автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Авторская концепция мира Юрия Олеши и тенденции развития русской прозы 20 - 30-х годов

Текст диссертации на тему "Авторская концепция мира Юрия Олеши и тенденции развития русской прозы 20 - 30-х годов"

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ

М. В. ЛОМОНОСОВА

НОТКИНА АЛЕКСАНДРА БОБОЕВНА

АВТОРСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ МИРА ЮРИЯ ОЛЕШИ И ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ РУССКОЙ ПРОЗЫ 20 - 30-х ГОДОВ

Специальность 10. 01. 01 - Русская литература

Диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва - 1999

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение....................................................................................1

Ю. К. Олеша. Характер творчества и характер критики.... 1

Обзор критики. Первая волна..............................................5

Обзор критики. Вторая волна..............................................7

Обзор критики. Три книги об Олеше................................10

Другие издания...................................................................14

Цели и задачи настоящей работы......................................15

Глава 1. Специфика отражения картины мира литературой и особенности проявления авторской позиции. Методологическое обоснование анализа...............................................17

Век двадцатый и страна победившего социализма..........17

Объект и предмет исследования........................................21

Метод. Теоретическое обоснование анализа....................30

Правомерность (корректность) метода критического

анализа. Авторская позиция исследования...........................33

Глава 2. Эмоционально-смысловая авторская оценка отдельных черт общей картины мира.......................................44

Время - категория относительная. Временные представления как предмет авторской рефлексии..............................45

Котлован для Хрустального дворца. Отражение и реализация темы построения нового на месте старого..................62

Рассказ о Кузнецкстрое и людях Кузнецка. Отражение

бытового времени и понятие системы распределения.........77

Непонятное - либо смешно, либо страшно. Эмоционально-оценочные обобщения, проявленные в мотивах дьявольщины и сумасшествия.....................................................96

Глава 3. Художественные модели мира, демонстрирующие

относительную открытость авторских обобщений.............112

Слепые и их поводыри. Эволюция художественного осмысления мира в творчестве Юрия Олеши.........................113

Монолог или диалог? Специфика группировки героев и

творческая установка на диалогичность.............................131

Завистливый попутчик. Пути самосознания и самооценки Юрия Олеши....................................................................152

Заключение............................................................................170

Библиография.......................................................................175

Введение

Ю. К. Олеша. Характер творчества и характер критики

Творчество Юрия Олеши невелико по объему, но критика постоянно возвращается к его произведениям, и, прежде всего, к «Зависти». Этот роман (или повесть) является отправной точкой в приобщении автора к большой литературе - литературе классической, в которую может входить и единственное произведение одного автора, подтверждение тому - «Горе от ума» А. Грибоедова.

Обзор критической литературы об Олеше представляется нам предметом сложным, поскольку литература эта отличается наличием диаметрально противоположных точек зрения и включает абсолютно разные смысловые трактовки как отдельного произведения Олеши, так и его творчества в целом. Очевидным и бесспорным остается только его мастерство в плане изобразительном, - поэтика и словесная пластика его произведений. Безупречность формы у Олеши не вызывает сомнений, она же является и основным материалом для интерпретаций, в основе которых лежит следующее: особенностью творчества Олеши принято считать то, что В. Шкловский назвал остранением изображаемого мира, то есть умение видеть не так, как все (образно и по-новому) и фиксировать увиденное мастерским языком. В этом и заложена богатейшая возможность для разнообразных интерпретаций.

Есть еще один показатель, по которому сходятся мнения: практически все говорят о незавершенности творческой карьеры Олеши. Этот параметр повлиял и на дублетность его цитирования: с одной стороны - безупречность мастерских формулировок, но с другой - скудный объем непосредственно текстов для исследования.

Олеша знаком читателю по трем книгам: «Зависть», «Три толстяка» и «Ни дня без строчки», являющихся основой его изданий, иногда дополняемых рассказами. Единственное исключение - вышедшая в 1968 году книга с его пьеса-

ми и статьями о театре и драматургии . Все остальное из написанного им рассыпано по журналам. Удалось собрать воедино и издать, но, опять-таки не полностью, «Ни дня без строчки», ставшие самостоятельной, переиздающейся книгой, оставляющей надежду, что все, созданное Олешей, когда-нибудь будет собрано...

На данный момент состояние русскоязычной критики об Олеше странным образом дублирует этот характер публикаций, - о нем написано три книги (А. Белинковым, М. Чудаковой и В. Перцовым), остальное - бессчетное количество критической литературы, рассыпанной по всевозможным периодическим изданиям в виде статей, заметок, воспоминаний, это и литературоведческие работы, опубликованные в периодических научных сборниках (ученые записки, филологические сборники институтов, научные доклады высшей школы и прочее), авторефераты диссертаций. Некоторые из этих работ так же трудно найти, как и какой-нибудь ранний рассказ Олеши, или его стихи и фельетоны периода работы в «Гудке».

Даже публикации воспоминаний об Олеше имеют тенденцию к дроблению: Олеша в Одессе, в Туркмении и т. п. Шагом к преодолению этой разрозненности стала книга «Воспоминания о Юрии Олеше»2, составленная как сборник разных авторов, от которого, подобно «Ни дня без строчки», остается цельное впечатление - ощущение трагичности фигуры Олеши, чувство сострадания.

Но главным и парадоксальным является не это жанровое и тематическое разнообразие, а то, что при анализе одной и той же олешинской темы, критика интерпретирует её и оценивает позицию автора почти всегда по-разному, зачастую даже с абсолютно противоположных точек зрения. Три книги об Олеше -три разных на него взгляда, прямо или косвенно, объективно или субъективно демонстрирующих свое понимание его творчества, - позицию исследователя,

* Здесь и в дальнейшем сноски на цитируемые источники содержатся в конце настоящей работы.

которая может быть как открытой (А. Белинков и В. Перцов), так и скрытой (М. Чудакова).

Можно спорить о том, зависит или нет характер публикаций и их объемы непосредственно от творческого наследия, но установить связь между позицией автора и позицией исследователя нам представляется необходимым. Мы можем предполагать, что определяющим в разных подходах к Юрию Олеше является сам характер его творчества, которое можно сравнить с весами, чаши которых уравновешены, но не статичны, они все время колеблются, как бы стремясь к гармоническому равновесию, которое не наступает... Поясним. В «Зависти» Андрей Бабичев и Володя Макаров определены как люди нового времени, и все их поступки направлены на его приближение. Но идея целесообразности, выразителями которой они являются, уравновешена образом Кавалерова и дополняющим его образом Ивана Бабичева, - линией, связанной с пластом выразительного, закрепленного за идеей вечной связи прошлого и настоящего. И эта идея дискредитирует отказ от прошлого ради нового. Но линия Кавалерова и Ивана, с другой стороны, дискредитируется их неумением или нежеланием жить в новом времени. И так, на протяжении романа чаши весов колеблются, вызывая недоумение по поводу авторской оценки происходящего.

Цепь подобных противопоставлений, называемых критикой то оппозициями, то антонимическими парами, можно дополнять и дополнять, нагружая ими чаши весов (оптимизм-пессимизм, старое-новое, романтика-промышленность и т.п.), но не возникает абсолютной убежденности читателя в том, что одна из чаш однозначно тяжелее, - в вечном поиске несбыточной гармонии, они продолжают колебаться. Вопрос «на чьей стороне автор» остается неразрешенным, и в этом - особенность проявления авторской позиции Олеши. Имеет это отношение и непосредственно к его личности: героиня «Списка благодеяний» ведет тетрадь, где каждая страница поделена на две части, в одной -список преступлений революции, в другой - ее благодеяний. Ее призывают ра-

зодрать эти списки, оставив один - удобный для того или иного призывающего, но она не может этого сделать.

В жизни и творчестве Олеши есть и еще один эпизод, когда он сознательно пытался перегрузить одну из чаш, опубликовав лишь «список благодеяний», речь идет о его новых рассказах, ставших реализацией установки автора писать «не о себе, а о советских людях»3. Чаша весов, содержащая пафос советского переустройства перевесила, но за счет того, что вторая была просто пуста: скудость языка, отсутствие метафор, - все то, что составляет специфику творчества Олеши, отсутствует. Списки разодрали, но место разрыва неровно и бросается в глаза.

Эта особенность и находит отражение в критике: выделяя одну из сторон творчества Олеши тот или иной исследователь отдает дань преимущественно одной из чаш весов, разбирая эпизоды, когда учитывается одностороннее колебание, интересное для него. Этот выбор может быть обусловлен разными причинами, в том числе и характером времени, разрешающим публиковать только один список, подобное акцентирование может быть сознательным и бессознательным, преднамеренным и нет, в нашу задачу не входит объяснение или опровержение чьих-то мнений, мы просто констатируем факт: творчество Олеши неоднозначно, противоречиво, неуравновешенно в плане идейной целостности, и это, прямо или косвенно, отражается и на характере критики.

Периодические издания (как общественно-политические, так и специализированные) всегда были лицом политической и культурной жизни общества. Обращение критиков к творчеству Олеши и актуализация в тот или иной период жизни нашей страны отдельных сторон его творчества - показатель не только постоянного интереса к Олеше, не только подтверждение специфичной двояко-сти позиции автора, но и данные для анализа изменений общественной ситуации, повлекшие за собой смену отношения исследователей к материалу. Наблюдения над изменениями внутриполитической ситуации, нашедшие отра-

жение в критике, позволяют также наметить абрис границ дозволенного, напрямую связанного с проявлениями открытой или скрытой позиции как автора, так и исследователя.

Россыпь критических заметок об Олеше хронологически и по характеру актуализаций делится на два периода, две волны критики, отражающие общественно-политические изменения жизни нашего общества и изменения позиции исследователей относительно Олеши.

Обзор критики. Первая волна. (Конец 20-х - 30-е годы)

Начало периода относится к 1927 году - году публикации «Зависти». Роман, а также пьеса «Список благодеяний» «породили, - по выражению Л. Славина, - целую критическую литературу»4. И основное внимание здесь уделялось содержательному уровню, который мыслился как отражение социального, общественного конфликта.

«Литературный успех писателя, - пишет В. Бадиков, - был несомненен, однако философская проблематика романа стала предметом бурных споров. Резко полярные мнения возникли вокруг образов главных антагонистов... - Андрея Бабичева и Николая Кавалерова...»5. Колебания весов действовало раздражающе: схема борьбы старого и нового не обладала должной четкостью линий и её понимание осложнялось и неоднозначностью изложения - метафоры к ясности не располагают.

Недоумение, вызванное неясностью обрисовки персонажей, нагляднее всего продемонстрировать реакцией неискушенного читателя. В открытом письме Ю. Олеше некая «старая комсомолка» писала: «Никак не могла определить свое отношение к книге... Книга вызывала чувство презрения и гадливости не только по отношению к Ивану Бабичеву и Кавалерову, - я не могла иначе отнестись ни к коммунисту Андрею Бабичеву, ни к комсомольцу Володе Макарову. Это злило еще больше»6.

Критика того времени отметила двойственный характер романа. А. Лежнев

говорит о «колебаниях» автора в отношении к своим героям, двойственности их обрисовки7. Пишет об этом и А. Луначарский: «Этот роман не особенно четкий в постановке вопросов. Трудно сказать, кому именно из действующих лиц сочувствует автор»8.

Неопределенная позиция критику не устраивала, она призывала писателя определиться, указывая на неверность изображения и показывая пути устранения недостатков. Тон статей и лексика были удивительны. Например, Н. Бер-ковский следующими пассажами трактует тему «мир и человек» в рассказах Олеши: «...Интеллигентский индивидуализм, интуитивистское ухаживание за вселенной, праздные романы с космосом...»9, а И. Гроссман-Рощин добавляет: «...Странно, что Шувалову («Вишневая косточка» - А. Н.) открылась бездна не в социальной практике, а в области любви»10.

Поучительный и непримиримый тон критики сказывается даже на заголовках статей: В. Бойчевский, недовольный «пряничностью» изображения революции в «Трех толстяках», называет свою статью «Какой не должна быть книга для детей»11.

В 1932 г. во время дискуссии о месте попутчиков в пролетарской литературе Олеша опубликовал рассказ «Кое-что из секретных записей попутчика Зан-да», который сопровождался статьей И. Бачелиса, где резко отрицалась зандов-ская психология творчества, так как она «обожествляет противоречия мелкого буржуа», от чего автору рекомендовалось решительно отмежеваться.12

Общий характер критики 20 - 30-х гг. был определен временем действительного переустройства жизни общества. Оставив в стороне тот факт, что оценка этого переустройства могла быть как положительной так и отрицательной, констатируем главное: критики считали возможным советовать или диктовать автору как он должен перестроить себя и свои произведения, то есть прямо рекомендовали ему разодрать списки и писать только о благодеяниях революции.

Самым рискованным для Олеши оказалось то, что он признал это право: тон его публикаций оправдательный, он неустанно разъясняет, что именно он хотел написать и какие задачи перед собой ставил. В конце концов, он предпринял реальную попытку перестроиться и, вычеркнув себя из «новых рассказов», вычеркнул себя из творчества. И этот период критики о нем заканчивается во второй половине тридцатых годов, связанных с окончательным установлением в стране тоталитарного режима и господством в литературе единопоточно-сти, когда Олеша практически перестал писать.

1956 год - год последнего прижизненного издания избранного Ю. Олеши (после 1936 г.). Время оттепели, как начало реабилитации забытых писателей, в этом смысле коснулось и его, и это - одно из доказательств того, что отсутствие переизданий и критических откликов о нем было связано не только с его молчанием.

Обзор критики. Вторая волна. 60-е годы - до настоящего

времени

Юрий Олеша ушел из жизни в 1960 году, многие, знавшие его лично, откликнулись на страницах книг и журналов воспоминаниями о нем (В. Лидин, И. Глан, В. Инбер). Появляются статьи и в специальных сборниках, например, в книге «Литературная Одесса 20-х годов» (1964), а также статьи в периодических изданиях университетов и институтов.

Но в целом это были эпизодически появляющиеся работы, шквал литературы об Олеше вызвала выпущенная в 1965 г. книга «Ни дня без строчки»13. Уникальность этого произведения, его ни на что непохожесть открыли второе дыхание в осмыслении таланта Олеши. Это было признанием. «Настоящей энциклопедией стиля и хорошего вкуса» назвал книгу В. Катаев14, о ее чудесной поэтичности писал Б. Мейлахь, ей посвящены статьи Л. Тер-Акопяна, В. Пер-цова, В. Огнева, Л. Лазарева, А. Урбана и другие работы, относящиеся к 1965 году. Большинство рецензентов рассматривало книгу как целостное произведение. «Ни дня без строчки» со всей очевидностью показали, что творческий по-

тенциал Олеши не был исчерпан, напомнили об уникальности его таланта и его трагедии, став прощальным письмом.

Критика второй волны начинает как бы оправдывать Олешу, защищая его от нападок и поучений 20 - 30-х гг. В. Бурдин, например, говорит о том, что критики, «испуганные» сложностью олешинского героя, «стремились растворить эту необычность... в привычных формулах»16. В. Соловьев пишет, что критики 30-х гг. рассматривали конфликт «Зависти» с вульгарно-социологических позиций и «оценивали Андрея с точки зрения того директорского поста, который он занимал.., исходя из надуманной схемы, забывая о романе и пьесе Олеши». Но автор этих строк также ограничивает роман: отрицая старую схему, он предлагает новую и упрощает идею персонажа и сам конфликт, говоря, что «Андрей Бабичев... был олицетворением сухого утилитаризма, дискредитацией делячества...»17

Реабилитация Олеши в критике в общем и целом пошла от противного: если в период первой волны в разборах главенствовали содержательно-социальные аспекты творчества, то теперь все заговорили о словесной пластике, метафорах, - о мастерстве Юрия Олеши. Сменились предпочтения и внутри оппозиций