автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Способы эксплицирования картины мира автора в прозаическом тексте: деятельностный аспект

Полный текст автореферата диссертации по теме "Способы эксплицирования картины мира автора в прозаическом тексте: деятельностный аспект"

На правах рукописи

Мусагитова Галия Нильевна

СПОСОБЫ ЭКСПЛИЦИРОВАНИЯ КАРТИНЫ МИРА АВТОРА В ПРОЗАИЧЕСКОМ ТЕКСТЕ: ДЕЯТЕЛЬНОСПШЙ АСПЕКТ (НА МАТЕРИАЛЕ ТВОРЧЕСТВА Ю. К. О ЛЕШИ)

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Омск -2005

Работа выполнена на кафедре русского языка Омского государственного университета им. Ф. М. Достоевского

Научный руководитель:

Офацналыше оппоненты:

Ведущая организация:

доктор филологических наук, профессор Бутакова Лариса Олеговна

доктор филологических наук, профессор Чувакин Алексей Андреевич

кандидат филологических наук Парамонов Дмитрий Анатольевич

Хакасский государственный университет им. Н.Ф.Катаяова

Защита состоится «22» декабря 2005 г. в 14.00 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.179.02 по защите диссертаций на соискание учбной степени доктора филологических наук при Омском государственном университете им. Ф. М. Достоевского (644077, г. Омск, пр. Мира, 55а).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Омского государственного университета им. Ф. М. Достоевского.

Автореферат разослан «<?/» ноября 2005 г.

Учбный секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, .

доцент ^Лп Кривозубова Г. А.

__2^1321

2Г 4 7 7 Общая характеристика работы

Настоящее исследование выполнено в русле изучения художественного текста с позиций теории речевой деятельности Деятельностный подход к художественному тексту осуществляется в работах представителей русской психологической школы (А А Потебни, Л С. Выготского, А.Н Леонтьева, А А. Леонтьева, Д.А. Леонтьева), а также в работах, относящихся к разным направлениям современной психолингвистики (В.А Пищальниковой, Ю.С. Сорокина, Т.А. Голиковой, И А Герман, Н.Г Вороновой, Л.О. Бутаковой, В П Белянииа, Е.В. Нагай-цевой, Н. Ю. Чернышевой и др.)

С этой точки зрения художественный текст предстает как «совокупность эстетических речевых актов, представляющих определённое содержание концептуальной системы автора» [Пищальникова 1996' 4]. В исследовании совмещены лингвистический и психолингвистический подходы; опираясь на теорию доминантного личностного смысла, разработанную В А. Пищальниковой, мы рассматриваем две формы проявления субъективного начала в художественном тексте' представленность в нем «образа автора» и представленность в нем личностного смысла. Настоящая работа посвящена изучению картины мира автора в художественно-прозаическом тексте Такие категории нарратива, как повествовательная форма, коммуникативная организация произведения, временной режим, рассматриваются нами как конститутивные способы репрезентации личностных смыслов концептуальной системы автора.

Актуальность реферируемого исследования определяется отношением к тексту как к связному цельному речевому произведению и поиском способов адекватного описания механизмов текстообразования, обеспечивающих понимание художественного произведения. В исследовании рассматривается сущность картины мира индивида и закономерности ее объективации в текстовой деятельности на материале прозаического текст Способы и средства воплощения индивидуально-авторской картины мира в единицах прозаического речевого произведения и всей его структуре разрабатываются в духе функционально-системного подхода, для чего создается методика агализа и целостного объекта (текста), и его компонентов.

Объектом исследования является индивидуально-авторская картина мира, представленная в прозаическом тексте

Предмет исследования ~ способы репрезентации картины мира автора на уровне структур художественно-прозаического текста.

Цель работы заключается в реконструкции фрагмента картины мира писателя на основе анализа способов организации его прозаических текстов, рассматриваемых как результат речевой деятельности автора.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1) на основе анализа научной литературы сопоставить и разграничить понятия «концептуальная картина мира», «языковая картина мира», «художественная картина мира», выделить различия прозаической и поэтической картины мира;

2) определить способы репрезентации художественной картины мира в прозе через организацию коммуникации;

3) соотнести категории «образ автора», «точка зрения», «система эгоцентрических элементов» как категории смысдообразования текста;

4) структурировать концепты как элементы картины мира по роману Ю.К. Олеши «Зависть».

5) выявить и описать формы временной, регистровой организации романа Ю.К. Олеши «Зависть» и их роль в экспликации картины мира автора;

| 6) описать коммуникативную систему как фактор текстообразования по остальным

произведениям Ю К. Олеши.

Методологической основой диссертации послужили работы В В. Виноградова по теории художественной речи [Виноградов 1959, 1971, 1980], труды М.М. Бахтина по проблемам стилистики романа [Бахтин 1972, 1975, 1979, 2000] и отношения автора к герою в эстетической деятельности [Бахтин 1986], а также структурно-семиотические работы Ю М. Лотмана

|л>ос. национальная 1 БИБЛИОТЕКА I

по тексту [Лотман 1964, 1970, 1999] Обращение к исследованиям учёных, не являющихся лингвистами, обусловлено пограничным положением объекта изучения на стыке литературоведения и лингвистики. Из современных исследований существенное влияние на формирование концепции диссертации оказали работы Е В Падучевой по семантике нарратива [Падучева 1996], а также Г А Золотовой, Н К. Онипенко, М.Ю Сидоровой по коммуникативной грамматике [Золотоваидр. 1998].

Специфика поставленных целей и задач обусловила использование следующих методов и приСмов исследования' метода концептуального анализа, награвленного на выявление смысловой структуры текста и определение доминантного личностного смысла, компонентного анализа лексического значения слова; метода контекстуального анализа, лингвостатистиче-ского метода при анализе использования колоративов в тексте; семантико-синтаксического анализа высказывания, структурно-коммуникативного анализа прозаического текста, функционального метода анализа роли языковых знаков в тексте.

Материалом исследования послужили прозаические произведения Ю К Олеши Основное внимание в работе уделено роману «Зависть» Также были проанализированы роман-сказка «Три Толстяка» и рассказы разных периодов творчества Рассказы «Лиомпа», «Легенда», «Любовь», «Цепь», «Я смотрю в прошлое», «Пророк», «Вишнёвая косточка», «Мой знакомый», «В мире» относятся к концу двадцатых-началу тридцатых годов, рассказы «Стадион в Одессе», «Первое мая», «Наташа», «Комсорр>, «Три рассказа», «Воспоминание», «Иволга» - к более позднему периоду.

Актуальность обращения к творчеству этого писателя обусловлена необходимостью более полного его изучения Несмотря на ряд имеющихся работ как по творчеству Ю. Олеши в целом [Чудакова 1972, Белинков 1977], так и по отдельным произведениям и проблемам в них [Шкловский 1973, Панченко 1974, Логвин 1981, Ермоленко, Бадиков 1983, Куницын 1985, Фуксон 1992, Жолковский 1994], говорить об изученности его наследия явно преждевременно В последние годы среди литературоведов [Ноткина 2000, Филиппова 2004] наблюдается возрождение интереса к творчеству Ю Олеши, лингвисты к его произведениям не обращаются. Творчество Ю.К. Олеши оказалось обойденным вниманием как в советский, так и в постсоветский период развития филологической науки, между тем его произведения относятся к значительным явлениям советского периода русской литературы и представляют интерес с точки зрения их языка.

Научная новизна работы обусловлена отсутствием лингвистической разработки организации повествования как коммуникативно-когнитивной категории, нерешённостью проблемы «цельного автора» на материале прозаического текста как специфической формы художественной картины мира. Новыми являются многоаспектная реконструкция картины мира автора и выявление способов ее репрезентации в прозаическом тексте на ранее не описанном речевом материале (текстах Ю Олеши).

Теоретическая значимость диссертации. Работа вносит определённый вклад в решение таких проблемных вопросов лингвистики текста, функциональной грамматики, теории художественной коммуникации, как развитие антропоцентрического и когнитивного направлений исследования художественного текста; изучение актуальной проблемы языковой личности (поскольку исследование объективации индивидуально-авторской картины мира в процессе эстетической речевой деятельности позволяет уточнить черты психологического портрета автора); разработка и апробация одного из возможных способов описания художественного текста, при котором рассматривается не только формальная и семантическая структура, но и её функциональная нагрузка; исследование связи коммуникативных форм и режимов с компонентами смыслообразования.

В процессе исследования были выявлены особенности индивидуально-авторской картины мира Ю.К. Олеши.

Практическая значимость исследования заключается в возможности применения его результатов в вузовских курсах стилистики текста, синтаксиса, лингвистики текста, при подготовке специальных курсов по лингвистическому анализу художественного текста, а так-

же по творчеству Ю К Олеши Разработанные методики могут быть применены в исследованиях на другом текстовом материале

На защиту выносятся следующие положения:

1 Формальные показатели повествовательного уровня различные нарушения временной последовательности в изложении событий, сдвиг точки отсчета, обусловленный сменой синхронного и ретроспективного видов изложения, чередование временных режимов -являются типичными способами эксплицирования в прозаическом художественном тексте картины мира автора, актуализации его личностных смыслов.

2 В полисубъектном прозаическом повествовании обнаруживается специфика регистровой организации текста по отношению к коммуникативным сферам и смысловым полям разных персонажей Смена регистров в коммуникативной сфере одного и того же субъекта речи актуализирует доминантные личностные смыслы произведения. Прозаический художественный текст является специфическим способом представления определенных концептуальных структур сознания автора, фрагментов его картины мира через изменение «фокуса», режимов, «точек зрения».

3 Произведения Ю Олеши имеют коммуникативный статус, переходный между лирикой и нарративом рассказчик, подобно «лирическому герою», почти или полностью совпадает с реальным автором, образ которого вынесен на первый план; проявления повышенной внутритекстовой коммуникативности имеют черты автокоммуникативности.

4 В творчестве Ю Олеши превалируют эксплицитные эготивные модели неакцио-нального типа с автобиографической референцией, где рефлексийные когнитивные структуры преобладают над деетельностными. Акциональностъ обнаруживается в области речи, проявляясь в ядерном положении перволичной эксплицитной модели и помещении в субъектную область фрейма основного говорящего, с которым автор отождествляет себя. Когнитивные концептуальные компоненты получают репрезентацию в речи основного говорящего, в результате чего остальные субъекты речи получают статус периферийных.

5. Доминантными в творчестве Ю Олеши являются концепты «зависть», «слава» и «время» В процессе функциональной актуализации компонентов концепта «зависть» в одноимённом романе личностный смысл возникает не на базе понятия (психологического значения), а актуализирует один его признак - отрицательную модальность чувства Собственно чувство зависти в структуре доминантного концепта занимает не главное место

Разные доминантные концепты в романе «Зависть» коррелируют со сферой определенных персонажей Пересечение доминантных концептов и личностных смыслов отражает пересечение концептуальных подсистем персонажей.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на II Международной научно-практической конференции «Языковая картина мира, лингвистический и культурологический аспекты» 22-24 сентября 2004 г, г. Бийск; на IV Международной научной конференции «'>гногерменевтика и антропология: языки и культуры в когнитивном аспекте» 46 октября 2004 г, г Кемерово; на региональной научно-практической конференции «Славянские чтения» (Омск 2005). Содержание работы отражено в 6 публикациях.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, биб-I лиографии, включающей список использованной литературы, список справочных изданий,

список текстов, послуживших источником материала, и пяти приложений. Основной текст диссертации изложен на 195 страницах

I

Основное содержание диссертации

Во Введении кратко излагаются теоретические предпосылки и основы исследования мотивируется актуальность избранной темы, определяются объект и предмет исследования, формулируются цель и задачи работы, характеризуются использованные методы и приемы, отмечается научная новизна, теоретическая и практическая значимость, сообщаются све-

ления об апробации результатов, структуре и объеме диссертации, представляются основные положения, выносимые на защиту

Первая глава «Теоретические основы исследования: определение специфики прозаического текста и аспекты его изучения в современной науке» состоит из четырёх параграфов.

В параграфе I 1 («Картина мира как объект лингвистических исследований») представлен обзор существующих подходов к определению картины мира, поскольку термин «картина мира» и схожие с ним термины «образ мира», «модель мира» используются в понятийном аппарате философии, логики, психологии, психолингвистики, культурологии и лингвистики Рассматривается вопрос о соотношении мира, его образа, существующего в сознании, и образа, закрепленного в языке В связи с этим анализируются концепции соотношения концепту альной и языковой картин мира в исследованиях А Вежбицкой, Ю Н Караулова, Е С. Кубряковой, М П Одинцовой, В А Пищапьниковой, В И Постоваловой, Б А Серебренникова, А А Уфим-цевой, Е В Урысон, Е С Яковлевой и др Картина мира понимается нами как концептуальная система индивида - непрерывно конструируемая система его мнений, знаний и представлений о действительном или возможном мире, приобретаемых им довербально, вербально, вневербаль-но и репрезентируемых средствами различных символических систем, в том числе языка. Под языковой картиной мира мы понимаем отражающийся в языке определенный способ восприятия мира, который включает конвенциональную часть концептуальной картины мира носителей языка.

В данном параграфе излагается проблема классификации картин мира в исследовании художественного творчества и описываются возможные варианты ее решения в зависимости от параметра, выбираемого в качестве основания классификации

Художественная картина мира понимается нами как модель мира, конструкт, создаваемый в творчестве художников и имеющий разные уровни абстракции (от индивидуально-авторской картины мира до картины мира, создаваемой всеми вилами искусства) Более узкое толкование в наибольшей степени соответствует задачам настоящего исследования В художественной картине мира мы разграничиваем поэтическую и прозаическую картину чира, основываясь на форме художественного текста Считаем, что поэтическая или прозаическая форма художественного произведения определяет специфику моделирования концептуальной системы автора, обусловливая разные пути анализа концептуально-ко1 нитивных систем авторского сознания В прозаическом произведении установка на полифонию, диалогичность порождает поликоммуникативную форму текста Поскольку мы исходим из положения, что в тексте ке может быть ничего, чего бы не было в сознании автора, коммуникативная модель художественно-прозаического произведения выступает как одно из средств репрезентации авторского сознания, эксплицирования индивидуально-авторской картины мира и может служить предметом анализа, производимого для ее реконструкции.

В параграфе 1 2 («Исследование художественного текста в коммуникативном аспекте») дается обзор существующих исследований по коммуникативной лингвистике художественного текста Отличительные черты художественно-прозаического текста в коммуникативном аспекте формулируются на основе анализа как работы Е В Падучевой «Семантика нарра-тива» [Падучева 1996], гак и работ, изучающих лирику, поэтический текст как форму коммуникации (в последнем случае мы отталкивались от определения специфики лирического произведения) Рассматриваются работы Н С Болотновой по комплексному анализу лексической структуры поэтического текста в коммуникативном аспекте [Болотнова 1993], Ю.М. Лотмана, изучающего текст в аспекте общекультурных коммуникативных систем [Лотман 1999], И И Ковтуновой, рассматривающей коммуникативную структуру поэтической речи в её соотношении с внутренней и разговорной речью [Ковтунова 1986], И.А. Бескровной, понимающей поэтический текст как модель автокоммуникации [Бескровная 1998], а также Ю И Левина, описывающего качества поэтического текста как коммуникативной системы [Левин 1998]

В итоге рассмотрения указанных работ были выделены следующие характерные черты художественно-прозаического (нарративного) произведения

1 Автор имеет избыток внешнего шдения и знания Имплицитный автор в романе

затушёван, и первое лицо не может быть отождествлено с реальным автором текста («чужое я») Анало) говорящего повествователь.

2 Диалогическая ориентация слова среди чужих слов использовжие различных преломлений «чужой речи», опосредованное ведение внутренней речи («речь в речи»)

3 Объективация изображенного (отстраненность от объекта изображения) при сохранении конкретного характера изображенною Пространственно-временной коитинуум, отражение последовательности собьгай Большая, по сравнению с лирикой, роль внетекстовых связей и отношений

4 Усиление номинативной функции речи («речь для других»); употребление Дейк-тических слов в анафорической функции дтя организации связной речи, пара тивный режим интерпретации временных форм

При подходе к художественно-прозаическому тексту в коммуникативном аспекте из трех точек зрения на текст, о которых пишет Ю И Левин (внутренней, внешней и интенцио-чальной), для нас приоритетными являются интенциональная точка зрения, поскольку говорящего здесь замещает повествователь («образ автора»), и внутритекстовая точка зрения Повествователь и персонажи, безусловно, находятся на разных уровнях структуры текста, но, выступая в роли говорящих, они являются коммуникантами (здесь идет речь о коммуникации как внутритекстовом феномене) В то же время эти коммуникативные акты являются подчиненными, если рассматривать художественное произведение в целом как один коммуникативный акт, направленный от автора к читателю (коммуникация в широком смысле) Говорящий (автор) на коммуникативном уровне реконструируется с учетом всех фигур говорящих, а адресат - через систему внутренних адресатов

Современному осмыслению той роли, которую I оворящий в художественном тексте играет в коммуникации в широком смысле, помогает обращение к идее В В Виноградова об образе автора как организующем моменте художественного текста В параграфе рассматривается теоретическое обоснование текстообразующей роли этой категории в работах В В Виноградова, а также дальнейшее исследование художественной категории «образ автора» литературоведами и лингвистами.

Проблема образа автора, которую ученый считал центральной проблемой в изучении языка художественной литературы, имеет принципиальное значение как для изучения творчества отдельного писателя, так и для анализа конкретного художественного произведения Образ автора для В В Виноградова - это «организационный центр», который объединяет и языковые, и идеологические, и эстетические моменты в творчестве писателя, его индивидуальном стиле, т. е категория, вбирающая в себя всевозможные проявления картины мира автора в его творчестве

Сложностью самой категории объясняется неравнообъёмность и разная степень абстрактности понятия «образ автора» в разных определениях ученого В настоящей работе, где осуществляется «имманентный анализ» языка литературного произведения, мы опирались на трактовку образа автора как речевой категории текста («системы речевых структур») и как текстообразующей категории, так как одним из важнейших элементов текста, создающих единство образа автора, является композиция произведения

Структура повествовательного субъекта (образа автора) отражается на характере течения сюжетного времени, что определяет важность анализа темпоральной организации художественно-прозаического произведения

Как адресант во внешней коммуникации может рассматриваться и литературная личность писателя, о которой пишет Г О Винокур- «Во всяком тексте есть тот, кто говорит, субъект речи, хотя бы слово я в нем ни разу не встретилось» [Винокур 1991 48].

В работе Б А Успенского «Поэтика композиции» большее внимание уделяется тому, как субъект речи представлен на внутритекстовом уровне (уровне коммуникации в узком смысле) Понятие точки зрения, вводимое учёным, позволяет описать структуру текста через выделение позиций, с которых ведется повествование Анализ точек зрения на разных уровнях про-

изведения делает возможным обнаружение необозначенного субъекта речи в повествовательном корпусе текста, выявляет содержательно-субъектную организацию текста

Различное соотношение речевых структур автора (повествователя) и персонажей большинством исследователей кладется в основу разграничения типов повествования (форм изложения) в прозаическом тексте Обзор наиболее полных классификаций повествовательных форм осуществлен в параграфе 1 3 («Проблема повествовательных форм в художественной прозе»)

Структура художественного текста может быть охарактеризована через использующиеся в нем формы повествования, отличающиеся грамматическими, стилистическими и нарративными параметрами Та или иная форма повествования может организовывать текст в целом или же существовать в нем как один из многих структурообразующих элементов Существующие типологии повествовательных форм выстраиваются на разных основаниях

Типы повествования, выделяемые Н.А Кожевниковой, представляют собой субъект-но-речевые единства, организованные определенной точкой зрения (автора, рассказчика, персонажа) и облеченные в соответствующие речевые формы Определяющими признаками являются, таким образом, точка зрения и речевая организация, также учитывается тип повествователя. Однако типы повествования в этой классификации неравноценны по своей самостоятельности и конструктивной значимости в произведении Если субъективное и объективное авторское повествование, как и повествование от лица рассказчика, организуют текст в целом, то точка зрения персонажа, переданная через формы чужой речи, закрепляется только за отдельным фрагментом текста. Разноуровневость выделяемых типов повествования затрудняет однозначную идентификацию повествовательной формы в отдельных случаях.

Более последовательна классификация повествовательных форм Е В Падучевой Здесь за основу берется функционирование эгоцентрических элементов языка, которое зависит от коммуникативной ситуации, характеризующей текст в целом Другим признаком, различающим повествовательные формы, является тип повествователя На основе этих признаков выделяются перволичная повествовательная форма с диегетическим рассказчиком, ауктори-альное повествование с экзегетическим повествователем, свободный косвенный дискурс с отсутствующим повествователем и лирическая (речевая) форма В настоящей работе используется по преимуществу вторая классификация для описания структуры текста как целого, для характеристики же подчиненных уровней структуры в отдельных случаях мы обращаемся к типологии Н А. Кожевниковой.

К роли повествующего «я», образа автора, отраженного в структуре любого текста, обращаются авторы «Коммуникативной грамматики русского языка», представляющей последние достижения коммуникативного синтаксиса Исследователи берут за основу анализа структурно-семантическое значение предложения (предикативной единицы), от него выходя к коммуникативной интенции говорящего Вводимое Г А Золотовой понятие коммуникативных регистров речи, представляющих собой однородные структурно-композиционные формы речи, противопоставленные по способу восприятия мира, по характеру воспринимаемых явлений и по коммуникативным интенциям говорящего, позволяет анализировать внутритекстовой уровень структуры произведения Можно говорить о связи мировидения, картины мира говорящего и его тяготении к определенным речевым регистрам

Понятие субъектной перспективы высказывания, разработанное в «Коммуникативной грамматике русского языка», позволяет анализировать образ автора в его взаимоотношении с образами персонажей при помощи понятия модусной рамки высказывания Характер модусиой рамки отражает тип повествовательного субъекта в его соотношении с образами персонажей и дает возможность обратиться к проблеме «чужого слова», проблеме совпадения/несовпадения точек зрения автора и персонажей на современном уровне развития лингвистики «Коммуникативная грамматика русского языка» оказала существенное впияние на концепцию диссертации, цель которой - поиск пути от структур текста к его смыслу, а затем - к концептуальной системе его создателя.

Вторая глава «Картина мира автора в прозаическом тексте и роль организации повествования как ведущего способа е< эксплицирования (роман Ю. К. Олеши «За-

вис1ь»)» занимает центральное положение в тексте диссертации и посвящена анализу романа Ю. Олеши «Зависть».

В связи с задачей реконструкции фрагментов картины мира автора художественного текста в параграфе 2 1 («Доминантные концепты текста») рассматривается междисциплинарное понятие «концепт», поскольку концепт представляет собой элемент концептуальной системы индивида (картины мира), ей основную единицу Рассматриваются лингвофилософский, лингвокультурочогический, когнитивный, психолингвистический подходы к этому понятию Интерпретация термина дается с опорой на исследования в данной области Е С Кубряковой, Д С Лихачёва, В В Колесова, Ю С. Степанова, А Вежбицкой, Н Д. Арутюновой, Р И Павилё-ниса, В А Пищальниковой, И.А. Тарасовой и др

В настоящей работе осуществляется психолингвистическая трактовка концепта, под которым понимается объемное ментально-когнитивное образование, отражающее систему мнений, представлений, понятий индивида об определенном фрагменте действительности Концептосистемой считаем систему взаимосвязанных концептов индивида, репрезентированных в его речевых фоизведениях любой величины и коммуникативной направленности

Посредством концептуального анализа с привлечением методик, разработанных В А Пищальниковой и И.А Тарасовой, были выявлены доминантные концепты романа Ю К Олеши «Зависть» Доминантные концепты определялись на основании частотности репрезентации смыслов, относящихся к полю данного концегтга Смысловые поля концептов были выделены на основе семантического критерия (Смысловое поле концепта образуют все смыслы, представляющие данный концепт в тексте или во фрагменте текста. В настоящей работе это понятие и понятие «поле концепта»употребляются как синонимичные).

В романе Ю К Олеши «Зависть» концепты «зависть», «слава», «время» являются доминантными В исследовании представлена схема доминантного концепта «зависть» и описана структура доминантных концептов «слава» и «время» Концепт «зависть» актуапизован в пространстве главного героя романа Николая Кавалерова При анализе смыслового поля этого концепта выявлены актуальные личностные смыслы, соотносимые традиционно с другими негативными чувствами и состояниями (враждой, ненавистью, злобой и пр) Выстроенная по ретучьтатам реконструкции личностных смыслов модель доминантного концегтга «зависть» обнаруживает, что в процессе функциональной актуализации компонентов концепта личностный смысл возникает не на базе понятия (психологического значения), а актуализирует один его признак - отрицательную модальность чувства, причем в концептуальной системе произведения интенсивность отрицательного чувства выходит за пределы границ, приписываемых чувству зависти конвенционально Среди испытываемых главным героем чувств собственно зависть занимает далеко не главное место (16 употреблений из 74 номинаций), она уступает чувству вражды и совокупности таких интенсивных отрицательных чувств, как оскорбление, обида, злоба, ненависть, негодование По ходу развития сюжета прослеживается динамика в изменении чувств, которые приобретают все более враждебный, открытый и сознательный характер Основная масса актуализаций концепта реализуется в речи главного героя, дополняясь характеристиками из речи повествователя и других персонажей

Другим доминантным концептом, выявляемым в концегтгосистеме главного героя, является концепт «слава», он вступает в отношения пересечения с другими концептами, в том числе с доминантным концептом «время», характеризующим в романе сферу Ивана Бабичева, что отражает пересечение концептуальных подсистем персонажей

Другим результатом смыслового развития текста является метафоризация, на основе анализа которой выявляются личностные смыслы романа Разница личностных смыслов в сферах персонажей романа проявляется в различной вербальной репрезентации их образов, что распространяется на характер метафорических употреблений в их речи. Анализ метафорических употреблений в речи Кавалерова и Ивана Бабичева выявил различие личностных смыслов в их концептуальных подсистемах Речь Кавалерова характеризует его как художника, который, являясь тонким наблюдателем окружающего мира (зрительная модальность у него явно преобладает), умеет образно и точно передать свои впечатления В отличие от него, Иван Бабичев отражает в своей речи не столько окружающий мир, воспринимаемый им, сколько ассо-

циации, зачастую странные и необъяснимые, возникшие в его сознании и часто принимающие вид сцены, ситуации В образе Ивана показан мыслитель, этим объясняется характерная для него тенденция к сопоставлению в метафорах лексики из абстрактной и конкретной сфер

Метафорические субъективные смыслы и формы их выражения в речи главных героев противоположны Окружающая действительность в речи Ивана Бабичева получает отрицательную оценку, смысловая доминанта его метафор - «гибель красоты и возвышенного в настоящем», однако Я-субъект ряда метафор, в частности представляющих стереотипную предикацию «мир - театр», выявляет смысловой признак активности и навязывания своей воли окружению, выражая позитивный оценочный план Кавалеров же видит в окружающей тейстии-тельности не только то, к чему относится отрицательно' его восприятие мира в цетом достаточно гармонично, но положение самого говорящего в нем сопряжено со смыслами «болезнь», «агрессивность», «принуждение» Можно сделать вывод, что эти герои далеко не похожи, хотя в общей системе персонажей романа они объединены как представители уходящей эпохи

В параграфе 2 2 рассматривается связь композиционной структуры романа, выявляемой путем анализа его временной и регистровой организации, находящей выражение в различных повествовательных формах, со смысловой структурой текста

При анализе временной организации рассматривается понятие режима интерпретации временных форм.

Первая часть романа представляет собой речевую повествовательную форму текст имеет не только повествователя в первом лице (в данном случае - рассказчика, поскольку он является героем романа и принадлежит миру гекста), но и синхронного адресата-слушателя, который эксплицируется предложениями с глаголами во втором лице, представляющими обращения к нему Можете представить себе, какой это жизнерадостный, здоровый че ювек, Если хотите, это будет индустриализация кухонь.

Точка отсчета в первой части совпадает с моментом речи рассказчика Николая Кава-лерова' употребляется настоящее речевое время Поскольку речь идет не об одном событии, а об их последовательности, настоящее время неоднократно сдвигается дискретным образом Сдвиг точки отсчета на границах глав выступает как компонент структурирования текста в этой повествовательной форме. Чередование синхронного и ретроспективного изложения, я также смена режимов интерпретации внутри глав связаны с актуализацией личностных смыслов романа.

Были выделены две группы фрагментов романа, включающих предложения со сдвигом точки отсчета В одной группе актуализируется смысл «неприятие главным героем Андрея Бабичева», выражающийся разными способами Это может быть непосредственно обозначение душевного состояния героя, изображение действий героя, вызванных его чувством и предиав ление того, как рассказчик интерпретирует свои взаимоотношения с Бабичевым Вторую группу составляют фрагменты, актуализирующие смысл «несовместимость героя с окружающим миром», выражающийся через смыслы «болезнь», «страдание»

Эпизоды, не локализованные в основном времени романа (воображаемые и вспоминаемые сцены), актуализируют доминантный концепт романа «слава», а также противопоставлены реальным событиям в мире романа по эмоционально-оценочному отношению к ним рассказчика

Повествование во второй части романа представляет аукториальную форму с экзегетическим повествователем Это не речевая форма, а традиционный нарратив Использование в этой части настоящего времени в речевом режиме выступает как один из маркеров эксплицитно не мотивированной в контексте несобственно-прямой речи героя, предстающей как «врезка» голоса персонажа в речь повествователя В романе скрытая несобственно-прямая речь является формой представления только одного пероонажа - Николая Кавалерова.

Если в первой части читатель воспринимал основной повествоватетьный корпус через призму субъективного сознания Кавалерова, то здесь количество субъектов сознания увеличивается Функционирование категории времени в авторском повествовании зависит от представления конкретной субъектной сферы, что отражается на временной организации повествования в разных главах второй части.

Объемно-прагматическое членение (И Р Гальперин) во второй части объединяет сферы Андрея Бабичева и Володи Макарова При количественной неравноценности представления в романе этих героев и Ивана Бабичева их объединяет семантика временных форм, используемых при их описании Все эти персонажи характеризуются циклическим временем, их мир ахронный все действия представляют многообразное повторение одного и того же, их отнесенность к настоящему и прошлому - формальная В то же время цикличность имеет здесь разное происхождение у Ивана это цикличность природной и бытовой человеческой жизни, а у Андрея с Володей - цикличность производственной жизни, в которой время отсчитывается от начала или завершения работы по претворению в жизнь производственных проектов (например, строительства «Четвертака») Суммарное изложение событий (сводка), описывающее устоявшийся образ жизни, постоянно повторяющиеся события, представляет сферы только этих персонажей и не используется для представления сферы Николая Кавалерова

Нарушения в равномерном течении времени акцентируют смысловые доминанты текста В первой части нарушение временной последовательности (инверсирование порядка изложения) выделяет событие переселения Кавалерова к Бабичеву Замедление сюжетного времени (описание одного происшествия в двух главах) выделяет эпизод на аэродроме, когда Кавалеров решается бросить вызов Бабичеву (Война объявлена Я оскорбил Бабичева). Эта же глава (IX) выделяется при нахождении позиции гармонического центра («точки золотого сечения» [Черемисина 2002 29]) в первой части Во второй части гармонический центр приходится на главу VII, в которой Кавалеров заявляет Ивану. «Завтра на футболе я убью вашего брата» Таким образом, связь между гармоническими центрами текста актуализирует смысл вражды, являющийся доминантным компонентом концепта «зависть» в романе

Во второй части в результате нарушения линейности текста (сдвига назад по времени и возвращения к прерванной сюжетной линии) выделяется день, в который происходит сочинение письма Кавалеровым, его столкновение с недавним покровителем и арест Ивана Бабичева, что позволяет говорить о значительности этих событий в романе.

Анализ художественного текста через его коммуникативно-регистровую организацию является одним из путей к смыслу текста как целого через воплощающие его структуры. Показатели регистровой принадлежности обнаруживают способ восприятия и отражения действительности (а это практически и является представлением картины мира), и, следовательно, точку зрения говорящего, а также определяют предназначенность высказывания тому или иному типу адресата

Регистровая организация повествования в романе обнаруживает свою специфику по отношению к сферам разных персонажей Для представления Николая Кавалерова (в его речи и в авторском повествовании) характерен репродуктивный регистр. Смена регистров в речи рассказчика (информативного и репродуктивного на генеритивный) обусловлена сменой предмета речи Бабичев для Кавалерова является катализатором внутреннего конфликта, а внутренний конфликт проявлен через смену регистров.

Для представления Андрея Бабичева используется в основном информативный регистр В смысловом поле Ивана Бабичева используются информативный, волюнтивный и реактивный регистры, анализ их употребления позволяет выделить доминирование оценочное™ и ярко выраженную диалогичность как специфические свойства данного персонажа. Императивность как характерная черта речевого облика сближает образы Ивана, Андрея Бабичева и Володи Макарова Чертой речевого и смыслового портрета последних двух героев является также преобладание статичных предикатов (глагольных предикатов, обозначающих устойчивые состояния, и именных предикатов), что позволяет выделить статичность как их характерную особенность

Способ восприятия, преобладающая модальность ощущений влияют на характер того образа мира, который формируется в сознании познающего субъекта и обнаруживается в смысловых структурах его речевых произведений. Процесс реконструкции индивидуально-авторской картины мира предполагает рассмотрение того, как реализуется в речевых произведениях писателя ведущая модальность его восприятия, что и осуществляется в параграфе 2.3

«Цвето-световая организация как одна из других форм представления автора и се связь с повествовательной организацией текста»

Можно говорить о том, что картина мира Ю Отеши определяется «визуальной доминантой» [Носовец 2000] его мировосприятия Лексика, передающая смыслы света, цвета, формы, размера, текстуры или другой зрительно воспринимаемой характеристики предмета, инвариантно актуализирует визуальную доминанту автора Такая актуализация позволяет говорить об актуализации визуальной доминанты в картине мира читателя Визуальная доминанта в картине мира автора многократно воспроизводится через актуальные визуальные счысчы

В романе «Зависть» реализуется авторская стратегия на многообразие форм повествования, сложно организованное контекстно-вариативное членение текста (И Р Гальперин), в отдельных случаях совмещающееся с объемно-прагматическим членением Испочьзуемые формы повествования связаны с раскрытием смысловых полей повествователя, Николая Кава-лерова, Ивана и Андрея Бабичевых и Во по ли Макарова Для проверки прелпотожения, что способы актуализации эмотивно-смысловой доминанты текста, представляющие зрительную систему восприятия, будут использоваться для передачи нетождественных актуальных смыслов в границах полей повествователя, главных и неглавных персонажей, нами было проанализировано употребление в романе слов, играющих ведущую роль в процессе репрезентации цветового восприятия, - это слова со значением «излучение света» (блестеть, сиять, светить, искриться) и колоративы, или собственно цветовая лексика (сюда относятся все слова с дифференциальной семой «цвет»)

Было выявлено, что цветопись используется в романе Олеши как способ проникновения в психологию, мировоззрение героев Николай Кавалеров от лица которого ведётся повествование в первой части романа, наделяется автором поэтичностью внутреннего мира, тонкостью, наблюдательностью Fro цветовые предпочтения шиболее близки к использованию имен цвета в коммуникативной сфере повествователя' колоративами, передающими позитивные оценочные смыслы, являются зелёный, жёлтый, розовый, голубой, обозначающие светлые, яркие цвета и описывающие окраску природных явлений и окружающих предметов Отрицательная оценка дается в коммуникативных сферах повествователя и Николая Кавалерова наименованиям темных, насыщенных цветов (чёрного, красного, синего) Вместе с тем позе Ивана Бабичева и других персонажей структурируется на базе других цветообоэначений, что позволяет говорит о несовпадении смыстов в этих полях Это ещё одно свидетельство совпадения позиций рассказчика и повествователя в романе

При обращении к коммуникативной организации повествования в романе (в параграфе 2 4 «Коммуникативная организация повествования в романе») было выявлено, что, несмотря на различие используемых в первой и второй частях романа повествовательных форм, это варианты одной коммуникативной модели с эксплицитным говорящим и неопределенным эксплицитным адресатом В первой части говорящий конкретный, поскольку является персонажем романа Во второй части говорящий повествователь, фигура иного пространственно-временного плана, выступающая в роли посредника между читателем и изображаемым в произведении миром Наличие во второй части повествователя предполагает объективность изложения материала, что позволяет сравнить характеристики смыслового поля главного героя в разных частях Общими для обеих частей романа являются и различные виды коммуникативного акцента, вербализующие адресата

В первой части романа происходит как совмещение внешнетекстовой и внутритекстовой коммуникативности (внешнего адресата и внутреннего, присутствующего в тексте), так и совмещение двух коммуникативных стратегий автора (создание «подготовленной ре-чи»/создание спонтанной речи), что приводит к варьированию семантики адресата от человека вообще до близкого к говорящему адресата В то же время полного объединения говорящего и адресата так и не происходит Обращения к слушателю в первой части выполняют функцию маркеров выхода из репродуктивного регистра, указания на то, что описываемое не совпадает с настоящим речевым временем рассказчика Кроме того, эти обращения выполняют функцию репрезентации эмоциональной доминанты Обращения же повествователя во второй части играют композиционную, текстообразуюшую роль

Статус повествователя неодинаков но отношению к разным персонажам Описывая Андрея Бабичева и Володю Макарова, он выступает всезнающим повествователем, однако изображает их преимущественно с внешней точки зрения Говоря об Иване, повествователь предстаёт прагматически мотивированным, устанавливая разного рода «загородки» между собой и внутренним миром персонажа, якобы ему недоступным Кавалеров же изображается «изнутри» его сознания, с внутренней точки (рения, причйм повествователь не обнаруживает, что знает о нём то, что недоступно самому персонажу В смысловом поле этого персонажа повествовательная форма обнаруживает «переходный» характер между трстьеличным и перво-личным повествованием

В главе третьей «Коммуникативная система как фактор текстообразования в творчестве Ю.К. Олеши» к анализу быти привлечены другие произведения гисателя - роман-сказка «Три Толстяка» и рассказы разных периодов творчества. Рассматривается коммуникативный статус этих произведений как один из главных признаков их повествовательной формы

В творчестве Ю Олеши, помимо второй части романа «Зависть», форма с актуали-юваннмм автором-сочинителем встречается только однажды' в сказке «Три Толстяка», написанной в 1924 году, на три года раньше «Зависти» В романе-сказке «Три Толстяка» автор в бо тыней степени, по сравнению с «Завистью», выступает как посредник между читателем и изображаемым миром Такое явное выражение авторской позиции можно объяснить жанром этого произведения это сказка, и все акценты перед читателем дотжны быть чётко расставлены Да и повествователь не испытывает затруднений в характеристике персонажей; отрицательные и положительные герои разведены, признак, по которому они делятся, отношение к власти угнетателей

Фигура повествователя в «Трёх Толстяках» достаточна градационна для авторской сказки, в которой автор не скрывает своих чувств То обстоятельство, что в дальнейшем творчестве Ю Олеши фигура автора-творца изображаемого им мира не встречается, говорит о несвойственности подобной коммуникативной формы для авторского сознания, для индивидуально-авторской картины мира Здесь же она объясняется влиянием традиции сказочной литературы

Для рассказов Ю К Олеши, особенно ранних, характерно тяготение к лирике Они имеют переходный между тирикой и нарративом коммуникативный статус во многих рассказах происходит наложение персонажей, связанных с внутритекстовым и внешнетекстовым коммуникативными аспектами (реального автора текста и «имплицитного автора» с эксплицированным я), рассказчик, подобно «лирическому герою», почти или полностью совпадает с реальным автором, образ которого вынесен на первый план, прояв тения повышенной внутритекстовой коммуникативности имеют черты автокоммуникативности (например, обращения из настоящего времени к персонажам из далёкого прошлого, вопросо-ответная структура, отражающая диалектику внутреннего обдумывания) Субъективность повествования, схожесть коммуникативного статуса «образа автора» и «лирического героя» способствует установлению коммуникативной связи особого характера («контакта», «сопереживания») между реальным читателем и имплицитным автором («образом автора»)

В то же время совпадение с коммуникативным статусом лирики у рассказов не может быть полным Объективация событий при сохранении их конкретного характера не позво-тяет читателю самоотождествиться с автором

При анализе внутритекстовых коммуникативных схем рассказов были выделены три группы модели с невыраженным говорящим и адресатом (4 рассказа), модели с эксплицитным автором и необозначенным адресатом (10 рассказов) и модели с эксплицитным автором и эксплицитным адресатом (3 рассказа).

Коммуникативные модели с невыраженным говорящим и адресатом в прозе Олеши встречаются нечасто В рассказах Олеши, представляющих третьеличное повествование, обнаруживается следующая разновидность фиксации авторской точки зрения' автор как бы ограничивает себя позицией центрального персонажа, о внутреннем мире которого рассказывается достаточно полно, тогда как внутренний мир других персонажей или вовсе не изображается в

авторской речи, или почти не изображается, из фактов же внешнего мира сообщаются лишь те, которые могли быть доступны этому главному персонажу

Наиболее многочисленны у Ю Олеши рассказы, которые можно объединить по наличию эксплицитного автора при необозначенном адресате Они имеют как общие, так и отличительные особенности. Общим во всех рассказах является актуализация достоверности излагаемых событий. Структура повествовательной формы задает презумпцию автобиографизма Повествователь в большинстве рассказов Олеши - это писатель-профессионал, хотя обычно повествователь в произведениях, написанных от первого лица, это человек, не занимающийся писательством профессионально. Поскольку повествователь принадлежит описываемому им миру и является персонажем текста, вслед за Е В Падучевой мы называем его рассказчиком

Отличия обнаруживаются в рассказах разных периодов творчества. В рассказах Ю Олеши конца двадцатых - начала тридцатых годов проявляются такие особенности повествовательной формы, как субъективность, ограниченность личным опытом повествователя (неполнота) и моноцентризм Говорящий является центральным персонажем произведения

Все рассказы имеют автокоммуникативную направленность, выражающуюся в разных видах коммуникативного акцента: ненаправленных вопросах, восклицаниях Во многих рассказах возникает ситуация не реализованной в действительности или фиктивной коммуникации, осуществляющейся в сознании самого говорящего, что также выявляет их автокоммуникативность.

В большинстве анализировавшихся нами рассказов существуют два временных плана: детство рассказчика, пришедшееся на дореволюционное время, и его настоящее в советскую эпоху По линии говорящего коммуникативная схема вариативна, поскольку он выступает то от лица конкретного человека, то как представитель поколения «тридцатилетних, так называемых интеллигентов» («Мой знакомый») При конкретности авторской сферы произведение представляет форму интроспекции, при обобщенности говорящего - форму концептуализации (излагается личная концепция зависимости мироощущения поколения от смены эпох) В случае внешнего описания рассказчик сочетает в себе действующее лицо и наблюдателя

Доминантные смыслы рассказов этого периода и более крупных форм, например романа «Зависть», совпадают. Доминантная эстетизнрованная эмоция по своей модальности отрицательная, ев репрезентантами выступают чувства раздражения, враждебности, возмущения, зависти, причем носитель чувства имеет более низкий социальный статус по сравнению с субъектом, вызывающим это чувство Доминантные концепты - «время как развитие действительности (история)», «слава как цель жизни», «протест как реакция на навязывание образа жизни, на проявления власти». С отрицательной эмоцией связываются такие понятия, как семья, быт, социальный статус.

В более поздних рассказах повествователь занимает в произведении периферийное место, поскольку в центре произведения - объект описания Рассказы по преимуществу носят очерковый характер, поскольку воссоздают советскую действительность и характер советского человека Подчеркивается объективность характеристик, с которыми согласится любой другой человек. Личность самого говорящего не столь важна, так как он выступает от лица советских людей, выражая общую оценку и мнение: используется местоимение «мы», которое фактически нейтрально Конкретные случаи и события, реальность которых подчеркивается говорящим, служат для широких обобщений, имеющих положительную оценку

Рассказы, построенные по модели с эксплицитным автором и эксплицитным адресатом, носят подчеркнуто литературный характер, который обнаруживается в разного рода мета-текстовых вставках Поэтому, хотя адресат и не назван, им может быть только читатель В отличие от рассказов, относящихся к предыдущей коммуникативной схеме, повествование сосредоточено в болыней мере не на прошлом, а на настоящем и будущем рассказчика

В Заключении формулируются наиболее общие выводы исследования и намечаются перспективы его продолжения.

Деятельностный подход, являющийся исходным для нашего исследования, предполагает, что единство текста, являющегося объемной и цельной речевой единицей, порождается концептуальной, смысловой системой его автора. Говоря о реконструкции картины мира автора

по тексту, следует разграничивать картину мира как реальный психофизический феномен и картину мира как конструкт, модель, воссоздаваемую через формы репрезентации в тексте индивидуальной картины мира и лишь отчасти отражающую черты реального сознания реального автора Картина мира, понимаемая как модель, позволяет исследовать семантическую, концептуальную, коммуникативную целостность текста и производить описание картины мира как реального феномена на основе речевого произведения (текста) как результата творческой деятельности

Функциональный взгляд на текст ставит его смысл и форму в зависимость от концептуальной системы автора, от мотивации конкретной речевой деятельности Поэтому при анализе конкретного художественного произведения речь идет о смысловой системе его автора, а не о реальной личности, причем репрезентированная в тексте смысловая система не равна всей смысловой системе индивида

В полисубъекгном и полифоничном прозаическом произведении можно выделить разнообразные личностные смыслы в коммуникативных сферах и смысловых полях разных персонажей Взятое в качестве исходного положения понимание личностного смысла как личного отношения субъекта к миру, фиксирующегося в субъективных значениях [Леонтьев 1977: 147], позволяет говорить, что все личностные смыслы принадлежат только автору, поскольку в тексте он один является реальной языковой личностью, в сознании которой возникают субъективные значения Поэтому все личностные смыслы, выделяемые нами в произведениях Ю К. Олеши, принадлежат самому автору. В то же время введенная В А. Пищальниковой категория доминантного личностного смысла (инвариантно выражающего мнение автора о каких-либо реалиях действительности) позволяет выделить как наиболее близких смысловой системе автора тех персонажей (текстовых субъектов), в чьей коммуникативной сфере сосредоточено наибольшее число доминантных смыслов художественного текста.

Специфика организации художественно-прозаическою произведения обусловила соответствующий путь анализа концептуальной системы его создателя. Поликоммуникативная по речевому устройству, полифоничная по смысловому воплощению пространственно-линейная форма прозаического произведения требует выдвижения на первый план анализа коммуникативной организации текста. Из трех точек зрения, используемых при рассмотрении коммуникативного статуса текста (внутренней, внешней и интенциональной), в настоящей работе текст рассматривается с внутренней и интенциональной точек зрения говорящий (автор) на коммуникативном уровне реконструируется с учетом всех фигур говорящих, а адресат - через систему внутренних адресатов Коммуникативная организация текста соотносится с классификацией повествовательных форм в художественной прозе (Е В. Падучева).

Специфика художественно-прозаической формы обусловила использование следующей схемы анализа картины мира в прозаическом произведении:

• реконструкция фрагментов картины мира автора посредством концешуапьного анализа художественного текста;

• рассмотрение временной организации текста;

• анализ регистровой организации текста,

• рассмотрение других форм представления автора через анализ средств репрезентации преобладающей модальности восприятия актора;

• анализ коммуникативной организации повествования с использованием категорий «коммуникативный статус текста», «субъектная перспектива высказывания», «речевые жанры»;

• рассмотрение связи структурной организации текста с его смысловым единством, представляющим ментальное пространство писателя.

Выло установлено, что концетуально-смысловая, эмотивная и коммуникативная системы, репрезентированные в тексте, гомоморфны друг другу Инвариантные смысловые доминанты автора, являющиеся основой для реконструкции его картины мира, выявляются во всех подсистемах текста, на всех его уровнях. Инвариантные концепты концептосистемы ре-

презентируются вербальными единицами я ¡ыка, которым соответствуют по своей функции все основные компоненты организации текста

В ходе анализа художественно-прозаических произведения Ю К Олеши выяснилось, что доминантный у Ю К Олеши объект изображения внутренний мир человека (представителя интеллигенции в послереволюционном государстве) Инвариантные для писатетя смысш сосредоточены в смысловом поле центрального персонажа, что позволяет говорить о самопредставлении автора в тексте Доминантное место внутреннего мира человека как павной области художественного моделирования писателя объясняет многие особенности «организации» текста, и композицию, и временные парадигмы, и доминантные концегтгы, и богатую палитру зрительных и других форм восприятия - в некоем едином ключе авторского отношения к миру и человеку (что правомерно обобщить в категории «образ автора»)

Для Ю К. Олеши характерны модели с эксплицитным автором и неопределённым адресатом Степень абстрактности модели односторонне обобщенная по линии расширения сферы адресата. Не выраженность адресата предельно расширяет границы его речевого пространства до области человека вообще. Семантика абстрактности адресата сохраняется и при представлении его конкретным лицом, поскольку коммуникация оказывается фиктивной Называние собеседника выполняет конструктивную функцию, поддерживая выбранную форму (поскольку речь ею отсутствует) и функцию репрезентации эмоциональной доминанты за счёт разных видов коммуникативного акцента.

Акцентируемые когнитивные области варьируют от непосредствен«) наблюдаемых картин, структурируемых с помощью разворачивания целостного фрейма (в рассказах это фреймы «я и взрослые за обеденным столом», «я и взрослые в гостиной», в романе «Зависть» -«я и Андрей Ьабичев комнате вечером»), до смысла человеческой жизни, человеческих ценностей, что связано с вариативной конкретизацией степени абстрактности авторской сферы (я/мы) В творчестве Ю К Олеши превалируют эксплицитные эготивные моделей неакциональ-ного типа с автобиографической референцией, где рефлексийные когнитивные структуры преобладают над деятельностными Когнитивные структуры не объединены инвариантным смыслом деятельности Акциональность здесь обнаруживается в области речи, проявляясь в ядерном положении перволичной эксплицитной модели и помещении в субъектную область фрейма основного говорящего, с которым автор отождествляет себя Когнитивные концептуальные компоненты получают репрезенташю в речи основного говорящего, в результате чего остальные субъекты речи получают статус периферийных

Односторонне обобщенная степень абстрактности коммуникативной модели подчиняется типу репрезентируемых концептов, когнитивных структур, в которых доминирует понятийный компонент, это абстрактные доминантные концепты, причем место смысловой доминанты - исключительно в сфере говорящего. Репрезентация компонентов доминантных концептов у Олеши акцентируется варьированием степени абстрактности сферы говорящего (от собственного Я до собственного МЫ, относящегося к «малой группе») Модели подчеркнуто эгоцентричны, поскольку демонстрируют конструирование ментального пространства только у основного субъекта речи.

Перспективным для дальнейшего изучения творчества Ю К Олеши можно считать сопоставление доминантных концептов, выявляемых в его прозаических и драматических произведениях (например в романе «Зависть» и в пьесе «Заговор чувств») Значительным литературным явлением признаны дневниковые записи Ю Олеши «Ни дня без строчки». Возможно сравнение перволичной формы повествования, представленной в этой книге и в других художественных произведениях. Кроме того, затронутые в настоящей работе вопросы анализа языка произведений Ю Олеши с точки зрения образности, своеобразия синтаксической организации, репрезентации доминантных модальностей восприятия, а также с точки зрения стилистики заслуживают отдельного и более глубокого изучения.

Основные положения исследования отражены в следующих публикациях:

1 Мусагитова Г H Цвет и свет в романе Ю К Олеши «Зависть» // Человек - слово - текст - контекст' проблемы современных лингвистических исследований Сб науч тр / Под ред JI О. Бутаковой Омск: Омск гос. ун-т, 2004. С 91-97.

2 Мусагитова Г H Репрезентация концепта в художественном тексте' концепт «зависть» в одноимённом романе Ю К Олеши // Языковая картина мира' лингвистический и культурологический аспекты Материалы II Международной научно-практической конференции (22 - 24 сентября 2004 г ) В 2 т Бийск, 2004. Т I С 256-266.

3 Мусагитова Г H Временной дейксис в романе Ю К Олеши «Зависть» // Этно-герменевтика и антропология Вып 10 Landau- Verlag «Empirische Padagogik», 2004 С 331335.

4. Мусагитова Г H. Система метафор в романе Ю. Олеши «Зависть» // Филологический ежегодник / Под ред. H. H Мисюрова Омск' Омск гос ун-т, 2005 Вып 5-6 С 76-80

5. Мусагитова Г H Типы коммуникативных регистров в романе Ю К Олеши «зависть» и их смена//Мир в языке Вып 11 Landau. Verlag «Empirische Padagogik», 2005 С 516523.

6 Мусагитова Г H Субъектная перспектива романа Ю. К Олеши «Зависть» // Человек - слово - текст - контекст проблемы современных лингвистических исследований Сб науч. тр / Под ред. JÏ. О Бутаковой. Омск- Омск гос. ун-т, 2005 С 80-85.

Мусапггова Гали* Нильевна

СПОСОБЫ ЭКСПЛИЦИРОВАНИЯ КАРТИНЫ МИРА АВТОРА В ПРОЗАИЧЕСКОМ ТЕКСТЕ: ДЕЯТЕЛЬНОСТНЫЙ АСПЕКТ (НА МАТЕРИАЛЕ ТВОРЧЕСТВА Ю. К. ОЛЕШИ)

Специальность 10.02.01 - русский «зык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учСной степени кандидата филологических наук

Лицензия № 020380 от 29 01 97г Подписано в печать 17 11 2005г Формат 60\84 1/16 Печ л 1,0 Уч -изд л 1.0 Тираж 120 экз. Заказ 573

Издательско-потграфический отдел О »ГУ 644077. г Омск пр. Мира. 55А госуниверситет

#24 8 5 1

РНБ Русский фонд

2006-4 25477

i

г i'

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Мусагитова, Галия Нильевна

Введение.

Глава 1. Теоретические основы исследования: определение специфики прозаического текста и аспекты его изучения в современной науке.

1.1. «Картина мира» как объект лингвистических исследований.

1.1.1. Психологический подход как база для ряда современных направлений в изучении художественного текста.

1.1.2. Художественная картина мира как одна из разновидностей языковой картины мира.

1.1.3. Поэтическая и прозаическая картины мира: сходство и различия.

1.2. Исследование художественного текста в коммуникативном аспекте.

1.2.1. Коммуникативная теория художественного текста в современной лингвистике.

1.2.2. Понятие «образ автора» и проблема «точки зрения» в свете коммуникативного подхода к тексту.

1.3. Проблема повествовательных форм в художественной прозе.

1.3.1. Соотношение категории «образ автора» и категории «тип повествования».

1.3.2. Функционирование эгоцентрических языковых элементов в тексте как параметры для классификации повествовательных форм.

1.3.3. «Чужая речь» в прозе как проявления плана персонажа.

1.3.4. Художественный текст в аспекте коммуникативной грамматики.

1.4. Выводы.

Глава 2. Картина мира автора в прозаическом тексте и роль организации повествования как ведущего способа её эксплицирования (роман Ю. К. Олеши «Зависть»).

2.1. Доминантные концепты текста.

2.1.1. Концепт как одно из центральных понятий современной лингвистики.

2.1.2. Доминантные концепты романа Ю. К. Олеши «Зависть».

2.1.3. Метафоризация как процесс и результат смыслового развития текста и её структурообразующая роль в романе Ю. Олеши «Зависть».

2.1.4. Выводы.

2.2. Формы повествования и их связь со смысловой структурой текста (роман Ю. К. Олеши «Зависть»).

2.2.1. Текстовые способы репрезентации категории времени в художественнопрозаическом произведении.

2.2.2. Временная организация первой части романа Ю. К. Олеши «Зависть».

2.2.2.1. Понятие режима интерпретации временных форм.

2.2.2.2. Временной режим первой части романа «Зависть».

2.2.2.3. Особенности времени во фрагментах, не локализованных в основном времени романа.

2.2.3. Регистровая организация романа Ю.К. Олеши «Зависть».

2.2.4. Выводы.

2.3. Цвето-световая организация как одна из форм представления автора и её связь с повествовательной организацией текста в романе Ю.К. Олеши «Зависть»

2.4. Коммуникативная организация повествования в романе Олеши «Зависть»

2.4.1. Коммуникативная организация повествования в I части романа «Зависть»

2.4.2. Коммуникативная организация повествования во II части романа «Зависть».

2.4.3. «Вложенный» текст в романе «Зависть».

2.4.4. Субъектная организация повествования в романе Ю. К. Олеши «Зависть»

2.4.5. Выводы.

Глава 3. Коммуникативная система как фактор текстообразования в творчестве Ю.

К. Олеши.

3.1. Периодизация творчества Ю. К. Олеши в аспекте эволюции коммуникативной организации текстов.

3.2. Коммуникативный статус романа-сказки «Три Толстяка».

3.3. Общие черты коммуникативного статуса рассказов Ю.К. Олеши.

3.4. Типы коммуникативных моделей в прозе Ю. К. Олеши.

3.4.1. Модели с невыраженным говорящим и адресатом.

3.4.2. Модели с эксплицитным автором и необозначенным адресатом. г 3.4.3. Модели с эксплицитным автором и эксплицитным адресатом.

3.5. Выводы.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Мусагитова, Галия Нильевна

Настоящее исследование выполнено в русле изучения художественного текста с позиций теории речевой деятельности. Деятельностный подход к художественному тексту осуществляется в работах представителей русской психологической школы (А.А. Потебни, JT.C. Выготского, А.Н. Леонтьева, А.А. Леонтьева, Д.А. Леонтьева), а также в работах, относящихся к разным направлениям современной психолингвистики (В.А. Пищальниковой, Ю.С. Сорокина, Т.А. Голиковой, И.А. Герман, Н.Г. Вороновой, Л.О. Бутаковой, В.П. Белянина, Е.В. Нагайцевой, НЛО. Чернышевой и др.).

С этой точки зрения художественный текст предстаёт как «совокупность эстетических речевых актов, представляющих определённое содержание концептуальной системы автора» [Пищальникова 1996: 4]. В исследовании совмещены лингвистический и психолингвистический подходы; опираясь на теорию доминантного личностного смысла, разработанную В.А. Пищальниковой, мы рассматриваем две формы проявления субъективного начала в художественном тексте: представленность в нём «образа автора» и представленность в нём личностного смысла. Настоящая работа посвящена изучению картины мира автора в художественно-прозаическом тексте. Такие категории нарратива, как повествовательная форма, коммуникативная организация произведения, временной режим, рассматриваются нами как конститутивные способы репрезентации личностных смыслов концептуальной системы автора.

Актуальность реферируемого исследования определяется отношением к тексту как к связному цельному речевому произведению и поиском способов адекватного описания механизмов текстообразования, обеспечивающих понимание художественного произведения. В исследовании рассматривается сущность картины мира индивида и закономерности её объективации в текстовой деятельности на материале прозаического текста. Способы и средства воплощения индивидуально-авторской картины мира в единицах прозаического речевого произведения и всей его структуре разрабатываются в духе функционально-системного подхода, для чего создаётся методика анализа и целостного объекта (текста), и его компонентов.

Объектом исследования является индивидуально-авторская картина мира, представленная в прозаическом тексте.

Предмет исследования - способы репрезентации картины мира автора на уровне структур художественно-прозаического текста.

Цель работы заключается в реконструкции фрагмента картины мира писателя на основе анализа способов организации его прозаических текстов, рассматриваемых как результат речевой деятельности автора.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1) на основе анализа научной литературы сопоставить и разграничить понятия «концептуальная картина мира», «языковая картина мира», «художественная картина мира», выделить различия прозаической и поэтической картины мира;

2) определить способы репрезентации художественной картины мира в прозе через организацию коммуникации;

3) соотнести категории «образ автора», «точка зрения», «система эгоцентри ческих элементов» как категории смыслообразования текста;

4) структурировать концепты как элементы картины мира по роману Ю.К. Олеши «Зависть».

5) выявить и описать формы временной, регистровой организации романа Ю.К. Олеши «Зависть» и их роль в экспликации картины мира автора;

6) описать коммуникативную систему как фактор текстообразования по остальным произведениям Ю.К. Олеши.

Методологической основой диссертации послужили работы В.В. Виноградова по теории художественной речи [Виноградов 1959, 1971, 1980], труды М.М. Бахтина по проблемам стилистики романа [Бахтин 1972, 1975, 1979, 2000] и отношения автора к герою в эстетической деятельности [Бахтин 1986], а также структурно-семиотические работы Ю.М. Лотмана по тексту [Лотман 1964, 1970, 1999]. Обращение к исследованиям учёных, не являющихся лингвистами, обусловлено пограничным положением объекта изучения на стыке литературоведения и лингвистики. Из современных исследований существенное влияние на формирование концепции диссертации оказали работы Е.В. Падучевой по семантике нарратива [Падучева 1996], а также Г.А. Золотовой, Н.К. Онипенко, М.Ю. Сидоровой по коммуникативной грамматике [Золотова и др. 1998].

Специфика поставленных целей и задач обусловила использование следующих методов и приёмов исследования: метода концептуального анализа, направленного на выявление смысловой структуры текста и определение доминантного личностного смысла; компонентного анализа лексического значения слова; метода контекстуального анализа; лингвостатистического метода при анализе использования колоративов в тексте; семантико-синтаксического анализа высказывания, структурно-коммуникативного анализа прозаического текста, функционального метода анализа роли языковых знаков в тексте.

Материалом исследования послужили прозаические произведения Ю.К. Олеши. Основное внимание в работе уделено роману «Зависть». Также были проанализированы роман-сказка «Три Толстяка» и рассказы разных периодов творчества. Рассказы «Лиомпа», «Легенда», «Любовь», «Цепь», «Я смотрю в прошлое», «Пророк», «Вишнёвая косточка», «Мой знакомый», «В мире» относятся к концу двадцатых-началу тридцатых годов, рассказы «Стадион в Одессе», «Первое мая», «Наташа», «Комсорг», «Три рассказа», «Воспоминание», «Иволга» - к более позднему периоду.

Актуальность обращения к творчеству этого писателя обусловлена необходимостью более полного его изучения. Несмотря на ряд имеющихся работ как по творчеству 10. Олеши в целом [Чудакова 1972, Белинков 1977], так и по отдельным произведениям и проблемам в них [Шкловский 1973, Панченко 1974, Логвин 1981, Ермоленко, Бадиков 1983, Куницын 1985, Фуксон 1992, Жолковский 1994], говорить об изученности его наследия явно преждевременно. В последние годы среди литературоведов [Ноткина 2000, Филиппова 2004] наблюдается возрождение интереса к творчеству Ю. Олеши, лингвисты к его произведениям не обращаются. Творчество Ю.К. Олеши оказалось обойдённым вниманием как в советский, так и в постсоветский период развития филологической науки, между тем его произведения относятся к значительным явлениям советского периода русской литературы и представляют интерес с точки зрения их языка.

Научная новизна работы обусловлена отсутствием лингвистической разработки организации повествования как коммуникативно-когнитивной категории, нерешённостью проблемы «цельного автора» на материале прозаического текста как специфической формы художественной картины мира. Новыми являются многоаспектная реконструкция картины мира автора и выявление способов её репрезентации в прозаическом тексте на ранее не описанном речевом материале (текстах Ю. Олеши).

Теоретическая значимость диссертации. Работа вносит определённый вклад в решение таких проблемных вопросов лингвистики текста, функциональной грамматики, теории художественной коммуникации, как развитие антропоцентрического и когнитивного направлений исследования художественного текста; изучение актуальной проблемы языковой личности (поскольку исследование объективации индивидуально-авторской картины мира в процессе эстетической речевой деятельности позволяет уточнить черты психологического портрета автора); разработка и апробация одного из возможных способов описания художественного текста, при котором рассматривается не только формальная и семантическая структура, но и её функциональная нагрузка; исследование связи коммуникативных форм и режимов с компонентами смыслообразования.

В процессе исследования были выявлены особенности индивидуально-авторской картины мира Ю.К. Олеши.

Практическая значимость исследования заключается в возможности применения его результатов в вузовских курсах стилистики текста, синтаксиса, лингвистики текста, при подготовке специальных курсов по лингвистическому анализу художественного текста, а также по творчеству Ю.К. Олеши. Разработанные методики могут быть применены в исследованиях на другом текстовом материале.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Формальные показатели повествовательного уровня: различные нарушения временной последовательности в изложении событий, сдвиг точки отсчёта, обусловленный сменой синхронного и ретроспективного видов изложения, чередование временных режимов - являются типичными способами эксплицирования в прозаическом художественном тексте картины мира автора, актуализации его личностных смыслов.

2. В полисубъектном прозаическом повествовании обнаруживается специфика регистровой организации текста по отношению к коммуникативным сферам и смысловым полям разных персонажей. Смена регистров в коммуникативной сфере одного и того же субъекта речи актуализирует доминантные личностные смыслы произведения. Прозаический художественный текст является специфическим способом представления определённых концептуальных структур сознания автора, фрагментов его картины мира через изменение «фокуса», режимов, «точек зрения».

3. Произведения 10. Олеши имеют коммуникативный статус, переходный между лирикой и нарративом: рассказчик, подобно «лирическому герою», почти или полностью совпадает с реальным автором, образ которого вынесен на первый план; проявления повышенной внутритекстовой коммуникативности имеют черты автокоммуникативности.

4. В творчестве 10. Олеши превалируют эксплицитные эготивные модели не-акционального типа с автобиографической референцией, где рефлексийные когнитивные структуры преобладают над деятельностными. Акциональность обнаруживается в области речи, проявляясь в ядерном положении перволичной эксплицитной модели и помещении в субъектную область фрейма основного говорящего, с которым автор отождествляет себя. Когнитивные концептуальные компоненты получают репрезентацию в речи основного говорящего, в результате чего остальные субъекты речи получают статус периферийных.

5. Доминантными в творчестве Ю. Олеши являются концепты «зависть», «слава» и «время». В процессе функциональной актуализации компонентов концепта «зависть» в одноимённом романе личностный смысл возникает не на базе понятия (психологического значения), а актуализирует один его признак - отрицательную модальность чувства. Собственно чувство зависти в структуре доминантного концепта занимает не главное место.

Разные доминантные концепты в романе «Зависть» коррелируют со сферой определённых персонажей. Пересечение доминантных концептов и личностных смыслов отражает пересечение концептуальных подсистем персонажей.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на II Международной научно-практической конференции «Языковая картина мира: лингвистический и культурологический аспекты» 22-24 сентября 2004 г., г. Бийск; на IV Международной научной конференции «Этногерменевтика и антропология: языки и культуры в когнитивном аспекте» 4-6 октября 2004 г., г. Кемерово; на региональной научно-практической конференции «Славянские чтения» (Омск 2005). Содержание работы отражено в 6 публикациях.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Способы эксплицирования картины мира автора в прозаическом тексте: деятельностный аспект"

3.5. Выводы

В творчестве Ю. Олеши повествовательная форма с актуализованным автором-сочинителем, которую Н.А. Кожевникова относит к субъективному авторскому повествованию, помимо второй части романа «Зависть», встречается только однажды: в сказке «Три Толстяка», написанной в 1924 году, на три года раньше «Зависти».

В романе-сказке «Три Толстяка» автор в большей степени, по сравнению с «Завистью», выступает как посредник между читателем и изображаемым миром. Такое явное выражение авторской позиции можно объяснить жанром этого произведения: это сказка, и все акценты перед читателем должны быть чётко расставлены. Да и повествователь не испытывает затруднений в характеристике персонажей; отрицательные и положительные герои разведены, признак, по которому они делятся — отношение к власти угнетателей.

Фигура повествователя в «Трёх Толстяках» достаточна традиционна для авторской сказки, в которой автор не скрывает своих чувств. То обстоятельство, что в дальнейшем творчестве Ю. Олеши фигура автора-творца изображаемого им мира практически не встречается, говорит о несвойственности подобной коммуникативной формы для авторского сознания, для индивидуально-авторской картины мира. Здесь же она объясняется влиянием традиции сказочной литературы.

Для рассказов Ю. К. Олеши, особенно ранних, характерно тяготение к лирике. Они имеют переходный между лирикой и нарративом коммуникативный статус: во многих рассказах происходит наложение персонажей, связанных с внутритекстовым и внешнетекстовым коммуникативными аспектами (реального автора текста и «имплицитного автора» с эксплицированным я), рассказчик, подобно «лирическому герою», почти или полностью совпадает с реальным автором, образ которого вынесен на первый план; проявления повышенной внутритекстовой коммуникативности имеют черты автокоммуникативности (например, обращения из настоящего времени к персонажам из далёкого прошлого; вопросо-ответная структура, отражающая диалектику внутреннего обдумывания). Субъективность повествования, схожесть коммуникативного статуса «образа автора» и «лирического героя» способствует установлению коммуникативной связи особого характера («контакта», «сопереживания») между реальным читателем и имплицитным автором («образом автора»).

В то же время совпадение с коммуникативным статусом лирики у рассказов не может быть полным. Объективация событий при сохранении их конкретного характера не позволяет читателю самоотождествиться с автором.

Коммуникативные модели с невыраженным говорящим и адресатом в прозе Олеши немногочисленны (четыре рассказа из семнадцати рассматриваемых). В рассказах Олеши, представляющих третьеличное повествование, обнаруживается следующая разновидность фиксации авторской точки зрения: автор как бы ограничивает себя позицией центрального персонажа, о внутреннем мире которого рассказывается достаточно полно, тогда как внутренний мир других персонажей или вовсе не изображается в авторской речи или почти не изображается, из фактов же внешнего мира сообщаются лишь те, которые могли быть доступны этому главному персонажу.

Наиболее многочисленные у Ю. Олеши рассказы, которые можно объединить по наличию эксплицитного автора при необоз каченном адресате, имеют как общие, так и отличительные особенности. Общим во всех рассказах является актуализация достоверности излагаемых событий. Структура повествовательной формы задаёт презумпцию автобиографизма. Повествователь в большинстве рассказов Олеши - это писатель-профессионал, хотя обычно повествователь в произведениях, написанных от первого лица, это человек, не занимающийся писательством профессионально. Поскольку повествователь принадлежит описываемому им миру и является персонажем текста, вслед за Е. В. Падучевой мы называем его рассказчиком.

Отличия обнаруживаются в рассказах разных периодов творчества. В рассказах 10. Олеши конца двадцатых - начала тридцатых годов проявляются такие особенности повествовательной формы, как субъективность, ограниченность личным опытом повествователя (неполнота) и моноцентризм. Говорящий является центральным персонажем произведения.

Все рассказы имеют автокоммуникативную направленность, выражающуюся в разных видах коммуникативного акцента: ненаправленных вопросах, восклицаниях. Во многих рассказах возникает ситуация нереализованной в действительности или фиктивной коммуникации, осуществляющейся в сознании самого говорящего, что также выявляет их автокоммуникативность.

В большинстве анализировавшихся нами рассказов существуют два временных плана: детство рассказчика, пришедшееся на дореволюционное время, и его настоящее в советскую эпоху. По линии говорящего коммуникативная схема вариативна, поскольку он выступает то от лица конкретного человека, то как представитель поколения «тридцатилетних, так называемых интеллигентов» («Мой знакомый»). При конкретности авторской сферы произведение представляет форму интроспекции, при обобщённости говорящего - форму концептуализации (излагается личная концепция зависимости мироощущения поколения от смены эпох). В случае внешнего описания рассказчик сочетает в себе действующее лицо и наблюдателя.

Доминантные смыслы рассказов этого периода и более крупных форм, например, романа «Зависть», совпадают. Доминантная эстетизированная эмоция по своей модальности отрицательная, её репрезентантами выступают чувства раздражения, враждебности, возмущения, зависти, причём носитель чувства имеет более низкий социальный статус, по сравнению с субъектом, вызывающим это чувство. Доминантные концепты - «время как развитие действительности (история)», «слава как цель жизни», «протест как реакция на навязывание образа жизни, на проявления власти». С отрицательной эмоцией связываются такие понятия, как семья, быт, социальный статус.

В более поздних рассказах повествователь занимает в произведении периферийное место, поскольку в центре произведения - объект описания. Рассказы по преимуществу носят очерковый характер, воссоздавая советскую действительность и характер советского человека. Подчеркивается объективность характеристик, с которыми согласится любой другой человек. Личность самого говорящего не столь важна, поскольку он выступает от лица советских людей, выражая общую оценку и мнение, используется местоимение «мы», которое фактически нейтрально. Конкретные случаи и события, реальность которых подчёркивается говорящим, служат для широких обобщений, имеющих положительную оценку.

Заключение

Выполненная работа представляет собой исследование художественного текста с целью реконструкции фрагментов картины мира его автора. Поскольку в диссертации мы основываемся на деятельностном подходе к художественному тексту, рассматривая текст как продукт эстетической речевой деятельности автора, отражающий систему его представлений, знаний и мнений об окружающей действительности, здесь реализуется психолингвистический подход к художественному тексту, совмещённый с лингвистическим исследованием текста. Представленный в настоящей работе когнитивный аспект изучения речевой деятельности человека (текста) реализует антропоцентрическую направленность лингвистического исследования.

Деятельностный подход, являющийся исходным для нашего исследования, предполагает, что единство текста, являющегося объёмной и цельной речевой единицей, порождается концептуальной, смысловой системой его автора. Говоря о реконструкции картины мира автора по тексту, следует разграничивать картину мира как реальный психофизический феномен и картину мира как конструкт, модель, воссоздаваемую через формы репрезентации в тексте картины мира индивида и лишь отчасти отражающую черты реального сознания реального автора. Картина мира, понимаемая как модель, позволяет исследовать семантическую, концептуальную, коммуникативную целостность текста и производить описание картины мира как реального феномена на основе речевого произведения (текста) как результата творческой деятельности.

Картина мира понимается нами как концептуальная система индивида - непрерывно конструируемая система его мнений, знаний и представлений о действительном или возможном мире, приобретаемых им довербально, вербально, вневер-бально и репрезентируемых средствами различных символических систем, в том числе языка.

Элементарной, основной единицей концептуальной системы является концепт, под которым мы понимаем объёмное ментально-когнитивное образование, отражающее систему мнений, представлений, понятий индивида об определённом фрагменте действительности. Концептосистемой считаем систему взаимосвязанных концептов индивида, репрезентированных в его речевых произведениях любой величины и коммуникативной направленности.

Деятелыюстный взгляд на текст ставит его смысл и форму в зависимость от концептуальной системы автора, от мотивации конкретной речевой деятельности. Поэтому при анализе конкретного художественного произведения речь идёт о смысловой системе его автора, а не о реальной личности, причём репрезентированная в тексте смысловая система не равна всей смысловой системе индивида.

В полисубъекгном и полифоничном прозаическом произведении можно выделить разнообразные личностные смыслы в коммуникативных сферах и смысловых полях разных персонажей. Взятое в качестве исходного положения понимание личностного смысла как личного отношения субъекта к миру, фиксирующегося в субъективных значениях [Леонтьев 1977: 147], позволяет говорить, что все личностные смыслы принадлежат только автору, поскольку в тексте он один является реальной языковой личностью, в сознании которой возникают субъективные значения. Поэтому все личностные смыслы, выделяемые нами в произведениях Ю.К. Олеши, принадлежат самому автору. В то же время введённая В.А. Пищалышко-вой категория доминантного личностного смысла (инвариантно выражающего мнение автора о каких-либо реалиях действительности) позволяет выделить как наиболее близких смысловой системе автора тех персонажей (текстовых субъектов), в чьей коммуникативной сфере сосредоточено наибольшее число доминантных смыслов художественного текста.

Специфика организации художественно-прозаического произведения обусловила соответствующий путь анализа концептуальной системы его создателя. Поликоммуникативная по речевому устройству, полифоничная по смысловому воплощению пространственно-линейная форма прозаического произведения требует выдвижения на первый план анализа коммуникативной организации текста. Из трёх точек зрения, используемых при рассмотрении коммуникативного статуса текста (внутренней, внешней и интенциональной) в настоящей работе текст рассматривается с внутренней и интенциональной точек зрения: говорящий (автор) на коммуникативном уровне реконструируется с учётом всех фигур говорящих, а адресат -через систему внутренних адресатов. Коммуникативная организация текста соотносится с классификацией повествовательных форм в художественной прозе (Е.В. Падучева).

Специфика художественно-прозаической формы обусловила использование следующей схемы анализа картины мира в прозаическом произведении:

• реконструкция фрагментов картины мира автора посредством концептуального анализа художественного текста;

• рассмотрение временной организации текста;

• анализ регистровой организации текста;

• рассмотрение других форм представления автора через анализ средств репрезентации преобладающей модальности восприятия автора;

• анализ коммуникативной организации повествования с использованием категорий «коммуникативный статус текста», «субъектная перспектива высказывания», «речевые жанры»;

• рассмотрение связи структурной организации текста с его смысловым единством, представляющим ментальное пространство писателя.

Было установлено, что концептуально-смысловая, эмотивная и коммуникативная системы, репрезентированные в тексте, гомоморфны друг другу. Инвариантные смысловые доминанты автора, являющиеся основой для реконструкции его картины мира, выявляются во всех подсистемах текста, на всех его уровнях. Инвариантные концепты концептосистемы репрезентируются вербальными единицами языка, которым соответствуют по своей функции все основные компоненты организации текста. Данное утверждение перекликается с наблюдением Г.О. Винокура, что в художественном произведении известные психологические закономерности могут открываться «даже тогда, когда мы имеем дело с чисто грамматическим материалом» [Винокур 1991: 47].

В ходе анализа художественно-прозаических произведения Ю.К. Олеши выяснилось, что доминантный у Ю.К. Олеши объект изображения - внутренний мир человека (представителя интеллигенции в послереволюционном государстве). Инвариантные для писателя смыслы сосредоточены в смысловом поле центрального персонажа, что позволяет говорить о самопредставлении автора в тексте. Доминантное место внутреннего мира человека как главной области художественного моделирования писателя объясняет многие особенности «организации» текста: и композицию, и временные парадигмы, и доминантные концепты, и богатую палитру зрительных и других форм восприятия - в некоем едином ключе авторского отношения к миру и человеку (что правомерно обобщить в категории «образ автора»).

В процессе анализа романа «Зависть» были сделаны следующие наблюдения:

Первая часть романа «Зависть» представляет собой речевую повествовательную форму: текст имеет не только повествователя в первом лице (в данном случае -рассказчика, поскольку он является героем романа и принадлежит миру текста), но и синхронного адресата-слушателя, который эксплицируется предложениями с глаголами во втором лице, представляющими обращения к нему.

Точка отсчёта в первой части совпадает с моментом речи рассказчика Николая Кавалерова, в случаях употребления настоящего времени перед нами настоящее речевое. Поскольку речь идёт не об одном событии, а об их последовательности, настоящее время неоднократно сдвигается дискретным образом. Сдвиг настоящего речевого времени на границе глав является компонентом структурирования текста. Чередование синхронного и ретроспективного изложения, а также смена режимов интерпретации внутри глав связана с аюуализацией личностных смыслов романа «неприятие главным героем Андрея Бабичева», «несовместимость героя с окружающим миром», репрезентирующих доминантный концепт «зависть».

Функционирование категории времени в авторском повествовании зависит от представления конкретной субъектной сферы. Настоящее время в речевом режиме выступает как один из маркеров эксплицитно не мотивированной в контексте несобственно-прямой речи героя, предстающей как «врезка» голоса персонажа в речь повествователя. В романе скрытая несобственно-прямая речь является формой представления только одного персонажа - Николая Кавалерова.

В романе «Зависть» обнаруживается специфика регистровой организации текста по отношению к коммуникативным сферам и смысловым полям разных персонажей. Смена регистров в коммуникативной сфере одного и того же субъекта речи актуализирует доминантные личностные смыслы романа.

Способы актуализации эмотивно-смысловой доминанты текста, представляющие зрительную систему восприятия используются для передачи нетождественных актуальных смыслов в границах полей повествователя, главных и неглавных персонажей.

Цветопись в романе Олеши выступает как способ проникновения в психологию, мировоззрение героев. Николай Кавалеров, от лица которого ведётся повествование в первой части романа, наделяется автором поэтичностью внутреннего мира, тонкостью, наблюдательностью. Его цветовые предпочтения наиболее близки к использованию имён цвета в коммуникативной сфере повествователя: колоратива-ми, передающими позитивные оценочные смыслы, являются зелёный, жёлтый, розовый, голубой, обозначающие светлые, яркие цвета и описывающие окраску природных явлений и окружающих предметов. Отрицательная оценка присуща у повествователя наименованиям тёмных, насыщенных цветов (чёрного, красного, синего).

Вместе с тем поле Ивана Бабичева и других персонажей (кроме Кавалерова) структурируется на базе других цветообозначений, что позволяет говорит о несовпадении смыслов в этих полях. Это ещё одно свидетельство совпадения позиций рассказчика (Кавалерова) и повествователя в романе.

Обращение к другим прозаическим произведения Ю.К. Олеши позволило сформулировать выводы о своеобразии их коммуникативной организации.

Для Ю.К. Олеши характерны модели с эксплицитным автором и неопределённым адресатом. Степень абстрактности модели односторонне обобщённая по линии расширения сферы адресата. Невыраженность адресата предельно расширяет границы его речевого пространства до области человека вообще. Семантика абстрактности адресата сохраняется и при представлении его конкретным лицом, поскольку коммуникация оказывается фиктивной. Называние собеседника выполняет конструктивную функцию, поддерживая выбранную форму (поскольку речь его отсутствует) и функцию репрезентации эмоциональной доминанты за счёт разных видов коммуникативного акцента.

Акцентируемые когнитивные области варьируют от непосредственно наблюдаемых картин, структурируемых с помощью разворачивания целостного фрейма (в рассказах это фреймы «я и взрослые за обеденным столом», «я и взрослые в гостиной», в романе «Зависть» - «я и Андрей Бабичев комнате вечером»), до смысла человеческой жизни, человеческих ценностей, что связано с вариативной конкретизацией степени абстрактности авторской сферы (я/мы). Можно говорить о превалировании эксплицитных эготивных моделей неакционального типа с автобиографической референцией, где рефлексийные когнитивные структуры преобладают над деятельностными. Когнитивные структуры не объединены инвариантным смыслом деятельности. Акциональность здесь обнаруживается в области речи, проявляясь в ядерном положении перволичной эксплицитной модели и помещении в субъектную область фрейма основного говорящего, с которым автор отождествляет себя.

Концептуальные компоненты получают репрезентацию в речи основного говорящего, в результате чего остальные субъекты речи получают статус периферийных.

Односторонне обобщённая степень абстрактности коммуникативной модели подчиняется типу репрезентируемых концептов, когнитивных структур, в которых доминирует понятийный компонент, это абстрактные доминантные концепты, причём место смысловой доминанты - исключительно в сфере говорящего. Репрезентация компонентов доминантных концептов у Олеши акцентируется варьированием степени абстраетности сферы говорящего (от собственного Я до собственного МЫ, относящегося к «малой группе»). Модели подчёркнуто эгоцентричны, поскольку демонстрируют конструирование ментального пространства только у основного субъеета речи, следовательно, коммуникативный знак не является полифоничным, что говорит о непересекаемости концептуальных пространств.

Перспективным для дальнейшего изучения творчества Ю.К. Олеши можно считать сопоставление доминантных концептов, выявляемых в его прозаических и драматических произведениях (например, в романе «Зависть» и в пьесе «Заговор чувств»). Значительным литературным явлением признаны дневниковые записи Ю. Олеши «Ни дня без строчки». Возможно сравнение перволичной формы повествования, представленной в дневнике и в других художественных произведениях. Кроме того, затронутые в настоящей работе вопросы анализа языка произведений Ю. Олеши с точки зрения образности, своеобразия синтаксической организации, репрезентации доминантных модальностей восприятия, а также с точки зрения стилистики заслуживают отдельного и более глубокого изучения.

Список научной литературыМусагитова, Галия Нильевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Анисимова Р. В. Отражение категории времени как одного из элементов картины мира // Текст как отображение картины мира: Сб. науч. трудов МГПИИЯ им. М. Тореза. М.: Моск. гос. ин-т иностр. яз., 1989. Вып. 341. С. 66-71.

2. Апресян Ю. Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира // Апресян Ю. Д. Избранные труды: В 2 т. М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. Т. 2. С. 629-650.

3. Апресян Ю. Д. Образ человека по данным языка: Попытка системного описания // Апресян Ю. Д. Избранные труды: В 2 т. М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. Т. 2. С. 348-388.

4. Апресян Ю. Д. Избранные труды: В 2 т. М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. Т. 1-2.

5. Арнольд И. В. Стилистика декодирования. JL: ЛГПИ им. Герцена, 1974. 76 с.

6. Арнольд И. В. О понимании термина «текст» в стилистике декодирования // Стилистика художественной речи: Межвуз. сб. науч. тр. Л.: ЛГПИ, 1980. С. 3-11.

7. Арнольд И. В. Импликация как приём построения текста и предмет филологического изучения // Вопросы языкознания 1982. № 4. С. 83-91.

8. Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл (логико-семантические проблемы). М.: Едиториал УРСС, 2003. 384 с.

9. Арутюнова Н. Д. Семантическая структура и функции субъекта // Известия АН СССР. Сер. литературы и языка. 1979. Т. 38. Вып. 4. С. 323-344.

10. Ю.АрутюноваН. Д. Фактор адресата// Изв. АН СССР. Сер. литературы и языка. 1981. Т. 40. Вып. 4. С.356-367.

11. П.Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. С. 5-32.

12. Арутюнова Н. Д. Метафора в языке чувств // Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. С. 385-398.

13. Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. 896 с.

14. Аскольдов (Алексеев) С. А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М.: Academia, 1997. С. 267279.

15. Атарова К. Н., Лесскис Г. А. Семантика и структура повествования от первого лица в художественной прозе // Изв. АН СССР. Сер. литературы и языка. 1976. Т. 35. Вып. 4. С. 343-356.

16. Атарова К. Н., Лесскис Г. А. Семантика и структура повествования от третьего лица в художественной прозе // Изв. АН СССР. Сер. литературы и языка. 1980. Т. 39. Вып. 1. С. 33^6.

17. Афанасьева Н. А. Миф картина мира - модель мира (к вопросу о соотношении понятий) // Человек. Язык. Искусство (памяти Н. В. Черемисиной). Материалы Междунар. науч.-практ. конфер. М.: МГПУ, 2002. С. 179-180.

18. Бабенко Л. Г., Казарин Ю. В. Лингвистический анализ художественного текста. М.: Наука, 2003. 496 с.

19. Бадиков В. Примечания // Олеша Ю. К. Избранное. М.: Правда, 1983. С. 622683.

20. Баранов А. Г., Добровольский Д. О. Постулаты когнитивной семантики // Изв. РАН. Сер. литературы и языка. 1997. Т. 56. Вып. 1. С. 11-21.

21. Бахилина Н. Б. История цветообозначений в русском языке. М.Наука, 1975. 288 с.

22. Бахтин М. М. Слово в поэзии и прозе // Вопросы литературы. 1972. № 6. С. 54-85.

23. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература, 1975. 504 с.

24. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Советская Россия, 1979. 320 с.

25. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества М.: Искусство, 1986.424 с.

26. Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе // Бахтин М. М. Эпос и роман. Санкт-Петербург: Азбука, 2000. С. 9-193.

27. Белинков А. В. Сдача и гибель советского интеллигента. Юрий Олеша. М.: РИК «Культура», 1997. 539 с.

28. Бенвенист Э Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974.448 с.

29. Бескровная И. А. Поэтический текст как модель автокоммуникации: типы адресантов // Филологические науки. 1998. № 5-6. С. 87-96.

30. Блэк М. Метафора // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. С. 153-171.

31. Болотнова Н. С. Слово в образной перспективе художественного произведения // Вопросы стилистики. Стилистика художественной речи (вып. 22). Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1988. С. 36-45.

32. Болотнова Н. С. Художественный текст в коммуникативном аспекте и комплексный анализ единиц лексического уровня. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1992.312 с.

33. Болотнова Н. С. Поэтическая картина мира и её изучение в коммуникативной стилистике текста // Сибирский филологический журнал. 2003. № 3-4. Новосибирск: НГУ, 2003. С. 198-207.

34. Бондарко А. В. Вид и время русского глагола (значение и употребление). М.: Просвещение, 1971. 239 с.

35. Бондарко А. В. Основы функциональной грамматики: Языковая интерпретация идеи времени. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2001. 260 с.

36. Брутян Г.А. Языковая картина мира и ее роль в познании. // Методологические проблемы анализа языка. Ереван: Изд-во Ереван, ун-та, 1976. С. 57-64.

37. Булаховский JI. А. Русский литературный язык первой половины XIX века. М.: Учпедгиз, 1954. 468 с.

38. Булыгина Т. В. К построению типологии предикатов в русском языке // Семантические типы предикатов. М.: Наука, 1982. С. 7-85.

39. Булыгина Т. В., Шмелёв А. Д. Пространственно-временная локализация как суперкатегория предложения // Вопросы языкознания. 1989. № 3. С. 51-61.

40. Булыгина Т. В. Я, ты и другие в русской грамматике // Res philologica. Филологические исследования. Памяти акад. Г. В. Степанова. М.: Наука, 1990. С.111-126.

41. Булыгина Т. В., Шмелёв А. Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. 576 с.

42. Бутакова JI. О. Авторское сознание в поэзии и прозе: когнитивное моделирование. Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2001. 283 с.

43. Бутакова JI. О. Интерпретация художественного текста: поэтика «с человеческим лицом», «усреднённым сознанием» или поэтика без «лица» и «сознания»? // Вопросы психолингвистики. 2003. № 1. С. 57-63.

44. Бутакова JI. О. Роль модальностей восприятия в формировании смысловой системы автора и её репрезентации в структуре художественного текста // Восприятие: лингвистический и психолингвистический аспекты. Омск: Омск. гос. ун-т, 2005. С. 71-97.

45. Бюлер К. Теория языка (извлечения) // Звегинцев В. А. История языкознания XIX XX веков в очерках и извлечениях: В 2 ч. М.: Просвещение, 19641965. Часть 2. М., 1965. С. 22-37.

46. Василевская JI. И. О приёмах коммуникативной организации в ранней лирике Гумилёва//Известия РАН. Серия литературы и языка. 1993. Т. 52. № 1. С. 49-60.

47. Васильев JI. М. Современная лингвистическая семантика. М.: ВШ, 1990. 176 с.

48. Вежбицкая А. Метатекст в тексте // H3JI. Выпуск VIII: Лингвистика текста. М.: Прогресс, 1978. С. 402-421.

49. Вежбицкая А. Сравнение градация - метафора // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. С. 133-152.

50. Вежбицкая А. Речевые жанры // Жанры речи. Саратов: Колледж, 1997. С. 99112.

51. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М.: «Языки русской культуры», 1999. 780 с.

52. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов. М.: Языки славянской культуры, 2001. 287 с.

53. Виноградов В. В. О языке художественной литературы. М.: ГИХЛ, 1959. 654 с.

54. Виноградов В. В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М.: Изд-во АН СССР, 1963.256 с.

55. Виноградов В. В. О теории художественной речи. М.: Высшая школа, 1971. 240 с.

56. Виноградов В. В. О задачах стилистики. Наблюдения над стилем Жития протопопа Аввакума// Виноградов В. В. О языке художественной прозы. М.: Наука, 1980. С. 3-41.

57. Виноградов В. В. О художественной прозе // Виноградов В. В. О языке художественной прозы. М.: Наука, 1980. С. 56-175.

58. Виноградов В. В. Проблема сказа в стилистике // Виноградов В. В. О языке художественной прозы. М.: Наука, 1980. С. 42-55.

59. Виноградов В. В. Стиль «Пиковой дамы» // Виноградов В. В. О языке художественной прозы. М.: Наука, 1980. С. 176-239.

60. Винокур Г. О. Избранные работы по русскому языку. М.:Учпедгиз, 1959. 492 с.

61. Винокур Г. О. Язык литературы и литературный язык // Контекст: Лит.-теор. исслед., 1982. М.: Наука, 1983. С. 255-282.

62. Винокур Г.О. О языке художественной литературы. М.: ВШ, 1991.448 с.

63. Винокур Т. Г. Первое лицо в драме и прозе Булгакова // Очерки по стилистике художественной речи. М.: Наука, 1979. С. 50-65.

64. Винокур Т. Г. Закономерности стилистического использования языковых единиц. М.: Наука, 1980. 238 с.

65. Винокур Т. Г. Говорящий и слушающий: варианты речевого поведения. М.: Наука, 1993. 172 с.

66. Волошинов В. Н. Марксизм и философия языка. Основные проблемы социологического метода в науке о языке. Л.: Прибой, 1929. 188 с.

67. Воронова Н. Г. Деятельностная модель интерпретации художественного текста. А. К. Д. Барнаул, 2000. 18 с.

68. Гак В. Г. Семантическая структура слова как компонент семантической структуры высказывания // Семантическая структура слова. Психолингвистические исследования: Сб. ст. М.: Наука, 1971. С. 78-96.

69. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981. 140 с.

70. Гальперин И. Р. Сменность контекстно-вариативных форм членения текста // Русский язык. Текст как целое и компоненты текста. М.: Наука, 1982. С. 1829.

71. Гаспаров Б. М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. М.: Новое лит. обозрение, 1996. 351 с.

72. Гаспаров М. JI. Композиция пейзажа у Тютчева // Гаспаров М. JI. Избранные труды: В 2 т. М.: Языки русской культуры, 1997. Том 2. С. 332-361.

73. Гвоздев А. Н. Очерки по стилистике русского языка. М.: Учпедгиз, 1955. 464 с.

74. Герасименко В. Г. Роль видо-временных форм в организации различных типов текста // Филологические науки. 1991. № 5. С. 106-111.

75. Герман И.А. Речевая деятельность как самоорганизующаяся система: к становлению лингвосинергетической парадигмы. А.К.Д. Барнаул, 1999. 22 с.

76. Герман И.А. Линогвосинергетика. Барнаул: Изд-во Алтайской академии экономики и права, 2000. 168 с.

77. Голикова Т. А, Слово как интегративный компонент репрезентации концептуальной картины мира (на материале творчества В. В. Набокова). А.К.Д. Барнаул, 1996.22 с.

78. Гончарова Е. А. Пути лингвостилистического выражения категорий автор -персонаж в художественном тексте. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1984. 150 с.

79. Горшков А. И. О композиции и языке рассказа К. Паустовского «Колотый сахар» // Очерки по стилистике художественной речи. М.: Наука, 1979. С. 3149.

80. Грамматика русского языка: В 2 т. Т. II: В 2 ч. Часть вторая. М.: Изд-во АН СССР, 1954. 440 с.

81. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. 397 с.

82. Дейк Т. А. Язык. Познание. Коммуникация. М.: Прогресс, 1989. 312 с.

83. Долинин К. А. Имплицитное содержание высказывания // Вопросы языкознания. 1983. № 6. С. 37-47.

84. Ермоленко В. Г., Бадиков В. В. Рассказ Ю. Олеши «Ангел» (опыт проверочной атрибуции) // Филологические науки. 1983. № 6. С. 66-70.

85. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л.: Наука, 1977. 407 с.

86. Жолковский А. К. Блуждающие сны и другие работы. М.: Наука, 1994.428 с.

87. Жолковский А.К., Щеглов Ю.К. Работы по поэтике выразительности: Инварианты Тема - Приёмы - Текст: Сб. ст. М.: Прогресс - Универс, 1996. 344 с.

88. Жоль К. К. Мысль. Слово. Метафора: Проблемы семантики в философском освещении. Киев: Наук, думка, 1984. 303 с.

89. Зализняк Анна А., Шмелёв А. Д. Введение в русскую аспектологию. М.: Языки русской культуры, 2000. 226 с.

90. Зинченко В. П. Миры сознания и структура сознания // Вопросы психологии. 1991. №2. С. 15-36.

91. Зобов Р. А., Мостепаненко А. М. О типологии пространственно-временных отношений в сфере искусства // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. JL: Наука, 1974. С. 11-25.

92. Золотова Г. А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М.: Наука, 1973. 351 с.

93. Золотова Г. А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М.: Наука, 1982. 368 с.

94. Золотова Г. А. О перспективах синтаксических исследований // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1986. Т. 45. № 6. С. 500-514.

95. Золотова Г. А., Онипенко Н. К., Сидорова М. Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М.: Изд-во МГУ, 1998. 528 с.

96. Иванчикова Е. А. Видо-временной контекст в художественном повествовании // Синтаксис и стилистика. М.: Наука, 1976. С. 272-282.

97. Иванчикова Е. А. Синтаксическая дифференциация типов художественного повествования (по роману Достоевского «Бесы») // Русский язык. Языковые значения в функциональном и эстетическом аспектах. М.: Наука, 1987.С. 161-174.

98. Иванчикова Е. А. Двусубъектное повествование в романе «Идиот» и формы его синтаксического изображения // Филологические науки. 1990. № 2. С. 62-71.

99. Каган М С. Пространство и время в искусстве как проблема эстетической науки // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. J1.: Наука, 1974. С. 26-38.

100. Каменская О. JI. Прагматические свойства текста // Язык как коммуникативная деятельность человека. Сб. н. тр. МГПИИЯ им. М. Тореза. М.: Моск. гос. ин-т иностр. яз., 1987. Вып. 284. С. 72-79.

101. Каменская О. JI. Текст и коммуникация. М.: Высшая школа, 1990. 152 с.

102. Караулов Ю. Н. Общая и русская идеография. М.: Наука, 1976. 355 с.

103. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. 263 с.

104. Ковтунова И. И. Несобственно прямая речь в современном русском литературном языке // Русский язык в школе. 1953. № 2. С. 18-27.

105. Ковтунова И. И. Современный русский язык. Порядок слов и актуальное членение предложения. М.: Просвещение, 1976.239 с.

106. Ковтунова И. И. Порядок слов в стихе и прозе // Синтаксис и стилистика. М.: Наука, 1976. С. 43-64.

107. Ковтунова И. И. Вопросы структуры текста в трудах академика В. В. Виноградова // Русский язык. Текст как целое и компоненты текста. М.: Наука, 1982. С. 3-18.

108. Ковтунова И. И. Поэтическая речь как форма коммуникации // Вопросы языкознания. 1986. № 1. С. 3-13.

109. Ковтунова И. И. Поэтический синтаксис. М.: Наука, 1986. 206 с.

110. Кожевникова Н. А. О типах повествования в советской прозе // Вопросы языка современной русской литературы. М.: Наука, 1971. С. 97-163.

111. Кожевникова Н. А. О соотношении речи автора и речи персонажа // Языковые процессы современной русской художественной литературы. Проза. М.: Наука, 1977. С. 7-98.

112. Кожевникова Н. А. Из истории языка советской литературы (язык орнаментальной прозы) // Русский язык. Вопросы его истории и современного состояния. М.: Наука, 1978. С. 127-141.

113. Кожевникова Н. А. Типы повествования в русской литературе XIX -XX веков. М.: РАН, Ин-т рус. яз., 1994. 336 с.

114. Колесов В. В. Мир человека в слове Древней Руси. JL: ЛГУ, 1986. 311 с.

115. Колесов В. В. Философия русского слова. СПб.: Юна, 2002. 191 с.

116. Колшанский Г. В. Проблемы коммуникативной лингвистики // Вопросы языкознания. 1979. № 6. С. 51-62.

117. Корман Б. О. Итоги и перспективы изучения проблемы автора // Страницы истории русской литературы. М.: Наука, 1971. С. 199-207.

118. Корман Б. О. Изучение текста художественного произведения. М.: Просвещение, 1972. 110 с.

119. Кравченко А. В. К проблеме наблюдателя как системообразующего фактора в языке // Известия РАН. Серия литературы и языка. 1993. Т. 52. № 3. С. 45-56.

120. Кравченко А. В. Глагольный вид и картина мира // Известия РАН. Серия литературы и языка. 1995. Т. 54. № 1. С. 48-59.

121. Кравченко А. В. Язык и восприятие: Когнитивные аспекты языковой категоризации. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1996.160 с.

122. Красных В.В. От концепта к тексту и обратно // Вестник МГУ. Серия 9: Филология. 1998. № 1. С. 53-69.

123. Кривозубова Г. А. Ситуация зрительной деятельности // Восприятие: лингвистический и психолингвистический аспекты. Омск: Омск. гос. ун-т, 2005. С.3-15.

124. Кубрякова Е. С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. С. 141-172.

125. Кубрякова Е. С. Начальные этапы становления когнитивизма: лингвистика психология - когнитивная наука // Вопросы языкознания 1994. №4. С. 34-47.

126. Кузьмина Н.А. Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та Омск: Омск. гос. ун-т, 1999. 268 с.

127. Культура, человек и картина мира. М.: Наука, 1987. 349 с.

128. Кумлева Т. М. Коммуникативная установка художественного текста и её лингвистическое воплощение // Филологические науки. 1988. № 3. С. 5966.

129. Куницын В. Солнечный луч Ю. Олеши // Москва литературная. М.: Московский рабочий, 1985. С.225-245.

130. Купина Н. А. Смысл художественного текста и аспекты лингвостили-стического анализа. Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1983. 160 с.

131. Кухаренко В. А. Интерпретация текста. Л.: Просвещение, 1979. 327 с.

132. Ларин Б. А. Эстетика слова и язык писателя. Л.: «Художественная литература», 1974. 288 с.

133. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живём // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. С. 387-415.

134. Левин Ю. И. Вл. Набоков. О «Даре» // Левин Ю. И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. С. 287322.

135. Левин 10. И. Лирика с коммуникативной точки зрения // Левин Ю. И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. С. 464-480.

136. Левин 10. И. Структура русской метафоры // Левин Ю. И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. С. 457-463.

137. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.:Наука, 1977. 314 с.

138. Леонтьев А. Н. Ощущения и восприятие как образы предметного мира // Познавательные процессы: ощущения, восприятие. М.: Педагогика, 1982. С. 32-50.

139. Лихачёв Д. С. Поэтика древнерусской литературы. Л.: ХЛ, 1971. 415 с.

140. Лихачёв Д. С. Концептосфера русского языка // Известия РАН. Серия литературы и языка. 1993. Т. 52. № 1. С. 3-9.

141. Логвин Г. П. О мастерстве Олеши в произведениях второй половины 20-х годов // Вопросы русской литературы. Выпуск 1 (37). Львов: Изд-во при Львов, гос. ун-те изд. об-ния «Вища школа», 1981. С. 80-86.

142. Логический анализ языка. Знание и мнение. М.: Наука, 1988. 127 с.

143. Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М.: Наука, 1989. 286 с.

144. Лотман Ю. М. Лекции по структуральной поэтике. Вып. 1 (Введение, теория стиха) // Учён. зап. Тартуского ун-та. Вып. 160. Труды по знаковым системам, I. Тарту, 1964. 195 с.

145. Лотман Ю М. Структура художественного текста. М.: Искусство, 1970. 384 с.

146. Лотман Ю. М. В школе поэтического слова. Пушкин. Лермонтов. Гоголь. М.: Просвещение, 1988.352 с.

147. Лотман 10. М. Структура художественного текста // Лотман Ю. М. Об искусстве.СПб: «Искусство СПБ», 1998. С. 13-285.

148. Лотман 10. М. Текст как смыслопорождающее устройство // Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров: Человек текст - семиосфера - история. М.: Школа «Языки русской культуры», 1999. С. 10-162.

149. Лукьянова Н.Н. Лингвистическая интерпретация текста как способ моделирования фрагмента языковой картины мира (на материале произведений Д. Хармса «Месть», «Искушение»). А.К.Д. Барнаул, 2000. 18 с.

150. МакКормак Э. Когнитивная теория метафоры // Теория метафоры. М. Прогресс, 1990. С. 358-386.

151. Манн Ю. В. Об эволюции повествовательных форм (вторая половина XIX века) // Изв. АН СССР. Сер. литературы и языка. 1992. Т. 51. Вып. 1. С. 40-59.

152. Манн Ю. В. Автор и повествование // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М.: Наследие, 1994. С. 431480.

153. Матвеев Б. И. Цветопись в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Русский язык в школе. 2003. № 1. С. 67-72.

154. Мейлах Б. С. Философия искусства и художественная картина мира // Вопросы философии. 1983. №7. С. 116-125.

155. Мельникова Е. М. Эпитеты в прозе О. Мандельштама // Язык русской литературы XX века. Ярославль: Изд-во Ярослав, ун-та, 2001. С. 36-46.

156. Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. 176 с.

157. Минский М. Фреймы для представления знаний. М.: Энергия, 1979. 151 с.

158. Нагайцева Е. В. Концептуальная символическая модель (на материале творчества А. С. Грина). А.К.Д. Барнаул, 2002. 21 с.

159. Никитина С. Е. О концептуальном анализе в народной культуре // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991. С. 117-124.

160. Николина Н. А. О способах передачи чужой речи в автобиографических произведениях // Композиционное членение и языковые особенности художественного произведения. Русский язык. Межвуз. сб. н. тр. М.: МГПИ им В. И. Ленина, 1987. С. 87-102.

161. Николина Н. А. Типы метатекста // Человек. Язык. Искусство (памяти Н. В. Черемисиной). Материалы Между нар. науч.-практ. конфер. М.: МГПУ, 2002. С. 244-245.

162. Николина Н. А. Филологический анализ текста. М.: Академия, 2003. 256 с.

163. Новиков А.И. Семантика текста и её формализация. М.: Наука, 1983. 215 с.

164. Новикова Н. С., Черемисина Н. В. Многомирие в реалии и общая типология языковых картин мира // Филологические науки. 2000. № 1. С. 4049.

165. Носовец С. Г. Цветовая картина мира Владимира Набокова в когнитивно-прагматическом аспекте (цикл рассказов «Весна в Фиальте»). А.К.Д. Екатеринбург, 2002. 22 с.

166. Ноткина А. Автор и его время // Вопросы литературы. 2000. №3. С. 107-126.

167. Овсянико-Куликовский Д. Н. Литературно-критические работы: В 2 т. М., 1989. Т. 1.542 с.

168. Одинцов В. В.О языке художественной прозы. Повествование и диалог. М.: Наука, 1973. 104 с.

169. Одинцов В. В. Стилистика текста. М.: Наука, 1980. 260 с.

170. Одинцова М. П. Образы человека-пространства в языковой картине мира и в русской поэтической речи // Художественный текст: единицы и уровни организации. Омск, Омск. гос. ун-т, 1991. С.63-68.

171. Одинцова М. П. Человек как вселенная: образ целого и части в ЯКМ // Человек. Культура. Слово: Мифопоэтика древняя и современная: Сб. научи. тр. Омск: Омск. гос. ун-т, 1994. Вып. 2. С. 73-80.

172. Одинцова М. П. Вместо введения: к теории образа человека в языковой картине мира; Языковые образы «внутреннего человека» // Язык. Человек. Картина мира. Лингвоангропологические и философские очерки. Омск, 2000. Ч. 1. С. 8-27.

173. Одинцова М. П. Лингвоангропологические исследования омских русистов (1990-2002 гг.) // Вестник Омского университета. 2002. № 2. С. 5-13.

174. Онипенко Н. К. О субъектной перспективе каузативных конструкций // Вопросы языкознания. 1985. № 2. С. 123-132.

175. Основы теории текста: Учебное пособие / Под общ. ред. А.А. Чуваки-на. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2003. 180 с.

176. Очерки истории языка русской поэзии XX века. Поэтический язык и идиостиль / Отв. ред. В. П. Григорьев. М.: Наука, 1990. 304 с.

177. Павилёнис Р. И. Проблема смысла: Современный логико-философский анализ языка. М.: Мысль, 1983. 286 с.

178. Падучева Е. В. Семантика вида и точка отсчёта // Изв. АН СССР. Сер. литературы и языка. 1986. Т. 45. Вып. 5. С. 413-424.

179. Падучева Е. В. К семантической классификации временных детерминантов предложения //Язык: система и функционирование. М.: Наука, 1988. С. 190-201.

180. Падучева Е. В. Говорящий: субъект речи и субъект сознания // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991. С. 164-168.

181. Падучева Е. В. Говорящий как наблюдатель: об одной возможности применения лингвистики в поэтике // Изв. РАН. Сер. литературы и языка. 1993. Т. 52. Вып. 3. С. 33-44.

182. Падучева Е. В. Семантика нарратива // Падучева Е. В. Семантические исследования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. С. 193-418.

183. Пазухин Р. В. Язык, функция, коммуникация // Вопросы языкознания. 1979. № 6. С. 42-50.

184. Панова Л. Г. Поэтическая грамматика времени // Известия РАН. Серия литературы и языка. 2000. Т. 59. № 4. С. 27-35.

185. Панченко И. Г. Проблема гармонической личности в романе Ю. Олеши «Зависть» и его драматургическом варианте «Заговор чувств» // Вопросы русской литературы. Вып. 2 (24). Львов: Изд-во при Львов, гос. ун-те изд. об-ния «Вища школа», 1974. С. 33-39.

186. Пименова М. В. Концептуальные исследования сферы внутреннего мира// Сибирский филологический журнал. 2002. №1. Новосибирск: НГУ, 2002. С. 112-118.

187. Пищальникова В. А., Сорокин 10. А. Введение в психопоэтику. Барнаул: Изд-во Алтайск. ун-та, 1993. 210 с.

188. Пищальникова В. А. Проблема смысла художественного текста. Психолингвистический аспект. Барнаул: Изд-во Алтайск. ун-та, 1996. 94 с.

189. Пищальникова В. А. Общее языкознание: Учебное пособие. Барнаул: Изд-во Алтайск. ун-та, 2001. 189 с.

190. Пищальникова В. А. Языковое сознание: устоявшееся и спорное. Обзор материалов XIV Международного симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации // Вопросы психолингвистики. 2003. № 1. С. 19-29.

191. Поспелов Н. С. Несобственно-прямая речь и формы её выражения в художественной прозе Гончарова 30 40х годов // Материалы и исследования по истории русского литературного языка. Т. IV. М.: Изд-во АН СССР, 1957. С. 218-239.

192. Попова 3. Д., Стернин И. А. Язык и национальная картина мира. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 2002. 183 с.

193. Постовалова В. И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. С. 869.

194. Постовалова В. И. Язык и человек в лингвофилософской концепции В. Гумбольдта // Сущность, развитие и функции языка. М.: Наука, 1987. С. 5158.

195. Потебня А. А. Мысль и язык. М.: Лабиринт, 1999. 269 с.

196. Поцепня Д. М. Образ мира в слове писателя. СПб.: Изд-во С.Петербург. ун-та, 1997. 264 с.

197. Почепцов О. Г. Языковая ментальность: способ представления мира // Вопросы языкознания. 1990. № 6. С. 110-122.

198. Поэтика. Стихосложение. Лингвистика: Сб. ст. М.: Наука, 2003. 383 с.

199. Психолингвистические проблемы семантики. М.:Наука, 1983. 307 с.

200. Рождественский Ю. В. Проблематика современной теории текста в книге В. В. Виноградова «О языке художественной прозы» // Синтаксис текста. М.: Наука, 1979. С. 5-17.

201. Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука, 1988.

202. С любовью к языку: Сб. н. трудов. М., Воронеж: ИЯ РАН, Воронежский госун-т, 2002. 492 с.

203. Северская О. И., Преображенский С. Ю. Функционально-доминантная модель эволюции индивидуальных художественных систем: от идиолекта к идиостилю //Поэтика и стилистика. 1988-1990. М.: Наука, 1991. С. 146-156.

204. Сепир Э. Избранные работы по языкознанию и культурологии. М.: Прогресс, 1993. 656 с.

205. Серебренников Б. А. Предисловие // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. С. 3-7.

206. Серебренников Б. Л. Как происходит отражение картины мира в языке? // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. С.87-107.

207. Сидоров Е. В. Коммуникативный принцип исследования текста // Изв. АН СССР. Сер. литературы и языка. 1986. Т. 45. Вып. 5. С. 425-432.

208. Синтаксис и стилистика / Отв. ред. Г. А. Золотова. М.: Наука, 1976. 317 с.

209. Синтаксис текста / Отв. ред. Г. А. Золотова. М.: Наука, 1979. 368 с.

210. Скляревская Г. Н. Метафора в системе языка. СПб.: Наука, 1993. 150 с.

211. Сковородников А. П. Экспрессивные синтаксические конструкции современного русского литературного языка: Опыт системного исследования. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1981. 255 с.

212. Степанов Г. В. К проблеме единства выражения и убеждения (автор и адресат) // Контекст: Литер.-теор. исслед., 1983. М.: Наука, 1984. С. 20-37.

213. Тарасов Е. Ф. Проблематика изучения, описания и моделирования речевого общения // Лингвистическая прагматика и лбщение с ЭВМ. М.: Наука, 1989. С. 5-34.

214. Тарасова И. А. О цветовой картине мира Г. Иванова («чёрный» и «синий») // Филологический ежегодник. Омск: Омск, госун-т, 2002. Вып. 4. С. 105-112.

215. Тарасова И. А. Идиостиль Георгия Иванова: когнитивный аспект. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003. 280 с.

216. Телия В. Н. Метафора как модель смыслопроизводства и её экспрессивно-оценочная функция // Метафора в языке и тексте. М.Наука, 1988. С. 26-52.

217. Телия В. Н. Метафоризация и её роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. С. 173-204.

218. Телия В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. 288 с.

219. Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. 511 с.

220. Теория функциональной Грамматики. Темпоральность. Модальность. Л.: Наука, 1990. 262 с.

221. Тодоров Ц. Грамматика повествовательного текста // H3JI. Выпуск VIII: Лингвистика текста. М.: Прогресс, 1978. С. 450-463.

222. Томашевский Б. В. Стих и язык. Филологические очерки. М. Л.: Гослитиздат, 1959.471 с.

223. Торсуева И. Г. Интонация и картина мира художественного текста // Текст как отображение картины мира: Сб. науч. трудов МГПИИЯ им. М. Тореза. М.: Моск. гос. ин-т иностр. яз., 1989. Вып. 341. С. 5-11.

224. Тураева 3. Я. Лингвистика текста (Текст: структура и семантика). М.: Просвещение, 1986. 127 с.

225. Тырышкина Е. А. Ассоциативное поле как элемент поэтической картины мира В. Набокова. А.К.Д. Барнаул, 2002. 17 с.

226. Урысон Е. В. Языковая картина мира VS. Обиходные представления (модель восприятия в русском языке) // Вопросы языкознания. 1998. №2. С. 3-21.

227. Успенский Б. А. Поэтика композиции. Санкт-Петербург: Азбука, 2000. 348 с.

228. Уфимцева А. А. Роль лексики в познании человеком действительности и в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. С. 109-140.

229. Фёдоров А. В. К вопросу об образе автора (повествователя) как фигуре смысловой многоплановости художественной речи // Res philologica. Филологические исследования. Памяти акад. Г. В. Степанова. М.: Наука, 1990. С.447-452.

230. Филиппов К. А. Лингвистика текста: Курс лекций. Спб.: Изд-во С.Петербург. ун-та, 2003. 336 с.

231. Филиппова П. В. Мифопоэтика романа Ю. К. Олеши «Зависть» // Языковая картина мира: лингвистический и культурологический аспекты: Материалы II Междунар. науч.-практ. конф.: В 2 т. Бийск: НИЦ БПГУ им. В. М. Шукшина, 2004. Т. 2. С. 142-145.

232. Филиппова С. Г. Визуальная доминанта картины мира В. Набокова и её текстовая репрезентация // Вестник Омского университета. 2000. Выпуск 3. С. 93-96.

233. Фрумкина Р. М. Цвет, смысл, сходство: Аспекты психолингвистического анализа. М.: Наука, 1984. 175 с.

234. Фрумкина Р. М. Концептуальный анализ с точки зрения лингвиста и психолога (концепт, категория, прототип) // Научно-техническая информация. Серия 2. Информационные процессы и системы. 1992. № 3. с. 1-8.

235. Фуксон JI. Ю. Мир рассказа Ю. Олеши «Лиомпа» как система ценностей // Филологические науки. 1992. № 1. С. 38-43.

236. Харченко В. К. Функции метафоры. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1992. 88 с.

237. Чарыкова О. Н. Концептосфера художественного текста // Текст в фокусе литературоведения, лингвистики и культурологии. Межвузовский сборник научных трудов. Ярославль: Изд-во Ярослав, ун-та, 2002. С. 122-129.

238. Человек. Язык. Искусство (памяти Н. В. Черемисиной). Материалы Междунар. науч.-практ. конфер. М.: МГПУ, 2002. 363 с.

239. Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис. М.: Наука, 1992. 280 с.

240. Человеческий фактор в языке. Языковые механизмы экспрессивности. М.: Наука, 1991.215 с.

241. Черемисина Н. В. Семантика возможных миров и лексико-семантические законы // Филологические науки. 1992. № 2. С. 111-117.

242. Черемисина Н. В. Языковые картины мира и их семантическое взаимодействие в художественном тексте // Человек. Язык. Искусство (памяти Н. В. Черемисиной). Материалы Междунар. науч.-практ. конфер. М.: МГПУ, 2002. С. 12-24.

243. Черемисина Н. В. Проблема системности в концепции В. В. Виноградова и на современном этапе // Человек. Язык. Искусство (памяти Н. В. Черемисиной). Материалы Междунар. науч.-пракг. конфер. М.: МГПУ, 2002. С. 24-38.

244. Чернейко Л. О. Оценка в знаке и знак в оценке // Филологические науки. 1990. № 2. С. 72-82.

245. Чернейко Л. О.Способы представления пространства и времени в художественном тексте // Филологические науки. 1994. № 2. С. 58-70.

246. Чернейко Л. О. Позиция наблюдателя в художественном тексте как импликатура метафорической номинации // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1996. № 1.С. 55-68.

247. Чернухина И. Я. Очерк стилистики художественного прозаического текста (факторы текстообразования). Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1977. 208 с.

248. Чернышева Н. Ю. Ритм художественного текста как смыслообразую-щий фактор его понимания. А.К.Д. Барнаул, 2002. 17 с.

249. Чернышева Т. А. «Художественная картина мира», «экологическая ниша» и научная фантастика // Художественное творчество: Вопросы комплексного изучения. Л.: Наука, 1986. С. 55-74.

250. Чудаков А. П. Ранние работы В. В. Виноградова о поэтике русской литературы // Виноградов В. В. Поэтика русской литературы. Избранные труды. М.: Наука, 1976. С. 465-481.

251. Чудаков А. П. В. В. Виноградов и теория художественной речи первой трети XX века// Виноградов В. В. О языке художественной прозы. М.: Наука, 1980. С. 285-315.

252. Чудакова М. О. Мастерство Ю. Олеши. М.: Наука, 1972. 100 с.

253. Широнин И. М. Язык и повествование (из наблюдений над акциональ-ным кодом «Северной симфонии» А. Белого) // Лингвистический ежегодник Сибири. Красноярск: Краснояр. гос. ун-т, 2003. Выпуск 4-5. С. 56-62.

254. Шкловский В. Б. «Струна звенит в тумане» // Знамя. 1973. № 12. С. 194-205.

255. Шмелёва Т. В. Модель речевого жанра // Жанры речи: Сб. ст. Вып. 1. Саратов: Колледж, 1997. С. 88-99.

256. Эйхенбаум Б. М. Как сделана «Шинель» Гоголя // Эйхенбаум Б. М. О прозе. Л.: Художественная литература, 1969. С. 306-326.

257. Язык и личность. М.: Наука, 1989. 214 с.

258. Якобсон Р. О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического описания языков различного строя. М.: Наука, 1972. С. 95-113.

259. Якобсон Р. О. Лингвистика и поэтика // Структурализм: за и против. М.: Прогресс, 1975. С. 193-230.

260. Яковлева Е. С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). М.: Изд-во «Гнозис», 1994. 344 с.1. Словари и справочники

261. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 томах. М.: Русский язык, 1989. Т. 1-4.

262. Кубрякова Е. С., Демьяиков В. 3., Паикрац Ю. Г., Лузина Л. Г. Краткий словарь когнитивных терминов / Под общ. ред. Е. С. Кубряковой. М.: Наука, 1996. 245 с.

263. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. М: Советская энциклопедия, 1990.

264. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Азбуковник, 1999. 944 с.

265. Русский ассоциативный словарь. Книга 3. Прямой словарь: от стимула к реакции. М.: РАН, Ин-т рус. яз., 1996. 211 с.

266. Русский ассоциативный словарь. Книга 4. Обратный словарь: от реакции к стимулу. М.: РАН, Ин-т рус. яз., 1996. 323 с.

267. Словарь современного русского литературного языка в 20 томах. Т. 3. М.: Русский язык, 1992. 400 с.

268. Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997.

269. Толковый словарь русского языка / Под ред. Д. Н. Ушакова: В 4 т. М.: Аст-рель: ACT, 2000. 4 т.

270. Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: В 2 т. М.: Русский язык, 1999. Т. 1. 622 с.

271. Шанский Н. М., Боброва Т. А. Школьный этимологический словарь русского языка: Значение и происхождение слов. М.: Дрофа: Русский язык, 1997. 400 с.

272. Список использованных в работе художественных произведений

273. Блок А. А. Двенадцать // Блок А. А. Избранное. Стихотворения и поэмы. М.: Детская литература, 1975. С. 155-166.

274. Грин А. С. Канат // Грин А. С. Собр. Соч.: В 6 тг. М.: Правда, 1980. Т. 4. С. 252-268.

275. Олеша Ю. К. Зависть. Три толстяка. Рассказы. М.: Олимп; ACT, 1999. 512 с.

276. Олеша Ю. К. Избранное. М.: Правда, 1983. 639 с.