автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Авторская позиция в прозе Л.Н. Лунца

Полный текст автореферата диссертации по теме "Авторская позиция в прозе Л.Н. Лунца"

На правах рукописи

Сабирова Лариса Альбертовна

АВТОРСКАЯ ПОЗИЦИЯ В ПРОЗЕ Л. Н. ЛУНЦА

10.01.01 - Русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

АПР 2015

005566823

Ижевск-2015

005566823

Работа выполнена в ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет»

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Подшивалова Елена Алексеевна.

Официальные оппоненты:

Васильев Игорь Евгеньевич, доктор филологических наук, профессор, ФГАОУ ВПО «Уральский федеральный университет им. первого Президента России Б. Н. Ельцина», профессор кафедры русской литературы XX—XXI веков Института гуманитарных наук и искусств.

Шлемова Наталья Николаевна, кандидат филологических наук, преподаватель кафедры русского языка и литературы ФГБОУ ВПО «Южно-Уральский государственный университет» (НИУ). Ведущая организация: Федеральное государственное бюджетное учреждение науки "Институт филологии Сибирского отделения Российской академии наук"

Защита состоится «28 апреля» 2015 г. в 10.00 час. на заседании диссертационного совета Д 212.283.01 на базе ФГБОУ ВПО «Уральский государственный университет» по адресу: 620017, г. Екатеринбург, пр. Космонавтов, д. 216, ауд. 316.

С диссертацией можно ознакомиться в диссертационном зале информационно-интеллектуального центра - научной библиотеке ФГБОУ ВПО «Уральский государственный педагогический университет» и на сайте Уральского государственного педагогического университета

http://science.uspu.ru.

Автореферат разослан «24» марта 2015 г.

Ученый секретарь Кубасов Александр

диссертационного совета Васильевич

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Решая проблему воплощения авторской позиции в прозе Л. Н. Лунца, мы связываем актуальность исследования 1) с необходимостью изучения жанров малой прозы, достигших особого расцвета в начале 1920-х гг.; 2) со спецификой материала, до сих пор по-настоящему не введенного в научный оборот, но имеющего несомненную значимость для понимания стратегических направлений осуществляемого в данную эпоху художественного эксперимента; 3) с использованием методологии системно-субъектного анализа, позволяющей наиболее адекватно описать отражение «тектонических» сдвигов, произошедших в литературном языке постреволюционного искусства. Обращаясь к прозе Л. Н. Лунца, мы учли существующие в науке результаты изучения творчества писателя, а также стилевого многообразия и жанровой специфики произведений малой прозы 1920-х гг. Актуальность темы диссертационной работы обусловлена историко-литературной потребностью целостного системного исследования прозаического наследия Л. Н. Лунца и определяется тем, что в центре научного интереса впервые оказались все его опубликованные рассказы. В своей прозе Л. Лунц отразил появление на литературной авансцене социального маргинала, стремящегося к авторству. Следствием этого стал процесс деформации литературного языка и жанрового мышления, поэтому особую актуальность приобретает выбор и применение тех подходов к прозаическим текстам, которые позволяют исследовать использованные писателем формы повествования.

Объектом исследования в диссертационной работе являются прозаические произведения Л. Лунца. Предметом исследования - способы выражения авторской позиции в субъектном и сюжетном строе прозы писателя. Материал исследования составляют девять рассказов Л. Н. Лунца, представляющих основной корпус его прозаических произведений («Ненормальное явление», «В вагоне», «Родина», «Верная жена», «Обольститель», «Исходящая № 37», «В пустыне», «Патриот», «На границе»).

Цель работы - исследовать особенности проявления авторской позиции в прозе Л. Н. Лунца.

Для достижения поставленной цели необходимо комплексно решить следующие исследовательские задачи:

1) описать субъектные формы, с помощью которых организовано повествование в рассказах Л. Лунца, разграничив при этом субъекты речи и субъекты сознания, а также первичных и вторичных носителей речи;

2) дать семантическую интерпретацию использованных автором субъектных форм, описать их функциональные проявления, представив субъектную организацию как систему;

3) с учетом выявленных в прозе Л. Лунца субъектных форм проанализировать сюжетную организацию рассказов писателя; при этом описать сюжеты разного уровня и соотнести их между собой;

4) выявить специфику авторского мироощущения, сопоставив субъектную и сюжетную организацию рассказов писателя.

Методологическую основу исследования составляют труды, посвященные поэтике художественного произведения (М. М. Бахтина, Б .О. Кормана, Ю. М. Лотмана, Ю. Н. Тынянова, В. Б. Шкловского, и др.); работы по теории жанра, в частности жанров малой прозы (М. М. Бахтина, Н. Л. Лейдер-мана, Е .В. Пономаревой, Н. Д. Тамарченко и др.); исследования о стиле и труды, посвященные генезису, динамике и специфике стилевых форм в литературе 1920-х гг. (Г. А. Белой, Н. Я. Берковского, В. В. Виноградова, А. К. Воронского, Н. А. Кожевниковой, М. Н. Липовецкого, Н. Т. Рымаря, В. Л. Скобелева, Ю. Н. Тынянова, В. Б. Шкловского, В. В. Эйдиновой Б. М. Эйхенбаума и др.); работы по проблемам сюжетосложения (М. М. Бахтина, В. В. Кожинова, Б. О. Кормана, Ю. М. Лотмана, Ю. Н. Тынянова, С. В. Томашевского, В. Б. Шкловского. Л. М. Цилевича и др.)

Принципиально важным представляется и учет работ, освещающих аналитику повествовательного дискурса (нарратологии) (Р. Барта, К. Бремона, Ж. Жанетта, П. Риккера, Ц. Тодорова, М. Риффатера, В. Шмидта, и др.).

Методология исследования определяется его задачами и

спецификой изучаемого материала. В основе работы лежит комплексный подход, сочетающий элементы сравнительно-исторического, сравнительно-типологического, социокультурного методов анализа. Основным методом стал системно-субъектный подход к анализу текста, разработанный в трудах Б. О. Кормана. Популярный в современном литературоведении нарратологический анализ художественного текста ставит перед исследователем принципиальный вопрос о стиле и «определенной структуре излагаемого материала», под пристальным вниманием оказываются «формы коммуникации в повествовательном тексте». Мы же делаем акцент на самобытности внутреннего «я» субъекта сознания, организующего своим словом текст, на специфических способах и приемах организации повествования, определяемых индивидуальностью субъектной формы. В нашу задачу входит не столько описание повествовательных стратегий, сколько характеристика того типа сознания, того строя личности, который в них себя выражает. Поэтому основным методологическим инструментарием исследования стал системно-субъектный подход к художественному тексту, предполагающий описание субъектной и сюжетной организации рассказов. Необходимость изучения этих двух уровней организации текста отразилась и на структуре работы.

Теоретической основой исследования послужили работы Г. А. Белой, А. К. Воронского, В. П. Скобелева, Ю. Н. Тынянова, В. Б. Шкловского, Б. М. Эйхенбаума, и др.

В работе использован следующий понятийный аппарат: автор, субъект речи и сознания, повествователь, рассказчик, стиль, сюжет, композиция, жанр и т.д.

Теоретико-литературная новизна работы состоит в последовательном применении системно-субъектного анализа, благодаря которому описана субъектная и сюжетная организация прозы писателя, выявлена функциональная специфика использованных в рассказах субъектных форм. Впервые предпринятое целостное системное аналитическое описание рассказов Лунца позволяет сделать теоретические выводы о том, что природа малых прозаических форм

обусловлена подвижностью границ авторского «я» и его нерасторжимой связью со всеми элементами структуры текста. Впервые сформулирована и применена к художественному материалу малой прозы Лунца такая дефиниция, как сюжет рассказывания. Полученные результаты обновляют общетеоретические представления о форме авторского присутствия в произведениях малой прозаической формы и демонстрируют эффективность выбранной методологии и методики их исследования.

Историко-литературная новизна диссертации определяется тем, что в ней впервые исследована авторская позиция в малой прозе Л. Н. Лунца. Описаны особенности субъектной и сюжетной организации рассказов писателя; семантически интерпретированы, функционально соотнесены между собой субъектные формы, проявляющиеся в его прозе. Показана роль повествователя и рассказчика в воплощении писателем библейской, древнерусской, классической традиций и в обновлении поэтики прозы приемами авангардного искусства. Продемонстрировано соотношение первичных и вторичных субъектов речи в малой прозе писателя. Впервые показано, как в произведениях Лунца субъекты речи «мыслят» речевыми жанрами. Под совершенно новым углом зрения исследована специфика сюжета в рассказах Лунца. В каждом произведении писателя выявлены, описаны и функционально соотнесены между собой разные типы сюжета: событийный, психологический, сюжет-размышление, сюжет рассказывания. С целью выявления специфики мироощущения автора соотнесены субъектная и сюжетная организация произведений. Исследование своеобразия авторской позиции в прозе Л. Н. Лунца позволило уточнить место писателя в литературы 1920-х гг. и в объединении «Серапионовы братья».

Практическая ценность работы заключается в том, что представленные материалы и полученные результаты могут быть использованы в дальнейшем изучении творчества Л. Лунца, в учебно-педагогической практике: в вузовском и школьном преподавании литературы при проведении занятий по курсу истории русской литературы первой половины XX в., при

чтении спецкурсов по творчеству «Серапионовых братьев», при подготовке практических занятий, развивающих у студентов навыки самостоятельного анализа малых прозаических форм.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Актуализация жанра рассказа в литературном процессе 1910-1920-х гг. позволила Л. Н. Лунцу использовать его в качестве основной формы миромоделирования.

2. Писатель организует малые прозаические формы двумя основными субъектами речи и сознания - повествователем и рассказчиком. Они наделены разными функциями.

3. Повествователь, проявляющийся в рассказах «Ненормальное явление», «В пустыне», «В вагоне», «Родина», воспроизводит традиции библейской книжности, древнерусской и русской классической литературы. Это позволяет ему в эпоху кризиса культуры воскресить духовный авторитет писателя и восстановить аксиологическую и гуманистическую функции литературы. Однако слово повествователя, открытое слову не до конца дистанцированных от него героев, отражает и авангардные тенденции искусства 1920-х гг.

4. Рассказчик, наделенный в произведениях «Верная жена», «Обольститель», «Патриот», «Через границу», «Исходящая» пародийным сказовым словом, выполняет функции персонажа и основного субъекта речи, поэтому он проявляется в тексте как герой-рассказчик, является социальным маргиналом, присвоившим право авторства. Это свидетельствует о развитии Л. Лунцем авангардных приемов письма.

5. Повествователь и рассказчик проявляют свою специфику на всех уровнях текста - от звукописи до жанра. Многосубъектность прозы Л. Лунца позволяет сделать вывод о том, что автор, следуя тенденциям современного искусства, не отрицает нигилистически литературную традицию, но находит способы взаимодействия авангардных и классических приемов письма, утверждая тем самым приоритет эволюционных, а не революционных законов в культуре.

6. Многосубъектность прозы Л. Лунца обусловила ее сложную сюжетную организацию. Каждый рассказ состоит из нескольких взаимосвязанных сюжетов: событийного,

психологического, сюжет-размышления, сюжета рассказывания.

7. Специфика позиции автора заключается в том, что особую значимость в каждом тексте приобретает сюжет рассказывания.

8. Повествователь организует сюжет рассказывания, ориентируясь на жанровые традиции и перестраивая их с учетом авангардных требований эпохи. Рассказчик не обладает жанровым мышлением и, имея слабые представления о жанровых канонах, разрушает привычные понятия о способах повествования в том или ином жанре.

9. В прозе Лунца экспериментально-художественное преобразование канонических жанров обусловило появление новых жанров-симбиозов. Подобное преобразование оказывается возможным вследствие того, что материалом изображения является абсурдная действительность, а способом изображения - слово нетрадиционного для литературы субъекта речи, не обладающего жанровым мышлением.

Апробация работы. Материалы исследования были доложены на международной научной конференции «Кормановские чтения» (Ижевск, 2008, 2009, 2010), на Международной научно-практической конференции «Информационное пространство современной науки» (Чебоксары, 2010), VII Международной интернет-конференции «Актуальные вопросы современной науки» (Таганрог, 2010), II Международной научной конференции «Гуманитарная наука сегодня» (Казахстан, Караганда, 2010), Всероссийской научно-практической конференции с международным участием «Актуальные проблемы современной науки и образования» (Сибай, 2010). Основные положения работы нашли отражение в 8 публикациях, 3 из которых напечатаны в изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Структура работы определяется поставленными целями и задачами. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы (181 наименование). Общий объем работы составляет 225 страниц, основной текст диссертации изложен на 188 страницах.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении определена актуальность исследования, сделан обзор литературы, поставлены цели и задачи, охарактеризованы материал, объект и предмет изучения, обоснованы методологическая база диссертации и выбранные методы исследования, определены основные термины и понятия, сформулированы научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, сообщено о ее апробации и структуре.

Первая глава «Субъектная организация прозы Л. Н. Лунца» представлена двумя частями.

В первой части данной главы «Повествователь и его функциональные проявления в прозе Л. Лунца» на основе детального анализа текстов и с учетом результатов необходимых литературоведческих и культурологических исследований описана система субъектной организации рассказов «Ненормальное явление», «В вагоне», «В пустыне», «Родина», семантически интерпретирован основной субъект речи и сознания, организующий данные тексты, описаны его функциональные проявления. В результате наблюдений над субъектной иерархией данных текстов охарактеризованы первичные и вторичные носители речи, рассмотрено их соотношение. Проведено наблюдение над тем, как автор использует и обновляет повествовательные стратегии, выработанные библейской и древнерусской литературой, русской классической прозой, как он развивает модернистские приемы письма, открытые литературой начала XX в.

Первая часть первой главы «Повествователь и его функциональные проявления в прозе Л. Лунца» состоит из нескольких параграфов.

В первом параграфе «Слово повествователя, ориентированное на библейскую и древнерусскую традиции» описаны наблюдения над рассказами «Родина», «В пустыне», в основу которых положены библейские сюжеты. В них речь повествователя ориентирована на библейскую и древнерусскую традиции. Повествователь, соблюдая традиции

сакрального слова, выражает мысль о мире на языке библейской суггестивной образности, формируя у читателя определенное настроение и особый взгляд на мир. Значимым для повествователя является обращение к принципу двойственности, характерному для ветхозаветной речи, которая проявляется в различного рода повторах, в противопоставлениях. Так повествователь представляет в слове разные состояния мира - вечное и тленное, обыденное и возвышенное. Детальный анализ рассказов позволил нам описать специфику фонетического, лексического, синтаксического и образного строя речи повествователя данных рассказов. Фонетические особенности речи повествователя проявляются в дублировании звуковых сочетаний, что было характерно для древнерусской литературы. Лексическое богатство речи повествователя обусловлено использованием библеизмов, лексических повторов, сравнений. Синтаксический строй речи повествователя отличается традиционным для библейских и древнерусских текстов обилием конструкций с традиционным книжно-библейским зачином, синтаксическим параллелизмом. Библейскую образность повествованию придают метафоры-клише, трафаретные эпитеты и противостоящие им конкретные метафоры, сравнения и оценочные эпитеты, характерные для древнерусского повествования и используемые в качестве элементов реалистичности, противостоящих «религиозной идеализации мира».

Образ Скинии Собрания, метафоричные образы Времени и Тьмы, созданные повествователем в традициях библейских и древнерусских текстов, актуализируют культурную память читателя. Повествователь использует их универсальные смыслы для создания исторических параллелей, для проекции пережитых человеком прошлого драм на современную трагедию духовно-исторического бездорожья.

Во втором параграфе «Слово повествователя, ориентированное на традицию русской классической литературы» подробно исследуется использование Л. Лунцем повествовательной традиции, сложившуюся в литературе XIX

в. Здесь мы анализируем произведения «Ненормальное явление», «В пустыне». В рассказе «Ненормальное явление» повествователь воссоздает историю жизни чужого и своего литературного текста. Характеризуя место действия, он рисует образ мифического Петербурга, развивая в новой историко-культурной ситуации традиции А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, Н. А. Некрасова, Ф. М. Достоевского. В рассказе «В пустыне», обращаясь к опыту Л. Н. Толстого и А. П. Чехова, повествователь формирует локус «пустыня/степь» как пространство скуки, смерти и духовных исканий. В текстах данных рассказов, следуя классической литературной традиции, слово повествователя рождает несколько стержневых образов: Небо, Путь, Снег, Шуба, Смех. Насыщая образы экспрессией, дополнительными смыслами за счет употребления художественно-образных средств (эпитеты, метафоры, олицетворения, оксюмороны), повествователь наделяет их оценкой, извлеченной из культурной традиции. В ходе повествования эти образы повторяются, входя в различные смысловые контексты. Обретая многозначность, они придают текстам определенный лексический ритм, поддерживая лейтмотивную организацию произведения и обеспечивая художественную цельность текста. Все это порождает определенный эмоциональный настрой, необходимый для восприятия идейно-художественного замысла автора.

В третьем параграфе «Модернистские приемы письма в речи повествователя» мы обратились к вопросу о том, как писатель в своих рассказах обновляет традиционные повествовательные приемы, описанные в предыдущих параграфах. В поле нашего зрения попали рассказы «В вагоне», «Ненормальное явление», «В пустыне», «Родина». Следуя литературной традиции, повествователь развивает ее, отвечая модернистскому требованию синтеза искусств (драматизация прозы, влияние на литературу кино, живописи, музыки) и отражая процессы демократизации языка (эклектичность, экспрессивность, алогизм), актуальные для литературы начала XX в.

п

Л. Лунц не избежал влияния экспрессионизма (что выразилось в создании образа Крика), поэтики А. Белого (он отразил «распадение предметного мира», использовал игру масштабами) и А. Блока (ориентировался на стилистику поэмы «Двенадцать»),

Таким образом, в рассказах Л. Лунца субъектная форма ПОВЕСТВОВАТЕЛЬ позволяет использовать архаичные, классические и модернистские повествовательные стратегии. С содержательной точки зрения они не равноценны. Архаичные и классические приемы письма служат автору для воплощения в тексте традиционной для русской литературе роли литератора, философа, мыслителя. Обращаясь к опыту предшественников и современников, писатель расширяет художественное пространство своих произведений, создает тексты, отражающие метаязык русской культуры.

Четвертый параграф «Слово вторичных субъектов речи в рассказах, организованных повествователем» содержит характеристику вторичных субъектов речи и наблюдения над соотношением слова повествователя и слова героев рассказов. Мы пришли к следующим выводам.

1) Слово вторичных субъектов речи демонстрирует мышление заурядного человека, который в зависимости от ситуации меняет образ мысли и систему ценностей. Передоверяя слово вторичным субъектам речи из различных социальных слоев, повествователь косвенно дает оценку складывающейся после революции жизни и вовлекает читателя в процесс критического восприятия действительности. Слово героев воспроизводит современную языковую картину мира и наделяется изобразительно-оценочной функцией.

2). Соотнеся слово повествователя с речью героев, мы выявили, что повествователь в рассказах Л. Лунца скрывается за «чужим» словом. Но если в «библейских» рассказах отсутствие речевой индивидуальности повествователя — дань ветхозаветной традиции, то в рассказах о современной жизни — следование новым веяниям в жизни языка. Употребление «чужого» слова в речи повествователя делает его речь похожей на язык рассказчика, что, на наш взгляд, сближает литературного

повествователя Лунца и гоголевского рассказчика. Но эта особенность не меняет повествовательно-изобразительной функции в речи повествователя.

При подведении итогов первой части первой главы ключевым выводом стало заключение о способе проявления позиции автора в текстах рассказов, организованных словом повествователя. Л. Лунц создает особый тип повествователя — критически мыслящего интеллигента, причастного миру культуры, стремящегося сохранить в ней гуманистические ценности.

Аналитическому описанию системы субъектной организации рассказов «Исходящая № 37», «Верная жена», «Обольститель», «Патриот», «Через границу» отводится вторая часть первой главы «Рассказчик и его функциональные проявления в прозе Л. Лунца». Рассказчику писатель отводит функции персонажа и основного субъекта речи, поэтому мы назвали данную субъектную форму более корректно — герой-рассказчик.

1) Герой-рассказчик проявляет себя в создаваемом им тексте как человек, принадлежащий к определенному социуму. Так, Верная жена, героиня-рассказчица одноименного произведения, меняя стили речи, демонстрирует свой разный социальный статус- от дамы из благородного общества до главаря воровской шайки. Речь героини-рассказчицы в рассказе «Обольститель» раскрывает ее типологическую принадлежность к плутовскому герою. Речь героя-рассказчика в рассказе «Исходящая № 37» демонстрирует его принадлежность к сословию чиновников. Произведение «Через границу» организовано несколькими героями-рассказчиками,

принадлежащими к разным социальным слоям. Слово Льва Озерова свидетельствует о нем как о молодом писателе и балагуре. Внешне алогичная с характерными оборотами речь Аарона Бомзика отмечает не столько его социальную, сколько национальную принадлежность. Любовные записки бухгалтера П. Кочергина выдают в нем бюрократа-делопроизводителя. Слово супруги Кочергина изобличает в ней опытную интриганку. Речь героя-рассказчика в произведении «Патриот»

отражает его принадлежность к агрессивно-мещанской унифицированной человеческой массе, язык которой однороден и не дифференцирован.

2). Другая функция речи героев-рассказчиков в прозе Лунца состоит в свидетельствовании об их личностном потенциале.

В рассказе «Верная жена» героиня-рассказчица в эпистолярной форме повествует о своих приключениях. Она с легкостью меняет стили речи, одновременно меняя маски от благовоспитанной дамы до «марухи», что свидетельствует о ее витальности и авантюризме. Слово героини-рассказчицы в рассказе «Обольститель» отражает ее мещанское и одновременно плутовское сознание. В роли обольстителя выступает сама героиня-рассказчица, надевая маску кокетки либо разочарованной женщины. Эти героини-рассказчицы принадлежат к типу плутовского героя, традиционного для европейского романа приключения. Данный тип внутренне измельчал, как к началу XX в. изжил себя и классический роман. Но по функции плутовской герой остался тем же — человеком, способным выжить в любых идеологиях. Герой-рассказчик в произведении «Исходящая № 37» продолжает галерею героев, относящихся к другому литературному типу - человеку с механистическим, бюрократическим типом сознания. В личном дневнике он раскрывает свою внутреннюю жизнь с помощью «суконного» языка деловой бумаги. Герои-рассказчики в произведении «Через границу», решив бежать в Польшу, ведут оживленную переписку со своими родственниками и друзьями, оставшимися в советской России. Письма Льва Озерова характеризуют его как человека, наделенного жизненным умом, азартом, честолюбивыми замыслами, критическим отношением к себе. Его образ напоминает героев авантюрных европейских романов XIX в., но герой Лунца живет в другое время, и это превращает его в комический персонаж. Письма Аарона Бомзика и его жены свидетельствуют о людях с мещанским сознанием, склонных к хитрости и мимикрии. Бомзики и Озеров - два разных полюса одного авантюрного сознания. В произведении «Патриот» герой-рассказчик создает устное

повествование, в котором проявляется человек с мещанским, утилитарно-бытовым типом сознания, лишенный представлений об общечеловеческих ценностях.

3) Речь героев-рассказчиков в прозе Л. Лунца организована пародийным сказовым словом. Автор осваивал пародию как искусство владения чуждым для традиционной литературы языком, ибо в литературу начала 1920-х гг. входил человек бытового мышления. Автор достигает иронического эффекта следующими приемами: смешение стилей (эклектичность), фразы, основанные на смысловом несоответствии, звуковые каламбуры, пародирование особенностей русско-еврейской речи. Описанные особенности речи героев-рассказчиков отражают насыщенность языка начала 1920-х гг. различными новообразованиями и продолжают традицию русской дореволюционной юмористики (Аверченко, Тэффи). В речи героя-рассказчика из произведения «Патриот» причудливо переплелась разностилевая лексика, что демонстрирует его неспособность различать речевые жанры. Принадлежа к унифицированной человеческой массе, герой-рассказчик утратил в стиле своей речи как черты индивидуальности, так и социальной маркированности. В рассказе «Через границу» возвышенные фразы, библеизмы в речи героев-рассказчиков соседствуют с просторечиями, канцеляризмами и штампами, что создает иронический эффект. В речь бухгалтера П. Кочергина вкраплены звуковые каламбуры, а письма Бомзика демонстрируют пародию на стилистические особенности русско-еврейской речи. Речь Верной жены свидетельствует о знании приемов эпистолярного жанра. Но она трансформирует этот жанр, переводя его в приключенческий рассказ.

ГЕРОИ-РАССКАЗЧИКИ в прозе Л. Лунца, выполняя функцию фиктивного автора, создают тексты личных документов — дневника, письма, устного рассказа, но деформируют данные жанры, ибо обладают докультурным, бытовым сознанием. Через слово героев-рассказчиков Л. Лунц изображает специфику жизни современного литературного языка, в котором произошли необратимые деформационные процессы.

В третьей части первой главы «Семантика и функции

заглавий рассказов, организованных разными субъектными формами» мы обратились к заголовочному компоненту текстов, ибо в названиях рассказов ярко проявляется сознание автора. В ходе исследования мы пришли к следующему заключению.

В названиях рассказов, объединенных сознанием повествователя, проявлена причастность субъекта сознания к истории, к судьбе народа, в них звучит прямая авторская оценка изображаемого. Заглавия рассказов, организованных героями-рассказчиками, выводят галерею маргиналов, иронически представленных через врученное им слово и через динамику сюжета. Авторское мироощущение, таким образом, вырастает из совокупности их субъектных сфер, которые демонстрируют разные грани мировоззрения автора: от трагического до шутливо-иронического.

Двусубъектная организация прозы Л. Лунца имеет свою логику, ибо использованные субъектные формы наделены разными функциями. Повествователь сохраняет за собой традиционную изобразительно-оценочную функцию. Однако его слово, открытое слову не до конца дистанцированных от него героев, отражает и модернистские процессы, происходящие в литературе нового века. Изображая утверждение в жизни и культуре человека-маргинала, повествователь создает галерею персонажей, которые в произведениях, организованных героем-рассказчиком, являют себя в качестве авторов-маргиналов. Если повествователь в рассказах Л. Лунца функционально является хранителем гуманистических ценностей и культурной памяти, а его новаторство располагается в русле эволюционно-культурных процессов, то герой-рассказчик - порождение социальной и культурной революции.

Своеобразие авторской позиции воплощает как субъектная, так и внесубъектная организация произведения. Поэтому вторая глава диссертационной работы «Сюжетная организация рассказов Л. Н. Лунца как способ выражения авторской позиции», продолжая и развивая основные идеи первой главы, нацелена на углубление представления об авторском мироотношении и посвящена исследованию

специфики сюжетостроения рассказов писателя. При этом мы дифференцируем произведения, организованные

повествователем и героем рассказчиком.

В первом параграфе второй главы «Сюжетная организация рассказа «Верная жена» мы рассмотрели два сюжетных уровня произведения: событийный и сюжет рассказывания. Событийный сюжет представлен героиней-рассказчицей в трех письмах подруге. Истории, изложенные в письмах Верной жены, объединяет одна фабульная линия — обретения социального статуса «марухи», соответствующего ее человеческой сущности. Сюжет рассказывания демонстрирует, как, следуя канонам эпистолярного жанра, героиня превращает акт создания письма в захватывающий творческий процесс. Будучи хорошей рассказчицей, она постоянно удерживает интерес читателя, обрывая повествование на самом интересном месте. Благодаря сюжету рассказывания в полной мере раскрывается внутренний мир героини-рассказчицы — авантюристки, но живого и творческого человека.

Во втором параграфе «Сюжетостроение в рассказе «Исходящая № 37» мы выделили три сюжета: внешний (событийный), внутренний (психологический) и сюжет рассказывания. Функцией событийного сюжета является описание «приключений» чиновника, перевоплощающегося в канцелярскую бумагу. Психологический сюжет дневника отражает динамику душевных состояний героя-рассказчика, направленных на то, чтобы стать идеологом нового мироустройства, организованного по образцу канцелярии. Он позиционирует себя героем, жертвующим собой во имя достижения поставленной цели. Сюжет рассказывания демонстрирует косность мышления канцелярского служащего, его невладение общекультурным языком и, как следствие, разрушение традиционного литературного жанра. Лишь благодаря особенностям дневникового жанра, допускающего дробное изложение, процесс повествования не теряет логики и складывается в цельную историю. Так слово героя-рассказчика превращает его в объект самоописания и самоосмеяния.

В третьем параграфе «Сюжет рассказа «Ненормальное

явление» описаны два сюжетных уровня произведения. Событийный сюжет складывается в историю превращения чиновника сначала в жертву ограбления, а потом - в грабителя. Именуя главы, повествователь создает «каркас» повествования, вынося основные события в заглавия. Эпизоды событийного сюжета объединены словом повествователя, образом милиционера и третьей главой. Милиционер вовлечен во все истории событийного сюжета, рассуждает о «ненормальных» событиях в жизни героев. Третья глава, одноименная заглавию рассказа, объединяет основные сюжетные линии текста и демонстрирует взаимодействие событийного сюжета с событием рассказывания. Событийный сюжет, таким образом, встроен в сюжет рассказывания. Основной функцией последнего является процесс возрождения литературного текста. Повествователь, обращаясь к культурной памяти читателя, использует знакомые для него коды и шифры -«петербургские» тексты великих классиков, пытаясь изобразить и осмыслить современную картину мира. Повествователь, выстраивая исторически-последовательную цепочку текстов (Пушкин - Гоголь - Достоевский - Белый - Блок), помогает читателю восстановить в памяти самые значимые произведения русской классики. Благодаря сюжету рассказывания «петербургская повесть» «Ненормальное явление» превращается в рассказ-аллегорию о возрождении классического литературного текста.

В четвертом параграфе исследуется «Взаимодействие сюжетов в рассказе «В пустыне». Особый интерес в процессе анализа сюжетостроения рассказа представляет собою наблюдение над взаимодействием сюжетов разных уровней текста. Обо всех событиях рассказывает повествователь, оформляя свое слово в библейской традиции и одновременно корректируя ее. Так событийный сюжет начинает переплетаться с сюжетом рассказывания. Используя прием «предупреждения», характерный для древнерусской литературы, повествователь акцентирует внимание читателя на фактах, отличающих рассказ от библейского источника. Философски переосмысляя ветхозаветную историю,

повествователь меняет местами причину и следствие в изложении событий, рассказывая свою историю и делая акцент на мысли о том, что жестокое отношение вождей к своему народу порождает ответную злобу и приводит людей к разврату и предательству, превращающих их жизнь в хаос. В рассказе повествователь не говорит о счастливой концовке странствия еврейского народа. Он заканчивает рассказ описанием пути Израиля, с которого начинал повествование, кольцевой композицией рассказа доказывая читателю, что выход из замкнутого круга жестокости, в котором живут люди, еще не найден. Это произойдет, когда люди обретут твердую веру, «приблизятся к Богу», сформировав в душе милосердие. Так событийный сюжет и сюжет рассказывания взаимодействуют друг с другом. Избрав для рассказа жанровую форму притчи, писатель вручает повествователю притчевый тип художественного слова. Субъект речи строит свой рассказ по канонам притчевого жанра, что программирует адекватный этой жанровой форме тип разноуровневого сюжета. Стремясь к слиянию, разные сюжетные уровни текста рождают оригинальное сочетание классического жанра притчи и рассказа, оформляющего мироотношение современного повествователя, обладающего знаниями мировой истории, культуры и искусства, выступающего в роли духовного пастыря своих заблудших соотечественников.

Сюжетная организация рассказа «Родина», посвященного Вениамину Каверину, собрату Лунца в группе «Серапионовы братья», не менее интересна. Описанию его сюжетостороения посвящен пятый параграф «Сюжеты разных уровней в рассказе "Родина"». Рассказ может быть рассмотрен как обобщающий, ибо художественный мир произведения формируется двумя субъектами речи — героем и повествователем, каждый из которых организует определенный сюжет. Структура текста (рассказ в рассказе) позволяет четко разделить сюжет героя и сюжет повествователя. Событийный сюжет развернут в двух планах: реальном и фантастическом. Два временных измерения изображены в тексте параллельно. Это становится возможным благодаря сюжету рассказывания,

особым приемам повествования: «дроблению» и расположению глав. Петербургский сюжет прерывается вавилонскими главами, а затем продолжается, создавая своеобразную рамку. Способ повествования определяется жанром излагаемой истории. В вавилонской легенде речь ведет повествователь, владеющий приемами рассказывания библейских историй. В петербургском- юный интеллектуал, которого мучает вопрос национальной идентификации. Его слово удерживает произведение в русле современного рассказа. Еще один сюжетный уровень представляют аналитический и оценочный сюжеты. В них мы обнаруживаем, как осуществляется процесс рассказывания и оценивается то, о чем повествуют субъекты речи. Приоритетную роль в рассказе играют именно эти сюжеты, так как они переводят повествование в философско-нравственный план.

Особенность сюжетной организации рассказов Л. Лунца заключается в том, что авторская мысль выражена в них двойным, а иногда и тройным движением сюжета. Выдвигая сюжет рассказывания на первый план, автор в прозе Л. Лунца показывает деформацию современного литературного языка не только на стилистическом, но и на жанровом уровне. Его волнует не только судьба слова, но и судьба речевого жанра. Маргинальные субъекты (герои-рассказчики), организующие повествование, не обладают жанровой памятью, нарушают законы речевых жанров, создавая неизвестные литературе жанровые симбиозы. Субъекты, обладающие культурной памятью (повествователь), восстанавливают жанровую иерархию, привлекают архаические и классические речевые жанры для осмысления и оценки современных социально-исторических процессов и судьбы человека в современном мире.

Все это становится плодотворной почвой для обновления литературы и эстетических поисков. В прозе Лунца экспериментально-художественное преобразование дневника, письма, притчи обусловило появление эпистолярных рассказов, автобиографических хроник, рассказов-аллегорий, рассказа-притчи и т.д. Жанровое преобразование оказывается возможным вследствие того, что материалом изображения является

абсурдная действительность, а способом изображения - слово нетрадиционного для литературы субъекта речи. Оно становится главным предметом интереса писателя, влияет на замысел, на специфику освещения темы, на стиль, на сюжетно-композиционную организацию произведения, а в конечном итоге - на его жанровую модификацию.

Соотнесение между собою субъектной и сюжетной организаций рассказов позволило понять, как жанровое слово субъекта речи оказало влияние на структуру текста.

В заключении подводятся итоги исследования. Своеобразие малой прозы Л. Лунца состоит в том, что в эпоху разрушения классической традиции она оказалась сориентированной как на литературный канон, так и на воплощение авангардных тенденций. В прозаическом творчестве писатель воспроизвел память о традиции и отразил выдвижение на литературную авансцену нового, маргинального субъекта речи и сознания, продемонстрировавшего в своем слове деформацию языка, а в мироотношении - социально-культурные сдвиги, приведшие к необратимому упадку культуры. Использованный в диссертационной работе системный подход к изучению субъектной и сюжетной организации малой прозы Л. Н. Лунца позволил показать влияние субъектных форм на сюжетный строй произведений писателя, что определило, на наш взгляд, специфику его художественного мышления. В перспективе под подобным углом зрения может быть рассмотрена драматургия и киносценарии Л. Н. Лунца. Это позволит завершить целостное системное исследование его творчества.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

Статьи в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, утвержденных ВАК РФ:

1. Сабирова, Л. А. Рассказчик в прозе Л. Н. Лунца / Л. А. Сабирова // Вестник ВятГГУ. Серия «Филология и искусствоведение» - 2010. № 3 (2). - С. 90-96.

2. Сабирова, Л. А. Субъектная организация рассказов Л. Н. Лунца / Л. А. Сабирова // Вестник Удмуртского Университета. Серия 5 «История и филология» — 2011. — Выпуск 4.-С. 59-69.

3. Сабирова, Л. А. Повествователь в рассказах Л. Н. Лунца / Л. А. Сабирова // Вестник Удмуртского Университета. Серия 5 «История и филология» - 2013. -Выпуск 4. - С. 63-68.

Статьи, опубликованные в сборниках научных трудов и периодических изданиях:

4. Сабирова, Л. А. В стиле будущего Зощенко или образ рассказчика в произведении Л. Лунца «Патриот» / Л. А. Сабирова // Информационное пространство современной науки : материалы Международной заочной научно-практической конференции. Литература. — Чебоксары : НИИ педагогики и психологии, 2010. — С. 73—76.

5. Сабирова, Л. А. Образ Петербурга в рассказе Л. Лунца «Ненормальное явление». Традиции и новаторство / Л. А. Сабирова // Актуальные проблемы современной науки и образования : материалы Всероссийской научно-практической конференции с международным участием. Филологические науки. - Уфа : РИЦ БашГУ, 2010. - Т. XI. - С. 84-89.

6. Сабирова, Л. А. Сказовые рассказчики-авантюристы в произведении Л. Лунца «Через границу». / Л. А. Сабирова // Гуманитарная наука сегодня : материалы II Международной научной конференции. История. Литературоведение. Лингвистика. - Караганда : Центр гуманитарных исследований, 2010.-Т. 2.-С. 47-52.

7. Сабирова, Л. А. Сказовый рассказчик в произведении Льва Лунца «Верная жена» / Л. А. Сабирова // Актуальные проблемы современной науки и образования : материалы Всероссийской научно-практической конференции с международным участием. Филологические науки. - Уфа : РИЦ

БашГУ, 2010. - Т. V. - С. 516 520.

8. Сабирова, Л. А. Автор и рассказчик в произведении Л. Лунца «Исходящая № 37»: к вопросу изучения позиции автора. / Л. А. Сабирова // Актуальные вопросы современной науки : материалы VII Международной интернет-конференции. Вопросы филологии и лингвистики. - Таганрог : М. : Спутник, 2010.-Т. XI.-С. 393—400.

Подписано в печать 27.02.2015 Формат 60x84Цифровая Печ. л. 1.0 Тираж 100 Заказ № 13/03 печать

Типография «Фалкон Принт» (197101, г. Санкт-Петербург, ул. Большая Пушкарская, д. 54, офис 2, Сайт: falconprint.ru)