автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Балкарские общества в контексте российской политики на Северном Кавказе

Полный текст автореферата диссертации по теме "Балкарские общества в контексте российской политики на Северном Кавказе"

V

На правах рукописи

Муратова Елена Георгиевна

БАЛКАРСКИЕ ОБЩЕСТВА В КОНТЕКСТЕ РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИКИ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ (ХУН-НАЧАЛО XX ВЕКА)

Специальность 07.00.02 — отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Нальчик-2006

Работа выполнена в Кабардино-Балкарском государственном университете им. Х.М. Бербекова.

Научный консультант доктор исторических наук, профессор,

Кумыков Туган Хабасович

Официальные оппоненты доктор исторических наук, профессор

Комиссаренко Аркадий Иванович

доктор исторических наук, профессор Зумакулов Борис Мустафаевич

доктор исторических наук,-Якубова Ирина Ивановна

Ведущая организация Ростовский государственный университет

Защита состоится 19 мая 2006 г. в часов на заседании диссертационного совета Д 21207603 при Кабардино-Балкарском государственном университете им. Х.М. Бербекова по адресу: 360000, г. Нальчик, ул. Чернышевского 173.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Кабардино-Балкарского государственного университета

Автореферат разослан /{апреля 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Баразбиев М.И.

ОБЩАЯ ХАРАКТРЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность предлагаемого исследования определяется структурой современных общественных запросов. Идеология и практика российского реформаторства последних десятилетий несли с собой достаточно много факторов, обусловивших подъем национального самосознания малочисленных народов. В его основе лежат не только политические притязания части местных элит, но и объективно присущие общественному сознанию потребности. Основополагающими из них можно признать следующие: потребность в ясном и определенном сознании своей исторической идентичности; потребность осознавать себя в качестве субъекта исторического действия, определяющего свою судьбу, а не в качестве «этнографического материала»; потребность в обеспечении устойчивого воспроизводства этнокультурных основ своего национального существования; потребность в активном освоении экономических, научно-технических, культурных и политических форм жизнедеятельности современного (модернизированного) общества, в открытости и взаимодействии с окружающим миром.

Современная историческая наука уже сформировала ряд концепций, связанных с определением места и роли регионов и отдельных этносов в социальных, политических и культурных системах большого масштаба, в частности в истории российской государственности и российского «большого общества». Научную значимость и продуктивность такого подхода со всей очевидностью продемонстрировали как ведущие отечественные, так и зарубежные специалисты1. Однако эти общие концептуальные построения далеко не в полной мере проверены на конкретном историческом материале. Несмотря на огромный научно-исторический и общественный интерес к северокавказской проблематике, эта задача остается нерешенной и для многих народов Северного Кавказа, балкарцев в том числе.

С другой стороны, возможность реалистичной оценки перспектив социально-политического развития современного Северного Кавказа связана с наличием надежной эмпирической базы и, прежде всего, выверенного исторического материала, отражающего социальную и культурную эволюцию народов региона, а также особенности их политической истории. Для того чтобы противостоять избирательному и мифологизаторскому отношению к прошлому, историческая наука должна формировать максимально полный и достоверный запас знаний. С этой точки зрения предельно непропорциональным выглядит состояние изучен-

1 Каппелер А. Россия - многонациональная империя. Возникновение. История. Распад. - М., 1996; Национальные окраины Российской империи: становление и развитие системы управления / Отв. Ред. С.Г. Агаджанов, В.В. Трепавлов. - М., 1998; Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (ХУШ-начало XX в.). В 2 т. — СПб., 1999; Российская многонациональная цивилизация: Единство и противоречия / Отв. ред. В.В. Трепавлов. — М., 2003; БлиевММ. Россия и горцы Большого Кавказа На пути к цивилизации. -М., 2004.

ности отдельных разделов истории балкарского народа. Основное внимание исследователей в последние годы было сосредоточено на проблемах этногенеза и реконструкции традиционных форм этнической культуры, с одной стороны, и наиболее острых и болезненных вопросах новейшей истории — с другой. Значительный исторический опыт взаимодействия локального балкарского общества с окружающим миром в рамках Нового времени (XVII — начало XX в.) остается недостаточно исследованным и осмысленным. Между тем, именно отслеживание социополитических, социокультурных и социоэкономических трансформаций северокавказских сообществ на исторически длительных этапах взаимодействия с Россией, имеет решающее значение для оценки перспектив их дальнейшей совместной модернизации.

Самостоятельное научно-историческое значение темы диссертации связано с тем, что современная ситуация идейного и теоретического плюрализма породила множество вариантов концептуализации одних и тех же событий и явлений национальной истории. Само по себе это не может вызывать возражений, но диаметрально противоположные версии существуют автономно друг от друга, никак между собой не взаимодействуют, не обсуждаются на страницах академических изданий. Зачастую приверженность тому или иному историографическому подходу предопределяется национальной принадлежностью историка. Кроме того, в последние годы значительный урон современным национальным историографиям народов Северного Кавказа нанесли мифологизированные формы представления исторического материала, политизация научного знания и его провинциализация1. Развиваемые внутри локальных (как правило, этнически однородных) научных сообществ концепции национальной истории отдельных народов Северного Кавказа не всегда отвечают требованиям взаимного соответствия и взаимной дополнительности, порой игнорируют общероссийский исторический контекст. Не избежала этих явлений, к сожалению, и современная историография Балка-рии. Поэтому весьма своевременным представляется обращение к истории одного из менее изученных северокавказских народов, чье место в общей структуре российского государства и многонационального общества нового времени нуждается в специальном исследовании.

Объектом изучения в данной диссертации являются балкарские общества XVII — начала XX в., а предметом исследования - демографические, социально-политические, социально-экономические и социокультурные процессы, протекавшие в этих обществах в результате их взаимодействия с историческим окружением и в контексте политики Российского государства в указанный период.

Цель и задачи исследования. Цель предпринятого исследования состоит в том, чтобы на основе данных источников осуществить аналитическую реконструкцию основных тенденций и этапов исторической эволюции

1 Национальные истории в советском и постсоветских государствах. - М., 1999. -С.13,271.

одной из локальных этнотерриториальных единиц Центрального Кавказа в ее региональном и общероссийском историческом контексте ХУП-начала XX в. Предмет исследования рассматривается, прежде всего, в плоскости взаимоотношений между Российским государством, с одной стороны, и этносоциальными образованиями его северокавказской периферии - с другой. В фокусе исследования на всем обозначенном хронологическом отрезке остается балкарский этнический социум. Это позволяет обобщить собственный этносоциальный опыт балкарского народа в процессе исторического перехода от традиционного общества к современности, соотнести его с более масштабным историческим контекстом и предложить на этой основе вариант построения целостной концепции истории Балкарии ХУН-начапа XX в.

Достижение поставленной цели реализуется через решение следующих задач:

: — систематизация, обобщение, типологизация источниковедческого и историографического материала по истории Балкарии ХУН-начала XX в.;

— определение места балкарских обществ на этнотерриториальной и политической карте Северного Кавказа;

— изучение этносоциального опыта взаимодействия с окружающей природно-географической и этнополитической средой, представление системной характеристики традиционного балкарского общества;

— детальное описание этапов вхождения Балкарии в состав России, определение роли религиозного фактора в этом процессе и путей интеграции этнической элиты в российское общество и государство;

— исследование факторов устойчивости и характера трансформации традиционных общественных институтов балкарцев в Х1Х-начале XX века в результате включения в административно-политическую систему России и осуществления модернизирующих реформ на Северном Кавказе;

— комплексное изучение демографической и социально-экономической структуры и эволюции балкарских обществ к началу XX в. на материалах массовых исторических источников.

Хронологические рамки диссертации охватывают ХУИ-начало XX века. В указанный период сформировался крупный самостоятельный блок собственного исторического опыта балкарского народа, который в содержательном плане характеризуется внутренним единством, наличием общих «сквозных» тенденций социально-политического развития, определенной завершенностью социально-исторического процесса.

Нижняя хронологическая граница во многом обусловлена тем, что только с этого времени источники фиксируют определенные сведения собственно о балкарцах, а не об их исторических предках. Это дает возможность осуществить системный анализ традиционного балкарского общества ХУИ-ХУШ вв. и представить горские этносоциальные образования в качестве субъектов исторического действия. Верхняя граница датирована началом XX века, открывающим качественно новый период в этнополитическом, социально-экономическом и социокультурном развитии уже современной Балкарии.

В пределах общего хронологического охвата исследования отчетливо выделяются внутренние временные границы, задающие определенную периодизацию как российско-балкарских взаимоотношений, так и собственно истории Балкарии изучаемого периода. Таковыми являются, во-первых, рубеж ХУШ-ХГХ вв. — время включения Балкарии в политическую систему Российской империи — и, во-вторых, 60-70-е гг. XIX века — начало эпохи модернизирующих реформ на Северном Кавказе.

Таким образом, избранные в настоящей диссертации хронологические рамки исследования дают возможность детального, систематического анализа и целостного осмысления истории балкарского общества на основных этапах его движения от традиции к современности.

Географические рамки исследования ограничены в основном территорией исторической Балкарии, занимавшей один из высокогорных сегментов Центрального Кавказа. Поскольку в фокусе исследовательского внимания находилась не проблематика этногенеза, этнического и этнокультурного развития, а вопросы политической, социальной и экономической истории балкарцев, представлялось правомерным лишь в минимальной степени включить в проблемное поле диссертации близкородственных карачаевцев, имевших собственную судьбу в общероссийском историческом пространстве. Вместе с тем, в той мере в какой рассматривались вопросы политики Российского государства и взаимоотношения балкарцев с другими народами Северного Кавказа приходилось расширять географические рамки исследования до масштабов Центрального Кавказа или региона в целом. Ряд вопросов социально-исторического развития в конце XIX—начале XX в. естественно рассматривается в пределах территорий административных единиц Российской империи, включавших в свой состав различные народы.

Методологическая основа диссертации определялась в соответствии со спецификой объекта и предмета исследования.

Социокультурный подход к объекту исследования реализовался в двух основных формах. Во-первых, применение таких этнологических категорий как «этнос», «этносоциальный организм», «хозяйственно-культурный тип» позволяло четко вычленить балкарские общества из всего многообразия социокультурного пространства Северного Кавказа, зафиксировать исторически длительное существование этноспецифической социокультурной целостности, воплощенной в образе жизни и типе ментальности балкарского народа. Здесь также открывалась возможность связать эту целостность с конкретными естественно-географическими, социально-политическими и хозяйственно-экономическими условиями жизнедеятельности и трактовать историю балкарцев как разновидность «локальной истории», т.е. как «историю места, под которым понимается не территория, а микросообщество», совокупность людей, осуществляющих определенную историческую деятельность1. Во-

1 Гомаюнов С.А. Местная история: проблема методологии //Вопросы истории. — 1996. -№9.-С. 161.

вторых, поскольку устойчивое воспроизводство этнокультурных основ национальной идентичности балкарского народа происходило не на архаической «первобытной» основе, а в условиях все более глубокого вовлечения в региональный и общероссийский исторический процесс, возникала необходимость выйти за рамки сугубо этнологической' интерпретации социокультурных процессов и привлечь элементы цивилизационного анализа. Он позволяет должным образом оценить культурную, цивилизационную значимость сети многообразных отношений, связывающих различные народы в пределах российского государства. На этой основе возможно построение современного варианта концепции национальной истории балкарского народа, рассматриваемой в качестве органической части национальной российской истории, в которой народы Северного Кавказа присутствуют в качестве ее субъектов, активных участников социального и культурного взаимодействия в пространстве многонациональной российской цивилизации.

Модернизационная парадигма представляется наиболее адекватной для концептуализации общей направленности исторического процесса XVII-XIX вв. Она позволяет описать балкарские горские общины не в узко форма-ционных терминах, а в более широких категориях традиционного общества и, что особенно важно, фиксировать и анализировать сдвиги в демографической и социально-экономической структуре этнического социума на пути от традиции к современности, увидеть и оценить масштабы исторических изменений. Признание модернизации в качестве доминирующего вектора общероссийского исторического процесса в новое и новейшее время не предписывает однозначной трактовки ее динамики и социокультурных последствий для различных этнорегиональных сегментов российского общества, но позволяет выявить комплекс факторов, которые определили направление исторических трансформаций балкарского общества в исследуемый период.

Синергетический подход, ориентированный на реконструкцию и анализ механизмов и форм самоорганизации локального этнического сообщества на кризисных и неустойчивых участках его автономной исторической траектории, оказался весьма плодотворным при изучении процесса включения Балкарии в административно-политическую и социально-экономическую систему Российского государства. При этом балкарское общество рассматривалось как система, находящаяся под воздействием внешних факторов и вынужденная адаптироваться к новым условиям существования. Составляющие этой системы, основания устойчивости, процесс функционирования и способы взаимодействия людей подвергались анализу в условиях перехода к новому уровню организации составляющих ее элементов1.

1 На северокавказском материале эта методологическая проблема решалась см.: Боров А.Х. Условия и возможности применения синергетического подхода в историческом адыговедении // Мир этноса (аспекты и методы исследования). — Нальчик, 1999. -С. 58-96; Шадже А., Шеуджен Э. Северокавказское общество: опыт системного анализа. — М.-Майкоп, 2004.

В диссертации учтены современные концепции аграрного развития, обсуждавшиеся в теоретическом семинаре и получившие свое отражение на страницах журнала «Отечественная история» в 1990-е гг. Трактовка общины как универсальной формы малых аграрных сообществ предлагает теоретические подходы к изучению ее конкретно-исторической формы, такой, например, как горская община1:

Обращение к инструментарию количественных, статистико-математи-ческих методов исследования было обусловлено наличием массовых источников. Ориентирами здесь служили теоретико-методологические разработки в области применения математических методов в исторических исследованиях, связанные с именем И.Д. Ковальченко2, и конкретные работы, задающие высокий исследовательский стандарт в этой области знания (Б.Г. Литвак, Б.Н. Миронов, А.И. Бородкин, С.Г. Кащенко). Использование этих методов позволило успешно решить некоторые важные задачи исследования: 1) представить демографический срез балкарского общества; 2) получить комплексные данные о состоянии хозяйства; 3) рассмотреть сословную и имущественную дифференциацию в горской среде; 4) дать количественную оценку социально-экономической эволюции балкарского общества в последние десятилетия Х1Х-начале XX века3.

С методологическими и теоретическими проблемами тесно взаимосвязаны вопросы терминологии. В объяснительных схемах диссертации использовались понятия, выработанные современными социальными науками4.

Определенные языковые проблемы связаны с воспроизведением в русской транскрипции собственных имен, как отдельных фигурантов исторических событий, так и географических объектов, встречающихся в источниках. Что, возможно, привело к некоторым искажениям и разночтениям. В тексте, как правило, использовались этнонимы, соответствующие своему времени, зафиксированные в источниках и отражающие самоидентификацию описываемых этносоциальных общностей.

1 Redfield R. The Little Community. — Chicago, 1960; Современные концепции аграрного

развития. Теоретический семинар // Отечественная история. — 1994. — № 6. — С. 3-32. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. — М., 2003.

3 Чекалова (Муратова) Е.Г. Посемейные списки Балкарии за 1886 г. как исторический источник // Вестник ЛГУ. - Сер.2. - Вып.1. - 1990. - С. 12-17; Битова (Муратова) Е.Г. Старая тема - новые подходы (Попытка применения математических методов при оценке уровня социально-экономического развития Балкарии последней четверти XIX — начала XX в.) // Вестник Каб.-Балк. гос. ун-та. - Сер. Гуманитар, науки. - Вып. 2. — Нальчик, 1997.-С. 79-83.

4 Куббель JI.E. Очерки потестарно-политической этнографии. - М., 1988; Денисова Г.С., Радовель М.Р. Этносоциология. — Ростов-на-Дону, 2000; Баландье Жорж. Политическая антропология. — М., 2001; Миронов Б.Н. Социология и историческая социология: взгляд историка // Социс. - 2004. - № 10. - С. 55-63.

Научная новизна диссертации заключается в комплексном исследовании и целостном представлении истории балкарского народа на длительном временном срезе, при этом особое внимание обращено на освещение ряда малоизученных или почти неисследованных вопросов.

В работе впервые историографический и источниковедческий аспекты проблемы подвергнуты специальному анализу, что позволило подвести общие концептуальные итоги научного изучения истории Балкарии XVII— начала XX века.

На основе обобщения данных исторических источников воссоздана относительно целостная картина взаимоотношений балкарцев с соседними народами и Россией в ХУЦОСУШ вв., определено их место в социоцивилиза-ционной и правовой системе северокавказского региона.

Дифференцированно по отношению к Балкарии решен вопрос о методах и средствах включения в политическую орбиту России, детально описано оформление низовой административно-территориальной структуры горских обществ в составе империи.

Впервые на балкарском материале рассмотрено воздействие российской власти на систему управления, социальное устройство, способы хозяйствования и духовную культуру подчиняемого народа; представлены «ответы» традиционного локального сообщества на внешние вызовы политического и социокультурного порядка.

Впервые массовые источники по истории Балкарии (посемейные списки за 1886 г. и часть материалов Абрамовской комиссии 1905 г.) были обработаны с применением статистако-математических методов и компьютинга, что предоставило дополнительные возможности для системного, комплексного анализа социодемографической структуры и хозяйства, анализа, основанного на строгих измерениях и расчетах, а не на выборочных «иллюстративных» оценках.

Концептуальная новизна подходов к решению поставленных задач позволила коренным образом пересмотреть ряд положений и представить новые интерпретации ключевых вопросов истории балкарского народа.

Прежде всего, это — изучение балкарской этносоциальной общности и оценка ее исторических перспектив во взаимодействии трех групп факторов: постоянства природно-географических условий и устойчивости традиционного хозяйственно-культурного типа; интенсивных и глубоких изменений исторической среды в результате включения в орбиту внутренней политики и социально-экономической системы России; сложности внутренней структуры самого социального организма.

Во-вторых, это анализ истории Балкарии ХУН-нач. XX в. через призму сельской общины — основной социальной единицы балкарского общества. Каждая из таких общин представляла собой самодостаточный этносоциальный организм и этнопотестарную структуру, а в своей совокупности они формировали общее социально-политическое пространство традиционной Балкарии. Во второй половине XIX века, несмотря на подрыв автономности

горских обществ и сужение сферы воспроизводства всего ценностно-нормативного уклада балкарского общества в результате включения в административно-политическую систему Российского государства, именно община обладала значительным потенциалом для адаптации к новым условиям и для сохранения преемственности в этносоциальном развитии.

В-третьих, это интерпретации особенностей осуществления административно-судебной, земельной и сословной реформ второй половины XIX века в балкарских обществах как преобразований, проводившихся с учетом специфики местных условий и направленных, прежде всего, на бесконфликтное совмещение различных социально-экономических и социокультурных систем.

Полученные результаты позволяют существенно дополнить общую концепцию взаимоотношений Российского государства и народов Северного Кавказа в период с XVII до начала XX века.

Практическая значимость диссертационного исследования тесным образом связана с решением задач преодоления вненаучных мифологизаторских и политизированных тенденций в современной северокавказской историографии и определяется потребностями построения обобщающих научных трудов по истории народов Северного Кавказа. Результаты исследования легли в основу соответствующих разделов готовящихся к изданию трехтомной «Истории Кабардино-Балкарии» и «Истории Балкарии», а также используются в ряде учебных лекционных курсов и спецсеминаров на историческом факультете Кабардино-Балкарского государственного университета. Материалы диссертации, в том числе впервые вводимые в научный оборот источники, востребованы для исследований по широкому кругу проблем истории народов Северного Кавказа.

Общественно-политическая значимость результатов исследования видится в создании исторической основы экспертных суждений для формирования государственной программы региональной модернизации на Северном Кавказе и корректировки национальной политики в Кабардино-Балкарской республике.

Представление истории балкарского народа как органической части Российской истории, в которой он присутствует в качестве ее субъекта, активного участника социального и культурного взаимодействия создает основу для одновременного решения двух ключевых общественных задач: удовлетворения потребности в поддержании этнической идентичности и укрепления общероссийского гражданского самосознания и патриотизма.

Апробация работы. Рабочая гипотеза, основные положения и идеи диссертации неоднократно представлялись научной общественности. Результаты исследования, как по отдельным вопросам, так и по проблеме в целом были изложены и обсуждены на Мавродинских чтениях, посвященных актуальным вопросам дореволюционной России (Ленинград, 1991); на республиканских научно-практических конференциях «Славянские чтения» (Нальчик, 1996, 1998, 2002); на всероссийских конференциях «Реформы в России: модели прогнозы» и «Кавказский регион: проблемы культурного развития и взаимодействия» (Ростов-на-Дону, 1994, 1999); на I международном конгрес-

се «Мир на Северном Кавказе через языки, образование культуру» (Пятигорск, 1996); на научно-практической конференции «Мир на Северном Кавказе через диалог культур» (Нальчик, 2000); на III международной научно-практической конференции «Научно-творческое наследие Федора Андреевича Щербины» (Краснодар, 2005); на V Международной научной конференции Ставропольского межрегионального отделения Российского общества интеллектуальной истории «Факт-Событие» в различных дискурсах» (Пятигорск, 2005); на IV и VI конгрессах этнографов и антропологов России (Нальчик, 2001 и Санкт-Петербург, 2005).

По теме диссертации опубликовано около 30 научных работ, в том числе одна монография.

Структура диссертации. Исследование состоит из введения, четырех глав, включающих 16 параграфов, заключения, библиографии и приложения из 29 таблиц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается выбор проблемы, ее актуальность и научная значимость, определяется предметная область исследования, цель и задачи, методология, хронологические и географические рамки работы, ее новизна и практическая значимость.

В первой главе «Источники и историография», состоящей из трех параграфов, дается анализ источников по истории балкарских обществ; ставятся и раскрываются вопросы историографии, выявляется степень изученности темы, подводятся концептуальные итоги научного осмысления истории Балкарии XVII—начала XX века.

В работе был использован практически весь известный корпус источников по истории Балкарии XVII-нач. XX в. В основу их типологической характеристики положены цели создания исторических источников и функции их в социальной реальности. Некоторые виды источников (археологические, эпиграфические, этнографические, фольклорные) выступают как дополнительные в связи со спецификой постановки исследовательских задач и характером работы.

Археологический материал, собранный и обработанный специалистами (П.Г. Акритас, В.А. Кузнецов, A.B. Гадло, Е.П. Алексеева, И.М. Мизиев, В.М. Батчаев, Б.Х. Атабиев), позволяет раскрыть, опираясь на свидетельства, запечатленные в материальных памятниках, вопросы генезиса, расселения, социального устройства, материальной и духовной культуры балкарского народа.

Эпиграфические памятники Северного Кавказа изданы, переведены и прокомментированы выдающимся кавказоведом Л.И. Лавровым1. Отдельные из

1 Лавров Л.И. Эпиграфические памятники Северного Кавказа на арабском, персидском и турецком языках. — М., 1966-1980. — 4.1-3.: Надписи Х-ХХ вв.

них отражают конкретные эпизоды социально — политической истории горцев, указывают на время распространения ислама в Балкарии, свидетельствуют о попытках применения арабского алфавита для местных языков и расширяют представления в области социокультурной истории балкарского народа.

Важное место среди корпуса источников по истории Балкарии XVIII— начала XX в. занимают этнографические коллекции, которые наглядно иллюстрируют традиционный уклад жизни, хозяйственные занятия, материальную и духовную культуру народа1.

Уже в ранней историографии фольклорные материалы являлись важным источником для реконструкции истории балкарского народа. Во всех исследованиях конца XIX-начала XX в. авторы опирались на этногенетиче-ские легенды и описывали социальные отношения в контексте сохранившихся исторических преданий, эта историографическая традиция сохранилась и по сей день. Наиболее значительные карачаево-балкарские фольклорные тексты были извлечены из различных публикаций конца XIX-начала XX в. и собраны в одно объемное издание2. Сопоставление различных версий этноге-нетических сказаний с другими материалами приобретает особую значимость при освещении «темных веков» балкарской этнической истории.

Однако основным источником при восстановлении событий, связанных с эпизодами внутреннего и внешнеполитического развития балкарских обществ являются письменные источники. По своему происхождению они могут быть разделены на грузинские3, западноевропейские и русские.

Известия западноевропейских авторов о балкарцах стали широко доступны исследователям благодаря извлечениям и публикации в специальном издании «Адыги, балкарцы, карачаевцы в известиях европейских авторов ХШ-ХК вв.»4.

Со второй половины XVI века в круг держав, заинтересованных в северокавказских делах, вступает Российское государство. Благодаря источниковедческим работам E.H. ЬСушевой и А.П. Пронштейна5 в отечественной исто-

1 Медведева О.П. Новые этнографические коллекции музея по Балкарии // Краеведческие записки. — Вып. 1. — Нальчик, 1961. — С. 75-90; Бапкария: время и лица- Фотолетопись. Конец XIX-начало XX века. — Нальчик, 2004; Бобровников В.О. Рукописи и старопечатные книги из Кабардино-Балкарии на арабском, персидском и тюркских языках // Ислам и право в России: Правовой статус ислама на Северном Кавказе. - Вып.З, / Сост. И.Л. Бабич. -М, 2004. -С. 160-177.

2 Карачаево-балкарский фольклор в дореволюционных записях и публикациях / Сост.

A.И. Алиева. — Нальчик, 1983.

3 Вахушти. География Грузии / Введ., перевод и прим. М.Г. Джанашвили // ЗКОИРГО. -Кн. XXIV.-Вып. 5.-Тифлис, 1904.-C.I36-153.

4 Адыги, балкарцы, карачаевцы в известиях европейских авторов XIII-XIX вв. / Сост.

B.К. Гарданов. — Нальчик, 1974.

5 Кушева E.H. Северный Кавказ и международные отношения XVI—XVII вв. (обзор материалов русских архивов) // Исторический журнал. — М., 1943. — № 1. — С. 60; Пронштейн А.П. Материалы о народах Северного Кавказа XV-XVIII вв. в советских архивах // Известия СКНЦВШ. Обществ, науки. - 1978. - №2. - С. 3-6.

риографии утвердился приоритет русских источников XVI-XVIIL вв. для изучения истории Северного Кавказа этого периода. Фонды Российского архива древних актов и Архива внешней политики Российской империи, сформировавшиеся на основе «столпов» Посольского приказа и бумаг Коллегии иностранных дел, наряду с европейскими и азиатскими делами содержат материалы, связанные с северокавказскими народами. И хотя документы о связях России с балкарскими обществами отдельно не отложились, балкарская тематика эпизодически возникала в делопроизводстве российских правительственных; учреждений XVII-XVIII вв. О балкарцах имеются фрагментарные свидетельства в делах «Сношения России с Грузией», «Кабардинских делах», и «Осетинских делах». Они введены в научный оборот благодаря публикациям С.А. Белокурова, М.А. Полиевктова, Г.А. Кокиева, Е.Н. Кушевой. М.М. Блиева, Е.Дж. Налоевой, В.Б. Виноградова и других отечественных историков1.

Ряд важных документов, выходящих на интересующую проблематику, содержит двухтомное археографическое издание — «Кабардино-русские отношения»2.

Среди материалов делопроизводства, отложившихся в российских архивах, сведения о балкарцах встречаются в отдельных документах, как правило, случайно обнаруженных в результате археографической обработки крупных источниковых массивов по другим проблемам. Целенаправленный поиск архивных документов по истории Балкарии XVII-XVIII вв. пока дал весьма скромные результаты. Эти единичные источники практически все опубликованы в разных документальных сборниках и широко цитируются в научных исследованиях. Они зафиксировали политические, социальные, правовые отношения между балкарскими обществами или отдельными их представителями с соседними народами и Российским государством. Однако для полноценного воссоздания истории Балкарии эпохи традиционного общества, как правило, требуется дополнительный ретроспективный анализ источников более позднего происхождения.

С конца XVIII в. отмечаются изменения в видовой структуре всего корпуса источников по истории Балкарии. Появляются военно-топографические и статистические описания (A.M. Буцковский, кн. Шаховской, И. Бла-

1 Белокуров С. А Посольство дьяка Федота Елчина и священника Павла Захарьева в Дадиан-скую землю. 1639-1640//Чтения в Обществе истории и древностей российских. — 1887, —Кн. 2. — С. 257-376; Материалы по истории русско-грузинских взаимоотношений. 1615-1640 / Сост. М.А. Полиевктов. — Тбилиси, 1937; Материалы по истории Осетии (XVIII в.). Т. 1 / Сост. Г.А Кокиев // Известия Сев.-Осет, иауч.-исслед. ин-та - T. VI. - Орджоникидзе, 1934; Русско-чеченские отношения. Вторая пол. XVI-XV1I в. Сб. док. / Сост. Е.Н. Кушева. — М, 1997. — С. 194; Налоева Е.Дж. К вопросу о государственно-политическом строе Кабарды первой половины XVIII в. // Вестник Каб.-Балк. НИИ. - Нальчик, 1972. - Вып.6. - С. 76-78; Виноградов В.Б. Балкарцы в русско-кавказских отношениях XVII века // Вопросы истории. -1985.-№6.-С. 176.

2 Кабардино-русские отношения в XVI-XVIII вв. Док. и материалы. В 2-х т. — М., 1957.

рамберг, Н. Забудский)', отчеты научных экспедиций (А.Я. Купфер, Вс. Миллер, М. Ковалевский)2, делопроизводственная документация (записка Дель-поцо, проект Я. Шарданова)3, письма и воспоминания российских военачальников (А.П. Ермолов)4, материалы различных правительственных комиссий5, статистика6, периодические издания7.

Важную группу исторических источников составляют законодательные акты, распоряжения и прочие административные директивы, изданные центральными органами и опубликованные в Полном собрании законов Российской империи, а также законодательные акты, касающиеся Северного Кавказа, собранные А.А.Кануковым в отдельный сборник8. Их дополняют опубликованные отдельными изданиями законоположения по различным вопросам административного, судебного и земельного устройства Терской области. Официальное законодательство, полно отражающее процесс политико-администра-

1 РГВИА. - Ф.414.-Д. 300, прил.ХУН; Там же. - ВУА. - Д. 19247; Бларамберг И. Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа / Пер. И.М. Назаровой. — Нальчик, 1999; Забудский Н. Военно-статистическое обозрение Российской империи. Ставропольская губерния. — СПб., 1851.

2СПб.ФА РАН. — Ф.32,99, 103; Миллер Вс. Сообщение о поездке в горские общества Кабар-ды и в Осетию легом 1883 г.// ИКОИРГО. - Т. 8. - № 1. - Тифлис, 1883-1885. - С. 198-204.

3 РГВИА.-ВУА.-Д. 18491; Там же. - Ф. 13454.-Оп. 2.-Д. 282.

4 РНБ. - Отдел рукописей. - Ф. 325. - Оп.1. - Д.ЗЗ; Записки А.П.Ермолова. 1798-1826 гг. / Сост. В.А.Федоров. - М,, 1991.

5 РГИА. - Ф. 1268. - Оп. 11. - Д. 138; ЦГА КБР. - Ф.Р-1209. - Оп.7. - Д.70, 71; Ф. 2. -Оп. 1. - Д. 429; Труды комиссии по исследованию современного положения землевладения и землепользования в Нагорной полосе Терской области. — Владикавказ, 1908; Крестьянская реформа в Кабарде. Документы по истории освобождения зависимых сословий в Кабарде в 1867 году / Сост. Г.А. Кокиев. - Нальчик, 1947; Сборник документов по сословному праву народов Северного Кавказа. 1793-1897 гг. Т.1 / Сост. Х.М. Думанов и др. — Нальчик, 2003.

6 Статистические сведения о кавказских горцах, состоящих в военно-народном управлении // ССКГ. - Вып.1. - Тифлис, 1868; Сборник статистических сведений о Кавказе / Сост. Н.И.Воронцов. — Т.1. - Тифлис, 1869; Список населенных мест по сведениям 1874 г. Терская область. - Тифлис, 1878; Казбек Г.Н. Военно-статистическое описание Терской области. - 4.1-2. - Тифлис, 1888; Статистические таблицы населенных мест Терской области. — Т.2. - Вып. V. - Владикавказ, 1890; Терский календарь на 1898 г. — Вып.7. — Владикавказ, 1897; Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Терская область / Под ред. H.A. Троицкого. - СПб., 1905; Список населенных мест Терской области (по данным к 1-му июля 1914 года). - Владикавказ, 1915; РГИА. - Ф. 1290. - Оп.6. - Д.258; Там же. - Оп. 11.-Д.2384,2385.

7 Газеты «Кавказ», «Казбек», «Каспий», «Северный Кавказ», «Терек», «Ставропольские губернские ведомости», «Терские ведомости», а также «Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа» и др.

8 Кануков А.А Законодательные акты, касающиеся Северного Кавказа и в частности Терской области. - Владикавказ, 1914. ;

тивного и социально-экономического переустройства северокавказского региона, в то же время позволяет определить меру влияния государственных органов на внутреннее развитие горского общества. В целом, законодательные источники дают возможность воссоздать управленческую структуру, установленную российским правительством на Кавказе, начиная с ее верхних административных звеньев и заканчивая местными учреждениями.

Специфическим видом актовых источников является обычное право народов Северного Кавказа. Этот материал является главнейшим, а подчас и единственным источником для характеристики социальных отношений северокавказских народов на протяжении многих веков, вплоть до XX в. По Бал-карии он представлен как архивными коллекциями, так и специальными сборниками 1.

Однако для более детального рассмотрения политико-административного конструирования в Центрально-Кавказском регионе и для определения места Балкарии в этом процессе потребовалось привлечение ряда актовых и делопроизводственных материалов, отложившихся в архивохранилищах. С наибольшей полнотой эти виды источников представлены в Российском государственном военно-историческом архиве (ф. ВУА, 38, 400, 414, 482, 1300, 13454), Российском государственном историческом архиве (ф. 1263, 1268, 1281, 1290) и Центральном государственном архиве Кабардино-Балкарской республики (ф. 2,6,16,24,31,40). Различные аспекты жизнедеятельности балкарских обществ отражены в наказах, межевых книгах, протоколах, журналах решения дел, отчетах и рапортах должностных лиц, книгах учета, деловой переписке. Они отражают проблемы землевладения и землепользования внутри балкарских обществ, освещают регулирование территориальных споров и решения по судебным делам.

Особый интерес представляют посемейные списки балкарских обществ за 1886 г. Они отложились в фонде Нальчикского окружного полицейского управления ЦГА КБР2 и сконцентрировали в себе массу ценных экономических, социальных и демографических сведений, что создает возможность для системного, комплексного анализа хозяйства и социально-демографической структуры балкарских обществ.

Опубликованные сборники содержат различные виды источников. Археографическая разработка кавказских архивов началась еще в середине XIX в. под руководством А.П. Берже. Результатом этого подвижнического труда явилось 12-томное издание «Актов, собранных Кавказской археографической

1 РГВИА. - Ф. 13454. - Оп.2. - Д.49, 296; СПб.ФА РАН. - Ф. 103.-. Оп.1,- Д.339, 340; ЦГА КБР. - Ф.31. - Оп.1. - Д.1. - JI.154-155 об.; Леонтович Ф.И. Адаты кавказских горцев. Материалы по. обычному праву Северного и Восточного Кавказа. Вып. 1. -Одесса, 1882; Правовые нормы адыгов и балкаро-карачаевцев в XV-XIX вв. / Сост. Х.М. Думанов, Ф.Х. Думанова.-Майкоп, 1997.

2 ЦГА КБР. - Ф.9. - Оп.1. Д.13, 21, 33, 34.

комиссией»1, без которого сегодня не обходится ни одно исследование по истории Кавказа конца ХУШ-первой половины XIX в., хотя материал по Балкарии весьма незначителен. Два специальных документальных издания по истории Балкарии второй половины Х1Х-начала XX века подготовлены Е.О. Крикуновой, они положили начало археографии в области собственно балкароведения". В последние десятилетия значительная работа по выявлению, систематизации и опубликованию исторических источников по истории Кабарды и Балкарии проведена Х.М. Думановым3.

Представляется, что на перспективу основным направлением совершенствования источниковедческой базы истории Балкарии до начала XX в. является применение новых методов и методик анализа и прочтения источников, позволяющих извлечь максимум необходимой информации. Опыт применения статистико-математических методов в анализе определенного круга массовых источников в рамках настоящего исследования показывает, что возможности получения новых научных результатов на основе изучения уже известных материалов по истории Балкарии далеко не исчерпаны.

В историографическом плане в изучении истории Балкарии XVII— начала XX в., как и всего Северного Кавказа, можно выделить три этапа.

На первом этапе научного исследования северокавказских этносоциальных образований (Х1Х-начало XX в.) доминировали направления, которые укладывались в рамки политико-этнологического подхода к предмету изучения. При этом дореволюционная историография Балкарии весьма разнородна. Она складывается из фрагментарных упоминаний горских обществ в военно-статистических и топографических описаниях военных историков4; из основательного исследования общественных структур и поземельных отношений в трудах кавказских администраторов5; из высоких по уровню тео-

1 Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. В 12тг.-Тифлис, 1866-1904.

2 Документы по истории Балкарии. 40-90-е гг. XIX в. / Сост. Е.О. Крикунова — Нальчик, 1959; Документы по истории Балкарии (конец XIX-начало XX в.) / Сост. Е.О. Крикунова. - Нальчик, 1962.

3 Территория и расселение кабардинцев и балкарцев в XVIII-начале XX веков: Сб. док. / Сост. Х.М. Думанов. — Нальчик, 1992; Из документальной истории кабардино-русских отношений: Вторая половина XVIII — первая половина XIX в. / Сост. Х.М. Думанов. - Нальчик, 2000.

4 Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. — М., 1823. Т. 1; Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722-го по 1803 год. -Т.1. - СПб., 1869; Зубов П. Картина Кавказского края, принадлежащего России, и сопредельных оному земель. 4.1. - СПб., 1834; Потто В.А. Кавказская война: В 5 т. Т. 2. Ермоловское время. — Ставрополь, 1994.

5 Грабовский Н.Ф. Экономическое положение бывших зависимых сословий Кабардинского округа // ССКГ. - Вып. 3. - Тифлис, 1870. - Отд. IV. - С. 1 -28; Он же. Очерк суда и уголовных преступлений в Кабардинском округе // ССКГ. - Вып.4. — Тифлис, 1870. — Отд. I. -С. 1-78; Кипиани М.З. От Казбека до Эльбруса: Путевые заметки о нагорной полосе Терской области. - Владикавказ, 1884; Тульчинский Н.П. Пять горских обществ Кабарды // Терский сборник. — Владикавказ, 1903. - Вып. 5. — С. 152-216.

ретического обобщения исследований академических ученых, совершивших научные экспедиции в балкарские ущелья1; а также из исторических и общественно-публицистических трудов первых национальных просветителей, предпринявших попытку создать «портрет» балкарского народа в контексте его взаимодействия с историческим окружением2.

До начала XX в. основными темами исследований являлись религиозные верования, традиционные общественные институты, земельные и социальные отношения, а также нормы обычного права горского населения. То есть наиболее актуальными представлялись вопросы, связанные с определением общественного и культурного облика «новых сограждан» империи, материалы о которых привлекались для теоретических обобщений. По письменным и фольклорным источникам восстанавливались лишь отдельные события внутриполитической и внешнеполитической истории балкарцев. В то же время краеведческая, просветительская и общественно-политическая деятельность начала XX века на базе кумулятивного расширения фактологического материала позволила истории пяти горских обществ обрести свой хронологический и предметный контур.

Второй, советский этап (1920-1980-е гг.) характеризовался постепенным утверждением социоисторизма в его формационной версии, и вместе с тем, созданием на этой методологической основе самостоятельных национальных историй отдельных народов СССР. Трудами выдающихся кавказоведов Г.А. Кокиева, A.B. Фадеева, E.H. Кушевой, Л.И. Лаврова, М.О. Косве-на, Е.П. Алексеевой, М.С. Тотоева, Б.В. Скитского, В.П. Невской и др.3 была заложена основа систематического научного изучения истории горских об-

Ковалевский М.М. Закон и обычай на Кавказе. - М., 1890. - Т. 1; Он же. Поземельные и сословные отношения у горцев Северного Кавказа // Русская мысль. — 1883. — № 12. — С. 137-154; Миллер Вс., Ковалевский М.М. В горских обществах Кабарды // Вестник Европы. - 1884. - Т. 2. - Кн. 4. г С. 540-588.

2 Абаев М.К. Балкария // Мусульманин. — Париж, 1911. — № 14-17; Кудашев Н.В. Исторические сведения о кабардинском народе. - Киев, 1913; Шаханов Б. Избранная публицистика.-Нальчик, 1991.

3 История Кабардино-Балкарии в трудах Г.А. Кокиева. Сб.ст. и док. / Сост. Г.Х. Мам-бетов. - Нальчик, 2005; Фадеев A.B. Россия и Кавказ в 1-й трети XIX в. — М., 1960; Кушева E.H. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией. Вторая половина XVI-30-е гг. XVII в. - М., 1963; Лавров Л.И. Карачай и Балкария до 30-х гг. XIX в. // Кавказский этнографический сборник. - М., 1969. - Т.4. - C.55-119; Косвен М.О. Этнография и история Кавказа. Исследования и материалы. - М., 1961; Алексеева Е.П. Карачаевцы и балкарцы - древний народ Кавказа. - Черкесск, 1963; Тотоев М.С. Ка-бардино-балкаро-осетинские отношения в XVI-XVIII вв. // Известия СОНИИ. -T.XXV. — Орджоникидзе, 1966. - С. 134-153; Скитский Б.В. Очерки истории горских народов: Избранное. - Орджоникидзе, 1972; Невская В.П. Сельская община и феодализация горских обществ Северного Кавказа // Генезис, основные этапы, общие пути и особенности развития феодализма у народов Северного Кавказа. - Махачкала, 1980.

ществ Центрального Кавказа. В 1960-х гг. появились первые обобщающие работы, которые закрепили утвердившуюся в науке периодизацию и отразили результаты исследований по основным проблемам истории балкарского народа1. Наиболее значительными исследованиями по истории Балкарии XIX века явились монографии Т.Х. Кумыкова2 и К.Г. Азаматова3. Таким образом, история Балкарии получила не только относительно целостное осмысление, но и была интегрирована в историю Северного Кавказа и России. Эта тенденция получила свое продолжение в двухтомном академическом издании по истории народов Северного Кавказа4. На этом этапе последовательное освещение получили основные вопросы социально-политического, социально-экономического и культурного развития Балкарии XVII-нач. XX в., правда, при некотором формализме и схематизме обобщений.

На третьем, современном этапе (с начала 90-х гг. XX в.) обнаружились новые тенденции в развитии как всего отечественного кавказоведения, так и балкароведения. Одна из них — вытеснение социоцентризма этноцентризмом. Внимание исследователей сосредоточилось на поисках этнической идентичности (И.М. Мизиев, В.М. Батчаев). В фокусе научных изысканий оказались проблемы этнических территорий (Ю.Д. Анчабадзе, Н.Г. Волкова, Х.М. Ду-манов) и этнодемографии (В.М. Кабузан; Х.К. Геграев); пристальное изучение традиционных общественных институтов (А.И. Першиц, Я.С. Смирнова, Ю.Ю. Карпов, А.И. Мусукаев, Г.Х. Мамбетов), социальной структуры (М.Д. Каракетов), системы жизнеобеспечения (Б.А. Калоев, K.M. Текеев, Б.Х. Кучмезов), материальной культуры (В.П. Кобычев, Ю.Н. Асанов) и достижений общественной мысли балкарцев (Т.Ш. Биттирова, Т.Х. Кумыков, М.З. Саблиров). Насущные этнополнтические коллизии усилили интерес к ретроспективному анализу социально-политических процессов, причем в центре внимания некоторых исследователей оказались архаичные политические институты (Х.-М.А. Сабанчиев, Х.Х. Малкондуев, Р.Т. Хатуев). Также в историографии проявился и «культурный» поворот, связанный с углубляющимся интересом к исследованию религиозных верований, этнопсихологии, менталитета балкарского народа, этнических особенностей соционорматики и изучением Балкарии в этнокультурном пространстве северокавказского региона XVII-XIX вв. (М.Ч. Кучмезова, И.И. Маремшаова, М.И. Баразбиев).

1 Очерки истории балкарского народа. — Нальчик, 1961; История Кабардино-Балкарской АССР с древнейших времен до наших дней. В 2-х т. — Т. I. — М., 1967.

2 Кумыков Т.Х. Социально-экономические отношения и отмена крепостного права в Кабарде и Балкарии. - Нальчик, 1959; Он же. Экономическое и культурное развитие Кабарды и Балкарии в XIX в. - Нальчик, 1965. •

3 Азаматов К.Г. Социально-экономическое положение и обычное цраво балкарцев в 1-й половине XIX в. - Нальчик, 1968.

4 История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. — М., 1988; История народов Северного Кавказа (конец XVIII в.-1917 г.). -М., 1988.

В постсоветский период особое значение и смыслы приобрело исследование взаимоотношений северокавказских этнополитических образований с Россией. Эта проблема рассматривалась либо в русле встречного движения народов Центрального Кавказа и России в XVII-XVI1I вв. (К.Ф. Дзамихов, Б.К. Мальбахов, Р.Х. Гугов), либо в контексте Кавказской войны (М.М. Бли-ев, В.В. Дегоев, Р.У. Туганов), либо в аспекте судебных и административно-территориальных преобразований в Северо-Кавказском регионе (Ж.А. Калмыков, З.М. Блиева, А.Х. Каров, Г.Н.Малахова). В последние годы дискуссия о характере российской политики на северокавказской окраине развернулась на страницах журнала «Известия вузов. Северо-Кавказский регион» (В.А. Матвеев, A.B. Щербина, Ю.Ю. Клычников, H.H. Великая).

Обращает на себя внимание тот факт, что обсуждение узловых проблем северокавказской истории конца XVIII-XIX вв. — характер взаимоотношений локальных этнотерриториальных единиц Центрального Кавказа, вхождение северокавказских народов в состав России, их участие в Кавказской войне, российские модернизирующие реформы в регионе — проходило без учета специфики протекания тех или иных процессов в пяти горских обществах, без оценки феноменов и нюансов балкарской истории.

И если вопросы социально-политического и административного развития северокавказских обществ интерпретировались в русле как старых, так и новых парадигм, то проблемы социально-экономической истории, некогда весьма популярные среди кавказоведов, в своих выводах как бы «застыли» на рубеже середины 80-х годов XX века. Исключение составляют работы П.А. Кузьминова1 и несколько диссертаций (Т.А. Невская, С.А. Хубулова, М.В. Дышеков, М.С. Тамазов), касающиеся социальных и земельных преобразований в центральнокавказском регионе. На основе модернизационной теории в них предпринимаются попытки интерпретировать социально-экономическое развитие народов Северного Кавказа в пореформенный период. Однако в отношении Балкарии второй половины XIX—начала XX века эта проблема специально не рассматривалась. Подчеркивая существенные расхождения в оценке степени социально-экономического развития горских территорий в пореформенный период, В.Н. Ратушняк указал на перспективность углубленного исследования социально-экономической структуры Северного Кавказа с использованием возможностей количественного анализа массовых источников2. Такой подход применялся в реферируемой работе.

.-.- Итак, процесс «национализации» исторических школ в регионах России породил новые версии политико-этнологического подхода. С одной стороны, большая академическая наука как бы «исключила» историю маленькой

1 Кузьминов II.А. Крестьянская реформа на Северном Кавказе: проблемы и решения // Изв. международ. Акад. наук высш. шк. - 2002. - № 4. - С. 87-100.

2 Ратушняк В.Н. Актуальные проблемы истории и историографии Северного Кавказа. -Краснодар, 2000.-С. 79-115, 163-171.

Балкарии из широкого общероссийского контекста, оставив эти сюжеты для местной историографии. С другой стороны, в местной историографии прошлое балкарского народа выступает в ярко выраженной форме его собственной, сугубо самостоятельной национальной истории, отмеченной, правда, некоторой этнографической статичностью. При всех издержках нельзя не отметить, что отдельные вопросы этнической и социокультурной истории балкарцев получили в современной историографии детальное изучение.

При широком и целостном взгляде на историографический процесс, охватывающем имперский, советский и постсоветский периоды изучения истории Балкарии, открывается значительная преемственность проблематики исторических исследований при существенных изменениях идеологических форм и методологических принципов. Так или иначе, применяя различный категориальный аппарат, историки и обществоведы рассматривали и решали проблемы модернизации, органичной интеграции горского общества в социально-политическую систему большой России. И сегодня проблема создания обобщающего труда по истории Балкарии как интегрированной и непротиворечивой части общероссийской истории остается весьма актуальной.

Вторая глава «Традиционное балкарское общество в этносоциальном и политическом пространстве Северного Кавказа (ХУИ-ХУШ вв.)» включает четыре параграфа. В первом параграфе систематизированы сведения исторических источников о локализации и численности балкарцев и представлена территориально-демографическая характеристика исторического субъекта.

Показано, что суровые природно-климатические условия во многом определили морфологическую структуру, социокультурный облик и хозяйственный тип балкарских обществ, наложили отпечаток на характер, темпы и направление их этнополитического развития. Исторические источники указывают на интенсивные процессы консолидации и ассимиляции народов, свидетельствуют о неустойчивости и подвижности этшиеских границ на Центральном Кавказе в ХУП-ХУШ вв., особенно в контактных зонах, и позволяют проследить определенные изменения территории расселения балкарцев. Освоение межгорных котловин шло последовательно с востока на запад. Самое раннее балкарское поселение зафиксировано в ущелье реки Черек, отсюда впоследствии заняты были верховья Чегема и Баксана. Характер и направление миграции косвенно подтверждаются и расчетами плотности населения. К концу XVIII века в источниках обозначены уже все пять подразделений балкарского народа, а с 30-х до 70-х гт. XIX в. этнические границы балкарцев сохраняли свою стабильность. Балкарцы жили оседло в труднодоступных ущельях на северных склонах центральной части Главного Кавказского хребта и занимали все горные котловины, заключавшиеся между Дигорией и Карачаем, площадью около 2800 кв. верст. По имеющимся данным, в последней четверти XVIII века во всей Балкарии насчитывалось около 1560 дворов. К середине XIX в. численность балкарцев составляла от 9 до 10 тысяч.

Балкарские общества были сложносоставными и объединяли несколько аулов, расположенных в одном ущелье. Для самих балкарцев территория каждой общины отождествлялась с пределами соответствующего ущелья. Это закреплялось в названии данного общества и в самоназвании его жителей. Таким образом, население разделялось на пять горских обществ. Собственно Балкарское общество занимало верховья р. Черек и ее притоки; Урусбиевское (или Баксанское) находилось на реке Баксан под Эльбрусом; Чегемское - на р. Чегем, под главным перевалом в Сванетию; Хуламское - занимало среднее течение левого притока Черека; а Безенгиевское общество — верховья этой реки. Естественная географическая изоляция и хозяйственная самодостаточность горских общин, а также ограниченность связей балкарских обществ между собой препятствовали складыванию их этнополитического единства.

Во втором параграфе осуществлен ретроспективный анализ исторических источников, что позволило реконструировать социальную структуру традиционного балкарского общества. Вопросы, связанные с выяснением социальной структуры должны решаться в масштабах отдельных горских обществ (общин). Именно они выступают основной социальной единицей, местом сгущения всех социальных связей и средоточием отправления почти всей полноты функций социокультурного воспроизводства. Там осуществлялась трансляция традиций, и поддерживались ценностно-нормативные образцы этнической культуры. В рамках этой системной структуры реализовы-вались сословные отношения, а традиция задавала пределы возможных инноваций и критерии социальной активности людей, определяла тип развития балкарского общества вплоть до середины XIX в.

Сельская община балкарцев традиционного периода была сословно неравноправной. Права и обязанности каждого сословия определялись адатом (обычным правом). Важными индикаторами принадлежности индивида к определенной социальной страте были: плата за кровь,' возможность заключения брачного союза и выкупной взнос за невесту. Таубии (горские князья) имели высокий владельческий статус, являлись привилегированным сословием балкарского общества, но при этом входили в состав общины. Свободные крестьяне-общинники (каракиши) распадались на несколько категорий. Крепостные крестьяне (чагары) и домашние рабы (казаки и караваши) не считались членами общины, границы между этими социальными категориями были весьма подвижны. Часто источники указывают на их иноплеменное происхождение. В рамках изучаемого периода балкарское общество не оставалось статичным, оно эволюционировало. Процессы дифференциации общины продолжались вплоть до середины XIX века и привели к появлению привилегированных и неполноправных сословий. Первые постепенно сосредоточивали в своих руках функции управления и защиты в отношении всего населения и обретали, в большей или в меньшей степени, право эксплуатировать зависимых от них производителей — крестьян и рабов.

Следует отметить, некоторые отличия в социальном развитии отдельных балкарских обществ. Они разнятся не только по числу владельческих фамилий. В Чегемском обществе, например, сохранилась такая социальная категория как чанка (от неравных браков горских князей), не обнаруженная по источникам XIX века в других ущельях. В Урусбиевском обществе чрезвычайно важную роль в формировании социальной иерархии сыграли связи искусственного родства, а в Балкарском обществе существовала зависимая социальная группа — ясакчи (данники), которая не фиксировалась в других общинах. Более того, сопоставление адатов различных балкарских обществ указывает на заметные расхождения в определении прав и обязанностей всех сословий.

Для любого традиционного общества, медленно развивающегося в суровых природных условиях, где весьма ограничена мобильность населения, характерна значительная устойчивость общественных форм, основанных на отношениях кровного и искусственного родства. В территориальной общине балкарцев также отмечается длительное существование родовых сообществ разного уровня. Можно выделить следующие структурные единицы: 1) «тукъум» (патронимия); 2) «атаул» (ветвь патронимии); 3) «айырылган» (группа родственных семей); 4) семейные общины (большие семьи); 5) малые семьи. Семейно-родственные структуры являлись звеньями, из которых составлялась община. Они несли конкретные обязательства за своих членов перед общностью более высокого порядка, предоставляли индивидам материальную и моральную поддержку, помогали адаптации человека в системе общинных связей. Хозяйственная жизнь общества во многих случаях протекала в соответствии с родовым делением: раздел сенокосов и зимних пастбищ, водопользование, обеспечение охраны перевалов и т.п. А общественная практика постоянно напоминала о единстве рода. Знаковым моментом являлись родовые кварталы внутри поселения, родовые тавро, родовые кладбища, строгая экзогамия патронимии, взаимопомощь родственников.

Кроме того, в системе социальных связей важное место занимали различного рода половозрастные корпоративные структуры. Одни из них, объединявшие молодежь из знатных фамилий, выполняли функции мобильных воинских отрядов и реализовали приоритеты образа «благородных». В этой же этносоциальной среде существовали объединения косарей, кошевые товарищества по совместному выпасу скота, отражавшие сословные прерогативы «неблагородных».

Таким образом, традиционное балкарское общество представляло собой один из вариантов сложно стратифицированного общества, где имели место структуры, во-первых, основанные на нормах генеалогического родства, во-вторых, связанные с социальным и имущественным неравенством и знакомые с определенным разделением труда и обменом деятельностью.

Третий параграф посвящен рассмотрению системы власти и общинного самоуправления. На основании анализа сохранившихся источников и исследований делается вывод о том, что горская община являлась также пер-

воосновой, автономной единицей потестарно-политической организации балкарского общества. Именно здесь был сосредоточен весь набор традиционных органов самоуправления, таких как народное собрание, совет старейшин, система различных судов, институт княжеской власти. Определение границ территории, которую осваивало население, обеспечение защиты этой территории от нашествия врагов и притязаний соседей, установление норм, регулирующих общественную и хозяйственную жизнь самой общины, решение судебных споров и т.п. - все это являлось функцией указанных выше институтов общинной власти. При этом следует подчеркнуть синкретизм, нерасчлененность социорегулятивных функций всех этнололитических институтов традиционного балкарского общества.

Определенность территориальных пределов, политическая сплоченность немногочисленного населения, четкое разграничение «внутреннего» и «внешнего» для данной общины пространства во многом были заданы физико-географическими условиями мест проживания балкарского народа. Этно-потестарная организация на общинных началах способствовала длительному сохранению властных полномочий общественного самоуправления. В условиях роста имущественного и социального неравенства этот фактор способствовал поддержанию эффективной защитной функции общин по отношению к основной массе населения.

Регулирование хозяйственно-экономических и сословно-правовых отношений в традиционном балкарском обществе проходило на основе адат-ных норм. Обращает на себя внимание то, что представители владельческого сословия, являвшиеся носителями общественной влаЬти, оставались такими же объектами обычного права, что и рядовые горцы.

Но сводить традиционное балкарское общество только к общине было бы неправомерно. В качестве интегрирующего фактора более высокого порядка здесь выступала этническая общность населения всех балкарских обществ; Она обеспечивала поддержание устойчивых социальных, хозяйственных и политических отношений межобщинного и надобщинного уровня (родства, хозяйственного обмена, военных союзов). С другой стороны, нельзя забывать, что речь здесь идет не о родовой или соседской (крестьянской) общине, а об иерархическом, стратифицированном, сословно-классовом обществе, в котором систему властных отношений следует характеризовать как поздиепотестарную или предполитическую.

В четвертом параграфе второй главы делается попытка целостного представления системы и динамики взаимоотношений балкарцев с соседними народами и Россией на протяжении ХУИ-ХУШ вв. В хронологической последовательности реконструированы основные события социально-политической истории Балкарии этого периода, раскрывающие ее региональный и международный контекст. Анализ всей совокупности фактов позволил обосновать следующие положения. В обозначенный период можно констатировать устойчивое существование горских обществ в рамках традиционной

социоцивилизационной системы центральиокавказского региона. Место балкарских общин в этой системе изначально определялось соотношением политических сил весьма разных по своим возможностям этносоциальных образований, а особенности хозяйственных и социокультурных взаимодействий с соседями в наибольшей степени обусловливались дихотомией «горы-равнина». В ХУП-ХУШ вв. в регионе сложился такой баланс сил феодализи-рованных этнополитических образований, который обеспечивал преобладание Кабарды на Центральном Кавказе и обусловил определенную степень и специфические формы зависимости от нее соседних горских обществ, в том числе балкарских. Такой тип коллективных отношений зависимости вырастал во многом из неравномерного распределения производственных угодий на равнине и в горах. При отгонной системе животноводства горные общества были вынуждены вносить собственникам земли натуральную плату за зимние пастбища на плоскости.

Другими факторами складывания специфических форм взаимодействия балкарцев с соседними народами являлись проницаемость социокультурных границ для межэтнических контактов и наличие элементов единой со-ционормативной инфраструктуры, сформированной на основе традиций и обычаев отдельных народов региона и признававшейся всеми этническими группами. При всей пестроте этнической карты Центрального Кавказа здесь существовал своего рода социально-правовой континуум, обеспечивающий устойчивое и «регулируемое» взаимодействие местных традиционных обществ. Жители балкарских селений имели тесные связи с соседними народами: кабардинцами, осетинами, сванами, карачаевцами, грузинами-рачинцами, с которыми устанавливали родственные, куначеские и аталыческие отношения, поддерживали постоянные экономические контакты.

Что касается более широкого, геополитического контекста то, в XVII-XVIII вв. Кавказ был объектом соперничества крупных государств: Османской империи и Сефевидского Ирана. До середины XVIII в. Российское государство в силу ограниченных военных и экономических возможностей не могло выступать как полноценный соперник этих держав. В этот период оно в большей степени стремилось играть на ирано-турецких противоречиях. Вместе с тем, Россия постепенно укрепляла свое влияние в Кавказском регионе с помощью военно-союзнических отношений в первую очередь с адыгской знатью. Балкарские общества, располагавшиеся за Кабардой, в глубоких ущельях Центрального Кавказа, на перевальных путях, ведущих в Грузию, постепенно попадали в поле зрения могущественных держав.

В ХУП-ХУШ вв. контакты балкарцев с Российским государством оставались эпизодическими, имели ознакомительную направленность и носили дружественный характер. Первое знакомство российских посланцев с населением горских обществ произошло в 20-х годах XVII века в связи с разведкой залежей серебряной руды в Кавказских горах, а в середине этого столетия балкарцев упоминают российские дипломатические миссии (Н.М. Толо-

чанова и А.И. Иевлева; В. Жидовинова и Ф, Порошина), развивающие политические отношения с Грузией. В русской документации балкарские общества уже фиксируются как самостоятельные социально-политические единицы. В марте 1658 г. впервые в истории балкаро-российских отношений один из горских владельцев - Артутай Айдаболов, сопровождая кахетинского царя Теймураза, посетил Москву и был представлен ко двору царя Алексея Михайловича.

Источники XVIII в. также иногда упоминают балкарцев в связи с дальнейшими конкретными действиями России на Северном Кавказе: разведкой рудных богатств, развитием экономических контактов через опорные пункты на Кавказской линии и усилением ее военного присутствия в регионе. Во многом благодаря донесениям военных чинов и трудам академических ученых, совершивших в последней трети XVIII века экспедиции на Кавказ, балкарцы стали известны западноевропейской и российской науке.

Третья глава «Балкарня в период вхояедения в административно-политическую систему Российского государства (конец ХУШ-1860-е гг. XIX в.)» состоит из пяти параграфов. В ней рассматривается социально-политическое, социокультурное и социально-экономическое развитие балкарских обществ в контексте российской политики в регионе.

Первый параграф посвящен анализу политической ситуации на Центральном Кавказе в последней четверти XVIII-20-x гг. XIX века. В этот период сложились предпосылки для вхождения Балкарии в состав империи. Россия стала претендовать на роль главного регулятора балкаро-кабардинских отношений, явно не поддерживая попыток кабардинской знати восстановить свой сюзеренитет над балкарскими обществами. В конце XVIII века ба!лкарские владельцы несколько раз проявляли инициативу и обращались к российскому военному командованию на Кавказской линии с просьбой о защите и подданстве. Процесс присоединения балкарских обществ проходил в сложных условиях Кавказской войны и растянулся на сорок лет. Военные операции разворачивались в непосредственной близости от этнической территории балкарцев, и царские войска несколько раз совершали рейды в труднодоступные ущелья.

Изучение вопроса приводит к заключению, что разрушение традиционной системы этнополитического равновесия на Центральном Кавказе, установление военно-политического контроля империи в регионе и строительство новой укрепленной линии у самых гор — сделало неизбежным включение Балкарии в состав России в 20-х гг. XIX века. Политически это событие было оформлено актом присяги 11 января 1827 года, принесенной главами владельческих фамилий всех балкарских обществ. Анализ проблемы позволяет говорить о некотором синкретизме форм установления российского контроля над балкарскими обществами. С одной стороны, власть империи устанавливалась над территорией горских обществ, что характерно для государств современного или квазисовременного типа. С другой стороны, отношения подданства оформлялись в форме присяг на верность, более характерных для феодальной эпохи.

Привлеченные в исследовании источники подтверждают выводы современного кавказоведения о том, что, преследуя цели только военно-политического контроля, но не экономической интеграции региона, правящие круги крепостнической России не предусматривали на этом этапе ни глубокого вторжения в традиционный общественный и хозяйственный уклад народов Северного Кавказа, ни их полной социокультурной ассимиляции1. Материалы по истории Балкарии позволяют согласиться и с тем, что в этнических сообществах, в которых уже сформировалась олигархическая знать, ощутим был спрос на российскую власть, как на третью силу, нередко выступавшую регулятором межэтнических столкновений и внутренних социальных противоречий2. Последнее обстоятельство со всей очевидностью проявилось как внутри балкарских обществ, так и в их взаимоотношениях с кабардинскими князьями. Процесс вхождения Балкарии в состав России может быть в целом типологизирован как лояльный вариант социополитической адаптации этнического сообщества к государственно-административным реалиям империи. Это было обусловлено далеко зашедшей социальной стратификацией, устойчивым статусом этнической элиты и наличием достаточно зрелых форм политической самоорганизации общественных единиц. Взаимодействие российской власти и этнического социума балкарцев, конечно же, носило характер «навязанного диалога», но она нашла здесь социального контрагента, способного участвовать в таком диалоге, что обеспечило совместимость данного локального сообщества с российской государственностью, а в дальнейшем позволило сформулировать идеологему «добровольного вхождения в состав России».

Во втором параграфе подвергнуты специальному изучению поиски путей интеграции балкарских обществ в имперскую административно-судебную систему, охватывающие вторую треть XIX века. Становление российской системы управления в Балкарии начинается только с 30-х годов XIX в. В это время балкарские общества находились в ведомстве начальника Центра Кавказской линии. С целью приведения в известность всех народов, состоявших в его ведении, в ущелья рек Уруха, Черека, Чегема и Баксана было послано несколько экспедиций (Горшков, Шаховской, Позднышев). В результате чего расширились представления российской военной администрации об образе жизни, численности и степени лояльности балкарцев к новой власти, разрабатывались основные подходы к политико-административному управлению этим районом. Но традиционные институты власти балкарского общества и российская администрация в это время почти не взаимодействовали. Управление горскими обществами сосредоточилось в руках старших членов вла-

1 Боров А.Х., Дзамихов К.Ф. Россия и Северный Кавказ: этапы взаимоотношений // Известия КБНЦ РАН. -1998. -№ 1. - С. 143.

2 Блиева З.М. Российский бюрократический аппарат и народы Центрального Кавказа в конце ХУШ-80-е годы XIX в.: Дисс... док. ист. наук. — Владикавказ, 2004. — С. 30.

дельческих фамилий того или иного ущелья1. Распоряжения российских властей в балкарские общества передавались через Временный кабардинский суд, учрежденный генералом Ермоловым еще в 1822 году в крепости Нальчик. А разбор судебных дел, касавшихся жителей отдельного балкарского общества, по-прежнему находился в компетенции судей, старшин и эфенди каждого общества. Однако теперь для исполнения судебных функций они приводились к присяге в Кабардинском временном суде «о правильном разбирают жалоб»2.

В 1839 году по поручению кавказской администрации Я.Шарданов, до 1838 года являвшийся секретарем Кабардинского временного суда и фактически заведовавший всеми делами внутреннего управления Кабарды, составил «Дополнительный проект». В этом документе впервые высказана мысль о необходимости усиления административного контроля над балкарскими обществами путем создания специального приставства. Представление о назначения пристава «балкарских народов» подавалось командующему Отдельным Кавказским корпусом еще в январе 1843 года»3, однако учреждение этой должности по архивным документам фиксируется только с середины 1846 года. Институт приставства был нацелен на изучение, полицейский контроль и косвенное управление, закрепил результаты, достигнутые в деле политико-административного освоения пяти горских обществ, и положил начало конструированию административно-политического пространства Балка-рии в составе Российской империи.

Таким образом, совмещение государственных ограничений с гарантиями невмешательства во внутренние дела дало возможность более или менее эффективно разрешать противоречия, возникавшие между кавказской администрацией и локальным этническим сообществом. При этом балкарские таубии изложили свое видение интеграции горских обществ в административно-политическую систему Российской империи. Они добивались сохранения вероисповедания, родовых преимуществ и званий; разрешения разбирательств по древним обычаям; дозволения беспрепятственно пользоваться теми землями, которыми они располагали до присоединения к России.

В третьем параграфе рассматривается религиозный аспект российской политики на Северном Кавказе. Изучение проблемы показало, что реализация этой политики в отношении балкарских обществ строилась на пристальном изучении религиозной ситуации и предполагала ее корректировку в зависимости от сложившейся обстановки. В частности, применительно к балкарцам были основания рассчитывать на успех в деле их христианизации.

Материалы кавказских академических экспедиций последней четверти XVIII в. и военно-топографические обзоры российских военных чиновников

1РГВИА. - Ф. 400. - Оп. 1. - Д. 4675. - Л. 14 и об.

гЦГАКБР.-Ф. 16.-Оп. 1.-Д. 90. -Т.1. Л. 2 об.

3 РГВИА. - Ф. 13454. - Оп. 2. - Д. 386. - Л. 15 об.

первой трети XIX в. подтвердили сведения о христианских древностях в балкарских горах. Поэтому, когда в начале XIX века вопрос о включении Балка-рии в состав России перешел в практическую область, то соответственно возросла активность православной духовной миссии на Центральном Кавказе. Кроме проповеди христианских идей от миссионерской деятельности ожидали внушения горским народам мысли о необходимости подчиняться законам империи и выполнять требования военной администрации.

Однако расчеты кавказской администрации добиться христианизации Балкарии были уже во многом иллюзорными, ибо несмотря на духовный синкретизм (сочетание элементов язычества, христианства и мусульманства в системе религиозных представлений балкарцев) к началу XIX в. можно говорить о доминирующем влиянии ислама в горских обществах. Проникновение ислама в балкарские ущелья эпиграфические источники фиксируют с начала XVIII века: это и Хуламская надпись 1715 г., датированная по мусульманскому летоисчислению, и эпитафия 1734-1735 гг. на типично мусульманском памятнике в ауле Кунюм1. Распространение ислама в Балкарии происходило по трем основным каналам. Во-первых, во второй половине XVIII века во многом благодаря проповедникам из Дагестана эта религия стала проникать в удаленные горные ущелья и активно внедряться в область семейно-бытовой и похоронно-поминальной обрядности. Во-вторых, ислам в Балкарии происходил из общего для ряда горских народов первоисточника - крымско-турецкого влияния. В-третьих, фактором исламизации Балкарии выступало влияние кабардинской феодальной аристократии. <

Переход религиозной политики Российской империи в стадию официального признания веротерпимости способствовал тому, что на протяжении всего XIX в. происходило упрочение влияния ислама на сознание и социальную практику балкарцев. Более того, уже в начале XIX в. военная администрация стремилась использовать мусульманское духовенство в политических целях. Основным принципом этой практики являлась лояльность к российской власти. В условиях социально-политической интеграции балкарских обществ в состав России «официальный» ислам выступал одним из стабилизирующих факторов, примирявших локальное сообщество со сложившимся в нем внутренним строем с новым для него государственным порядком. При организации административной власти и судопроизводства, как показано в диссертации, учитывалась, в том числе и конфессиональная принадлежность населения. В этом случае религия не являлась враждебно-разделительным фактором, а напротив, способствовала консолидации общества и в то же время предлагала более мягкие механизмы адаптации к новым историческим реалиям.

1 Лавров Л.И. Эпиграфические памятники Северного Кавказа на арабском, персидском и турецком языках. Ч. 2. Надписи XVIII-XX вв. - М., 1968. - С. 50, 127.

На основании проведенного анализа делается вывод о том, что в первой половине XIX в. религиозная политика на Северном Кавказе проводилась как часть государственной политики России. На первый взгляд она выглядит достаточно противоречивой и непоследовательной. Но скорее это было проявлением тактической гибкости, призванной обеспечить достижение неизменной стратегической цели — прочной и глубокой социально-политической интеграции народов Северного Кавказа в российское общество и государство.

В четвертом параграфе раскрывается содержание политики российских властей в отношении традиционной элиты балкарского общества, рассматривается институт аманатства (заложничества) и другие механизмы включения привилегированного сословия в социально-политическую систему Российской империи. Среди mix — открытие аманатской школы, обучение детей владельцев в Нальчикской горской школе, предоставление таубиям права служить в Собственном его Императорского Величества конвое и права воспитывать детей в кадетских корпусах. К середине XIX века представители практически всех балкарских владельческих фамилий находились на российской службе. Вовлечение Российским правительством высших сословий горского общества в различные государственные структуры, прежде всего армейские, приводило к усложнению самосознания традиционной знати, представителям которой приходилось одновременно играть множество социальных ролей: не только «главы знатной фамилии», «владельца аула», «члена балкарской общины», но и «офицера российской армии», «подданного Государя Императора», «чиновника кавказской администрации». Фактор постоянного российского военного присутствия в кавказском регионе, принятие верноподданнических присяг и служба балкарской знати в российской армии не столько разрушали традиционно высокий политический статус таубиев, обладавших значительной административной, военной и судебной властью в своих обществах, сколько изменяли его качество. Теперь на новых, законных с точки зрения российского правительства, началах представители горской знати получали привилегии правящего класса, если проявляли лояльность к российскому государю и обеспечивали социально-политическую стабильность в своих обществах.

Своего рода итогом четвертьвекового процесса взаимодействия Балка-рии с Россией было отправление в Санкт-Петербург депутации. В декабре 1852 - январе 1853 гг. представители владельцев пяти балкарских обществ посетили столицу для выражения верноподданнических чувств российскому императору. Они изложили две просьбы. Во-первых, именовать высшее сословие балкарского народа прежним именем «таубий» (горский князь), понятным для подвластного им народа. Во-вторых, в связи с недостатком земли просили отдать в их пользование участки, находящиеся около гор и отделяющие их от владений кабардинцев. Если первая просьба была удовлетворена, и представители высшего сословия с этого времени в официальном русском делопроизводстве стали именоваться «таубиями», то основная

просьба о прибавлении балкарцам земли пока оставлена была без разрешения. Все административные, сословные и земельные преобразования, осуществленные в балкарских обществах российской администрацией, составляют содержание следующего этапа их взаимоотношений.

Специфика истории Балкарии описываемого в данной главе периода во многом связана с тем, что кардинальные изменения политического характера произошли на фоне глубокой устойчивости социально-экономических структур и неизменности хозяйственного уклада балкарского общества. Этот вопрос рассмотрен в пятом параграфе. Вековой опыт приспособления к центрально-кавказскому высокогорью позволил достичь высокого уровня хозяйственной специализации. В результате у балкарцев сложилось наиболее целесообразное в этих условиях отгонно-пастбшцное скотоводство. Оно являлось ведущей отраслью хозяйства. Однако балкарцы с древнейших времен занимались и земледелием. В условиях высокогорья речь могла идти только о трудоемком террасном земледелии на рукотворных участках. Но суровый горный климат делал земледелие занятием достаточно рискованным, а получение урожая - негарантированным. Своего хлеба горцам хватало на 2-3 месяца, и они покупали его у соседних народов на плоскости. В условиях практически натурального хозяйства распространение получили: выделка войлоков, бурок, изготовление грубого домашнего сукна, обработка кож, солеварение, добыча серы и свинца. Тем не менее, возможности хозяйственной деятельности и получения от нее дохода были в горах очень ограничены. Исходя из комплексного характера хозяйственно-культурного типа, можно характеризовать балкарское общество как общину оседлых скотоводов-земледельцев, ведущей отраслью хозяйства которых было альпийское скотоводство и связанная с ним система жизнеобеспечения. Созданная деятельностью всего населения хозяйственная среда: хуторная система, террасирование полей, нормативное регулирование хозяйственной деятельности и водопользования — имела структурообразующее воздействие на саму горскую общину, на систему землевладения и землепользования.

Анализ форм землевладения и землепользования позволяет заключить, что каждое балкарское общество выступало самостоятельной территориально-экономической единицей и определенным земледельческим коллективом. Складывание и существование различных форм земельных отношений происходило в его пределах. Все земли в районе горских обществ составляли собственность или целых обществ, или частных лиц. К 1-й категории земель, т.е. к общественной собственности, преимущественно относились пастбищные и частью сенокосные места, а также лесные угодья, а ко второй категории — пахотные и поливные покосные места, а также земли, находящиеся под усадебными местами. Реализация общинной собственности происходила как пастбищная доля, на практике ее имели лишь те, кто владел скотом и прямо пропорционально его количеству. В формировании частновладельческих участков важным механизмом выступало захватное право. Оно представляло

собой удобное средство для концентрации земли в руках привилегированного сословия. С учетом всей сложности межсословных отношений внутри балкарской общины предлагается следующая условная схема. Землевладение в балкарских обществах характеризовалось тремя формами присвоения: земельная собственность (собственность таубиев), земельное наследственное владение (владение свободных крестьян-общинников), земельное пользование (пользование землей несвободными крестьянами-чагарами). Экономической основой балкарских обществ, помимо общинного землевладения на некоторые земель-: ные угодья, как показало исследование, была и частная собственность горцев на пахотные и покосные участки при наличии верховенства самой общины на всей занимаемой территории. Такая община, то есть община не столько земледельцев, сколько землевладельцев, обладала достаточным запасом прочности и слагалась на частноземлевладельческой основе в том числе.

Четвертая глава «Балкарпя в условиях российской модернизации (1860-е гг.- начало XX в.)» посвящена анализу процессов постепенного распространения на Северный Кавказ, в целом, и Балкаршо, в частности, общероссийских государственных и гражданских порядков, исследованию судеб-но-административной, земельной и сословной реформ в балкарских обществах. В этот период существенно изменилось соотношение внутренних и внешних факторов собственного цивилизационного развития северокавказских народов, резко нарастало и становилось доминирующим влияние внешних модернизационных процессов, связанных с либерализацией политической, общественной и экономической жизни России. Реформы осуществлялись на Северном Кавказе после завершения Кавказской войны и были связаны с одновременными поисками механизмов устойчивой интеграции местных этносоциальных общностей в социально-политическую систему империи и форм их дозированной модернизации, совместимой с социокультурными традициями народов региона.

В первом параграфе балкарские общества рассматриваются в контексте судебно-административных преобразований второй половины XIX- начала XX в. Конец 50-х годов XIX в. ознаменовался существенными изменениями в системе административного управления регионом. Согласно высочайше утвержденному .10 декабря 1857 года Положению Кавказского комитета на месте упраздненного Центра Кавказской линии был образован Кабардинский округ. В его состав наряду с Большой и Малой Кабардой также вошло «при-ставство урусбиевского, балкарского, чегемского и хуламского народов». В ходе этих преобразований определенные изменения претерпел и Кабардинский временный суд, который до 1858 г. имел депутатов только от Большой Кабарды. В 1858 году он был преобразован в Окружной народный суд, н за

депутатами от Балкарии было зарезервировано два места1. Уже в 1859 г. начальник Кабардинского округа, обращаясь к начальству с рапортом о необходимости усовершенствовать административное управление в округе, предлагал создать наряду с Баксанским и Черекским участками третий участок округа - Балкарский. Но только с 1866 по 1870 г. балкарские общества были объединены в Горском участке Кабардинского округа. Как представляется, динамика изменения внутренних границ Кабардинского округа в этот период отражала определенный поворот региональной политической стратегии в целом. Образование Горского участка — это один из результатов реализации «этнического принципа», положенного в основу «военно-народного управления», когда контуры административных границ приближались к очертаниям границ этшиеских. Административное оформление территории этнически идентичных, но «отдельных» балкарских обществ, безусловно, способствовало их консолидации. В период с 1870 и вплоть до 1918 г. балкарские общества находились в составе различных участков последовательно Георгиевского, Пятигорского и Нальчикского округа Терской области. К «этническому» же принципу административно-территориального деления российские власти вернулись только в конце 80-х годов XIX века, когда практически все балкарские населенные места были собраны в границах второго участка Нальчикского округа Терской области.

В 1870 году, согласно «Положению о сельских (аульных) обществах в горском населении Терской области», низовой административной единицей становится сельское общество, совпадающее с горской общиной традиционной эпохи. С введением этого Положения деятельность органов общественного самоуправления стала строго регламентироваться, это касается аульного схода, суда, функций должностных лиц (старшины, его помощников, эфенди). В то же время наблюдается сохранение совета старейшин, суда посредников. В основу системы судоустройства и администрации на местах было положено обычное право, тем самым обеспечивалось соответствие новых форм общественного самоуправления традиционным представлениям горцев. На рассматриваемом хронологическом отрезке именно российский административный аппарат являлся определяющим фактором в процессе модернизации общественного быта горских народов. Но сама деятельность общественного самоуправления была направлена не столько на исполнение административного регламента, сколько на воспроизводство элементов традиционного управления.

Анализ проблемы позволяет заключить, что оформление низовой административно-территориальной единицы проходило по инициативе государства, которое своими законами определяло основные параметры территориальных

1 ЦГАКБР. — Ф. 23,-Оп. 1.-Д. 48. — Т. 2. — Л. 117об.-118. 32

общностей, однако этот процесс, как показало исследование, шел в активном диалоге с местным социумом, внося существенную корректировку в административное устройство региона. Поэтому его итоги можно расценивать как результат, созданный двусторонними усилиями общества и государства.

Рассмотрение одного из локальных вариантов судебной системы в трансформирующемся обществе позволило определить баланс между сохранением архаических социальных структур и модернизацией судебных институтов горцев. В Балкарии отмечается одновременное сосуществование судов разных типов. В ходе реформ 1860-70-х гг. наряду с созданными российской администрацией судебными учреждениями, которые действовали не на основе судебных уставов 1864 г., а на основе «особых постановлений» для горского населения, по-прежнему широко применялся суд посредников. Некоторые судебные функции сохранились у прежних владельцев аулов, совета старейшин и горской общины в целом, что отражает; длительный процесс общественной трансформации и приспособление к новым условиям социально-политического развития. С 1888 г. стало функционировать Временное отделение Нальчикского окружного суда, которое разбирало только тяжбы балкарцев.

Постепенно в балкарских обществах сложилась ситуация правового плюрализма, в которой просматривается конфигурация треугольника: позитивное право Российской империи — обычное право горцев — мусульманское право. Притом новые судебные учреждения: народные суды, горский словесный суд, аульные суды, — придерживались такого же разграничения компетенции обычного права и шариата, что и традиционное правоприменение. Однако гарантом соблюдения постановлений этих судов вместо самих балкарских обществ становилось российское государство.

Во втором параграфе представлены результаты исследования земельных отношений и трансформаций в экономической жизни балкарских обществ во второй половине XIX — нач. XX в. Изучение проблемы показало, что аграрные преобразован™ в Балкарии растянулись на полстолетия, но так и не были завершены к 1917 г. ввиду специфики землевладения и землепользования в горной зоне, а также крайней скудости земельного фонда. Определение границы между Кабардой и горскими обществами, с которого решено было начать землеустроительные работы в Балкарии, не получило своего логического завершения. Результаты земельных преобразований, в конечном счете, свелись к описанию различных форм землевладения и землепользования в горах; к выделению в предгорьях участков для образования на принципах общинного землевладения новых балкарских сел, а также к законодательному определению порядка пользования пастбищными землями, находившимися в совместном владении Кабарды и пяти балкарских обществ.

Общий ход социально-экономического развития и отмена крепостного права привели к частичному перераспределению земельного фонда внутри балкарских обществ. Это выразилось в захвате общественных земель и росте землевладения таубиев, получивших в результате выкупных операций значительное

количество участков от зависимого населения, что еще более обострило земельный голод в Балкарии. По официальным сведениям начала XX века, в распоряжении 139 дворов таубиев, или 6 % всего населения находилось 20 % всей имеющейся у общества пахотной, 43 % покосной и 30 % пастбищной земли1.

Проекты решения земельного вопроса в Нагорной полосе Терской области, подготовленные комиссией Абрамова и вынесенные на публичное обсуждение 22 октября 1908 г., вызвали резкое неприятие со стороны крупных земельных собственников. В 1911 г. был выработан новый проект закона о землеустройстве горского населения Нагорной полосы, разработка которого была попыткой применить к местным условиям положения столыпинского аграрного законодательства с учетом специфики землевладения в горах. Однако утверждение этих правил в законодательном порядке так и не произошло.

Данные массовых обследований, проведенных в последней четверти XIX в., дают возможность нарисовать более полную картину частного землевладения в Балкарии. Составленные на основе посемейных списков 1886 г.2 ряды распределения земельных угодий позволили выявить имущественную неоднородность балкарского населения и определить наиболее типичные размеры землевладения внутри обществ. Большая дисперсия покосных участков прослеживается во всех балкарских обществах. Очень высок процент дворов, не имеющих их вовсе, он колеблется от 20 % дворов в Хуламе до 40 % в Урусбии. Более трети хозяйств в каждом обществе владели маленькими покосами, с которых можно собрать до 30 копен сена. Около 4 % дворов в Урусбии и Безенги и около 14 % дворов в Чегеме и Хуламе имели большие покосы, более чем на 100 горских копен.

Исследование показало, что в балкарских обществах также высок процент дворов, не имеющих пахоты: от 12 % - в Безенги до 34 % — в Урусбии. Остальные хозяйства, за редким исключением, имели маленькие пахотные участки, с которых можно собрать до 30 токов зерновых, причем основная масса дворов группируется в интервале от 1 до 10. Большие пахотные участки являлись в Балкарии большой редкостью.

Рассмотрение частного землевладения в сословном разрезе позволяет заключить, что средний размер покосных участков у таубиев в 4-7 раз выше, чем у караузденей (в источниках 1-й пол. XIX в. эта сословная категория обозначена каракиши), и в десятки раз превосходит средний покос, приходящийся на двор простого общинника. Подобная картина возникает и при рассмотрении средних величин пахотных участков. Среднее количество пахотной земли на один двор таубия в 1,5-3 раза больше, чем на двор караузденя, и в 2,5-10 раз больше этого показателя у простого сословия.

1 Труды комиссии по исследованию современного положения землевладения и землепользования в Нагорной полосе Терской области. - Владикавказ, 1908. — С. 52.

2 Здесь и далее по сведениям 1886 г. — расчеты наши. Источник: ЦГА КБР. — Ф. 9. — Оп."1.-Д. 13,21,33,34.

Проведенная в 1867 г. крестьянская реформа привела к образованию значительного слоя безземельных балкарцев. По сведениям комиссии по разбору личных и поземельных прав туземцев Терской области за 1867 г., число безземельных дворов составило: в Хуламе - 37, в Безенги - 49, в Чегеме — 117, в Балкарском обществе - 91, в Урусбии - 1061. В подавляющем большинстве безземельные горцы принадлежали к сословиям освобожденных чагаров и казаков, и, как исключение, встречалось несколько дворов безземельных таубиев и каракишей. В новых предгорных селах, куда были мерег селены безземельные горцы, порядок землепользования значительно отличался от такового в традиционных балкарских обществах. Там производились переделы земли, отдельные дворы обладали лишь временным правом пользования землей, наследование земли не практиковалось, поскольку она составляла общинный фонд.

Земельные преобразования в Терской области во второй половине XIX-начале XX в. осуществлялись во многом с учетом потребностей горских обществ в развитии скотоводства - ведущей отрасли балкарского хозяйства. Поэтому выявление основных тенденций экономического развития именно по этому параметру представляется наиболее значимым. Характер скотоводства у балкарцев в пореформенное время почти не менялся. Общая тенденция состояла в некотором увеличении количества скота на душу населения к концу XIX в. Анализ рядов распределения всех видов скота приводит к выводу, что в последней четверти XIX в. крестьянские дворы, обеспеченные крупным рогатым скотом, составляли в горских обществах порядка 40-50 %, за исключением Балкарского общества, где таких дворов была четверть. Около 20-30 % хозяйств были обеспечены мелким рогатым скотом, несколько выше этот показатель в Урусбии, где таких хозяйств было более 40 %. Для общества, экономическую основу которого составляло скотоводство, весьма велика доля хозяйств, не имевших скота. Дворы, не имевшие крупного рогатого скота, составляли от 9 до 14 % в разных балкарских обществах, а не имевшие мелкого рогатого скота - от 27 до 51 %. Эти горцы и составляли резерв рабочей силы, из их числа нанимали пастухов, или они вступали в арендные отношения с крупными скотовладельцами.

. Масштабы и последствия проникновения товарно-денежных отношений и капиталистических элементов в экономику балкарских обществ в некоторой степени можно оценить на основе результатов статистнко-математической обработки массовых источников конца XIX — начала XX в. Они существенно корректируют устоявшиеся представления о неуклонном усилении имущественной дифференциации под воздействием этих элементов. Анализ статистических рядов распределения дворов по основным имущественным показателям для всех балкарских обществ по данным посемейных списков за 1886 и 1905 годы подводит к двоякому заключению. С одной стороны, имущественная дифференциация в

1 ЦГАКБР. — Ф. 40.-0л. 1.-Д. 12. —Л. 19,25.

балкарском обществе была весьма значительной, но с другой - нет оснований говорить о резких сдвигах в имущественной дифференциации горцев в последней четверти XIX века. Поскольку распределение хозяйств по всем видам богатства осталось приблизительно одинаковым. Незначимыми и малозначимыми оказались и коэффициенты корреляции, показывающие взаимосвязь факторов имущественной состоятельности горского хозяйства. Отсюда можно говорить об устойчивой и относительно однородной социально-экономической структуре балкарского общества в рассматриваемый период.

В третьем параграфе специальному изучению подверглись традиционные поземельные институты в период реформ. Ведь, в конечном счете, вектор и динамика аграрных преобразований предопределялись не только собственным содержанием реформаторских программ, но и степенью их совместимости с местной этносоциальной и правовой традицией. Поэтому представлялось необходимым рассмотреть весь комплекс поземельных институтов, сложившихся в традиционном балкарском обществе, и проследить их трансформацию к началу XX века. В это время эксперты зафиксировали, что Нальчикский горский суд решал иногда «многотысячные земельные процессы, касающиеся пользования землями, расположенными в пяти горских обществах Нальчикского округа, территория которых еще не обмежевана; в этих обществах земельный вопрос еще не разрешен в законодательном порядке, но в них искони существует крупная земельная собственность и целая система юридических земельных институтов...»1.

Регулирование хозяйственных и имущественных отношений в балкарской среде осуществлялось через обычно-правовые нормы и институты. Все формы хозяйственных сделок и отношений предусматривали преимущественные права родственников на покупку или аренду земли. Основными из них являлись: «эмчеклик» — условная форма землевладения, основанная на искусственном родстве и связанная системой обязательных платежей и услуг. «Бегенда» - форма бессрочной аренды, при которой бывший владелец земли в любой момент мог выкупить ее обратно. При этом полученные арендатором выгоды от использования земли выполняли роль процентов. «Ортак» — аренда скота или земли, предусматривавшая для каждого случая заново оговоренные условия в соответствии с конкретной хозяйственной ситуацией. В силу этого он имел множество видов и локальных особенностей. Проведенное исследование показало устойчивость форм традиционных. поземельных отношений при глубоком изменении их социально-экономического содержания в конце XIX- начале XX в., то есть, под воздействием российских реформ эти институты не разрушались, а приобретали новый характер. Исключительную жизнеспособность в балкарском обществе также продемонстрировали традиции взаимопомощи и коллективных форм труда. В этом проявляется

1 Агишев Н.М., Бушей Н.Д. Материалы по обозрению горских народных судов Кавказского края. - СПб., 1912.-C.I06.

не архаичность или пережиточность этих форм, а их функциональная целесообразность для данного хозяйственно - культурного типа.

Таким образом, в пореформенный период в экономике балкарских обществ обнаруживается причудливое переплетение различных укладов, один из которых своими корнями уходит в далекое патриархальное общество, другой восходит к процессам генезиса феодальной собственности, а третий связан с новыми социально-экономическими условиями, возникшими в результате проведенной российским правительством крестьянской и земельной реформы. В целом, балкарское общество в русле общероссийской модернизации второй половины Х1Х-начала XX в. все-таки не подверглось коренной структурной трансформации, поскольку постоянно воспроизводилась традиционная система хозяйствования, а все проявления «капиталистических отношений» носили скорее характер изменений внешней среды. С этого времени основополагающей чертой социального бытия горцев Северного Кавказа стала двойственность социальных институтов, в которых и через которые они осуществляли свою жизнедеятельность. Привычные, «естественные» институты, представления и нормы, коренящиеся в этносоциальной и этнокультурной традиции народа, включались теперь в имперский социокультурный и правовой контекст, взаимодействуя с ним, испытывая его мощное давление. Эту двойственность, переходный и противоречивый характер положения северокавказских народов в начале XX века остро ощущали представители местной интеллигенции.

Четвертый параграф посвящен анализу сословной реформы, в нем раскрываются демографические и социокультурные процессы пореформенного периода. Осуществление земельной реформы на Северном Кавказе позволило российскому правительству в 1866 г. приступить к следующему важному социально-экономическому преобразованию — освобождению зависимых сословий. Под давлением внешних обстоятельств кабардинские и балкарские владельцы пошли навстречу правительственной инициативе и в докладной записке Начальнику Терской области от 8 августа 1866 года высказали свои предложения о возможных условиях освобождения зависимого населения. В частности, они отмечали, что в горских обществах «принят один вид освобождения: выкуп, подробности которого указываются народным нашим обычаем, выкупившиеся холопы получают название вольноотпущенников со свойственными их сословию правами...»1. На основании существующих в каждом балкарском обществе обычноправовых норм уже к ноябрю 1866 года освобождение зависимых сословий там завершилось. Итоги этой реформы по Горскому округу сводились к следующему. Было освобождено 3336 обрядных крестьян (ясакчи и чагары), из них за выкуп — 2799, с оставлением в обязательной работе — 452, бесплатно - 85 чел. (56 - для спасения души +29 -за увечьем). Также был освобожден 871 безобрядных холоп (казаки и кара-ваши), из них за выкуп — 40, с оставлением в обязательной работе — 776, бес-

1 РГИА. - Ф. 1268. — Оп. II.-Д. 138.-Л. 13 об., 14 об.

платно - 55 человек (все - для спасения души). Таким образом, всего было освобождено, 4207 человек1. Цифра 4722 освобожденных в Балкарии, ошибочно показанная в обобщающем труде «История народов Северного Кавказа», относится к сословию каракишей, освобождение которых было осуществлено без всяких условий, поскольку зависимость этой категории от владельцев была только административная.

После отмены крепостного права сельская община балкарцев в терминах российского права формально стала всесословной, тем не менее, исследование показало, что в балкарском обществе и в пореформенный период сохранялось сословное деление, восходящие к традиционной эпохе. Признаки сословной иерархии находили отражение в общественном сознании, в соблюдении поведенческих стереотипов и отдельных принципов межсословной субординации. Доля таубиев колебалась от 3 до 9 % в отдельных балкарских обществах. Карауздени (в источниках 1-й пол. XIX в. они названы каракиши) составляли от 40 до 60 % всего населения. Число жителей простого сословия находилось в пределах 36-55 %. Практически такое же соотношение сословий существовало в дореформенной Балкарии: таубии составляли 3,8 %, каракиши - 49,2 %, а все другие сословия — 47,0 % всего населения Балкарии2. Эти данные свидетельствуют об устойчивости социальных перегородок внутри балкарского общества на протяжении всего XIX в.

Таким образом, балкарский этнос лишь частично был интегрирован в российскую сословную структуру. Вопреки предложению Терской сословной комиссии о даровании «таубиям» прав и преимуществ потомственного дворянства, получить российское дворянство привилегированные горские сословия могли только через военную и государственную службу. Согласно распространенному на Балкарию в 1870 г. «Положению о сельских (аульных) обществах», все жители горских обществ получили статус сельских обывателей. Основываясь на данных переписи 1897 г. и делопроизводственной документации можно заключить, что социальная структура балкарского общества не совпадала с сословным делением России и мыслилась в значительной степени в традиционных этносоциальных категориях.

Анализ всей совокупности демографических сведений о балкарцах приводит к следующим выводам. Во второй половине XIX в. происходил определенный рост балкарского населения. С 1851 г по 1897 г. оно увеличилось с 8870 до 23184 человек3, т.е. в 2,6 раза. А к 1916 г. численность балкарцев уже превысила 30 тысяч. Рост населения шел преимущественно за счет естественного прироста. Мужское население всех балкарских обществ численно несколько превышало женское, что является особенностью демогра-

1 Крестьянская реформа в Кабарде. Документы по истории освобождения зависимых сословий в Кабарде в 1867 году / Сост. Г.А. Кокиев. - Нальчик, 1947. - Вклейка меж-дус. 214 и 215.

2 ЦГАКБР. -Ф. 2. - On. 1. - Д. 1680. - Л. 15,21.

3 РГВИА. - Ф. 38. - Оп. 7. - Д. 190. - Л. 3; Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897.-Т. 68. - СПб., 1905,-С. 60.

фической ситуации региона. Анализ возрастной структуры по данным 1886 г. показывает, что самую многочисленную группу составляли дети до 10 лет (свыше 30 %), возрастная группа от 10 до 20 лет составляла около 20 %; от 20 до 60 лет находилась в пределах 40 %; лица старше 60 лет составляли от 4 до 7 % населения в разных балкарских обществах. Это распределение возрастных групп находит свое подтверждение и в материалах Первой всеобщей переписи населения 1897 г. Первые сведения об уровне грамотности балкарцев относятся к началу 1860-х гг. и показывают чуть более 0,3 % умеющих читать и писать по-русски или по-арабски1. По данным 1886 г., грамотность балкарцев в среднем не превышала полпроцента, а в 1897 г. этот показатель составлял около 1,5 % (2,4 % — у мужчин и 0,4 % - у женщин). Таким образом, несмотря на незначительную его величину, можно говорить о неуклонной тенденции роста числа грамотных среди балкарцев к началу XX в., притом отмечаются более высокие темпы роста арабской грамотности.

Начиная с 70-х гг. XIX века в предгоршлх районах для безземельных горцев стали создаваться новые селения: Гунделен, Кашхатау, Хасаут, Хабаз и Чи-жок-Кабак. Переселение части балкарцев из ущелий в предгорья, изменение границ расселения этноса благотворно сказалось не только на экономических условиях жизни балкарцев, но и на росте их народонаселения, на активизации консо-лидационных процессов. В новых поселках, где в начале XX в. проживала уже четвертая часть балкарского населения, субэтнические различия начали постепенно стираться, обнаружилась перестройка внутрисистемных связей.

Можно констатировать, что в пореформенный период в балкарских обществах складывается качественно новая социально-бытовая инфраструктура, включавшая такие несвойственные для горских поселений начала XIX в. элементы, как колесные дороги, медицинское обеспечение, образовательные учреждения, культовые мусульманские сооружения, административные и общественные здания, торговые и промысловые заведения. Вместе с тем, масштабы включения горского населения в систему всероссийского рынка оставались весьма ограниченными. Балкарцы втягивались в рыночные отношения почти исключительно через реализацию продуктов традиционных промыслов и животноводства. Случаи предпринимательской активности по переработке сельскохозяйственной продукции, в строительстве дорог н разработке полезных ископаемых; а также профессиональные занятия интеллектуальным и творческим трудом носили единичный характер. Сохранялось безусловное доминирование традиционных видов деятельности. По данным Первой всеобщей переписи населения Российской империи, в сельском хозяйстве было занято — 90 % а в обрабатывающей промышленности и городских промыслах только 1,2 % балкарского населения2.

1 ЦГА КБР. - Ф. 2. - Оп. 1. - Д. 654. - Л. 1-6.

2 Первая Всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. - Т. 68. - СПб., 1905.-С. 140-141, 146-147.

В заключении подведены итоги исследования.

История балкарского народа XVII—начала XX в. может быть понята только во взаимодействии трех групп факторов.

Во-первых, природно-климатические и территориально-демографические характеристики исторической Балкарии являлись фундаментальной предпосылкой формирования специфического уклада ее хозяйственной и общественной жизни. Они объясняют значительную устойчивость ряда черт традиционного балкарского общества.

Во-вторых, политика Российского государства па Кавказе и его воздействие на внутреннюю жизнь местных обществ выступили источником исторической динамики, тех трансформаций, которые балкарское общество претерпело на протяжении исследуемого периода. Фактор российской политики не оставался неизменным. При всех поворотах в этой сфере можно говорить о постепенном нарастании активности, масштабов и глубины воздействия Российского государства на социально-исторические процессы в балкарском обществе.

В-третьих, особенноспш внутренней структуры балкарского общества, которое отличалось многослойностью и дуалистичностью, определили характер реакции, формы и пути трансформации его социальных институтов.

Исследование истории Балкарии ХУИ-начала XX века сквозь призму горской общины — основной социальной единицы этнического социума -подводит к постановке более общих вопросов и высвечивает перспективы дальнейших исследований. В конечном счете, это вопрос о переходе от изучения отдельных аспектов социальной истории к целостной реконструкции истории балкарского общества на его пути от традиции к современности. Дело в том, что традиционная Балкария предстает в источниках и литературе, прежде всего как совокупность «горских обществ», т.е. сельских общин. Этим обстоятельством вызван отказ некоторых специалистов употреблять собирательное понятие «Балкария» при освещении истории балкарского народа вплоть до советской эпохи.

Действительно, на протяжении всего исследуемого периода горская община оставалась автономной единицей общественной организации исторической Балкарии, обладавшей высокой степенью самодостаточности. Но если в территориальном, хозяйственном, административном отношении существовало четкое разграничение отдельных балкарских обществ, то в социокультурном плане такого разграничения не было. В рамках отдельных общин все социально-политические функции легитимизировались именно этносоциальной традицией и отнесением к единому этнокультурному миру, отличному от окружающей иноэтничной среды. Внутренняя «системность» каждого из балкарских обществ определялась единой для них всех ценностно-нормативной инфраструктурой социального порядка. Таким образом, их интеграция носила не «вертикальный» (основанный на отношениях центра и периферии), а «горизонтальный» характер. Что позволяет рассматривать их в «ансамбле», в качестве некоего социетального сообщества.

На протяжении же XIX века горская община приобретает все более «открытый», «разомкнутый» характер. Общество как бы выходит за пределы локальной общины, приобретая собственный социетальный масштаб, соответствующий этническим границам. Более точный поиск той грани, за которой социальная история должна превратиться в историю общества представляется важной задачей изучения истории Балкарии XX века.

Проведенное исследование показало, что исторический путь Балкарии от традиции к современности поддается целостной интерпретации на основе сочетания модернизационного и цивилизационного подходов. Итоговый баланс между социальным воспроизводством и социальной трансформацией балкарского общества к началу XX в. не укладывается в схему «патриархально-родовые пережитки - развитие феодализма — проникновение капитализма». Если попытаться определить основной вектор исторических изменений в этом обществе, то имеется достаточно оснований, чтобы считать его вектором модернизации. Ключевым фактором здесь является то, что жизнедеятельность и социокультурное воспроизводство балкарского общества осуществлялось к концу Х1Х-началу XX века в административном, правовом и общесоциальном контексте модернизирующегося российского общества, и внутри балкарского этнического социума начала XX века уже присутствуют элементы «современности».

С другой стороны, очевидны прочность и глубокая устойчивость традиционных характеристик хозяйственной и социокультурной жизни балкарского общества. Оно в полной мере сохраняло свою этническую специфику, а говоря шире — культурно-цивилизационную самобытность. Речь в данном случае идет не только о живучести патриархальных форм хозяйства^ обычаев, традиций, верований, но и о том, что новые формы социальности, экономики и культуры, привнесенные модернизирующими реформами, получали свое истолкование в культуре этноса и соответствующие видоизмененные формы воплощения.

Однако возрастающая «открытость» традиционных социальных институтов, зависимость их воспроизводства и функционирования от общероссийского социально-политического контекста объективно выдвигали на первый план проблему их цивилизационного качества. Эта проблема была связана не просто с углублением ингерсоциальных и межцившшзационных взаимодействий, но и с параллельным процессом модернизации и российского и северокавказского общества. Исторический опыт Балкарии подтверждает общее положение о том, что экспансия модернистской цивилизации, подрывая символические и институциональные основы поглощаемых обществ, требует от каждого из них «особых ответов, особых выборов, особых поисков новых возможностей»1. И все же перипетии и противоречия российской модернизации наложили в середине XX века трагический отпечаток на историю балкарского народа

1 Айзенштадг Ш. Международные контакты: культурно-цивилизационное измерение // Мировая эко] юмика и международные отношения. — 1991. - № 10. - С. 68.

Основное содержание диссертации изложено в следующих публикациях:

1. Чекалова (Муратова) Е.Г. Посемейные списки Балкарии за 1886 г. как исторический источник // Вестник Ленинградского государственного университета. - Сер.2. - Вып.1. - 1990. - С. 12-17.

2. Битова (Муратова) Е.Г. Сельская община балкарцев XIX века в советской историографии // Актуальные проблемы истории дореволюционной России. Межвузовский сборник. - СПб.: Изд-во СПб. ун.-та, 1992. - С. 98-104.

3. Битова (Муратова) Е.Г. Между прошлым и будущим: институт старейшин в контексте современных социально-политических реформ в КБР // Тезисы докладов всероссийской конференции "Реформы в России: модели и прогнозы" 15-16 сентября 1994 г.-Вып. 2.-Ростов-на-Дону, 1994.-С. 94-97.

4. Битова (Муратова) Е.Г., Боров А.Х., Дзамихов К.Ф, Северный Кавказ в общественной динамике современной России // Рубеж (альманах социальных исследований). - Сыктывкар, 1996. — № 8-9. — С. 141-167.

5. Битова (Муратова) Е.Г. Опыт применения математических методов в оценке уровня социально-экономического развития Балкарии последней четверти XIX века // Нелокальные краевые задачи и родственные'проблемы математической биологии, информатики и физики / Тезисы докладов на Международной конференции. 3-7 декабря 1996 г. - Нальчик, 1996.-С. 187.

6. Битова (Муратова) Е.Г., Боров А.Х., Дзамихов К.Ф. Северный Кавказ глазами политиков и политологов // Государственность и право республики в составе Российской Федерации. Материалы научно-практической конференции. 10-11 апреля 1996 г. — Нальчик-Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦ ВШ, 1996. - С. 30-33.

7. Битова (Муратова) Е.Г. Старая тема - новые подходы. (Попытка применения математических методов при оценке уровня социально-экономического развития Балкарии последней четверти Х1Х-начала XX века) // Вестник Кабардино-Балкарского государственного университета. Сер. Гуманитарные науки. — Вып. 2. - Нальчик: Каб.-Балк. ун-т, 1996. - С. 79-82.

8. Битова (Муратова) Е.Г. Реформа местного управления в Терской области в 60-70-х годах XIX века: традиционализм и либерализм - проблема синтеза // Славянские чтения / Материалы второй научно-практической конференции. Май 1996 г. - Нальчик, 1996.-С. 10-13.

9. Битова (Муратова) Е.Г. Традиционализм и проблемы устойчивости федеративных отношений // Эволюция взаимоотношений центра и регионов России: от конфликтов к поиску согласия / Под ред. Дж. Азраэла, Э. Паина, Н. Зубаревич. - М.: Комплекс-прогресс, 1997. - С. 227-240.

10. Битова (Муратова) Е.Г. Социальная история Балкарии XIX века:. (Сельская община). — Нальчик: Эльбрус, 1997. — 176 с.

11. Боров А.Х., Битова (Муратова) Е.Г. Проблемы демократизации и этнопо-литической реконструкции в Северокавказском регионе: методология анализа // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. - 1998. - № 2. — С. 52-58.

12. Битова (Муратова) Е.Г. Политико-административная интеграция Российской империи с ее северокавказской периферией в XIX веке // Сборник научных трудов молодых ученых КБГУ. — Нальчик: Каб.-Балк. ун-т, 1998.-С. 38-42.

13. Боров А.Х., Дзамихов К.Ф., Битова (Муратова) Е.Г. - Рец. на кн.: Политическая история: Россия-СССР-Российская Федерация. В 2-х т. - М., 1996//Отечественная история. — 1999. — № 1.-С. 117-121.

14. Битова (Муратова) Е.Г. Модернизация и традиция в этнических ареалах Северного Кавказа (культурный диалог центра и периферии в «большом» российском обществе) // Культура мира и Северный Кавказ. Материалы научно-практической конференции «Мир на Северном Кавказе через диалог Культур». - Нальчик: Каб.-Балк. ун-т, 2000. - С. 112-130.

15. Битова (Муратова) Е.Г. Изучение социокультурного взаимодействия на Северном Кавказе: диалог центра и периферии в «большом» российском обществе (вопросы методологии) // Кавказский регион: проблемы развития и взаимодействия / Отв. ред Ю.Г. Волков. — Ростов-на-Дону: Изд. Ростовского ун-та, 2000. - С. 17-21.

16. Битова (Муратова) Е.Г. Модернизирующие реформы на Северном Кавказе и местная политическая традиция: отторжение или адаптация // RES PUBLICA: Альманах социально-политических и правовых исследований. -Вып. 1,-Нальчик, 2000.-С. 163-194.

17. Битова (Муратова) Е.Г. М.М. Ковалевский — в архивах и в историографии // Интеграция археологических и этнографических исследований: Сборник научных трудов / Под ред. А.Г. Селезнева и др. - Нальчик-Омск: Изд-во ОмГПУ, 2001. - С. 6-8.

18. Битова (Муратова) Е.Г. Военная организация балкарцев в традиционную эпоху (XVIII-первая половина XIX в.) // Проблемы борьбы с преступностью на Северном Кавказе: Сборник статей сотрудников Нальчикского филиала Ростовского юридического института МВД России. - Нальчик: Полиграфсервис и Т, 2002. - С. 248-253.

19. Битова (Муратова) Е.Г. Балкарцы во взаимоотношениях с соседними народами и Россией (XVII-XVIII вв.) // Вестник Кабардино-Балкарского государственного университета. Сер. Гуманитарные науки. - Вып. 7. -Нальчик: Каб.-Балк. ун-т, 2002. - С. 21-25.

20. Битова (Муратова) Е.Г. Этническая территория балкаро-карачаевцев в традиционную эпоху (XVI - первая пол. XIX в.) // Вестник Кабардино-Балкарского государственного университета. Сер. Гуманитарные науки. - Вып. 8. - Нальчик: Каб.-Балк. ун-т, 2003. - С. 20-25.

21. Битова (Муратова) Е.Г. Приставство балкарских народов и его служащие // Генеалогия Юга России: история и современность: Материалы Всероссийской научной конференции. - Нальчик: Полиграфсервис и Т, 2004. -С. 84-89.

22. Битова (Муратова) Е.Г. Балкарские общества в административно-политической системе Российской империи XIX в. // Кавказский сборник. — Т.1 (33) / Под. ред. Н.Ю. Силаева. - М.: НП ИД «Русская панорама», 2004. — С. 81-110.

23. Битова (Муратова) Е.Г. Политика России на Центральном Кавказе и балкарские общества (первая четверть XIX в.) // Вестник Кабардино-Балкарского государственного университета. Серия Гуманитарные науки. - Вып. 9. - Нальчик: Каб.-Балк. ун-т, 2004. - С. 12-17.

24. Битова (Муратова) Е.Г. Установление российской военной администрации в Балкарии (30-50-е гг. XIX в.) // VII Славянские чтения в Кабардино-Балкарии: Материалы научно-практической конференции / Сост. A.M. Гу-тов. - Нальчик: Эльбрус, 2004. - С. 13-23.

25. Битова (Муратова) Е.Г. Поземельные институты балкарцев в контексте модернизирующих реформ на Северном Кавказе (вторая половина XIX — начало XX в.) // Кавказ. Балканы. Передняя Азия: Сборник научных трудов Северокавказского регионального отделения МНАБ. - Вып. 2 (9). — Махачкала: Народы Дагестана, 2004. — С. 53-61.

26. Битова (Муратова) Е.Г. Ф.Щербина и исследование горской общины // Научно-творческое наследие Федора Андреевича Щербины и современность: Сб. материалов III международной научно-практической конференции (Россия, г. Краснодар, 25 февраля 2005 г.). — Краснодар: ИМСИТ, 2005.-С. 81-86.

27. Битова (Муратова) Е.Г. Между христианством и исламом: религиозный аспект российской политики на Северном Кавказе в XIX веке (балкарские общества) // Научная мысль Кавказа. - 2005. — №1 (41). - С. 65-76.

28. Битова (Муратова) Е.Г. Модели интеграции этнополитических образований Кабарды и Балкарии в политико-административную систему Российской империи (первая половина XIX в.) // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Обществ, науки. - 2005. - № 1. - С. 30-38.

29. Битова (Муратова) Е.Г. Балкарская знать в условиях включения в административно-политическую систему российской империи // Исторический вестник ИГИ КБР и КБЦ РАН. - Нальчик: Эль-фа, 2005. -Вып. 2. - С. 141-164.

30. Муратова Е.Г. Судебная система в трансформирующихся обществах (на примере северокавказских народов второй половины XIX в.) // VI Конгресс этнографов и антропологов России, Санкт-Петербург, 28 июня-2 июля 2005 г.: Тезисы докладов / Отв. ред. Ю.К. Чистов. - СПб.: МАЭ РАН, 2005. - С. 248.

31. Муратова Е.Г. Природный фактор и балкарская метрология // VI Конгресс этнографов и антропологов России, Санкт-Петербург, 28 июня-2 июля 2005 г.: Тезисы докладов / Отв. ред. Ю.К. Чистов. — СПб.: МАЭ РАН, 2005. - С. 339-340.

32. Муратова Е.Г. Система этнополитических отношений на Центральном Кавказе в XVIII — нач. XIX в.: факты источников и репрезе1пации историков // Ставропольский альманах Российского общества интеллектуальной истории. — Вып. 8 (специальный). - Ставрополь: Изд-во СГУ, 2005. - С. 240-243.

33. Муратова Е.Г. Модернизация и традиция в этнических ареалах Северного Кавказа: исторический и актуальный опыт // Общественные науки и современность. - 2006. - № 3. - С. 108-116.

34. Муратова Е.Г. Балкарский народ и Российское государство (ХУН-Х1Х вв.): этапы политического взаимодействия // Научная мысль Кавказа. Приложение. - 2006. - № 3. - С. 119-123.

35. Муратова Е.Г. Основные проблемы истории Балкарии (ХУИ-Х1Х вв.) в современной историографии // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Обществ, науки. Приложение. -2006. - № 4.

В печать 07.04.06. Тираж 100 экз. Заказ № 4770. Типография КБГУ 360004, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Муратова, Елена Георгиевна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ИСТОЧНИКИ И ИСТОРИОГРАФИЯ

1.1. Источники по истории Балкарии ХУП-нач.ХХ в. и их изучение

1.2. История горских обществ: начальный историографический опыт

1.3. Концептуальные итоги изучения истории Балкарии ХУП-Х1Х веков в советской и постсоветской историографии

ГЛАВА 2. ТРАДИЦИОННОЕ БАЛКАРСКОЕ ОБЩЕСТВО В ЭТНОСОЦИАЛЬНОМ И ПОЛИТИЧЕСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА (XVII - XVIII вв.)

2.1. Этническая территория и народонаселение

2.2. Социальная организация: структуры и статусы

2.3. Система власти и общинного самоуправления

2.4. Балкарцы во взаимоотношениях с соседними народами и Россией

ГЛАВА 3. БАЛКАРИЯ В ПЕРИОД ВХОЖДЕНИЯ В АДМИНИСТРАТИВНО-ПОЛИТИЧЕСКУЮ СИСТЕМУ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА (конец XVIII - 1860-с гг. XIX в.)

3.1. Балкарцы в системе кавказской политики России конца ХУШ-первой трети XIX в.

3.2. Опыт косвенного управления и поиски путей интеграции балкарских обществ в имперскую административно-судебную систему (вторая треть XIX в.)

3.3. Религиозный аспект российской политики на Северном

Кавказе и балкарские общества

3.4. Балкарская знать на путях интеграции в социально-политическую систему Российской империи

3.5. Устойчивость социально-экономических структур и хозяйственного уклада в балкарском обществе дореформенного периода

ГЛАВА 4. БАЛКАРИЯ В УСЛОВИЯХ

РОССИЙСКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ (1860-е гг. - начало XX в.)

4.1. Балкарские общества в контексте судебно-административных реформ второй половины XIX - начала XX в.

4.2. Земельные преобразования в Терской области и трансформации экономической жизни горских обществ

4.3. Традиционные поземельные институты балкарцев в условиях реформ

4.4. Сословная реформа в Балкарии: демографические и социокультурные процессы пореформенного периода

Введение диссертации2006 год, автореферат по истории, Муратова, Елена Георгиевна

Актуальность темы. Актуальность предлагаемого исследования определяется структурой современных общественных запросов. Идеология и практика российского реформаторства последних десятилетий несли с собой достаточно много факторов, обусловивших подъем национального самосознания малочисленных народов. В его основе лежат не только политические притязания части местных элит, но и объективно присущие общественному сознанию потребности. Основополагающими из них можно признать следующие: потребность в ясном и определенном сознании своей исторической идентичности, т.е. в получении убедительного ответа на вопросы «Кто мы?», «Откуда мы?», «Куда мы идем?»; потребность осознавать себя в качестве субъекта исторического действия, определяющего свою судьбу, а не в качестве «этнографического материала» или объекта исторического творчества каких-либо внешних сил; потребность в обеспечении устойчивого воспроизводства этнокультурных основ своего национального существования; потребность в активном освоении экономических, научно-технических, культурных и политических форм жизнедеятельности современного (модернизированного) общества, в открытости и взаимодействии с окружающим миром1.

Современная историческая наука уже сформировала ряд концепций, связанных с определением места и роли регионов и отдельных этносов в социальных, политических и культурных системах большого масштаба, в частности в истории российской государственности и российского «большого общества». Научную значимость и продуктивность такого подхода со всей очевидностью продемонстрировали как ведущие отечественные, так и зарубежные специалисты . Однако эти общие концептуальные построения далеко не в полной мере проверены на конкретном историческом материале. Несмотря на огромный научноисторический и общественный интерес к северокавказской проблематике, эта задача остается нерешенной и для многих народов Северного Кавказа, балкарцев в том числе.

С другой стороны, возможность реалистичной оценки перспектив социально-политического развития современного Северного Кавказа связана с наличием надежной эмпирической базы и, прежде всего выверенного исторического материала, отражающего социальную и культурную эволюцию народов региона, а также особенности их политической истории. Для того чтобы противостоять избирательному и мифологизаторскому отношению к прошлому, историческая наука должна формировать максимально полный и достоверный запас знаний. С этой точки зрения предельно непропорциональным выглядит состояние изученности отдельных разделов истории балкарского народа. Основное внимание исследователей в последние годы было сосредоточено на проблемах этногенеза и реконструкции традиционных форм этнической культуры, с одной стороны, и наиболее острых и болезненных вопросах новейшей истории - с другой. Значительный исторический опыт взаимодействия локального балкарского общества с окружающим миром в рамках Нового времени (XVII - начало XX в.) остается недостаточно исследованным и осмысленным. Между тем, именно отслеживание социополитических, социокультурных и социоэкономических трансформаций северокавказских сообществ на исторически длительных этапах взаимодействия с Россией, имеет решающее значение для оценки перспектив их дальнейшей совместной модернизации.

Самостоятельное научно-историческое значение поднятой темы связано с тем, что современная ситуация идейного и теоретического плюрализма породила множество вариантов концептуализации одних и тех же событий и явлений национальной истории. Само по себе это не может вызывать возражений, но диаметрально противоположные версии существуют автономно друг от друга, никак между собой не взаимодействуют, не обсуждаются на страницах реферируемых журналов. Зачастую приверженность тому или иному историографическому подходу предопределяется национальной принадлежностью историка. Кроме того, в последние годы значительный урон современным национальным историографиям народов Северного Кавказа нанесли мифологизированные формы представления исторического материала, политизация научного знания и его провинциализация . Развиваемые внутри локальных (как правило, этнически однородных) научных сообществ концепции национальной истории отдельных народов Северного Кавказа не всегда отвечают требованиям взаимного соответствия и взаимной дополнительности, порой игнорируют общероссийский исторический контекст. Не избежала этих явлений, к сожалению, и современная историография Балкарии. Поэтому весьма своевременным представляется обращение к истории одного из менее изученных северокавказских народов, чье место в общей структуре российского государства и многонационального общества нового времени нуждается в специальном исследовании.

Объектом изучения в данной диссертации являются балкарские общества XVII - начала XX в., а предметом исследования -демографические, социально-политические, социально-экономические и социокультурные процессы, протекавшие в этих обществах в результате их взаимодействия с историческим окружением и в контексте политики Российского государства в указанный период.

Цель и задачи исследования. Цель предпринятого исследования состоит в том, чтобы на основе данных источников осуществить аналитическую реконструкцию основных тенденций и этапов исторической эволюции одной из локальных этнотерриториальных единиц Центрального Кавказа в ее региональном и общероссийском историческом контексте XVII -начала XX в. Предмет исследования рассматривается, прежде всего, в плоскости взаимоотношений между Российским государством, с одной стороны, и этносоциальными образованиями его северокавказской периферии - с другой. В фокусе исследования на всем обозначенном хронологическом отрезке остается балкарский этнический социум. Это позволяет обобщить собственный этносоциальный опыт балкарского народа в процессе исторического перехода от традиционного общества к современности, соотнести его с более масштабным историческим контекстом и предложить на этой основе вариант построения целостной концепции истории Балкарии XVII - начала XX в.

Достижение поставленной цели реализуется через решение следующих задач. Это:

Систематизация, обобщение, типологизация источникового и историографического материала по истории Балкарии XVII - начала XX в.

Определение места балкарских обществ на этнотерриториальной и политической карте Северного Кавказа.

Изучение этносоциального опыта взаимодействия с окружающей природно-географической и этнополитической средой; представление системной характеристики традиционного балкарского общества.

Детальное описание процесса включения Балкарии в состав Российской империи, определение роли религиозного фактора и форм взаимодействия с этнической элитой.

Исследование факторов устойчивости и характера трансформации традиционных общественных институтов балкарцев в XIX - начале XX в. в результате включения в административно-политическую систему России и осуществления модернизирующих реформ на Северном Кавказе;

Комплексное изучение демографической и социально-экономической структуры и эволюции балкарских обществ к началу XX в. на материалах массовых исторических источников.

Хронологические рамки диссертации охватывают XVII - начало XX века. В указанный период сформировался крупный самостоятельный блок собственного исторического опыта балкарского народа, который в содержательном плане характеризуется внутренним единством, наличием общих «сквозных» тенденций социально-политического развития, определенной завершенностью социально-исторического процесса.

Нижняя хронологическая граница во многом обусловлена тем, что только с этого времени источники фиксируют определенные сведения собственно о балкарцах, а не об их исторических предках. Это дает возможность осуществить системный анализ традиционного балкарского общества ХУП-ХУШ вв. и представить горские этносоциальные образования в качестве субъектов исторического действия. Верхняя граница датирована началом XX в., открывающим качественно новый период в этнополитическом, социально-экономическом и социокультурном развитии уже современной Балкарии.

В пределах общего хронологического охвата исследования отчетливо выделяются внутренние временные границы, задающие определенную периодизацию как российско-балкарских взаимоотношений, так и собственно истории Балкарии изучаемого периода. Таковыми являются, во-первых, рубеж ХУШ-Х1Х вв. - время включения Балкарии в политическую систему Российской империи - и, во-вторых, 60-70-е гг. XIX века - начало эпохи модернизирующих реформ на Северном Кавказе.

Таким образом, избранные в настоящей диссертации хронологические рамки исследования дают возможность детального, систематического анализа и целостного осмысления истории балкарского общества на основных этапах его движения от традиции к современности.

Географические рамки исследования ограничены в основном территорией исторической Балкарии, занимавшей один из высокогорных сегментов Центрального Кавказа. Поскольку в фокусе исследовательского внимания находилась не проблематика этногенеза, этнического и этнокультурного развития, а вопросы политической, социальной и экономической истории балкарцев, представлялось правомерным лишь в минимальной степени включить в проблемное поле диссертации близкородственных карачаевцев, имевших собственную судьбу в общероссийском историческом пространстве. Вместе с тем, в той мере в какой рассматривались вопросы политики Российского государства, и взаимоотношения балкарцев с другими народами Северного Кавказа приходилось расширять географические рамки исследования до масштабов Центрального Кавказа или региона в целом. Ряд вопросов социально-исторического развития в конце XIX - начале XX вв. естественно рассматривается в пределах территорий административных единиц Российской империи, включавших в свой состав различные народы.

Методологическая основа диссертации определялась в соответствии со спецификой объекта и предмета исследования.

Социокультурный подход к объекту исследования реализовался в двух основных формах. Во-первых, применение таких этнологических категорий как «этнос», «этносоциальный организм», «хозяйственно-культурный тип» позволяло четко вычленить балкарские общества из всего многообразия социокультурного пространства Северного Кавказа, зафиксировать исторически длительное существование этноспецифической социокультурной целостности, воплощенной в образе жизни и типе ментальное™ балкарского народа. Здесь также открывалась возможность связать эту целостность с конкретными естественно-географическими, социально-политическими и хозяйственно-экономическими условиями жизнедеятельности и трактовать историю балкарцев как разновидность «локальной истории», т.е. как «историю места, под которым понимается не территория, а микросообщество», совокупность людей, осуществляющих определенную историческую деятельность4. Во-вторых, поскольку устойчивое воспроизводство этнокультурных основ национальной идентичности балкарского народа происходило не на архаической «первобытной» основе, а в условиях все более глубокого вовлечения в региональный и общероссийский исторический процесс, возникала необходимость выйти за рамки сугубо этнологической интерпретации социокультурных процессов и привлечь элементы цивилизационного анализа. Он позволяет должным образом оценить культурную, цивилизационную значимость сети многообразных отношений, связывающих различные народы в пределах российского государства. На этой основе возможно построение современного варианта концепции национальной истории балкарского народа, рассматриваемой в качестве органической части национальной российской истории, в которой народы Северного Кавказа присутствуют в качестве ее субъектов, активных участников социального и культурного взаимодействия в пространстве многонациональной российской цивилизации.

Модернизационная парадигма представляется наиболее адекватной для концептуализации общей направленности исторического процесса ХУП-Х1Х вв. Она позволяет описать балкарские горские общины не в узко формационных терминах, а в более широких категориях традиционного общества и, что особенно важно, фиксировать и анализировать сдвиги в демографической и социально-экономической структуре этнического социума на пути от традиции к современности, увидеть и оценить масштабы исторических изменений. Признание модернизации в качестве доминирующего вектора общероссийского исторического процесса в новое и новейшее время не предписывает однозначной трактовки ее динамики и социокультурных последствий для различных этнорегиональных сегментов российского общества, но позволяет выявить комплекс факторов, которые определили направление исторических трансформаций балкарского общества в исследуемый период.

Синергетический подход, ориентированный на реконструкцию и анализ механизмов и форм самоорганизации локального этнического сообщества на кризисных и неустойчивых участках его автономной исторической траектории, оказался весьма плодотворным при изучении процесса включения Балкарии в административно-политическую и социально-экономическую систему Российского государства. При этом балкарское общество рассматривалось как система, находящаяся под воздействием внешних факторов и вынужденная адаптироваться к новым условиям существования. Составляющие этой системы, основания устойчивости, процесс функционирования и способы взаимодействия людей подвергались анализу в условиях перехода к новому уровню организации составляющих ее элементов5.

В диссертации также учтены современные концепции аграрного развития, обсуждавшиеся в теоретическом семинаре и получившие свое отражение на страницах журнала «Отечественная история» в 1990-е гг. Трактовка общины как универсальной формы малых аграрных сообществ предлагает теоретические подходы к изучению ее конкретно-исторической формы, такой, например, как горская община6.

Обращение к инструментарию количественных, статистико-математических методов исследования было обусловлено наличием массовых источников. Ориентирами здесь служили теоретико-методологические разработки в области применения математических методов в исторических исследованиях, связанные с именем И.Д.Ковальченко7, и конкретные работы, задающие высокий исследовательский стандарт в этой области знания (Б.Г.Литвак, Б.Н.Миронов, А.И.Бородкин, С.Г.Кащенко). Использование этих методов позволило успешно решить некоторые важные задачи исследования: 1) представить демографический срез балкарского общества; 2) получить комплексные данные о состоянии хозяйства; 3) рассмотреть сословную и имущественную дифференциацию в горской среде; 4) получить сведения по культуре; 5) дать количественную оценку социально-экономической эволюции балкарского общества в последние десятилетия XIX - начале XX века8.

С методологическими и теоретическими проблемами тесно взаимосвязаны вопросы терминологии. В объяснительных схемах диссертации использовались понятия, выработанные современными социальными науками9.

Определенные языковые проблемы связаны с воспроизведением в русской транскрипции собственных имен, как отдельных фигурантов исторических событий, так и географических объектов, встречающихся в источниках. Что, возможно, привело к некоторым искажениям и разночтениям. В тексте, как правило, использовались этнонимы, соответствующие своему времени и отражающие самоидентификацию описываемых этносоциальных общностей.

Научная новизна диссертации заключается в комплексном исследовании и целостном представлении истории балкарского народа на длительном временном срезе, при этом особое внимание обращено на освещение ряда малоизученных или почти неисследованных вопросов.

В работе впервые историографический и источниковедческий аспекты проблемы подвергнуты специальному анализу, что позволило подвести общие концептуальные итоги научного изучения истории Балкарии XVII -начала XX века.

На основе обобщения отрывочных данных исторических источников воссоздана относительно целостная картина взаимоотношений балкарцев с соседними народами и Россией в ХУН-ХУШ вв., определено их место в социоцивилизационной и правовой системе северокавказского региона.

Дифференцированно по отношению к Балкарии решен вопрос о методах и средствах включения в политическую орбиту России, детально описано оформление низовой административно-территориальной структуры горских обществ в составе империи.

Впервые на балкарском материале рассмотрено воздействие российской власти на систему управления, социальное устройство, способы хозяйствования и духовную культуру подчиняемого народа; представлены «ответы» традиционного локального сообщества на внешние вызовы политического и социокультурного порядка.

Впервые массовые источники по истории Балкарии (посемейные списки за 1886 г. и часть материалов Абрамовской комиссии 1905 г.) были обработаны с применением статистико-математических методов и компьютинга, что предоставило дополнительные возможности для системного, комплексного анализа социодемографической структуры и хозяйства, анализа, основанного на строгих измерениях и расчетах, а не на выборочных «иллюстративных» оценках.

Концептуальная новизна подходов к решению поставленных задач позволила коренным образом пересмотреть ряд положений и представить новые интерпретации ключевых вопросов истории балкарского народа.

Прежде всего, это - изучение балкарской этносоциальной общности и оценка ее исторических перспектив во взаимодействии трех групп факторов: постоянства природно-географических условий и устойчивости традиционного хозяйственно-культурного типа; интенсивных и глубоких изменений исторической среды в результате включения в орбиту внутренней политики и социально-экономической системы России; сложности внутренней структуры самого социального организма.

Во-вторых, это анализ истории Балкарии ХУП-Х1Х вв. через призму сельской общины - основной социальной единицы балкарского общества, которая представляла собой традиционную форму политической самоорганизации, место соединения всех общественных связей и средоточие отправления всех функций социокультурного воспроизводства. Во второй половине XIX века, несмотря на подрыв автономности горских обществ и сужение сферы воспроизводства всего ценностно-нормативного уклада балкарского общества в результате включения в административно-политическую систему Российского государства, именно община обладала значительным потенциалом для адаптации к новым условиям и для сохранения преемственности в этносоциальном развитии.

В-третьих, это интерпретации особенностей осуществления административно-судебной, земельной и сословной реформ второй половины XIX века в балкарских обществах как преобразований, проводившихся с учетом специфики местных условий и направленных, прежде всего, на бесконфликтное совмещение различных социально-экономических и социокультурных систем.

Полученные результаты позволяют существенно дополнить общую концепцию взаимоотношений Российского государства и народов Северного Кавказа в период с XVII до начала XX века.

Практическая значимость диссертационного исследования тесным образом связана с решением задач преодоления вненаучных мифологизаторских и политизированных тенденций в современной северокавказской историографии и определяется потребностями построения обобщающих научных трудов по истории народов Северного Кавказа. Результаты исследования легли в основу соответствующих разделов готовящихся к изданию трехтомной «Истории Кабардино-Балкарии» и «Истории Балкарии», а также используются в ряде учебных лекционных курсов и спецсеминаров на историческом факультете Кабардино-Балкарского государственного университета. Материалы диссертации, в том числе впервые вводимые в научный оборот источники, востребованы для исследований по широкому кругу проблем истории народов Северного Кавказа.

Общественно-политическая значимость результатов исследования видится в создании исторической основы экспертных суждений для формирования государственной программы региональной модернизации на Северном Кавказе и корректировки национальной политики в Кабардино-Балкарской республике.

Представление истории балкарского народа как органической части Российской истории, в которой он присутствует в качестве ее субъекта, активного участника социального и культурного взаимодействия создает основу для одновременного решения двух ключевых общественных задач: удовлетворения потребности в поддержании этнической идентичности и укрепления общероссийского гражданского самосознания и патриотизма.

Апробация работы. Рабочая гипотеза, основные положения и идеи диссертации неоднократно представлялись научной общественности. Результаты исследования, как по отдельным вопросам, так и по проблеме в целом были изложены и обсуждены на Мавродинских чтениях, посвященных актуальным вопросам дореволюционной России (Ленинград, 1991); на республиканских научно-практических конференциях «Славянские чтения» (Нальчик, 1996, 1998, 2002); на всероссийских конференциях «Реформы в России: модели прогнозы» и «Кавказский регион: проблемы культурного развития и взаимодействия» (Ростов-на-Дону, 1994, 1999); на I международном конгрессе «Мир на Северном Кавказе через языки, образование культуру» (Пятигорск, 1996); на научно-практической конференции «Мир на Северном Кавказе через диалог культур» (Нальчик, 2000); на III международной научно-практической конференции «Научно-творческое наследие Федора Андреевича Щербины» (Краснодар, 2005); на V Международной научной конференции Ставропольского межрегионального отделения Российского общества интеллектуальной истории «Факт-Событие» в различных дискурсах» (Пятигорск, 2005); на IV и VI конгрессах этнографов и антропологов России (Нальчик, 2001 и Санкт-Петербург, 2005).

По теме диссертации опубликовано около 30 научных работ, в том числе одна монография.

Структура диссертации. Исследование состоит из введения, четырех глав, включающих 16 параграфов, заключения, библиографии и приложения из 29 таблиц.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Балкарские общества в контексте российской политики на Северном Кавказе"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Осуществленный в данном диссертационном исследовании анализ основных аспектов и сквозных линий исторического развития балкарского общества на протяжении XVII - начала XX века в контексте российской политики на Северном Кавказе позволяет высказать ряд обобщающих суждений.

Круг источников по этой проблеме весьма ограничен. Нам удалось обнаружить и ввести в научный оборот некоторое количество новых источников. Однако рассчитывать, что поисковая работа в архивохранилищах приведет к кардинальным качественным и количественным изменениям в источниковедческой базе истории Балкарии до начала XX в. не приходится. Мы пытались компенсировать ее ограниченность тщательным изучением отдельных документов, стремились к полному и систематическому истолкованию всего доступного круга источников для решения каждой исследовательской задачи. Представляется, что на перспективу основным направлением совершенствования источниковедческой базы является применение новых методов и методик анализа и прочтения источников, позволяющих извлечь максимум необходимой информации. Опыт применения статистико-математических методов в анализе определенного круга массовых источников в рамках настоящего исследования показывает, что возможности получения новых научных результатов на основе изучения уже известных материалов по истории Балкарии далеко не исчерпаны.

При широком и целостном взгляде па историографический процесс, охватывающем имперский, советский и постсоветский периоды изучения истории Балкарии, открывается значительная преемственность проблематики исторических исследований при существенных изменениях идеологических форм и методологических принципов. Так или иначе, применяя различный категориальный аппарат, историки и обществоведы рассматривали и решали проблемы модернизации, органичной интеграции горского общества в социально-политическую систему большой России. Наиболее актуальной задачей для современной историографии Балкарии является преодоление элементов этноцентризма, мифологизации, политической ангажированности и безусловное утверждение стандартов строгого академического исследования.

История балкарского народа XVII- начала XX в. может быть понята только во взаимодействии трех групп факторов - постоянства природно-географических условий и устойчивости традиционного хозяйственно-культурного типа; интенсивных и глубоких изменений исторической среды в результате включения в орбиту внутренней политики и социально-экономической системы модернизирующейся России; сложности, многослойности и внутреннего дуализма самого горского общества.

Фундаментальной предпосылкой формирования специфического уклада хозяйственной и общественной жизни традиционной Балкарии являлись ее природно-климатические и территориально-демографические характеристики. Суровые природно-климатические условия и географическая изоляция во многом определили морфологическую структуру, социокультурный облик и хозяйственный тип балкарских обществ ХУН-Х1Х вв., наложили зримый отпечаток на характер, темпы и направление их этнополитического развития. Балкарские общества складывалась в определенной экологической нише - в труднодоступных ущельях на северных склонах центральной части Главного Кавказского хребта. Исторические источники указывают на интенсивные процессы консолидации и ассимиляции народов, подчеркивают зыбкость и неустойчивость этнических границ на Центральном Кавказе в ХУП-ХУШ вв., особенно в контактных зонах, и вместе с тем, позволяют проследить определенные изменения территории расселения балкарцев. Освоение межгорных котловин шло последовательно с востока на запад. Самое раннее балкарское поселение зафиксировано в ущелье реки Черек, отсюда впоследствии заняты были верховья Чегема и Баксана. Характер и направление миграции косвенно подтверждаются и расчетами плотности населения. К концу XVIII века в источниках обозначены уже все пять подразделений балкарского народа (Балкарское, Чегемское, Хуламское, Безенгиевское и Урусбиевское общества), а с 30-х по 70-е гг. XIX в. этнические границы балкарцев сохраняли свою стабильность. Начиная с 70-х гг. XIX века в предгорных районах для безземельных горцев стали создаваться новые селения: Гунделен, Кашхатау, Хасаут, Хабаз и Чижок-Кабак. По имеющимся данным, в последней четверти XVIII века во всей Балкарии насчитывалось около 1560 дворов. К середине XIX в. численность балкарцев составляла от 9 до 10 тысяч, к концу века она достигла 23,2 тыс., а к 1916 г. уже превысила 30 тысяч человек. Переселение части балкарцев из ущелий в предгорья, изменение границ расселения этноса благотворно сказалось не только на экономических условиях жизни балкарцев, но и на росте их народонаселения, на активизации консолидационных процессов. В новых поселках (где в начале XX в. проживала уже четвертая часть балкарского населения) субэтническис различия начали постепенно стираться, обнаружилась перестройка внутрисистемных связей.

В Балкарии вековой опыт ведения скотоводческого хозяйства, приспособления к центрально-кавказскому высокогорью привел к высокому уровню специализации и наиболее целесообразному в этих условиях отгонно-пастбищному скотоводству, которое являлось ведущей отраслью хозяйства. Ведь в горах лишь треть поверхности пригодна для сельскохозяйственных занятий, и лишь полпроцента - для земледелия. Остальное - высокогорные пастбища и луга, которые использовались в летний период. Однако, несмотря на суровые климатические условия, балкарцы с древнейших времен занимались земледелием1. У них получило развитие весьма трудоемкое террасное земледелие на рукотворных участках, созданных на подходящих для этого ярусных площадках. Но суровый горный климат делал земледелие занятием достаточно рискованным, а получение урожая - негарантированным. Своего хлеба горцам хватало на 2-3 месяца: они издавна покупали хлеб у соседних пародов па плоскости.

Среди домашних промыслов и ремесел распространение получили выделка войлоков, бурок, изготовление грубого домашнего сукна, обработка кож, солеварение, добыча серы и свинца. Большое значение имели пчеловодство и охота. Тем ие менее, возможности хозяйственной деятельности и получения от нее дохода были в горах очень ограниченны. Исходя из комплексного характера хозяйственно-культурного типа, можно характеризовать балкарское общество как общину оседлых скотоводов-земледельцев, ведущей отраслью хозяйства которых было альпийское скотоводство и связанная с ним система жизнеобеспечения.

Созданная деятельностью всего населения хозяйственная среда: хуторная система, террасирование полей, нормативное регулирование хозяйственной деятельности и водопользования - имела структурообразующее воздействие на саму горскую общипу. Экономической основой балкарских обществ, помимо общинного землевладения на некоторые земельные угодья, как показало исследование, была и частная собственность горцев на пахотные и покосные участки при наличии их верховной собственности на всю занимаемую территорию.

Ограниченное пространство горных теснин определяло территорию, поддерживало политическую общность немногочисленного населения, устанавливало четкое разделение «внутреннего» и «внешнего». Обозначившаяся политическая консолидация на общинных началах способствовала длительному сохранению властных полномочий общественного самоуправления, с достаточно эффективно действовавшей защитной функцией общин в отношении основной массы населения в условиях роста имущественного и социального неравенства. Регулирование хозяйственно-экономических и сословпо-правовых отношений в традиционном балкарском обществе проходило на основе адатпых норм. При этом представители владельческого сословия, являвшиеся носителями общественной власти, оставались такими же объектами обычного права, что и рядовые горцы.

Говорить об организованных системах власти (т.е. потестарно-политических структурах) можно применительно к отдельным балкарским обществам. Именно здесь был сосредоточен весь набор традиционных органов самоуправления, таких как народное собрание, совет старейшин, система различных судов, институт княжеской власти. Определение границ территории, которую осваивало население, обеспечение защиты этой территории от нашествия врагов и притязаний соседей, установление норм, регулирующих общественную и хозяйственную жизнь самой общины, решение судебных споров и т.п. - все это являлось функцией указанных выше институтов общинной власти.

Но сводить традиционное балкарское общество только к общине было бы неправомерно. Будучи фактором более высокого порядка этническая общность населения всех балкарских обществ обеспечивала поддержание устойчивых социальных, хозяйственных и политических отношений межобщинного и надобщиниого уровня (родства, хозяйственного обмена, военных союзов). С другой стороны, нельзя забывать, что речь здесь идет не о родовой или соседской (крестьянской) общине, а об иерархическом, стратифицированном, сословно-классовом обществе, в котором систему властных отношений следует характеризовать как поздиепотестарную или предполитическую.

Если выше приведенные характеристики условий традиционного балкарского общества объясняют значительную устойчивость ряда его черт, то источником его исторической динамики, тех трансформаций, которые оно претерпело на протяжении исследуемого периода, выступает политика Российского государства на Кавказе и его воздействие на внутреннюю жизнь местных обществ. Фактор российской политики не оставался неизменным. При всех поворотах в этой сфере можно говорить о постепенном нарастании активности, масштабов и глубины воздействия Российского государства на социально-исторические процессы в балкарском обществе. На этом пути можно выделить ряд этапов.

Первый этап XVII- XVIII вв. - эпоха эпизодических политических и экономических контактов балкарцев с Российским государством. Первое знакомство российских посланцев с населением горских обществ произошло в 20-х годах XVII века в связи с разведкой залежей серебряной руды в Кавказских горах, а в середине этого столетия балкарцы попадают в поле зрения российских дипломатических миссий, развивающих политические отношения с Грузией. В русской документации балкарские общества уже фиксируются как самостоятельные социально-политические единицы. В марте 1658 г. впервые в истории балкаро-российских отношений один из горских владельцев - Артутай Айдаболов - был представлен ко двору царя Алексея Михайловича. Источники XVIII в. также иногда упоминают балкарцев в связи с прагматичной политикой России па Северном Кавказе: разведкой рудных богатств, развитием экономических контактов через опорные пункты на Кавказской линии, усилением военного присутствия в регионе. Благодаря донесениям военных чинов и трудам академических ученых, совершивших в последней трети XVIII века экспедиции на Кавказ, балкарцы стали известны западноевропейской и российской пауке.

В целом, в обозначенный период можно констатировать устойчивое существование горских обществ в рамках традиционной социоцивилизационной системы центральнокавказского региона. Место балкарских общин в этой системе изначально определялось соотношением политических сил весьма разных по своим возможностям этносоциальных образований, а особенности хозяйственных и социокультурных взаимодействий с соседями обусловливались дихотомией «горы-равнина». В ХУИ-ХУШ вв. в регионе сложился такой баланс сил феодализированных этнополитических образований, который обеспечивал преобладание Кабарды на Центральном Кавказе и обусловил определенную степень и специфические формы зависимости от нее соседних горских обществ, в том числе балкарских. Такой вариант коллективных отношений зависимости во многом происходил из-за неравномерного распределения производственных угодий на равнине и в горах. При отгонной системе животноводства горные общества были вынуждены вносить собственникам земли натуральную плату за зимние пастбища на плоскости. Взаимоотношения балкарцев с соседними народами определялись проницаемостью социокультурных границ для межэтнических контактов и обеспечивались наличием элементов единой соционормативной инфраструктуры, сформированной па основе традиций и обычаев отдельных народов региона и признававшейся всеми этническими группами. То есть возникал особый социально-правовой континуум, обеспечивающий взаимодействие различных традиционных обществ. Жители балкарских селений имели тесные связи с соседними народами: кабардинцами, осетинами, сванами, карачаевцами, грузинами-рачинцами, с которыми устанавливали родственные, куначеские и аталыческие отношения, поддерживали постоянные экономические контакты.

Второй этап охватывает последнюю четверть XVIII - 20-е гг. XIX века. В это время сложились политические предпосылки для вхождения Балкарии в состав империи. Россия стала претендовать па роль главного регулятора балкаро-кабардинских отношений, явно не поддерживая попыток кабардинской знати в восстановлении сюзеренитета над балкарскими обществами. В конце XVIII в. балкарские владельцы несколько раз проявляли инициативу и обращались к российскому военному командованию на Линии с просьбой о защите и подданстве. Процесс присоединения горских обществ был опосредован Кавказской войной и растянулся на несколько десятилетий. Военные действия разворачивались в непосредственной близости от этнической территории балкарцев, и царские войска несколько раз проникали в труднодоступные ущелья. Разрушение системы этнополитического равновесия на Северном Кавказе, установление военно-политического контроля империи в регионе и строительство новой укрепленной линии у самых гор - привели к включению в 20-х гг. XIX века Балкарии в состав России. Политически это событие было оформлено актом присяги 11 января 1827 года, принятой главами владельческих фамилий всех балкарских обществ. Они выразили готовность поступить на российскую военную службу и обязались выдать аманатов, вместе с тем, таубии ходатайствовали о сохранении своих древних прав, обычаев и о свободном исповедании ислама. Анализ проблемы позволяет говорить о некотором синкретизме балкаро-российских политических отношений в этот период. С одной стороны, власть империи устанавливалась над территорией горских обществ, что характерно для государств современного или квазисовременного типа. С другой стороны, отношения подданства оформлялись в форме присяг на верность, более характерных для феодальной эпохи.

Рассмотрение религиозного аспекта российской политики в северокавказском регионе приводит к заключению, что расчеты представителей царской администрации добиться христианизации Балкарии были уже во многом иллюзорными, ибо несмотря на некоторый социокультурный синкретизм, к началу XIX в. можно говорить о доминирующем влиянии ислама в балкарских обществах. На протяжении последующего периода происходило упрочение влияния мусульманства на сознание и социальную практику балкарцев. Этому в определенной степени способствовала проводимая административная и религиозная политика.

Третий этап 1830-е - 1860-е гг. - период «автономного» существования горских обществ в условиях внешнего российского управления. Эти тридцать лет отмечены постепенным процессом выстраивания системы косвенного управления при сохранении базовых основ функционирования балкарского социума. Горские общества находились в ведомстве начальника Центра Кавказской линии, однако ввиду формального характера подданнических отношений традиционные балкарские и российские властные институты на этом этапе практически не взаимодействовали. Традиционное самоуправление балкарцев выражалось в сложившихся ранее формах гражданских общин, руководимых старшими членами владельческих фамилий того или иного ущелья. Этот период отмечен рядом российских экспедиций, оставивших военно-топографические и статистико-экономические описания горских территорий.

Только с 1846 года на пять балкарских обществ был распространен институт приставства, нацеленный на их изучение, полицейский контроль и косвенное управление, что положило начало конструированию административно-политического пространства Балкарии в составе Российской империи. Специфические формы управления, сложившиеся в горских обществах к середине XIX в., были институционализированы в рамках административно-политической системы центральнокавказского региона. Совмещение государственных ограничений с гарантиями невмешательства во внутренние дела дало возможность более или менее эффективно разрешать противоречия, возникавшие между кавказской администрацией и локальным этническим сообществом. Постоянное российское военное присутствие в регионе, принятие старшинами верноподданнических присяг и служба отдельных представителей балкарской знати в российской армии постепенно изменяли политический статус владельческого сословия. Теперь на новых, законных для российского правительства, началах представители балкарской знати получали привилегии правящего класса, если проявляли лояльность к российскому государю и обеспечивали социально-политическую стабильность в своих обществах.

Балкария проявила лояльный тип социально-политической адаптации к новым историческим реалиям, а балкарские владельцы изложили свое видение интеграции горских обществ в административно-политическую систему Российской империи. Они добивались сохранения вероисповедания, родовых преимуществ и званий; разрешения разбирательств по древним обычаям; дозволения беспрепятственно пользоваться теми землями, которыми они располагали до присоединения к России.

В декабре 1852 -январе 1853 гг. депутация Балкарии посетила Санкт-Петербург для выражения верноподданнических чувств российскому императору. Представители балкарской знати изложили две просьбы. Во-первых, именовать высшее сословие прежним именем «таубий» (горский князь), понятным для подвластного им народа. Во-вторых, в связи с недостатком земли просили отдать в их пользование участки, находящиеся около гор и отделяющие их от владений кабардинцев. Если первая просьба была удовлетворена, и представители высшего сословия с этого времени в официальном русском делопроизводстве стали именоваться «таубиями», то основная просьба о прибавлении балкарцам земли пока оставлена была без разрешения. Все сословные и земельные преобразования, осуществленные в балкарских обществах российской администрацией, составляют содержание следующего этапа.

Четвертый этап 1860-е - 1917 г. характеризовался постепенным распространением на Северный Кавказ, в целом, и Балкарию, в частности, общероссийских государственных и гражданских порядков, проведением земельной и сословной реформ. В этот период существенно изменилось соотношение внутренних и внешних факторов собственного цивилизационного развития северокавказских народов, резко нарастало и становилось доминирующим влияние внешних модернизационных процессов, связанных с либерализацией политической, общественной и экономической жизни России. Реформы осуществлялись на Северном Кавказе после завершения Кавказской войны и были связаны с одновременными поисками механизмов устойчивой интеграции местных этносоциальных общностей в социально-политическую систему империи и форм их дозированной модернизации, совместимой с социокультурными традициями народов региона. Они знаменовали начало сравнительно длительного периода мирного развития для Северного Кавказа.

В этом контексте главным фактором подрыва автономности горских обществ стало включение в административно - политическую систему Российского государства. Фактически, в пореформенный период балкарские общины потеряли свою самостоятельность и самоуправление. К началу XX века сфера воспроизводства социальных традиций, всего ценностно-нормативного уклада балкарского общества была заметно сужена и испытывала повседневное воздействие неорганичных для нее внешних факторов. Вместе с тем, балкарские общины обладали значительным потенциалом для адаптации к новым условиям и для сохранения преемственности в этносоциальном развитии. В большом российском обществе они продолжали функционировать как более или менее целостные подобщества, способные к удовлетворению основных социальных потребностей своих членов.

Подробное рассмотрение модернизирующих реформ второй половины XIX в. позволяет сделать следующие выводы. Аграрные реформы в Балкарии растянулись на полстолетия, но так и не были завершены к 1917 г. ввиду специфики землевладения и землепользования в горной зоне, а также крайней скудости земельного фонда. Определение границы между Кабардой и горскими обществами, с которого решено было начать землеустроительные работы в Балкарии, не получило своего логического завершения. Результаты земельных преобразований, в конечном счете, свелись к описанию различных форм землевладения и землепользования в горах; к выделению в предгорьях участков для образования на принципах общинного землевладения новых балкарских сел, а также к законодательному определению порядка пользования пастбищными землями, находившимися в совместном владении Кабарды и пяти балкарских обществ.

Общий ход социально-экономического развития и отмена крепостного права привели к частичному перераспределению земельного фонда внутри балкарских обществ. Это выразилось в захвате общественных земель и росте землевладения таубиев, получивших в результате выкупных операций значительное количество участков от зависимого населения, что еще более обострило земельный голод в Балкарии. Проекты решения земельного вопроса в Нагорной полосе Терской области, подготовленные комиссией Абрамова и вынесенные на публичное обсуждение 22 октября 1908 г., вызвали резкое неприятие со стороны крупных земельных собственников. В 1911 г. был выработан новый проект закона о землеустройстве горского населения Нагорной полосы, разработка которого была попыткой применить к местным условиям положения столыпинского аграрного законодательства с учетом специфики землевладения в горах. Однако утверждение этих правил в законодательном порядке так и не произошло.

С 1866 по 1870 гг. балкарские общества были объединены в Горском участке Кабардинского округа. В 1870 году низовой административной единицей становится сельское общество, совпадающее с горской общиной традиционной эпохи. С этого времени и вплоть до 1918 г. балкарские общества находились в составе различных участков последовательно Георгиевского, Пятигорского и Нальчикского округа Терской области. На рассматриваемом хронологическом отрезке именно российский административный аппарат являлся определяющим фактором в процессе модернизации общественного быта горских народов. Но сама деятельность общественного самоуправления была направлена не столько на исполнение административного регламента, сколько на воспроизводство элементов традиционного управления.

Рассмотрение одного из локальных вариантов судебной системы в трансформирующемся обществе позволило определить баланс между сохранением архаических социальных структур и модернизацией судебных институтов горцев. В Балкарии отмечается одновременное сосуществование судов разных типов. В ходе реформ 1860-70-х гг. наряду с созданными российской администрацией судебными учреждениями, которые действовали не на основе судебных уставов 1864 г., а на основе «особых постановлений» для горского населения, широкое применение находили медиаторские и семейные суды. Некоторые судебные функции сохранились у прежних владельцев аулов, совета старейшин и горской общины в целом, что отражает длительный процесс общественной трансформации и приспособление к новым условиям социально-политического развития.

Такой подход, с одной стороны, консервировал архаические социальные структуры местных этносоциальных общностей и затруднял одновекторное с Россией социально-политическое развитие. С другой стороны, существовавшая в пореформенном горском обществе судебная система в полной мере отвечала специфическим чертам общественного уклада и в то же время была учреждена имперской государственной властью, что ставило горцев в определенный политико-правовой контекст и способствовало развитию чувства гражданственности.

И если политико-административная интеграция горских обществ в состав российского государства к началу XX в. практически завершилась, то с точки зрения социальной стратификации балкарский этнос лишь частично оказался интегрированным в общеимперскую структуру. Процесс интеграции, начавшийся во второй половине XIX в., охватил только часть этнической элиты, отдельных представителей местной знати. В значительной степени он сводился к процессу лишения балкарского владельческого сословия властных прерогатив и сословных привилегий, несмотря на попытки сохранения за таубиями управленческих функций на уровне сельских общин и в местных административно-судебных учреждениях. Вопреки предложению Терской сословной комиссии о даровании «таубиям» прав и преимуществ потомственного дворянства, получить российское дворянство привилегированные горские сословия могли только через военную и государственную службу.

В 1867 году после отмены крепостного права сельская община балкарцев формально стала всесословной, тем не менее, исследование показало, что в балкарском социуме и в пореформенный период сохранялось сословное деление, восходящее к традиционной эпохе. Признаки сословной иерархии находили отражение в общественном сознании, в соблюдении поведенческих стереотипов и отдельных принципов межсословной субординации. Количественные расчеты также указывают на устойчивость социальных перегородок внутри балкарского общества на протяжении всего исследуемого периода. С 1822 года и вплоть до революции 1917 г. балкарцы подпадали под такую категорию подданных Российской империи как «инородцы», в отношении них применялся особый порядок управления и не распространялось в полном объеме действие общих законов. Вместе с тем, балкарцы были уравнены в правах с остальными российскими подданными, имевшими статус сельских обывателей, который они получили согласно распространенному на Балкарию в 1870 г. «Положению о сельских (аульных) обществах в горском населении Терской области». Основываясь на данных переписи 1897 г., можно заключить, что социальная структура балкарского общества не совпадала с сословным делением России и мыслилась в значительной степени в традиционных этносоциальных категориях.

Масштабы и последствия проникновения товарно-денежных отношений и капиталистических элементов в экономику горских обществ можно оценить по нескольким направлениям. Во-первых, выводы, полученные в результате статистико-математической обработки массовых источников конца XIX - начала XX в., существенно корректируют устоявшиеся представления о неуклонном усилении имущественной дифференциации под воздействием этих элементов. Анализ статистических рядов распределения дворов по основным имущественным показателям для всех балкарских обществ по данным посемейных списков за 1886 и 1905 годы подводит к двоякому заключению. С одной стороны, имущественная дифференциация в балкарском обществе была весьма значительной, но с другой - нет оснований говорить о резких сдвигах в имущественной дифференциации горцев в последней четверти XIX века. Во-вторых, это судьба традиционных институтов («эмчеклик», «бегенда», «ортак»), регулировавших хозяйственные и имущественные отношения в горской среде. Исследование показывает устойчивость их традиционных форм при глубоком изменении социально-экономического содержания в конце XIX-начале XX в., то есть, под воздействием российских реформ эти институты не разрушались, а приобретали новый характер. В-третьих, это исключительная живучесть традиций взаимопомощи и коллективных форм труда, в этом проявляется не архаичность или пережиточность этих форм, а их функциональная целесообразность для данного хозяйственно -культурного типа.

Таким образом, балкарское общество в русле общероссийской модернизации второй половины Х1Х-начала XX в. все-таки не подверглось коренной структурной трансформации, поскольку постоянно воспроизводилась традиционная система хозяйствования, а все проявления «капиталистических отношений» носили скорее характер изменений внешней среды. Вместе с тем нельзя не отметить формирование новой социально-бытовой инфраструктуры горских обществ и случаи предпринимательской активности отдельных представителей балкарского народа при безусловном доминировании традиционных видов деятельности.

Если источники исторической динамики балкарского общества лежали вне его - в политике Российского государства - то характер реакции, формы и пути трансформации социальных институтов определялись особенностями внутренней структуры балкарского общества, которое отличалось многослойностыо и дуалистичностыо.

Рассмотрение балкарских обществ XVII - нач. XX в. как целостных социальных образований выдвигает на первый план сложность их структуры, многоукладность и неоднозначность социальных форм, имеющих различное происхождение. Общественная организация балкарцев объединяла различные семейно-родственные группы, сложно дифференцированные по своему сословному и имущественному статусу социальные слои и различного рода половозрастные корпоративные структуры, связанные с обменом деятельностью. Это хитросплетение различных связей превращало общину в живой динамичный организм и объясняло особую противоречивость происходивших в ней процессов.

Дуализм горской общины, существование в ней частновладельческого и общинного начал, давал ей значительные возможности для эволюции. Борьба этих двух начал не означала процесса неуклонной победы частновладельческого начала над общинным. Одни социальные факторы: развитие индивидуальной зависимости и эксплуатации, товарных отношений, захват общинных угодий, сословная реформа и образование новых сел, - действовали в направлении разложения общины; другие, часто разнородные: необходимость обороны, совместный режим водо- и землепользования, обусловленный хозяйственно-культурным типом, заинтересованность в общине как в органе местного управления, искусственное закрепление общинных структур в результате административной политики, - способствовали ее сохранению. Поэтому иногда тенденция разложения сменялась тенденцией упрочения общинных структур.

Влияние исторической среды стимулировало тот или иной из полюсов внутреннего дуализма горской общины. В обоих случаях община трансформировалась в качественно новое состояние, причем направление эволюции зависело не столько от специфики ее строя, сколько от особенностей структуры социального организма, частью которого она являлась. Сельская община прошла длительную модернизацию, претерпела значительные изменения, потеряла черты своего патриархального демократизма, но все же сохранилась как важнейшая организация общественной жизни балкарцев.

На примере балкарской общины хорошо прослеживается, как отдельные общинные институты, традиции, обычаи в самых разных областях ее жизни на протяжении XIX в. трансформировались, приспосабливаясь к новым условиям своего существования и наполняясь новым качественным содержанием, продолжая при этом сохранять свои прежние общинные формы.

Следствием такого «неорганичного» развития явилось сосуществование в пореформенном балкарском обществе элементов традиционного образа жизни и традиционной социальной структуры наряду с элементами колониального наследия и новых экономических и социальных отношений. Эти разнородные элементы не только сосуществовали, но и взаимодействовали, частично переплетались. Старые общественные институты перерождались или же, сохраняя внешнюю традиционную оболочку, наполнялись новым содержанием, а порой искусственно «фальсифицировались», приобретая несвойственные им ранее функции.

Исследование истории Балкарии XVII - начала XX в. сквозь призму горской общины - основной социальной единицы этнического социума -подводит к постановке более общих вопросов и высвечивает перспективы дальнейших исследований. В конечном счете, это вопрос о переходе от изучения отдельных аспектов социальной истории к целостной реконструкции истории балкарского общества на его пути от традиции к современности. Дело в том, что традиционная Балкария предстает в источниках и литературе, прежде всего как совокупность «горских обществ», т.е. сельских общин. Этим обстоятельством вызван отказ некоторых специалистов употреблять собирательное понятие «Балкария» при освещении истории балкарского народа вплоть до советской эпохи .

Действительно, на протяжении всего исследуемого периода горская община оставалась автономной единицей общественной организации исторической Балкарии, обладавшей высокой степенью самодостаточности. Но если в территориальном, хозяйственном, административном отношении существовало четкое разграничение отдельных балкарских обществ, то в социокультурном плане такого разграничения не было. В рамках отдельных общин все социально-политические функции легитимизировались именно этносоциальной традицией и отнесением к единому этнокультурному миру, отличному от окружающей иноэтничной среды. Внутренняя «системность» каждого из балкарских обществ определялась единой для них всех ценностно-нормативной инфраструктурой социального порядка. Таким образом, их интеграция носила не «вертикальный» (основанный на отношениях центра и периферии), а «горизонтальный» характер. Что позволяет рассматривать их в «ансамбле», в качестве некоего социетального сообщества

На протяжении же XIX века горская община приобретает все более «открытый», «разомкнутый» характер. Общество как бы выходит за пределы локальной общины, приобретая собственный социетальный масштаб, соответствующий этническим границам. Более точный поиск той грани, за которой социальная история должна превратиться в историю общества представляется важной задачей изучения истории Балкарии XX века.

Проведенное исследование показало, что исторический путь Балкарии от традиции к современности поддается целостной интерпретации на основе сочетания модернизационного и цивилизационного подходов. Итоговый баланс между социальным воспроизводством и социальной трансформацией балкарского общества к началу XX в. не укладывается в схему «патриархально-родовые пережитки - развитие феодализма - проникновение капитализма». Если попытаться определить основной вектор исторических изменений в этом обществе, то имеется достаточно оснований, чтобы считать его вектором модернизации. Ключевым фактором здесь является то, что жизнедеятельность и социокультурное воспроизводство балкарского общества осуществлялось к концу Х1Х-началу XX века в административном, правовом и общесоциальном контексте модернизирующегося российского общества, и внутри балкарского этнического социума начала XX века уже присутствуют элементы «современности».

С другой стороны, очевидны прочность и глубокая устойчивость традиционных характеристик хозяйственной и социокультурной жизни балкарского общества. Оно в полной мере сохраняло свою этническую специфику, а говоря шире - культурно-цивилизационную самобытность. Речь в данном случае идет не только о живучести патриархальных форм хозяйства, обычаев, традиций, верований, но и о том, что новые формы социальности, экономики и культуры, привнесенные модернизирующими реформами, получали свое истолкование в культуре этноса и соответствующие видоизмененные формы воплощения.

Однако возрастающая «открытость» традиционных социальных институтов, зависимость их воспроизводства и функционирования от общероссийского социально-политического контекста объективно выдвигали на первый план проблему их цивилизационного качества. Эта проблема была связана не просто с углублением интерсоциальных и межцивилизационных взаимодействий, но и с параллельным процессом модернизации и российского и северокавказского общества. Исторический опыт Балкарии подтверждает общее положение о том, что экспансия модернистской цивилизации, подрывая символические и институциональные основы поглощаемых обществ, требует от каждого из них «особых ответов, особых выборов, особых поисков новых возможностей»3. И все же перипетии и противоречия российской модернизации наложили в середине XX века трагический отпечаток на историю балкарского народа.

1 Кучмезов Б.Х. Земледелие у балкарцев // Этнографическое обозрение. 2001. №1. С.66-79. л

Унежев К.Х. История Кабарды и Балкарии. Нальчик, 2005. С.610-612. Айзенштадт Ш. Международные контакты: культурно-цивилизационное измерение // Мировая экономика и международные отношения. 1991. № 10. С.68.

Список научной литературыМуратова, Елена Георгиевна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА)1. ВУА Военно-ученый архив

2. Ф.38 Военного министерства Департамента Генерального штаба по делам Кавказским

3. Ф.400 Главный штаб по азиатским вопросам

4. Ф.414 Статистические, экономические и этнографическиесведения о территории бывшей Российской империи (коллекция)

5. Ф.482 Кавказские войны (коллекция)

6. Ф. 1300 Штаб Кавказского военного округа

7. Ф. 13454 Штаб войск Кавказской Линии и в Черномории расположенных

8. Российский государственный исторический архив (РГИА)1. Ф Л 263 Комитет министров1. ФЛ268 Кавказский комитет1. ФЛ281 Совет министра МВД.

9. ФЛ290 Центральный статистический комитет

10. Санкт-Петербургский филиал архива Российской академиинаук (СПб.ФА РАН)

11. Ф.32 Купфер Адольф Яковлевич

12. Ф.99 Бутков Петр Григорьевич

13. ФЛ03 Ковалевский Максим Максимович

14. ФЛ35 Комиссия по изучению племенного состава населения СССР.

15. Российская национальная библиотека. Отдел рукописей (РНБ)1. Ф. 325 Казадаев А.В.

16. Центральный государственный архив республики Северная Осетия-Алания (ЦГА РСО-Алання)

17. Ф.11 Терское областное правление

18. Ф.254 Комитет для разбора личных и поземельных прав туземцев Левого крыла Кавказской линии

19. Ф.256 Комиссия по правам личным и поземельным горского населения Терской области

20. Центральный государственный архив Кабардино-Балкарской республики (ЦГА КБР)

21. Ф. 1 Управление Кабардинской линией

22. Ф.2 Управление Кабардинского округа

23. Ф.З Георгиевское окружное управление

24. Ф.6 Управление Нальчикского округа Терской области

25. Ф.9 Нальчикское окружное полицейское управление

26. Ф.16 Управление Центра Кавказской линии

27. Ф.22 Нальчикский горский словесный суд

28. Ф.ЗО Управление Баксанского участка

29. Ф.З 1 Управление Балкарского участка

30. Ф.40 Управление межевой частью Терской области

31. Ф.Р-1209 Коллекция документов по истории Кабарды и Балкарии.1. Опубликованные источники

32. Агишев Н.М., Бушен Н.Д. Материалы по обозрению горских и народных судов Кавказского края. СПб.: Сенатская типогр., 1912. - 288 с.

33. Административно-территориальные преобразования в Кабардино-Балкарии. История и современность. Сб. док. / Гл. ред. А.Х.Каров. -Нальчик: Эль-фа, 2000. 730 с.

34. Адыги, балкарцы, карачаевцы в известиях европейских авторов ХШ-Х1Х вв. / Сост. В.К. Гарданов. Нальчик: Эльбрус, 1974. - 635 с.

35. Акинфиев И.Я. Поездки в Дигорию и Балкарию в 1891 г. // Северный Кавказ.-1891.-№10,11,15.

36. Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. В 12 т. -Тифлис: Тип. Глав. упр. Наместника Кавказского, 1866-1904.

37. Балкария: Страницы прошлого. Вып. 1. Нальчик: Издательство М. и В. Котляровых (Полиграфсервис и Т), 2005. - 112 с.

38. Беркут. Поездка к Чегемским ледникам // Казбек. 1896. - №30.

39. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722-го по 1803 год.-СПб., 1869.-Т.1.-548 с.

40. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722-го по 1803 год. Извлечения. Изд. 2. - Нальчик: Эль-фа, 2001. - 355 с.

41. Ю.Вахушти. География Грузии / Введение, перевод и примечания М.Г.Джанашвили // ЗКОИРГО. Кн.ХХ1У. - Вып. 5. - Тифлис, 1904. -С.136-153.

42. Внешняя политика России XIX и нач. XX в. Документы Российского министерства иностранных дел. / Отв. ред. А.Л.Нарочницкий. Т.1. - М.: Госполитиздат, 1960. - 800 с.

43. Воронцов Дашков И.И. Всеподданнейший отчёт 5-летие управления Кавказом. - СПб.: Государственная типогр., 1910. - 60 с.

44. Всероссийская сельскохозяйственная перепись 1916 г. (Терская область). -Владикавказ, 1919. С. 12-15.

45. М.Всеподданнейшие доклады Министерства государственных имуществ по поездке на Кавказ в 1883 г. СПб., 1884. - 53 с.

46. Всеподданнейшая записка по управлению Кавказским краем генерал-адъютанта графа Воронцова-Дашкова. СПб., 1907. - 164 с.

47. Всеподданнейший отчет главнокомандующего Кавказской армией по военно-народному управлению за 1863-1870 гг. СПб: Военная типогр., 1870.-120 с.

48. Г.-Д. Поездка к южному склону Эльбруса в 1848 г. // Библиотека для чтения.-СПб.: Типогр. КарлаКрайа, 1849.-Т.97.-С.57-105

49. Гильденштедт И.А. Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа. СПб.: Императорская Академия наук, 1809. - 384 с.

50. Глагол. Семейные разделы // Терские ведомости. 1885. -№11.

51. Далгат Б.К. Слобода Нальчик (Отрывок из дневника туриста) // Живая старина. Нальчик, 1991. - № 1. - С. 146-150.

52. Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20-50-х гг. XIX в. Сб. док. Махачкала: Даг. кн. изд-во, 1959. - 783 с.

53. Документальная история образования многонационального государства Российского.- В 4-х кн. Кн.1. Россия и Северный Кавказ в XVI XIX веках. / Под ред Г.А.Бондаревского и Г.Н.Колбая. - М.: Норма, 1998. -672 с.

54. Документы по взаимоотношениям Грузии с Северным Кавказом в XVIII в. / Сост. В.Н.Гамрекели. Тбилиси: Мецниереба, 1968.- 335 с.

55. Документы по истории Балкарии. 40-90- гг. XIX в. / Сост.Е.О.Крикунова. Нальчик: Каб-Балк. кн. изд-во, 1959. - 262с.

56. Документы по истории Балкарии (конец Х1Х-нач.ХХ в.) / Сост. Е.О.Крикунова. Нальчик: Каб-Балк. кн. изд-во, 1962. - 308 с.

57. Ермоленко М.И. Предания, легенды и былое ущелий Кабарды и Балкарии. Нальчик: Изд. Кабард.-Балкар. обл. музея, 1930. - 79 с.

58. Житель. Чегемское общество Нальчикского округа. Наши миротворцы // Терские ведомости. 1894. - 16 сентября.29.3абудский Н.Военно-статистическое обозрение Российской империи. Ставропольская губерния. СПб.: Тип-я Департамента Генштаба, 1851. -274 с.

59. Избранные документы Кавказского комитета. Политика России на Северном Кавказе в 1860-1870- е гг. (публикация Н.Ю.Силаева) // Сборник Русского исторического общества. Т.2 (150). Россия и Северный Кавказ / Под ред. О.М.Рапова. М., 2000. - С.172-208.

60. Из документальной истории кабардино-русских отношений: Вторая половина XVIII- первая половина XIX в. / Сост. Х.М.Думанов. -Нальчик: Эльбрус, 2000. 480 с.

61. История Осетии в документах и материалах (с древнейших времен до конца XVIII в.) / Сост. Г.Д.Тогошвили и И.Н.Цховребов. Цхинвали: Госиздат Юго-Осетии, 1962 - 265 с.

62. Ишханян Б. Народности Кавказа. Состав населения, профессиональная группировка и общественное расслоение кавказских народностей. (Стат.-эконом. исследование). -Пг.; паровая типолит. М.Розеноер, 1916. 116 с.

63. Казбек Г.Н. Военно-статистическое описание Терской области: В 2-х ч. -Тифлис: Изд-во Кавказ.воен.округа, 1888. 2ч.

64. Кануков A.A. Законодательные акты, касающиеся Северного Кавказа и в частности Терской области. Владикавказ: Лито-типография А.Г.Габисова, 1914.-72 с.

65. Карачаево-балкарский фольклор в дореволюционных записях и публикациях /Сост. А.И.Алиева. Нальчик: Эльбрус, 1983. - 432 с.

66. Коренные народы России: самоуправление, земля и природные ресурсы: Обзор законов и иных нормативных актов XIX-XX вв. М.: Аппарат ГД РФ: Известия, 1995. - 46 с.

67. Краткая записка о горских народах // Северный архив. Журнал древностей и новостей по части истории, статистики, путешествий, правоведения и нравов. СПб., 1826. - 4.XXII. - №13.

68. Крестьянская реформа в Кабарде. Документы по истории освобождения зависимых сословий в Кабарде в 1867 году. / Сост. Г.А.Кокиев. -Нальчик: Кабгосиздат, 1947. 272 с.

69. Крикунова Е.О., Павлова И.М. К истории взаимоотношений между Кабардой и другими народами Кавказа в XVII веке // Ученые записки

70. Кабардино-Балкарского государственного педагогического института. -Вып. XIII. Нальчик, 1957. - С.77-113.

71. Лейб-гвардии Кавказско-горский полуэскадрон. Страницы истории / Сост. Кармов Р.К., Айдаболова М.И. Нальчик, 2002.- 77с.

72. Леонтович Ф.И. Адаты кавказских горцев. Нальчик: Эль-фа, 2002. Вып. 1. -343 е.; Вып.2.-317 с.

73. Мамбетов Г.Х. Новые документы по истории Балкарии 2-й пол. XIX в. // Ученые записки КБНИИИ. Нальчик, 1967. - Т.25. - С.231-240.

74. Марьин М. Прогулки с любознательной целыо // Терские ведомости. -1868.-№50, 52.

75. Материалы по истории русско-грузинских отношений (80-90-е годы XVII века). / Подготовка док., предисл., коммент. Г.Г.Пайчадзе. 4.1. Тбилиси: Мецниереба, 1974.-392 с.

76. Материалы по истории Осетии (XVIII в.) Т.1. / Сост. Г.А.Кокиев // Известия Северо-Осетинского научно-исследовательского института. Т. VI. - Орджоникидзе, 1934.

77. Материалы Я.М.Шарданова по обычному праву кабардинцев первой половины XIX века / Сост. Х.М.Думанов. Нальчик: Эльбрус, 1986. -320 с.

78. Наблюдатель. Корреспонденция из Балкарского общества // Северный Кавказ.- 1889.-№24.

79. Народное образование в Кабарде и Балкарии в XIX начале XX века, сборник архивных документов / Сост. М.З. Саблиров. - Нальчик: Эль-фа, 2001.-270 с.

80. Народы Центрального Кавказа в 40-х начале 60-х годов XIX века. Сборник документальных материалов. В 2-х т. / Сост. П.А. Кузьминов, Б.К.Мальбахов. - М.: Поматур, 2005. - 368 с.+392 с.

81. Нарты: Героический эпос балкарцев и карачаевцев / Пер. Т.М.Хаджиевой, Р.А.-К. Ортабаевой. М.: Наука, 1994. - 654 с.

82. Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Терская область / Под ред. Н.А.Троицкого. СПб., 1905.

83. Переписка на иностранных языках грузинских царей с российскими государями с 1639-го по 1770 г. / Под ред. М.И.Броссе. СПб.: Изд. Акад. наук, 1861. - 233 с.

84. Полиевктов М.А. Посольство стольника Толочанова и дьяка Иевлева в Имеретию, 1650-1652. Тифлис: изд. университета Грузии, 1926. - 192 с.

85. Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. СПб., 1830. T.XXII-XXXIX; Собрание 2-е.- СПб., 1830-1880. T.II-LIV; Собрание 3-е.- СПб., 1882-1884. T.I-III.

86. Положение о сельских (аульных) обществах, их общественном управлении и повинностях государственных и общественных в горском населении Терской области. Владикавказ, 1871.

87. Правовые нормы адыгов и балкаро-карачаевцев в XV-XIX вв. /Сост. Х.М.Думанов, Ф.Х.Думанова. Майкоп: Меоты, 1997. - 296 с.

88. Привилегированные сословия Кабардинского округа // ССКГ. Тифлис, 1870.-Вып.З.

89. Русские авторы XIX вв. о народах Центрального и Северо-западного Кавказа. Т.1 / Сост. Х.М.Думанов. Нальчик: Эль-фа, 2001. -325 е.; Т.2. / Сост. Р.У.Туганов. - Нальчик: Эль-фа, 2001. -389 с.

90. Русско-дагестанские отношения XVII-первой четверти XVIII в. (Документы и материалы). Махачкала: Дагкнигоиздат, 1958. - 336 с.

91. Русско-осетинские отношения в XVIII в. Сборник документов в 2-х тт. / Сост. М.М.Блиев. Т.1. - Орджоникидзе: Ир, 1976. - 513 е.; Т.2. -Орджоникидзе: Ир, 1984. - 429 с.

92. Русско-чеченские отношения. Вторая половина XVI-XVII в. Сборник документов / Сост. Е.Н.Кушева. М.: Восточная литература, 1997. - 415 с.

93. Сборник документов по сословному праву народов Северного Кавказа. 1793-1897 гг. Т.1. / Сост. Х.М.Думанов и др. Нальчик: Эль-фа, 2003. -345 с.

94. Сборник сведений о Терской области. Вып.1. - Владикавказ, 1878.

95. Сборник статистических сведений о Кавказе, издаваемый Кавказским отделом Императорского Русского географического общества / Сост. Н.И.Воронцов.-Т. 1. Тифлис, 1869.-653 с.

96. Сквозь столетия. К дням Кабардино-Балкарии в Москве. 11-15 октября 1995 / Сост. Х.М.Думанов, К.Ф.Дзамихов, Б.К.Мальбахов. Нальчик: Госкомнац КБР, 1995. - 45 с.

97. Список населенных мест Терской области (по данным к 1-му июля 1914 года). Владикавказ, 1915.-451 с.

98. Список населенных мест по сведениям 1878 г. Терская область. -Тифлис: Кавказ.стат. комитет, 1878.

99. Статистические таблицы населенных мест Терской области. Т.2. - Вып. V. - Владикавказ, 1890. - 69 с.

100. Статистические сведения о кавказских горцах, состоящих в военно-народном управлении // ССКГ. Вып.1. - Тифлис, 1868. - Отд. XVIII. -С.4-14.

101. Территория и расселение кабардинцев и балкарцев в XVIII-начале XX веков. Сб. док. / Сост. Х.М.Думанов. Нальчик: Нарт, 1992. - 271 с.

102. Терская область. Список населенных мест по сведениям 1874 г. -Тифлис, 1878.

103. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т.1. - СПб.: Изд. С.Г.Строганова, 1884. - 564 с.

104. Торгово-экономические связи России и Северного Кавказа в период Кавказской войны (40-50-е гг. XIX в.). Сб. архивных документов / Выявл., археограф, обработка и сост. Т.Х.Кумыков. Нальчик: Эль-фа, 2005. -488 с.

105. Торнау Ф.Ф. Воспоминания кавказского офицера // Русский вестник. -1864. Т.53, №10. - С.65-70.

106. Труды комиссии по исследованию современного положения землевладения и землепользования в Нагорной полосе Терской области. -Владикавказ: Эдектропечатня Н.К.Григорьева, 1908.-372 с.

107. Труды по естественно-историческому и экономическому обследованию Кабарды: В Зт. Воронеж, 1927-1929.

108. Фиркович А. Археологические разведки на Кавказе // ЗИРАО. Т.9. -СПб., 1856. - С.371-405.

109. Шамиль ставленник султанской Турции и английских колонизаторов. Сб. документов и материалов. - Тбилиси: Госиздат ГССР, 1953. - 560 с.

110. Эпиграфические памятники Северного Кавказа на арабском, персидском и турецком языках. Часть 2. Надписи ХУШ-ХХ вв. / Издание текстов, переводы, комментарии, статья и приложения Л.И.Лаврова. М.: Наука, 1968.-248 с.1. Литература

111. Абаев M.K. Балкария: Исторический очерк // Мусульманин (Париж). -1911.-№ 14-17.-С.586-627.

112. Абдулатипов Р.Г. Кавказская цивилизация: самобытность и целостность // Научная мысль Кавказа. 1995. - №1. - С.55-58.

113. Абрамов Я. Кавказские горцы. Краснодар: Изд. об-ва изучения Адыгейской автономной обл., 1927. - 36 с.

114. Авалиани С.Л. Зависимые сословия на Северном Кавказе. Одесса: Техник, 1914.-36 с.

115. Агишев Н.М., Бушен В.Д. Материалы по обозрению горских народных судов Кавказского края. СПб.: Сенатская типограф., 1912. - 288 с.

116. Агларов М.А. Сельская община в Нагорном Дагестане в ХУП-нач.Х1Х в.-М.: Наука, 1988.-240 с.

117. Азаматов К.Г. Из истории изучения обычного права балкарцев // Ученые записки Кабардино-Балкарского государственного университета. Вып. 27. - Нальчик: КБГУ, 1965. - С.35-43.

118. Азаматов К.Г. Основные черты хозяйственного и общественного строя балкарцев в 1-й по. XIX в. // Ученые записки Кабардино-Балкарского государственного университета. Нальчик, 1966. - Вып.32. - С. 129142.

119. Азаматов К.Г. Социально-экономическое положение и обычное право балкарцев в первой половине XIX в. Нальчик: Каб.-Балк. кн. изд-во, 1968.- 108 с.

120. Азаматов К.Г. К вопросу о русско-балкарских отношениях в XVIII в. // Великий Октябрь и передовая Россия в исторических судьбах народов Северного Кавказа (XVI-70-e XX в.). Грозный: Чечен.-Ингуш. кн. изд-во, 1982. -С.273-276.

121. Азаматов К.Г. Изучение истории и этнографии балкарцев в начале XXв. // Вопросы истории и историографии Северного Кавказа. Нальчик: КБГУ, 1989.-С. 125-140.

122. Азаматов К.Г., Хутуев Х.И. Мисост Абаев: Общественно-политические взгляды. Нальчик: Эльбрус, 1980. - 32 с.

123. Азаматов К.Г., Рехвиашвили И. Истоки уходят в прошлое // Кабардино-Балкарская правда. 1982. - 18 октября.

124. Айзенштадт Ш. Международные контакты: культурно-цивилизационное измерение // Мировая экономика и международные отношения. -1991. № 10. - С.48-80.

125. Айларова С.А. Обновляющийся Северный Кавказ: общественно-политическая мысль 60-90-х гг. XIX в. / Под ред. Дзидзоева В.Д. -Владикавказ: Изд-во СОГУ, 2002. 213 с.

126. Акбаев С.М. Земельные отношения у карачаевцев и балкарцев в первой половине XIX в. (по материалам адатов) // Проблемы аграрной истории Северного Кавказа. Материалы межрегиональной научной конференции (25 декабря 1998 г.). Ставрополь, 1999. - С. 10-13.

127. Акритас П.Г.Археологические исследования Чегемского ущелья в 1959г. // Сборник статей по истории Кабардино-Балкарии. Вып.9. -Нальчик, 1961.-С. 177-192.

128. Акритас П.Г., Медведева О.П., Шаханов Т.Б. Архитектурно-археологический памятники горной части Кабардино-Балкарии // Ученые записки КБНИИ. Т. 17. - Нальчик, 1960. - С.67-96.

129. Алаев Л.Б. Проблема сельской общины в классовых обществах // Вопросы истории. 1977. - № 2. - С.98-110.

130. Алексеева Е.П. Карачаевцы и балкарцы древний народ Кавказа. -Черкесск: Карачаево-Черкес. кн.изд., 1963. - 94 с.

131. Алексеева Е.П. Древняя и средневековая история Карачаево-Черкесии (Вопросы этнического и социально-экономического развития). -М.: Наука, 1971.-355 с.

132. Алиев У. Кара-халк: Очерк исторического развития горцев Северного Кавказа. Ростов-на-Дону: Севкавкнига-Крайнациздат, 1927 - 111 с.

133. Алиев У. Карачай (Карачаевская автономная область). Историко-этнологический и культурно-экономический очерк. Ростов-на-Дону: Севкавкнига-Крайнациздат, 1927. - 306 с.

134. Анчабадзе Ю.Д., Волкова Н.Г. Этническая история Северного Кавказа в XVI-XIX вв. / Серия «Народы Кавказа». Кн.1. -Вып.27. - М.: Ин-т этнологии и антропологии , 1993. - 265 с.

135. Анчабадзе З.В., Робакидзе А.И. К вопросу о природе кавказского горского феодализма // Тез. Докл. Всесоюз. сессии, посвященной итогам исследований в 1970 г. Тбилиси, 1971. - С.56-59.

136. Арапов Д.Ю. Имперская политика в области государственного регулирования ислама на Северном Кавказе в XIX начале XX вв. // Ислам и право в России: Материалы научно-практического семинара. Вып.1 / Сост. и ред И.Л.Бабич, Л.Т.Соловьева. - М.:РУДН, 2004.

137. Арутюнов С.А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. М.: Наука, 1989.-243 с.

138. Ардасенов А.Г. Переходное состояние горцев Северного Кавказа. -Тифлис: Типогр. К.П.Козловского, 1896. 41 с.

139. Асанов В.Н. О характере влияния феодальной Кабарды на феодальные отношения в Балкарии // Вестник КБГУ. Серия Гуманитарные науки. Вып.7. Нальчик: Изд-во Каб.-Балк. ун-та, 2002. - С. 18-21.

140. Асанов Ю.Н. Поселения, жилища и хозяйственные постройки балкарцев (вторая пол. XIX 40-е гг. XX в.) - Нальчик: Эльбрус, 1976. -118с.

141. Асанов Ю.Н. Родственные объединения адыгов, балкарцев, карачаевцев и осетин в прошлом (Генезис и проблемы типологии). -Нальчик: Эльбрус, 1990. 270 с.

142. Ацканов М.Х. Экономические отношения и экономические взгляды в Кабарде и Балкарии (1860-1917). Нальчик: Каб.-Балк. кн. изд-во, 1967.- 131 с.

143. Бабич, И.Л. Эволюция правовой культуры адыгов : (1860-1990-е гг.) / РАН. Ин-т этнологии и антропологии им. Н.Н.Миклухо-Маклая. М., 1999.-238 с.

144. Баландье Жорж. Политическая антропология. М.: Научный мир, 2001.-204 с.

145. Баразбиев М.И. Этнокультурные связи балкарцев и карачаевцев с народами Кавказа в XVIII-нач.ХХ века. Нальчик: Эльбрус, 2000. - 112 с.

146. Баразбиев М.И. Традиционные формы межэтнических отношений балкарцев и карачаевцев с кабардинцами // RES PUBLICA. Альманах социально-политических и правовых исследований. Вып. 1. -Нальчик, 2000. - С. 48-70.

147. Баразбиев М.И. Сословие чанка в Балкарии и Карачае // Перспектива -2005: Материалы всероссийской научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых . Т.Н. Нальчик: Каб.-Балк ун-т, 2005. С.288-294.

148. Баразбиев М.И. Карачай и Балкария в Кавказской войне // Исторический вестник ИГИ. Вып.П. - Нальчик: Эль-фа, 2005. - С. 126140.

149. Баранов Е.З. Поездки в Урусбиевское общество горских татар // Терские ведомости. 1891. - № 55, 56.

150. Баранов Е.З. Очерки землевладения в горах // Терские ведомости. -1892. -№ 14,15,17.

151. Баранов Е.З. Очерки из жизни горских татар Кабарды // Терские ведомости. 1894. -№ Hl, 145, 149.

152. Баратов Т.Г. О природе и хозяйстве Кабарды // Кавказ. 1860. - № 73.

153. Барретт Т.М. Линии неопределенности « северокавказский «фронтир» России // Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Императорский период: Антология. Самара, 2000.

154. Батчаев В.М. Из истории традиционной культуры балкарцев и карачаевцев. Нальчик: Эльбрус, 1986. - 152 с.

155. Батчаев В.М. Болгар и Балкар (К вопросу о взаимосвязи этнонимов) // Актуальные проблемы феодальной Кабарды и Балкарии. Нальчик, 1992.

156. Башиев A.M. Сословный вопрос в Балкарии во второй половине XIX -начале XX в. // Исторический вестник ИГИ КБР и КБЦ РАН. Вып.1. -Нальчик: Эль-фа, 2005. - С.171-171.

157. Бейтуганов С.Н. Кабарда и Ермолов: Очерки истории. Нальчик: Эльбрус, 1993.-304 с.

158. Бейтуганов С.Н. Кабарда в фамилиях. Нальчик: Эльбрус, 1998. - 560 с.

159. Бекалдиев М.Д. История Кабардино-Балкарии. 8-9 кл.: Учеб. для общеобразоват. школ. Нальчик: Эльбрус, 2003. - 384 с.

160. Белобородов В. Землевладение в Терской области // Терские ведомости. 1895. - № 107-111.

161. Белокуров С.А. Сношения России с Кавказом,- М., 1889. Вып.1. - 584 с.

162. Беннингсен А. Мусульмане в СССР (главы из книги) // Панорама-Форум. 1994.- №6,- 1995. - №2, 3.

163. Берже А.П. Краткий обзор горских племен на Кавказе. Тифлис: Типогр. Канцелярии Наместника Кавказского, 1858. - 46 с.

164. Берже А.П. Этнографическое обозрение Кавказа. СПб.: Типогр. Братьев Пантелеевых, 1879. - 36 с.

165. Бзаров P.C. Три осетинских общества в середине XIX в. -Орджоникидзе: Ир, 1988. 152с.

166. Бижев А.Х. Социально-экономический строй народов Центрального и Северо-Западного Кавказа в годы Кавказской войны (по материалам российской разведки). Майкоп: изд-во «Качество», 2005. - 224 с.

167. Битова Е.Г. Социальная история Балкарии XIX века (сельская община). -Нальчик: Эльбрус, 1997. 176 с.

168. Битова Е.Г. Модернизирующие реформы на Северном Кавказе и местная политическая традиция: отторжение или адаптация // RES PUBLICA. Альманах социально-политических и правовых исследований. Вып.1. - Нальчик, 2000. - С. 163-194

169. Битова Е.Г. Балкарские общества в административно-политической системе Российской империи XIX в. // Кавказский сборник. Т.1 (33) / Под.ред. Н.Ю.Силаева. М.: НП ИД «Русская панорама», 2004. - С.81-110.

170. Биттирова Т.Ш. Религиозная культура и литература карачаево-балкарцев. Карачаевск: изд-во КЧГПУ, 1999. - 66 с.

171. Биттирова Т.Ш. Басият Абаевич (Борис Александрович) Шаханов. Жизнь и деятельность // Шаханов Б. Избранная публицистика. -Нальчик: Эльбрус, 1991. С.6-41.

172. Бларамберг И. Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа / Пер. И.М.Назаровой. -Нальчик: Эль-фа, 1999. 406 с.

173. Блиев М.М. Осетия в 1-й трети XIX в. Орджоникидзе: Сев.-Осет. кн. изд-во, 1964. - 173 с.

174. Блиев М.М. О времени присоединения народов Северного Кавказа к России // Вопросы истории. 1970. - № 7. - С.43-56.

175. Блиев М.М. Россия и горцы Большого Кавказа. На пути к цивилизации. -М.: Мысль, 2004.-877 с.

176. Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказская война. М.: Росет,1994.- 592 с.

177. Блиева З.М. Некоторые черты административного развития Северного Кавказа в 20-х гг. XIX в. // Россия и Северный Кавказ (проблемы историко-культурного единства). Грозный, 1990. - С.72-81.

178. Блиева З.М. Становление российского бюрократического аппарата на Северном Кавказе в конце ХУШ-первой трети XIX в. Владикавказ: Изд-во СОГУ, 2001.-266 с.

179. Блиева З.М. Российский бюрократический аппарат и народы Центрального Кавказа в конце XVIII 80-е годы XIX века. Дисс. док. ист. наук. - Владикавказ, 2004.

180. Бобровников В.О. Мусульмане Северного Кавказа: обычай, право, насилие: Очерки по истории и этнографии права Нагорного Дагестана. М.: Вост. лит., 2002. - 367 с.

181. Бобровников В.О. Рукописи и старопечатные книги из Кабардино-Балкарии на арабском, персидском и тюркских языках // Ислам и право в России: Правовой статус ислама на Северном Кавказе. Вып.З. /Сост. И.Л.Бабич. М.:РУДН, 2004. - С.160-177.

182. Боров А.Х. Историческая наука Кабардино-Балкарии: к постановке теоретико-методологических проблем // Вестник Кабардино-Балкарского государственного университета. Серия Гуманитарные науки. Вып.2. - Нальчик, 1996. - С.83-92.

183. Боров А.Х. Условия и возможности применения синергетического подхода в историческом адыговедении // Мир этноса (аспекты и методы исследования). Нальчик, 1999. - С.58-96.

184. Боров А.Х. Национальные истории народов Северного Кавказа: проблемы концептуализации // Вестник Кабардино-Балкарского государственного университета. Серия Гуманитарные науки. Вып.9. -Нальчик, 2004.-С.З-11.

185. Боров А.Х. К обновленной концепции национальной истории: историографические итоги и перспективы // Исторический вестник ИГИ КБР и КБЦ РАН. Вып. 1. - Нальчик: Эль-фа, 2005. - С.3-29.

186. Боров А.Х., Дзамихов К.Ф. Россия и Северный Кавказ: этапы взаимоотношений // Известия КБНЦ РАН. 1998. - №1. - С. 142-150.

187. Боров А.Х., Думанов Х.М., Кажаров В.Х. Современная государственность Кабардино-Балкарии: истоки, пути становления, проблемы. Нальчик: Эль-фа, 1999. - 184 с.

188. Бородкин Л.И. Многомерный статистический анализ в исторических исследованиях. -М.: Изд.-во МГУ, 1986. 187 с.

189. Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М., 1823. - 352 с.

190. Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. Извлечение по Центральному и Северо-Западному Кавказу. -Нальчик: Эль-фа, 1999. 223 с.

191. Бушев П.П. История посольств и дипломатических отношений Русского и Иранского государств в 1613-1621 гг. -М.: Наука, 1987. -287 с.

192. Великая H.H. Феномен «российского ислама» у караногайцев // «Российскость» в истории Северного Кавказа. Вопросы Северокавказской истории. Вып.7. - Армавир, 2002. - С.31-40.

193. Великая H.H., Виноградов В.Б. Лозунг чистоты ислама и народная культура (на примере Чечни первой половины XIX в.) // Кавказский сборник. Т.1. (33). - М., 2004. - С.130-137.

194. Великая Н.Н. Старые споры о главном (об особенностях национальной политики Российской империи) // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Обществ, науки. 2005. № 2. - С. 51-57

195. Величко В.Л. Кавказ. Русское дело и междуплеменные вопросы: Репринт. Изд. 1904.- М.: Ирма, 2001.- 254 с.

196. Виноградов Б.В. Очерки этнополитической ситуации на Северном Кавказе в 1783-1816 гг. Краснодар-Армавир, 2004. - 91 с.

197. Виноградов В.Б. Артутай друг Москвы // Кабардино-Балкарская правда.- 1977.-№203.

198. Виноградов В.Б. Генезис феодализма на Центральном Кавказе // Вопросы истории. 1981. - №1. - С.35-50.

199. Виноградов В.Б. Балкарцы в русско-кавказских отношениях XVII века //Вопросы истории. 1985. -№6. - С. 175-177.

200. Виноградов В.Б. Следы кавказской христианской митрополии ХШ-Х1У вв. в российских источниках XVIII века // Историческая география Дона и Северного Кавказа. Ростов-на-Дону, 1992. - С.77-82.

201. Волкова Н.Г. Этнические границы и коммуникации культур. Переселение с гор на равнину Северного Кавказа в ХУШ-ХХ в. // Советская этнография. -1971. №2. - С.38-47.

202. Волкова Н.Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. М.: Наука, 1973.-208 с.

203. Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII-начале XX в. М.: Наука, 1974. - 275 с.

204. Волкова Н.Г. Материалы экономических обследований Кавказа 1880-х гг. как этнографический источник // КЭС. Т.7. М.: Наука, 1984. -С.206-266.

205. Волкова Н.Г. Этнокультурные контакты народов горного Кавказа в общественном быту (Х1Х-нач.ХХ в.) // КЭС. Вып.9. - М.: Наука, 1989. - С.159-215.

206. Волкова Н.Г. Балкарцы // Народы России: энциклопедия / Гл. ред. В.А.Тишков. М.: Большая российская энциклопедия, 1994. - С. 104105.

207. Вопросы историографии и источниковедения Кабардино-Балкарии / Под ред. А.В.Гадло. Нальчик: КБНИИИФЭ, 1987. - 196 с.

208. Воробьев С., Сарахан JI. Кабарда и Балкария. Ростов-н/Д: Парт.изд, 1932.-83 с.

209. Гаджиев К.С. Геополитика Кавказа. М.: Международные отношения, 2001.-464 с.

210. Гаибов Н.Д. О поземельном устройстве горских племен Терской области. Исторический очерк.- Тифлис, 1905. 342 с.

211. Гакстгаузен А. Закавказский край. Заметки о семейной и общественной жизни и отношениях народов, обитающих между Черным и Каспийскими морями: В2 ч. СПб., 1857. - 4.2. - 215 с.

212. Гальцев B.C. Перестройка системы колониального господства на Северном Кавказе в 1860-1870 гг. // Изв. СОНИИ. Орджоникидзе, 1956. -Т.18 - С. 127-150.

213. Гарданов В.К. Обычное право как источник для изучения социально-экономических отношений у народов Северного Кавказа в XVIII-начале XIX в. // Советская этнография. 1960. - №5. - С. 12-29.

214. Гарданов В.К. Общественный строй адыгских народов (XVIII пер. пол. XIX в.). - М.: Наука, 1967. - 331 с.

215. Гатагова JI.C. Кавказ после Кавказской войны: этноконфликтный аспект // Россия и Кавказ сквозь два столетия. СПб., - 2001. - С.47-57.

216. Гатагова JI.C., Исмаил-Заде Д.И. и др. Россия и Северный Кавказ: 400 лет войны? // Отечественная история. 1998. - № 5. - С. 122-132.

217. Геграев Х.К. Этнодемография Балкарии XIX-начала XX века. Дисс.канд. ист. наук. Нальчик, 2003. - 223 с.

218. Геграев Х.К. Проблема этнической адаптации: этногеография и складывание системы жизнеобеспечения балкарцев // Вестник

219. Кабардино-Балкарского государственного университета. Сер. Гуманитарные науки. Вып.8. - Нальчик: Каб-Балк. ун-т, 2003. - С.28-32.

220. Генезис, основные этапы, общие пути и особенности развития феодализма у народов Северного Кавказа // Регион, науч. конф. 11-12 июня 1980 г.: Тез. докл. / Под ред. В.Г.Гаджиева. Махачкала, 1980. -94 с.

221. Гомаюнов С.А. Местная история: проблема методологии // Вопросы истории. 1996.-№9.-С. 158-163.

222. Гордин Я.А. Кавказ: земля и кровь. Россия в Кавказской войне XIX в. -СПб.: Журн. «Звезда», 2000. 462 с.

223. Грабовский Н.Ф. Беглые заметки о поездке в Урусбий // Терские ведомости. 1868. - №20.

224. Грабовский Н.Ф. Свадьба в горских обществах Кабардинского округа // ССКГ. Вып. 2. - Тифлис, 1869. - Отд. VI. - С. 3-24.

225. Грабовский Н.Ф. Экономическое положение бывших зависимых сословий Кабардинского округа // ССКГ. Вып.З. - Тифлис, 1870. -Отд. IV.-C.1-28.

226. Грабовский Н.Ф. Очерк суда и уголовных преступлений в Кабардинском округе // ССКГ. Вып.4. - Тифлис, 1870. - Отд. I. - С.1-78.

227. Грабовский Н.Ф. Присоединение к России Кабарды и борьба ее за независимость // ССКГ. Вып.9. - Тифлис, 1876. - Отд. I. - С. 112-212.

228. Гриценко Н.П. Посемейные списки селений важнейший источник истории Чечено-Ингушетии последней четв. XIX в. // ИЧИНИИ. -Грозный, 1963. - т.З - Вып. 1. - С. 117-127.

229. Громов В.П., Ортобаев Б.Н., Тройно Ф.П. Социально-демографические изменения в крестьянском населении Северного Кавказа в XIX нач. XX в. // ИСКНЦШ: Общественные науки. - 1989. - №2. - С.59-62.

230. Губжоков М.И. Эволюция традиционной политической культуры западно-адыгских княжеств в период Кавказской войны // Адыгейский республиканский институт гуманитарных исследований. Информационно-аналитический вестник. Майкоп, 1999. - Вып. 1. -С.66-71.

231. Гугов Р.Х. Кабарда и Балкария в XVIII в. и их взаимоотношения с Россией. Нальчик: Эль-фа, 1999. - 684 с.

232. Данилевский Н. Кавказ и его горские жители в нынешнем их положении. М.: Универ. типограф., 1846. - 190 с.

233. Данилова E.H. Абазины: Историко-этнографическое исследование хозяйства и общинной организации XIX в. М.: Изд-во МГУ, 1984. -145с.

234. Данилова JI.B. Место общины в системе социальных институтов // Тез. докл. и сообщ. XIV сессии Межресп. симп. по аграрной истории Восточной Европы (Минск-Гродно, 25-29 сент. 1972 г.). -М., 1972. -Вып.2. -С.173-176.

235. Данилова JI.B., Данилова В.П. Община // БСЭ. Т. 18. - С.253.

236. Дебу И. О кавказской линии и присоединенном к ней Черноморском войске. СПб.: Типограф. Карла Крайя, 1829. - 463 с.

237. Дегоев В.В. Большая игра на Кавказе: история и современность. Статьи, очерки, эссе. 2-е изд. - М.: Рус. панорама, 2003. - 510 с.

238. Дегоев В.В. Кавказ в составе России: формирование имперской идентичности // Кавказский сборник. Т.1 (33). - М., 2004. - С.28-48.

239. Денисова Г.С., Радовель М.Р. Этносоциология. Ростов-на-Дону: ООО «ЦВВР», 2000. - 280 с.

240. Джуртубаев М.Ч. Древние верования балкарцев и карачаевцев: Краткий очерк. Нальчик: Эльбрус, 1991. - 256 с.

241. Дзамихов К.Ф. Еще раз о надписи на каменной плите и «Истории Кабардино-Балкарии» // Хасэ. 1995. - 25 ноября.

242. Дзамихов К.Ф. Адыги и Россия (формы исторического взаимодействия). М.: Поматур, 2000. - 288 с.

243. Дзамихов К.Ф. Адыги в политике России на Кавказе: 1550-начало 1770-х гг. Нальчик: Эль-фа, 2001. - 412 с.

244. Дзамихов К.Ф. Адыги: борьба и изгнание. Нальчик: Эль-фа, 2005. -110 с.

245. Динник Н.Я. Поездка в Балкарию // ЗКОИРГО. Тифлис, 1890. -Т.Х1У.-Вып.1.-С.112-140.

246. Дискуссионные аспекты проблемы российско-северокавказской интеграции: материалы преподавательско-аспирантского семинара. -Вып.8. Армавир, 2005. - 40 с.

247. Дмитриев В.А. Концептуальное пространство традиционной культуры и пространственное поведение пародов Северного Кавказа // Северный Кавказ: человек в системе социокультурных связей. СПб.: Петербургское востоковедение, 2004. - С.31-104

248. Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. В 6 т.-СПб., 1871-1888.

249. Дышеков М.В. Трансформация традиционной элиты Кабарды и Балкарии во второй половине XIX начале XX в. Автореф. дисс.канд. ист. наук. - Нальчик, 2001. - 21 с.

250. Егиазаров С.А. Исследования по истории учреждений в Закавказье. -Казань: Типогр. Импер. Ун-та, 1889. 336 с.

251. Ермоленко М.И. Предания, легенды и былое ущелий Кабарды и Балкарии Центральной части Северного Кавказа. Нальчик: Изд. Каб.-Балк. облмузея, 1930. - 49 с.

252. Ешевский Е. Захват земель на Кавказе (письмо в редакцию) // Казбек. -1897.-24 июня.

253. Жакомихов Т.А. Аграрные отношения в Кабарде и Балкарии (XIX в.) // Уч. зап. КБГУ. Нальчик, 1963. - Вып. 18. - С.79-96.

254. Жакомихов Т.А. История народного хозяйства Кабардино-Балкарии: В 2 т. Нальчик: КБКИ, 1965. - Т. 1. - 206 с.

255. Жерештиева Р.Ф. Формы экономической реализации земельной собственности в Кабарде и Балкарии в пореформенный период // Сб. науч. работ молодых ученых КБГУ. Нальчик. 1974. - Вып. 1. - С.1-13.

256. Земельные отношения в Кабарде и Балкарии: история и современность. Материалы научно-практической конференции 11 августа 2005 г. / Гл. ред. Х.М.Думанов. Нальчик: Изд-во КБНЦ РАН, 2005.- 156 с.

257. Зозуля И.В. История развития судебной системы на Северном Кавказе во II половине-начале XX в. Дисс.канд. ист. наук. Ставрополь, 1999. - 225 с.

258. Зубов П. Картина Кавказского края, принадлежащего России и сопредельных оному земель в историческом, статистическом, этнографическом, финансовом и торговом отношениях, в 3 ч. -СПб.:Типогр.Кнрада Вингебера, 1834-1835.

259. Зубов П. Подвиги русских воинов в странах кавказских с 1800-го по 1834 год // Русские авторы XIX вв. о народах Центрального и Северозападного Кавказа. Т.2. / Сост. Р.У.Туганов. Нальчик: Эль-фа, 2001. -С.61-142.

260. Ибрагимова З.Х. Терская область под управлением М.Т. Лорис-Меликова (1863-1875). Дисс. канд. ист. наук. М., 1998.- 275 с.

261. Иваненков Н. Карачаевцы // ИОЛИКО. Вып.5. - Екатеринодар, 1912. -С.25-91.

262. Избранные произведения адыгских просветителей / Подготовка текстов Р.Х.Хашхошевой. Нальчик: Эльбрус, 1980. - 302 с.

263. Из истории феодальной Кабарды и Балкарии: Сб. статей. Нальчик: КБНИИ, 1981.-229 с.

264. Исторический вестник ИГИ КБР и КБЦ РАН. Вып. 1. - Нальчик: Эльфа, 2005. - 428 с.

265. Исторический вестник ИГИ КБР и КБЦ РАН. Вып.2. - Нальчик: Эльфа, 2005. - 475 с.

266. История горских и кочевых народов Северного Кавказа в Х1Х-нач. XX в.: Проблемы социально-экономического развития. / Отв. ред. В.П.Невская. Ставрополь: Ставроп. ГПИ, 1980. - 128 с.

267. История Дона и Северного Кавказа с древнейших времен до 1917 года. Учебное пособие для вузов. Ростов-на-Дону: Изд-во Рост, ун-та, 2001. -464 с.

268. История Кабардино-Балкарской АССР с древнейших времен до наших дней. Макет. Т.1. - Нальчик, 1965.-518 с.

269. История Кабардино-Балкарской АССР с древнейших времен до наших дней. -Т. 1.-М.: Наука, 1967.-482 с.

270. История Кабардино-Балкарии. Учебное пособие для средней школы / Под ред. Т.Х.Кумыкова и И.М.Мизиева. Нальчик: Эльбрус, 1995. -384 с.

271. История Кабардино-Балкарии в трудах Г.А.Кокиева. Сб.ст. и док. / Сост. Г.Х.Мамбетов. Нальчик: Эль-фа, 2005. - 903 с.

272. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. -М.: Наука, 1988 .- 544 с.

273. История народов Северного Кавказа (конец XVIII в.-1917 г.) М.: Наука, 1988 659 с.

274. История, этнография и культура народов Северного Кавказа: Межвуз. сб. ст. /Отв. ред. А.Х.Магометов. Орджоникидзе: СОГУ, 1981. - 136 с.

275. Источники и историография аграрной истории Северного Кавказа: Сб. науч. тр. / Отв. ред. В.П.Невская. Ставрополь: Изд. СГПИ, 1983. - 161 с.

276. Кабузан В.М. Население Северного Кавказа в XIX-XX веках. Этностатистическое исследование. СПб.: Русско-Балтийский информ. Центр БЛИЦ, 1996.-224 с.

277. Кавказский регион: проблемы культурного развития и взаимодействия / Отв. ред. Ю.Г.Волков. Ростов-на-Дону: Изд. РГУ, 2000. 268 с.

278. Кавказский этнографический сборник. IX. Вопросы исторической этнографии Кавказа. М.: Наука, 1986. - 288с.

279. Кажаров А.Г. Территория Кабарды и Балкарии в начале XX в. // Исторический вестник ИГИ. Вып.П. - Нальчик: Эль-фа, 2005. - С.201-217.

280. Кажаров В.Х. К вопросу о феодальных привилегиях в общинном землепользовании адыгов в 1-й пол. XIX в. // Вопросы этнографии и этносоциологии Кабардино-Балкарии / Глав. ред. С.Х.Мафедзев. -Нальчик: КБНИИ, 1981. -С.65-80.

281. Кажаров В.Х. О системе регулирования землепользования в кабардинской сельской общине (пер. пол. XIX в.) // Из истории феодальной Кабарды и Балкарии / Под ред. Р.Х.Гугова, В.Н.Сокурова. Нальчик: Эльбрус, 1980. - С.28-53.

282. Кажаров В.Х. Сельская община у адыгов в 1-й пол. XIX в.: Автореф. дисс. . канд. ист. наук. -М., 1982. 18 с.

283. Каландадзе Ц.П. Экспедиции Российской Академии наук в Грузию (первая половина XIX в.) // Отечественная история. 1992. - № 4. -С.136-145.

284. Калмыков Ж.А. К вопросу о сельском административном управлении в Кабарде и Балкарии // Ученые записки КБНИИ. 1974. - Т.26. - С.42-58.

285. Калмыков Ж.А. Из истории судебных учреждений в дореволюционной Кабардино-Балкарии (1890-1917 гг.) // ИСКНЦВШ. Обществ, науки. -1975.-№ 1. С.87-92.

286. Калмыков Ж.А. Система административно-политического управления в Кабарде и Балкарии во 2-й пол. XIX нач. XX в.: Автореф. дисс. канд. ист. наук. - Нальчик, 1975. - 24 с.

287. Калмыков Ж.А. Установление русской администрации в Кабарде и Балкарии (Конец XVIII-начало XX века). Нальчик: Эльбрус, 1995. -128 с.

288. Калоев Б.А. Осетино-балкарские этнографические параллели // Советская этнография. 1972. - №3. - С.20-30.

289. Калоев Б.А. Земледелие народов Северного Кавказа. М.: Наука, 1981. -248 с.

290. Кантария М. К вопросу о некоторых трудовых объединениях, связанных со вспашкой в Кабарде // Сб. статей по истории Кабарды и Балкарии. Нальчик, 1959. - Вып.8. - С.56-70.

291. Кануков A.A. Законодательные акты, касающиеся Северного Кавказа и в частности Терской области. Владикавказ: Типо-Литография А.Г.Габисова, 1914.-72 с.

292. Канукова З.В. Социальная структура осетинского села в пореформенный период: Автореф. дис. . канд. ист. наук. -М., 1984. -20 с.

293. Каппелер А. Россия многонациональная империя. Возникновение. История. Распад. -М.: Прогресс, 1996. - 380 с.

294. Каппелер А. «Россия многонациональная империя»: некоторые размышления восемь лет спустя после публикации книги // Ab Imperio. -2000.-№1.

295. Каппелер А. Две тенденции в отношениях России к мусульманским народам Российской империи // Отечественная история. 2003. - № 1. -С.114-120.

296. Каракетов М.Д. Сословие чапков, тума-чанков и тумов в социальной структуре карачаево-балкарских обществ (конец XVIII-XIX в.) // Исторический вестник ИГИ КБР и КБЦ РАН. Вып. 1. Нальчик: Эльфа, 2005.-С. 145-171.

297. Караулов H.A. Болкары на Кавказе // СМОМПК. Тифлис, 1908. -Вып.38.-С.131-150.

298. Карачаево-балкарские деятели культуры конца Х1Х-началаХХ в. Избранное в двух томах / Сост. Т.Ш.Биттирова. Нальчик: Эльбрус, 1996.

299. Карачаевцы: историко-этнографический очерк. Черкесск: Карачаево-Черкесское отделение Ставропольского кн. изд-ва, 1978.-336 с.

300. Карачаевцы и балкарцы (этнография, история, археология). Сб. научных работ. М.: Типограф. РАН, 1999. - 384 с.

301. Карачаевцы и балкарцы: язык, этнография, археология, фольклор /Отв. Ред Э.Р.Тенишев. М.: Ин-т этнологии РАН, 2001. - 432 с.

302. Карачайлы И. Горцы и казаки в XVIII веке // Революция и горец. -1928. -№ 2. С.70-80.

303. Карданов Ч.Э. Аграрное движение в Кабарде и Балкарии (конец XIX -нач. XX в.). Нальчик: КБКИ, 1963.- 176 с.

304. Карданов Ч.Э. Из истории территориальных отношений Кабарды и Балкарии. Нальчик: Эль-фа, 1993. - 36 с.

305. Каров А.Х., Мусукаев А.И. Административно-территориальные изменения в Кабарде и Балкарии в конце XVIII- начале XX в. -Нальчик: Каб.-Балк. ун-т, 2001. 44 с.

306. Карпов Ю.Ю. Народные собрания и старшины в «вольных» обществах Северной Осетии в XVIII 1-й пол. XIX в. // Археология итрадиционная этнография Северной Осетии. Орджоникидзе, 1985. -С.102-118.

307. Карпов Ю.Ю. Сельская община горных районов Чечни и Дагестана в конце XIX в. // Полевые исследования Ин-та этнографии. 1982. -М.,1986.-С.82-89.

308. Карпов Ю.Ю. Джигит и волк. Мужские союзы в социокультурной традиции горцев Кавказа. СПб.: МАЭ РАН, 1996. - 311 с.

309. Карпов Ю.Ю. Россия и этносоциальные процессы па Северном Кавказе в новое и новейшее время // Россия и Кавказ сквозь два столетия: Исторические чтения. - СПб.: АОЗТ «Журнал Звезда», 2001. - С. 190203.

310. Карпов Ю.Ю. Горско-кавказский социум в структурированной модели мира // Северный Кавказ: человек в системе социокультурных связей. -СПб.: Петербургское востоковедение, 2004. С. 13-30.

311. Касумов А.Х. Разные судьбы. Нальчик: Каб.-Балк. кн. изд-во, 1967. -86 с.

312. Киняпина Н.С. Административная политика царизма на Кавказе и в Средней Азии в XIX в. // Вопросы истории. 1983. - № 2 - С.35-47.

313. Киняпина Н.С., Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России, 2-я пол. XVIII 80-е гг. XIX в. /. - М.: Изд-во МГУ, 1984.-328 с.

314. Кипиани М.З. От Казбека до Эльбруса: Путевые заметки о нагорной полосе Терской области. Владикавказ, 1884. - 47 с.

315. Кипкеева З.Б. Карачаево-балкарская диаспора в Турции. Ставрополь: Изд. СГУ, 2000.- 184 с.

316. Кипкеева З.Б. Основные причины мухаджирства 1884-1887 годов в Карачае // Вопросы северокавказской истории. Сб. науч. ст. Вып.6. 4.1. / Под ред. В.Б. Виноградова. Армавир, 2001. - С.75-80.

317. Клычников Ю.Ю. Российская политика на Северном Кавказе (18271840гг.). Пятигорск: Изд-во ПГПУ, 2002. - 494 с.

318. Клычников Ю.Ю. Формирование северокавказской окраины России: равноправное историческое партнерство или проявление имперской политики // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Обществ, науки. -2005.- №2. -С.45-51.

319. Кобахидзе Е.И. Осетия в системе государственно-административного управления Российской империи (конец XVIII-XIX в.) // Этнографическое обозрение. 2003. - №5. - С. 123-134.

320. Кобахидзе Е.И. Политическая культура и властно-управленческие отношения в традиционном осетинском обществе // Мир этноса: процессы самоорганизации социальных и этнических систем. -Нальчик: изд-во КБНЦ РАН, 2005. С. 175-185.

321. Кобычев В.П. Поселения и жилища пародов Северного Кавказа в XIX-XX вв.-М.: Наука, 1982.- 194 с.

322. Ковалевский М.М. Закон и обычай па Кавказе. -М., 1890. -Т.1.-290 с.

323. Ковалевский М.М. Поземельные и сословные отношения у горцев Северного Кавказа// Русская мысль. 1883. - №12. - С. 137-154.

324. Ковалевский М.М. Шестой археологический съезд в Одессе // Вестник Европы. 1884. - Т.6. Кн. 12. - С.812-845.

325. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. 2-е изд., доп. -М.: Наука, 2003.-486 с.

326. Коджесау Э.А. К вопросу о сельской общине у адыгов в XIX нач. XX в. // Уч. зап. АНИИИЭА. - 1970. - Т.Н. - С.269-282.

327. Кожев З.А. Иерархические связи кабардинцев с народами Северного Кавказа (XVI-XVIII вв.) // Исторический вестник ИГИ КБР и КБЦ РАН. Вып.1. Нальчик, 2005. - С. 118-144.

328. Кокиев Г.А. Распад Кабарды на Большую и Малую и установившиеся отношения с соседними народами // Социалистическая Кабардино-Балкария. 1940. - 10,11, 12 декабря.

329. Кокиев Г.А. К вопросу о происхождении и времени расселения балкарцев и карачаевцев на нынешней территории // Социалистическая Кабардино-Балкария. 1941. - 28,29,30 января.

330. Кокиев Г.А. Из истории сношений России с Кавказом (IX-XIX вв.) // Ученые записки Кабардинского научно-исследовательского института. Т.1. Нальчик: Кабгосиздат, 1946. С.33-80.

331. Количественные методы в исторических исследованиях: Учеб. пособие для студентов / Под ред. И.Д.Ковальченко. М.: Высш. школа, 1984. -384 с.

332. Количественные методы в советской и американской историографии / Отв. ред. И.Д.Ковальченко. М.: Наука, 1983. - 127 с.

333. Комаров A.B. Адаты и судопроизводство по ним // ССКГ. Тифлис, 1869.-Вып. 1.

334. Комиссаров С.А. Из истории освобождения зависимых сословий в Кабарде // Уч. зап. КБНИИ. 1947. - Т.2. - С.67-88.

335. Конаков М.М. Гостеприимство и куначество у балкарцев и карачаевцев как форма этнокультурных контактов в конце XIX первой половине XX в. - Нальчик: изд-во КБНЦ РАН, 2005. - 54 с.

336. Косвен М.О. Проблема общественного строя горских народов Кавказа в ранней русской этнографии // Советская этнография. 1951.- № 1. -С.7-21.

337. Косвен М.О. Этнография и история Кавказа. Исследования и материалы.- М.: Восточная литература, 1961. 259 с.

338. Косвен М.О. Семейная община и патронимия. М.: Извд-во АН СССР, 1963.-219 с.

339. Крикунов В.П. Некоторые вопросы изучения хозяйства горцев, крестьян и казаков // ИСКНЦВШ: Общест. науки. 1976. - №3. - С.93-96.

340. Крикунова Е.О. Народные волнения в балкарских обществах в 90-е гг. XIX в. Нальчик: Каб-Балк. кн.изд-во, 1958.- 38 с.

341. Крикунова Е.О. Некоторые вопросы социально-экономического развития Балкарии в пореформенный период // Ученые записки Кабардино-Балкарского научно-исследовательского института. -Нальчик, 1960. Т.17. - С.123-147.

342. Крикунова Е.О. К истории промышленной разработки минеральных богатств в Кабардино-Балкарии // Краеведческие записки. Вып. 1. -Нальчик: Каб-Балк. кн.изд-во, 1961. - С.64-74.

343. Куббель JI.E. Очерки потестарно-политической этнографии. М.: Наука, 1988.-272 с.

344. Кудашев Н.В. Исторические сведения о кабардинском народе. Киев: Типо-литография «С.В.Кульженко», 1913. - 283 с.

345. Кузнецов В.А. Зодчество феодальной Алании. Орджоникидзе, 1977.

346. Кузнецова А .Я. Народное искусство карачаевцев и балкарцев. -Нальчик: Эльбрус, 1982. 176 с.

347. Кузьминов П.А. Крестьянская реформа на Северном Кавказе: проблемы и решения // Известия международной Академии наук высшей школы. 2002. - № 4. - С.87-100.

348. Кузьминов П.А. Материалы сословно-поземельных комиссий как исторический источник по истории народов Северного Кавказа // De die in diem: Памяти А.П.Пронштейна (1919-1998) / Отв. ред.

349. А.В.Лубский, В.В.Черноус. Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦВШ, 2004. С. 122-144.

350. Кумыков Т.Х. К вопросу крестьянской реформы в Балкарии // Сборник статей по истории Кабарды и Балкарии. Ставрополь, 1957. - Вып.6. -С.105-113.

351. Кумыков Т.Х. Социально-экономические отношения и отмена крепостного права в Кабарде и Балкарии (1800-1869 гг.). Нальчик: Каб.-Балк. кн. изд-во, 1959. - 172 с.

352. Кумыков Т.Х. Вовлечение народов Северного Кавказа во всероссийский рынок. Нальчик: Каб.-Балк. кн. изд-во, 1962. - 200 с.

353. Кумыков Т.Х. Из истории судебных учреждений в Кабардино-Балкарии (конец 18-нач.19 в.) // УЗКБНИИ. T.XIX.- Нальчик, 1963. -С.90-101.

354. Кумыков Т.Х. Экономическое и культурное развитие Кабарды и Балкарии в XIX в. Нальчик: Каб.-Балк. кн. изд-во, 1965. - 420 с.

355. Кумыков Т.Х. Расселение кабардинцев и балкарцев в 40-60 гг. XIX в. // УЗКБНИИ. T.XXIII.- -Нальчик, 1965. - С. 149-162.

356. Кумыков Т.Х. Общественная мысль и просвещение адыгов и балкаро-карачаевцев в XIX-начале XX в. Нальчик: Эльбрус, 2002. - 448 с.

357. Кумыков Т.Х., Азаматов К.Г. Особенности земельных отношений у народов Северного Кавказа в 1-й пол. XIX в // Социально-экономические проблемы российской деревни. Ростов-на-Дону: Изд-во РГУ, 1980.-С.157-168.

358. Кучмезов Б.Х. Земледелие у балкарцев // Этнографическое обозрение. -2001. № 1. - С.66-79.

359. Кучмезова М.Ч. Проникновение капиталистических отношений в экономику балкарских обществ в пореформенный период // Учен, записки КЕНИИ. Нальчик, 1967. - Т.25. - С.59-73.

360. Кучмезова М.Ч. Крестьянство Балкарии в пореформенный период. Автореф. дис. .канд. ист. наук. Нальчик, 1968. - 19 с.

361. Кучмезова М.Ч. Имущественное и наследственное право балкарцев в XIX в. // Вестник КБНИИ. Нальчик, 1972. - Вып. 6. - С. 177-189.

362. Кучмезова М.Ч. Землевладение и землепользование в Балкарии по обычному праву XIX в. // Вестник КБНИИ. Нальчик, 1972. - Вып. 6. -С.204-226.

363. Кучмезова М.Ч. Соционормативиая культура балкарцев: традиции и современность. Нальчик: Эль-фа, 2003. - 212 с.

364. Кушева E.H. Северный Кавказ и международные отношения XVI— XVII вв. (обзор материалов русских архивов) // Исторический журнал. -М., 1943. -№1. С.60-68.

365. Кушева E.H. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией. Вторая половина XVI-30-e гг. XVII в. М.: Изд-во АН СССР, 1963. - 371 с.

366. Кушева E.H. О некоторых особенностях генезиса феодализма у народов Северного Кавказа // Проблемы возникновения феодализма у народов СССР. М., 1969. - С. 179-187.

367. Кушева E.H., Усманов М.А. К вопросу об общественном строе вайнахов (письмо 1657 г. из Шибутского джамаата царю Алексею Михайловичу) // Советская этнография. 1978. - № 6. - С.99-110.

368. Лавров Л.И. Карачай и Балкария до 30-х гг. XIX в. // КЭС. М., 1969. Т.4. - С.55-119.

369. Лавров Л.И. Историко-этнографические очерки Кавказа. Л.: Наука, 1978.- 183 с.

370. Лавров Л.И. Назревшие вопросы изучения социальных отношений на докапиталистическом Кавказе // Социальная история народов Азии. -М.: Наука, 1975.-С.6-18.

371. Лайпанов К.Т. Этногенетические взаимосвязи карачаево-балкарцев с другими народами. Черкесск, 2000. - 100 с.

372. Лайпанов Х.О. К истории карачаевцев и балкарцев. Черкесск: КЧ кн. изд. 1957.-67 с.

373. Лаптин П.Ф. Община в русской историографии. Киев: Наукова думка, 1971.-299 с.

374. Лашук Л.П. Введение в историческую социологию: В 2-х вып. М.: Изд-воМГУ, 1977. - Вып.2.

375. Ле Гофф Ж. Средневековый мир воображаемого / Пер. с фр. М.: Прогресс, 2001.-440 с.

376. Леонтьев И. Поездка к Баксанскому леднику // СМОМПК. Тифлис, 1897. - Вып. 22. - Отд. 2. - С. 119-162.

377. Линден В. Краткий исторический очерк былого общественного строя народностей, населяющих мусульманские районы Кавказского края. -Тифлис, 1917.

378. Литвак Б.Г. Очерки источниковедения массовой документации XIX -нач. XX в. М.: Наука, 1979. - 294 с.

379. Лурье C.B. Российская империя как этнокультурный феномен // Общественные науки и современность. 1994. - № 1. - С.56-64.

380. Лурье C.B. Историческая этиология. М.: Аспект пресс, 1997. - 448 с.

381. Магомедов А.Р. Основные проблемы изучения горской средневековой общины: Учеб. пособие. Махачкала: ДГУ, 1985. - 76 с.

382. Магометов А.Х. Общественный строй и быт осетин (XVII XIX вв.). -Орджоникидзе: Изд-во «Ир», 1974. - 367 с.

383. Магометов А.Х. Сельская община у осетин // Уч. зап. СОПИ. 1968. -Т.28. Вып.2.-С.327-363.

384. Макаров Т.Н. Татарское племя на Кавказе // Кавказ.- 1859.- № 86-91.

385. Максимов Е.Д., Вертепов Г. Туземцы Северного Кавказа: Историко-статистические очерки. Вып.1. Владикавказ: Типогр. обл. правления Терской обл., 1892. - 187 с.

386. Малахова Г.Н. Становление и развитие российского государственного управления на Северном Кавказе в конце XVIII-XIX вв. Ростов-на-Дону: Изд-во СКАГС, 2001. - 400 с.

387. Малашенко А. Исламские ориентиры Северного Кавказа. Моск. Центр Карнеги-М.: Гендальф, 2001. - 180 с.

388. Малкондуев Х.Х. Этническая культура балкарцев и карачаевцев. -Нальчик: Эльбрус, 2001 .- 176 с.

389. Малкондуев Х.Х. Tepe как инструмент народного парламента и судебно-правовой системы карачаево-балкарцев // Карачаевцы и балкарцы: язык, этнография, археология, фольклор. М., 2001. С. 194222.

390. Малкондуев Х.Х., Сабанчиев Х.-М.А. Tepe как форма организации управления в средневековых Балкарии и Карачае // Современный быт и культура народов Карачаево-Черкессии. Черкесск, 1990.

391. Мальбахов Б.К., Дзамихов К.Ф. Кабарда во взаимоотношениях России с Кавказом, Поволжьем и Крымским ханством (середина XVI-конец XVIII.). Нальчик: Эльбрус, 1996. - 352 с.

392. Малявин Г. Очерк общинного землевладения в Кабарде // Терские ведомости. 1891. - № 86,94,96.

393. Мамбетов Г.Х. К вопросу о проникновении капиталистических отношений в экономику Кабарды и Балкарии во второй половине XIX -нач. XX в. // Сб. статей по истории Кабарды и Балкарии. Нальчик, 1961.-Вып.9. -С.110-148.

394. Мамбетов Г.Х. Культ железа. Общинные кузнецы в Кабарде и Балкарии // Ученые записки КБНИИ. Нальчик, 1965. - Т.23. - С.112-125.

395. Мамбетов Г.Х. Материальная культура сельского населения Кабардино-Балкарии. (2-я половина XIX-60-e гг. XX в.). Нальчик: Эльбрус, 1971.-407 с.

396. Мамбетов Г.Х. Пережиточные формы института взаимопомощи, связанные с семейным бытом кабардинцев и балкарцев в XIX -нач. XX в. // Ученые записки КБНИИ. Нальчик, 1974. -Т.26. - С. 115-131.

397. Мамбетов Г.Х. Традиционная культура кабардинцев и балкарцев. Изд.4. Нальчик: Эль-фа, 2002. - 364 с.

398. Маретин Ю.В. Стадиальная типология общины // Тез. докл. и сообщ. XIV сессии мересп. симп. по аграрной истории Восточной Европы. -М., 1972. Вып.2. - С. 165-170.

399. Маремшаова И.И. Менталитет в семейных и общественных традициях: Кабарда, Балкария, Карачай. Нальчик: Книга, 1999. - 236 с.

400. Маремшаова И.И. Балкария и Карачай в этнокультурном пространстве Кавказа. Нальчик: Эльбрус, 2003. - 124 с.

401. Марков Е. Очерки истории Кавказа. Картины кавказской жизни, природы и истории. СПб. М.: Изд. товарищества М.О.Вольф, 1887. 77 с.

402. Марковин В.И. К вопросу о язычестве и христианстве в верованиях горцев Кавказа // Вестник КБНИИ. Нальчик, 1972. - Вып.6. - С.253-270.

403. Масловский В.Ф. Заметка о хозяйстве горцев Кабардинского округа // ТВ.- 1869.-№24.

404. Матвеев В.А. Государственно-политическая централизация и местное самоуправление на северокавказских рубежах России до 1917 года // Российский выбор. 1998. - № 1. - С.40-43.

405. Матвеев В.А. Исторические особенности утверждения геополитических позиций России на Северном Кавказе. Армавир; Ростов-на-Дону, 2002.-48 с.

406. Матвеев В.А. Россия и Северный Кавказ во второй половине XIX-начале XX века: опыт укрепления государственного единства // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Обществ, науки. 2004. №1.-С. 24-30

407. Матвеев В.А. Северокавказская окраина Российской империи: колония или субъект единого отечества // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Обществ, науки. 2004. - №3. - С.36-42/

408. Маурер Г.Л. Введение в историю общинного, подворного, сельского и городского устройства и общественной власти. М., 1880.

409. Медведева О.П. Новые этнографические коллекции музея по Балкарии //Краеведческие записки. Вып. 1. Нальчик: Кааб-Балк. кн.изд-во, 1961. С.75-90.

410. Меликишвили Г.А. К вопросу о характере древних закавказских и средневековых горских северокавказских классовых обществ // История СССР. 1975. - № 6. - С.44-54.

411. Месяц С.И. Население и землепользование Кабарды. Зольские и горные пастбища. Воронеж: Тип. из-ва «Коммунар», 1928. - 191 с.

412. М.И-ев. Урусбиевское общество. Нальчикский округ // Терские ведомости. 1890. - 24 июня. - № 51. - С.3-4.

413. Мизиев И.М. Нижне-Чегемское поселение // Ученые записки КБНИИ. -Нальчик, 1967. Т.24. - С. 172-176;.

414. Мизиев И.М. Балкарцы и карачаевцы в памятниках истории. -Нальчик: Эльбрус, 1981. 121 с.

415. Мизиев И.М. История рядом: (Беседы краеведа). Нальчик: Эльбрус, 1990.- 142 с.

416. Мизиев И.М. Очерки истории и культуры Балкарии и и Карачая XIII-XVIII вв. Нальчик: Нарт, 1991. - 190 с.

417. Мизиев И.М. Народы Кабарды и Балкарии в XIII-XVIII вв. Нальчик: Эльбрус, 1995.- 112 с.

418. Мизиев И.М., Джуртубаев М.Ч. История и духовная культура балкаро-карачаевского народа // Мипги Tay. 1994.- № 1.

419. Миллер Вс. Сообщение о поездке в горские общества Кабарды и в Осетию летом 1883 г. // ИКОИРГО. Т.8. - № 1. - Тифлис, 1883-1885. -С. 198-204.

420. Миллер Вс., Ковалевский М.М. В горских обществах Кабарды // Вестник Европы. 1884. - Т.2. - Кн. 4. - С.540-588.

421. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII-начало XX в.). В 2 т. СПб.: Изд-во Дмитрий Буланин, 1999. - 548+568 с.

422. Миронов Б.Н. Социология и историческая социология: взгляд историка // Социс. 2004. - №10. - С.55-63.

423. Мусукаев А.И. Балкарский «тукъум»: Патронимическая организация и «фамилия» в системе сельской общины. Нальчик: Эльбрус, 1978. -172 с.

424. Мусукаев А.И. Из прошлого незабытого: К вопросу изучения этнографии дореволюционной Балкарии. Нальчик: Эльбрус, 1975. -98 с.

425. Мусукаев А.И. О Балкарии и балкарцах (Архаические общественные организации в трудах дореволюционных авторов и советской исторической науке). Мальчик: Эльбрус, 1982. - 183 с.

426. Мусукаев А.И. Об обычаях и законах горцев. Нальчик: Эльбрус, 1986.- 152 с.

427. Мусукаев А.И. Сельская община // Коммупизмге жол. 1974. - 21 октября (на балк. яз.).

428. Мусукаев А.И., Першиц А.И. Народные традиции кабардинцев и балкарцев. Нальчик, 1992. - 239 с.

429. Мусукаев А.И., Першиц А.И. Общинные традиции кабардинцев и балкарцев в конце Х1Х-начале XX в. // Вестник КБГУ. Нальчик, 1994. - Вып.1. - Кн.2.

430. Накашидзе Н.Т. Русско-грузинские политические отношения в первой половине XVII в. Тбилиси, 1968. - 289 с.

431. Налоева Е.Дж. К вопросу о государственно-политическом строе Кабарды первой половины XVIII в. // Вестник КБНИИ. Нальчик, 1972.-Вып. 6. - С.69-87.

432. Налоева Е.Дж. Об особенностях кабардинского феодализма // Из истории феодальной Кабарды и Балкарии /Под ред. Р.Х.Гугова, В.Н.Сокурова. Нальчик: Эльбрус, 1981. - С.5-27.

433. Народы Кавказа / Под ред. М.ОКосвена. М.: АН СССР, 1960. - Т.1. -612 с.

434. Народы Карачаево-Черкесии: история и культура. Черкесск, 1998.542 с.

435. Национальные истории в советском и постсоветских государствах / Фонд Фридриха Науманиа. М.: АИРО-ХХ, 1999.-445 с.

436. Национальные окраины Российской империи: становление и развитие системы управления / Отв. Ред. С.Г.Агаджанов, В.В.Трепавлов. М.: Славянский диалог, 1998.-416 с.

437. Невская В.П. Карачай в XIX в.: Эволюция аграрного строя и сельской общины: Автореф. дис. . докт. ист. наук. Черкесск, 1966. - 54 с.

438. Невская В.П. Пережитки родовой общины и семейная община у карачаевцев в XIX в. // Труды КЧНИИ. 1970. - Вып.6. - С. 174-225.

439. Невская В.П. Невская Т.А. Сельская община у карачаевцев в XIX в. // Социальные отношения у народов Северного Кавказа. Сб. ст. -Орджоникидзе: СОГУ, 1978. С.21-91.

440. Невская В.П. Сельская община и феодализация горских обществ Северного Кавказа // Генезис, основные этапы, общие пути и особенности развития феодализма у народов Северного Кавказа. -Махачкала, 1980.

441. Невская В.П. Проблемы сельской общины у горских народов Северного Кавказа в советском кавказоведении // ИСКНЦВШ. Обществ, науки. 1985. - №1. - С. 41 -47.

442. Невская В.П. Сельская община у горских пародов Северного Кавказа (конец XVIII нач. XX в.) // Проблемы общественной жизни и быта народов Северного Кавказа в дореволюционный период. - Ставрополь, 1985. -С.22-43.

443. Невская В.П. Алексеева Е.П. Историография истории Карачаево-Черкесии // Вопросы археологии и истории Карачаево-Черкесии. -Черкесск: КЧНИИ ИФЭ, 1991. С. 132-158.

444. Невская Т.А. Столыпинская реформа на Северном Кавказе. СПб.: Нестор, 1997.- 195 с.

445. Общественный быт адыгов и балкарцев: Сб. статей / Под ред. В.Х.Бгажнокова. Нальчик: КБНИИИФЭ. 1986. -179 с.

446. Орлов М.В. Возможна ли частная земельная собственность в Карачае // ИОЛИКО. Вып.З. - Екатеринодар, 1902. - С. 167-187.

447. О праве пользования водою // Кавказ. 1876. - №11,12,87,113.

448. О происхождении балкарцев и карачаевцев (Материалы научной сессии 1959 г. по проблеме происхождения балкарского и карачаевского народов). Нальчик: Каб.-Балк. кп. изд-во, 1960 .- 334 с.

449. Опрышко О.Л. Через века и судьбы. Нальчик: Эльбрус, 1982. - 288 с.

450. Освобождение крестьян в туземном населении Терской области // Терские ведомости. 1868. - №46,48,49,50,52.

451. Очерки истории балкарского народа: (С древнейших времен до 1917 г.). Нальчик: Каб.-Балк. кн. изд-во, 1961. - 220 с.

452. Очерки истории карачаево-балкарцев / Гебуев P.C., Хатуев Р.Т. гриф. Карачаево-Черкесского историко-культурного заповедника. М.Ставрополь, 2002. - 224 с.

453. Панарин С.А. Позиционно-исторические факторы Кавказской политики // Полис. 2002. - № 2. - С. 100-112.

454. Парова JI.M. К истории разработки планов покорения кавказских горцев российским царизмом // Изв. Сев.-Кавк. науч. центра высш. шк. Обществ, науки. 1993. - № 3. - С.55-75.

455. Патракова, В.Ф. Историко-краеведческая библиография на Дону и Северном Кавказе : (середина XIX в. 80-е годы XX века) // Изв. Сев.-Кавк. науч. центра высш. шк. Обществ, науки. - 1993. - N 3. - С. 75-91.

456. Першиц А.И. Развитие форм собственности в первобытном обществе как основа периодизации его истории // Проблемы истории первобытного общества / Отв. ред. Л.П.Потапов. М.,Л.5 Изд. АН СССР, 1960.-С. 151-172.

457. Першиц А.И. Проблемы типологизации общины в дореволюционной русской и советской этнографии // Очерки истории русской этнографии, фольклористики и антропологии /Отв. ред. Р.С.Липец. -М.: Наука, 1978. -Т.8. С. 142-156.

458. Петров. Верховья Кубани-Карачай // Памятная книжка Кубанской области на 1880 г. Екатериподар, 1880. - Отд 2. - С.124-158.

459. Пляскин В.Н. Система военно-народпого управления на Северном Кавказе (2-я пол. XIX-нач. XX в. // Известия вузов. Северо-Кавказ. регион. Обществ, науки. 2002. - № 2. - С. 7-13.

460. Пожидаев В.П. Хозяйственный быт Кабарды: историко-этнографический очерк. Воронеж, 1929.

461. Пожидаев В.П. Горцы Северного Кавказа: Краткий историко-этнографический очерк. М.,Л.: Госиздат, 1926. - 112 с.

462. Полиевктов М.А. Экономические и политические разведки Московского государства в XVII в. Тифлис, 1932. - 78 с.

463. Попов М.Я. Народы Северного Кавказа в эпоху феодализма // Вопросы истории. 1966. - №7. - С. 143-150.

464. П.Первое завладение основное право владения горцев // Терские областные ведомости. - 1870. - №3.

465. П.П. Народные суды // Терские ведомости. 1868. - №17.

466. Потто В.А. Кавказская война: В 5 т. Т.2. Ермоловское время. -Ставрополь: Кавказский край, 1994. 688 с.

467. Привилегированные сословия Кабардинского округа // ССКГ. Вып.З. -Тифлис, 1870. Отд.1. - С. 1-11.

468. Проблемы аграрной истории народов Северного Кавказа в дореволюционный период / Под ред. В.П.Невской. Ставрополь: ГПИ, 1981.- 124 с.

469. Проблемы возникновения феодализма у народов СССР / Под ред. З.В.Удальцова. М.: Наука, 1969. - 319 с.

470. Проблемы истории докапиталистических обществ / Под ред. Л.В.Даниловой. Кн.1. - М.: Наука, 1968. - 691 с.

471. Проблемы истории и культуры народов Северного Кавказа / Отв. ред. Б.Х.Ортабаев. Орджоникидзе: СОГУ, 1985.- 139 с.

472. Проблемы социально-экономического развития Северного Кавказа в Х1Х-нач. XX в.: Сб. науч. тр. / Под ред. В.Н.Ратушняка. Краснодар: КГУ, 1985.-144 с.

473. Проблемы типологии в этнографии / Отв. ред. Ю.В.Бромлей. М.: Наука, 1979.-271 с.

474. Пронштейн А.П. Материалы о народах Северного Кавказа ХУ1-ХУШ вв. в советских архивах // Известия Северо-Кавказского научного центра высшей школы. Общественные науки. 1978. - № 2. - С.3-6.

475. Пространство власти: Исторический опыт России и вызовы современности / Науч. ред. Аиапьич Б.В., Барзилов С.И. Серия «Межрегиональные исследования в общественных науках». М.: Москов. обществ, науч. фонд, 2001. - 513 с.

476. Развитие феодальных отношений у пародов Северного Кавказа: Матер, конф. 11-12 июля1980 г. / Отв. ред. В.Г.Гаджиев. Махачкала: Даг. кн. изд-во, 1988.-308 с.

477. Ратушняк В.Н. Проблемы аграрной истории Северного Кавказа пореформенного периода в трудах советских историков // Вопросыистории исторической науки Северного Кавказа и Дона. Грозный, 1978. - Вып.1. -с.95- 101.

478. Ратушняк В.Н. Аграрные отношения на Северном Кавказе в конце XIX нач. XX в.: Учеб. пособие. - Краснодар: КГУ, 1982. - 85 с.

479. Ратушняк В.Н. Нерешённые вопросы социально-экономической эволюции народов Северного Кавказа в конце XIX нач. XX в. // История СССР. -1990. - №6. - С. 110-123.

480. Ратушняк В.Н. Актуальные проблемы истории и историографии Северного Кавказа. Краснодар, 2000. - 232 с.

481. Робакидзе А.И. Форма поселений в Балкарии // Материалы по этнографии Грузии. Тбилиси, 1960. - Т. XI. - С.94-108. (на груз. яз.).

482. Робакидзе А.И. Некоторые черты горского феодализма на Кавказе // Советская этнография. 1978. - №2. - С. 18-21.

483. Российская многонациональная цивилизация: Единство и противоречия / Отв. ред. В.В.Трепавлов. М.: Наука, 2003. - 376 с.

484. Россия и Кавказ сквозь два столетия. Исторические чтения. СПб.:АОЗТ «Журнал «Звезда», 2001. - 416 с.

485. Сабанчиев Х.-М.А. Пореформенная Балкария в отечественной историографии. Нальчик: Эльбрус, 1989. - 232 с.

486. Саблиров М.З. Очерки истории культуры Кабарды и Балкарии в конце XIX начале XX в. - Нальчик, 1997.

487. Саблиров М.З. Культура народов Кабарды и Балкарии в конце XIX-начале XX вв. Нальчик: ж. «Адыгэ хэку», 2001. - 232 с.

488. Сарахан Д.А. Библиография Кабарды и Балкарии. Нальчик, 1930. -113 с.

489. Сборник Русского исторического общества. Т.2. (150). Россия и Северный Кавказ / Под ред. Рапова О.М. М.: РИО Русская панорама, 2000.- 304 с.

490. Сборник Русского исторического общества. Т.7. (155). Россия и мусульманский мир / Под ред. Д.Ю. Арапова. М.: РИО Русская панорама, 2003.- 328 с.

491. Свод этнографических понятий и терминов. Вып.1-3. - М.: Наука, 1986-1989.

492. Северный Кавказ: человек в системе социокультурных связей. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2004. - 368 с.

493. Северокавказская цивилизация: история, культура, экономика, социология, философия. (Тезисы I Международного конгресса по программе «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру». 11-14 сентября 1996 года). Пятигорск: ПГЛУ, 1996-345 с.

494. Селунская Н.Б. Концепция аграрного строя России в пореформенную эпоху // Исторические записки. 2( 120). - М.: Наука, 1999. - С. 187-210.

495. Семенов И.К. Карачай и Балкария в русской историографии (пореформенный период). Карачаевск, 2002. - 192 с.

496. Семенов Н. Поездка в Баксапское ущелье // Терские ведомости. 1896. -№73.

497. Семенов Ю.И. О стадиальной типологии общины // Проблемы типологии в этнографии /Отв. ред. Ю.В.Бромлей. М.: Наука, 1979. -С.75-91.

498. Скитский В.В. Остатки феодализма в земельных отношениях в нагорной полосе Северной Осетии в пореформенное время // Изв. Сев.-Осетин. НИИ. 1956. - Т. 18. - С. 151-185.

499. Скитский В.В. Очерки истории горских народов. Избранное. -Орджоникидзе: СОНИИ, 1972. 379 с.

500. Смирнов H.A. Политика России на Кавказе в XVI-XIX вв. М.: Соцэкгиз, 1958-244 с.

501. Смирнова Я.С. Формы семьи у народов Северного Кавказа в XIX нач. XX в.//Советская этнография. - 1981. -№1.-С.78-83.

502. Смирнова Я.С. Семья и семейный быт народов Северного Кавказа (вторая половина XIX-XX в.). М.: Наука, 1983. - 264 с.

503. Смирнова Я.С. Искусственное родство у народов Северного Кавказа: формы и эволюция // Кавказский этнографический сборник. ВыпЛХ. -М., 1989.

504. Современные концепции аграрного развития. Теоретический семинар // Отечественная история. 1994. - № 6. - С.3-32.

505. Социальная история народов Азии. М.: Наука, 1975. - 272 с.

506. Социальные отношения у народов Северного Кавказа / Отв. ред. А.Х.Магометов. Орджоникидзе: СОГУ, 1878. - 112 с.

507. Сталь К.Ф. Этнографический очерк черкесского народа // Кавказский сборник. Тифлис, 1900.-Т.21.-Отд. 2.-С.53-173.

508. Статистика населения с основами демографии. М: Финансы и статистика, 1990. - 312 с.

509. Студенецкая E.H. К вопросу о феодализме и рабстве в Карачае XIX века (По некоторым архивным документам) // Советская этнография. -1937. № 2-3.-С.45-72.

510. Студенецкая E.H. Ортак одна из форм эксплуатации в Карачае и Балкарии (конец XIX - нач. XX в.) // Сборник трудов Карачаево-Черкесского пединститута. - 1958. - Вып.1. - С.205-224.

511. Студенецкая E.H. Одежда народов Северного Кавказа XVIII-XX вв. -М.: Наука, 1989.-286 с.

512. С.Укр. Нальчик. Освобождение крепостных // Кавказ. 1867. - №27.

513. С.въ Е. Крепостные в Кабарде и их освобождение // ССКГ. Вып.1. -Тифлис, 1868. - Отд. VIII. - С. 15-36.

514. Сысоев В.М. Карачай в географическом, бытовом и историческом отношении // СМОМПК. Тифлис, 1913. - Вып. 43. - Отд.1. - С. 1-156.

515. Такоева Н.Ф. Балкарцы // Народы Кавказа. М.: Изд. АН СССР, 1960.

516. Тамазов М.С. Модернизация России и крестьянский вопрос в Кабарде и Балкарии в 60-70-х гг. XIX в. Автореф. дисс.капд. ист. наук. -Нальчик, 2002. 24 с.

517. Тамбиев И. О родах и сословио-феодальных отношениях в дореволюционном Карачае и об их фальсификации // Революция и горец. 1931. - № 12. - С.84-99.

518. Тамбиев И. Рабство и феодализм в дореволюционном Карачае // Революция и горец. 1932. - № 4. -С.85-103.

519. Тамбиев И. Заметки по истории Балкарии // Революция и горец. 1933. - № 1-2. - С.58-69; №3-4; № 8. - С.57-69.

520. Татарское племя на Кавказе // Кавказ. 1859. - №91.

521. Текеев K.M. Карачаевцы и балкарцы: Традиционная система жизнеобеспечения. М.: Наука, 1989. - 447 с.

522. Тепцов В .Я. По истокам Кубани и Терека // СМОМПК. Тифлис, 1892. -Вып.14. - С.59-212.

523. Тотоев М.С. Кабардино-балкаро-осетинские отношения в XVI-XVIII вв. // Известия СОНИИ. T.XXV. - Орджоникидзе, 1966. - С. 134-153.

524. Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. М., 2001. - 752 с.

525. Трепавлов В.В. Народы России в школьных учебниках по отечественной истории (до XX в.) // Отечественная история. 2003. -№1.-С. 114-120.

526. Тройно Ф.П. Вовлечение горских народов Северного Кавказа в систему русского капитализма // Из истории Карачаево-Черкесии: Труды Карач.-Черкес. НИИ. Черкесск, 1970. - Выгт. 6. - С. 139-173.

527. Тройно Ф.П. Земельная аренда у горских народов Северного Кавказа в конце XIX-начале XX века // История горских и кочевых народов Северного Кавказа. Ставрополь, 1978. - Вып.З. - с. 5-22.

528. Тройно Ф.П. Материалы Абрамовской комиссии как источник изучения социально-экономического положении горцев Северного Кавказа // ИСКНЦВШ. 1975. - № 4. - С.66-72.

529. Тройно Ф.П. Поземельные отношения у горских народов Северного Кавказа (с начала пореформенного периода до 1917 г.). Автореф. дисс. .док. ист. наук. М., 1984. - 54 с.

530. Туганов Р.У. Библиография Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкессии иАдыгеи (с древнейших времён до 1917 г.). Нальчик: КБКИ, 1967.-679 с.

531. Туганов Р.У. Кабарда и Балкария в период ермоловщины. 4.1. (18161822) // Живая старина. 1992. - № 2. - С. 5-17.

532. Тульчинский Н.П. Пять горских обществ Кабарды // Терский сборник. -Владикавказ, 1903.-Вып. 5.-С.152-216.

533. Тхакахов В.Х. Социальные и этнокультурные процессы на Северном Кавказе: вопросы методологии. СПб., 2002.

534. Тхамоков Н.Х. Социально-экономический и политический строй балкарцев в XVIII в. // Ученые записки Кабардино-Балкарского государственного университета. Вып.27. - Нальчик, 1965. - С.22-34.

535. Тютюнина Е.С. К вопросу об организационных формах исторического кавказоведения во второй половине XIX века // Вопросы истории и историографии Северного Кавказа. Нальчик: КБГУ, 1989. - С.113-125.

536. Тютюнина Е.С. К вопросу о демократическом направлении в русском кавказоведении XIX. (По материалам «Терского сборника» 1890-1893 гг.) // Россия и Северный Кавказ (Проблемы историко-культурного единства). Грозный, 1990. - С. 81-95.

537. Тютюнина Е.С. Аманатская школа в Нальчике // Горянка. 2003. -май.-№20.-С. 15.

538. Унежев К.Х. История Кабарды и Балкарии. Нальчик: Эль-фа, 2005. -614 с.

539. Фадеев A.B. Вопрос о социальном строе кавказских горцев XVIII-XIX вв. в новых работах советских историков // Вопросы истории.- 1958.-№5. -С.130-137.

540. Фадеев A.B. Вовлечение Северного Кавказа в экономическую систему пореформенной России // История СССР. 1959,- № 6. - С.40-62.

541. Фадеев A.B. К вопросу об уровне экономического развития кавказских горцев к середине XIX в. // Научные доклады высшей школы. Ист. науки. 1959.-№ 1.-С.55-71.

542. Фадеев A.B. Россия и Кавказ в 1-й трети XIX в. М.: АН СССР, 1960 -398 с.

543. Харадзе P.JI. Сельская община в Балкарии // Материалы по этнографии Грузии. Тбилиси, 1960. - Вып.П. - С. 109-127.

544. Хасбулатова З.И. Структура сельской общины и патронимии у чеченцев во 2-й пол. XIX в. // Вестник МГУ. 1981. - №1. - С.85-95.

545. Хатуев Р.Т. К традиционной метрологии карачаевцев и балкарцев: (денежные, весовые и денежно-счетные единицы) // Вестник Карачаево-Черкесского института гуманитарных исследований. -Черкесск, Ставрополь, 1999. Вып. 1. - С.82-87.

546. Хатуев Р.Т. Карачай и Балкария до второй половины XIX в.: власть и общество // Карачаевцы и балкарцы (этнография, история, археология). -М., 1999. С.5-198.

547. Хвостова К.В. К вопросу о методике измерения степени социально-экономического неравенства в исторических совокупностях // Математические методы в исследованиях по социально-экономической истории. М.: Наука, 1975. - С.45-76.

548. Хвостова К.В. Роль количественных методов в историческом познании //Вопросы истории. 1983. - №4. - С.62-76.

549. Хубулова С.А. Крестьянская семья и двор в Терской области в конце XIX- начале XX в.: социально-экономические, этподемографические и политические аспекты развития. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2002. - 252 с.

550. Хубулова С.А. Крестьянство Северного Кавказа в конце Х1Х-первой четверти XX в.: этнодемографические и социально-экономические аспекты развития. Авгореф. дисс.док. ист. паук. Владикавказ, 2003.

551. Хутуев X. Просветители Балкарии конца XIX -начала XX веков // Кабардино-Балкарская правда. 1963. - 3, 6 июля.

552. Цуциев А., Дзугаев Л. Северный Кавказ 1780-1995: история и границы.- Владикавказ, 1997.

553. Цораев М.М. О помещичьем землевладении в Кабарде в конце XIX -нач. XX в. // Уч. зап. КБНИИ. Нальчик, 1965. - Т.23. - С.276-284.

554. Чанба Р.К. Община и земельные отношения в XIX в. в Абхазии до крестьянской реформы 1870 г. // Социальная история народов Азии. -М.: Наука, 1975.-С. 19-33.

555. Чекалова Е.Г. (Муратова). Посемейные списки Балкарии за 1886 г. как исторический источник // Вестник ЛГУ.- Сер.2. Вып.1. - 1990. - С.12-17.

556. Черноус В.В. Россия и народы Северного Кавказа: проблемы культурно-цивилизационного диалога // Научная мысль Кавказа. -1999. -№3.- С. 154-167.

557. Чурсин Г.Х. Взаимопомощь у кавказских народов // Очерки этнологии Кавказа.-Тифлис, 1913. С.22-41.

558. Шадже А., Шеуджен Э. Северокавказское общество: опыт системного анализа. М.-Майкоп: Аякс, 2004. - 216 с.

559. Шаманов И.М. Скотоводство и хозяйственный быт карачаевцев в 1-й пол. XIX нач. XX в. // КЭС. - М, 1972. -Вып.5 - С.67-97.

560. Шаманов И.М., Мусукаев А.И. Балкария и Карачай в русской науке 7090-х гг. XIX в. // История горских и кочевых народов Северного Кавказа. Ставрополь, 1976. - Вып.2. - С.86-102.

561. Шапсугов Д.Ю. Местная власть в России и Германии: вопросы теории, истории нормативного регулирования. Кн.1. Ростов-на-Дону: Полиграф, 1994.-232 с.

562. Шатохина Л.В. Политика России на Северо-Западном Кавказе в 30-60-х гг. XIX в. // Вестник МГУ. Сер. 8. - История. - 2000. - №3. - С.3-27.

563. Шаханов Б. Избранная публицистика / Сост. Т.Ш.Биттирова. -Нальчик: Эльбрус, 1991.-288 с.

564. Шаханов Т.Б. Записки краеведа / Сост. и комментарии А.Б.Деппуевой и И.Х.Гукемуха. Нальчик: Эльбрус, 2004. - 140 с.

565. Швецов В. Очерк о кавказских горных племенах // Москвитянин. -1855. №23. - С.1-68.

566. Щербина Ф. Общественный быт и землепользование у кавказских горцев // Северный вестник. 1886. - №1. - С.124-165.

567. Щербина А.В. К вопросу о специфике Российской империи и имперского типа государственности (по материалам современных исследований) // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Обществ, науки. 2004. - №3. - С.43-48

568. Эсадзе С.С. Историческая записка об управлении Кавказом. Тифлис, 1907. - T.I-II.

569. Эсадзе С.С. Исторический очерк распространения русской власти на Кавказе. СПб., 1913.-71 с.

570. Redfield R. The Little Community. Chicago, 1960. - 182 p.

571. Rhinelander L.H. Russia's Imperial Policy. The Administration of the Caucasus in the First Half of the XlX-th Century // Canadian Slavonic Papers. 1975. Vol.17. - №2-3. - P.218-235.

572. Rhinelander L.H. The creation of the Caucasian viceregency // Slavonic and East Europe rev. L., 1981. - Vol. 59. - №1.

573. Rieber A. The Politics of Autocracy. Letters of Alexander II to Prince A.Bariatinsky. 1857-1864. Mouton, 1966.