автореферат диссертации по искусствоведению, специальность ВАК РФ 17.00.02
диссертация на тему: Башкирская народная инструментальная музыка

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора искусствоведения Зелинский, Роман Федорович

Введение

Глава I. Башкирская народная инструментальная музыка как феномен традиционной духовной культуры

1. Формы инструментального музицирования в истории башкирского традиционного инструментального искусства

2. Образно-семантическая основа инструментального творчества башкир.

3. Проблемы жанрово-стилевой типологии.

Глава II. Курай и курайсы.

1. Обзор традиционного инструментария, курайное искусство как доминанта башкирского инструментализма.

2. Эргология главного музыкального инструмента башкир курая.

3. Акустика курая.:.

4. Характеристика исполнительских стилей и приемов игры на курае.

5. Интонационные микроформы протяженных звуков как главные стилистические показатели курайного мелоса

6. Народные музыканты в духовной культуре башкирского народа.

7. «Учитель» и «ученики: проблема обучения и передачи Традиции.

Глава III. Образно-тематический мир инструментальной музыки.

Проблемы отражения.

1. Образная сфера курайной музыки. а/ Губернские предводители. б/ Армейская служба и военные действия. в/ Птицы.

2. Образы в морфологии и стиле музыкальных текстов

Глава IV. Структурно-стилевая типология инструментальных кюев

1. Элементарные структуры композиций.

2. Принципы формообразования.

3. Композиционно-стилистические типы целостных форм

Введение диссертации2006 год, автореферат по искусствоведению, Зелинский, Роман Федорович

Инструментальный фольклор в культуре башкир занимает особое место, ибо, с одной стороны, зеркально отражает историческую память народа (значительная часть наигрышей посвящена событиям, связанным с родоплеменными набегами, пугачевщиной, многократными перемириями башкир, со среднеазиатскими походами в середине прошлого века, с войнами петровскими, 1812 г., 1905 г. и т.д.), а с другой - является сердцевиной башкирской духовной жизни, так как выражает народные представления о красоте, добре и зле, о смысле существования человека и другие эстетические и философские мотивы. О масштабах этого искусства можно судить по таким данным: в словарном запасе башкир обращается примерно 40 слов-названий пород лошадей, и более трети из них являются названиями наигрышей на курае; около 60 названий птиц *, и соответственно наигрышей более десяти, фамилии начальников- губернских («Перовский», «Циалковский»), кантонных («Сибай», «Бииш», «Габдрахман» и др.), а по сути - это все собственные имена, так сказать, озаглавили наигрыши. Это касается и топонимики. Другими словами, инструментальный фольклор башкир отражает многие грани их национальной жизни.

Проблема традиционного стиля включает не только содержательную конкретику целостного объекта исследования, в нашем случае башкирский инструментальный фольклор, но и определенные теоретические предпосылки, касающиеся . как самого термина «стиль», так и производного от него словосочетания «музыкальный стиль». Понятие стиль зародилось еще в античную эпоху, оно трансформировалось, изменялось, но никогда не исчезало из поэтики, литературы, драматургии, изобразительного искусства, хотя в музыкальной науке оно четко обозначилось лишь в начале XX столетия (Adler G., 426). Ишбердин Э.Ф., 143, 110-114. Здесь и далее библиографические источники вводятся так: после автора первая цифра указывакт его номер в списке литературы, последующие цифры после запятой означают номера страниц.

В музыкальной фольклористике термин стиль стал обыденным в последней четверти прошлого века, однако появилось и альтернативное понятие - диалект. Касательно этих терминов критически высказался Е.В.Гиппиус в том смысле, что последний из них неправомерен, поскольку «Само понятие диалекта представляет собой антитезу литературному языку. «.» Если мы говорим о музыке, то лучше говорить о стилях. Уточнить, что такое стиль вопрос нелегкий» * .

И все-таки, на основании многочисленных музыковедческих источников можно судить, что в современном значении это понятие исключительно емкое, широкоохватное, затрагивающее практически все стороны музыкальных формообразующих процессов, как правило, на примерах композиторской музыки европейской ориентации (Асафьев Б.В., 17; Келдыш Ю.В., 441; Михайлов К.М., 448; Раабен Л.Н., 454; Скребков С.С., 457; Сохор А.Н., 458; Царева Е.М., 461 и т.д.).

Изложим ряд номинаций понятия «музыкальный стиль», которые, убеждены, и в нашей этномузыковедческой отрасли можно принять за базовые, а именно : 1) « . стиль как комплекс средств выражения данной эпохи или мастера обуславливается действием законов отбора, которые, с одной стороны, закрепляют наиболее жизненные средства и приемы воздействия искусства, а с другой - устанавливают характерные для данной среды критерии художественности» (Асафьев Б.В., 17, 53). 2) «Стиль в музыке . - это высший вид художественного единства . имеется в виду объективное художественное единство, связывающее в целостный стиль всю многоликую группу рассматриваемых явлений» (Скребков С.С., 457, 10). 3) «Стилевые признаки суть общие закономерности и нормы, лежащие в основе музыкального мышления, коллективного или индивидуального» (Михайлов М.К., 448, 127). Выступление на заседании Фольклорной Комиссии СК РСФСР. Об этом см.: Материалы и статьи к 100-летию со дня рождения Гиппиуса Е.В., 445, 33.

Целостная музыкальная культура в сознании башкирского народа, допустим метафору, залегает двумя мощными пластами- лирическим и эпическим, из которых первый в себя вобрал, прежде всего, песенные формы, отражающие полную гамму чувств и все стороны реальной жизни. Башкирская песенная лирика - животрепещуща; она не просто во всей полноте сохранила традиционные жанры и формы, но и ее духовную сердцевину, выраженную в образах, отражающих такие понятия, как сила и мужество, нежность и грубость, зло и добро. Именно в лирических формах выработались необычайно сложные, виртуозные музыкальные тексты, и здесь для исследователей возникают проблемы, связанные с их фиксацией, документацией, о чем подробно будет сказано ниже.

При изучении эпических музыкальных форм возникают проблемы иного свойства, во всяком случае не морфологического порядка, но связанные, скорее, с плохой сохранностью музыкальных текстов, генетически настолько отдаленных, что они подчас не поддаются датировке. В этой связи поучительны обстоятельства реконструкции Л.Н.Лебединским одной эпической музыкальной формы - кубаира «Ялсыгул», что называется «собранного» из опубликованного в 1954 г. поэтического текста («Башкирское народное творчество», 43, 67), и подходящей мелодии, случайно услышанной и по слуху записанной еще в 1939 г. от башкирского поэта и драматурга Баязита Бикбая 1.

Побудительная причина этой тонкой и изящной реконструкции заключалась в том, что «. на протяжении всех первых лет собирательской работы в

Башкирии все предпринятые попытки найти человека, помнящего хотя бы какой2 либо один напев кубаира, оказались тщетными» . Тогда считалось, что мелодии кубаиров народом окончательно забыты.

Примечательно, что эти слова Л.Н.Лебединского появились в его известном сборнике «Башкирские народные песни и наигрыши», изданном в 1962 г., а несколько раньше, в 1960 г., башкирскому фольклористу Н.Д.Шункарову удалось записать мелодии кубаиров за пределами современной Башкирии - в Саратовской з и Оренбургской областях . Следовательно, вопреки предположению

Л.Н.Лебединского, эпические музыкальные формы кубаиров оказались живучими.

К сказанному добавим, что в настоящее время изучение эпического пласта башкирского духовного наследия идет весьма неравномерно: если вербальные тексты активно исследуются, и на этот счет имеются фундаментальные работы башкирских ученых С.А.Галина, Б.С.Баимова, А.И.Киреева, Р.Г.Кузеева, Н.Т.Зарипова, А.С.Мирбадалевой, Ф.А.Надршиной, М.М.Сагитова, А.Н.Харисова, Г.Б.Хусаинова, то изучение музыкальных форм и мелодических текстов находится сейчас на начальном этапе.

Здесь надвигается другая проблема, органологическая, связанная с бытованием домбры (щипкового хордофона), которая башкирским рапсодам (сэсэнам) служила в качестве аккомпанирующего инструмента при исполнении эпических песнопений - иртэков и кубаиров. Энтузиастом возрождения домбрового искусства в Республике Башкортостан стал башкирский этномузыковед Р.С.Сулейманов, который в 90-е годы провел изыскания по реконструкции домбры, разумеется, с учетом особенностей конструкций аналогичных инструментов родственных тюркских народов, и наладил их небольшое производство.

В башкирской фольклористике долгое время подразумевалось, что инструментальные пьесы являются переложениями песенных форм (за редким исключением), у которых композиционная логика определяется структурой 4 поэтического текста и манерой мелодического распева . Действительно, таких наигрышей у башкир предостаточно, однако в последние десятилетия зафиксированы инструментальные формы, структуры которых основаны на чисто музыкальной логике развития, выработавшейся в рамках сугубо эстетических форм для слушания, и уже не связанных ни с поэтическим текстом, ни с хореографическим рисунком пляски.

Что касается элементов музыкального языка, то в башкирской инструментальной музыке уникален процесс формообразования протяженных звуков. Речь идет об интонационной драматургии отдельно взятых долгих звуков, искусно расцвечиваемых самыми различными исполнительскими приемами. Заметим, что в башкирских протяжных кюях соотношение между самым коротким и протяженным звуком выдерживается как 1 к 50 более. Для сравнения: в метризованной музыке европейской традиции между морой и наиболее долгим звуком (возьмем лирические жанры, по характеру и темпу более близкие жанру башкирских протяжных) это соотношение на порядок ниже, и за рамками этого соотношения оказываются лишь ферматные звуки. Вот поэтому в нотациях башкирских протяжных юоев необходимо избавляться от ферматного стереотипа, занесенного извне и искажающего интонационную картину - здесь мы невольно коснулись проблемы нотации, о которой будет сказано ниже.

В музыкальном фольклоре башкир оригинальным является и ныне забываемое искусство горлового пения «узляу», которое, на наш взгляд, обладает чертами инструментального искусства.

Башкирская народная инструментальная музыка - как всякое фольклорное творчество - обладает одним свойством, которое всегда следует учитывать: исследователь по существу имеет дело, если можно так выразиться, со «спрессованным» во времени музыкальным материалом, в котором наряду с современными формами пунктирно просвечиваются и реликтовые, одухотворенные еще первым дыханием народного творчества. Все это воспринимается и фиксируется в одной временной плоскости, и при выявлении истоков музыкальных памятников возникают значительные трудности, потому что, говоря образными словами А.Леруа-Гурана, «до нас дошли лишь декорации, а не сами действия, следы которых редки и непонятны. И мы подобны тем, кто 5 пытается восстановить пьесу, не видев ее.» .

Изначально придерживаясь точки зрения, что музыкальное искусство башкир никогда не развивалось «само по себе», только в дворцовой среде тарханов и кантонов, и не было «придумано» духовной элитой, мы полагаем, что оно как национальное явление образовалось из множества элементов народной духовной жизни и материального бытия, и созревало на протяжении долгого исторического пути. Поэтому в аналитических изысканиях во внимание принимались, по возможности, все обстоятельства генезиса музыкальных форм, разумеется, с поисками его следов в музыкальных текстах.

Следует учесть, что в народном сознании каждое произведение инициировано, названо, и тогда предстояло определить: какая устанавливается связь между заголовком и музыкальной формой, между названием и элементами музыкального языка?

Более того, башкирское инструментальное творчество «замешано» на программности, и здесь возникают вопросы, касающиеся взаимодействия его начал - вербального и музыкального. О традиционной музыке еще говорят как об искусстве импровизации, и поскольку она фиксируется в народной памяти -забывчивой, подверженной искажениям, - то, следовательно, хорошо бы понять: по каким формообразующим «зарубкам» воспроизводится музыкальный текст и образуется традиционный стиль?

Отсутствие записей инструментального фольклора и сколько-нибудь подробных описаний инструментальных пьес в прошлом не позволяют проследить за его развитием даже в пределах исторически обозримого промежутка времени. Попытаться приблизиться к его пониманию можно лишь при сопоставлении инструментального фольклора с песенным, тем более, что большая часть песен, как уже говорилось, исполняются на башкирской флейте-курае.

Всегда следует иметь в виду, что фольклорные произведения, живущие в народной памяти, подвержены изменениям и, документируя какое-либо из них, сталкиваешься лишь с одной из его версий. При этом следует учитывать и национальную особенность: по наблюдению С.Руденко у башкир «постоянно сменяются целые циклы песен с каждым поколением: молодежь не поет песен, которые пели старики. Только небольшая часть песен, особенно легендарного и былинного содержания, передаются от поколения к поколению, лирические же 6 песни сменяются почти всегда» .

Данные слова, на наш взгляд, не следует понимать в том смысле, что циклы лирических песен постоянно сменяются и, следовательно, исчезают из музыкального быта башкир. Для музыкального фольклора характерна еще и возрастная циклизация. Так, песни стариков подхватываются бывшим молодым поколением, которое ранее не пело их 7 . Интенсивность поэтического творчества, случаи незакрепленности мелоса за текстом песни выдвигают новые вопросы, предполагают параллельные исследования фольклористов-филологов. Эта проблема усложняется трансформацией некоторых песен, например, песня «Гайса-ахун», отразившая события русско-японской войны, в прошлом принадлежала байтам *. В настоящее время она исполняется как лирическая протяжная - узун-кюй **, хотя у старшего поколения она бытует в форме байта. Подобную метаморфозу претерпела песня «Тефтиляу» - в прошлом эпический по характеру кюй на историческую тематику 8, а сейчас - лирическая протяжная песня. Байт - «своеобразный лироэпический жанр ариозно-речитативного характера (Нигмедзянов М., 235,9). Байты распространены среди башкир и татар. Узун - буквально «долгий», «протяжный». Слово «кюй» - песня, в равной степени применяемо и к инструментальным произведениям, и по отношению к песням.

Такие особенности народного музыкального искусства башкир выдвигают задачи исследования жанров не только в плане изучения функции, структуры и элементов музыкального языка, но и с точки зрения формирования традиционного стиля. Поэтому изучение инструментального фольклора не может ограничиться сугубо музыкальными рамками, так как сами инструментальные произведения производны от различных явлений и событий, панорамно отражающих жизненную действительность. Безусловно, изучение истории возникновения кюев и их духовной содержательности приобретает особое значение.

Живой интерес к башкирам сначала возник у русских писателей С.Аксакова, Л.Толстого, М.Салтыкова-Щедрина, Д.Мамин-Сибиряка и др., которые многие 9 страницы посвятили их образу жизни и обычаям . Постепенно пробудился всеобщий интерес к башкирской материальной и духовной культуре. Многие музеи стремились заполучить образцы ремесл, изобразительного искусства, изучалось устно-поэтическое и музыкальное творчество *.

Еще в конце XVIII и в XIX веках путешественники, натуралисты, этнографы, писатели и краеведы наряду с описаниями быта, уклада жизни башкир и их художественного творчества некоторое внимание уделили музыкальному искусству. Чаще всего это лишь записи впечатлений от народного музицирования, зарисовки отдельных сценок из жизни певцов и музыкантов, некоторые сведения о характере башкирских народных песен и наигрышей.

Собирание и изучение башкирского музыкального фольклора началось в 80-х годах XIX в. То было время энтузиастов-дилетантов 10 . Г.Еникеев и А.Оводов записали около 200 башкирских народных песен и наигрышей Собирание произведений не было обусловлено какой-либо направленностью: определенной Показательно, что первым поступлением башкирской коллекции в России являются два курая, приобретенные у С.Г.Рыбакова {Авижанская С.А., Кузеев Р.Г., 3,344). этнической группой, отдельным регионом, музыкальным жанром и т.д. Фиксация народной музыки еще не сопровождалась паспортизацией, документацией. Эти материалы - единственные источники изучения башкирской музыкальной культуры той отдаленной эпохи, они дают очень скудные сведения о башкирском инструментальном фольклоре.

В XIX в. наибольший вклад в изучение музыкальной культуры башкир внес С.Г.Рыбаков. Его книга «Музыка и песни уральских мусульман» (СПб., 1897) не утратила значения и по сей день. С.Г.Рыбакову удалось собрать великолепную коллекцию башкирских наигрышей на курае. Он вводит паспортизацию, обосновывает жанровую классификацию, определяет строй и исполнительские характеристики музыкального инструмента башкир - курая. Замечательные картины башкирского музыкального быта, портреты народных исполнителей и описание самого музицирования - наиболее сильные страницы книги. Все это излагается на фоне этнических зарисовок, а также использования отдельных исторических фактов, чем С.Г.Рыбаков вносит элементы комплексного изучения. Слуховые записи песен и наигрышей выполнены на уровне своего времени и, разумеется, не всегда отражают импровизационный характер народного башкирского исполнительства, сложно-орнаментированные мелодические структуры, а также разнообразие ритмических форм 12 .

С 20-х по 60-е годы прошлого столетия в фондах музыкальных и научных организаций г.Уфы накопилось значительное количество записей народных песен и наигрышей, выполненных в основном башкирскими композиторами и музыкантами X. Ахметовым, А.Бадретдиновым, К.Башировым, Д.Валеевым, И.Давлетбаевым, З.Исмагиловым, М.Каримовым, А.Ключаревым, П.Калиновским,

Р.Муртазиным, К.Рахимовым, Н.Салтыковым, Г.Фатиховым и Ф.Хамидуллиным.

13

К этому своду следует добавить и опубликованные нотации . Большая часть нотаций перечисленных авторов не снабжена паспортными данными, никакими сведениями о происхождении народных песен и наигрышей. Данное обстоятельство следует учитывать, однако несомненно и то, что почти все авторы нотаций вышли из деревенской среды, и все они являются носителями народной музыкальной культуры.

Значительное число нотаций вышеперечисленных авторов оказались включенными в сборник «Башкирские народные песни» (Уфа, 1954), подготовленный Х.Ахметовым, Л.Лебединским, А.Харисовым к Декаде литературы и искусства Башкирской республики в Москве. Во вступительной статье дана обзорная характеристика башкирских песенных и инструментальных жанров; каждый из 220 произведений народного творчества подробно комментирован, и несмотря на некоторое ошибки и неточности, допущенные в связи со спешной подготовкой рукописи к праздничной дате, этот коллективный труд внес значительный вклад в башкирскую музыкальную фольклористику, поскольку он тяготеет к целостному отражению музыкальной культуры башкирского народа.

Тираж этой книги в Башкирии разошелся мгновенно, и спустя 8 лет появился сборник Л.Лебединского «Башкирские песни и наигрыши» (второе издание - 1965 г.), который популяризовал музыкальный фольклор башкир среди русскоязычного круга. Эта публикация отличается тщательным отбором материала (кстати, часть нотаций в отредактированном виде заимствована из вышеупомянутого сборника) и высоким качеством нотаций, о чем будет сказано ниже.

Достойна внимания изданная в Башкирии книга «Курай» (Уфа, 1970; второе издание - 1985 г.), задуманная выдающимся кураистом и собирателем Г.З.Сулеймановым как методическое пособие в помощь обучающимся искусству игры на курае. В первом разделе изложены сведения о характеристике инструмента, приемах звукоизвлечения, принципах аппликатурных комбинаций и т.д., во втором-дано собрание из 186 нотаций инструментальных произведений. Несколько позже появился сборник «Башкирское народное творчество»

Р.Сулейманова (Уфа, 1983), в котором опубликовано 37 плясовых наигрышей, записанных в центральных и северных районах Башкортостана.

В 90-е годы появились работы Н.В.Ахметжановой (24, 25), отражающие наследие башкирской инструментальной культуры. Сборник Ф.Х.Камаев «Напевы курая» (Уфа, 1991), включающий 79 наигрышей, примечателен тем, что в нем впервые представлены котированные записи 1980-х годов более молодого поколения музыкантов (11 кураистов), а также и старшего (9 кураистов), причем единственный из них К.М.Дияров являлся информатором инструментальной музыки для сборника полувековой давности «Башкирские народные песни» (Уфа, 1954). В сборнике Ф.Х.Камаева находим несколько наигрышей, названия которых ранее нам были неизвестны.

Следует учесть, что в России и за ее пределами существуют значительные диаспоры башкир, хорошо сохранившие свой язык и национальный уклад. В последнюю четверть века активизировалось изучение их традиционной музыки, но инструментальных материалов находим немного: лишь в части, касающейся иргизо-камеликских башкир в Куйбышевской, и аргаяшских- в Челябинской областях 14.

Что касается изучения башкирского поэтического наследия - составной части музыкальной культуры в целом и инструментального искусства в частности - то здесь накоплены значительные материалы. Усилиями башкирских ученых С.А.Галина, Н.Т.Зарипова, К.Мэргэна, Ф.А.Надршиной, А.С.Мирбадалевой, М.М.Сагитова, А.И.Харисова, Г.Р.Хусаинова издается многотомный свод «Башкирское народное творчество» (1954, 1955, 1959, 1972, 1973, 1974, 1977, 1978, 1983, 1985, 1987) по отдельным жанрам (эпос, песни, предания и легенды, байты) с изложением народных поэтических текстов и обстоятельных вступительных статей и комментариев, в которых освещены вопросы широкого диапазона - от глобальных, касающихся генезиса народа и его культуры, до частных, затрагивающих те или иные аспекты устно-поэтических жанров, или отдельных произведений.

К счастью, нам оказались доступными рукописные собрания оригинальных текстов из фондов фольклорного кабинета Уфимского государственного института искусств - весьма ценный источник песенного и поэтического творчества башкир, собранных в 30-50 годы прошлого столетия М. Бурангуловым и Г.Сулеймановым. Они зафиксировали аутентичные устно-поэтические памятники с сохранением первозданных оборотов и выражений, характеризующих образный строй и колорит башкирской народной речи.

Эти тексты, еще не тронутые редакторской рукой, еще не испытавшие сокращений, исправлений, т.е. того, что определяется подготовкой их к печати -произвели большое впечатление силой слова, ощущением пряного аромата башкирского народного языка, и они оказались не просто интересными, но и весьма поучительными для автора настоящих строк - носителя другой языковой культуры, пытающегося изнутри понять духовную сущность башкирской народной жизни *.

Аутентичный музыкальный материал нами добывался поэтапно. Сначала мы довольствовались записями наигрышей, скопированных с фондов радио. Разумеется, эти записи - студийные, высококачественные, безупречные для По истечении более двух десятилетий память, к сожалению, не сохранила имени чудесной башкирской девушки, кажется, бурзянки, выпускницы Башкирского университета, работающей тогда в фольклорном кабинете Уфимского института искусств, которая экспромтом, в устном изложении перевела нам значительную часть рукописного наследия М.Бурангулова и Г.Сулейманова. Запомнились ее мгновенные находки эквивалентных выражений с башкирского на русский, тонкие текстологические замечания, толковые разъяснения малопонятных, очевидно, диалектных слов и выражений, из которых запомнились, например, такие: «лошадь с голодными щеками» - это следовало понимать как «лошадь с длинной и узкой мордой», или некое однокорневое башкирское слово «Ьыбайлы», переводимое как «тулуп-лошадь», означающее человека в тулупе, сидящего на коне и т.д. нотирования, однако они отражали тонкий слой инструментального искусства, то есть исполнительское творчество тех кураистов, которые овладели некоторыми профессиональными навыками, удовлетворяющими жесткие звуковые стандарты радиовещания.

Поиски нового материала ограничивались отдельными выездами в пределах г.Уфы, его пригородов и близлежащих деревень. Такое поштучное накопление затягивало дело, а для серьезной полевой работы тогда не было возможностей. Одно крупное общественное мероприятие в 1972 г., а именно 50-летний юбилей образования Советского Союза, весьма продвинуло собирательскую работу. В программу празднования была включена серия концертов самодеятельных артистов, представляющих все административные районы республики. Конечно, на сцене лишь отрывочно звучала подлинная народная музыка, однако появилась возможность панорамного слышания башкирской инструментальной культуры во всей целостности, и что стало важным, удалось наладить контакты с народными музыкантами. На этих концертах выступали выдающиеся кураисты Х.Ахметшин, К.Дияров, М.Кадыргулов, Д.Рахматуллин, Г.Хасанов, от которых удалось записать наиболее важные наигрыши. Безусловно, спешные гостиничные встречи не позволили зафиксировать их полные репертуары, однако определились осознанные направления поисков и, собственно, с этого момента собирательская работа стала осуществляться на планомерной основе.

Этому способствовала благодатная творческая атмосфера, поддерживаемая, в первую очередь, замечательными фольклористами Хамзой Сабировичем Ихтисамовым и ныне покойным Фаритом Хуснулловичем Камаевым. В последующие годы удалось осуществить ряд плодотворных музыкально-этнографических экспедиций, маршруты которых охватили большую часть Башкирии (за исключением русско-язычного Северо-запада) и Курганскую область, но особое внимание было направлено на глубинные юго-восточные районы проживания коренных башкирских этносов - кыпчаков и бурзян, у которых инструментальное искусство необычайно развито. Полевая работа велась по определенным принципам: мы стремились записывать наибольшее число вариантов одноименных наигрышей, а также фиксировать их вокальные версии. И в результате - наше представление о башкирской народной музыке в целом и инструментальной в частности основывается, прежде всего, на личных наблюдениях и записях музыкального фольклора от более 200 информаторов, в число которых входит 47 инструменталистов.

Проблема нотирования произведений музыкального фольклора вообще, и башкирских наигрышей в частности, сказывается на точности аналитических обобщений, а также выявлении традиционного стиля и индивидуальной исполнительской манеры. Эта проблема обострилась, поскольку предстояло письменно зафиксировать музыкальный текст, не соответствующий идеалу музыки, на основании которой возникла и сформировалась ныне существующая нотная запись 15. Обычно в нотациях основное внимание уделяется фиксации звуковысотного контура, формирующего в известной мере черты национального стиля 16. Транскрипция ритмической составляющей музыкальной формы не менее важна, и в случаях, когда ритмические фигуры, так сказать, легко осязаемы для слуха, особых хлопот не возникает. Однако в ряде жанров монодических культур, отличающихся виртуозным блеском и мелодической изысканностью, расшифровка ритмической структуры переносится на острие проблемы. Мелизматика и орнамент, имеющие не только декоративную, но и формообразующую функцию, создают тончайшие, обычно не скованные какими-либо метрическими сетками, ритмические узоры, которые нотировать совсем не просто. Более того, говорить о достоверности нотаций инструментальных пьес можно лишь с известной условностью, поскольку каждая из них в разной степени изоморфна звучащему оригиналу *. Укажем на некоторые причины. О проблеме достоверности нотаций музыкального фольклора см.: Квитка КВ., 155.

В музыке письменной традиции сочинение фиксируется при помощи нотных знаков композитором, а исполнители каждый раз воспроизводят это произведение. Все, кто имеет дело с записанным произведением, примерно однозначно трактуют нотные знаки, так как их значение является результатом предварительного условия и всем известно. В музыкальном фольклоре произведения живут в памяти народного исполнителя, а на бумагу они записываются уже другим человеком, мыслящего иногда в другой музыкальной системе и, следовательно, расшифровывающего материал в нормах этой системы. В результате транскрипция в определенной степени искажает подлинное содержание звучащего произведения. Кроме того, нотация произведения народной музыки несет в себе субъективное начало, ибо она отражает слуховой опыт и личные вкусы того, кто ее осуществляет.

Йотирование музыкального фольклора с течением времени претерпевало изменения, и если о башкирском инструментальном фольклоре судить по опубликованным за последние 100 лет нотациям, то создается впечатление, что музыкальный язык башкир за этот сравнительно непродолжительный период заметно эволюционировал, что маловероятно. Поэтому опубликованные нотации башкирской народной инструментальной музыки следует рассматривать под

17 критическим углом

Достоверность нотации зависит от способа фиксации музыкального текста: слухового, при помощи фонографа или магнитной записи. Два последних способа по точности превосходят первый, так как они позволяют многократно воспроизводить звучащее произведение, а магнитная запись дает возможность расшифровывать музыку на пониженных скоростях, что способствует более точной фиксации мелких узоров мелодического рисунка, характеризующих традиционный стиль. В наше компьютерное время, безусловно, имеются технологии, позволяющие с высокой точностью фиксировать параметры музыкальной материи, однако, и мы убеждены, что только музыкальный слух, разумеется, культурно воспитанный, способен уловить и выделить нечто главное, существенное для фиксируемого музыкального явления подобно тому, как острый глаз художника может заметить то, что недоступно лучшей фотокамере.

Значительное число нотных публикаций (и рукописей) башкирской инструментальной музыки, оказавшихся в научном обороте, произведены слуховым способом непосредственно от певцов и музыкантов на нотный стан во время исполнения. Речь идет, прежде всего, о нотациях С.Рыбакова, большая часть из которых по жанровым характеристикам - плясовые, маршевые, то есть мелодии с четким ритмом. Предпочтение записям такого рода вполне объяснимо: музыка хорошо «слышима», легко запоминается, ритмические фигуры без труда укладываются в стереотипы. В структурном плане эта музыка не имеет принципиальных отличий от аналогичных жанров музыки европейской традиции. Музыканты, воспитанные на европейской традиции, без особого труда воспринимали и фиксировали плясовые мелодии башкир. По другому обстоит дело с нотацией протяжных кюев. Создается впечатление, что С.Рыбаков испытывал значительные трудности в транскрипции их непривычного и необычайно сложного музыкального текста *.

Ритмически неприхотливая мелодия, свободно несущаяся из уст певца или из ствола башкирской народной флейты - курая, на бумаге «костенела», так как она как бы подгонялась под ровно сосчитанные при помощи метронома ритмические О трудностях такого рода записей в свое время было сказано Е.Гиппиусом: «Ритмическая форма башкирских протяжных песен настолько сложна, что без помощи звукозаписи (хотя бы фонографической) воспроизведение ее в нотной записи невозможно вообще- этим и должна быть объяснена беспомощность предпринимавшихся до сего времени подобного рода попыток». Из стенограммы выступления, цит.: Лебединский, 187. фигуры, ставшие стандартными в практике европейской музыке письменной традиции. По таким записям протяжных кюев довольно трудно судить о характере их реального звучания, особенно в том случае, если слушатель ранее не имел возможности непосредственно ознакомиться с искусством башкирских певцов и музыкантов. Однако оговоримся, что мы не склонны рассматривать нотации протяжных песен и наигрышей С.Рыбакова (и других авторов) как несостоятельные и непригодные для изучения башкирской инструментальной культуры. Следует учесть, что С.Рыбаков один из первых фиксировал образцы народной музыки башкир, исходя из представлений своего времени о самом предмете и о технике записи музыкального фольклора.

Последующий этап освоения фольклорных музыкальных текстов представлен нотациями Л.Лебединского (1930-1950 гг.), которому с помощью фонографа удалось документировать композиционные структуры некоторых целостных протяжных кюев («Урал», «Буранбай», «Зюльхизя» и др.), а также отразить своеобразие ритмических рисунков этих произведений, заключающееся в чередовании ритмических фигур кратких звуков и последующего за ними долгого, протяженного. В отличие от предшественников, в частности С.Рыбакова, обозначающих протяженные звуки целыми или половинными нотами со знаком фермато, Л.Лебединский в своих нотациях вводит, согласно О.Абрахаму и

Э.Хорнбостелю, цифровой показатель, фиксирующий обычно в восьмых долях

18 продолжительность звучания протяженного звука

Наш личный опыт нотирования башкирских инструментальных кюев дал богатый материал для понимания формообразующих процессов на различных уровнях организации музыкальных текстов, но здесь наметилась тенденция-подмечать и фиксировать обособленные мелодические явления, характеризующие традиционный стиль. Так, рафинированность и филигранность башкирских инструментальных кюев вызвали у нас интерес к деталям композиций, натолкнули на изучение различных форм на уровне микроорганизации. Важность этой проблемы неоспорима: именно на этом уровне наиболее рельефно проявляются элементы башкирской традиционной специфики, выражающиеся в колорите звучания. В этой связи укажем на протяженные звуки, необыкновенный колорит которых обратил наше особое внимание. Для фиксации приемов колоритного расцвечивания этих звуков потребовалось разработать специальную графику 19 письма .

В связи с нотацией микродраматургии протяженных звуков возникла необходимость в разработке соответствующего метода расшифровки, благодаря которому стало бы возможно, во-первых, точно измерять время звучания протяженных звуков и, во-вторых, как бы «снимать копии» с их динамического и структурного контуров.

Сущность метода заключается в том, что следует измерять не абсолютную продолжительность звука во времени, обычно засекаемую с помощью секундомера или устного счета метрических долей, а собственно длину магнитной ленты, вернее, измерять в сантиметрах тот ее участок, на который записан протяженный звук. Выгода от этого способа очевидна: каждый протяженный звук фиксируется не только в сознании расшифровщика, имеющего склонность записывать приближенно, «ферматно», но и на самом носителе записи -магнитной ленте - с обозначением четких границ его начала и окончания. Такой способ позволяет найти подлинное масштабное соотношение между группой коротких звуков и протяженным, и более тонко выявить другие элементы музыкальной формы.

Разумеется, измерять, а точнее, «метить» саму ленту - крайне неудобно, и здесь возникает проблема технического порядка, связанная с необходимостью перевода (или пересчета) измеренного участка ленты в сантиметрах в соответствующее количество счетных долей, выраженных в ценах по метроному.

С этой задачей справилась разработанная нами приставка к магнитофону, в основе работы которой используется свойство лентопротяжного механизма, заключающееся в том, что угловая скорость приемной кассеты находится в прямой зависимости от линейной скорости магнитной ленты. Следовательно, если по периметру этой кассеты нанести соответствующие деления, выраженные в счетных долях, то с их помощью можно с достаточной точностью фиксировать протяженность каждого звука и другие элементы его структуры *.

Йотирование музыкального произведения не может обойтись без его предварительного слухового анализа, имеющем целью в общих чертах выявить ритмо-интонационную структуру и, важнее всего, определить величину счетной доли. В башкирских протяжных мелодиях - это настоящая проблема, поскольку они практически лишены метрических форм организации. Малейшие метрические всплески, обычно кажущиеся, не могут служить надежным ориентиром величины счетной доли, и если говорить о нашем самом первом опыте нотирования такого рода музыки, то трудно забыть чувство беспомощности, в чем-то сходное с отчаянием, которое, позволим метафору, испытывают потерпевшие, стремящиеся определить без навигационных инструментов свое местоположение в безбрежном море. Если отсутствует движение четкими, «ориентирными» четвертями, то цену счетной доли приходится устанавливать косвенным путем, и тогда в поле зрения могут попасть различные признаки, вот, например, один - это «ритмический вес» интонационно наиболее характерной группировки коротких звуков, которые и принимаем за счетную долю.

Народные музыканты обычно не практикуют «ровной» игры и заметно варьируют темпами, вследствие чего цена счетной доли может колебаться. Напрашиваются решения: за истинный темп принять один из крайних, либо Подробные сведения об устройстве приставки и методике расчета измерительных приспособлений приведены в работе: Зелинский Р.Ф., 111. вывести их средний показатель. Наиболее трудный путь - фиксация исполнительского процесса в целостности его динамики. Иногда решение подсказывается вопросом: что хочет получить автор расшифровки - «нотациюфотографию» или «нотацию-обобщающий портрет»? Оптимальный подход во многом зависит от знания «контекста» народной музыкальной традиции.

При нотации башкирских инструментальных протяжных юоев, ритм которых

20 не подчиняется тактовому принципу» , пришлось отказаться от тактовой черты,

21 применяемой согласно традиционной теории. Здесь «черта в виде тактовой» употребляется в условном значении - для показа членения ритмических структур*. Проблема нотации включает также и выработку определенной системы корректирующих знаков, отражающих те или иные сонористические украшения, интонационные штрихи - а это, прежде всего, так называемые интонационные микроформы протяженных звуков, определяющие множество стилистических нюансов, наблюдаемых даже в одном региональном этносе.

Может показаться, что в наш электронный век транскрипцию сложной аутентичной музыки выгодно осуществлять с помощью компьютера, который с предельной точностью может фиксировать звуковысотный контур и ритмическую

22 комбинаторику. Действительно, такой опыт имеется . Однако на этот счет автор настоящей работы придерживается той точки зрения, что исследователь, Здесь мы отталкиваемся от следующего высказывания З.Эвальд: «В тех случаях, когда пульсация сильных и слабых времен не участвует в ритмической организации народной музыки и, следовательно, ощущение сильного и слабого времени отсутствует в народном музыкально-ритмическом мышлении, тактовая черта используется не в общепринятом, а в условном значении - как разделительный знак, показывающий ритмическое членение (ритмическую периодизацию) народной музыки». Об этом см.: Эвалъд З.В., 344, 9. О таком принципе использования тактовой черты говорится в работах Елатова Е., 93, 17; Гаджибекова У., 77, 99. возлагая на машину перевод музыкального текста в графическую знаковую систему, сам выключается из этого процесса, и тем самым лишается аналитической опоры, поскольку понимание принципов формообразования, морфологического и синтаксического устройства звучащего материала осознается именно в момент его личного слухового осязания, предельно обостряемого в процессе транскрипции.

Более того, машина не способна дифференцировать в тексте случайности и закономерности, она также не может учитывать и контекста музыкальной культуры, хотя такая машина как компьютер и соответствующее программное обеспечение оказались незаменимым средством при изучении акустической природы курая, насколько нам известно, никак еще не исследованной. Здесь мы коснемся, в первую очередь, вопросов темброобразования и проблемы музыкального строя - весьма важных характеристик для понимания системы организации музыкальных звуков, проявляющейся в морфологической структуре каждого инструментального произведения.

Важно сказать, что башкирская музыкальная культура в целом развивалась как сугубо фольклорная в своей основе. Историческая судьба и суровые условия жизни не способствовали становлению искусства в том виде, в каком оно определилось у казахов, узбеков и других тюркских народов, имеющих богатое музыкальное теоретическое наследие (Авиценна, Джами и др.). Практика башкирского народного музицирования не обладает сколько-нибудь стойкими традиционными терминами, отражающими формообразующие процессы. Поэтому, заимствуя термины из теоретического музыкознания, приходится всякий раз их сверять и уточнять с учетом традиционной специфики.

В музыкальном быту башкир употребляются несколько однозначных терминов. Так, произведения вокальных жанров называются «йыр» - дословно «песня». Инструментальная версия мелодии песни, как и собственно наигрыш, называется кюй» («кой»). Это слово обладает глубокой семантической структурой, восходящей, очевидно, еще к некоей древнекитайской лексической единице, современно произносимой как «цюй». В башкирском и татарском языках основное значение слова «кюй» - это «целостное музыкальное произведение, окрашенный определенным чувством голос», побочная семантика - это «ритм,

23 размеренность существования какого-либо подвижного состояния» .

Обычно музыкальные произведения получают собственные названия, например, «Буранбай-кюй», «Габдрахман-кюй», которые следует понимать так: «напев Буранбая», «напев Габдрахмана». Произведения, не имеющие собственного названия, именуются «узун-кюй» или «кыска-кюй», то есть «долгий напев» или «короткий напев».

Основными компонентами, формирующими башкирское инструментальное искусство и его традиционный стиль, являются - формы музицирования и музыкальные жанры, образный мир и программность, музыкальный инструментарий, народные исполнители и их репертуары, элементы музыкального языка, а также композиционные формы инструментальных кюев. Это последовательно будет изучено, однако мы не стремились к линейному изложению научного сюжета, так как исследовательская картина может оказаться искусственной, натянутой, ибо явления башкирской музыкальной культуры разнообразны, многогранны, прочно соединеные с различными истоками и формами национальной жизни.

Еще следует учесть, что башкиры находились на стыке нескольких этнокультурных зон и испытали культурное влияние тюркских, финно-угорских, а позже и русского народов. Все это потребует совершать соответствующие экскурсы в музыкальные культуры этих народов, что будет способствовать лучшему пониманию специфики духовного наследия.

Наконец, дадим заключительное разъяснение. В последних двух главах рассматриваются музыкальные тексты инструментальных кюев, причем их аналитическое разбирательство осуществляется по разному: если в третьей главе наигрыши изучаются каждый в отдельности, с учетом единичных формообразующих случаев, оригинальных, неповторимых частностей, то в четвертой - аналитические изыскания направлены на выяснение типологических черт с учетом различных уровней организации музыкальной ткани. Другими словами, аналитическая прагматика этих глав выдержана в дифференцирующем и интегрирующем значениях.

И еще одно различие: если заключительная глава основана на материале лично автором собранном и нотированном, то в третьей главе использованы транскрипции нескольких поколений замечательных собирателей, что будет способствовать, на наш взгляд, более объективному раскрытию черт и признаков традиционного стиля башкирской инструментальной культуры.

1 Лебединский JI.H., 183,221-222.

2 Лебединский Л.Н., 183,222.

3 Сулейманов Р.С., 298, 168; Сулейманов Р.С., 299, 29. Один из кубаиров, записанных Н.Д.Шункаровым, опубликован раньше М.П.Фоменковым (319).

4 Александрова Н.В., 5,43-52.

5 Леруа-Гуран А., 189. 88.

6 Руденко СЛ., 266.282.

7 Об этом см.: Можейко 3., 217.

Подобное явление происходит также в татарском музыкальном фольклоре. Об этом см.: Нигмедзянов М., 210, 10. 9

Этому вопросу посвящена работа: Рахимкулов М., 264.

10 Деятельности собирателей башкирского музыкального фольклора посвящены работы: АтановаЛ.П., 19; Атанова Л.П., 20, 75-90.

11 Еникеев Г.Х., 94; несколько башкирских песен издал Султанов М., 288.

12

Оценка творческой деятельности С.Г.Рыбакова дана в ст.: Атанова Л.П.,

Рахимкулов М.Г., 139-148.

13

Альмухамметов Г., Виноградов В., 12; Козлов И., 166; Лобачев Н., 190;

Компанеец 3., 167; Башкирские народные песни, 42; Глоба А., 87; Муртазин Р., 221.

14 Сулейманов Р.С., 295,143-151; Сулейманов Р.С., 295; ВалеевДЖ., Алкин М.С., Мухаметжанов Р.С., 72, 145-158; Валеев Д.Ж., 71, 156-162.

15 Али-Наги Вазири, 10,417-420.

16 Алексеев Э.Е., 8, 70-71; Мациевский И.В., 205, 5-56; Чекановска А., 333,65.

17 Зелинский Р.Ф., 110, 10-11; Алексеев Э.Е., 8, 8.

18

Abraham О., Hornbostel Е., 411.

19

Подробно об этом: Зелинский Р.Ф., 104.

20 Квитка К.В., 239,44.

21 Квитка К.В., 239,45.

22

По этому вопросу см.: Мациевский И.В., 410, 76-78.

Ахметьянов Р.Г., 32, 71-72.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Башкирская народная инструментальная музыка"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Последовательное рассмотрение инструментального искусства башкир, надеемся, приблизило нас к пониманию его как музыкального явления -сложного, многоаспектного, коренящегося в различных сферах их традиционной жизни. Оказалось, что среда обитания, бытовой уклад, экономика, природные и климатические условия являются не только фоном, на котором расцвели различные инструментальные жанры, но и, в известных пределах, источниками процесса формообразования музыки. Именно замысел целостного охвата всех компонентов инструментального творчества башкир на уровнях социально-историческом, органологическом, образно-семантическом и композиционно-структурном (морфология и синтаксис музыкальных форм) подвигли диссертанта к исследовательскому алгоритму из ряда дисциплин -этнографии, истории, краеведения, поэтики, психологии, этномузыкознания, органологии, музыкального анализа, военного дела, а также и компьютерной технологии, связанной с изучением акустической природы башкирского аэрофона. Соискатель, впрочем, не обошелся и без узко-специализированного подхода, сводимого, например, к простой бинарной формуле «курай и курайсы, на нем играющий», оттеняющего рельефность и детализированность определенных разделов исследуемого материала.

Не имея предшественников в такого рода изысканиях по заявленной теме, приходилось по одним вопросам проводить первичные исследования (выявлять источники, давать предварительные характеристики, оценку документов, намечать приоритетные направления), по другим - начинать их если и не с чистого листа, то, во всяком случае, с красной строки. Автору посчастливилось наблюдать картину расцвета этой культуры, но на его исследовательское поле падала малопроницаемая тень времени ее рассвета, поскольку следы той далекой эпохи прослеживаются лишь пунктирно.

Стилистическая самобытность башкирской инструментальной традиции определяется ее глубоким проникновением во все поры народной жизни. Искусство игры на курае (этот инструмент из одноименного растения стал национальным символом) в семантическом отношении насквозь проникнуто программностью, его масштабы - превосходящи, ибо оно вобрало в себя почти все певческие жанры. Инструментальная музыка башир отражает их огромный образный мир, запечатленный вербально, визуально, причем истоки многих звуковых картин питаются, очевидно, еще и осязательными чувствами -запахов и слуховыми.

В метафорическом взгляде на башкирский курай он воспринимается как волшебное зеркало, даже виртуальное увеличительное стекло, направленное исполнителем на какую-либо отметину жизни, или памятное историческое событие, воспринимаемые, а порой преувеличенно отражаемые, в кюях -музыкальных картинах жизни, озаглавленных соответственно названиями гор, рек, птиц, лошадей, именами историческими или простых смертных и т.д.

Курай еще обладает свойством своего рода детектора, выражающимся в том, что на этом аэрофоне не просто воспроизводится аутентичная музыка, но инструмент еще тонко высвечивает и персональные черты исполнителя -физическую силу, пристрастия в звуковой отдаче, определяемые темпераметром и личными вкусами.

В акустическом отношении на курай следует смотреть как на своего рода физический прибор - генератор звуковых колебаний с довольно широким диапазоном частот, со своими оригинальными характеристиками обертонового спектра каждого отдельного тона, а также с обособленными формантными зонами.

Башкирский курай с пятью грифными отверстиями, определяющими гексахорд на одной моде, по-сути определил звуковысотные параметры башкирского национального мелоса. Но здесь можно сказать и нечто большее: с точки зрения морфологической организации музыкального текста звуковысотная дискретность могла впервые образоваться и закрепиться именно на материальном звукообразующем аттрибуте, в частности на аэрофоне с грифными отверстиями, фиксирующими эмпирически найденные звуки-точки, нежели в человеческом голосе, в звуковысотном отношении управляемом памятью - забывчивой, изменчивой, подверженной искажениям. Безусловно, в настоящей работе генетическая проблема первородности искусств -инструментальной или вокальной - не ставилась, однако, она в музыкознании актуальна, и башкирский органологический материал в этой связи может оказаться перспективным.

Известно, что форма есть отражение функции, и в этой связи обратил на себя внимание интересный феномен: в музыкальном искусстве башкир, в том числе и в инструментальном фольклоре, функциональные жанры не получили сколько-нибудь значительного распространения. Становление башкирской инструментальной традиции определилось теми факторами, которые направили ее развитие в сторону эстетических форм. Монодическая в целом музыкальная культура башкир получила свое крайнее выражение в традиции сольного исполнительства, а также в практике музицирования преимущественно на одном музыкальном инструменте. Еще замечено, что в игре башкир на заимствованных европейских инструментах (скрипка, баян) они подражают кураю, пытаются воспроизвести манеру его звучания, что дает основание судить, так сказать, об их одновекторном музыкальном сознании, целостно сформировавшимся в рамках звуковой ауры одного инструмента - курая, закрепившегося в народной традиции в качестве стилистического эталона.

Преобладающий в музыкальном сознании башкир лирический принцип восприятия и отражения окружающего мира, обусловил определенную сферу образного содержания и эмоциональную направленность, что утвердило в музыкальном быту башкир преимущественно эстетические формы для слушания, доминирующим жанром которых явился узун-кюй. Последний основан, как правило, на символическом типе программности и квантитативной ритмической основе. Разумеется, в башкирской народной музыке имеются и другие произведения, эстетические и структурные характеристики которых основываются на других принципах. Однако, первая группа произведений составляет стилистическую сердцевину инструментального фольклора башкир.

Еще замечено,что подавляющее большинство программных кюев композиционно выдержано в рамках моножанровых образований. Им противостоят избранные оригинальные формы, посвященные ранним образам некоторых птиц (журавлю, кукушке), структурирующиеся по принципу многоходовых поэтических сюжетов, музыкально реализованных, очевидно, в поздних контрастно-составных композиций на полижанровой основе.

При изучении композиционных форм обозначились стилистические факторы и явления, влияние которых так или иначе сказалось на различных уровнях формообразования. Так, рафинированность и утонченность башкирских инструментальных кюев вызвали повышенный интерес к деталям композиций, натолкнули на изучение различных форм на уровне микроорганизации. Важность этой проблемы незыблема: именно на этом уровне наиболее рельефно проявляются элементы башкирской стилистической специфики, выражающиеся в колорите звучания. Замечено, что башкирские народные музыканты большое значение придают самому характеру звучания, и в их инструментальных произведениях он стал самостоятельным средством формообразования. Это неразрывно связано со спецификой игры на музыкальном инструменте, и в результате становится очевидно влияние самого инструмента на становление музыкальных форм.

Казалось бы, в ходе исследования обнаружилась подлинная типология -устойчивая повторяемость определенных музыкальных форм, но все-таки в инструментальной традиции башкир произведения, как сейчас говорят, не клонируются, то есть они не образуются по строго заученным структурирующим шаблонам, и это было показано в аналитических главах, где рассматривались музыкальные тексты, скажем, в рамках одной типологической двухчастности, которая обладала многочисленными версиями.

Формирование традиционного стиля башкирского инструментального искусства осуществлялось, по всей видимости, как накопление и отбор средств музыкальной выразительности, определяемых жизненными потребностями и обстоятельствами, на огромном историческом поле. Критериями традиционного стиля в принципе могут быть все инициированные звуковые и семантические характеристики инструментального искусства, из которых выделим главные - монодийность, программность с ее символической разновидностью, сонористику, концентрирующуюся, прежде всего, в в протяженных звуках с помощью интонационных микроформ, двухчастность (двойную двухчастность) музыкальных форм с квантитативной ритмической организацией, а также типизированные формы, структурирующиеся как симбоз темы и вторичных тематических образований на мелодической ткани квалитативно ритмизованной.

Важно сказать, что перечисленные компаненты обладают стилистическим значением при условии их спаянности, синтеза в единое инструментальное целое поскольку в отдельности каждый из них теряет свою стилистическую сущность. Скажем, монодийность сама по себе не является башкирским традиционным стилиститческим реагентом, поскольку, к слову, огромный азиатский регион является монодийным. Однако, у башкир инструментальная монодийность стилистически обособляется благодаря кураю - единственному инструменту-источнику звукового идеала. Нечто подобное наблюдаем и в отношении протяженных звуков, которые можно услышать в песнях русских, калмыков, киргизов и т.д. Однако, именно у башкир эти удивительные звуки стилистически доминантны благодаря их колорирующей раскраске множеством интонационных микроформ.

Следовательно, традиционный стиль определяется комбинаторикой компанентов, составляющих целостную инструментальную традицию, конечно, не замороженную, но развивающуюся за счет изменения пропорций их качественных характеристтик, и различные колебания соотношений, пропорций этих компанентов являются уже источником индивидуальных стилей, заметно различающихся, но жестко огражденных рамками национальной традиции.

Список научной литературыЗелинский, Роман Федорович, диссертация по теме "Музыкальное искусство"

1. Абдуллин А. Тематика и жанры татарской дореволюционной народной песни // Вопросы татарской музыки. Казань: Таткнигоиздат, 1967. С. 25-39.

2. Авдеев АД. Происхождение театра." Элементы театра в первобытнообщинном строе. Л.;М.: Искусство, 1959. -266 с.

3. Авижанская С.А., Кузеев Р.Г. Этнографические коллекции по башкирам Государственного музея этнографии Народов СССР // Археология и этнография Башкирии. Уфа: Башкирский филиал АН СССР, 1962. Т. 1. -С.329-348.

4. Аксенов А.Н. Тувинская народная музыка. Материалы и исследования. М.: Музыка, 1964. -238 с.

5. Александрова Н.В. Инструментальные транскрипции башкирской народной песни // Вопросы искусствоведения: Музыковедческие статьи. Уфа: Башкнигоиздат, 1983. С.43 - 52.

6. Алексеев Э. Есть ли у якутов многоголосие? // Советская музыка. 1967. №5. -С. 97- 105.

7. Алексеев Э. О ладообразующей роли песенной формы // Советская музыка. 1970. №8. -С. 79-89.

8. Алексеев Э.Е. Нотная запись народной музыки. М.: Советский композитор, 1990. 167 с.

9. Алексеев Э.Е, Ранне-фольклорное интонирование. М.: Советский композитор, 1986. -239 с.

10. Али-Наги Вазири. Нотная запись: средство сохранения или разрушения музыки, по традиции не записываемой // Музыка народов Азии и Африки. М.: Советский композитор, 1973. Вып.2. С. 417 - 420.

11. Алферов Р. Сказы о Башкирии // Литературная Башкирия. Уфа: Башкнигоиздат, 1950. Вып. 2. -С. 218-226.

12. Альмухамметов Г., Виноградов В. Народные мелодии «Банк», «Зюльхизя», «Сибай-кантон», «Таштугай». Казань: Татиздат, 1928. 9 с.

13. Амиров Д. Башкиры // Труды научного общества по изучению быта, истории и культуры башкир. Стерлитамак: Изд-во Наркомпросса БАССР, 1922. Вып. 2. -С. 15-37.

14. Аннинский С.А. Известия венгерских миссионеров XIII—XIV вв. о татарах в Восточной Европе // Исторический архив. М.; Л.: АН СССР, 1940. Т. 3. -С. 81 -82.

15. Апатский В. Пневмографический метод постановки дыхания духовика. Материалы к симпозиуму // Точные методы и музыкальное искусство. Ростов на / Д : Изд-во Ростов, ун-та, 1972. С. 173-181.

16. Артамонов М.И. История хазар. Л.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 1962. -523 с.

17. Асафьев Б.В. Музыкальная форма как процесс. Л.: Музыка, 1971. 376 с.

18. Асфандияров A3. Линейная служба башкир и мишарей в период кантонной системы управления в Башкирии (1798-1865) // Итоговая научная сессия института истории, языка и литературы БФАН СССР за 1967г. Уфа: БФАН СССР, 1968. -С. 23-26.

19. Атанова Л.П. Собиратели и исследователи башкирского музыкального творчества башкирского народа // Фольклористика в советской Башкирии. Уфа: БФАН СССР, 1974. Вып. 1. -С. 19-82.

20. Атанова Л.П. Собирание и изучение башкирского музыкального фольклора в советский период // Вопросы башкирской фольклористики. Уфа: БФАН СССР, 1978. С. 75 - 90.

21. Атанова Д.П. К вопросу о генетических связях в башкирской народной музыке // Археология и этнография Башкирии. Уфа: Башкирский филиал АН СССР, 1971. Т.4. -С. 318-320.

22. Атанова Л.П., Рахимкулов М.Г., С.Г. Рыбаков как собиратель и исследователь башкирских народных песен // Фольклор народов РСФСР.

23. Межнациональные связи и национальное своеобразие. Уфа: Изд-во Башкир, гос. ун-та, 1975. Вып. 2. С. 141 - 143.

24. Атанова Л.П. Хранитель тайны народной // Советская Башкирия. 1969, 15 июня.

25. Ахметжанова Н.В. Башкирская инструментальная музыка. Наследие: Автореф. дисс. канд. искусствовед. Ташкент, 1991. 25 с.

26. Ахметжанова Н.В. Башкирские инструментальные мелодии. Уфа: Башкнигоиздат, 1992. 132 с.

27. Ахметжанова Н.В., Баярс Л. Башкирский народный инструмент курай: Методическое пособие. Уфа: Уфимск. гос. ин-тут искусств, 1981. 32 с.

28. Ахметжанова Н.В. К проблеме классификации жанров башкирской народной музыки // Тез. докл. к Всес . науч.-теор. конф. Ташкент, 1989. -С. 12-14.

29. Ахметов X. Рукоп. фонд фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств. Инв. №1. -16 с.

30. Ахметшин Б.Г. Предания о Салавате Юлаеве // Материалы и исследования по фольклору Башкирии и Урала. Уфа: Изд-во БГУ, 1974. Вып. 1. С.144 - 171.

31. Ахметшин Б.Г. Башкирские и русские предания о заводской колонизации Южного Урала // Русско-башкирские литературные и фольклорные связи. Уфа: Изд-во Башкир, гос. ун-та, 1973. Вып. 53. -С. 192-202.

32. Ахметьянов Р.Г. Семантическая структура и происхождение терминов вокальной музыки в татарском языке // Традиционная музыка народов Поволжья и Приуралья: Вопросы теории и истории. Казань: Казанский Филиал АН СССР, 1989. -С. 68-74.

33. Багадуров В.А., Гарбузов Н.А., Зимин П.Н., Корсупский С.Г., Рождественский А.А. Музыкальная акустика. М.: Музгиз, 1954. 236 с.

34. Бадретдинов А. Рукоп. фонд фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств. Инв. № 13 . -5 с.

35. Баимов Б.С. Башкирские народные такмами. Уфа: Аэрокосмос и ноосфера, 2001. 223 с.

36. Байты / Сост., предисл. Х.Ярми. Казань: Таткнигоиздат, 1960 (на тат. яз.). -67 с.

37. Баишев М. Деревня Зианчурино Орского уезда Оренбургской губернии // Известия Оренбургского отдела Императорского русского географического общества. Оренбург, 1895. Вып. 7. С. 34 - 48.

38. Барта А. Истоки венгерской культуры X века // Проблемы археологии и древней истории угров. М.: Наука, 1972. -С. 101-147.

39. Баширов К. Рукоп. фонд фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств. Инв. № 26. 6 с.

40. Башкирское народное творчество: Байты / Сост. М.Сагитов, Н.Шункаров). Уфа: Башкнигоиздат, 1978. 398 с.

41. Башкирское народное творчество: Предания, легенды / Сост., вступ. ст. и коммент. Ф.А.Надршиной. Уфа: Башкнигоиздат, 1980 (на башк. яз). 414 с.

42. Башкирские народные песни. Уфа: Башгосиздат, 1935. 184 с.

43. Башкирские народные песни / Сост.-ред.: Х.Ф.Ахметов, Л.Н.Лебединский, А.И.Харисов. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1954. -326 с.

44. Башкирские народные музыкальные инструменты / Сост.: Р.Г.Рахимов, Н.В.Ахметжанова, Ю.Гайнетдинов. Уфа: Башкнигоиздат, 1988. 120 с.

45. Башкирские конники в Отечественной войне 1812 года: Легенды и песни / Сост., вступ. ст. А.Усманова. Уфа: Башгосиздат, 1944 (на башк. яз.). 241 с.

46. Башкирские шежере / Сост., перевод текстов, введ. и комм. Р.Г.Кузеева. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1960. 303 с.

47. Башкирский край. Хрестоматия для школ Башкирии. Составлена секцией школьного краеведения АКПЕНТРА БНКП. Уфа: Изд-ва Башнаркомпрос и Башкнига, 1927. 346 с.

48. Башкирская АССР. Административно-территориальное деление. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1968. 431.

49. Белинский В.Г. Полное собрание сочинений: В 13 т. М.: Изд-во Акад. Наук СССР, 1955. Т. 1. -574 с.

50. Блинова М. Временная природа музыкального восприятия в свете учения о высшей нервной деятельности // Вопросы теории и эстетики музыки. JL: Изд-во «Музыка», Ленинградское отделение, 1968. Вып. 8. С. 111 - 127.

51. Беляев В.М. Афганская народная музыка // О музыкальном фольклоре и древней письменности. М.: Советский композитор, 1971. -С. 177-197.

52. Беляев В.М. Реконструкция башкирского курая // Проблемы музыкального фольклора народов СССР. М.: Музыка, 1973. С. 351 - 355.

53. Бергхольц JJ. Горные башкиры-катайцы // Этнографическое обозрение. 1893. №3. -С. 74-84.

54. Бикбулатов Н.В., Фатыхова Ф.Ф. Семейный быт башкир XIX-X вв. М.: Наука, 1991. -189 с.

55. Бикбулатов Н.В. Башкирский аул. Уфа: Башкнигоиздат, 1969. 215 с.

56. Бикбулатов Н.В. Башкиры // Краткий этноисторический справочник. Уфа: УНЦ РАН, 1995. 245 с.

57. Билялов М.М., Дмитриев Н.К. Башкирские песни о Салавате // Советский фольклор. 1936. № 2-3. С. 293 - 306.

58. Бирюков В.П. Уральские сказки. Челябинск: Юж.-Урал. книж. изд-во, 1940. -120 с.

59. Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. М-Л.: Наука, 1950. Т.1. -405 с.

60. Бобровский В. П. О переменности функций музыкальной формы. М.: Музыка, 1970. -228 с.

61. Богатырев П.Г. Традиция и импровизация в народном творчестве // Вопросы теории народного искусства. М.: Искусство, 1971. С.160 - 185.

62. Богораз-Тан В.Г. Материальная культура чукчей (автор, перевод с англ.). М.: Наука, 1991. -222с.

63. Бродский И. О народных музыкальных инструментах и инструментальной музыке народов Дальнего Востока РСФСР // Теоретические проблемы народной инструментальной музыки. М.: Фольк. Комиссия СК РСФСР, 1974. -С. 156- 162.

64. Булатов А.Б. Восточные средневековые авторы о башкирах // Археология и этнография Башкирии. Уфа: Башкирский филиал АН СССР, 1971. Т. 4. -С. 323 -325.

65. Будегечиева Т.Б. Горловое пение в системе художественной культуры тувинцев // Проблемы истории Тувы. Кызыл: РНМЦ, 1984. С. 199-206.

66. Бурангулов М. Башкирские легенды. Т.З: Рукоп. фонд фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств. 147 с.

67. Бурангулов М. Башкирские легенды. Т.1: Рукоп. фонд фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств. 185 с.68. «Буранбай» (народная песня) // Индустрия социализма. 1939. №9.

68. Бюхер К. Работа и ритм. М.: Новая Москва, 1923. 342 с.

69. Валеев М. Рукоп. фонд фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств. Инв. №83. -21с.

70. Валеев Д.Ж. Новые записи башкирских народных песен // Фольклор народов РСФСР. Уфа: Изд-во БГУ, 1981. Вып.8. С. 156 - 162.

71. Валеев Д.Ж., Алкин М.С., Мухаметжанов Р.С. Башкирские песни Аргаяшского р-на Челябинской области по записям 1978 года // Фольклор народов РСФСР. Уфа: Изд-во БГУ, 1980. Вып.7. С. 145 - 158.

72. Валитова JJ.H. Проблемы ладовой организации в башкирской народной музыке: Автореф. дисс. канд. искусствовед. М., 1989. 22 с.

73. Вайнштейн С.И. Феномен музыкального искусства, рожденный в степях // Советская этнография. 1980. №1. С. 149 - 156.74а. Верткое К., Благодатое Г., Язовицкая Э. Атлас музыкальных инструментов народов СССР. М.: Музгиз, 1963. -275 с.

74. Виноградов В. Киргизская народная музыка. Фрунзе: Киргизгосиздат, 1958. -334 с.

75. Володин А.А. Психологические аспекты восприятия музыкальных звуков: Автореф. дисс. канд. психол. наук. М., 1972. 36 с.

76. Гаджибеков У. Основы азербайджанской народной музыки. Баку: Азмузгиз, 1957. 114 с.

77. Галайская Р. Варган у народов Советского Союза // Проблемы музыкального фольклора народов СССР. М.: Музыка, 1973. С. 328 - 349.

78. Галин С.А. Башкирские народные песни и легенды об Отечественной войне 1812 года. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1991. 48 с.

79. Галин С.А. Архаичные мотивы в кубаире «Урал-батыр» // Учитель Башкортостана. 1987. №11 (на башк. яз.). С. 108 - 117.

80. Галин С.А. К вопросу соотношения стиха и прозы в башкирском эпосе // «Джангар» и проблемы эпического творчества тюрко-монгольских народов. М: Наука, 1980. -С. 186-189.

81. Гарипов Т.М., Кузеев Р.Г. Башкиро-мадьярская проблема (краткий обзор основных источников) // Археология и этнография Башкирии. Уфа: Башкирский филиал АН СССР, 1962. Т. 1. -С. 336-343.

82. Георги И.Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов, их житейских обрядов, обыкновений, одежды, жилищ, упражнений, забав, вероисповедания и других достопамятностей. С-Петербург, 1799. 4.1. -106 с.

83. Гиппиус Е.В. Программно-изобразительный комплекс в ритуальной инструментальной музыке «Медвежьего праздника» у манси // Теоретические проблемы народной инструментальной музыки. М.: Фольк. Комиссия СК РСФСР. 1974. С.72-77.

84. Гиппиус Е.В. Вопросы методологии каталогизации народных мелодий // Информационное письмо СК СССР. М.: СК РСФСР, 1974. №7-8. С. 3-61.

85. Гиппиус Е.В. Общетеоретический взгляд на проблему каталогизации народных мелодий // Актуальные проблемы фольклористики. М.: Музыка, 1975. -С. 23-36.

86. Глоба А. (составитель). Башкирские народные песни // Песни народов СССР. М.: ГИХЛ, 1947. С. 792 - 793.

87. Гордеев Ф.И. О происхождении этнонима «башкир» // Археология и этнография Башкирии Уфа: Башкирский филиал АН СССР, 1971. Т.4. -С. 314-317.

88. Горький A.M. Башкирская легенда// Нижегородский листок. 1898. №316.

89. Гошовский B.JI. У истоков народной музыки славян. Очерки по музыкальному славяноведению. М.: Музыка, 1971. -304 с.

90. Давлетбаев И. Рукоп. фонд фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств. Инв. №84. -46 с.

91. Джами А. Трактат о музыке. Перевод с перс. А.Н.Болдырева. Ташкент: Изд-во Акад. Наук УзССР, 1960. 111 с.

92. Елатов В. Ритмические основы белорусской народной музыки. Минск: Наука и техника, 1966. 220 с.

93. Еникеев Г.Х. Старинные башкирские и татарские народные песни: Рукоп. фонд фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств. Инв. №1. -12 с.

94. Еникеева Т.Х. К вопросу о влиянии ислама на изобразительное искусство средневекового Ирана // Сообщения Государственного музея искусства народов Востока. М.: Наука, 1969. Вып.2. С. 3 - 22.

95. Ерзакович Б.Г. Песенная культура казахского народа. Алма-Ата: Наука, 1966. -402 с.

96. Есбергенов Х.Е. О близости пережитков доисламских верований в обычаях каракалпаков и башкир // Археология и этнография Башкирии. Т.4. Уфа: Башкирский филиал АН СССР, 1971. С. 232 - 238.

97. Жакмон А. На башкирских землях // Северный вестник. СПб., 1887. №8. -С. 48-70.

98. Железное И. Уральцы. Очерк быта уральских казаков. М., 1858. 4.1. -374 с.

99. Жирмунский В.М. Народный героический эпос. Сравнительно-исторические очерки. М.; Л.: Гослитиздат, 1962. -435 с.

100. Затаевич А.В. 1000 песен казахского народа. М.: Музгиз, 1963. 606 с.

101. Зеленин Д.К. О левирате и некоторых других обычаях башкир Екатеринбургской губернии // Этнографическое обозрение. 1908. №3. -С. 84 87.

102. Зелинский Р.Ф. Взаимосвязь между технико-акустическими особенностями курая и формообразованием в башкирских инструментальных кюях // Теоретические проблемы народной инструментальной музыки. М.: Фольк. Комиссия СК РСФСР, 1974. С. 105 - 109.

103. Зелинский Р.Ф. О формообразовании «протяженных» звуков в башкирском инструментальном фольклоре // Традиционное и современное народное музыкальное искусство. М.: ГМПИ им. Гнесиных, 1976. Вып. 29. -С. 226-243.

104. Зелинский Р.Ф. О программности в башкирской народной инструментальной музыке // Вопросы музыковедения. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1977. Вып.2. С. 6 - 41.

105. Камаев Ф.Х., Зелинский Р.Ф. К сравнительному изучению музыкального фольклора западных и юго-восточных башкир (инструментальная часть) // Вопросы музыковедения. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1977. Вып.З. -С. 11-17.

106. Зелинский Р. Ф. О композиционных основах башкирских программных инструментальных кюев // Проблемы музыкального тематизма. Алма-Ата: Алма-Атинская гос. консерватория им. Курмангазы, 1977. С. 22 - 24.

107. Зелинский Р.Ф. Формы современных башкирских программных инструментальных кюев // Традиционный фольклор и современность. М.: Фольк. Комиссия СК РСФСР, 1978. С.50 - 57.

108. Зелинский Р.Ф. Об истоках башкирских народных наигрышей, связанных с образами птиц // Традиционный и современный фольклор Приуралья и Сибири. М.: Фольк. Комиссия СК РСФСР, 1979. С. 56 - 58.

109. Зелинский Р.Ф. Обзор опубликованных нотаций башкирской народной музыки // Вопросы искусствознания. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1980. Вып.4. -С. 10-17.

110. Зелинский Р.Ф. О нотации народной музыки // Советская музыка. 1985. №7. -С.76-79.

111. Зелинский Р.Ф. Образы птиц и животных в башкирском инструментальном фольклоре // Инструментальная музыка народов Поволжья, Урала и Сибири. Йошкар-Ола: Комиссия музыковедения и фольклора СК РСФСР, 1989. -С. 39-42.

112. Зелинский Р.Ф. Композиционные закономерности башкирских программных инструментальных кюев: Кандидатская диссертация (на правах рукописи). Л., 1977. 195 с.

113. Зелинский Р.Ф. Башкирский курай // Народные музыкальные инструменты и инструментальная музыка. М.: Советский композитор, 1988. 4.2. -С. 127-136.

114. Зелинский Р.Ф. Башкирская народная инструментальная музыка (аспекты исследования) // Вопросы инструментоведения. СПб: Российский институт истории искусств, 1993. С. 36 -39.

115. Зелинский Р.Ф. О влиянии русской военной музыки на традиционное инструментальное творчество башкир // Вопросы инструментоведения. СПб: Российский институт истории искусств, 1995. Вып.2. -С. 42-44.

116. Зелинский Р. Ф. Символика в башкирской народной инструментальной музыке // Вопросы инструментоведения. СПб: Российский институт истории искусств, 1997. Вып.З. -С. 50-54.

117. ХЪ.Зелинский Р. Ф. Башкирская народная инструментальная музыка: инструментарий, жанровая классификация и формы исполнительства //

118. Материалы энциклопедии музыкальных инструментов народов мира. СПб: Российский институт истории искусств, 1998. Вып.1. С. 149 - 158.

119. Зелинский Р.Ф. О башкирских народных наигрышах, связанных с образами тотемистических птиц // Инструментоведение: молодая наука СПб.: Российский институт истории искусств, 1998. С. 35 -36.

120. Зелинский Р.Ф. Целостные репертуары современных башкирских народных музыкантов как проблема этноорганологии // Традиционные музыкальные инструменты в современной культуре. СПб: Российский институт истории искусств, 1999. С. 92 -94.

121. Зелинский Р.Ф. Образы губернских и кантонных начальников в башкирском народном инструментальном творчестве // Вопросы инструментоведения. СПб: Российский институт истории искусств, 2000. Вып.4. -С. 123-124.

122. Зелинский Р.Ф. Образ оренбургского генерал-губернатора В.А.Перовского в башкирском инструментальном фольклоре // Петербургская музыкальная полонистика. СПб: Генеральное консульство Республики Польша в Санкт-Петербурге, 2002. Вып.2. С. 114 - 117.

123. Земцовский И. Жанр, функция, система // Советская музыка. 1971. №1. -С. 24-32.

124. Земцовский И. Русская протяжная песня. Д.: Музыка, 1967. 180 с.

125. Зинатшина Н. К вопросу о многовариантности народной песни «Тевкелев» // Вопросы истории музыкального искусства Башкирии. М.: ГМПИ им. Гнесиных, 1984. Вып. 71. С. 53 - 59.

126. Ибн-Фадлан. Путешествие на Волгу / Перевод и комментарии под ред. акад. И.Ю.Крачковского. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1939. 212 с.

127. Иванов С. Творчество народа // Красная Башкирия. 1940. 27 августа.

128. Иванов С.В. Орнаментика и обряды, связанные с амурской лодкой // Советская этнография, 1935. №4-5. -С. 4- 9.

129. Игнатьев Р.Г. Башкир Салават Юлаев, пугачевский бригадир, певец и импровизатор // Известия общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете. Казань, 1894 (отд. изд). -39 с.

130. Игнатьев Р.Г. Народные приметы и поверья в Уфимской губернии // Справочная книга Уфимской губернии. Уфа, 1883. С. 3 - 8.

131. Игнатьев Р.Г. Хроника достопамятных событий Уфимской губернии (хронологический обзор событий, касающихся башкирского края и башкирского народа) // Памятная книжка Уфимской губернии. Уфа, 1884. -С.74-109.

132. Идельбаев М.И. Салават Юлаев- поэт-импровизатор, мыслитель и героический образ: Автореф. дисс. канд. филол. наук. Уфа, 1978. 23 с.

133. Идельманов Н. Тексты башкирских народных песен и краткие аннотации: Рукоп. фонд фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств. Инв. №4. -9 с.

134. Идриси. Нозхат аль Моштак.Год и место издания неизвестны. -307 с.

135. Илимбетов Ф.Ф. Культ волка у башкир // Археология и этнография Башкирии. Уфа: Башкирский филиал АН СССР, 1971. Т.4. С. 224 - 228.

136. Исмагилов З.Г. Рукоп. фонд фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та. искусств. Инв. №83. -21с.

137. История Башкортостана с древнейших времен до 60-х годов XIX в. Уфа: Китап, 1996. Т. 1. -326 с.

138. Ихтисамов X. К вопросу о формообразующей роли ритма в башкирской протяжной песне озон-кюй // Научно-методические записки. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1973. Вып.1. С.31 - 55.

139. Ихтисамов X, Зелинский Р. О собирании башкирского музыкального фольклора // Современность и фольклор. М.: Музыка, 1977. С. 287 -294.

140. Ихтисамов Х.С. Заметки о двухголосном гортанном пении тюркских и монгольских народов // Музыка народов Азии и Африки. М.: Советский композитор, 1984. Вып. 4. С. 179 - 193.

141. Ишбердин Э.Ф. Названия птиц в башкирском языке // Итоговая научная сессия Института истории, языка и литературы БФАН СССР за 1967 год. Уфа: БФ ИИЯЛИ АН СССР, 1968. С. 110 - 114.

142. Ишмухаметов З.К. Лексико-семантическая характеристика звукоподражательных слов башкирского языка // Итоговая научная сессия Института истории, языка и литературы БФАН СССР за 1967 год. Уфа: БФ ИИЯЛИ АН СССР, 1968. -С. 61-65.

143. Кабо В.Р. Синкретизм первобытного искусства // Ранние формы искусства. М.: Искусство, 1972. С. 275 - 299.

144. Казанцев Н. Описание башкирцев. СПб., 1866. 97 с.

145. Калиновский П. Рукоп. фонд фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств. Инв. №89. 8 с.

146. Камаев Ф.Х. Стилевые и жанровые особенности башкирского музыкального фольклора // Научно-методические записки. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1973. Вып. 1. С. 14 -30.

147. Камаев Ф.Х. Композиционно-ритмические закономерности башкирской народно-песенной мелодии: Автореф. дисс. . канд. искусствовед. М., 1979. -24 с.

148. Карахакал и вороной конь // Октябрь. 1939. №8-9.

149. Каримов М. Рукоп. фонд фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств. Инв. №84. -46 с.

150. Кароматов Ф. Узбекская инструментальная музыка. Ташкент: Изд-во л-ры и искусства им. Гафура Гуляма, 1972. -307 с.

151. Кац Б. Об основных закономерностях построения вариационного цикла // Теоретические проблемы народной инструментальной музыки. М.: Фольк. Комиссия СК РСФСР, 1974. С. 120 - 123.

152. Кац Б. О некоторых чертах структуры вариационного цикла // Вопросы теории и эстетики музыки. JL: Музыка, 1972. Вып. 11. С. 167 - 183.

153. Квитка КВ. О критике записей произведений народного музыкального творчества // Избранные труды. М.: Советский композитор, 1973. Т.2. -С. 30-38.

154. Квитка КВ. О постановке тактовой черты // Избранные труды. М.: Советский композитор, 1973. Т.2 . С. 40 - 46.

155. Квятковский А. Поэтический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1966. -375 с.

156. Киреев А.Н. Эпические памятники башкирского народа. Уфа: Башкнигоиздат, 1961. -378 с.

157. Киреев А.Н. Башкирский народный героический эпос. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1970. 303 с.

158. Киреев А.Н. Культ медведя в древних верованиях и отражение его в фольклоре башкирского народа // Фольклор народов РСФСР. Уфа: Изд-во БГУ, 1979. Вып.6. -С.133 136.

159. Киреев А.Н. Этногенетические легенды и предания башкирского народа // Археология и этнография Башкирии. Уфа: Башкирский филиал АН СССР, 1971. Т.4. -С. 60-63.

160. Киреев А.Н. Отражение мифологических воззрений в эпическом творчестве башкирского народа // Эпические жанры устного народного творчества. Уфа: Башкнигоиздат, 1969. С. 5 - 41.

161. Киреев А.Н. Культ птиц в обрядовой поэзии башкирского народа // Фольклор народов РСФСР. Уфа: Изд-во Башк. гос. ун-та, 1978. Вып.5. -С. 51-54.

162. Ключарев А. Рукоп. фонд фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств. Инв. №34. 11 с.

163. Кодай 3. Венгерская народная музыка. Будапешт: Изд-во «Корвина», 1961. -183 с.

164. Компанеец 3. Три народные башкирские песни. М.: Музгиз, 1934. 7 с.

165. Кондратьев С.А. Музыка монгольского эпоса и песен. М.: Советский композитор, 1970. -248 с.

166. Конрад Н.И. Размышления об истории культурного и научного развития человечества // Избранные труды. История. М.: Наука, 1974. С. 283 - 289.

167. Коуэл Г. Влияние Востока на музыку Запада // Музыка народов Азии и Африки. Вып.1. М.: Советский композитор, 1969. С. 274 - 284.

168. Крашенников Н.А. Под солнцем Башкирии. М.: Г И X J1, 193 6. 174 с.

169. Красовская Н. О программности в чувашской и марийской народной инструментальной музыке // Теоретические проблемы народной инструментальной музыки. М.: Фольклорная Комиссия СК РСФСР, 1974. -С. 78-81.

170. Кубагушев A.M. Национальные музыкальные инструменты Башкирии. // Ватандаш. 1996. №2. С. 152 - 159.

171. Кудряшов П.М. Письмо П.П. Свиньину // Отечественные записки. 1828. №100. -С. 145- 166.

172. Кузеев Р.Г. Вопросы башкирской филологии. М.: Наука, 1959. 257 с.

173. Кузеев Р.Г. Очерки исторической этнографии. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1957. 4.1. 184 с.

174. Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. М.: Наука, 1974. -571 с.

175. Кузеее Р.Г. Об этнографических группах и принципах их выделения // Итоговая научная сессия Института истории, языка и литературы БФАН СССР за 1967 год. Уфа: БФ ИИЯЛИ АН СССР, 1968. С. 40 - 47.

176. Кузеев Р.Г. Развитие хозяйства башкир в X-XIX вв. (к истории перехода башкир от кочевого скотоводства к земледелию) // Археология и этнография Башкирии. Уфа: Башкирский филиал АН СССР, 1968. Т.З. -С. 261 -321.

177. Лавреньева И. Вариантность и вариантная форма в песенных циклах Шуберта // От Люлли до наших дней. М.: Музыка, 1967. С. 33 - 70.

178. ЛащукЛ.П. Некоторые аспекты древнего скотоводства // Археология и этнография Башкирии. Уфа: Башкирский филиал АН СССР, 1968. Т.З. С. 249-260.

179. Лебединский Л.Н. Узун-кюй- башкирская народная музыкально-поэтическая классика // Советская этнография, 1956. №2. С. 46 - 50

180. Лебединский Л.Н. Башкирские народные песни и наигрыши. М.: Музыка, 1965. -245 с.

181. Лебединский Л.Н. Мажит Бурангулов. М.: Советский композитор, 1963. -58 с.

182. Лебединский Л.Н. Башкирская протяжная песня «Зюльхизя» // Музыка народов Азии и Африки. М.: Советский композитор, 1969. Вып. 1. -С. 98 -115.

183. Лебединский Л.Н. Искусство «узляу» у башкир // Советская музыка, 1948. №4. -С. 48-51.

184. Лебединский Л.Н. Композиторы Башкирии. М.: Муз.фонд ,1955. 38 с.

185. Лепехин И.И. Дневные записки путешествия по разным провинциям России в 1770 г. СПб., 1802. 338 с.

186. Леруа-Гуран Л. Религии доистории // Первобытное искусство. Новосибирск: Наука, 1971. С. 81 - 90.

187. Лобачев Г. Татарские и башкирские песни. Для голоса и фортепьяно. М.: Музгиз, 1934. -27 с.

188. Лобачева Н.П. Различные обрядовые комплексы в свадебном церемониале народов Средней Азии и Казахстана // Домусульманские верования и обряды в Средней Азии. М.: Наука, 1975. С. 298 - 333.

189. Лосев А.Ф. Логика символа // Контекст 1972. Литературно-теоретические исследования. М.: Наука, 1973. -С. 182-217.

190. Лоссиевский М., Игнатьев Р. Шайтановы мухи (легенда) // Оренбургский листок. 1876. №31.

191. Лоссиевский М.В. Былое Башкирии и башкир по легендам, преданиям и хроникам // Справочная книга Уфимской губернии. Уфа, 1883. -С. 368 -389.

192. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Структура стиха. Л.: Просвещение, 1972. -271 с.

193. Мазель А. Строение музыкальных произведений. М.: Музыка, 1979. -534 с.

194. Макаренко М. Мариупольский могильник. Киев, 1933. 194.

195. Макаров Г.М. Ислам и некоторые аспекты изучения татарской музыкально-инструментальной культуры // Исламско-христианское пограничье. Казань: Ин-т яз., лит. и истории, 1994. -С. 52-64.

196. Макаров Г.М. Домбра татар Среднего Поволжья // Страницы истории татарской музыкальной культуры. Казань: Казанский Филиал АН СССР, 1991. -С. 94-108.

197. Максютова Н.Х. Бурзянский говор // Башкирская диалектология. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1963. С. 80 - 96.

198. Мамин-Сибиряк Д.И. Байгуш // Башкирия в русской литературе. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1964. Т.2. С. 160 - 176.

199. Мациевский И.В. О подвижности и устойчивости структуры в связи с импровизационностью (на материале гуцульской народно-инструментальной музыки) // Славянский музыкальный фольклор. М.: Музыка, 1972. С. 299-339.

200. Мациевский И.В. О программности в инструментальной народной музыке // Вопросы теории и эстетики музыки. Л.: Изд-во «Музыка». Ленинградское отделение, 1969. Вып.9. С. 205 - 214.

201. Мациевский И.В. Исследовательские проблемы транскрипции инструментальной народной музыки // Традиционное и современное народное музыкальное искусство. М.: ГМГТИ им. Гнесиных, 1976. Вып. 29. С. 5-56.

202. Мациевский И.В. Народный музыкальный инструмент и методология его исследования // Актуальные проблемы современной фольклористики. Л.: Музыка, 1980. -С. 143- 169.

203. Мациевский И.В. Основные проблемы и аспекты изучения народных музыкальных инструментов и инструментальной музыки // Народные музыкальные инструменты и инструментальная музыка. М.: Советский композитор, 1987. 4.1. С. 6 - 38.

204. Месягутов Ш. Загир Исмагилов. От курая до оперы. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1967. 51 с.

205. Мекки М. Тальфик аль ахбар. Оренбург, 1908. 210 с.

206. Медушевский В.В. Строение музыкального произведения в связи с его направленностью на слушателя: Автореф.дисс. канд. искусств. М.,1971. -25 с.

207. МецА. Мусульманский ренессанс. М.: Наука, 1973. -473 с.

208. Милка А. Функциональные отношения в музыке башкирских узляу // Теоретические проблемы народной инструментальной музыки. М.: Фольк.Комиссия СК РСФСР, 1974. С. 110 - 111.

209. Михайлов Д.К. Введение // Очерки музыкальной культуры народов тропической Африки. М.: Музыка, 1973. С. 3 - 29.

210. Михайлов МЛ. Письмо к Н.В. Шелгунову // Башкирия в русской литературе. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1961. Т. 1. С.341 - 342.

211. Михайловский В.М. Шаманство // Известия общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. М., 1892. Т.75. С. 180 - 209.

212. Монасыпов Ш.Х. Проблемы транскрипции татарских протяжных инструментальных наигрышей // Традиционная музыка народов Поволжья и Приуралья. Вопросы теории и истории. Казань: ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова КФАНСССР, 1989. -С. 39-49.

213. Можейко 3. Песенная культура белорусского Полесья. Село Тонеж. Минск: Наука и техника, 1971. -263 с.

214. Музыкальная эстетика стран Востока. М.: Музыка, 1967. 414 с.

215. Мулюкова З.М. Нотация движения. Казань: Таткнигоиздат, 1972. -185 с.

216. Муртазин Р. Рукоп. фонд фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств. Инв. №93. -17 с.

217. Муртазин Р. (составитель и муз. редактор). Башкирские народные песни. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1970. 112 с.

218. Мухамбетова А. О программности казахской народной инструментальной музыки // Проблемы музыкального фольклора народов СССР. М.: Музыка, 1973. -С. 314-327.

219. Мухамбетова А. Зонное многоголосие на двухструнной домбре // Теоретические проблемы народной инструментальной музыки. М.: Фольк. Комиссия СК РСФСР, 1974. С. 325 - 326.

220. Мухаметдинов Н. Месть Мэргэна (легенда) // Сакмар. Баймак: Орган Баймакского производственного управления, 1962. 21 октября.

221. Мэкэнзи У. Россия (перевод с английского). СПб., 1881. Т.2. 467 с.

222. Нагаева JJ.H. Обрядовые пляски, игры горных и юго-восточных зауральских башкир // Новые материалы и исследования по истории и филологии Башкирии. Уфа: БФАН СССР, 1976. С. 51-53.

223. Нагаева Л.И. Весенне-летние праздненства и обряды башкир // Исследования по исторической этнографии Башкирии. Уфа: БФАН СССР, 1984. -С. 47-64.

224. Нагаева Л.И. Башкирская народная хореография. Уфа: Китап, 1995. -180 с.

225. Назаров П.К. К этнографии башкир // Этнографическое обозрение. 1890. №1. -С. 164-192.

226. Назайкинский Е.В. О психологии музыкального восприятия. М.: Музыка, 1972. -383 с.

227. Научный архив Башкирского филиала Академии наук СССР. Ф.З. Оп. 21. Ед. хр. 6.

228. Недолин И. Перевал. Повесть.Уфа: Башгосиздат, 1934. 195 с.

229. Нефедов Ф.Д. Движение среди башкир перед пугачевским бунтом // Русское богатство. 1880. № 10. С. 83 - 102.

230. Нефедов Ф.Д. На восточной окраине. Из путевых заметок // Русские ведомости. 1884. № 326.

231. Нигмедзянов М. Татарские народные песни. М.: Советский композитор, 1970. -184 с.

232. Нигмедзянов М. Музыкально-стилевые особенности традиционной народной песни татар Среднего Поволжья: Автореф. дисс . канд. искусств. JT., 1973. 18 с.

233. Нигмедзянов М.Н. Татарские народные музыкальные инструменты // Музыкальная фольклористика. М.: Советский композитор, 1978. Вып. 2. -С. 226-297.

234. Нигмедзянов М.Н. Татарские народные песни. Казань: Таткнигоиздат, 1984. -184 с.

235. Никольский Д.П. Башкиры. Этнографическое и санитарно-антропологическое исследование. СПб., 1899. 337 с.

236. О башкирском народе и его жилищах // Санкт-Петербургские ведомости. СПб., 1734. 15 апреля.

237. Оготоев П.П. Проблема нотации якутского хомуса // Музыкальная этнография северной Азии. Новосибирск: Изд-во Новосибирской гос. консерватории, 1988. -С. 154- 159.

238. Окладников А.П. Неолит и бронзовый век Прибайкалья. М JL: Изд-во Акад. Наук СССР, 1955. - 374 с.

239. Осетинские народные песни, собранные Б.А.Галаевым / Под ред. Е.В. Гиппиуса. М.: Музыка, 1964. 210 с.

240. Османов М. Синтаксическая структура бейта // Проблемы восточного стихосложения. М.: Наука, 1973. С. 120- 134.

241. Очерки по истории Башкирской АССР. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1956. Т.1,4.1. -300 с.

242. Очерки по истории Башкирской АССР. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1959. Т.1,4.2. 303 с.

243. Паллас П.С. Путешествие по разным местам Российского государства по велению С-Петербургской Императорской Академии Наук. СПб., 1786. Кн.1,4.2. -657.

244. Памятная книжка Уфимской губернии. Уфа, 1884. 458 с.

245. Папуш М. К анализу понятия мелодии // Музыкальное искусство и наука. М.: Музыка, 1973. Вып.2. 135 - 174 с.

246. Песни и сказания о Разине и Пугачеве / Ред.-сост. А.Н.Лозанова. М.; Л.: Академия, 1935. 352 с.

247. Петушкова Е.О. Лошади в конном спорте // Наука и жизнь. 1974. №6. -С. 88-96.

248. Плахов Ю. К вопросу о ритмической структуре инструментальных частей шашмакома // Теоретические проблемы народной инструментальной музыки. М.: Фольк. Комиссия СК РСФСР, 1974. -С. 124- 128.

249. Померанцева Н.А. Роль системы пропорциональных соотношений в сложении канона в произведениях древнеегипетской пластики // Проблема канона в древнем и средневековом искусстве Азии и Африки. М.: Искусство, 1973. -С.148- 159.

250. Попов А.А. Материалы для библиографической литературы по изучению шаманства северо-азиатских народов. JT.: Изд-во АН СССР, 1932. -124 с.

251. Последняя песнь. Легенда о колонизации башкирского края // Белорецкий рабочий. 1936. № 17, 22, 23, 24, 26, 27.

252. Потапов Л.П. Охотничьи поверья и обряды алтайских тюрков // Культура и письменность Востока. Баку: Азернешр, 1929. Кн.5. С. 120- 148.

253. Потапов Л.П. Следы тотемистических представлений у алтайцев // Советская этнография. 1935. № 4-5. С. 28 -34.257 а. Проблема стиля в народной музыке // Сборник научных трудов. М.: МГК, 1986. -157 с.

254. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Л.: Изд-во Ленинград, ун-та, 1986. -365 с.

255. Протопопов В.В. Вопросы музыкальной формы в произведениях Д.Шостаковича // Черты стиля Шостаковича. М.: Музыка, 1962. С. 87 - 125.

256. Рагс Ю. Вибрато и восприятие высоты // Применение акустических методов исследования в музыкознании. М.: Музыка, 1964. С. 38 - 61.

257. Размахнин П. Сведения о башкирах // Московский телеграф. 1832. 4.48. №22.

258. Рахимов К.Ю. Рукоп. фонд фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств. Инв. №83. -21с.

259. Рахимов Р.Г. Напевы тальянки // Фольклорный музыкальный сборник. Уфа: Башкнигоиздат, 1985. С. 3 - 17.

260. Рахимкулов М. Страницы дружбы. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1972. -С. 255.

261. Рудаков Е. Новая теория образования верхней певческой форманты // Применение акустических методов исследования в музыкознании. М.: Музыка, 1964. -С.18 -38.

262. Руденко С.И. Башкиры. Ист.-этногр. очерки. М.: Изд-во Акад. Наук СССР, 1955. -394 с.

263. Рыбаков С.Г. Музыка и песни Уральских мусульман с очерком их быта. 204 мелодии с текстами и русским переводом. Характеристика музыкантов и очерки путешествия. СПб.: Б. И., 1897. 330 с.

264. Рыбаков С.Г. Курай башкирский музыкальный инструмент (с приложением шести мелодий курая) // Русская музыкальная газета. 1895. №1. -С. 35-52.

265. Сагитов М.М. Отражение консолидации башкирской народности в эпических сказаниях // Археология и этнография Башкирии. Уфа: Башкирский филиал АН СССР, 1971. Т.4. -С. 278-281.

266. Сагитов М.М. Классификация башкирского эпоса // Итоговая научная сессия Института истории, языка и литературы БФАН СССР за 1967 год. Уфа: БФАН СССР, 1968. С. 80 - 85.

267. Садоков Р.А. Музыкальная культура древнего Хорезма. М.: Наука, 1970. 138 с.

268. Салтыков Н. Рукоп. фонд фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств. Инв. №84. -46 с.

269. Сальманов В. Рукоп. фонд фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств. Инв. №15. -13 с.,

270. Сальманова А. Башкирские такмаки Аргаяшского района Челябинской области // Традиционный и современный фольклор Приуралья и Сибири: Тез. Всероссийск. музык.-фольк. конф. в г. Свердловске 3-8 мая 1979 г. М.: Музфонд, 1979. -С. 24-26.

271. Саямов М. О применении точных методов в музыкознании // Точные методы и музыкальное искусство. Материалы к симпозиуму. Ростов на/Д: Изд-во Ростов, ун-та, 1972. -С. 274-278.

272. Сидоров В.В. Из фольклорных архивных материалов и новых записей о Салавате Юлаеве // Фольклористика в советской Башкирии. Уфа: БФАН СССР, 1974. Вып. 1. -С. 187- 196.

273. Сидоров В.В. Народно-поэтическая биография Салавата Юлаева // Вопросы башкирской фольклористики. Уфа: БФАН СССР, 1978. С. 37- 59.

274. Словарь современного русского языка. М.; Л.: Изд-во «Русский язык», 1962. -976 с.

275. Скребков С.С. Анализ музыкальных произведений. М.: Музгиз, 1958. -332 с.

276. Смирнов Б. О мелосе монгольской народной песни // Музыка народов Азии и Африки. М.: Советский композитор, 1969. Вып.1. С. 236 - 249.

277. Смирнов Б. Монгольская народная музыка. М.: Советский композитор, 1971. -364 с.

278. Соколов Д.Н. О башкирских тамгах // Труды Оренбургской ученой архивной комиссии. Оренбург, 1904. Т. 12. С. 75 - 92.

279. Соколов О. О двух основных принципах формообразования в музыке // О музыке. Проблемы анализа. М.: Музыка, 1974. С. 51 - 72.

280. Соколова З.П. Культ животных в религиях. М.: Наука, 1972. 213 с.

281. Сосновцев Б. Вариантная форма // Научно-методические записки. Саратов: Саратов, гос. консерватория, 1957. -С.48-67.

282. Способин И.В. Музыкальная форма. М.: Музыка, 1972. 400 с.

283. Султанов М. Башкирские и татарские мотивы. Саратов, 1916. Вып.1. -8 с.

284. Султангареева Р.А. Об особенностях жанра сенляу // Башкирский фольклор: исследования последних лет. Уфа: Башкнигоиздат, 1986. С.40 - 50.

285. Султангареева Р.А. Сенляу // Агидель. 1987. №6 (на башк. яз.). С. 132- 136.

286. Султангареева Р.А. Прошлое и настоящее башкирской свадебной обрядности // Учитель Башкирии. 1989. №7 (на башк. яз.). С. 39 - 41.

287. Султангареева Р.А. Башкирский свадебно-обрядовый фольклор. Уфа: УНЦ РАН, 1994. -190 с.

288. Сулейманов Г. Курай. Учебник по обучению детей игре на курае.Уфа: Башкирское книжное издательство, 1970 (на башк. яз.). 88 с.

289. Сулейманов Г. Легенды башкирских народных песен: Рукоп. фонд фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств: Сб.26. Инв. №76. 29 с.

290. Сулейманов Р.С. Песенные жанры иргизо-камеликских башкир (нормы композиции и проблема эволюции): Дисс. канд. искусств. Л., 1987. 182 с.

291. Сулейманов Р.С. О музыкальном фольклоре иргизо-камеликских башкир // Народное творчество башкир. Уфа: ФАН СССР, 1976. -С.143 -151.

292. Сулейманов Р.С. О такмаках иргизо-камеликских башкир // Культура и быт башкир. Уфа: БФАН СССР, 1976. С. 70 - 82.

293. Сулейманов Р.С. Жемчужины народного творчества Урала. Уфа: Китап, 1995. -248 с.

294. Сулейманов Р.С. Башкирское народное музыкальное искусство. Эпические песни и напевы. Уфа: Китап, 2001. Т.1. 248 с.

295. Сулейманов Р. С. Башкирский кубыз-варган // Башкортостан кызы, 1973. №6 (на башк. яз.). С. 22 - 23.

296. Сулейманов Р.С. Башкирская домбра. Учебное пособие для студентов вузов. Уфа: Китап, 1993 (на башк. яз.). 64 с.

297. Сулейманов Р.С. Старинная башкирская скрипка кыл-кубыз. Уфа: Гилем, 2001 (на башк. яз.). - 157 с.

298. Сулейманов Р.С. Народные песни о Пугачеве // Учитель Башкортостана. 1976. №7 (на башк. яз.). С. 42 - 44.

299. Сулейманов Р.С. Песни о Салавате Юлаеве // Агидель. 1988. №6 (на башк. яз.). -С. 15-16.

300. Тамбурист Арутин. Руководство по восточной музыке. Ереван: Айастан, 1968. -210 с.

301. ТахаевХ.Я. Башкирия. Уфа: Башкнигоиздат, 1950. -282 с.

302. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Извлечения из персидских сочинений, собранных В.Г.Тизенгаузеном и обработанных А.А.Ромаскевичем и С.Л.Волиным. М Л.: Изд-во АН СССР, 1946. Т.2. -380 с.

303. Трояков П.А. Промысловая и магическая функция сказывания сказок у хакасов // Советская этнография. 1969. №2. С. 24 - 34.

304. Туркин А.Г. Грех // Рассказы и повести дореволюционных писателей Урала. Свердловск: Средне-Урал. кн. изд-во, 1956. С. 82 - 120.

305. Усманов А.Н. Присоединение Башкирии к Русскому государству. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1960. 195 с.

306. Усманов А.Н. Формирование и развитие башкирской народности // Итоговая научная сессия Института истории, языка и литератур БФАН СССР за 1967 год. Уфа: БФАН СССР, 1968. С. 52 - 58.

307. Уфимский альманах / Сост. Н.Огородников. Уфа: Башгосиздат, 1939. -210с.

308. Фаизова Ф.А. О разножанровом бытовании традиционных башкирских песен «Урал» // Фольклор народов РСФСР. Уфа: Изд-во БГУ, 1983. Вып. 10. — С. 103 —111.

309. Фатихов Г. Рукоп. фонд фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств. Инв. №84. -46 с.

310. Федоров A.M. Степь сказалась // Башкирия в русской литературе. Уфа: Башкирское книжное издательство. 1965. Т.З. С. 160 - 186.

311. Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. М.: Наука, 1973. -344 с.

312. Филоненко В. Башкиры. Уфа, 1915. -91 с.

313. Философская энциклопедия. М.: Сов. энциклопедия, 1970. Т.5. 740 с.

314. Фоменков М.П. Башкирская народная песня. Уфа: Башкнигоиздат, 1976. -204 с.

315. Фонды фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств. Инв. №32. 16 с.

316. Фонды фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств. Инв. №55. -18 с.

317. ХабиевХ. Кураист // Советская Башкирия. 1958. 7 октября.

318. Халитов Р.Ф. Татарские народные музыкальные инструменты: Автореф. дисс. . канд. искусств. Ташкент, 1987. -22 с.

319. Халикова Р.Х. Язык исторических, юридических, деловых и архивных документов башкир XVIII века // Ученые записки Стерлитамакского гос. пед. института. Стерлитамак: Стерлитамак. гос. пед. ин-тут, 1962. С. 24 - 52.

320. Халиков А. К вопросу о начале тюркизации населения Поволжья и Приуралья // Советская этнография. 1972. №1. С. 100 - 110.

321. Хамидуллж Ф. Рукоп. фонд фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств. Инв. №84. -46 с.

322. Харисов А.И. Литературное наследство башкирского народа. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1973. 302 с.

323. Холопов Ю. Принцип классификации музыкальных форм // Теоретические проблемы музыкальных форм и жанров. М.: Музыка, 1971. -С. 65-94.

324. Холопова В. Вопросы ритма в творчестве композиторов XX века. М.: Музыка, 1971. -303 с.

325. Хорнбостелъ Э., Закс К. Систематика музыкальных инструментов // Народные музыкальные инструменты и инструментальная музыка. М.: Советский композитор, 1987. 4.1. -С.229-261.

326. Хусаинов Г.Б., Сагитов М.М. Башкирские байты. Эволюция жанра в дооктябрьский период // Вопросы башкирской фольклористики. Уфа: БФАН СССР, 1978. -С. 28-36.

327. Цуккерман В. «Камаринская» Глинки и ее традиции в русской музыке. М.: Музгиз, 1957. -497 с.

328. Чекановска А. Музыкальная этнография. Методология и методика. М.: Советский композитор, 1983. 190 с.

329. Черемшанский В.М. Описание Оренбургской губернии в хозяйственно-статистическом, этнографическом и промышленном отношениях. Уфа, 1859. №29. -318 с.

330. Чернов Б.П. Физиологические основы горлового пения тувинцев и хакасов // Традиционный и современный фольклор Приуралья и Сибири. М.: Фольк. Комиссия СК РСФСР, 1979. С. 71 - 73.

331. Чернов Б.П. Горловое пение- древнейший памятник певческого творчества тюрков Сибири // Актуальные проблемы изучения музыкальных культур Азии и Африки. Ташкент: ФАН, 1983. С. 13 8 - 104.

332. Черныш А.П. Флейта палеолитического времени // Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института истории материальной культуры. М.: Изд-во Института истории материальной культуры, 1955. Вып. 59. С. 129- 130.

333. Чисталев П.И. Коми народные музыкальные инструменты. Сыктывкар: Коми книжное издательство, 1984. 104 с.

334. Чисталев П.И. Проблема собирания и изучения народных музыкальных инструментов на материале коми народного инструментария // Теоретические проблемы народной инструментальной музыки. М.: Фольк. Комиссия СК РСФСР, 1974. -С. 44-45.

335. Чистов КВ. Специфика фольклора в свете теории коммуникации // Вопросы философии. 1972. №6. -С.108-118.

336. Шарль де Бросс. О культе богов-фетишей, или сравнение древней религии Египта с современной религией Нигритии // Шарль де Бросс о фетишизме. М.: Мысль, 1973. -206 с.

337. Шитова С.Н. Народная одежда башкир // Археология и этнография Башкирии. Уфа: Башкирский Филиал АН СССР, 1968. Т.З. С. 125 - 227.

338. Штокман Э. Изображение труда в инструментальной музыке пастухов как художественное отражение действительности // Теоретические проблемы народной инструментальной музыки. М.: Фольк. комиссия СК РСФСР, 1974. -С. 19-24.

339. Эвальд В.В. (составитель). Белорусские народные песни. М.; JL: Музгиз, 1941. -141с.

340. Элъснер Ю. О природе этномузыкознания // Социалистическая музыкальная культура. М.,: Музыка; Berlin: Neue Musik, 1974. -С. 72-81.

341. Эмсгаймер Э. Шведские народные музыкальные инструменты // Народные музыкальные инструменты и инструментальная музыка. М.: Советский композитор, 1988. 4.2. С. 3 - 17.

342. Эмсгаймер Э. Варганы в Сибири и Средней Азии // Проблемы традиционной инструментальной музыки народов СССР. JL: ЛГИТМ и К, 1986. -С. 80-93.

343. Энциклопедический музыкальный словарь. М.: Гос. научное изд-во «Большая советская энциклопедия», 1959. 326 с.

344. Эйзенштейн СМ. Избранные произведения в шести томах. М.: Искусство, 1964. Т.З. -671с.

345. Эйхгорн А.Ф. Музыкально-этнографические материалы // Музыкальная фольклористика в Узбекистане. Ташкент: Изд-во Академии Наук УзССР, 1963. 179 с.

346. Юлдашбаев Б.Х. История формирования башкирской нации. Дооктябрьский период. Уфа: Башкнигоиздат, 1972. -336 с.

347. Юлу ев Б. К этнографии башкир // Этнографическое обозрение. 1892. №2. -С. 216-223.

348. Юлу ев Б. Башкирские свадебные обряды // Оренбургский листок. 1885. №39.

349. Юсфин А. Особенности формообразования в некоторых видах народной музыки // Теоретические проблемы музыкальных форм и жанров. М.: Музыка, 1971. -С. 134-161.

350. Якобсон Р. К вопросу о зрительных и слуховых знаках // Семиотика и искусствометрия. М.: Изд-во «Мир», 1972. -С. 82-87.

351. Янгузин Р.З. О земледелии в юго-восточном Зауралье в XIX веке // Археология и этнография Башкирии. Уфа: Башкирский Филиал АН СССР, 1968. Т.З. -С. 322-326.

352. Янгузин Р.З. Дореволюционные земледельческие обряды башкир // Фольклор народов РСФСР. Уфа: Изд-во Башк. гос. ун-та, 1980. Вып.7. -С. 158- 163.

353. Янгузин Р.З. История и современное состояние этногенеза и этнической истории башкир // Из истории Башкирии. Уфа: Башкнигоиздат, 1968. -С. 240-261.

354. Агиш Сэгит. Берлиндэ башкорт курайсы // Башкортостан. 1927, 6 декабрь.

355. Алама Тамъян. Курайсы Гэбит карт // Яны юл. 1923. №5-6. Б.43 - 44.

356. Аргынбаев И. Донъяны тан калдырган курайсы // Совет Башкортостаны. 1966, 18 ноябрь.

357. Эльмохэмэтов Г., Виноградов В. Халык моннары. Золхизэ. Казань: Таткитнэшр, 1928. -4 6.

358. Эмири Г. Халык сэсэндэре ижады // Эзэби Башкортостан. 1952. №5. -Б.55-64.

359. Баишев Т. Сынрау торна // Совет Башкортостаны. 1966, 25 май.

360. Башкорт боронго койзэре тарихе. Офо: Башкитнэшр, 1940. 118 б.

361. Башкорт халык музыка сэнгэте. Эпик йырзар Ьэм койзэр / Томды тозоусе, инеш мэкэлэ языусы, ан латмалар биреусе Риф Солэймэнов. Офо: Башкортостан «Китап» нэшриэте, 2001. Б. 29 - 55.

362. ЪЫ.БиишевГ. Ялан-Иэркэй-Буранбай // Совет Башкортостаны. 1966, 8 январь.

363. Бикбай Б. Бер койнен тарихе турында // Кызыл тан. 1956, 16 апрель.

364. Буранбай П Башкортостан кызы. 1971. №11. Б. 28 - 34.370. «Буранбай» койонон тарихе // Кызыл Башкортостан. 1939, 24 май.

365. Буранголов М. Ашказар // Шура. 1915. №13. -Б. 413-415.

366. Вильданов Г. Тормош йолалары // Башкорт аймагы. 1928. №6. Б. 99.

367. Вильданов Г. Башкорттарза сенлэу // Башкорт аймагы. 1927. № 3. -Б. 50-58.

368. Вильданов Г. Эй Ьэм Юрузэн буйындагы башкорттарзын кыз алыуы, кыз биреу гороф-гэзэттэре // Яны юл. 1923. №5-6. Б. 32 - 34.

369. Галин С. Йылдар Ьэм йырзар. Офо: Башкитнэшр, 1967. 140 б.

370. Галин С. Кантондар тураЬында йырзар // Башкортостан укытыусыЬы. 1963. №8. -Б. 50-53.

371. Галин С. Легендалар хакында // Башкортостан укытыусыЬы. 1963. №10. -Б. 33 -36.

372. Галин С. Эзэби эсэрзэ пейзаж // Эзэби Башкортостан. 1959. №5. -Б. 118-124.

373. Галин С. Ил язмышы, ер язмышы // Совет Башкортостаны. 1966, 4 август.

374. ГафуриМ. Эсэрзэр. Офо: Башкитнэшр, 1953. Т.2. -345 6.

375. Тэбитов X. Башкорттарза кыз алыу, кыз биреу йолаЬы // Яны юл. 1923. №7-8. Б. 34 - 36.

376. ТэбитовX. Халык поэзияЬы тураЬында // Башкорт аймагы. 1925. №1. -Б. 30-48.

377. Гэйнэ башкортлары//Вакыт. 1913, 14 июнь.

378. Гэйшэ // Октябрь. 1941. №3.

379. Дияров К. Йэйэуле Махмут юлдары //Совет Башкортостаны. 1966, 15, 16 июль.

380. Дияров К. Сал Уралдын мондары. Офо: Китап, 1988. 152 б.

381. Игебаев А. Озлэусе // Совет Башкортостаны. 1955, 19фераль.

382. С. Исмагилов колхоз жырчысы Ьэм скрипачы // Коммуна. 1937, 24 март.

383. Камаев Ф. Курай мондары. Офо: Китап, 1991. 56 б.

384. Кэримов Б. Канлы курай // Яны юл. 1923. №7-8. Б. 46 - 47.

385. Корбангале Г. Башкорт халкында кыз биреу рэуеше // Башкорт аймагы. 1927. №4. -Б. 19-27.

386. Кызыл курай. Халык музыкасы Ьэм башкорт курае // Башкортостан хэбэрлэре. 1920, 15 декабрь.

387. Лебединский Л. Башкорт халык музыкаЬы уткэндэрэнэн // Эзэби Башкортостан. 1950. №11. Б. 62 -66.

388. Мэргэн К. Халык эпосында мифологиянын сагылышы // Башкортостан укытыусыЬы. 1960. №6. Б. 62 - 66.

389. Мэргэн К. .Кара юрга // Агизел. 1961. №4. Б. 63 - 69.

390. Надршина Ф.А. Йыр-риуэйэттэрзэ тарих аЬэне // Агизел. 1994. №8. -Б. 38-42.

391. Надршина Ф.А. Башкорт легендаларында буре, эт образы // Агизел. 1985. №11. -Б. 136-142.

392. Надршина Ф.А. Башкорт легендаларында изгелаштерелгэн коштар образы // Башкортостан укытыусыЬы. 1980. №10. Б. 43 - 46.

393. Ьабаш. Кэлсэн //Яны юл. 1924. №1. Б. 20 - 22.

394. Равилов И. /юкландыргыс мон нисек сыга икэн? // Совет Башкортостаны. 1961, 24 июнь.

395. Сэгитов М. Сенлэузер ураИында бер нисэ Ьуз // Агизел. 1966. №3. -Б. 89-90.

396. Сэгитов М. Башкорттарзын йырзарындэ Ьем легендаларында космогоник караштарзын сагылышы// Ленинсе. 1965, 12 июль.

397. СолэймановГ. Курай. Офо: Башкитнэшр, 1961. 52 б.

398. Солэйманов Г. Тэфтилэу// Совет Башкортостаны. 1966, 17 декабрь.

399. Таштугай // Октябрь (Офо). 1939. №4. Б. 19 - 23.

400. Хисамов И. Курайда уйнарга эйрэн. Казань: Таткитнэшр, 1992. 164 б.

401. Хэким Н. Катай башкортлары // Тормош. 1914, 5,1 сентябрь.

402. Шонкаров Н. Антон каяЬы // Ленинсе. 1962,28 август.

403. Юлтый Д. Француз Ьугышы тураЬында халык эзэбиэте // Аймак. 1931. №1. -Б. 52-78.

404. Мащевський I. 1гри й сшвголосся. Контонащя. Тернопшь: Астон, 2002. -170 с.

405. Abraham О., Hornbostel E. Vorschlage fur die Transkription exotischer Melodien // Sammel Bande der Internationalen Musikgeselschaft. XI. Berlin, 1909. -S. 63-76.

406. Dahl B.J. Vermischte Bemerkungen uber Lander und Volker um Orenburg // Dorpater Jahrbucher fur Literatur, Statistik und Kunst. Leipzig, 1836. №5. -S. 427-447.

407. Elschekova Alice. Motiviska, riadkova a stroficka forma // Musicolodica Slovaca. Bratislava, 1969. №1/2.

408. Elschek Oskar. Nastroje a nastrojova Hudba (prispevok к vynranenis ciel'ov a metod etnoorganologie) // Slovensky Narodopis. Bratislava, 1968. №1.

409. Emsheimer Ernst. Ein finno-ugrischer Flotentypus? // Beitrage zur Sprachwissenschaft, Volkskunde und Literaturforschung (Steinitz-Festschift). Berlin, 1965. -S. 110-118.

410. Emsheimer Ernst. Musik of eastern Mongolia, collected by H.Haslund-Christensen // The Musik of the Mongols VIII Ethnography. Stockholm, 1943. 97 s.

411. Hoffmann K.F. Die Volker der Erde, ihr Leben, ihre Sitten und Gedrauche. Stutgart, 1840. -S. 28-31.

412. Hornbostel E., Sachs K. Systematik der Musikinstrumentenkunde // Zeitschrift fur Ethnologie. Berlin, 1914. Heft IV. S. 553 - 590.

413. Kuba L. Cesty za slovanskou pisni. Praha, 1953. 210 s.

414. Kubik Gerhard. Mehrstimmigkeit und Tonsysteme in Zentral und Ostafrica. Wien, 1968. 192 s.

415. Macijewski J.W. Zum Programmcharakter in instrumentaler Volksmusik // Beitrage zur Musikwissenschaft. Berlin, 1972. S. 70 - 76.

416. Musik, Gesang und Tanz der Baschkiren und Kirgisen // Das Ausland, 1876. №31. -S. 679-681.

417. Prohle V. Baschkirische Volkslieder // Keleti Szemle. Budapest, 1905. T.IV. -S. 12-26.

418. Stockmann E. Volksmusikinstrumente und Arbeit // Deutsches Jahrbuch fur Volkskunde. Berlin, 1965. Bd.l 1. S. 46 - 58.

419. Vamberi A. Das Turkenfolk in sejneu ethnologischen und ethnographischen Beziehangen. Leipzig, 1885. -517 s.1. Дополнительный список

420. Арановский M. К интонационной теории мотива // Советская музыка, 1988. №6. -С.101-106.

421. Альмеева Н.Ю. О музыкальном воплощении татарского байта (введение в изучениие проблемы) // Этномузыковедение Поволжья и Урала. Ижевск: УИИЯЛ УРО РАН, 2002. С. 17 - 52.

422. Аманова С. Двухтемные домбровые кюй западного Казахстана // Проблемы музыкального тематизма. Алма-Ата: Алма-Атинская гос. консерватория им. Курмангазы, 1977. -С.24-25.

423. Ахметова Ф.В. О специфике жанра байт // Поэтика татарского фольклора. Казань: ИЯЛИ им. Ибрагимова КФАН СССР, 1991. С. 42 - 54.

424. Байкадамова Б.Б. К вопросу о тематическом стереотипе в кюях Курмангазы // Проблемы музыкального тематизма. Алма-Ата: Алма-Атинская гос. консерватория им. Курмангазы, 1977. С. 30 - 31.

425. Башкирские легенды и истории песен II Рукоп. фонд фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств. 123 с.

426. Башкирское народное творчество. Песни и наигрыши (составитель Риф Сулейманов). Уфа: Башкирское книжное издательство, 1983. 309 с.

427. Энциклопедический словарь. СПб.: Изд-во «Брокгауз и Ефрон», 1895. Т. 16-а. -949 с.

428. Бурангулов М. Наследие. Т. 7. // Рукоп. фонд фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств. 195 с.

429. Валишевский К.Ф. Преемники Петра Великого. М.: Изд-во «Век», 1995. Том 1,4.1. -509 с.

430. Викар Л. Финно-угорские и тюркские взаимовлияния в музыке // Этномузыковедение Поволжья и Урала. Ижевск: УНИЯЛ УРО РАН, 2002. -С. 8-16.

431. Воинский Устав о пехотной службе. Книга 1. О строевой службе (печатано по Высочайшему повелению Его Императорского Величества). СПб.: Главный штаб Его Императорского Величества, 1836. 251 с.

432. Гарбузов Н.А. Зонная природа звуковысотного слуха. М.; Л.: Изд-во Акад. Наук СССР, 1948. 84 с.

433. Измайлова Л.В. Об исторических типах музыкальных тем // Проблемы музыкального тематизма. Алма-Ата: Алма-Атинская гос. консерватория им. Курмангазы, 1977. С. 19-21.

434. Келдыш Ю.В. Проблема стилей в русской музыке 17-18 веков // Советская музыка, 1973. №3. С. 58 - 65.

435. Лейсио Т. Терминологические и логические проблемы музыкознания // Этномузыковедение Поволжья и Урала. Ижевск: УНИЯЛ УРО РАН, 2002. -С. 283-297.

436. Кирша К.Ф. Тематическая структура уйгурского мукама // Проблемы музыкального тематизма. Алма-Ата: Алма-Атинская гос. консерватория им. Курмангазы, 1977. С. 31 - 33.

437. Лисса 3. О сущности национального стиля // Вопросы эстетики. М.: Искусство, 1964. Вып.6. -С. 191-221.

438. Материалы и статьи к 100-летию со дня рождения Е.В.Гиппиуса. М.: Издательский Дом «Композитор», 2003. -202 с.

439. Махмутова Ш. К вопросу тематизма в азербайджанском мугаме // Проблемы музыкального тематизма. Алма-Ата: Алма-Атинская гос. консерватория им. Курмангазы, 1977. С. 33 - 34.

440. Миржанова С.Ф. Финно-угорские элементы в говорах башкирского языка // Археология и этнография Башкирии. Уфа: Башкирский Филиал АН СССР, 1971. Т. 4. -С. 282-286.

441. Михайлов М.К. О понятии стиля в музыке // Вопросы теории и эстетики музыки. JL: Музгиз, 1965. Вып. 4. С. 16 - 28.

442. Мухамбетова А.И. Тематизм кобызовых кюев (О синкретизме ранних форм музыкального мышления) // Проблемы музыкального тематизма. Алма-Ата: Алма-Атинская гос. консерватория им. Курмангазы, 1977. С. 26 - 27.

443. Нагаева Л.И. Башкирские народные танцы: Автореф. дисс. . канд. истории, наук. М., 1978. 30 с.

444. Немет Ю.Ф. Венгерские племенные названия у башкир // Археология и этнография Башкирии. Уфа: Башкирский Филиал АН СССР, 1971. Т.4. С. 249 - 262.

445. Протопопов В.В. Контрастно-составные музыкальные формы // Избранные исследования и статьи. М.: Советский композитор, 1983. -С. 168- 175.

446. Пушкин А. С. История Пугачева // Собрание сочинений в десяти томах. М.: Изд-во «Правда», 1981. Т.7. С. 6 - 158.

447. Раабен JI.H. Система, стиль, метод // Критика и музыкознание. JL: Музыка, 1975. -С. 76-92.

448. Романов Н.М. Василий Алексеевич Перовский // Русские портреты ХУ111 и XIX столетий. Санкт-Петербург: Лениздат, 1996. -С.735-737.

449. Ручьевская Е.А. Функции музыкальной темы. Л.: Музыка, 1977. -160 с.

450. Скребков С.С. Художественные принципы музыкальных стилей. М.: Музыка, 1973. -448 с.

451. Сохор А.Н. Стиль, метод, направление // Вопросы теории и эстетики музыки. JL: Музгиз, 1965. Вып.4. С. 3 - 15.

452. Сулейманов Г.З. Истории народных песен (1947) // Рукоп. фонд фольк. каб. Уфимск. гос. ин-та искусств. 175 с.

453. Тэйлор Ч.А. Физика музыкальных звуков. М.: Легкая индустрия, 1976. -С. 184.

454. Царева Е.М. Стиль музыкальный // Музыкальная энциклопедия. М.,: Изд-во «Советская энциклопедия», 1981. Том 5. С. 282 - 290.

455. Рахимов Р.Г. Башкирское горловое пение «узляу» в традиционной музыкальной культуре // Музыковедение. Прилож. к журн. «Музыка и время». 2005. №3. -С. 22-26.

456. Зелинский Р.Ф. Башкирская народная инструментальная традиция как музыкальный и духовный феномен // Музыковедение. Прилож. к журн. «Музыка и время». 2005. №3. -С. 27-32.

457. Башкирский народный эпос (вступ. статья А.С.Мирбадалевой). М.: Наука, 1977. -518 с.

458. Зелинский Р.Ф. Об интонационной природе микроформ в башкирском инструментальном мелосе // Музыкальная академия. 2005. № 3. С. 143 - 146.11..01-1¥/201. Р. Ф. ЗЕЛИНСКИЙ

459. БАШКИРСКАЯ. НАРОДНАЯ ИНСТРУМЕНТАЛЬНАЯ МУЗЫКА