автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Белорусское литературно-общественное движение в 30—40-е годы XIX столетия

Полный текст автореферата диссертации по теме "Белорусское литературно-общественное движение в 30—40-е годы XIX столетия"

РГ6 од

АКАДЕМИЯ МУК РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ

1 5 НОЯ 1933

ИНСТИТУТ ЖГЕРАТУШ ИЬ5Ш ЯНКИ КУПАЖ

На правах рукописи

ХАУСТСШЧ Николай Валентинович

БЕЛОРУССКОЕ ЛИТЕРАТУНЮ-ОБЩЕСТВИШОЕ ДШЖШИЕ В 30—40-е ГОД! XIX СТОЛЕТИЯ

Специальность: 10.,01. 03

А. вторефератг диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наув .

Минск 1993

Работа выполнена в Белорусском государственном университете .

Научный руководитель: Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

доктор филологических наук, профессор Гринчик Н.М.

доктор филологических наук, профессор Яскевич А.С-.; кандидат исторических наук Цвирно К.А.

Гродненский государственный университет имени Я.Купалы

Защита состоится " 1993 г. в часов

на заседании специализированного совета Д.005.16.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологически наук при Институте литературы имени Янки Купалы АН FE /220072, Минск , проспект (S «Скорины, 66/.

С диссертацией можно ознакомиться в Центральной научной библиотеке имени Якуба Коласа АН РБ.

Автореферат разослан "J9" СМн-Л МЛ1993 г.

Ученый секретарь специализированного совета доктор Цитологических наук

Л! -ilijUi ыцчб М.И.Мугошский

Институт литературы имени Янки Купалы АН НЗ, 1993

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Белорусское литературно-общественное движение возникло одним из последних 'среди славянских национальных движений. Установить, где находятся истоки белорусской национальной идеи и когда, она начала свое существование, станет возможным только исследовав весь комплекс причин исторического, политического и экономического характера. Нельзя сказать, что подобные вопросы не затрагивала белорусская наука. Выявляя новые и новые факты использования белорусского фольклора польско- и русскоязычными литераторами, публикации произведений на белорусском языке, публицистические выступления на тему белорусской истории, устного народного творчества и языка, ученые частично реставрировали картину белорусской жизни XIX вока.

Общепризнано, что новая белорусская литература берет свое начало в XIX столетии. Основные критерии, выделяющие белорус- . скую изящную словесность из ряда других, впервые сформулировал Е.Карский: национальными считались произведения, написанные на белорусском языке. При этом даже не обращалось внимания на их пропольскую /или пророссийскую/ направленностьI Фактически, все иноязычное /польско- или 'русскоязычное'/ лишали права являться полнокровной составной частью белорусской национальной литературы.

Только в 60-х гг. нашего столетия в орбиту научного исследования начала включаться вся литература, прямо или косвенно касающаяся Беларуси. Появились труды, где иноязычным произведениям придавалось такое же внимание как и белорусскоязычным. Вначале это было возможно разве что в исследованиях белорусско-польских и белорусског-роосийских литературных взаимосвязей /О.Лойко, Н.Перкин, А.Мальдис, ИДазорук/, но узе с 70-х гг. литературное движение на Беларуси в XIX вене анализируется как единое целое, без разделения на белорусскоязычное, польскоязыч-ное и русскоязычное течения /В.Коваленко, Г.Киселев, А.Яскевич, В.Мархель/.

Объективный анализ литературно-общественной жизни Беларуси в первой половине XIX века показывает, что здесь существо-

вало несколько четко выраженных национальных движений. Наиболее мощный было литвинсное /литовское/. Однако еще в начале столетия оно разделилось на собственно литвинское и на жамой-тское: незнание жамойтского языка'большинством литвинов не способствовало консолидации движения, а вот польский язык литвинов солидаризировал их с польским национально-освободительным дви-яениеы. Этоцу содействовала и политика царизма: каждого польско-язычного литвина воспринимали как поляка. Неслучайно мощное литвинское движение 20—40-х гг. в скором времени заглохло. И, наоборот, вначале малочисленное, поддержанное отдельными магна- ' таш, перебравшейся из Польши шляхтой и эмиссарами парижской эмиграции, польское движение в 20—50-е гг. распространило свое• влияние на весь край.

Такое положение не давало возможности сформироваться белорусскому движению, хотя отдельные его проявления наблюдаются в деятельности кружка М.Бобровского еще в начале XIX века. Но

только с 30-х гг.,.когда борьба польской и российской идеологий на Беларуси создала необходимые условия для становления белорусского движения, оно начинает свою визнь. Правда, еще некоторое время белорусское движение не,будет способным определиться в . самостоятельное, но именно теперь возникла белорусская национальная идея: впервые её сформулировал Ян Борщевский в книге "Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастических рассказах".

Диссертация представляет собой первую попытку исследования. . всего комплекса проблем белорусской литературно-общественной жизни того времени, когда Я,Борщевский заметил патриотические стремления белорусского общества.и смог сформулировать основные принципы белорусской национальной идеи.

Цель» диссертационной работа является создание целостной научной панорамы белорусской литературно-общественной жизни 30—40-х гг. XIX столетия, рассмотрение литературной и общественной деятельности тех представителей белорусского движения, что были во главе его, а в конечном итоге — возвращение в контекст истории'белорусской литературы ряда оригинальных произведений, созданных белорусскими авторами на польском языке.

Методологической основой диссертации является диалектичес-' кая логика и теория познания, важнейшие принципы конкретно-исто-

рического метода исследования культурных явлений прошлого, а также некоторые работы отечественных и зарубежных литературоведов по истории и теории литератур!.

Научная новизна работы заключается в том, что это первое специальное исследование белорусского литвратурно-общественн ого движения в 30—40-е гг. XIX века, выполненное на основе значительного фактического материала, собранного и тщательно проанализированного автором.

Изучение историко-культурной ситуации в Беларуси, способствовавшей появлению такого значительного и самобытного произведения, как "Шляхтич Завальня" Я.Борщввского — все это в рав- ' ной мере определяет научную новизну «.оригинальность диссертации.

Теоретическая и практическая значимость. Данное исследование расширяет представление о полилингвистической литературе Беларуси первой половины XIX века, содействует выработке прин-'цигощльно нового концептуального взгляда на пути развития бело- • русской литературы.

Фактический материал диссертации, ее основные поло:;сеы{я и выводы могут бить использованы для создания новой истории белорусской литературы, в лекциях, спецкурсах и спецсеминарах по белорусской литературе XIX вейа, при написании учес'му.т г-^срЗух для студентов вузов, при переводе с польского языка и из^знгй произведений, относящихся к литературе данного периода.

Апробация. Диссертация обсуждалась и била одобрена на заседании кафедры теории и истории литературы филологического факультета Белгосуниверситета и на заседании отдача белорусской дооктябрьской литератури Института литературы им. Я.Купали АН ЕБ. Отдельные ее положения и выводы,изложены в докладах:""Ян Борщев-ский и белорусская литература" /конференция Первые заславские ■ чтения "Народ и его наследие". Заславль, 1989/, "Белорусские стихотворения Я.Борщевского в журнале "Москвитянин" /конференция молодых ученых филфака БГУ "Некоторые вопросы изучения славянских языков и литератур". Минск, 1989/,"Ян Борщевский и белорусское литературно-общественное движение в 30—40-е годы XIX века" /конференция "Взаимосвязи и влияния польской и белорусской литератур". Минск, 1989/, "Ликвидащя Унии и белорусская

анонимная литература" /конференция "Уния в культуре польского народа, а также в культурах других славянских народов". Краков, 1992/. По теме диссертации в научных журналах и сборниках опубликованы статьи, список которых прилагается в конце автореферата.

Структура работа. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

СОДЕРЖАНИЕ ДОСЕЕГЛВДИ

Во введении обосновывается выбор темы и её актуальность, формулируются цели и задачи исследования, излагаются его теоретико-методологические основы, дается краткий обзор литературоведческих работ, имеющих отношение к проблеме, исследуемой в диссертаций.

Признавая, что литвинская идеология, деятельность литвин-ских литераторов объективно содействовала развитию новой .белорусской литературы, культуры белорусского народа, диссертант в данной исследовании выделяет только собствсннобелорусское течение в литературной движении Беларуси того времени, ибо именно оно формировало национальную мысль, оно "терминологически" наиболее соответствует цели исследования.

В первой главе /"Польско-российская политическая и идеологическая борьба в 30-е годы XIX века и возникновение белорусского литературно-общественного движения"/ рассматриваются специфические условия политической, религиозной и культурной жизни Беларуси в 30-х гг. XIX ст., сложившиеся в результате захватнических имперских стремлений российского царизма.

Беларусь в 30-е гг. XIX ст. была ареной жестокой политической и идеологической борьбы. РечипосполитовскиЙ патриотизм, усилившийся в предыдущую /александровскую'эпоху, противостоял государственному механизму Российской империи. Но после Ноябрьского /1830—1831/ восстания,используя право победителя, российские власти провели ряд мероприятий, благодаря которым смогли укрепить свое положение в крае. С Виленским университетом /центр полонизации/ и системой образования царизм расправился в 1832 г., закрыв университет, назначив на руководящие дол. жности в гимназии и училища коренных россиян и запретив /1836/

в Витебской и Могилевской губерниях препод вание предметов на польском языке. Ликвидировав Унии, власти разделили белорусское общество на два нетолерантных лагеря и обеспечили количественное превосходство православных.

Однако период конфронтации царизма с высшими классами бе-лоруского общества скоро заканчивается. В средине 30-х гг. и та и другая стороны идут на уступки: без классовой солидаризации проводить внутреннюю политику в крае стало невозможно. А это в значительной степени замедляло возникновение белорусского национального самосознания, так как в обществе одновременно шли процессы и русификации, и полонизации. Поэтому противник одного из этих процессов неизбежно должен был солидаризироваться с противоположным. Третий путь был настолько неопределенным, что вступить на его могли только единицы.

Несмотря на неблагоприятные условия, возникновение белорусского литературно-общественного движения пришлось именно на ЗО-з гг. XIX ст. Возникновению белорусской идеи содействовала--! как ни странно '— политика российского царизма. Белорус, воспитанный в польскоязичной среде, попадая на государственную службу /или учебу/ в центральную Россию и избавляясь от влияния польской идеологии, часто приходил к пониманию'Своего национального отличия. Сказанное можно' проиллюстрировать судьбой Каэтана Коссовича, который одним из первых, подписывая статьи, назвал себя белорусом. Патриотические взгляды К.Косоовича, усиленные отдаленностью от Отечества, содействовали возникновении его национального самосознания, что повлекло за собой белорусскую литературно-общественную деятельность. Правда, развития эта деятельность не могла получить, ибо все, что напоминало о сепаратизме и могло повредить поступательным процессам "обрусения Западного края", пресекалось.

А вот мероприятия, которые содействовали руссификации, всячески поощряются властями. Так, при распространении в 1837 г. книги, изданной учениками Иркутской гимназии, у руководства Витебской гимназии возншсает идея издать подобную, "имея ввиду, что на усиление русского языка в здешнем крае правительство обращает особое внимание". Старшие учителя русской словесности всех гимназий и училищ Белорусского округа должны были выслать начальству лучшие произведения своих учеников, чтобы-потом ре-

дакторы и цензоры составили книгу "Опыты в русской словесности воспитанников гимназий белорусского учебного округа", изданную в 1839 г. в Вильно. Однако произведения, отобранные редакторами, не были даже лучшими из поданых начальству. Про это свидетельствуют документы, сохранившиеся в фонде опекуна Белорусского учебного округа.

Русификаторские мероприятия царизма еще больше стимулировали патриотическое движение. Десятки тайных организаций политического, литературного, научно-культурного характера воспитывали дух независимости у молодежи. Судьба Франца Савича — еще одно красноречивое свидетельство, как солидаризация белорусов с польским национально-освободительным движением замедляла возникновение белорусского национального самосознания. Все, кто стоял, как Ф.Савич, на польских позициях, не смогли освободиться от речипосполитовского патриотизма. Местный /литвинский или белорусский/ патриотизм этих людей полностью подчинялся общегосударственном^ польский язык и костел были теми цепями, которые, связывали жителей Беларуси с кругом проблем, решаемых освободительными силами Польши,

Не послёднююг роль в присоединении белорусов к "польскому делу" играла! 'польскоязнчная печать в Российской империи. Перейдя со второго в 1803—1833гг. /после Варшавы/ места по количеству польскоязычных! печатных книг на четвертое во второй трети XIX ст., ВилШй>"'дажб?после восстания 1830—1831 гг. оставалось крупнейшим'цеН'Рром; распространявшим польскую литературу и культуру. Особое значение имели периодические польскоязычные издания. Вокруг "Тыгодника Пэтэрсбурскего" сформировалась группа литераторов /М.Грабовский, Ю.Прецлавский, Г.Равуский, И.Головинский/ консервативно-клерикального направления. Эта группа /"ко-тэрия"/ стремиться подчинить своему влиянию все литературные силы западной части Российской империи*. Отрекаясь от мечты о независимой РечипоспозитШ,""члены группы с удвоенной энергией вы-, ступают за расширение польской культурной экспансии на землях Беларуси, Литвы и Украины.

'Польскоязычные газеты, алыанахи и журналы, хотя и предназначались для Беларуси, не могли стать белорусскими. .Язык, на котором разговаривает "около десяти миллионов человек" /А.Мицкевич/) считался простым, пригодным для использования только под соломен-

ной крышей, в поле, конкшне, но в костеле, школе, книге нужен был другой, "культурный". Определить свою национальную принадлежность белорусу было легче, если он, оставив родные места, находился на службе в столичных российских городах Москве или Петербурге. В Отечестве сделать это было труднее, а на эмиграции— почти невозможно: мопщое польское национально-освободительное движение в 30--40-Х гг. XIX ст. полностью нейтрализовывало возникновение белорусского сепаратизма.

Большое количество белорусов в конце ХУШ — начале XIX стст. было вынуждено эмигрировать на Запад, пополняя ряды поляков и солидаризуясь с их борьбой за освобождение. Но только единицы сохранили свои национальные отличия, и только Александр Рипин-ский смог рассказать о народе на территории географической Беларуси в своем исследованга "Беларусь" /Парта, 1840/. Однако, показывая большую художественную ценность фольклорных произведений и в то же время агитируя отрекаться от языка, на котором ЭТИ'произведения созданы, А.Рипинский противоречил сам сеое..Противоречие это может быть объяснено тем, что "поэт-фольклорист не предчувствовал, не предвидел самостоятельного развития белорусской литературы и искренне стремился включить устнопоэтическое творчество своих соотечественников в сферу подпитки польского романтизма народностью" /В.Мархель/, как и не предвидел он самостоятельного развития белорусской нации. /Это противоречие, кстати, А.Рипинский, возвратившись на Родину, где на его не будет влияния польской эмиграционной идеологии, сможет понять уже в 60-е годы/.

Политика российского царизма, направленная на оправдание "обрусения" населения Великого княжества Литовского, и "создание" отдельными чиновниками, а также иезуитами полулегендарной Бело-России на территории Витебской, Могилевсной и Смоленской губерний, содействовала возникновению в обществе белорусских патриотических настроений. Язык и устное творчество простого народа привлекают пристальное внимание здешних литераторов и ученых: 'дух эпохи настоятельно требовал этого. Богатейшее фольклорное наследие белорусов становилось тем символическим центром, вокруг которого формировались малочисленные еще силы белорусского литературно-общественного движения 30-х гг. XIX ст.

В первой части второй главы /"Развитие белорусского лиТера-

турно-общественного движения в 40-е годы XIX века"/ анализируется процесс становления белорусской национальной мысли, рассматривается панорама общественно-культурной жизни Беларуси в 40-е гг. XIX ст.

Отменив в 1840 г. действие Литовского Статута и вводя вместо прежних наименований "Беларусь", "белорусские губернии" новое — "Северо-Западные губернии", царизм превращал захваченные в конце ХУШ ст., но все еще чужие территории в собственность Российской империи. Труднее было превратить в настоящих граждан России население Беларуси: если с крестьянством царизму особых хлопот не было, то с белорусскою шляхтою /а она составляла значительную часть жителей края/, воспитанной польской школой и польским костелом в польском духе, борьба шла долгие годы. Особенно успешно правительство провело так называемую инвентаризацию поместий. Прикрываясь заботой о крепостных, власти "отстранили" крестьян от участия в будущих восстаниях и фактически привлекли их на свою сторону. Для "польского дела" это было началом необратимых процессов, ибо преимущество русификаторов именно в 40-е гг. стало очевидны«. Католическая церковь и польская школа вынуждены были отступать. Руссификация вынудила "политических поляков" по-другому взглянуть на свое происхождение. И многие поняли, что ничего общего с польской нацией они не имеют. Среди первых, кто сделал такое открытие, были братья Гршоловские — Валериан, Клемеис и Юлиан. Они еще в 1837 г. издали в Петербурге трехтомник на польском языке /"Стихотворные произведения трех братьев, Валериана, Кдеменса, Шьяна Гримоловских, белорусов"/, где широко использовали белорусский фольклор. Необходимо обратить внимание на название книги, ибо впервые у нас появилось на заглавном листе определение национальной принадлежности авторов. Что это не простая случайность, свидетельствует письмо поэта А.Грозы к литературному критику и писателю М.Грабовскому: "Братья Гримо-ловские хотят свой белорусский диалект вывести из всеобщего забвения; они собирают народные песни, присматриваются к его красоте и своеобразию. Поощряю — *как могу — этих молодых людей. Я не так давно писал одному из них, указывая ему, какая его вдет слава, если заложит краеугольный камень новой, славянского роду ' литературы".

Есть все основания говорить о сознательном труде братьев

Рримоловских на поприще белорусской литературы. Уровень Поэтического мастерства позволял им создавать высокохудожественные произведения на белорусском языке. К сожалению, "краеугольного камня'' белорусской литературы братья не заложили: нам неизвестно ни одно их белорусскоязычное произведение. О намерениях Гри-моловских знала белорусская литературная общественность /М.Гра-

бовский включил письмо А.Грозы в изданный им в 1842 г. двухтомник "Литературная корреспонденция"/. Однако за создание "новой, славянского роду" литературы никто не взялся. Объясняется это, на наш взгляд, широким распространением на Беларуси польского языка и наличием в крае писателя, который смог стать во главе польскоязычной литературы. И хотя произведения А.Мицкевича пользовались большей популярностью, но Ю.И.Крашевский /а речь идет о нем/ побеждал количеством. Сто книг /без переизданий/, выпущенных им за треть столетия жизни в крае, более трех сотен статей, — т.е., читатель едва не каздый день встречался со словом писателя. А самое ваяное — это тысячи корреспондентов из городов и деревень, что писали ему и которым писал он. Фактически, каждый начинающий литератор обратился к- нему за поддержкой, со- , ветом, помощью.

Вероятно, поэтому, воплощая в жизнь мысль, возникшую в среде местных литераторов /Гримоловские, И.Храповицкий , Я.Борщев-ский/, об издании белорусского журнала, К.Буйницкий . направлял свои взоры на журнал Ю.И.Крашевского. В результате белорусского журнала не получилось: "Рубон" стал обычным провинциальным польским изданием, хотя первые его книжки свидетельствуют, что белорусская тематика была близка печатавшимся здесь авторам. Даже сам К.Буйницкий., считавший себя поляком, опубликовал статью "Народные белорусские песни". Вообще, белорусский фольклор не раз привлекал внимание местных литераторов. В первую очередь надо назвать А.Грозу, который создал две поэмы на основании белорусских легенд и преданий /"Марина", Тлухоо озеро"/, хотя только два года жил на Беларуси. Использовали в своем творчестве фольклор и другие поэты Беларуси /А.Грот-Спасовский, В.Газдава-Реут, Г.Шепелевич, Г.Мартинкевич/.

Белорусское литературно-общественное движение 40-х гг. XIX ст. не имело исторического обоснования, т.е., не имея такой важной поддержки, оно должно было искать другие, более доступные

средства. И основным могла стать только историческая память народа, зафиксированная в преданиях, сказках, песнях. Характерная особенность этого времени — сами белорусы начали собирать фольклор, и руководствовались они не только чисто научными или литературными интересами. Работа эта теперь носила не случайный /найти что-то необычное, чем можно удивить читателя/, а целенаправленный характер. Появилось понимание: то, что сохранили крестьяне, было когда-то общенародным. Поэтому нужно придать /в глазах общественности/ простонародным песням, преданиям и обычаям самое высокое значение. Чтобы добиться этого, нужно, во-первых, убедить в безосновательности пренебрежительного отношения к устному народному творчеству; во-вторых, подготовить /собрать, систематизировать/ и издать этот "ародный клад; в-третьих, по-философски осмыслить его. Занялся такой деятельностью Игнатий Храпо7 вицкий'., надеясь, что в "Рубоне" найдется место таким исследованиям. Но редактор журнала имел другую точку зрения, хотя под давлением Р.Подберезского однажды и напечатал "Взгляд на поэзию белорусского народа". После этой публикации И.Храповицкий'' больше не выступал в печати. Известно только, что он продолжал исследования белорусского фольклора.

Подобными исследованиями занимался также и Ян Чечет. Однако, считая себя литвином, он ограничивал спою деятельность просвети- . тельскими целят и прямых связей с белорусским литературно-об-щественыы движением не имел.

Не одно только творчество на белорусском языке является определяющим критерием, по которому того или, иногр литератора причисляют к белорусской литературе. В эпоху становления новой литературы, когда национальный язык еще.,^е. стрл литературным, иноязычные произведения, проникнутые патриотическим духом, принадлежат этой литературе. Важно, чтобы сам писатель осозновал себя представителем народа, был привязан к родному краю. В гаком случае произведения на латинском, польском или любом другом языке, становясь известными общественности, содействуют возникновению национального, чувства, национального самосознания, национальной мысли. Поэтому польскоязычное творчество Тадеуша Лада-Заблоцког го можно считать белорусским. Белорускоязычных произведений поэ- . та пока еце не найдено, но есть основания утверждать, что он писал и на белорусском языке. Судьба отвела ему совсем мало време- '

ни жить на Родине, но сыновья привязанность к Беларуси будет у него до смерти. Высланный царизмом на Кавказ в действугацую армию, поэт еще сильнее и ярче, чем раньше, выразит в своих произведениях патриотические чувства. Кроме дошедших до нас стихотворений, про это свидетельствует и переписка Т.Лада-Заблоцкого с Ю.И.Крашевским: поэт, обеспокоенный потерей всех своих рукописей, просит О.И.Крашевского найти их и издать. Находясь вдали от Родины, он хочет хотя бы своей поэзией быть полезным краю. В 1845 г. Р.Подберезский издает томик произведений Т.Лада-Заблоцкого, где собрано все самое лучшее, написанное поэтом за десять лет творчества. Здесь и ранняя поэзия /элегии "Ьилия", "К Двине", "Дол-жанское озеро"/, и поэма "Околицы Витебска" — философское воспоминание-рассуждение об истории и о былом величии Родины, и ностальгическая поэзия "кавказского периода" /"Ах, пустите меня..."/. Оторванный от родной земли и лишенный воздействия фольклора, Т.Лада-Забл оцкий начал понимать его роль в творчестве поэта, но обстоятельства помешали появиться "действительно народному поэ-, ту" /Р.Подберезский/. Только на Родине талант Т.Лада-Заблоцкого мог раскрыться наиболее полно. Талант, которого так не хватало белорусскоязычной литературе 30—40-х гг. XIX ст.

Во второй части второй главы /"Ромуальд Подберезский в белорусском литературно-общественном движении 40-х гг. XIX ст."/ рассматривается литературно-общественная деятельность Р.Подберезско-го по активизации белорусского движения.

Р.Подберезский^бшг одной из центральных фигур в литературно-общественной жизни Беларуси. Считал он себя, как и другие уроженцы Вияенщины, литвином, воспитанным на польской культуре. Уже во второй половине 30-х гг. Р.Подберезский выбирает трудный путь литератора. /Про ото свидетельствует написанная в 1839 году на русском языке статья "Зориан Доленго-Ходаковский/. Свои способности - он направляет на развитие польскоязьганой литературы края, рассчитывая в скором времени занять здесь заметное место. Для этого он использует свою энергию, ловкость и талант в тех направлениях, которые менее всего обработаны. Так, некоторое время он занимается переводом на польский язык русских сказок /"Сказка о семи Сиыио-нах", "Сказка об Иване Кручине, купеческом сыне"/, тесно сотрудничая с И.Сахаровым, братьями Киреевскими. Но это славянофильское начинание не находит отзыва в сердцах соотечественников. В 1841 г.

Р.Подберезский переехал из Москвы в Петербург, где, на его взгляд, можно более продуктивно служить литературе и краю. Здесь, опираясь на прежние связи, он знакомится с многими литераторами и учеными, "посещает" белорусский кружок Я.Борщевского. Он такие хочет стать посредником между российскими и польскими литераторами. Из-за отсуствия профессиональных редакторов-издателей Р.Подберезский пробует свои силы и в этом виде деятельности: в Петербурге он издает три томика альманаха "Рочник Литэрац-ки", а также несколько книг поэзии и прозы на польском языке.

'Знакомство з жизнью и обычаями белорусского народа дает возт можность Р.Подберезскоыу участвовать в работе кружка Я.Борщевского, быть в центре белорусской интеллигенции в Петербурге, которую он побуждает к более активным действиям и сам показывает пример, как приносить пользу своему край. Не считая себя белорусом, и не беря ответственности за развитие белорусской литературы, Р.Подберезский, тем не менее, беспокоится о ее будущем. Это, в первую очередь, белорусские материалы в трех томиках "Рочника Ли-тэрацкего", помещенные им /часто упросив авторов написать их/ как редактором альманаха; это и "Письма о Беларуси", где он выступил на защиту белорусского края от оскорблений, прозвучавших в статьях московских журналов; это и отдельные публикации /что основывались на материалах литераторов-белорусов, напечатанных иы ранее на польском языке/ в российской газете "Иллюстрация". Ну и, конечно, первый очерк истории новой белорусской литературы "Беларусь и Ян Борщевский", задуманный им как вступительная статья к книге Я.Борщевского "Шляхтич Завальня", которую-он мечтал издать сам. Характеристики отдельным явлениям общественной и литературной жизни, которые дал Р.Подберезский в очерке, точны и лаконичны. Выдвижение И.Маньновского и Я.Борщевского, писавших и на белорусском языке, на роль "настоящих народных писателей" — самое главное в очерке Р.Подберезсного. Чтобы быть народным, чтобы слу- . жить народу — надо писать на языке этого народа. Эти слова критика можно считать'краеугольным камнем нового белорусского литературоведения, новой белорусской литературы.

К сожелению, расставшись з Я.Борщевским, Р.Подберезский оставляет свои занятия с белорусскими материалами, белорусскоязч-• ными произведениями. Переехав в 1848 году в Вильно, он начинает издавать журнал "Паиентник Науково-Литэрацки", где большое вни-

мание уделяет общим социально-общественным и литературным- вопросам. Объявляя войну "чрезмерным и заплесневшим умилениям родным", а также присоединяясь к новому поколению писателей, не обращавшим внимания на "мертвое прошлое", Р.Подберезский сознательно уходил не только от белорусского движения, но даже и от литвинского. /Недаром в 1850 г.. от него отстранился В.Сырокомля и. другие представители литвинского движения/. Это вынудило Р.Подберезского отправиться в Варнаву, где он и был арестован, а через несколько месяцев выслан в Архангельск.

И все же деятельность Р.Подберезского в начале 40-х гг. содействовала развитию белорусского национального движения и национальной культуры белорусского народа.

В третьей главе /"Ян Борщевский и его роль в развитии белорусского литературно-общественного движения"/ рассматривается деятельность Я.Борщевсного в белорусском литературно-общественном движении, анализируются причины и обстоятельства возникновения "Шляхтича Завалыш".

Подъем белорусского литературно-общественного движения в 40-е гг. XIX ст. был подготовлен всей предыдущей литературно-общественной жизнью в крае. Это почти неорганизованное движение не имело руководящего центра, программы, но идея бескорыстного служения родному краю, родной Беларуси сблизила разных по возросту, по положению в обществе и ааланту лвдей. Понимая, что если не они, то никто не расскажет миру об их большом, но затерявшемся на путях истории народе, эти люди трудились насколько позволяли им силы и способности. Наиболее значительное место среди них занимает Я.Борщевский, автор "Шляхтича Завальни", — согретой любовью и нежностью песни в честь Матери-Беларуси. Нелегкой была его судьба. Всю жизнь стремилась его душа к заоблачным высотам поэзии и Бога, но зная, что его произведения не имеют большой ценности, поэт не решался отдавать их- на суд читающей публики. Правда, еще во время учебы в Полоцкой иезуитской Академии и .гувернерства на Беларуси он писал литературные произведения на белорусском языке /"Грабежи мужиков", "Девонька", "Горелица"/. Использование поэтом белорусского языка определялось средой, в которой обитали подобные произведения. Переезд Я.Борщёвского в Петербург и влияние А.Мицкевича, польскоязычных виленсних романтиков предопределили обращение поэта к творчеству на польском языке. Но жизнь в Петер-

бурге избавила его от воздействия польской идеологии. Круг его друзей ограничивается выходцами из Беларуси, лвдьми пожилого возраста, патриотизм которых носил белорусский характер. Хорошее знание Беларуси, ее народа, традиций и истории выделяло Я.Борщевского в среде петербургских белорусов;;; он пользуется уважением земляков. '

Знакомство с Т.ПГевченко подтолкнуло поэта к использованию в своем творчестве /пока еще религиозно-сентиментальном/ белорусских преданий и легенд. Так возникают баллады "Русалка-чаровница", "Девичий.родник"} "Две березы", "Заросшее озеро". Конечно, ■ и до знакомства с Кобзарем Я.Еорщевский любил и знал свой край /поэтому он и был интересен Великому Украинцу/, но теперь возникает желание служить Родине, отдавая ей свои знания. Именно теперь он соглашается стать издателем альманаха "Незабудка", уви-> дев в этом возможность заняться конкретным делом для Беларуси. Появление в "Незабудке" баллад Я.Борщевского привлекло к ним пристальное внимание критики: поэту советуют /М.Грабовский, Л.-Штырмер, Р.Подберезский/ передать содержание баллад прозою. Так возникает мысль написатызроизведениз о Беларуси, рассказать об этом малоизвестном крае и о народе, живущем здесь. Правда, ".Бор-щевский не свел свой труд к простой передаче средствами польского языка белорусских легенд и преданий. Он даже отказался передавать содержание написанных ш баллад /за исключением "Заросшего озера'7, чтобы его книга не была полуфолыслорным сборником /чего, собственно, и требовала польская критика/. Выход из печати первого томика "Шляхтича Завальни" стал настоящим событием в литературно-общественной ж::2ни края. ?.!ногие польскоязычные издания выступили с восторженные прихетсгвиями книги: ведь, Я.Бор-щевский вводит в польскую литературу, в общепольскуа жизнь боль- . шую провинцию — Беларусь —' и.тем самым будто присоединяет этот край к сфере общепольских интересов. Й, нужно сказать, -основания для таких мыслей были: "высказанное во вступительных плазах чув- . ' ство любви к родному краю тесно переплетено с моральчо-р.елипгсз-ной проблематикой-рассказов первого томика, их католически.! духом. Единственное,- что в первой тощкв не соответствовало пропольским требованиям критики, -«• статья Р.Подберезского "Беларусь и Ян Борцовский". "Познакомившись со "Шляхтичей Завальнею" в рукописи и ■ будучи под его влиянием, петербургский издатель.впервые в истории

начал разговор о белорусской литературе и об исключительном месте в ней Я.Борщевского. /За что, кстати, и был раскритикован/.

Совсем другим получился второй томик "Шляхтича Завальни". Правда, озабоченность автора морально-религиозной проблематикой проявляется и здесь, но она теперь отодвигается на второй план. На первом же -- национально-патриотическая тема.

Я.Борщевский хорошо знал о распространенном в российской науке и публицистике взгляде на Витебщину и Могилевщину как на белорусские земли /т.е., не литовские и не польские/. Этот взгляд культивировался и в среде петербургских белорусов. Возможно, писатель был одним из инициаторов распространения подобных мыслей, ибо в детстве его воспитывали лояльные, к царизму иезуиты, которые уже тогда могли посеять зерно "белорускости" в душе своего ученика. Неслучайно ксендз И.Головинский, хорошо знавший своего прихожанина, писал: "искренний белорус, но теперь, а с самого детства". Не мог Я.Борщевский говорить о Вмтебщине и Могилевщине как о Литве еще и потому, что это противоречило официальному взгляду российской историографии: население Беларуси — часть' русского племени, "издревле нам' родной народ", захваченный бал-тами и на несколько столетий оторванный от своих братьев.

Однако Я.Борщевский но ставил пред собой цели распространять литературным произведен!:?« идеи российской науки. Отказав-.__ шись также отстаивать речипоеполитовские /и дане литвинские/ взгляды, он спервые в истории утверждает мысль о региональной обособленности Беларуси. Писатель затрагивает все вопросы, связанные с этой темой. Он пробует дать географическое описание края, его истории, экономическое состояние. "Помогает" Я.Борщев-скому выразить белорусскую национальную идею система образных средств произведения, й в первую очередь — образ Плачки.

Одной строкой уяог.'лнув " о Ней в первом томике, Я.Борщевский делает этот образ центральным во всех остальных. Теперь Плачка -так или иначе будет являтся в каждом рассказе, а один из них — шестой — полностью посвящен этой героине. Плачку видят только на Беларуси а местах славных сражений, на кладбищах, где захоронены известные герои края. Женщина-привидение заботитея о своих несчастных детях, которые не понимают Ее. Забытая почти всеми, Плачка-Веларусь вынуждена надеть-крестьянский убор, на который ' с пренебрежением смотрят представители высших классов общест-

ва. Поэтому и Ее Живая вода, способная пробудить национальное самосознание, не попадает н ним. Паны и шляхта, в отличие от простого народа, нищих-лирников, ничего не хотят знать о Плачке. Они связываются с Чернокнижниками; отдают свой край во власть Белой Сороки, правительницы северного государства, а сами в облике медведей охраняют ее богатства; наводят на Беларусь осташковцев, уничтожающих нашу природу и портящих нравы народа.

Но Я.Борщевский оптимист. Он верит в лучшее будущее своего народа, своей Беларуси, надеется, что паны и шляхта возвратятся к местным проблемам, Устной жизни, местным традициям. Достаточ-. но только взойти на Почановскую гору и выпить Живой воды из родника. /Вероятно, получить знания о прошлом края, о нравах и обычаях народа, что будет содействовать возникновению национального самосознания, чувства уважения и любви к Беларуси/. Уже есть люди /Сын Бури/, знающие, кто такая Плачка, и которые содействуют распространению сведений о Ней. Некоторый автобиографизм образа Сына Бури как раз и подтверждает эту мысль: Я.Борщевский.был одним из первых, кто рассказывал о Беларуси всему миру. И все же, в первую очередь произведение направлено образованным землякам,' не знающим родного языка, забывшим или отрекшимся от него. Это они должны понять Плачку, чтобы возрождать забытые традиции и заботиться о своих подданных. •

Хотя Я.Борщевский и писал, что только переводит народные рассказы, но литературное основание "Шляхтича Завальни" сегодня не вызывает сомнений. Переосмысление писателем главного образа "Фринаса" М.Сыотрицкого /это произведение знали .студенты Полоц- , кой иезуитской Академии/, а также талантливое использование содержания, стилистики и поэтики белорусских сказок, легенд и преданий придало "Шляхтичу Завальни" концептуальную стройность и выразительность: Плачка — это '.рупор идей автора и национально-сознательной части белорусского 'общества. В повести "Деревянный де^ душка и женщина Инсекта" писатель еще'раз напомнит читателю о Плачке-Беларуси. • 1

Мощный заряд^национальной- энергии, который несла эта книга, так или иначе воздействовал на белорусов, пробуждая их национальное самосознание. Вероятно, первым, кого заставило задуматься это произведение, был В.Дунин-Марцинкевич. Имел в своей библиотеке рассказы Я.Борщевского и А.Вериго-Даревский, организатор белорус-'

ского движения в Витебске в 50-е гг XIX ст. К сожалению, и-в XIX и в начале XX ст. белорусские возрожденцы мало использовали в своей деятельности идеи книги Я.Борцевского "Шляхтич Завальня".

В заключении подводятся общие итоги исследования, подчеркивается закономерность возникновения белорусского литературно-общественного движения в 30—40-е гг. XIX ст. Обращается внимание, что центральной фигурой в белорусском литературно-общественном движении 40-х гг. XIX ст. был Я.Борщевский, "Шляхтич Завальня" которого стимулировал деятельность белорусских литераторов в 50— 60-е гг. XIX ст.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Каля самых вытокау. Пасляслоуе // Баршчэуск! Я. Иляхц1ц Завальня, або Беларусь у фантастичных.апавяданнях. Мн»: Мает. л!т., 1990. — 0,5 п.л. На бел. яз.

2. Ян Еаршчэуск! i л1таратурна-грамадсп1 рух на Беларусi у 30-40-я гг. XIX ст. // Шляхам стагодцзяу: Матэрнялы дзвис канфо-рэнцнй аднаго года. Ми.: Унгвзрсгтэцкаэ, 1992. — 0,3 п.л. На бел. яз.

3. Неабходны новыя полук] /стан вьпзучэння л1таратурнае спад-чшга Я.Баршчоускага/ // Беларуская л!таратура. Вып. 19. Мн.: Ун1-^ верс1тэцкае, 1991. — 0,4 п.л. На бел. яз.

4. Скасаванне Унii //ЛIt. 1 маетацтва. 1990. 5 кастрычн!ка. — 0,5 п.л. На бел. яз.

5. Беларуси1я верш Я.Баршчэускпга у часоп!се "Москвитянин"// Некот. вопр. изучения славянских яз. и лит.: Материалы У конф. молодых ученых филфака ЕГУ. Кн., 1990. — 0,1 п.л. На бел. яз.

Подписано к печати 'С^п.. Формат 60x84/16. Бумага тнпР 3. Почать офсетная. Усл. печ.л. . Усл. краскоот.0,#7.Уч.-изд.л. Тираж 100 экз. Заказ »420. Бесплатно. Белгосуниверситет, 220050, Минск, пр. Ф.Скормны, 4. Отпечатано он ротапринте Белгосуниворснтата. 220050, Минск, Бобруйская, 7.