автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Библейская образность в английской драме елизаветинского периода

Текст диссертации на тему "Библейская образность в английской драме елизаветинского периода"

Министерство общего и профессионального образования

Российской Федерации

Московский Педагогический Государственный Университет

На правах рукописи

Ефремова Мария Юрьевна

БИБЛЕЙСКАЯ ОБРАЗНОСТЬ В

АНГЛИЙСКОЙ ДРАМЕ ЕЛИЗАВЕТИНСКОГО ПЕРИОДА

диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

специальность 10. 02. 04 - германские языки

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Мезенин С.М

р 4

I

] О Г

' V' ^

Министерство общего и профессионального образования

Российской Федерации

Московский Педагогический Государственный Университет

На правах рукописи

Ефремова Мария Юрьевна

БИБЛЕЙСКАЯ ОБРАЗНОСТЬ В

АНГЛИЙСКОЙ ДРАМЕ ЕЛИЗАВЕТИНСКОГО ПЕРИОДА

диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

специальность 10. 02. 04 - германские языки

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Мезенин С.М.

Оглавление

Введение__ 5

Глава 1. Библия как прототекст христианской культуры _ 9

§ 1. Влияние религии на язык, искусство, культуру_9

§2. Теория интертекстуальности как методологическая основа исследования_ 11

§3. Аспекты библейского влияния на поэтический язык английской драмы_20

§4. Библия в елизаветинской картине мира_25

§5. Теория образности_28

§6. Библейская образность_36

§7. Функциональный аспект библейской образности_52

Итоги_56

Глава 2. Библейские образы в английской драме елизаветинского периода_57

§1. Характерные черты шекспировской образности_57

§2. Влияние Библии на образный язык елизаветинской драмы_61

§3. Метафора_69

§4. Косвенная метафора_84

§5. Сравнение _98

§6. Квазитождество__ 105

§7. Эпитет _ 109

§8. Оксюморон______118

§9. Метонимия_ 122

§10. Общие семантические структуры основных образов_ 123

§11. Отражение некоторых библейских образов русскими переводами Шекспира_ 128

§12. Особенности использования библейской образности Кристофором Марлоу_ 129

§13. Библейская образность в произведениях Ф. Бомонта и Дж. Флетчера__ 138

§14. Функциональный аспект библейской образности в трагедии, комедии и проблемной пьесе_ 143

Итоги __ 147

Заключение_ 148

Список использованных сокращений_ 151

Литература_ 152

Источники 165

Введение

Как литературный памятник, английская версия Библии представляет собой благороднейший пример английского языка. Постоянное использование с самого момента появления превратило его в наш языковой стандарт.

Дж. Р. Грин.

Понимание культуры как текста, иерархии текстов [Лотман 1981, с. 18], а каждого нового произведения как «диалога автора со всей современной и предшествующей культурой» (Бахтин, см. [Арнольд 1993, с. 8]) привело к широкому распространению интертекстуального подхода в литературоведении, стилистике, лингвистике текста. Пристально изучаются наиболее влиятельные тексты и следы их присутствия на разных уровнях в текстах более поздних.

Прототекст христианской культуры - Библия - стал неотъемлемой частью многих языков и литератур. Филологические (N. Frye, J. H. Gardiner, R. W. Funk, D. Jasper и др.) исследования Библии, с одной стороны, и тенденция к теологической интерпретации одного из младших по отношению к ней, но значительнейших для английской литературы текста - творческого наследия У. Шекспира - с другой, обусловили появление особого направления в шекспироведении, основанного на сопоставлении двух совокупностей текстов - шекспировских и библейских. В этом сравнительном аспекте изучались и произведения других драматургов-елизаветинцев.

В рамках этой темы рассматривались библейские цитаты и аллюзии в драмах елизаветинской эпохи, а также степень библейской компетенции драматургов, возможные пути получения и источники их библейского знания [Wordsworth, Milward, Carter, Noble, Ackermann и др.], выдвигались идеологические и теологические положения, основанные на библейском присутствии в их произведениях [Knight, Сох, Battenhause, Bullock, Burgess

и др.], анализировались особенности использования библейских элементов в драматических целях [Sims, Hassel, Snyder, Сох, Milward, Doran, Matthews], обсуждались характер и цели искажений Писания - в нравственном и художественном аспектах [Sims, Milward и др.].

Чтобы проанализировать библейскую образность в елизаветинской драме, мы обратились к работам в области теории интертекстуальности [Бахтин, Топоров, Лотман, Арнольд, Смирнов, Ахманова и др.], теории образности [Аристотель, Мезенин, Арнольд, Гак, Шенько, Симашко, Шкловский, Гучинская, Ризель, Тынянов и др.], теории драмы и драматической образности [Аникст, Clemen, Empson], а также к исследованиям, посвященным специально библейской [Alter, Brown, Bullinger, Caird, Jones, Keach], шекспировской [Морозов, Мезенин, Тарасова, Clemen, Berry, Knight, Spurgeon] образности, особенностям елизаветинской картины мира и драмы елизаветинской эпохи [Tillyard, Wright, Talbert].

Несмотря на достаточную изученность самой Библии с литературоведческих и филологических позиций, а также огромное количество работ, рассматривающих библейское влияние в произведениях Шекспира и его современников, интерес к данной проблеме не ослабевает. В то же время, исследований, относящихся к этому направлению исследований елизаветинской драмы и посвященных специально образности, практически нет: например, упоминания о библейских образных средствах у Шекспира теряются в многочисленных обширных и подробных списках библейских \ цитат и аллюзий в шекспировских драмах. При этом внимание уделяется в основном содержательному и функциональному аспектам, а языковое -лексическое и грамматическое - оформление образов игнорируется; не рассматривается и структура образа. Всё это свидетельствует о том, что поле для исследований этой проблемы с лингвистической точки зрения, с позиций теории образных средств языка, все еще велико.

С другой стороны, развитие новых направлений в лингвистике, например - когнитивного, могло бы вывести исследования в данной области на новый концептуальный и терминологический уровень.

Актуальность темы данного исследования определяется, прежде всего, тем, что в настоящее время российская филологическая наука вновь обращается к Библии как прототексту христианской культуры и порожденных ею литератур. Изучение английской литературы, основанной на библейской традиции, невозможно без ознакомления с первоисточником. Степень библейской интертекстуальной компетенции обеспечивает адекватность восприятия, интерпретации и перевода, в данном случае - драматических произведений елизаветинской эпохи. В этом заключается и практическая значимость подобных исследований, которые предлагают интересный интертекстуальный материал для теории и практики интерпретации текста и художественного перевода.

Целью работы является исследование процессов и фактов заимствования библейских образных средств английскими драматургами-елизаве-тинцами, а также определение степени и характера модификации библейской образности и особенностей её функционирования в текстах елизаветинской драмы.

Поставленная цель конкретизируется в виде следующих основных задач:

> рассмотреть различные аспекты влияния Библии на елизаветинскую драму и проследить процесс проникновения в нее библейской образности;

> определить основные типы образных средств в Библии и их функциональные особенности;

> доказать моделирующую роль библейской образности в становлении образного языка елизаветинской драмы;

> провести сопоставительный анализ библейских образных средств и образности библейского происхождения в текстах елизаветинской драмы и выявить черты семантического, формального и функционального сходства и различия, а также описать механизм процесса заимствования;

> составить тематическую классификацию и структурные модели ведущих образов;

> выявить специфику функционирования библейской образности в различных драматических формах (комедия, трагедия, проблемная пьеса);

> отметить степень и характер отражения библейской образности русскими переводами произведений Шекспира.

В работе использована комплексная методика исследования. Основным является метод интертекстуального анализа, для осуществления которого используются отдельные приемы сравнительно-исторического и сопоставительного методов, а также элементы структурно-семантического анализа и метода тематической сетки.

Наша работа не ставит перед собой интерпретационных задач, хотя в ней встречаются толкования символов и отдельные герменевтические отступления. Не пользуемся мы и статистическим методом в связи с обширностью материала и недостаточной на данном этапе библейской компетенцией для констатации точного количества заимствованных библейских образных средств, при том, что даже специалисты-теологи не всегда уверены в наличии факта заимствования. Кроме того, согласно В. Клемену, «статистический метод не может быть критерием релевантности и степени значительности отдельного образа» [Clemen, с. 8].

Материалом для исследования послужили примеры из всех драматических произведений У. Шекспира, К. Марлоу, Ф. Бомонта и Дж. Флетчера, английских переводов Библии и данные словарей.

Глава 1. Библия как прототекст христианской культуры

§1. Влияние религии на язык, искусство, культуру

Религиозная коммуникация и ее заботы явились главным фактором в социальной истории языков.

Культура, в основании (или в центре) которой находится религия Писания, развивается в огромной зависимости от Писания.

Н. Б. Мечковская.

Именно искусство представляет собой тот коммуникативный канал, по которому передается архети-пическая смысловая информация. Искусство ...превращает элементарные семантические сочетания мифопоэтического порядка в универсалии культуры, продолжающие свое существование в любых диахронических условиях.

И. П. Смирнов.

Религиозные потребности были одними из первых сознательных потребностей человека, решающим образом определившие основные направления развития человеческих языков и культур. С другой стороны именно слово явилось тем магическим инструментом, которым был сотворен мир и жизнь, которым творился миф, то есть человеческое сознание, Слово обладало священной властью. Язык и религия тесно связаны узами взаимопорождения и взаимовлияния. Это «две формы общественного сознания, то есть два отражения мира в сознании человечества» [Мечковская, 1998, с. 23]. По определению Р. Беллы, религия - «это символическая модель, формирующая человеческий опыт - как познавательный, так и эмоциональный» [Там же, с. 25].

Если мифолого-религиозное сознание человечества - религия - является общим источником самых жизненно важных и глубоких смыслов общественного сознания, то язык, который представляет собой «семантический фундамент и оболочку разных форм общественного сознания» по отношению к духовной культуре общества играет роль, сопоставимую «с ролью

словаря по отношению ко всему разнообразию текстов, которые можно написать с использованием этого словаря» [Там же, с. 36].

Роль слова и влияние религии на культуру усиливается в так называемых религиях Писания, в основе которых лежит одна или несколько сакральных книг. К религиям Писания относятся зороастризм (Авеста), иудаизм (Тора), христианство (Библия) и ислам (Коран).

Изначально, наделение слова «магической функцией опирается на неконвенциональную трактовку языкового знака» [Мечковская, 1998, с. 42], когда слово мыслится не как условное обозначение некоторого предмета, а как его часть. Такое метонимическое отношение вытекает, в свою очередь, из первичного синкретизма отражения мира в человеческой психике.

Представление о неконвенциональности знака укрепляется в отношении письменных сакральных текстов, что «максимально повышает внимание и пристрастную чуткость к слову», что является характерной чертой, как религий Писания, так и развившихся на их основе культур. «Книжно-письменную культуру, формируемую религией Писания, можно сравнить с пирамидой, верхние ярусы которой занимает конфессиональная литература, а нижние - светская» [Там же, с. 227], которая находится в огромной зависимости от Писания и пытается найти ответы на поставленные Писанием вопросы.

Фидеистическое (религиозное) слово и поэтическая речь близки по своей сути и особому «фасцинирующему» воздействию - они обладают максимальной способностью убеждать, волновать, внушать, завораживать» [Там же, с. 45]. Этому способствует свойственное как фидеистическим, так и художественным текстам их особое искусное построение - образность, экспрессивность, ритм. В основе и магии и поэзии лежит метафора. Недаром во многих мифопоэтических традициях пророк (чародей) и поэт - это две ипостаси одной и той же личности, вспомним, например, Орфея или Вещего Бояна, поэтическим даром обладали и библейские пророки.

Особенно важным для нашего исследования положением является то, что в религиях Писания учение - запись Откровения - является «тем центром, тем смысловым ядром, силовое поле которого порождает новые смыслы и новые тексты», которыми наполняется информационное пространство культуры [см. Мечковская, 1998, с. 148, 310].

§2. Теория интертекстуальности как методологическая основа

исследования

Гуманитарная мысль рождается как мысль о чужих мыслях, волеизъявлениях, манифестациях, выражениях, знаках, за которыми стоят проявляющие себя боги... или люди.

М. Бахтин.

Настоящее исследование, посвященное присутствию библейской образности в английской драме елизаветинского периода, базируется на теории интертекстуальности, обоснованной и развиваемой многими современными лингвистами (М. М. Бахтин, В. Б. Шкловский, Ю. Н. Тынянов, Ю. М. Лотман, И. В. Арнольд, О. С. Ахманова, И. П. Смирнов и многие другие). Именно эта теория, за основу которой можно принять положение, выдвинутое М. М. Бахтиным о том, что всякий текст - это диалог автора со всей современной и предшествующей культурой [см. Арнольд 1993, с. 8], объясняет, почему и каким образом тексты взаимодействуют друг с другом, для каких целей автор сознательно вводит в свой текст элементы чужого, в каких случаях это происходит помимо воли и сознания автора, как изменяются форма и функции текста в процессе заимствования и присвоения их новым текстом.1

1 Термин «интертекстуальность» был введен Ю. Кристевой [Кпэгеуа, 1969, с. 146], подразумевая, что каждый текст - «мозаика цитации», результат «поглощения и трансформации другого текста». Н.О. Гучинская - «интертекстуальность - мотивная, сю-

Явление интертекстуальности («вертикального контекста»1 - [Ахмано-ва 1977]) подробно изучено и принято за основу методологии исследования «текста в тексте» [Лотман 1981], предложено множество терминов для описания элементов одного текста в составе другого: «чужая речь», «чужое слово», «интертекстуальное включение», «интертекст», «интекст» [Бахтин, Арнольд, Смирнов и др.].

Эти включения присутствуют в новом тексте в виде цитат или аллюзий различных типов - в зависимости от их функции, техники их маркирования, степени их трансформации и других факторов.

Два текста, участвующие в интертекстуальном акте могут быть названы: исходный текст - «текст - антецедент», «прецедентный текст» («пре-текст», «прототекст») и новый текст - «текст - консеквент», «младший текст».

Интертекстуальность может проявляться на различных уровнях: словесном, структурном, композиционном. Помимо цитат и аллюзий ее формами могут быть пародия, игра слов и форм, формальное подражание [Че-ремисина, 1995].

жетная и персонажная парадигматика, связанная с вопросами культуры, историей народов, литературы - как в устной, так и в письменной традиции» [Гучинская 1983].

1 «Вертикальный контекст - это историко-филологический контекст данного литературного произведения и его частей и часть науки филологии... Это филологическая проблема, это вопрос о том, как и почему тот или другой писатель предполагает у своих читателей способность воспринимать историко-филологическую «информацию», объективно заложенную в созданном им литературном произведении» [Ахманова 1977, с. 49].

«Цитатная речь» - речь, характеризующаяся вкраплением в нее буквального текста, заимствованного из других произведений речи» [Там же].

«Маркером интертекстуальности» [Арнольд 1993, с. 9] является как прямое указание на источник, так и заметная для читателя гетерогенность текста. Воспринять и понять интертекстуальное включение читатель способен лишь исходя из своей «межтекстовой компетентности», ведь «в памяти читателя хранятся следы ранее прочитанного, приемы литературных описаний, принципы различных жанров, модели возможных переосмыслений (например, иронических), модели разных тропов, схемы возможных стратегий интерпретаций, учитывающих, что смысл включений может постепенно раскрываться в дальнейшем контексте или в авторских комментариях [Там же].

Механизм понимания интертекстов основан на сопоставлении их контекстов в прототексте и тексте-консеквенте. Это требует опр