автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Бинарные оппозиции в творчестве Андрея Платонова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Бинарные оппозиции в творчестве Андрея Платонова"

УДК 821.161.1.09 На правах рукописи

Сухомлинова Юлия Александровна

БИНАРНЫЕ ОППОЗИЦИИ В ТВОРЧЕСТВЕ АНДРЕЯ ПЛАТОНОВА

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

САМАРА-2005

Работа выполнена на кафедре русской, зарубежной литературы и методики преподавания литературы ГОУВПО «Самарский государственный педагогический университет»

Научный руководитель -

Официальные оппоненты:

Ведущее учреждение -

доктор филологических наук, профессор

Голубков Сергей Алексеевич

доктор филологических наук, профессор

Осовский Олег Ефимович,

кандидат филологических наук, доцент

Кузнецова Елена Робертовна

Ульяновский государственный педагогический университет

Защита диссертации состоится «/7>> 2005 года в

10.00 на заседании диссертационного совета К212.216.01 в Самарском государственном педагогическом университете по адресу: 443010, Самара, ул. Льва Толстого, 47, аул. № 24.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУВПО «Самарский государственный педагогический университет»

Автореферат разослан « y>t¿<J&<J?— 2005 года.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук,

доцент

О.И. Сердюков»

¿49004 0.

Общая характеристика работы

Развитие русской литературы в XX веке - это сложный и противоречивый процесс. У него были имевшие знаковый характер этапы, свои поворотные, узловые моменты. Начинался век с захлестнувших общество утопических иллюзий. Это были утопии технократические, социально-экономические, нравственно-религиозные Однако последовавшие друг за другом катастрофы первой мировой войны, революционные потрясения, события гражданской войны опрокинули все утопии. Две опасности подстерегали человека, чаявшего установления гармоничных отношений между отдельной личностью и обществом. Первая угроза - это угроза оставленное™ (можно вспомнить знаменитые слова А. Чехова: «Человека забыли»). Огромную значимость приобрела в русской литературе тема сиротства. Да, в веке двадцатом (как это ни парадоксально!) человек, как никогда, почувствовал себя сиротой в самом широком смысле этого слова. Еще ранний М. Горький задумывался о такого рода сиротстве в своих «босяцких» рассказах 1890-х годов. С присущей ему экспрессией писал об этом ранний В.Маяковский. Но особенно остро почувствовал и прочувствовал безмерное, воистину вселенское сиротство своего героя Андрей Платонов. Его сокровенный человек с неповторимым душевным миром оказался никому не нужным, не востребованным в системе, где правил бал бездушный чиновник. Вторая опасность, подстерегавшая человека на путях поиска спасительного рецепта социальной гармонии, заключалась в растворении личности в массе, в обезличивании человека, в превращении личности в лишенный индивидуальности замятинский «нумер». И здесь, при описании таких возможных угроз, А. Платонов сумел сказать свое свежее, оригинальное слово.

Андрей Платонов не был писателем-изобразителем, любящим лишь колоритную поверхность жизни, а был писателем-мыслителем. Его настоящими героями становятся по существу не люди, а именно мысли. Как отмечают исследователи, он стремился «изображать не вещи, но смыслы» (Бальбуров). Само человеческое сознание претендовало на роль литературного героя. Кстати, в данном направлении двигалась по существу вся мировая литература XX века. В этом отношении писатель, как нам представляется, близок многим и многим художникам минувшего столетия, скажем, Сигизмунду Кржижановскому, содержанием прозы которого оказывались «приключения мысли». Отечественные исследователи уже писали о платоновской «поэтике мысли». Назовем С. Бочарова, Л. Карасева,

М. Дмитровскую. Поиск истины - это не простенькая прогулка по безопасной и благоустроенной прямой дороге. Этот поиск зачастую драматичен и чреват трудностями, противоречиями. Поэтому не случайно интеллектуальное пространство платоновской прозы созидается из парадоксов и смысловых оппозиций. Такие смысловые оппозиции тесно связаны между собой и образуют семантически емкую художественную систему. Оппозиция является у Платонова определенным эстетическим кодом, позволяющим адекватно оценить отображенный мир. В связи с этим, актуальность исследования видится в комплексном изучении столь характерной для художественного сознания XX века системы бинарных смысловых оппозиций и обнаружении их ведущей роли в прозе А. Платонова. Дихотомическое осмысление начал, составляющих художественный мир писателя, позволяет четче осознать философские основы этого мира, понять логику писательского истолкования отношений личности, социума и мироздания. Сложный мир платоновской прозы рассмотрен сквозь призму оксюморон-ных смыслов, отраженных жизненных антиномий и парадоксов. А парадоксальность является одной из ведущих примет искусства XX века.

Художественный мир Андрея Платонова созидается из различных смысловых оппозиций: органическое - неорганическое, живое - мертвое, человеческое механическое. Эти оппозиции, наполняясь универсальной и многослойной семантикой, обретают черты символа. Таким образом, символика платоновских произведений обретает смысловую глубину именно в результате функционирования контрастных пар.

Центральной проблемой в диссертационном исследовании стала проблема художественного сознания Андрея Платонова. Именно двойственная природа сознания (динамического единства логических и интуитивных начал) «заставила» использовать бинарную оппозицию как своеобразный аналитический инструмент.

Целью работы является исследование совокупности бинарных оппозиций, характеризующих художественный мир прозы А Платонова как единую систему. Необходимо установить основные принципы построения этой системы, определить символическое значение составляющих эту систему концептов и архетипов. Данная цель обусловила постановку следующих частных задач:

- выявление противоречий эпохи, отраженных в творчестве А. Платонова;

- исследование философской основы платоновских бинарных оппозиций;

- определение функций бинарных оппозиций как ключевых элементов прозы А. Платонова;

- определение символического значения данных ведущих бинарных оппозиций.

Предметом исследования стали системно соотнесенные между собой бинарные оппозиции, с помощью которых писателю удалось художественно смоделировать и тем самым познать и эстетически освоить противоречивую современную ему действительность.

Объект исследования. В диссертации анализируются повести «Город Градов». «Сокровенный человек», «Котлован», рассказы «Усомнившийся Макар», «Джан», «восточные» произведения А. Платонова как наиболее концептуально значимые в рамках настоящего исследования: одно произведение словно вырастает из другого (является «моментом перехода» одного в другое, если воспользоваться известной гегелевской формулировкой), они и пишутся одно за другим или одновременно Бинарность и символизм художественных оппозиций в указанных произведениях наглядно проявляются при анализе их внутренней структуры с учетом авторской философии.

Степень изученности проблемы. В работе дается обзор посвященных творчеству А. Платонова научных и литературно-критических публикаций разных лет. Авторы рецензий, статей, монографий, диссертаций писали на самые разные темы - о философских взглядах писателя, о специфике его художественного метода, о концепции героя и мира, о жанрово-стилевых поисках (Л. Шубин, В. Чалмаев, Н. Малыгина, М. Геллер, В. Скобелев, В. Свительский, М. Дунаев, А. Грачев). В. Чалмаев, А. Урбан, М. Золотоносов, С. Семенова, В. Васильев, С. Агранович, И. Саморукова находят в его произведениях условно-притчевый, символический характер (наряду с реальностью сюжета). Исследователи отмечают, что символика образов в произведениях Платонова обусловлена философско-обобщенным типом сознания и решающую роль в определении модели мира и философской аллегории играет идейная позиция автора. Конечно же, известные учёные В Васильев, Е. Толстая-Сегал, Т. Лангерак, Н. Пол-тавцева, Н. Корниенко, К. Баршт, Т. Никонова, Д. Борноволоков и многие другие исследователи творчества Платонова при анализе и интерпретации его текстов обращались и к дихотомическому принципу. Однако подобные суждения высказывались авторами работ попутно в связи с другими серьезными проблемами и не носили системного характера. Кроме того, мето-

дика исследования, в основе которой лежит бинарнологический принцип, до сих пор в чистом, завершенном виде не применялась при комплексном научном описании творческого сознания и художественного мира А. Платонова.

Теоретическую и методологическую основу диссертации составляют прежде всего работы российских и западноевропейских ученых, исследовавших как собственно проблему бинарных оппозиций в качестве аналитического инструмента и специфического способа мышления (методологический аспект), так и творчество писателей XX века с позиции би-наризма (литературоведческий аспект). Среди них можно выделить исследования К. Леви-Стросса, А. Кемпе, Е.М. Мелетинского, А.Ф. Лосева, М.С. Уварова, В.Н. Топорова, В В. Иванова, И.Н. Сухих, H.A. Гуськова, O.A. Скубач. Кроме того, огромный интерес представляет теоретическое наследие самого Андрея Платонова.

Методика исследования ориентируется на интегративный анализ, учитывающий семиотический, культурологический, аксиологический и интертекстуальный аспекты изучения художественных текстов в соответствии с поставленными в диссертации задачами.

Научная новизна представленного исследования заключается в последовательном применении дихотомического метода к материалу прозы А. Платонова, многоаспектном описании целого комплекса бинарных оппозиций, лежащих в основании художественного мира платоновской прозы, в установлении философско-художественной функции оппозиционных пар, в определении их взаимосвязей.

В ходе проведенного исследования удалось проследить, как в прозе Андрея Платонова развертывается сложная система бинарных оппозиций, с помощью которых писатель стремится объяснить существо изменений, катастрофических трансформаций и метаморфоз, которые происходят в социуме и определяют собой изменение отношений между людьми, изменение отношения человека к мирозданию, мировоззренчески насыщенным категориям времени и пространства. У странничества платоновских героев есть внешний и внутренний аспекты преодоления пространства. Внешний предполагает перемещение по бесконечным дорогам огромного отечества, внутренний означает странничество духовное и душевное движение в виртуальном пространстве памяти и мечты, сна и фантазии. И на всех этих путях платоновского героя ожидает проблема выбора, выбора порой меж-

ду двумя исключающими друг друга крайностями, когда «третьего не дано».

Научно-практическая значимость исследования видится в возможности применения дихотомического принципа выявления бинарных оппозиций и определения поля их символических значений как при дальнейшем научном изучении творческого наследия А. Платонова, так и при рассмотрении других художественных феноменов XX столетия. Данный принцип помогает: а) установить семантически емкие и многообразные связи парадоксальных художественных миров писателей первой половины минувшего столетия с противоречиями современной им эпохи, б) делает возможным достаточно полно осмыслить диалектически противоречивые философские основы творческой концепции художников этого времени, в) достаточно точно описать системные отношения элементов поэтики.

Эмпирический материал и обобщающие выводы работы могут быть использованы при построении общих вузовских историко-литературных курсов, спецкурсов, при организации научно-исследовательской работы студентов.

Апробация работы. Основные идеи диссертации были апробированы и получили положительную оценку научной общественности государственных образовательных учреждений высшего профессионального образования. Результаты исследования обсуждались на кафедре русской, зарубежной литературы и методики преподавания литературы Самарского государственного педагогического университета и на кафедре истории и филологии Самарского юридического института Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) России. Основные положения исследования были изложены в докладах на следующих научных конференциях: межрегиональная научно-практическая конференция в Самарском институте повышения квалификации работников образования (ноябрь 2003 года), всероссийская межведомственная научно-практическая конференция в Самарском юридическом институте ФСИН России (май 2004 года), всероссийская научно-практическая конференция в Самарском юридическом институте ФСИН России (февраль 2005 года). В течение 2002-2004 гг. было прочитано несколько докладов на аспирантских семинарах при кафедре русской, зарубежной литературы и методики преподавания литературы Самарского государственного педагогического университета.

По теме диссертации опубликовано 4 работы, перечень которых дан в конце автореферата.

Структура работы. Структура диссертации обусловлена целью и основными задачами исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка, включающего 267 наименований.

На защиту выносятся следующие положения:

1 Антиномичность художественного мира А. Платонова была обусловлена специфическим составом философских идей в мировоззрении писателя и трагическими противоречиями современной ему эпохи.

2. Художественный мир платоновской прозы представляет собой динамичную систему смысловых оппозиций, подчиняющих себе всю макро- и микропоэтику повествовательных структур.

3. Ведущей смысловой оппозицией в данной системе становилась оппозиция мертвого / живого во всей сложности многомерной семантики составляющих эту оппозицию понятий.

4 Оппозиция мертвого / живого определяла собой художественное функционирование в платоновской прозе других значимых оппозиций, таких, как теснота / пустота; гора / яма; человек / машина; железо / земля; счастье / свобода; контакт / дистанция; намерения / возможности; очарование / разочарование.

5. Все названные смысловые оппозиции выполняют в прозе А. Платонова сложные символические функции, эстетически реализуя систему философских представлений писателя.

6. Выявление системы смысловых оппозиций, иерархически между собой связанных и функционально зависимых, - это один из ключей к постижению художественного мира А. Платонова как диалектической и динамичной целостности.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается выбор темы исследования, научная актуальность работы, методологические принципы анализа, раскрываются цель и задачи исследования, определяется степень изученности материала.

Первая глава «Место смысловой оппозиции в поле символических значений. Генезис платоновских оппозиций» посвящена теории и истории вопроса.

В первых двух параграфах данной главы устанавливается смысловой объем понятия «бинарная оппозиция» и определяется соотношение данной категории со смежными понятиями. Прежде всего, дается толкование бинарной оппозиции, которое в данной работе является ключевым и высту-

пает в качестве основополагающего аналитического инструмента. Понятия «бинарность», «бинарная оппозиция», «бинаризм», «биполярность», «двоичный код», «двоичные противопоставления», «дихотомическое деление» широко используются в современной науке представителями таких областей знания, как философия, социология, психология, антропология, информатика, этнология, геополитика, филология. Бинарная оппозиция тем самым становится инструментом для построения системы беспредельно сложных отношений. Одна оппозиция рождает другую, вторая - третью. И так далее. Возникает пирамида оксюморонных смыслов, пирамида антиномий, которая позволяет охватить мир человеческой жизни во всех его гранях и ипостасях. Бинарная оппозиция не означает упрощения картины мира, не означает сведения всей сложности бытия к двум смысловым полюсам.

Традиционные для европейской культуры бинарные оппозиции играли роль основных несущих конструкций, позволявших организовать мыслительное пространство. Это был так называемый классический тип рациональности. Фундаментальными дуальными оппозициями в нем были такие, как субъект - объект, Запад Восток, внешнее - внутреннее, мужское - женское.

Большую роль в развитие бинарного принципа научных исследований сыграли известные труды К. Леви-Стросса. Уже стал признанным тот факт, что бинарный принцип был основополагающим в становлении европейской научной мысли и антиномическое мышление в культуре имеет высокую степень укорененности. Еще в конце XIX в. А. Кемпе, известный специалист по символической логике, писал, что человеку свойственно мыслить в терминах диадных отношений: мы обычно разбиваем любое реальное отношение на пару диад. Эта склонность бывает столь сильно выраженной, считал А. Кемпе, что любое триадное (тройственное) отношение представляется человеку не более сложным, чем пара диад. Столь же логичным было бы утверждение, что диадные отношения суть триады, содержащие нулевой член. Вся совокупность проблем, возникающих сегодня перед логикой, подтверждает этот тезис, поскольку универсальные проекты создания альтернативных логических систем (нечеткие, бесконечно-значные логики и т.п.) исходят из неявного допущения того факта, что двузначная логика лежит в основании культуры и познания, и дело заключается в том, чтобы расширить представления человека о смысле классических логических процедур, избавить его от «компьютерного» дуально-

двойственного сознания, поскольку «мыслительные процессы относятся к классу нелинейных процессов, характеризующихся громадной сложностью, многофазностью протекания, разнонаправленностью, стохастично-стью и противоречивостью1.

Конечно, биполярность часто не проявляегся в своем крайнем, «чистом» виде как жесткая двоичная структура. Само человеческое рефлектирующее сознание обогащает данную схему

Эффективность использования бинарных оппозиций как аналитического инструмента подтверждает семиотический метод. В.В. Иванов отмечает, что бинарные структуры, в принципе сходные с теми, которые выявляются в естественном языке, обнаружены также в знаковых системах мифа и ритуала... Мифологические и ритуальные системы двоичных символов, соотнесенных с дуальной организацией коллектива, обычно характеризуются проведением дальнейших членений, благодаря чему (как и в языковых системах) с помощью композиции бинарных отношений строятся тернарные и еще более сложные структуры. М.С. Уваров ссылается и на работы Е.М. Мелетинского, показывавшего, что мифологическая логика широко оперирует бинарными оппозициями.

Бивалентное, дуальное мышление очень характерно для русского национального менталитета. Не случайно говорят о русском человеке- «середины не знает», «бросается из крайности в крайность», «либо пан, либо пропал». В какой-то степени повлияла на формирование такой ментальной антиномичности и многовековая православная традиция, допускавшая биполярность ада и рая. Перехода между ними нет. Чистилище - понятие чужеземное, инокультурное.

В диссертации отмечается, что литературоведы достаточно активно используют понятие «бинарная оппозиция» при описании внутренне противоречивых художественных явлений. Вместе с тем признается, что возможности дихотомического метода исследования далеко не исчерпаны, особенно в тех случаях, когда приходится анализировать художественный текст, принципиально организованный как система вложенных друг в друга семантически емких бинарных оппозиций.

Бинарная оппозиция потенциально всегда «готова» наполниться символическим содержанием. Теоретическим осмыслением проблемы символа занимались многие исследователи. С позиции бинаризма к этому

' См : Уваров М.С. Бинарный архетип. СПб , 1996.

1 I

подходили такие исследователи, как А. Белый и А. Лосев, которые выделяли в символе «две сущности» (Белый), «две степени» (Лосев).

Близко дихотомическому платоновскому пониманию символа, основанному на смысловом противопоставлении «абстрактность - конкретность», определение этого понятия, данное исследовательницей проблемы символа Н. Жюльен в качестве: «абстрактной реальности, воплощенной в конкретный знак, способный передать сложнейшие логические понятия, идеи, мистические явления и состояния»1.

При изучении связей бинарной оппозиции с близкими понятиями уделяется особое внимание соотношению оппозиции и парадокса. Названные два понятия тесно между собою связаны. По природе своей парадокс имеет бинарную структуру Разумеется, бинарная оппозиция как понятие значительно шире парадокса. Прежде всего потому, что бинарная оппозиция может присутствовать в любых реалиях действительности. Парадокс же часто связан с ракурсом наблюдения, с неожиданной и как будто немотивированной сменой точки зрения.

В параграфах №№ 3-6 данной главы идет речь об истоках бинарных оппозиций в творчестве А. Платонова (истоках социально-исторических, философских), о пути писателя от радужного восприятия революционной действительности к разочарованиям последующего времени, о возникшем у писателя стремлении придать выявленным оппозициям универсально-символический смысл. Художественный мир Платонова соткан из парадоксов. Художник предлагает именно парадоксальное понимание явлений нараставшего жизненною абсурда. Для Платонова синонимом понятий «цивилизация» и «культура» явилось понятие «государство», которое понималось как «машинальный враг» человека. Именно государство обезличивает человека, из личности делает гражданина, а из индивидуалиста -эгоиста.

Н. Федоров, чьими идеями увлекался А. Платонов, критически оценивал цивилизационную стадию существования человечества: цивилизация держится не любовью и заботой о ближнем, а страхом и насилием. Современное состояние человечества мыслитель характеризует как небратское. Так же чувствует и А. Платонов. Это состояние разобщенности Платонов постоянно использует в своих произведениях как фон для своего основного мотива - мотива сиротства. Мысли Федорова о Боге, госуларст-

1 Надя Жюльен. Словарь символов М , 1999. С. 5.

ве, природе рождают в обычном сознании внутреннюю оппозицию привычному пониманию вещей и явлений. Федоровская идея воскрешения противоречит устоявшемуся восприятию смены поколений. Федоровское противопоставление цивилизации и культуры (как имеющим рациональное начало) природе (как самой себя не осознающей) вносит в сознание противоречие, так как живем мы по законам цивилизации, а не природы. Эти противоречия и противопоставления задают тон в восприятии философии Федорова. Для Платонова они, по-видимому, явились духовным толчком для их дальнейшего художественного осмысления и вылились в функциональные семантические оппозиции «стихийное и рациональное», «личность и общество», «хаос и космос».

На основании отношения героев произведений Платонова к природе, смерти и государству в диссертации дана классификация ключевых образов-персонажей прозы писателя. Это «рыцарь революции», «мастер», «сокровенный человек», «странник», «неучтенный», «научный человек», «дети», «прочие». Стабильность данной системы дает ключ к пониманию «сокровенного ядра» как самого образа-концепта, так и концепции всего произведения. Это объясняется тем, что концептуальное наполнение ключевых образов неизменно и постоянно, что опять же обусловлено видением писателя: «Мои идеалы однообразны и постоянны», - писал Платонов в одном из своих писем 1926 года. Это предположение подтверждает и последовательная, периодическая повторяемость появления на страницах его произведений одних и тех же типов персонажей: «прочие», «романтики революции», «мастера», «научный» человек, дети; повторяемость устойчивых понятий: «вещество существования», «сердце», «машинальный враг», «истина, сестра умершая» и др.

Устойчивость символической системы Платонова подтверждает еще и то, что за каждым ее образом скрыт жесткий смысл, каждый ее образ «отягощен» определенной идеей.

Во второй главе «Система бинарных оппозиций в прозе А. Платонова» изучается ряд оппозиций, которые, будучи соотнесены между собой, образуют сложный динамический художественный мир писателя. Художественный мир Л. Платонова созидается из различных смысловых оппозиций: органическое - неорганическое, живое - мертвое, человеческое -механическое. Эти оппозиции, наполняясь универсальной и многослойной семантикой, обретают черты символа Таким образом, символика плато-

новских произведений вырастает как результат функционирования контрастных пар.

Живое и мертвое у Платонова - это не разделенные между собой непроходимой стеной сферы. Они способны проникать друг в друга. Иной человек, погибая, обретает подлинное бессмертие в своих свершениях, в содеянном, оставляя о себе благодарную память. А другой, физически продолжая благополучно существовать, создает вокруг себя безжизненную зону, пространство смерти, руководимый мертворожденными и обреченными на неуспех идеями Платоновский бюрократ, «бумажный суслик» -именно такой полумертвец.

Важную художественную функцию выполняет оппозиция человеческого и механического. Машина и человек парадоксально меняются у А. Платонова местами. «Бумажные суслики», «научный человек» - суть не живые люди, а человекообразные нелепые «машины», способные производить горы ненужных бумаг и потоки расхожих лозунговых фраз. Машина же, напротив, в мире Платонова наделяется человеческими чертами. В «Чевенгуре» читаем: «Одиноким Захар Павлович и не был - машины были для него людьми и постоянно возбуждали в нем чувства, мысли и пожелания». Особые отношения складываются у платоновского героя с изделиями. Они ценны тем, что человек «принимал участие в их изготовлении», т.е. на них лежит как печать «точность его мастерства».

Действительно «мертвым» в платоновском смысле является лишь один образ в его художественном пространстве. Этот образ вкупе с его основными характеристиками составляет яркую оппозицию стихийному миру природы и мастеру. Этот образ последовательно возникает в кажцом произведении Платонова, создавая его основной конфликт. В романе «Чевенгур» - это образ «машинального врага», разрушившего чевенгурский коммунизм. Характеристикой «машинального врага» в романе является наличие «команды и строя», т.е. установленного порядка. В их «спокойном наступлении была машинальная сила победы, но и в чевенгурцах была стихия защищающейся жизни».

В повести «Город Градов» «машинальный враг» имеет конкрегное имя - это государство, которое обезличивает людей, превращая их в граждан. В государстве нет места природе: «здесь не природа, а культура», -говорит Петр из рассказа «Усомнившийся Макар». «Всюду должен быть документ и надлежащий общий порядок», - говорит Шмаков, носи I ель идеи государственности. Сам Шмаков является вариантом образа того

«мертвого» научного человека, с которым в противоборство вступает платоновский мастер. Этот образ также постоянен в творчестве писателя. Так, в рассказе «Усомнившийся Макар» мы узнаем его в образе Льва Чумового, который «голым умом живет...», в отличие от Макара, обладателя «стихийной головы».

Этот конфликт системы и стихии, являющийся вариацией конфликта чувства и разума, человеческого доверия и документального порядка, природы и закона, мастера и научного человека, имеет в творчестве Платонова концептуальное значение, так как раскрывает содержание философии, исповедуемой автором.

Одной из смысловых оппозиций, приобретающих особую значимость в художественном мире А. Платонова, становится пара теснота -пустота. Она, эта огшозиция, прежде всего, относится к организации художественного пространства. С одной стороны, тесное, плотно «заставленное» пространство города, с другой - «глухая глубина родины», пустое необъятное и чужое пространство (деревни были разбросаны «робко и временно, будто они были сиротами в чужой стране и постоянно готовы были исчезнуть»). Теснота выталкивает человека куда-то вовне, в поисках глотка воздуха. Но пустынный простор, в свою очередь, обрекает платоновского странника на безрезультатный поиск мира в себе и себя в мире.

Названная оппозиция (теснота - пустота) имеет и нравственный смысл, ибо, будучи спроецированной на межличностные отношения, становится оппозицией эмоциональных отношений контакта и дистанции Казалось бы, заявленный как ведущая идеологема эпохи коллективизм должен вести к сокращению «расстояния» между людьми, к укреплению «сердечных», почти семейных связей между ними. Но на деле он оборачивается омертвляющей дистанцией тотального равнодушия, зоной отчуждения. Пустынное поле как физическая величина обретает и этический смысл.

Повествовательную ткань платоновской прозы составляют парадоксы. Если обычно человек хочет замедлить время, которое он считает «хорошим», «добрым», «благоприятным» для его судьбы, то платоновский повествователь мыслит совсем иначе: «Лучшее время - то, которое быстро уходит, где дни не успевают оставлять своей беды». Но трансформацию переживает категория времени именно в сознании платоновского героя: его (времени) словно не существует. Ощущение времени реально лишь в двух ипостасях: движение (связано с героем, ищущим «истину») и безвре-

менье (связано с «прочими» для которых время словно остановилось на той же отметке, что и уровень их сознания, таковы, например, Гюльчатай и Молла Черкезов («Джан»), их отношения со временем просты: главное чтобы оно шло «незаметно»). Захар Павлович («Чевенгур»), узнав «тайну маятника», приходит к мысли, что «времени нет, есть равномерная тугая сила пружины». И грустно и безнадежно становится от этого неумолимого хода.

В «восточных» произведениях Платонова («Такыр», «Джан», «Песчаная учительница») «мертвое» ассоциируется с солнцем, молчанием и безлюдьем Солнцу тут не рады. В рассказе «Песчаная учительница» читаем: «Солнце исходило зноем с высоты жуткого неба, и раскаленные барханы издали казались пылающими кострами, среди которых саваном белела корка солонца». Характерно это - «саваном». Испепеляющее солнце несет погибель, омертвляет все живое. Но и луна выступает как образ с весьма ущербной семантикой - «этот свет нищих и мертвых». Солнце и луна здесь взаимозаменяемы: «Среди дня...нельзя определить положение солнца, а яркий день кажется мрачной лунной ночью». Яркий контраст жизни в пустыне и жизни за ее пределами рождает в нашем сознании смысловую оппозицию там - здесь: «Пустыня приняла прежний вид: ...сухое томящее пространство, за которым чудилась влажная, молодая, неутомимая земля, наполненная звоном жизни». Наличие «звона жизни» говорит нам о звуке и наполненности некоего пространства, пустыня же лишена звона и звука, а, следовательно, ассоциируется с молчанием, пространственной и временной пустотой.

Молчание как знак человеческого одиночества «среди безлюдных песков» также приобретает семантику омертвления. В рассказе «Песчаная учительница» повествователь сообщает нам, что «сторож-старик, очумевший от молчания одиночества, обрадовался ей, как вернувшейся дочке.. ». Кстати, и слово «очумевший» приходится тут к месту, поскольку чума -вполне реальная первопричина смерти в среднеазиатских песках (вспомним соответствующие эпизоды рассказа «Такыр»). Молчание пустыни делает молчаливыми и людей. Оно становится человеческой реакцией на испытания (бури, ураганы) - «и люди окончательно замолчали».

Пустота у Платонова «рифмуется» со смертью. В «Такыре» писатель называет пустыню «скучной», «как детская смерть». В «Песчаной учительнице» пустыня - это «глухая пустынная родина» Марии. Пустыня песет на себе и такие определения автора, как: «мертвая», «безлюдные пес-

ки», «пустыня, как прожитый мир», «одинаковое пустое пространство», «худая пустыня», «грустная родина». В пустыне жизнь становится неверным, зыбким, обманчивым миражом. Перед нами исчезновение реальности как жуткая метаморфоза. Смерть Заррин-Тадж изображается как опустошение. Она «высохла». Точно так же дана и смерть Стефана Катигроба -Джумаль видит пустой скелет, лишь по некоторым деталям догадывается, кем был погибший. Но жизнь в пустыне - это все равно, что смерть: «без звука, без жизни...».

Все частные инварианты оппозиции «живого» и «мертвого» восходят к ведущей оппозиции «очарование» - «разочарование». Ранний Платонов очарован созидательными перспективами, которые рождает революция, -Платонов последующих лет убеждается, как живое дело мастерового омертвляет бездушный чиновник новой, советской выделки. Эта оппозиция восходила и к конфликту железо / земля. Оппозиция «очарование» -«разочарование» на каком-то этапе приобретает помимо внутренней, психолого-этической характеристики еще и характеристику внешнюю, пространственную, вырастая в зримую вертикаль: «гора» - «яма». Пространственные оппозиции у Платонова получают развитие в контрасте юры и ямы (котлована). Изначально происходит очарование их величием и масштабом. Но на горе стоит «научный человек» («Усомнившийся Макар»), а котлован (в одноименной повести) становится могилой девочки Насти.

Перебирая ряд платоновских бинарных оппозиций, мы в итоге подходим к более глубокому пониманию того, как именно в аптипомичные отношения вступают у писателя такие понятия, как личность и общество По мысли писателя, общество - это чаемая Суперличность, массовидный новый Суперработник (можно вспомнить статью Платонова «Нормализованный работник»). Личность в традиционном ее понимании не устраивала очарованного романтика Платонова, увлеченного перспективами поистине вселенского преобразования. Только потом пришло трезвое осознание утопичности эюй веры в новый общественный организм, выращенный как подобие некоего гармоничного Сверхчеловека. Общество теряло свою однородность, распадалось на противоречивые составляющие, обнаруживало свою мозаичность. Люди не были простой «икрой голов», не были податливой глиной, из которой можно было так просто «лепить» новые социальные тела.

Связано это было, прежде всего, с тайной человека как такового. В мире Платонова есть тайна машины и тайна человека. Человек не хочет

становиться простой марионеткой, примитивным объектом каких-то неясных внешних манипуляций. Не хочет, потому что в нем есть «сокровенное» начало.

Семантически емкой в платоновском мире оказывается и смысловая оппозиция сон - явь Хотя, как писал Леонид Карасев, «сон - иноформа смерти, ее метафора», у А. Платонова сон приобретает парадоксально обратную - активную - функцию: именно сон делает явной, очевидной скрытую суть явления. Так сон, увиденный героем рассказа «Усомнившийся Макар», выступил фактически эмблемой, обнажившей подлинные пружины общественного устройства.

В заключении подводятся итоги исследования. Делаются следующие выводы:

- основной характеристикой художественного мира А Платонова является антиномичность;

- антиномичность художественного мира платоновской прозы выросла в динамичную систему смысловых оппозиций, подчиняющих себе всю макро- и микропоэтику повествовательных структур;

- ведущей смысловой оппозицией в данной системе стала оппозиция мертвого / живого во всей сложности многомерной семантики составляющих эту оппозицию понятий, проявившей себя на уровне характерологии, конфликта произведения, его сюжетного построения;

- оппозиция мертвого / живого определила собой художественное функционирование в платоновской прозе других значимых оппозиций, таких, как теснота / пустота; гора / яма; человек / машина; железо / земля; счастье / свобода; контакт / дистанция; намерение / возможность; очарование / разочарование; смех / стыд; личность / общество; хаос / космос. Эти оппозиции несут на себе организующее значение, у каждой есть своя значимая функция: пространственная, эстетическая, мировоззренческая, когнитивная, философская, психологическая;

- все названные смысловые оппозиции выполняют в прозе А. Платонова сложные символические функции, эстетически реализуя систему философских представлений писателя. Символ Платонова - это обобщение мировоззрения писателя и реалий современности, концепт бытия, за которым стоит жесткий, определенный смысл. Обращение к возможностям символического кода позволяет Платонову расширить, обогатить содержательное пространство своих произведений;

- выявленная система смысловых оппозиций, которые, как нами было установлено, иерархически между собой связаны и функционально зависимы, - это один из способов постижения художественного мира А. Платонова как диалектической и динамичной целостности.

Автором диссертационного исследования намечаются возможные пути для последующей исследовательской разработки. Признается, что данная научная проблема очень перспективна для дальнейшего изучения. Исследователям следует обратить внимание на возможность выявления других бинарных оппозиций в прозе А. Платонова Рамки исследования можно расширить за счет социологического, культурологического, психологического, исторического и других аспектов рассмотрения проблемы. Использованная в диссертации методика исследования может быть применена при научном описании творчества других художников слова (Е. Замятина, С. Кржижановского, В. Пелевина и др.).

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Сухомлинова Ю.А. Государственная власть и власть государства: смысловые оппозиции в творчестве А.Платонова // Журнал правоохранительных органов «Общество и Безопасность». №4-5 (32-33). - Самара, 2004. Сентябрь-октябрь. - С. 70,71.

2. Сухомлинова Ю.А. Концепт живого и мертвого в прозе А.Платонова // Современные подходы к обучению языкам в условиях поликультурной среды: Материалы межрегиональной научно-практической конференции 34 ноября 2003 г. - Самара: СИПКРО, 2004. - С.115-119.

3. Сухомлинова Ю.А. Сатирическая функция смысловых оппозиций в повести А. Платонова «Город Градов» // Телескоп: Научный альманах,-Вып.6. - Самара: НТЦ, 2004. - С. 204-211.

4. Сухомлинова Ю.А. Смысловые оппозиции в художественном мире Андрея Платонова: Научная брошюра. Отдельное издание. - Самара: Издательство Самарского юридического института Минюста России, 2004. -35 с.

Лицензия ИД № 02622 от 23.08.2000 Подписано в печать 28.04.2005. Формат 60x84/16 Бум. офсетная. Гарнитура «Times» Печать офсетная. Усл.печ.л. 1,2 Уч.-изд. л. 1,0. Тираж 100 экз. Заказ №105

Издательство Самарского юридического института 443022, Самара, ул. Рыльская, 24в

»-953t

РНБ Русский фонд

2006-4 17863

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Сухомлинова, Юлия Александровна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

МЕСТО СМЫСЛОВОЙ ОППОЗИЦИИ В ПОЛЕ СИМВОЛИЧЕСКИХ ЗНАЧЕНИЙ. ГЕНЕЗИС ПЛАТОНОВСКИХ ОППОЗИЦИЙ (к теории и истории вопроса)

§ 1 Бинарная оппозиция как понятие.

§ 2. Художественный потенциал бинарной оппозиции.

§ 3.Социально-исторические истоки платоновских оппозиций.

§ 4.Философские истоки платоновских оппозиций.<.

§ 5. Путь А. Платонова от надежды к разочарованию.

§ 6. Обращение к возможностям символического кода.

ГЛАВА ВТОРАЯ.

СИСТЕМА БИНАРНЫХ ОППОЗИЦИЙ В ПРОЗЕ А.ПЛАТОНОВА

§ 1. Ведущая оппозиция «живое» - «мертвое».

§ 2. Оппозиция «теснота» - «пустота».

§ 3.Оппозиция «смех» - «стыд».

§ 4.Смысловая оппозиция и фигура парадокса.

§ 5. Оппозиция «очарование» - «разочарование».

§ 6. Оппозиция «личность» - «общество».12/

§ 7. Оппозиция «хаос» - «космос».

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Сухомлинова, Юлия Александровна

Развитие русской литературы в XX веке - это сложный и противоречивый процесс. У него были имевшие знаковый характер этапы, свои поворотные, узловые моменты. Начинался век с захлестнувших общество утопических иллюзий. Одна из этих утопий была технологически детерминированной. Она объединяла в себе технологическую установку развития общества и космоургическое восприятие человека. Наступившая эра электричества, успехи в воздухоплавании, огромные производства с динамично работающими конвейерами - все это рождало представление, что техника решит абсолютно все проблемы, стоящие перед человечеством. Оставалось грезить, совершенствовать изобретенные механизмы и ждать наступления земного рая. Бурно расцвела научная фантастика. Заговорили о межпланетных сообщениях. «Модной» планетой стал загадочный Марс. Первая мировая война 1914 года безжалостно разметала в клочья такие утопические ожидания - техника оказалась не только почти сказочным «волшебным помощником», но и орудием зла, средством массового истребления человеком себе подобных.

Не менее широкое распространение получила и социально-экономическая утопия, реализующая вековечный идеал общества справедливого распределения. О мире социальной гармонии мечтали веками, ждали наступления тысячелетнего царства праведников. Иногда эта утопия приобретала не диахронический, а синхронический характер - возникало представление, что где-то на земле люди уже нашли рецепт подлинно счастливой жизни. И тогда неистовые мечтатели отправлялись в поисках такой заветной страны. Снаряжались целые экспедиции. Так, в конце XIX века уральские казаки объехали полмира, тщетно желая открыть местоположение вожделенного рая на земле.

Имела бытование и нравственно-религиозная утопия. Акцент ставился на внутреннем, духовном преображении личности. Человек должен прийти к желанному счастью не с помощью внешних факторов (ведь техника, совершенствование экономических отношений, способы справедливого распределения - это все моменты внешние по отношению к отдельной личности), а построить себя сам, сопрягая в себе земное и мистическое, вещное и вечное. В эти годы учитывался любой мистический опыт. Многие писатели отдали дань увлечению восточными религиями. Однако последовавшие за мировой войной революционные события, события гражданской войны опрокинули все утопии.

Человек заглянул в бездну, в жуткую воронку бурлящего хаоса. Возникли экзистенциальные проблемы, проблемы поиска смысла персонального бытия. Обрела особую семантическую глубину антитеза полнокровной жизни и призрачного существования. Именно об этом размышлял И.Бунин в рассказах «Господин из Сан-Франциско» и «Казимир Станиславович». Огромную значимость приобрела в русской литературе тема сиротства. Да, в веке двадцатом (как это ни парадоксально!) человек, как никогда, почувствовал себя сиротой, сиротой, так сказать, в тотальном смысле. Еще ранний М.Горький задумывался о такого рода сиротстве в своих «босяцких» рассказах 1890-х годов («Как поймали Семагу», «Бабушка Акулина» и др.). Но особенно остро почувствовал и прочувствовал безмерное, воистину вселенское сиротство своего героя Андрей Платонов. Его сокровенный человек с неповторимым душевным миром оказался никому не нужным, не востребованным в системе, где правил бал бездушный чиновник.

Андрей Платонов не был писателем-изобразителем, любящим лишь колоритную поверхность жизни, а был писателем-мыслителем. Его настоящими героями становятся по существу не люди, а именно мысли. Как пишет Бальбуров, он стремился «изображать не вещи, но смыслы». Само сознание претендовало на роль литературного героя. Кстати, в данном направлении двигалась вся мировая литература XX века. В этом отношении писатель, как нам представляется, близок, скажем, Сигизмунду Кржижановскому (данного прозаика только сейчас начинает открывать отечественное литературоведение), содержанием прозы которого оказывались «приключения мысли». Отечественные исследователи уже писали о платоновской «поэтике мысли». Назовем С.Бочарова, Л.Карасева,

М.Дмитровскую. Поиск истины - это не простенькая прогулка по безопасной и благоустроенной прямой дороге. Этот поиск зачастую драматичен и чреват трудностями, противоречиями. Поэтому не случайно интеллектуальное пространство платоновской прозы созидается из парадоксов и смысловых оппозиций. Такие смысловые оппозиции тесно связаны между собой и образуют семантически емкую художественную систему. Оппозиция является у Платонова определенным эстетическим кодом, позволяющим адекватно оценить отображенный мир. Актуальность исследования видится нам в комплексном изучении системы смысловых оппозиций в прозе А.Платонова.

Теоретическая значимость исследования видится в:

-осмыслении противоречий эпохи, в которой жил и развивался писатель, философ А.Платонов;

-осмыслении философских, эстетических, идейных .> представлений А.Платонова, определивших концепцию его художественного творчества с позиции бинаризма; -.«

-дихотомическом осмыслении принципа функционирования платоновского художественного пространства (основание построения, выявление основных частей, определение системы и ее доказательство на примере концептуально значимых произведений А.Платонова, системе образов его произведений). Практическая значимость исследования определяется: -поиском и подробным анализом имеющегося фактического материала по проблеме, его обобщением и интерпретацией с позиции дихотомического (бинарного) подхода;

-использованием материалов работы и обобщающих выводов при углубленном изучении творческого наследия А.Платонова, при осмыслении платоновского художественного метода, в качестве дополнительного материала в курсах истории литературы XX века, отечественной философии (биокосмизма).

В настоящей научной работе автором предпринята попытка раскрыть стройную систему смысловых оппозиций, которые составляют специфику художественного мира А.Платонова и выполняют многообразные функции парадоксального опознания явлений жизненного абсурда.

Объект исследования. В диссертации анализируются повести «Город Градов», «Сокровенный человек», «Котлован», рассказы «Усомнившийся Макар», «Джан», «восточные» произведения Платонова как наиболее концептуально значимые в рамках настоящего исследования: одно произведение словно вырастает из другого (является «моментом перехода» одного в другое, если воспользоваться известной гегелевской формулировкой), они и пишутся одно за другим или одновременно. Бинарность и символизм художественных оппозиций в указанных произведениях наглядно проявляются при анализе их внутренней структуры с учетом авторской философии.

История изучения проблемы (обзор). В литературоведении, начиная с 60-х годов XX века, сформировался устойчивый интерес к оригинальному шисателю и философу Андрею Платонову.

Понимая, что Андрей Платонов перешагнул рубеж «человека разумного» и пошел дальше - к «человеку духовному», Андрей Битов, современный писатель-прозаик, так отзывался о его творчестве: «. Платонов необъяснимым образом всегда вызывал у меня в жизни доверие большее, чем способен вызывать писатель: Платоновым я даже не всегда восторгаюсь, не всегда могу . чувствую, что тяжело мне открыть эту книгу, что я настолько вместе со всеми где-то не там, не в подлинной реальности, что нужно проделать огромную духовную работу, чтобы оказаться в одной с Платоновым точке»1.

Аналогично высказывание Евгения Евтушенко: «Проза Платонова - это взлетевшая над своим временем гениальная русская мысль»2.

Уже эти отзывы могут быть свидетельством огромного читательского интереса к писателю Андрею Платонову. Однако, несмотря на признание сегодняшними читателями и критиками писателя Андрея Платонова, в литературоведении

1 Андрей Платонов сегодня // Собеседник: литературно-критический ежегодник. М., 1989. Вып.9.С. 101. многие аспекты его творчества до сих пор остаются недостаточно изученными: эстетика Платонова, философско-эстетические концепции, художественный метод писателя, тип его художественного мышления - по этим вопросам целостной литературоведческой концепции в современном литературоведении не сложилось, чем и объясняется противоречивая оценка творчества писателя. Его творчество в полной мере не соотнесено ни с одним из существующих литературных направлений. Выдвигаются самые разнообразные трактовки его творчества: Платонова причисляют к писателям реалистического направления, модернистского направления, авангардистского, символистского, соцреалистического. Единого общепринятого мнения по этой проблеме нет. Видимо, с позиции только литературоведческого понятийного аппарата (художественный метод, литературное направление) назревшую в платоноведении проблему не решить. Поэтому, как нам кажется, оправдано обращение к общеметодологическому принципу бинарности V дихотомии), суть которого состоит в том, чтобы выявить контрастные противоположности - определить их универсальные связи - прийти к принципиальному I обобщению. С этих позиций попытаемся выявить в творчестве писателя отдельные черты того или иного литературного направления, к которым причисляли j

Платонова.

Современники А.Платонова зачастую находили его творчество антисоветским, вредоносным, уличали его в скрытой контрреволюции (Л.Авербах «О целостном масштабе и частных Макарах» , В.Стрельникова «Разоблачители социализма»4 и др.) несмотря на его очевидную революционность («Ленин», «Слышные шаги», «Свет и социализм», письма к жене, «Сокровенный человек» и др.). Но такая оценка творчества Платонова, как ни странно, не лишена оснований. О принадлежности писателя к анархизму, а, следовательно, об отрицании им любой государственности, в том числе и советской, говорил И.В.Сталин в своем письме к М.Горькому5, высказываясь об А.Платонове. На этом фоне возникает разделение писателя на революционного и контрреволюционного, что в его твор

2 Евтушенко Е. Психоз пролетариату не нужен // Взгляд. М., 1989. Вып. 2. С.388,389.

3 Авербах Л. О целостном масштабе и частных Макарах // Октябрь. 1929. №11.

4 Стрельникова В. Разоблачители социализма // Вечерняя Москва. 28 сентября 1929. честве выльется в функционирование бинарных оппозиций «государство и личность», «очарование и разочарование», «надежда и тщетность».

Иосиф Бродский в статье о Платонове «Пик, с которого некуда шагнуть», пишет, что он, являясь лучшим «описателем своего времени»6, следует концепции модернизма. Сущность классического модернизма состоит в отражении субъективной реальности, при этом особенностью западного модернизма является индивидуализм. Модернизм Платонова, по мнению Бродского, состоит в том, что писатель выражал не единичное эго, а коллективное сознание страны, эпохи, времени, что, несомненно, является отражением особенностей менталитета России (в отличие от Запада), и может явиться интересной темой отдельного исследования. И.Бродский, с позиции современного Платонову критика, оценивает феномен писателя как яркое проявление революционного искусства, а именно искусства пролетарского авангарда, причисляя его одновременно к литературе абсурда. Умышленное построение ситуации абсурда Платоновым в своем творчестве И.Бродский считал основой творческого метода писателя. Этому же вопросу посвящены отдельные параграфы настоящего исследования.

Исследователь В.Васильев считает, что Андрей Платонов соцреалист: «А.Платонов при всей кажущейся фантастичности письма - проникновенный и страстный реалист.»7. В.Васильев выводит свою логическую формулу прочтения Платонова, согласно которой писатель эволюционирует как само общество, он идет от излишней революционности к сбалансированному взгляду на мир и, в конце концов, восстает сам (зрелый) против себя (молодого). «Платонов против Платонова» - формула, определяющая основной конфликт творческого развития писателя, также основана на бинарном осмыслении его творчества.

5 См. переписку Горького: Литературное наследство. М., 1963. Т. 70.

6 Бродский И. Пик, с которого некуда шагнуть // Известия. 1 сентября 1989. № 244.

7 Васильев В. Без меня народ не полный . // Сопричастность жизни. Лит. кр. статьи. М., 1977. С. 61.

Исследовательница Н.Малыгина соотносит творчество Платонова с реалистическим8. Однако реализм предполагает типизацию, система же образов, выстроенная в произведениях Платонова, основана на других принципах, здесь встречаются целые системы аллегорий, многочисленные образы-символы. Нет в произведениях Платонова и привычного для реалистического искусства понимания положительного героя. Проблема положительного героя очень важна для литературоведческого и художественного анализа, так как решает многие важные вопросы, такие, как: художественная специфика произведения, идейное содержание произведения, проблема метода, соотносимость автора с определенным литературным направлением. Традиционно положительный герой в литературе отождествлялся с идеальным, и каждое литературное направление вырабатывало свой идеал. Героем реализма революционно-демократического, народнического направления был Базаров - Рахметов. В более позднее время, когда это направление претерпевает изменения и становится социалистическим, возникают новые идеалы: Чапаев - Корчагин. В противовес этому направлению жило и развивалось другое литературное направление реализма, выступавшее с позиций христианского гуманизма. Оно культивировало своего положительного героя - выразителя ^ христианских идеалов. Это князь Мышкин («Идиот»), Алеша Карамазов («Братья Карамазовы») Ф.Достоевского, на путь к этому идеалу направил своего героя Нехлюдова («Воскресенье») Л.Толстой. Концепция положительного героя в разных своих проявлениях самым серьезным образом влияла на развитие литературного процесса. И лишь в конце XIX - начале XX вв. подверглась критике со стороны декадентствующей эстетики. В литературе серебряного века роль положительного героя стали брать на себя сами авторы. Как видно, положительный герой является носителем и самым ярким выразителем философско-эстетических концепций автора, его наличие в системе образов проясняет ряд вопросов: проблематика идейного содержания произведения, принадлежность автора к литературному на

8 См.: Малыгина Н.М. Художественный мир Андрея Платонова. М., 1995. правлению, проблему метода. Когда мы говорим о платоновском положительном герое, то достаточно спорной представляется сама постановка вопроса: можно ли признать положительного героя положительным; по каким критериям судить о «положительности»? Есть ли у Платонова положительный герой в привычном его понимании, то есть соответствующий определенным требованиям современности. Буквально способный умереть за ее идеалы? Может ли им быть Фома Пухов -«ветер, дующий мимо» идеалов современности? Или усомнившийся в них Макар? Или разочаровавшийся в этих идеалах-идеях Саша Дванов? Или отказавшийся от них Вощев? И все-таки эти герои Платонова несомненно положительные, так как положительной является их философия, философия их автора-создателя.

Проблема платоновского положительного героя рассматривается в данной работе в системе с другими образами («научный» человек, романтик революции, дети, «прочие», «прежние») с позиции именно особенной авторской философии, т.е. на основании их близости к природе. Характер и специфика платоновского положительного героя раскрывается в системе выстроенного им художественного мира.

Художественный мир Андрея Платонова созидается из различных смысловых оппозиций: органическое — неорганическое, живое — мертвое, человеческое - механическое. Эти оппозиции, наполняясь универсальной и многослойной семантикой, обретают черты символа. Таким образом, символика платоновских произведений вырастает как результат функционирования контрастных пар. В связи с тем, что каждый герой Платонова напрямую соотносится с его философией, то каждый нарисованный им образ символичен.

Теоретическим осмыслением проблемы символа занимались многие исследователи. С позиций бинаризма к этому подходили такие исследователи, как А.Белый и А.Лосев, которые выделяли в символе «две сущности» (Белый), «две степени» (Лосев).9

9 Подробнее см. далее гл. 1. § 2.

Близко дихотомическому платоновскому пониманию символа, основанному на смысловом противопоставлении «абстрактность - конкретность», определение этого понятия, данного исследовательницей проблемы символа Н.Жюльен. Она рассматривает символ в качестве: «абстрактной реальности, воплощенной в конкретный знак, способный передать сложнейшие логические понятия, идеи, мистические явления и состояния»10. Изучению символического наполнения бинарных оппозиций в произведениях А.Платонова «Котлован», «Сокровенный человек», «Город Градов» посвящается одна из глав нашего исследования.

Итак, творчество А.Платонова (а конкретно, «Котлован», «Сокровенный человек», «Город Градов», «Усомнившийся Макар», «восточные» произведения: «Песчаная учительница», «Джан» и др.) показывает некоторую условность границ меяеду символизмом, реализмом, соцреализмом, модернизмом, различные элементы которых способны к взаимопроникновению. В своем художественном творчестве автор переосмысливает богатый культурный опыт этих литературных направлений, предопределивших магистральные линии развития в русской и мировой литературе XX века. Именно это, как нам кажется, объясняет насыщенность платоновского художественного мира контрастами, парадоксами, символами, которые являются, пользуясь гегелевской формулировкой, «моментом перехода» в смысловые бинарные оппозиции. Поэтому мы считаем обоснованным бинарный подход к интерпретации названных произведений А. Платонова.

Научная литература об Андрее Платонове весьма обширна.

Как пишет современный исследователь-литературовед Илья Кукулин, есть две «первопроходческие» работы о Платонове. Эти работы написаны давно, и в обоих случаях авторы стремились осознать феномен Платонова в болг тисм историческом контексте. Это книги литературоведа Льва Шубина «Поиски смысла общего и отдельного существования» (издана после смерти автора в 1987 г.) и историка Михаила Геллера «Андрей Платонов в поисках счастья» (первое издание

10 Надя Жюльен. Словарь символов М., 1999. С. 5. книги вышло в Париже в 1982 г.). Название первой, шубинской книги - цитата из Платонова, название второй придумано Геллером, но в обоих есть слово «поиск». Видимо, это не случайно: персонажи Платонова (пользуясь выражением философии Мартина Хайдеггера) «заброшены в поиске, их глубинное свойство — неутолимый поиск среди томительной бессмыслицы мира».

Учитывая работы платонововедов разных лет, мы отмечаем, что сложность восприятия и классификации творчества Платонова состоит в том, что исчерпывающей целостной концепции восприятия Платонова пока не существует. Его творчество и в мысли, и в слове оригинально, самобытно и не соотнесено ни с одним из существующих художественных направлений, как мы убедились выше. Но это не значит, что художественный мир писателя лишен внутренних связей с отечественной и зарубежной литературной традицией. На этом основании в современной литературоведческой науке стал популярен исследовательский метод анализа текста с позиции межтекстовых связей.

В.Васильев, отмечая в соответствии с канонами советского литературоведения народность и гуманизм Андрея Платонова, (и, может быть, слишком расширяя сферу влияния традиционного на писателя), считает, что он продолжает традицию автора «Слова о полку Игореве», протопопа Аввакума, Пушкйна, Гоголя, Некрасова, Достоевского, Льва Толстого, Горького, Шолохова.

Е.Толстая-Сегал также устанавливает, что проза Платонова «олитературена» и источником своим имеет русскую классику. Исследовательница устанавливает конкретные факты использования Платоновым в качестве литературного материала фрагменты русской классики11.

Т.Лангерак указал на перекличку прозы Платонова с произведениями Пушкина. Анализируя письма писателя из Тамбова, он отметил, что при цитировании наизусть настоящих и вымышленных стихов Пушкина, Платонов «ставит себя на одну доску с изгнанным на юг поэтом»12.

11 Толстая-Сегал Е. Возьми на радость. Амстердам, 1980. С. 193.

12 Лангерак Т. Платонов во II половине 20-х гг. В 2 ч. Голландия, 1987. 4.1. С. 32.

Н.Полтавцева выявила родство философской прозы Платонова с гуманистическими традициями русского философского романа XIX века и, прежде всего, с романом Достоевского, видя в творчестве Платонова «трагическое, филоI софски-напряженное восприятие мира,. стремление пересоздать этот мир.» .

Н.Корниенко также обнаружила в творчестве Платонова близкие Достоевскому проблемы поиска смысла жизни человека и идеального мироустройства14.

В.Васильев уточняет, что Платонов, близкий по своей гуманистической позиции и нравственным исканиям к Достоевскому, не разделяет концепцию Достоевского о двойственности человеческой природы. Но разделяет его мысль о «восстановлении погибшего человека» и «оправдании униженных и всеми отвергнутых».

Сегодня обращает на себя внимание факт связи Платонова с русской сатирической традицией. В прижизненной критике творчества Платонова (1922 -1951гг.) содержатся лишь косвенные указания на связь произведений писателя с традициями Гоголя. В 1937г. в статье А.Гурвича «Андрей Платонов» отмечено, что для героев Платонова «грань между жизнью и смертью стерта, неразличима, что живые люди Платонова мертвы»13. В этом замечании косвенно обозначены традиции гоголевских «мертвых душ». В.Ермилов заметил, что в платоновской сатире добродушный смех уступает место сарказму и социальному разе 5лачению, которые направлены на «дискредитацию идеи социализма»16. В.Ермилов не называет истоки сатиры Платонова, но они очевидны, словно Платонов был «кровным» наследником идеи творчества Гоголя и Салтыкова-Щедрина (иногда отмечаются прямые цитации из произведений последних).

Исследовательница О.В.Сизых так же отмечает интерес Платонова к русским классикам. Особо она изучает гоголевский мотив «мертвых душ», который

13 ПолтавцеваН. Философская проза А. Платонова. Ростов, 1981. С. 68.

14 См. Корниенко Н. Философские искания и особеЕшости художественного метода А.Платонова. Автореф. дисс. . канд. филол. наук.Л., 1979.

15 Печать и революция, 1925. № 5. С. 34.

16 Ермилов В. О взглядах «Литературного критика» // Литературная газета. 1938. 15 декабря. она внимательно прослеживает в таких произведениях Платонова, как «Котлован», «Чевенгур», «Впрок», «Счастливая Москва»17.

На наличие этого же мотива обращает внимание исследователь К.А.Баршт18. Однако он рассматривает его дихотомически и не в качестве мотива творчества Платонова, а в качестве фундаментальной проблемы, выразившейся в бинарной оппозиции «жизнь — смерть» (хотя Баршт не дает ей наименование оппозиции, называя проблемой). Фундаментальность проблемы жизни и смерти в творчестве Платонова объясняется, по мнению Баршта, тем, что она непосредственно связана с проблемой осмысления особого места человека во Вселенной. Принцип дуальности прослеживается и в методологической установке исследователя: «Штайнер и Платонов» - ключ к пониманию творчества последнего, по мнению Баршта.

Той же методологической установкой пользуется исследовательница Т.А.Никонова при осмыслении творчества Платонова. Она находила антиномии ведущим принципом писателя. Т.А.Никонова объясняет данную антиномичность логикой перехода молодого Платонова от увлеченности «массой» к идее зрелого Платонова о бережном отношении к отдельному «сокровенному» человеку, о чем ц она размышляет в своей диссертации: «Как и для всей литературы начала 1920-х годов, масса для Платонова - «новое вселенское существо», телесное единство, путь, способ, превращающий человека в покорителя вселенной: «Мы усталое солнце потушим, / Свет иной во вселенной зажжем». Футурологическая устремленность платоновской формулы роднит его с идеологами Пролеткульта, в частности с А.Богдановым, о чем уже говорилось в современном платоноведении (Н.Корниенко, Н.Малыгина, Н.Хрящева и др.). В.Васильев, В.Выогин отметили «однотипность сюжетных ходов» ранних повестей с произведениями фантастики. /./ Однако довольно скоро А.Платонов уходит от формул борьбы и преодоления и в статье «Питомник нового человека» (1926) утверждает уже иное: «.человек

17 Сизых О.В. Мотивы русской классики в творчестве А.Платонова. Автореф. дисс.канд. фи-лол. наук. М., 2000. и природа должны восстановить порванные добрые отношения». Точность, выве-ренность этого утверждения принадлежат уже автору «Епифанских шлюзов» и «Сокровенного человека». Молодые теории откорректированы художественной и жизненной практикой.

Суть «практической философии» зрелого А.Платонова состоит в осознании необходимости возвращения (выделено - Т.А.Никонова) к утраченной гармонии «изумрудного мира», когда человек-природа-машина дополняли друг друга»19. Т.А.Никонова определяет путь А.Платонова как «движение от идеи к жизни, а в ней - к человеку. Место «нового человека» в его размышлениях естественно занял «сокровенный» странник, для которого главным является поиск себя в ми-20 ре» .

Исследователь Д.Л.Борноволоков увидел в прозе Платонова 30-х гг. проявление межтекстуальных связей с книгами Ветхого завета от «Исхода» до «Книги Иисуса Навина», а также с «Божественной комедией» Данте21. И если вышеназванные исследователи только устанавливали близость Платонова к определенной философской позиции разных писателей, что в последующем анализе привело к более глубокому пониманию истоков конфликта произведения и, как следствие, обогатило семантику авторской художественной оппозиции, то Д.Л.Борноволоков (отчасти Т.А.Никонова) отмечают наличие этих оппозиций. Однако, хотя в их исследованиях была поставлена проблема символики и противопоставления как фундамента платоновского художественного мира, она не получила достаточного развития.

Литературно-критические монографии и статьи о творчестве и жизни писателя приобретают читательскую популярность. Это обстоятельство вызвано прежде всего общим интересом к смысловой глубине многомерного художественного мира писателя, к философски насыщенному платоновскому слову. Они отличаются философическим характером и имеют своей целью выявить систему ми

18 К.А.Баршт. Поэтика прозы Андрея Платонова. Сиб, 2000.

19 Никонова Т.А. Мифология «нового мира» и тенденция развития русской литературы первой трети XX века: Автореф. дис. . док. филол. наук. Воронеж, 2004. С. 28.

Там же. С. 30.

21 См.: Д.Л. Борноволоков. «Чевенгур» и повести Андрея Платонова 30-х годов: К проблеме межтекстовых связей. Автореф. дисс.канд. филол. наук. М., 2000. ровоззрения автора. Однако нередко исследователи творчества Андрея Платонова рассматривают слагаемые художественной системы писателя не в едином комплексе, а по отдельности. В.Чалмаев, А.Урбан, М.Золотоносов, С.Семенова, В.Васильев, С.Агранович, И.Саморукова, не отрицая реалистичности творчества А.Платонова, находят в его произведениях в то же время условно-притчевый, символический характер. Исследователи отмечают, что символика образов в произведениях Платонова обусловлена философско-обобщенным типом сознания, и решающую роль в определении модели мира и философской аллегории играет идейная позиция автора.

В контексте народного художественного сознания рассматривает творчество Платонова исследовательница Е.Н.Сергеева. Не претендуя на типологию, Е.Н.Сергеева обозначает особенности отражения представлений народно-художественного сознания в образной структуре платоновской прозы" .

Современный исследователь А.А.Дырдин рассматривает произведения Андрея Платонова как «порождение художнического философского акта или в качестве «философии в образах». Так, исследователь считает, что в текстах писателя-мыслителя Платонова «образное содержание выражается через слово-концепт, систему знаков социального и природного пространства. Оно пропущено сквозь призму символической мысли»23.

Исследователь русской философской прозы М.Дунаев, считает, что Платонов пытался активно противостоять начавшейся секуляризации русской духовной мысли, создавал идейно-глубокие произведения на материале собственной страны, в результате соприкосновения с народной верой, христианской культурой, на основе чего и создал свой художественный метод, который оказался близким «духовному реализму»24.

Сам Платонов не считал свой художественный метод чем-то устоявшимся, окончательно оформившимся. В статье 1931 года «Великая глухая» он подчерки

22 См.: Сергеева Е.Н. Народное художественное сознание и его место в поэтике А.П. Платонова. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Воронеж, 1996.

23 Дырдин А.А. Русская философская проза после 1917 года: А.П. Платонов, М.М.Пришвин, JI.M. Леонов (символика мысли). Автореф. дисс. . доктора филол. наук. Саратов, 2002. С. 3-4.

24 Там же. С. 3. вал особую функцию искусства в общественном сознании: «Художественный метод не может быть одним: он не политика; у искусства свои местные конкретные условия, требующие применения своеобразных методов» . И здесь же о драматических последствиях политизации искусства: «Место, населенное одними идеями и мероприятиями, - не есть социалистическое место: бесчувственная

26 идеологическая упитанность, сама по себе, не может сотворить нового мира» .

Другая серия критических работ о творчестве Платонова представляет собой критико-публицистическое истолкование проблематики его произведений (здесь можно особенно отметить известную статью Евгения Евтушенко «Психоз пролетариату не нужен»),

В начале 90-х годов получили распространение литературные встречи («круглые столы»), посвященные «спорным», не до конца исследованным писателям. Темой одной из таких встреч была - «Андрей Платонов сегодня». В разговоре участвовали: прозаик Андрей Битов, литературовед Олег Михайлов, критики Владимир Васильев и Владимир Верин, скульптор Федот Сучков, лично знавший А.Платонова. Кроме того, регулярно проводились и проводятся научные конференции, посвященные платоновскому творчеству.

Однако, несмотря на появившееся в последние годы немалое количество диссертаций, монографий, литературно-критических статей, посвящеь.лых творчеству Платонова, проблематика и поэтика его произведений до конца еще не осмыслены.

Целью работы является исследование системы бинарных оппозиций, характеризующих художественный мир прозы А.Платонова как единую систему. Данная цель обусловила постановку следующих частных задач: выявление противоречий эпохи, в которой жил и развивался писатель-философ А.Платонов; исследование философской основы бинарных оппозиций

25 Цитируется по статье Н. Корниенко. Свет платоновского творчества // Андрей Платонов. Вся жизнь. М„ 1991. С.6.

Цитируется по статье Н. Корниенко. Свет платоновского творчества // Андрей Платонов. Вся жизнь. М., 1991. С.6.

А.Платонова; - определение специфики функционирования элементов художественной системы произведений А.Платонова с помощью бинарноло-гического принципа; анализ фактического материала по проблеме, его обобщение и интерпретация с позиции бинарнологического принципа; определение символического значения составляющих художественный мир А.Платонова систему концептов и архетипов исходя из бинарнологического принципа.

Научная новизна представленного исследования заключается в последовательном многоаспектном описании целого комплекса бинарных оппозиций, лежащих в основании художественного мира платоновской прозы, в установлении философско-художественной функции оппозиционных пар, в определении их взаимосвязей.

Теоретическую и методологическую основу диссертации составляют прежде всего работы российских и западноевропейских ученых, исследовавших как проблему бинарных оппозиций в качестве аналитического инструмента (методологический аспект), так и творчество писателей XX века с позиции бинариз-ма (литературоведческий аспект). Среди них можно выделить исследования К.Леви-Стросса, А.Кемпе, Е.М.Мелетинского, А.Ф.Лосева, М.С.Уварова, В.Н.Топорова, В.В.Иванова, И.Н.Сухих, Н.А.Гуськова, О.А.Скубач. Кроме того, огромный интерес представляет теоретическое наследие самого Андрея Платонова.

При выборе методики исследования мы ориентировались на интегратив-ный анализ, учитывающий семиотический, культурологический, аксиологический и интертекстуальный аспекты изучения художественных текстов в соответствии с поставленными в диссертации задачами.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Анминомичность художественного мира А.Платонова была обусловлена специфическим составом философских идей в мировоззрении писателя и трагическими противоречиями современной ему эпохи.

2. Художественный мир платоновской прозы представляет собой динамичную систему смысловых оппозиций, подчиняющих себе всю макро- и микропоэтику повествовательных структур.

3. Ведущей смысловой оппозицией в данной системе становилась оппозиция мертвого / живого во всей сложности многомерной семантики составляющих эту оппозицию понятий.

4. Оппозиция мертвого / живого определяла собой художественное функционирование в платоновской прозе других значимых оппозиций, таких, как теснота/пустота; гора / яма; человек / машина; железо / земля; счастье / свобода; контакт / дистанция; намерения / возможности; очарование /разочарование и др.

5. Все названные смысловые оппозиции выполняют в прозе А.Платонова сложные символические функции, эстетически реализуя систему философских представлений писателя.

6. Выявление системы смысловых оппозиций, иерархически между собой связанных и функционально зависимых, - это один из ключей к постижению художественного мира А.Платонова как диалектической и динамичной целостности.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Бинарные оппозиции в творчестве Андрея Платонова"

Выводы к главе:

1. Художественный мир платоновской прозы представляет собой динамичную систему смысловых оппозиций, подчиняющих себе всю макро- и микропоэтику повествовательных структур.

2. Ведущей смысловой оппозицией в данной системе становилась оппозиция мертвого / живого во всей сложности многомерной семантики составляющих эту оппозицию понятий. Функционирование этой оппозиционной пары рассмотрено на философском, мировоззренческом, психологическом, пространственно-временном уровнях построения художественного текста, а также на уровне характерологии.

3. Оппозиция мертвого / живого определяла собой художественное функционирование в платоновской прозе других значимых оппозиций, таких, как теснота / пустота; гора / яма; человек /машина; железо /земля; счастье / свобода; контакт / дистанция; намерения / возможности; очарование/разочарование и др.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Предметом нашего научного интереса стала проблема исследования художественного сознания оригинального, самобытного и в тоже время не лишенного традиции писателя, мыслителя, философа, литературного критика А.Платонова. Авторское художественное сознание, будучи попыткой духовной рефлексии, стремлением воссоздать «картину мира», несомненно является аксиологической, культурологической, исторической ценностью. Учитывая двойственную природу сознания (логическую и интуитивную), мы в своем научном поиске использовали бинарную оппозицию как своеобразный аналитический инструмент.

В ходе проведенного исследования нам удалось проследить, как в прозе Андрея Платонова развертывается сложная система бинарных оппозиций, с помощью которых писатель стремится объяснить существо изменений, катастрофических трансформаций и метаморфоз, которые происходят в социуме и определяют собой изменение отношений между людьми, изменение отношения человека к мирозданию, мировоззренчески насыщенным категориям времени и пространства. У странничества платоновских героев есть внешний и внутренний аспекты преодоления пространства. Внешний предполагает перемещение по бесконечным дорогам огромного отечества, внутренний означает странничество духовное и душевное - движение в виртуальном пространстве памяти и мечты, сна и фантазии. И на всех этих путях платоновского героя ожидает проблема выбора, выбора порой между исключающими друг друга крайностями, когда «третьего не дано». Бинарная оппозиция тем самым становится инструментом для построения системы беспредельно сложных отношений. Одна оппозиция рождает другую, вторая - третью. И так далее. Возникает пирамида оксюморонных смыслов, пирамида антиномий, которая позволяет охватить мир человеческой жизни во всех его гранях и ипостасях. Бинарная оппозиция не означает упрощения картины мира, не означает сведения всей сложности бытия к двум смысловым полюсам. Принцип «двоичности», лежащий в основе современных компьютерных технологий, позволяет «перевести» на так называемый «цифровой режим» самое сложное содержание, закодировать огромный массив многомерной информации.

Проделанная нами работа, благодаря выбранной исследовательской технологии, дала интересные результаты:

1. Художественное сознание А.Платонова было обусловлено наличием специфического состава философских идей в мировоззрении писателя и трагическими противоречиями современной ему эпохи. Социально-исторические процессы, происходящие в России в 20-30гг. XX столетия (победа революции, торжество новой жизненной философии, эксперименты в искусстве и науке) не могли не повлиять на А.Платонова. Мечты вселенского масштаба о преобразовании земли, человека, новом устройстве жизни очаровывали. Активно-эволюционная мысль того времени получила свое воплощение в философии биокосмизма, основоположником которой стал Н.Федоров. Приверженцем философии биокосмизма и последователем идей Федорова был А.Платонов, который творчески осмыслил ее основные постулаты впоследствии в своем творчестве. Основой этого творческого определения стала близость к природе, означавшее живое начало, отдаленность от природы - мертвое. Однако мысли Федорова о Боге, государстве, природе отличаются тем, что рождают в нашем сознании внутреннюю оппозицию привычному пониманию вещей и явлений. Эти противоречия и противопоставления задают тон в восприятии философии Федорова. Для Платонова они, по-видимому, явились духовным толчком для их дальнейшего художественного осмысления и вылились в функциональные семантические оппозиции «стихийное и рациональное», «личность и общество», «хаос и космос».

Способность к парадоксальному опознанию явлений современной Платонову действительности позволила ему в числе первых усомниться в идеалах нового времени. Путь, проделанный А.Платоновым от ранней публицистики, «Потомков солнца» (т.е. от максималистски радостного восприятия революции) до «Котлована» (т.е. разочарования в итогах революции), - это путь, по которому проходит всякое революционное движение, всякое великое учение: от надежд к разочарованию, от взлета мечты к крушению надежд. Платонов увидел в революции социально опасный эксперимент. Уже в повести «Эфирный тракт» звучит предупреждение Платонова о том, что радикальное вмешательство в интимную жизнь «вещества природы», в космический порядок при отсутствии понимания истины, а значит при отсутствии осознания себя как части природы, может обернуться катастрофой. Приближение такого рода катастрофы видит в обозримом будущем Платонов. Несоответствие природы революции и природы созданного ею государства, этот повсеместный обман и каскад подмен (идеи на идеологию, героя революции на его заместителя - бюрократа) чуткий философ и мыслитель Платонов сразу же распознал.

В результате чего основной характеристикой художественного мира А.Платонова является антиномичность.

2. Антиномичность художественного мира платоновской прозы выросла в динамичную систему смысловых оппозиций, подчиняющих себе всю макро- и микропоэтику повествовательных структур. Мировоззренческая установка писателя, жизненные обстоятельства, заставившие его пройти сложный путь от надежды к разочарованию повлияли на художественное мышление писателя, что, как следствие, отразилось в творчестве. В каждом из рассмотренных произведений Платонова мы последовательно сталкиваемся с разобщенными в его художественном мире антиномичными категориями: разум и чувство, мастер и «мертвый» «научный» человек, государство и природа, являющимися яркими вариациями двух основных концептов художественного мира писателя — концепта «живого» и «мертвого» начал, которые, как мы проследили, в зависимости от близости к природе определяют себя.

3. Ведущей смысловой оппозицией в данной системе стала оппозиция мертвого / живого во всей сложности многомерной семантики составляющих эту оппозицию понятий, проявившей себя на уровне характерологии, конфликта произведения, его сюжетного построения.

4. Оппозиция мертвого / живого определила собой художественное функционирование в платоновской прозе других значимых оппозиций, таких, как теснота / пустота; гора /яма; человек /машина; железо / земля; счастье / свобода; контакт / дистанция; намерение / возможность; очарование / разочарование; смех / стыд; личность / общество; хаос / космос. Эти оппозиции несут на себе организующее значение, у каждой есть своя значимая функция: пространственная, эстетическая, мировоззренческая, когнитивная, философская, психологическая.

5. Все названные смысловые оппозиции выполняют в прозе А.Платонова сложные символические функции, эстетически реализуя систему философских представлений писателя.

У А.Платонова каждый жизненный факт получает художественно-философскую и нравственную оценку, что в его текстах преобразуется з систему взаимосвязанных образов-концептов, несущих на себе авторскую символику. Символ для Платонова - это способ оформления авторской позиции, тексты же его соответственно - «философия в образах», где оживает символико-реалистическое отображение жизни. Символ Платонова - это обобщение мировоззрения писателя и реалий современности, концепт бытия, за которым стоит жесткий, определенный смысл. Обращение к возможностям символического кода позволяет Платонову расширить, обогатить содержательное пространство своих произведений.

6. Выявленная система смысловых оппозиций, которые, как нами было установлено, иерархически между собой связаны и функционально зависимы, — это один из ключей к постижению художественного мира А.Платонова как диалектической и динамичной целостности.

Перспектива исследования. Тему исследования, в которой есть возможность дальнейшего осмысления и анализа, закрытой считать нельзя. Поставленная в настоящей работе проблема представляется нам перспективной и требующей дальнейшей разработки. Во-первых, нами выявлены далеко не все бинарные оппозиции в прозе А.Платонова. Во-вторых, разработанная нами методика исследования может быть применена при научном описании творчества других художников слова (Е.Замятина, С.Кржижановского, В.Пелевина и др.). В-третьих^, рамки исследования можно расширить за счет социологического, культурологического, психологического, исторического и других аспектов рассмотрения проблемы.

Список научной литературыСухомлинова, Юлия Александровна, диссертация по теме "Русская литература"

1. ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ТЕКСТЫ

2. Платонов А.П. Чевенгур. Котлован. Ювенильное хморе. Город Градов: Роман и повести. Куйбышев, 1990.

3. Платонов А.П. Вся жизнь: Сборник. М., 1991.

4. Платонов А.П. В прекрасном и яростном мире. Повести. Рассказы. Л., 1979.

5. Платонов А.П. Государственный житель. Минск, 1990.

6. Платонов А.П. Взыскание погибших. М., 1995.

7. Платонов А.П. Величие простых сердец. М., 1976.

8. Салтыков-Щедрин М.Е. История одного города. М., 1988.1.. СПРАВОЧНАЯ ЛИТЕРАТУРА

9. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966. ;

10. Большая советская энциклопедия, 3-е изд. М., 1973. Т. 12. Ю.Жюльен Н. Словарь символов. Челябинск, 1999.

11. Краткая литературная энциклопедия. М., 1976.

12. Макаров В.И., Матвеева Н.П. Словарь лексических трудностей художественной литературы. Киев, 1989.

13. З.Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1992.

14. Русские писатели: Библиографический словарь. Справочник для учителя. М., 1971.

15. Руднев В. Словарь культуры XX века. М., 1997.

16. Русские писатели XX века: Биографический словарь / Гл. ред. и сост. П.А. Николаев. М., 2000.

17. Словарь литературоведческих терминов. М., 1974.

18. Словарь литературных персонажей: Русская литература. В 2т. М., 1997.

19. Словарь иностранных слов. М., 1964.20.Словарь мифов. М., 2001.

20. Словарь образных выражений русского языка. М., 1995.

21. Словарь русского языка: В 4 т. М., 1988. Т.4.

22. Трессидер Дж. Словарь символов. М., 1999.

23. Уртминцева М.Г. Словарь русской литературы. Н. Новгород, 1977.

24. Этимологический словарь русского языка / Автор-составитель Н.М. Шанский. М., 1965.

25. I. ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

26. Аникин Г.В. Проблемы прогрессивной литературы Запада XVIII XX веков. Пермь, 1972.

27. Агранович С., Саморукова И. Двойничество. Самара, 2001.

28. Агранович С., Саморукова И. Гармония-цель-гармония. М., 1997.

29. Адамович А. Торжество человека // Вопросы литературы. 1973. № 5.

30. Балаш Б. Кино. Становление и сущность нового искусства. М., 1968.

31. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986.

32. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

33. Бачинин В.А. Искусство и мифология. М., 1987.

34. Белый А. Серебряный век. М., 1995.

35. Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994.

36. Белая Г. Закономерности стилевого развития советской прозы 20-х годов. М., 1977.

37. Бергсон А. Смех. М., 1992.

38. Благой Д.Д. Литература и действительность. Вопросы теории и истории литературы. М., 1959.

39. Благой Д.Д. От Кантемира до наших дней. М., 1979.

40. Блок А.А. О литературе. М., 1989.

41. Боровой Л .Я. Язык писателя. М., 1966.

42. Борев Ю. Художественный образ. Художественное мышление XX века // Эстетика. М., 1969. С. 182-211, 257- 270.

43. Борев Ю.Б. Борьба вокруг концепции личности в искусстве XX века. М., 1978.

44. Бочаров С.Г. Сюжеты русской литературы. М., 1999.

45. Бондарев Ю.В. Поиск истины. М., 1976.

46. Бялик Б.А. Подвиг литературы. М., 1973.

47. Волков И.Ф. Творческие методы и художественные системы. М., 1978.

48. Волков А.А., Смирнова Л.А. История русской литературы XX века. Дооктябрьский период. М., 1977.

49. Вопросы изучения и преподавания советской литературы: научные труды. Т. 191. Куйбышев, 1976.

50. Воронский А.К. Искусство видеть мир. М., 1987.

51. Воронений А.К. Литературно-критические статьи. М., 1963.

52. Восприятие русской литературы за рубежом. М., 1990.

53. Время и судьбы русских писателей. М., 1981.

54. Вулис А.З. В лаборатории смеха. М., 1966.

55. Виноградов В.В. Поэтика русской литературы. М., 1976.

56. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М., 1971.

57. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. М., 1959.

58. Виноградов В.В. О языке художественной прозы. М., 1980.

59. Винокур Г.О. Филологические исследования. М., 1990.

60. Гачев Г.Д. Образ в русской художественной культуре. М., 1981.

61. Гальцева Р.А. Очерки русской утопической мысли XX века. М., 1992.

62. Гей Н.К. Художественность литературы. Поэтика. Стиль. М., 1975.

63. Гинзбург Л.Я. О старом и новом: Стиль и очерки. Л., 1982.

64. Голубков С.А. Мир сатирического произведения. Самара, 1991.

65. Грушин Б.А. Массовое сознание. М., 1987.

66. Гуляев В.А. Теория литературы. М., 1977.

67. Давыдов Ю.Н. Искусство и элита. М., 1966.

68. Давыдова Г.А. Творчество и диалектика. М., 1976.

69. Драгомирецкая Н.В. Автор и герой в русской литературе XIX XX вв. М., 1991.

70. Добин Е.С. Сюжет и действительность. Искусство детали. Л., 1981.

71. Евстигнеева Л.А. Русская сатирическая литература начала XX века. М., 1977.

72. Ершов Л.Ф. Советская сатирическая проза 1920-х годов. М.-Л., 1960.

73. Ершов Л.Ф. Сатира и современность. М., 1978.

74. Ершов Л.Ф. Сатирические жанры русской советской литературы. Л., 1977.

75. Ермилова Е.В. Теория и образный мир русского символизма. М., 1989.

76. Зверев А. Когда пробьет последний час природы: (Антиутопия XX века) //

77. Вопросы литературы. 1989. № 1. 77.Залыгин С. Литературные заботы // Современник. М., 1972. С. 147.

78. Иванов А.С. Живая красота творчества. М., 1985.

79. Из творческого наследия русских писателей XX века. СПб., 1995.

80. Карасев Л.В. Философия смеха. М., 1996.

81. Кукаркин А.В. Буржуазная массовая культура. М., 1985.

82. Куликова И.С. Философия и искусство модернизма. М., 1960.

83. Лебёдев А.А. Вчерашние уроки на завтра: Литературная полемика. М., 1991.

84. Левидов A.M. Автор образ - читатель. Л., 1983.

85. Лифшиц М. Мифология древняя и современная. М., 1980.

86. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. Л., 1971.

87. Лихачев Д.С. Историческая поэтика русской литературы. СПб., 1977.

88. Лихачев Д.С. Литература реальность - литература. Л., 1984.

89. Лобанов М.П. Надежда исканий: Литературно-критические статьи. М., 1978.

90. Лобанов М.П. Размышления о литературе и жизни. М., 1982.

91. Ломинадзе С.В. О классиках и современниках. М., 1989.

92. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970.

93. Лотман Ю.М. О русской литературе. СПб., 1997.

94. Лотман Ю.М. Избранные статьи. Таллин, 1992.

95. Лотман Ю.М. Внутри кипящих миров. Человек текст - семиосфера - история. М., 1999.

96. Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М., 1992.

97. Лосев А.Ф. Проблемы символа и реалистическое искусство. М., 1976.

98. Манин Ю.И. Архетип пустого города // Мировое древо. 1992. № 1;

99. Маймин Е.А., Слинина Э.В. Теория и практика литературоведческого анализа. М., 1984.

100. Мандельштам О.Э. Слово и культура. М., 1987.

101. Мангейм К. Идеология и утопия. М., 1976.

102. Массовые виды искусства и современная художественная культура. М., 1986.

103. Маца И. Проблемы художественной культуры XX века. М., 1969.

104. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. М., 1994.

105. Мелетинский Е.М. Поэтика мира. М., 1976.

106. Мелетинский Е.М. Избранные статьи. Воспоминания. М., 1998.

107. Мирский Д.С. История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Лондон, 1922.

108. Михайлов О.Н. Страницы русского реализма. М., 1998.

109. Михайлов О.Н. Страницы советской прозы. М., 1984.

110. Московский А.П. О природе комического. Иркутск, 1968.

111. Поляков А.Ф. О композиции литературного произведения. Ишим, 1962.

112. Поспелов Г.Н. Теория литературы. М., 1978.

113. Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. М., 1976.

114. Пайман А. История русского символизма. М., 2000.

115. Русский космизм: Антология философской мысли / Сост. С.Г. Семенова, А.Г. Грачева. М., 1993.

116. Скобелев В. Масса и личность в русской советской прозе 20-х годов. Воронеж, 1975.

117. Скобелев В.П. Поэтика рассказа. Воронеж, 1961.

118. Смена литературных стилей. М., 1974.

119. Соколов А.Г., Михайлова М.В. Русская литературная критика конца XIX начала XX вв. М., 1982.

120. Спиридонова J1.A. Бессмертие смеха. М., 1999.

121. Сидорина Т.Ю. Николай Федоров: критика цивилизации и культуры // Кризис XX века. Прогнозы русских мыслителей. М., 2001. С. 23-31.122. Серебряный век. М., 1995.

122. Топоров. В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифоэпического. М., 1994.

123. Трубецкой Е. «Иное царство» и его искатели в русской народной сказке //Лит. Учеба. 1990. №2.

124. Уваров. М.С. Архитектоника исповедального слова. Спб, 199?

125. Федоров Н.Ф. Соч. М., 1982.

126. Федотова Н.Ф. Концепция человека в русской литературе начала XX века. Минск, 1982.

127. Фортунатов Н.М. Пути исканий. О мастерстве писателя. М., 1974.

128. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978.

129. Художественный язык литературы 20-х гг. Самара, 2001.

130. Хализев В.Е. Опыт преодоления утопизма (О философии в России 1920 -140 гг.) // Постсимволизм как явление культуры. Материалы международной конференции. М., 1995. С. 12-17.

131. Цветков А. Возможности и границы притчи // Вопросы литературы. 1973. №5.

132. Шацкий Е. Утопия и трагедия. М., 1990.

133. Чернухина И.Я. Очерк стилистики художественного проз.лческого текста. Воронеж, 1977.

134. Эльсберг Я. Вопросы теории сатиры. М., 1957.

135. Эрн В.Ф. Идея катастрофического прогресса. М., 1991. С. 198-219.

136. Якименко В. Границы и возможности / миф и притча в современной литературе // Вопросы литературы. 1978. №11.1.. НАУЧНО-КРИТИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

137. Андрей Платонов. Исследования и материалы. Воронеж, 1993.

138. Андрей Платонов сегодня // Собеседник: литературно-критический ежегодник. М., 1989. Вып. 9. С. 98 108.

139. Адамович Г. Шинель: (об А. Платонове) // Красная звезда. 1994. 1 сентября.

140. Акимов Ю.Л. Статьи о русских писателях. М., 1961.

141. Акаткин В. От утопии к антиутопии // Эйхенбаумовские чтения: тез. и докл. междунар. науч. конф. Воронеж, 1998. С. 3-4.

142. Баршт К.А. Поэтика прозы А. Платонова. Спб, 2000.

143. Бочаров С. Платонов // Бочаров С. О художественных мирах. М., 1985. С. 249- 296.

144. Бочаров С. Вещество существования // Андрей Платонов. Мир творчества. М., 1994.

145. Боженко Л. Читая Андрея Платонова // Дон. 1988. № 12. С. 163 165,

146. Бродский И. Пик, с которого некуда шагнуть // Известия. 1989. № 244. 1 сентября.

147. Бабенко Л.Г. Функциональный анализ глаголов говорения, интеллектуальной и эмоциональной деятельности: (На материале художественной речи А. Платонова): Дис. . канд. филол. наук. Свердловск, 1980.

148. Богданович Т.К. Проблема героя в творчестве А. Платонова 20-х годов в свете его социально-философских и эстетических исканий: Дис. . канд. филол. наук. М., 1979.

149. Богданович Т.К. Художественные открытия А. Платонова и А. Ма-лышкина в прозе 20-30-х гг. (Концепция личности и истории): Дис. . д-ра филол. наук. М., 1988.

150. Борноволонов Д.Л. «Чевенгур» и повести Андрея Платонова 30-х годов: (к проблеме межтекстовых связей): Дис. . канд. филол. наук. М., 2000.

151. Брель С.В. Диалектика духовного и материального начал в прозе А. Платонова: (категории «живого» «неживого» в жанрах научной фантастики и антиутопии): Дис. . канд. филол. наук. М., 1999.

152. Васильева М.О. Религия и вера в творчестве А. Платонова: Дис. . канд. филол. наук. М., 1997.

153. Васильев В. Без меня народ не полный. // Сопричастность жизни. Литературно-критические статьи. М., 1977. С. 3-71.

154. Васильев В. Взыскание погибших // Волга. 1988. № 1.

155. Васильев В. Андрей Платонов: Очерк жизни и творчества. М., 1990.

156. Вишневский И. Платонов символист? // Новое литературное обозрение. 1998. № 34. С. 360 - 364.

157. Вахрушев В. Платонов трагические парадоксы гуманизма // Волга. 1989. №8. С. 166- 174.

158. Великоречин А. Истины Андрея Платонова // Моск. Правда. 1989. 30 авг.

159. Воронежский край и зарубежье: А. Платонов, И. Бунин, Е. Замятин, О. Мандельштам и другие в культуре XX века: (Материалы междунар. науч. конф. 9-10 окт. 1992 г.). Воронеж, 1992.

160. Вознесенская М.М. Семантические преобразования в прозе А. Платонова: Дис. . канд. филол. наук. М., 1995.

161. Гаврилюк B.J1. Особенности типизации в творчестве Андрея Платонова: Дис. . канд. филол. наук. М., 1981.

162. Гаврилова Е. Андрей Платонов и Павел Филонов о поэтике повести «Котлован»//Литературная учеба. 1990. Кн. 1. С. 164- 173.

163. Грачев А.Ю. Философско-эстетические концепции А. Платонова и их художественное воплощение: Дис. . канд. филол. наук. Самара, 1996.

164. Грачев А.Ю. Дом Андрея Платонова // Звезда Востока. 1993. №1.С. 177 198.

165. Гумилевский Л. Судьба и жизнь // Андрей Платонов. Воспоминания современников: Материалы к биографии. М., 1994.

166. Гумилевский Л. «Неправильная прелесть языка» // Лит. газ. 1974. 16 окт. С. 7.

167. Геллер М. Андрей Платонов в поисках счастья. М., 1999.

168. Грибов Ю. Обнять всех мучеников земли.: (К 95-летию со дня рождения А. Платонова) // Красная звезда. 1994. 1 сентября.

169. Геллер М.Я. Андрей Платонов: В поисках счастья. М., 1999.

170. Гордина Д. Споры вокруг спорного писателя // Коммуна (Воронеж). 1994. 25 окт.

171. Горелов А.А. «Лишь с подвига начинается человек»: Андрей Платоно-вич Платонов // Горелов А.А. Соединяя времена: Очерки. М., 1978. С. 191216.

172. Гроссман В. Добрый талант // Лит. и жизнь. 1960. 6 июня. С. 3.

173. Давыдов Ю.Н. Андрей Платонов и «русская хандра»: Полем, заметки // Лит. газ. 1988. 19окт. С.З.

174. Дмитриев С. «Полотняная рубаха», «Афродита», «Джан» // Знамя. 1964. Кн. 6. С. 252.

175. Дужина Н.И. Роль автополемики в разработке проблемы преобразования в творчестве А. Платонова 20 30-х гг. // Проблемы типолспш литературного процесса. Пермь, 1989. С. 77-87.

176. Дырдин А.А. Русская философская проза после 1917 года: А.П. Платонов, М.М. Пришвин, Л.М. Леонов (символика мысли): Дис. . д-ра филол. наук. Саратов, 2002.

177. Дубровина И. Н. К вопросу о духе и стиле прозы А. Платонова // Вестник Моск. ун-та. Серия IX. Филология. 1988. № 6.

178. Джанаева Н.Е. Поэтическая семантика в контексте А. Платонова: (на материале повестей 20-х годов): Дис. . канд. филол. наук. Алма-Ата, 1988.

179. Дмитровская М.А. Язык и миросозерцание А. Платонова: Дис. . д-ра филол. наук. М., 1999.

180. Еремин В.А. Без меня народ неполный // Еремин В.А. На трудных перегонах: лит.- критич. статьи. М., 1984. С. 43-64.

181. Евтушенко Е. Судьба Платонова // Сов. культура. 1988. 20 авг. С. 5-6.

182. Ермилов В. О взглядах «Литературного критика» // Лит. Газета. 1938. 15 дек.

183. Золотоносов М. Усомнившийся Платонов // Нева. 1990. № 4. С. 176 -191.

184. Золотоносов М. Уязвленная душа: (К 100 летию со дня рождения А. Платонова) // Моск. Новости. 1999. № 3.

185. Зейфрид Томас. Смрадные радости марксизма // Новое литературное обозрение. 1998. С. 48 59.

186. Евтушенко Е. Психоз пролетариату не нужен // Взгляд. М., 1989. С. 366-389.

187. Корниенко Н.В. Свет Платоновского творчества // Андрей Платонов. Вся жизнь. М., 1991. С. 3 -21.

188. Корниенко Н.В. Комментарии // Платонов А. Взыскание погибших. М., 1955. С. 67-82.

189. Корниенко Н.В. Комментарии // Платонов А. Возвращение. М., 1989. С. 112-120.

190. Корниенко Н., Шубина Е. Андрей Платонов. Воспоминания современников. Материалы к биографии. М., 1994.

191. Корниенко Н., Шубина Е. Андрей Платонов: мир творчества. М., 1994.

192. Корниенко Н.В. Философские искания и особенности художественного метода А. Платонова: Дис. . канд. филол. наук. JL, 1979.

193. Корниенко Н.В. Творческая биография и текстология А.П. Платонова: (в художественной лаборатории писателя): Дис. . д-ра филол. наук. М., 1992.

194. Корниенко Н.В. В мысли о России: К истокам философско-исторической концепции творчества А. Платонова // Русская литература. 1985. №1.

195. Ковров Н. «Погибший от смерти»: об Андрее Платонове // Наш Современник. 1997. С. 242 249.

196. Кузьменко О.А. Особенности реализма Андрея Платонова: (проблематика и поэтика рассказов военных лет): Дис. . канд. филол. наук. Киев, 1980.

197. Кузьменко О.А. Андрей Платонов. Призвание и судьба. Киев, 1991.

198. Кузнецов В. Культ сердца (К 100-летию со дня рождения А. Платонова) // Новое время. 1999. № 37.

199. Карасев JI. Знаки «покинутого детства» (Анализ постоянного у А. Платонова) // Андрей Платонов. Мир творчества. М., 1994.

200. Карасев JI. Движение по склону (Пустота и вещество в мире А. Платонова) // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. М., 1995. Вып. 2.

201. Карасев JT.B. Вверх и вниз (Достоевский и Платонов) // Вопр Философии. 2000. № 6.

202. Колотаев В.А. Мифологическое сознание и его пространственно-временное выражение в творчестве А. Платонова. Ставрополь, 1993.

203. Кедров К. Рай Андрея Платонова // Новые известия. 1999. 4 сент.

204. Коваленко В.А. Творчество как ценность в мире А. Платонова // Вопр. Философии. 1999. № 10.

205. Ласкина Н.О. Принципы организации художественного времени и пространства в прозе А. Платонова 20-х гг.: Дис. . канд. филол. наук. Новосибирск, 2000.

206. Лангерак Т. Платонов во 11 половине 20-х гг. Голландия. 1987.

207. Лосев В.В. Становление творческой индивидуальности А. Платонова: (воронежский период): Дис. . канд. филол. наук. М., 1992.

208. Лазаренко О.В. Проблема идеала в антиутопии: «Мы» Е. Замятина и «Чевенгур» А. Платонова // Андрей Платонов: Исследования и материалы: Межвузовский сборник научных трудов. Воронеж, 1993.

209. Ласунский О.Г. Житель родного города: Очерк о жизни и творчестве А. Платонова воронежского периода // Ласунский О.Г. Волшебное зерцало: Разыскания. Исслед. Этюды. Воронеж, 1981. С. 206—209.

210. Ласунский О.Г., Акулов В.Н. Начало пути: Страницы жизни и творчества А.П. Платонова // Собеседник: Портреты. Этюды. Ист. Очерки. Воронеж, 1971. С. 92-115.

211. Ласунский О. Из ранней биографии Платонова // Вестник литературоведения и языкознания. Воронеж, 1998. Вып. 10. С. 79-81.

212. Ласунский О. Литературная прогулка по Воронежу: Биогр. Сведения и ранний период творчества А.П. Платонова. Воронеж, 1985.

213. Лобочихин В. Источники чистые (О Платонове-мелиораторе) // Коммуна (Воронеж). 1979. 30 авг.

214. Малыгина Н.М. Художественный мир А. Платонова в контексте литературного процесса 1920-1930 гг.: Дис. . д-ра филол. наук. М., 1992.

215. Малыгина Н.М. Эстетические взгляды А. Платонова: Дис. . канд. филол. наук. Томск, 1982.

216. Малыгина Н.Н. Голос из небытия // Книжное обозрение, 1992. № 10. 6 марта.

217. Малыгина Н.М. Художественный мир Андрея Платонова. М., 1995.

218. Малыгина Н.Н. Эстетика Андрея Платонова. Иркутск, 1985.

219. Маркштейн Э. Дом и котлован, или мнимая реализация утопии // Андрей Платонов: Мир творчества. М.,1994. С. 273 289.

220. Мамонтова Е.М. Фантастика в художественной прозе А. Платонова 20 -40-х гг. XX века: Дис. . канд. филол. наук. М., 1997.

221. Мороз О.Н. Антропологическая доминанта художественных исканий в творчестве А. Платонова: Дис. . канд. филол. наук. Краснодар, 2001.

222. Михеев М.Ю. Чувство ума и мыслимость чувств у Платонова // Вопр. Философии. 2001. № 7.

223. Михеев М.Ю. Мифология вместо причинности у Андрея Платонова // Вопросы философии. 1997. № 10.

224. Ованесян Е. «Антинародный» Платонов и «безнародные космополиты» // Лит. Россия. 1994. № 35.

225. Пастушенко Ю.Г. Духовное осмысление пространства в художественном мире А. Платонова // Филология. 1994. № 3.

226. Платонов А. Исследования и материалы. Воронеж, 1993.

227. Полтавцева Н.Г. Философская проза А. Платонова. Ростов н/Д., 1981.

228. Полтавцева Н.Г. Философско-эстетическая проблематика прозы А. Платонова: Дис. . канд. филол. наук. Ростов н/Д., 1979.

229. Проскурина Е.Н. Поэтика мистериальности в повести А. Платонова «Котлован»: Дис. . канд. филол. наук. Новосибирск, 1999.

230. Савельзон И.В. Структура художественного мира А. Платонова: Дис. . канд. филол. наук. М., 1992.

231. Сергеева Е.Н. Народное художественное сознание и его место в поэтике А.П. Платонова: (концепция героя и художественный мир): Дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 1996.

232. Семенова С. «Идея жизни» у А. Платонова. М., 1988.

233. Семенова С. Преодоление трагедии. М., 1989. С. 318 377.

234. Семенова С. Мытарства идеала: К выходу в свет «Чевенгура» А. Платонова//Новый мир. 1988. № 5. С. 218-231.

235. Синельников М. Плотность солнца: (О творчестве А. Платонова) // Дружба народов. 1999. № 9.

236. Скобелев В.П. Сомнения и надежды А. Платонова // Платонов А.П. Романы и повести. Куйбышев, 1990. С. 612 633.

237. Сейранян Н.П. Концепция человека в творчестве А. Платонова // Вестник общественных наук. 1970. № 2.

238. Соболев В. О поэтике платоновской прозы// Подъем, 1981. N° 9. С. 143 149.240. «Страна Философов» Андрея Платонова. Проблемы творчества. М., 1995.

239. Сухих И. Книги XX века: Русский канон: Эссе. М., 2001. С. 233-276.

240. Творчество А. Платонова: Статьи и сообщения. Воронеж, 1970.

241. Толстая-Сегал Е. Идеологические контексты Платонова // Андрей Платонов. Мир творчества. М., 1994. С. 51 62.

242. Толстая-Сегал Е. Возьми на радость. Амстердам, 1980.

243. Трошкина В. Воспоминания об А. Платонове // Советский музей. 1991. №1. ""

244. Ульянцев Д.М. Идейно-художественные функции заглавий в рассказах А.П. Платонова: Дис. . канд. филол. наук. Одесса, 1985.

245. Урбан А. Сокровенный Платонов // Звезда. 1989. № 7. С. 180 194.

246. Фараджев К.В. Человек и культурно-историческая реальность в произведениях Ф. Кафки и А. Платонова (сравнительный анализ): Дис. . канд. культурологических наук. М., 1998.

247. Фоменко Л.П. Человек в философской прозе А. Платонова. Калинин, 1985.

248. Фоменко Л. Творчество А.П. Платонова. Автореф. дисс. канд. филол. наук. М., 1969.

249. Федякин С. Слово Андрея Платонова // Независ, газета. 1999. 2 сент.

250. Шубин Л. Сказка про усомнившегося Макара // Лит. Обозрение. 1987. №8.

251. Шубин Л. Андрей Платонов (О творчестве писателя) // Вопросы литературы. 1967. № 6. С. 26 54.

252. Шубин Л. Поиски смысла отдельного и общего существования: Об Андрее Платонове. Работы разных лет. М., 1987.

253. Шубин Л. Созревающее время: Заметки о творчестве А. Платонова // Детская литература. 1980. № 10. С. 31 -34.

254. Шиндель А. Свидетель: Заметки об особенностях прозы А. Платонова // Знамя. 1989. Кн. 9.

255. Червякова Л.В. «Философия существования» А. Платонова: Дис. . канд. филол. наук. Саратов, 2000.

256. Чой Сеонг-Аэ. «Русская идея» в творчестве А. Платонова и ее современная критическая интерпретация: Дис. . канд. филол. наук. М., 1993.

257. Чалмаев В.А. Андрей Платонов (К сокровенному человеку). М., 1989.

258. Чалмаев В.А. Андрей Платонов: Очерк жизни и творчества. Воронеж,1984.

259. Чалмаев В.А. Андрей Платонов: Очерк жизни и творчества. Калинин,1985.

260. Чалмаев В.А. Андрей Платонов. М., 1980.

261. Чалмаев В.А. Свод радуги: Литературные портрета. М., 1987.

262. Хрящева Н.П. Кипящая Вселенная А. Платонова: (динамика образо-творчества и миропостижения в сочинениях 20-х гг.): Дис. . д-ра филол. наук. Екатеринбург, 1998.

263. Харитонов А.А. А. Платонов в контексте своей эпохи: Материалы «IV Платоновского семинара» // Русская литература. 1993.№2.С. 243 251.

264. Эйдинова В. Рассказы А. Платонова 20-х гг. (стиль и жанр) // Проблемы стиля и жанра в советской литературе. Свердловск,1976.С. 83-95.

265. Яблоков Е.А. Художественное осмысление взаимоотношений природы и человека в советской литературе 20-30-х гг. (Л.Леонов, А. Платонов, М. Пришвин): Дис. канд. филол. наук. М., 1990.