автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Бинарный фрейм "межличностные отношения" в русской и английской лингвокультурах

Полный текст автореферата диссертации по теме "Бинарный фрейм "межличностные отношения" в русской и английской лингвокультурах"

На правах рукописи

КАПУСТКИНА Оксана Юрьевна

БИНАРНЫЙ ФРЕЙМ «МЕЖЛИЧНОСТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ» В РУССКОЙ И АНГЛИЙСКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ

10.02.20 — сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

1 1 ОПТ 2012

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Волгоград — 2012

005053104

005053104

Работа выполнена в Федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Волгоградский государственный университет».

Научный руководитель — доктор филологических наук, доцент

Мшованова Марина Васильевна.

Официальные оппоненты: Олянич Андрей Владимирович, доктор филологических наук, профессор (Волгоградский государственный аграрный университет, заведующий кафедрой иностранных языков);

Долгова Ирина Андреевна, кандидат филологических наук (Волгоградский государственный социально-педагогический университет, доцент кафедры английской филологии).

Ведущая организация — Владимирский государственный университет им. Александра Григорьевича и Николая Григорьевича Столетовых.

Защита диссертации состоится 11 октября 2012 г. в 12.00 час. на заседании диссертационного совета Д 212.027.01 в Волгоградском государственном социально-педагогическом университете по адресу: 400131, г. Волгоград, пр. им. В. И. Ленина, 27.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Волгоградского государственного социально-педагогического университета.

Текст автореферата размещен на официальном сайте Волгоградского государственного социально-педагогического университета: 11йр://\¥\у\¥. vspu.ru 7 сентября 2012 г.

Автореферат разослан 7 сентября 2012 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

¿Щу

Н. Н. Остринская

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертационное исследование выполнено в русле сопоставительной лингвистики, лингвокогнитологии и лингвокультурологии.

Актуальность данной работы обусловлена рядом факторов: 1) активно развивающимся в настоящее время антропоцентрическим подходом к исследованию языковых явлений; 2) недостаточной разработанностью проблемы отражения в русском и английском языках релевантной для одушевленного субъекта категории межличностных отношений с позиций лингвокультурологии; 3) отсутствием комплексного описания глагольных средств выражения различных межличностных отношений в сопоставительном аспекте; 4) необходимостью изучения межличностных отношений с позиций когнитивной лингвистики, позволяющей описывать значение языковых единиц путем выявления механизмов и способов его представления в сознании носителей неблизкородственных культур.

Объектом исследования являются межличностные отношения, а предметом ■— глагольные средства выражения межличностных отношений в русском и английском языках.

В основу работы положена следующая гипотеза: межличностные отношения моделируются в виде бинарного фрейма, содержанием которого является динамика направленности отношений, что находит отражение в семантике глагольных единиц и обладает лингвокультурной спецификой.

Цель исследования — выявить особенности репрезентации фрейма «межличностные отношения» в семантике глагольных единиц русского языка в сопоставлении с английским языком. Поставленная цель обусловливает следующие задачи:

1) реконструировать семантическую структуру глаголов межличностных отношений в русском языке;

2) установить сходства и различия в семантической структуре глаголов межличностных отношений в русском языке (в сопоставлении с английским языком);

3) представить основные оппозиции, репрезентирующие бинарность отношений в семантической структуре рассматриваемых глаголов;

4) построить фрейм «межличностные отношения» и охарактеризовать закономерности его репрезентации в русском языке в сопоставлении с английским языком;

5) установить национально-культурную специфику межличностных отношений, нашедшую отражение в репрезентации структурных элементов выстроенного фрейма.

Научная новизна настоящего исследования заключается в обращении к комплексному рассмотрению структурно-семантических особен-

ностей глаголов межличностных отношений; в выявлении в семантической структуре данных глаголов интегральных и дифференциальных сем, не отраженных в толковых словарях. Помимо этого, значимой представляется установленная система оппозиций, отражающих бинарность межличностных отношений. В исследовании построен фрейм межличностных отношений, определена его структура, позволяющая выявить линг-вокультурную специфику вербализации различных квалификаций межличностных отношений в глагольной лексике неблизкородственных языков. Установлена специфика отражения в семантике глаголов динамики бинарности отношений.

В работе использованы следующие методы исследования: сопоставительный, компонентный, контекстуальный, фреймовый, лингвокульту-рологический анализ.

Материалом для исследования послужили около 3000 случаев употребления глаголов межличностных отношений (1600 в русском языке, 1400 — в английском), извлеченных методом сплошной выборки из текстов классической русской литературы XIX в. и их английских переводов. Помимо этого использовались данные толковых и этимологических словарей. За единицу исследования принята глагольная словоформа, функционирующая в высказывании, равном предложению.

Теоретическими и методологическими основами исследования послужили работы по сопоставительной лингвистике в области глагольной лексики Ю.Д. Апресяна, А.Н. Баранова, Д.О. Добровольского и др., труды по лингвокогнитологии H.H. Болдырева, В.З. Демьянкова, Е.С. Куб-ряковой, М.В. Пименовой, И.А. Стернина и др., а также исследования по лингвокультурологии Н.Д. Арутюновой, Е.М. Верещагина, С.Г. Вор-качева, В.И. Карасика, Ю.Н. Караулова, В.Г. Костомарова, H.A. Красав-ского, В.В. Красных, O.A. Леонтович, М.В. Миловановой, A.B. Олянича, Г.Г. Слышкина, В.Н. Телия, H.J1. Шамне и др.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что оно вносит определенный вклад в развитие лингвокогнитологии, лингвокультурологии, в дальнейшее описание русской и английской языковых картин мира, т. к. содержит подробный анализ репрезентации выстроенного фрейма межличностных отношений в русском и английском языках. На основе комплексного анализа вербализации структурных компонентов данного фрейма выявлена степень значимости тех или иных характеристик для неблизкородственных языков и культур. Предложенная методика построения фреймов может найти применение в других исследованиях по сопоставительной лексикологии и лингвокультурологии.

Результаты исследования способствуют дальнейшей разработке линг-вокультурологического подхода к описанию глагольной лексики различных языков.

Практическая значимость исследования заключается в возможности использовать полученные в ходе исследования результаты в вузовских курсах лексикологии, общего языкознания, стилистике, спецкурсах по лингвокуль'гурологии и межкультурной коммуникации, когнитивной лингвистике, в практике преподавания русского языка как иностранного, в работе на факультативных занятиях в школах и гимназиях с углубленным изучением языков.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Межличностные отношения могут быть представлены в виде фрейма бинарной структуры, компоненты которого репрезентируют сущностные признаки данных отношений, закрепленных в сознании носителя языка: субфрейм «позитивно окрашенные отношения» (слоты «вера», «любовь», «уважение», «расположение») и субфрейм «негативно окрашенные отношения» (слоты «оскорбление», «ненависть», «презрение»).

2. Бинарность и контрарность межличностных отношений находят отражение в глагольной семантике. Семантическая структура глаголов межличностных отношений представляет собой иерархию категориальной, интегральных и дифференциальных сем. В зависимости от определенной реализации интегральных сем формируются устойчивые и неустойчивые оппозиции глаголов. Наиболее ярко бинарность межличностных отношений представлена в оппозиции «отношения любви, сопровождаемые уважением :: отношения ненависти, сопровождаемые презрением».

3. Субфрейм «позитивно окрашенные отношения» характеризуется наибольшей номинативной плотностью в общей структуре фрейма межличностных отношений, это объясняется особой значимостью процесса выстраивания отношений в жизнедеятельности одушевленного субъекта. В рамках данного субфрейма наибольшая вариативность установлена у слотов «любовь» и «расположение». При репрезентации этих слотов глагольными единицами, релевантными для русской лингвокультуры, являются наличие чувства-отношения, для английской — характер объекта и степень проявления отношения.

4. В рамках субфрейма «позитивно окрашенные отношения» при вербализации слотов «вера», «уважение» актуализируются следующие линг-вокультурологические признаки: в русском языке — отношения, основанные на полном доверии, и отношения, основанные на приятии, в английском —- отношения, основанные на характере обозначаемой ситуации и на почтении.

5. Структурные компоненты субфрейма.^негативно окрашенные отношения» представлены в русском и английском языках несимметрично: слоты «ненависть», «оскорбление», «презрение» имеют наибольшую номинативную плотность в английском языке. В аспекте диахронии в рус-

ском языке понятие оскорбления включает как составной компонент нанесение физического вреда объекту (оскорбити), в английском языке собственно оскорбление и нанесение вреда объекту закрепляются за разными глаголами (insult и hurt и др.).

6. В рамках субфрейма «негативно окрашенные отношения» при репрезентации слота «ненависть» в русском языке представлена экспликация особых отношений «нелюбви», выраженных глаголами недолюбливать и невзлюбить. Для носителей английского языка прямая номинация такого рода отношений не является актуальной, отдельную квалификацию получают отношения ненависти, направленные на одушевленный объект, и отношения ненависти, направленные на неодушевленный объект.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования представлены в виде докладов на международных и региональных научных конференциях: «Коммуникативные аспекты современной лингвистики и лингводидактики» (Волгоград, 2009), «Интеграционные процессы в коммуникативном пространстве регионов» (Волгоград, 2010), «Современная наука: теория и практика» (Ставрополь, 2011), «Теоретические и методологические аспекты исследования функционирования языка» (Оренбург, 2011); на ежегодных внутривузовских конференциях (Волгоград, 2008—2012 гг.). По теме диссертации опубликовано 11 работ, в том числе 3 статьи в изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки России.

Структура работы. Диссертация включает введение, четыре главы, заключение и список использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Первая глава «Аспекты описания и изучения глагольной лексики: традиционный и фреймовый подходы» содержит теоретические основания проводимого исследования.

В центре внимания современной лингвистики находятся процессы взаимодействия языка и культуры. Значимыми в рамках лингвокулыурологи-ческого и лингвокогнитивного подходов выступают различные действия, состояния и отношения субъекта, определяющие его жизнедеятельность. Одними из важнейших являются межличностные отношения, которые находят наиболее яркое выражение в семантике глаголов. Реконструкция семантической структуры глаголов осуществляется с учетом системных отношений слова. На уровне парадигматики глагол рассматривается в составе лексико-семантической группы.

Глагольная лексика описывается в научной литературе с различных сторон. Для нас основополагающими являются исследования в рамках семантического поля, лексико-семантических групп, семантической струк-

туры глаголов. Мы исходим из того, что семантическая структура глаголов представляет собой иерархию категориально-лексической, интегральных и дифференциальных сем.

Соединение традиционного подхода к исследованию глагольных единиц (реконструкция семантической структуры) и метода фреймового моделирования позволило четко и всесторонне охарактеризовать закономерности отражения в неблизкородственных языках социально значимых для одушевленного субъекта межличностных отношений. Фреймовый подход представляется наиболее универсальным методом когнитивного анализа. Под фреймом, по мнению В.И. Карасика, понимается модель для измерения и описания знаний (ментальных репрезентаций), хранящихся в памяти людей. Фрейм рассматривается как структура, включающая в себя субфреймы, слоты, подслоты и терминалы, расположенные в определенной иерархии. При построении фрейма «межличностные отношения» мы опираемся на динамическую структуру фрейма, предложенную М.В. Милова-новой (2007). Ввиду того, что мы исходим из понимания фрейма как динамической структуры, в центре нашего внимания находятся глагольные единицы, поскольку глагол как самая емкая по своему содержанию часть речи способен раскрывать разнообразные проявления деятельности, состояний, отношений человека. Выбирая в качестве объекта исследования глаголы, мы ориентируемся на то, что проявление субъектом отношений, направленных на объект, есть некоторые действия или процессы, эксплицируемые преимущественно глагольной лексикой. Более того, в глаголе семантически закреплены различные типы связей действия с предметами и лицами, производящими эти действия или подверженными им. Категория отношения заключает в себе представления и знания человека об организации процессуально-событийного мира, что делает данную категорию одной из базовых. Лексемы, представляющие категорию отношения, описывают отношения между людьми, возникающие на основе различных определяющих человеческую природу чувств: любви, дружбы, веры и т. д. Каждый из выделенных аспектов отношений в рамках одной категории описывается с точки зрения различных параметров, находящих отражение в семантической структуре глаголов, представляющих данный аспект.

Фрейм «межличностные отношения» является бинарным и включает в себя два ключевых субфрейма: «позитивно окрашенные отношения» и «негативно окрашенные отношения», представляющие собой на основании характера отношений определенную оппозицию.

Во второй главе «Семантическая структура русских и английских глаголов межличностных отношений в лингвокультурологическом освещении» рассмотрены глаголы межличностных отношений с положительной и отрицательной окраской {любить, нравиться, уважать, верить, нена-

видеть, оскорбить, презирать, недолюбливать) и их английские эквиваленты, осуществляется реконструкция семантической структуры данных лексем. В качестве общей категориально-лексической семы (КС) выделена сема 'отношение к кому-, чему-либо', которая реализуется в таких интегральных семах (ИС), как 'характер отношений', 'интенсивность отношений', 'направленность отношений', 'сфера выражения отношений', 'качественно-количественная характеристика проявления отношения'. Данные интегральные семы, в свою очередь, могут быть представлены в ряде дифференциальных сем (ДС). Установлено, что под влиянием контекста в семантической структуре глаголов межличностных отношений происходят изменения: нейтрализация одних семантических признаков и актуализация других. Так, в семантической структуре глагола любить помимо релевантной семы 'высокая интенсивность отношений' может реализо-вываться ДС 'нейтральная интенсивность отношений'. На подобную актуализацию влияет прежде всего характер объекта. Отношения, выраженные в русском языке глаголами любить и нравиться, могут обозначать сходные ситуации межличностных отношений, тогда как в английском языке ситуации, отражающие отношения в рамках параметров «любить» и «нравиться», четко квалифицированы. Выбор того или иного глагола в английском языке обусловлен прежде всего характером объекта, а также степенью проявления чувства (глубоко — неглубоко, т. е. выражается сильное чувство или легкая привязанность). Для представителя английской культуры важно, кого он любит или что он любит и как он любит: Простите нас, помните и любите вашу Настеньку. — Forgive те? Remember and love your Nastenka (Ф.М. Достоевский); Я люблю тишину. — Ilike peace and quite (Ф.М. Достоевский); Мне нужен совет сердечный, братский, так как бы вы век свой любили меня! — I also want warm, brotherly advice as though youd been fond of me for ages! (Ф.М. Достоевский).

От характера объекта также зависит реализация ИС 'направленность отношений', которая реализуется в ДС 'однонаправленность / двунаправленность отношений'. ИС 'сфера выражения отношений', реализующаяся в ДС 'преимущественно в сфере чувств', выделяется в семантической структуре всех рассматриваемых глаголов, тогда как ДС 'преимущественно в сфере действий' актуализируется в семантике глаголов уверять, оскорблять.

Дифференциация плана выражения и плана содержания, которая наблюдается при сопоставлении и анализе исследуемого ряда глагольных лексем с базовым глаголом верить и их английских эквивалентов, свидетельствует о важности данного понятия в лингвокультурном пространстве обеих наций. Анализ фактического материала позволяет утверждать, что понятие веры в русской культуре шире. В русском языке представлен ряд однокоренных глаголов (верить — доверить, вверить, поверить, уверить

и др.)- Таким образом, в основе ситуации, описываемой данными глаголами, лежит именно отношение, основанное на глубокой убежденности. В английском языке также представлен достаточно большой ряд глаголов и глагольно-именных сочетаний (believe, trust, to take smb. in his word и др.), однако в данном случае уже акцентируется не столько глубокая убежденность, сколько иные обстоятельства, способствующие формированию этой убежденности.

Глаголы межличностных отношений с отрицательной окраской имплицитно содержат релевантную для их структуры ДС 'высокая интенсивность отношений'. Ее актуализация обязательна для всех исследуемых глагольных лексем, кроме глагола недолюбливать. Рассматриваемая ИС 'сфера выражения отношений', актуализируемая ДС 'преимущественно в сфере чувств' и ДС 'преимущественно в сфере действий', содержится имплицитно только в структуре глагола презирать', в контексте может актуализироваться только одна из них. В семантике остальных единиц возможна только одна из двух выявленных сем. Реализация ИС 'качественно-количественная характеристика проявления отношения' в определенных ДС аналогично рассмотренным случаям зависит от контекста.

Рассматривая в работе специфику функционирования в английском языке глаголов с отрицательной окраской, отметим, что глагол ненавидеть имеет различные эквиваленты в зависимости от характера объекта; эквиваленты глагола презирать могут совпадать в своем формальном выражении с эквивалентами глагола ненавидеть (это происходит в результате реализации ДС 'высокая интенсивность отношений'); выбор эквивалента глагола определяется реализацией ДС 'преимущественно в сфере действий'; глагол недолюбливать не имеет отдельного эквивалента в английском языке.

Отмеченные различия в семантике глаголов русского и английского языков опираются на разные представления этносов о характере межличностных отношений.

Третья глава «Вербализация бинарности глаголов межличностных отношений» посвящена рассмотрению реализации бинарности отношений в семантике анализируемых глаголов.

Мы считаем, что бинарность отношений может быть выражена через контрарность. На основании отношений контрарности, определяемых по шкале оценок, мы выделяем оппозиции. Шкала оценок в нашем исследовании — это набор признаков, на основании которых сопоставляются анализируемые лексемы. В основу выстроенных оппозиций были положены характер интегральных и дифференциальных семантических признаков, реконструированных в структуре глагольных единиц, а также установленная нами шкала оценок, что позволило определить дистинктивную функцию анализируемых глаголов.

Анализируя лексемы по тем признакам, по которым они могут быть противоположны, можно более глубоко и полно рассмотреть данный участок лексической системы языка. Подобный подход к систематизации лексики может дать в целом более широкое и более объективное представление о языковой картине определенной лингвоэтнической общности.

Базовым признаком в шкале оценок представляется ИС 'характер отношений', которая имплицитно содержится в структуре глаголов межличностных отношений и делает выделенную на ее основе оппозицию устойчивой. Оппозиции на основании ИС 'интенсивность отношений', реализуемой в трех ДС (высокая, нейтральная, низкая), являются неустойчивыми, вариативными и нестабильными, во многом зависят от контекста. В рамках данной оппозиции глаголы уважать и верить в своей реализации признака контрарности являются третьими, промежуточными членами в ряду глаголов, вербализующих принцип бинарности. На основании репрезентации ИС 'сфера выражения отношений', реализуемой ДС 'преимущественно в сфере чувств / преимущественно в сфере действий', строится достаточно устойчивая оппозиция, за исключением глагола презирать, который характеризуется как третий, промежуточный член оппозиции.

В процессе анализа реализации ИС 'качественно-количественная характеристика проявления отношений' мы отметили сложный характер данной семы. Здесь были определены оппозиции и обозначены признаки их разграничения на основные и второстепенные.

В сопоставительном аспекте интерес представляет сохранение в семантике английских глаголов признаков, по которым русские глаголы характеризуются как контрарные и образуют оппозиции. Воспроизведение «русских» оппозиций в английском языке весьма специфично. Идентичными русским в английском языке оказываются оппозиции на основе сем 'характер отношений' и 'интенсивность отношений'.

Четвертая глава «Особенности репрезентации фрейма "межличностные отношения" в русском языке в сопоставлении с английским языком» включает подробное описание вербализации структурных элементов построенного фрейма в семантике глагольных единиц.

Построенный нами фрейм «межличностные отношения» содержит два ключевых субфрейма: «позитивно окрашенные отношения» и «негативно окрашенные отношения», представляющие собой на основании характера отношений определенную оппозицию; структура выстроенного фрейма характеризуется нами как бинарная.

В рамках субфрейма «позитивно окрашенные отношения» мы выделяем слоты «вера», «любовь», «уважение» и «расположение», соотносимые, в свою очередь, с субкатегориями веры, любви, уважения и расположения. Сложность указанных субкатегорий настолько высока,

что диктует необходимость выделения во фреймовой структуре дополнительных компонентов, называемых подслотами. Отмечая факт сложности фреймовой структуры, ее разветвленность, понимаем, что она обусловлена высокой значимостью этих отношений для миропонимания и самоопределения индивида, важностью осознания организации определенной части ментального пространства отдельно взятой нации.

Слот «вера» имеет следующую структуру: подслот «обыденная вера» (базовый глагол верить) включает в себя терминалы «полное доверие», «неполное доверие», «отсутствие доверия»; подслот «религиозная вера» состоит из терминала «сверхобыденная, духовно-ощутимая вера» (базовый глагол веровать). Для терминалов «полное доверие» и «неполное доверие» важным, смыслоразличительным признаком является темпоральный параметр. В частности, ситуация полного доверия характеризуется большей продолжительностью во времени, даже статичностью отношения: Нет-с, сама всему верит, собственными воображениями сама себя тешит, ей-богу-с!» (Ф.М. Достоевский) — действие продолжительное, постоянное, отношение характеризуется как полное доверие; Позвали Чебарова, десять целковых ему в зубы, а бумагу назад, и вот честь имею ее вам представить, — на слово вам теперь верят, — вот, возьмите, и надорвана мною как следует (Ф.М. Достоевский); Право, верить готов в иную минуту, что вся эта жизнь не возбуждения чувства, не мираж, не обман воображения, а что это и впрямь действительное, настоящее, сущее! (Ф.М. Достоевский) — каждый из приведенных случаев отражает непродолжительность, временный характер действия-отношения, на что указывают контекстуальные уточнители теперь, в иную минуту.

Терминал «отсутствие доверия» выделен в структуре субфрейма «позитивно окрашенные отношения» условно, в этом случае глагол верить тяготеет к реализации семы 'низкая интенсивность отношений': Окончательным своим решениям он продолжал всего менее верить, и когда пробил час, все вышло совсем не так, а как-то нечаянно, далее почти неожиданно (Ф.М. Достоевский). Речь идет о замысле преступления, предмете будничном, где будничный выступает как антоним возвышенного, действие-отношение минимизировано, почти сведено к нулю. Напротив, терминал «сверхобыденная, духовно-щутимая вера» подразумевает ситуации, когда предметом отношения становятся объекты, события религиозного характера. Для русской культуры невозможен иной вариант, кроме абсолютной, безоговорочной веры в существование Бога: Умей нести свой крест и веруй. Я верую, и мне не так больно, и когда я думаю о своем призвании, то не боюсь жизни (А.П. Чехов). Ситуация типична для менталитета русского человека, нести свой крест означает быть покорным своей судьбе, вершащейся на небесах, и лишь верой и смирением возможно

облегчить страдания. Опираясь на данные фактического материала, можно отметить, что в русской культуре содержание категории веры шире, чем просто проявление чувства доверия в разной степени, здесь актуализируется также значение веры религиозной, которое может выражаться и в обычных, не сакральных текстах. В английском языке в рамках слота «вера» релевантными оказываются прежде всего сама ситуация и обстоятельства, ее сопровождающие: Верители, Крестьян Иванович? — Сап you believe it, Doctor? (Ф.М. Достоевский); Он не верил себе. — Не could not trust his own senses» (Ф.М. Достоевский); А им-то никому не вверяйся. — Don 'tyou trust any of them (Ф.М. Достоевский).

Слот «любовь» так же, как и слот «вера», имеет расширенную структуру, состоящую из подслотов «глубокая любовь» и «обыденная / неглубокая любовь», представленных, в свою очередь, в ряде терминалов. В рамках первого подслота мы выделяем терминалы «страсть-пристрастие» и «страсть-чувственное влечение»; в рамках второго подслота — терминалы «симпатия», «приятие», «привязанность», «увлеченность» и «склонность». Указанные под слоты также представляют собой определенную оппозицию, построенную на актуализации ИС 'интенсивность действия-отношения' . В состав лексем, репрезентирующих слот «любовь», мы включаем глагол любить и его префиксальные образования — полюбить, влюбиться, возлюбить.

Структуру подслота «глубокая любовь» образуют два терминала — «страсть-пристрастие» и «страсть-чувственное влечение». Общим параметром обоих терминалов является чувство страсти, которое можно определить как психофизическое состояние, не поддающееся разумному контролю. Терминал «страсть-чувственное влечение» предполагает проявление такого чувства только в отношении одушевленного, конкретного объекта, существа противоположного пола, будь это чувство основано на критерии плотском, чувственном, либо на платоническом: —Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, — сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза (JI.H. Толстой); Я безумно люблю вас... (А.П. Чехов) — в приведенных примерах речь идет о любви мужчины к женщине, основанной на чувственном влечении.

Терминал «страсть-пристрастие» отличается иной основой для проявления чувства-отношения, характеристикой объекта отношения, который будет неодушевленным, абстрактным. Однако примеры, касающиеся страсти, которая «не поддается разуму», направленной на абстрактный объект, малочастотны: Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человекам — не с известным каким-нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его гла-

зами (Л.Н. Толстой). В значении 'сильная, непреодолимая склонность к кому-, чему-нибудь, увлеченность' (любить всех и все) ситуация представляется как «любил любить».

Второй подслот «обыденная / неглубокая любовь» обладает большей номинативной плотностью и включает терминалы «симпатия», «приятие», «привязанность», «увлеченность» и «склонность». Приведенные понятия синонимичны, однако семантическая структура реализующих их глагольных единиц неоднозначна. В частности, симпатия и приятие определяются как чувство расположения, однако сема 'характер объекта' дифференцирует значение глагола, соотнося его, таким образом, с разными компонентами структуры подслота.

К терминалу «симпатия» можно отнести примеры, где объект действия одушевленный, а само отношение основывается на признании положительных достоинств, каких-либо качеств, заслуг: Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен (Л.Н. Толстой). Подразумевается любил в значении 'проявлял симпатию', выказывал расположение, основанное на интересе к объекту.

К терминалу «приятие» мы относим глагольные единицы, семантика которых подразумевает, что объект, на который направлено действие глагола, неодушевленный. Характерными для данного терминала будут примеры типа люблю пение птиц, люблю сладкие пироги и т. п. На наш взгляд, в такого рода ситуациях имеется в виду не симпатия, не склонность (т. е. выбор и потому тяготение к чему-то из ряда подобных), а именно приятие, которое, определяясь по глаголу принять, выражает действие-отношение «брать / принимать в свою сферу», возникшее на основе чувства расположения к объекту, обычно неодушевленному и абстрактному. Например: Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге (Л.Н. Толстой) — любил колокольчики и бубенчики потому, что в дальней дороге с ними бодрее и веселее, включал их в свою сферу.

Реализация ИС 'качественно-количественная характеристика проявления отношения' влияет на выделение терминала «привязанность», где чувство привязанности больше тяготеет к продолжительности проявления отношения (актуализация ДС 'продолжительная реализация действия-отношения'), тогда как симпатия представляется как действие, ограниченное временными рамками (актуализация ДС 'непродолжительная реализация действия-отношения'). К терминалу «привязанность» относим примеры, в которых продолжительность отношения заложена в семантике самой ситуации: глагол любить сочетается с глаголом уважать, чувство уважения, на наш взгляд, свидетельствует о более крепком основании, более существенной причине для чувства любви-привязанности: Скажи, что я, дескать, люблю, — вот, дескать, как уважаю своего барина (Ф.М. Достоевский).

Терминалы «склонность» и «увлеченность» представляются как синонимичные, но между ними есть принципиальные различия: реализация ИС 'интенсивность отношений' свидетельствует о тяготении ситуации склонности к репрезентации ДС 'нейтральная интенсивность отношений', тогда как ситуация увлеченности — к репрезентации ДС 'высокая интенсивность отношений'. Немаловажное отличие в том, что склонность — это действие, направленное только на неодушевленный объект, тогда как увлеченность может быть направлена как на одушевленный, так и на неодушевленный объект, например: С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась (JLH. Толстой) — увлеченность; Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бес-сильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал) (J1.H. Толстой) — склонность.

Врамках слота «уважение» выделено два подслота: «почтение» и «собственно уважение». В структуре первого подслота мы предполагаем наличие терминала «пристрастие», в структуре второго — терминалов «внимание» и «снисхождение». Различие между данными терминалами состоит прежде всего в наличии либо отсутствии указания на причину возникновения описываемого отношения. В основе терминала «пристрастие» — понимание ситуации, когда тттопуважать в своем значении становится синонимичным глаголу любить. Однако большей заполненностью в русской лингвокультуре характеризуется терминал «внимание»: Я уважаю ваш образ мыслей, ваши увлечения, порывы, но позвольте старику внести в мой прощальный привет только одно замечание: надо, господа, дело делать! (А.П. Чехов); Сам всегда уважал образованность, соединенную с сердечными чувствами, и, кроме того, состою титулярным советникам (Ф.М. Достоевский). Во фразе Я заставлю его уважать ваш поступок (Ф.М. Достоевский) субъект высказывает намерение обратить внимание на поступок третьего лица или принять в уважение. Примечательно, что в качестве эквивалентов в английском языке в рамках данного терминала используется конструкция «вспомогательный глагол + существительное / глагол со значением уважения» (to have a deep regard, to have respected, to make smb. respect), что свидетельствует об отсутствии в английской лингвокультуре отдельной лексемы для данного значения (приводим в последовательном соответствии с русскими вариантами): ¡have а deep regard for your opinions and your enthusiasm, but let me, as an old man give one word of advice at parting: do something, my friends! (А.П. Чехов); I

personally have always respected education united with the feeling of the heart, and am, iflmayso inform you, a titular councilor (Ф.М. Достоевский). В английском языке непосредственную вербализацию получает подслот «почтение», в частности для выражения почтения используется особая лексема: Благонравие же, сударыня, значит дома сидеть, отца уважать и не думать о женишках прежде времени. — Good behaviour means staying at home, honouring your father, and not thinking of suitors before you should, young lady (Ф.М. Достоевский).

Терминал «снисхождение», выделенный с помощью словарных дефиниций, функционально ограничен разговорной, бытовой сферой: Мы тебе сколько лет, посчитай-ко, уваженье-то делали, по семи, да восьми гривен пуд — што ни есть лучшей рыбы отдавали. А теперь ты нам уважь, — по два с полтиной купи ее [СРЯ. Т. 4]. Такие контексты малочастотны.

В английском языке отмечается сравнительно небольшое количество эквивалентов глагола уважать, что свидетельствует о практически идентичном восприятии данного понятия в сопоставляемых лингвокультурах.

Следующим значимым структурным компонентом фрейма «межличностные отношения» является слот «расположение»,в рамках которого мы выделяем терминалы «благоволение», «увлечение», «влечение», «одобрение», представленные ситуациями с глаголом нравиться {понравиться). Доминирующими для данного слота выступают терминалы «увлечение» и «влечение». Несмотря на их сходство, они обладают рядом существенных отличий. Самое важное заключается в реализации ИС 'характер объекта': для первого терминала объект должен быть неодушевленным, для второго — одушевленным. На этом основании данные терминалы семантически составляют четкую оппозицию. Общим для обоих терминалов также является актуализация ИС 'качественно-количественная характеристика проявления отношения'. Данные терминалы от других отличает указание на некоторую продолжительность действия-отношения. Терминал «увлечение» был выделен по основной семантической доминанте — по действию, которое обобщенно можно характеризовать как очень сильный интерес, например: Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из-под ног почву, на которой стоял, и решительно не знал, что ему делать (Л.Н. Толстой). Характер объекта — неодушевленный (роль руководителя народного чувства), с точки зрения репрезентации качественно-количественной характеристики действия можно предположить, что действие было непродолжительным и предельным. В аспекте выражения национально-культурных особенностей интересен следующий пример: Вот я уже целый месяц ни-

чего не делаю, бросил все, жадно ищу вас — и это вам ужасно нравится, ужасно... (А.П. Чехов). — For a whole month I have done nothing but seekyou eagerly. I have thrown over everything for you, and you love to see it. Для описания ситуации «ужасно нравится» в английском языке употребляется глагол to love, в семантике которого высокая степень проявления признака содержится имплицитно. Очевидно, для носителей английского языка качественно-количественные характеристики действия-отношения оказываются не настолько релевантными.

Смысловая доминанта терминала «влечение» определяется как сильное стремление, непреодолимая склонность к кому-, чему-л., предполагая описание симпатии субъекта к одушевленному объекту обязательно противоположного пола. Ситуации, репрезентирующие это значение, частотны.

Терминал «благоволение» определяет отношение субъекта принципиально к одушевленному объекту; благоволение как характеристика субъектно-объектных отношений представляется синонимичной доброжелательности, например: Но княжна Болконская, это другое дело; во-первых, я вам правду скажу, онамне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне частое голову приходило, что это судьба (J1 .Н. Толстой). Выражены дружелюбная симпатия, субъективное отношение, объект пришелся по сердцу.

Представляется, что с точки зрения семантической наполненности с терминалом «благоволение» пересекается терминал «одобрение». Однако последний определяет отношение субъекта к неодушевленному объекту, и в этом его принципиальное отличие. Речь идет о ситуациях типа «мне нравится что-то, что я нахожу положительным, одобряю»: Графине понравилось это усердие Наташи (J1.H. Толстой) — импонировала проявляемая забота; Лестница была темная и узкая, «черная», но он все уже это знал и изучил, и ему вся эта обстановка нравилась: в такой темноте даже и любопытный взгляд был неопасен (Ф.М. Достоевский) — отношение, выраженное глаголом нравилась, возникло у субъекта в результате удачного сочетания определенных индивидуальных в специфике данной ситуации факторов: нравится, потому что удобно для совершения преступления. Это удобство было одобрительно воспринято героем.

С точки зрения репрезентации слота «расположение» в английской лингвокультуре актуальными являются характер объекта и степень проявления отношения, например: И в то же время Екатерина Ивановна, розовая от напряжения, сильная, энергичная, с локоном, упавшим на лоб, очень нравилась ему. —... though hefound Yekaterina Ivanovna, rosy with the exertion, strong, energetic, a lock of hairfalling over herforehead, exceedingly attractive (А.П. Чехов) (терминал «влечение»); Она улыбнулась; комплимент ей очень понравился. — She smiled: the compliment was thoroughly to her liking» (JI.H. Толстой) (терминал «одобрение»).

Субфрейм «негативно окрашенные отношения» характеризуется менее разветвленной структурой и включает в себя следующие слоты (в некоторых слотах подслоты отсутствуют): «оскорбление», «ненависть» и «презрение», репрезентированные, в свою очередь, соответствующими терминалами с базовыми глаголами оскорбить, ненавидеть и презирать соответственно.

В отличие от рассмотренных ранее слотов слот «оскорбление» имеет ряд особенностей. Базовый для данного слота глагол оскорбить в семантической структуре актуализирует только ДС 'преимущественно в сфере действий' (ИС 'сфера выражения отношений'). Действие, выраженное данным глаголом, нами осмысливается через последствие, что представляет уникальность данного глагола в ряду рассматриваемых в настоящем исследовании. Отличительной особенностью глагола оскорбить является также то, что он всегда подразумевает наличие предварительного физического действия, которое сопутствует проявлению отношения (оно может прямо указываться в контексте либо не указываться вообще, но иметься в виду), такая особенность семантики глагола обусловливает специфику репрезентации слота. Слот «оскорбление» имеет расширенную структуру, которая включает в себя подслоты «оскорбление-намерение» и «оскорбление-действие», представленные, в свою очередь, в ряде терминалов. В рамках первого подслота мы выделяем терминалы «осознанная интенция» и «неосознанная интенция», в рамках второго — терминалы «обижание», «унижение» и «осквернение». Выделяя подслот «оскорбление-намерение», мы предполагаем, что интенция осознается говорящими далеко не всегда. Пример неосознанной интенции: И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и неудостоивал заметить, и сказал: -— Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?/—Я был там, — с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта (Л.Н. Толстой). Здесь описывается не само оскорбление как действие, а преддействие, на что указывается в авторской речи; пример интенции осознанной: — А я вам вот что скажу, — с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. — Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны (Л.Н. Толстой). Описана типичная ситуация осознанного желания совершить действие, которое фиксируется в прямой речи субъекта. Прямое намерение также подчеркивает и грамматическая форма глагола хотите (изъявительное наклонение, настоящее время).

Подслот «оскорбление-действие» описывает конкретные действия, вызывающие чувство оскорбления. Опираясь на семантику каждого конкрет-

ного примера, мы классифицируем в данном подслоте следующие терминалы — «обижание», «унижение» и «осквернение», выстраивая их в порядке усиления интенсивности. В качестве общей характеристики анализируемого подслота и терминалов отмечена импликация / экспликация специальных средств и действий. В целом отметим, что большая часть примеров не содержит указания на специальные средства.

В терминал «обижание» входят ситуации, где глагол оскорбить означает нанесение обиды, причинение чувства горечи, досады, вызываемое несправедливым, оскорбительным отношением к кому-, чему-либо. С ТОЧКИ зрения реализации ИС 'интенсивность отношения' в примерах, относимых к данному терминалу, будет проявляться ДС 'нейтральная интенсивность отношения': Это письмо огорчило, оскорбило Николая (JI.H. Толстой); Как легко ему оскорбить, обидеть бедную, беззащитную девушку, которая тем и виновата, что любит его (Ф.М. Достоевский). — How easy it is for him to slight and insult a poor defenceless girl whose only fault is that she loves him! В английском языке в качестве эквивалента в большинстве случаев отмечен глагол insult.

Терминал «унижение» включает ситуации, описывающие следующие действия: задеть, оскорбить чье-либо самолюбие, достоинство, поставить кого-либо в унизительное положение. Фактический материал позволяет включить данный терминал в число наиболее вербализованных в русском и английском языках. Подтверждает это и анализ словарных статей, в которых зафиксировано смысловое ядро ситуации — крайнее унижение чувств. На наш взгляд, чувства, которые являются отправной точкой отношений, делятся на индивидуальные (воспринимаемые объектом глубоко лично, близко к сердцу, типичный пример — оскорбление чувств влюбленного), общечеловеческие (единые на все времена и для любого человека, бытующего в социуме) и идеологические (свойственные людям той или иной эпохи в рамках каких-либо идеологических учений). Заметим, что данное разделение условно и проводится нами лишь для систематизации и детального описания конкретных случаев употребления анализируемого в рамках данного терминала глагола. Приведем примеры чувств индивидуальных: Мое самолюбие было оскорблено: меня третировали, как мальчика (В.Г. Короленко). Глагол третировать означает 'обращаться с кем-либо пренебрежительно, свысока, не считаться с кем-либо', т. е. герой, взрослый человек, подвергся такому отношению, при котором почувствовал себя мальчиком, которого за неразумность или нечто подобное никто не воспринимает всерьез, возможно, даже отчитывает, пытается поучать, что унизило героя, очевидно, не заслуживающего такого обращения. Ох, друг мой, друг мой! Как я подумаю, как подумаю, что я вас оскорбляла тогда, что смеялась над вашей любовью, когда вас хвалила за

то, что вы не влюбились (Ф.М. Достоевский) — как и в предыдущем примере, насмешка над чувствами, вербализованная контекстуальными уточнителями (смеялась над вашей любовью, хвалила за то, что вы не влюбились), вызывает чувство униженности у объекта, на которого направлено действие-отношение, причем в данном случае насмешка выступает как аналог оскорбления, выраженного отглагольным существительным с более низкой интенсивностью действия, чем оскорбление.

Ядром терминала «осквернение» выступает ситуация надругательства, поругания, что накладывает определенную ментальную специфику— подразумевается, что унижению подвергаются какие-то высокие чувства, идеалы, например: Французы разорили мой дам и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям (JI.H. Толстой). Здесь представлено понимание ситуации как «уничтожение дома и Родины», того, что свято для каждого человека. Ситуацию осквернения усиливает само смысловое построение текста —■ развертывание ситуации по нарастающей: как свершившийся факт обозначается разорили дом, далее —■ описание ближайшей перспективы и расширение объекта — идут разорять Москву, затем подразумевается, что в более отдаленной перспективе —лишение жизни как самого ценного, что только может иметь человек. Сама только мысль об этом, пусть даже и не высказанная, уже отторгается, воспринимается как попрание основ.

Обобщая описание данного слота, отметим, что, как правило, в контексте содержится указание на средство, с помощью которого совершается действие, определенное как оскорбление. В английском языке слот «оскорбление» характеризуется большей номинативной плотностью, что обусловлено репрезентацией степени нанесения оскорбления объекту: to insult (оскорбить), to have received affront (букв, получить оскорбление), to offend (букв, обижать, оскорблять, задевать), to have treated abominably to hurt {причинять боль, вред, уи(ерб).

В аспекте диахронии при сопоставительном анализе отмечена следующая закономерность. В русском языке понятие оскорбления включает как составной компонент нанесение физического вреда объекту: Возвышался на рабы Божия, хотя оскорбити их и гонити от мира (И.И. Срезневский) — оскорбити в значении 'истребить'; М. Фасмер усматривает связь глагола оскорбить со скорблый — 'иссохший, сморщенный'. В английском языке глагол insult (оскорбить) восходит к глаголу .salire — 'прыгать' [ИЭССАЯ], т. е. в данном случае «оскорбить» — «прыгнуть» на человека, наброситься на него с насмешками. Более же тяжелую степень оскорбления в английском языке может передавать глагол to hurt: Почему-то, совершенно неожиданно для меня, эти слова сильно оскорбили отца. —

Ouite contrary to what I was expecting, these words hurt Father deeply (А.П. Чехов). В данном случае из макроконтекста ясно, что объекту нанесен вред, он почувствовал себя плохо.

Слот «ненависть» включает терминалы «неприязнь», «злоба», «вражда», «отвращение», «ненависть-презрение», «собственно ненависть». Мы не выделили в данном слоте подслоты, поскольку отношение ненависти является достаточно цельным. Данный слот репрезентируют глагол ненавидеть и его производный глагол возненавидеть.

Неприязнь определяется как нерасположение и недоброжелательность. В структуре глагола ненавидеть в рамках терминала «неприязнь» репрезентирована ДС 'нейтральная интенсивность отношений', которая нехарактерна для данного глагола, однако под влиянием контекста глагол ненавидеть может выражать неприязнь, например: Ольга Михайловна посматривала на мужа, и ей были противны его красота, которая нравилась всем, затылок, его поза, фамильярное обращение с женщинами; она ненавидела всех женщин, сидевших в лодке, ревновала и в то же время в каждую минуту вздрагивала и боялась, чтобы валкий челнок не опрокинулся и не наделал бед (А.П. Чехов). Приведенный пример демонстрирует репрезентацию ДС 'непродолжительная реализация действия-отношения' и ДС 'непостоянная реализация действия-отношения', именно эти семы, актуализированные в данном контексте в структуре глагола ненавидеть, позволяют говорить об определенной степени нейтрализации высокой интенсивности действия.

Данный терминал в русском языке представлен также глаголами невзлюбить и недолюбливать, что является яркой национально-культурной особенностью. В качестве эквивалентов в английском языке отмечены описательные обороты to have по spécial liking (or sympathy) (for) (букв. не иметь особой симпатии, расположения к кому-либо), not to be overfond (of) (букв, не быть чрезмерно увлеченным) и др. либо глагол dislike {не любить), например: В полку майора недолюбливали за гордыню и заносчивость. — Into a regiment the major were disliked for pride and arrogance (Ф.М. Решетников).

Опираясь на признак интенсивности как на некую точку отсчета, мы выделяем терминалы «злоба» и «вражда», описывающие чувства более сильные, чем неприязнь. Представляясь похожими, они различаются в репрезентации характеристик временной парадигмы. Злоба более краткое по сроку действие-отношение, носит временный характер, вражда — более пролонгированное. Вражда может долго зреть, вынашиваться в душе, это уже полноценное состояние, сформировавшееся отношение субъекта к объекту, злоба же может быть просто эмоциональной вспышкой. Можно выдвинуть предположение, что вражда — это следствие злобы. Релевант-

ным признаком семантической структуры глагола в рамках обозначенных терминалов является также ИС 'направленность отношений', реализуемая в ДС 'однонаправленность/двунаправленность отношений'. Злоба в большей степени тяготеет к временному состоянию индивида, вызванному каким-либо внешним или внутренним психологическим раздражителем, действие-отношение может быть направлено как на одушевленный объект, так и на неодушевленный. Напротив, вражда гораздо более сложное чувство. Сложность состоит в переосмыслении статуса субъекта и объекта отношений — это враги, например: Когда граф вернулся, Наташа неучтиво обрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту эту старую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение и провести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее (Л.Н. Толстой). Здесь очевидна краткосрочность действия (дополнительно подтверждается контекстуальным уточнителем в эту минуту), что позволяет определить это отношение как проявление злобы за неловкое положение, унижение, которое также испытывает героиня. Злоба, основанная на бессилии отвергнутого влюбленного, представлена в следующем примере: Нина, я проклинал вас, ненавидел, рвал ваши письма и фотографии, но каждую минуту я сознавал, что душа моя привязана к вам навеки (А.П. Чехов) — субъект в высшей степени обозлен на то, что ему было отказано во взаимном чувстве, он не мог быть вместе с объектом своих мечтаний, это вылилось в отрицание всякой симпатии. Приведенный пример показателен тем, что в структуре глагола нейтрализована ДС 'непродолжительная реализация действия-отношения'. Основание для такого вывода нам дает конкретизация душа привязана навеки, испытываемое чувство слишком сильно, чтобы его отрицать. А поскольку нет указания на изменение статуса объекта («враг» — «не враг»), мы относим данный контекст к терминалу «злоба».

В основе терминала «вражда» лежит общая ситуация, описываемая как «недоброжелательные, неприязненные, проникнутые ненавистью отношения и действия». Один из отличительных признаков ситуации вражды — в изменении статуса субъекта и объекта: вместо «свой» — «чужой», вместо «друг» — «враг», например: Сам Наполеон не имеет больше смысла; все действия его очевидно жалки и гадки; но опять совершается необъяснимая случайность: союзники ненавидят Наполеона, в котором они видят причину своих бедствий; лишенный силы и власти, изобличенный в злодействах и коварствах, он бы должен был представляться им таким, каким он представлялся им десять лет тому назад и год после, —разбойником вне закона (Л.Н. Толстой). Союзники Наполеона («свои») за время его «победной» войны и ввиду его сокрушительных поражений переменились во мнении относительно его кандидатуры на пост великого импе-

ратора, в их сознании он принял статус «чужой», «враг». И эта перемена происходит на обозримом и измеримом отрезке времени.

Терминал «отвращение» по представленности в исследуемом фактическом материале наименее вербализованный: Андрей Андреевич водил Надю по комнатам и все время держал ее за талию; а она чувствовала себя слабой, виноватой, ненавидела все эти комнаты, кровати, кресла, ее мутило от нагой дамы (А.П. Чехов). Жизненные обстоятельства толкают субъект на неравный брак, чувство вины, упоминаемое в примере, подчеркивает резко отрицательный характер ситуации, это же чувство становится основой другого, ключевого для данной ситуации чувства — чувства отвращения (реализация ДС 'высокая интенсивность отношений'). Низкая номинативная плотность терминала свидетельствует в какой-то степени о незначительности для носителей русского языка чувства-отношения, лежащего в основе терминала.

Уникальным по своей структуре и наполненности представляется терминал «ненависть-презрение». Его отличие от других терминалов состоит в структурном и смысловом пересечении с терминалами слота «презрение». Анализ фактического материала позволил выявить следующую закономерность: в ряде случаев отношение ненависти сопровождается отношением презрения и наоборот (в зависимости от контекста); подобная закономерность выявлена нами также в рамках слота «любовь», когда отношения любви сопровождаются отношениями уважения. Данные пары глаголов являются симметричными по своей семантической структуре и составляют следующую оппозицию, наиболее ярко отражающую бинар-ность выстроенного фрейма «межличностные отношения»: любить :: ненавидеть

уважать :: презирать

Как правило, в конкретных примерах данные лексемы выстраиваются следующим образом: презирать и ненавидеть, любить и уважать'. Судя по его глазам и улыбке, он презирал и ненавидел серьезно (А.П. Чехов) (английские эквиваленты расположены в том же порядке, с соблюдением тех же причинно-следственных связей, что и в русском первоисточнике: То judge from his eyes and his smile, his contempt and hatred were genuine); Ежели есть недоразумения и разлад между вами и Машей, то я никак не могу винить ее —я знаю, как она вас любит и уважает (JI.H. Толстой).

Самым объемным по представленности в фактическом материале является терминал «собственно ненависть». В структуре глагола ненавидеть в рамках данного терминала реализуется ДС 'высокая интенсивность отношений'. К обозначенному терминалу относится корпус примеров, в которых ненависть представлена в устойчивой оппозиции к чувству любви, например: Ты меня ненавидишь! (А.П. Чехов) -— восклицает героиня, ко-

торая ревнует своего мужа к гостьям, считая, что он охладел к ней, больше ее не любит. При этом в английском языке наблюдается четкая дифференциация отношений собственно ненависти, в зависимости от (неодушевленности объекта, на который они направлены. Так, отношение ненависти к одушевленному субъекту вербализует глагол to hate: Ей не нравились <...> лесть перед ее мужем, которого они все ненавидели. — Olga didnt care for <... > their adultion of her husband — whom they all hated (Ф.М. Достоевский); к неодушевленному и одушевленному — глаголы to detest, to fill hatred. Мы ненавидели эти дама, боялись их. — We detested and feared those houses (А.П. Чехов); Он вместе с Машей ненавидел мужиков. — Не detested the peasant as much as Masha (Ф.М. Достоевский); Они (собаки) ненавидели страстно и, кажется, готовы были изорвать в клочья и лошадей, и бричку, и людей ... — They were filled with passionate hatred of the horses, of the chaise, and of the human beings, and seemed ready to tear them into pieces (А.П. Чехов); к неодушевленному — to loathe: А свободы боятся и ненавидят ее, как врага. — They feared and loathed freedom, as if it were their deadly enemy (А.П. Чехов).

Для слота «презрение», представленного терминалами «пренебрежение» и «брезгливость / омерзение», доминирующим является отрицательно окрашенное чувство, возникающее по отношению к объекту, демонстрирующему качества или поведение, которые субъект воспринимает как личностно и социально неприемлемые. Чувство презрения, как правило, связано с чувством превосходства. Кроме того, оно легко трансформируется в такие чувства-отношения, как злость, гнев, ненависть, и даже порождает ярость, если о&ьект презрения становится существенным препятствием на пути удовлетворения потребностей субъекта.

Наибольшей номинативной плотностью характеризуется терминал «пренебрежение». В рамках выделенного терминала востребованными являются ситуации проявления высокомерия, например: Как ни был простоват Андрей Семенович, но все-таки начал понемногу разглядывать, что Петр Петрович его надувает и втайне презирает и что «не такой совсем этот человек» (Ф.М. Достоевский). Презрение вызвано чувством превосходства субъекта над объектом отношения (объект простоват).

Оппозиционным рассмотренному терминалу по ряду ДС представляется терминал «брезгливость / омерзение». Примечателен следующий пример: Вообще жизнь люблю, но нашу жизнь, уездную, русскую, обывательскую, терпеть не могу и презираю ее всеми силами моей души. — I like life as life, but I hate and despise it in a little Russian country village (А.П. Чехов). Сопроводительное действие-отношение терпеть не могу подчеркивает ситуацию неприятия, отторжения чего-либо. Английский эквивалент to despise (букв, презирать) свидетельствует об идентичности восприятия описанной ситуации в неблизкородственных лингвокультурах.

Предложенный комплексный подход к анализу языковых единиц в сопоставительном аспекте с позиций фреймовых структур позволяет наглядно продемонстрировать национально-культурные различия в интерпретации определенных межличностных отношений. Это, в свою очередь, намечает перспективы дальнейших исследований в области как более глубокого изучения отдельных структурных элементов выстроенного фрейма, так и включения в объект исследования других видов межличностных отношений (унижение, интерес и др.).

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора:

Статьи в рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК Минобрнауки России

1. Улогова (Капусткина), О.Ю. Семантика глаголов межличностных отношений с позиций фреймового подхода / О.Ю. Улогова // Вестн. Волгогр. гос. ун-та. Сер. 2: Языкознание. — 2010. — № 2 (12). — С. 42—47 (0,5 п.л.).

2. Капусткина, О.Ю. Слот «любовь» в рамках фрейма «межличностные отношения» / О.Ю. Капусткина // Вестн. Челяб. гос. ун-та. Сер.: Филология. Искусствоведение. — 2011. — № 13 (228). — С. 74—79 (0,5 п.л.).

3. Капусткина, О.Ю. Терминал «унижение» как структурный компонент фрейма «межличностные отношения» в русском языке / О.Ю. Капусткина // Мир науки, культуры, образования. — Горно-Алтайск, 2012. —№1 (32). — С. 377—381 (0,5 п.л.).

Статьи и тезисы докладов научных конференций в сборниках научных трудов и материалов конференций, научных журналах

4. Улогова (Капусткина), О.Ю. Семантическая структура глагольных средств выражения контрарных межличностных отношений в русском языке / О.Ю. Улогова // Сборник трудов студентов, аспирантов, магистрантов, молодых ученых факультета филологии и межкультурной коммуникации ВолГУ. — Волгоград : Волгогр. науч. изд-во, 2009. — С. 118—123 (0,4 п.л.).

5. Улогова (Капусткина), О.Ю. Выражение негативного отношения к объекту в семантике русских и английских глаголов / О.Ю. Улогова // Проблемы современной лингвистики : сб. науч. тр. / под ред. H.A. Красавского. — Волгоград: Колледж, 2009. — Вып. 2. — С. 185—193 (0,5 п.л.).

6. Улогова (Капусткина), О.Ю. Пространство поля отношения (на примере глагола «верить» в русской и английской лингвокультурах) / О.Ю. Улогова // Пространство в языке и речи. Эколингвистические и лингвокультурологические проблемы изучения и описания : сб. науч. ст. — Волгоград : Волгогр. науч. изд-во,

2009. — С. 186—189 (0,2 п.л ).

7. Улогова (Капусткина), О.Ю. Оппозитивная представленность межличностных отношений в семантике глагольных единиц / О.Ю. Улогова // Lingua mobilis. —

2010. — № 2 (21). — С. 103—110 (0,5 п.л.).

8. Улогова (Капусткина), О.Ю. Субкатегория веры в семантике глагольных единиц русского и английского языков / О.Ю. Улогова // Интеграционные процессы в коммуникативном пространстве регионов: материалы Междунар. науч. конф. Волгоград, 12—14 апр. 2010 г. [Электронный ресурс]. —Волгоград : Изд-во Волгогр. гос. ун-та, 2010. — 1 электрон, опт. диск (CD-ROM). — Систем, требования: ПК не ниже класса Pentium III; 256 Мб RAM. — № гос. регистрации 0321100450. — С. 316—319(0,3 п.л.).

9. Улогова (Капусткина), О.Ю. Вербализация контрарного характера межличностных отношений в русском языке / М.В. Милованова, О.Ю. Улогова // Язык и ментальность : сб. ст.; отв. ред. М.В. Пименова. — СПб. : СПбГУ, 2010. — Сер.: Славянский мир. — Вып. 5. — С. 278—286 (0,8 п.л.).

10. Капусткина, О.Ю. Характеристика семантических и лингвокультурологи-ческих особенностей глагола межличностных отношений уважать в русском и английском языках / О.Ю. Капусткина // Теоретические и методологические аспекты исследования функционирования языка: Всерос. науч.-практ. конф.: сб. ст. — Оренбург : ОГПУ, 2011. — С. 20—23 (0,3 п.л.).

11. Капусткина, О.Ю. Особенности выражения межличностного отношения оскорбления в семантике глагольных единиц / О.Ю. Капусткина // Современная наука: теория и практика: материалы II Междунар. науч.-практ. конф. Т. 3: Общественные и гуманитарные науки. — Ставрополь : СевКавГТУ, 2011. — С. 227—230 (0,3 п.л.).

КАПУСТКИНА Оксана Юрьевна

БИНАРНЫЙ ФРЕЙМ «МЕЖЛИЧНОСТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ» В РУССКОЙ И АНГЛИЙСКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Подписано к печати 10.01.12. Формат 60x84/16. Печать.офс. Бум. офс. Гарнитура Times. Усл. печ. л. 1,4. Уч.-изд. л. 1,5. Тираж ПОэкз. Заказ

Издательство ВГСПУ «Перемена» Типография Издательства ВГСПУ «Перемена» 400131, Волгоград, пр. им. В.И.Ленина, 27

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Капусткина, Оксана Юрьевна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава I. Аспекты описания и изучения глагольной лексики: традиционный и фреймовый подходы

1.1. «Язык и культура» как активно развивающееся направление в современной лингвистике.

1.2. Проблема описания лексики как системы в научной литературе.

1.3. Понятие семантической структуры.

1.4. Фреймовая семантика. Подходы к определению фрейма.

Глава II. Семантическая структура русских и английских глаголов межличностных отношений в лингвокультурологическом освещении

2.1. Семантическая структура глаголов межличностных отношений с положительной окраской в русском языке.

2.2. Сопоставительная характеристика семантических особенностей глаголов межличностных отношений с положительной окраской в русском и английском языках.

2.3.Семантическая структура глаголов межличностных отношений с отрицательной окраской в русском языке.

2.4. Сопоставительная характеристика семантических особенностей глаголов межличностных отношений с отрицательной окраской в русском и английском языках.

Глава III. Вербализация бинарности глаголов межличностных отношений

3.1.Понятие бинарности, контрарности и оппозиции.

3.2. Реализация бинарности отношений в семантике глаголов межличностных отношений в русском языке.

3.3. Сопоставительная характеристика русских и английских глаголов межличностных отношений по признаку контрариости.

Глава IV. Особенности репрезентации фрейма «межличностные отношения» в русском языке в сопоставлении с английским языком

4.1. Субфрейм «позитивно окрашенные отношения».

4.2. Субфрейм «негативно окрашенные отношения».

Введение диссертации2012 год, автореферат по филологии, Капусткина, Оксана Юрьевна

Диссертационное исследование выполнено в русле сопоставительной лингвистики, лингвокогнитологии и лингвокультурологии.

Актуальность данной работы обусловлена рядом факторов: 1) активно развивающимся в настоящее время антропоцентрическим подходом к исследованию языковых явлений; 2) недостаточной разработанностью проблемы отражения в русском и английском языках релевантной для одушевленного субъекта категории межличностных отношений с позиций лингвокультурологии; 3) отсутствием комплексного описания глагольных средств выражения различных межличностных отношений в сопоставительном аспекте; 4) необходимостью изучения межличностных отношений с позиций когнитивной лингвистики, позволяющей описывать значение языковых единиц путем выявления механизмов и способов его представления в сознании представителей неблизкородственных культур.

В процессе своей жизнедеятельности одушевленный субъект вступает в различного рода отношения с окружающими его объектами. Одними из релевантных являются межличностные отношения, непосредственно определяющие взаимодействие субъектов в социуме. Динамика межличностных отношений, их многообразие находит наиболее яркое отражение в семантике глагольной лексики.

Проблема отражения в языке межличностных отношений может быть рассмотрена с позиций лингвокультурологии, поскольку каждый этнос посвоему интерпретирует те или иные отношения, что обусловлено рядом факторов национально-культурного характера. Различные аспекты процессов взаимодействия, соотношения языка и культуры представлены в трудах таких ученых, как И. Гердер, М. Грим, В. фон Гумбольдт (Гумбольдт,

1984), J. Blommaert (Blommaert, 1991), L. Xiangli (Xiangli, 2005) и другие. В отечественном языкознании этой проблемой занимались P.A. Будагов

Будагов, 1976), Ф.И. Буслаев, Е.М. Верещагин (Верещагин, 1980, 1993),

В.В. Воробьев (Воробьев, 1994, 1997, 1999), В.Г. Костомаров (Костомаров, 3

1980, 1990), Ю.М. Лотман (Лотман, 1993), А.А. Потебня (Погебня, 1997) и др. Многоаспектность проблемы обусловливает возможность использования различных подходов при исследовании конкретного языкового материала.

Проведенное нами исследование посвящено сопоставительному анализу глаголов межличностных отношений с позиций лингвокогнитологии и лингвокультурологии на материале русского и английского языков с учетом особенностей их семантической структуры, отражающей национально-культурную специфику.

Анализ глагольных лексем с позиций лингвокогнитологии представляет особый интерес. Сложность и неоднородность их плана содержания позволяет говорить об особых микротекстах, структурирующихся в ходе интерпретации носителем языка всех типов семантической информации, содержащейся в семантическом пространстве культурного знания говорящего. В связи с этим весьма перспективным является использование понятия фрейма как одного из способов репрезентации знания. Такие свойства фрейма, как категориальный принцип организации знания, представление знаний о типической, тематически единой ситуации, четко выстроенная иерархическая структура и динамический характер, позволяют более глубоко проанализировать особенности восприятия носителями того или иного языка различных проявлений отношений человека с окружающим миром.

Объектом исследования являются межличностные отношения, а предметом — глагольные средства выражения межличностных отношений в русском и английском языках.

В основу работы положена следующая гипотеза: межличностные отношения моделируются в виде бинарного фрейма, содержанием которого является динамика направленности отношений, что находит отражение в семантике глагольных единиц и обладает лингвокультурной спецификой.

Цель настоящего исследования: выявить особенности репрезентации фрейма «межличностные отношения» в семантике глагольных единиц 4 русского языка в сопоставлении с английским языком. В свою очередь, поставленная цель обусловливает следующие задачи:

1) реконструировать семантическую структуру глаголов межличностных отношений в русском языке;

2) установить сходства и различия в семантической структуре глаголов межличностных отношений в русском языке (в сопоставлении с английским языком);

3) опираясь на анализ семантической структуры рассматриваемых глаголов, представить основные оппозиции, репрезентирующие бинарность отношений;

5) выстроить фрейм «межличностные отношения» и охарактеризовать закономерности его репрезентации в русском языке в сопоставлении с английским языком;

6) установить национально-культурную специфику межличностных отношений, нашедшую отражение в репрезентации структурных элементов выстроенного фрейма.

Материалом для исследования послужили около 3000 случаев употребления глаголов межличностных отношений (в русском языке (1600), в английском языке (1400)), извлеченных методом сплошной выборки из текстов классической русской литературы XIX века и их английских переводов. Помимо этого использовались данные толковых и этимологических словарей. За единицу исследования принята глагольная словоформа, функционирующая в высказывании, равном предложению.

В процессе анализа нами были использованы следующие методы: методы наблюдения и описания, элементы метода компонентного анализа, с помощью которого устанавливалась семантическая структура глаголов (в рамках этого метода был использован прием описания по лексико-семантическим группам), элементы контекстуального анализа, метод оппозиций и сопоставительный метод; применены элементы когнитивного метод анализа фреймовых структур) и лингвокультурологического анализа. 5

Научная новизна настоящего исследования заключается в обращении к комплексному, детальному рассмотрению структурно-семантических особенностей глаголов межличностных отношений; в выявлении в семантической структуре данных глаголов интегральных и дифференциальных сем, не отраженных в толковых словарях. Помимо этого, значимым представляется установленная система оппозиций, отражающих бинарность межличностных отношений. В исследовании выстроен фрейм межличностных отношений, определена его структура, позволяющая выявить липгвокультурную специфику вербализации различных квалификаций межличностных отношений в глагольной лексике неблизкородственных языков. Установлена специфика отражения в семантике глаголов динамики бинарности отношений.

Теоретическими и методологическими основами исследования послужили работы по сопоставительной лингвистике в области глагольной лексики Е.Ф. Арсентьевой, Ю.Д. Апресяна, А.Н. Баранова, Д.О. Добровольского и др., труды по лингвокогнитологии С.Г. Воркачева, Е.С. Кубряковой, И.А. Стерпипа и др., а также исследования по лингвокультурологии II.Д. Арутюновой, Е.М. Верещагина, В.И. Карасика, 10.Н. Караулова, В.Г. Костомарова, H.A. Красавского, В.В. Красных, O.A. Леонтович, М.В. Миловановой, A.B. Олянича, Г.Г. Слышкипа, В.Н. Телия, H.J1. Шамне и др.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что она вносит определенный вклад в развитие лингвокогнитологии, лингвокультурологии, в дальнейшее описание русской и английской языковых картин мира, так как содержит подробный анализ репрезентации выстроенного фрейма межличностных отношений в русском и английском языках. На основе комплексного анализа вербализации структурных компонентов данного фрейма выявлена степень значимости тех или иных характеристик для неблизкородственных языков и культур. Предложенная методика построения фреймов может найти применение в других исследованиях по сопоставительной лексикологии и лингвокультурологии.

Полученные результаты исследования способствуют дальнейшей разработке лингвокультурологического подхода к описанию глагольной лексики различных языков.

Практическая значимость заключается в возможности использовать полученные в ходе исследования результаты в вузовских курсах лексикологии, общего языкознания, стилистике, спецкурсах по лингвокультурологии и межкультурной коммуникации, когнитивной лингвистике, в практике преподавания русского языка как иностранного, для работы на факультативных занятиях в школах и гимназиях с углубленным изучением языков.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Межличностные отношения могут быть представлены в виде фрейма бинарной структуры, компоненты которого репрезентируют сущностные признаки данных отношений, закрепленных в сознании носителя языка: субфрейм «позитивно окрашенные отношения» (слоты «вера», «любовь», «уважение», «расположение») и субфрейм «негативно окрашенные отношения» (слоты «оскорбление», «ненависть», «презрение»).

2. Бииарность и контрарность межличностных отношений находят отражение в глагольной семантике. Семантическая структура глаголов межличностных отношений представляет собой иерархию категориальной, интегральных и дифференциальных сем. В зависимости от определенной реализации интегральных сем формируются устойчивые и неустойчивые оппозиции глаголов. Наиболее ярко бинарность межличностных отношений представлена в оппозиции «отношения любви, сопровождаемые уважением :: отношения ненависти, сопровождаемые презрением».

3. Субфрейм «позитивно окрашенные отношения» характеризуется наибольшей номинативной плотностью в общей структуре фрейма межличностных отношений, это объясняется особой значимостью процесса 7 выстраивания отношений в жизнедеятельности одушевленного субъекта. В рамках данного субфрейма наибольшая вариативность установлена у слотов «любовь» и «расположение». При репрезентации этих слотов глагольными единицами релевантным для русской лингвокультуры является непосредственно наличие чувства-отношения, для английской — характер обьекта и степень проявления отношения.

4. В рамках субфрейма «позитивно окрашенные отношения» при вербализации слотов «вера», «уважение» актуализируются следующие лингвокультурологические признаки: в русском языке — отношения, основанные на полном доверии, и отношения, основанные на приятии, в английском — отношения, основанные на собственно характере обозначаемой ситуации и отношения, основанные на почтении.

5. Структурные компоненты субфрейма «негативно окрашенные отношения» представлены в русском и английском языках несимметрично: слоты «ненависть», «оскорбление», «презрение» имеют наибольшую номинативную плотность в английском языке. В аспекте диахронии в русском языке понятие оскорбления включает как составной компонент нанесение физического вреда объекту (оскорбити), в английском языке собственно оскорбление и нанесение вреда объекту закрепляется за разными глаголами (insult и hart и др.).

6. В рамках субфрейма «негативно окрашенные отношения» при репрезентации слота «ненависть» в русском языке представлена экспликация особых отношений «не любви», выраженных глаголами недолюбливать и невзлюбить. Для носителей английского языка прямая номинация такого рода отношений не является актуальной, отдельную квалификацию получают отношения ненависти, направленные на одушевленный объект, и отношения ненависти, направленные на неодушевленный объект.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования представлены в виде докладов на международных и региональных научных конференциях: «Коммуникативные аспекты современной лингвистики и 8 лингводидактики» (Волгоград, 2009), «Интеграционные процессы в коммуникативном пространстве регионов» (Волгоград, 2010), Современная наука: теория и практика (Ставрополь, 2011), Теоретические и методологические аспекты исследования функционирования языка (Оренбург, 2011); на ежегодных внутривузовских конференциях (Волгоград, 2008—2012 гг.). По теме диссертации опубликовано 11 работ, в том числе 3 статьи в изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки России.

Структура работы. Диссертация включает введение, четыре главы, заключение и список использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Бинарный фрейм "межличностные отношения" в русской и английской лингвокультурах"

Результаты исследования глаголов межличностных отношений с отрицательной окраской позволили утверждать следующее. В семантической структуре данных глаголов релевантными выступают ИС 'характер отношений', 'интенсивность отношений' и 'сфера выраэ/сения отношений'. С точки зрения реализации данных сем интересна семантическая структура глаголов презирать и оскорбить. В частности, показательным является возможность реализации в семантике глагола презирать обеих ДС 'преимущественно в сфере чувств' и 'преимущественно в сфере действий', что характеризует только эту единицу. Напротив, в структуре глагола оскорбить при анализе актуализации ИС 'характер отношений', было выявлено, что несмотря на принадлежность лексемы к глаголам отношений, релевантной в его структуре выступает ДС 'преимущественно в сфере действий'.

Анализ глагола оскорбить в сопоставительном аспекте с привлечением диахронии показал, что в русском языке данное отношение включало в себя нанесение вреда объекту, в отличие от английского языка, где эти значения закреплены за разными глаголами. Что касается глаголов ненавидеть и недолюбливать, в русском языке в отношении и первого, и второго глагола можно отметить, что все возможные оттенки значений имплицитно включены в семантическую структуру глагола, тогда как в английском для каждого конкретного значения используется специальное выражение, причем прямой эквивалент глагола недолюбливать отсутствует. Очевидно, что в английском языке чувства-отношения ненависти выступают как более релевантные, поскольку носитель языка стремится как можно подробнее их обозначить, конкретизировать.

Третья глава является логическим продолжением предыдущих исследований семантической структуры глаголов межличностных отношений в русском и английском языках и посвящается рассмотрению глаголов в аспекте бипарности, которая основывается на признаке контрарности. Определяя контрарность как отношение между понятиями, одно из которых исключает или отрицает другое, но между которыми всегда есть третий, средний вариант, логичным, на наш взгляд, выглядит рассмотрение глагольных единиц с точки зрения возможных оппозиций.

Опираясь на ранее проведенный нами семантический анализ и используя выделенные нами семы для представления шкалы оценок, мы классифицировали глаголы по данным признакам. В результате проделанного исследования релевантными признаками определяются следующие: «характер отношения» и «сфера отношения». На основании настоящих категорий выстраиваются наиболее устойчивые оппозиции. По остальным выделенным категориям оппозиции представляются относительно неустойчивыми, и для более существенных результатов необходимо рассмотреть глаголы по ряду дополнительных характеристик. Изучение глагольной лексики с точки зрения бинарности в английском языке позволило предположить также наличие определенных оппозиций.

Предложенный комплексный подход к анализу языковых единиц в сопоставительном аспекте с позиций фреймовых структур позволяет наглядно продемонстрировать национально-культурные различия в интерпретации определенных межличностных отношений. Это, в свою очередь, намечает перспективы дальнейших исследований в области как более глубокого изучения отдельных структурных элементов выстроенного фрейма, так и включения в объект исследования других видов межличностных отношений (унижение, интерес и др.).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Язык — зеркало, показывающее не мир вообще, а мир в восприятии человека. Мир в данном случае — это окружающая человека реальность. Одновременно в зеркале языка отражается и сам человек, его образ жизни, его поведение, взаимоотношения с другими людьми, система ценностей, культура же — мир в человеке.

В данной работе мы представили разнообразные точки зрения на сущность понятий «язык» и «культура», дали базовые определения, точки зрения исследователей на проблему соотношения языка и культуры; мы рассмотрели взгляды различных ученых на проблему описания лексики как системы, охарактеризовали понятие семантической структуры слова и раскрыли основные ее признаки, представили принципы выделения и описания лексико-семантических групп.

Во второй главе нами был проанализирован ряд глаголов межличностных отношений с положительной и отрицательной окраской в русской и английской лингвокультурах. Как в русском, так и в английском языке описание межличностных отношений базируется в целом на общечеловеческих категориях (любовь, уважение, вера, ненависть, презрение). Фактический материал показал, что в характеристике тех или иных действий, определяющих отношения людей, имеют место общие, унифицированные для многих народов нормы. Так, в частности, действиеотношение, выраженное глаголом уважать, характеризует идентичность восприятия категории уважения представителями обеих культур, это нашло отражение прежде всего в количестве эквивалентов в английском языке.

Анализ других исследуемых глаголов позволяет нам отметить иную национально-культурную специфику функционирующих лексем. Так, в русском языке один из базовых глаголов с положительной окраской, глагол любить, носителями языка четко не дифференцируется по сравнению с глаголом нравиться, они могут обозначать сходные ситуации межличностных отношений, тогда как в английском языке ситуации,

181 отражающие отношения в рамках параметров «любить» и «нравиться» четко квалифицированы. Показательно для русской культуры функционирование глагола верить. В нашей работе было установлено, что понятие веры репрезентуется однокоренными глагольными единицами в русском языке, тогда как в английском языке оно достаточно слабо дифференцируется в рамках одного глагола, это связано с реализацией культурного компонента, поскольку, опираясь прежде всего на анализ фактического материала, можно сказать, что в русской культуре категория веры шире, чем просто проявление чувства доверия в разной степени, здесь актуализируется также категория веры религиозной, что может учитываться и в обычных, не сакральных текстах.

В семантической структуре русских глаголов межличностных отношений нами была выделена общая категориально-лексическая сема, которая на лексическом уровне реализуется в соответствующих интегральных и дифференциальных семах. В результате анализа семантики исследуемых глаголов нами было установлено, что релевантными для них являются ИС 'характер отношений' и 'интенсивность отношений.

Список научной литературыКапусткина, Оксана Юрьевна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Авилова, Н.С. Вид глагола и семантика глагольного слова / ITC. Авилова. — М.: Наука, 1976. — 326 с.

2. Акимова, Т.П. Семантика глаголов межличностных отношений (на материале прозы Кулькина) / Т.П. Акимова // Вестник ВолГУ. Сер. 9. Вып. 1. Ч. 1, —2001. —С. 17—22.

3. Алефиренко, Н.Ф. Спорные проблемы семантики/Н. Алефиренко. — М.: Гнозис, 2005. —324 с.

4. Алпатов, В.М. Об антропоцентричном и системоцентричном подходе к языку / В.М. Алпатов // Вопросы языкознания. — 1993. — № 3. — С. 15—26.

5. Апресян, Ю.Д. Лексическая семантика: Синонимические средства языка / Ю.Д. Апресян. — М., 1974. — 464 с.

6. Апресян, Ю.Д. Экспериментальные исследования семантики русского глагола / Ю.Д. Апресян. — М.: Наука, 1967. — 256 с.

7. Апресян, Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания / Ю.Д. Апресян // Вопросы языкознания. — 1995. — № 2 — С. 37— 67.

8. Аркадьева, Т.Г. Этимологические связи слов и закономерности их изменения / Т.Г. Аркадьева. — Л., 1988. — 82 с.

9. Арнольд, И.В. Семантическая структура слова и методика ее исследования / И.В. Арнольд. —Л.: Просвещение, 1967. — 192 с.

10. Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. — М.: Языки русской культуры, 1999. — 896 с.

11. Аспекты семантических исследований / Под ред. д.ф.н. Н.Д. Арутюновой, A.A. Уфимцевой. — М., 1980. — 357 с.

12. Ахманова, О.С. Очерки по общей и русской лексикологии / О.С. Ахманова. — М.: Учпедизд, 1957. — 295 с.

13. Бабаева, E.B. Лингвокульгурологические характеристики русской и немецкой аксиологических картин мира: дис. . д-ра филол.наук: 10.02.20 / Е.В. Бабаева. —Волгоград, 2004.

14. Балашова, Е.Ю. Концепты любовь и ненависть в русском и американском языковых сознаниях: автореф. дис. . канд. филол. наук / Е.Ю. Балашова. — Саратов, 2004. — 23 с.

15. Баскарова, Ф.А. Полевой метод в описании семантики разноструктурпых языков/ Ф.А. Баскарова // Межвузовский науч. сб.: Башкирский государственный университет; отв. ред. Шафиков С.Г. — Уфа, 2001. —С. 14—19.

16. Бельчиков, Ю.А. Проблема соотношения языка и культуры в русской филологической традиции / Ю.А. Бельчиков // Вестник МГУ. Сер. 19, Лингвистика и МКК. — 1998. — № 2. — С.95—105.

17. Бенвенист, Э. Общая лингвистика / Э. Бенвенист. — М.: Прогресс, 1974. —447 с.

18. Богуславский, В.М. Человек в зеркале русской культуры, литературы и языка / В.М. Богуславский. — М.: Космополис, 1994. — 237 с.

19. Болдырев, H.H. Когнитивная семантика: курс лекций по английской филологии / H.H. Болдырев. — Тамбов: Изд-во Тамб. ун-та, 2001. — 123 с.

20. Бондарко, A.B. Русский глагол / A.B. Бондарко, Л.Л. Буланин. — Л.: Просвещение, 1967. — 190 с.

21. Брусницына, C.B. Русские глаголы с включенным локальным компонентом / C.B. Брусницына // Перевод и сопоставительная лингвистика. — Екатеринбург, 2004. — С. 14—20.

22. Будагов, P.A. Человек и его язык / P.A. Будагов. — М.: Изд-во МГУ, 1976. —262 с.

23. Васильев, Л.М. Семантические классы глаголов чувства, мысли и речи / Л.М. Васильев // Очерки по семантике русского глагола. Вып. 43. — Уфа, 1970. —С. 38—310.I186

24. Васильев, Л.М. Семантика русского глагола / Л.М. Васильев. — М.: Высшая школа, 1981. — 184 с.

25. Васильев, Л.М. Значение как предмет современной лингвистической семантики / Л.М. Васильев // Исследования по семантике. Общие вопросы семантики. — Уфа, 1983. — С. 11—20.

26. Васильев, Л.М. Современная лингвистическая семантика: Учеб. пособие для вузов. / Л.М. Васильев. — М.: Высшая школа, 1990. — 176 с.

27. Васильев, Л.М. Теория семантических полей / Л.М. Васильев // Вопросы языкознания. 1971. —№5. — С. 21—23.

28. Вежбицкая, А. Понимание культур через посредство ключевых слов / А. Вежбицкая. —М.: Языки славянской культуры, 2001. — 288 с.

29. Верещагин, Е.М. Лингвострановедческая теория слова / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. —М.: Русский язык, 1983. — 320 с.

30. Верещагин, Е.М. Язык и культура. Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного: метод, руководство / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. — 4-е изд., перераб. и доп. — М.: Русский язык, 1990. —246 с.

31. Вереютин, В.Ю. Формирование переносных значений в смысловой структуре немецких глаголов движения как результат модуляциоино— деривационных процессов (автореферат) — Волгоград, 2003.

32. Виноградов, В.В. Русский язык: Грамматическое учение о слове: учеб. пособие / В.В. Виноградов. — М., 1972. — 783 с.

33. Воркачев, С.Г. Национально-культурная специфика концепта любви в русской и испанской паремиологии / С.Г. Воркачев // Вопросы языкознания. 1995.—№3.'С. 56—66.

34. Воркачев, С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической проблемы в языкознании / С.Г. Воркачев // Филологические науки. — Воронеж, 2001. — № 2. — С. 5—7.

35. Воробьев, В.В. Лингвокультурология (теория и методы) / В.В. Воробьев. — М.: Изд-во РУДН, 1997. — 331 с.

36. Воробьев, В.В. О статусе лингвокультурологии / В.В. Воробьев // Материалы IX Конгресса МАПРЯЛ. Доклады и сообщения российских ученых. — М, 1999. — С. 96—117.

37. Воробьев, В.В. Культурологическая парадигма русского языка. Теория описания языка и культуры во взаимодействии/ В.В. Воробьев. — М: ИРЯ им. A.C. Пушкина, 1994. — 76 с.

38. Гайсина, P.M. К семантической типологии глаголов русского языка / P.M. Гайсина // Семантические классы русских глаголов: Межвузовский сборник. — Свердловск: Изд-во Уральского гос. ун-та, 1982. — С. 15—21.

39. Гайсина, P.M. Лексико-семантическое поле глаголов отношения в современном русском языке / P.M. Гайсина. — Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1981,— 195 с.

40. Гайсина, P.M. Межчастеречные семантические поля // Исследования по семантике. — Уфа, 1988. — С. 31—37.

41. Гак, В.Г. Язык как форма самовыражения народа / В.Г. Гак // Язык как средство трансляции культуры / Редкол.: М. Б. Ешич (отв. ред. ), Я. Корженский, Г. П. Нещименко и др.. — М.: Наука, 2000. — С. 54—68.

42. Гумбольдт, В. фон. Избранные труды по языкознанию / В. фон Гумбольдт. — М.: Прогресс, 1984. — 298 с.

43. Гумбольдт, В. фон. Язык и философия культуры / Общ. ред. A.B. Гулыги и Г.В. Рамишвили / В. фон Гумбольдт. — М.: Прогресс, 1985. — 448 с.

44. Дейк, Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация / Т.А. Ван Дейк. — М.: Прогресс, 1989, —310 с.

45. Демьянков, В.З. Фрейм / В.З. Демьянков // Краткий словарь когнитивных терминов / Кубрякова Е.С. и др.. — М., 1996. — С. 187—189.

46. Денисенко, В.Н. Функциональная структура семантического поля (наименования изменения в русском языке) / В.Н. Денисенко // Филологические науки. — 2002. — №4. — С. 44—52.

47. Денисенко, В.Н. Семантическое поле как функция / В.Н. Денисенко // Филологические науки. — 1999. — № 1. — С. 3—12.

48. Долгих, Н.Г. Теория семантического поля на современном этапе развития семасиологии / Н.Г. Долгих // Филологические науки, 1973. — № 1. — С. 89—98.

49. Евдокимова, A.A. Репрезентация концепта любовь в русской литературе XIX — XX веков / A.A. Евдокимова //Ментальность и изменяющийся мир: коллективная монография: к 75-летию В.В. Колесова. — Севастополь: Рибэст, 2009. — С. 172—185.

50. Звегинцев, В.А. Язык и лингвистическая теория / В.А.Звегинцев. — М., 1973. —248 с.

51. Ибрагимова, B.J1. Семантика русского глагола. Лексика движения / В.Л. Ибрагимова. — Уфа: Изд-во Башкирск. гос. ун-та, 1988. — 79 с.

52. Карасик, В.И. Культурные доминанты в языке / В.И. Карасик // Языковая личность: культурные концепты. —Волгоград, 1996. — С. 3—15.

53. Карасик, В.И. О категориях лингвокультурологии // Языковая личность: проблемы коммуникативной деятельности: Сб. науч. тр. Волгоград: Перемена, 2001. — С.З—16.

54. Карасик, В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс: монография / В.И. Карасик. — Волгоград: Перемена, 2002. — 477 с.

55. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.А. Караулов. — М.: Наука, 1987. —264 с.

56. Караулов, Ю.Н. Русская языковая личность и задачи ее изучения / Ю.Н. Караулов // Язык и личность. — М., 1989. — С. 3—8.

57. Кезина, C.B. Семантическое поле как система / C.B. Кезина // Филологические науки. — 2004. — № 4. — С. 79—86.

58. Кильдибекова, Т.А. Глаголы действия в современном русском языке. Опыт функционально-семантического анализа / Т.А. Кильдибекова. — Саратов: Изд-во СГУ, 1985. — 160 с.

59. Кильдибекова, Т.А. Структуры поля глагола действия / Т.А. Кильдибекова. — Уфа: Изд-во Башкирск. гос. ун-та, 1983. — 76 с.

60. Кобозева, И.М. Лингвистическая семантика: учебник / И.М. Кобозева.

61. М.: Едиториал УРСС, 2000. — 352 с.

62. Колесник, Н.В. Фреймовая семантика Ч. Филлмора / Н.В. Колесник // Язык, сознание, коммуникация: Сб. статей / Отв.ред. В.В. Красных, А.И. Изотов. — M.: МАКС Пресс, 2002. — Вып. 22. — С. 58—66.

63. Колесов, В.В. Язык и ментальность / В.В. Колесов. — СПб., Петербургское Востоковедение, 2004. — 240 с.

64. Колшанский, В.Г. Объективная картина мира в познании и языке / В.Г. Колшанский. — М.: Наука, 1990. — 108 с.

65. Костомаров, В.Г. Языковой вкус эпохи / В.Г. Костомаров. — М., 1994.320 с.

66. Кубрякова, Е.С. Парадигматика. Синтагматика // Лингвистический энциклопедический словарь. — М., 1990. — С. 366—367, 447—448.

67. Кубрякова, Е.С. Типы языковых значений. Семантика производного слова/Е.С. Кубрякова. — М., 1981. —208 с.

68. Кубрякова, Е.С. Языковое сознание и языковая картина мира / B.C. Кубрякова // Филология и культура. Материалы Международной конференции. — Ч. 1. — Тамбов, 1999. — С. 6—13.

69. Кузнецов, A.M. Проблемы и методы лексико-семантических исследований / A.M. Кузнецов // Проблемы лингвистической семантики. — М, 1982. —С. 30—53.

70. Кузнецова, А.И. Понятие семантической системы языка и методы её исследования / А.И. Кузнецова. — М., 1963. — 69 с.

71. Кузнецова, Э.В. Слово как элемент грамматических и лексико-семантических классов / Э.В. Кузнецова //Актуальные проблемы лексикологии. Новосибирск, 1974. — С.56—58.

72. Кузнецова, Э.В. О пересекающемся характере лексико-семантических групп слов / Э.В. Кузнецова // Семантика и структура предложения: Лексическая и синтаксическая семантика. — Уфа, 1978. — 211 с.

73. Кузнецова, Э.В. Лексико-семантические группы русских глаголов / Э.В. Кузнецова. — Иркутск: Изд-во Иркутского ун-та, 1989. — 219 с.

74. Кулаков, Ф.М. Приложение к русскому изданию / Ф.М. Кулаков // Минский М. Фреймы для представления знаний: пер. с англ. / М. Минский. — М.: Энергия, 1979, —С. 122—144.

75. Леонтьев, A.A. Психолингвистический аспект языкового значения / A.A. Леонтьев // Принципы и методы семантических исследований. — М.: Наука, 1976. — С. 46—73.

76. Лихачев, Д.С. Заметки о русском слове / Д.С. Лихачев // Новый мир, 1980. — №1.—-С. 21— 24.

77. Лихачев, Д.С. Культура как целостная система / Д.С. Лихачев // Новый мир, 1994. —№ 8. С. 15—18.

78. Лопушанская, С.П. Изменения семантической структуры русских бесприставочных глаголов движения в процессе модуляции / С.П. Лопушанская // Русский глагол (в сопоставительном освещении).

79. Межвузовский сборник научных трудов. — Волгоград: Изд-во ВПИ, 1988. — С. 5—29.

80. Лопушанская, С.П. Развитие и функционирование древнерусского глагола / С.П. Лопушанская. — Волгоград, 1990. — 113 с.

81. Лопушанская, С.П. Семантическая модуляция как речемыслительный процесс / С.П. Лопушанская // Вестник ВолГУ. Сер. 2, Филология. — Волгоград, 1996. Вып. 1. С. 6—13.

82. Лотман, Ю.М. О семиологическом механизме культуры. / Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский / Ю.М. Лотман. Избранные статьи. ТЗ. — Талин, 1993. —С. 326—345.

83. Маслова, В.А. Лингвокультурология: уч. пособие / В.А. Маслова. — М.: Академия, 2001. — 208 с.

84. Мещанинов, И.И. Общее языкознание / И.И. Мещанинов. — Л.: Учпедгиз, 1940. —260 с.

85. Милованова, М.В. Культурно-специфические особенности значения языковых единиц / М.В. Милованова // Язык. Культура. Словари: Материалы IV Международной школы-семинара. — Иваново, 2001. — С. 25—27.

86. Милованова, М.В. Категория посессивности в русском и немецком языках в лингвокультурологическом освещении: Монография / М.В.

87. Милованова. — Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2007. — 405 с.

88. Минский, М. Фреймы для представления знаний: пер.с англ./ М. Минский. -М.: Энергия, 1979. — 152 с.

89. Минский, М. Остроумие и логика когнитивного бессознательного / М. Минский // Новое в зарубежной лингвистике XX века. — М., 1988. — Вып. 23. —С. 289—305.

90. Никонова, Ж.В. Теория фреймов в лингвистических исследованиях / Ж.В. Никонова. — СПб.: Филологический факультет СпбГУ, 2006. — 144 с.

91. Новиков, JI.A. Семантика русского языка / J1.A. Новиков. — М., 1982.272 с.

92. Олянич, A.B. Потребности — дискурс — коммуникация / A.B. Олянич.

93. Волгоград: ИПК ФГОУ ВПО ВГСХА «Нива», 2006. — 224 с.

94. Олянич, A.B. Презентационная теория дискурса Текст.: монография / A.B. Олянич. М.: Гнозис, 2007.

95. Омельченко, С.Р. Глагольная репрезентация языковой ментальности / С.Р. Омельченко // Вестник ВГУ. Серия Гуманитарные науки. 2005. — № 1.1. С. 192—203.

96. Омельченко, С.Р. Функционально-семантическая характеристика русских ментальных глаголов / С.Р. Омельченко // Известия Уральск, гос. унта. Гуманитарные науки. 2004. Вып. 7. — №31. — С. 217—229.

97. Попова, З.Д. Некоторые проблемы выявления национальной специфики языка / З.Д. Попова, И.А. Стернин // Язык и национальное языкознание. Воронеж, 2002. — Вып.З. — С. 52—58.

98. Попова, Т.В. Способы глагольного действия и лексико-семантические группы глаголов / Т.В. Попова // Русская глагольная лексика: пересекаемость парадигм. — Екатеринбург, 1997. — С. 147—239.

99. Потебня, A.A. Мысль и язык / A.A. Потебня // Русская словесность: Антология. — М.: Academia, 1997. — 225 с.

100. Руднев, В.П. Характеры и расстройства личности. Патография и метапсихология / В.П. Руднев. — М.: Независимая фирма "Класс", 2002. — 272 с.

101. Рудяков, А.Н. Понятийный аппарат семантики лексических групп / А.Н. Рудяков // Филологические науки. — 1988. — № 2. — С. 38—46.

102. Сепир, Э. Введение в изучение речи. Избранные труды по языкознанию и культурологи / Э. Сепир // Общ. ред. и вступ. ст. А.Е. Кибрика. — М., 1993. — 447 с.

103. Светана-Толстая, C.B. Колонка редактора // Журналистика и культура речи, 2004. — № 3. — С. 2—4.

104. Слесарева, И.П. Проблемы описания и преподавания русской лексики / ИП. Слесарева. — М., 1980. — 178 с.

105. Соссюр, Ф. де. Труды по языкознанию / Ф. де Соссюр. — М., 1977. — 696 с.

106. Степанов, Ю.С. Методы и принципы современной лингвистики / Ю.С. Степанов. — М., 1975. —312 с.

107. Степанов, Ю.С. Семиотика / Ю.С. Степанов. — М., 1997.

108. Стернин, И.А. Проблемы анализа структуры значения слов / И.А. Стернин. — Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1979. — 156 с.

109. Стернин, И.А. Наведение сем в значении слова / И.А. Стернин // Исследования по семантике. — Уфа, 1988. С. 13 — 17.

110. Стернин, И.А. Национально-культурные компоненты в структуре значения слова / И.А. Стернин // Лингвострановедческий аспект в преподавании русского как иностранного. — Воронеж, 1984. — С. 140—145.

111. Сусов, И.П. История языкознания / И.П. Сусов. — М., 2000. — 304 с.

112. Телия, В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты / В.Н. Телия. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. — 288 с.

113. Тер-Минасова, С.Г. Личность и коллектив в языках и культурах / С.Г. Тер-Минасова // Вестник московского университета. Сер. 9. Филология. 2003. —№5. —С. 23—25.

114. Тер-Минасова, С.Г. Слова, слова, слова. Язык, культура, межкультурная коммуникация / С.Г. Тер-Минасова // Мир русского слова, № 2. —2000. —С. 74.

115. Тер-Минасова, С.Г. Язык и межкультурная коммуникация / С.Г. Тер-Минасова. — М.: Слово, 2000. — 264 с.

116. Туликова, H.A. Семантика персональное™ :: ин-персональности русского глагола : учебное пособие / H.A. Туликова. — Волгоград: Изд-во ВолГУ, 1993. — 141 с.

117. Трубецкой, Н.С. Основы фонологии / Н.С. Трубецкой. — М., 1960. — 352 с.

118. Уфимцева, A.A. Опыт изучения лексики как системы / A.A. Уфимцева. — М., 1962, —288 с.

119. Уфимцева, A.A. Слово в лексико-семантической системе языка / A.A. Уфимцева. — М., 1968. — 272 с.

120. Уфимцева, A.A. Лексическое значение: (принцип семиологического писания лексики) / A.A. Уфимцева. — М.: Наука, 1986. — 240 с.

121. Филин, Ф.П. Очерки по теории языкознания / Ф.П. Филин. — М., 1982. — 336 с.

122. Филлмор, Ч. Основные проблемы лексической семантики / Ч. Филлмор // Новое в зарубежной лингвистике. — М., 1983. — Вып. 12. — С. 74—122.

123. Филлмор, Ч. Фреймы и семантика понимания / Ч. Филлмор // Новое в зарубежной лингвистике XX века. — М., 1988. — Вып. 22. — С. 52—93.

124. Хантимиров, С.М. Экстралингвистический компонент семантики слова / С.М. Хантимиров // Вестн. ВЭГУ. 2009. — №3. — С. 106.

125. Чудинов, А.П. Регулярная многозначность в глагольной лексике: учеб. пособие / А.П. Чудинов. — Свердловск: Изд-во Свердволск. пед. ип-та, 1986. —80 с.

126. Шамне, Н.Л. Семантика немецких глаголов движения и их русских эквивалентов в лингвокультурологическом освещении / Н.Л. Шамне. — Волгоград: Изд-во ВолГУ. — 2000. — 392 с.

127. Шмелев, Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики / Д.Н. Шмелев,— М., 1973. —280 с.

128. Шрам, А.Н. О типах семантической структуры многозначных качественных прилагательных / А.Н. Шрам // Исследования по семантике. Общие вопросы семантики. Вып. 9. — Уфа, 1983. —- С. 87—93.

129. Щур, Г.С. Теории поля в лингвистике / Г.С. Щур. — М. — Л., 1974. — 256 с.

130. Яковлева, Е.С. О понятии «культурная память» в применении к семантике слова / Е.С. Яковлева // Вопросы языкознания. 1998. — № 3. —-С. 24—26.

131. Blomaert, J. Intercultural and international communication / J. Blomaert // The Pragmatics of Intercultural and International Communication. 1991. — P. 1— 12.

132. Chafe, W. Meaning and the structure of language / W. Chafe. Chicago, 1971. —346 p.

133. Fauconnier, G. Mental spaces, aspects of meaning construction in natural language / G. Fauconnier. Cambridge, 1994. — 190 p.

134. Fillmore, Ch.J. Types of lexical information / Ch.J. Fillmore // Studies in Syntax and Simantics. Chicago. 1973. — P. 109—137.

135. Gudykunst, W.B., Kim Y.Y. Communication with Strangers. An Approach to Intercultural Communication / William B. Gudykunst, Young Yun Kim. — Reading. Massachusetts, 1984. — 277 p.

136. Hofstede, G. Cultures and Organizations. Software of the Mind / G. Hofstede. — London; New York: McGraw-Hill, 1991. — 279 p.

137. Lakoff, G. Women, fire, and dangerous things : What categories reveal about the mind / George Lakoff / Chicago; London : Univ. of Chicago press , 1987 —XVII, 614 p.

138. Leech, G. Meaning and the English verb / G. Leech. — London, 1971. — 141 p.

139. Linguistics: An Introduction to language and communication / Akmajion. Adrian. Demers, Richard A., Farmer, Ann K., Harnish, Robert M. England, 1995. — 309 p.

140. Minsky, M. Frame-system theory / M. Minsky // Thinking: Readings in cognitive science / Ph. N. Johnson-Laird, P.C. Wason (ed.). — Cambridge, New York, 1977, —P. 355—376.

141. Quinn, N., Holland, D. Culture and cognition / N. Quinn, D. Holland // Cultural models in language and thought. Cambridge etc, 1987.

142. Schank, R. Plans, Scripts, plans, goals and understanding: an inquiry into human knowledge structures / Roger C. Schank, Robert P. Abelson. — Hillsdale, N.J.: Erlbaum; New York; London: Distributed by Wiley, 1977. — 248 p.

143. Speer, J.H. Aspect of culture and communication // Culture and communication. 1991. P. 7—14.

144. Trier, J. Der deutsche Wortschatz im Sinnbezirk des Verstandes / J. Trier. Hdlb., 1931, 1973. —374 s.

145. Xiangli, L. Cultural and language teaching // Язык. Культура. Сознание. Международный сб-к трудов по лингвокультурологии. — Самара, 2005.

146. Wierzbicka, A. Semantics, culture, and cognition. Universal human concepts in culture-specific configurations. New York; Oxford, 1992.

147. ИСТОЧНИКИ, СЛОВАРИ И ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

148. Англо-русский лингвострановедческий словарь «Американа-Н» / Под ред. д.ф.н., профессора Г.В. Чернова / М.В. Васянин, О.Н. Гришина, И.В. Зубанова, А.Н. Катаров, Е.Б. Санникова, O.A. Тарханова, Г.В. Чернов, С.Г. Чернов. — М., 2005. — 1208 с.

149. Арутюнова Н.Д. Лингвистический энциклопедический словарь / Н.Д. Арутюнова. — М.: Советская Энциклопедия, 1990. — 688 с.

150. Ахманова, О. С. Словарь лингвистических терминов / О. С. Ахманова. — М.: Советская Энциклопедия, 1966. — 607 с.

151. БТСРГ — Большой толковый словарь русских глаголов. Идеографическое описание. / Под ред. Л.Г. Бабенко. — М., 2006. — 576 с.

152. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка (в 4-х томах). — М., 1999.

153. Достоевский, Ф.М. Преступление и наказание. — М.: Просвещение, 1982.

154. Достоевский, Ф.М. Белые ночи / Ф.М. Достоевский. Избранное. — М., 1987.

155. Достоевский, Ф.М. Сон смешного человека / Ф.М. Достоевский. Избранное. — М., 1987.

156. Достоевский, Ф.М. Двойник / Ф.М. Достоевский. Избранное. — М., 1987. Ю.Достоевский, Ф.М. Именины / Ф.М. Достоевский. Избранное. — М., 1987.

157. Dostoyevsky F. Crime and punishment. Translated with an introduction andnotes by David McDuff. Penguin Books, 1991.198

158. Dostoyevsky F. White nights // Selected works. Published in Penguin Books, 1991.

159. Dostoyevsky F. Angel's day // Selected works. Published in Penguin Books, 1991.

160. Dostoyevsky F. A sleep of amusing human // Selected works. Published in Penguin Books, 1991.

161. Ефремова, Т.Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. — М.: Русский язык, 2000. — 1233 с.

162. ИЭССАЯ — Маковский М.М. Историко-этимологический словарь современного английского языка. М.: Диалог, 2000. — 423 с.

163. ЛСГРГ — Лексико-семантические группы русских глаголов. Учебный словарь-справочник / Под общ. ред. Т.В. Матвеевой. — Свердловск: Изд-во Урал, ун-та, 1988.

164. Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В.Н. Ярцевой. — М.: Советская Энциклопедия, 1990. — 688 с.

165. Марузо, Ж. Словарь Лингвистических терминов. — М.: Изд-во иностранной литературы, 1960. — 436 с.

166. Мюллер В.К. Новый Англо-русский словарь. — М.: Русский язык, 2000. — 960 с.

167. НБАРС — Новый большой англо-русский словарь: В 3-х т. / Авт.: Ю.Д. Апресян, Э.М. Медникова, А.В. Петрова и др.; под общ. рук. акад. Ю.Д. Апресяна и проф. Э.М.Медниковой. — 6-е изд., стереотип. — М.: Русский язык, 2001.

168. Ожегов, С.И. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой. — 19-е изд., испр. — М.: Рус. яз., 1987. — 796 с.

169. Островский, А.Н. Бешеные деньги. —-М., 1987.

170. Розенталь, Д.Э. Словарь-справочник лингвистических терминов. Пособие для учителей / Д.Э. Розенталь, М.А. Теленкова. — 2-е изд., испр. и доп. — М., 1976. —543 с.

171. Русский язык: Энциклопедия / Под ред. Ф.П. Филина. — М., 1979. — 439 с.

172. Русский язык. Энциклопедия / Под ред. Ю.Н. Караулова. — М., 1997. — 721 с.

173. Словарь русского языка в четырех томах. — 3-е изд., стереотип. — М., 1985.

174. СРЯ — Словарь русского языка: В 4-х т. / Под ред. А. П. Евгеньевой / РАН, Ин-т лингвистич. исследований. — 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999. — 720 с.

175. Словарь языка A.C. Пушкина в 4-х томах. — М., 1957.

176. ССРЛЯ — Словарь современного русского литературного языка: В 17 т. М.; Л., 1948—60.

177. Срезневский, И.И. Материалы для словаря древнерусского языка по памятникам XI-XIV веков / И.И. Срезневский. В 3-х томах. СПб., 1893-1903; стереотипное издание М.,1958; репринтное издание М.,1988, 2 том, с. 722— 723.

178. Толстой, Л.Н. Война и мир. — М., 1987.

179. Толстой, Л.Н. Анна Каренина / Л.Н. Толстой. Собрание сочинений в восьми томах. — М.: «Лексика», 1996. — Т. 5,6.

180. ТСРГ — Толковый словарь русских глаголов: Идеографическое описание. Английские эквиваленты. Синонимы. Антонимы. — М., 1999. — 704 с.

181. ТСРЯ — Толковый словарь русского языка: В 4 тт./ Под ред. Д.Н. Ушакова. — М.: Гос. ин-т «Сов. энцикл.»; ОГИЗ; Гос. изд-во иностр. и нац. слов, 1935—1940.

182. Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская Энциклопедия, 1983. — 840 с.

183. Чехов, А.П. Ионыч. Избранные произведения. — Минск, 1954.

184. Чехов, А.П. Степь. Избранные произведения. — Минск, 1954.

185. Чехов, А.П. Бабье царство. Избранные произведения. — Минск, 1954.200

186. Чехов, А.П. Дядя Ваня. Избранные произведения. —Минск, 1954.

187. Чехов, А.П. Чайка. Избранные произведения. — Минск, 1954.

188. Чехов, А.П. Моя жизнь. Избранные произведения. — Минск, 1954.

189. Чехов, А.П. Дама с собачкой. Избранные произведения. — Минск, 1954.

190. Чехов, А.П. Попрыгунья. Избранные произведения. —Минск, 1954.

191. Чехов, А.П. Невеста. Избранные произведения. — Минск, 1954.

192. Чехов, А.П. Душечка. Избранные произведения. — Минск, 1954.

193. Толковый словарь русского языка / Н.Ю. Шведова. — М., 1998.

194. ЭСРЯ — Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М: Астрель ACT, 2004. Т. 3.

195. Tales from Tchehov. Translated by Constance Garnett. Published in Penguin Books 1938.

196. Anton Chekhov: A Woman's kingdom // Eight Great Comedies, translated by Marian Fell. Penguin Books, 1989.

197. Anton Chekhov. The Gull. Penguin Books, 1989.

198. Anton Chekhov: Uncle Vanya // Eight Great Comedies, translated by Marian Fell. Penguin Books, 1989.

199. Collins English Dictionary. Fifth Edition 2000. Glasgow G 4 0NB.

200. Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English / A.S. Hornby. — Oxford University Press, 2005.

201. The New Penguin English Dictionary / ed. R. Allen. — Oxfor d: Penguin Books, 2000.