автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Архетипический лингвокультурный концепт "предательство"

Полный текст автореферата диссертации по теме "Архетипический лингвокультурный концепт "предательство""

На правах рукописи

САВЕЛЬЕВА Ульяна Александровна

АРХЕТИПИЧЕСКИЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЙ КОНЦЕПТ «ПРЕДАТЕЛЬСТВО»

10 02 19 — теория языка

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Волгоград— 2008 „„„ „___

^ 003166086

003166086

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Астраханский государственный университет»

Научный руководитель — доктор филологических наук,

профессор Владимир Ильич Карасик

Официальные оппоненты доктор филологических наук,

профессор Владимир Михайлович Савицкий,

кандидат филологических наук, доцент Екатерина Александровна Дженкова

Ведущая организация — Тамбовский государственный

университет им Г Р Державина

Защита состоится 17 апреля 2008 г в 12 час на заседании диссертационного совета Д 212 027 01 в Волгоградском государсгвен-ном педагогическом университете по адресу 400131, г Волгоград, пр Ленина, 27

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Волгоградского государственного педагогического университета

Автореферат разослан 17 марта 2008 г

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат филологических наук, доцент СУН Н Остринская

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Данная работа выполнена в русле лингвокультурологических исследований Объектом изучения выступает лингвокультурный концепт «предательство», предметом исследования — его архетипические признаки

Актуальность выбранной темы диссертационной работы продиктована следующими положениями 1) лингвокультурное моделирование концептов является одним из приоритетных направлений в современных лингвистических исследованиях, тем не менее архетипические концепты изучены недостаточно; 2) феномен предательства обладает социальной значимостью, однако до сих пор не рассматривался в лингвоконцептологическом исследовании

В основу исследования положена следующая гипотеза в ряду концептов выделяются архетипические ментальные образования, имеющие специфические характеристики, одним из таких концептов является концепт «предательство»

Цель настоящей работы — охарактеризовать концепт «предательство» как архетипическое ментальное образование Для достижения цели выдвинуты следующие задачи

1) установить конститутивные признаки архетипических концептов,

2) построить модель лингвокультурного концепта «предательство»,

3) определить понятийные, образные и ценностные характеристики данного концепта

Научная новизна работы состоит в определении статуса архетипических концептов, в установлении понятийных, образных и ценностных характеристик концепта «предательство» и языковых способов его выражения в русской и английской лингвокультурах.

Теоретическая значимость выполненной работы состоит в развитии лингвокультурологии применительно к архетипическим концептам как особому классу ментальных образований.

Практическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут быть использованы в лекционных курсах языкознания, теории межкультурной коммуникации, лексикологии, лингво-страноведения, в спецкурсе по лингвокультурологии

Материалом исследования послужили данные толковых, фразеологических и энциклопедических словарей русского и английского

языков, сборники пословиц, поговорок, сентенций и афоризмов, материалы печатных изданий, Интернет-ресурсы Единицей исследования является текстовый фрагмент, в котором реализуется концепт «предательство» Всего исследовано около 5000 текстовых фрагментов, обозначающих и выражающих концепт «предательство» в русском и английском языках В качестве материала исследования использовались также данные анкетирования и интервьюирования представителей обеих лингвокультур

В работе нашли применение следующие методы понятийное моделирование, интерпретативный анализ, компонентный и контекстуальный анализ, анкетирование, интроспекция

Теоретической основой работы послужили следующие положения, доказанные в лингвистической литературе

1 Основной единицей лингвокультуры является лингвокультур-ный концепт — квант переживаемого знания (Н Д Арутюнова, Е В Бабаева, Н Н Болдырев, С Г Воркачев, В 3 Демьянков, В И Кара-сик, Н А Красавский, С X Ляпин, В А Маслова, В Н Телия, А Д Шмелев)

2 Лингвокультурные концепты проявляются в языковом сознании и коммуникативном поведении и допускают множественное измерение (А Вежбицкая, В Гумбольдт, В Т Клоков, О А Леонто-вич, Д С Лихачев, Г Г Слышкин, Ю С. Степанов, С Г Тер-Мина-сова)

3 Содержание лингвокультурных концептов может быть объективно установлено при помощи специальных исследовательских процедур (А П Бабушкин, В В Красных, М В Пименова, В М Савицкий, И А Стернин, Н В Уфимцева)

На защиту выносятся следующие положения:

1 Архетипический концепт представляет собой сложное ментальное образование, конститутивными признаками которого являются следующие а) размытый оценочно-маркированный образ, не поддающийся рациональной рефлексии, базирующийся на дуальной категоризации мира и проявляющийся как след коллективного опыта в индивидуальном сознании, б) ориентация на важнейшие витальные ценности бытия (жизнь — смерть, опасность — защищенность, хорошо — плохо, свой — чужой) и вытекающая отсюда универсальность для человечества, в) бинарный оценочный характер, выражающийся в неделимой диаде положительной и отрицательной оценок

2 Содержательный минимум концепта «предательство» моделируется в виде следующего фрейма, действие, субъект, объект рассмат-

риваемого действия, условие совершения действия, возможные мотивы, цель, средства совершения действия, сфера совершения предательства, результат действия

3 Понятийные характеристики концепта «предательство» сводятся к следующим важнейшим характеристикам а) диада «предательство — верность» по отношению к «своим», основанная на сакрализации доверия, б) действие со скрытой злонамеренной и демонстрируемой доброжелательной интенцией, в) неожиданность действия для объекта К основным разновидностям предательства относятся измена в личных отношениях между мужчиной и женщиной, предательство в дружбе, предательство своей страны или социальной группы, предательство по отношению к самому себе (измена своим принципам)

4 Образные характеристики концепта «предательство» проявляются в личности субъекта, совершающего предательство, и находят следующее выражение в перцептивном плане — внешняя замаскиро-ванность, стремление быть незаметным, в метафорическом плане — сравнение с ударом, нечестной игрой, болезнью, нарушением целостности, хищным неприятным животным, разыгрыванием спектакля, попаданием в ловушку

5 К числу ценностных характеристик концепта «предательство» относятся следующие а) это один из наиболее отрицательно оцениваемых поступков; б) первая реакция на предательство всегда некритична, эмоциональна и негативна, и это составляет архетипическую суть данного концепта, в) рациональное осмысление предательства направлено на выявление его причин и мотивов и в ряде случаев приводит к смягчению оценки совершенного действия

6 Способы языкового выражения концепта «предательство» в русской и английской лингвокультурах свидетельствуют о значительном совпадении понятийных, образных и ценностных признаков данного концепта Основное различие в осмыслении предательства в рассмотренных лингвокультурах состоит в большей значимости выраженного институционального аспекта предательства для англичан, что объясняется большей ориентированностью английской культуры на соблюдение юридических норм по сравнению с традиционной русской лингвокультурой

Апробация работы Основные положения и выводы диссертационного исследования были изложены на международных, межвузовских и внутривузовских научно-практических конференциях («Культурологический подход к изучению литературы, русского, иностран-

ного и родного языков в общеобразовательных учреждениях» (Астрахань, 2005 г), «Россия и Восток Обучающееся общество и социально-устойчивое развитие Каспийского региона» (Астрахань, 2005 г ), «Иностранные языки лингвистические и методические аспекты» (Тверь, 2006 г ), «Этнокультурная концептология» (Элиста, 2006 г ), «Межкультурная коммуникация концепты и модели поведения» (Астрахань, 2007 г ), «Коммуникативные аспекты современной лингвистики и лингводидактики» (Волгоград, 2008 г ), «Меняющаяся коммуникация в меняющемся мире» (Волгоград, 2008 г ), на ежегодных научных конференциях в Астраханском государственном университете (2004—2007 гг ) и на научных семинарах кафедры английской филологии и современных технологий обучения Астраханского государственного университета (2004—2008 гг)

По теме исследования опубликовано 8 работ объемом 2,5 п л

Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, посвященных общим принципам лингвокультурного моделирования концепта «предательство», его понятийным, образным и ценностным характеристикам, заключения, библиографии

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В главе 1 «Понятийные характеристики концепта "предательство" в русской и английской лингвокультурах» анализируются понятия «архетип» и «миф», рассматривается их роль в осмыслении человеком окружающей действительности, освещаются различные подходы к исследованию глубинных слоев культурного пространства, подчеркивается архетипический характер дуальной системы мыслительных категорий, раскрывается прескриптивная функция архетипов, объясняется статус архетипических концептов, приводятся критерии выделения такого вида ментальных образований, на материале лексических и фразеологических единиц анализируются понятийные признаки концепта «предательство» в русской и английской лингвокультурах, выявляется типология предательства как социального феномена

В современной антропологической лингвистике изучению концептов уделяется особое внимание, что делает возможным, используя накопленные данные, структурировать концепты и производить их типологию Важнейшей дискурсивной характеристикой концептов является их транслируемость (С X Ляпин) В связи с этим возможно

противопоставление активно и пассивно транслируемых концептов К числу первых относятся архетипические концепты, в основании которых лежит система установок и поведенческих реакций, влияющих на жизнь людей (В И Карасик) Отличительная их особенность состоит в том, что они связаны с архетипическими образами как про-тотипическими представлениями о действительности, во многом определяющими психические реакции и поведение человека В основе понятия архетипа лежит теория, предложенная швейцарским ученым К Г Юнгом, который под слоем «личностного бессознательного», составляющего основной предмет изучения в классическом психоанализе 3 Фрейда, обнаружил «коллективное бессознательное», трактуемое им как общечеловеческое основание душевной жизни индивидов, наследуемое, а не формирующееся на базе индивидуального опыта Если в личностном бессознательном основную роль играют «комплексы», то структурообразующими элементами коллективного бессознательного являются архетипы — универсальные модели бессознательной психической активности Поясняя свою точку зрения, Юнг отмечал, что «коллективное бессознательное» — нечто вроде осадка опыта и одновременно — образ мира как его априорность Развитие теории архетипов стало возможным благодаря обнаружению К Юнгом поразительных сходств в различных мифологических и религиозных системах, а также фактов воспроизведения в сновидениях и психопатическом бреде фрагментов древних эзотерических систем Понятие мифа получает в науке глубокое осмысление Так, он рассматривается как групповая эмоционально-оценочная картина мира (В М Пивоев) Миф служил определенным гарантом консолидации общины и обеспечивал жизнеспособность каждого индивидуума за счет возвышения «своего» над «чужим», формирования чувства превосходства и уверенности в своих силах, в праве на высшую ценность Миф называется диалектически необходимой категорией сознания и бытия вообще, при этом необходимо рассматривать его с точки зрения самого мифического сознания, для которого миф есть наивысшая по своей конкретности и максимальной напряженности реальность (А Ф Лосев)

В мифах, ритуалах, сказках прослеживается коллективное бессознательное всего человечества При этом центральной характеристикой мифа как источника архетипа являются его внушаемость, повторяемость и духовное заражение (К Леви-Стросс) Мифы и сказки наделяются способностью образовывать некий «метаязык», правила и слова которого служат для выражения образов, и этот язык работает

на самом высоком уровне, отделяя смысл от языковой основы (И В Кол-магоров) Данная идея перекликается с идеей В. Гумбольдта о «доязыковом мышлении», служащем материалом для языка, который является «бесформенным» и «неопределенным» и представляет собой «совокупность чувственных впечатлений и непроизвольных движений духа, предшествующих образованию понятия, которое совершается с помощью языка» «Непроизвольные движения духа» признаются и В А Лефевром, который предложил новое применение математического моделирования в изучении структуры человеческой рефлексии Человеку от рождения даны фундаментальные рефлексивные структуры, а также регистрация испытывания какого-либо переживания — это нечто, встроенное в человека, нечто, происходящее автоматически, без усилий сознания (В А Лефевр) В работе миф понимается как определенная универсальная когнитивная структура, организующая интерпретацию действительности на основании более глубинных моделей (И В Колмагоров) Данная трактовка объединяет понятие мифа и понятие архетипа как когнитивной структуры, в которой запечатлен опыт жизни всего рода

Учитывая тот факт, что архетипы как проекции коллективного бессознательного не имеют кровной и расовой наследственности, а принадлежат человечеству в целом, можно заключить, что они представляют собой единую для всего человечества общую основу, сохраняющую целостность и идентичность, отсылая к глубинным слоям психики всех Homo sapiens

Вслед за В В Красных, мы признаем наличие глубинных слоев культурного пространства, к которым относим представления, восходящие к архетипическим, древнейшим представлениям Подобного рода представления соотносимы с базовыми кодами культуры, в них фиксируются «наивные» представления о мироздании Базовые коды культуры прослеживаются в базовых оппозициях, к которым относятся оппозиции «верх — низ», «далеко — близко», «хорошо — плохо», «свой — чужой» и некоторые другие (В В Красных)

Подобного рода оппозиции, отражающие миропонимание и ми-роосмысление человеком фрагментов окружающей действительности, вскрываются в исследованиях по многим отраслям гуманитарного знания, при этом подчеркивается, что стремление мыслить дуальными категориями относится к более архаичному этапу сознания (К Леви-Стросс,Т М Николаева) Система дуальных категорий вбирает в себя такие содержания, которые не могут стать объектом произвольного намерения и не подвластны контролю со стороны воли

или ratio, что и позволяет причислить ее к феноменам коллективного бессознательного

Архетипы не имеют конкретного психического содержания и получают свое образное наполнение в виде архетипических представлений (символов) как результата совместной работы индивидуального сознания и коллективного бессознательного, как единства прозрачного сознанию образа и стоящего за ним сокровенного и неэкспли-цируемого смысла, уводящего в глубины психики (А М Руткевич) Архетипы служат первоосновой для формирования представлений, стереотипов, образов, формирующихся у индивида в процессе социализации Социализация представляет собой процесс становления личности, постепенное усвоение ею требований общества, приобретение социально значимых характеристик сознания и поведения, которые регулируют ее взаимоотношения с обществом Мифы как когнитивные структуры, организующие интерпретацию действительности на основе архетипов, составляют жизненно необходимую функцию общества в целом, помогая человеку ассоциировать себя как члена определенной группы

Подчеркивая необъяснимость архетипов, К Юнг отмечал возможность их переживания в момент «бурных жизненных ситуаций», крушения, когда происходит погружение к «последним глубинам» Развивая данную мысль, К Касьянова выделяет архетип и ческий и рефлексивный слои сознания, отмечая при этом, что наиболее важные ценностные установки, присущие той или иной культуре, наиболее ярко проявляют себя в момент переживания каждым отдельным индивидом разного рода конфликтных ситуаций, затрагивающих глубинные слои психики и сопровождающихся непроизвольными эмоциональными реакциями К Касьянова вводит термин «социальные архетипы», который обозначает некоторый набор предметов или идей, связанных в сознании каждого носителя определенной культуры с интенсивно окрашенной гаммой чувств и эмоций В отличие от архетипов в понимании Юнга, обращающего внимание на их амбивалентность и рассматривающего их за пределами моральных конвенций, добра и зла, социальные архетипы являются элементами именно ценностного восприятия окружающего мира и составляют этнический характер личности, лежащий в основе характера индивидуального (К Касьянова)

Данная точка зрения сохраняет за архетипами прескриптивную функцию, описываемую в работах К Леви-Стросса, К Юнга, И В Кол-магорова, В В Красных Представляется, что человек как инди-

видуальный представитель человеческого сообщества обладает своего рода «внутренней информацией», той совокупностью представлений о внешнем мире и его устройстве, которую он наследует от предшествующих поколений Традиции различных цивилизаций неразрывно связаны с соблюдением различных правил, предписаний, кодексов

Соглашаясь с К Касьяновой по существу вопроса, считаем важным заметить, что, на наш взгляд, не совсем оправданно употребление эпитета «социальные», когда заходит речь об архетипах Представляется невозможным противопоставить, например, социальные и, как возможную альтернативу, индивидуальные архетипы именно в силу того, что понятие архетипа уже подразумевает ссылку на социум, его коллективное бессознательное В работе высказывается мысль о том, что архетипы, выступая основой формирования стереотипов, символов, образов той или иной культуры, могут реализовываться в архетипических концептах как своеобразное единство коллективного и индивидуального элементов в осмыслении фрагментов окружающей действительности Таким образом, на наш взгляд, архетипи-ческий концепт является своего рода продуктом индивидуального восприятия мира через призму коллективного наследия опыта предыдущих поколений

В лингвокультурологии выделяют образно-перцептивную, понятийную и ценностную составляющие концепта В этом смысле представляется возможным рассматривать лингвокультурный концепт как инструмент доступа как к индивидуальному, так и коллективному опыту, а также к различным языковым картинам мира, которые формируются системой ключевых концептов и «связывающих их инвариантных ключевых идей» (Анна А Зализняк), т к последние обусловливаются ничем иным, как архетипами той или иной культуры

Рассматривая различные варианты возможной классификации концептов, В И Карасик отмечает, что с точки зрения содержания все концепты могут быть противопоставлены как параметрические и непараметрические К первым относятся концепты, служащие классифицирующими категориями при сопоставлении реальных характеристик объектов пространство, время, качество Ко вторым относятся концепты, имеющие предметное содержание Подразделяя далее непараметрические концепты на регулятивные и нерегулятивные, исследователь считает, что в содержании регулятивных концептов главное место занимает ценностный компонент Класс регулятивных концептов представлен концептами, которые своим содержанием

выражают оценку деятельности человека, конкретизирующуюся в определенных нормах поведения Данный подход к классификации концептов, а также возможность их типизирования на основе признака транслируемое™, понимаемой как переход концепта в процессе общения от одного индивидуума к другому и от одной культуры — к другой, делают возможным выделение архетипических концептов как разновидности лингвокультурных концептов, которые основываются на «системе установок и поведенческих реакций, которые незаметно определяют нашу жизнь» (В И Карасик)

Рассуждая об архетипах, А М Руткевич отмечал, что они отличаются наглядно-чувственным характером На наш взгляд, архетипы, преломляясь в архетипических концептах, не имеют конкретного референта, т е не сориентированы на конкретный образ Сохраняя свою принадлежность к коллективному бессознательному, архетипы, лежащие в основе архетипических концептов, обрастая слоем индивидуального смысла, в большей степени сориентированы именно на чувственные переживания того или иного индивида, которые неизбежно сопряжены с эмоциональной оценкой

Таким образом, при выделении архетипических концептов мы исходим из следующих положений во-первых, лингвокультурный концепт можно отнести к классу архетипических, если в его основе лежит размытый оценочно-маркированный образ, представление о том или ином фрагменте действительности, не поддающееся рациональной рефлексии, базирующееся на дуальной категоризации мира и проявляющееся как след коллективного опыта в индивидуальном сознании, во-вторых, архетипический концепт сориентирован на важнейшие биологические в своей основе ценности бытия (жизнь — смерть, опасность — защита, хорошо — плохо, свой — чужой) и потому обладает универсальным характером для всего человечества, в-третьих, архетипический концепт отличается бинарным оценочным характером, выражающимся в неделимой диаде «+» и «-» Архетипический концепт обладает отличительным набором конститутивных признаков, совокупность которых дает представление об этом концепте в рамках изучаемой культуры

В основе лингвокультурного концепта «предательство» лежит архетипическое представление о важности и необходимости сохранять верность При этом взаимоотношение верности и предательства представляет собой своеобразное единство, которое мы определяем как архетипическую оппозиционную пару, отражающую ценностные

доминанты в поведении представителей русского и английского линг-вокультурных сообществ

С целью установления понятийных характеристик концепта «предательство» в русской и английской лингвокультурах был выстроен фрейм, вершинными узлами которого являются действие, выраженное в различных формах, в том числе и вербальной, совершаемое в силу различных мотивационных установок, сопровождающееся некоторой конфликтной ситуацией и влекущее за собой изменение в качестве отношений между субъектом и объектом действия (с положительного на отрицательное) В качестве субъекта рассматриваемого действия выступает лицо или группа лиц, наделенных определенными качествами и характеристиками и инициирующих данное действие Объектом действия следует считать лицо или группу лиц, на которых действие направлено Условием совершения действия выступают определенного рода отношения между субъектом и объектом, что находит свое отражение в определенной доле доверия субъекту со стороны объекта действия

В качестве сферы совершения предательства в настоящем исследовании рассматривается сфера межличностных отношений Следуя тезису о том, что межличностные отношения — это субъективно переживаемые взаимосвязи между людьми, проявляющиеся в характере и способах взаимных влияний, оказываемых людьми друг на друга в процессе совместной деятельности и общения, представляется необходимым уточнить характер протекания предательства Так, анализируя направленность изучаемого действия, можно прийти к выводу о том, что оно может быть направлено от субъекта во внешний мир, т е субъект предает другого человека или группу людей, общие интересы, а в варианте «предательство самого себя» бывает нацелено от субъекта на его внутреннее «я» его ценности и принципы Во втором случае «Участник 1» является одновременно и субъектом, и объектом совершаемого поступка В обоих рассматриваемых случаях предательство сопряжено с некоторым конфликтом, определяемым как противоречие мотивов, целей и ожиданий сторон На наш взгляд, такой конфликт может принимать как внешнюю, так и внутреннюю формы, а именно поведение субъекта, предающего другое лицо или группу лиц, вызывает отрицательную реакцию со стороны объекта/объектов предательства, а также со стороны третьих лиц, что может повлечь за собой качественные изменения в их отношениях В данной ситуации уместно говорить о внешнем конфликте, поскольку, выявляя разногласие между двумя или более членами группы, он

носит межличностный характер В случае, когда объектом предательства становится сам субъект, точнее, его внутренние духовные и нравственные установки, следует различать конфликт внутренний, личностный, происходящий на уровне индивидуального сознания Результатом предательства в данной ситуации является нарушение целостности личности как совокупности биологических, психологических и социальных характеристик К элементам последних социологи относят духовный мир человека, нравственные нормы и принципы, которыми он руководствуется и которые определяют линию его поведения

Учитывая ориентацию на объект совершаемого действия, предательство можно рассматривать как нарушение верности в любви, дружбе, т е оно может произойти в сфере личных отношений Характерной особенностью такого рода отношений является тот факт, что они не оформляются законодательно и не упорядочиваются институционально Они складываются благодаря общности мировоззрения, убеждений, дружбы, любви В данном случае сохранение верности основывается на доверительных отношениях, ожидании честного поведения сторон друг с другом, подчиняющегося императиву внутреннего нравственного закона В то же время принимая во внимание фактор включенности личности в социальные институты, предательство может иметь место в отношениях внутри какой-либо организации, корпорации, государственного устройства, а также такого социального института, как институт семьи и брака Подобного рода отношения подлежат законодательному оформлению При этом следует учитывать, что в повседневной жизни грани непосредственно личных и институциональных отношений часто переплетаются, вследствие чего предательство можно рассматривать как действие, включающее в себя компоненты обеих этих разновидностей человеческих отношений

В исследовании приводится анализ таких наиболее важных, на наш взгляд, узлов фрейма «предательство», как «действие», «Участник 1» и «Участник 2»

Понятие «Участник 1», являющееся необходимым составляющим изучаемого концепта на понятийном уровне и в русской, и в английской лингвокультурах, объективируется в нескольких лексических единицах, имеющих в качестве стержневого признака компоненты «человек, предавший кого-либо», «нарушивший верность», «вероломно изменивший»

В русской лингвокультуре это понятие раскрывается в таких словах, как «предатель (предательница)», «изменник», «изменщик», «доноситель», «доносчик», «сикофант», «ябеда», «наушник», «Иуда», «искариот», «ренегат», «вероотступник», «христопродавец», «стукач», «провокатор», «коллаборационист», «двурушник», «отступник», «ве-ролом», «клятвопреступник», «переметчик», «перебежчик», «отщепенец», «дезертир» У всех рассмотренных лексических единиц стержневым семантическим признаком является «человек, предавший кого-либо, что-либо» Кроме основной характеристики выделяются дополнительные, а именно, «тот, кто изменил прежним взглядам», «лицемерный человек, притворяющийся другом и друга предающий в силу разных причин», «непостоянный во взглядах», «тайно замышляющий что-либо», «нарушивший супружескую верность», «нарушивший клятву», «нарушивший гражданский долг»

В английском языке лексическая единица «betrayer», как производная форма базовой лексемы «betrayal», раскрывающая признак «Участник 1» в английской лингвокультуре, имеет также ряд сходных по значению единиц «traitor», «back-stabber», «double-crosser», «renegade», «collaborator», «informer», «quisling», «Judas», «doubleagent», «mole», «rat», «stool pigeon», «turncoat», «defector», «two-timer» Основными семантическими признаками, объединяющими слова-синонимы базовой лексемы «betrayer», в английской лингвокультуре являются «а person who betrays another's trust» и «one that commits treason against his country or friend or organization», а дополнительными можно назвать «one that secretly helps an enemy or opponent by giving them information», «one that leaves a country or party or organization and goes to another one»

При рассмотрении значений лексем, обозначающих субъект предательства, прослеживаются два вектора, характеризующих тип поведения лица предающего Так, сопоставляя единицы «двурушник», «доноситель», «наушник», «ябеда» versus «перебежчик», «переметчик», «ренегат» в русском языке и «traitor», «collaborator», «mole» versus «turncoat», «defector», «renegade» — в английском, можно заключить, что предавать можно тайно, не меняя официально установленного статуса друга, сотрудника, коллеги, гражданина страны, и предать можно открыто, объявив публично о выходе из группы, коллектива, организации и, соответственно, поменяв свой статус — быв другом, коллегой (friend), можно стать оппонентом, конкурентом (opponent), а можно и врагом (enemy) Тем самым можно сделать вывод об изме-

нениях в статусных характеристиках субъекта и объекта предательства

Понятие «действие» в качестве вершинного узла фрейма изучаемого концепта на языковом уровне в русском языке представлено единицей «предавать», которая означает «изменнически выдать, вероломно отдать во власть, распоряжение кого-либо», «изменить, нарушить верность — предать дружбу, общее дело». В русском языке понятие «предавать» также может быть выражено словами «продать», «заложить», «настучать», «сдать (друга, партнера, сообщника)»

В английской лингвокультуре рассматриваемый признак представлен единицей «betray», которая понимается как «reveal unintentionally, disclose unvoluntarily», «deliver into the hands of an enemy», «seduce and abandon», «desert, especially in time of need», «mislead, lead astray into error, sin, danger», «prove faithless, treacherous, disloyal to someone»; «reveal government's secrets», «inform on or against someone», «break one's promise», «stab in the back», «do something deliberately to harm somebody or help their opponents», «allow (a secret) to become known (by accident or on purpose)», «commit (high) treason», «trick, deceive» Общей со словом «betray» семой «reveal» обладают такие единицы, как «disclose», «divulge», «tell», «give away», «leak», «unmask», «expose», «bring out into the open», «peach on», в значении которых прослеживается компонент «voluntary, deliberate informing»

Необходимо отметить, что, рассматривая такие признаки концепта «предательство» в английском языке, как «accidental», «sudden» versus «purposeful», «harm deliberately», «mens геа», а также «лицемерие», «злой умысел», «вероломство», «коварство», выявленные у лексем, объективирующих понятие субъекта действия в русском языке, можно проследить нарастание интенциональности предать можно случайно, по неосторожности, по ошибке, не имея преступного замысла (criminal intent), либо лицемерно обманув, т е хитря, притворяясь другом, коварно вынашивая план измены, прикрываясь маской дружеского расположения

Сопоставление вышеуказанных признаков дает возможность проследить также временной фактор, промежуток реального времени совершения предательства То есть предательство может явиться результатом чьих-то намерений, чьей-то продуманной стратегии от момента начального импульса, замысла предательства до момента его совершения может пройти довольно много времени — от нескольких минут до нескольких лет, а также может оказаться необходимым составление плана, продумывание этапов предстоящего действия С

другой стороны, предательство можно совершить неожиданно, внезапно, в один миг Причем категории «неожиданность», «внезапность» можно применить по отношению к состоянию и того, кого предали (прослеживается эмоциональная значимость именно первого момента осознания предательства), и того, кто предает, выдавая по ошибке, неведению чужой секрет, тайну

Синонимический ряд лексем, распредмечивающих концепт «предательство» в русской лингвокультуре, составляют в том числе единицы «измена», «коварство», «вероломство», а в английской лингвокультуре — единицы «treason», «perfidy», «treachery», «infidelity», также реализующиеся в сфере институциональных и личностно ориентированных отношений При этом в большинстве английских словарей элементы значения, связанные с изменой в сфере институциональных отношений, стоят в словарной статье на первом месте На наш взгляд, это служит свидетельством того, что для английского сознания юридическая сторона является более актуальной В русском языковом сознании релевантным оказывается противопоставление предательства как поступка измены по отношению к «своим» в пользу «чужих» и поступка измены по отношению к любимому человеку В последнем случае имеются в виду отношения между мужчиной и женщиной

При анализе семантических признаков ключевых лексем, распредмечивающих концепт «предательство» в русской и английской линг-вокультурах, нами были обнаружены 1) направленность изучаемого действия, при этом выявляются вертикальная и горизонтальная модели предательства, 2) ассоциативные связи рассматриваемого концепта с его «зеркальной противоположностью» — концептом «верность», а также такими концептами, в равной мере отражающими бинарные противопоставления, как «правда — ложь», «истина — обман», «искренность — лицемерие», «дружба — вражда», «свой — чужой»

К основным семантическим признакам концепта «предательство» в обеих лингвокультурах относятся следующие а) диада «предательство — верность» по отношению к своим, б) действие со скрытой злонамеренной и демонстрируемой доброжелательной интенцией, в) неожиданное для объекта действие

При сопоставлении языкового наполнения понятия «объект предательства» в обеих лингвокультурах можно выделить 1) признак «взаимодействие», проявляющий включенность субъекта предательства в различные общественные институты и потому подчеркивающий

социальный статус изучаемого концепта, 2) иерархическую последовательность, с которой представлены лица, выступающие объектом предательства а) отдельное лицо, б) микрогруппы лиц, в) макрогруппы лиц, 3) наличие абстрактного понятия в качестве объекта совершаемого действия, т е. предательство может заключаться в перемене взглядов, принципов, измене общему делу, невыполнении гражданского долга, 4) признаки «ориентированность на внешний мир» и «ориентированность на внутреннее "я" человека», причем в последнем случае объектом действия является сам субъект

Анализ фразеологических единиц, объективирующих рассматриваемый концепт, показал, что в семантике рассмотренных фразеологизмов находят выражение те же признаки, которые были выявлены при анализе значения лексических единиц Во-вторых, в семантике выделенных фразеологических единиц, относящихся к ситуации предательства, отражены оппозиционные пары, основанные на архети-пическом противопоставлении «плюс— минус», фиксирующие представление о мироздании с использованием дуальной категоризации В-третьих, языковая реализация признака «предательство самого себя» во фразеологических единицах так же, как и в единицах лексических, не столь вариативна

Внутренняя форма лексем, распредмечивающих концепт «предательство» в русской и английской лингвокультурах, полученная в ходе этимологического анализа, позволила прийти к следующим заключениям субъект предательства выступает своего рода контейнером, в который объект совершаемого действия помещает свои секреты, надежды, ожидания верности и уверенность в сохранности доверяемой тайны Предавая, субъект предательства отдает доверенную ему информацию в чужие руки Сходство структуры понятий «вера» и «доверие» в контексте различных индоевропейских языков свидетельствует о древности и важности данных концептов, а тесная и неразрывная этимологическая связь лексем, объективирующих вышеназванные концепты с единицами русского и английского языков, распредмечивающих концепт «предательство», свидетельствует о том, что речь идет об архетипической оппозиции, уходящей корнями глубоко в историю обеих сопоставляемых лингвокультур

Типология предательства выстраивается в работе с учетом 1) ориентации на объект изучаемого действия, при этом, в зависимости от его направленности, выделяются 1) предательство, направленное от субъекта во внешний мир, 1а) предательство отдельного лица, 1Ь) предательство микрогруппы лиц, 1с) предательство макрогруп-

пы лиц, 1(1) предательство Супер-объекта (предательство Бога) и 1е) предательство, направленное от субъекта на его внутреннее «я» (его внутриличностные ценностные установки — предательство самого себя), 2) ориентации на субъект совершаемого действия 2а) предательство, совершаемое родителями по отношению к детям, 2Ь) предательство, осуществленное любимым человеком, 2с) предательство, на которое идет общество, 2с1) предательство, которое можно ожидать от собственного тела, 2е) предательство, совершаемое другом, 3) мотивов и причин, вызывающих предательство, За) предательство, вызванное страхом смерти или пыток, ЗЬ) предательство из-за корыстных мотивов, Зс) предательство по халатности, равнодушию, 3(1) предательство, вызванное жаждой материальных благ, Зе) физического удовольствия, 30 предательство из гордости, самопревозношения, 4) критерия осуществления того или иного рода деятельности, 4а) бесхозяйственность в финансах, 4Ь) увлечение азартными играми, 4с) присвоение чужого имущества, 4ё) злоупотребление алкоголем и наркотиками, 4е) любовные интриги, а также 40 любое скрытное поведение, 5) сферы совершения рассматриваемого действия, 5а) предательство в сфере личных, интимных отношений и 5Ь) предательство в сфере статусно-ориентированных, институциональных отношений Внутри первой разновидности предательства этого типа в английской лингвокультуре выявляются такие его вариации, как аа) финансовая неверность, аЬ) измена в режиме «онлайн», которой противопоставлена ас) измена в режиме «оффлайн», 6) критерия «преднамеренности — непреднамеренности», 6а) преднамеренное предательство, 6Ь) непреднамеренное предательство, 7) возможности оправданности — неоправданности совершенного поступка

В главе 2 «Образные и ценностные характеристики концепта "предательство" в русской и английской лингвокультурах» анализируется образно-метафорическое и образно-перцептивное осмысление концепта «предательство» в русской и английской лингвокультурах, приводятся его ценностные компоненты

Образно-перцептивные характеристики концепта «предательство» выявляются через восприятие лица, совершающего рассматриваемое действие В обеих лингвокультурах большинство респондентов (84% в русской и 81% в английской лингвокультурах) обоих полов высказались в пользу того, что предатель не ассоциируется у них с какими-то ни было отличительными чертами

«Предатель может выглядеть как угодно Совершить подлость и причинить бопь может любой Это обычный человек Им может быть и мужчина, и женщина, вы и я» (м)

«There are no particular traits of appearance by which I could confidently identify a potential betrayer» (ж)

Таким образом, можно заключить, что для большинства представителей обеих лингвокультур образ предателя воспринимается скорее через его поступки, через чувства и переживания того, кого предали, а не через внешность субъекта, что свидетельствует о том, что в момент предательства акцент чувственного восприятия жертвы совершаемого действия перемещается на свой внутренний мир, свои собственные переживания

Доминирующими характеристиками внешности предателя, выявленными в ответах представителей русской лингвокультуры, являются признаки «неприятно красив», «видимость дружелюбного настроя», «взгляд исподлобья», «тонкие губы», «серая мышка» Среди наиболее распространенных характеристик поведения предателя и его манеры говорить, встречающихся в ответах представителей обеих лингвокультур, можно выделить следующие «двигается тайком, украдкой / you don't notice him walking», «разговаривает полушепотом / speaks in a low voice», «ходит на цыпочках», «старается быть незаметным / should be from the shadows», «не смотрит в глаза / eye contact would be avoided», «контролирует свое поведение / ability to control facial features»

Реакции, полученные на слова-стимулы «предатель», «предать» и «предательство», показывают, во-первых, что в сознании российских респондентов предатель представлен как 1) мужчина, 2) злой по своей природе, 3) совершающий низкий поступок, 4) изменяющии Родине, стране, 5) нарушающий идеалы дружбы, 6) разглашающий военную тайну и 7) вызывающий широкий спектр чувств и эмоций

Реакции на слова «betrayal», «perfidy», «treachery», «treason» показали, что в сознании представителей английской лингвокультуры образ предателя ассоциируется с образом 1) человека (людей) с лукавым выражением лица, 2) который своим коварством (выдачей чужой тайны, изменой стране, супруге(у), другу, нарушением Десяти Заповедей) 3) разрушает доверие и дружбу

Сопоставление полученных ассоциаций позволяет проследить сходство в образном восприятии предателя в обеих сопоставляемых лингвокультурах

Реакции представителей русской и в той же мере английской лингвокультур на слова-стимулы, ассоциирующиеся с предательством, несут отпечаток архетипической дуальной категоризации при означивании фрагментов переживаемого опыта Так, в них прослежива-

ются следующие архетипические пары «верх — низ» высшие идеалы, top secret, high treason — низкое предательство, let down, underhanded, «друг — враг» друг, дружба, mutualfriend—враг, enemy, lost friendship, et tu. Brute, «начало — конец» конец, разрыв, больше никогда — break up, split up, no more, can't forgive, «жизнь — смерть»' смерть, умер — death, death crime, want to kill

При этом в двух последних оппозициях первый элемент не представлен, что служит свидетельством того, что в этих архетипических парах эмоционально и ценностно-маркированным является именно второй элемент, и в языковом сознании смерть как противоположность жизни, конец как антипод начала и предательство как противопоставление верности выражены наиболее детально

В ответах информантов в обеих лингвокультурах, раскрывающих образно-перцептивное восприятие ситуации предательства, наиболее отчетливо проступает архетипическая оппозиция «свой — чужой»

«Понятие предательства не относится к чужому, это относится только к своему Предает свой, тот, кому вы верили»

«А betrayer is someone who betrays the trust of someone It implies a confidence placed in a person that is then broken In turn it implies that the two parties know one another, or come to know one another, well The betrayer is often intimate with the person betrayed, which is what makes betrayal hurtful»

Учитывая наличие близких, интимных отношений между субъектом и объектом предательства (The "intimacy" between betrayer and betrayed often, but not necessarily, implies love and/or sexual relationship between the parties»), на передний план выходит архетипическое представление о предателе как о том, кто нарушил священный запрет, табу Во многом данная реакция обусловлена заповедями Декалога «Не прелюбодействуй» и «Не желай дома ближнего твоего, не желай жены ближнего твоего ничего, что у ближнего твоего» (Исх 20 13,17) Кроме того, веками складывающаяся оппозиция «свой — чужой», также являющаяся архетипом, четко обусловливает стереотип поведения не предавать своих Учитывая тот факт, что, согласно древним верованиям, нарушивший табу сам становится табу, «заклятым», можно объяснить нежелание многих людей, пострадавших от измены, продолжать какие-то ни было отношения с предателем

Абстрактная категория предательства в обеих лингвокультурах осмысливается как сущность вещная, поддающаяся счету {еще одно предательство, двойное, многократное, последнее предательство, тьма предательств — another betrayal, a second betrayal, final betrayal,

constant, total unfaithfulness, ultimate belrayal), измерению (мечкое — огромное, вселенское — scale ofbetrayal, massive, epoch-making, universal belrayal), имеющая временную протяженность (внезапное, неожиданное, постоянное — long-term infidehty, premeditated act) У предательства есть цена (цена предательства, тридцать сребреников, продать, продать ни за грош — 30 pieces of silver, sell oui) Представляется возможным объяснить данный факт тем, что процессы мышления человека образны по своей природе и позволяют осмысливать некоторые аспекты одного понятия в терминах другого

Примеры художественной литературы русской лингвокультуры позволили получить доступ к образно-перцептивному моделированию ситуации предательства, совершаемого в сфере институциональных отношений 1) человек или группа лиц, 2) нарушая чувство долга и присягу на верность стране (правителю), 3) переходит на службу врагу, 4) что влечет за собой осуждение и 5) наказанием за что служит смертная казнь

Ситуация предательства, измены собственной стране воспринимается в английской лингвокультуре следующим образом 1 ) лицо или группа лиц, 2) нарушая закон и клятву верности, 3) путем скрытой деятельности, 4) наносят вред собственному правительству, 5) поднимают вооруженное восстание против монарха и 6) заслуживают смертной казни Сопоставление полученных данных показывает, что в целом представление о ситуации предательства в сфере институциональных отношений в русской и в английской лингвокультурах совпадает

Метафорически концепт «предательство» осмысляется в русской и английской лингвокультурах через представление о хищном, неприятном животном — волке, крысе Предатель ассоциируется с вампиром, пьющим кровь своих жертв ради поддержания собственной жизни Фразеологические единицы русского и английского языков раскрывают связь концепта «предательство» с 1) игрой, карточным или спортивным соревнованием — вести собственную игру, ударить ниже пояса — a double game, play both ends against the middle, play it low on, play double, 2) войной, военными действиями Конвенциональное представление делит участников военных действий на 1) «своих» (к таковым относятся в том числе и союзники) и 2) «чужих» (противник, враг, соперник), что находит свое отражение во фразеологических единицах обоих языков 1) встать под ч/л знамена, собрат по оружию, в одном лагере—join (marchunder) опе's standards, сотрапюп (comrade) in arms, stick to one 's colours, under one 's standards, be in one camp.

2) враг у ворот, вражья сила, враг рода человеческого — the enemy at the gate, the enemy (traitor) inside, sworn enemy, a foeman worthy of one's steel Кроме того, во время военных действий, как правило, проявляются люди, в силу разных причин идущие на предательство, что также находит свое отражение в единицах фразеологического фонда обеих лингвокультур вывешивать белый флаг, сдать позиции — sell the fort, sad under false colours, hang out (hoist, show) the white flag, have a foot in both camps, change front, a false front, lower (strike) one's colours, steal a march on, act in disguise, 3) актерской игрой, театральным действом— играть роль, носить маску, под личиной ч/л- play the role, under the mask of, throw off one's disguise (the mask), 4) образами, связанными с охотой, ■— поймать (уловить) в сети, расставить сети, вырыть яму, подсадная утка — shoot at a pigeon and kill a crow, run with the hare and hunt with the hounds, a stool pigeon

И в английской, и в русской лингвокультурах выделяется пласт образов, метафорически соотнесенных с пространственным отдалением объекта и субъекта предательства друг от друга

«Мать подруга лучшая кинула Они открыли свой бизнес, и когда дело коснулось денег, дружба ушла» (ответы информантов)

«Alan exhibited a certain kind of treachery, casually throwing me over for someone else who «was better in bed» (http //info ox ac uk)

Кроме того, в английской липгвокультуре, для которой характерно четкое разграничение «моего» и «чужого» пространства, предательство приравнивается к нарушению границ — предатель «открывает ворота», делает личное пространство видимым и потому уязвимым для постороннего

«Ah, but, Benedicta, the enemy is strong, and you have a traitor to unbar the gates Your own heart, poor child, will at last betray you» (http // info ox ac uk)

В обеих лингвокультурах предательство осмысливается в том числе и через связь с ударом, физическим повреждением'

«Another body-blow, another betrayal» (http //info ox ac uk) «Измена — удивительное явление С одной стороны, измены весьма распространены, и некоторые из нас сталкивались в жизни с этим явлением даже не один раз, с другой стороны, всякий раз испытываешь сильнейшую душевную боль, возникает ощущение, будто мир разваливается на мелкие части и нет уже никакой возможности что-либо склеить и наладить» При этом возможное восстановление отношений и разрушенного доверия приравнивается с воссоединением разрозненных частей (склеить, наладить / claw back, mend) Такая же

ассоциативная связь прослеживается и в английских фразеологических единицах «break faith with something/someone» и «break the vow», которым противопоставлена единица «keep faith with something/ someone» При осуществлении предательского поступка происходит разрыв, разрушение целостности. Данная мысль объясняет наличие в русском языке лексической единицы «вероломец», т. е ломающий (разрушающий) веру

И в русской, и в английской лингвокультурах предательство сравнивается с болезнью

«As you begin to understand the nature of your feelings and look for ways to proactively heal, you will be on the road to recovery» (ответы информантов)

«Предательство нужно пережить Оно — как болезнь сначала больно, и бросает то в жар, то в холод, а потом прививается иммунитет Хотя оно мутирует, как вирус гриппа — устоишь перед одним, доконают следующие» (Там же)

Ценностные характеристики изучаемого концепта, проанализированные на материале ценностно-маркированных высказываний (пословиц, поговорок, афоризмов и авторских высказываний), обнаруживают постоянную ориентированность при оценке предательства на верность как его противоположность. В силу того, что верность признается ведущей ценностью в сферах личных и статусно-ориентированных отношений {верен, что золото в огне, больше той любви не бывает, как друг за друга умирает / between friends all is common, friendship is not to be bought, prosperity makes friends, but adversity tries them), предательство расценивается как ее нарушение, которое может принимать различные формы нарушение супружеской верности (при этом в русской лингвокультуре наблюдается оправдание мужской неверности (честный муж одну только жену обманывает, чужая жена —лебедушка, а своя — полынь горькая), нарушение верности в дружбе (на друга надеяться — самому пропадать, кто легко верит, легко и пропадает, ручаясь за друга, предаешься врагу, за три вещи не ручайся за часы, за лошадь да за жену / lend your money and lose your friend, false friends are worse than bitter (open) enemies), верности данной клятве, слову, что получает одинаково отрицательную характеристику в обеих лингвокультурах, измена Родине

Отрицательно маркированными в русской паремиологии оказываются доносительство и разглашение секретной информации (доводчику (доказчику, доносчику) первый кнут, кто переносит вести, тому бы на день плетей двести, кто станет доносить, тому головы не сно-

сить, ябедника на том свете за язык вешают, не из чести переносят вести, чужой тайны не продавай, открыть тайну — погубить верность) В английской паремиологии не наблюдается отрицательной оценки разглашения секрета, однако при этом выявляется предупреждение о такой возможности (when three know it, all know it) В английской паремиологии существует ряд единиц, выражающих приоритетное отношение к честности и осторожности в отношениях между людьми (honesty is the best policy, passion will master you if you do not master your passion, keep your mouth shut and your ears open)

И в русской, и в английской лингвокультурах прослеживается негативная оценка сокрытия злонамеренной интенции, коварства при видимом дружелюбии (звяга-то овечья, а сыть-то человечья, прост, как свинья, а лукав, как змея, из-за угла, да камнем, в ногах ползает, а за пятку хватает, подал ручку, да подставил ножку / when the fox preaches, then beware ofyour geese, who makes the fairest show means most deceit)

Ряд паремиологических единиц содержат в себе ссылку на возможные мотивы предательства- преследование интересов материальной выгоды — корень всех зол — сребролюбие / the love of money is the root of all evil, жажду мести око за око, зуб за зуб / an eye for an eye and a tooth for a tooth Полное совпадение данных единиц объясняется общим для русской и английской лингвокультур прецедентным феноменом — текстом Библии

В обеих лингвокультурах выявляются единицы деньги не пахнут, своя рубашка ближе к телу, где ни жить, только бы сыту быть, цель оправдывает средства, хоть в Орде, да в добре / money has по smell, money makes the man, money answers all things, dog eat dog, the parson (priest) always christens his own childfirst, the winner takes it all, которые в своей дискурсивной реализации отражают ценностные ориентиры лица, идущего на предательство При этом в словарях и русского и английского языков они имеют помету циничн (often dissapr ), что свидетельствует об отрицательной общественной оценке лица, не считающегося с моральными принципами ради достижения собственного блага

Таким образом, проанализированные паремиологические единицы русского и английского языков позволяют выделить следующие ценности в русской и английской лингвокультурах 1) верность и преданность — приоритеты в отношениях между близкими людьми, 2) доносительство и разглашение секрета доверившегося человека считаются нарушением нормы межличностного общения, 3) приоритетное

отношение к честности и осторожности в отношениях между людьми, 4) сокрытие злонамеренной интенции и коварство при видимом дружелюбии расцениваются как неприемлемые

Обращение к художественным текстам русской и английской лин-гво-культур, а также анализ сочинений информантов на тему «Как вы относитесь к предательству7» обнаруживают градуированность оценки предательства и измены Так, предательство и лица, совершающие рассматриваемое действие, в обеих лингвокультурах характеризуются в большинстве случаев с использованием отрицательного оценочного знака

«Не пьстись предательством ты счастие сыскать' У самых тех всегда в глазах предатель низок, Кто при нужде его не ставит в грех ласкать, И первый завсегда к беде предатель близок» (И А Крылов «Мальчик и Червяк»)

«The traitor to humanity is the traitor most accursed» (http //info ox ac uk) Во вторых, в ответах информантов выделяется пласт оценочных суждений, отражающих нейтральное отношение к предательству

«Предательство — это просто набор установок, заданных человеку в младенчестве Само по себе оно не плохо и не хорошо, само по себе это просто оружие слабого, который бьется за свое место под сопн-цем»

«I see your point nobody's perfect we're all humans & we have all done wrong, whether we meant to or not»

Считаем важным отметить, что, на наш взгляд, нейтральное отношение к предательству, высказанное в вышеуказанных примерах, носит условный характер в силу того, что в них в большей степени отражены либо защитная тактика поведения при предательстве, либо оправдание совершенного поступка При этом латентно прослеживается отрицательный знак оценки рассматриваемого поступка

В-третьих, в обеих лингвокультурах предательство может трактоваться с утилитарной точки зрения, с позиции пользы (относительный «плюс»)

«And, perhaps, with this act of treachery I can finally buy my freedom from the burden of buried horror that bound me to Andy twenty years ago, so that — dispossessed of that trespass — I'm left free to betray him again, now» (http //info ox ac uk)

«ОПАСАЙТЕСЬ'" Предательство входит в моду' ))) Bay' Это так круто' Подставь ногу ближнему своему, и тебе зачтется"' Глав-

ный девиз нынешнего поколения — "Нет дружбы без ВЫГОДЫ"'"» (http //www zavahnka syzran ru) В данных примерах прослеживается мысль о том, что предательство может быть использовано для достижения блага, его можно рассматривать как действие полезное и даже модное Тем не менее следует подчеркнуть, что, как и в случае с нейтральным отношением к рассматриваемому действию, утилитарная трактовка предательства не подразумевает положительного отношения к коварству и измене как таковым

В обеих лингвокультурах отношение к предательству проходит своеобразные ступени развития сначала в момент неожиданности и внезапности объект предательства, а также лицо, оценивающее поступок со стороны, воспринимают его резко негативно, при этом их реакция не рефлексируется на уровне ratio

«Папа живет там, в чужой стране? — подумал я — Значит, он просто предатель» (В Железников «Хорошим людям — доброе утро»)

«When I knew the truth about them, I wanted to kill them and to kill myself» (www britishpapers со uk)

В дальнейшей рефлексии предательство получает более рациональную оценку

«Unfortunate if accidental, but happens a lot If intended, it depends on the circumstances If it is against an innocent individual, just to cheat him out of something, then it is very bad If it is revenge — depends on the circumstances — may be the person deserves it If there was a conspiracy to betray Hitler — it is a pity it didn't work' Betraying your grandmother to obtain her life savings is not so good» (ответы информантов)

«Категория предательства очень подвижна Совсем недавно я видела снова сюжет, связанный с Саблиным, — это тот морской офицер, который повернул корабль на Санкт-Петербург во времена Брежнева, был в результате схвачен, расстрелян как изменник, как предатель, человек, нарушивший воинскую клятву Это все так, но он хотел как бы крикнуть на весь мир вещи, гораздо более сущностные — о резюме, в котором мы жили Может быть, он первый герой, а не преда-тельЬ> (www ruscorpora ru)

На наш взгляд, отношение к рассматриваемому действию зависит от внутренних нравственных установок личности. То есть предательство, действие, суть которого сводится к нарушению верности А (под А подразумевается супруг(а), друг, коллега, господин, страна), может рассматриваться субъектом как приемлемое, если при этом более сильным, важным, значимым является сохранение верности В

(в качестве В может выступать любая альтернатива А) В этой связи возникает возможность оправдания предательского поступка, и это в равной мере фиксируется в обеих лингвокультурах

«Когда человека объявляли врагом народа, членов его семьи подозревали в том, что они тоже враги И дети, родители, братья и сестры, мужья и жены шли в партбюро и отрекались от своих родственников Вполне искренне отрекались — предатели? Но Они же не предавали идею Они искренне верили, что построение коммунизма требует жертв, государство действительно знает, как лучше, и вообще» (опрос информантов)

«Ifl loved a woman of rank above my own she would make me a renegade, for her sake I should deny my faith» (http //info ox ac uk)

Дальнейшее осмысление предательства направлено на выяснение его причин и мотивов и в ряде случаев приводит к более мягкой оценке и даже к оправданию совершенного действия Проанализированные литературные источники и ответы информантов в обеих лингвокультурах позволяют выделить тендерные характеристики оценки предательства и измены в обеих лингвокультурах большинство мужчин рассматривают супружескую неверность как действие приемлемое и нормальное, в то время как большинство женщин подобное поведение расценивают как непростительное, при этом в ответах респондентов, представляющих английскую лингвокультуру, подчеркивается, что женщины способны на более изощренную месть за предательство, чем мужчины

В афоризмах и авторских высказываниях происходят развитие и уточнение основных ценностных характеристик верности и неприемлемости предательства При этом выявляется некоторая противоречивость в оценке, присущая в равной мере и русской, и английской лингвокультурам с одной стороны, признается приоритет сохранения верности собственной стране (Для измены Родине нужна чрезвычайная низость души (Н Г Чернышевский) / Treason doth never prosper (J Harrington), с другой стороны, допускается возможность преобладания личных интересов (Когда отчизна предает, то не знаешь, кого и спасать — родину или душу? /1 hate the idea of causes, and if I had to choose between betraying my country and betraying my friend, I hope I should have the guts to betray my country» (Edward Morgan)

В обеих лингвокультурах предательство близкого человека приравнивается к предательству человеком самого себя

«Но старший Самсонов все же остался в сыне, безмолвно подарив ему на прощанье одну божественную простую истину человек, преда-

ть

вая, прежде всего предает самого себя» (В Максимов «Прощание из ниоткуда»)

«Though those that are betrayed Do feel the treason sharply, yet the traitor Stands in worse case of woe» (W Shakespeare «Cymbehne»)

Суммируя вышеизложенные результаты, полученные в ходе анализа понятийной, образной и ценностной составляющих концепта «предательство», мы приходим к заключению, что изучаемый концепт, рассмотренный в его бытовании в русской и английской линг-вокультурах, следует причислить к классу архетипических лингво-культурных концептов

В заключении диссертации подводятся итоги работы и намечаются перспективы исследования, которые видятся в дальнейшем изучении онтологического, аксиологического статуса архетипических концептов, расширении их конститутивных признаков, в рассмотрении речевых ситуаций, в которых могут реализовываться архетипические лингвокультурные концепты.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

Статьи в журналах, рекомендованных ВАК

1 Савельева, У А Языковое наполнение узла «Объект предательства» фрейма «предательство» в русской и английской лингвокуль-турах/У А Савельева//Юж-Рос вестн геологии, географии и глобальной энергии: науч -техн журнал — Астрахань Изд дом «Астраханский университет» — 2006 —№8(21) Спецвыпуск. Гуманитарные науки — С 272—276 (0,3 п л )

2 Савельева, У А Архетипы в человеческом сознании/У А Савельева // Гуманит исследования журнал фунд и прикл исследований — Астрахань Изд дом «Астраханский университет», 2007 — № 3 (23) — С 30—35 (0,5 п л )

Статьи и тезисы докладов в сборниках научных трудов

3 Савельева, У А К вопросу о концепте в теории межкультурной коммуникации/У А Савельева//Культурологический подход к изучению литературы, русского, иностранного и родного языков в общеобразовательных учреждениях—Астрахань Изд-воАОИУУ,2005 — С 196—199 (0,3 п л)

4 Савельева, У А Концепт «предательство» в английской и русской лингвокультурах (на материале словарных дефиниций ключевых лексем) / У. А Савельева // Россия и Восток Обучающееся общество и социально-устойчивое развитие Каспийского региона — Астрахань Изд дом «Астраханский университет», 2005 —Т II Культура как основа межличностного и межэтнического взаимодействия — С 333—336 (0,3 п л )

5 Савельева, У А Модель понятийного компонента концепта «предательство» в английской и русской лингвокультурах / У А Савельева // Иностранные языки лингвистические и методические аспекты межвуз сб науч тр — Тверь Твер гос ун-т, 2006 — Вып 3 — С 133—136 (0,2пл)

6 Савельева, У А Содержательное наполнение концепта «предательство» в трагедии У Шекспира «Король Лир»/У А Савельева// Международная научная конференция «Этнокультурная концепто-сфера- общее, специфичное, уникальное» материалы — Элиста. Изд-во Калм ун-та, 2006 — С 266—268 (0,1 п л )

7 Савельева, У А Оппозиция концептов «предательство» и «верность» в художественном тексте (на материале трагедии У Шекспира «Король Лир») / У А Савельева // Этнокультурная концептоло-гия сб науч тр — Элиста Изд-во Калм ун-та, 2006 — Вып 1 — С 123—129 (0,4 п л)

8 Савельева, У А Отношение к предательству в религиозном дискурсе/У А Савельева // Межкультурная коммуникация концепты и модели поведения, материалы Междунар науч конф / под ред Е M Стомпель, Ю H Петелиной — Астрахань Изд дом «Астраханский университет», 2007 — С 109—113(0,4пл)

САВЕЛЬЕВА Ульяна Александровна

АРХЕТИПИЧЕСКИЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЙ КОНЦЕПТ «ПРЕДАТЕЛЬСТВО»

Автореферат

Подписано к печати 11 03 2008 г Формат 60x84/16 Печать офс Бум офс Гарнитура Times Уел печ л 1,4 Уч-изд л 1,5 Тираж ПОэкз ЗаказiXb

ВГПУ Издательство «Перемена» Типография издательства «Перемена» 400131, Волгоград, пр им В И Ленина, 27

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Савельева, Ульяна Александровна

Введение

Глава 1 Понятийные характеристики концепта «предательство» в русской и английской лингвокультурах

1.1 Определение архетипических концептов

1.2 Понятийная структура концепта «предательство» в русской и английской лингвокультурах

1.3 Лексические единицы, объективирующие концепт «предательство» в русском и английском языках

1.4 Реализация признаков концепта «предательство» в фразеологических единицах русского и английского языков

1.5 Этимология ключевых лексем, объективирующих концепт «предательство» в русской и английской лингвокультурах

1.6 Типология предательства в русской и английской лингвокультурах

Выводы к Главе

Глава 2 Образные и ценностные характеристики концепта «предательство» в русской и английской лингвокультурах

2.1 Образно-перцептивное представление о предательстве в русской и английской лингвокультурах

2.2 Образно-метафорические характеристики концепта «предательство» в русской и английской лингвокультурах

2.3 Ценностные характеристики концепта «предательство» в русской и английской лингвокультурах

Выводы к Главе

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Савельева, Ульяна Александровна

Данная работа выполнена в русле лингвокультурологических исследований. Объектом изучения выступает лингвокультурный концепт «предательство», предметом исследования являются его архетипические признаки.

Актуальность выбранной темы диссертационной работы продиктована следующими положениями: 1) лингвокультурное моделирование концептов является одним из приоритетных в современных лингвистических исследованиях, тем не менее, такая разновидность лингвокультурных концептов как архетипические концепты изучены недостаточно; 2) такое явление как предательство является весьма распространенным и обладает социальной значимостью, и учет этого феномена в межкультурном общении играет особую роль в настоящее время, однако данный феномен до сих пор не рассматривался в лингвоконцептологическом исследовании.

В основу исследования положена следующая гипотеза: в ряду концептов выделяются архетипические ментальные образования, имеющие специфические характеристики, одним из таких концептов является1 концепт «предательство».

Цель настоящей работы - охарактеризовать концепт «предательство» как архетип и ческое ментальное образование. Для достижения данной цели выдвинуты следующие задачи:

1) установить конститутивные признаки архетипических концептов,

2) построить модель лингвокультурного концепта «предательство»,

3) определить понятийные, образные и ценностные характеристики данного концепта.

Научная новизна работы состоит в определении статуса архетипических концептов как особого вида концептов, в установлении понятийных, образных и ценностных характеристик концепта «предательство» и языковых способов его выражения в русской и английской лингвокультурах.

Теоретическая значимость выполненной работы состоит в развитии лингвокультурологии применительно к архетипическим концептам как особому классу ментальных образований.

Практическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут быть использованы в лекционных курсах языкознания, теории межкультурной коммуникации, лексикологии, лингвострановедения, в спецкурсе по лингвокультурологии.

Материалом исследования послужили данные сплошной выборки из толковых, фразеологических и энциклопедических словарей русского и английского языков, сборники пословиц, поговорок, сентенций и афоризмов, материалы печатных изданий, тексты из Интернет ресурсов. Единицей исследования является текстовый фрагмент, воплощающий концепт «предательство». Всего исследовано около 5000 текстовых фрагментов, обозначающих и выражающих концепт «предательство» в русском и английском языках. В качестве материала исследования использовались также данные анкетирования и интервьюирования представителей обеих лингвокультур.

В работе нашли применение следующие методы: понятийное моделирование, интерпретативный анализ, компонентный и контекстуальный анализ, анкетирование, интроспекция.

Теоретической основой работы послужили следующие положения, доказанные в лингвистической литературе:

1. Основной единицей лингвокультуры является лингвокультурный'концепт - квант переживаемого знания (Н.Д. Арутюнова, Е.В. Бабаева, Н.Н. Болдырев, С.Г. Воркачев, В.З. Демьянков, В.И. Карасик, Н.А. Красавский, С.Х. Ляпин, В.А. Маслова, В.Н. Телия, А.Д. Шмелев).

2. Лингвокультурные концепты проявляются в языковом сознании и коммуникативном поведении и допускают множественное измерение (А. Вежбицкая, В. Гумбольдт, В.Т. Клоков, О.А. Леонтович, Д.С. Лихачев, Ю.С. Степанов, С.Г. Тер-Минасова, Н.В. Уфимцева).

3. Содержание лингвокультурных концептов может быть объективно установлено при помощи специальных исследовательских процедур (А.П. Бабушкин, В.В. Красных, М.В. Пименова, В.М. Савицкий, Г.Г. Слышкин, И.А. Стернин).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Архетипический концепт представляет собой сложное ментальное образование, конститутивными признаками которого являются следующие: а) размытый оценочно-маркированный образ, не" поддающийся рациональной рефлексии, базирующийся на дуальной категоризации мира и проявляющийся как след коллективного опыта в индивидуальном сознании; б) сориенти-рованность на витальные ценности бытия* (жизнь - смерть, опасность - защищенность, хорошо - плохо, свой - чужой), и вытекающий отсюда универсальный характер для человечества, в) бинарный оценочный характер, выражающийся в неделимой диаде положительной и отрицательной оценок.

2. Содержательный минимум концепта «предательство» моделируется Bi виде следующего фрейма: действие, субъект, объект рассматриваемого действия, условие совершения предательства, возможные мотивы, цель, средства совершения действия, сфера совершения предательства, результат действия.

3. Понятийные характеристики концепта «предательство» сводятся к следующим важнейшим характеристикам: а) диада «предательство - верность» по отношению к своим, основанная на сакрализации доверия, б) действие со скрытой злонамеренной и демонстрируемой доброжелательной интенцией, в) неожиданное для-объекта действие. К- основным разновидностям предательства относятся измена-в личных отношениях между мужчиной'и женщиной, предательство в дружбе, предательство своей страны или1 социальной группы, предательство по отношению к самому себе (измена своим принципам).

4. Образные характеристики концепта «предательство» проявляются в личности субъекта, совершающего предательство и находят следующее выражение: в перцептивном плане - внешняя замаскированность, стремление быть незаметным, в метафорике — сравнение с ударом, болезнью, нарушением целостности, хищным неприятным животным, разыгрыванием спектакля, попаданием в ловушку.

5. К числу ценностных характеристик концепта «предательство» относятся следующие: а) это один из наиболее отрицательно оцениваемых поступков, б) первая реакция на предательство всегда- некритична, эмоциональна и негативна, и это составляет архетипическую суть данного концепта, в) рациональное осмысление предательства направлено на выявление его причин и мотивов и в ряде случаев приводит к смягчению оценки- совершенного действия.

6: Способы языкового выражения концепта «предательство» в русской и английской- лингвокультурах свидетельствуют о значительном совпадении понятийных, образных и ценностных признаков данного концепта. Единственное различие в осмыслении предательства в рассмотренных лингвокультурах состоит в большей значимости выраженного-институционального аспекта предательства, для англичан, что объясняется большей ориентированностью английской культуры на соблюдение юридических норм по сравнению с традиционной русской лингвокультурой.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования были изложены на международных, межвузовских и внутриву-зовских научно-практических конференциях («Культурологический подход к изучению литературы, русского, иностранного и родного языков в общеобразовательных учреждениях», Астрахань 2005, «Россия и Восток. Обучающееся общество и социально-устойчивое развитие'Каспийского региона», Астрахань, 2005, «Иностранные языки: лингвистические и методичебские аспекты», Тверь, 2006, «Этнокультурная концептология», Элиста, 2006, «Межкультурная коммуникация: концепты и модели поведения», Астрахань, 2007, «Коммуникативные аспекты современной лингвистики и лингводидактики», Волгоград, 2008, «Меняющаяся коммуникация в меняющемся-мире», Волгоград, 2008, на ежегодных научных конференциях в Астраханском государственном университете (2004-2007) и на научных семинарах кафедры английской филологии и современных технологий обучения Астраханского государственного университета (2004-2008). По теме исследования опубликовано 8 работ объемом 2,5 п.л.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, посвященных общим принципам лингвокультурного моделирования концепта «предательство», его понятийным, образным и ценностным характеристикам, заключения, библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Архетипический лингвокультурный концепт "предательство""

Выводы к Главе 2

Рассмотрев образные и ценностные характеристики концепта «предательство», мы пришли к следующим заключениям:

- в русской и в английской лингвокультурах существует усредненное представление о предательстве и предателе. Большинство представителей обеих лингвокультур не отождествляют предателя с какими-либо индивидуальными чертами. Подобная размытость образа служит свидетельством архе-типичности рассматриваемого концепта;

- в сознании российских респондентов предатель представлен как мужчина, злой по своей природе, совершающий низкий поступок, изменяющий Родине, стране, он нарушает идеалы дружбы, разглашает военную тайну;

- представители английской лингвокультуры воспринимают предателя как человека (людей) с лукавым выражением лица, который своим коварством (выдачей чужой тайны, изменой стране, супруге(у), другу, нарушением Десяти Заповедей) разрушает доверие и дружбу;

- стереотипное представление о ситуации предательства в сфере личных отношений и в русской, и в английской лингвокультурах совпадает и может быть представлено в следующей форме: субъект совершаемого действия - тот, кому доверяли («свой»), преднамеренно/непреднамеренно разглашает (выдает) тайну (секретную информацию) об объекте совершаемого действия другому лицу («чужому»), в результате чего происходит инстинктивная замена знака «+» в оценке субъекта объектом на «-»;

- образ предателя в языковом сознании представителей обеих лингвокультур метафорически связывается с образами представителей животного мира: с волком, крысой, кротом, хищной птицей, змеей, кровососущим насекомым, вампиром;

- в основу образно-метафорического представления концепта «предательство» могут быть положены образы, отражающие осознание человеком того или иного фрагмента действительности с использованием системы измерения, доступной для восприятия. К таковым относятся образы, связанные с игрой, спортивным или карточным состязанием, войной, военными действиями, с актерской игрой, театральным представлением, с пространственной ориентацией, чувственным восприятием человека, его внутренним миром, с частями тела человека, веществами различного рода, с охотой, попаданием в ловушку;

- и в русских, и в английских авторских метафорах выявляется, во-первых, олицетворение предательства и измены, во-вторых, соотнесенность предательства с пространственным отдалением объекта и субъекта совершаемого действия друг от друга;

- в английской лингвокультуре предательство приравнивается к нарушению границ;

- в обеих лингвокультурах предательство ассоциативно связывается с физическим повреждением, нарушением целостности, с болезнью;

- в ценностных характеристиках изучаемого концепта наблюдается неделимость оппозиции «верность - предательство», при этом верность признается ведущей ценностью в сферах личных и статусно-ориентированных отношений;

- предательство в обеих лингвокультурах - один из наиболее отрицательно оцениваемых поступков;

- первая реакция на предательство всегда некритична, эмоциональна и негативна, что составляет архетипическую сущность данного концепта;

- рациональное осмысление предательства направлено на выявление его причин и мотивов и в ряде случаев приводит к смягчению оценки и даже к оправданию совершенного действия;

- в силу того, что, во-первых, концепт «предательство» представляет собой сложное ментальное образование, опирающееся на размытый оценочно-маркированный образ, не поддающийся рациональной рефлексии, базирующийся на дуальной категоризации мира и проявляющийся как след коллективного опыта в индивидуальном сознании, во-вторых, сориентирован на витальные ценности бытия (жизнь — смерть, опасность - защищенность, хорошо — плохо, свой - чужой), и носит универсальный характер для представителей и русской, и английской лингвокультур, в-третьих, имеет бинарный оценочный характер, выражающийся в неделимой диаде положительной и отрицательной оценок, представляется возможным причислить его к классу архетипических концептов.

Заключение

Итогом проведенного исследования, посвященного изучению архети-пического лингвокультурного концепта «предательство», является установление, во-первых, конститутивных признаков архетипических концептов, во-вторых, понятийных, образных и оценочных компонентов концепта «предательство» в русской и английской лингвокультурах и, в-третьих, архетипиче-ского характера рассматриваемого концепта.

С целью установления основных признаков архетипических концептов были проанализированы основные подходы к изучению концептов как сложных ментальных образований и лингвокультурных концептов в частности. Учитывая наличие в человеческом сознании архетипов как проекции коллективного бессознательного, которые не имеют кровной и расовой наследственности, а принадлежат человечеству в целом, был сделан вывод о том, что они представляют собой единую для всего человечества общую основу, сохраняющую целостность и идентичность, отсылая к глубинным слоям психики всех homo sapiens.

Проанализированные различные подходы к изучению системы категорий восприятия человеком действительности позволили сделать заключение об архитипичности именно дуальной системы категорий (хорошо - плохо, близко - далеко, высоко - низко, свои - чужие). При этом стоит подчеркнуть, нто данная система вбирает в себя такие содержания, которые не могут стать объектом произвольного намерения и не подвластны контролю со стороны воли или ratio.

В данной работе развивается мысль о том, что архетипы лежат в основе ценностного восприятия окружающего мира и составляют этнический характер личности, лежащий в основе характера индивидуального. Человек как индивидуальный представитель человеческого сообщества наделен «внутренней информацией», той совокупностью представлений о внешнем мире и его устройстве, которую он наследует от предшествующих поколений. Учитывая тот факт, что за представлениями, стереотипами, образами и символами, бытующими в той или иной культуре, стоят концепты как ментальные образования, отражающие фрагменты опыта и отдельного человека, и всего лингвокультурного сообщества, в качестве инструмента доступа как к индивидуальному опыту, так и к опыту коллективному, а также к различным языковым картинам мира, которые формируются системой ключевых концептов и связывающих их инвариантных ключевых идей используется лингвокуль-турный концепт.

На основании различных подходов к классификации концептов с точки зрения их содержания, а также по признаку транслируемости, в работе выделяется особый класс лингвокультурных концептов - архетипические лингво-культурные концепты. При выделении подобного класса концептов учитывались следующие критерии: лингвокультурный концепт возможно отнести к классу архетип и ческих, если он 1) опирается на размытый оценочно-маркированный образ, не поддающийся рациональной рефлексии, базирующийся на дуальной категоризации мира и проявляющийся как след коллективного опыта в индивидуальном сознании; 2) сориентирован на важнейшие биологические в своей основе ценности бытия, и обладает универсальным характером для человечества, 3) отличается бинарной оценочностью, выражающейся в противопоставленности положительной и отрицательной оценок.

Содержательный минимум концепта «предательство» моделируется в виде следующего фрейма: действие, субъект (Участник 1), объект (Участник 2) рассматриваемого действия, условие совершения предательства, возможные мотивы, цель, средства совершения действия, сфера совершения предательства, результат действия. Разнообразие наименований признаков «нарушение верности», «переход на сторону врага», «вероломство», «нарушить клятву» в русском и английском языках свидетельствует об актуальности данного явления в английской и русской лингвокультурах. В ходе анализа понятийной составляющей концепта «предательство» было обнаружены ассоциативные связи рассматриваемого концепта с его «зеркальной противоположностью» - концептом «верность», а также такими концептами, в равной мере отражающими бинарные противопоставления, как: «правда - ложь», «искренность - лицемерие», «дружба - вражда», «свой - чужой». В многообразии лексических единиц сопоставляемых языков, фиксирующих изменение в исторических процессах обеих стран, находит свое отражение сходство в религиозно-политических событиях в России и Англии. Лексема «Иуда», употребляющаяся в обоих языках для обозначения лицемерного человека, коварно выдающего секрет и совершающего вероломство и лексема «квислинг», отсылающая к предателю родины, служат свидетельством того, что в обеих лингвокультурах высшими ценностями межличностных отношений признаются искренность, верность, преданность, в то время как предательство и коварство оцениваются отрицательно.

Кроме того, было выяснено, что в английской лингвокультуре более значимой является оппозиция между предательством как поступком обиходного плана, затрагивающим сферу личностных отношений и поступком, квалифицирующимся как преступление против государственной власти. Таким образом, в английской лингвокультуре противопоставляются моральная и юридическая стороны предательства. В русском языковом сознании релевантным оказывается противопоставление предательства как поступка измены по отношению к «своим» в пользу «чужих» и поступка измены по отно-— шению к любимому человеку. В последнем случае имеются в виду отношения между мужчиной и женщиной.

При рассмотрении языкового наполнения узлов «Участник 1», «Действие» и «Участник 2» фрейма «предательство» в обеих лингвокультурах были выделены основные семантические признаки рассматриваемого концепта. К таковым относятся, во-первых, единство «предательство - верность» по отношению к «своим», во-вторых, действие со скрытой злонамеренной и демонстрируемой доброжелательной интенцией, в-третьих, действие, неожиданное для объекта. Анализ лексем, объективирующих узел «Участник 2» объект предательства), позволил дополнительно обнаружить признаки «ориентированность на внешний мир» и «ориентированность на внутреннее «я» человека», причем в последнем случае объектом действия является сам субъект.

Внутренняя форма лексем, распредмечивающих концепт «предательство» в русской и английской лингвокультурах, полученная в ходе этимологического анализа, позволила прийти к следующим заключениям: субъект предательства выступает своего рода контейнером, в который объект совершаемого действия помещает свои секреты, надежды, ожидания верности и уверенность в сохранности доверяемой тайны. Предавая, субъект предательства отдает доверенную ему информацию в чужие руки.

На этапе рассмотрения понятийной составляющей концепта «предательство» была выстроена типология рассматриваемого явления в русской и английской лингвокультурах. Различные типы предательства выделяются с учетом, во-первых, ориентации на объект изучаемого действия, во-вторых, на субъект совершаемого действия, в-третьих, мотивов и причин, вызывающих предательство, в четвертых, критерия осуществления того или иного рода деятельности, в-пятых, сферы совершения рассматриваемого действия, в-шестых, критерия «преднамеренности - непреднамеренности».

Анализ образной составляющей концепта «предательство» показал ар-хетипичность образа предателя - опору на размытый оценочно-маркированный образ. Данный факт обусловлен смещением акцента чувственного восприятия на внутренние ощущения объекта совершаемого действия, а не на внешность субъекта. В метафорическом плане образ предателя в обеих лингвокультурах ассоциируется с образами представителей животного мира: с волком, крысой, кротом, хищной птицей, змеей, кровососущим насекомым, вампиром. В обеих лингвокультурах предательство ассоциативно связывается с физическим повреждением, нарушением целостности, с болезнью, военными действиями, разыгрыванием театрального спектакля.

Ценностные характеристики изучаемого концепта обнаруживают постоянную ориентированность при оценке предательства на верность как его противоположность. В силу того, что верность признается ведущей ценностью в сферах личных и статусно-ориентированных отношений, предательство расценивается как ее нарушение, которое может принимать различные формы: нарушение супружеской верности (при этом в русской лингвокуль-туре наблюдается оправдание мужской неверности), нарушение верности в дружбе, верности данной клятве, слову, что получает одинаково отрицательную характеристику в обеих лингвокультурах, измена родине. В последнем случае выявляются некоторая противоречивость в оценке, присущая в равной мере и русской, и английской лингвокультурам: с одной стороны, признается приоритет сохранения верности собственной стране, с другой стороны, допускается возможность преобладания личных интересов. В ходе анализа было выяснено, что первая реакция на предательский поступок редко бывает рациональной, что составляет архетипическую сущность данного концепта. Дальнейшее осмысление предательства направлено на выяснение его причин и мотивов и в ряде случаев приводит к более мягкой оценке и даже к оправданию совершенного действия.

Суммируя вышеизложенные результаты, мы приходим к заключению, что концепт «предательство», рассмотренный в его бытовании в русской и английской лингвокультурах, следует причислить к классу архетипических лингвокультурных концептов. - .

Перспективы исследования состоят в дальнейшем изучении онтологического, аксиологического статуса архетипических концептов, в расширении их конститутивных признаков, в рассмотрении речевых ситуаций, в которых могут реализовываться архетипические лингвокультурные концепты.

Список научной литературыСавельева, Ульяна Александровна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Алефиренко, Н.Ф. Спорные проблемы семантики: монография Текст. / Н.Ф. Алефиренко. - Волгоград: Перемена, 1999. - 274 с.

2. Аликин, В.А., Кулеш, О.С. Базовая категория «свой круг» в пер-суазивном дискурсе Текст. / В.А. Аликин, О.С. Кулеш // Язык. Миф. Эт-нокультура. Кемерово: ИПК «Графика», 2003. - С. 108-112.

3. Апресян, Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания Текст. / Ю.Д. Апресян // Вопросы языкознания. 1995а. № 1.-С. 37-67.

4. Апресян, Ю.Д. Проблема фиктивности: знать и его синонимы Текст. / Ю.Д. Апресян // Вопросы языкознания. 19956. № 4. - С. 43-63.

5. Арнольд, И.В., Шеремет, Л.Г. Типы сем и структура лексического значения глагола Текст. / И.В. Арнольд, Л.Г. Шеремет // Лексическое значение в системе языка и в тексте. Сб. науч.тр. Волгоград, ВГПИ им.'' Серафимовича, 1985.-С. 8-16.

6. Арутюнова, Н.Д. Аномалии и язык (К проблеме языковой «картины мира») Текст. / Н.Д. Арутюнова // ВЯ. 1987. № 3. С. 3-19.

7. Аскольдов, С.А. Концепт и слово Текст. / С.А. Аскольдов // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста: Антология. -М.: Academia, 1997. С. 267-279.

8. Бабаева, Е.В. Концептологические характеристики социальных норм в немецкой и русской лингвокультурах Текст. / Е.В. Бабаева. — Волгоград: Перемена, 2003. — 171 с.

9. Бабаева, Е.В. Лексическое значение слова как способ выражения культурно-языкового концепта Текст. / Е.В. Бабаева // Языковая личность: культурные концепты: Сб. науч. тр. Волгоград: Перемена, 1996. -С. 25-31.

10. Бабушкин, А.П. Концепты разных типов в лексике и фразеологии и методика их выявления Текст. / А.П. Бабушкин // Методологическиепроблемы когнитивной лингвистики. Воронеж: Изд-во Воронеж. Гос. Ун-та, 2001.-С. 23-25.

11. Банников, И.И. Теоретические основы естественного интеллекта Электронный ресурс./ И.И. Банников // Режим доступа: http://www.aicommunity.org/report/bannikov, свободный. Загл. с экрана.

12. Баранов, А.Н. Аксиологические стратегии в структуре языка: Па-ремиология и лексика Текст. / А.Н. Баранов // Вопросы языкознания. -1989.-№3.-С. 74-90.

13. Баранов, А.Н. Введение в прикладную лингвистику Текст. / А.Н. Баранов. М.: Едиториал УРСС, 2003. - 360 с.

14. Баранов, А.Н., Добровольский, Д.О. Постулаты когнитивной семантики Текст. / А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский // Изв. АН СЛЯ. Т. 56. 1997. -№ 1.-С. 11-21.

15. Барт, Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика: Пер. с фр. Текст. / Р. Барт. -М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994. -616 с.

16. Бахтин, М.М. Вопросы литературы и эстетики Текст. / М.М. Бахтин. — М.: «Художественная литература», 1975. 504 с.

17. Бахтин, М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса Электронный ресурс. / М.М. Бахтин. М.: Худ. Литература, 1990. - 543 с. // Режим доступа: http://www.philosophy.ru, свободный. - Загл. с экрана.

18. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества Текст. / М.М. Бахтин. М.: «Искусство», 1986. - 445 с.

19. Беляева, Е.П. Семантика глаголов в свете теории прототипов Электронный ресурс. / Е.П. Беляева // Режим доступа: http:// www.pomorsu.ru/scientificlife/library/sbornic/article5.htm, свободный. — Загл. с экрана.

20. Болдырев Н.Н. Когнитивная семантика: Курс лекций по английской филологии Текст. / Н.Н. Болдырев. Тамбов: Изд-во Тамбов, ун-та. 2001. 123с.

21. Болдырев, Н.Н. Категории как форма репрезентации знаний в языке /Текст. Н.Н. Болдырев // Концептуальное пространство языка: Сб. научн. трудов. Тамбов: ТГУ, 2005. - С. 16-39.

22. Бунеева, Е.С. Концептологическая модель признака старшинства Текст. / Е.С. Бунеева // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград-Архангельск: Перемена, 1996. - С. 33-40.

23. Бухаров, В.М. Концепт в лингвистическом аспекте Текст. / В.М. Бухаров // Межкульт, коммун.: Учебное пособие. Нижний Новгород: Деком, 2001. С. 74-84.

24. Вежбицкая, А. Семантические универсалии и описание языков. Пер. с англ. Текст. / А. Вежбицкая. — М.: Школа «Яз. рус. культуры», 1999а. 780 с.

25. Вежбицкая, А. Культурно-обусловленные сценарии: новый подход к изучению межкультурной коммуникации Текст. / А. Вежбицкая // Жанры речи. Саратов, 19996.-С. 112-132.

26. Верещагин, Ё.М., Костомаров, В.Г. Лингвострановедческая теория слова Текст. / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. М.: Русский язык, 1980.-320 с.

27. Виноградов, В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове) Текст. / В.В. Виноградов. М.: Высшая школа, 1986. - 640 с.

28. Виноградов, М.Ф. Культурный компонент в определении значения слова в толковом словаре Текст. / М.Ф. Виноградов // Лингвострано-ведческое описание лексики английского языка. -М., 1983. С. 30-34.

29. Виноградова, J1.H. Новобрачная в доме мужа: Стереотипы этикетного и ритуального поведения Текст. / Л.Н. Виноградова // Логический анализ языка. Языки этики. М.: Шк. «Яз. рус. культуры», 2000. - С. 325-331.

30. Витгенштейн, Л. Философские исследования: пер. с нем. Л.А. Крылова Текст. / Л. Витгенштейн // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. М.: «Прогресс», 1985. - С, 79-128.

31. Войскунский, А.Е. Метафоры Интернета Текст. / А.Е. Войскун-ский // Вопросы философии. — 2001. № 1. - С. 64-79.

32. Вольф, Е.М. Функциональная семантика оценки Текст. / Е.М. Вольф. М.: Наука, 1985. - 228 с.

33. Вольф, Е.М. Оценочное значение и соотношение признаков «хорошо / плохо» Текст. / Е.М. Вольф // ВЯ. 1986. № 5. - С. 98-106.

34. Воркачев, С. Г. Концепт счастья: понятийный и образный компоненты Текст. / С.Г. Воркачев // Известия РАН. Серия лит-ры и языка -2001а.-Т. 60, №6.-С. 47-58.

35. Воркачев, С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании Текст. / С.Г. Воркачев // Филол. науки. 2001b. №1. С. 54-72.

36. Воркачев, С.Г. Оценка и ценность в языке: Избранные работы по испанистике: монография Текст. / С.Г. Воркачев. Волгоград: Парадигма, -2006.-186 с. - - — ------------------------ -------------

37. Воробьев, В.В. Сопоставительная лингвокультурология: генезис, перспективы развития Текст. / В.В. Воробьев // Язык и межкультурные коммуникации: Материалы междунар. конф. Уфа, 2002. С. 40-48.

38. Головачева, А.В. Стереотипные ментальные структуры и лингвистика текста Текст. / А.В. Головачева. — М., 2000. 157 с.

39. Горбачева, Е.Н. Спор Текст. / Е.Н. Горбачева // Антология концептов. Под ред.В.И. Карасика, И.А. Стернина. Т. 4. Волгоград: Парадигма, 2006. С. 259-272.

40. Грушевицкая, Т.Г., Попков, В.Д., Садохин, А.П. Основы межкультурной коммуникации Текст. / Т.Г. Грушевицкая, В.Д. Попков, А.П. Садохин.М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003. 352 с.

41. Гудинг, Д., Леннокс, Дж. Мировоззрение: для чего мы живем и каково наше место в мире Текст. / Д. Гудинг, Дж. Леннокс. Ярославль: ТФ «Норд», 2001.-384 с.

42. Гудков, Д.Б. Межкультурная коммуникация. Лекционный курс для студентов РКИ Текст. / Д.Б. Гудков. М.: Изд-во МГУ, 2000. 120 с.

43. Гудков, Д.Б. Теория и практика межкультурной коммуникации Текст. / Д.Б. Гудков. М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. - 288 с.

44. Гудков, Д.Б., Ковшова, М.Л. Телесный код русской культуры: материалы к словарю Текст. / Д.Б. Гудков, М.Л. Ковшова. М.: «Гнозис», 2007. - 288 с.

45. Гумбольдт, В. фон. Избранные труды по языкознанию Текст. / В. фон Гумбольдт. М.: Прогресс, 2000. - 397 с.

46. Гумбольдт, В. фон. Характер языка и характер народа Текст. / В. фон~Гумбольдт // Язык и философия^культуры. МТПрогресс^ 1985ТС 370381.f

47. Гумилев, Л.Н. От Руси до России: Очерки этнической истории Текст. / Л.Н. Гумилев. М.: Рольф, 2001. 320 с.

48. Дементьев, В.В. Непрямая коммуникация Текст. / В.В. Дементьев М.: Гнозис, 2006. - 376 с.

49. Демьянков, В.З. Лингвистическая интерпретация текста: универсальные и национальные (идиоэтнические) стратегии Текст. / В.З. Демьянков // Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Ю.С. Степанова. М.: Языки славянской культуры, 2001. - С. 309-323.

50. Дмитриева, О.А. Об этнокультурной специфике пословиц и афоризмов Текст. / О.А. Дмитриева // Языковая личность: культурные концепты: сб. науч. тр. — Волгоград — Архангельск: Перемена, 1996. — С. 6774.

51. Дмитриева, О.А. Лингвокультурный типаж и архетип Текст. / О.А. Дмитриева// Человек в коммуникации: концепт, жанр, дискурс: сб. науч. тр./ Волгоград: Парадигма, 2006. — С. 66-73.

52. Добровольский, Д.О. Образная составляющая в семантике идиом Текст. / Д.О. Добровольский // Вопросы языкознания. 1996. - № 1. - С. " * 71-93.

53. Добровольский, Д.О. Национально-культурная специфика во фразеологии Текст. / Д.О. Добровольский // Вопросы языкознания. — 1997.-№ 6.-С. 37-48.

54. Нвгеньева, Т.В. Социально-психологические основы формирования политической мифологии Текст. / Т.В.Евгеньева// Современная по----литическая мифология: содержание и механизмы функционирования — М.,1996. -С.22-32.

55. Жуков, В.П., Жуков, А.В. Русская фразеология Текст. / В.П. Жуков, А.В. Жуков. М.: Высшая школа, 2006. - 408 с.

56. Зализняк, Анна А., Левонтина. И.Б., Шмелев, А.Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира Текст. / Анна А. Зализняк, И.Б. Левонтина, А.Д. Шмелев М.: Языки славянской культуры, 2005. - 544с.

57. Зинченко, В.Г. Система «культура» и культурная коммуникация Текст. / В.Г. Зинченко // Межкультурная коммуникация: Учеб. Пособие. -Нижний Новгород: Деком, 2001. С 21-27.

58. Зубкова, Я.В. Концепт «пунктуальность» в немецкой и русской лингвокультурах: автореф. дис.канд. филол. наук: 10.02.20 Текст. / Зубкова Яна Владимировна. Волгоград: Волгоградский гос. пед. ун-т, 2003.- 19с.

59. Зусман, В.Г. Концепт в культурологическом аспекте В.Г. Зинченко Текст. / В.Г.Зусман // Межкультурная коммуникация: Учеб.пособие. Нижний Новгород: Деком, 2001. С. 38-53.

60. Иванова, Е.В. Пословичные картины мира: (на материале англ. и рус. пословиц) Текст. / Е.В. Иванова. СПб: Филол. ф-т СпбГУ, 2002. -155 с.

61. Карасик, В.И. Оценочная мотивировка, статус лица и словарная личность Текст. / В.И. Карасик // Филология Philologica. 1994. № 3. - С. 3-16.

62. Карасик В.И., Слышкин Г.Г. Лингвокультурный концепт как единица исследования Текст. / В.И. Карасик, Г.Г. Слышкин // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: Сб. науч. тр. / Под ред. И.А. Стернина. Воронеж: ВГУ, 2001. С.33-36.

63. Карасик, В.И. О креативной семантике Текст. / В.И. Карасик // Языковая11ичностьГпр6блем[л креативной семантики! К 70-ти летию профессора И.В. Сентенберг: Сб. науч. тр. / ВГПУ Волгоград: Перемена, 2000а.-5-18.

64. Карасик, В.И. Нормы поведения в социолингвистическом аспекте Текст. / В.И. Карасик // Коммуникативно-прагматическая семантика. -Волгоград: Перемена, 20006. С. 3-16.

65. Карасик, В.И. О категориях лингвокультурологии Текст. / В.И. Карасик//Языковая личность: Проблемы коммуникативной деятельности.- Волгоград: Перемена, 2001. С. 3-6.

66. Карасик, В.И., Прохвачева, О.Г., Зубкова, Я.В., Грабарова, Э.В. Иная ментальность Текст. / В.И. Карасик, О.Г. Прохвачева, Я.В. Зубкова,

67. Э.В. Грабарова М.: Гнозис, 2005. - 352с.

68. Карасик, В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс Текст. / В.И. Карасик. — Москва: Гнозис, 2004. 390 с.

69. Карасик, В.И. Языковые ключи Текст. / В.И. Карасик. Волгоград: Парадигма, 2007. — 520 с.

70. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность Текст. / Ю.Н. Караулов. М.: Эдиториал УРСС, 2004. - 264 с.

71. Касьянова, К. О русском национальном характере Текст. / К. Касьянова — М.: Академический проект, 2003. — 560с.

72. Клоков, В.Т. Символика и язык в пространстве культуры Текст. / В.Т. Клоков // Филология. Вып.2. Саратов: Изд-во Сарат. Ун-та, 1998. С.5-9.

73. Кобозева, И.М. Лингвистическая семантика: Учебник Текст. / И.М. Кобозева. М.: Эдиториал УРСС. 2000. 352с.

74. Колесов, В.В. Язык и ментальность Текст. / В.В. Колесов СПб.: «Петербургское Востоковедение», 2004. - 240 с.

75. Кондратьева, O.H. Вертикальная ось «верх низ» в характеристике концептов внутреннего мира человека Текст. / О.Н. Кондратьева// Sprache. Kultur. Mensch. Ethnie/ Landau: Verlag Empirische Padagogik, 2002. - C. 90-96.

76. Костомаров, В.Г. Жизнь языка: От вятичей до москвичей Текст. / В.Г. Костомаров. М.: Педагогика Пресс, 1994. - 240 с.

77. Красавский, Н.А. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокультурах Текст. / Н.А. Красавский. Волгоград: Перемена, 2001.-495с.

78. Красникова, Е.А. Этика и психология профессиональной деятельности Текст. / Е.А. Красникова М.: ФОРУМ: ИНФРА-М, 2004. -208с.

79. Красных, В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? Текст. / В .В.Красных М.: Гнозис, 2003. - 375с.

80. Кубрякова, Е.С. Концепт Текст. / Е.С. Кубрякова // Е.С. Кубря-кова, В.З. Демьянков, Ю.Г. Панкрац, Л.Г. Лузина. Краткий словарь когнитивных терминов. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1996. С. 90-93.

81. Кузнецов, И.Н. Риторика, или Ораторское искусство: учебное пособие для студентов вузов Текст. / И.Н. Кузнецов. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004.-431 с.

82. Кунин, А.В. Курс фразеологии современного английского языка Текст. / А.В. Кунин. М.: Высшая школа, 1986. - 336 с.

83. Лакофф, Дж., М. Джонсон. Метафоры, которыми мы живем Электронный ресурс. / Дж. Лакофф, М. Джонсон.// Режим доступа: http://uchcom.botic.ru/libr/cit/lakoff.koi8.html

84. Леви Стросс, К. Структура и форма Текст. / К. Леви - Стросс // Семиотика / под ред. Ю.С. Степанова - М.: Радуга, 1983. - С. 400-428.

85. Леонтович, ОгА. Проблема понимания в процессе межкультурной коммуникации Текст. / О.А.Леонтович // Языковая личность: культурные концепты: Сб. науч. тр.: Перемена, 1996. С.212-219.

86. Леонтьев, Д.А. Ценность как междисциплинарное понятие: опыт многомерной реконструкции Текст. / Д.А. Леонтьев // Вопросы философии, 1996. -№ 4.-С. 15-26.

87. Лефевр, В.А. «Непостижимая» эффективность математики в исследованиях человеческой рефлексии Текст. / В.А. Лефевр // Вопросы философии № 7. М.: «Правда», 1990. - С.51-58.

88. Лихачев, Д.С. Концептоефера русского языка Текст. / Д.С.Лихачев // Известия РАН. Серия литературы и языка. Т.52. 1993. -№1. - С.3-9.

89. Лосев, А.Ф. Античная литература Текст. / А.Ф. Лосев. — М.: Че-Ро, при участии изд-ва «Омега-Л», 2005 — 543 с.

90. Лосев, А.Ф. Диалектика мифа Электронный ресурс. / А.Ф. Лосев // Режим доступа: http://www.philosophy.ru/library/losel7dialmyth.html

91. Лукин, В.А. Некоторые проблемы и перспективы компонентного анализа Текст. / В.А. Лукин // вопросы языкознания. 1985. № 3. — С. 5866.

92. Ляпин, С.Х. Концептология: к становлению подхода Текст. / С.Х. Ляпин // Концепты. Научные труды Центроконцепта. Вып. 1. Архангельск, 1997. - С. 11-35.

93. Майоренко, И.А. Деньги Текст. / И.А. Майоренко // Антология концептов. Под ред.В.И. карасика, И.А. Стернина. Т. 4. Волгоград: Парадигма, 2006. С.60-82.

94. Марков, Б.В. Мораль и разум Текст. / Б.В. Марков // Ю. Хабер-мас. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб.: Наука. Ленингр. отделение, 2000. - С. 287-377.

95. Маслова, В.А. Введение в лингвокультурологию: Учебное пособие Текст. / В.А.Маслова. М.: Наследие, 1997. - 208 с.

96. Маслова, В.А. Лингвокультурология: Учеб. Пособие для студ. высших учеб. заведений Текст. / В.А.Маслова. М.: Издательский центр «Академия», 2001. - 208 с.

97. Мацумото, Д. Психология и культура Текст.,; / Д. Мацумото. -Снб.: прайм-ЕВРОЗНАК. 2002. 416с.

98. Мелетинский, Е.М. Аналитическая; психология, и проблема происхождения архетипических сюжетов-Текст.'/ Е.М. Мелетинский// Вопросы философии.- 1991.- jY« 10. С. 41-47.

99. Минский, М: Фреймы для представления знаний Текст. / Ml Минский. М.: Энергия, 1979. - 152 с.

100. Михневйч, ВХ). Русская женщина XVIII столетия Текст. / В.О. Михневич. М.: Панорама, 1990.-440 с.

101. Монич, IO.B. На стыке ритуала и языка: комплексная мотивация в семантической эволюции Текст. / IO.В. Монич // Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Юрия Сергеевича Степанова. — М.: Языки славянской культуры, 2001. С. 191 -206.

102. Неретина, С.С. Тропы и концепты Электронный ресурс. / С.С. Неретина М., 1999 II . Режим доступа: http://www.philosophy.ru/iphras/library/neretina/index.html, свободный:

103. ЗаглТх.экранаТ: : -- - — —- — - - г—

104. Нерознак, В.П. От концепта к слову: к проблеме филологического, концептуализма Текст. / В.П. Нерознак // Вопросы филологии и методики преподавания иностранных языков. Омск: Изд-во Омск. гос. пед. унта, 1998. С. 80-85.

105. Никитин, М.В. Основы лингвистической теории значения Текст. / М:В: Никитин: — М:: высш. шк., 1988. 168 с.

106. Николаева, Т.М. Металингвистический иконизм и социолингвистическая дистрибуция этикетных речевых стереотипов Текст. /

107. Т.М.Николаева // Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Юрия Сергеевича Степанова. — М.: Языки славянской культуры, 2001. С. 225234.

108. Николаева, Т.М. От звука к тексту Текст. / Т.М.Николаева М.: Школа «Языки русской культуры», 2000. - 680с.

109. Новоселова, Т.Н. Ценностная компонента концепта MATERIAL WEALTH в культурной системе Текст. / Т.Н. Новоселова // Вопросы теории текста, лингвостилистики и интертекстуальности: Вестник ИГЛУ. -Сер. Лингвистика. Иркутск, 2004. - С. 130-138.

110. Олянич, А.В. Звукосемиотический компонент охотничьей коммуникации Текст. / А.В. Олянич // Человек в коммуникации: концепт, жанр, дискурс: Сб. науч. тр. — Волгоград: Парадигма, 2006. — С. 145-153.

111. Олянич, А.В. презентационная теория дискурса: Монография Текст. / А.В. Олянич. М.: Гнозис, 2007. - 407 с.

112. Панова, Л.Г. Грех как религиозный концепт Текст. / Л.Г. Панова // Логический анализ языка. Языки этики. М.: Шк. «Яз. рус. культуры», 2000.-С. 167-177.

113. Петелина, Ю.Н. Концепт «торг» в английской и русской лингвокультурах: автореф. дис. .канд.филол. наук: 10.02.19 Текст. / Петелина Юлия Николаевна. Волгоград, 2004. - 16 с.

114. Петрова, Н.Д. Национально-культурные семы в структуре значения английс1сих^фразеологических единиц Текст. / Н.Д. Петрова // Вопросы филологии. 1999. - № 2. - С. 14-20.

115. Пивоев, В.М. Мифологическое сознание как способ освоения мира Текст. / В.М.Пивоев. Петрозаводск, 1991. - 111с.

116. Пименова, М.В. О некоторых способах концептуализации внутреннего мира человека (на примере когнитивной модели «сердце контейнер») Текст. / М.В. Пименова // Язык. Миф. Этнокультура. - Кемерово: ИПК «Графика», 2003. - С. 160-164.

117. Пипер, Предраг. В трехмерном пространстве языкознания (и за его пределами) Текст. / Предраг Пипер // Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Юрия Сергеевича Степанова. — М.: Языки славянской культуры, 2001. С. 179-189.

118. Попова, З.Д. Из истории когнитивного анализа в лингвистике Текст. / З.Д. Попова // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж: Изд-во Воронеж. Ун-та, 2001. С.3-6.

119. Потебня, А.А. Мысль и язык Текст. / А.А. Потебня. М.: Лабиринт, 1999.-268с.

120. Прищепенко, М.В. Метапрофессиональный концепт «услуга» в обиходном и институциональном дискурсе (на материале английского языка): автореф. дис.канд. филол. наук: 10.02.19 Текст. / М.В. Прищепенко. Волгоград, 2006. - 24 с.

121. Ростова, А.Н., Чабаненко, М.Г. Арго в художественной концепции В. Гюго Текст. / А.Н. Ростова, М.Г. Чабаненко// Sprache. Kultur. Mensch. Ethnie/ Landau: Verlag Empirische Padagogik, 2002. C. 123-128.

122. Рудакова, А.В. Методика описания содержания концепта БЫТ в русском языке Текст. / А.В. Рудакова // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж: Изд-во Воронеж. Ун-та, 2001. С. 121-126.

123. Руткевич, A.M. К.Г.Юнг об архетипах коллективного бессознательного Текст. / А.МгРуткевич// Вопросы философии JVe lT^ М.: «Правда», 1988.-С. 124-133.

124. Рябцева, Н.К. Размер и количество в языковой картине мира Текст. / Н.К. Рябцева // Логический анализ языка. Языки пространств. -М.: Шк. «Яз. рус. культуры», 2000. С. 108-116.

125. Савицкий, В.М. Основы общей теории идиоматики Текст. / В.М. Савицкий. М.: Гнозис, 2006. - 208 с.

126. Садохин, А.П. Межкультурная коммуникация Текст. / А.П. Са-дохин. М.: Альфа-М; ИНФРА-М, 2004. - 288 с.

127. Седов, К.Ф. Дискурс и личность: эволюция коммуникативной компетенции Текст. / К.Ф. Седов. — М.: Лабиринт, 2004. — 320 с.

128. Сентенберг И.В., Карасик, В.И. Псевдоаргументация: некоторые виды речевых манипуляций Текст. / И.В. Сентенберг, В.И. Карасик // Речевое общение и аргументация. — Вып. 1. — СПб.: Экополис и культура, 1993.-С. 30-39.

129. Серебренников, Б.А. как происходит отражение картины мира в языке? Текст. / Б.А. Серебренников // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. - С. 87-107.

130. Серль, Дж. Р. Что такое речевой акт?: пер. с англ. И.М. Кобозевой Текст. / Дж. Р. Серль // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. М.: «Прогресс», 1986.-С. 151-169.

131. Слышкин, Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе Электронный ресурс. / Г.Г. Слышкин, 2000 // Режим доступа: http://www.vspu.ru/~axiology, свободный. Загл. с экрана.

132. Слышкин, Г.Г. Аксиология языковой личности и сфера наивной лингвистики Текст. / Г.Г. Слышкин// Социальная власть языка: Сб. науч. тр.: Воронеж: ВГУ, 2001. С.87-90.

133. Слышкин, Г.Г. Лингвокультурный концепт как системное образование Текст. / Г.Г. Слышкин // Вестник ВГПУ, Серия «Лингвистика и межкультурная коммуникация», 2004. № 1. - С. 29-34.

134. Слышкин, Г.Г. Лингвокультурная концептология: становление исследовательского направления Текст. / Г.Г. Слышкин // Этнокультурная концептология: сб науч. тр. Калм. гос. унт. Вып 1. — Элиста: Изд-во Калм. ун-та, 2006. - С. 27-38.

135. Смит, Логан П. Фразеология английского языка Текст. / Логан П. Смит. М.: Учпедгиз, 1959. - 208с.

136. Смотрова, Т.Г. Победа и поражение Текст. / Т.Г. Смотрова // Антология концептов. Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. Том 4. Волгоград: Парадигма, 2006. - С. 98-113.

137. Степанов, Ю.С. Константы: Словарь русской'культуры Текст. / Ю.С. Степанов. М.: Академический Проект, 2001. - 990с.

138. Степанов, Ю.С. Методы и принципы современной лингвистики Текст. / Ю.С. Степанов. М.: Едиториал УРСС, 2005. - 312 с.

139. Стернин И.А. Методика исследования структуры концепта Текст. / И.А. Стернин // Методологические проблемы когнитивной лин-гвистикиГ^ВбронежГ Изд-во Воронеж. ГосТ Ун-та,"2001. С. 25-29.

140. Стернин, И.А. Контрастивная лингвистика Текст. / И.А. Стернин. — Воронеж: Издательство «Истоки», 2004. — 189с.

141. Тарасов, Е.Ф. Язык как средство трансляции культуры Текст. / Е.Ф. Тарасов // Фразеология в контексте культуры. Отв. ред. В.Н. Телия.

142. Институт языкознания. РАН. М. Языки русской культуры. 1999. - С. 3437.

143. Телия, В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты Текст. / В.Н. Телия. М.: Школа «Яз. рус. культуры», 1996. - 288 с.

144. Телия, В.Н. Первоочередные задачи и методологические проблемы исследования фразеологического состава языка в контексте культуры Текст. / В.Н. Телия // Фразеология в контексте культуры. — М.: Шк. «Яз. рус. культуры», 1999.-С. 13-24.

145. Тер-Минасова, С.Г. Язык и межкультурная коммуникация Текст. / С.Г. Тер-Минасова. М.: Изд-во МГУ, 2004. - 352 с.

146. Толстой, Н.И. Этнолингвистика в кругу гуманитарных дисциплин Текст. / Н.И. Толстой // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М.: Academia, 1997. — С. 306-315.

147. Томахин, Г.Д. Лексика с культурным компонентом значения Текст. / Г.Д. Томахин"//Иностранные языки в школё. 1980. №6! - С. 47-50.

148. Томахин, Г.Д. Реалии в культуре и языке Текст. / Г.Д. Томахин // Иностранные языки в школе. 1981. - №1. - С.63-69.

149. Трубецкой, Н.С. Основы фонологии Текст. / Н.С. Трубецкой. -М.: Аспект-Пресс, 2000. 352 с.

150. Тульнова, М.А. Социокультурная коннотация слова в тексте иллюстративного примера словарной статьТекст. / М.А. Тульнова // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс: сб науч. тр. -Волгоград: Перемена, 2000. С. 84-90.

151. Уорф, Б.Л. Отношение норм поведения и мышления к языку Текст. / Б.Л. Уорф // Зарубежная лингвистика I. М.: Издательская труппа «Прогресс», 1999. - С. 58-91.

152. Урысон, Е.В. Фундаментальные способности человека и наивная «анатомия» Текст. / Е.В. Урысон // В Я. 1995. - № 3. - С. 3-16.

153. Уфимцева, Н.В. Русский национальный характер: XX век миф и реальность Текст. / Н.В. Уфимцева // Проблемы этносемантики: сб. науч.-аналитич. Обзоров. М.: ИНИОНРАН, 1998. - С. 86-121.

154. Филлмор, Ч. Фреймы и семантика понимания Текст. / Ч. Фил-лмор // Новое в зарубеж. лингвистике. 1988. Вып. XXII. С.52-92.

155. Филлмор, Ч. Основные проблемы лексической семантики Текст. / Пер. с англ. О.В. Звегинцевой / Ч. Филлмор // Зарубежная лингвистика. III. М.: Издательская группа «Проресс», 1999. - С. 303-351.

156. Фрумкина, P.M. Константы культуры — продолжение темы Текст. / P.M. Фрумкина // Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Юрия Сергеевича Степанова. М.: Языки славянской культуры, 2001.-С. 167-177.

157. Худяков, А.А. Культурные концепты: проблема обозначения Текст. / А.А. Худяков // Языковая личность: культурные концепты: Сб. "науч^тр.: Перемена, 1996. С. 97-103.

158. Цветков, Н.В. К методологии компонентного анализа Текст. / Н.В. Цветков//Вопросы языкознания. 1984. № 2. -С. 61-71.

159. Цветкова, М.В. Английское; Свобода; Приватность; Честная игра Текст. / М.В. Цветкова // Межкультурная коммуникация: Учеб. Пособие. Нижний Новгород: Деком, 2001. С. 158-179.

160. Чудинов, А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991-2000): Монография Текст. / А.П. Чудинов. Екатеринбург: Урал. Гос. Пед. Ун-т, 2001. - 238 с.

161. Шаховский, В.И. Коннотации и ассоциации: их взаимосвязь и отношение к лексическому значению слова Текст. / В.И. Шаховский // Лексическое значение в системе языка и в тексте: сб. науч. тр. Волгоград, ВГПИ им. Серафимовича, 1985. - С. 27-36.

162. Шаховский, В.И. Эмоциональные культурные концепты: параллели и контрасты Текст. / В.И. Шаховский // Языковая личность: культурные концепты: Сб. науч. тр. Волгоград: Перемена, 1996. - С.80-96.

163. Швейцер, А.Д. Проблемы контрастивной стилистики (к сопоставительному анализу функциональных стилей) Текст. / А.Д. Швейцер // Вопросы языкознания. — 1991. №.4. — С. 31 -45.

164. Шевченко, Н.В. Основы лингвистики текста Текст. / Н.В. Шевченко. М.: «Приор - издат», 2003. - 160с.

165. Шестов, Лев. Добро в учении гр.Толстого и Ф.Ницше Текст. / Лев Шестов // Вопросы философии № 7.- М.: «Правда», 1990. С. 59-127.

166. Шехтман, Н.А. Дискретность синонимических средств языка как экспликация его семантического континуума Текст. / Н.А. Шехтман // Лексическое значение в системе языка и в тексте: сб. науч. тр. — Волгоград, ВГПИ им. Серафимовича, 1985. С. 3-8.

167. Шмелев, А.Д. Русский язык и внеязыковая действительность Текст. / А.Д. Шмелев. -М.: Языки славянской культуры, 2002. 496 с.

168. Эренбург, Н.Р. Успех Текст. / Н.Р. Эренбург // Антология кон-цептовг Под ред.В.И. Карасика, И.А. Стернина: Т. 4. Волгоград: Парадигма, 2006. С. 39-60.

169. Юнг, К.Г. Об архетипах коллективного бессознательного Текст. /К.Г. Юнг//Вопросы философии № 1.- М.: «Правда», 1988. С. 133-150.

170. Юнг, К.Г. Проблемы души нашего времени Текст. / К.Г. Юнг. -М.: Прогресс; Универс, 1994. 336 с.

171. Austin, J.L. How to do things with words Text. / J.L. Austin. London: Oxford University Press, 1963. - 167 p.

172. Bossy, John. Under the Molehill: An Elizabethan Spy Story Text. / John Bossy. New Haven, Conn.: Yale University Press. 2001.

173. Chardin, Teihard de. The Phenomenon of Man Electronic resource./ Teihard de Chardin // Access: http:// www.thearchetypalconnection.com/index.html, free. Title from screen.

174. Davis, A., Elder, C. The Handbook of Applied Linguistics Text. / A. Davis, C. Elder. Blackwell Publishing, Ltd, 2004. - 886 p.

175. Dijk, T.A. van. The study of Discourse Text. / T.A. van Dijk // Discourse as Structure and Process. London: SAGE Publications Ltd, 1997. - P. 1-34.

176. Duranti, A. Linguistic Anthropology Text. / A. Duranti. — Cambridge University Press, 1997. 398 p.

177. Fass, D. Processing metonymy and metaphor Text. / D. Fass. — London. Ablex Publishing Corporation, 1997. — 501 p.

178. Goffman, E. Frame Analysis: An Essay on the Organization of Experience Text. / E. Goffman. Cambridge, Mass.: Harvard Univer. Press, 1979.-P. 61-66.

179. Goodman, M.E. The Individual and Culture Text. / M.E. Goodman. -the Dorsey Press, 1967. 266 p.

180. Halliday, M.A.K. Language as Social Semiotic: The Social Interpretation of Language and Meaning Text. / M.A.K. Halliday London: Arnold, -1978.-256 p:----—------ — ----------

181. Hofstede, Gr. Culture and organizations Text. / Gr. Hofstede. New York: McGray Hill. 1997.

182. Hofstede, Gr. Culture's consequences: International differences in work-related values Text. / Gr. Hofstede. Beverly Hills, CA: Sage Publications, Ink. 1980.

183. Hofstede, Gr. Culture's consequences: International differences in work-related values Text. /Gr. Hofstede. Newbury Park, CA: sage Publications, Ink. 1984.

184. Hymes, D. Foundations in Sociolinguistics: An Ethnographic Approach Text. / D. Hymes. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1974.-246 p.

185. Kramsch, C. Language, Thought, and Culture Text. / C. Kramsch // The Handbook of Applied Linguistics. Blackwell Publishing, Ltd, 2004. - P. 235-262.

186. Lakoff, G. Women, Fire, and Dangerous Things. What Categories Reveal about the Mind Electronic resource. / G. Lakoff // Chicago, II: University of Chicago Press, 1981 // Access: http://www.eboogle.ru, free. Title from screen.

187. McDowall. An illustrated history of Britain Text. / McDowall. -Longman, 1996.- 188 p.

188. Milner, G.B. Homo Ridens: Toward a Semiotic Theory of Humor and Laughter Text. / G.B. Milner // Semiotica. 1972. № 5. P. 1-30.

189. Ryabtseva, N.K. Conceptual Blending in Culture Specific Metaphors Text. / N.K. Ryabtseva // Вопросы филологии. 2003. № 3. - С. 9-17.

190. Stubbs M. Discourse Analysis: The Sociolinguistic Analysis of Natural Language Text. / M. Stubbs. Oxford: Blackwell, 1983. - 272 p.

191. Vander, Z., James, W. The Social Experience: an introduction to Sociology Text. / Z. Vander, W. James. McGraw-Hill Publishing Company, 1990.-663 p.--200. Vendler, ZrLinguistics in Philosophy Text. / Z. Vendlerr— Cornell

192. University Press, 1967. 204 p.

193. Wierzbicka, A. Semantics, Culture, and Cognition. Universal Human Concepts in Culture-Specific Configuration Text. / A. Wierzbicka. NY. Oxford: Oxford University Press, 1992. - 487 p.

194. Wodak, R., Meyer, M. Methods of Critical Discourse Analysis Text. / R. Wodak, M. Meyer. London, GBR: Sage Publications, Inc., 2002. - 208 p.1. Словари и справочники

195. Англо-русский синонимический словарь / Ю.Д. Апресян, В.В. Ботякова, Т.Э. Латышева и др.; Под руководством А.И. Розенмана, Ю.Д. Апресяна. М.: Рус. яз., 1979. 544с. (АРСС).

196. Бенвенист Э. Словарь индоевропейских терминов / Пер. с фр. М.: Прогресс Универс, 1995. 456 с.

197. Бенсон, М., Бенсон, Э., Илсон, Р. Комбинаторный словарь английского языка / М. Бенсон, Э. Бенсон, Р. Илсон. М.: Рус. Яз., 1990. — 262 с.

198. Бирих, А.К. Русская фразеология. Историко-этимологический словарь / А.К. Бирих. М.: Астрель: ACT: Люкс, 2005. - 926, 2. с.

199. Большая советская энциклопедия Электронный ресурс. // Режим доступа: http://www.rubricon.ru, 2002. БСЭ

200. Большой толковый словарь русского языка / Гл.ред. С.А. Кузнецов. СПб.: «Норит», 1998. 1536с. (БТСРЯК, 1998).

201. Вартаньян Э.А. Словарь крылатых выражений. Тула: ООО «Изд-во «Родничок», М.: ООО «Изд-во Астрель», ООО «Изд-во ACT», 2001. -264с.

202. Горбачевич К.С. Русский Синонимический словарь. Санкт-Петербург: ИЛИ РАН, 1996. 512с.

203. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка в 4 томах.-----М:: Терра,Т 991. (ТСЖВЯД, 1991):------

204. Даль, В.И. Пословицы русского народа: Сборник: В 2 т: Т. 1./ В.И. Даль М.: ТЕРРА; «Книжная лавка - РТР», 1996. - 432 с.

205. Даль, В.И.Пословицы русского народа: Сборник: В 2 т. Т. 2./ В.И. Даль -М.: ТЕРРА; «Книжная лавка РТР», 1996. - 424 с.

206. Дворецкий, И.Х. Латинско-русский словарь / И.Х. Дворецкий. М.: «Русский язык», 1976. 1096с.

207. Домострой. -М.: Сов. Россия, 1990. 304 с.

208. Жуков, В.П. Словарь русских пословиц и поговорок / В.П. Жуков. М.: Рус. язык, 1993. 537 с.

209. История дипломатии // Режим доступа: http://www.diphis.ru, свободный. Загл. с экрана.

210. Кассис, В.Б., Колосов, JI.C. Тринадцать новелл о советских разведчиках / В.Б. Кассис, Л.С.Колосов М.: «Международная книга», 1992. -192с.

211. Кондауров, В.И., Страданченков, А.С., и др. Социология. Общий курс: Учебник Текст. / В.И. Кондауров, А.С. Страданченков. — М.: ИНФРА-М, 2004. 332 с. (Кондауров и др. 2004).

212. Кунин, А.В. Большой англо-русский фразеологический словарь / А.В. Кунин. М.: Живой язык, 1998. 944 с.

213. Лубенская, С.И. Русско-английский фразеологический словарь / С.И. Лубенская. М.: «Языки русской культуры», 1997. 1056 с.

214. Малый энциклопедический словарь: в 4 т. Т. 2 / Репринтное воспроизведение издания Брокгауза Эфрона. М.: ТЕРРА, 1997. - 544 с. (МЭС).

215. Мифология: Большой энциклопедический словарь / под ред. Е.М. Ме-летинского. М.: Большая российская энциклопедия, 2003,- 736 с.

216. Мудрость тысячелетий. Энциклопедия. М.: ОЛМА-ПРЕСС; ОАО ПФ «Красный пролетарий», 2006. — 846 с.

217. Ожегов, С.И., Шведова, Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80000 — слов и- фразеологических выражений / М. Г Азбуковник, 1997. 944с.1. ТСРЯО, 1997).

218. Пинто, О. Профессия контрразведчик / О. Пинто М.,: Всесоюзная книжная палата, 1991. — 48с.

219. Русский ассоциативный словарь. В 2 т. М.: АСТ-Астрель, 2002. (РАС).

220. Семиотика: Антология / Сост. Ю.С. Степанов. М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. — 702 с.

221. Словарь русского языка в 4 томах / Гл.ред. А.П. Евгеньева. М.: «Русский язык», 1987. (СРЯЕ, 1988).

222. Словарь русского языка в 4 томах / Гл.ред. А.П. Евгеньева. М.: «Русский язык», 1986. (СРЯЕ, 1986).

223. Словарь русского языка в 4 томах / Гл.ред. А.П. Евгеньева. М.: «Русский язык», 1985. (СРЯЕ, 1985).

224. Словарь синонимов русского языка. В двух томах. / ИЛИ РАН; Под ред. А.П. Евгеньевой. М.: ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство ACT», 2001. (ССРЯ).

225. Словарь современного русского литературного языка в 17 томах / Ред. Л.С. Ковтун, В.П. Петушкова. Москва-Ленинград: «Наука», 1961. (ССРЛЯ).

226. Советский энциклопедический словарь / Гл.ред. A.M. Прохоров, 2-е изд. -М.: Советская энциклопедия, 1983. 1600 с. (СЭС)

227. Спиерс, Ричард А. Словарь американского сленга/ Ричард А. Спиерс -М.: Рус.яз., 1991. -528с.

228. Толковый словарь русского языка в 4 томах / Под ред. Д.Н.Ушакова, М.: «Терра», 1996. (ТСРЯУ, 1996).

229. Учебный словарь синонимов русского языка / авт. В.И. Зимин, Л.П. Алектрова и др. М.: Школа Пресс, 1994. 384с.

230. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка: В 4.т. T.l. / М. Фасмер. — Спб.: Терра Азбука, 1996. - 576 с.

231. Философский энциклопедический словарь / Ред. Коллегия С.С. Аве------ринцев, Э:А. Араб-оглы, А.Ф. Ильичев и др. М.: «Советская энциклопедия», 1989. 815с. (ФЭС, 1989).

232. Хрестоматия по философии: Учебное пособие для высших учебных заведений. Ростов на Дону: изд-во «Феникс», 1999. — 544 с.

233. Частушки. М.: Сов. Россия, 1990. - 656 с. - Б-ка русского фольклора; Т. 9.

234. Черных, П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка в 2-х томах/ П.Я. Черных М.: Рус. яз., 1999. (ИЭССРЯ)

235. Шведова, С.М. Словарь синонимов русского языка для школьников / С.М. Шведова Мн.: «Современная Школа», 2000. - 480с.

236. Ширшов, И.А. Толковый словообразовательный словарь русского языка / И.А. Ширшов М.: ООО «Изд-во ACT»: ООО «Изд-во Астрель»: ООО «Изд-во «Русские словари»: ЗАО НЛП «Ермак», 2004. - 1022, 2. с.

237. Языкознание. Большой энциклопедический словарь. Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. 685 с.

238. Cambridge International Dictionary of English. Cambridge: Cambridge University Press, 1995. 1775 p. (CIDE).

239. Collins COBUILD English Language Dictionary. London: Collins, 1990. 1703 p. (COBUILD).

240. Encyclopedia Britannica. Encyclopedia Britannica, inc. 1957. 1008p.

241. Holder, R.W. How not to say what you mean: A Dictionary of Euphemisms/ R.W. Holder Oxford University Press, 2002. - 501p.

242. Longman Dictionary of Contemporary English/ Harlow and London, 1978/ 1303 p.

243. Macmillan English Dictionary for Advanced Learners. International- Student Edition. Oxford, 2002. 1692p. (MED, 2002).

244. McDowall. An illustrated history of Britain / McDowall. Longman, 1989. -188 p. •

245. Merriam — Webster" s Collegiate Dictionary (CD-Rom).-52. -Oxford-Dictionary of English-Idioms: A.P. Cowie, R. Mackin & I.RrMcCaig. Oxford University Press, 1997. 334 p.

246. Oxford Advanced Learner's Dictionary. Oxford University Press, 1995, -1392p. (OALD, 1995).

247. Oxford Paperback Thesaurus. Edited by Maurice Waite. Oxford University Press, 2001. 968p. (OPT, 2001).

248. Roget's Thesaurus of English Words and Phrases. Ed. by R.A. Dutch. Har-mondsworth: Penguin, 1966. 712p. (RTEWP, 1966).

249. Seidl J. English Idioms. Oxford University Press, 1996. 267 p.

250. Skeat, Walter W. An etymological dictionary of the English language / Walter W. Skeat. Oxford at the Clarendon press, 1963. - 780 p.

251. Webster's Dictionary of Synonyms. First Edition Gr. And C. Merriam CO., Publishers Springfield, Mass, USA. 1952.

252. Webster's New World Thesaurus. Prepared by C.G. Laird. New York: Meridian, 1971.678p.

253. Акунин, Б. Алтын-толобас Текст. / Б. Акунин. СПб.: «Издат. Дом «Нева»; М.: «ОЛМА-ПРЕСС», 2004. - 383 с.

254. Васильев, Б. Завтра была война Текст. / Б. Васильев. — Изд-во У-Фактория, 2005. 537 с.

255. Гайдар, А.П. Военная тайна. Тимур и его команда. Повести Текст. / А.П. Гайдар. М.: «Дет. лит.», 1977. - 590 с.

256. Максимов, В.Е. Прощание из ниоткуда: Кн. 1/Текст. / В.Е. Максимов. Собрание сочинений в 8 т. Т.4. М.: ТЕРРА, 1994. - 432 с.

257. Русская литература от Нестора до Маяковского. CD-Rom. ДиректМе-диа Паблишинг. Москва, 2003.

258. Салтыков-Щедрин, М.Е. Господа Головлевы Текст. / М.Е. Салтыков-Щедрин. М.: Сов Россия, 1982. 304 с.

259. Семенов, Ю.С. Противостояние Текст. / Ю.С. Семенов. — М.: Сов. Россия, 1982.-400 с.

260. Токарева, B.C. Мужская верность Текст. / B.C. Токарева. — М.: ООО «Изд-во ACT»: ООО «Транзит книга», 2004. 381, [3] с.

261. English and American Literature. CD-Rom. ДиректМедиа Паблишинг, Москва, 2003.10. http://info.ox.ac.uk/bnc11. http://www.britishpapers.co.uk12. http://www.ruscorpora.ru

262. Fowles, J. The Magus Text. / J. Fowles. Dell Publishing, 1985. 668 p.

263. Maugham, W.S. The Moon and Sixpence Text. / W.S. Maugham. Москва: Изд-во «Менеджер», 2002. 318 c.

264. Shakespeare, W. The Tragedies Text. / W. Shakespeare. Ростов-на-Дону:1. Феникс», 2001. 352 с.