автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.09
диссертация на тему: Бурятские легенды и предания: жанровая специфика, типология, художественные особенности

Полный текст автореферата диссертации по теме "Бурятские легенды и предания: жанровая специфика, типология, художественные особенности"

На правах рукописи

Малзурова Любовь Цыдыповна

БУРЯТСКИЕ ЛЕГЕНДЫ И ПРЕДАНИЯ: ЖАНРОВАЯ СПЕЦИФИКА, ТИПОЛОГИЯ, ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ОСОБЕННОСТИ

Специальность 10.01.09 - фольклористика

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

16 МАЙ 2013 005058842

Элиста-2013

005058842

Работа выполнена на кафедре филологии и методики преподавания педагогического института ФГБОУ ВПО «Бурятский государственный университет»

Официальные оппоненты: Биткеев Николай Цеденович, доктор филологических наук, ФГБОУ ВПО «Калмыцкий государственный университет», профессор кафедры русской и зарубежной литературы

Басангова Тамара Горяевна, доктор филологических наук, Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Калмыцкий институт гуманитарных исследований Российской академии наук, ведущий научный сотрудник отдела фольклора и джангароведения

Гутов Адам Мухамедович, доктор филологических наук, Институт гуманитарных исследований Правительства Кабардино-Балкарской Республики и Кабардино-Балкарского научного центра Российской академии наук, заведующий сектором адыгского фольклора

Ведущая организация: Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт монголоведения, будцологии и тибетологии Сибирского отделения Российской академии наук

Защита состоится «28» июня 2013 года в 10.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.305.01 при Калмыцком государственном университете по адресу: 358000, Республика Калмыкия, г. Элиста, ул. Пушкина, 11, корп. 1а, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГБОУ ВПО «Калмыцкий государственный университет» (358011, Республика Калмыкия, г. Элиста, 5 мкр., студгородок).

Автореферат разослан » бЧи^/г^чл^- 2013 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат филологических наук

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Бурятские легенды и предания, как повествовательные жанры фольклора, наиболее полно отражают исторический процесс развития бурятской народности. Происхождение легенд и преданий обусловлено потребностью людей передать собственный жизненный опыт, знания другим.

В последние годы интерес исследователей разных стран к изучению произведений фольклора в целом и к образцам несказочной прозы, в частности, возрастает. Несмотря на «местную приуроченность» и национальную специфичность таких жанров несказочной прозы, как легенды и предания, они «интернациональны по своему характеру». Выявление региональной специфики легенд и преданий представляется значимым для отечественной фольклористики. Изучение локальных фольклорных традиций этноса дает возможность проследить историю жанра, его развитие и изменение. Б.Н. Путилов считает, что региональные/локальные различия могут распространяться не просто на содержательные и структурные частности, но и на типологию, на существенные черты жанровых систем и их разновидностей» [Путилов, 2003: 171].

На современном этапе развития отечественной фольклористики прослеживается нечеткость в разграничении жанров легенд и преданий, в определении жанровой специфики, тогда как их несказочность и внеобрядовость не вызывают споров среди фольклористов. Такое положение диктует необходимость дальнейшего теоретического осмысления данного ракурса исследований.

Следует отметить, что бурятские легенды и предания, являющиеся неотъемлемой частью бурятского устного народного творчества, в плане жанровой специфики, типологии и определения художественных особенностей еще не становились объектом специального исследования. До настоящего времени нет монографических исследований, посвященных проблемам бурятских легенд и преданий. Среди публикаций, близких к теме нашего исследования, следует выделить отдельные тексты в собрании сочинений М. Н. Хангалова (1958-1960), «Родословные предания и легенды бурят» С. П. Балдаева (1970), «Буряад арадай туухэ домогууд» (1990), «Буряад домогууд» (2004) В. Ш. Гунгарова, «Бурятские генеалогические легенды и предания: генезис и эволюция» Б.Б. Бадмаева (2004).

Поэтому актуальными являются научная систематизация, комплексное

изучение, выявление критериев разграничения бурятских легенд и преданий, определение жанровой специфики, типологии, рассмотрение вопросов эволюции, вариативности, художественности, трансформации бурятских легенд и преданий в произведениях художественной литературы, введение в научный оборот архивных материалов из фондов С.П. Балдасва, И.Н. Мадасона и общих фондов ЦВРК ИМБТ СО РАН, собранного автором фольклорного материала.

В нашей работе основное внимание обращено на изучение фольклорной традиции в бурятских легендах и преданиях, раскрытие таких их жанровых особенностей, как нацеленность на достоверность, роль чудесного, функциональное назначение, отношение к действительности, пространственно-временная организация структуры произведений. Также важным представляется изучение тематической основы, содержательной сущности и художественности бурятских легенд и преданий: рассмотрение роли рассказчика в бытовании повествований, определение художественно-изобразительных, семантико-стилистических средств, выявление специфики использования малых фольклорных жанров в повествовательной системе данных произведений. Особый интерес представляет процесс трансформации легенд и преданий в произведениях бурятской литературы.

Объектом исследования являются бурятские легенды и предания и бурятская литература.

Предмет исследования - жанровые и художественные особенности, содержание бурятских легенд и преданий, трансформация данных фольклорных произведений в бурятской литературе.

Цель диссертационной работы - выявление критериев жанрового разграничения, определение специфики, типологии, художественных особенностей бурятских легенд и преданий.

Для достижения данной цели в работе поставлены и решены следующие задачи:

- выявить отношение к действительности бурятских легенд и преданий;

- определить функциональное назначение бурятских легенд и преданий;

- обозначить роль чудесного в легендах и преданиях;

- изучить пространственно-временную организацию структуры исследуемых произведений;

- раскрыть содержание тематических групп бурятских легенд и преданий;

- выявить роль рассказчиков в бытовании жанров;

- установить художественно-изобразительные, семантико-стилистические средства, употребляемые в исследуемых повествованиях;

- охарактеризовать малые фольклорные жанры, представленные в бурятских легендах и преданиях;

- определить особенности трансформации легенд и преданий в бурятской литературе.

В соответствии с целью и задачами диссертационного исследования на защиту выносятся следующие положения:

1. Основу бурятских легенд составляют необычные явления, в том числе религиозного характера. Легенда конструирует действительность, выполняет кроме информативной дидактическую и перформативную функции.

2. Предания рассказывают о мирской жизни, имеют дело с готовой действительностью, не допускают присутствия фантастики.

3. Чудесное в легенде выполняет сюжетообразующую, а в предании -вспомогательную роль.

4. В бурятских легендах повествуется о событиях, произошедших в прошлом и связанных с настоящим, пространство вычисляется из контекста, в преданиях описываемые события происходили в прошлом и не повторяются в настоящем, ихместо происхождения четко обозначено или легко вычисляется из контекста.

5. Бытование бурятских легенд и преданий осуществляется через коммуникативный акт между рассказчиком и слушателем и напрямую зависит от осведомленности и мастерства рассказчика.

6. Художественность бурятских легенд и преданий выявляется через определение их структурной организации, изучение функциональной направленности художественно-изобразительных (эпитеты, сравнения, гиперболы), семантико-стилистических (синонимы, антонимы, омонимы, повторы и парные слова) средств и малых фольклорных жанров в составе исследуемых произведений.

7. Творческая переработка бурятских легенд и преданий способствует более глубокому осмыслению их содержательной и идейной сущности.

Материалом исследования послужили тексты легенд и преданий из общих фондов, записанные сотрудниками ИМБТ СО РАН во время фольклорных экспедиций в различных районах Республики Бурятия, Иркутской области и Забайкальского края (98 единиц хранения), материалы из фондов

С.П. Балдаева (38 единиц хранения), И.Н. Мадасона (28 единиц хранения), сосредоточенные в архивах Центра восточных рукописей и ксилографов Института монголоведения, будцологии и тибетологии СО РАН (ЦВРК ИМБТ СО РАН), сведения из личного архива автора (54 наименования -около 40 информантов) и материалы, опубликованные в трудах М.Н. Хангалова, С.П. Балдаева, В.Ш. Гунгарова, Ж.А. Зимина, JI.E. Элиасова.

Общий объем проанализированного материала составляет 6555 листов рукописного текста на бурятском языке, 600 стр. печатного текста на русском и бурятском языках.

В ходе исследования использованы следующие методы: описательно-аналитический, сравнительно-типологический, структурно-семантический, функционально-семантический, историко-типологический.

Теоретико-методологической базой исследования явились классические труды по теории и истории фольклора: В.П. Аникина, В.М. Гацака, Е.М. Мелетинского, В.Я. Проппа, Б.Н. Путилова, К.В. Чистова; по исторической поэтике, генезису, структуре, художественной природе фольклорных жанров: A.A. Афанасьева, Ф.И. Буслаева, А.Н. Веселовского, Л.И. Емельянова, A.A. Потебни. В вопросах дифференциации фольклорных жанров мы опирались на работы С.Н. Азбелева, В.П. Аникина, Л.Г. Барага, H.A. Криничной, В.П. Кругляшовой, А.И. Лазарева, Э.В. Померанцевой, В.К. Соколовой, К.В. Чистова, Е.С. Новик, Ю.М. Шеваренковой. При разграничении повествовательных жанров фольклора руководствовались научными подходами ученых: В.Я. Проппа (выявление жанровой специфики фольклорных жанров через отношение к действительности, Б.Н. Путилова (определение признаков, объединяющих фольклорные произведения в систему повествовательных жанров народной прозы («установка на рассказывание», «невключенность в обрядовую жизнь»), К.В. Чистова (разграничение легенд и преданий в зависимости от наличия / отсутствия сверхъестественных персонажей), В.П. Аникина (общая целевая установка, близость тематик и угол зрения на действительность - основные жанровые признаки), принципом выделения речевых жанров М.М. Бахтина.

В основу определения специфики бурятских легенд и преданий легла концепция Путилова о регионализме фольклорной культуры. Важными для определения жанровых признаков легенды и предания стали диссертационные работы А.П. Липатовой «Местные легенды: механизмы

текстообразования», И. А. Голованова «Константы фольклорного сознания в устной народной прозе Урала (ХХ-ХХ1 вв.)».

Степень научной разработанности темы. Вопрос разграничения повествовательных жанров рассматривает К.В. Чистов в работе «Прозаические жанры в системе фольклора народов СССР» (1974). В легендах он отмечает «религиозность». К религиозным ученый относит«христианские» / или соответственно - мусульманские, буддийские и т.д. / » легенды. Данная точка зрения важна для определения бурятских легенд. Рассказы же о давнем прошлом без участия сверхъестественных персонажей К.В. Чистов назвал преданиями и отметил в них наличие приуроченности, кроме локальной, еще и хронологической и персональной.

Б.Н. Путилов за основу определения критериев классификации фольклорных жанров принимает содержание, поэтику, бытовое назначение, формы исполнения, музыкальный строй данных произведений. Ученый отмечает такую особенность легенд и преданий, как бытование их вне обряда [Путилов, 2003].

По мнению В.П. Аникина, ориентировкой при выявлении основных жанровых признаков выступают общая целевая установка, близость тематик и угол зрения на действительность [Аникин, 2004].

В качестве одного из основных критериев дифференциации повествовательных жанров фольклора многие исследователи выделяют отношение текста к действительности, базирующееся на модальности [Азбелев, 1965: 5-15]; [Емельянов, 1960:247-264]; [Померанцева, 1968:276278]; [Чистов, 1967: 233]; Аникин, 2004: 107].

В силу важности учета тематики данных произведений при их дифференциации, заслуживает внимания мнение Г. А. Левинтона, который считает, что легенда связана с религиозной тематикой, в ее основе всегда рассказ о чудесном, а предания повествуют о мирской жизни [Левинтон, 2000: 45].

Если произведения несказочной прозы нацелены на достоверность, одним из их ведущих жанровых признаков является значение модальности достоверности, которая согласно позиции А.П. Липатовой, выверяется соотношением: в легенде событие вероятно, в предании оно истинно [Липатова, 2008].

В.П. Аникин [Аникин, 1972: 7], В.К. Соколова [Соколова, 1970: 252], Э.В. Померанцева [Померанцева, 1985: 215] отмечают информативную

функцию и легенды, и предания, вместе с тем легенда выполняет и дидактическую функцию. А.П. Липатова считает, что легенде присуща перформативная функция, данная точка зрения исходит из способности легенды влиять на реальность.

Названные позиции исследователей в вопросах тематики данных повествований, отношения их к действительности, определения выполняемой функции легли в основу жанровой дифференциации бурятских легенд и преданий.

Поэтике, художественной системе образцов фольклора посвящены труды П.Г. Богатырева, В.М. Гацака, В.М. Жирмунского, Е.М. Мелетинского, С.Ю. Неклюдова, Е.С. Новик и других исследователей, что послужило непосредственным руководством при выявлении художественности бурятских легенд и преданий.

В XVIII-XIX веках известные русские ученые Г.Ф. Миллер, Н. Георги, П.С. Паллас, A.M. Позднеев, Я.С. Смолев, А.Д. Руднев, путешествуя по Сибири и Дальнему Востоку, в путевых заметках зафиксировали бурятские сказки, легенды, предания и ссылались на некоторые из них в своих научных трудах.

У истоков первых публикаций произведений устного народного творчества, в том числе легенд и преданий, были ученый и путешественник Г.Н. Потанин, также М.Н. Хангалов, П.П. Баторов, Н.И. Затопляев, И.Л. Большаков, С.М. Дудин, Р.Н. Номтоев.

В начале XX века М.Н. Хангалов, Ц.Ж. Жамцарано, В.А. Михайлов, Б.Б. Барадин, Ч-Л. Базарон, Э-Д.Р. Ринчино совместно с русскими учеными провели огромную работу по сбору, изучению сказок, шаманских призываний, песен, легенд, преданий и других жанров устного народного творчества.

Последователями М.Н. Хангалова, Ц.Ц. Жамцарано стали М.Н. Забанов, Д.А. Абашеев, А.И. Уланов, А.И. Шадаев, А.К. Богданов, Б.П. Махатов, Н.О. Шаракшинова, Л.Е.Элиасов, С.П. Балдаев, Г.О. Туденов, М.П. Хомонов, М.П. Хамаганов, М.И. Тулохонов, С.С. Бардаханова, С.Ш. Чагдуров, E.H. Кузьмина, Т.М. Михайлов, В.Ш. Гунгаров и др.

Изучению проблем русского, семейского, эвенкийского, тофаларского фольклора, в том числе легенд, преданий, устных рассказов, посвящены труды Ф.Ф. Болонева, Л.Е. Элиасова, Л.П. Кузьминой, Р.П. Матвеевой,

Р.П. Потаниной, Н.В. Соболевой, И.З. Ярневского, Е.Л. Тихоновой, которые вызывают несомненный интерес.

М.Н. Богданов одним из первых обратился к распределению по категориям исторических преданий, основываясь на их содержании: к первой категории отнес предания бурят, монголов и ойрат-калмыков, записанных путешественниками в XVIII веке, впоследствии эту группу назвал очень древней. Ко второй он отнес предания, объясняющие происхождение и развитие всех бурятских племен и записанные в XIX веке [Богданов, 2008: 17].

Книга С.П. Балдаева «Родословные предания и легенды бурят», вышедшая в 1970 г. на русском языке, являясь результатом его многолетней собирательской, исследовательской работы, стала одним из первых научных изданий по бурятским легендам и преданиям.

В 1972 г. вышел в свет капитальный труд Ц.Б. Цыдендамбаева «Бурятские исторические хроники и родословные», в котором автор расширил параметры изучения и использования в исторических комментариях народных произведений, а именно легенд и преданий.

Известные ученые А.И.Уланов, Г.Н.Румянцев, Н.О.Шаракшинова, Л.Е. Элиасов, И.Е.Тугутов и другие также подчеркивали важность и ценность изучения легенд и преданий. Научные статьи М.И. Тулохонова «Бурятские исторические предания», «Генеалогические легенды и предания как источник по этнической истории бурят», «Мифическое в легендах и преданиях» не теряют актуальности и в настоящее время.

С.С. Бардаханова в книге «Система жанров бурятского фольклора» рассмотрела тематику бурятских легенд и преданий и, «приняв за основу теоретические положения исследователей русского фольклора, учитывая при этом специфику оригинального бурятского материала», предложила следующую классификацию легенд и преданий по тематическому принципу: этиологические, эсхатологические, демонологические легенды, исторические предания, топонимические, генеалогические легенды и предания [Бардаханова, 1992: 94-95].

Близка к данной классификации и предложенная В.Ш. Гунгаровым систематизация легенд и преданий по тематическому принципу: космогонические, этиологические легенды и легенды и предания мифологического характера, генеалогические легенды и предания, исторические предания, топонимические легенды и предания [Гунгаров, 1993].

Легендарно-историческим героям в несказочной прозе бурят посвящено исследование Б.Б. Бадмаева «Легендарно-исторические герои в несказочной прозе бурят» [Бадмаев Б.Б., 2000]. Обобщив исследовательские работы по данной теме, он выявил своеобразие идейно-художественного осмысления образов легендарно-исторических героев в несказочной прозе, также определил характерные признаки системы персонажей данной группы произведений.

Итак, исследователями разработаны различные аспекты произведений несказочной прозы, такие, как отношение к действительности, тематика произведений, функциональная направленность. В целом отмечены несказочность, внеобрадовосгь бытования легенд и преданий, достоверность заложенной в них информации.

Научная новизна работы заключается в том, что предпринята попытка разграничения бурятских легенд и преданий, впервые легенды и предания бурят исследуются с позиции их жанровой специфики и типологии, выявления функционального назначения, роли чудесного, пространственно-временной организации, художественных особенностей, трансформации в произведениях бурятской литературы. Выявлено содержание бурятских легенд и преданий, объединенных по тематическому принципу. В научный оборот вводятся тексты бурятских легенд и преданий, сбором и записями которых занимались в разное время сотрудники ИМБТ СО РАН в составе фольклорных экспедиций в различных районах Республики Бурятия, Иркутской области и Забайкальского края, материалы из фондов С.П. Балдаева, И.Н. Мадасона, хранящиеся в архивах Центра восточных рукописей и ксилографов Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН (ЦВРК ИМБТ СО РАН), личного архива автора. Переводы текстов бурятских легенд и преданий выполнены впервые автором диссертационного исследования.

Теоретическая значимость диссертации состоит в разработке критериев разграничения бурятских легенд и преданий, в выявлении их жанрообъединяющих признаков, определении жанровой специфики, что позволилоуглубить и расширить научное представление о жанровых особенностях повествований несказочной прозы. На базе предложенных принципов анализа могут быть выполнены аналогичные работы на материале легенд и преданий других этносов. Полученные результаты исследования роли художественно-изобразительных, семантико-

стилистических средств языка, малых жанров фольклора в бурятских легендах и преданиях послужат основой для дальнейших разработок проблем художественности фольклорных жанров.

Практическая ценность исследования обусловлена возможностью использования его материалов в изучении бурятского фольклора и литературы, анализе и изучении общих проблем монголоведения, а также в вузовском и школьном преподавании при подготовке факультативных занятий, курсов лекций и спецкурсов, посвященных фольклору и литературе монголоязычных народов, истории культуры Бурятии. Основные положения работы используются в преподавании курсов «Литература Бурятии», «Детская бурятская литература», спецкурса «Литературное краеведение», читаемых автором в Бурятском государственном университете, в курсовых и дипломных работах студентов данного вуза. Материалы исследования могут найти применение в преподавании спецкурсов по этнопедагогике, в процессе воспитания межэтнической толерантности и способствовать глубокому пониманию истории и характера бурятского народа, его национальной культуры, дальнейшему изучению закономерностей фольклористики, взаимодействия фольклора и литературы, развития бурятской литературы.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры филологии и методики преподавания педагогического института Бурятского государственного университета. Основные положения и выводы работы нашли отражение в 62 опубликованных работах автора, в том числе15 статьях в рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ, 2 монографиях: «Легенды и предания хонгодоров» (2006 г., 7,5 печ. л.), «Жанровая специфика и типология бурятских легенд и преданий» (2012 г., 14,5 печ. л.). Отдельные положения и выводы изложены в докладах и сообщениях на: а) международных научных конференциях: «Гэсэриада и аспекты ее изучения в культуре народов» (Улан-Удэ, 2003), «Современные проблемы филологии» (Улан-Удэ, 2004), «Проблемы самоидентификации коренных народов» (Аршан, 2006), «Филологическое образование в школе: приоритеты и перспективы» (Улан-Удэ, 2008) «Бурятский язык: исторические судьбы и современность» (Улан-Удэ, 2009), «Национально-региональное в вузовском литературном образовании: перспективы и приоритеты», посвященной 80-летию В.Б. Махатова (Улан-Удэ, 2009), «Монголоведение в изменяющемся мире - перспективы

развития», посвященной 95-летию Н.О. Шаракшиновой (Улан-Батор, 2010), «Пространство национальной культуры: проблемы сохранения и трансформации», посвященной 60-летию Б.Д. Баяртуева (Улан-Удэ, 2010 г.), «Исторический опыт взаимодействия народов и цивилизаций: к 350-летию присоединения Бурятии к России» (Улан-Удэ, 2011), «Джангар и эпические традиции народов Евразии: проблемы исследования и сохранения» (Элиста, 2011), «Мир Центральной Азии» (Улан-Удэ, 2012), «Доржиевские чтения», посвященная памяти А. Доржиева (Санкт-Петербург, 2012); б) международных научных симпозиумах: «Генеалогическая культура бурят: современный научно-образовательный дискурс» (Улан-Удэ, 2009), «ЭТНО: литературоведение и литературное образование: перспективы и приоритеты», посвященном 75-летию С.Ж. Балданова (Улан-Удэ, 2010), «Этническая генеалогия в контексте истории и современности: междисциплинарный диалог», посвященном 350-летию вхождения бурят в состав Российского государства (Улан-Удэ, 2011), межрегиональных научно-практических конференциях: «Казачество в истории России и пограничья» (Улан-Удэ, 2009), «Этническая история, этнография, фольклористика, язык бурят», посвященной 120-летию С.П. Балдаева (Улан-Удэ, Бохан, 2009), «Давид Кугультинов - поэт, философ, гражданин» (Элиста, 2012).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность выбранной темы, характеризуется степень ее изученности, определяются объект и предмет исследования, формулируются цели и задачи работы, указывается материал исследования и методы его анализа, излагаются методологические основы диссертации, теоретическая и практическая значимость работы, раскрывается научная новизна.

В первой главе «Жанровая специфика бурятских легенд и преданий» рассматриваются различные подходы отечественных фольклористов к обозначению жанровых особенностей легенд и преданий, определяется жанровая специфика бурятских легенд и преданий, предлагаются в качестве критериев жанрового разграничения функциональное назначение, роль

чудесного, пространственно-временная организация структуры произведений, обозначается тематическая основа бурятских легенд и преданий.

В параграфе 1.1. «Критерии разграничения бурятских легенд и преданий» выявлены критерии разграничения жанров бурятских легенд и преданий, включающие: функциональное назначение, роль чуда, пространства и времени. Объединяющими бурятские легенды и предания признаками выступают несказочность произведений, рассказывание их вне обряда, нацеленность на достоверность изображаемых событий, явлений из народной жизни, выполнение информативной функции.

К бурятским легендам относим устные повествования, основу которых составляют необычные, чудесные явления, события, объединенные общей тематикой отражения народной жизни, в том числе и религиозного характера (связанные с буддийской религией, с шаманской верой), произошедшие в прошлом и продолжающиеся в настоящем. Чудо и, как следствие, событие или происшествие невероятного характера в них занимают главенствующее положение, не отрицается также и присутствие вымысла, фантастики. Легенда выполняет наравне с информативной дидактическую, перформативную функции. Легенда конструирует свою действительность. В ее структуре наблюдаются традиционные формулы, концовки-констатации.

В преданиях изначально не допускается присутствие фантастики -элемент чудесного играет второстепенную роль, в них преобладают истории и события, свершившиеся в далеком прошлом, не имеющие продолжения в настоящем и связанные с мирской жизнью. Предание имеет дело с уже готовой действительностью. В структуре преданий отмечается наличие ссылок на очевидцев, на услышанное от других, концовок-выводов, географических, хронологических, генеалогических привязок. Для преданий характерно точное указание пространства и времени происходящего.

Параграф 1.2. «Функциональное назначение бурятских легенд и преданий». Бытование легенд и преданий связано напрямую с коммуникативным актом, что подразумевает передачу информации в непосредственном общении рассказчика и слушателя.

Народное повествование, будь то легенда или предание, в основе своей несет информацию, легенда чаще информирует о событиях сакрального характера, а предание связано с мирской жизнью. Поскольку бытование

данных жанров напрямую связано с коммуникативным процессом, огромная роль в определении функции жанров принадлежит рассказчику. При этом немаловажную роль в акцентировании внимания слушателей на той или иной функции играют также средства передачи информации, умение пользоваться «средствами жеста, мимики, интонации» мастерство рассказчика, жизненный опыт.

Выполнение легендой дидактической функции прослеживается на примере легенды «Хилман Хушун», что проявляетсяв участииродных местностей в судьбе девушки, которая не приобрела счастья замужества на чужой стороне и решилась на побег: даже природа воспротивилась тому, что девушка могла быть схвачена преследователями и возвращена в ненавистный ей мир и дала защиту в лице стражей покоя Ойхони бабай и Хилман хушун, которые закрыли дорогу ее преследователям и приняли свою дочь, ставшую рабыней на северной стороне моря, обратно: «Хонхой Баяндай и Тохой Баяндай были братьями. Дочь Тохой Баяндая вышла замуж на северную сторону моря. Ее свекор был шаманом. Он сделал невестку табунщиком. Девушка тосковала по родине и мечтала вернуться домой. Однажды, почувствовав расположенность к ней необъезженного скакуна, она оседлала его, решив отправиться домой, а свою лошадь отпустила в табун. Устремляясь к морю, она взмолилась: «Ойхон бабай, о, небеса, сжальтесь надо мной, я возвращаюсь на родину», «Хилман хушун, мой привольный Баргузин, примите меня» и поскакала по морю. Когда она была близка к Хилман хушун, о побеге узнал ее свекор и отправил погоню, но Хилман хушун, спасая девушку, окутал ее туманом, призвал на борьбу с преследователями дождь со снегом, ветер. Так, Хилман хушун не пустил северных шаманов».

Легенда помимо информативной и дидактической функций выполняет еще и перформативную. Нашу позицию подтверждает и А.П. Липатова, которая считает, что легенде присуще «конструирование реальности», что означает: легенда, отражая действительность, не остается равнодушной к ней, она ее домысливает, проводит различные операции с целью убедить слушателя в правдивости рассказываемого. Исходя из того, что повествуемое в легенде «невероятно», но происходило на самом деле, «с одной стороны, легенда - это то, во что верят. С другой стороны, легенда сродни слуху, сплетне, выдумке» [Липатова, 2008: 69].

Параграф 1.3. «Роль чудесного в бурятских легендах и преданиях». В

бурятских легендах чудесное занимает главенствующее положение, вокруг этого явления строится сюжет, поэтому в данном случае чудесному отводится жанрообразующая роль, что прослеживается в легенде «О том, как отелилась корова»: У одного из жителей села Тохой Селенгинского района вот-вот должна была отелиться корова (описываемое событие происходило накануне революции). Хозяйка дома периодически выходила к ней. Не дождавшись ее после очередного посещения хлева, хозяин отправился следом. Перед ним открылась жуткая картина: рядом с коровой стоял теленок, который «не был похож на теленка: заднее туловище принадлежало теленку, а переднее - человеку. Голова была лысая, старческая, с черными усами. Сидя на задних ногах, вытянув шею, сосал вымя коровы и хлопал глазами. <...>. Когда хозяин попытался выстрелить в теленка, тот произнес: «Меня нельзя убивать, а если так сильно хочешь убить, не стреляй в еще не открывшийся глаз на моем лбу», - и показал на что-то выпуклое и пестро-синее на лбу». Потрясенные увиденным и услышанным, хозяева обратились к ламе и узнали следующее: «О, бог, это душа кого-то всевластного, не стоит дотрагиваться до нее, сама поднимется вверх, уйдет».

Если легенда рассказывает о чудесном, как о происшедшем в действительности, то предание - об истории. В преданиях также допускается присутствие чудесного, фантастического, но в рассказах они играют лишь второстепенную роль. В исторических, генеалогических, топонимических преданиях, как известно, повествование ведется о событиях и лицах, имевших место в истории народа, о происхождении племен и родов, названий местностей, а чудесные явления в них являются не основой произведения, а лишь дополнительными деталями, которые проливают свет на поведение, внешний вид героев, объясняют чудесное происхождение бурятских племен и родов и названия различных местностей или помогают в характеристике персонажей, объяснении их действий, углублении идейного содержания, в эмоциональном восприятия происходящего, художественном осмыслении действительности. Предание «Сухэр-ноен» повествует о вторжении монгольского захватчика на бурятскую землю, о его бесчинствах и жестокости по отношению к местному населению. Чудо в рассматриваемых ниже вариантах данного предания служит для передачи героизма защитников родных кочевий, их стойкости и отваги в борьбе с

чужеземцем. Так, в одном из вариантов повествования против Сухэр-ноена выступает шаман Саган (Сагаан бвв) [Общий фонд, № 2041: 91-93]. Все попытки Сухэр-ноена справиться с ним не дали результатов: «Саблями рубят - не поддается, стреляют - пуля не берет. - Что с ним делать, решили связать и бросить в Ангару. Призвав свои шаманские способности, тот превратился в коршуна и начал парить» (Сабляараа сабшахадань, даалганабой, буугаараа буудахаЬапь, тобшо дабанабой. - Зай, энээнии хайшан гэхэб, -гээд, хулеэд, Аіігарта хаяа. Тиихэдэ, шэжэнь дээшээ гараад, элеэ болоод, элижэ байна) [Общий фонд. № 2041: 92]. Чудо превращения шамана в ястреба не служит для сюжетообразования, а является вспомогательным элементом, характеризующим ответственность момента отражения нападения захватчика, подчеркивающим серьезность нависшей беды.

Анализ роли чудесного в бурятских легендах и преданиях выявляет следующее: в легендах чудесное является основой развития сюжета, но при этом достоверность происходящего не подпадает под сомнение. Предания в силу построения их на реальной основе не исключают элементов вымысла, которые являются более поздними напластованиями. Чудесные явления в данных произведениях используются как художественные элементы и выполняют они вспомогательную роль. Таким образом, чудесное в бурятских легендах и преданиях является одним из жанроопределяющих признаков.

Параграф 1.4. «Пространство и время». Анализ преданий показал, что события, описываемые в них, происходят с героем, находящимся в постоянном движении: он идет мериться силой в другие, доселе не знакомые местности, освоив пространство, закрепив знакомство с ним победой над представителем данной местности, он отправляется дальше в поисках достойного противника. Время действия в преданиях в большинстве случаев указывается точное: «Буряты рода табангут раньше жили в Халхе. В XVII веке Гадцан Бошогто хан, собрав войско, пошел с войной на Сайн ноен хана» (Табангууд отлогой буряадууд анханда Халха орендо суусан юм. XVII уедэ Галдан Бошогто хаан сэрэг тухевржэ ерэжэ, Сайн ноен хааниие дайлаба) [Балдаев, №354:5-7]. По историческим данным, время правления Галдан Бошокто хана Джунгарским ханством приходится на 1671-1697 годы. Вторжение его в Халху датируется 1688 годом. В следующем предании «История ноена Буры» (Ноен Буурын туухэ) события разворачиваются в это же время: «Во время смут противника, бунта неприятеля, смут Сайн

хана» (Ьаршагтып камархада, буршагтын бу/галхада, Ьайн хаании камархада» [Мадасон, № 112: 1-6].

В преданиях об исторических лицах, о богатырях и мэргэнах, о вождях, тайшах и ноенахпространство и время происхождения события точно указываются или вычисляются из контекста, что вполне объяснимо: времени правления, действиям данных лиц рассказчики придают большое значение, ибо в таких преданиях всегда делается акцент на реальности происходящего, да и зачастую, имена действующих лиц и время событий, связанных с ними, исторически закреплены, поэтому рассказчики преследуют конкретную цель: довести до слушателей реальность происходящего через достоверных участников события.

Таким образом, в результате анализа преданий мы пришли к выводу о том, что пространство и время в них четко определены.

Во многих легендах встречаются такие сказочные элементы, как: «Давным-давно, в давнее-старое время» (Урдын урда сагта, урданай хуушан сагта) [Мадасон, № 110: 81-84], «Давным-давно» (Урайхани урда сагта) [Мадасон, № 110: 85], «В давнее время» (Урда сагта Нэп) [Мадасон № 110: 79-80], «В давнее-давнее» (Униин уни) [Мадасон, № 110: 72-74], «В давно прошедшее время» «Унгэркэн уни сагта юм кэн ха» [Мадасон, № 110: 6871], которые являются показателями «сакрального мифического времени» (Е.М. Мелетинский).

Давность времени и связь с настоящим, определение пространства из контекста отличает легенды от преданий, в которых и пространство и время действия четко обозначены. Время происхождения события, явления в легендах обозначено как прошлое, но отмеченное повторяется и в настоящем, что демонстрирует легенда «Ойхони бабайда»: «Когда брызгают водкой Ойхони бабай, делают из ладана фигурки птиц, приносят три бревна, сооружают на них подобие гнезд, в которых сажают фигурки птиц, оставляют под окном. Брызгают водкой в направлении окна. После чего уносят бревна в лес и втыкают их в землю. Данный вид поклонения проводят осенью, когда птицы улетают в теплые края или весной, когда они возвращаются» (Ойхони баабайда архи хаяхадаа хоер шубуу сангаар хээд, гурбан модо асаржа, шагаабар доро куулгаха. Ьуулгахадаа модон дээрэнъ уургай хэкэн адляар зохеогоод, тэдэ шубуудаа куулгаха. Теэд тэрэ шагаабар тээшэ архяа хаяха. Архи хаяжа дуукаад, тэрэ мододоо ойдо абаадаад, хадхаад орхихо. Ойхон баабайда архи хаяхадаа, намар шубууни нуужэ

байхада, али хабар гиубууни тшдээд ерэжэ байха уедэ хаядаг) [Общий фонд, № 2189 (б): 30]. Пространство, где отмечается данное явление - почитание культа Ойхони бабай - это есть остров Ольхон, что находится на территории озера Байкал. Ойхони бабай является хозяином острова, одним из самых сильных богов, которому поклоняются и современные буряты. Пространство действия точно не называется, но определяется по ареалу распространения культа Ойхони бабай - это территория острова Ольхон и близлежащих к Байкалу местностей. Время в легенде указывается давнее-давнее, но из контекста становится ясно, что поклонение Ойхони бабай наблюдается и ныне.

При сравнительно-типологическом анализе на основе методики моделирования типовых образов, сюжетов выявлено, что категории пространства и времени в бурятских легендах и преданиях, как «необходимые элементы организации действия», подчеркивают реальность происхождения событий и являются жанроопределяющими признаками. События в бурятских преданиях прикреплены к определенному месту, к примеру, в преданиях о силачах место проживания считается «своим» пространством, освоение «чужого» пространства происходит через доказательство силы в борцовских схватках, поединках на территории противника. Время происхождения событий в данных произведениях указывается точно или же вычисляется из контекста.

В легендах, которые тоже нацелены на достоверность происходящего, время определяется как прошлое и настоящее, в легендах же мифологического характера - как «сакральное мифическое». Пространство, в котором происходят события, определяется из контекста.

Параграф 1.5. «Тематическая основа бурятских легенд и преданий». Тематика бурятских легенд и преданий обширна, она охватывает все стороны жизни народа. Известно, что в легендах находят отражение и явления мирской жизни, связанные с чудесным, и события религиозного характера. Последнее иногда превалирует в легендах. Что касается преданий, они в большей степени отражают мирскую жизнь, хотя среди изученных нами преданий встречается немало образцов, связанных с религиозной тематикой: о служителях, об их деятельности.

Общественные функции бурятских легенд и преданий обширны и многообразны. Одни из этих произведений устно-поэтического творчества передавали героико-патриотические идеалы народа подрастающему

поколению, другие пробуждали народное самосознание, воодушевляли на борьбу с угнетателями, захватчиками, а третьи отличались ярко выраженным педагогическим смыслом. Ценность исгорико-познавательной стороны легенд и преданий как словесной формы исторической памяти народа возрастает по мере удаления событий в прошлое. Они нацелены на то, чтобы убедить слушателя в истинности сообщаемого. В них содержатся отзвук прошлых событий, социальные мотивы, нравственные и эстетические воззрения творцов фольклора. Легенды и предания отражают события, имевшие большую общественную значимость. Конкретная нравственная и эстетическая оценка событий и их участников способствует восстановлению в воображении слушателей подлинных картин прошлого и восприятию их как источников исторических сведений о жизни народа.

Исследователи бурятского фольклора едины во мнении о влиянии на устное народное творчество трёх эпох: доклассового общества, раннего феодализма и более позднего этапа исторического развития. Соответственно устные повествования прошли в своем развитии эти три ступени. Поэтому логично условно выделить мифы и легенды доклассового общества, раннего феодализма и более позднего исторического периода.

В главе 2 «Содержание бурятских легенд и преданий» рассмотрены особенности бурятских легенд и преданий, объединенных по тематическому принципу: этиологические, космогонические, демонологические легенды, исторические, генеалогические, топонимические предания. Содержательная сущность бурятских демонологических легенд рассмотрена нами в главе 1 в связи с исследованием роли чуда в легендах и преданиях бурят.

Параграф 2.1. «Легенды этиологического характера». Характерной особенностью этиологических легенд является наличие следующих сказочных элементов, перешедших из сказки в процессе взаимодействия жанров повествовательной прозы: действие сказочных персонажей, таких, как Атай Улаан тэнгри, гарууди шубуун, умение разговаривать на человеческом языке, повадки, поведение и их взаимоотношения, во многом схожие с человеческими, аналогия царства птиц с человеческим обществом. В большинстве случаев реальность, правдивость происходящего в этиологических легендах подтверждается доказательством, находящимся в конце повествования: определение разных особенностей птиц и зверей, действительно наблюдаемых у них. Следует отметить, что в рассмотренных бурятских этиологических легендах основными персонажами выступают

звери и птицы, обитающие в местах проживания бурят: волк, медведь, лиса, лось, ласточка, ворона, галка, турпан, летучая мышь, орел, куропатка, бекас, лебедь, гусь и т.д. Это объясняется тем, что люди вкладывали в произведения собственные знания о среде своего обитания, об особенностях поведения птиц и зверей, их свойствах, которые накапливались в течение всей их жизни в результате постоянных наблюдений за их повадками.

Монголоязычные народы, издревле занимающиеся охотой, научились распознавать повадки разных зверей и птиц и рассказывать о них, стройно выстраивая сюжет повествования, акцентируя их характерные черты. Жизненный и охотничий опыт рассказчиков помогал им создавать содержательную основу, придавать повествованию образно-художественную форму. Легенды «Ханша хана Хэрдэг» и «Почему у совы нет ноздрей» бытуют среди бурятского и калмыцкого народов и схожи в содержательном и идейном плане. Нравственная основа произведений заключена в предостережении от поступков, порочащих честь и достоинство.

В легендах образно дается разъяснение характерных для птиц особенностей: обитание орла высоко в горах, крика филина. После долгих мытарств ради удовлетворения прихоти своей жены, хан птиц понял, что стал посмешищем, ринулся далеко в горы на новое место обитания, а вслед ему и в наши дни, по словам рассказчиков, доносится крик филина о просьбе вернуться. Через сопоставление поведений орла с гордым нравом и капризного, покинутого филина повествователи добиваются зарождения в слушателях симпатии к орлу, оступившемуся один раз, но вовремя опомнившемуся, для которого мнение стаи оказалось превыше всего. Такое противопоставление помогает повествователю в организации сюжетной структуры, которая выстраивается по схеме, не совсем типичной для легенд и преданий, в большинстве случаев, не отличающихся многосюжетностью: возложение на орла миссии царя птиц —> создание союза орла с филином —» попытка орла исполнить прихоть филина -» раскрытие неприглядного положения царя птиц —> решение орла оставить филина.

На наш взгляд, такая последовательность событий продиктована контаминацией сказочных и легендарных мотивов, проникновением в легенду сказочных мотивов, а в сказке, как известно, действия развиваются по схеме: экспозиция - завязка - развитие сюжета - кульминация - развязка. В силу зависимости рассказчика от основной идейной направленности, реализуемой в ходе прохождения всех этапов развития действий, он не волен

опускать данные элементы, способствующие решению задачи: объяснить, почему орел поселился в горах, почему филин кричит, почему у совы отсутствуют ноздри.. Исключив какой-то один из эпизодов, рассказчик потерял бы нить повествования, и произведение могло лишиться убедительной концовки, в которой и заключена основная идея. Долгий и сложный путь развития событий - особенность сказки, поэтому рассказчик во многом придерживается сказочного хода повествования, доводя слушателя к логическому завершению легенды, убеждающему в подлинности, достоверности услышанного.

Таким образом, в этиологических легендах рассказывается о происхождении отдельных животных, зверей, птиц, поясняются их повадки, особенности внешнего вида.

Известно, что в качестве тотемных предков у бурят признавались животные, игравшие важную роль в их хозяйственной деятельности на разных этапах общественного развития, например: собака, изюбр, бык (Буха-ноен у племени булагат), рыба налим - у эхиритов, птица лебедь - у племени хори, хонгодоров. Данные тотемы и занимают центральное место в бурятских легендах о тотемах.

Параграф 2.2. «Исторические предания» освещает бурятские исторические предания, которые отражают народный взгляд на описываемые события, на роль исторических личностей, сыгравших ту или иную роль в судьбе народа, племени, рода. Важность преданий, отражающих факты локальной истории, проявляется в их содержательности. В каждом отдельном предании выражается отношение людей к конкретному событию или факту, историческому лицу, а также их оценка. Из разных оценок явлений, событий, действий исторических лиц складывается общее мнение о жизни народа, его взглядах, требованиях, запросах.

Основная установка исторических преданий заключается в закреплении и сохранении для потомства памяти о наиболее важных событиях в жизни рода и племени, воспринимались они как правдивые рассказы. Историческим преданиям присуща познавательная, информационная функция, а эстетическая всегда имела подчинённое значение. Важнее было что передать, а не как рассказать; до слушателей надо было довести сам факт и его смысл.

Дошедшие до нас из далекой древности исторические предания рассказывают о становлении бурятского народа, взаимоотношениях с иными

сообществами людей, об исторических личностях, сыгравших определенную роль в истории народа, о знаменитых представителях других народов, также имевших отношение к истории бурят, о наиболее примечательных событиях. В силу этого при систематизации исторических преданий, на наш взгляд, нужно исходить из истории каждого народа, которая, несмотря на общность многих моментов, имеет ярко выраженную национальную специфику.

Из преданий об исторических событиях и лицах среди бурят и ныне бытуют предания о поездке их представителей в Москву в 1702-1703 гг., о Бальжан хатан, Аригун бубэй, силачах-бухэшулах Дугарай Намсарай, Лэбэнтэй, Хашха бухэ, Шамбай бухэ, Эмэгэн бухэ, о Содой ламе, Хастане и представителях русского народа, сыгравших определенную роль в истории бурят, таких, как Федор Головин, Андрей Шергин, Иван Похабов, о заключении Буринского договора, о русском после Савве Рагузинском, об отношениях с соседствующими племенами.

Параграф 2.3. «Топонимические предания». На наш взгляд, топонимические предания составляют самостоятельную группу преданий. Предания, объясняющие происхождение отдельных объектов, их названий, учитывающих географию местности, в основном лаконичны, содержат в себе краткие сведения о том или ином объекте, выделяют наиболее характерные их черты, свойства.

Бурятские топонимические предания содержат в себе мотивы, объясняющие происхождение разных местностей от наименования, объекта культового назначения, также связанные с именами исторических личностей. Бытуют предания о реках, озёрах, источниках, получивших свое название по природным богатствам, таящимся в их недрах. Среди топонимических преданий встречаются такие, которые поясняют не только топонимы ландшафтного происхождения, но и этнонимы, а также названия с антропонимической этимологией.

Таким образом, топонимические предания объясняют происхождение названий разных местностей, населенных пунктов, природных объектов. Бурятские топонимические предания связывают образование названий различных объектов с именами первооткрывателей, таких как Папи, Шумак, с «этнической принадлежностью» первооткрывателей, например: «Киргиз субаг», именами исторических личностей (Чингисэй шэрээ -престол Чингиса), особенностями природного и животного мира (Алят,

Бургалтай), наименованиями, объектами культового назначения, таких как Буха-ноен, и т.д. Помимо основной функции (объяснение происхождения названий местностей) топонимические предания выполняют и поучительно-назидательную, что подтверждается преданием «Борискино озеро».

В параграфе 2.4. «Генеалогические предания» речь идет о преданиях, проливающих свет на происхождение хонгодоров, одного из бурятских племен, и его многочисленных родов. Как известно, хонгодоры ныне населяют Тункинский, Закаменский, Окинский районы Бурятии и Аларский район Иркутской области. Общее в преданиях о происхождении различных родов, бесспорно, заключается в их происхождении от одного предка Хонгодора. Сказанное ранее о прародителях четырех основных племен бурятской народности подводит к их основателям (Эхирит, Булагат, Хори, Хонгодор). На первом этапе происхождение Хонгодора излагается через тотем лебедя по материнской линии и тотем быка по отцовской линии, которые связаны с поклонением мифическим первопредкам, олицетворяют единство, родство членов племени. На следующем этапе генеалогические легенды и предания связывают приход Хонгодора из Хотогойто, а далее в образе родоначальника уже выступает культурный герой.

По многочисленным преданиям, бытующим в современный период среди хонгодоров, можно заключить, что к хонгодоровским родам относятся следующие: ашата, ашхай, дуртэн, бадархан, шуранхан, моотонго, сагаан, долоонгууд, дурбэшууд, далахай, шуртэхэн, алтай, алтан, гиудхэ, саитараг и др.

Единое ядро многочисленных преданий о родах, подродах племени хонгодоров заключается в разъяснении происхождения бурят. Их локальная приуроченность дает ценные сведения о местах проживания представителей племени. Генеалогические повествования проливают свет на период, характер, предпосылки образования бурятского народа, представителем которого является племя хонгодоров.

Глава 3 «Художественные особенности бурятских легенд и преданий» анализирует структурно-художественные особенности данных фольклорных произведений, роль рассказчика в их бытовании, использование художественно-изобразительных, семантико-стилистических средств и малых жанров фольклора в повествовательной структуре бурятских легенд и преданий.

Параграф 3.1. «Структурно-художественные особенности».

Как известно, легенды и предания относятся к рассказам сюжетного

характера, хотя сюжеты в них не отличаются развернутостью, в основном они состоят из одного или нескольких эпизодов. Типовую основу сюжетов преданий о силачах составляют мотив схватки с противоборцем и мотив поиска претендента на оспаривание верховенства по силе. В большинстве случаев ядро рассказов было единым: происхождение силача, описание его силы, схватки с другими силачами, триумфальная победа в решающем поединке, дальнейшее прославление или благодарная память потомков. Ярким подтверждением сказанному является предание «Силач Шамбай» (Шамбай бухэ). В предании после уточнения происхождения силача описывается его сила: запросто мог поставить обратно на место перевернутую телегу с сеном, поднять огромный якорь и, пройдя с ним сто саженей, бросить в море. Желающие помериться с ним силой устраивали состязания. Однажды пригласили его на соревнования по стрельбе из лука, где проходила и борьба, на которых силач Шамбай одержал победу над сорока претендентами на звание самого сильного.

Бурятские предания о силачах-бухэшулах в большинстве случаев сводятся к единоначалу следующего характера: дается точная справка о происхождении силача из определенного рода, упоминается место рождения и проживания:

«Силач Шамбай происходил из рода Сэгэнут. Был сильным, метким» {Шамбай бухэ гэдэг Сэгээнууд якатай хун байгаа, хушэтэй, бухэ, мэргэн гэжэ хаа-хаана алдаршахан гэхэ) [Балдаев № 346: 104];

«Силач Хашха был из рода олзон. Родился в местности Хондоли» (Хашха бухэ олзон якапай хун кэн. Хондоли гэжэ газарта турэЬэн байба) [Балдаев, № 346: 104].

Из проанализированных преданий о силачах ясно, что начало рассказов нацелено на конкретизацию происхождения героя (точно называется род, к которому тот принадлежит), на описание его физических способностей. Известно, что каждое племя, род и даже местность имели знаменитых представителей, меткостью, ловкостью, силой прославивших их. Сородичи помнили их славные победы в упорных поединках на специально устраиваемых игрищах, состязаниях, они были родовой гордостью.

В предании «Силач Эмэгэн» (Эмэгэн бухэ) события происходят в определенной местности: Богдын хуреэ, Хяагта, Бариихан, Шарына, Ивалга. Привязанность событий к географическим объектам подчеркивает их подлинность, действительность.

Встречающиеся в бурятских легендах и преданиях словесные формулы, упомянутые выше, и такие, как «Так говорят ..., великовозрастные говорят..., по словам стариков ...» в кавдом конкретном случае выполняют своеобразную художественную функцию. Обычно расположенные в начале повествования, они создают определенный эмоциональный, психологический, эстетический фон. Правомерно утверждение, что эти формулы уже в самом начале повествования определяют характер его восприятия и отношения к нему слушателей.

Одними из структурных особенностей бурятских легенд и преданий выступают и встречающиеся концовки-констатации. В рассмотренных этиологических легендах отмечены своеобразные подтверждения сказанного в конце произведений, своего рода констатации той или иной особенности птиц, животных и зверей. К примеру: «Из-за меткого и острого языка козодой не дал себе вставить в нос кольцо»(Гуйбаанга онь!гон мэргэн хууртэй дээрэкээ хамараа дурлуулээгуй юм гэлсэгшэ) [Мадасон, № 110: 3335].

В исторических, генеалогических, топонимических преданиях отмечаются такие же концовки-констатации, в которых содержатся выводы: «На свадьбе нельзя ругаться» (Хурим дээрэ хэруул хэхэгуй): «После этого случая говорят, что нельзя допускать ругань на свадьбе» (Иимэ ушар дээрэкээ хурим дээрэ хэруул хэхэгуй екотой юм гэлсэгшэ)[Общий фонд, №1948: 22].

К элементам, способствующим приданию повествованию достоверности, относятся и три вида привязок-приурочений: хронологическая, этническая и географическая. Речь в первом случае идет об исторических преданиях, во втором - о генеалогических, в третьем - о топонимических.

В параграфе 3. 2. «Роль рассказчиков в бытовании легенд и преданий» определяется роль рассказчика. Известно, что основными хранителями и проводниками в народную жизнь произведений устного творчества испокон веков являются сказители, рассказчики. Воспринимаемость повествовательных текстов напрямую зависит от контакта рассказчика и аудитории. Установление взаимопонимания - непростой процесс, включающий в себя, с одной стороны, эмоциональный настрой повествователя, который непосредственно зависит от его жизненной позиции, опыта, мировоззрения, наконец, от исполнительского мастерства, поскольку

именно им обогащается в устной традиции поэтика фольклорного жанра, с другой стороны, от коммуникативных требований аудитории. Рассказчик, передавая повествование слушателю, стремится излагать событие с опорой на ориентиры общества, представляемого им, или воссоздает событие под углом зрения собственного мировоззрения, формируемого не без помощи коллектива, социума, в котором он живет. Коммуникативный акт передачи фольклорных произведений слушателям включает в себя живое общение рассказчика со слушателем, при котором осуществляются прямая передача и прием информации.

Как подчеркивают исследователи, в процессе повествования рассказчик верит в достоверность произведения, в некоторых случаях и вымышленного им, он подходит к своей миссии творчески: может импровизировать в зависимости от реакции слушателей, акцентировать их внимание на важных, на его взгляд, моментах, характер изложения легендарных сюжетов нередко определяется исполнительским настроем информатора, его осведомленностью, способностями. При этом каждый из гак не претендует на авторство, но преломляет события повествования через призму собственного жизненного опыта, допускает вариативность, обращая внимание слушателей на бытование данного произведения в другой местности.

Параграф 3. 3. «Художественно-изобразительные средства языка в повествовательной структуре бурятских легенд и преданий» рассматривает использование рассказчиками эпитетов, гипербол, сравнений в роли художественно-изобразительных средств.

В бурятских легендах и преданиях эпитет как одно из многочисленных средств художественной передачи действительности по своей сути придает герою, предмету, явлению особую выразительность, яркость. С помощью эпитета рассказчик наделяет образ индивидуальными чертами.

В легенде «Глупый волк» (Тэнэг шоно) для точной передачи состояния волка в момент описываемых событий употреблен эпитет гуринха-проголодавшийся, голодный» [Бурятско-русский словарь, 1973:161)]: «Однажды голодный волк, находясь в поисках пищи, встретил пасущуюся лошадь и сказал ему: «Лошадь, я тебя съем» (Нэгэтэ гуринха шоно эдихэ юумэ бэдэржэ ябаИаар, бэлшэжэ ябакан моринтой ушараад: «Морин, би шамай эдихэш - гэбэ) [Мадасон, № 110: 18]. Данный эпитет по структуре прост, односложен, употреблен в прямом смысле и поясняет состояние волка.

Такие эпитеты встречаются в бурятских повествованиях часто: «неопрятная собака» (нобшохон «охой)[Мадасон, Глупый волк {Тэнэг шоно)]; «дорогие люди» (хайрата хунууд) [Мадасои, Ласточка - друг человека (Улаан хараасгай - хунэй хани)]; «быстрокрылая ласточка» {хурдан долита улаан хараасгай) [Мадасон, Ласточка - друг человека (Улаан хараасгай - хунэй хани)]; «синеющее небо» хухэрэгшэ тэнгэри [Мадасон, Козодой (Гуйбаанга)]; «неопределенная девушка» (каармаг басаган) [Мадасон, Хоринский мудрец Бажага (Хориин Бажаги сэсэн)]; «быстрые кони» {хурдан морид) [Балдаев, Силач Хашха {Хашха бухэ)].

Сравнения, как и эпитеты, употребляются в бурятских легендах и преданиях с целью усиления их образности и изобразительности. Выполняя функцию создания выразительности образов героев, их действий, они выстраиваются на сопоставлении одного явления или понятия с другим. Сравнения, встречающиеся в бурятских повествованиях, способствуют художественному восприятию действий персонажей, акцентируют внимание слушателей: а) на боевом мастерстве воинов: «Галдан хан был смелым человеком, разбил войска Сайн поена, как камышей разбросал, как сено свернул» {Галдан хаан зоригто баатар хун байжа, Сайн ноеной сэрэгуудые хулисап мэтэ хулнжа, убсэн мэтэ эбхэжэ, бутара сохижо орхибо ха) [Балдаев, Гэнэн Хутагта]; б) на неуязвимости героя, которого не могла взять одна стрела, в данном случае речь идет о сыне предводителя шошолоков Саган Лонхой по имени Ута Саган ноен: «убит он был десятью стрелами в спину, двадцатью стрелами в бок» {ара бэедээ арбан Номо, хажуу бэедээ хорип комо хадаалгажа алагдакан гэхэ) [Балдаев, Шухэр ноен]; в) на значимости сражения: «Как столкнулись два богатыря, заколыхалась земля, высокий горный выступ начал соскальзывать» (Хоер баатар тулахадань, ургэн ехэ дайда намалзажа, ундэр ехэ хушуун шэлжэрэжэ байба гэхэ) [Балдаев, Шухэр ноен]. Природа для человека, как известно, представляла собой живое существо, и вполне оправдан перенос человеком многих явлений животного и растительного мира в собственную жизнь. Иногда наблюдается сопоставление человеческих чувств, переживаний, мировосприятия с явлениями окружающей природы. В древности все, что происходило с животными и растениями, человек воспринимал как происходящее с ним лично. Таким образом, становится ясной причина обращения в народных произведениях к сравнениям поступков, поведения героев с повадками птиц, зверей, животных и признаков растительного мира:

«Хонходой мэргэн, как сокол прыгал, как ястреб прыгал и сражался» (Хонхоодой мэргэн хубуун нашан ишги харайжа, харсага шиги харайжа орожо тулаба ха) [Хонходой мэргэн].

Следует отметить, что гиперболы чаще употребляются в бурятских преданиях о силачах-бухэшулах с целью подчеркнуть силу и мощь героя. Известно, что мотив необычайной физической силы зародился в древности и связан с охотой, ибо она изначально являлась у бурят основным промыслом. Именно охотникам необходимы были качества, присущие героям из народных повествований о силачах: «Легко поднимал и ставил на место опрокинувшиеся сани с сеном. На берегу моря лежал большой якорь, Шамбай бухэ поднял его, прошел сто саженей и бросил в море» (Шарга убхэн хумэрхэдэн, ургээд бодходог }хан. Далайн эргидэн нэгэ ехэ бархаг хэбтэдэг байбаа, тэрээниие Шамбай бухэ ургэжэ абаад, зуун сажан ябаад, далайруу хаяхангэхэ) [Шамбай бухэ]. Гиперболизация физической силы героев подчеркивает их необыкновенность, отличие от простых людей, поэтому герои-силачи и меткие стрелки воспринимаются как «художественная реальность».

Гиперболы в бурятских легендах и преданиях используются также при описании природы той или иной местности: «травы - по живот лошади, рыбы в реке много, хоть ведрами черпай, в лесу, в тайге зверей полно: не перебить всех, было так много» (ногоон гээшэнь мориной гузээндэ ту лама, горхонойнъ загасай олон, хунэгввр удхажа абама, ой тайга соонь ан дуурэн, алажа захадаггуйгввр олон байба ха) [Балдаев, № 354: 8].

Параграф 3.4. «Семантико-стилистические средства» освещает использование в бурятских легендах и преданиях синонимов, антонимов и омонимов. Их стилистические функции разнообразны. Синонимы не только придают образность легендам и преданиям, но и служат большей частью для уточнения, четкой и яркой передачи мысли, переживаний, эмоций. Они выполняют три основные функции: замещения, уточнения и экспрессивно-стилистическую. Функция замещения связана с желанием повествователя исключить повторы. Наиболее часто фиксируемая в бурятских легендах и преданиях функция уточнения применяется рассказчиком, чтобы яснее передать мысль. Экспрессивно-стилистическая же функция синонимов заключается в выражении различных оценок с учетом стилевой принадлежности синонимов.

Напряжение военной обстановки, возрастание бесчинств и злодеяний со

стороны монгольского захватчика Шухэр-ноена в предании «Шухэр ноен» и описание вражды между баргутами и хамниганами в предании «Тумэр батор» (Тумэр баатар хубуун) передаются с помощью умелого использования повествователем приема нагнетания синонимов с нарастанием экспрессивности: приставая, убивая, сжигая {дайлажа, Нуйлажа, алажа, галдаока): «Ведя за собой войска, преодолев перевал Бохоготы и спускаясь в долину Иркута, Шухэр-ноен отыскал хонгодоров, вступил в войну, где бы ни проходил, забирал нужное, убивал, поджигал» {Шуухэр ноен сэрэгуудээ дахуулжа, Бокоготын дабаании гаталажа, Эрхуугэй голуруунъ уруудажа, хонгоодортонии оложо, дайлажа, Нуйлажа, абаха юумаяа абажа, алаха хунуудээ алажа, ябаНан газартаа гал табижа, галдажа ябаба ха) [Балдаев, № 354: 3].

В ниже приводимых синонимических рядах продемонстрирован яркий пример усиления экспрессивности при обозначении физических качеств героев: «Тот парень был меткий, сильный» (Тэрэ хубуун мэргэн, хусэтэй, бухэ байба) [Хонходой мэргэн]. Данные синонимы раскрывают физические качества героя; «Убивая, истребляя» {Алажа, хюдажа) - физические действия и процессы [Хонходой мэргэн]; «Хонходой мэргэн только окреп, набрался сил» (Хонхоодой мэргэн Пая бэеэ бэелэжэ, хусээ хусэжэ) - различные связи и отношения [Хонходой мэргэн].

Ситуативным взаимозаменам подвержены слова различных тематических групп: названия животных, растений, птиц, предметов окружающей обстановки, снаряжения, наименования рода занятий людей и т.д. Замещают друг друга в большинстве случаев имена существительные, реже глаголы и прилагательные.

В вариантах легенд о ласточке ситуативная замена представлена следующим образом: хозяин огня (галай эзэп), богатырь Эрхим Мэргэн, {Эрхим Мэргэн баатар) черт (боохолдой), бог (бурхап). Семантическая тождественность синонимов-заместителей не нарушает единства образа ласточки, воплощающего преданность человеку.

Как образцы общенародных выступают в бурятских легендах и преданиях антонимы:а)правда - ложь {зуб - худал, Найп - муу): «Правду превращал в ложь, хороший поступок подавал как плохой» (Зуб хэлэИэн хуурынъ худал болгоно, Найп юма хэИээнь муу болгоод хэлэнэ) [Шударман]; б) богач - батрак (баян хун - барлаг хун)[История Хуриганова Дамбы (Хуригани Дамбайн туухэ]; в) долго - быстро (уни - тургэп) [Спор налима и

лося (Гутаар хандагай хоерой боосоон)]; г) проклиная - плача (бадаржа -бархиржа) [История Хуриганова Дамбы {Хуригани Дамбайн туухэ].

Антонимы противопоставляют: а) физические качества человека - с тонким слухом - с плохим зрением(шзд:э конор - хараса муутай) [Спор налима и лося (Гутаар хандагай хоерой боосоон)]', б) принадлежность к месту жительства - не пришлый - ближний (холокоо ерээгуй - ойро тойроошон) [История Хуриганова Дамбы (Хуригани Дамбайн туухэ)]. Антонимами могут становиться и слова разных частей речи, но выполняющие в тексте одинаковую функцию: а) обстоятельства, выраженные словосочетанием имени существительного с именем прилагательным - «в хорошее время» и причастием «в пропащее время» (Лани сагта -хосорходоо) [Рассказ караульного обо (Обоое харууршании зугаа)]; б) дополнения в разных падежах: двести человек - до двадцати человек (хоер зуун ху - хорип хундээ) «в хорошее время в подчинении имели двести человек, теперь дошло до двадцати» (Ьайн сагта хоер зуун X}' ноелжо ябагша бэлэйт, хосорходоо хорин хундээ орогиоо гут?) [Рассказ караульного обо (Обоое харууршании зугаа)].

В бурятских легендах и преданиях позднего периода преобладает мотав превосходства бедняков над богачами, простолюдинов над знатными в находчивости, смекалистости. В народе находились смельчаки, которые не боялись богачей, выставляли тех в неприглядном виде, подчеркивали их зазнайство, глупость. О таких, как Аригун Бубэй, Хутакта убгэн, бытует цикл преданий, подчеркивающий остроумие, сообразительность основных персонажей. Аригун Бубэй известен среди бурят как защитник интересов простого народа. В своих деяниях, направленных на то, чтобы проучить зазнавшихся богачей, герой привлекает словесную игру, основанную на тонко продуманном столкновении слов с одинаковым звучанием, имеющих разные значения, на привлечении многозначности слова, намеренном использовании слова в предполагаемом значении. Такой художественный прием достигает цели - поставить в комическое положение знатных людей с помощью уточнения контекстом смысловой структуры слов. Такие слова в данном случае являются не просто выразительным средством текста, а сюжетообразующим элементом.

В одном из вариантов предания об Аригун Бубэй говорится о том, как народный заступник, заняв у богача Сандан ноена двести рублей, спрятал их далеко в сундук. Пришло время, и Сандан ноен потребовал обратно

свои деньги, на что Аригун Бубэй достал те же двести рублей и отнес богачу. Тот: «Нет, деньги должны размножаться». Аригун Бубэй: «Не знаю. Я их спрятал, но больше не стало». В предании герой, умело используя многозначность слова «турэхэ», проучил богача. Аригун Бубэй с помощью употребления слова в прямом значении, оперируя словом «турэхэ» в значении рожать, доказывает, что деньги не множатся, хотя прекрасно понимает истинное значение слова «турэхэ».

Омонимы в бурятских произведениях, повествующих об Аригун Бубэй, народном заступнике, балагуре, обладающем тонким чувством юмора, являются выразительным средством текста, с помощью оперирования которым герой ставит в неудобное положение богатых, в глупое положение зазнавшихся.

Повторы в бурятских повествованиях используются в целях усиления эмоциональной выразительности рассказываемого, воздействия на слушателя. В приводимом ниже примере с помощью повтора слов, образованных от одной основы, подчеркивается трагизм произошедшего: в жестоком бою с Шухэр ноеном были побеждены шошолоки: убийцей убитые, закопателем закопанные {алууршаида алагдажа, булаашанда булагдажа). В данном тексте словаубийца (алууршан), закопатель (булаашан) характеризуют монгольского захватчика Шухэр ноена. Героизм, проявленный предводителем войск шошолоков Ама Саган ноеном в неравном бою, был увековечен в памяти потомков: на веки вечные прославившись (хэзээнэй хэзээндэ, хэтын жаргалда алдаршажа). Повтор слов «на веки вечные» (хэзээнэй хэзээндэ) подчеркивает отношение к происшедшему рассказчика, проявляющего его чувство гордости за защитника рода, усиливает восприятие сообщения [Балдаев, № 354:78].

В бурятских легендах и преданиях кроме слов-повторов часто употребляются парные слова, основная функция которых сводится, как и в случае слов-повторов, к усилению эмоциональной выразительности: развивающийся, колышущий - Ыбирхай-памирхай - [Садаев Абади]; плата-долг - тулбэри-яла [История ноена Буры (Ноен Буурын туухэ)\, лес, тайга -ой-тайга [Гэнэн хутагта]. Встречающиеся в бурятских легендах и преданиях повторы слов и парные слова употреблены вместе для усиления смысла. Функционально они предназначены не только для создания выразительности, ритмичности и мелодичности произведения, а также для более полного раскрытия обозначаемого явления, выделения особенного в образе,

характеристики понятия. Повторы слов и парные слова придают речи повествователя живость и красочность, оттенок непринужденности. В изученных произведениях они выступают как структурно-семантические элементы, что обеспечивает эффективное воздействие на слушателя.

Параграф 3.5. «Роль малых фольклорных жанров в бурятских легендах и преданиях» рассматривает малые жанры фольклора, такие, как пословицы, афоризмы, песни, проклятия, благопожелания, используемые как изобразительные средства в бурятских легендах и преданиях и помогающие рассказчикам не только в воздействии на слушателя, в создании образов, передаче душевных состояний, но и раскрывающие их идейный мир. Следует отметить, что им не присущи жанрообразующие признаки, они являются лишь художественными средствами.

Глава 4. «Творческое переосмысление легенд и преданий в бурятской литературе» исследует трансформацию рассматриваемых фольклорных жанров в произведениях бурятской литературы: в драматических («Великая сестрица шаманка», «Шойжит» - Б.Б. Барадин), поэтических (поэзия Б.Дугарова), прозаических («Год огненной змеи» Ц.-Ж. Жимбиева, «Проводы», «Ранняя роса», «Волчица» Б. Ябжанова). Художественное начало, присущее фольклору и литературе, является единым связующим на всех этапах развития. Фольклорное наследие народа, являясь важным элементом духовной культуры, творчески осмысливается, перерабатывается литературой. Бурятские легенды и предания в силу тесной связи с народной жизнью становятся для писателей, драматургов и поэтов необходимым ориентиром в сложных вопросах истории развития народа, отражении различных сторон жизни, в воссоздании национальной картины мира.

Параграф 4.1. «Бурятские предания - основа исторических драм Б. Барадина» исследует трансформацию бурятских преданий о поездке хори-бурят к Петру Великому в 1702-1703 гг., о принудительном отводе бурятских земель русским переселенцам в драмах Б. Барадина «Великая сестрица шаманка» и «Шойжит», которая способствовала углублению образов общеизвестных персонажей Бадана Турахина, возглавившего хоринскую делегацию, шаманки Эрхэжэн, участницы поездки предводителей одиннадцати хоринских родов, Дамбадугара Рэнсын, хоринского тайши (годы службы: 1768-1804), Годохин Шойжит, второй жены тайши Дамбы), сюжетной структуры и обогащению художественных приемов. Поездка

хоринской делегации в Москву, итогом которой стала спокойная, без притеснений жизнь, имела огромное историческое значение для бурят. На материалах народных преданий автор раскрыл внутреннее состояние героев, проявивших прозорливость и гибкость в действиях, мужество и отвагу, создал образы людей, отличающихся высокой нравственностью, искренностью чувств, духовной красотой, готовностью на самопожертвование во имя народа.

В драме «Шойжит» прослеживается глубокая связь развития сюжета с народными преданиями, ощущается мир человеческих переживаний в сложный период разрыва с родными землями. Писатель обращается к психологическому параллелизму, который становится главным приемом в раскрытии глубоких душевных переживаний народа в этот трудный период. Идея свободы чувств нашла свое яркое воплощение благодаря обращению к народному творчеству. Фольклор в произведении - это средство психологической характеристики героев и воссоздания героического прошлого. Принудительный отвод бурятских земель характеризовался в основном ущемлением прав простого народа, вынужденного срываться с обжитых мест, а беспрекословное подчинение воле царя сулило тайше и сподвижникам его милость. Автор драмы через творческое отношение к материалам народных преданий, стремление сохранить их историческую основу, сумел воссоздать интриги вокруг этих событий, взаимоотношения между богачамии представителями простого народа. Каждый из героев связан со своим фольклорным первообразом.

Параграф 4.2. «Художественное переосмысление бурятских легенд и преданий в поэзии Баира Дугарова» посвящен определению места бурятских легенд и преданий в творчестве Баира Дугарова. Народ, его судьба, история - эти темы всегда находятся в центре пристального внимания поэта. В композицию стихотворения «Племя Хори» Б. Дугарова органично вводится легенда о лебедице-праматери, образ которой ведет свое начало из мифов глубокой древности, когда еще господствовали в мышлении наших предков тотемистические представления о происхождении тех или иных родовых ответвлений. Лебеди как тотемные птицы хоринцев и хонгодоров являются символом памяти племен. Б. Дугаров подчеркивает, что путь возвращения хоринцев из Монголии благословляет лебедица-праматерь. Поэт полагает, что народ-хори выжил в изнурительно тяжелом пути из Монголии в нынешний ареал проживания благодаря покровительству и

самопожертвованию Бальжанхатан. Основная идея произведения заключена в утверждении героизма народа, сохранившего собственную историю. В анализируемом стихотворении выражено представление поэта о высшей норме человеческих отношений, а это гармония с самим собой, почтительность и уважение к чувствам и жизненной позиции других. Художественный мир произведений Б. Дугарова полон героями бурятских легенд и преданий: это легендарные богатыри («Битва с чудовищем»), мифический пороз («Виденье в грозу»), лебедь-праматерь («Племя хори»), Алангуа («Долгор»), Саган Убгэн.

Автор, находясь вдали от родного края или же у себя в родных просторах, постоянно размышляет о моральных принципах и требованиях к жизни. Знаю истину - мертвые - вечные корни живых, Корни дальних потомков твоих и моих.

(«Степь») [Дугаров, 1994: 32].

Стихи поэта на историческую тему с опорой на материалы народного творчества стали важнейшим этапом в поэтическом постижении меняющегося мира, в улавливании движения времени, динамики исторического бытия. В них - основа сегодняшних раздумий поэта о времени и о себе. Обращение поэта к историческим корням символизирует его неразрывную связь с предыдущими и последующими поколениями, доказывая преемственность и целостность жизни.

В параграфе 4.3. «Нравственный потенциал бурятских легенд и преданий в романе Ц.-Ж. Жимбиева «Год огненной змеи»» на примере романа Ц.-Ж. Жимбиева анализируется нравственный потенциал бурятских легенд и преданий. Народные предания, основанные на преклонении перед природой, предками, привлечены писателем Ц.-Ж. Жимбиевым в романе «Год огненной змеи» и помогли автору в создании народного характера, формировании мировоззрения главного героя, подростка Батожаба, от лица которого ведется повествование. Война, тяжелое восприятие известия о ней, мысль о скором прощании с мужчинами сплачивают односельчан, делают добрее в отношениях друг к другу. Именно в данный момент писатель обращается к образу легендарного героя Бабжа-Барас батора, миссия которого заключалась в защите родной земли от вражеских посягательств. Образ народного заступника, выходца из данной местности, вселяет уверенность в победе и наполняет гордостью за малую родину и его сыновей.

Заменив ушедшего на фронт старшего товарища, и став табунщиком,

Батожаб осознает всю серьезность порученного дела. Он водит лошадей в ночное на пастбище, ухаживает за ними, выбирает лучших коней для фронта, хорошо знает их нравы, зовет по кличкам, относится к ним как к равным. Легенда о преданности коня хозяину, привлеченная Ц.-Ж. Жимбиевым в романе, отмечает непреходящую значимость коня для бурят. Конь становится связующим звеном между прошлым, настоящим и будущим. В романе человек и конь выступают как равные составляющие единой природы.

В герое романа Батожабе сочетаются детская непосредственность, чистота восприятия окружающей действительности и взрослая рассудительность в принятии решения в сложные ответственные моменты, что продемонстрировано в противоборстве с табунщиком, попытавшимся угнать колхозных лошадей. Подросток проявил огромное мужество, решившись не поддаваться взрослому табунщику, превосходившему его по силе в несколько раз. Он отстоял-таки колхозное добро, и его обостренное чувство справедливости восторжествовало. Ценностные ориентиры, коими руководствуется подросток, исходят из наблюдений за жизнью и поведением односельчан, нравственной направленности произведений устного народного творчества, которым без устали внимал с детства. Легенды и предания, рассказываемые бабушкой, улигершином Найдан бабай и другими стариками, воспринимаются Батожабом не как развлечение, а становятся частью его духовного мира. Огромный воспитательный потенциал произведений активно воздействует на него, обеспечивая преемственность поколений, вкладывая чувство единения с далекими предками, приводя его отношения с окружающими в соответствие с их нравственными нормами. Бабушка, как хранительница национальной памяти, своим примером преданности вековым устоям, воспитывает во внуке чувство долга, добра и сострадания.

Параграф 4.4. «Легенды и предания в прозе Б. Ябжанова» освещает функционирование бурятских легенд и преданий в повестях Б. Ябжанова. Мир села с его традициями, обычаями, канонами художественной культуры, богатством речи выработал в писателе Б. Ябжанове собственный взгляд на жизнь и помог отразить его в творчестве. Использование народных легенд в повествовательной структуре повести «Проводы» помогло автору реализовать идейный замысел: связать воедино прошлое, настоящее и будущее сельских тружеников, напомнить о незыблемой истине -

неразрывности связи с предками, природой. Пахотные земли, на которых трудился Дамнин табай, герой повести, с остальными механизаторами, не покладая рук, оказались, в давнее время отвоеваны у природы их упорным предком Ангархаем. В пожелание свое пророк Хастан вложил народную этическую ценность - с любовью возделывать землю, поэтому и остановил отечески молодого Ангархая, уверив его в том, что уже достаточно обработанного участка, чтобы жить без нужды. Образ пророка Хастана олицетворяет собой внутреннее духовное богатство, умение проникаться красотой природы, окружающего мира, чистоту помыслов.

Включение в повесть «Ранняя роса» широко распространенных в народе легенд об Иркуте, Кынгырге и Сухэр-ноене подчеркивает неслучайность обращения писателя к фольклору. Творческое переосмысление народных произведений углубляет внутренний мир главного героя повести Майдара, помогает раскрытию его душевного состояния, становление которого тесно связано с его малой родиной, земляками. Тонкий психолог и преданный кочевник в душе, Б. Ябжанов очертил в повести этнокультурный ландшафт, включающий в себя неповторимую тункинскую природу, самого деятельного участника событий произведения, передвижение в пространстве на коне, без которого немыслимо традиционное бурятское хозяйствование и «живые» формы культуры (сакральные места: поклонение Taxa мэргэну, комплекс легенд и преданий о людях и топонимических объектах: легенды об Иркуте, Кынгырге, предание о Сухэр-ноене), которые обеспечивают духовную связь народа с малой родиной. Несомненна роль легенд и преданий в осуществлении единения с природой, которая испокон веков кормила бурят-кочевников Тунки: койморские озера, где водились рыба, дичь и ондатра, Саянские горы со множеством зверья, луга с сочной травой, на которых паслись стада, делились своим богатством с окрестными жителями. Человек на этой земле научился бережно пользоваться природными дарами. Народные рассказы о сакральных объектах и памятных местах, о людях, некогда проживавших в этом краю и снискавших уважение потомков, не стоят особняком в повествовании, а являются одним из связующих звеньев в общей цепи, вырисовывающей национальную картину мира.

В заключении подведены основные итоги исследования жанровой специфики, типологии, художественных особенностей бурятских легенд и преданий, определены перспективы дальнейших научных изысканий в области несказочной прозы.

Проведенный комплексный анализ корпуса легенд и преданий в записях фольклорных экспедиций, организованных ИМБТ СО РАН в разные годы XX века, и из личного архива, и опубликованных трудов М.Н. Хангалова, С.П. Балдаева, В.Ш. Гунгарова, Ж.А. Зимина, Л.Е. Элиасова позволил выделить группы легенд и преданий со схожими признаками. Все это дает основание заключить следующее: бурятские легенды и предания являются жанрами несказочной прозы, нацеленными на достоверность изображаемых событий, явлений из народной жизни. Бытование данных произведений отмечается устной формой и рассказыванием вне обряда, т.е. для передачи информации, заложенной в легендах и преданиях, не нужна специальная обстановка, выполнение какого-либо ритуала, обряда. Основу бурятских легенд составляют необычные, чудесные явления, события, объединенные общей тематикой отражения народной жизни, в том числе и религиозного характера (связанные с буддийской религией, с шаманской верой). Чудо и, как следствие, событие или происшествие невероятного характера в них занимают главенствующее положение, не отрицается также и присутствие вымысла, фантастики. Легенда в первую очередь информирует слушателя о событиях, явлениях, происшествиях, глубоко запомнившихся народу, сыгравших определенную роль в жизни, также поучает, как не надо или нужно поступать, предостерегает от опрометчивых поступков, в силу чего следует отметить, что легенда выполняет наравне с информативной дидактическую, перформативную функции. Легенда конструирует свою действительность, время происходящих в ней событий отмечается как прошлое и связанное с настоящим, пространство подразумевается или вычисляется из контекста. В ее структуре наблюдаются традиционные формулы, концовки-констатации.

В преданиях изначально не допускается присутствие фантастики, в них преобладают истории и события, свершившиеся в далеком прошлом и связанные с мирской жизнью. Если в легендах чудо является основой развития сюжета, при этом не исключается достоверность происходящего, то в преданиях оно используется лишь как вспомогательный художественный элемент. В структуре преданий отмечается наличие ссылок на очевидцев, на услышанное от других, концовок-выводов, географических, хронологических, генеалогических привязок. Для преданий характерно точное указание пространства и времени происходящего. Легенды и предания восходят к действительности. Каждый

образ, нашедший отражение в легендах и преданиях, каждое событие или явление, изображенные в них, имеют свою основу в реальной действительности.

Таким образом, жанрообразующими признаками бурятских легенд и преданий следует признать функциональную направленность, роль чуда, пространства и времени.

Многообразна тематика, освещаемая бурятскими легендами и преданиями. Приняв за основу теоретические положения исследователей русского фольклора, учитывая при этом специфику оригинального бурятского материала, анализ содержательной сущности бурятских легенд и преданий производился по классификации, основанной на тематическом принципе: этиологические, космогонические, демонологические легенды, исторические, генеалогические, топонимические предания.

Использование художественно-изобразительных (эпитеты, сравнения, гиперболы), семантико-стилистических (синонимы, антонимы, омонимы, повторы и парные слова) средств, малых жанров фольклора (пословицы, песни, проклятия, благопожелания) в бурятских легендах и преданиях не является жанроопределяющим признаком, а углубляет идейное содержание, создает полноту восприятия, придает герою, предмету, явлению особую выразительность, яркость.

Бурятские легенды и предания творчески переосмысливаются в художественных произведениях бурятской литературы. В результате анализа трансформации данных повествований в драматургии («Великая сестрица шаманка», «Шойжит» Б. Барадина), поэзии (творчество Б. Дугарова), в прозе (роман Ц.-Ж. Жимбиева «Год огненной змеи», повести Б. Ябжанова «Проводы», «Ранняя роса», «Волчица») мы пришли к выводу о том, что бурятские легенды и предания как образцы народного творчества служат для выработки подлинно народного стиля, используются для обогащения идейного содержания, раскрытия внутреннего мира героев. Фольклоризм произведений Б. Барадина, Б. Дугарова, Ц.-Ж. Жимбиева, Б. Ябжанова можно определить как народно-познавательный. Их творчество обращено к фольклору, что способствует познанию идеалов.

Разработанные критерии разграничения, выявленные специфика и типология, содержательная сущность, художественные особенности бурятских легенд и преданий позволили раскрыть содержательный и художественный потенциал произведений. В связи с этим в перспективе

важным и актуальным представляется постановка и решение проблем сравнительно-сопоставительного анализа данных повествований других монголоязычных и тюркоязычных народов.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Монографии

1. Малзурова Л.Ц. Легенды и предания хонгодоров [Текст] / Л.Ц. Малзурова. - Улан-Удэ: Изд-во Бурят, гос.ун-та, 2006. - 128 с. - 7,5 печ.л.

2. Малзурова Л.Ц. Жанровая специфика, типология бурятских легенд и преданий [Текст] / Л.Ц. Малзурова. - Улан-Удэ, 2012. - 234 с. - 14,5 печ.л.

Статьи, опубликованные в журналах, входящих в Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, рекомендованных ВАК:

3. Малзурова Л.Ц. Бурятские топонимические предания [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Гуманитарные науки в Сибири. - Новосибирск, 2008. -№4.-С. 117-120.

4. Малзурова Л.Ц., Малзурова С.Д-Н. Бурятские повествования о тотемах [Текст] / Малзурова Л.Ц., Малзурова С.Д-Н. // Гуманитарный вектор. - Чита, 2009. - № 4 (20). - С. 57-60.

5. Малзурова Л.Ц. Озеро Байкал в бурятских преданиях [Текст] / Л.Ц. Малзурова// Филологические науки: вопросы теории и практики. -Тамбов, 2010. - № 1 (5). Часть II.- С.136-139.

6. Малзурова Л.Ц. Бурятские легенды о тотемах [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Филологические науки: вопросы теории и практики. -Тамбов, 2010. - № 1 (5). Часть И. - С. 133-136.

7. Малзурова Л.Ц. Бурятские народные повествования о целебных источниках [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Вестник Бурятского государственного университета. Сер. 6. Филология. - Улан-Удэ, 2010. -Вып. 10.-С. 267-271.

8. Малзурова Л.Ц. Роль рассказчика в бытовании бурятских народных повествований [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Мир науки, культуры, образования. - Горно-Алтайск, 2010. - № 6 (25). - С. 15-18.

9. Малзурова Л.Ц., Малзурова С.Д-Н. Бурятские предания - основа исторических драм Б.Барадина [Текст] / Л.Ц. Малзурова, С.Д-Н. Малзурова // Филологические науки: вопросы теории и практики. - Тамбов, 2010. -№2(6). -С. 96-101.

10. Малзурова Л.Ц. Бурятские повествования о знаменитостях [Текст] /

Л.Ц. Малзурова // Филологические науки: вопросы теории и практики. -Тамбов, 2010.-№2(6)-С. 101-106.

11.Малзурова Л.Ц. Представители русского народа в бурятских преданиях [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Вестник Санкт-Петербургского университета. - СПб, 2011. Сер. № 13. Востоковедение. Африканистика. -С. 3-8.

12.Малзурова Л.Ц. Бытование бурятских повествований среди бурят Монголии. [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Вестник Бурятского государственного университета. Сер. Востоковедение. - Улан-Удэ, 2011.— Вып. 8. - С. 72-75.

13. Малзурова Л.Ц. Роль художественных средств в бурятских легендах и преданиях [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Вестник Бурятского государственного университета. Сер. Филология. - Улан-Удэ, 2011. - Вып. 10. - С 233-237.

14.Малзурова Л.Ц. Проблемы функционального назначения бурятских повествований [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Вестник Бурятского государственного университета. Сер. Филология. -Улан-Удэ, 2012. - Вып. 10. - С. 193-197.

15. Малзурова Л.Ц. Пространство и время в бурятских повествованиях [Текст] / Л.Ц. Малзурова // В мире научных открытий. Сер. Гуманитарные и общественные науки. - Красноярск, 2012. - № 4.2 (28). - С. 18-34.

16.Малзурова Л.Ц. Жанровое разграничение бурятских легенд и преданий [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Знание. Понимание. Умение. - М., 2012. №1,- С. 151-157.

17.Малзурова Л.Ц. Функции бурятских легенд и преданий [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Ученые записки ЗабГТПУ. Сер. Филология, история, востоковедение. - Чита, 2012. - № 2. - С. 150-154.

Статьи, опубликованные в других изданиях:

18. Малзурова Л. Ц. Идейно-тематическое содержание бурятских легенд и преданий [Текст] / Л.Ц.Малзурова // Гэсэриада и аспекты ее изучения в культуре народов: материалы науч.-практ. конф., Улан-Удэ, (26 мая 2003 г.). - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2003. - С. 148-161.

19. Малзурова Л.Ц. Своеобразие бурятских легенд и преданий [Текст] / Л.Ц.Малзурова // Современные проблемы филологии: материалы науч-практ. конф. - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2004. -С. 110-111.

20.Малзурова Л.Ц. О родах племени хонгодоры [Текст] / Л.Ц.Малзурова // Современные проблемы филологии: материалы науч.-практ. конф. - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2003. -С. 111-113.

21.Малзурова Л. Ц. Топонимические предания хонгодоров [Текст] / Л.Ц.Малзурова // Преподавание языков как лингвокультурологическая проблема: материалы науч.-практ.конф. - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2003. - С. 72-78.

22.Малзурова Л. Ц. Отражение генеалогии в легендах и преданиях хонгодоров [Текст] / Л.Ц.Малзурова // Хонгодоры в этнической истории монгольских народов: материалы науч-практ. конф. - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2003. - С. 29-34.

23. Малзурова Л. Ц. Родина С. Г. Дугарова - край легенд и преданий [Текст] / Л.Ц.Малзурова // Современный педагог: проблемы профессионального становления, подготовки и повышения квалификации: сб.ст., поев. 85-летию С.Г.Дугарова - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2005. - С.29-32.

24.Малзурова Л. Ц. Отражение верований народа в легендах и преданиях [Текст] / Л.Ц.Малзурова, С.Д.Малзурова // Традиции и современные процессы в фольклоре и литературе: материалы науч.-практ. конф. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2006. - С. 96-102.

25.Малзурова Л.Ц.Художественные особенности легенд и преданий [Текст] / Л.Ц.Малзурова // Найдаковские чтения - 2006: материалы науч.-практ.конф. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2006. - С. 76-83.

26.Малзурова Л.Ц. Генеалогические легенды и предания [Текст] / Л.Ц.Малзурова // Проблемы самоидентификации коренных народов: тез.докл. Междунар. конф. (Аршан, Республика Бурятия, 17-19 февр. 2006 г). - Улан-Удэ, 2006. - С. 65-67.

27.Малзурова Л. Ц. История племени хонгодоров, отраженная в легендах и преданиях [Текст] / Л.Ц. Малзурова, С.Д. Малзурова // К 100-летию Т. А. Бертагаева: тез.докл. конф. - Улан-Удэ, 2006. - С. 65-68.

28.Малзурова Л.Ц. История племени хори [Текст] / Л.Ц.Малзурова // Проблемы бурятской литературы и фольклора: материалы науч.-практ. конф. - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2006. - С. 84-89.

29.Малзурова Л.Ц. Воспитательная функция бурятских легенд и преданий [Текст] / Л.Ц.Малзурова // Воспитание дошкольников и младших

школьников в условиях гуманизации образования: материалы республ. круглого стола, посвященного 25-летию ФНО (Улан-Удэ, 17 ноября 2004 г.) -Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2006. - С. 188-194.

30.Малзурова Л.Ц. Связь произведений бурятских писателей с устным народным творчеством [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Филологическое образование в школе: приоритеты и перспективы: материалы науч.-практ. конф. с междунар. участием (г. Улан-Удэ, 11 декабря 2007 г.) - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2008. - С. 188-191.

31. Малзурова Л.Ц. Художественное своеобразие бурятских легенд и преданий [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Филологическое образование в школе: приоритеты и перспективы: материалы науч.-практ. конф. с междунар. участием (г. Улан-Удэ, 11 декабря 2007 г.) - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2008. - С. 191-194.

32.Малзурова Л.Ц. Бурятские легенды тотемного характера [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Филологическое образование в школе: приоритеты и перспективы: материалы науч.-практ. конф. с междунар. участием (г. Улан-Удэ, 11 декабря 2007 г.) - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2008. - С. 245-247.

33.Малзурова Л.Ц. Отражение в бурятских народных повествованиях деятельности исторических личностей [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Монголоведение в изменяющемся мире - перспективы развития: материалы междунар. науч. конф., посвящ. 95-летию проф. Н. О. Шаракшиновой (г. Улаанбаатар, 14-18 апреля 2010), Улаанбаатар, 2010. - С. 165-174.

34.Малзурова Л.Ц. Критерии дифференциации бурятских легенд и преданий [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Баяртуевские чтения - 2 «Пространство национальной культуры: проблемы сохранения и трансформации»: материалы междунар. науч. чтений, посвящ. 60-летию Б.Д. Баяртуева (Улан-Удэ, май-июнь 2010 г.) - Улан-Удэ: Изд-во ГУП ИД «Буряад унэн», 2010. - С. 166-171.

35.Малзурова Л.Ц. Бурятские повествования о взаимоотношениях соседствующих народов Забайкалья [Текст] / Л.Ц. Малзурова, С.Д.-Н. Малзурова // Казачество в истории России и пограничья: материалы межрегион, науч.-практ. конф. (г. Улан-Удэ, 4 декабря 2009 года) - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2010. - С. 32-35.

36.Малзурова Л.Ц. Воспитание учащихся на легендах и преданиях

бурятского народа [Текст] / Малзурова Л.Ц., Содномов С.Ц. // Этнопедагогика - педагогика жизни. - Элиста, 2001. - С. 231-233.

37.Малзурова Л. Ц. Названия природных объектов в бурятских топонимических преданиях [Текст] / Л. Ц. Малзурова // Бурятский язык: исторические судьбы и современность: материалы науч. семинара с междунар. участием. - Улан-Удэ, 2009. - С. 180-186.

38.Малзурова, Л. Ц. Этнопедагогическая основа поэзии Л.Д. Тапхаева [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Материалы регион. науч.-практ. конф., посвящ. 85-летию Н.О. Шаракшиновой. Иркутск, 2000. - С. 92-97.

39.Малзурова Л.Ц. Обращение к бурятским легендам и преданиям в процессе социализации личности [Текст] / Л.Ц. Малзурова // ЭТНО: литературоведение и литературное образование: перспективы и приоритеты: материалы регион.науч. симпозиума с междунар. участием, посвящ. 75-летию С.Ж. Балданова (Улан-Удэ, декабрь 2010 г.) - Улан-Удэ, 2010. -С. 119-121.

40.Малзурова Л.Ц. Организация внеклассной работы по изучению бурятских легенд и преданий [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Инновационные проекты в сфере функционирования бурятского языка: работа с детьми и молодежью: материалы регион, науч.-практ. конф. (г. Улан-Удэ, 23-24 марта 2010 г.) - Улан-Удэ, 2010. С. 96-101.

41.Малзурова Л.Ц. Нравственные ценности народа, заложенные в бурятских легендах и преданиях [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Этнокультурное образование в Байкальском регионе: сб. науч. ст. - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2011. - С. 223-239.

42. Малзурова Л.Ц. Особенности бурятских преданий о силачах [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Джангар и эпические традиции народов Евразии: проблемы исследования и сохранения: материалы междунар. науч. конф. (Элиста, 20-23 сентября 2011 г.): Элиста: КИГИ РАН, 2011. - С. 86-90.

43. Малзурова Л.Ц. Происхождение бурятских племен в преданиях о Байкале [Текст] /Л.Ц. Малзурова // Этническая генеалогия в контексте истории и современности: междисциплинарный диалог: материалы междунар. Интернет-симпоз., посвящ. 350-летию вхождения бурят в состав Российского государства. -Улан-Удэ: Изд-во ГУЛ ИД «Буряад унэн», 2011. -Ч. 1,-С. 47-51.

44.Малзурова Л.Ц. Художественная природа бурятских легенд и преданий и роль рассказчика в ее сохранении [Текст] / Л.Ц. Малзурова //

Этническая история, этнография, фольклористика, язык бурят: материалы межрегион, науч.-практ. конф., посвящ. 120-летию С.П. Балдаева - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2011. - С. 91-96.

45.Малзурова Л.Ц. Отражение взаимоотношений русских и бурят Забайкалья в бурятских легендах и преданиях [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Найдаковские чтения-3 «Бурятия и тюрко-монголы в литературном и фольклорно-мифологическом контексте». - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2010. - С. 143-149.

46.Генеалогия племени хонгодоров [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Генеалогическая культура бурят: современный научно-образовательный дискурс: материалы заоч. научн. симп. - Улан-Удэ: Изд-во ГУЛ ИД «Буряад унэн», 2009. - С. 101-107.

47.Малзурова Л.Ц. Бурятские легенды и предания о тотемах [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Этнокультурное и фольклорное наследие монгольских народов в контексте истории и современности: сб. науч. ст., посвящ. 100-летию со дня рождения Н.Г.Балдано. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2008.-С. 78-81.

48.Малзурова Л.Ц. Содержание бурятских исторических преданий [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Национально-региональное в вузовском литературном образовании: перспективы и приоритеты: материалы межвуз. науч.-практ. конф. с междунар. участием, посвящ. 80-летию проф. В.Б.Махатова. - Улан-Удэ: Изд-во ГУЛ ИД «Буряад унэн», 2009. - С. 140144.

49.Малзурова Л.Ц. Тотемы в народных повествованиях [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Фольклористика, язык и актуальные проблемы этнической истории бурят: материалы науч. конф. (Улан-Удэ, 8 декабря 2009) - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2009. - С. 28-34.

50.Малзурова Л.Ц. Бурятские легенды и предания о Байкале [Текст] / Л.Ц. Малзурова // ЭТНО: междисциплинарный науч. сб. Вып. II. - Улан-Удэ: Изд-во ГУП ИД «Буряад унэн, 2011. - С. 71-77.

51 .Малзурова Л.Ц. Отражение поездки хоринской делегации к Петру Первому в драме Б. Барадина «Великая сестрица шаманка» [Текст] / Л.Ц. Малзурова И Исторический опыт взаимодействия народов и цивилизаций: к 350-летию присоединения Бурятии к России [Текст]: сб. науч. ст. / науч. ред. Б.В. Базаров, отв. ред. Л.В. Курас. - Улан-Удэ; Иркутск: Оттиск, 2011. - С. 482-486.

52.Малзурова Л.Ц. Сказочные элементы в бурятских легендах и преданиях [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Санжеевские чтения - 7: материалы Всероссийской научной конференции (с участием зарубежных ученых), посвященной 110-летию профессора Г.Д. Санжеева. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2012. - С. 121-126.

53.Малзурова Л.Ц. Речевые средства образности бурятских легенд и преданий [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Давид Кугультинов - поэт, философ, гражданин: материалы всерос. науч. конф. (Элиста, 2012). - Элиста: Изд-во Калмыцкого университета, 2012. - С. 110-114.

54.Малзурова Л.Ц. Средства художественной выразительности в бурятских легендах и преданиях [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Вестник БНЦ СО РАН. - Улан-Удэ, 2012. - № 3 (7). - С. 223-227.

55.Малзурова Л.Ц. Роль чудесного в бурятских преданиях [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Вестник БНЦ СО РАН. - Улан-Удэ, 2012. - № 4 (8). -С. 151-156.

56.Малзурова Л.Ц. Функциональные особенности песни в структуре бурятских легенд и преданий [Текст] // Новые бурятоведческие исследования: проблемы и перспективы реализации: материалы междунар. заоч. науч. конф., посвящ. 190-летию первого бурятского ученого Д.Банзарова / науч. ред. Б.Б. Бадмаев. - Улан-Удэ: Изд-во ГУЛ ИД «Буряад унэн», 2012. - С. 202-205.

57.Малзурова Л.Ц. Благопожелания и проклятия в художественной структуре бурятских легенд и преданий [Текст] / Л.Ц. Малзурова // Этнокультурный диалог в Центральной Азии: проблемы интеграции и национальной идентичности: Материалы междунар. науч. форума. -Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2012. -Ч. 2. - С. 114-119.

Учебно-методические пособия:

5 8. Малзурова Л.Ц. Методические рекомендации к изучению бурятских легенд и преданий на внеклассных занятиях в школе: учеб.-метод. пособие / Л.Ц. Малзурова. - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2000. - 60 с.

59.Малзурова Л.Ц. Детская бурятская литература: учеб.-метод. пособие. / Л.Ц. Малзурова. - Улан-Удэ: Издательство Бурятского госуниверситета, 2008. - 96 с.

60.Малзурова Л.Ц. Литература Бурятии: учеб.-метод. пособие. /

Л.Ц. Малзурова. - Улан-Удэ: Издательство Бурятского госуниверситета, 2008. - 130 с.

61.Малзурова Л.Ц. Зарубежная литература: учеб.-метод. пособие. / Л.Ц. Малзурова. - Улан-Удэ: Издательство Бурятского госуниверситета, 2011.-82 с.

62.Малзурова Л.Ц. Легенды и предания: учеб.-метод. пособие. / Л.Ц. Малзурова. - Улан-Удэ: Издательство Бурятского госуниверситета, 2011.-62 с.

Подписано в печать 15.04.13. Формат 60x84/16. Печать офсетная. Бумага тип. № 1. Усл. п. л. 2,79. Тираж 100 экз. Заказ 2095.

Издательство Калмыцкого университета, 358000 Элиста, ул. Пушкина, 11