автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Части речи и грамматические категории эвенкийского языка в сравнительном освещении

Полный текст автореферата диссертации по теме "Части речи и грамматические категории эвенкийского языка в сравнительном освещении"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК СИБИРСКОЕОТДЕЛЕНИЕ ОБЪЕДИНЕННЫЙ ИНСТИТУТ ИСТОРИИ, ФИЛОЛОГИИ И ФИЛОСОФИИ ИНСТИТУТ ФИЛОЛОГИИ

БОЛДЫРЕВ БОРИС ВАСИЛЬЕВИЧ

ЧАСТИ РЕЧИ И ГРАММАТИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ ЭВЕНКИЙСКОГО ЯЗЫКА В СРАВНИТЕЛЬНОМ ОСВЕЩЕНИИ

Специальность 10.02.20 "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

Диссертация в виде научного доклада на соискание ученой степени доктора филологических наук

На правах рукописи

Новосибирск 2004

Работа выполнена в Секторе тунгусо-маньчжуроведения Института филологии ОИИФФ СО РАН.

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

доктор филологических наук А.В. Дыбо

доктор филологических наук Д.М. Насилов

доктор филологических наук СЛ. Чареков

Институт проблем малочисленных народов Севера (г. Якутск)

Защита состоится 16 декабря 2004 г. в 10.00 часов на заседании диссертационного совета Д 003.040.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук по специальности 10.02.20 "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание" при Институте филологии ОИИФФ СО РАН по адресу: 630090, г. Новосибирск, ул. акад. Николаева, д.8: тел.: (3832) 34-34-69; факс: (3832) 30-15-18. '

С диссертацией в виде научного доклада можно ознакомиться в библиотеке Объединенного Института истории, филологии и философии СО РАН.

Диссертация в виде научного доклада разослана 3_ октября 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат филологических наук

Введение

Предлагаемый доклад является результатом обобщения содержания опубликованных монографий, словарей и статей автора.

Цель работы - системное описание морфологического строя эвенкийского языка, исследование лингвистической сущности классов слов, именуемых частями речи, а также частнограмматических категорий, сопутствующих каждой части речи.

В задачи диссертационного исследования входит: 1) определить принцип, который является классифицирующим при отнесении слова к той или иной части речи; 2) дать определение понятия "часть речи"; 3) сформулировать определения для каждой части речи; 4) определи в системе частей речи, руководствуясь классифицирующим принципом, место слов, категориальное значение которых обусловлено их разрядом (местоимения, числительные, причастия, деепричастия); 5) дать определение конверсии, исходя из ее грамматической сущности, и определить место конверсивов в системе частей речи; 6) показать невозможность отнесения одного и того же знаменательного слова одновременно к нескольким частям речи; 7) доказать, что часть речи не может быть ''смешанной" или "гибридной", совмещающей внутри одного грамматического класса слова с различными общеграмматическими значениями; 8) определить место служебных слов и междометий в системе частей речи; 9) показать взаимообусловленность существования частей речи в морфологической системе языка; 10) выявить и описать частнограм-матические категории, сопутствующие каждой части речи; 11) разграничить категориальное и лексическое значение слова; 12) классифицировать типы грамматических значений; 13) предпринять попытку построения универсальной классификации.

Актуальность темы определяется тем, что среди лингвистов вообще, в тем числе и специалистов по тунгусо-маньчжурским языкам, до настоящего времени нет единого мнения по всем вышеперечисленным вопросам. Это заставляет признать вопрос о сущности частей речи (вопрос о грамматическом статусе слова, количестве частей речи и критериях отнесения слова к тому или иному грамматическому классу) одним из сложнейших в лингвистике, а решение этого вопроса - одним из актуальнейших, имеющим большое теоретическое и практическое значение. Определение таких понятий, как "часть речи" вообще, "имя существительное", "имя прилагательное", "глагол", "наречие" и др., инвентарь частей речи и их систематизация суть стержневые темы не только всех научных исследований по

РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА С.П1 09

грамматике, но и учебных пособий, в том числе школьных учебников грамматики. Предлагаемая автором концепция выделения частей речи на основании универсального критерия может быть использована при углублении исследований в этой области лингвистики, осуществляемых как на материале тунгусо-маньчжурских языков, так и на материале языков других систем.

В теоретическом отношении исследование опирается на труды ВА Аврорина, О.П. Суника, К.А. Новиковой, ОА Константиновой, Е.П Лебедевой, Т.И. Петровой, И.В. Кормушина, С.Л. Чарекова, И.В. Недялкова, В.А. Роббека, В.И. Цинциус, И.Е. Аничкова, В.М. Жирмунского, АН. Савченко, АН. Тихонова, A.M. Щербака, Д.М. Насилова, Б.А. Серебренникова, Н А. Баскакова, Л В. Щербы, А. А. Реформатского, Ю.С. Маслова.

В работе обобщены взгляды исследователей на грамматическую сущность частей речи и способы их классификации, а также обосновывается уточненная концепция системы частей речи в тунгусо-маньчжурских языках, вводится единый классифицирущий признак для их выделения и описываются сопутствующие частнограммати-ческие признаки, обусловленные категориальным значением слова.

Научная новизна работы заключается в том, что впервые намечены новые концептуальные подходы к определению грамматической сущности слова как части речи, предложен единый принцип классификации, уточнен инвентарь как грамматических классов -частей речи, так и грамматических разрядов слов, входящих в тот или иной грамматический класс, что позволяет решить поставленные задачи. Для традиционно выделяемых в языке частей речи в диссертационном исследовании предложена строго научная классификация единиц, составляющих систему, но классификация отнюдь не простая, а достаточно сложная, основанная на едином, распространяющемся на всю систему принципе деления: часть речи - это совокупность разрядов знаменательных слов, объединенных категориальным (общеграмматическим) значением.

В работе обосновывается тезис о том, что в своей категориальной основе части речи имеют универсальный характер, а различия между языками проявляются лишь в степени и способах грамматического оформления различных категориальных классов и разрядов слов. Иначе говоря, части речи в различных языках отличаются лишь ча-стнограмматическими категориями и способами их выражения.

Поэтому особое внимание в работе уделено частнограмматиче-ским категориям, сопутствующим той или иной части речи. Обосно-

вывается, в частности, вывод о том, что, например, частнограммати-чсские категории глагола могут иметь деривационный и реляционный характер Деривационные или формообразующие морфемы -это морфемы внутриглагольного основообразования (выражающие залог, вид и время), которые формируют лексическое значение основы Вторые, реляционные морфемы, являются словоизменительными, выражающими отношения между грамматическим субъектом и действием, которое ему предицируется

В работе впервые четко определена система частнограмматиче-ских категорий имени существительного эвенкийского языка - это категории числа, падежа и притяжания. Предлагается определение грамматической категории падежа и способов ее выражения. В связи с этим за рамки падежной системы выводятся морфемы, которые не являются падежными и, напротив, как примыкающие к падежной системе квалифицируются формы с послелогами В этом случае приравненными к падежным формам являются сочетания знаменательных слов класса имен существительных с послелогами

Теоретическая значимость исследования определяется тем, что впервые при систематизации лексических единиц использован универсальный критерий, дифференцирующий части речи, - общеграмматическое значение, что позволяет, с нашей точки зрения, разработать строго научную классификацию и последовательно описать систему частей речи в тунгусо-маньчжурских языках. Исследование отличает достаточно широкий подход к пониманию проблемы частей речи и грамматических категорий в тунгусо-маньчжурских языках, от конструктивного решения которой во многом зависит адекватное описание грамматической системы этих языков.

К числу дискуссионных вопросов, тесно связанных с теорией частей речи, относится и вопрос о принципах научной классификации вообще. По нашему мнению, классификация, лишенная единого принципа установления классов тех или иных объектов (к числу таких объектов относятся и слова каждого языка), является классификацией непоследовательной, логически противоречивой и потому ненаучной Между тем, в современных грамматиках общепризнанно, что классификация знаменательных слов может быть построена не на учете единого классифицирующего признака, а на системе взаимосвязанных реальных признаков, определяющих соответствующий тип явлений К числу таких "классификаций" относится и классификация, согласно которой части речи - это классы слов языка, выде-

ляемые на основании общности их синтаксических, морфологических и семантических свойств. Иначе говоря, в основу классификации кладется не собственно единый принцип, а признаки, которые сопутствуют тому или иному разряду слов. Некоторые лингвисты, в том числе и специалисты по тунгусо-маньчжурским языкам, считают, что в каждом языке система частей речи сугубо специфична и потому попытки разработать всеобщую, универсальную для всех языков схему классификации частей речи и, главное, положить в основу такой классификации единый классифицирующий признак, обречены на провал. Отсюда попытки найти в этих языках специфические части речи, такие как "имя качества", "имя времени", "имя отрицания", "образные слова". Сторонники подобных классификаций не учитывают, что лексические единицы этих ''специфических частей речи" являются, по существу, конверсивами, единая форма которых обладает не одним, а двумя или тремя общеграмматическими значениями, одно из которых и реализуется при его использовании в речи в определенном контексте.

Не менее спорным для языковедов является и вопрос о частно-грамматических категориях, свойственных той или иной части речи. Одни исследователи полагают, что каждой части речи могут сопутствовать лишь словоизменительные категории (например, категории числа, падежа и притяжания для имени существительного или категория лица-числа для глагола и др.), другие считают, что частно-грамматическими категориями определенной части речи могут являться и так называемые лексико-грамматические категории (например, категории вида, залога, времени для глагола и категории косвенного притяжания, обладания, подобия, сравнения для имени существительного).

В работах соискателя намечены пути решения этих спорных и многих других вопросов, прямо или косвенно связанных с проблемой частей речи и сопутствующих им частнограмматических категорий. В работах обоснованы теоретические посылки для успешного продвижения в указанной области исследования.

Научно-практическая значимость исследования определяется возможностью использования полученных результатов при описании грамматических систем как родственных, так и типологически отличных языков, исходя из единого признака, положенного в основу классификации всех знаменательных слов с точки зрения их час-теречной принадлежности. Таким универсальным классифицирую-

щим признаком, по нашему мнению, является общеграмматическое или категориальное значение слова. Рассмотрение и анализ целого ряда проблем в работах соискателя, намеченные подходы к их решению - все это создает основу для успешного разрешения спорных вопросов, например, лексикографии, в частности, это касается отражения в двуязычных словарях тунгусо-маньчжурских языков глаголов в виде глагольных основ, в состав которых входят залоговые, видовые и некоторые другие основообразующие суффиксальные показатели. Кроме того, широта подхода к проблеме частеречного членения языка и наличествующих в нем грамматических категорий, сопутствующих той или иной части речи, необходимы для адекватного описания грамматической системы всякого языка в целом.

Апробация работы. Опубликованные монографии и двуязычные словари соискателя осуществлены благодаря финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (исследовательские и издательские гранты автора), следовательно, все проекты прошли тщательную научную экспертизу у ведущих отечественных специалистов. Изданные монографии и словари автора представлены в качестве рекомендуемой специальной литературы в томе энциклопедического издания «Языки мира: Монгольские языки. Тунгусо-маньчжурские языки. Японский язык. Корейский язык». М., 1997, а также используются в качестве учебных пособий в школах и ВУЗах, где изучаются тунгусо-маньчжурские языки, в том числе и эвенкийский. Теоретические выводы и научные обобщения, сделанные соискателем, могут быть использованы при написании учебных и учебно-методических пособий, лекционных курсов, а также представляют интерес в теоретико-лингвистическом плане как для специалистов в области тунгусо-маньчжурских языков, так и для специалистов по алтайским языкам.

Результатом исследования стала разработка концепции, получившей свое эксплицитное разъяснение в трех монографических исследованиях. В словарях концепция представлена имплицитно, т.е. заключена в самой структуре словаря, в построении словарных статей; кроме того, в кратком виде (около 5 п.л.) теоретические концептуальные подходы автора к созданию стройной грамматической системы эвенкийского языка изложены в «Кратком очерке грамматики и лексики эвенкийского языка», включенном в качестве приложения в двухтомный «Эвенкийско-русский словарь» (Новосибирск, 2000).

Основные концептуальные положения были представлены в

докладах, сделанных автором диссертационного исследования на международных, всесоюзных, всероссийских и региональных научных конференциях: а) международные - «Проблемы алтаистики и монголоведения» (Элиста, 1972), «Б.О. Пилсудский -исследователь народов Сахалина» (Южно-Сахалинск, 1992), «Языки культура и будущее народов Арктики» (Якутск, 1993), «Аборигены Сибири: проблемы изучения исчезающих языков» (Новосибирск, 1995), б) всесоюзные и всероссийские - «Авроринские чтения» (1978-1984 гг., Новосибирск, ИИФФ СО РАН); «Языки народов Сибири и сопредельных регионов» (1978-2002 гг., Новосибирск, ИИФФ, позже - ОИИФФ СО РАН) и др.

Публикации по теме работы: содержание исследования отражено в трех монографиях, трех словарях, а также более чем в 40 статьях.

Структура доклада: работа состоит из Введения, пяти глав и Заключения. В первой главе излагаются вопросы теории частей речи в тунгусо-маньчжурских языках. Во второй главе описываются слова, относящиеся к классу имен существительных и их частнограммати-ческие категории. В третьей главе дается описание прилагательных и их частнограмматических категорий. В четвертой главе описываются глаголы и их частнограмматические категории. В пятой главе описываются слова, относящиеся к классу наречий. В Заключении обобщаются результаты исследования частей речи и их частнограм-матических категорий.

Глава I. О ПРИНЦИПАХ КЛАССИФИКАЦИИ СЛОВ ПО ЧАСТЯМ РЕЧИ

1.1. Вопрос о частях речи, о принципах классификации слов по ним, как известно, уже давно привлекает внимание лингвистов, в том числе, специалистов по тунгусо-маньчжурским языкам. Однако пока нет оснований считать, что в решении этого вопроса в последнее время имеются хоть сколько-нибудь существенные достижения или хотя бы четко наметившаяся перспектива. Наоборот, он превратился в особо сложную проблему, нуждающуюся, в первую очередь, в теоретической разработке.

Между тем, еще Л.В. Щерба совершенно справедливо указывал, что "в вопросе о частях речи исследователю вовсе не приходится классифицировать слова по каким-либо ученым и очень умным, но

предвзятым принципам, а он должен разыскивать, какая классификация особенно настойчиво навязывается самой языковой системой"1. И в самом деле, классификация слов с точки зрения их частеречной принадлежности - не самоцель, а лишь средство наиболее последовательной и всесторонней, максимально адекватной характеристики грамматического строя языка. Чем точнее выявлены части речи, тем глубже исследование и обстоятельнее описание морфологической системы данного языка. Трудность классификации по частям речи заключается, пожалуй, не в том, что она сама по себе представляет чрезвычайно сложную проблему, а в том, что все еще остается спорным вопрос о критериях, которые должны быть положены в ее основу.

Вопрос о принципах выделения и классификации частей речи относится к числу сложных вопросов грамматики, вызывающих споры и разногласия среди специалистов. Различие в точках зрения в подавляющем большинстве случаев обусловлено различным подходом специалистов к вопросу исследования, прежде всего различным пониманием критерия деления слов на части речи.

1.2. Общепризнанным является тот факт, что весь словарный состав языка -етко делится на три группы: знаменательные слова, служебные слова и междометия.

1.2.1. Знаменательные слова обладают самостоятельной номинативной функцией, обозначают действительность самостоятельно, непосредственно. Передавая своими значениями отдельные понятия, знаменательные слова обладают способностью выступать в роли членов предложения. Употребляясь в речи, знаменательное слово обладает как конкретным лексическим, так и общеграмматическим значением, при этом общеграмматическое значение знаменательного слова одновременно передает свойственные ему значения и связи его с другими словами.

1.2.2. Служебные слова не обладают самостоятельной номинативной функцией, а также грамматической самостоятельностью, они могут указывать лишь на отношения внеязыкового мира, либо употребляясь со знаменательными словами (например, послелоги, вспомогательные глаголы), либо связывая синтаксические единицы -члены предложения и предложения (например, союзы, частицы).

1 Л.В.Щерба. О частях речи в русском языке // Русская речь, новая серия, П, 1928, сб.

1.2.3. Междометия не связаны с обозначениями понятий. Они служат для нерасчлененного выражения эмоциональных и эмоционально-волевых реакций на окружающую действительность. Междометия не являются ни знаменательной, ни служебной частью речи. От знаменательных слов они отличаются отсутствием номинативного значения, поскольку, выражая чувства и ощущения, междометия не называют их. В составе предложения они не способны вступать ни в какие грамматические отношения с другими его членами, поэтому и сами не являются членами синтаксической конструкции. В отличие от служебных слов междометиям не свойственна связующая функция. К междометиям в эвенкийском языке примыкают и вокативы, к числу которых относятся слова или словосочетания, формально не включаемые в состав предложения. Вокативы называют адресата обращения, того, к кому обращается говорящий, т.е. они употребляются с целью привлечь внимание этого адресата. Прагматическая нагрузка вокатива способствует его семантической и синтаксической изолированности от остальных членов предложения. Поэтому не случайно обширная группа междометий в отдельных языках, например в русском, генетически связана с вокативами (батюшки, боже, владыко, господи, дьявол, мамочки, черт).

1.3. Знаменательные слова делятся на грамматические классы -части речи, состоящие из лексико-грамматических разрядов слов, которые на основе общеграмматического, или категориального значения, могут быть объединены в четыре группы:

1) слова группы существительного (имя существительное);

2) слова группы глагола (глагол);

3) слова группы прилагательного (имя прилагательное);

4) слова группы наречия (наречие).

1.3.1. Эти четыре части речи различаются между собой, прежде всего, свойственными им общеграмматическими или категориальными значениями, а также сопутствующими общеграмматическим значениям лексическими, частнограмматическими и синтаксическими особенностями. Господствующим и определяющим критерием при этом является общеграмматическое или категориальное значение слова. Этот критерий и является собственно квалифицирующим, исходя из которого всякое знаменательное слово может быть отнесено к той или иной части речи. Все остальные признаки: морфологический, синтаксический и лексический, - обусловлены, на наш взгляд, признаком классифицирующим, те. категориальным или

общеграмматическим значением.

Выявление специфики частей речи сводится, таким образом, к определению их общеграмматических значений, таких, как предметность, действие, качество.

1.3.2. Связь между словом, обозначающим конкретный материальный предмет, и предметом устанавливается сознанием человека, которое вырабатывает понятие или представление об обозначаемом предмете. Понятие есть продукт сознания, служащий посредником между конкретным словом и конкретным предметом. Оно и само входит в означающее слово. Благодаря наличию понятия, в котором отражен предмет вообще или класс конкретных предметов, слово может быть указателем - именем - любого конкретного предмета. Общественная практика человека закрепляет понятие за словом, придает слову обобщающий характер, делает его приложимым к любому предмету данного класса, отраженному в понятии, и тем самым превращает понятие в общеграмматическое (или категориальное) значение слова.

1.3.3. Различие между категориальным и лексическим значением состоит в том, что последнее представляет собой минимум признаков первого, закрепленного за словом и необходимого для того, чтобы данное слово приобрело общественную значимость. Лексическое значение делает слово понятным и позволяет ему функционировать в речи. Что касается термина "категориальное" или "общеграмматическое значение", то он обозначает грамматическую категорию, обобщенно отражающую тот или иной класс предметов, признаков, процессов Категориальное грамматическое значение формируется на основе обобщения и формализации мыслей об отношении предметов к действительности. Известно, что общеграмматическим значением существительных является предметность. Между тем, существительными могут быть названия не только предметов, но и признаков {белизна, мягкость, жесткость, красота), действий или состояний (езда, плавание, лап, смех, пение, мучение), отношений (разрыв, дружба, вражда, любовь). Предметность, характеризующая существительное как часть речи, условна и формализована, поскольку в ней обобщаются понятия не только о предметах, но и о действиях, признаках, отношениях, мыслимых субстантивно. Точно так же формализованы категориальные значения прилагательного, наречия и глагола. Существительное всегда предметно в своем категориальном значении, тогда как его лексическое

значение может быть и предметно (стол, здание, дерево и т.д.), и непредметно (уродство, страх, плавание, братство). Иначе говоря, категориальному значению слова всегда сопутствует его конкретное лексическое значение.

1.3.4. Природа частей речи - природа лингвистическая, общая для всех языков, потому что общими, точнее, сходными, являются пути развития человеческого мышления.

1.3.5. Наиболее ярким опознавательным признаком части речи выступает общеграмматическое или категориальное значение слова.. "'Если мы знаем, что какаду - название птицы, - писал Л.В. Щерба, -то мы не ищем формальных признаков для того, чтобы узнать в этом слове существительное"2. Это же наблюдение подтверждает и другое его высказывание: "Впрочем, едва ли мы потому считаем стол, медведь за существительные, что они склоняются: скорее поэтому мы их и склоняем, что они существительные"3. Именно по лексическим значениям путем "подведения" их под одно из общеграмматических значений слов, данных в языке, определяется принадлежность слова к той или иной части речи.

1.3.6. Как свидетельствуют исследования частей речи в самых различных как родственных, так и неродственных языках, части речи при всем их своеобразии в языках различных типов выступают как наиболее общие и универсальные явления в грамматической системе языков. Трудно назвать язык, в котором не было бы, например, существительного и глагола, прилагательного и наречия. Общеграмматические значения частей речи безусловно связаны с общечеловеческими формами и законами мышления, отразившимися в наиболее существенных явлениях языковой системы. В этой связи очень важно и поучительно наблюдение В.М. Жирмунского, высказанное им по поводу классификации частей речи: "Вопросы, которыми школьная грамматика определяет принадлежность слова к той или иной части речи (кто?, что? с соответствующими косвенными падежами - существительное, какой?, чей? - прилагательное, когда?, где?, как? - наречие, что делает?, что делается? - глагол), не являются столь наивными и педантичными дидактическими приемами, как принято думать. Вопрос выделяет в абстрактной форме категориальную сущность слова, его общее понятийное значение, его

2 Л.В. Щерба. Избранные работы по русскому языку. - М: Учпедгиз, 1957, 65.

3 Там же, с. 64. 12

грамматическую форму и, вместе с тем, его функцию в предложении, и в этом смысле представляет полезное вспомогательное подспорье для определения грамматической природы слова"4. По мнению И.Е. Аничкова, ''категориальные значения частей речи не могут быть сформулированы для существительного, глагола, прилагательного и наречия как способность обозначать соответственно предметы, действия, признаки и признаки признаков... Имя существительное обозначает не предмет и не предметность. Оно названо так, потому что оно выражает "существо", живое, неживое или отвлеченное, или субстанцию в смысле носителя признаков в отличие . от акциденций в их двух разновидностях - признаков динамических и статических, действий и качеств. Существительное обозначает лю-. бой возможный предмет речи, что бы то ни было, о чем можно говорить, любое явление внешнего или внутреннего мира человека, которое может рассматриваться как носитель признака, о котором можно сказать, что оно так или иначе, тем или иным действием или признаком проявляет себя, во времени, реальном или идеальном"5. С позицией И.Е. Аничкова отчасти перекликается концепция А.Н. Савченко. Признавая, что часть речи - это класс слов и как таковой должен иметь нечто общее в своих значениях, А.Н. Савченко, однако, не соглашается с тем, что общеграмматическое значение частей речи является их самодостаточным классифицирующим признаком, по которому слова объединяются в эти классы. По его мнению, эти значения представляют собой результаты и отражения тех синтаксических отношений, в которые вступают части речи в предложении и словосочетании. В связи с этим, А.Н. Савченко задается вопросом: "В чем состоит предметность такого существительного, как белизна? Не в том, что говорящие, как полагал A.M. Пешковский, представляют себе значение этого слова в виде предмета. Говорящие прекрасно понимают, что белизна - это признак. Но в предложении это слово становится в такие же отношения к другим словам, как и название предмета. Оно может стать носителем признаков и определяется прилагательными, например ослепительная белизна; может стать субъектом действия и управляться глаголом, например видим белизну. И только в результате граммати-

4 В.М. Жирмунский. О природе частей речи и их классификации // Вопросы теории частей речи. - Л.: Наука, 1968, с.21.

5 И.Е. Аничков. Можно ли считать проблему частей речи решенной? // Вопросы теории частей речи. Л., Наука, 1968, с. 117-118.

ческого уподобления названиям предметов у таких слов, как белизна, возникает оттенок значения предметности. Прилагательное же белый, белая отличается по значению от существительного белизна и наречия бело только тем, что обозначает признак чего-то грамматически предметного, а это в свою очередь является результатом того, что прилагательное всегда подчиняется грамматически существительному. Таким образом, грамматическое значение части речи - не основной признак ее, а производный от другого - синтаксической сочетаемости"6. Иначе говоря, и И.Е Аничков, и А.Н. Савченко пытаются подменить классифицирующий критерий, каким является общеграмматическое значение слова, его функциональным или синтаксическим признаком. Между тем, слово есть представитель некоторого грамматического класса или части речи, поэтому функциональное значение обнаруживается у всех слов данного класса лишь при их использовании. Другими словами, классифицирующим признаком для отнесения слова к той или иной части речи, на наш взгляд, может являться только его категориальное или общеграмматическое значение, которое и определяет функциональные (синтаксические) особенности слова. Важно при этом не забывать, что категориальное значение всякого слова обусловливает не только синтаксические функции, но и, в какой-то мере, его лексическое значение, одновременно им же определяясь, а также его частнограмматические категории. Например, категориальное значение предметности, свойственное существительному, предполагает, что имя существительное обозначает некую субстанцию, которая может рассматриваться как носитель признака, выраженного прилагательным; что это слово способно сочетаться с глаголом, который выражает совершение действия во времени предметом речи или над предметом речи, обозначенным этим существительным; что это существительное может выступать в предложении в функции подлежащего, дополнения, обстоятельства, первого члена составного именного сказуемого. Категориальное значение предметности обусловливает и частнограмма-тические категории существительного, которые, например, в эвенкийском языке, сводятся к грамматическим категориям числа, падежа и притяжания. Наконец, категориальное же значение слова обусловливает и его лексическое значение: такое слово может называть

6АЛ. Савченко. Части речи как грамматические и лексико-грамматические классы слов в индоевропейских языках. // Вопросы теории частей речи. Л., Наука, 1968, с. 185-185.

14

некий предмет, живое существо, являться названием действия, состояния, обозначать абстрактное понятие, свойство как предмет {белизна, красота, упрямство, равенство) или действие как предмет {хождение, бег, поиск, молчание) и др.

1.3.7. Части речи всегда образуют систему, их общеграмматические значения находятся в строго определенном отношении друг к другу. Это значит, что, например, существительное и глагол, присоединяющийся к нему, соотносительны и должны рассматриваться как взаимодействующие члены одной системы - системы частей речи. Из всего вышесказанного можно сделать вывод о том, что категориальные значения четырех частей речи не могут быть определены без учета места слов, которым они присущи, в системе частей речи: существительные обозначают субъект (совершителя) или объект действия, выраженного глаголом; глаголы - действия субъектов (совершителей), выраженных существительными; прилагательные отражают наличие признаков у предметов, названных существительными: наречия - наличие признаков действий, названных глаголами или отглагольными образованиями (причастиями, деепричастиями), или признаков признаков, выражаемых прилагательными, носителями признаков предмета. Таким образом, система частей речи, как и другие языковые системы, в своей основе минимально двучленна, т.е. состоит как минимум из двух взаимосвязанных и взаимопротивопоставленных компонентов, например, существительное - глагол, прилагательное - существительное, наречие - глагол, наречие - прилагательное.

1.3.8. Принципом классификации частей речи, способным адекватно отразить грамматическую систему языка во всем ее многообразии, взаимосвязях и развитии, на наш взгляд, должен быть признан принцип учета общеграмматического или категориального значения слова, т.к. именно он определяет его частеречную характеристику. Необходимо подчеркнуть, что признание этого принципа в качестве классифицирующего должно базироваться также на учете лексического значения слова, его функциональных и частнограмматических характеристик. В свою очередь, частнограмматические категории должны отражать лишь те грамматические значения, которые выражают отношения между словами различных частей речи. К числу таких категорий в эвенкийском языке относятся, например, у существительных категории числа, падежа и притяжания, у глаголов -категории наклонения и лица-числа. Частнограмматическими кате-

гориями, по нашему мнению, не могут быть признаны категории времени, вида и залога у глаголов, категории косвенной принадлежности и обладания - у имен существительных, категория притяжания с суффиксом -ни и др., поскольку выражающие их суффиксы являются основообразующими или словообразовательными, а не отражающими частнограмматические категории словоизменения.

Глава II. СЛОВА, ОТНОСЯЩИЕСЯ К КЛАССУ СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ

2.1. Определяющим критерием для выделения такой части речи, как имя существительное, является его общеграмматическое значение - предметность. Предметность проявляется: 1) в лексическом значении: существительные называют любые субстантивные, или мыслимые предметно, представления, обозначающие возможные предметы речи или что бы то ни было, о чем можно говорить; 2) в типах словосочетании: существительное может иметь при себе определение, выраженное словами класса прилагательных, выступая в функции определяемого в составе атрибутивного словосочетания; существительное является первым членом предикативного словосочетания, выступая в функции субъекта действия - подлежащего; существительное может быть как первым, так и вторым членом притяжательного словосочетания, первым членом которого является притяжательное определение, а вторым - определяемое; 3) в присущих исключительно имени существительному частнограмматических категориях числа, падежа и притяжания; 4) в синтаксических функциях: в предложении существительное может выступать в качестве подлежащего, дополнения, обстоятельства, члена составного именного сказуемого; 5) в словообразовательных возможностях: существительное обладает развитой системой словообразовательных моделей, которые отличны от систем словообразовательных моделей других частей речи.

2.2. Наряду с собственно существительными к грамматическому классу слов, обладающих категориальным значением предметности, могут быть отнесены слова таких грамматических разрядов, как местоименные существительные, числительные-существительные, причастные существительные, связанные отглагольные существительные.

2.2.1. Одним из оснований для разделения класса имен

существительных на отдельные разряды является то, что каждый из них характеризуется своими ярко выраженными особенностями лексического значения. Другая их особенность состоит в том, что некоторые из этих разрядов существительных, обладают не всеми част-нограмматическими категориями, которые свойственны собственно существительным. Например, личные местоимения, в силу присущего им лексического значения, не имеют частнограмматической кате-гррии притяжания; напротив, причастные и связанные отглагольные существительные могут функционировать лишь в лично- или возвратно-притяжательной форме. Существуют и некоторые другие отличил перечисленных разрядов существительных от слов разряда собственно существительных. Эти отличия могут носить как лексический, так и морфологический, и даже функциональный характер. Но все они преодолеваются основным классифицирующим признаком, который объединяет все эти разряды существительных как между собой, так и по словам входящим в разряд собственно существительных. Этим признаком является их категориальное, или общеграмматическое значение - предметность.

2.3. Сдова класса имен существительных не имеют частнограм-матических категорий, присущих другим частям речи - они не спрягаются и не имеют наклонений. И наоборот, частными грамматическими категориями имен существительных не обладают слова, которые входят в состав других частей речи. Например, глаголы не могут иметь форм числа, падежа и притяжания.

2.4, Итак, лексические, частнограмматические и функциональные признаки слов класса имен существительных являются сопутствующими основному критерию - их категориальному значению, на основании которого они выделены в особую часть речи. Все эти признаки, абстрагируясь от конкретных лексических значений отдельных слов, от конкретных случаев их употребления в предложении и от единичных грамматических форм, конструируют сопутствующую характеристику определенного разряда слов грамматического класса имен существительных, в равной мере приложимую к любому представителю этого разряда в любом конкретном случае его функционирования в речи, но не сводимую к сумме характеристик отдельных слов. Именно эта "несводимость" к единичным конкретным проявлениям и обусловлена категориальным значением слова, относящим ту или иную лексическую единицу к собственно существительному или к одному из его разрядов.

2.5. По мнению В.А Аврорина, "значение предметности (суб-стантивности), бесспорно, можно считать одним из важнейших признаков имени существительного, может быть, даже наиболее важным и показательным. Тем не менее, то же значение обнаруживается в определенных условиях употребления у целого ряда слов, явно не относящихся к именам существительным"7. В качестве иллюстрации он приводит несколько нанайских конверсивов, которые в конкретном контексте могут реализовывать только одно из присущих им лексических значений: это либо значение существительного, либо значение прилагательного, либо значение наречия. Например: нёани оркимба бахани он зло (нечто плохое) встретил; гэрэн найсал чаохаран оркимбани саричи все люди вред войны знают и оркин боа плохая погода; оркин миочалайни плохо стреляет. Исходя из этого, В.А. Аврорин полагал, что "особую часть речи, занимающую промежуточное положение между качественными прилагательными, качественными наречиями и именами существительными отвлеченного значения, составляет количественно немногочисленная, но весьма употребительная группа слов - имена качества"8. По его мнению, эта "часть речи характеризуется тем, что: а) обозначает качество как признак предмета, признак действия или как самостоятельную субстанцию, связанную с каким-либо предметом как ее обладателем, или совершенно независимую; б) может играть роль любого члена предложения не только в заместительном, но и в прямом употреблении; в) обладает грамматическими категориями, характерными для качественных прилагательных, качественных наречий и отвлеченных существительных; г) является с точки зрения современного языка группой непроизводных слов"9. По мнению О. А Константиновой, "особенностью качественных прилагательных в эвенкийском языке является то, что они в подавляющем большинстве выражают не только качественный признак предмета..., но могут обозначать качество предмета как субстанцию... и употребляются в значении предикативного наречия"10. Основанием для выделения рассматриваемых В.А. Аврориным слов в разряд "имен качества" послужила его концепция, согласно которой "каждое знаменательное слово входит в один из разрядов частей речи. Отно-

7 В А Аврорин. Грамматика нанайского языка, т. I, М. - Л., 1959, с. 105.

8 Там же, с. 222.

9 Там же, с. 222-223.

10 ОЛКонстантинова. Эвенкийский язык. М. - Л., 1964, с. 103. 18

ситься одновременно к двум или нескольким разрядам или в одном случае - к одному, в другом - к другому слово не может. Принадлежность знаменательного слова к определенной части речи является его постоянным, а не переменным признаком (переменным признаком можно считать употребление слова в роли того или иного члена предложения)"11. На подобных же основаниях В. А Аврориным выделены и такие "части речи", как "имя времени", "имя отрицания", "причастие". Сторонники этой концепции не считаются с тем, что подобные слова являются конверсивами, сущность которых состоит в том, что они обладают не одним, а двумя или тремя категориальными значениями и, соответственно, входят в состав не одной, а двух или трех частей речи.

2.5.1. Известно, что слово как единица речи (при использовании в определенном контексте) может иметь только одно общеграмматическое значение, представляет собой в этом случае одну часть речи, поэтому обладает только одним лексическим значением и выполняет только одну синтаксическую функцию, реализуя при этом те морфологические категории, которые свойственны этой части речи. Слово же как единица языка, или как словарная единица, объединяет и содержит в себе в качестве потенции все свойственные ему категориальные значения, отмеченные в разных контекстах при его использовании Иначе говоря, знаменательное слово, относящееся к определенной части речи, не может иметь более одного категориального значения.

2.6. К морфологическим признакам собственно имен существительных наряду с суффиксами словоизменительными относятся и их словообразовательные суффиксы.

Словообразовательные суффиксы в тунгусо-маньчжурских яыках, в том числе и в эвенкийском, различаются по частям речи и тем самым могут являться их грамматическими признаками.

2.6.1. В образовании имен существительных, как уже было сказано, господствующим способом является суффиксация. Словообразовательные модели в своем большинстве многозначны, что обусловлено многими факторами: лексическим значением производящей основы и словообразовательного суффикса, морфологической структурой производящей основы и словообразовательного суффикса Исходной или производящей основой для образования имен существительных могут быть именные и глагольные основы,

11 В.А. Аврорин. Указ. соч. с. 89.

которые, в свою очередь, могут быть производными (т.е. включающими в свой состав один или несколько основообразующих суффиксов) и непроизводными (т.е. совпадающими с корневой основой). Имена существительные по характеру производящей основы делятся на образованные: 1) от именных основ; 2) от глагольных основ. При этом необходимо подчеркнуть, что производящая основа не может считаться ни именной, ни глагольной, если она рассматривается вне взаимодействия со словообразовательными суффиксами.

2.6.2. В тунгусо-маньчжурских языках производящая основа, взаимодействующая со словообразовательными суффиксами, является синкретичной. В потенции такая основа может быть как именной, так и глагольной. В сочетании с одними словообразовательными суффиксами она может быть именной, в сочетании с другими - глагольной. Статус производящей основы обусловлен грамматическим значением суффикса, который с ней взаимодействует. Подобно тому, как при конверсии слово манифестирует свое категориальное значение в зависимости от его морфологической парадигмы и синтаксической функции в контексте, так и при словообразовании одна и та же производящая основа может выступать то как именная, то как глагольная, что определяется характером (именной или глагольный) присоединяемого к ней словообразовательного суффикса.

2.6.3. Известно, что система словообразовательных суффиксов, используемых при образовании имен существительных от глагольных основ, намного богаче системы суффиксов отыменного словообразования. Отглагольные имена существительные в большинстве случаев представляют собой субстантивные формы древних причастий. Чаще всего такие причастия выражали результат действия, как правило, осложненный различными дополнительными залоговыми, видовыми и модальными оттенками. Эта особенность древних причастий открывала широкие возможности для их субстантивации. Кроме того, еще ИА Бодуэн де Куртенэ указывал, что ''в каждом языке, у каждого говорящего индивида мы замечаем частичное фонетическое различие соответствующих друг другу фонетических точек или частей этимологически родственных морфем... Такие фонемы, фонетически различные, но входящие в состав этимологически родственных, то есть идентичных по происхождению, морфем и стоящие в фонетической структуре этих морфем на одном и том же месте,... мы называем альтернантами, а их взаимное отношение друг

к другу - альтернацией"12. Существенно, на наш взгляд, и сделанное им далее уточнение: "Альтернирующими единицами могут считаться не фонемы, а целые морфемы, так как только морфемы являются семасиологически неделимыми языковыми единицами"13. Следствием альтернации, по мысли И. А. Бодуэна де Куртенэ, является корреляция, при которой "с фонетическим различием бывает связано (ассоциируется) какое-нибудь... морфологическое или семасиологическое различие. На этой ступени развития альтернационных отношений гомогенные фонемы (т.е. происшедшие из некогда единой фонемы), как подвижные коррелятивы, играют в морфологии такую же роль, как подвижные словообразующие (аффиксы), то есть префиксы, суффиксы, окончания и т.п."14. Эти наблюдения, сделанные И.А. Бодуэном де Куртенэ на материале славянских и индоевропейских языков, подтверждаются и материалами тунгусо-маньчжурских языков, в том числе и эвенкийского, в котором фонетические разновидности некоторых генетически тождественных суффиксов обрели статус самостоятельных словообразовательных суффиксов, придающих производящей основе разные значения15.

2.6.4. Словообразовательные суффиксы в тунгусо-маньчжурских языках могут быть однозначными, но достаточно часто их значение складывается из суммы значений, обусловленных морфологической структурой этих суффиксов. Анализ словообразовательных суффиксов свидетельствует о том, что большинство суффиксальных морфем является исторически составными. В результате выпадения согласных, ассимиляции с последующим стяжением соседних звуков, метатезы, сингармонизма гласных и согласных и других фонетических преобразований, в том числе, спонтанных, некогда составные суффиксы настолько утратили свой первоначальный фонетический "облик", что без этимологического анализа воспринимаются нечленимыми. Важно отметить при этом, что какие бы фонетические изменения не претерпел некогда составной суффикс, тем не менее он сохраняет значение исходных суффиксальных показателей.

2.6.5. Появляющиеся в языке спонтанные фонетические варианты словообразовательных суффиксов усугубляют разрыв

12 ИЛ Бодуэн де Куртенэ. Избранные труды по общему языкознанию, т. I, М., 1963, с. 273.

13

Там же.

14 Там же, с. 301.

115Б.В. Болдырев. Словообразование имен существительных в тунгусо-маньчжурских языках в сравнительно-историческом освещении. Новосибирск, 1987, с. 186-188.

первоначальной фонетической структуры таких суффиксов и создают условия для расширения инвентаря словообразовательных моделей в языке. Со временем каждая такая спонтанная фонетическая разновидность некогда единого суффиксального показателя закрепляется за какой-либо определенной лексико-семантической группой слов. Это, несомненно, способствовало более быстрому "отрыву" таких суффиксов от архетипов и "затемнению" их морфологической структуры.

2.6.6. Не подлежит сомнению тот факт, что в эвенкийском языке существует известное число моносемантических словообразовательных суффиксов, из числа которых в процессе длительного исторического развития и возникают составные суффиксы, значение которых аккумулирует дисперсные значения некогда самостоятельных суффиксов. Значительная часть эвенкийских существительных представляет собой древние формы субстантивных причастий. Исходные суффиксы составных словообразовательных показателей в составе таких существительных обычно восходят к показателям залога, вида и времени, которые в своей совокупности и сообщают производному

слову общее значение, обуславливающее лексическое значение про-

16

изводной единицы .

2.6.7. В эвенкийском языке выявлено 40 суффиксов, образующих существительные от глагольных основ, и 18 отыменных.

К числу первых относятся: -вун (9 значений); -кит (3 значения); -дяк (3 значения); -мнй (4 значения); -лан (7 значений); -ман (3 значения); -н; -р (2 значения); -кта (7 значений); -кса (4 значения); -тын (7 значений); -птун (2 значения); -самна; -дя; -дян; -мук; -иша; -рук (5 значений); -цкй (3 значения); -мкура; -цат (3 значения); -цаса; -сик; -ксан; -ни; -ца (2 значения); -ран (2 значения); -мкин; -к; -ки (2 значения); -ка; -га; -ра; -ган; -лтан; -магда; -магин; -м; -та; -син; -си; -гин.

К числу суффиксов, образующих имена существительные от именных основ, относятся: -ган; -ткан; -гида; -г; -каг; -нан; -лла; -пу —нну; -муса, -нман, -я, -мй, -кан ~ -какан, -чан; -пчанэ; -рикта; -тыкин; -маг; -маю.

2.7. К числу грамматических категорий собственно существительных относятся категории числа, падежа и притяжания. Категория числа в эвенкийском языке представлена оппозицией

" Там же, с. 190-191. 22

единственного и множественного числа Она служит для выражения количественной характеристики названий предметов

2.7.1. Имена существительные в единственном числе не имеют специального морфологического показателя, то есть являются немаркированными, имеющими нулевую форму Категория множественного числа существительных выражается специальными суффиксами, форма которых обусловлена конечным звуком основы суффикс -л присоединяется к основам с конечным гласным или согласным (кроме н), к словам с конечным н- могут присоединяться суффиксы -р или -сал, при этом наблюдается морфологизованное чередование в исходе основ существительных с конечным н- (н-//р или н-//сал) О А Константинова считает, что "выражение множественного числа посредством аффикса -сал (а не аффикса -р) связано обычно с усилением, подчеркиванием множественности предметов, сочетающейся с оттенком собирательности", в других случаях

аффикс -сал сообщает слову, помимо значения множественности, выделительный оттенок , или оттенок эмоциональности"17 На наш взгляд, ни примеры, приведенные автором, ни примеры, встретившиеся в наших материалах, не подтверждают этого наблюдения

2.7.2. Отдельные имена существительные имеют особые, "неправильные" формы множественного числа омолги-сал ~ омол-ги-л парни < омолги парень, гаги-сал ~ гаги-л лебеди < гаг лебедь, андлги-сал ~ андаги-л друзья < андаги друг, ам-тыл отцы < амин отец, Ш-ТЫЛ матери < энин мать и др

2.8. В эвенкийском языке отношения предметов к действиям выражаются падежной системой, а отношения между предметами по их принадлежности в широком понимании выражаются с помощью системы притяжания

2.8.1. Притяжательные формы свойственны словам всех грамматических разрядов класса существительных, кроме местоименных Отношения по принадлежности между предметами выражаются сочетанием двух существительных или притяжательного местоимения и существительного В таком словосочетании первый его член - существительное или притяжательное местоимение - обозначает обладающий предмет и является с синтаксической точки зрения притяжательным определением, а второй член - имя существительное -обозначает предмет обладания и является определяемым

17 О.А. Константинова. Эвенкийский язык. М. - Л., 1964, с. 42.

2.8.2. В эвенкийском языке представлено три типа притяжательных словосочетаний. Для первого типа характерно наличие при определяемом существительном суффикса принадлежности или при-тяжательности (дэги тэпкэнин крик птицы ~ птичий крик, дэгил тэпкэнтын крик птиц ~ птичий крик). Первый член притяжательного сочетания этого типа ничем, кроме своего местоположения, не выражает связи со вторым членом. Обычно он имеет форму, совпадающую с формой именительного падежа, однако определять его форму как падежную, на наш взгляд, недопустимо. Во-первых, потому что падежная система в эвенкийском языке вообще не выражает отношений между предметами: она специально приурочена исключительно для выражения отношений только между предметами и действиями, поэтому мы можем говорить о беспадежной форме первого члена такого словосочетания.. Во-вторых, потому что первый член притяжательного словосочетания является притяжательным определением ко второму члену словосочетания - определяемому, который только и может быть оформлен падежным аффиксом. В. А. Аврорин справедливо полагал, что "поскольку грамматическое отношение притяжательного определения ко второму его члену не имеет ничего общего с падежными отношениями, его форму следует считать непадежной, или беспадежной, той самой, которая характерна для имени в роли определения вообще""

2.8.3. Кроме существительного, в качестве первого члена притяжательного словосочетания весьма часто выступают лично-притяжательные местоимения, которые в литературном языке образуются от косвенных основ личных местоимений с помощью притяжательного суффикса -ни (но в некоторых диалектах эвенкийского языка лично-притяжательные местоимения в составе притяжательных словосочетаний совпадают по форме с личными местоимениями). В эвенкийском литературном языке, если вторым членом притяжательного словосочетания являются причастные существительные или связанные отглагольные имена существительные, то их первым членом выступают притяжательные местоимения, совпадающие по форме с личными (тогда как в некоторых диалектах эвенкийского языка в подобных случаях функционируют лично-притяжательные местоимения с суффиксом -ци).

18 В А. Аврорин. Указ. соч., с. 142. 24

2.8.4. Второй член притяжательного словосочетания первого типа (определяемое), обозначающий предмет обладания, всегда находит ся в постпозиции по отношению к определению. Его связь с первым членом (определением) выражается также его позицией. Но роль позиции для характеристики этой связи второстепенна. Главным в этом случае является обязательное его оформление притяжательным суффиксом, который, отражая своей формой лицо и число первого члена словосочетания, как раз и устанавливает связь второго члена с первым, то есть с притяжательным определением.

2.8.5. Второй тип притяжательных конструкций эвенкийского языка отличается от первого лишь тем, что первый член этих конструкций оформлен притяжательным суффиксом -ци. По существу, к этому же типу притяжательных словосочетаний относятся и упоминавшиеся уже конструкции, первый член которых выражен притяжательными местоимениями с суффиксом -ци. Заметим, что оформление первого члена притяжательного словосочетания, выраженного собственно существительным, суффиксом -ци является факультативным, поскольку значение принадлежности в таком словосочетании уже выражено притяжательным суффиксом, оформляющим определяемое. Что касается функции притяжательного суффикса -ци в составе определения, то он лишь усиливает притяжательное значение первого члена словосочетания. Некоторые исследователи (Г.И. Рамстедт19, Г.М Василевич20, Е.П. Лебедева и др.21) относят притяжательный суффикс -ци к числу падежных. По мнению Е.П. Лебедевой, "падеж принадлежности образуется при помощи суффикса -ци... Имя существительное в падеже принадлежности обозначает лицо или предмет, которому что-либо принадлежит"22. Между тем. если рассматривать категорию падежа с позиций его грамматического значения, притяжательные отношения не могут быть причислены к падежным, поскольку система падежных отношений отражает лишь систему связей между именем и действием, выраженным глаголом или отглагольными формами, и не охватывает отношений, возникающих между именами. Иначе

'^/'Д Рамстедт. Введение в алтайское языкознание. М., 1957, с. 33-36. 20 Г.М. Василевич. Грамматический очерк эвенкийского языка // Эвенкийско-русский словарь. М., 1958, с. 672-678.

Е.П. Лебедева, О.А Константинова, КВ. Монахова. Эвенкийский язык. Л!;'1979, с. 67-68. 22 Там же.

говоря, падежным значением признается только такое, которое выражается отношением между предметом и действием. Притяжательное же значение выражается отношением между именами существительными в пределах именного словосочетания.

2.8.6. Третий тип притяжательных словосочетаний представлен конструкцией, первый член которой является притяжательным прилагательным с суффиксом -ни, а второй (определяемое) -существительным, при этом последнее притяжательным суффиксом не оформляется (мони куликан древесный жук; всликани умук ласточкино гнездо; сэрэптурнил уняр шмелиныеличинки).

2.9. Имена существительные в составе предложения выступают в формах различных падежей. В эвенкийском языке под падежным значением понимается форма имени, находящаяся в том или ином синтаксическом отношении с глаголом. Падеж существительного отражает его способность выступать в качестве подчиненного члена отношения управления. Синтаксическая зависимость от управляю -щего слова указывает на функционирование существительного в роли актанта, заполняющего валентность того или иного предиката.

2.9.1. Понятие падежа, на наш взгляд, нельзя ограничивать только его синтетической суффиксальной формой. Падежными формами могут считаться и сочетания существительных с послелогами. В этом случае падеж выражается уже не в пределах самого существительного, а в пределах словосочетания, состоящего из имени существительного и притяжательно связанного с ним послелога. Важно при этом особо подчеркнуть, что конструкция "существительное плюс послелог", является не свободным словосочетанием, а аналитической формой склоняемого имени существительного. В этой конструкции послелог выполняет ту же функцию, что и падежный суффикс. Косвенным свидетельством этого служит и тот факт, что в составе предложения послелог не может выступать в качестве самостоятельного члена синтаксической конструкции, в этой функции может выступать лишь существительное во взаимодействии с притяжательно связанным с ним послелогом. По мнению В.М. Жирмунского, в русском и в некоторых индоевропейских языках, где функцию послелогов выполняют предлоги, предложные конструкции в этих языках "по своей синтаксической функции, как и по значению, являются эквивалентами падежей"23.

23 ВЫ. Жирмунский. Об аналитических конструкциях. // Аналитические конструкции в языках различных типов. М. - Л., 1965, с. 50. 26

2.9.2. Нельзя согласиться с утверждением О П Суника о том, что падеж - это особая синтетическая форма склоняемого слова, выражающая его отношение к другим словам, как глагольным, так и именным"24 Мы считаем, что падежным является только такое значение, которое выражает синтаксическое отношение между именем и глаголом При делении падежей на приглагольные (адвербиальные) и приименные (адноминальные) и при сведении их в одну грамматическую категорию объединяются совершенно различные грамматические явления Различие между подлинными адвербиальными и так называемыми адноминальными падежами состоит в том, что первые отражают синтаксические связи существительного и глагола и являются словоизменительными Что касается "адноминальных падежей", то их функционирование не об) словлено отражением их синтаксических отношений ни с глагольными словами, ни с существительными, поскольку эти ''падежи" выражают независимые лексико-грамматические значения и являются основообразующими

2.9.3. По мнению некоторых специалистов, имя существительное может выступать сразу в двух падежных формах, то есть иметь одновременно два падежных суффикса "При этом один падежный суффикс всегда бывает из числа падежей глагольного управления, а другой из числа падежей именного управления"25 Как известно, грамматическая категория в языке - это группа языковых элементов, выделяемая с учетом какого-либо общего признака, который лежит в основе выделения однородных языковых единиц, члены которой характеризуются одним и тем же значением данного признака Иначе говоря, единство грамматической категории обусловлено общим грамматическим значением Известно и другое различные формы одной и той же частнограмматической категории не могут сосуществовать в рамках единой парадигмы Эта очевидная истина позволяет прийти к выводу о разных грамматических статусах падежа и суффиксов, причисляемых к числу падежных

2.10. Таким образом, падежи обозначают отношения между действием, которое находит выражение в управляющем слове (глаголе, причастии, деепричастии, отглагольном наречии, значительно реже -

24 СП. Суник. Существительное в тунгусо-маньчжурских языках. Л., 1982, с. 144.

25 Е.П. Лебедева, О.А. Константинова, ИЗ. Монахова. Эвенкийский язык. Л., 1979, с. 68.

в отглагольном имени существительном), с одной стороны, и предметом, обозначаемым управляемым словом (собственно существительным или словом, относящимся к одному из его разрядов).

2.11. В эвенкийском языке тринадцать падежей: 1) именительный; 2) винительный определенный; 3) винительный неопределенный; 4) дательный; 5) направительный; 6) местный; 7) продольный; 8) направительно-местный; 9) направительно-продольный; 10) отложительный; 11) исходный; 12) творительный; 13) совместный.

2.11.1. Почти все падежи имеют по нескольку значений. Различия в значениях обусловлены отношениями между лексическим значением склоняемого существительного и значением управляющего им глагольного слова.

2.11.2. Как уже упоминалось, падежные значения в эвенкийском языке могут выражаться, на наш взгляд, не только синтетически, т.е. при помощи падежных суффиксов, но и аналитически, при помощи послеложных конструкций. Послелог - это служебное слово, назначением которого является выражение или уточнение подчинительной зависимости входящего с ним в одно словосочетание знаменательного слова от глагола или отглагольного образования. Послелог ставится после собственно существительного или существительного иного разряда (местоименного, причастного) и выражает те же отношения, что и падеж. Послелог конкретизирует, дифференцирует, детализирует общую грамматическую идею, заключенную в падежной форме, или же выражает новое значение, не представленное в системе падежей. Послеложная конструкция и падежная форма слова, как по своим синтаксическим функциям, так и по значениям, являются эквивалентными: падежная система и послелоги в своих функциях и значениях, перекрещиваясь, взаимно дополняют друг друга. При этом в процессе исторического развития послелоги частично, а иногда и полностью, утрачивают свое исходное предметное значение, превращаясь, как и падежный суффикс, в формальное выражение абстрактной синтаксической связи. Как и падежный суффикс, послелог связывает два члена словосочетания между собой и принадлежит им обоим. Таким образом, послелогу присуща та же двуплановость по отношению к членам словосочетания, что и падежному суффиксу. Поэтому есть все основания считать, что в эвенкийском языке наряду с синтетической падежной системой, существует и аналитическая, где формой выражения падежных отношений является словосочетание послелога с существительным в беспадеж-

ной форме. Вполне естественно, что при этом термин "склонение" используется в более широком функционально-синтаксическом понимании.

2.11.3. Конечно же, если под склонением понимать только использование какого-либо падежного суффикса в рамках структуры единого слова, то аналитической формы склонения не существует. Учитывая вышесказанное, нельзя согласиться с утверждением О.П. Суника, который полагает, что '"вполне вероятная генетическая связь отдельных послелогов (служебных слов) с теми или иными падежными окончаниями не дает, разумеется, оснований для отождествления этих двух разных грамматических средств выражения синтаксической связи между знаменательными словами - членами словосочетаний или предложений, особенно если учесть, что послелоги глагольного происхождения сами могут управлять некоторыми косвенными падежами, а послелоги именного происхождения (в том числе существительные - "имена-послелоги") могут иметь падежные формы и вместе с тем управляют такими адноминальными падежами, как родительный или именительный"26. Конечно, послелоги и падежные суффиксы являются с морфологической, а не с синтаксической точки зрения, разными средствами выражения связи между знаменательными словами. Думается, однако, что те отглагольные "послелоги", которые управляют косвенными падежами, на самом деле к числу послелогов не относятся - они являются наречиями. Что касается послелогов именного происхождения, которые могут иметь падежные формы, то можно согласиться с тем, что лексическое значение некоторых из них настолько прозрачно, что некоторые исследователи выражают сомнение в правомерности их квалификации как служебных слов или слов, выполняющих служебные функции. Здесь, действительно, как будто бы имеет место употребление одного существительного в сочетании с другим, находящимся в постпозиции и поэтому напоминающим послелог. "Однако, -вполне резонно подмечает A.M. Щербак, - нельзя не учитывать те семантические сдвиги, которые происходят в служебных именах и которые не позволяют ставить знак равенства между ними и именами, выступающими в составе обычных изафетных сочетаний"27. Не

20 O.II. Суник. Существительное в тунгусо-маньчжурских языках. Л., 1982, с. 142.

27 AM. Щербак. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков: (Наречие, служебные части речи, изобразительные слова). Л., 1987, с. 56-57.

29

менее важно и другое его наблюдение: "Следует также иметь в виду, что лексические значения имен, устойчиво выполняющих служебные функции, не утрачиваются, а лишь перестают быть центрами смысловой структуры и... подвергаются сложному процессу качественного преобразования в направлении усиления заложенной в их семантике способности к выражению релятивности"28. Иными словами, большинство отыменных послелогов возникло в результате грамматикализации знаменательных слов, изоляции и функционального переосмысления их отдельных словоформ. .

2.11.4. Послелоги служат для выражения падежных значений знаменательных слов. Некоторые из послелогов представляют собой, на первый взгляд, формы косвенных падежей. Однако падежные суффиксы этих послелогов давно утратили свое первоначальное значение и ныне воспринимаются в своем единстве с былой основой, к которой они присоединились. Лексическое значение основы подобных послелогов сплавилось в каждом из них с грамматическим значением падежного суффикса, и в результате образовалась грамматическая форма, выражающая единое грамматическое значение послелога. "Поэтому отделение падежных формантов от непроизводных основ, - резонно отмечал В.А. Аврорин, - здесь допустимо лишь как чисто этимологическая операция. Для современного же языка единственной линией живого словоизменения у этих послелогов остается их изменение по притяжательным формам"29. Особо отметим и то, что сами отыменные послелоги не управляют "адноминальными падежами", такими, как "родительный" и именительный. Во-первых, потому что сами являются аналитическими падежами, присоединяемыми к беспадежной форме знаменательных слов. Во-вторых, потому что падежное значение послелога, а следовательно, и знаменательного слова, с которым он взаимодействует, обусловлено не значением послелога, а лексическим значением глагольного слова, в подчинительном отношении к которому находится знаменательное слово с послелогом. Важно напомнить и то, что послелоги, являясь одной из форм выражения падежных значений, могут взаимодействовать только со словами, которые входят в класс имен существительных (собственно существительные, местоименные и причастные существительные).

28 гр

1ам же.

29 В Л Аврорин. Грамматика нанайского языка, т. П, М. - Л., 1961, с. 229.

30

2.11.5. Изменение слова по падежам представляет собой приращение к его основе соответствующего падежного суффикса. Но это касается лишь косвенных падежей. Именительный падеж противопоставляется всем иным падежам как падеж прямой падежам косвенным, как падеж немаркированный падежам маркированным, как падеж безаффиксальный (с нулевым суффиксом) падежам аффиксальным, как падеж подлежащего падежам других членов предложения (прямого или косвенного дополнения, обстоятельства). Отсутствие падежного суффикса (нулевая форма) как раз и является отличительным признаком именительного падежа в составе парадигмы склонения. Но это вовсе не означает, что любое существительное, не оформленное падежным суффиксом, представляет собой существительное в форме именительного падежа. Как отмечает О.П. Суник, "следует различать две стороны знаменательных лексем, в том числе лексем субстантивных (или субстантивированных), которым свойственно изменение по падежам (склонение) во всех известных алтайских языках. Во-первых, сторону номинативную (иначе "назывную" или "словарную"), которая свойственна слову и вне его связи с другими словами, вне словосочетания или предложения. Во-вторых, сторону синтагматическую, связанную с употреблением слова как одной из важнейших единиц языка в сочетании с другими словами в речи, в предложении. В словарной (номинативной) форме имя по существу приводится вне падежной парадигмы и лишено в этом смысле какой-либо падежной функции"30. Иными словами, падеж как грамматическая категория входит в падежную парадигму лишь в том случае, если он отражает синтаксические отношения между предметом, выраженным существительным, и действием, выраженным глаголом или его отглагольными формами. Именно поэтому нельзя считать существительными в форме именительного падежа слова, которые являются первыми членами притяжательных словосочетаний (атыркан гулэн дом старухи). Форма таких существительных является беспадежной, поскольку первый член притяжательных словосочетаний выступает в функции притяжательного определения при определяемом, выраженным вторым членом этой конструкции. При взаимодействии притяжательного словосочетания с глагольным словом падежным суффиксом может быть оформлено лишь определяемое, выраженное существи-

30 О.П. Суник. Существительное в тунгусо-маньчжурских языках. Л., 1982, с. 164.

тельным. Что касается первого члена притяжательного словосочетания, то его форма всегда является беспадежной, например: гулэ тру-бадукин саннян саннядячан из трубы дома еился дым; аминин урэтки горогула орор сэсиндулэтын суручэн его отец ушел е горы к дальнему оленьему стаду (~ к стаду оленей); агигит орор качулиртын долдывулчатын из тайги раздался топот оленей (~ олений топот); нунан орор качулирватын долдычан он услышал топот оленей.

2.11.6. Беспадежной формой является часть именного сказуемого, выраженная существительным. Беспадежной она является, во-первых, потому что в предикативном функционировании не склоняется, а спрягается, во-вторых, существительное, которое является одним из компонентов составного сказуемого, не может в этой функции выступать в форме именительного падежа, поскольку оно никак не соотносится с глагольным словом, обусловливающим эту падежную форму. Иначе говоря, существительное, выступающее в функции части именного сказуемого, использует только те частно-грамматические категории, которые сопутствуют глаголу. Частно-грамматические категории существительного ему в подобном функционировании не свойственны.

2.11.7. В беспадежной форме, как уже говорилось, функционирует существительное как знаменательный компонент, сочетающийся с послелогом. Поскольку существительное и послелог представляют собой притяжательную конструкцию, в которой послелог выступает в роли показателя аналитического падежа, имя существительное, с которым он взаимодействует, выступает во внепадежной форме, но никак не в форме именительного падежа. С синтаксической точки зрения словосочетание с послелогом представляет собой единый неразложимый член предложения: оно может выступать в функции обстоятельства места, времени или образа действия. Падежное значение послеложного словосочетания обусловлено значением управляющего глагольного слова, которое требует использования того или иного послелога при знаменательном слове.

2.11.8. Именительный падеж противостоит всем косвенным падежам не только по отсутствию падежного суффикса, но и по своему значению и грамматической роли, как падеж подлежащего, и эта его функция, по нашему мнению, является основной.

Подлежащее - один из двух главных членов предложения, указывающий на предмет, к которому относится сообщаемое. В эвенкий-

ском языке подлежащее связано со сказуемым взаимоподчинительной связью, которая осуществляется по способу отражения: подлежащее - отражаемое слово, сказуемое - отражающее. Взаимоподчинительная связанность подлежащего со сказуемым находит свое выражение в личной форме сказуемого, отражающего лицо-число подлежащего, выступающего в форме именительного падежа.

Подлежащее может быть выражено однородными членами предложения, сочлененными союзными частицами -да или реже -нун.

В именительном падеже употребляются приложения при подлежащем, например: Вера Васильевна Петрова, школа ала-гумнин, мунни дагаткумама саривун аси, дёнтугарилдуви улгу-чэндецкин Вера Васильевна Петрова, школьная учительница и наша близкая знакомая, рассказывает в своих воспоминаниях.

В именительном падеже функционирует существительное-приложение, то есть определение, выраженное именем существительным (одним или вместе с поясняющими его словами), совмещающее в себе атрибутивный (определительный) и предикативный признаки. Приложение определяет предмет или лицо, уточняет и характеризует его с различных сторон. Определяя предмет, приложение одновременно утверждает наличие у него данного признака, в этом проявляются предикативные свойства приложения. Приложение может относиться к любому члену предложения, выраженному собственно именем существительным или словом, относящимся к одному из его разрядов. Приложение в эвенкийском языке согласуется с определяемым словом в числе и падеже. Если приложение относится к личному местоимению, выступающему в функции подлежащего, то в форме глагольного сказуемого находит отражение лицо и число местоимения, например: су, ириктэл сомамат кикчаннасун уж-очень больно вы, муравьи, кусаетесь.

2.11.9. Винительный падеж является формой прямого дополнения, обстоятельств различных семантических разрядов (места и времени; меры времени, расстояния и количества и др., всего 7 значений).

Формой винительного падежа существительных могут управлять наречия отглагольного происхождения: амаски назад; баргиски за, через; хэргиски под, вниз под; часки за; хуски против; эеки вниз по течению; солоки вверх по течению; дюптыки, нониптыки вдоль; улбулэ вдоль; мурэли вокруг; мурумнэк вокруг; эвунки поперёк, наперерез; асаптыки вдогонку; арчаптыки навстречу, чэннимнэк,

лупумнэк, баргимнак, дагимнак через, сквозь; илтэмнэк мимо; дурумнэк через; пэлпэмнэк через.

Как уже отмечалось, управляющими словами в эвенкийском предложении могут являться и некоторые отглагольные существительные, требующие от зависимого имени того же падежа, что и глагол, от которого они образованы, например: дептылэлвэ ирикит кухня (букв.: место приготовления пищи); синэрэкэрвэ дявавун мышеловка (букв.: ловушка мышей); иктэлвэ тэсивун зубная щетка (букв.: чистилка зубов); тэтыгэлвэ тэсивун одёжная щетка (букв.: чистилка одежды); курицава дявучакит курятник (букв.: место содержания курицы); хомотылва бэюмимни медвежатник (букв.: охотник на медведей) и др.

2.11.10. Формой винительного неопределенного падежа выражается дополнение, которое обозначает прямой объект, но объект неопределенный, неконкретизированный. Значения существительных в форме винительного неопределенного падежа в основном совпадают со значениями имен в винительном падеже, но, помимо этих значений, существительное с суффиксом винительного неопределенного падежа и притяжательным суффиксом может обозначать предмет, который предназначается грамматическому субъекту, лицо-число которого выражено этим притяжательным суффиксом, т.е. иметь назначительное значение.

2.11.11. Существительное в дательном падеже обозначает:

1) объект, являющийся местом совершения действия или местонахождения лица, предмета; 2) объект, обозначающий время, в течение которого совершается действие; 3) объект, обозначающий время и условия совершения действия; 4) объект, которому что-либо принадлежит; 5) объект, выступающий в роли адресата, получателя информации и т.п.; 6) объект при словах, обозначающих состояние, чувство; 7) объект, обозначающий средство передвижения; 8) объект, для которого совершается действие; 9) объект, являющийся пределом направленного на него действия.

2.11.12. Существительное в направительном падеже обозначает: 1) объект, в сторону которого направлено действие;

2) объект, обозначающий адресата речи; 3) объект, на который ориентировано действие субъекта; 4) объект, явившийся источником или причиной возникновения состояния другого предмета; 5) обстоятельство времени со значением предела.

2.11.13. Существительное в местном падеже обозначает: 1) объ-

ект, обозначающий конечный пункт движения; 2) объект, являющийся адресатом действия, речи; 3) объект, указывающий предел распространения действия; 4) объект, обозначающий предел во времени; 5) объект, который является местом приложения действия.

2.11.14. Существительное в продольном падеже обозначает: 1) объект, в пределах которого происходит действие, связанное с перемещением вдоль его пространства; 2) объект, по поверхности которого производится действие, связанное с перемещением; 3) объект, в пределах которого, по всему его пространству, что-либо находится; 4) объект, сквозь который, через который совершается действие; 5) объект, являющийся конкретным местом приложения действия; 6) объект, через посредство которого осуществляется действие; 7) объект, который указывает на то, в соответствии с чем, согласно чему совершается действие или проявляется состояние; 8) предмет или лицо, через посредство которого характеризуется другой предмет или лицо, 9) лицо, предмет, явление, которые представляют собой объект разговоров, размышлений, забот и пр 10) предмет, в обмен на который что-либо приобретается, осуществляется; 11) причину какого-либо действия в значении: из-за, за, вследствие, по причине; 12) цель действия; 13) промежуток времени, по истечении которого что-либо совершается; 14) время, отделяющее одно действие, событие от другого, следующего за ним.

2.11.15. Существительное в форме направигельно-местного падежа обозначает: 1) объект, около которого, перед которым, против которого, над которым, за которым производится какое-либо Действие, или что-либо располагается, размещается; 2) объект, вместо или взамен которого кто-либо осуществляет действие, или предмет, вместо которого используется другой предмет.

2.11.16. Существительные в направительно-продолыюм падеже функционируют крайне редко, при этом их значения совпадают со значениями существительных в продольном падеже. Это позволяет предположить, что, по существу, суффикс направительно-продольного падежа -кли является составным: первый его компонент -к имеет усилительное значение, а второй - одно из значений продольного падежа "место, по которому или вдоль которого совершается действие".

2.11.1 Значения существительных в форме отложительного падежа следующие. 1) обозначение предмета, места, пространства, откуда, изнутри которых направлено какое-либо действие; 2) обо-

значение объекта, являющегося исходной точкой движения, перемещения; обозначение исходных границ, пределов, со стороны которых совершается движение, действие; 3) обозначение промежутка времени, являющегося начальным моментом в развитии, распространении какого-либо действия, состояния; 4) обозначение объекта, часть которого подвергается воздействию; 5) обозначение повода, причины какого-либо действия, состояния; 6) обозначение предмета, явления и т.п., которые устраняются, от которых освобождаются;

7) обозначение источника получения, приобретения чего-л.;

8) обозначение лица, предмета, явления, послуживших источником действия; 9) обозначение материала, из которого что-либо изготавливается, производится; 10) обозначение чего-либо целого, какой-либо совокупности, откуда что-либо, кто-либо выделяется; 11) обозначение лица или предмета, с которым что-либо, кто-либо сравнивается.

2.11.18. Существительное в форме исходного падежа обозначает пространство, место, со стороны которых направлено действие. Исходный падеж используется достаточно редко. Следует отметить, что отложительный и исходный падежи в эвенкийском языке сходны по значению. Различие между ними верно отмстила ОА Константинова: "Форма исходного падежа в отличие от формы отложительного падежа обозначает косвенный объект, со стороны которого производится действие, т.е. здесь отсутствует конкретизация исходного пункта действия, характерная для отложительного падежа"31. Вероятно, поэтому аблативные наречия в эвенкийском языке, как правило, восходят к форме исходного падежа.

2.11.19. Имена существительные в творительном падеже обозначают: 1) предмет, с помощью которого производится действие или который используется при действии; 2) предмет, являющийся средством передвижения, связи, способа совершения действия; 3) объект, послуживший поводом или источником совершения действия или возникновения состояния; 4) промежуток времени между намеченным и реальным сроком осуществления действия; разницу в возрасте; 5) предмет, используемый в качестве компенсации за что-л.; 6) характер или особенности протекания действия; 7) расстояние от кого-либо, чего-либо; 8) признак, по которому что-либо определяется, распознается; 9) предмет или явление, явившиеся источником

31 О. А. Константинова. Эвенкийский язык. М. - Л., 1964, с. 57. 36

восприятия, состояния; 10) язык общения, передачи информации, перевода, воспроизведения и др.; 11) материал, из которого что-либо изготавливается, производится; 12) предмет или лицо, участвующее в чем-либо совместно с грамматическим субъектом действия; 13) предмет, наличие которого характеризует, определяет другой предмет; 15) признак лица по должности, положению, состоянию; 16) грамматический субъект действия в составе страдательных конструкций; 17) способ, образ действия.

2.11.20. Существительные в совместном падеже обозначают лицо, производящее действие совместно с грамматическим субъектом действия или совместно с ним пребывающее в каком-либо месте.

2.12. Местоименные существительные объединяют группу слов, замещающих слова с общеграмматическим значением предметности. Как и остальные разряды существительных, местоименные существительные обладают общеграмматическим значением предметности, в связи с чем им сопутствуют частнограмматические категории числа и падежа, совпадают и синтаксические функции этих местоимений с функциями прочих разрядов слов класса имен существительных. Лексические особенности местоименных существительных и связанные с этим некоторые их морфологические и синтаксические особенности позволяют объединить их в один грамматический разряд слов, относящихся к классу имен существительных.

По своим лексическим значениям местоименные существительные делятся на следующие подразряды: 1) личные; 2) лично-возвратные; 3) предметно-определительные; 4) указательные; 5) вопросительные; 6) неопределенные; 7) отрицательные.

2.12.1. К личным местоимениям относится ограниченная группа слов, выполняющих заместительную функцию. В отличие от слов-названий, личные местоимения не называют лиц, а только замещают слова, их называющие. Особенностью местоимений вообще, и личных в частности, как особого разряда единиц словарного состава, является то, что они представляют собой замкнутые, непополняю-щиеся ряды слов. Поскольку личные местоимения выступают в качестве слов-заместителей, не выражающих конкретных значений, а лишь указывающих на некое лицо или лица, семантика их является весьма отвлеченной, например, значения, выражаемые личными местоимениями в сочетании с глаголами, соотносимы с грамматическими значениям, передаваемыми личными глагольными оконча-

ниями. Видимо, этим можно объяснить более частое, чем в русском языке, опущение подлежащего, которое следовало бы выразить личным местоимением.

В эвенкийском языке насчитывается семь личных местоимений, указывающих либо на говорящего (или говорящих), либо на его собеседника (или собеседников), либо на лицо (или лица), о которых идет речь.

Единстенное число Множественное число

1-е л. би я 1-е л. бу (экскл.), мит (инкл.) мы

2-е л. си ты 2-е л. су вы

3-е л. нуцан он, она, оно 3-е л. нуцартын они

Способ противопоставления единственного и множественного числа личных местоимений отличается от способа выражения числа у собственно существительных. По мнению В.А. Аврорина, это несовпадение оправдано "тем, что и с логической точки зрения здесь мы имеем дело с различными противопоставлениями числа, так как "мы " вовсе не есть сумма нескольких отдельных "я ", а "вы " далеко не обязательно есть сумма нескольких отдельных "ты ". Несовпадение здесь столь значительно, что оно не только вызвало различные приемы морфологического выражения, но проявилось еще и в том, что множественное число существительного воспринимается как словоизменительная форма, соотносительная с формой единственного числа того же существительного, а местоимения разных чисел одного и того же лица воспринимаются не как формы одного слова, а как самостоятельные слова, близко связанные друг с другом, входящие в единую систему обозначения лиц по их отношению к акту речи, но все же самостоятельные"32.

Являясь эквивалентами существительных, личные местоимения в составе предложения вступают в те же связи с другими словами, что и существительные. Личным местоимениям сопутствуют частно-грамматические категории числа (она выражается лексически) и падежа. Особенностью склонения местоимений 1-го и 2-го лица единственного и множественного числа является то, что они при склонении используют иную основу, т.е. форма именительного и косвенного падежа образуется от супплетивных основ: одну - для именитель-

32 В.ААврорин. Грамматика...,т. I, с. 249. 38

ного падежа, а другую - для косвенных. Исключение составляет только местоимение мит мы, которое склоняется без изменения основы во всех падежах.

Личные местоимения обнаруживают значительное число общих черт с собственно существительными, но, вместе с тем, имеется немало особенностей, которые дают основание для выделения их в отдельный разряд существительных. К таким особенностям относится, прежде всего, их лексическое значение. Кроме этого, обращает на себя внимание несовместимость с личными местоимениями категории притяжания, совершенно особый характер категории числа, неотделимый от категории лица, почти полная инертность к словообразованию, неспособность иметь при себе препозитивное определение.

2.12.2. Группа лично-возвратных местоимений представлена следующими словами:

мэнмия сам мэрвун мы сами (экскл.)

мэнни ты сам мэрты мы сами (инкл.)

мэнин он сам мэррун вы сами

мэртын они сами

Лично-возвратные местоимения образованы от основы мэн ед.ч. или мэр мн.ч.. А.Ф. Бойцова, рассмотрев вопрос о происхождении основы мэн, пришла к выводу о том, что это местоимение, как и возвратный суффикс мн.ч. -вар/-вэр/-вор, развилось из слова бэе лицо, личность, особа; тело, туловище, корпус, фигура33. Таким образом, лично-возвратные местоимения по своему происхождению восходят к соответствующим притяжательным словосочетаниям: би мэнми я сам < * моя особа; си мэнни ты сам < * твоя особа; нунан мэнин он сам < * его особа; бу мэрвун мы сами (экскл.) < * наши особы; мит мэрты мы сами (инкл.) < * наши особы; су мэррун вы сами < * ваши особы; нуцартын мэртын они сами < * их особы. Если это предположение верно, то рассматриваемые лично-возвратные местоимения по своему значению являлись притяжательными формами существительных с суффиксами 3-го лица ед.ч. или мн.ч.

2.12.3. К числу предметно-определительных местоимений в эвенкийском языке относятся слова: упкат всё, все; илэтыкин, нигыкин, гетыкин, хунтутыкин, мэтыкин каждый, всякий (о че-

33 А.Ф. Бойцова. Категория лица в эвенкийском языке. Л., 1940, с. 68-72.

ловекё); этыкин всякое, разное, всё;хунту иной, чужой, посторонний; кэтэды, кэтэрэ, кэтэмного, многие; угукунмало.

Местоименное существительное упкат все служит для указания на совокупность лиц, предметов и на полноту охвата чего-либо. Ему сопутствуют частнограмматические категории падежа и притяжания. В составе предложения местоимение упкат может выступать в роли подлежащего, дополнения и обстоятельства; может оно быть и вторым членом притяжательного словосочетания.

Предметно-определительное местоимение упкаг вне системы притяжания не обладает категорией лица, т.е. является безличным. В составе предложения оно может употребляться в роли зависимого компонента составного подлежащего. В роли первого, доминирующего, компонента такого подлежащего выступают личные место -имения и существительные множественного числа, лицо и число которых отражается личным суффиксом глагольного предиката.

2.12.4. Обобщительно-определительные местоимения илэты-кин, нитыкин, гетыкин каждый (олюдях и животных существах), кунакатыкин каждый (о детях), этыкин каждый (о предметах) указывают на лицо или на предмет как на обобщенного представителя людей и предметов вообще. Они, в отличие от предметно-определительного местоимения упкат все, обозначают лишь один предмет или лицо из ряда подобных (лиц или предметов). Местоименные существительные этого семантического разряда склоняются, очень редко, но изменяются по числам. В предложении могут выступать в функции подлежащего или дополнения.

Местоименное существительное халтын некоторые из них образовано от основы ха- часть чего-л. в единственном числе и хал-некоторые, части чего-л. во множественном числе и притяжательного суффикса 3-го л. мн.ч. -тын. Теоретически возможны и другие притяжательные формы этого слова, например: халвун некоторые из нас (экскл.); халты некоторые из нас (инкл.); халлун некоторые из вас, но практически в речи они не используются. Предметно-определительные местоимения этого разряда употребляются вместо названия ранее упомянутой совокупности предметов, составляющих некоторое единство, но при этом обозначают не всю их совокупность, а лишь одного или отдельных ее представителей. Рассматриваемые местоимения имеют формы числа, падежа и притяжания; они могут быть вторым членом (определяемым) притяжательного словосочетания, в составе предложения могут выступать в роли подлежа-

щего или дополнения.

Местоименное существительное хунту другой, иной служит для обозначения какого-то из ряда перечисляемых или противопоставляемых лиц или предметов. Местоимения этого семантического разряда склоняются, изменяются по числам. В составе предложения могут выступать в роли подлежащего или дополнения.

Местоименное существительное ге один, другой употребляется при противопоставлении, перечислении и т.п. вместо ранее упомянутых ряда лиц, предметов, явлений и т.п. Местоимения этого семантического разряда склоняются, изменяются по числам, в составе предложения выступают в роли подлежащего или дополнения.

2.12.5. Неопределенно-количественные существительные кэтэды, кэтэрэ, кэтэ большинство, множество, большая часть функционируют лишь в качестве второго члена притяжательного словосочетания, обозначая неопределенно большое количество лиц или предметов, названных первым членом этого словосочетания, например: куцакар кэтэдытын многие из ребят. Рассматриваемые существительные склоняются, им свойственна категория притяжа-ния. В составе предложения они являются одним из компонентов составного подлежащего или дополнения.

2.12.6. Указательные местоименные существительные служат для указательного обозначения предметов, в результате чего ранее упомянутый предмет путем простого указания на него выделяется из всех однородных предметов. К указательным местоименным существительным относятся: эр этот, эта, это и тар тот, та, те.

Обладая общеграмматическим значением предметности, эти местоимения склоняются, имеют формы числа. В составе предложения они выступают в роли подлежащего, дополнения или обстоятельства. Также местоимения тар и эр могут выступать в роли личных местоимений, обычно вместо существительных, называющих животных и предметы, но могут замещать и существительные со значением лица.

При склонении в единственном числе у этих местоимений выявляют супплетивизм основ.

2.12.7. Вопросительные местоименные существительные используются в эвенкийском языке для вопросительного обозначения предметов и употребляются, прежде всего, в вопросительных предложениях. Обладая общеграмматическим значением предметности и частнограмматическими категориями существительных, вопроси-

тельные местоимения, тем самым, представляют собой самостоятельный разряд местоименных существительных. Морфологической специфичности и особенностей синтаксического функционирования эти местоимения не имеют. Каждое из них вопросительно замещает существительное или личное местоимение и употребляется в той синтаксической функции и в той частнограмматической форме, которые присущи замещаемому слову.

В эвенкийском языке к числу вопросительно-относительных местоименных существительных относятся местоимения ни кто и экун что. Эти местоимения коррелируют с двумя различными семантическими группами существительных: а) с существительными, обозначающими лицо; б) с существительными, обозначающими все живые и неживые предметы, включая человека.

Вопросительные местоименные существительные изменяются по числам и падежам, при этом местоимение экун может функционировать и в усеченной форме э. Усеченная форма обычно используется во множественном числе (эл) и в косвенных падежах.

Эти же местоимения ни кто и экун что могут выступать в значении относительных местоименных существительных. Относительные местоимения используются в сложных и простых предложениях с "развернутыми" осложняющими членами.

2.12.8. Неопределенное местоименное существительное обозначает предмет, мыслимый как лишенный конкретности, не подлежащий более точному определению. Эти местоимения образуются от вопросительных местоимений при помощи частиц -вал ~ -мал, которые всегда следуют после суффиксов числа и падежа и пишутся через дефис. К числу неопределенных местоименных существительных относятся два слова: ни-вэл кто-то и экун-мал что-то, противопоставление которых основано на том же принципе, что и противопоставление вопросительных местоимений ци кто и экун что. Описываемые местоимения имеют формы числа и падежа, могут быть первым членом притяжательного словосочетания. В составе предложения могут выступать в роли подлежащего и дополнения. В отдельных случаях они могут иметь при себе постпозитивное определение.

2.12.9. Неопределенно-обобщительные местоименные существительные образуются от соответствующих вопросительных при помощи частицы -да ~ -та. Местоимения ни-дэ никто и экун-да ничто обычно функционируют в отрицательных предложениях. В

составе утвердительных предложений эти местоимения имеют неопределенно-обобщительное значение: ни-дэ всякий, кто бы то ни был; экун-да что бы то ни бьло. Как и другие разряды местоименных существительных, они могут иметь формы единственного и множественного числа, последние употребляются крайне редко. Отрицательные местоимения склоняются. В составе предложения они могут быть подлежащим или дополнением, а также первыми членами притяжательных и предикативных словосочетаний, выступая в первом случае в функции притяжательного определения, во втором - подлежащего.

2.13. Числительные-существительные обозначают абстрактные и отвлеченные количественные величины. Обладая общеграмматическим значением предметности, они являются одним из разрядов имен существительных. В этом случае им присущи частнограммати-ческие категории числа, падежа и притяжания. В составе предложения числительные-существительные могут выступать в функции подлежащего, дополнения, именного сказуемого. Числительные-существительные в эвенкийском языке выделяются в один из разрядов имен существительных, прежде всего, на основании их семантического признака. Все они связаны по своему значению с идеей числа Обозначая числовые субстантивные представления, числительные-существительные образуют особую замкнутую в себе систему простых и сложных слов, отличную от остальных разрядов имен существительных.

2.14. Причастное существительное образуется от глагольных основ как непроизводных, так и любой степени производности, и обозначает действие, представляемое субстантивно, опредмеченно. Категориальным значением причастных существительных является предметность в широком смысле. Употребляясь субстантивно, причастие обозначает само субстантивно мыслимое действие. Причастному существительному сопутствуют лексические, частнограммати-ческие и синтаксические категории слов класса имен существительных. Поскольку причастные существительные обозначают субстантивно мыслимое действие, постольку их залоговые, видовые и временные формы призваны формировать в своем взаимодействии с производящей глагольной основой лексические значения производных лексических единиц - причастных существительных. Кстати, само наличие в составе причастных существительных суффиксов, выражающих независимые лексико-грамматические значения

(залога, вида и времени), подтверждает основообразующий статус этих суффиксов. Будучи одним из разрядов слов класса имен существительных, причастные существительные изменяются по числам, падежам, им свойственна категория притяжания. В составе предложения они могут выступать в функции подлежащего, дополнения, обстоятельства, компонента составного сказуемого Как и другие имена существительные, причастное существительное может находиться в подчинительном отношении к глагольному слову. При взаимодействии с послелогом или будучи первым членом притяжательного словосочетания причастное существительное выступает в беспадежной форме.

2.14.1. Обязательным для причастного существительного минимумом морфем является производящая глагольная основа (первичная или производная) плюс особый причастный показатель, сообщающий производному причастию то или иное лексическое значение и являющийся также показателем его принадлежности к числу причастных существительных или причастных прилагательных как особых разрядов соответствующих классов слов.

2.14.2. По своей грамматической сущности эвенкийские причастия синкретичны, т.е. в потенции обладают общеграмматическими значениями предметности, призначности. Иначе говоря, причастие как единица языка, или словарная единица, объединяет в себе в качестве потенции общеграмматические значения существительного и прилагательного. Причастие как единица речи в определенном контексте имеет только одно общеграмматическое значение и представляет собой одну часть речи - или существительное, или прилагательное. Реализация того или иного общеграмматического значения причастия всегда обусловлена контекстом. Если причастие функционирует в качестве второго члена притяжательного словосочетания - определяемого, первым членом которого является притяжательное определение, то оно манифестирует значение предметности и входит в один из разрядов слов класса существительных, обозначая субстантивно мыслимое действие.

2.14.3. Характерной особенностью разряда причастных существительных, отличающих его от прочих разрядов существительных, является та, что причастные существительные сохраняют способность глагольных основ, от которых они образованы, управлять падежными формами зависимых слов (впрочем, это свойство, как уже упоминалось, присуще и некоторым отглагольным существитель-

ным). Кроме того, в качестве определений к причастным существительным, как правило, примыкают не прилагательные, а наречия.

2.14.4. В эвенкийском языке выявлены следующие причастия:

1) причастия длительного действия с суффиксом -ри,

2) причастия законченного действия с суффиксом -ча,

3) причастия результата действия с суффиксом -на,

4) причастия возможного действия с суффиксом -дяца,

5) причастия обычного действия с суффиксом -вки,

6) причастия долженствовательного действия с суффиксом -мачин,

7) причастия безлично-долженствовательного действия с суффиксом -вка,

8) причастия фиктивного действия с суффиксом -ксан,

9) причастия ближайшего действия с суффиксом -лтак,

10) причастия долженствовательно-предназначительные с суффиксом -цат.

Теоретически все перечисленные разряда: причастий могут входить и в разряд причастных существительных. На практике в эвенкийском языке этой способностью обладают причастия с суффиксом -ри, -на, -ча, -дяца, -мачин, -вки, -цат.

2.14.5. Функционируя в составе притяжательного словосочетания, причастие выступает в качестве его второго члена, т.е. определяемого. Первым членом такого притяжательного словосочетания могут быть слова любых разрядов существительных (собственно существительных и местоименных существительных, значительно реже - числительных-существительных и причастных существительных) Если первым членом такого притяжательного словосочетания является местоимение, выступающее в функции притяжательного определения, то в эвенкийском литературном языке его форма обычно совпадает с формой личного местоимения. В отдельных говорах эвенкийского языка первым членом притяжательных словосочетаний с причастием является притяжательное местоимение, оформленное специальным притяжательным суффиксом -ци. Иначе говоря, в этих говорах притяжательное местоимение выступает в форме, которая соответствует ее функции - выражению притяжательного значения. Притяжательная форма причастия в составе притяжательного словосочетания, так же как и аналогичная форма собственно имен существительных и на тех же основаниях, может быть лично-притяжательной и возвратно-притяжательной.

Притяжательные суффиксы при этом те же, что и у собственно существительных. При склонении причастий в составе притяжательных словосочетаний падежным суффиксом оформляется лишь определяемое причастное существительное, форма падежа которого обусловлена его подчинительной зависимостью от глагольного сказуемого предложения. Первый член притяжательного словосочетания при этом всегда выступает в беспадежной форме. Если он является притяжательным местоимением (совпадающим или несовпадающим по форме с личным местоимением), то, как правило, без всякого ущерба для понимания высказывания он опускается, поскольку его функцию надежно дублирует притяжательный суффикс, оформляющий причастное существительное.

2.14.6. Наиболее употребительным причастным существительным является результативное причастие с суффиксом -на. Этот разряд причастий, как правило, выступает в функции подлежащего, дополнения, обстоятельства в формах именительного, винительного определенного, дательного, направительного, местного, продольного, отложительного, творительного и очень редко - исходного падежа. Причастий в форме совместного падежа выявить не удалось.

2.14.7. Активно функционируют во всех падежных формах, кроме исходной, причастные существительные с суффиксом -ри.

2.14.8. Не столь широко, но все-таки представлены падежные формы причастных существительных с суффиксами -дана, -дянани, -мачин.

2.14.9. Малопродуктивны в отношении склонения в эвенкийском литературном языке причастные существительные с суффиксами -цат.

2.14.10. Остальные причастия с суффиксами -ксан, -лтак, -вка в качестве существительных обнаружить нам не удалось.

2.15. Общеграмматическим значением связанных отглагольных имен существительных является предметность. Слова этого разряда имен существительных обозначают второстепенное, добавочное действие, процесс, выраженные субстантивно и тем или иным образом связанные с главным действием, обозначенным глаголом. Связанным отглагольным именам существительным сопутствует част-нограмматическая категория принадлежности, которая проявляется в том, что такие имена всегда оформлены лично- или возвратно-притяжательным суффиксом, отражающим лицо-число

притяжательного субъекта действия В составе притяжательной конструкции связанное отглагольное имя существительное всегда выполняет функцию определяемого Первым членом притяжательной конструкции со связанным именем существительным может быть притяжательное местоимение (форма которого в одних диалектах может совпадать с формой личных местоимений, в других - оно может быть оформлено специальным притяжательным суффиксом) или существительное, которые всегда имеют притяжательное значение Связанные отглагольные имена существительные образуются от глагольных основ, как непроизводных, так и производных, с помощью особых суффиксов, как правило, моносемантичных, но этимологически составных, поэтому правильнее было бы называть такие суффиксы внутренней флексией

2.15.1. С собственно существительными связанные отглагольные имена объединяет то, что, обладая общеграмматическим значением предметности, они обозначают субстантивное действие и им сопутствует частнограмматическая категория принадлежности Кроме того, как и прочие имена существительные, в составе предложения связанные имена, как правило, выступают исключительно в роли обстоятельства, отличаясь тем самым от собственно существительных, способных быть в предложении еще и подлежащим или дополнением Значительно большее сходство связанные отглагольные имена имеют с субстантивными причастиями как и причастия, они способны управлять падежными формами зависимых от них существительных, к ним примыкают наречия, выполняющие функцию определения субстантивно выраженного действия От собственно глагола связанные отглагольные имена отличаются тем, что не могут выступать Б роли сказуемого, а следовательно - быть вторым членом предикативного словосочетания, не обладают они и частнограмма-тической категорией глагола - категорией лица-числа

2.15.2. Каждый разряд связанных отглагольных имен существительных обозначает второстепенное субстантивно выраженное действие, момент совершения которого определенным образом относится к моменту совершения действия, выраженного глагольным сказуемым оно или предшествует ему, или совпадает с ним, или же следует за ним Отглагольные связанные имена не изменяются по временам, они не обладают лексико-грамматическои категорией времени Для них характерна другая грамматическая категория - временная соотносительность с подчиняющими их гла-

гольными словами, которая имеет много общего с относительным временем субстантивных причастий. Для связанных отглагольных существительных категория притяжательности имеет обязательное формальное выражение. Отглагольные имена существительные, исключая условно-временные, могут быть как возвратными, так и личными, поскольку они не обязательно связаны с грамматическим субъектом действия. Притяжательные субъекты обозначаемых ими субстантивно выраженных действий могут совпадать с грамматическими субъектами глагольных действий, но могут и не совпадать, что бывает значительно чаще. Поскольку обозначаемые этой группой имен добавочные субстантивные действия могут быть связаны с любым притяжательным лицом, а не только с производящим главное действие, в них заложены противостоящие друг другу грамматические категории притяжательности - личной и возвратной, проявляющиеся в обязательном оформлении притяжательными суффиксами, отражающими лицо-число притяжательного субъекта субстантивного действия.

2.15.3. Большая часть связанных отглагольных существительных генетически связана с падежными формами причастий и отглагольных существительных, причем, некоторые из них частично сохраняют эти связи, тогда как другие их утратили.

2.15.4. Некоторые формы связанных отглагольных имен существительных возникли в результате переразложения морфем, состоящего в смещении морфемных границ в слове, вследствие чего возникли новые. (вторичные) словообразовательные суффиксы, утратившие прямую морфолого-этимологическую связь с первичными суффиксальными показателями. Такими суффиксами в составе связанных отглагольных существительных, на наш взгляд, могли быть суффиксы конкретных причастных показателей и падежные показатели. Процесс переразложения идет в языке спонтанно и потому может быть выявлен лишь способом реконструкции предполагаемой модели, которая должна быть адекватной моделям аналогичных форм, сохранившимся в языке до настоящего времени. К числу связанных отглагольных существительных мы относим также те, формальные показатели которых переразложению не подверглись, но их исходные причастные формы стали в современном языке или малопродуктивными, или вообще непродуктивными, употребляющимися лишь в какой-либо одной падежной форме. Связанные отглагольные существительные не склоняются, потому что их перераз-

ложившиеся суффиксальные морфемы, превратившиеся в современном языке во внутреннюю флексию, содержат в себе показатели косвенных падежей Это обстоятельство и является причиной того, что они не способны выступать в функции подлежащего

2.15.5. К числу связанных отглагольных имен существительных в эвенкийском языке относятся производные основы с суффиксами

1) -рак (с фонетическими и морфологическими вариантами -так, -лак, -нак, -сик) - условно-временные,

2) -чала - предшествующего действия,

3) -дала (с фонетическим вариантом -тала) - предела действия I,

4) -кнаи - предела действия II,

5) -да (с фонетическим вариантом -та) - цели действия I,

6) -вуна - цели действия И,

7) -наси - параллельного действия,

8) -ктава - непосредственно-предшествующего действия,

9) -нма - ограничительного действия

2.16. Одним из разрядов слов класса имен существительных, вероятно, могут считаться слова, образованные способом конверсии и обозначающие

1) чувства, эмоциональные и физические, психологические переживания буливсипчу грустно печально, скучно, тоскливо, эвлэв-сипчу жалко, жаль, нзлэвсипчу жутко, страшно, ужас, нэливсинчу id, кэсэвсипчу мучительно, халдявси стыдно неловко, халдявсипчу стыдно, неловко, стыд, болгипчу обидно болговсипчу обидно, досадно, горько, обида, энупчу больно, хэ-купчу горячо, жарко, жар, хэку горячо, жарко, жара, зной, жар, эру плохо, худо, горько, беда, неприятность, невзгода, эрупчу плохо, неприятно, противно, ининипчу холодно, морозно, инин морозно, холодно, мороз, холод, няма тепло, нямапчу тепло, теплота, ханумунчу душно, хлнупчу id, хактырапчу, хакгыра темно сумрачно, тьма, темень, мрак, темнота, энэипчу скучно, тоскливо, лень, ургэпчу трудно, тяжело, трудность, ургэ трудно, тяжело, затруднение, тыкупчу обидно, горько, досадно, инемупчу смешно, забавно, сэвдепчу весело, радостно, интересно, )рувсйпчу радостно, радость, демупчу голодно,

2) состояние природы, окружающей среды нэрипчу светло, санун прохладно, свежо, прохлада, свежесть, саннямупчу дымно, няння грязно, грязь, няцняпчу грязно, гудеипчу красиво, аяпчу хорошо, ля хорошо, приятно, уютно, симума тихо, тишина, тишь

чэрумэ тихо, спокойно; пусто; тишина, спокойствие, покой; конгилма пусто; пустота; илэн сухо; улапкунмокро, сыро, влажно, сырость, влага, влажность ;чивима шумно,

2.16.1. Прежде всего отметим, что все эти слова рбладают категориальным значением предметности, то есть они обозначают не признак предмета, не признак действия и не признак другого признака Конкретным лексическим значением слов этого разряда является обозначение состояния человека или окружающей его среды, дополнительным свидетельством того является тот факт, что они почти все соотносительны в русском языке с существительными, которые достаточно часто могут быть использованы вместо слова, входящего в разряд слов категории состояния Допускают возможность включения в один из разрядов существительных и частнограмматические категории этих слов (как правило, они функционируют в форме именительного падежа; форм множественного числа из-за особенности своего лексического значения не имеют; формы притяжания им не свойственны в силу специфики конструкций, в составе которых они функционируют), а также их синтаксические функции. В двусоставном предложении слова, обозначающие состояние, выступают, как правило, в функции подлежащего, лицо ц число которого (чаще всего 3-е л. едч) отражается личным суффиксом знаменательных глаголов би- быть, иметьместоилио-статъ, настать, если они выступают в форме прошедшего или будущего, времени. В форме настоящего времени глагольное сказуемое 3-го л едч, выраженное глаголом би-, как правило, опускается, сигнализируя тем самым, что предикат представлен глаголом би- в 3-ем л ед ч настоящего, времени

2.16.2. Предложения, в составе которых функционирует подлежащее, выраженное существительным, обозначающим состояние лица или окружающей среды, как правило, однотипны, по своей структуре Они состоят из подлежащего, обозначающего состояние; сказуемого, выраженного знаменательными глаголами би- иметься, иметь место, быть или о- стать и косвенного дополнения в дательном падеже, выражающего объект или субъект, которому это состояние свойственно дюду нямапчу-да, илэн-дэ бинкин в доме было тепло и сухо; нунандун нэливсипчу, тадук энунчу бичэн ему было страшно и больно, таткитту хактыра, няння бисин в школе темень и грязь; сигикагду хактырапчу, цэлэвсипчу бичэн в чаще было сумрачно и жутко.

Глава III. СЛОВА, ОТНОСЯЩИЕСЯ К КЛАССУ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ

3.1. Прилагательное - часть речи, характеризующаяся категориальным значением признака. "Прилагательное - это слово, присоединяемое к существительному и дополнительно поясняющее его значение (или: дополнительно сообщающее что-либо об обозначенном им)"34.

3.2. Имя прилагательное в эвенкийском языке характеризуется следующими признаками: а) со стороны категориальной семантики -обозначение статических и динамических признаков предмета; б) по форме - согласуется с определяемым в формах числа, падежа, иногда - в форме притяжания; согласование прилагательного с существительным не всегда является регулярным и по-разному проявляется с различными разрядами прилагательных; некоторым разрядам прилагательных свойственна лексико-грамматическая категория степеней сравнения; в) большинство разрядов прилагательных характеризуется специфическими словообразовательными формантами; г) по синтаксической функции - выражают атрибутивные и предикативные признаки предметов; отсюда - подчинительная связанность только с именами существительными и разрядами слов, которые входят в классы имени существительного.

3.3. Наличие различающихся частных особенностей, обусловленных в первую очередь лексическим значением и морфологической структурой позволяет разбить имена прилагательные на следующие разряды: 1) качественные, 2) количественные (с подразрядами), 3) определительные (с подразрядами), 4) относительные (с подразрядами), 5) притяжательные, 6) указательные, 7) вопросительные (с подразрядами), 8) неопределенные и определительно-обобщи-тельные, 9) обладания и необладания, 10) подобия, 11) причастные.

3.4. По структурному типу прилагательные делятся на непроизводные и производные, последние образуются с помощью словообразовательных суффиксов от именных и глагольных основ. К числу этих суффиксов относятся 37 продуктивных: -ма; -ды ~ -ты; -ты; -пты; -макта; -1у ~ -ну; -кин; -гда ~ -раща; -щы; -мища; -рикта; -р; -ктура; -ра; -кас; -вси; -гин; -ки; -ка; -ган; -таю; -тыкин;

34 И.Е.Аничков. Труды по языкознанию. СПб., 1997, с. 337.

-малча; -рин; -пчу; -дан; -чи; -тай; -вун; -кта; -ни; -кит/ч-; -дын; -гачин;-ман; -нман; к числу непродуктивных и малопродуктивных относятся 23 суффикса: -кту; -ту; -та; -ги; -дяк; -лтан; -нна ~ -нна; -си; -син; -ни; -г; -к; -нки; -ла; -м; -ли; -га; -гден; -на; -рга; -лга; -на.

3.4.1. Причастные прилагательные образуются при помощи суффиксов -ри, -ча, -вдяна, -вки, -мачин, -вка —мука, -лтак, -цат.

3.5. Качественные прилагательные обозначают свойство самого предмета вне его отношения к другим предметам. Важным признаком прилагательных качественных разрядов является их способность выражать качественный признак, который может градуироваться, т.е. выражать различные степени его проявления.

3.5.1. Сравнительная степень образуется с помощью основообразующего суффикса -тмар или -дымар (последний присоединяется к производящим основам с конечным назальным согласным). Усиление степени признака выражается суффиксами превосходной степени -тку или -дыгу, -мама или их сочетанием -ткумама, -дыгумама.

Способность выражать различную степень проявления качественного признака реализуется также сочетанием прилагательного с усилительными прилагательными со, сома, со-мама, факультативно согласующимися в формах числа и падежа с определяемым существительным и качественным прилагательным, которое это существительное определяет (сомамал дэмэрил хуркэ-кэр самые озорные мальчишки; сомамалва гугдамамалва урэлвэ ичэчэн ону видел очень высокие горы).

3.5.2. Для выражения неполной меры качества используется наречие арамакан едва, чуть, немного, примыкающее к качественному прилагательному.

Для выражения усиленной степени качества иногда используется энэни слишком, чересчур, очень.

Наиболее стабильно частнограмматические категории прилагательных (числа и падежа) реализуются у такого их разряда, как качественные.

3.6. Общим категориальным значением количественных прилагательных является выражение количественных признаков предмета. Будучи категориально однородным, этот разряд прилагательных не является однородным в отношении некоторых лексических и связанных с ними грамматических особенностей. Именно поэтому он

может быть разбит на два подразряда К первому относятся неопределенно-количественные прилагательные кэтэ много, многие, многочисленный угукун мало, малый (по количеству), немногие, редкий (по количеству), адыкун ~ адыкан несколько, немного, (по количеству), асукан немного асун сколько, ады сколько, ады-да несколько, сколько-нибудь оки сколько, оки-да, оки-вал несколько, сколько-то, ады-вал несколько Ко второму подразряду относятся количественные числительные, обозначающие определенный количественный признак предмета

3.6.1. По своим грамматическим и синтаксическим особенностям неопределенно-количественные прилагательные во многом сходны с качественными прилагательными Они могут сочетаться с наречиями степени, выступать в функции определения при определяемом существительном, образовывать степени сравнения, выступая в функции определения Неопределенно-количественные прилагательные, так же как и количественные числительные, требуют показателя множественного числа у имени существительного, служащего определяемым, сами же показателем множественного числа могут быть не оформлены, получая его лишь в отдельных, достаточно редких стучаях В предложении рассматриваемые прилагательные, как правило, согласуются с определяемым существительным в форме падежа и, значительно реже, - в форме числа

Для усиления качественного признака прилагательного кэтэ к нему в ряде случаев прибавляется прилагательное тарба столько, так много как много, реже -эрбэ сточько, столько вот Иногда эти прилагательные самостоятельно выражают количественный признак Употребляясь вместе с прилагательным кэтэ или самостоятельно, прилагательные тарба и эрбэ согласуются с определяемым существительным в форме падежа, как правило, винительного

3.6.2. Количественные прилагательные-числительные обозначают определенный количественный признак предмета

В отношении грамматических и синтаксических особенностей количественные числительные ничем существенно не отличаются от неопределенно-количественных

3.6.3. Определенно-количественные прилагательные-числи-1ельные, как правило, не имеют грамматической категории числа, их значение делает излишним его формальное выражение Тем не менее, иногда количественные числительные могут функционировать и в форме множественного числа Это происходит тогда, когда

некоторые из них являются компонентами составных количественных числительных: дюр дяр двадцать (букв.: две десятки); илан нямадил триста (букв.: три сотни).

В том случае, когда числительные в форме множественного числа не являются компонентами составных числительных, то тогда они приобретают значение неопределенно-количественных: таду дяр ученаилхавалдячатын тамработали десяткиученых.

3.6.4. При помощи суффикса -тал образуются распределительные или дистрибутивные количественные прилагательные-числительные, которые указывают на то, что определяемый ими предмет распределяется на несколько лиц или предметов. В предложении согласуются с определяемым в форме числа и падежа.

3.6.5. Неопределенно- и определенно-количественные числительные могут быть первым компонентом составных количественных прилагательных, обозначающих количественный признак предмета, например: кэтэ хутэчи многодетный; кэтэ мучи многоводный; адыкан аннаничи малолетний; дюр иечи двурогий; илан аннаничи трехлетний; умукэн эсачи одноглазый. В составе предложения эти прилагательные согласуются в формах числа и падежа с определяемым существительным.

3.7. Определительные прилагательные служат для выражения признаков предметов по различным видам их отношений к совокупности предметов, составляющих некоторое единство.

Определительное прилагательное упкат весь, вся, все определяет лицо или предмет как нераздельное, взятое во всей своей совокупности целое. В предложении прилагательное упкат используется как определение при существительных, которые обозначают дискретное множество предметов. Прилагательное упкат согласуется с определяемым в форме падежа и, очень редко, - в форме числа.

3.7.1. Определигелно-обобщигельные прилагательные определяют лицо, предмет как обобщенного представителя сообщества людей или группы предметов. К определительно-обобщительным прилагательным относятся: авадытыкин, антытыкин, гетыкин, хэрэкэтыкин, хунтутыкин, элэнитыкин, этыкин, авадытанэ, он-танэ, эматанэ, адытанэ, хунтутэнэ, авады-да, анты-да, экума-да, эма-да всякий, каждый, разный, любой. Все они согласуются в числе и падеже с определяемым существительным.

3.8. Относительно-пространственные прилагательные характеризуют предмет с точки зрения его положения во времени и про-

странстве. Подавляющее большинство пространственных прилагательных образовано посредством суффикса -гу или его ассимилированного варианта -ну. Одним из подразрядов пространственных прилагательных являются порядковые числительные, указывающие на порядок предметов по счету или место в ряду других однородных предметов.

В отношении грамматических и синтаксических особенностей относительно-пространственные прилагательные, в том числе и порядковые числительные, ничем существенным не отличаются от остальных разрядов прилагательных: они согласуются в числе и падеже с определяемым существительным, в предложении выступают в функции определения.

3.8.1. Относительно-временные прилагательные обозначают признаки предметов по их отношению ко времени, по их связи с какими-то временными представлениями. Образуются при помощи суффиксов -пгы, -р, -ды ~ -ты. В составе предложения, выступая в функции определения, согласуются с определяемым в формах числа и падежа.

3.8.2. Относительно -назначите льные прилагательные характеризуют предмет по его назначению. В этот разряд входят отглагольные прилагательные с суффиксом -вун: дукувун стол письменный стол; дамгатывун бикит место для курения; бэюмилдывун пэктырэвун охотничье ружье.

3.9. Прилагательные обладания характеризуют лицо или предмет по признаку обладания тем предметом, который назван производящей основой, например: туксучи няння облачное небо; дяличи хуркэкэнумный мальчик; тыпарачи дяпка илистый берег; фруктычи прилавка прилавок с фруктами ~ фруктовый прилавок.

3.9.1. Составные прилагательные обладания, первым компонентом которых являются количественные числительные, выражают признак, связанный со значением количества тех предметов, которые названы производящей основой существительных с суффисом -чи, например: умукэн аннаничи однолетний, годовалый; дюр аннаничи двухлетний; дяпкун дяр аннаничи восьмидесятилетний; дюр хутэчи с двумя детьми; дяпкун этажичи восьмиэтажный; план трубачи трехтрубный; дян копейкачи десятикопеечный; дыгин халгачи четырехногий; умукэн стволичи одноствольный.

3.9.2. Первым компонентом составных прилагательных обладания могут быть неопределенно-количественные прилагательные,

например: кэтэ мучи многоводный; угукун илэчи малолюдный; угукун анцаничи малолетний; кэтэ хутэчи многодетный; кэтэ анцаничи многолетний; кэтэ орачи порожистый. ' 3.9.3. Составное прилагательное обладания может представлять собой сочетание качественного прилагательного и прилагательного обладания, образованного от основы существительного, обозначающего какую-либо часть тела, например: багдама онокточи белоносый; мурдумэ оцокточи горбоносый; эмэр оцокточи остроносый; каптама оцокточи курносый; силимкун эсачи узкоглазый; ичэлэн эсачи зоркий (букв.: зоркоглазый); конномо эсачи черноглазый; багдама олдочи белобокий; игдяма гургактачи рыжебородый; хулама дыличи красноголовый.

3.9.4. Прилагательные обладания, образованные от существительных, обозначающих названия одежды, экипировки, оснастки и снаряжения, характеризуют людей, животных и предметы по признаку, названному производящей основой этих прилагательных: ху-лама фуражкачи хунат девушка в красной фуражке; погончи шинель шинель с погонами; сечи авучи бэеткэн мальчик в шапке с ушами ~ мальчик в шапке-ушанке; багдама хэлбилэчи аси женщина в белом фартуке.

3.9.5. Прилагательные обладания с суффиксом -чи согласуются с определяемым существительным в формах числа и падежа. При этом, если прилагательное обладания является составным, то показатели числа и падежа присоединяются только к его последнему компоненту, оформленному суффиксом -чи.

3.9.6. К прилагательным обладания примыкают прилагательные, образованные при помощи суффикса -лан от основ существительных, обозначающих чаще одежду, обувь; реже - амуницию, снаряжение; еще реже - части тела, например: сулэн аси женщина в пальто; авлан матрос матрос в шапке; шинельлан, авлан солдат солдат в шинели и в шапке; эсаптулан аси женщина в очках; штыклан илэ человек со штыком; гургалан илэ бородатый человек.

3.9.7. Прилагательным обладания противостоят прямо противоположные по лексическому значению прилагательные необладания, которые представляют собой аналитическую форму состоящую из отрицательного слова-частицы ачин без и предшествующего ему существительного в форме винительного неопределенного падежа, которое называет отсутствующий предмет. Прилага-

тельные необладания характеризуют лицо или предмет по отсутствию у него признака, названного знаменательным словом Функционально эти прилагательные соответствуют русским прилагательным с префиксом "без-" или "не-" Так же, как и прилагательные других разрядов, прилагательные необладания выступают в предложении в функции определения, согласуясь с определяемым существительным в формах числа и падежа, например капчивки немуш, бэлзгэе ачин бичэнрак был мягкий и беспомощный, упкаг 6^131 эе ачинма сицэрлотюнмэ девмудецкигын все были не против поживиться беззащитным мышонком, нуцан мэнцидукви илэе ачиндук буриндукви мучучан он вернулся со своего необитаемого (букв безлюдного) острова, кэ, си тэде халгана ачин хи-сэ.ти бисикис, тэли би эдецэ нэлэттэ бисим ну, если ты и вправду безногаяящерица, тогдамне бояться нечего

3.10. Прилагательные притяжательные - разряд прилагательных, обозначающих принадлежность Местоименные притяжательные прилагательные могут быть а) лично-притяжательными, указывающими на принадлежность первому лицу (минни мой, мунци наш (жскл), ми щи наш {инкл), второму лицу (синни твои, сунци ваш), третьему лицу (нунанцин его, нуцарцитын их), б) возвратно-притяжательными, указывающими на принадлежность любому из трех лиц единственного числа (мэнниви свой) или множественного числа

3.10.1. Собственно притяжательные прилагательные образуются от основ имен существительных при помощи суффикса -ни и обозначают принадлежность тому лицу, животному или предмету, от названия которого они образованы (аминни отцовский, асици жен-ский,колхощн колхозный, иргичиниволчий)

Среди специалистов по тунгусо-маньчжурским языкам, в том числе и по эвенкийскому, нет единого мнения относительно грамма-тичесого статуса притяжательного суффикса -ни, образующего от основ имен существительных и их разрядов притяжательные прилагательные, содержащие в себе указание на обладателя предмета, выраженного определяемым существительным По мнению Е П Лебедевой, в эвенкииском языке "падеж принадлежности образуется при помощи суффикса -ци В старых грамматиках его называли родите чьиым падежом Имя существительное в падеже принадлежности обозначает лицо или предмет, которому что-либо принад-

лежит"35. Суффикс принадлежности отнесен автором к числу так называемых "падежей именного управления, которые служат для выражения связи между именами существительными"'36. По мнению Е.П Лебедевой, "имя существительное может иметь две падежные формы, то есть два падежных суффикса, одновременно, при этом один падежный суффикс всегда бывает из числа суффиксов глагольного управления, а другой - из числа суффиксов падежей именного управления. Первый указывает на связь имени с глагольным словом, а второй - на связь с другим именем. Суффикс падежа именного управления всегда стоит перед суффиксом падежа глагольного управления... Такое склонение имен существительных называется двойным. В двойном склонении всегда участвуют падежи двух разных групп. Падежи одной группы в слове быть не могут"37 Если согласиться с тем, что "грамматические категории - это объединения, группы, совокупности однородных грамматических явлений и прежде всего совокупности однородных грамматических слов при различии их форм"38, то придется признать, что падежи глагольного управления не могут сосуществовать в рамках единой грамматической категории падежа с так называемыми "падежами именного управления". Во-первых, потому что первые являются словоизменительными суффиксами и отражают релятивные отношения между глаголом и существительным, падежная форма которого выражает подчинительную зависимость от глагола. Что касается притяжательного суффикса -ни, то он является показателем деривационного основообразования, с помощью которого основа существительного или личного местоимения оформляется в прилагательное с притяжательным значением. Во-вторых, в рамках одного слова не могут одновременно сосуществовать разные формы одной и той же грамматической категории. Наконец, следует особо отмстить, что падеж - это особая синтетическая или аналитическая форма склоняемого существительного, выражающая его отношение к глагольным словам. Иначе говоря, единым классифицирующим признаком категории падежа в тунгусо-маньчжурских языках является выражение релятивных отношений между существительным и глаголом. Отношения же между существительным и "другими име-

35 Е.П. Лебедева и др. Указ.соч., с. 67.

36 Там же, с. 63.

37 Там же, с. 68.

38А.А. Реформатский. Введение в языкознание. М, 1967, с. 317. 58

нами" выражаются иными грамматическими средствами, которые к категории падежа никакого отношения не имеют.

3.10.2. Генитив, или "притяжательный" падеж (гак называемый родительный притяжания), издавна привлекал внимание специалистов, занимающихся проблемами морфологии на материале языков различных систем. Исследовался этот вопрос и А.П. Володиным, который пришел к выводу о том, что "за падежное значение признается только такое, которое выражается отношением между именем и глаголом; притяжательное же значение выражается отношением между именами, в пределах именного словосочетания и потому не может быть признано падежным. Этот постулат, как кажется, можно было бы подкрепить эмпирическими данными: чисто формальный статус генитива отличен от статуса других падежных форм. Например, в селькупском языке форма генитива не является терминальной (конечной - Б.Б.): она служит основой для образования других падежных форм"39. Это последнее наблюдение подтверждается и данными эвенкийского языка, в котором притяжательное прилагательное с суффиксом -ни согласуется с определяемым существительным в форме числа и падежа. Обратим внимание и на то обстоятельство, что в составе притяжательного прилагательного суффикс -ци является основообразующим показателем, который используется только в притяжательных прилагательных-определениях и не может функционировать в составе определяемого существительного. Что касается падежного суффикса в составе притяжательного определения, то он представляет согласовательную грамматическую категорию - согласовательный падеж в противоположность рекционному (связанному с управлением) падежу существительных: изменение по падежам для согласуемых слов - результат согласования с доминирующим существительным, стоящим в том или ином рекционном падеже.

3.11. Указательные местоименные прилагательные служат для указательного обозначения предметов, с их помощью данный предмет выделяется из класса однородных.

3.11.1. Указательное местоимение эр этот указывает на предмет, находящийся в непосредственной близости от говорящего, либо на только что упомянутый, либо на предмет уже известный, определен-

39А.П. Володин. Падеж: форма и значение или значение и форма // Склонение в палеозиатских и самодийских языках. Л., 1974, с. 285.

ный. Указательное местоимение тар тот указывает на предмет отдаленный или упомянутый в предшествующем контексте.

3.11.2. Указательные местоименные прилагательные в составе предложения выступают в функции определений. Помимо общей функции конкретизирующего или обещающего указания, эти определения, создают представление о пространственном или временном положении определяемого предмета.

3.11.3. Местоименные прилагательные тар и эр, как правило, согласуются с определяемым существительным в форме числа, но не согласуются в форме падежа. Тем не менее, выявлены отдельные случаи, полного согласования этих местоимений в форме числа и падежа с определяемым существительным.

3.11.4. От основ указательных местоименных прилагательных могут быть образованы при помощи суффикса -мал или его морфологического варианта -ма определительно-указательные местоимения гармал тот же, именно тот, тот же самый и эрмэл этот же, именно этот, этот же самый. Они, как правило, согласуются с определяемым существительным в формах числа и - факультативно - в формах падежа.

3.11.5. При помощи суффикса -гачин ~ -гэчин от основ местоимений тар и эр могут быть образованы определительно-указательные местоименные прилагательные таргачин такой, подобный и эргэчин этакий, подобный. Они используются при указании на отвлеченное качество, свойство предмета, который либо был назван ранее, либо будет назван в определенной ситуации при конкретных обстоятельствах. Обычно рассматриваемые прилагательные согласуются с определяемым существительным в формах числа и падежа

Местоименное прилагательное таргачин, выступающее в качестве определения при существительных и прилагательных, обозначающих свойство, состояние, оценку и т.п., может употребляться для выражения усиления степени проявления называемого свойства, состояния или для усиления оценки, например: экун таргачин канда-рипчу! вот какая надоедливая!; таргачин хэгды бинэ, сонодённи такой большой, а плачешь; таргачир аял гудепчул нимэкилин дэгилчэтын такиехорошие, ласковые соседиулетели.

3.12. Вопросительные местоименные прилагательные используются для вопросительного обозначения признаков предметов и употребляются, как правило, в вопросительных предложениях. По

своим грамматическим и синтаксическим особенностям этот разряд прилагательных ничем не отличается от прочих разрядов прилагательных. Как правило, эти прилагательные согласуются с определяемым существительным в формах числа и падежа, а в предложении выступают в функции определения.

3.12.1. В эвенкийском языке функционируют такие вопросительные местоименные прилагательные, как авады? какой, что за?; экума? какой?; экун? что за? каков? какой?; ады? сколько?; ни? какой, что за?; экунни? чей?

3.12.2. местоимение экума какой обозначает вопрос о качестве, свойстве, признаке чего-либо. Как правило, это местоименное прилагательное согласуется в формах числа и падежа с определяемым существительным. В составе повествовательных предложений это местоимение имеет относительное значение, присоединяя придаточное определительное предложение, например: би эчэв дёнчара экумаду гулэду арчалдымачирты я не помню, у какого дома мы должны встретиться.

3.12.3. Местоименное прилагательное авады какой, что за является лексическим эквивалентом местоимения экума. В вопросительном предложении оно также обозначает вопрос о качестве, свойстве, признаке чего-либо, а в составе повествовательного может присоединять придаточное определительное, выступая в функции относительного. В составе восклицательных предложений местоименное прилагательное авады имеет определительное значение и употребляется для выражения эмоциональной оценки явления, действия, субъекта, например: эр-ты эси авадыл куцакар балдыдяра! вот какие нынче растут ребята! В риторических вопросах и восклицаниях местоимениение авады обозначает полное отрицание чего-либо, например: би синду авады гирки бисим! какой я тебе друг!

3.12.4. Довольно широко в литературном языке используется местоименное прилагательное экун какой, каков, что за; экур куцакар эмэрэ? что за дети пришли? Особенно часто местоименное прилагательное экун употребляется в восклицательных предложениях для выражения эмоциональной оценки явления, действия, субъекта, например: суицид хутэллун экун савкатын! какие способные у вас дети (букв.: у ваших детей способности (их) какие)!

3.12.5. Количественно-вопросительное местоимение ады сколько используется для вопросительного обозначения количественного

признака предмета. В составе предложения оно факультативно согласуется с определяемым существительным в формах числа и падежа, например: адылва газеталва почтальон эмовчэн? сколько газет принес почтальон?; адыду часилду Степаннун арчалдыма-чирты? во сколько часов мы должны встретиться CQ Степаном? В придаточных определительных предложениях местоименное прилагательное ады выражает общее представление о количестве или мере чего-либо, указывая на предмет, действие, состояние, которые определяются, например: нунан эденэ танна бичэн, гулэ упкачик-лан ады кирпичил гэлэвнэвэтын он не мог сосчитать, сколько на дом пошло кирпичей. В восклицательных предложениях местоименное прилагательное ады обозначает большое количество чего-либо (какое большое количество! как много!), например: дукувун хулу-кукэн бичэн, эр дукувунду ады-ка энусин фронтадук эмэрэн! письмо было маленькое, а сколько боли пришло в нем с фронта!

3.13. Неопределенные местоименные прилагательные образуются от соответствующих вопросительных местоименных прилагательных при помощи частицы -вал или ее ассимилированного варианта -мал. В составе предложения они выступают в функции определения, согласуя формы числа и падежа с определяемым существительным.

В эвенкийском литературном языке используются следующие неопределенные местоименные прилагательные: авады-вал, экума-вал, экун-мал какой-то, какой-нибудь. Неопределенные местоименные прилагательные употребляются в случаях невозможности, вполне точно определить качество, свойство, характер чего-либо и обозначают неизвестно, неясно какой.

Поскольку рассматриваемые местоименные прилагательные относятся к разряду неопределенных, определяемые ими существительные никогда не функционируют в притяжательной форме, например: умнэт авады-вал мигдын бултамнива долчачивкалчан вдруг внимание охотника привлек какой-то шум.

3.13.1. Местоименное прилагательное авады-вал может иметь значение какой-нибудь; тот или иной, любой из ряда подобных, например: миттук гэлэвдерэн авадыдук-вал митнидук броненосец-тук нунарватын нэлэвкэнми от нас требуется пугнуть их с какого-нибудь нашего броненосца. Также местоименное прилагательное авады-вал употребляется при сопоставлении лиц или предметов по признакам, свойствам или при приравнивании к кому-либо, чему-

либо, например си авады-вал моннон бисинни! ты какой-то дурак! Это же прилагательное употребляется при назывании каких-либо свойств предмета, лица, вызывающих удивление, недоумение, досаду у говорящего, например авады-вал эчэ ая биси дэмэр давдычан какое-то недоброе озорство взяло верх

3.14. Неопределенно-количественные местоименные прилагательные служат для обозначения неопределенно-количественных признаков предмета Неопределенно-количественное местоимение ады-вал несколько обозначает некоторое неопределенное количество, составляющее какую-то часть от целого Как правило, это местоименное прилагательное согласуется с определяемым существительным в форме падежа и очень редко - в форме числа, например ады-вал кунакар эмэчтын пришло несколько ребят, нинакин дюлэду-вун адылди-вал гиракталди бидсчэн собака была уже в нескольких шагах от нас

3.14.1. Местоименное прилагательное ады-вал в сочетании с количественным числительным обозначает количественный признак предмета, приближающийся к количеству, не превышающему число, названное числительным, например эду горо-гу, упкачин ады-вал дянкун километрил одянан далеко ли здесь - всего каких-нибудь восемь километров

3.15. Определительно-обобщительные местоименные прилагательные употребляются в отрицательных предложениях для выражения полного отрицания, обозначая ни один {из всех, многих) Они образуются при помощи усилительной частицы -да (или ее ассимилированного варианта -та), присоединяемой к основам вопросительных местоименных прилагательных авады какой, экума какой авады-да, экума-да никакой Но это значение реализуется лишь в том случае, если эти отрицательные местоименные прилагательные в предложении грамматически связаны со словами отрицательного значения Если эти же слова грамматически связаны со словами положительного значения, то они получают определитель-но-обобщительное значение всякий, любой, какой бы то ни было например эр поезд дюлэдун авадыл-да тепловозил ачир бичэтын перед этим поездом никаких тепловозов не было, нинакинмун авады-да дэгивэ баканкин наша собака всякую дичь разыскивала

3.16. Одним из разрядов слов класса имен прилагательных являются причастные С другими разрядами прилагательных их объединяет основной классифицирующий критерий - общеграмма-

тическое значение признака. Совпадают и частнограмматические категории причастных прилагательных и прочих разрядов прилагательных: в предложении они согласуются в формах числа и падежа с определяемыми существительными. В составе предложения причастные прилагательные выступают в функции определения или компонента составного именного сказуемого.

3.16.1. Вместе с тем, выявляется немало признаков, по которым причастные прилагательные существенно отличаются от прочих разрядов прилагательных. Прежде всего, это лексическое значение причастных прилагательных - обозначение динамического признака предмета, тогда как прилагательные других разрядов обозначают признак статический. Во-вторых, причастные прилагательные, будучи образованы от глагольных основ, сохраняют способность подчинять себе слова, относящиеся к классу имен существительных, падежными формами которых они управляют, требуя формы определенного падежа. При этом сохраняются не только глагольные модели управления, но и модели подчинения по способу примыкания.

3.16.2. Причастные прилагательные образуются от глагольных основ любой степени производности. В состав таких глагольных основ могут входить деривационные морфемы залога, вида и собственно причастные основообразующие морфемы, указывающие на принадлежность причастного прилагательного к тому или иному подразряду причастий.

3.16.3. В эвенкийском литературном языке причастные прилагательные образуются от глагольных основ при помощи суффиксов -ча, -ри, -дяна, -вки, -мачин, -вка, -лтак.

3.16.4. По меткому наблюдению О. А. Константиновой, "причастный аффикс -рй, присоединяясь к основе, обозначающей действие, лишь способствует проявлению в причастии значения процессуальности, динамичности (потенциально содержащейся в неоформленных основах, обозначающих действие) в двух аспектах атрибутивном и субстантивном. Ни временных, ни видовых значений аффикс -рй не имеет"40. На наш взгляд, это наблюдение распространяется и на все остальные подразряды причастий.

Причастные прилагательные с суффиксом -рй, образованные от глагольных основ действительного залога, характеризуют предмет по его собственному совершающемуся действию или испытываемо-

40 О.А. Константинова. Указ. соч., с. 140. 64

му состоянию. По своему лексическому значению этот подразряд причастных прилагательных во многом коррелирует с русскими отглагольными прилагательными: индери гивчэн живая кабарга (букв.: живущая кабарга); симургавандери турэчин прерывистая речь (букв.: прерывающаяся речь); аланчэдерил налэл ласковые руки (букв.: ласкающие руки); бумудери дэги полумертвая птица (букв.: умирающая птица); энундери энин больная мать (букв.: болеющая мать); усэдери хуркэкэн больной мальчик (букв.: болеющий мальчик); инектэдери дылган насмеиишвый голос (букв.: насмехающийся голос); ларгалэдери супирэ кудрявый куст (букв.: кудрявящийся куст); мунидерил авданнал прелые листья (букв.: преющие листья); аят мэдэдери барометр чуткий барометр (букв.: хорошо чувствующий барометр).

Пассивные причастные прилагательные с суффиксом -ри характеризуют предмет по динамическому признаку, действие которого он испытывает со стороны другого предмета, например: дылачав-дери аглан залитая солнцем поляна; дылачат гарпавдери нэптэкэ залитая солнцем потна; дылачат гариавдерил дасиптыр освещенные солнцем крыши; эдынди эдынмувдерил авданнал гонимые ветром листья.

3.16.5. Причастные прилагательные с суффиксом -ча обозначают признак предмета по его собственному, уже совершенному им действию или испытываемому состоянию, например: аманничал улу-кил запоздавшие белки; аминча воробей подоспевший воробей; дуннэлэ буручэл яблокол упавшие на землю яблоки; бучэл чипи-чаткар погибшие птенцы; дагамача бэеткэн подошедший мальчик; дегдэчэ чука выгоревшая трава; дикилчал куликэр притаившиеся насекомые.

От глагольных основ, осложненных показателем пассива -в ~ -ву, образуются причастные прилагательные с суффиксом -ча, обозначающие признак предмета по действию, совершенному над ним другим предметом, например: болонилди эдырди лукивча, тыгдэлди силкивча аги нэритмэр очанраздетая осенними ветрами, промытая дождями тайга просветлела.

3.16.6. Причастные прилагательные с суффиксом -дяна характеризуют предмет по динамическому признаку, который он может или сможет осуществить, например: тандянал кунакар дети, которые могут читать; хоктоё ачиндули нэнэденэл машинал машины, которые могут ходить по бездорожью; давлавурва икэденэ асат-

кан девочка, которая может петь песни.

3.16.7. Причастные прилагательные обычного действия с суффиксом -вки обозначают процессуальный признак предмета или его состояние, например: матавувкил сэктэл гибкие ветки; химат си-рунчэвкил толгокил быстроходные нарты; аят гуиивки илэ бойкий (букв.: хорошо говорящий) человек; кэтэвэ дочавки туес объёмистый туес (букв.: много вмещающий туес); укувки кунакан грудной ребенок (букв.: сосущий грудь ребенок).

3.16.8. Долженствовательные причастные прилагательные с суффиксом -мачин характеризуют предмет по действию, которое он должен совершить. Как правило, эти причастия выступают в качестве знаменательного компонента составного сказуемого, например: би суннуи сурумэчин бичэв я должен был пойти с вами; бу кни-галва эмэнмэчир бичэвун мы должны были оставить книги. Удалось выявить случаи, когда описываемые причастные прилагательные функционируют в качестве атрибутивного определения, например:- синэ дюгэлдымэчин илэ усэллэн твой сменщик заболел (букв.: человек, который должен тебя заменить, заболел); хавам-нил долбо дюгзлдымэчир эмэчэтын пришла ночная смена рабочих (букв.: пришли рабочие, которые должны сменять ночью).

3.16.9. Безлично-долженствовательные причастия с суффиксом -вка обозначают признак предмета по действию, совершаемому над ним (при этом не предполагается грамматическое обозначение субъекта этого действия), например: дукувувка адрес адрес, который следует написать.

3.16.10. Причастные прилагательные с суффиксом -вка и -лтак в литературном языке в функции определения практически не используются.

Глава IV. ГЛАГОЛ

4.1. Глагол - часть речи с общеграмматическим значением действия или состояния как процесса протекающего во времени. Собственно глагол обозначает действие не отвлеченно, а в его спрягаемых формах. В спрягаемых формах он взаимодействует с существительным или со словом, относящимся к классу существительных, в именительном падеже и выражает совершение действия предметом или над предметом, обозначаемым существительным, к которому он присоединяется. Глагол обозначает действие, реализующееся не в

относительном, а в абсолютном времени, что коренным образом отличает собственно глагол от таких разрядов слов, как отглагольные связанные имена существительные, причастные прилагательные и существительные Только глаголу свойственны частнограмматиче-ские категории лица и числа, а также наклонения, выражающего отношение действия, названного глаголом, к действительности с точки зрения говорящего В составе предложения глагол всегда выступает в функции сказуемого

4.2. Частнограмматичсская категория лица является словоизменительной, отражающей отношение между подлежащим, выраженным существительным, и глаголом-сказуемым К числу формообразующих форм глагола относятся показатели наклонений залога, вида и времени, которые, в отличие от словоизменительных суффиксов, выражают независимые лексико-грамматические значения Категории вида и залога как категории, выражающие лексические, а не синтаксические отношения, связаны с выражением различных модификации значения глагола залоги выражают различные отношения реальных субъекта и объекта действия к самому действию, а виды - характеристики протекания действия и его отношения к действительности, следовательно, категории залога и вида относятся к категориям словообразования, но не словоизменения Не случайно поэтому аффиксы, выражающие залоговые и видовые значения, в морфологической структуре слова располагаются в непосредственной близости от корневой морфемы, до аффиксов времени, и, естественно, до аффиксов словоизменения Что касается суффиксов времени, то они, выражая независимое лексико-грамматическое значение, образуют, на наш взгляд, новую лексическую единицу О том, что суффиксы залога, вида и времени не должны относиться к числу словоизменительных, поскольку, по нашему мнению, являются основообразующими, свидетельствует и тот факт, что все они могут входить в состав основ причастных существительных и прилагательных, а суффиксы залога и вида - в состав отглагольных наречии Наконец, общеизвестно, что многие существительные могут быть образованы от глагольных основ, в составе которых обнаруживаются залоговые и видовые показатели Поэтому под спряжением глаголов следует понимать только образование их личных форм При спряжении тождество глагольной лексемы не нарушается, поскольку мы имеем дело с одной и той же лексической единицей, изменяющей свою форму (но не лексическое значение) в зависимости от лица-

числа грамматического субъекта. Нелишне отметить и тот общеизвестный факт, что формы времени свойственны далеко не всем наклонениям глагола. Например, не изменяются по временам глаголы в повелительном, сослагательном наклонениях, глаголы наклонения намерения, косвенно-повелительного наклонения, наклонения вероятности. Таким образом, на наш взгляд, глаголу присуща только одна частнограмматическая словоизменительная категория - категория лица-числа Все остальные категории - категории залога, вида и времени - выражают независимые лексико-грамматические значения, их функция сводится к формированию лексического значения глагольного слова.

4.3. По признакам морфологического строения глагольные основы подразделяются на две группы: непроизводные и призводные.

Непроизводные глагольные основы сравнительно немногочисленны Производные основы составляют наиболее значительную часть эвенкийских глагольных основ, образованных аффиксальным способом. Для образования глагольных основ от неглагольных частей речи в эвенкийском языке имеется значительное количество суффиксов различной степени продуктивности. Поскольку любая глагольная основа обладает тем или иным видовым и залоговым значением, многие из этих суффиксов, помимо лексического значения, неизбежно сообщают производной глагольной основе видовые и залоговые значения.

В эвенкийском языке от именных основ образуются глагольные с помощью четырнадцати суффиксов: -ла (7 значений); -ц ~ -ни (5 значений); -ма (7 значений), -да (4 значения); -ми (3 значения); -ли (3 значения); -та (4 значения); -ты (3 значения); -му, -гу, -ман, -ру, -кит, -лта.

Отглагольный способ образования вторичных глагольных основ сводится в основном к видовой и залоговой их трансформации, которая порождает производные глагольные основы с новым лексическим значением.

От глагольных основ образуются производные с помощью 40 суффиксов: -в ~ -ву ~ -му; -рга; -лга; -вкан ~ -мукан —букан; -лды; -мат ~ -мачи; -ги - -ци; -га; -ка; -ран, -ра, -лбу, -рбу, -м, -н; -лта, -лтан, -лтана; -ман; -нту; -пту; -дя ~ -ча; -син; -л; -т ~ -чи; -к га; -ван, -ват ~ -вачи; -малча; -ча; -нна; -нча ~ -нчу; -вла; -мка; -сса; -му; -кси; -лакан; -кат; -р, -сама; -кан; -какут ~ -кут.

Суффиксальное словообразование эвенкийских глагольных основ

было и остается основным способом пополнения глагольной лексики.

4.3.1. К бессуфиксальным глагольным основам относятся те, которые образованы способом конверсии. Как уже упоминалось, грамматическая сущность конверсии проявляется в том, что назывная форма слова (или его основа) используется без всякого материального изменения в качестве представителя разных частей речи. Иными словами, знаменательное конверсивное слово на уровне языка обладает не одним, а несколькими категориальными или общеграмматическими значениями. С точки зрения Е.С. Кубряковой, "в качестве словообразовательного средства при конверсии выступает морфологическая парадигма (А.И. Смирницкий), а именно - способность парадигмы и составляющих ее окончаний передавать значение определенной части речи. Употребление слова в новой синтаксической функции сопровождается не только его использованием в соответствующей синтаксической позиции, но и приобретением им нового морфологического показателя, свойственного классу слов, функции которого оно перенимает"41. На наш взгляд, подобная интерпретация конверсии не в полной мере отражает сущность этого грамматического явления, поскольку при конверсии та или иная лексическая единица, манифестируя одно из возможных категориальных значений в конкретном речевом использовании, обретает,' тем самым, не только парадигматические и синтаксические характеристики той части речи, которую она представляет, но и остальные сопутствующие этой части грамматические особенности - лексические, морфологические и синтаксические. По мнению Е.С. Кубряко-вой, "конверсия распространена в разных языках и представлена разными типами случаев, зависимыми от следующего: а) какие части речи она связывает между собой и каково направление деривации в этих случаях (от имени к глаголу, или же от глагола - к имени и т.п.), б) смена каких морфологических парадигм наблюдается при конверсии"42. В связи с этим, хотелось бы особо подчеркнуть, что конверсия как способ словообразования не является неким аналогом субстантивации, вербализации, адвербиализации или адъективации, при которых слова одной части речи переходят в класс другой. При конверсии слово или его основа изначально обладает потенцией, не

41 Е.С. Кубрякова. Конверсия // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990, с. 235.

42 Там же.

меняя своей формы, представлять разные части речи, манифестируя в конкретной речевой ситуации или в контексте одно из возможных категориальных значений, которому сопутствуют соответствующие частнограмматические, лексические и синтаксические особенности. Из этого следует, что конверсив в использовании не меняет одно категориальное значение на другое, а манифестирует одно из потенциально возможных. Попытки определить направление деривации конверсива напоминают стремление разрешить проблему первичности яйца или курицы, поскольку конверсив вне речевого употребления обладает нерасчлененным, или синкретичным 'значением, он обозначает лишь нечто абстрактное, некое общее понятие, под которое могут быть подведены различные конкретные представления. При использовании же конверсива в речи его значение наполняется конкретным содержанием В этом случае конверсив может обозначать или только конкретный предмет, или только конкретное действие, или только конкретный признак предмета или действия Иначе говоря, вне речевого использования конверсив может представлять лексическую единицу класса существительных, прилагательных, глаголов и наречий. Именно поэтому конверсию следует воспринимать лишь как один из приемов словообразования, при котором кон-версивное слово только манифестирует одно из изначально прису-ших ему лексических значений Количество категориальных, а следовательно, и лексических значений конверсива обусловлено, в первую очередь, его семантикой.

Анализ глагольных основ конверсивного происхождения обнаруживает, что в своем большинстве они обозначают действия, не осложненные косвенными залоговыми и видовыми оттенками Иначе говоря, значения конверсивных глагольных основ, как правило, адекватны значениям Глагольных основ, образованных от производящих именных основ' Практически, конверсия как способ словообразования вовлекла в сферу своего действия и те глагольные основы, которые осложнены суффиксами внутриглагольного словообразования, но количество таких основ невелико, и тенденция к их увеличению не просматривается постольку, поскольку в словообразовательной системе эвенкийского языка конверсия существенно уступает в своих возможностях конкурирующему с ней способу суффиксального словообразования.

Выборка из "Эвенкийско-русского словаря"43, содержащего около 21000 словарных единиц, позволила вычленить около 600 ос-нов-конверсивов. Анализ этих основ обнаруживает, что их значение, как правило, корреспондирует с соответствующими существительными.

4.4. Выражение отношения действия или состояния к действительности осуществляется в эвенкийском противопоставлением наклонений: изъявительного, повелительного, сослагательного, вероятности, долженствовательного. С категорией изъявительного наклонения тесно связана лексико-грамматическая категория времени, выражающая отношение действия или состояния к моменту речи или к какому-либо другому моменту, избранному говорящим за основу временных отношений. Категория времени выражается посредством специальных суффиксов, которые, передавая временное значение, модифицируют лексическое значение глагольной основы, к которой они присоединяются (ср. русск. я иду - ты идешь и я приду - ты придешь и я пришел - ты пришел).

4.4.1. В эвенкийском языке только глаголу свойственно спряжение, то есть изменение глагола по лицам-числам и наклонениям, при этом в состав спрягаемой глагольной основы входит и показатель времени, модифицирующий значение производящей основы.

4.4.2. Грамматическая категория времени присуща лишь глаголам в изъявительном наклонении, поскольку в системе глагола только это наклонение выражает реальное действие, соотнесенное с фиксированной точкой отсчета - с момента речи или с каким-либо другим моментом, принятым за точку отсчета. Время отсутствует у форм повелительного и сослагательного наклонений, представляющих действие как требуемое, возможное или желаемое.

4.4.3. Основное значение собственно настоящего времени - обозначение действия, совершающегося сейчас, в данный момент. Формой его выражения является флексия, передающая в единой форме значение настоящего времени и лица-числа грамматического субъекта:

Единственное число

1-е л. би суру-дем я ухожу

2-е л. си суру-денни ты уходишь

3-е л. нуцан суру-дерэн он уходит

43 Б.В. Болдырев. Эвенкийско-русский словарь. Ч. 1,2. Новосибирск, 2000.

Множественное число

1-е л. (иски.) бу суру-дерэв мыуходим

1-е л. (вкл.) мит суру-дерэп мы уходим

2-е л. су суру-дерэс выуходите

3-е л. нуцартын суру-дерэ они уходят

4.4.4. Настоящее обычное время выражает повторяющееся, обычное, типичное действие, представленное в широком плане настоящего времени, не связанного с моментом речи. Формой его выражения является флексия, выражающая своей единой формой значение настоящего обычного времени и лица-числа грамматического субъекта действия.

Единственное число

1 -е л. би суру-ннэм я обычно ухожу

2-е л. си суру-ннэнни ты обычно уходишь

3-е л. нунан суру-ннэрэн он обычно уходит

Множественное число

1-е л. (искл.) бу суру-цнэрэв мы обычно уходим

1-е л. (вкл.) мит суру-ннэрэп ~ суру-ннэп мы обычно уходим

2-е л. су суру-цнэс вы обычноуходите

3-е л. нуцартын суру-цнэрэ они обычно уходят

4.4.5. Основным значением прошедшего перфектного времени I является констатация факта совершения действия в прошлом, до момента речи. Оно выражается флексией, совмещающей значение прошедшего перфектного времени и лица-числа.

Единственое число

1-е л. би суру-м я ушел

2-е л. си суру-нни ты ушел

3-е л. нуцан суру-рэн он ушел

Множественное число

1-е л. (искл.) бу суру-рэв мыушли

1-е л. (вкл.) мит суру-рап мыушли

2-е л. су суру-рэс вы ушди

3-е л. нуцартын суру-рэ они ушли

4.4.6. Основное значение формы прошедшего перфектного

времени П адекватно значению прошедшего времени I. Глагол в этой форме обозначает законченное в недалеком прошлом действие.

Образуется это время по схеме перфектная основа глагола + суффикс прошедшего времени -ча + показатель лица-числа

Единственное число

1-е л бп тз-чз-в я пришел

2-е л си эм>чэ-с ты пришел

3-е л нуцдн эм>ч>н он пришел

Множес! венное число

1-е л (искл) бу эмэ-чэ-вун мы пришли

1-е л (вкл) мит змэ-чэ-п мы пришли

2-е л су лю-и-сун вы пришли

3-е л нувднын эмэ-чэ-тын они пришли

4.4.7. Прошедшее длительное (имперфектное) время II используется для обозначения незаконченного действия в процессе его совершения в недалеком прошлом Образуется оно по схеме основа глагола + показатель имперфекта -дя + суффикс прошедшего времени -ча + показатель липа-числа

Единственное число

1-е л би суру-дечэ-вя,ую<кл

2-е л си суру-деч>с ты уходил

1-е л нуцлнсуру-дечэ-ноя^одш/

Множественное число

1-е л (искл ) бу су ру-деч>ву н мы уходим

1-е л (вкл ) мит суру-цеч>п мы уходили

2-е л су суру-дечэ-сун вы уходили

3-е л нуцлртын суру-дечз-гын они уходили

4.4.8. Прошедшее обычное имперфекшое время III используется для выражения повторяемости, обычности действия в прошлом, отдаленном от настоящего Это время образуется по схеме глагольная основа + показатель обычного имперфектного времени -нки + личный глагольный суффикс

Единственное число

1-е л би суру-цки-в я обычно уходил

2-е л си суру-нки-с ты обычно уходил

3-е л нуцлн суру-цки-н он обычно уходил

Множественное число

1-е л (искл) бу суру-вдси-вунлш обычно уходили

1-е л. (вкл.) мит суру-нки-т мы обычноуходили

2-е л. су суру-цки-сун вы обычноуходили

3-е л. нуцартын суру-нки-тын они обычноуходили

4.4.9. Форма будущего ближайшего времени I обозначает конкретное действие грамматического субъекта в будущем. Образуется будущее ближайшее время I по схеме: глагольная основа + флексия, отражающая время и лицо-число грамматического субъекта.

Единственное число

1-е л. би суру-демя уйду

2-е л. си суру-денни тыуйдешь

3-е л. нуцан суру-ден он уйдет

Множественноечисло

1-е л. (искл.) бу суру-дерэв мы уйдем

1-е л. (вкл.) мит суру-дяп мы уйдем

2-е л. су суру-дерэс выуйдете

3-е нуцартын суру-дерэ ониуйдут

4.4.10. Будущее неопределенное время II обозначает конкретное единичное действие в будущем вообще, без какой-либо конкретизации его осуществления во времени. Образуется это время по схеме: глагольная основа + -дяна + личный глагольный суффикс.

Единственное число

1-е л. би суру-денэ-вя пойду

2-е л. си суру-денэ-с ты пойдешь

3-е л. нуцан суру-децэ-н он пойдет

Множественное число

1-е л. (искл.) бу суру-децэ-вун мы пойдем

1-е л. (вкл.) мит суру-децэ-т мы пойдем

2-е л. су суру-децэ-сун вы пойдете

3-е л. нуцартын суру-децэ-тын они пойдут

4.4.11. Глаголы в форме будущего времени III обозначают действие, которое осуществится в самое ближайшее время. В литературном языке используется будущее время Ш крайне редко. Образуется оно по схеме: глагольная основа + флексия, отражающая время и лицо-число грамматического субъекта действия.

Единственное число

1-е л. би суру-делим я сейчас же уйду

2-е л. си суру-делинни ты сейчас жеуйдешь

3-е л нунан суру-деллэп он сейчас же уйдет

Множественное число

1-е л (искл) бу суру-деллэв мы сейчас же уйдем

1-е л (вкл) мит суру-деллэп ~ суру-делип мы сейчас же уйдем

2-е л су суру-деллэс вы сейчас же уйдете

3-е л нунартын суру-деллэ они сейчас же уйдут

4.5. В отличие от форм изъявительного наклонения, не имеющих специального показателя наклонения и выражающих его посредством суффиксальных и флективных морфем времени и лица-числа, формы сослагательного наклонения характеризуются специальным показателем -мча, после которого следует личный глагольный суффикс Глаголы в этой форме обозначают действие, которое могло бы реалазоваться при определенных обстоятельствах Глаголы в со-стагатетьном наклонении нейтральны по отношению ко времени

4.5.1. Формы побудительного наклонения выражают волеизъявление В систему форм этого наклонения входят формы повелительною наклонения I и II, употребляющиеся только во втором лице, формы наклонения намерения, функционирующие в первом лице, формы косвенно-повелительного наклонения, в которых глаголы функционируют в третьем лице

4.5.2. Глаголы прошедше-вероягного наклонения употребляются при необходимости выразить сомнение, предположение относительно достоверности уже совершившегося действия Образуются формы этого наклонения по схеме глагольная основа + суффикс -рка, выражающий время и наклонение + личный глагольный суффикс (в 3-м л ед ч - нулевой, в 3-м л мн ч - суф -л)

4.5.3. Глаголы в форме настояще-вероятного наклонения обозначают совершающееся действие, в совершении которого выражается сомнение, предположение, неуверенность Образуются формы настояще-вероятного наклонения по схеме глаготьная основа + флексия, выражающая наклонение, время и лицо-число

Глава V. СЛОВА, ОТНОСЯЩИЕСЯ К КЛАССУ НАРЕЧИЙ

5.1. Наречие - часть речи, включающая в себя весьма значительную и неоднородную группу слов, предназначенных для обозначения разнообразных признаков действия и качества Выражаемые наречиями признаки действий характеризуют последние с качест-

венной и количественной стороны. Даваемая наречиями характеристика качеств ограничивается определением степени их проявления. Наречия объединяются в одну часть речи, прежде всего, на основании единства их наиболее общего категориального значения: все они специально предназначены обозначать те или иные признаки действий и качеств. Иными словами, наречие - это слово, присоединяемое к глаголу (в том числе, к его отглагольным разрядам - причастиям и деепричастиям), прилагательному, другому наречию, дополнительно поясняющее значение единицы, к которой оно присоединилось.

5.2. Категориальное значение наречий полностью обусловливает его синтаксические особенности: 1) наречие обладает только одной синтаксической функцией в предложении - функцией обстоятельства, которое может относиться к глаголу или к прилагательному; 2) наречие подчиняется глагольным и отглагольным словам (причастиям, отглагольным наречиям), качественным прилагательным и наречиям; 3) наречие может подчинять себе только наречие степени; 4) наречие деепричастного происхождения способно управлять падежной формой зависимого от него существительного; 5) наречие не обладает предикативным оттенком значения и поэтому не обособляется; 6) предикативная функция, на наш взгляд, абсолютно не свойственна наречию, что является дополнительным аргументом в пользу выделения в особый разряд существительных так называемых "неглагольных предикативов", которые часто совпадают по форме с наречиями, а на самом деле являются конверсивами, которые в одних контекстах реализуют категориальное значение наречий, а в других - существительных (разряд существительных, обозначающих состояние).

5.3. Для эвенкийского языка крайне важно, что наречие может характеризовать лишь действие или признак, но никак не предмет. Его монофункциональность - способность играть в предложении только роль обстоятельства - является доминирующей синтаксической особенностью наречия.

5.4. Поскольку многие наречия эвенкийского языка образованы по способу конверсии, принято считать, что "наречия очень близки к прилагательным, и многие из наречий могли бы рассматриваться как особые формы прилагательных, функционирующие в роли обстоя-тельства"44. Однако такая трактовка как природы наречий, так и

44 Ю.С. Маслов. Введение в языкознание. М, 1975, с. 215-216. 76

природы прилагательных ошибочна. Как уже упоминалось, совпадающие по форме прилагательные и наречия конверсивного происхождения характеризуются каждое своим общеграмматическим значением: прилагательное - признака предмета, наречие - признака действия или признака другого признака.

5.5. Для наречия характерно отсутствие каких-либо частнограмматических категорий, кроме лексико-грамматической категории степеней сравнения у качественных наречий и факультативной категории числа у некоторых наречий деепричастного происхождения. Поскольку наречие обозначает только признаки действия или качества и в связи с этим может быть только одним членом предложения - обстоятельством, характер его подчинения всегда очевиден и не требует особого суффиксального выражения. Направление же подчинительной связи устанавливается, с одной стороны, семантически: подчиняющим словом может быть только такое, которое обозначает действие или качество, с другой стороны, - синтаксически, порядком слов: наречие, как правило, находится перед подчиняющим словом. Единственным видом грамматической связи наречия с подчиняющими словами является примыкание. Правда, многие наречия по своей форме напоминают некоторые словоизменительные формы тех частей речи, от которых они образовались, или даже полностью совпадают с ними. Но это совпадение или сходство свидетельствует лишь о происхождении многих наречий от тех или иных словоизменительных форм других частей речи, от которых они уже успели "оторваться", получив лексическую и общеграмматическую самостоятельность. Следовательно, отсутствие релятивного словоизменения, или морфологическая изолированность, "окаменелость" формы является важнейшей особенностью наречий.

5.6. Состав класса наречий пополняется словами или даже целыми разрядами других частей речи в результате адвербиализации последних. В этом отношении наречия отличаются значительно большей пестротой, чем какая-либо другая часть речи.

5.7. Что касается отглагольных наречий, то по своей грамматической сущности, лексическим, морфологическим и синтаксическим особенностям они, по-существу, являются одним из разрядов наречий.

5.7.1. Отглагольные наречия (иногда их называют безличными деепричастиями) - достаточно многообразный морфологически и многогранный как в смысловом, так и в синтаксическом отношении

разряд слов, входящих в состав более широкого класса наречных слов. Характерные признаки деепричастных наречий состоят в следующем: а) они обозначают второстепенное, добавочное, адвербиально выраженное действие, тем или иным образом связанное с главным действием, выраженным глаголом; б) деепричастные наречия образуются от глагольных основ как непроизводных, так и производных, с помощью специальных основообразующих деепричастных показателей; в) в состав производных глагольных основ, от которых образованы деепричастные наречия, могут входить суффиксы внутриглагольного основообразования, формирующие лексическое значение деепричастного наречия, в том числе, суффиксы залога и вида; г) в предложении деепричастное наречие может выступать в функции обстоятельства образа действия; д) деепричастные наречия обозначают добавочное действие не в определенной временной плоскости, а сугубо соотносительно с другими действиями.

5.7.2. Вместе с тем, в отличие от прочих разрядов наречий, деепричастным наречиям свойственны признаки, которые, по мнению некоторых специалистов, сближают их с собственно глаголом, но ни в коей мере, на наш взгляд, не дают оснований для включения этих деепричастий в один из разрядов глагола:

1) деепричастия обозначают действие или состояние (этим же свойством обладают отглагольные существительные и прилагательные, но при этом существительные обозначают субстантивное действие, прилагательные - адъективное, а деепричастные наречия -адвербиальное);

2) деепричастия сохраняют лексико-грамматическое значение исходных глагольных основ, поэтому от непереходных глаголов образуются непереходные деепричастия, а от переходных - переходные (лексико-грамматическое значение исходных глагольных основ является одной из составляющих грамматической природы отглагольных и причастных существительных и прилагательных);

3) переходные отглагольные наречия обычно распространяются прямым дополнением (этим свойством обладают и отглагольные существительные, а также причастные существительные и прилагательные);

4) безличные деепричастия сохраняют управление, свойственное исходным глаголам (это свойство также сопутствует отглагольным существительным, а также причастным существительным и прилага-

тельным);

5) деепричастия могут распространяться косвенным дополнением (также, как и отглагольные существительные, причастные существительные и прилагательные);

6) деепричастия могут распространяться обстоятельствами (это свойство присуще и другим разрядам наречий);

7) деепричастиям свойственны видовые различия (показатели вида формируют лексическое значение отглагольных и причастных существительных и прилагательных);

8) деепричастиям, как и причастиям, присуще относительное обозначение времени, самостоятельного временного значения причастия не имеют (не имеют его и отглагольные связанные, причастные существительные и прилагательные).

5.7.3. Деепричастные наречия не обладают доминирующим признаком глагола - его общеграмматическим значением. Деепричастие не способно выражать грамматическое значение действия, т.е. признака динамического, протекающего во времени, при этом называть этот признак не отвлеченно, а во времени. Поэтому деепричастное наречие не может спрягаться (изменяться по лицам), выступать в функции сказуемого, быть вторым членом предикативного словосочетания, первым членом которого являются слова класса имен существительных в именительном падеже.

5.8. Семантическая широта наречия как части речи, обозначающей самые разнообразные признаки действий и качества, находит свою детализацию в распределении наречий по разрядам, которые, помимо семантических особенностей, имеют также и некоторые словообразовательные отличия. В эвенкийском языке выделяются следующие разряды наречий: качественные, количественные, степени, места, времени, вопросительные, неопределенные, образа действия, причины и деепричастные.

Заключение

1. Классифицирующим признаком при отнесении слова к той или иной части речи является его категориальное, или общеграмматическое, значение, определяющее функциональные особенности слова.

2. Части речи - это разряда: слов языка, различаемые по выражаемым ими общеграмматическим, или категориальным, значениям. Выявление специфики частей речи сводится, таким образом, к опре-

делению их общеграмматических значений, таких, как предметность, действие, признак предмета, признак действия.

3. Знаменательные слова делятся на части речи, образующие систему из четырех классов: 1) имя существительное; 2) глагол; 3) имя прилагательное; 4) наречие.

Доминирующий критерий для выделения такой части речи, как существительное, - его общеграмматическое значение - предметность. Оно проявляется: 1) в семантике - существительные обозначают всякие субстантивные или мыслимые предметно представления, обозначающие возможный предмет речи или что бы то ни было, о чем можно говорить; 2) в синтаксических функциях - существительное может иметь при себе определение, выраженное словами класса имен прилагательных; существительное может быть как первым, так и вторым членом притяжательного словосочетания; существительное в составе предложения может быть подлежащим, дополнением или обстоятельством одним из компонентов составного глагольного сказуемого; 3) в частнограмматических категориях -существительному присущи число, падеж и притяжание; 4) в словообразовательных возможностях - существительные обладают развитой системой словообразовательных моделей.

Слова класса имен существительных представлены несколькими разрядами слов, обладающих тем же категориальным значением: собственно существительными, местоименными существительными, числительными-существительными, причастными существительными, связанными отглагольными именами существительными.

Общеграмматическое значение прилагательного - атрибутивность или призначность, ему сопутствуют: 1) семантика - обозначение статических и динамических признаков предмета; 2) типы словосочетания - прилагательное является первым членом атрибутивного словосочетания, второй член которого - существительное; 3) формы словообразования - прилагательное обладает специальной системой словообразовательных моделей; 4) частнограмматические категории - в литературном языке прилагательные согласуются в формах числа и падежа с определяемым существительным; для выражения степени признака используются особые основообразующие суффиксы; 5) синтаксические функции - в составе предложения прилагательные выступают в функции определения и части составного сказуемого.

Наряду с собственно прилагательными существуют разряды слов,

общеграмматическое значение которых позволяет отнести их также к классу прилагательных: местоименные прилагательные, числительные прилагательные, причастные прилагательные.

Общеграмматическое значение глагола - действие или состояние как процесс. Ему сопутсвуют: 1) семантика - глагол обозначает различные виды действия или состояния, реализуемые грамматическим субъектом; 2) тип словосочетания - глагол является вкорькМ членом предикативной конструкции, первым членом которой могут быть слова, относящиеся к классу имен существительных в именительном падеже; 3) формы словообразования - глагол обладает развитой системой слово- и формообразования, суффиксы которой формируют лексическое значение глагольной основы; 4) формы словоизменения - глаголу сопутствует частнограмматическая категория числа-лица; 5) синтаксические функции - в составе предложения глагол может быть только сказуемым.

Общеграмматическое значение наречия - признак действия или признак качества. Ему сопутствуют: 1) семантика - наречия обозначают признаки действий и качеств с количественной и качественной стороны, а также со стороны условий или обстоятельств совершения действий; 2) типы сочетания - наречия сочетаются по способу примыкания с прилагательными, глаголами и их причастными разрядами; 3) формы словообразования - наречия характеризуются специальной системой словообразовательных суффиксов, свидетельствующих о происхождении наречий от тех или иных словоизменительных форм других частей речи; 4) отсутствие частных грамматических категорий, т.е. форм релятивного словоизменения; 5) синтаксические функции - в составе предложения наречия могут выступать лишь в качестве обстоятельства при словах, обозначающих действия и признаки.

4. К числу конверсивов относятся слова, обладающие на уровне языка не одним, а несколькими общеграмматическими значениями. В контексте или в речевом использовании конверсив реализует только одно из потенциально возможных категориальных значений, которому сопутствуют лексическое значение, частнограмматические и синтаксические характеристики той части речи, категориальное значение которой он манифестирует.

5. Частнограмматические категории представлены в эвенкийском языке словоизменительными морфемами, которые не нарушают тождества слова (лексемы), т.е. мы имеем дело с одним и тем же сло-

вом в разных грамматических формах, выражаемых суффиксально или аналитически.

Имени существительному свойственны частнограмматические категории числа, падежа и притяжания. Падежные значения выражаются суффиксально или с помощью послелогов.

Имени прилагательному в литературном языке свойственны согласовательные грамматические категории числа и падежа. В некоторых диалектах эвенкийского языка прилагательные не согласуются с определяемым существительным в формах его числа и падежа. Некоторым разрядам прилагательных свойственна лексико-грамматическая категория, выражающая степень качества, характеризующего данный предмет. Суффиксы, выражающие степень качества, относятся к числу основообразующих.

Глаголу свойственны лексико-грамматические категории наклонений, залога, вида и времени и частнограмматическая категория лица-числа. Первые, лексико-грамматические категории, формируют лексическое значение глагольной основы; вторая, словоизменительная частнограмматическая категория, выражает отношение между действием, названным глаголом и грамматическим субъектом этого действия. Глаголу свойственны грамматическая категория наклонения, каждое из которых образует свою особую парадигму спряжения.

Категориальное значение и синтаксические функции наречия обусловливают его основную морфологическую особенность - отсутствие у него форм релятивного словоизменения. Что касается наречий деепричастного происхождения, то некоторые из них факультативно обладают грамматической категорией числа. Отражая в своей форме число грамматического субъекта, деепричастное наречие выражает свое подчинение глаголу, обозначающему действие этого субъекта.

6. Различие между категориальным и лексическим значениями состоит в том, что последнее представляет собой минимум признаков первого, закрепленного за словом и необходимого для того, чтобы данное слово приобрело общественную значимость. Лексическое значение делает слово понятным и позволяет ему функционировать в речи. Что касается термина "категориальное" или "общеграмматическое значение", то он обозначает грамматическую категорию, обобщенно отражающую тот или иной класс предметов, признаков, процессов. Категориальное грамматическое значение

формируется на основе обобщения и формализации мыслей об отношении предметов к действительности. Например, предметность, характеризующая существительное как часть речи, условна и формализована, поскольку в ней обобщаются понятия не только предметов, но и признаков (белизна), действий (езда), отношений (дружба), мыслимых субстантивно. Так же формализованы категориальные значения прилагательного, наречия и глагола. Существительное всегда предметно в своем категориальном значении, тогда как в лексическом оно может быть как предметно, так и непредметно. Иначе говоря, категориальному значению слова сопутствует его конкретное лексическое значение.

7. Частнограмматические категории определенной части речи в отличие от лексико-грамматических категорий не могут сопутствовать словам, относящимся к другим частям речи: только существительному присущи частнограмматические категории числа, падежа и притяжания и только глагол спрягается.

8. Никакая часть речи не может обладать частнограмматическими категориями смешанного или гибридного типа, например, склоняться и спрягаться; или обладать категорией лица-числа и притяжания одновременно.

9. Представленная классификация слов по частям речи имеет универсальный характер для большинства известных языков мира. Если придерживаться предложенной классификации, то принцип выделения частей речи оказывается для всех языков единым. Изложенная теория частей речи является, по нашему мнению, наиболее перспективной в дальнейшем исследовании различных языков, гак как она относит эти исследования к работам, направленным к установлению языковых универсалий. Универсальный характер общеграмматических значений, на основе которых осуществляется классификация слов по частям речи, указывает на их обусловленность формой общечеловеческого мышления.

Содержание диссертационной работы огражено в следующих публикациях.

Монографии:

1. Болдырев Б.В. Категория косвенной принадлежности в тунгусо-маньчжурских языках. М: Наука, 1976. - 152 с. (8 п.л.)

2. Болдырев Б.В. Словообразование имён существительных в тунгусо-маньчжурских языках. Новосибирск: Наука, 1987. - 192 с.

(17 п л)

3. Аврорин В.А., Болдырев Б.В. Грамматика орочского языка. Новосибирск: Наука, 2001. - 398 с. (45 п. л.)

Словари:

1. Болдырев Б.В. Русско-эвенкийский словарь. М., 1988. - 304 с. (23 п.л.)

2. Болдырев Б.В. Русско-эвенкийский словарь. Новосибирск, 1994.-499 с. (77 ал.)

3. Болдырев Б.В. Эвенкийско-русский словарь. Ч. 1, 2. Новосибирск, 2000. ч. I. - 504 с. (59 п.л), ч. ИГ- 484 с.' (57,5 п.л.)

Автореферат

1. Болдырев Б.В. Категория косвенной принадлежности в тунгусо-маньчжурских языках. Автореф. дисс... канд. филол. наук. Новосибирск, 1970.

Статьи:

1. Болдырев Б.В. К вопросу о происхождении формы косвенной принадлежности в тунгусо-маньчжурских языках // Изв. СО РАН СССР - Сер. обществ, наук. 1970. -№11.- Вып. 3. - С. 46-49.

2. Болдырев Б.В. Категория косвенной принадлежности в нанайском языке // Языки и литература народов Сибири. Новосибирск, 1970. - С. 109-145.

3. Болдырев Б.В. К вопросу о структуре притяжатель'ной конструкции тунгусо-маньчжурских языков // Языки и литература народов Сибири. Новосибирск, 1970. - С. 146-164.

4. Болдырев Б.В. О грамматическом выражении выделительности в тунгусо-маньчжурских и других алтайских языках // Изв. СО РАН СССР - Сер. обществ, наук, 1972. - № 1. - Вып. 1. - С. 60-64.

5. Болдырев Б.В. Фонетическая структура суффикса косвенной принадлежности в тунгусо-маньчжурских языках // Фонетика и морфология языков народов Сибири. Новосибирск, 1972. - С. 56-63.

6. Болдырев Б.В. Суффиксы имён существительных, обозначающих названия лица (на материале эвенкийского языка) // Вопросы языка и литературы народов Сибири. Новосибирск, 1974. - С. 1729.

7. Болдырев Б.В. Суффиксы имён существительных, обозначающих животных (на материале эвенкийского языка) // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. Новосибирск, 1975. -С. 85-100.

8. Болдырев Б.В. Суффиксы имён существительных, обозна-

чающих названия частей тела (на материале эвенкийского языка) // Исследования по языкам народов Сибири. Новосибирск, 1976. -С. 28-51.

9. Болдырев Б.В. Суффиксы имён существительных, обозначающих названия растений (на материале эвенкийского языка) // Исследования по языкам народов Сибири. Новосибирск, 1976. -С.52-57.

10. Болдырев Б.В. Словообразование имён существительных, обозначающих предметы одежды (на материале эвенкийского языка) // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. Новосибирск, 1976.-С. 119-134.

11. Болдырев Б.В. Суффиксы имён существительных, обозначающих орудия (на материале эвенкийского языка) // Исследования по языкам народов Сибири. Новосибирск, 1977. - С. 29-52.

12. Болдырев Б.В. Словообразование имён существительных, обозначающих продукты (на материале эвенкийского языка) // Вопросы лексикологии. Новосибирск, 1977. - С. 191-200.

13. Болдырев Б.В. Словообразование непредметной лексики, связанной с явлениями природы (на материале эвенкийского языка) // Изучение языков народов Сибири. Новосибирск, 1978. - С. 74-101.

14. Болдырев Б.В. Словообразование имён существительных, обозначающих географические названия // Изучение языков народов Сибири. Новосибирск, 1978. -С. 102-121.

15. Болдырев Б.В. Существительные с аффиксом -нки в эвенкийском языке в сравнительном освещении (на материале тунгусо-маньчжурских языков) // История и диалектология языков Сибири. Новосибирск, 1979. - С. 23-38.

16. Болдырев Б.В. Сравнительное исследование эвенкийских существительных с суффиксом -вун // История и диалектология языков Сибири. Новосибирск, 1979. - С. 39-59.

17. Болдырев Б.В. Тунгусо-маньчжурские названия животных с суффиксом -ки, -ка // Теоретические вопросы фонетики и грамматики языков народов Сибири. Новосибирск, 1979. - С. 65-75.

18. Болдырев Б.В. Словообразовательный суффикс -мкура в эвенкийском языке и его аналоги в тунгусо-маньчжурских языках // Сибирский диалектологический сборник (на материале языков коренных народов Сибири). Новосибирск, 1980. - С. 48-55.

19. Болдырев Б.В. Эвенкийские суффиксы -кит и -дяк и их аналоги в тунгусо-маньчжурских языках // Сибирский диалектологиче-

ский сборник (на материале языков коренных народов Сибири). Новосибирск, 1980. - С. 56-73.

20. Болдырев Б.В. Словообразование имён существительных, обозначающих непредметную лексику (на материале эвенкийского языка) // Народы и языки Сибири. Новосибирск, 1980. - С. 111-123.

21. Болдырев Б.В. Суффикс -лан в тунгусо-маньчжурских языках // Морфология имени в сибирских языках. Новосибирск, 1981. — С. 85-117.

22. Болдырев Б.В. Словообразование имён существительных посредством формообразующих суффиксов (на материале тунгусо-маньчжурских языков) // Языки и фольклор народов Севера. Новосибирск, 1981.-С. 56-60.

23. Болдырев Б.В. Существительные с суффиксом -птин в эвенкийском языке в сравнительно-историческом освещении (на материале тунгусо-маньчжурских языков) // Теоретические вопросы фонетики и грамматики языков народов СССР. Новосибирск, 1981. -С. 53-63.

24. Болдырев Б.В. Форма обладания в тунгусо-маньчжурских языках // Грамматические исследования по языкам Сибири. Новосибирск, 1982. - С. 105-116.

25. Болдырев Б.В. Существительные с суффиксом -птун в тунгусо-маньчжурских языках // Язык как исторический источник Новосибирск, 1983.-С. 30-40.

26. Болдырев Б.В. Об исторически составных словообразовательных аффиксах // Методологические и философские проблемы языкознания и литературоведения. Новосибирск, 1984. - С. 168-176.

27. Болдырев Б.В. Эвенкийские суффиксы -рук, -сик и их аналоги в тунгусо-маньчжурских языках // Исследование языков народов СССР. Новосибирск, 1985. - С. 28-37.

28. Болдырев Б.В. Притяжательное оформление определений в эвенкийском языке // Лексика тунгусо-маньчжурских языков. Новосибирск, 1985.-С. 76-81.

29. Болдырев Б.В. Пролативные наречия в тунгусо-маньчжурских языках // Языки народов Сибири: Грамматические исследования. Новосибирск, 1991. - С. 55-66.

30. Болдырев Б.В. Итоги и задачи изучения тунгусо-маньчжурских языков // Б.О. Пилсудский - исследователь народов Сахалина. Материалы Междунар. науч. конф. Южно-Сахалинск 31 октября -2 ноября 1991 г. Южно-Сахалинск, 1992. - С. 10-18.

31. Болдырев Б.В. Притяжательное склонение в тунгусо-маньчжурских языках // Языки, культура и будущее народов Арктики: Тезисы докладов международной конференции. 17-21 июня 1993 г., Ч.П.Якутск, 1993.-С. 12-13.

32. Болдырев Б.В. Место причастий в системе частей речи тунгусо-маньчжурских языков // Аборигены Сибири: Проблемы изучения исчезающих языков и культур: Тезисы Междунар. науч. конф. Новосибирск, 26-30 июня 1995 г. Том I, филология. Новосибирск, 1995.-С. 104-107.

33. Болдырев Б.В. К проблеме послелогов в тунгусо-маньчжурских языках // Языки коренных народов Сибири. Вып. 5. Новосибирск: «Сибирский хронограф», 1999. - С. 151-157.

34. Болдырев Б.В. Краткий очерк грамматики и лексики эвенкийского литературного языка // Эвенкийско-русский словарь. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2000. - С. 426-481.

35. Болдырев Б.В. Прилагательные с суффиксом -чи в эвенкийском языке // Фольклор и литература Сибири. Памяти А.Б. Соктоева. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2001. - С. 190-203.

Отпечатана в ЗАО РИЦ «Прайс-курьер», тел 34-22-02, зак. № , тираж 400

№19249

РНБ Русский фонд

2005-4 16206

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Болдырев, Борис Васильевич

Предлагаемый доклад является результатом обобщения содержания опубликованных монографий, словарей и статей автора.

Цель работы - системное описание морфологического строя эвенкийского языка, исследование лингвистической сущности классов слов, именуемых частями речи, а также частно грамматических категорий, сопутствующих каждой части речи.

В задачи диссертационного исследования входит: 1) определить принцип, который является классифицирующим при отнесении слова к той или иной части речи; 2) дать определение понятия "часть речи"; 3) сформулировать определения для каждой части речи; 4) определи > - в системе частей речи, руководствуясь классифицирующим принципом, место слов, категориальное значение которых обусловлено их разрядом (местоимения, числительные, причастия, деепричастия); 5) дать определение конверсии, исхода из ее грамматической сущности, и определить место конверсивов в системе частей речи; 6) показать невозможность отнесения одного и того же знаменательного слова одновременно к нескольким частям речи; 7) доказать, что часть речи не может, бьхть "смешанной" или "гибридной", совмещающей внутри одного грамматического класса слова с различными общеграмматическими значениями; 8) определить место служебных слов и междометий в системе частей речи; 9) показать взаимообусловленность, .существования частей речи в морфологической системе языка; 10) выявить и описать частнограм-матические категории, сопутствующие каждой части речи; 11) разграничить категориальное и лексическое значение слова; 12) классифицировать типы грамматических значений; 13) предпринять попытку построения универсальной классификации.

Актуальность темы определяется тем, что среди лингвистов вообще, в тем числе и специалистов по тунгусо-маньчжурским языкам, до настоян,. о времени нет единого мнения по всем вышеперечисленным вопросам. Это заставляет признать вопрос о сущности частей речи (вопрос о грамматическом статусе слова, количестве частей речи и критериях отнесения слова к тому или иному грамматическому классу) одним из сложнейших в лингвистике, а решение этого вопроса - одним из актуальнейших, имеющим большое теоретическое и практическое значение. Определение таких понятий, как "часть речи" вообще, "'имя существительное", "имя прилагательное", "глагол", "наречие" и др., инвентарь частей речи и их систематизация суть стержневые темы не только всех научных исследований по грамматике, но и учебных пособий, в том числе школьных учебников грамматики. Предлагаемая автором концепция выделения частей речи на основании универсального критерия может быть использована при углублении исследований в этой области лингвистики, осуществляемых как на материале тунгусо-маньчжурских языков, так и на материале языков других систем.

В теоретическом отношении исследование опирается на труды В. А. Аврорина, О.П. Суника, К.А. Новиковой, O.A. Константиновой, Е.П. Лебедевой, Т.И. Петровой, И.В. Кормушина, C.JI. Чарекова, И.В. Недялкова, В.А. Роббека, В.И. Цинциус, И.Е. Аничкова, В.М. Жирмунского, А.Н. Савченко, А.Н. Тихонова, A.M. Щербака, Д.М. Насилова, Б.А. Серебренникова, H.A. Баскакова, Л.В. Щербы, A.A. Реформатского, Ю.С. Маслова.

В работе обобщены взгляды исследователей на грамматическую сущность частей речи и способы их классификации, а также обосновывается уточненная концепция системы частей речи в тунгусо-маньчжурских языках, вводится единый классифицирущий признак для их выделения и описываются сопутствующие частнограммати-ческие признаки, обусловленные категориальным значением слова.

Научная новшна работы заключается в том, что впервые намечены новые концептуальные подходы к определению грамматической сущности слова как части речи, предложен единый принцип классификации, уточнен инвентарь как грамматических классов -частей речи, так и грамматических разрядов слов, входящих в тот или иной грамматический класс, что позволяет решить поставленные задачи. Для традиционно выделяемых в языке частей речи в диссер-тадионном исследовании предложена строго научная классификация единиц, составляющих систему, но классификация отнюдь не простая, а достаточно сложная, основанная на едином, распространяющемся на всю систему принципе деления: часть речи - это совокупность разрядов знаменательных слов, объединенных категориальным (общеграмматическим) значением.

В работе обосновывается тезис о том, что в своей категориальной основе части речи имеют универсальный характер, а различия между языками проявляются лишь в степени и способах грамматического оформления различных категориальных классов и разрядов слов. Иначе говоря, части речи в различных языках отличаются лишь ча-сгнограмматическими категориями и способами их выражения.

Поэтому особое внимание в работе уделено частнограмматиче-ским категориям, сопутствующим той или иной части речи. Обосновывается, в частности, вывод о том, что, например, частнограммати-ческие категории глагола могут иметь деривационный и реляционный характер. Деривационные или формообразующие морфемы -это морфемы внутриглагольного основообразования (выражающие залог, вид и время), которые формируют лексическое значение основы. Вторые, реляционные морфемы, являются словоизменительными, выражающими отношения между грамматическим субъектом и действием, которое ему предицируется.

В работе впервые четко определена система часгнограмматиче-ских категорий имени существительного эвенкийского языка - это категории числа, падежа и притяжания. Предлагается определение грамматической категории падежа и способов ее выражения. В связи с этим за рамки падежной системы выводятся морфемы, которые не являются падежными и, напротив, как примыкающие к падежной системе квалифицируются формы с послелогами. В этом случае приравненными к падежным формам являются сочетания знаменательных слов класса имен существительных с послелогами.

Теоретическая значимость исследования определяется тем, что впёрвйе при систематизации лексических единиц использован универсальный критерий, дифференцирующий части речи, - общеграмматическое значение, что позволяет, с нашей точки зрения, разработать строго научную классификацию и последовательно описать систему частей речи в тунгусо-маньчжурских языках. Исследование отличает достаточно широкий подход к пониманию проблемы частей речи и грамматических категорий в тунгусо-маньчжурских языках, от конструктивного решения которой во многом зависит адекватное описание грамматической системы этих языков.

К числу дискуссионных вопросов, тесно связанных с теорией частей речи, относится и вопрос о принципах научной классификации вообще. По нашему мнению, классификация, лишенная единого принципа установления классов тех или иных объектов (к числу таких объектов относятся и слова каждого языка), является классификацией непоследовательной, логически противоречивой и потому ненаучной. Между тем, в современных грамматиках общепризнанно, что классификация знаменательных слов может быть построена не на учете единого классифицирующего признака, а на системе взаимосвязанных реальных признаков, определяющих соответствующий тип явлений. К числу таких "классификаций" относится и классификация, согласно которой части речи - это классы слов языка, выделяемые на основании общности их синтаксических, морфологических и, семантических свойств. Иначе говоря, в основу классификации кладется не собственно единый принцип, а признаки, которые сопутствуют тому или иному разряду слов. Некоторые лингвисты, в том числе и специалисты по тунгусо-маньчжурским языкам, считают, что в каждом языке система частей речи сугубо специфична и потому попытки разработать всеобщую, универсальную для всех языков с>г.ему классификации частей речи и, главное, положить в основу такой классификации единый классифицирующий признак, обречены на провал. Отсюда попытки найти в этих языках специфические часги речи, такие как "имя качества", "имя времени", "имя отрицания", "образные слова". Сторонники подобных классификаций не учитывают, что лексические единицы этих "специфических частей речи" являются, по существу, конверсивами, единая форма которых обладает не одним, а двумя или тремя общеграмматическими значениями, одно из которых и реализуется при его использовании в речи в определенном контексте.

Не менее спорным для языковедов является и вопрос о частно-грамматических категориях, свойственных той или иной части речи. Одни исследователи полагают, что каждой части речи могут сопутствовать лишь словоизменительные категории (например, категории числа, падежа и притяжания для имени существительного или категория лица-числа для глагола и др.), другие считают, что частно-грамматическими категориями определенной части речи могут являться и так называемые лексико-грамматические категории (например, категори™ вида, залога, времени для глагола и категории косвенного притяжания, обладания, подобия, сравнения для имени существительного).

В работах соискателя намечены пути решения этих спорных и многих других вопросов, прямо или косвенно связанных с проблемой частей речи и сопутствующих им частнограмматических категорий. В работах обоснованы теоретические посылки для успешного продвижения в указанной области исследования.

Научно-практическая значимость исследования определяется возможностью использования полученных результатов при описании ¡грамматических систем как родственных, так и типологически отличных языков, исходя из единого признака, положенного в основу классификации всех знаменательных слов с точки зрения их час-теречной принадлежности. Таким универсальным классифицирующим признаком, по нашему мнению, является общеграмматическое или категориальное значение слова. Рассмотрение и анализ целого ряда проблем в работах соискателя, намеченные подходы к их решению - все это создает основу для успешного разрешения спорных вопросов, например, лексикографии, в частности, это касается отражения в двуязычных словарях тунгусо-маньчжурских языков глаголов в виде глагольных основ, в состав которых входят залоговые, видовые и некоторые другие основообразующие суффиксальные показатели. Кроме того, широта подхода к проблеме частеречного членения языка и наличествующих в нем грамматических категорий, сопутствующих той или иной части речи, необходимы для адекватного описания грамматической системы всякого языка в целом/ ^:

Апробация работы. Опубликованные монографии и двуязычные словари соискателя осуществлены благодаря финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (исследовательские и издательские гранты автора), следовательно, все проекты прошли тщательную научную экспертизу у ведущих отечественных специалистов. Изданные монографии и словари автора представлены в качестве рекомендуемой специальной литературы в томе энциклопедического издания «Языки мира: Монгольские языки. Тунгу со-маньчжУрские языки. Японский язык. Корейский язык». М, 1997, а та'юке используются в качестве учебных пособий в школах и ВУЗах, где изучаются тунгусо-маньчжурские языки, в том числе и эвенкийский. Теоретические выводы и научные обобщения, сделанные соискателем, могут быть использованы при написании учебных и учебно-методических пособий, лекционных курсов, а также представляют интерес в теоретико-лингвистическом плане как для специалистов в области тунгусо-маньчжурских языков, так и для специалистов' по алтайским языкам.

Результатом исследования стала разработка концепции, полу-чйвшёй свое эксплицитное разъяснение в трех монографических исследованиях. В словарях концепция представлена имплицитно, т.е. заключена в самой структуре словаря, в построении словарных статей; кроме того, в кратком виде (около 5 п.л.) теоретические концептуальные подходы автора к созданию стройной грамматической системы эвенкийского языка изложены в «Кратком очерке грамматики и лексики эвенкийского языка», включенном в качестве приложения в двухтомный «Эвенкийско-русский словарь» (Новосибирск, 2000).

Основные концептуальные положения были представлены в докладах, сделанных автором диссертационного исследования на международных, всесоюзных, всероссийских и региональных научных конференциях: а) международные - «Проблемы алтаистики и монголоведения» (Элиста, 1972), «Б.О. Пилсудский исследователь народов Сахалина» (Южно-Сахалинск, 1992), «Языки культура и будущее народов Арктики» (Якутск, 1993), «Аборигены Сибири: проблемы изучения исчезающих языков» (Новосибирск, 1995), б) всесоюзные и всероссийские - «Авроринские чтения» (1978-1984 гг., Новосибирск, ИИФФ СО РАН); «Языки народов Сибири и сопредельных регионов» (1978-2002 гг., Новосибирск, ИИФФ, позже - ОИИФФ СО РАН) и др.

Публикации по теме работы: содержание исследования отражено в трех монографиях, трех словарях, а также более чем в 40 статьях.

Структура доклада: работа состоит из Введения, пяти глав и Заключения. В первой главе излагаются вопросы теории частей речи в тунгусо-маньчжурских языках. Во второй главе описываются слова, относящиеся к классу имен существительных и их частнограммати-ческие категории. В третьей главе дается описание прилагательных и их частнограмматических категорий. В четвертой главе описываются глаголы и их часгнограмматические категории. В пятой главе описываются слова, относящиеся к классу наречий. В Заключении обобщаются результаты исследования частей речи и их частнограмматических категорий.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Части речи и грамматические категории эвенкийского языка в сравнительном освещении"

Заключение

1. Классифицирующим признаком при отнесении слова к той или иной части речи является его категориальное, или общеграмматическое, значение, определяющее функциональные особенности слова.

2. Части речи - это разряды слов языка, различаемые по выражаемым ими общеграмматическим, или категориальным, значениям. Выявление специфики частей речи сводится, таким образом, к определению их общеграмматических значений, таких, как предметность, действие, признак предмета, признак действия.

3. Знаменательные слова делятся на части речи, образующие систему из четырех классов: 1) имя существительное; 2) глагол; 3) имя прилагательное; 4) наречие.

Доминирующий критерий для выделения такой части речи, как существительное, - его общёграмматическое значение - предметность. Оно проявляется: в сеШйтике- существительные обозначают всякие субстантивные иди мыслимые предметно представления, обозначающие возможный предмет речи или что бы то ни было, о чем можно говорить; 2) в синтаксических функциях - существительное может иметь при себе определение, выраженное словами класса имен прилагательных; существительное может быть как первым, таж и вторым членом притяжательного словосочетания; существительное в составе предложения может быть подлежащим, дополнением или обстоятельством одним из компонентов составного глагольного сказуемого; 3) в частнограмматических категориях -существительному присущи число, падеж и притяжание; 4) в словообразовательных возможностях - существительные обладают развитой системой словообразовательных моделей. "

Слова класса имен существительных представлены несколькими разрядами слов, обладающих тем же категориальным значением: собственно существительными, местоименным^ существительными, числительными-существительными, претастныМИ существительными. связанными отглагольными именами существительными.

Общеграмматическое значение прилагательного - атрибутивность или призначность, ему сопутствуют: 1) семантика - обозначение статических и динамических признаков предмета; 2) типы словосочетания - прилагательное является первым членом атрибутивного словосочетания, второй член которого - существительное; 3) формы словообразования - прилагательное обладает специальной системой словообразовательных моделей; 4) частнотрамматические категории - в литературном языке прилагательные согласуются в формах числа и падежа с определяемым существительным; для выражения степени признака используются особые основообразующий суффиксы; 5) синтаксические функции - в составе предложения прилагательные выступают в функции определения й части составного сказуемого. i =¡i . : :

Наряду с собственно прилагательными существуют разряды слов, общеграмматическое значение которых позволяет отнести их также к классу прилагательных: местоименные прилагательные, числительные прилагательные, причастные прилагательные.

Общеграмматическое значение глагола - действие или состояние как процесс. Ему сопутсвуюг: 1) семантика - глагол обозначает ; различные виды действия или состояния, реализуемые грамматическим субъектом; 2) тип словосочетания - глагол является вторым членом предикативной конструкции, первым членом которой могут быть слова, относящиеся к классу имен существительных в именительном падеже; 3) формы словообразования - глагол обладает развитой системой слово- и формообразования, суффиксы которой формируют лексическое значение глагольной основы; 4) формы словоизменения - глаголу сопутствует частнограмматическая категория числа-лица; 5) синтаксические функции - в составе предложения глагол может быть только сказуемым.

Общеграмматическое значение наречия - признак действия или признак качества. Ему сопутствуют: 1) семантика - наречия обозначают признаки действий и качеств с количественной и качественной стороны, а также со стороны условий или обстоятельств совершения действий; 2) типы сочетания - наречия сочетаются по способу примыкания с прилагательными, глаголами и их причастными разрядами; 3) формы словообразования - наречия характеризуются специальной системой словообразовательных суффиксов, свидетельствующих о происхождении наречий от тех или иных словоизменительных форм других частей речи; 4) отсутствие частных грамматических категорий, т.е. форм релятивного словоизменения; 5) синтаксические функции - в составе предложения наречия могут выступать лишь в качестве обстоятельства при словах, обозначающих действия и признаки.

4. К числу конверсивов относятся слова, обладающие на уровне языка не одним, а несколькими общеграмматическими значениями. В контексте или в речевом использовании конверсив реализует только одно из потенциально возможных категориальных значений, которому сопутствуют лексическое значение, часгнограмматические и синтаксические характеристики той части речи, категориальное значение которой он манифестирует.

5. Частнограмматические категории представлены в эвенкийском языке словоизменительными морфемами, которые не нарушают тождества слова (лексемы), т.е. мы имеем дело с одним и тем же словом в разные грамматических формах, выражаемых, суффиксально или аналитически. ., ;

Имени существительному свойственны частнограмматические категории числа, падежа и пригяжания. Падежные значения «выражаются суффиксально или с помощью послелогов.

Имени прилагательному в литературном языке свойственны согласовательные грамматические категории числа и падежа. В некоторых диалектах эвенкийского языка прилагательные не согласуются с определяемым существительным в формах его числа и падежа. Некоторым разрядам прилагательных свойственна лексико-грамматическая категория, выражающая степень качества, характеризующего данный предмет. Суффиксы, выражающие степень качества, относятся к числу основообразующих.

Глаголу свойственны лексико-грамматические категории наклонений, залога, вида и времени и частнограмматическая категория лица-числа. Первые, лексико-грамматические категории, формируют лексическое значение глагольной основы; вторая, словоизменительная частнограмматическая категория, выражает отношение между действием, названным глаголом и грамматическим субъектом этого действия. Глаголу свойственны грамматическая категория наклонения, каждое из которых образует свою особую парадигму спряжения. :.,.,.

Категориальное значение и синтаксические функции наречия обусловливают его основную морфологическую особенность - отсутствие у, него форм релятивного словоизменения. Что касается наречий деепричастного происхождения, то некоторые из них факультативно обладают грамматической категорией числа. Отражая в своей форме число грамматического субъекта, деепричастное наречие выражает свое подчинение глаголу, обозначающему действие этого субъекта.

6, Различие между категориальным и лексическим значениями состоит в том, что последнее представляет собой минимум признаков первого, закрепленного за словом и необходимого для того, чтобы данное слово приобрело общественную значимость. Лексическое значение делает слово понятным и позволяет ему функционировать в речи. Что касается термина "категориальное" или "общеграмматическое значение", то он обозначает грамматическую категорию, обобщенно отражающую тот или иной класс предметов, признаков, процессов. Категориальное грамматическое значение формируется на основе обобщения и формализации мыслей об отношении предметов к действительности. Например, предметность, характеризующая существительное как часть речи, условна и формализована, поскольку в ней обобщаются понятия не только предметов, но и признаков (белизна), действий (езда), отношений (дружба), мыслимых субстантивно. Так же формализованы категориальные значения прилагательного, наречия и глагола. Существительное всегда предметно в своем категориальном значении, тогда как в лексическом оно может быть как предметно, так и непредметно. Иначе говоря, категориальному значению слова сопутствует его конкретное лексическое значение.

7. Частно грамматяческис категории определенной части речи в отличие от лексико-грамматических категорий не могут сопутствовать словам, относящимся к другим частям речи: только существительному присущи частнограмматические категории числа, падежа и притяжания и только глагол спрягается.

8. Никакая часть речи не может обладать частнограмматическими категориями смешанного или гибридного типа, например, склоняться и спрягаться; или обладать категорией лица-числа и притяжания одновременно.

9. Представленная классификация слов по частям речи имеет универсальный характер для большинства известных языков мира. Если придерживаться предложенной классификации, го принцип выделения частей речи оказывается для всех языков единым. Изложенная теория частей речи является, по нашему мнению, наиболее перспективной в дальнейшем исследовании различных языков, так как она относит эти исследования к работам, направленным к установлению языковых универсалий. Универсальный характер общеграмматических значений, на основе которых осуществляется классификация слов по частям речи, указывает на их обусловленность формой общечеловеческого мышления.

Содержание диссертационной работы отражено в следующих публикациях.

Монографии:

1. Болдырев Б.В. Категория косвенной принадлежности в тунгусо-маньчжурских языках. М.: Наука, 1976. - 152 с. (8 п.л.)

2. Болдырев Б.В. Словообразование имён существительных в тунгусо-маньчжурских языках. Новосибирск: Наука, 1987. - 192 с.

17 п. л.)

3. Аврорин В.А., Болдырев Б.В. Грамматика орочского языка. Новосибирск: Наука, 2001. - 398 с. (45 п.л.)

Словари:

1. Болдырев Б.В. Русско-эвенкийский словарь. М., 1988. - 304 с. (23 п.л.) "

2. Болдырев Б.В. Русско-эвенкиискии словарь. Новосибирск, 1994. - 499 с. (77 п.л.)

3. Болдырев Б.В. Эвенкийско-русский словарь. Ч. 1, 2. Новосибирск, 2000. ч. I. - 504 с. (59 п.л), ч. И. - 484 с. (57,5 п.л.)

Автореферат

1. Болдырев Б.В. Категория косвенной принадлежности в тунгусо-маньчжурских языках. Автореф. дисс. канд. филол. наук. Новосибирск, 1970.

Статьи:

1. Болдырев Б.В. К вопросу о происхождении формы косвенной принадлежности в тунгусо-маньчжурских языках // Изв. СО РАН СССР - Сер. обществ, наук. 1970. - № 11. - Вып. 3. - С. 46-49.

2. Болдырев Б.В. Категория косвенной принадлежности в нанайском языке Н Языки и литература народов Сибири. Новосибирск, 1970.-С. 109-145.

3. Болдырев Б.В. К вопросу о структуре притяжательной конструкции тунгусо-маньчжурских язьжов // Языки и литература народов Сибири. Новосибирск, 1970. - С. 146-164.

4. Болдырев Б.В. О грамматическом выражении выделительности в тунгусо-маньчжурских и других алтайских языках // Изв. СО РАН СССР - Сер. обществ, наук, 1972. - № 1. - Вып. 1. - С. 60-64.

5. Болдырев Б.В. Фонетическая структура суффикса косвенной принадлежности в тунгусо-маньчжурских языках // Фонетика и морфология языков народов Сибири. Новосибирск, 1972. - С. 56-63.

6. Болдырев Б.В. Суффиксы имён существительных, обозначающих названия лица (на материале эвенкийского языка) // Вопросы языка и литературы народов Сибири. Новосибирск, 1974. - С. 1729.

7. Болдырев Б.В. Суффиксы имён существительных, обозначающих животных (на материале эвенкийского языка) // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. Новосибирск, 1975. -С. 85-100.

8. Болдырев Б.В. Суффиксы имён существительных, обозначающих названия частей тела (на материале эвенкийского языка) // Исследования по языкам народов Сибири. Новосибирск, 1976. -С. 28-51.

9. Болдырев Б.В. Суффиксы имён существительных, обозначающих названия растений (на материале эвенкийского языка) // Исследования по языкам народов Сибири. Новосибирск, 1976. -С. 52-57.

10. Болдырев Б.В. Словообразование имён существительных, обозначающих предметы одежды (на материале эвенкийского языка) // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. Новосибирск," 1976.-С. 119-134.

11. Болдырев Б.В. Суффиксы имён существительных, обозначающих орудия (на материале эвенкийского языка) // Исследования по языкам народов Сибири. Новосибирск, 1977. - С. 29-52.

12. Болдырев Б.В. Словообразование имён существительных, обозначающих продукты (на материале эвенкийского языка) // Вопросы лексикологии. Новосибирск, 1977. - С. 191-200.

13. Болдырев Б.В. Словообразование непредмегной лексики, связанной с явлениями природы (на материале эвенкийского языка) // Изучение языков народов Сибири. Новосибирск, 1978. - С. 74-101.

14. Болдырев Б.В. Словообразование имён существительных, обозначающих географические названия // Изучение языков народов Сибири. Новосибирск, 1978. - С. 102-121.

15. Болдырев Б.В. Существительные с аффиксом -цки в эвенкийском языке в сравнительном освещении (на материале тунгусо-маньчжурских языков) // История и диалектология языков Сибири. Новосибирск, 1979.-С. 23-38.

16. Болдырев Б.В. Сравнительное исследование эвенкийских существительных с суффиксом -вун // История и диалектология языков Сибири. Новосибирск, 1979. - С. 39-59.

17. Болдырев Б.В. Тунгусо-маньчжурские названия животных с суффиксом чей, -ка // Теоретические вопросы фонетики и грамматики языков народов Сибири. Новосибирск, 1979. - С. 65-75.

18. Болдырев Б.В. Словообразовательный суффикс -мкура в эвенкийском языке и его аналоги в тунгусо-маньчжурских языках // Сибирский диалектологический сборник (на материале языков коренных народов Сибири). Новосибирск, 1980. - С. 48-55.

19. Болдырев Б.В. Эвенкийские суффиксы -кит и -дяк и их аналоги в тунгусо-маньчжурских языках // Сибирский диалектологический сборник (на материале языков коренных народов Сибири): Новосибирск, 1980.-С. 56-73. .■

20. Болдырев Б.В. Словообразование имён существительных, ' обозначающих непредметную лексику (на материале эвенкийского языка) // Народы и языки Сибири. Новосибирск, 1980. - С. 111-123.

21. Болдырев Б.В. Суффикс -лан в тунгусо-маньчжурских языках // Морфология имени в сибирских языках. Новосибирск, 1981. -С. 85-117. .

22. Болдырев Б-11. Словообразование имён существительных посредством формообразующих суффиксов (на материале тунгусо-маньчжурских язьдерв) // Языки и фольклор народов Севера. Новосибирск, 1981,. С. 56-60.

23. Болдырев Б.В. Существительные с суффиксом -птин в эвенкийском языке в сравнительно-историческом освещении (на материале тунгусо-маньчжурских языков) // Теоретические вопросы фонетики и грамматики языков народов СССР. Новосибирск, 1981. -С. 53-63.

24. Болдырев Б.В. Форма обладания в тунгусо-маньчжурских языках // Грамматические исследования по языкам Сибири. Новосибирск, 1982.-С. 105-116.

25. Болдырев Б.В. Существительные с суффиксом -птун в тунгусо-маньчжурских языках // Язык как исторический источник. Новосибирск, 1983.-С. 30-40.

26. Болдырев Б.В. Об исторически составных словообразовательных аффиксах // Методологические и философские проблемы языкознания и литературоведения. Новосибирск, 1984. - С. 168-176.

27. Болдырев Б.В. Эвенкийские суффиксы -рук, -сик и их аналоги в тунгусо-маньчжурских языках // Исследование языков народов СССР. Новосибирск, 1985. - С. 28-37.

28. Болдырев Б.В. Притяжательное оформление определений в эвенкийском языке // Лексика тунгусо-маньчжурских языков. Новосибирск, 1985.-С. 76-81.

29. Болдырев Б.В. Пролативные наречия в тунгусо-маньчжурских языках// Языки народов Сибйри: Грамматические исследования. Новосибирск, 1991. - С. 55-66.

30. Болдырев Б.В. Итоги и задачи изучения тунгусо-маньчжурских языков // Б.О. Пилсудскйй - исследователь народов Сахалина. Материалы Междунар. науч. конф. Южно-Сахалинск. 31 октября -2 ноября 1991 г. Южно-Сахалинск, 1992. - С. 10-18.

31. Болдырев Б.В. Притяжательное склонение в тунгусо-маньчжурских языках // .Языки, культура и будущее народов Арктики: Тезисы докладов международной конференции. 17-21 июня 1993 г., Ч. II. Якутск, 1993. - С. 12-13.

32. Болдырев Б.В. Место причастий в системе частей речи тунгусо-маньчжурских языков // Аборигены Сибири: Проблемы изучения исчезающих языков и культур: Тезисы Междунар. науч. конф. Новосибирск, 26-30 июня 1995 г. Том I, филология. Новосибирск, 1995. - С. 104-107.

33. Болдырев Б.В. К проблеме послелогов в тунгусо-маньчжурских языках // Языки коренных народов Сибири. Вып. 5. Новосибирск: «Сибирский хронограф», 1999.-С. 151-157.

34. Болдырев Б.В. Краткий очерк грамматики и лексики эвенкийского литературного языка // Эвенкийско-русский словарь. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2000. - С. 426-481.

35. Болдырев Б.В. Прилагательные с суффиксом -чи в эвенкийском языке // Фольклор и литература Сибири. Памяти А.Б. Соктоева. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2001. - С. 190-203.