автореферат диссертации по политологии, специальность ВАК РФ 23.00.02
диссертация на тему: Чеченский конфликт: политико-правовые механизмы урегулирования

Полный текст автореферата диссертации по теме "Чеченский конфликт: политико-правовые механизмы урегулирования"

На правах рукописи

Ткаченко Валерий Владимирович

ЧЕЧЕНСКИЙ КОНФЛИКТ: ПОЛИТИКО-ПРАВОВЫЕ МЕХАНИЗМЫ УРЕГУЛИРОВАНИЯ

23.00.02 - политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии (юридические науки)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук

Ростов-на-Дону - 2004

Работа выполнена в Ростовском юридическом институте МВД России

Научный руководитель: доктор юридических наук,

доцент

Позднышов Алексей Николаевич Официальные оппоненты: доктор философских наук,

Ведущая организация: Ростовский государственный университет

Защита состоится 31 января 2005 года в 10 часов на заседании диссертационного совета Д.203 011.01 по политическим и юридическим наукам при Ростовском юридическом институте МВД России по адресу: 344015, г Ростов-на-Дону; ул. Маршала Еременко, 83, ауд. 502.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Ростовского юридического института МВД России.

Автореферат разослан 30 декабря 2004 года.

кандидат юридических наук, профессор

Макеев Василий Васильевич;

кандидат юридических наук, Гавриш Георгий Борисович

Ученый секретарь диссертационного совета

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Судьба Чечни и ее непростые взаимоотношения с Россией неоднократно становились предметом самой острой полемики в обществе, подвергались исследованиям со стороны ученых. Не говоря о периоде кавказских войн XIX века, когда чеченская тема получила освещение даже в классической русской литературе, повышенное внимание к ней было приковано и после установления на Кавказе советской власти, что обернулось трагическими событиями депортации 23 февраля 1944 года. Резкий всплеск конфликтогенной активности на межэтнической и межрелигиозной почве после распада Союза ССР лишь подтверждает всю глубину разразившегося кризиса и неоднозначность как причин, так и путей его урегулирования.

Новейший этап российско-чеченских отношений ознаменовался вооруженным вторжением ваххабитов в 1999 г. в Дагестан, которое обернулось началом так называемой второй чеченской кампании. В ходе ее проведения был установлен военно-политический контроль над республикой, что, однако, не привело к нормализации обстановки. Напротив, поиск пути окончательного политико-правового урегулирования конфликта приобрел первоочередное значение, причем не только для российских политиков, но и для всего населения страны. Весь мир стал свидетелем, как в контексте чеченской тематики была решена проблема преемственности политической власти в России. 26 марта 2000 г. Президентом РФ стал В.В. Путин, предвыборные рейтинги которого во многом были обусловлены его решительными действия против бандформирований.

По сути, в 1990-х гг. Чечня стала местом борьбы за будущее всей российской государственности, т.к. с нее должен был начаться следующий, постсоветский этап десуверенизации и утраты территориальной целостности России. Новое политическое руководство страны остановило дальнейшую реализацию сепаратистских и дезинтеграционных проектов. Прошедший в Чечне референдум, принятие конституции и избрание законного президента, казалось бы, вселяли надежду, что путь урегулирования конфлик-

¡З'ОС. НАЦИОНАЛЬНА»

I БИБЛИОТЕКА

.......

та и нормализации обстановки найден: необходимо лишь уничтожить оставшихся главарей бандподполья, создать эффективную правоприменительную систему и обеспечить условия для функционирования общероссийского законодательства. Однако убийство А. Кадырова 9 мая 2004 г. вновь со всей остротой поставило старый вопрос: где истинные, глубинные причины этого конфликта, а где лишь второстепенные, сопутствующие им факторы? Ведь только дав адекватный ответ, свободный от политической конъюнктуры, можно вплотную приблизиться к осмыслению путей выхода из сложившейся ситуации, разработке необходимых для этого идеологических, государственно-правовых, административных и законодательных механизмов.

Тем не менее многие публикации по данной проблеме, в первую очередь, зарубежных и прозападно ориентированных российских авторов, носят тенденциозный, односторонний характер, ангажированы геополитическими и иными мотивами. Другой крайностью является упрощение и идеализация сложной, многомерной реальности чеченского конфликта, когда в угоду политической конъюнктуре желаемые успехи в Чечне часто выдаются за реальные. Кроме того, нельзя не отметить и практически полное отсутствие комплексных, системных исследований в данной области, в рамках которых осуществлялся бы многоуровневый междисциплинарный синтез, без которого невозможно глубокое понимание и разрешение столь сложного кризиса.

Обозначенные выше тренды в их конкретной разработке сделали актуальным и научный политико-правовой анализ этнона-циональной специфики Чечни, выявление конфликтологической природы институционализации чеченской этнонациональной государственности, обусловленной геополитическими, историческими, этнорелигиозными, экономическими и правовыми причинами, а также разработку системы критериев для оценки существующих технологий его разрешения и имплицитно содержащихся в них государственно-правовых моделей. Подобное исследование будет способствовать формированию адекватной правовой политики российского государства в сфере федерализации на современном этапе и в долгосрочной перспективе.

Степень научной разработанности проблемы. Рассмотрение чеченского конфликта в русле проблем этнонационального самоопределения, национальной идентификации, межэтнической и межконфессиональной напряженности на Северном Кавказе осуществляется в работах многих современных отечественных и зарубежных авторов (Абдулатипов Р.Г., Баранов П.П., Гиренко М.Н., Денисова Г.С., Жданов Ю.А., Иванов В.Н., Хоперская Л.Л., Шапсугов Д.Ю., Яхимчик М. и др.), особая роль среди которых принадлежит кавказоведам (Арутюнов С.А., Дегоев В.В., Добаев И.П., Кушсва Е.Н., Малашенко А.В., Меликишвилли Л.Ш., Плиев А.Г. и др.). В их публикациях можно найти обширные сведения, касающиеся конфликтологической, этнополитической и юридической специфики развития северокавказских народов, истории российско-чеченских отношений. По последнему вопросу богатый фактологический материал содержится в дореволюционных источниках (Дубровин Н.Ф., Зиссерман А., Потто В., Романовский Д.И., Фадеев РА и др.), трудах советской историографической школы, основанных на использовании формационного подхода (Буркин Н., Бушуев С.К., Кокиев ГА., Скитский Б.В., Покровский М.Н. и др.), более поздних работах, в том числе написанных самими чеченцами (Айдаев Ю.А., Ахмадов Ш.Б., Ахмадов ЯЗ., Гакаев Д., Дауев С, Ибрагимова З.Х., Исаев Э.А., Маго-мадов М.М., Мамакаев М.А. и др.). Философские, политологические и правовые аспекты «чеченской проблемы» обсуждались в диссертационных исследования Казанцева В.Г., Кадырова А.А., Гавриша Г.Б., Нечепуренко П.Я. и др.

Анализу внешних факторов чеченского конфликта в контексте основных трендов международных отношений XIX - XXI вв. посвящены фундаментальные труды геополитической школы (Бже-зинский З., Джемаль Г., Дугин А.Г., Киссенджер Г., Панарин А.С. и др.), которые, хотя и подходят к рассмотрению данного вопроса зачастую с прямо противоположных идеологических и аксиологических позиций, тем не менее основаны на едином понятийно-категориальном и методологическом аппарате.

Отдельно необходимо выделить большую группу публицистических произведений и различных публикаций в средствах мас-

совой информации, в которых запечатлена хронологическая и фактологическая структура событий, произошедших в Чечне после прихода к власти Д. Дудаева и начала политического, а затем и вооруженного противостояния республики с Россией. Их авторами являются бывшие и действующие политики, военнослужащие, офицеры спецслужб, журналисты, отечественные и зарубежные аналитики (Березовский Б.А., Жириновский В.В., Лебедь А.И., Михайлов А., Немцов Б.Е., Политковская А., Проханов А.А., Рыбкин И.П., Трошев Г., Хасбулатов Р.И. и др.). Лидерами чеченских боевиков (Дудаев Д., Закаев А., Масхадов А., Нухаев Х.-А., Удугов М., Яндарбиев 3. и др.) в свою очередь, также была развернута массированная информадионная пропаганда, в основном в западных СМИ и сети «Интернет» (известные интернет-сайты сепаратистов «Кавказ-Центр», «Чечен-пресс» и др.).

Юридические аспекты тех или иных вариантов урегулирования чеченского конфликта и соответствующих им государственно-правовых моделей отражены в постоянной корректировке российского законодательства, включающей в себя принятие новых федеральных законов, издание различных указов президентов РФ Ельцина Б.Н. и Путина В.В., постановлений Правительства РФ, нормативно-правовых актов непризнанной республики Ичкерия, соглашений между РФ и ЧРИ в период хасавюртовского перемирия, новой Конституции и законодательства ЧР после окончания второй военной кампании.

Вместе с тем нельзя не отметить, что в систематическом виде различные пути урегулирования чеченского конфликта до сих пор не стали предметом самостоятельного политико-правового исследования, которое бы позволило оценить предлагаемые варианты и соответствующие им законодательные и государственно-правовые модели, сформулировать научно-обоснованные критерии для формирования эффективной федеральной правовой политики в Чечне на современном этапе.

Объектом диссертационного исследования является политико-правовая трансформация российской государственности в контексте федерализации.

Предмет диссертационного исследования составляет кон-

фликтологическое измерение чеченского кризиса, институционализирующего этносепаратистскую тенденцию российского федерализма.

Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования состоит в том, чтобы в ходе политико-правового анализа этнополитической ситуации в Чечне определить генезис и сущностные признаки чеченского конфликта, критически оценить предлагаемые пути его урегулирования и актуализировать соответствующие им законодательные и государственно-правовые механизмы разрешения.

Для достижения поставленной цели в рамках диссертации решаются следующие задачи:

- дать характеристику этнополитической и этнорелигиозной структуры чеченского этноса в контексте ее влияния на правовую динамику чеченского конфликта:

- выявить конфликтологическую природу институционали-зации чеченской этнонациональной государственности, обосновать ее внутренние и внешние причины и факторы, оказывающие фоновое воздействие;

- выделить и с компаративистских позиций проанализировать основные этапы развития российско-чеченских отношений в политико-правовой сфере;

- сформулировать оптимальные критерии для оценки существующих политико-правовых технологий урегулирования чеченского конфликта конца XX - начала XXI вв.;

- проанализировать с юридической конфликтологической точки зрения реализуемую в настоящее время в Чечне программу А.А. Кадырова по урегулированию конфликта и нормализации обстановки в республике;

- обозначить наиболее перспективные альтернативные варианты политико-правового урегулирования чеченского конфликта;

- с учетом национальных интересов Российской Федерации дать оценку разнообразным «миротворческим» проектам урегулирования ситуации в Чечне, связанным с явным или латентным ограничением государственного суверенитета и нарушением территориальной целостности.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:

- проанализирована многоуровневая система политико-правовой стратификации вайнахского этноса;

- сформулирована конфликтологическая парадигма инсти-туционализации чеченской этнонациональной государственности;

- предложены политико-правовые критерии для оценки существующих и выработки принципиально новых подходов к урегулированию чеченского конфликта конца XX - начала XXI вв.;

- на геополитическом, законодательном и этнополитическом уровнях проведен компаративистский анализ кадыровского и традиционалистского (евразийского) проектов политико-правового урегулирования конфликта и нормализации обстановки в Чеченской Республике, показаны их положительные и негативные аспекты, описаны прогностические сценарии развития обстановки в будущем;

- дана политико-правовая оценка «миротворческих» проектов разрешения чеченского конфликта, не приемлемых для современной российской государственности по стратегическим основаниям. .

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Чеченское общество стратифицировано по этнонациональ-ному и этнорелигиозному признакам, детерминирующим особенности традиционного этнополитического уклада. В политико-правовой сфере это выражается в доминировании принципа коллективной ответственности, положенного в основу нормативного регламентирования отношений между специфическими родоплемен-ными (тейпы, тукхамы) и религиозными (вирды, тарикаты) субъектами, а также в отсутствии опыта национально-государственного строительства. Данная «поликратичность» вайнахского этноса делает его потенциально конфликтогенным не только для воздействий извне, но и в силу внутренних межклановых противоречий.

2. Конфликтологическая природа институционализации чеченской этнонациональной государственности определяется столкновением на Северном Кавказе стратегических интересов России

и ее геополитических оппонентов (Великобритании и США), своеобразными заложниками которого на протяжении многих веков являются кавказские народы, в том числе чеченцы. Этнические, религиозные и социокультурные факторы, играющие существенную роль в других интерпретационных моделях чеченского конфликта, составляют лишь конфликтогенный фон, на котором развертывается перманентная борьба геополитических игроков, без которого сепаратистский потенциал Чечни вполне мог бы оказаться невостребованным, поскольку основная парадигма чеченского конфликта имеет геополитическое, а не этнонациональное содержание.

3. Основные этапы российско-чеченских отношений (с XVI века по настоящее время) отражают правовую динамику конфлик-тогенной активности, в своем генезисе связанной с влиянием общих (геополитических) и особенных (этнонациональных) закономерностей, оказавших решающее воздействие на формирование в чеченском сообществе двух противоположных типов правового сознания (государственного и традиционного) и многоуровневой полиюридической системы, включающей элементы обычного права, шариата и светского законодательства, только с учетом которых возможно определение наиболее оптимальных и продуктивных путей политико-правового урегулирования чеченского конфликта.

4. Для адекватной политико-правовой оценки различных вариантов урегулирования чеченского конфликта необходимо использовать систему критериев, основанную на конфликтологическом юридическом анализе этнополитической специфики Чечни:

- соответствие рассматриваемого проекта геополитическим интересам России;

- соблюдение принципов обеспечения территориальной целостности и суверенитета Российской Федерации;

- степень политико-правовой дифференцированности предлагаемого подхода к различным сегментам внутри чеченского этноса и соответствующим им нормативно-ценностным системам.

5. Реализуемый в настоящее время проект нормализации обстановки в Чечне, разработанный А.А. Кадыровым и утвержден-

ный Президентом РФ В.В. Путиным, предполагает воспроизведение на региональном уровне общефедеральной государственно-правовой модели, законодательно закрепленной в новой Конституции Чеченской Республики, без какой-либо ее существенной адаптации к этнополитическим особенностям вайнахского этноса. Данный проект, будучи безупречным с легальной и геополитической точек зрения, имеет ряд существенных недостатков, связанных с тем, что он основан на чуждом для чеченского политико-правового менталитета доминировании одного клана, наделенного практически неограниченной властью в условиях вооруженного конфликта, над всем остальным тейпово-тукхамным и вир-довым сообществом и сохраняет его внутреннюю конфликтоген-ность.

6. Традиционалистский (или евразийский) путь урегулирования чеченского конфликта инициирует создание в рамках административно-территориальных границ современной Чечни дополнительного национально-политического образования - автономии как «осознанной резервации» с широкими властными полномочиями для внутреннего самоуправления на основе традиционного этнополитического уклада. Это позволит интегрировать в российское государственно-правовое пространство не только лояльных федеральной власти чеченцев, но и тех их представителей, которые являются носителями автохтонного менталитета и отказываются жить по принципам светского права. Практическая реализация данного проекта существенно затруднена ввиду того, что действующее российское законодательство не санкционирует создание подобных образований, а национально-культурные автономии не рассматриваются как форма политического самоопределения этноса.

7. «Миротворческие проекты» политико-правового урегулирования чеченского конфликта: создание независимого государства «Ичкерия», «изоляционистский» проект СПС, варианты международного вмешательства (лихтенштейнский и парижский планы), псевдотрадиционалистский проект Х.-А. Нухаева, которые различаются по своей политико-правовой форме, реально тождественны по геополитическому содержанию и направлены на де-

зинтеграцию российской государственности, ограничение ее суверенитета и нарушение территориальной целостности, т.е. выходят за рамки политико-правового пространства современной России.

Теоретико-методологическую основу диссертационного исследования составляет применение правового подхода геополитической школы в сочетании с прикладными методиками этно-национальной и юридической конфликтологии, что дает представление о предмете исследования на уровне действия общих и особенных закономерностей.

Для решения конкретных задач в рамках диссертации использовались системно-структурный, институционально-правовой подходы, а также методы юридической аксиологии и этнологии, социально-правовой компаративистики, отраслевых правовых дисциплин.

В доктринальном плане диссертант опирался на труды отечественных и зарубежных авторов, в которых сформулированы альтернативные подходы к анализу конфликтологической и юридической специфики Чечни, российско-чеченских отношений, путям урегулирования существующих противоречий.

Научно-теоретическая и практическая значимость работы определяется возможностью использования сделанных в диссертации выводов для разработки политико-правовых и законодательных механизмов разрешения актуальных проблем федеративных отношений, к которым в современной России относится чеченский конфликт. Основные положения диссертации позволяют глубже понять специфику этнонациональной стратификации чеченского этноса, характерного для него полиюридизма, влияние данных факторов на правовую динамику этнополитических конфликтов в контексте геополитических реалий, а также систематизировать «миротворческие инициативы» по стабилизации обстановки в Чечне, в том числе связанных с явным или латентным пренебрежением к национальным интересам России.

Результаты проведенного исследования могут оказаться полезными для аналитиков и должностных лиц органов государственной власти и управления, которые сталкиваются с решением

тех или иных вопросов по урегулированию чеченского конфликта. Заложенная в основу диссертации методологическая матрица может быть востребована заинтересованными общественно-политическими силами для разработки новых подходов к разрешению чеченского конфликта, так как позволяет с научно обоснованных позиций осуществить верификацию позитивных и негативных аспектов уже существующих политико-правовых моделей.

В теоретическом плане отдельные разделы диссертационного исследования могут быть включены в опорные материалы для чтения лекций и проведения семинарских занятий по юридической конфликтологии, политико-правовой этнологии, отраслевым юридическим дисциплинам (в частности, международному, конституционному, административному и муниципальному праву), использованы для разработки специальных курсов для военных и гражданских специалистов, которым придется работать на территории Чеченской Республики.

Апробациядиссертационного исследования. Основные положения диссертации докладывались на четырех международных, всероссийских научно-практических конференциях и семинарах в Ростовском юридическом институте МВД России использовались автором в процессе чтения лекций и проведения семинарских занятий. Основные выводы работы отражены в двух авторских публикациях общим объемом 1,5 п.л.

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры государственно-правовых и политико-философских дисциплин Ростовского юридического института МВД России.

Структура диссертации обусловлена целью и задачами исследования, а также избранной автором логикой изложения материала и включает в себя введение, две главы, состоящие из шести параграфов, заключение и список литературы, насчитывающий 305 позиций, из них - 22 нормативно-правовых источника. Объем диссертации - 140 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, оценивается степень ее научной разработанности, определяются цели и задачи, рассматривается методологическая основа, формулируются положения, выносимые на защиту, отмечается научная новизна, теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования, приводятся сведения об апробации его результатов.

В первой главе «Юридический конфликтологический анализ этнополитической специфики Чечни», состоящей из трех параграфов, дается характеристика этнополитической организации чеченского общества, оценивается его конфликтогенный потенциал в условиях политико-правовой модернизации, описывается механизм влияния указанных факторов на правовую динамику чеченского конфликта и его отражение в нормативно-правовой сфере.

В первом параграфе «Этнополитическая структура чеченского общества и ее влияние на правовую динамику конфликта» осуществляется структурно-функциональный анализ чеченского общества как базового субъекта исследуемого конфликта, выделяются этнонациональный, этнорелигиозный и этноправо-вой уровни социальной стратификации, дается их политико-правовая характеристика.

Авторскую гипотезу при рассмотрении этнополитической структуры чеченского этноса выражает тезис о том, что у вайна-хов на всех этапах их исторического существования (от возникновения этноса и вплоть до наших дней) никогда не было собственной государственной идеологии либо каких-то альтернативных ей политических концепций, основанных на идее государственного суверенитета. Главная причина указанного феномена заключается в том, что в основе структурной организации чеченского общества всегда лежало понятие «общности» (как целого), а не «индивида» (как частного). Индивид со своими правами, свободами и интересами, с юридической точки зрения, олицетворяет принцип «субъективного вменения», по которому ответственность

за деяние несет только лицо, его совершившее, отвечающее определенному набору качеств (субъект правонарушения).

В чеченском же обществе традиционно доминировал принципиально иной подход, тесно связанный с патронимическими отношениями, оформленными через существование специфических родоплеменных (тейпово-тукхамных) структур. В случае обиды, нанесенной члену одной фамилии, все остальные вступались за него, как будто бы она нанесена каждому из них лично. Верно и обратное утверждение, так как за преступление, совершенное одним человеком, могли понести ответственность и другие члены семьи, даже невиновные.

С юридической точки зрения, указанный феномен может быть охарактеризован термином «объективное вменение». Одним из его внешних проявлений является обычай кровной мести и тесно связанные с ним правовые процедуры (определения виновной руки, примирения и т.д.), не изжитые у многих северокавказских народов и, особенно у чеченцев, до сих пор. По обширной источнико-вой базе юридической этнологии в работе реконструируется традиционный этнополитический строй чеченского этноса (от «ва-ров» и «тейпов» до «тукхамов» и «нохчи къам»), дается характеристика соответствующих ему политико-правовых институтов и нормативно-правовой системы (адата).

Распространение на Кавказе ислама привело к дополнительной стратификации чеченского общества еще и по этнорелигиозному признаку. Структура суфийских вирдово-тарикатистских братств наложилась на существовавший родоплеменной уклад жизни, образовав неповторимую этнонациональную модель, сохранившуюся в своих базовых характеристиках до настоящего времени. Различные вирды, объединенные в крупные тарикаты - На-кшбандийа и Кадирийа - несли с собой не только различные модели отправления религиозного культа, но конкурирующие политико-правовые проекты. Основной постулат «накшбандийцев» -превосходство шариата над любым мистическим опытом и, как следствие, легитимизация теократической государственности. Идеология Кадирийа, напротив, более анархична, генетически заимствовала многие местные обычаи, нормы которых становились

неотъемлемой частью ритуала и иногда превосходили по значимости положения шариата, что привело к ее некомплементарно -сти с принципами организации государственной власти.

Рассмотренная этнонациональная и этнорелигиозная стратификация вайнахского общества, которая может быть охарактеризована терминами «поликратия» и «полиюридизм», оказала существенное влияние на правовую динамику чеченского конфликта, сформировала фон, в рамках которого развивались многогранные конфликтогенные процессы.

Во втором параграфе «Конфликтологическая природа ин-ституционализации чеченской этнонациональной государственности» осуществляется компаративистский анализ различных подходов к интерпретации чеченского конфликта, на основе междисциплинарного подхода выделяются его общие и особенные закономерности, осуществляется их контекстуализация с учетом исторической ретроспективы и геополитических реалий XXI века.

Автор анализирует существующие в современной науке дефиниции понятия «конфликт», характеристики различных форм протекания конфликтогенных процессов, типологизацию причин и условий конфликтов. В соответствии с доминирующей точкой зрения, конфликтогенные процессы на территории Чеченской Республики следует относить к разряду этнонациональных явлений, главной причиной которых является неурегулированность этнических вопросов в условиях интенсивной политико-правовой модернизации. Чеченский конфликт, таким образом, рассматривается большинством исследователей в основном как этнонациональ-ная проблема, связанная со столкновением на Кавказе цивилизованного, прогрессивного общества с мозаикой этнокультурных ансамблей, находящихся на примитивных этапах социально-экономического развития и противостоящих надвигающейся на них модернизации. Однако, по мнению автора, более продуктивным способом осмысления логики конфликтогенных процессов в Чечне является привлечение понятийного аппарата геополитической науки, которая, не отрицая, по сути, альтернативные методологические подходы, позволяет вписать их в более широкий цивилиза-

ционный контекст. В основе классического геополитического анализа лежит утверждение двух фундаментальных принципов:

во-первых, бинарной логики исторического процесса, выраженной в дуализме сухопутных и морских культур как противоположных цивилизационных концептов;

во-вторых, отрицание самой возможности существования какого-либо «третьего центра», не сводимого к указанному биполярному антагонизму.

В указанном контексте Кавказ осмысливается как «промежуточное пространство», которое, с позиций «Суши», должно быть включено в сферу континентального влияния, а с позиций «Моря», напротив, использовано в качестве плацдарма для экспансии вглубь Евразии и установления над материком военно-политической и экономической доминации. Поэтому Кавказ всегда представлял собой место столкновения интересов и ожесточенной борьбы англосаксонских государств (вначале Великобритании, потом - США) и России, своеобразными «заложниками» которой на протяжении веков являлись кавказские народы. Не отрицая значимости этнонациональных, религиозных и культурных факторов, играющих ключевую роль в альтернативных конфликтологических моделях, автор утверждает, что они всего лишь конфлик-тогенный фон, на котором развертывается борьба стратегических противников. Бесспорно, в динамике конфликтов и идентификации их участников большое значение играет среда их протекания и этнокультурная специфика региона, однако главные причины заключены все-таки в сфере действия геополитических закономерностей. Иными словами, конфликтологическая парадигма обсуждаемых противоречий является, по сути, геополитической, а не этнонациональной.

С геополитической точки зрения, чеченский этнос имеет единственную альтернативу для самоопределения: либо жить в мире и стабильности с Россией, либо выполнять функции «плацдарма» для экспансии сил «Моря» вглубь континента, что автоматически влечет за собой «балканизацию» региона, его превращение в управляемый «очаг напряженности» для ослабления и окончательной десуверенизации России. Никакого «третьего пути» для Кавказа и Чечни просто не существует.

В третьем параграфе «Основные этапы развития российско-чеченских отношений: правовые аспекты» автор анализирует и обобщает с политико-правовой точки зрения конфликтологическую динамику российско-чеченских отношений в их историческом развитии.

Доминантой ранних контактов (XVI - XVIII вв.) между Россией и чеченскими племенами была взаимная заинтересованность и искреннее стремление к установлению союза. Давление геополитической напряженности на регион еще не достигло той критической черты, за которой начинаются необратимые деструктивные процессы. Взаимоотношения горских князей с русскими царями строились в форме вассальных отношений, получавших правовое закрепление благодаря специальной процедуре принятия имперского подданства. В указанный период в основе нормативного регулирования жизнедеятельности чеченского этноса лежала би-правовая модель, сочетавшая доминирующие нормы адатов с конкурирующими положениями шариата. Влияние светского законодательства на местную этнополитическую систему отсутствовало либо было невелико.

Переломным этапом российско-чеченских отношений стала Первая Кавказская война (1818 - 1864 гг.), в понимании причин и условий которой необходимо учитывать действие двух групп факторов:

- геополитической обусловленности российской колониальной политики на Кавказе, стремившейся противодействовать не столько местным этнополитическим сообществам, сколько блокировать аналогичные по сути, но противоположенные по своему вектору геополитические устремления Турции и Великобритании;

- внутренней диалектики автохтонных элементов внутри самого чеченского этноса, выразившейся в противостоянии вирдов Накшбандийа, сгруппировавшихся вокруг централистского государства Шамиля (Имамат), и местных этнополитических элит, отстаивавших традиционный политико-правовой уклад в борьбе как против царской, так и против теократической администрации.

Сразу после капитуляции Шамиля была произведена реорганизация административного управления края, в результате ко-

торой все горские народы попали в ведение «военно-народного управления», отличавшегося от казачьего и общегражданского управления Российской Империи. Новые власти легализовали обе системы традиционного права, за исключением норм шариата в уголовной сфере. Параллельно в правовом поле Чечни стало действовать и европеизированное светское законодательство - российское право. Тем не менее наместник царя Александра II Буря-тинский полагал, что «прямое императорское правление здесь невозможно, нужно править косвенными методами на основе вековых традиций»1. Таким образом, политика Российской Империи на Северном Кавказе во второй половине XIX века отличалась элементами широкой демократии на местах и терпимости по отношению к местным обычаям, была рассчитана не на коренной слом существовавших порядков, а на их постепенную эволюцию в долгосрочной перспективе.

Диаметрально противоположный подход был реализован в период установления на Северном Кавказе советской власти. Несмотря на формальное создание в 1922 г. Чеченской автономной области в составе РСФСР, реально рычаги управления ситуаций всецело находились в руках местных родоплеменных и религиозных элит. Для коренного слома такого положения вещей большевиками был предпринят комплекс политических, правовых и организационных мер, выразившихся в проведении в 1925 г. масштабной вооруженной кампании по ликвидации «банд элемента», параллельно с которой были приняты законодательные нормы против адата и шариата. На регион было распространено действие УК РСФСР об уголовном преследовании за преступления, составляющие пережитки родового быта или остатки местных обычаев. Одновременно в УПК РСФСР была введена статья, разрешавшая возбуждать по всем «бытовым преступлениям» публичное обвинение, независимо от заявления потерпевшего. Однако, несмотря на репрессии 1940-х гг. против мусульманских шейхов и старейшин тейпов, большинство из которых были просто физически уничтожены, традиционные этнополитические структуры

1 Аспидов Ф. Кавказский Победоносец // Тайм-аут. 2002.2 ноября.

сумели сохраниться, получили новый импульс к своему развитию в ходе выселения чеченцев и ингушей в феврале 1944 г.

После смерти И. Сталина и начала «оттепели» депортированные народы были сняты с учета специальных поселений и освобождены из-под административного надзора органов МВД СССР, начался процесс возвращения чеченцев на Кавказ и их адаптации к советской системе. В указанный период в ЧИАССР сложилась уникальная ситуация, когда параллельно существовали две взаимопроникающие властные иерархии:

- легальная, совпадавшая с официально действовавшими органами власти и управления и нормативно регламентированная советским законодательством (ключевые посты в ней замещались членами лояльного власти тариката Накшбандийа);

- неофициальная, но зато легитимная, основанная на признании традиционных тейпово-тукхамных и этнорелигиозных нормативов.

Первая иерархия существовала гласно, вторая, напротив, латентно, но именно благодаря последней чеченцам на протяжении 70 лет советской власти удалось сохранить самобытные черты своей политико-правовой ментальности, родной язык, пережить без \траты культурной идентичности события 1944 г. Все это привело к опасной «отложенности» вопроса об этнонациональном самоопределении, которая лишь стимулировала укрепление принципов кровнородственной организации, ждавших удобного повода, чтобы проявить себя вовне. Такой случай представился после распада централистской советской государственности и прихода к власти в республике Д. Дудаева.

Автор показывает, что курс на строительство суверенного государства Нохчи-Чо, провозглашенный в 1991 г. Общенациональным конгрессом чеченского народа (ОКЧН), был глубоко ошибочен как с геополитической точки зрения, так и в силу особой политико-правовой ментальности вайнахов. С одной стороны, «ду-даевщина» активно поддерживалась геополитическими противниками России, заинтересованными в дальнейшей дестабилизации обстановки в стране и росте дезинтеграционных процессов, а с другой стороны, представляла собой очередную, во многом

схожую с действиями Шамиля, попытку заменить традиционные принципы тейпово-тукхамных отношений государственно-правовыми нормами, основанными на институте персональной ответственности. Как следствие, чеченский народ оказался втянут в кровопролитный вооруженный конфликт с Российской Федерацией, умело инспирированный заинтересованными силами путем спекуляций на внутриклановых противоречиях.

С юридической точки зрения охарактеризовать события, происходившие на территории Чечни в период проведения «операции по наведению конституционного порядка», очень сложно. С одной стороны, действия чеченской стороны нельзя интерпретировать в рамках международного права как национально-освободительную борьбу, т.к. в соответствии с «предохранительной оговоркой» ООН принцип самоопределения народов не применяется в случаях, касающихся расчленения и нарушения территориальной целостности суверенных государств. С другой стороны, действия федеральных властей в силу многочисленных пробелов в постсоветском законодательстве также оказались вне правового поля, не подпадали под правовые нормы ни о чрезвычайном, ни о военном положении. Только спустя годы был принят соответствующий федеральный закон «О борьбе с терроризмом», заполнивший существовавшие «пробелы» и сформулировавший, пусть не во всем удачно, правовые механизмы проведения подобных операций.

Вторая глава «Политико-правовые технологии разрешения чеченского конфликта», состоящая из трех параграфов, посвящена анализу существующих проектов урегулирования чеченского конфликта. В основу их оценки положена разработанная автором научно обоснованная система критериев, включающая обязательную характеристику рассматриваемого «миротворческого» проекта в таких измерениях, как геополитическая идентификация чеченского народа; соотносимость предлагаемой государственно-правовой модели постконфликтного устройства Чечни с принципами обеспечения территориальной целостности Российской Федерации; учет особенностей традиционного этнополитического уклада; нормативно-правовая основа разрешения конфликта.

В первом параграфе «Экстраполяция общероссийской юридической унификации на Чечню (республика в составе федерации)» политико-правовому анализу подвергается конвенциональная программа урегулирования чеченского конфликта, дается оценка имплицитно заложенной в нее государственно-правовой системы, характеризуются ее положительные и негативные аспекты.

Автор показывает, что в рамках рассматриваемого проекта решение чеченского конфликта видится в нейтрализации лидеров бандформирований, упразднении незаконно созданного ими госаппарата и принудительном, силовом распространении на Чечню российской государственной власти. Именно под такими лозунгами началась «вторая чеченская кампания», после окончания активной фазы которой в кратчайшие сроки были сформированы органы государственного управления по общероссийским образцам. Символом новой системы стал бывший муфтий Чечни - Ахмад-хаджи Кадыров.

Кадыровский план урегулирования чеченского конфликта, утвержденный указом Президента РФ, предусматривал возвращение Чечни в правовое поле России и нейтрализацию главарей бандформирований. Сам А. Кадыров неоднократно заявлял, что единственно приемлемым с государственно-правовой точки зрения вариантом постконфликтного устройства Чечни является республика в составе Российской Федерации2. Кадыровская система, будучи совершенно легальной с формально-правовой точки зрения, неоднократно подвергалась критике с позиций легитимности, в первую очередь, из-за своей репрессивной сущности как по отношению к боевикам, что оправдано чрезвычайностью положения, так и к другим политическим оппонентам, в том числе лояльно настроенным по отношению к России, но по каким-либо причинам нежелающим признавать абсолютный авторитет кадыровско-го клана.

2 Кавказский хребет. Ахмат Кадыров не допускает возможности потери Россией Северного Кавказа // Независимая газета. 2002.11 апреля.

19 января 2001 г. Президентом РФ был издан указ «О системе органов исполнительной власти Чеченской Республики», согласно которому администрация Чеченской Республики перестала быть «временной». Глава администрации получил право назначать и освобождать от должности своего заместителя - Председателя Правительства Чеченской Республики (по согласованию с полномочным представителем Президента Российской Федерации в Южном федеральном округе). В целях подготовки нормативно-правовой базы, необходимой для окончательного урегулирования чеченского конфликта и реинтеграции Чечни в политико-правовое пространство РФ. в июне 2001 г. при главе администрации республики был создан консультативный орган, состоящий из авторитетных представителей общественности, науки, культуры, образования, религиозных деятелей.

По новой Конституции, принятой 27 марта 2003 г.. республика провозглашена демократическим социальным правовым государством с республиканской формой правления, суверенитет которого выражен обладанием всей полноты власти вне пределов ведения РФ и полномочий по предметам совместного ведения. Территория Чечни является единой и неделимой и составляет неотъемлемую часть территории России. Предусматривается разделение власти на законодательную, исполнительную и судебную, которые являются самостоятельными. В систему государственных органов управления входят Президент, Парламент (Совет Республ-лики. Народное Собрание), Правительство, суды, а также иные органы государственной власти ЧР. образуемые в соответствии с Конституцией. Кроме того, в Чечне признается и гарантируется местное самоуправление, действующее в пределах своих полномочий самостоятельно и не входящее в систему органов государственной власти. Отношения между Чечней и Россией определяются Конституцией РФ, федеральными законами, Конституцией ЧР, а также заключенными в соответствии с федеральным законом договорами между органами государственной власти ЧР и органами государственной власти РФ о разграничении предметов ведения и полномочий и соглашениями о передаче друт другу осуществления части своих полномочий.

Автор подчеркивает, что к бесспорным достижениям проекта А. Кадырова по урегулированию чеченского конфликта могут быть отнесены: соблюдение стратегических интересов России в северокавказском регионе, сохранение суверенитета и территориальной целостности российской государственности, соответствие вновь формируемых в Чечне органов власти и управления российскому законодательству. Негативная же сторона рассматриваемого плана заключается, во-первых, в его слабой адаптации к специфике и особенностям традиционного уклада чеченского общества, а во-вторых, в фактически авторитарном содержании, основанном на неприсущей вайнахскому этносу доминации одного клана над остальным этнополитическим сообществом.

Во втором параграфе «Традиционалистский проект для Чечни: этнонациональная автономия с особым правовым режимом» разбирается традиционалистский проект урегулирования чеченского конфликта, апеллирующий одновременно к нескольким секторам чеченского этноса, идентифицирующим себя в диаметрально противоположных политико-правовых и ценностно-нормативных системах, дается юридическая оценка конкретным формам реализации подобного плана.

Автор отмечает, что наиболее интенсивно новые проекты урегулирования чеченского конфликта обсуждались в отечественных и зарубежных СМИ в 2004 г. после трагической гибели А. Кадырова. Широкое освещение получил традиционалистский (евразийский) план, основанный на признании сосуществования в Чечне не одного, а, как минимум, двух социально-политических и правовых укладов, прочно укоренившихся в правосознании и мен-тальности жителей республики. Первый тяготеет к воспроизведению на региональном уровне общероссийской государственно-правовой модели, а второй, напротив, постоянно воспроизводит альтернативные формы взаимоотношений по поводу власти между различными органическими общностями (тейпами, тукхамами, вирдами, тарикатами). Первый характерен для «обрусевших» и, частично, секуляризовавшихся чеченцев, подавляющее большинство которых относится к «равнинным» тейпам и вирдам На-кшбандийа, в большей степени утратившим автохтонные формы

политической самоорганизации и. как следствие, ассимилировавшихся в российском государственно-правовом пространстве. Второй распространен среди выходцев из «горных» тейпов и вирдов Кадирийа, сохранивших политико-правовые архетипы родопле-менного строя (общинную ответственность, кровную месть и др.) и с распадом Советского Союза получивших возможность для их внешней реализации.

Признание наличия в чеченском обществе указанных полюсов, по сути, означает принципиальную невозможность урегулирования чеченского конфликта только путем приведения существующего национально-политического ландшафта к общефедеральному образцу. Возможно, устраивая «российских» чеченцев, он будет категорически неприемлем для традиционалистов, причем даже тех, которые принципиально не имеют ничего против того, чтобы жить в зоне геополитического влияния России, но возражают против жесткой юридической унификации их традиционного быта.

Поэтому в соответствии с внутренней логикой традиционалистского плана необходимо учитывать интересы не только российской или чеченской сторон, но и различия в подходах к национально-политическому идеалу внутри самого вайнахского этноса. Иными словами, примирение должно обеспечить:

- сохранение территориальной целостности и суверенитета России, т.е., безусловно, Чечня - в составе федерации (учет геополитической подоплеки конфликта);

- создание условий для сохранения национально-культурной самобытности чеченского общества, обращение конфликтогенно-го потенциала этнической и религиозной стратификации на укрепление национальной политической системы (учет этнонацио-нальных факторов, многоукладности).

Таким образом, традиционалистское разрешение чеченского конфликта предусматривает создание на территории современной ЧР не одного, а нескольких политико-правовых образований. Речь идет об интеграции в рамках единого российского пространства обоих секторов вайнахского этноса в особом для каждого из них политико-правовом формате.

В Северной Чечне, по понятным причинам, общероссийские государственно-правовые нормативы пользуются достаточным признанием и уважением, являются легитимными. Для этой части нынешняя российская политика, направленная на создание администрации наподобие общероссийских моделей (кадыровский проект), может быть оценена как приемлемая и продуктивная.

Что касается Южной Чечни, то для удовлетворения обоснованных требований местных этнополитических и этнорелигиозных элит по отстаиванию традиционного уклада и сохранению собственной идентичности предполагается выделить ее в отдельный регион (в рамках административно-территориальных границ ЧР) с особым правовым режимом.

Например, согласно закону «О национально-культурной автономии», наделить соответствующим статусом тех, кто желает жить по традиционным нормативам.

В этой связи в литературе встречается термин «осознанная резервация». Подобная автономия может иметь широкие полномочия в этнокультурной, религиозной и языковой сферах. В последующем в рамках «резервации», с учетом возможных изменений в российском законодательстве, можно создать особую полиюридическую систему, в которой наряду с общероссийским правом (в первую очередь, в конституционной, уголовной и административной сферах) действовали бы и иные традиционные подсистемы - адат и шариат (например, в гражданском, брачно-се-мейном, наследственном и т.д. праве).

Примеры такого полиюридизма широко известны современной юридической социологии и этнологии права. В российском законодательстве аналогичный подход в зачаточном виде присутствует в законе «О принципах и порядке разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации», который позволяет конкретизировать формы реализации властных полномочий с учетом политических, экономических, социальных, географических, этнических и иных особенностей субъектов Российской Федерации.

В третьем параграфе «Дезинтеграционные политико-пра-

вовые технологии урегулирования чеченского конфликта» автор дает оценку различным «миротворческим» инициативам для Чечни, широко обсуждаемым общественностью, но категорически неприемлемым для российской государственности. В качестве наиболее масштабных из них, различных по своим политико-правовым формам, но тождественным по геополитическому содержанию, автор выделяет:

- доктрину создания в Чечне суверенного светского (официальная идеология А. Масхадова) либо теократического (позиция ваххабитов) государства;

- изоляционистский проект, разработанный в 1999 г. фракцией «СПС» в Государственной Думе РФ и предусматривавший реализацию комплекса политических, административно-правовых и социально-экономических мер для блокады «мятежной» части Чечни без окончательного решения вопроса о ее государственно-правовом статусе;

- варианты международного вмешательства в урегулирование чеченского конфликта, предполагающие как полную независимость Чечни, так и создание в рамках РФ особой автономии, наподобие Палестинской, под гарантии ООН и ОБСЕ с участием международного миротворческого контингента;

- проект Х.-А. Нухаева, разработанный атлантистскими геополитическими центрами для инициирования новой волны антироссийского сопротивления на Кавказе под знаменами национал-освободительной борьбы и трайбализма вместо дискредитировавшего себя ваххабизма.

В основу типологизации указанных проектов автором положен геополитический критерий - их реализация на практике неизбежно влечет за собой вывод Чечни из-под стратегического контроля России.

В заключении диссертационной работы подводятся итоги проведенного исследования, формулируются общие выводы, оцениваются перспективы практической реализации различных вариантов политико-правового урегулирования ситуации в Чеченской Республике.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы

1 Ткаченко В В, Сидоренко С Я Фиктивность третьего центра в концепциях чеченской этнонациональной государственности как политико-правового института // Материалы диссертационных исследований докторантов, адъюнктов и соискателей Сборник научных трудов Часть I Ростов н/Д, 2004 - 1,2 / 0,8 п л

2 Ткаченко В В Нормативная правовая основа этнополити-ческих процессов в Чечне конфликтологический анализ // Материалы диссертационных исследований докторантов, адъюнктов и соискателей Сборник научных трудов Часть I Ростов н/Д, 2004 - 0,7 п л

18--742

Подписано к печати 29.12.2004 г. Формат 60x84/16. Объем 1 п.л. Набор компьютерный. Гарнитура Таймс. Печать ризография. Бумага офсетная. Тираж 100 экз. Заказ № 71.

Редакционно-издательское отделение ОНиРИО РЮИ МВД России. Отпечатано в отделении оперативной полиграфии ОНиРИО РЮИ МВД России. 344015, г. Ростов-на-Дону, ул. Маршала Еременко, 83.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата юридических наук Ткаченко, Валерий Владимирович

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. ЮРИДИЧЕСКИЙ КОНФЛИКТОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ СПЕЦИФИКИ ЧЕЧНИ.

§ 1. Этнополитическая структура чеченского общества и ее влияние на правовую динамику конфликта.

§ 2. Конфликтологическая природа институционализации чеченской этнонациональной государственности

§ 3. Основные этапы развития российско-чеченских отношений: правовые аспекты.

Глава 2. ПОЛИТИКО-ПРАВОВЫЕ ТЕХНОЛОГИИ РАЗРЕШЕНИЯ ЧЕЧЕНСКОГО КОНФЛИКТА.

§ 1. Экстраполяция общероссийской юридической унификации на Чечню (республика в составе федерации).

§ 2. Традиционалистский проект для Чечни: этнонациональная автономия с особым правовым режимом.

§ 3. Дезинтеграционные политико-правовые технологии урегулирования чеченского конфликта.

Введение диссертации2004 год, автореферат по политологии, Ткаченко, Валерий Владимирович

Актуальность темы исследования. Судьба Чечни и ее непростые взаимоотношения с Россией неоднократно становились предметом самой острой полемики в обществе, подвергались исследованиям со стороны ученых. Не говоря о периоде кавказских войн XIX века, когда чеченская тема получила освещение даже в классической русской литературе, повышенное внимание к ней было приковано и после установления на Кавказе советской власти, что обернулось трагическими событиями депортации 23 февраля 1944 года. Резкий всплеск конфликтогенной активности на межэтнической и межрелигиозной почве после распада Союза ССР лишь подтверждает всю глубину разразившегося кризиса и неоднозначность как причин, так и путей его урегулирования.

Новейший этап российско-чеченских отношений ознаменовался вооруженным вторжением ваххабитов в 1999 г. в Дагестан, которое обернулось началом так называемой второй чеченской кампании. В ходе ее проведения был установлен военно-политический контроль над республикой, что, однако, не привело к нормализации обстановки. Напротив, поиск пути окончательного политико-правового урегулирования конфликта приобрел первоочередное значение, причем не только для российских политиков, но и для всего населения страны. Весь мир стал свидетелем, как в контексте чеченской тематики была решена проблема преемственности политической власти в России. 26 марта 2000 г. Президентом РФ стал В.В. Путин, предвыборные рейтинги которого во многом были обусловлены его решительными действия против бандформирований.

По сути, в 1990-х гг. Чечня стала местом борьбы за будущее всей российской государственности, т.к. с нее должен был начаться следующий, постсоветский этап десуверенизации и утраты территориальной целостности России. Новое политическое руководство страны остановило дальнейшую реализацию сепаратистских и дезинтеграционных проектов. Прошедший в

Чечне референдум, принятие конституции и избрание законного президента, казалось бы, вселяли надежду, что путь урегулирования конфликта и нормализации обстановки найден: необходимо лишь уничтожить оставшихся главарей бандподполья, создать эффективную правоприменительную систему и обеспечить условия для функционирования общероссийского законодательства. Однако убийство А. Кадырова 9 мая 2004 г. вновь со всей остротой поставило старый вопрос: где истинные, глубинные причины этого конфликта, а где лишь второстепенные, сопутствующие им факторы? Ведь только дав адекватный ответ, свободный от политической конъюнктуры, молено вплотную приблизиться к осмыслению путей выхода из сложившейся ситуации, разработке необходимых для этого идеологических, государственно-правовых, административных и законодательных механизмов.

Тем не менее многие публикации по данной проблеме, в первую очередь, зарубежных и прозападно ориентированных российских авторов, носят тенденциозный, односторонний характер, ангажированы геополитическими и иными мотивами. Другой крайностью является упрощение и идеализация сложной, многомерной реальности чеченского конфликта, когда в угоду политической конъюнктуре желаемые успехи в Чечне часто выдаются за реальные. Кроме того, нельзя не отметить и практически полное отсутствие комплексных, системных исследований в данной области, в рамках которых осуществлялся бы многоуровневый междисциплинарный синтез, без которого невозможно глубокое понимание и разрешение столь сложного кризиса.

Обозначенные выше тренды в их конкретной разработке сделали актуальным и научный политико-правовой анализ этнонациональной специфики Чечни, выявление конфликтологической природы институционализации чеченской этнонациональной государственности, обусловленной геополитическими, историческими, этнорелигиозными, экономическими и правовыми причинами, а также разработку системы критериев для оценки существующих технологий его разрешения и имплицитно содержащихся в них государственно-правовых моделей. Подобное исследование будет способствовать формированию адекватной правовой политики российского государства в сфере федерализации на современном этапе и в долгосрочной перспективе.

Степень научной разработанности проблемы. Рассмотрение чеченского конфликта в русле проблем этнонационального самоопределения, национальной идентификации, межэтнической и межконфессиональной напряженности на Северном Кавказе осуществляется в работах многих современных отечественных и зарубежных авторов (Абдулатипов Р.Г., Баранов П.П., Гиренко М.Н., Денисова Г.С., Жданов Ю.А., Иванов В.Н., Хоперская JI.J1., Шапсугов Д.Ю., Яхимчик М. и др.), особая роль среди которых принадлежит кавказоведам (Арутюнов С.А., Дегоев В.В., Добаев И.П., Кушева Е.Н., Мала-шенко А.В., Меликишвилли Л.Ш., Плиев А.Г. и др.). В их публикациях можно найти обширные сведения, касающиеся конфликтологической, этнополи-тической и юридической специфики развития северокавказских народов, истории российско-чеченских отношений. По последнему вопросу богатый фактологический материал содержится в дореволюционных источниках (Дубровин Н.Ф., Зиссерман А., Потто В., Романовский Д.И., Фадеев Р.А. и др.), трудах советской историографической школы, основанных на использовании формационного подхода (Буркин Н., Бушуев С.К., Кокиев Г.А., Скитский Б.В., Покровский М.Н. и др.), более поздних работах, в том числе написанных самими чеченцами (Айдаев Ю.А., Ахмадов Ш.Б., Ахмадов Я.3., Гакаев Д., Дауев С., Ибрагимова З.Х., Исаев Э.А., Магомадов М.М., Мама-каев М.А. и др.). Философские, политологические и правовые аспекты «чеченской проблемы» обсуждались в диссертационных исследования Казанцева В.Г., Кадырова А.А., Гавриша Г.Б., Нечепуренко П.Я. и др.

Анализу внешних факторов чеченского конфликта в контексте основных трендов международных отношений XIX - XXI вв. посвящены фундаментальные труды геополитической школы (Бжезинский 3., Джемаль Г., Ду-гин А.Г., Киссенджер Г., Панарин А.С. и др.), которые, хотя и подходят к рассмотрению данного вопроса зачастую с прямо противоположных идеологических и аксиологических позиций, тем не менее основаны на едином понятийно-категориальном и методологическом аппарате.

Отдельно необходимо выделить большую группу публицистических произведений и различных публикаций в средствах массовой информации, в которых запечатлена хронологическая и фактологическая структура событий, произошедших в Чечне после прихода к власти Д. Дудаева и начала политического, а затем и вооруженного противостояния республики с Россией. Их авторами являются бывшие и действующие политики, военнослужащие, офицеры спецслужб, журналисты, отечественные и зарубежные аналитики (Березовский Б.А., Жириновский В.В., Лебедь А.И., Михайлов А., Немцов Б.Е., Политковская А., Проханов А.А., Рыбкин И.П., Трошев Г., Хасбулатов Р.И. и др.). Лидерами чеченских боевиков (Дудаев Д., Закаев А., Масхадов А., Ну-хаев Х.-А., Удугов М., Яндарбиев 3. и др.), в свою очередь, также была развернута массированная информационная пропаганда, в основном в западных СМИ и сети «Интернет» (известные интернет-сайты сепаратистов «Кавказ-Центр», «Чечен-пресс» и др.).

Юридические аспекты тех или иных вариантов урегулирования чеченского конфликта и соответствующих им государственно-правовых моделей отражены в постоянной корректировке российского законодательства, включающей в себя принятие новых федеральных законов, издание различных указов президентов РФ Ельцина Б.Н. и Путина В.В., постановлений Правительства РФ, нормативно-правовых актов непризнанной республики Ичкерия, соглашений между РФ и ЧРИ в период хасавюртовского перемирия, новой Конституции и законодательства ЧР после окончания второй военной кампании.

Вместе с тем нельзя не отметить, что в систематическом виде различные пути урегулирования чеченского конфликта до сих пор не стали предметом самостоятельного политико-правового исследования, которое бы позволило оценить предлагаемые варианты и соответствующие им законодательные и государственно-правовые модели, сформулировать научно-обоснованные критерии для формирования эффективной федеральной правовой политики в Чечне на современном этапе.

Объектом диссертационного исследования является политико-правовая трансформация российской государственности в контексте федерализации.

Предмет диссертационного исследования составляет конфликтологическое измерение чеченского кризиса, институционализирующего этносепа-ратистскую тенденцию российского федерализма.

Цель н задачи исследования. Цель диссертационного исследования состоит в том, чтобы в ходе политико-правового анализа этнополитической ситуации в Чечне определить генезис и сущностные признаки чеченского конфликта, критически оценить предлагаемые пути его урегулирования и актуализировать соответствующие им законодательные и государственно-правовые механизмы разрешения.

Для достижения поставленной цели в рамках диссертации решаются следующие задачи:

- дать характеристику этнополитической и этнорелигиозной структуры чеченского этноса в контексте ее влияния на правовую динамику чеченского конфликта;

- выявить конфликтологическую природу институционализации чеченской этнонациональной государственности, обосновать ее внутренние и внешние причины и факторы, оказывающие фоновое воздействие;

- выделить и с компаративистских позиций проанализировать основные этапы развития российско-чеченских отношений в политико-правовой сфере;

- сформулировать оптимальные критерии для оценки существующих политико-правовых технологий урегулирования чеченского конфликта конца XX - начала XXI вв.;

- проанализировать с юридической конфликтологической точки зрения реализуемую в настоящее время в Чечне программу А.А. Кадырова по урегулированию конфликта и нормализации обстановки в республике;

- обозначить наиболее перспективные альтернативные варианты политико-правового урегулирования чеченского конфликта;

- с учетом национальных интересов Российской Федерации дать оценку разнообразным «миротворческим» проектам урегулирования ситуации в Чечне, связанным с явным или латентным ограничением государственного суверенитета и нарушением территориальной целостности.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:

- проанализирована многоуровневая система политико-правовой стратификации вайнахского этноса;

- сформулирована конфликтологическая парадигма институционализа-ции чеченской этнонациональной государственности;

- предложены политико-правовые критерии для оценки существующих и выработки принципиально новых подходов к урегулированию чеченского конфликта конца XX - начала XXI вв.;

- на геополитическом, законодательном и этнополитическом уровнях проведен компаративистский анализ кадыровского и традиционалистского (евразийского) проектов политико-правового урегулирования конфликта и нормализации обстановки в Чеченской Республике, показаны их положительные и негативные аспекты, описаны прогностические сценарии развития обстановки в будущем;

- дана политико-правовая оценка «миротворческих» проектов разрешения чеченского конфликта, не приемлемых для современной российской государственности по стратегическим основаниям.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Чеченское общество стратифицировано по этнонациональному и этнорелигиозному признакам, детерминирующим особенности традиционного этнополитического уклада. В политико-правовой сфере это выражается в доминировании принципа коллективной ответственности, положенного в основу нормативного регламентирования отношений между специфическими ро-доплеменными (тейпы, тукхамы) и религиозными (вирды, тарикаты) субъектами, а также в отсутствии опыта национально-государственного строительства. Данная «поликратичность» вайнахского этноса делает его потенциально конфликтогенным не только для воздействий извне, но и в силу внутренних межклановых противоречий.

2. Конфликтологическая природа институционализации чеченской эт-нонациональной государственности определяется столкновением на Северном Кавказе стратегических интересов России и ее геополитических оппонентов (Великобритании и США), своеобразными заложниками которого на протяжении многих веков являются кавказские народы, в том числе чеченцы. Этнические, религиозные и социокультурные факторы, играющие существенную роль в других интерпретационных моделях чеченского конфликта, составляют лишь конфликтогенный фон, на котором развертывается перманентная борьба геополитических игроков, без которого сепаратистский потенциал Чечни вполне мог бы оказаться невостребованным, поскольку основная парадигма чеченского конфликта имеет геополитическое, а не этнонацио-нальное содержание.

3. Основные этапы российско-чеченских отношений (с XVI века по настоящее время) отражают правовую динамику конфликтогенной активности, в своем генезисе связанной с влиянием общих (геополитических) и особенных (этнонациональных) закономерностей, оказавших решающее воздействие на формирование в чеченском сообществе двух противоположных типов правового сознания (государственного и традиционного) и многоуровневой полиюридической системы, включающей элементы обычного права, шариата и светского законодательства, только с учетом которых возможно определение наиболее оптимальных и продуктивных путей политико-правового урегулирования чеченского конфликта.

4. Для адекватной политико-правовой оценки различных вариантов урегулирования чеченского конфликта необходимо использовать систему критериев, основанную на конфликтологическом юридическом анализе этно-политической специфики Чечни:

- соответствие рассматриваемого проекта геополитическим интересам России;

- соблюдение принципов обеспечения территориальной целостности и суверенитета Российской Федерации;

- степень политико-правовой дифференцированности предлагаемого подхода к различным сегментам внутри чеченского этноса и соответствующим им нормативно-ценностным системам.

5. Реализуемый в настоящее время проект нормализации обстановки в Чечне, разработанный А.А. Кадыровым и утвержденный Президентом РФ В.В. Путиным, предполагает воспроизведение на региональном уровне общефедеральной государственно-правовой модели, законодательно закрепленной в новой Конституции Чеченской Республики, без какой-либо ее существенной адаптации к этнополитическим особенностям вайнахского этноса. Данный проект, будучи безупречным с легальной и геополитической точек зрения, имеет ряд существенных недостатков, связанных с тем, что он основан на чуждом для чеченского политико-правового менталитета доминировании одного клана, наделенного практически неограниченной властью в условиях вооруженного конфликта, над всем остальным тейпово-тукхамным и вирдо-вым сообществом и сохраняет его внутреннюю конфликтогенность.

6. Традиционалистский (или евразийский) путь урегулирования чеченского конфликта инициирует создание в рамках административно-территориальных границ современной Чечни дополнительного национально-политического образования - автономии как «осознанной резервации» с широкими властными полномочиями для внутреннего самоуправления на основе традиционного этнополитического уклада. Это позволит интегрировать в российское государственно-правовое пространство не только лояльных федеральной власти чеченцев, но и тех их представителей, которые являются носителями автохтонного менталитета и отказываются жить по принципам светского права. Практическая реализация данного проекта существенно затруднена ввиду того, что действующее российское законодательство не санкционирует создание подобных образований, а национально-культурные автономии не рассматриваются как форма политического самоопределения этноса.

7. «Миротворческие проекты» политико-правового урегулирования чеченского конфликта: создание независимого государства «Ичкерия», «изоляционистский» проект СПС, варианты международного вмешательства (лихтенштейнский и парижский планы), псевдотрадиционалистский проект Х.-А. Нухаева, которые различаются по своей политико-правовой форме, реально тождественны по геополитическому содержанию и направлены на дезинтеграцию российской государственности, ограничение ее суверенитета и нарушение территориальной целостности, т.е. выходят за рамки политико-правового пространства современной России.

Теоретико-методологическую основу диссертационного исследования составляет применение правового подхода геополитической школы в сочетании с прикладными методиками этнонациональной и юридической конфликтологии, что дает представление о предмете исследования на уровне действия общих и особенных закономерностей.

Для решения конкретных задач в рамках диссертации использовались системно-структурный, институционально-правовой подходы, а также методы юридической аксиологии и этнологии, социально-правовой компаративистики, отраслевых правовых дисциплин.

В доктриналыюм плане диссертант опирался на труды отечественных и зарубежных авторов, в которых сформулированы альтернативные подходы к анализу конфликтологической и юридической специфики Чечни, российско-чеченских отношений, путям урегулирования существующих противоречий.

Научно-теоретическая и практическая значимость работы определяется возможностью использования сделанных в диссертации выводов для разработки политико-правовых и законодательных механизмов разрешения актуальных проблем федеративных отношений, к которым в современной России относится чеченский конфликт. Основные положения диссертации позволяют глубже понять специфику этнонациональной стратификации чеченского этноса, характерного для него полиюридизма, влияние данных факторов на правовую динамику этнополитических конфликтов в контексте геополитических реалий, а также систематизировать «миротворческие инициативы» по стабилизации обстановки в Чечне, в том числе связанных с явным или латентным пренебрежением к национальным интересам России.

Результаты проведенного исследования могут оказаться полезными для аналитиков и должностных лиц органов государственной власти и управления, которые сталкиваются с решением тех или иных вопросов по урегулированию чеченского конфликта. Заложенная в основу диссертации методологическая матрица может быть востребована заинтересованными общественно-политическими силами для разработки новых подходов к разрешению чеченского конфликта, так как позволяет с научно обоснованных позиций осуществить верификацию позитивных и негативных аспектов уже существующих политико-правовых моделей.

В теоретическом плане отдельные разделы диссертационного исследования могут быть включены в опорные материалы для чтения лекций и проведения семинарских занятий по юридической конфликтологии, политико-правовой этнологии, отраслевым юридическим дисциплинам (в частности, международному, конституционному, административному и муниципальному праву), использованы для разработки специальных курсов для военных и гражданских специалистов, которым придется работать на территории Чеченской Республики.

Апробация диссертационного исследования. Основные положения диссертации докладывались на четырех международных, всероссийских научно-практических конференциях и семинарах в Ростовском юридическом институте МВД России использовались автором в процессе чтения лекций и проведения семинарских занятий. Основные выводы работы отражены в двух авторских публикациях общим объемом 1,5 п.л.

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры государственно-правовых и политико-философских дисциплин Ростовского юридического института МВД России.

Структура диссертации обусловлена целью и задачами исследования, а также избранной автором логикой изложения материала и включает в себя введение, две главы, состоящие из шести параграфов, заключение и список литературы, насчитывающий 305 позиций, из них - 22 нормативно-правовых источника. Объем диссертации - 140 страниц.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Чеченский конфликт: политико-правовые механизмы урегулирования"

Основные выводы, сделанные в диссертационном исследовании, могут быть сведены к следующему:

1. У вайнахов на всех этапах их исторического существования (от возникновения этноса и вплоть до наших дней) никогда не было собственной государственной идеологии либо каких-то альтернативных ей политических концепций, основанных на идее государственного суверенитета. Главная причина указанного феномена заключается в том, что в основе структурной организации чеченского общества всегда лежало понятие «общности» (как целого), а не «индивида» (как частного). Индивид со своими правами, свободами и интересами, с юридической точки зрения, олицетворяет принцип «субъективного вменения», согласно которому ответственность за деяние несет только лицо, его совершившее, отвечающее определенному набору качеств (субъект правонарушения). В чеченском же обществе традиционно доминировал принципиально иной подход, тесно связанный с патронимическими отношениями, оформленными через существование специфических родоплеменных (тейпово-тукхамных) структур. В случае обиды, нанесенной члену одной фамилии, все остальные вступались за него, как будто бы она нанесена каждому из них лично. Верно и обратное утверждение, так как за преступление, совершенное одним человеком, могли понести ответственность и другие члены семьи, даже невиновные. С юридической точки зрения, указанный феномен может быть охарактеризован термином «объективное вменение». Носителями данного политико-правового менталитета являются специфические этнонациональиые общности (тейпы, тукхамы), его нормативная основа закреплена в системе обычного права — адате. Распространение на Кавказе ислама привело к дополнительной стратификации чеченского общества еще и по этнорелигиозному признаку. Структура суфийских вирдо-во-тарикатистских братств наложилась на существовавший родоплеменной уклад жизни, образовав неповторимую этнонациональную модель, сохранившуюся в своих базовых характеристиках до настоящего времени. Различные вирды, объединенные в крупные тарикаты - Накшбандийа и Кадирийа — несли с собой не только различные модели отправления религиозного культа, но конкурирующие политико-правовые проекты. Основной постулат «на-кшбандийцев» - превосходство шариата над любым мистическим опытом и, как следствие, легитимизация теократической государственности. Идеология Кадирийа, напротив, более анархична, генетически заимствовала многие местные обычаи, нормы которых становились неотъемлемой частью ритуала и иногда превосходили по значимости положения шариата, что привело к ее некомплементарности с принципами организации государственной власти. Рассмотренная этнонациональная и этнорелигиозная стратификация вайнахского общества, которая может быть охарактеризована терминами «поликра-тия» и «полиюридизм», оказала существенное влияние на динамику российско-чеченских отношений, сформировала фон, в рамках которого развивались многогранные конфликтогенные процессы.

2. В соответствии с доминирующей точкой зрения, конфликтогенные процессы на территории Чеченской республики следует относить к разряду этнонациональных явлений, главной причиной которых является неурегулированность этнических вопросов в условиях интенсивной политической модернизации. Чеченский конфликт, таким образом, рассматривается большинством исследователей в основном как этнонациональная проблема, связанная со столкновением на Кавказе цивилизованного, прогрессивного общества с мозаикой этнокультурных ансамблей, находящихся на примитивных этапах социально-экономического развития и противостоящих надвигающейся на них модернизации. Однако, по мнению автора, более продуктивным способом осмысления логики конфликтогенных процессов в Чечне является привлечение понятийного аппарата геополитической науки. В ее рамках Кавказ осмысливается, как «береговая зона», которая, с позиций «Суши», должна быть включена в сферу континентального влияния, а с позиций «Моря», напротив, использована в качестве плацдарма для экспансии вглубь Евразии и установления над материком военно-политической и экономической доми-нации. Поэтому Кавказ всегда представлял собой место столкновения интересов и ожесточенной борьбы англосаксонских государств (вначале Великобритании, потом - США) и России, своеобразными «заложниками» которой на протяжении многих веков являлись кавказские народы, включая чеченцев. Не отрицая значимости этнонациональных, религиозных и культурных факторов, играющих ключевую роль в альтернативных конфликтологических моделях, автор утверждает, что они всего лишь конфликтогенный фон, на котором развертывается борьба стратегических противников. Иными словами, конфликтологическая парадигма российско-чеченских противоречий является, по сути, геополитической, а не этнонациональной.

3. Доминантой ранних контактов (XVI - XVIII вв.) между Россией и чеченскими племенами была взаимная заинтересованность и искреннее стремление к установлению союза. Давление геополитической напряженности на регион еще не достигло той критической черты, за которой начинаются необратимые конфликтогенные процессы. Взаимоотношения горских князей с русскими царями строились в форме вассальных отношений, получавших правовое закрепление благодаря специальной процедуре принятия имперского подданства. В указанный период в основе нормативного регулирования чеченского этноса лежала биправовая модель, сочетавшая доминирующие нормы адатов с конкурирующими положениями шариата. Влияние светского законодательства на местную этнополитическую систему отсутствовало либо было невелико.

4. Переломным этапом российско-чеченских отношений стала Первая Кавказская война (1818 — 1864 гг.), в понимании причин и условий которой необходимо учитывать действие двух групп факторов:

- геополитической обусловленности российской колониальной политики на Кавказе, стремившейся противодействовать не столько местным эт-нополитическим сообществам, сколько блокировать аналогичные по сути, но противоположные по своему вектору геополитические устремления Турции и Великобритании; внутренней диалектики автохтонных элементов внутри самого чеченского этноса, выразившейся в противостоянии вирдов Накшбандийа, сгруппировавшихся вокруг централистского государства Шамиля (Имамат), и местных этнополитических элит, отстаивавших традиционный политико-правовой уклад в борьбе как против царской, так и теократической администраций.

Сразу после капитуляции Шамиля, была произведена реорганизация административного управления края, в результате которой все горские народы попали в ведение так называемого «военно-народного управления», отличавшегося от казачьего и общегражданского управления Российской Империи. Новые власти легализовали обе системы традиционного права, за исключением норм шариата в уголовной сфере, в которой ему была свойственна особая жестокость. Параллельно в правовом поле Чечни стало действовать и европеизированное светское законодательство - российское право. Политика Российской Империи на Северном Кавказе во второй половине XIX века отличалась элементами широкой демократии на местах и терпимости по отношению к местным обычаям, была рассчитана не на коренной слом существовавших порядков, а на их постепенную эволюцию в долгосрочной перспективе.

5. Диаметрально противоположный подход был реализован в период установления на Северном Кавказе советской власти. Несмотря на формальное создание в 1922 г. Чеченской автономной области в составе РСФСР, реально рычаги управления ситуацией всецело находились в руках местных родоплеменных и религиозных элит. Для коренного слома такого положения вещей большевики предприняли комплекс политических, правовых и организационных мер, выразившихся в проведении в 1925 г. масштабной вооруженной кампании по ликвидации «банд элемента», параллельно с которой были приняты законодательные нормы против адата и шариата. На регион было распространено действие УК РСФСР об уголовном преследовании за «преступления, составляющие пережитки родового быта или остатки местных обычаев». Одновременно в УПК РСФСР была введена статья, разрешавшая возбуждать по всем «бытовым преступлениям» публичное обвинение, независимо от заявления потерпевшего. Однако, несмотря на репрессии 1940-х гг. против мусульманских шейхов и старейшин тейпов, большинство из которых были просто физически уничтожены, традиционные этпополити-ческие структуры сумели сохраниться, получили новый импульс к своему развитию в ходе выселения чеченцев и ингушей в феврале 1944 г.

6. После смерти И.Сталина и начала «оттепели» депортированные народы были сняты с учета специальных поселений и освобождены из-под административного надзора органов МВД СССР, начался процесс возвращения чеченцев на Кавказ и их адаптации к советской системе. В указанный период в ЧИАССР сложилась уникальная ситуация, когда параллельно существовали как бы две взаимопроникающие властные иерархии:

- легальная, совпадавшая с официально действовавшими органами власти и управления и нормативно регламентированная советским законодательством (ключевые посты в ней замещались членами лояльного власти та-риката Накшбандийа);

- неофициальная, но зато легитимная, основанная на признании традиционных тейпово-тукхамных и этнорелигиозных нормативов.

Первая иерархия существовала гласно, вторая, напротив, латентно, но именно благодаря последней чеченцам на протяжении 70 лет советской власти удалось сохранить самобытные черты своей политико-правовой ментальности, родной язык, пережить без утраты культурной идентичности события 1944 г. Все это привело к опасной «отложенности» вопроса об этнона-циональном самоопределении, которая лишь стимулировала укрепление принципов кровнородственной организации, ждавших удобного повода, чтобы проявить себя вовне. Такой случай представился после распада централи-стской советской государственности и прихода к власти в республике Д. Дудаева.

7. Курс на строительство суверенного государства Нохчи-Чо, провозглашенный в 1991 г. Общенациональным конгрессом чеченского народа (ОКЧН), был глубоко ошибочен как с геополитической точки зрения, так и в силу особой политико-правовой ментальности вайнахов. С одной стороны, «дудаевщина» активно поддерживалась геополитическими противниками России, заинтересованными в дальнейшее дестабилизации обстановки в стране и росту дезинтеграционных процессов, а с другой стороны, представляла собой очередную, во многом схожую действиям Шамиля, попытку заменить традиционные принципы тейпово-тукхамных отношений государственно-правовыми нормами, основанными на институте персональной ответственности. Как следствие чеченский народ оказался втянут в кровопролитный вооруженный конфликт с Российской Федерацией, умело инспирированный заинтересованными силами путем спекуляций на внутриклановых противоречиях.

8. С юридической точки зрения охарактеризовать события, происходившие на территории Чечни в период проведения «операции по наведению конституционного порядка», очень сложно. С одной стороны, действия чеченской стороны нельзя интерпретировать в рамках международного права как национально-освободительную борьбу, т.к. в соответствии с «предохранительной оговоркой» ООН принцип самоопределения народов не применяется в случаях, касающихся расчленения и нарушения территориальной целостности суверенных государств. С другой стороны, действия федеральных властей в силу многочисленных пробелов в постсоветском законодательстве также оказались вне правового поля, не подпадали под правовые нормы ни о чрезвычайном, ни о военном положении. Только спустя годы был принят соответствующий федеральный закон «О борьбе с терроризмом», заполнивший существовавшие «пробелы» и сформулировавший, пусть не во всем удачно, правовые механизмы проведения подобных операций.

9. В основу оценки различных вариантов урегулирования чеченского конфликта положена научно обоснованная система критериев, включающая ответы на такие вопросы, как геополитическая идентификация чеченского народа; соотносимость предлагаемой государственно-правовой модели постконфликтного устройства Чечни с принципами обеспечения территориальной целостности Российской Федерации; учет особенностей традиционного этнополитического уклада; нормативная основа разрешения конфликта.

10. К положительным сторонам проекта А. Кадырова по урегулированию чеченского конфликта может быть отнесено: соблюдение стратегических интересов России в северокавказском регионе, сохранение суверенитета и территориальной целостности российской государственности, соответствие вновь формируемых в Чечне органов власти и управления российскому законодательству. Негативная же сторона рассматриваемого плана заключается, во-первых, в его слабой адаптации к специфике и особенностям традиционного уклада чеченского общества, а во-вторых, в фактической авторитарной сущности, основанной на несвойственной для вайнахского этноса доминации одного клана над остальным этнополитическим сообществом.

И. Традиционалистское разрешение чеченского конфликта предусматривает создание на территории современной ЧР нескольких политико-правовых образований. Речь идет об интеграции в рамках единого российского пространства обоих секторов вайнахского этноса, предлагая каждому из них особый политико-правовой формат отношений. В Северной Чечне, по понятным причинам, общероссийские государственно-правовые нормативы пользуются достаточным признанием и уважением, являются легитимными. Для этой части нынешняя политика Москвы, направленная на создание администрации наподобие общероссийских моделей (кадыровский проект), может быть оценена как приемлемая и продуктивная. Что касается Южной Чечни, то для удовлетворения обоснованных требований местных этнополи-тических и этнорелигиозных элит по отстаиванию традиционного уклада и сохранению собственной идентичности предполагается выделить ее в отдельный регион (в рамках административно-территориальных границ ЧР) с особым правовым режимом. Например, наделить соответствующим статусом тех, кто желает жить по традиционным нормативам. Подобная автономия может иметь широкие полномочия в этнокультурной, религиозной и языковой сферах. В последующем в рамках «резервации», с учетом возможных изменений в российском законодательстве, можно создать особую полиюридическую систему, в которой наряду с общероссийским правом (в первую очередь, в конституционной, уголовной и административной сферах) действовали бы и иные традиционные подсистемы - адат и шариат (например, в гражданском, брачно-семейном, наследственном и т.д. праве). Примеры такого полиюридизма широко известны современной юридической социологии и этнологии права.

12. В качестве наиболее масштабных дезинтеграционных политико-правовых технологий, используемых для урегулирования ситуации в Чечне, выделяются:

- доктрина создания в Чечне суверенного светского (официальная идеология А. Масхадова) либо теократического (позиция ваххабитов) государства;

-изоляционистский проект, разработанный в 1999 г. фракцией «СПС» в Государственной Думе РФ и предусматривавший реализацию комплекса политических, административно-правовых и социально-экономических мер, для блокады «мятежной» части Чечни без окончательного решения вопроса о ее государственно-правовом статусе;

- варианты международного вмешательства в урегулирование российско-чеченского конфликта, предполагающие как полную независимость Чечни («парижский» план), так и создание в рамках РФ особой автономии, наподобие Палестинской, под гарантии ООН и ОБСЕ с участием международного миротворческого контингента; проект Х.-А. Нухаева, разработанный атлантистскими геополитическими центрами для инициирования новой волны антироссийского сопротивления на Кавказе под знаменами национал-освободительной борьбы и трайбализма вместо дискредитировавшего себя ваххабизма.

В основу типологизации указанных проектов положен геополитический критерий — их реализация на практике неизбежно влечет за собой вывод Чечни из-под стратегического контроля России.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В настоящем исследовании автором была предпринята попытка на основании политико-правового анализа этнополитической ситуации в Чечне провести исследование генезиса и сущностных признаков чеченского конфликта, оценить предлагаемые пути его урегулирования и соответствующие им законодательные и государственно-правовые модели на современном этапе.

Список научной литературыТкаченко, Валерий Владимирович, диссертация по теме "Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии"

1. Женевская Конвенция о защите гражданского населения во время войны. 12.08.1949.

2. Декларация о принципах международного права, касающихся друtжественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ОНН от 24.10.1970.

3. Определение агрессии. Резолюция, принятая XXIX сессией Генеральной Ассамблеи ООН от 14.12.1974.

4. Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе от 1.08.1975.

5. Декларация о недопустимости интервенции и вмешательства во внутренние дела государств. 9.08.1981.6. Конституция РФ. М., 1993.

6. Декларация о государственном суверенитете РСФСР // Российская газета. 1991. 12 июня.

7. Декларация прав народов России // Российская газета. 1917. 2 ноября.

8. Основы законодательства о культуре // Российская газета. 1992. 9 октября.

9. Уголовный кодекс РФ // Российская газета. 1996. 13 июня.

10. ФЗ РФ «О борьбе с терроризмом» // Российская газета. 1998. 3 июля.

11. ФЗ РФ «О гражданстве РФ» // Российская газета. 2002. 31 мая.

12. ФЗ РФ «О национально-культурной автономии» // Российская газета. 1996. 17 июня.

13. ФЗ РФ «Об обороне» // Российская газета. 1996. 24 апреля.

14. ФЗ РФ «Об общественных объединениях» // Российская газета. 1995. 19 мая.

15. ФЗ РФ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» // Российская газета. 1999. 6 октября.

16. ФЗ РФ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» // Российская газета. 1995. 28 августа.

17. ФЗ РФ «О принципах и порядке разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации» // Российская газета. 1999. 24 июня.

18. Указ Президента РФ «О системе органов исполнительной власти Чеченской Республики» // Российская газета. 2001. 19 января.

19. Конституция ЧР. 27.03.2003.

20. Соглашение о неотложных мерах по прекращению огня и боевых действий в г. Грозном и на территории Чеченской Республики. 22.08.1996.

21. Договор о мире и принципах взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской Республикой Ичкерия. 12.05.1997.

22. Монографии, научные статьи, публикации:

23. Абдулатипов Р.Г. Малочисленные народы России: государственно-правовые механизмы защиты и развития. М., 1999.

24. Абдулатипов Р.Г. Природа и парадоксы национального «я». М.,1991.

25. Абдулатипов Р.Г., Михайлов В.А., Чичановский А.А. Национальная политика РФ. От концепции к реализации. М., 1997.

26. Абдуллаев М.А. Некоторые итоги и задачи критики ислама на Северном Кавказе // Известия Северо-Кавказского научного центра высшей школы. 1975. № 2.

27. Абулова Е.А. Великий Октябрь и национально-государственное строительство на Северном Кавказе // Октябрь 1917 г. в истории России и мира. Ставрополь, 1997.

28. Авксентьев А.В., Авксентьев В.А. Этнические процессы современности и культура межнационального общения. Ставрополь, 1993.

29. Авксентьев В.А. Исторические аспекты анализа этнических конфликтов // Конфликты на Северном Кавказе и пути их разрешения: Сборник материалов международного круглого стола. Ростов н/Д, 2003.

30. Авксентьев В.А. Этнические конфликты: история и типология // Социологические исследования. 1996. № 12.

31. Авторханов А. Кавказ, Кавказская война и имам Шамиль // Советский Дагестан. 1991. № 1.

32. Агишев Н.М. и Бушен В.Д. Материалы по обозрению горских и народных судов Кавказского края. СПб., 1912.

33. Акаев В.Х. Суфизм или ваххабизм на Северном Кавказе. Конфронтация или компромисс? Махачкала, 1999.

34. Акиев X. К вопросу о происхождении и географии расселения ингушей (историческая справка)// «Лаг1аш» (Ступени). 1990. № 1.

35. Анализ и прогноз межнациональных конфликтов в России и СНГ. М., 1994.

36. Андрианова Л.А. Проблема идеологических ориентиров в сфере межэтнических отношений // Проблемы межэтнических отношений на северном Кавказе: Сборник статей участников всероссийской научно-практической конференции. Ставрополь, 1994.

37. Анцупов А.Я. Шипилов А.И. Конфликтология. М., 1999.

38. Арутюнов С.А. Об этнокультурном воспроизводстве в республиках // Советская этнография. 1990. № 5.

39. Арутюнов С.А. Партия и правительство недовольны // Итоги. М., 2000. № 10.

40. Арутюнов С.А. Шариату на Северном Кавказе нужно создать легальную правовую нишу // Итоги. М., 1999. № 3.

41. Аршба О. Инструменталистские концепции этничности // Традиции и современность в социологии: Сборник докладов / Под ред. В.И. Добрень-кова, Г.Н. Бутырина. М., 2001.

42. Аспидов Ф. Кавказский Победоносец // Тайм-аут. 2002. 4 ноября.

43. Ахмад ибн Ас-Сейид Зейни Дахлян. Заблуждение ваххабитов. Киев,1998.

44. Ахмадов Ш.Б. Народное движение в Чечне в конце XVIII в.: Авто-реф. дис. . канд. наук. М., 1974.

45. Ахмадов Я.3. К вопросу о государственном устройстве имамата Шамиля // Социально-политические процессы в дореволюционной Чечено-Ингушетии. Грозный, 1991.

46. Ахмадов ЯЗ. К вопросу о социальном строе и общественно-политической обстановке в Чечено-Ингушетии в XVTI в. // Вопросы истории классообразования и социальных движений в дореволюционной Чечено-Ингушетии (XV начало XX в.). Грозный, 1980.

47. Ахмадов Я.З. Очерки политической истории народов Северного Кавказа в XVI-XVII вв. Грозный, 1988.

48. Бабаков В.Г. Кризисные этносы. М., 1993.

49. Бабиченко Д., Сидоров Н. Чеченские грабли // Итоги. 2002. 29 января.

50. Бабосов Е.М. Конфликтология. Минск, 2000.

51. Багиров М. К вопросу о характере движения мюридизма и Шамиля. М., 1950.

52. Бамматов Г. Кавказ и русская революция // Наш Дагестан (Махачкала). 1994. № 172-173.

53. Белозеров B.C. Динамика расселения народов по территории Северного Кавказа // Проблемы межэтнических отношений на Северном Кавказе: Сборник статей участников всероссийской научно-практической конференции. Ставрополь, 1994.

54. Белокуров С.А. Сношения России с Кавказом. 1578-1615. М., 1989.

55. Бжезинский 3. Великая шахматная доска. М., 1999.

56. Бижев А.Х. Кавказская война: хронологические рамки, основные этапы // Кавказская война. Спорные вопросы и новые подходы. Махачкала, 1998.

57. Бирюков А.В. Российско-чеченские отношения в XVIII середине XIX века // Вопросы истории. 1998. № 2.

58. Блиев М.М. К проблеме общественного строя горских «вольных» обществ Северо-Восточного и Северо-Западного Кавказа XVIII — первой половины XIX века // История СССР. 1989. № 4.

59. Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказская война. М., 1994.

60. Блищенко И., Абашидзе А. Права национальных меньшинств в свете мирового опыта // ОНС. 1992. № 4.

61. Бобровников В. Абреки и государство: культура насилия на Кавказе // Вестник Евразии. 2000. № 1 (8).

62. Бордюгов Г.А. Этнические конфликты. Опыт создания базы данных // Межнациональные отношения в России и СНГ: Семинар Московского Центра Карнеги. Вып. 1. Доклады 1993-1994 гг. М., 1994.

63. Боришполец К., Ружинская Т., Степанова Т. Политическое будущее России в свете тенденций этносоциального развития. М., 1996.

64. Боришполец К.П. Постсоветское пространство в этнополитическом измерении // Вестник московского университета. Серия 18. 1999. № 3.

65. Боришполец К.П. Этничность и политика (некоторые тенденции и результаты развития современных прикладных исследований) // Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология. 1999. № 4.

66. Боров А.Х., Думанов Х.М., Кажаров В.Х. Современная государственность Кабардино-Балкарии: истоки, пути становления, проблемы. Нальчик, 1999.

67. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М., 1983.

68. Бромлей Ю.В. Этносоциальные процессы: теория, история и современность. М., 1987.

69. Брук С.И. Население мира. Этнодемографический справочник. М.,1986.

70. Бурнаяев С.Д. Описание горских народов. Курск, 1974.

71. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа. СПб., 1969.

72. Бушуев С.К. Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля. М.-Л., 1939.

73. Бушуев С.К. Государственная система имамата Шамиля // Историк. марксист. 1937. Кн. 5-6 (63-64).

74. В Чечне создана полноценная власть // Независимая газета. 2001. 19 января.

75. Вачагаев М.М. Чечня в годы Кавказской войны (1816 — 1859): Ав-тореф. дис. . канд. ист. наук. М., 1995.

76. Вачнадзе Г. Горячие точки России. М., 1993.

77. Вдовин А.И. Особенности этнополитических отношений и формирование новой государственности в России (исторический и концептуальный анализ). М., 1993.

78. Венгеров А.Б. Значение археологии и этнографии для юридической науки // Советское государство и право. 1983. № 3.

79. Верещагин В.Ю., Гавриш Г.Б., Нечепуренко ПЛ. Чеченская этнонациональная государственность: от самобытности к сепаратизму. Ростов н/Д, 2003.

80. Вершинин М.С. Конфликтология: Конспект лекций. СПб., 2000.

81. Висаева А. Бег по кругу. Главная ошибка ситуации с Чечней -пренебрежение историческим опытом // Новые известия. 2002. 25 декабря.

82. Волкова Н.Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. М., 1973.

83. Гавриш Г.Б. Неоевразийский проект политико-правовой модернизации российской государственности: Дис. . канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2003.

84. Гаджиев В.Г. Движение кавказских горцев под руководством Шамиля в исторической литературе. М., 1967. Т.1.

85. Гаджиев В .Г., Пикман A.M. Великие русские революционные демократы о борьбе горцев Дагестана и Чечни. Махачкала, 1972.

86. Гаджиев К.С. Геополитика: история и современное содержание дисциплины // Полис. 1996. № 2.

87. Гакаев Д. Очерки политической истории Чечни (XX век). М., 1997.

88. Гапуров Ш.А. Роль мирных соглашений в российско-северокавказских отношениях в XVIII в. // Социально-политические процессы в дореволюционной Чечено-Ингушетии: Сборник. Грозный, 1991.

89. Глухова А.В. Типология политических конфликтов. Воронеж, 1997.

90. Гриценко Н.П. Социально-экономическое развитие притеречных районов в XVIII первой половине XIX века. Грозный, 1961.

91. Гусейнова Н.А. Северокавказский регион: 90-е годы (социально-политическая ситуация и межнациональные отношения). М., 2001.

92. Давид Р. Основные правовые системы современности. М., 1988.

93. Дауев С. Чечня: коварные таинства истории. М., 1999.

94. Движение горцев Северо-восточного Кавказа: Сборник документов/ Под ред. В.Г. Гаджиева, Х.Х. Рамазанова. Махачкала, 1959.

95. Дегоев В.В. Большая игра на Кавказе: история и современность. М.,2001.

96. Дегоев В.В. Кавказская война XIX века и идеологические конъюнктуры советского и постсоветского времени // Россия XXI. 1997. № 9-12.

97. Дегоев В.В. Россия и Кавказ в английской публицистике первой половины XIX века // Проблемы истории СССР. М., 1975.

98. Джабаги В.Г. Революция и гражданская война на Северном Кавказе // Наш Дагестан. Махачкала. 1994. № 167-168.

99. Дмитриев А., Кудрявцев В. Введение в теорию конфликтов. М.,1993.

100. Добаев И.П. Исламский радикализм. Ростов н/Д, 2003.

101. Документальная история образования многонационального государства Российского. Книга I. Россия и Северный Кавказ. М., 1998.

102. Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 1999.

103. Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. СПб., 1871-1888. Т. 1-6.

104. Дубровин Н.Ф. Кавказская война в царствование императора Николая I и Александра II (1825-1864). СПб., 1896.

105. Дугин А.Г. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. М., 2000.

106. Дьячков М.В. О национально-территориальной, национально-государственной и национально-культурной автономии // Социологические исследования. 1993. № 11.

107. Жириновский В.В. Подготовка гражданской войны. Чеченский полигон // Последний удар по России. М., 1995.

108. Задворнов И.А. Северный Кавказ. Этнополитические и социокультурные особенности социокультурной идентичности // Социологические исследования. 2000. № 10.

109. Закс А.Б. Ташев Хаджи сподвижник Шамиля. Грозный, 1992.

110. Заметки о юридическом быте чеченцев. СПб., 1889.

111. Здравомыслов А.Г. Межнациональные конфликты в постсоветском пространстве. М., 1997.

112. Здравомыслов А.Г. Социология конфликта. М., 1995.

113. Зиссерман А. История 80-го Пехотного Кабардинского генерал-фельдмаршала князя Барятинского полка (1726-1880). СПб., 1881. Т. 1-3.

114. Знаменский А.А. Этнонационализм: основные концепции современной американской социологии // Социологические исследования. 1992. № 12.

115. Золотарева М. Национальный суверенитет: на стыке права и политики // Федерализм. 1999. № 3.

116. И. Рыбкин. Три года, как «мочим с сортире». самих себя // Новые известия. 2002. 24 сентября.

117. Ибрагим-бейли Хаджи-Мурат. Кавказ в Крымской войне 18531856. М., 1971.

118. Ибрагимова З.Х. Чеченская история. Политика, экономика, культура (вторая половина XIX века). М., 2002.

119. Иваненко Н.С. Горные чеченцы. Терский сборник. Владикавказ, 1910. Вып. 7.

120. Иванов В.Н. Межнациональная напряженность в региональном аспекте // Социологические исследования. 1993. № 7.

121. Иванов В.Н. Межнациональные конфликты и механизмы их преодоления // Проблемы межэтнических отношений на Северном Кавказе: Сборник статей участников всероссийской научно-практической конференции. Ставрополь, 1994.

122. Иванов В.Н. Межнациональные отношения в России // Социологические исследования. 1994. № 6.

123. Иванов В.Н., Смолянский В.Г. Конфликты и конфликтология. М.,1994.

124. Игнатенко А.А. Халифы без халифата. Исламские неправительственные религиозно-политические организации на Ближнем Востоке. История, идеология, деятельность. М., 1988.

125. Идентичность и конфликт в постсоветских государствах. М.,1997.

126. Илларионова Т. Этнические группы. Генезис и проблемы самоидентификации. Теория диаспор. М., 1994.

127. Ионин Л.Г, Социология культуры. М., 1998.

128. Исаев С.-А.А. Присоединение Чечни к России. Аграрная политика царизма и народные движения в крае в XIX в.: Автореф. дис. . докт. ист. наук. М., 1998.

129. Исаева Т.А. Социальные отношения чеченцев и ингушей в ХУЛ в. // Вопросы классообразования и социальных движений в дореволюционной Чечено-Ингушетии (XVI начало XX в.). Грозный, 1960.

130. Исаева Т.А., Исаев А-С.А. Вопросы истории сельских общин чеченцев и ингушей (XVI-XVII вв.) // Общественные отношения у чеченцев и ингушей в дореволюционном прошлом (XIII начало XX в.). Грозный, 1982.

131. Ислам и политика на Северном Кавказе. Сборник научных статей / Под ред. В.В. Черноуса. Ростов н/Д, 2001.

132. Ислам и политика: взаимодействие ислама и политики в странах Ближнего и Среднего Востока, на Кавказе и в Центральной Азии. М., 2001.

133. Ислам на территории бывшей Российской империи: энциклопедический словарь. СПб, 1999.

134. История Дагестана. М., 1957. Т.2.

135. История народов Северного Кавказа (конец XVIII века 1917 год). М., 1988.

136. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. М., 1988.

137. Кавказский хребет. Ахмат Кадыров не допускает возможности потери Россией Северного Кавказа // Независимая газета. 2002. 11 апреля.

138. Кадыров А.А. Через референдум Чечня прозреет // Парламентская газета. 2003. 26 февраля.

139. Кадыров А.А. Российско-чеченский конфликт: генезис, сущность, пути решения: Дис. . канд. полит, наук. М., 2003.

140. Казанцев В.Г. Конфликты на Северном Кавказе в контексте геополитических реалий: Дис. . канд. филос. наук. Ростов н/Д, 1999.

141. Калоев Б.А. Чеченцы / Народы Кавказа. М., 1960.

142. Карбонье Ж. Юридическая социология. М., 1986.

143. Кашикоров З.К. Северный Кавказ в контексте Российского федерализма. Политико-правовой аспект // Северо-Кавказский юридический вестник. 1998. № 1.

144. Кашикоров З.К. Этнополитические аспекты российского федерализма: на примере Северо-Кавказского региона // Правоведение. 1998. № 3.

145. Каштанов С.М. Русский «удел» XIV-XVI вв. как социально-политическое явление (правовые нормы и практика) // Общество, государство, право России и других стран Европы. Норма и действительность: Тезисы докладов и сообщений. М., 1983.

146. Киняпина Н.С. , Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России. М., 1984.

147. Кодекс Шамиля. Махачкала, 1992.

148. Козлов В.И. Национальности СССР. М., 1982.

149. Кокиев Г. Военно-колонизационная политика царизма на Северном Кавказе // Революция и горец. 1929. № 5 (7).

150. Кокиев Г. Методы колониальной политики царской России на Северном Кавказе в XVIII веке // Известия Юго-Осетинского Научно-исследовательского Института краеведения. Вып. 1. Сталинир, 1933.

151. Колосов В.А., Трейвиш А.И., Туровский Р.Ф. Геополитическое положение Кавказа и юга России // Христиане мусульмане: Россия, Европа, Ближний Восток: Материалы международной конференции. Астрахань, 1993.

152. Колосов JI.H. Славный Бейбулат. Грозный, 1991.

153. Конфликтология / Под ред. А.С. Кармина. СПб., 1998.

154. Конфликтология. Ростов н/Д, 2001.

155. Конфликты на Северном Кавказе и пути их разрешения: Материалы международного круглого стола. Ростов н/Д, 2003.

156. Концепция государственной национальной политики. М., 1996.

157. Концепция политики России на Северном Кавказе: Материалы Сенежского форума. М., 1992.

158. Коротков В. Чеченская модель этнополитических процессов // Общественные науки и современность. 1994. № 3.

159. Косвен И.О. Этнография и история Кавказа. М., 1963.

160. Косвен М.О. Семейная община и патронимия. М., 1963.

161. Кравченко С.А., Мнацакян М.О., Покровский Н.Е. Социология: парадигмы и темы. М., 1997.

162. Крачковский И.Ю. Над арабскими рукописями. M.-JL, 1945.

163. Кровавый террор. М., 2000.

164. Кровяков Н. Шамиль. Очерк из истории борьбы народов Кавказа за независимость. Грозный, 1941.

165. Крупник И.И. Национальный вопрос в СССР // Советская этнография. 1990. №4.

166. Крупнов Е.Н. Средневековая Ингушетия. М., 1971.

167. Кульчар К. Политический конфликт // Политология вчера и сегодня. М., 1991. Вып. 111.

168. Кумыков Т.Х. К вопросу о периодизации Кавказской войны // Кавказская война. Спорные вопросы и новые подходы. Махачкала. 1998.

169. Кушева Н.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией. М.,1963.

170. Ланда Р.Г. Ислам в истории России. М., 1995.

171. Лебедева М.М. Конфликты внутри и вокруг России. М., 1993.

172. Лебедева М.М. Политическое урегулирование конфликтов. Подходы, решения, технологии. М., 1999.

173. Левинсон А.Г. Тендер в отношении россиян ко второй чеченской кампании // Социологические исследования. 2002. № 12.

174. Лубский Р.А. Чеченский «синдром» и национальная политика России // Политическая регионалистика. Ростов н/Д, 1993.

175. Лурье С.В. Историческая этнология: Учебное пособие для вузов. М., 1997.

176. Лысенко В.Н. От Татарстана до Чечни (становление нового Российского федерализма). М., 1995.

177. Магомедов М.А. О некоторых особенностях Октябрьской революции и Гражданской войны на Северном Кавказе // Отечественная история. 1997. № 6.

178. Магомедов P.M. Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля. Махачкала, 1939.

179. Магомедов P.M. Россия и Дагестан. Махачкала, 1987.

180. Макиндер X. Дж. Географическая ось истории // Элементы. Евразийское обозрение. 1996. № 7.

181. Максимов Е. Чеченцы, историко-географический и статистико-экономический очерк. Кн.2. Владикавказ, 1993.

182. Малашенко А., Тренин Д. Время Юга: Россия в Чечне, Чечня в России. М., 2002.

183. Малашенко А.В. Исламский мир СНГ. М., 1996.

184. Малашенко А.В. Исламское возрождение в современной России. М., 1998.

185. Малашенко А.В. Россия и исламский фактор. М., 1997.

186. Малышева Д.Б. Конфликты в развивающемся мире, России и Содружестве Независимых Государств. Религиозный и этнический аспекты. М., 1997.

187. Мальсагов Т.Т. О классовой дифференциации и формах социальной зависимости среди чеченцев и ингушей // Материалы научной сессии по вопросам истории Чечено-Ингушетии. Грозный, 1964.

188. Мамаев Ш. Наследство Ахмата-Хаджи // Безопасность. 2004. 9 августа.

189. Мамакаев М. Чеченский тайп в период его разложения. Грозный,1973.

190. Мартиросиан Г.К. История Ингушетии. Орджоникидзе, 1933.

191. Материалы по истории Дагестана и Чечни. Первая половина XIX века. Махачкала, 1940.

192. Махонин В.А., Ткачев B.C. Военные конфликты: теория, история, практика. М., 1994.

193. Международное право в документах. М., 1982.

194. Межнациональные отношения в регионах России и СНГ / Отв. ред. В.Н. Иванов. М., 1994.

195. Мельник Е. Этносоциальные и криминальные последствия вынужденной миграции // Этнополис. 1995. № 2.

196. Миргородская И.И. Специфичность этнических процессов современности и этнополитика // Проблемы межэтнических отношений на Северном Кавказе: Сборник статей участников всероссийской научно-практической конференции. Ставрополь, 1994.

197. Михайлов А. Чеченское колесо. Генерал ФСБ свидетельствует. М., 2002.

198. Можаев А. Возьми, если сможешь. Краткий экскурс в историю российско-чеченских отношений // Большой город. 2002. 1 ноября.

199. Морозов А. «Нация» и «национализм» // Россия. XXI век. 1994. № 6-8.

200. Музаев Т.М. Национально-освободительное движение чеченцев и ингушей в послефевральский период (март-ноябрь 1917 года) // Ойла. 1998. № 1.

201. Мунаев И.Б. Военизированные формирования в социально-политической структуре кавказских народов: новые тенденции // Межнациональные конфликты на Кавказе: методика их преодоления: Тезисы докладов международной конференции. М., 1995.

202. Мурклинская Г. Ислам и политика в современной Чечне // Завтра. 1999. № 40 (305).

203. Мусукаев А.И., Першиц А.И. Народные традиции кабардинцев и балкарцев. Нальчик, 1992.

204. Мусульманское право (внутренние и международно-правовые нормы) / Под ред. М.А. Сарсембаева. Алма-Ата, 1999.

205. Муххамад Тагир аль-Караки. О Дагестанских войнах в период Шамиля / Под ред. С.М. Барабанова. М.- Л., 1946.

206. Назарова И.И. Этнографическое изучение Кавказа и политика России в регионе // Проблемы межэтнических отношений на Северном Кавказе: Сборник статей участников всероссийской научно-практической конференции. Ставрополь, 1994.

207. Народы России. Энциклопедия / Глав. ред. В.А. Тишков. М.: Большая российская энциклопедия, 1994.

208. Национальное самосознание и национализм в РФ начала 90-х годов. М., 1994.

209. Новиков Д.В. Этнорелигиозный экстремизм на Северном Кавказе: правовые и законодательные средства противодействия. Ростов н/Д, 2003.

210. Новичков Н.Н., Снеговский В.Я., Соколов А.Г, Шварев В.Ю. Российские вооруженные силы в чеченском конфликте. Анализ. Итоги. Выводы. Париж-Москва, 1995.

211. Нухаев Х.-А. «Мы не заинтересованы в поражении России» // Евразийское обозрение. 2001. 5 июня.

212. Нухаев Х.-А. Ведено или Вашингтон? М., 2001.

213. Нухаев Х.-А. Исламская традиция и «Новый мировой порядок» // Угроза ислама или угроза исламу? (По итогам международной конференции). М., 2001.

214. Нухаев Х.-А. Российский цугцванг и русские порадоксы // Ведено или Вашингтон? М., 2001.

215. Нухаев Х.-А. Россия и Чечня: мир по формуле «Победа Победа» // Россия и Чечня. Поиски выхода. СПб., 2003.

216. Нухаев Х.-А. Чеченцы скорее изменят мир, чем изменят традициям. М., 2002.

217. Олейников Д.И. Шамиль // Вопросы истории. 1996. № 5-6.

218. Основные выводы и рекомендации всесоюзной научной конференции «Народно-освободительное движение горцев Дагестана и Чечни в 2050-х годах XIX века». Махачкала, 1989.

219. Основы национальных и федеративных отношений / Под ред. Р.Г. Абдулатипова. М., 2001.

220. Очерки по истории Чечено-Ингушской АССР. Грозный, 1967.

221. Панарин А.С. Философия политики. М., 1996.

222. Перепелкин JI.C., Шкаратан О.И. Экономический суверенитет республик и пути развития народов // Советская этнография. 1989. № 4.

223. Першиц А.И. Первобытность и классовые общества // История первобытного общества. Эпоха классообразования. М., 1988.

224. Першиц А.И. Проблемы аксиологических сопоставлений в культуре //СЭ. 1982. №3.

225. Першиц А.И. Проблемы нормативной этнографии. М., 1970.

226. Першиц А.И., Смирнова Я.С. Геронтомия почитание старших // Природа. 1986. № 5.

227. Пикман A.M. О борьбе кавказских горцев с царскими колонизаторами // Воросы истории. 1956. № 3.

228. Пирогов Н.И. Отчет о путешествии по Кавказу. М., 1952.

229. Письма Шамиля 1847 года // Кавказский край. 1996. №18/253.

230. Покровский Н.И. Кавказские войны и имамат Шамиля. М., 2000.

231. Политические конфликты: от насилия к согласию. М., 1996.

232. Политический архив XX века. Этапы национально-освободительного движения на Северном Кавказе // Вопросы истории. 2001. No 5.

233. Политковская А. Вторая чеченская. М., 2003.

234. Политковская А. Центровой из Центороя // Новая газета. 2004. 21-23 июня.

235. Пономарев В.А. Политические аспекты реформирования религиозных структур. М., 1999.

236. Потери гражданского населения в г. Грозный в ходе военных действий (25.11.94. 15.04.95 г.) Наблюдательная комиссия общественных организаций в зоне вооруженного конфликта в Чечне. Экспертное заключение. М., 1995.

237. Потто В.А. Кавказская война. Ставрополь, 1994.

238. Правовые аспекты чеченского кризиса. М., 1995.

239. Проблемы межэтнических отношений на Северном Кавказе. Ставрополь, 1994.

240. Реакционное религиозно-политическое движение ваххабизм: Учебное пособие. Ростов н/Д, 1998.

241. Ризванов Р. Дело имама Шамиля // Советский Дагестан. 1990. № 6; 1991. №1,2.

242. Романовский Д.И. Кавказ и Кавказская война. СПб, 1860.

243. Россия и Чечня. Поиски выхода. СПб., 2003.

244. Россия: социальная ситуация и межнациональные отношения в регионах / Авторы-составители: В.Н. Иванов, И.В. Ладодо, Г.Ю. Семигин. М., 1996.

245. Россия: Центр и регионы. Выпуск 6. // Отв. ред. В.Н. Иванов, Г.Ю. Семигин. М., 2002.

246. Рубан С.Я. Чеченский узел Кавказского кризиса. М., 1996.

247. Русско-чеченские отношения. Вторая половина XVI-XVII вв. Сборник документов / Под ред. Е.Н. Кушевой. М., 1997.

248. Рывкина Р.В. Постсоветское государство как генератор конфликтов//Социс. 1999. №5.

249. Саватеев А.Д. Ислам и политика в Чеченской республике // Общественные науки и современность. 2000. № 2.

250. Саидов И.М. Землевладение и землепользование у чеченцев и ингушей в XVI-X1X вв. Грозный, 1964.

251. Сакун М.В. Процессы этнонационального самоопределения (на примере Северного Кавказа): Автореф. . канд. полит, наук. Ростов н/Д, 2001.

252. Сборник указов президента Чеченской Республики с 1 июля 1991 г. по 30 июня 1992 г. Грозный, 1992.

253. Серебрянников В.В. Косовская и Чеченская войны в массовом сознании России и Запада // Социологические исследования. 2000. № 10.

254. Серебрянников В.В. Чеченский кризис М., 1995.

255. Скакунов Э.И. Международно-правовой анализ чеченского кризиса // Этнополис. 1995. № 2.

256. Скитский Б.В. Классовый характер мюридизма в пору имамата Шамиля. Владикавказ, 1930.

257. Скитский Б.В. Социальный характер движения имама Мансура. Орджоникидзе, 1932.

258. Смирнов Н.А. Восстание шейха Мансура на Северном Кавказе // Вопросы истории религии и атеизма: Сборник. М., 1950. Т.1.

259. Смирнов Н.А. Политика России на Кавказе в XVI-XIX вв. М.,1958.

260. Смирнов Н.А. Шейх Мансур и его турецкие вдохновители // Вопросы истории. 1950. №10.

261. Смирнова Я.С. Семья и семейный быт народов Северного Кавказа. Вторая половина XIX-XX в. М., 1982.

262. Смирнова Я.С., Тер-Саркисянц А.Е. Семья и семейный быт. Ч. 1. Формирование, тип и структура. М., 1996.

263. Соколовский B.C. Этническое насилие: структуры теоретического дискурса // Этнология: проблемы, подходы, концепции. Вып. 1. М., 1994.

264. Солдатова Г.У. Этничностъ и конфликты на Северном Кавказе // Конфликтная этничностъ и этнические конфликты. М., 1994.

265. Социальные отношения и классовая борьба в Чечено-Ингушетии в дореволюционный период (XI начало XX вв). Грозный, 1973.

266. Союз объединенных горцев Северного Кавказа и Дагестана (1917 -1918 гг.), Горская республика (1918 1920 гг.): Документы и материалы. Махачкала, 1994.

267. Степанов Е.И. Конфликтология переходного периода: методологические, теоретические, технологические проблемы. М., 1996.

268. Степанянц М.В. Мусульманские концепции в философии и политике XIX XX вв. М., 1982.

269. Степашин С.В., Шульц B.JI. Вопросы безопасности в системе государственного и муниципального управления Российской Федерации. СПб., 1994.

270. Ступишин В. Самоопределение народов: традиции и действующее право // Общественные науки и современность. 1994. № 2.

271. Сулейманов А.С. Топонимия Чечено-Ингушетии. 4.II. Грозный,1978.

272. Сюкияйнен JI.P. Мусульманское право. М., 1986.

273. Сюкияйнен JI.P. Шариат: религия, нравственность, право // Эхо Кавказа. 1992. № 1.

274. Тавакалян Н.А. О русской ориентации чеченцев и ингушей до их вхождения в состав России: Археолого-этнографический сборник. Грозный, 1968. Т.2.

275. Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности в России. М.,1997.

276. Угроза ислама или угроза исламу? М., 2001.

277. Умаров С.Ц. Ислам и война. О роли исламского фактора в освободительной войне чеченского народа в 40-х годах XIX века // Кавказ, 1992.

278. Умаров С.Ц. О некоторых особенностях классообразования и антифеодальной борьбы в средневековой Чечено-Ингушетии. Вопросы истории классообразования и социальных движений в дореволюционной Чечено-Ингушетии (XVI начало XX века). Грозный, 1980.

279. Умаров С.Ц. О поселениях и некоторых особенностях социально-экономического развития горной Чечено-Ингушетии эпохи позднего средневековья. Грозный, 1969.

280. Умарова М. Роль международного гуманитарного права в вооруженных конфликтах // Актуальные проблемы современной социологии: В 2-х ч. М., 2001.

281. Фадеев А.В. Возникновение мюридисткого движения на Кавказе и его социальные корни // История СССР. 1960. № 5.

282. Фельдман Д.М. Политология конфликта. М., 1998.

283. Фурман Д. Самый трудный народ для России // Чечня и Россия: общества и государства. М., 1999.

284. Халилов A.M. Национально-освободительное движение горцев Северного Кавказа под руководством Шамиля. Махачкала, 1991.

285. Хаусхофер К. Геополитическая динамика меридианов и параллелей // Основы геополитики. Геополитическое будущее России. М., 2000.

286. Хирургическое вмешательство не помогает. Лекарств пока нет // Известия. 2002. 21 августа.

287. Хоперская Л.Л. Основные тенденции этнополитических процессов на Северном Кавказе // Стратегия национальной политики на Северном Кавказе. Ростов н/Д, 1995.

288. Хоперская Л.Л. Проблемы региональной безопасности на Северном Кавказе. М., 1999.

289. Чеченская нация на переломе веков (материалы круглого стола) // Литературная газета. 2004. 11-17 августа.

290. Чеченский кризис в массовом сознании населения Северного Кавказа: Аналитический отчет по результатам социологического исследования. Краснодар, 1995.

291. Чеченский кризис. Спецвыпуск клуба «Реалисты». М., 1995.

292. Чеченцы: история и современность / Под ред. Ю.А. Айдаева. М.,1996.

293. Шахтинский след главного милиционера // Седьмая столица. 2004. 23-30 июня.

294. Шерковин Ю. Быстрая модернизация и социальный конфликт // Коммунист. 1991. № 2.

295. Шиллинг Е. Ингуши и Чеченцы. M.-JL, 1931.

296. Шмитт К. Планетарная напряженность между Востоком и Западом // Элементы. Евразийское обозрение. 1997. № 8.

297. Шпак В.Ю. Этнополитический процесс на Северном Кавказе // Проблемы этнополитологии. Ростов н/Д, 1995.

298. Этнодиалоги. Национальные отношения. Отечественные и международные правовые документы. М., 1998.

299. Этнология: Учебник для высших учебных заведений / Под ред. Г.Е. Маркова, В.В. Пименова. М., 1994.

300. Юридический конфликт: сферы и механизмы. М., 1994.