автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Денотативное и коннотативное значение слова в художественном тексте

Полный текст автореферата диссертации по теме "Денотативное и коннотативное значение слова в художественном тексте"

На правах рукописи

АКВАЗБА Екатерина Омаровна

ДЕНОТАТИВНОЕ И КОННОТАТИВНОЕ ЗНАЧЕНИЕ СЛОВА В ХУДОЖЕСТВЕННОМ

ТЕКСТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ ЛЕКСИКИ РАСТИТЕЛЬНОГО И ЖИВОТНОГО МИРА В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ М.М. ПРИШВИНА)

Специальность 10.02.01 - Русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Тюмень 2004

Работа выполнена на кафедре общего языкознания Тюменского государственного университета

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор, академик АГН, РАЕН, АРЭ, заслуженный деятель науки РФ Фролов Николай Константинович

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Бабенко Людмила Григорьевна

кандидат филологических наук, доцент Купчик Елена Викторовна

Ведущая организация:

Нижневартовский государственный педагогический институт

Защита состоится 21 декабря 2004 г. в 11-30 на заседании диссертационного совета К 212.274.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук в Тюменском государственном университете по адресу: 625003, г. Тюмень, ул. Семакова, 10, ауд. 325.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Тюменского государственного университета.

Автореферат разослан «19» ноября 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, профессор

Л.А. Вараксин

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая работа посвящена описанию денотативного и коннотативного компонентов лексического значения слов тематической группы "растительный и животный мир" в произведениях М.М. Пришвина.

Актуальность и новизна исследования обусловлена новейшей семасиологической проблематикой, связанной с изучением семантики слова в художественном тексте отечественными и зарубежными лингвистами, их интерпретацией концепта слова и его компонентов в речевой деятельности. Систематизация лексики в художественном тексте остается малоизученной, поскольку идея таксономизации лексических единиц в языке и речи стала предметом особого внимания языковедов лишь во второй половине XX столетия. Тематическая группа лексики "растительный и животный мир" на материале художественного текста пока еще не подвергалась научной проработке, хотя суждения общетеоретического плана можно обнаружить в работах Ф.П. Филина, Ю.Н. Караулова, И.А. Стернина и некоторых других лингвистов.

Творчество М.М. Пришвина изучается литературоведами и экологами, лингвистами и натуралистами, однако, речевая культура его произведений, уникальная по лексическому составу и оригинальная по семантике ассоциативных полей, нуждается в особом описании.

Творческая мастерская известного писателя-натуралиста М.М. Пришвина отличается своеобразием богатства лексики флоры и фауны, что ставит стилистический почерк писателя в отдельный ряд. Пришвинские произведения отражают ассоциативные картины природы, в которых особое место занимает сам автор. Изучение способов и приемов интерпретации авторской картины мира, воплощенной в слове писателя, для создания языковой личности является одной из фундаментальных научных проблем современной лингвистики текста, поэтому учет философско-эстетической позиции автора при анализе значения слов для обозначения реалий растительного и животного мира позволяет говорить об отношении предлагаемой для обсуждения работы к актуальным проблемам антропологической лингвистики, которая предполагает изучение языка в его отношении к носителю. Ассоциативные связи,

«шшшщ,аблюдения

БИБЛИОТЕКА

о» ж

г

ш

над тематической группой лексики флоры и фауны, затрагивают проблемы русской языковой ментальности, духовной культуры и специфики единения русского человека с природой.

Целью диссертационного исследования является изучение денотативного и коннотативного компонентов лексического значения слов тематической группы "растительный и животный мир" в произведениях М.М. Пришвина; выявление механизма реализации компонентов лексического значения слова в художественном тексте, а также исследование лексико-семантического пространства описываемой лексики как феномена отражения М.М. Пришвиным картины мира.

В этой связи предполагается решение следующих задач:

1. Определение состава тематических групп лексики "растительный и животный мир" в художественном тексте (на материале произведений М.М. Пришвина).

2. Описание семантической структуры анализируемых единиц в художественной речи М.М. Пришвина.

3. Выявление особенностей реализации денотативного и коннота-тивного значения слов, обозначающих "растительный и животный мир".

4. Соотнесение в художественном тексте системы и структуры исследуемой группы слов с "глубинными целевыми установками носителей идиолекта", интерпретация лексико-семантического пространства "растительный и животный мир" как фрагмента видения индивидуальной картины мира писателя".

Объект исследования - денотативный и коннотативный компонент лексического значения слов тематической группы "растительный и животный мир" в произведениях М.М. Пришвина.

Предмет исследования - лексическая семантика темы "растительный и животный мир", системные отношения средств их выражения в художественном тексте, автором которого является М.М. Пришвин.

Материалом исследования является лексикон тематических групп растительного и животного мира, изъятый из текстов произведений М.М. Пришвина. Нами было проанализировано всего 1562 инварианта тематических лексических единиц. В качестве источника исследования использовалось издание "Пришвин М.М. Собрание сочинений: В 8-ми. т. / Под общей редакцией В.В. Кожинова,

В.В. Круглеевской, Ю.С. Мелентьева, В.О. Осипова, П.В. Полиевской, В.М. Пескова, Л.А. Рязанова, А.А. Суркова. М: Художественная литература, 1982-1986". В настоящем издании, помимо дополнительной информации (авторские литературно-критические работы, выдержки из дневников 1905-1954 гг.), даны комментарии, что способствует более глубокому восприятию текстов. Нами также учтены и исследованы иные издания автора, например, "Пришвин М.М. Глаза земли. М.: Просвещение, 1989"; "Пришвин М.М. Лесной шатер. М.: Мир писателя, 2002"; "Пришвин М.М. Кладовая солнца. М.: Мир писателя, 2001".

В работе использованы следующие общепринятые в лингвистике способы (наблюдение, лингвистическая интерпретация) и методы исследования, в том числе: описательный, сопоставительный, компонентный, контекстуальный, ассоциативный. Для демонстрации специфики ключевых слов используются приемы лексикографического описания. Методика семантического анализа слов, основанная на выделении компонентов их значений, признается одной из самых универсальных способов в лингвистических исследованиях. Используемые нами методы и способы анализа обеспечивают необходимой методологической базой, что позволяет объективировать полученные результаты.

Теоретическая новизна предлагаемого исследования заключается в обобщении и систематизации наблюдений научных трудов авторов, занимавшихся и занимающихся разработкой проблем лексического значения слова и его компонентов, изучением семантики слова в художественном тексте, лингвистическим анализом текста, включая универсализацию взглядов и оригинальных высказываний. Это дает возможность теоретического осмысления соотношения компонентов лексического значения слова в художественном тексте.

Научная новизна определяется недостаточной изученностью творчества М.М. Пришвина с лингвистической точки зрения и связана со своеобразием подхода к ландшафтной лексике. В диссертации впервые предложено описание лексики растительного и животного мира, представленного в произведениях автора; его идиолект как предмет особого исследования ранее не рассматривался. Семантическая структура лексических единиц описывается в том объеме, при котором исследуется семантика слов тематической группы

растительный и животный мир", включая семантические трансформации.

Практическая значимость работы определяется возможностью использования ее материалов и выводов в процессе вузовского и школьного преподавания таких дисциплин, как "Лингвистический анализ текста", "Стилистика и культура речи", при разработке спецкурсов и спецсеминаров. Частично результаты диссертационного исследования могут быть учтены в лексикографической практике. Они могут быть включены в исследования по изучению творчества М.М. Пришвина, его философско-эстетической позиции, идиостиля.

Апробация работы. Результаты работы обсуждались на Международной научно-практической конференции "Славянские духовные традиции в Сибири" (Тюмень, май 2002); Международной научно-практической конференции "История и перспективы этнолингвистического и социокультурного взаимообогащения славянских народов" (Тюмень, октябрь 2002); Всероссийской научно-практической конференции "Традиции славяно-русской культуры в Сибири: русский язык как национальная основа культуры" (Тюмень, май 2003); Всероссийской научно-практической конференции "А. С. Пушкин: встреча поколений" (Тюмень, октябрь 2003); Международной научно-практической конференции "Социально-психологическая депривация как феномен современного общества" (Тюмень, ноябрь 2003); Всероссийской научной конференции молодых ученых "Наука. Технологии. Инновации" (Новосибирск, декабрь 2003), а так же в шести открытых публикациях.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Денотативный и коннотативный компоненты лексического значения тематических групп "растительный и животный мир" специфически реализуются в художественном тексте М.М. Пришвина и репрезентируют оригинальность его идиостиля.

2. Лексико-семантическая парадигма "растительный и животный мир" в произведениях М.М. Пришвина обладает рядом универсальных и индивидуальных черт, отражающих своеобразие видения автором окружающего мира.

3. В художественных произведениях М.М. Пришвина лексика с семантикой "растительный и животный мир" отличается широтой континуума, который позволяет судить в полном объеме о значе-

нии слов данной тематической группы в русском литературном

языке и художественной литературе.

Объем и структура диссертации. Диссертация состоит из вводной части, трех глав, заключения, списка литературы, списка используемых словарей, источников и приложения.

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновываются актуальность и новизна темы, характеризуется объект и предмет исследования, ставятся цель и задачи, определяется его теоретическая и практическая значимость, описываются используемые источники и материалы.

В первой главе "Текст как основная речевая единица в системе языковых уровней" речь идет о том, что текст в современной лингвистической науке квалифицируется как высшая языковая единица, но проблема статуса текста как единицы (языковой и речевой или только единицы речи) пока остается спорной. Большое число определений текста вызвано сложностью этого феномена и существованием разных подходов к структурной, семантической, коммуникативной организации текста, отражением в тексте философско-эстетической позиции автора, ментальности национальной культуры, основных концептов, содержащихся в сознании автора и читателя, обусловленностью действительности и знаковым характером.

Вопрос о художественном тексте, как о типе текста, в современной лингвистике актуален при оценке следующих его свойств: образность (Н.А.Купина); абсолютная антропоцентричность (И.Я. Чернухина, Л.Г. Бабенко); социологичность (М.М. Бахтин, Л.Г. Бабенко); диалогичность (Л.Г.Бабенко); напряженность (В.Г. Адмони); единство внутренней и внешней формы (Л.А. Новиков); связность (А.И. Новиков, Л.Г. Бабенко); социокультурность (Н.А. Николина, Н.А. Купина); интерпретируемость (Л.Г. Бабенко).

В главе делаются попытки кратко проследить историю становления лингвистического анализа текста (далее - ЛАТ), начиная с работ В.В. Виноградова, A.M. Пешковского, М.Н. Шанского, Л.А. Щербы и заканчивая работами последних десятилетий (Л.Г. Бабенко, И.Е. Васильев, Ю.В. Казарин; М.И. Гореликова, Д.М. Магомедова; И.С. Ефимов; Г.Г. Инфантова; Е.П. Щенников; Н.А. Николина, Н.А. Купина). Нюансы отличий и основные пересечения в трактовке

терминов: "лингвистическое чтение" (Л.В.Щерба), "литературное комментирование и ЛАТ", "лингвострановедческий анализ", "лингвостилистический анализ" (М.Н. Шанский), "лингвистический и литературоведческий анализ" (Е.П. Щенников), "уровневый лингвистический анализ" (М.И. Гореликова, Д.М. Магомедова), "филологический анализ" (Ю.М. Лотман), "лингвистическое комментирование; лингвистическое толкование; лингвопоэтическое (лингволитературоведческое) толкование" (ГГ. Инфантова), "комплексный лингвистический анализ художественного текста" (Л.Г. Бабенко) и другие обусловлены достижениями филологической науки, существованием разных подходов к тексту, то есть объекту исследования, к его структурной, семантической и коммуникативной организации. В этой связи наибольший интерес представляет анализ лексико-семантического уровня художественного текста, поскольку данный уровень текста играет ведущую роль в образовании тех или иных смыслов текста как результат языковой / текстовой / культурной деятельности, что соотносится с позицией Н.С. Болотовой. Единицы лексического уровня являются средствами текстообразования, смыслообразования, смысло-выражения. Мы согласны с Л.Г. Бабенко в том, что слово в ряду других текстовых единиц обладает наибольшей структурной, смыслонакопительной и кумулятивной силой.

Однако единицы лексического уровня речевого пространства художественного текста функционируют не изолированно, а в составе семантического и денотативно-тематического сходства, образуя смысло-тематическую сеть содержательной структуры текста и заключая в себе лексико-смысловые центры. Картина мира в художественном тексте формируется в сознании автора и читателя за счет текстовых смыслов различного происхождения (вербального и невербального). Текстовые смыслы вербального происхождения детерминированы преимущественно семантикой лексических единиц. Авторская картина мира формируется, главным образом, на основе языковой картины мира, границы которой изменяются за счет индивидуально-авторских представлений собственно лингвистического, а так же культурно-эстетического и духовного характера. Лексическая единица в тексте может приобретать качества культуремы, то есть слова-концепта, имеющего как национальную, так и универсальную, наднациональную специфику,

обозначающего категориальные духовные ценности человечества в целом.

Лингвистические наблюдения в области такого языкового феномена, как концепт, показывают, что он предстает как бы сгустком культуры в сознании человека. Концепт - это то, посредством чего человек сам входит в культуру. Следуя точке зрения Д.С. Лихачева, отметим, что концепт существует не для самого слова, а для каждого основного (словарного) значения слова. Заместительная функция концепта позволяет при языковом общении преодолевать несущественные различия в понимании слов. Следовательно, являясь результатом столкновения словарного значения слова с личным и народным опытом человека, концепт может по-разному восприниматься адресатами, оставляя возможность для творчества.

Анализ лексико-семантического уровня предполагает работу с лексическими единицами текста, обладающими экспрессивно-выразительными качествами (Л.В.Щерба). Экспрессивность как языковая категория, судя по многочисленным высказываниям (см. работы: Н.А. Лукьянова [1986], А.Г. Лыков [1986], Т.В. Матвеева [1986], Л.Н. Рахманова [1979], В.Н. Цоллер [1996]), изучается на уровне поэтических фигур, таких как метафора, метонимия. Их основные характеристики и классификации предложены в публикациях Н.Д. Арутюновой [1998]; В.А. Масловой [2001]; З.И. Резановой, Н.А. Мишанкиной, Д.А. Катунина [2003]; О.И. Усминского [1996] и др. Наибольший интерес для нас представляет флористическая метафора (метафорические значения и явления растительного мира) как один из способов создания языковой картины мира носителя языка, отраженная в художественном тексте, поскольку выбор лексических единиц, входящих в метафорическое выражение, не случаен, а обусловлен тем, что человек, создающий метафору, живет в этом особом мире качеств, свойств, логических классов, он находится в поле своих ценностных смыслов и, выражая их метафорическим образом, раскрывается миру.

Вторая глава "Значение слова в художественном тексте" посвящена рассмотрению теоретических вопросов, связанных с функциями и значением слова в художественном тексте. Наиболее адекватной и практически значимой для конкретных семасиологических исследований является субстанциональная трактовка значения, так как субстанциональное понимание значения исходит

из того, что значение может быть определено содержательно, разложено на составные части и описано как совокупность признаков. Субстанциональная концепция лексического значения позволяет выделить проблему структуры лексического значения; компоненты лексического значения слова (его лексическая структура) при субстанциональном определении обусловлены экстралингвистическими и собственно языковыми факторами, что нашло отражение в работах Б.Н. Головина, Д.Н. Шмелева и других лингвистов. Таким образом, субстанциональное определение значения слова представляет собой совокупность признаков, отражающих объективную действительность, субъективное отношение к этой действительности, положение слова в системе языка.

Содержание слова находит свое открытое выражение в его внутренней форме, то есть в семантической и структурной мотивации (основе), на базе которых оно возникло (ср. например, ярко выраженную внутреннюю форму таких слов, как мухомор, черника, подберезовик, костяника и др.). Сохранившаяся внутренняя форма слова позволяет говорить о движении человеческой мысли в момент называния, помогает объяснить наличие определенного звукового комплекса у отдельных слов. Проблему мотивированности значения слова мы рассматриваем на материале фитонимов, в связи с чем нами были проанализированы работы Я.В. Закревской, Г.В. Звездовой, Н.И. Коноваловой, В.В. Копачевой, В.А. Меркуловой, И.В. Саба-доша. Это позволило сделать вывод о том, что изучение лексики флоры активно разрабатывается, особенно большое внимание уделяется фитонимии; анализируются научная и народная ботанические номенклатуры, но экспрессивные возможности лексики флоры, соотношение денотативного и коннотативного компонентов в названиях растений дают, на наш взгляд, широкие возможности для исследования.

При анализе семантической структуры лексических единиц лингвисты пользуются термином "семема", понимая под ним только план содержания лексико-семантического варианта. Изучение состава семем и сем представляет собой сущность лексико-семантической классификации. В настоящее время существуют разные классификации: глобальные, родо-видовые, синонимические, тематические, семасиологические.

Актуальность изучения проблемы выделения компонентов лексического значения слова, их организации до сих пор не утратила силы как в отечественном, так и в зарубежном языкознании. Нами рассмотрены теории значения слова И.В. Арнольд, Б.Н. Головина, С.Д. Кац-нельсона, В.Н. Комиссарова, Н.Г. Комлева, А.А. Леонтьева, А.Ф. Лосева, ЮЛ. Сологуба, И.А. Стернина, А.Ф. Телии, А.А. Уфимцевой. Традиционно в лексическом содержании знака выделяются следующие основные компоненты: 1) денотативный (предметно-логическая часть значения); 2) коннотативный (отражение в значении условий акта общения, отношения говорящего к предмету речи или участникам акта речи); 3) селективный (отражение в значении правил употребления знака в языке); 4) эмпирический (обобщенное представление о референтах знака).

Проблемы разграничения и определения основных компонентов коннотативного значения слова были изучены в работах И.В. Арнольд [1973], Е.М. Галкиной-Федорук [1958], Г.В. Колшанского [1975], Н.Г. Комлева [1969], Э.В. Кузнецовой [1989], Дж. Ст. Миллья [1965], О.Н. Селиверстовой [1968], [1975], И.А. Стернина [1979], А.В. Филиппова [1978]. Нами характеризуются следующие основные компоненты коннотации - эмоциональный, экспрессивный, оценочный, стилистический, так как они присутствуют в семантике подавляющего большинства слов; могут быть представлены "положительно" или "отрицательно" (в последнем случае слово оказывается нейтральным, по тому или иному компоненту). Гонорифический компонент конно-тативного значения слова слабо выражен в русском языке, что обусловлено менталитетом носителей языка. Социально-классовые употребления знака, признаки языкового паспорта говорящего, не являются самостоятельными компонентами коннотации. Нами так же выделяется культурный компонент смысла. Коннотативное значение слова, культурный компонент смысла, выявленный путем анализа в текстах произведений М.М. Пришвина, способствует созданию социально-исторической среды эпохи, отображает стереотипы мышления и речевое поведение, являясь способом отображения картины мира, средством познания действительности, представляя для исследователя интерес не только с точки зрения познания философского мироощущения мастера слова, но и с точки зрения целостного восприятия литературы, центральным образом которой является мир природы.

В третьей главе "Лексика растительного и животного мира в произведениях М.М. Пришвина (взаимодействие денотативного и коннотативного компонентов в значении слов тематической группы лексики "растительный и животный мир")" представлена таксономия лексико-семантического пространства "растительный и животный мир " на материале произведений М.М. Пришвина; выявлены особенности реализации денотативного и коннотативного значения слов данной тематической группы.

Системно-функциональный подход к лексике позволил обнаружить способы оценки внеязыковой действительности и эксплицировать своеобразие в лексико-семантическом освоении мира - в нашем случае - в назывании отдельных растений, животных и явлений природы. Взаимодействие человека с окружающим миром, в процессе которого происходит познание и оценка мира с точки зрения потребностей, интересов и установок познающего субъекта, формирует глубинную основу системы ценностей народа. В том, как функционируют лексические единицы тематической группы "растительный и животный мир" в произведениях М.М. Пришвина, как одного из выдающихся представителей литературы XX века, частично раскрываются традиционные представления русского народа о своей земле. В языке - духовной "памяти народа" семантически маркируется то, что имеет практическую и познавательную ценность в его повседневной жизни, то есть познавательное и ценностное как бы сливаются в единое целое. Представление человека об окружающем его мире, и в частности о природе, формирует глубинную основу системы его ценностей, что позволяет представить своеобразную классификацию человеческого опыта, раскрывающую систему значимостей, обладающих этнокультурной спецификой.

В семантической сфере "природа", репрезентированной в произведениях М.М. Пришвина, отчетливо выделяются следующие группы, обнаруживающие различные виды отношений человека к окружающему его миру: 1) имена, отражающие практическое овладение явлениями действительности (названия, связанные с обозначением ландшафта, болот, оврагов); 2) имена, эксплицирующие познавательное отношение к действительности с позиций словообразования (производная лексика, относящаяся к миру флоры и фауны); 3) имена, выявляющие ценностное отношение к действительности,

обозначающие реалии с точки зрения их соответствия интересам и потребностям человека (например, название леса, использующегося человеком). Заметим, что последняя группа имен самая малочисленная, что вероятнее всего объясняется философско-эстетической позицией автора, его отношением к миру природы не с позиций потребителя, а с позиций человека, поклоняющегося "великому зеленому божеству".

Именно на лексическом уровне языка отражаются "влияния действительности", он ярче всего передает особенности семантического облика модели мира, что позволяет нам говорить о своеобразной классификации человеческого опыта, отражении субъективного видения мира.

В семантической картине природы М.М. Пришвина выделяются следующие лексико-семантические группы и соответственно семантические сферы: Земля, Фауна (растительный мир), Флора (животный мир), которые в свою очередь членятся на следующие семантические участки: Земля - Рельеф; Флора - Лес, Деревья, Кустарники, Травы, Цветы, Грибы, Мхи, Огород, Поле; Фауна -Животные (дикие и домашние), Птицы (дикие и домашние), Пресмыкающиеся, Земноводные, Рыбы.

Семантическая сфера "Земля" (как часть суши) в произведениях М.М. Пришвина представлена той своей стороной, которая вовлекается человеком в сферу познания и практической деятельности, что является для человека жизненно важным. В оценке среды на первый план выходит основное противопоставление верх - низ (овраг, рытвина, луговина, овражина; болото, зыбняк, приболо-тица, торфняк; луг; поляна, плешина, луговина, боровня; лужайка; и пригорки; холмы, боровина, подгорок; горы, белогоръе, утесы). Маркируются ценности отрицательного порядка (негативные оценки с точки зрения словообразования выражены имплицитно), то есть места, не имеющие хозяйственной значимости, но интересующие автора как части природного мира. Классификация, представленная в нашей работе, отражает картину мира одного из представителей русского народа, и в ее эстетическом проявлении отличается от соответствующей научной классификации. Лексическое многообразие названий природно-географических особенностей ландшафта, отраженное в творчестве М.М. Пришвина, позволяет представить географические особенности России: Когда открывается

Константиновская долина Дубны со своими поймами и холмами, уходящими в дымчато-лиловую даль лесов и болот, со сверкающими крестами церквей почти на каждом холме, то этот типичный ландшафт средней всхолмленной равнины кажется самым хорошим па свете1 [III, 71].

В целом модель семантической сферы "растительный мир" основывается на чувственном опыте познания мира, что согласуется с выводами, сделанными Т.И. Вендиной, и с современными психологическими теориями, где отмечается, что свыше 80% всех сенсорных данных приходится на органы зрения: процесс восприятия и обработки зрительной информации человеческим мозгом связан с функционированием двух модулей зрительной перцепции - один обеспечивает восприятие предметов, другой - восприятие мест. Анализ семантического пространства "растительный мир" показал, что наиболее ярко в текстах М.М. Пришвина отражается противопоставление верх-низ (семантические участки пространства "земли") и неосвоенная-освоенная природа (семантические участки "лес", с одной стороны, и "огород", "поле", с другой).

В семантической сфере "животный мир" прослеживается та же типологическая закономерность, что и в семантической сфере "растительный мир", это противопоставление свое — чужое. Маркируется контекстуально и системно, конечно же, прежде всего "чужое". Это подтверждается активным употреблением в художественных текстах описательных оборотов и производных названий животных, традиционно приносящих наибольший вред человеку и являющихся объектами охоты - волк: волки-отиы [III, 324]; такой волк занимается больше собаками и за это у охотников называется собашником [III, 340]; но дикие волки все знают, они смертельные враги человеку и этой изменнице волчьему делу [III, 262]; лиса: злая листа [IV, 390]; лисииа пришла сюда и начала на берегу губить мышей и полевок [IV, 324]; бурундуки: бурундук, и не один, а штук пять полосатых чертей, больших и маленьких [IV, 66].

Взаимопроникновение двух семантических сфер "человек" и "растительный и животный мир" нашло свое отражение в художест-

1 Здесь и далее текст цитируется по изданию "Пришвин М.М. Собрание сочинений: В 8-ми т. / Под общей редакцией В.В. Кожинова, В.В. Круглеевской и др. М., 1982-1986"; римской цифрой обозначен номер тома, арабской - номер страницы.

венном тексте посредством актуализации семы "подобие" в названиях растений и животных, в метафорических выражениях и сравнительных оборотах, что свидетельствует об объективной тесной связи мира природы и человеческого мира, иллюстрирует невозможность их существования при взаимоисключении друг друга: Он (селезень) так стремительно бросился к моей утке, что я не успел в него выстрелить: он ее потоптал. После того он стал делать вокруг нее свой обычный селезневый благодарственный круг на воде. Я бы мог тут спокойно целиться, но вспомнилась своя горячая молодость, когда весь мир явился мне, как возлюбленная, и я не стал стрелять этого селезня. [111,187]. М.М. Пришвин не наделяет природу человеческой духовностью, его мир - мир на грани человека и природы. Автор стремится к тому, чтобы не он говорил за природу, а как бы сама природа через него рассказывала людям о себе, посредством чего в его произведениях усиливается познавательное начало.

В лексических единицах тематической группы "растительный и животный мир", выявленных в произведениях М.М. Пришвина, нами были обнаружены следующие репрезентации денотативного компонента значения слов: 1) отражение родо-видовых отношений: лес -березовый лес - болотный лес - лиственный лес - широколиственный лес, Лес - множество деревьев, растущих на большом пространстве: Березовые леса [III, 206]; Болотный лес [III, 199]; с трудом мы продвигались даже и по хвойному лесу [IV, 292]; Лиственный лес [IV,292]; Широколиственный лес [IV, 8]; 2) производные семы выводятся из основных сем, то есть таких компонентов значения, которые обычно составляют основу толкования слова в словарной статье толкового словаря, и представляют собой их конкретизацию; в текстах М.М. Пришвина чаще всего производные семы растолковываются, дополнительно комментируются: По берегу озера бегает, ноги мочит, в черной косыночке и в черном переднике белощекая трясогузка [III, 211]: трясогузка (плиска) - род птиц отряда воробьиных; 3) в процессе употребления слова могут актуализироваться основные, производные и вероятностные признаки денотата; для художественного текста (как типа текста) характерно окказиональное употребление слова, при котором актуализируются лишь определенные семы данной лексической единицы. Таким образом, происходит перенесение слова в несвойственный для

значения контекст, посредством чего создается более выразительный образ: И вот эти самые панты высунулись между двумя огромными листьями маньчжурского орехового дерева у самой воды, они были бархатистые, красно-персикового цвета, на желтой голове с большими прекрасными серыми глазами [IV, 11].

Денотативное значение слова определяется как усредненное знание о предмете, достигнутое обществом и закрепленное в знаке. Следовательно, это знание может быть как недостаточно известным определенным членам языкового коллектива, так и несколько большим, чем средняя норма, так как у каждого говорящего к значению слова прибавляются личные наблюдения, ассоциации, сведения, полученные из личного опыта. Этот факт, безусловно, учитывается автором художественного произведения. Предположительно недостаточно известное значение слова комментируется в тексте, либо автор контекстуально разъясняет значение данной лексемы: Гайки -самые маленькие синицы, сизые с черными полосками на белых пухленьких щечках [III, 395]; Гайки - чаще употребляется гаечка, зинька, дымчатая пташка, самая маленькая из рода синиц.

Слова с яркой внутренней формой активно представлены в произведениях М.М. Пришвина. Такой семантический феномен, как внутренняя форма слова (признак номинации, входящий в состав лексического значения) - есть компонент переносного значения слова, объединяющий его с прямым, а связанные с ней семантическая и морфологическая мотивация рассматриваются как часть денотативного компонента значения: а) внутренняя форма как компонент переносного значения: шляпка гриба; ножка гриба; лапы ели; кукушкины слезки; лапки собачьи; б) в основе внутренней формы слова лежит семантическая мотивация: дикие кряковые утята - кряквы [III, 186]; хлопунки - утята, хлопающие крыльями [IV,416]; чибис высвистывает свое "Чьи вы?" [III, 180]; Леопард на Дальнем Востоке называется барсом [IV, 36]; И я первый раз понял, что слово зяблик происходит от "зяби " [V,24]; Старый волк, с плохими зубами: такой волк не может поспевать за молодыми, когда они пожирают добычу, живет в одиночестве (одинеи) [IV, 292]; в) в основе внутренней формы словообразовательная мотивация: сосны- се духи [III, 171]; красноголовики [III,295]; сыроежка [V,359]; кедровник [IV,8]; дрозд-белобровик [III,199]; время сморчков-овсянников [III,211].

Коннотативный компонент значения слов тематической группы "растительный и животный мир" репрезентируется на уровне всех самостоятельных компонентов коннотации: эмоциональном, оценочном, экспрессивном, гонорифическом и культурном.

На эмоциональном уровне - это языковые единицы с суффиксами эмоциональной оценки. Объективно-размерное значение системно (березка - "маленькая береза"; щеточек -"маленький цветок"; гвоздичка - "маленькая гвоздика"), а личностное, авторское отношение раскрывается в тексте: темно-зеленые хвоинки [IV,70]; Птичка-Невеличка [Г^262]; землеройка, величиной с наперсток [IV, 262].

В произведениях М.М. Пришвина зафиксированы языковые единицы, обозначающие такие объекты, предметы или явления мира природы, которые способны выражать эмоции позитивные или негативные; эмоциональное отношение к понятию таких слов может быть вызвано ассоциациями индивида. Подобные языковые единицы в анализируемых произведениях способствуют порождению насыщенного текста, раскрытию образа природы: еще совсем маленький олененок; крошечная штучка [IV, 11] (ласка); жаворонок вмиг стал на крыло, и тут бы ему и гроб, но к счастью для него был рядом лес, и он в лес, и ястреб за ним в лес [IV, 425] (трагедия, горе); птичье кладбище [I, 603] (скорбь).

Оценочный компонент значения слова выражает отношение автора-повествователя непосредственно к явлениям природы, проявлениям растительного и животного мира объективируются контекстуально, это происходит посредством: а) дополнительных слов с оценочным значением: 1. Сосна-святое дерево! [VII,396] (святой - проникнутый высокими чувствами, возвышенный, идеальный); 2. Непроходимая заросль ивы, ольхи и других кустарников [IV, 10] (непроходимая - плохо проходимая); б) дополнительных слов, содержащих оценочный компонент значения (но не оценочное значение): 1. Жирные длинноносые дупеля; [III,67] (жирный - содержащий жир, крупный; длинноносые - имеющие длинный нос); 2. Младенческое дерево можжевельника;[ГГГ,392] (младенческий -молодой, недавно появившийся); в) метафор и метафорических выражений, обозначающих какое-либо растение или животное: 1.Змея прошла очень тихо и вяло, видно, ползучий гад убирается под землю; [Ш,294] (ползучий гад- пресмыкающееся или земноводное

животное (устар./разг.); (перен.) мерзкий, отвратительный);

2. Черемуха - майская невеста [VII, 426].

Таким образом, негативная (пейоративная) и положительная (мелиоративная) оценка выражается в тематической группе лексики "растительный и животный мир" при помощи дополнительных изобразительно-выразительных средств и в отношении предметов и явлений, которые обозначаются данной тематической группой, а не за счет коннотативного или денотативного компонентов лексического значения языковых единиц самой группы.

Экспрессивность лексических единиц изучаемой нами тематической группы носит речевой характер, так как реализуется контекстуально, под влиянием следующих средств создания выразительности: 1) усиление признаков, входящих в денотативный компонент значения, посредством ближайшего лексического окружения (словосочетания) слов с усилительно-количественной семой: А возле черных пней еще можно было найти переспелую и очень сладкую землянику [III,216] (переспелый - осень спелый; сверх меры; очень (сладкая) - слово с усилительной семой; земляника - травянистое растение, дающее спелые сладкие ягоды розовато-красного цвета, а так же сами ягоды; усиливаются семы спелый; сладкий); 2) Усиление признаков, входящих в денотативный компонент значения, посредством ближайшего лексического окружения слов, источником экспрессивности которых является звуковой облик слова: Тетерева бормочут [III, 170](звукоподражание б-р-м-ч: б - взрывной, р - дрожащий, м - сонорный, ч - фрикативный; создается эффект "неразберихи"); 3) Усиление признаков, входящих в денотативный компонент значения, посредством инверсионных конструкций, создающих приподнятость стиля, активизирующих внимание читателя: Пожелтели сверху донизу липы [III,302]; У жасмина вовсе порочный запах [III, 302]; 4) Усиление признаков, входящих в денотативный компонент значения, посредством усилительных синтаксических конструкций: На одном только светлом солнечном пятнышке на горячем месте расположились десять кузнечиков, шесть больших мух, две жужелииы ^,30-31]; Такой лес. что солнце и не сразу увидишь. только по огненным пятнам и стрелам догадаешься. что вон там оно спряталось за большим деревом и бросает оттуда в темный лес свои ранние утренние косые лучи ^,42].

В художественных произведениях разговорные слова и выражения, просторечия и устаревшие слова необходимы для того, чтобы показать местный колорит, передать особенности в назывании обыденных предметов и явлений, они употребляются с целью раскрыть связь с прошлым нашего народа, обратить читателя к истокам родного языка. В тексте они выполняют функцию стилизации -создают эффект живой речи, что способствует созданию доверительных отношений между автором-повествователем и читателем. Автор-повествователь таким образом просто описывает увиденное, то есть часто "пишет как говорит". Книжный же стиль способствует передаче философских мыслей автора-повествователя, настраивает читателя на внимательное, серьезное прочтение текста, придает тексту академичность, помогает в выражении логики текста. Идея хозяина земли {Лесной хозяин [V, 328]; хозяин тростников [III, 90]) высвечивается в пришвинских текстах: чем ближе человек к цивилизации, тем меньше в нем истинно природного, не успевает он замечать красивое, созданное нерукотворным мастером - природой.

Гонорифический компонент реализуется в словах, характеризующих представителей растительного и животного мира по каким-либо признакам, при этом выражается уважение или неуважение (расположение/неприятие) автора-повествователя или лирического героя текстов: 1. Иди, иди, любезный перепел. - замирает сердце охотника [II, 26]; 2. А я таклегонько по колючкам ежа провелрукой, будто погладил, и все приговариваю: -Хороший ты малый, хороший! [III,389]; 3. Вот, бывало, прилетит грачонок, я посыплю ему крупы и спрашиваю: - Кашки хочешь, дурашка? [III, 388].

Культурный коннотативный компонент смысла, выявленный путем анализа в текстах произведений М.М. Пришвина, способствует созданию социально-исторической среды эпохи, формирует стереотипы мышления и речевое поведение, являясь способом отображения картины мира, средством познания действительности, представляет для исследователя интерес не только с точки зрения познания философского мироощущения мастера слова, но и с точки зрения целостного восприятия литературы, центральным образом которой является мир природы. Вчитываясь в художественные тексты М.М. Пришвина, обнаруживаешь свой особый мир, наполненный звуками, красками, мыслями. Это мир природы, слитый воедино с живой человеческой душой, открытой к восприятию этого

мира; это результат философского взгляда писателя, зеркало его мировоззрения на взаимосвязь всего живого, созданного единым творцом, вдохнувшим жизнь во все сущее. Образы, запечатленные на страницах произведений М.М. Пришвина, ни что иное, как сама жизнь, ее проявления, замеченные зорким взглядом наблюдателя, облаченные в художественную форму и вплетенные в ткань произведения. Природа в философском аспекте писателя представляет собой все вселенную. Это не только лес, деревья и травы, растущие в нем, животные, птицы и человек; это и связи, установившиеся в этом мире, где все живет по законам мироздания; все связано единой незримой нитью, так как эта нить - живые связи всего сущего на земле: традиции, складывавшиеся веками.

Таким образом, коннотативный и денотативный компоненты во взаимной связи, реализованные в лексических единицах тематической группы "растительный и животный мир" в произведениях М.М. Пришвина, способствуют раскрытию философской картины мира, созданной писателем, его индивидуальному восприятию всего живого на земле, имя которому - Природа.

В заключении регистрируются результаты намеченной цели и решение практических задач, обобщаются результаты наблюдений над исследуемым материалом, определяются основные перспективы дальнейшей работы.

Проделанная работа может стать основой для создания словаря языка М.М. Пришвина. Такие словари позволят проследить временные трансформации семантики доминант авторских текстов и посредством этого вернее интерпретировать картину мира, воплощенную в слове писателя, оценить гносеологическую значимость мировоззренческих представлений автора.

Системный подход к анализу лексических единиц (элементов) пришвинских текстов, их упорядочение в виде таксономизации лексико-семантического пространства "растительный и животный мир" позволили выявить универсальные и уникальные черты идио-стиля. Изучение языковой ментальности, отраженной в текстах, может быть сопоставлено с другим языковым представлением в социокультурной общности.

В качестве Приложения к диссертации представлена сводная таблица таксономии лексики флоры и фауны, извлеченная из текстов произведений М.М. Пришвина.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ИЗЛОЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ АВТОРА

1. Человек - Природа - Любовь: феномен понимания (на материале поэмы М.М. Пришвина "Фацелия") // Духовные традиции славянской письменности и культуры в Сибири. Сборник статей: В 2ч. 4.2. Тюмень, 2002. С.90-95.

2. Народный календарь в "Календаре природы" М.М. Пришвина // История и перспективы этнолингвистического и социокультурного взаимообогащения славянских народов: Материалы международной научно-практической конференции (30-31 октября 2002 года), посвященной году Украины в России. Тюмень, 2003.С. 118-123.

3. О лингвострановедческом подходе в изучении лексики флоры в лексической подсистеме русского языка // Наука. Технологии. Инновации // Материалы докладов конференции молодых ученых в 6-ти ч. 4.5. Новосибирск, 2003. С. 184-186.

4. Тематическая группа лексики природы в произведениях А.С. Пушкина // Сибирская Пушкиниана: альманах. Тюмень, 2003.С.110-112.

5. О путях классификации лексики флоры в лексической подсистеме русского языка // Традиции славяно-русской культуры в Сибири. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Тюмень, 2004. С.109-111.

6. Формирование чувства прекрасного как средство профилактики депривации у детей и подростков (на примере языковых картин природы в творчестве М.М. Пришвина) // Социально-психологическая депривация как феномен современного общества: Материалы Международной научно-практической конференции. Тюмень, 2004. С.138-141.

Подписано в печать 15.11.2004 г. Формат 60x84/16. Объем 1,0 уч.-изд. л. Тираж 100 экз. Заказ № 81. Отпечатано предпринимателем Заякиным В. В. 625048, г. Тюмень, ул. Шиллера, 22

»2 6 09 5

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Аквазба, Екатерина Омаровна

Введение.

§1. Актуальность и новизна описания денотативного и коннотативного значения слова тематической группы «растительный и животный мир» в художественных текстах М.М. Пришвина.

§ 2. Краткая историографическая справка.

§ 3. Цель и задачи.

§ 4. Методы семасиологического анализа.

§ 5. Материалы и источники.

§ 6. Особенности произведений М.М. Пришвина.

§ 7. Структура диссертационного исследования. Основные положения, выносимые на защиту.

Глава I. Текст как основная речевая единица в системе языковых уровней.

§ 1. Место текста в иерархии языковых единиц.

§ 2. Лингвистика текста.

§ 3. Лексико-семантический анализ текста как составная часть тематической таксономии (классификации).

Выводы.

Глава II. Значение слова в художественном тексте.

§ 1. Лексическое значение слова и его компоненты.

§ 2. Денотативный компонент значения.

§ 3. Коннотативный компонент значения.

Выводы.

Глава III. Лексика растительного и животного мира в произведениях М.М. Пришвина (взаимодействие денотативного и коннотативного компонентов в значении слов тематической группы лексики «растительный и животный мир»)

§ 1. Лексико-семантическая классификация тематической группы лексики флоры и фауны в произведениях М.М. Пришвина.

§ 2. Особенности функционирования денотативного компонента значения слов тематической группы лексики растительного и животного мира в произведениях М.М. Пришвина.

§ 3. Особенности функционирования коннотативного компонента значения слов лексики тематической группы «растительный и животный мир» в произведениях М.М. Пришвина.

Выводы.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Аквазба, Екатерина Омаровна

§1. Актуальность и новизна описании денотативного и коииотатиниого значении слона тематической группы «растительный и животный мир» в художественных текстах М.М. Пришвина

Актуальность и новизна исследования обусловлена новейшей семасиологической проблематикой, связанной с изучением семантики слова в художественном тексте отечественными и зарубежными лингвистами, их интерпретацией концепта слова и его компонентов в речевой деятельности. Систематизация лексики в художественном тексте остается малоизученной, поскольку идея таксопомизации лексических единиц в языке и речи стала предметом особого внимания языковедов лишь во второй половине XX столетия. Тематическая группа лексики «растительный и животный мир» па материале художественного текста пока еще не подвергалась научной проработке, хотя суждения общетеоретического плана можно обнаружить в работах Ф.П. Филина, IO.II. Карау-лова, И.Д. Стернина и некоторых других лингвистов.

Творчество М.М. Пришвина изучается литературоведами и экологами, лингвистами и натуралистами, однако речевая культура его произведений, уникальная по лексическому составу и оригинальная но семантике ассоциативных полей, нуждается в особом описании.

Творческая мастерская известного писателя-натуралиста М.М. Пришвина отличается своеобразием богатства лексики флоры и фауны, что ставит стилистический почерк писателя в отдельный ряд. Пришвинские произведения отражают ассоциативные картины природы, в которых особое место занимает сам автор. Изучение способов и приемов интерпретации авторской картины мпра, воплощенной в слоне писателя, для создания языковой личности является одной из фундаментальных научных проблем современной лингвистики текста, поэтому учет философско-эстетической позиции автора при анализе значения слов для обозначения реалий растительного н животного мира позволяет говорить об отношении предлагаемой для обсуждения работы к актуальным проблемам антропологической липпшстнкн, которая предполагает изучение языка в его отношении к носителю. Ассоциативные связи, возникающие в ходе наблюдения над тематической группой лексики флоры и фауны, затрагивают проблемы русской языковой ментальности, духовной культуры и специфики единения русского человека с природой. М.М. Пришвин считается выдающимся природоведом, в трудах которого большое место занимает лексика флоры и фауны, имеющая непосредственное отношение как к русской природе, так и к духовной культуре русского этноса.

Теоретическая повита предлагаемого исследования заключается в обобщении и систематизации наблюдений научных трудов авторов, занимавшихся и занимающихся разработкой проблем лексического значения слова и его компонентов, изучением семантики слова в художественном тексте, лингвистическим анализом текста, включая универсализацию взглядов и оригинальных высказываний. Это дает возможность теоретического осмысления соотношения компонентов лексического значения слова в художественном тексте.

Научная повита определяется недостаточной изученностью творчества М.М. Пришвина с линг вистической точки зрения и связана со своеобразием подхода к ландшафтной лексике. В диссертации впервые предложено описание лексики растительного и животного мира, представленного в произведениях автора; его идиолект как предмет особого исследования ранее не рассматривался. Семантическая структура лексических единиц описывается в том объеме, при котором исследуется семантика слов тематической группы «растительный и животный мир», включая семантические трансформации.

Практическая значимость работы определяется возможностью использования ее материалов и выводов в процессе вузовского и школьного преподавания таких дисциплин, как «Лингвистический анализ текста», «Стилистика и культура речи», при разработке спецкурсов и семинаров. Частично результаты диссертационного исследования могут быть учтены в лексикографической практике. Они могут быть включены в исследования по изучению творчества М.М. Пришвина, его философско-эстегпческой позиции, идиоетиля.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Денотативное и коннотативное значение слова в художественном тексте"

Выводы

Системно-функциональный подход к лексике позволил выявить способы оценки внеязыковой действительности и эксплицировать своеобразие в лекси-ко-семантическом освоении мира, в нашем случае - назывании отдельных растений, животных и явлений природы. Взаимодействие человека с окружащим миром, действительностью, в процессе которого происходит ее познание и оценка (мира), приводит к формированию ценностного мира. Оценивание действительности с точки зрения потребностей, интересов и установок познающего субъекта формирует глубинную основу системы ценностей народа. В том, как функционируют лексические единицы тематической группы «растительный и животный мир» в произведениях М.М. Пришвина как одного из выдающихся представителей литературы XX века частично раскрываются традиционные представления русского народа о своей земле. В языке как духовной «памяти парода» семантически маркируется то, что имеет практическую и познавательную ценность в его повседневной жизни, т.е. познавательное и ценностное как бы сливаются в единое целое. Представление человека об окружающем его мире и в частности о природе формирует глубинную основу системы его ценностей, что позволяет представить своеобразную классификацию человеческого опыта, раскрывающую систему значимостей, обладающих этнокультурной спецификой.

В семантической сфере «природа», раскрывающейся в произведениях М.М. Пришвина, отчетливо выделяются следующие группы, представляющие различные виды отношений человека к окружающему его миру:

- имена, отражающие практическое овладение явлениями действительности (названия, связанные с обозначением ландшафта, болот, оврагов);

- имена, эксплицирующие познавательное отношение к действительности с позиций словообразования (производная лексика, относящаяся к миру флоры и фауны);

- имена, выявляющие ценностное отношение к действительности, обозначающие реалии с точки зрения их соответствия интересам и потребностям человека (например, названия леса, использующегося человеком). Заметим, что это самая малочисленная группа имен, встречающаяся в авторских текстах, что вероятнее всего объясняется философско-эстетической позицией автора, его отношением к миру природы не с позиций потребителя, а с позиций человека, поклоняющегося «великому зеленому божеству».

Именно на лексическом уровне языка отражаются «влияния действительности», он ярче всего передает своеобразие семантического облика модели мира, что позволяет нам говорить о своеобразной классификации человеческого опыта, отражении субъективного видения мира.

В семантической картине природы М.М. Пришвина выделяются следующие лексико-семантические группы и соответственно семантические сферы: Земля, Флора (растительный мир), Фауна (животный мир), которые в свою очередь членятся на следующие семантические участки: Земля -Рельеф; Флора

Лес, Деревья, Кустарники, Травы, Цветы, Грибы, Мхи, Огород, Поле; Фауна животные (дикие и домашние), Птицы (дикие и домашние), Пресмыкающиеся, Земноводные, Рыбы.

Семантическая сфера «Земля» (как часть суши) в произведениях М.М. Пришвина представлена той своей стороной, что вовлекается человеком в сферу познания и практической деятельности, что является для человека жизненно важным. В оценке среды на первый план выходит основное противопоставление верх - низ {овраг, рытвина, луговина, овражина; болото, зыбняк, приболо-тица, торфняк; луг; поляна, тетина, луговина, боровня; лужайка; пригорки; холмы, боровина, подгорок; горы, белогорье, утесы). Маркируются ценности отрицательного порядка (негативные оценки с точки зрения словообразования выражены имилнцнтно), т.е. места, не имеющие хозяйственной значимости, по интересующие автора как части природного мира. Классификация, представленная в нашей работе, раскрывающая картину мира одного из представителей русского парода, в ее эстетическом проявлении отличается от соответствующей научной классификации. Лексическое многообразие названий природно-географических особенностей ландшафта, репрезентированное в текстах М.М. Пришвина, позволяет представить географические особенности России.

В целом модель семантической сферы «растительный мир» основывается на чувственном опыте познания мира, что согласуется с выводами, сделанными Т.Н. Вендиной, и с современными психологическими теориями, где отмечается, что «свыше 80% всех сенсоршлх данных приходится на органы зрения: процесс восприятия и обработки зрительной информации человеческим мозгом связан с функционированием двух модулей зрительной перцепции — один обеспечивает восприятие предметов, другой - восприятие мест» [Кравченко 1997: 41]. Анализ семантического пространства «растительный мир» показал, что наиболее ярко в текстах М.М. Пришвина отражается противопоставление верх-низ (семантические участки пространства «земли») и освоепная-неосвоенная природа (семантические участки «лес», с одной стороны, и «огород», «ноле», с другой).

В семантической сфере «животный мир» прослеживается та же типологическая закономерность, что и в семантической сфере «растительный мир», это противопоставление «свое» — «чужое». Маркируется контекстуально и системно, конечно же, прежде всего «чужое». Это подтверждается активным употреблением в художественных текстах производных названий животных, традиционно приносящих наибольший пред человеку и являющихся объектами охоты — барсук, волк, лиса, медведь.

В текстах М.М. Пришвина мы находим примеры употребления лексики, относящейся к семантической сфере «растительный и животный мир», но к иному семантическому пространству. Это лексические единицы, репрезентирующие в тексте семантическое пространство «человек». В данной семантической сфере нас интересуют два семантических участка: взрослые и дети (без актуализации противопоставления). Лексические единицы, входящие в тематическую группу лексики «растительный и животный мир» представлены здесь в метафорических выражениях и сравнительных оборотах. О детях: 1. Мальчик прыгнул, как заяц [Пришвин 1985:248] - сравнительный оборот, отражающий схожесть стремительности действий человека и животного; 2. Дети сидели, как привязанные за о/сабры ерши [Пришвин 1983:29] - сравнительный оборот, отражающий схожесть в поведении представителя мира людей и животного мира; 3. Каждую группу, как ягнят, пасет воспитательница (о детях) [Пришвин 1985:330] - сравнительный оборот, подчеркивающий беспомощность детей, несамостоятельность, обладающий положительной оценкой. О взрослом человеке: 1. Есть противная литература о природе, когда автор, смотрясь в зеркаю природы, как Нарцисс, любуясь сам собой [Пришвин 1985:403] - сравнительный оборот с негативной (пейоративной) оценкой; 2. Человек, любующийся природой, не нарцисс, а «гадкий утенок», впервые, благодаря природе, понимающий в себе лебедя [Пришвин 1985:635] - развернутая метафора, обладающая ореолом прекрасного и «культурным» смыслом, отражает процессы перерождения человека, близкого к миру природы; 3. Горчичное зерно (о cine творчества) [Пришвин 1985:424] - метафора, раскрывающая тайны творческого начала в человеке и указывающая на потенциал человеческий.

Такое взаимопроникновение двух семантических сфер «человек» и «растительный и животный мир», которое отражается и на других уровнях (например, актуализация семы «подобие» в названиях растений и животных) свидетельствует об объективной тесной связи мира природы и человеческого мира, иллюстрирует невозможность их существования, взаимоисключая друг друга. М.М. Пришвин не наделяет природу человеческой духовностью, его мир - мир па грани человека и природы. «Сам писатель стремился к тому, чтобы не он говорил за природу, а как бы сама природа через пего рассказывала людям о себе; поэтому, наверное, наряду с художественным началом так сильно в его произведениях начало познавательное. Природа у М. Пришвина взаимодействует с человеческой душой и обладает нравственной ценностью» [Козловский 1986 : 14].

В лексических единицах тематической группы «растительный и животный мир», выявленных в произведениях М.М. Пришвина, нами были обнаружены следующие репрезентации денотативного компонента значения слов: 1) отражение родо-видовых отношений (Лес — березовый лес — болотный лес - лиственный лес — широколиственный лес. Лес — множество деревьев, растущих на большом пространстве [Ожегов 1986: 276]. Березовые леса [111,206]; Болотный лес [III, 199]; Лиственный лес [IV,2921; Широколиственный лес [IV,8J); 2) производные семы выводятся из основных сем, т.е. таких компонентов значения, которые обычно составляют основу толкования слова в словарной статье толкового словаря и представляют собой их конкретизацию; в текстах М.М. Пришвина чаще всего производные семы растолковываются и дополнительно комментируются: Сегодня высыпали маленькие лиловые соцветия львиных зевов [Пришвин 1985:575]; Львиный зев (антирринум) - род многолетних трав семейства норичниковых [БСЭ 1981:64]; 3) в процессе употребления слова могут актуализироваться основные и производные, а также вероятностные признаки денотата; для художественного текста (как типа текста) характерно окказиональное употребление слова, при котором актуализируются лишь определенные семы данной лексической единицы, таким образом, происходит перенесение слова в несвойственный для значения контекст, посредством чего создается более выразительный образ: В этой незабудке, с ее желтеньким солнцем внутри и с небом голубым о пяти лепестках, я встретил живую вселенную [Пришвин 1985:636].

Денотативное значение слова определяется как усредненное знание о предмете, достигнутое обществом и закрепленное в знаке. Следовательно, это знание может быть как недостаточно известным определенным членам языкового коллектива, так и несколько большим, чем средняя норма, так как у каждого говорящего к значению слова прибавляются личные наблюдения, ассоциации, сведения, полученные из личного опыта. Этот факт учитывается автором художественного произведения; предположительно недостаточно известное значение слова комментируется в тексте либо автор контекстуально разъясняет значение данной лексемы: Гайки — самые маленькие синицы, сизые с черными полосками на белых пухленьких щечках [Пришвин 1989:213]. Гайки — чаще употребляется гаечка, зинька, дымчатая пташка, самая маленькая из рода синиц [Даль 1995:340].

Слова с яркой внутренней формой активно представлен!,I в произведениях М.М. Пришвина. Такой семантический феномен как внутренняя форма слова (признак номинации, входящий в состав лексического значения) есть компонент переносного значения слова, объединяющий его с прямым, и связанные с ней семантическая и морфологическая мотивация рассматриваются как част!, денотативного компонента значения: а) внутренняя форма как компонент переносного значения: шляпка гриба; ножка гриба; лапы ели; кукушкины слезки; лапки собачьи; б) в основе внутренней формы слова лежит семантическая мотивация: заросли вишняка [IV,68]; дикие кряковые утята - кряквы [111,185]; чибис высвистывает свое «Чьи вы?» [III,68]; Волк постаревший занимается собаками и за это называется охотников собаишиком [111,340]; Леопард па Дальнем Востоке называется барсом [IV,34]; И я первый раз понял, что слово зяблик происходит от «зяби» [V,24] ;п) в основе внутренней формы словообразовательная мотивация: елочки-белоножки; елочки-белолапки; сосны-седухи; подберезники; красноголовики; сыроежка; приболотииа; кедровник; бор-черничник; выходим из чистого ельника; приятно идти по брусничнику.

Кониотатившлй элемент значения ело» тематической группы «раститель-ееелй и животный мир» репрезентируется на уровне всех самостоятелЕ,ш»1х компонентов коннотации: эмоциональном, оценочном, экспрессивном, гонорифи-ческом и культурном.

На эмоциональном уровне это языковые единицы с суффиксами эмоциональной оценки. Объективно-размерное значение системно (березка - «маленькая береза»; г/веточек —«маленький цветок»; гвоздичка - «мсиенькая гвоздика»), а личностное, авторское отношение раскрывается посредством контекста, оно может проявиться в речи автора-повествователя (контекстуально): Вдали сосны и ели >}рогцаются с сестрами-березками [Пришвин 1983:125]; Мельчайшие белые цветочки, чашечкой в пять лепестков, так расположены в соцветие, будто ювелир работал, чтобы в каждое вставить бриллиант [Пришвин 1985:588].

Зафиксированы в произведениях М.М. Пришвина языковые единицы, обозначающие такие объекты, предметы или явления мира нриродЕл, которые спосо6ее1»е выражать эмоции иоложителыпле или отрЕщательнЕле; эмошюналь-ное отноЕненЕЕе к еюнятепо тэкеех слов может быть вЕлзвано ассоцЕЕациямЕЕ индивида. ПодобнЕлс язелковелс едЕШицЕЛ в анализируемых нами произвсдешЕях сно-собстЕ*уют порождению насыщенного текста, раскрьгпно образа прЕ1родЕл: олененок (ласка); змеи-гадюки (страх, отвращение); .жук могильщик (отвращение, омерзение); мать-дроздиха, мать-соловьиха, мать-глухариха (нежность, забота); крыса (омерзение); жаворонок вмиг стал на крыло, и тут бы ему и гроб, но, к счастью, для него был рядом лес, и он в лес, и ястреб за ним в лес [VII. 19].

Оцсночееелй компонент значения слова выражает отноеееснис автора-повествователя непосредственно к явлениям нриро/цл, проявлениям раститель-но!'о и ЖЕнютного мира, которЕле шлражаются контекстуально, это происходит посредством: а) дополнительных слои с оценочным значением; б) дополнительных слов, содержащих оценочный компонент значения (но не оценочное значение); в) метафор и метафорических выражений, обозначающих какое-либо растение или животное.

Негативная (пейоративная) и положительная (мелиоративная) оценка выражается в тематической группе лексики «растительный гг животный мир» при помощи дополнительных изобразительно-выразительных средств и в отношении предметов гг явлений, которые обозначаются данной тематической группой, а не за счет кошютатнвного или денотативного компонентов лексического значения языковых единиц самой группы.

Экспрессивность лексических единиц изучаемой нами тематической группы носит речевой характер, так как реализуется контекстуально под влиянием следующих средств создания выразительности: 1) усиление признаков, входящих в денотативный компонент значения, посредством ближайшего лексического окружения (словосочетания) слов с усилительно-количественной семой: А возле черных пней еще можно выло найти переспелую и очень сладк\-ю земля пику [Пришвин 1986:305]. Переспелый - очень спелый; сверх меры; очень (сладкая) — слово с усилительной семой; земляника — травянистое растение, дающее спелые сладкие ягоды розовато-красного цвета, а также сами ягоды; усиливаются семы спелый: сладкий; 2) Усиление признаков, входящих в денотативный компонент значения, посредством ближайшего лексического окружения слов, источником экспрессивности которых является звуковой облик слова: Тетерева бормочут [111,170]. Звукоподражание б-р-м-ч: б - взрывной, р - дрожащий, м - сонорный, ч - фрикативный - создается эффект «неразберихи»; Гудят пчелы и осы, басят шмели [Пришвин 1986:236]. Гудеть - издавать длинный однотонный звук; басить - говорить басом (низкий регистр, тембр); 3) Усиление признаков, входящих в денотативный компонент значения, посредством инверсионных конструкций, создающих приподнятость стиля, активизирующих внимание читателя: Пожелтели сверху донту липы [Пришвин 1986:321];

У жасмина вовсе порочный запах [Пришвин 1986:298]; Однажды был дождь на весь день [Пришвин 1986:289]; 4) Усиление признаков, входящих в денотативный компонент значения, посредством усилительных синтаксических конструкций: На одном только светлом солнечном пятнышке на горячем месте расположились десять кузнечиков, шесть больших мух, две жужели-цы[Пришвин 1986:239]; Такой лес, что солнце и не срачу увидишь, только по огненным пятнам и стрелам догадаешься, что вон там оно спряталось ча большим деревом и бросает оттуда в темный лес свои ранние утренние косые лучи [Пришвин 1986:235].

В художественных произведениях разговорные слова и выражения, просторечие и устаревшие слова необходимы для того, чтобы показать местный колорит, передать особенности в назывании обыденных предметов и явлений, они употребляются с целыо раскрыть связь с прошлым нашего народа, обратить внимание читателя на истоки родного языка. В тексте они выполняют функцию стилизации - создают эффект живой речи. Этот пласт лексики способствует созданию доверительных отношений между автором-повествователем и читателем; делает образ автора-повествователя реальным, передает ощущение того, что он просто описывает увиденное, т.е. часто «пишет как говорит». Книжный же стиль способствует передаче философских мыслей автора-повествователя, настраивает читателя на внимательное, серьезное прочтение текста, придает тексту академичность, помогает в выражении логики текста.

Гонорифический компонент реализуется в словах, характеризующих представителей растительного и животного мира по каким-либо признакам, при этом выражается уважение или неуважение (расположение/неприятие) автора-повествователя или лирического героя текстов.

Культурный коннотативиый компонент смысла, выявленный путем анализа в текстах произведений М.М. Пришвина, способствует созданию социально-исторической среды эпохи, формирует стереотипы мышления и речевое поведение. Являясь способом отображения картины мира, средством познания действительности, представляет для исследователя интерес не только с точки зрения познания философского мироощущения мастера слова, но и с точки зрения целостного восприятия литературы, центральным образом которой является мир природы.

Заключение

Диссертационное исследование посвящено описанию денотативного и коннотативного компонентов лексического значения слов тематической группы «растительный и животный мир» в произведениях М.М. Пришвина.

В первой главе отмечается, что текст в современной лингвистической науке квалифицируется как высшая языковая единица, но проблема статуса текста как единицы (языковой и речевой или только единицы речи) пока остается спорной. Большое число определений текста вызвано сложностью этого феномена и существованием разных подходов к структурной, семантической, коммуникативной организации текста, отражением в тексте философско-эстетической позиции автора, ментальностп национальной культуры, основных концептов, содержащихся в сознании автора и читателя, обусловленностью действительности и знаковым характером.

Вопрос о художественном тексте как о типе текста в современной лингвистике актуален при оценке следующих его свойств: образность (Н.А.Купнна); абсолютная антропоцентричность (И.Я. Чернухнна, Л.Г. Бабен-ко); социологичность (М.М. Бахтин, Л.Г. Бабенко); диалогичпость (Л.Г.Бабенко); напряженность (13.Г. Адмони); единство внутренней и внешней формы (Л.А. Новиков); связность (А.И. Новиков, Л.Г. Бабенко); социокультур-ность (H.A. Николина, H.A. Купина); интерпретируемость (Л.Г. Бабенко).

В главе делаются попытки кратко проследить историю становления лингвистического анализа текста (далее - ЛАТ), начиная с работ 13.В. Виноградова, А.М. Пешковского, М.Н. Шанского, Л.А. Щербы и заканчивая работами последних десятилетий (Л.Г. Бабенко, И.Е. Васильев, Ю.В. Казарин; М.Н. Горе-ликова, Д.М. Магомедова; И.С. Ефимов; Г.Г. Инфантова; Е.П. Щенников; I I.A. Николина, H.A. Купина). Нюансы отличий и основные пересечения в трактовке терминов: «лингвистическое чтение» (Л.В.Щерба), «литературное комментирование и ЛАТ», «лингвострановедческий анализ», «лингвостилистический анализ» (М.Н. Шанский), «лингвистический гг литературоведческий анализ» (Е.П.

Щенников), «уровневый лингвистический анализ» (М.И. Гореликова, Д.М. Ма-гомедова), «филологический анализ» (IO.M. Лотман), «лингвистическое комментирование; лингвистическое толкование; лингвопоэтичеекое (лингволите-ратуроведческое) толкование» (Г.Г. Инфантова), «комплексный лингвистический анализ художественного текста» (Л.Г. Бабенко) и другие обусловлены достижениями филологической науки, существованием разных подходов к тексту, то есть объекту исследования, к его структурной, семантической и коммуникативной организации. В этой связи наибольший интерес представляет анализ лексико-семантического уровня художественного текста, поскольку данный уровень текста играет ведущую роль в образовании тех или иных смыслов текста как результат языковой / текстовой / культурной деятельности, что соотносится с позицией U.C. Болотовой. Единицы лексического уровня являются средствами текстообразования, смыслообразовапия, смыеловыражения. Мы согласны с Л.Г. Бабенко в том, что слово в ряду других текстовых единиц обладает наибольшей структурной, смыслонакоиительной и кумулятивной силой.

Однако единицы лексического уровня речевого пространства художественного текста функционируют не изолированно, а в составе семантического и денотативно-тематического сходства, образуя смысло-тематическую сеть содержательной структуры текста и заключая в себе лексико-смысловые центры. Картина мира в художественном тексте формируется в сознании автора и читателя за счет текстовых смыслов различного происхождения (вербального и невербального). Текстовые смыслы вербального происхождения детерминированы преимущественно семантикой лексических единиц. Авторская картина мира формируется, главным образом, па основе языковой картины мира, границы которой изменяются за счет индивидуально-авторских представлений собственно лингвистического, а также культурно-эстетического и духовного характера. Лексическая единица в тексте может приобретать качества культуремы, то есть слова-концента, имеющего как национальную, так и универсальную, наднациомольную снсцпфнку, обозначающего категориальные духовные ценности человечества в целом.

Лингвистические ноблюдения в области такого языкового феномена, как концепт, показывают, что он предстает как бы сгустком культуры в сознании человека. Концепт — это то, посредством чего человек сам входит в культуру. Следуя точке зрения Д.С. Лихачева, отметим, что концепт существует не для самого слова, а для каждого основного (словарного) значения слова. Заместительная функция концепта позволяет при языковом общении преодолевать несущественные различия в понимании слов. Следовательно, являясь результатом столкновения словарного значения слова с личным и народным опытом человека, концепт может по-разному восприниматься адресатами, оставляя возможность для творчества.

Анализ лексико-семантического уровня предполагает работу с лексическими единицами текста, обладающими экспрессивно-выразительными качествами (Л.В.Щерба). Экспрессивность как языковая категория, судя но многочисленным высказываниям (см. работы следующих авторов: I I.A. Лукьянова [1986], А.Г. Лыков [1986], Т.В. Матвеева [1986], Л.Н. Рахманова [1979], B.II. Цоллер [1996]), изучается на уровне поэтических фигур, таких как метафора, метонимия. Их основные характеристики и классификации предложены в публикациях Н.Д. Арутюновой [1998]; В.А. Масловой [2001]; З.И. Резановой, H.A. Мишанкиной, Д.А. Катупипа [2003]; О.И. Усмииского [1996] и др. Наибольший интерес для нас представляет флористическая метафора (метафорические значения и явления растительного мира) как один из способов создания языковой картины мира носителя языка, отраженная в художественном тексте, поскольку выбор лексических единиц, входящих в метафорическое выражение, не случаен, а обусловлен тем, что человек, создающий метафору, живет в этом особом мире качеств, свойств, логических классов, он находится в поле своих ценностных смыслов и, выражая их метафорическим образом, раскрывается миру.

Вторая глава исследования посвящена рассмотрению теоретических вопросов, связанных с функциями и значением слова в художественном тексте. Наиболее адекватной и практически значимой для конкретных семасиологических исследований является субстанциональная трактовка значения, так как субстанциональное понимание значения исходит из того, что значение может быть определено содержательно, разложено на составные части и описано как совокупность признаков. Субстанциональная концепция лексического значения позволяет выделить проблему структуры лексического значения; компоненты лексического значения слова (его лексическая структура) при субстанциональном определении обусловлены экстралингвистическими и собственно языковыми факторами, что нашло отражение в работах Б.П. Головина, Д.Н. Шмелева и других лингвистов. Таким образом, субстанциональное определение значения слова представляет собой совокупность признаков, отражающих объективную действительность, субъективное отношение к этой действительности, положение слова в системе языка.

Содержание слова находит свое открытое выражение в его внутренней форме, то есть в семантической и структурной мотивации (основе), на базе которых оно возникло (ср. например, ярко выраженную внутреннюю форму таких слов, как мухомор, черника, подберезовик, костяника и др.). Сохранившаяся внутренняя форма слова позволяет говорить о движении человеческой мысли в момент называния, помогает объяснить наличие определенного звукового комплекса у отдел ынлх слов. Проблему мотивированности значения слова мы рассматриваем па материале фитонимов, в связи с чем нами были проанализированы работы Я.В. Закревской, Г.В. Звездовой, П.И. Коноваловой, В.В. Копаче-вой, В.А. Меркуловой, И.В. Сабадоша. Это позволило сделать вывод о том, что изучение лексики флоры активно разрабатывается, особенно большое внимание уделяется фитонимии; анализируются научная и народная ботанические номенклатуры, но экспрессивные возможности лексики флоры, соотношение денотативного и коннотативного компонентов в названиях растений дают, на наш взгляд, широкие возможности для исследования.

При анализе семантической структуры лексических единиц лингвисты пользуются термином «семема», понимая под ним только план содержания лексико-семаитического варианта. Изучение состава семем и сем представляет собой сущность лексико-семаитической классификации. В настоящее время существуют разные классификации: глобальные, родо-вндовые, синонимические, тематические, семасиологические.

Актуальность изучения проблемы выделения компонентов лексического значения слова, их организации до сих пор не утратила силы как в отечественном, так и в зарубежном языкознании. Нами рассмотрены теории значения слова И.В. Арнольд, Б.Н. Головина, С.Д. Кацнельсона, В.Н. Комиссарова, Н.Г. Комлева, А.А. Леонтьева, А.Ф. Лосева, Ю.П. Сологуба, И.А. Стернина, А.Ф. 'Гелии, А.А. Уфимцевой. Традиционно в лексическом содержании знака выделяются следующие основные компоненты: 1) денотативный (предметно-логическая часть значения); 2) коннотативный (отражение в значении условий акта общения, отношения говорящего к предмету речи или участникам акта речи); 3) селективный (отражение в значении правил употребления знака в языке); 4) эмпирический (обобщенное представление о референтах знака).

Проблемы разграничения и определения основных компонентов копнота-тивного значения слова были изучешл в работах И.В. Арнольд [1973], Е.М. Галкииой-Федорук [1958], Г.В. Колшапского [1975], Н.Г. Комлева [1969], Э.В. Кузнецовой [1989], Дж. Ст. Миллья [1965], О.Н. Селиверстовой [1968], [1975], И.А. Стернина [1979], А.В. Филиппова [1978]. Нами характеризуются следующие основные компоненты коннотации — эмоциональный, экспрессивный, оценочный, стилистический, так как они присутствуют в семантике подавляющего большинства слов; могут быть представлены «положительно» или «отрицательно» (в последнем случае слово оказывается нейтральным по тому или иному компоненту). Гонорифический компонент коннотативного значения слова слабо выражен в русском языке, что обусловлено менталитетом носителей языка. Социально-классовые употребления знака, признаки языкового паспорта говорящего не являются самостоятельными компонентами коннотации. Нами также выделяется культурный компонент смысла. Копнотативиое значение слова, культурный компонент смысла, выявленный путем анализа в текстах произведений М.М. Пришвина, способствует созданию социально-исторической среды эпохи, отображает стереотипы мышления и речевое поведение, являясь способом отображения картины мира, средством познания действительности, представляя для исследователя интерес не только с точки зрения познания философского мироощущения мастера слова, но и с точки зрения целостного восприятия литературы, центральным образом которой является мир природы.

В третьей главе представлена таксономия лексико-семантического пространства «растительный и животный мир» на материале произведений М.М. Пришвина; выявлены особенности реализации денотативного и конпотативного значения слов данной тематической группы.

Системно-функциональный подход к лексике позволил обнаружить способы оценки внеязыковой действительности и эксплицировать своеобразие в лексико-семантическом освоении мира, в пашем случае - в назывании отдельных растений, животных и явлений природы. Взаимодействие человека с окружающим миром, в процессе которого происходит познание и оценка мира с точки зрения потребностей, интересов и установок познающего субъекта, формирует глубинную основу системы ценностей народа. В том как функционируют лексические единицы тематической группы «растительный и животный мир» в произведениях М.М. Пришвина, как одного из выдающихся представителей литературы XX века, частично раскрываются традиционные представления русского народа о своей земле. В языке, духовной «памяти народа», семантически маркируется то, что имеет практическую и познавательную значимость в его повседневной жизни, то есть познавательное и ценностное как бы сливаются в единое целое. Представление человека об окружающем его мире и в частности о природе, формирует глубинную основу системы его ценностей, что позволяет представить своеобразную классификацию человеческого опыта, раскрывающую систему значимостей, обладающих этнокультурной спецификой.

В семантической сфере «природа», репрезентированной в произведениях М.М. Пришвина, отчетливо выделяются следующие группы, обнаруживающие различные виды отношений человека к окружающему его миру: 1) имена, отражающие практическое овладение явлениями действительности (названия, связанные с обозначением ландшафта, болот, оврагов); 2) имена, эксплицирующие познавательное отношение к действительности с позиций словообразования (производная лексика, относящаяся к миру флоры и фауны); 3) имена, выявляющие ценностное отношение к действительности, обозначающие реалии с точки зрения их соответствия интересам и потребностям человека (например, название леса, использующегося человеком). Заметим, что последняя группа имен самая малочисленная, что, вероятнее всего, объясняется философско-эстетической позицией автора, его отношением к миру природы не с позиций потребителя, а с позиций человека, поклоняющегося «великому зеленому божеству».

Именно на лексическом уровне языка отражаются «влияния действительности», он ярче всего передает особенности семантического облика модели мира, что позволяет нам говорить о своеобразной классификации человеческого опыта, отражении субъективного видения мира.

В семантической картине природы М.М. Пришвина выделяются следующие лексико-семантические группе»1 и соотвстствсешо семантические сферы: Земля, Флора (растительный мир), Фауна (животный мир), которые в свою очередЕ. члсееятся на следуюЕцие семантические участки: Земля -Рельеф; Флора - Лес, Деревья, Кустарники, Травы, Цветы, Грибы, Мхи, Огород, Поле; Фауна -Животные (дикие и домашние). Птицы (дикие и домашние), Пресмыкающиеся, Земноводные, Рыбы.

Семантическая сфера «Земли» (как часть суши) в произведениях М.М. Пришвина представлена топ своей стороной, которая вовлекается человеком в сферу познания и практической деятельности, что является для человека жизненно важным. В оценке среды на первый план выходит основное противопоставление верх — низ (овраг, рытвина, луговина, овражина; болото, зыбняк, при-болотица, торфняк; луг; поляна, тетина, луговина, боровня; лужайка; пригорки; холмы, боровииа, подгорок; горы, белогорье, утесы). Маркируются ценности отрицательного порядка (негативные оценки с точки зрения словообразования выражены имплицитно), то есть места, не имеющие хозяйственной значимости, но интересующие автора как части природного мира. Классификация, представленная в нашей работе, отражает картину мира одного из представителей русского народа, и в ее эстетическом проявлении отличается от соответствующей научной классификации. Лексическое многообразие названий прнрод-но-географнческнх особенностей ландшафта, отраженное в творчестве М.М. Пришвина, позволяет представить географические особенности России: Когда открывается Константиновская долина Дубны со своими поймами и холмами, уходящими в дымчато-лиловую даль лесов и болот, со сверкающими крестами церквей почти на каждом холме, то этот типичный ландшафт средней всхолмленной равнины кажется самым хорошим на свете [III, 71 ].

В целом модель семантической сферы «растительный .мир» основывается на чувственном опыте познания мира, что согласуется с выводами, сделанными Т.Н. Веидиной, и с современными психологическими теориями, где отмечается, что свыше 80% всех сенсорных данных приходится на органы зрения: процесс восприятия и обработки зрительной информации человеческим мозгом связан с функционированием двух модулей зрительной перцепции: один обеспечивает восприятие предметов, другой — восприятие мест. Анализ семантического пространства «растительный мир» показал, что наиболее ярко в текстах М.М. Пришвина отражается противопоставление верх-низ (семантические участки пространства «земли») и неосвоениая-освоенная природа (семантические участки «лес», с одной стороны, и «огород», «поле», «сад», с другой).

В семантической сфере «животный мир» прослеживается та же типологическая закономерностЕ., что и в семантической сфере «растительный мир». Это противопоставление «свое» - «чужое». Маркируется контекстуально и системно, конечно же, прежде всего «чужое». Это подтверждается активным употреблением в художественных текстах описательных оборотов и производных названий животных, традиционно приносящих наибольший вред человеку и являющихся объектами охоты - волка: волки-отцы [III, 324]; такой волк занимается больше собаками и за это у охотников называется собашником [III, 340]; но дикие волки все знают, они смертельные враги человеку и этой изменнице волчьему делу [III, 262]; лиса: злая лисица [IV, 390]; лисица принта сюда и начала на берегу губить мышей и полевок [IV, 324]; бурундуки: бурундук, и tie один, а штук пять полосатых чертей, больших и мсисньких [IV, 66].

Взаимопроникновение двух семантических сфер «человек» и «растительный и животшлй мир» нашло свое отражение в художественном тексте посредством актуализации семы «подобие» в названиях растений и животных, в метафорических выражениях и сравнительных оборотах, что свидетельствует об объективной тесной связи мира природы и человеческого мира, иллюстрирует нсеюзможность их существования при взаимоисключении друг друга: Он [селезень] так стремительно бросился к моей утке, что я не успел в него выстрелить: он ее потоптал. После того он стал делать вокруг нее свой обычный се-лезневый благодарственный круг на воде. Я бы мог тут спокойно целиться, по вспомнилась своя горячая молодость, когда весь мир явился мне, как возлюбленная, и я не стал стрелять этого селезня. [111,187]. М.М. Пришвин не наделяет природу человеческой духовностью, его мир - мир на грани человека и природы. Автор стремится к тому, чтобы не он говорил за природу, а как бы сама природа через него рассказывала людям о себе, посредством чего в его нроизЕ1едениях усиливается Еюзнавательное начало.

В лексических единицах тематической группы «растительный и животный мир», выявленных в произведениях М.М. Пришвина, нами были обнаружены следующие репрезентации денотативного компонента значения слов: 1) отражение родо-видовых отношений: лес — березовый лес — болотный лес - лиственный лес — широколиственный лес; Лес — множество деревьев, растущих на большом пространстве: Березовые леса [III, 206]; Болотный лес [III, 199]; с трудом мы продвигались даже и по хвойному лесу IIV, 292]; Лиственный лес [1У,292]; Широколиственный лес [IV, 8]; 2) производные семы выводятся из основных сем, то есть таких компонентов значения, которые обычно составляют основу толкования слова в словарной статье толкового словаря и представляют собой их конкретизацию; в текстах М.М. Пришвина чаще всего производные семы растолковываются, дополнительно комментируются: По берегу озера бегает, ноги мочит, в черной косыночке и в черном переднике белощекая трясогузка [III, 211]. Трясогузка (плиска) — род птиц отряда воробьиных; 3) в процессе употребления слова могут актуализироваться основные, производные и вероятностные признаки денотата; для художественного текста (как типа текста) характерно окказиональное употребление слова, при котором актуализируются лишь определенные семы данной лексической единицы. Таким образом, происходит перенесение слова в несвойственный для значения контекст, посредством чего создается более ВЕлразительпый образ: И вот эти самые панты высунулись между двумя огромными листьями маньчжурского орехового дерева у самой воды, они были бархатистые, красно-персикового цвета, па желтой голове с большими прекрасными серыми глазами [IV, 11].

Денотативное значение слова определяется как усредненное знание о предмете, достигнутое обществом и закрепленное в знаке. Следовательно, это знание может быть как недостаточно известным определенным членам языкового коллектива, так и несколько большим, чем средняя норма, так как у каждого говорящего к значению слова прибавляются личные наблюдения, ассоциации, сведения, полученные из личного опыта. Этот факт, безусловно, учитывается автором художественного произведения. Предположительно, недостаточно известное значение слова комментируется в тексте либо автор контекстуально разъясняет значение данной лексемы: Гайки — самые маленькие синицы, сизые с черными полосками на белых пухленьких щечках [III, 395]. Гайки, чаще употребляется гаечка, зинька, дымчатая пташка, - самая маленькая из рода синиц.

Слова с яркой внутренней формой активно представлены в произведениях М.М. Пришвина. Такой семантический феномен, как внутренняя форма слова (признак номинации, входящий в состав лексического значения), - есть компонент переносного значения слова, объединяющий его с прямым, а связанные с ней семантическая и морфологическая мотивация рассматриваются как часть денотативного компонента значения: а) внутренняя форма как компонент переносного значения: шляпка гриба; ножка гриба; лапы ели; кукушкины слезки; лапки собачьи; б) в основе внутренней формы слова лежит семантическая мотивация: дикие кряковые утята — кряквы [111,186]; хлопунки - утята, хлопающие крыльялш [IV,416]; чибис высвистывает свое «Чьи вы?» [III, 180]; Jleonapd на Дальнем Востоке называется барсом [IV, 36]; II я первый раз понял, что слово зяблик происходит от «зяби» [V,24]; Старый волк е плохими зубами: такой волк не может поспевать за молодыми, когда они пожирают добычу, живет в одиночестве (одинец) [IV, 292]; в) в основе внутренней формы словообразовательная мотивация: сосны-седухи [111,1711; красноголовики [111,295]; сыроежка [У,359]; кедровник [IV,8]; дро^д-белобровик [111,199]; время сморчков-овсянников [111,211].

Коннотативный компонент значения слов тематической группы «растительный и животный мир» репрезентируется на уровне всех самостоятельных компонентов коннотации: эмоциональном, оценочном, экспрессивном, гонори-фическом и культурном.

На эмоциональном уровне - это Языкове,ie единицы с суффиксами эмоциональной оценки. Объективно-размерное значение системно (березка — «маленькая береза»; цветочек —«маленький цветок»; гвоздичка - «маленькая гвоздика»), а личностное, авторское отношение раскрывается в тексте: темно-зеленые хвоинки [IV,70]; Птичка-Невеличка [IV,262]; землеройка, величиной с наперсток [IV, 262].

В произведениях М.М. Пришвина зафиксированы языковые единицы, обозначающие такие объекты, предметы или явления мира природы, которые способны выражать эмоции позитивные или негативные; эмоциональное отношение к понятию таких слов может быть вызвано ассоциациями индивида. Подобные языковые единицы в анализируемых произведениях способствуют порождению насыщенного текста, раскрытию образа природы: еще совсем маленький олененок; крошечная штучка [IV, 11] (ласка); жаворонок вмиг стал на крыло, и тут бы ему и гроб, но, к счастью для него, был рядом лес, и он в лес, и ястреб за ним в лес [IV, 425] (трагедия, горе); птичье кладбище [I, 603] (скорбь).

Оценочный компонент значения слова выражает отношение автора-повествователя непосредственно к явлениям природы, проявлениям растительного и животного мира объективируются контекстуально, это происходит посредством: а) дополнительных слов с оценочным значением: 1. Сосна — святое дерево! [VII,396] (святой — проникнутый высокими чувствами, возвышенный, идеальный); 2. Непроходимая заросль ивы, ольхи и других кустарников. [IV, 10] (непроходимая - плохо проходимая); б) дополнительных слов, содержащих оценочный компонент значения (но не оценочное значение): 1. Жирные длинноносые дупеля [111,67] (жирный - содержащий жир, крупный; длинноносые — имеющие длинный нос); 2. Младенческое дерево можжевельника [111,392] (младенческий - молодой, недавно появившийся); в) метафор и метафорических ВЕиражепий, обозначающих какое-либо растение или животное: 1. Змея прошла очень тихо и вяло, видно, ползучий гад убирается под землю [111,294] (ползучий гад - пресмыкающееся или земноводное животное (устар./разг.); (перен.) мерзкий, отвратительный); 2. Черемуха — майская невеста [VII, 426].

Таким образом, негативная (пейоративная) и положительная (мелиоративная) оценка выражается в тематической группе лексики «растительный и животный мир» при помощи дополнительных изобразительно-выразительных средств и в отношении предметов и явлений, которые обозначаются данной тематической группой, а не за счет копнотативного или денотативного компонентов лексического значения языковых единиц самой группы.

Экспрессивность лексических единиц изучаемой нами тематической группы носит речевой характер, так как* реализуется контекстуально под влиянием следующих средств создания выразительности: 1) усиление признаков, входящих в денотативный компонент значения, посредством ближайшего лексического окружения (словосочетания) слов с усилительно-количественной семой: А возле черных пней еще можно было найти переспелую и очень сладкую землянику [111,216] (переспелый — очень спелый, сверх меры; очень (сладкая) — слово с усилительной семой; земляника — травянистое растение, дающее спелые сладкие ягоды розовато-красного цвета, а также сами ягоды; усиливаются семы спелы, сладкий); 2) Усиление признаков, входящих в денотативный компонент значения, посредством ближайшего лексического окружения слов, источником экспрессивности которых является звуковой облик слова: Тетерева бормочут ГШ, ¡701 (звукоподражание б-р-м-ч: б - взрывной, р - дрожащий, м -сонорный, ч — фрикативный - создается эффект «неразберихи»); 3) Усиление признаков, входящих в денотативный компонент значения, ггосредством инверсионных конструкций, создающих приподнятость стиля, активизирующих внимание читателя: Пожелтели сверху дон ту липы [111,302]; У жасмина вовсе порочный запах [111, 302]; 4) Усиление признаков, входящих в денотативный компонент значения, посредством усилительных синтаксических конструкций: На одном только светлом солнечном пятнышке на горячем месте расположились десять кузнечиков, тесть больших мух, две жужелицы [У,30-31]; Такой лее, что солнце и не сразу увидишь, только по огненным пнншам и стрелам догадаешься, что вон там оно спряталось за большим деревом и бросает оттуда в темный лас свои ранние утренние косые лучи [У,42].

В художественных произведениях разговорные слова и выражения, просторечие и устаревшие слова необходим!,i для того, чтобы Еюказать местшлн колорит, передать особенности в назЕлвашЕИ об!»1денных предметов и явлений. Они уЕЮтребляются с целыо раскр1»1тия связее с прошлым нашего парода, обратить читателя к истокам родного языка. В тексте они выполняют функцию сти-лизацЕЕЕ! - создают эффект живой речи, что СЕЮсобствует созданию доверЕЕтель-еее>1х отношснееГе между автором-повествователем ее читателем. ÄEiTop-Еювествователь таким образом ЕЕросто опЕЕсывает увидепЕЕое, то ест!» часто «шппет как говорит». Книжееый же стиле. способстЕ*ует передаче (философских мыслей автора-ЕЮвестЕювателя, настраивает ЧЕ1тателя на впЕ1мателыюе, серЕ.ез-ное прочтение текста, придает тексту академпчпостЕ., помогает н пыражешЕИ логики текста. Идея хозяЕша зсмлее {Лесной хозяин [V, 328]; хозяин тростников [III, 90]) шлсвечивается в ЕЕришвипскнх текстах: чем блЕ1же человек к цшшлпза-ции, тем меньше в еесм истинно природного, не усЕЕевает он замечать красивое, созданное нерукотворшлм мастером - ЕЕрнродой.

ГопорЕЕфический комЕЮнепт реалЕ1зуется в словах, характеризуюЕНЕЕх представителей растителыюЕО ее жепютного мира по какЕЕм-лЕЕбо прЕЕзнакам, при этом шлражается уважеЕше или неуважеЕше (расЕЕОложеп1Ее/ЕЕеЕЕрЕ1ятЕЕе) автора-ЕЕовествователя или лирического героя текстов: 1. Иди, иди, любезный перепел, -замирает сердце охотника [II, 26]; 2. А я так легонько по колючкам ежа провел рукой, будто погладил, и все приговариваю: - Хороший ты малый, хороший! [111,389]; З.Вот, бываю, прилетит грачонок, я носьипю ему крупы и спрашиваю: - Кашки хочешь, дурашка? [III, 388].

Кул1,турЕИ.1й конЕЮтативн1>1й компонсеет см1,1сла, в1.1явленш.1й путем анализа в текстах ЕЕрОЕ13ведеЕИЕЙ М.М. Пришвина, СЕЮсобствует создаЕшю социшп.-но-исторической средтл эпохи, формирует стереотиш.е ме.пнлеиия и речевое поведение, яеиеяясь способом отображения картиЕН.1 мЕЕра, средством нознаиия действительности, представляет для исследователя интерес не только с точки зрения познания философского мироощущения мастера слова, но и с точки зрения целостного восприятия литературы, центральным образом которой является мир природы. Вчитываясь в художественные тексты М.М. Пришвина, обнаруживаешь свой особый мир, наполненный звуками, красками, мыслями. Эго мир природы, слитый воедино с живой человеческой душой, открытой к восприятию этого мира; это результат философского взгляда писателя, зеркало его мировоззрения на взаимосвязь всего живого, созданного единым творцом, вдохнувшим жизнь во все сущее. Образы, запечатленные на страницах произведений М.М. Пришвина, ничто иное, как сама жизнь, ее проявления, замеченные зорким взглядом наблюдателя, облаченные в художественную форму и вплетенные в ткань произведения. Природа в философском аспекте для писателя представляет собой всю вселенную. Это не только лес, деревья и травы, растущие в нем, животные, птицы и человек; это и связи, установившиеся в этом мире, где все живет по законам мироздания; все связано единой незримой нитыо, так как эта нить — живые связи всего сущего на земле: традиции, складывавшиеся веками.

Таким образом, копнотативный и денотативный компоненты во взаимной связи, реализованные в лексических единицах тематической группы «растительный и животный мир» в произведениях М.М. Пришвина, способствуют раскрытию философской картины мггра, созданной писателем, его индивидуальному восприятию всего живог о на земле, имя которому — Природа.

Список научной литературыАквазба, Екатерина Омаровна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Лдмони В.Г. Система форм речевого высказывания. СПб., 1994.

2. Лзнаурова Э.С. Очерки по стилистике слова. Ташкент, 1973.

3. Анненкова И.В. Особенности фразового синтаксиса М.М. Пришвина // Михаил Пришвин и русская культура XX века. Тюмень, 1998. С. 89-99.

4. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. М., 1974.

5. Арнольд И.В. Стилистика декодирования: Курс лекций. Л., 1974.

6. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. Л., 1973.

7. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1998.

8. Бабенко Л.Г. Глаголы комплексной полииропозитинной семантики // Русская глагольная лексика: пересекаемость парадигм. Екатеринбург, 1997.

9. Бабенко Л.Г. Лексические средства обозначения эмоций в русском языке. Свердловск, 1989.

10. Ю.Бабенко Л.Г. Обозначение эмоций в языке и речи. Свердловск, 1986.

11. Бабенко Л.Г., Васильев И.Е., Казарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста. Екатеринбург, 2000.

12. Бабенко Л.Г.,Филологический анализ текста. Основы теории, принципы и аспекты анализа: Учебник для вузов. М.; Екатеринбург, 2004.

13. З.Барт Р. Введение в структурный анализ повествовательных текстов // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX XX вв. М., 1987. С.387-422.

14. И.Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1989.

15. Барт Р. Основы семиологии // Структурализм "за" и "против". М., 1975. С.114-164.

16. Барт Р. Текстовой анализ // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск 9. М., 1980.

17. Бахтин М.М. К методологии гуманитарного знания // Бахтин М.М. Избранные работы. М., 1999.

18. Бельчиков Ю.А. Лексическая стилистика: Проблемы изучения и обучения. М.,1998.

19. Бельм и ков Ю.А. О культурном коннотативном компоненте лексики // Язык:система и функционирование: сборник научных трудов. М., 1988. С.30-35.

20. Белянпн В.П. Психолингвистический аспект художественного текста. М., 1988.

21. Белянин В.Г1. Психолингвистический и концептуальный анализ художественного текста с позиций доминанты // Логический анализ языка. Концептуальный анализ. М.,1990.

22. Боброва Т.А. Из истории ботанических терминов // Русский язык в школе. 1988. Л» 4. С.93-99.

23. Боброва Т.Д. Из истории кодификации русских фитонимов // Терминология и культура речи. М., 1981. С.207-231.

24. Болотнова Н.С. Коммуникативные универсалии и их лексическое воплощение в художественном тексте // Научные доклады высшей школы. Филологические пауки. 1992. №4 . С.75-87.

25. Болотнова Н.С. Художественный текст в коммуникативном аспекте и комплексный анализ единиц лексического уровня. Томск, 1989.

26. Бонецкая Н.К. Проблема текста художественного произведения у М. Бахтина // Филологические науки. 1995. №5-6. С. 37-45.

27. Боровой Л.Я. Язык писателя: Л. Фадеев, Вл. Иванов, М. Припиши, А. Платонов. М., 1966.

28. Брискина О.О., Кретов Л.Л. Теория языковой категоризации: национальное сознание сквозь призму криптокласса. Воронеж, 2003.

29. Быстров И.С., Нгуен Тай Канн, Станкевич II.B. Грамматика вьетнамского языка. Л., 1975.

30. Валькова В. Весна света: к 125-летию М.М. Пришвина. // Библиотека. 1998. №6. С.80-81.

31. Варламов Л. Гений пола: «Борьба за любовь» в дневниках М. Пришвина // Вопросы литературы. 2001. Выпуск 6. С.67-104.

32. Варламов Л. Пришвин и Бунин: Литературный этюд// Вопросы литературы.2001. Выпуск 2. С.21-38.

33. Васильев Л.М. Исторические пласты русских наименовании деревьев и кустарников (в сопоставлении с их названиями в других славянских языках) // Развитие семантической системьI русского языка. Калининград, 1986. С.68-76.

34. Васильев Л.М. Метод1>1 современной лингвистееки. Уфа, 1997.

35. ВасилЕ»ев Л.М. Современная лишиистЕЕческая семаЕЕтика. М., 1990.

36. Веднякова Т. Душа поэта // Пришвин М.М. Зеркало человека. М., 1985. С. 647-653.

37. Вежбицкая Л. Язык. Культура. Позна1Еие: Пер. с англ. / Огв. Ред. М.Л. Кроп-Е-аух. М., 1996.

38. Вендина Т.И. ВЕ^еденЕЕе в язЕ»1козЕЕание. М., 2002.

39. ВендиЕЕа Т.И. Русская язЕлковая картина МЕЕра сквозь призму словообразования. М., 1998.

40. ВеретаЕТЕп Е.М., Костомаров В.Г. Линпюстрановедческая теория слова. М., 1980.

41. ВеселовскЕЕЙ Л.И. Яз1»ек поэзии ее язе»1К прозы // Русская словссееость: от тео-Репе словесЕЕоетп к структуре текста: Антологеея. М., 1997.

42. В1Енарская Ii.II. Вглразительные сЕЮйства текста. М., 1989.

43. ВиноЕрадов В.В. Лексикология ее лексикография русского языка. М., 1977.

44. Винофадов В.В. О теории художественной речи. М., 1981.

45. Випофадов В.В. О языке художественной еерозел // Винофадов В.В. Избранные труды. М., 1980.

46. Винофадов В.В. СтилЕЕСтика. Теория поэтической речи. ПоэтЕЕка. М., 1963.

47. Воле><|) Е.М. Грамматика и семантика нрЕЕлагательноЕчэ. М., 1978.

48. В1»1готский Л.С. Мышление ее речЕ,. Избранные Е1СЕЕХОлогическпе ЕЕССледоЕиь ЕШЯ. М., 1956.

49. Ве,еходцсв Г1.С. Пришвин и современность // Пришвин ее современность. М., 1978. С.9-28.

50. Гайфуллина А.Г. Структура ботанических терминов в русском языке и ее источники // Русское сравнительное и сопоставительное словообразование. Материалы III научной конференции по теории и истории русского словообразования. Казань, 1986. С.23-28.

51. Гак В.Г. О семантической организации текста // Лингвистика текста: Материалы научной конференции. М., 1974.

52. Галкина-Федорук П.М. Об экспрессивности и эмоциональности в языке // Сборник статей по языкознанию. М., 1958.

53. Гальперин И.Р. Системность контекстно-вариативных форм членения текста // Русский язык: Текст как целое и компоненты текста. М., 1982.

54. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981.

55. Гиршман М.М. Литературное произведение: теория и практика анализа. М.,1991.

56. Головин IJ.П. Введение в языкознание. М., 1983.

57. Гореликова М.И., Магомедова Д.И. Лингвистический анализ художественного текста. М., 1983.

58. Горшин Г.А. По тропинкам поля своего. Л., 1983.

59. Грпнфельд-Зипгурс Т.Я. Природа в художественном мире М. Пришвина. Саратов, 1989.

60. Гуковский Г.А. Изучение литературного произведения в школе. М.; Л., 1966.

61. Давыдова Т. Языком сказки и мифа // Высшее образование в России. 2001. № 5. С.75-83.

62. Дворцова И.П. Дневниковая книга М. Пришвина "Мы с тобой" и проблема «своего пути» писателя // Русская литература и философская мысль XIX -XX вв. Сборник научных трудов. Тюмень, 1993. С. 154-165.

63. Дворцова П.П. М. Пришвин и его «вечные спутники» /Д. Мережковский, В. Розанов, А. Ремизов/. Тюмень, 1995.

64. Дворцова П.П. Миф о Пушкине в творчестве М. Пришвина // Филологическис науки. 2000. №1. С.24-30.

65. Долгих П.Г. О трёх направлениях в разработке метода компонентного анализа применительно к лексическому материалу // Филологические науки. 1974. №2. С. 105-111.

66. Донченко И.Ю. Поэтика антонимии в «Дневниках» М. Пришвина // Филологические науки. 2001. ЛЬ 3. С.61-87.

67. Дыханова Ь.С. И творчество, и чудотворство // Пришвин М.М. Женьшень. М., 1986. С.3-16.

68. Ельмелев Л. Можно ли считать, что значения слов образуют структуру? М., 1962.

69. Ефимов Л.И. Стилистика художественной речи. М., 1957. С.82-85.

70. Ивпн А.А. Основания логики оценок. М., 1971.

71. Инфантова Г.Г. Лингвистический анализ текста как филологическая дисциплина // Лисоченко Л.В. Лингвистический анализ художественного текста. М., 1999. С. 5-9.

72. Казарии Ю.В. Специфика словарных дефиниций в аспекте категорий абстрактности и конкретности глагольной семантики // Глагол и имя и русской лексикографии: Вопросы теории и практики. Екатеринбург, 1998.

73. Казарин Ю.В. Художественная картина мира и текст // Актуальные проблемы лингвистики: Материалы межвузовской конференции 1-2 февраля 1994 г. Екатеринбург, 1994.

74. Каменская O.JI. Текст и коммуникация. М., 1990.

75. Канке В.А. Философия. Исторический и системный курс. М., 2001.

76. Канпыкип C.B. Текст как явление культуры (пролегомены к философии текста). Воронеж, 2003.

77. Карцсвский С.О. Об асимметричном дуализме лингвистического знака // История языкознания XIX-XX веков в очерках и изречениях. Ч. И. М., 1965.

78. Категоризация мира: пространство и время. М., 1997.

79. Клепикова Т.П. К «образу» лягушки. Румынские названия головастика в «Зеркале» славянских соответствий //Славяноведение. 1997. Кч 1. С.45-53.

80. Кодухов В.И. Общее языкознание. М., 1974.

81. Кожевникова Н.А. Об аспектах связности в тексте как целом // Синтаксис текста. M., 1979.

82. Кожина М.И. Стилистика и ее некоторые категории. Пермь, 1967.

83. Кожинов В.В. Время Пришвина// Пришвин и современность. М., 1978. С.67-77.91 .Козловский 10.А. Поэзия прозы // Пришвин М.М. Рассказы и очерки. М., 1986. С. 5-17.

84. Колшанский Г.В. Некоторые вопросы семантики языка в гносеологическом аспекте // Принципы и методы семантических исследований. М., 1976.

85. Колшаиский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. М., 1990.

86. Комлев II.Г. Компоненты содержательной структуры слова. М., 1969.

87. Комлев I I.Г. Слово в речи. Денотативные аспекты. М., 1992.

88. Коновалова Н.И. Словесные образы как кумуляция культурно-мифологических представлений в системе народной фитонимии // Internet:www. study, m

89. Коршунов A.M. Социальное нознание, ценность, оценка // Филологические науки. 1977. №6.

90. Кравченко А.В. Восприятие и категоризация // Языковая категоризация. М., 1997.

91. Красных В.В. Ог концепта к тексту и обратно (к вопросу о психолингвистике текста) // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. 1998. Кч 1.

92. Красных В.В. Текст как объект лингвистического исследования // Лексика, грамматика, текст в свете антропологической лингвистики. Екатеринбург, 1995. С 111.

93. Кузнецова Э.В. Лексикология русского языка. М., 1989.

94. ЮЗ.Кунгурова А.Т. Исследование языка художественных произведений. Куйбышев, 1975.

95. Купина Н.А. Смысл художественного текста и аспекты лингвистического анализа. Красноярск, 1983.

96. Купчик Е.В. Метафора в поэзии А. Городицкого: структурно-семантический тип и функционирование в тексте // Слово и конструкция в художественном тексте. Тюмень, 1991. С. 138-143.

97. Курбатов В. Михаил Пришвин: жизнеописание идеи. М., 1986.

98. Курбатов В. Родник радости // Пришвин М.М. Глаза земли. М., 1989. С. 516.

99. Курилович Е. Заметки о значении слова// Очерки по линг вистике. М., 1962. С.242-249.

100. Ларин Н.А. Эстетика слова и языка писателя. Л., 1974.

101. Ю.Лаучюте Ю.-Л. Роль экстралингвистических факторов в этимологизации географической терминологии // Этимология. 1984. М.,1986. С. 115-119.

102. Левин Ю.И. Избранные труды: Поэтика. Семиотика. М., 1998.

103. Лихачев Д.С. Внутренний мир художественного произведения // Вопросы литературы. 1968. № 8. С.74-87.

104. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка. Издательство Академии наук. Серия литературы и языка. 1993. №1.

105. И.Лихачёв Д.С. О филологии. М., 1989.

106. Лосева Л.М. Как строить текст. М., 1980.

107. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров: Человек текст - семиосфера - история. М., 1996.

108. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970.

109. Лотман Ю.М. Текст в тексте // Лотман Ю.М. Избранные статьи: В Зт. Таллинн, 1992. Т.1.

110. Макаров А.А. Комментарии // Пришвин М.М. Собрание сочинений: В 8-и т. М., 1982. Т. 3. С. 512-536.

111. Марова П.Д. Текст как картина // Лексика, фамматика, текст в свете антропологической лингвистики. Екатеринбург, 1995. С 103-104.

112. Маслова В.А. Лингвокультурология. М., 2001.

113. Матвеев А.К. К интерпретации одной условной топонимической системы // Этимология. 1984. М., 1986. СЛ 32-137.

114. Матвеева Т.В. Лексическая экспрессивность в языке. Свердловск, 1986.

115. Матвеева Т.В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий. Свердловск, 1990.

116. Мелетинский Н.С. Поэтика мифа. М.,1986.

117. Меркулова В.А. Очерки но русской народной номенклатуре растений. М., 1967.

118. Метафора в языке и тексте. М., 1988.

119. Мешенко Л.Х. Лексико-фразеологические единицы со значением цвета вязыке Л.И. Герцена-публициста // Слово художественной речи. Алма-Ата, 1986. С. 3-10.

120. Молчапова Г.Г. Семантика художественного текста: импликативпые аспекты коммуникации. Ташкент, 1988.

121. Москапьская О.И. Грамматика текста. М., 1981.

122. Мурзин JI.M. Основы дериватологии. Пермь, 1984.

123. Мурзин JI.II. Язык, текст и культура // Человек текст - культура. Екатеринбург, 1994.

124. Пиколина H.A., Купина H.A. Филологический анализ текста как учебная дисциплина и проблема формирования реального читателя // Мир русского слова. 2003. К»3. С. 104-107.

125. Новиков А.И. Семантика текста и ее формализация. М., 1983.

126. Новиков JI.A. Семантика русского языка. М., 1982.

127. Новиков JI.A. Художественный текст и его анализ. М., 1988.

128. Новикова JI.A. Составные экспрессии 1>. Пастернака "Февраль. Достать чернил и плакать!" // Самостоятельная работа студента-филолога в процессе изучения специальных дисциплин. Тюмень, 1992. С. 41-48.

129. ЫО.Одинцов Г.Ф. Из истории гиппологической лексики в русском языке. М., 1980.

130. Опарина Е.О. Лексика, фразеология, текст: Лингвокультурологические компоненты // Язык и культура. Выпуск 2. М., 1999.142.0гин Е.С. Развитие коннотонимии русского языка и его отражение в словаре кошютопимов//Этимология. 1984. М., 1986. С. 186-191.

131. Откупщикова М.И. Синтаксис связного текста. М., 1982.

132. Ж.Пахомона М.Ф. М.М. Пришвин JI., 1970.

133. Петренко В.Д. Психосемантика сознания. М., 1988.

134. Петрова I I.В. Текст и дискурс // Вопросы языкознания. 2003. Л1-6. С. 123-13.

135. Г1именова М.Л. Название растений в древнерусских «Травниках» // Русская речь. 1993. №4. С.75-78.

136. Поляков М.Я. Вопросы поэтики и художественной семантики. М., 1978.

137. Постовалова В.И. Каргииа мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке. М., 1988. С.8-70.

138. Потебня Л.Д. Из записок по русской грамматике. М., 1958.

139. Поцепня Д.М. Образ мира в слове писателя. СПб., 1997.

140. Пришвин и современность. М.,1978.

141. Пришвина В.Д. Круг жизни: Очерки о М.М. Пришвине. М., 1981.

142. Пришвина В.Д. Пришвин в Дукине. М., 1987.

143. Пришвина В.Д. Путь к слову. М., 1984.

144. Пьецух В. Низкий жанр//Знамя. 1999. №5. С .194-210.

145. Рахманова Л.И. Лексика русского языка с точки зрения экспрессивно-стилистической. М., 1979.

146. Резанова З.И., Мишанкина II.Л., Катунпн Д.А. Метафорический фрагмент русской языковой картины мира: ключевые концепты. Ч. 1. Воронеж, 2003.

147. Розенталь Д.Э. Практическая стилистика русского языка. М., 1974.

148. Рознна Р.И. Человек и личность в языке // Логический анализ языка. Культурные концепты. М., 1991.

149. Руденко Д.И. Имя в парадигмах философии языка. Харьков, 1990.

150. Рыжкова Н.В. Флористическая метафора и концептуальная картина мира носителя английского языка // Internet: mvw.study.ru

151. Саморуков И.И. Лексико-синтаксический анализ художественного текста при подготовке к изложению-описанию // Слово и конструкция в художественном тексте. М., 1987. С. 138-143.

152. Селиверстова О.II. Об объекте лингвистической семантики и адекватномописании // Принципы и методы семантических исследовании. М., 1976.

153. Семантика поэтического образа. Тюмень, 2002.

154. Семенова В.И. М.М. Пришвин о краеведении // Художественная литература, критика и публицистика в системе духовной культуры. Тюмень, 1997. Выпуск 3. С. 146-148.

155. Семепова С.Г. «Жизнь, пробивающая себе путь к вечности.»: Михаил Пришвин мыслитель // Человек. 2000. №6. С. 134-147.

156. Смирницкии Л.И. Значение слова // Вопросы языкознания. 1955. №2. С.86-93.

157. Сорокип Ю.А. Текст и его пространство // Категоризация мира: пространство и время. М., 1997.

158. Сорокип Ю.А. Текст, цельность, связность, эмотпвность // Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. М., 1982.

159. Сосеюр Ф. де Курс общей лингвистики. М., 1933.

160. Стемковская 10.П. Человек в зеркале родного языка (на материале чешских словарей XIV-XX вв.) // Славяноведение. 1997. №1. С.33-38.

161. Степанов Г.В. Язык. Литература. Поэтика. М., 1988.

162. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М., 1997.

163. Стсрпин И.А. К проблеме системной связи в структуре языка. Воронеж, 1973.

164. Стернин И.А. О трёх видах экспрессивности слова // Структура лингвистики и её основные категории. Пермь, 1983. С. 123-127.

165. Телия В.П. Русская фразеология. М., 1996.

166. Тимрот А.Д. Пришвин в Московском крае. М., 1963.

167. Токорева Г.А. Целомудренная проза: особенности символизации в прозе Пришвина // Русская речь. 2000. №1. С. 105-112.

168. Толстой II.И. Некоторые проблемы сравнительной славянской семасиологии // Славянское языкознание. VI международный съезд славистов. Доклады советской делегации. М., 1968.

169. Топоров В.П. О некоторых теоретических аспектах этимологии // Этимология. М., 1984. С. 205-211.

170. Топорова Т.В. Семантическая структура древнегерманской модели мира. М., 1994.

171. Торсуева И.Г. Детерминированность высказывания параметрами текста // Вопросы языкознания. 1986. № 1.С.65-74.

172. Тураева. З.Я. Текст: структура и семантика. М., 1986.

173. Усмипский О.И. Научно-методические принципы и структура «Лингвистический анализ художественного текста» (Функционирование тропов) // Самостоятельная работа студента-филолога в процессе изучения специальных дисциплин. Тюмень, 1992. С. 15-19.

174. Усминский О.И. Сенсорные тропы: классификация, значение, функции. Тюмень, 1996.

175. Уфимцева Л.Л. Типы словесных знаков. М., 1974.

176. Федин В. Предисловие. // Пришвин М.М. Курымушка. М., 1989. С.5-10.

177. Филиппов A.B. К проблеме лексической коннотации //Вопросы языкознания. 1978. №1.

178. Харченко В.К. Функции метафор. Воронеж, 1991. С. 15-19.

179. Цоллер Д.Н. Экспрессивная лексика: семантика и прагматика // Филологические науки. 1996. №6. С. 62-72.

180. Чернухина И.Я. Поэтическое речеЕюе мышление. Воронеж, 1983.

181. ЧернухиЕЕа И.Я. Художественный текст. М., 1983.

182. Чернухина И.Я. Элемент!»! организации художественною прозаического текста. Воронеж, 1984.

183. Чернухина И.51. Язык стилистики художественного прозаического текста: факторы текстообразовапия. Воронеж, 1977.

184. Черных П.Я. Очерки русской исторической лексикологии. Древнерусский период. М., 1956.

185. Чижова Т.Н. Пришвинское и «родственное внимание» к природе на уроках русского языка // Русский язык в школе. 2000. Кч2. С.28-39.

186. Шмелев Д.Н. Очерки по семасиологии русского языка. М., 1964.

187. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М., 1973.204.1Цеиников Е.Г1. Лингвистический и литературоведческий анализ художественного текста // Исследование языка художественных произведений. Куйбышев, 1975. С. 18-22.

188. Щерба JI.B. Избранные работы по русскому языку. М., 1957.

189. Язг>жовая номинация. Виды наименований. М., 1977.

190. Языковая номинация. Обнгие вопросы. М., 1977.

191. Ясакова M.IO. Мотив музыкальности мира в раннем «дневнике» М.М. Пришвина // Славянские духовнгле традиции Сибири. Тюмень, 1999. С. 9597.1. Словари и энциклопедии

192. Аверипцев С.С. Филология. Русский язык: Энциклопедия. М., 1979.

193. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1969.

194. Большая Советская Энциклопедия / Гл. ред. A.M. Прохоров. 3-е издание. Т.19.М., 1975.

195. Большая Советская Энциклопедия / Гл. ред. A.M. Прохоров. 3-е издание. Т12. М., 1973.

196. Большая Советская Энциклопедия / Гл. ред. П.Л. Введенский. 2-е издание. Т44. М., 1956.

197. Большой толковый словарь русского языка / Гл. ред. С.Л. Кузнецов. СПб., 1998.

198. Большой энциклопедический словарь. 2-е издание, переработанное и дополненное. СПб., 1997.

199. Вейман А.Д. Греко-русский словарь. 5-е издание. М., 1991.

200. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х т. М., 19591991.

201. Ю.Даль В.И. Пословицы русского народа. М., 1994. Т. 1-3.

202. Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь: около 50000 слов. 3-е издание, исправленное. М., 1986.

203. Краткий словарь литературоведческих терминов / Сост. Л.И. Тимофеев и C.B. Тураев. М., 1985.

204. Крысин Л.П. Толковый словарь иноязычных слов. М., 1987.

205. Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В.И. Ярцевой. М.,1990.

206. Лпнгвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

207. Литературный энциклопедический словарь / Под ред. 13.М. Кожевникова и I I.А. Николаева. М., 1987.

208. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1986.

209. Ожегов С.И., Шведова II.IO. Толковый словарь русского языка: 72500 слов и 7500 фразеологических выражений. М., 1992.

210. Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. М., 2001.

211. Словарь новых слов русского языка. (Середина 50-х середина 80-х годов) / Под ред. Н.З. Котеловой. СПб., 1995.

212. Словарь русского языка. / Под ред. А.П. Пвгепьевой. 2-е издание, переработанное и дополненное. М., 1981-1984. Т. 1-4.

213. Словарь русского языка: В 4.т. 2-е издание, исправленное и дополненное. М., 1981 1984.

214. Словарь современного русского литературного языка: в 20-ти томах. М., 1991. Т. 1-20.

215. Современный словарь иностранных слов. СПб. 1994.

216. Сомов В.I I. Словарь редких и забытых слов. М., 1996.

217. Учебный словарь лингвистических терминов и понятий / Под ред. Л.К. Карпова, U.K. Фролова, H.A. Шургипа. Нижневартовск, 2002.

218. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4т. СПб., 1996.

219. Философский энциклопедический словарь. М., 1983.

220. Энциклопедический словарь юного литературоведа / Сост. В.И. Новиков. М., 1984.

221. ЗО.Энциклонедический словарь юного филолога (Языкознание) / Сост.

222. М.В.Панов. М., 1984. 31 .Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В.И. Ярцева. М., 1998.1. Источники

223. Пришвин М.М. Рассказы и очерки / Составление, вступление и примечания Ю.А. Козловского. М., 1986.

224. Пришвин М.М. Глаза земли / Составление, автор вступительной статьи В.Я. Курбатов. М., 1989. М., 1989.

225. Пришвин М.М. Женьшень. Повести и рассказы /Составление, вступительная статья и примечания B.C. Дыхаиовой. М., 1986.

226. Пришвин М.М. Записки о творчестве. М„ 1975.

227. Пришвин М.М. Зеркало человека / Составление и послесловие Т.Н. Бед-пяковой; Комментарии Т.П. Бедняковой и В.В. Круглеевской. М., 1985.

228. Пришвин М.М. Кладовая солнца. М., 2001.

229. Пришвин М.М. Лесной шатер. М., 2002.

230. Пришвин М.М. Мой очерк // Вслух и про себя. М., 1975. С. 248-264.

231. Пришвин М.М. Охотничьи были /Составление и предисловие Л.Асанова. Л., 1983.

232. Ю.Пришвин М.М. Сказка о правде /Составитель и автор предисловия В.Д.