автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Деревня Южного Урала в период социальных потрясений и экономических реформ

Полный текст автореферата диссертации по теме "Деревня Южного Урала в период социальных потрясений и экономических реформ"

На правах рукописи

ЛАБУЗОВ Вячеслав Александрович

ДЕРЕВНЯ ЮЖНОГО УРАЛА В ПЕРИОД СОЦИАЛЬНЫХ ПОТРЯСЕНИЙ И ЭКОНОМИЧЕСКИХ РЕФОРМ (1917—1930 гг.)

Специальность 07.00.02 — Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Екатеринбург 2005

Работа выполнена в отделе Отечественной истории XX века Института истории и археологии Уральского отделения Российской Академии наук

Научный консультант: доктор исторических наук, профессор,

Геннадий Егорович Корнилов

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Эрнст Михайлович Щагин доктор исторических наук, профессор Сергей Альбертович Есиков доктор исторических наук, профессор Михаил Валерьевич Попов

Веду идо организация: Пензенский государственный

педагогический университет им. В. Г. Белинского

Защита состоится 2005 г. в часов на

заседании диссертационного совета Д 004.011.01 в Институте истории и археологии Уральского отделения Российской Академии наук по адресу. 620026, г. Екатеринбург, ул. Р. Люксембург, 56

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории и археологии УрО РАН.

Автореферат разослан 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного

совета кандидат исторических наук Е. Т. Артемов

¿ШУОЗГ

Общая характеристика работы

Актуальность исследования. Формирование современной концепции истории России невозможно без отражения в ней судеб отдельных регионов страны. В этой связи обращение к Южному Уралу позволит выявить трансформацию доминирующего аграрного сектора в 1917 — начале 1930-х годов, установить общие и особенные черты этого процесса.

Жизнь и производственная деятельность сельского населения определяются концептуальными особенностями аграрной политики государства. Невыверенная налоговая политика, не учитывающая особенностей сельскохозяйственного производства в крае, превращалась из средства, стимулировавшего развитие отраслей сельского хозяйства, в непреодолимое препятствие экономического роста. Непродуманные меры государства и местных органов в своей совокупности приводили к кризисному состоянию аграрного сектора экономики и невозможности рационального разрешения имевшихся на селе противоречий. Адекватный способ решения аграрного вопроса не найден до настоящего времени. Проблема обеспечения продовольственной безопасности как основа реформирования российской деревни вновь актуальна.

В этой связи обращение к историческому опыту регулирования деревенской жизни региона имеет не только теоретическое, но и прикладное значение. Учет позитивного и негативного опыта аграрной политики необходим, чтобы не повторять ошибок преобразований 1917—1930 гг., использовать положительный опыт в современных условиях реформирования деревни.

Объектом исследования является деревня Южного Урала как специфическая часть деревни Европейской России1.

Предмет исследования — земледельческое крестьянское хозяйство и парцеллярное сельскохозяйственное производство Южного Урала в условиях политической (территориально-административное устройство, система управления в регионе) и экономической (земледельческое крестьянское хозяйство, земельные отношения, система налогов и заготовок) трансформации.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1917 по 1930 год. В рамках указанного периода новейшей истории Южного Урала мы выделяем три этапа. Первый ятап соотносится с 1917—1922 гг., в течение которых на экономическое состояние южноуральской деревни оказали существенное влияние мероприятия, связанные с переде-

1 Деревня, в узком, исторически сложившемся в русском языке значении, — небольшое сельское поселение (более мелкие носили название выселков, хуторов и т.д.). В широком значении понятие охватывает весь комплекс социальных, экономических, культурно-бытовых, прнродно-географических особенностей и условий жизни деревни как социально-экономической —т-т^н"! ~т-ин11Г# от ГГПТЧ*

РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ I БИБЛИОТЕКА

¿¡"Ч&лд

лом земли, Гражданская война, политика «военного коммунизма» и голод 1921 — 1922 гг. Второй этяп (1923—1928 гг.) — годы восстановления утраченного в результате социальных и экономических катаклизмов хозяйственного потенциала деревни Южного Урала. При этом период с 1923 по 1925 г. на территории исследуемого региона характеризуется как этап хозяйственного плюрализма, в ходе которого крестьянские хозяйства получили возможность наиболее полно использовать позитивные аспекты новой экономической политики. Период с 1926 по 1928 г. рассматривается как этап постепенной реставрации военно-коммунистических принципов управления сельскохозяйственной экономикой, логически завершающийся мероприятиями по внеэкономическому отчуждению продукции крестьянских хозяйств в период «чрезвычайщины». Третий этап развития деревни Южного Урала (1929—1930 гг.) — время подготовки и начала принудительной сплошной коллективизации крестьянских хозяйств и раскулачивания.

Используемый в диссертационном исследовании принцип исторической связи в ряде случаев приводит к выходу за обозначенные хронологические рамки.

Территориальные рамки исследования охватывают пределы современных административно-территориальных образований — Республики Башкортостан, Челябинской и Оренбургской областей, которые в период с 1917 по 1930 гг. подвергались неоднократным территориальным изменениям и имели различную степень подчиненности федеральному центру. Территория Оренбургской губернии до 1925 г. входила в состав Киргизской АССР. До 1922 г. в границах будущей Башкирской АССР существовали два самостоятельных административно-территориальных объединения: Уфимская губерния и Автономная Башкирская ССР, или «Малая Башкирия». Челябинская губерния до 1923 г. выступала как самостоятельная административно-территориальная единица, а затем была разделена на округа и вошла в состав Уральской области. В 1928 г. Оренбургская губерния также прекращает самостоятельное существование, делится на округа и включается в состав Средне-Волжской области.

Цель диссертационной работы — исследовать трансформацию аграрной сферы (политическую, демографическую и экономическую) на Южном Урале в 1917—1930 гг., что позволит определить региональные особенности и выявить главные факторы, вызвавшие изменения в земледельческом крестьянском хозяйстве и парцеллярном сельскохозяйственном производстве, идентифицировать различные типы хозяйств у разных групп населения и показать южноуральскую деревню в сложной и многоступенчатой системе социальных и экономических связей.

В соответствии с выделенным объектом, предметом и сформулированной целью диссертации поставлены следующие задачи:

- выявить природно-климатические и социально-экономические условия развития^ сельского .хозяйства и показать эволюцию сельскохозяй-

.; к .»

ЮТь* ¡* ' ■' 1

: ж> *•

ственного производства и парцеллярного крестьянского хозяйства в первые десятилетия Советской власти;

- проанализировать состояние землевладения и землепользования крестьянских хозяйств Южного Урала в предреволюционный период;

- рассмотреть земельные отношения на территории региона в годы Гражданской войны;

- проследить изменения системы крестьянского землепользования и землеустройства в период новой экономической политики и на начальном этапе сплошной коллективизации;

- выделить приоритетные направления продовольственной и налоговой политики Советской власти на территории Южного Урала и ее влияние на развитие отраслей сельскохозяйственного производства, состояние парцеллярного крестьянского хозяйства и коллективных объединений.

Научная новизна диссертации в том, что работа является комплексным исследованием по истории аграрных отношений на Южном Урале в 1917—1930 гг., выполненным на широкой источниковой базе и на основе концепции модернизации, не имеющим аналогов в трудах отечественных историков. Выводы базируются на междисциплинарном синтезе источников различного происхождения. Полученные результаты позволяют достаточно целостно и упорядоченно представить динамику изменений аграрных отношений Южного Урала и этапы трансформации парцеллярного крестьянского хозяйства. Кроме того, в работе:

- предложена периодизация новейшей истории Южного Урала 1917— 1930 гг.;

- выявлены природно-климатические и социально-экономические факторы, общие и особенные направления трансформации различных типов крестьянских хозяйств региона;

- впервые комплексно изучен процесс внедрения Декрета о земле на территории Южного Урала, выявлены этапы передела и донаделения землей, доказано негативное отношение к документу части сельского населения региона;

- исследована система поземельных отношений, сложившаяся в регионе в первые десятилетия Советской власти. Впервые в региональной исторической литературе рассмотрено землепользование крестьянских хозяйств различной национальной принадлежности и практика проведения землеустроительных работ;

- выявлены этапы и приоритеты продовольственной и налоговой политики Советской власти, изучен ход и результаты продразверсточных кампаний и налоговых сборов;

- опровергнуто мнение региональной историографии о том, что «чрезвычайщина» 1927—1928 гг. оказала негативное влияние на состояние и перспективы развития земледельческого крестьянского хозяйства.

Новые результаты исследования получены благодаря использованию огромного массива исторических источников, преимущественно архивных,

что позволило сделать вывод о неравномерности модернизационных процессов в районах Южного Урала, отличавшихся по характеру, темпам и масштабам экономических и социальных изменений. В ходе исследования нашли подтверждение или были опровергнуты отдельные положения, выдвигавшиеся в работах по частным вопросам или по смежной тематике в качестве гипотез и не имевшие до того прочного источникового фундамента.

Апробация и использование практических результатов исследования. В 1995—2004 гг. отдельные положения диссертации были заслушаны и обсуждены на международных, всероссийских и межрегиональных научных конференциях и симпозиумах. Автор принимал участие в следующих научных форумах: в региональных и межрегиональных конференциях (Оренбург — 1995, 1996, 2000, 2001, 2003 гг.; Уфа — 2002, 2003 гг.; Челябинск — 2003, 2004 гг.; Пенза — 2003 г.), международной конференции (Москва, 2003 г.); на XXVIII и XXIX сессиях Симпозиума по аграрной истории Восточной Европы (Калуга, 2002 г.; Орел, 2004 г.).

По теме диссертации опубликовано 36 работ (общий объем 119,5 п.л.). Монография «Прерванный выбор. Оренбургская деревня в 20-х — начале 30-х годов XX столетия» получила положительную оценку в рецензиях, опубликованных в гг. Санкт-Петербурге и Екатеринбурге.

Разработан и с 2000 г. читается спецкурс по региональной истории для студентов исторического факультета Оренбургского государственного педагогического университета. Разработан курс лекций по новейшей истории крестьянства Южного Урала для студентов и учителей истории, апробированный в 2002 г. Положения работы и отдельные результаты легли в основу учебного пособия для педагогов и учащихся общеобразовательных школ Оренбургской области.

Научно-практическая значимость работы определяется возможностью использования ее результатов для дальнейшей научной разработки комплексной проблемы революционных потрясений в России в первой трети XX века, создания трудов по истории Урала, России и отдельных административно-территориальных объединений края. Материалы исследования могут быть использованы при подготовке будущих учителей истории, в системе повышения квалификации работников образования. Анализ исторического опыта, представленный в работе, будет полезен руководителям аграрного сектора региона при реформировании сельского хозяйства.

Структура диссертации подчинена исследовательской логике, включает введение, четыре главы, представленные одиннадцатью параграфами, заключение, список использованных источников и литературы, приложения.

Основное содержание диссертации

Во введении обоснованы актуальность, предмет и объект исследования, определены хронологические и территориальные рамки, сформулированы цель и конкретные исследовательские задачи, представлена научная новизна и практическая значимость работы.

В первой главе «Теоретико-методологические основы исследования, историография и источники» последовательно раскрыты методология, степень изученности и источниковая база диссертации.

Методология исследования. Методологическую основу исследования составляют общефилософские принципы, традиционные исторические и количественные методы исследования. При этом учитывался, во-первых, конкретно-исторический характер исследования; во-вторых, меж-дисциплинарность изучаемой проблемы, требующая не только заимствования и использования методов смежных научных дисциплин, но и их синтеза при главенстве собственно исторических методов; в-третьих, сравнительно-исторический, компаративистский тип нашего исследования.

Теоретической основой исследования является концепция модернизации (В. В. Алексеев, Е. В. Алексеева, К. И. Зубков, И. В. Побережни-ков и др.2), которая изучает содержание понятия «модернизация», анализ мирового модернизационного процесса, возможности использования концепции применительно к истории Уральского региона и России в целом. Являясь вариантом развития и одновременно представляя собой «множественные модерны», модернизационная теория объединяет фор-мационные и цивилизационные подходы, каждый из которых, имея свои познавательные пределы, позволяет по-новому взглянуть на прошлое и дает знание, которое не выводится из изучения отдельных теоретических положений развития исторического процесса.

Теория модернизации рассматривается нами как один из способов объективного объяснения социально-экономических изменений, протекавших в сельской сфере, или как переход от традиционного аграрного общества к индустриальному («агропереход»)3. По мнению Г. Е. Корнилова, в ходе агроперехода в России шло утверждение частной, коллективной и государственной собственности на землю, внедрение прогрес-

1 См.: Алексеев В. В. Общественный потенциал истории. Екатеринбург, 2004;

Алексеев В. В., Алексеева Е. В., Денисевич М. Н., Побережников И. В. Региональ-

ное развитие в контексте модернизации. Екатеринбург, 1997; Алексеев В. В., Побережников И. В. Школа модернизации: эволюция теоретических основ // Ураль-

ский исторический вестник. 1999. № 5—6. С. 8—49; Алексеев В. В., Алексеева Е. В. Модернизация России: назад в будущее. Екатеринбург; Осло, 2000.

5 Корнилов Г. Е. Основные тенденции аграрного развития Урала в XX веке / / Труды института крестьяноведения Южного Урала. Вып. 1. Оренбург, 2003. С. 14; Он же. Создание системы продовольственного обеспечения страны в первой половине XX века // History of the Russian Peasantry in the 20th Century. Vol. 1. Tokyo, 2002. P. 33—54.

сивных сельскохозяйственных технологий, механизация и усовершенствование техники, развитие рыночных отношений и кооперации, преодоление консервативных представлений крестьянства о смысле и задачах земледельческого труда, изменение быта сельского населения, типа воспроизводства населения, трансформация сельской семьи, внедрение грамотности. Направления, темпы и формы проявления составляющих компонентов агроперехода зависели и корректировались конкретно-исторической обстановкой. Подобное обстоятельство, сопряженное с методологическим осмыслением эмпирического материала, позволило представить в комплексном виде динамику социальных и экономических изменений, или процесс модернизации, в сельской сфере исследуемого региона.

В ходе исследования было выявлено, что процессы трансформации сельского хозяйства на Южном Урале в силу различного уровня социально-экономического, политического и культурного развития населения, особенностей менталитета и ресурсных возможностей отличались своеобразием и неповторимостью, проходили прерывисто, при определяющей роли экономического сектора. Изменения в южноуральском селе, несмотря на общероссийскую направленность эволюции деревни, можно охарактеризовать как сверхнеорганичную разновидность неорганичной модернизации.

При этом применительно к коренным народам Южного Урала модернизация носила догоняющий характер: изменение политической организации определяло изменение социальной субстанции, появление иной инфраструктуры, насаждение иной культурной среды.

Методологическое осмысление позволило нам предложить отличную от имеющихся периодизацию новейшей истории крестьянства исследуемого региона. Выделены три этапа модернизации сельского хозяйства Южного Урала в 1917—1930 гг.: 1. 1917—1922 гг.; 2. 1923—1928 гг. с периодами с 1923 по 1925 гг. и с 1926 по 1928 гг.; 3. 1929—1930 гг. Каждый этап характеризуется особенностями экономической, политической и социальной жизни.

Методологическую основу исследования составила совокупность принципов и методов исторического анализа, прежде всего, диалектический метод, подразумевающий системный подход в изучении хода исторического развития. В стремлении объективно произвести отбор, анализ и обобщение источникового материала, дать характеристику конкретно-исторического положения, эволюции явлений и их результатов автор придерживался принципа историзма, который предполагает признание объективной закономерности исторического процесса. В исследовании нашел непосредственное применение принцип функционально-системного анализа, предусматривающий изучение любого явления как определенной динамической системы, обладающей соответствующей структурой и функциональной зависимостью.

Мы исходим из многофакторного объяснения истории, при котором происхождение и развитие явления рассматривается как результат взаимодействия комплекса различных факторов общественной жизни, как про-

изводное от сочетания конкретных причин и обстоятельств на фоне исторических процессов. Сравнительно-сопоставительный анализ конкретных фактов и явлений с использованием проблемного и территориально-хронологического принципа позволил выявить общее и особенное в эволюции и взаимоотношении государства и крестьянства. При работе со всеми группами источников автор использовал основные методы исторического и социального познания: сравнительно-исторический, исторической ретроспекции и др. Широкое применение в исследовании нашли количественные методы, позволившие идентифицировать различные типы хозяйств. Структурный метод позволил дать ясные и строгие критерии выделения того или иного конкретного региона как целостного объекта изучения, идентифицировать и проанализировать устойчивые пространственные образования4.

Исследование выполнено на основе широкой интеграции с общественными и естественными науками: философией, экономикой, экономической и физической географией, медициной и т.д. Это позволило обеспечить комплексный характер изучения поставленных проблем.

Историография исследования. По основным проблемам истории советского крестьянства первых десятилетий Советской власти в течение двух достаточно четко выделяемых периодов создана значительная по объему и научным достижениям литература. Хронологические рамки первого периода определяются началом 20-х и серединой 80-х годов XX столетия и характеризуются несомненным господством ленинской интерпретации социально-экономической истории России, которая более 60 лет определяла тематику исследований советских историков и, как любое другое явление, имела и позитивное, и негативное значение. Мы разделяем точку зрения П. Грегори, что позитивное влияние В. И. Ленина «было связано с его интересом к реальным данным», а негативное влияние ленинской концепции состояло в том, что «она ставила исследователей в жесткие рамки, требовала от них использовать экономические события для объяснения политических»5.

Второй этап развития отечественной историографической мысли приходится на перестроечный и постсоветский периоды и продолжается до настоящего времени. Характерной особенностью этого периода стал отказ от общеобязательной марксистской парадигмы исторической науки. Появляются концепции, по-разному интерпретирующие дореволюционное и послереволюционное развитие российского общества*.

Определенные итоги изучения проблем деревни в годы Гражданской войны, нэпа и начального периода сплошной коллективизации на обще-

4 Зубков К. И. Структурный метод в региональных исторических исследованиях // Историческая наука и историческое образование на рубеже XX—XXI столетий. Екатеринбург, 2000. С. 20—24.

5 Грегори П. Экономическая история России: что мы о ней знаем и чего не знаем. Оценка экономиста // Экономическая история. Ежегодник. 2000. М., 2001. С. 8.

* Орлов И. Б. Современная отечественная историография нэпа: достижения, проблематика, перспективы // Отечественная история. 1999. № 1. С. 102.

союзном (российском) и региональном уровнях уже подводились. Обзор проблем общеисторического и тематического плана развития деревни, анализ публикаций 1920—1950-х гг. имеются в историографических трудах 1960—1970-х гг. минувшего столетия7.

В обширных аналитических исследованиях были определены научная, практическая, агитационно-пропагандистская направленность и значимость статей, брошюр и монографий, вышедших в период с 1920-х до 1960-х гг. и характеризующих состояние советской деревни: земельную и налоговую политику, экономическое состояние крестьянских хозяйств, взаимоотношения сельского населения и государственной власти.

В современной исторической литературе преобладающим стал тезис о догматизме исторической школы советского периода, возникшем в результате своеобразного «тоталитарного» пресса на мировоззрение исследователей, заданных канонов исследований'. В известном смысле подобный вывод справедлив. Большинство работ, посвященных истории крестьянства, обобщающие историографические труды выполнены в рамках существовавших идеологических параметров. Субъективизм в данном случае был несомненен и проявлялся не только в работах, освещающих отдельные аспекты истории крестьянства, но и в трудах, имевших историографический характер9.

В 1960—1970-е годы были не только подведены итоги исследовательской деятельности, но и определены основные направления изучения истории крестьянства первых десятилетий Советской власти, не говоря уже о значительном источниковом материале, впервые введенном в научный оборот. Созданы труды, среди них в первую очередь работы В. П. Данилова, в которых на широкой источниковой основе освещены вопро-

7 Погудин В. И. Проблема союза рабочего класса и крестьянства в советской историографии // Вопросы истории. 1970. Ns 7. С. 3—15; Он же. Путь советского крестьянства к социализму. Историографический очерк. М., 1975; Селунская В. М. Борьба рабочего класса за социалистическую революцию в деревне в исторической литературе 60—70-х годов // Великий Октябрь: История. Историография. Источниковедение. М., 1978. С. 160—175; Ченчиков А. М. Советская историография первых аграрных преобразований и начального этапа колхозного строительства. 1917 —1933. Саратов, 1974; Смышлев В. А. Торжество ленинского кооперативного плана: Историографический очерк истории коллективизации сельского хозяйства. Л., 1975; и др.

' Подробнее см.: Никольский С. А. Аграрный курс России (Мировоззрение реформаторов и практика аграрных реформ в социально-историческом, экономическом и философском аспектах). М., 2003. С. 150—151, 345.

9 См.: например, Барсов А. А. Против извращения истории советского крестьянства буржуазной историографией // История СССР. 1962. № 2. С. 61; Барсов А. А., Васюков Б. С. Зарубежная историография коллективизации сельского хозяйства и колхозного строя в СССР // История советского крестьянства и колхозного строительства в СССР. М., 1963; Шарапов Г. В. Критика антикоммунизма по аграрному вопросу. М., 1966; Тетюшев В. И. Против извращения истории коллективизации сельского хозяйства СССР в буржуазной историографии // Против буржуазных фальсификаторов истории в политике КПСС. М., 1970.

сы землевладения, землепользования и землеустройства, социальная структура и социальные отношения в доколхозной деревне10.

В то же время оставалась практически неизученной система землепользования и землевладения на окраинах России в дореволюционный период и в первые десятилетия Советской власти. Сложный и противоречивый путь прошли представления советских исследователей о продовольственной, налоговой и финансовой политике государства по отношению к сельским производителям в 1917—1930 гг.

В отечественной исторической литературе не сложилось отдельного направления, в рамках которого непосредственно изучались бы проблемы продовольственных разверсток, налогообложения советского крестьянства в 1917—1930 гг.

Большой вклад в исследование проблем налоговой и финансовой политики, а также историографическое осмысление темы внесли исследователи середины 1960-х — середины 1980-х годов: И. Берхин, А. Вай-нштейн, В Дмитриенко, В. Касьяненко, Н. Сабуров, Н. Соломонов и некоторые другие11. Однако, несмотря на наличие большого количества опубликованных работ, советская историография темы отличается фрагментарностью изложения, а натуральное и денежное обложение рассматривается обособленно.

Монографический анализ порядка взимания налогов, а также организации налоговых заготовок сельхозпродуктов проведен в ряде работ специалистов налоговых органов, экономистов и правоведов12. Советские историки, как правило, исследовали указанные проблемы в работах, имеющих более широкое тематическое, но более узкое хронологическое поле освещения13.

10 Данилов В. П. Земельные отношения в советской доколхозной деревне // История СССР. 1958. № 3; Он же. Советская доколхозная деревня: население, землепользование, хозяйство. М., 1977; Он же. Советская доколхозная деревня: социальная структура, социальные отношения. М., 1979; и др.

" Берхин И. Экономическая политика Советского государства в первые годы Советской власти. М., 1970; Вайнштейн А. Цены и ценообразование в СССР в восстановительный период. 1921 — 1928 гг. М., 1972; Дмитриенко В. Торговая политика Советского государства после перехода к нэпу. 1921—1924 гг. М., 1971; Касьяненко В. Завоевание экономической независимости СССР (1917—1940 гг.). М., 1972; Соломонов Н. Налоговая политика Советского государства в советской деревне в восстановительный период и ее влияние на укрепление союза между рабочим классом и крестьянством (1921—1923 гг.) // Союз рабочего класса и крестьянства — решающая сила в развитии социалистического сельского хозяйства. Рязань, 1980; Цыбульский В. К истории кредитно-экономической связи города с деревней в первые годы нэпа. Л., 1967.

12 Залесский М. Я. Налоговая политика Советского государства в деревне. М., 1940; Марьяхин Г. Л. Налоговая система СССР. М., 1952; Пискотин М. И. Налоги с сельского населения СССР. Правовые вопросы. М., 1957 и др.

13 Гущин Н. Я. Сибирская деревня на пути к социализму. (Социально-экономическое развитие сибирской деревни в годы социалистической реконструкции народного хозяйства. 1926—1937 гг.). Новосибирск, 1973; Ивницкий Н. А. Классовая борьба в деревне и ликвидация кулачества как класса (1929—1932 гг.). М., 1972 и др.

Ряд тем налогово-податной политики освещены недостаточно либо не изучены совсем. Фрагментарно рассматривались вопросы комплектования и деятельности продовольственного и налогового аппарата, репрессивных мер к неплательщикам. Не исследована такая принципиально важная проблема функционирования налоговой системы, как сопротивление крестьянства. Особенностью периода 20-х — первой половины 80-х годов XX столетия стало эволюционирование советской историографии от абсолютной убежденности в верности и безошибочности заготовительной и налоговой политики государства до признания допущенных в процессе ее реализации ошибок и даже постановки вопроса об оправданности методов изъятия налоговой части валовой продукции сельского хозяйства.

В 60—70-е годы XX столетия быстрыми темпами развивается уральская историографическая школа. Заметным явлением стал выход историографического очерка в 1967 г., в котором дана оценка исследованиям важнейших вопросов развития сельского хозяйства края".

Историографические исследования были продолжены и в последующем. В результате напряженной работы ученых Свердловска в 1980 г. создан обобщающий историографический труд, в котором оценивались результаты исследований проблем социалистического строительства на Урале в 1917—1937 гг. Особенностью издания стала не только широкая база историографических исследований (анализ работ по истории Гражданской войны, взаимоотношению рабочего класса и крестьянства в период восстановления, развитию кооперации и т.д.), оценка их источнико-вой базы, но и определение путей дальнейшего историографического изучения обозначенных проблем15.

Свидетельством возрастающего научного потенциала региональных ученых стал выпуск в 1982 г. сборника, посвященного проблемам взаимоотношений рабочего класса и крестьянства".

Несмотря на традиционную методологическую основу историографических трудов, публикации отличаются насыщенностью и аналитическим подходом. Подобное обстоятельство позволяет определить периодический выход историографических исследований как весьма значимый этап развития региональной исторической мысли, поскольку именно в них были поставлены вопросы, актуальные до настоящего времени.

О необходимости более тщательного и массированного анализа аграрных проблем, полной характеристики основных социальных групп кресть-

14 Ефременков Н. В., Муравьев В. Е., Плотников И. Е., Фунтов А. Ф. Некоторые пути изучения истории советского крестьянства и колхозного строительства на Урале // Вопросы советской историографии Урала. Свердловск, 1967.

15 Историография социалистического строительства на Урале в переходный период (1917 — 1937) / Под ред. О. А. Васьковского, И. А. Гурьева, В. В. Мухина и др. Свердловск, 1980.

* Историография истории создания и развития союза рабочего класса и крестьянства на Урале / Под ред. О. А. Васьковского, В. С. Скоробова, В. В. Мухина и др. Свердловск, 1982.

янства заявил О. А. Васьковский". А. Т. Тертышный совершенно справедливо отметил необходимость разработки проблем начального этапа существования Советской власти1*. В. В. Фельдман одним из первых указал на важность работ уральского статистика В. С. Немчинова для объективного представления социально-экономических процессов в 20-х годах'9.

Нужно отметить, что попытки историографического анализа предпринимались в это время и на Южном Урале. Историографию проблем деревни на этапе Октябрьской революции и Гражданской войны в Башкирии освещал 3. А. Аминев, литературу о казачестве периода военного конфликта 1918—1921 гг. анализировал Л. И. Футорянский20. В 1975 г. 3. В. Бармина опубликовала статью, содержащую историографический обзор работ, посвященных аграрным преобразованиям и колхозному строительству в Башкирии21.

С работами данного периода теоретически перекликаются и историографические исследования, опубликованные на Урале во второй половине 80-х годов, уже в иных политических условиях. Однако на этапе перестройки советского общества в трудах исследователей появляются принципиально новые моменты, свидетельствующие о том, что региональные историки приступили к пересмотру основных результатов изучения аграрной истории края. Принципиально новый анализ освещения проблем советизации уральского села дан в 1988 г. А. Т. Тертышным22. Тенденция к критическому осмыслению утверждений предыдущих поколений исследователей по ряду послеоктябрьских событий в уральской деревне проявляется и в работах других историков. В. Н. Никитин одним из первых заявил о невозможности практической реализации задач уравнительного передела земли весной 1918 года23.

17 Васьковский О. А. Некоторые итоги исторического исследования истории Гражданской войны на Урале // Историография социалистического строительства на Урале в переходный период (1917—1937 гг.). Свердловск, 1980. С. 7, 13.

1* Тертышный А. Т. Об изучении проблемы партийного руководства Советами на Урале в 1919—1920 гг. // Историография социалистического строительства на Урале в переходный период (1917—1937 гг.). Свердловск, 1980. С. 36.

" Фельдман В. В. Советская историческая литература о восстановлении народного хозяйства Урала (1921 — 1928) // Историография социалистического строительства на Урале в переходный период (1917—1937). Свердловск, 1980. С. 42.

20 Аминев 3. А. Историография Октябрьской революции и Гражданской войны в Башкирии // Ученые записки Баш. гос. ун-та. Вып. 26. Сер. ист. наук. Вып. 5 : Из истории Советской Башкирии. Уфа, 1967. С. 5—30; Футорянский Л. И. Казачество в период Октября и гражданской войны в советской историографии / / Проблемы аграрной истории советского общества. М., 1971. С. 111 —129.

21 Бармина 3. В. Историография аграрных преобразований и колхозного строительства в Башкирской АССР (1917—1973) // Очерки советской историографии Башкирской АССР. Уфа, 1975. С. 31—46.

22 Тертышный А. Т. Историография Советов Урала в период Октябрьской революции и Гражданской войны (октябрь 1917—1918 гг.). Свердловск, 1988.

21 Никитин В. Н. Осуществление коммунистами социально-экономической политики в уральской деревне в условиях Гражданской войны: (Проблемы историографии) // Борьба партийных организаций Урала за союз трудящихся классов в период Гражданской войны. Свердловск, 1987. С. 69.

Весьма сжато осветили изучение проблем жизни уральской деревни В. П. Мотревич, Р. П. Толмачева, В. В. Третьяков". Однако именно они справедливо заметили, что в региональной литературе нет единого мнения о том, какое количество земли было передано крестьянам Урала в результате ее передела.

Таким образом, в 1960—1980-х годах отечественной и региональной историографией была проделана значительная работа как по решению общетеоретических проблем истории крестьянства, так и по анализу исследований по отдельным вопросам и темам. Однако решение проблем советского крестьянства в рамках единой методологии не позволило показать существовавшее многообразие деятельности крестьянского хозяйства и деревни в целом. Подобное обстоятельство предопределило слабую сторону исторической науки советского периода как на общесоюзном, так и на региональном уровне.

Во второй половине 80-х годов XX столетия в стране происходят качественные изменения общественно-политической обстановки, которые не могли не сказаться на состоянии и перспективах развития исторической мысли. Особенностью данного периода стала своеобразная переоценка ценностей, которая осуществлялась преимущественно двумя путями: через опыт самопознания (критический анализ собственного потенциала) и через попытку найти новые подходы к познанию общества. Именно в этот период проявляется тенденция к деполитизации и деидеологизации историографии Октября и тех преобразований, которые стали следствием событий 1917 года25.

Появляются первые работы, в которых предпринимается попытка с иных, чем прежде, позиций рассмотреть процесс освещения историками аграрно-крестьянеких проблем26, рассмотреть эволюцию крестьянских хозяйств в отдельных сельскохозяйственных районах страны27.

Теоретический вакуум, вызванный отказом от общеобязательной марксистской методологии, не способствовал появлению в это время исследований общеисторического характера. Первыми стали обсуждать острые теоретические проблемы советской истории не ученые-историки, а публицисты и писатели, наблюдения которых зачастую были поверхностными, а выводы — скороспелыми и слабо обоснованными. Внимание историков в это время сосредотачивается на конкретных аспектах аграр-

24 Мотревич В. П., Толмачева Р. П., Третьяков В. В. Проблемы материального благосостояния сельских тружеников Урала в новейшей литературе // Материальное благосостояние тружеников уральской советской деревни (1917—1985 гг.): Сб. науч. тр. Свердловск, 1988. С. 4—5.

23 Россия. 1917 год: выбор исторического пути. М., 1989.

я Щагин Э. М. Аграрно-крестьянские проблемы истории Великой Октябрьской социалистической революции в современной историографии // Проблемы историографии и источниковедения истории трех российских революций: Межвуэ. сб. науч. тр. М., 1987. С. 75—93.

27 Есиков С. А. Крестьянское хозяйство Тамбовской губернии в начале XX

века (1900-1921 гг.). Тамбов, 1998.

ных отношений. Именно на этой основе и шла выработка новых представлений. Благоприятное влияние на этот процесс оказало закончившееся в обозначенный период противостояние с представителями мировой науки. Своеобразной вехой стала публикация в 1992 г. хрестоматии «Великий незнакомец. Крестьяне и фермеры в современном мире»21.

Расширение международных связей отечественных историков привело к своеобразной конвергенции взглядов на сущность процессов, протекавших в стране, в том числе и в деревне, после 1917 года. Переведены на русский язык обобщающие монографии по истории России и Советского Союза Д. Боффа, Н. Верта, Э. Kappa2*. Октябрьская революция рассматривается в них как результат всего предшествующего развития, а не только как разрыв с историческим прошлым.

Разработка отдельных проблем аграрной истории России иностранными исследователями осуществлена достаточно глубоко, на широкой источниковой базе, а сделанные выводы серьезно аргументированы. Земельные отношения, складывающиеся в России накануне революции и в первые десятилетия Советской власти, стали предметом изучения М. Левина, К. Година, О. Файджеса и др.3" Исследователи дали взвешенную оценку столыпинской реформе, заявив, что реформирование аграрного сектора не было порождением крестьянской инициативы, а навязывалось правительством. Во многом это обстоятельство и предопределило неудачу в ее проведении. При этом создавались условия для изменения форм владения землей и перетока земли из одних рук в другие. Не менее интересно утверждение и о том, что требования передела земли появлялись у крестьян в большинстве случаев не из-за отсутствия таковой, а в результате стремления к минимизации трудозатрат и убеждения в том, что ничегонеделание есть высшее жизненное благо3'.

Одним из важнейших направлений зарубежных исследований стали вопросы налоговой и финансовой политики Советского государства. Работы зарубежных авторов по данной теме условно разделены нами на несколько групп. К первой группе мы отнесли авторов, считавших переход к новой экономической политике простым возвратом к «стихийному капитализму». Они утверждают, что большевистское руководство страны воспользовалось мировым опытом рыночных отношений с одной суще-

21 Великий незнакомец: Крестьяне и фермеры в современном мире: Хрестоматия: Пер. с англ. / Сост. Т. Шанин. М., 1992.

м Боффа Д. История Советского Союза: В 2 т. М., 1994; Верт Н. История Советского государства. М., 1994; Карр Э. История Советской России. М., 1990.

36 Levin М. Russian/USSR in Historical Motion: an Essay in Interpretation // The Russian Review. 1991. Vol. 50, N« 3. P. 251—265; Goudin K. No place to lay my head: marginalization and the right to land during the stolypins reforms // Slavic rev. Chicago. 1998. Vol. 57, № 4. P. 747—774; Figes O. The Russian revolution of 1917 and its language in the village // Russian rev. Syracuse, 1997. Vol. 56, ffc 3. P. 345 и др.

31 Современные концепции аграрного развития. Теоретический семинар // Отечественная история. 1992. № 5. С. 11.

ственной поправкой: задолго до Кейнса в России были заложены принципы государственного регулирования. Среди представителей данного направления можно назвать Э. Kappa, А. Ноува, а также русских ученых, опубликовавших свои труды за рубежом, — Г. Гроссмана, Н. Валентинова32 . Среди современных зарубежных ученых эту точку зрения разделяет М. Макколи, издавший в 1993 г. монографию «Советский Союз в 1917—1991 гг.». Он считает, что финансовая и налоговая политика в годы нэпа мало отличалась по своему содержанию от царской33.

В 1999 г. в монографии «Российское крестьянство в 1600—1930» Д. Мун подчеркивает, что налоговая и финансовая политика в аграрном секторе российской экономики не только не претерпела существенных глубинных изменений, но во многом сохранила преемственность с прежней государственной политикой в деревне34.

Вторая группа зарубежных исследователей (Р. Абрамович, Н. Ясный, Д. Ходмэн, К. Роджер35) считает, что налоговые и финансовые отношения в годы нэпа являлись чуть приукрашенным продолжением политики «военного коммунизма» и изначально были обречены на неудачу ввиду своей противоречивости, непоследовательности, узости и, соответственно, полной экономической несостоятельности.

К третьей группе исследователей относятся авторы, не стремящиеся давать обобщенные оценки, полагая, что налоговые и финансовые отношения между крестьянами и государством планировались и строились исходя из реальной экономической обстановки, хотя и во многом зависели от идеологических подходов3*. Подобную точку зрения разделяет Д. Мэрплс, автор одной из последних известных нам книг, изданных за рубежом, — «Ленинская революция 1917—1921 гг.»37.

Суждения этих авторов отражают суть зарубежного восприятия опыта аграрных преобразований и во многом созвучны нашей общественной мысли на современном этапе развития страны. Вместе с тем, несмотря на значительное количество работ, вышедших за рубежом в разные годы по проблемам социально-экономических изменений в российской деревне в первые десятилетия существования Советской власти, основную нагрузку несут современные российские исследователи, работающие в рамках научного направления, обозначенного емким термином «крестьяноведение».

32 Nove A. The Soviet Economic System. L., 1977; Carr E. The Bolshevik Revolution. Vol. 2. L., 1966; Grossman G. Economic System. N. Y„ 1974; Valentinov N. The New Economic Policy and Party Crisis after the death of Lenin. Stanford, 1971.

33 McCauley M. The Soviet Union. 1917—1991. London, 1993.

34 Moon D. The Russian Peasantry, 1600—1930: The World the Peasants Made. London and New York, 1999.

35 Abramovich R. The Soviet Revolution. 1917—1939. N. Y„ 1962; Jasny N. Soviet Economist of the Twenties. Cambridge, 1972; Clack Roger A. Soviet Economic Facts. 1917—1970. London, 1972.

36 Male D. Russian Peasant Organization before Collection. Cambridge, 1971; Samuelson P. Economics. N. Y., 1980; Ellman M. Socialist Planning. Cambridge, 1979.

37 Marpls D. Lenin's Revolution. 1917—1921. Cambridge, 2000.

Большой вклад в развитие крестьяиоведения внес теоретический семинар «Современные концепции аграрного развития» под руководством В. П. Данилова. Актуальные проблемы истории крестьянства и крестьянского хозяйства рассматривались рядом научных конференций и симпозиумов в 1989—2003 годах3'. Позитивную роль сыграла и применявшаяся в 1990-х гг. практика «круглых» столов".

Именно в ходе конференций и симпозиумов вырабатывался новый взгляд на эволюцию российской деревни досоветского и советского периода. Первыми признаками перестройки в исследовании темы аграрных отношений стало появление статей и монографий, в которых обозначилась явная смена традиционных оценок различных этапов нашей истории и политики государства*1.

В середине 90-х гг. XX века с основополагающей концепцией крестьянской революции в России выступил В. П. Данилов4'. По мнению автора, революционные события в стране — закономерный результат социально-экономического и общественно-политического развития страны, процесса ее индустриально-рыночной модернизации, начавшейся в пореформенный период. События 1918—1922 гг. он рассматривает не изолированно от предшествующего периода, а в их неразрывной связи, показывая их объективную закономерность.

Нужно отметить, что большинство историков-аграрников страны широко используют концепцию В. П. Данилова, что, несомненно, свидетельствует о ее «выверенности» и востребованности'0.

я Подробнее см.: Козлов С. А., Швейковская Е. Н. Проблемы социально-экономической истории в работе симпозиума по аграрной истории Восточной Европы (1958—2003 гг.) // Отечественная история. 2003. № 6. С. 158—173.

39 См.: Крестьянское хозяйство: история и современность // Материалы Все-рос. науч. конф. Вологда, 1992; Октябрь 1917 г. и большевистский эксперимент в России. Науч.-практ. конф. 5 нояб. 1994 г. М., 1995; Октябрьская революция. Народ: ее творец или заложник? М., 1922; Великий Октябрь и современная Россия. Н. Новгород, 1997 и др.

40 Кабанов В. В. Крестьянское хозяйство в условиях военного коммунизма. М., 1988; Булдаков В. П., Кабанов В. В. Военный коммунизм: идеология общественного развития // Вопросы истории. 1990. Н! 3; Данилов В. П. Коллективизация: Как это было? // Страницы истории советского общества. М., 1989; Он же. Коллективизация сельского хозяйства в СССР // История СССР. 1990. № 5; Зеленин И. Е. О некоторых «белых пятнах» завершающего этапа истории сплошной коллективизации // История СССР. 1989. Мг 2; Ивницкий Н. А. Раскулачивание // Союз. 1990. № 36; и др.

41 Данилов В. П. Аграрные реформы и крестьянство России (1861 — 1994 гг.) // Формы сельскохозяйственного производства и государственное регулирование. XXIV сессия симпозиума по аграрной истории Восточной Европы. М., 1995. С. 3—23; Он же. Крестьянская революция в России, 1902—1922 гг. // Крестьяне и власть: Материалы конф. М.; Тамбов, 1996. С. 4—23.

42 См., например, Сафонов Д. А. Великая крестьянская война 1920—1921 гг. и Южный Урал. Оренбург, 1999; Кондрашин В. В. Лозунги и программа крестьянской революции // Октябрь 1917 года: разлом и связь времен: Материалы научной конференции (ноябрь 1917 г.). Тамбов, 1998; Ои же. Крестьянское движение в Поволжье в 1918—1922 гг. М., 2001.

В то же время единая концепция не исключает вполне закономерный разброс мнений и подходов к отдельным проблемам истории российского села. Так, достаточно противоречивы оценки современных исследователей земельных преобразований 1917 г. Одни из них предполагают, что аграрная политика «молодого пролетарского государства после 1917 г.» оказалась катастрофической, поскольку в ее основу была положена идея уничтожения земледельцев-землевладельцев43.

Другие ученые, и таких большинство, считают, что «натурально-общинное хозяйство и сменяющий его капитализм» развивались в противоположных направлениях, не имели общих интересов, их столкновение было предопределено44.

И наконец, третья группа исследователей утверждает, что донаделе-ние крестьян землей было временной политической акцией, предпринятой под давлением масс и довольно скоро скорректированной Законом о социализации земли. Наиболее четко данный тезис сформулировал С. В. Бороздив, заявивший, что программа большевиков распределения земли не предусматривала, «главной ее задачей была организация общественной обработки земли без использования наемного труда»45.

Несмотря на существенный разброс мнений, все ученые сходятся в том, что уравнительный передел земли в 1917 году по разным причинам отвечал интересам абсолютного большинства крестьянского населения страны46.

Разрешение земельного вопроса в интересах крестьянства, по мнению современных исследователей, привело к коренному повороту от принципов политики «военного коммунизма» к новой экономической политике Советского государства в 1921 г. По крайней мере, считается, что Земельный кодекс 1922 г. был принят под давлением сельских масс в строгом соответствии с требованиями крестьянского наказа 1917 г.47

В то же время известная нам историческая литература свидетельствует, что среди исследователей аграрной истории первого десятилетия Советской власти еще не изжита некая идеализация земельных отношений в годы нэпа. Один из авторов сборника «Земля и власть» В. Добрынин, например, считает, что Земельный кодекс 1922 г. не только «предоставлял крестьянам выбирать ту форму хозяйствования, которую они желали», но и реализовывать ее в практической деятельности4*.

43 Грузное П. Д., Каргин И. Ф. Аграрная политика Российского государства (по материалам Средне-Волжского региона). М., 1999; Кочетков Г. Н. Российские земледельцы в 1917 г. Ярославль, 1994. С. 16.

44 Лютых Ю. А. Земельные отношения в России. Исторический и социальный аспекты. Красноярск, 1995. С. 111.

45 Бороздив С. В. Земельные отношения и аграрные реформы. М., 2002. С. 145.

* Бабашкин В. В. Крестьянская революция в России и концепция аграрного развития // Общественные науки и современность. 1998. № 2. С. 92.

4' Лютых Ю. А. Указ. соч. С. 126.

* Добрынин В. Уроки аграрной революции // Земля и власть: Сб. материалов по актуальным вопросам аграрной политики. М., 1998. С. 165.

Более взвешенную позицию при анализе земельных отношений в годы нэпа занимает Н.Л. Рогалина. Признавая существующий в 20-е годы XX столетия определенный земельный плюрализм, историк отмечает, что «новая экономическая политика формировалась как вынужденная уступка, такое же отступление от партийной программы, как и уравнительное землепользование»®.

В настоящее время большинство исследователей аграрных отношений в стране весьма негативно оценивает коллективизацию и земельные отношения этого периода. Считается, что «всеобщая коллективизация имела жуткие и плачевные результаты. Нарушился естественный ход развития, рушились сложившиеся тенденции роста, были навязаны формы хозяйствования, исключившие экономические принципы конкуренции и самоокупаемости»50. Однако существует и противоположная точка зрения о том, что коллективное землепользование было основой дальнейшего развития сельского хозяйства, а «такой путь решения извечного земельного вопроса... целиком и полностью отвечал желаниям и интересам абсолютного большинства крестьян России»51.

Несмотря на достаточную разработанность отечественной историографией проблем земельных отношений, ряд вопросов требует дополнительного изучения. Практически не освещена роль сельской общины в уравнительном переделе земель, выкупленных крестьянами до 1917 года. На наш взгляд, в специальной литературе продолжает доминировать тезис о руководстве большевиками аграрной революцией, тогда как, по крайней мере на первых порах, она носила стихийный многоплановый характер. В отечественных и региональных исследованиях уже выдвигалась идея пересмотра итоговых результатов передела земель нетрудового пользования, процесса дифференциации крестьянских хозяйств. Подобный подход, на наш взгляд, более чем своевременен, стратификация крестьянства в годы Гражданской войны нуждается в новом осмыслении, на основе дополнительных знаний и фактов. Не получил своего освещения вопрос об изъятии земельного фонда общин в период второй аграрной революции в 1929—1932 гг.

В конце 1980—90-х годов меняется оценка и налоговой политики в деревне в первые десятилетия Советской власти. По мнению большинства современных исследователей, налоговые мероприятия периода нэпа и начального этапа коллективизации являлись не стимулирующим развитие сельского хозяйства средством, а рычагом принуждения, средством давления сначала на зажиточного крестьянина, а затем и вообще на единоличника52.

49 Рогалина Н. Л. Новая экономическая политика и крестьянство // Нэп: приобретения и потери. М., 1994. С. 140.

50 Бороздив С. В. Указ. соч. С. 145.

51 Кочнев В. Объективная необходимость коллективизации //Диалог. 2001. №7. С.19.

° Егоров А. Налоговая политика // Экономика и жизнь. 1990. N8 17 (апр.). С.

14; Серпинский В. В. Нэп: практика налогообложения крестьянства // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 6, Экономика. 1993. Мв 5; Плеханова О. В. Налоговая политика Советского государства в деревне в 1925—1929 гг. и ее осуществление в Московской, Рязанской, Тульской губерниях: Дис. ... канд. ист. наук. Рязань, 1994. С. 128; Рогалина Н. Л. Коллективизация: уроки пройденного пути. М., 1989. С. 136.

Исследователи пришли к выводу, что налоговая политика в годы сплошной коллективизации была построена таким образом, чтобы стимулировать колхозное строительство, поставив единоличника в такое положение, когда он поневоле был вынужден вступать в колхоз".

Близка позиции вышеуказанных авторов точка зрения Е. Буртиной, которая дает обзор законодательных документов, посвященных налоговой политике в деревне в годы сплошной коллективизации как одному из средств форсирования процессов коллективизации54.

В 1997 г. вышла интересная работа авторского коллектива Т. В. Ефериной, О. И. Марискина, Т. Д. Надькина", посвященная реализации налоговой политики и реакции крестьянства на ее проведение в период с 1923 по 1935 г. в Поволжском регионе. В работе делается вывод о том, что налоговая политика периода коллективизации не только уничтожала какие-либо экономические стимулы развития сельхоз-производства, но и в корне подрывала единоличное крестьянское хозяйство.

В целом обзор трудов показывает, что российской историографией накоплен определенный опыт изучения как отдельных аспектов налогообложения крестьянства, так и налоговой политики в деревне в целом. В то же время до настоящего времени слабо изученными остаются вопросы осуществления налоговой политики в деревне в первые годы нэпа, характеризующие ход налоговых кампаний, особенности и реакцию крестьянства на различные налоговые мероприятия.

Открытой для исследования является проблема соотношения тяжести обложения и его влияния на материальное положение колхозников и единоличников в 1930-е годы; воздействия налогообложения второй половины 1920-х годов на процессы коллективизации.

Земельные отношения и налоговая политика первых десятилетий Советской власти на Южном Урале получили в постперестроечное время определенное освещение и неоднозначную оценку в региональной исторической литературе.

В большей степени изучено казачье и башкирское землепользование. Подобное обстоятельство не случайно, поскольку проблемами социально-экономического положения казачества ОКВ занимаются ученые Челябинска, Екатеринбурга, Оренбурга (Л. И. Футорянский, А. П. Абрамовс-кий, Т. К. Махрова и др.). Вопросам землепользования посвящены монографии и десятки статей, в которых на основе широкого привлечения

" Ивницкий Н. А. Коллективизация и раскулачивание (начало 1930-х). М., 1994. С. 10, 76, 157—158.

54 Буртина Е. Коллективизация без перегибов: налоговая политика в деревне в 1930-1935 гг. // Октябрь. 1990. № 2. С. 159—173.

я Еферина Т. В., Марискин О. И., Надькин Т. Д. Налоговая политика и крестьянские хозяйства в 1920—1930 годы. Саранск, 1997.

архивных материалов показана эволюция землепользования казачьего населения в первой трети XX века3*.

В Башкирии сложилась научная школа во главе с X. Ф. Усмановым, которая достаточно полно освещает различные вопросы башкирского землевладения и землепользования на территории Южного Урала". Р. К. Зарипова не только по-новому взглянула на проблемы аграрного развития региона, но и подвергла сомнению результаты землеустроительных работ в регионе, указала на неразрешенность земельных отношений в первое десятилетие Советской власти. Р. А. Хазиев обратил внимание на особенности реализации земельной политики в Башреспублике, отметив, что в 1922 г. «сельские производители оставались по-прежнему втянутыми в орбиту рыночных отношений, не сокращали посевы своих земель... не наблюдалось натурализации хозяйств»5*. Историк одним из первых заявил о «революционно-демократической» направленности политики правительства Малой Башкирии, опровергнув тезис об ее антинародности и контрреволюционости, выдвинутый в 1952 г. Р. М. Раимо-вым5® и используемый историками республики до начала 1990-х годов.

Новые подходы к оценке земельных отношений в первые десятилетия Советской власти развиты в монографии и докторской диссертации Р. А. Давлетшина®0. Он делает вывод о «настороженном» восприятии Декрета о земле основной частью башкирского населения, отмечает неравномерное наделение земельными угодьями представителей коренной национальной группы региона, тяжелые последствия продразверстки, отвергает тезис о кулацком составе восставших в 1918—1921 гг. Достаточно полно исследовал земельные отношения на Урале в годы «военного коммунизма» В. Л. Телицын61.

Меньше изучены вопросы продовольственной и налоговой политики на Южном У рале в 1917 —1930 гг. Однако отдельные аспекты процесса отчуждения части сельскохозяйственной продукции в годы Гражданской войны,

м См.: Футорянский Л. И. Казачество России в огне Гражданской войны. Оренбург, 2003; Он же. Казачество России на рубеже веков. Оренбург, 1997; Махрова Т. К. Казачье хозяйство Оренбургской губернии. Челябинск, 1998 и др.

57 Зарипова Р. К. Деревня Башкирии: Социально-политическое развитие (1921 — 1928 гг.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Казань, 1990; Кульшарипов М. М. Восстание «Черный Орел» в Башкирии // Актуальные проблемы социально-политической истории советского общества: Вопросы источниковедения и историографии. Уфа, 1991. С. 44—53; Хазиев Р. А. Экономическое развитие периода Гражданской войны в Башкортостане. Уфа, 1994; Давлетшин Р. А. «Великий перелом» и трагедия крестьянства Башкортостана. Уфа, 1993; и др.

м Хазиев Р. А. Указ. соч. С. 13.

и Раимов Р. М. Образование Башкирской Автономной Советской Социалистической республики. М., 1952. С. 307, 340.

к Давлетшин Р. А. История крестьянства Башкортостана. 1917—1940 гг.: Автореф. дис. ... д-ра ист. наук. Уфа, 2000; Он же. История крестьянства Башкортостана. 1917—1940 гг. Уфа, 2001.

61 Телицын В. Л. Сквозь тернии «военного коммунизма»: крестьянское хозяйство Урала в 1917—1921 гг. М., 1998.

нэпа и коллективизации получили освещение в уже упоминавшихся работах Р. К. Зариповой, Р. А. Хазиева, В. Л. Телицына, Р. А. Давлетшина.

В настоящее время исследование проблем продразверсточных и налоговых кампаний в регионе продолжается. В сравнительно небольшой, но насыщенной обширным архивным материалом брошюре Л. И. Футо-рянский, одним из первых на Южном Урале, дал характеристику продовольственной и аграрной политике белых и красных в 1917 — 1920 гг. на территории Оренбургской губернии". Удачную попытку освещения налоговых обложений в годы Гражданской войны на территории Урала предпринял в 1998 г. В. Л. Телицын63. Д. В. Каракулов обобщил данные об изъятии сельскохозяйственной продукции на Урале в 1919—1921 гг.64, сделал вывод, что продразверстка усугубила положение населения в период голода65. Р. А. Хазиев аргументировал наличие полной неразработанности «специфических, присущих только Башкирии, закономерностей проведения внеэкономических мероприятий» в годы Гражданской войны*4.

Совокупность изученной литературы позволяет заключить, что предшествующие достижения отечественной и региональной историографии в исследовании проблем аграрной истории края очевидны: введен в научный оборот большой пласт архивных источников, систематизированы представления об основных фактах и явлениях изучаемого процесса, даны оценки результатов социалистического переустройства.

Однако многие работы, освещающие те или иные проблемы темы, сегодня устарели. Замалчивание проблем, уход от постановки спорных вопросов, причем зачастую не по вине историков, преподнесение в упрощенном виде сложных процессов, протекавших в деревне Южного Урала, сформировали не у одного поколения довольно упрощенное виденье различных этапов жизни крестьянства исследуемого региона. Выполненные (до 1985 г.) в рамках официальной концепции труды не ставили и не могли ставить вопрос о внутренней, качественной, стороне преобразований, их целесообразности и полезности, не учитывали «внутренний мир» крестьянского хозяйства региона.

Исследования современных ученых, опирающиеся на новые данные, пытаются не только показать крестьянское хозяйство в совокупности слож-

62 Футорянский Л. И. Продовольственная и аграрная политика двух властей (1917—1920 гг.). Оренбург, 1996. С. 7, 13.

" Телицын В. Л. Указ. соч. С. 94—98.

м Каракулов Д. В. Голод 1921 — 1922 гг. на Урале: Дис. ... канд. ист. наук. Екатеринбург, 2000.

65 Каракулов Д. В. Голод 1921 —1922 гг. на Урале: причины, масштабы, последствия // Проблемы отечественной и зарубежной истории, теории и методики обучения истории. Екатеринбург, 2000. С. 87—88.

м См.: Хазиев Р. А. «Автономный нэп» эпохи «военного коммунизма» на Южном Урале: рыночная альтернатива командно-распределительной экономике // Отечественная история. 2001. № 6. С. 46.

ных связей социально-экономического характера, но и придать событиям первых тринадцати лет существования Советской власти новый лейтмотив. При этом маятник оценок, к сожалению, иногда уходит в другую сторону: одобряется то, что несколькими десятилетиями раньше отвергалось. До настоящего времени (в рамках исследуемого региона) не создано трудов обобщающего характера, в том числе и по таким важнейшим вопросам жизни деревни, как землепользование и налоговая политика. Небольшой объем публикаций по данным темам предполагает либо конспективность изложения проблемы, если авторы пытаются охватить ее в целом'7, либо фрагментарность в случае глубокой разработки какого-либо аспекта68. Требует нового освещения и каждый из этапов истории деревни Южного Урала в 1917 — 1930 гг. Мы не можем не согласиться с мнением А. В. Иванова и А. Т. Тертышного, что социально-политические проблемы уральского крестьянства периода Гражданской войны изучены и изучаются неравномерно, что весьма живучи многие элементы старой историко-партийной доктрины69. Подобная неравномерность характерна для изучения периодов нэпа и коллективизации в исследуемом регионе. Исследователям аграрных отношений в крае следует отказаться от восприятия нэпа как некоего весьма политизированного и идеализированного этапа нашей истории, необходимо оценить его как реальную политику, имеющую положительные и отрицательные стороны. Не заслуживает исключительно отрицательной оценки и этап сплошной коллективизации, поскольку для беднейших слоев крестьянства, не способных самостоятельно осуществить полный цикл сельскохозяйственных работ, вступление в колхоз было реальной возможностью улучшить свое экономическое положение. Объективность изучения различных исторических процессов невозможна без формирования новой концепции региональной аграрной истории. В то же время создание нового представления о положении крестьянства регионов в годы Гражданской войны, нэпа и коллективизации не означает апологетического отношения к прежнему научному опыту, идеям, высказанным в предыдущие периоды.

Источники. Основу исследования состояния деревни Южного Урала в период кардинальных изменений экономической, социальной и политической обстановки составляет большой круг разнообразных источников, позволивших раскрыть сложный и противоречивый путь южноуральского крестьянства в 20-х — начале 30-х годов XX столетия.

Традиционно в отечественных исторических исследованиях выделяли две группы источников: опубликованные и неопубликованные. Однако

" См.: Труды Института крестьяноведения Южного Урала. Вып. 1. Оренбург,

2003.

" Давлетшин Р. А. История крестьянства Башкортостана. 1917—1940 годы. Уфа, 2001.

м Иванов А. В., Тертышный А. Т. Уральское крестьянство и власть в период Гражданской войны (1917—1922 гг.): опыт осмысления проблемы в отечественной историографии. Екатеринбург, 2002. С. 214—215.

уже в 50-х — 60-х годах прошлого столетия ученые приступили к пересмотру структурных параметров исторических источников и архивных документов. Особое внимание обсуждению данных вопросов было уделено в среде преподавателей Историко-архивного института, где определенное время шла дискуссия о концепции курса общего источниковедения и принципах классификации источников70.

В современной науке проблема определения видов источников снова приобрела актуальность. Над анализом корпуса документов работают многие исследователи, однако ведущее место в работе по классификации источников по-прежнему принадлежит методологической школе Историко-архивного института, представители которой в течение последних десятилетий последовательно занимаются разработкой видовой структуры исторических источников по российской истории, достигнув в этой деятельности определенных результатов71.

С учетом достижений научной школы Историко-архивного института за основу нами был принят видовой принцип классификации источников, значительно расширяющий источниковую базу исследовательской работы. Мы использовали следующие виды источников: 1) законодательные документы; 2) документы Коммунистической партии (документы высших органов партии: решения съездов, конференций, пленумов); 3) делопроизводственные материалы государственных учреждений и общественных организаций: организационную и распорядительную документацию, протоколы и стенограммы заседаний, текущую переписку, планово-учетную документацию, статистику; 4) статистические документы (учет объектов; учет по отдельным показателям, учет по отдельным отраслям, бюджетные обследования); пятилетние, годовые, месячные, декадные отчеты; демографическую статистику (обследования, переписи); 5) публицистику (речи); 6) периодическую печать; 7) источники личного происхождения (мемуары, дневники, письма, обращения, жалобы, просьбы).

Выбранная классификация источников позволила глубже изучить вопрос о трансформации деревни исследуемого региона. В ходе исследования большое внимание было уделено опубликованным архивным источникам и материалам. В основу работы с различными видами источников положена общепринятая72 методика исторического источниковедения. Используемые источники определили уровень и содержание научного поиска, правильность выбранной концепции освещения состояния индивидуального крестьянского хозяйства и деревни Южного Урала в целом.

Характеристика государственной политики, системы регулирования и контроля над крестьянскими хозяйствами в условиях монополизма

70 См.: Медушевская О. М. Новое знание о человеке // Источниковедческая компаративистика и историческое построение. М., 2003. С. 9.

71 См.: Румянцева М. Ф. Историческая компаративистика и проблема исторического синтеза // Там же. С. 20.

12 См.: Могильницкий В. Введение в методологию истории. М., 1989.

государственной собственности базируется на тщательном выявлении, осмыслении и оценке многочисленных документов директивного характера, принятых ЦИК и СНК РСФСР, СССР, Кирреспублики и БАССР'3.

Подробный анализ опубликованных документов дал наглядное представление об эволюции государственной политики, позволил выявить переломные моменты во взаимоотношениях Советской власти с широкими массами крестьянства Южного Урала, показал объективные и субъективные причины движения государства сначала к многовариантности форм собственности и хозяйствования, а затем к единому социалистическому (кооперативно-колхозному) укладу. Директивные документы регионального уровня позволили оценить политику и конкретные мероприятия на селе в рамках существующих на Южном Урале республик и губерний. Среди опубликованных источников этого вида нами, например, выделены документы БАССР и КАССР, позволившие не только определить степень проработки аграрных вопросов на региональном уровне, но и выявить имевшиеся расхождения с аналогичными законодательными актами федерального центра".

Сведения о структурных элементах сельскохозяйственного производства на Южном Урале, численности хозяйств, оснащенности тягловым скотом, инвентарем и т.д. получены из обследований крестьянских дворов, осуществленных в регионе в 1919, 1920, 1926 годах. Материалы выборочной переписи 1919 года, проведенной по способу гнездового обследования, позволили сделать выводы об экономическом положении крестьянских дворов после окончания военных действий на исследуемой территории, но целостной картины состояния сельского хозяйства региона не выявили. Выборка объектов переписи была ограниченной (5% от численности крестьянских хозяйств), а надежность показателей, собираемых в условиях едва утверждавшейся на территории края Советской власти, уже в годы нэпа подвергалась сомнению. В то же время, хотя материмы переписи 1919 года сохранились лишь в опубликованных вариантах, отдельные ее результаты — численность крестьянских хозяйств, половозрастной состав сельской семьи, оснащенность скотом, инвентарем и т.д. — представляют интерес для исследователя и могут быть, при

73 Сборник узаконений и распоряжений по социалистическому землеустройству и земледелию. Ч. 1 / Оренб.-Тург. губ. зем. отд. Оренбург, 1921. № 2; Сборник Декретов и постановлений по Народному Комиссариату Земледелия. 1917—1920 гг. / Нар. Комиссариат Земледелия. М., 1921; Сборник документов по земельному законодательству СССР и РСФСР 1917—1954. М., 1954; Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского Правительства РСФСР. М., 1928; Аграрная политика Советской власти (1917—1918 гг.): Документы и материалы. М., 1954; и др.

74 Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского Правительства КССР. Оренбург, 1922. № 12 (1 авг.). С. 36—41; БАССР ЦИК. Сборник постановлений, инструкций и распоряжений ЦИК, СНК и НКФ о проведении местных налогов на 1924—25 гг. Уфа, 1925.

соответствующей ревизии, использованы в качестве иллюстративного материала".

Более полным источником по истории сельского хозяйства Южного Урала являются материалы Всероссийской переписи 1920 года76. Они раскрывают широкий спектр жизнедеятельности деревни Южного Урала: численность населения, число хозяйств, половозрастной состав, оснащенность скотом, инвентарем, площадь посева и т.д.

Репрезентативность опубликованного материала усиливается тем обстоятельством, что перепись 1920 года охватила почти все регионы Южного Урала и позволила дать характеристику крестьянским хозяйствам не только уездов, но и волостей. Однако недостатки выборочной переписи 1919 года были устранены не полностью; вызывает сомнения достоверность сообщаемого респондентами материала. Основу заносимых в опросные листы показателей составляла информация, полученная от глав хозяйств. Реальную картину своего экономического положения домохозяева, как правило, не давали, не без основания подозревая, что перепись носила не только информационный, но и фискальный характер. В результате расчет объемов сельскохозяйственной продукции, основанный на сборе сведений о так называемых «элементах сельскохозяйственного производства»: посевных площадях, работниках, количестве инвентаря, рабочего и продуктивного скота, урожайности и прочих показателей, — мог не соответствовать реальным объемам.

Несколько расширенный вариант сведений предоставляла перепись 1926 года". Наряду с уже традиционными показателями численности и половозрастного состава населения, общего и видового поголовья скота, посева и инвентаря в переписи 1926 года были расширены графы, определяющие положение и занятия сельского населения, социальную принадлежность и т.д. В ходе переписи осуществлялась сверка ее показателей с данными динамической гнездовой переписи предыдущих лет, позволившая полнее учитывать экономическое состояние хозяйств, численность и половозрастной состав населения.

Вместе с тем при проведении переписи некоторые недостатки ее аналога 1920 года сохранились. По-прежнему инвентарь и сельскохозяйственное оборудование, постройки оценивались лишь в количественном отношении, без учета износа и амортизации. Вновь основная часть получаемой информации

75 См., например: Лейбин А. Важнейшие черты крестьянского хозяйства в Оренбургском уезде по данным сельскохозяйственной переписи 1917 и 1919 гг. / / Экономическая жизнь Южного Урала. 1920. Апр. С. 8—9.

™ Итоги Всероссийских переписей 1920 года по Уфимской губернии. Уфа, 1921 — 1922. Вып. 1. Итоги сельскохозяйственной переписи. 1921; Вып. 2. Итоги демографической переписи: Таблица 1. Распределение населения по полу, возрасту и грамотности. 1922; Итоги разработки сельскохозяйственной переписи 1920 г. по типам и группам хозяйств БАССР // Труды ЦСУ. Т. 14. Вып. 3 и др.

71 Всесоюзная перепись населения 1926 года. Предварительные итоги по Баш-республике. Уфа, 1927 и др.

фиксировалась со слов домохозяев. Тем не менее достоверность полученных в 1926 году данных была выше, чем при проведении переписи 1920 года, хотя отдельные группы крестьянских хозяйств, например, освобожденные от единого сельскохозяйственного налога, пользуясь тем, что данные об экономическом положении в предыдущие годы не сохранились, могли давать искаженные сведения о собственном экономическом потенциале.

Солидный материал, раскрывающий отдельные аспекты развития сельского хозяйства Южного Урала, сосредоточен в опубликованных статистических сборниках и обзорах. Данный вид исторических источников имел как местное, так и центральное происхождение7'.

Массовые статистические источники регионов Южного Урала выходили нерегулярно. Имевшийся временной разрыв не позволял проследить происходящие на селе процессы в динамике. Показатели сборников различного происхождения зачастую несопоставимы, что затрудняло исследование отдельных вопросов экономического состояния деревни Южного Урала. Более того, ряд одних и тех же показателей, опубликованных в статсборниках исследуемого региона, не совпадает с данными фондов архивов Уфы79, Челябинска, Оренбурга, Москвы. Подобное обстоятельство потребовало дополнительной проверки опубликованных данных. Определенные сложности возникали и при определении репрезентативности бюджетных обследований крестьянских хозяйств 20-х годов.

Материалы бюджетных обследований, проведенных на территории Южного Урала, содержат наиболее подробную информацию о крестьянском хозяйстве и сельской семье. Они дают возможность изучить содержание социальной, экономической, демографической и культурной сторон их жизни. В сборниках имеются данные о составе семьи, землепользовании, фондовооруженности, найме, арендных, кредитных и рыночных отношениях. Приблизительное совпадение в условиях мелкотоварного производства крестьянской семьи и крестьянского хозяйства как объектов статистического наблюдения позволяет провести в рамках единого обследования анализ крестьянского производства и потребления.

Однако объем выборки бюджетных обследований был крайне невелик. В Оренбургской губернии, например, в 1925 г. было обследовано только 80 хозяйств из 93 720 имеющихся (0,09%). При этом беспосевные хозяйства не обследовались вообще, обследование хозяйств высшей посевной группы было минимально — всего два хозяйства*0.

71 См., например: Статистические сведения о движении населения, скота и урожаев по К ССР с 1880 по 1922 год: Табл. / ЦСУ КССР. Оренбург, 1925; Сборник статистических сведений по Уфимской губернии 1903 г. Ч. III. Уфа. 1903; Статистический сборник по Челябинской губернии за 1920—1923 гг. Челябинск, 1923; Статистический сборник по Оренбургской губернии. 1923 г. Оренбург, 1923.

" См., например: Бюджеты крестьянских хозяйств Башреспублики за 1924— 1925 гг. / БашЦСУ. Уфа, 1926.

" Статистический справочник Оренбургской губернии. 1925 г. Оренбург, 1926. С. 12—73.

Подобные обстоятельства уже в 1920-е годы делали спорным вопрос о возможности распространения данных малой выборки на всю совокупность крестьянских семей". Возникает он и в настоящее время. Поскольку первичные материалы, составившие общую основу опубликованных таблиц, в архивах Оренбурга, Уфы и Челябинска нами не обнаружены, мы не можем с полной уверенностью утверждать, что в представленных бюджетах отражена реальная совокупность всех основных социально-производственных типов районов региона'2.

Важным источником по истории южноуральской дрколхозной деревни являются материалы динамических (гнездовых) переписей крестьянских хозяйств, проводившихся в 1920—1929 гг. Это наиболее массовый источник среди выборочных статистических обследований 20-х годов. Значительная часть результатов динамических переписей на Южном Урале отражена в публикациях" , использованных при написании диссертационного исследования.

В то же время материалы динамических переписей в регионах исследования публиковались либо в усеченном виде, как правило в статсборниках, либо использовались для характеристики значительных по масштабам территорий. Таким образом, особенности экономического состояния отдельных районов не сохранились, хотя отдельные обобщенные данные заслуживают внимания и вполне применимы в исторических работах.

Исключением стало опубликование итогов гнездовых переписей в Уральской области"4. Совокупность отдельных таблиц, характеризующих социально-экономическое положение округов региона, позволила определить специфичность последних, а довольно объемный сопровождающий текст не только характеризовал методику отбора первоначального материала, но и позволил выделить приоритетные цели издателей. Недостатком издания стала его хронологическая ограниченность, поскольку показатели позволяют более или менее полно представить динамику хозяйств региона только за 1925—1926 гг. Другим типом подобных изданий стали статистико-экономические сборники общего характера и специальные издания итогов гнездовых обследований*5.

" См.: Массовые источники по социально-экономической истории советского общества / Под ред. И. Д. Ковальченко. М., 1979. С. 271.

*г Нам известна и другая точка зрения, согласно которой установление пропорционального удельного веса каждой группы хозяйств либо каких-то других признаков — задача не бюджетного материала, а подворового (массового) [см.: Купленский А., Рудакова Е., Сулковский М. Классовые группы крестьянских хозяйств и их производственная характеристика. М„ 1930. С. 35].

ю Среднее Поволжье в цифрах: Общедоступ. стат. справочник / Сост. под руководством и ред. Г. Г. Котова. М.; Самара: Сред.-Волжск. обл. отделение, 1929; Статистический сборник по Уфимской губернии на 1921 —1922 гг. Уфа, Б. г.; и др.

" Итоги динамических сельскохозяйственных переписей на Урале за 2 года (1925—1926). Вып. 1. Свердловск, 1927.

" Хрящева А. И. Группы и классы в крестьянстве. М., 1924; Челинцев А. А., Матюхин В., Никишин И. Динамика крестьянского хозяйства (по материалам динамических переписей 1920—1926 гг.). М., 1928.

Наиболее ранние итоги динамических переписей помещались в «Трудах ЦСУ»". Аналогичные данные опубликованы в общесоюзных сборниках по народному хозяйству в 1925—1927 гг."

Общесоюзные издания содержат материалы всех гнездовых обследований. Уникальность этого источника определяется тем, что он формировался на основе обследования в течение нескольких лет одной и той же территории со всем сплетением межхозяйственных отношений. Однако, несмотря на ценность подобных публикаций, они имеют ряд существенных недостатков. Типы хозяйств распылялись в дробности показателей, а пробелы в регистрации признаков затрудняли практическое использование подобных группировок. Авторы изданий, например, не выделяли группы хозяйств по стоимости валовой продукции и т.д. В результате итоги получались крайне приблизительными. Тем не менее, с известными оговорками, данный тип исторического источника позволяет проследить эволюцию крестьянских хозяйств отдельных регионов Южного Урала, например Башкирии, которая, согласно своему административно-территориальному статусу, присутствовала в изданиях подобного рода.

Весьма значительный информационный материал содержится в отчетах, опубликованных в 20-е годы и предназначенных для советских и партийных органов как на местах, так и в центре". В документах этого рода имеются обширные сведения о разных сторонах жизни населения региона, состоянии отраслей народного хозяйства, в том числе сельского, и перспективах дальнейшего развития. Положительным моментом изданий стала попытка авторов не только показать определенную степень развития экономики, но и выявить причины, сдерживающие или, наоборот, способствующие развитию отдельных отраслей сельскохозяйственного производства, демографических процессов и т.д.

В то же время авторы публикаций подобного рода излишне субъективны в оценках. Все документы партийных и советских органов Южного Урала, вышедшие в первой половине 20-х годов XX столетия, объясняют, например, причины голода 1921 — 1922 гг. исключительно погодными условиями, лишь иногда в отчетах появляется тезис о негативных последствиях Первой мировой и Гражданской войн. Подобная интерпретация причин голода на Южном Урале была всеобщей, хотя материалы продовольственных и земельных органов республик и губерний края, на основе которых и составлены партийно-советские документы", обозначают

и Статистический ежегодник за 1921 —1922 гг. Труды ЦСУ. Т. VIII. Вып. 4; Статистический ежегодник за 1924 г. Труды ЦСУ. Т. VIII. Вып. 7.

" Народное хозяйство Союза ССР в цифрах. Год второй. М., 1925; Итоги 10-летия Советской власти в цифрах (1917 — 1927 гг.). М., 1927.

" См., например: Отчет III Всебашкирскому съезду Советов. Июль 1921 — ноябрь 1922 гг. Уфа, 1922; Отчет Башкирского экономсовещания Совету труда и обороны по октябрь месяц 1921 года. № 1. Стерлитамак, 1922 и др.

" Отчет Башкирского экономсовещания Совету труда и обороны по октябрь месяц 1921 года. № 1. Стерлитамак, 1922. С. 151.

гораздо более широкий круг факторов, приведших к трагедии начала 1920-х годов.

Определенными, хотя и весьма специфичными источниками стали опубликованные сборники документов и материалов, приуроченные к юбилейным датам. За годы Советской власти сборники об Октябрьской революции, Гражданской войне и послевоенном развитии региона публиковались в Уфе, Оренбурге, Челябинске90.

В каждом из таких сборников, как правило, основное внимание уделено отдельному региону. Документальную основу изданий составляли материалы местных архивов и газет, хотя некоторые из них имели весьма солидную источниковую базу. Так, в сборнике «Борьба за Советскую власть на Южном Урале»91 использованы материалы 10 центральных и уральских архивов. Абсолютное большинство приводимых в этих сборниках документов происходило из одного лагеря — лагеря революции. Подобное обстоятельство и не скрывалось авторами. Например, в сборнике документов и материалов «Подготовка и проведение Великой Октябрьской социалистической революции в Башкирии» отмечалось, что документы показывали «борьбу трудящихся Башкирии под руководством Коммунистической партии за подготовку» революции92.

Большую часть текста изданий составляли партийные решения, директивы, постановления, значительно меньше материалов, свидетельствующих о выполнении намеченного. При общности заявляемой темы сборники различались хронологическими рамками. Так, сборник о подготовке и проведении революции, изданный в Уфе, включает источники за февраль 1917 — июнь 1918 г.93 Сборник по истории Гражданской войны в Оренбуржье94 содержит период с 5 октября 1917 г. по октябрь 1919 г. Челябинское издание95 определяет сроки борьбы за Советскую власть на Южном Урале — 1917 — 1918 гг. Приведенный в сборниках материал касается различных сторон социально-экономической и политической жизни Южного Урала. Немало страниц отведено положению сельского населения. Однако подача документов политизирована, действия Советс-

90 Борьба за Советскую власть на Южном Урале (1917—1918 гг.): Сб. документов и материалов. Челябинск, 1957; Большевики Урала в борьбе за победу Октябрьской социалистической революции: Сб. документов и материалов. Свердловск, 1957; Октябрь в Башкирии: Сб. документов и материалов. Уфа, 1987. 312 с.

81 Борьба за Советскую власть на Южном Урале (1917—1918 гг.): Сб. документов и материалов. Челябинск, 1957.

92 Подготовка и проведение Великой Октябрьской социалистической революции в Башкирии (февр. 1917 г. — июнь 1918 г.): Сб. документов и материалов. Уфа, 1957.

93 Подготовка и проведение Великой Октябрьской социалистической революции в Башкирии...

94 Гражданская война в Оренбуржье (1917—1919 гг.): Документы и материалы. Оренбург, 1958.

95 Борьба за Советскую власть на Южном Урале (1917—1918 гг.): Сб. документов и материалов. Челябинск, 1957.

кой власти оценивались (судя по тону документов) исключительно положительно. При этом документы, вышедшие из крестьянской среды, не приводились совсем. Серьезные перемены в издании документов и материалов произошли только в самое последнее время. Исключительно привлекательным по подборке документов и замыслу источником стал подготовленный «Интерцентром» Московской высшей школы социально-экономических наук четырехтомный сборник документов и материалов «Советская деревня глазами ВЧК — ОГПУ — НКВД. 1918 — 1939» (руководители проекта В. П. Данилов, А. Берелович); к настоящему времени вышло три тома96.

Не менее важным для исследователей аграрной истории страны стала реализация проекта «Крестьянская революция в России. 1902—1922 гг.» (руководители проекта В. П. Данилов, Т. Шанин)97.

В данных сборниках представлен широкий комплекс источников из центральных и местных архивов, позволяющий восстановить целостную картину взятых для исследования проблем. Основную массу документов составляют материалы, практически и сегодня недоступные исследователям — из фондов Центрального архива ФСБ РФ и Российского государственного военного архива. В подавляющем большинстве это информационные сводки ВЧК — ОГПУ, составляемые по сообщениям с мест. Мы согласны с мнением составителей, что «именно эти документы наиболее оперативно, полно и достоверно представляли высшему руководству страны реальные настроения различных слоев населения, экономическое положение и деятельность всевозможных учреждений и организаций»96.

Еще одной особенностью изданий стало то обстоятельство, что оперативные и аналитические документы сборника вводятся комплексно, а не отрывочно и иллюстративно, как это обычно практиковалось в историографии по проблеме состояния деревни в 20-х — начале 30-х годов XX столетия. На их основе дана картина крестьянского повстанческого движения, количественная характеристика процессов раскулачивания, позволившая значительно (вплоть до 1937 г.) расширить хронологические рамки экономической, а отчасти и физической ликвидации части сельского населения Южного Урала. Соотношение материалов сборника с архивными документами, прежде всего личными делами раскулаченных, позволило сделать вывод о том, что борьба с крестьянством не всегда была обоснована политическими и экономическими мотивами.

и Советская деревня глазами ВЧК — ОГПУ — НКВД. 1918—1939: Документы и материалы: В 4 т. Т. 1. 1918—1922 гг. М„ 1998; Т. 3. 1930—1934. Кн. 1. 1930— 1931. Документы и материалы. М., 2003 и др.

" См., например: Филипп Миронов. (Тихий Дон в 1917 —1921 гг.). Документы и материалы / Под ред. В. Данилова, Т. Шанина. М., 1997.

" Советская деревня глазами ВЧК — ОГПУ — НКВД. 1918 — 1939. Документы и материалы: В 4 т. Т. 1. 1918—1922 гг. М„ 1998. С. 13.

Важным событием в жизни историков Урала стал выход тематического сборника «Продовольственная безопасность Урала в XX веке»". Первый том издания включает материалы, характеризующие состояние системы продовольственного обеспечения на Урале с конца XIX века и до конца 20-х годов XX столетия. Интересующий нас период представлен серией документов, характеризующих крайнюю степень обнищания сельского населения в конце Гражданской войны (зимой 1920 — весной 1921 года), дающих представление о голоде, его причинах и помощи голодающим со стороны центральных и международных органов и организаций. Наряду с различными аспектами положения крестьянских масс в сборнике прослежена эволюция продовольственной политики в 20-х — начале 30-х годов XX столетия. Подборка материалов издания позволяет сделать вывод о демонополизации на Урале хлебного рынка в первые годы нэпа и последующем возвращении к государственному ограничению внутреннего потребления хлебных продуктов.

Опубликованные материалы, давая известное представление о состоянии деревни Южного Урала в исследуемый период, далеко не полностью раскрывают различные аспекты социально-экономического положения сельского населения исследуемого региона. В то же время следует признать, что даже имеющийся массив опубликованных источников далеко не полностью использовался исследователями аграрной истории Южного Урала. Положительно в этом плане следует оценить работу историков Башкирии и Свердловска (Екатеринбурга), которые, начиная с 50-х годов XX столетия, использовали в научных исследованиях массивы опубликованных в 1920-х годах XX данных100.

Оценивая общее состояние опубликованной источниковой базы по интересующему нас периоду, следует признать, что, во-первых, она далека от совершенства. Перепроверка архивных отсылок в ряде сборников показала, что публикаторы зачастую отсекали детали, интересные для регионального исследования, но маловажные для целей сборника. Во-вторых, абсолютное большинство опубликованных документов имеет официальное происхождение и подобрано так, чтобы создавалось впечатление о планомерной безошибочной работе советских и партийных органов.

Выводы и положения данного исследования обеспечены не только широким кругом опубликованной литературы, но и значительным массивом документов, извлеченных из 84 фондов 8 центральных и региональ-

" Продовольственная безопасность Урала в XX веке. 1900—1984 гг. Документы и материалы: В 2 т. Т. 1. 1900—1928 гг. / Под ред. Г. Е. Корнилова и В. В. Маслакова. Екатеринбург, 2000.

100 См.: Байназаров У. X. Башкирская партийная организация в борьбе за восстановление и развитие народного хозяйства на основе новой экономической политики (1921 — 1925 гг.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1970; Манапов Р. Н. Восстановление сельского хозяйства и социально-экономическое развитие деревни Башкирии (1921—1927 гг.): Дис.... канд. ист. наук. Уфа, 1975; и др.

ных архивов. В ходе написания диссертации были использованы материалы трех центральных архивов: Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного архива экономики (РГАЭ), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) и пяти региональных: Центрального государственного исторического архива Республики Башкортостан (ЦГИАРБ), Центрального государственного архива общественных объединений Республики Башкортостан (ЦГАООРБ), Объединенного государственного архива Челябинской области (ОГАЧО), Государственного архива Оренбургской области (ГАОО), Центра документации новейшей истории Оренбургской области (ЦДНИОО). Основную информационную нагрузку в настоящем исследовании несут материалы региональных архивов.

Фонды центральных архивов страны использовались в настоящем исследовании достаточно широко, особенно в тех случаях, когда необходимые материалы на местах не сохранились. Изучение документов фондов Российского государственного архива экономики (РГАЭ) позволило автору ввести в научный оборот данные, ранее исследователями обозначенной проблемы не применявшиеся. В фонде 1562 содержатся разра-боточные таблицы (ленты) территориальных параллельных итогов гнездовых обследований 1920—1927 гг., сводные и сопоставительные таблицы итоговых гнездовых обследований 1920—1924, 1925—1927 гг. Анализ материалов фонда, отобранных с учетом специализации крестьянских хозяйств, территориального расположения, численности и т.д., позволил не только уточнить типовые особенности различных категорий сельского населения, источники бюджета крестьянской семьи, но и определить причины «зерновой» специализации абсолютного большинства хозяйств региона.

Сравнение с бюджетными лентами территориально близко расположенных регионов (Самарской губернии) позволило сделать вывод о типичности «зерновой» специализации для всего юго-востока России. В фонде Наркомпрода (Ф. 1943) имеются материалы губернских продко-митетов 1917 г., не сохранившиеся на местах (в Оренбурге). Достаточно полно использованы в исследовании доклады южноуральских продра-ботников с мест за 1919—1921 гг., директивные указания, факты саботажа крестьянами региона продовольственных кампаний; документы, характеризующие систему взаимоотношений сельского населения и управленческих структур.

Научная ценность этих источников заключается в том, что они предоставляют возможность определить отношение местных продовольственных органов и крестьян-хлебодержателей к мероприятиям Центра по реализации продовольственной политики. Использование фонда 478 РГАЭ позволило не только уточнить этапы и размеры донаделения крестьянских масс Южного Урала землей, но и представить общую и уточненную картину передачи земли нетрудового п/ум Л»тгтр/' земле.

Важные для раскрытия темы исследования источники находятся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ). В фондах министерства продовольствия Временного правительства (Ф. 1783) и министерства земледелия (Ф. 930) нами обнаружены и введены в научный оборот не только распоряжения правительства, касающиеся исследуемого региона, но и информация о хлебных запасах Южного Урала. Обработка полученных данных позволила нам не согласиться с мнением отдельных историков Урала, что в 1917 году на Южном Урале имелись «значительные запасы хлеба»10'.

В исследовании широко использованы данные фондов о посевных площадях, валовых сборах зерновых, пропашных и кормовых культур, позволившие выявить динамику развития полеводческой отрасли региона за ряд предреволюционных лет, составить сводную таблицу посевных площадей, валовых сборов и урожайности в Оренбургской губернии более чем за сто лет. Анализ площади посевов, валовых сборов и урожайности был сопряжен с известными трудностями. Сопоставление данных фонда 930 с материалами региональных архивов — фондов Оренбургской губернской земской управы (Ф. 43), плановой комиссии Оренбургского окрисполкома (Ф. Р-187), земельного управления Оренбургского губ-исполкома (Ф. Р-261) и др. выявило значительные расхождения в данных и потребовало дополнительной проверки.

Сложность работы по уточнению итоговых результатов сельскохозяйственного производства заключалась в том, что отдельные показатели, например данные об урожайности, брались усредненные, хотя в масштабах исследуемого региона показатели урожайности могли существенно отличаться не только в рамках губернии, но и уезда, волости и даже отдельно взятого сельского населенного пункта. Обращение к фонду центрального агитационного культурно-просветительского отдела комитета членов Всероссийского учредительного собрания (Ф. 671) позволило глубже понять суть земельной политики А. 3. Валидова в Малой Башкирии, скорректировать вывод современных исследователей аграрных отношений в Башкирии о повсеместном отчуждении земли у коренного населения республики в период так называемого черного передела102.

Соглашаясь с выводом о потере части надельных земель у лиц башкирской национальности, мы считаем, что, во-первых, оставшихся земельных площадей у башкир было более чем достаточно для удовлетворения собственных потребностей и дальнейшего развития хозяйства. Во-вторых, изъятие части земли у коренного населения не следует рассматривать как одно из проявлений геноцида башкирского народа. Подобные

1.1 Булатова Л. В. Продовольственная политика царского и Временного правительств и ее реализация на Южном Урале в годы Первой мировой войны: Дне. ... канд. ист. наук. Оренбург, 2003. С. 90—91.

1.2 Давлетшин Р. А. История крестьянства Башкортостана. 1917 — 1940 гг. Уфа,

2001. с. 14:. ——::

¡к " ■ ■

' «>. ! , 34

потери понесло казачество региона, киргизы и даже часть бывших государственных крестьян.

В работе были использованы материалы по послереволюционному периоду развития регионов из фондов Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ). Много ценных фактов, свидетельств и наблюдений содержится в докладах уполномоченных ЦК, работавших в регионах страны, в частности на Южном Урале, которые сохранились в фонде отдела ЦК РКП(б) по работе с деревней (Ф. 17).

Документы фонда не только характеризуют политические и социальные настроения отдельных групп крестьянства исследуемого региона, но и позволяют определить степень отношения авторов материалов к сельским жителям. Несомненным достоинством материалов фонда является их четкая временная привязанность. В то же время при написании исследования нами учтена специфика интерпретации фактов, изложенных в сообщениях. В зависимости от того, кто являлся автором документа, могли в первую очередь регистрироваться либо искаженные представления об экономическом положении села (руководящие работники регионального уровня), либо негативное отношение крестьян к власти (представители центральных органов). Информация о том, как решались задачи пропаганды социалистических идей и агитации среди крестьянства, была получена из фонда Отдела агитации и пропаганды ЦК РКП(б) (Ф. 60). Она позволила сделать вывод, что агитационные методы большевиков среди крестьянства на завершающем этапе Гражданской войны не учитывали специфику региона: наличие казачьего и коренного населения, психологию сельских жителей, прежде всего, желание трудиться в рамках индивидуального частного хозяйства. На основании целого комплекса изученных материалов был сделан вывод, что агитационными формами работы было охвачено лишь крестьянство селений, расположенных в непосредственной близости от городов и вдоль линий железной дороги. Основная часть сельского населения подвергалась идеологической обработке эпизодично, время от времени.

В ходе работы над диссертацией были выявлены и привлечены для решения отдельных исследовательских задач фонды и материалы Центрального государственного архива Республики Башкортостан (ЦГИАРБ), Центрального государственного архива общественных организаций Республики Башкортостан (ЦГАООРБ), Государственного архива Оренбургской области (ГАОО), Центра документации новейшей истории Оренбургской области (ЦДНИОО), Объединенного государственного архива Челябинской области (ОГАЧО). Всего изучено 74 фонда.

Широкая география архивов, обусловленная административно-территориальными изменениями края, раньше не только затрудняла сбор источников, но и отрицательно сказывалась на полноте и глубине исследований по истории его отдельных этапов, особенно первых десятилетий Советской власти. Многолетний кропотливый труд по изучению докумен-

тов из областных архивов позволил нам создать довольно обширную источниковую базу, в которую вошли документы, ранее не введенные в научный оборот, позволяющие разносторонне подойти к исследуемой проблеме, выявить не только составляющие элементы и позитивные изменения в экономических и социальных процессах, но и затронуть темы имевшихся трудностей, неудач и просчетов. В ходе анализа большого комплекса различных по характеру и содержанию материалов стало возможным выявить особенности и закономерности политической и экономической трансформаций.

Особые сложности возникали в работе с документами фондов Республики Башкортостан и Челябинской области. Архивные документы периода существования Малой Башкирии (до 1922 г.) практически не сохранились, отдельные документы республиканского уровня, обнаруженные нами в фонде министерства сельского хозяйства Башкирской АССР (Ф. Р-164), велись небрежно и свидетельствовали о низкой квалификации их составителей.

Однако даже ограниченная источниковая база позволила автору уточнить административные границы республики, выявить отдельные элементы экономического состояния различных типов крестьянских хозяйств: посевные площади, количество скота, урожайность и т.д. Ликвидация в 1923 г. Челябинской губернии и образование на ее базе округов, вошедших в Уральскую область, серьезно осложнили процессы выявления динамики социально-экономического развития регионов, входящих в сферу нашего научного интереса: Челябинского и Троицкого. Потребовалось широкое фронтальное изучение фондов Челябинского окрисполкома (Ф. Р-98) и Троицкого окрисполкома (Ф. Р-170). Выявленный, обобщенный и проанализированный материал позволил реконструировать экономические события 20-х годов XX века, достаточно полно и объективно представить реальное положение крестьянских хозяйств, дать характеристику различным видам землепользования и процессам землеустройства на разных этапах рассматриваемого периода.

В то же время анализ данных архивных материалов относительно экономического положения южноуральского села, определение их достоверности и репрезентативности был сопряжен с определенными трудностями. Большинство документов как центральных, так и местных архивов официального происхождения. Источники из крестьянской среды малочисленны. Среди них в основном преобладают письма, жалобы, прошения и ходатайства, да и они в большинстве сохранились только в кратком изложении официальных лиц. Подобное обстоятельство снижает ценность обнаруженных документов, заставляет исследователя перепроверять имеющуюся информацию по другим источникам.

Обширный статистический материал, используемый в исследовании, не только имеет разное происхождение, но и зачастую несопоставим, поскольку не всегда учитывает, например, территориальные изменения и по-

тому дает противоречивые сведения о количестве крестьянских хозяйств, численности населения, поголовье скота, оснащенности сельскохозяйственным инвентарем, землепользовании, землеустройстве и т.д. Это обстоятельство порождает появление на страницах исторической печати несовпадающих данных. В силу вышеперечисленных причин мы вынуждены были проследить территориальные изменения в рамках административных объединений, происходившие на территории Южного Урала в 20-х годах, и провести сопоставление полученных данных. В тех случаях, когда проверка показателей различных сторон жизни и деятельности крестьянских хозяйств была невозможна, мы приводим данные разных источников. Группа архивных документов, используемых при анализе социально-политической обстановки, весьма многочисленна и была в основном отнесена нами к кругу документов делопроизводственного характера. Нужно отметить, что материалы данного вида сосредоточены в фондах гг. Уфы, Челябинска, Оренбурга: ф. Р-91, Р-363 (ОГАЧО), Р-933 (ЦГИАРБ), 1 (ЦЦНИОО), Р-128, Р-166 (ГАОО) — ив своем большинстве представлены постановлениями, приказами, следственными и личными делами крестьян.

Как правило, сохранность документов исследуемого периода плохая, написаны они в основном от руки, на бумаге плохого качества. Особую трудность вызывала структура оформления и номенклатура данных, включенных составителями в разных регионах. Тем не менее они отражали события эпохи, что позволило более полно воссоздать прошлое региона в первые годы Советской власти. Так, изучение материалов фонда Петровского районного комиссариата по продовольствию (Ф. Р-166 ГАОО) позволило выявить стиль и методы его деятельности. В условиях ухудшения экономического состояния сельскохозяйственной отрасли мероприятия комиссариата в 1920 г. можно охарактеризовать как жесткие и непопулярные, во многом спровоцировавшие выступления крестьянского населения против Советской власти. Документы фонда позволили впервые в региональной историографии сделать вывод, что население части Оренбургской губернии {крестьянской территории) голодовало не только в 1921 — 1922 гг., а уже весной-летом 1920 г. Материалы фонда губернской рабоче-крестьянской инспекции за 1919—1928 гг. (Ф. Р-128 ГАОО) свидетельствуют, что голод в северо-западной части губернии продолжался и в 1923 г. Таким образом, хронологические рамки голодного периода для отдельных районов исследуемого периода не только требуют своего расширения, но и позволяют сделать вывод о невыверенности продовольственной политики в исследуемом регионе в первой половине 20-х годов XX столетия.

При подготовке исследования использовались материалы Илецкого (Ф. Р-10), Павловского (Ф. Р-14), Дмитриевского (Ф. Р-15), Сакмарского (Ф. Р-25) и Кулагинского (Ф. Р-43) исполкомов, хранящиеся в ГАОО. Нужно отметить, что ранее документы данных фондов в научный оборот не вводились, хотя они содержат достаточно полную социально-экономическую характеристику волостей и анализ деятельности органов Со-

ветской власти. Особую ценность представляют протоколы беспартийных крестьянских конференций, обращение к которым было продиктовано, с одной стороны, стремлением выявить политические настроения представителей крестьянских масс, их социальную принадлежность и отношение к экономическим мероприятиям властных структур. С другой стороны, анализ документов волостного уровня позволил сделать вывод, что созданная к середине 20-х годов вертикальная структура власти стала в описываемый период послушным проводником политики федерального центра и действовала вопреки интересам широких слоев крестьянства.

Автором впервые обработаны и введены в научный оборот материалы личных дел раскулаченных в 1929—1938 гг. в Оренбуржье (Ф. Р-53, Р-57, Р-60, Р-61, Р-777, Р-786, Р-787, Р-789, Р-792, Р-801, Р-805, Р-806, Р-950, Р-1083, Р-1670, Р-1900 ГАОО). Всего для анализа было выбрано 10 ООО дел (66,6% от имеющихся). При этом 1713 дел были обработаны с помощью специально разработанной программы, позволившей представить социальный портрет раскулаченных, поведенческие мотивы зажиточного крестьянства, экономическое положение. Цель программы — анализ обобщенных характеристик раскулаченных. Выводы, сделанные на основе анализа выборки личных дел, во многом не сходятся с утвердившимся в региональной исторической литературе мнением, что налоговому прессингу в 20-х годах и последующему раскулачиванию была подвергнута исключительно зажиточная часть оренбургского крестьянства. Основной удар в ходе кампании по раскулачиванию был нанесен по экономически крепким, но отнюдь не кулацким хозяйствам. Отчуждение крестьян от собственности на землю и орудия производства привело, в свою очередь, к утрате ими чувства хозяина и заинтересованности в результатах своего труда. Анализ помог определить и этапы раскулачивания, которые мы соотносим с 1930, 1931 и 1933 годами.

В качестве источника использовалась также периодическая печать. Проанализированы материалы газет, выходивших в Башкирии, Челябинской и Оренбургской губерниях: «Красная Башкирия», «Оренбургский рабочий», «Смычка», «Уральская областная крестьянская газета» и др. Некоторые издания изучались фронтально. Так, материалы газеты «Смычка» проанализированы за три года — с 1922 по 1925 гг. Определенная часть полученных материалов была использована при характеристике социально-экономических процессов в южноуральской деревне. Однако считаем необходимым заметить, что субъективизм и политическая направленность статей и заметок учитывались диссертантом, а факты и предположения, изложенные в периодической печати тех лет, подвергались пристальному изучению и проверке, поскольку затрагивали лишь отдельные аспекты рассматриваемой проблемы, содержали много теоретических и исторических ошибок.

Во второй главе «Особенности аграрной трансформации на Южном Урале (1917—1930 гг.)» проанализированы географические условия

жизни южноуральской деревни, формы управления, районирование, общие и особенные факторы социальной модернизации, рассматриваемой как совокупность экономических, демографических, психологических и политических изменений, претерпеваемых обществом традиционного типа в процессе его трансформации в общество современного типа.

В первом параграфе рассмотрены социально-экономические и природно-климатические условия региона. Сделан вывод, что природные факторы оказывали определяющее значение на отрасли сельскохозяйственного производства, поступательное развитие которых сдерживалось засухами, недостаточным снежным покровом, высокими температурами летнего и низкими температурами зимнего периодов. Экстенсивные методы ведения хозяйства в сочетании с неблагоприятными климатическими условиями не способствовали превращению основной части крестьянских хозяйств из потребительских в рыночные.

Росту показателей земледельческого крестьянского хозяйства и парцеллярного сельскохозяйственного производства не способствовали факторы политической трансформации — территориально-административное устройство и система управления регионом. Выявлено, что в исследуемый период на Южном Урале оптимальный вариант территориально-административного устройства так и не был найден. Существующая в 20-х годах XX столетия вертикальная структура власти, особенно на уровне волости и отдельного сельского населенного пункта, не отвечала задачам модернизации крестьянских хозяйств. Вплоть до 1928 г. сельская община составляла альтернативу сельским советам, обладая фактической властью в южноуральской деревне. В то же время трансформации крестьянских хозяйств в рамках исследуемого этапа «агроперехода» способствовал ряд социальных, политических и экономических факторов. Свыше ? жителей Южного Урала проживало в сельской местности, более ? из них было занято в сельскохозяйственном производстве, благоприятная демографическая ситуация 1923—1929 гг. привела к увеличению общей численности населения и весьма благотворно повлияла на перспективный рост трудовых ресурсов деревни исследуемого региона. Сопоставление данных ежегодного прироста населения Южного Урала в 1909—1914 гг. и 1923—1929 гг. позволило заключить, что ежегодный прирост численности жителей края в 1,5 раза превышал дореволюционный. Все исследуемые сельскохозяйственные районы были многонациональными. Основные народности края достаточно легко вписывались в земледельческий тип хозяйств и особых различий не имели. Проведенный анализ экономического и демографического состояния хозяйств различной национальной принадлежности в 1917, 1926 гг. показал, что все они имели равное количество членов семьи, одинаковую производственную специализацию, не отличались по численности работников, рабочего и крупнорогатого скота. Существенные различия имелись в размерах надельных участков. Землепользование крестьян-собственников и башкир-вотчин-

ников в 1917 г. превышало землепользование всех остальных категорий сельских обывателей, но в результате поравнения земли в 1919—1922 гг. подобные различия были уже не столь контрастны. В то же время хозяйства коренной национальности имели самую небольшую площадь посева: 4,2—8,4 дес. Только 11% из них занимались промыслами, тогда как у переселенцев и собственников данный процент доходил до 100. Около четверти всех остальных крестьянских хозяйств также имели дополнительный доход от занятий промыслами. Широкое распространение получила практика сдачи башкирами надельных земель в аренду. Почти треть башкирских хозяйств региона сдавала землю в аренду, обрабатывая собственными силами всего 1 — 1,5 дес.

Во втором параграфе рассматривается эволюция основных отраслей сельскохозяйственного производства — полеводства и животноводства, общие и особенные черты трансформации парцеллярного крестьянского хозяйства Южного Урала. В результате событий 1917—1920 гг. на всей территории Южного Урала на 4,4% сократилось население, на 23,8% уменьшились посевные площади, на 35,4% — общее поголовье скота. Консолидированные показатели состояния сельского хозяйства региона представлены на рис. 1.

1150(302

1917 1920

Население, чел.

1917

Число крестьянских

1920

1917 1920

Поголовье

1917 1920 Посев, дес.

____________IX

хозяйств

Рис. 1. Консолидированные показатели состояния сельского хозяйства Южного Урала (1917, 1920 гг.)103

Видовая структура полевых посевов в основном сохранила свои дореволюционные параметры. При общем уменьшении посевов, удельный вес про-

,оэ ЦГИАРБ. Ф. Р-804. Оп. 2. Д. 2. Л. 1, 2, 6; ЦГИАРБ. Ф. Р-164. Оп. 4. Д. 400. Л. 18; ЦГИАРБ. Ф. Р-394. Оп. 5. Д. 64а; Л. 273; ЦДНИОО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 223. Л. 13; ГАОО. Ф. Р-186. Оп. 1. Д. 66. Л. 116; ГАОО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 376. Л. 13, 88, 223; Статистический сборник по Оренбургской губернии за 1923 г. Оренбург, 1923. С. 48—49, 58; Статистический сборник по Челябинской губернии за 1920—1923 гг. Челябинск, 1923. С. 78—79, 90.

довольственно-зерновых культур региона сокращается медленнее, чем незерновых культур, в частности картофеля. К 1920 г. возрастает удельный вес поголовья лошадей и крупного рогатого скота, хотя численно поголовье данных видов животных уменьшается. Подобные изменения тождественны изменениям в сельском хозяйстве страны и свидетельствуют о типичности кризисных явлений в сельскохозяйственном производстве региона.

Под воздействием выработанной в годы Гражданской войны системы отчуждений сельскохозяйственной продукции крестьянское парцеллярное хозяйство края становится потребительским. Данное обстоятельство, наряду с другими причинами, привело население к громадным потерям, к еще большему сокращению площади посевов и уменьшению поголовья скота в период голода 1921 — 1922 гг. Обобщенные данные об уменьшении площади посева и сокращении поголовья скота представлены на рис. 2.

7434463 (100,0%)

Рнс. 2. Основные показатели сельскохозяйственного производства на Южном Урале (1920, 1922 гг.)'"

В период голода 1921 —1922 гг. уменьшаются не только площади посева и поголовье скота, но и претерпевают изменения видовые соотношения культур и животных. В 1922 гг. посевы пшеницы сокращаются в Оренбургской и Челябинской губерниях по сравнению с 1917 г. до 34— 38 %105. В Башкирии, где традиционно доминировали посевы ржи, после голода 1921 —1922 гг. они уменьшаются до одной трети от дореволюционного уровня106. На всей исследуемой территории возрастают посевы проса. Увеличивается беспосевная группа хозяйств, а удельный вес крестьянских дворов, засевающих до 2-х десятин, становится доминирующим во всех исследуемых регионах. На всей исследуемой территории сокра-

104 ЦГИАРБ. Ф. Р-804. Оп. 2. Д. 2. Л. 1, 2; Статистический сборник по Челябинской губернии за 1920—1923 гг. Челябинск, 1923. С. 90—91; Сборник статистических сведений о движении населения, скота и урожая по КССР с 1880 по 1922 год. Оренбург, 1923. С. 48.

М5 ЦДНИОО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 53. Л. 15.

106 Шалимов С. Экономика и финансы Башкирской АССР. (Финансово-экономический обзор за 1923/24 - 1926/1927 гг.). Уфа, 1927. С. 23.

щается общее поголовье скота, прежде всего свиней, коз и овец. Изменилось соотношение различных видов животных. Удельный вес различных видов скота представлен на диаграммах рис. 3.

— лошади

— овцы

— свиньи

— козы

КРС

1917 г.

1920 г.

Рис. 3. Удельный вес различных видов скота на Южном Урале (1917, 1920 гг.)»7, %

Общее и видовое сокращение стада стало продолжением обнаруженной нами в годы Гражданской войны тенденции: крестьянство региона даже в экстремальных условиях стремилось сохранить рабочий и крупнорогатый скот. Поэтому удельный вес данных видов животных не только остался на уровне 1917, 1920 гг., но и обнаружил стремление к росту.

Рост сельскохозяйственного производства на всей территории Южного Урала начинается в 1923 г., когда впервые после голодных лет увеличиваются на 122—180% площади посева, на 152—331% общее поголовье скота. Восстановительные процессы в сельском хозяйстве Южного Урала продолжались вплоть до начала сплошной коллективизации. Однако их глубина и размах в разных отраслях сельскохозяйственного производства, в различные годы и на территории отдельных районов были неодинаковы. Наибольший рост поголовья скота и посевных площадей приходился на 1923—1926 гг. В то же время четвертая часть крестьянских хозяйств края рабочего скота по-прежнему не имела. Беспосевная группа сельских дворов, стремительно сократившись в 1923 г. и почти достигнув в 1924 г. уровня последнего предголодного года, в последующий период вновь обнаруживает стремление к росту. Во всех сельскохозяйственных районах удельный вес хозяйств, засевающих до 2-х дес., медленно уменьшается, а с 1927 г. вновь появляется тенденция к росту.

Расчеты хлебофуражных балансов различных категорий сельских семей всех регионов в 1923—1927 гг. свидетельствуют, что к началу сплошной коллективизации доминирующие по численности крестьянские хозяйства с посевами до 16 дес. периодически испытывали недостаток зер-

Шалимов С. Экономика и финансы Башкирской АССР. (Финансово-экономический обзор за 1923/24 — 1926/1927 гг.). Уфа, 1927. С. 23.

на, а по итогам неблагоприятного по климатическим условиям года имели дефицитный хлебофуражный баланс, уменьшали собственное потребление, сворачивали производство, переходили в низшую посевную группу. С 1927 г. в южноуральской деревне реанимируются военно-коммунистические принципы. Однако отказ управленческих структур от рыночных взаимоотношений с крестьянством не сразу сказался на итоговых результатах сельскохозяйственного производства. До 1929 г. во всех регионах Южного Урала наблюдался рост посевной площади, поголовья скота и валовой продукции. Сокращение поголовья скота началось осенью

1929 г., посевных площадей и валовой продукции — в 1930 г. в связи с начавшейся сплошной коллективизацией сельского хозяйства.

Проведенное исследование позволило выявить особенности аграрной трансформации на Южном Урале в исследуемый период:

- догоняющий характер модернизации основной части хозяйств коренного населения региона;

- экстенсивную основу развития сельскохозяйственного производства;

- затяжной характер перехода к интенсивным технологиям;

- возврат крестьянских хозяйств к архаичным и экстенсивным системам земледелия в период войн, революции и голода с целью выживания.

Третья глава «Земельные отношения на Южном Урале в 1917—

1930 гг.» посвящена анализу различных форм землевладения и землепользования в дореволюционный период и в первые десятилетия Советской власти. Качественной характеристикой этапа стали две аграрные революции 1917 — 1922 гг. и 1929—1932 гг., трансформация крестьянского землевладения от общинного и частного к государственному; кардинальное изменение видов землепользования — от общинного и участкового к коллективному.

В первом параграфе рассматриваются сложившиеся в регионе к 1917 году поземельные отношения различных групп сельского населения, обособлявшихся по национальному признаку и традиционным способам ведения хозяйства (башкиры, киргизы), специфическому социальному положению в обществе (казаки), при широкой межнациональной прослойке земледельческого населения — переселенцев10*.

В зависимости от региона, хозяйственной специализации, национальной и сословной принадлежности сельского населения находилась и структура землевладения. В Уфимской губернии башкиры-вотчинники владели 3 217 078,5 дес. (39,4%), башкирские припущенники — 1 609 841,6 дес. (19,7%), бывшие временнообязанные — 1 047 765 дес. (12,8%), кресть-

101 Поземельные отношения киргизского населения, которое дореволюционное законодательство не относило к категории сельских обывателей, мы тоже рассматриваем, так как именно на землях киргизских родов устраивались переселенческие участки до революции, а в 20-х годах XX в. киргизы были включены в состав сельского населения [См.: Сборник законов и распоряжений по переселенческому делу и по поземельному устройству в губерниях и областях Азиатской России. СПб., 1909. С. 545—546].

яне-собственники — 2 296 964 дес. (28,1%)1М. В Оренбургской губернии казачьи земли составляли 6 116 095,10 дес. (49,4%), надельные крестьянские земли гражданской территории — 5 430 011,56 дес. (43,8%), крестьяне-собственники владели 839 249 дес. (15,4%)110.

На всей территории Южного Урала имелись существенные различия в земельной обеспеченности различных групп крестьянских хозяйств: от 6 дес., приходящихся на двор у бывших помещичьих крестьян, до 20 дес. — у башкир-вотчинников в Уфимской губернии; от 14,6 дес. — у крестьян Оренбургской губернии до 55,7 дес. — у казаков Оренбургского казачьего войска (ОКВ). В зависимости от степени оседлости киргизов, землепользование кибитковладельцев было в 2—5 раз выше, чем у соседствующих с ними переселенцев1".

Несмотря на наличие безземельных крестьян и имеющуюся существенную разницу в обеспечении надельной землей различных категорий сельских обывателей в целом, дореволюционное землепользование населения Южного Урала было значительно выше общероссийских показателей и создавало условия для интенсивного сельскохозяйственного производства. Однако на Южном Урале накануне событий 1917 г. в хозяйственный оборот было вовлечено 24,2% всей пригодной для сельскохозяйственной обработки земли в Уфимской и 20% — в Оренбургской губерниях1".

Таким образом, крестьянскому землепользованию в исследуемом регионе было свойственно лишь относительное малоземелье, вызванное повсеместным дальноземельем, чересполосицей и архаичными приемами обработки земли. Преимущественной формой дореволюционного землепользования крестьянства на всей территории Южного Урала была общинная с уравнительными и периодическими переделами, ее удельный вес в регионах примерно одинаков — от 74,1 до 76,2%111.

Среди других форм землепользования в отдельных сельскохозяйственных районах могла доминировать либо товарищеская (19,5% — в Оренбургской губернии), либо хуторская и отрубная (14,4% — в Уфимской губернии)114.

Анализ итогов реформы П. А. Столыпина на территории Южного Урала показал ее достаточно слабые результаты. Несмотря на имевшиеся воз-

т ЦГИАРБ Ф. Р-148. Оп. 1. Д. 174. Л. 37.

111 К земельному вопросу Государства Российского // Российское сельскохозяйственное животноводство. 1917. 15 мая. (N8 18—19). С. 3, 5.

111 Юлдашбаев А. М. Распределение земли между крестьянами различных национальностей Уфимской губернии в начале XX столетия // Страницы истории Башкортостана XX века. Уфа, 1998. С. 81; К земельному вопросу Государства Российского // Российское сельскохозяйственное животноводство. 1917. 15 мая (№ 18-19). С. 3.

112 ЦГИАРБ. Ф. Р.-804. Оп. 2. Д. 2. Л. 5—6; Бюллетень № 8-9. Оренбург, 1917. С, 3.

ш ГАОО. Ф. Р-261. Оп. 1. Д. 2705. Л. 4; Красная Башкирия. 1925. 9 июля.

114 Там же.

можности, прежде всего значительные земельные запасы, частное крестьянское землевладение не стало доминирующим в исследуемом регионе, составив, по уточненным данным, в Уфимской губернии 2 296 964 дес. земли (28,1%), в Оренбургской 839 249 дес., или 15,4% от всей надельной земли гражданской территории"5.

Доказано, что дореволюционные поземельные отношения отличались крайней запутанностью, усугублявшейся процессами отчуждения участков, принадлежащих коренному населению. За первые 17 лет XX века в регионе было изъято 2 433 ООО дес. башкирской и 519 693 дес. киргизской земли (под переселенческий фонд и в результате покупки у башкир). Анализ дореволюционного земельного устройства крестьянского населения Южного Урала показал, что оно не отвечало хозяйственным интересам различных категорий хозяйств. Башкиры и киргизы, потеряв значительное количество вотчинной и родовой земли, утрачивали былую специализацию, превращались в земледельцев и в своем абсолютном большинстве находились у черты простого выживания. Традиционная земельная община русскоязычного населения, экстенсивная по характеру хозяйственной деятельности, к началу исследуемого периода исчерпала свои ресурсы, превращаясь из органа, способствующего развитию села, в орган, тормозящий внедрение интенсивных методов ведения хозяйства. В деревне края складывалась застойная зона бедности, в которую даже в исключительно благоприятные по климатическим условиям периоды входило 20—30% дворов в Уфимской и около 30% в Оренбургской губерниях.

Проблеме земельных отношений на Южном Урале в годы Гражданской войны посвящен второй параграф третьей главы диссертации. Выявлено, что различные категории сельского населения края неоднозначно оценили Декрет о земле. Переселенцы, бывшие помещичьи и государственные крестьяне давали положительную оценку документу, осознав появившуюся возможность увеличить свое землепользование. Отрицательно отреагировали на появление закона о перераспределении земли башкиры, киргизы и казаки, справедливо опасавшиеся перераспределения вотчинных, родовых и войсковых земель. Ситуацию усугубляла полная неготовность Декрета о земле защитить интересы коренного населения Южного Урала. Выработка земельных норм для башкир и киргизов проводилась без учета национальных и бытовых особенностей, состояния и развития хозяйств, в конечном счете предполагался перевод скотоводческих хозяйств в земледельческие и отчуждение части земель. В ходе осуществления Декрета о земле пострадала незначительная по удельному весу, но весьма авторитетная и предприимчивая группа крестьянских хозяйств, выкупившая землю до 1917 года или закрепившая ее в личное пользование.

1,5 ЦГИАРБ. Ф. И-148. Оп. 1. Д. 174. Л. 37; К земельному вопросу Государства Российского // Российское сельскохозяйственное животноводство. 1917. 15 мая. (№ 18-19). С. 3, 5.

Процесс реализации Декрета о земле на территории региона был растянут по времени и проходил в два этапа. На первом этапе, осенью-зимой 1917 г. и зимой-весной 1918 г., передел земли в основном сводился к погромам помещичьих имений и отдельным случаям распределения земель нетрудового пользования. При этом передел земли носил грубый и примитивный характер. Сложная военная и политическая обстановка в крае не способствовала внедрению положений Декрета вплоть до середины 1919 г. Утвердившаяся в регионе Советская власть после завершения военных действий приступила к массовой передаче земель нетрудового фонда сельскому населению. В результате передела 1919—1922 гг. выросли показатели землепользования среднего крестьянского хозяйства Южного Урала. В Уфимской губернии душевое землепользование увеличилось на 0,41 дес., в Челябинской — на 0,57 дес. В различных районах Оренбургской губернии количество вновь «прирезанной» земли было разным. В крестьянском районе душевое землепользование увеличилось на 0,9 дес., в казачьем — на 0,2 дес., в киргизском — на 4 дес."* В процессе распределения и поравнения земель сократился процент малоземельных, даже по меркам Южного Урала, хозяйств и повысился удельный вес среднеземельных. Так, в Оренбургской губернии на 12,4% уменьшается количество дворов с минимальным наделом и растет количество хозяйств (на 12,9%), увеличивших свое земельное обеспечение с 21,6 до 28,6 дес.'"

В то же время фактический пересмотр земельных отношений затронул гораздо меньший круг земель, чем представлялось крестьянам края, считавшим, что новизна земельной реформы должна сводиться к дополнительному и существенному увеличению надельных площадей за счет земли нетрудового пользования. В результате уравнительного раздела сельское население Южного Урала всю землю не получило. В исследовании приведены уточненные данные о количестве переданной крестьянам земли, которые в Оренбургской губернии (в границах 1919 г.) составили 386 805,6 дес. (45,4% от предназначенных к разделу), в Башкирии — 1 180 000 дес. (45% от предназначенных к разделу)11'.

Неразделенная между сельскими товаропроизводителями часть земель нетрудового пользования была использована для создания совхозов и коммун или отчуждена в фонд государственного земельного имущества (ГЗИ). Таким образом, часть земельного фонда, которую крестьянство региона считало своей, своего рода «революционной» добычей, была изъята. По исчерпании или при недостатке запаса свободных земель, требования коллективных хозяйств представляли реальную угрозу

1,6 ЦГИАРБ. ф. Р-164. Оп. 4. Д. 400. Л. 18; ГАОО. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 888. Л. 140. 117 Сельскохозяйственные районы и земельные нормы Оренбургской губернии / Под ред. Д. Л. Ловырева. Оренбург, 1927. С. 116.

11" ГАОО. Ф. Р-394. Оп. 5. Д. 55. Л. 181; ЦГИАРБ. Ф. Р-394. Оп. 5. Д. 55. Л. 181.

даже для бесспорных крестьянских земель, поскольку собственность на землю была отменена, а действующие законы защищали интересы совхозов и коммун. К 1920 г. на исследуемой территории происходит сокращение или исчезновение таких форм землепользования, как участко-во-чересполосная, отрубная и хуторская. В Оренбургской губернии отрубные и хуторские формы землепользования исчезают совсем, до минимума (0,8%) сокращается участково-чересполосная11'. В Уфимской губернии исчезает участково-чересполосная и резко сокращается удельный вес хуторов (в 7 раз по сравнению с 1917 г.)120.

Сокращение и исчезновение форм землепользования, наиболее приемлемых для поземельного и хозяйственного устройства крестьянских дворов Южного Урала, сказывалось и на результатах производственной деятельности, и на отношении крестьян к Советской власти. Перечисленные выше обстоятельства позволили заключить, что применение положений Декрета о земле и Закона «О социализации земли» в рамках исследуемого региона, проведенное без учета национальных, исторических и социальных условий жизни населения, было поспешным и ошибочным по отношению к большинству различных категорий крестьянских дворов и свидетельствовало о невыверенности аграрного курса победившей партии.

В третьем параграфе представлено исследование крестьянского землепользования и землеустройства на Южном Урале в период нэпа.

Опубликованные и архивные источники позволили положительно оценить Закон «О трудовом землепользовании», Земельный Кодекс РСФСР и работу по совершенствованию законодательной базы земельных отношений на региональном уровне, проведенную в 1921 — 1922 гг. в КАССР и БАССР. В результате комплекса мероприятий, регламентирующих поземельные отношения, на Южном Урале была создана определенная правовая устойчивость различных форм крестьянского землепользования, что положительно сказалось на развитии сельского хозяйства региона. Летом-осенью 1921 г. во всех регионах были установлены сроки переделов общинного надела, составлявшие б лет при двуполье и 9 лет при трехполье"1.

Земля общества распределялась между дворами по равному количеству разверсточных единиц на душу населения. Разверсточная норма на исследуемой территории не являлась статичной, а варьировала в зависимости от количества имеющейся земли, территориального положения и специализации хозяйства. В Оренбургской губернии земельная норма для земледельческого хозяйства в пересчете на душу могла составлять от 2 до 20 дес., в Башкирии — от 2,5 до 10 дес., на территории Челябинской губернии — от 2 до 13 дес.122

119 ГАОО. Ф. Р-261. Оп. 1. Д. 2705. Л. 16.

ш Красная Башкирия. 1925. 9 июля.

121 ГАОО. Ф. Р-261. Оп. 1. Д. 200. Л. 19 об.

122 ОГАЧО. Ф. Р-98. Оп. 1. Д. 224. Л. 207; ОГАЧО. Ф. Р-170. Оп. 1. Д. 87. Л. 46 об.; ЦГИАРБ. Ф. Р-164. Оп. 1. Д. 98. Л. 33—35; ГАОО. Ф. Р-261. Оп. 1. Д. 2705. Л. 14 об.

В условиях нэпа показали способность к восстановлению практически уничтоженные в период действия Закона «О социализации земли» хуторские и отрубные формы землепользования. Начиная с 1922 г. в регионе идут масштабные землеустроительные работы, в результате которых к

1927 г. землеустроено 1 005 151 дес. земли в Оренбургской губернии (24,1% от всей площади), 2 500 ООО дес. — в Башкирии (18,8%), 334 936,89 дес. — в Челябинском округе (18,0%) и 272 136 дес. — в Троицком (15,2%)125.

Выявлено, что земельная политика, осуществляемая на Южном Урале в период нэпа, имела противоречивый характер. Несмотря на объявленную вариантность форм землепользования, внедрение участковых форм сознательно сдерживалось местными органами управления, а закрепление земельных площадей за коренным населением (киргизами, башкирами) с учетом особенностей хозяйственного быта и традиций реализовано не в полном объеме. В ходе землеустроительных работ, проведенных на землях киргизов в Оренбургской губернии, в 1925—1928 гг. было отчуж-дено 199 795,9 га земли, или 19,21% от всей имевшейся'24.

В Башкирии в ходе «черного» передела, без учета производственной специализации были распределены земли местного скотоводческого и земледельческого населения. Лишь в 1924 г. в БАССР установлены минимальные земельные нормы для различных форм землепользования, приемлемые для земледельческой части населения, но не отвечавшие потребностям роста скотоводческих хозяйств. Сельская община Южного Урала, находившая поддержку со стороны властных структур вплоть до

1928 г. и ликвидированная в ходе начавшейся сплошной коллективизации в 1929/1930 гг., имела те же недостатки, что и подобные формы организации сельского общества в других регионах страны. Мелкополо-сица, чересполосица и дальноземелье при распределении земли присущи всем общинам региона.

Анализ влияния различных форм землепользования на конечные результаты сельскохозяйственного труда не позволяют нам присоединиться к устоявшемуся в российской историографии мнению, что хуторское хозяйство региона было заведомо эффективнее общинного. По степени оснащенности тягловой силой, сельскохозяйственной техникой, инвентарем, структуре посевов и удельному весу товарной продукции хуторское хозяйство Южного Урала находилось на одном уровне с общинным. Несомненные преимущества хуторского хозяйства, связанные с близостью полей к месту проживания, перечеркивались их отдаленностью от рынков сбыта и перевалочных пунктов: промышленных центров, узловых станций и т.д.

,а ГАОО. Ф. Р-186. Оп. 1. Д. 96. Л. 161-162; ГАОО. Ф. Р-262. Оп. 1. Д. 117. Л. 314 об.; Десять лет Советской Башкирии. К 10-й годовщине Октябрьской революции. Уфа, 1927. С. 92—93; ОГАЧО. Ф. Р-170. Оп. 1. Д. 97. Л. 48 об.; Статистический сборник по Челябинской губернии за 1920—1923 гг. Челябинск, 1923. С. 69. 12< ЦДНИОО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 60. Л. 45.

Несмотря на оживление землеустроительных работ в годы нэпа, удельный вес землеустроенных площадей был невысоким, землеустройству подвергалось прежде всего общинное землепользование, в то время как хозяйственная целесообразность требовала работы с участками. На всей территории региона слабый размах получили работы по соединению узких полос в широкие (коммасация). Не отвечала хозяйственным потребностям времени и работа по расселению. Как правило, делилась на части и расселялась многодворная община с образованием групповых поселений (поселков, выселков) мелкого и среднего типа. Однако сам строй крестьянских хозяйств после такого землеустройства оставался прежним, архаичным.

Совокупность имеющихся данных о системе поземельных отношений в регионе, их рассмотрение и анализ позволили сделать вывод, что в период нэпа индивидуализация землепользования как важнейшее условие продуктивного труда в целом на Южном Урале не получила законного оформления. Подобное обстоятельство не создавало благоприятной почвы для укоренения отношений собственника и собственности. Стремление к индивидуальному землепользованию и мобилизации земли в хозяйственно крепких слоях южноуральской деревни сдерживалось докт-ринальными и институциональными ограничениями: временным характером аренды земли, ориентацией на коллективные хозяйства, критическим отношением к частной собственности, а следовательно, и к частной инициативе крестьянина.

Складывающаяся накануне и во время коллективизации система поземельных отношений проанализирована в четвергом параграфе и позволяет заключить, что в рамках Южного Урала утверждение колхозного землепользования было не прогрессом, а своеобразным шагом назад даже по сравнению с общинным землепользованием, недостатки которого общеизвестны. В 1929 г. на всей исследуемой территории прекращается работа по выделению крестьянских хозяйств на хутора. Юридическое оформление всех видов землепользования, кроме коллективных и земельных обществ, подвергшихся расселению, становится невозможным. С начала 1930 г. землеустройство индивидуальных хозяйств прекращается. Землеустроительные работы проводятся только в создаваемых коллективных хозяйствах и за счет средств, выделенных для землеустройства бедноты. При этом интересы общины игнорируются. В период подготовки и начального этапа сплошной коллективизации крестьянство Южного Урала теряет земельные площади, полученные в результате уравнительного передела'25.

Экономически неоправданным шагом региональных властей стало форсирование темпов коллективизации, работа по «укрупнению» существующих коллективных хозяйств, уже обладавших значительным количеством земли. В Башкирии приходилось 250—300 га на одно объедине-

т ГАОО. Ф. Р-261. Оп. 1. Д. 2705. Л. 13 об.

ние, в Оренбургском округе — до 482,4 га, в Троицком округе — 380 и более га земли126. К началу 1930 г. в Оренбургском округе предполагалось создать 48 крупных колхозов с площадью посева от 3 до 10 тыс. га127. В БАССР в стадии оформления находилось 53 колхоза-гиганта, предполагавшие включение одной или нескольких волостей12'. На одно укрупненное коллективное хозяйство Троицкого округа в среднем приходилось свыше 7000 га129.

В результате коллективные хозяйства образовывались на базе нескольких селений или даже волостей, трудно управлялись, обладали громадной земельной площадью, которую при имевшемся уровне технического оснащения были не в состоянии обработать. Создание коллективных хозяйств в период сплошной коллективизации не сопровождалось внутрихозяйственным землеустройством вновь образованных коллективных объединений, хотя темпы землеустроительных работ на Южном Урале в 1929 г. резко возросли (почти в 2 раза по сравнению с периодом нэпа). До 1932 г. землепользование колхозов региона имело те же недостатки, что и сельская община, прежде всего, архаичные способы обработки земли.

В период сплошной коллективизации существенному изменению подвергаются приоритеты государственной аграрной политики. Законодательство в 1929—1932 гг. не оставляло единоличному крестьянскому хозяйству исследуемого региона иного варианта, кроме коллективного землепользования. Отдельные виды кооперированных хозяйств (животноводческие, мелиоративные и т.д.) также уже не устраивали Советскую власть, ориентировавшуюся на образование сельскохозяйственных объединений с законченным циклом работ (от посева до уборки урожая).

В четвертой главе «Продовольственная разверстка и налоговая политика в деревне Южного Урала (1917—1930 гг.)» исследованы вопросы осуществления продразверстки в период политики «военного коммунизма», общие и особенные черты региональной налоговой политики в 20-х — начале 30-х годов XX столетия.

В первом параграфе рассмотрены обстоятельства введения, ход и итоги продразверсточных кампаний 1919—1921 гг., сопоставлены и проанализированы общие и особенные черты продразверсток 1917 г. и 1919/1920 гг.

Сущностью всех продразверсток на Южном Урале стал неэквивалентный обмен между городом и деревней, упрощение в определении излишков продуктов и формирование на этой основе местной практики изъятия. Однако в 1916/17 гг. в основе обмена лежал диспаритет цен на

124 ЦГИАРБ. Ф. 681. Оп. 1. Д. 53. Л. 80-82; ЦГИАРБ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 66. Л.

20-27; ЦДНИОО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 58. Л. 26 об.; ОГАЧО. Ф. Р-170. Оп. 1. Д. 87. Л.

47.

127 ЦДНИОО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 194. Л. 25.

га Очерки по истории Башкирской АССР. Т. II. (Советский период). Уфа, 1966. С. 274.

ОГАЧО. Ф. Р-170. Оп. 1. Д. 769. Л. 413.

промышленную и сельскохозяйственную продукцию и недостаток товаров, произведенных в городе. В 1919—1921 гг. необходимая для обмена продукция промышленных предприятий отсутствовала вообще"0. Существенно отличался, по сравнению с дореволюционным, удельный вес отчужденной в ходе продразверстки продукции, данные о котором представлены на рис. 4.

До революции региональные органы управления так и не решились использовать военную силу против крестьян, уклонявшихся от продразверстки. В советский период применение насилия в отношении сельского товаропроизводителя становится повсеместным явлением. В своей основе продовольственная разверстка, вводимая на территории Южного Урала со второй половины 1919 года, представляла своеобразное сочетание монополии с натуральным раскладочным налогом. С монополией разверстка имела то общее свойство, что она стремилась изъять из рук производителя все излишки его хозяйства. В то же время разверстка превращалась в раскладку общего контрольного задания на совокупность всей территории региона и приобретала тем самым ясно выраженный налоговый характер.

1916/1917

1919/1920

1920/1921

Башкирия

Оренбургская губерния

Рис. 4. Удельный вес отчужденной по продразверстке на Южном Урале продукции (1916/1917, 1919/1920, 1920/1921 гг.)ш

Продразверстки на Южном Урале проводились в условиях отрицательного хлебофуражного баланса основной части крестьянских хозяйств и усугубляли зерновой дефицит. В 1920 г. хлебный дефицит составил: в Башкирии 56 110 108 пудов, в Оренбургской губернии — 15 539 315 пудов, в Челябинской губернии — 55 614 997 пудов132.

ЦГИАРБ. Ф. И-132. Оп. 1. Д. 682. Л. 95; Ф. И-421. Оп. 1. Д. 11. Л. 9-10.

131 ГАОО. Ф. 15. Оп. 1. Д. 295. Л. 242; ГАРФ. Ф. 6809. Оп. 1. Д. 108. Л. 47.

132 Статистический сборник по Челябинской губернии за 1920—1923 гг. Челябинск, 1923. С. 80, 94—95, 132; ГАОО. Ф. Р-132. Оп. 1. Д. 37. Л. 18; Статистический сборник по Оренбургской губернии. 1923 г. Оренбург, 1924. С. 77; ГАОО. Ф. Р-166. Оп. 1. Д. 1107. Л. 16; ЦГИАРБ. Ф. Р-804. Оп. 2. Д. 2. Л. 1—2.

Несмотря на это, обязательность выполнения контрольных цифр продовольственной кампании была повсеместным явлением и становилась определяющим фактором во взаимоотношениях между крестьянством и государством. Отчуждение сельскохозяйственной продукции по продразверстке усугубляло продовольственную ситуацию в регионе и существенно повлияло на размеры и глубину голода 1921—1922 гг. Проведение продразверстки на территории Южного Урала сказалось на общем состоянии сельского хозяйства. Крестьянское хозяйство, лишавшееся стимулов своего развития, сворачивало сельскохозяйственное производство, доводя его до размеров, необходимых для удовлетворения собственных нужд. К 1920 г. крестьянские дворы всех районов Южного Урала сокращают общее поголовье скота — на 30—45% в Оренбургской губернии, на одну треть — в Башкирии; на 29,4% и 31,6% соответственно уменьшается площадь посева сельскохозяйственных культур113.

С учетом сокращения показателей сельскохозяйственного производства в 1914—1917 гг. экономический потенциал среднего крестьянского хозяйства уменьшился к началу голодного периода более чем наполовину.

Во втором параграфе рассмотрено налогообложение крестьянства региона в годы нэпа и в начальный период сплошной коллективизации сельского хозяйства. Прослежена эволюция налоговой политики государства, оценена степень ее влияния на экономическое состояние различных категорий крестьянских хозяйств и парцеллярного сельскохозяйственного производства, а также коллективных объединений.

Выявлено, что переход от продразверстки к налогообложению в масштабах исследуемого региона означал денатурализацию налоговой системы, ее совершенствование и более широкое применение экономических параметров длительного воздействия. Внедрение системы налоговых отчуждений на Южном Урале проходило в необычайно тяжелых условиях, а сами налоги носили ярко выраженный классовый характер. Продовольственный кризис 1921 г. сделал невозможным проведение первой продналоговой кампании, однако он же выявил устойчивую приверженность регионального продаппарата к методам разверстки. Осенью 1921 г. в голодающем регионе в рамках ограниченного налога на местные нужды было собрано 1 479 994 пуда зерна, 486 146 пудов сена, 32 198 пудов мяса, 17 238 пудов масла и сала134.

Отчуждение части продукции крестьянских хозяйств было ошибочным шагом местных органов власти, оно усугубило продовольственный

Поуездные итоги Всероссийской сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 года по 57 губерниям и областям. [Труды ЦСУ РСФСР]. М., 1923. Т. 5. Вып. 2. С. 127-129; ЦГИАРБ. Ф. Р-804. Оп. 2. Д. 2. Л. 1; Статистический сборник по Челябинской губернии за 1920—1923 гг. Челябинск, 1923, С. 79, 92.

134 Отчет Уфимского губернского экономсовещания Совету Труда и обороны. Уфа, 1922. С. 52; ГАОО. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 172. Л. 67; Продовольственная безопасность Урала в XX веке. 1900—1984 гг. Документы и материалы. Т. 1 / Под ред. Г. Е. Корнилова, В. В. Маслакова. Екатеринбург, 2000. С. 347.

кризис на Южном Урале и способствовало высокой смертности населения в 1921 — 1922 гг., сокращению площади посевов и поголовья скота. Обобщенные данные итогов налоговой кампании первого послеголод-ного хозяйственного года позволяют сделать вывод, что единый натуральный налог 1922/23 года на Южном Урале составлял от 10,2 до 18,6% от валового сбора, изымался без учета последствий голода 1921 — 1922 гг. и сопровождался многочисленными дополнительными налоговыми платежами, а также требованием возмещения задолженности прошлых лет. Подобное обстоятельство привело к уменьшению норм питания, образованию во всех трех исследуемых сельскохозяйственных районах отрицательного хлебофуражного баланса и определило негативное отношение к единому натуральному налогу широких крестьянских масс.

Одновременно замена продразверстки налогами имела положительное значение. Крестьянство Южного Урала избавлялось от необоснованного произвола местных властей, создавались минимальные условия для экономического развития парцеллярного крестьянского хозяйства. Переход к единому сельскохозяйственному налогу (ЕСХН) способствовал совершенствованию налоговой системы. К единому показателю были сведены данные по учету объектов обложения, осуществлялся постоянный контроль за состоянием зерновых культур. В годы нэпа на Южном Урале в зависимости от района ежегодно освобождалось от уплаты налога от 23 до 36% хозяйств. В то же время сумма «твердого задания» для административно-территориальных объединений региона оставалась неизменной и перекладывалась на многопосевные и среднепосевные хозяйства. Ставки ЕСХН возросли по сравнению с единым натуральным налогом и составляли в различных районах от 26 до 55% от общего объема произведенного валового продукта.

Во второй половине 1920-х годов налоговый курс вопреки хозяйственной логике еще более подчиняется политическим приоритетам. На всей исследуемой территории осуществлялось жесткое подоходно-прогрессивное обложение зажиточных и середняцких слоев крестьянства. По сравнению с бедняцкими экономически развитые хозяйства платили ЕСХН в 16—29 раз больше. Постоянно росла общая сумма налоговых платежей. Только в 1926/27 хозяйственном году она увеличилась по сравнению с 1925/26 годом в Челябинском округе на 34%, в Троицком — на 26,1%, в Оренбургской губернии — на 43,2%ш.

Подобные подходы к осуществлению налоговой политики резко сокращали накопления у зажиточного крестьянства, затрудняли интенсификацию и расширение сельскохозяйственного производства, приводили к дроблению экономически развитых хозяйств. Налоговая политика периода сплошной коллективизации сельского хозяйства была направлена

"> ОГАЧО. Ф. Р-98. Оп. 1. Д. 1286. Л. 423; Д. 1759. Л. 23; Ф. Р-170. Оп. 1. Д. 363. Л. 431; Вестник просвещенца. Оренбург, 1926. № 10. С. 4.

на создание оптимальной системы перекачки ресурсов из аграрной сферы производства в промышленную.

Логическим претворением новых принципов налоговой политики на Южном Урале стало внедрение самообложения и параллельное с ним ужесточение налогообложения зажиточного крестьянства. Экономически развитые хозяйства, составлявшие от 3 до 4% всей численности крестьянских дворов Южного Урала, должны были дополнительно внести от ? до ? от общей суммы налоговых платежей.

Широкое внедрение самообложения следует считать безусловным политическим успехом региональной власти, которой удалось расколоть население деревни на две враждебные по отношению друг к другу части и усугубить существовавшие социальные конфликты. Сельхозналоги 1930 и 1931 гг. фиксировали произошедшие в социальной структуре деревни изменения и предоставляли льготы крестьянским хозяйствам, связывавшим перспективы своего развития с коллективной формой собственности. Одновременно, уже с 1930 года, был создан и применялся в широких масштабах механизм налогового давления на единоличные хозяйства, в результате которого размер обложения зажиточного крестьянского двора на Южном Урале увеличился в 2,2 раза. Подобный рост делал их существование в рамках индивидуального экономически бессмысленным. На протяжении всего исследуемого периода практика налогообложения носила дуалистский характер, однако в большей степени не способствовала, а препятствовала развитию тех организационно-хозяйственных форм сельского производства, которые, по мнению государства, не являлись приоритетными. Характер проводимой налоговой политики наиболее ярко воплотился в налоговом законодательстве, в основе которого лежал классовый принцип, нарушавший представления о праве как мере равенства и справедливости. В целом налогообложение привело к трансформации мелкотоварного крестьянского хозяйства в личное подсобное и создало возможности для утверждения новой системы аграрного производства.

Заключение содержит итоги исследования, представленные выводами по изученной теме.

1. Эволюция деревни Южного Урала в первые десятилетия Советской власти проходила в достаточно сложных условиях и сопровождалась не только сильнейшими потрясениями, но и глубокими экономическими преобразованиями, изменившими в конечном счете и социальную структуру сельского населения, и сам строй крестьянской жизни. Модернизацион-ные процессы в регионе происходили прерывисто и носили сверхнеорганичный характер. Несомненным фактором стал упадок сельскохозяйственного производства в годы Гражданской войны и голода 1921 — 1922 годов, последующий рост хозяйственных показателей в период нэпа и падение экономического потенциала в период сплошной коллективизации. Подобная неравномерность развития была инициирована непоследовательной по отношению к крестьянам политикой государства, которая то

жестко ограничивала поступательное развитие парцеллярного крестьянского хозяйства, то дозированно стимулировала его рост.

В исследуемый период развитию парцеллярного сельскохозяйственного производства препятствовала неприспособленная к условиям Южного Урала система территориально-административного устройства и сложившаяся в 1920-х годах вертикальная структура власти, неспособная осуществлять руководство процессами восстановления утраченного в период революций, войн и голода экономического потенциала. Не способствовал трансформации крестьянского хозяйства существующий дуализм власти. Реальные функции управления на уровне отдельного сельского населенного пункта до 1928 г. принадлежали общине, которая не всегда поддерживала экономические мероприятия Советской власти. Поступательное развитие сельского хозяйства также сдерживалось из-за неблагоприятных климатических условий, недостатка рабочих рук в южноуральской деревне, неразвитой дорожной инфраструктуры и перерабатывающей промышленности.

2. Крестьянское хозяйство Южного Урала и парцеллярное сельскохозяйственное производство в исследуемый период находилось, за исключением 1923—1926 гг., в состоянии перманентного кризиса, масштабы и глубина которого в 1921 и 1929 гг. получили наибольший размах. Однако даже в неблагоприятных политических, экономических и климатических условиях сельский двор региона показал положительную динамику развития. Развернувшаяся в регионе модернизация носила догоняющий характер, ее целью явилось подтягивание отдельных национальных групп до уровня развитых земледельческих хозяйств с последующим переходом абсолютно всех категорий сельских товаропроизводителей к интенсивным способам производства.

3. Трансформация крестьянского хозяйства в хозяйственной сфере носила наиболее драматический характер. Крестьянство Южного Урала неоднозначно реагировало на выход Декрета о земле и его реализацию; отрицательно восприняли появление закона о перераспределении земли башкиры, киргизы и казаки. Были ущемлены хозяйственные интересы 15,4% крестьянских хозяйств в Оренбургской губернии и 28,1% — в Уфимской, выкупивших землю до 1917 г. Положительно оценили выход Декрета переселенцы, бывшие помещичьи и государственные крестьяне, осознав явную возможность увеличить свое землепользование. Фактический пересмотр земельных отношений коснулся гораздо меньшего круга земель, чем представлялось малоземельным крестьянам. Раздел захваченных земель первоначально носил грубый и примитивный характер и нередко приводил к усилению земельного неравенства вместо его смягчения. Упорядочение поземельных отношений в 1919—1922 гг. сопровождалось созданием совхозов и коммун и отчуждением части земельных массивов бывшего нетрудового пользования в фонд государственного земельного имущества.

Закон «О трудовом землепользовании» и Земельный кодекс РСФСР раскрепощали хозяйственную инициативу крестьянства исследуемой территории и создавали определенную правовую устойчивость крестьянскому землепользованию, что положительно сказалось на развитии сельского хозяйства региона. Однако внедрение новых принципов земельной политики на исследуемой территории оказалось непоследовательным. Управленческими структурами и членами земельных обществ сдерживался рост наиболее привлекательных видов землепользования — отрубов и хуторов. В основе принятых в крае земельных норм лежал механический принцип уравнительного раздела земли, не учитывающий доходность, размеры потребления или производственные возможности крестьянских хозяйств. В уравнительно-передельных общинах Южного Урала нэповского периода, по-прежнему доминировавших над другими формами землепользования, назрела необходимость в агрикультурных улучшениях и перехода к прогрессивным системам использования земли. Однако реализация мероприятий наталкивалась на консерватизм земельного общества и неготовность региональных земельных органов к усовершенствованию крестьянской общины. Анализ межселенного и внутриселенного землеустройства показал низкие итоговые результаты. Не отвечала хозяйственным потребностям времени и работа по расселению. Образование групповых поселений (поселков, выселков) мелкого и среднего типа в результате расселения многодворной общины не изменяло самого строя крестьянских хозяйств, который оставался прежним, архаичным.

В 20-х годах земельные органы Южного Урала по-прежнему рассматривали общину как наилучшую форму перехода к крупному коллективному производству. Индивидуализация землепользования как важнейшее условие продуктивного труда в исследуемом регионе не получила законного оформления, что не создавало благоприятной почвы для укоренения отношений собственника и собственности. Насильственное проведение коллективизации сельского хозяйства на Южном Урале привело к доминированию коллективных видов землепользования. Темпы внедрения государственного и коллективного землепользования позволяют сделать вывод о новой, аграрной, революции, происходившей на территории края с осени 1929 по 1932 г., в ходе которой ликвидируется община, а крестьянство вынуждено было принять навязываемый властью новый тип жизни и деятельности.

4. Трансформация парцеллярного крестьянского хозяйства зависела от приоритетных направлений продовольственной и налоговой политики. Усиление на Южном Урале монополии хлебной торговли и ее распространение на продовольственные и промышленные товары в период «военного коммунизма» не только разрушало зыбкий союз между городом и деревней, но и до основания потрясло индивидуальное крестьянское хозяйство. Продовольственная разверстка, вводимая на исследуемой территории со второй половины 1919 года, представляла своеобразное сочетание монополии с натуральным раскладочным налогом и проходила в

условиях зернового и товарного дефицита. Обязательность выполнения контрольных цифр продовольственной кампании становилась определяющим фактором во взаимоотношениях между крестьянством и государством. Крестьянское хозяйство, лишавшееся стимулов своего развития, сворачивало сельскохозяйственное производство, доводя его до размеров, необходимых для удовлетворения собственных нужд.

Переход от продразверстки к налогам и совершенствование принципов отчуждения по налоговым обязательствам на Южном Урале проходили в тяжелых экономических условиях и носили противоречивый характер. Исследование показало, что продовольственный кризис 1921 года сделал невозможным проведение первой продналоговой кампании. Однако он же выявил устойчивую приверженность регионального продаппа-рата к методам разверстки. Отчуждение сельскохозяйственной продукции, осуществленное в рамках внутригубернских сборов, в период голода стало ошибочным шагом местных органов власти, лишь усугубившим продовольственный кризис.

Сбор единого натурального налога 1922/23 года на Южном Урале проводился без учета последствий голода 1921 — 1922 гг. и сопровождался многочисленными и чрезвычайно обременительными дополнительными налоговыми платежами. Требованиям сельских хозяев соответствовала унификация государственных платежей, введение денежной формы их уплаты. В этом отношении переход к единому сельскохозяйственному налогу был положительным явлением. Однако в дальнейшем налоговый курс все более подчиняется политическим приоритетам. Подоходно-прогрессивное обложение резко сокращало накопления у зажиточного крестьянства, затрудняло интенсификацию и расширение сельскохозяйственного производства, а также решение зерновой проблемы. Отрицательную роль в экономической стабилизации крестьянских хозяйств играли увеличивавшиеся с каждым годом объемы налоговых платежей.

Проведенное исследование не подтвердило устоявшийся в региональной историографии вывод о ежегодном уменьшении на всей территории Южного Урала сумм налоговых поступлений. Кардинальное изменение налоговой политики произошло только в конце 20-х годов XX столетия и выражалось в стремлении государства поставить под свой контроль аграрное производство, установив абсолютную власть над крестьянским хозяйством. Налоговая политика была направлена на создание оптимальной системы перекачки ресурсов из аграрной сферы производства в промышленную. На протяжении всего исследуемого периода практика налогообложения носила дуалистский характер, однако в большей степени не способствовала, а препятствовала развитию неприоритетных, по мнению государства, организационно-хозяйственных форм сельского производства, привела к трансформации мелкотоварного крестьянского хозяйства в личное подсобное и создала возможности для утверждения новой системы аграрного производства.

По теме диссертации опубликованы следующие основные работы:

1. Монографии

1.1. Лабузов В.А. Из истории Оренбургского края в период восстановления (1921 — 1927 гг.). Оренбург: КЦ RISO, 1998. 126 с. (в соавторстве с Л.И. Футорянским. 126/100 с. )

1.2. Лабузов В.А. Оренбургская деревня на завершающем этапе гражданской войны (1920—1922 гг.). Оренбург ОРЛИТ-А, 2002. 135 с. (в соавторстве с Д.А. Сафоновым. 135/80 с.)

1.3. Лабузов В.А. Оренбургская деревня на завершающем этапе гражданской войны (1920—1922 гг.). Актобе: ИААЭС, 2005. 135 с. (в соавторстве с Д.А. Сафоновым. 135/80 с.)

1.4. Лабузов В.А. Прерванный выбор. Оренбургская деревня в 20-х — начале 30 годов XX столетия. М.: Просвещение, 2003. 397 с.

1.5. Лабузов В.А. Аграрные отношения на Южном Урале в первые десятилетия Советской власти (1917—1932 гг.). Оренбург: ОРЛИТ-А, 2004. 676 с.

2. Статьи

2.1. Лабузов В.А. Сельское хозяйство Оренбургской губернии в годы нэпа // История Оренбуржья. Оренбург: Оренбург, кн. изд-во, 1996. С. 222-226.

2.2. Лабузов В.А. Проблемы оренбургской историографии // История Отечества на рубеже веков: опыт, проблемы, пути, решения : материалы межрегиональной науч.-практ. конф. 28—29 марта 2001 г. Оренбург: Изд-во ОГПУ, 2001. Часть 1. С. 26—36. (в соавторстве Д.А. Сафоновым).

2.3. Лабузов В.А. О влиянии событий 1914—1920 гг. на состояние сельского хозяйства Оренбуржья // История Отечества на рубеже веков: опыт, проблемы, пути, решения : материалы межрегиональной науч.-практ. конф. 28—29 марта 2001 г. Оренбург: Изд-во ОГПУ, 2001. Часть 2. С. 39-42.

2.4. Лабузов В.А. Социальная активность крестьянства Южного Урала: состояние опубликованной источниковой базы // Археография Южного Урала : материалы II межрегиональной науч.-практ. конф. Уфа: Ин-формреклама, 2002. С. 107—122.

2.5. Лабузов В.А. Становление оренбургской милиции в 20-х — 30-х гг. XX века // История управления внутренних дел Оренбургской области. Оренбург: ХОЗО УВД, 2002. С. 85—104.

2.6. Лабузов В.А. Продовольственный налог 1922/23 хозяйственного года в оренбургской деревне: новый взгляд на проблему // Теория и практика высшего профессионального образования: материалы XXV науч.-практ. конф., 3—4 апр. 2003 г. Оренбург. Изд-во ОГПУ, 2003. С. 149— 156.

2.7. Лабузов В.А. Агропромышленный комплекс Оренбуржья на рубеже веков: проблемы и перспективы развития // Сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции, 17—18 апр. 2003 г. Пенза: ПГСХА, 2003. С. 88—95.

2.8. Лабузов В.А. Продразвёрстка 1916/1917 и 1919/1921 годов на Южном Урале: попытка ретроспективного анализа // Труды института креетьяноведения Южного Урала. Вып. 1. Оренбург: Изд-во ОГПУ, 2003. С. 159—177. (в соавторстве с Д.А. Сафоновым).

2.9. Лабузов В.А. Оренбургские киргизы в первые десятилетия существования Советской власти: практика землепользования и землеустройства // Проблемы экономики и статистики. Актобе: ИААЭС, 2003. С. 37—45.

2.10. Лабузов В.А. Социальный портрет раскулаченных // Археография Южного Урала: материалы Третьей межрегион, науч.-практ. конф. 30 сент. 2003 г. Уфа: Информреклама, 2003. С. 54—61.

2.11. Лабузов В.А. Влияние голода 1921 — 1922 гг. на состояние сельского хозяйства Южного Урала // Уральские Бирюковские чтения: сб. науч. ст. Вып. 2 : Из истории Южного Урала и российских регионов. Челябинск: Изд-во ЧГПУ, 2004. С. 553—556.

2.12. Лабузов В.А. Что такое Оренбургский регион: к проблеме территориальных границ в исторических исследованиях // Известия Самар. науч. центра РАН. Специальный выпуск «Гуманитарные исследования». Самара: РИО Самар. науч. центра РАН, 2004. С. 72—85.

2.13. Лабузов В.А. Сельское хозяйство Южного Урала в конце Гражданской войны // Вестник Оренбург, гос. пед. ун-та. Оренбург, 2004. № 4 (38) : Исторические науки. С. 44—53.

3. Тезисы

3.1. Лабузов В.А. Хлебозаготовки как мера внешнеэкономического принуждения крестьянства (на примере Оренбурга) // Материалы итоговой науч. конф. препод, и сотрудников (апр. 1991 г.). Оренбург: Изд-во ОГПИ, 1991. С. 14-15.

3.2. Лабузов В.А. Развитие сельскохозяйственной кооперации в Оренбурге (1918 — 1928 гг.) // Материалы 16 итоговой препод, и 33 студ. науч.-практ. конф. Оренбург: Изд-во ОГПИ, 1992. С. 63.

3.3. Лабузов В.А. О противоречиях влияния Оренбурга на начальный этап проведения коллективизации в крае // Оренбургу — 250 лет : программа и материалы науч. конф., посвящ. юбилею г. Оренбурга. Оренбург: Изд-во ОГПИ, 1993. С. 49-50.

3.4. Лабузов В.А. Крестьянские комитеты Оренбургской губернии в восстановительный период // Оренбургскому краю 250 лет : материалы юбилейной науч. конф., посвящ. 250-летию Оренбург, губернии и 60-летию Оренбург, обл. Оренбург: Изд-во ОГПИ, 1994. С. 6—7.

3.5. Лабузов В.А. Стратификация деревни Оренбуржья в годы новой экономической политики // Материалы юбилейной науч. конф., по-

свящ. 250-летию Оренбург, губернии и 60-летию Оренбург, обл. Оренбург: Оренбургская губерния, 1996. С. 37—38.

3.6. Лабузов В.А. Социально-экономическое положение сельского населения Оренбургской губернии в 1921 —1925 гг. // Материалы юбилейной науч. конф., посвящ. 250-летию Оренбург, губернии и 60-летию Оренбург, обл.). Оренбург: Оренбургская губерния, 1996. С. 38—39.

3.7. Лабузов В.А. Коллективизация в казачьих районах Оренбуржья (1929—1930 гг.) // Материалы XX препод, и XXXVIII студ. науч.-практ. конф., 8—11 апр. 1996 г. Оренбург: Изд-во ОГПИ, 1996. С. 11 — 12.

3.8. Лабузов В.А. Оренбургская милиция в годы нэпа // Правоохранительные органы Южного Урала: история и современность : материалы науч. конф. Оренбург: УВД по Оренбург, обл., 2000. С. 7.

3.9. Лабузов В.А. Оренбургская милиция в восстановительный период // Правоохранительные органы Южного Урала: история и современность : материалы науч. конф. Оренбург: УВД по Оренбург, обл., 2000. С. 21-22.

3.10. Лабузов В.А. Продразверстка и продовольственный налог 1922/ 1923 хозяйственного года: Опыт сравнительного анализа на региональном уровне // Динамика и темпы аграрного развития России: инфраструктура и рынок. XXIX сессия Симпозиума по аграрной истории Восточной Европы : тез. докл. и сообщений, г. Орел, 21—25 сент. 2004 г. М.: Изд. центр Ин-та истории РАН, 2004. С. 119—121.

Подписано в печать 17.03.2005. Формат 60x84 '/ Бумага Гознак. Печать на ризографе. Печ. л. 2,5. Уч.-изд. 2,5. Тираж 100 экз.

Банк культурной информации. 620026, Екатеринбург, ул. Р.Люксембург, 56. Тел./факс +7(343) 251-65-26. Отпечатано в издательстве.

4918

РНБ Русский фонд

2006-4 9612

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Лабузов, Вячеслав Александрович

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ, ИСТОРИОГРАФИЯ И ИСТОЧНИКИ.

1.1. Методология исследования.

1.2. Историография.

1.3. Источники.

Глава 2. ОСОБЕННОСТИ АГРАРНОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ

НА ЮЖНОМ УРАЛЕ (1917—1930 гг.).

2.1. Природно-климатические и социально-экономические условия развития сельского хозяйства.

2.2. Сельскохозяйственное производство края: борьба крестьян за выживание.

Глава 3. ЗЕМЕЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ НА ЮЖНОМ УРАЛЕ В 1917—1930 гг.

3.1. Землевладение и землепользование крестьянских хозяйств региона в 1917 году.

3.2. Земельные отношения в годы Гражданской войны.

3.3. Крестьянское землепользование и землеустройство в период действия законов новой экономической политики.

3.4. Землепользование и землеустройство накануне и в начальный период сплошной коллективизации.

Глава 4. ПРОДОВОЛЬСТВЕННАЯ РАЗВЕРСТКА И НАЛОГОВАЯ ПОЛИТИКА В ДЕРЕВНЕ ЮЖНОГО УРАЛА (1917—1930 гг.).

4.1. Продразверстка 1919—1921 годов на территории края.

4.2. Налогообложение крестьянства региона в годы нэпа и в начальный период сплошной коллективизации сельского хозяйства.

Введение диссертации2005 год, автореферат по истории, Лабузов, Вячеслав Александрович

Россия вошла в историю XX столетия не только как страна, осуществлявшая бесконечные социальные эксперименты, но и как государство, в котором попытки трансформации аграрного сектора безуспешно предпринимались при любом действующем экономическом укладе. Веками в России поднимался, частично разрешался, откладывался и вновь инициировался вопрос о рациональном устройстве аграрных дел, прежде всего, о двух важнейших его составляющих — о земле (владении, распоряжении и пользовании) и налогах. Меняющиеся или, напротив, неизменные в течение определенного времени хозяйственные уклады и связанные с ними традиции землевладения и землепользования редко поддавались согласованию и попытке охватить их единой волей центральной власти. Налоговая политика носила, как правило, политизированный характер, из средства, стимулирующего развитие сельскохозяйственных отраслей, превращаясь в непреодолимое препятствие роста российской деревни.

До настоящего времени не найден адекватный способ разрешения аграрного вопроса. Проблема обеспечения продовольственной безопасности, которая лежала и лежит в основе реформирования российской деревни, вновь актуальна и значима. Не случайно данной теме только в последнее десятилетие XX и в начале XXI века был посвящен значительный по количеству и обширный по числу рассматриваемых проблем объем литературы1.

Многие исследователи справедливо полагают, что в значительной мере это происходит потому, что страна до сих пор не изжила большевизм. Однако надо признать,

1 Крестьяноведение: Теория. История. Современность. Ежегодник. 1996 / под ред. В. Данилова, Т. Шанина. М., 1996; Крестьяноведение: Теория. История. Современность : ежегодник. 1997 / Т. Шанин, Г. Алави, В. П. Данилов и др.; под ред. В. Данилова, Т. Шанина. М., 1997; Кознова И. Е. XX век в социальной памяти российского крестьянства. М., 2000; Данилов В. П. Аграрная реформа в постсоветской России (Взгляд историка) // Куда идет Россия? Альтернативы общественного развития. М., 1994. С. 125—136; Менталитет и аграрное развитие России (XIX—XX вв.): материалы меж-дунар. конф. Москва, 14—15 июня 1994 / под ред. В. П. Данилова, JI. В. Милова. М., 1996; Рефлексивное крестьяноведение: Десятилетие исследований сельской России / под ред. Т. Шанина, А. Никулина, В. Данилова. М., 2002; Никольский С. А. Аграрный курс России (Мировоззрение реформаторов и практика аграрных реформ в социально-историческом, экономическом и философском контекстах). М., 2003. что и реформы П. А. Столыпина, равно как и те, которые предлагались крестьянству с конца 1991 года, также не принимаются значительной частью населения1.

В этой связи обращение к историческому опыту жизни российского села может иметь не только академический интерес, но и прикладное значение. Ситуация, в которой оказалось сельское население страны в первые пятнадцать послереволюционных лет, весьма схожа с той, которая складывается сегодня.

Экономический кризис, охвативший все сферы экономики в 90-х годах, огромные темпы инфляции усилили спад сельскохозяйственного производства. По данным Г. Е. Корнилова, только в Уральском регионе посевные площади в период с 1985 по 2000 г. сократились почти на 20%, валовый сбор зерна сократился за десятилетия в 2,4 раза, почти в 2 раза упала урожайность2. Остановилось развитие интенсивных систем. Часть сельхозпроизводителей возвратилась к традиционным, архаичным способам

1 Обухов Н. О попытках введения прямого товарообмена в начале 20-х годов // Экономические пауки. 1989. № 4. С. 91—96; Коэн С. Большевизм и сталинизм // Вопр. философии. 1989. № 7. С. 46— 72; Нариманова О. А. В. Чаянов о мотивации экономического поведения в трудовых крестьянских хозяйствах // Экономические науки. 1900. № 12. С. 92—98; Никитин В. Ленин и Мартов: Несостоявшийся диалог о новой экономической политике // Диалог. 1991. № 10. С. 64—67; Веселов С. В. Кооперация и Советская власть: период «военного коммунизма» // Вопр. истории. 1991. № 9—10. С. 25—37; НЭП: приобретения и потери. М., 1994; Машков Ю. А. Коллективизация и сельскохозяйственное производство в 30-е годы // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 8, История. 1997. № 3. С. 46—75; Шабалин А. О. Особенности фондового рынка России в период нэпа // Финансы. 1997. № 4. С. 62—63; Быстров Г. Е. Залог сельскохозяйственных земель в российском праве XX века // Государство и право. 1999. № 5. С. 12—26; Рязанов В. Т. Экономическое развитие России: реформы и российское хозяйство XIX—XX вв. СПб., 1998; Иголкин М. Нэп и конвергентные модели общественного развития // Диалог. 2000. №2. С. 45—49; Рогалина Н. Аграрные реформы в России 1910—1920-х годов (к 80-летию введения новой экономической политики) // Вопр. экономики. 2001. № 8. С. 130—141; Зырянов П. Н. Петр Аркадьевич Столыпин // Вопр. истории. 1990. № 6. С. 54—75; Савельев П. И. Русское фермерство в его исторической ретроспективе (по материалам юго-востока Европейской России) // Отечественная история. 1998. № 5. С. 46—61; Хромов Ю. С. Проблемы продовольственной безопасности России. Международные и внутренние аспекты. М., 1995; Рабинович Е. Сельскохозяйственная политика в промыш-ленно развитых странах. Доклад на международной конференции «Земля, собственность, реформа». Орел, апрель 1995 // Успех реформ — в сознании их необходимости. Орел, 1995; Никольский С. А. Аграрная реформа 1991—1995 гг. и проблема модернизации российской деревни; Кознова И. Е. Крестьянство и власть — научная конференция в Государственной думе // Крестьяноведение. Теория. История. Современность : ежегодник. 1996; Фоличев П. Ю. Регулирование сельскохозяйственных рынков в мире // Внешняя торговля. 1997. № 4—6. С. 60—63; Концепция аграрной политики России в 1997—2000 гг. / под ред. Е. С. Строева. М., 1997. С. 17, 95, 122—123; Корнай Я. Путь к свободной экономике. М., 1996; Никонов А. А. Спираль многовековой драмы: аграрная наука и политика России (XVIII—XX вв.). М„ 1995.

2 Корнилов Г. Е. Основные тенденции аграрного развития в XX веке // Динамика и темпы аграрного развития России: инфраструктура и рынок / XXIX сессия Симпозиума по аграрной истории Восточной Европы: тез. докл. и сообщений. Орел, 21—25 сент. 2004 г. М., 2004. С. 170. земледелия. В то же время реалиями в стране становятся новые формы хозяйственной жизни, происходят радикальные перемены в отношениях землевладения и землепользования.

Все эти обстоятельства требуют учета и анализа и позитивного, и негативного опыта аграрных преобразований в 20-е годы, которые необходимы уже потому, чтобы не повторять ошибок прошлых лет. Стремление к подобному анализу определяется сходством ситуации в российской деревне того времени с современной, необходимостью лучшего понимания особенностей и закономерностей аграрной политики государства в переломные периоды его существования. В свою очередь, учет достижений и ошибок аграрной политики первых десятилетий Советской власти позволит, на наш взгляд, наиболее четко определить приоритетные направления переустройства села в современных условиях, предостережет от неверных шагов по отношению к сельскому хозяйству, крестьянству и современному крестьянскому двору. Актуальность темы диссертационного исследования определяется и необходимостью преодоления исторических концепций, порожденных тоталитарной системой и продолжающих господствовать в исторической науке сегодня.

Объектом нашего исследования стала деревня Южного Урала, определяемая как общая и в то же время специфическая часть деревни Европейской России1. Развитие южноуральской деревни в рамках действующего на территории страны хозяйственного уклада составляло ее общность с другими регионами. Наличие ряда специфических черт — существенное различие. Исследуемый регион отличался многонациональным составом населения. Религиозные представления, естественноисторические, бытовые условия жизни представителей различных национальностей края, при явно складывающейся в эти годы унифицированности сельскохозяйственного производства, способствовали существованию не только особых типов крестьянских хозяйств, но и су

1 Деревня, в узком, исторически сложившемся в русском языке значении — небольшое сельское поселение (более мелкие носили название выселков, хуторов и т.д.). В широком значении понятие охватывает весь комплекс социальных, экономических, культурно-бытовых, природно-географических особенностей и условий жизни деревни как социально-экономической категории, отличной от города (Большой Российский энциклопедический словарь. М., 2003. С. 441). щественно влияли на облик деревни региона. На Южном Урале не было земельного голода в той острой форме, которая была характерна для центральных губерний, однако серьезное влияние на экономическое положение южноуральской деревни и перспективы ее развития оказывало наличие национальных и сословных принципов землепользования и землеобеспеченности, которые в условиях существования Советской власти по-прежнему сохранялись, хотя и подвергались значительной нивелировке.

Предметом диссертационного исследования стали земледельческое крестьянское хозяйство и парцеллярное сельскохозяйственное производство, рассматриваемые в сложных переплетениях политической (анализ территориально-административного устройства, изменения в управлении отдельными районами региона на разных этапах развития с учетом особенностей экономической и политической ситуации и состава населения) и экономической (рассмотрение состояния земледельческого крестьянского хозяйства, системы налогов и заготовок, перспектив развития отраслей сельскохозяйственного производства) трансформаций.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1917 по 1930 год. Данный период выбран не случайно, поскольку позволяет изучить развитие южноуральской деревни на протяжении хотя и небольшого по историческим меркам временного отрезка, но весьма насыщенного социальными и экономическими потрясениями этапа региональной истории. Традиционность крестьянского хозяйствования и бытия не только была взорвана в 1917 году, но и в период последующих тринадцати лет подверглась коренным изменениям. Одному, от силы двум поколениям крестьянского населения пришлось пройти через невиданный в мировой истории эксперимент, в ходе которого совершались ломка и преобразование крестьянской жизни, отражавшиеся на облике деревни Южного Урала.

Учитывая многоплановость проблемы и коренные изменения в государственной земельной и налоговой политике, в диссертационном исследовании выделены три этапа, которые, на наш взгляд, логически отражают не только поиск наиболее оптимального, с точки зрения утверждавшегося режима, варианта разрешения земельных и налоговых проблем, но и ту социально-экономическую ситуацию, в которой оказывался объект исследования в результате принимаемых органами управления решений и мер.

Первый этап мы соотносим с 1917—1922 годами, в ходе которого на экономическое состояние южноуральской деревни оказали существенное влияние мероприятия, связанные с так называемым черным переделом земли, а также Гражданская война, политика «военного коммунизма» и голод 1921—1922 годов.

Второй этап охватывает 1923—1928 годы и ассоциируется со временем восстановления утраченного в результате социальных и экономических катаклизмов хозяйственного потенциала деревни Южного Урала. При этом определение 1928 года в качестве рубежа рассматриваемого этапа вовсе не означает, что автор исследования является сторонником точки зрения о том, что восстановительные работы были завершены и объект настоящего исследования достиг своих дореволюционных параметров.

Второй этап необходимо разбить на два подпериода. На наш взгляд, 1923—1925 годы стали временем хозяйственного плюрализма, в ходе которого крестьянские хозяйства исследуемого региона имели возможность наиболее полно использовать позитивные аспекты новой экономической политики. 1926—1928 годы рассматриваются в диссертационном исследовании как время постепенной реставрации военно-коммунистических принципов управления сельскохозяйственной экономикой, логически завершающейся мероприятиями по внеэкономическому отчуждению продукции крестьянских хозяйств в период «чрезвычайщины».

Третий этап эволюции деревни Южного Урала соотносится с 1929—1930 годами — временем подготовки и начала принудительной коллективизации крестьянских хозяйств и раскулачивания. В эти годы земельная и налоговая политика не только претерпевала кардинальные изменения, но и существенно повлияла на облик южноуральской деревни, прежде всего, на ее социальную структуру, систему земельных отношений.

В то же время считаем необходимым заметить, что используемый в диссертационном исследовании принцип исторической связи в ряде случаев приводит к выходу за обозначенные выше хронологические рамки и появлению экскурсов в дореволюционный период. Частично в работе затрагивается этап, связанный с жизнью деревни исследуемого региона в ходе и после завершения сплошной коллективизации.

Территориально исследование ограничено Южным Уралом. При этом очевидно, что поставленная проблема выходит и на общероссийский уровень. Однако в рамках одного исследования решить ее невозможно. Тем более что в масштабах страны практику землевладения и землепользования, существующую в дореволюционный период, годы Гражданской войны и на протяжении 20-х годов XX столетия, нельзя ограничить единой хозяйственной системой. Отсюда необходимо изучение местных особенностей жизни сельского населения, обобщение полученных результатов и представление реальной картины в целом. В этом плане Южный Урал, объединяющий территории с общей исторической судьбой и самобытностью, представляет несомненный интерес для исследователя аграрных отношений первых десятилетий Советской власти.

К 1917 году на территории Южного Урала существовали две губернии: Оренбургская (уезды Оренбургский, Орский, Челябинский, Троицкий и Верхнеуральский) и Уфимская (Белебеевский, Бирский, Мензелинский, Уфимский, Стерлитамакский и Златоустовские уезды). На завершающем этапе Гражданской войны появляются еще два административно-территориальных объединения: БАССР, или Малая Башкирия, и Челябинская губерния, образованные из уездов и волостей уже существующих губерний Южного и Среднего Урала, Среднего Поволжья, преимущественно за счет территорий Уфимской и Оренбургской губерний. К 1920 году в составе Оренбургской губернии оставалось всего два уезда: Орский и Оренбургский. Уфимская губерния потеряла значительную часть Стерлитамакского и Златоустовского уездов. В состав Челябинской губернии входили Курганский, Миасский, Троицкий, Челябинский, Верхнеуральский уезды, а в 1920 году был присоединен Кустанайский уезд.

В состав БАССР в 1919 году были включены северо-восточная часть Оренбургской губернии, восточная часть Уфимской, несколько волостей из Пермской и одна волость из Самарской губернии.

В дальнейшем границы образованных регионов неоднократно пересматривались. В 1920 году Мензелинский уезд (кроме 5 волостей) был передан ТАССР, а г. Стерлитамак — Башреспублике. К Малой Башкирии в этот же период времени отошли: Ар-гаяшский кантон, большая часть Верхнеуральского и часть Троицкого уездов. В июле 1920 года Оренбургская и Тургайская губернии были слиты в одну — Оренбургско-Тургайскую, хотя в декабре этого же года регионы разъединились вновь. В сентябре 1920 года Оренбургско-Тургайская губерния была включена в состав КАССР — Автономной Киргизской (Казахской) ССР. Оренбург до 1925 года являлся столицей республики. 14 июня 1922 года Уфимская губерния была упразднена, а ее уезды вошли в состав БАССР. В 1923 году Челябинская губерния также прекратила свое существование, а ее отдельные территории вошли в качестве округов в образованную Уральскую область.

Поднятая в диссертационном исследовании проблема сложна и многогранна. При анализе компонентов, составляющих облик как южноуральской деревни, так и в целом российской, нет второстепенных или менее значащих аспектов. Все они в конечном счете прямо или опосредованно влияли на господствующую в исследуемый период (до 1930 года) хозяйственную единицу — парцеллярное крестьянское хозяйство.

Исходя из приведенных соображений в диссертации ставится цель — исследовать трансформацию социальных структур (политическую, демографическую и экономическую) на Южном Урале в 1917—1930 гг., что позволит выявить главные факторы, вызвавшие изменения в земледельческом крестьянском хозяйстве и парцеллярном сельскохозяйственном производстве, идентифицировать различные типы хозяйств у разных групп населения и показать южноуральскую деревню в сложной и многоступенчатой системе социальных и экономических связей.

В соответствии с выделенным объектом, предметом и сформулированной целью диссертации поставлены следующие задачи исследования:

- выявить природно-климатические и социально-экономические условия развития сельского хозяйства и показать эволюцию сельскохозяйственного производства и парцеллярного крестьянского хозяйства в первые десятилетия Советской власти;

- проанализировать состояние землевладения и землепользования крестьянских хозяйств Южного Урала в предреволюционный период;

- рассмотреть земельные отношения на территории региона в годы Гражданской войны;

- проследить изменения системы крестьянского землепользования и землеустройства в период новой экономической политики и на начальном этапе сплошной коллективизации;

- выделить приоритетные направления продовольственной и налоговой политики Советской власти на территории Южного Урала и ее влияние на развитие отраслей сельскохозяйственного производства, состояние парцеллярного крестьянского хозяйства и коллективных объединений.

Таким образом, цель и задачи диссертации определяют наше понимание крестьянского хозяйства как социально-экономического явления и открывают, на наш взгляд, путь к правильному познанию всей совокупности факторов его развития, способствуя тем самым определению уровня состояния и дальнейших перспектив деревни Южного Урала на определенном рамками исследования этапе исторического развития.

Научная новизна работы заключается в том, что она является комплексным исследованием по истории аграрных отношений на Южном Урале в 1917—1930 гг., выполненным на широкой источниковой базе и на основе концепции модернизации, не имеющим аналогов в трудах отечественных историков. Выводы базируются на междисциплинарном синтезе источников различного происхождения. Полученные результаты позволяют достаточно целостно и упорядоченно представить динамику изменений аграрных отношений Южного Урала и этапы трансформации парцеллярного крестьянского хозяйства. Кроме того, в работе:

- предложена периодизация новейшей истории Южного Урала 1917—1930 гг.;

- выявлены природно-климатические и социально-экономические факторы, общие и особенные направления трансформации различных типов крестьянских хозяйств региона;

- впервые комплексно изучен процесс внедрения Декрета о земле на территории Южного Урала, выявлены этапы передела и донаделения землей, доказано негативное отношение к документу части сельского населения региона;

- исследована система поземельных отношений, сложившаяся в регионе в первые десятилетия Советской власти. Впервые в региональной исторической литературе рассмотрено землепользование крестьянских хозяйств различной национальной принадлежности и практика проведения землеустроительных работ;

- выявлены этапы и приоритеты продовольственной и налоговой политики Советской власти, изучен ход и результаты продразверсточных кампаний и налоговых сборов;

- опровергнуто мнение региональной историографии о том, что «чрезвычайщина» 1927—1928 гг. оказала негативное влияние на состояние и перспективы развития земледельческого крестьянского хозяйства.

Новые результаты исследования получены благодаря использованию огромного массива исторических источников, преимущественно архивных, что позволило сделать вывод о неравномерности модернизационных процессов в районах Южного Урала, отличавшихся по характеру, темпам и масштабам экономических и социальных изменений. В ходе исследования нашли подтверждение или были опровергнуты отдельные положения, выдвигавшиеся в работах по частным вопросам или по смежной тематике в качестве гипотез и не имевшие до того прочного источникового фундамента.

Научно-практическая значимость данной работы определяется возможностью использования ее результатов для дальнейшей научной разработки комплексной проблемы революционных потрясений в России в первой трети XX века, при написании трудов по истории Урала, России и отдельных административно-территориальных объединений края. Материалы диссертации представляют интерес для научных работников, преподавателей отечественной истории, аспирантов, студентов, изучающих аграрную тематику. Конкретные данные работы будут полезны при чтении лекционных курсов, проведении семинарских занятий на исторических факультетах, найдут применение в краеведческой и музейной работе. Для руководителей аграрного сектора региона исторический опыт хозяйствования на селе может послужить эффективным фактором определения путей реформирования сельскохозяйственного производства.

Структура диссертации подчинена исследовательской логике, включает введение, четыре главы, представленные одиннадцатью параграфами, заключение, список использованных источников и литературы, приложения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Деревня Южного Урала в период социальных потрясений и экономических реформ"

Выводы и положения данного исследования обеспечены не только широким кругом опубликованной литературы, но и значительным массивом документов, извлеченных из 84 фондов 8 центральных и региональных архивов.

В ходе написания диссертации были использованы материалы трех центральных архивов: Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного архива экономики (РГАЭ), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) и пяти региональных: Центрального государственного исторического архива Республики Башкортостан (ЦГИАРБ), Центрального государственного архива общественных объединений Республики Башкортостан (ЦГАООРБ), Объединенного государственного архива Челябинской области (ОГАЧО), Государственного архива Оренбургской области (ГАОО), Центра документации новейшей истории Оренбургской области (ЦДНИОО).

Основную информационную нагрузку в настоящем исследовании несут материалы региональных архивов. Подобный подход обусловлен не пренебрежением материалами центральных хранилищ страны, а исключительно тем обстоятельством, что значительная часть известных нам архивных материалов уже введена в научный оборот и новое обращение к ним, без ссылок на первооткрывателей, мы посчитали научно некорректным1.

С другой стороны, в большинстве своем случаи по южноуральскому региону, отмеченные в документации центральных органов, были в них только зафиксированы. Мы считаем, что для данной темы исследования одного упоминания о факте недостаточно. Особую ценность приобретают дополнительные сведения, детали, свидетель

1 См., например: Телицын В. Л. Сквозь тернии «военного коммунизма»: крестьянское хозяйство Урала в 1917—1921 гг. М., 1998; Давлетшин Р. А. История крестьянства Башкортостана. 1917—1940 годы. Уфа, 2001. ства очевидцев — все то, что предыдущими исследователями различных аспектов избранной темы либо оставлялось без внимания, либо рассматривалось лишь в качестве статистической единицы. Несмотря на отмеченные обстоятельства, фонды центральных архивов страны использовались в настоящем исследовании достаточно широко, особенно в тех случаях, когда необходимые материалы на местах не сохранились.

Использование документов фондов Российского государственного архива экономики (РГАЭ) позволило автору ввести в научный оборот данные, ранее исследователями обозначенной проблемы не применявшиеся.

В фонде 1562 содержатся разработочные таблицы (ленты) территориальных параллельных итогов гнездовых обследований за 1920—1927 гг., сводные и сопоставительные таблицы итоговых гнездовых обследований за 1920—1924, 1925—1927 гг. Анализ материалов фонда, отобранных с учетом специализации крестьянских хозяйств, территориального расположения, численности и т.д., позволил не только уточнить типовые осо- » бенности различных категорий сельского населения, составляющие бюджета крестьянской семьи, но и понять причины «зерновой» специализации абсолютного большинства хозяйств региона. Сравнение с бюджетными лентами территориально близко расположенных регионов (Самарской губернии) позволило сделать вывод о типичности данного вида производственной деятельности для всего Юго-Востока России.

В фонде Наркомпрода (Ф. 1943) отложились материалы губернских продкомите-тов 1917 г., не сохранившиеся на местах (в Оренбурге). Представляют интерес и достаточно полно использовались в исследовании доклады южноуральских продработ-ников с мест за 1919—1921 гг., директивные указания, факты саботажа крестьянами региона продовольственных кампаний, а также документы, характеризующие систему взаимоотношений сельского населения и управленческих структур. Научная ценность этих источников заключается и в том, что они предоставляют возможность определить отношение местных продовольственных органов и крестьян-хлебодержателей к мероприятиям Центра по реализации продовольственной политики.

Использование фонда 478 данного архива позволило не только уточнить этапы и размеры донаделения крестьянских масс Южного Урала землей, но и представить общую и уточненную картину передачи земли нетрудового пользования после выхода Декрета о земле.

Важные источники для раскрытия темы исследования находятся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ). В фондах министерства продовольствия Временного правительства (Ф. 1783) и министерства земледелия (Ф. 930) нами обнаружены и введены в научный оборот не только распоряжения действующего на тот период времени правительства, касающиеся исследуемого региона, но и информация о хлебных запасах Южного Урала. Обработка полученных данных позволила нам не согласиться с мнением отдельных историков Урала о том, что в 1917 году на Южном Урале имелись «значительные запасы хлеба»1.

В исследовании были широко использованы данные фондов о посевных площадях, валовых сборах зерновых, пропашных и кормовых культур, позволившие не только выявить динамику развития полеводческой отрасли региона за ряд предреволюционных лет, но и составить сводную таблицу посевных площадей, валовых сборов и урожайности в Оренбургской губернии более чем за сто лет. Фрагмент таблицы приведен в приложении 1 (табл. 49).

Нужно отметить, что анализ площадей посевов, валовых сборов и урожайности был сопряжен с известными трудностями. Сопоставление данных фонда 930 с материалами региональных архивов фондов Оренбургской губернской Земской управы (Ф. 43), плановой комиссии Оренбургского окрисполкома (Ф. Р-187), земельного управления Оренбургского губисполкома (Ф. Р-261) и др. выявили значительные расхождения в данных и потребовали дополнительной проверки. Сложность работы по уточнению итоговых результатов сельскохозяйственного производства заключалась и в том, что отдельные показатели, например данные об урожайности, брались усредненные, хотя в масштабах исследуемого региона показатели урожайности могли существенно отличаться не только в рамках губернии, но и уезда, волости и даже отдельно взятого сельского населенного пункта.

1 Булатова Л. В. Продовольственная политика царского и Временного правительств и ее реализация на Южном Урале в годы Первой мировой войны: дис. канд. ист. наук. Оренбург, 2003. С. 90—91.

Обращение к фонду центрального агитационного культурно-просветительского отдела комитета членов Всероссийского учредительного собрания (Ф. 671) позволило не только вникнуть в суть земельной политики А. 3. Валидова в Малой Башкирии, но и скорректировать вывод современных исследователей аграрных отношений в Башкирии о повсеместном отчуждении земли у коренного населения республики в период так называемого черного передела1.

Соглашаясь с выводом о потере части надельных земель у лиц башкирской национальности, мы считаем, что, во-первых, оставшихся земельных площадей у башкир было более чем достаточно для удовлетворения собственных потребностей и дальнейшего развития хозяйства. Во-вторых, изъятие части земли у коренного населения не следует рассматривать как одно из проявлений геноцида башкирского народа. Подобные потери понесло казачество региона, киргизы и даже часть бывших государственных крестьян.

В работе были использованы материалы по послереволюционному периоду развития регионов из фондов Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ). Много ценных фактов, свидетельств и наблюдений содержится в докладах уполномоченных ЦК, работающих в регионах страны, в частности на Южном Урале, которые сохранились в фонде отдела ЦК РКП(б) по работе с деревней (Ф. 17). Документы фонда не только характеризуют политические и социальные настроения отдельных групп крестьянства исследуемого региона, но и позволяют определить степень отношения авторов материалов к сельским жителям. Несомненным достоинством материалов фонда является их четкая временная привязанность. В то же время при написании исследования нами учтена специфика интерпретации фактов, изложенных в сообщениях. В зависимости от того, кто являлся автором документа, могли в первую очередь регистрироваться либо искаженные представления об экономическом положении села (руководящие работники регионального уровня), либо негативное отношение крестьян к власти (представители центральных органов).

1 Давлетшин Р. А. История крестьянства Башкортостана. 1917—1940 гг. Уфа, 2001. С. 14.

Информация о том, как решались задачи пропаганды социалистических идей и агитации среди крестьянства, была получена из фонда Отдела агитации и пропаганды ЦК РКП(б) (Ф. 60). Она же позволила сделать вывод о том, что агитационные методы большевиков среди крестьянства на завершающем этапе Гражданской войны не учитывали специфику региона: наличие казачьего и коренного населения, а также психологию сельских жителей, прежде всего, желание трудиться в рамках индивидуального частного хозяйства. На основании целого комплекса изученных материалов, был сделан вывод, что агитационными формами работы было охвачено лишь крестьянство селений, расположенных в непосредственной близости от городов и вдоль линий железной дороги. Основная часть сельского населения подвергалась идеологической обработке эпизодично, время от времени.

Мы уже отмечали, что основная информационная нагрузка легла на местные (региональные) архивы, которые, на наш взгляд, позволяют при соответствующей проверке выявить реальную картину происходящих событий1.

В ходе работы над диссертацией были выявлены и привлечены для решения отдельных исследовательских задач фонды и материалы Центрального государственного архива Республики Башкортостан (ЦГИАРБ), Центрального государственного архива общественных организаций Республики Башкортостан (ЦГАООРБ), Государственного архива Оренбургской области (ГАОО), Центра документации новейшей истории Оренбургской области (ЦДНИОО), Объединенного государственного архива Челябинской области (ОГАЧО). Всего 74 фонда.

Широкая география архивов, обусловленная административно-территориальными изменениями отдельных регионов края, раньше не только затрудняла сбор источников, но и отрицательно сказывалась на полноте и глубине исследований по истории его отдельных этапов, особенно первых десятилетий Советской власти. Многолетний кропотливый труд по изучению документов из областных архивов позволил нам создать довольно обширную источниковую базу, в которую вошли документы,

1 Сафонов Д. А. Крестьянство и власть в эпоху реформ и революций: 1855—1922 гг. (на материалах Южного Урала): дис. д-ра ист. наук. М., 1999. С. 57. ранее не введенные в научный оборот, позволяющие в конечном счете разносторонне подойти к исследуемой проблеме и выявить не только составляющие элементы и позитивные изменения в экономических и социальных процессах, но и затронуть темы имевшихся трудностей, неудач и просчетов. В ходе анализа большого комплекса различных по характеру и содержанию материалов стало возможным увидеть особенности политической и экономической трансформаций, выявить закономерности этого процесса.

Особые сложности возникали в период работы с документами фондов Республики Башкортостан и Челябинской области. Архивные документы периода существования Малой Башкирии (до 1922 г.) практически не сохранились, отдельные документы республиканского уровня, обнаруженные нами в фонде Министерства сельского хозяйства Башкирской АССР (Ф. Р-164), велись небрежно и свидетельствовали о низкой квалификации их составителей. Тем не менее, даже ограниченная источниковая база позволила автору диссертации уточнить административные границы республики, выявить отдельные элементы экономического состояния различных типов крестьянских хозяйств: посевные площади, количество скота, урожайность и т.д. Ликвидация в 1923 г. Челябинской губернии и образование на ее базе округов, вошедших в Уральскую область, серьезно осложнили процессы выявления динамики социально-экономического развития регионов, входящих в сферу нашего научного интереса: Челябинского и Троицкого. Потребовалось широкое фронтальное изучение фондов Челябинского окрисполкома (Ф. Р-98) и Троицкого окрисполкома (Ф. Р-170). Выявленный, обобщенный и проанализированный материал позволил реконструировать экономические события 20-х годов XX века, достаточно полно и объективно представить реальное положение крестьянских хозяйств, дать характеристику видам землепользования и процессам землеустройства на разных этапах рассматриваемого периода, определить перспективы развития южноуральского села.

В то же время анализ данных архивных материалов, касающихся экономического положения южноуральского села, определение их достоверности и репрезентативности были сопряжены с определенными трудностями. Большинство документов как центральных, так и местных архивов официального происхождения. Источники из крестьянской среды малочисленны. Среди них в основном преобладают письма, жалобы, прошения и ходатайства, да и они в своем большинстве сохранились только в кратком изложении официальных лиц. Подобное обстоятельство снижает ценность обнаруженных документов, заставляет исследователя перепроверять имеющуюся информацию по другим источникам.

Обширный статистический материал, используемый в исследовании, не только имеет разное происхождение, но и зачастую несопоставим, поскольку не всегда учитывает, например, территориальные изменения и потому дает противоречивые сведения о количестве крестьянских хозяйств, численности населения, поголовье скота, оснащенности сельскохозяйственным инвентарем, землепользовании, землеустройстве и т.д. Это обстоятельство приводило и приводит к появлению на страницах исторической печати несовпадающих данных. В силу вышеперечисленных причин мы вынуждены были проследить территориальные изменения в рамках административных объединений, происходившие на территории Южного Урала в 20-х годах, и провести сопоставление полученных данных. В тех случаях, когда проверка показателей различных сторон жизни и деятельности крестьянских хозяйств была невозможна, мы приводим данные из разных источников.

Группа архивных документов, используемых при анализе социально-политической обстановки, весьма многочисленна и была в основном отнесена нами к кругу документов делопроизводственного характера. Нужно отметить, что материалы данного вида сосредоточены в фондах гг. Уфы, Челябинска, Оренбурга: Ф. Р-91, Р-363 (ОГАЧО), Р-933 (ЦГИАРБ), 1 (ЦДНИОО), Р-128, Р-166 (ГАОО) — и в своем большинстве представлены постановлениями, приказами, следственными и личными делами крестьян.

Как правило, сохранность документов исследуемого периода плохая, написаны они в основном от руки, на бумаге плохого качества. Существенно затрудняла исследование структура оформления и номенклатуры данных, включенных составителями в разных регионах. Тем не менее они отразили события эпохи, что позволило более полно воссоздать прошлое региона в первые годы Советской власти. Так, изучение материалов фонда Петровского районного комиссариата по продовольствию (Ф. Р-166 ГАОО) позволило выявить стиль и методы его деятельности. В условиях ухудшения экономического состояния сельскохозяйственной отрасли в результате Гражданской войны и неурожая 1920 г. мероприятия комиссариата можно охарактеризовать как жесткие и непопулярные, во многом спровоцировавшие выступления крестьянского населения против органов Советской власти. Документы фонда позволили впервые в региональной историографии сделать вывод о том, что население части Оренбургской губернии (крестьянской территории) голодовало не только в 1921—1922 гг., а уже весной-летом 1920 г. Материалы фонда губернской рабоче-крестьянской инспекции за 1919—1928 гг. (Ф. Р-128 ГАОО) свидетельствуют, что голод в северо-западной части губернии продолжался и в 1923 г. Таким образом, хронологические рамки голода для отдельных районов исследуемого периода требуют расширения. В свою очередь, подобное обстоятельство позволило заключить о невыверенности продовольственной политики в исследуемом регионе в первой половине 20-х годов XX столетия и объяснить непопулярность вводимого на Южном Урале продналога среди основной массы крестьянского населения.

При написании диссертационного исследования были использованы материалы Илецкого (Ф. Р-10), Павловского (Ф. Р-14), Дмитриевского (Ф. Р-15), Сакмарского (Ф. Р-25) и Кулагинского (Ф. Р-43) исполкомов ГАОО. Нужно отметить, что ранее документы данных фондов в научный оборот не вводились, хотя они содержат достаточно полную социально-экономическую характеристику волостей и анализ деятельности органов Советской власти. Особую ценность представляют протоколы беспартийных крестьянских конференций, обращение к которым было продиктовано, с одной стороны, стремлением выявить политические настроения представителей крестьянских масс, их социальную принадлежность и отношение к экономическим мероприятиям властных структур.

С другой стороны, анализ документов волостного уровня позволил сделать вывод о том, что созданная к середине 20-х годов вертикальная структура власти стала в описываемый период послушным проводником политики федерального центра и действовала вопреки интересам широких слоев крестьянства.

Автором впервые обработаны и введены в научный оборот материалы личных дел раскулаченных в 1929—1938 гг. в Оренбуржье (Ф. Р-53, Р-57, Р-60, Р-61, Р-777, Р-786, Р-787, Р-789, Р-792, Р-801, Р-805, Р-806, Р-950, Р-1083, Р-1670, Р-1900 ГАОО). Всего было выбрано для анализа 10000 дел (66,6% от имеющихся). При этом 1713 дел были обработаны с помощью специально разработанной программы, позволившей представить социальный портрет раскулаченных, поведенческие мотивы зажиточного крестьянства, экономическое положение. Целью программы стал анализ обобщенных характеристик раскулаченных. Выводы, сделанные на основе анализа выборки личных дел, во многом не сходятся с утвердившимся в региональной исторической литературе мнением о том, что налоговому прессингу в 20-х годах и последующему раскулачиванию была подвергнута исключительно зажиточная часть оренбургского крестьянства. Основной удар кампании по раскулачиванию был нанесен по экономически крепким, но отнюдь не кулацким хозяйствам, что привело к разрушению их внутренней структуры, мощности и возможности дальнейшего развития. Отчуждение крестьян от собственности на землю и орудия производства привело, в свою очередь, к утрате ими чувства хозяина и заинтересованности в результатах своего труда.

Анализ помог определить и этапы раскулачивания, которые мы соотносим с 1929/1930,1932 и 1934 годами.

В качестве источника также использовалась периодическая печать. В процессе работы над диссертацией были проанализированы материалы газет, выходящих в Башкирии, Челябинской и Оренбургской губерниях: «Красная Башкирия», «Оренбургский рабочий», «Смычка», «Уральская областная крестьянская газета» и т.д. Некоторые из изданий изучались фронтально. Так, материалы газеты «Красная Башкирия» были проанализированы за 5 лет, с 1925 по 1930 г., «Смычка» — за 3 года, с 1922 по 1925 г. Определенная часть полученных со страниц периодической печати материалов была использована при анализе социально-экономических процессов в южноуральской деревне, а некоторые высказанные авторами ряда публикаций предположения легли в основу проводимого исследования. В то же время считаем необходимым заметить, что субъективизм и политическая направленность статей и заметок учитывались диссертантом, а факты и предположения, изложенные в периодической печати тех лет, подвергались пристальному изучению и проверке, поскольку затрагивали лишь отдельные аспекты рассматриваемой проблемы, содержали много теоретических и исторических ошибок.

Таким образом, изучение широкого ряда различного вида документов и формирование на этой основе обширной базы источников позволило уяснить сложность и масштабность избранной темы и выполнить задачи исследования в достаточно полном объеме.

Глава 2. ОСОБЕННОСТИ АГРАРНОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ НА ЮЖНОМ

УРАЛЕ (1917—1930 гг.)

2.1. Природно-климатические и социально-экономические условия развития сельского хозяйства

Анализ различных аспектов социально-экономического развития деревни невозможен без рассмотрения общих условий ее существования: территории, географического положения, численности населения и производственной специализации.

Большинство исследователей аграрных отношений относят к зоне Южного Урала современные территории Республики Башкортостан, Челябинскую и Оренбургскую, а также южную часть Курганской области. Хотя нам известна и иная структура территории Урала1, мы придерживаемся традиционного районирования, считая, что обозначенные нами регионы достаточно близки по своим природным и социально-экономическим характеристикам.

В основу территориального деления Южного Урала нами положены не административные границы, неоднократно изменявшиеся в описываемый период, хотя мы и вынуждены ориентироваться на них при проведении исследования, а природно-климатические, социальные, экономические и национальные факторы2.

Подобный подход, на наш взгляд, является наиболее оптимальным, поскольку позволяет выявить общие и характерные черты эволюции южноуральской деревни не только на обширной территории, но и в периоды кардинального изменения социально-экономической обстановки.

1 Гладкий Ю. П., Чистобаев А. И. Регионоведение. М., 2000. С. 325. Данные авторы относят к Юго-Западному Предуралью Республику Башкортостан и Оренбургскую область (В. Л.)

2 Подобные аспекты сегодня становятся весьма актуальными. Л. В. Милов, например, выступая на международной конференции историков «Менталитет и аграрное развитие России», заявил, что «нашей историографии еще предстоит задача уделить серьезное внимание влиянию природно-климатического фактора на исторический процесс» [Милов Л. В. Природно-климатический фактор и ментальность русского крестьянства // Менталитет и аграрное развитие России (XIX — XX вв.): материалы между нар. конф. М., 1996. С. 40].

Все территориальные объединения, включенные нами в состав Южного Урала, имели сходные природно-климатические условия: располагались в двух широтных зонах — в лесостепи и степи, являлись районами с преобладанием континентального климата и примерно равным количеством осадков, одинаковыми температурами зимы и лета. Особенностью исследуемого региона стало наличие на его территории так называемого коренного населения, которое в описываемый период делилось на замкнутые по национальному признаку группы. Многонациональность переселенческого населения, сложившаяся в результате хозяйственного освоения края, также являлась несомненным фактором, прямо и опосредованно влиявшим на производственную ориентацию, условия жизни и быта.

Абсолютное большинство населения Южного Урала в первой трети XX века проживало в сельской местности. Основным источником его существования были занятия сельским хозяйством. Приоритетным направлением производственной специализации крестьянских хозяйств всех трех административных образований было полеводство. Животноводство играло второстепенную роль, однако в отдельных сельскохозяйственных районах Башкирии, Оренбургской и Челябинской губерний скотовод-ческо-земледельческий тип хозяйства превалировал1.

Ведущая роль в сельскохозяйственном производстве отводилась выращиванию зерновых культур. Удельный вес посевов кормовых и пропашных культур был низок (см. табл. 4,27 приложения 1).

Однотипность природно-климатических и социально-экономических параметров районов исследования не означала, что отдельные регионы, включенные нами в зону Южного Урала, не имели особенностей хозяйственного развития. Отсюда явная необходимость экономико-географического, демографического анализа отдельных административно-территориальных объединений, выявление особенных черт развития сельского хозяйства вообще и крестьянского в частности.

1 Кенарский. Дифференциация киргизского хозяйства // Сов. Киргизия. 1924. № 5—6. С. 101; Давлетшин Р. А. История крестьянства Башкортостана 1917—1940 годы. Уфа, 2001. С. 70; Лабу-зов В. Прерванный выбор. Оренбургская деревня в 20-х — начале 30-х годов XX столетия. М., 2003. С. 62.

В рассматриваемый период одним из ведущих сельскохозяйственных регионов Южного Урала была Оренбургская губерния. Вопрос о территориальной, географической и хозяйственной принадлежности Оренбургской губернии решался в разные годы по-разному'.

За время своего существования губерния неоднократно подвергалась территориально-административным изменениям. В основе таковых лежали экономические и политические проблемы: хозяйственные связи, необходимость контроля за вновь присоединяемыми к Российской империи территориями и т.д. Особенно остро проблемы территориальных границ стали проявляться в конце Гражданской войны. Именно тогда отчетливо проявилось стремление к экономической и политической самостоятельности населения отдельных территорий, ранее входивших в Оренбургскую губернию, стала объективной реальностью невозможность эффективного управления регионом. Данные обстоятельства и послужили причинами административных изменений, которые произошли в 1919 — первой половине 20-х годов2.

1 Подробнее см.: Лабузов В. А. Что такое Оренбургский регион: к проблеме территориальных границ в исторических исследованиях // Уральские бирюковские чтения : сб. науч. ст. Вып. 1: Актуальные проблемы краеведения. Ч. 1. Челябинск, 2003.

2 В нашу задачу не входит подробный анализ экономических и политических причин раздела Оренбургской губернии и ее временного вхождения в состав КССР. Однако мы должны отметить, что в современной исторической литературе существуют две диаметрально противоположные точки зрения на причины территориальных изменений Оренбургской губернии. Одна из них принадлежит профессору Л. И. Футорянскому и в основном сводится к мысли о том, что «Оренбургский край был политическим мостом, соединяющим Россию с народными массами Башкирии и Казахстана», а «Оренбург был одним из крупных городов России», с которым «ни в какое сравнение» не шли города Киргизии (Казахстана). [См.: Футорянский Л. И. Оренбург— столица Казахстана // Оренбург. Челябинск, 1993. С. 181, 193; Он же. Из истории создания Киргизской (Казахской) и Башкирской АССР (1920—1924 гг.) // Оренбуржье и Республика Казахстан: приграничные аспекты сотрудничества. Оренбург, 1997. С. 141—143].

Таким образом, Л. И. Футорянский видит за всеми административно-территориальными изменениями помощь экономически, политически и культурно отсталым народам Казахстана и Башкирии. Несколько иной точки зрения придерживается Г. Г. Косач, заявивший о том, что «не приходится сомневаться в наличии у руководителей Оренбургской губернии в первые послереволюционные годы особой политической линии», отличавшейся «от официального курса центрального советского правительства». По его мнению, руководство губернии стремилось «не допускать прямых контактов политической элиты тюрок и мусульман с центральной властью», что «очевиден. налет неприкрытого расизма», что «свою линию оренбургский «правящий класс» раннесоветского времени в основном унаследовал от прошлого — и не от ближайшего прошлого, непосредственно предшествовавшего изменившим Россию октябрьским событиям 1917 года, а куда более удаленного. Она зародилась во времена, когда Оренбург только-только появился на краю тогдашней российской державы, укрепилась во второй половине XVIII — 60-х годах XIX столетия.». [См.: Косач Г. Г. «Государст

Фактически раздел губернии начался в 1919 году1.

К концу 1919 года Оренбургская губерния включала в себя лишь Оренбургский и Орский уезды. Постановлением II губернского съезда Советов от 25 марта 1920 года уездное деление было упразднено, а губернию разделили на 8 районов. В этот период площадь региона составляла 49 360 кв. верст, на ее территории проживало 591 257 человек2 (см. карту, приложение 4).

В своем послереволюционном состоянии экономика региона составляла 29,7% довоенного уровня. Численность населения — 26,6% от численности 1917 года. Сокращение территории губернии привело к снижению производственного потенциала всех отраслей производства. В 1919 году губерния выпускала около половины продукции сельского хозяйства (46,5%), чуть больше половины (51,5%) приходилось на обрабатывающую, а стоимость продукции горной промышленности вообще оценивалась только в 1%3.

Не смогло компенсировать территориальные потери и образование 7 июля 1920 года (путем слияния) Оренбургско-Тургайской губернии, которая просуществовала всего несколько месяцев4.

В географическом отношении Оренбургская губерния представляла собой предгорье Уральского хребта, который своими отрогами глубоко заходил на ее территорию, а в районе Губерлинских гор пересекал регион, деля его на две части — Предурально-Западную (Оренбургский и Каширинский уезды) и Заурально-Восточную (Орский уезд)5. Главными водными системами губернии в исследуемый период являлись бассейны рек Волги и Урала, второстепенными — реки Орь, Кумак, Губерля, Буртя, Донгуз и т.д. Все реки губернии характеризовались резкими колебаниями расхода воды: многовенный» город и национальные автономии: Оренбург в первые советские годы // Вестник Евразии. Независимый научный журнал. М., 2002. № 2 (17). С. 113,131,132].

1 Подробнее о разделе территории губернии см.: Лабузов В. Прерванный выбор. Оренбургская деревня в 20-х — начале 30-х годов XX столетия. М., 2003. С. 43—47.

2 ГАОО. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 139. Л. 46.

3 Там же. Подсчет наш.

4 ГАОО. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 34. Л. 175,175 об.

5 ГАОО. Ф. Р-261. Оп. 1. Д. 2705. Л. 115. водностью весной и маловодностью в летний период. Колебания расхода воды в 1920—1924 годах на р. Сакмара у станицы Сакмарской как наиболее типичные представлены в таблице 2.1.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Эволюция деревни Южного Урала в первые десятилетия Советской власти проходила в достаточно сложных условиях и сопровождалась не только сильнейшими социальными потрясениями, но и глубокими экономическими преобразованиями, изменившими в конечном счете и социальную структуру сельского населения, и сам строй крестьянской жизни. Материалы диссертационного исследования свидетельствуют о том, что социально-экономические изменения в аграрном секторе Южного Урала осуществлялись в изучаемый период в русле модернизации традиционных крестьянских обществ или «агроперехода». На кардинальное изменение облика южноуральской деревни влияло множество факторов. Однако доминирующими условиями развития, а затем и упадка парцеллярного крестьянского хозяйства стали землепользование и налоговая политика.

В ходе диссертационного исследования были изучены возможности и потребности различных категорий крестьянских хозяйств, земельные отношения и принципы налоговой политики государства. На основании полученных данных впервые для исследуемого региона составлены таблицы оптимальной площади земельных наделов, показавшие, что крестьянскому землепользованию на Южном Урале было свойственно лишь относительное малоземелье, проявлявшееся в условиях экстенсивного пути развития сельскохозяйственного производства и устаревших агрономических приемов. В ходе диссертационного исследования доказано, что в дополнительном наделении землей нуждались лишь 7% крестьянских хозяйств в Уфимской и около 12% в Оренбургской губернии, которые не имели надельной земли вообще и не обладали людьми с внеземледельческими специальностями.

Анализ дореволюционных поземельных отношений различных групп землепользователей выявил их крайнюю запутанность, а также широкую распродажу или сдачу в аренду земельных участков, принадлежащих коренному населению. Подобные процессы сдерживали темпы интенсификации земледельческих хозяйств разных категорий населения.

События октября 1917 года прошли в аграрной стране, России, под лозунгом передачи земли крестьянам. Провозглашение Декретом о земле основного средства производства общенародным достоянием в тех условиях означало уравнительное распределение или самораспределение земли, поскольку роль государственных, прежде всего земельных органов в данной работе оказалась ничтожной.

Проведенное исследование позволяет сделать вывод о неоднозначности восприятия Декрета о земле сельским населением Южного Урала. Переселенцы, бывшие помещичьи и государственные крестьяне оценили выход данного документа положительно, осознав явную возможность увеличить свое землепользование. В конечном счете подобное желание исполнилось, хотя и не вдруг, и не сразу, учитывая особенности хода Гражданской войны на территории края. В то же время фактический пересмотр земельных отношений коснулся гораздо меньшего круга земель, чем предполагалось, вернее, представлялось крестьянам, считавшим, что новизна земельной реформы должна сводиться к дополнительному и существенному увеличению надельных площадей за счет земли нетрудового пользования. На Южном Урале удельный вес государственного и частного землевладения был мал. Перераспределение конфискованных площадей не могло удовлетворить зачастую необоснованные запросы крестьянства, и уже в период «черного» передела земельные споры приводили к столкновению населения сел и деревень, расположенных вокруг помещичьих, церковных и казенных земель. Раздел захваченных земель носил грубый и примитивный характер и нередко приводил к усилению земельного неравенства вместо его смягчения. Уравнительность при переделе земель нетрудового пользования доминировала только внутри того села, которому они доставались, но и в данном случае существующая практика донаделения сводилась к простому равномерному механическому разделу захваченного.

В ходе диссертационного исследования уточнены данные о количестве переданной крестьянам земли: в Оренбургской губернии — 386 805,6 дес. (45,4% от предназначенных к разделу), в Уфимской — 1 180 ООО дес. (45% от предназначенных к разделу).

Результаты уравнительного раздела земель нетрудового пользования после окончательного установления Советской власти на территории исследуемого региона были скорректированы в ходе создания на месте бывших имений совхозов и коммун и отчуждения в фонд государственного земельного имущества. Таким образом, к коллективным формам собственности отходил земельный фонд, который крестьянство исследуемого региона считало своей «революционной» добычей.

По исчерпании или при недостатке запаса свободных земель коллективные хозяйства делались реальной угрозой даже для бесспорных крестьянских земель, поскольку собственность на землю была отменена, а действующие законы стояли на стороне совхозов и коммун. Стремление осуществлять производственную деятельность в рамках индивидуального хозяйства, помноженное на раздражение от насильственного внедрения коммун и совхозов, предопределило низкий удельный вес коллективного землепользования и отрицательное отношение к данной форме организации производства основной массы крестьянства Южного Урала.

В ходе осуществления Декрета о земле, особенно в 1919 — начале 1920 года, пострадала незначительная по удельному весу, но весьма авторитетная и предприимчивая группа крестьянских хозяйств, выкупившая землю до 1917 года или закрепившая ее в личное пользование. Урезка излишков сверх нормы и передача их малоземельным в рамках сельской общины не могла не вызывать негативного отношения у тех южноуральских крестьян, кто за землю заплатил и считал ее своей.

Отрицательно отреагировали на появление закона о перераспределении земли башкиры, киргизы и казаки, справедливо опасавшиеся перераспределения вотчинных, родовых и войсковых земель. Ситуацию усугубляла полная неготовность Декрета о земле защитить интересы коренного населения Южного Урала. Выработка земельных норм для башкир и киргизов проводилась без учета национальных и естественно-бытовых особенностей, состояния и развития хозяйств, предполагала отчуждение части земель и потому воспринималась местным населением негативно. Население бывшего ОКВ также восприняло Декрет о земле крайне настороженно. И хотя в период передела собственные казачьи наделы остались, за редким исключением, на дореволюционном уровне, изъятие офицерских земель в отдельных сельскохозяйственных районах исследуемого региона расценивалось как посягательство на войсковую, общую, в представлениях казаков, собственность.

Таким образом, недовольных главным документом большевиков на Южном Урале было больше, чем в иных регионах страны. Это обстоятельство позволяет заключить, что применение Декрета о земле в рамках исследуемого региона, проведенное без учета национальных, исторических и социальных условий жизни населения, было ошибочным и свидетельствовало о невыверенности аграрного курса победившей партии. Тем более что прокатившаяся по исследуемому региону волна земельных переделов не имела ничего общего с декларируемыми принципами социальной справедливости.

Расчет большевиков на стихийный крестьянский социализм, в исследуемом регионе не оправдался и потребовал корректировки земельной политики. Закон «О трудовом землепользовании» и Земельный кодекс РСФСР, утвержденные в 1922 году, не только заменяли земельное законодательство периода «военного коммунизма», но и раскрепощали хозяйственную инициативу крестьянства. Мы положительно оцениваем работу по совершенствованию законодательной базы земельных отношений на региональном уровне — в КАССР и БАССР. В результате комплекса мероприятий на Южном Урале была создана определенная правовая устойчивость крестьянского землепользования, что положительно сказалось на развитии сельского хозяйства региона. Однако внедрение новых принципов земельной политики на исследуемой территории оказалось непоследовательным. В уравнительно-передельных общинах Южного Урала нэповского периода, по-прежнему доминировавших над другими формами землепользования, давно назрела необходимость в агрикультурных улучшениях и переходе к прогрессивным системам использования земли. Однако данные мероприятия наталкивались, с одной стороны, на консерватизм земельного общества, с другой — свидетельствовали о неготовности региональных земельных органов к усовершенствованию крестьянской общины.

Анализ влияния различных форм землепользования на итоговые результаты деятельности крестьянских хозяйств не позволяет нам присоединиться к устоявшемуся в российской и региональной историографии мнению о том, что хуторское хозяйство было заведомо эффективнее общинного. В ходе диссертационного исследования были рассмотрены различные стороны парцеллярного сельскохозяйственного производства на Южном Урале: степень оснащенности тягловой силой, сельскохозяйственной техникой и инвентарем, структура посевной площади и удельный вес товарной продукции. Приведенные данные позволили сделать вывод о том, что хуторское хозяйство региона находилось на одном уровне с общинным по всем вышеперечисленным показателям, за исключением расстояний до посевов. Однако и это несомненное преимущество не способствовало увеличению товарности хуторских хозяйств, поскольку, в отличие от хуторов центральной и западной части России, они не группировались возле торговых и промышленно развитых центров и в своей основе имели исключительно потребительский характер.

Главная роль в рациональной организации хозяйственной территории отводилась землеустройству, призванному осуществить переход к широким полям, внедрение многополья, борьбу с дальноземельем и чересполосицей, введение улучшенных севооборотов и т.д.

Проведенный в масштабах исследуемого региона анализ материалов по межсе-ленному и внутриселенному землеустройству показал слабые итоговые результаты. Удельный вес землеустроенных площадей был невысоким, землеустройству подвергалось прежде всего общинное землепользование, в то время как хозяйственная целесообразность требовала работы с участками. Не отвечала хозяйственным потребностям времени и работа по расселению. Как правило, делилась на части и расселялась много-дворная община с образованием групповых поселений (поселков, выселков) мелкого и среднего типа. Однако сам строй крестьянских хозяйств после такого землеустройства оставался прежним, архаичным.

Подобная практика объясняется тем, что в 20-х годах XX столетия земельные органы Южного Урала по-прежнему рассматривали общину как наилучшую форму перехода к крупному коллективному производству. Выделение на хутора и отруба сдерживалось. Заявки населения на соответствующие разверстывания отклонялись или удовлетворялись с трудом, хотя экономическая целесообразность развития подобных форм землепользования в условиях повсеместной многодворности селений Южного Урала была явной.

Одновременно явочным порядком внедрялись коллективные формы землепользования, хотя результаты обследований тех лет и наш анализ показали, что образованные в ходе землеустройства коллективы в большей части являлись фиктивными и фактически продолжали жить на принципах общинной формы землепользования, сохраняя все те же архаичные приемы сельскохозяйственного производства.

Попытки установления единых норм землепользования для отдельных сельскохозяйственных районов Южного Урала, период нэпа нами оцениваются в целом положительно. Однако в составе земельных норм лежал механический принцип уравнительного раздела земли, не учитывающий доходность, размеры потребления или производственные возможности крестьянских хозяйств. Таким образом, земельная норма определялась как статистическое среднее, получавшееся от деления определенной общей площади (уезда, волости) на число разверсточных единиц.

Совокупность имеющихся данных о системе поземельных отношений в регионе, их рассмотрение и анализ позволили сделать вывод о том, что в период нэпа индивидуализация землепользования как важнейшее условие продуктивного труда в целом на Южном Урале не получила законного оформления. Подобное обстоятельство не создавало благоприятной почвы для укоренения отношений собственника и собственности. Стремление к индивидуальному землепользованию и мобилизации земли в хозяйственно крепких слоях южноуральской деревни сдерживалось доктринальными и институциональными ограничениями: временным характером аренды земли, ориентацией на коллективные хозяйства, запретом частной собственности, а следовательно, и частной инициативы крестьянина.

Насильственное проведение коллективизации сельского хозяйства на Южном Урале привело к доминированию коллективных видов землепользования. Темпы внедрения государственного (совхозов) и коллективного (колхозов) землепользования позволяют сделать вывод о новой, аграрной, революции, происходившей на территории края в период с осени 1929 по 1932 гг. В этот период крестьянство Южного Урала вынуждено было принять навязываемый властью новый тип жизни и деятельности.

В ходе нового передела земли сельские общины исследуемого региона сначала теряют участки, присоединенные во время уравнительного передела земли, а затем изменяется и сам строй землепользования.

Складывающаяся во время коллективизации система поземельных отношений позволяет заключить, что в рамках Южного Урала утверждение колхозного землепользования было не прогрессом, а своеобразным шагом назад даже по сравнению с общинным землепользованием, недостатки которого общеизвестны и подтверждаются приводимым в диссертационном исследовании материалом.

Таким образом, анализ земельных отношений на протяжении ряда лет позволил выявить не только их эволюцию, но и типичные и особенные черты.

Развитие парцеллярного крестьянского хозяйства в первые десятилетия Советской власти происходило в сложной системе социально-экономических связей. При этом выпадение отдельного элемента сложившейся структуры приводило, как правило, к утрате определенной части экономического потенциала и уменьшению результатов хозяйственной деятельности. В этом смысле усиление монополии хлебной торговли и ее распространение на все другие особо дефицитные продовольственные и промышленные товары в период «военного коммунизма» не только разрушало зыбкий союз между городом и деревней, но и до основания потрясло индивидуальное крестьянское хозяйство.

В своей основе продовольственная разверстка, вводимая на территории Южного Урала со второй половины 1919 года, представляла своеобразное сочетание монополии с натуральным раскладочным налогом. С монополией разверстка имела то общее свойство, что она стремилась изъять из рук производителя все излишки его хозяйства. С другой стороны, разверстка превращалась в раскладку общего контрольного задания на совокупность всей территории региона и приобретала тем самым явно выраженный налоговый характер.

Подобное обстоятельство, кстати, и определило наше стремление объединить вопросы продразверстки и внедряемые впоследствии принципы налоговых отношений в отдельный раздел исследования.

Проведение продразверстки на Южном Урале проходило в условиях зернового и товарного дефицита. Исследование не подтвердило устоявшийся в региональной историографии вывод о наличии к началу 1919 года значительных запасов зерна на исследуемой территории1.

В 1919 году абсолютное большинство крестьянских хозяйств Южного Урала испытывало зерновой дефицит, а в отдельных сельскохозяйственных районах края уже весной 1920 года проявились признаки надвигающегося голода. Первоначальные попытки косвенного экономического воздействия на сельского производителя при помощи «товарообмена», предпринятые в 1919 году на всей территории исследуемого региона, провалились.

Ничтожные нормы снабжения оказались слабым средством поощрения сельского общества, выполнившего продразверстку. Лишение снабжения тех, кто разверстку не выполнял, также не играло действенной роли, поскольку тоже упиралось в отсутствие товаров. Таким образом, ни о какой эквивалентности или простой пропорциональности сдаваемых и получаемых продуктов не могло быть и речи. Государство в лице своих региональных представителей откровенно сознавалось, что оно не располагает таким запасом товаров, который бы обеспечивал нормальный ход заготовок на основе оплаты сельскохозяйственных продуктов.

В результате изъятие хлебных излишков, и не только их, у сельского населения Южного Урала производилось при помощи или под угрозой применения оружия. Обязательность выполнения контрольных цифр продовольственной кампании становилась определяющим фактором во взаимоотношениях между крестьянством и государством, а крайние формы принуждения — преобладающими. Материалы исследования подтвердили тезис о существенном негативном влиянии продразверсточных кампаний на размеры и глубину голода 1921—1922 гг.

Проведение продразверстки в исследуемом регионе сказалось и на состоянии сельского хозяйства. Крестьянское хозяйство, лишавшееся стимулов развития, свора

1 Хазиев Р. А. «Автономный нэп» эпохи «военного коммунизма» на Южном Урале: рыночная альтернатива командно-распределительной экономике // Отечественная история. 2001. № 6. С. 49. чивало сельскохозяйственное производство, доводя его до размеров, необходимых для удовлетворения собственных нужд.

Таким образом, разверстка в условиях Гражданской войны и сопутствующей ей разрухи в своей совокупности была, как представляется, ценой, которую платило крестьянство Южного Урала, как и страны в целом, за победу над царизмом и буржуазией, за приход к власти большевиков. Разверстка в той форме, какую она приняла, была и политическим шагом, поскольку отражала интересы не столько рабочих, сколько складывающегося широкого слоя партийно-государственной и хозяйственной бюрократии. Объективно она стала первым опытом становления в деревне административно-командной системы управления, который применялся уже в период новой экономической политики, но был ширрко использован и существенно развит в период коллективизации.

Переход от продразверстки к натуральному налогу, от последнего — к натуральному единому налогу, а затем к единому сельскохозяйственному налогу, начисляемому в денежной форме, означал денатурализацию налоговой системы, ее совершенствование и более широкое применение экономических параметров длительного воздействия. Внедрение новых налоговых принципов на Южном Урале проходило в необычайно тяжелых условиях. Продовольственный кризис 1921 года сделал невозможным проведение первой продналоговой кампании. Однако он же выявил устойчивую приверженность регионального продаппарата к методам разверстки. Проведенное исследование показало, что внедрение внутригубернского налога, внутригубернской разверстки в БССР и Оренбургской губернии и продналоговые сборы в Челябинской губернии в 1921 г. было ошибочным шагом местных органов власти, лишь усугубившим продовольственные затруднения населения. Обобщенные данные анализа налоговой кампании первого послеголодного хозяйственного года позволяют сделать вывод о том, что сбор единого натурального налога 1922/23 года на Южном Урале проводился без учета последствий голода 1921—1922 гг. и сопровождался многочисленными и чрезвычайно обременительными дополнительными налоговыми платежами. Подобные обстоятельства вызывали раздражение крестьянских масс и негативное отношение к единому натуральному налогу. Анализ мероприятий налоговых органов и реакции южноуральского крестьянства на действия региональных властей в период налоговой кампании позволяют опровергнуть устоявшееся в региональной историографии мнение о благожелательном отношении крестьян к налогу 1922/23 года.

Требованиям сельских хозяев соответствовала унификация государственных платежей, введение денежной формы их уплаты. В этом плане переход к единому сельскохозяйственному налогу оценивается нами положительно. Однако в дальнейшем налоговый курс вопреки хозяйственной логике все более подчиняется политическим приоритетам. Поэтому изначальное взимание налога по принципу прогрессивно возрастающей шкалы с течением времени усиливалось. Освобождая от сельскохозяйственного налога основную массу бедняцких и малоимущих крестьянских дворов, облегчая налоговое обложение маломощных середняков, государство осуществляло жесткое подоходно-прогрессивное обложение зажиточных слоев южноуральской деревни, под которое попадала и часть середняков. Подобные подходы к осуществлению налоговой политики, инспирированные к тому же «кулацкой опасностью», резко сокращали накопления у зажиточного крестьянства, затрудняли интенсификацию и расширение сельскохозяйственного производства.

Отрицательную роль в деле экономической стабилизации крестьянских хозяйств играли увеличивавшиеся с каждым годом объемы налоговых поступлений. Проведенное исследование не подтвердило устоявшийся в региональной историографии вывод о ежегодном уменьшении в отдельных регионах и на всей территории Южного Урала сумм налоговых поступлений. Совокупность приводимых в диссертации данных позволяет утверждать, что объемы сельскохозяйственного налога увеличивались не только в период новой экономической политики, но и в последующее время, вплоть до 1930/31 хозяйственного года.

Кардинальное изменение налоговой политики произошло в конце 20-х годов XX столетия и выражалось в стремлении государства поставить под свой контроль аграрное производство, установив абсолютную власть над крестьянским хозяйством. Налоговая политика тех лет была направлена на создание оптимальной системы перекачки ресурсов из аграрной сферы производства в промышленную.

Логическим претворением новых принципов налоговой политики стало внедрение самообложения и параллельное ужесточение налогообложения зажиточного крестьянства. Широкое внедрение самообложения следует считать безусловным политическим успехом региональной власти. В результате раскол населения деревни на две враждебные по отношению друг к другу части и усугубление существовавших социальных конфликтов стали несомненными. Переход к сплошной коллективизации поставил перед налогообложением новые задачи, решение которых должно было содействовать росту коллективных хозяйств, ликвидации кулачества как класса и подъему сельскохозяйственного производства на новой, коллективной основе. Решению подобных задач был подчинен сельхозналог 1931 года, который фиксировал произошедшие изменения в социальной структуре деревни и предоставлял льготы крестьянским хозяйствам, соотносившим перспективы своего развития с коллективной формой собственности. Одновременно был создан и применялся в широких масштабах механизм налогового давления на единоличные хозяйства, делавший их существование в рамках индивидуального экономически бессмысленным.

Таким образом, на протяжении всего исследуемого периода практика налогообложения носила дуалистский характер, однако в большей степени не способствовала, а препятствовала развитию тех организационно-хозяйственных форм сельского производства, которые, по мнению государства, не являлись приоритетными. Характер проводимой налоговой политики наиболее ярко воплотился в налоговом законодательстве, в основе которого лежал классовый принцип, нарушавший представления о праве как мере равенства и справедливости. В то же время налогообложение деревни Южного Урала способствовало тем аграрным преобразованиям, которые являлись приоритетными для Советского государства. Реализация налоговой политики привела к трансформации мелкотоварного крестьянского хозяйства в личное подсобное и создала возможности для утверждения новой системы аграрного производства.

Развитие деревни Южного Урала в исследуемый период нельзя оценить однозначно. Несомненным фактором ее жизни стал упадок сельскохозяйственного производства в годы Гражданской войны и голода 1921—1922 годов, последующий рост хозяйственных показателей в период нэпа и падение экономического потенциала в период сплошной коллективизации. Подобная неравномерность развития была инициирована непоследовательной по отношению к крестьянам политикой государства, которая то жестко ограничивала поступательное развитие парцеллярного крестьянского хозяйства, то дозированно стимулировала его рост.

Список научной литературыЛабузов, Вячеслав Александрович, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Источники11. Архивные материалы11.1. Российский государственный архив экономики (РГАЭ)

2. Фонд 396 — Редакция «Крестьянской газеты» Фонд 478 — Народный комиссариат земледелия Фонд 1562 — Фонд ЦСУ СССР Фонд 1943 — Наркомпрод РСФСР11.2. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ)

3. Фонд 671 — Центральный агитационный культурно-просветительный отдел комитета членов Всероссийского учредительного собрания

4. Фонд 17 — Фонд отдела ЦК РКП(б) по работе с деревней11.4. Объединенный государственный архив Челябинский области (ОГАЧО)

5. Фонд Р-75 — Челябинский уездисполком

6. Фонд Р-91 — Особая выездная сессия при Челябинском губернском советском народном суде

7. Фонд Р-98 — Челябинский окрисполком Фонд Р-138 — Челябинский губисполком Фонд Р-170 — Троицкий окрисполком

8. Фонд Р-172 — Исполнительный комитет Челябинского уездного Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов

9. Фонд Р-363 — Челябинский губернский революционный комитет11.5. Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан (ЦГИАРБ)

10. Фонд Р-274 — Исполком Грязновского волостного Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Белебеевского уезда

11. Фонд Р-394 — Центральный исполнительный комитет Совета рабочих и крестьянских депутатов

12. Фонд Р-394 — Президиум Верховного Совета Народных депутатов Башкирской АССР

13. Фонд И-421 — Уфимская губернская продовольственная управа Фонд Р-473 — Уфимское губернское статистическое бюро Фонд Р-681 — Башкирский областной союз сельскохозяйственной кооперации по производству, переработке и сбыту зерновых и масленичных культур

14. Фонд Р-764 — Уфимская кантонная комиссия по борьбе с последствиями голода Фонд Р-804 — Государственная плановая комиссия при Совете Министров Башкирской АССР

15. Фонд Р-933 — Совет Министров Башкирской АССР11.6. Центральный государственный архив общественных организаций Республики Башкортостан (ЦГАООРБ)

16. Фонд 22 — Башкирский обком РКП(б) Малой Башкирии (1919—1922 гг.)

17. Фонд Р-2 — Оренбургский окрисполком, г. Оренбург Средне-Волжской области, с 1929 г. Средне-Волжского края

18. Фонд Р-4 — Оренбургский уисполком, г. Оренбург Оренбургской губернии — Фонд Р-10 — Илецкий волисполком, г. Илецкая Защита, Илецкий район Оренбургской губернии

19. Фонд Р-14 — Павловский волисполком 1918—1927 гг.

20. Фонд Р-15 — Дмитриевский волисполком, с. Дмитриевка Каширинского уезда Оренбургской губернии

21. Фонд Р-25 — Сакмарский волисполком, ст. Сакмарская Оренбургского уезда и губернии

22. Фонд Р-43 — Кулагинский волисполком, с. Кулагино Покровского района Оренбургской губернии

23. Фонд Р-53 — Оренбургский райисполком • Фонд Р-57 — Каширинский райисполком Фонд Р-60 — Соль-Илецкий райисполком Фонд Р-61 — Красногвардейский райисполком

24. Фонд Р-63 — Оренбургский горисполком, г. Оренбург Оренбургской области Фонд Р-128 — Оренбургская губернская рабоче-крестьянская инспекция 1919— 1928 гг.

25. Фонд Р-132 — Районное отделение рабоче-крестьянской инспекции Исаево-Дедовского уезда Оренбургской губернии

26. Фонд Р-166 — Петровский районный комиссариат по продовольствию, с. Петровское Оренбургско-Тургайской губернии

27. Фонд Р-186 — Плановая комиссия губисполкома, г. Оренбург Фонд Р-187 — Плановая комиссия Оренбургского окрисполкома, г. Оренбург ФондР-261—Земельное управление Оренбургского губисполкома, 1918— 1928 гг.

28. Фонд Р-262 — Оренбургское губземуправление, 1927—1930 гг. Фонд Р-268 — Земуправление Исаево-Дедовского уисполкома, пос. Исаево-Дедовский

29. Фонд Р-285 — Оренбургский союззернотрест Народного комиссариата зерновых и животноводческих совхозов, г. Оренбург

30. Фонд Р-361 — Коммунальный отдел Оренбургского губисполкома, г. Оренбург Оренбургской губернии

31. Фонд Р-450 — Губотдел народного образования, 1919—1927 гг.

32. Фонд Р-777 — Домбаровский райисполком

33. Фонд Р-778 — Державинский райисполком

34. Фонд Р-786 — Буртинский райисполком

35. Фонд Р-787 — Орский райисполком

36. Фонд Р-789 — Буранный райисполком

37. Фонд Р-792 — Грачевский райисполком

38. Фонд Р-801 —Зиянчуринский райисполком

39. Фонд Р-805 — Кваркенский райисполком

40. Фонд Р-806 — Павловский райисполком

41. Фонд Р-841 — Оренбургский объединенный губернский ревтрибунал, г. Оренбург

42. Фонд Р-875 — Орское агентство Оренбургского общества сельскохозяйственного кредита, г. Орск

43. Фонд Р-950 — Новосергиевский райисполком

44. Фонд Р-1003 — Статистическое управление Чкаловской области, 1934—1951 гг. Фонд Р-1083 — Петровский райисполком Фонд Р-1670 — Бузулукский райисполком

45. Фонд Р-1683 — Матвеевский райисполком

46. Фонд Р-1900 — Сакмарский райисполком

47. Фонд Р-2403 — Оренбургский райисполком, 1920—1922 гг.

48. Фонд Р-2404 — Исаево-Дедовский райисполком, с. Исаево-Дедово

49. Фонд Р-2414 — Илецкий райисполком, с. Илецк Оренбургской губернии

50. Фонд Р-2418 — Оренбургский военно-революционный комитет, 1918 г.

51. Фонд Р-2900 — Десятерик Прокофий Корнеевич, 1902—1986 гг. Личный фонд11.8. Центр документации новейшей истории Оренбургской области1. ЦДНИОО)

52. Аграрная политика Советской власти (1917—1918 гг.). Документы и материалы. М.: Изд-во АН СССР, 1957.

53. Базарные цены на продукты полеводства и скотоводства по данным добровольных корреспондентов за октябрь, ноябрь и декабрь 1914 г. / Оренб. губ. зем. управа. Оценочно-стат. отд-ние. Оренбург, Б. г. 13 с.

54. Базарные цены на продукты полеводства и скотоводства по данным добровольных корреспондентов за январь 1915 г./ Оренб. губ. зем. управа. Оценочно-стат. отд-ние. Оренбург, Б. г. 5 с.

55. БАССР. Народный Комиссариат Внутренних Дел. Отчёт о деятельности за период времени с 1 октября 1923 г. по 1 декабря 1924 г. Уфа, 1924. 36 с.

56. БАССР. Народный Комиссариат Труда. Отчёт Башкирского наркомата труда о работе за время с 1 октября 1923 г. по 1 октября 1924 г. Уфа, 1924. 91 с.

57. БАССР. Совнарком. Государственная плановая комиссия. Краткий отчёт о деятельности с 1 января 1924 г. по 1 января 1925 г. Уфа, 1925. 13 с.

58. БАССР. Совнарком. Доклад о деятельности за время со II до III съезда Советов: Июль 1921 — декабрь 1922 гг. (Уфа, 1922). 22 с.

59. БАССР. Центральный совет народного хозяйства. Краткий отчёт о деятельности за 1923—24 операционный год. (Уфа, 1924.). 45 с.

60. БАССР. ЦИК. Сборник постановлений, инструкций и распоряжений ЦИК, СНК и НКФ о проведении местных налогов на 1924—25 гг. Уфа, 1925. 63 с.

61. БАССР. ЦИК. Сессия, 1-я. Материалы. Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Башкирской Советской Республики. (4—6 июля 1921 г.). Стерлитамак, 1921.12 с.

62. Башкирия в Союзе ССР. Статистический сборник. Уфа, 1972.

63. Башкирская АССР // Съезды Советов автономных советских социалистических республик, входящих в РСФСР : сб. док. 1923—1937 гг. М., 1962. Т. 4, ч. 1. С. 301—509.

64. Башкирская республика // Итоги борьбы с голодом в 1921—1922 гг. : сб. статей и отчётов. М., 1922. С. 193—196.

65. Башкирский народный комиссариат социального обеспечения. Доклад о деятельности за время с июля 1921 г. по 1 нояб. 1922 г. III Всебашкир. съезду Советов рабочих, крестьянских и красноарм. депутатов. Уфа, 1922. 91 с.

66. Башкирский народный комиссариат финансов. Доклад о деятельности с 15 авг. 1921 г. по 1 сент. 1922 г. Уфа, 1922. 23 с.

67. Башкирское общество сельскохозяйственного кредита «Башсельхозкредит». Третий год работы: Отчёт правления о-ва за 1924—25 операционный год. Уфа, 1926.33 с.

68. Башкирское Центральное Статистическое управление: Бюллетень. Уфа, 1923—1924. № 1—2. 1923. 82 е.; № 3. 1923. 36 е.; № 4. 1924. 26 е.; № 5. 1924. 36 е.; №6—7. 1924. 76 е.; № 6—7. 1924. 76 е.; № 8—9. 1924. 34 е.; № 10—11. 1924. 46 е.; № 12.1924. 32 с.

69. Башкирское Экономическое совещание. Отчёт. Совету труда и обороны. Стерлитамак; Уфа, 1921—1922. 1921: (С 21 на 1 окт. 1921 г.). 63 е.; 1922: (На окт. 1921 г.). № 1.170 е.; 1922: (На 1 апр. 1922 г.). № 2. 125 с.

70. Бирский кантонный исполнительный комитет. XII Съезд советов. Доклад за период 1923—24 г. Бирск, 1924.

71. Большевики Урала в борьбе за победу Октябрьской социалистической революции : сб. документов и материалов. Свердловск : Свердловск, кн. изд-во, 1957. 396 с.

72. Борьба за Советскую власть на Южном Урале (1917—1918 гг.): сб. документов и материалов. Челябинск : Челябинск, кн. изд-во, 1957.484 с.

73. БССР РФ. Совет народных комиссаров. Отчет Ш-му Всероссийскому съезду Советов. Июль 1921 года — ноябрь 1922 года. Уфа, 1922.

74. Бюджеты крестьянских хозяйств Башреспублики за 1924—25 гг. / Башк. Центр, стат. упр. Уфа, 1926. 323 с.

75. Бюллетень Ш-го собрания уполномоченных Оренбургского губернского Союза Потребительских обществ (7—10 нояб. 1922 г.) : полн. стеногр. отчёт. Оренбург : Изд. Оренб. губ. союза потребит, о-в, 1922. 84 с.

76. Бюллетень № 1—2 за 1917 г. (Сост. по сообщениям добровольных корреспондентов) / Оценочно-стат. отд-ние Оренб. губ. зем, управы. Отд. текущ. статистики. Оренбург: Губ. тип., 1917.18с.

77. Бюллетень № 8—9. Оренбург, 1917.

78. Бюллетень №4. Количество скота, посевные площади и урожай хлебов в 1915 г. (По данным отдельных крестьянских хозяйств) / Оренб. губ. зем. управа. Оценочно-стат. отд-ние. Отд. текущей статистики. Оренбург : Электротип. Тург. обл. правл., 1916. С. 22.

79. Бюллетень Оренбургского окрисполкома Советов рабоче-крестьянских, казачьих и красноармейских депутатов. 1930. 14 апр. (№ 13).

80. Бюллетень Союза кредитных и ссудосберегательных товариществ «Крестьянское дело». № 1—3. Оренбург : Электротип. Тург. обл. правл., 1917.

81. Бюллетень цен. № 1—3; 6—И (Янв.-март; Июнь-нояб.) 1923 г. / КССР. Гос. статистика. Оренбург: Гос. тип. № 5 Управполиграфпрома, 1923—1924.

82. В Губернском Продовольственном Комитете // Оренб. прод. дело. 1918. № 3. С. 12—13.

83. Ведомость о количестве зернового хлеба, поступившего на хлебный рынок г. Оренбурга за 1909, 1910, 1911 и 1912 гг. // Обзор деятельности Оренбургского Биржевого комитета за 1912 г. Оренбург, 1913. С. 103.

84. ВЛКСМ. Башкирский областной комитет. Совещание заведующих организационно-инструкторских отделов канткомов и райкомов г. Уфы Башкирской областной организации. 1923. Уфа, 1923.47 с.

85. ВЛКСМ. Всебашкирский съезд, 4-й. Тезисы, резолюции и другие материалы. Уфа, 1925. 36 с.

86. Восьмая Оренбургская Губернская партийная конф.: Резолюции // Пролетарий. 1923. №3. С. 42—49.

87. Временное положение о сборе с публичных зрелищ и увеселений в КССР на усиление фонда по борьбе с голодом // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского Правительства в КССР. 1922. № 1. С. 42—43.

88. Время уборки сенокосов и сбора сена — Предполагаемый урожай хлебов: Бюл. № 6—7 за 1916 г. / Оренб. губ. зем. управа. Оценочно-стат. отд-ние. Оренбург, 1916.6 с.

89. Всебашкирский съезд профсоюзов. Уфа. 1922 г. Уфа, 1922. 39 с.

90. Всебашкирский съезд Советов (5-й). 1925. Протоколы заседаний Всебашкир-ского съезда Советов в г. Уфе. Уфа, 1925. 57 с.

91. Всебашкирский съезд Советов (5-й). Уфа. 1925. Отчёт о деятельности Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров АБССР IV созыва. Уфа, 1925.46 с.

92. Всебашкирский съезд Советов Рабочих, Крестьянских и Красноармейских депутатов (4-й). Уфа, 1924. Протоколы заседаний. Уфа, 1924. 139 с.

93. Всем Губкомам РКП(б), Земотделам и Политпросветам. Положение и программа краткосрочных курсов по ликвидации с.-х. безграмотности среди земледельческого населения на территории КССР // Известия КирОбкома РКП(б). 1922. № 24. С. 14—20.

94. Всем сельскохозяйственным кредитным товариществам. (31 авг. 1929 г.) / Пред. правления Д. Жилин; Зам. зав. ОРГО Б. Шевченко // Бюл. Оренбург, окриспол-кома. 1929. № 12. С. 28—32.

95. Всесоюзная перепись населения 1926 года. Предварительные итоги по Баш-республике. Уфа, 1927.

96. Вырастим два колоса там, где раньше рос один : материалы 1-го Бугуруслан. ок-руж. совещания по поднятию урожайности, 19—28 дек. 1928 г. Бугуруслан, 1929. 57 с.

97. Гражданская война в Оренбуржье (1917—1919 гг.): документы и материалы. Оренбург: Оренбург, кн. изд-во, 1958. 384 с.

98. Губернская партийная организация в годы восстановления народного хозяйства (1921—1925 гг.). Оренбург, 1969.

99. Деятельность Оренбургского Губисполкома VII созыва с 1 окт. 1924 г. по 1 окт. 1925 г. Оренбург : Изд. Оренбург, губисполкома, 1925. 247 с.

100. Добровольная поставка, а не реквизиция. Поставка скота для армии. Количество скота в Оренбургской губернии. По вопросу о переписи скота. Цены на скот по Оренбургской губернии. Отпуск денег на покупку скота // Оренбург, зем. дело. 1916. №11. С. 1—14.

101. Доклад губернского продовольственного комитета. Оренбург, 1923.

102. Доклад Кирнаркомзема по землеустройству. Прения по докладу Наркомзе-ма // Бюл. 2-й Сессии КЦИК 4-го созыва. 1924. № 1. С. 3—30.

103. Доклад о состоянии хозяйства Челябинского округа в 1926 году. 5-я окружная конференция (8—12 дек. 1926 г.). Челябинск, 1927. С. 73.

104. Доклады № № 8, 164, 167, 174 Оренбургской губернской земской управы 2-й очередной сессии Губернскому земскому собранию / Оренбург, губ. земство. Оценоч-но-стат. отд. Оренбург : Электротип. Тург. обл. правл., 1915. 4 с.

105. Доклады и отчёты Оренбургской Губернской Земской Управы третьей очередной сессии 1916 г. Губернского Земского Собрания / Оренб. губ. зем. Агроном, отд. Оренбург : Электротип. Тург. обл. правл., 1916. 554 с.

106. Доклады к 9-му Уфимскому Губернскому съезду Советов рабоче-крестьянских и красноармейских депутатов 7—10 дек. 1921 г. и резолюции этого съезда. Уфа : Изд-во Уфим. губерн. отд. упр., 1922. 263 с.

107. Доклады Оренбургской Губернской Земской Управы второй очередной сессии Губернского Земского собрания: № 71—82, 143 / Оренб. губ. земство. Агроном, отд. Оренбург : Электротип. Тург. обл. правления, 1915.

108. Доклады Оренбургской Губернской Земской Управы четвёртому очередному Оренбургскому Губернскому Земскому Собранию. (Янв. 1917 г.) / Оренб. губ. земство. Агроном, отд. Оренбург : Электротип. Тург. обл. Правл., 1917. 355 с.

109. Единый натуральный налог 1922—23 года. Оренбург, 1922.

110. Единый натуральный налог на кочевое и полукочевое население в пределах КССР. 1922—1923 г. Вып. 2. / КССР. Киргиз. Наркомат по продовольствию. Упр. заготовок. Оренбург : Налог, отд. Киргиз. Наркомата по продовольствию, 1922.42 с.

111. Ежегодник Оренбургской товарной биржи за 1922/23 операционный год / под ред. Д. Н. Ергаева ; КССР. Оренб. бирж. ком. Оренбург : Тип. Оренбургсоюза, 1923. 129 с.

112. Ежегодник Оренбургской товарной биржи за 1923/24 операционный год / КССР, Оренб. бирж. ком. Оренбург: Первая гос. типо-лит. Оренполиграфа, 1924.108 с.

113. Естественное движение населения Союза ССР: 1923—1926 гг. М., 1928— 1929. Вып. 1. .в 1923—1925 гг. 1928. XXXVII, III е.; Вып. 2. .в 1926 г. 1929.179 с.

114. Земельный кодекс РСФСР. М., 1923.

115. Земельный кодекс с дополнительными узаконениями и разъяснениями Нар-комзема РСФСР на 1 августа 1927 г. / под ред. Н. В. Гендзехадзе, И. Б. Новицкого. М.: Новая деревня, 1927. 775 с.

116. Инструкция к производству подготовительных работ по земельному исследованию 1926 г. / Казахстан. ЦСУ. Оренбург : Тип. губселькредпромсоюза, 1925. 44 с.

117. Инструкция Крайисполкома о взаимоотношениях сельсоветов с общественными организациями на селе // Бюл. Оренбург, окрисполкома. 1929. № 20. С. 18—24.

118. Инструкция о применении репрессивных мер за укрытие посевных площадей // Бюл. Оренб. окрисполкома, 1929. № 9. С. 8—9.

119. Инструкция по применению льгот при проведении землеустроительных работ // Вестн. рабоче-крестьянского правительства / Народный комиссариат юстиции. Вып. 1—10,12—24. М., 1925. С. 441.

120. Историко-статистические и экономические таблицы по Автономной Башкирской Советской Социалистической республике / Башк. Центр, стат. упр. Уфа, 1923. 145 с.

121. Итоги десятилетия Советской власти в цифрах. 1917—1927. М.: ЦСУ СССР,1927.

122. Итоги динамических сельскохозяйственных переписей на Урале за 2 года (1925—1926). Вып. 1. Свердловск, 1927.

123. Итоги и решения 1-го Оренбургского Съезда Советов Оренбургского Округа и 1-го пленума Окрисполкома / Оренб. окрисполком. Оренбург : Оренгостиполитогр. ГСНХ, 1928. 29 с.

124. Итоги разработки сельскохозяйственной переписи 1920 г. по типам и группам хозяйств БАССР. Уфа, 1922.

125. Итоги сельскохозяйственной переписи КССР 1924 г. / ЦСУ КССР. Оренбург : Тип. Селькредитпромсоюза, 1925.

126. К сельскохозяйственному 1916—1917 г. // Оренбург, зем. дело. 1917. № 2. С. 6—7.

127. Календарь сельского хозяина на 1924 год / Оренбург, губ. зем. упр. Оренбург : Гос. тип. Оренполиграфа, 1923.

128. Количество скота в Оренбургской губернии. По вопросу о переписи скота. Цены на скот по Оренбургской губернии // Оренбург, зем. дело. 1916. № 11. С. 11— 13.

129. Коллективизация сельского хозяйства в Среднем Поволжье (1927—1937 гг.) / Гос. и парт, архивы Куйбышев., Оренб., Пензен., Ульянов, обл. и Мордов. АССР ; под ред. Н. Н. Панова, Ф. А. Каревского. Куйбышев : Куйбышев, кн. изд-во, 1970. 670 с.

130. Колхозы в 1930 г. Итоги рапортов XVI съезда ВКП(б). М., 1931.

131. Колхозы на Урале в 1928 году. Итоги сплошного обследования коллективных хозяйств на Урале в июле-августе 1928 г. Свердловск, 1928.

132. Контрольные цифры народного хозяйства СССР на 1929—1930 гг. М., 1930.

133. Кооперативно-колхозное строительство в СССР 1923—1927 : документы и материалы. М., 1991.

134. Кооперативно-колхозное строительство в СССР. 1917—1922 : документы и материалы / АН СССР, Ин-т истории СССР ; Ин-т маркс.-ленинизма при ЦК КПСС ;

135. Гл. арх. упр. при Сов. Министров СССР ; Центр, гос. архив нар. хоз-ва СССР ; отв. ред. В. П. Данилов. М.: Наука, 1990. 399 с.

136. Кооперация в 1923/24 г. и в 1924/25 г. / Центр. Стат. упр. СССР. Бюро коопе-рат. статистики. М.: Изд-во ЦСУ СССР, 1928. 230 с.

137. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 3. М., 1970.

138. Краткая инструкция по производству сплошной переписи скота в Средне-Волжском крае на 15 февраля 1930. Самара: Крайупр., 1930. 24 с.

139. Краткий обзор деятельности Оренбургского губотдела Союза работников земли и леса // За 5 лет (1918—^1923 гг.): ист. сб. к 5-му Оренбургскому губернскому съезду профессиональных союзов. Оренбург, 1923. С. 63—64.

140. Краткий обзор организационно-инструкторской деятельности Оренбургского губпродкома// Эконом, жизнь Юж. Урала. 1919. № 1. С. 36—37.

141. Краткий обзор экономического состояния тяготеющих к Ташкентской железной дороге районов и коммерческой деятельности дороги за 1923—1924-й бюджет, год. Оренбург : Гос. типо-лит. Оренполиграфпрома № 1,1925. 173 с.

142. Краткий отчёт о работе Бузулукского районного Исполнительного Комитета за 1929 г. Бузулук : Тип. промкомбината, 1930. 20 с.

143. Материалы к докладу Оренбургского Губернского Исполнительного Комитета Советов рабочих, крестьянских, казачьих и красноармейских депутатов. Оренбург : Изд. Оренбург, губисполкома, 1928. 45 с.

144. Материалы к отчётному докладу Оренбургского Окружного Исполнительного Комитета 2-му Окружному съезду Советов рабочих, крестьянских, казачьих и красноармейских депутатов. Оренбург : Тип. Оренгоспромкомбината, 1929. 164 с.

145. Материалы к перспективному плану развития сельского хозяйства Самарской губернии. Вып. 1 / Самар. губ. план, комис. Самара: Тип. упр. ПРИВО, 1926.

146. Материалы совещания к упорядочению перевозки переселенцев в 1910 г., образованного под председательством товарища главноуправляющего землеустройством и земледелием сенатора Иваницкого / Гл. упр. землеустройства и земледелия. СПб, 1909. Юс.

147. Мероприятия по восстановлению сельского хозяйства за 1922—1923 год: Отчёт о деятельности Башнаркомзема IV Всебашк. съезду Советов. Уфа : Башнарком-зем, 1923.

148. Мероприятия по восстановлению сельского хозяйства. Комитета и Совета Народных Комиссаров IV созыва Пятому Всебашкирскому съезду Советов : ведомств. отчёты. Уфа, 1925. 592 с.

149. Мероприятия по улучшению молочного хозяйства в Оренбургской губернии: Докл. подотдела животноводства Оренбургского губземотдела // Эконом, жизнь

150. Юж. Урала. 1919. № 1. С. 48—50.

151. На борьбу с голодом : сб. ст. и материалов / Агитпроп, отд. ЦК РКП, Главполитпросвет. М.: Гос. изд-во, 1921. 131 с.

152. На путях сплошной коллективизации: Бузулукский р-н. 1930 г.. Бузулук : Тип. Крайполиграфтрест, [1931]. 30 с.

153. Налоговая работа Народного Комиссариата финансов АБССР в 1922—23 бюджетном году. Уфа, 1923.

154. Народное хозяйство Башкирской АССР за 70 лет. Уфа, 1989.

155. Народное хозяйство Союза ССР в цифрах. Год второй. М., 1925.

156. Народное хозяйство Союза ССР в цифрах: Крат, справочник к XIII съезду РКП(б)/СССР. Центр. Стат. упр. М., 1924.350с. , „

157. Народное хозяйство СССР в цифрах с приложением данных по мировому хозяйству : стат. справочник. Год 2-й. К III съезду Советов Союза ССР / СССР. Центр. Стат. упр. М„ 1925.XX.786c.

158. Народный Комиссариат Труда КССР. Бюл. № 1—2. Сент. 1922 г. Оренбург,1922.

159. Население, посев и скот в КССР в 1924 г. (по итогам выборочной сельскохозяйственной переписи 1924 г.) // Стат. вестн. / Стат. упр. КССР. Оренбург, 1924. №4. С. 97—137.

160. Населенные пункты Башкортостана. Часть III. Башреспублика. 1926. Уфа : Китап, 2002.

161. Населённые пункты Оренбургской губернии: Итоги Всесоюз. переписи населения 1926 г. Вып. 1 / Оренб. губ. стат. отд. Оренбург, 1927. 86 с.

162. Наши задачи: Материалы П-й Оренбургской Окрпартконференции: (Докл. и резолюции. 31 мая — 5 июня 1930 г.). Оренбург : Типо-лит. изд-ва «Оренб. Коммуна», 1930. 190 с.

163. О введении в действие положения о едином сельскохозяйственном налоге: Постановление ЦИК и СНК СССР, 30 апр. 1924 г. Положение о едином сельскохозяйственном налоге // Вестн. рабоче-крестьян. Правительства КССР. 1924. № 9. С. 146—158.

164. О введении трудгужналога в КССР: Постановление СНК КирРеспублики, 11 янв. 1922 г. // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьян. Правительства в КССР. 1922 С. 5—7.

165. О взыскании в пользу голодающих: Декрет Киргизского Центрального Исполнительного Комитета, 18 июля 1922 г. // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского Правительства в КССР. 1922. № 12. С. 22—24.

166. О возврате имущества сельскохозяйственной, промысловой и кредитной кооперации: Постановление СНК КССР от 31 дек. 1924 г. // Вестн. рабоче-крестьян. Правительства КССР. 1925. № 1. С. 4—6.

167. О возмещении убытков, понесённых на гужевой повинности вследствие падежа скота или повреждения мёртвого инвентаря: Постановление СНК КССР, 15 февр. 1922 г. // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьян. Правительства в КССР. 1922. С. 31—32.

168. О границах Башкирии // Постановления и распоряжения Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета IX созыва и его президиума: (Нояб.1922 г.). М., 1923. Сб. 11. С. 12—13.

169. О денежном кибиточном налоге с киргизского населения Кирреспублики для удовлетворения местных нужд КССР: Постановление КирЦИК, 14 сент. 1922 г. // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского Правительства в КССР. 1922. №16. С. 15—18.

170. О единовременном налоге на нужды населения, пострадавшего от неурожая: Постановление ЦИК и СНК СССР // Вестн. рабоче-крестьян. Правительства КССР. 1924. № 17. С. 381—384.

171. О едином натуральном налоге на продукты сельского хозяйства на 1922—1923 гг.: Декрет ВЦИК, 1 авг. 1922 г. // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского Правительства в КССР. 1922. С. 9—13.

172. О землеустройстве в КССР: Резолюция V Всеказахского съезда Советов // Вестн. рабоче-крестьян. Правительства КССР. 1925. № 12. С. 338—344.

173. О землеустройстве кочевого, полукочевого и переходящего к оседлому хозяйству населения Автономной Советской Республики: Декрет ВЦИК и СНК от 17 апр. 1924 г. // Вестн. рабоче-крестьян. Правительства КССР. 1924. № 12. С. 251—262.

174. О лишении бывших помещиков права на землепользование и проживание в принадлежащих им до Октябрьской революции хозяйствах: Постановление ЦИК и СНК СССР, 29 марта 1925 г. // Вестн. рабоче-крестьян. Правительства КССР. 1924. №7. С. 200—203.

175. О молочном хозяйстве в Оренбургской губернии: Докл. № 72 Оренб. губ. Зем. собранию 2-й очередной сессии / пред. губ. управы Н. Холодковский. Оренбург, [1914].

176. О покупке и раздаче лошадей нуждающимся крестьянам Оренбургского уезда, пострадавшим от неурожая 1911 г. // Обзор деятельности Оренбургского Биржевого Комитета за 1912 г. Оренбург, 1913. С. 89—90.

177. О порядке возврата имущества неправильно раскулаченных, изъятого при неправильном применении ст. 61 и 79 Уголовного Кодекса: Распоряжение Исполкома Советов Средне-Волжского края от 10.05.1930 г. // Бюл. Оренбург, окрисполкома. 1930. №18. С. 8—10.

178. О порядке замены трудового и гужевого налога другими видами обложения: Постановление Совета Труда и Обороны КССР, 15 июля 1922 г. // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьян. Правительства в КССР. 1922. № 12. С. 6—8.

179. О порядке осуществления надзора за деятельностью земельных комиссий: Циркуляр Народ. Комиссариата Юстиции КССР, 23 апр. 1924 г. // Вестн. рабоче-крестьян. Правительства КССР. 1924. № 7. С. 114—115.

180. О порядке применения Кодекса Законов о Труде в кулацких хозяйствах: Постановление ЦИК СНК СССР // Бюл. Оренб. окрисполкома. 1929. № 2. С. 19—22.

181. О поставке скота и мяса для нужд армии в 1916г.: Докл. Оренб. Зем. управы Четвёртому очередному Губ. зем. собранию, (по отд. снабжения армии скотом и мясом). (Янв. 1917 г.). Оренбург : Электротип. Тург. обл. правления, 1917. 43 с.

182. О применении единого натурального налога в районах скотоводческого хозяйства: Декрет / КирЦИК и СНК от 22 июня 1922 г. // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьян. Правительства в КССР. 1922. № 9. С. 2—4.

183. О проведении земельной регистрации: Обязат. Постановление от 22 мая 1929 г. / Оренб. окрисполком // Бюл. Оренб. окрисполкома. 1929. № 2. С. 6.

184. О регулировании труда батраков и киргиз-пастухов в земледельческих и скотоводческих районах КССР, где отсутствуют органы труда: Постановление СНК КССР, 12 апр. 1924 г. // Вестн. рабоче-крестьян. Правительства КССР. 1924. № 6. С. 89—91.

185. О сельскохозяйственной кооперации: Постановление ЦИК и СНК КССР // Вестн. рабоче-крестьян. Правительства КССР. 1925. № 5. С. 137—141.

186. О трудовом землепользовании на территории КССР: Постановление 3 сессии Киргизского Центрального Исполнительного Ком. II созыва от 13 июля 1922 г. // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьян. Правительства в КССР. 1922. № 12. С. 36—42.

187. Об оказании помощи лицам и хозяйствам, пострадавшим от кулацкого насилия: Постановление ЦИК и СНК (16 нояб. 1929 г.) // Бюл. Оренб. окрисполкома. 1929. № 18. С. 34—36.

188. Об оплате землеустроительных и поземельно-регистрационных работ в КССР: Декрет СНК КССР, 28 мая 1924 г. // Вестн. рабоче-крестьян. Правительства КССР. 1924. №9. С. 196—197.

189. Об осуществлении трудгужналога в местностях РСФСР, поражённых неурожаем: Постановление СНК РФ (26 апр. 1922 г.) / Наркомат, труда. Оренбург, 1922. № 1—2.

190. Об ответственности за невыполнение трудгужналога: Постановление СНК КССР, 15 февр. 1922 г. // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьян. Правительства в КССР. 1922. С. 34—36.

191. Об урегулировании закупки, вывоза и выгона лошадей, крупного и мелкого рогатого скота и верблюдов из пределов КССР: Декрет СНК КССР, 25 янв. 1922 г. // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьян. Правительства в КССР. 1922. С. 11—12.

192. Об установлении признаков явно кулацких хозяйств, не пользующихся льготами, предусмотренными п.п «а» и «б» статьи 44 Положения о едином сельскохозяйственном налоге: Постановление СНК // Бюл. Оренб. окрисполкома. 1929. № 1. С. 45.

193. Об учёте специалистов сел. хоз-ва Оренбургской губернии / Губ. зем. упр. // Пролетарий: Журн. «Оренбург». 1922. № 1. С. 33—40.

194. Обзор сельскохозяйственно-кредитной кооперации Челябинского Округа, Уральской области / Челяб. окр. союз с.-х., кредит, и кустарно-промыслов, кооперативов «ОКРСЕЛЬПРОМСОЮЗА» ; под. ред. и с предисл. П. С. Сидорова. Челябинск, 1925.131 с.

195. Обзор Уфимской губернии за 1915 год. Уфа, 1917.

196. Обзор хозяйства Урала за 1923—1924 год. Свердловск, 1925.

197. Обмен мануфактуры на продовольственные продукты // Оренб. прод. дело. 1918. № 10—U.C. 26.

198. Образование Казахской АССР : сб. документов и материалов. Алма-Ата,1957.

199. Обращение к населению по поводу приобретения скота для армии — к предстоящей переписи населения, скота и посевов // Оренб. зем. дело. 1916. № 15. С. 1—6.

200. Обязательное постановление Наркомтруда КССР от 20 июля 1922 г. // Бюл. Наркомата Труда. Оренбург, 1922. № 1—2. С. 26—27.

201. Октябрь в Башкирии : сб. документов и материалов. Уфа : Башк. кн. изд-во, 1987.312 с.

202. Операционный план на 1923—24 год / Киргиз. Наркомат по продовольствию. Оператив. упр. Оренбург : Тип. Киргосиздата, 1923. 134 с.

203. Основной закон о трудовом землепользовании в Кирреспублике: Постановление Президиума ВЦИК, 26 авг. 1822 г. // Собрание узаконений и распоряжений ра-боче-крестьян. Правительства КССР. 1922. № 7. С. 22—32.

204. Основные динамические показатели конъюнктуры народного хозяйства БАССР за 1924—1925, 1925—1926 и 1926—1927 хоз. годы // Хозяйство Башкирии. 1927/28. № 1—2. С. 188—

205. От Народного комиссара по продовольствию // Оренб. прод. дело. 1918. №10—U.C. 19—20.

206. Отчет III Всебашкирскому съезду Советов, июль 1921 — ноябрь 1922 г. Уфа, 1922. 121 с.

207. Отчет Башкирского областного комитета ВКП(б) к XIII областной партконференции. Уфа, 1924.

208. Отчет Башкирского областного комитета к XII областной партконференции (январь — октябрь 1927 г.). Уфа, 1927.

209. Отчет Башкирского экономсовещания Совету труда и обороны по октябрь месяц 1921 года. № 1. Стерлитамак, 1922. 170 с.

210. Отчет Башкирского экономсовещания Совету Труда и обороны. № 2 (на 1 апр. 1922 г.). Уфа, 1922.

211. Отчёт Бугурусланского уездного Экономического Совещания Совету Труда и Обороны РСФСР с 8 июня по 1 нояб. 1921 г. Бу1уруслан : Тип. CHX, 1921. 26 с.

212. Отчёт Бугурусланской окружной контрольной комиссии ВКП(б) и рабоче-крестьян. инспекции с 1 авг. 1928 г. по 1 июня 1930 г. Бугуруслан : Колхоз, правда, 1930. 34 с.

213. Отчёт Бузулукского уездного Экономического совещания Совету Труда и Обороны с 1 июля по 1 окт. 1921 г. Бузу лук : Тип. губполиграфотдела, 1921. 67 с.

214. Отчёт Губернской Земской Управы, оценочно-стат. отд-ния по производству с.-х. переписи в 1916 г. на гражданской территории Оренбургской губернии Оренбургскому губернскому земскому собранию 4-й очередной сессии. Оренбург : Тип. Г. Мильберг, 1917.43 с.

215. Отчёт за 1927, 1928 и 1929 гг. (со средними выводами за 1914—1929 гг.). 4. Пропашные растения. 5. Зерновые бобовые растения / под ред. С. С. Бажанова ; Бу-зулук. р-н. с.-х. опыт, станция (Ср.-Волж. края). Бузулук, 1930.42 с.

216. Отчёт Крестьянского Поземельного банка за 1912 г.: Денеж. отчёт и обзор деятельности банка. Тринадцатый отчётный год. СПб. : Т-во «Печатная» С. П. Яковлева, 1913.

217. Отчёт Народного Комиссариата Земледелия РСФСР XII Всероссийскому съезду Советов за 1923—24 г. М. : Новая деревня, 1925. 637 с.

218. Отчёт Народного Комиссариата Земледелия РСФСР за 1924—25 год. М. : Новая деревня, 1926.636 с.

219. Отчет о деятельности Башнаркомзема IV Всебашкирскому съезду Советов. Уфа, 1923.

220. Отчет о деятельности Башнаркомзема за 1923—24 год и производственный план и смета на 1924—25 год. Уфа, 1925. 170 с.

221. Отчёт о деятельности Оренбургского Губернского Исполнительного Комитета Советов рабочих, крестьянских, казачьих- и красноармейских депутатов с 1 окт. 1924 г. по 1 окт. 1925 г. Оренбург : Изд. Оренб. губисполкома, 1925.248 с.

222. Отчёт о деятельности Оренбургского Губернского Исполнительного Комитета за 1925—1926 год. Оренбург : Изд. Оренб. губисполкома, 1927.

223. Отчёт о деятельности Оренбургского Губернского Исполнительного Комитета Советов PK и К депутатов. Оренбург, 1926.

224. Отчёт о деятельности Оренбургского Губернского Союза кредитно-сель-скохозяйственных и кустарно-промысловых кооперативов. За период с 1.01. по 1.10. 1924 г. Оренбург : Изд. Губселькредитпромсоюза, 1925. 57 с.

225. Отчёт о деятельности Оренбургского Губисполкома Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов 6-го созыва с 1 окт. 1923 г. по 1 окт. 1924 г. Оренбург: Изд. орг. отд. губисполкома, 1924. 180 с.

226. Отчёт о мероприятиях по улучшению сельского хозяйства в 1913 г. / Уфим. губ. земство. Агроном, отд. Уфа : Электр, губ. тип., 1913.288 с.

227. Отчёт о полуторагодовой работе Союза и сельской сети потребительских обществ, (с 1 окт. 1927 г. по 1 апр. 1929 г.). К IV Собранию уполномоченных / Сама-ро-Урал. Союз Потреб, о-в ; Средволпотребсоюз. Оренбург : Гос. типо-лит. Промкомбината, 1929. 56 с.

228. Отчёт о работе Бугурусланского районного Исполнительного Комитета Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Средне-Волжского края за время с 1931 г. по 1935 г. Бугуруслан : Тип. «Колхозная правда», 1934. 76 с.

229. Отчёт Окружного Исполнительного Комитета за время с 1-го по 2-й Съезд Советов. Бугуруслан : Тип. газ. «Пахарь», 1929. 42 с.

230. Отчёт Оренбургского губернского Исполнительного Комитета Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов IV Губернскому съезду Советов. Оренбург : 1-я Гос. типо-лит. Оренполиграфа, 1923.450 с.

231. Отчёт Оренбургского Губернского Исполнительного Комитета Советов РК и КД Оренбургскому съезду Советов Оренбургской губернии. Оренбург, 1921. 345 с.

232. Отчёт Оренбургского Губкома РКП(б) к XI Губернской партийной конф. Дек. 1925 г. Оренбург : 1-я Гос. типо-лит. Оренполиграфпрома, 1925. 120 с.

233. Отчёт Оренбургского общества вспомоществования бедным за 1911 г. Оренбург : Губ. тип., 1912. 51 с.

234. Отчёт Оренбургского общества вспомоществования бедным за 1912 г. Оренбург: Губ. тип., 1913. 79 с.

235. Отчёт Правительства Киргизской Автономной ССР 5-му Всекиргизскому съезду Советов. Ак-Мечеть ; Оренбург: Изд. отд. ЦИК Киргиз. АССР, 1925. 139 с.

236. Отчёт правления Оренбургского Губсельсоюза за 1923 г. План работ на 1924 г. / КССР, Оренб. губ. Союза кредитно-сельскохозяйсвтенных кооперативных товариществ Губсельсоюз. Оренбург: Тип. Губсоюза, 1924. 36 с.

237. Отчёт Совета Труда и Обороны Киргизской Советской Социалистической Республики за октябрь 1922 г. по март 1923 г. Оренбург : Тип. № 5 ГСНХ, 1925.155 с.

238. Отчёт Совета Труда и Обороны Киргизской Советской Социалистической Республики за апрель-сентябрь 1922 г. Оренбург : Тип. № 5 ГСНХ, 1922. 309 с.

239. Отчёт Совета Труда и Обороны КССР на 1 апреля 1922 г. Оренбург : Эконом. изд. и Госплана КССР. Оренбург, 1922. 118 с.

240. Отчёт Совета Труда и Обороны КССР Совету Труда и Обороны РСФСР о деятельности с 1-го января по 1-е октября 1921 г. Оренбург : Тип. № 7 Губсовнархоза, 1921.

241. Отчёт третьей Всекиргизской краевой конф. РКП(б). Оренбург : Изд. Кир-Обкома РКП(б), 1923. 225 с.

242. Отчет Уфимского экономического совещания Совету Труда и Обороны. Период с 1 окт. 1921 г. по 1 апр. 1922 г. Уфа. 1922.

243. Отчёт Центрального Бюро по оказанию помощи пострадавшим от неурожая в г. Оренбурге и Оренбургском уезде в 1911—1912 гг. / Санитарно-благотворит. попечительства г. Оренбурга. Оренбург : Тип. Г. Мильберг, 1913. 201 с.

244. Отчёт экспедиции по обследованию животноводства в Оренбургской губернии в 1923 году. Вып. 1. (Крат, предварительные данные) / Оренб. губ. зем. упр. Оренбург : Типо-лит. Оренполиграфа № 1,1923. 34 с.

245. Отчётный доклад о работе Бузулукского Районного Исполнительного Комитета Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов за 1929—30 г. Бузулук : Изд. Бузулук. райисполкома, 1930.

246. Отчётный обзор Киргизского Экономического Совещания за 1923 и 1924 гг. Оренбург, 1924.

247. Очередные задачи партии в области восстановления сельского хозяйства. Очередные задачи по совстроительству в деревне : тез. // Известия Оренб. губкома РКП(б). 1925. № 1—2. С. 5—13.

248. План мясозаготовок по КССР на 1924/25 г. // Ежегодник Оренбургской товарной биржи за 1923/24 операционный год. Оренбург, 1924. С. 67—71.

249. По проведению трудового и гужевого налога среди кочевого и полукочевого киргизского населения: Постановление СНК КССР, 13 сент. 1922 г. // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьян. Правительства в КССР. 1922. № 16. С. 9—11.

250. Погубернские итоги Всероссийской сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 года по 57 губерниям и областям // Труды ЦСУ РСФСР. М. : ЦСУ, 1923. Т. 5, вып. 2.

251. Подготовка и проведение Великой Октябрьской социалистической революции в Башкирии (февр. 1917 г. — июнь 1918 г.): сб. документов и материалов. Уфа : Башк. кн. изд-во, 1957. 532 с.

252. Политическое настроение деревни : По сведениям корреспондентского Бюро стат. отд. // Оренб. прод. дело. 1918. № 3. С. 7—10.

253. Положение о землеустройстве кочевого, полукочевого и переходящего к осёдлому хозяйству населения Автономной Киргизской Социалистической Советской Республики. Оренбург: Офиц. изд-е Кирнаркомзема, 1924. 15 с.

254. Положение о местных Комиссиях по борьбе с последствиями голода : Утв. КирЦИКом, 16 нояб. 1922 г. // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского Правительства в КССР. 1922. № 19. С. 14—16.

255. Положение о Центральной Комиссии по борьбе с последствиями голода при КирЦИКе (ЦЕКА-последгол), 16 нояб. 1922 г. // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского Правительства в КССР. 1922. № 19. С. 11—13.

256. Положение о Чрезвычайных Уполномоченных КЦИК и КНКП по обследованию и проведению продналоговой кампании и борьбе с голодом. 29 марта 1922 г. // Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского Правительства в КССР. 1922. №2. С. 3—5.

257. Положение об организации юношеских производственных показательных сельскохозяйственных коммун в губерниях КССР : Утв. КирЦИК 16 авг. 1922 г. // Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского Правительства КССР. 1922. № 15. С. 1—3.

258. Положения о фондах кооперирования и коллективизации деревенской бедноты: Постановление СНК СССР // Бюл. Оренб. окрисполкома. 1929. № 2. С. 25—26.

259. Поселённые итоги Оренбургского уезда по данным сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 года. Оренбург., [1918]. 152 с.

260. Постановление 8-й Челябинской окружной партийной конференции (25/V— im. 1930)/Челябинский обком ВКП(б). Челябинск, 1980.

261. Постановление крайкома ВКП(б) и крайисполкома и решение Пленума Оренбургского райкома ВКП(б) в развитии животноводства в колхозах и совхозах. Оренбург: Оренбург, тип. Средневолполиграфа, 1931. 15 с.

262. Постановление Оренбургского Окружного Исполнительного Комитета от 28 апр. 1930 г. // Бюл. Оренбург, окрисполкома. 1930. № 15. С. 13—14.

263. Постановление Оренбургского окружного исполнительного комитета (о ЕСХН) // Бюллетень Оренбургского окрисполкома Советов рабоче-крестьянских, казачьих и красноармейских депутатов. 1930. 14 апр. (№ 3). С. 18—24.

264. Постановление СНК КССР от 11 января 1922 года // Народный Комиссариат Труда. КССР. Бюллетень № 1—2. Сент. 1922 г. Оренбург, 1922. С. 68—88.

265. Постановления XII Оренбургской Губпартконф. (15—21 дек. 1926 г.) / Оренб. губком ВКП(б). Оренбург : 1-я Гос. типо-лит. Полиграфтреста, 1927. 79 с.

266. Поуездные итоги Всероссийской сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 года по 57 губерниям и области // Труды ЦСУ РСФСР. М. : ЦСУ, 1923. Т. 5, вып. 2. С. 127—129.

267. Предварительные итоги Всероссийской сельскохозяйственной переписи 1916 г. Пг., 1916. С. 136—137.

268. Предварительные итоги Всероссийской сельскохозяйственной переписи 1920 г.: Скотоводство и посевная площадь:-Стерлитамак : Башгосиздат, 1921. Вып. 1. 24 с.

269. Предположительный хлебофуражный баланс Башреспублики на 1924— 1925 с/х год // Бюллетень Баш. ЦСУ. Уфа, 1924. № 15. С. 1—9.

270. Приказ-инструкция «О внутреннем распределении». Стерлитамак, 1921. 8 с.

271. Продовольственный бюджет Башреспублики на 1922—1923 г.: По предварительным данным Башстатуправления. Уфа, 1922. 15 с.

272. Проекты резолюции по докладам на 2-м Окружном Съезде Советов рабочих, крестьянских, казачьих и красноармейских депутатов. Оренбург : Типо-лит. Промкомбината, 1929. 34 с.

273. Протоколы заседаний 3-й сессии Оренбургского Губернского Исполнительного Ком. от 9—13 июня 1926 г. Оренбург : 1-я Гос. типо-лит. Оренполиграфпро-ма, 1926. 105 с.

274. V Окружная партийная конференция (8—12 дек. 1926 г.). Челябинск, 1927.

275. Пятилетний план хозяйственного и социально-культурного строительства Оренбургского округа 1928/29—1932/33 г. / План, комис. Оренбург, окрисполкома. Оренбург : Изд. Оренбург, окрисполкома, 1929. 498 с.

276. Распоряжения отделов Оренбургского окрисполкома. Всем председателям Сельревкомиссий (7.12.1929 г.) // Бюл. Оренбург, окрисполкома. 1929. № 20. С. 8—9.

277. Резолюции II сессии КирЦИКа 4-го Созыва, принятые в заседании 16—18 июня 1924 г. // Вестн. рабоче-крестьян. Правительства КССР. 1924. № 12. С. 233—244.

278. Резолюции VII Оренбургского Губернского съезда Советов, 19—21 марта1927 г. Оренбург: 1-я Гос. типо-лит. Оренполиграфтреста, 1927. 63 с.

279. Резолюции VII Челябинской окружной партконференции. 15—22 дек.1928 г. / Челябинский обком ВКП(б). Челябинск, 1929.

280. Резолюции областных конференций Башкирской партийной организации, пленумов обкома КПСС (1917—1940 гг.). Уфа, 1941. С. 193—194.

281. Резолюции Пятого пленума крайкома ВКП(б) (25—29 мая 1933 г.). М.; Самара : Партиздат, 1933. 72 с.

282. Резолюции Совещания секретарей волкомов при губернском комитете Оренбургской организации ВКП(б) (31 мая — 1 июня 1927 г.) / Оренбург, губ. ком. ВКП(б). Оренбург: 1-я Гос. типо-лит. Полиграфпрома, 1927. 32 с.

283. Резолюция 2-й сессии Оренгубисполкома 5-го созыва 1923 г. Оренбург : Тип. Илек. Дома принудит, работ, 1923. 9 с.

284. Резолюция Декабрьского Пленума Оренбургского окружкома ВКП(б). Оренбург: Типо-лит. Промкомбината, 1929. 72 с.

285. Резолюция и Постановления 2-го Пленума Киргизского Областного Комитета Российской Коммунистической Партии (большевиков). Оренбург : Изд-е КирОб-кома РКП(б), 1924. 36 с.

286. Резолюция и Постановления 4-го Всекиргизского съезда Советов. 5—10 января 1924 г. // Вестн. рабоче-крестьян. Правительства КССР. 1924. № 13. С. 290— 310.

287. Резолюция и постановления Киргизского областного совещания профсоюзов, 22—25 окт. 1924. Оренбург : Кирбюро ВЦСПС, 1924. 52 с.

288. Резолюция Ноябрьского Пленума Средне-Волжского Краевого комитета и Краевой Контрольной комиссии ВКП(б). 2-е изд., доп. Самара : Госиздат. Сред.-Волжск. краевое отд-ние, 1930. 88 с.

289. Резолюция Оренбургской XIII Губпартконф. (19—26 ноября 1927 г.) / Оренб. губком ВКП(б). Оренбург : 9-я Гостип. Полиграфтреста, 1927. 53 с.

290. Резолюция Первого Всекиргизского Землеустроительного совещания (11— 19 февр. 1925 г.) / КССР. Наркомат земледелия. Оренбург, 1925. 19 с.

291. Решения 2-го Оренбургского Окружного съезда Советов рабочих, крестьянских, казачьих и красноармейских депутатов и Постановление 1-го Пленума Ок-рисполкома 2-го Промкомбината, 1929. 47 с.

292. Решения IX Пленума Оренбургского окружкома ВКП(б). Письмо окружко-ма о проведении массовой работы в осеннюю посевную кампанию. Оренбург : Типо-лит. Промкомбината, 1929. 31 с.

293. Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. Т. 2. 1929— 1940 годы. М, 1967.

294. Розничные цены на губернских и уездных рынках КССР в 1923 г. (Янв. — июнь) / ЦСУ КССР. Оренбург, 1923. 4 с.

295. Россия в мировой войне 1914—1918 гг. (в цифрах). М, 1925.

296. РСФСР. ВЦИК. Постановление Президиума. о расширении границ Автономной Башкирской Социалистической Советской республики // Бюл. ЦСУ. 1922. №65. С. 28.

297. Сборник Декретов и Постановлений по Народному Комиссариату Земледелия 1917—1920 гг. / Нар. Комиссариат земледелия. М.: Госиздат, 1921. 195 с.

298. Сборник документов по земельному законодательству СССР и РСФСР 1917—1954. М.: Госиздат юрид. лит, 1954. 719 с.

299. Сборник инструктивного материала по проведению работ по учёту объектов по единому сельскохозяйственному налогу и обязательному страхованию за1928—29 год: Для сельсоветов и РИКов Оренб. губ. / Оренб. Губфинотдел. Оренбург : Гос. типо-лит., 1928. 35 с.

300. Сборник обязательных Постановлений и Приказов Оренбургского Губернского Исполнительного Комитета Советов рабочих, крестьянских и красногвардейских депутатов за 1922 г. Оренбург : Тип. ГСНХ № 8,1923. 79 с.

301. Сборник статистических сведений о движении населения, скота и урожаев по КССР с 1880 по 1922 год: Табл. / ЦСУ КССР. Оренбург: 5-я гос. тип. Оренполигр., 1923.

302. Сборник статистических сведений по Союзу ССР. 1918—1923 гг. За пять лет работы ЦСУ. М., 1924. С. 109,113.

303. Сборник статистических сведений по Уфимской губернии 1903 г. Ч. III. Уфа, 1903. 165 с.

304. Сборник узаконений и распоряжений по социалистическому землеустройству и земледелию Ч. 1 / Оренб.-Тург. губ. зем. отд. Оренбург : Тип. Губсовнархоза №2,1921.269 с.

305. Сборник узаконений КирЦИКа. Оренбург, 1922. № 16.

306. Сдвиги в сельском хозяйстве СССР между XV и XVI партийными съездами. Статистические сведения по сельскому хозяйству за 1927—1930 гг. М.; Л., 1931.

307. Сельское население, посев и скот по всем категориям хозяйств КССР в 1924 г.: стат. данные. // Календарь-справочник и записная книжка на 1925 год. Оренбург, 1925. С. 50—65.

308. Сельское хозяйство в России в XX в. М., 1923.

309. Сельское хозяйство КССР на 1924 год: стат. данные. // Календарь-справочник и записная книжка на 1924 год. Оренбург, 1924. С. 29—46.

310. Сельское хозяйство СССР. Ежегодник. 1935 г. / под ред. А. Н. Муралова. М., 1936.

311. Сельскохозяйственный обзор за 1915/1916 г. (Год 4-й). Вып. 1. Зима — весна 1915—16 г. / Губ. зем. управа. Оценочно-стат. отд-ние. Отд. текущей статистики. Оренбург : Электротип. Тург. обл. правл., 1917. 19 с.

312. Сельскохозяйственный обзор Оренбургской губернии за 1915 г. Вып. 1 / Губ. зем. управа. Оценочно-стат. отд-ние. Отд. текущей статистики. Оренбург : Электротип. Тург. обл. правл., 1917.

313. Собрание узаконений и распоряжений правительства КССР. Оренбург, 1922. №15.

314. Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского Правительства КССР. Оренбург, 1922. № 12 (1 авг.); № 17 (1 ноября).

315. Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства РСФСР. М., 1928. № 54. Ст. 407.

316. Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства. М., 1919. №45.

317. Состояние сельского хозяйства Башреспублики и мероприятия БНКЗ по его восстановлению за 1921—1922 годы: Составлен по отчёт, материалам к III съезду Советов АБССР. Уфа : Башнаркомзем, 1922.178 с.

318. Социалистическое строительство СССР. Статистический ежегодник. М., 1935.

319. Список населенных пунктов Средне-Волжского края. Самара, 1931. С. 61 —65.

320. Средне-Волжская область / сост.: К. А. Бялецкий, С. С. Кривцов, Э. Г. Кульман и др. М.: Моск. рабочий, 1930. 102 с.

321. Средне-Волжская область : сб. материалов к 1-й обл. конф. ВКП(б) и 1-му обл. Съезду Советов. Самара : Изд. Времен, бюро ЦК ВКП(б) и Организ. ком. Сред.-Волжск. обл., 1928.121 с.

322. Средне-Волжский край : Экон. и социально-культур. обзор. / Крайплан. М.; Самара : Госиздат, Сред.-Волжск. краев, отд-ние, 1930.

323. Среднее Поволжье в цифрах: Общедоступ. стат. справочник / сост. под руководством и ред. Г. Г. Котова. М.; Самара: Сред.-Волжск. обл. отд-ние, 1929.229 с.

324. Статистико-экономический обзор Киргизской Советской Социалистической Республики. Оренбург, 1923.

325. Статистические данные по КССР о населении, количестве скота, посева и урожайности по данным Кирстатбюро на 1 окт. 1924 г. // Ежегодник Оренбургской товарной биржи за 1923/1924 операционный год. Оренбург, 1924. С. 38—39.

326. Статистический вестник КССР. Оренбург, 1923. № 1.

327. Статистический вестник. 1924. Оренбург, 1925.

328. Статистический вестник. Оренбург, 1923. № 1.

329. Статистический ежегодник. 1918—1920. Вып. 1. М., 1921.

330. Статистический ежегодник. 1922 и 1923 гг. М., 1923. Вып. 2.

331. Статистический сборник КССР. Оренбург, 1924. № 4.

332. Статистический сборник по Оренбургской губернии 1923 г. / Оренб. губ. стат. бюро ; предисл. А. Захарова. Оренбург : Гос. типо-лит. Оренполиграфа, 1923. 176 с.

333. Статистический сборник по Уфимской губернии на 1921—1922 гг. Уфа, Б. г. 146 с.

334. Статистический сборник по Челябинской губернии за 1920—1923 гг. Челябинск, 1923.

335. Статистический справочник Оренбургской губернии / Оренб. губ. стат. бюро. Оренбург: Гос. типо-лит. Оренполиграфа, 1925. 187 с.

336. Статистический справочник Оренбургской губернии 1926 г. / Оренб. губ. стат. отд.; предисл. А. Захарова. Оренбург: 1-я гос. типо-лит. Полиграфпрома, 1927.

337. Статистический справочник СССР за 1928 год. М.: ЦСУ, 1929.

338. Стенографический отчёт 6-го Оренбургского губернского съезда Советов. 23 дек. 1923 — 4 янв. 1924 года. Оренбург, 1924.

339. Стенографический отчет III сессии Киргизского Центрального Исполнительного Комитета. 18 июля 1922 г. Оренбург, 1922.

340. Стенографический отчёт Второй Всекиргизской конф. РКП. 19—27 февр. 1922 г. / под ред. пресс-бюро конф. Оренбург : Изд. КирОбкома РКП, 1922. 280 с.

341. Схема производственного районирования Оренбургского округа 1930 г. Вып. 1 / Оренб. окруж. проект, бюро. Оренбург : Типо.-лит. гос. Промкомбината, 1930. 49 с.

342. Тезисы для докладчиков о едином сельскохозяйственном налоге 1928— 29 г. / Оренбург, губисполком. Оренбург : Кустарн. тип. Г. М. Мильберга, 1928. 14 с.

343. Тезисы по докладу Башкирской Центральной комиссии по борьбе с последствиями голода Всебашкирского съезда советов: 11 дек. 1922 г. Уфа, 1922.16 с.

344. Техническая инструкция по производству землеустроительных работ в полевой период 1930 г. в Оренбургском округе, Средневолжского края. Оренбург : Ти-по-лит. Промкомбината, 1930. 29 с.

345. Торговля Башкирии в цифрах: Материалы к Пленуму Башк. обл. ком. РКП(б) — 21 февр. 1924 г. / Упр. Наркомфина АБССР. Уфа, 1924. 15 с.

346. III сессия Киргизского Центрального Исполнительного Комитета IV созыва. 29—30 сент. 1924 г.: Стенограф, отчёт / КССР. Оренбург., 1924. 547 с.

347. Трудовой и гужевой налог: Постановление СНК КССР, 11 янв. 1922 г. // Бюл. Наркомата труда КССР. Оренбург, 1922. № 1—2. С. 86—88.

348. Урожай 1914 г. в Европейской и Азиатской России. Вып. 1, 2.

349. Урожай 1915 года в Европейской и Азиатской России. Вып. 1,2.

350. Урожай главнейших хлебов в Оренбургском уезде по данным с.-х. переписи 1919 г. / Губ. стат. бюро // Экономическая жизнь Южного Урала. 1920. № 4. С. 45—49.

351. Уфимский городской совет рабочих и красноармейских депутатов. Отчёт о деятельности Президиума и его исполнительных органов за 1923—1924 бюджетный год. Уфа, 1924. 195 с.

352. Уфимский губернский совет профсоюзов. Отчёт о деятельности за период между 3-м губернским и 4-м Всебашкирским съездами профсоюзов (25 июля 1921 г. — 1 июля 1922 г.) / под ред. Паперного. Уфа, 1922.40 с.

353. Уфимский губернский съезд землеустроителей (4-й). Уфа. 1921 : Тр. / Уфим. губ. зем. упр., Отд. землеустройства и мелиорации. Уфа, 1922. 109 с.

354. Уфимский губернский съезд Советов рабочих, крестьянских, красноармейских депутатов (9-й). Доклад к съезду и резолюции съезда. Уфа, 1922. 222 с.

355. Учёт хлебных запасов урожая 1917 года в Оренбургской губернии.: (Обзор корреспондент, бюро стат. отд.)//Оренбург, прод. дело. 1917. № 1. С. 12—17.

356. Хлебозаготовительной уборочной кампании: Резолюции окр. совещания представителей Райполеводколхозсоюза с правлением Оренбургского Окрполевод-союза, 19.06. по 26.06.1930 г. Оренбург : Типо-лит. изд-ва «Оренбургская коммуна», 1930. 23 с.

357. Хлебозаготовительный план по КССР на 1924/25 г. // Ежегодник Оренбургской товарной биржи за 1923/24 операционный год. Оренбург, 1924. С. 63—66.

358. Ход организации и итоги весенней посевной кампании по Башреспублике: Составлен ко II Всебашкирскому съезду Советов / Наркомат земледелия Башк. ССР. Стерлитамак : Башгосиздат, 1921. 32 с.

359. Хозяйственное развитие Киргизской Советской Социалистической Республики — Отчётный обзор Киргизского Экономического совещания за 1923 и 1924 гг. Оренбург : 1-я типо-лит. Оренполиграфа, 1924.

360. Хозяйственно-статистический обзор Уфимской губернии за 1902 год. Уфа, 1903.

361. Цены губернских рынков КССР за 1922 год / ЦСУ КССР. Оренбург : Типо-лит. № 1, 1923.

362. Цены на продукты сельского хозяйства на базарах Оренбургской губернии. Вып. за март-май, август-декабрь 1917 г.: По сообщ. добровольных корреспондентов / Оренбург, губ. зем. управа, Оценочно-стат. отд-ние. Оренбург, 1917.

363. Цены на продукты сельского хозяйства на базарах Оренбургской губернии за январь-февраль 1918 г.: По сообщ. добровольных корреспондентов / Оренбург, губ. зем. управа, Оценочно-стат. отд-ние. Оренбург, 1918.

364. Челябинская губерния в период военного коммунизма (Июль 1919 — дек. 1920 гг.): документы и материалы. Челябинск, 1960.

365. Челябинская область в цифрах. Челябинск, 1934.

366. Челябинская область за 40 лет Советской власти. Челябинск, 1957.

367. IV Всебашкирский съезд Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. 2—6 дек. 1923. г. Уфа, 1924. С. 32.

368. Число хозяйств, посев и скот по крестьянским обществам КССР в 1924 г. Стат. данные. // Календарь-справочник и записная книжка на 1925 год. Оренбург, 1925. С. 66—71.

369. Чкаловская область в цифрах. Чкалов, 1939.

370. Экономическо-политический обзор КССР // Известия КирОбкома РКП(б). 1924. С. 7—44.2. Литература

371. А. 3. Анализ работы и очередные задачи политпросветительных учреждений деревни // Вестн. просвещенца. 1925. № 9 (12). С. 3—6.

372. Абаимов Н. Первый крестьянский выигрышный займ. (Его проведение в КССР) / Н. Абаимов // Сов. Киргизия. 1924. № 3—4. С. 71—76.

373. Абузаров А. Кампания раскулачивания / А. Абузаров, К. Гулов // Ватандаш = Соотечественник. Уфа, 1999. № 12. С. 152—157.

374. Агроклиматические ресурсы Челябинской области. Л., 1977.

375. Аибаев И. Расслоение крестьянства Башкортостана в период нэпа / И. Аиба-ев // Ватандаш = Соотечественник. 2000. № 9. С. 100.

376. Айтиев А. К вопросу об организации киргизских батраков / А. Айтиев // Проф. движение в Киргизии. 1924. № 3. С. 17—21.

377. Алексанов П. А. В борьбе за социалистическое переустройство деревни (1921—1932 гг.) / П. А. Алексанов. М., 1971.

378. Алексеев В. В. Модернизация России: назад в будущее / В. В. Алексеев, Е. В. Алексеева. Екатеринбург: ОСЛО, 2000.

379. Алексеев В. В. Региональное развитие в контексте модернизации / В. В. Алексеев, Е. В. Алексеева, М. Н. Денисевич, И. В. Побережников. Екатеринбург, 1997.

380. Ю.Алексеев В. В. Школа модернизации: эволюция теоретических основ / В. В. Алексеев, И. В. Побережников // Уральский исторический вестник. 1999. № 5—6. С. 8-49.

381. Алексеева Г. С. Новейшая отечественная историография о причинах окончания нэпа (вторая половина 80-х — начала 90-х гг.) / Г. С. Алексеева // Отечественная и всеобщая история: методология, источниковедение, историография. Брянск, 1993. С. 33—35.

382. Алексеева Л. В. Деревня конца 20-х — начала 30-х годов в трудах историков Урала / Л. В. Алексеева // Региональная история в российской и зарубежной историографии : тез. докл. междунар. науч. конф., 1—4 июня 1999. Рязань, 1999. Ч. 2. С. 10—13.

383. Алексеева Л. В. Экономическое состояние крестьянских хозяйств Урала в 1928—1930 годы / Л. В. Алексеева // Проблемы истории России и зарубежных стран. Нижневартовск, 2000. Вып. 1. С. 108—124.

384. Аминев 3. А. Историография Октябрьской революции и гражданской войны в Башкирии / 3. А. Аминев // Ученые зап. / Башк. гос. ун-т. Вып. 26. Уфа, 1967. С. 5— 30. (Сер. ист. наук. Вып. 5 : Из истории Советской Башкирии).

385. Аминев 3. А. Октябрьская социалистическая революция и гражданская война в Башкирии (1917—1919 гг.) / 3. А. Аминев. Уфа, 1966.

386. Андреев В. М. Под знаменем пролетариата: трудовое крестьянство в годы гражданской войны / В. М. Андреев. М.: Мысль, 1981.

387. Антонов А. Д. Коммунисты' Урала в борьбе за хлеб в 1918 году / А. Д. Антонов // Из истории Южного Урала и Зауралья. Челябинск, 1967. Вып. 2. С. 48—66.

388. Алфимов А. М. Земельная аренда в России в начале XX века / А. М. Анфи-мов ; АН СССР, Ин-т истории. М.: Изд-во АН СССР, 1961. 208 с.

389. Анфимов А. М. Крестьянское движение в России в годы первой мировой боны (июль 1914 — февраль 1917) / А. М. Анфимов. М.; Л., 1965.

390. Анфимов А. М. Неоконченные споры / А. М. Анфимов // Вопр. истории. 1997. №6.

391. Анфимов А. М. Российская деревня в годы первой мировой войны (1914 — февраль 1917г.)/А. М. Анфимов. М., 1962.

392. Ахмадиев Т. X. Материалы Всерос. сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 г. по Башкирии / Т. X. Ахмадиев // Южноурал. археограф, сб. Вып. 1. Уфа, 1973. С. 47—53.

393. Б. М. Единый сельскохозяйственный налог КССР (1923—1924 г.) / Б. М. // Сов. Киргизия. 1924. № 3—4. С. 80—92.

394. Б. Урожай и подготовка к его реализации госорганами / Б. // Сов. Киргизия. 1923. №1. С. 86—90.

395. Бабашкин В. В. Крестьянская революция в России и концепция аграрного развития / В. В. Бабашкин // Общественные науки и современность. 1998. № 2.

396. Бадаев А. В. Десять лет борьбы и труда. Продовольственная кооперативная работа в Ленинграде. 1917—1927. / А. В. Бадаев. Л.: Прибой, 1927.

397. Бажанов С. Засуха 1929 года и влияние её на урожай хлебов и трав на Бузу-лукской с.-х. опытной станции / С. Бажанов ; Бузулук. р-н с/х опыт, станция (Ср.-Волж. обл.). Бузулук: Бузулук. райисп., 1929.

398. Бажанов С. Новые растения. Что нужно знать о них, прежде чем высевать в поле / С. Бажанов; Бузулук. с/х опыт, станция. Бузулук: Тип. промкомбината, 1930.12 с.

399. Бажанов С. Отчёт за 1927, 1928 и 1929 гг. (Со средними выводами за 1914 — 1929 гг.). 1. Метеорологические условия. 2. Культура озимых хлебов / С. Бажанов ; Бузулук. р-н. с/х опыт, станция (Ср.-Волж. края). Бузулук : Бузулук. райисп., 1930.38 с.

400. Бажанов С. С. Наши севообороты в экономической оценке за 1924 г. / С. С. Бажанов ; Бузулук. опыт. поле. Бузулук : Науч.-тех. секция Бузулук. отд. Всеработ-землеса, 1925. 35 с.

401. Бажанов С. С. Что нужно знать для борьбы с сорняками / С. С. Бажанов. Самара, 1930.

402. Бажанов С. Урожай 1926 г. № 33. Ко дню Праздника Урожая 1926 г. / С. Бажанов ; Наркомат земледелия, Бузулук. опыт. поле. (Обл. Ср. Поволжья). Бузулук : Бузулук. уезд, земельн. упр., 1926. 25 с.

403. Бажанов С. Урожай 1927 г.: Ко дню Праздника Урожая 1927 г. / С. Бажанов ; Наркомат земледелия, Бузулук. опыт. поле. (Обл. Ср. Поволжья). Бузулук: Тип. Горсовета, 1927.23 с.

404. Байгузов И. Эволюция основных элементов сельского хозяйства Оренбургской губернии (1916—1925) / И. Байгузов // Вестн. просвещенца. 1926. № 4. С. 46—60.

405. Байгузов И. Направление сельскохозяйственного кредита в КССР / И. Байгузов // Сов. Киргизия. 1925. № 2. С. 136—147.

406. Байназаров У. X. Деятельность Башкирской партийной организации по разъяснению и проведению нэпа: (1921—1922 гг.) / У. X. Байназаров : Рук., депонир. в ИНИОН АН СССР. № 9598. 1982.43 с.

407. Байназаров У. X. Налоговая политика партии в деревне и проведение её в Башкирии: (1921—1925 гг.) / У. X. Байназаров. Ишим, 1982. 26 с.

408. Баринов И. Г. Борьба за урожай в условиях засушливого района: Из опыта колхозов ведущего Бузулук. р-на Ср.-Волжск. края / И. Г. Баринов. М.; Л. : Госиздат с.-х. и колхозно-кооп. лит., 1932. 52 с.

409. Бармина 3. В. Журналы заседаний коллегии Народного комиссариата земледелия Башк. АССР за 1920—1928 гг. как исторический источник / 3. В. Бармина // Южноурал. археогр. сб. 1976. Вып. 2. С. 64—73.

410. Бармина 3. В. Историография аграрных преобразований и колхозного строительства в Башкирской АССР (1917—1973) / 3. В. Бармина // Очерки советской историографии Башкирской АССР. Уфа, 1975. С. 31—46.

411. Барсов А. А. Против извращения истории советского крестьянства буржуазной историографией / А. А. Барсов // История СССР. 1962. № 2.

412. Барсов А. А. Зарубежная историография коллективизации сельского хозяйства и колхозного строя в СССР / А. А. Барсов, Б. С. Васюков // История советского крестьянства и колхозного строительства в СССР. М., 1963.

413. Барыкин Н. Предположительный хлебофуражный баланс Башреспублики на 1925—26 сельскохозяйственный год / Н. Барыкин // Бюллетень Башк. ЦСУ. Уфа, 1925. №25—26. С. 32—36.

414. Баскин Г. И. Сборник избранных трудов по Самарской губернии / Г. И. Бас-кин. Юбилейн. изд. Вып. 4. Самара, 1925. 126 с.

415. Баскин Г. И. Сельское батрачество в Самарской губернии / Г. И. Баскин ; Самарск. губ. стат. отдел. Самара, 1927. 63 с.

416. Батенев Л. НЭП на Урале 1921—1925 гг. / Л. Батенев // За власть Советов. 1991. №77.

417. Башкирия за полвека / под ред. 3. Н. Нуреева. Уфа, 1969.

418. Башкортостан : краткая энциклопедия. Уфа : Башк. энциклопедия, 1996.

419. Безина О. Ведение агитационной работы среди крестьянок / О. Безина // Известия КирОбкома РКП(б). 1922. № 22. С. 26—27.

420. Берестин. Итоги и дальнейшие задачи по работе среди батрачества / Бере-стин // Проф. движение в Киргизии. 1924. № 6—7. С. 10—13.

421. Берхин И. Экономическая политика Советского государства в первые годы Советской власти / И. Берхин. М.: Наука, 1970.

422. Беседы Крестьянина с Губпродкомиссаром о Едином сельскохозяйственном налоге / КССР. Оренб. губ. ком. по продовольствию. Налоговый подотд. Оренбург : Типо-лит. Оренполиграфа № 1,1923. 20 с.

423. Бидий А. И. Сельскохозяйственная статистика с основами общей теории статистики : учеб. пособие / А. И. Бидий, Н. В. Степаненко, Т. Ф. Хромова. 3-е изд. М. : Финансы и статистика, 1984.

424. Бикбаев Р. А. Башкирская партийная организация в борьбе за подготовку и осуществление сплошной коллективизации сельского хозяйства (1928—1932) / Р. А. Бикбаев. Саратов : Изд-во Сарат. ун-та, 1987. 104 с.

425. Бикбулатов Н. В. Система земледелия башкир в XIX — начале XX в. / Н. В. Бикбулатов // Хозяйство и культура башкир в XIX — начале XX в. М., 1979.

426. Бляхер Я. В. Валовый сбор хлебов в Оренбургской губернии / Я. В. Бляхер // Там же. № 9. С. 4—7.

427. Бляхер Я. В. Урожай хлебов в Оренбургской губернии / Я. В. Бляхер // Оренб. зем. дело. 1915. № 3. С. 5—8.

428. Боже В. Жатва смерти. Голод в Челябинской губернии в 1921—1922 годах / В. Боже, И. Непеин. Челябинск. 1994.

429. Бокарев Ю. П. Бюджетные обследования крестьянских хозяйств 20-х годов как исторический источник / Ю. П. Бокарев. М.: Наука, 1984.

430. Бокарев Ю. П. Вопросы методики изучения репрезентативности крестьянских бюджетов 20-х годов / Ю. П. Бокарев // История СССР. 1974. № 4. С. 117—132.

431. Большаков Л. С хлебом без хлеба / Л. Большаков // Оренб. прод. дело. 1918. №4. С. 3—5.

432. Бородкин Ф. М. Статистическая оценка связей экономических показателей / Ф. М."Бородкин. М, 1968. 212 с.

433. Бороздив С. В. Земельные отношения и аграрные реформы / С. В. Бороздив. М., 2002.

434. Бруцкус Б. Д. Советская Россия и социализм / Б. Д. Бруцкус. СПб. : Звезда,1995.

435. Бубнов М. О тяжести налогообложения населения СССР / М. Бубнов // Плановое хозяйство. 1925. №7.

436. Булатов И. Г. Роль кооперации в осуществлении нэпа (1921—1925 гг.) / И. Г. Булатов // Тез. докл. науч. конф., посвящ. 50-летию Советской власти. 24—25 апр. 1967 г. / Оренб. с.-х. ин-т. Оренбург, 1967. С. 33—38.

437. Булдаков В. П. Военный коммунизм: идеология общественного развития /

438. B. П. Булдаков, В. В. Кабанов // Вопр. истории. 1990. № 3.

439. Булкина Л. В. Советская деревня 1920—1930-х гг. в традициях современной англо-американской исторической науки / Л. В. Булкина // История в культуре, культура в истории : материалы V Сафаргалиевских науч. чтений. Саранск, 2001. 86 с.

440. Бунин А. О. Свёртывание и упразднение сельскохозяйственной кредитной кооперации в России в 1928—1930 гг. / А. О. Бунин // Проблемы отечественной и зарубежной истории. Иваново, 1998. С. 133—135.

441. Буртина Е. Коллективизация без перегибов: налоговая политика в деревне в 1930—1935 гг. / Е. Буртина // Октябрь. 1990. № 2.

442. Бурхин И. Б. Экономическая политика Советского государства в первые, годы Советской власти / И. Б. Бурхин. М. гНаука, 1970.

443. Бухарин Н. Экономика переходного периода / Н. Бухарин. М., 1920.

444. Бухарин Н. Азбука коммунизма / Н. Бухарин, Е. Преображенский. М., 1920.

445. Быстров Г. Е. Залог сельскохозяйственных земель в российском праве XX века / Г. Е. Быстров // Государство и право. 1999. № 5. С. 12—26.

446. Быстрых Ф. П. Победа Октябрьской социалистической революции на Урале / Ф. П. Быстрых // Победа Октябрьской революции на Урале и успехи социалистического строительства за 50 лет Советской власти. Свердловск, 1968. С. 6—23.

447. Бялоблоцкий И. Правительственное посредничество при арендовании крестьянами частновладельческих земель : докл. Оренбург, о-ву сел. хоз-ва / И. Бялоблоцкий. Оренбург : Типо-лит. губ. правл., 1903. 30 с.

448. В сельскохозяйственной подкомиссии // Оренб. прод. дело. 1918. № 12—13.1. C. 23—25.

449. В. Т. Из практики культурно-просветительных учреждений / В. Т. // Вестн. просвещенца. 1925. № 2. С. 19—23.

450. Вайнштейн А. Л. Обложение и платежи крестьянства в довоенное и революционное время / А. Л. Вайнштейн. М.: Экономист, 1924.

451. Вайнштейн А. Л. Цены и ценообразование в СССР в восстановительный период. 1921—1928 гг. / А. Л. Вайнштейн. М.: Наука, 1972.

452. Василевский Л. М. Жуткая летопись голода: (Самоубийства и антропофагия) / Л. М. Василевский. Уфа, 1922. 26 с.

453. Василевский Л. М. По следам голода: (Письма из Уфы) / Л. М. Василевский // Экономист. 1922. № 4—5. С. 229—248.

454. Васьковский О. А. Итоги и задачи изучения гражданской войны в советской исторической литературе / О. А. Васьковский // Урал и оборона Советской страны. Свердловск, 1968. С. 53—69.

455. Васьковский О. А. Некоторые итоги исторического исследования истории Гражданской войны на Урале / О. А. Васьковский // Историография социалистического строительства на Урале в переходный период (1917—1937 гг.). Свердловск, 1980. С. 7—13.

456. Васьковский О. А. Советская историография истории гражданской войны на Урале / О. А. Васьковский // Ученые записки Урал. гос. ун-та. № 61. Сер. ист. Вып. 10 : Вопр. советской историографии Урала. Свердловск, 1967. С. 136—189.

457. Васьковский О. А. Современная советская историография истории Октябрьской социалистической революции на Урале : учеб. пособие / О. А. Васьковский, Е. Б. Заболотный, В. Д. Камышин. Свердловск, 1985.

458. Великий незнакомец: Крестьяне и фермеры в современном мире : хрестоматия : пер. с англ. / сост. Т. Шанин. М.: Прогресс-Академия, 1992.432 с.

459. Вельман В. И. Народное хозяйство КССР и наши очередные задачи : Стенограмма доклада на 4-м Всекиргиз. Съезде Советов. / В. И. Вельман. Оренбург : Элект.-тип. «Сов. степь», 1924. 44 с.

460. Верменичев И. На путях сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса / И. Верменичев // Большевик. 1930. № 13. С. 53.

461. Верт Н. История Советского государства / Н. Верт. М., 1995.

462. Веселов С. В. Кооперация и Советская власть: период «военного коммунизма» / С. В. Веселов // Вопр. истории. 1991. № 9—10. С. 25—37.

463. Виноградов А. Крестьянское хозяйство Башкирии: (Материалы о расслоении крестьянства 1920—1924 гг.) / А. Виноградов // На аграрном фронте. 1925. № 1. С. 134—144.

464. Виноградов С. В. Мелкое крестьянское хозяйство Поволжья в 20-е годы / С. В. Виноградов. М., 1988.

465. Вишневский Н. М. К вопросу о развитии сельского хозяйства СССР / Н. М. Вишневский // Плановое хозяйство. 1927. № 3.

466. Вишневский Н. М. О перспективах развития сельского хозяйства в 1926/27— 1930/31 гг. (ответ критикам) / Н. М. Вишневский // Плановое хозяйство. 1927. №7. С. 61.

467. Война крестьян с помещиками в 1917 году: Воспоминания крестьян / под-гот. к печати И. А. Козловским, М. И. Беккером ; под ред. и с предисл. Я. А. Яковлева. М.: Крестьян, газета, 1926. 77 с. (К 10-летию Октяб. рев.).

468. Волобуев П. В. Экономическая политика Временного правительства / П. В. Волобуев. М., 1962.

469. Генкина Э. Б. Переход Советского государства к новой экономической политике (1921—1922 гг.) / Э. Б. Генкина. М., 1954.

470. Герман И. Е. Крестьянское землеустройство / И. Е. Герман. 2-е изд. М.: Ти-по-лит. В. Рихтера, 1913. 208 с.

471. Гимпельсон Е. Г. «Военный коммунизм»: политика, практика, идеология / Е. Г. Гимпельсон. М.: Мысль, 1973.

472. Гимпельсон Е. Г. Сквозь бури гражданской войны — по пути к социализму /Е. Г. Гимпельсон. М.: Знание, 1988. 47 с.

473. Гладкий Ю. П. Регионоведение / Ю. П. Гладкий, А. И. Чистобаев. М. : Гар-дарики, 2000.

474. Год русской революции : сб. ст. М.: Земля и воля, 1918. 232 с.

475. Голубенко. Направление землеустроительных работ Оренбургского Округа и практическое участие курсантов по проведению названных мероприятий / Голубенко // Совпартшколец : Журнал «Оренбург». 1929. 15 июня. С. 7—8.

476. Голутвин В. А. Союз рабочих и крестьян прежде и теперь / В. А. Голутвин. М.; Л., 1926.

477. ИЗ. Горинов М. М. Советская история 1920—30-х годов: от мифов до реальности / М. М. Горинов // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет / под ред. Г. А. Бордюгова. М., 1996. С. 239—277.

478. Горкин А. На путях сплошной коллективизации / А. Горкин. Самара : Ср.-Волж. краев, с.-х. изд-во «За сплошную коллективизацию», 1930. 96 с.

479. Горловский М. А. Из истории рабочего движения на Урале: Очерки о положении крепостных рабочих Ср. Урала в их борьбе за ликвидацию крепостничества (1800—1870 гг.) / М. А. Горловский. Свердловск, 1954. 380 с.

480. Государственная заготовка шерсти в Оренбургско-Тургайско-Уральском районе // Экон. жизнь Юж. Урала. 1920. № 4. С. 37—40.

481. Граммаков Л. Несколько цифр по статистике народного образования / Л. Граммаков // Экон. жизнь Юж. Урала. 1919. № 3. С. 48—51.

482. Грдличко А. Как борются с дороговизной в Оренбургской губернии (Село Слоновка Оренб. уезда) / А. Грдличко // Оренб. зем. дело. 1916. № 9—10.

483. Грегори П. Экономическая история России: что мы о ней знаем и чего не знаем. Оценка экономиста / П. Грегори // Экономическая история. Ежегодник. 2000. М., 2001. С. 8.

484. Григорьев А. Д. Хлебная монополия 1917 г. и зауральское крестьянство // Социально-экономическое развитие Южного Урала и Зауралья в XIX—XX вв. / А. Д. Григорьев. Челябинск : ЧГПИ, 1976. Вып. 10. С. 69—85.

485. Гришаев В. В. Сельскохозяйственные коммуны Советской России 1917— 1929 гг. / В. В. Гришаев. М.: Мысль, 1976. 186 с.

486. Гришанов В. П. Деятельность партийных организаций Свердловского округа по политической изоляции кулачества в 1927—1929 гг. / В. П. Гришанов. Свердловск, 1974.

487. Гришанов В. П. Экономическое наступление на кулачество в Свердловском округе накануне сплошной коллективизации / В. П. Гришанов // Прикамье и Приура-лье в сельскохозяйственном отношении. Пермь, 1976. 15 с.

488. Гришин М. Е. Очередные задачи политико-просветительной работы в деревне / М. Е. Гришин // Вестн. просвещенца. 1925. № 1. С. 11—13.

489. Грузнов П. Д. Аграрная политика Российского государства (по материалам Средне-Волжского региона) / П. Д. Грузнов, И. Ф. Каргин. М., 1999.

490. Губернский Продовольственный Комиссариат. Из деятельности Губхлебфу-ража. Ход заготовки // Экон. жизнь Юж. Урала. 1919. № 3. С. 39—44.

491. Губернский Продовольственный Комиссариат. Обзор деятельности Губ-хлебфуража// Экономическая жизнь Южного Урала. 1920. № 8—10. С. 36—39.

492. Губернский съезд Советов и продовольственное дело // Оренбургское продовольственное дело. 1918. № 12—13. С. 20—22.

493. Гужвенко Г. И. Народное хозяйство Башкирии в период перехода к нэпу / Г. Й. Гужвенко // Соц. хоз-во Башкирии. 1940. № 11—12. С. 16—28.

494. Гужновский. Совсем ли мы изжили недостатки в нашей шефской работе в деревне? / Гужновский // Оренбургский рабочий. 1925. № 4. С. 2—3.

495. Гуров В. П. Борьба уральской парторганизации за осуществление ленинского кооперативного плана в 1923—1925 гг. / В. П. Гуров // Учёные зап. Свердл. пед. инта. 1970. Сб. 103. С. 230—244.

496. Гуров В. П. К вопросу о политических настроениях уральских крестьян накануне перехода к новой экономической политике / В. П. Гуров // Из истории социалистического строительства на Урале. Свердловск, 1976. С. 3—12.

497. Гуров В. П. Партийные организации Урала в борьбе за восстановление сельского хозяйства / В. П. Гуров // Ученые записки Урал, ун-та. Сер. ист. 1969. № 91. Вып. 15. С. 57—72.

498. Гуров В. П. Экономическое и политическое положение уральской деревни накануне перехода к новой экономической политике / В. П. Гуров // Наш край : материалы V Свердл. обл. краевед, конф. Свердловск, 1971. С. 115—123.

499. Гуров П. Я. О землеустройстве / В. П. Гуров // Плановое хозяйство. 1925. №5. С. 61.

500. Гуткин А. Я. О людоедстве и трупоедстве в 1922 голодном году (Материалы по Оренб. губ.) / А. Я. Гуткин // Вестн. здравоохранения. 1923. № 1. С. 17—20.

501. Гущин Н. Я. Сибирская деревня на пути к социализму (Социально-экономическое развитие сибирской деревни в годы социалистической реконструкции народного хозяйства. 1926—1937 гг.) / Н. Я. Гущин. Новосибирск, 1973.

502. Давлетбаев Б. С. Реформа 1863 г. в удельной деревне Башкирии / Б. С. Дав-летбаев // Из истории сельского хозяйства Башкирии. Уфа, 1976. С. 9.

503. Давлетшин Р. А. «Великий перелом» и трагедия крестьянства Башкирии / Р. А. Давлетшин // Страницы истории Башкирской республики: Новые факты, взгляды, оценки. Уфа, 1993. С. 37—55.

504. Давлетшин Р. А. «Великий перелом» и трагедия крестьянства Башкортостана / Р. А. Давлетшин. Уфа : Китап, 1993.

505. Давлетшин Р. А. История крестьянства Башкортостана 1917—1940 / Р. А. Давлетшин. Уфа : Гилем, 2001.

506. Давлетшин Р. А. Колхозы Башкортостана в 30-е годы / Р. А. Давлетшин. Уфа, 1995.16 с.

507. Давлетшин Р. А. Развитие сельскохозяйственной кооперации в Башкортостане в 20-е годы / Р. А. Давлетшин // Ядкяр. 1995. № 2. С. 32—37.

508. Давыдов М. И. Борьба за хлеб: продовольственная политика Коммунистической партии и Советского государства в годы Гражданской войны / М. И. Давыдов. М.: Мысль, 1971.

509. Данилов В. П. Аграрная реформа в постсоветской России (Взгляд историка) / В. П. Данилов // Куда идет Россия? Альтернативы общественного развития. М., 1994. С. 125—136.

510. Данилов В. П. Земельные отношения в советской доколхозной деревне / В. П. Данилов // История СССР. 1958. № 3.

511. Данилов В. П. Изучение истории советского крестьянства / В. П. Данилов // Советская историческая наука от XX к XXII съезду КПСС. История СССР. М., 1962.

512. Данилов В. П. Коллективизация сельского хозяйства в СССР / В. П. Данилов // История СССР. 1990. № 5.

513. Данилов В. П. Коллективизация: Как это было? / В. П. Данилов // Страницы истории советского общества. М., 1989.

514. Данилов В. П. Крестьянская революция в России. 1902—1922 гг. / В. П. Данилов // Крестьяне и власть : материалы конф. М.; Тамбов. 1996. С. А—23.

515. Данилов В. П. Основные итоги и направления изучения истории советского крестьянства / В. П. Данилов // Проблемы аграрной истории Советского общества : материалы науч. конф. 9—12 июня 1969 г. М.: Наука, 1971. С. 222—225.

516. Данилов В. П. Основные итоги и направления истории советского общества / В. П. Данилов. М., 1971.

517. Данилов В. П. Советская доколхозная деревня: население, землепользование, хозяйство / В. П. Данилов. М.: Наука, 1977.

518. Данилов В. П. Советская доколхозная деревня: социальная структура, социальные отношения / В. П. Данилов. М., 1979.

519. Данилов В. П. Создание материально-технических предпосылок коллективизации сельского хозяйства в СССР / В. П. Данилов ; АН СССР, Ин-т истории. М. : Изд-воАН СССР, 1957.

520. Данилова JI. В. Крестьянская ментальность и община / JL В. Данилова, В. П. Данилов // Менталитет и аграрное развитие России (XIX—XX вв.) : материалы между-нар. конф. Москва, 14—15 июня 1994 г. М.: РОССПЭН, 1996. С. 27—31.

521. Денисевич М. Н. Индивидуальные хозяйства на Урале = Individual households in the Urals (1930—1975 гг.) / M. H. Денисевич ; АН СССР, Урал, отд-ние. Екатеринбург : Ин-т истории и археологии, 1991.195 с.

522. Десять лет. Советская Башкирия к 10-й годовщине Октябрьской революции/БашЦИК. Уфа, 1927.

523. X лет Советской Башкирии. 1919—1929 (Материалы к юбилейному съезду Советов). Уфа, 1929.

524. Деятельность волостных продовольственных комитетов и отношение к ним со стороны населения: (По сведениям корреспондент. Бюро стат. отд.) // Оренб. прод. дело. 1918. №4. С. 5—11.

525. Дмитриенко В. Торговая политика Советского государства после перехода к нэпу. 1921—1924 гг. М.: Наука, 1971.

526. Доброхотов Ф. П. Сельское хозяйство. Урал Северный, Средний, Южный : справ, кн. / Ф. П. Доброхотов. Пг., 1917.

527. Добрынин В. Уроки аграрной революции / В. Добрынин // Земля и власть : сб. материалов по актуальным вопросам аграрной политики. М., 1998.

528. Долотов А. Работа в деревне / А. Долотов // Известия КирОбкома РКП(б). 1922. №22—23.

529. Дубинин А. Н. Сельскохозяйственное образование на Урале в 1920—1930-е годы: История изучения / А. Н. Дубинин // История Оренбургского края: события, судьбы, реальность : сб. науч. тр. Оренбург, 1994. С. 22—26.

530. Дударь Е. И. Борьба за осуществление ленинского Декрета о земле в Оренбургской губернии (февраль — июнь 1918 г.) / Е. И. Дударь // Из истории Южного Урала и Зауралья. Челябинск, 1966. С. 137—149.

531. Дударь Е. И. Борьба за установление и упрочение Советской власти в Оренбуржье (март 1917 — июнь 1918 гг.) / Е. И. Дударь. Оренбург, 1967. 131 с. (Учён, зап. / Оренб. гос. пед. ин-т. Вып. 24).

532. Дударь Е. И. Борьба крестьян Оренбуржья за землю в 1917 году / Е. И. Дударь // Из истории крестьянства и аграрных отношений на Урале. Свердловск, 1963. С. 154—160.

533. Думова Н. Г. Кадетская партия в период Первой мировой войны и Февральской революции / Н. Г. Думова. М., 1988.

534. Дунаев Г. К IV Всекиргизской партконференции / Г. Дунаев // Известия Кир-Обкома РКП(б). 1924. № 1. С. 1—6.

535. Евдокимов JI. А. Деятельность земельных комитетов по проведению аграрных преобразований на Урале в ноябре 1917 — марте 1918 г. / JI. А. Евдокимов // Из истории партийных организаций Урала. Свердловск, 1973. Вып. 2. С. 19—27.

536. Егоров А. Налоговая политика / А. Егоров // Экономика и жизнь. 1990. № 17 (апр.).

537. Единый сельскохозяйственный налог КССР // Советская Киргизия. Оренбург, 1924. № 3—4.

538. Елисеева И. И. Статистические методы измерения связей / И. И. Елисеева. Л., 1982. 157 с.

539. Ерёмин А. С. Коллективизация ирбитского крестьянства / А. С. Ерёмин, Г. Е. Корнилов // Ирбитский край в истории России. Екатеринбург, 2000. С. 101—127.

540. Еренов А. Е. Опыт земельных преобразований на Советском Востоке / А. Е. Еренов ; АН КССР, Ин-т философии и права. Алма-Ата : Наука, 1976. 183 с.

541. Ерхов Г. П. Коммунисты Оренбуржья в борьбе за укрепление союза рабочих и крестьян (1921—1925 гг.) / Г. П. Ерхов ; Оренб. обл. краевед, музей. Челябинск : Юж.-Урал. кн. изд-во, 1967.

542. Есиков С. А. Крестьянское хозяйство Тамбовской губернии в начале XX века (1900—1921 гг.) / С. А. Есиков. Тамбов : Тамбов, гос. техн. ун-т, 1998.

543. Еферина Т. В. Налоговая политика и крестьянские хозяйства в 1920—1930-е годы / Т. В. Еферина, О. И. Марискин, Т. Д. Надькин. Саранск, 1998. 79 с.

544. Ефременков Н. В. Колхозное строительство на Урале в конце 1930 г. — первой половине 1931 г. / Н. В. Ефременков // Вопросы истории Урала. Свердловск, 1967. Сб. 7. С. 137—148.

545. Ефременков Н. В. Кооперативные объединения уральского крестьянства и их роль в подготовке массового колхозного движения (1925—1928 гг.) / Н. В. Ефременков // Проблемы аграрной истории советского общества. М., 1971. С. 22—31.

546. Ефременков H. В. Некоторые вопросы историографии начала коллективного земледелия на Урале (1918—1920 гг.) / Н. В. Ефременков // Учёные записки Урал, ун-та. № 78. Сер. ист. Вып. 11. Свердловск, 1967. С. 195—204.

547. Ефременков Н. В. Некоторые проблемы индустриализации и коллективизации Урала в советской исторической литературе / Н. В. Ефременков // История и историки. 1972. М., 1973. С. 40—56.

548. Ефременков Н. В. Некоторые пути изучения истории советского крестьянства и колхозного строительства на Урале / Н. В. Ефременков, В. Е. Муравьев, И. Е. Плотников, А. Ф. Фунтов // Вопросы советской историографии Урала. Свердловск, 1967.

549. Ефременков Н. Ф. Колхозное строительство на Урале в 1917—1930 годах / Н. Ф. Ефременков // Из истории коллективизации сельского хозяйства Урала. Сб. 1. Свердловск, 1966. С. 3—23.

550. Животноводство Оренбургской области. Оренбург, 1936. 249 с.

551. Жиркова Т. М. Свёртывание сельскохозяйственного производства в деревнях Московской, Тверской и Томской губерний накануне сплошной коллективизации / Т. М. Жиркова // Дискуссионные вопросы российской истории. Арзамас, 2000. С. 211—214.

552. Зажиточное крестьянство России в исторической ретроспективе: (Землевладение, землепользование, производство, менталитет) : тез. докл и сообщ. XXVII сес. симпозиума по аграр. истории Вост. Европы, Вологда, 12—16 сент., 2000 г. М., 2000.265 с.

553. Закупочная комиссия // Оренб. прод. дело. 1918. № 11—12. С. 22—23.

554. Залесский М. Я. Налоговая политика Советского государства в деревне / М. Я. Залесский. М., 1940.

555. Зарипова Р. К. Башкирское крестьянство в период нэпа / Р. К. Зарипова // Отечественная история. 1999. № 6.

556. Захаров И. К вопросу страхования батрачества: (В порядке обсуждения) / И. Захаров // Проф. движение в Киргизии. 1924. № 1. С. 32—34.

557. Захаров И. Крестьянские Комитеты общественной взаимопомощи в КССР. (Основные вопросы, выдвинутые 1-м их совещанием, происходившим 25—30 июня с.г.) / И. Захаров // Сов. Киргизия. 1923. № 1. С. 67—71.

558. Зданович С. Сельские советы и земельные общества / С. Зданович // Большевик. 1928. № 6.

559. Зеленин И. Е. Аграрная политика и сельское хозяйство в СССР после «революции сверху»: (1930-е годы) / И. Е. Зеленин // Экономическая история России

560. XIX—XX вв.: Современный взгляд. М., 2001. С. 105—121.

561. Зеленин И. Е. О некоторых «белых пятнах» завершающего этапа истории сплошной коллективизации / И. Е. Зеленин // История СССР. 1989. № 2.

562. Зеленин И. Е. Осуществление политики «ликвидации кулачества как класса» / И. Е. Зеленин // История СССР. 1990. № 6.

563. Земельные комитеты // Оренб. зем. дело. 1917. № 22. С. 1—2.

564. Зиновьев Г. Е. Пролетариат и крестьянство / Г. Е. Зиновьев. М., 1925.

565. Зиновьев Г. Крестьяне и Советская власть — Беспартийные съезды крестьян / Г. Зиновьев. Пг.: Гос. изд-во, 1920. 56 с.

566. Зиновьев Г. Пролетариат и крестьянство. Что означает лозунг «Лицом к деревне» / Г. Зиновьев. Иваново-Вознесенск : Основа, 1925. 36 с.

567. Зубков К. И. Структурный метод в региональных исторических исследованиях / К. И. Зубков // Историческая наука и историческое образование на рубеже

568. XX—XXI столетия. Четвертые Всероссийские историко-педагогические чтения. Екатеринбург : Банк культурной информации, 2000. С. 20—24.

569. Зуйков В. Н. Коммунисты Урала — организаторы массового колхозного движения (1927/1931 гг.) / В. Н. Зуйков // Ученые записки. Сер. История КПСС. Вып. 17. Свердловск, 1957. С. 121—122.

570. Зырянов П. Н. Петр Аркадьевич Столыпин / П. Н. Зырянов // Вопр. истории. 1990. №6. С. 54—75.

571. И. М. Наше положение в текущей весенней посевной кампании: По материалам губ. зем. упр. / И. М. // Пролетарий : Журн. «Оренбург». 1923. № 3. С. 30—34.

572. Ибрагимова Д. X. Нэп и Перестройка: Массовое сознание сельского населения в условиях перехода к рынку / Д. X. Ибрагимова ; МГУ им. М. В. Ломоносова. М.: Памятники исторической мысли, 1997. 216 с.

573. Иванов А. В. Уральское крестьянство и власть в период гражданской войны (1917—1921 гг.): опыт осмысления проблемы в отечественной историографии / А. В. Иванов, А. Т. Тертышный. Екатеринбург, 2002.

574. Иванов Ю. М. К итогам сельскохозяйственной переписи 1923 г. / Ю. М. Иванов // Стат. веста. / Стат. упр. КССР. Оренбург, 1924. № 3. С. 88—103.

575. Иванов Ю. М. Скотоводство, птицеводство и пчеловодство / Ю. М. Иванов// Статистико-экономический обзор Киргизской Советской Социалистической Республики. Оренбург, 1923. С. 179—194.

576. Иванов Ю. М. Экспедиционные работы ЦСУ КССР. 10% сельскохозяйственные переписи 1923 года / Ю. М. Иванов // Стат. вестн. / Стат. упр. КССР. Оренбург, 1923. № 1. С. 112—120.

577. Иванова В. И. Деятельность партийных организаций Южного Урала по оказанию помощи крестьянству после освобождения от колчаковщины / В. И. Иванова // Вопросы аграрной истории Урала и Западной Сибири. Свердловск, 1966. С. 351.

578. Ивницкий Н. А. Классовая борьба в деревне и ликвидация кулачества как класса (1929—1932 гг.) / Н. А. Ивницкий. М.: Наука, 1972. 359 с.

579. Ивницкий Н. А. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х годов) / Н. А. Ивницкий. М.: Интерпракс, 1994. 272 с.

580. Ивницкий Н. А. Раскулачивание / Н. А. Ивницкий // Сов. Союз. 1990. № 36.

581. Иголкин М. Нэп и конвергентные модели общественного развития / М. Иголкин // Диалог. 2000. № 2. С. 45—49.

582. Из истории коллективизации сельского хозяйства Урала. Сб. 1 / Урал. гос. ун-т им. А. М. Горького ; отв. ред. О. А. Васьковский. Свердловск, 1966. 162 с. (Учён, зап. № 41; Сер. ист. Вып. 1).

583. Из истории крестьянства и аграрных отношений на Урале: Материалы науч. конф. / Урал, совет координац. и планир. науч.-исслед. работ по гуманит. наукам, Урал. гос. ун-т им. М. Горького. Свердловск, 1963. 386 с.

584. Иконникова И. П. Сталинская репетиция наступления на крестьянство / И. П. Иконникова, А. А. Угловатов // Вопр. истории КПСС. 1991. № 1.

585. Иллерицкая Е. В. Аграрный вопрос: провал аграрных программ и политики непролетарских партий в России /Е. В. Иллерицкая. М., 1981.

586. Ильин Е. И. Колхозы СССР и их удельный вес в строительстве Советского Союза / Е. И. Ильин. М., 1930.

587. Ильин С. С. Формы и методы экономического регулирования крестьянского хозяйства при нэпе / С. С. Ильин // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 6, Экономика. 1996. № 3. С. 33.

588. Ильиных В. А. Сельскохозяйственная кампания 1931 г.: в поисках кулаков / В. А. Ильиных // Гуманит. науки в Сибири. Сер. Отеч. история. Новосибирск, 2000. №2. С. 54—59.

589. Инструкция о контрактации посевов яровых зерновых культур в Средне-Волжской области в 1929 г. / Инденбаум и др. Самара: Тип. «Печатное дело», 1929.12 с.

590. Историография истории создания и развития союза рабочего класса и крестьянства на Урале : сб. науч. тр. / Урал. гос. ин-т им. А. М. Горького ; отв. ред. О. В. Васьковский. Свердловск, 1982.152 с.

591. Историография социалистического строительства на Урале в переходный период (1917—1937) / под ред. О. А. Васьковского, И. А. Гурьева, В. В. Мухина и др. Свердловск, 1980. 142 с.

592. Исторические исследования в России. Тенденции последних лет / под ред. Г. А. Бордюкова. М., 1996.

593. История аграрных отношений в России : материалы межвуз. науч.-практ. конф. / отв. ред. В. В. Амелин. Оренбург : Печат. дом «Димур», 1998. 344 с.

594. История Башкортостана. Ч. 1 : С древнейших времен до 1917 года : учеб. пособие. Уфа, 1991.

595. История Оренбуржья : учеб. пособие / сост. и науч. ред. Л. И. Футорянский. Оренбург : Оренб. кн. изд-во, 1996. 351 с.

596. История Урала в период капитализма. М., 1990.

597. История Урала. Т. 2 : Период социализма. Пермь : Перм. кн. изд-во, 1965. 611с.

598. Итоги и перспективы работы среди батрачества // Проф. движение в Киргизии. 1924. №4. С. 1—5.

599. Итоги научных и научно-производственных работ за 30 лет (1914—1943 гг.) / под ред. С. А. Кунакбаева. Уфа, 1945.

600. Итоги работы сельской школы за первое полугодие: (По материалам волостных конф.) // Вестн. просвещенца. 1925. С. 29—33.

601. К земельному вопросу Государства Российского // Российское сельскохозяйственное животноводство. 1917. № 18—19 (15 мая).

602. К итогам ликвидации последствий голода по КССР // Сов. Киргизия. 1923. № 1. С. 54—58.

603. Кабанов В. В. Крестьянское хозяйство в условиях «военного коммунизма» / В. В. Кабанов ; отв. ред. В. П. Данилов. М.: Наука, 1988.

604. Кабанов В. В. Пути и бездорожье аграрного развития России в XX веке / В. В. Кабанов // Вопр. истории. 1993. № 2.

605. Каменев JI. Б. Куда и как ведёт Советская власть крестьянство? / JI. Б. Каменев. JI.: Госиздат, 1925. 194 с.

606. Каменев JI. Б. Налоговая политика в деревне / JI. Б. Каменев. М, 1923.

607. Канюков И. А. Коллективное землевладение. Из итогов аграрной революции / И. А. Канюков. 3-е изд. М., 1927.

608. Каракулов Д. В. Голод 1921—1922 гг. на Урале: причины, масштабы, последствия / Д. В. Каракулов // Проблемы отечественной и зарубежной истории, теории и методики обучения истории. Екатеринбург, 2002.

609. Каревский Ф. А. Состояние сельского хозяйства Среднего Поволжья в 1925—1927 годах / Ф. А. Каревский // Из истории социалистического преобразования сельского хозяйства в первые годы Советской власти. Рязань, 1979. С. 109—124.

610. Карпенко С. Сельское хозяйство Киргизии / С. Карпенко // Сов. Киргизия. 1924. № 3—4, 98—103.

611. Kapp Э. X. Русская революция от Ленина до Сталина, 1917—1929 / Э. X. Kapp : Пер. с англ.. М.: Сов.-брит. изд-во «Интер-Версо», 1990. 206 с.

612. Касьяненко В. Завоевание экономической независимости СССР (1917— 1940 гг.) / В. Касьяненко. М.: Политиздат, 1972.

613. Катаев Л. В. Крестьянское движение на Урале и в Зауралье в 1917 г. (Март— октябрь) / Л. В. Катаев // Из истории Южного Урала и Зауралья. Челябинск, 1969. Вып. 4. С. 36—50.

614. Кенарский Л. Дифференциация киргизского хозяйства / Л. Кенарский // Сов. Киргизия. 1924. № 3—4. Табл. 5—6. С. 82—108.

615. Кенарский Л. Землеустройство киргизского населения / Л. Кенарский // Сов. Киргизия. 1924. №5—6. С. 131—146.

616. Кенарский Л. К определению трудового и нетрудового хозяйства / Л. Кенарский // Сов. Киргизия. 1924. № 7. С. 79—91.

617. Кенарский Л. Противоречия учёта / Л. Кенарский // Советская Киргизия. Оренбург, 1924. № 8, 9. С. 36, 39.

618. Киреев Р. Н. К вопросу об исторической неизбежности ликвидации кулачества как класса / Р. Н. Киреев // Вопр. аграрной истории Урала и Западной Сибири. Курган : КГПИ, 1971. С. 224—234.

619. Киселёв А. А. Доходность поселкового хозяйства Бугурусланского уезда, Самарской губернии до и после реорганизации / А. А. Киселёв ; Самар. с.-х. ин-т. Самара, 1927. 98 с.

620. Киселёв В. Продовольственные перспективы Тургайской области / В. Киселёв //Экон. жизнь Юж. Урала. 1919. № 3. С. 12—16.

621. Киселев С. Поземельные арендные отношения в СССР в 20-е годы / С. Киселев// Экономические науки. 1989. № 10. С. 86—90.

622. Китанина Т. М. Война, хлеб и революция (продовольственный вопрос в России. 1914 — октябрь 1917 г.) / Т. М. Китанина. Л.: Наука, 1985.

623. Классовая борьба на Урале (1917—1932 гг.). Об опыте руководства партийных организаций борьбой трудящихся против буржуазии города и деревни : сб. ст. / отв. ред. В. М. Куликов. Свердловск: Урал, ун-т, 1974. 152 с.

624. Клименко К. Плановое овладение хозяйством на Урале / К. Клименко // Плановое хозяйство. 1927. № 3. С. 215;

625. Клинген И. Н. Земледелие в засушливой степи Заволжья / И. Н. Клинген ; сост. В. А. Корчагин. Самара, 1997.

626. Коваленко Н. И. Организация управления совхозами СССР (1917—1937 гг.) / Н. И. Коваленко. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. 162 с.

627. Ковальченко И. Д. Социально-экономический строй крестьянского хозяйства Европейской России в эпоху капитализма (источники и методы исследования) / И. Д. Ковальченко, Т. Л. Моисеенко, Н. Б. Селунская. М.: Наука, 1988.

628. Ковальченко И. Д. Социально-экономический строй помещичьего хозяйства Европейской России в эпоху капитализма / И. Д. Ковальченко, Н. Б. Селунская, Б. М. Литваков. М.: Наука, 1982.264 с.

629. Коган А. Н. Система мероприятий партии и Советского правительства по борьбе с голодом в Поволжье. 1921—1922 гг. / А. Н. Коган // Ист. зап. / АН СССР, Ин-т истории. М., 1954. Вып. 48. С. 228—247.

630. Козлов С. А. Проблемы социально-экономической истории в работе симпозиума по аграрной истории Восточной Европы (1958—2003 гг.) / С. А. Козлов, Е. Н. Швейновская // Отечественная история. 2003. № 6. С. 158—173.

631. Козловский В. В. Модернизация: от равенства к свободе / В. В. Козловский, А. И. Уткин, В. Г. Федотова. СПб., 1995

632. Кознова И. Е. XX век в социальной памяти российского крестьянства / И. Е. Кознова. М.: Ин-т философии РАН, 2000. 320 с.

633. Колесников Л. Д. Особенности земледелия на Южном Урале / Л. Д. Колесников. Челябинск : Юж.-Урал. кн. изд-во, 1992.

634. Количественные методы в советской и американской историографии : материалы советско-американских симпозиумов в г. Балтиморе, 1979 г. и г. Таллине / под ред. И. Д. Ковальченко, В. А. Тишкова. М.: Наука, 1983. 425 с.

635. Коллективизация сельского хозяйства Башкирской АССР. 1927—1937 / под ред. В. П. Чемериса. Уфа, 1980.

636. Коллективизация сельского хозяйства в СССР: пути, формы, достижения : кратк. очерк истории. М.: Колос, 1982. 399 с.

637. Комар И. В. География хозяйства Урала. Порайонная экономико-географическая характеристика / И. В. Комар. М.: Наука, 1964.

638. Кондратьев Н. Д. К вопросу о дифференциации деревни / Н. Д. Кондратьев // Пути сельского хозяйства. 1927. № 5.

639. Кондратьев Н. Д. Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции /Н. Д. Кондратьев. М.: Наука, 1991.486 с.

640. Кондратьев Н. Изменения мирового и русского хозяйства за время и после войны и основные задачи нашей сельскохозяйственной политики / Н. Кондратьев // Экономические науки. 1989. № 4.

641. Кондрашин В. В. Крестьянское движение в Поволжье в 1918—1922 гг. / В. В. Кондрашин. М., 2001.

642. Кондрашин В. В. Лозунги и программа крестьянской революции / В. В. Кондрашин // Октябрь 1917 года: разлом и связь времен : материалы науч. конф. (но-яб. 1917 г.). Тамбов, 1998.

643. Концепция аграрной политики России в 1997—2000 гг. / под ред. Е. С. Строева. М., 1997.

644. Конюков И. А. Коллективное земледелие. Из итогов аграрной революции / И. А. Конюков. 3-е изд. перераб. и доп. М.: Новая деревня, 1927. 240 с.

645. Корнай Я. Путь к свободной экономике/Я. Корнай. М.: Экономика, 1996.

646. Корнилов Г. Е. Общественно-политическая жизнь уральской советской деревни (в советской исторической литературе) / Г. Е. Корнилов и др. // Общественно-политическая жизнь уральской советской деревни. Свердловск, 1985. С. 3—13.

647. Корнилов Г. Е. Основные тенденции аграрного развития Урала в XX веке / Г. Е. Корнилов // Труды института крестьяноведения Южного Урала. Вып. 1. Оренбург : Изд-во ОГПУ, 2003. С. 14—25.

648. Корнилов Г. Е. Создание системы продовольственного обеспечения страны в первой половине XX века // History of the Russian Peasantry in the 20th Century. Vol. 1. Tokyo, 2002. P. 33—54.

649. Косач Г. Г. «Государственный» город и национальные автономии: Оренбург в первые советские годы / Г. Г. Косач // Вестн. Евразии : Независимый научный журнал. М., 2002. № 2 (17). С. 107—132.

650. Косачев В. Г. Накануне коллективизации. Поездка И. В. Сталина в Сибирь /

651. B. Г. Косачев // Вопр. истории. 1998. № 5. С. 101—105.

652. Костарев С. Продовольственный аппарат к новой налоговой кампании /

653. C. Костарев // Известия КирОбкома РКП(б). 1923. № 4—5. С. 17—19.

654. Костарев С. Продполитика Советской власти / С. Костарев // Пролетарий. 1922. № 1.С. 41—45.

655. Кофод А. Русское землеустройство / А. Кофод. 2-е изд. СПб. : Тип. «Сел. вестн.», 1914.172 с.

656. Кочетков Г. Н. Российские земледельцы в 1917 г. / Г. Н. Кочетков. Ярославль, 1994.

657. Кочнев В. Объективная необходимость коллективизации / В. Кочнев // Диалог. 2001. №7.

658. Коэн С. Большевизм и сталинизм / С. Коэн // Вопр. философии. 1989. № 7. С. 46—72.

659. Красильников М. П. Экономическое положение Уфимского края и тенденции в его развитии / М. П. Красильников. Уфа, 1918.

660. Красильщиков В. А. Вдогонку за прошедшим веком: развитие России в XX веке с точки зрения мировых модернизаций / В. А. Красильщиков. М. : РОССПЭН, 1998.264 с.

661. Красильщиков В. А. Модернизация: зарубежный опыт и Россия / В. А. Красильщиков, В. П. Гутник, В. И. Кузнецов, А. Р. Белоусов и др. М., 1994.

662. Краткая медицинская энциклопедия : в 3 т. Т. 2. М., 1969.

663. Крестьяноведение: Теория. История. Современность. Ежегодник. 1996 / под ред. В. Данилова, Т. Шанина. М.: Аспект-Пресс, 1996. 350 с.

664. Крестьяноведение: Теория. История. Современность Ежегодник. 1997 / под ред. В. Данилова, Т. Шанина. М.: Аспект-Пресс, 1997. 380 с.

665. Крестьянство и казачество Южного Урала в трёх веках : Программа и материалы науч.-практ. конф. Оренбург : Оренбургская губерния, 1996. 66 с.

666. Крицман Л. Н. Доклад о классовых группировках крестьянства / Л. Н. Крицман //Пролетарская революция в деревне. М., 1929. С. 386—392.

667. Крутилин И. К методам построения производственного плана сельского хозяйства КССР / И. Крутилин // Сов. Киргизия. 1924. № 3—4. С. 113—124.

668. Крутилин И. П. Земледелие и огородничество / И. П. Крутилин // Статисти-ко-экономический обзор Киргизской Советской Социалистической Республики. Оренбург, 1923. С. 150—179.

669. Крутилин И. П. Хлебные ресурсы КССР в 1922—1923 с.-х. году / И. П. Крутилин // Стат. вестн. / Стат. упр. КССР. Оренбург, 1923. № 1. С. 94—105.

670. Крутилин И. Сельскохозяйственная кампания 1922 г. в КССР / И. Крутилин// Экон. ежемесячник Киргизии. Оренбург, 1922. № 1. С. 13—27.

671. Крылов В. В. Чкаловская область в восстановительный период (1921— 1925 гг.) / В. В. Крылов. М., 1984.

672. Крылов К. О мероприятиях по животноводству: Докл. № 77 Оренб. губ. земскому собранию 2-й очередн. сессии / К. Крылов. Оренбург, 1914.

673. Крючков А. Г. Профессор С. С. Бажанов (жизнь и творческое наследие). 1878—1943 / А. Г. Крючков, С. Я. Кушнир. Оренбург, 1998.

674. Кто и куда стремится вести Россию? Авторы макро-, мезо-, микроуровней современного трансформационного процесса / под общ. ред. Т. И. Заславской. М. : МВШ СЭН, 2001.384 с.

675. Кудюкина М. М. Хлебозаготовки в 1927—1929 годах / М. М. Кудюкина // Власть и общество в СССР: политика репрессий (1920—1940-е гг.): сб. ст. М., 1999. С. 215—236.

676. Кузьмин Н. Ф. Историография гражданской войны в СССР / Н. Ф. Кузьмин // Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1966. С. 455—475.

677. Кулынарипов М. М. Восстание «Черный Орел» в Башкирии / М. М. Куль-шарипов // Актуальные проблемы социально-политической истории советского общества: Вопросы источниковедения и историографии. Уфа, 1991. С. 44—53.

678. Купленский А. Классовые группы крестьянских хозяйств и их производственная характеристика / А. Купленский, Е. Рудакова, М. Сулковский. М., 1930.

679. Куренкова Ю. О. Итоги первого этапа коллективизации в Оренбуржье / Ю. О. Куренкова // История Отечества на рубеже веков: опыт, проблемы, пути решения : материалы межрегион, науч.-практ. конф. Оренбург, 2001. Ч. 3. С. 44—47.

680. Л. Закупки скота в Оренбургской губернии / Л. // Оренб. зем. дело. 1916. №44. С. 6—7.

681. Лабузов В. А. Аграрные отношения на Южном Урале в первые десятилетия Советской власти (1917—1932 гг.) / В. А. Лабузов. Оренбург : ОРЛИТ-А, 2004. 676 с.

682. Лабузов В. А. Агропромышленный комплекс Оренбуржья на рубеже веков: проблемы и перспективы развития / В. А. Лабузов // Сб. материалов Всерос. науч.-практ. конф. Пенза : ПГСХА, 2003. С. 88—95.

683. Лабузов В. А. Влияние голода 1921—1922 гг. на состояние сельского хозяйства Южного Урала / В. А. Лабузов // Уральские Бирюковские чтения : сб. науч. ст. Вып. 2 : Из истории Южного Урала и российских регионов. Челябинск : Изд-во ЧГПУ, 2004. С. 553—556.

684. Лабузов В. А. Коллективизация в казачьих районах Оренбуржья (1929— 1930 гг.) / В. А. Лабузов // Материалы XX препод, и XXXVIII студ. науч.-практ. конф., 8—11 апр. 1996 г. Оренбург : Изд-во ОГПИ, 1996. С. 11—12.

685. Лабузов В. А. Крестьянское хозяйство Оренбуржья в годы новой экономической политики / В. А. Лабузов. Оренбург : ОГПИ, 1994. 32 с.

686. Лабузов В. А. О противоречиях влияния Оренбурга на начальный этап проведения коллективизации в крае / В. А. Лабузов // Оренбургу — 250 лет : про-грамма и материалы науч. конф., посвящ. юбилею г. Оренбурга. Оренбург : Изд-во ОГПИ, 1993. С. 49—50.

687. Лабузов В. А. Оренбургская деревня на завершающем этапе Гражданской войны (1920—1922 гг.) / В. А. Лабузов, Д. А. Сафонов. Оренбург : КЦ RISO, 2002. 135 с.

688. Лабузов В. А. Оренбургская деревня на завершающем этапе гражданской войны (1920—1922 гг.): монография / В. А. Лабузов, Д. А. Сафонов. Республика Казахстан. Актобе : ИААЭС, 2005. 135 с.

689. Лабузов В. А. Оренбургская милиция в годы нэпа / В. А. Лабузов // Правоохранительные органы Южного Урала: история и современность : материалы науч. конф. Оренбург : УВД по Оренбургской области, 2000. С. 5—7.

690. Лабузов В. А. Оренбургские киргизы в первые десятилетия существования Советской власти: практика землепользования и землеустройства / В. А. Лабузов // Проблемы экономики и статистики. Республика Казахстан. Актобе : ИААЭС, 2003. С. 37—45.

691. Лабузов В. А. Оренбургское казачье войско. Указатель литературы / В. А. Лабузов. Оренбург : Оренбург, лит. агентство, 2002. 92 с.

692. Лабузов В. А. Прерванный выбор. Оренбургская деревня в 20-х — начале 30-х годов. Сельское хозяйство Оренбургской губернии в годы нэпа. Ч. 1 / В. А. Лабу-зов. М. : Просвещение, 2003. 400 с.

693. Лабузов В. А. Развитие сельскохозяйственной кооперации в Оренбурге (1918—1928 гг.) / В. А. Лабузов // Материалы 16 итоговой преподавательской и 33 студенческой науч.-практ. конф. Оренбург : ОГПИ, 1992. С. 27—28.

694. Лабузов В. А. Сельское хозяйство Южного Урала в конце Гражданской войны / В. А. Лабузов // Вестник Оренбург, гос. пед. ун-та. Оренбург, 2004. № 4 (38) : Исторические науки. С. 44—53.

695. Лабузов В. А. Социальная активность крестьянства Южного Урала: состояние опубликованной источниковой базы / В. А. Лабузов // Археография Южного Урала. II межрегион, науч.-практ. конф. Уфа : Информреклама, 2002. С. 55—59.

696. Лабузов В. А. Социально-экономическое положение сельского населения Оренбургской губернии в 1921—1925 гг. / В. А. Лабузов // Там же. С. 51—55.

697. Лабузов В. А. Социальный портрет раскулаченных / В. А. Лабузов // Археография Южного Урала : материалы третьей межрегион, науч.-практ. конф. Уфа, 30 сент. 2003 г. Уфа: Информреклама, 2003. С. 58—61.

698. Лабузов В. А. Становление оренбургской милиции в 20-х — 30-х гг. XX века / В. А. Лабузов // История управления внутренних дел Оренбургской области. Оренбург : ХОЗО УВД, 2002. С. 85—104.

699. Лабузов В. А. Хлебозаготовки как мера внешнеэкономического принуждения крестьянства (на примере Оренбурга) / В. А. Лабузов // Материалы итоговой науч. конф. препод, и сотрудников (апр. 1991 г.). Оренбург: Изд-во ОГПИ, 1991. С. 14—15.

700. Лейбин А. Важнейшие черты крестьянского хозяйства в Оренбургском уезде по данным сельскохозяйственных переписей 1917—1919 гг. / А. Лейбин // Экон. жизнь Юж. Урала. 1920. № 7. С. 8—13.

701. Ленин В. К вопросу об электрификации сельского хозяйства АБССР / В. Ленин //Жизнь Башкирии. 1924. № 1. С. 16—20.

702. Леонтьев И. Земельный вопрос в ОКВ / И. Леонтьев // Казачий вестник. 1917. №39.19 сент.; №41. 1 окт.; № 42. 2 окт.

703. Ливенский М. Новый сельскохозяйственный налог на 1926—27 гг. / М. Ли-венский. М.; Л., 1926.

704. Лисовский Н. 1917 год на Урале / Н. Лисовский. Челябинск, 1967.

705. Лисовский Н. К. Историография социалистической революции на Урале / Н. К. Лисовский // Ученые зап. Челяб. пед. ин-та. Вопр. истории КПСС. Челябинск, 1968. Вып. 3. С. 95—121.

706. Литошенко Л. Н. Крестьянские бюджеты 1922/1923 и 1923/1924 гг. / Л. Н. Литошенко. М., 1926. Вып. 1.

707. Литошенко Л. Н. Социализация земли в России / Л. Н. Литошенко. Новосибирск, 2001.

708. Лифшиц М. Коллективизация и сельхозналог / М. Лифшиц // Большевик. 1930. №7—8. С. 23—35.

709. Лифшиц М. Новый закон о едином сельхозналоге / М. Лифшиц. М., 1927.

710. Ловырев Д. Л. Сельскохозяйственные районы и земельные нормы Оренбургской губернии / Д. Л. Ловырев. Оренбург, 1927.

711. Ловырев Д. Ориентировочное краеведческое обследование села Бёрды Оренбургской волости, того же уезда: (По материалам губ. конф. РОШ) / Д. Ловырев //Вестн. просвещенца. 1926. № 9(12). С. 36—65.

712. Ловырев Д. Системы сельского хозяйства Оренбургской губернии / Д. Ловырев // Вестн. просвещенца. 1926. № 11—12. С. 59—68.

713. Ломилин А. Состояние посевов в Оренбургской губернии в мае 1916 г. / А. Ломилин // Оренбург, зем. дело. 1916. № 24. С. 2—7.

714. Лорионов П. Итоги работы Сессии Оренгубисполкома и работа на местах / П. Лорионов // Пролетарий. 1923. № 3. С. 19—21.

715. Лютых Ю. А. Земельные отношения в России. Исторический и социальный аспекты / Ю. А. Лютых. Красноярск, 1995.

716. М. Д. В Башгосплане: Контрольные цифры развития сельского хозяйства БАССР на 1928—29 гг. / Д. М. // Соц. хоз-во Башкирии. 1928. № 8/9. С. 171—83.

717. Магомедов Р. Р. Социальный эксперимент построения коммунизма в России и крестьянство (в период военного коммунизма) / Р. Р. Магомедов // История аграрных отношений в России : материалы межвуз. науч.-практ. конф. Оренбург, 1998. С. 256—260.

718. Макаров Н. П. Несколько замечаний о «Перспективах развертывания народного хозяйства СССР» в связи с перспективами сельского хозяйства / Н. П. Макаров // Плановое хозяйство. 1927. № 5. Май. С. 55.

719. Маклецов Н. Работы крестьян-опытников за 1925—1928 гг. / Н. Маклецов ; Бузулук. с.-х. опыт, станция Ср.-Волж. обл. Бузулук : Тип. промкомбината, 1929. 65 с.

720. Малютин Д. Продовольствие и продорганы Башреспублики / Д. Малютин // Нар. хоз-во. 1921. №3. С. 151—156.

721. Манапов Р. Н. Урегулирование крестьянского землепользования в Башкирии в восстановительный период (1921—1927 гг.) / Р. Н. Манапов // Страницы истории Башкирии / АН СССР, Баш. филиал, Ин-т истории, языка и литературы. Уфа, 1974. С. 160—172.

722. Мардаровский Н. И. Голод в Киргизии и борьба с недородами / Н. И. Мар-даровский ; КССР. С.-х. Агиткомиссия Кирглавполитпросвета. Оренбург : Типо-лит. № 1, 1922.

723. Марьяхин Г. Л. Налоговая система СССР / Г. Л. Марьяхин. М.: Госфиниз-дат, 1952. 245 с.

724. Марьяхин Г. Л. Налоги в СССР / Г. Л. Марьяхин. М.: Госфиниздат, 1958.67 с.

725. Маслов С. Крестьянское хозяйство / С. Маслов. СПб. : Тип. «Жизнь», 1911. 146 с.

726. Маслов С. Об общественной обработке земли / С. Маслов // Экон. жизнь Юж. Урала. 1920. С. 28—30.

727. Массовые источники по социально-экономической истории советского общества / под ред. И. Д. Ковальченко. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1979.

728. Математические методы в исследованиях по социально-экономической истории / под ред. И. Д. Ковальченко и др. М.: Наука, 1983. 319 с.

729. May В. Перестройка как революция / В. May, И. Стародубовская // Коммунист. 1990. № п. С. 39.

730. Махрова Т. К. Казачье хозяйство Оренбургской губернии / Т. К. Махрова. Челябинск. 1998.

731. Махрова Т. К. Экономическое положение оренбургских казаков в годы Первой мировой войны / Т. К. Махрова // Оренбургское казачье войско: страницы истории XIX—XX вв.: сб. науч. тр. Челябинск, 1999. С. 80—101.

732. Мацузато Кимитака. Продразвёрстка А. А. Риттиха / Кимитака Мацузато // Acta Slavicajapónica. Т. 13. Japan, Sapporo, 1995. С. 167—183.

733. Машин М. Д. Борьба с голодом в 1921—1922 годах на Южном Урале / М. Д. Машин // Из истории революционного движения и социалистического строительства на Южном Урале. Челябинск, 1967. С. 100—124.

734. Машин М. Д. Из истории родного края. Оренбургское казачье войско / М. Д. Машин. Челябинск, 1976.

735. Машин М. Д. Из истории сельскохозяйственного кооперирования крестьянских хозяйств Челябинской губернии в 1921—1925 гг. / М. Д. Машин // Из истории Южного Урала и Зауралья. Челябинск, 1966. С. 164—174.

736. Машин М. Д. Продразвёрстка и её осуществление в Челябинской губернии / М. Д. Машин, Г. Н. Вахонин // Из истории Южного Урала и Зауралья. Челябинск, 1969. Вып. 3. С. 100—108.

737. Машков Ю. А. Коллективизация и сельскохозяйственное производство в 30-е годы / Ю. А. Машков // Веста. Моск. ун-та. Сер. 8, История. 1997. № 3. С. 46—75.

738. Медушевская О. М. Новое знание о человеке / О. М. Медушевская // Источниковедческая компаративистика и историческое построение : тез. докл. и сообщ. XV науч. конф. 30 янв. — 1 февр. 2003 г. М., 2003. С. 9.

739. Мельник В. Продразверстка до ее декретирования / В. Мельник // Проблемы экономики. 1935. № 6. С. 112.

740. Менталитет и аграрное развитие России (XIX—XX вв.): материалы между-нар. конф. М., 14—15 июня 1994 г. / под ред. В. П. Данилова, Л. В. Милова. М. : РОССПЭН. 1996.440 с.

741. Меньшиков Н. Н. К новой жизни / Н. Н. Меньшиков. Уфа : Башсельхозгиз, 1925.25 с.

742. Мермонштейн Б. Перспективы развития хозяйства Оренбургской губернии на 1927—28 год / Б. Мермонштейн // Вестн. просвещенца. 1927. № 7—8. С. 10—21.

743. Метельский А. Д. Крестьянское движение в России в 1917 г. (март — октябрь) / А. Д. Метельский. М.: Наука, 1981.

744. Метельский Н. Н. Деревня Урала в условиях военного коммунизма (1919— 1921 гг.) / Н. Н. Метельский. Свердловск, 1991. 65 с.

745. Метельский Н. Н. Кооперативное движение на Урале в условиях «военного коммунизма» (1919— 1921 гг.) /Н. Н. Метельский. Свердловск, 1990. 62 с.

746. Милов Л. В. Природно-климатический фактор и ментальность русского крестьянства / Л. В. Милов // Менталитет и аграрное развитие России (XIX—XX вв.)//Материалы междунар. конф. М.: РОССПЭН, 1996. С. 40.

747. Минц И. И. Изучение истории Октября и гражданской войны / И. И. Минц, В. П. Наумов // Изучение отечественной истории в СССР между XXIV и XXV съездами КПСС. М., 1978. Вып. 1. С. 40—75.

748. Михайлов М. Каким будет сельхозналог в 1926—1927 году / М. Михайлов. М., 1926.

749. Молодцыгин М. А. Рабоче-крестьянский союз, 1918—1920 / М. А. Молодцы-гин; отв. ред. Е. Г. Гимпельсон; АН СССР, Ин-т истории СССР. М.: Наука, 1987.254 с.

750. Мордвинцев Г. В. Роль массово-политической работы партии в кооперировании трудящегося крестьянства Башкирии в 1921—1925 гг. / Г. В. Мордвинцев // Там же. С. 119—135.

751. Мошков Ю. А. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР (1929—1932 гг.) / Ю. А. Мошков. М. : Изд-во Моск. ун-та, 1966.230 с.

752. Мратов Б. Субсидирование комитетов крестьянской общественной взаимопомощи БАССР / Б. Мратов // Хоз-во Башкирии. 1929. № 1. С. 163.

753. Муравьев В. Е. К истории создания предпосылок массовой коллективизации на Урале / В. Е. Муравьев // Из истории социалистического строительства на Урале. Свердловск, 1976.

754. Муравьёв В. Е. Применение наёмного труда в сельском хозяйстве Урала (1926—1929 гг.) / В. Е. Муравьёв // Вопросы истории Урала. Свердловск, 1967. Сб. 7. С. 149—164.

755. Муравьев В. Е. Характер и основные направления социально-экономических процессов в уральской деревне накануне введения нэпа / В. Е. Муравьев, В. П. Гуров // Из истории социалистического строительства на Урале. Свердловск, 1976. С. 14.

756. Мутнов Н. Задачи РКП(б) в условиях нэпа и укрепление рядов нашей организации / Н. Мутнов // Пролетарий. 1923. № 1(3). С. 34—37.

757. Муханов А. За новую деревню / А. Муханов // На борьбу за устойчивое хозяйство. Общедоступные сообщения Саратовской опытной станции. Сообщение II (X). Саратов, 1928. С. 59—60.

758. Мухсинов 3. М. Колхозное строительство Башкирии / 3. М. Мухсинов // Хозяйство Башкирии. 1928. № 3. С. 10.

759. Н. X. Ближайшие задачи в области землеустройства / X. Н. // Сов. Киргизия. Оренбург, 1923. №2—3. С. 51—55.

760. Н. X. Ближайшие задачи в области землеустройства / X. Н. // Советская Киргизия. Оренбург, 1923. № 2—3. С. 51—55.

761. На борьбу за устойчивое хозяйство. Общедоступные сообщения Саратовской станции. Сообщение 1. Саратов, 1925.

762. Найда С. Ф. Советская историография гражданской войны и иностранной интервенции в СССР / С. Ф. Найда, В. П. Наумов. М., 1966.

763. Нариманова О. А. В. Чаянов о мотивации экономического поведения в трудовых крестьянских хозяйствах / О. А. Нариманова // Экономические науки. 1990. № 12. С. 92—98.

764. Нарский И. Жизнь в катастрофе. Будни населения Урала в 1917—1922 гг. / И. Нарский. М.: РОССПЭН. 2001.

765. Наумов В. П. Новейшая литература по историографии гражданской войны в СССР / В. П. Наумов // История СССР. 1968. № 3. С. 158—167.

766. Невструев С. Естественные районы Оренбургской губернии (Географический очерк) / С. Невструев. Оренбург, 1918.

767. Никитин В. Ленин и Мартов: Несостоявшийся диалог о новой экономической политике / В. Никитин // Диалог. 1991. № 10. С. 64—67.

768. Никольский С. А. Аграрная экономика, сельская общность и проблема социально-экономических укладов / С. А. Никольский // Вопр. философии. 2001. № 12. С. 16—21.

769. Никольский С. А. Аграрный курс России: Мировоззрение реформаторов и практика аграрных реформ в социально-историческом, экономическом и философском контекстах / С. А. Никольский ; гл. ред. О. П. Степанов. М.: Колос, 2003.

770. Никольский С. А. Власть и земля / С. А. Никольский. М., 1990.

771. Никонов А. Спираль многовековой драмы: аграрная наука и политика России / А. Никонов // Наука и жизнь. 1996. № 5. С. 52.

772. Ниренбург Я. Л. Историография вопросов о перераспределении земельного фонда на Урале в результате Октябрьской революции / Я. Л. Ниренбург, Г. В. Пожидаева // Историография истории Урала переходного периода. 1917—1937. Свердловск, 1985.

773. Ничипорович А. О борьбе с сорными травами / А. Ничипорович // На борьбу за устойчивое хозяйство. Общедоступные сообщения Саратовской областной сельскохозяйственной опытной станции. Саратов, 1925. С. 43.

774. Носова Н. П. НЭП: государство и сельское хозяйство (проблемы регулирования) / Н. П. Носова//НЭП: приобретения и потери. М.: Наука, 1994. С. 154.

775. НЭП: приобретения и потери. М.: Наука, 1994. 217 с.

776. Обухов Н. О попытках введения прямого товарообмена в начале 20-х годов / Н. Обухов // Экономические науки. 1989. № 4. С. 91—96.

777. Октябрь и советское крестьянство, 1917—1927 гг. : сб. статей / АН СССР, Ин-т истории СССР ; отв. ред. И. М. Волков. М.: Наука, 1977.295 с.

778. Организация батрачества : тез. по докл. Уралгуботдела Всерабземлеса // Проф. движение в Киргизии. 1924. № 2. С. 38—41.

779. Орденоносное Оренбуржье : сб. статей. Челябинск : Юж.-Урал. кн. изд-во,

780. Оренбург, как центр экономического района. Оренбург, 1927.

781. Оренбургской губернии — 250 лет. (Проблемы истории и культуры) : тез. докл. и сообщений исследователей Башкортостана на науч. конф., посвящ. 250-летию Оренбургской губернии. Уфа, 1994. 83 с.

782. Орлов И. Б. Современная отечественная историография нэпа: достижения, проблематика, перспективы / И. Б. Орлов // Отечественная история. 1999. № 1.

783. Орлов Н. А. Продовольственное дело в России во время войны и революции/Н. А. Орлов. М., 1919.

784. Осипова Т. В. Классовая борьба в деревне в период подготовки и проведения Октябрьской революции / Т. В. Осипова. М., 1974.

785. Отдельнова Л. В. Оренбургская губернская партийная организация в годы восстановления народного хозяйства (1921—1925 гг.) / Л. В. Отдельнова. Оренбург,1969.

786. Очерки истории Оренбургской областной организации КПСС. Челябинск : Юж.-Урал. кн. изд-во, 1983.

787. Очерки истории Оренбургской организации КПСС / сост. и науч. ред. Н. И. Сайгин. Оренбург, 1971. 732 с.

788. Очерки по истории Башкирской АССР. Т. II. (Советский период). Уфа,1966,

789. Павлюченков С. А. Военный коммунизм в России: власть и массы / С. А. Павлюченков. М.: РКТ-история, 1997.

790. Панаев Н. О работе среди батрачества / Н. Панаев // Проф. движение в Киргизии. 1924. № 1. С. 23—26.

791. Першин П. Н. Аграрная революция в России. Историко-экономическое исследование / П. Н. Першин. М., 1966.

792. Пестун. На сельскохозяйственном фронте: Урегулирование земельных отношений в БССР / Пестун // Изв. Башобкома РКП(б). 1922. № 1—2. С. 14.

793. Плотников И. Ф. О союзе пролетариата и крестьянства Сибири и Урала в период Октябрьской революции и гражданской войны / И. Ф. Плотников // Вопросы аграрной истории Урала и Западной Сибири. Свердловск, 1996. С. 331.

794. Побережников И. В. Перспектива модернизации: культурологическое изменение / И. В. Побережников // Историческая наука на пороге третьего тысячелетия. Тюмень, 2000. С. 17.

795. Погудин В. И. Проблема союза рабочего класса и крестьянства в советской историографии / В. И. Погудин // Вопр. истории. 1970. № 7. С. 3—15.

796. Погудин В. И. Путь советского крестьянства к социализму. Историографический очерк / В. И. Погудин. М., 1975.

797. Пожидаева Г. В. Разложение казачьей общины накануне 1917 года (по материалам Южного Урала и Западной Сибири) / Г. В. Пожидаева // Вопросы аграрной истории Урала и Западной Сибири. Курган. 1971. С. 454.

798. Покровский В. Пути организации устойчивого хозяйства / В. Покровский // На борьбу за устойчивое хозяйство. Общедоступные сообщения Саратовской опытной станции. Сообщение II. Саратов, 1926. С. 6—9.

799. Полбицын Г. Т. Организуем победу второй большевистской весны / Г. Т. Полбицын. М.; Самара : Госиздат, Ср-Волж. краев, отд-ние, 1931. 22 с.

800. Половинко В. П. Голод 1921—1922 годов на территории Оренбургского казачьего войска: причины и последствия / В. П. Половинко // Наука — Вуз — Школа. Магнитогорск, 1993.

801. Поляков Ю. А. 1921-й: победа над голодом / Ю. А. Поляков. М. : Политиздат, 1975.

802. Поляков Ю. А. Переход к нэпу и советское крестьянство / Ю. А. Поляков. М.: Наука, 1967.

803. Попов. Недород хлебов в губерниях КССР / Попов // Сов. Киргизия. 1924. № 8—9. С. 46—53.

804. Потоцкий С. Административно-хозяйственные районы Оренбургской губернии / С. Потоцкий // Вестн. просвещенца. 1927. № 11—12. С. 55—78.

805. Потоцкий С. Экономические основы районирования Средне-Волжской области / С. Потоцкий. Оренбург : Гостипо-лит. ГСНХ, 1928. 13 с.

806. Продовольственная безопасность Урала в XX веке. 1900—1984 гг. : документы и материалы : в 2 т. / под ред. Г. Е. Корнилова, В. В. Маслова. Екатеринбург : Академкнига, 2000.

807. Профработа в волости, ауле. (Принято Краевым Совещанием в январе 1924 г.) // Проф. движение в Киргизии. 1924. № 1. С. 27—29.

808. Пути подъёма и социалистической реконструкции сельского хозяйства : сб. ст. / ЦК ВКП(б), Отд. по работе в деревне ; под ред. М. И. Лациса, И. И. Литвинова. М.; Л.: Госиздат, 1929. 320 с.

809. Рабинович Е. Сельскохозяйственная политика в промышленно развитых странах / Е. Рабинович : доклад на международной конференции «Земля, собственность, реформа». Орел, апрель 1995 // Успех реформ — в сознании их необходимости. Орел, 1995.

810. Раевич Г. Денежный баланс крестьянского хозяйства / Г. Раевич // Стат. обозрение. 1927. № 5.

811. Раимов Р. М. 1905 год в Башкирии / Р. М. Раимов. М, 1941.

812. Раимов Р. М. Образование Башкирской Автономной Советской Социалистической Республики / Р. М. Раимов. М.: Изд-во АН СССР, 1952.

813. Район железной дороги Оренбург — Орск в экономическом отношении. СПб., 1912.

814. Ралдыгина Г. М. Аграрная политика советского правительства в 30-е годы и её осуществление в Оренбуржье / Г. М. Ралдыгина // История аграрных отношений в России : материалы межвуз. науч.-практ. конф. Оренбург, 1998. С. 75—82.

815. Рефлексивное крестьяноведение: Десятилетие исследований сельской России / под ред. Т. Шанина, А. Никулина, В. Данилова. М.: РОССПЭН, 2002. 592 с.

816. Рогалина Н. Аграрные реформы в России 1910—1920-х годов (к 80-летию введения новой экономической политики) / Н. Рогалина // Вопр. экономики. 2001. №8. С. 130—141.

817. Рогалина Н. JT. Коллективизация: уроки пройденного пути / Н. JT. Рогалина. М., 1989.

818. Рогалина Н. Л. Новая экономическая политика и крестьянство / Н. JT. Рогалина // НЭП: приобретение и потери. М., 1994.

819. Рогалина Н. Г. Реформаторство XX века и крестьянский менталитет / Н. Г. Рогалина // Менталитет и аграрное развитие России (XIX—XX вв.): материалы меж-дунар. конф. Москва, 14—15 июня 1994 г. М.: РОССПЭН, 1996. С. 231.

820. Роднов М. И. Крестьянство Уфимской губернии в начале XX века (1900— 1917 гг.): социальная структура, социальные отношения / М. И. Роднов. Уфа, 2002.

821. Роднов М. И. Крупно-крестьянское хозяйство Стерлитамакского уезда по переписи 1917 года / М. И. Роднов. Уфа, 2001.

822. Ром В. Я. География России. Население и хозяйство / В. Я. Ром, В. П. Дро-нов. М.: Дрофа, 1996. 400 с.

823. Российская модернизация: проблемы и перспективы (Материалы «круглого стола» // Вопр. философии. 1993. № 7.

824. Россия, 1917 год: выбор исторического пути. М., 1989.

825. Румянцева М. Ф. Историческая компаративистика и проблема исторического синтеза / М. Ф. Румянцева // Источниковедческая компаративистика и историческое построение : тез. докл. и сообщ. XV науч. конф. 30 янв. — 1 февр. 2003 г. М., 2003.

826. Русский рубль. Два века истории. XIX—XX вв. М. : Прогресс Академия,1994.

827. Рязанов В. Т. Экономическое развитие России: реформы и российское хозяйство XIX—XX вв. / В. Т. Рязанов. СПб.: Наука, 1998.

828. Савельев П. И. Русское фермерство в его исторической ретроспективе (по материалам юго-востока Европейской России) / П. И. Савельев // Отечественная история. 1998. №5. С. 46—61.

829. Савельев. Доклад о деятельности Центральной комиссии по борьбе с последствиями голода при БЦИК за 1921—1922 гг.: (К 3-му Всебашк. съезду Советов рабочих и крестьянских депутатов) / Савельев. Уфа, 1922. 16 с.

830. Саковский К. Как быть с посевом в этом году? / К. Саковский // Оренбург, прод. дело. 1918. № 7—8. С. 1—3.

831. Салтыковский М. Требования к посевному материалу / М. Салтыковский // На борьбу за устойчивое хозяйство. Общедоступные сообщения Саратовской опытной станции. Сообщение 1. Саратов, 1925. С. 50—54.

832. Сафонов Д. А. «Подстрекатели» и крестьянское общество: к проблеме руководства крестьянскими волнениями / Д. А. Сафонов // Науч. тр. молодых учёных Оренбургского гос. пед. ун-та. Оренбург, 1997. С. 134—166.

833. Сафонов Д. А. Великая крестьянская война 1920—1921 гг. и Южный Урал / Д. А. Сафонов. Оренбург: Оренбургская губерния, 1999.

834. Сафонов Д. А. Казачество и крестьянство: к проблеме взаимоотношений / Д. А. Сафонов // Казачество Оренбургского края XVI—XX вв.: программа и материалы науч. конф. Оренбург, 1992. С. 33—36.

835. Сафонов Д. А. Крестьянские восстания 1920—1921 годов на Южном Урале / Д. А. Сафонов // История аграрных отношений в России : материалы межвуз. на-уч.-практ. конф. Оренбург, 1998. С. 209—218.

836. Сафонов Д. А. Крестьянское движение на Южном Урале. 1855—1922. Хроника и историография / Д. А. Сафонов. Оренбург : Оренбургская губерния, 1999.

837. Сафонов Д. А. Крестьянство России: субъект или объект исторического прогресса? / Д. А. Сафонов // Россия в истории мировой цивилизации : тез. докл. Второй всерос. науч. конф. Челябинск, 1997. Ч. 1. С. 122—127.

838. Сафонов Д. А. Продразвёрстка 1916/1917 и 1919/1921 годов на Южном Урале: попытка ретроспективного анализа / Д. А. Сафонов, В. А. Лабузов // Труды института крестьяноведения Южного Урала. Вып. 1. Оренбург : Изд-во ОГПУ, 2003. С. 159—177.

839. Саяхов Ф. Л. Осуществление ленинского плана построения социализма в Башкирии (1926—1927) / Ф. Л. Саяхов. Уфа, 1972.

840. Свищев М. А. Мелкое производство в 20-е годы // НЭП: приобретение и потери / М. А. Свищев. М. : Наука, 1994. С. 183.

841. Селивановская Л. А. К вопросу о развитии торгового земледелия в Оренбургской губернии в пореформенный период (70—90-е гг. XIX века) / Л. А. Селивановская // Учён. зап. / Чкал. гос. пед. ин-т. Оренбург, 1956. Вып. 8. С. 57—96.

842. Селивановская Л. А. К вопросу об экономических итогах Столыпинской аграрной политики в Оренбургской губернии / Л. А. Селивановская // Материалы и тез. докл. XVIII итоговой науч. конф. Оренбург, 1970. С. 49—50.

843. Селивановская Л. А. Классовое расслоение оренбургской деревни накануне Октября / Л. А. Селивановская // Материалы и тез. докл. XV итоговой науч. конф. Оренбург, 1967. С. 50—52.

844. Селунская В. М. Борьба рабочего класса за социалистическую революцию в деревне в исторической литературе 60—70-х годов / В. М. Селунская // Великий Октябрь: История. Историография. Источниковедение. М., 1978. С. 160—175,188.

845. Сельскохозяйственные районы и земельные нормы Оренбургской губернии / под ред. Д. Л. Ловырева ; Оренб. губ. земельн. упр. Оренбург : Оренполиграф-пром, 1927.

846. Сергеев С. Крестьянские комитеты взаимопомощи / С. Сергеев // Известия КирОбкома РКП(б). 1922. №22. С. 10—12. * ф 506. Серпинский В. В. НЭП: практика налогообложения крестьянства / В. В.

847. Серпинский // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 6, Экономика. 1999. № 5. С. 40—41.

848. Сидоров A. JI. Экономическое положение России в годы первой мировой войны / A. JL Сидоров. М., 1973.

849. Сидоров В. А. Классовая борьба в доколхозной деревне / В. А. Сидоров. М.,1978.

850. Сириус М. На пути к производственному плану сельского хозяйства КССР / , М. Сириус // Сов. Киргизия. 1924. № 1—2. С. 73—83; № 3-4. С. 104—112; № 5—6.1. С. 72.

851. Сириус М. О нормах землепользования для кочевого населения КССР /

852. М. Сириус // Сов. Киргизия. 1925. № 5—6. С. 52—65.

853. Сириус М. План восстановления сельского хозяйства КССР / М. Сириус // Сов. Киргизия. 1924. № 7. С. 48—65.

854. Сириус М. Финансовые возможности восстановления сельского хозяйства в КССР / М. Сириус // Сов. Киргизия. 1924. № 8—9. С. 54—61.

855. Сиськов В. И. Корреляционный анализ в экономических исследованиях / В. И. Сиськов. М., 1975.

856. Скоробов В. С. Гражданская война на Урале: тактика «эшелонной войны» /

857. B. С. Скоробов // Вестн. Челябинск, гос. пед. ун-та. Истор. науки. 1996. № 1 (2).1. C. 59—62.

858. Смирнов А. П. На помощь крестьянскому хозяйству / А. П. Смирнов. М. : Новая деревня, 1925.

859. Смирнов К. Основные моменты текущей агрономической работы подотдела сельского хозяйства Губземотдела в Оренбургском крае / К. Смирнов // Экон. жизнь. 1920. №4. С. 19—28.

860. Смышлев В. А. Торжество ленинского кооперативного плана: Историографический очерк истории коллективизации сельского хозяйства / В. А. Смышлев. Д., 1975.

861. Советская историография Октябрьской революции и социалистического строительства на Урале (1917—1937) / А. В. Бакунин, О. А. Васьковский, Е. Б. Забо-лотный и др.; редкол: О. А. Васьковский (отв. ред.) и др.. Свердловск : Изд-во Урал, ун-та, 1987.289 с.

862. Советское крестьянство: Крат, очерк истории (1917—1970) / под ред. В. П. Данилова. 2-е изд., доп. М. : Политиздат, 1973. 592 с.

863. Согрин В. В. Современная российская модернизация: этапы, логика, цена /

864. B. В. Согрин // Вопр. философии. 1994. №11.

865. Соколов Н. Г. Налоговая политика Советского государства в деревне к концу восстановительного периода (1924—1925) / Н. Г. Соколов // Ученые зап. Рязан. пед. ин-та. Т. 36. Рязань, 1965. С. 36.

866. Соколов Н. Г. Налоговая политика Советского государства в доколхозный период : учеб. пособие к спецкурсу / Н. Г. Соколов. Куйбышев, 1981.

867. Соколов Н. Коммунистическая партия в борьбе за восстановление сельского хозяйства на основе нэпа (1921—1922 года) / Н. Соколов // Ученые зап. Рязанского гос. пед. ин-та. T. XX. Рязань, 1959. С. 3.

868. Соколов С. А. Вопросы продовольственной политики в 1918—1920 годах /

869. C. А. Соколов // Историографический сборник. Вып. 2. Саратов, ун-т, 1971. С. 114.

870. Союз рабочего класса и трудового крестьянства — решающая сила победы Октября и в гражданской войне на Южном Урале : науч. конф. / АН СССР, Урал, отд-ние; ОГПИ им. В. П. Чкалова; отв. ред. J1. И. Футорянский. Оренбург, 1987. 40 с.

871. Спирин JI. М. Партия большевиков — организатор разгрома белогвардейцев и интервентов (историографический очерк) / JI. М. Спирин, А. Л. Литвин. М., 1980.

872. Сталин И. В. Сочинения / И. В. Сталин. Т. 2. С. 81—90.

873. Сталин И. Головокружение от успехов. (К вопросам колхозного движения) / И. Сталин // Бюл. Оренб. окрисполкома Советов рабоче-крестьян. и красноармейск. депутатов. 1930. № 8. С. 1—5.

874. Статистический вестник КССР. Оренбург, 1925. № 5.

875. Степанов П. Н. Урал / П. Н. Степанов. М., 1957.

876. Стрижков Ю. А. Продовольственные отряды в годы Гражданской войны и иностранной интервенции 1917—1921 гг. / Ю. А. Стрижков. М.: Наука, 1973.

877. Стрижков Ю. К. Из истории введения продовольственной разверстки / Ю. К. Стрижков // Исторические записки. М., 1962. Т. 2. С. 40.

878. Студентский Г. Бюджет крестьянского хозяйства в революционное время / Г. Студентский // Экономическое строительство. 1923. № 6—7.

879. Суханов Н. К вопросу об эволюции сельского хозяйства: Соц. отношения в крестьянском хозяйстве России / Н. Суханов. М.: Т-во тип. А. И. Мамонтова, 1909.414 с.

880. Сысоев А. Д. Очерки физической географии Челябинской области / А. Д. Сысоев. Челябинск, 1959.

881. Тайболина М. Н. Хозяйства зажиточных крестьян Урала в начале 1920-х годов / М. Н. Тайболина // Иван Иванович Неплюев и Южно-Уральский край : материалы науч. конф. Челябинск, 1993. С. 64—66.

882. Телицын В. А. Сквозь тернии «военного коммунизма»: крестьянское хозяйство Урала в 1917—1921 гг. / В. А. Телицын ; Ин-т рос. истории РАН. М., 1998.

883. Телицын В. Л. К вопросу о рынке, продразверстке и военном коммунизме /

884. B. Л. Телицын // Аграрный рынок в историческом развитии. Екатеринбург, 1996.1. C. 211—216.

885. Телюлюкин Е. Ф. О роли немецких переселенцев в освоении края и повышении культуры земледелия / Е. Ф. Телюлюкин // История аграрных отношений в России : материалы межвуз. науч.-практ. конф. Оренбург, 1998. С. 186—189.

886. Тертышный А. Т. Историография Советов Урала в период Октябрьской революции и Гражданской войны (октябрь 1917—1918 гг.) / А. Т. Тертышный. Свердловск, 1988. С. 59—63.

887. Тертышный А. Т. Об изучении проблемы партийного руководства Советами на Урале в 1919—1920 гг. / А. Т. Тертышный // Историография социалистического строительства на Урале в переходный период (1917—1937 гг.). Свердловск, 1980. С. 36.

888. Тетюшев В. И. Против извращения истории коллективизации сельского хозяйства СССР в буржуазной историографии / В. И. Тетюшев // Против буржуазных фальсификаторов истории в политике КПСС. М., 1970.

889. Трапезников С. П. Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос / С. П. Трапезников : в 2 т. 2-е изд. М., 1974.

890. Трапезников С. П. Ленинизм и аграрный вопрос / С. П. Трапезников. М., 1971. Кн. 1.

891. Третьяков Н. Из сельскохозяйственной жизни губернии: (Сведения относятся к граждан, территории) / Н. Третьяков // Оренбург, прод. дело. 1918. № 15. С. 5—7; № 16. С. 3—8.

892. Трифонов И. Я. Классы и классовая борьба в СССР в начале нэпа (1921— 1923 гг.). Ч. 1 : Борьба с вооружённой кулацкой контрреволюцией / И. Я. Трифонов ; Ленинград, гос. ун-т. Л., 1964. 311 с.

893. Тришина Я. Н. Аграрная политика в Оренбуржье в период нэпа / Я. Н. Три-шина // История аграрных отношений в России : материалы межвуз. науч.-практ. конф. Оренбург, 1998. С. 326—328.

894. Трофимов В. П. Измерение взаимосвязей социально-экономических явлений/В. П. Трофимов. М., 1975. 186 с.

895. Туган-Барановский М. Национализация земли / М. Туган-Барановский. СПб., 1906.

896. Уральское крестьянство и власть в период Гражданской войны (1917—1921 гг.): опыт осмысления проблем в отечественной историографии. Екатеринбург, 2002.252 с.

897. Усманов Н. В. Деятельность американской администрации помощи в Башкирии во время голода 1921—1923 гг. / Н. В. Усманов. Бирск, 2004.

898. Усманов X. Ф. Крестьянское хозяйство Башкирии во второй половине XIX— начале XX века / X. Ф. Усманов // Страницы истории Башкирии. Уфа. 1974. С. 113—159.

899. Усманов X. Ф. Продажа и аренда башкирских земель в пореформенный период / X. Ф. Усманов // Вопросы аграрной истории Урала. Свердловск, 1975. С. 107— 123.

900. Усманов X. Ф. Развитие капитализма в сельском хозяйстве Башкирии в пореформенный период/X. Ф. Усманов. М., 1981.

901. Усманов X. Ф. Развитие капиталистических отношений в сельском хозяйстве Южного Урала в пореформенный период / X. Ф. Усманов // Из истории Урала. Свердловск, 1960. С. 166, 184, 202—213.

902. Усманов X. Ф. Столыпинская аграрная реформа в Башкирии / X. Ф. Усманов. Уфа : Башк. кн. изд-во, 1958.175 с.

903. Установление и упрочнение Советской власти на Урале : тез. межвуз. регион. науч. конф. Челябинск, 1983. 123 с.

904. Уфимская губерния // Итоги борьбы с голодом в 1921—22 гг. : сб. статей и очерков. М., 1922.

905. Ф. Д. Работа РКП(б) в деревне и ауле / Д. Ф. // Известия КирОбкома РКП(б). 1923. №9. С. 7—12.

906. Фёдоров В. И. Средне-Волжская область / В. И. Фёдоров. Самара : Самиз-датгорг, 1928. 102 с.

907. Фёдорова А. В. Помощь из-за океана: 1921—1922 годы / А. В. Фёдорова // История аграрных отношений в России : материалы межвуз. науч.-практ. конф. Оренбург, 1998. С. 183—186.

908. Фельдман В. В. Советская историческая литература о восстановлении народного хозяйства Урала (1921—1928) / В. В. Фельдман // Историография социалистического строительства на Урале в переходный период (1917—1937). Свердловск, 1980. С. 42.

909. Филоной Б. Хлебная монополия / Б. Филоной // Экон. жизнь Юж. Урала. 1920. №4. С. 1—3.

910. Фоличев П. Ю. Регулирование сельскохозяйственных рынков в мире / П. Ю. Фоличев // Внешняя торговля. 1997. № 4—6. С. 60—63.

911. Футорянский JI. И. Волнения рабочих, выступления крестьян Оренбуржья в 1920—1921 годах / Л. И. Футорянский // История аграрных отношений в России : материалы межвуз. науч.-практ. конф. Оренбург, 1998. С. 204—208.

912. Футорянский JI. И. Голод 1921 года в Оренбуржье / JI. И. Футорянский // История Советской России. Новые идеи и суждения : тез. докл. респ. конф. Тюмень, 1991. С. 92—94.

913. Футорянский JI. И. Из истории создания Киргизской (Казахской) и Башкирской АССР (1920—1924 гг.) / JI. И. Футорянский // Оренбуржье и Республика Казахстан: приграничные аспекты сотрудничества. Оренбург, 1997. С. 141—143.

914. Футорянский JI. И. Казачество в период Октября и Гражданской войны в советской историографии / JI. И. Футорянский // Проблемы аграрной истории Советского общества. М., 1971. С. 111—129.

915. Футорянский JI. И. Казачество России в огне Гражданской войны (1918— 1920 гг.) / JI. И. Футорянский. Оренбург, 2003.

916. Футорянский JI. И. Казачество России на рубеже веков / Л. И. Футорянский. Оренбург, 1997.

917. Футорянский Л. И. Крестьянское хозяйство Оренбуржья в годы новой экономической политики / Л. И. Футорянский, В. А. Лабузов ; Оренб. гос. пед. ин-т. Оренбург : ОГПИ, 1994. 32 с.

918. Футорянский Л. И. Оренбург — столица Казахстана / Л. И. Футорянский // Оренбург. Челябинск, 1993.

919. Футорянский Л. И. Продовольственная и аграрная политика двух властей (1917—1920 гг.) / Л. И. Футорянский. Оренбург : Изд-во ОГПИ, 1996.

920. Футорянский Л. Из истории Оренбургского края в период восстановления (1921—1927 гг.) / Л. Футорянский, В. Лабузов. Оренбург, 1998.

921. Хазиев Р. А. «Автономный нэп» эпохи «военного коммунизма» на Южном Урале: рыночная альтернатива командно-распределительной экономике / Р. А. Хазиев // Отечественная история. 2001. № 6. С. 46—57.

922. Хазиев Р. А. Экономическое развитие периода Гражданской войны в Башкортостане / Р. А. Хазиев. Уфа, 1994.

923. Хазиев Р. А. Советская и англоязычная историография об эпохе «военного коммунизма» / Р. А. Хазиев, Н. Тримбул // Историография социалистического строительства на Урале и в Поволжье. Уфа, 1990. С. 53.

924. Харитонов А. Г. Совхозы Оренбургской губернии накануне первой пятилетки / А. Г. Харитонов // Тез. докл. науч. конф., посвящ. 50-летию Советской власти. 24—25 апр. 1967 г. Оренбург, 1967. С. 52—55.

925. Харитонов А. Г. Строительство совхозов в Оренбуржье в 1928—1930 годах / А. Г. Харитонов // Вопросы аграрной истории Урала и Западной Сибири : докл. и сообщ. науч. конф. Курган, 1974. С. 235—243.

926. Хатаевич М. Итоги хлебозаготовок и политическое положение в деревне: Из докл. на ноябрьском Пленуме Краевого Комитета и Краевой Контр. Комис. ВКП(б) / М. Хатаевич. Самара : Гос. изд. Ср-Волж. краев, отд-ние, 1930. 36 с.

927. Хатаевич М. М. Средняя Волга в Первую пятилетку : ст. и речи 1928— 32 гг. / М. М. Хатаевич. М.; Самара : Парт, изд-во, 1933. 374 с.

928. Хатаевич М. Новые задачи партии в деревне : докл. и речи на 2-м Краевом совещании секретарей сельрайкомов и сельячеек ВКП(б), 29 нояб. — 3 дек. 1929 г. / М. Хатаевич. Самара: Госиздат. Ср.-Волж. краев, отд-ние, 1930. 58 с.

929. Хатаевич М. О ликвидации кулачества как класса: Из докл. на собрании Самарского партактива от 31 января 1930 г. / М. Хатаевич. Самара : Госиздат. Ср.-Волж. краев, отд-ние, 1930. 32 с.

930. Хатаевич М. Полгода работы областной партийной организации : сокращ. стенограмма докл. на апрельском Пленуме обкома ВКП(б) / М. Хатаевич. Самара : Гос. изд-во, Ср.-Волж. отд-ние, 1929.48 с.

931. Хворостанский П. А. Оренбургский хлебный рынок / П. А. Хворостанский ; Переселен, организация Тургай. Урал. р-на. Оренбург : Эл.-тип. Тург. обл. Правл., 1916.28 с.

932. Хенкин Е. М. Очерки истории борьбы Советского государства с голодом (1921—1922 гг.) / Е. М. Хенкин. Красноярск : Изд-во Краснояр. ун-та, 1988. 171 с.

933. Хитрина Н. Е. Аграрная политика Временного правительства в 1917 году / Н. Е. Хитрина. Н. Новгород, 2001.

934. Хромов Ю. С. Проблемы продовольственной безопасности России. Международные и внутренние аспекты / Ю. С. Хромов. М., 1995.

935. Хрящева А. И. Группы и классы в крестьянстве / А. И. Хрящева. М., 1924.

936. Хрящева А. И. Динамичные переписи крестьянских хозяйств / А. И. Хрящева // Хозяйственная статистика СССР. Л., 1930. С. 55.

937. Худин В. И. Примеры репрессивных мер в конце 20-х годов XX в. / В. И. Худин // История аграрных отношений в России : материалы межвуз. науч.-практ. конф. Оренбург, 1998. С. 222—224.

938. Цыбульский В. К истории кредитно-экономической связи города с деревней в первые годы нэпа/В. Цыбульский. Л., 1967.

939. Чаянов А. В. Крестьянское хозяйство : Избр. труды / А. В. Чаянов. М. : Экономика, 1989.

940. Чаянов А. Что такое аграрный вопрос? / А. Чаянов. М., 1917.

941. Челинцев А. А. Динамика крестьянского хозяйства (по материалам динамических переписей 1920—1926 гг.) / А. А. Челинцев, В. Матюхин, И. Никишин. М., 1928.

942. Ченчиков А. М. Советская.историография первых аграрных преобразований и начального этапа колхозного строительства (1917—1973 гг.) / А. М. Ченчиков. Саратов : Изд-во Сарат. ун-та, 1974. 237 с.

943. Черняев В. С. К вопросу о раскулачивании / В. С. Черняев // История аграрных отношений в России : материалы межвуз. науч.-практ. конф. Оренбург, 1998. С. 260—262.

944. Чупров А. А. Основные проблемы теории корреляции / А. А. Чупров. М.,1960.

945. Шабалин А. О. Особенности фондового рынка России в период нэпа / А. О. Шабалин // Финансы. 1997. № 4. С. 62—63.

946. Шадрин. Скотоводство в КССР / Шадрин // Сов. Киргизия. 1924. № 8—9. С. 62—68.

947. Шалимов С. Экономика и финансы Башкирской АССР. Финансово-экономический обзор за 1923/24—1926/27 гг. / С. Шалимов. Уфа, 1927.

948. Шанин Т. Революция как момент истины. Россия 1905—1907 гг. (1917— 1922 гг.) / Т. Шанин. М. : Весь мир, 1997.

949. Шарапов Г. В. Критика антикоммунизма по аграрному вопросу / Г. В. Шарапов. М., 1966.

950. Шарапов Г. В. Разрешение аграрного вопроса в России после победы Октябрьской революции (1917—1920гг.)/Г. В. Шарапов. М., 1961.

951. Шарапов Ю. П. Из истории идеологической борьбы при переходе к нэпу: Мелкобуржуазный революционизм — опасность «слева», 1920—1923 / Ю. П. Шарапов ; отв. ред. Ю. С. Борисов; АН СССР, Ин-т истории СССР. М. : Наука, 1990. 188 с.

952. Шафет. Работа партии в деревне / Шафет // Известия КирОбкома РКП(б). 1923. № 1. С. 21—23.

953. Шелестов Д. К. Новейшая историография Гражданской войны в СССР / Д. К. Шелестов. // Вопр. истории. 1968. № 11. С. 152—162.

954. Шелестов Д. К. Советская историография Гражданской войны и военной интервенции в СССР / Д. К. Шелестов // Вопр. истории. 1964. № 2. С. 22—88.

955. Шерман И. А. Советская историография Гражданской войны в СССР (1920—1931 гг.) / И. А. Шерман. Харьков, 1964.

956. Шефтель Е. Цифры и факты / Е. Шефтель // Оренбург, прод. дело. 1917. №2. С. 3—7.

957. Шмелёв А. Экономические группировки крестьянских хозяйств АБССР за 1920 и 1922 гг. / А. Шмелёв // Сельскохозяйственный листок. 1923. № 2—3. С. 17—18.

958. Шмелев Г. И. Аграрная политика и аграрные отношения в России в XX веке / Г. И. Шмелев. М.: Наука, 2000. 255 с.

959. Шмелев К. Ф. Финансы в период Гражданской войны / К. Ф. Шмелев // Основы финансовой системы Союза ССР. М., 1930. С. 60.

960. Шнейдер Д. М. Аграрные преобразования в Башкирии в 1919—1922 гг. / Д. М. Шнейдер // Из истории Башкирской АССР : сб. статей. Уфа, 1959.

961. Шнейдер Д. М. Аграрные преобразования и социалистическое землеустройство в Башкирии (1919—1929 гг.) / Д. М. Шнейдер // Из истории Советской Башкирии : сб. статей // Ученые зап. Вып. 41. Сер. ист. наук. № 8, Уфа, 1969.

962. Шнейдер Д. М. Осуществление ленинского Декрета о земле в Башкирии / Д. М. Шнейдер // Ученые записки БГУ. Уфа, 1957. Вып. 1.

963. Щетинин М. А. Проведение политики ограничения и вытеснения кулачества в Оренбургской губернии (1923/24—1928/29 гг.) / М. А. Щетинин // Тез. докл. науч. конф, посвященной 50-летию Советской власти. 24—25 апр. 1967 г. Оренбург, 1967. С. 42—44.

964. Юлдашбаев А. М. Распределение земли между крестьянами различных национальностей Уфимской губернии в начале XX столетия / А. М. Юлдашбаев // Страницы истории Башкортостана XX века. Уфа, 1998. С. 81.

965. Юлдашбаев Б. X. История формирования башкирской нации (дооктябрьский период) / Б. X. Юлдашбаев. Уфа, 1972.

966. Юровский Л. Н. Денежная политика Советской власти 1917—1927 гг. / Л. Н. Юровский. М, 1927.

967. Янбаев И. Расслоение крестьянства Башкортостана в период нэпа / И. Янба-ев // Ватандаш = Соотечественник. 2000. № 9. С. 98—100.

968. Янковский М. К. Земельное исследование в Киргизской Республике / М. К. Янковский // Стат. вестн. / Стат. упр. КССР. Оренбург, 1923. № 1. С. 106—111.

969. Янковский М. К. Колонизация КССР / М. К. Янковский // Стат.-эконом. обзор Кирг. Совет. Социал. Респуб. Оренбург, 1923. С. 224—233.

970. Яхшиян О. Ю. Крестьянская община и местные органы власти в русской деревне 1920-х гг. / О. Ю. Яхшиян. М, 1998. 15 с.

971. Яхшин О. Ю. Самообложение в деревне 1920-х годов / О. Ю. Яхшин // Научные труды МПГУ. Сер. Соц.-ист. науки. М, 1998. С. 74—82.

972. Яхшиян О. Ю. Собственность в менталитете русских крестьян / О. Ю. Яхшиян // Менталитет и аграрное развитие России (XIX—XX вв.) : материалы между-нар. конф. Москва, 14—15 июня 1994 г. М.: РОССПЭН, 1996. С. 103,104.

973. Abramovich R. The Soviet Revolution. 1917—1939 / R. Abramovich. N. Y.,

974. Apter D. The Politics of Modernization / D. Apter. Chicago, 1966.

975. Carr E. The Bolshevik Revolution / E. Carr. Vol. 2. L., 1966.

976. Clack Roger A. Soviet Economic Facts. 1917—1970. L., 1972.

977. Davies R. W. The Industrialization of Soviet Russia / R. W. Davies. Vol. 1 : The Socialist Offensive, 1929—1930; Vol. 2 : The Soviet Economy in the Turmoil, 1929—1930. London, 1989.

978. Eisenstadt S. Modernization: Protest and Change / S. Eisenstadt. New Jersey,1967.

979. Ellman M. Socialist Planning/M. Ellman. Cambridge, 1979.

980. Figes 0. The Russian revolution of 1917 and its language in the village / O. Figes // Russian rev. Syracuse, 1997. Vol. 56, № 3 P. 345.

981. Fitzpatrick S. The Russian Revolution, 1917—1932 / S. Fitzpatrick. Oxford, 1984.

982. Goudin K. No place to lay my head: marginalization and the right to land during the stolypins reforms / K. Goudin // Slavic rev. Chicago, 1998. Vol. 57, № 4. P. 747—774.

983. Grossman G. Economic System / G. Grossman. N. Y., 1974.

984. Jasny N. Soviet Economist of the Twenties / N. Jasny. Cambridge, 1972.

985. Kuromiya H. Stalin's Industrial Revolution Politics and Workers, 1928—1932. / H. Kuromiya. Cambridge, 1988.

986. Levin M. Russian/USSR in Historical Motion: an Essay in Interpretation / M. Levin // The Russian Review. 1991. Vol. 50, № 3. P. 251—265.

987. Male D. Russian Peasant Organization before Collection / D. Male. Cambridge, 1971.

988. Marpls D. Lenin's Revolution. 1917—1921 / D. Marpls. Cambridge, 2000.

989. McCauley M. The Soviet Union. 1917—1991 / M. McCauley. L., 1993.

990. Moon D. The Russian Peasantry, 1600—1930: The World the Peasants Made / D. Moon. London & New York, 1999.

991. Nove A. The Soviet Economic System / A. Nove. L., 1977.

992. Rostow W. The Stages of Economic Growth / W. Rostow. Cambridge, Muss., 1960.

993. Social Change. Sources, Pattern and Consequences. N. Y., 1964.

994. Valentinov N. The New Economic Policy and Party Crisis after the death of Lenin /N. Valentinov. Stanford, 1971.

995. Диссертации и авторефераты диссертаций

996. Алексеева Е. А. Нэп в современной историографии : автореф. дис. канд. ист. наук / Е. А. Алексеева. М., 1995.

997. Алексеева JI. В. Северо-Западная Сибирь в 1917—1941 гг.: политическая, экономическая и культурная трансформация : автореф. дис. . д-ра ист. наук / JI. В. Алексеева. Екатеринбург, 2004.

998. Алексеева JI. В. Сельскохозяйственное производство Уральской области в годы первой пятилетки (1928—1932 гг.): автореф. дис. . канд. ист. наук / JI. В. Алексеева. Курган, 1998.

999. Бадретдинова М. М. Промышленность и рабочие Южного Урала в период нэпа (1921—1927 гг.): дис. канд. ист. наук/М. М. Бадретдинова. Оренбург, 1995.

1000. Байназаров У. X. Башкирская партийная организация в борьбе за восстановление и развитие народного хозяйства на основе новой экономической политики (1921—1925 гг.): автореф. дис. канд. ист. наук/У. X. Байназаров. М., 1970.

1001. Безшн В. Б. Традиции и перемены в жизни российской деревни 1921— 1928 гг.: автореф. дис. канд. ист. наук/В. Б. Безшн. Пенза, 1998.

1002. Булатова Л. В. Продовольственная политика царского и Временного правительств и ее реализация на Южном Урале в годы Первой мировой войны : дис. . канд. ист. наук / JI. В. Булатова. Оренбург, 2003.

1003. Вещева О. Н. Аграрная политика Советского государства в 1917—1927 годы: (на материалах Самар., Симбир. губерний) : автореф. дис. . канд. ист. наук / О. Н. Вещева. Самара, 2000.

1004. Виноградов С. В. Возрождение многоукладной экономики Российской Федерации в годы нэпа, 1921—1927 гг. (на материалах Поволжья): автореф. дис. . канд. ист. наук / С. В. Виноградов. М., 1988.

1005. Гумеров Г. X. Борьба трудящихся Башкирской АССР за восстановление народного хозяйства: (1920—1928 гг.): автореф. дис. канд. ист. наук / Г. X. Гумеров. Уфа, 1964.

1006. Давлетшин Р. А. История крестьянства Башкортостана 1917—1940 : автореф. дис. д-ра ист. наук / Р. А. Давлетшин. Уфа, 2000.

1007. Зарипов А. Б. Социально-политическое развитие юго-восточного Башкортоста-нав 1917—1922 гг.: автореф. дис. канд. ист. наук/А. Б. Зарипов. Уфа, 1999.

1008. Зарипова Р. К. Деревня Башкирии: Соц.-полит. разв. (1921—1928 гг.): автореф. дис. канд. ист. наук/Р. К. Зарипова. Казань, 1990.

1009. Ибрагимова Д. X. Социально-аграрная политика государства в массовом сознании сельского населения в условиях перехода к рынку (Опыт сравнит, ист. анализа) : автореф. дис. канд. ист. наук / Д. X. Ибрагимова. М., 1995.

1010. Каракулов Д. В. Голод 1921—1922 гг. на Урале : автореф. дис. . канд. ист. наук / Д. В. Каракулов. Екатеринбург, 2000.

1011. Кульшарипов М. М. Национальное движение башкирского народа (1917— 1921 гг.): автореф. дис. д-ра ист. наук / М. М. Кульшарипов. Уфа, 1988.

1012. Куренкова Ю. О. Крестьянство и сельские советы Южного Урала в 1922— 1929 гг.: дис. канд. ист. наук / Ю. О. Куренкова. Оренбург, 2003.

1013. Лабузов В. А. Деревня Южного Урала в период новой экономической политики (1921—1927 гг.): автореф. дис. канд. ист. наук/В. А. Лабузов. Оренбург, 1995.

1014. Лавров В. М. «Крестьянский парламент» России (Всероссийские съезды Советов крестьянских депутатов в 1917—1918 годах): автореф. дис. . канд. ист. наук / В. М. Лавров. М., 1997.

1015. Литвак К. Б. Социально-экономическая структура деревни черноземного центра России начала XX века (опыт политического анализа пообщинных сводок земской статистики): дис. канд. ист. наук / К. Б. Литвак. М., 1983.

1016. Магомедов Р. Р. Продовольственная политика Советского государства в первые годы Советской власти (окт. 1917 — март 1921) : дис. . канд. ист. наук / Р. Р. Магомедов. М., 1990.

1017. Манапов Р. Н. Восстановление сельского хозяйства и социально-экономическое развитие деревни Башкирии: (1921—1927 гг.) : автореф. дис. . канд. ист. наук / Р. Н. Манапов. М., 1976.

1018. Манапов Р. Н. Восстановление сельского хозяйства и социально-экономического развития Башкирии (1921—1927 гг.): дис. канд. ист. наук / Р. Н. Манапов. Уфа, 1975.

1019. Мордвинцев Г. В. Деятельность Башкирской партийной организации по развитию и укреплению сельскохозяйственной кооперации в конце восстановительного периода (1923—1925 гг.): автореф. дис. канд. ист. наук/Г. В. Мордвинцев. М., 1969.

1020. Муравьёв В. Е. Социально-экономическое развитие уральской деревни накануне массовой коллективизации (1926—1929 гг.) : автореф. дис. . канд. ист. наук / В. Е. Муравьёв. Свердловск, 1968.

1021. Нейфельд Е. Я. Кооперативное движение в 1917—1921 гг.: теория, политика, практика (на материалах Оренбургской, Самарской и Саратовских губерний): дис. . канд. ист. наук / Е. Я. Нейфельд. Самара, 1993.

1022. Пащенко М. Я. Крестьянское семейное хозяйство Центрального Черноземья в годы новой экономической политики (1921—1928 гг.) : автореф. дис. . канд. ист. наук / М. Я. Пащенко. Воронеж, 1998.

1023. Плеханова О. В. Налоговая политика Советского государства в деревне в 1925—1929 гг. и ее осуществление в Московской, Рязанской, Тульской губерниях : дис. канд. ист. наук / О. В. Плеханова. Рязань, 1994.

1024. Роднов М. И. Аграрные отношения в Уфимской губернии накануне Великой Октябрьской социалистической революции. 1912—1917 гг. : автореф. дис. . канд. ист. наук / М. И. Роднов. Казань, 1988.

1025. Самородов Д. П. Русское крестьянское переселение в Башкирию во второй половине XIX в.: автореф. дисканд. ист. наук / Д. П. Самородов. Уфа, 1993.

1026. Сафонов Д. А. Крестьянство и власть в эпоху реформ и революций: 1855— 1922 гг. (На материалах Юж. Урала): дис. д-ра ист. наук / Д. А. Сафонов. М., 1999.

1027. Сафонов Д. А. Крестьянство и власть в эпоху реформ и революций: 1855— 1922 гг. (На материалах Юж. Урала): автореф. дис. . д-ра ист. наук / Д. А. Сафонов. М., 1999.

1028. Сашенкова Л. П. Партийные организации Урала в борьбе за укрепление союза рабочего класса с крестьянством : автореф. дис. . канд. ист. наук / Л. П. Сашенкова. М., 1966.

1029. Саяхов Ф. Л. Борьба башкирской партийной организации за осуществление ленинского плана построения социализма (1926—1937 гг.): автореф. дис. . д-ра ист. наук/Ф. Л. Саяхов. Пермь, 1968.

1030. Суверов Е. В. Западносибирская деревня накануне коллективизации (1926— 1929 гг.): дис. канд. ист. наук/Е. В. Суверов. Барнаул, 1996.

1031. Телицын В. Л. Крестьянское хозяйство Урала в условиях «военного коммунизма» : автореф. дис. канд. ист. наук / В. Л. Телицын. М., 1993.

1032. Толмачева Р. П. Восстановление и развитие сельскохозяйственного производства на Среднем Урале в 1919—1925 гг. : автореф. дис. . канд. ист. наук / Р. П. Толмачева. Свердловск, 1967.

1033. Усманов X. Ф. Столыпинская аграрная реформа в Башкирии : дис. . канд. ист. наук / X. Ф. Усманов. Уфа, 1955.

1034. Хазиев Р. А. Экономическая политика эпохи «военного коммунизма» в Башкирии (1919—1921 гг.): автореф. дис. канд. ист. наук/Р. А. Хазиев. Л., 1989.

1035. Цыбульский В. А. История экономических взаимоотношений города и деревни в первые годы нэпа (1921—1924 гг.): дис. д-ра ист. наук / В. А. Цыбульский. Л., 1972.

1036. Шашков В. Я. Раскулачивание в СССР и судьбы переселенцев : дис. . д-ра ист. наук / В. Я. Шашков. М., 1995.

1037. Янгиров М. Я. Борьба большевистской партии за победу колхозного строя и организационно-хозяйственное укрепление колхозов в 1929—1934 гг. (на примере БАССР): дис. канд. ист. наук/М. Я. Янгиров. М., 1951.1. На правах рукописи

1038. ЛАБУЗОВ Вячеслав Александрович

1039. ДЕРЕВНЯ ЮЖНОГО УРАЛА В ПЕРИОД СОЦИАЛЬНЫХ ПОТРЯСЕНИЙ И ЭКОНОМИЧЕСКИХ РЕФОРМ (1917—1930 гг.)

1040. Специальность 07.00.02 — Отечественная история

1041. Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук