автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Диалогическая основа русской лирики первой трети XIX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Диалогическая основа русской лирики первой трети XIX века"

На правах рукописи

Федосеева Екатерина Николаевна

ДИАЛОГИЧЕСКАЯ ОСНОВА РУССКОЙ ЛИРИКИ ПЕРВОЙ ТРЕТИ XIX ВЕКА

Специальность 10 01 01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

3 О АПР 2009

Москва 2009

003468436

Работа выполнена на кафедре русской классической литературы факультета русской филологии Московского государственного областного университета

Научный консультант: доктор филологических наук

Вера Николаевна Аношкина

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

Александр Андреевич Смирнов

доктор филологических наук Дмитрий Николаевич Жаткин

доктор филологических наук Алексей Николаевич Пашкуров

Ведущая организация: Орловский государственный университет

Защита состоится 14 мая 2009 г в 15 часов на заседании диссертационного совета Д 212.155 01 в Московском государственном областном университете по адресу 105005, г. Москва, ул Ф Энгельса, д 21-а

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного областного университета (105005, г Москва, ул Радио, Д Ю-а).

Автореферат разослан " ТУ " — 2009 г

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук

ТК Батурова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Литературоведение последних десятилетий постоянно обращается к терминам «диалогичность», «диалогизм», «монологичность», «монологизм», широко вошедшим в научный обиход Эти понятия принадлежат не только к области литературоведения, но и к общей теории культуры, философии, искусствоведению, теории коммуникации, поскольку характеризуют вовлеченность сознания, поведения, высказываний человека в процессы межличностного общения Диалогичность осмысляется учеными как стержень межличностного общения и, более того, любого гуманитарного знания Изложенными обстоятельствами обусловлена актуальность данного исследования.

Считается, что в основе своей лирика монологична, хотя в понимании ее сути нет единого мнения Признавая, что «специфика лирического рода» заключена в «наличии образа лирического переживания»1, исследователи по-разному расценивают соотношение лирического переживания с внешним миром

Н А Гуляев полагает, что поэт выявляет свое авторское сознание, не преодолевая никаких внешних и внутренних смысловых преград «изображая внешний мир, - пишет исследователь, - лирик, по существу, растворяет его в своем переживании»2 Г Н Поспелов говорит о двусторонней связи лирической поэзии и действительности «мысли и чувства не только всегда «вызваны» явлениями мира, но и всегда, так или иначе, направлены на них, а отсюда и как-то отражают их в себе » 3 Этот интенциональный характер лирики был отмечен еще В Г. Белинским, по мнению которого, лирический субъект «не только переносит в себя предмет, растворяет, проникает его собою, но и низводит из своей глубины все те ощущения, которые побудило в нем столкновение с предметом»4 Все приведенные точки зрения объединяет характеристика лирической поэзии при помощи понятий «отражение» и «растворение», и не принимается во внимание тот факт, что субъект, вмещая в себя бытие, отражая и растворяя его в своем сознании, еще и формирует, преобразует его по своей личной и временной мерке

А А Смирнов представляет лирическое произведение в виде «своеобразного поля переживания лирическим субъектом факта, события и даже процесса, происходящего в действительности Основой же лирического художественного образа является наличие идейно-смысловой напряженности между полюсами объекта и субъекта Граница между лирическим и нелирическим проходит через эстетически осмысленную изменчивость

1 Эту мысль многих исследователей подчеркивает В Д Сквозников в книге «Лирика Пушкина» (М , 1977 С 11)

2 Гуляев НА Теория литературы -М.1977 -С 152

3 Поспелов Г Н Теория литературы -М.1978 - С 94

4 Бечинский В Г Поли собр соч «13 т -М -Л, 1953 - Т V - С 45

сферы переживаний и настроений авторского сознания, обладающего высокой степенью интенсивности»5

Даже если допустить, что лирика моносубъектна, следует отметить дистанцию, которая существует между авторским «я» и миром В зависимости от авторского отношения создается так называемая «третья реальность» как индивидуальная интерпретация наблюдаемого и чувствуемого Связь с действительностью не имеет одностороннего (монологического) характера Внешнее событие опосредовано в лирике переживанием автора, факты реальной действительности метафорически преобразуются, а преобразование свидетельствует о реакции, отношении, интерпретации С другой стороны, внутренняя речь также материализуется в сообщение, открывая себя вовне По словам Л С. Выготского, «внутренняя речь сохраняет коммуникативную функцию, является средством общения и становится своеобразной формой сотрудничества с самим собой»6

По мнению А.А. Потебни, слово является продуктом не только индивидуального сознания Каждое речевое высказывание суть творческий акт и несет на себе печать неповторимости В то же время мысль, выраженная в слове, перестает быть принадлежностью одного лица7 В работах А Н Веселовского также убедительно показаны возможности становления слова в новых контекстах «Поэтические формулы - это нервные узлы, прикосновение к которым будит в нас ряды определенных образов, в одном более, в другом менее, по мере нашего развития, опыта и способности умножать и сочетать вызванные образом ассоциации»8

М М Бахтин положил идею диалога в основание исследования словесного творчества «Каждая мысль, - пишет ученый, - с самого начала ощущает себя репликой незавершенного диалога . живет на границе с чужой мыслью, с чужим сознанием»9 Но смыслообразующей основой стихотворения также является слово, стало быть, находясь внутри лирического произведения, оно не теряет своей диалогичности

Формы выражения авторских сознаний в лирике исследовал Б О Корман Анализируя в своей статье «Чужое сознание в лирике и проблема субъектной организации реалистического произведения» (1973) стихотворение Е А Боратынского «Последний поэт», ученый показывает, как на уровне отдельного произведения можно выделить разные типы сознаний, отличные друг от друга по своим «психологическим, культурно-историческим и социальным признакам»10

3 Смирнов А А Романтическая лирика А С Пушкина - М , 1994 - С 30

6 Выготский Л С Развитие высших психических функций Из неопубликованных трудов -М , 1960

-С 194

7 Потебня А А Слово и миф -М , 1989

8 Всселовский А Н Историческая поэтика - М, 1989 —С 294

9ЬахтинММ Проблемы поэтики Достоевского - М, 1963 - С 55-56

|0Корман Б О Чужое сознание в лирике и проблема субъектной организации реалистического произведения//Известия АН СССР Серия литературы и языкознания 1973 -Т XXXII -Вып 3 -С 209222

Общепринято мнение, что возможность диалога стала действительностью русской лирики только в зрелом творчестве А С Пушкина (20-е гг XIX века) Фундаментальный труд В В Виноградова, посвященный стилю Пушкина, большое внимание уделяет драматизации слова в лирике поэта Усиление драматического начала в его слове В В Виноградов связывает с тем, что Пушкин «воспроизводит чувство в движении, в процессе непрестанного изменения Всякое переживание воспринимается как текучее, изменчивое, исполненное противоречий и борьбы»11 Содержание драматизированного слова проецируется у Пушкина в сферу понимания и сознания разных лиц Субъектная полифония произведения ведет к многозначности слова, к углублению его значений, к многообразию его индивидуальных применений Точка зрения «собеседника», его восприятие, его чувство располагают события, предметы и лица и оценивают их соотношения, связи иначе, чем лирическое «я»

О слове изображающем и изображенном писал С Г Бочаров в исследовании поэтики Пушкина на материале его романа в стихах «Евгений Онегин»12 С Г Бочаров отмечает удивительное умение Пушкина противопоставить изысканной метафоре «простое» слово, которое становится многозначным в силу своего индивидуального употребления

В монографии В Д Сквозникова «Лирика Пушкина» (1975) говорится о способности поэта «живо и творчески реагировать на самые разнообразные сигналы жизни, погружаться в многоголосый «жизни шум»13 Пушкин обладал даром художественно отчуждать свой бесконечно богатый характер в разных образах лирического переживания, воссоздавая объективную и в то же время окрашенную личным восприятием многоцветную картину современности

В исследовании В А Грехнева «Болдинская лирика Пушкина 1830 гг» (1980) углубляется мысль о том, что новаторство поэта во многом проявилось в его отказе от мышления абсолютными протироположностями, многогранности жизнеощущений, разомкнутости в сферу чужих сознаний

В С Непомнящий в статье «Феномен Пушкина и исторический жребий России» определяет реализм Пушкина как онтологический, то есть «свидетельствующий об осмысленном и одухотворенном порядке Творения и о драме взаимоотношений человека с этим порядком»14 Особенность пушкинского мышления В С Непомнящий видит в преодолении лирической субъективности, в стремлении поэта «увидеть себя в общем времени, в общей драме человеческого бытия как действующее лицо этой драмы, несущее ответственность перед вечностью»15

" Виноградов В В Стиль Пушкина -М, 1999 -С 97

12 См Бочаров С Г Поэтика Пушкина - М , 1974

13 Союзников В Д Лирика Пушкина - М, 1975 -С 17

м Непомнящий В С Феномен Пушкина и исторический жребий России //АС Пушкин Pro et contra - СПб,2000 -T 2 -С 536

15 Там же - С 534

Как видно, многие ученые солидарны в том, что Пушкиным преодолена однозначность в восприятии действительности Поэту удалось сблизить между собой диаметрально противоположные понятия, чувства, обнаружив их единство и противоречивость Один голос слишком беден, чтобы быть носителем смысла, поэтому первенство отдано многоголосию, которое нарушает монотонность и однообразие жизни, расцвечивает ее более яркими красками

Проблема диалога рассматривалась также на периферии диссертационных исследований, посвященных разным аспектам изучения послания Но в подобных работах речь, как правило, идет о природе взаимоотношений между автором и адресатом, на основании чего предпринимаются попытки систематизировать этот жанр по типологическим признакам, проследить его эволюцию, особенности функционирования16.

В течение ряда лет изучением литературного общения, литературных диалогов занимается кафедра русской классической литературы Московского государственного областного университета В Н Касаткина рассматривает творчество крупнейших поэтов начала XIX столетия, Батюшкова и Жуковского, поэтов-декабристов, именно сквозь призму их литературного общения17 В своих исследованиях ВН Касаткина приходит к выводу о диалогической основе творчества как специфической черте всего литературного развития в России первой трети XIX века Именно для этого периода времени характерен культ высокой дружбы, положенный в основу этики взаимоотношений и сумевший преодолеть индивидуалистическую замкнутость человека

Выявление различных форм и видообразований диалогичности, установление ее «созвучий» с общеэстетическими поисками в пределах литературного направления, художественная диалектика взаимодействия сложных диалогических структур русской лирики - предмет изучения настоящей диссертации

Объектом исследования является лирика первой трети XIX века При этом не ставится задача восстановления полной и исчерпывающей картины литературной эпохи, внимание сосредоточено главным образом на творчестве знаковых, ключевых фигур указанного периода времени, а именно - В А Жуковского, К Н Батюшкова, В Л Пушкина, Ф Н Глинки,

16 Особый интерес к жанру послания возник с середины 80-х гг Именно в это время появляется целый ряд диссертаций, посвященных изучению этой проблемы См , например Чубукова Е В Лицейская лирика Пушкина Движение жанров автореф дне канд. фнлол наук - Л, 1984, Кихней Л Г Стихотворное послание в русской поэзии нач XX в автореф дис канд филол наук. - М, 1985, Шарафадина К И Жанр послания в лирике А.С Пушкина автореф дис канд. филол наук - Л , 1985, Поплавская И А Жанр послания в русской поэзии первой трети XIX в автореф дис канд филол наук -Томск, 1987, Рябий И Г Эволюция жа>фа послания в лирике поэтов пушкинской плеяды автореф дис канд филол наук, -М , 1988

17 См работы В Н Касаткиной Предромантизм в русской лирике К Н Батюшков и Н И Гнедич -М, 1987, Поэзия гражданского подвига - М, 1987, <вдесь сердцу будет приятно » Поэзия В А Жуковского - М, 1995, Романтическая муза Пушкина - М , 2001

АС Пушкина, ЕА Боратынского18, ПА Вяземского, НМ Языкова, А А Дельвига, Д В Давыдова, В К Кюхельбекера, И И Козлова, Д В Веневитинова, В Г Теплякова, В И Туманского Среди прочих современников они в наибольшей степени впитали в себя дух, культуру эпохи, оказались погружены в общий континуум творческого общения

Цель диссертации - изучение лирики поэтов первой трети XIX века в свете проблемы художественного диалога Поставленная цель достигается в процессе решения следующих исследовательских задач:

- определить роль портрета, имени и вещи в моделировании художественного образа в системе общения,

- выделить и проанализировать типы диалогов на основе ведущего стиля общения,

- исследовать значение непосредственно связанных с темой общения мотивов, отражающих систему ценностных отношений лирического субъекта к миру и к себе в этом мире,

- рассмотреть природу диалогических отношений субъекта к себе самому, «другому», реальностям бытия, Богу,

- выявить «механизм» интереса одного поэта по отношению к другому, «чужому», но одновременно и близкому по духу поэтическому сознанию,

- показать национальную специфику диалогического дискурса, богатство эстетических и художественных исканий русских поэтов пушкинской эпохи,

- определить, как видоизменяется структура диалога в зависимости от адресата,

- проанализировать своеобразие построения поэтического текста, адресованного Богу

В методологии исследования генетический подход к материалу сочетается с психологическим, типологическим, проблемно-аналитическим, что составляет важнейшую предпосылку анализа избранных текстов русских поэтов В основу анализа кладется также изучение семантики, то есть содержательности художественного произведения Предмет семантического анализа - смысловые миры, присутствующие в любом произведении в виде набора идейно-эмоциональных ценностей, объединенных в данную художественную концепцию мира

Сопоставление в синхронистическом аспекте поэтических текстов обусловлено стремлением явить изучаемый феномен в несовпадающих или частично совпадающих интерпретативных перспективах Методологически важно рассмотрение произведений и в перспективе диахронической открытости, предполагающей осмысление голосов прошлого, привлечение и параллельный анализ удаленных контекстов (например, Священного

18 В научной и издательской практике существуют два варианта написания фамилии поэта через «о» и через «а» В своей работе мы придерживаемся более верного вариа1гта через «о» (Боратынский), а в списке источников и в цитации сохраняем ицдивндуалыю-авторские написания фамилии поэта См об этом Андреев В Е О начертании фамилии поэта Еще раз о букве «о»//Венок Боратынскому -Мичуринск, 1994

Писания, античной и западноевропейской литературы), которые вплетаются в настоящее, обнаруживают новые грани восприятия в диалоге с наступившим.

Научная новизна диссертации заключается в системном подходе к диалогичности в русской лирике на протяжении первой трети XIX века В отличие от устоявшейся традиции, лирические миры поэтов в диссертации исследуются не по персоналиям, а процессуально, в их соотнесенности, борьбе и единстве, в живом процессе творческих контактов и творческих противостояний По словам Д С Лихачева, « великие художественные открытия рождаются не изолированно, не в замкнутой творческой лаборатории отдельною, пусть и гениального, писателя, а в результате взаимодействия своеобразных, даже взаимно несовместимых внутренних миров, взрыва творческой энергии, порожденной этим взаимодействием»19

На защиту выносятся следующие положения:

• поэты-современники, вступая в прямой диалог друг с другом, в своих стихотворениях старались отразить как внешний облик, так и особенности художественного мира собеседника наиболее частые и яркие слова-образы, встречающиеся в его поэзии, повторяющиеся черты строения его текстов, а также способы передачи отношения «я» поэта к окружающему его миру,

• дифференциация «свои» - «чужие» определяла функциональный аспект социально-бытового и творческого поведения и была необходима для того, чтобы выстроить систему полюсов, внутри которой один полюс (в данном случае - поэты близкого круга) обретал свою легитимность в процессе отстаивания верности своих эстетических и этических принципов,

• привлекательной формой для обмена идеями и чувствами явились пиры, возникшие в первой трети XIX века на вершине культуры поэтической дружбы и противопоставившие индивидуалистической замкнутости совместное переживание бытия,

• диалогичность текста может и не обнаруживать обратной связи в виде какого-либо ответного текстопостроения, но соответствующий коммуникативный настрой оказывается решающим для создания оригинального текста и существенно влияет на конечный облик поэтического произведения,

• спор занимает чрезвычайно важное место в литературных диалогах, отражая концептуально значимые идеи участников общения, структурируя систему их жизненных ценностей,

• необходимость быть услышанным рождает повышенную экспрессию лирики, особенно речевых жанров просьбы и жалобы, в которых воздействию на слушателя отводится большое место,

14 Лихачев Д С Очерки по философии художественного творчества — СПб, 1996 - С 136

• если некоторые жанры выступают как ситуации общения, то другие (и в их числе поэтическая молитва прежде всего) - как поступок в общении, как средство общения, прямое высказывание,

• принцип коммуникации затрагивает не только содержание межчеловеческих отношений, но является одним из универсальных принципов понимания бытия, философского осмысления действительности, что позволяет понять основы диалога человека с другим человеком, с природой, а также коммуникативную природу мышления

Теоретическое значение диссертации состоит в том, что по-новому исследуется проблема диалогичности в лирических произведениях поэтов первой трети XIX века Наблюдения, выводы и результаты, полученные в ходе анализа художественных, эпистолярных, литературно-критических текстов, свидетельствуют о диалогической природе лирического творчества Мысли о взаимодействии литературных жанров с внелитературными формами общения, размышления о монологической и диалогической природе слова и высказывания развиваются и углубляются в реферируемой работе через рассмотрение структуры лирического образа, речи поэтов Подобный подход позволил найти новые ракурсы в анализе поэтических текстов

Практическое значение результаты диссертации могут иметь как в вузовском (спецкурсы и спецсеминары), так и в школьном (факультативы) преподавании русской литературы, в дальнейшем научном осмыслении наименее изученных аспектов творчества поэтов первой трети XIX века

Основные положения диссертационного исследования прошаи соответствующую апробацию. Прочитаны доклады на международных конгрессах и конференциях «Тютчев и современность» (Москва, 2003), «Русский язык исторические судьбы и современность» (Москва, 2003), «Век после Чехова» (Мелихово, 2004), «Русская словесность в мировом культурном контексте» (Москва, 2004), «Русское литературоведение в новом тысячелетии» (Москва, 2002-2006), «Являться Муза стала мне » Международная научная конференция (Санкт-Петербург, Пушкинские горы, 2005), «Русское литературоведение на современном этапе» (Москва, 20052008) Опубликовано 26 работ (2 монографии, учебно-методическое пособие, статьи)

Структура работы обусловлена исследовательскими целями и задачами Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографического списка, насчитывающего более 400 наименований

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении представлена история вопроса, которая позволяет обосновать выбор темы диссертации Определены актуальность, цели и задачи исследования, сформулированы его основные аспекты, очерчены границы изучаемых материалов

В первой главе - «Визуальные и слуховые художественные образы в системе общения» - раскрывается «визуальная сторона» диалога, исследуется, каким образом отражают систему ценностных отношений к миру окружающие лирического субъекта вещи, как сам субъект выражает через имя свое отношение к адресату и определяет себя

§ 1. Портрет в системе общения. В процесс межличностного общения вовлечены не только высказывания человека Предмету разговора, как правило, предшествует (или вводится параллельно) характеристика лица говорящего Создание литературного портрета - всегда акт творчества, акт художественного общения, поскольку предполагает способность проникать в ощущения других, впитывать чужое, сохраняя при этом свою индивидуальность

Большинству литературных портретов поэтов присуще полифоническое звучание, что указывает на неординарность тех личностей, с которых они списаны В лаконичных обращениях одного поэта к другому в нескольких штрихах обрисовывается суть характера адресата Подобные портреты, как правило, имеют двоякую направленность, совмещая в себе будничное и возвышенное, житейское и поэтическое «Ты с лирой, саблей иль стаканом / Равно не попадешь впросак» (Вяземский о Давыдове), «Ты, Пушкин наш, кому дано, / Петь и героев и вино Быть сердца лучшим знатоком / И лучшим гостем за бутылкой» (Боратынский о Пушкине), «Любезный Вяземский, поэт и камергер» (Пушкин о Вяземском), «Анакреон под дуломаном, / Поэт, рубака, весельчак» (Вяземский о Давыдове) Гибкость и подвижность характеристик, их близость к автохарактеристикам свидетельствуют об открытости субъективно переживаемого эмоционального мира для понимания, соучастия и разделения

В попытке создать собственный (живописный или словесный) портрет также присутствует начало диалогического отношения к себе самому Единое «я» человека расщепляется на «я» познающее и «я» познаваемое Дистанцируясь от себя, личность в то же время обращается в глубь своего сознания, характера, души Автопортреты позволяют выразить себя, создавая иллюзию отстранения от собственного «я» (см «Mon potrait» (1814) Пушкина, «Надпись на статую Флорентийского Меркурия» (1819/1820) Дельвига, «Надпись» (1825) Боратынского) По словам ММ Бахтина, «объективируя себя, я получаю возможность подлинно диалогического

отношения к себе самому»20 «Я» для себя - это не то же самое, что «я» для другого Понимание чужого сознания всегда субъективно, поскольку окрашено отношением лица понимающего и оценивающего

Если точки зрения лица изображенного и лица изобразившего не совпадают, то два смысла портрета могут вступать в конфликтные отношения Лик и облик не равнозначны друг другу чем разительнее несоответствие между ними, тем более карикатурный абрис придается изображенной фигуре (см «Надпись к моему портрету» (1814/1817) Дельвига, «К портрету Дельвига» (1819) и «То Dawe, Esq'» (1828) Пушкина)

Диалогическое начало присутствует в портрете человека как отражение противоречивости и богатства его натуры, сложности духовного мира Диалогические отношения возникают и в том случае, когда предпринимается попытка взглянуть на себя со стороны, отчужденно Важно осознать себя, чтобы утвердить свою индивидуальность и дать наиболее адекватное представление о себе как о личности Здесь имеет место и стремление соответствовать в полной мере замыслу Создателя, и желание выделить в своем облике какие-то определенные черты, чтобы соответствовать ожиданиям окружающих И в первом, и во втором случае лирический субъект корректирует свой внешний облик, прислушиваясь либо к голосу своего внутреннего «я», либо к голосу чужого воспринимающего его сознания Портрет (живописный или словесный) может говорить за человека, выступать выразителем тех или иных его чувств

§ 2. Имя в системе общения. Главное проявление человека - это его имя «В имени и именем Я ставит впервые себя объективно перед самим собою, а следовательно - этою своей тончайшей плотью делается доступным окружающим До имени человек не есть еще человек, ни для себя, ни для других, ни есть субъект отношения»21. В имени заключаются характерные признаки личности, находится ключ к пониманию ее сущности

Определенные наименования, закрепленные в той или иной корпоративной среде, актуализировали синхронные связи - свой круг друзей или единомышленников Придуманное имя являлось необходимым компонентом интеллектуальной литературной игры, средством выражения авторской оценки Особенной изобретательностью в этом вопросе отличался Вяземский, остроты и каламбуры которого составляли органичную часть его творческого и жизненного обликов Оригинальное наименование, как правило, рождается на пересечении противоположных смыслов, их оксюморонной несочетаемости «Овидий-капуцин», «припудренный Оссиан» (шутливые наименования, придуманные Вяземским для Батюшкова и Жуковского)

30 Бахтин М М Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных на> ках // урно-критические статьи - М, 1986 - С 493

Флоренский п А Имена - М , 1998 - С 490

Традиция является компонентом поэтической системы, создает поле для пересечения смыслов Соотношение имени известного персонажа с оригинальным определением («Парни Николаевич», «Орфей Орфеевич», «маленький Овидий», «маленький Тибулл») либо разрушает традиционный вариант восприятия, либо подкрепляет его, усиливая то значение, которое уже содержалось, но в любом случае поэт выстраивает диалог с предшественником Чужое становится выражением собственного смысла, происходит приближение к великим именам, своего рода их «одомашнивание»

Для литературных оппонентов выбирались имена, которые в домашней кружковой среде играли роль знаковых Таким образом, реализовывался принцип зеркальности, удвоения видимостей, когда живой человек имел свой литературный аналог, репрезентирующий комические для сознания другого черты

Специфическое наименование призвано было разрушить самообман противников, пребывающих в заблуждении относительно своих качеств, обнаружить истинное положение вещей Таковы имена, основанные на утрированном метонимическом переносе свойств литературного стиля на субъекта оценки и развенчивающие претензии на какую-либо ценность «творений» новых персонажей Д И Хвостов - Свистов, А А Шаховской -Шутовской, П И Шаликов - Вздыхалов и т д

В диссертационной работе имя рассматривается как средство осуществления связи, диалога между собеседниками Этот диалог может происходить как между субъектами, принадлежащими одной эпохе, так и разделенными временными границами Имеет место «наследование» имен реальных исторических лиц (Овидий, Гораций) и литературных героев (Гамлет, Ахилл, Прометей)

В стихотворении Пушкина «Что в имени тебе моем9 » (1830) имя должно прозвучать, чтобы заявить о своем бытии в этом мире «Но в день печали, в тишине, / Произнеси его тоскуя » Мертвая форма имени, воплотившись в звуках голоса героини, обретает внутренний смысл и живую душу «Имя - тончайшая плоть, посредством которой объявляется духовная сущность Непроявленная духовная сущность - все и ничто, все о себе и ничто для мира И без другого, без другой сущности ей нет повода выйти из себя и явить себя»22

Утверждение посредством имени своей индивидуальности и индивидуальности именуемого человека наблюдается и в стихотворении Боратынского «Своенравное прозванье » (1834) Оригинальное наименование, которое поэт придумал для своей возлюбленной, -своеобразный код, понятный только двоим Имя способно противостоять безликой вечности, «закон уничтожения» не властен над ним Слово-имя,

22 Флоренский П А Имена -М, 1998 -С 463

являющееся началом всего сущего, венчает земной путь человека, но и находит свое место в вечности, не утерявшись в ее безднах

§ 3. Предметы материальной культуры и вещи-символы в системе общения. Отношения между человеком и вещью могут быть причислены к диалогическому типу С одной стороны, вещи свидетельствуют о человеке, их выбор обусловлен индивидуальными особенностями личности, с другой -сам человек нередко обращается к беседе с вещью, для него душевно близкой Наконец, посредством иных вещей становится возможной беседа с другими людьми, связь с будущим

Адресуясь к вещам, человек в действительности ведет внутренний диалог с самим собой, но в то же время вещи, воспринимаемые несколько отстраненно, приобретают как бы самостоятельное бытие Вещь принимает образ «друга», «товарища», «брата» Традиционно для поэтов пушкинского круга обращение к халату, являющемуся символом частной жизни («Прощание с халатом» (1817) Вяземского, «Моя хижина» (1818) Дельвига, «К халату» (1823) Языкова) Предметы материальной культуры, лишенные духовного наполнения, способствуют овеществлению человека, тогда как существуют вещи, в которых духовный слой преобладает над их материальной субстанцией

Дом - это один из важнейших концептов в творчестве поэтов первой трети XIX века (см, напр «Мои Пенаты» (1811/1812) Батюшкова, «К Батюшкову» (1812) Жуковского, «К подруге» (1815) Вяземского, «Городок» (1815) Пушкина, «Моя хижина» (1818) Дельвига, «К брату» (1820/1821) Языкова) В доме, за его плотно задернутыми шторами или запертой дверью, легче всего избежать нежелательного вторжения извне Создание своей собственной вселенной, ослабление токов внешнего мира дает возможность более интенсивно переживать все ценности бытия сокровенного В описании интерьеров поэты намеренно подчеркивают скромность убранства Это -манифестация возвышения над чисто фактической реальностью, отказ от атрибутов достатка и изобилия Недолговечность, хрупкость, старение как противовес идеальному миру, в котором нет ничего плотного, вязкого, телесного, где все безгранично, нетленно, не подвержено разрушению

Обращение к беседе с вещами часто говорит о разладе человека с окружающим миром, в котором его порывы духа не находят ответного отклика, понимания Лирический субъект стихотворения Боратынского «Бокал» (1835) уходит в «немотствующую пустыню», чтобы отвлечься от впечатлений «пошлой жизни» Приглашение к беседе с бокалом содержит мистический оттенок, так как делает лирического субъекта причастным высшей правде и красоте Отданный во власть вдохновенного и проникновенного духовного созерцания, поэт слышит голоса таинственного мира, вещающие и об «откровеньях преисподней», и о «небесных мечтах»

В романтической лирике Пушкина предмет становится посредником, открывающим лирическому субъекту путь к общению с так называемым идеальным миром, миром мечты В стихотворении «Фонтану

Бахчисарайского дворца» (1824) таким предметом материальной культуры является фонтан любви - свидетель романтических встреч, хранитель тайн прошлого Беспрестанно движущийся поток воды, журчащий на своем языке, понятном только поэтически настроенной душе, воспринимается «живым», не столько объектом, сколько другим субъектом стихотворения, от которого ждут ответов на волнующие вопросы.

Вещи могут выступать в качестве посредников при обращении к другим лицам В стихотворении Веневитинова «К моему перстню» (1826 или 1827) и «Талисмане» (1827) Пушкина вещь является средством побочно-символического выражения душевной жизни лирических субъектов Соприкасающиеся на уровне темы и композиции, на уровне содержания эти два произведения совершенно контрастны Талисман Пушкина - символ неизменной ревнивой любви, перстень Веневитинова - сострадательной дружбы

Вещи представляют собой своеобразных носителей лирического начала, преодолевая свой «вещный» уровень, они выступают как объектный образ человека, являясь составной частью его духовного мира

Вторая глава - «Мир отношений «я» - «ты» - «мы»: притяжение и отчуждение. Поэты близкого круга образуют свое пространство, порождающее свои тексты, реагирующее на чужие, открытое для избранных лиц и вместе с тем противостоящее «чужакам» Диалог выполняет культуротворческую функцию, воссоздавая неповторимую ауру собрания единомышленников

§ 1. Оппозиция «свои» - «чужие» в лирике первой трети XIX века. Демонстрация обоюдной привязанности - один из компонентов, составляющих идеологию «союза поэтов» Своеобразное «присвоение» близкого по духу поэта и его успехов всячески подчеркивается «Счастливы мы, что имеем такое дарование в наше время, а мы, твои приятели, еще счастливее это дарование наше, ты наш - ты любишь нас'»23 (письмо Батюшкова Жуковскому от 29 декабря 1814 г) «Я горжусь вашими успехами, они мои, это моя собственность, я был бы счастлив вашим счастием»24 (письмо Батюшкова Вяземскому в феврале 1815 г)

Деятельность в маленьком, но своем кругу привлекательнее той, что имеет широкий адрес творчества и не лишена прагматических целей Клишированный язык, регулирующий взаимоотношения в социуме, в приватной коммуникативной ситуации неприемлем Поэты настаивают на менее церемонном тоне общения, что свидетельствует о возврате к естественному поведению, отличающемуся теплотой и открытостью

Однако повышенная сосредоточенность друг на друге постулировала в то же время принципиальную замкнутость «союза поэтов», его отьединенность от окружающего чуждого мира, что в свою очередь моделировало различные типы поведения по отношению к «иноверцам»

23 Батюшков К H Сочинения в2т -М.1989 -Т 2 -С 317

24 Там же - С 321

Если, например, Жуковский и Батюшков призывали к горделивому молчанию в ответ на неодобрительные отзывы литературных оппонентов, то другие (Вяземский, в какой-то мере Пушкин) были готовы к открытой литературной полемике

Несмотря на всячески подчеркиваемый герметизм, тесная сплоченность круга проявлялась, главным образом, именно в литературной борьбе Внутри «союза поэтов» полного единодушия не было, да в принципе и не могло быть, поскольку мышление в унисон всегда тривиально, диалог всеобщего согласия являет собой общение не в большей степени, чем «диалог глухих» Так, например, литературное «сектантство», отличающее Вяземского, было глубоко чуждо Батюшкову, который смысл объединения духовно близких людей не ограничивал рамками творческой деятельности «Каждого Арзамасца порознь люблю, но все они вкупе, как и все общества, бредят, корячатся и вредят'»25

Любое общество диктует человеку определенный склад поведения, под который так или иначе он вынужден подделываться, чтобы не быть отторгнутым этим обществом Законы «союза поэтов» менее стеснительны, но они есть, а повышенная интравертность иной раз отзывается некоторой агрессивностью к той действительности, которая не входит в поле индивидуального сознания

Устойчивость круга обеспечивается не столько внутренними связями между его участниками, сколько отсутствием каких бы то ни было связей с другими, «чужими», даже взаимным отторжением «Мы все разбросаны, и как жиды держимся только одною внутреннею верою, темными преданиями и каким-то чужестранством, чужеязычием в толпе, которая нас только что терпит, впрочем, вероятно, от того, что мы ее терпеть не можем»26, - писал Вяземский

Дистанцирование от людей иной поэтической веры, иного стиля жизни инициировало появление лирических произведений, содержащих декларацию собственной жизненной и творческой позиции Стихотворений подобного рода весьма много у Вяземского, прекрасного полемиста, остроумного и едкого Безлико-массовый адрес его отповедей - «К журнальным близнецам» (1824), «Крохоборам» (1824/1825), «К ним» (1828/1829), «К журнальным благоприятелям» (1830) - недвусмысленно указывает на характер отношения автора к объекту изображения Диалог, иной раз спровоцированный решением, казалось бы, чисто лингвистических вопросов, нередко перемещается в область этическую

Если в любой официально организованной структуре наблюдается строгое иерархическое распределение ролей, то в пушкинском круге поэтов место главы не закреплено за одним человеком Например, Давыдов пишет Языкову 23 апреля 1833 г «Вы мой единственный Тиртеи или, по-солдатски, вы мой нравственный отец и командир, один стих ваш - и я в огне

2! Батюшков КН Сочинения в 2 т - М , 1989 -Т 2 -С 419

26 Там же - С 144

боев, весел и безотчетно»27 Однако в другом письме, от 4 апреля 1834 г, Давыдов назначает на эту роль уже Пушкина «Совестно мне посылать тебе мои пустые сердечные бредни, но, если прикажешь, я исполню волю моего парнасского отца и командира Надо только, чтобы повеление писано было нецеремонно, и слово «вы» заменилось бы словом «ты», тогда я на все готов»28 В письме от 14 июня 1836 г «парнасским отцом и командиром» Давыдов вновь называет Языкова29 В конце концов, Пушкин в послании «Д В Давыдову» (1836) переадресовывает эту характеристику самому поэту-гусару

Отказ от притязаний на власть социальную в официально структурированном обществе компенсировался наделением власти символической в дружеском кругу, что воспринималось как нечто более ценное, поскольку затрагивало области священные, а не низменные Свободное перемещение подобных характеристик указывает на отсутствие по-настоящему четко закрепленных поведенческих ролей внутри близкого круга, где один для другого в той или иной ситуации был и слугой, и господином

§ 2. «Роскошествуй, веселая толпа!..»: пиры в индивидуальных поэтических контекстах. Одним из путей в анализе поэтических стилей может быть выделение опорных понятий, воплощенных в определенных словах, так называемых эквивалентах поэтического мира каждого из авторов Предпочитаемые (или же свойственные в наибольшей степени) состояния автора диктуют подбор определенной лексики, концентрирующей в себе его характерные, индивидуальные устремления В данном случае выделено общее для поэтов понятие «пира», составившего мотивное ядро русского послания 1810-х годов

Рамки дружеского симпосиона постоянно расширяются и обновляются, внося живую струю в течение беседы Когда поэты соединяются вместе на дружеском пире, то исчезает оппозиция мира внутреннего и мира объективного Почувствовать себя своим в мире «не-я» можно, только находя в нем часгицу собственного, не чужого мира Н А Бердяев писал «Я, постигая мир «не-я», приобщался к нему, лишь открывая его как внутреннюю составную часть моего мира «я»30 Поэтому «своими» называют не всякие пиры

Чем многочисленнее круг друзей, тем больше у него прав на существование, тем активнее он может повлиять на жизнь Сплетение воедино энергетик близких по духу людей создает атмосферу особого мира, в котором ощущают себя комфортно все те, кто в состоянии участвовать в общем сопереживании радости и горя Утраты, напротив, подтачивают

" Давыдов дв Сочинения вЗт-СПб, 1895 -ТЗ -С 183

Там же 2" Там же - С 224

10 Бердяев Н А Философия свободного духа - М , 1994 - С 292

основу этого круга, размыкают его вовне, подвергая его опасности растворения, поглощения внешним миром

Уже с середины 20-х гг образ пира возникает в поэзии ретроспективно, проникнут нотами ностальгии по утраченной радости (см, напр, «19 октября» (1825) Пушкина) Позднее «сладкий пир свиданья» преобразуется в другие формы застолий1 тризну, поминальное оплакивание друзей, чьи голоса умолкли на «братской перекличке» (см «Была пора наш праздник молодой . » (1836) Пушкина), горькое упоение за «бокалом уединенья» («Бокал» (1834) Боратынского, «Вакхическая песня» (1836) Теплякова)

Пир - это встреча идей ответствующих и вопрошающих, идей, которые становятся во взаимодействии, творятся в новых контекстах, преображаются в новых словах Этой положительно окрашенной ориентации противостоит направленность на самозамкнутое, отвергающее разноречие поиска утверждение последней истины

Третья глава - «Телеология общения». В принципе цель лирического произведения состоит в удовлетворении потребности индивидуума высказать себя другому Говорящий стремится вызвать определенную реакцию своего слушателя и в соответствии с этим строит свою речь Телеология высказывания во многом зависит от того, кому оно предназначено, и от того, кто натолкнул поэта на ту или иную мысль, развернутую впоследствии в текст Сам факт создания любого произведения отмечен предназначенностью его какому-либо реципиенту, который структурно и содержательно проявляет себя в нем, координируя процесс текстопорождения

§ 1. Спор. Стиль поведения поэтов первой трети XIX века опровергает тезис «о вкусах не спорят» Как раз самые ожесточенные битвы разыгрываются в такой исключительно субъективной плоскости, как вкус В обстановке реформирования русского поэтического языка, необходимости найти «общую почву» с единомышленниками и отмежеваться от литературных противников спор являл собой очень удобную форму воплощения творческих и жизненных принципов, позволяющую шлифовать приводимые доводы, проверить истину какой-либо мысли, отыскать сильные и слабые стороны в ее доказательствах Главный тезис спора, с которым соглашаются или не соглашаются, частично является тем зерном, которое инициирует рождение новых текстов-ответвлений, их развитие в новых направлениях

Практически невозможно представить спор в чистом виде, когда достоверность или недостоверность начального тезиса выясняется, минуя все частности и не смещаясь в сторону риторических жанров, цель которых состоит прежде всего в том, чтобы оказать определенное эмоциональное воздействие на собеседника, а не установить истину Спор может представлять собой и абстрактно-философское рассуждение, и гневную инвективу, и дружеское увещевание, и литературно-критические разборы

Поскольку наиболее трепещущие вопросы начала века требовали эмоциональной и интеллектуальной вовлеченности слушателей, спор

происходил не в риторическом вакууме, был явно рассчитан на публику Присутствие «другого», безусловно, меняло характер речи и поведения адресата Причем, концепция адресата не исчерпывалась частным лицом, указанным в посвящении, имела в виду более широкий адрес творчества С этой точки зрения, спор напоминал дебаты в суде перед лицом присяжных заседателей Правда, за каждой из дискутирующих сторон четко не было закреплено амплуа защитника или обвинителя, роли могли меняться в зависимости от ситуации, но цель оставалась одна дискредитировать перед лицом слушающей публики доводы противника и наиболее убедительно высказать свое мнение

Проблема платы художника за талант - одна из ключевых в стихотворных дискуссиях начала века Пожалуй, только Жуковский, глубоко убежденный в духовной природе не только конкретных жанров (молитвы, например), но и поэзии в целом, не допускал мысли, что обладатели дара, данного свыше, могут быть несчастны

В письмах и лирических произведениях поэты часто противопоставляют успехи на творческом поприще счастью Не случайно Батюшков в письмах часто цитирует строку из стихотворения Вяземского, вошедшую в анналы поэзии «Успехов просит ум, а сердце счастья просит» Эта поверхностная оппозиция ведет к более глубинной и получает яркое воплощение в строках из письма Батюшкова «Поэзия делает любимцев своих несчастными счастливцами И ты часто наслаждаешься, потому что ты пишешь, и ты смотришь на мир с отвращением, потому что ты пишешь»31

В свете «волшебного фонаря» поэзии жизнь видится прекрасной, но, с другой стороны, влечение к миру фантазии, сотворение новой реальности в поэтическом слове ведет к тому, что человек начинает тяготиться миром эмпирическим, грубым и вещественным Обольщение души видениями и грезами, украшающими действительность, рассеивается при соприкосновении с реальностью внешнего мира Вторжение жизни легко может разрушить эфемерную субстанцию вдохновения Отсюда и горький вывод Боратынского «Любовь Камен с враждой Фортуны - / Одно» Любовь камен - это неизреченный уход от жизни, творение словом нового мира, что неизбежно влечет за собой противодействие мира имманентного и трансцендентного Дар требует искупления (Батюшков «Нам Музы дорого таланты продают») Человек с тонкой чувствительной душой болезненнее переживает несовершенство мира, нежели «земли бесчувственный жилец», которому недоступны высокие наслаждения, но он и не страдает от их отсутствия

Другой популярный в литературных спорах тезис, не поддающийся однозначной верификации, - является ли поэт лжецом - выдерживает проверку на истинность в стихотворении Жуковского «Давно унизился поэзии кредит1» (1808), «Ответе Тургеневу» (1812) Батюшкова

>ш Батюшков К Н Сочинения в2т-М,1989 -Т 2 -С 181

Вопрос о том, принадлежит ли истина поэту, достаточно сложен Смысловое содержание и ценностное содержание этого понятия могут быть различными для разных воспринимающих сознаний Жуковский уверяет в том, что нерассудительность поэта, упоенного воображаемыми красотами, не может быть признана синонимом лживости Вынося столь категоричные оценки, прагматичному читателю необходимо учитывать модальность поэтического высказывания, интенции автора, не принимать желаемое и должное за существующее въяве Критерий истинности не одинаков для сознания обывателя и поэта

Многие послания начинаются с выражения согласия с собеседником «Ты прав, любезный Пушкин мой» (Вяземский, «Ответ на послание Василию Львовичу Пушкину», 1814), «Ты прав' Поэт не лжец, / Красавиц воспевая » (Батюшков, «Ответ Тургеневу», 1812), «Он прав, наш Вяземский' Я думал, что он льстец » (Жуковский, «С того света», 1819), «Ты прав, мой друг -напрасно я презрел » (Пушкин, «ВФ Раевскому», 1822) Но, даже соглашаясь в общих чертах, потом нередко находят контраргумент Естественно, уступчивость наиболее очевидно проявляется в диалоге с дружественно настроенным адресатом

Начальная реплика «ты прав» работает как формообразующий элемент, с одной стороны, с другой - задает вектор развития мысли, показывает, что, вероятнее всего, перед нами - вариация на тему спора, имеющего уже свою предысторию Это - прямое указание на то, что перед нами именно диалог, где наличествуют две точки зрения, а насколько они совпадают или не совпадают, выясняется из дальнейшего контекста

Цель литературных споров, перерастающих в обвинение, - отнюдь не убеждение противника в своей правоте В принципе, это невозможно сколь ни удачны аргументы, оппонент в глубине души останется при своем мнении Собеседники противных сторон заинтересованы не в выяснении истины, а в попытке дискредитации соперника, поэтому нередко спор опускается вплоть до своего нижнего предела, преобразуясь в перебранку, ссору Это - спор, затеянный ради собственной победы, поэтому одна из главных его коммуникативных задач состоит в попытке построить аргументацию таким образом, чтобы обнаружить слабость противника и привести его к поражению при помощи ловких приемов

Владение умственным фехтованием, умение наносить и отражать удары пригождались поэтам в борьбе с оппонентами В основном поэты избегали вступать в открытую полемику со своими журнальными недоброжелателями Выход своим эмоциям и чувствам они давали в посланиях, обращенных к друзьям-поэтам Своеобразным исключением в этом отношении был, пожалуй, только Вяземский

Когда выясняются личные взаимоотношения, то поэтами часто подчеркивается невежественность оппонентов. Бесполезно вступать в спор, когда суть его не будет понята противником Чтобы вести спор, нужен подходящий реципиент Поскольку те или иные умственные или

нравственные комбинации отсутствуют в потенциальных спорщиках, то доказать им верность своих суждений просто невозможно эти понятия недоступны ни их сознанию, ни их мирочувствованию Чем важнее вопрос, тем более он требует знаний и способности к сложным размышлениям и выводам «Взвесить труд ума лишь может ум высокий» (Вяземский) Поэтому нужно высказывать те доводы, которые по плечу собеседнику

Разъяснение своей позиции в искусстве и размышления о природе сатирической поэзии содержатся в послании Боратынского «Гнедичу» (1827), написанном в стилистике дидактической поэзии и вызвавшем неоднозначную реакцию у современников В стихотворении Боратынского поставлен вопрос о том, должна ли поэзия выполнять этические функции, содействуя исправлению нравов, или же ее назначение затрагивает иные сферы

Два отклика возможны для поэта, пытающегося воздействовать силой убеждения на сознание слушателей либо неприятие, которое, как правило, вызывает любое слово, произнесенное с «кафедры» без должных на то полномочий, либо полное игнорирование, безразличие Так или иначе удельный вес слова сатирика уменьшается Поскольку свод нравственных правил уже существует в мире, то украшенная истина не окажет большего воздействия, чем слово Божье

Несмотря на то, что споры об искусстве часто причисляют к вкусовым, они нередко выходят за рамки эстетики, затрагивают вопросы нравственного миропорядка и фактически преобразуются в дискуссии о том, как вести себя с литературными противниками Эти вопросы решаются не теоретически, а практически, сам факт существования поэтической формы спора об этом свидетельствует Спровоцированный реальной житейской ситуацией, спор получает развитие в области эстетической, в которой постулируются важнейшие жизненные принципы и правила поведения Спор-обвинение не ведет к выяснению истины, поскольку спорящий уже считает себя ее обладателем, поэтому «кто разбирает - прав, кто спорит - виноват»

В акт восприятия искусства непременно включена критика Поэты нередко прибегают к своеобразному третейскому судье из круга единомышленников, профессионально сведущему в предмете, у которого нет желания возвыситься за счет собрата по перу Он корректирует, но не подкапывает берегов, а укрепляет их, замечая погрешности, совершенствует произведения перед их первым выходом в свет Эти замечания, как правило, носят камерный характер, во внутренней творческой лаборатории произведение подвергается окончательной отделке, шлифовке Художники бережнее относятся к текстам друзей поэтов, их словам более доверяют, а их похвалы более ценны

Показательно в этом плане послание Жуковского «К Батюшкову» (1812), которое является ответом на послание Батюшкова «Мои Пенаты Послание к Ж(уковскому) и В(яземскому)» (1811/1812) Стиль Жуковского, характеризующийся изысканностью, обилием декоративных элементов,

создает поэтическую реальность, слабо рифмующуюся с той, что предъявил читательскому восприятию Батюшков в своих «Пенатах» Чувственный мир батюшковского послания контрастирует со сверхчувственной реальностью художественного мира Жуковского

Любое послание прежде всего нацелено на то, чтобы глубоко проникнуть не только в содержание собственного «я», но и суметь увидеть и почувствовать адресата, в какой-то степени перенять его стилистику Жуковский же остается внутри собственных идеологических и художественных построений Вяземский, ознакомившись с «ответом» Жуковского, справедливо не уловил сродства мироощущений поэтов и указал на то, что этот зазор будет очевиден для читателя и лишний раз заронит сомнение в доверии к поэтическому слову Безусловно, чтобы состоялся диалог, необходим разнородный ландшафт, необходимо различие, в противном случае ценность диалога репрессируется

«Отеческие наставления», обращенные к одному поэту другим, - едва ли не обязательный структурный элемент дружеского послания или письма Однако эти советы редко брались на вооружение, особенно, когда речь шла не о языке, а затрагивала проблемы мировоззренческие Например, Батюшков в ответ на замечания Жуковского пишет «Твои отеческие наставления - как писать стихи, я принимаю с истинною благодарностию, признаюсь, однако же, что ими воспользоваться не могу»32 У каждого крупного поэта - свой взгляд на форму и содержание литературных произведений

Даже недостатки в произведении того или иного автора могут ярче подчеркнуть его индивидуальность, поэтому в отдельных случаях «поправить» произведение, не уничтожив при этом творение в целом, невозможно, так как именно недостатки добавляют ему особый штрих, отличающий его среди прочих

В кругу близких по духу людей спор имеет свои особенности Как правило, подобный спор превращается в «умственный пир», цель которого -получение интеллектуального и эмоционального удовольствия Спор такого рода в меньшей степени ориентирован на достижение определенного результата Еще один часто встречаемый момент в беседах поэтов на тему творчества - это стимуляция творческой активности и привлечение внимание собеседника к определенным темам, жанрам, предметам поэтического изображения

Убеждения приняться за перо, нередко звучащие в стихотворениях (Пушкин «Дельвигу», Дельвиг «А С Пушкину», Боратынский «Языкову», Вяземский «К Языкову», Языков «Барону Дельвигу» ), или доводы в пользу того, чтобы его оставить, - всего лишь форма размышлений на тему поэта и поэзии и ответственности художника перед лицом своего собственного

и Батюшков КН Сочинения в2т-М,1989 -Т 2 -С 219

дарования Сам факт рождения поэтического произведения превращает отказ от лирных струн в поэтическую иллюзию

Не секрет, что любому дарованию нужно побуждение и ободрение Заразительность вдохновения незримыми узами связывала поэтов не только общностью творческих исповеданий, но и искренней приязнью Предмет обсуждения часто играет роль второстепенную, рамочную, разговор важен прежде всего как выстраивание отношений

§ 2. Просьба. Изучение речевого жанра просьбы в рамках дружеских посланий имеет свои особенности В данной коммуникативной ситуации отношения зависимости между просителем и бенефактором весьма и весьма условны, поскольку внутри дружеского круга пренебрежение иерархичностью мироустройства возведено в творческий и житейский принцип, что сокращает словесные и межличностные дистанции, внушает уверенность в позитивной результативности любого обращения

Принцип контрастной симметрии - один из ключевых, конструирующих текст просьбы, поскольку обращение подобного рода всегда сигнализирует о какой-либо недостаче материальной, эмоциональной или иной Партнеры по диалогу находятся в неравном положении Адресат в каком-то аспекте жизни более счастлив и обладает тем, чего нет на данный момент у просителя Кроме того, рамочные этикетные формулы, как правило, всегда возвышают корреспондента и принижают автора просьбы Правда, что касается просьб, адресованных друзьям, то такие оппозиции носят преимущественно конвенциональный характер, тогда как постулируется общность более значимая, обусловленная духовным родством

В послании «К князю Вяземскому» (1814) Жуковский подводит собеседника к мысли, что исполнение просьбы значит много больше, чем помощь частному лицу Отвержение нуждающихся противоречит евангельскому принципу «Просящему у тебя - дай» Таким образом, слушатель должен быть заинтересован в исполнении просьбы не менее, чем проситель Жуковский акцентирует внимание адресата на сверхличном характере просьбы, основанном на непререкаемом высшем авторитете Бога Апелляция к высшей силе трансформирует просьбу в нравственный императив, неисполнение которого этически невозможно Представление о личных правах и обязанностях неотделимо от универсальных законов человеческого общежития Люди - творение Господа, именно заступничество «добрых сердец» послужит воздаянием тому, кто сам при жизни был милосерден

Фраза «оправдаем провиденье», заимствованная из упомянутого выше послания Жуковского, стала лейтмотивом нескольких подобных просьб Та семантика совместного участия в творении милости, которая заключалась в пафосе просьбы-ходатайства Жуковского, обретает вполне зримые очертания Уже другой поэт выступает в роли просителя и тем самым инициирует и продолжение цепочки добрых дел, и цепочки поэтических

текстов, имеющих ту же телеологическую направленность и рождающих новые смысловые ответвления-ассоциации

Как правило, просьба ориентирована на получение непосредственного результата Однако часто в поэзии к этому жанру прибегают отнюдь не для того, чтобы побудить собеседника сделать нечто, о чем прямо заявлено в тексте. Формально содержащий в себе признаки просьбы, текст может иметь совершенно иное коммуникативное намерение, в частности способствовать улучшению отношений между корреспондентами

Например, в послании «Толстому» (1818) Вяземского ярко выражено желание иметь повара от указанного в заглавии адресата, славящегося своим тонким вкусом и умением задавать изысканнейшие обеды Однако на протяжении всего послания Вяземский апофатически утверждает свои ценностные приоритеты путем отвержения самых разнообразных жизненных благ, славы («меня не взманит лавр бесплодный»), мудрости («ложь лучше истины иной»), карьерного роста О единственной недостаче, которую испытывает автор послания, возвещают заключительные строки «Мне нужен повар - от Толстого / Я только повара прошу'» Поэтому логичной реакцией на послание, содержащее по сути не просьбу, а изложение авторской жизненной концепции, явилось благодарственное письмо Ф Толстого с приложением виршей его собственного сочинения

Просьба, облеченная в поэтическое слово, не может остаться в континууме речевых жанров, ее интенции лежат не только и не столько в области лингвистической Хотя именно форма высказывания иногда верно дает понять, что истинное намерение автора могло не найти вербального выражения или, напротив, вербально выраженное означает нечто другое

§ 3. Жалоба и утешение. В центре внимания речевого акта жалобы -слово человека о себе и о своих чувствах, и с этой точки зрения экспрессивные жанры могут быть признаны наиболее монологичными Однако слово о себе неотделимо от слова о мире, и в жалобе человек выходит за рамки своей узкой индивидуальности, поскольку ему необходимы те нити, которые соединяют его с внешней сферой бытия

В несчастье в большей степени нуждаются в утешителе, которому можно излить душу По словам Жуковского «Счастливцы вечно молчаливы,/ Одно несчастие - крикун» («К княгине А Ю Оболенской»», 1820) Полноценный акт понимания между близкими людьми может быть осуществлен и минуя слова, в сфере невербального контакта, который тем более ценен «И пусть в прихожей звон / О друге не доложит, / Но сердце, статься может, / Шепнет тебе вот он'» (Вяземский, «К Батюшкову», 1816), «Почти забыл, что мы с тобой привыкли говорить сердцами» (Дельвиг, «К Илличевскому», 1818) «Сердцу высказать себя» возможно, когда слушатель настроен на волну собеседника, не равнодушен, не безучастен

Когда проблема выходит за рамки частной ситуации, и болезненные чувства вызывают общий миропорядок и ощущение своего бессилия противопоставить что-либо фатальным, непреодолимым внешним

обстоятельствам, жалобы приобретают онтологический характер, а их тональность тяготеет к трагическому модусу

Сюжетной основой стихотворения Боратынского «Напрасно мы, Дельвиг, мечтаем найти . » (1821) послужил миф о Прометее, который нарушил волю Зевса, восстал против Вечного и создал людей из земли и воды, по подобию олимпийских богов, смотрящими в небо Возвысившись над своей телесной природой, духовно оживленные божественной искрой, люди в то же самое время полностью открыли себя страданию, в истоке которого лежат противоборствующие устремления двуединой человеческой природы Небесное рождение оставило память о возможности «прямого блаженства», бессознательного, интуитивно ощущаемого, не имеющего четких контуров, рационально необъяснимого «Нам памятно небо родное, / В желании счастья мы вечно к нему / Стремимся неясным желаньем' »

Внутри художественного пространства стихотворения нет надежды на позитивный исход для человека, в душу которого вложено стремление к счастью, но не даны возможности для претворения этого желания в жизнь Однако жалоба предполагает практический, внелитературный эффект, поэтому стихотворение обращено к Дельвигу, на понимание и сочувствие которого Боратынский всегда мог рассчитывать

Когда говорящий понимает всю безрезультатность своих жалоб, то для него обращение к подобной форме высказывания являет собой своеобразный способ лечения словом высказанное вслух помогает партиципировать горе, вывести его за пределы собственного сознания, преодолеть его замкнутость на самом себе

Собственное «я», потерявшее себя в этом мире и ищущее выход своей тоске и отчаянию, становится темой и одного из самых пессимистичных стихо творений Пушкина «Дар напрасный, дар случайный . » (1828), стихотворения, побудившего митрополита Филарета33 откликнуться на него посланием собственного сочинения Пожаловаться - значит попросить понимания, сочувствия или помощи И в данном случае отклик приходит оттуда, откуда всего менее его мог Пушкин ожидать

Своего рода «похвальное» слово страданию представляет послание Боратынского «Поверь, мой милый друг, страданье нужно нам . » (1820) Интересно преломление этой темы Боратынским, который стремится убедить собеседника не столько в целесообразности страдания, сколько в его способности услаждать душу Если бы приятие страданий было обусловлено исключительно надеждой на обещанное воздаяние, то в таком случае

в Поэтический диалог митрополита Филарета и Пушкина привлекал к себе внимание многих исследователей Наиболее полное освещение эта тема получила в очерке митрополита Анастасия «Пушкин в его отношении к религии и Православной Церкви», опубликованном к столетию со дня смерти поэта Среди работ последнего десятилетия Михайлова Н И Пушкин и митрополит // Русское подвижничество - М, 1996 - С 222-227, Иоанн Малинин К литературной переписке митрополита Филарета и Пушкина // Пушкинская эпоха и христианская культура - СПб, 1994 - Вып 6 - С 37-42, Добровольская Е Б «Божественный глагол » // Пушкинская эпоха и христианская культура - СПб , 1994 - Вып 6 - С 16-28, Ильина Т Ю Диалог святителя и поэта (А С Пушкин и митрополит Московский Филарет) // Школа - 1999 -№2 -С 17-23

страдание трактовалось бы как необходимый, но диссонирующий момент в гармонии целого Боратынский, напротив, говорит о том, что способность к страданию и горестные обстоятельства, в которые часто бывает погружен человек, следует расценивать как благо, а не как наказание, пусть и ведущее в конечном итоге к очищению и совершенствованию души

Страдающий, но вместе с тем пребывающий в гармонии с самим собой человек может быть назван счастливым По мнению Боратынского, страдание не наносит ущерба тем, кто обладает чутким сердцем, способным чувствовать сильно и глубоко. В страдании, выводящем человека из его индивидуалистической замкнутости, обособленности навстречу солидарности, совместности и общности, Боратынский видит залог большей любви людей по отношению друг к другу

Страдание трактуется как особый талант, ведомый лишь избранным Оно дает более широкий спектр чувств, углубляет познание (счаспивцам «силы жизни неизвестны»), освещает то, что для прочих остается в темноте Зато Боратынским ставится акцент на бездейственности, лени, праздности души так называемых «счастливцев».

Интенции жалобы, коммуникативная цель которой состоит в том, чтобы вызвать сочувствие, сострадание у адресата, неразрывно связаны с поиском утешителя В жалобе велика потребность высказать себя другому и найти облегчение, поэтому здесь нужен реципиент, способный как минимум выслушать и проявить сочувствие Выбор речевого жанра жалобы определяет отношения говорящего с субъектом обращения Как правило, ламентативные интонации возникают в приватной ситуации, а выбор той или иной жанровой формы, в которую облекаются внутренние переживания, указывает способ слушания и способ восприятия речевого высказывания

Четвертая глава - «Коммуникативная природа познания». Одной из центральных философских категорий в нашем веке стала категория отношения, поэтому проблема коммуникации приобрела такое значение Под коммуникацией понимается процесс взаимодействия людей посредством знаковых систем с целью создания и интерпретации значений Однако важно не только изложение познанного, а нахождение смыслов, рифмующихся, перекликающихся, резонирующих друг в друге В этой главе изучается диалог, происходящий на границе материального мира и мира речений, то взаимодействие, при котором собеседники открываются друг другу, не утрачивая своей специфики

§ 1. Понимание как познавательный акт. Когда наступил трагический разрыв между природой и человеком, мир стал подобен книге, написанной на непонятном языке, не поддающемся дешифровке Между бытием образа и его значением образовался непреодолимый зазор, что повлекло за собой утрату не только понимания, но и знания, накопленного предыдущими поколениями

Позиция человека, вступающего в контакт с природой с целью получить максимум информации об окружающем мире, либо этически не

безупречна и приводит к противоположному результату, либо полученные знания не компенсируют утрату тех, что уже имелись Об утрате исторической памяти, провале коммуникации между человеком и природой размышляет Боратынский в стихотворениях «Последний поэт» (1835), «Приметы» (1840), «Предрассудок' он обломок » (1841) Псевдознающая надменность, укорененная в самой себе и с порога отвергающая все, что приходит к ней извне, закрыта для диалога, для понимания «Предрассудок' он обломок / Давней правды Храм упал, / А руин его потомок / Языка не разгадал» В веке, современном поэту, уже не вглядываются и не вслушиваются

Современный Боратынскому человек движется лишь по поверхности вещей, испытывая их, извлекая из них знание об их наличном состоянии, но не проникая в их сокровенную тайну Мир стал восприниматься как объект познания («оно»), а не субъект («ты») Познающий таким образом человек лишился сопричастности миру, радости общения с природой, у которой есть свое сердце, свой голос, своя тайна Символическая форма откровения заместилась беспощадным анатомированием («Пока человек естества не пытал / Весами, горнилом и мерой, / Но детски вещаньям природы внимал, / Ловил ее знаменья с верой, / Покуда природу любил он, она / Любовью ему отвечала / О нем дружелюбной заботы полна, / Язык для него обретала»)

В Новом Завете знание означает не постижение, а владение, обладание, любовь Боратынским отвергается не всякое познание вообще, а именно рациональное («горнило», «весы» и «мера»), отдающее первенство прежде всего разуму, тогда как понимание - это акт целостного духа, и мысль должна быть неразрывно связана с эмоцией, одушевлена ею Знание, оплодотворенное верой, приносит помощь и утешение, а знание, ограниченное рамками дольнего мира, извлекаемое опытным путем, являет собой нелегкое бремя

Когда острота столкновения достигает своего апогея, она разрешается в разрыве связей, уходе Поэт Пушкина, переживший духовный кризис, призванный к жреческому служению, бежит «на берега широких волн, в широкошумные дубровы» В стихотворении Боратынского «Последний поэт» проблема усугубляется тем, что поэт лишен какого бы то ни было прибежища «Стопы свои он в мыслях направляет / В немую глушь, в безлюдный край, но свет / Уж праздного вертепа не являет, / И на земле уединенья нет'» Онтологическое пространство «немой глуши», где нет ни слуха ни голоса, иначе говоря, нет возможности ни ответить, ни воспринять услышанное - апофеоз человеческого одиночества

§ 2 «Мысль, острый луч!..»: проблема выражения. Коммуникация происходит только тогда, когда имеет место понимание сказанного Ценность любого знания снижается, если им обладают в одиночку Полученное знание обусловливает необходимость в собеседнике, которому можно передать то, что родилось не в результате «напряженного мечтанья», а выстрадано сердцем Но опыт индивидуален, слова, привычные для слуха, не

вмещают прочувствованной истины, и мысль беспомощно замирает на пороге речи. Тем не менее в поэтах укоренено желание вывести этот мир за пределы собственного сознания, чтобы он стал достоянием всех тех, кто способен откликнуться

В 30-е годы обострилась полемика о поэзии и прозе Многие критики считали поэзию никчемной и праздной забавой, интерес к ней постепенно угасал, приоритетные позиции начала занимать проза Кюхельбекер в своей статье «Поэзия и проза» (1835/1836) краткости и силе поэтического «молниеносного» слова противопоставлял аморфность и растянутость претворения мысли в прозе В стихотворении «Сначала, мысль воплощена » (1838) Боратынского, чья позиция была созвучна точке зрения Кюхельбекера, также отражены те негативные трансформации мысли, которым она подвергается в прозе и журналистике, выведены все стадии превращения мысли в бессмыслие Поэзия - сокровенный субъективный акт, ведущий речь от первого лица, в прозе автор в большей степени дистанцирован от предмета своего повествования, наконец, в журналах репродуцируются мысли и вовсе обезличенные

Задача художника состоит не только в том, чтобы воспринять мир, но и в том, чтобы выразить свои ощущения Мотив «безголосной мысли», не воплотившейся в слове, аккомпанирует трактовке русскими романтиками образа Байрона в той же мере, как всеотзывчивость воспринимается определяющим признаком в характеристике Гете Особенно явными эти оппозиции становятся при параллельном рассмотрении эпитафий Вяземского и Боратынского («Байрон», 1825 и «На смерть Гете», 1832 соответственно)

Трагедия Байрона, с точки зрения Вяземского, в том, чю тот не смог смириться с невозможностью воплотить осознание внешнего и внутреннего мира в виде материального феномена, сделать наглядным и познаваемым для других то, что существовало в глубине его души и разума Байрон страдает от провала коммуникации «живу и умираю, не расслушанный» Напряжение духа, творческая энергия, не получившие выхода, губят человека, не могущего таить в себе этот огонь без разделения и испытать хотя бы частичное удовлетворение от поэтической радости причастности невысказанному бытию тайны

Мысль подобна сжатой пружине, несущей огромный заряд энергии, но, не ставшая мыследействием, она сродни бесполезному оружию, вложенному в ножны Поэтические образы парадигмы слово-оружие есть и в лирике Боратынского, у которого мысль - это «нагой меч», в свете которого гаснут краски жизни («Но пред тобой, как пред нагим мечом, / Мысль, острый луч' бледнеет жизнь земная») Непроизносимость внутреннего, его бесконечность адекватны выдоху, который ничем не отягощает невесомую субстанцию мысли и чувства Однако Вяземский не вполне согласен с тем, что каналы передачи мысли могут быть только вербальные, контакт происходит и минуя стеснительные одежды слова от души к душе, от мысли к мысли Ценность мечты и воображения для поэтов все же остается первостепенной

§ 3. «Дремлющий ум» и «деятельная мечта»: роль разума и воображения в диалоге с другим, с собеседником, с миром. Интуитивное познание и спекулятивный рассудок, расколовшись, ревниво отмежевывают друг от друга области своего применения Одностороннее использование сил влечет, с одной стороны, к переоценке интеллекта и рационализма, а с другой - чувства и интуиции, что вполне соответствовало духу времени, но приводило и к заблуждениям Любимый философ русских романтиков Ф Шиллер замечал о себе «И до сих пор со мною нередко бывает, что сила моего воображения мешает абстракции, а холодный рассудок задерживает поэтический подъем»34

Существуют истины не только рациональные, но и иррациональные Явно неосуществимое путем интеллекта часто, однако, сбывается иррациональным путем Внезапность появления новой мысли, кажущаяся бездеятельность и «легкость» творчества отражается как в разговорном языке («снизошла», или «осенила» идея), так и в научной терминологии («озарение», «вдохновение» и тп) К «Осени» (1833) Пушкина и «Сумеркам» (1848) Вяземского предпослан эпиграф из Державина «Чего в мой дремлющий тогда не входит ум9» Акцент ставится на том, что ум уступает вдохновению, творчество носит непреднамеренный характер Когда ум «в забытьи», в состоянии дремоты, открываются некие протоки, сквозь которые могут беспрепятственно хлынуть воспоминания, из отрывков ощущений, памятных эпизодов, случайных событий складывается целостная картина Размышления о божественной природе вдохновения (или его сверхразумного иррационального основания), рождении и претворении творческих замыслов становятся некой дискурсивной плоскостью, в которой осуществляется коммуникация с собратом-поэтом и будущим читателем

«Дремлющий ум» «смещает» ситуацию в идеальную ментальную область Это - отправная точка для репрезентации того, что происходит в индивидуальном сознании «Дремлющий ум», как ни странно, расширяет границы познания, позволяет глубже проникнуть в иной мир Лирическое сознание автора устанавливает незримые связи с историей, «надвременной» памятью, а значит - и с Вечностью Это особенно важно для Вяземского, стихотворение которого позднейшее по времени создания Эпиграф-цитата, к которой уже однажды обращался Пушкин, для Вяземского - знак полилога, преемственности, непрерываемой традиции, включенность уже ушедших поэтов в сферу авторского сознания, их значимое присутствие, определение ценностных ориентаций

В поэзии часто актуализируется негативное измерение понятия ума, рассудка Такие эпитеты, характеризующие разум, как «угрюмый», «холодный», «сухой», указывают на непривлекательный характер рассудочного познания, безотрадного для человеческого сердца Разум,

34 Шиллер И X Ф Статьи по эстетике // Шшпер И X Ф Собрание сочинений в 8 т - М, 1950 - Т VI -С 358

рассудок - приметы века «черствого», «железного», с этой точки зрения они противостоят поэзии, жизни

Железный век ассоциирует к веку холодной прозы, изгнавшему мечтания В стихотворении Вяземского «К графу В А Соллогубу» (1834) мотив обнажения, ущерба имплицитно репрезентируется в лексических сочетаниях «ощипаны все розы», «разум все сушит» Душевное обмеление, пустота, холод царят в мире, где «нет веры к вымыслам чудесным» Даже поэзия обретает статус должника и вынуждена подчиняться некоему навязанному императиву, санкционированному самим духом времени, и предстоять верификации на истинность Мысль словно отделяется от чувства, хотя уже в древности были убеждены в их тесном переплетении (в Библии нередко встречаются выражения «помыслил в сердце своем», «сердечное помышление») Холодная, абстрагированная от всего чувственного мысль представима разве что в научных дисциплинах, а не в человеческом сознании

Нарушен необходимый баланс между рассудочным и интуитивным, умозрительным и чувственным, тогда как искомое - это мысль, согретая чувством, и чувство, оплодотворенное мыслью «На что ум без доброго сердца9 или лучше сказать, что за ум без сердца9 Прекрасный сад, исполненный цветов, но не согретый, не освещенный лучами животворного Солнца»35

Фактически, поэзия противостоит уму «На днях я написал много стихов, так и брызгало ими, - пишет Давыдов Пушкину 4 апреля 1834 года -Я, право, думал, что рассудок во мне так разжирел, что вытеснил последнюю поэзию, не тут-то было, встрепенулась небесная, а он давай Бог ноги' Так что по сю пору не отыщу его»36 Сухие истины плохо усваиваются «желудком нравственного бытия», как назвал сердце Вяземский Важно не просто утоление духовного голода, но наслаждение, которое испытываешь от насыщения

В поэзии глубина мыслей еще не является гарантом высоких художественных достоинств произведения Батюшков хвалил стихотворение Вяземского «К подруге», аргументируя свою оценку следующим образом «Я говорю, что ты здесь в первый раз поэт и не гоняешься за умом»37 Известен отзыв Пушкина о стихотворении Вяземского «К мнимой счастливице» (1825) «Твои стихи слишком умны - А поэзия, прости господи, должна быть глуповата» (вторая половина мая, 1826 г)

Даже Боратынский, поэт с философским складом мышления, обладающий, по меткому замечанию Вяземского, аналитическим, «раздробительным» умом, часто приходит к выводу, что мудрость вовсе не утешительна, не в ней заключается сладость жизни Например, в стихотворении «Живи смелей, товарищ мой » (1821) предпочтения на

" Батюшков кН Сочинения в 2 т -М , 1989 -Т 2-С 250

54ДавыдовДВ Сочинения вЗт - СПб, 1895 -ТЗ -С 193

" Батюшков К н Сочинения в 2 т - М , 1989 -Т 2 - С 255

стороне упоения скоротечной жизнью, а не тяжелого умствования Правда, упоение Боратынского вовсе не бездумно, связано с углублением в мгновение «познай же цену срочных дней»

М О Гершензон в тональности пушкинской «Вакхической песни» (1825) сумел расслышать «экстатический тон», «гимн вдохновенному разуму, уму-солнцу, которому ясно противопоставляется «ложная мудрость» холодного, расчетливого ума»38 В Н Ильин, на которого «Вакхическая песня» произвела обратное впечатление, назвал ее «прохладной, как утренняя заря»39, а синонимом «ложного разума» в его трактовке выступила «метафизика» Как всегда, истина, думается, находится где-то посередине и заключается в преодолении крайних оценок

Оптимистическая тональность стихотворения, прочувствованная М О Гершензоном, представляется не столь безусловной В глубине ее все равно звучат трагические ноты, которые ослабевают на время, благодаря волевому усилию человека, но не исчезают совсем В стихотворении Пушкина призыв «Раздайтесь, вакхальны припевы'» предварен молчанием «Что смолкнул веселия глас9» Радость возникает вопреки, в ней чувствуется напряжение преодоления, прорыва сквозь горечь, грусть, тьму

Не согласимся с В Н Ильиным в том, что под «ложной мудростью» понимается метафизика Скорее наоборот, образ тлеющей и мерцающей перед восходом солнца лампады - символ слабого, обреченного на угасание, схоластически мертвого, книжного познания, прикованного к низинам бытия и не выходящего за пределы эмпирического, физического мира Это разум, замкнутый на самом себе Подлинно мудрое слово не познается школярски, оно открывается экстатическим путем, часто независимо от собственной внутренней активности Через приобщение к высшим ценностям бытия открывается видение духовного света Теоретическое знание («ложная мудрость») противопоставлено творческому всеведению вневременного характера

Истина не может быть достигнута на том пути, на котором выстраивается исключительно рассудочное понятие Необходим еще элемент по ту сторону интеллекта, особое душевное состояние Ведь славословию разума предшествует тост, поднятый за тех, кто является источником вдохновения «Да здравствуют нежные девы / И юные жены, любившие нас'»

Несмотря на явную экспансию разума, чувство имплицитно также присутствует в контексте стихотворения и в содружестве с Музами позволяет достигнуть того, что одному разуму неподвластно Как искусственный источник света («лампада») противостоит естественному («солнцу»), так искусство, подлинное и вечное, на своих вершинах приходит к идее универсальной гармонии

31< Гершензон М О Мудрость Пушкина // Пушкин в русской философской критике - М, 1990 —

С 231

Ильин В Н Аполлон и Дионис в творчестве Пушкина // Пушкин в русской философской критике -М, 1990 -С 312

§ 4. Диалог по «последним вопросам бытия»: аксиология истины в эстетическом осознании. Отрицательными оценочными характеристиками наделяется в поэзии также и истина (Вяземский «ложь лучше истины иной», «я не прошусь закинуть уду в колодезь к истине сухой», Пушкин «уж хладной истины докучный вижу свет», «внемлите истине полезной») Как видно, нередко истина помещена в плоскость земной жизни и связывается с вещами безотрадными, а то и грубо материальными Из истины вынута душа, она скорее являет собой антитезу творческому началу личности, ассоциирует к необходимости Чтобы получать наслаждение от истины, открывать то благо, которое в ней заложено, ее необходимо учиться постигать «Учуся в истине блаженство находить» (Пушкин, «Деревня», 1819)

Истина становится героиней стихотворения Боратынского «О счастии с младенчества тоскуя . » (1824) Это пример поэтического текста, в который включается диалог в его самом традиционном понимании - как речь двух собеседников с обратной связью в виде ответного текстового построения В диалоге представлена духовная встреча лирического поэта с истиной

Поскольку в романтическом восприятии причины трагизма жизни человека - в двуипостасности его природы (земной и небесной), вечном конфликте между разумом и чувством, то и разрешение ситуации видится в исключении одного из компонентов, а именно - жизни душевной Истина -прерогатива разума, поэтому и пафос ее речи, произносимой словно бы с кафедры, отличают ригоризм и дидактичность, а ее менторские интонации закреплены в глаголах «вещала», «научу», «наставлю»

Истина в контексте стихотворения связана со смертью, и такой взгляд характерен не только для поэзии Боратынского Вяземский называл смерть истиной «единой и живой», имея в виду абсолютную объективность и безусловность выходящей за рамки умозрения истины, безутешное присутствие которой мы можем наблюдать в мире физическом Фактически, другой, столь же тотальной, истины нет, все остальное - лишь фантомы, призраки, заблуждения человеческого ума

Поэт не в силах отказаться от своего собственного ума, чьим светом он ведом по жизни и который может быть потушен сверхразумным светом только на пороге смерти Подлинность бытия человека нередко определяется его способностью к чувствованию «Меж мудрецами был чудак / «Я мыслю, - пишет он, - итак, / Я, несомненно, существую» / Нет, любишь ты, и потому / Ты существуешь - я пойму / Скорее истину такую» (Боратынский, «Мне с упоением заметным »,1824)

В стихотворении Пушкина «Герой» (1830) отражены размышления поэта не о том, что являет собой истина, а о том, для чего она являет себя9 Это вопрос о смысле-цели, поэтому он выходит за пределы познания и затрагивает область нравственного порядка Пушкина интересует не гносеологическое исследование природы истины, а ее жизненный смысл, ее религиозная ценность, что подтверждается и евангельским эпиграфом к

тексту, представляющим собой вопрос прокуратора Пилата Христу - «Что есть истина9» - вопрос, на который не последовало ответа

Пушкин называет «низкими» те истины, которые находятся вне моральных и религиозных ценностей Избранный эпиграф, связывающий стихотворение Пушкина с евангельским прототекстом, позволяет определить авторское отношение к изображаемым событиям, формирует структуру произведения, в котором воссоздана ситуация диалога, дающая представление о системе ценностей собеседников

В стихотворении Пушкина та высшая реальность, которая открывается сознанию поэта, в восприятии обывателей - не более, чем иллюзия, а истинно лишь то, что предстает взору в своем предметном бытии Причем, если для поэта так называемые «истины» оскорбительны и он старается сублимировать их в творческом воображении, то толпа, напротив, тяготеет к низкому и скверному, разоблачение духовной нищеты эмпирической реальности, в круге которой замкнуто ее мышление, составляет большой соблазн и приносит удовольствие

Поэтический обман онтологичен, в нем содержится потенциал преобразования эмпирического мира, его явление, безусловно, оказывает положительное воздействие на сердце человека И в этом смысле обман становится подлиннее истины, поскольку в нем есть не только правда человеческая, но правда божественная Этот обман указывает перспективу становления человека, возвышения его сердца Тогда как истина, соотносимая в тексте с «тьмой», способствует низведению человека в мир бездуховный, суету повседневности Истина немыслима вне добра, милосердия, всего того, что открывает в человеке его божественный первообраз

Мир огношений меж познающим и познаваемым предполагает встречу и взаимодействие их «правд» Ненормальной для поэтов представляется та ситуация, когда тот, кто осуществляет познание, и то, что познается, образуют оппозицию «субъект-объект» Напротив, познающий является соприродной частью познаваемого, субъект и объект входят в один вопрошающе-ответствующий универсум

§ 5. Беседы с прошлым: категория памяти в художественно-философском осмыслении. Язык, являясь главным средством общения, включает в себя такой компонент, как память Память - это вневременная символическая коммуникация, обеспечивающая живую реальную сущность и особенность культуры Места памяти выступают прежде всего в качеств опорных пунктов воспоминания, поочередно служащих слабеющей памяти, борьбе против забывания и даже в качестве безмолвной замены утраченной памяти Места могут значить больше, чем обычное местонахождение И значительность им придает не их географическая локализованность в пространстве, а вовлеченность в сферу человеческого сознания и душевных переживаний, связанных с тем или иным местом

В этом смысле можно сравнить «Родительский дом» (1830) Вяземского, «Запустение» (1834) Боратынского, «Воспоминания в Царском Селе» (1829), «Вновь я посетил »(1835) Пушкина

«Родительский дом» Вяземского открывает эпиграф из стихотворения Жуковского «Торжество победителей» (1828). «Жизнь живущих неверна, / Жизнь отживших неизменна» Эта мысль в равной степени варьируется не только в лирических и лиро-эпических произведениях Жуковского, но и в его дневниках, письмах, альбомных заметках

Эпиграф, выбранный к тексту, дает представление о системе ценностей творческого субъекта Первые же строфы стихотворения Вяземского декларируют безусловное согласие с тезисом эпиграфа, более того - являют собой парафразис лаконично выраженной Жуковским мысли «Лишь верно то, что изменило, / Чего уж нет и вновь не знать, / На что уж время наложило / Ненарушимую печать» Память бережет мир прошлого, и в то же время она склонна к самоуничтожению, что проявляется в ее способности к забвению Для сердца и сознания человека болезненна разъединенность прошлого и будущего, соприкасающихся в хрупком моменте настоящего

Статус бытия в оценке Вяземского имеет только прошлое, тогда как настоящее - текуче и неуловимо В прошлом находится и оправдание бытия Жизнь - это единый текст, «загадочная сказка», утрата связей между главами которой приводит, по мнению Вяземского, к исчезновению смысла, потере ключа, дающего ответы на вопросы Текст - то, что незыблемо, не теряет своей ценности и не отменяется в связи с приходом чего-то нового Влечение к «обратным мечтам» связано с поиском нравственной опоры в жизни

В «Запустении» Боратынского проблема забвения ставится с самого начала, более того, ставится дважды - как стирание следов и как отсутствие соответствия между ныне существующим образом и отпечатком, оставшимся в душе. Исток горечи - не в том, что поэт не может воскресить воспоминания, а в том, что от прошлого не протянуть нити к настоящему, то, что было дорого когда-то, более не существует нигде, как только в воображении. А с другой стороны, то, что сохранилось, не вызывает прежних эмоций Отсюда - нарушение контакта, коммуникации Возвращение болезненно, потому что сердце потрясено картинами распада того, что в воспоминаниях сохранилось неизменным

Если Вяземский верует в неразрушимость пережитого, правда, и он замечает, что мир памяти может быть поглощен самим собой, то Боратынский интерпретирует руины как очевидную форму забвения Памятное место как хранитель личной памяти уже своих функций не выполняет, потому что нет момента узнавания Через образ и соответствие этому образу невозможно найти путь к прежнему состоянию Отнюдь не умиление, не оживление чувств испытывает Боратынский, в отличие от Вяземского, а горечь и тоску, вызванные стиранием следов, картиной тлена

В достижении «милого предела» - исчерпанность желаний Пушкина поздней лирики В «Воспоминаниях в Царском Селе» (1829) поэт,

убедившись, что все лучшее и истинное он оставил позади, подобно блудному сыну, возвращается в «родную обитель» Только истощив до капли фиал раскаянья, можно преисполниться тоской при виде родного места С душой просветленной вступают в «благословенный предел», под мягкий сумрак сада, но и с душой встревоженной, смятенной, «смущенной»

Письмо - это также деятельность памяти, помогающая восстановить связь между образом и местом Мотив следа, часто горького, который хотелось бы «смыть», «окунуть в Лете», утаить не только от света, но и от себя, сближает по мысли стихотворение Пушкина «Когда для смертного умолкнет шумный день » (1828) и стихотворение Боратынского «Вот верный список впечатлений » (1834) «Список впечатлений» Боратынского, как и «свиток» Пушкина, лишен лицеприятия и обнародует не только победы, но и поражения лирического «я» «Подобен он скрыжали той, / Где пишет ангел неподкупный, / Прекрасный подвиг и преступный - / Все, что творим мы под луной» То, что врезалось в ум и сердце, прошло почти незамеченным или, напротив, оставило глубокий след в душе, отпечаталось на белых листах бумаги

Строки, записанные в книге, - своего рода костыли для человеческой памяти В них не было бы нужды, если человечество не страдало бы забвением Книги призваны осуществить контакт между собеседниками и тогда, когда личное общение будет уже невозможным Книга сама выберет, с кем ей говорить, а ее в свою очередь выберет именно тот, кто окажется с душой автора «в сношенье»

С другой стороны, к слову написанному иногда относятся с подозрением, поскольку в нем нет тепла звучащего голоса, вылетев из уст человека, оно словно бы утрачивает интимный контакт с его душой Певец играет на лире, он не должен быть ни в чем подобен канцеляристу Когда прибегают к письменной речи, то в ней стараются представить контакт, как идущий от сердца к сердцу, от голоса к голосу, минуя написанное слово, которое должно выполнить роль своеобразного проводника для того, чтобы внутреннее желание стало явным и дало возможность совершить обратный путь - через словесную оболочку к сокровенному миру чужой души

В «Письме К***» (1814) Жуковского противопоставлены говорение пером и говорение мечтой, немота, которая настигает во время необходимости обратиться к письменным принадлежностям, и мечтательная болтливость Письменная речь рождается на преодолении, прорыве сквозь мертвую букву, являющую собой стеснительные одежды для мысли и чувства

Как это ни парадоксально, но след, записанный на материальном носителе, в большей степени подвержен стиранию Попытки человека противостоять процессу стирания, например, зафиксировав память о себе в виде надписи, далеко не всегда эффективны По Боратынскому, оставить автограф в альбоме собирательницы модной дани - это не более чем ритуал, который содержательно пуст Доверить память о себе листам бумаги - значит

скорее всего обречь себя на забвение теми, кто хранит память о тебе не в сердце, а в справочнике.

В стихотворении Пушкина «Что в имени тебе моем9 » (1830) звучит та же мысль- остаться на памятном листке - значит исчезнуть из памяти «Оно на памятном листке / Оставит мертвый след, подобный / Узору надписи надгробной / На непонятном языке» Имя, графически запечатленное, превратившееся в знак, постепенно утрачивает связь с тем, кого оно называет Культурные ценности сохраняются или не сохраняются только в духовной сфере, а материальные знаки либо непрочны, либо дисфункциональны

К прошлому обращаются, чтобы извлечь из него уроки Если прошлое превратилось в руины, то это подрывает фундамент существования человека в настоящем, обессмысливает его путь, отрицает телеологию жизни Истина на земле передается через преемственность поколений Отцы воспринимаются как живые собеседники, с которыми возможно непосредственное общение

Пятая глава - «Богообщенне» - выделяется особо По словам И А Ильина, «искусство в России родилось как действие молитвенное, это был акт церковный, духовный, творчество из главного, не забава, а ответственное делание, мудрое пение или сама поющая мудрость»40 ММ Дунаев во вступлении к первой части своего многотомного исследования «Христианство и русская литература» (1996) также говорит о христианском характере классики «Русская литература смотрела на жизненные события, характеры и стремления людей, озаряя их светом Евангельской истины»41.

Невозможность найти отклик духовным потребностям в ограниченной реальности дольнего мира, желание создать тот волшебный рубеж, на котором создания художественные сольются с возвышенно-фантазийными, стремление воплотить невоплотимое, запечатлеть в слове сокровенные переживания привели к выражению чувств в тех жанровых формах, которые наиболее адекватно фиксировали этот полет души к недостижимому идеалу, - поэтических молитвах, псалмах

§ 1. Поэтическая молитва. Молитва - это живое собеседование, единение с Богом, обладающее также творческой и познавательной силой Само чувство личного «Я» даровано христианством, возможностью общения с Богом как личности с Личностью.

Молитва онтологически значима, в ней нет мнимой односторонности Человек обращается к Богу, зная и чувствуя сердцем, что его обращение услышано, что Бог, безусловно, отвечает, но в формах, которые разуму человека непостижимы, и что ответ Его действен и жизненно ощутим даже в самый момент молитвы Поэтому так широк тематический диапазон молитв,

40 Ильин И А О тьме и просветлении Книга художественной критики Бунин - Ремизов - Шмелев // ИльинИ А Собр сочинений в Ют -М, 1996 -Т 6 -Кн 1 -С 204

41 Дунаев ММ Православие и русская литература Ч 1-2 -М.2001 -С 4

улавливающих каждое эмоциональное движение человека сетование, хваление, благодарность, обет, призывание, выражение благоговения и страха, самопознание Но самые главные, основные молитвы прошение, покаяние, благодарение В параграфе изучаются особенности молитвенной лирики Козлова, Боратынского, Языкова, Пушкина, Вяземского, Веневитинова, Кюхельбекера

Телеология молитвы, ярко выраженная в «Отцах пустынниках» (1836) Пушкина («Чтоб сердцем возлетать во области заочны, / Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв»), присутствует во всех рассмотренных текстах Столь значимый для Нового Завета мотив преображения сердца является смысловой доминантой поэтических молитв «Дай мне терпеть мои мученья» (Козлов), «На строгий твой рай / Силы сердцу подай» (Боратынский), «Сердце мне окамени» (Языков), «Всегда надежною броней / Пусть будет грудь моя одета» (Веневитинов), «И от души моей ты немощь отжени» (Вяземский) Однако способы «укрепления» сердца различны Если залогом сохранения себя в мире и для будущей жизни у Языкова и Веневитинова является возведение своего рода внутренней цитадели, то Вяземский и Козлов, напротив, именно в смягчении чувств («отжени чувств окамененье»), в возвращении утраченной способности к слезам («теплых слез во мне источник обнови») видят начало своего духовного и душевного оживления, нового рождения

В литературоведении дискутируются вопросы духовной (религиозной) природы поэтических молитв Едва ли возможно доказательно определить духовную природу литературного текста В Первом послании Коринфянам апостола Павла сказано «И слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы .»(2 4)

Подлинное молитвотворчество не обнаруживается ни на поверхности текста, ни в более глубоких слоях речи Молитвенное переживание принадлежит области измененных состояний сознания и отнюдь не всегда выражается вербально Несмотря на то, что существует устойчивая молитвенная фразеология, более ценится духовное «соавторство» Для диалога с Богом у человека должны быть свои слова

При изучении поэтических молитв следует исходить из того, что творчество подобного рода - явление религиозно-эстетического порядка, стремящееся приблизиться к постижению богооткровенных истин посредством художественно-образного языка В молитве поэта «литературное» слово, преодолевая свою тварную ограниченность, стремится к Слову-Логосу, несет на себе отблеск Его света

§ 2. Псаломные мотивы. В XIX веке устанавливались новые взаимоотношения между текстами Священного Писания и произведениями, находящимися в духовной ичи эстетической связи с ними По мнению В П Зверева, «к началу 1820-х годов само понятие о лирической поэзии было синонимично духовной и напрямую соотносилось с эстетикой библейского

времени»42 Не случайно к переложениям из Псалтири обращались и классики, и романтики, так как универсальность содержания этой удивительной книги удовлетворяла представлениям и тех, и других о природе и назначении художественного творчества

Однако неприемлем рациональный подход, рассматривающий библейские книги как «подножие», создающее необходимые основания для подкрепления и более успешного функционирования каких бы то ни было идеологических и литературно-эстетических построений

Взаимодействуя с уже созданными художественными ценностями, воспринимая сосредоточенную в них художественно-эстетическую информацию, человек прежде всего приобщается к высшей гармонии бытия, к его абсолютным первоначалам Метафизическое содержание, наполняющее книги Священного Писания, не вмещается в стереотипные эстетические формы, не поверяется алгеброй рассудочных толкований, а раскрывает пути в запредельные сферы и тайные смыслы бытия, проникает сквозь внешнее и очевидное, увлекает за собой авторское сознание в мир реалий, сопредельных трансцендентному миру (смерть, судьба, грех, преступление, вина) Художник, наделенный способностью к метафизическому созерцанию и умозрению, не может остаться равнодушным к тому, что именуется вечным, абсолютным, и что, пребывая внутри видимых форм, просвечивает сквозь них

Во второй половине 20-х годов в поэзию проникает новое отношение к миру и человеку Поэты чувствуют, что живут в исторически переходную эпоху, поэтому им важно представить ситуацию, где подлинно религиозные, мировоззренческие, художественные ценности подвижны, взаимосвязаны и должны рассматриваться в динамике Контрастное соположение и в то же время сцепление различных стихий позволяет обозначить как границы их автономного бытия, так и смежные области, обнаружить духовные константы, несущие на себе отпечаток времени.

В русской литературе Кюхельбекер является одним из первых религиозно-мистических поэтов В крепости и сибирской ссылке он нашел единственное утешение и отраду в религии В 1826-1829 годах Кюхельбекер пишет поэму «Давид», куда включает переложения псалмов 151,103,36,1, ИЗ и 17 Страждущий поэт-пророк, избранный Богом, призванный Им на царство из безвестности, перенесший все тяготы земной греховности, познавший взлеты и падения, прототип грядущего Мессии, оказался близок поэтам-декабристам, в лирике которых патриотические и религиозные начала предстают в неразрывном единстве Кюхельбекер называл Давидом Грибоедова, создавшего переложение 151 псалма, максимально приблизив его к стилистике подлинника, вернее, к его переводу на старославянский язык

42 Зверев В П Федор Глинка - русский духовный писатель - М , 2002 - С 234

Текстуальный сопоставительный анализ переложений псалмов, созданных представителями разных стилевых течений русского романтизма, ярко иллюстрирует эстетические пристрастия и этические ориентиры тех или иных поэтов, их видение внутренне сложной природы человека, его взаимодействия с внешним миром Все эти факторы, несомненно, оказывают влияние на конечный облик переложений, что проявляется и в выборе определенных языковых средств, и в динамике смещения смысловых акцентов, и в индивидуально-авторском образном воплощении нравственного идеала

Темы, обозначенные в псалмах, в поэтических переложениях получают более или менее акцентированное современное звучание, не чуждое иной раз и шутливых коннотаций, как, например, «Подражание 1-му псалму» (18141817) Дельвига Тенденции к меньшей смысловой и стилистической отделенности у Языкова и Кюхельбекера противостоит аранжировка Дельвигом библейского текста в светском, житейски-бытовом ключе, когда нащупываются те ситуации, образы, риторические позы, которые органично вписываются в современное миросознание

Проблема поиска адекватного языка для воплощения в слове Духа очень сложна и путь ее решения, думается, пролегает через преодоление односторонности мнений и оценок Так или иначе, но экзистенциальная глубина и бесспорные художественные достоинства библейских текстов обрекали на вторичность любые эксперименты светской поэзии Перед поэтами стояла практически непосильная задача близость переложений к первоисточнику заставляла усомниться в праве на существование произведения «по мотивам», удаленность - профанировала Слово Божье Несомненно одно и младоархаисты, и поэты-элегики насыщали лирические произведения собственным духовным и жизненным опытом, что было не характерно для церковного песнопевца, стремившегося избегнуть какого бы то ни было субъективизма, скрыться за идеальным лицом молящегося

Псалмы ценны для православных христиан прежде всего как выражение молитвенных и покаянных чувств Психологическое содержание стихотворения Пушкина «Когда для смертного умолкнет шумный день » (1828) наиболее близко исповедальному в традиционном смысле этого слова Откровенное слово о себе возникает в переломный момент истории души, когда необходимо дать оценку предшествующей жизни Конфликт проистекает вследствие внутренних противоречий, осознания своего несовершенства

В человеке живет потребность выразить свои чувства, поэтому существуют разнообразные обряды и ритуалы Но обряд ценен не сам по себе, а как форма для выражения духовного содержания Канонические формулы недостаточны для творения молитвы В какой-то мере и псалом являет собой уже готовое слово, в которое вплетены ноты голоса поэта, переводящего язык одной культуры на язык другой Возможность творческого обращения к книгам Священного Писания не опровергают и

наставления святых Свт Иоанн Златоуст говорил- «Это изречения не твои, а Духа Святого, но если ты сделаешь из них доброе употребление, то получишь себе великую духовную пользу»43 Взяв из псалма отдельные мотивы, поэты по-своему их композиционно выстраивают и создают глубоко лирические, молитвенного настроя самостоятельные произведения

§ 3. Вопросы библейского Иова в поэтической интерпретации. Безутешный плач Иова, его философские вопрошания, непрестанное взывание к Богу во многом созвучны интонациям поэтического голоса Боратынского44 Пожалуй, никто из поэтов с таким неистовством, отчаянием и такой жаждой не призывал Бога к ответу, никто так не желал узреть справедливость Божью и увериться в том, что все в мире целесообразно и направлено ко благу человека

Книга Иова поднимает самые важные и острые вопросы бытия, ответы на которые востребованы в буквальном смысле этого слова «на краю бездны», на тонкой грани между бытием и небытием Лирическое «я» Боратынского также переживает себя на пересечении двух миров

Несчастья собственной жизни обращают взгляд души на страдание, которое лежит в основе мира, что в свою очередь ставит человека перед необходимостью защитить саму идею жизни, поскольку без веры в справедливость рушится весь столп мироздания, вся искусно выстроенная прежде система ценностей Цель и Боратынского, и Иова состоит в том, чтобы оправдать Бога, а не обвинить Его. Слово «теодицея» и означает «защита Бога» Может ли мир быть принят без атрибута справедливости -вот ключевой пункт мучительных размышлений ветхозаветного страдальца и Боратынского

Трагедия Иова и Боратынского — это трагедия человека с обостренным чувством справедливости, под ногами которого поколебался тот этический фундамент, на котором он основал свою жизнь Боратынский, как Иов, согласен принять любой исход, но при удовлетворительном объяснении Слить «мятежные» голоса мира в гимне примиренья и согласия - вот к чему оба стремятся В поэтических текстах Иова и Боратынского имманентно осуществляется внутреннее преодоление смерти и звучит надежда на то, что день для «грядущей жатвы» все же когда-нибудь настанет

Проблема отклика - одна из важнейших в лирике Боратынского Этот больной вопрос с потрясающей силой прозвучал в философском стихотворении Боратынского «Осень» (1837) Страдания поэта усугубляются невозможностью передать свой индивидуальный опыт, свои познания другим, «легким чадам житейской суеты» Земных существ трогает земное, поэтому «пошлый глас, вещатель общих дум» скорее найдет отклик в сердцах людей, нежели «тот глагол, что страстное земное перешел» «Внутренней своей вовеки ты не передашь земному звуку», - убежден

" Свт Иоанн Златоуст Поли, собр творений в 12 т -М, 1993 -Т 2 - Кн 1 -С 86

44 О проблеме теодицеи в лирике Е А Боратынского см Лебедев Е Н Тризна Книга о Е А Боратынском - М, 1985

Боратынский, хотя поэтическая реальность воплощения мысли все же опровергает уверенность в невозможности творчества и преодолевает холод «безотзывности»

Заключение. Творчество поэтов первой трети XIX века - явление уникальное Общение талантливых современников проявлялось удивительно многообразно и в дружеской переписке, и во взаимных откликах поэтов на творчество друг друга, и в литературной полемике, и в обаянии реальной дружеской беседы, и в поэтических диалогах

В диссертационной работе выражено понимание, что диалог для поэтов - это не что иное, как способ и стиль существования, обозначение организации общения, качество сознания, ищущего отклик не только в умах и сердцах современников, но и потомков Разных творческих индивидуальностей объединяет повышенная чуткость к чужому слову и открытость своего собственного слова для трансформаций, перевоплощений, постоянных обновлений в других контекстах Поэты создают мир, в котором живет потребность быть услышанным и готовность откликнуться на слово, приходящее извне

Отталкивание от чужого, соотнесение чужого со своим или включение прежде созданных текстов в структуру собственных - наиболее продуктивные способы порождения нового произведения Различные голоса варьируют заданную тему, представляя собой непрекращающийся диалог, устремленный в будущее Динамика согласия и отрицания, приятия другого и сохранения своей «вненаходимости» пронизывает все измерения лирических миров поэтов первой трети XIX века

Стихотворения, созданные в атмосфере дружеского общения, отражающие индивидуальный и в то же время общий душевный опыт, открывающие мир частной, интимной жизни человека, преодолели безличность жанровых образов поэта То духовное единение, к которому испокон веков стремилась русская культура, нашло свое воплощение в свободном поэтическом союзе людей, для которых общение явилось идеальной формой бытия, составило содержание их жизни Только в общении друг с другом люди обретают подлинную нравственность и духовность, психологическую сложность и многомерность

Основные положения работы отражены в следующих публикациях автора:

Монографии и учебные пособия

1 Федосеева ЕН Программа дисциплины «История русской литературы XIX века» (1800 - 1840-е гг) Методические рекомендации по организации самостоятельной работы студентов (программа) - Мичуринск МГПИ, 2004 -57с (3,37п л)

2 Федосеева ЕН «Что восхитительнее, краше свободных дружеских бесед » монография - М Изд-воМГОУ,2003 -239с (19,1 пл)

3 Федосеева Е Н Диалогическая основа русской лирики первой трети XIX века монография - Мичуринск Изд-воМГПИ,2009-318с (17,3 пл)

Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК

4 Федосеева Е Н Диалог Вяземского с женщиной на языке шутки // Вестник Московского университета Серия 9 Филология - 2004 - № 5 (сент-окт) -С 97-104 (0,5 п л )

5 Федосеева ЕН Поэты пушкинской плеяды, диалоги о творчестве // Вестник МГОУ Серия «Русская филология» - 2006 - № 3 - С 48-55 (0,9 пл.).

6 Федосеева ЕН Имя как средство диалогического общения в лирике А С Пушкина, Е А Боратынского, П А Вяземского // Вестник МГОУ Серия «Русская филология». - 2007 -№ 3 - С 178-183 (0,8 пл)

7 Федосеева ЕН Оппозиция «свои»-«чужие» в диалогах поэтов пушкинского круга // Вестник МГОУ Серия «Русская филология» - 2008 -№ 3-С 187-193 (0,8пл)

8. Федосеева ЕН Визуальные образы в системе общения поэтов пушкинского круга // Известия Волгоградского государственного педагогического университета-2008-№ 10(34)-С 167-171 (0,6пл)

9. Федосеева Е Н Исповедальное слово в лирике Е А Боратынского и Н М Языкова II Вестник Тамбовского государственного университета Серия Гуманитарные науки -2008 -№10 (66).-С 77-82 (0,6пл)

10 Федосеева Е Н Жалобы библейского Иова в поэтической интерпретации Е А Боратынского // Вестник МГОУ Серия «Русская филология» - 2008 -№4 - С 166-172 (0,8 пл)

11 Федосеева Е Н «Роскошествуй, веселая толпа1 » пиры в русской лирике начала XIX века // Русская речь - 2009 - № 2 - С 3-8, №3 - С 3-7 (0,8 пл.)

12 Федосеева ЕН Жалоба и утешение в русской лирике первой трети XIX века // Вестник МГОУ Серия «Русская филология» - 2009 - № 5 - С 255260 (0,6 пл)

Статьи и тезисы

13 Федосеева ЕН Мотив дороги в лирике поэтов пушкинской плеяды // Литература и история сб науч трудов. - М. Изд-во МПУ, 2000 - С 39-53 (0,9 п л)

14 Федосеева ЕН Портрет как средство диалогического общения поэтов пушкинской плеяды // Проблемы реализации творческого потенциала педагога в современной школе и вузе1 Международная научно-практическая конференция Материалы Часть II. - Мичуринск Изд-во МГПИ, 2001-С 54-57(0,3 пл)

15 Федосеева ЕН Боратынский и Пастернак // Литература и история сб науч.трудов Вып 2 - М МПУ,2001.-С 120-130(0,75пл)

1 б Федосеева С Н Основные темы и мотивы лирики А С Пушкина // Русская литература Программа и учебное пособие - Мичуринск МГПИ,

2004 - С 20-30 (0,8 п л )

17 Федосеева ЕН Художественное своеобразие романа АС. Пушкина «Евгений Онегин» // Русская литература Программа и учебное пособие -Мичуринск МГПИ, 2004-С 30-35 (0,5 пл)

18 Федосеева ЕН Боратынский и Дельвиг. Диалог о дружбе // Новые страницы боратыноведения сборник материалов международной научно-практической конференции - Тамбов, 2004 - С 283-290 (0,5 п л)

19 Федосеева ЕН Поэтика любовной лирики АС Пушкина // Русский литературоведческий альманах сб науч трудов - М Пашков дом, 2004 -С 101-115 (0,9 п л)

20 Федосеева Е Н Поэтика любовной лирики П А Вяземского // Русский язык исторические судьбы и современность II Международный конгресс исследователей русского языка Труды и материалы - М МГУ, 2004 -С 651 (0,1 пл)

21 Федосеева ЕН «Простор иного бытия» в лирике АС Пушкина, Е А Боратынского, П А Вяземского II Преподобный Серафим Саровский и русская литература сб статей- М Изд-во МГОУ, 2004- С 112-126 (0,9 п л)

22 Федосеева ЕН КН Батюшков // Русские писатели XIX века Биобиблиографический словарь - М Просвещение, 2005 - С 50-53 (0,5 п л)

23 Федосеева Е Н Диалог с героем романтические послания, адресованные Д Давыдову // Литература и история сб науч трудов Вып 4 - М . МГОУ,

2005 -С 120-132 (0,8пл)

24 Федосеева Е Н «Элизиум теней» Ф И Тютчева и П А Вяземского // Федор Иванович Тютчев Проблемы творчества и эстетической жизни наследия сб научных трудов - М Пашков дом, 2006 - С 255-277 (0,9 п л)

25 Федосеева Е Н Пейзажные зарисовки в лирике П А Вяземского и Ф И Тютчева // Человек и природа в русской литературе (к 95-летию С П Залыгина) материалы международной научно-практической конференции (Мичуринск, 20-22 мая 2008 г) - Мичуринск, 2008 - С 56-60 (0,5 п л)

26 Федосеева ЕН Особенности изучения поэтической молитвы в лирике Н М Языкова, Е А Боратынского, А С Пушкина //Высшее образование для XXI века V Международная научная конференция М, 13-15 ноября, 2008 г Доклады и материалы Секция 6 Высшее образование и мировая культура Вып 2 Изд-во Московского гуманитарного университета, 2008 - С 73-80 (0,7 пл)

Отпечатано в издательско-полиграфическом центре МичГАУ

Подписано в печать 20 01 09г. Формат 60x84 V 16, Бумага офсетная № 1 Уел печл. 2,44 Тираж 150 экз Ризограф Заказ № 14030

Издательско-полиграфический центр Мичуринского государственного аграрного университета 393760, Тамбовская обл, г Мичуринск, ул Интернациональная, 101, тел +7(47545)5-55-12 E-mail wdem@mgauru

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Федосеева, Екатерина Николаевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1.ВИЗУА ЛЬНЫЕ И СЛУХОВЫЕ ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ОБРАЗЫ

В СИСТЕМЕ ОБЩЕНИЯ.

§1. Портрет в системе общения.

§2. Имя в системе общения.

§3. Предметы материальной культуры и вещи-символы в системе общения.

ГЛАВА П. МИР ОТНОШЕНИЙ "Я" - "ТЫ" - "МЫ":,

ПРИТЯЖЕНИЕ И ОТЧУЖДЕНИЕ.

§1. Оппозиция "свои" - "чужие" в лирике первой трети XIX века.

§2. "Роскошествуй, веселая толпа!;.": пиры в индивидуальных поэтических контекстах.

ГЛАВА Ш. ТЕЛЕОЛОГИЯ ОБЩЕНИЯ.

§ 1 .Спор.

Спор как постулирование значимых жизненных ценностей

Спор-обвинение

Спор — литературно-критические разборы Спор- побуждение к творчеству

§2. Просьба.

§3. Жалоба и утешение.

ГЛАВА IV. КОММУНИКАТИВНАЯ ПРИРОДА ПОЗНАНИЯ. .250*

§1. Понимание как познавательный акт.

§2. "Мысль, острый луч!.": проблема выражения.

§3. "Дремлющий ум" и,"деятельная мечта": роль разума и воображения в диалоге с другим, с собеседником, с миром.

§4. Диалог по "последним вопросам бытия": аксиология истины в эстетическом осознании.

§5. Беседы с прошлым: категория памяти в художественно-философском осмыслении.

Память места. Память письма

ГЛАВА V. БОГООБЩЕНИЕ.

§ 1. Поэтическая молитва.

§2. Псаломные мотивы.

§3. Вопросы библейского-Иова' в поэтической интерпретации:.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Федосеева, Екатерина Николаевна

Литературоведение последних десятилетий постоянно обращается к терминам «диалогичность», «диалогизм», «монологичность», «монологизм», широко вошедшим в научный обиход. Эти понятия принадлежат не только к области литературоведения; но и к общей теории культуры, философии, искусствоведению- теории коммуникации; поскольку характеризуют вовлеченность сознания, поведения, высказываний человека в процессы межличностного- общения. Диалогичность осмысляется учеными как стержень межличностного общения и, более того; любого гуманитарного знания;

Считается; что в; основе: своей лирика монологична, хотя. ,в понимании ее сути нет единого мнения. Признавая; что «специфика1 лирического рода» заключена- в «наличии! образа лирического? переживания»!, исследователи по-разному расценивают соотношение лирического переживания с внешним миром.

Н.А. Гуляев полагает, что поэт выявляет свое авторское сознание; не преодолевая; никаких внешних и внутренних смысловых преград: «изображая внешний мир; — пишет исследователь, — лирик, по существу, растворяет его в своем переживании» . Г.Н. Поспелов говорит о двусторонней связи лирической поэзии и действительности: «мысли и чувства не только всегда «вызваны» явлениями мира, но и всегда, так или иначе, направлены на них, а отсюда и как-то отражают их в себе.»3. Этот интенциональный характер лирики был отмечен еще В.Г. Белинским: лирический субъект «не только переносит в себя предмет, растворяет, проникает его собою, но и низводит из своей глубины* все те ощущения; которые побудило в нем столкновение с предметом»4. Все приведенные точки: зрения: объединяет характеристика лирической поэзии при помощи

1 Эту мысль многих исследователей подчеркивает В.Д. Сквозников в книге «Лирика Пушкина» (М„ 1977. С. 11)

2 Гуляев Н.А. Теория литературы. -М., 1977. -G. 152

3 Поспелов Г.Н. Теория литературы. -М., 1978.-С. 94.

4 Белинский В.Г. Полн. собр. соч.: в 13 т. - М.-Л., 1953. - Т. V. - С. 45. понятий: «отражение» и «растворение», и не принимается во внимание тот факт, что субъект, вмещая в себя бытие, отражая и растворяя его в своем сознании, еще и формирует, преобразует его по своей личной и временной мерке.

А.А. Смирнов представляет лирическое произведение в виде «своеобразного поля переживания лирическим субъектом факта, события и даже процесса, происходящего в действительности. Основой же лирического художественного образа является наличие идейно-смысловой напряженности между полюсами объекта и субъекта. Граница между лирическим и нелирическим проходит через эстетически осмысленную изменчивость сферы переживаний и настроений авторского сознания, обладающего высокой степенью интенсивности»5.

Даже если допустить, что'лирика моносубъектна, следует отметить, дистанцию, которая существует между авторским «я» и миром. В зависимости от авторского отношения создается так называемая «третья реальность» как индивидуальная интерпретация наблюдаемогоj и чувствуемого. Связь с действительностью не имеет одностороннего (монологического) характера. Внешнее событие опосредовано в лирике переживанием автора, факты реальной действительности метафорически преобразуются, а преобразование свидетельствует о реакции, отношении, интерпретации. С другой стороны, внутренняя речь также материализуется в сообщение, открывая себя вовне. По словам JI.C. Выготского, «внутренняя речь сохраняет коммуникативную функцию, является средством общения и становится своеобразной формой сотрудничества с самим собой»6.

На случаи употребления форм диалога в лирике указал ещёТегель. «Лирическое стихотворение, - писал немецкий философ и эстетик, — становясь разговором, может принять внешнюю форму диалога, не

5 Смирнов А. А. Романтическая лирика А.С. Пушкина. - М., 1994. - С. 30.

6 Выготский Л. С. Развитие высших психических функций. Из неопубликованных трудов. - М., I960.-С. 194. переходя при этом к действию, движимому внутренними конфликтами»7. О внутренней близости природы диалога и природы лирики, исходящей из диалогической сущности самого ^ сознания (самосознания), говорил Шеллинг. «Диалог, — писал он, - по своей природе и предоставленный себе тяготеет к лирике, ибо он преимущественно исходит из самосознания и направлен на самосознание»8.

По мнению А.А. Потебни, слово является продуктом не только индивидуального сознания. Каждое речевое высказывание суть творческий акт и несет на себе печать неповторимости. В то же время мысль, выраженная в слове, перестает быть принадлежностью одного лица9. В" работах А.Н. Веселовского также убедительно показаны возможности становления слова в новых контекстах. «Поэтические формулы, — пишет ученый, - это нервные узлы, прикосновение к которым будит в нас ряды определенных образов; в одном'более, в-другом менее; по мере нашего развития, опыта и способности умножать и сочетать вызванные образом^ ассоциации»10.

М.М. Бахтин положил идею диалога' в основание исследования словесного творчества. «Каждая мысль, - писал он, - с самого начала ощущает себя репликой незавершенного диалога. .живет на границе с чужой мыслью, с чужим сознанием»11. Но смыслообразующей основой стихотворения также является слово, стало быть, находясь внутри лирического произведения, оно не теряет своей диалогичности. Необходимо только учитывать, что функционирование диалога в каждой определенной области всегда специфично. Замечено, что «диалог свойствен поэзии не меньше, чем прозе, но направлен не на реальное, а на собственно поэтическое разноречие»12.

7 Гегель Г.В.Ф. Эстетика. - М., 1968 - Т. 3. - С. 519.

8 Шеллинг Ф.В. Философия искусства. - М., 1966. - С. 359.

9 Потебня А.А. Слово и миф. - М., 1989.

10 Веселовский А.Н. Историческая поэтика. - М., 1989. - С. 294.

11 Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М., 1963. - С. 55-56.

12 Хаев Е.С. Болдинские чтения - Н. Новгород, 2001.- С. 125.

С.Н. Бройтман подходит к проблеме диалога с другой стороны — через рассмотрение структуры лирического образа и языка- лирики.

Основной доминантой, основным структурным генотипом диалога в лирике (в отличие от эпоса и драмы) он считает принцип «нераздельности и неслиянности», а не просто «одержания», как у Бахтина. Этот принцип проявляет себя и во взаимоотношениях субъектов диалога, и в отношении двух моделей языков (мифологического параллелизма' и понятийного тропа). С.Н. Бройтман говорит о том, что эта возможность диалога становится действительностью лирики только тогда, когда поэзия овладевает реальным историческим временем, а каждая из описанных выше моделей (автор имеет в виду параллелизм и троп) связывается с определенным. историческим типом сознания. Став выражением определенного типа сознания, каждая из моделей становится языком. И именно в этих условиях субъектная и языковая * диаструктурность- лирики перестает быть только ее- непосредственной стихией, а преобразуется5 «в эстетически осознанное («разыгранное») событие взаимоосвещения

11 субъектов-языков» . В1 тропах существуют два потенциальных смысла -смысл реального явления и смысл поэтического факта. С.Н. Бройтман утверждает, что для лирической поэзии (в особенности близких нам эпох) характерна не «моносубъектность», а «интерсубъектность», то есть запечатление взаимодействующих сознаний.

М.Я. Поляков в книге «Вопросы поэтики и художественной семантики» (1986) говорит о скрытой диалогичности лирики, проявляющейся в особом отношении субъекта к миру: «Это мир, данный изнутри, а не извне, снаружи. Поэтому здесь, как правило, нет деления на автора - рассказчика - участника. В лирике эти три маски отношения-сливаются: есть некая диффузия чувств и отношений, которые сближаются в единой роли лирического субъекта»14. Игра трех масок отношений

13 Бройтман С. Н. Проблема диалога в русской лирике первой половины XIX века. - Махачкала, 1983.-С.9.

14 Поляков М.Я. Вопросы поэтики и художественной семантики. - М., 1986 - С.334. сохраняется в лирике, как и в других жанрах. Но второе лицо (действующий человек) и третье лицо (адресат) чаще всего скрыты в первом лице.

В работе Ю.И. Левина «Лирика с коммуникативной точки зрения» (1998) исследуется коммуникативный статус лирического стихотворения. Имеется в виду система взаимоотношений «действующих лиц», связанных с этим текстом. Тексты анализируются с трех точек зрения: внутренней (рассматриваются взаимоотношения лиц, эксплицированных в тексте), внешней (речь идет о том, кто создал текст и для кого этот текст предназначается), промежуточной (отношения между образом автора, характер которого диктуется смыслом стихотворения, и идеальным читателем, способным воспринять этот текст).

Введение нового термина «коммуникация» требует некоторых пояснений, различающих данное понятие с понятием' «диалога». Наиболее близкой моделью, способной иллюстрировать соотношение этих двух феноменов, является соотношение плана выражения^ и плана содержания. Выражение предполагает постановку вопроса «как», сообщение - «кому» и «что». Б.М. Гаспаров предлагает ввести понятие «коммуникативное пространство», включающее в себя «такие свойства языкового сообщения, как его «тон», предметное содержание и та общая интеллектуальная сфера, к которой это содержание принадлежит; оно включает в себя также коммуникативную ситуацию. представление автора сообщения о реальном или потенциальном партнере», а также самосознание и самооценку говорящего, «представление о том, какое впечатление он сам и его сообщение должны производить на окружающих»15.

В процессе речемышления и текстовой деятельности инициатор речи вступает в диалог с предполагаемым реципиентом, моделируя его возможные реакции. Такой характер отношений между адресантом и

15 Гаспаров Б.М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. — М., 1996. - С.

295-296. адресатом как коммуникатор ом и реципиентом находит свое выражение в речевой структуре текста. Это качество текста получило название «диалогичность».

Диалог может проявляться и на субъектном уровне, и на уровне диалогической природы самого поэтического образа. Формы выражения* авторских сознаний в лирике исследовал Б.О. Корман. Анализируя в своей статье «Чужое сознание в лирике и проблема субъектной организации реалистического произведения» (1973) стихотворение Е.А. Боратынского «Последний поэт», ученый показывает, как на уровне отдельного произведения можно выделить разные типы сознаний, отличные друг от друга по своим «психологическим, культурно-историческим и социальным? признакам»16.

Попытки литературоведов, ищущих наиболее адекватный термин для образа автора, каким он является нам в своих произведениях, опираются в основном на терминологию Гегеля, говоря о бесконечных масках, «разыгранности» той или1 иной ситуации- в поэтическом.

17 контексте . Так, JI.Я. Гинзбург видит специфику лирики в том; что «человек присутствует в ней не только как автор, не только как объект изображения, но и как его субъект, включенный в эстетическую структуру произведения в качестве действенного её элемента. При этом прямой разговор от имени лирического «я» нимало не обязателен»18. Она считает, что «авторский монолог - это лишь предельная лирическая форма. Лирика знает разные степени удаления от монологического типа, разные способы предметной и повествовательной зашифровки авторского сознания - от масок лирического героя до всевозможных «объективных» сюжетов,

16Корман Б.О. Чужое сознание в лирике и проблема субъектной организации.реалистического произведения // Известия АН СССР. Серия литературы и языкознания. 1973. - Т. XXXII. - Вып. 3. - С. 209-222.

17 Гегель Г.-В.-Ф. Лекции по эстетике // Гегель Г.-В.-Ф. Сочинения. - М., 1958. - Т. XIV. - С.291.

18 Гинзбург Л. Я. О лирике - М., 1997. - С. 10. персонажей, вещей; зашифровывающих лирическую личность именно с тем, чтобы она сквозь них просвечивала».19

Чтобы обнаружить различие между автором и героем его лирического произведения, в литературоведении используются термины, указывающие на их нетождественность: лирический герой, лирическое' «я», лирический субъект, носитель лирического высказывания, авторское сознание и др. О «лирическом я» мы можем говорить тогда, когда носитель речи является субъектом-в-себе, самостоятельным образом. М.М. Бахтин считал лирическое «я» не над, а межличностным, понимая его как определенную форму отношений между субъектами «я»» и «другим», автором и героем.

Другая субъектная формам - лирический герой. По Л Я. Гинзбург, необходимое условие возникновения лирического героя — наличие некоего «единства' авторского сознания»20, сосредоточенного «в определенном кругу проблем» и облеченного «устойчивыми чертами: биографическими, психологическими, сюжетными»21. Лирический^ герой, по Б.О. Корману, «является и субъектом и объектом в прямо оценочной точке зрения. Лирический герой — это и носитель сознания, и предмет изображения: он открыто стоит между читателем и изображенным миром»22. В учебном пособии «Теория литературы» (М., 2007) под редакцией Н.Д. Тамарченко критерием, позволяющим отличить стихотворения с лирическим героем от тех, в которых появляется другая форма выражения - лирическое «я», служит «статус субъекта: лирическое «я» - субъект-в-себе, тогда как лирический герой — еще и субъект-для-себя, т.е. он становится собственной темой» . В.Д. Сквозников отказывается от понятия

19 Гинзбург Л. Я. О лирике-М., 1997.-С. 10.

20 Там же.-С. 145.

21 Там же.-С. 146.

22 Корман Б.О. Литературоведческие термины по проблеме автора. - Ижевск, 1982. -С.9.

23 Теория литературы: Учебное пособие: в 2 т. / под ред. Н.Д. Тамарченко - М., 2007- Т. 1- С. лирический герой как от ненужного «схоластического балласта»24. Ученый считает, что этим понятием называется «тот строй переживания, который образно воссоздан в лирике»25.

Общепринято мнение, что возможность диалога стала действительностью русской лирики только в зрелом творчестве

A.С. Пушкина (20-е гг. XIX века). Ю.М. Лотман писал: «Для русской поэзии допушкинского периода характерно было схождение всех выраженных в тексте субъектно-объектных отношений в одном фиксированном фокусе. В искусстве XVIII в., традиционно определяемом, как классицизм, этот единый фокус выводился за пределы личности-автора и совмещался с понятием истины, от лица* которой и говорил художественный текст. Художественной * точкой зрения становилось отношение истины к изображаемому миру. Фиксированность и однозначность этих отношений; их радикальное схождение к единому центру соответствовали- представлению о вечности, единстве- и-неподвижности истины. Будучи единой' и неизменяемой, истина была одновременно иерархичной, в равной' мере открывающейся, разному сознанию»26.

Исследования, в той или иной мере касающиеся темы данной диссертации, целесообразно систематизировать следующим образом. Прежде всего, обозначим работы, в которых диалогизм рассматривается как внутреннее свойство лирики Пушкина. Фундаментальный труд

B.В. Виноградова, посвященный стилю Пушкина, большое внимание уделяет драматизации слова в лирике поэта. Усиление драматического начала в его слове В.В. Виноградов связывает с тем, что Пушкин «воспроизводит чувство в движении, в процессе непрестанного изменения; Всякое переживание воспринимается как текучее, изменчивое,

24 Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы.-М., 1964.-С. 181.

25 Сквозников В.Д. Реализм лирической поэзии. - М., 1975.-С. 11.

26 Лотман Ю.М. Художественная структура «Евгения Онегина» // Труды по русской и славянской филологии. Вып. 184.-Тарту, 1966.-С.7-8.

01 • исполненное противоречий и борьбы» . Содержание драматизированного слова проецируется у Пушкина в сферу понимания и сознания разных лиц. Субъектная полифония произведения ведет к многозначности слова, к углублению его значений, к многообразию его индивидуальных применений. Точка зрения, «собеседника», его восприятие, его чувство-располагают события, предметы и лица и оценивают их соотношения, связи иначе, чем лирическое «я».

О слове изображающем и изображенном писал С.Г. Бочаров в исследовании поэтики Пушкина на материале его романа в стихах

28

Евгений Онегин» . С.Г. Бочаров отмечает удивительное умение Пушкина противопоставить изысканной метафоре «простое» слово, которое становится.многозначным в силу своего индивидуального употребления.

В монографии В. Д. Сквозникова «Лирика Пушкина» (1975) говорится о способности поэта, «живо и творчески реагировать, на'самые разнообразные сигналы жизни; погружаться в многоголосый «жизни» шум»29. Пушкин обладал даром художественно- отчуждать, свой бесконечно богатый характер в разных образах лирического переживания, воссоздавая объективную и в, то же время окрашенную личным восприятием многоцветную картину современности.

В исследовании В.А. Грехнева «Болдинская лирика Пушкина. 1830 гг.» (1980) углубляется мысль о том, что новаторство поэта во многом проявилось в его отказе от мышления абсолютными противоположностями, многогранности жизнеощущений, разомкнутости в сферу чужих сознаний.

B.C. Непомнящий в книге «Пушкин. Русская картина мира» (1999) определяет реализм Пушкина как онтологический; то есть «свидетельствующий об- осмысленном и одухотворенном порядке

27 Виноградов B.B. Стиль Пушкина. - М., 1999. - С. 97.

28 См.: Бочаров С.Г. Поэтика Пушкина. - М., 1974.

29 Сквозников В.Д. Лирика Пушкина. - М., 1975. - С. 17.

Творения и о драме взаимоотношений человека с этим порядком»30 Особенность пушкинского мышления B.C. Непомнящий видит в преодолении лирической субъективности, в стремлении поэта «увидеть себя, в общем времени, в общей драме человеческого бытия* как действующее лицо этой драмы, несущее ответственность перед вечностью»31.

Bj книге В.Н. Касаткиной «Романтическая муза Пушкина» (М., 2001) рассматривается эволюция развития романтического мировидения поэта. При осознании постоянства исходных величин пушкинского романтизма здесь исследуются изменчивые мнения и формы творчества, соответствующие динамическое натуре поэта, его психическому складу.

В монографии А.А. Смирнова «Романтическая>лирика А.С. Пушкина как художественная целостность» (Mi, 2007) специфика пушкинского романтизма раскрывается через анализ основ? системы поэтических ценностей, определяющих новую концепцию личности, особенностей1 трактовки лирического «я» в субъектно-объектных отношениях человека и окружающего мира.

Как видно, многие ученые солидарны в том, что Пушкиным преодолена однозначность в восприятии действительности. Поэту удалось сблизить между собой диаметрально противоположные понятия, чувства, обнаружив их единство и противоречивость. Один голос слишком беден, чтобы быть носителем смысла, поэтому первенство отдано многоголосию, которое нарушает монотонность и однообразие жизни, расцвечивает ее более яркими красками.

Количество работ, изучающих творчество поэтов пушкинской поры, особенности их поэтики, контекстуальных перекличек, взаимовлияний, сравнительно невелико32. Как правило, эти исследования отличает так

30 Непомнящий B.C. Пушкин. Русская картина мира. - М., 1999. - С. 471.

31 Там же.-С. 469.

32 Среди специальных исследований, посвященных изучению лирики поэтов пушкинской плеяды, можно назвать следующие: Семенко И.М. Поэты пушкинской поры.- М., 1970; Рождественский В.А. В созвездии Пушкина. - М., 1972; Кожинов В.В. Книга о русской лирической поэзии XIX века- М., называемое «медальонное» построение, когда одна глава, всецело посвященная одному поэту, сменяется главой о другом.

В настоящей работе не представляется возможным в полной мере осветить историю личных и творческих взаимоотношений поэтов первой трети XIX века, опосредованных литературно-историческим контекстом эпохи. Существует немало исследований (современных и начала прошлого века), в которых подробнейшим образом анализируются литературные связи поэтов, находящихся между собой в наиболее тесном сотрудничестве33.

В течение ряда лет изучением литературного общения, литературных диалогов занимается кафедра русской классической литературы МГОУ. В.Н. Касаткина рассматривает творчество крупнейших поэтов начала XIX столетия, Батюшкова и Жуковского, поэтов-декабристов, именно сквозь призму их литературного общения34. В ее работах дается глубокий анализ творческих и личных взаимоотношений поэтов. в историко-литературном контексте. В" своих исследованиях В.Н. Касаткина приходит к выводу о диалогической основе творчества как специфической черте всего литературного развития в России первой трети XIX века. Именно для этого периода времени характерен культ высокой дружбы, положенный в основу этики взаимоотношений и сумевший преодолеть «индивидуалистическую замкнутость» человека в самом себе.

1978; Коровин В.И. Поэты пушкинской поры.- М., 1980; Сахаров В.И. Под сенью дружных муз: О русских писателях-романтиках- М., 1984; Рассадин С.Б. Спутники. Очерки.-М., 1983; Вацуро В.Э. Лирика пушкинской поры.-СПб., 1994; Сквозников В.Д. Поэзия «пушкинской плеяды» // История русской литературы: 1800-1830-е годы. Ч. 2.-М., 2001. С. 71-105.

33 См., напр.: Брюсов В.Я. Пушкин и Баратынский. - Рус. архив. - 1901. - № I. - С. 158- 164; Барсуков Н.П. Князь Вяземский и Пушкин // Ст. и новизна. - 1904. - №.8. - С. 1-10; Гофман М.Л. Боратынский о Пушкине // Пушкин и его современники. Вып. 16 - Пб., 1913. - С.143-160; Бороздин А.К. Дельвиг, Языков и Баратынский // Бороздин А.К. Собр. соч.- Пг., 1914. - Т. 2. - С. 120-127; Розанов И.Н. Князь Вяземский и Пушкин (К вопросу о литературных влияниях) // Беседы. Сборник Общества истории литературы в Москве. - М., 1915. - Т. 1- С. 57-76; Ивинский Д.П. Князь П.А. Вяземский и А.С. Пушкин: очерк истории личных и творческих отношений- М., 1994; Песков A.M. Пушкин и Боратынский: Материалы к истории лит. отношений // Новые безделки: сб. ст. к 60-летию В.Э. Вацуро. -M., 1995.-С. 239-270.

34 См. работы В.Н. Касаткиной: Предромантизм в русской лирике. K.H. Батюшков и Н.И. Гнедич. - М., 1987; Поэзия гражданского подвига. - М., 1987; «Здесь сердцу будет приятно.»: Поэзия В.А. Жуковского-М., 1995.

• ■ . 14

Т.К. Батурова подходит к проблеме диалога в ином ракурсе. В центре ее внимания — прежде всего журнальное сотрудничествошоэтов, способное отразить формирование их духовно-религиозных основ, философских взглядов; этических принципов и эстетических вкусов на том или ином срезе эпохи35. Публикации: на страницах альманахов? именитых и малоизвестных авторов существенно дополняют друг друга, воссоздавая! реальную картину литературного- развития того времени, сложное диалогическое взаимодействие ярких творческих индивидуальностей:

Проблема диалога, рассматривалась также на периферии диссертационных исследований^ посвященных разным аспектам- изучения? послания: Но в подобных работах речь, как правило; идет о природе взаимоотношений между автором и адресатом, на основании чего предпринимаются? попытки систематизировать этот жанр по типологическим признакам, проследить его эволюцию; особенности функционирования36.

В диссертациях Е.А. Соловьевой «Диалогическая; основа англоязычного поэтического текста в аспекте его категориальных свойств»

М., 2007), И.В. Романовой «Поэтика Иосифа Бродского: Лирика с коммуникативной точки зрения» (Смоленск, 2009) разрабатывается методика анализа коммуникативной организации стихотворений, рассматривается коммуникативная структура лирики, а полученные выводы проецируются на поэтику конкретных авторов и лирики в-целом;.

35 См. работы Т.К. Батуровой: Страницы русских альманахов: Духовные искания литераторов пушкинского круга. - М., 1998; Петербургские альманахи (религиозно-нравственные искания литераторов пушкинского круга). - М., 1999; •

36 Особый интерес к жанру послания возник с середины 80-х гг. Именно в это время появляется целый; ряд диссертаций,, посвященных изучению этой проблемы. См:, например: Чубукова Е.В. Лицейская; лирика Пушкина. Движение жанров: автореф. дис. . канд. филол. наук. - JL, 1984;

Шарафадина К.И:-Жанр послания в лирике А.С Пушкина: автореф: дис. канд. филол. наук. - Л.,

1985; Поплавская И.А. Жанр послания в русской поэзии первой трети XIX в.: автореф/дис. . канд. филол. наук. - Томск, 1987; Мальчукова Т.Г. Жанр послания в лирике-Пушкина: Учебное пособие. Петрозаводск, 1987; Рябий И.Г. Эволюция жанра послания в лирике поэтов пушкинской плеяды: автореф. дис.канд. филол. наук. -М., 1988.

Активно исследуется эпистолярный диалог А.С. Пушкина и его современников37. И это не случайно: именно в эпистолярии писателей происходило сближение разговорной речи с книжно-письменным языком, прослеживалась динамика стилистических новаций, создавался особый стиль дружеского письма, совершенствовались нормы разговорной-литературной речи.

Для выдающихся художников, мыслителей, ученых самоанализ, как всматривание в отражение собственного «я», выступал одним из важнейших источников творческих открытий, диалогического сотрудничества с самим собою. С этой точки зрения интересной представляется диссертация А.Р: Боковня?8, где поэтическая рефлексия' рассматривается в качестве основополагающей категории художественного метода П. А. Вяземского.

Предмет изучения настоящего исследования^ — выявление различных форм и видообразований' диалогичности, установление ее «созвучий» с общеэстетическими* поисками^ в пределах- литературного направления, художественная диалектика взаимодействия, сложных диалогических структур русской лирики.

Объектом исследования является лирика первой трети XIX века. При этом не ставится задача восстановления полной и исчерпывающей картины литературной эпохи, внимание сосредоточено главным образом на творчестве знаковых, ключевых фигур указанного периода времени, а именно— В.А. Жуковского, К.Н. Батюшкова, B.JI. Пушкина, Ф.Н. Глинки, А.С. Пушкина, Е.А. Боратынского39, П.А. Вяземского, Н.М. Языкова, А.А. Дельвига, Д.В. Давыдова, В.К. Кюхельбекера, И.И. Козлова,

37 См., напр.: Лешутина И.А. Русская разговорная речь в «почтовой-прозе» первой трети XIX столетия. - М.: МГОУ, 2003; Омарова Г.Б. Диалогичность эпистолярной поэтики А.С. Пушкина: дис. . канд. филол. наук. - Омск, 2004.

38 Боковня А.Р. Поэтическая рефлексия П.А. Вяземского: дис. . канд. филол. наук. - СПб., 2008.

39 В научной и издательской практике существуют два варианта написания фамилии поэта: через «о» и через «а». В своей работе мы придерживаемся более верного варианта: через «о» (Боратынский), а в списке источников и в цитации сохраняем индивидуально-авторские написания фамилии поэта. См. об этом: Андреев В.Е. О начертании фамилии поэта. Еще раз о букве «о» // Венок Боратынскому. -Мичуринск, 1994.

Д.В. Веневитинова, В.Г. Теплякова, В.И. Туманского. Среди, прочих современников они в наибольшей степени впитали в себя дух, культуру эпохи, оказались погружены в общий континуум творческого общения.

Цель диссертации - изучение лирики поэтов первой трети XIX века в свете проблемы художественного диалога. Поставленная цель достигается в процессе решения следующих исследовательских задач: определить роль портрета, имени и вещи в моделировании художественного образа в системе общения; выделить и проанализировать типы диалогов на основе ведущего стиля общения; исследовать значение непосредственно связанных с темой общения мотивов, отражающих систему ценностных отношений лирического субъекта к миру и к себе в этом мире; рассмотреть, природу диалогических отношений- субъекта к себе самому, «другому», реальностям бытия, Богу; выявить «механизм» интереса одного поэта по отношению к другому, «чужому», но одновременно и близкому по духу поэтическому сознанию; показать национальную специфику диалогического дискурса, богатство эстетических и художественных исканий русских поэтов пушкинской эпохи; определить, как видоизменяется структура диалога в зависимости от адресата; проанализировать своеобразие построения поэтического текста, адресованного Богу.

В методологии исследования генетический подход к материалу сочетается с психологическим, типологическим, проблемно-аналитическим, что составляет важнейшую предпосылку анализа избранных текстов русских поэтов. В основу анализа^ кладется также изучение семантики, то есть содержательности художественного произведения. Предмет семантического анализа - смысловые миры, присутствующие в любом произведении в виде набора идейно-эмоциональных ценностей, объединенных в данную художественную концепцию мира. Большое значение для нашей работы имеет и опыт психологической школы в литературоведении, основатель которой А.А. Потебня писал, что «поэзия - есть преобразование мысли . посредством конкретного образа, выраженного в слове»40.

Открытия литературоведов рубежа XIX-XX вв. в области психологических основ, языкового и словесного творчества неожиданно оказываются актуальными и в конце XX века. В своей книге «Внутренний человек» и внешняя речь» (1998) Е.Г. Эткинд опирается на термин «психопоэтика», понимая под ним «область филологии, которая рассматривает соотношение мысль-слово, причем термин «мысль» . означает не только-логическое умозаключение., но и всю совокупность внутренней жизни человека»41.

Сопоставление в. синхронистическом аспекте поэтических текстов обусловлено стремлением явить изучаемый феномен в несовпадающих или частично совпадающих интерпретативных перспективах. Методологически важно рассмотрение произведений и в перспективе диахронической открытости, предполагающей осмысление голосов прошлого, привлечение и параллельный анализ удаленных контекстов (например, Священного Писания, античной и западноевропейской литературы), которые вплетаются в настоящее, обнаруживают новые грани восприятия в диалоге с наступившим.

Научная новизна диссертации заключается в системном, подходе к диалогичности в русской лирике на протяжении первой трети XIX века. В отличие от устоявшейся традиции, лирические миры поэтов в диссертации исследуются не по персоналиям, а процессуально, в их соотнесенности,

40 Потебня А. А. Теоретическая поэтика.- М., 1990 - С.17.

41 Эткинд Е.Г. «Внутренний человек» и внешняя речь. — М., 1998.-С.12. борьбе и единстве, в живом процессе творческих контактов и творческих противостояний. По' словам Д.С. Лихачева, «.великие художественные открытия рождаются не изолированно, не в замкнутой творческой лаборатории отдельного, пусть и гениального, писателя; а в результате взаимодействия своеобразных, даже взаимно несовместимых внутренних миров, взрыва творческой энергии, порожденной этим взаимодействием»42.

На защиту выносятся следующие положения:

• поэты-современники, вступая в прямой диалог друг с другом, в своих стихотворениях старались отразить как внешний облик, так и особенности художественного мира собеседника: наиболее частые и яркие слова-образы, встречающиеся в его поэзии; повторяющиеся черты строения его текстов, а также способы передачи отношения «я» поэта к окружающему его миру;

• дифференциация-«свои»— «чужие» определяла функциональный аспект социально-бытового и творческого1 поведения, и была необходима для. того, чтобы выстроить систему полюсов, внутри которой один полюс (в данном случае - поэты близкого круга) обретал свою легитимность в. процессе отстаивания верности своих эстетических и этических принципов;

• привлекательной формой для обмена идеями и чувствами явились пиры, возникшие в первой трети XIX века на вершине культуры поэтической дружбы и противопоставившие индивидуалистической замкнутости совместное переживание бытия;

• диалогичность текста может и не обнаруживать обратной связи в виде какого-либо ответного текстопостроения, но соответствующий коммуникативный настрой оказывается решающим- для создания оригинального текста и существенно влияет на конечный; облик поэтического произведения;

42 Лихачев Д.С. Очерки по философии художественного творчества. - СПб., 1996. - С. 136.

• спор занимает чрезвычайно важное место в литературных диалогах, отражая концептуально значимые идеи участников общения, структурируя систему их жизненных ценностей;

• необходимость быть услышанным рождает повышенную экспрессию лирики, особенно речевых жанров просьбы и жалобы, в которых воздействию на слушателя отводится большое место;

• если некоторые жанры выступают как ситуации общения, то другие (и в их числе поэтическая молитва прежде всего) — как поступок в общении, как средство общения, прямое высказывание; принцип коммуникации затрагивает не только содержание межчеловеческих отношений, но является одним из универсальных принципов понимания бытия, философского осмысления действительности, что позволяет понять основыtдиалога человека с другим человеком, с природой, а также коммуникативную природу мышления.

Теоретическое значение диссертации состоит в том, что по-новому исследуется проблема диалогичности в лирических произведениях поэтов первой трети XIX века. Наблюдения, выводы и результаты, полученные в ходе анализа художественных, эпистолярных, литературно-критических текстов, свидетельствуют о диалогической природе лирического творчества. Мысли о взаимодействии литературных жанров с внелитературными формами общения, размышления о монологической и диалогической природе слова и высказывания развиваются и углубляются в работе через рассмотрение структуры лирического образа, речи поэтов. Подобный подход позволил найти новые ракурсы в анализе поэтических текстов.

Практическое значение результаты диссертации могут иметь,как в вузовском (спецкурсы и спецсеминары), так и в школьном (факультативы) преподавании русской литературы, в дальнейшем научном осмыслении наименее изученных аспектов творчества поэтов первой трети XIX века.

Основные положения диссертационного исследования прошли соответствующую апробацию. Прочитаны доклады на международных конгрессах и конференциях: «Тютчев и современность» (Москва, 2003), «Русский язык: исторические судьбы и современность» (Москва, 2003), «Век после Чехова» (Мелихово, 2004), «Русская словесность в мировом культурном контексте» (Москва, 2004), «Русское литературоведение в новом тысячелетии» (Москва, 2002-2006), «Являться Муза стала мне.»: Международная научная конференция (Санкт-Петербург, Пушкинские горы, 2005), «Русское литературоведение на современном этапе» (Москва, 2005-2008). Опубликовано 26 работ (2 монографии, учебно-методическое пособие, статьи).

Структура работы обусловлена исследовательскими целями и задачами. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографического списка, насчитывающего 460 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Диалогическая основа русской лирики первой трети XIX века"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Творчество поэтов первой трети XIX века — явление уникальное. Общение талантливых современников проявлялось необыкновенно многообразно: и в дружеской переписке, и во взаимных откликах поэтов на творчество друг друга, и в литературной полемике, и в обаянии реальной дружеской беседы, и в поэтических диалогах.

В.В. Набоков удивительно точно подметил: «Создается впечатление, что во времена Пушкина все знали друг друга, что каждый час дня был описан в дневнике одного, письме другого. Чуть вольное четверостишие, умное слово, повторяемое в узком кругу, наспех записанная записка, переходящая из рук в руки в этом непоколебимом высшем классе, каким был Петербург, - все становилось событием, все оставляло яркий след в молодой-памяти века»375.

Поэты» жаждали непосредственного общения, вольной стихии словесного поединка, рождавшего истину и демонстрировавшего предельную пестроту идей и мнений. Литература эпохи романтизма и рождалась из сложного словесного действия, сцепления высказанных идей, из великого спора о путях русской культуры. Каждый поэт отвечает другому не только словом, или книгой, но поступком, жизнью.

В принципе цель лирического произведения и состоит в удовлетворении потребности индивидуума высказать себя другому. Говорящий стремится вызвать определенную реакцию своего слушателя и в соответствии с этим строит свою речь. Телеология высказывания во многом зависит от того, кому оно предназначено, и от того, кто натолкнул поэта на ту или иную мысль, развернутую впоследствии в текст. Сам факт создания любого произведения отмечен предназначенностью его какому-либо реципиенту, который структурно и содержательно проявляет себя в нем, координируя>процесс текстопорождения.

375 Набоков В.В. Лекции по русской литературе.- М., 2001. - С. 418

Духовная близость, общность вкусов, следование единым идеалам основаны прежде всего на взаимном понимании, то есть умении увидеть и принять в себя чужое сознание. Без душевного и духовного сродства, невозможно было бы преодолеть некую дистанцию между сознанием автора и читателя. Через отношение, восприятие других людей происходит и самоидентификация. Лучшие качества человека проявляются в его способности сочувствовать, «покинуть» себя ради другого, проникнуться чужим бытием, как своим собственным. Этот момент встречи, совместного переживания составляет самую суть общения. Мы имели возможность убедиться, насколько важно для поэтов взаимное участие в творческой и личной судьбе друг друга, с каким вниманием они прислушиваются к суждениям и мнениям тех, кого ценят и принимают в свое избранное сообщество.

Не случайно привлекательной формой для обмена идеями и чувствами явились пиры, возникшие в первой половине XIX века на вершине культуры поэтической дружбы. Когда поэты собираются-, вместе на дружеских пирах, представляющих собой духовное братство, они преодолевают свою индивидуалистическую замкнутость, находят себя в совместном переживании бытия. Тема обогащения, увеличения созвучна теме растущего круга собеседников, теме набирающего силу, освобождающегося многоголосия, торжествующего шума праздничного застолья. Сотрапезники уходят из-под власти утилитарности, нормативизма, сковывающего страха нарушить приличия. Пир - это встреча идей ответствующих и вопрошающих, идей, которые становятся во взаимодействии, творятся в новых контекстах, преображаются в новых словах. Этой положительно маркированной ориентации противостоит направленность на самозамкнутое, отвергающее разноречие поиска утверждение последней истины.

Стиль поведения поэтов первой трети XIX века опровергает тезис «о вкусах не спорят». Как раз самые ожесточенные битвы разыгрываются в такой исключительно субъективной плоскости, как вкус. Литературных врагов обвиняют в риторстве, то есть ложной софистике, пустоте содержания, усугубляемой вычурностью формы. Боязнь смешаться с толпой, противостояние стиля и бесстилья провоцирует журнальные битвы, которые оказываются не менее ожесточенными и кровопролитными, чем воинские. Поэтические дружины, хоругви которых украшены ликами богов Вкуса и Ученья, восстают против апологетов Бессмыслицы и Невежества.

Спор - это прежде всего борьба идей. В обстановке реформирования русского поэтического языка, необходимости найти «общую почву» с единомышленниками и отмежеваться от литературных противников, спор являл собой очень удобную форму воплощения своих творческих и жизненных принципов, позволяющую шлифовать приводимые доводы,, проверить истину какой-либо мысли, отыскать сильные и слабые стороны в ее доказательствах. Главный тезис спора, с которым соглашаются или не соглашаются, частично является тем зерном, которое инициирует рождение новых текстов-ответвлений, их развитие в новых направлениях. Аргументы, к которым прибегают спорщики, нацелены на то, чтобы четко и доказательно выразить свое отношение по поводу того иного вопроса.

Общение между друзьями может осуществляться и на метафизическом уровне. В этом случае начинают активизироваться интуитивные связи между участниками разговора. Чем шире объем памяти, объединяющей собеседников, тем большее место в поэтическом контексте отводится намекам и умолчаниям, создающим атмосферу камерного разговора. Созвучие душ, имеющих единый способ выражения и взаимное влечение, красноречивее слов свидетельствует о близости участников общения. Внесловесные контакты наиболее ценны. Уловить невыговоренное, понять то, о чем умалчивают, подать весть от сердца к сердцу - вот искомое.

Коммуникация обеспечивает людям возможность свободного и беспристрастного обсуждения ценностей. Истинно прекрасное произведение искусства обращается не только к рассудку, но и к физическим и духовным силам, захватывает всего человека. Мир отношений меж познающим и познаваемым предполагает встречу и взаимодействие их «правд». Ненормальной для поэтов представляется та ситуация, когда тот, кто осуществляет познание, и то, что познается, образуют оппозицию: «субъект-объект». Напротив, познающий является соприродной частью познаваемого, субъект и объект входят в один вопрошающе-ответствующий универсум.

В коммуникативной сфере поэтов первой трети XIX века если и возникают зоны частичного или неверного понимания, то они легко устранимы, не носят характер универсальный, не являются характерной приметой их диалога. Всегда есть расчет на безусловное понимание, всегда в» перспективе выстраивание смысловой цепочки, начатой кем-нибудь из собеседников.

То духовное единение, к которому испокон веков стремилась русская культура, нашло свое воплощение в свободном поэтическом союзе людей, для которых общение явилось идеальной формой бытия, составило содержание их жизни. «Сознание человеческого индивида, — писал известный русский философ Е.Н. Трубецкой, — неизбежно фрагментарно: чтобы снять эту индивидуальную границу, чтобы прочесть мои отрывочные переживания в контексте всеединой истины, нужно восполнить мое сознание сознанием соборным: чтобы подняться мыслью над обманчивыми переживаниями моей индивидуальной психики, надо вступить в диалог с другими: ибо всеединое сознание, которое возвышается надо всеми сознающими и мыслящими субъектами, есть то, что объединяет всех»376.

376 Трубецкой Е.Н. Смысл жизни // Русские философы: Антология. - M., 1994. - С. 290-291.

В огромном мире поэтического общения ведется искренний и правдивый разговор о вещах общезначимых, сущностных, не безразличных ни участникам общения, ни потенциальным читателям. Различные голоса варьируют заданную тему, представляя собой непрекращающийся диалог, устремленный в будущее. Лирическое высказывание обращено к конкретному адресату и в то же время к любому поэту, человеку, способному понять обсуждаемый предмет.

Диалог для поэтов первой трети XIX века — это не что иное, как способ и стиль существования, обозначение организации их общения и качество сознания, ищущего отклик не только в умах и сердцах современников, но и потомков. Всех их, столь разных творческих индивидуальностей, объединяет повышенная чуткость к чужому слову и открытость своего собственного слова для трансформаций, перевоплощений, постоянных обновлений в других контекстах.

Отталкивание от чужого, соотнесение чужого со своим или включение прежде созданных текстов в структуру собственных — наиболее продуктивные способы порождения нового произведения. Таким образом, стихотворения выстраиваются в целую цепочку текстов, резонирующих друг в друге. В свою очередь удачный стих нередко инкорпорируется в письма и играет роль своеобразной смысловой скрепы, помогающей собеседникам держать в памяти всю картину разговора, создавать единый текст из разрозненных фрагментов разных временных отрезков, подчеркивать герметизм своего круга общения, которому причастны люди «одной группы крови».

Поэты создают мир, в котором живут потребность быть услышанным и готовность откликнуться на слово, приходящее извне, пробуждение в своем слове скрытых и неоднозначных смыслов. Диалог для них - это способ^ присутствия «я» в мире физическом^ и трансцендентном.

Список научной литературыФедосеева, Екатерина Николаевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Боратынский Е.А. Полн. собр. соч. / под ред. M.JI. Гофмана: в 2 т. — СПб.: Разряд изящной словесности Имп. Акад. наук, 1914-1915.

2. Баратынский Е.А. Разума великолепный пир / под ред. Е.Н. Лебедева. — М.:,Современник, 1981.

3. Баратынский Е.А. Стихотворения. Письма. Воспоминания современников. — М.: Правда, 1987.

4. Баратынский Е.А. Полное собрание стихотворений / изд. подгот. В.М. Сергеев. — Л.: Сов. писатель, 1989.

5. Батюшков КН. Сочинения / вступ. ст. Л.Н. Майкова, прим., сост. В.И. Саитова. СПб.: Изд. П.Н. Батюшковым. — 1885-1887.

6. Батюшкова КН. Полное собрание стихотворений / вступ: ст., подг. текста, примеч. Н.В. Фридмана. -М—Л.: Сов. писатель, 1964.

7. Батюшков КН. Сочинения: в 2 т. / изд. подг А.Л. Зорин. М.: Худож. лит., 1989.

8. ВеневитиновД.В. Полн. собр. соч. — М—Л.: Академия, 1934.

9. Веневитинов Д.В. Полн. собр. стихотворений / вступ. ст., подг. текста и примеч. Б.В. Неймана. — Л.: Сов. писатель, 1960.

10. Ю.Вяземский П.А. Полн. собр. соч. князя П.А. Вяземского: в 12 т. —

11. СПб.: Изд-во графа С.Д. Шереметьева, 1878-1896. 11.Вяземский П.А. Сочинения: в 2 т. / сост., подг. текста и коммент.

12. М.И. Гиллельсона. -М.: Худож. лит., 1982. \2.Вяземский П.А. Стихотворения.-Л.: Сов. писатель, 1986. \Ъ.Вяземский П.А. Стихотворения. Воспоминания. Записные книжки. -М.: Правда, 1988.

13. Вяземский П.А. Старая записная книжка (1792-1878) / под ред. и прим. Л.Я. Гинзбург. — Л.: Изд-во писателей в Ленинграде, 1929.

14. Вяземский П.А. Записные книжки (1813-1848)- / изд. подг. B.C. Нечаева. М.: АН СССР. - 1963.1 в.Вяземский П.А. Эстетика и литературная критика. — М.: Искусство, 1984.

15. Гораций К.Ф. Оды. Эподы. Сатиры. Послания / ред., перевод, вступ. ст. и коммент. M.JI. Гаспарова. М.: Худож лит., 1970. Глинка Ф.Н.Опыты Священной поэзии. — СПб.: Тип. Департамента нар. просвещения, 1826.

16. Глинка Ф.Н. Сочинения. -М.: Тип. газеты «Русский», 1869.

17. Глинка Ф.Н Стихотворения / вступ. ст., подг. текста и примеч. В.Г. Базанова. Л.: Сов. писатель, 1951.

18. Гоголь Н.В. Собр. соч.: в 9 т.- М.: Русская книга, 1994.

19. Давыдов Д.В. Сочинения: в 3 т. СПб.: Издание книгопродавца Я. Соколова, 1895.2А.Давыдов Д.В. Полн. собр. стихотворений / вступ. ст., подг. текста и прим. Б.М. Эйхенбаума. — Л.: Академия, 1933.

20. Давыдов Д.В. Сочинения / предисл., подг. текста и примеч. В. Орлова. -М.: Гослитиздат, 1962.26Давыдов Д.В. Стихотворения / вступ. ст., составл., подг. текста и примеч. В.Э. Вацуро. — Л.: Сов. писатель, 1984.

21. Давыдов Д.В. Стихотворения. Военные записки / сост., вступ. ст. и примеч. В.И. Сахарова. -М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1999.28,Давыдов Д.В. Письма поэта-партизана Д. Давыдова к князю П.А. Вяземскому-Петроград: Тип. Министерства Земледелия, 1917.

22. Дельвиг А.А. Сочинения барона А.А. Дельвига. С приложением биографического очерка, сост. В.В. Майковым. СПб.: Издание Е. Евдокимова, 1893. 30 .Дельвиг А.А. Полн. собр. стихотворений / под ред.

23. Б.В. Томашевского. Л.: Изд-во писателей в Ленинграде, 1934. 31,Дельвиг А.А. Стихотворения / вступ. ст., подг. текста и прим.

24. М.П. Одесского. — М.: Слово, 2001. Ъ6.Жуковский В.А. Собр. соч.: в 12 т. / под ред., с биограф, очерками ипримеч. проф. А.С. Архангельского. — СПб.: А.Ф. Маркс, 1902. 37Жуковский В.А. Собр. соч.: в 4 т. -М.: Худож. лит., 1960.

25. Жуковский В.А. Полное собр. соч. и писем: в 20 т. Т. 1, 2. М.: Языки русской культуры, 2000.

26. Жуковский В.А. Дневники Жуковского / с примеч. И.А. Бычкова. — СПб., 1901.

27. Жуковский В.А. Письма-дневники В.А. Жуковского: 1814 1815 гг. / изд. подг. П.К. Симони. - СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1907.41 .Киреевский И.В. Полн. собр. соч.: в 2 т. / под ред. М.О. Гершензона. -М.: Путь, 1911.

28. Козлов ИИ. Собрание стихотворений Ивана Козлова: в 2 т. СПб.: Изд. А. Смирдина, 1834.

29. Козлов И.И. Полн. собр. стихотворений.- Л.: Сов. писатель, 1960.44 .Козлов И.И Дневник И.И. Козлова. СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1906.

30. AS.Коншин Н.М. Воспоминания о Баратынском, или Четыре года моей финляндской службы с 1819 по 1823. Краеведческие записки (Ульяновский областной краеведческий музей им. И.А. Гончарова). — Ульяновск, 1958.

31. Кюхельбекер В.К. Полное собрание стихотворений. — М.: Библиотека декабристов, 1908.

32. Кюхельбекер В.К. Сочинения: в 2 т. / под ред. Ю.Н. Тынянова.— Л.: Сов. писатель, 1939.

33. Кюхельбекер В.К. Избранные произведения: в 2 т. / вступ. ст, подгот. текста и примеч Н.В. Королевой; — М—Л.: Сов. писатель, 1967.

34. Письма А.А. Дельвигу // Русский архив. 1891. - № 7. - С. 357 - 364.

35. Письма И.И. Козлову // Русский архив. 1886. - № 2. - С. 177 - 195.

36. Письма А.С. Пушкина, А.А. Дельвига, Е.А. Баратынского и П.А. Плетнева к князю Вяземскому. — СПб.: Тип. М. Стасюлевича, 1902

37. Письма М.П. Погодина, С.П. Шевырева и М.А. Максимовича к князю П.А. Вяземскому (1825-1874). СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1901.

38. Письма П.А. Катенина к Н.И. Бахтину // Материалы для истории русской литературы 20-х и 30-х годов XIX века. М., 1911.

39. Поэты 1820-1830-годов: в 2 т. / сост., подготовка текста и примеч. В.Э. Вацуро. Л;: Сов. писатель, 1972.

40. Поэты пушкинской поры: Антология / вст. ст., сост., и примеч. Н.Л. Степанова-М. Худож. лит., 1972.

41. Пушкин А.С. Поли. собр. соч.: в 16 т. M.-JL: Изд-во АН СССР, 1937 -1949.

42. Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: в 17 т.—М.: Воскресенье, 1994.

43. Пушкин А.С. Собрание сочинений: в 10 т. Л.: Наука, 1977. бЪ.Пушкин B.JI. Сочинения / под ред. В.И. Саитова. - СПб.: Изд.

44. Е.Евдокимова, 1893. бА.Пушкин BJI. Стихи. Проза. Письма. -М.: Сов. Россия, 1989.

45. Пушкин в воспоминаниях современников: в 2 т. / сост., примеч.

46. B.Э. Вацуро, Р.В. Иезуитовой и др. — СПб.: Академический проект, 1998.

47. Тепляков В.Г. Стихотворения Виктора Теплякова. М.: Тип.1. C. Селиванского, 1832.

48. Туманский В.И. Стихотворения и письма / ред., биограф, очерк и примеч. С.Н. Брайловского. СПб.: Изд. А.С. Суворина, 1912.

49. Языков Н.М. Полн. собр. стихотворений. -М.-Л.: Академия, 1934.

50. Языков Н.М. Собрание стихотворений / вступ. ст., ред. и примеч. М.К. Азадовского. -М.: Сов. писатель, 1948.

51. Языков Н.М. Стихотворения и поэмы / вступ. ст., подг. текста ипримеч. К.К. Бухмейер. — Л.: Сов. писатель, 1958. 71 .Языков Н.М. Сочинения / вступ. ст. и примеч. А.А. Карпова. Л.:

52. Ветхий Завет в русской поэзии XVIII- XX вв. / сост., подгот., вступ. ст. и примеч. Б.Н. Романова М.: Новый ключ: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2002.

53. Жемчужины русской' духовной поэзии: Сборник: / сост. Ю.В. Гришин. Т. 1. — СПб.: Христианское общество «Библия для всех», 2001.

54. Молитва поэта / сост. и вступ ст. В.А. Сапогова. — Псков: Сельцо Михайловское, 1999.

55. Пророк: Библейские мотивы в русской поэзии. — М.: ACT, 2001.

56. Псалтирь в русской поэзии XVII — XX вв. / сост., подгот. текста, вступ. ст. и примеч. Б.Н. Романова. — М.: Новый ключ, 2002.

57. Святая Земля в русской поэзии XVIII- XX вв. / сост., подгот., вступ. ст. и примеч. Б.Н. Романова. М.: Новый ключ: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2001.

58. Христос в русской поэзии XVIII- XX вв. / сост., подгот., вступ. ст. и примеч. Б.Н. Романова М.: Новый ключ: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2001.

59. Исследования об А.С. Пушкине и поэтах его окружения

60. А.С. Пушкин: pro et contra / сост. В.М. Маркович, Г.Е. Потапова, коммент. Г.Е. Потаповой. СПб.: РХГИ, 2000.

61. Азадовский М.К. Н.М. Языков // Языков Н.М. Собрание стихотворений. — М.: Сов. писатель, 1948. — С.5 — 36.

62. Айхенвальд Ю.И. Силуэты русских писателей: в 2 т. — М.: Терра. — Книжный клуб; Республика, 1998.

63. Алексеев М.П. Пушкин. Сравнительно-исторические исследования. -Л.: Наука, 1984.

64. Алъми И.Л. О поэзии и прозе. СПб.: «Семантика-С», «Скифия», 2002.

65. Анастасий. Пушкин в его отношении к религии и Православной Церкви. М.: Инга, 1991.

66. Андреев В.Е. О начертании фамилии поэта. Еще раз о букве «о» // Венок Боратынскому. Мичуринск: Ml ПИ, 1994. - С. 32 - 36.

67. Анненков П.В. Материалы для биографии Пушкина. М.: Современник, 1984.

68. Афанасьев В.В. Ахилл, или Жизнь Батюшкова — М.: Дет. лит., 1987.

69. Батурова Т.К. Страницы русских альманахов: Духовные искания литераторов пушкинского круга. — М.: Век, 1998.

70. Беридзе Ж. Один из забытых. Жизнь и творчество В.Г. Теплякова. — Тифлис: Тип. Военного Министерства Респ. Грузии. — 1920.

71. Белый А: Пушкин, Тютчев и Баратынский в зрительном восприятии природы // Белый А. Поэзия слова. Пб.: Эпоха, 1922. - С. 7 - 19.

72. Благой Д.Д Творческий путь Пушкина (1813-1826). M.-JL: Сов. писатель, 1950.98 .Благой Д.Д. Творческий путь Пушкина (1826-1830). М.: Сов. писатель, 1971.

73. Благой Д.Д. Тютчев и Вяземский // Благой Д.Д. От Кантемира до наших дней: в 2 т. М.: Сов. писатель, 1979. - Т. 1. - С.374 - 404.

74. Бондаренко В.В. Вяземский. М.: Молодая гвардия, 2004.

75. Бонды С.М. Черновики Пушкина. М.: Просвещение, 1971.

76. Бонды С.М. О Пушкине: Статьи и исследования. М.: Худож. лит., 1983.

77. Бороздин А.К. Собр. соч.: Пг., 1914. - Т. 2. - С. 120 - 127.

78. Бочаров С.Г. Поэтика Пушкина. Очерки. М.: Наука, 1974.

79. Бочаров С.Г. Парадокс «бессмысленной вечности»: От «Недоноска» к «Идиоту» // Бочаров С.Г. Парадоксы русской литературы. СПб.: Инапресс, 2001. — С. 193-218.

80. Брюсов В.Я. Мировоззрение Баратынского // Ремесло поэта. Статьи о русской поэзии. М.: Современник, 1961. - С. 220 - 227.

81. Брюсов В.Я. Пушкин и Баратынский // Рус. архив. 1901. — № 1.-С. 158-164.

82. Букалов A.M. «Язык Петрарки и любви» (Из наблюдений над итальянскими записями А.С. Пушкина) // Болдинские чтения. — Горький, 1988.-С. 107-118.

83. Бухмейер К.К. Н.М. Языков // Языков Н.М. Стихотворения. — М. JL: Сов. писатель, 1964. - С.5 - 52.

84. Вайскопф М. Между поэзией и прозой: к родословной «Недоноска» Боратынского // Солнечное сплетение. — 2003. — №№24-25.- С. 18-31.

85. Васильев Б. А. Последний этап поэтического творчества А.С. Пушкина: Глава из неопубл. кн. «Духовный путь Пушкина» // Журнал Моск. Патриархии. 1993. - № 6. - С. 66-73.

86. Вацуро В.Э. Антон Дельвиг литератор // Дельвиг А.А. Сочинения. - Л.: Худож. лит. - 1986. - С.З - 20.

87. Вацуро В.Э. Арзамас: Сборник: в 2 кн. / вступ. ст. В.Э. Вацуро. М.: Худож. лит., 1994.

88. Вацуро В.Э. Из истории литературного быта пушкинской поры. -М.: Книга, 1989.

89. Вацуро В.Э. Лирика пушкинской поры: «Элегическая школа». -СПб.: Наука, 1994.

90. Вацуро В.Э. Пушкинская пора: сб. статей. СПб: Гуманитарное агентство «Академический проект», 2000.

91. Венок Боратынскому: Материалы I и II Российских Научных чтений / под ред. В.И. Попкова. — Мичуринск: Изд-во Мичуринского пед. ин-та, 1994.

92. Верховский Ю.Н. Барон Дельвиг. Материалы биографические и литературные. — Пб.: Издание А.С. Кагана, 1922.

93. Веселовский А.Н. В.А. Жуковский. Поэзия чувства и «сердечного воображения». -М.: INTRADA, 1999.

94. Виноградов В.В. Стиль Пушкина. — М.: Наука, 1999.

95. Гаспаров Б.М. Поэтический язык Пушкина как факт истории русского литературного языка.- СПБ.: Гуманитарное агентство «Академический проект», 1999.

96. Гиллельсон М.И. П.А. Вяземский: Жизнь и творчество— М.: Наука, 1969.

97. Гиллельсон М.И. От арзамасского братства к пушкинскому кругу писателей. — Л.: Наука, 1978.

98. Гинзбург Л.Я. П.А. Вяземский // Вяземский П.А. Стихотворения. — Л.: Сов. писатель, 1986 — С. 5 — 50.

99. Городецкий Б.П. Лирика Пушкина. — Л.: Просвещение, 1970.

100. Гофман M.JI. Боратынский о Пушкине // Пушкин и его современники. — Пб., 1913. Вып. 16.- С.143 - 160.

101. Грехнев В.А. Болдинская лирика А.С. Пушкина. 1830 гг. — Горький: Волго-Вятское кн. изд-во, 1980.

102. Грехнев В.А. Лирика Пушкина. О поэтике жанров. — Горький: Волго-Вятское кн. изд-во. — 1985.

103. Гуковский Г.А. Пушкин и русские романтики. М.: Худож. лит., 1965.

104. Дмитриева М.В. Ученик и оппонент владыки Филарета // Духовный труженик: А.С. Пушкин в контексте русской культуры. -СПб.: Наука, 1999. С. 142 - 146.

105. Добровольская Е.Б. «Божественный глагол.» // Пушкинская эпоха и христианская культура. СПб., 1994. - Вып. 6. — С. 16 — 28.

106. Духовный труженик: А.С. Пушкин в контексте русской культуры / отв. ред. В.А. Котельников, Э.С. Лебедева. — СПб.: Наука, 1999.

107. Жаткин ДН. Религиозные мотивы в творчестве поэтов «пушкинской плеяды» // Пензенские епархиальные ведомости. — 1999. № 3(6). - С. 105-108.

108. Зверев В.П. Федор Глинка русский духовный писатель. — М.: Пашков дом, 2002.

109. Ивинский Д.П. Князь П.А. Вяземский и А.С. Пушкин: Очерк истории личных и творческих отношений. М.: ИЧП «Филология», 1994.

110. Иезуитова Р.В. Жуковский и его время. — Л.: Наука, 1989.

111. Ильина Т.Ю. Диалог святителя и поэта (А.С. Пушкин и митрополит Московский Филарет) // Школа. 1999. — № 2. — С. 1723.

112. Иоанн Малинин. К литературной переписке митрополита Филарета и Пушкина // Пушкинская эпоха и христианская культура. СПб., 1994. - Вып. 6. - С. 37- 42.

113. К 200-летию Боратынского: Сборник материалов международной научной конференции, сост. 21-23 февраля 2000 (Москва-Мураново). М.: ИМЛИ РАН, 2002.

114. Карпов А.А. Н.М. Языков: проблемы творческой эволюции. — СПб.: Изд-во С. Петербургского ун-та, 1998.

115. Касаткина В.Н. Предромантизм в русской лирике. К.Н. Батюшков и Н.И. Гнедич: Учебное пособие. -М.: МОПИ, 1987.

116. Касаткина В.Н. Поэзия гражданского подвига. — М.: Просвещение, 1987.

117. Касаткина В.Н. «Здесь сердцу будет приятно.»: Поэзия

118. B.А. Жуковского. — М.: Община, 1995.

119. Касаткина В.Н. Романтическая муза Пушкина. — М.: МГУ, 2001.

120. Кибалъник С. А. Художественная философия Пушкина. — СПб.: РАН «Наука», 1999.

121. Корман Б.О. Чужое сознание в лирике и проблема субъектной организации реалистического произведения // Известия АН СССР. Серия лит. и языка. 1983. - Т. 42. - № 1. С. 3 - 15.

122. Коровин В.И. Поэты пушкинской поры. — М.: Просвещение, 1980.

123. Кошелев В.А. Константин Батюшков: Странствия и страсти. — М.: Современник, 1987.

124. Лебедев Е.Н. Тризна: Книга о Е.А. Боратынском. М.: Современник, 1985.

125. Лепахин В.К. «Отцы пустынники и жены непорочны.». Опыт подстрочного комментария) // Журнал Московской Патриархии. — 1994.-№6.-С. 87-96.

126. Лернер Н. Три молитвы. Русская старина. - 1901. - № 12.1. C. 529 532.

127. Лотман Ю.М. Пушкин. СПб.: Искусство-СПб, 1998.

128. Мазур Н.Н. «Недоносок» Баратынского // Поэтика. История литературы. Лингвистика. М.: О.Г.И., 1999. - С. 140 - 168.

129. Майков Л.Н. Батюшков, его жизнь и сочинения. М.: Аграф, 2001.

130. Маймин Е.А. Дружеская переписка Пушкина с точки зрения стилистики // Пушкинский сборник. Псков: Псковский гос. пед. ин-т, 1962. - С.77- 87.

131. Макогоненко Г.П. Творчество Пушкина в 1830-е годы (18301833). Л.: Худож. лит., 1974.

132. Макогоненко Г.Н. Творчество Пушкина в 1830-е годы (18331836). Л.: Худож. лит., 1982.

133. Малъчукова Т.Г. Жанр послания в лирике Пушкина: Учебное пособие. — Петрозаводск: ПетрГУ, 1987.

134. Малъчукова Т.Г. Античные и христианские традиции в поэзии А.С. Пушкина: в 2 ч. Петрозаводск: ПетрГУ, 1997-1998.

135. Малъчукова Т.Г. Парафразы псалмов в русской поэзии 1820-х годов // Евангельский текст в русской литературе XVTII-XX веков: Сборник научных трудов / отв. ред. В.Н. Захаров. — Петрозаводск: ПетрГУ, 2001.- С. 91-115.

136. Манн Ю.В. Пушкин — «певец гармонии?» // Филологические науки. 1990. - № 2. - С. 5 - 12.

137. Михайлова Н.И. Пушкин и митрополит // Русское подвижничество. М.: Наука, 1996. - С. 222 - 227.

138. Михайлова Н.И. «Витийства грозный дар.». А.С. Пушкин и русская ораторская культура его времени. М.: Русский путь, ,1999.

139. Модзалевский Б.Л. Пушкин и его современники. — СПб.: Искусство СПб., 1999.

140. Моторин А. В. Художественное вероисповедание князя П.А. Вяземского // Христианство и русская литература: Вып. 4. — СПб.: Наука, 2002. С. 209 - 249.

141. Муръянов Ю.М. Пушкинские эпитафии. М.: Наследие, 1995.

142. Немировский И. Творчество Пушкина и проблема публичного поведения поэта. — СПб.: Гиперион, 2003.

143. Непомнящий B.C. Пушкин: Русская картина мира. — М.: Наследие, 1999.

144. Непомнящий B.C. Лирика Пушкина как духовная биография. -М.: МГУ, 2001.

145. Непомнящий B.C. Пушкин: Избранные работы 1960-х 1990-х гг. - М.: Московский учебник, 2001.

146. Непомнящий В.С Да ведают потомки православных. — М.: Сестричество, 2001.

147. Новые страницы боратыноведения. Тамбов: НМЦКА ТГУ им. Г.Р. Державина, 2004.

148. Одинцов В.Е. Принципы построения пушкинского диалога // Изв. АН СССР. Отдел лит. и яз. 1974. - Т. 33. - № 3. - С. 275-278.

149. Обухова Э.А., Фризман Л.Г. Пушкинская традиция в поэзии Вяземского // Поэтика жанра: Межвуз. сб. ст. к 80-летию B.Hi Абаева- Орджоникидзе, 1980.- С. 126 135.

150. Перелъмутер В. Звезда разрозненной плеяды!.— М.: Книжный сад, 1993.

151. Песков A.M. Пушкин и Боратынский: Материалы к истории литературных отношений // Новые безделки: сб. ст. к 60-летию В.Э. Вацуро. М., 1995. - С. 239 - 270.

152. Песков A.M. Летопись жизни и творчества-Е.А. Боратынского.

153. М.: Новое литературное обозрение, 1998.

154. Песков A.M. К истории происхождения мифа о всеотзывчивости Пушкина // Новое литературное обозрение. 2000. -№42.-С. 230-238.

155. Позов А. Метафизика Пушкина. М.: Наследие, 1998.

156. Пономарев С.И. Памяти князя Вяземского. СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1879.

157. Проскурин О.А. Литературные скандалы пушкинской эпохи. — М.: ОГИ, 2000.

158. Проскурин О.А. Поэзия Пушкина, или Подвижный палимпсест. -М.: НЛО, 1999.

159. Пухов В.В. Денис Давыдов. М.: Современник, 1984.

160. Пушкин в русской философской критике. М.: Книга, 1990.

161. Пушкинская эпоха и христианская культура: По материалам традиц. христиан. Пушкинских чтений: Сборник / сост.

162. Э.С. Лебедева. — СПб.: Санкт-Петербургский центр православ. культуры, 1993.

163. Рассадин С.Б. Русские, или Из дворян в интеллигенты. — М.: Книжный сад, 1995.

164. Рождественский В. А. В созвездии Пушкина. — М.: Современник, 1972.

165. Розанов И.Н. Пушкинская плеяда // Русская лирика: в 2 т. М.: Задруга, 1923. - Т. 2. - С. 1-78.

166. Розанов И.Н. Русская лирика. От поэзии безличной к исповеди сердца: Историко-литературные очерки. — М.: Задруга, 1914.

167. Рыбинский B.C. Барон А.А. Дельвиг, его жизнь и литературная деятельность. Материалы для истории пушкинского периода русской литературы // Филол. зап. 1896. - № 1. - С. 1 - 46; № 3. - С.53 - 76.

168. Саводник В.Ф. «Забытый поэт «пушкинской плеяды». В.И. Туманский // Русский вестник. 1902. - Т. 277. - С. 544-563.

169. Сахаров В.И. Под сенью дружных муз: О русских писателях-романтиках. М.: Худож. лит., 1984.

170. Семенко ИМ. Жизнь и поэзия В.А. Жуковского. М.: Худож. лит., 1975.

171. Семенко ИМ. Поэты пушкинской поры. — М.: Худож. лит., 1970.

172. Скатов Н.Н. Русские поэты: Очерки. М.: Правда, 1977.

173. Скатов Н.Н. Русский гений. М.: Современник, 1987.

174. Скатов Н.Н. Сочинения: в 4 т. СПб.: Ин-т русской литературы (Пушкинский дом), 2001.

175. Сквозников В.Д. Лирика Пушкина. М.: Худож. лит., 1975.

176. Сквозников В.Д. Пушкин. Историческая мысль поэта. — М.: Наследие, 1999.

177. Сквозников В.Д. Пушкинская традиция. М.: ИМ ЛИ РАН, 2007.

178. Смирнов А.А. Лирика Пушкина. М.: МГУ, 1988.

179. Смирнов А.А. Романтическая лирика А.С. Пушкина как художественная целостность. М.: Наука, 2007.

180. Стеллиферовский П.А. Евгений Абрамович Баратынский. — М.: Просвещение, 1988.

181. Степанов H.JI. Поэты и прозаики. М.: Худож. лит., 1966.

182. Строганов М.В. «Луна во вкусе Жуковского», или Поэтический текст как метатекст // Нов. лит. обозрение. 1998. -№ 32. - С. 133 - 146.

183. Тодд III. Уильям Миллз. Дружеское письмо как литературный жанр в пушкинскую эпоху. — СПб.: Гуманит. агентство «Академический проект», 1994.

184. Тойбин И.М. Тревожное слово: О поэзии Е.А. Баратынского. — Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1988.

185. Томашевский Б.В. Пушкин: в 2 т. М.: Худож. лит., 1990.

186. Трофимов Ж. А. «Родня по вдохновенью»: Ист.-докум. повествование об А.С. Пушкине и Н.М. Языкове. Ульяновск: МП «Симбир.кн.», 1993.

187. Тхоржевский С. С. Странник (о В.Г. Теплякове) //Тхоржевский С.С. Портреты пером: Документальные повести. Л.: Сов. писатель, 1982.-С. 91 -254.

188. Тынянов Ю.Н. Пушкин и его современники. М.: Наука, 1969.

189. Фатов Н. Любовь и смерть Д.В. Веневитинова. Варшава: Тип. Варшавского учебного округа, 1914.

190. Федосеева Е.Н. «Что восхитительнее, краше свободных дружеских бесед!.»: Литературные диалоги поэтов пушкинской плеяды. -М.: МГОУ, 2003.

191. Федосеева Е.Н. Диалогическая основа русской лирики первой трети XIX века. Мичуринск: МГПИ, 2009. - 318 с.

192. Фомичев С.А. Служенье муз: О лирике Пушкина. — СПб.: Академический проект, 2001. 250 с.

193. Фридлендер Г.М. Поэтический диалог Пушкина с Вяземским // Пушкин: Исследования и материалы. — JL: Наука, 1983. — Т. 11. — С. 216-244.

194. Фридман Н.В. Проза Батюшкова. — М.: Наука, 1965.

195. Фридман Н.В. Поэзия Батюшкова. — М.: Наука, 1971.

196. Фризман Л.Г. Творческий путь Баратынского. М.: Наука, 1966.

197. Хаев Е.С. Болдинские чтения. — Н. Новгород, 2001.

198. Хетсо Г. Евгений Баратынский. Жизнь и творчество. — Осло-Берген, 1973.

199. Эйхенбаум Б.М. От военной оды к «гусарской песне» // Давыдов Д.В. Полн. собр. стих. Л.: Академия, 1933. - С. 51 - 68.

200. Юрьева И.Ю. Пушкин и христианство. М.: Дом «Муравей», 1998.

201. Языкова Е.В. Творчество Н.М. Языкова: Книга для учителя. — М.: Просвещение, 1990.

202. Янушкевич А.С. Этапы и проблемы творческой эволюции В.А. Жуковского. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1985.

203. Исследования по теории и истории литературы

204. Барахов B.C. Литературные портреты. Истоки, поэтика, жанр. -М.: Наука, 1985.

205. Белинский В.Г. Полн. собр. соч.: в 13 т. М.-Л.: Изд. Акад. наук СССР, 1953 -1959.

206. Берковский Н.Я. О мировом значении русской литературы. -Л.: Наука, 1975.

207. Бочаров С.Г. Филологические сюжеты. М.: Языки славянских культур, 2007.

208. Бройтман С.Н. Проблема диалога в русской лирике первой половины XIX века. — Махачкала: Изд-во Даг. гос. ун-та, 1983.

209. Буало Н. Поэтическое искусство / пер. Э.Л. Линецкой. — М.: Худож. лит., 1957.

210. Вайль П., Генис А. Родная речь: Уроки изящной словесности. — М.: Независимая газета, 1999.

211. Вайман С.Т. Драматический диалог. М.: УРСС, 2003.

212. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М.: Худож. лит., 1940.

213. Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины: Учеб. пособие / под ред. Л. В. Чернец. М.: Высш. шк., изд. центр «Академия», 2000.

214. Винокур Г.О. Филологические исследования: Лингвистика и поэтика. -М.: Наука, 1990.

215. Волков А.А. Фигуры диалогизма // Рус. словесность. — 1996. -№ 5. С. 87-89.

216. Гаспаров M.JI. Современный русский стих. — М.: Наука, 1972.

217. Гаспаров M.JI. О поэтах. М.: Языки русской культуры: Кошелев, 1997.

218. Гачев Г.Д. Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр. — М.: Просвещение, 1968.

219. Гачев Г.Д. Жизнь художественного сознания. Очерки по истории образа. -М.: Искусство, 1972.

220. Гачев Г.Д. Образ в русской художественной культуре. М.: Искусство, 1981.

221. Гинзбург Л.Я. О лирике. М.: Интрада, 1997.

222. Гиришан М.М. Литературное произведение: теория художественной целостности. — М.: Языки славянской культуры, 2002.

223. Гораций К. Наука поэзии, или Послание к Пизонам.— М.: Тип. А. Семена, 1853.

224. Гроссман Л.Г. Проблемы поэтики. — M.-JI.: Госиздат, 1925.

225. Гуляев Н.А. Теория литературы. — М.: Высшая школа; 1977.

226. Жирмунский В.М. Теория стиха. Д.: Наука, 1975.

227. Жирмунский В.М. Введение в литературоведение: Курс лекций. СПб.: СПбГУ, 1996.252: Жолковский А.К. Блуждающие сны и. другие работы. — М.: Наука, 1994.

228. Романов Б.Н. Псалмопевец Давид и русская поэзия // Псалтирь в русской поэзии XVII-XX вв. -М:: Новый ключ, 2002.

229. Зусман В.Г. Диалог и концепт в литературе. Литература и музыка. Нижний Новгород, 2001.

230. История романтизма в русской литературе: в 2 т. / под ред. С.Е. Шаталова. — М.: Наука, 1979.

231. История русской поэзии: в 2 т. Л.: Наука, 1968-1969.

232. Канунова Ф.З., Айзикова И.А. Нравственно-эстетические искания русского романтизма и религия (1820-1840-е гг.). -Новосибирск, 2001.

233. Кибалъник С.А. Русская антологическая поэзия первой трети XIX века. Л.: Наука, 1990.

234. Касаткина В.Н. Христианские основы русского романтизма // Литература и христианство (к 200-летию христианства). — Белгород: БелГУ, 2000.

235. Кожинов В.В. Книга о русской лирической поэзии XIX в.: Развитие стиля и жанра. М.: Современник, 1978.

236. Корман Б. О. Литературоведческие термины по проблеме автора. — Ижевск: Удмуртия, 1982.

237. Котельников В.А. Творческое присутствие Православия в литературе XIX века // Пушкинская эпоха и Христианская культура. Вып. 8. - СПб., 1999. - С. 52 - 79.

238. Котельников В.А. Православные подвижники и русская литература. (На пути к Оптиной). М.: Прогресс-Плеяда, 2002.

239. Кошемчук Т.А. Русская поэзия в контексте православной культуры. СПб.: Наука, 2006.

240. Кристева Ю. Избранные труды: Разрушение поэтики. М.: РОССПЭН, 2004.

241. Кузьмина Н.А. Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка. — М.: КомКнига, 2007.

242. Купреянова Е.Н., Макогоненко Г.П. Национальное своеобразие русской литературы. Л.: Наука, 1976.

243. Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: «Языки русской культуры», 1998.

244. Лешутина И.А. Русская разговорная речь в «почтовой прозе» первой трети XIX столетия. — М.: МГОУ, 2003.

245. Литературно-критические работы декабристов: Сборник. М.: Худож лит., 1978.

246. Лихачев Д. С. О филологии. М.: Высшая школа, 1981.

247. Лихачев Д. С. Об актуальности проблемы общения всовременном искусствознании // Искусство и общение: Сб. науч. тр.f-Л., 1984.-С. 5-14.f

248. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Структура стиха:

249. J Пособие для студ-в. Л.: Просвещение, 1988.

250. Луцевич Л.Ф. Псалтырь в русской поэзии. — СПб.: Дмитрий Буланин, 2002.

251. Маймин Е.А. О русском романтизме. — М.: Наука, 1975.

252. Мальчукова Т.Г. Филология как наука и творчество. — Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского ун-та, 1995.

253. Манн Ю.В. Поэтика русского романтизма. — М.: Наука, 1976.

254. Манн Ю.В. Русская литература XIX века: Эпоха романтизма. — М.: Аспект Пресс, 2001.

255. Мотив вина в литературе: Материалы научной конференции. -Тверь: Тверской гос. ун-т, 2001.

256. Моторин А.В. Духовные направления в русской словесности первой половины XIX века. Новгород: Типография «Новгород». — 1998.

257. Набоков В Ж Лекции по русской литературе. М.: Независимая газета, 1999.

258. Павлович Н.В. Язык образов. М.: «Азбуковник», 2004.

259. Палиевский ИВ. Литература и теория. — М.: Сов. Россия, 1979.

260. Пашкуров А.Н. Категория возвышенного в поэзии русского сентиментализма и предромантизма: эволюция и типология. — Казань: Изд-во Казанского ун-та, 2004.

261. Поляков М.Я. Вопросы поэтики и художественной семантики: Монография. — М.: Советский писатель, 1986.

262. Поспелов Г.Н. Теория литературы. — М.: Высшая школа, 1978.

263. Потебня А.А. Слово и миф. М.: Правда, 1989.

264. Потебня А.А. Теоретическая поэтика. — М.: Высшая школа, 1990.

265. Поэтический строй русской лирики / отв. ред. Г.М. Фридлендер. Л.: Наука, 1973.

266. Пыпин А.Н. История русской литературы: в 4 т. СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1913.

267. Русская литература XIX века и христианство / Под ред. В.И. Кулешова. М.: МГУ, 1997 - .

268. Сахаров В.И. Романтизм в России: эпоха, школы, стили. — М.: ИМЛИ РАН, 2004.

269. Силантьев ИВ. Мотивный анализ: учебное пособие. -Новосибирск: РИЦНГУ, 2004.

270. Степанов А.Д. Проблемы коммуникации у Чехова. — М.: /

271. Языки славянской культуры, 2005.

272. Тарановский К.Ф. О поэзии и поэтике / сост. M.JI. Гаспаров. — М: Языки русской культуры, 2000.

273. Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы: в 3 кн. М.: Наука, 1964.

274. Теория литературы: Учебное пособие: в 2 т. / под ред. Н.Д. Тамарченко. -М.: Изд. центр «Академия», 2007.

275. Тынянов Ю.Н. Архаисты и новаторы. — Д.: Прибой, 1929.

276. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. — М.: Наука, 1977.

277. Тынянов Ю.Н. Проблема стихотворного языка. — М.: Сов. писатель, 1965.

278. Фатеева Н.А. Контрапункт интертекстуальности, или Интертекст в мире текстов. — М.: Агар, 2000.

279. Христианство и русская литература: Сборник статей / под. ред. В.А. Котельникова СПб.: Наука, 1994.

280. Чичерин А.В. Очерки по истории русского литературного стиля. — М.: Худож. лит., 1985.

281. Шевырев С.П. История поэзии: чтения адъюнкта Московского университета Степана Шевырева: в 2 т. СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1887-1892.

282. Эйхенбаум Б.М. О поэзии. М.: Сов. писатель, 1968.

283. Эткинд Е.Г. «Внутренний человек» и внешняя речь. Очерки психопоэтики русской литературы XVIII-XIX вв. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1998.

284. Якобсон P.O. Работы по поэтике. — М.: Прогресс, 1987.

285. Работы по философии, эстетике, культуре, богословию

286. Августин Аврелий. Исповедь; Абеляр П. История моих бедствий. -М.: Республика, 1992.

287. Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. — М.: «Coda», 1997.

288. Афиней. Пир мудрецов. — М.: Наука, 2004.

289. Бахтин М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках // Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М.: Худож. лит., 1986.

290. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. — М.: Сов. Россия, 1963.

291. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. — М.: Худож. лит., 1965.

292. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1972.

293. Бахтин М.М. Работы 1920-х годов. — Киев: Next, 1994.

294. Бачинин В.А. Введение в христианскую эстетику. — СПб.: Христианское общество «Библия для всех», 2005.

295. Башляр Г. Избранное: Поэтика пространства. М.: Российская политическая энциклопедия, 2004.

296. Белый А. Символизм как миропонимание. — М.: Республика, 1994.

297. Бердяев Н.А. Философия свободного духа. М.: Республика, 1994.i г

298. Библер B.C. Михаил Михайлович' Бахтин или поэтика культуры. -М.: Политиздат, 1991.

299. Бицилли П.М. Элементы средневековой культуры. — СПб.:f1. Мифрил, 1995.

300. Борисова КН. Русский разговорный диалог: структура и динамика. М.: КомКнига, 2005.

301. Бубер М. Два образа веры. — М.: Республика, 2005.

302. Булгаков С.Н. Православие: Очерки учения православной церкви. М.: ACT, 2003.

303. Бухаркин П.Е. Православная Церковь и русская литература в

304. XVIII-XIX веках: Проблемы культурного диалога. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1996.

305. Вайс М. Библия и современное литературоведение: Метод целостной интерпретации,- М.: Мосты культуры, 2001.

306. Василий Великий; свт. Избранные творения. — М.: Издательство Сретенского монастыря, 2008.

307. Варсонофий Великий, прп. Руководство к духовной жизни. -М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2002.

308. Вейдле В.В. Умирание искусства. СПб.: Аксиома, 1996.

309. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения. — М.: Наука, 1993.

310. Виролайнен М.Н. Исторические метаморфозы русской словесности. СПб.: Амфора, 2007.

311. Волконский В. Разговоры. СПб.: Издание «Аполлона», 1912.

312. Волошин М.А. Лики творчества. — Л.: Наука, 1989.

313. Выготский Л. С. Психология искусства. Mi: Искусство, 1986.

314. Выготский Л.С. Развитие высших психических функций. Из неопубликованных трудов. — М.: Изд-во Акад. пед. наук, 1960.

315. Вышеславцев Б.П. Этика преображенного Эроса. — М.: Республика, 1994.

316. Гадамер Х.Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991.

317. Гаспаров Б.М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. — М.: НЛО, 1996.

318. Гегель Г.-В.-Ф. Лекции по эстетике // Гегель Г.-В.-Ф. Сочинения: в 14 т. — М.: Гос. издат., 1958.

319. Гегель Г.-В -Ф. Эстетика: в 4 т. М.: Искусство, 1968.

320. Гельвеций К.А. Об уме. М.: Мир книги, 2007.

321. Григорий Богослов, свт. Творения: в 2 т. М.: Сибирская благозвонница, 2007.

322. Григорий Богослов, свт. Песнопения таинственные. — М.: Правило веры, 2000.

323. Григорий Палама, свт. Беседы: в 3 т. — М.: Изд. отд. Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1994.

324. Григорий Богослов, свт. Избранные слова. — М.: Православное братство св. апостола Иоанна Богослова, 2002.

325. Григорий Нисский, свт. Избранные творения. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007.

326. Григорий Нисский, свт. О молитве. М.: Изд. Московского Подворья Св.-Троицкой Сергиевой Лавры, 1999.

327. Делез Ж. Логика смысла. — М.: Екатеринбург: Деловая книга, 1998.

328. Деррида Ж. Письмо и различие. — М.: Академический проект, 2000.

329. Добротолюбие. Т. 1. — Издание Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1992. репр.: М., 1895.

330. Дунаев М.М. Православие и русская литература: в 5-ти частях. М.: Христианская литература, 1996.

331. Евфимий Зигабен. Толковая Псалтирь Евфимия Зигабена (греческого философа и монаха), изъясненная по святоотеческим толкованиям. М.: Общество святителя Василия Великого, 2000.

332. Звозников А.А. Гуманизм и христианство в русской литературе XIX века. Минск: ЕГУ, 2001.

333. Иванов В.И. Дионис и прадионисийство. СПб.: Алетейя, 1994.

334. Ильин И.А. Собрание сочинений: в 10 т. — М.: Русская книга, 1993.

335. Ильин И.А. Путь к очевидности. М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс; Харьков: Изд-во Фолио, 1998.

336. Иоанн Златоуст, свт. Полное собрание творений: в 12 т. М.: Сибирская благозвонница, 1995.

337. Иоанн, игумен Синайской горы, прп. Лествица. — СПб.: Наука, 2008.

338. Карсавин Л.П. Сочинения. — М.: Раритет, 1993.

339. Карсавин Л.П. Религиозно-философские сочинения. М.: Ренессанс, 1992.

340. Къеркегор С. Страх и трепет. М.: Республика, 1993.

341. Левицкий С.А. Очерки по истории русской философии. — М.: Канон, 1996.

342. Лихачев Д. С. Очерки по философии художественного творчества. СПб.: БЛИЦ, 1996.

343. Лихачев Д.С. Поэзия садов: К семантике садово-парковых стилей. Сад как текст. М.: Согласие, 1998.

344. Лосев А.Ф. Имя: Избр. работы, переводы, беседы, исследования, арх. материалы. СПб.: Алетейя, 1997.

345. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура.1 М.: Политиздат, 1991.

346. Лосский Н.О. Бог и мировое зло. М.: Республика, 1994.

347. Лосский НО. Мир как осуществление красоты: Основы эстетики. -М.: Прогресс — Традиция, 1998.

348. Лотман Ю.М. Об искусстве. СПб.: «Искусство-СПБ», 1998.

349. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек — текст — семиосфера история. — М.: «Языки русской культуры», 1999.

350. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII начало XIX века). - СПб.: «Искусство-СПБ», 2006.

351. Мамардашвипи М.К. Эстетика мышления. М.: Московская школа политических исследований, 2001.

352. Менъ А. Читая Апокалипсис. — М.: Фонд имени Александра Меня, 2000.

353. Менъ А. На пороге Нового Завета. М.: Изд-во Эксмо, 2005.

354. Монтенъ М. Опыты: в 2 т. — М.: Терра, 1996.

355. Паскаль Б. Мысли. М.: Эксмо-пресс, 2000:

356. Платон. Собрание сочинений: в 3 т. — М.: Мысль, 1968.

357. Поварнин С.И. Спор: О теории и практике спора. М.: Флинта, наука, 2002.

358. Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. — М.: Лабиринт, 2002. 189 с.

359. Розанов В.В. О понимании. Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания. — М.: Тип. Э. Лисснера и Ю. Романа, 1886.

360. Рикер П. Память, история, забвение. М.: Изд-во гуманитарной литературы, 2004.

361. Русская философия: Антология. М.: Книжная палата, 1994.

362. Русские пиры. Альманах «Канун» / под общей ред. Д.С. Лихачева. Вып. 3. - СПб., 1998.

363. Рущаков В.А. Риторика. Природа речевой коммуникации. -СПб: СПбГИЭУ, 2005.

364. Рюмина М.Т. Эстетика смеха: Смех как виртуальная реальность. М.: КомКнига, 2006.

365. Садецкий А. Открытое слово: Высказывания М.М. Бахтина в свете его «металингвистической» теории. — М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 1997.

366. Сенека Луций Аней. Нравственные письма к Луцилию. — М.: Алетейя: Новый Акрополь, 2000.

367. Симеон Новый Богослов, св. Божественные гимны преподобного Симеона Нового Богослова. М.: Правило веры, 2006.

368. Симеон Новый Богослов, св. Слова преподобного Симеона Нового Богослова: в 2 т. М.: Правило веры, 2001.

369. Собрание мнений и отзывов Филарета, Митрополита Московского и Коломенского, по учебным и церковно-государственным вопросам. СПб., 1885. - Т. 1. - № 119.

370. Софроний (Сахаров). Духовные беседы. — СПб.: Сатисъ, 1997.

371. Софроний (Сахаров).О молитве. М.: YMCA-Press, 1991.

372. Творения иже во святых отца нашего Василия Великого, Архиепископа Кесари Каппадокийския. Ч. 1. - М., 1891.

373. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. М.: Изд-я группа «Прогресс», 1995.

374. Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре.- М.: Изд-я группа «Прогресс», 1995.

375. Трубецкой Е.Н. Смысл жизни // Русские философы (конец XIX- середина XX века): Антология. М.: Книжная палата, 1994. -С. 232-372.

376. Уваров М.С. Архитектоника исповедального слова. СПб.: Алетейя, 1998.

377. Успенский Б.А. Семиотика искусства. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1995.

378. Ухтомский А.А. Доминанта души: из гуманитарного наследия. Рыбинск: Рыбинское подворье, 2000.

379. Феофан Затворник, свт. Созерцание и размышление. — М.: Правило веры, 2000.

380. Флоренский П.А. Имена. М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс; Харьков: Изд-во Фолио, 1998.

381. Флоренский П.А. Столп и Утверждение Истины: в 2 т. — М.: Правда, 1990.

382. Флоровский Г.В. Восточные отцы IV века. М.: Паломник, 1992.

383. Франк С.Л. Непостижимое: Онтологическое введение в философию религии. — М.: ACT, 2007.

384. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М.: Наука, 1977.

385. Фуко М. Слова и вещи. СПб.: АОЗТ «Талисман», 1994.

386. Цицерон М.Т. Философские трактаты о старости и о дружбе. -М.: Тип. М.Г. Волчанинова, 1893.

387. Чужое имя. Альманах «Канун» / под общей ред. Д.С. Лихачева. Вып. 6. СПб., 2001.

388. Шеллинг Ф. Философия искусства. М.: Мысль, 1966.

389. Шестое Л. На весах Иова (Странствования по душам). М.: Наука, 1993.

390. Шиллер И.Х. Ф. Статьи по эстетике // Шиллер И.Х.Ф. Собрание сочинений: в 8 т. М.: Гослитиздат, 1950. - Т. VI.

391. Шлейермахер Ф. Речи о религии к образованным людям, ее презирающим — СПб.: Алетейя, 1994.

392. Шлегелъ Ф. Эстетика. Философия. Критика: в 2 т. М.: Искусство, 1983.

393. Щедровицкий Д.В. Беседы о Книге Иова. М.: Оклик, 2005.

394. Элиаде М. Ностальгия по раю // Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения. — М.: Ладомир, 1999. С. 349- 381.

395. Юм Д. Сочинения: в 3 кн. М.: Канон, 2004.

396. Юнг КГ. Психологические типы. М.: «Университетская книга», 1998.

397. Якубинский 77.77. О диалогической речи // Якубинский П.П. Избранные работы. Язык и его функционирование. — М.: Наука, 1986.- С. 17-59.

398. Ясперс К. Смысл и назначение истории. — М.: Республика, 1994.

399. Яусс Х.Р. К проблеме диалогического понимания // Вопр. философии. 1994. - № 12. - С. 97 - 106.

400. Авторефераты и диссертации

401. Алъми И.Л. Лирика Е.А. Баратынского: автореф. дис. . канд. филол. наук.—Л., 1970.

402. Боковня А.Р. Поэтическая рефлексия П. А. Вяземского: автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 2007.

403. Жаткин ДН. Поэзия А.А. Дельвига в контексте литературного развития 1810-1830-х годов: Традиции и новаторство: дис. . доктора филол. наук. М., 2004.

404. Козлов И.В. Книга стихов Ф.Н. Глинки «Опыты Священной поэзии»: проблемы архитектоники и жанрового контекста: автореф. . канд. филол. наук. Екатеринбург, 2006.

405. Козубовская Г.П'. Лирика Баратынского и проблема творчества: автореф. дис. . канд. филол. наук-Л., 1980.

406. Краснокутский B.C. «Арзамас» и его значение в истории русской литературы: автореф. дис. . канд. филол. наук. -М., 1974.

407. Кудрявкин С.С. Личность и поэзия Е.А. Боратынского в историко-функциональном> освещении (1820 — 1890-е годы): дис. . канд. филол. наук.-М., 1992.

408. Митрофанова О.И. Базовые концепты русской ментальности в поэтическом языке П.А. Вяземского: автореф. . канд. филол. наук. — Казань, 2006.

409. Одинцов В. А. Диалог у Пушкина: автореф. дис. . канд. филол. наук.-М., 1967.

410. Омарова Г.Б. Диалогичность эпистолярной поэтики А.С. Пушкина: дис. . канд. филол. наук. Омск, 2004.

411. Погшавская И.А. Жанр послания в русской поэзии первой трети XIX в.: автореф. дис. . канд. филол. наук. — Томск, 1987.

412. Рамазанова Г.Г. Элегии Н.М. Языкова: автореф. дис. . канд. филол. наук. — М., 1989.

413. Романова ИВ. Поэтика, Иосифа Бродского: Лирика с коммуникативной точки зрения: автореф. дис. . доктора,филол. наук Смоленск, 2009.

414. Рудакова С.В. Жанровая специфика и средства выражения художественного мышления в лирическом мире Е.А. Боратынского: автореф. дис. . канд. филол. наук.-М., 1997.

415. Рябий И.Г. Эволюция жанра послания в лирике поэтов пушкинской плеяды: автореф. дис. . канд. филол. наук.-М., 1988.

416. Сердюкова О.А. Творческий путь Д.В. Давыдова-лирика: автореф. дис. . канд. филол. наук. -Куйбышев, 1983.

417. Соловьева Е.А. Диалогическая основа англоязычного поэтического текста в аспекте его категориальных свойств: автореф. дис. . канд. филол. наук.— М., 2007.

418. Федосеева Т.В. Литературные диалоги К.Н. • Батюшкова: автореф. дис. . канд. филол. наук.-М., 1997.

419. Хан ЕЖ Жанровое и стилевое своеобразие лирики Н.М. Языкова: автореф. дис. . канд. филол. наук. — М., 1979.

420. Хитрова Д.М. Литературная позиция Е.А. Баратынского 1820-первой половины 1830-х годов: дис. . канд. филол. наук —М., 2005.

421. Чубукова Е.В. Лицейская лирика Пушкина. Движение жанров: автореф. дис. . канд. филол. наук —Л., 1984.

422. Шарафадина К.И. Жанр послания в лирике А.С. Пушкина: автореф. дис. . канд. филол. наук-Л., 1985.

423. Щемелева JI.M. Типы философского и психологического сознания в русской литературе XIX в.: автореф. дис. . канд. филол. наук — М.', 1975.1. Справочная литература

424. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. -М.: Терра, 1995.

425. Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник / под ред. Л.Ю. Иванова, А.П. Сковородникова и др. — М.: Флинта: Наука, 2003.

426. Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред. А.Н. Николюкина. -М.: НПК «Интелвак», 2001.

427. Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2 т. / под ред. С.А. Токарева. — М.: Российская энциклопедия, 1994.

428. Остолопов Н.Ф. Словарь древней и новой поэзии: Ч. 1-3. -СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1821.

429. Полный православный богословский энциклопедический словарь: в 2 т. СПб.: Изд. П.П. Сойкина, 1912.

430. Русская философия: Словарь / под общей ред. М.А. Маслина. -М.: Терра; Республика, 1999.

431. Словарь языка Пушкина: в 4 т. / отв. ред. В.В. Виноградов. -М.: Азбуковник, 2000.

432. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. — СПб.: Азбука, 1996.1. Иностранная литература

433. Bauer G. Zur Poetik des Dialogs Darmstadt, 1969.

434. Hirzel R. Der Dialog. 2 Bde. Hildesheim, 1963.

435. Holduist M. Dialogism. Bakhtin and the Theory of Ideology .London, 1990.

436. Gardiner M. The Dialogics of Critique. Bakhtin and the Theory of Ideology-London, 1992.

437. LachmannR. (Hg.) Dialogizitat.- Munchen, 1982.

438. Lerch G. Die uneigentlich direkte Rede // Festschrift fur Karl Vossler / Herausgegeben von Victor Klemperer und Eugen Lerch. -Heidelberg, 1922. S. 107-119.

439. Todorov T.M. Bakhtin. Le principe dialogique suivi de Ecrits de Cercle de Bakhtin. Paris, 1981.