автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Дихотомия "бог - дьявол" в древнерусской языковой картине мира

Полный текст автореферата диссертации по теме "Дихотомия "бог - дьявол" в древнерусской языковой картине мира"

На правах рукописи 40*>и и* и

ПИСАРЬ Надежда Владимировна

ДИХОТОМИЯ «БОГ - ДЬЯВОЛ» В ДРЕВНЕРУССКОЙ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА

10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

- 6 ОКТ 2011

Калининград 2011

4856738

Работа выполнена в Федеральном государственном автономном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Балтийский федеральный университет имени Иммануила Канта»

Научный руководитель: кандидат филологических наук, профессор

Алимпиева Роза Васильевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Дронова Любовь Петровна (ФГБОУ ВПО «Национальный исследовательский Томский государственный университет»)

кандидат филологических наук, доцент Хабарова Ольга Викторовна (ФГОУ ВПО «Калининградский государственный технический университет»)

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Волгоградский государственный

университет»

Защита состоится 28 октября 2011 г. в 14:00 часов на заседании диссертационного совета К 212.084.04. при Балтийском федеральном университете им. И. Канта по адресу: 236022, г. Калининград, ул. Чернышевского, д. 56, факультет филологии и журналистики, ауд. 231.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Балтийского федерального университета имени Иммануила Канта.

Автореферат разослан СМЯЯяЖЯ 2011г.

Ученый секретарь диссертационного совета О.Л. Кочеткова

Реферируемая диссертационная работа посвящена функционально-семантическому и концептуальному анализу дихотомии «бог - дьявол» в древнерусской языковой картине мира.

Характерный для когнитивной лингвистики интерес к рассмотрению запечатленных в языке особенностей менталитета того или иного этноса обусловил пристальное внимание исследователей к лингвокультурному аспекту изучения языка, позволяющему выявить наиболее значимые фрагменты картины мира народа. Рассмотрение культурологической составляющей языкового выражения важных для национального менталитета универсальных категорий мироустройства остается одной из приоритетных задач когнитивной лингвистики, поскольку именно с помощью изучения языка народа в соотнесенности с основными ценностями национальной культуры можно обнаружить существенные особенности осмысления этих категорий этносом.

В рамках указанного направления важную роль в исследовании специфики постижения человеком окружающей действительности играют особые мыслительные единицы - концепты, посредством которых в национальном сознании запечатлеваются явления, имеющие исключительную значимость для культуры народа. Поэтому не случайно рассмотрению ключевых концептов, соотнесенных с русской ментальностыо, посвящено большое количество работ (Н.Д. Арутюнова, В.В. Колесов, Ю.В. Степанов, Е.С. Кубрякова, З.Д. Попова, И. А. Стернин, Г.В. Звездова, А.П. Бабушкин,Г.И. Берестнев, В.А. Маслова, Е.А. Попова, Н.В. Сафонова, К.Е. Баталина и др.).

Несомненно, что для русского менталитета искони наиболее важными концегггами, содержащими в себе основные ценностные категории аксиологической системы этноса, являются концепты «бог» и «дьявол» как компоненты соответствующей дихотомии, поскольку вся культура русского народа теснейшим образом связана с христианским вероучением, пронизывающим весь духовный и материальный мир этноса, а также формирующим ценностную картину мира русской нации.

Принятие христианства славянами в конце X века стало тем поворотным пунктом в истории народа, который позволил ему осознать путь нравственного совершенствования, понять смысл жизни, а концепты «бог» и «дьявол», находящиеся друг с другом в отношениях дихотомии, заключили в себе значимые ценностные ориентиры, впоследствии способствовавшие изменению мировоззрения славян.

В связи с вышесказанным актуальность настоящего исследования

определяется обращением к проблеме языковой репрезентации фундаментальной лингвокультурной дихотомии «бог - дьявол», в которой получают отраженность ключевые нравственно-эстетические категории аксиологических представлений русского народа. Анализ содержательной сущности дихотомии «бог - дьявол» позволяет реконструировать важный фрагмент ценностной картины мира этноса, формирующейся на протяжении всей истории культуры народа, поскольку, как справедливо указывает Д.С. Лихачев, «история культуры движется и развивается не только путем изменений внутри этой культуры, но и путем накопления культурных ценностей», поскольку «ценности культуры не столько меняются, сколько создаются, собираются или утрачиваются» [Лихачев 1989:231].

Объектом исследования в данной диссертационной работе является языковая картина мира, репрезентируемая древнерусскими текстами Х1-Х1У веков, а в качестве предмета исследования рассматриваются языковые средства выражения дихотомии «бог - дьявол». Выбор объекта и предмета исследования отнюдь не случаен, поскольку период с XI по XIV века был важным этапом становления русского мировоззрения. Именно в этот период «происходят самые существенные по своим последствиям изменения в мировоззрении, укладе жизни восточных славян, и многие из этих изменений опосредованно отражаются в форме и содержании древнерусских литературных текстов» [Ковалев 1997: 6]. При этом важной особенностью древнерусской культуры является то, что она представляет собой гипертекст, в качестве стержня которого выступает христианское вероучение, а значит, можно утверждать, что древнерусские книжники уделяли первостепенное значение таким феноменам, воплощающим в своей семантике основные ценностные ориентиры, как Бог и дьявол, и, безусловно, запечатлевали их в своих текстах.

Материалом для исследования послужили разножанровые памятники древнерусской письменности XI - XIV веков: летописи, жития, сказания, слова, поучения и др. Методом сплошной выборки было извлечено более 3 500 примеров, включающих лексические средства репрезентации дихотомии «бог -дьявол». Многие исследователи (см. работы В.В. Колесова, В.Н. Топорова, В.П. Адриановой-Перетц, В.В. Кускова, Н.Д. Арутюновой, Т.И. Вендиной, Н.С. Ковалева, С.С. Ваулиной, Р.В. Алимпиевой, Л.П. Дроновой, Е.М. Шептухиной, И.Р. Федоровой, О.В. Хабаровой и др.) уделяют большое внимание изучению древнерусских текстов как базиса, в основе которого лежат ключевые нравственно-эстетические категории аксиологической системы народа,

регулирующие все сферы жизни общества. В связи с этим наш интерес к древнерусским текстам закономерен, поскольку «без познания законов движения языка, его истории невозможно всесторонне понять его современное состояние, его тенденции развития в настоящее время» [Филин 1981: 11]. Именно в памятниках древнерусской письменности фиксируются те фундаментальные особенности восприятия и понимания мира русским этносом, которые впоследствии обусловили особый характер постижения окружающей действительности русской нацией, непосредственно связанный с представлением о духовности - понятием несравненно широким, «проявляющемся в многообразии великих деяний человечества, в извечном его стремлении к высшей Правде и Красоте» [Кожинов 2006: 7], наполняющих весь русский мир. В связи с этим «в основе большинства текстов лежит вероучительный элемент, главная функция которого состоит в выработке в сознании адресата средств выражения христианской духовности» [Чумакова 2002: 14]. Древнерусские тексты, следуя христианскому вероучению, наставляют на путь истинный, очерчивают нравственные ориентиры и моральные законы жизни общества. Соответственно «изучение древнерусских текстов, отражающих древний слой русской ментальности, позволяет во многом прояснить специфику современной концептуальной системы и проследить этапы ее формирования» [Кондратьева 2010: 73].

Научная нов изна исследования определяется тем, что в нем впервые на материале памятников древнерусской письменности Х1-Х1У веков проведен комплексный (функционально-семантический, концептуальный) анализ дихотомии «бог - дьявол» в древнерусской языковой картине мира, репрезентируемой соответствующими текстами.

Цель данной диссертационной работы - установление специфики лексических репрезентаций дихотомии «бог - дьявол» в древнерусской языковой картине мира. Достижению поставленной цели подчинено решение следующих задач:

- определить функциональную значимость дихотомии «бог - дьявол» в древнерусской языковой картине мира;

- выявить план содержания составляющих указанной дихотомии (концептов «бог» и «дьявол»);

- определить состав и семантическое своеобразие языковых репрезентантов составляющих дихотомии «бог - дьявол»;

- установить функциональную иерархию лексических средств, отражающих

концептуальное пространство данной дихотомии;

- выявить значимые оппозиции, посредством которых происходит противопоставление концептов «бог» и «дьявол» в древнерусской языковой картине мира, а значит, и в национальном мировоззрении.

Цель и задачи данного исследования обусловили использование комплексной методики анализа, включающей следующие методы и приемы: описательный и функционально-семантический методы, метод концептуального анализа, приемы контекстуального, компонентного и этимологического анализа, а также прием количественных подсчетов.

Теоретическая значимость работы определяется комплексным рассмотрением содержательной природы концепта, опирающимся не только на лингвистические, но и на философские основания выделения соответствующей категории в научном познании, что позволяет расширить научные представления о концепте в когнитивной лингвистике и лингвокультурологии и стимулирует дальнейшие исследования в данных научных направлениях.

Практическая значимость исследования определятся возможностью использования его материалов и полученных результатов в разработке вузовских лекционных курсов и спецкурсов по когнитивной лингвистике, лингвокультурологии, истории русского литературного языка, исторической стилистике и лексикологии.

Апробация работы. Основные теоретические положения и практические результаты исследования обсуждались на кафедре истории русского языка и сравнительного языкознания Балтийского федерального университета им. И. Канта, докладывались автором на ежегодных научных семинарах аспирантов данного университета, а также на международной научно-практической конференции «Стратегии исследования языковых единиц» (Тверь 2011). Основное содержание диссертации представлено в восьми публикациях автора.

В соответствии с поставленной целью в качестве основных положений, определяющих научную новизну и теоретическую значимость работы, на защиту выносятся следующие:

1. Дихотомия «бог - дьявол» в древнерусской языковой картине мира представляет собой многокомпонентную систему, репрезентирующую ключевые нравственно-эстетические приоритеты аксиологической системы народа, что непосредственно связано с содержательной спецификой входящих в состав данной дихотомии струюур.

2. План содержания дихотомии «бог - дьявол» определяется содержанием

каждого из концептов, входящих в состав рассматриваемой дихотомии (концептов «бог» и «дьявол») в их непосредственной соотнесенности с ключевыми константами христианства.

3. Дихотомия «бог - дьявол» представляет собой органическое единство трансцендентальных и имманентных ценностей, что непосредственно связано с их культурологической взаимообусловленностью.

4. План выражения дихотомии «бог - дьявол», формирующийся посредством лексических экспликаторов соответствующих лингвокультурных концептов, отличается подвижностью и открытостью их компонентов, что обусловливает наличие тесных синонимических связей внутри каждого концепта.

5. Функциональная роль лексических средств выражения дихотомии «бог -дьявол» усиливается при их реализации в качестве экспликаторов таких бинарных оппозиций, входящих в структуру рассматриваемой дихотомии, как «истина - ложь», «свет - тьма», «добро - зло».

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения. Справочную часть диссертационной работы составляют список использованной научной литературы, словарей и энциклопедических изданий, а также источников.

Во введении обосновывается выбор темы диссертационной работы, определяются предмет, объект, цели и задачи исследования, производится характеристика материала и методов его анализа, устанавливается научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Теоретические основы исследования», состоящей из четырех параграфов, обсуждается ряд теоретических вопросов, касающихся определения содержания и структуры понятия «концепт», соотношения различных фрагментов картины мира, установления роли аксиологии в системе научного познания, осмысления понятия дихотомии в лингвистике.

В первом параграфе рассматриваются содержание понятия «концепт» в философии и лингвистике и основные концепции, касающиеся структуры концепта.

В современной философии под концептом понимается «формулировка, умственный образ, общая мысль»; «содержание понятия в отвлечении от языковой формы его выражения, актуализирующее отраженную в понятии онтологическую его составляющую» (НФС). Данное представление о содержании термина «концепт» из философии переходит в такие общественные

науки, как математическая логика, логическая семантика, когнитивная психология, а затем - в область лингвистики, где в дальнейшем претерпевает определенную эволюцию, наполняясь новым содержанием, дополнительными признаками, ассоциациями и оценками. В связи с этим в лингвистике до сих пор нет единого определения термина «концепт» и четкой точки зрения на соотношение терминов «понятие» и «концепт». Одни исследователи полагают, что термины «понятие» и «концепт» тождественны (Katz 1966; Чейф 2003; Шенк 1980; Никитина 1978; Лукин 1993; Сергеева 2007), другие придерживаются противоположной точки зрения (Fodor 1998; Glück 2000; Кубрякова 1997; Маслова 2008; Степанов 2001; Колесов 2007; Попова, Стернин 1999 и др.). Мы полагаем, что соответствующие термины не являются синонимами, поскольку понятие представляет собой «совокупность познанных существенных признаков объекта» [Маслова 2008: 103], а концепт - это сложноорганизованное структурированное образование, в котором фиксируются признаки, имеющие наибольшую ценность и значимость для культуры народа. Следовательно, понятие является лишь базисом, на основе которого происходит становление концепта.

В решении вопроса о содержательном наполнении концепта на сегодняшний день также не сложилось четкого мнения о том, какой компонент, культурный или языковой, является в концепте приоритетным. В результате этого в отечественной лингвистической науке в рассмотрении субстанции «концепт» обозначились три основных подхода: лингвокультурологический, когнитивно-семантический и лингвокогнитивный. Обобщая все теории, можно сделать вывод, что концепт - это ячейка культуры (Ю.В. Степанов), "стереотип" языкового и более широкого культурного сознания, функционирующий в естественном языке (Ю.Д. Апресян); ментальное образование, входящее в состав концептосферы, которое может быть вербализировано, а может и не получить свое языковое выражение в лексической системе национального языка (З.Д. Попова, И.А. Стернин); концепт является результатом познавательной деятельности человека, включает в себя некие "кванты" знания (объективного и субъективного), содержащие информацию о мире (Е. С. Кубрякова).

На основе рассмотренных концепций мы делаем вывод, что концепт содержит в своей основе понятие, но не исчерпывается только им, а охватывает все содержание слова, отражает представления и оценки носителей данной культуры о явлении, стоящем за словом во всем многообразии его ассоциативных связей, а значит, в нем аккумулируется культурный уровень, как

каждой языковой личности, так и всего народа, что получает отраженность не только в слове, но и в словосочетании, высказывании, дискурсе, тексте.

Концепт имеет сложное и многослойное строение, поскольку как явление культуры содержит в себе не только семантическую составляющую, но и окружен эмоциональным, экспрессивным, оценочным ореолом. И одновременно он является своеобразным кирпичиком в строительстве когнитивной картины мира.

Во втором параграфе устанавливается соотношение понятий «концептосфера» и «картина мира», «концептуальная» и «когнитивная» картина мира, «когнитивная» и «языковая» картина мира.

В современной когнитивной лингвистике под картиной мира понимают целостный, глобальный образ мира, который является результатом всей духовной активности человека [Маслова 2008]. Термин «концептосфера» одни исследователи используют в качестве синонима картины мира (Лихачев 1993; Трошина 1994; Кольцова 2001; Маслова 2008), а другие - как обозначения определенного (тематического, социального, культурологического и т.д.) фрагмента картины мира (Блох 2006; Казакова 2006; Григорьева 2008). С нашей точки зрения, термин «концептосфера» логичнее употреблять в качестве синонима картины мира, поскольку в значении самого слова концептосфера содержится семантика некой глобальной организации концептов, тем более что именно в таком значении данный термин используется и его изначальным автором Д.С. Лихачевым.

В современной лингвистике широко используется и термин «когнитивная картина мира», под которым понимается целостный образ мира, сумма значений и представлений о мире, упорядоченная в голове человека по самым разным основаниям и объединенная в известную интегральную систему [Кубрякова 1988]. Следует таюке отметить, что параллельно термину «когнитивная картина мира» широко употребляется и другой термин - «концептуальная картина мира». На наш взгляд, данные термины функционируют в качестве синонимов, поскольку под терминами «когнитивная» и «концептуальная» картина мира исследователи как правило понимают одно и то же явление - образ мира, запечатленный в человеческом сознании в виде системы концептов.

Проблема соотношения мира, его образа, существующего в сознании человека и его языкового выражения, способствует выделению концептуальной (когнитивной) и языковой картин мира. В полной мере осознать окружающую действительность позволяет именно когнитивная картина мира, представляющая собой совокупность как языковых, так и собственно мыслительных операций.

Языковая же картина мира осмысляется исследователями как часть когнитивной картины мира, отраженная в языковых знаках и их значениях.

Третий параграф посвящен вопросу о становлении аксиологии как науки, определению аксиологической составляющей древнерусской картины мира, установлению содержания семантических категорий «оценка», «оценочность», «ценность».

В каждой философской концепции так или иначе говорится о ценностях, их связи с христианством, специфике и роли ценностей в жизни общества и о многоуровневой системе ценностей.

В древнерусской картине мира, непосредственно связанной с аксиологией христианства, абсолютной ценностью является Бог, а в качестве его противоположности, отрицающей все высшие ценности, выступает дьявол. Несмотря на то, что противоборство Бога и дьявола так или иначе существует во многих религиях, что, на первый взгляд, свидетельствует об универсальном характере рассматриваемых феноменов, однако для каждого отдельного народа в Боге и дьяволе воплощаются и специфические, национальные особенности представлений о высших, положительных, и отрицательных ценностях.

В четвертом параграфе анализируется сущность понятия дихотомии в лингвистике.

В соответствии с рассмотренными позициями исследователей по данному вопросу можно утверждать, что любую пару концептов, имеющую некую общность, но члены которой можно разделить по какому-либо дифференциальному признаку так, чтобы один из элементов данной пары был отрицательно, а другой положительно маркированным, правомерно называть бинарной оппозицией. Поскольку в современной лингвистике не существует строгих критериев разграничения терминов «бинарная оппозиция» и «дихотомия», указанные понятия могут использоваться в качестве синонимов. Дашое утверждение, безусловно, применимо и к противопоставлению концептов «бог» и «дьявол».

Во второй главе «Смысловая структура и языковое выражение концепта «бог» в древнерусских текстах Х1-Х1У веков», состоящей из пяти параграфов, предметом нашего исследования является первый член дихотомии «бог - дьявол» - концепт «бог», анализируется план содержания данного концепта и особенности его выражения на различных лексико-семантических уровнях.

В первом параграфе рассматривается план содержания указанного концепта в древнерусской картине. Проведенный анализ позволяет сделать вывод о том,

что Бог в культурологическом пространстве восточных славян осмысляется как субстанция, имеющая антропоморфные характеристики и обладающая великим разумом. Иногда, в связи с влиянием языческих культов, он осознается как одно из существ, руководящих всем сущим, однако в большинстве случаев, в соотнесенности с христианским вероучением, Господь предстает единым верховным существом, выступающим в трех лицах. В древнерусской картине мира, вслед за ветхозаветной традицией, Бог осмысляется справедливым правителем, судьей и карателем неправедных, а согласно новозаветному осмыслению он творит только благо, ведет человека к Истине, Свету, духовной красоте, вечной жизни.

Соответствующее осознание рассмотренной субстанции получает полное и всестороннее осмысление через сложную систему соотнесенных между собой лексико-семантических парадигм, отраженную в памятниках древнерусской письменности Х1-Х1У вв., что определяет сущность рассматриваемого концепта в древнерусской языковой картине мира.

Во втором параграфе анализируется выражение концепта «бог» на парадигматическом уровне посредством парадигмы лексем вогь, господь, вллдхисд, в'ышьппи, царь, с^дня, вьседьржитель, клюстелк, творьць, еьпдситель, провндьць, нлстдкышкъ, ч&мЖ'Ьколюбьць, податель, мьститель, среди которых доминантное положение занимает лексема когъ. Данные лексемы образуют между собой синонимические ряды, объединенные по смыслу, но в то же время каждая из лексем, входящих в эту лексико-семантическую парадигму, обладает своим дифференциальным значением, которое и определяет специфику функционирования ее в качестве номината концепта в том или ином контексте. Многие из входящих в эту парадигму репрезентаторов концепта «бог» создают свои частные парадигмы, наиболее выразительно эксплицирующие признаки Бога, имеющие для восточных славян особую значимость (ср.: творьць, зижитель, хгы-тРь4|», х^А0ЖЬНМКГЬ' строитель, изокр'Ьтдтель, гьдктель, сьвьршитель - общее значение «создатель»; сьпаснтель, злщнтитель, здст^пьннкъ, помощьнигъ, посггЬшьник'ь, йУЬшитель, Лр'Ьпителк, изклкителк, врлчь, промъилынпсь, пролтышлынисъ - «защитник»; промысльннкть, сьрдоцевндьць, вьсевидьць, провндьць, пропов"Ьдьн(1Къ, посл^ь - «всевидящий»; д^шелювьць, челов'Ьколюььць - «любящий человечество»; податель, оттьдлтель, вллгоддтель, св'Ьтодавьць, докродлвьць, живодавьць (жнводлтель),

мьздокъзддтель - «дарующий»; наставьннкъ, Учитель, кърмь.кик'ъ, »гьр.икчни - «наставник, учитель»).

Третий параграф посвящен языковому выражению соответствующего концепта в древнерусских текстах Х1-Х1У вв. через репрезентацию на синтагматическом уровне. Наиболее частотно синтагматические связи номинатов концепта «бог» выявляются на уровне определительных отношений, указывающих на разнообразные свойства и признаки соответствующей субстанции. Исследование данных синтагм показало, что в древнерусской картине мира Бог осмысляется как «вечный» ((п(гЬ)в'Ьчыгыи, неизм'кньн'ы.и (неизм'Ън^км'ы.н), нетл'ккм'ы.и, Безндчдлыти, кесъмьртыгыи, прнсьногыи, прнсьносЛцьнтан, сЪЛцнн, не имъш начала нн конца, Еезъ ндчлт*ькд, вес коньцд,), «вышний» (к'ьиок'ыи (вташьнии), сьвьршенъш, некесьн-ын, сьшедишн с некес (сьшедшии с в-мсотм), на вт.иокыхт> сидящим), «сильный» (вьсемогъш (вьсемогЬ'щнн), вьсесндыгын, ведик'ын (велим), кр'кп'кк'ы.н), «страшный» (грозьни.«, ^ждсыти, стрлшьнтаи), «мудрый» (пр'Ьмй'др'ъ), «непознаваемый» ((ме)виднлгы.н, нензв*Ьдолтн, покровьнъш, чй'дьн'ы.и, дивыти), «ревнивый» (рквьнив-ыи). При этом лексемы, образующие синтагмы с экспликаторами рассматриваемого концепта, отличаются подвижностью и открытостью, что обусловливает возникновение в одной синтагме единого синонимического ряда, элементы которого могут обладать как одним семантическим признаком, так и совмещать несколько значений одновременно. Указанная специфика построения синтагм свидетельствует о тесной структурной соотнесенности соответствующих компонентов, дополняющих и развивающих друг друга семантически, что особенно четко прослеживается при реализации определительных отношений посредством синтагм с оценочными лексемами, имеющими семантику «благой,

добрый» (еЛАГЫН, ДОЕрТЛИ, ЕЛАГОСТНВШ.Н, ЕЛАГОДАрИВ'ЫИ, БЛАГОСЛОВСНТ», КЛАГ0ИС11рАВЛЯЮЩ*Ь, ВЛАГОД'ЬюЩИИ/БЛАГОД'кяВШИН, БЛАГОрДЗЙИКЛИВ'К,

лшлостив'ы.и, мнлосирьдтли, щедръш, (длтьго)тьрптЬлив'Ш1, богатый, великоддровиттан, вез'ьлОБИв'ы.и), «истинный» (истиньнил, истовъш, прлвьдкнтлн, прдвтли, в'ЬрЬН'ЫИ), «светлый» (св'Ьтт.л'ы.и), «святой» (сватыи, осващающин), «духовно чистый» (пр'Ьчисты.н), «живой» (жнв'ьш, животворящим), «любящий» (възлюкнвыпии, челок'Ьколюкнк'ын, д^шелюкив'ыи), «духовно прекрасный» (крлсыгыи, пр'Ькрдсьн'Ы.и), «достойный славы» (прослдвляющнн, слдвыти, хвдльн'ыи).

Синтагмы, в которых репрезентируются определительные отношения, . эксплицируют нераздельное единство трансцендентальных и имманентных ценностей.

Все действия Бога направлены на разнообразные объекты, что в древнерусской языковой картине мира эксплицируется на уровне объектных отношений. В качестве объекта-адресата выступают человек, ангел и дьявол, как непосредственный объект действия - люди, ангелы, природные реалии, явления духовного мира, объектом-орудием оказываются только явления духовного мира, а в качестве пространственных объектов реализуются и природные реалии, и явления духовного мира.

В связи с таким разнообразием выражения концепта «бог» на уровне определительных и объектных отношений наименее частотными и семантически менее значимыми в выражении соответствующего концепта являются восполняющие отношения, эксплицирующие дополнительные признаки совершаемых Богом действий.

В четвертом параграфе рассматривается выражение концепта «бог» на уровне предикативных отношений, то есть отношений, существующих между подлежащим и сказуемым.

Особое место в экспликации концепта «бог» занимают предикативные отношения, при которых лексемы - номинаты указанного концепта, обозначающие субъект действия, определенным образом взаимодействуют с глаголами различных тематических групп (глаголами принятия решения -съпдсти, помнлокдти, помошти, посЬтити, й'прдвнти, ндЛити, (не) пр'йзьр'Ьти, екподокити, мзкрлтн, (не) остлкити, тр'кковлтм, повел-Ьти; глаголами восприятия - ^зьрНггн, внд'ктн, Ллышдтн, ^дивмтн, (по)казати, откртатн, обдвитн; глаголами чувств - б*ьзлюеити, тьрп'Ьти, ненлкмд-Ьти. Йинлосьрднтнся, Х'стрлшмтм, прогн'Ьклтися; глаголами речи - глаголатн, рештн, злпов-Ьдлти, в-ьзедти, отъв'Ьчатк; глаголами движения - принтн, сьитн, противитися; глаголами перемещения объекта - възложнти, отьвести, ндвести, о-гьати; глаголами - въддтпея, въцдрнтися (в'кц'кслрнтнся). питлти, исц'Ьлнти, иепт.лнити; глаголами возместительного действия - мьстити, възддти, накдзлтн, кдзнити, с^дмти; глаголами знания и мнения - в-Ьдатн, лгиелнтн, рдзгдддти; глаголами создания - сьтворити и стронти; глаголами обладания - ддтн, ддровдти, просв-Ьтнти, ^крдситн, а также глаголами, выражающими различные модальные значения, - подокдтн,

мощи, хот'Ьти, желати, изволити. жадати, рачнти). Выражение концепта «бог» на уровне таких отношений характеризуется богатством семантических связей, репрезентирующих представление о Боге как той субстанции, которая помогает, спасает, наставляет, обладает даром речи, вершит свою волю, воспринимает, мыслит, чувствует, создает, одаряет.

Следовательно, в микроконтекстах, отраженных в указанных текстах, репрезентирующих концепт «бог», выявляются важные для восточных славян представления о соответствующей субстанции, непосредственно связанные с ее проявлением в окружающей действительности.

В пятом параграфе рассматривается выражение концепта «бог» через широкий контекст.

Особо значимые свойства Бога с точки зрения духовного совершенствования человека репрезентируются в древнерусской языковой картине мира именно через широкий контекст, в котором выражение соответствующего концепта происходит посредством установления его взаимосвязи с такими понятиями, как «троица», «слово», «истина», «добро», «красота», «свет», «жизнь», «вера», «надежда» и «любовь». Так, через широкий контекст посредством соответствующих лексем реализуется осмысление Бога как идеальной сущности, единой в трех лицах (Бог-Отец, Бог-Сын, Иисус Христос, и Бог-Святой Дух). Ср.: «В'Ьрую вт» единого Бога, славимого въ Тронци: Отца мерождена, везначала, Бесконечна, Сына же рождена, съвезначална же и Бесконечна, Ду^а Свята, нсходяща изъ Отца и вт» СьигЬ якляющлся, сккезнлчлльнй же такожде н равна Отцу " выну, - Троицу единосущну, лнци же рлздляющуся, Троицу нмены, едннаго же Бога» (Сл. о 3. и Б.).

Бог воплощает собой Слово - Логос. Ср.: «Искони ггЬ слово и слово к-Ь у Бога и Еогъ к'Ь слово» (1о. 1,1, Остр. ев.). При этом в христианской традиции в целом ряде случаев под Логосом понимается Иисус Христос, Сын Божий, что получает непосредственную отраженность в древнерусских текстах. Ср.: «В последняя во л*Ьта Господь ндшк Исус Христос, Слово Божие, родися от пречистыя девы Мария Богородица, и приять страсть, исправляя падения рода нашего» (Жит. Мих. Тв.); «в сего же класть, в лгЬто 5000 н 500 послана бысть Гаврилъ въ Назарефъ къ д-Ькици Марьи, от кол-Ьна Давидова, рещи ей: "Радуйся, окрадованная, Господь с тобою!" И от слова сего зачатт» Слово Божне во утров'Ь, и породи сына, н нарече имя ему Нсусь» (ПВЛ).

В представлении восточных славян Бог олицетворяет собой абсолютную Истину, Добро и Красоту. Данное осмысление Бога в рассматриваемых текстах получает реализацию посредством соответствующих лексем. Ср.: «клгвнъ въ нстиньиыи, еже есть отъ истины, Хсд. Хс-ь же истина, его же всакд дшл чьтеть н трепефе» (Изб. 1073); «кг всего блага исп'ьлнен'ь» (Изб. 1076); «Докро во от Богд» (1ак. поел. Дмитр.); «Благодать и истина ИГХл«. кысть» (lo. 1.17. Остр, ев.); «w(t) оугд придать въ. и игт Снонд крдсоты л-Ьпоты кго» (Пр. 1383); «в соу(в)тоу. гь въц(с)рисл н в л-Ьютоу са овлече» (СбЯр).

Господь ассоциируется у славян с Фаворским светом. Ср.: «Бт> во св'Ь'гь есть» (Пролог); «Аще «и ст, Божиею помощию упрдвиши дд ие иддмешися величдниемъ, ин-Ьх оглдголивдя, и тогдд свободным окомъ кг. умному вт.зр'Ьвт, св-k'i'Y, к узришк светом, яко Иовт» възглдголеши: "Преж уко слухов слышдхом, ньигЬ же око мое видить тя; не тел'Ьсиое, но духовное; fit св-|;те лицд твоего, Господи, пойдем и о имени твоемт, възрддуемся в в-Ькы"» (Сл. и поуч. К. Тур.). Бог-Свет осознается как солнце, дающее свет и жизнь. Указанное осмысление субстанции в древнерусских текстах репрезентируется посредством лексемы сьлньце, реализующей свое образное значение. Ср.: «от (гьстокд дьньницд вт.зидеть, съБНрдющи окрьегь севе нны миогы звезды, ожиддющи солицд прдвьдьиддго, Христд Богд» (Жит. Ф. Печ.); «сл-Ьпи к-кхом-ь сердечныими очимд, осл-Ьплени невид'йииемь, и тобою прозр'Ьхом-ь нд св-Ьть трисолнечьидго Божьствд» (Сл. о 3. и Б.).

Однако в культурологическом пространстве восточных славян представление о Боге-Свете тесно связывается и с понятием «огонь», что эксплицируется в сближении в едином контексте номинатов концепта «бог» с лексемами огнь и плдмъ1. Ср.: «Бог во — огнь, пояддя и очищал гр^хы» (Поел. Клим. Смол.); «вы ко слышите глдголы моя из уетт, моих, точно здднд вдмъ челок'Ькд, дз же слышдх от устъ Господень, огненъ, яко устд Господня пещь огненд, и глдголы его плдмы огненый исходя, бы же, чддд моя, видите лице мое, подобно вдмд зддид челов-Ькд, дз же вид^х лице Господне, яко железо от огня рдждеженно, искры отпущдющи» (Кн. Е.); «яко же плдмеик въ о^трок'Ь твоей. въселисА слово от Дхд Стого» (Мин. празд.); «И ту узрить словесную силу от Еожия благодати, яко и плдмень полящь нд противныя» (Жит. Конст.-Кир.). Приведенные контексты свидетельствуют о том, что Бог не только защищает и спасает человека, но и карает того, кто вступил на путь зла.

В рассматриваемых текстах осмысление Бога в качестве источника света и огня получает также реализацию посредством таких образов-символов, как огненный столп и Неопалимая Купина. Ср.: «человеколюкецк же Господь милосердый Еогь нашь, прославляя святыя своя угодники, пострадавшая за иь н за православную в-Ьру столпа огнен-ь от земля до невесе явися над телесема ею, сияющь пресв+.тлыл\и л умами на утвержение хрчсч'ьянолгь» (Ск. о М. Черн.); «По семъ же явися ему Еогь в купшгЬ огньмь и реме ему» (ПВЛ).

Представление о Боге - Свете в культурологическом пространстве восточных славян немыслимо без связи с понятием «жизнь», что обнаруживается в следующих контекстах: «Монсн же ре(ч) ш распдтьи его (Христа. - Н.П.) узрите жизнь ваино внсащю пред ючима» (ЛЛ 1377); «1Нстк во ти л"кпо умр-Ьти, к'кровакшу въ Христа, живота всему миру» (Сл. о 3. и Б.); «Тобою ко окожихомъ и Живота Христа позндхомт.» (Сл. о 3. и Б.).

Бог ассоциируется у славян также с абсолютной любовью, верой и надеждой. Ср.: «Еогь любы есть, и прекывдя у люквн, у Еози превываеть, и Еогь в нел\к превывдеть» (ПВЛ); «и владеть гь надежда емоу» (Изб. 1073); «Еладыко многомилосердый, Христе Еоже ндшь, упование всЬлгь кокцемт. земля» (Сказ. Афрод.); «послал*ь еси, владыко, мужд такого, нже ны сказа крьстьяньску в-Ьру, словомъ н вещьмн Святую Троицю» (Жит. Конст.-Кир.).

Следовательно, соотнесенность концепта «бог» с рассмотренными понятиями указывает на взаимосвязь соответствующей субстанции с системой ключевых аксиологических категорий, формирующих мировоззрение восточных славян под влиянием христианского вероучения.

Таким образом, репрезентируемый через древнерусские тексты концепг «бог» на всех уровнях анализа обнаруживает положительную семантику, входящие в него элементы определяются как согласующиеся с нормами христианского вероучения и заключают в себе все высшие ценности.

В третьей главе «Смысловая структура и языковое выражение концепта «дьявол» в древнерусских текстах Х1-Х1У веков», состоящей из пяти параграфов, рассматривается второй член дихотомии «бог - дьявол», реализующийся в древнерусских текстах Х1-Х1У вв. посредством соответствующего концепта (концепта «дьявол»), выявляется план содержания данного концепта, а также особенности его репрезентации на

парадигматическом, синтагматическом уровнях, на уровне предикативных отношений и через широкий контекст.

В первом параграфе рассматривается план содержания концепта «дьявол» в древнерусской картине мира.

Проведенный анализ смысловой структуры указанного концепта свидетельствует о том, что соответствующая субстанция в древнерусской картине мира осознается, в соответствии с христианским вероучением, как полная противоположность Бога. Сатана как ангел, свергнутый с небес по причине гордости и зависти, является олицетворением Зла, Лжи, Греха, Тьмы и Смерти. В культурологическом пространстве восточных славян он предстает врагом Бога и человека, главой ада, начальником бесов, князем тьмы и мира сего. На основе христианской этики дьявол осмысляется как многоликая сущность, не имеющая истинного образа. Указанная антитеза дьявола и Бота репрезентируется и в плане выражения концепта «дьявол», отраженном в соответствующих текстах Х1-Х1У вв.

Во втором параграфе анализируется специфика репрезентаций концепта «дьявол» на парадигматическом уровне.

Выражение данного концепта происходит посредством лексико-семантической парадигмы, содержащей лексемы: дияволт,, сотонд (сотондилъ), непртлзнь, дУр», к-ксь, д-Ьмон'ь, отьцк, крдгь, кназь, искуситель, лУкдвъш, з'ьлод'Ьи, челов'Ьконендвистьникт,, здвистьникъ, - среди которых наиболее частотными являются лексемы дияволт» и сотонд. Данные лексемы, объединенные по интегральному признаку «дьявол», в то же время реализуют свое дифференциальное значение, усиливающее общее представление о соответствующей субстанции. При этом в общей парадигме указанных номинаций концепта «дьявол» на основе ключевых семантических признаков репрезентируются частные парадигмы, в которых эксплицируются наиболее значимые признаки данной субстанции (ср.: врдгь, врдждолюкьць, протикьникт», противыти, сУпостдтт., от-ьстУпьникъ, рдтьникт» - общее значение «враг»; кназь, лшродьржьць, влдстель, кельзлУл-к, мтаслыти Фдрлюнт, - «владыка мира сего и бесов»; искуситель (искУшдющии), истяздтель, рдзврлтьникт, - «искуситель», лУклб-кш, пр-ЪмУдрьникт,, льстьць - «лжец», зт.лод'йи, здпретитель доврд, начальника зълд, посп^шьникт. еол-Ьзнялгь, сьб-Ьтникт. зълу, х°ААТАИ пр-ЬстУплению - «злодей»,

челов'Ьконенавистьник'ь. челов-ккоувиица - «ненавидящий человека», завнетьник'ь, ндзирдтель, й'хоколокт» - «наблюдающий»).

Третий параграф посвящен установлению специфики реализации рассматриваемого концепта на синтагматическом уровне.

Являясь нравственной противоположностью субстанции «бог», дьявол в древнерусской языковой картине мира репрезентируется как сосредоточие всех негативных свойств, враждебных миру, добру и красоте. Соответствующая семантика получает яркое выражение через парадигму оценочных лексем, эксплицирующих такие значимые для восточных славян признаки дьявола, как «злой» (з'ьлт.ш, зт>локт,зиьмъш, вьсек-ьзныгыи, непршАЗНив'Ьш, вест^дьнтаи), «лживый, хитрый» (лЛавъш, льстик-ыи), «грешный» (нечист-ьш, гр-Ыыгыи, гърдтаи, завидивтаи), «достойный проклятия» (проклАттаи, окаян'ыи), «слабый» (немощьнъш), «древний» (стдр-ьш), «внушающий страх» (стрлшыгын), «враждебный» (протнвьмтаи, немавидящни докро).

Значимое место в реализации концепта «дьявол» на синтагматическом уровне занимают объектные отношения. В синтагмах, репрезентирующих эти отношения, в качестве объекта-адресата выступают Бог и человек. Объектом, на который направлены действия дьявола, также выступает человек, которого дьявол пытается разными способами сделать врагом Бога посредством активизации в человеческой душе таких чувств, как зависть, ненависть, ложь. Следовательно, дьявол осмысляется в качестве субстанции, противодействующей Богу в его влиянии на человечество.

Как и в структуре концепта «бог», выражение концепта «дьявол» на уровне восполняющих отношений не выявляет высокой частотности и семантической значимости.

В четвертом параграфе рассматривается выражение концепта «бог» на уровне предикативных отношений.

Языковая реализация концепта на данном уровне осуществляется прежде всего через связь лексем - номинатов соответствующей субстанции, обозначающих субъект действия, с глаголами психического воздействия (к-ьздвигатн, уститн, нск^шати, рдзвратнти, сьважнватн, ^д-Ьяти, противитися, влазнити, пр^льстити), а также глаголами физического воздействия (пзгнати, нагкватн, въор&клтися, ^мьртвнти), речи (глаголати, рештн, нареклтися, отв'Ьчати), движения (откнти, изойти, принта,

пристоупнти, въл'Ьзтн, приннкнУти, припл-Ьтдтнся), перемещения объекта (кт>ложити, вр-Ьщи, БТ.СТДВЛЯТИ, п&тнтн), восприятия (вид'Ьти, овр-Ьтдтися, нечездти, пр-коврдзнтися), чувств ((по)рддовдтнся, крдсовдтнся, печдловдти, постыд-Ьтися, ьоятнея, трепетлти, (не) тьрп-Ьтн, нендвид'Ьти), принятия решения ((не) нУдити, иаУчити, въехыщлтн, възБрднятн), знания и мнения (рдзУм-кти, мтаслитии, (не) в-Ьдати), обладания ((не) влад'Ьти, (не) овр-ксти, взяти, крдстн), звука (ръиедти), приобретения признака (иочьрн'Ьти), глаголами, эксплицирующими различные модальные значения ((не) мощи, хо-гЬти, желдти, тыцдтися). Смысловое наполнение данных глаголов указывает на отличительные особенности действий, совершаемых дьяволом, которые четко противопоставлены действиям Бога.

В пятом параграфе рассматривается выражение концепта «дьявол» через широкий контекст.

На основе христианского вероучения в макроконтекстах сатана предстает прежде всего противником Бога - Антихристом, желающим встать на место Господа. Ср.: «Д сий во от днгелъ св'Ьржент» вьлсть, егоже вы глдголете антихриста, зд велнчдние его, и ск'Ьржент. кисть с невеси и есть в Бездн*» (ПВЛ).

В противоположность Богу - Истине дьявол осмысляется как отец Лжи, который желает ввергнуть в ложь человечество. Данное осознание дьявола реализуется в древнерусских текстах посредством лексемы лижа и сочетаний отьць лУкдвьствУ, отьць пр-Ьльстн, Врлгь прдвьд'Ь. Ср.: «всака лжа адт дьявола ксть» (Мпр XIV); «яко все лжд н оглдголдние по здвисти и злоб* дндволн еыстк» (Жит. Авр. Смол.); «От случивших ко ся кещмй явнея н дидволя лъжд, н Еожие наложное съв'Ьл'Ьтельство (Из т. ап.); «Е'ь едннъ же от дний преоврдзився елтонд въ прозвутерд, рдно к нему прниде, хотя ему комкднне ддти. Познав же его, влдженый Иоднъ рече к нему: «О, всему лукдвьстку н всей прелести отець, врдже всей правд*!» (Пат.).

Сатана представляется восточным славянам воплощением Зла. Несмотря на то, что в памятниках древнерусской письменности не зафиксировано прямых номинаций дьявола через лексему зъло, что отмечено и в нашем фактическом материале, имеются случаи, когда соотнесенность понятия «дьявол» с представлением о зле получает косвенную отраженность через широкий контекст. Ср.: «Нендвидяй доврд дидвол, иже всегдд рьждеть, яко лев, ища кого поглотити» (КПП); «Нендвидяй же доврд врдгь, дидвол, видя севе

поЕгкжддемд от святлго стада» (Жит. Ф. Печ.); «Рдстущю же Еожию учению, зълыи здвисткикт» испервд дняволт., не терпя сего докрд, нт» вшед въ своя сьсуды, начать много в*ъздвизати» (Жит. Конст.-Кир.); «Еогь во не ХОщеть зла еь челов'Ьц'Ьх'Ч но влага, а дьяволъ рддуеться злому увийству, кровопролитью, вкздвизая свлры, зависти, врАтонендвид-Ьния, клеветы» (ПВЛ); «просвети мрдчнЬ'ю дшоу ш(т) неприязни, и жени \и(т) нея все зъло и лоукдвдго к"Ьса» (СбТр XIV); «л зт»л+, приклмомо и хранимо з'ьл'кк днгаволд гавить ся гоукя тя»(Изб. 1076).

Дьявол в культурологическом пространстве восточных славян осмысляется как источник Греха, что в рассматриваемых текстах репрезентируется посредством соответствующей лексемы. Ср.: «гр^хл к'Ьжи яко рдтьникд гоувАЩдго дшж твою» (Изб. 1076); «Дьаеол'ъ... вложи кнзю гр^хт» вт» срдци» (Новг. I л.).

Указанная субстанция воплощает собой абсолютную Тьму. Ср.: «И отгнд Господь диявола и исчезе диявол-ь, прогнАнт» дкн тма св'Ьтолгь» (Ск. о БА); «И отвержеся всея диаволи льсти, и прииде от тмы дидволя нд св-Ьтт. ст. чдды своими» (Пам. и похв. кн. Вл.). При этом дьявол может предстать и в качестве олицетворения света, однако исключительно света тварного. Данное осмысление дьявола в соответствующих текстах реализуется посредством лексемы мт>лт.ния и сочетания св-Ьтел'ь дггелъ. Ср.: «и дияволъ исчезе, дки люлния, сквозь землю оть лица Господня» (Ск. о БА); «вндех*ь сотоноу яко л\лт>нийч ст. иксе плдъшл» (Лук. X. 18. Остр, ев.); «и тогда прииде к нам Дьявол, св*Ьтелъ, яко дггел*ъ, и рече идмг» (об АЕ). Действительно, приведенные контексты свидетельствуют о том, что сатана способен принять образ Света, но этот образ является лишь внешне похожим на Свет истины, так называемый Фаворский свет.

Представление о смерти, связанной с физическими и нравственными муками, также непосредственно соотносится с дьяволом. Именно сатана является существом, жаждущим смерти человека, тем, кто сделал человечество смертным. Ср.: «йид-Ьвт, же дьяволъ, яко почести Еогь человека, поздкид'Ьв'ь ему, преоврдзися вт> змию, и прииде к 6кз4;, и рече ей: Почто не ястд от древд, сущдго посред'Ь Рдя? И рече женд къ змии: Рече Богь: не имдтд ясти, оли — да уиретд смертью. И рече змия къ. жен-к: Смертью не умретд; в'Ьддше ко Еогь, яко въньже день ястд от него, отв'Ьрзостдся очи кдю, и кудетд яко Богь, рдзум'Ьвдющд довро и зло» (ПВЛ). В связи с

этим сатана осмысляется славянами как смерть в своем абсолютном проявлении, что в рассматриваемых текстах реализуется с помощью лексемы съмьрть. Ср.: «Закнстиро днаволею смерть вниде в'к мирт» и вселися вт. иы» (Из т. аи.).

При этом через широкий контекст происходит и репрезентация представлений о способностях дьявола оказывать влияние на человека через посредство преображения в иные образы. В древнерусских текстах указанные представления о дьяволе реализуются прежде всего с помощью лексемы зллин, репрезентирующей по отношению к субстанции «дьявол» свои метафорические значения, связанные с образом змея - искусителя Евы в первозданном Раю. Ср.: «бид-Ьв-ь же дьяволт>, яко понести Богь человека, позавид'Ьв'ь ему, преоеразися вт» змто, и прииде к бвз'Ь» (ПВЛ); «кт» тому ко пути не приклижаеться змий лукдвый, того во пути шьствия суть прискъркьнл, л посл-Ьдь рддовдньна» (Жит. Ф. Печ.); «Той же проклятый змий учит широким и пространным путем ходити и стезею злобы, и здгшидет, и возБрдняет с прдвдго пути, и совращает, и велит житн растленным житием, и воз"ЬЕрдняет по прлвому пути ходящим» (Лег. о гр. Кит.); «А змий — Дндволт., ища кого поглотити» (Бес. трех свят.); «яко да не въшьдт. змии лоукавыи» (Жиг. Ф. Печ.); «Спаде великим змии отт» невеси» (Соф 1 л. 6596 г.).

Дьявол предстает также в образах волка и льва, что эксплицируется посредством лексем к'ьлкт» и льет» соответственно. Ср.: «то како азт> угЬшюсъ, аще кому вась уд*Ьеть злый волкт» дьяволт.?» (Сл. и поуч. Сер. Вл.); «Нендвндяй довра дилкол'ь, иже всегда рыкдеть, яко левъ, ища кого поглотити» (КПП).

По представлениям восточных славян сатана также способен к преображению в человека или ангела, что реализуется в следующих макроконгекстах. Ср.: «Вт» единъ же от дннй преоврдзився едтонд в*ь прозвутерд» (Пат.); «И тогда принде к нам Диявол, св-Ьтелт., яко дггелт., и рече ндмъ: Что вы рече Еогъ ясти или не ясти в Раю?» (об АЕ); «И кяху святЬи дпостоли, и кяху лжни дпостоли, и к-йшд святки пророци, и кяху лжин пророцн, слугы диаволя, ино чюдо, едмъ сотона преокражается въ ангелъ св^телт»» (Пам. и похв. кн. Вл.). Данные образы дьявол принимает только в том случае, когда не желает напугать человека, а хочет возбудить симпатии и доверие к себе и затем увлечь к гибели [см.: Молчанов 1995: 255]. Если же сатане не удается достигнуть своей цели, он начинает истязать сознание

человека через все доступные ему преображения. Ср.: «Бндя же севе с ото на пок'Ьженд Христовою силою отт> святдго, яко являдшеся ему овогдд в нощи, овогдд кть день, устрашая и пр-Ьтя, яко огнь оск-кщаа и в нощи, яко лшоз'клгь еще не спящими, с пил«», да овогдд стуждя, ово являяся вт> лмюзех^ меитдинихт», яко и до стропл, и пдкы яко левъ ндпдддя, яко зверке лютии устрашающе, другое яко воини идпдддюще и сЪкуще, иногдд и ст. одрд и смещуще. А егдд отъ сна в*ьстдяше влдженый, по мллу сид укусивт» отъ злыхт» окдяннныхт» п+.сокьскыр, мечтовъ, и вт> день вол'Ь ел\у о семь стуждюще, ткм же око совою, ово в-ь жены кестудныя пр-ЬонрАждющеся, то же, яко о Великом-ь Антонии пишется» (Жит. Авр. Смол.).

Соответственно в древнерусских текстах реализация концепта «дьявол» через широкий контекст происходит под непосредственным влиянием Священного писания и канонов христианского вероучения.

Таким образом, концепт «дьявол», являющийся правым членом дихотомии «бог - дьявол», на всех рассмотренных уровнях характеризуется общей негативной оценкой, все его элементы содержат семантику «не согласующийся с нормами христианства» и заключают в себе отрицательные ценности.

Противопоставленность Бога и дьявола как компонентов соответствующей дихотомии в древнерусской языковой картине мира наиболее выразительно репрезентируется в контекстах, реализующих частные оппозиции «истина -ложь», «свет - тьма», «добро - зло». Ср.: «От случивших ко ся вещий явнея и дидволя л-ьжд, и Божие нел*ъжкое сьв-Ьд'Ьтельство (Из т. ап.); «И отгнд Господь дияволд и исчезе дияволт», прогалин» дки тмд св'Ьтомъ» (Ск. о БА); «Рдстущю же Еожию учению, з'клыи здвистникт» испервл дмякол'ь, не терпя сего докрд, н-ь вшед въ своя сьсуды, начать много въздвизлти» (Жит. Конст.-Кир.); «Еогъ во не хощеть зла вь челов-кц,кх*ь, но влага, д дьяволъ рддуеться злому убийству, кровопролитью, вьздвиздя евлры, зависти, врдтоненлвид'кния, клеветы» (ПВЛ).

В заключении диссертации излагаются основные результаты исследования.

Культура каждого народа обладает своей собственной системой ценностей, влияющей на специфику восприятия этносом окружающей действительности и развитие в его картине мира индивидуальных особенностей.

Ментальные характеристики русской нации формируются в первую очередь на основе тех нравственно-эстетических категорий аксиологической системы,

развитие которых происходит под непосредственным влиянием христианства, поскольку данное религиозное вероучение с ранних времен становится тем базисом, которому подчиняется вся сознательная жизнь народа. В связи с этим особо значимым представляется развитие картины мира русского этноса в период с XI по XIV вв., отражающее начальный этап формирования ценностного мировоззрения восточных славян и тесную связь с этикой христианства. Данные представления получают реализацию посредством языка, репрезентируясь через древнерусские тексты, в частности через древнерусские тексты Х1-Х1У вв. В христианской традиции в качестве ключевых ориентиров, в которых воплощены все ценностные категории этноса, выступают прежде всего Бог и дьявол. В древнерусской языковой картине мира указанные представления получают выражение через соответствующую дихотомию «бог - дьявол».

Дихотомия «бот - дьявол» в древнерусской языковой картине мира представляет собой многокомпонентную структуру, в которой эксплицируются базовые положительные и отрицательные ценности, впоследствии формирующие основные ориентиры аксиологической системы этноса. Данная система ценностей тесно связана с влиянием на восприятие мира восточными славянами аксиологии христианского вероучения, что обусловливает четкую противопоставленность указанных ценностей и содержащих их компонентов «бог» и «дьявол».

Следовательно, дихотомия «бог - дьявол», являясь ядерным компонентом древнерусской языковой картины мира, способствует формированию ценностной картины мира восточнославянской народности, впоследствии получающей отраженность в национальных картинах мира.

Основные положения диссертации отражены в восьми публикациях автора общим объемом 2,94 п.л.:

1. Лексема бог как репрезентатор концепта «бог» в памятниках древнерусской письменности Х1-Х1У веков // Семантические процессы в языке и речи: Сб. науч. тр. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2009. С. 86-91 (0,37 пл.).

2. Ключевые слова дьявол, сатана как основные номинаты концепта «дьявол» (на материале древнерусских текстов) // Казанская наука: Сб. ст. Казань: Изд-во Казанского издательского дома, 2010. № 2. С. 321-325 (0,31 п.л.).

3. Световые лексемы как средство выражения дихотомии «бог - дьявол» в

древнерусской житийной литературе // Стратегии исследования языковых единиц: материалы международной иаучно-практической конференции. Тверь: Изд-во Тверск. ун-та, 2010. С. 92-97 (0,38 пл.).

4. Лексемы группы «любовь» как средство выражения концепта «бог» в древнерусской религиозно-дидактической литературе // Молодой ученый: науч. журн. Чита: ООО «Издательство Молодой ученый», 2010. № 6 (17). С. 220-222 (0,38 пл.).

5. Оппозиция «жизнь - смерть» как средство выражения дихотомии «бог -дьявол» в древнерусской литературе» // Семантические процессы в языке и речи: Сб. науч. тр. Калининград: Изд-во БФУ им. И. Канта, 2011. С. 91-97 (0,37 пл.).

6. Лексемы со значением «искушение» как средство реализации концепта «дьявол» (на материале древнерусских текстов XI-XIV веков) // Стратегии исследования языковых единиц: материалы международной научно-практической конференции. Тверь: Изд-во Тверск. ун-та, 2011. С. 71-76. (0,38 пл.).

Статьи в ведущих рецензируемых научных журналах, включенных в перечень ВАК:

7. «Добро - зло» в составе дихотомии «бог - дьявол» // Ярославский педагогический вестник. Сер.: Гуманитарные науки: науч. журн. Ярославль: Изд-во ЯГПУ им. К.Д. Ушинского, 2010. № 4. С. 180-182 (0,38 пл.).

8. Оценочная лексика с семантикой «благой / добрый» как способ репрезентации концепта «бог» в древнерусских текстах XI-XIV вв. // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. Вып. 8: Сер. Филологические науки. Калининград: Изд-во БФУ им. И. Канта, 2011. С. 50-55 (0,37 пл.).

Писарь Надежда Владимировна

Дихотомия «бог - дьявол» в древнерусской языковой картине мира

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Подписано в печать 10.09.2011 г. Ризограф. Гарнитура «Тайме». Усл. печ. л. 1,5 Уч.-изд. л. 1,2. Тираж 90 экз. Заказ 210

Отпечатано в Издательстве Балтийского федерального университета им. И. Канта 236041, г. Калининград, ул. А. Невского, 14

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Писарь, Надежда Владимировна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ.

§ 1. Содержание и структура понятия «концепт».

1.1. Содержание понятия «концепт» в философии.

1.2. Содержание понятия «концепт» в лингвистике.

1.3. Структура концепта.

§ 2. Картины мира.

2.1. Когнитивная картина мира.

2.2. Языковая картина мира.

§ 3. Аксиология как наука о ценностях.

3.1. Аксиологический аспект в системе философского знания.

3.2. Аксиологическая составляющая древнерусской картины мира.

3.3. Семантические категории «оценка», «оценочность», «ценность».

§ 4. Понятие дихотомии в лингвистике.

ГЛАВА И. СМЫСЛОВАЯ СТРУКТУРА И ЯЗЫКОВОЕ ВЫРАЖЕНИЕ

КОНЦЕПТА «БОГ» В ДРЕВНЕРУССКИХ ТЕКСТАХ Х1-Х1У ВЕКОВ.

§ 1. Представления о Боге в древнерусской картине мира.

§ 2. Выражение концепта «бог» на парадигматическом уровне.

§ 3. Выражение концепта «бог» на синтагматическом уровне.

3.1. Выражение концепта на уровне определительных отношений.

3.2. Выражение концепта на уровне объектных отношений.

3.3. Выражение концепта на уровне восполняющих отношений.

§ 4. Выражение концепта «бог» на уровне предикативных отношений.

§ 5. Выражение концепта «бог» через широкий контекст.

5.1. Троица.

5.2. Слово.

5.3. Истина.

5.4. Добро.

5.5. Красота.

5.6. Свет.

5.7. Жизнь.

5.8. Любовь.

Выводы.

ГЛАВА III. СМЫСЛОВАЯ СТРУКТУРА И ЯЗЫКОВОЕ ВЫРАЖЕНИЕ КОНЦЕПТА «ДЬЯВОЛ» В ДРЕВНЕРУССКИХ ТЕКСТАХ Х1-Х1У ВЕКОВ.

§ 1. Представления о дьяволе в древнерусской картине мира.

§ 2. Выражение концепта «дьявол» на парадигматическом уровне.

§ 3. Выражение концепта «дьявол» на синтагматическом уровне.

3.1. Выражение концепта на уровне определительных отношений.

3.2. Выражение концепта на уровне объектных отношений.

3.3. Выражение концепта на уровне восполняющих отношений.

§ 4.Выражение концепта «дьявол» на уровне предикативных отношений

§ 5. Выражение концепта «дьявол» через широкий контекст.

5.1 Зло.

5.2. Ложь.

5.3. Грех.

5.4. Тьма.

5.5. Смерть.

5.6. Антихрист.

5.7. Многообразность.

Выводы.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Писарь, Надежда Владимировна

Характерный для когнитивной лингвистики интерес к рассмотрению запечатленных в языке особенностей менталитета того или иного этноса обусловил пристальное внимание исследователей к лингвокультурному аспекту изучения языка, позволяющему выявить наиболее значимые фрагменты картины мира народа. Рассмотрение культурологической составляющей языкового выражения важных для национального менталитета универсальных категорий мироустройства остается одной из приоритетных задач когнитивной лингвистики, поскольку именно с помощью изучения языка народа в соотнесенности с основными ценностями национальной культуры можно обнаружить существенные особенности осмысления этих категорий этносом.

В рамках указанного направления важную роль в исследовании специфики постижения человеком окружающей действительности играют особые мыслительные единицы - концепты, посредством которых в национальном сознании запечатлеваются явления, имеющие исключительную значимость для культуры народа. Поэтому не случайно рассмотрению ключевых концептов, соотнесенных с русской ментальностью, посвящено большое количество работ (Н.Д. Арутюнова, В.В. Колесов, Ю.С. Степанов, Е.С. Кубрякова, З.Д. Попова, И. А. Стернин, Г.В. Звездова, А.П. Бабушкин, Г.И. Берестнев, В.А. Маслова, Е.А. Попова, Н.В. Сафонова, К.Е. Баталина и др.)1.

Несомненно, что для русского менталитета искони наиболее важными концептами, содержащими в себе основные ценностные категории аксиологической системы этноса, являются концепты «бог» и «дьявол» как компоненты соответствующей дихотомии, поскольку вся культура русского народа теснейшим образом связана с христианским вероучением, пронизывающим весь духовный и материальный мир этноса, а также формирующим ценностную картину мира русской нации.

Принятие христианства славянами в конце X века стало тем поворотным пунктом в истории народа, который позволил ему осознать путь нравственного совершенствования, понять смысл жизни, а концепты «бог» и «дьявол», находящиеся друг с другом в отношениях дихотомии, заключили в себе значимые ценностные ориентиры, впоследствии способствовавшие изменению мировоззрения славян.

1 Библиографические данные основных работ см. в списке литературы.

В связи с вышесказанным актуальность настоящего исследования определяется обращением к проблеме языковой репрезентации фундаментальной лин-гвокультурной дихотомии «бог — дьявол», в которой получают отраженность ключевые нравственно-эстетические категории аксиологических представлений русского народа. Анализ содержательной сущности дихотомии «бог - дьявол» позволяет реконструировать важный фрагмент ценностной картины мира этноса, формирующейся на протяжении всей истории культуры народа, поскольку, как справедливо указывает Д.С. Лихачев, «история культуры движется и развивается не только путем изменений внутри этой культуры, но и путем накопления культурных ценностей», поскольку «ценности культуры не столько меняются, сколько создаются, собираются или утрачиваются» [Лихачев 1989: 231].

Объектом исследования данной диссертационной работы является языковая картина мира, репрезентируемая древнерусскими текстами Х1-ХГ/ веков, а в качестве предмета исследования рассматриваются языковые средства выражения дихотомии «бог - дьявол». Выбор объекта и предмета исследования отнюдь не случаен, поскольку период с XI по XIV века был важным этапом становления русского мировоззрения, так как именно в этот период «происходят самые существенные по своим последствиям изменения в мировоззрении, укладе жизни восточных славян, и многие из этих изменений опосредованно отражаются в форме и содержании древнерусских литературных текстов» [Ковалев 1997: 6]. При этом важной особенностью древнерусской культуры является то, что она представляет собой гипертекст, в качестве стержня которого выступает христианское вероучение. Как справедливо указывает Т.В. Чумакова, «изложенное в книжности, оно обусловливало характер визуальных видов искусств и формировало письменную и устную культуру. Эта культура была логоцентрична, в центре ее находился Божественный Логос - Иисус Христос, чье устное слово и деяния были письменно зафиксированы апостолами» [Чумакова 2002: 3]. Следовательно, «религия являлась субстанцией культуры Средневековья, религией были освящены практически все идеалы, на которых покоилось средневековое общество, религия укрепляла его социальные связи, предохраняя их от спада, именно религия открывала перед человеком смысл его жизненного бытия, давая надежду на бессмертие, чувство защищенности и веру в свои силы» [Вендина 2002: 281], а значит, можно утверждать, что древнерусские книжники уделяли первостепенное значение таким феноменам, воплощающим в своей семантике основные ценностные ориентиры, как Бог и дьявол, и, безусловно, запечатлевали их в своих текстах.

Материалом для исследования послужили разножанровые памятники древнерусской письменности XI - XIV веков: летописи, жития, сказания, слова, поучения и др. Методом сплошной выборки было извлечено более 3 500 примеров, включающих лексические средства репрезентации дихотомии «бог - дьявол». Многие исследователи (см. работы В.В. Колесова, В.Н. Топорова, В.П. Адриановой-Перетц, В.В. Кускова, Н.Д. Арутюновой, Т.И. Вендиной, Н.С. Ковалева, С.С. Ваулиной, Р.В. Алимпиевой, Л.П. Дроновой, Е.М. Шептухиной, И.Р. Федоровой, О.В. Хабаровой и др.) уделяют большое внимание изучению древнерусских текстов как базиса, в основе которого лежат ключевые нравственно-эстетические категории аксиологической системы народа, регулирующие все сферы жизни общества. В связи с этим ьаш интерес к древнерусским текстам закономерен, поскольку «без познания законов движения языка, его истории невозможно всесторонне понять его современное состояние, его тенденции развития в настоящее время» [Филин 1981: 11]. Именно в памятниках древнерусской письменности фиксируются те фундаментальные особенности восприятия и понимания мира русским этносом, которые впоследствии обусловили особый характер постижения окружающего мира русской нацией, непосредственно связанный с представлением о духовности — понятием несравненно широким, «проявляющемся в многообразии великих деяний человечества, в извечном его стремлении к высшей Правде и Красоте» [Кожинов 2006: 7], наполняющим весь русский мир. В связи с этим «в основе большинства текстов лежит вероучительный элемент, главная функция которого состоит в выработке в сознании адресата средств выражения христианской духовности» [Чумакова 2002: 14]. Древнерусские тексты, следуя христианскому вероучению, наставляли на путь истинный, очерчивали нравственные ориентиры и моральные законы жизни общества, поскольку, как справедливо указывает В. Матвеенко, «библейские знания распространялись на Руси не только через книги Священного Писания. Вся литература русского Средневековья по сути была исполнена христианского духа, каждое произведение так или иначе отражало христианские представления в идеях и формулах, задаваемых Писанием» [Матвеенко 2001: 200].

Однако при всей целостности мировоззренческих установок древнерусских текстов, стилевая природа их такова, что она че может быть однозначно определена как художественная, поскольку тексты создавались не «ради удовлетворения творческих потребностей человеческого воображения», а были направлены на реализацию «специфических представлений о словесном искусстве как о выражении определенных религиозных установок» [Пиккио 2003: 4-5], впоследствии осознанных в качестве ключевых принципов жизни и поведения людей в социуме и явившихся тем алгоритмом, по которому происходила категоризация, классификация и оценка человеком объектов окружающей действительности. Следовательно, «изучение древнерусских текстов, отражающих древний слой русской ментальности, позволяет во многом прояснить специфику современной концептуальной системы и проследить этапы ее формирования» [Кондратьева 2010:73].

Научная новизна исследования определяется тем, что в нем впервые на материале памятников древнерусской письменности Х1-ХТУ веков проведен комплексный (функционально-семантический, концептуальный) анализ дихотомии «бог - дьявол» в древнерусской языковой картине мира, репрезентируемой соответствующими текстами.

Цель данной диссертационной работы — установление специфики лексических репрезентаций дихотомии «бог - дьявол» в древнерусской языковой картине мира. Достижению поставленной цели подчинено решение следующих задач:

- определить функциональную значимость дихотомии «бог — дьявол» в; древнерусской языковой картине мира;

- выявить план содержания составляющих указанной дихотомии (концептов «бог» и «дьявол»);

- определить состав и семантическое своеобразие языковых репрезентантов составляющих дихотомии «бог - дьявол»;

- установить функциональную иерархию лексических средств, отражающих концептуальное пространство данной дихотомии;

- выявить значимые оппозиции, посредством которых происходит противопоставление концептов «бог» и «дьявол» в древнерусской языковой картине мира, а значит, и в национальном мировоззрении.

Цель и задачи данного исследования обусловили использование комплексной методики анализа, включающей следующие методы и приемы: описательный и функционально-семантический методы, метод концептуального анализа, приемы контекстуального, компонентного и этимологического анализа, а также прием количественных подсчетов.

Теоретическая значимость работы определяется комплексным рассмотрением содержательной природы концепта, опирающимся не только на лингвистические, но и на философские основания выделения соответствующей категории в научном познании, что позволяет расширить научные представления о концепте в когнитивной лингвистике и лингвокультурологии и стимулирует дальнейшие исследования в данных научных направлениях.

Практическая значимость исследования определятся возможностью использования его материалов и полученных результатов в разработке вузовских лекционных курсов и спецкурсов по когнитивной лингвистике, лингвокультурологии, истории русского литературного языка, исторической стилистике и лексикологии.

Апробация работы. Основные теоретические положения и практические результаты исследования обсуждались на кафедре истории русского языка и сравнительного языкознания Балтийского федерального университета им. И. Канта, докладывались автором на ежегодных научных семинарах аспирантов данного университета, а также на международной научно-практической конференции «Стратегии исследования языковых единиц» (Тверь 2011). Основное содержание диссертации представлено в восьми публикациях автора.

В соответствии с поставленной целью в качестве основных положений, определяющих научную новизну и теоретическую значимость работы, на защиту выносятся следующие:

1. Дихотомия «бог - дьявол» в древнерусской языковой картине мира представляет собой многокомпонентную систему, репрезентирующую ключевые нравственно-эстетические приоритеты аксиологической системы народа, что непосредственно связано с содержательной спецификой входящих в состав данной дихотомии структур.

2. План содержания дихотомии «бог - дьявол» определяется содержанием каждого из концептов, входящих в состав рассматриваемой дихотомии (концептов «бог» и «дьявол»), в их непосредственной соотнесенности с ключевыми константами христианства.

3. Дихотомия «бог - дьявол» представляет собой органическое единство трансцендентальных и имманентных ценностей, что непосредственно связано с их культурологической взаимообусловленностью.

4. План выражения дихотомии «бог - дьявол», формирующийся посредством лексических экспликаторов соответствующих лингвокультурных концептов, отличается подвижностью и открытостью их компонентов, что обусловливает наличие тесных синонимических связей внутри каждого концепта.

5. Функциональная роль лексических средств выражения дихотомии «бог — дьявол» усиливается при их реализации в качестве экспликаторов таких бинарных оппозиций, входящих в структуру рассматриваемой дихотомии, как «истина - ложь», «свет - тьма», «добро - зло».

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения. Справочную часть диссертационной работы составляет список использованной научной литературы, словарей и энциклопедических изданий, а также источников.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Дихотомия "бог - дьявол" в древнерусской языковой картине мира"

Выводы

Проведенный анализ смысловой структуры и языкового выражения концепта «дьявол» свидетельствует о том, что соответствующая субстанция в древнерусской картине мира осознается, в соответствии с христианским вероучением, как полная противоположность Бога. Сатана как ангел, свергнутый с небес по причине гордости и зависти, является олицетворением Зла, Лжи, Греха, Тьмы и Смерти. В культурологическом пространстве восточных славян он предстает врагом Бога и человека, главой ада, начальником бесов, князем тьмы и мира сего. На основе христианской этики дьявол осмысляется как многоликая сущность, не имеющая истинного образа. Указанная антитеза дьявола и Бога репрезентируется и в плане выражения концепта «дьявол», отраженном в соответствующих текстах Х1-Х[У вв.

Так, на парадигматическом уровне концепт «дьявол» реализуется посредством лексико-семантической парадигмы, содержащей лексемы: дня водь, сотона (сото-наилч»), непримузнь, дУх*ь, в'Ьсь, д'Ьдуонь, отьць, ВрАГЬ, кназь, искуситель, лУкавъш, зьлод'Ьи, человУконенАвистьинкь, злвистьникь, - среди которых наиболее частотными являются лексемы дияводь и сотона. При этом в структуре данной парадигмы функционируют лексемы, образующие свои частные микропарадигмы, эксплицирующие значимые для осмысления данной субстанции признаки, например: врдпь, врлждодювьць, противьникъ, противьньш, сУпостатч», отгьсчтУпьникт», рдтьникч» - общее значение «враг»; кназь, миродьржьць, вла-стель, вельзлУлъ, д^ысльныи Фараилгь - «владыка мира сего и бесов»;

ИСКУСИТ6ЛЬ (ИСКУШАЮЩНИ), ИСТЯЗАТеЛЬ, рАЗВрАТЬНИКТ» - «ИСКуСИТеЛЬ», лУкавыи, пр^ллУдрьникт», льстьць - «лжец», зьлод^и, злпретитель ДОВрА, начальника зъла, посптьшьникч> вол'кзНЯЛГЬ, съв^тникт* зьлу, - ходатаи преступлению - «злодей», чедовНкконенлвнстьннкч*, челов'ЬкоукиицА - «ненавидящий человека», завистьникть, нлзирАтель, Уховодокгк - «наблюдающий»).

В противоположность концепту «бог» при выражении концепта «дьявол» на синтагматическом уровне репрезентируется негативная оценка данной субстанции, что прежде всего выявляется на уровне определительных отношений. Указанные отношения реализуются посредством синтагм с оценочными лексемами, часто ан-тонимичными выразителям концепта «бог», которые эксплицируют такие важные для восточных славян свойства и признаки дьявола, противопоставляющие его Богу, как «злой» (зЪЛТЫ-и, згьлокгьзньнгыи, вьсектьзньн*ьш, непри(АЗнивгы.и, вестУдьнъш), «лживый, хитрый» (лУкавъш, льстивыи), «грешный» (нечнетыи, Гр^шьнъш, гърдын, завидивъш), «ДОСТОЙНЫЙ проклятия» (прОКЛАТЪШ, окляны-и), «слабый» (нел\ощьнтьш), «древний» (старый), «внушающий страх» (стрАшьнч»ш), «враждебный» (противьнъш, НеНАВИДЯЩИИ довро).

Антитеза Бога и дьявола проявляется также в реализации концепта «дьявол» посредством объектных отношений, в которых репрезентируется осознание данной субстанции как противодействующей Богу и направляющей свои действия против человека.

Как и в структуре концепта «бог» выражение концепта «дьявол» на уровне восполняющих отношений не выявляет высокой частотности и семантической значимости.

Антагонистичность дьявола Богу проявляется и в действиях сатаны, не совместимых с представлениями о добре, гармонии, любви как ключевыми постулатами христианского вероучения, что выражается на уровне предикативных отношений лексем - номинатов соответствующей субстанции, обозначающих субъект действия, с глаголами психического воздействия (въздвигатн, усчгити, иск^шатн, рдзврд-тити, съваживати, ^д^яти, противитися, ЕЛАЗНити, пр^льститн), а также глаголами физического воздействия (нзгнати, нас^вати, в'ъор^жлтися, &/\\ьртвнти), речи (глаголатн, решти, нлреклтися, отв'Ъчатн), движения (очгьити, изъити, приити, пристоупити, вълНззтн, приникн^ти, припл^ТАТнся), перемещения объекта (въложитн, вр^щн, въставляти, пЛтнти), восприятия (вид'Ьти, оер'ьтатися, ИСчеЗАТИ, Пр'ЬоврЛЗНТНСя), чувств ((п0)рАД0ВАтгися, КрАСОВАТИСЯ, п6чал0вати, постыд^тися, боятнся, трепетлти, (не) тьрпткти, н6навидтЬтн), принятия решения ((не) н^днти, наЬ'чити, въсхыщатн, възБрдняти), знания и мнения (рлзЬ'лгЬти, м'ы.слити, (не) вткдАТи), обладания ((не) владгЬти, (не) окрести, взяти, крлсти), звука (р'ы.КАТи), приобретения признака (почьрггЬти), глаголами, эксплицирующими различные модальные значения ((не) мощи, хот^ти, желлти, чгьщатися).

Особенно ярко противопоставленность Бога и дьявола выражается через широкий контекст. На основе христианского вероучения в макроконтекстах сатана предстает прежде всего противником Бога - Антихристом, желающим встать на место Господа. В противоположность Богу - Истине дьявол осмысляется как отец Лжи, который желает ввергнуть в ложь человечество. Сатана представляется восточными славянами как воплощение Зла и Тьмы, источник Греха и Смерти. При этом через широкий контекст происходит репрезентация осмысления способности дьявола влиять на человека через преображение в иные образы.

Бинарное противопоставление дьявола Богу пронизывает все древнерусские тексты, но особенно четко оно репрезентируется в контекстах, где исследуемые концепты эксплицируют бинарные оппозиции «истина - ложь», «свет - тьма», «добро - зло».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Культура каждого народа обладает своей собственной системой ценностей, влияющей на специфику восприятия этносом окружающей действительности и развитие в его картине мира индивидуальных особенностей.

Ментальные характеристики русской нации формируются в первую очередь на основе тех нравственно-эстетических категорий аксиологической системы, развитие которых происходит под непосредственным влиянием христианства, поскольку данное религиозное вероучение с ранних времен становится тем базисом, которому подчиняется вся сознательная жизнь народа. В связи с этим особо значимым представляется развитие картины мира русского этноса в период с XI по XIV вв., отражающее начальный этап формирования ценностного мировоззрения восточных славян и тесную связь с этикой христианства. Данные представления получают реализацию посредством языка, репрезентируясь через древнерусские тексты, в частности через древнерусские тексты Х1-Х1У вв. В христианской традиции в качестве ключевых ориентирова в которых воплощены все ценностные категории этноса, выступают прежде всего Бог и дьявол. В древнерусской языковой картине мира указанные представления получают, выражение через соответствующую дихотомию «бог - дьявол».

Анализ плана содержания концепта «бог», являющегося левым членом: рассматриваемой дихотомии, показал, что Бог в культурологическом пространстве восточных славян имеет антропоморфные черты. Иногда, в связи с влиянием языческих культов, он осознается как одно из существ, руководящих всем сущим, однако в большинстве случаев, в связи с христианским вероучением; Господь предстает единым верховным существом, выступающим в трех лицах, которое обладает великим разумом. В древнерусской картине мира вслед за ветхозаветной традицией Бог осмысляется справедливым правителем, судьей и карателем неправедных, а согласно новозаветному осмыслению он творит только благо, ведет человека к Истине, Свету, духовной красоте, вечной жизни.

Рассмотрение плана выражения концепта «бог» выявило сложную структурную организацию данного концепта и его многоуровневый характер. На парадигматическом уровне концепт реализуется посредством парадигмы лексем БОГЬ, ГОСПОДЬ, ВЛАД'Ы.КА, ВГЫШЫШИ, ЦАрь, сУдНЯ, ВЬСбДЬрЖИТбЛЬ, БЛЮСТбЛЬ, ТВОрЬЦЬ, СЪПАСИТбЛЬ, прОВИДЬЦЬ, НАСТАВЬНПКТ», ЧбЛОвекОЛНЭБЬЦЬ, ПОДАТбАЬ, мьститель, среди которых доминантное положение занимает лексема Еогь. Данные лексемы образуют между собой тесные синонимические ряды, объединенные по смыслу, но в то же время каждая из лексем, входящих в эту лексико-семантическую парадигму, обладает своим дифференциальным значением, которое и определяет специфику функционирования ее в качестве номината концепта в том или ином контексте. Также многие из входящих в эту парадигму репрезентаторов концепта «бог» создают свои частные парадигмы, наиболее выразительно эксплицирующие признаки Бога, имеющие для восточных славян особую значимость.

Активная реализация концепта осуществляется и на синтагматическом уровне, позволяющем подчеркнуть важные качества Бога, а также выявить дополнительные свойства данной субстанции, репрезентирующие ее сущностные характеристики. Наибольший интерес в указанной структурной организации представляет уровень определительных отношений, где через определения эксплицируются наиболее яркие свойства субстанции. Синтагмы, репрезентирующие данные отношения, формируют группы, объединенные по общему семантическому признаку, например, «вечный», «вышний» (в духовном плане), «сильный», «великий», «страшный», «мудрый», «непознаваемый» и др. При этом лексемы, образующие синтагмы с экспликаторами рассматриваемого концепта, отличаются подвижностью и открытостью, что обусловливает возникновение в одной синтагме единого синонимического ряда, элементы-которого могут обладать как одним семантическим признаком, так и совмещать несколько значений одновременно. Указанная специфика построения синтагм свидетельствует о тесной структурной соотнесенности соответствующих компонентов, дополняющих и развивающих друг друга семантически, что особенно четко прослеживается при реализации определительных отношений посредством синтагм с оценочными лексемами, имеющими семантику «благой, добрый», «истинный», «светлый», «святой», «чистый», «живой», «любящий», «духовно прекрасный», «достойный славы». Кроме того, синтагмы, в которых репрезентируются определительные отношения, эксплицируют нераздельное единство трансцендентальных и имманентных ценностей.

Действия Бога представляются направленными на разнообразные объекты, что эксплицируется на уровне объектных отношений. В качестве объекта-адресата в древнерусской языковой картине мира выступают человек, ангел и дьявол, как непосредственный объект действия - люди, ангелы, природные реалии, явления духовного мира, объектом-орудием оказываются только явления духовного мира, а в качестве пространственных объектов реализуются и природные реалии, и явления духовного мира.

Такое разнообразие выражения концепта «бог» на уровне определительных и объектных отношений не проявляется на уровне восполняющих отношений, которые оказываются наименее частотными и семантически менее значимыми при реализации соответствующего концепта.

Важную роль в реализации концепта «бог» играют предикативные отношения, при которых номинаты указанного концепта, обозначающие субъект действия, объединяются с глаголами различных тематических групп и тем самым проявляют богатство семантических связей. В предикативных сочетаниях, эксплицирующих данные связи, реализуются глаголы принятия решения, речи, восприятия, чувств, знания, создания, возместительного действия, обладания, движения, модальные глаголы и др. Указанные отношения репрезентируют осмысление Бога как субстанции, которая помогает, спасает, наставляет, обладает даром речи, вершит свою волю, воспринимает, мыслит, чувствует, создает, одаряет.

Особое место в репрезентации концепта «бог» в древнерусской языковой картине мира занимает широкий контекст, в котором получает отраженность тесная взаимосоотнесенность рассмотренной субстанции с такими понятиями, как «троица», «слово», «истина», «добро», «красота», «свет», «жизнь», «вера», «надежда» и «любовь», эксплицирующими систему ключевых нравственно-эстетических категорий аксиологической системы народа, способствующих формированию особенностей менталитета восточных славян в соотнесенности с христианским вероучением. Через широкий контекст посредством соответствующих лексем реализуется осмысление Бога как идеальной сущности, единой в трех лицах, которая воплощает собой Слово, Истину, Добро, Красоту, Свет, Жизнь, Веру, Надежду и Любовь.

Следовательно, репрезентируемый через древнерусские тексты концепт «бог» на всех уровнях анализа обнаруживает положительную семантику, входящие в него элементы определяются как согласующиеся с нормами христианского вероучения и заключают в себе все высшие ценности.

Сложной смысловой структурой обладает также и второй компонент дихотомии — концепт «дьявол», анализ плана содержания которого дает четкое представление о том, что соответствующая субстанция на всех уровнях выявляет абсолютную противоположность Богу в нравственно-философском осмыслении. В соответствии с христианским вероучением дьявол является противоположностью Бога, клеветником и врагом человека. Эта противопоставленность очень ярко реализуется в плане выражения указанного концепта в соответствующих текстах.

План выражения концепта «дьявол» также был исследован нами с ориентацией на определенные лексико-семантические уровни. Так, на парадигматическом уровне концепт «дьявол» реализуется посредством парадигмы, которая содержит лексемы: дияволт», сотона (сотонаилъ), непршлзнь, д^хч., б'ЬсЪ,

Д^монт*, ОТЬЦЬ, врАГЪ, кнлзь, ИСкУснТеЛЬ, лУкАВЪШ, ЗТ^АОД^И, человтЬконенАвистьннктъ, завистьникт*. Среди них наиболее частотными являются лексемы дияволъ и сотона. Данные лексемы, объединенные по интегральному признаку «дьявол», в то же время реализуют свое дифференциальное значение, усиливающее общее представление о соответствующей субстанции. При этом в общей парадигме указанных номинаций концепта «дьявол» на основе ключевых семантических признаков репрезентируются частные парадигмы, в которых выразительно эксплицируются наиболее значимые признаки данной субстанции (ср.: ВрАП», врлждолювьць, противьникт*, противьнъш, I сУпостатъ, отъстУпьникъ, рАтьникт* — общее значение «враг»; кназь, миро-дьржьць, влАСтель, вельзлУлт*, лгы.сльн'ын ФлрАижъ - «владыка мира сего и бесов»; искуситель (ИСКУШАЮЩИЙ), ИСТЯЗАТбЛЬ, рАЗВрАТЬИИКЪ - «искуситель», лУкав'ын, пртЬл\Удрьникгь, льстьць - «лжец», з'ьлод'Ьи, ЗАпретитель доврл, начальникъ з'ъла, иоспгкшьникть волткзнял\тъ, съв^тннкт» 3*ьлу, Х°АЛ~ таи преступлению - «злодей», человеконендвистьникъ, человИккоувиицА -«ненавидящий», завистьиикт», НАЗирлтель, Ух0к0л0кть— «наблюдающий»).

Являясь нравственной противоположностью субстанции «бог», дьявол в древнерусской языковой картине мира репрезентируется как сосредоточие всех негативных свойств, враждебных миру, добру и красоте. Соответствующая семантика получает яркое выражение на синтагматическом уровне через парадигму оценочных лексем, эксплицирующих такие значимые для восточных славян признаки дьявола, как «злой», «лживый», «хитрый», «грешный», «достойный проклятия», «слабый», «враждебный».

Значимое место в реализации концепта «дьявол» на синтагматическом уровне занимают объектные отношения. В синтагмах, репрезентирующих эти отношения, в качестве объекта-адресата выступают Бог и человек. Объектом, на который направлены действия дьявола, таюке выступает человек, которого дьявол пытается разными способами сделать врагом Бога посредством активизации в человеческой душе таких чувств, как зависть, ненависть, ложь. Следовательно, дьявол осмысляется в качестве субстанции, противодействующей Богу в: его влиянии на человечество.

Как и в структуре концепта «бог», выражение концепта «дьявол» на уровне восполняющих отношений не обладает высокой частотностью и семантической значимостью.

Языковая реализация концепта «дьявол» осуществляется и на уровне предикативных отношений, прежде всего через реализацию связи номинатов данного концепта с глаголами психического воздействия (втьздвиглтги, устнти, иско-ушлти, рлзврАТичги, совлживлти, суд^яти, блазнити, прельсти*™ и др:), а также глаголами физического воздействия, речи, движения, перемещения объекта, восприятия, чувств, создания, обладания, звука, глаголами, эксплицирующими различные модальные значения и др. Смысловое наполнение данных глаголов указывает на отличительные особенности действий, совершаемых дьяволом, которые четко противопоставлены действиям Бога.

Особое значение при репрезентации концепта «дьявол» имеет и широкий; контекст, в котором в целом ряде случаев эксплицируется осмысление сатаны как Антихриста, идущего против Бога и желающего стать Богом. В противоположность Богу дьявол осмысляется отцом Лжи, воплощением Зла и Тьмы, источником Греха и Смерти. При этом через широкий контекст происходит и репрезентация представлений о способностях дьявола оказывать влияние на человека посредством преображения в иные образы.

Соответственно концепт «дьявол», являющийся вторым членом дихотомии «бог - дьявол», на всех рассмотренных уровнях характеризуется общей негативной оценкой, все его элементы содержат семантику «не согласующийся с нормами христианства» и заключают в себе отрицательные ценности.

Противопоставленность Бога и дьявола как компонентов соответствующей дихотомии в древнерусской языковой картине мира наиболее выразительно репрезентируется в контекстах, реализующих частные оппозиции «истина. ложь», «свет - тьма», «добро - зло».

Таким образом, дихотомия «бог - дьявол» в древнерусской языковой картине мира представляет собой многокомпонентную структуру, в которой эксплицируются базовые положительные и отрицательные ценности, впоследствии формирующие основные ориентиры аксиологической системы этноса. Данная система ценностей тесно связана с влиянием на восприятие мира восточными славянами аксиологии христианского вероучения, что обусловливает четкую противопоставленность соответствующих ценностей и содержащих их компонентов «бог» и «дьявол».

Следовательно, дихотомия «бог - дьявол», являясь ядерным компонентом древнерусской языковой картины мира, способствует формированию ценностной картины мира восточнославянской народности, впоследствии получающей отраженность в национальных картинах мира.

Список научной литературыПисарь, Надежда Владимировна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Абеляр П. Теологические трактаты. М.: Прогресс: Гнозис, 1995. 412 с.

2. Абишева А.К. О понятии «ценность» // Вопросы философии. 2002. № 3. С. 139-146.

3. Абрашкин А. Русский Дьявол: от Кощея до Воланда. М.: Эксмо, 2009.448 с.

4. Аверинцев С.С. Сатана // Мифы народов мира. Т. 2. М.: Советская энциклопедия, 1987. С. 412-414.

5. Аверинцев С.С. Антихрист // Мифы народов мира. Т. 1. М.: Советская энциклопедия, 1987. С. 85-87.

6. Адрианова-Перетц В.П. Человек в учительной литературе древней Руси // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 27: История жанров в русской литературе X-XVTI вв. Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1972. С. 3-68.

7. Аквинский Ф. Сумма теологий. Вопрос шестнадцатый, об истине // Антология Средневековой мысли (Теология и философия европейского Средневековья). В 2тт. Т. 2. СПб.: РХГИ, 2001. С. 144-184.

8. Алексеева Е.А. Семантические особенности лексики, связанной с обозначением объектов культурной символики (на примере символа Бог в русской и французской лингвокультурах): Дис. канд. филол. наук. Саратов, 2001. 209 с.

9. Алимпиева Р.В. О концептуальном пространстве «добро» «зло» в древнерусском языке XI-XIVbb. // Семантика языковых единиц и категорий в диахронии. Калининград: Изд-во Калининградск. ун-та, 2001. С. 3-11.

10. Алимпиева Р.В. Семантика слова как компонента церковнославянских канонических текстов // Семантика русского языка в диахронии. Калининград: Изд-во Калининградск. ун-та, 1994. С. 17-21.

11. Алимпиева Р.В. Этнокультурный компонент текста как средство выражения русского национального самосознания // Семантические единицы русского языка в диахронии и синхронии. Калининград: Изд-во Калининградск. ун-та, 2000. С. 3-13.

12. Алимпиева Р.В. Языковой концепт любовь как компонент христианской ментальности // Семантика языковых единиц и категорий в диахронии и синхронии. Калининград: Изд-во Калининградск. ун-та, 2002. С. 44-49.

13. Алфеев И. Православие. Т. I. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2009.863 с.

14. Амфитеатров А. Дьявол в быту, легенде и в литературе Средних веков. М.: Азбука-классика, 2010. 384 с.

15. Апресян Р.Г. Добро // Новая философская энциклопедия: в 4 тт. Т.1(А -Д). М.: Мысль, 2000. С. 674-676.

16. Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. М.: Наука, 1995. 766 с.

17. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания. // Вопросы языкознания. 1993. № 3. С. 27 35.

18. Ареопагит Д. О божественных именах. О мистическом богословии. СПб.: Глагол, 1994. 378 с. // Электронный ресурс: http://aybyka.ru/?otechnik/DionisijAreopagit/oimenah=7(/|(3/wa обращенной7.06.2011 г.)

19. Арнольд И.В. Семантическая структура слова в современном английском языке и методика ее исследования. Д.: Просвещение, 1966. 192 с.

20. Арнольд И.В. Основы научных исследований в лингвистике. М.: Высшая' школа, 1991. 140 с.

21. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М.: Наука, 1988. 341 с.

22. Арутюнова Н.Д. Введение // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. М.: Индрик, 1999. С. 3-7.

23. Арутюнова Н.Д. Истина. Добро. Красота: взаимодействие концептов // Логический анализ языка. Языки эстетики. М.: Индрик, 2004. С. 5-30.

24. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. 896 с.

25. Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М.: Academia, 1997. С.267—279.

26. Афанасьев А. Поэтические воззрения славян на природу: В 3 тт. Т. 1. М.: Индрик, 1994. 800 с.

27. Бабаева Е.В. Лексическое значение слова как способ выражения культурно-языкового концепта // Языковая личность: культурные концепты: сб. науч. тр. Волгоград; Архангельск: Перемена, 1996. С. 25-33.

28. Бабаева Е.В. Отражение ценностей культуры в языке // Язык, коммуникация и социальная среда. Вып. 2. Воронеж: Изд-во ВГТУ, 2002. С.25-34.

29. Бабушкин А.П. Концепты разных типов в лексике и фразеологии и методика их выявления // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: Научное издание. Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 2001. С. 52-57.

30. БаталинаК.Е. Структурная организация абстрактных имен существительных в Апракосе Мстислава Великого: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Нижний Новгород, 2005. 25 с.

31. Безруков В.И. К проблеме знака. Тюмень: Издательство ТГУ, 1975. 103 с.

32. Беляев А.Д. О безбожии и Антихристе. Ч. 1-2. М.: Паломник, 1996. 474 с.

33. Берестнев Г.И. Иконичность добра и зла // Вопросы языкознания. 1999. №4. С. 99-113.

34. Берестнев Г.И. Семантика русского языка в когнитивном аспекте. Калининград: Изд-во Калининградск. ун-та, 2002. 156 с.

35. Бирвиш М. Семантика. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. X. М.: Прогресс, 1981. С. 177-200.

36. Блаженный А. Об учителе // Электронный ресурс: http://antology.rchgi.spb.ru/SanctusAureliusAugustinus/teacher.html (Дата обращения 15.06.2011 г.)

37. Блох М.Я. Концепт и картина мира // Проблемы семантики языковых единиц в контексте культуры. М.; Кострома: Элпис, 2006. С. 16-21.

38. Бондарко A.B. Грамматическая категория и контекст. JL: Наука, 1971. 115 с.

39. Бондарко A.B. Понятийные категории и языковые семантические функции в грамматике // Бондарко A.B. Универсалии и типологические исследования. М.: Наука, 1974. С. 54-80.

40. Брутян Г.А. Язык и картина мира // Философские науки. 1973. № 1-2. С. 108-111.

41. Булыгина Т.В. Грамматические оппозиции (к постановке вопроса) // Исследования по общей теории грамматики. М.: Наука, 1968. 292 с.

42. Васильев JI.M. Семантика русского глагола. М.: Высшая школа, 1981. 184 с.

43. Ваулина С.С. Оценочность и модальность: специфика межкатегориальных отношений // Модальность как семантическая универсалия: Сб. научн. тр., посвященный юбилею профессора С.С. Ваулиной. Калининград: Изд-во РГУим. И. Канта, 2010. С. 42-50.

44. Ваулина С.С. Языковая модальность как функционально-семантическая категория (диахронический аспект). Калининград: Изд-во Калининградск. ун-та, 1993. 70 с.

45. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1996.411 с.

46. Вендина Т.И. Средневековый человек в зеркале старославянского языка. М.: Индрик, 2002. 336 с.

47. Бенедиктова JI.H. К вопросу о содержании понятия «концепт» // Мир человека и мир языка: Коллективная монография. Кемерово: ИПК «Графика», 2005. С. 24-32.

48. Виноградов И.А. Бодуэн де Куртенэ // И. А. Бодуэн де Куртенэ. Избранные труды по общему языкознанию. Т. I. М.: Изд-во АН СССР, 1963. С. 6-20.

49. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М.: Наука, 1985. 228 с.

50. Воркачев С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // Филологические науки. 2001. № 1.С. 64-72.

51. Воркачев С.Г. Любовь как лингвокультурный концепт. М.: Гнозис, 2007. 284 с.

52. Выжлецов Г.П. Аксиология культуры. СПб.: Изд-во СПб ун-та, 1996. 150 с.

53. Гаврилова В.И. Павел Флоренский о «красоте» как составляющей духовной жизни христианства // Логический анализ языка. Языки эстетики. М.: Индрик, 2004. С. 53-63.

54. Гайденко П.П. Познание и ценности // Субъект, познание, деятельность. М.: Канон+, 2002. С. 207-236.

55. Григорьев A.A. Концепт и его лингвокультурологические составляющие //Вопросы философии. 2006. № 3. С. 64-77.

56. Григорьева Ю.С. Когнитивный аспект исследования древней картингы мира (на материале концептосферы ВОИНСТВЕННОСТЬ англосаксонской героической картины мира). Владивосток: Изд-во Дальневосточн. ун-та, 2008.187 с.

57. Гришаева Л.И., Попова М.К. Картина мира как проблема гуманитарных наук // Картина мира и способы ее репрезентации: Сб. науч. докл. Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 2003. С. 13-38.

58. Гришаева Л.И. Введение в теорию межкультурной коммуникации. Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 2003. 368 с.

59. Громов М.Н. Этическая доминанта русской мысли // Философия и этика: сб. науч. тр. к 70-летию академика A.A. Гусейнова. М.: Альфа-М, 2009. С. 219-235.

60. Гумбольдт В. фон. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества // Гумбольдт В. фон Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. С. 37-297.

61. Дамаскин И. О дьяволе и демонах // Электронный ресурс: http://azbyka.ru/hristianstvo/dogmaty/damaskinizlozheniepravoslavnoyvery019-all.shtml (Дата обращения 20.06.2011).

62. Дегтев C.B., Макеева И.И. Концепт «слово» в истории русского языка // Язык о языке. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 156-171.

63. Дейк Т.А ван. Язык. Познание. Коммуникация. СПб.: Изд-во БГК им. И.А. Бодуэна де Куртене, 2000. 308 с.

64. Дейк Т.А. ван, Кинч В. Стратегии понимания связного текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23: Когнитивные аспекты языка. М.: Прогресс, 1988. С. 153-211.

65. Делёз Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? М; СПб.: Изд-во АЛЕТЕИЯ, 1998.288 с.

66. Демьянков В.З. Термин «концепт» как элемент терминологической культуры // Язык как материя смысла: сб. ст. в честь академика Н.Ю. Шведовой. М.: Азбуковник, 2007. С. 606-622.

67. Деревенский Б.Г. Учение об Антихристе в древности и Средневековье. СПб.: Алетейя, 2000. 528 с.

68. Деррида Ж. Структура, знак и игра в дискурсе гуманитарных наук // Письмо и различие. СПб.: Академический проект, 2000. С. 352-369.

69. Джакендофф Р. Семантика и познание. Вашингтон: Пресс, 1983. 504 с.

70. Дженкова Е.А. Концепт «грех» в русской и немецкой лингвокультурах (опыт анализа паремиологического фонда) // Аксиологическая лингвистика: проблемы изучения культурных концептов и этносознания. Волгоград: Колледж, 2002. С. 101-104.

71. Доказательство существования бога на примере порядка во вселенной: 4.1; Дьявол и его нынешние лжечудеса и лжепророки: Ч. 2. М.: Даниловский Благовестник, 1994. 148 с.

72. Дорофеева Е.Б. Эквивалентность языковых стредств выражения дихотомии добро/зло в первом псалме и его Ломоносовском переложении // Семантические процессы в языке и речи. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2006. С. 51-60.

73. Дронова Л.П. История становления общеоценочной лексики русского языка: семантика положительной оценки // Картины русского мира: аксиология в языке и тексте. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 2005. 354 с.

74. Дронова Л.П. Синхрония и диахрония: лицом к лицу (к проблеме методологической интеграции) // Филология и философия в современном культурном пространстве: проблемы взаимодействия: Сб. науч. докл. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 2006. С. 24-42.

75. Дронова Л.П. Становление и эволюция модально-оценочной лексики русского языка: этнолингвистический аспект. Томск: Изд-во Томского ун-та, 2006а. 256 с.

76. Друскин Я.С. Дьявол // Антихрист (Из истории отечественной духовности): Антология. М.: Высшая школа, 1995. С. 309-316.

77. Елисеева О.В. Когнитивный аспект символического компонента в структуре концептов бог и дьявол в русской, французской и английской лингвокультурах: Дис. канд. филол. наук. Саратов, 2008. 151 с.

78. Залевская A.A. Психолингвистический подход к проблеме концепта // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: Научное издание. Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 2001. С. 36^4.

79. Зацепин К.А., Саморуков И.И. Эпистемологический статус концепта // Электронный ресурс: http://www.ssu.samara.ru/~scriptum/status.doc (Дата обращения 20.07.2010 г.).

80. ЗвездоваГ.В. Имя литературного персонажа в культурологическом аспекте: (На материале повести Н.С. Лескова «Очарованный странник») // Текст в лингводидактическом аспекте. Калининград: Изд-во Калининградск. ун-та, 2003. С. 128-142.

81. Зернова А.Ю. О многогранности концепта // В поисках смысла: Сб. науч. тр. памяти профессора A.A. Худякова. СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2010. С. 194199.

82. Зиновьева Е.И. Понятие «концепт» в отечественном языкознании: основные подходы и направления исследования // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 2: История, языкознание, литературоведение. Вып. 2. 1997. № 10. С. 35-44.

83. Златоуст И. Беседы на Евангелие от Матфея // Электронный ресурс: http://azbyka.ru/otechnik/7IoannZlatoust/besed51=13 (Дата обращения 12.04.2011).

84. Ивин A.A. Основания логики оценок. М.: Изд-во Московского ун-та, 1970. 229 с.

85. Калькова O.K. Концепт Бог в русской языковой картине мира (основные компоненты) // Вестник ЦМО МГУ. Сер.: Лингвокультурология. 2009. № 1. С. 89-91.

86. Кант И. Критика способности суждения. М.: Искусство, 1994. 365 с.

87. Кант И. Критика чистого разума. М.: Мысль, 1994а. 296 с.

88. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград: Перемена, 2002. 477 с.

89. Карасик В.И., Слышкин Г.Г. Лингвокультурный концепт как элемент языкового сознания // Методология современной психолингвистики: Сб. ст. М.; Барнаул: Изд-во АТУ, 2003. С. 75-80.

90. Караулов Ю.Н. Русская речь, русская идея и идиостиль Ф.М. Достоевского // Слово Ф.М. Достоевского. М.: Изд-во РАН; Институт русского языка, 1997. С. 237-249.

91. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. 267 с.

92. Кармин A.C. Культурология. СПб.: Лань, 2001. 832 с.

93. Кентерберийский А. Об истине // Антология Средневековой мысли (Теология и философия европейского Средневековья): в 2 тт. Т. 1. СПб.: Изд-во РХГИ, 2001. С. 194-249.

94. Кессиди Ф.Х. Этические сочинения Аристотеля // Аристотель. Сочинения в 4-х тт. Т. 4. М.: Мысль, 1983. С. 8- 37.

95. Килина Л.Ф. «Повесть времергных лет» как текст, репрезентирующий христианскую систему ценностей // Духовная традиция в русской литературе: сб. науч. ст. Ижевск: Изд-во Удмуртск. ун-та, 2009. С. 199-203.

96. Килина Л.Ф. Семантическое пространство субстантива грех и его представление в контексте (на материале «Повести временных лет» по Лаврентъев-скому списку) // Вестник Удмуртского университета. Сер.: Филологические науки. 2006. № 5 (2). С. 59-68.

97. Кпеман О. Истоки: Богословие отцов Древней Церкви. Тексты и комментарии. М.: Путь, 1994.385 с.

98. Ковалев Н.С. Древнерусский текст: проблемы исследования смысловой структуры и эволюции в аспекте категории оценки. Волгоград: Изд-во ВГУ,1997. 260 с.

99. Кожинов В. Грех и святость русской истории. М.: Яуза, Эксмо, 2006. 480 с.

100. Козина Н.О. Лингвокультурологический анализ русского концепта «грех» (на материале лексических, фразеологических и паремических единиц): Автореф. дис. канд. филол. наук. Иваново, 2003. 20 с.

101. Колесов В.В. Древняя Русь: наследие в слове. Мир человека. СПб.: Златоуст, 2000. 360 с.

102. Колесов В.В. История русского языка в рассказах. СПб.: Авалон: Азбука-классика, 2007.221 с.

103. Колесов В.В. Мир человека в слове Древней Руси. Л.: Изд-во ЛГУ, 1986. 312 с.

104. Колесов В.В. Русская ментальность в языке и тексте. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2006. 624 с.

105. Колшанский Г.В. Контекстная семантика. М.: КомКнига, 2005. 149 с.

106. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. М.: Едиториал УРСС, 2006. 128 с.

107. Колшанский Г.В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке. М.: Наука, 1975. 232 с.

108. Кольцова Ю.Н. Художественный концепт и художественный образ // Язык, культура и межкультурная коммуникация. М.: Изд-во Московск. ун-та, 2001. С. 73-79.

109. Кондратьева О.Н. Концепты внутреннего мира человека в русских летописях (на примере концептов душа, сердце, ум): Дис. . канд. филол. наук. Кемерово, 2004.205 с.

110. Кондратьева О.Н. Особенности реконструкции концептов в древних текстах // Концепты культуры в языке и тексте. Olsztyn: Centrum Badan Europy Wscodniej, 2010. С. 71-91.

111. Корнилов O.A. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. М.: ЧеРо, 2003. 349 с.

112. ИЗ. Королысова О.О. История формирования группы глаголов психического воздействия в русском языке: Дис. канд. филол. наук. Новосибирск, 2004.160 с.

113. Кортунов С. Альтернативы: (Аксиологические аспекты христианства, марксизма и философии жизни). М.: РНФ, 1992. 83 с.

114. Косарев В.В. От язычества к монотеизму // Общественные науки и современность. 2001. № 1. С. 175-183.

115. Косидовский 3. Сказания евангелистов. М.: Изд-во политической литературы, 1977. 262 с.

116. Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М.: Гнозис, 2003. 375с.

117. Кричевский A.B. Бог // Новая философская энциклопедия: в 4 тт. Т. 1. М.: Мысль, 2000. С. 282-285.

118. Крывелев И.А. Библия: историко-критический анализ. М.: Политиздат, 1985. 255 с. // Электронный ресурс: http://koncheev.narod.ru/krbiblosn.htm (Дата обращения 19.06.2011).

119. Крывелев И.А. Религиозная картина мира и ее богословская модернизация. М.: Наука, 1968. 292 с.

120. Кубрякова Е.С. и др. Краткий словарь когнитивных терминов. М.: Наука, 1996. 653 с.

121. Кубрякова Е.С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. С. 141-172.

122. Кузнецов В.Г. Развитие дихотомий Ф. де Соссюра в женевской лингвистической школе // Фердинанд де Соссюр и современное гуманитарное знание: Сб. ст. М.: ИНИОН РАН, 2008. С. 66-84.

123. Куляскина И.Ю. Аксиология: место в системе знания // Вестник МГУ. Сер.: Философия. 2002. № 3. С. 90-97.

124. Кусков В.В. История древнерусской литературы. М.: Высшая школа, 1989. 304 с.

125. Лазарев В.В. Религия в свете разума и в свете невечернем // И. Кант: наследие и проект: сб. ст. М.: Канон+, 2007. С. 593-603.

126. Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем (Metaphors We Live By). M.: Едиториал УРСС, 2004. 256 с.

127. Лангаккер Р.У. Когнитивная грамматика. М.: ИНИОН, 1992. 55 с.

128. Лебедева Н.М. Введение в этническую и кросс-культурную психологию. М.: Ключ-С, 1999.224 с.

129. Лексин В.Н. Христианские ценности и христианская цивилизация: проблемы восприятия / Христианская цивилизация: система основных ценностей. Мировой опыт и российская ситуация. М.: Научный эксперт, 2007. С. 95-102.

130. Леонтьев Д.А. Ценность как междисциплинарное понятие: опыт многомерной реконструкции // Вопросы философии. 1996. № 4. С. 15-26.

131. Лепахин В. Икона Пресвятой Троицы: богословские проблемы иконографии // Андрей Рублев и мир русской культуры: к 650-летию со дня рождения: материалы международной научной конференции. Калининград: Аксиос, 2011.С. 3-41.

132. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М.: Academia, 1997. С. 280-287.

133. Лихачев Д.С. Письма о добром и прекрасном. М.: Детская литература, 1989.238 с.

134. Лихачева О.П. Лев лютый зверь // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 48. СПб.: Дмитрий Буланин, 1993. С. 129-137.

135. Ломов A.M. Очерки по русской аспектологии. Воронеж: Изд-во Воро-нежск. ун-та, 1977. 364 с.

136. Лосева И.Н., Капустин Н.С., Кирсанова О.Т., Тахтамышев В.Г. Библейские имена: люди, мифы, история. Ростов-н/Д: Феникс, 1997. 608 с.

137. Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. М.:СЭИ, 1991.287 с.

138. Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. М.: Политиздат, 1991а. 528 с.

139. Лосский Н.О. Характерные черты русской философии // История русской философии. М.: Советский писатель, 19916. 480 с.

140. Лосский Н.О. Ценность и Бытие. Бог и Царство Божие как основа ценностей. Париж: YMCA-PRESS, 1931. 135 с.

141. Лукин В.А. Концепт Истины и слова Истина в русском языке (опыт концептуального анализа рационального и иррационального в языке) // Вопросы языкознания. 1993. № 4. С. 63-86.

142. Малерб М. Религии человечества. М.; СПб.: Рудомино; Университетеская книга, 1997. 600 с.

143. Маслова В.А. Когнитивная лингвистика. Минск: Тетра Систем, 2004. 256 с.

144. Маслова В.А. Поэт и кудьтура: концептосфера Марины Цветаевой. М.: Флинта; Наука, 2004а. 256 с.

145. Маслова В.А. Современные направления в лингвистике. М.: Академия, 2008. 272 с.

146. Матвеенко В. Библейский материал в контексте средневековой русской хроники // Библия в духовной жизни, истории и культуре России и православного славянского мира. М.: Изд-во Библейско-богословского института св. апостола Андрея, 2001. С. 200-211.

147. Мацейна А. Тайна подлости // Антихрист (Из истории отечественной духовности): Антология. М.: Высшая школа, 1995. С. 351-400.

148. Мельникова Л.Л. Бинарная оппозиция // Постмодернизм: энциклопедия. Минск: Интерпрессервис; Книжный Дом, 2001. С. 55.

149. Межкультурная коммуникация: учеб. пособие. Нижний Новгород: Изд-во НГЛУ, 2001.320 с.

150. Минуа Ж. Дьявол. М.: Астрель, 2004. 160 с.

151. Мишланова С.Л., Пермякова Т.М. Современная концептосфера: направления и перспективы // Стереотипность и творчество в тексте: межвуз. сб. науч. тр. Пермь, 2004. С. 351-364.

152. Мирошников Ю.И. История аксиологии: от Платона до Канта // Первые Лойфмановские чтения. (Аксиология научного познания): материалы Всерос. науч. конф. (Екатеринбург, 10-11 марта, 2005 г.). Вып. 1. Екатеринбург: Изд-во Уральск, ун-та, 2006. С. 96- 106.

153. Молчанов Б. Антихрист // Антихрист (Из истории отечественной духовности): Антология. М.: Высшая школа, 1995. С. 251-277.

154. Налимов В.В. Спонтанность сознания: Вероятностная теория смыслов исмысловая архитектоника личности. М.: Прометей, 1989. 288 с.

155. Неретина С.С. Тропы и концепты. М.: Изд-во ИФРАН, 1999. 277 с.

156. Нерознак В.П. От концепта к слову: к проблеме филологического концептуализма//Вопросы филологии и методики преподавания иностранных языков. Омск, 1999. С. 80-85.

157. Нисский Г. О жизни Моисея Законодателя или о совершенстве в добродетели. М.: Храм Космы и Дамиана, 1999. 112 с.

158. Новиков Л.А. Избранные труды. Т. 1: Проблемы языкового значения. М.: Изд-во РУДН, 2001. 672 с.

159. Новоселов М.М. Дихотомия // Новая философская энциклопедия в 4 тт. Т. 1. М.: Мысль, 2000. С. 674-675.

160. Овчинникова Л.О. Сенсорная лексика как средство выражения ценностной картины мира Ю. Н. Куранова: Дис. . канд. филол. наук. Калининград, 2009. 197 с.

161. Орлов М.А. История сношений человека с дьяволом. М.: Республика,. 1992. 352 с.

162. Орлова Н.М. Библейский текст как прецедентный феномен: Дис. . д-ра филол. наук. Саратов, 2010. 455 с.

163. Осипова О.С. Двоеверная традиция как проявление архетипа (на материалах церковных обличений) // Философские и богословские идеи в памятниках древнерусской мысли. М.: Наука, 2000. С. 49-55.

164. Павилёнис Р.И: Проблема смысла: современный логико-философский анализ языка. М.: Мысль, 1983. 286 с.

165. Падучева Е.В. Динамические модели в семантике лексики. М.: Языки славянской культуры, 2004. 608 с.

166. Падучева Е.В. Об атрбутивном стяжении подчиненной предикации в русском языке // Машинный перевод и прикладная лингвистика. Вып. 20. М.: 1980: С. 3-44.

167. Панова Л.Г. Слово бог и его значения: от иерархии небесной — к иерархиям земным // Логический анализ языка Космос и хаос: концептуальные поля порядка и беспорядка М.: Индрик, 2003. С. 404—414.

168. Передриенко Т.Ю. Концепты «Бог» и «Дьявол» в русской и английской лингвокультурах: На материале паремий и афоризмов: Дис. . канд. филол. наук. Челябинск, 2006. 197 с.

169. Петров B.B. Джерри Фодор: когнитивное измерение мышления // Концептуализация и смысл. Новосибирск: Наука, 1990. С. 227-232.

170. Петровская С.А. Принципы полевого подхода к категории модальности // Понятийные категории и их языковая реализация: Сб. ст. Л.: Изд-во Лени-горск. ин-та им. А.И. Герцена, 1989. С. 64-72.

171. Печенкина О.Ю. Содержание концептов Бог и Судьба в текстах пословиц и поговорок, собранных В.И. Далем: Дис. . канд. филол. наук. Брянск, 2001.277 с.

172. Пиккио P. Slavia Orthodoxa: Литература и язык. М.: Знак, 2003. 720 с.

173. Пименова М.В. Красотою украси: выражение эстетической оценки в древнерусском тексте. СПб.: Изд-во Филологического факультета СПбГУ; Владимир: Изд-во ВГПУ, 2007. 415 с.

174. Питина С.А. Концепты мифологического мышления как составляющая концептосферы национальной картины мира. Челябинск: Изд-во Челябинск, унта, 2002. 191 с.

175. Пищальникова В.А. Содержание понятия картина мира в современной лингвистике // Этногерменевтика и языковая картина мира: теория и практика. Сер.: Этногерменевтика и этнориторика. Вып.2. Кемерово, 1998. С. 71-74:

176. Плива Е.П. Концептуализация ментальных актов и состояний в русском языке: Дис. . канд. филол. наук. Калиниград, 2005. 188 с.

177. Плотников Б.А., Трайковская В.Ф. Дихотомическая лексикология. Минск: Университетское, 1989. 136 с.

178. Погребняк А.К. Ключевое слово «Бог» в семантике русских паремий: автореф. дис. канд. филол. наук. Красноярск, 2010. 24 с.

179. Подюков И.А., Соломонов М.А. Особенности именования дьявола в духовных стихах Прикамья // Вестник Пермского университета. 2010. Вып. 6(12). С. 18-23.

180. Попова Е.А. Ментальные характеристики интертекстем библейского происхождения в контексте русской языковой картины мира: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Елец, 2006. 26 с.

181. Попова З.Д., Стернин И.А. Очерки по когнитивной лингвистике. Воронеж: Истоки, 2001. 191 с.

182. Попова З.Д., Стернин И.А. Когнитивная лингвистика: учеб. пособие. М.: Изд-во МГУ, 2007 // Электронный ресурс: http://zinki.ru/book/kognitivnaya-lingvistika/konceptosfera-semanticheskoe/ {Дата обращения 25.08.2010 г.)

183. Попова З.Д., Стернин И.А. Понятие «концепт» в лингвистических исследованиях. Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 1999. 189 с.

184. Попова З.Д., Стернин И.А. Язык и сознание: теоретические разграничения и понятийный аппарат // Язык и национальное сознание. Вопросы теории и методологии. Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 2002. С. 8-50.

185. Постовалова В.И. «Истина» и «заблуждения» в православном миросозерцании // Логический анализ языка: между ложью и фантазией. М.: Индрик, 2008. С. 188-209.

186. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. С. 8-69.

187. Потебня A.A. Полное собрание трудов: Мысль и язык. М.: Лабиринт, 1999. 300 с.

188. Потехина Е.А. Концепт «грех» в православном дискурсе исповеди // Концепты культуры в языке и тексте. Olsztyn: Centrum Badan Europy Wscodniej, 2010. С. 43-71.

189. Почепцов О.Г. Языковая ментальность: способ представления мира // Вопросы языкознания. 1990. № 6. С. 110-122.

190. Прохоров Ю.Е. В поисках концепта. М.: Флинта: Наука, 2008. 176 с.

191. Радченко O.A. Язык как миросозидание. Лингвофилософская концепция неогумбольдтианства. М.: КомКнига, 2006. 310 с.

192. Раков А.Г. Православная церковь об аномальных явлениях, или что нужно знать о дьяволе. СПб.: Сатисъ, 1994. 86 с.

193. Рассел Д.Б. Князь тьмы. Добро и зло в истории человечества. СПб.: Евразия, 2002. 448 с.

194. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. М.: Аграф, 1997. 384 с.

195. Русская грамматика в 2 тт. Т. 2: Синтаксис. М.: Наука, 1980. 709 с.

196. Сабиров В.Ш. Проблема добра и зла в христианской этике // Человек. 2001. №5. С. 125-135.

197. Саличев Д.А. Ф. де Соссюр и современная философия // Фердинанд де

198. Соссюр и современное гуманитарное знание: Сб. ст. М.: ИНИОН РАН, 2008. С. 84-116.

199. Сандулов Ю. Дьявол: исторический и культурный феномен. СПб.: Лань, 1997. 192 с.

200. Сандулов Ю. История религии. СПб.: Лань, 1997а. 272 с.

201. Сафонова Н.В. Концепт благо/добро как сегмент ментального поля нации: Автореф. дис. д-ра филол. наук. Тамбов, 2004. 52 с.

202. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Прогресс, 1993. 656 с.

203. Сергеева Е.В. Бог и человек в русском религиозно-философском дискурсе. СПб.: Наука; САГА, 2002. 192 с.

204. Сергеева Е.В. Лексическая экспликация концепта «религия» в русском языке // Политическая лингвистика. Вып. (2) 22. Екатеринбург, 2007. С. 151-165.

205. Серебренников Б.А., Кубрякова Е.С. и др. Роль человеческого фактора в языке: Язык и мышление. М.: Наука, 1988. 216 с.

206. Слышкин Г.Г. Лингвокультурный концепт как системное образование. Вестник ВГУ. Сер.: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2004. № 1. С. 29-31.

207. Соловьев B.C. Оправдание добра. Нравственная философия // Соловьев B.C. Сочинения в 2 тт. Т. 1. М.: Мысль, 1988. С. 47-581.

208. Соловьев B.C. Смысл любви // Соловьев B.C. Избранное. М.: Советская Россия, 1990. 526 с.

209. Соловьев B.C. Три речи в память Достоевского // Соловьев B.C. Избранное. М., 1990а. С. 61-435.

210. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики // Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1977. С. 31-285.

211. Степанов Ю.С. Константы: словарь русской культуры. М.: Академический Проект, 2001.990 с.

212. Стеценко Е.А. Концепты хаоса и порядка в литературе США: от дихотомической к синергетической картине мира. М.: ИМЛИ РАН, 2009. 258 с.

213. Столович Л.Н. Красота. Добро. Истина: Очерк истории эстетической аксиологии. М.: Республика, 1994. 463 с.

214. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический, лин-гвокультурологический аспекты. М.: Языки русской культуры, 1996. 285 с.

215. Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. Л.: Наука, 1990. С. 5-58.

216. Тодоров Цв. Синтез Блаженного Августина // Тодоров Цв. Теории символа. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. С. 27-52.

217. Токарев С.А. Религия в истории народов мира. М.: Политиздат, 1976. 575 с.

218. Толстой H.H. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М.: Индрик, 1995. 512 с.

219. Топоров В.Н. Из славянской языческой терминологии: индоевропейские истоки и традиции развития // Этимология. 1986-1987. М.: Наука, 1989. С. 3-50.

220. Торсуева И.Г. Контекст // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская Энциклопедия, 1990. С. 238-239.

221. Трошина H.H. Когнитивный аспект стиля // Структуры представления знаний в языке. М.:ИНИОНРАН, 1994. С. 128-141.

222. Трубецкой Н.С. Основы фонологии. М.: Аспект-пресс, 2000. 352 с.

223. Трубецкой E.H. Смысл жизни. М.: Республика, 1994. 432 с.

224. Тэйлор Э. Первобытная культура. М.: Политиздат, 1989. 572 с.

225. Уорф Б.Л. Отношение норм поведения и мышления к языку // Зарубежная лингвистика. М.: Наука, 1999. С. 58 92.

226. Фесенко Т.А. Концептуальные системы в контексте проблем менталитета // Филология и культура. Ч. 3: Материалы П-й Междунар. конф., 12-14 мая 1999. Тамбов: Изд-во ТГУ, 1999. С. 112-116.

227. Филин В.П. Истоки и судьбы русского литературного языка. М.: Наука, 1981.327 с.

228. Флоренский П.А. Избранное. В 2 тт. Т.1., ч.1. Столп и утверждение истины. М.: Правда, 1990. 490 с.

229. Фоллесдаль Д. Понимание и рациональность // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 18. Логический анализ естественного языка. М.: Прогресс, 1986. С. 138-158.

230. Фомин С. Россия перед вторым пришествием. Материалы к очерку по

231. Хабарова О.В. Триединство «Добро Истина - Красота» как ядерный компонент концептуального пространства «Прекрасное» в древнерусских текстах ХЗ-ХГ/ вв.: Дис. канд. филол. наук, Калининград, 2006. 186 с.

232. Хайдеггер М. Время картины мира // Время и бытие: статьи и выступления. М.: Республика, 1993. С. 41-62.

233. Хахавин С.Г. Смысловая динамика символизации зла в русской религиозно-философской традиции: историко-философский аспект: Дис. . канд. философ. наук. Саратов, 2006. 140 с.

234. Хомский Н. Язык и мышление. М.: Изд-во Московск. ун-та, 1972. 172 с.

235. Хроленко А.Т. Основы лингвокультурологии. М.: Флинта: Наука, 2004. 184 с.

236. Чейф У.Л. Значение и структура языка. М.: Едиториал УРСС , 2003 426 с.

237. Чернейко Л.О. Лингвофилософский анализ абстрактного имени. М.: ЛИБРОКОМ, 1997. 320 с.

238. Черников М.В. Философия правды в русской культуре. Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 2002. 202 с.

239. Чумакова Т.В. Образ человека в культуре Древней Руси: Автореф. дис. . д-ра философ, наук. СПб., 2002. 28 с.

240. Шаховский В.И. Эмоциональные культурные концепты: параллели и контрасты // Языковая личность: культурные концепты: Сб. науч. тр. Волгоград; Архангельск: Перемена, 1996. С. 80-96.

241. Шейгал Е.И., Арчакова Е.С. Тезаурусные связи и структура концепта // Язык, коммуникация и социальная среда. Вып. 2. Воронеж: Изд-во ВГУ, 2002. С. 19-24.

242. Шейгал Е.И., Буряновская В.А. Лингвокультурология: языковая репрезентация этноса. Волгоград: Перемена, 2002. 178 с.

243. Шелер М. Избранные произведения. М.: Гнозис, 1994. 413 с.

244. Шенк Р. Обработка концептуальной информации. М.: Энергия, 1980. 360 с.

245. Шведова Н.Ю. Русский язык: Избранные работы. М.: Языки русской культуры, 2005. 640 с.

246. Шкуркина Ю.А. О концептуализации понятия «свет» в русском языковом сознании (на материале «Шестоднева Иоанна Экзарха Болгарского» XV в.) // Семантика языковых единиц и категорий в диахронии. Калининград: Изд-во

247. Калининградск. ун-та, 2001. С. 167-173.

248. Шмелев Д.Н. Очерки по семасиологии русского языка. М.: Просвещение, 1964. 244 с.

249. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М.: Наука, 1973.280 с.

250. Шмелев Д.Н. Современный русский язык. Лексика. М.: Просвещение, 1977. 335 с.

251. Шохин В.К. Кантовская «абсолютная ценность» и ее значение в истории аксиологической рефлексии // Иммануил Кант: наследие и проект: Сб. науч. тр. М.: Канон+, 2007. С. 470-480.

252. Щур Г.С. Теории поля в лингвистике. М.: Наука, 1974. 254 с.

253. Эйнштейн А. Влияние Максвелла на развитие представлений о физической реальности // А. Эйнштейн. Собрание научных трудов: в 4 тт. Т. 4. М.: Наука, 1967. С. 136-139.

254. Яковлева Е.С. К описанию русской языковой картины мира // Русский язык за рубежом. 1996. № 1-3. С. 47-56.

255. Bärenfänger О. Merkmals- und Prototypensemantik: Einige grundsätzliche Überlegungen // Linguistik online. 12. 2002. № 3. // Электронный ресурс: http://www.linguistik-online.de/1202/baerenfaenger.html {Дата обращения 23.07.2010 г.)

256. Fodor JA. Concepts: Where cognitive science went wrang. Oxford, 1998. 192 p.

257. Fraas C. Begriffe Konzepte - kulturelles Gedächtnis. Ansätze zur Beschreibung kollektiver Wissenssysteme // Sprache und Kultur. Frankfurt. 2000. S. 31-45.

258. Glück H. Metzler Lexikon Sprache. Stuttgart; Weimar, 2000. 814 S.

259. Katz J.J. The semantic component of a linguistic description // Zeichen und System der Sprache. Ш. Bd. Berlin, 1966. S. 195-224.

260. БЭ 1990 Библейская энциклопедия (труд и издание Архимандрита Ники-фора). Репринтное издание. М.: Терра, 1990. 904 с.

261. БЭ 2002 Библейская энциклопедия (путеводитель по Библии). М.: Российское библ. общество, 2002. 352 с.

262. БСБ Библейский словарь Брокгауза // Электронный ресурс: http://gatchina3000.ru/big/ (Дата обращения 19.06.2011 г.)

263. ЛРС Латинско-русский словарь Петроград, 1915 г. 1096 с.

264. MAC Малый академический словарь в 4 тт. Т. 1 : А-И. М.: Наука, 1981. 964 с.

265. МДМ Мифология древнего мира. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1977. 839 с.

266. НФС Новейший философский словарь. Минск: Книжный Дом. 2003. 1280 с.

267. НФЭ Новая Философская Энциклопедии в 4 тт. Т. 1. М.: Мысль, 2000. 721 с.

268. РФС Русская философия: словарь. М.: Республика, 1995. 655 с.

269. СДРЯ — Словарь древнерусского языка (XI-XIV вв.): в 10 тт. М.: Русский язык, 1988-2008.

270. СЛ Ивин A.A., Никифоров А.Л. Словарь по логике. М.: Туманит, ВЛА-ДОС, 1997. 384 с.

271. Сл. Вейсмана Вейсман А.Д. Греческо-русский словарь. СПб.: «Греко-латинский кабинет» Ю.А. Шичалина, 1991. 1370 с.

272. Сл. Даля Даль В.И. Толковый словарь русского языка: иллюстрированное издание. М.: Эксмо, 2010. 704 с.

273. Сл. Крысина Крысин Л.П. Толковый словарь иноязычных слов. М.: Русский язык, 2001. 856 с.

274. Сл. Ломова Ломов A.M. Русский синтаксис в алфавитном порядке: Понятийный словарь-справочник. Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 2004. 400 с.

275. Сл. Преображенского Преображенский А.Г. Этимологический словарь русского языка в 2 тт. М.: ЛКИ: URSS, 2010.

276. Сл. Срезневского Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка: в 3 тт. М.: Книга, 1989.

277. Сл. Трессидера Трессидер Д. Словарь символов. М.: ФАИР-ПРЕСС, 2001.448 с.

278. Сл. Фасмера Фасмер М.Р. Этимологический словарь русского языка: в 4 тт. М.: Прогресс, 1964-1975.

279. Сл. Черных Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: в 2 тт. М.: Русский язык, 1993.

280. Сл. Шанского Шанский Н.М. Краткий этимологический словарь русскогого языка. М.: Просвещение, 1982. 541 с.

281. СРЯ Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып. 1-28. М.: Наука, 19752008.

282. СТП — Словарь терминов психологии // Электронный ресурс: http://psychologylib.ru/books/item/f00/s00/z0000001/st033.shtml (Дата обращения 05.02.2010).

283. ФС Философский словарь. М.: Политиздат, 1972. 496 с.

284. ФЭС Философский энциклопедический словарь. М.: ИНФРА-М, 2002. 814 с.

285. ХЭС Христианство: Энциклопедический словарь: в 3 тт. М.: Большая российская Энциклопедия, 1993-1995.

286. ЦСС Полный церковно-славянский словарь: в 2 тт. М.: Терра-Книжный клуб, 1998.

287. ЭТМ Энциклопедия мистических терминов. М.: Астрель; МИФ; ACT, 2001. 576 с.1.I. ИСТОЧНИКИ

288. Библия: Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. М.: Изд-во Московск. Патриархии, 1990. 1372 с.

289. Бес. трех свят. Беседа трех святителей (отрывки) // Библиотека литературы Древней Руси (под редакцией Д. С. Лихачева и др.). СПб.: Наука, 1997-1999, Т. 3. С. 350-360.

290. Вид. Ис. Видение пророка Исайи // Там же. С. 192-203.

291. ГВЛ Галицко-Волынская летопись // Там же, Т. 5. С. 184-357.

292. Девг. деян. Девгениево деяние// Там же, Т. 3. С. 58-91.

293. Жит. Авр. Смол. Житие Авраамия Смоленского // Там же, Т. 5. С. 30-65.

294. Жит. Ал. Нев. Житие Александра Невского // Там же. С. 358-369.

295. Жит. Андр. Юр. Житие Андрия Юродивого // Там же, Т. 2. С. 330-360.

296. Жит. В. Чеш. Житие Вячеслава Чешского // Там же. С. 168-176.

297. Жит. Дм. Ив. Слово о житии великого князя Дмитрия Ивановича // Там же, Т, 6. С. 206-228.

298. Жит Дм. Сол. Житие Дмитрия Солунского// Там же, Т. 2. С. 176-190.

299. Жит. Конст.-Кир. Житие Константина-Кирилла // Там же. С. 22-66.

300. Жит. М. Ег. Житие Марии Египетской // Там же. С. 190-216.

301. Жит. Меф. Житие Мефодия // Там же. С. 66-82.

302. Жит. Мих. Тв. Житие МихаилаЯрославича Тверского // Там же, Т. 6. С. 68-92.

303. Жит. Моис. Житие пророка Моисея // Там же, Т. 3. С. 120-149.

304. Жит. Ф. Печ. Житие Феодосия Печерского // Там же, Т. 1. С. 352-433.

305. Из. ист. в. Из "Истории Иудейской войны" Иосифа Флавия // БЛДР, Т. 2. С. 254-330.

306. Из прол. Пролог (отрывки) // Там же. С. 388-480.

307. Из т. ап. Послание апостола Иакова (Толковый апостол) // Там же. С. 82-126.

308. Изб. 1073 Изборник Святослава 1073 года. М.: Книга, 1983. 266 с.

309. Изб. 1076 Изборник 1076 года. М.: Наука, 1965. 1091 с.

310. КП Киевская псалтирь 1397 г. // Электронный ресурс: ht1p://www.prlib.ru/Lib/pages/item.aspx?itemid=2310 (Дата обращения 23.03.2011 г.).

311. КПП Киево-печерский патерик // БЛДР, Т. 4. С. 296-489.

312. Кн. Е. Книга Еноха // Там же, Т. 3. С. 204-241.

313. Лег. о гр. Кит. Легенда о граде Китеже // Там же, Т. 5. С. 168-183.

314. Лег. о ц. Авг. Легенда о царе Авгаре // Там же, Т. 3. С. 276-283.

315. Лет. о Кул. б. Летописная повесть о Куликовской битве // Там-же, Т. 6. С. 120-138.

316. Лет. о м-т наш. — Летописные повести о монголо-татарском нашествии // Там же, Т. 5. С. 92-131.

317. Мст. Ев. Апракос Мстислава Великого. М.: Наука, 1983. 527 с.

318. О пот. О потопе//БЛДР, Т. 3. С. 108-114.

319. О сот. Ад. О сотворении Адама // Там же. С. 92-93.

320. Об АЕ Об Адаме и Еве // Там же. С. 100-108.

321. Остр. ев. — Остромирово Евангелие 1056-1057 гг. // Электронный ресурс: http://www.prlib.ru/Lib/pages/item.aspx?itemid=2314 (Дата обращения 15.03.2011 г.).

322. Пам. и похв. кн. Вл. Память и похвала князю русскому Владимиру // БЛДР, Т. 1. С. 316-327.

323. Пат. Патерики // Там же, Т. 2. С. 254-330.

324. ПВЛ Повесть временных лет // Там же, Т. 1. С. 62-315.

325. Пов. об Ак. Прем. Повесть об Акире Премудром // Там же, Т. 3. С. 28-57.

326. Пов. о Варл. и Иоас. Повесть о Варлааме и Иосафе // Там же, Т. 2. С. 360-388.

327. Пов. о вз. Царьграда Повесть о взятии Царьграда крестоносцами // Там же, Т. 5. С. 66-73.

328. Пов. об уб. Андр. Бог. Повесть об убиении Андрея Боголюбского // Там же, Т. 4. С. 206-217.

329. Поел. Клим. Смол. Послание Климента Смоляча // Там же, Т. 4. С. 118-141.

330. Поел. Як. Послание Якова-черноризца к князю Дмитирию Борисовичу // Там же, Т. 5. С. 386-393.

331. Поуч. Вл. Мон. Поучение Владимира Мономаха // Там же, Т. 1. С. 456-475.

332. Поуч. Ф. Печ. Поучения и молитвы Феодосия Печерского // БЛДР, Т. 1. С. 434-455.

333. Ск. Афрод. Сказание Афродитиана // Там же, Т. 3. С. 248-255.

334. Ск. о БА Сказание как сотворил Бог Адама // Там же. С. 94-99.

335. Ск. о БГ Сказание о Борисе и Глебе // Там же, Т. 1. С. 328-351.

336. Ск. о 12 п. Сказание о двенадцати пятницах // Там же, Т. 3. С. 242-247.

337. Ск. о Ев. Плак. Сказание об Евстафии Плакиде // Там же. С. 10-27.

338. Ск. о М. Рим. Сказание о Макарии Римском // Там же. С. 322-338.

339. Ск. о Мам. поб. Сказание о Мамаевом побоище // Там же, Т. 6. С. 138-190.

340. Ск. о Мелх. Сказание о Мелхиседеке // Там же, Т. 3. С. 114-119."

341. Ск. о М. Черн. Сказание об убиении в орде князя Михаила Черниговского и его боярина Феодора // Там же, Т. 5. С. 156-163.

342. Ск. о пер. Сказание о перенесении образа Николы Чудотворца из Кор-суня в Рязань // Там же. С. 132-139.

343. Ск. о. Aran. Сказание отца нашего Агапия // Там же, Т. 4. С. 338-349.

344. Ск. о ц. Дав. Сказания о царе Давиде // Там же, Т. 3. С. 160-171.

345. Сл. и поуч. К. Тур. Слова и поучения Кирилла Туровского // Там же, Т. 4. С. 158-197.

346. Сл. и поуч. Сер. Вл. Слова и поучения Серапиона Владимирского // Там же, Т. 5. С. 370-387.

347. Сл. бл. Зар. Слово Блаженного Заровавеля // Там же, Т. 3. С. 150-159.

348. Сл. Лаз. Слово на воскресение Лазаря // Там же. С. 256-261.

349. Сл. об усп. Бог. Слово об успении Богородицы // Там же. С. 292-305.

350. Сл. о 3. и Б. Слово о Законе и Благодати митрополита Иллариона // Там же, Т. 1.С. 26-61.

351. Сл. о кр. др. Слово о крестном древе // Там же, Т. 3. С. 284-292.

352. Сл. о Мерк. Смол. — Слово о Меркурии Смоленском // Там же, Т. 5. С. 164-167.

353. Сл. о п. Иг. Слово о полку Игореве // Там же, Т. 4. С. 254-267.

354. Сл. о сош. И. Кр. — Слово о сошествии Иоанна Крестителя во ад // Там же, Т. 3. С. 262-276.

355. Сл. кр. — Служба Воздвиженью Креста Косьмы Маюмского // Там же, Т. 2. С. 480-491.

356. Хожд. Бог. Хождение Богородицы по мукам // Там же, Т. 3. С. 306-321.

357. Хожд. иг. Дан. Хождение Игумена Даниила // Там же, Т. 4. С. 26-117.

358. Чуд. Г. о зм. Чудо Георгия о змиє // БЛДР, Т. 5. С. 448-455.

359. Чуд. Ник. Мирл. Чудеса Николы Мирликийского // Там же. Т. 2. С. 216-254.

360. Источники, і(итируелте по Материалам для словаря древнерусского языка И.И. Срезневского, Словарю древнерусского языка XI — XIV вв. и Словарю русского языка ХІ-ХУІІ вв.

361. Амос. Упыр. Книга пророка Амоса по копии XV в. с рукописи Упыря Лихого // Сл. Срезневского. Т. 1: А-К. стл. 468.

362. Апост. поел. Апостольские послания с толкованиями // Сл. Срезневского. Т.З: Р-Я. стл. 468.

363. Быт. Книга Бытия по рукописи Троицко-Сергиевской лавры XIV в. // Сл. Срезневского. Т. 2: Л-П. стл. 1283.

364. Воскр. Триод, цвета. XII в. — Триод цветная ХП или начала XIII в. Воскресенской Новоиерусалимской библиотеки//Сл. Срезневского. Т. 3: Р-Я. стл. 1462.

365. Втз. Книга Второзакония по рукописи Троицко-Сергиевской лавры XIV в. // Сл. Срезневского. Т. 1: А-К. стл. 1041.

366. ГА ХШ-ХЗУ Хроника Георгия Амартола, славяно-русский перевод XI в. в сп. ХІП-ХІУ вв. // СДРЯ. Т. 5: Н-О. С. 145.

367. ГБ XIV Григория Богослова 16 слов с толкованиями Никиты Ираклий-ского // СДРЯ. Т. 2: В-Д. С. 469, С. 470.

368. Грам. — Грамота великого князя Мстислава и сына его Всеволода Новгородскому Юрьеву монастырю 1130 г. // Сл. Срезневского. Т. 3: Р-Я. стл. 599.

369. Гр.Наз. XI XIII слов Григория Назианзина по сп. Имп. публичной библиотеки XI века // Сл. Срезневского. Т. 1: А-К. стл. 605.

370. Грам. п. Нил. Грамота патриарха Нила Суздальскому епископу Дионисию // Сл. Срезневского, Т. 1: А-К. стл. 872.

371. Дог. гр. Договорная грамота великого князя Семена Ивановича с братьями Иваном и Андреем. 1340 г. // Сл. Срезневского. Т. 2: Л-П. стл. 774.

372. Дог. гр. Дм. Ив. Договорная грамота великого князя Дмитрия Ивановича м князя Владимира Андреевича с литовскими князьями Ольгердом, Кестутием и смоленским князем Святославом 1372 г. // Сл. Срезневского. Т. 1: А-К. стл. 299.

373. Дух. Дм. Ив. Душевная грамота великого князя Дмитрия Ивановича 1389 г. // Сл. Срезневского. Т. 1: А-К. стл. 299.

374. Дух. Ив. Кал. Душевная грамота московского князя, Ивана Даниловича, писанная между 1327-1328 гг. // Сл. Срезневского. Т. 1: А-К. стл. 138.

375. Дух. ост. Духовная новгородца Остафия около 1396 г. // Сл. Срезневского. Т. 1: А-К. стл. 139.

376. Ефр. крмч. Кормчая книга Ефремовская // Сл. Срезневского. Т. 2: Л-П. стл. 1472.

377. Жал. гр. Ив. Калит. Жалованная грамота Ивана Даниловича Новгородскому Юрьеву монастырю // Сл. Срезневского. Т. 3: Р-Я. стл. 599.

378. Жит. Феод. Ст. Жизнь преподобного Феодора, игумена Студийского, из Сборника житий XIII в. // Сл. Срезневского. Т. 1: А-К. стл. 978.

379. Златостр. Златоструй по списку Императорской публичной библиотеки XII в. // Сл. Срезневского. Т. 1: А-К. стл. 667.

380. ЗЦ-Златая цепь конца XIV в., ГЪЛ // СДРЯ. Т. 1: А-В. С. 274; Т. 3: Д-И. С. 416.

381. Ип. лет. Летопись по Ипатскому списку // Сл. Срезневского. Т. 1: А-К. стл. 83; Т. 2: Л-П. стл. 234.

382. КЕ XII Кормчая Ефремовская, XII в. // СДРЯ. Т. 2: В-Д. С. 469.

383. КН 1280 Кормчая Новгродская 1280 г. // СДРЯ. Т. 1: А-В. С. 275.

384. KP 1284 Кормчая Рязанская 1284 г. // СДРЯ. Т. 2: В-Д. С. 469.

385. КТур XII Слова Кирилла Туровского из сборников XII в. // СДРЯ. Т. 1: А-В. С. 274; Т. 2: В-Д. С. 469.

386. ЛИ Летопись Ипатьевская // СДРЯ. Т. 2: В-Д. С. 469.

387. ЛЛ 1377 Летопись Лаврентьевская, владимирский летописный свод // СДРЯ. Т.З: Д-И. С. 260; Т. 2: В-Д. С. 469.

388. Мин. 1096 г. Служебная минея за октябрь по СП. 1096 г. // Сл. Срезневского. Т. 2: Л-П. стл. 1353.

389. Мин. 1097 г. — Служебная минея за ноябрь 1097 г. // Сл. Срезневского. Т.1. А-К. стл. 756.

390. Мин. празд. Праздничная служебная минея XII в. // Сл. Срезневского. Т. 3: Р-Я стл. 420.

391. Мпр. XIV. Мерило праведное // СДРЯ. Т. 1: А-В. - С. 275; Т. 2: Л-П. С. 470, 469; Т. 1: А-В. С. 89.

392. Наум. 1.7. -Книга пророка Наума// Сл. Срезневского. Т. 1: А-К. стл. 106.

393. Никиф. м. Поел. Влад. Мон. Послание Никифора, митрополита Киевского, к великому князю Владимиру, сыну Всеволода // Сл. Срезневского. Т. 3: Р-Я: стл. 54.

394. Никон. Панд. Пандекты Никона Черногорца // Сл. Срезневского. Т. 2: Л-П. стл. 51; Т. 3: Р-Я. стл. 1329.

395. Новг. I л. Новгородская первая летопись // Сл. Срезневского. Т. 2: Л-П. стл. 1164, 1518; Т. 1: А-К. стл. 381; Т. 2: Л-П. стл. 268; Т. 1: А-К. стл. 348, 138; Т. 2: Л-П. стл. 1518, 268; Т. 1: А-К. стл. 349, 604.

396. Пал 1406 Палея толковая по сп. 1406 г. // СДРЯ. Т. 3: Д-И. С. 164; Т. 2: В-Д. С. 469.

397. Панд. Ант. Пандект Антиоха // Сл. Срезневского. Т. 1: А-К. стл. 468, 459; Т. 2 Л-П. стл. 1546; Т. 1: А-К. стл. 95, 68, 752, 839; Т. 3: Р-Я. стл. 1001; Т. 1: А-К. стл. 748, 1316; Т. 2: Л-П. стл. 416; Т. 3: Р-Я. стл. 468.

398. ПКП 1406 Киево-Печерский патерик (Арсеньевская редакция 1406 г. // СДРЯ. Т. 1: А-В. С. 368; Т. 2: В-Д. С. 469.

399. Поел. иг. Памф. Псков, намест. — Послание игумена Елеазарова монастыря Памфила Псковскому наместнику (в сп. XVI в.) // Сл. Срезневского. Т. 3: Р-Я. стл. 469.

400. Пост. кн. Вас. Вел. Из Постнической книги Василия Великого \глава «Како подобает украшену бытии мниху», сп. 1388 г. // СРЯ. Вып. 28. С. 149^150.

401. Поуч. митр. Фот. Поучение митрополита Фотия // Сл. Срезневского. Т. 3:Р-Я. стл. 1492. \

402. Пр. 1383 Пролог мартовской половины, 1383 г. // СДРЯ. Т. 4: И-МЇ С. 457; Т. 2: В-Д. С. 469. \

403. ПрЛ XIII Пролог «Лобковский», сентябрьской половины, 1262 г.\// СДРЯ. Т. 1: А-В. С. 275; Т. 2: В-Д. С. 469; Т. 3: Д-И. С. 163. I

404. Пролог Пролог мартовской половины года (март 8, об.), XIII в. // СРЯ1 Вып. 23. С. 135. \

405. Псалт. Симон, д. 1280 Симоновская псалтырь до 1280 г. // Сл. Срезневского. Т. 3: Р-Я. стл. 1250.

406. Псков, суд. Гр. Псковская судная грамота// Сл. Срезневского. Т. 1: А-К. стл. 139.

407. Рим. II по сп. XIV в. Послание апостола Павла к римлянам // Сл. Срезневского. Т. 1: А-К. стл. 106-107.

408. СбТр XIV Иоанна Златоуста и др. поучения, конец XIV в. // СДРЯ. Т. 3: Д-И. С. 409.

409. СбХл Сборник XIV в., ГИМ, Хлуд.,№ ЗОд // СДРЯ. Т. 2: В-Д. С.,469.

410. СбЯр Сборник молитв, вт. пол. XIII в. // СДРЯ. Т. 4: И-М. С. 457; Т. 2: В-Д. С. 469.

411. Сл. фил. 986 «Слово философа, чесо ради Богъ сниде на землю». ПВЛ // Сл. Срезневского. Т. 2: Л-П. стл. 830.

412. Служ. Варл. Служебник преподобного Варлаама XII в. // Сл. Срезневского Т. 1: А-К. стл. 468.

413. Соф. I л. Софийская первая летопись // Сл. Срезневского. Т. 1: А-К. стл. 985.

414. Хрон. Г. Амарт. Хроника Георгия Амартола в древнем славянорусском переводе, XI в. // СРЯ. Вып. 18. С. 285.

415. ЧтБГ Чтение о Борисе и Глебе, написанное Нестором в конце XI в., по сп. Сильвестровского сборника XIV в. // СДРЯ. Т. 2: В-Д. С. 469.

416. ЧудН Златоструй и отрывок торжественника XII в. // СДРЯ. Т. 3: Д-И. С. 163.

417. Юр. ев.п. Юрьевское евангелие после 1119 г.// Сл. Срезневского. Т. 3: Р-Я. стл. 673, 296; Т. 2: Л-П. стл. 416.