Дискурсивное пространство англоязычных предрассудков

Чернявская, Татьяна Владимировна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Дискурсивное пространство англоязычных предрассудков

Год: 2008
Автор научной работы: Чернявская, Татьяна Владимировна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Волгоград
Код cпециальности ВАК: 10.02.04

Диссертация по филологии на тему 'Дискурсивное пространство англоязычных предрассудков'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Дискурсивное пространство англоязычных предрассудков"

На правах^ ру^писи

ЧЕРНЯВСКАЯ ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА

ДИСКУРСИВНОЕ ПРОСТРАНСТВО АНГЛОЯЗЫЧНЫХ ПРЕДРАССУДКОВ

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Специальность 10.02.04 - Германские языки

о 2 ОЯТ 2008

Волгоград-2008

003448080

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Волгоградский государственный университет».

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор

Татьяна Николаевна Астафурова

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор

Андрей Владимирович Олянич (Волгоградская государственная сельскохозяйственная академия)

Ведущая организация:

кандидат филологических наук, доцент

Ирина Федоровна Янушкевич (Волжский филиал Волгоградского государственного университета)

Волгоградский государственный педагогический университет

Защита диссертации состоится «15» октября 2008 г. в «12.00» час. на заседании диссертационного совета Д 212.029.05 в Волгоградском государственном университете (400062, г. Волгоград, проспект Университетский, 100 ауд. 205-В).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Волгоградского государственного университета.

Автореферат разослан «•//» сентября 2008 г.

Ученый секретарь диссертационного совета , 0

доктор филологических наук, доцент М.В. Косова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Древнейшая концептуализация мира формировалась под влиянием первобытного иррационального страха перед враждебными, недоступными пониманию силами природы, угрожающими безопасности существования человека. По мере когнитивного освоения окружающей среды человек научился различать степень опасности того или иного феномена, однако современный человек сохранил в подсознании атавистические, основные, даже архетипические структуры мышления. В их основе лежат иррациональные фобии, неоднократная активизация которых в критических, необычных, кризисных ситуациях породила комплексную систему предрассудков. Возникшие в сознании человека иррациональные конструкты (архетипы, мифы, символы, суеверия) получили вербализацию в устойчивых фольклорных структурах, сконцентрировавших этно-специфическое представление об угрозах мира и способах обеспечения выживания во враждебной среде (Леви-Стросс 2007).

Первичная система фобий и способов их нейтрализации сформировала лингвосемиотическое пространство предрассудков, не подвергающееся видимым изменениям на протяжении тысячелетнего временного континуума, и исполняла в нем роль своеобразного когнитивного блокирующего механизма, предписывающего последующим поколениям соблюдение дидактического канона, т.е. способов и правил выживания во враждебных локусе и хабитате (Бурдье 1993) для сохранения этнокультурных систем и их идентичности.

Настоящая диссертация посвящена исследованию лингвосемиотического пространства англоязычных предрассудков как отражения первобытного иррационального страха перед враждебными силами природы, угрожающими безопасности существования человека, а также изучению способов нейтрализации страха (фобий) в разных типах дискурса. Исследование выполнено в семиоти-ко-дискурсивной парадигме, изучающей знаки, инструменты, ритуалы, тексты, т.е. ресурсы дискурсивной нейтрализации англоязычных фобий.

Актуальность предпринятого исследования заключается в необходимости изучении лингвокультурной специфики англоязычных предрассудков, выявлении их системообразующих признаков и определении разноуровневых номинативных средств, реализующих протективную функцию в разных зонах ашлоязычного дискурсивного пространства.

Объектом диссертационного исследования избрана лингвосемиотическая система англоязычных предрассудков, предметом изучения является специфика вербализации разных типов предрассудков и способы их нейтрализации в соответствующих дискурсах.

Гипотеза исследования заключается в том, что лингвосемиотика англоязычных предрассудков представлена системой знаков, текстов, ритуалов, различающихся по степени иррациональности когнитивных конструктов (суеверия, предрассудки, предубеждения), нейтрализация которых осуществляется соответственно в религиозном, магическом и интолерантном дискурсах, выполняющих протективную функцию.

Целью диссертации является создание типологии предрассудков по степени их иррациональности, выявление лингвосемиотических способов их вербализации, а также моделирование семиотической, ритуальной и дискурсивной нейтрализации фобий, порождающих суеверия, предрассудки и предубеждения в англоязычной лингвокультуре.

Для реализации цели, заявленной в работе, были определены следующие исследовательские задачи:

- выявить англоязычную специфику лингвосемиотического пространства суеверий, предрассудков и предубеждений;

- разработать типологию англоязычных суеверий, предрассудков и предубеждений на основе изучения природы порождаемых ими фобий;

- рассмотреть модели лингвосемиотической нейтрализации суеверий, предрассудков и предубеждений;

- охарактеризовать протективные функции, тематическую и жанровую специфику дискурсов, направленных на нейтрализацию фобий.

Специфика объекта изучения предопределила использование следующих методов и приемов исследования:

- гипотетико-индуктивный и гипотетико-дедуктивный,

- контекстуального анализа,

- интроспекции и ретроспекции,

- описательный и его основные компоненты (наблюдение, интерпретация и обобщение),

- компонентного анализа лексических единиц,

- семасиологического анализа, верифицирующего понятийное пространство исследуемого явления,

- семиотического анализа, позволяющего выявить свойства и параметры лингвосемиотического пространства англоязычных предрассудков,

- лексико-семантический, синтаксический и стилистический анализ текстов религиозного, магического и интолерантного дискурсов.

Материалом исследования послужили аутентичные тексты религиозного, магического и интолерантного дискурсов. Всего было проанализировано около 350 текстов, что составляет 46 п.л. Отбор лексического и паремиологиче-ского материала осуществлялся по словарям The American Heritage Dictionary of the English Language (AHDEL), Collins Cobuild English Dictionary (CCED), The Concise Oxford Dictionary of the English Language (COD), The Longman Dictionary of English Idioms (LDEI), The Oxford Concise Dictionary of Proverbs (OCDP), The Random House Dictionary of The English Language (RHDE), Webster's New Students Dictionary (WNSD).

Теоретической основой диссертации послужили исследования по семиотике (Н.Д. Арутюнова, Н.М. Мечковская, Ю.С. Степанов), лингвосемиотике предрассудка (Т.Н. Астафурова, А.В. Олянич), социологии и философии предрассудка (Г.Х. Гадамер, М. Мамардашвили, А.И. Таицкая, G. Allport; Е. Burke, К. Levi-Stross); психологии предрассудка (Т.Г. Стефаненко), лингвистике предрассудка (Н.Л Бунеева, П.Н. Донец, Н.В. Гультаева, В. Даль, Е.Н. Елеонская, А.А. Изотова, Н.И. Коновалова, А.А. Константинова, А.С. Краковяк, В.В. Па-

нин, Т. A. van Dijk, D. Siegmund-Schultze, R.Wodak), теории дискурса (Т.Н. Астафурова, Е.В. Бобырева, В.И. Карасик, A.B. Олянич, O.A. Прохватилова, И.А. Стернин, Е.И. Шейгал), лингвокультурологии (С.Г. Воркачев, O.A. Леон-тович, М.А. Кулинич, Н. А. Красавский) и жанроведению (В.В. Дементьев, К.Ф. Седов, О.Б. Сиротинина, Т.В. Шмелева).

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые изучена лингвосемиотическая специфика англоязычных предрассудков; разработана их типология на основе природы порождающих их фобий; рассмотрены модели лингвосемиотической нейтрализации фобий, порождающих суеверия, предрассудки и предубеждения; описаны семиотические, номинативные, лингвостили-стические, ритуальные средства протективной коммуникации, охватывающей зоны религиозного, магического и интолерантного дискурсов.

Теоретическая значимость диссертации состоит в расширении и уточнении понятийного аппарата протективной коммуникации, в дальнейшей разработке проблем прагмалингвистики, лингвокультурологии и жанроведения, связанных с англоязычной спецификой лингво-семиотического пространства суеверий, предрассудков и предубеждений.

Практическая ценность работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы в вузовских курсах общего языкознания, теории дискурса, социолингвистики, лингвокультурологии, интерпретации текста; в спецкурсах по межкультурной коммуникации, обучению политкорректной речи студентов-филологов, а также при написании дипломных и курсовых работ.

Положения, выносимые на защиту:

1. Фобии эзотерического, личностного и социального характера порождают суеверия, предрассудки и предубеждения, нейтрализация которых образует лингвосемиотическое пространство протективной коммуникации.

2. Лингвосемиотика суеверий рефлектирована в символах религиозно-мифологического характера; семиозис предрассудков строится на антропоморфных, зооморфных, флороморфных, колороморфных, нумерологических, профессиональных, ритуальных знаках из различных сфер бытования англосаксонского этноса; основу семиозиса англоязычных предубеждений составляют знаки-алиенаторы (денигративы, сепаративы, дискриминативы), отражающие расовую, этническую, классовую, возрастную, тендерную, профессиональную дискриминацию.

3. Разграничение суеверий, предрассудков и предубеждений связано также с дискурсивными сферами их нейтрализации, коррелирующими с религией (суеверия), бытовой магией (предрассудки) и социальной интолерантностью (предубеждения).

4. Лингвосемиотическая модель нейтрализации эзотерических фобий базируется на универсальных пресуппозициях сакрального страха; нейтрализация личностных фобий основана на национально-специфических прогностических пресуппозициях не/удачи; нейтрализация социальных фобий строится на этносоциальных пресуппозициях опасности, приписываемой представителям аут-группы.

5. Протективная функция религиозного дискурса осуществляется в первичных (псалмы, притчи и молитвы) и вторичных (проповеди и исповеди) жанрах религиозного дискурса. Протективная функция магического дискурса реализуется в вербально-прогностическом, суггестивном и акциональном жанрах. Протективная функция интолерантного дискурса вербализуется в смеховых жанрах безобидной насмешки, уничижительного анекдота, пейоративной беседы.

Апробация работы. Основные положения и результаты диссертационного исследования докладывались на научных конференциях Волгоградского государственного университета (2006 - 2008 гг.), на аспирантских семинарах кафедры профессиональной иноязычной коммуникации, на региональной конференции молодых исследователей Волгоградской области, на ежегодных научно-практических конференциях Волгоградской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации. По теме диссертационного исследования опубликовано 6 работ.

Объем и структура диссертации. Диссертационное исследование включает введение, две главы, заключение, список литературы, список лексикографических справочников, интернет-источников. Во введении определяется актуальность, научная новизна, теоретическая значимость и практическая ценность исследования, формулируются положения, выносимые на защиту. В первой главе разрабатывается типология англоязычных предрассудков, исследуются их лингвосемиотика, паремиология и этнокультурная специфика. Во второй главе анализируется дискурсивное пространство протективной коммуникации, охватывающей религиозный, магический и интолерантный дискурсы, в которых осуществляется нейтрализации фобий, порождающих суеверия, предрассудки и предубеждения. В заключении подводятся результаты исследования.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Предрассудок относится к разряду широко известных феноменов повседневной жизни на уровне обыденного и научно-теоретического сознания. В русском литературном языке это понятие появилось во второй половине XVIII века вследствие словообразовательной кальки французского préjugé. Для обозначения предрассудка как иррационального явления применялись самые различные термины: предрассудок ассоциируется с понятиями пережиток, суеверие, предубеждение, заблуждение, стереотип, которые зачастую используются в качестве синонимов.

Предрассудки разного типа возникают как следствие объяснимых и необъяснимых страхов (фобий) человека, которые по своей природе являются многомерным и разноплановым феноменом. Фобии сопровождают человека всю его жизнь, проникают во все сферы деятельности, развиваются вместе с ним, изменяют формы своего проявления, расширяют список причин возникновения. Первоначально существовали лишь биологические фобии, т.е. примитивные, возникающие в ответ на реальную опасность жизни. С развитием об-

щественных отношений возникают фобии социальные, связанные с боязнью человека не только природных явлений - грозы, пожара или дикого зверя, но и угроз общественного характера - нищеты, утраты социального статуса, насилия, социального отторжения как одной из форм пенитенциарного наказания.

В традиционной классификации выделяются религиозные, расовые, классовые, бытовые и социальные предрассудки (Allport 1955), но не разграничиваются по степени иррациональности / рациональности, универсальности / этноспецифичности. Более пристальное исследование сущности, лингвосемио-тического пространства и сфер функционирования предрассудков позволяет провести более четкое разграничение их типов. Предпринятое исследование позволило выявить изоморфную корреляцию между типами фобий и предрассудков и свести последние к трем основным разновидностям - суевериям, предрассудкам и предубеждениям.

Суеверия (superstitions) порождаются эзотерическими фобиями, т.е. явлениями с более древним и генетически обусловленным характером, причиной возникновения которых являются внешние факторы в виде природных катаклизмов, стихийных бедствий, т.е. того, что человек не в силах ни изменить, ни предугадать, ни избежать. Эзотерические феномены недоступны рациональному анализу человека и вследствие этого являются основой возникновения суеверий разного рода. Наделение объекта, явления, процесса необычным качеством, священным содержанием ведет к их сакрализации (Социология 2003), т.е. к их осознанию через символ, слово, ритуальный текст, которые репрезентируют священный код эзотерической информации.

Предрассудки {prejudices) возникают в результате личностных фобий, природа которых не является генетически обусловленной, а имеет приобретенный характер, во многом зависящий от психики личности и воображаемых ею страхов, вызываемых психическими процессами, возникающими в результате работы человеческого воображения. Личностные переживания связаны с немотивированными реакциями на страхи, вызываемые событиями окружающего мира, и порождают предрассудки, которые постоянно сопровождают человека на протяжении его жизни, носят ярко выраженную этноспецифическую маркированность и сохраняют свою устойчивость даже в том случае, когда сами страхи беспочвенны.

Предубеждения (biases) являются результатом социальных фобий и возникают в результате негативных межличностных, межгрупповых, межклассовых и прочих интеракций, а также коммуникативных практик, порождающих психологические установки, которые искажают объект, негативно стереотипи-зируя его, что препятствует адекватному восприятию информации вследствие ее некритического использования. В основе предвзятого межличностного взаимодействия лежит социально-маркированная оппозиция «свой - чужой», построенная на расовых, этнических, возрастных, тендерных, профессиональных, статусных, политических и пр. предубеждениях.

1. Прототипическими элементами суеверий являются эзотерические символьные сущности, раскрывающиеся в религиозно-мифологических знаниях и божественных откровениях, теологической хронотопологии, астрологических

представлениях человека о моделях устройства мира и планетарных феноменах. К ним относятся религиозные символы веры и символы эзотерических сущностей (angel - the symbol of Good; Devil = the symbol of Evil, etc.), хроното-пические символы божественных сущностей и религиозное чудо (Jesus' raising Lazarus from the dead after four days in the tomb).

2. Прототипическими элементами предрассудков выступают национально-специфические знаки, охватывающие различные сферы бытования англосаксонского этноса: антропоморфные (chimney sweep = it's very lucky to meet a chimney sweep by chance), соматические (itch = if your nose itches you will soon be kissed by a fool), зооморфные (cat = if a black cat walks towards you, it brings good fortune), флороморфные (ivy growing on a house protects the inhabitants from witchcraft and evil), натурморфные (rainbow = a rainbow in the Eastern sky, the morrow will be fine and dry; a rainbow in the West that gleams, rain tomorrow falls in streams), колороморфные (blue = to protect yourself from witches, wear a blue bead; red = a red ribbon should be placed on a child who has been sick to keep the illness from returning), нумерологические (counting crows = One's bad, Two's luck, Three's health, Four's wealth, Five's sickness, Six is death; sneeze = One for sorrow, Two for joy. Three for a letter, Four for a boy), профессиональные (sailors' signs of good luck are tattoos, a gold ear-ring worn in the left ear; sailors' signs of ill luck are meeting a pig, a priest or a woman on the way to one's ship), ритуальные (birth = Monday's child is fair of face; Wednesday's child is full of woe; a wedding day with certain days of the week, and certain months of the year being good or ill signs for a wedding: if you wed when March winds blow, joy and sorrow both you'll know Marry in April when you can, joy for Maiden & for Man; funerals on Friday portend another death in the family during the year).

3. Прототипами англоязычных предубеждений являются знаки нижнего уровня - эмблемы, отражающие расовые, этнические, классовые, возрастные, тендерные, профессиональные и другие неравенства. К ним могут быть отнесены религиозные (the Star of David), расовые (black/white/yellow race colors), национальные (Coat of Arms), этнические (Scottish kilt), классовые (white trash; redneck; red/blue brick universities), клановые (tartan), колороморфные (the Greens), глютгонические (Kosher food), ритуальные (two intertwined wedding rings), профессиональные (military ranks and stars), спортивные (Olympic rings), тендерные (Ladies' room) и другие эмблемы.

Разграничение суеверий, предрассудков и предубеждений связано не только с ир/рациональным страхом, но и с дискурсивными сферами его нейтрализации, коррелирующими с религией (суеверия), бытовой магией (предрассудки) и социальной интолерантностью (предубеждения).

Суеверия как феномены эзотерического происхождения базируются на символьных сущностях, и способы нейтрализации фобий, их порождающих, раскрываются в религиозно-мифологических знаниях, божественных откровениях и теологической хронотопологии. Они выступают как знаки-мифологемы в разножанровых сакральных текстах религиозного дискурса-. Старом и Новом Завете, откровениях и житиях святых, молитвах, псалмах и т.д. Сакральность представляет собой комплексный феномен, значение которого актуализируется

различными лингвосемиотическими способами - вербальным (тексты, языковые формулы), акциональным (действия, обряды, ритуалы), предметным (вещи, здания), персональным (существа, персонажи, лица) и т.д. Основной сферой семиозиса сакрального выступает вера, которая манифестируется в его жанрах, ритуалах и обрядах религиозного дискурса (Бреле-Руэф 1995, Кайуа 2003, Кри-ничная 1995, Леви-Брюль 1994, Лекомцева 1995, Миролюбов 1997, Мочульский 1889, Нечаенко 1991, Режабек 2003, Сумцов 1996, Топорова 1994, 1996).

В разножанровых сакральных текстах религиозного дискурса отражается теософская система религиозных представлений (концептов) о Боге и его заповедях, о потустороннем мире и суде Господнем, о рае как вознаграждении за праведную жизнь и аде как наказании за неправедные деяния, о путях спасения через соблюдение религиозно-этических норм, обрядов, ритуалов и т.д.

Лингвосемиотика ритуала намеренно архаична: значительное количество архаичных вербальных знаков и их комбинаций маркируют когнитивные процессы и незыблемые теософские догматы, не меняющиеся на протяжении тысячелетий. Это проявляется в использовании устаревших лексических единиц: thee (object form of "you"), thou (you), thy (your), beseech (ask eagerly and anxiously); affianced (engaged); wrought (done, worked), smite (punish), hearken (listen to) и др.; грамматических форм standeth (stands), art (are), shall (shall); синтаксических конструкций behold ...(look at ...); thou smitest (you punish); be it done unto...\ blessed art thou и т.д.

В религиозном дискурсе выделяют первичные и вторичные речевые жанры. к первичным относят псалмы, притчи и молитвы как прецедентные религиозные тексты, первоисточники; к вторичным - проповеди и исповеди как интерпретация первичных жанров (Бобырева 2008). Основная тематика концентрируется вокруг вопросов веры человека в сверхъестественное начало, страха наказания за греховные поступки и надежды на избавление от тягот нынешней жизни, мольбы к высшему началу о прощении и ниспослании счастья и благоденствия в загробной жизни.

В англоязычную религиозную коммуникацию вовлечены виртуальные (the God, Jesus Christ, the Virgin Mary, Saints, Angels, etc.) и актуальные участники как посредники общения с Богом {priests, bishops, abbots, monks, deans, deacons, vicars) и паства (believers, churchgoers, flock, congregation).

Ценности и антиценности англоязычного религиозного дискурса репрезентированы концептосферами:

- Добра (the Good) и его категорий - добродетели (Virtue), непорочности (Chastity), умеренности (Temperance), милосердия (Charity), трудолюбия (Diligence), всепрощения (Forgiveness), доброты (Kindness), смирения (Humility)-,

- зла (evil) и его категорий - порока (vice), гордыни (pride), прелюбодеяния (lust), чревоугодия (gluttony), жадности (greed), лени (sloth), гнева (wrath), зависти (envy).

Религиозный дискурс характеризуется апеллятивной, ритуальной, прохи-битивной, инспиративной и протективной функциями. Последняя является ведущей и связана с сакральным страхом наказания Божия за грехи, совершен-

ные в земной жизни. Протективная функция сакрального текста псалма 91 реализуется через номинации обещания спасения {salvation), защиты {defence), охраны {For he shall give his angels charge over thee: to keep thee in all thy ways; They shall bear thee in their hands: that thou hurt not thy foot against a stone) и избавления от страха перед физическими {Thou shalt go upon the lion and adder: the young lion and the dragon shalt thou tread under thy feet) и нравственными {There shall no evil happen unto thee; I am with him in trouble; I will deliver him) страданиями при условии любви к Богу, веры в него и исполнения его заповедей {Because he hath set his love upon me, therefore will I deliver him: I will set him up, because he hath known my Name).

Притчи {the parables) являются базовым элементом пасторских бесед, в которых описываются примеры защиты истинных христиан Богом и чудес, творимых им (воскрешение Христом Лазаря, исцеление им прокаженного, хромого, слепого; утоление Богом голода страждущих семью хлебами и т.д.). Большая часть притч построена на использовании аллегории или иносказания, в котором за буквальным значением текста скрыт его подлинный смысл, легко предсказуемый, понимаемый и выводимый из содержания.

Лингвосемиотическая модель нейтрализации фобий, порождаемых суевериями {superstition), базируется на универсальных иррациональных пресуппозициях сакрального страха. Его нейтрализация в религиозном дискурсе осуществляется благодаря соблюдению религиозных заповедей и этических максим и христианских ритуалов, исполнение которых дарует вознаграждение в загробной жизни {Рай - Paradise), а неисполнение грозит наказанием {Ад - Hell).

Предрассудки, восходящие к наивной картине мира, категоризируются в магических текстах, позволяющих психологически противодействовать негативному влиянию окружающей среды. Такие тексты и связанные с ними ритуальные действия относятся к бытовому магическому дискурсу и актуализируются в соответствующих жанрах: заклинании, заклятии, заговоре, привороте, отвороте, снятии порчи и т.д. Магическое мышление скрыто глубоко в подсознании и всплывает на поверхность в ситуациях необыденных, требующих психологической защиты от широкого спектра личностных фобий.

В отличие от религиозного дискурса, базирующегося на сакральности как основе нейтрализации эзотерических фобий, магическое дискурсопорождение основано на мистическом содержании текстов. Его частниками являются клиенты (лица, нуждающиеся в защите и исцелении) и агенты магии (лица, владеющие техникой магической защиты и исцеления). Аксиологическую систему магического дискурса образует интенциональная диада «добродетель - злодеяние», в которую включены позитивные - ценностные - константы (человеколюбие, трудолюбие, честность, целомудрие, щедрость, здоровье и т.д.), противопоставленные негативным - антиценностным (ненависть, обман, клевета, болезнь, порча, сглаз, алчность, прелюбодеяние). Аксиологическая значимость выделенных констант позволяет определить их как средства параметризации универсального народного опыта, этноспецифически рефлектированного в национальной паремиологии и афористике.

Магический дискурс реализует протективную функцию, связанную с отгонной и очищающей магией и направлен на нейтрализацию бытовых фобий (боязнь болезни, неудач, мистического негативного влияния окружающих на судьбу человека) при помощи: магической семиотики (оберега, амулеты, талисманы, инструменты и т.д.); магической вербалики (тексты - заговоры, заклинания, приметы и т.д., описывающие механизм воздействия человека на окружающий мир с целью защиты от его негативного влияния); мистические артефакты (dummies, wax figure, bell, candle, magic recipe, brew, broth, needle, thread, philter, potion, jar, moly, wand, wand, magic ring, magic mirror), которым приписывается суггестивная сила в рамках протективного магического ритуала.

Особой суггестивной силой наделяются магические травы (magic herbs), защищающие от нечистой силы, колдовства: anise (анис) - leaves are used for protection against wicked supernatural entities and the evil eye; от стихий и людских пороков: bay (лавр) - has power to guard against lightning, heal, purify, break hexes, remove family curses; снимающие порчу, сглаз: jumper (можжевельник) -used to guard against black magic, supernatural entities, enemies, disease and accidents; освобождающие от дурного воздействия недоброжелателей: elder (бузина)- used to break the power of curses, evil entities, and protects against negative forces and sorcery; приносящие благополучие, удачу, любовь, физическое здоровье, исполнение желаний: acacia (акация) - used to attract money, inspire love, ward off evil, and enhance psychic powers etc.

Разное сочетание прогностики, суггестии и акциональной семиотики позволяет выделить в англоязычном магическом дискурс жанры, обеспечивающие протективную функцию:

- вербально-прогностический, направленный на предсказание, предупреждение об опасности и антиципацию / реакцию на протективные предсказания (omen = prognostic sign for a person to be aware of his good / bad luck -приметы);

- вербально-суггестивный, направленный на исполнение апотропеической / катартической магии (chant = a suggestive monotonous rhythmic and rhymed vrotection verse or formula — заговор);

- вербально-акциональный, направленный на исполнение ритуалов бытовой магии, поддерживающих магические тексты в форме заклинаний (charm = an action and a magic word, verse thought to have magical power -заклинание).

Наиболее интересным с лингвосемиотической точки зрения является вер-бально-акциональный жанр магического дискурса, прагматической установкой которого является мистическое действие - ритуал, сопровождающий протек-тивный текст заклинаний (spells, charms). Опрос Интернет-респондентов на сайтах, посвященных способам защиты при помощи бытовой магии, позволил выявить наиболее частотные типы заклинаний, используемых в качестве про-тективов. К ним относятся: защита от проклятий (purification spell to break a curse); защита от злословия (anti-slander spell); защита от недруга и врага (spell to make an enemy move away, spell against a trouble-maker); защита от воровства (spell to stop someone from stealing); защита от поджога (fire protection spell); защита честного имени, репутации (protection spell for reputation); защита от пси-

хического воздействия (spell to rid yourself ofpsychic attacks)-, защита от физической травмы (spell against physical harm)', защита дома и семьи от недоброжелателей (house protection spell)', излечение недуга (spell against an illness); искоренение пороков и вредных привычек (banishing spell for evil and bad habits (www.magia.com).

Диаграмма 1

защита от недруга и врага 10%

зашита дома и семьи от недоброжелателей 5%

физической травмы 7%

искоренение пороков и вредных привычек 19%

психического воздействия 9%

защита честного имени, репутации 4%

зашита от проклятий 16%

защита от злословия 1%

зашита от поджога 3%

излечение недуга 22%

зашита от воровства 4%

Протективный текст заклинаний композиционно состоит из инструментальной, интенциональной, акциональной, медитативной и вербальной частей, исполняемых в жесткой последовательности. Для того, чтобы магический текст имел действие, для каждого жанра магического дискурса существуют свои правила произнесения. Так, заговоры проговариваются интонационно невыразительной скороговоркой или шепотом; заклинания - с особой интонационной и ритмической выразительностью, сопровождающейся усиленной жестикуляцией. Приметы произносятся всегда «к случаю», регламентируя действия адресата.

Условия произнесения магического текста также регламентированы традицией. Заговоры читаются чаще всего немолодыми женщинами, обладающими «тайным знанием», произнесение текста заговора детально регламентировано обрядом, который, выступая как зеркало морально-этических, национально-культурных, культовых и других представлений народа, детально алгоритмизирует действия участников.

Особую значимость в магическом дискурсе, и в частности при излечении болезней, приобретают место и время осуществления обряда. Прострел (острую пронизывающую кратковременную боль) лечат обязательно на дверном пороге, поскольку считается, что эта боль «входит» в человека с порывом ветра, когда кто-нибудь чужой заходит в дом; место у огня используется при лечении лихорадки и легочных заболеваний. Между огнями лечили от повальных болезней и мора скота. Время проведения обряда было приурочено к восходу и заходу солнца: на вечерней заре читали заговоры против зубной боли, на утренней заре - от «насыльных» болезней, таких как порча, сглаз и прочие детские болезни, которые, как традиционно считалось, «насладись» на детей специально в наказание родителям.

Формализованная последовательность действий не всегда сопровождается магическими текстами, и в этом случае протективную функцию исполняют магические ритуалы, которые предполагают обязательное наложение символических / семиотических элементов на жесткую структуру события, определяют результативность мистического действия как основы бытовой магии. В ритуал вовлекаются знаки повседневности, осмысленные сквозь призму мистической лингвосемиотики, т.е. наделения существ / артефактов, действий и текстов про-тективными функциями.

Магический текст обладает ярко выраженным суггестивным потенциалом, символически насыщен и реализует базовые стратегии предостережения, коррекции и протекции. Предостережение выражается в прогностических установках (вербально-прогностический жанр), направленных на предупреждение о возможных опасностях, отраженных в этноспецифической системе предупреждающих знаков (приметы). Коррекция направлена на исцеление недугов и нормализацию девиантного психосоматического состояния через четко алгоритмизированные, семиотически насыщенные обряды и заговоры (вербально-суггестивный жанр). Протекция как защита от враждебных внешних воздействий осуществляется через заклинания (вербально-акциональный жанр) и символически насыщенные ритуалы.

Нейтрализации фобий, порождаемых бытовыми предрассудками {prejudice), направлена на перцепцию системы знаков не/удачи, прогнозирующих опасность / безопасность жизненных ситуаций, четко зафиксирована в этносоз-нании и базируется на национально-специфических поведенческих пресуппозициях иррационального характера. Нейтрализация прогностических знаков неудачи осуществляется в бытовом магическом дискурсе через ритуальные дискурсивные формулы и тексты заклинаний, заговоров, снятии порчи и т.д., направленные на обеспечение индивидуальной безопасности (self-confidence, self-defense).

Предубеждения как прототипические концепты расового, этнического, классового, возрастного, тендерного, профессионального неравенства вербали-

зуются в интолерантном дискурсе с его атональными идеологемами. Структурно-когнитивными элементами интолерантности являются конфликтность, категоричность, импозитивность (навязывание своего мнения), которые реализуются в императивных максимах, дискриминационной тематике общения, нарушении норм совместного проживания, девиантном поведении членов аут-группы и открытом противостоянии представителям аут-группы, высокой степени агрессивности за счет резкой социальной оценки события, чрезмерной эмоциональности и категоричности выражения несогласия, навязывании точек зрения и образа жизни представителям миноритарной группы, ее психологическом унижении при социальном и коммуникативном доминировании мажоритарной группы.

В социальной среде, которая отличается этнической, социальной и языковой неоднородностью, поводом для коммуникативной интолерантности могут послужить неграмотная речь, неправильное словоупотребление, ошибки в построении синтаксических конструкций, специфический акцент, несовпадение пресуппозиций и фоновых знаний представителей этнического меньшинства. И хотя подобные языковые конфликты являются, скорее, поверхностным отображением более глубинных конфликтов - расовых, этнических, социальных, -фактор несовпадения речевого кода и фоновых знаний имеет существенное значение для ин/толерантного поведения участников коммуникативной интеракции.

Однако и владеющие одним общим языковым кодом собеседники могут иметь разные фоновые знания, обусловленные неязыковыми причинами: возрастом, уровнем образования, принадлежностью к разным социальным общностям, религиозным конфессиям, партийным организациям и т.п. Разные социальные общности / группы имеют собственные системы ценностей, иногда значительно отличающиеся друг от друга, но чем больше сходство фоновых знаний и апперцепционной базы у разных носителей языка, тем полнее понимание ими друг друга и тем менее вероятна интолерантность, речевая агрессия в их дискурсопорождении.

Семиозис предубеждения складывается из системы знаков-алиенаторов, выполняющих роль негативных ярлыков и прозвищ, маркирующих стереотипические представления доминантной ин-группы о маргинальной аут-группе. Знаки-алиенаторы не однородны по составу и могут быть классифицированы в соответствии с градуальной шкалой интенсивности языковой агрессии:

- знаки-денигративы, представляющие собой грубые шутки по отношению к членам аут-группы и базирующиеся на негативных англоязычных стереотипах и образах, которые обычно воспринимаются представителями ин-группы как безобидные;

- знаки-сепаративы, которые вербализуют отчуждение аут-группы и имплицитный страх ин-группы утратить социальное превосходство, связанное с

экономическим, политическим, образовательным, управленческим и прочим доминированием;

- знаки-дискриминативы, которые носят преимущественно атональный характер и направлены на депривацию институциональных, социальных, экономических, политических, образовательных и прочих прав у представителей аут-группы на основе ложных или сфабрикованных стереотипов.

Нейтрализация языковой агрессии происходит в смеховых (карнавальных) жанрах интолерантного дискурса: безобидной насмешке, уничижительном анекдоте и пейоративной беседе. Наиболее остро социальная конкуренция представлена в гендерно маркированных насмешках, авторами которых оказываются мужчины, а основным объектом - женщины, что свидетельствует о боязни мужчин потерять доминирующие социальные, профессиональные, институциональные и прочие позиции из-за неуклонного выдвижения женщин на ключевые социальные роли главы государств, правительств, министерств, корпораций, учреждений науки и т.п.:

Gender jokes:

A woman worries about the future until she gets a husband. A man never worries about the future until he gets a wife.

A successful man is one who makes more money than his wife can spend. A successful woman is one who can find such a man.

Married men live longer than single men, but married men are a lot more willing to die. Men wake up as good-looking as they went to bed. Women deteriorate during the night. A woman marries a man expecting he will change, but he doesn't. A man marries a woman expecting that she won't change & she does.

There are 2 times when a man doesn't understand a woman: before marriage and after.

Наименее частотными оказались англоязычные профессионально ориентированные насмешки (шутки про полицейских, военных, священников, менеджеров, политиков). Среди отмеченных нами текстов данного речевого жанра наиболее частотно представлены такие, в которых ярко вербализованы опасения социума по поводу отсутствия компетентности, должного образования и смекалки, необходимых для исполнения профессиональных обязанностей.

A Negro was traveling in China... A negro was traveling in China. In a remote village, he came upon an elderly china man skipping stones across a lake. At each bounce of the stone off the water, the mountains surrounding the lake echoed back, "CHING... CHANG... CHUN..." The negro was amazed. He asked the china man what was going on. "Oh", said the chinee, "magic spirit of the lake echo back the names of your ancient ancestors as your stone skip upon the sacred waters". "Wow", said the negro, "can I try it?". "Certainly", replied the china man. The negro picked

up the biggest stone he could find, and gave it a mighty heave across the waters...and as it skipped across the waters, the mountains echoed back "CHIM...PAN...ZEE...."

Презрительное отношение к представителям сельской прослойки американского социума вызывается опасением, что их напористость в преодолении социальных барьеров способна создать конкуренцию для городского - более образованного, интеллектуального - населения США. Поэтому в анекдотах преднамеренно формируется образ недалекого и жадного «деревенщины»:

Redneck wins lottery... A Redneck buys a ticket and wins the lottery. He goes to Austin to claim it where the man verifies his ticket number. The Redneck says "I want my $20 million". To which the man replied, "No, sir. It doesn't work that way. We give you a million today, and then you'll get the rest spread out for the next 19 years". The Redneck said, "Oh, no. I want all my money RIGHT now! I won it, and I want it". Again the man patiently explains that he would only get a million that day and the rest during the next 19 years. The Redneck, furious with the man, screams out, "Look, I WANT MY MONEY!! If you're not going to give me my $20 million "right now," THEN I WANT MY DOLLAR BACK!!

Наименее частотными в нашем материале оказались анекдоты из религиозной сферы, рефлектирующие страх и недоверие по отношению к представителям другой - нетитульной - конфессии, причем в основе этого недоверия лежат наиболее распространенные пороки, приписываемые священникам чужой веры (мздоимство, прелюбодейство, обман и т.д.), что заставляет усомниться в истинности их вероучения и преданности церкви:

Таким образом, дискурсивная нейтрализация социальных фобий предполагает снятие социальной напряженности в отношении представителей других этносов, национальных меньшинств, классов, социальных групп и т.д. за счет негативного - шутливого, пренебрежительного, уничижительного - представления их физиологических, психологических и лингвосоциальных характеристик («чужие») в отличие от представителей титульной группы («свои»). Низкая, средняя и высокая степень коммуникативной интолерантности проявляется в смеховых жанрах интолерантного дискурса: безобидной насмешке, уничижительном анекдоте и пейоративной беседе.

Лингвосемиотическая модель нейтрализации социальных фобий базируется на этносоциальных и/ли индивидуальных пресуппозициях рационального характера. Их вариативность определяется индексами опасности / безопасности, приписываемыми представителями ин-группы членам аут-группы в рамках интолерантного дискурса.

Выводы. Суеверия, предрассудки и предубеждения основаны на иррациональных фобиях эзотерического, личностного и социального характера. Лингвосемиотика суеверий представлена в символах религиозно-мифологического характера; семиозис предрассудков строится на антропоморфных, зооморфных, флороморфных, колороморфных, нумерологических,

профессиональных, ритуальных знаках из различных сфер бытования англоязычного этноса; основу семиозиса англоязычных предубеждений составляют знаки-алиенаторы (дениграгивы, сепаративы, дискриминативы), отражающие расовую, этническую, классовую, возрастную, тендерную, профессиональную дискриминацию. Нейтрализация предрассудков образует лингвосемиотическое пространство протективной коммуникации, включающей религиозный, магический и интолерантный виды дискурса. Протективная функция религиозного дискурса обеспечивается сакральным содержанием его текстов, магического дискурса - мистическим содержанием текстов, интолерантного дискурса -карнавализацией объектов алиенации.

Дальнейшие перспективы исследования связаны с изучением специфики дискурсивного пространства предрассудка в разных лингвокультурах.

Основные положения данного диссертационного исследования изложены в следующих публикациях:

Статьи в ведущих рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК

1. Чернявская, Т. В. Типология англоязычных предрассудков/ Т.В. Чернявская // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена №27(61): Аспирантские тетради: научный журнал. -Санкт-Петербург, 2008 - 0,4 п.л.

2. Чернявская, Т. В. Англоязычные предрассудки и дискурсивное пространство их нейтрализации/ Т.В. Чернявская // Вестник ВолГУ. Серия 2. Языкознание. Научно-теоретический журнал №1(7) - Волгоград, 2008. - 0,5 п.л.

Статьи в других научных журналах и изданиях

3. Чернявская, Т.В. Тендерный аспект суеверий / Т.В. Чернявская /7 Современное гуманитарное образование: аспекты, стратегии, технологии. Изд-во ВА МВД - Волгоград, 2006. - 0,3 п.л.

4. Чернявская, Т. В. Паремиологический фонд англоязычных предрассудков/ Т.В. Чернявская // Меняющиеся коммуникации в меняющемся мире. Изд-во ВАКС. ФГОУ ВПО «Волгоградская академия государственной службы» - Волгоград, 2008. - 0,4 п.л..

5. Чернявская, Т. В. Семиотика англоязычных предрассудков / Т.В. Чернявская // Коммуникативные аспекты современной лингвистики и лингводи-дактики. Материалы международной конференции. ГОУ ВПО ВолГУ - Волгоград, 2008. - 0,4 п.л.

6. Чернявская, Т.В. Этнокультурная специфика англоязычных предрассудков / Т.В. Чернявская // Профессиональная коммуникация. Проблема гуманитарных наук. Изд-во Нива. Выпуск - 2. Филология и лингвистика. ГОУ ВПО ВолГСХА - Волгоград, 2007. - 0,6 п.л.

Подписано в печать 05.09 2008 г. Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Гарнитура Тайме. Усл. печ. л. 1,2. Тираж 130 экз. Заказ 168.

Издательство Волгоградского государственного университета. 400062, г. Волгоград, просп. Университетский, 100.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Чернявская, Татьяна Владимировна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. Лингвосемиотическое пространство англоязычных предрассудков.

1.1. Фобии как основа формирования лингвосемиотического пространства предрассудков.

1.2. Типология англоязычных предрассудков.

1.3. Семиотика англоязычных предрассудков.

1.4. Паремиология англоязычных предрассудков.

1.5. Этнокультурная специфика англоязычных предрассудков.

Выводы к Главе 1.

ГЛАВА 2. Дискурсивная нейтрализация фобий в англоязычной лингвокультуре

2.1. Моделирование дискурсивной нейтрализации англоязычных фобий.

2.2. Нейтрализация эзотерических фобий в религиозном дискурсе

2.3. Нейтрализация личностных фобий в магическом дискурсе.

2.4. Нейтрализация социальных фобий в интолерантном дискурсе.

Выводы к Главе 2.

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Чернявская, Татьяна Владимировна

Древнейшая концептуализация мира формировалась под влиянием первобытного иррационального страха перед враждебными, недоступными пониманию силами природы, угрожающими безопасности существования человека. По мере когнитивного освоения окружающей среды человек научился различать степень опасности того или иного феномена, однако, современный человек сохранил в подсознании атавистические, основные, даже архетипические структуры мышления, в основе которых лежат иррациональные фобии, неоднократная активизация которых в критических, необычных, кризисных ситуациях породила комплексную систему предрассудков. Возникшие в сознании человека иррациональные конструкты (архетипы, мифы, символы, суеверия) получили вербализацию в устойчивых фольклорных структурах, сконцентрировавших этноспецифическое представление об угрозах мира и способах обеспечения выживания во враждебной среде (Леви-Стросс 2007).

Настоящая диссертация посвящена изучению лингвосемиотического пространства англоязычных предрассудков как отражения первобытного иррационального страха перед враждебными силами природы, угрожающими безопасности существования человека, а также описанию способов нейтрализации страха (фобий) в разных типах дискурса. Исследование выполнено в семиотико-дискурсивной парадигме, изучающей знаки, инструменты, ритуалы, тексты, т.е. ресурсы дискурсивной нейтрализации англоязычных фобий.

Актуальность предпринятого исследования заключается в изучении лингвокультурной специфики англоязычных предрассудков, выявлении их системообразующих признаков и определении разноуровневых номинативных средств, реализующих протективную функцию в разных зонах англоязычного дискурсивного пространства.

Объектом диссертационного исследования избрана лингвосемиотическая система англоязычного предрассудка, предметом изучения является специфика вербализации разных типов предрассудков и способы их нейтрализации в соответствующих дискурсах.

Гипотеза исследования заключается в том, что лингвосемиотика англоязычного предрассудка представлена системой знаков, текстов, ритуалов, различающихся по степени ир/рациональности когнитивных конструктов (суеверия, предрассудки, предубеждения), нейтрализация которых осуществляется соответственно в религиозном, магическом и интолерантном дискурсах, выполняющих протективную функцию.

Целью диссертации является создание типологии предрассудков по степени их ир/рациональности, выявление лингвосемиотических способов их вербализации, а также моделирование семиотической, ритуальной и дискурсивной нейтрализации фобий, порождающих суеверия, предрассудки и предубеждения в англоязычной лингвокультуре.

Для реализации цели, заявленной в работе, следует решить ряд исследовательских задач:

- рассмотреть модели лингвосемиотической нейтрализации суеверия, предрассудка и предубеждения;

Специфика объекта исследования предопределила использование следующих методов анализа:

- гипотетико-индуктивный и гипотетико-дедуктивный методы,

- метод контекстуального анализа, метод интроспекции и ретроспекции,

- описательный метод и его основные компоненты (наблюдение, интерпретация и обобщение),

- метод компонентного анализа лексических единиц,

- метод семасиологического анализа, верифицирующий понятийное пространство исследуемого явления,

- метод семиотического анализа, позволяющий выявить свойства и параметры лингвосемиотического пространства англоязычного предрассудка,

Материалом исследования послужили аутентичные тексты религиозного, магического и интолерантного дискурсов. Всего было проанализировано около 350 текстов, что составляет 46 п.л. Отбор лексического и паремиологического материала осуществлялся по словарям The American Heritage Dictionary of the English Language (AHDEL), Collins Cobuild English Dictionary (CCED), The Concise Oxford Dictionary of the English Language (COD), The Longman Dictionary of English Idioms (LDEI), The Oxford Concise Dictionary of Proverbs (OCDP), The Random House Dictionary of The English Language (RHDE), Webster's New Students Dictionary (WNSD).

Теоретической основой диссертации послужили исследования по семиотике (Н.М. Мечковская, Н.Д. Арутюнова, Ю.С. Степанов), лингвосемиотике предрассудка (Т.Н. Астафурова, A.B. Олянич), социологии и философии предрассудка (Г.Х. Гадамер, М. Мамардашвили, А.И. Таицкая, G. Allport; Е. Burke, К. Levi-Stross); психологии предрассудка (Т.Г. Стефаненко), лингвистике предрассудка (H.JI. Бунеева, П.Н. Донец, Н.В. Гультаева, В.Даль, E.H. Елеонская, A.A. Изотова, Коновалова, A.A. Константинова, A.C. Краковяк, В.В. Панин, Т. A. van Dijk, D. Siegmund-Schultze, R.Wodak), теории дискурса (Т.Н. Астафурова, E.B. Бобырева, В.И. Карасик, A.B. Олянич, O.A. Прохватилова, И.А. Стернин, Е.И. Шейгал), лингвокультурологии (С.Г. Воркачев, O.A. Леонтович, М.А. Кулинич, Н. А. Красавский) и жанроведению (В.В. Дементьев, К.Ф. Седов, О.Б. Сиротинина, Т.В.Шмелева).

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые изучается лингвосемиотическая и лингвокультурная специфика англоязычного предрассудка; разработана типология англоязычных суеверий, предрассудков и предубеждений, исходя из природы порождающих их фобий; рассмотрены модели лингвосемиотической нейтрализации фобий, порождающих предрассудки; описаны семиотические, номинативные, лингвостилистические, ритуальные средства религиозного, магического и интолерантного дискурсов, выполняющих протективную функцию.

Положения, выносимые на защиту:

1. Фобии эзотерического, личностного и социального характера, порождают суеверия, предрассудки и предубеждения, нейтрализация которых образует лингвосемиотическое пространство протективной коммуникации.

4. Лингвосемиотическая модель нейтрализации эзотерических фобий базируется на универсальных пресуппозициях сакрального страха; нейтрализация личностных фобий обоснована на национально-специфических прогностических пресуппозициях не/удачи; нейтрализация социальных фобий строится на этносоциальных пресуппозициях опасности, приписываемой представителям аут-группы.

5. Протективная функция религиозного дискурса осуществляется в первичных (псалмы, притчи и молитвы) и вторичных (проповеди и исповеди) жанрах религиозного дискурса. Протективная функция магического дискурса реализуется в вербально-прогностическом, суггестивном и акциональном жанрах. Протективная функция интолерантного дискурса реализуется в смеховых жанрах безобидной насмешки, уничижительного анекдота, пейоративной беседы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Дискурсивное пространство англоязычных предрассудков"

Выводы к Главе 2

Разграничение суеверий, предрассудков и предубеждений связано не только с разноуровневыми конструктами ир/рационального страха, но и с дискурсивными сферами его нейтрализации, коррелирующими с религией (суеверия), бытовой магией (предрассудки) и социальной интолерантностью (предубеждения).

Суеверия как феномены эзотерического происхождения базируются на символьных сущностях, и способы нейтрализации фобий, их порождающих, раскрываются в религиозно-мифологических знаниях^ божественных откровениях и теологической хронотопологии. Они выступают как знаки-мифологемы в разножанровых сакральных текстах религиозного дискурса: Старом и Новом Завете, откровениях и житиях святых, молитвах, псалмах и т.д.

Религиозный дискурс рассматривается как совокупность речевых актов, ритуальных действий, текстов, используемых в религиозной коммуникации, ориентированной на приобщение человека к вере (Бобырева 2007). В разножанровых сакральных текстах религиозного дискурса отражается теософская система религиозных представлений (концептов) о Боге и его заповедях, о потустороннем мире и суде Господнем, о рае как вознаграждении за праведную жизнь и аде как наказании за неправедные деяния, о путях спасения через соблюдение религиозно-этических норм, ритуалов, обрядов и т.д.

В религиозном дискурсе, исходя из особенностей его порождения и функционирования, выделяют первичные и вторичные речевые жанры: к первичным относят псалмы, притчи и молитвы как прецедентные религиозные тексты, первоисточники; к вторичным - проповеди и исповеди как интерпретация первичных жанров. Основная тематика концентрируется вокруг вопросов веры человека в сверхъестественное начало, страха наказания за греховные поступки и надежды на избавление от тягот нынешней жизни, мольбы к высшему началу о прощении и ниспослании счастья и благоденствия в загробной жизни.

Ценности и антиценности англоязычного религиозного дискурса репрезентированы концептосферами:

- зла (evil) и его категорий - порока (vice), гордыни (pridé), прелюбодеяния (lust), чревоугодия (gluttony), жадности (greed), лени (sloth), гнева (wrath), зависти (envy).

Религиозный дискурс характеризуется апеллятивной, ритуальной, прохибитивной, инспиративной и протективной функциями. Последняя является ведущей и связана с сакральным страхом наказания Божия за грехи, совершенные в земной жизни.

Лингвосемиотическая модель нейтрализации фобий, порождающих суеверия (superstition), базируется на универсальных устойчивых иррациональных пресуппозициях сакрального страха и благоговейного ужаса. Их нейтрализация осуществляется в религиозном дискурсе через соблюдение религиозных заповедей, следование морально-этическим максимам / догматам и христианским ритуалам, исполнение которых дарует вознаграждение в загробной жизни (Рай - Paradise), а неисполнение грозит наказанием (Ад — Не1Г).

Участниками магического дискурса являются клиенты (лица, нуждающиеся в защите и исцелении) и агенты магии (лица, владеющие техникой магической защиты и исцеления). Аксиологическую систему магического дискурса образует интенциональная диада «добродетель -злодеяние», в которую включены позитивные - ценностные — константы (человеколюбие, трудолюбие, честность, целомудрие, щедрость, здоровье и т.д.), противопоставленные негативным - антиценностным (ненависть, обман, клевета, болезнь, порча, сглаз, алчность, прелюбодеяние и т.п.). Аксиологическая значимость выделенных констант позволяет определить их как средства параметризации универсального народного опыта, этноспецифически рефлектированного в национальной паремиологии и афористике.

Магический дискурс реализует протективную функцию, связанную с отгонной и очищающей магией и направлен на нейтрализацию бытовых фобий (боязнь болезни, неудач, мистического негативного влияния окружающих на судьбу человека) при помощи: магической семиотики (обереги, амулеты, талисманы, инструменты и т.д.); магической вербалики (тексты - заговоры, заклинания, приметы и т.д., описывающие механизм воздействия человека на окружающий мир с целью защиты от его негативного влияния); магического ритуала (формализованная последовательность действий, как правило, сопровождающих магические тексты).

Разное сочетание прогностики, суггестии и акциональной семиотики позволяет разграничить жанры англоязычного магического дискурса (бытовой магии), обеспечивающие протективную функцию:

- вербально-прогностический, направленный на предсказание, предупреждение об опасности и антиципацию / реакцию на протективные предсказания (приметы);

- вербально-суггестивный, направленный на исполнение апотропеической / катартической магии (заговор);

- вербально-акциональный, направленный на исполнение ритуалов бытовой магии, поддерживающих магические тексты в форме заклинаний (заклинание).

Магический текст обладает ярко выраженным суггестивным потенциалом, символически насыщен и реализует базовые стратегии предостережения, коррекции и протекции.

Лингвосемиотическая модель нейтрализации бытовых фобий, порождающих предрассудки (prejudice), направлена на перцепцию системы знаков не/удачи, прогнозирующих опасность / безопасность жизненных ситуаций, четко зафиксирована в этносознании и базируется на национально-специфических поведенческих пресуппозициях иррационального характера. Нейтрализация прогностических знаков неудачи осуществляется в бытовом магическом дискурсе через ритуальные дискурсивные формулы и тексты заклинаний, заговоров, снятии порчи и т.д., направленные на обеспечение индивидуальной безопасности {Self-confidence, self-defense).

Предубеждения как прототипические концепты расового, этнического, классового, возрастного, тендерного, профессионального неравенства вербализуются в интолерантном дискурсе с его атональными идеологемами. Семиозис предубеждения складывается из системы знакое-алиенаторов, выполняющих роль негативных ярлыков и прозвищ, маркирующих стереотипические представления доминантной ин-группы о маргинальной аут-группе. Знаки-алиенаторы не однородны по своему составу и могут быть классифицированы в соответствии с градуальной шкалой интенсивности языковой агрессии: знаки-денигративы (antilocution signs), знаки-сепаративы (avoidance signs) и знаки-дискриминативы (<discrimination signs), которые соответственно актуализируются через средства массовой коммуникации. Нейтрализация языковой агрессии осуществляется в смеховых (карнавальных) жанрах интолерантного дискурса, а именно в речевых жанрах безобидной насмешки (harmless joke), уничижительного анекдота (abusive anecdote) и пейоративной беседы {pejorative talk).

Наиболее остро социальная конкуренция представлена в гендерно ориентированных насмешках, авторами которых оказываются мужчины, а основным объектом — женщины, что свидетельствует о боязни мужчин потерять доминирующие социальные, профессиональные, институциональные и прочие позиции из-за неуклонного выдвижения женщин на ключевые социальные роли (главы государств, правительств, министерств, корпораций, учреждений науки и т.п.)

Наименее частотными оказались англоязычные профессионально ориентированные насмешки (шутки про полицейских, военных, священников, клерков, менеджеров, политиков и т.п.). Среди отмеченных нами текстов данного речевого жанра наиболее частотно представлены такие, в которых ярко вербализованы опасения социума по поводу отсутствия компетентности, должного образования, смекалки, необходимой для исполнения профессиональных обязанностей

Лингвосемиотическая модель нейтрализации социальных фобий, порождающих предубеждения (bias), базируется на этносоциальных и/или индивидуальных пресуппозициях рационального характера. Их вариативность определяется индексами опасности (danger) / безопасности (security), приписываемыми представителями ин-группы членам аут-группы в рамках интолерантного дискурса. Алиенация представителей аут-группы нейтрализуется средствами интолерантного дискурса низкой, средней и высокой степени коммуникативной агрессии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Предрассудок относится к разряду широко известных феноменов повседневной жизни как на уровне обыденного, так и на уровне научно-теоретического сознания. В русском литературном языке это понятие появилось во второй половине XVIII века как словообразовательная калька французского préjugé. Для обозначения предрассудка как иррационального явления применялись самые различные термины: предрассудок ассоциируется с такими понятиями, как пережиток, суеверие, предубеждение, заблуждение, стереотип, которые, как правило, используются в качестве синонимов.

Предрассудки разного типа рассматриваются как следствие объяснимых и необъяснимых страхов (фобий) человека, которые по своей природе являются многомерным и разноплановым феноменом. Фобии сопровождают человека всю его жизнь, проникают во все сферы деятельности, развиваются вместе с ним, изменяют формы своего проявления, расширяют список причин возникновения. Первоначально существовали лишь биологические фобии, т.е. примитивные, возникающие в ответ на реальную опасность жизни. С развитием общественных отношений возникают фобии социальные, связанные с боязнью человека не только природных явлений - грозы, пожара или дикого зверя, но и угроз общественного характера — нищеты, утраты социального статуса, насилия, социального отторжения как одной из форм пенитенциарного наказания.

По мере когнитивного освоения окружающей среды человек научился различать степень опасности того или иного феномена, однако, современный человек сохранил в подсознании атавистические, основные, даже архетипические структуры мышления, в основе которых лежат иррациональные фобии, неоднократная активизация которых в критических, необычных, кризисных ситуациях породила комплексную систему предрассудков.

В традиционной классификации выделяются религиозные, расовые, классовые, бытовые и социальные предрассудки (Allport 1955), но не разграничиваются по степени иррациональности / рациональности, универсальности / этноспецифичности. Более пристальное исследование сущности, лингвосемиотического пространства и сфер функционирования предрассудков позволяет провести более четкое разграничение их типов. Предпринятое исследование позволило выявить изоморфную корреляцию между типами фобий и предрассудков и свести последние к трем основным разновидностям — суевериям, предрассудкам и предубеждениям.

Предрассудки (prejudices) возникают в результате личностных фобий, природа которых не является генетически обусловленной, а имеет приобретенный характер, во многом зависящий от психики личности и воображаемых ею страхов, вызываемых психическими процессами, возникающими в результате работы человеческого воображения. Личностные переживания связаны с немотивированными реакциями на страхи, вызываемые событиями окружающего мира, и порождают предрассудки, которые постоянно сопровождают человека на протяжении его жизни, носят ярко выраженную этноспецифическую маркированность и сохраняют свою устойчивость даже в том случае, когда сами страхи беспочвенны.

Предубеждения (biases) являются результатом социальных фобий и возникают в результате негативных межличностных, межгрупповых, межклассовых и прочих интеракций, а также коммуникативных практик, порождающих психологические установки, которые искажают объект, негативно стереотипизируя его, что препятствует адекватному восприятию информации вследствие ее некритического использования. В основе предвзятого межличностного взаимодействия лежит социально-маркированная оппозиция «свой - чужой», построенная на расовых, этнических, возрастных, тендерных, профессиональных, статусных, политических и пр. предубеждениях.

Прототипическими элементами суеверий являются эзотерические символьные сущности, раскрывающиеся в религиозно-мифологических знаниях и божественных откровениях, теологической хронотопологии, астрологических представлениях человека о моделях устройства мира и планетарных феноменах. К ним относятся религиозные символы веры и символы эзотерических сущностей, их хронотопические символы и религиозное чудо.

Прототипическими элементами предрассудков выступают национально-специфические знаки, охватывающие различные сферы бытования англосаксонского этноса: антропоморфные, соматические, профессиональные, флороморфные, натурморфные, зооморфные, колороморфные, нумерологические, ритуальные

Прототипами англоязычных предубеждений являются знаки, отражающие расовые, этнические, классовые, возрастные, тендерные, профессиональные и другие неравенства. К ним могут быть отнесены расовые, этнические, религиозные, классовые, профессиональные, тендерные.

Разграничение суеверий, предрассудков и предубеждений связано не только с конструктами ир/рационального страха, но и с дискурсивными сферами его нейтрализации, коррелирующими с религией (суеверия), бытовой магией (предрассудки) и социальной интолерантностью (предубеждения).

Суеверия как феномены эзотерического происхождения базируются на символьных сущностях, и способы нейтрализации фобий, их порождающих, раскрываются в религиозно-мифологических знаниях, божественных откровениях и теологической хронотопологии. Они выступают как знаки-мифологемы в разножанровых сакральных текстах религиозного дискурса, зачастую поддержанных церковным ритуалом, лингвосемиотика которого намеренно архаична.

В англоязычную религиозную коммуникацию вовлечены виртуальные {the God, Jesus Christ, the Virgin Mary, Saints, Angels, etc.) и актуальные участники как посредники общения с Богом {priests, bishops, abbots, monks, deans, deacons, vicars) и паства {believers, churchgoers, flock, congregation).

Ценности и антиценности англоязычного религиозного дискурса репрезентированы концептосферами Добра (the Good) и зла (evil), конкретизированными в христианских добродетелях (непорочность, умеренность, милосердие, трудолюбие, всепрощение, доброта, смирение) и пороках (гордыня, чревоугодие, прелюбодеяние, жадность, лень, гнев, зависть).

Религиозный дискурс характеризуется апеллятивной, ритуальной, прохибитивной, инспиративной и протективной функциями. Последняя является ведущей, связана с сакральным страхом наказания Божия за грехи, совершенные в земной жизни и реализуется в псалмах через обещание спасения, защиты, охраны и избавления от страха перед физическими и нравственными страданиями при условии любви к Богу, веры в него и исполнения его заповедей, что дарует вознаграждение в загробной жизни (Рай - Paradise), а неисполнение грозит наказанием (Ад -Hell).

Аксиологическую систему магического дискурса образует интенциональная диада «добродетель - злодеяние», в которую включены позитивные — ценностные - константы (человеколюбие, трудолюбие, честность, целомудрие, щедрость, здоровье и т.д.), противопоставленные негативным — антиценностным (ненависть, обман, клевета, болезнь, порча, сглаз, алчность, прелюбодеяние). Аксиологическая значимость выделенных констант позволяет определить их как средства параметризации универсального народного опыта, этноспецифически рефлектированного в паремиологии и афористике.

Магический дискурс реализует протективную функцию, связанную с отгонной и очищающей магией и направлен на нейтрализацию бытовых фобий (боязнь болезни, неудач, мистического негативного влияния окружающих на судьбу человека) при помощи: магической семиотики (обереги, амулеты, талисманы, инструменты и т.д.); магической вербалики (тексты — заговоры, заклинания, приметы и т.д., описывающие механизм воздействия человека на окружающий мир с целью защиты от его негативного влияния); мистические артефакты, которым приписывается суггестивная сила в рамках протективного магического ритуала.

Особой суггестивной силой наделяются магические травы, защищающие от нечистой силы, колдовства, от стихий и людских пороков, снимающие порчу, сглаз, освобождающие от дурного воздействия недоброжелателей, приносящие благополучие, удачу, любовь, физическое здоровье, исполнение желаний.

Разное сочетание прогностики, суггестии и акциональной семиотики позволяет выделить в англоязычном магическом дискурс жанры, обеспечивающие протективную функцию: вербально-прогностический, т.е. предупреждающий об опасности; вербально-суггестивный, реализующий апотропеическую и катартическую магию, вербально-акциональный, направленный на исполнение ритуалов бытовой магии, поддерживающих магические тексты в форме заклинаний. К наиболее частотным типам заклинаний, используемых в качестве протективов, относятся защита от проклятий, от недруга и врага, от воровства, от поджога, от психического воздействия, от физической травмы, излечение недуга и др.

Протективный текст заклинаний композиционно состоит из инструментальной, интенциональной, акциональной, медитативной и вербальной частей, исполняемых в жесткой последовательности. Для того чтобы магический текст возымел действие, для каждого жанра магического дискурса существуют свои правила произнесения: заговоры проговариваются интонационно невыразительной скороговоркой или шепотом; заклинания - с особой интонационной и ритмической выразительностью, сопровождающейся усиленной жестикуляцией. Приметы произносятся всегда «к случаю», регламентируя действия адресата.

Условия произнесения магического текста также регламентированы традицией. Заговоры читаются чаще всего немолодыми женщинами, обладающими «тайным знанием», произнесение текста заговора детально регламентировано обрядом, который, выступая как зеркало моральноэтических, национально-культурных, культовых и других представлений народа, детально алгоритмизирует действия участников.

Особую значимость в магическом дискурсе, и в частности при излечении болезней, приобретают место и время осуществления обряда. Прострел (острую пронизывающую кратковременную боль) лечили обязательно на дверном пороге, поскольку считалось, что эта боль «входит» в человека с порывом ветра, когда кто-нибудь чужой заходит в дом; место у огня использовалось при лечении лихорадки и легочных заболеваний; между огнями лечили от повальных болезней и мора скота; на межу как символическое воплощение грани жизни и смерти выносили особо тяжело больных, когда непонятна была причина заболевания, другие способы не помогали и надежд на выздоровление было мало

Время проведения обряда было приурочено к восходу и заходу солнца: на вечерней заре читали заговоры против зубной боли, на утренней заре— от «насыльных» болезней, таких как порча, сглаз и прочие детские болезни, которые, как традиционно считалось, были «насланы» на детей специально в наказание родителям.

Нейтрализации фобий, порождающтх бытовые предрассудки (prejudice), связана с системой знаков не/удачи, прогнозирующих опасность / безопасность жизненных ситуаций, четко зафиксирована в этносознании и базируется на национально-специфических поведенческих пресуппозициях иррационального характера. Нейтрализация прогностических знаков неудачи осуществляется в бытовом магическом дискурсе через ритуальные дискурсивные формулы и тексты заклинаний, заговоров, снятии порчи и т.д., направленные на обеспечение индивидуальной безопасности (self-confidence, self-defense).

Предубеждения как прототипические концепты расового, этнического, классового, возрастного, тендерного, профессионального неравенства вербализуются в интолерантном дискурсе с его атональными идеологемами. Структурно-когнитивными элементами интолерантности являются конфликтность, категоричность, импозитивность (навязывание своего мнения), которые реализуется в императивных максимах, дискриминационной тематике общения, нарушении норм совместного проживания, девитантном поведение членов аут-группы и открытом противостоянии представителям аут-группы, высокой степени агрессивности за счет резкой социальной оценки события, чрезмерной эмоциональности и категоричности выражения несогласия, навязывании точек зрения и образа жизни представителям миноритарной группы, ее психологическом унижении при социальном и коммуникативном доминировании мажоритарной группы.

В социальной среде, которая отличается этнической, социальной и языковой неоднородностью, поводом для коммуникативной интолерантности могут послужить неграмотная речь, неправильное словоупотребление, ошибки в построении синтаксических конструкций, специфический акцент, несовпадение пресуппозиций и фоновых знаний представителей этнического меньшинства. И хотя подобные языковые конфликты являются поверхностным отображением более глубинных расовых, этнических, социальных, фактор несовпадения речевого кода и фоновых знаний имеет существенное значение для интолерантного поведения участников коммуникативной интеракции.

Семиозис предубеждения складывается из системы знаков-алиенаторов, выполняющих роль негативных ярлыков и прозвищ, маркирующих стереотипические представления доминантной ин-группы о маргинальной аут-группе. Знаки-алиенаторы не однородны по своему составу и могут быть классифицированы в соответствии с градуальной шкалой интенсивности языковой агрессии: знаки-денигративы, знаки-сепаративы и знаки-дискриминативы.

Наиболее остро социальная конкуренция представлена в гендерно маркированных насмешках, авторами которых оказываются мужчины, а основным объектом — женщины, что свидетельствует о боязни мужчин потерять доминирующие социальные, профессиональные, институциональные и прочие позиции из-за неуклонного выдвижения женщин на ключевые социальные роли главы государств, правительств, министерств, корпораций, учреждений науки и т.п.).

Наименее частотными оказались англоязычные профессионально ориентированные насмешки (шутки про полицейских, военных, священников, клерков, менеджеров, политиков). Среди отмеченных нами текстов данного речевого жанра наиболее частотно представлены такие, в которых ярко вербализованы опасения социума по поводу отсутствия компетентности, должного образования, смекалки, необходимой для исполнения профессиональных обязанностей.

Настороженное отношение к представителям черной расы, боязнь утраты национально-этнического господства порождают анекдоты с оскорбительной ассоциацией по поводу ее генезиса и трудностях выживания в условиях тотальной ненависти со стороны белого населения. Презрительное отношение к представителям сельской прослойки американского социума вызывается опасением, что их напористость в преодолении социальных барьеров способна создать конкуренцию для городского — более образованного, интеллектуального - населения США. Поэтому в анекдотах преднамеренно формируется образ недалекого, тупого, жадного «деревенщины».

Наименее частотными оказались анекдоты из религиозной сферы, рефлектирующие страх и недоверие по отношению к представителям другой - не титульной - конфессии, причем в основе этого недоверия лежат наиболее распространенные пороки, приписываемые священникам чужой веры (мздоимство, прелюбодейство, обман и т.д.), что заставляет усомниться в истинности их вероучения и преданности церкви.

Таким образом, дискурсивная нейтрализация социальных фобий предполагает снятие социальной напряженности в отношении представителей других этносов, национальных меньшинств, классов, социальных групп и т.д. за счет шутливого, пренебрежительного, уничижительного представления их физиологических, психологических и лингвосоциальных характеристик («чужие») в отличие от представителей титульной группы («свои»). Низкая, средняя и высокая степень коммуникативной агрессии проявляется в смеховых жанрах интолерантного дискурса: безобидной насмешке, уничижительном анекдоте и пейоративной беседе.

Лингвосемиотическая модель нейтрализации социальных фобий, порождающих предубеждения, базируется на этносоциальных и/и индивидуальных пресуппозициях рационального характера. Их вариативность определяется индексами опасности / безопасности, приписываемыми представителями ин-группы членам аут-группы в рамках интолерантного дискурса. Знаки-алиенаторы по отношению к представителям аут-группы нейтрализуется средствами интолерантного дискурса низкой, средней и высокой степени коммуникативной агрессии.

Список научной литературыЧернявская, Татьяна Владимировна, диссертация по теме "Германские языки"

1. Алексеева, А. А. Аргументативный потенциал крылатых слов: На материале текстов современной немецкоязычной прессы: Дис. . канд. филол. наук Текст. / А. А. Алексеева. - Тверь, 2001. - 230с.

2. Антонов, В. И. Символ, условность, культура Текст. / В.И. Антонов // Вестник МГУ. Сер. 7 "Философия". 1993. - № 3. - с. 26-37.

3. Антонов, В. И. Символизация в контексте социокультурных процессов Текст. / В.И. Антонов // Вестник МГУ. Сер. 18 "Социология и политология". 1997. - № 4. - с. 96-113.

4. Анфимов, М. Идиоматика языка как средство аккумуляции культурной информации Текст. / М. Анфимов // Русская культура вне границ. М., 1997. - Вып. 3. - с. 63-65.

5. Арнольд, И. В. Потенциальные и скрытые семы и их актуализация в английском художественном тексте И. В. Арнольд // ИЯШ, 1979,-№5, с. 10-14.

6. Арнольд, И. В.; Шеремет, Л. Г. Типы сем и структура лексического значения личных имен Текст. / И.В. Арнольд, Л.Г. Шеремет // Лексическое значение в системе языка и в тексте. Сб. науч. тр. Волгоград: ВГПИ им. А. С. Серафимовича, 1985. - с. 8 - 16.

7. Арутюнова, Н.Д. Предложение и его смысл: Логико-семантические проблемы Текст. / Н. Д. Арутюнова //АН СССР, Ин-т языкознания. — М.: Наука, 1976. 383 с.

8. Арутюнова, Н.Д. Типы языковых значений: Оценка, событие, факт Текст. / Н. Д. Арутюнова // Отв. Ред. Г. В. Степанов. М.: Наука, 1988. -338 с.

9. Асмолов А.Г., Солдатова Г.У., Шайгерова JI.A. О смыслах понятия «толерантность» // Век толерантности: Научно-публицистический вестник / гл. ред. А. Асмолов. М.: Изд-во МГУ, 2001. - С. 8 - 18.

10. Базылев В. Н. Когнитивная структура эмоций: русско-японские параллели // Язык, сознание, коммуникация: Сб. статей / Отв. Ред. В. В. Красных, А. И. Изотов. М.: Диалог-МГУ, 2000. - Вып. 11.-е. 9-20

11. Базылев В. Н. Язык и миф: германское WATO и японское WATA tsumi-no-kami / Моск. Гос. Лингв. Ун-т. М., 1994. — 64 с.

12. Байбурин А. К. К проблеме стереотипизации поведения: бытовые события, ритуал // Речевые и ментальные стереотипы в синхронии и диахронии (тезисы конференции), М, 1995, с. 1-3.

13. Банкова, Т. Б. Обрядовое значение слова: языковой и этнический феномен // Матер. Конф. томск, 1997. — 4.1: Этносы Сибири: язык и культура. - с. 20-23.

14. Бартминьский, Е. Этноцентризм стереотипа. Польские и немецкие студенты о своих соседях // Славяноведение. № 1. - с. 12-24.

15. Батыгин, Г. С. Стереотипы поведения: распознавание и интерпретация // Социс. 1980. - № 4. - с. 96-102.

16. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества Текст. / М.М. Бахтин. М.: Искусство, 1986. — 444 с.

17. Башмакова, И. С. Когнитивные аспекты антропонима в составе английской идиомы АКД, Иркутск, 1988.-16 с.

18. Белова, О. В. Этноконфессиональные стереотипы в славянских народных представлениях // Славяноведение. 1997. - № 1. — с. 25-33.

19. Бенвенист, Э. Общая лингвистика Текст. / Э. Бенвенист. М.: Едиториал УРСС, 2002. - 446 с.

20. Бергсон, А. Смех. М.: Искусство, 1992. - 127 с.

21. Берельсон Б., Стейнер Г. Человеческое поведение. СПб., 1997.

22. Бобырева Е. В. Религиозный дискурс: ценности, жанры, стратегии (на материале православного вероучения) Текст. / дисс. докт. филол. наук // Е.В. Бобырева. Волгоград, 2007. - 465 с.

23. Борисенко В. И. Эвфемизмы в языке буржуазной пропаганды США // Социальная лингвистика и общественная практика. Киев, 1988.-е. 45-67.

24. Борисова JT. П. Лингвокогнитивный аспект исследования паремиологических единиц: На материале пословиц и поговорок якутского языка и их русских эквивалентов: Дис. . канд. филол. наук. М., 1999

25. Брагина Н. Г. Имплицитная информация и стереотипы дискурса// Имлицитность в языке и речи. М.: Языки русской культуры, 1999. - с. 4357.

26. БромлейЮ. В. Очерки теории этноса М.: Наука, 1983.-412 с.

27. Бромлей Ю., Подольский Р. Возможна ли дружба народов? // Психология национальной нетерпимости: хрестоматия / Сост. Ю. В. Чернявская. Мн.: Харвест, 1998. - с. 208-253.

28. Булыгина Т. В., Шмелев А. Д. Языковая концептуализация мира. М.: Языки русской культуры, 1997. с. 481-490.

29. Бунеева H. JT. Прагматические аспекты пословиц английского языка: Дис. .канд. филол. наук. -М., 2001

30. Бурдье П. Социология политики. Пер. с фр. / Сост. и предисл. Н.А. Шматко. M.: Socio-Logos, 1993

31. Буряковская В.А. Признак этничности в семантике языка (на материале русского и английского языков). Дисс. . канд. филол. н. — Волгоград, 2000.

32. Буслаев, Ф.И. Народный эпос и мифология Текст. / Ф.И. Буслаев. М.: Высшая школа, 2003. — 398 с.

33. Буслаев, Ф.И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства Текст. / Ф.И. Буслаев. — Собр. соч. в 2-х т. Т. 1. — СПб.: Кожанчиков, 1861.-643 с.

34. Былинская Э. В. Прагматический аспект интерпретации имени собственного как переводческая проблема // Проблемы семантического описания единиц языка и речи. Материалы докл. международ, науч. конф. Минск, 10-12 ноября 1998. в 2 ч. - с. 26-30.

35. Вартанова О. А. Англоязычные топонимы и их стилистический потенциал в поэзии: АКД. СПб, 1994. - 17 с.

36. Вартанова О. А. Проблема значения топонимов. Взаимосвязь лингвистики и экстралингвистики. Л.: ЛГПИ, 1991, - 18 с. - Деп. в ИНИОН РАН №44998 от 17. 07. 91.

37. Васильев Л. М. Современная лингвистическая семантика М.: ВШ, 1990.- 175 с.

38. Вежбицкая А. Антитоталитарный язык в Польше: механизмы языковой самообороны // Вопросы языкознания, 1993. № 4. - с. 107 - 126.

39. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков/ Пер. С англ. А. Д. Шмелева под. Ред. Т. В. Булыгиной. М.: Языки русской культуры, 1999. - 780 с.

40. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Лингвострановедческая теория слова М.: Русский язык, 1980. 320 с.

41. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Национально-культурная семантика русских фразеологизмов // Словари и лингвострановедение. М.: Русский язык, 1982. - с. 34-76.

42. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура: лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного: Метод, рук-во. 4-е изд., перераб. и доп. - М.: Русский язык, 1990. - 246 с.

43. Водак Р. Язык. Дискурс. Политика. Волгоград.: Перемена, 1997.138 с.

44. Вольф Е.М. О соотношении квалификативной и дескриптивной структур в семантике слова и высказывания // Известия Акад. Наук, сер. "Литература и язык", том 40. № 4. - 1981. - с. 391 - 397.

45. Гадамер Г.Х. Истина и метод. М., 1988.

46. Гак В.Г. Фразеорефлексы в этнокультурном аспекте // Филологические науки, 1995. № 4. - с. 47-56.

47. Гасанов И. Б. Национальные стереотипы в межнациональном конфликте: сущность, развитие, противоречие: АКД / Рос. Акад. управ. Политол. Центр., М, 1994. 16 с.

48. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. Америка в сравнении с Россией и славянством. М.: Раритет, 1997. - 680 с.

49. Геллнер Э. Нации и национализм // Вопросы философии. 1989. -№ 7.-с. 120-132.

50. Гирц К. Влияние концепции культуры на концепцию человека. Пер. с англ. // Антология исследований культуры. Т. 1. Интерпретация культуры. С-Петербург. — Университетская книга, 1997. - с. 115-141.

51. Головачева А. В. Стереотипные ментальные структуры и лингвистика текста // Речевые и ментальные стереотипы в синхронии и диахронии. М, 1995, с. 30-33.

52. Гридина Т. А. Актуализация этнических стереотипов в процессах языковой игры // Язык. Сознание. Этнос. Культура. XI Всерос. Симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации. М., 1994, с. 180-181.

53. Гридина Т. А. Ассоциативный потенциал слова и его реализация в речи: (явление языковой игры): АКД / Моск. пед. ун-т, М, 1996. - 17 с.

54. Гришина H.A. Суеверия музейных сотрудников. Опыт анализа явления. М. 2001.

55. Гумбольдт В. фон Избранные труды по языкознанию / Пер. с нем. под ред. с предисловием Г. В. Рамишвили. М.: Прогресс, 1984. - 397 с.

56. Гумилев JI. Н. Психологическое несходство этносов // Психология национальной нетерпимости: Хрестоматия / Сост. Ю. В. Чернявская. Мн.: Харвест, 1998. - с. 62-71.

57. Гуревич П.С. Культурология. Учебное пособие. М.: Знание, 1996.-288 с.

58. Дейк Т. А. Ван Когнитивные модели этнических ситуаций// Язык. Познание. Коммуникация. М.: Прогресс, 1989. с. 161 - 190.

59. Дмитриева И. JL, Вольпе Б. М. Способы представления идеологически пристрастных точек зрения в газетном тексте // Текст: структура и функционирование. — Барнаул, 1994. — с. 58-64.

60. Донец, П.Н. Основы общей теории межкультурной коммуникации: научный статус, понятийный аппарат, языковой и неязыковой аспекты, вопросы этики и дидактики. Монография. Харьков: Штрих, 2001.

61. Донская Т. О. Воспитательная функция этнокультурных дидактических текстов // Язык и национальная культура. СПб, 1995, с. 1617.

62. Енина JI.B. Речевая агрессия и речевая толерантность в средствах массовой информации // www.inguk.ru/biblio/multi/2enina.html

63. Ермолович Д. И. К типологии английских персоналий // Вопросы лексикологии германских языков. Сб. науч. труд. Вып. 134. Моск. Гос. Пед. ин-т ин. яз. им. М. Тореза, М., 1978. с. 112-128.

64. Ермолович Д. И. Функционально-семантические особенности индивидуализирующих знаков (на материале наименований лица в английском языке) АКД, М, 1981. 22 с.

65. Жельвис В. И. Инвективная стратегия как национально-специфическая характеристика // Этнопсихолингвистика. М.: Наука, 1988. -с. 98-108.

66. Жельвис В. И. Эмотивный аспект речи: Психолингвистическая интерпретация речевого воздействия: Учеб пособие / Ярослав. Гос. Пед. ин-т. -Ярославль, 1990. 81 с.

67. Заболотная Г.М., Шило И.Н. Толерантность и доверие -социальные ориентиры современного общества // Вестник ТГУ. 2003. - № 1.-С. 102-105.

68. Зайкина, C.B. Эмоциональный концепт «страх» в английской и русской лингвокультурах (сопоставительный аспект): автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.20 Текст. / С. В. Зайкина. — Волгоград: Волгоградский гос. пед. ун-т, 2004. 24 с.

69. Залевская A.A. Слово в лексиконе человека. Психолингвистическое исследование. Воронеж: Изд-во Воронеж. Гос. Унта, 1990.-206 с.

70. Залевская A.A. Слово в языковом/речевом механизме человека // Залевская А. А. Введение в психолингвистику. М.: Рос. гос. гуман. ун-т, 199 9.-с. 97-135

71. Залевская A.A. Индивидуальное знание: специфика и принципы функционирования. Тверь, 1992. - 136 с.

72. Залевская A.A. Личные имена в "Ассоциативном тезаурусе английского языка" // Актуальные проблемы психолингвистики: слово и текст. Тверь, 1996. - с. 65-69.

73. Замятина Н. Ю. Зона освоения (фронтир) и ее образ в американской и русской культурах // Общественные науки и современность. 1998.-№5, с. 75-89.

74. Зарипов А. Я. Этническое сознание: сущность и особенности формирования: АКД / Башк. гос. ун-т. Уфа, 1994. - 17 с.

75. Зиновьева М. Д. "Русскость" как имплицитная информация в лексике и фразеологии // Имплицитность в языке и речи. — М.: Языки русской культуры, 1999. с. 124-133.

76. Иванов С. С. Этнонимы современного русского литературного языка: АКД / ЛГУ им. А. А. Жданова. Л., 1988. - 17 с.

77. Иванова Е. А. Стереотип как феномен культуры. Москва, 2000

78. Изотова А. А. Обыгрывание «устойчивых метафор» в английской художественной литературе// Язык, сознание, коммуникация. — М.: Диалог-МГУ, 1999. Вып. 10. - С. 63 - 76

79. Ионин Л. Культурный шок: конфликт этнических стереотипов // Психология национальной нетерпимости: хрестоматия/ Сост. Ю. В. Чернявская. Мн.: Харвест, 1998. - с. 104-114.

80. Карасик В.И. Анекдот как предмет лингвистического изучения // Жанры речи. Саратов: Изд-во ГосУНЦ "Колледж", 1997. с. 144-153.

81. Карасик В.И. Статус лица в значении слова. Волгоград: ВГПИ им. А. С. Серафимовича. 1989. - 112 с.

82. Карасик В.И. Язык социального статуса / РАН. Ин-т Языкознания. Волгоград. Гос. Пед. ин-т им. А. С. Серафимовича. М, 1992. -330 с.

83. Карасик, В.И. Религиозный дискурс Текст. / В.И. Карасик // Языковая личность: проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики: межвуз. сб. науч. тр. Волгоград: Перемена, 1999. - С. 5—19.

84. Каргополова И. А. Этнические эпитеты: оскорбление или языковая игра? // Языковая система и социокультурный контекст. Studia Lingüistica 4. С-Петербург, 1997, с. 80-87.

85. Киприянова А. А. Функциональные особенности зооморфизмов (на материале фразеологии и паремиологии русского, английского, французского и новогреческого языков) АКД, Краснодар, 1999. 23 с.

86. Кобозева И. М. Немец, англичанин, француз и русский: выявление стереотипов национальных характеров через анализ коннотаций этнонимов // Вест. МГУ сер. 9 "Филология". 1995. - №3. - с. 102-117.

87. Ковалев Г. Ф. Этнонимия славянских языков. Воронеж, ВГУ, 1991. 175 с.

88. Комлев Н. Г. Лингвистическая аксиология. Постановка проблемы // теоретические проблемы социальной лингвистики. — М.: Наука, 1981. с. 90-110

89. Кон И. Психология предрассудка // Психология национальной нетерпимости: хрестоматия/ Сост. Ю. В. Чернявская. Мн.: Харвест, 1998. -с. 5-48.

90. Коновалова Н. И. Сакральный текст как лингвокультурный феномен / автореф. дисс. доктора филологических наук Москва, 2007

91. Константинова А.А. Коммуникативно-прагматический потенциал пословиц и поговорок в современной англо-американской прессе Автореф. Дисс. канд. филол. наук. М., 2007. - 26 с.

92. Краковяк, А.С. Архетипы сознания и литературный жанр: в поисках источников жанра инвективы / Вестник ОГУ. № 11. — 2006. - С. 93101.

93. Красных В. В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? (Человек. Сознание. Коммуникация). Монография. М.: Диалог-МГУ, 1998.-352 с.

94. Кресс Э. Российские немцы или немецкие россияне на историческом перекрестке культуры и языков/Фак. ин. яз. МГУ, Центр по изуч. взаимовлияния культур. М, 1995. — 68 с.

95. Крюков А. Н. Фоновые знания и языковая коммуникация // Этнопсихолингвистика АН СССР, Ин-т языкознания. М.: Наука, 1988. - с. 19-34.

96. Крюков М. В. Об этнической картине мира в древнекитайских письменных памятниках 2-1 тыс. до н.э. // Этнонимы. Сб. ст. М.: Наука, 1970. -с. 34-43.

97. Крюков М. В. Эволюция этнического самосознания и проблема этногенеза // Расы и народы, № 6, 1976. с. 42-63.

98. Кубрякова Е. С. Типы языковых значений: Семантика производного слова. М.:Наука, 1981. - 200 с.

99. Кулинич М. А. Лингвокультурология юмора (на материале английского языка). Самара: Изд-во СамГПУ, 1999. 180 с.

100. Куталев, Д. Селена символ веры? Электронный ресурс. // Д. Куталев. - Режим доступа: свободный на сайте http://www.astrologic.ru/denis/Selena.htm - Чтение с экрана.

101. Кутьева М. В. Этнокультурные аспекты семантики испанского и русского языков / рос. Ун-т дружбы народов. — М, 1995. 14 с.

102. Лазарева Е. И. Немецкие пословицы как объект фразеологии и лексикографии. АКД. Моск. Гос. Лингв. Ун-т. — М., 1994. 17 с.

103. Лапшина М.Н. Ксенофобия в языке (на материале семантических сдвигов в значении английских слов) // Вестник СпбГУ. 1997. - Серия 2. Выпуск 2. - С. 58 - 62.

104. Леви-Стросс К. Структурная антропология Пер. с фр. Под ред. и прим. Вяч. Вс. Иванова.; М.: Наука, 1983. 535 с.

105. Леви-Стросс К. Мифологики. М.: Free Fly, 2007

106. Левицкий В. В., Стернин И. А. Экспериментальные методы в семасиологии. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1989. - 192 с.

107. Лекторский В.А. О толерантности, плюрализме и критицизме // Вопросы философии. 1997. - № 11. - С. 46 - 54

108. Леман У.Ф. История суеверия. Москва, 2000

109. Лоренц К. Агрессия (так называемое "зло") М.: Прогресс, 1994.272 с.

110. Лосев, А.Ф. Знак. Символ. Миф. Труды по языкознанию Текст. / А.Ф. Лосев. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1982. - 479 с.

111. Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров: Человек текст -семиосфера -история. - М.: Языки Русской Культуры; 1996. - с. 175-192.

112. Лурия, А.Р. Язык и сознание Текст. / А.Р. Лурия. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1998. - 335 с.

113. Максимов С. Нечистая сила Электронный ресурс. // С. Максимов. Режим доступа: свободный на сайте http://www. kp.ru - Чтение с экрана.

114. Маслова В. А. Введение в лингвокультурологию. М.: Наследие, 1997.-206 с.

115. Мелетинский, Е.М. Поэтика мифа Текст. / Е.М. Мелетинский. -М.: Наука, 1976.-407 с.

116. Мечковская, Н.Б. Язык и религия Текст. / Н.Б. Мечковская. М.: Гранд, 1998.-352 с.

117. Мильруд Р. П. Порог ментальности российских и английских студентов при соприкосновении культур // ИЯШ. 1997. - № 4. - с. 17-22.

118. Митамура М. Национально-культурные маркеры языкового сознания: японо-русские соматологические параллели (экспериментальное исследование) АКД, М, 1999. 26 с.

119. Мокиенко В. М. Образы русской речи: историко-этимологические и этнолингвистические очерки фразеологии. МГУ, 1986.

120. Молдобаев К. К. Этносоциальная память: АКД / С.-Петербург, гос. ун-т, Философ, фак. СПб, 1995. - 17 с.

121. Москвин, В.П. К соотношению понятий «речевой жанр», «текст» и «речевой акт» Текст. / В.П. Москвин // Жанры речи: межвуз. сб. науч. тр. -Саратов: Колледж, 2005. Вып. 4. - С. 63—76.

122. Национальная специфика языка и ее отражение в нормативном словаре // Сб. ст. / АН СССР, Ин-т рус.яз; Отв. Ред. Ю. Н. Караулов. М.: Наука, 1988.- 171 с.

123. Олпорт Г. В. Предрассудки: социальный или личный феномен? // Оллпорт Гордон В. Личность в психологии. "КСП+", М.; СПб, 1998. - с. 151-173

124. Ощепкова В.В. Язык и культура Великобритании, США, Канады, Австралии.- М./СПб.ГЛОСС А/КАРО,2006.

125. Панин, В.В. Политическая корректность как культурно-поведенческая и языковая категория. Дисс. . канд. филол. н. Тюмень, 2004. 216 с.

126. Петров С. Из глубины веков. Предрассудки или поэзия жизни, М., 2000.

127. Петров, М.К. Язык, знак, культура Текст. / М.К. Петров. М.: Наука, 1991.-328 с.

128. Померанц Г. Кто такие "чужаки"? // Психология национальной нетерпимости: хрестоматия/ Сост. Ю. В. Чернявская. Мн.: Харвест, 1998. -с. 48-58.

129. Потебня, A.A. Символ и миф в народной культуре Текст. / A.A. Потебня. М.: Лабиринт, 1989. - 480 с.

130. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира/ Б. А. Серебренников, Е. С. Кубрякова, В. И. Постовалова и др. М.: Наука, 1988. -216 с.

131. Савва М. В. Этнический статус в идеологии и политике // Полис, 1999. -№ 4. -с. 141-147.

132. Сандомирская И. Стереотип как суждение vs. стереотип как нарратив // Речевые и ментальные стереотипы в синхронии и диахронии. М., 1995, с. 107-109.

133. Середина O.E. Источники культурной интерпретации английских фразеологизмов / O.E. Середина // Проблемы современной филологии и лингводидактики. СПб., 2006. С. 99-103.

134. Сидорков С. В. Пословично-поговорочные паремии как фактор структурно-смысловой организации дискурса: Дис. . д-ра филол. наук. — Краснодар, 2003

135. Сидоркова Г. Д. Прагматика паремий: пословицы и поговорки как речевые действия: Монография; Кубанский государственный университет. Краснодар, 1999

136. Слышкин, Г.Г. Лингвокультурные концепты и метаконцепты:дис.д-ра филол. наук 10.02.19 Текст. / Г.Г. Слышкин. Волгоград:

137. Волгоградский гос. пед. ун-т, 2004. 39 с.

138. Смелзер Н. Этническое и расовое неравенство // Социология. М.: Феникс, 1994, с. 304 - 328.

139. Сорокин Ю.А. Речевые маркеры этнических и институциональных портретов и автопортретов (Какими мы видим себя и других) // Вопросы языкознания, 1995, № 6. с. 43-54.

140. Сорокин Ю.А. Этническая конфликтология. Теоретические и экспериментальные фрагменты. Самара: Русский лицей, 1994.- 94 с.

141. Сорокин Ю. А. Этнические формы культуры: Сознание и модусы его вербальной репрезентации // Лингвокогнитивные проблемы межкультурной коммуникации. — М., 1997. с. 21-36.

142. Сорокин Ю.А., Марковина И.Ю. Понятие "чужой" в языковом и культурном контексте. // Сб. науч. тр. Язык: этнокультурный и прагматический аспекты. Днепропетровск, 1988. с. 4-10.

143. Сорокин Ю.А., Марковина И.Ю. Культура и ее этнопсихолингвистическая ценность // Этнопсихолингвистика. М.: Наука, 1988.-с. 5-19.

144. Стефаненко Т.Г. «Этнопсихология», Институт Психологии РАН «Академический проект», Москва, 2000.

145. Тишков В. А. О феномене этничности // Этнографическое обозрение. 1997. - №3. - с. 3-21.

146. Толстая С. М. Стереотип в этнолингвистике // Речевые и ментальные стереотипы в синхронии и диахронии. М, 1995, с. 124 127.

147. Топорова, Т.В. Об архетипе «воды» в древнегерманской космогонии Текст. / Т.В. Топорова // Вопр. языкознания. 1996. - № 6. - С. 91—100.

148. Третьякова И. Ю. Типы и способы окказионального преобразования фразеологических единиц в поэтических текстах: На материале современной русской поэзии: Дис. . канд. филол. наук. -Кострома, 1993;

149. Уталиева Ж. Т. Язык как фактор формирования этнической идентичности. — М.: 1994. 20 с.

150. Уфимцева Н. В. Этнические ритмы и стереотипы культуры // Язык. Сознание. Этнос. Культура. 11 Всерос. симп. по психолингвистике и теории коммуникации. М, 1994. с. 97-98.

151. Философские и лингвокультурологические проблемы толерантности. Коллективная монография. — Екатеринбург, 2003. - 560с.

152. Хоркхаймер М., Адорно Т. Психоанализ антисемитизма // Психология национальной нетерпимости: хрестоматия/ Сост. Ю. В. Чернявская. Мн.: Харвест, 1998. - с. 114-174.

153. Хотинец В. Ю. Формирование этнического самосознания студентов в процессе обучения в ВУЗе // Вопросы психологии. 1998. - № 3. -с. 31-43.

154. Целуйко, В.М. Психология нетрадиционных религий в современной России Текст. / В.М. Целуйко. — Волгоград: Принтера-Дизайн, 2004. — 204 с.

155. Черникова, Е.М. Эвфемизация теонимов и демонимов в некоторых индоевропейских и афразийских языках: Дисс. .канд. ФИЛОЛ. наук Текст. / Е.М. Черникова. Челябинск, 2007. — 254 с.

156. Чиненова Л. А. Английская фразеология в языке и речи. М.,1986

157. Шмелева, Т.В. Речевой жанр: опыт общефилологического осмысления / Т.В. Шмелева // Collegium. 1995. № 1—2. С. 105-117.

158. Щербатых, Ю.В. Психология страха Текст. / Ю.В. Щербатых. -М.: Эксмо, 2001.-504 с.

159. Этническая ономастика. Сб ст./ АН СССР Ин-т этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. Отв. Ред. Ш. Джарылгасинова, А. А. Никонов. М.: наука, 1984.- 192 с.

160. Этнические стереотипы поведения. Сб.ст. АН СССР, Ин-т этнографии им. И.Н. Миклухо-Маклая, Ленинград, 1985. — 174 с.

161. Этнические стереотипы мужского и женского поведения / Отв. Ред. А. К. Байбурин, И. С. Кон. СПб.: Наука, 1991. - 319 с.

162. Этнографическое изучение знаковых средств культуры. Сб. ст. АН СССР, Ин-т этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая, Ленинград. Часть, Отв. Ред. А. С. Мыльников. Л.: Наука, 1989. - 297 с.

163. Этнографические исследования развития культуры / Сб. ст. / АН СССР, М.: Наука, 1985. 263 с.

164. Этноязыковая и этнокультурная история Восточной Европы / РАН. Ин-т славяноведения и балканистики; Редкол., Топоров В. Н. И др. -М.: Индрик, 1995.- 371 с.

165. Abelson, R. P. Script processing in attitude formation and decision making. In J. S. Carroll & J. W. Payne (Eds.), Cognition and social behavior (pp. 33-46).Hillsdale, NJ: Erlbaum. 1976

166. Allen I.L. Unkind Words: Ethnic Labelling: from Redskin to WASP. NY-Westport-London, 1990. - 115 p.

167. Allen I.L. The Language of Ethnic Conflict. Columbia University Press, 1983.-80 p.

168. Argyle, M., Furnham, A., & Graham, J. A. Social situations. London: Cambridge University Press. 1981

169. Allport G.Y. The Nature of Prejudice, Cambridge, 1954-1955.

170. Augoustinos, M., Reynolds, K. J. Understanding prejudice, racism and social conflict. London: Sage. 2001

171. Barker, R. G. Ecological psychology. Standford, CA: Stanford University Press 1968.

172. Bateson, G. A theory of play and fantasy. In G. Bateson (Ed.), Steps to an ecology of mind. London: Paladin. 1978

173. Billig, M. Humour and hatred: The racist jokes of the Ku Klux Klan. Discourse and Society, 12, 2001, pp. 291-313.

174. Billig, M. Henri Tajfel's "Cognitive aspects of prejudice" and the psychology of bigotry. British Journal of Social Psychology, 41, 2002, pp. 171188.

175. Bower, G. H. Mood and memory. American Psychologist, 36, 1980, p.129-148.

176. Britain and Its People. Foreign and Commonwealth Office. London,1992

177. Brown, R. J. Prejudice: Its social psychology. Oxford: Blackwell.1995

178. Bruce, B. C. Plans and social actions. In R. J. Spiro et al. (Eds.), Theoretical issues in reading comprehension. Hillsdale, NJ: Erlbaum, 1980. pp. 367-384

179. Burke, E. Reflections on the Revolution in France. Oxford University Press. 1999.

180. Butterworth, B. (Ed.). Language production. London: Academic Press. 1980

181. Condor, S., Figgou, L., Abell, J., Gibson, S., & Stevenson, C. They're not racist . . . : Prejudice denial, mitigation and suppression in dialogue. British Journal of Social Psychology. 2004

182. Crandall, C. S., Eshleman, A. A justification-suppression model of the expression and experience of prejudice. Psychological Bulletin, 129, 2003, pp. 414-446.

183. Culpeper, J. Towards an anatomy of impoliteness. Journal of Pragmatics, 25, 1996, pp. 349-367.

184. Dijk, van, T. A. Prejudice in Discourse: An Analysis of Ethnic Prejudice in: Cognition and Conversation, Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins Publishing, 1984.

185. Dijk, van, T. A. Text and context. London: Longman. 1977

186. Dijk, van, T. A. Relevance assignment in discourse comprehension. Discourse Processes, 2, 1979, pp.113-126.

187. Dijk, van, T. A. Macrostructures. Hillsdale, NJ: Erlbaum. 1980a

188. Dijk, van, T. A. (Ed.). Story comprehension. Poetics, 9, nrs. 1/3 (special issue). 1980b

189. Dijk, van, T. A. Studies in the pragmatics of discourse. The Hague: Mouton. 1981

190. Dijk, van, T. A. Opinions and attitudes in discourse comprehension. In W. Kintsch & J. F. LeNy (Eds.), Language and comprehension (). Amsterdam: North Holland. 1982 pp. 35-51

191. Dijk, van, T. A. Minderheden in de media (Minorities in the media).Amsterdam: Socialistische Uitgeverij Amsterdaml983a.

192. Dijk, van, T. A.Cognitive and conversational strategies in the expression of ethnic prejudice. Text, 3, 1983b 375-404.

193. Dijk, van, T. A., Kintsch, W. 78 Cognitive Situation Models in Discourse Production. Strategies of discourse comprehension. NewYork: Academic Press. 1983

194. Duncan, B. L. Differential social perception and attribution of intergroup violence: Testing the lower limits of stereotyping of blacks. Journal of Personality, and Social Psychology, 34, 1976, pp. 590-598.

195. Durrheim, K., Dixon, J. Theories of culture in racist discourse. Race & Society, 3, 2000, pp. 93-109.

196. Ehrlich, H. J. The social psychology of prejudice. New York: Wiley.1973

197. Figgou, L., Condor, S. Irrational categorization, natural intolerance and reasonable discrimination: Common-sense representations of prejudice and racism. British Journal of Social Psychology. 2005

198. Forgas, J. P. Social episodes. London: Academic Press. 1979

199. Forgas, J. P. (Ed.). (). Social cognition. London: Academic Press.1981

200. Furnham, A., & Argyle, M. (Eds.). (). The psychology of social situations. London: Pergamon Press. 1982

201. Goffman, E. The presentation of self in everyday life. Garden City, NY: Doubleday. 1959

202. Goffman, E. Interaction ritual. Garden City, NY: Doubleday. 1967

203. Goldberg, D. T. Racist culture. Oxford: Blackwell. 1993

204. Goldberg, D. T. The racial state. Oxford: Blackwell. 2002

205. Hak, T. Interviewer laughter as an unspecified request for clarification. In H. van den berg, M.Wetherell, & H. Houtkoop-Steenstra (Eds.), Analysing interviews on racial issues. Cambridge: Cambridge University Press. 2003

206. Hamilton, D. A cognitive-attribution al analysis of stereotyping. In L. Berkowitz (Ed.), Advances in experimental social psychology (Vol. 12). New York: Academic Press. 1979 pp. 53-84

207. Hamilton, D. (Ed.). Cognitive processes in stereotyping and intergroup behavior. Hillsdale, NJ: Erlbaum. 1981a

208. Hamilton, D. Illusory correlation as a basis for stereotyping. In D. Hamilton (Ed.), Cognitive processes in stereotyping and intergroup behavior. Hillsdale, NJ: Erlbaum. 1981b pp. 115-144

209. Katz, P. A. (Ed.). Towards the elimination of racism. New York: Pergamon. 1976

210. Kintsch, W., & Dijk, van, T. A. Towards a model of text comprehension and production. Psychological Review, 85, 1978, pp. 363-394.

211. Klein, O. How European am I? Prejudice expression and the presentation of social identity. Self and Identity, 2, 2003, pp. 251-264.

212. Mieder, W. A Proverb A Day Keeps No Chauvinism Away http://www.deproverbio.com/DPjournal/DP, 5,2,99/MIEDER/pJournal/DP, 1,1,95/i ndex.html Volume 5 Number 2 - 1999

213. Mieder, W. The Only Good Indian Is A Dead Indian (History And Meaning Of a Proverbial Stereotype // De Proverbio Volume 1 Number 1 - 1995

214. Morris, C. Signs, Language and Behaviour. New York, George Brazilles, 1955

215. Polanyi, L. The American story. Norwood, NJ: Ablex. 1985

216. Rapley, M. How to do X without doing Y: Accomplishing discrimination without 'being racist'-'doing equity'. In M. Augoustinos, & K. J. Reynolds (Eds.), Understanding prejudice, racism and social conflict London: Sage. 2001 pp. 231-250

217. Reisigl, M., Wodak, R. Discourse and discrimination: Rhetorics of racism and antisemitism. London: Routledge. 2001

218. Riggs, D. W., Augoustinos, M. The psychic life of colonial power: Racialised subjectivities, bodies, and methods. Journal of Community and Applied Social Psychology. 2004

219. Ruscher, J. B. Prejudiced communication: A social psychological perspective. New York: Guilford Press. 2001

220. Siegmund-Schultze, D. Britain: Aspects of Political and Social Life / D. Siegmund-Schultze. VEB Verlag Enzyklopädie, Leipzig, 1985

221. Speer, S. A. Sexist talk: Gender categories, participants' orientations and irony. Journal of Sociolinguistics, 6, 2002, pp. 347-377.

222. Speer, S. A., Potter, J. The management of heterosexist talk: Conversational resources and prejudiced claims. Discourse and Society, 11, 2000, pp. 543-572.

223. Tajfel, H. (Ed.). Differentiation between social groups. London: Academic Press. 1978

224. Tajfel, H. Human groups and social categories. London: Cambridge University Press. 1981

225. Van den Berg, H., Wethereil, M., Houtkoop-Steenstra, H (Eds.). (). Analysing interviews on racial issues. Cambridge: Cambridge University Press. 2003

226. Verkuyten, M. Personhood and accounting for racism in conversation. Journal for the Theory of Social Behaviour, 28, 1998, pp. 147—167.

227. Verkuyten, M. Abnormalisation of ethnic minorities in conversation. British Journal of Social Psychology, 40, 2001, pp. 257-278.

228. Verkuyten, M., de Jong, W., Masson, K. Racial discourse, attitude and rhetorical manouvres: Race talk in the Netherlands. Journal of Language and Social Psychology, 13, 1994, pp. 278-298.

229. Wetherell, M. Racism and the analysis of cultural resources in interviews. In H. van denberg, M. Wetherell, & H. Houtkoop-Steenstra (Eds.), Analysing interviews on racial issues.Cambridge: Cambridge University Press. 2003

230. Wetherell, M., & Potter, J. Mapping the language of racism. London: Harvester Wheatsheaf. 1992

231. Wittenbrink, B., Judd, C. M., & Parle, B. Spontaneous prejudice in context: Variability in automatically activated attitudes. Journal of Personality and Social Psychology, 81, 2001, pp. 815-827

232. Wodak, R. 'The genesis of racist discourse in Austria since 1989'. In Caldas- Coulthard, С. R. and Coulthard, M. (Eds.), Texts and Practices: Readings in Critical Discourse Analysis, London: Routledge, 1996.

233. Yusuf, Y. K. Proverbs and Misogyny. Working Papers on Language, Gender and Sexism, 4.2, 1994, p. 25-45.

234. Yusuf, Y. K. 'To propose is human': Eliminating sexist language from English proverbs. Studia Anglica Posnaniensia, XXXII, 1997 p. 169-178.

235. Yusuf, Y. K. Countering misogyny in English proverbs. Language, Gender and Sexism, 1998a.

236. Yusuf, Y. K. A semantics classroom connection of connotations, stereotypes and misogynous proverbs. 1998b

237. Моррис Ч. Основы теории знаков 19381. Словари и справочники

238. Американа: англо-русский лингвострановедческий словарь / под ред. проф. Г.В. Чернова. Смоленск, Полиграмма, 1996. - 1185 с.

239. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М. ¡Просвещение, 1969.-608 с.

240. Большой Энциклопедический словарь / под ред. A.M. Прохорова. М.: Большая Российская Энциклопедия, 2001. - 1459 с.

241. Карманная энциклопедия The Hutchinson. М.: Внешсигма, 1995. - 750 с.

242. Комлев Н.Г. Словарь иностранных слов. М.: Эксмо-пресс, 1999. - 672 с.

243. Лоусон Г., Гэррод Д. Социология А-Я: Словарь-справочник. М.: ФАИР-Пресс, 2000. - 608 с.

244. Даль, В. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. / В. Даль. М.: Русский язык, 1956.

245. Ожегов, С.И. Словарь русского языка / С.И. Ожегов. М.: Русский язык, 1972.-847 с.

246. Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. М.: Политиздат, 1980. -445 с.

247. Философский энциклопедический словарь / Под ред. Л.Ф. Ильичева. -М.: Советская энциклопедия, 1983. 839 с.11 .Православный молитвослов Текст. / М.: Издательский Совет русской православной церкви, 2002. 831 с.

248. Православный молитвослов и псалтирь Текст. / М: Даниловский благовестник, 1993. 435 с.

249. Элиаде, М. Словарь религий, обрядов и верований Текст. / М. Элиаде, И. Кулиано. М.—СПб.: БГБИЛ-Университетская книга, 1997. - 413 с. 14.Элиаде, М. Священные тексты народов мира [Текст] / М. Элиаде. - М.: Крон-Пресс, 1998.-621 с.

250. Атеистический словарь 198416.Социология 2003

251. International Encyclopedia of the Social Sciences The Free Press, 1998. Vol. 12. P. 431

252. Longman Dictionary of English Language and Culture

253. Webster Collegiate Dictionary

254. American Heritage Dictionary on CD-ROM