автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.08
диссертация на тему: Дискурсивность права

Полный текст автореферата диссертации по теме "Дискурсивность права"

На правах рукописи

005534009

Пономарёв Алексей Михайлович

ДИСКУРСИВНОСТЬ ПРАВА: ФИЛОСОФСКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ

09.00.08 - философия науки и техники

Автореферат диссертации на соискание учёной степени доктора философских наук

3 СКТ 2013

Москва-2013

005534009

Диссертация выполнена в ФГБОУ ВПО «Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова»

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Розин Вадим Маркович

доктор философских наук, профессор Шелистов Юрий Ивлонович

доктор юридических наук, профессор Посконина Ольга Васильевна

Ведущая организация:

ФГКОУ ВПО "Московский университет Министерства внутренних дел Российской Федерации'

г"

Защита состоится «30» октября 2013 г. в 15.00 часов на заседании диссертационного совета Д 501.001.37 при ФГБОУ ВПО «Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова» по адресу: 119991, г. Москва, Ленинские горы, МГУ, учебно-научный корпус "Шуваловский", ауд.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГБОУ ВПО «Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова».

Автореферат разослан >> су-* 2013 года.

Учёный секретарь диссертационного совета: кандидат философских наук, доцент

Е.В. Брызгалина

Общая характеристика работы

Диссертация посвящена исследованию проблем формирования и развития рационального правового дискурса.

Актуальность диссертационного исследования

Актуальность исследования имеет несколько аспектов: социокультурный, научно-междисциплинарный и собственно философский.

Социокультурный аспект актуальности выражается в многочисленных диагнозах настоящего времени как эпохи постмодерна (в широком смысле), когда констатируется множественность негарантированных суверенных воль, в разнохарактерном взаимодействии которых «вновь и вновь определяются и переопределяются права ... участников», состояние «не стремящегося больше сойтись в какой-либо целостности» социума, в котором «учреждается подвешенность, безосновность существования»1. «Такое общество избыточно относительно любого теоретического дискурса и непредставимо в терминах каких-либо мифических, структур ... функционирует как автореференциальное "бытие-с-другими"»2. Считается, что это общество ускользает от определения в любом дискурсе, в т.ч. и теоретико-правовом.

Рефлексия по поводу этой ситуации проблематизирует сами основания, на которых развивалась европейская цивилизация, породившая столь значимый для развития и сохранения индивидуальной свободы феномен, как правовое общество. По существу, речь идёт о проблематичности сохранения не только внутриюридической, но и общекультурной рациональности Нового времени как таковой. Дискуссии о праве, сформировавшие эту рациональность на протяжении веков, к концу XX в. стали одной из центральных проблем в дискуссиях о будущем. «Философская рефлексия нового социума становится по преимуществу философией права, обязывающей обратиться как к сравнению с традиционной, классической

1 Кислов А.Г. Философия права как выражение социокультурного контекста. // Философия права. -2005, №1 - С. 11

2 Керимов T.X. Социальная гетерология. - Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 1999. - С. 121.

философией права прошедших эпох, так и к вопросу формирования самой традиции права, к вопросу "природы" права»3.

Новая социокультурная ситуация усугубляется политико-правовыми практическими проблемами, которые не получили однозначного решения в современной теории права. Среди них следует указать на проблемы перехода бывших социалистических стран от легизма советского типа к правовому обществу. На территории бывшего СССР этот переход де-факто оказался декларативным. В практическом плане реформирование бывших социалистических стран актуализировало проблему гражданского общества, которая до 90-ых гг. прошлого века считалась в теоретическом плане «снятой». Наряду с этим новое звучание получают вопросы сравнительного анализа европейской и неевропейской юридических традиций. Эти вопросы актуализировались под влиянием политико-правовых процессов, происходящих в странах так называемого Юга. В области международного права констатируется определённый кризис, вызванный попытками американских неоконсерваторов обеспечить однополярное доминирование США в мире. Прецеденты международного признания Косова, Южной Осетии и Абхазии выявили в международном праве противоречия между приоритетом национального суверенитета, правами человека и правом национальных меньшинств на самоопределение. Процессы глобализации порождают проблему регулирования различных международных транзакций. Но связь юридического регулирования с национально-государственной властью не позволяет делать это эффективно. Среди практических проблем следует указать на распространение в современном обществе квазиправовых явлений в парадоксальной ситуации нехватки права в условиях перепроизводства юридических норм.

Юридическая сфера характеризуется тесной связью практики и теории. Динамичное развитие правовой теории не в последнюю очередь обусловлено

Кислое А.Г. Указ.соч., с. 12.

осмыслением реальных социально-правовых и юридических коллизий, а также ангажированностью теоретических конструкций законодательной и судебной практикой. Социальная востребованность и высокая динамика теоретико-правовой мысли заставляют постоянно отслеживать различные методологические демаркации внутри этого теоретического поля, заставляют каждого исследователя чётко само- и переопределяться в этом поле. В своей совокупности эти проблемы и практического, и теоретического плана, постоянно заставляют практиков и теоретиков возвращаться к вопросам о связи социального и правового. Проводится достаточно много эмпирических исследований, накапливается большой массив данных, который невозможно упорядочивать без логико-теоретического каркаса, введение которого в теоретико-юридические исследования актуализирует методологические разработки.

Непрекращающийся поиск теоретико-методологических оснований правовой науки определяется как научными, так и практическими запросами. Последнее особенно злободневно для отечественного правоведения. Запрос на переосмысление исходных посылок теории права существует и в зарубежном правоведении. Частными причинами этого, помимо указанных практических проблем, является кризис юридического позитивизма (легизма) во второй половине XX в., и уверенное распространение в общественных науках новых подходов, связанных с лингвистическим, когнитивным и коммуникативным поворотом в социальной методологии.

Одним из направлений переосмысления сложившейся ситуации может стать активизация исследований в рамках философско-правовых подходов, синтезирующих классические философские положения и новые наработки. Этот синтез может рассматриваться в качестве методологического базиса, исходя из которого должна быть построена система положений, каковые, в свою очередь, могут быть развёрнуты в целостную теорию права. Успешность такого рода теории может быть апробирована при ответе на ряд

актуальных вопросов, т. е. в качестве приложений общетеоретических положений к конкретным областям исследования.

Новый теоретико-методологический синтез в области права должен учитывать произошедший лингвистический поворот, познавательный потенциал которого в области исследования права до конца не использован. Можно утверждать, что сделаны лишь первые шаги, и более широкое использование этого подхода, несомненно, даст новые, возможно, неожиданные ответы.

Учитывая вышеизложенное, проблемой, решаемой в данной работе, является обоснование возможности построения на базе трансцендентально-прагматического анализа коммуникаций философско-правовой теории, способной фундировать универсальность, всеобщность и императивность юридической нормы как ядра юридической системы и реализующей её юридической практики. Эта проблема и в теории, и в практике юридической работы проявляется как антитеза между экспликацией естественно-правовых обоснований юридических норм, с одной стороны, и формализованными жёсткими конструкциями юридического позитивизма, с другой. Возможное решение проблемы лежит в философско-методологической сфере, в обосновании трансцендентальными методами единой модели социально-юридической интеракции. В перспективе за этим должны последовать разработки на основе философско-правовой модели предметов смежных дисциплин (таких как правовая философия, теория права, социологическая юриспруденция) и социологии права как отраслевой социологической теории.

Степень разработанности проблемы

Начало современных вариантов разработки проблемы можно отнести к

концу 60-х гг. прошлого столетия. В то время, с одной стороны, наметился

лингвистический поворот в методологии социальных и философских

исследований. С другой стороны, происходило ослабление позиций

юридического позитивизма, различные версии которого безраздельно

6

господствовали в юриспруденции на протяжении первых двух третей XX века. Социальным контекстом этих изменений явилось проявление первых симптомов тех тенденций, которые были обозначены выше, а также переосмысление политико-правовой истории начала и середины века.

Всю совокупность литературы, в которой анализируются данные проблемы, можно разделить на две большие группы. Большая часть этих работ выполнена юристами с позиции, которую можно обозначить как правовая философия, т.е. с позиции решения философско-правовых проблем внутри теории права или же в соотнесении с ней. При этом в подходах и решениях этой группы исследований явно прослеживается влияние напряжённых дискуссий между юридическим позитивизмом (легизмом) и естественно-правовыми (юснатуралистическими) позициями, наиболее распространённой версией которых сегодня считаются теории справедливости.

Вторая - менее многочисленная - группа исследований представляет собой собственно философские исследования права, которые выполнялись, исходя из новых методологических установок. В числе этих подходов в первую очередь следует указать на герменевтику, феноменологию, на исследования, разделявшие постмодернистские установки. В подавляющем большинстве исследований этого типа правовая проблематика не являлась центральной, а выступала своеобразным приложением решения более фундаментальных философских проблем. При этом рассмотрение правовых вопросов тесно увязывалось с анализом этических вопросов, к которым нередко сводились социальные аспекты права. Последнее обстоятельство сближало философские исследования права с естественно-правовыми исследованиями юристов.

В качестве узловых тем, вокруг которых организовывались

исследования и дискуссии в правовой философии, чаще всего выступали

такие темы, как: сущность, смысл, цели права, характер его долженствования

(обязательности), связь права с государством и политикой, человек в праве,

7

социальное и правовое, правовая безопасность, справедливость и право, соотношение права и морали, нравственности, ценности и интересы в праве.

В решении перечисленных проблем можно выделить два периода. Первый период можно обозначить 60-80 годами XX века. В этот период основное размежевание шло по линии юридического позитивизма и противостоящих ему позиций. Для этого периода характерно использование преимущественно классических методологических подходов. Второй период начинается с конца 80-х гг. и длится до сегодняшнего дня. Это период, когда более активно стали использоваться постклассические методологии, предпринимались попытки создания интегративных теоретико-правовых теорий.

Рост внимания к указанным проблемам в нашей стране также стал наблюдаться с 60-х гг. прошлого века. Но в советский период на поисках решений в этой области сильное влияние оказывали идеологические ограничения. Эти исследования выполнялись преимущественно специалистами в области теории права, исходя из положений марксистско-ленинской теории о государстве и праве. Перестройка, крах Советского Союза, заявления о построении правового государства актуализировали философско-правовую проблематику. Актуальность обуславливалась также отказом от единственной методологии, что привело к активному освоению зарубежных теорий.

Содержательно линии в решении перечисленных вопросов могут быть обозначены следующим образом. Одной из основных линий является юридический позитивизм, ведущими представителями которых являются Р.Дворкин, Г. Кельзен, Г.Л.А. Харт, за работой которого «Понятие права»4 закрепилась репутация своего рода манифеста современного юридического позитивизма. В качестве особенности юридического позитивизма рассматриваемого периода следует указать на то, что обоснование

Харт Г.Л.А. Понятие права. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2007.

8

императивности и универсальности юридических норм увязывается с их логико-семантическими аспектами.

В полемике с юридическим позитивизмом формировалась иная линия, представленная такими именами, как Дж. Ролз5, JL Фуллер6, О. Хёффе7 и др. Сторонники этого направления подходят к решению правовых проблем из положений о зависимости права от морали, концепций справедливости.

В качестве самостоятельного направления следует признать направление, в котором для анализа современных правовых проблем активно используются социальные теории, в том числе - социологические и исторические. Среди представителей этого направления следует назвать Г. Дж. Бермана, П. Бурдье, К. Казимирчука, К. Роде, Л.И. Спиридонова, А. Фердросса, В.А. Четвернина8 и др.

Попытки преодолеть разрыв между различными подходами заставляет исследователей обратиться к философии права, ее соотношению с догматической теорией права и социологией. Варианты такой интеграции предложены в работах В.Г. Графского, Д. Керимова, В. Кубиша, Г. Хенкеля, А. Фердросса9. В этих работах звучит идея о необходимости обращения к философии для решения тех методологических вопросов, которые встали перед юридической мыслью. В этой ситуации несомненный интерес представляют работы философов, в которых рассматриваются проблемы права: К.-О. Апеля, Г.-Г. Гадамера, Н. Лумана, П. Рикера, Ю. Хабермаса.

При решении всего круга обозначенных проблем должны учитываться современные подходы, развивавшиеся, в том числе, и в отечественном

5 Ролз Дж. Теория справедливости. - М.: Изд-во ЛКИ, 2010.

6 Фуллер Л.Л.Мораль права. - М.: ИРИСЭН, 2007.

7 Хйффе О Справедливость: Философское введение. - М.: Праксис, 2007.

8 См., наприм.: Берман, Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. - М.: Изд-во МГУ: Издательская группа ИНФРА-М - НОРМА, 1998; Бурдье, Я. Дух государства: генезис и структура бюрократического поля // Поэтика и политика. Альманах Российско-французского центра социологии и философии Института социологии Российской Академии наук,- М.: Институт экспериментальной социологии, СПб.: Алетейя, 1999; Спиридонов Л.И. Социология уголовного права. - М.: Юр. литература, 1986; Rode К. Geschichte der europeaischen Rechtsphilosophie. - Duesseldorf: Werner,1974; Verdross A. Abendleandische Rechtsphilosophie: IhreGrundlagen und Hauptprobleme in geschichtlichen Schau. - Wien: Springer, 1963.

9 См., наприм.: Henkel H. Einfuerung in die Rechtsphilosophie: Grundlagen des Rechts. - Muenchen; В.: Beck 1964; Kubes' V. Grundfragen der Philosophie des Rechts. - Wien, N.-Y.: Springer, 1977.

9

правоведении. В их числе следует указать на диалогическую антропологию, развиваемую И.Л. Честновым, либертарное правопонимание, представленное в работах Н.В. Варламовой, Д. Дождева, В.В. Лапаевой, У. Кимлика, B.C. Нерсесянца и др., неоинституциональную экономическую теорию права, отражённую в работах А. Аузана, Д. Бьюкенена, Г.А. Гаджиева, В.И. May, В.Л. Тамбовцева и др., постмодернисткие теории Р. Алекси, Р. Рорти, М. Фуко, критической американской школы.

Объект исследования - дискурсивно-правовая социально-юридическая система.

Предмет исследования — юридические феномены в структурах правового дискурса.

Целью диссертации является разработка подхода, позволяющего интегрировать положения естественно-правовых и юридико-позитивистских теорий на основе описания генезиса и функциональных характеристик дискурсивно-правовой социально-юридической системы с позиций трансцендентально-прагматического анализа коммуникаций.

Задачи диссертационного исследования:

1. Определение правового дискурса с позиции трансцендентально-прагматического анализа коммуникаций.

2. Обоснование права в качестве конститутивного принципа юридической системы современного общества с позиции трансцендентально-прагматического анализа коммуникаций.

3. Характеристика основных этапов становления правовой социально-юридической системы европейского региона.

Гипотеза диссертационного исследования

Анализ правовой социально-юридической системы с позиции трансцендентально-прагматического анализа коммуникаций позволяет интегрировать в общей теории положения естественно-правовых и юридико-позитивистских теорий как положения, относящиеся к различным

формально-структурным уровням онтологии права.

10

Методология исследования

Общей для всей работы методологической установкой является следование принципу дополнительности, интерпретируемому как признание невозможности полного описания исследуемого объекта в рамках одной парадигмы.

Эта установка реализуется в разработке модели социально-юридической интеракции, основанной на следующих содержательных положениях. Отношение индивида и общества опосредовано языком. Рационально-лингвистические аспекты языка формируют определённый тип рациональности и задают её индивидуальному сознанию в коммуникативном (речевом) поведении, в котором реализуется дискурс. В качестве совокупности тематически однонаправленных рациональных высказываний, удерживающих за счёт рефлексии собственные основания, дискурс формируется в процессе взаимовлияния развития языка и доказательной (формальной) логики. Этот процесс можно интерпретировать также как движение языка в сторону усиления его саморефлексии, выражаемой в отношении индивида к языку. Поэтому работа основана на подходе к анализу коммуникации, основные положения которого разработаны в теориях универсальной прагматики Ю. Хабермаса и трансцендентальной прагматики К.-О. Апеля.

Для решения заявленных задач привлекаются иные методологические

подходы и/или применяемые в них методические процедуры, приёмы. В

частности, деятельностный подход использован для введения социального

измерения исследуемой тематики, которое необходимо в силу признания

социального отношения (взаимодействия) в качестве основного объекта

регулирования юридической нормы. В рамках деятельностного подхода с

использованием категории «объективация» обосновывается взаимосвязь

социального действия, коммуникации и социальных аспектов сознания. В

рамках данного подхода проводится анализ идеальных предметностей, в том

числе ценности, а также обосновывается привлечение юридико-технического

11

материала для демонстрации изменений типа социальной рационализации. Помимо этого, деятельностный подход использован для формирования историко-временной перспективы, в границах которой реализован методологический принцип единства исторического и логического.

При описании функционирования современного общества, которое может быть описано как общество функционально дифференцированных социальных систем, используются понятийные средства неофункционализма. Положения функционализма используются при анализе взаимосвязи индивида и социальной системы.

Феноменологический подход используется при анализе дискурсивного характера правовой социально-юридической системы, феноменологического типа трансцендентально-правовых теорий, описательного уровня онтологии права.

В работе используется также герменевтический метод при анализе права как языкового феномена, при раскрытии понятия «интерпретация».

Анализ юридических явлений проводится на основе предложенного B.C. Нерсесянцом различения между правом и законом как различения между сущностью и явлением.

Основные положения, выносимые на защиту

1. Выделение с позиции трансцендентально-прагматического анализа коммуникаций формально-структурных различий в онтологии права позволяет интегрировать в одной концепции положения естественно-правовых и юридико-позитивистских теорий.

2. Правовой дискурс есть совокупность тематически однонаправленных высказываний, кодируемых различением «правовое/неправовое», содержанием которых являются отношения с характеристикой «обладающие свойством юридичности».

3. Право в качестве конститутивного принципа обосновывается рационально-критическим дискурсом как ценность, что позволяет

конструировать на его основе современную юридическую систему.

12

4. Основные этапы становления правовой социально-юридической системы европейского региона выделены на основании преобладающей интерпретативной картины мира.

Основные этапы:

- религиозно-метафизический, с космоцентричным и теоцентричным подэтапами;

- современный, с подэтапами рационалистическим (ранний) и модернистским (зрелый).

Теоретическая и практическая значимость обусловлена актуальностью проблематики и новизной результатов. В теоретическом плане результаты работы могут послужить методологической основой разноплановых исследований в области философии и социологии права, теории и истории права. Практическая значимость работы заключается в возможности применения результатов исследования в качестве основы разработки методических рекомендаций для юристов-практиков и законодателей при решении задач конструирования новых юридических отношений посредством их нормирования.

Новизна диссертационной работы состоит в следующем:

1. Выделены с позиции трансцендентально-прагматического анализа коммуникаций формально-структурные различия в онтологии права, что позволяет интегрировать в одной концепции положения естественно-правовых и юридико-позитивистских теорий.

2. Определён правовой дискурс как совокупность тематически однонаправленных высказываний, кодируемых различением «правовое/неправовое», содержанием которых являются отношения с характеристикой «обладающие свойством юридичности».

3. С позиции трансцендентально-прагматического анализа коммуникаций право в качестве ценности обосновано как конститутивный принцип, что позволяет конструировать на его основе современную юридическую систему.

4. На основании преобладающей интерпретативной картины мира описаны основные этапы становления правовой социально-юридической системы европейского региона. В качестве основных этапов выделены:

- религиозно-метафизический, с космоцентричным и теоцентричным подэтапами;

- современный, с подэтапами рационалистическим (ранний) и модернистским (зрелый).

Структура. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения и библиографии.

Содержание диссертации

Во Введении к диссертации обозначены актуальность, основные цель и задачи, гипотеза, выносимые на защиту положения, а также общие методология и позиции анализа темы, в частности, дано исходное понимание права в качестве принципа равной меры, что позволяет отличить право как сущность от закона как правового явления.

В первой главе «Объективность права» обоснованы основные подходы и раскрыты основные для диссертации в целом понятия.

В первом параграфе первой главы «Социальные аспекты права» определяются исходные методологические положения, рассматриваются основные понятия.

Констатацией сложной природы права указывается на необходимость

специального анализа социального, которое является сущностной

характеристикой права. Анализ социального ведётся, исходя из категории

«социальная деятельность», взятой в качестве социально-онтологического

допущения. На уровне индивидуального действия социальное рассмотрено в

качестве социального действия. Исходя из этого, субъективная сторона

деятельности трактуется как исторически развивающееся общество, агентом

которого выступает индивид. Социальность в качестве результата

развёртывания социальной деятельности характеризуется удвоением, которое

14

проявляется как формирование внутри неё «идеального», рефлексивного плана.

В социальности выделяются внешний и внутренний аспекты, которые вслед за Ю. Хабермасом обозначены термином «природа». Внешняя природа осваивается в процессах производства, внутренняя - в процессах социализации, образующей акторов системы и делающей их субъектами. Социальные действия первого процесса характеризуются как инструментальные, второго - как коммуникативные. Оба типа связаны с притязаниями на значимость, которые разрешаются дискурсивно в возникающих благодаря языку структурах интерсубъективности10.

Дискурс, будучи единством языка и речи, актом речи, совершаемым в языке, позволяет проявиться важной черте социальности. В языковом мире выделены имманентность и трансцендентность. В дискурсе проявляется свойство языкового общения обладать двойственной нацеленностью: идеальной (сказать что-то) и реальной (сказать о чём-то). В нём «в своём движении языковой мир пересекает сразу два порога: порог идеальности смысла и ... порог соотнесённости. Благодаря этим двум порогам и движению трансценденции язык имеет намерение говорить; он оказывает влияние на реальность и свидетельствует о воздействии реальности на мышление»11.

Через языковое опосредование сознание обеспечивает связанность социальности и индивидуального действия. Это положение интерпретируется как наличие единого логического основания и саморазвёртывания общественного сознания, и становления индивидуального сознания. Иными словами, общественное сознание детерминирует не индивидуальное сознание, а значения (логику организации) социального действия. Эти значения, которые проявляются как нормирование локализованных во фрагменте социальных действий, в свою

ю и

Хабермас Ю. Проблема легитимизации позднего капитализма. - М.: Праксис, 2010. - С. 19 - 25.

Рнкйр П. Конфликт интерпретаций. -М.: Асайепна-Центр, Медиум, 1997. - С. 129-130.

очередь, организуют индивидуальное сознание. Такая опосредованная формами мышления организация социального действия обозначается как социальная логика.

Связь онтологического и гносеологического аспектов социальной логики, понимаемых как внутренние необходимые закономерности объективного развёртывания социальности и как необходимая связь понятий, в которых социальная реальность познаётся (описывается и объясняется) социальными акторами, трактуется в предложенной Ю. Хабермасом интерпретации. Согласно Ю. Хабермасу, внутри системы социального действия функционируют оперативные правила, согласно которым формируются притязания на значимость, и которые отличаются от правил образования и истинного преобразования высказываний. Эти правила, будучи глубинными структурами общества, не являются логическими структурами в узком смысле. Но положение акторов в системе, в том числе их выраженные в действии намерения, мнения, должны быть прояснены в высказываниях. В этих выражениях, содержащих притязания на значимость, постоянно используются пропозициональные содержания, т. е., когда о чём-то объективном утверждается, и утверждение оправдывается логикой, то используются именно пропозициональные содержания в речевых актах и действиях. Логика такого использования «должна была бы распространяться на коммуникативные отношения между рече- и дееспособными субъектами, т. е. быть скорее универсальной прагматикой, чем логикой». Однако эти выражения, будучи описаны без соотнесения с истиной (т. е. независимо от теории), остаются эмпирическими феноменами. Лишь в ситуации понимания объективного положения с позиций теории эти проявления обретают имманентное соотношение с логическими категориями12.

Общественное сознание детерминирует индивидуальное сознание опосредованно, через социальное действие. Социальное действие

Хабсрмас Ю. Указ. соч..- С. 49-52.

развёртывается согласно тому, как оно нормируется значениями, генерируемыми общественным сознанием. Индивид, осваивая свой фрагмент, осваивает совокупность вписанных в него социальных действий, их нормативные предписания, стоящие за ними социальные значения. Под этим углом зрения социальная онтология может трактоваться как нормативное согласие.

Структурным элементом деятельностного акта является идеальная предметность, которая формируется в субъект-объектных отношениях и включает в себя определяющий её содержание предмет и идеальную форму, связанную с социальным субъектом. С позиции рассмотрения общества, как сложноорганизованного субъекта, идеальные предметности могут трактоваться в качестве предметностей общественного сознания, а общество

- как результат объективации исторического становления субъекта, т.е. как процесс и результат приобретения состояниями субъекта объективной формы. В этом случае общество, с учётом двойственной природы социального, может трактоваться по модели субъект-объектного тождества.

Развитие социальной деятельности проявляется как её дифференциация на автономные виды деятельности. С позиции отношения «вид деятельности

- индивид» вид деятельности предстаёт в качестве системы. Включённый в отношения с различными системами индивид также оформляется в автономную систему «личность». Это позволяет замыкаться социальным системам на собственную внутренную коммуникацию, виртуализуя внутри себя индивида. Обязательным элементом такого замыкания является наличие принципов, конституирующих, регулирующих и конструирующих эту систему. Эти принципы функционально проявляются как основания рефлексии по поводу правил, воспроизводятся в коммуникации данного вида деятельности как её код и являются одним из видов идеальных предметностей.

Применительно к правовой проблематике изложенные социально-

теоретические положения приобретают следующий вид. В качестве

17

социального феномена право должно пониматься как устойчивого вида деятельности, который отдифференцирован от иных видов деятельности. В таковом качестве оно может рассматриваться как система социальных взаимодействий, организуемых по собственным значениям. Как автономная подсистема общества право должно относиться к подсистемам второго порядка, т. е. подсистемам, которые оформляются под воздействием оформления таких подсистем, как экономика и политика.

Право в качестве вида деятельности обладает собственными идеальными предметностями, которые в совокупности составляют правовое сознание. Правовое сознание включает в себя рефлексивный уровень. Правовая рефлексия содержит два аспекта. Внешний аспект связан с выделением правового вида деятельности в качестве объекта общественного сознания. С этой стороны, право должно пониматься как объективация общественного сознания. Соответственно, правовое сознание — как момент общественного сознания. Внутренний аспект правовой рефлексии есть рефлексия изнутри правовой деятельности, отражение движения идеальных предметностей последней. С этой стороны правовое сознание выступает в форме теоретизирующего сознания.

Правовое сознание в качестве формы общественного сознания, опосредующей индивидуализированные социальные действия внутри правового вида деятельности, выступает как точка субъект-объектного тождества. Тем самым, оно обеспечивает правовой деятельности объективность, позволяя одновременно трактовать её как обладающую субъектностью. Последний аспект реализуется посредством правовой коммуникации, в которую вовлечены участники правовых отношений, и которая придаёт праву семиотический аспект. Во внешней рефлексии право выступает как форма общественного сознания, в которой происходит осмысление нормативных порядков социального целого.

Особенностью такого осмысления является обезличенное,

объективирующее осмысление. Такой способ осмысления обусловлен тем,

18

что в качестве социальной системы право элиминирует из себя индивида, замещая его субъектом права, а правовое сознание в качестве момента общественного сознания не содержит индивидуальное сознание. В противоположность такому осмыслению, осмысление нормативных порядков социального целого с позиции индивидуального субъекта осуществляется в форме морального сознания.

Будучи частью социума как нормативного согласия, право обладает собственной структурой норм, которые приобретают форму юридических норм. Юридические нормы являются нормами второго порядка, дополняющие нормы регуляции социальных интеракций и коммуникации. Юридические нормы — это нормы, объектом регуляции которых являются нормы иных видов деятельности.

В силу дополняющего характера юридических норм в системе

социальных норм они выполняют функцию их достраивания - в случае

неполноты системы социальных норм, или усиления - в случае, если

социальная норма не обладает собственной достаточной императивностью,

или снятия неопределённости — в случае несовпадения требований

социальных норм или же затруднения агентов деятельности в их

однозначной интерпретации. По причине функциональной дополнительности

юридические нормы должны обладать большей формализацией и

способностью «встраиваться» в качестве собственных норм в другие виды

деятельности. В последнем случае это достигается через интерпретацию

социальной системы «личность» как субъекта прав, усвоением этой

интерпретации агентом вида деятельности и её воспроизводство в своих

социальных ролях. Обеспечение формализации норм правового вида

деятельности достигается абстрактностью принципов этого вида

деятельности, их трансцендированием в отношении индивидуального

сознания и логизацией правовой коммуникации. Дополнительным стимулом

к абстрагированию принципов и логизации коммуникации правовой

деятельности является необходимость транслирования субъектом права

19

созданных на их основе юридических конструктов в пространства иных видов деятельности.

В заключение параграфа приводится определение права в качестве принципа формального равенства или всеобщей равной меры13. С этой позиции следует различать право и закон как различие принципа и юридической нормы. В этом контексте функционирование юридической нормы предстаёт в качестве механизма выявления юридичности как свойства социальных отношений с последующим её развёртыванием в юридические отношения. Соответственно, правовой вид деятельности, представленный как правовые отношения, содержит в себе два аспекта - социальные отношения и дополняющие их юридические отношения. С точки зрения субъекта, юридичность предстаёт как предметность его сознания.

Во втором параграфе первой главы «Ценностные аспекты права» право анализируется с аксиологических позиций. Актуальность аксиологического анализа права обусловлена дискуссиями, в которых признаётся или отрицается связь юридических норм с моральными, религиозными и т. п. нормами, что привело к формированию внутри правовой философии направления — правовая аксиология.

В рамках используемого подхода ценностная проблематика важна в силу того, что формирование коммуникативной рациональности, рассматриваемой как дополнение к когнитивно-инструментальной рациональности, связно с «...обязывающими консенсусными нормами, которые определяют взаимные ожидания относительно поведения и которые должны быть поняты и признаны, по меньшей мере, двумя действующими субъектами». Интерсубъективное взаимопонимание, достигаемое в дискурсе, реализующем переходы от идеального к реальному, от структуры к событию, от общего к единичности, может являться только синтезом минимум двух точек зрения14. Это создаёт запрос на принцип такого синтеза, который

13 Нерсесянц B.C. Философия права. - М.: Норма, 1997. - С. 17-22. м Рикбр П. Конфликт интерпретаций ... - С. 137.

20

должен быть трансцендентен в отношении этих точек зрения. Этот синтез содержательно связан с долженствованием в том мере, в какой воля коммуникантов направлена на достижение взаимопонимания и предполагает готовность следовать ему.

Выражением синтезированного взаимопонимания является ценность, понимаемая в качестве значимости, на которую притязают участники коммуникации. С этой точки зрения, ценность является характеризующей субъекта объективацией, реализуемой в языке, выступающем в качестве средства объективации. Таким образом, анализ ценностей есть анализ субъекта. В рамках реализуемого подхода социальный субъект есть целостность, реализуемая посредством исторически сменяющих друг друга эмпирических индивидов. Следовательно, социальный субъект может быть представлен как система взаимодействия индивидов, как социальная механика её формирования. Сама эта механика остаётся недоступной индивидуальному сознанию, и в то же время должна быть в нём представлена как самоочевидность. Эта функция выполняется ценностью как превращенной формой сознания. В последнем качестве ценность оказывается идеальной предметностью, обладающей всеобщностью, необходимостью и обезличенностью.

В отношении индивидуального сознания и воли ценность выступает как их форма и управляющий ими закон. Выступать в таковом качестве ценность может в силу её идеальности и семиотичности. В этом плане ценность есть репрезентация социального субъекта. Самостоятельное «бытийствование» ценности в коммуникации связано с запаздывающим характером репрезентации, что приводит к эффекту парадоксального субъекта - его отсутствия в момент его репрезентации самому себе. Эта самостоятельность позволяет ценности выступать «субстанцией» наблюдаемых свойств социальной системы.

Функционально ценности могут быть разделены на конститутивные и

регулятивные. Первые связаны с полаганием границ социальной системы, её

21

положения и связей в метасистеме, вторые - с нормами, т. е. с интеграцией частей в целое и воспроизводством социальной системы. Способом существования ценностей первого типа является коммуникация, понимаемая как опосредованное знаковыми системами взаимодействие. Они выполняют функцию предельного основания актов сознания и поведения людей и являются самодостаточными. Эти ценности связаны также с целеполаганием.

Второй тип ценностей связан с ценностно-нормативной системой регуляции социальных взаимодействий. Фокусировка внимания на переходе ценности в норму позволяет соединить и трансцендентность ценностей, и их функциональность: норма выступает как конкретная форма проявления ценности, трансцендентной по отношению к конкретным условиям и индивидам.

Нормативное оформление ценностей выполняет важнейшую функцию презентации индивиду социальных структур на языке предписаний значимого, должного индивидуального действия. С нормативным характером оформления ценностей связана их программирующая функция (алгоритм действия), что проявляется в определении целей, их иерархизации, а также в подборе адекватных средств их реализации.

В отношении права изложенное означает, что оно в качестве ценности должно анализироваться как превращенная форма сознания, закрепляющая значимые для субъекта аспекты совокупной социальной деятельности. Право в качестве социальной системы выступает в качестве институциональной ценности, закрепляя образцы действий. Одновременно право в качестве элемента ориентации субъектов в социальном мире, мотивации их действий, формирования образа их «Я» выступает как социальная ценность, обеспечивая переход социальных общностей из «вещи-в-себе» (общие условия деятельности) в социальные группы-субъекты.

Применительно к обществу, как субъекту, право должно

рассматриваться в качестве саморепрезентации этого общества. В этом плане

объективированный аспект права приобретает вид совокупности

22

юридических норм. Субъективированный аспект права проявляется как совокупность правовых практик различного уровня и их рефлексия в форме обыденного, профессионального и теоретического сознания. В качестве репрезентации обществу самого себя право начинает самостоятельно «бытийствовать» в социальной коммуникации в виде семиотической системы и может анализироваться с позиции субъект-объектного тождества. В рамках субъект-объектного тождества право приобретает вид социальной точки, в которой происходит «обнуление» обоих частей тождества и их переход друг в друга.

К основным функциям права должно быть отнесено оформление субъектности субъекта социальной деятельности. Иными словами, право в качестве репрезентации социальности является ключевым способом саморефлексии общества и исходным пунктом объективации его субъектности. Формируя значения социального действия, право, во-первых, не может не выражаться в виде норм, а, во-вторых, является одним из способов структурирования индивидуального сознания. Благодаря этому, право, будучи институциональной и социальной ценностью, обладает способностью ориентировать и регулировать поведение и коммуникацию социализированных индивидов.

С функциональной стороны, право как ценность выступает как ценность конститутивная и регулятивная.

В третьем параграфе первой главы «Социально-юридическая система» обосновывается применение двусоставной категории «социально-юридическая система». Для её раскрытия проводится анализ категорий «социальное» и «юридическое».

В контексте решаемой задачи социальное характеризуется как

обладающее в качестве своего атрибута идеальным, что обеспечивает

самотождественность социальных явлений, а также онтологизирует

телеологический детерминизм. Представленное в качестве пространственно-

временного континуума социальное выступает как пространство

23

полагающих, в том числе в коммуникативном действии, взаимную границу (предел) социальных позиций, задающих единичные социальные действия. Единичность социального действия (фрагмент) и социальное целое предлагается рассматривать как аспекты социального, различные языки его описания. Это положение позволяет ввести положения: а) о едином логическом основании и саморазвёртывания общественного сознания, и становления индивидуального сознания, а также б) о детерминации социальным сознанием индивидуального сознания через значения (логику организации) социального действия.

Исходя из указанных положений, социализированное сознание определяется как нормативное согласие. Социальная природа мышления проявляется в том, что: «Групповая деятельность должна неизменно соответствовать этим законам [инвариантам мышления конкретной культуры], дающим нормы группового согласия; последнее же всегда строиться на нормативной основе, которая и есть его онтологическая реальность»15.

Специфика юридического раскрывается на основе модели Ж. Карбоньё с привлечением результатов анализа юридических феноменов П. Рикёром. Согласно Ж. Карбоньё, специфический признак юридичности следует искать в порядке применения сформулированной нормы. По его словам, процесс и решение настолько специфичны для права, что именно они являются критерием выделения юридического. Признаком юридического Ж. Карбоньё признаёт «юстициабельность» - термин, использованный в определении права Г. Канторовичем. «В соответствии с этим признаком правовыми являются лишь нормы, дающие возможность вынесения решения... Юстициабельность охватывает ... универсальный круг явлений, включающий всякое обращение к судье-арбитру, даже если оно не облечено в предписанные формы и представляет собой не более чем простую жалобу.

15 Зильберман Д.Б. О социолог ических предпосылках возникновения индийской лотки. - Цит. по: Зильберман Д.Б. Генезис значения в философии индуизма. - М.: Эдиториал УРСС, 1998. - С. 18.

Кроме того, данная теория не вкладывает в понятие решения жёсткие характеристики современной процедуры. Это решение может быть построено по принципу силлогизма, но может иметь и харизматический характер. Существенно именно вмешательство судьи, третьего лица (безразлично, частный ли это арбитр или государственный чиновник), поставленного в особое положение, с тем, чтобы критически разобраться в существе спора между сторонами и найти выход из сложившегося положения с помощью решения. Как только отношение между двумя лицами становится объектом рассмотрения со стороны третьего лица, которое решит спорные вопросы, это означает, что данное отношение из области нравов перешло в ... царство права»16. Соответственно, юридическими отношениями признаются социальные отношения, в которых происходит переход от диады к триаде.

Предложенное П. Рикёром описание такого рода ситуации позволяет ответить на вопросы: кто? на основании чего? как? может выносить решения по поводу «отношения между двумя лицами». Наибольший интерес в этом описании представляет связь речевой практики с определением социальной дистанции, с выделением социальной позиции, «...обозначаемой местоимением каждый, местоимением безличным, но не безымянным»17. Проблематизация дистанции между позициями участников социальной интеракции делает востребованным «третьего». «Третий» - оператор справедливой дистанции, в которой общество нуждается как «предприятие» по распределению ролей, задач, привилегий и повинностей. Процедурой, которая позволяет участникам общественных отношений устанавливать, определять, измерять, удерживать эту дистанцию, является тяжба. Опосредование дистанциированности «каждого» «третьим» позволяет утверждать, что трёхчленная структура социальной интеракции изначально направлена на интеграцию социальной целостности на основе нормативного согласия. Институционализация позиции арбитра связывается П. Рикёром с

16 17

Карбоньй Ж. Юрдическая социология. - М.: Прогресс, 1986. - С. 170-171.

Рикср П. Справедливое. - М.: Гнозис, Логос, 2005. - С. 38.

юридизацией социальной нормы в процессе её деонтологизации, с переходом в оценке социального действия с телеологического уровня через деонтологический к «практической мудрости». В этом переходе от «оптатива» к «императиву» к предикату благого добавляется предикат обязательного, а также формируется независимость беспристрастного судьи. П. Рикёр пишет: «Что обязывает в обязанности, так это отстаивание универсальной значимости, придаваемой идее закона»18. И основной ставкой отстаивания универсальности является формальный статус нормы, процедурный статус операций достижения телоса

Концепция П. Рикёра позволяет также выявить дискурсивный аспект юридичности как атрибута социальных отношений, её связь с логикой, функционирующей в социальном дискурсе. При этом логика может трактоваться как способ (метод) обеспечения нормативного согласия, а социальный дискурс, как социальное общение, тематически ориентированный на реализацию этого метода.

На основании изложенного категория «социально-юридическая система» интерпретируется следующим образом.

В онтологическом плане социально-юридическая система есть нормативное согласие по поводу перевода частных притязаний в формализованную процедуру, обеспечивающую их общественное признание19.

На уровне теории социально-юридическая система операционализируется через:

18 Там же, с. 21.

19

С позиции конфлитологического подхода данное определение может дано в следующей формулировке: В онтологическом плане социально-юридическая система есть нормативное согласие по поводу перевода частных интересов в условиях конфликта в формализованную процедуру, в пределах которой осуществляется процесс разрешения конфликта.

- триадическое социальное отношение, включающее позицию «арбитр»;

- обладающие свойством юстициабельности нормы, позволяющие выносить решение, обязательное для всех - включая арбитра, - участников этих отношений;

- механизм экспликации «юридичности» как имманентного момента социальных отношений и организации на её основе юридического пространства.

Определяющим моментом функционирования социально-юридической системы является экспликация «юридичности». Социальная механика экспликации включается в ситуации неопределённости, наличия социальной дистанции по отношению к неопределённому «каждому», необходимости устранения в конкретном случае этой неопределённости (определение «каждого» как конкретного «данный каждый», определение социальной дистанции в отношении него/с ним). Устойчивая эффективность экспликации достигается при институционализации этой механики.

Институционализация предполагает формирование триадического социального отношения, обязывающего арбитра выносить решение по данному случаю, и каждого тяжущегося принимать это решение как окончательное. Основой формирования этого отношения является формализация нормативного согласия по поводу процедуры и процесса вхождения в триадическое отношение, порядка действий его участников, вынесения решения и признания его обязательности. В совокупности формализованные отношения, содержащиеся в них статусы, нормы образуют юридическую систему общества (его автономное юридическое пространство).

Частью институционализации является фиксация процедуры перевода

норм-целей (оптатив, содержание) в обязательные нормы (императив,

форма). Среди последних выделяется группа норм, которые могут

оспариваться с точки зрения их применимости в конкретной ситуации в

27

рамках процедуры - это юстициабельные нормы; сама возможность их оспаривания является гарантией принятия вынесенного решения тяжущимися.

На основании формализации процедуры фиксируется позиция судьи, функцией которого является снятие в рамках процедуры неопределённости в каждом конкретном случае. При вынесении решения судья опирается как на императивность формализованных норм, так и на фундирующее их нормативное согласие.

В свою очередь, нормативное согласие обеспечивается в разных социально-исторических условиях различными способами. Этим обуславливается необходимость самостоятельного анализа методов достижения социального согласия, трактуемых в диссертации как логики функционирования социально-юридических систем.

Во второй главе «Право как предметность общественного сознания» затронуты некоторые аспекты функционирования права в качестве предметности общественного сознания. В том числе — в современном теоретическом юридическом сознании, которое можно охарактеризовать как антиномичное. Проанализирован потенциал трансцендентальных теорий в решении обозначившихся противоречий с учётом дискурсивной представленности общественного сознания.

В первом параграфе второй главы «Противоречия современного юридического сознания» проанализированы итоги теоретико-правовых и философско-правовых дискуссий нескольких последних десятилетий.

В ходе дискуссий обозначились три подхода, занимающих основные позиции в современных исследованиях правовых феноменов, а именно естественно-правовой (юснатуралистический), юридико-позитивистский (легистский) и социологизаторский. Эти три подхода, сформировавшиеся в юриспруденции, дополнялись разнообразными программами исследования права в философии, социологии, психологии, др. социальных и гуманитарных науках.

По прошествии десятилетий можно зафиксировать некоторые результаты этих дискуссий, представляющие интерес в контексте темы данного исследования. В числе этих результатов можно указать на выявившиеся антиномии современного юридического мышления, а также на парадоксальное превращение исходных методологических позиций в свою противоположность при попытках разрешения этих антиномий.

Первая пара противоречий выявилась в ходе полемики вокруг проблемы всеобщности и универсальности права, обязательности и императивности выдвигаемых от его имени в виде юридических норм требований. Юснатуралистический подход связывает решение этих вопросов с обоснованием юридических норм моральными, этическими, религиозными нормами. Контраргументы юридических позитивистов сводились к тому, что позитивное право адресовано всем, независимо от их моральных убеждений, что данная аргументация не достигает цели в поликультурном обществе.

Одновременно позитивистами признаётся ценностный аспект права либо в форме усиливающего влияния морали на эффективность юридических норм, либо в форме поиска правовых принципов. Со стороны юснатуралистов признавалась важность корректного нормативного выражения юридических требований.

Вторая линия разделения позиций проходила также вокруг проблем ценностного характера. Сторонниками юснатурализма утверждалась необходимость следования морально-этическим ценностям для обеспечения юридического регулирования. Их оппоненты обращали внимание на то, что апелляция к справедливости закона маскирует претензии на власть, т. е. косвенно признаёт идею авторитета и суверена, обеспечивающего действенность юридических правил.

Дискуссии последней трети XX в. выявили интересный нюанс в позиции юридического позитивизма - выведение императивности юридических норм не столько из властных отношений, сколько из их логической обоснованности.

В ситуации наметившегося сходства аргументации и признании частичной правоты оппонентов, предпринимались попытки разработки интегративных теорий.

На рубеже столетий в традиционных методологических спорах прозвучали новые темы, связанные с влиянием постмодернизма.

В этой полемике также сформировались противоположные позиции. Одна из противоположностей связана, с одной стороны, с требованием деконструкции права, его рациональности как основы его авторитарно-властных тенденций. С другой стороны, обращалось внимание на наличие в праве элементов, которые не могут подвергаться деконструкции без риска поставить под угрозу свободу личности.

Утверждениям об изначальной или исторически приобретённой иррациональности права, его алогичности, отсутствии критериев научности противопоставлялся контрдовод о внутренней противоречивости этого утверждения, оформленного как аргумент научной полемики, а также о наличии множества современных логик.

В полемике о субъекте права противопоставлялись позиции, исходя из которых, с одной стороны, отрицалась определённость субъекта права, а с другой - утверждалось, что множественность точек зрения в юридической сфере есть результат наличия формализованных равных позиций, позволяющих индивидам стать субъектом права. Противоположные позиции выявились и в дебатах о профессиональных корпорациях. Критика профессиональной корпорации велась с позиции кратологического дискурса. Контраргументы обосновывались из необходимости приобщения к специальной рациональности.

Выявление знакового характера права позволило сформулировать достаточно эпатажный тезис, что право есть миф. Данной позиции противостоит утверждение о логической структурированности права и юридических техник.

В контексте этих полемик вырос интерес к философско-правовому знанию, возобновились дискуссии о предметно-дисциплинарном самоопределении философии права, оформился запрос на решение вопросов методологического характера.

Проблема, которая выдвигается новыми подходами в центр внимания -анализ права в качестве способа саморефлексии общества. Рассматривая перечисленные концепции под данным углом зрения, 3. Д. Деникина выделяет несколько ведущих тем такого анализа20. Это — содержание правовой рефлексии, рациональность и формализм в праве, соотношение холизма и атомизма в концепциях права.

Во втором параграфе второй главы «Правовой дискурс» дано определение правового дискурса и рассмотрены его характерные черты.

В параграфе кратко затронута история термина «дискурс». В качестве основных смысловых аспектов выделены исторически сформировавшиеся оппозиции «дискурсивный - интуитивный», «дискурс - мысль», «рассудок -разум», «монолог - диалог». Обращено внимание на лингвистическую трактовку данного термина: рассмотренное во всей его полноте речевое произведение, представленное в виде социальной данности «язык в языке», т. е. как «определённая лексика, семантика, прагматика и синтаксис, являющие себя в актуальных коммуникативных актах, речи и текстах»21.

Закреплению понятия «дискурс» в качестве философского способствовала ситуация лингвистического поворота в методологии философских исследований. В философском применении этого понятия можно выявить две традиции. Одна из них может быть выведена от философии И. Канта через англо-американскую теорию речевых актов к современной теории коммуникативного действия. Вторая — от критики

20 Деникина 3. Д. Нсклассическая и постнсклассическая философия права. - М.: ВГНА Минфина России 2008.

21 Неретина С.С., Огурцов А.П.. Дискурс. // Теоретическая культурология. - М.: Академический Проект: Екатеринбург: Деловая книга: РИК, 2005. — С. 255.

морали Ф. Ницше через философию М. Хайдеггера и постструктурализм к французскому постмодернизму.

В философском аспекте дискурс может быть понят как любая коммуникативная (речевая) практика, включающая невербальные единицы; как логически-формальное, понятийное, терминологическое рассуждение. «Дискурс является синтезом логико-семантических структур значения, представленный в специфических правилах комбинации и трансформации. Это глубинный смысл, выраженный в поверхностных уровнях и манифестируемый в высказываниях, речи, тексте. ... в анализ дискурса включается анализ "своего" и "чужого" слова, взаимоинтенциональность и рефлексивность диалога моего понимания ... чужой речи и понимания другим моей речи»22.

В современном исследовании дискурса выделены несколько подходов: лингвистический, кратологический, семиотический, социо-коммуникативный, постмодернистский, критический дискурс-анализ.

Для целей данной работы наибольший интерес представляет социо-коммуникативный подход. Выбор данного подхода связан с его установкой на сохранение рациональности и утверждение субъектности и в сфере социальных отношений, и в познании, без чего обессмысливается вся правовая практика и правовое теоретизирование. Данный подход не редуцирует социальность к дискурсу. Актуализация постнеклассической философией семиотического аспекта дискурса вывела в рамках этого подхода на передний план онтологическую проблематику. В ситуации глобализации и поликультурности в дискурсивных подходах утверждается множественность онтологий, признаётся множество миров в одной культуре, что в качестве теоретической и практической проблемы ставит вопрос об индивидуальной и групповой идентичности социальных субъектов.

Там же, с. 255.

В социокоммуникативном подходе этот вопрос решается посредством утверждения рациональности в процедурно-рефлексивной форме и холистски ориентированных ценностных предпочтений субъектов дискурса. В рамках теории коммуникативного действия дискурс представляет собой интерсубъективные процессы обоснования коммуникации, нацеленной на взаимопонимание. Это спор об основаниях, который возникает тогда, когда проблематизируются основания языка, социального действия или мышления; это публичный процесс аргументации, направленный на нахождение наилучшего из возможных рациональных обоснований. Такое представление дискурса включает в себя обмен речевыми высказываниями, рефлексивность речевой коммуникации, что предполагает экспликацию этических принципов.

Социокоммуникативный подход позволяет вести анализ самого дискурса как самостоятельного гносеологического объекта, представленного в качестве вербально артикулированной формы объективации содержания знания, регулируемой доминирующим типом рациональности. В качестве такого объекта дискурс содержит экстралингвистические факторы: знание о мире, мнение, установки, цели адресанта и т. п., необходимые для понимания содержащегося в нём высказывания.

Будучи совокупностью связанных высказываний, дискурс может рассматриваться как текст, письменная фиксация речевого поведения или как речь, понимаемая в качестве целенаправленного социального действия. В обоих случаях утверждается надфразовое единство дискурса, в котором отражается менталитет, культура коммуникативного сообщества, а также историческое многообразие эпохи, социальные и индивидуальные особенности коммуникантов и коммуникативной ситуации.

Рассмотренный с коммуникативной точки зрения дискурс выступает

как единство языка и речи, так как акт речи совершается в среде языка, в

которой производятся смыслы. В случае различения текста и речи дискурс

предстаёт как различие совокупности текстов, находящихся в обращении, и

33

дискурса - высказывания. Функционально это различие есть переход от структуры к функции; язык-система осуществляет себя как акт, а язык-структура - как событие.

Способом существования дискурса является актуальное событие. Это событие, которое связано с серией продолжающихся выборов, т. е. актуализация из потенциального множества возможных в языке смыслов лишь какого-то одного из них. Этот выбор есть предпочтение одних значений другим, это новая комбинация в каждом выборе серии. Присутствие выбора позволяет говорить о дискурсе как о произвольном фрагменте.

При анализе дискурса в качестве устойчивого надфразового единства он предстаёт как логико-лингвистическая механика порождения высказываний и производства текста. Единство дискурса как произвольного фрагмента обеспечивается его концентрацией вокруг опорного концепта. Являясь единицей речевого высказывания, концепт «... можно истолковать как логически смысловой компонент глубинной семантической структуры высказывания. Этот компонент характеризует акт понимания и его результат, полученный в коммуникации. ... Это прежде всего акты схватывания смыслов (проблемы, речи) в единстве речевого высказывания»23.

Как единство текста, дискурс создаёт контекст, описывающий действующих лиц, их поступки, обстоятельства и объекты, времена. Следует также учитывать, что «...смысл дискурсивного выражения создаётся через интерпретацию отдельных составляющих его фрагментов, но к ней отнюдь не сводится. Существенное значение имеет также их специфическая связь. Именно благодаря специфике связи, т. е. типу синтеза, дискурс становится семантической системой и обретает свою действительность в качестве конкретного выражения того или иного смысла. Такую синтезирующую роль играют не только связи непосредственно внутри самого дискурса, но также и

НеретинаС.С., ОгурцовА.П. Указ соч., с. 255.

34

внешние связи дискурса с его окружением, т. е. контекст»24. Эти контексты могут быть классифицированы, в частности, на специализационный и диспозиционный. В первом случае речь идёт о тематической специализации, во втором - об опосредованном отношении к субъекту дискурса и отношении к самому дискурсу. Иными словами, речь идёт о том, что в контекстное поле помещены в качестве проникающих друг в друга и сам дискурс, и «ментальный субъект» - некоторое актуализированное сознание25.

Специализированный контекст позволяет трактовать дискурс как совокупность тематически однонаправленных рассуждений, а его отношение к самому себе - как тематизированное самоописание. Тема дискурса есть срез контекста, представляющий событие, предмет специфичным образом -отстранённо, дистанциированно.

Дискурс, создавая контекст, предстаёт не столько последовательностью высказываний, сколько миром, общим для того, кто создаёт дискурс, и того, кто его интерпретирует. Последовательность же элементарных пропозиций, связанных между собой логическими отношениями, оказывается структурой дискурса, а его элементами - излагаемые события, их участники, перформативная информация, «несобытия» (сопровождающие события обстоятельства, оценка участников события, поясняющий события фон, информация, соотносящая дискурс с событиями)26.

В силу того, что дискурс есть сотворение общего мира, он может одновременно рассматриваться как текст законченный и незаконченный. В качестве законченного текста он есть семиотическая система, т. е., в том числе, и прагматически ориентированный текст. В качестве незавершённого текста он есть реконструкция и интерпретация.

24 Карпов А.О. Дискурс: классификация контекстов. // Вопросы философии. - 2008, №2. - С. 74.

25 Там же, с. 75. В тексте диссертации «ментальный субъект» понимается как актуализированное трансцендентальное сознание.

26 Демьянков B.3. Англо-русские термины по прикладной лингвистике и автоматической переработке текста: Вып. 2. Методы анализа текста. - М.: Всесоюзный центр переводов ГКНТ и АН СССР, 1982. - С.7.

Наконец, дискурс есть способ обозначения его субъекта. «Кто-то с кем-то говорит - в этом суть акта коммуникации. ... Субъективность акта говорения является вместе с тем интерсубъективностью»27.

Иными словами, посредством развиваемого дискурса конституирует себя сообщество. Достигается это благодаря тому, что дискурс как языковое высказывание в речи - это выход за семиотическую систему, понимаемую как отношение между знаками. Дискурсивное высказывание - это семантическая единица, так как помимо обозначения реализуется соотнесение знака с вещью. Значение укореняет слова и фразы в реальности. Синтаксис - линия, по которой в дискурсе знак возвращается к реальности.

Дискурс в диссертации определён как совокупность тематически однонаправленных высказываний, организуемых в соответствии с логическими процедурами и представленных в их связанности в качестве текста (семиотической системы), как рациональная, рефлексивная коммуникация, пытающаяся удержать одновременно и предмет своей рациональности, и основания этой самой рациональности; как обладающий внутренним единством способ видения мира, выражаемый в самых разнообразных практиках, и как способ не только отражения мира, но и его проектирования и со-творения.

Соответственно, правовой дискурс определён как совокупность тематически однонаправленных высказываний, кодируемых различением «правовое/неправовое», содержанием которых являются отношения с характеристикой «обладающие свойством юридичности». Эти высказывания строятся по модели логических определений, высказываний и суждений, а система в целом способна рефлексировать основания дискурсивных высказываний. Рефлексия осуществляется в форме операционализации понятия «права» в метатеории, каковой с реализуемой в данной работе позиции выступает возможный содержательный анализ категории

РикёрП. Конфликт интерпретаций ... С. 136.

36

«трансцендентальный субъект» в постнеклассических философских построениях. В силу последнего обстоятельства этап функционирования права на собственной основе может быть обозначен как трансцендентальный.

В качестве дискурса правовая социально-юридическая система получает способность, во-первых, выступать инструментом контроля и измерения значимых в политическом пространстве действий, событий. Право придаёт одномерной политической сфере размерность, вносит в него мерные отметки, тем самым делая её измеримой, подверженной социальному контролю. Во-вторых, благодаря таким свойствам, как абстрактность, формальность, дискурсивность, правовая социально-юридическая система приобретает функцию социального медиума во взаимодействии самоописывающихся систем; она воспринимается как «своё чужое» в их внутренней коммуникации. Тем самым она приобретает способность проводить частные социальные интересы в сферу политического. Способность к перекодировке правовая социально-юридическая система приобретает через «воплощение» права в юридических нормах по ценностно-нормативной модели.

Механика функционирования правовой социально-юридической системы с позиции дискурсивного анализа выглядит как серия событий, представляющих из себя переходы от системы юридического языка и его формализмов к единичности высказываний по теме, являющейся фокусировкой какой-либо проблемы, жизненно затрагивающей участников юридической коммуникации.

В таких событиях совместными усилиями участников юридической

коммуникации конструируется юридический мир. Особенность этого мира

заключается в теме юридического дискурса - это социальные нормы,

которые должны быть закрыты нормами второго порядка. Иными словами,

юридический дискурс является вторичным, рефлексирующим дискурсом.

Этим, на наш взгляд, объясняется характер связанности текста юридического

дискурса. Это логический тип связанности текста. Те линии, которые

37

связывают юридический дискурс с реальностью, прочерчиваются логическим синтаксисом.

С методологической точки зрения это означает, что совокупность юридических норм, упорядоченных по логизированным схемам, представляет собой потенциальность нововременной юридической системы. А её актуальность - именно юридический дискурс. В результате система приобретает историчность, т. к. в ней есть контекст, системные дисбалансы. Системная историчность с неизбежностью порождает системную герменевтику как способ усиления связанности системы.

В третьем параграфе второй главы «Трансцендентальные системы в философско-правовом аспекте» проводится анализ применимости разработок в рамках трансцендентальной философии для решения актуальных философско-правовых проблем. Параграф состоит из двух подпараграфов.

В первом подпараграфе «Исторические типы трансцендентализма в их соотнесённости с философско-правовыми системами» проводится анализ права в качестве принципа, выводимого из категории «трансцендентальный субъект», а также эксплицируются механизмы построения юридической системы правового типа на основе конкретных моделей трансцендентализма.

Трансцендентально-философские теории права определяются в диссертации в качестве типа концепций, которые являются приложением трансцендентальных философских систем к юридической сфере. Объединяющим их признаком выступает признание права в качестве принципа, который содержательно может быть проинтерпретирован в качестве самодостаточного, нередуцируемого к иному основанию, невыводимому из оснований, внешних в отношении к правовым явлениям.

Право как принцип в контексте решаемых задач может быть

проинтерпретировано как априорное общее условие (априорная форма

синтеза), при выполнении которого социальные феномены могут

рассматриваться в качестве юридических объектов, могут быть описаны в

процессе познания как юридические объекты, факты.

38

Анализ трансцендентально-философских теорий в историческом разрезе выполняется на основании следующих допущений. Исходно принимается трактовка трансцендентального субъекта как логической формы, определяющей направленность потока синтетического умозаключения; как формы любого интеллектуального опосредования. В определённом смысле трансцендентальный субъект понимается как синоним трактовки «сознания» в трансцендентальной философии. В сопоставлении с аналитической философией он может пониматься в качестве логической формы, ограничивающей коммуникативную общность. С этой позиции, основная функция трансцендентального субъекта, актуализируемая для анализа права, — обеспечение общей цепочки высказываний, без чего невозможно раскрытие смысла включённого в неё теоретико-правового и практического юридического суждения. В этом смысле трансцендентальный субъект создаёт собственным развитием систему, охватывающую всё содержательное знание в предметной области права.

Следующее принимаемое допущение: право в качестве принципа в отношении конкретно-исторических юридических систем в рамках трансцендентальной философии должно рассматриваться как трансцендентальный субъект, т. е. как некоторая логическая форма:

а) определяющая направленность юридически осмысленных высказываний и умозаключений, опосредующая любое юридически осмысленное действие/высказывание;

б) тем самым создающая исторически конкретный тип юридических систем;

в) имеющая свою историю как историю логических форм обработки юридических высказываний, умозаключений и конструирования юридических процедур, обеспечивающих юридической достоверности свойства истинности.

В работе выделены три базовые трансцендентально-правовые модели:

феноменологическая, ценностно-нормативная и дискурсивная. Каждая из

39

моделей несёт на себе характерные черты определённой исторической модели трансцендентализма, а именно - классической, неклассической и постнеклассической.

Феноменологическая модель рассмотрена на примере философско-правовых теорий И. Канта и Г.В.Ф. Гегеля. Анализ этих теорий позволяет сделать заключение, что предметности правового сознания конструируются в процессе феноменологического движения трансцендентального сознания, суть которого состоит в уничтожении новым предметом предыдущего, во включении им последнего в себя в качестве «снятого момента»28. Различные предметности как формообразование сознания в границах субъект-объектного тождества создают различные реальности, различающиеся не содержательно, а структурно (формально).

В отношении социально-юридической системы данное положение конкретизируется как задание объективности/реальности юридических явлений, придание им непосредственной достоверности, в том числе закона как случая юридической нормы, посредством понятия «право», рефлексивного по своей природе. В качестве логической формы оно удерживает в себе несколько онтологических уровней - уровни обыденного сознания, уровни теоретического знания и уровень философского осмысления, на котором анализируется самодвижение понятия как логической формы, т. е. как история понятия, как метод. Таким образом, право как конститутивный принцип задаёт пределы, основания непосредственно достоверной юридической системы, делает возможным позитивный закон в качестве объекта позитивной юридической теории (юриспруденции). Т. е. право как конститутивный принцип создаёт предметность юридического теоретического сознания и делает его самого возможным в качестве такового, т. е. в качестве теоретического сознания.

28 Модернизируя гегелевскую мысль можно сказать, что феномен есть член ряда однотипных явлений, в основе которого лежит единый логический принцип.

Дезонтологизация и деаксиологизация понятия права привели к формированию ценностно-нормативных трансцендентально-философских моделей в их неокантианских, феноменологических, герменевтических и т. п. вариантах. Исходная посылка этих моделей может быть выражена следующим образом: «право может быть понято только в рамках категорий, относящихся к ценности. Право — это элемент культуры, т. е. факт, относящийся к категории ценности. Понятие права нельзя определить иначе, чем "данность", смысл которой заключается в реализации идеи права. ... Сама же идея права является одновременно конститутивным принципом и критерием ценности правовой действительности, служит элементом оценивающего образа мышления»29.

В рамках ценностно-нормативной модели право в качестве конститутивного принципа может характеризоваться как:

- нормативное сознание, позволяющее высказывать абсолютные оценки в поле юридической семантики;

- выведение юридико-правового долженствование из должного как трансцендентального принципа;

- преднаходимость в истории и культуре (традиции).

В методологическом плане последнее положение означает, что процесс выявления права должен рассматриваться в качестве историко-культурной «кристаллизации» его логических форм, техник обоснования достоверности и истинности юридических положений, включая процедуры вынесения юридически значимой оценки.

Содержательная критика классических теорий не затронула понимания трансцендентального субъекта как логической формы, более того, оно было углублено. Содержательное определение права как принципа равной меры было дополнено идеей его квантификации, которую можно выявить в принципе математической размерности синтетического вывода.

Радбрух Г. Философия права. — М.: Международ, отношения, 2004.

41

Самодвижение трансцендентального сознания в понятии было дополнено идеей о конструировании понятия как синтезе содержательного и формального методов.

В результате трансцендентальный метод стал пониматься в качестве «нормального сознания». Благодаря вводу этого понятия прерывалось движение к трансцендентности и обеспечивалась достоверность эмпирическим фактам и оценкам. Последняя, будучи отнесением факта к ценности, применительно к юридической системе означает, что юридическая оценка факта есть соединение индивидуального действия и его мотивов, а также демонстрация логической соотнесённости этого единства с правом, взятым в форме некоторого образца (ценности). Соответственно, право в качестве ценности должно признаваться оператором юридического дискурса, вносящим отметки нормативной размерности в юридическое пространство. Помимо этого, оно должно обладать знаковой природой, что ведёт к семиотизации юридической системы и требует соответствующих методов её анализа и конструирования.

На основании анализа исторических типов трансцендентальных философско-правовых моделей делаются следующие выводы. Общим принципом обоснования социально-юридических систем в трансцендентальных философско-правовых системах является сведение сущности права к конститутивному принципу, понимаемому как «проекция» категории «трансцендентальный субъект» на сферу юридических явлений. По причине трактовки трансцендентального субъекта в качестве логического вывода правовое сознание включает в себя компонент «нормативного сознания», чем обеспечивается объективность и истинность юридической оценки при условии соблюдения соответствующих процедур.

В современной трансцендентальной модели права должны быть

выражены моменты, выявленные предыдущими историческими моделями, а

именно: априорность права, автономность правовой дискурсивной

формации, конструктивизм на основе феноменологического движения

42

трансцендентального субъекта, квантифицируемость (логическое выражение в современных моделях логики, интерпретируемость их исчислений на юридических феноменах), историзм логических формализмов права, семиотизм юридической системы.

Последнее обстоятельство - семиотизм права - ориентирует на метод построения современной трансцендентальной философско-правовой модели с учётом лингвистических аспектов, а также инициированных ими герменевтического и аргументативного поворотов в постнеклассической модели трансцендентализма. Реализация этих методологических установок позволяет обозначить современную трансцендентальную философско-правовую модель как дискурсивную.

Во втором подпараграфе «Постнеклассический трансцендентализм в его соотнесённости с философско-правовыми системами» рассмотрены изменения в трансцендентальной философии под влиянием лингвистического поворота и их влияние на правовую проблематику. В частности, обращается внимание на влияние, которое оказывают изменения в понимании синтетического a priori, в трактовке трансцендентального субъекта и трансцендентального объекта в ситуации, когда «произошла ... редукция "трансцендентально-логического опыта" к формальной логике описаний состояния...», когда трансцендентальное философствование приобретает вид трансцендентальной прагматики.

В новой парадигме условия возможности интерсубъективного согласия

в качестве регулятивного предела прагматического анализа представляет

собой трансцендентный объект. Функцией же трансцендентального субъекта

как регулятивного принципа и идеала коммуникативной общности

наделяется понятие «последнего убеждения». Будучи тем, с чем

солидаризуется коммуникативное сообщество после завершения дискуссии,

это понятие связывает функцию репрезентации соотнесённых с реальностью

знаков для сознания и интерпретацию этих знаков интерпретатором.

Интерпретатор, в свою очередь, может быть истолкован в двух смыслах. Во-

43

первых, в смысле реализации посредством задействованиости трансцендентального субъекта в процессе интерпретации неограниченной в пространстве и времени конкретной коммуникативной общности, в которой все убеждения являются «последними». Во-вторых, в смысле сохранения понятия нормативного сознания в виде «чистой коммуникативной общности». Это нормативное сознание должно быть присуще любому участнику коммуникации как его языковая компетенция, которая выступает в качестве трансцендентального условия коммуникации. Важно подчеркнуть, что теперь рациональность действия, помимо отсылки к объективному миру, отсылает к нормативному согласию внутри реальной коммуникативной общности. Это позволяет включать в их число другие действия, претендующие на значимость.

В последнем случае удаётся ввести понятие прагматического дискурса как аргументации, темой которой выступает притязание на нормативную правильность (в рамках темы исследования - это юридическая практика). В противоположность этому, в теоретическом дискурсе тематизируются притязания на истинность (в рамках темы исследования - это теория права). Аргументация в качестве прагматического акта имеет логический, герменевтический и риторический уровни. На первом уровне аргументация рассматривается как продукт, на втором уровне - как процедура, на третьем уровне - как процесс.

В контексте анализа понятия интерпретатора используется предложенная Х.-Г. Гадамером замена научно-объективного опосредования языковым; языковое опосредование обозначено им как интеграция, с которой связывается принципиальная смысловая незавершённость целого. В применении к праву интеграция, связанная с понятиями герменевтического круга и предрассудка, позволяет трактовать его как правовое сознание, имеющее опыт собственного истолкования.

На основании рассмотренных достижений постнеклассического

трансцендентализма в онтологии «нормативного согласия», на которой

44

обосновано триадическое юридичное отношение, можно выделить четыре уровня: понимание, описание, объяснение и практическое действие. Эти уровни различаются не содержательно-иерархически, а формально-структурно. С каждым из уровней соотнесён определённый вид логик, соответственно - герменевтическая, риторическая, аподиктическая и нормативно-технологическая. В развёртывании права как ценности в нормативную систему задействованы все четыре вида логики.

Но обоснование права по модели трансцендентального субъекта и развёртывание правовой онтологии возможно только в коммуникативном действии при признании множественности онтологий. Достигнутое в ходе такой коммуникации интерсубъективное согласие порождает право в качестве конститутивного принципа организации и конструирования социально-правовых феноменов, позволяет приписать ему статус абсолютной онтологической реальности (нормативного согласия; нормального сознания). Такое согласие есть не что иное, как структурирование понимающего уровня онтологии.

Описательный уровень онтологии права представлен философско-правовой феноменологией и обоснованием его развёртывания в серии последовательностей юридико-правовых норм. Каждый юридико-правовой феномен в качестве относительного абсолюта однотипного ряда отсылает ко всей совокупности подобных феноменов. В соответствии с этим, историческая форма философско-правовой феноменологии есть незавершаемая цепь правовых феноменов, в которых единая логика кажет себя как моменты своего становления и определения возможных продолжений уже состоявшегося ряда. Соответственно, социальная форма философско-правовой феноменологии есть последовательность актуальных социальных феноменов, связанных действенно-историческим правовым сознанием, его логикой. Как реальное коммуникативное сообщество, социальная феноменология проявляется в качестве правовой социально-юридической системы.

На уровне объяснения права как уровня онтологии следует различать такие предметности сознания, как обыденное, профессионально-практическое и теоретическое, внутри которого следует выделить методологическое объяснение. Каждый класс объяснений включает и стратегические, и коммуникативные действия, но отличается их соотношением. В теоретическом объяснении к тому же следует выделить такие элементы дискурсивной формации как «обыватель», «юрист-практик», «политик», а также «юрист-теоретик», «философ». Все, кроме последнего, дискурсы базируются на признании права как ценности, исключают этико-рефлексивный компонент и функционируют как идеологические конструкции. По этой причине внутри теоретико-юридического дискурса философия возможна только как правовая философия, т. е. социально-корпоративная идеология.

Онтологический уровень практического действия рассмотрен в виде объективации в рамках субъект-объектного тождества права как трансцендентального субъекта в правовой юридической системе.

На основании изучения механизмов объективации в дискурсах

трансцендентальных образований в параграфе сделаны следующие выводы.

Отсылка права как трансцендентального понятия к иным понятиям позволяет

ему развернуться из пустоты трансцендентального феномена в правовую

онтологию. Отсылка «права» и «истории» друг к другу в качестве

трансцендентальных понятий позволяет выявить логические формы

утверждения объективности и рациональности правовой онтологии.

Подобная отсылка трансцендентальных понятий «социальное» и «право»

позволяет развернуться праву в конкретно-исторический тип социально-

юридической системы, а именно, в правовой тип. Полное описание правовой

социально-юридической системы, помимо объективации права в качестве

предметности трансцендентального сознания в правовой онтологии, должно

включать в себя интеграцию автономной юридической системы в общество,

её самоконструирование и воспроизводство в процессе функционирования, а

46

также встроенноеть в её дискурс рефлексии. Такого рода описание предполагает максимальное использование наличных трансцендентальных методов в качестве металогики, что обеспечивает трансцендентальные условия разнотипной рефлексии юридической системы.

В третьей главе «Генезис и функционирование правовой социально-юридической системы» рассмотрены социально-культурные предпосылки существования правовой социально-юридической системы, её генезис, эволюция и функционирование. Глава представляет собой применение полученных в предыдущих параграфах результатов в исследовании историко-правового и социально-правового материалов.

В первом параграфе третьей главы «Становление правовой социально-юридической системы» исследуются социальные предпосылки существования и генезиса правовой социально-юридической системы. Параграф состоит из трёх подпараграфов.

На основании выделения Ю. Хабермасом интерпретативных систем -мифологическая, религиозно-метафизическая, современная - выделяются архаичная, традиционалистская и правовая социально-юридическая системы. В рамках традиционалистской социально-юридической системы выделены регламентационно-синкретическая и регламентационно-легалистская юридические системы. В рамках правовой социально-юридической системы выделен её рационалистический подтип.

В первом подпараграфе «Традиционалистская социально-юридическая система» на основании анализа архаичной и традиционалистской социально-правовых систем сделан следующий вывод.

Исходя из обозначенных методологических позиций, применительно к

двум рассмотренным типам социально-юридических систем сложно говорить

о праве как о принципе, отличном от совокупности законов, как об

обладающей характеристикой самостоятельной ценности предметности

сознания. Причины этого кроются в социальной структуре, в особенностях

семиотических систем, в характерных чертах общения обществ данного типа.

47

Одновременно, анализ неправовых социально-юридических систем позволяет дать своего рода «негативное» определение права, т.е. тех черт, которыми оно не может обладать, и тех условий, без выполнения которых оно не может состояться. В частности, право как принцип не может быть развёрнуто: а) без письменной коммуникации, б) без автономности индивида, в) как казуистический объективизм, г) на мифо-символической основе.

Право возможно только как развёрнутая ценностно-нормативная система, реализующая идею субъекта, т. е. как ценность, претендующая на статус социальной субстанции. Исторически эта возможность была реализована в обществе с универсально-понятийной коммуникацией.

Во втором подпараграфе «Религиозно-метафизическая социально-юридическая система» на основании анализа социально-юридических систем античности и европейского средневековья сделан следующий вывод.

Формирование права как принципа формальной меры происходит в обществе с универсально-понятийным типом коммуникации, основным инструментом властвования в котором является публичное слово.

Развитие логики - ядра нового способа развёртывания юридической системы - может быть описано как движение от критической рефлексии сакрального закона в форме его абсурдизации к нарастанию трансцендентности в его обосновании. Это движение шло по пути нарастания внутренней рациональности юридической системы и рациональности обоснования справедливой и правовой его формы. Важным результатом такой внутренней рационализации являлся рост рациональности социальной среды, в которой развёртывался принцип права. Можно говорить о наличии диалектической взаимосвязи между рационально развёртывающейся юридической системой и рациональностью её среды в качестве необходимого условия её роста.

В то же время следует зафиксировать и ряд ограничений, которые

стали непреодолимыми для перехода от религиозно-метафизической

социально-юридической системы к правовой. Первое ограничение -

48

сохранение движения к правовому принципу от абсолюта. Второе ограничение, вытекающее из первого, - функционирование права в религиозно-этическом комплексе. Третье ограничение - применение преимущественно логики исчисления имён в качестве основного инструмента «созидания» юридической системы, что достигло высшей точки в акцентировании аподиктической модальности при практическом игнорировании риторики как аргументативной логики. В совокупности эти ограничения не позволили правовой юридической системе — четвёртое ограничение - выйти фактически за пределы регламентационно-легалистской системы. Она сохраняла черты казуистичности, объективизма, а также обвинительный характер судебной процедуры.

В третьем подпараграфе «Рационалистический подтип правовой социально-юридической системы» проанализировано становление правовой социально-юридической системы и сделан следующий вывод.

Период ХУ1-ХУП вв. стал переломным в развитии права как самодостаточного принципа. Именно в этом периоде следует искать истоки понимания философско-правовых доктрин как практической философии, объясняющей положение человека в обществе и универсуме. Именно к этому периоду восходят идеи о праве как инструменте преобразования человека и общества, а правовых теорий - как об умозрительных рациональных моделях этого общества и человека, исходя их которых выводятся принципы и методы создания социально-юридического мира.

Во втором параграфе третьей главы «Правовая социально-юридическая система» рассмотрены вопросы функционирования правовой социально-юридической системы и конструирования в её границах правовой юридической системы.

Исходным пунктом рассмотрения является положение о том, что право

в качестве трансцендентального понятия объективирует себя в обществе в

форме социально-юридической системы в процессе отсылки себя, как

трансцендентального феномена, к другому трансцендентальному феномену -

49

а именно, к «социальному». В результате такой отсылки друг к другу трансцендентальных феноменов право опустошается, превращается в чистую объективированную логическую форму, обладающую атрибутами универсальности, всеобщности и обязательности. В результате этого на онтологическом уровне построения юридической социальной системы право выступает в качестве нулевого (недоступного сознанию участников внутрисистемной коммуникации) уровня, превращается в социальную ценность, наблюдаемую только извне.

Будучи наиболее «чистым» случаем кодирования социальной системы по модели метакода общества зрелого модерна, право занимает особое положение в механике социальной интеграции этого общества. Причинами этого являются:

а) укоренённость права в универсальной сфере общества в силу того, что оно является средством измерения политического;

б) функционирование права в качестве универсального языка представления частных интересов во всеобщей форме, и наоборот;

в) выполнение правом роли инструмента представления социальной системы в коммуникации другой системы.

Обеспечение особого положения права достигается за счёт его

содержательного опустошения в социальном континууме. Инструментом

обнуления выступает оформление права в политическом пространстве в

качестве Конституции как точки пересечения и разграничения политического

и юридического. В отношении политического пространства Конституция

выступает в функции «эталона измерения». Представляя в отношении

юридической системы внешнюю точку, Конституция приобретает свойство

Абсолюта для юридического сознания. В рамках политического

пространства Конституция явно осознаётся как результат сложения воль в

ходе дискурсивного обсуждения принципиальных для самоописания

общества вопросов. Именно к этому аспекту Конституции применима модель

трансцендентального субъекта как дискурсивной полемики, в ходе которой

50

рационально обосновываются притязания на практическую значимость. Одновременно с этим, правовое трансформируется в устойчивую форму общественного сознания, преобразовывая притязание на практическую значимость в притязание на значимость истины и приобретая аксиологическую размерность. Тематическая направленность дискурсивной коммуникации меняется: из способа утверждения идеальной общности она превращается в способ утверждения истинных, абсолютных, всеобщих и императивных положений. Трансцендентальная прагматика сводится к трансцендентальному синтаксису, при соблюдении которого признаётся - на основании базового консенсуса, — возможность семантики, которая реализуется в качестве законодательных и подзаконных юридических норм.

Таким образом, трансцендентальная правовая социально-юридическая система складывается как утверждение наделённой атрибутом Абсолюта точки в политическом пространстве — права, объективируемого в Конституции. Важнейшей функцией этой точки является опосредование любых притязаний на значимость, в ходе которого частный интерес приобретает форму всеобщности. Эта же точка оказывается точкой исхода юридической системы из сферы политического.

Конструирование правовой социально-юридической системы возможно только за счёт вычленения в социальном пространстве особого -юридического — пространства, маркируемого через логические процедуры: а) определения юридического понятия и «объективации» в нём правового принципа в форме юридической истины, б) выводимой по специально оговорённым процедурам30. Результатом первых являются материальные юридические нормы, результатом вторых - процессуальные юридические нормы. Суд, с этой точки зрения, есть институция контроля в каждом конкретном случае корректности конструирования юридического факта, то

30 Термин «юридическая истина» использован в качестве модельного случая. Аналогично должны рассматриваться иные логически значимые термины, например, «юридически возможно», «юридически обязательно» и т.д.

есть подведения социальной ситуации, её элементов под определения, закреплённые в юридической норме. Если процедура подведения под определение признана логически корректной, суд выполняет логическое исчисление «истинности/ложности» конкретного юридического значения.

Конструирование правовой юридической системы внутри правовой социально-юридической системы описано на основе модели, которая может быть сведена к следующим положениям. Первое: юридические субъекты формируются как экстраполяция на едином логическом основании в правовое поле характеристик разнородных социальных субъектов. Второе: юридическими нормами приписываются отношения этим логически сконструированным юридическим субъектам. Третье: восстановление справедливости юридическими средствами есть восстановление юридического статуса юридических субъектов, признаваемых равными по причине сконструированное™ на едином логическом основании. Четвертое: восстановление социальной справедливости есть верификация обосновываемых логико-дискурсивным способом притязаний социального актора на статус определённого юридического лица.

Применение упомянутых техник при попытках регулировать социальные отношения заключается в вычленении значимых с точки зрения социального контроля моментов, подлежащих урегулированию отношений. В социальных акторах вычленяются те свойства и характеристики, которые значимы для регуляции, проводится их описание в юридических терминах, то есть в системе понятий с чётко определённым объёмом фиксированного содержания. При этом требуется достижение максимальной однозначности трактовки фиксируемых терминов. С гносеологической точки зрения, это операция анализа, включающая применение методологий социальных наук и логического определения. Сама же юридическая практика - юридические действия, юридические технологии - выступает в данном случае как некая метапрагматика, философия права - как метатеория, а используемая система

законодательства может рассматриваться как синтаксис.

52

Действенность предложенного подхода продемонстрирована на модели формирования и перехода понятий «правовой субъект», «субъект права» и «юридический субъект» в применении к анализу субъектов коллективных и индивидуальных этнических прав.

Параграф завершают следующие утверждения.

Право является ключевым элементом ценностной системы дискурсивно самоорганизующегося модернистского общества в силу того, что оно: а) в качестве конститутивного принципа само обладает выраженными аксиологическими характеристиками и б) выступает в социальной реальности как институционализированная социальная ценность. С этой позиции, в современном обществе право выступает в роли ключевого ресурса овладения социальной общностью своей собственной социальной организацией, способом выражения ею себя во внешних социальных системах, в том числе — в политической. В последнем случае право становится ресурсом и способом конституирования социальной общности.

Раскрытые в главе положения позволяют утверждать, что юридическая

система является социальным конструктом, создающим себя на

определённом металогическом принципе, имеющем ценностный аспект.

Таковым является право как понятие, сформированное по модели

трансцендентальной прагматики с активным применением

герменевтического подхода. В процессе феноменологического движения

понятие права разворачивает себя в форме социальной ценности, т. е. в

качестве правовой онтологии. Представ таковой, оно исчезает из сферы

коммуницируемости внутрисистемной юридической коммуникации,

проявляя себя лишь как логическое условие её осуществимости.

Коммуницируемо оно может быть только в качестве одной из социальных

ценностей, представленной в виде принципа равной формальной меры,

гарантирующей социальную справедливость и обеспечивающую свободу

индивида. В таковом качестве оно предстаёт как одна из социальных систем,

а именно - как социально-правовая система.

53

В границах этой системы социальное, развёртываясь в форме юридической системы, структурируется на четырёх уровнях правовой онтологии. На уровне истолковывающего понимания она выступает как судебное решение, создающее предпосылки функциональной дифференциации общества модерна посредством нормирования функций. На уровне объяснения - как рационализация внутрисистемных юридических идеологий и доктрин. На уровне описания - как феноменология судебных решений и юридических норм. На уровне практического действия - как юридические процедуры, юридические технологии и аналитическая герменевтика юридического действия.

Выполняя регулятивную и конституирующую функцию, право в качестве ценности есть один из видов описания социума, а его развитие может быть представлено как описание ветвящихся исторических рядов.

В Заключении диссертации подводятся итоги работы и делаются основные выводы.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

Монографии

1. Пономарёв A.M. Право в системе национальных ценностей -Екатеринбург-Ижевск, 2009. - 119 с. (6,97 п.л.)

2. Пономарёв A.M. Дискурсивные аспекты права - Ижевск, 2011. - 244 с. (10,17 п. л.)

3. Пономарёв А.М. Философско-правовые зарисовки... - Ижевск, 2011. - 94 с. (3,92 п.л.)

Статьи в реиензируемых журналах

4. Пономарёв A.M. Некоторые аспекты познавательных возможностей

правовых технологий // Современные исследования социальных проблем

(электронный научный журнал). Красноярск: Научно-инновационный

центр, 2012. N5(13). URL: http://sisp.nkras.ru/e-

ru/issues/2012/5/ponomariov.pdf (0.46 п.л.);

54

5. Пономарёв A.M. Некоторые дискурсивные аспекты анализа права // Дискуссия. 2012, № 2 (20). - С. 29-32. (0,29 пл.);

6. Пономарёв A.M. Юридический субъект в качестве идеального конструкта (на примере коллективных этнических прав) // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. Философия и социология; культурология. 2011, № 4(4). - С. 62-64. (0,33 п.л.);

7. Пономарёв A.M. Социально-юридическая система как объект философского исследования // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 2011, №4. (0,58 пл.);

8. Пономарёв A.M. Коллективные этнические права: политико-правовой аспект // Социально-гуманитарные знания. 2010, №3. - С. 101-113. (0,42 пл.).

9. Пономарёв A.M. Трансцендентальный аспект ценностно-нормативной сущности права // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета: Научный журнал. 2008, №4. - С. 108-113. (0,5 пл.)

Прочие статьи

10. Пономарёв A.M. Философские аспекты анализа особенностей юридических отношений как типа социальных отношений // Социальная онтология: конструктивно-герменевтический аспект. Серия «Научные школы». Сборник научных статей. / Под общ. ред. О.Н. Бушмакиной, M.JI. Дерябина, Н.Б. Поляковой, А.А. Шадрина - Ижевск: Изд-во «Удмуртский университет», 2011.-374 с. -С. 268-291. (0,96 пл.);

11 .Пономарёв А.М. Правовой дискурс: социально-исторические предпосылки и характерные особенности // Наука Удмуртии. 2011, № 6 (55) (0,46 пл.)

12. Пономарёв A.M. Возможности исследования права в рамках дискурсивного подхода. // Наука Удмуртии. 2007. № 6 (19). - 127-131 (0,2 пл.)

13. Пономарёв A.M. Методологические аспекты реализации «Декларации ООН о правах коренных народов» // Наука Удмуртии. 2007. № 5(18). - С. 70-77. (0,29 п.л.).

14. Пономарёв A.M. Антиномии современного юридического сознания // Наука Удмуртии. Серия «Философия. Социология. Политология. Культурология. Право» - 2013. №1. - (1 п.л.) (в печати)

Прочие публикации

15. Пономарёв A.M. Трансцендентально-прагматический подход к изучению роли права в глобализирующейся межкультурной коммуникации // Философия и современное международное право. 13-14 мая (2013 г.), Санкт-Петербург, Философский факультет СПбГУ. - С. 100-101 (0,13 п.л.)

16.Пономарёв A.M. Ценностная проблематика в современных философско-правовых дискуссиях. // Навстречу XXIII Всемирному конгрессу: философия как исследование и образ жизни: Программа и материалы докладов международной конференции, посвященной 45-летию Казанского государственного энергетического университета / Под общ. ред. д-ра филос. наук, проф. Э.А. Тайсиной. - Казань: Казан. Гос. энерг. ун-т, 2013. - 312 с. - с. 222-223. (0,1 пл.)

17. Пономарёв A.M. Некоторые дискурсивные аспекты анализа права. // Многоликий дискурс: монография / под общей редакцией В.Е. Хвощева и М.А. Малышева. Россия - Мексика. - Челябинск: Издательский центр ЮУрГУ, Изд-во НОЦ «КПОН», - 2012. - 671 с. - С. 386-396. (0,42 п.л.)

18. Пономарёв A.M. Возможность синтеза онтологии права на современном этапе философских исследований. // Социальная онтология в структурах теоретического знания: Материалы IV Международной научно-практической конференции 25-26 мая 2012 года / Под общ. ред. О.Н. Бушмакиной, Н.Б. Полякова, A.A. Шадрина A.A.. - Ижевск: Изд-во

«Удмуртский университет», 2012. - 372 с. - С. 366-370 (0,46 пл.)

56

19. Пономарёв A.M. Философские аспекты анализа социально-юридических отношений // Социальная онтология в структурах теоретического знания: Материалы II Всероссийской научно-практической конференции 28-29 мая 2010 года. - Ижевск: Изд-во «Удмуртский университет», 2010. - С. 5356. (0,58 пл.);

20. Пономарёв A.M. Социально-юридическая система: некоторые эпистемологические аспекты // Позиции философии в современном обществе: материалы всерос. науч. конф., посвящ. 45-летию филос. фак. Урал. гос. ун-та им. А. М. Горького, г.Екатеринбург, 19-20 мая 2010г.. В 2т. Т.2 - Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2010. - С.152-159. (0,42 пл.);

21. Пономарёв A.M. Проблемы социально-исторической обусловленности формализации права // Современные научные исследования: история, культурология, социальная философия: сборник статей. - Ижевск: Изд-во «Удмуртский университет», 2010. - С. 103-107. (0,46 пл.);

22. Пономарёв A.M. Проблема права как ценности, коммуницируемой в СМИ. II Материалы всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы журналистики в новом тысячелетии». (Удмуртский государственный университет. 4-5 декабря 2009). Ижевск, УдГУ, 2009. - С. 32-37. (0,2 пл.);

23. Пономарёв A.M. Формализация права: социально-историческая обусловленность, основные этапы // Современные научные исследования: история, социальная философия. Ижевск: Изд-во «Удмуртский университет», 2009. - С. 103-107. (0,46 пл.)

24. Пономарёв A.M. Познавательные возможности правовых технологий. // Материалы XIII Всероссийской научно-практической конференции «Современные социально-политические технологии» (15-16 мая 2008г.) — Ижевск: Изд-во Удмуртского государственного университета, 2008. - С. 50-55. (0,33 пл.);

25. Пономарёв A.M. Организационно-правовые способы представления

этнической субъектности. // Финно-угорский мир в контексте диалога

57

культур России и Европы. Материалы международной конференции. 2728.06.2005г. // СПб. Изд-во пединститута им. А.Герцена. С. 32-36 (0,3 п.л.);

26. Пономарёв A.M. Коренные народы (indigenous people) - статья для Философской энциклопедии по правам человека - Екатеринбург, (в печати)

Электронные публикации

27. Пономарёв A.M. Возможная трактовка социальных функций права с позиции дискурсивного подхода // Социология и общество: глобальные вызовы и региональное развитие [Электронный ресурс]: Материалы IV Очередного Всероссийского социологического конгресса / РОС, ИС РАН, АН РБ, ИСППИ. -М.: РОС, 2012. - 1 CD. - С. 5031-5038. (0,33 п.л.)

28. Пономарёв A.M. Преподавание философии в системе подготовки юристов // Материалы юбилейных конференций: «Философия и образование в процессе трансформации культуры» (14-15 декабря 2011 г.); «Философия и парадигмы современной науки» (15-16 декабря 2011 г.) [Электронный ресурс] - М.: Философский факультет МГУ имени М.В. Ломоносова, 2011. - 1 электрон, опт. диск (CD-ROM); 12 см. (0,06 п.л.)

29. Пономарёв A.M. Моделирующий потенциал юридического знания: методологический аспект // Материалы юбилейных конференций: «Философия и образование в процессе трансформации культуры» (14-15 декабря 2011 г.); «Философия и парадигмы современной науки» (15-16 декабря 2011 г.) [Электронный ресурс] - М.: Философский факультет МГУ имени М.В. Ломоносова, 2011. - 1 электрон, опт. диск (CD-ROM); 12 см. (0,06 п.л.)

30. Пономарёв A.M. Правовой субъект реализации права наций на самоопределение. // Материалы Международной конференции «Право на национальное самоопределение и де факто государства» (23-25 мая 2008). - Тарту; Институт прав народов, 2008. (электронная версия; на анг. яз.)

Пономарёв А.М. Дискурсивность прав: философско-методологический аспект: автореф. дис. ... д-ра филос. наук: 09.00.08 / A.M. Пономарёв. - Ижевск, 2013. - 58 с.

Отпечатано с оригинал-макета заказчика

Подписано в печать 01.08.2013 Формат 60x84 1/16. Усл. печ. л. 3,5 Тираж 100 экз. Заказ № 347

Типография «Маршак» 426049 г.Ижевск, ул. Пастухова, д.13, оф. 1

Текст диссертации на тему "Дискурсивность права"



МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. М.В. ЛОМОНОСОВА

ФИЛОСОФСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ КАФЕДРА ФИЛОСОФИИ И МЕТОДОЛОГИИ НАУКИ

05201351938

На правах рукописи

ПОНОМАРЁВ Алексей Михайлович

ДИСКУРСИВНОСТЬ ПРАВА: ФИЛОСОФСКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ

Специальность:

09.00.08 - философия науки и техники

Диссертация

на соискание ученой степени доктора философских наук

Москва 2013

/

Содержание

Введение

Глава I. Объективность права

§ 1. Социальные аспекты права

§ 2. Ценностные аспекты права

§ 3. Социально-юридическая система

Глава II. Право как предметность общественного сознания

§ 1. Противоречия современного юридического сознания

§ 2. Правовой дискурс

§ 3. Трансцендентальные системы в философско-правовом аспекте

§3.1. Исторические типы трансцендентализма в их соотнесённости с философско-правовыми системами § 3.2. Постнеклассический трансцендентализм в его соотнесённости с философско-правовыми системами Глава III. Генезис и функционирование правовой социально-юридической системы § 1. Становление правовой социально-юридической системы

§1.1. Традиционалистская социально-юридическая система § 1.2. Религиозно-метафизическая социально-юридическая система

§ 1.3. Рационалистический подтип правовой социально-юридической системы

§ 2. Правовая социально-юридической системы

Заключение

Библиография

3 с. 16 с. 16 с. 34 с. 55 с. 70 с. 70 с. 93 с. 109 с.

109 с.

132 с.

156 с.

156 с.

160 с. 174 с.

205 с.

221 с. 246 с. 262 с.

Введение

Диссертация посвящена исследованию проблем формирования и развития рационального правового дискурса.

Актуальность диссертационного исследования

Актуальность исследования имеет несколько аспектов: социокультурный, научно-междисциплинарный и собственно философский.

Социокультурный аспект актуальности связан с текущей ситуацией широко понимаемого постмодерна, которым констатируется ситуация множественности негарантированных суверенных воль, в разнохарактерном взаимодействии которых «вновь и вновь определяются и переопределяются права ... участников», состояние «не стремящегося больше сойтись в какой-либо целостности» социума, в котором «учреждается подвешенность, безосновность существования»1. «Такое общество избыточно относительно любого теоретического дискурса и непредставимо в терминах каких-либо мифических структур, оно ... функционирует как автореференциальное "бытие-с-другими"» . Это общество ускользает от предикации всякого дискурса, в том числе и теоретико-правового.

Рефлексия по поводу этой ситуации проблематизирует сами основания, на которых развивалась европейская цивилизация, породившая столь значимый для развития и сохранения индивидуальной свободы феномен, как правовое общество. По существу, речь идёт о проблематичности сохранения не только внутриюридической, но и общекультурной рациональности Нового времени как таковой. Рефлексия права, формировавшая эту рациональность на протяжении веков, к концу XX в. незаметно превратилась в центральный нерв дискуссий о будущем. «Философская рефлексия нового социума становится по преимуществу философией права, обязывающей обратиться

'Кислов А Г Философия права как выражение социокультурного контекста //Философия права -2005,№1 -С 1 1

" Керимов Т X Социальная гетерология - Екатеринбург Изд-во Урал ун-та. 1999 -С 121

как к сравнению с традиционной, классической философией права прошедших эпох, так и к вопросу формирования самой традиции права, к вопросу "природы" права» .

Новая социокультурная ситуация усугубляется политико-правовыми практическими проблемами, которые не получили однозначного решения в современной теории права. Среди них следует указать на проблемы перехода бывших социалистических стран от легизма советского типа к правовому обществу. В ряде случаев, особенно на территории бывшего СССР, этот переход де-факто оказался декларативным. В практическом плане реформирование бывших социалистических стран актуализировало проблему гражданского общества, которая до 90-ых гг. прошлого века считалась в теоретическом плане «снятой». Наряду с этим новое звучание получают вопросы сравнительного анализа европейской и неевропейской юридических традиций. Эти вопросы актуализировались под влиянием политико-правовых процессов, происходящих в странах так называемого Юга. В области международного права констатируется определённый кризис, вызванный попытками американских неоконсерваторов обеспечить однополярное доминирование США в мире. Признание Косово, Южной Осетии и Абхазии выпукло выявило противоречие в международном праве между приоритетом национального суверенитета, правами человека и правом национальных меньшинств на самоопределение. Процессы глобализации порождают проблему регулирования различных международных транзакций. Но связь юридического регулирования с национально-государственной властью не позволяет делать это эффективно. Среди практических проблем следует указать на распространение в современном обществе квазиправовых явлений в парадоксальной ситуации нехватки права в условиях перепроизводства юридических норм.

^ислов А.Г. Указ.соч. . с. 12.

Юридическая сфера характеризуется тесной связью практики и теории. Динамичное развитие правовой теории не в последнюю очередь обусловлено осмыслением реальных социально-правовых и юридических коллизий, а также ангажированностью теоретических конструкций законодательной и судебной практикой. Социальная востребованность и высокая динамика теоретико-правовой мысли заставляют постоянно бдительно отслеживать различные методологические демаркации уже внутри этого теоретического поля, заставляют каждого исследователя или их группу чётко само- и переопределяться в этом поле. В своей совокупности эти проблемы, и практического, и теоретического плана, постоянно заставляют практиков и теоретиков возвращаться к вопросам о связи социального и правового. Проводится достаточно много эмпирических исследований, накапливается большой массив данных, который невозможно упорядочивать без логико-теоретического каркаса. Более того, без решения актуализирующихся методологических вопросов проблематично введение эмпирического материала в сферу теоретико-юридических исследований.

В добавление к вышеперечисленному следует сказать о непрекращающемся поиске теоретико-методологических оснований разработки правовой науки, что определяется как научными, так и практическими запросами. Последнее особенно злободневно для отечественного правоведения. Например, Т.Н. Радько и Н.Т. Медведева пишут: «... сложность поиска новой правовой парадигмы ... состоит в том, что до сих пор не ясно, на основании какой философии в отсутствие "единственно-верной марксистско-ленинской" ... должны разрабатываться проблемы отечественного права и государства. Без ответа на эти вопросы мы не сможем решить ни одну значимую для юридической науки проблему, будь то предмет, содержание, принципы, методы, задачи и система теории государства и права или конкретной отрасли права, а также определить юридические понятия и институты. В свою очередь, без добротной научной

основы затруднено реформирование законодательства, совершенствование законов, других нормативных актов и практики их применения»4.

Другими словами, сегодня возник запрос на переосмысление исходных посылок теории права. Этот запрос существует и в зарубежном правоведении. Частными причинами этого, помимо указанных практических проблем, является кризис юридического позитивизма (легизма) во второй половине XX в. и уверенное распространение в общественных науках новых подходов, связанных с лингвистическим поворотом в социальной методологии.

Одним из направлений переосмысления сложившейся ситуации может стать активизация исследований в рамках философско-правовых подходов, синтезирующих классические философские концепты и новые наработки. Этот синтез может рассматриваться в качестве методологического базиса, исходя из которого должна быть построена система положений, каковые, в свою очередь, могут быть развёрнуты в целостную теорию права. Успешность такого рода теории может быть апробирована при ответе на ряд актуальных вопросов, т. е. в качестве приложений общетеоретических положений к конкретным областям исследования.

Новый теоретико-методологический синтез в области права должен учитывать произошедший лингвистический поворот, познавательный потенциал которого в области исследования права до конца не использован. Можно утверждать, что сделаны лишь первые шаги, и более широкое использование этого подхода, несомненно, даст новые, возможно, неожиданные ответы.

Учитывая вышеизложенное, проблемой, решаемой в данной работе, является обоснование возможности построения на базе коммуникативной прагматики философско-правовой теории, способной обосновать универсальность, всеобщность и императивность юридической нормы как

4Радько Т.Н., Медведева Н.Т. Позитивизм как научное наследие и перспектива развития права в России. // Государство и право. - 2005. №3. - С. 5.

ядра юридической системы и реализующей её юридической практики. Антитетический характер проблемы проявляется, с точки зрения юридического сознания, как экспликация обоснования естественно-правовыми методами формализованной жёсткости конструкций юридического позитивизма. Содержательно проблема решается посредством построения на единой модели социально-юридической интеракции, обосновываемой трансцендентальными методами, предметов таких дисциплин, как философия права, правовая философия, теория права в форме социологической юриспруденции, юридическая социология в качестве вспомогательной юридической дисциплины и социология права в качестве отраслевой социологической теории.

Степень разработанности проблемы

Начало современных вариантов разработки проблемы могут быть отнесены к концу 60-х гг. прошлого столетия. Их начало связано, с одной стороны, с лингвистическим поворотом в методологии социальных и философских исследований. С другой стороны, с ослаблением позиций юридического позитивизма, различные версии которого безраздельно господствовали в юриспруденции на протяжении первых двух третей XX века. Социальным контекстом этих изменений явилось проявление первых симптомов тех тенденций, которые были обозначены выше, а также переосмысление политико-правовой истории начала и середины века.

Всю совокупность литературы, в которой анализируются данные проблемы, можно разделить на две большие группы. Большая часть этих работ выполнена юристами с позиции, которую можно обозначить как правовая философия, т.е. с позиции решения философско-правовых проблем внутри теории права или же в соотнесении с ней. При этом в подходах и решениях этой группы исследований явно прослеживается влияние напряжённых дискуссий между юридическим позитивизмом (легизмом) и естественно-правовыми (юснатуралистическими) позициями, наиболее

распространённой версией, которых сегодня считаются теории справедливости.

Вторая - менее многочисленная, - группа исследований представляет собой собственно философские исследования права, которые выполнялись исходя из новых методологических установок. В числе этих подходов в первую очередь следует указать на герменевтику, феноменологию, на исследования, разделявшие постмодернистские установки. В подавляющем большинстве исследований этого типа правовая проблематика не являлась центральной, а выступала своеобразным приложением решения более фундаментальных философских проблем. При этом рассмотрение правовых вопросов тесно увязывалось с анализом этических вопросов, к которым нередко сводились социальные аспекты права. Последнее обстоятельство сближало философские исследования права с естественно-правовыми исследованиями юристов.

В качестве узловых тем, вокруг которых организовывались исследования и дискуссии в правовой философии, чаще всего выступали такие темы, как: сущность, смысл, цели права, характер его долженствования (обязательности), связь права с государством и политикой, человек в праве, социальное и правовое, правовая безопасность, справедливость и право, соотношение права и морали, нравственности, ценности и интересы в праве.

В решении перечисленных проблем можно выделить два периода. Первый период можно обозначить 60-80 годами XX века. В этот период основное размежевание шло по линии юридического позитивизма и противостоящих ему позиций. Для этого периода характерно использование преимущественно классических методологических подходов. Второй период начинается с конца 80-х гг. и длится до сегодняшнего дня. Это период, когда более активно стали использоваться постклассические методологии, предпринимались попытки создания интегративных теоретико-правовых теорий.

Специально следует оговорить об особенности развития российской философии права. Рост внимания к указанным проблемам в нашей стране также стал наблюдаться с 60-х гг. прошлого века. Но в советский период на поисках решений в этой области сильное влияние оказывали идеологические ограничения. Эти исследования выполнялись преимущественно специалистами в области теории права, исходя из положений марксистско-ленинской теории о государстве и праве. Перестройка, крах Советского Союза, заявления о построении правового государства и права актуализировали философско-правовую проблематику. Актуальность обуславливалась также отказом от единственной методологии, что привело к активному освоению зарубежных теорий.

Содержательно линии в решении перечисленных вопросов могут быть обозначены следующим образом. Одной из основных линий является юридический позитивизм, ведущими представителями которых являются Р.Дворкин, Г. Кельзен, Г.Л.А. Харт, за работой которого «Понятие права»5 закрепилась репутация своего рода манифеста современного юридического позитивизма. В качестве особенности юридического позитивизма рассматриваемого периода следует указать на то, что обоснование императивности и универсальности юридических норм увязывается с их логико-семантическими аспектами.

В полемике с юридическим позитивизмом формировалась иная линия, представленная такими именами, как Дж. Ролз6, Л. Фуллер7, О. Хёффе8 и др. Сторонники этого направления подходят к решению правовых проблем из положений о зависимости права от морали, концепций справедливости.

В качестве самостоятельного направления следует признать направление, в котором для анализа современных правовых проблем активно используются социальные теории, в том числе - социологические и

5Харт Г Л А Понятие права - СПб Изд-во С -Петерб ун-та, 2007

6Ролз Дж Теория справедливости -М Изд-во ЛКИ, 2010

7Фуллер Л Л Мораль права - М ИРИСЭН 2007

8 Хеффе О Справедливость Философское введение - М Праксис, 2007

9

исторические. Среди представителей этого направления следует назвать Г. Дж, Бермана, П. Бурдье, К. Казимирчука, К. Роде, Л.И. Спиридонова, А. Фердросса, Четвернина В.А.9 и др.

Попытки преодолеть разрыв между различными подходами заставляет исследователей обратиться к философии права, ее соотношению с догматической теорией права и социологией. Варианты такой интеграции предложены в работах В.Г. Графского, Д. Керимова, В. Кубиша, Г. Хенкеля, А. Фердросса10. В этих работах звучит идея о необходимости обращения к философии для решения тех методологических вопросов, которые встали перед юридической мыслю. В этой ситуации несомненный интерес представляют работы философов, в которых рассматриваются проблемы права: К.-О. Апеля, Г.-Г. Гадамера, Н. Лумана, П. Рикера, Ю. Хабермаса.

При решении всего круга обозначенных проблем должны учитываться современные подходы, развивавшиеся, в том числе, и в нашем правоведении. В их числе следует указать на диалогическую антропологию, развиваемую И.Л. Честновым, либертарное правопонимание, представленное в работах Н.В. Варламовой, Д. Дождева, В.В. Лапаевой, У. Кимлика, B.C. Нерсесянца и др., неоинституциональную экономическую теорию права, отражённую в работах А. Азуана, Бьюкенена Д., Г.А. Гаджиева, В.И. May, В.Л. Тамбовцева и др., постмодернисткие теории Р. Алекси, Р. Рорти, М. Фуко, критической американской школой.

Объект исследования - дискурсивно-правовая социально-юридическая система.

9 См , наприм Берман, Г Дж Западная традиция права эпоха формирования - М Изд-во МГУ Издательская группа ИНФРА-М - НОРМА, 1998, Бурдье П Дух государства генезис и структура бюрократического поля // Поэтика и политика Альманах Российско-французского центра социологии и философии Института социологии Российской Академии наук - М Институт экспериментальной социологии, СПб Алетейя, 1999, Спиридонов Л И Социология уголовного права -М Юр литература 1986, Rode К Geschichte der euiope