Конструирование дискурса этнической идентичности

Кардинская, Светлана Владленовна

Полный текст автореферата диссертации по теме "Конструирование дискурса этнической идентичности"

На правах

КАРДИНСКАЯ Светлана Владленовна

КОНСТРУИРОВАНИЕ ДИСКУРСА ЭТНИЧЕСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ (интерпретативные модели удмуртской этничности)

Специальность 09.00.11. - социальная философия

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Москва-2005

Диссертационная работа выполнена на кафедре философии факультета социологии и философии Удмуртского государственного университета

Научный консультант: доктор философских наук,

профессор Бушмакина Ольга Николаевна

Официальные оппоненты: доктор философских наук,

профессор Барулин Владимир Семенович

доетор философских наук,

профессор Федотова Валентина Гавриловна

доктор философских наук, профессор Гриненко Галина Валентиновна

Ведущая организация: Ижевский государственный технический

университет

Защита состоится «3 » _ 2003 г. в часов на заседании

диссертационного совета Д 212.154.06 при Московском педагогическом государственном университете по адресу: 117571, Москва, проспект Вернадского, 88, ауд. 818.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского педагогического государственного университета по адресу: 119992, Москва, Малая Пироговская, д. 1.

Автореферат разослан «£_» _200

Я i

Ученый секретарь диссертационного совета

JM

В. В. Михайлов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Обращение к проблематике этничности в современной философии связано с тем, что общество сегодня все отчетливее демонстрирует свою плюральность и неоднородность, а культурное многообразие мира уже не может быть описано с позиции единой сисшмы классификации. В условиях децентрации мира, вызванных глобализацией экономики и информации, исчерпывается актуальность систем описания социальной действительности, базирующихся на понятиях «государство-нация», или «класс», так как государство превращается в «службу безопасности мега-корпораций», а классы и классовая борьба оказываются «политическим мифом». В этой связи, в современном социальном дискурсе появляется тенденция к формированию классификационных моделей, закрепляющих этничность в качестве основания социального различия. Объяснение социальной

неоднородности посредством этнических различий используется дискурсом мультикультурализма, который, признавая необходимость толерантного отношения к «чужой культуре», фиксирует границы между «этническими культурами» как «естественные».

Плюральность мира, фиксируемая дискурсом мультикультурализма и превращенная в идеологию современного общества, становится основанием для обозначения культурных, экономических, стилевых различий в качестве этнических, обеспечивая возобновление риторики этноцентризма и вызывая необходимость новой постановки вопроса о современных принципах воспроизводства этнического языка.

Важность данной проблематики для современного российского общества определяется тем, что на фоне культурного разнообразия российской действительности в отечественных социальных науках традиционно закрепилось эссенциалистское понимание этноса как «этносоциального организма», являющегося коллективным субъектом общественно-исторической деятельности, что способствует рассмотрению этнических границ в качестве изначально данных. Такое определение этничности, легитимированное «теорией этноса», служит основанием для разворачивания языка конфликта и возникновения новых форм культурного расизма.

В этой связи, актуальным оказывается критический анализ концепта «этнонации», послужившего, в частности, идейному обоснованию необходимости суверенизации «национально-территориальных единиц» на постсоветском пространстве, одной из которых является Удмуртская республика. Такой анализ предполагает перенос проблемы этничности из сферы «межэтнических отношений», подразумевающих «нерефлексивное допущение» существования этносов в качестве «коллективных субъектов», имеющих собственные интересы, в пространство дискурсивного

конструирования этнических этничности как символического о'

Степень изученности и разработанности проблемы.

Рассмотрение этничности в рамках отечественных и зарубежных социальных наук обнаруживает различные подходы к осмыслению этнической проблемагики. Большая часть исследований этничности проводилась в пределах примордиалистского направления, представленного концепциями Г. Кона, П. ван ден Берге, Э. Шилза, К. Гирца, Дж. Армстронга. Близким примордиализму является также перенниализм (Д. Фишман, Г. Айзакс, У. Коннор). В этих теориях этничности подчеркивается ее изначальная данность, «природность», в качестве «реальных» рассматриваются уходящие в прошлое этнические «корни».

Инструменталистская критика примордиализма, осуществлявшаяся Дж. Эллером, Р. Кохланом, С. Гросби, предполагает установление исторического «прошлого» этноса как зависимого от социально-политической ситуации в настоящий момент и обеспечивает ситуативную интерпретацию этничности. Если примордиализм обосновывает идею развития националистической идеологии фактом существования изначального - генетически закрепленного - этнического чувства, то инструментализм подчеркивает нереальность «примордиальных уз», сводя их к игре политических интересов элит. Этничность и в том, и в другом случае оказывается идеологической моделью, теряя свои социальные и/или дискурсивные основания. Обнаружение актуализированного в дискурсе «национальной» элиты принципа власти, принимаемого за само собой разумеющийся принцип социального порядка, выявляет тот предел, на котором примордиализм и инструментализм становятся обратимы.

В отечественных социальных науках закрепилась устойчивая традиция, основанная на деятельностном и ценностном подходах к рассмотрению этнических проблем. Прежде всего, это работы Ю.В. Арутюняна, Л.Н. Дробижевой, М.Н. Губогло, З.В. Сикевич, Г.У. Солдатовой и др. В исследованиях названных авторов этнос определяется как природно-социальная реальность, отраженная в ценностях культуры и обеспечивающая подчинение деятельности индивидов объективно-историческим закономерностям. На формирование этой традиции оказала влияние «теория этноса», представленная, в частности, концепцией Ю.В. Бромлея, в которой этнос задается как «этносоциальный организм», обладающий специфической этнокультурной «сущностью» и являющийся своего рода «коллективной личностью».

Перечисленные подходы демонстрируют эссенциалистскую позицию по отношению к этничности, придающую ей статус субстанции. Эссенциализм укоренен в европейской и российской философской традиции, формулирующей концепты «народа» и «культуры». В работах М. Шелера, H.A. Бердяева, B.C. Соловьева различные «народы» предстают как «коллективные субъекты», обладающие «духом» и «душой».

,основой для развития в социальных науках эссенциалнстскоро понимания этничности послужили социологические

концепты, представляющие социальную реальность в структурах объективации и объясняющие социум посредством позитивистских, эволюционистских и историцистских категорий. Это работы М. Вебера, Э. Дюркгейма, Г. Зиммеля, Т. Парсонса.

Конструктивистский подход - в противоположность эссенциализму - предполагает рассмотрение этничности как пространства самоконструирующихся в актах интерпретации дискурсов. Однако конструктивизм в социальных науках не является неким единым направлением. «Конструирование» может означать как выявление типов I «повседневности» (П. Бергер, Т. Лукман, Э. Гидденс), так и

самоактуализацию символического поля социальности (П. Бурдье). Исследования феномена «этнической повседневности» проводятся ^ О. Бредниковой, В. Воронковым, О. Калачевой, О. Карпенко, Е. Чикадзе,

И. Освальд. Анализ этничности сводится к описанию типов ее проявления, фиксации стереотипных суждений, а также к констатации факта идеологизации этничности. Поскольку этичность описывается как существующая в «повседневности», она представляется в качестве данности, а не в качестве теоретического конструкта, сводя исследование к констатации, или описанию, состояний этничности.

В конструктивистских парадигмах этничность осмысливается как процесс идентификации. Развитие проблематики идентичности осуществляется в концептах «интерпретативной социологии» (И. Гофман, Дж. Мид), обнаруживающей психологические смыслы идентификации. В социально-психологической концепции Э. Эриксона закрепляются представления о бессознательно наследуемой коллективной идентичности, являющейся основанием индивидуального существования и обусловливающей специфику его социального поведения. Поведенческая трактовка идентичности характерна и для представителей бристольской школы психологии (Д. Абраме, Дж. Тернер, М. Хогг), подчеркивающих значение идентичности как принадлежности к социальной общности.

Феноменологическая концепция А. Шюца, направленная на прояснение смысла повседневной идентификации в ситуации интерсубъективности, обнаруживает идеализацию социальной типичности, выявляющую отсутствие субъекта идентификации и подмену последней процессом социализации. Невозможность определения идентичности как социального различия, проявляемая феноменологическим дискурсом, обусловила постановку проблемы «свой - чужой» как интеркультуральной ситуации идентификации (Б. Вальденфельс), способствующей преодолению этноцентризма. Идентичность как различие культур осмысливается также в работах М. Дуглас, раскрывающих специфику так называемой «разметки» - классификационных схем, дистанцированных от индивида и навязывающих ему самость, или идентичность.

Конструктивистское направление, представленное работами П. Бурдье, Р. Ленуара, Д. Мерлье, Л. Пэнто, П. Шампаня предполагает рассмотрение социальной реальности как символического поля,

самоопределяющегося в процессе конструирования интерпретативных моделей социального целого. Раскрываемая с этой позиции этничность оказывается «рассеивающимся» дискурсом, предъявляемым во множестве интерпретаций.

Теорешческим основанием для осмысления этничности как процесса дискурсивного конструирования послужили теории «изобретенной традиции» Э. Хобсбаума, «воображаемого сообщества» Б. Андерсона, а также концепция «воображаемого установления общества» К. Касториадиса. Последняя предусматривает возможность самоузнавания - саморефлексии - языка, конструирующего социальную реальность в различных формах общественно-исторического действия. Концепт этноса как «языкового сообщества» присутствует также в работах Э. Балибара.

Проблема полиэтничности в эпоху глобализации тематизируется в работах таких исследователей как А. Аппадураи, Дж. Бартон, У. Бек, Э. Гидденс, Н. Луман, Р. Робертсон, Л. Склер, Г. Терборн, М. Уотерс, фиксирующих оппозицию «глобальное / локальное». Она определяет современное состояние общества, а также обнаруживает тенденцию «глобального общества» к самопредъявлению в качестве пространства, в ко юром осуществляются разнообразные символические обмены.

Ситуация глобализации мира, предполагающая включенность различных культур в общемировую коммуникацию, порождает ряд проблем, обозначаемых в качестве проблематики мультикультурализма. Закономерности развития мультикультурализма как теории и как идеологии рассматриваются Ф. Беккер, Н. Глейзером, B.C. Малаховым.

Осмысление принципов культурного фундаментализма в современном обществе как идеологического закрепления религиозных и этнических различий в качестве объективных первооснов, противостоящих индустриализму и постиндустриализму, присутствует в работах П.С. Гуревича.

Этничность как процесс символического конструирования определяется в работах B.C. Малахова и В. А. Тишкова, осмысливающих этнос в качестве способа социального закрепления культурных различий посредством этнической системы классификаций, специфически представляющей социальную реальность. В работах этих авторов используются способы деконструкции социальных понятий, обеспечивающих воспроизводство риторики этноцентризма и культурного расизма, раскрываются принципы языковой актуализации «коллективной идентичности», а также возможности возобновления языка конфликта. Прояснение специфики этничности с этих позиций способствует построению модели этнической дискурсивности, выявляющей механизмы конструирования этнических структур в процессе самоидентификации этнического субъекта, и обоснованию теоретического подхода к исследованию этничности.

Источниками исследования удмуртской этничности, наряду с материалами интервью, контент-анализа средств массовой информации и

документов общественных организаций, являются этнологические работы С.Ф. Васильева, В.Е. Владыкина, М.В. Гришкиной, И.К. Клестова, Г.К. Никитиной, А.Н. Петрова, В.Л. Шибанова, Г.К. Шкляева и др.

Объект и предмет исследования.

Объектом диссертационного исследования является этническая реальность, представленная в дискурсивных конструктах. В качестве предмета философского анализа рассматривается этническая идентификация, актуализирующаяся в структурах дискурсивности.

Цель и задачи исследования.

Целью исследования является философский анализ конструирования дискурсов этнической идентичности в поле социальной реальности. Достижение этой цели предполагает решение следующих задач:

1. Определить способы субстанциализации этничности в социальном дискурсе.

2. Установить пределы идентификации, закрепляющие смыслы конструктов этнической дискурсивности.

3. Обнаружить точку самоидентификации этнического дискурса.

4. Выявить специфику «повседневной» этничности в языке стереотипов.

5. Конституировать темпоральные структуры в конструкциях этнической дискурсивности.

6. Раскрыть способы опространствливания этничности в идеологических конструктах.

Теоретико-методологические основы и источники исследования.

Избранный в диссертации конструктивистский подход к исследованию этнической проблематики предполагает понимание этничности в качестве дискуссионного поля, дискурсивно заданного во множестве концептов, мнений, позиций и «точек зрения», определяющих «место» конструирования этничности и границы ее идентификации. Этничность рассматривается как язык, или символическое отношение, актуализирующееся в точке этнического субъекта, воспроизводящего структуры этнического дискурса в процессе идентификации.

Теоретическим основанием определения этничности как символического пространства является концепция социального ноля П. Бурдье. Основой для анализа этничности в качестве языка-этнолекта послужила концепция Р. Барта, осмысливающего социальную реальность как совокупность идеологически упорядоченных дискурсов-социолектов. Однако, в отличие от «социолекта» Р. Барта, являющегося языком идеологии, понятие «этнолект» обозначает этничность как дискурс, или символическое отношение, самоопределяющееся в различных языковых конструктах.

Конструирование этничности предполагает предъявление этнического дискурса - этнолекта - самоструктурирующегося в полагании собственной тотальности посредством различения «своего» и «другого», являющихся типичными (стереотипными) образами этничности. Этнолект

как самоконструирующееся отношение этничности представлен в знаках «своего» и «другого», являясь символической системой или текстом этничности. Самореализуясь в качестве отношения знаков, этнолект закрепляет правила их упорядочивания (нормативность), определяющие направления развития этнического дискурса. Выражаясь в каждом знаке своего дискурса, этнолект является точкой само-предъявления, «этноса» как конструируемого - языкового - целого, а также тем, «кто» высказывается - субъектом этнического дискурса, или этническим субъектом.

С позиции такого подхода, анализ механизмов этнической идентификации предполагает выявление способов самоактуализации этнического субъекта в процессе интерпретации этнической традиции, обнаруживающей предельные состояния социальной дискурсивности.

В философии концепт «предела» как точки самоопределения потока субъективности наиболее полно разворачивается в системе Ф. Шеллинга. Предельные состояния языковых структур исследуются в концепции Ж.-Л. Нанси. В отечественной философии разработка проблематики «предельности» в шеллингианской традиции субъект-объектного тождества ведется О.Н. Бушмакиной. Концепт «предела» получает развитие в философском постмодернизме (Ж. Бодрийяр, Ж. Делез, Ж. Деррида), однако «предел» в этих концепциях рассматривается в значении «разрыва», обусловленного элиминированием субъекта за пределы сферы дискурсивности. «Предельность» в постмодернистских работах связана со стремлением к обнаружению неких предельных, неразложимых познавательных элементов как абсолютного начала дискурсивности. Однако такой способ рассуждения, обозначаемый как «деконструкция», не приводит к прояснению оснований конструирования смысла, а сводится к субстанциализации так называемых «нулевых» конструктов мышления (О. Н. Бушмакина), исчерпывающих возможности познания.

Понятие «деконструкция» также используется П. Бурдье и представителями его научной школы, оно оказывается связанным с пониманием социальности как предсконструированной («преконструкта»), пред-данной исследователю и принудительно воздействующей на говорящего. Деконструкция, в этом аспекте, становится выявлением причин и условий внедрения тех или иных понятий в социальных дискурс, обнаружением теоретических концептов, послуживших основанием для гипостазирования «преконструктов». Однако такая деконструкция, как правило, истолковывается двояко, она может иметь целью выявление субъективных (рефлексивных) оснований конструирования социальности, но также может соскальзывать в область поиска «объективных структур» социальной реальности, представляющихся, чаще всего, как отношения власти.

Поскольку понятие «деконструкция», используемое в теоретических работах, послуживших основой для формирования концепции

диссертации, демонстрирует разные варианты интерпретации, сомнительной становится возможность применения деконструкции в качестве метода исследования. Несмотря на существенное влияние концепции П. Бурдье, а также некоторых постмодернистских систем, в частности, работ Ж. Бодрийяра на формирование концепции диссертационного исследования, оказывается целесообразным обозначение метода исследования как метода опредёливания, предполагающего новое осмысление пределов идентификации, границ, очерчивающих возможность построения идентификационных схем. Метод определивания способствует раскрытию в качестве основания или предела идентификации субъективной деятельности мышления, являющейся принципом конструирования социальной (этнической) реальности. Предполагаемое методом определивания тождество мышления и языка позволяет прояснить механизмы конструирования этничности, опосредованные языковой деятельностью этнического субъекта, самоопределяющегося в структурах дискурсивности.

В отличие от метода определения, используемого в марксизме, а также в социологических концептах М. Вебера Э. Дюркгейма, Г. Зиммеля, Т. Парсонса, и научных теориях этничности, метод определивания подразумевает прояснение исходных оснований конструирования концепций и теорий, выражающихся в наличии исследовательских точек зрения, посредством которых актуализируется социальный дискурс. Социальная реальность в этом методе представляется не в качестве определенной, данной в определении, фиксирующем лишь некий аспект социальности, а значит всегда оказывающемся неполным, а как процесс конструирования смыслов, выявляющий их границу, на которой и происходит самоидентификация социального (этнического) субъекта в структурах дискурсивности.

Исследование этничности в методе определивания способствует ее представлению в качестве пространства отношения различных дискурсов и научных традиций, актуализирующегося в акте интерпретации, обеспечивающем новое определение смысла этничности.

Поскольку работа предполагает анализ этнической дискурсивности, необходимым оказывается построение интерпретативных моделей языка этнических индивидов и экспертов, выявляющих различные аспекты конструирования этничности. Такие интерпретативные модели выстраиваются на основе материалов глубинных неструктурированных интервью, позволяющих обнаружить индивидуальные аспекты этничности.

Интервью, будучи междисциплинарным методом исследования, применяемым, в частности, в социологии и социальной антропологии, в контексте данной работы выстраивается как классическое отношение «вопрос - ответ», раскрывающее поле смысла, образующееся между точками «информант - интервьюер». Этничность, предстающая в таком диалогическом отношении, самопредъявляется в границах, обозначенных

информантом и интервьюером, создавая ситуацию смыслового напряжения поля этничности, способствующую актуализации субъективной деятельности мышления, конструирующей этническую реальность.

Для прояснения механизмов трансляции этноидеологических конструктов оказывается целесообразным контент-анализ публикаций в средствах массовой информации. Необходимость исследования СМИ с целью выявления способов идеологизации этничности связана с тем состоянием социальной реальности, которое характеризуется Ж. Бодрийяром как снятие границ между действительностью и ее образами или моделями, в частности, тиражируемыми прессой, определяющее гиперреализацию социального.

Контент-анализ, являющийся также междисциплинарным методом, применяемым в социальных науках, а также в лингвистике, предполагает не только подсчет упоминаний об этносе в различных аспектах, но и исследование, собственно, содержания конструктов, представляемых СМИ, прояснение оснований их включения в социальный дискурс. Интерпретация данных контент-анализа позволяет выявить идеологические конфигурации этничности и способы, опосредующие придание социально-политического смысла этим конструктам, предъявление этноса как претендующего на особые права «коллективного целого».

Научная новизна работы заключается в постановке проблемы философского осмысления этнической идентичности как самоопределения дискурсивности. Конструктивистский подход позволяет представить этничность в качестве символического отношения, самоконструирующегося в «точке» этнического субъекта, заданного в тождестве языка и мышления. Выделяются следующие положения, содержащие новизну работы:

1. Определены способы субстанциализации этничности в структурах объективации через позицию трансцендентного «наблюдателя» «объективной этнической действительности».

2. Установлены пределы конструирования идентичности в дискурсах натурализации и психологизации, закрепленных в концепте «коллективной идентичности».

3. Обнаружена точка самоидентификации этнической дискурсивности как «место»-положение этнического субъекта в пространстве интерпретации смысла этничности, представленном в структурах «этнолекта».

4. Выявлена специфика «повседневной» этничности в языке стереотипов, присвоенных этническим индивидом в конструктах этнического имени как границы этноса.

5. Конституированы темпоральные структуры этничности в дискурсе эксперта, представляющего «настоящее» в

исторических конструктах «прошлого» как образцов «будущего» развития этноса,

6. Раскрыты способы легитимации этнических концептов, обеспечивающие абсолютизацию этнического принципа описания социальной «действительности» и формирование объективированного пространства этноидеологического дискурса в актах реификации символического отношения.

Положения, выносимые на защиту:

1. Способы субстанциализации этничности определяются в объективированных конструктах эссенциализации, реификации и

1 гипостазирования социального дискурса, задаваемых

трансцендентной позицией «наблюдателя» «объективной этнической действительности».

I 2. Пределы этнической идентификации устанавливаются в

объективации смысла концептов натурализации и психологизации, способствуя закреплению символического отношения «свой» / «другой» как «естественного» различия «коллективных идентичностей».

3. Этничность как поле дискурсивных практик рассматривается в качестве «этнолекта», актуализирующегося во множестве интерпретативных моделей, определяющих смыслы конструктов этничности. Точка самоидентификации этничности обнаруживается как «место»-положение смысла этнического субъекта в структурах «этнолекта».

4. Специфика этничности как «повседневности» выявляется в структуре языковых стереотипов через самоименование этноса, присваиваемое этническим индивидом и обеспечивающее воспроизводство этнической границы.

) 5. Этническая дискурсивность, обнаруживающая исчерпание

объективированных смыслов на пределе, проявляется как процесс до(пере)конструирования этничности в темпоральных структурах.

, Модальности «прошлого», «настоящего» и «будущего»

конституируются через позицию эксперта как этнического субъекта.

6. Способы опространствливания этничности раскрываются как варианты легитимации этноидеологических дискурсов в социальной «действительности», обеспечивающие

абсолютизацию этнического принципа описания социального пространства посредством реификации символического отношения, и идеологического закрепления этнических конструктов «своего» и «чужого».

Теоретическая и практическая значимость полученных результатов. Теоретическая значимость работы состоит в выявлении дискурсивных оснований конструирования этнической идентичности. Постановка вопроса о механизмах актуализации этничности предполагает

приведение к пределу закрепившихся в социальных науках концептов, натурализующих или психологизирующих этничность, выносящих ее базисные принципы во вне самой этнической реальности. Анализ теоретических способов конструирования этничности выявляет ее существование как поля дискурсивности и способствует построению модели этнической реальности, проявляющейся в качестве языка -этнолекта, самоопределяющегося в точке этнического субъекта.

Этнолект, проходя сквозь точку субъекта, самоограничивается в возобновляющемся субъективном высказывании и оказывается продуктом деятельности субъекта, конструирующего этничность, представляющего ее определенным способом. Этнический субъект становится той «точкой», в которой этнолект обнаруживается в дискурсивных конструктах. Саморазличающимся в точке субъекта дискурсом фиксируется различение в виде знаковой структуры «свой» - «другой», выявляя данное отношение как этническое. Этнический дискурс реализуется в рассуждении об изначальном различии, оказываясь саморефлексией языка, постоянно заново воспроизводящего эту границу.

Разработанная в процессе исследования концепция этнической дискурсивности позволяет проследить способы гипостазирования элементов символического отношения «свой» - «другой» и представления их в качестве «этносов», обладающих «природно-генетической» субстратностью, а также механизмы реификации этнолекта посредством введения абсолютного структурирующего принципа, обусловливающего «этническое взаимодействие» и рассматриваемого в качестве «коллективного субъекта» или «коллективной идентичности». Концепты, закрепляющие этничность в структурах абсолютной объективации / субъективации становятся основаниями ее идеологизации. Фиксация этноидеологических концептов в социально-политическом дискурсе обеспечивает устойчивость этноцентристской риторики и языка конфликта.

Анализ современных форм представления «этнической традиции» и «этнической культуры» с позиции конструктивизма предполагает их осмысление в качестве «преконструктов», требующих прояснения оснований формирования и дискурсивного обозначения этих форм. Разработка этнической проблематики в методе опредсливания способна повлиять на ряд представлений, сложившихся в социальных науках и связанных с эссенциалистской интерпретацией этничности.

Исследование этничности как процесса языкового конструирования может послужить теоретической основой для дальнейшего анализа социальных проблем современности, связанных с осмыслением не только этнических, но и культурных, а также конфессиональных различий, все чаще используемых в качестве символических ресурсов в поле политики. Теоретические разработки и обобщения, послужившие результатом исследования идеологических конструктов, актуализируемых деятельностью удмуртских общественных организаций, а также

«национальных» образовательных учреждений, могут быть широко использованы для изучения специфики современных этнических дискурсов России.

Материалы и выводы диссертации могут быть использованы не только в разделах социально-философского знания, но и в качестве теоретических оснований для разработки лекционных курсов по социальным дисциплинам, в частности, «Этносоциологии» и «Этнополитологии».

Апробация исследования. | Основные идеи и результаты исследования излагались автором в

курсах «Современная социальная философия», «Этносоциология», «Теоретическая социология» и спецкурсах «Миф и ритуал в культуре», ! «Социальные системы и процессы» на факультете социологии и

философии Удмуртского государственного университета, в монографии «Конструирование дискурса этнической идентичности (интерпретативные модели удмуртской этничности)» и в ряде статей, в том числе в центральной печати, выступлений на региональных, российских и международных конференциях: «XXI век: Россия и запад в поисках духовности» (Пенза, 2003), «Бренное и вечное: Прошлое в настоящем и будущем философии и культуры» (Великий Новгород, 2003), «Национальная экономика и национальная идея России» (Ижевск, 2003), «Человек: физическое и духовное самосовершенствование» (Ижевск, 2002), Второй Всероссийского социологический конгресса «Российское общество и социоло1 ия в XXI веке: социальные вызовы и альтернативы» (Москва, 2003), «Сорокинские чтения 2004: Российское общество и вызовы глобализации» (Москва, 2004), «XXI век: новые горизонты гуманитарных наук» (Самара, 2004), «Истоки и современное состояние I этнических культур ПФО» (Ижевск, 2004), «РЛ в некоммерческой сфере»

(Ижевск, 2004), «Организация в фокусе социологических исследований» (Нижний Новгород, 2005), «Политическая культура и политические процессы в современном мире» (Екатеринбург, 2005), «Трансформация * российского общества и актуальные проблемы социологии»

(Екатеринбург, 2005), «Глобальное пространство культуры» (Санкт-Петербург, 2005), «Социально-экономические и политические условия развития гражданского общества в России» (Ижевск, 2005), «Актуальные проблемы науки в России» (Кузнецк, 2005).

Структура диссертации.

Работа состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы диссертационного исследования, определяется степень ее разработанности, формулируются

цели и задачи исследования, исходные методологические установки, раскрывается его научная новизна и практическая значимость,

В первой главе «Преконструкты» этнической дискурсивности» выявляются концепты и категории, применяемые по отношению к этнической реальности в теоретической традиции социальных наук. Исследуются теоретические условия представления этнической дискурсивности в структурах объективации.

В первом параграфе «Дискурс этничиости в контексте глобализации и мультикультурализма: деконструкция современного эссенциализма» проясняются способы субстанциализации этнической дискурсивности, обозначается проблема деконструкции устоявшихся смыслов, традиционно придававшихся «этносам» и представляющих их в качестве «коллективных субъектов». Эссенциалистское понимание этничности способствует воспроизводству языка конфликта и конфронтации, поскольку закрепляет представление о культурной «чуждости» «этносов», обусловленной «генетически» заложенными этническими различиями.

Рассмотрение этничности с позиции эссенциализма способствует объективации этнической реальности, наделению ее характеристиками «коллективности». Однако вопрос об основании существования этнического приводит к обнаружению некой идеи, теории, концепта, задающих этничность как специфическую «самость».

Конституирование этничности эссенциалистскими теориями выявляет дискурсивную реальность этнического бытия, его языковую природу. Попытки поиска этничности за пределами ее языкового выражения оборачиваются утверждением либо трансцендентного принципа власти (абсолютного субъекта), либо невыразимых генетических процессов наследования (законов природы). И то и другое ускользает от возможности исследования, обессмысливая какое-либо высказывание об этничности. Абсолютная объективация этничности оказывается ее абсолютной субъективацией - закреплением всеобщего Закона существования этнического, предписывающего ему специфические свойства.

Преодоление эссенциалистской традиции предполагает исследование этнической проблематики с конструктивистской позиции, предполагающей деконструкцию объективированных, оказывающих принуждение на говорящего, значений таких понятий как «этнос», «этническая идентичность», «этнический менталитет», «этническое самосознание». Осмысление этих социальных понятий как пред-сконструированных (преконструктов), выявление причин и условий их внедрения в социальный дискурс, обнаружение теоретических концептов, послуживших гипостазированию данных конструктов, способствуют представлению этничности как дискуссионного поля, пространства отношений различных дискурсов и научных традиций, каждый раз заново интерпретируемых разнообразными теоретическими концептами,

актуализирующимися во множестве «точек зрения» исследователей. Рассеивающийся во множестве «точек зрения» этнический дискурс, «схватываясь» интерпретативными схемами, предстает в специфической (ставшей) форме, фиксируя и определяя смысл этничности.

Во втором параграфе «Этнос как «социальный факт»: гипостазирование этничности» рассматриваются процессы реификации и гипостазирования этнической дискурсивности. Теоретическим основанием эссенциалистской интерпретации этничности является закрепившееся в научном дискурсе позитивистское определение социальной реальности как объективной данности (совокупности «социальных фактов»), обладающей способностью к эволюционированию и историческому развитию, согласно объективным законам социума. Примордиалистские концепты этничности, черпающие свою риторику из теории социального позитивизма (объективизма), наделяют «этносы» субстратностью, обеспечивающей их самостоятельное существование в качестве особых коллективных целостностей, имеющих свой «характер», «психологию», а также «типы поведения».

Утверждение «типичного» бытия этничности и наличие неких «генетически» воспроизводимых этнических структур предполагает действие «скрытых» природных механизмов продуцирования таких этнических различий. Этничность как «особость», как нечто специфическое оказывается невыразимой вне сферы «самосознания» этноса, осуществляемого наиболее активными «националистами», вырабатывающими этническую идеологию и, тем самым, полагающими этнические границы. Этничность, таким образом, становится инструментом политической деятельности элиты, обусловленной интересами власти. Последнее предполагает исчерпание возможностей примордиализма в истолковании этничности и его полное совпадение с инструментализмом.

Таким образом, эссенциализм как принцип определения этнической сущности характеризуется гипостазирующей реификацией, предполагающей проекцию теории на «действительность» и представление идеи в качестве «действительности». Этнический дискурс, при осуществлении такой операции, оказывается «наблюдателем» самого себя в качестве некой упорядоченной «действительности», не обнаруживая, однако, себя как «наблюдателя». Подобная «слепота наблюдателя» есть недостаток саморефлексии этнического дискурса, осуществлению которой препятствует «нерефлексивное допущение» наличия «этносов» как объективных данностей, возникающее в результате операции гипостазирования.

Во второй главе «Пределы идентификации этнической дискурсивности» этническая реальность рассматривается как самопредъявляющаяся в структурах дискурсивности. Анализируется процесс самоконструирования символической структуры

«свой» / «другой», выявляющей границы этнической дискурсивности как пределы идентификации в «точке» конструирующего субъекта.

В первом параграфе «Концепты этничности: натурализация и психологизация этнической идентичности» показывается, что субстанциализация этничности, обусловленная поиском некой этнической сущности за пределами языкового поля, способствует направленности этнической дискурсивности на обоснование этнических различий. Подразумевается, что различия априорно присущи этносам, даны им от «природы», связаны с их специфическим происхождением. Это «коллективные» различия, «изначально» присущие каждому «носителю» этничности. «Генетически заложенная» этническая сущность, предполагающая «примордиальные узы», обеспечивает наличие характерных особенностей поведения представителей этноса, основанных на их коллективном сходстве. Этнос содержит некие групповые схемы поведения, детерминированные «природой». Доведение до предела такого рода рассуждений проявляется в обозначении этноса в качестве «популяции», то есть в полной натурализации этничности.

Крайняя натурализация этничности предполагает характеристику ее «носителей» как выполняющих определенную поведенческую программу. «Природа» же рассматривается в качестве программирующего устройства, осуществляющего различение и упорядочивание «действительности». Такая «природа» оказывается обладающей «разумом», она оборачивается абсолютным субъектом, предписывающим социальные нормы поведения, типизирующим социальную «действительность», полностью воплощающимся в полагании этнических границ. Поскольку этнические границы обнаруживаются как уже положенные, абсолютный субъект актуализируется в «местах» этносов, являясь основанием этничности, имеющим «корни» в историческом «прошлом».

Теоретические концепции, обозначающие существование этносов как общностей, или групп, обладающих специфическими характеристиками (примордиалистские концепции, «теория этноса», основанные на деятельностном подходе социологические концепции этничности), послужили развитию проблематики этнического самосознания. Различение, обнаруживаемое в акте самосознания, подразумевает наличие субъективности, осознающей особость «своего» этноса, отличие его от «другого». Такая субъективность есть коллективное «мы», выявляемое на границе этничности.

Существование этноса как различия предполагает присутствие того, кто это различие проводит, обозначая этнос в качестве единого целого, отделенное от «других», то есть, самосознающего субъекта. На уровне индивида самосознание оказывается «чувством принадлежности» к целому. Индивид, собственно, не осознает, а чувствует, обладает чувствительностью. Он может осознать «свою» этническую принадлежность, если уже существует различие «свое / чужое», то есть, если социальная реальность уже структурирована. Идентичность как

бессознательное «чувство принадлежности» к этносу психологизируется, обусловливая необходимость поиска основания этнической идентичности в «архетипах сознания», присущих этносу как «коллективному субъекту».

Переосмысление природно-психологической редукции

идентичности, сведения ее к социальной адаптации, приводящего к неразличенности социальной (этнической) реальности, происходит в рамках феноменологических концепций А. Шюца, П. Бергера, Т. Лукмана, исходящих из существования принципа субъективности. Однако в этих концепциях, субъект все же оказывается социальным индивидом, воспроизводящим в своем действии социальные структуры,

' представленные как «жизненный мир», «здравый смысл», «естественная

установка», «схемы взаимодействия». И, хотя, такие «схемы взаимодействия» представляются как схемы интерпретации, то есть

* языковые конструкты, язык не рассматривается этими исследователями в качестве основания социального отношения и структурирующего (типизирующего) принципа социума, а полагается в качестве одного из элементов «повседневности». Последняя не осмысливается как язык, самим своим существованием обеспечивающий структурированность социального отношения (общения, со-общения). Конструкт «повседневности», освобожденный от языковой реальности, остается «пустым» и вынужден заполняться концептами «жизненного мира» и «здравого смысла» - «объективными» схемами, трансцендентными социальному и ускользающими от попыток исследования.

Попытки нахождения сущности этничности в «природе» или «психике» приводят к ее натурализации или психологизации. И то, и другое обеспечивает представленность этничности в структурах абсолютной объективации и / или субъективации. Поскольку, таким образом, основание этничности выносится за пределы этнической

* реальности, она «опустошается», оказываясь не-реальностью, некой невыразимой неразличенностью. Исчерпание этничности, обосновываемой «природными» или «психологическими» схемами, выявляет предельность

3 ее существования, обнаруживая необходимость новой постановки вопроса

о ее смысле.

Во втором параграфе «Конструирование идентичности: дискурс этнического субъекта» определяется точка самоидентификации этничности как «место»-положение смысла этнического субъекта в структурах этнолекта.

Этничность обозначается в точке вйсказывания о ней и «местом» такого высказывания является этнический субъект. Этнический язык, проходя сквозь точку субъекта, самоограничивается, самоопределяется в специфическом субъективном высказывании и оказывается продуктом деятельности субъекта, представляющего этничность определенным способом в дискурсивных конструктах.

Именуя, полагая границы этничности, этнический субъект сам определен наличием этнолекта, то есть, самой возможностью говорения об

этничности, предполагающей существование некой традиции построения этнического дискурса. Говоря об этничности, этнический субъект воспроизводит традиционные смыслы этнолекта («прошлое»). Однако этнический субъект, находясь в точке этнолекта - в точке предела этничности (его границы), обнаруживает ее предельность, то есть неполноту, незавершенность в «настоящем», требующую до(пере)определения.

Этнический субъект, как правило, представляется в качестве эксперта этнической «действшельности», предъявляющего этничность так, как она «есть» с той позиции, которую он занимает. Фигура эксперта оказывается промежуточной инстанцией между некой «действительностью» и полем науки или политики, в которых эксперт занимает авторитетную позицию. Имея полномочия высказываться об этнической «действительности» определенным способом, обусловленные его статусом, эксперт претендует на легитимность представления этнической «действительности» как некой «объективной данности», сущес! вующсй по определенным, независимым от эксперта законам.

Эксперт оказывается «кроссирующим» субъектом, попеременно пребывающим в двух состояниях - этнического субъекта и этнического индивида, переходящим из «действительности» в поле теории. В этой ситуации возникает «алиби» субъекта - то, о чем он высказывается, существует как «действительность» (в которой отсутствует субъект), но эта «действительность» невыразима вне дискурса субъекта (в котором отсутствует «действительность»). Фигура эксперта выявляет парадоксальность науки (социологии, этнологии) как экспертизы, раскрывающей некие объективные закономерности, существующие независимо от экспертов, но представленные в языке экспертов (субъективно). Эксперт в своем дискурсе является «слепым пятном», обнаруживающим все, кроме самого говорящего «наблюдателя». Ситуация экспертизы предполагает отделение дискурса от своего источника (этнического субьекта) и представление его в качестве «действительности» как она «есть».

Выступая в роли «переводчика» скрытых законов «действительности» на язык научной истины, эксперт рассчитывает на легитимность своего представления «действительности», его авторитетность. Сохранение «объективности» этнической «действительности» (конструируемой экспертом) оказывается необходимым для постоянного возобновления научной экспертизы, признания ее важности для принятия политических и управленческих решений. В этой связи, экспертиза этничности всегда оказывается «этническим предприятием», продуцированием проектов «возрождения», «развития», «мобилизации этничности» с целью аккумулирования средств для продолжения деятельности сообщества экспертов.

Преодоление тенденции к сведению этничности к сфере «этнического предпринимательства» может произойти посредством

возвращения субъекта в пространство этнической дискурсивности и осмысления ее как дискуссионного поля, вмещающего разнообразие концептов и теорий. Будучи «местом» актуализации этнического дискурса, субъект обозначает границы этничности, конструируя модели интерпретации этнической реальности. Самоактуализация субъекта в языке этничности оказывается одновременно самоопределением этнической дискурсивности в процессе ее самоидентификации.

Глава третья «Темпоральные структуры в дискурсе этничности» посвящена анализу этнической реальности, выявляющейся в модальностях «прошлого», «настоящего» и «будущего» через позицию эксперта как этнического субъекта.

В первом параграфе «Варианты интерпретации языка стереотипов: конструирование «настоящего» этничность рассматривается как символическое отношение (этнолект), структурирующее социальное пространство и оставляющее «следы» самой структурирующей структуры или типизирующего принципа в существовании «этносов» как обладающих типичными свойствами.

Этнос как определенная типичность подразумевает наличие типично «своего» и типично «чужого», проявляя «раздвоение» типичности, или наличие двойной типизации - стереотипности. Типичность этнических классификаций, существующая в языке, представляясь в именах этносов, воспроизводится индивидами как «естественная действительность» этноса (этносов). Индивид, говоря об этничности как о само собой разумеющемся знании и пытаясь отделить «свой» этнос от «чужого», указывает на традиции фольклора, языка, религии. Однако типичные признаки «своего» этноса не имеют никакого отношения к «повседневной действительности», оказываясь некими «идеальными типами», так как ни фольклор, ни обычаи, ни язык не являются реалиями современной «повседневности», а фиксируются в качестве культурных ценностей, выполняющих функцию представления «народа» («воображаемой» идеальной общности) среди «других».

Обнаружение «зазора» между усредненным (стереотипным) суждением об «этносе» и сложной и разнообразной «действительностью» обусловливает проблематичность самого этнического индивида как представителя «типичной» этничности. «Повседневная» этничность есть лишенность какой бы то ни было «действительности», единственная ее реальность - это реальность самого языка, который ее конструирует. «Повседневность» является языковым конструктом, в процессе конструирования которого язык обнаруживает некую «стереотипность», различаясь на «свое» и «другое».

Стереотип, отсылая к типичному, создает усредненный образ этноса. Типизация, (вос)производимая стереотипами, исходит из определенного типизирующего принципа - идеальной позиции, позволяющей различать «свое / чужое» как «правильное / неправильное», «хорошее / плохое». Подобное различение возможно только с позиции «нормы» - «должного»

или идеального принципа. В основе этнических стереотипов находятся идеи или концепты, способствующие интерпретации различных социальных ситуаций в терминах этничности. Стереотипы обнаруживают устойчивость именно потому, что они существуют как «чистые» (пустые) идеальные формы, способные наполняться содержанием в зависимости от социального контекста. Они оказываются «объемными» образами, вмещающими всю этническую реальность, поскольку язык стереотипов как раз и является тем языком, который полагает «свой» этнос как особенный, отличающийся от «чужого».

Во втором параграфе «Этнический менталитет»: конструирование «прошлого» показывается, что этническая дискурсивность обнаруживает разрыв между тем, что этничность «есть» («пустым настоящим») и тем, чем она «должна быть» (точкой зрения этнического субъекта), выявляя «нехватку» этничности. Такое «должное» - ожидание полноты этничности - проступает в качестве реальности посредством указания на совокупность причин, обеспечивших отсутствие этнических признаков в «настоящем». Эти причины, как правило, выявляются в «прошлом», презентирующемся в качестве обладавшего наличным бытием этничности, в силу специфических обстоятельств (влияние государства, религии, идеологии и т.п.), сведенным на нет в «настоящем». Следовательно, «настоящее» заполняется историческим концептом «прошлого», обеспечивая выявление структуры «прошлое» / «настоящее», выдаваемой за упорядоченность и закономерность самой «действительности».

Этнический дискурс выстраивается как структура «прошлое» -«настоящее», в которой оба элемента бесконечно отсылают друг к другу. Так, черты «этнической ментальности», присутствующие в настоящем, существуют постольку, поскольку они сложились в «прошлом», однако, о «прошлом» можно говорить только при обнаружении неких характеристик «ментальности» в «настоящем».

Этнический дискурс актуализируется только при условии такого несовпадения, «разрыва», дистанции, позволяющей проецировать концепт «прошлого» на «настоящее», и наоборот. Этническое «настоящее», при этом, оказывается «пустой» формой, заполняемой некой идеей этничности, продуцируемой для того, чтобы скрыть отсутствие этнического субстрата.

В третьем параграфе «Проектирование» этничности: конструирование «будущего» выявляется утопичность этничности, обнаруживается ее существование как постоянное откладываемое, забрасываемое в «будущее». Этничность как ожидание «полноты» представляется в концептах, предусматривающих преодоление «нехватки» этнического посредством ее «проектирования». С позиции такого представления этничности, она еще не сложилась по различным причинам, основной их которых является воздействие «чужого» («чужой культуры», «чужого государства»).

«Подлинная» этничность рассматривается как «скрытая» под напластованиями «не-своего», требуя «очищения», «пробуждения» и «возрождения». «Проект» будущего этничности всегда оказывается возвращением к некому состоянию до воздействия «чужого» (до колонизации, до христианизации и т.д.), помешавшего «естественному» развитию «этноса». Такое до-существование этничности становится концептом ее «должного» существования, то есть предположением о том, чем этничность могла бы быть. Проектируемая в «будущее» этничность является конструктом «пра-этноса», некой «этнической чистоты», которой уже / еще нет, «глубинных пластов», воспроизводимых «архитипически» (дискурс этнофутуризма), или «генетически» (дискурс «возрождения»),

«Носитель» этничности должен обнаруживать в себе определенную этническую «субстратность», глубоко скрытую под слоями «чужого», в соответствии с программами, предлагаемыми концептами «возрождения» и этнофутуризма. То, что подлежит «очищению» и «возрождению» есть ни что иное, как коллективная субстанциальность, сущностность, предписывающая «носителям» этничности общие коллективные черты «поведения». Следовательно, проектирование «пра-этноса», полагание его в качестве ожидаемого «будущего» оказывается конструированием «коллективного субъекта», то есть возвращением к дискурсу этноцентризма уже на новом уровне - в сфере дискуссии о специфике этнических культур современности.

Ожидаемое «возвращение» к пра-состоянию этнической культуры проецирует то, чего уже нет («прошлое») на то, чего еще нет («будущее»), «проскальзывая» сквозь точку «настоящего» - «место» конструирующего субъекта. Замещение «настоящей» этничности гиперреальными образами этнической культуры («прошлым» и «будущим»), опустошает «место» этничности, обнаруживая ее «недостаточное 1Ь» и требуя ее до-полнения, до-конструирования, осуществляющиеся лишь в присутствии конструирующего субъекта.

В Главе четвертой «Конструирование пространства коллективной идентичности» анализируются способы вовлечения этничности в пространство идеологического дискурса, подразумевающего отношения власти. Рассматриваются варианты легитимации этноидеологических конструктов в социальной действительности.

В первом параграфе «Этнополитика: «символическое принуждение» показывается, что этнополитика, обозначая этнос как определенную систему ценностей, представляя его в специфической дискурсивной форме, осуществляет «символическое принуждение» этничности, вынуждая ее быть такой, какой она демонстрируется этнополитической моделью. Дистанцируя эту обозначенность (систему знаков) от самого символического отношения (этнолекта), в котором она только и возможна, этнополитика создает пространство для своего собственного существования. «Зазор» между моделью (идеологемой) этничности и этнической реальностью оказывается местом актуализации

дискурса власти, выстраивающего проекты «помощи» и «принятия мер», способствующие становлению этничности такой, какой она «должна быть».

Отделение этнического конструкта («проекта») от этничности как символического отношения способствует закреплению посредством такого дистанцирования «места власти» - инстанции, обеспечивающей именование социального с позиции «народа» («этноса»). Власть, осуществляющая присвоение этнического языка, оборачивается дискурсом, подменяющим собой этническую «действительность», устанавливающим дистанцию между говорящим о ней и самой «действительностью», определяя наличие потенциального пространства этнических «явлений». Легитимирующий свое собственное существование этнополитический дискурс, обозначая «место этноса» и удерживая бесконечно рассеивающуюся этничность в фиксируемых этим «местом» границах, скрывает свое пребывание в таком «месте» посредством именования социального как этнического.

Обозначение этничности в качестве общественной проблемы, требующей для своего решения проведения этнополитики, создает пространство функционирования этноидеологического дискурса, подчеркивающего ценность этнического, представляющего его как некую несомненную «действительность».

Во втором параграфе «Этническая мобилизация»: конструирование этиоидеологии» раскрывается специфика этноидеологии как дискурса, в котором отсутствует говорящий, поскольку последний есть некая коллективность, представленная посредством процедуры делегирования. «Этнос» как «коллективный субъект» или «коллективная идентичность» наличием своего имени определяет «место» дискурса делегированных представителей, однако, сам он имеет «место» только в этом дискурсе. Этническая коллективность получает «плотность», объективируется в языке легитимации, обнаруживающем истоки этничности в «прошлом» и ставящем цель «возрождения» этничности (в «будущем»),

Полагание структуры «прошлое» - «будущее» создает эффект реальности этнического «места», определяющего конфигурацию («тело») «этноса». Однако это «тело» оказывается «мистическим» - «телом» без «места», так как этноидеологический дискурс, задающий его существование, представляясь в знаках «прошлого» и «будущего» всегда не соответствует «настоящему», «действительному» состоянию этничности. «Этнос» как коллективная идентичность отсутствует в «настоящем», обнаруживая «пустотность» этноидеологии, актуализирующейся лишь в разрыве «прошлое» / «будущее».

Столкновение с «действительностью», обеспечивая самообнаружение этноидеологии как «неполноты» этнического, несовпадение его с самим собой, выявляет направленность этноидеологического дискурса к преодолению своей собственной

недостаточности посредством разработки «проектов», «развития (возрождения) этноса». Такое «проектирование» - «разметка» не имеющей места «действительности» - обнаруживает единственную реальность самой этноидеологии, разворачивающейся в сфере дискурсивности. Этноидеология, пытающая оказывать воздействие на «действительность», выявляет ее отсутствие, заполненность «места этноса» «проектами» этничности.

В третьем параграфе «Национальное образование: дискурс этнического «возрождения» показывается специфика концепта «возрождения» как формирования этнического «будущего», реализующегося в образовательных программах «национального» образования. Дискурс этничности как «возрождение» того, чего «еще нет», становится разметкой пустого пространства этничности, разграничением, установлением пределов. «Место» этничности наполняется конструктами «должного» - ценностно-нормативными системами.

Будучи пределом этничности, то есть, позицией, с которой открывается ее недостаточность, дискурс «возрождения» оказывается критикой. В критическом сопоставлении «настоящего» с «должным» обнаруживается пространство разворачивания риторики «возрождения», обосновывается необходимость ее «места». Дискурс критики может существовать только в разрыве несоответствия, который он сам создает в своих критических высказываниях и сам же заполняет метками несоответствия.

Критика предполагает объяснение несоответствия «настоящего» «должному» недостаточными усилиями со стороны тех, кто «должен» обеспечивать «будущее» этноса (как правило, это представители власти). Однако «должное будущее» есть конструкт самого критического дискурса «возрождения» - модель «настоящего» этноса, его проект, воплощение которого возлагается на официальные структуры. Таким образом, происходит навязывание правил упорядочивания (разметки) этнического пространства, производится попытка полагания в-место власти инстанции этноидеологии. Этноидеология основывается на представлении об особых коллективных правах этноса и требует их соблюдения.

Дискурс «возрождения» получает реальность в ситуации «двойного разрыва» - «народная интеллигенция», конструируя «народ», отстраняется от него, замещая «народ» конструктом «должного народа», однако, такой конструкт, существующий вместо (в-месте) «народа» всегда не совпадает с «народной» реальностью («настоящим»), обнаруживая необходимость продолжения критического дискурса. Существуя лишь в продолжении конструирования (критического высказывания, или конструирования различий), дискурс «возрождения» «не узнает» себя - своей собственной символичности.

Дискурс «возрождения», фиксирует недостаточность этнического и стремится ее компенсировать полаганием образцов, предписывающих «должное» состояние этничности. Он обнаруживает, с одной стороны,

свою власть над этничностью, а с другой - свое существование как над-этничности (метаэтничности), лишенное какой-либо «действительности» и неспособное к идентификации. В ситуации заполнения этничности образами «должного» и предоставления образцов идентичности, идентификация оказывается затрудненной. Идентичность приписываемая индивиду как представителю коллективного «мы», маркирует его как элемент разметки, осуществляемой дискурсом критики (идеологией), скрывающимся за бессознательно-ценностной «коллективностью».

Выход из ситуации закольцованности (порочного круга критики) возможен лишь в результате поворота этничности к себе, то есть осознания <

себя в качестве пространства языкового конструирования. Такое самообращение этничности предполагает возвращение этнического субъекта в «точку» самоопределения этнического дискурса в процессе идентификации.

В заключении подводятся итоги исследования, формулируются выводы, намечаются дальнейшие направления работы по теме диссертации.

ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

1. Кардинская C.B. Конструирование дискурса этнической идентичности (интерпретативные модели удмуртской этничности). - Ижевск: Издательский дом «Удмуртский университет», 2005. - 269 с. (15 п. л.) Моногорафия.

2. Кардинская C.B. Удмурты об этнической идентичности // Социологические исследования. - М, 2005. - № 5. - С. 67-73. (1 п.л ) Статья.

3. Кардинская C.B. Удмуртская этничность: проблема «повседневной» идентификации // Вестник Уральского государственного технического университета - УПИ. Трансформация российского общества и ' актуальные проблемы социологии: материалы Всероссийской научно-практической конференции «XV Уральские социологические чтения «Возрождение России: общество - управление - образование -культура - молодежь» - Екатеринбург, 2005. № 3. Ч. 1. - С. 102-104.

(0,2 п.л.) Тезисы.

4 Кардинская C.B. Конструирование идентичности в дискурсе этнического субъекта // Вестник Удмуртского государственного университета. Серия «Социология и философия» - Ижевск, 2005. - С. 124-138. (1 п. л.) Статья.

5. Кардинская C.B. Актуализация дискурса этнического «возрождения» в моделях «национального образования» // Вестник Удмуртского государственного университета. Серия «социология и философия» -Ижевск, 2005. - С. 138 - 152. (1 п.л.) Статья.

6. Кардинская C.B. Этнополитическое конструирование удмуртской этничности II Социально-экономические и политические условия развития гражданского общества в современной России. Материалы

Международной научно-практической конференции - Ижевск: Издательский дом «Удмуртский университет», 2005. - С. 89-93. (0,3 п.л.) Тезисы,

7. Кардинская C.B. «Национальное» образование в Удмуртской Республике: дискурс этнического «возрождения» // Материалы Международной научно-практической конференции «Этносоциальное образовательное пространство в современном мире». - Стерлитамак: Стерлитамакская государственная педагогическая академия, 2005. -С.63 - 68. (0,4 п.л.) Тезисы.

8. Кардинская C.B. Конструирование удмуртской этничности в дискурсе этнофутуризма // Материалы VII Научно-практической конференции УдГУ, посвященной 245-летию г. Ижевска. - Ижевск: Издательский дом «Удмуртский университет», 2005. - С. 46 - 48. (0,2 п.л.) Тезисы.

9. Кардинская C.B. Молодежное общество российских немцев г. Ижевска: проблема этнической идентификации // Социум: социальная онтология. - Ижевск: Изд-во УдГУ, 2004. - С. 51 - 56. (0,7 п.л.) Статья.

10. Кардинская C.B. Проблема дискурсивной актуализации этнического субъекта (по материалам этносоциологического исследования удмуртской этничности) // Вестник УдГУ. Социология и философия -Ижевск: Изд-во УдГУ, 2004, № 2. - С. 51-61. (1 п.л.) Статья.

И. Кардинская C.B. Проблема актуализации этнической идентичности российских немцев г. Ижевска (по материалам контент-анализа прессы молодежного общества «Югендхайм» // Тезисы докладов и выступлений на II Всероссийском социологическом конгрессе «Российское общество и социология в XXI веке: социальные вызовы и альтернативы». Т. 3. - М: Альфа-М, 2003. - С. 409 - 411. (0,2 п.л.) Тезисы.

12. Кардинская C.B. Конструирование образа удмуртского этноса в этнополитическом дискурсе // PR в некоммерческой сфере. Материалы Международной научно-практической конференции. -Ижевск: Изд-во УдГУ, 2004. - С. 36 - 39. (0,3 п.л.) Тезисы.

13. Кардинская C.B. Общественные организации Удмуртии: конструирование этноидеологии // Российское общество и вызовы глобализации. Материалы Всероссийской научной конференции «Сорокинские чтения 2004» - М.: Изд-во МГУ, 2004. - С. 97 - 101. (0,3 п.л.) Тезисы.

14. Кардинская C.B. Российские немцы г. Ижевска: идентификация как конструирование этнической общности // Вестник УдГУ. Социология и философия. - Ижевск: Изд-во УдГУ, 2003, №1. - С. 48-59. (1 п.л.) Статья.

15. Кардинская C.B. Удмуртская идентичность в аспекте этносоциологического конструирования // Вестник УдГУ. Социология и философия. - Ижевск: Изд-во УдГУ, 2003, №1. - С. 59-75. (1 п.л.) Статья.

16. Кардинская C.B. Русская идея как форма самоопределения этнической традиции // XXI век: Россия и запад в поисках духовности. Сборник материалов Международной практической конференции. - Пенза: Московский государственный областной университет, 2003. - С. 130132. (0,3 п.л.) Тезисы.

17. Кардинская C.B. «Национальный характер» как мифологический конструкт: проблема этнической традиции удмуртов // Бренное и вечное: Прошлое в настоящем и будущем философии и культуры: Материалы Всероссийской науч. Конф., посвященной 10-летию Новгородского гос. ун-та им. Ярослава Мудрого / НовГУ им. Ярослава Мудрого. - Великий Новгород: НовГУ, 2003. - С. 156 - 162. (0,4 п.л.) Тезисы.

18. Кардинская C.B. Русская идея и идеология как способы актуализации этнической традиции // Человек есть главная ценность общества: Материалы «круглого стола» «Национальная экономика и национальная идея России». - Ижевск.: Изд-во УдГУ, 2003. - С. 111117. (0,4 п.л.) Тезисы.

19. Кардинская C.B. Проблема способов структурирования этнического пространства- толерантность и нетерпимость // Толерантность. Сборник статей под ред. Н.С. Ладыжец. - Ижевск: УдГУ. 2002. - С. 70-89. (1 п.л.) Статья.

20. Кардинская C.B. Проблема конструирования этнического пространства // Человек: физическое и духовное самосовершенствование. Материалы Межрегиональной научной конференции. Ижевск: УдГУ, 2002. - С. 152-155. (0,2 п.л.) Тезисы.

21. Кардинская C.B. Проблема формирования образовательных идеологий: философско-структурный аспект // Всероссийская научная конференция «Бренное и вечное: Проблемы функционирования и развития культуры». - Великий Новгород: НовГУ, 2000. - С. 49. (0,1 п.л.) Тезисы.

22. Кардинская C.B. Понятие «ценность» в русской религиозной философии // Идейное наследие B.C. Соловьева и проблемы наступающего века. Материалы Всероссийской научной конференции 5-6 октября 2000 г. Часть 1. - Омск: ОмГУ, 2000. - С. 159-162. (0,2 п.л.) Тезисы.

23. Кардинская C.B. Проблема русской образовательной традиции // Евразийство: историко-культурное наследие и перспективы развития: Тезисы докладов Международной научной конференции (14-15 сентября 2000 г.) - Уфа: «восточный университет», 2000. - С. 93-94. (0,1 п.л.) Тезисы.

{У

к

I

4

Подл, к печати 25.05.05. Объем 1.5 пл. Заказ № 161 Тир. 100 экз.

Типография МПГУ

»15442

РНБ Русский фонд

2006-4 11587

4

14

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Кардинская, Светлана Владленовна

Введение

Глава 1. «Преконструкты» этнической дискурсивности

1.1. Дискурс этничности в контексте глобализации и мультикультурализма: деконструкция современного эссенциализма ^

1.2. Этнос как «социальный факт»: гипостазирование этничности ^

Глава 2. Пределы идентификации этнической дискурсивности

2.1. Концепты этничности: натурализация и психологизация этнической идентичности ^

2.2. Конструирование идентичности: дискурс этнического субъекта pg

Глава 3. Темпоральные структуры в дискурсе этничности ^g

3.1. Варианты интерпретации языка стереотипов: конструирование «настоящего»

3.2. «Этнический менталитет»: конструирование «прошлого»

3.3. «Проектирование» этничности: конструирование «будущего» j ^

Глава 4. Конструирование пространства коллективной идентичности j ^

4.1. Этнополитика: «символическое принуждение»

4.2. «Этническая мобилизация»: конструирование этноидеологии

4.3. «Национальное» образование: дискурс этнического «возрождения» ппо

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Кардинская, Светлана Владленовна

Актуальность исследования. Необходимость обращения к проблематике этничности сегодня вызвана спецификой социально-политических реалий начала XXI в., предполагающей все более отчетливое обозначение поликультурности и полиэтничности мира в социальном дискурсе. Это связано, в частности, с тенденциями глобализации, выявляющими эклектичность, де-центрированность и фрагментарность современной культуры.

Плюральность мира, фиксируемая дискурсом мультикультурализма и превращенная в идеологию современного общества, становится основанием для обозначения культурных, экономических, стилевых различий в качестве этнических, обеспечивая возобновление риторики этноцентризма и вызывая необходимость новой постановки вопроса о месте этничности в совремепно , \ . Л. . V • /Ч ■ сти,,и принципах воспроизводства этнического языка.

Важность данной проблематики для современного российского общества определяется тем, что на фоне культурного разнообразия российской действительности в отечественных социальных науках традиционно закрепилось эссенциалистское понимание этноса как «этносоциального организма», являющегося коллективным субъектом общественно-исторической деятельности, что способствует рассмотрению этнических границ в качестве «естественных». Такое определение этничности, легитимированное «теорией этноса», служит основанием для разворачивания языка конфликта и возникновения новых форм культурного расизма.

В этой связи, актуальным оказывается критический анализ концепта «этнонации», послужившего, в частности, идейному обоснованию необходимости суверенизации «национально-территориальных единиц» на постсоветском пространстве, одной из которых является Удмуртская Республика. Такой анализ предполагает перенос проблемы этничности из сферы «межэтнических отношений», подразумевающих «нерефлексивное допущение» существования этносов в качестве «коллективных субъектов», имеющих собственные интересы, в пространство дискурсивного конструирования этнических конфигураций, раскрывающее смысл этничности как символического отношения.

Степень изученности и разработанности проблемы.

Рассмотрение этничности в рамках отечественных и зарубежных социальных наук обнаруживает различные подходы к осмыслению этнической проблематики. Большая часть исследований этничности проводилась в пределах примордиалистского направления, представленного концепциями Г. Кона, П. ван ден Берге, Э. Шилза, К. Гирца, Дж. Армстронга. Близким примордиализму является также перенниализм (Д. Фишман, Г. Айзакс, У. Коннор). В этих теориях этничности подчеркивается ее изначальная данность, «природность», в качестве «реальных» рассматриваются уходящие в прошлое этнические «корни».

Инструменталистская критика примордиализма, осуществлявшаяся Дж. Элл ером, Р. Кохланом, С. Гросби, предполагает установление исторического «прошлого» этноса как зависимого от социально-политической ситуации в настоящий момент и обеспечивает ситуативную интерпретацию этничности. Если примордиализм обосновывает идею развития националистической идеологии фактом существования изначального - генетически закрепленного - этнического чувства, то инструментализм подчеркивает нереальность «примордиальных уз», сводя их к игре политических интересов элит. Этничность и в том, и в другом случае оказывается идеологической моделью, теряя свои социальные и/или дискурсивные основания. Обнаружение актуализированного в дискурсе «национальной» элиты принципа власти, принимаемого за само собой разумеющийся принцип социального порядка, выявляет тот предел, на котором примордиализм и инструментализм становятся обратимы.

В отечественных социальных науках закрепилась устойчивая традиция, основанная на деятельностном и ценностном подходах к рассмотрению этнических проблем. Прежде всего, это работы Ю.В. Арутюняна,

JI.H. Дробижевой, М.Н. Губогло, З.В. Сикевич, Г.У. Солдатовой и др. В исследованиях названных авторов этнос определяется как природно-социальная реальность, отраженная в ценностях культуры и обеспечивающая подчинение деятельности индивидов объективно-историческим закономерностям. На формирование этой традиции оказала влияние «теория этноса», представленная, в частности, концепцией Ю.В. Бромлея, в которой этнос задается как «этносоциальный организм», обладающий специфической этнокультурной «сущностью» и являющийся своего рода «коллективной личностью».

Перечисленные подходы демонстрируют эссенциалистскую позицию по отношению к этничности, придающую ей статус субстанции. Эссенциа-лизм укоренен в европейской и российской философской традиции, формулирующей концепты «народа» и «культуры». В работах М. Шел ера, Н.А. Бердяева, B.C. Соловьева различные «народы» предстают как «коллективные субъекты», обладающие «духом» и «душой».

Теоретической основой для развития в социальных науках эссенциали-стского понимания этничности послужили социологические концепты, представляющие социальную реальность в структурах объективации и объясняющие социум посредством позитивистских, эволюционистских и истори-цистских категорий. Это работы М. Вебера, Э. Дюркгейма, Г. Зиммеля, Т. Парсонса.

Конструктивистский подход - в противоположность эссенциализму -предполагает рассмотрение этничности как пространства самоконструирующихся в актах интерпретации дискурсов. Однако конструктивизм в социальных науках не является неким единым направлением. «Конструирование» может означать как выявление типов «повседневности» (П. Бергер, Т. Лукман, Э. Гидденс), так и самоактуализацию символического поля социальности (П. Бурдье). Исследования феномена «этнической повседневности» проводятся О. Бредниковой, В. Воронковым, О. Калачевой, О. Карпенко, Е. Чикадзе, И. Освальд. Анализ этничности сводится к описанию типов ее проявления, фиксации стереотипных суждений, а также к констатации факта идеологизации этничности. Поскольку этничность описывается как существующая в «повседневности», она представляется в качестве данности, а не в качестве теоретического конструкта, сводя исследование к констатации, или описанию, состояний этничности.

В конструктивистских парадигмах этничность осмысливается как процесс идентификации. Развитие проблематики идентичности осуществляется в концептах «интерпретативной социологии» (И. Гофман, Дж. Мид), обнаруживающей психологические смыслы идентификации. В социально-психологической концепции Э. Эриксона закрепляются представления о бессознательно наследуемой коллективной идентичности, являющейся основанием индивидуального существования и обусловливающей специфику его социального поведения. Поведенческая трактовка идентичности характерна и для представителей бристольской школы психологии (Д. Абраме, Дж. Тернер, М. Хогг), подчеркивающих значение идентичности как принадлежности к социальной общности.

Феноменологическая концепция А. Шюца, направленная на прояснение смысла повседневной идентификации в ситуации интерсубъективности, обнаруживает идеализацию социальной типичности, выявляющую отсутствие субъекта идентификации и подмену последней процессом социализации. Невозможность определения идентичности как социального различия, проявляемая феноменологическим дискурсом, обусловила постановку проблемы «свой - чужой» как интеркультуральной ситуации идентификации (Б. Вальденфельс), способствующей преодолению этноцентризма. Идентичность как различие культур осмысливается также в работах М. Дуглас, раскрывающих специфику так называемой «разметки» - классификационных схем, дистанцированных от индивида и навязывающих ему самость, или идентичность.

Конструктивистское направление, представленное работами П. Бурдье, Р. Ленуара, Д. Мерлье, J1. Пэнто, П. Шампаня, предполагает рассмотрение социальной реальности как символического поля, самоопределяющегося в процессе конструирования интерпретативных моделей социального целого. Раскрываемая с этой позиции этничность оказывается «рассеивающимся» дискурсом, предъявляемым во множестве интерпретаций.

Теоретическим основанием для осмысления этничности как процесса дискурсивного конструирования послужили теории «изобретенной традиции» Э. Хобсбаума, «воображаемого сообщества» Б. Андерсона, а также концепция «воображаемого установления общества» К. Касториадиса. Последняя предусматривает возможность самоузнавания - саморефлексии -языка, конструирующего социальную реальность в различных формах, общественно-исторического действия. Концепт этноса как «языкового сообщества» присутствует также в работах Э. Балибара.

Проблема полиэтничности в эпоху глобализации тематизируется в работах таких исследователей как А. Аппадураи, Дж. Бартон, У. Бек, Э. Гидденс, Н. Луман, Р. Робертсон, Л. Склер, Г. Терборн, М. Уотерс, фиксирующих оппозицию «глобальное / локальное». Она определяет современное состояние общества, а также обнаруживает тенденцию «глобального общества» к самопредъявлению в качестве пространства, в котором осуществляются разнообразные символические обмены.

Ситуация глобализации мира, предполагающая включенность различных культур в общемировую коммуникацию, порождает ряд проблем, обозначаемых в качестве проблематики мультикультурализма. Закономерности развития мультикультурализма как теории и как идеологии рассматриваются Ф. Беккер, Н. Глейзером, B.C. Малаховым.

Осмысление принципов культурного фундаментализма в современном обществе как идеологического закрепления религиозных и этнических различий в качестве объективных первооснов, противостоящих индустриализму и постиндустриализму, присутствует в работах П.С. Гуревича.

Этничность как процесс символического конструирования определяется в работах B.C. Малахова и В. А. Тишкова, осмысливающих этнос в качестве способа социального закрепления культурных различий посредством этнической системы классификаций, специфически представляющей социальную реальность. В работах этих авторов используются способы деконструкции социальных понятий, обеспечивающих воспроизводство риторики этноцентризма и культурного расизма, раскрываются принципы языковой актуализации «коллективной идентичности», а также возможности возобновления языка конфликта. Прояснение специфики этничности с этих позиций способствует построению модели этнической дискурсивности, выявляющей механизмы конструирования этнических структур в процессе самоидентификации этнического субъекта, и обоснованию теоретического подхода к исследованию этничности.

Источниками исследования удмуртской этничности, наряду с материалами интервью, контент-анализа средств массовой информации и документов общественных организаций, являются этнологические работы С.Ф. Васильева, В.Е. Владыкина, М.В. Тришкиной, И.К. Клестова, Г.К. Никитиной, А.Н. Петрова, B.JI. Шибанова, Г.К. Шкляева и др.

Объект и предмет исследования.

Объектом диссертационного исследования является этническая реальность, представленная в дискурсивных конструктах. В качестве предмета философского анализа рассматривается этническая идентификация, актуализирующаяся в структурах дискурсивности.

Цель и задачи исследования.

Целью исследования является философский анализ конструирования дискурсов этнической идентичности в поле социальной реальности. Достижение этой цели предполагает решение следующих задач:

1. Определить способы субстанциализации этничности в социальном дискурсе.

2. Установить пределы идентификации, закрепляющие смыслы конструктов этнической дискурсивности.

3. Обнаружить точку самоидентификации этнического дискурса.

4. Выявить специфику «повседневной» этничности в языке стереотипов.

5. Конституировать темпоральные структуры в конструкциях этнической дискурсивности.

6. Раскрыть способы опространствливания этничности в идеологических конструктах.

Теоретико-методологические основы и источники исследования.

Избранный в диссертации конструктивистский подход к исследованию этнической проблематики предполагает понимание этничности в качестве дискуссионного поля, дискурсивно заданного во множестве концептов, мнений, позиций и «точек зрения», определяющих «место» конструирования этничности и границы ее идентификации. Этничность рассматривается как язык, или символическое отношение, актуализирующееся в точке этнического субъекта, воспроизводящего структуры этнического дискурса в процессе идентификации.

Теоретическим основанием определения этничности как символического пространства является концепция социального поля П. Бурдье. Основой для анализа этничности в качестве языка-этнолекта послужила концепция Р. Барта, осмысливающего социальную реальность как совокупность идеологически упорядоченных дискурсов-социолектов. Однако, в отличие от «социолекта» Р. Барта, являющегося языком идеологии, понятие «этнолект» обозначает этничность как дискурс, или символическое отношение, самоопределяющееся в различных языковых конструктах.

Конструирование этничности предполагает предъявление этнического дискурса - этнолекта, самоструктурирующегося в полагании собственной тотальности посредством различения «своего» и «другого», являющихся типичными (стереотипными) образами этничности. Этнолект как самоконструирующееся отношение этничности представлен в знаках «своего» и «другого», являясь символической системой или текстом этничности. Самореализуясь в качестве отношения знаков, этнолект закрепляет правила их упорядочивания (нормативность), определяющие направления развития этнического дискурса. Выражаясь в каждом знаке своего дискурса, этнолект является точкой само-предъявления, «этноса» как конструируемого - языкового - целого, а также тем, «кто» высказывается - субъектом этнического дискурса, или этническим субъектом.

С позиции такого подхода анализ механизмов этнической идентификации предполагает выявление способов самоактуализации этнического субъекта в процессе интерпретации этнической традиции, обнаруживающей предельные состояния социальной дискурсивности.

В философии концепт «предела» как точки самоопределения потока субъективности наиболее полно разворачивается в системе Ф. Шеллинга. Предельные состояния языковых структур исследуются в концепции Ж.-Л. Нанси. В отечественной философии разработка проблематики «предельности» в шеллингианской традиции субъект-объектного тождества ведется О.Н. Бушмакиной. Концепт «предела» получает развитие в философском постмодернизме (Ж. Бодрийяр, Ж. Делез, Ж. Деррида), однако «предел» в этих концепциях рассматривается в значении «разрыва», обусловленного элиминированием субъекта за пределы сферы дискурсивности. «Предельность» в постмодернистских работах связана со стремлением к обнаружению неких предельных, неразложимых познавательных элементов как абсолютного начала дискурсивности. Однако такой способ рассуждения, обозначаемый как «деконструкция», не приводит к прояснению оснований конструирования смысла, а сводится к субстанциализации так называемых «нулевых» конструктов мышления (О. Н. Бушмакина), исчерпывающих возможности познания.

Понятие «деконструкция» также используется П. Бурдье и представителями его научной школы, оно оказывается связанным с пониманием социальности как предсконструированной («преконструкта»), пред-данной исследователю и принудительно воздействующей на говорящего. Деконструкция, в этом аспекте, становится выявлением причин и условий внедрения тех или иных понятий в социальных дискурс, обнаружением теоретических концептов, послуживших основанием для гипостазирования «преконструктов». Однако такая деконструкция, как правило, истолковывается двояко, она может иметь целью выявление субъективных (рефлексивных) оснований конструирования социальности, но также может соскальзывать в область поиска «объективных структур» социальной реальности, представляющихся, чаще всего, как отношения власти.

Поскольку понятие «деконструкция», используемое в теоретических работах, послуживших основой для формирования концепции диссертации, демонстрирует разные варианты интерпретации, сомнительной становится возможность применения деконструкции в качестве метода исследования. Несмотря на существенное влияние концепции П. Бурдье, а также некоторых постмодернистских систем, в частности работ Ж. Бодрийяра, на формирование концепции диссертационного исследования, оказывается целесообразным обозначение метода исследования как метода опредёливания, предполагающего новое осмысление пределов идентификации, границ, очерчивающих возможность построения идентификационных схем. Метод определивания способствует раскрытию в качестве основания или предела идентификации субъективной деятельности мышления, являющейся принципом конструирования социальной (этнической) реальности. Предполагаемое методом определивания тождество мышления и языка позволяет прояснить механизмы конструирования этничности, опосредованные языковой деятельностью этнического субъекта, самоопределяющегося в структурах дискурсивности.

В отличие от метода определения, используемого в марксизме, а также в социологических концептах М. Вебера Э. Дюркгейма, Г. Зиммеля, Т. Парсонса, и научных теориях этничности, метод определивания подразумевает прояснение исходных оснований конструирования концепций и теорий, выражающихся в наличии исследовательских точек зрения, посредством которых актуализируется социальный дискурс. Социальная реальность в этом методе представляется не в качестве определенной, данной в определении, фиксирующем лишь некий аспект социальности, а значит всегда оказывающемся неполным, а как процесс конструирования смыслов, выявляющий их границу, на которой и происходит самоидентификация социального (этнического) субъекта в структурах дискурсивности.

Исследование этничности в методе определивания способствует ее представлению в качестве пространства отношения различных дискурсов и научных традиций, актуализирующегося в акте интерпретации, обеспечивающем новое определение смысла этничности.

Поскольку работа предполагает анализ этнической дискурсивности, необходимым оказывается построение интерпретативных моделей языка этнических индивидов и экспертов, выявляющих различные аспекты конструирования этничности. Такие интерпретативные модели выстраиваются на основе материалов глубинных неструктурированных интервью, позволяющих обнаружить индивидуальные аспекты этничности.

Интервью, будучи междисциплинарным методом исследования, применяемым, в частности, в социологии и социальной антропологии, в контексте данной работы выстраивается как классическое отношение «вопрос -ответ», раскрывающее поле смысла, образующееся между точками «информант - интервьюер». Этничность, предстающая в таком диалогическом отношении, самопредъявляется в границах, обозначенных информантом и интервьюером, создавая ситуацию смыслового напряжения поля этничности, способствующую актуализации субъективной деятельности мышления, конструирующей этническую реальность.

Для прояснения механизмов трансляции этноидеологических конструктов оказывается целесообразным контент-анализ публикаций в средствах массовой информации. Необходимость исследования СМИ с целью выявления способов идеологизации этничности связана с тем состоянием социальной реальности, которое характеризуется Ж. Бодрийяром как снятие границ между действительностью и ее образами или моделями, в частности, тиражируемыми прессой, определяющее гиперреализацию социального.

Контент-анализ, являющийся также междисциплинарным методом, применяемым в социальных науках, а также в лингвистике, предполагает не только подсчет упоминаний об этносе в различных аспектах, но и исследование, собственно, содержания конструктов, представляемых СМИ, прояснение оснований их включения в социальный дискурс. Интерпретация данных контент-анализа позволяет выявить идеологические конфигурации этничности и способы, опосредующие придание социально-политического смысла этим конструктам, предъявление этноса как претендующего на особые права «коллективного целого».

Научная новизна работы заключается в постановке проблемы философского осмысления этнической идентичности как самоопределения дис-курсивности. Конструктивистский подход позволяет представить этничность в качестве символического отношения, самоконструирующегося в «точке» этнического субъекта, заданного в тождестве языка и мышления. Выделяются следующие положения, содержащие новизну работы:

1. Определены способы субстанциализации этничности в структурах объективации через позицию трансцендентного «наблюдателя» «объективной этнической действительности».

2. Установлены пределы конструирования идентичности в дискурсах натурализации и психологизации, закрепленных в концепте «коллективной идентичности».

3. Обнаружена точка самоидентификации этнической дискурсивно-сти как «место»-положение этнического субъекта в пространстве интерпретации смысла этничности, представленном в структурах «этнолекта».

4. Выявлена специфика «повседневной» этничности в языке стереотипов, присвоенных этническим индивидом в конструктах этнического имени как границы этноса.

5. Конституированы темпоральные структуры этничности в дискурсе эксперта, представляющего «настоящее» в исторические конструктах «прошлого» как образцов «будущего» развития этноса.

6. Раскрыты способы легитимации этнических концептов, обеспечивающие абсолютизацию этнического принципа описания социальной «действительности» и формирование объективированного пространства этноидеологического дискурса в актах реификации символического отношения.

Положения, выносимые на защиту:

1. Способы субстанциализации этничности определяются в объективированных конструктах эссенциализации, реификации и гипоста-зирования социального дискурса, задаваемых трансцендентной позицией «наблюдателя» «объективной этнической действительности».

2. Пределы этнической идентификации устанавливаются в объективации смысла концептов натурализации и психологизации, способствуя закреплению символического отношения «свой» / «другой» как «естественного» различия «коллективных идентичностей».

3. Этничность как поле дискурсивных практик рассматривается в качестве «этнолекта», актуализирующегося во множестве интерпрета-тивных моделей, определяющих смыслы конструктов этничности. Точка самоидентификации этничности обнаруживается как «место»-положение смысла этнического субъекта в структурах «этнолекта».

4. Специфика этничности как «повседневности» выявляется в структуре языковых стереотипов через самоименование этноса, присваиваемое этническим индивидом и обеспечивающее воспроизводство этнической границы.

5. Этническая дискурсивность, обнаруживающая исчерпание объективированных смыслов на пределе, проявляется как процесс до(пере)конструирования этничности в темпоральных структурах.

Модальности «прошлого», «настоящего» и «будущего» конституируются через позицию эксперта как этнического субъекта.

6. Способы опространствливания этничности раскрываются как варианты легитимации этноидеологических дискурсов в социальной действительности, обеспечивающие абсолютизацию этнического принципа описания социальной «действительности» посредством реификации символического отношения, и идеологического закрепления этнических конструктов «своего» и «чужого».

Теоретическая и практическая значимость полученных результатов. Теоретическая значимость работы состоит в выявлении дискурсивных оснований конструирования этнической идентичности. Постановка вопроса о механизмах актуализации этничности предполагает приведение к пределу закрепившихся в социальных науках концептов, натурализующих или психологизирующих этничность, выносящих ее базисные принципы во вне самой этнической реальности. Анализ теоретических способов конструирования этничности выявляет ее существование как поля дискурсивности и способствует построению модели этнической реальности, проявляющейся в качестве языка — этнолекта, самоопределяющегося в точке этнического субъекта.

Этнолект, проходя сквозь точку субъекта, самоограничивается в возобновляющемся субъективном высказывании и оказывается продуктом деятельности субъекта, конструирующего этничность, представляющего ее определенным способом. Этнический субъект становится той «точкой», в которой этнолект обнаруживается в дискурсивных конструктах. Саморазличающимся в точке субъекта дискурсом фиксируется различение в виде знаковой структуры «свой» - «другой», выявляя данное отношение как этническое. Этнический дискурс реализуется в рассуждении об изначальном различии, оказываясь саморефлексией языка, постоянно заново воспроизводящего эту границу.

Разработанная в процессе исследования концепция этнической дискурсивности позволяет проследить способы гипостазирования элементов символического отношения «свой» - «другой» и представления их в качестве «этносов», обладающих «природно-генетической» субстратностью, а также механизмы реификации этнолекта посредством введения абсолютного структурирующего принципа, обусловливающего «этническое взаимодействие» и рассматриваемого в качестве «коллективного субъекта» или «коллективной идентичности». Концепты, закрепляющие этничность в структурах абсолютной объективации / субъективации становятся основаниями ее идеологизации. Фиксация этноидеологических концептов в социально-политическом дискурсе обеспечивает устойчивость этноцентристской риторики и языка конфликта.

Анализ современных форм представления «этнической традиции» и «этнической культуры» с позиции конструктивизма предполагает их осмысление в качестве «преконструктов», требующих прояснения оснований формирования и дискурсивного обозначения этих форм. Разработка этнической проблематики в методе определивания способна повлиять на ряд представлений, сложившихся в социальных науках и связанных с эссенциалистской интерпретацией этничности.

Исследование этничности как процесса языкового конструирования: может послужить теоретической основой для дальнейшего анализа социальных проблем современности, связанных с осмыслением не только этнических, но и культурных, а также конфессиональных различий, все чаще используемых в качестве символических ресурсов в поле политики. Теоретические разработки и обобщения, послужившие результатом исследования идеологических конструктов, актуализируемых деятельностью удмуртских общественных организаций, а также «национальных» образовательных учреждений, могут быть широко использованы для изучения специфики современных этнических дискурсов России.

Материалы и выводы диссертации могут быть использованы не только в разделах социально-философского знания, но и в качестве теоретических оснований для разработки лекционных курсов по социальным дисциплинам, в частности, «Этносоциологии» и «Этнополитологии».

Апробация исследования.

Основные идеи и результаты исследования излагались автором в курсах «Современная социальная философия», «Этносоциология», «Теоретическая социология» и спецкурсах «Миф и ритуал в культуре», «Социальные системы и процессы» на факультете социологии и философии Удмуртского государственного университета, в монографии и в ряде статей, выступлений на региональных, российских и международных конференциях: «XXI век: Россия и Запад в поисках духовности» (Пенза, 2003), «Бренное и вечное: Прошлое в настоящем и будущем философии и культуры» (Великий Новгород, 2003), «Национальная экономика и национальная идея России» (Ижевск, 2003), «Человек: физическое и духовное самосовершенствование» (Ижевск, 2002), Втором Всероссийском социологическом конгрессе «Российское общество и социология в XXI веке: социальные вызовы и альтернативы» (Москва, 2003), «Сорокинские чтения 2004: Российское общество и вызовы глобализации» (Москва, 2004), «XXI век: новые горизонты гуманитарных наук» (Самара, 2004), «Истоки и современное состояние этнических культур ПФО» (Ижевск, 2004), «PR в некоммерческой сфере» (Ижевск, 2004), «Организация в фокусе социологических исследований» (Нижний Новгород, 2005), «Политическая культура и политические процессы в современном мире» (Екатеринбург, 2005), «Трансформация российского общества и актуальные проблемы социологии» (Екатеринбург, 2005), «Глобальное пространство культуры» (Санкт-Петербург, 2005).

Структура диссертации.

Работа состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Конструирование дискурса этнической идентичности"

Заключение

Обращение к проблематике этничности в современной философии связано с тем, что общество сегодня все отчетливее демонстрирует свою плюральность и неоднородность, а культурное многообразие мира уже не может быть описано с позиции единой системы классификации. В условиях децентрации и детерриториализации мира, вызванных глобализацией экономики и информации, исчерпывается актуальность систем описания социальной действительности, базирующихся на понятиях «государство-нация», или «класс», так как государство превращается в «службу безопасности мега-корпораций», а классы и классовая борьба оказываются «политическим мифом». В этой связи в современном социальном дискурсе появляется тенденция к формированию классификационных моделей, закрепляющих этничность в качестве основания социального различия. Объяснение социальной неоднородности посредством этнических различий используется дискурсом мультикультурализма, который, признавая необходимость толерантного отношения к «чужой культуре», фиксирует границы между «этническими культурами» как «естественные». Подобное возобновление этноцентризма, или культурного расизма, вызывает необходимость новой постановки вопроса о месте этничности в современном социальном дискурсе и о принципах воспроизводства языка этничности.

Проведенное исследование способствовало построению модели этничности, самопредъявляющейся в структурах дискурсивности. Этническая реальность представляется как процесс самоконструирования символической структуры «свой» - «другой», выявляющий границы этнической дискурсивности как пределы идентификации в точке конструирующего субъекта. Исследование этнической дискурсивности посредством метода определивания предполагает выявление категорий и концептов, применяемых по отношению к этнической реальности в теоретической традиции социальных наук и приведение их к точке актуализации смысла этничности, обнаруживающей место саморефлексии субъективности.

Язык этничности (этнолект), именуя социальную реальность, представляет ее как пространство существования множества различных этносов. Этнолект как символическое отношение присваивается носителем этнического имени (этническим индивидом), позволяя ему воспроизводить структуру «свой» - «чужой» в качестве устойчивого (стереотипного) высказывания. Задаваемая этнолектом структура, являясь отношением сравнения, размещает говорящего на границе этничности. Предельность, обнаруживаемая языком говорящего, полагает этнос как нечто уже определенное, данное, существующее до и вне говорящего как объективная (овеществленная) действительность. Этнолект содержит в себе такие стереотипные структуры, которые придают этничности объективированный статус, субстанциализируют ее.

Объективация этничности доводится до предела в дискурсе примордиализма и основанной на деятельностном подходе «теории этноса», представляющими «этносы» как «этносоциальные организмы». Эти концепции обнаруживают в самой «природе» наличие некоего структурирующего принципа, всеобщего начала, различающего и категоризирующего этничность. Объективация этнолекта предполагает реификацию символического отношения, овеществление этносов, «размещение» их в «пространстве» и «расположение» их по отношению друг к другу. Закрепление в объективных структурах конструируемых этнолектом конфигураций «своего» и «другого» предполагает вынесение структурирующего принципа за пределы этнической реальности и признание этнической границы как изначально существующего различия. Как правило, такое «различие» натурализуется, проявляя «природность» этничности, ее субстратность, обусловленность ее специфики происхождением и особенностями исторического развития.

Различие «своего» и «чужого», проявляющееся как бы само собой, независимо от языкового (символического) отношения и говорящего, представляется в эссенциалистских концептах как повседневность, обыденность. Различающее основание трактуется в качестве исторически сложившейся «этнической дистанции» между этническими «организмами».

Представление этничности в структурах объективации предполагает наделение «этносов» специфическими свойствами, или сущностными характеристиками. Однако совокупность свойств «своего» этноса оказывается специфической лишь при ее сопоставлении со свойствами «другого». «Свой» требует достраивания собственной целостности посредством «другого», обнаруживая неполноту, незавершенность, а значит, «нехватку» определенности. Недостаточность, «пустотность» «своего» подразумевает наличие «другого» как полного, наполненного смыслом этничности, полагающего основания «своего». Однако «другой» дистанцирован от «своего», он не может демонстрировать свои свойства, будучи «от-чужденным», «от-страненным». «Другой» становится «чужим», не проявляющим каких-либо свойств, поскольку, иначе, он включается в систему описания «своего» и перестает быть «другим». «Другой» оказывается либо закрытым (скрытым), и тогда он исчезает в качестве основания для выделения «своего», поскольку исключается возможность различения «свойств», либо он классифицируется как «свой», но в таком случае снимается различие, этничность растворяется в неразличенности. Она может характеризоваться любым способом, так как перестают существовать какие-либо критерии различения. Предельно объективированная структура «свой» - «чужой» обнаруживает невозможность различия входящих в нее элементов, превращающихся в «пустые» знаки, не имеющие никакого смысла.

Дискурс этничности, представляющий объективную субстратность «своего» и «чужого», предполагает закрепление позиции «абсолютного наблюдателя», предоставляющего всеобщие принципы классификации этнической реальности. Язык «наблюдателя» (абсолютного субъекта) оказывается метадискурсом, полагающим критерии различения и наделяющим «этносы» специфическими свойствами. В ситуации введения абсолютного принципа различения «этносов», то есть позиции абсолютного субъекта, они уже не рассматриваются как явления природы, «популяции», отличающиеся своим происхождением, а становятся проявлениями «духа» или «культуры», определяющими путь их развития и своеобразную «судьбу». Этническая «судьба» оказывается коллективной, она детерминирует систему ценностей «этноса» и его «психологический склад». Таким образом, интерпретация этничности с позиции осуществления абсолютной субъективности, как правило, сопровождается фиксацией коллективной этнической «самости», или «идентичности».

Поскольку различие может проводиться лишь в системах классификации, должен существовать принцип рационализации, задающий этническую организацию как систему «мест». Такой принцип ratio (Разум, Дух, Душа, Культура) подразумевает возможность абсолютной субъективации основания этнической реальности, выраженной в понятиях «коллективный субъект» и «коллективная идентичность». Концепт идентичности, разрабатываемый в феноменологии, интерпретативной социологии, а также социальной психологии, является попыткой обнаружения индивидуального различия, «инакости». Однако логика его развития приводит к необходимости выявления некой коллективной всеобщей основы идентификации и к закреплению конструкта «бессознательного».

Коллективная идентичность» оказывается пред-данной индивиду, воспринимающему структуры идентификации в процессе социализации. Концепт «коллективной идентичности» предполагает включения индивида в какую-либо социальную группу посредством усвоения им социальной (этнической) нормативности и занятия «места» в этническом пространстве. Этнос как совокупность «мест» индивидов исключает возможность идентификации, так как последняя предполагает отношение к своему социальному «месту», подразумевающее возможность дистанцирования от него. Однако индивид в процессе социализации «наполняется» социальными образцами, в нем отсутствует какое-либо индивидуальное содержание. Индивид становится «пустым местом» актуализации социальных структур, полностью растворяясь в социальном. Состояние индивидуальности возможно лишь как до-социальное, не социализированное или бессознательное существование, не адаптированное к социуму, поскольку любое «осознание» осуществляется только посредством структур коллективности. Психологизация идентичности предполагает выстраивание оппозиции «индивид (бессознательное) / социум (образцы идентификации)» и подразумевает под «идентификацией» усвоение социальной нормативности, то есть процесс социализации, заполнения индивидуального социальным. В этой ситуации, идентичность может быть только коллективной, поскольку индивид как некое бессознательное начало лишен возможности самосознания (идентификации).

Психологизация этничности в социальном дискурсе приводит к определению «этносов» как «коллективных идентичностей», присущих каждому «носителю» этничности, бессознательно содержащему в себе этнические структуры - «архетипы». Процесс идентификации замещается социальной адаптацией, воспроизводством психически-природных «архетипов», способствующими исчезновению как индивидуального, так и социального. «Архетипический» образ этничности обозначается как этническое «чувство», ощущение принадлежности к группе, неосознанное, но обосновывающее все этнические процессы. Этнос как бессознательная деятельность, «чувство этничности» оказывается, в таком случае, неопределенным, а значит, невыразимым. Актуализация такого концепта этничности приводит к невозможности выделить специфическое этническое в общей социальной неразличенности, а также отделить его от «другого» этнического. Неразличенность этнического вступает в противоречие с основным принципом его полагания, раскрываемым всеми концептами этничности, - принципом существования этнических границ, закрепляющих типичные свойства «этносов», и обеспечивающих его существование как локальной определенности.

Таким образом, этническая проблематика, представленная в различных теоретических концептах, демонстрирует тенденцию либо к абсолютной объективации этничности, ее натурализации (примордиализм, деятельностный подход), либо к абсолютной субъективации и психологизации (феноменологическая психология и социология). Однако, и в том, и в другом случаях происходит отделение элементов «свой» - «чужой» от символического отношения, в котором только и возможно такое различение. Это приводит к «опустошению» этничности, превращению ее в неразличенность «пустых» знаков. Приведенный к пределу дискурс этничности обнаруживает невозможность ее обоснования посредством полагания природной или психологической субстратности в качестве базисного принципа. На пределе этничность предъявляется как языковое отношение (этнолект), структурирующее социальное пространство и оставляющее «следы» самой структурирующей структуры или типизирующего принципа в существовании «этносов» как обладающих типичными свойствами.

Этнос как определенная типичность подразумевает наличие типично «своего» и типично «чужого», проявляя «раздвоение» типичности, или наличие двойной типизации - стереотипности. Типичность этнических классификаций, существующая в языке, представляясь в именах этносов, воспроизводится индивидами как «естественная действительность» этноса (этносов). Индивид, говоря об этничности как о само собой разумеющемся знании и пытаясь отделить «свой» этнос от «чужого», указывает на традиции фольклора, языка, религии. Однако типичные признаки «своего» этноса не имеют никакого отношения к «повседневной действительности», оказываясь некими «идеальными типами», так как ни фольклор, ни обычаи, ни язык не являются реалиями современной «повседневности», а фиксируются в качестве культурных ценностей, выполняющих функцию представления «народа» («воображаемой» идеальной общности) среди «других».

Обнаружение «зазора» между усредненным (стереотипным) суждением об «этносе» и сложной и разнообразной «действительностью» обусловливает проблематичность самого этнического индивида как представителя «типичной» этничности. «Повседневная» этничность есть лишенность какой бы то ни было «действительности», единственная ее реальность - это реальность самого языка, который ее конструирует. «Повседневность» является языковым конструктом, в процессе конструирования которого язык обнаруживает некую «стереотипность», различаясь на «свое» и «другое».

Стереотип, отсылая к типичному, создает усредненный образ этноса. Типизация, (вос)производимая стереотипами, очевидно, исходит из определенного типизирующего принципа - идеальной позиции, позволяющей различать «свое / чужое» как «правильное / неправильное», «хорошее / плохое». Подобное различение возможно только с позиции «нормы» - «должного» или идеального принципа. Таким образом, в основе этнических стереотипов находятся идеи или концепты, способствующие интерпретации различных социальных ситуаций в терминах этничности. Стереотипы обнаруживают устойчивость именно потому, что они существуют как «чистые» (пустые) идеальные формы, способные наполняться содержанием в зависимости от социального контекста. Они оказываются «объемными» образами, вмещающими всю этническую реальность, поскольку язык стереотипов как раз и является тем языком, который полагает «свой» этнос как особенный, отличающийся от «чужого».

Конструирование языка стереотипов оказывается связанным с деятельностью этнического субъекта, представляющего «этнос» в исторических концептах, публицистических и литературных произведениях. Язык стереотипов является актуализацией концептов, «схватывающих» бесконечно рассеивающуюся этничность посредством отчетливых определений. Типизация и концептуализация этничности может осуществляться лишь наблюдателем, берущим на себя роль эксперта этничности, или этническим субъектом. Этничность обнаруживается в языке эксперта, оказывающемся научным или политическим дискурсом. Эксперт -тот, кто именует этническую реальность, внося новое понятие в социальный дискурс и проблематизируя этничность. Однако эксперт существует только как точка зрения в дискурсе этничности, обусловливающем его проявление как этнического субъекта. Вне дискурса эксперта, конструирующего этническую реальность, этничность оказывается невыразимой. Пространство проблемы, раскрываемое и высказываемое экспертом, становится тем местом, в котором обнаруживается этническая реальность.

Сфера этнического конструирования оказывается внешней по отношению к «действительности», о которой она высказывается. Этнический субъект, говорящий о «действительности», сам в этой «действительности» не обнаруживается, занимая позицию «наблюдателя», актуализирующуюся в концептах. Высказывания о «настоящей» этничности становятся объяснительными моделями, выявляющими «нехватку» этничности, ее неполноту («пустое имя») и необходимость восполнения недостаточной определенности этнической реальности.

Взгляд эксперта с определенной теоретической позиции направлен на «повседневную действительность», как бы существующую само собой, согласно «здравому смыслу». В таком случае эксперт также является и этническим индивидом, о котором он высказывается, то есть находится в сфере этнической «действительности». Наблюдая этническую «действительность», эксперт конструирует наблюдаемое, то есть в акте наблюдения наблюдает самого себя. Фигура эксперта выявляет парадоксальность науки (научного подхода в социологии, этнологии) как экспертизы, раскрывающей некие объективные закономерности, существующие независимо от экспертов, но представленные в языке экспертов (субъективно). Проведение экспертизы вызывает ситуацию, в которой дискурс отделяется от своего источника (этнического субъекта) и представляется в качестве «действительности» как она «есть». Эксперт выступает в роли «переводчика» скрытых законов «действительности» на язык научной истины и, таким образом, рассчитывает на легитимность своего представления «действительности», его авторитетность. Абсолютизация точки зрения эксперта (этнического субъекта) оборачивается объективацией научного концепта, проекцией его на этническую «действительность».

Разрыв между тем, что этничность «есть» («пустым настоящим»), и тем, чем она «должна быть» (точкой зрения этнического субъекта), обнаруживает «нехватку» этничности. Такое «должное» - ожидание полноты этничности - проступает в качестве реальности посредством указания на совокупность причин, обеспечивших отсутствие этнических признаков в «настоящем». Эти причины, как правило, выявляются в «прошлом», презентирующемся в качестве обладавшего наличным бытием этничности, в силу специфических обстоятельств (влияние государства, религии, идеологии и т.п.), сведенным на нет в «настоящем». Следовательно, «настоящее» заполняется историческим концептом «прошлого», обеспечивая выявление структуры «прошлое» / «настоящее», выдаваемой за упорядоченность и закономерность самой «действительности».

Этнический дискурс выстраивается как структура «прошлое» -«настоящее», в которой оба элемента бесконечно отсылают друг к другу. Так, черты «этнической ментальности», присутствующие в настоящем, существуют постольку, поскольку они сложились в «прошлом», однако о «прошлом» можно говорить только при обнаружении неких характеристик «ментальности» в «настоящем».

Этнический дискурс актуализируется только при условии такого несовпадения, «разрыва», дистанции, позволяющей проецировать концепт «прошлого» на «настоящее», и наоборот. Этническое «настоящее» при этом оказывается «пустой» формой, заполняемой некой идеей этничности, продуцируемой для того, чтобы скрыть отсутствие этнического субстрата. Этничность как чисто символическая реальность (этнолект), выдавая себя за нечто овеществленное - «организм», «исторический закон», «природу», становится удвоением «пустоты», ее мифологизацией. Отстраняясь от своей символической сущности, реифицированная этничность оборачивается формой, в которой отсутствует реальность, вмещающей в себя такую же «пустую» идею, то есть, идеологизируется. То, что существует лишь в языке, пытается представить себя в качестве самоосновной действительности.

Утопичность, не(у)местность «этноса» выявляет его существование как постоянное откладывание, забрасывание в «будущее», в котором только и может быть обнаружено его «место». Этничность как ожидание «полноты» представляется в концептах, предусматривающих преодоление «нехватки» этнического посредством ее «проектирования». Проектируемая в «будущее» этничность является конструктом «пра-этноса», некой «этнической чистоты», которой уже / еще нет, «глубинных пластов», воспроизводимых «архетипически» или «генетически». «Возвращение» к «глубинным пластам» и пра-состоянию этнической культуры проецирует то, чего уже нет («прошлое») на то, чего еще нет («будущее»), «проскальзывая» сквозь точку «настоящего» - «точку» конструирующего субъекта. Последний оказывается «слепым пятном», обнаруживающим свои состояния («прошлое» и «будущее») в качестве некой объективной (коллективной) «действительности». Тем самым, осуществляется гипостазирование этнической реальности - преобразование концепта в то, что существует «на самом деле».

Отделение этнического конструкта («проекта») от этничности как символического отношения способствует закреплению посредством такого дистанцирования «места власти» - инстанции, обеспечивающей именование социального с позиции «народа» («этноса»). Власть, осуществляющая присвоение этнического языка, оборачивается дискурсом, подменяющим собой этническую «действительность», устанавливающим дистанцию между говорящим о ней и самой «действительностью», определяя наличие потенциального пространства этнических «явлений». Легитимирующая свое собственное существование этноидеология, обозначая «место этноса» и удерживая бесконечно рассеивающуюся этничность в фиксируемых этим «местом» границах, скрывает свое пребывание в таком «месте» посредством именования социального в качестве этнического.

Обозначение этничности в качестве общественной проблемы, требующей для своего решения «этнической мобилизации», то есть формирования этнических общественных организаций, развития «национального» образования, проведения этнополитики, различных этнокультурных мероприятий и т.д., создает пространство функционирования этноидеологического дискурса, подчеркивающего ценность этнического, представляющего его как некую несомненную «действительность».

Этноидеология, задавая «этнос» как коллективность, объективность, фактичность, сущностность, проявляющиеся в определенной системе ценностей, постоянно фиксирует несовпадение «настоящей» этничности с обозначенной идеологией ее ценностной формой. Такая дистанцированность этничности от себя есть «место» этноидеологического «проекта», или бесконечного становления этноидеологического дискурса, которое, однако, не может стать чем-то, завершиться. Незавершенность этничности, ее неполнота обеспечивает необходимость воспроизводства риторики «оказания помощи», скрывающей процесс наполнения «пустого тела» этноса дискурсом власти.

Предел этничности, отчетливо проводимый этноидеологией, оказывается удобным плацдармом для создания «этнического предприятия», привлекающего экономический и символический капитал с целью создания «проектов» этнического «развития». В результате происходит реификация этничности, закрепляющая структуру «свой» - «чужой», существующую только в языке, в качестве объективной данности, легитимируя незыблемость этнических границ.

Замещение «настоящей» этничности гиперреальными образами этнической культуры («прошлым» и «будущим»), опустошает «место» этничности, обнаруживая ее «недостаточность» и требуя ее дополнения, до-конструирования, осуществляющиеся лишь в присутствии конструирующего субъекта. В дискурсе этничности обнаруживается лишь тот, кто ее конструирует, субъект, фиксирующий символическое отношение саморазличения как этническое. В понятии «этнос» всегда уже закреплено самоотношение различия - «свой» / «другой», так как это понятие не могло бы сформироваться вне этого отношения. Поэтому этнический дискурс осуществляется как рассуждение об этом изначальном различии, оказываясь саморефлексией языка, бесконечно проводящим эту границу заново.

Идентичность оказывается бесконечной самоидентификацией, то есть процессом обнаружения субъекта в «месте» этничности. Это «место» есть имя, а значит, процесс идентификации становится процессом именования, выстраивания текста этничности.

Место этнического субъекта является местом постоянного достраивания этничности, подразумевающего переосмысление традиционных конструктов и обнаружение новых смыслов. Этничность конструируется в самом продолжении этнического дискурса, в ситуации постоянного возобновления вопроса об этнической реальности, неизменно возникающего при обнаружении несовпадения «прошлого» (этнической традиции) и «настоящего» (этнического субъекта).

Предел этничности, обнаруживаемый дискурсом этнического субъекта, выявляет этничность в качестве проблемы, решение которой происходит только в процессе интерпретации смысла этнического дискурса. Этничность, фиксируемая концептами экспертов, раскрывает аспекты своего смысла, бесконечно представляемого в различных интерпретациях. Этничность всегда оказывается представленной как интерпретативная модель, конструируемая этническим субъектом в ситуации вопроса о ее смысле. Постоянно обнаруживаясь в точке интерпретации, этничность существует в дискурсивных конструктах, оказываясь процессом бесконечного конструирования.

Язык этничности, самораскрываясь, обнаруживает себя как целостность отношения «прошлое» - «будущее», осуществляющегося в «настоящем», оставляющего «следы» «своего» и «другого». Дискурс этничности, полагающий знаки своего пребывания, постоянно прочитывается в аспекте определенности и конкретности своих границ, обозначая свою предельность. Таким образом, дискурс этничности есть язык, переопределяющий сам себя и самообнаруживающийся во множестве этнических конструктов.

К перспективам дальнейшего исследования относится более детальная проработка проблематики экспертизы в социальных дискурсах, рассмотрение позиции эксперта в социальном поле как основания конструирования различных этнических, культурных, политических, идеологических «пространств». Прояснение места эксперта как дискурсивной позиции, задающей существование этничности в структурах объективации, открывает широкие возможности исследования идеологических дискурсов в сфере этнических проблем, проявляющих себя в форме конфликтов.

Список научной литературыКардинская, Светлана Владленовна, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Абельс X. Интеракция, идентичность, презентация. Введение в интерпре-тативную социологию. СПб.: «Алетейя», 2000. - 272 с.

2. Агаев А.Г. Социалистическая национальная культура. М.: Наука, 1974. -136 с.

3. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М.: «Канон-Пресс-Ц», «Кучково поле».2001.-288 с.

4. Арутюнов С.А. Процессы и закономерности вхождения инноваций в культуру этноса // Советская этнография. 1982. № 1. С. 8-21.

5. Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусоколов А.А. Этносоциология. -М.: Аспект Пресс, 1998.-271 с.

6. Бабинцев С.М. Национальная идентичность русскоязычных удмуртов//Феномен Удмуртии. Т. 3, кн. 1. Москва Ижевск: «Удмуртия»,2002.-С. 293-298.

7. Балакришнан Г. Национальное воображение // Нации и национализм / Б. Андерсон, О. Бауэр, М. Хрох и др; Пер. с англ. и нем. JT.E. Переяславце-вой, М.С. Панина, М.Б. Гнедовского. М.: Праксис, 2002. - С. 264-282.

8. Балибар Э. Нация как форма: история и идеология //Балибар Э., Валлер-стайн И. Раса, нация, класс. Двусмысленные идентичности. М.: Логос-Альтера, Ессе Homo. 2003. - С. 103-124.

9. Барт Р. Избранные работы: семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1994. -616 с.

10. Ю.Барт Р. Лекция // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.:

11. Прогресс, 1994.-С. 545-569. 11 .Барт Р. Метафора глаза // Танатография Эроса: Жорж Батай и французская мысль середины XX века. СПб.: Мифрил, 1994. - С. 91-100.

12. Барт Р. Мифологии. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1996. - 312 с.

13. Барт P. S/Z.-M.: adMarginem, 1994.-303 с.

14. Бауман 3. Глобализация. Последствия для человека и общества / Пер. с англ. М.: Издательство «Весь Мир», 2004. - 188 с.

15. Бауэр О. Национальный вопрос и социал-демократия//Нации и национализм / Б. Андерсон, О. Бауэр, М. Хрох и др; Пер. с англ. И нем. JI.E. Пере-яславцевой, М.С. Панина, М.Б. Гнедовского. М.: Праксис, 2002. - С. 52120.

16. Бек У. Общество риска: На пути к другому модерну. М.: Прогресс - Традиция, 2000. - 234 с.

17. Беккер Ф. Этничность и миграция. Критическое прочтение понятия этничности в миграционных исследованиях// Ab Imperio. 2001. № 3. С. 6795.

18. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: Academia, 1995. - 323 с.

19. Бердяев Н.А. Душа России. М.: «Советский писатель», 1990. - 346 с.

20. Бест Д. Конструкционистский подход к исследованию социальных проблем // Контексты современности. Казань: Издательство Казанского университета,'2001.'-188с. .

21. Бикбов А.Т. Бурдье / Хайдеггер. Контекст прочтения. /7 Бурдье П. Политическая онтология М. Хайдеггера. М.: Праксис, 2003. - С. 197-244.

22. Бикбов А.Т. Имманентная и трансцендентная позиция социологического теоретизирования // Пространство и время в современной социологической теории. М.: Институт социологии РАН, 2000. - С. 11-25.

23. Бикбов А.Т. Формирование взгляда социолога через критику очевидности // Ленуар Р., Мерлье Д., Пэнто Л., Шампань П. Начала практической социологии. М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 2001.-С. 294-263.

24. Бикбов А.Т., Гавриленко С.М. Пространственная схема социальной теории как форма объективации властного интереса теоретика: Парсонс / Фуко // Пространство и время в современной социологической теории. М.: Институт социологии РАН, 2000. - С. 33-65.

25. Бланшо М. Неописуемое сообщество. — М.: «Медиум», 1998. 186 с.

26. Бодрийяр Ж. Система вещей. М.: «Рудомино», 2001. - 220 с.

27. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М.: «Добросвет» 2000. -387 с.

28. Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства, или конец социального. -Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2000. 96 с.

29. Бодрийяр Ж. Эстетика иллюзий, эстетика утраты иллюзий // Элементы. № 9. М., 2000. С. 12-22.

30. Бройи Дж. Подходы к исследованию национализма//Нации и национализм / Б. Андерсон, О. Бауэр, М. Хрох и др; Пер. с англ. и нем. JI.E. Пере-яславцевой, М.С. Панина, М.Б. Гнедовского. М.: Праксис, 2002. - С. 201-235.

31. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М.: Наука, 1983. - 416 с.

32. Бромлей Ю.В. Этнос и эндогамия//Советская этнография. 1969. № 6. С. 84-91.

33. Бромлей Ю.В. Современные проблемы этнографии. М.: Наука, 1981. -392 с.

34. Бурдье П. Делегирование и политический фетишизм // Бурдье П. Начала. -М.: Socio-Logos, 1987. С. 231-256.

35. Бурдье П. За рационалистический историзм//Социо-Логос постмодернизма'97. Альманах Российско-французского центра социологических исследований Института социологии РАН. М.: Институт экспериментальной социологии, 1996. - С. 9-29.

36. Бурдье П. Начала. Choses dites. -М.: Socio-Logos, 1994. 288 с.

37. Бурдье П. Культурное поле // Контексты современности: актуальные проблемы общества и культуры в западной социальной теории. Казань, 1995.-С. 117-122.

38. Бурдье П. Опыт рефлексивной социологии // Теоретическая социология. -М.: Книжный дом «Университет», 2002. Ч. 2. С. 373-429.

39. Бурдье П. Практический смысл: Пер. с фр. / Общ. ред. перевода и послесловие Н.А. Шматко. М.: Институт экспериментальной социологии, СПБ.: Алетейя, 2001. - 562 с.

40. Бурдье П. Социология политики / Пер. с фр. под ред. Н.А.Шматко. М.: Socio-Logos, 1993. - 336 с.

41. Бурдье П. Социальное пространство и символическая власть // Thesis. -1993. Т. 1. Вып. 2.-С. 137-150.

42. Бушмакина О.Н. Онтология постсовременного мышления. Метафора постмодерна. Монография. Ижевск: Издательство Удмуртского университета, 1998.-272 с.

43. Бушмакина О.Н. Философия постмодернизма. Ижевск: Издательский дом "Удмуртский университет", 2003. - 152 с.

44. Бхаскар Р. Общества // Социологос. Вып. 1 М.: Прогресс, 1991. - С. 219240.

45. Валлерстайн И. Конец знакомого мира: Социология XXI века/Пер. с англ. Под ред. B.JI. Иноземцева. М.: Логос, 2003. - 368 с.

46. Вальденфельс Б. Мотив чужого: Сб. пер. с нем. / Научный ред. А. А. Михайлов; отв. ред. Т. В. Щитцова. -Мн.: Пропилеи. 1999. 176 с.

47. Васильев С.Ф., Шибанов В.Л. Под сенью зэрпала. Ижевск: изд-во УдГУ, 1997.-304 с.

48. Вебер М. Избранное. Образ общества. М.: Юрист, 1994. - 480 с.

49. Вебер М. Избранные произведения: Пер. с нем. / Сост., общ. ред. и по-слесл. Ю. Д. Давыдова; Предисл. П. П. Гайденко. М.: Прогресс, 1990. -808 с.

50. Вебер М. Основные социологические понятия // Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. - С. 602-643.

51. Винер Б.Е. Этничность: в поисках парадигмы изучения // Этнографическое обозрение. 1998. № 4. С. 3-26.

52. Вирилио П. Информационная бомба. Стратегия обмана. М.: ИТДГК «Гнозис», Фонд «Прагматика культуры», 2002. - 192 с.

53. Владыкин В.Е. Древние финно-угорские эпические мотивы «Калевалы» и фольклорно-этнографической системы удмуртов // Проблемы этнической традиции удмуртского фольклора и литературы: Сб. статей / Отв. ред. Т.Г. Перевозчикова. Устинов: НИИ, 1986. - С. 3-24.

54. Владыкин В.Е. Религиозно-мифологическая картина мира удмуртов. -Ижевск: Удмуртия, 1994. 384 с.

55. Владыкин В.Е. О традиционной толерантности удмуртов//Герд. 2003. № 2. С. 3.

56. Владыкин В.Е. Удмурты и современный мир // Информационно-методический сборник Министерства национальной политики Удмуртской Республики. Ижевск, 2002. - С. 67-72.

57. Владыкина Т.Г. Образ туно (шамана) в контексте удмуртского фольклора // Текст-2000. Теория и практика. Ижевск, 2001. - С. 7-9.

58. Геллнер Э. Пришествие национализма. Мифы нации и класса // Нации и национализм / Б. Андерсон, О. Бауэр, М. Хрох и др; Пер. с англ. и нем. Л.Е. Переяславцевой, М.С. Панина, М.Б. Гнедовского. М.: Праксис, 2002.-С. 146-200.

59. Герд К. Удмурт в своих песнях // Герд К. О ней я песнь пою.: Стихи и поэмы, статьи и научные работы, письма. Ижевск: Удмуртия, 1997. С. 125-134.

60. Гидденс Э. Новые правила социологического метода // Теоретическая социология. Антология. М.: Книжный дом «Университет», 2002. 4.2. - С. 281-318.

61. ГидденсЭ. Устроение общества: Очерк теории структурации. М.: Академический Проект, 2003. - 528 с.

62. Глейзер Н. Мультиэтнические общества: проблемы демографического, религиозного и культурного разнообразия // Этнографическое обозрение. 1998. №6. С. 98-104.

63. Голдина Р.Д. Древняя и средневековая история удмуртского народа. -Ижевск: Издательский дом «Удмуртский университет», 1999. 464 с.

64. Гофман И. Порядок взаимодействия // Теоретическая социология. Антология. М.: Книжный дом «Университет», 2002. Ч. 2. - С. 60-103.

65. Гришкина М.В. Удмурты. Этюды из истории IX XIX вв. - Ижевск: Удмуртия, 1994. - 246 с.

66. Гришкина М.В. Удмуртская ментальность: исторические обстоятельства и деформации // Феномен Удмуртии. М.; Ижевск, 2003. Т. 3, кн. 2. - С. 224-230.

67. Гумилев Л.Н. Этносфера. История людей и история природы М.: Эко-прос, 1993.-544 с.

68. Гуревич П.С. Гуманизм как проблема и как ересь // Свободная мысль. 1995. №5. С. 55-65.

69. Гуревич П.С. Фундаментализм и модернизм как культурные ориентации // Общественные науки и современность. 1995. №4. С. 143-153.

70. Гуревич П.С. Человек как предмет философской антропологии (методологические аспекты)// Личность, культура, общество. 2001. Т. 3. Вып. 3. С. 52-67.

71. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии // Язык и интеллект. М.: Прогресс, 1996. - С. 14-94.

72. Гуссерль Э. Логические исследования. Картезианские размышления. -Мн.: Харвест, М.: ACT, 2000. 752 с.73 .Гуссерль Э. Феноменология // Логос. 1991. № 1. С. 12-21.

73. Делез Ж. Логика смысла. М.: Раритет; Екатеринбург: Деловая книга, 1998. -480 с.

74. Деррида Ж. О грамматологии. М., 2000. - 512 с.

75. ДерридаЖ. Письмо и различие. М.: Академический проект, 2000. -495 с.

76. ДерридаЖ. Эссе об имени. М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 1998. - 192 с.

77. Дробижева JI.M. Национальное самосознание: база формирования и социально-культурные стимулы развития//Советская этнография. 1985. № 5. С.3-29.

78. Дуглас М. Чистота и опасность: Анализ представлений об осквернении и табу. М.: Канон-пресс, 2000. - 203 с.

79. Дуглас М. Риск как судебный механизм // THESIS 1994. № 5. С. 242-253.

80. Дюркгейм Э. Метод социологии // Западноевропейская социология XIX -начала XX веков. -М.: Смысл, 1996. С. 256-309.

81. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда // Западноевропейская социология XIX начала XX веков. - М.: Смысл, 1996. - С. 256-309.

82. Дюркгейм Э. Определение моральных фактов//Теоретическая социология. Антология. -М.: Книжный дом «Университет», 2002. Ч. 1. С. 7-23.

83. Дюркгейм Э. Самоубийство: социологический этюд. -М.: Мысль, 1994. -399 с.

84. Зуева-Измайлова А.С. Удмуртский университет как хранитель национального идентитета//Информационно-методический сборник Министерства национальной политики Удмуртской Республики. Ижевск, 2002. - С. 5159.

85. Иванова М.Г. Некоторые проблемы изучения древней истории удмуртского народа // Информационно-методический сборник Министерства национальной политики Удмуртской Республики. Ижевск., 2002. - С. 35-43.

86. Информационно-методический сборник Министерства национальной политики Удмуртской Республики. Ижевск, 2002. - 84 с.

87. Карсенти Б. Социология в пространстве точек зрения // Поэтика и политика. Сборник статей. М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 1999. - С. 271-291.

88. Кассирер Э. Философия символических форм // Культурология XX в. -М., 1995.

89. Кассирер Э. Философия символических форм. Мифологическое мышление. Т. 2. М. - СПб: Университетская книга, 2002. - 279 с.

90. Касториадис К. Воображаемое установление общества. -М.: Гнозис, 2003. 473 с.

91. Каткова JL Клуб удмуртской культуры. Какие проблемы он поднимает?// Феномен Удмуртии. Т. 3, кн. 1. Москва - Ижевск: «Удмуртия». 2002.-С. 145-149.

92. Клестов И.К. Удмурты в контексте проблемы освоения менталитета современности // Об этнической психологии удмуртов. Ижевск: изд-во УИИЯЛ, 1998.-С. 64-80.

93. Козлов В.И. Проблема этнического самосознания и ее место в теории этноса // Советская этнография. 1972. № 2. С. 79-92.

94. Конструировании этничности / Под ред. В. Воронкова и И. Освальд. -СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1998. 224 с.

95. Концепция государственной национальной политики Удмуртской Республики // Феномен Удмуртии. М. - Ижевск: Удмуртия, 2001. - С. 435-441.

96. Коркюф Ф. Новые социологии/Пер. с фр. Е.Д.Вознесенской, М.В. Федоровой; науч. ред. Н.А. Шматко М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 2002. - 172 с.

97. Коротеева В.В. «Воображенные», «изобретенные» и «сконструированные» нации // Этнографическое обозрение. 1993. № 3. С. 154-165.

98. Крюков М.В. Еще раз об исторических типах этнических общностей // Советская этнография. 1986. № 3. С. 58-69.

99. Кули Ч. Социальная самость // Американская социологическая мысль. М.: Издание Международного Университета Бизнеса и Управления, 1996.-С. 314-327.

100. Лаку-Лабарт Ф., Нанси Ж.-Л. Нацистский миф / Пер. с фр. С.Л. Фокина. СПб.: «Владимир Даль», 2002. - 78 с.

101. Леви-Строс К. Структурная антропология. М.: Наука, 1983. - 536 с.

102. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна / Пер. с французского Н. А. Шматко. СПб.: Алетейя, 1998. 232 с.

103. Лотман Ю.М. Выход из лабиринта // Эко У. Имя розы. М., 1989. С. 468481.

104. Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М., 1992. - 233 с.

105. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970.

106. Лотман Ю.М. Текст в тексте // Труды по знаковым системам. Вып. XIV.-Тарту, 1981.-С. 3-18.

107. Луман Н. Власть. М.: Праксис, 2001. - 256 с.

108. Луман Н. Глобализация мирового сообщества: как следует системно понимать современное общество // Социология: поиск новых направлений развития на пороге XXI века. Барнаул, 1998. - С. 86-112.

109. Луман Н. Наблюдения современности // Социологический журнал. 1994. № 1. С. 185-188.

110. Луман Н. Понятие риска// THESIS. 1993. Т. 1. Вып.2. - С. 135- 147.

111. Луман Н. Почему необходима «системная теория»? // Проблемы теоретической социологии. СПб., 1994. - С. 43-52.

112. Луман Н. Социальные системы: очерк общей теории // Западная теоретическая социология 80-х годов. М., 1989. - С. 41-64.

113. Луман Н. Тавтология и парадокс в самоописаниях современного общества// Социо-Логос. -М.: Прогресс, 1991. Вып. 1. С. 194-196.

114. Луман Н. «Что происходит?» и «Что за этим кроется?». Две социологии и теория общества//Теоретическая социология. Антология. М.: Книжный дом «Университет», 2002. 4.2. - С. 319-352.

115. Льюис Д.С. Национальная гордость и культурные ценности финно-угорских народов // Вестник УдГУ. 1997. № 8. С. 60-69.

116. Малахов В. Неудобства с идентичностью//»Скромное обаяние расизма» и другие статьи. М.: Модест Колеров и «Дом интеллектуальной книги», 2001.-С. 79-100.

117. Малахов В. Преодолимо ли этноцентристское мышление // Расизм в языке социальных наук. СПб.: Алетейя, 2002. - С. 9-18.

118. Малахов В. «Скромное обаяние расизма» и другие статьи. М.: Модест колеров и «Дом интеллектуальной книги», 2001. - 176 с.

119. Маркс К. Тезисы о Фейербахе //Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения. В 3-х т. Т. 1. -М.: Политиздат, 1985. С. 1-3.

120. Маркс К., Энгельс Ф. Фейербах. Противоположность материалистического и идеалистического воззрений // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения. В 3-х т. Т. 1. -М.: Политиздат, 1985. С. 4-76.

121. Меренков А.В. Социология стереотипов. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2001.-290 с.

122. Мертон Р. Явные и латентные функции // Американская социологическая мысль. М.: Издание Международного Университета Бизнеса и Управления, 1996. - С. 393-461.

123. Мид Дж. Интернационализованные другие и самость // Американская социологическая мысль. М.: Издание Международного Университета Бизнеса и Управления, 1996.

124. Нанси Ж.-Л. О событии // Философия Мартина Хайдеггера и современность. -М., 1991.-С. 91-102.

125. Нанси Ж.-Л. Сегодня//Ad Marginem'93. Ежегодник. М., 1994. - С. 148-164.

126. Нанси Ж.-Л. Нехватка ничто // Социологос'97. М., 1996. - С. 90-97.

127. Нанси М.-Л. Corpus. М.: Ad Marginem. 1999. - 255 с.

128. Нации и национализм / Б. Андерсон, О.Бауэр, М. Хрох и др; Пер. с англ. и нем. Л.Е. Переяславцевой, М.С. Панина, М.Б. Гнедовского. М.: Праксис, 2002.-416 с.

129. Никитина Г.А. Народная педагогика удмуртов. Ижевск: Удмуртия, 1997.- 136 с.

130. Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения // Теоретическая социология. Антология. М.: Книжный дом «Университет», 2002. Ч. 2.-С. 3-43.

131. Парсонс Т. Система координат действия и общая теория систем действия: культура, личность и место социальных систем // Американская социологическая мысль. М.: Издание Международного Университета Бизнеса и Управления, 1996. - С. 462-477.

132. Парсонс Т. Система современных обществ. М.: Аспект-Пресс, 1998. -270 с.

133. Парсонс Т. Функциональная теория изменения // Американская социологическая мысль. М.: Издание Международного Университета Бизнеса и Управления, 1996. - С. 478-493.

134. Перевозчиков Ю.А. Удмуртский этнос и современной международное право // Информационно-методический сборник Министерства национальной политики Удмуртской Республики. Ижевск., 2002. - С. 59-67.

135. Петраков А.А., Разин А.А. Деревня уникальный тип цивилизации. Как ее спасти? // Вестник УдГУ. 1997. № 8. с. 133-145.

136. Петров А.Н. Удмуртский этнос: проблемы ментальности. Ижевск: Удмуртия, 2002. - 144 с.

137. Пеше М. Контент-анализ и теория дискурса // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. М.: ОАО ИГ Прогресс, 1999. - С. 302-336.

138. Проблемы идентичности: человек и общество на пороге третьего тысячелетия. М.: РОО «Содействие сотрудничеству Института им. Дж. Кен-нана с учеными в области социальных и гуманитарных наук», 2003. -287 с.

139. Разин Р.А., Разин P.P. Психоанализ о возможных путях к божественной самости // Вестник УдГУ. 1997. № 8. С. 53-60.

140. Расизм в языке социальных наук / Под ред. В. Воронкова, О. Карпенко, А. Осипова. СПБ.: Алетейя, 2002. - 224 с.

141. Семенов Ю.В. Самосознание неотъемлемое качество этноса // Информационно-методический сборник Министерства национальной политики Удмуртской Республики. - Ижевск, 2002. - С. 43-48.

142. Сикевич З.В. О соотношении этнического и социального // Журнал социологии и социальной антропологии. 1999. № 2. С. 21-32.

143. Смирнова С.К. Этнополитическое развитие в контексте постсоветских трансформаций. М. Ижевск: «Удмуртия», 2002. - 560 с.

144. Смирнова С.К., Губогло М.Н. и др. Феномен Удмуртии. Т. 2. Постижение суверенности: становление государственности Удмурсткой республики. Кн. 1. Сфере законодательной власти. М. Ижевск: «Удмуртия», 2002. - 464 с.

145. Смирнова С.К., Губогло М.Н. и др. Феномен Удмуртии. Т. 3. Идеология и технологи этнической мобилизации. Кн. 1. Удмуртское национальное движение. Надежды. Возможности. Реалии. М. Ижевск: «Удмуртия», 2002. - 576 с.

146. Смирнова С.К., Губогло М.Н. и др. Феномен Удмуртии. Т. 3. Идеология и технологи этнической мобилизации. Кн. 2. Удмуртское национальное движение и финно-угорское сообщество. М. Ижевск: «Удмуртия», 2003.-780 с.

147. Смирнова С.К., Губогло М.Н. и др. Феномен Удмуртии. Т. 5. Нацие-строительство и межэтнические отношения: Материалы научно-практических конференций и «круглых столов». М. Ижевск: «Удмуртия», 2003. - 664 с.

148. Смит Э. Национализм и историки // Нации и национализм / Б. Андерсон, О. Бауэр, М. Хрох и др; Пер. с англ. и нем. JI.E. Переяславцевой, М.С. Панина, М.Б. Гнедовского. М.: Праксис, 2002. - С. 236-263.

149. Смит Э. Национализм и модернизм: Критический обзор современных теорий наций и национализма / Перевод с английского. М.: «Праксис», 2004.-458 с.

150. Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. М.: «Смысл», 1998.-389 с.

151. Соловьев B.C. Русская идея // Россия глазами русского. СПб.: «Наука», Санкт-Петербургское отделение, 1991. - С. 311-339.

152. Суворова З.В. Национальная школа как один из важных факторов развития культуры и этноса // Феномен Удмуртии. Т. 3. Кн. 1. Москва -Ижевск: «Удмуртия», 2002. - С. 304-306.

153. Суворова З.В. Проблемы и перспективы развития национального образования в Удмуртской Республике // Информационно-методический сборник Министерства национальной политики Удмуртской Республики. — Ижевск, 2002.-С. 48-51.

154. S/L' 2001. Социоанализ Пьера Бурдье. Альманах Российско-французского центра социологии и философии Института социологии Российской Академии наук. М.: Институт экспериментальной социологии, СПб.: Алетейя, 2001.

155. Тард Г. Социальная логика. СПб: Социально-психологический центр, 1996.-548 с.

156. Теннис Ф. Общность и общество. СПб.: «Владимир Даль», 2002. -451с.

157. Теоретическая социология. Антология: в 2-х ч. / Пер. с англ., фр., нем., ит. Сост. И общ. Ред. С. П. Баньковской . М.: Книжный дом «Университет», 2002.-С. 214-334.

158. Тишков В.А. О феномене этничности // Этнографическое обозрение. 1997. № 3. С. 3-20.

159. Тишков В.А. Этнология и политика. Научная публицистика. М.: Наука, 2001.-240 с.

160. Тойнби А. Постижение Истории. -М.: Прогресс, 1991. 567 с.

161. Уолцер М. Компания критиков: Социальная критика и политические пристрастия XX века. Перевод с англ. М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 1999. - 360 с.

162. Феномен этнического и глобализация современной культуры народов Поволжья и Приуралья: Художественная практика, дискурс, образование. Ижевск: Изд. дом «Удмуртский ун-т», 2004. - 196 с.

163. Филиппов А.Ф. Социология пространства // Логос. 2000. № 2. С. 113151.

164. Фрейд 3. По ту сторону принципа удовольствия//Психология бессознательного. М., 1989. - С. 382-424.

165. Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. Московские лекции, интервью. М., 1995. - 245 с.

166. Хабермас Ю. Модерн незавершенный проект // Вопросы философии. 1992. № 4. С. 40-52.

167. Хабермас Ю. Модерное сознание времени и его потребность в самоудостоверении // Философские науки. 1997. № 2. С. 46-54.

168. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие.

169. СПб.: Изд-во «Наука», 2000. 380 с.

170. Хобсбаум Э. Дж. Принцип этнической принадлежности и национализм в современной Европе // Нации и национализм / Б. Андерсон, О. Бауэр, М. Хрох и др; Пер. с англ. и нем. JI.E. Переяславцевой, М.С. Панина, М.Б. Гнедовского. -М.: Праксис, 2002. С. 332-346.

171. Чаттерджи П. Воображаемые сообщества: кто их воображает? // Нации и национализм / Б. Андерсон, О. Бауэр, М. Хрох и др; Пер. с англ. и нем. Л.Е. Переяславцевой, М.С. Панина, М.Б. Гнедовского. М.: Праксис, 2002.-С. 283-296.

172. Чебоксаров Н.Н. Проблемы типологии этнических общностей в работах советских этнографов // Советская этнография. 1986. № 3. С. 70-88.

173. Чистов К.В. Этническая общность, этническое сознание и некоторые проблемы духовной культуры//Советская этнография. 1972. № 3. С. 5869.

174. Шелер М. Социология знания // Теоретическая социология. Антология. Ч. 1. М.: Книжный дом «Университет», 2002. Ч. 1. - С. 350-373.

175. Шеллинг Ф. В. Идеи к философии природы как введение в изучение этой науки. СПб.: Наука, 1998. — 518 с.

176. Шеллинг Ф. В. Сочинения. М.: Изд-во «Мысль», 1998. - 1664 с.

177. Шибанов В.Л. Этнофутуризм как диалог культур (на примере удмуртской лирики) // Феномен этнического и глобализация культуры народов

178. Поволжья и Приуралья. Ижевск: Изд. Дом «Удмуртский университет», 2004.-С. 96-108.

179. Шкляев Г.К. Этническая психология удмуртов по литературным данным//Об этнической психологии удмуртов. Ижевск.: УИИЯЛ, 1998. -С. 5-26.

180. Шматко Н.А. Введение в социоанализ Пьера Бурдье // П. Бурдье. Социология политики. М.: Socio-Logos, 1993. - С. 5-28.

181. Шматко Н.А. Генетический структурализм Пьера Бурдье // История теоретической социологии. В 4-х т. Т. 4. -М.: «Канон+», ОИ «Реабилитация», 2002.-С. 516-580.

182. Шматко Н.А. Плюрализация социального порядка и социальная топология // Социологические исследования. 2001. № 9. С. 14-18.

183. Шматко Н.А. Феномен публичной политики // Социологические исследования. 2001. № 7. С. 106-112.

184. Шюц А. Формирование понятия и теории в общественных науках // Социология. Тексты. М.: Академический проект; Екатеринбург.: Деловая книга, 2002. - 736 с.

185. Шюц А. Смысловая структура повседневного мира: очерки по феноменологической социологии. М.: Институт Фонда «Общественное мнение», 2003. - 336 с.

186. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М.: Издательская группа «Прогресс», 1996. - 344 с.

187. Эриксон Э. Идентичность и неукорененность в наше время // Философские науки. 1995. № 5-6. С. 216-223.

188. Armstrong J. Nations before Nationalism Chapel Hill NC: University of North Carolina Press, 1982. - 411 p.

189. Armstrong. J. Mobilised and-proletarian diaspora// American Political Science Review, 1976. 393-408.

190. Appadurai A. Modernity at large: Cultural dimensions of globalization. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1996. 282 p.

191. Appadurai A. Disjunctive and difference in the global cultural economy // Global culture: Nationalism, globalization and modernity / Ed. by M. Feather-stone. London: Sage Publications, 1990. - 243 p.

192. Bairoch P. The constituent economic principles of globalization in historical perspective: Myths and realities // International Sociology. 2000. N 2. P. 45-62.

193. Bhattacharyya G., Gabrial J., Small S. Race and Power. Global racism in the twenty-first Century. London and NY.: Routledge. Taylor and Francis Group, 2002.- 186 p.

194. Burton J. World society. Cambridge: Cambridge university press, 1972. -P. 28-32.

195. Castells M. The rise of network society. Oxford: Blackwell, 1996. - 594 p.

196. Chase-Dunn C. (1990) World State Formation: Historical Processes and Emergent Necessity, Political Geography Quarterly, vol. 9, pp. 108130.

197. Cohen R., Kennedy P. Global Sociology London: Macmillan, 2000 -408 p.

198. Douglas M. In the Active Voice London/Boston: Routledge and Keagan Paul with Russel Sage Foundation, 1982. - 309 p.

199. Downing J. Radical media: Rebellious communication and social movements / by John D.H. Downing; with Tamara Villarreal Ford, Geneve Gil, and Laura Stein. 2001. 424 p.

200. Featherstone M., Lash S. Globalization, modernity and the specialization of social theory: An introduction // Global modernities / Ed. by M. Featherstone, S. Lash, R. Robertson. London: Sage Publications, 1995. - 292 p.

201. Fishman J. Social theory and ethnography: neglected perspectives on language and ethnicity in Eastern Europe // Ethnic Diversity and Conflict in Eastern Europe. Santa Barbara CA: ABC-Clio, 1980. -p. 134-151.

202. Friedman J. Cultural Identity and Global Process. L / New-Delhi, 1994. -132 p.

203. Gans H.J. Symbolic ethnicity and symbolic religiosity: towards a comparison of ethnic and religious acculturation//Ethnic and Racial Studies. 1994.• V. 17. N. 4.-P. 572-583.

204. Geertz C. Available Light. Anthropologiocal Reflections on Philosophical Topics. Princeton, New Jersey: Princeton University Press, 2000. - 271 p.

205. Geertz C. The Interpretation of Cultures. London.: Fontana, 1973. - 470 p.

206. Giddens A. Central problems in social theory: structure and contradiction in social analysis. London: Macmillan, 1979. - 294 p.

207. Giddens A. The consequences of modernity. Stanford: Stanford University Press, 1990.-993 p.

208. Global culture: Nationalism, globalization and modernity / Ed. by M. Feath-erstone. London: Sage Publications, 1990. - 310 p.

209. Grosby S. The Verdict of History: the inexpugnable tie of primordiality areply to Eller and Coughlan // Ethnic and Racial Studies. 1994. № 1. P. 67-89

210. Held D. Democracy and global order. Cambridge: Polity Press, 1995. - 324 P

211. Huntington S. The third wave: democratization in the late twentieth century. -Norman; London: University of Oklahoma Press, 1991. 366 p.

212. Hyperreality. Paradigm for the Third Millennium. Edited by John Tiffin and Nobuyoshi Terashima. London and New York.: Routledge. Taylor and Francis Group, 2001. - 163 p.

213. Hogg M.A., Abrams D. Social Identification: a Social Psychology of Inter-ф group Relations and Group Process. L., 1988. - 175 p.

214. Issacs H. The Idols of the Tribe. New York: Harper Collins, 1975. - 254 p.

215. Lesser J. Negotiating National Identity: Immigrants, Minorities, and the Struggle for Ethnicity. Durham and London: Duke University Press, 1999. -281 p.

216. Levy J. T. The Multiculturalism of Fear. Oxford: University Press, 2000. -268 p.'

217. Lewis J. Constructing public opinion. NY.: Columbia University Press, 2002.-250 p.

218. Mclntyre-Mills, Janet J. Global citizenship and social movements: creating transcultural webs of meaning for the new millennium. Harwood academic publishers. 2000.- 181 p.

219. Mittelman J. H. The Globalization Syndrome. Transformation and resistance. Princeton, NY.: Princeton University Press, 2000. - 287 p.

220. Multicultural Research: A Reflective Engagement with Race, Class, Gender and Sexual Orientation. Edited by Carl A. Grant. Falmer Press. 1999. 275 p.

221. Multiculturalism. Roots and Realities. Edited by C. James Trotman. Indiana: University Press, 2002. - 267 p.

222. Multinational Democracies / edited by Alan-G. Gagnon, James Tully. -Cambridge: University Press, 2001. 407 p.

223. Nations, Identities, Cultures / editor V. Y. Mudimbe Durham and London.: Duke University Press, 1997. - 233 p.

224. Post-Nationalist American Studies. Berkeley, Los Angeles, London: John Carlos Rowe University of California Press, 2000. - 257 p.

225. Ritzer G. The McDonalization of Society. California, London, New Delhi.: Pine Forge Press. Thousand Oaks, 2000. - 278 p.

226. Robertson R. Globalization theory and civilization analysis // Comparative Civilizations Review. 1987. Vol. 17. 323 p.

227. Robertson R. Mapping the global condition: globalization as the central concept // Global culture / Ed. By M. Featherstone. London: Sage Publications, 1990.-243 p.

228. Sklair L. Sociology of the global system. Hemel Hempstead: Harvester Wheatsheaf, 1991. 184 p.

229. Stein H.F., Hill R.F. The new ethnicity and the white ethnic in the United States // Canadian Review of Studies of nationalism. 1973. V. 1. N. 1. - P. 79-88.

230. Therborn G. Globalizations: dimensions, historical waves, regional effects, normative governance // Intern. Sociol. 2000. N. 2. P. 156-165.

231. Terner J.C. Towards a cognitive redefinition of the social group // Social Identity and Intergroup relation. Cambridge; Paris, 1982. - P. 38 - 61.

232. Terner J.C. Social identification and psychological group formation // The Social Dimension: European Developments in Social Psychology. Cambridge, 1984. V. 2.-649 p.

233. Van den Berge P. Ethnicity and the sociobiology debate // Theories of Ethnic and Race Relations. Cambridge: Cambridge University Press, 1988. - P. 27-54.

234. Yusdanis G. The Necessary Nation. Princeton and Oxford: Princeton University Press, 2001. - 261 p.

автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Конструирование дискурса этнической идентичности

Полный текст автореферата диссертации по теме "Конструирование дискурса этнической идентичности"

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Кардинская, Светлана Владленовна

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Кардинская, Светлана Владленовна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Конструирование дискурса этнической идентичности"

Список научной литературыКардинская, Светлана Владленовна, диссертация по теме "Социальная философия"

Похожие темы диссертаций

автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11 диссертация на тему: Конструирование дискурса этнической идентичности

Полный текст автореферата диссертации по теме "Конструирование дискурса этнической идентичности"

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Кардинская, Светлана Владленовна

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Кардинская, Светлана Владленовна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Конструирование дискурса этнической идентичности"

Список научной литературыКардинская, Светлана Владленовна, диссертация по теме "Социальная философия"

Похожие темы диссертаций

автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Конструирование дискурса этнической идентичности