автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Доминанты идиостиля поэта-ирониста

Полный текст автореферата диссертации по теме "Доминанты идиостиля поэта-ирониста"

На правах рукописи

0030Б3046

ПОПКОВА Наталья Николаевна

Доминанты идиостнля поэта-ирониста (на материале текстов Игоря Иртсньева)

Специальность 10 02 01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

|1 7 МАЙ 2007

Екатеринбург 2007

003063046

Работа выполнена на кафедре риторики и стилистики русского языка государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Уральский государственный университет им А.М Горького»

Научный руководитель-

Официальные оппоненты

Ведущая организация-

доктор филологических наук, профессор H.A. Купина

доктор филологических наук, профессор Н.С. Болотнова

кандидат филологических наук, доцент H.A. Юшкова

ГОУ ВПО «Пермский государственный университет»

Защита состоится 30 мая 2007 года в 13 30 часов на заседании диссертационного совета Д 212 286 03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Уральском государственном университете им А М Горького (620083, Екатеринбург, к-83, пр Ленина, 51, комн. 248)

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Уральского государственного университета им А М Горького.

Автореферат разослан «_» апреля 2007 года

Ученый секретарь

диссертационного совета

доктор филологических наук, О

профессор С___-— МА Литовская

В диссертационном исследовании осуществляется опыт описания идиостиля поэта-ирониста Игоря Иртеньева в лингвокультурном контексте современности

К характеристике нынешнего состояния отечественной литературы приложимо предложенное Ю Н Тыняновым определение историко-литературного «промежутка» Исследователи констатируют редукцию высокого эстетического и поэтического идеала, проникновенного лиризма, почти полное отсутствие выдающихся литературных событий На этом фоне заметны активные стилевые поиски иронической поэзии, адекватно отражающей мироощущение своей эпохи Нельзя не признать, что гражданская «зрелость» и гражданская определенность обеспечивают иронической поэзии и политическую остроту, и эстрадный успех Ироническая поэзия не претендует на создание принципиально новых художественных форм, но она, по нашему мнению, способна стимулировать обновление поэтического языка Закономерную активизацию иронической поэзии и шире - литературы смеховой направленности - именно во время «пауз», свойственных развитию и распространению высокой литературы, можно считать своеобразной попыткой преодоления кризиса высокой традиции

Традиционно ироническая поэзия и литература смеховой направленности считается низкой. Иронисту нередко отказывают в праве называть себя поэтом (В Г. Кулаков, А Э. Скворцов и др ) В диссертационной работе ставится вопрос об идиостилевом своеобразии поэтического творчества ирониста Решение этого вопроса требует специального анализа, направленного на выявление стилевых примет авторской индивидуальности

Актуальность исследования определяется необходимостью оперативного осмысления функций современной иронической поэзии, ее места в литературном потоке, индивидуально-стилистического своеобразия текстов иронистов, а также причин кризиса смеховых литературных жанров

Особое место в литературе наших дней занимает творчество Игоря Иртеньева Стихотворения поэта отличаются чувством языка, его ирония погружена в ситуацию интеллектуального общения, а смеховая отстраненность способствует разрушению мыслительных стереотипов, ложного пафоса, штампов, в том числе и поэтических Стихотворное творчество Игоря Иртеньева не осталось незамеченным исследователями (И Е Васильев, Л В Зубова, М.А Кронгауз, В Г Кулаков, В 3 Санников, А Э Скворцов) Его иронические стихи выполняют необходимую функцию очищения поэзии от штампованности

Поскольку ИИртеньев известен широкой публике как участник теле-, радиопроектов разных лет («Итого», «Бесплатный сыр», «Плавленый сырок»), мы сочли целесообразным привлечь для частичного сопоставления стихи В Вишневского, В Жука, С. Плотова, звучащие в эфире.

Материал диссертационного исследования - стихотворное творчество И Иртеньева (более 700 текстов) и творчество поэтов-иронистов, принимающих участие в реализации современных медийных проектов Источники материала -поэтические сборники И Иртеньева (1989, 1990, 1991; 1994; 1995; 1997; 1998;

1999, 2000, 2005; 2006), сборники стихотворений поэтов-иронистов (Вишневский 1999, 2000, 2004, Жук 2006, Плотов, Жук 2006) В процессе сбора материала были использованы тексты поэтов-иронистов, размещенные на интернет-сайтах (www irteniev msk rii. www vishnevskn ru. www gazeta ru. www gzt ru), газетные и журнальные публикации («Литературная газета», «Московский комсомолец», «Арион», «День поэзии», «Знамя», «Магазин», «Новый мир», «Огонек», «Октябрь», «Юность»)

Значительный объем привлеченного для анализа текстового материала поставил перед нами проблему моделирования исследовательского объекта Исходя из того, что корпусу изучаемых текстов свойственна ироническая модальность, а также ориентация на характеризованный тип адресата, мы сочли целесообразным обратиться к понятию сверхтекста, определяемого как «совокупность текстов, ограниченная темпорально и локально, объединенная содержательно и ситуативно, характеризующаяся цельной модальной установкой, достаточно определенными позициями адресанта и адресата, с особыми критериями нормального/ анормального» (Н А Купина)

Объект исследования - иронический сверхтекст Игоря Иртеньева как целостное образование, а также участки иронического сверхтекста, функционирующего в современном медиапространстве

В диссертационной работе идиостиль поэта-ирониста Игоря Иртеньева исследуется в опоре на идею стилеобразующей доминанты (Ю Н Тынянов) Применительно к идиостилю автора все средства и приемы описываются с учетом их функциональной значимости и регулярности реализации

Цель диссертационной работы - выявление стилеобразующих доминант поэтического творчества Игоря Иртеньева, интерпретация идиостилевых особенностей его произведений Для достижения поставленной цели решаются следующие задачи

1) систематизировать основные исследовательские подходы к феномену иронии, значимые для лингвистической интерпретации последнего, отталкиваясь от установленной в процессе анализа текстообразующей функции иронии, установить специфику представленности в сверхтексте Игоря Иртеньева объектов иронии,

2) на фоне усилившейся в современной иронической поэзии тенденции к публицистичности описать реализацию этой тенденции в двух исследуемых сверхтекстах, охарактеризовать публицистическую доминанту иртеньевского сверхтекста;

3) определить идиостилевые доминанты сверхтекста Игоря Иртеньева, проявляющиеся в способах субъектной организации текста и приемах использования прецедентных единиц

Предмет исследования определяется в зависимости от направления поисков идиостилевых доминант современного иронического текста и сверхтекста. В соответствии с конкретными этапами исследования предмет анализа уточняется.

На первом этапе исследования систематизируются значимые для лингвистического анализа текста концепции иронии; на материале сверхтекста

иронических стихотворений ИИртеньева выявляются способы репрезентации объектов иронии Предмет анализа - средства репрезентации объекта иронии

На втором этапе исследования рассматриваются приметы публицистичности в современной иронической поэзии Первоначально для анализа привлекается сверхтекст, функционирующий в современном медиапространстве, характеризуются языковые средства, формирующие публицистическую картину мира, затем на материале сверхтекста и репрезентативного участка сверхтекста И Иртеньева характеризуются средства и способы создания публицистической картины мира и художественной картины мира Осуществляется опыт интерпретации публицистической доминанты идиостиля Предмет анализа - языковые средства и комбинации средств, обеспечивающие формирование текстовых категорий, которые отражают специфику публицистической картины мира в ее отличии от художественной

На третьем этапе исследования поиск идиостилевых доминант сверхтекста ИИртеньева сопряжен с описанием особенностей субъектной организации текстов и сверхтекста в целом, характеристикой приемов использования И Иртеньевым прецедентных единиц в интертекстуальном пространстве сверхтекста Предмет анализа - языковые средства номинации, таксономии и характеризации субъекта речи, прецедентные единицы и приемы их использования

Отмеченные этапы исследования обусловили структуру работы: диссертация состоит из введения, трех основных глав, заключения, а также списка текстовых источников материала, списка использованной литературы, списка использованных словарей и справочников, списка принятых в исследовании сокращений

Научная новизна исследования. Собственно лингвистический, стилистический и лингвокультурологический анализ творчества современного поэта-ирониста Игоря Иртеньева позволил охарактеризовать идиостилевые доминантные особенности иронического сверхтекста, предложить интерпретацию идиостилевых доминант объектной многослойности сверхтекста, его субъектной организации (театр масок), приемов создания интертекстуальности

Теоретическая и практическая значимость исследования определяется возможностью использования его результатов в трудах по проблемам лингвокультурологии, поэтики и стилистики, материалы диссертации могут быть использованы в учебных курсах филологического анализа текста, культуры речи и стилистики, а также в спецкурсах и спецсеминарах по проблемам иронии и иронической поэзии

В процессе исследования использованы методы и приемы лингвостилистического, категориально-текстового анализа, а также методы контекстологического анализа и лингвокультурологической интерпретации речевых средств текста

Положения, выносимые на защиту:

1. Иронический сверхтекст, функционирующий в современном медиапространстве, репродуцирует публицистическую картину мира со свойственными ей фактографичностью, злободневностью, открытой оценочностью, реальным хронотопом.

Публицистичность выступает как стилевая доминанта отмеченного идиостилевой спецификой иронического сверхтекста Игоря Иртеньева 2 Ироническая модальность охватывает все произведения Игоря Иртеньева и выступает как текстообразующая категория, которая обнаруживается в принципах отбора и структурирования объектов иронии, системе образов, идейно-тематическом и композиционном развертывании текста, организации системы субъектных опосредований и интертекстуальных связей произведения

3 Идиостилевая доминантная особенность сверхтекста Игоря Иртеньева заключается в объектной многослойности: движении от конкретных объектов (открытая ирония) к универсальным (скрытая ирония) В качестве самостоятельного объекта открытой иронии выступает язык (живые языковые процессы рубежа ХХ-ХХ1 веков) В то же время в тексте обнаруживается укрупнение, универсализация объекта иронического оценивания регулярно возникает повод для осмысления связей язык - культура, язык -нравственность, язык - социально-психологическое состояние общества

4 Доминанта идиостиля Игоря Иртеньева проявляется в специфике субъектной организации сверхтекста на основе реализации приема речевого портретирования поэт создает театр масок, он разрабатывает аналогичную драматургической технологию создания речевой партии маски, целенаправленно используя языковые средства индивидуальной и групповой идентичности в их разнообразных комбинациях

5 Доминантой идиостиля Игоря Иртеньева является интертекстуальность Приметы идиостиля отражаются в принципах отбора источников прецедентных единиц, их многочисленных разновидностях, специфических приемах введения прецедентной единицы в речевую ткань текста, особенностях комбинации прецедентных единиц в границах одного текста, а также заданном художественной стратегией автора репертуаре функций прецедентных единиц в тексте и сверхтекстовой среде

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования изложены автором в выступлениях на Международных научных конференциях в Екатеринбурге (2004, 2005), Всероссийских научных конференциях в Екатеринбурге (2002, 2006), Томске (2005), Ульяновске (2006) По теме диссертации опубликовано десять работ, в том числе глава в коллективной монографии и шесть статей Одна из статей опубликована в журнале, рекомендованном ВАК РФ Диссертация обсуждалась на кафедре риторики и стилистики русского языка Уральского государственного университета им А М. Горького

Краткое содержание диссертации

Во введении обосновывается актуальность избранной темы, новизна исследования, определяются его цели и задачи, формулируются положения, выносимые на защиту, отбираются и осмысляются базовые теоретические понятия

Важным для исследования является понятие «идиостиль» автора. Идиостиль определяется как «система концептуально значимых для писателя принципов организации текста» (НС Болотнова), которые, в свою очередь, диктуют отбор и сочетаемость языковых средств, а также использование определенных стилистических приемов

Идеи и методы филологической интерпретации идиостиля разработаны в отечественной науке (М М Бахтин, Н С Болотнова, М П Брандес, В В Виноградов, Г О Винокур, И Р Гальперин, М Л Гаспаров, В П Григорьев, В М Жирмунский, С Т. Золян, Л В Зубова, И И Ковтунова, Н А Кожевникова, Б А Ларин, Е.А Некрасова, О Г Ревзина, Ю С Степанов, В Н Топоров, Ю Н Тынянов, Б А Успенский, Н.В Черемисина, И Я Чернухина и др ) Проблема идиостиля имеет многоаспектный характер В отечественной науке имеется множество подходов к его анализу (Н С Болотнова, И В Вольфсон, В П Григорьев, Л В Зубова, М Ю Мухин, В В Одинцов, Очерки истории языка русской поэзии XX века (1990, 1993, 1994, 1995), НВ Павлович, В А Пищальникова, И А Тарасова, И Я Чернухина и др)

Опорным методологическим понятием для исследования является понятие «доминанта идиостиля», или «главенство, выдвинутость одного фактора (или группы факторов), функционально подчиняющего и окрашивающего остальные в литературной системе» (Ю Н Тынянов) Из определения следует, что все языковые факты должны описываться с точки зрения их значимости в идиостилевой системе Ведущей в работе является «лингвистическая реальность» (В П Григорьев) идиостиля автора В то же время анализ, ориентированный на поиск доминант, организующих идиостиль, требует учёта эвристического потенциала трактовок индивидуального стиля художника, оформившихся не только в границах лингвостилистики и стилистики художественной речи, но и в рамках стилистики текста, а также когнитивной стилистики

Глава первая «Ирония и объекты иронии» состоит из двух разделов В первом разделе «Ирония направления интерпретации» проводится систематизация основных концепций иронии, значимых для лингвистического анализа художественного текста Мы полагаем, что изучение иронии следует проводить с учетом основных положений как лингвистических, так и литературоведческих, а также культурологических исследований Рассматривая иронию с лингвистической точки зрения, мы стремимся обозначить теоретические положения, которые определяют выбор принципов анализа иронического текста.

Множественность подходов к иронии обусловливается сложностью самого феномена Основными подходами к изучению природы феномена

иронии являются эстетический (М М Бахтин, Ю Б Борев, В В Бычков, Б Дземидок, М С Каган, В Я Пропп, О В Солодовникова), историко-философский (П П Гайденко, О.А Коновалова, А Ф Лосев, В О Пигулевский, JIА Мирская, О М Фархитдинова, В И Хрулев, И В. Черданцева, В П Шестаков), коммуникативно-риторический (ЕН Зарецкая, W.C. Booth, D.C Muecke, L. Satterfield), историко-литературный (С А Жукова, ИН Иванова, Ю В Каменская, М Г Соколянский, Л М Шайхинурова, Р В Шапдина), психологический (Т В Иванова, Э И Киршбаум, Ж Лакан, 3 Фрейд), культуроцентрический (В М Пивоев), лингвистический (И В Арнольд, И С Арутюнова, С Н Балашов, И Р Гальперин, О П Ермакова, М Р Желтухина, Ю В Каменская, С И Походня, Н С Салихова, Л.В Чернец).

Проблема соотношения смеха, комического и иронии является одной из ключевых для понимания природы последней В работе специально рассматривается вопрос о статусе иронии в структуре комического.

Для уточнения лингвистического понимания иронии мы обращаемся к словарным определениям термина «ирония» и определениям, представленным в специальных исследованиях (О С. Ахманова, А П. Квятковский, С Е Никитина, Н В Васильева, Т В Матвеева, И Р Гальперин, М Л Гаспаров, О П Ермакова, Г П Казанская, М.К. Морен, Н Н Тетеревникова, С И Походня, А Т Рубайло, А П Сковородников, Ю М Скребнев и др)

Устойчивым становится разграничение иронии как стилистического тропа /приема, смысл которого заключается в противоречии между смыслами буквальным и скрытым, и иронии как категории текста, связанной со структурой художественного целого и позволяющей автору имплицитно передать свое отношение к изображаемому Осмысление текстообразующей функции иронии требует декодирования текста, учета целого ряда параметров, в том числе субъектной организации текста и интертекстуальных связей

Особое внимание исследователи уделяют описанию языковых средств создания иронической оценки, сигналам иронии (Л И Еремина, О П Ермакова, С И Походня, В 3 Санников, А П Сковородников и др.) Специфика иронии состоит в том, что ее реализация в художественном тексте происходит при участии средств всех языковых уровней (С.И Походня) В тексте художественного произведения ведущая роль принадлежит средствам лексико-семантическим Слова, в которых иронически окрашенный экспрессивный элемент объективно входит в структуру значения, используются редко Лексическая система языка располагает единицами, обладающими закрепленной иронической окраской Мы установили, что в «Толковом словаре русского языка» С И Ожегова и НЮ Шведовой (2006) из 80 ООО зафиксированных слов и фразеологических выражений только 230 характеризуются пометой «ирон.»

Основной результат данного этапа исследования - создание теоретической базы для интерпретации авторского иронического сверхтекста Сверхтекст поэта-ирониста охватывает ироническая модальность, выступающая как текстообразующая категория Именно ироническая модальность обусловливает доминантные особенности идиостиля Игоря

Иртеньева: принципы публицистичности, отбора объектов иронии, организации системы субъектных опосредовании и интертекстуальных связей произведения и выдвижение на первый план читательского восприятия контраста как конструктивного принципа синтагматической организации элементов текста Ирония как троп в ряде случаев требует декодирования Являясь по преимуществу стилистическим приемом, ирония в то же время оказывается и способом поэтического мировосприятия

Во втором разделе первой главы «Объекты иронии в произведениях И Иртеньева» выявляется идиостилевой принцип репрезентации объектов иронической оценки в сверхтексте поэта-ирониста

Характерные отношения между ироником (субъектом иронии) и объектом иронии составляют отличительное свойство иронической коммуникации В данной? разделе, опираясь на анализ отдельных текстов, мы демонстрируем общий принцип выбора и языковой представленности объекта иронии (открытой и скрытой) Выбор объекта, с одной стороны, определяется нравственными, мировоззренческими установками автора, с другой, - текущей событийной действительностью Принцип репрезентации И Иртеньевым объекта иронии, по нашим наблюдениям, состоит в подтекстовом укрупнении номинированного в тексте объекта

Для специального анализа объектной структуры иронического сверхтекста И Иртеньева нами выделены группы конкретных объектов, очевидная динамика которых позволяет автору выявить состояние общества и общественных нравов в реальном времени с возможными ретроспективными отсылками и авторским прогнозированием будущего В работе рассматриваются две группы иронически оцениваемых объектов, извлекаемых из политической сферы и сферы языковой действительности рубежа ХХ-ХХ1 веков Выбор именно этих объектов мотивирован Так, мы отмечаем, что политика (и политики) как объект иронической авторской оценки преобладает в количественном отношении Современное (перестроечное, постперестроечное, постсоветское) общество политизировано, поэтому выбор объекта из политической сферы обеспечивает обратную связь с адресатом (читателем, зрителем, радиослушателем) Кроме того, изучение сферы политического в качестве актуального объекта иронического отношения позволяет фиксировать полюсность иронической оценки И Иртеньева. от дружеского подшучивания до открытой агрессии Выделение языка как особого объекта иронии для лингвистического исследования представляется особенно важным В поле зрения автора иронических произведений попадают языковые изменения рубежа веков, косвенно свидетельствующие об изменении культурного типа россиянина

В процессе лингвостилистического и лингвокультурологического анализа в сверхтексте И Иртеньева различаем виды языковой представленности объекта иронии. Так, на первый план читательского восприятия выдвигаются объекты, которые прямо обозначены в тексте номинируются, например, имя действующего политика, факт, актуальное в момент написания стихотворения политическое событие. Такие объекты-поводы обеспечивают

публицистическую злободневность иронического произведения Глубинный смысл текста (Н А Купина) связан с обнаружением скрытых универсальных объектов иронии нравственность политика и политики, моральные устои общества, государственное устройство, народ, власть и др Универсальный объект, «прикрытый» конкретно-образными (Д Н Шмелев) объектами, сообщает тексту художественную условность и концептуальную значимость Например, в стихотворении «Листья желтые медленно падают» (1999) развернутая метафора цирка содержит образно-оценочную ироническую характеристику Госдумы РФ как цирка (локус-конкретизатор Охотный ряд), образно-оценочную характеристику депутатов как союза циркачей, элементы образно репродуцированного в виде циркового шоу сценария заседаний Госдумы С одной стороны, конкретными объектами иронии являются театрализованная выборная кампания, теневая сторона политических действий, с другой, - объектами «прикрытой» горькой иронии становятся лживость политики, отсутствие общегосударственной стратегии, подмена стратегии зрелищем для народа- < > Ничего меня больше не радует / Даже цирк на Охотном ряду / Ощущение общей усталости, / Да и виду артистов несвеж / Не любому под силу до старости / Выходить колесом на манеж / Но, боюсь, не придется расстаться нам / Вопреки уговорам врачей, / Снова рвется к цветам и овациям / Нерушимый союз циркачей. / Боевой их накал не снижается, / Предстоят нам веселые дни, / Наше шоу, друзья, продолжается, / Новый цирк зажигает огни

Самостоятельным объектом иронии в произведениях И Иртеньева выступает язык — живые языковые изменения рубежа ХХ-ХХ1 вв В ироническом сверхтексте нашли отражение те актуальные языковые процессы, которые свидетельствуют о сдвигах в общественном сознании Иронический эффект, возникающий в стихотворном произведении, привлекает внимание к нестабильности культурно-речевой ситуации, дает возможность объективно оценить язык как культурно-ценностный объект, осмыслить конкретные языковые изменения и их причины, установить меру влияния этих изменений на общее состояние русского языка и культуры

Анализ сверхтекста, который изменяется по мере развития самого языка, позволил установить, что основными объектами иронической рефлексии в текстах И Иртеньева становятся нестабильность нормативно-стилистической системы русского языка (жаргонизация, вульгаризация, «канцелярит»), рассогласованность элементов лексической системы как проявление «языкового карнавала», редукция высокого, идеологизация и деидеологизация русской лексики, экспансия иноязычной лексики.

Языковой конфликт исконного и заимствованного развертывается в сверхтексте на фоне конфликтов культурных, ментальных, выявляющих инородность и нелепость неосвоенных заимствований в русской речекультурной среде Стилистическая рассогласованность подчеркивает неорганичность элементов такого рода Например Елки-палки. лес густой, / Трюфели-опята, / Был я раньше мен крутой, / Вышел весь куда-то / Ноу

смокинг, ноу фрак, /Даже хау ноу. / У меня один пиджак /Да и тот хреновый («Дружно катятся года», 1992)

Ироническая рефлексия Иртеньева направлена на осмысление стилистических возможностей архаизмов в современном речевом употреблении. Улавливая тенденцию к утрате высокого, он показывает невозможность восполнения этого стилистического регистра с помощью механического отбора устаревших элементов языка Так, характерная для традиционного русского восприятия мира поэтизация женщины, исключающая откровенность в описании телесного, обнаруживает стилистическое и содержательное отталкивание лексических архаизмов от активной лексики с семами 'плотское', 'физическое' Для чего дано мне тело7/Для того оно дано, / Чтоб в нем жизнь ключом кипела / И бурлила заодно, / Чтобы, сняв с него фуфайку, / Как диктует естество, / Милой деве без утайки / Демонстрировать его («Что зачем», 1983) В приведенном поэтическом высказывании возникает конфликт архаического существительного дева, обладающего культурными коннотациями, и бытовизма фуфайка Конфликт подчеркивает вымывание высокого не только в сфере языка, но и в сфере чувств

Анализ показывает, что иронические тексты поэта являются несентенциозным вариантом языковой критики, содержат глубокий аксиологический потенциал, полезный для лингвокультурологических практик Значимыми для иронической поэзии И Иртеньева оказываются функции лингвистической диагностики и лингвистического прогнозирования

Основным принципом репрезентации объектов иронии, извлеченных из сферы политической и сферы языковой, в сверхтексте И Иртеньева оказывается движение от конкретного объекта к универсальному За образной конкретизацией всегда скрыты вечные, универсальные объекты иронии -этические, эстетические, идеологические, культурно-ценностные Объектная многослойность - доминанта иронического сверхтекста, свидетельствующая о художественной значимости иронического текста И Иртеньева

Вторая глава диссертационного исследования «Публицистичность современной иронической поэзии» состоит из двух разделов

В первом разделе «Тенденция к публицистичности в иронической поэзии» рассматриваются приметы публицистичности в современной иронической поэзии На данном этапе для анализа привлекается сверхтекст, функционирующий в современном медиапространстве Характеризуются языковые средства, формирующие публицистическую картину мира (Г Я Солганик)

Публицистический текст сосредоточен на рассмотрении актуальных, общественно значимых политических, экономических, социальных и других проблем, событий, фактов (J1Г Кайда, А Н Кожин, М Н Кожина, В Г Костомаров, О.А Крылова, JIM Майданова, ТВ Матвеева, ЕП. Прохоров, Г.Я Солганик, М И Стюфляева, В В Ученова, М С. Черепахов) Исследователи видят предназначение публицистики в ее воздействии на современное общественное мнение, ее способности агитировать и

пропагандировать Публицистический текст отличается от художественного своей полемичностью, открытой оценочностью В отличие от художественных произведений, в публицистике не подтекст, а сам текст выражает авторское отношение к излагаемым фактам Злободневность, социальная оценочность, реальный хронотоп являются стилеобразующими чертами публицистики (Г Я Солганик)

Исследование иронических произведений (В Вишневского, В Жука, И Иртеньева, С Плотова), функционирующих в пространстве масс-медиа, позволяет утверждать, что объектом авторской оценки являются факты событийного реального настоящего времени, оказывающие воздействие на идеологическое сознание адресата, а позиция автора иронического текста характеризуется критическим отношением к изображаемому Злободневный факт становится поводом создания стихотворения Так, в стихотворении С Плотова «Что поделаешь - мочат» (2006) убийство журналиста «Новой газеты» Анны Политковской вписано в череду аналогичных трагических событий и позволяет в целом охарактеризовать социально-политическую ситуацию в стране Что поделаешь — мочат / Атмосферочка мрачная / По сортирам — не очень,/ По подъездам - удачнее / Так не надо про страшное' / Ты давай — про гламурное / Все солдаты — бумажные / Все оркестры — бравурные / Все часы - комендантские < >.

Как показывает анализ иронического сверхтекста, функционирующего в современном медиапространстве, спектр тем публицистически направленной иронической поэзии отражает «болевые точки» реального жизненного существования В центре внимания поэтов-иронистов - беды, приковывающие внимание общества события в Чечне, проблемы российской армии, этнический экстремизм и др В современных иронических текстах обнаруживаем свойственное публицистике обличение «язв действительности», общественных пороков Это делает ироническое стихотворение остро злободневным

Включение в текст факта, осмысление значимого события нередко сопровождается типовыми темпоральными отсылками Так, наблюдаем употребление общеязыковой метафоры политический «застой», обозначающей брежневское время Не говори мне про застой,/ Не объясняй его причину (Иртеньев 1989), употребление общеязыковой метафоры «перестройка» О перестройки пятом годе, / В разгар цветения ея (Иртеньев 1989), «С перестройкой мы влетели » - / Стал народ настаивать / Мы и строить не хотели,/А уж перестраивать> (Жук, Плотов 2005), употребление лексемы с конкретным временным значением в ее привязанности к факту / событию В девять дней с убийства Ани/ Лупят всех братки в Назрани' (Жук, Плотов 2006) и др. Публицистическое звучание иронические тексты приобретают и в результате использования имени собственного реального лица Употребление собственных имён современников конкретизирует пространственно-временные рамки высказывания, привязывает его к актуальной затекстовой ситуации. Мера злободневности текста при этом будет зависеть от «узнавания» имени Ой, обратно я хочу,/ К Леониду Ильичу (Жук,

Плотов 2006), Я помню прошлый век, зарницы,/ Аж девяностые свистят / Гайдар заставил рубль трудиться (Вишневский 2003)

Сетка идеологем, встроенная в иронические тексты современных поэтов, рассматривается в работе как диагностическое пространство сигналов публицистичности Процесс деидеологизации, охвативший публицистику на рубеже веков (Е В Какорина), ярко проявляется и в текстах иронистов Авторы, отталкиваясь от идеологических схем, введенных в общественное сознание советского народа, погружают эти схемы в контекст современности Направления использования в текстах идеологем и мифологем советского времени отражают свойственные коллективному сознанию «идеологическую растерянность», «идеологический цинизм и эклектизм» (Н А Купина) Например, идеологемы советского времени утрачивают устойчивые идеологические приращения, приобретают новые смыслы, оцениваются по-новому Основным видом авторской оценки в поэтическом тексте является ирония Идеологически нагруженный текст, в котором используются стилистически конфликтные элементы, приобретает пародийное звучание То ли просто муть всплыла, / То ли свой эффект дала / Очистительная клизма / Развитого плюрализма (Вишневский 1999) Помещенная в профанный контекст идеологема-советизм «развитой социализм» деформируется с помощью лексической замены - ключевой идеологемы перестройки плюрализм

Погружение адресата в актуальную проблематику, номинация событий, явлений, находящихся «на слуху» собственных имен политиков, общественных деятелей, меткая характеристика фактов реального текущего настоящего, ориентация на состояние общественного идеологического сознания и живую культурную память — все это создает эффект публицистичности, документальности иронического текста

Усиление публицистической составляющей современной иронической поэзии, вероятно, во многом обусловлено социокультурными факторами стремление обрести реального читателя (зрителя, радиослушателя) в быстро меняющейся действительности заставляет авторов-иронистов искать пути оперативного выражения активной гражданской позиции Пристрастность, эмоциональность, прямая оценочность публицистического слова, актуальность, злободневность обеспечивают широкий общественный резонанс Доминирование в иронической поэзии публицистического начала ведет к редукции поэтического, нарушению требований взыскательного языкового вкуса

Публицистически ориентированный иронический сверхтекст, функционирующий в медиапространстве, привлекается в диссертационном исследовании для сопоставления с ироническим сверхтекстом ИИртеньева Сопоставление двух иронических сверхтекстов, проведенное в том числе и на когнитивных основаниях, позволяет осуществить интерпретацию публицистичности как доминантного идиостилевого параметра сверхтекста поэта-ирониста.

Во втором разделе «Публицистичность как доминанта идиостиля ИИртеньева» характеризуются средства и способы создания

публицистической картины мира и художественной картины мира На данном этапе анализа, связанного с выявлением доминант идиостиля Игоря Иртеньева в сопоставлении с творчеством других поэтов-иронистов, учитывается выработанный когнитивной стилистикой подход к интерпретации художественного текста как отражению индивидуальной картины мира автора В процессе конкретного анализа мы отталкиваемся от категориального принципа описания картины мира, предложенного Г Я Солгаником. Своеобразие художественного и публицистического видения мира прослеживается в опоре на универсальные слагаемые картины мира, - субъект, объект, время и пространство Специально рассматриваются особенности субъектной, темпоральной, пространственной организации текстов, которые соответствуют специфике публицистической картины мира.

В ироническом сверхтексте И Иртеньева, по нашим наблюдениям, авторское сознание выражается не через позицию одного субъекта, а через совокупность субъектных позиций, их взаимодействие. Позиция и голос автора растворены и скрыты в подтексте, что составляет отличие анализируемого сверхтекста от собственно публицистического Многосубъектность является приметой иронического сверхтекста И Иртеньева

В качестве особого средства создания публицистичности И Иртеньев использует идеологемы. Употребление последних свидетельствует о включении в коммуникацию идеологического сознания адресата. Автор-иронист воспроизводит в своих произведениях сдвиги, происходящие в общественном сознании, которое долгое время находилось под давлением официальной идеологии Исследуемый сверхтекст, охватывающий периоды перестройки, постперестроечное время и первые годы XXI века, насыщен идеологемами и мифологемами советского и постсоветского времени

Основным объектом иронии в сверхтексте становится идеологическая ложь Например, в текстах, созданных до распада СССР, публицистический пафос охватывает группы реально функционирующих опорных идеологем тоталитарного мировоззрения Реализация фундаментальных идеологем советского тоталитарного языка сопровождается разрушением искусственных семантических «добавок» Например, в стихотворении «Народ Вход-выход» (1999) идеологема народ утрачивает «добавки» гордый, радостный, счастливый, уверенный, могучий, героический Готовые и деформированные стереотипы войти в народ, народ герой труда, шагать .вместе, навсегда, ты один, поклониться в пояс подготавливают развитие оппозиции я (поэт, идеализировавший исключительность нравственной силы народа) - народ Трезвый взгляд на действительность позволяет представить народ как объект горькой иронии Гиперболические высокие предикаты-характеризаторы вытесняются характеризаторами низкими (например, пьющий, вороватый) Объект иронии укрупняется лживая идеология не только ослепляет, но и оглупляет народ < > Он как-то сильно не вязался / С расхожим мнением о нем / Он не был сущим и грядущим/ В сиянье белоснежных крыл, /Зато он был довольно пьющим / И вороватым сильно был / Я ослеплен был идеалом, / Я в облаках всю жизнь витал, / А он был занят черным налом / И Цицерона не

читал < >/ И тут я поит, что народ / Есть виртуальное понятье, / Фантазии поэта плод После распада СССР И Иртеньев продолжает оперировать идеологемами, сохранившимися в общественном сознании Он использует идеологический фонд тоталитарного языка для номинации конкретных объектов иронии В произведениях поэта-ирониста, как правило, лживость ключевой идеологемы обнаруживается на уровне идеологической синтагматики Например, идеологема враг регулярно сочетается с идеологемой уничтожения

Скептически воспринимается поэтом создание новой перестроечной политической терминологии, иронически осмысляются новейшие идеологемы Включенные в текст идеологемы и мифологемы являются проводниками публицистической позиции автора - противника официальных идеологических догм и предписаний. Контридеологическая направленность сверхтекста, обличение идеологической лжи, коннотативные приращения к общей иронической тональности, которая в разных случаях воспринимается как горькая, щемящая, язвительная, мудрая (но не издевательская) - суть обертоны публицистического пафоса

Категории времени и пространства рассматриваются нами на крупном участке сверхтекста, который охватывает реальное время — от начала перестройки до распада СССР - и отражает смену мировоззренческих установок, кризис общественного сознания, ломку стереотипов

Специально исследуются особенности темпоральной организации участка сверхтекста. «Временным прототипом» выступает время перестройки Перестройку можно считать «точкой отсчета» (Т В Матвеева), чрезвычайно важным моментом анализа происходящих событий. «Точка отсчета» у И.Иртеньева носит объективный характер, то есть относится к реальному времени Перестроечное время в сверхтексте поэта представлено рядом лексических темпоральных номинаций - оценочных и нейтральных о перестройки пятом годе, довольно быть объектом перестройки, в сточице нынче перестройка, грозит перестройке опасность, дни державных потрясений, процессов гибельных разгар, вот и настало оно - время великих свершеннй (оценка меняется в зависимости от позиции субъекта речи) В целом темпоральный план осознается как исключительный, единственный в своем роде

В сверхтексте возникает темпоральная оппозиция тогда / теперь Можно говорить и об условно прогнозируемом будущем Текстовое время, как показывает анализ конкретных текстов, включает реальный презентивный план, ближнюю и относительно дальнюю ретроспекцию, которая дана и обобщенно, и конкретно Возникающая темпоральная оппозиция служит подтверждением тому, что в течении (и в восприятии) времени произошли качественные изменения Авторская ценностная характеристика времени, охватывающего советскую эпоху, отличается прямолинейностью, которая осложняется скрытым аксиологическим подтекстом. Так, например, ирония вторгается в оценку доперестроечного времени {Какое время было, блин> — ввод жаргонизма снижает пафос стереотипа одобрения) Перестроечное событийное время охвачено

коллективным разочарованием (А что теперь имеем мы? / А ничего мы не имеем)

Для участка сверхтекста, ограниченного временем перестройки, характерно отражение динамики общественного сознания через воспроизведение течения перестроечного - реального, насыщенного событиями - времени и времени советского В сознании героя ИИртеньева происходит темпоральное смещение новое, интенсивное перестроечное, время воспринимается как «чужое», советское событийное время, представленное в ближайшей ретроспекции, часто подменяет для субъекта текущее настоящее Человек не успевает осмыслить динамику нового времени, поэтому время советское мыслится им как непрошедшее Идеологические клише, которыми продолжает оперировать субъект речи, объективно воспринимаются как анахронизмы и свидетельствуют о растерянности общественного сознания Авторское обобщение вытекает из художественно-публицистического анализа времени перестройки: любая перемена оказывается катакликтичной для человека, находящегося в тисках идеологических примитивов

Анализируя особенности пространственной организации участка сверхтекста, мы отмечаем, что для И Иртеньева характерно отражение свойств пространства как объективной категории В центре внимания автора — реальная современная действительность в ее пространственной привязанности В этом проявляется публицистичность мировосприятия Вместе с тем репрезентация пространства в сверхтексте и в каждом отдельном тексте субъективна Можно утверждать, что в творчестве И Иртеньева воплощается объективно-субъективное представление о пространстве При этом объективность, достоверность, фактографичность образа пространства обусловлены реальностью затекстовой ситуации, субъективность, в свою очередь, детерминирована не только мировоззренческой позицией автора, но и позицией эстетической

Если для темпоральной системы актуальна оппозиция тогда (доперестроечное время) - сейчас (перестроечное время), то для пространственной организации важно противопоставление здесь («свое») - там («чужое») и оппозиция здесь (тогда) и здесь (сейчас). Данные оппозиции поддержаны противопоставлением открытое / закрытое (пространство) и могут пересекаться. Оппозиция здесь («свое») - там («чужое») представлена, например, в стихотворении «Ероплан летит германский» (1987) Топонимы Русь, Престольная (Москва), преувеличенная негативно-ироничная оценочная окраска топонима и одновременно идеологического конструкта «Германия» (напасть басурманская, сплошная броня, нечестивый, адово страшило) позволяют говорить о противопоставлении «своего» пространства (Русь) и «чужого» пространства, которое представлено в тексте как враждебное, агрессивное и опасное Ероплан летит германский — / Сто пудов сплошной брони, /От напасти басурманской, / Матерь Божья, сохрани / Крулсит, кружит нечестивый / Над Престольной в небеси < > / Кружит адово страшило, / Ищет, где б ловчее сесть

Образ «чужого» пространства может приобретать позитивные аксиологические приращения Изменение оценочной позиции субъекта речи здесь можно связать с изменениями мировоззренческих ориентиров людей после начала перестройки (падение железного занавеса, появление гласности) Тяга к «иным» пространствам оказывается неудовлетворенной по банальной бытовой причине отсутствия денег Возникает образ человека, обреченного довольствоваться лишь «своим» пространством Не нам бродить по тем лугам, / Не нам ступать на те отроги, / Где зреет дикий чуингам, / Пасутся вольные хот-доги < >/ А в том краю, где нас па свет / Произвела она когда-то, / Почти и разницы-то нет / В словах «зарплата» и «заплата»

Автором создается динамическая модель перестроечного пространства Многогранность динамического образа советского перестроечного пространства не утрачивает фактографичное™ Ощущение достоверности факта / события сохраняется Сохраняется, следовательно, и публицистическая интерпретация мира Движение от «замкнутого» пространства к пространству открытому отражает реальные изменения в сознании человека, его духовной и социальной жизни Между тем открытость пространства не идеализируется

Для творчества И Иртеньева характерен синтез, сочетание элементов, свойственных как публицистическому, так и художественному тексту Публицистический пафос является идиостилевым маркером, органичным элементом всей поэтической системы Публицистическая стратегия не подавляет стратегию художественную в ироническом тексте ярко проявляется поэтическое мастерство и индивидуальность поэта, сохраняются условность и содержательная многоплановость, преобладает индивидуально-образная конкретизация мысли и переживания

Глава третья «Субъектная организация текста и интертекстуальные связи: поиски доминант» состоит из двух разделов

Раздел первый «Особенности субъектной организации текста» посвящен выявлению идиостилевой специфики субъектной организации иронического сверхтекста И Иртеньева.

При выявлении идиостилевых особенностей текста И Иртеньева на уровне субъектной организации в работе учитываются основные положения отечественных концепций образа автора (М М Бахтин, Н К Бонецкая, В В Виноградов, Л Я Гинзбург, В В Кожинов, Б О Корман, В В Одинцов, Б А Успенский и др ) В ходе анализа ключевых идей, связанных со спецификой субъектной структуры лирического текста и проекции этих идей на анализируемый сверхтекст, мы пришли к выводу, что при характеристике идиостилевых особенностей творчества поэта-ирониста целесообразно говорить о масочном «я»-субъекте В системе субъектных опосредований И Иртеньева в центре сверхтекста оказывается «я»-субъект, позиция которого может частично или полностью совпадать с точкой зрения автора, может, напротив, быть удаленной от нее

Под маской в работе понимается способ опосредованного выражения точки зрения автора, состоящий в преднамеренном моделировании, сгущении и выдвижении на первый план восприятия адресата отдельных типических черт

сознания/ поведения, в том числе - речевого, «Другого». Поэт, «примеряя» ту или иную маску, учитывает, что его адресат имеет представление об основных чертах авторской идиостилевой манеры и одновременно — о свойственном «Другому» устойчивом типе мировидения и речевого поведения Маска является средством, в которое уже заложен типаж, известная модель мировосприятия, схема поведения На наш взгляд, использование маски позволяет скрыть, но одновременно и обнаружить точку зрения автора И Иртеньев меняет маски, однако, его позиция остается относительно постоянной

При описании репертуара масок особое внимание уделяется языковым средствам создания маски - тем показателям, которые маркируют элемент контраста, противоречия между словом автора и словом масочного «я»-субъекта, а также способам обнаружения через маску истинной позиции автора Отметим, что в ироническом тексте И Иртеньева сама маска, выражая типичное мироотношение к определенным событиям, обычно «разоблачается»

Своеобразие субъектной организации сверхтекста И Иртеньева заключается в создании театра масок В диссертации выделяются следующие разновидности масок эмоционально-психологические (маска человека восторженного, человека сочувствующего, человека возмущенного), моралистические (маска человека простодушного, человека меркантильного, маска моралиста), идеологические (маска советского ортодокса, маска патриота, маска борца за веру) бытовые (маска пьяницы) Маска поэта-правдоруба оказывается маской собирательного типа Отдельные типы масок пересекаются Так, маска человека простодушного может быть охарактеризована как психологическая, моралистическая, бытовая

Технология речевой партии маски основана на портретировании-используется набор языковых средств, которые, по мнению автора, характеризуют сознание и типовую речевую манеру маски, а читателем воспринимаются как «диагностические пятна» (Т М Николаева) Мастерство И Иртеньева состоит в умении обнаружить тонкую грань между голосом автора и голосом «я»-субъекта Как правило, поэт использует контрастные языковые средства, сочетание которых приводит к резкой двуплановости изображенного слова, конфликту, парадоксу, а порой и абсурду

Так, «я»-субъект в маске человека простодушного, склонен воспринимать действительность наивно Он не пытается трезво анализировать и оценивать объективную реальность. В стихотворении «Хоть не бывал в Зарайске я» (2004) очевидна авторская насмешка над свойственной простодушному «я»-субъекту доверчивостью, упованием на власть и сильных мира сего, некритичностью мышления, пассивностью личной позиции В тексте обыгрывается ставший известным благодаря СМИ факт: спикер Совета Федерации С Миронов, став членом Союза краеведов, посетил провинциальный город Зарайск. «Я»-субъект простодушно принимает этикетную похвалу представителя федеральной власти за обещание превратить провинциальный город в курорт мирового значения Подобное простодушие оборачивается сближением мира реального и утопического Типовая позиция

наивного «я»-субъекта раскрывается с помощью внедрения в текст стереотипов сознания, поддерживающих мифологему прекрасного будущего (жизнь наступит райская, жизнь достойную, поднимется страна и др ) Хоть не бывал в Зарайске я / Но знаю, что теперь / Таи жизнь наступит райская,/ Уж ты мне, брат, поверь/ Ведомый краеведами,/Покончит древний град,/ Навек с былыми бедами,/ Уж ты поверь мне, брат / Отныне там гостиницы / Взметнутся до небес/ Орда туристов ринется / Из Штатов и ЕЭС / Устав от жизни западной,/ Припасть решив к корням,/ На дух сбегутся лапотный / Все флаги в гости к нам < > Иллюзорные проекты «маски» передаются с помощью устаревшей и высокой лексики древний град (устар), навек (высок), былой (высок), отныне (устар высок), припасть (высок) к корням. Когда в «высокие» мечты и, соответственно, выдержанные в высоком регистре высказывания субъекта речи вторгается реальная жизнь с ее бытовыми подробностями ( . похвалив обед), наивный взгляд «я»-субъекта на мир дополняется свойственным типовой позиции простодушного нарочитым самоуничижением Специфические речевые сигналы - разговорные и просторечные единицы, речевые неправильности (посулив (прост), заезжий (разг), делов (прост) «разоблачают» маску и обнажают авторскую иронию < >Жизнь посулив достойную / И похвалив обед,/ Отбыл в Первопрестольную / Заезжий краевед / В Совете Федерации / У них полно делов / А в заключенье, братг/ы, я / Скажу без лишних слов / Не с нами, дармоедами,/ Которым грош цена,/ А с ними, краеведами,/Поднимется страна

Маски, которые «надевает» и «срывает» автор, позволяют опосредованно, в соответствии с избранной им стратегией, передать собственную точку зрения Поэт не растворяется в масочном сознании «я»-субъекта, а сохраняет свою индивидуальность

Отбор масок соответствует гражданской позиции автора, не принимающего многие явления политической, социальной, духовной жизни страны - идеологическую ложь, потребительскую «философию» современного человека, смену нравственных ориентиров общества Использование И Иртеньевым в системе субъектных опосредований приема маски свидетельствует о драматургическом способе обработки языкового материала, пропущенного через ироническое сознание Перевоплощение в масочного «ял-субъекта, достоверное «вживание» в образ всегда предполагает момент актерства, позерства, языкового балагурства Все это позволяет говорить об игровой направленности творчества И Иртеньева

Раздел второй «Интертекстуальные связи» посвящен рассмотрению интертекста И Иртеньева Под интертекстуальностью понимается особый прием, состоящий в преднамеренном, сопровождающемся специальными речевыми сигналами, использовании чужого текста или его сегмента

Мы исходим из следующей гипотезы интертекстуальность является важным параметром, характеризующим идиостилевую манеру Игоря Иртеньева на уровне приема, то есть намеренного, мотивированного и типизированного включения прецедентной единицы в текст Приметы идиостиля отражаются в принципах отбора источников прецедентных единиц в их многочисленных

разновидностях, специфических способах введения прецедентной единицы в речевую ткань текста, особенностях комбинации прецедентных единиц в границах одного текста, особом репертуаре функций прецедентных единиц в тексте и сверхтекстовой среде на фоне общей художественной стратегии автора

На уровне отбора прототекстов индивидуальные предпочтения поэта связаны преимущественно с произведениями русской литературы Мы зафиксировали прецедентные единицы из произведений МБ Ломоносова, Н.А. Радищева, Г Р Державина, А С Пушкина, М Ю Лермонтова, Н В Гоголя, Ф И Тютчева, Н.А Некрасова, И А Тургенева, А Блока, С Есенина, В Маяковского, Б. Пастернака, О Мандельштама, М Горького, И Ильфа и Е Петрова, Н Заболоцкого, Р Рождественского, М Исаковского, Е. Евтушенко, Д Пригова, Ю. Арабова, А Еременко В меньшей степени И Иртеньевым используются прецедентные единицы из русского фольклора, произведений мировой литературы (Данте, В Шекспира, А Дюма), текстов античных авторов, единичны извлечения из Библии Отбираются тексты авторской песни (В Высоцкий, Ю. Визбор, Б Окуджава), тексты советских и современных популярных песен Особо следует отметить пласт прецедентных единиц, извлеченных из речей политических деятелей советского и постсоветского периодов, а также лозунги

Из прототекста автором извлекаются вербальные прецедентные единицы, которые могут выступать в виде дословных или деформированных цитат из одного или нескольких прототекстов, готового высказывания (пословицы, поговорки, афоризмы), отдельного слова (имя исторического деятеля, название произведения и др) Интертекст И Иртеньева формируют и прецедентные единицы особого рода, к которым можно отнести жанровую форму, композиционный прием, ритмическую цитату, рифму. Так, текст «Народ, свобода, труд, Россия » (2000) отсылает читателя к известному стихотворению А Блока «Ночь, улица, фонарь, аптека. .» Народ, свобода, труд, Россия,/ Что, блин, ни слово — то металл / В какой-то, помнится, связи я / Нечто подобное читал / Идут века, проходят годы,/ Но не меняется словарь / Народ, Россия, труд, свобода,/ Толпа, городовой, фонарь И Иртеньев копирует в этом случае синтаксическую модель (преимущественно односоставные номинативные предложения) и композиционную структуру (две симметричные строфы, фигура кольца), в то время как на лексическом уровне сходство ограничено совпадением лишь одной лексемы - «фонарь» Именно через воспроизведение поэтических особенностей синтаксиса осуществляется в самом общем виде и заимствование философского подтекста Блоковская идея о вечном и зловещем повторении жизни и смерти через повтор ключевых для русского национального сознания концептов («народ», «труд», «свобода») трансформируется в идею гнетущей повторяемости опорных единиц политического словаря, идеологических догм, неизбежно возникающих при очередной попытке сформулировать «национальную идею» Принципиальным будет и различие в пафосе у А Блока - трагический, у И Иртеньева — иронический

Отметим, что на уровне отбора прецедентных единиц поэт отдает предпочтение лирике, в которой авторская точка зрения сформулирована в наиболее отчетливой форме Особый принцип отбора прецедентных источников заключается в использовании единиц, которые потенциально могут служить основой многорядного контраста

В интертексте Игоря Иртеньева представлены все известные разновидности вербальных прецедентных единиц цитата, аллюзия, реминисценция, жанровая форма, композиционный прием, ритмическая цитата, рифма Предпочтение автор отдает цитатам

Все способы введения прецедентных единиц в речевую структуру авторского текста свидетельствуют о единой целеустановке, связанной с различением «своего» текста и прецедентного фрагмента текста Иртеньев, как правило, делает узнаваемыми границы «чужого» слова Специфическим способом включения прецедентной единицы в речевую ткань текста является использование графически правильно оформленной схемы цитирования

В авторском тексте прецедентная единица подвергается разного рода деформациям Прием деформации прецедентных единиц осуществляется с помощью определенных способов В их числе лексическая замена, вставка элемента (элементов), усечение компонентов прототекста, синтаксическая, морфологическая деформация, расширение правого или левого контекста. Прием деформации прецедентной единицы направлен не только на создание естественного комического эффекта С помощью этого приема осуществляются глубокие содержательные трансформации прецедентных высказываний, что значимо для реализации художественной стратегии автора

Идиостилевая специфика творчества И Иртеньева проявляется в соединении ряда способов деформации одной прецедентной единицы Результат использования этого приема - собственно смысловые, идеологические и оценочные трансформации прецедентных высказываний Так, в стихотворении «Сильно вы себя поистаскали » (2003) прецедентная единица, извлеченная из статьи-памфлета М Горького «С кем вы, мастера культуры9 Ответ американским корреспондентам» (1932), привязывает интертекст к конкретному времени Деформация прецедентной единицы с помощью вставки элемента, а также за счет расширения правого контекста позволяет переосмыслить значение прототекста на фоне современной социокультурной ситуации Ощущается недвусмысленный намек на продажность и конформизм современных деятелей культуры Ваши егозливые натуры / Помани лишь только копачом / С кем теперь вы, мастера культуры, / Как, кому, а главное -почем7

Наряду с деформацией прецедентных единиц в интертексте И Иртеньева выделяем ряд приемов, использование которых маркирует идиостилевые предпочтения автора На конкретном текстовом материале описываются стилистическая конфликтность, погружение прецедентной единицы в ситуацию дня, монтаж прецедентных единиц, субъектные трансформации, буквализация метафорических прецедентных единиц, субъектные трансформации Разные приемы использования прецедентной единицы служат основой смысловых

трансформаций, способствуют созданию противоречий, нередко парадоксальных, в диалоге сознаний Стратегия «наведения» интертекстуальных связей заключается не только в создании поля для пародии, шутки, игры, но и для многогранного осмысления «чужого» текста

Применительно к идиостилю поэта-ирониста можно говорить о том, что прецедентные единицы в их многочисленных разновидностях и отдельные операционные способы использования прецедентных единиц используются автором для реализации конструктивного приема контраста - не только собственно вербального, но и философского, политико-идеологического, социального, личностного, нравственного, культурно-ценностного

В заключении обобщаются результаты проведенного исследования

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях

1 Отражение живых языковых процессов в творчестве Игоря Иртеньева // Изв Урал. гос. ун-та. 2006 г. № 44. Сер 2, Гуманитар науки Вып. 12 -С 260-266

2 Языковая игра как примета идиостиля В Вишневского // Языковая игра как вид лингвокреативной деятельности Формирование языковой личности в онтогенезе- Материалы докладов и сообщений Всероссийской научной конференции «Язык Система Личность», 25-26 апреля 2002г. / Урал гос пед ун-т Екатеринбург, 2002. — С 83-84

3. Отражение современной языковой ситуации в иронической поэзии И.Иртеньева // Проблемы изучения языковой картины мира и языковой личности Материалы международной конференции «Язык. Система Личность», 14-16 апреля 2004 Уральский гос. пед ун-т Екатеринбург, 2004 -С 26-40. (Соавт • Н А Купина)

4 Хронотоп в художественном мире И Иртеньева // LINGÜISTICA JUVENIS Сборник научных трудов молодых ученых Вып 4 -Екатеринбург,2004 -С 139-152

5 Особенности идиостиля И Иртеньева // Художественный текст и языковая личность Материалы IV Всероссийской научной конференции (27-28 октября 2005г) / Под ред проф Н С Болотновой Томск Изд-во ЦНТИ, 2005. - С 161-166.

6 Агрессивное в иронических текстах И Иртеньева // Язык вражды и согласия в социокультурном контексте современности Коллективная монография / Отв ред И Т Вепрева, Н А Купина, О А Михайлова. -Екатеринбург Изд-во Урал ун-та, 2006 -С.355-362.

7 Особенности иронического мышления // Язык и мышление. Психологические и лингвистические аспекты Материалы VI Всероссийской научной конференции (Ульяновск, 17-20 мая 2006г) / Отв. ред проф А В Пузырев - М; Ульяновск Институт языкознания РАН, Ульяновский государственный университет, 2006 - С 83-85

8 Прием иронической маски в творчестве И. Иртеньева // LINGÜISTICA JUVENIS Проблемы интерпретации единиц языка и текста Сборник научных трудов молодых ученых Выпуск 8 - Екатеринбург, 2006 - С 72-80

9 Персонификация власти в иронической поэзии И Иртеньева как способ порождения конфликта // Речевые конфликты и проблемы современной языковой политики Тезисы докладов Российской научной конференции, 3-4 октября 2006 г Уральский государственный университет им А М Горького - Екатеринбург, 2006 —С 51-53

10 Современные языковые процессы как объект поэтической рефлексии // Современные тенденции функционирования русского языка и культура речи вузовского преподавателя- материалы Всероссийской научной конференции (г Белгород, 27-29 ноября 2006 г ) В 2-х частях Белгород-Изд-во БелГУ, 2006 ЧII - С 52-57.

Подписано в печать 25 04 2007 Формат 60x84/16 Печать офсетная Бумага типографская

Заказ Уел печ л f(5" Тираж {00 Уральский государственный университет 620083, г. Екатеринбург, К-83, Ленина, 51 Типолаборатория УрГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Попкова, Наталья Николаевна

Введение.3

Глава I. Ирония и объекты иронии

1.1. Ирония: направления интерпретации

1.1.0. Предварительные замечания.16

1.1.1. Феномен иронии: основные исследовательские подходы.19

1.1.2. Лингвистическая концепция иронии.26

1.2. Объекты иронии в произведениях И. Иртеньева

1.2.0. Предварительные замечания.32

1.2.1. Политика и политики как объект иронии.35

1.2.2. Языковые изменения рубежа XX-XXI веков как объект иронии.44

Выводы.53

Глава II. Публицистичность современной иронической поэзии

2.1. Тенденция к публицистичности в иронической поэзии

2.1.0. Предварительные замечания.55

2.1.1. Публицистическая картина мира: к проблеме специфики.56

2.1.2. Участки публицистической картины мира в произведениях поэтов-иронистов.60

2.2. Публицистичность как доминанта идиостиля И. Иртеньева

2.2.0. Предварительные замечания.73

2.2.1. Идеологемы и мифологемы в речевой ткани текста.77

2.2.2. Приметы реального хронотопа.87

Выводы.95

Глава III. Субъектная организация текста и интертекстуальные связи: поиски доминант

3.1.Особенности субъектной организации текста

3.1.1. Субъекты речи в ироническом тексте: теоретические предпосылки.97

3.1.2. Театр масок.104

3.2. Интертекстуальные связи

3.2.0. Предварительные замечания.123

3.2.1. Прецедентные единицы: типы и источники.128

3.2.2. Приёмы использования прецедентных единиц.146

Выводы.164

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Попкова, Наталья Николаевна

В диссертационном исследовании осуществляется опыт описания идиостиля поэта-ирониста Игоря Иртеньева в лингвокультурном контексте современности.

Проблема идиостиля является одной из ключевых в стилистике. В.В. Виноградов писал, что «.основным в сфере лингвистического изучения художественной литературы является понятие индивидуального стиля как своеобразной, исторически обусловленной, сложной, но структурно единой системы средств и форм словесного выражения» [см.: Виноградов 1954: 4].

Идеи и методы филологической интерпретации идиостиля разработаны в отечественной науке (М. М. Бахтин, Н. С. Болотнова, М. П. Брандес, В. В. Виноградов, Г. О. Винокур, И. Р. Гальперин, М. Л. Гаспаров, В. П. Григорьев, В. М. Жирмунский, С. Т. Золян, Л. В. Зубова, И. И. Ковтунова, Н. А. Кожевникова, Б. А. Ларин, Е. А. Некрасова, О. Г. Ревзина, Ю. С. Степанов, В. Н, Топоров, 10. Н. Тынянов, Б. А. Успенский, Н. В. Черемисина, И. Я. Чернухина и др.).

Индивидуальность стиля художника слова можно обнаружить в отборе жизненного материала, в постановке проблем, в выборе тематики и жанровых форм, частотных приёмах композиции, эмоциональном тоне произведения, в идейном содержании, способах создания образов, отборе и сочетаемости языковых единиц. Проблема идиостиля, следовательно, «имеет комплексный, интегративный характер, который может быть выявлен во всей полноте и многоаспектности только при междисциплинарном подходе. Проблема идиостиля столь же глубока и неисчерпаема, как неисчерпаема сама личность художника» [Болотнова 2001: 63].

Понятие идиостиля активно используется как литературоведами, так и лингвистами. При этом термин «идиостиль» толкуется по-разному. Приведём определение «Литературного энциклопедического словаря»: «Стиль - это эстетическая целостность содержательной формы, системное единство общеэстетических принципов и формальных компонентов» [Литературный энциклопедический словарь 1987]. Подобное толкование, хотя и учитывает формальный и содержательный аспекты идиостиля, недостаточно конкретно. Собственно литературоведческое значение термина «стиль» сложилось в трудах отечественных литературоведов [см.: Гиршман 1984; Лосев 1994; Поспелов 1970; Соколов 1968; Эльсберг 1965 и др.] и опирается на эстетический подход к произведению. Индивидуальный стиль интерпретируется как оригинальное эстетическое единство всех сторон и элементов художественной формы, необходимое для выражения содержания. Важно уточнить, что под содержанием произведения понимается целый спектр явлений - от концепции мира и человека до тончайшего переживания. При таком подходе в центре внимания оказывается именно содержательный аспект, определяющий выбор стилевой доминанты [ Есин 1999: 359].

Лингвистический энциклопедический словарь» (далее - ЛЭС) учитывает только формальный аспект: «.идиостиль - принцип отбора и комбинации наличных языковых средств, их трансформаций» [ЛЭС 1990]. Лингвистическая концепция индивидуального стиля, таким образом, у'же литературоведческой; лингвиста прежде всего интересует своеобразие выбора языковых средств и «системность такого своеобразия» [Гальперин 1973: 23]. Опираясь на данную трактовку индивидуального стиля автора, учёные анализируют идиостили писателей [см., напр., Григорьев 1983; Григорьева 1980; Зубова 1999; Некрасова, Бакина 1982; Кожевникова 1986 и др.].

И. Р. Гальперин предлагает для описания стиля писателя использовать такой параметр, как стилистический приём. Под стилистическим приёмом учёный понимает «типизированное и целенаправленное обобщение, «сгущение» характерных признаков общеязыковых выразительных средств» [Гальперин 1973: 22-23], при этом стилистический приём не является «натуралистическим воспроизведением существующих в языке средств, а качественно их преобразовывает» [Гальперин 1958: 48]. В диссертационной работе используется термин «конструктивный стилистический приём». Вслед за авторами «Стилистического энциклопедического словаря русского языка» (далее СЭСРЯ), конструктивный приём понимается как ведущий принцип отбора языковых средств и их текстовой организации [СЭСРЯ 2003]. С учётом этого уточнения, «лингвистическую реальность идиостиля» [Григорьев 1983: 4] можно скорректировать, и идиостиль художника определить как «систему концептуально значимых для писателя принципов организации текста» [Болотнова 2001: 64], которые, в свою очередь, диктуют отбор и сочетаемость языковых средств, а также использование определённых стилистических приёмов.

Описание идиостиля может быть проведено двумя способами: воссозданием «номенклатуры приёмов» и при помощи анализа, нацеленного на выявление доминант идиостиля [Очерки истории языка. 1990: 57]. Считаем целесообразным проводить исследование идиостиля автора с опорой на идею доминанты, того, что Овсянико-Куликовский называл «особенностями слога, переданными с особливой яркостью» [Овсянико-Куликовский 1989: 147]. Применительно к идиостилю языковые факты описываются с точки зрения их значимости в идиостилевой системе, так как «.каждая литературная система образуется не мирным соотношением всех факторов, но главенством, выдвинутостью одного (или группы), функционально подчиняющего и окрашивающего остальные. Такой фактор носит уже привившееся в русской научной литературе название доминанты» [Тынянов 1977: 227].

В связи с тем, что проблема идиостиля имеет многоаспектный характер, возникает множество подходов к его анализу [см: Болотнова 2001; Вольфсон 1998; Григорьев 1983; Зубова 1989; Кухаренко 1980; Мухин 1998; Одинцов 1980; Очерки истории языка русской поэзии XX века 1990, 1993, 1994, 1995а, 19956; Павлович 1979; Пищальникова 1999; Тарасова 2004; Чернухина 1990 и др.].

Хронологическое описание лингвистических подходов к идиостилю осуществлено Н. С. Болотновой [см. Болотнова 2001: 63-74], выявившей магистральное направление динамики лингвистических исследований: «.с изучения характерных для автора средств и способов создания художественной изобразительности (словоупотребления и словотворчества, эстетической трансформации языковых средств, свойственной писателю, предпочтения определённых стилистических приёмов и речевых форм) - к анализу специфики структурных и смысловых элементов в организации языкового материала текста» [Болотнова 2001:71].

Область экстралингвистического, в том числе и связь творчества писателя с современным ему литературным процессом, культурная, социально-экономическая и политическая жизнь - параметры, которые должны быть учтены при лингвокультурологическом описании идиостиля автора: ведь литература всегда живёт своей эпохой, она, как эхо, её воспроизводит. Эти факторы внеязыковой действительности формируют, например, такую стилевую черту современной иронической поэзии как публицистичность.

Важным для исследования экстралингвистическим параметром являются особенности современного литературного процесса. Определение историко-литературного «промежутка», данное Ю. Н. Тыняновым, логично применить к характеристике того состояния, которое сложилось в отечественной литературе в 80-е годы XX века и длится до сих пор. «Поэтическая инерция кончилась, группировки смешались. Объединяются совершенно чужие поэты, рядом стоят далёкие имена. Выживают одиночки.» [Тынянов 1977: 169]. Не случайно критики часто пишут о «конце литературы» [см.: Агеев 1991; Литература сегодня: взгляд с двух берегов 1992; Сарнов, Хазанов 1995; Берг 1997; Постмодернисты о посткультуре, 1997; Дубин 1998; Переяслов 1998; Курчаткин 1999; Морозова 1999; Современная литература: Ноев ковчег? 1999; Генис 2003 и др.]. Между тем, Ю. Н. Тынянов предостерегал от небрежного отношения к паузам в литературном процессе: «Новый стих - это новое зрение. И рост этих явлений происходит только в те промежутки, когда перестаёт действовать инерция; мы знаем собственно только действие инерции - промежуток, когда инерции нет, по оптическим законам истории кажется нам тупиком. <.> У истории же тупиков не бывает. Есть только промежутки» [Тынянов 1977: 169]. Следовательно, вглядываясь в произведения современной литературы, необходимо попытаться выделить эстетические элементы «нового зрения», которые формируются на наших глазах.

Развитие новейшей литературы требует внимания к сочетанию, пересечению и противостоянию массовой и элитарной литературы. Ю. М. Лотман писал: «.распределение внутри литературы сферы «высокого» и «низкого» и взаимное напряжение между этими областями делает эту литературу единым механизмом <.>. В зависимости от исторических условий, от момента, который переживает данная литература в своём развитии, та или иная тенденция может брать верх. Однако уничтожить противоположную она не в силах» [Лотман 1992:208-209].

Современный литературный процесс характеризуется интенсивным развитием массовой литературы. По наблюдениям В. Е. Хализева, в этой связи значимость приобретает понятие «литературной вертикали»: «оказываются насущными и такие понятия, как, с одной стороны, высокая литература (строгая, подлинно художественная), с другой - массовая литература («литературный низ») [Хализев 2002: 160]. Оппозицию «верх / низ» и механизм мены функций между «верхом» и «низом» рассматривал и М. М. Бахтин [1996]. Позднее М. Ю. Лотман предложил всю систему текстов, входящих в культуру, в ценностном отношении представить в виде трёхступенчатой шкалы: «верх», отождествляемый с высшими ценностными характеристиками, «низ», представляющий противоположность его, и промежуточная сфера, нейтральная в аксиологическом отношении» [Лотман 1992: 206]. Следует отметить отсутствие строгости в данной схеме. Понятия литературного «верха» и «низа» порождают множество споров, так как граница, отделяющая художественный текст от нехудожественного, подвижна. Разграничение может проводиться на разных основаниях: учитываются нормы стиля, тематика, связь с определёнными философскими концепциями, выполнение или нарушение жанровых канонов, тривиальность и др.

Распространённым и более убедительным, по мысли В. Е. Хализева, является представление о массовой литературе как литературном «низе», восходящее к классицистически ориентированным теориям: к нормативным поэтикам, которые резко противопоставляли друг другу жанры высокие, серьёзные, канонические и низкие, смеховые, неканонические. Литературный «низ» - «это совокупность популярных произведений, которые рассчитаны на читателя, не приобщённого (или мало приобщённого) к художественной культуре, невзыскательного, не обладающего развитым вкусом, не желающего либо не способного самостоятельно мыслить и по достоинству оценивать произведения, ищущего в печатной продукции главным образом развлечения» [Хализев 2002: 162]. Напротив, «высокая литература» достойна уважительного внимания и, главное, верна своему культурно-художественному призванию. «Некий «пик» этой литературы («высокой») составляет классика. «Это, так сказать, верх верха литературы. Она, как правило, опознаётся лишь извне, со стороны, из другой, последующей эпохи. Классическая литература (и в этом её суть) активно включена в межэпохальные (трансисторические) диалогические отношения» [Хализев 2002: 157]. Художественным будет называться всякий текст, способный реализовывать эстетическую функцию и при этом нести повышенную семантическую нагрузку [Лотман 1992: 203-205]. Массовая литература должна обладать двумя взаимно противоречащими признаками. Во-первых, она должна представлять более распространённую в количественном отношении часть литературы. При рассмотрении признаков «более распространённая - менее распространённая», «более читаемая - менее читаемая», «более известная - менее известная» литературный «низ» получит более сильные характеристики [см.: Лотман 1992:212].

Возникает вопрос о «нише» современной иронической поэзии, её положении на литературной вертикали. Крайняя точка зрения сводится к тому, что ироническая поэзия и литература смеховой направленности считается низкой, а жанры иронической поэзии, «культивируемые в рубриках сатиры и юмора, к поэзии, как правило, отношения не имеют. <.> Ироничны Бродский, Вознесенский (чтобы не сказать Пушкин и Мандельштам), но иронистами их почему-то не называют» [подр. см.: Кулаков 1999: 39, 41; Скворцов 2002: 15]. Другими словами, иронисту нередко отказывают в праве называться поэтом. Более мягкая позиция сводится к тому, что ироническая поэзия возникает как «своеобразная "популярная версия" новой поэзии» [Лейдерман, Липовецкий 2003: 426]. Открытым при этом остаётся вопрос об идиостилевом своеобразии поэтического творчества ирониста. Решение этого вопроса требует специального анализа, направленного на выявление стилевых примет авторской индивидуальности.

Нельзя не признать, что гражданская «зрелость» и гражданская определенность обеспечивают иронической поэзии и политическую остроту, и эстрадный успех, а если принимать во внимание мировоззренческие истоки иронической поэзии, становится понятным её востребованность: «.социальная драма поколения - основа их [иронистов - Н. П.] творчества - дает исходный поэтический импульс. Это еще одно потерянное поколение, дети застоя, с отвращением взирающие на своё пионерско-комсомольское прошлое, мучительно трезвеющие <.>, и этот смех далеко не глумливый. Это тот самый смех, который, в отличие от слез, может вполне реально помочь всем нам. Помочь пережить похмелье и протрезветь. Вообще все разговоры о тотальном нигилизме новых иронистов не более чем очередной миф» [Кулаков 1999: 44].

Поэты, пытаясь говорить на языке, адекватном их времени и мироощущению, избирают средством именно ироническое высказывание. Ирония привлекает авторов как «скальпель», представляющий мир «голым», обнажающий «таинственную правду» недоверием к лживым и пустым формам социальной жизни. Они программно декларируют путь отказа от общепринятого, путь, ведущий к осознанию кризисности общественно-культурной ситуации переходного периода, в условиях которой теряет смысл проповедь и прямое лирическое или публицистическое слово: «Мы не только не доверяем проповеди, но не доверяем также и лирической интонации. Почему? Потому что мы не доверяем автору» [Арабов 1989:45-47].

Ирония действительно стала системой видения, опосредующей модус существования во всём изверившегося современного человека. «Лишённый будущего, не доверяющий политической сиюминутности, как правило, ненавидящий недавнее советское прошлое, поэт-иронист обрушился на всё и вся, включая и быстро набившие оскомину новые политические лозунги, и очередные призывы, лишь по видимости что-то меняющие в горизонте общественного ожидания» [Васильев 1999: 216].

Ирония выводит литературное произведение в более глубокую традицию - в культуру смехового мира. Смех, по теории М. М. Бахтина, «предполагает преодоление страха»: «.Опасность делает серьёзным. Её минование разрешается смехом. Необходимость серьёзна - свобода смеется. Серьёзность практична и в широком смысле слова корыстна. Серьёзность задерживает, стабилизует, она обращена к готовому, завершённому в его упорстве и самосохранении» [Бахтин 1996: 10]. Смех становится оружием против догм, условностей, запретов, цензуры, одновременно и спасением, неким «заповедником духовности»: «Смех заключает в себе разрушительное и созидательное начало одновременно. Смех нарушает существующие в жизни связи и значения. Смех показывает бессмысленность и нелепость существующих в социальном мире отношений.Смех «оглупляет», «вскрывает», «разоблачает», «обнажает». Он как бы возвращает миру изначальную хаотичность. Но смех имеет и некое созидательное начало. Разрушая, он строит и нечто своё: мир нарушенных отношений, мир нелепостей, логически неоправданных соотношений, мир свободы от условностей. Психологически смех снимает с человека обязанность вести себя по существующим в данном мире нормам. <.> Смех даёт человеку ощущение своей «стороннести», незаинтересованности в случившемся и происходящем. Смех снимает психологические травмы» [Лихачёв 1984:3].

Учёные, таким образом, подчёркивают важную для нас мысль о катарсическом и созидательном воздействии смеха. Именно в силу смеховой отстранённости ироническая поэзия способна обновлять устаревшие языковые и стилистические формы [см.: Бахтин 1996: 13], номенклатуру приёмов, разрушать ложный пафос и любые штампы.

Следует, однако, при этом учитывать, что произведения, имеющие смеховую направленность, эстетически неравноценны. Границы между ними часто оказываются размытыми [см. подр.: Васильев 1999; Пропп 1976]. Сетования на «низкое качество» многих современных юмористических произведений небезосновательны. Достаточно вспомнить тиражируемые телевизионные программы «Аншлаг», «Смехопанорама», «Смех, да и только», «Комната смеха», «Кубок юмора», «Смешные люди», чтобы убедиться в кризисе высокого юмора. Заказные шутники-юмористы прибегают к шутке, пародии, эстрадному куплету потехи ради. Они идут на поводу у «низкой» обыденности, пренебрегая языковым вкусом и эстетическими традициями, эксплуатируют «поэтику низа», грубого «лингвистического натурализма» [см.: Быков, Купина 2006].

Изучение эволюции смеха в России показывает, что «.типологически у нас сейчас в точности та же ситуация со смехом, которая описана Бахтиным для Западной Европы на рубеже Нового времени. <.> Политический юмор, который мы прежде несправедливо называли сатирой, теперь действительно превратился в сатиру. <.> Крайняя грубость и откровенность телепрограмм.заставляет нас реагировать в лучшем случае кривой усмешкой. Двоемыслия больше нет в помине - люди говорят именно то, что думают. <.> Нет двоемыслия - нет смеха» [Козинцев 2002: 170-171].

Творчество современного поэта-ирониста Игоря Иртеньева занимает особое место в литературе наших дней. Стихотворения поэта отличаются чувством языка, его ирония погружена в ситуацию интеллектуального общения, а смеховая отстранённость, цепочка субъектных опосредовании позволяют И. Иртеньеву разрушать мыслительные стереотипы, штампы, в том числе поэтические.

Стихотворное творчество Игоря Иртеньева не осталось незамеченным исследователями [Васильев 1999; Зубова 2000; Кронгауз 1998; Кулаков 1999; Санников 2003; Скворцов 1998, 2002]. Так, А. Э. Скворцов отмечает: «.При всей своей неочевидной элитарности, Иртеньев - один из истинно гражданских современных поэтов, непрямой наследник Некрасова. Его стихи неплакатно социальны.Иртеньев - поэт неклассической гармонии, поэт "ассенизатор", выполняющий необходимую функцию постоянного очищения поэзии от зашоренности, стереотипности мышления» [Скворцов 2002: 16-17].

Поскольку И. Иртеньев известен широкой публике как участник теле-, радиопроектов разных лет («Итого», «Бесплатный сыр», «Плавленый сырок»), мы сочли целесообразным привлечь для частичного сопоставления стихи В.Вишневского, В. Жука, С. Плотова, звучащие в эфире.

Материал диссертационного исследования - стихотворное творчество И.Иртеньева (более 700 текстов) и творчество поэтов-иронистов, принимающих участие в реализации современных медийных проектов. Источники материала -поэтические сборники И. Иртеньева (1989; 1990; 1991; 1994; 1995; 1997; 1998; 1999; 2000; 2003; 2005; 2006); сборники стихотворений поэтов-иронистов (Вишневский 1999; 2000; 2004; Жук 2007; Плотов, Жук 2006). В процессе сбора материала были использованы тексты поэтов-иронистов, размещённые на интернет-сайтах ("www.irteniev.msk.ru, www.vishnevskii.ru.www.gazeta.ru,www.gzt.ru), газетные и журнальные публикации («Литературная газета», «Московский комсомолец», «Арион», «День поэзии», «Знамя», «Магазин», «Новый мир», «Огонёк», «Октябрь», «Юность»).

Значительный объём привлечённого для анализа текстового материала поставил перед нами проблему моделирования исследовательского объекта. Исходя из того, что корпусу изучаемых текстов, свойственна ироническая модальность, а также ориентация на характеризованный тип адресата, мы сочли целесообразным обратиться к понятию сверхтекста, понимаемого как «совокупность текстов, ограниченная темпорально и локально, объединённая содержательно и ситуативно, характеризующаяся цельной модальной установкой, достаточно определёнными позициями адресанта и адресата, с особыми критериями нормального/ анормального» [Купина, Битенская 1994: 215].

Объект исследования - иронический сверхтекст Игоря Иртеньева как целостное образование, а также участки иронического сверхтекста, функционирующего в современном медиапространстве.

Цель диссертационной работы - выявление стилеобразующих доминант поэтического творчества Игоря Иртеньева, интерпретация идиостилевых особенностей его произведений. Для достижения поставленной цели решаются следующие задачи:

1) систематизировать основные исследовательские подходы к феномену иронии, значимые для лингвистической интерпретации последнего; отталкиваясь от установленной в процессе анализа текстообразующей функции иронии, установить специфику представленности в сверхтексте Игоря Иртеньева объектов иронии;

2) на фоне усилившейся в современной иронической поэзии тенденции к публицистичности описать реализацию этой тенденции в двух исследуемых сверхтекстах; охарактеризовать публицистическую доминанту иртеньевского сверхтекста;

3) определить идиостилевые доминанты сверхтекста Игоря Иртеньева, проявляющиеся в способах субъектной организации текста и приёмах использования прецедентных единиц.

Предмет исследования определяется в зависимости от направления поисков идиостилевых доминант современного иронического текста и сверхтекста. В соответствии с конкретными этапами исследования предмет анализа уточняется.

На первом этапе исследования систематизируются значимые для лингвистического анализа текста концепции иронии; на материале сверхтекста иронических стихотворений И. Иртеньева выявляются способы репрезентации объектов иронии. Предмет анализа - средства репрезентации объекта иронии.

На втором этапе исследования рассматриваются приметы публицистичности в современной иронической поэзии. Первоначально для анализа привлекается сверхтекст, функционирующий в современном медиапространстве, характеризуются языковые средства, формирующие публицистическую картину мира; затем на материале сверхтекста и репрезентативного участка сверхтекста И. Иртеньева характеризуются средства и способы создания публицистической картины мира и художественной картины мира. Осуществляется опыт интерпретации публицистической доминанты идиостиля. Предмет анализа - языковые средства и комбинации средств, обеспечивающие формирование текстовых категорий, которые отражают специфику публицистической картины мира в её отличии от художественной.

На третьем этапе исследования поиск идиостилевых доминант сверхтекста И.Иртеньева сопряжён с описанием особенностей субъектной организации текстов и сверхтекста в целом, характеристикой приёмов использования И. Иртеньевым прецедентных единиц в интертекстуальном пространстве сверхтекста. Предмет анализа - языковые средства номинации, таксономии и характеризации субъекта речи, прецедентные единицы и приёмы их использования.

Отмеченные этапы исследования обусловили структуру работы: диссертация состоит из введения, трёх основных глав, заключения, а также списка текстовых источников материала, списка использованной литературы, списка использованных словарей и справочников, списка принятых в исследовании сокращений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Доминанты идиостиля поэта-ирониста"

Выводы

Анализ, нацеленный на выявление доминант идиостиля, позволил выявить значимые стилевые особенности иронических текстов И. Иртеньева.

Доминанта идиостиля Игоря Иртеньева проявляется в специфике субъектной организации сверхтекста, которая, в свою очередь, заключается в создании театра масок. В репертуаре автора можно выделить эмоционально-психологические (маска человека восторженного, человека сочувствующего, человека возмущённого), моралистические (маска человека простодушного, человека меркантильного, маска моралиста), идеологические (маска советского ортодокса, патриота, маска борца за веру) бытовые типы масок (маска пьяницы). Маска поэта-правдоруба оказывается маской собирательного типа. Использование И. Иртеньевым в системе субъектных опосредований приёма маски свидетельствует о специфическом драматургическом способе овладения материалом, пропущенным через ироническое сознание.

Технология речевой партии маски основана на портретировании: используется набор языковых средств, которые, по мнению автора, характеризуют сознание и речевую манеру маски, а читателем воспринимаются как «диагностические пятна» (Т.М. Николаева). Мастерство И. Иртеньева состоит в умении обнаружить тонкую грань между голосом автора и голосом «я»-субъекта. Как правило, поэт использует для этого контрастные языковые средства, сочетание которых приводит к резкой двуплановости изображённого слова, конфликту, парадоксу, а порой и абсурду.

Маска, которую «надевает» и «срывает» автор, опосредованно, в соответствии с избранной стратегией, обнажить его художественную концепцию. Именно поэтому поэт не растворяется в масочном сознании «я»-субъекта, а сохраняет свою индивидуальность.

Перевоплощение в масочного «я»-субъекта, достоверное «вживание» в образ всегда предполагает момент актерства, позёрства, языкового балагурства - это позволяет говорить об игровой направленности сверхтекста И. Иртеньева.

Доминантой идиостиля Игоря Иртеньева, проявляющейся на уровне приёмов, является интертекстуальность.

Анализ позволил выделить регулярно используемые автором приёмы, в их числе: деформации прецедентной единицы, стилистическая конфликтность, погружение прецедентной единицы в ситуацию дня, монтаж прецедентных единиц, субъектные трансформации, буквализация метафорических прецедентных единиц, субъектные трансформации. Разные приёмы использования прецедентной единицы служат основой смысловых трансформаций, способствуют созданию противоречий, нередко парадоксальных, в диалоге сознаний. Стратегия «наведения» интертекстуальных связей заключается не только в создании поля для пародии, шутки, игры, но и для многогранного осмысления «чужого» текста.

Применительно к идиостилю поэта-ирониста можно говорить о том, что прецедентные единицы в их многочисленных разновидностях и отдельные операционные способы использования прецедентных единиц используются автором для реализации конструктивного приёма контраста - не только собственно вербального, но и философского, политико-идеологического, социального, личностного, нравственного, культурно-ценностного.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Характеризуя вслед за Ю.Н. Тыняновым современный литературный процесс метафорой «промежуток», мы вынуждены констатировать редукцию высокого эстетического и поэтического идеала, проникновенного лиризма, почти полное отсутствие выдающихся литературных событий. На этом фоне заметны активные стилевые поиски иронической поэзии, не претендующей на создание принципиально новых художественных форм, но адекватно отражающей мироощущение своей эпохи, поэзии, способной стимулировать обновление поэтического языка. Закономерную активизацию иронической поэзии и шире - литературы смеховой направленности -именно во время «пауз», свойственных развитию и распространению высокой литературы, можно считать своеобразной попыткой преодоления кризиса «высокой» традиции.

Отличающие Игоря Иртеньева языковое чутьё, художественное мастерство, внимание к процессам, формирующим литературную и лингвокультурную ситуацию, а также необходимость разноаспектного лингвистического осмысления системы средств и приёмов иронической поэзии, связывающей традиционную поэтику с поэтикой масштабного постмодернистского эксперимента, во многом определило выбор объекта проведённого исследования.

В диссертационной работе предложен опыт исследования идиостиля поэта-ирониста Игоря Иртеньева в опоре на идею стилеобразующей доминанты. Применительно к идиостилю автора все средства и приёмы описываются с учётом их функциональной значимости и регулярности реализации. Ведущей в работе является «лингвистическая реальность» (В.П. Григорьев) идиостиля автора. Анализ, ориентированный на поиск стилевых доминант, организующих идиостиль, требует, однако, и учёта эвристического потенциала трактовок индивидуального стиля художника, оформившихся не только в границах лингвостилистики и стилистики художественной речи, но и в рамках стилистики текста, а также когнитивной стилистики.

Для укрупнения выводов в работе было использовано разработанное на категориальных основаниях понятие «сверхтекст» (Купина, Битенская). Иртеньевский сверхтекст, включающий более 700 произведений, проанализирован исчерпывающе.

Сверхтекст поэта-ирониста охватывает ироническая модальность, выступающая как текстообразующая категория. Она обусловливает доминантные особенности идиостиля Игоря Иртеньева, прежде всего - принципы отбора объектов иронии, организации системы субъектных опосредовании и интертекстуальных связей произведения. Ироническая модальность поддерживается конструктивным приёмом контраста, который используется на всех уровнях текста. Особенно ярко конструктивный принцип проявляется на уровне сочетаемости лексических и фразеологических единиц, обладающих разной стилистической окраской (в широком смысле термина), а также на уровне сочетаемости идеологем - слов и словосочетаний.

Сопоставление сверхтекста И. Иртеньева и сверхтекста, функционирующего в современном медиапространстве, проведённое в том числе и на когнитивных основаниях, позволило дать интерпретацию публицистичности как доминантного идиостилевого параметра сверхтекста поэта-ирониста.

Доминантой идиостиля автора является объектная многослойность. Идиостилевая особенность сверхтекста И. Иртеньева в данном случае отражается в способе репрезентации объекта иронии: критика конкретного объекта (открытая ирония), как правило, сопровождается критикой объектов универсальных (скрытая ирония). Специфическим объектом открытой иронии в иронических текстах выступает язык, при этом объектом скрытой иронии оказывается состояние общества (культурное, нравственное, идеологическое, социально-психологическое).

Доминантная особенность идиостиля Игоря Иртеньева обнаружена в специфике субъектной организации текста и сверхтекста: поэт-иронист разрабатывает аналогичную драматургической технологию создания речевой партии маски, создаёт театр масок, неразрывно связанный с современной социокультурной и языковой ситуацией.

Доминантой идиостиля Игоря Иртеньева является интертекстуальность. Авторской индивидуальностью отмечен особый отбор источников прецедентных единиц в их многочисленных разновидностях, специфические приёмы оперирования прецедентной единицей, особенности комбинации прецедентных единиц в границах одного текста, репертуар функций прецедентных единиц в ироническом тексте и сверхтексте.

Описание доминант идиостиля поэта-ирониста подтвердило гипотезу об идиостилевой организации сверхтекста Игоря Иртеньева.

Перспективы дальнейшего исследования могут быть связаны как с возможностью изучения эволюции русской иронической поэзии, индивидуальных стилей других поэтов-иронистов, так и с изучением отдельных иронических текстов в аспекте выявления специфических приёмов, обогащающих систему средств художественной выразительности.

Список текстовых источников материала

1. Игорь Иртеньев. Попытка к тексту: Стихи. - М., 1989. - 47 с.

2. Игорь Иртеньев. Вертикальный срез: Стихи. - М., 1990. - 96 с.

3. Игорь Иртеньев. Ёлка в Кремле: стихи. - М, 1991.

4. Игорь Иртеньев. Империя добра (ряд прогулок) - М., 1994.

5. Игорь Иртеньев. Три Петра и два Ивана: Стихи. - М., 1995.- 48 с.

6. Игорь Иртеньев. Дифракция: Стихи.-М, 1997. - 16 с.

7. Игорь Иртеньев. Пират дядя Петя. - М., 1998. - 48 с.

8. Игорь Иртеньев. Для пользы дела. - М., 1999.

9. Игорь Иртеньев. Ряд допущений: Стихотворения. - М., 2000. - 272 с.

10. Игорь Иртеньев. Избранное // Антология сатиры и юмора России XX века. Том 5.-М, 2003.-384 с.

11. Игорь Иртеньев. Избранное. - М, 2005. - 384 с.

12. Игорь Иртеньев. Утром в газете. - М, 2006. - 320 с.

13. www.irteniev.msk.ru

14.www.gazeta.ru

15. www.gzt.ru

16. В.Вишневский. Вишневский в супере. - М, 1999. - 304 с.

17. В.Вишневский. Басни о родине. -М., 2000.-320 с.

18. В. Вишневский. Избранное. // Антология сатиры и юмора России XX века. Том. 13-М., 2004.-640с.

19. www.vishnevskii.ru

20. В. Жук. Стихи на даче. - М, 2007. - 206 с.

21. В. Жук // Знамя 2002, № 12.

22.В. Жук, С. Плотов. Куплеты дуплетом. - М, 2006. - 352 с.

Список научной литературыПопкова, Наталья Николаевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Агеев А. Конспект о кризисе: социокультурная ситуация и литературный процесс // Литературное обозрение. 1991, № 3. С. 15-22.

2. Айзенберг М. Власть тьмы кавычек//Знамя. 1997. №2.-С. 214-221.

3. Античные риторики. Под ред. А.А. Тахо-Годи. М., 1978. 352с.

4. Арабов Ю. Реализм незнания. // Истоки. М., 1989. - С. 45-47.

5. Аристотель. Поэтика. Риторика. СПб, 2000. 348 с.

6. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. Стилистика декодирования. Л., 1973.-303 с.

7. Арутюнова И.С. Контрастивный анализ выражения иронии в британском и американском вариантах английского языка: Автореферат дисс. канд. филол. наук. М., 2002.-30 с.

8. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М., 1988. -341с.

9. Багрецов Д.Н. Тимур Кибиров: интертекст и творческая индивидуальность. -Екатеринбург, 2005. 176 с.

10. Балашов С.Н. Когнитивная природа иронии: парадигма моделей в сопоставительном описании (на материале английских художественных произведений XX века и их русских переводов): Автореферат дисс. канд. филол. наук. Екатеринбург, 2006. - 25 с.

11. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1994. - 616 с.

12. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1972. - 470 с.

13. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М., 1975.-502 с.

14. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / Сост. С.Г. Бочаров. М., 1979. -424 с.

15. Бахтин М.М. К философии поступка // Философия и социология науки и техники. М., 1986. С. 82-160.

16. Бахтин М. М. Франсуа Рабле и народная смеховая культура средневековья и Ренессанса. / М.М. Бахтин. Собрание сочинений: в 7-и томах. Т. 5. М., 1996. -322 с.

17. Бекасов Д.Г Корреспонденция, статья жанры публицистики. - М., 1972. - 102 с

18. Берг М. Гамбургский счёт // Новое литературное обозрение, 1997, № 25. С. 110-119.

19. Бергсон А. Смех. -М., 1992. 128 с.

20. Берковский Н. Я. Романтизм в Германии. Д., 1973. - 576 с.

21. Бирюков С. Зевгма: Русская поэзия от маньеризма до постмодернизма. М., 1994.-288 с.

22. Болотнова Н.С. Художественный текст в коммуникативном аспекте и комплексный анализ единиц лексического уровня. Томск, 1992. - 312с.

23. Болотнова Н.С. Проблема изучения идиостиля в современной коммуникативной стилистике художественного текста. // Коммуникативная стилистика художественного текста: лексическая структура и идиостиль / Под ред. проф. Н.С. Болотновой. Томск, 2001. С.63-74.

24. Болотнова Н.С. Филологический анализ текста. Ч. II: Основные признаки текста. Текстовые категории. Типология текстов: учебное пособие. Томск, 2004. 170 с.

25. Болотнова Н.С. Концептуальная структура поэтического текста как отражение образа автора // Язык художественной литературы. Литературный язык: Сборник статей к 80-летию М.Б. Борисовой. Саратов, 2006. - С. 238-245.

26. Большакова А.Ю. Теории автора в современном литературоведении // Известия РАН. Серия литературы и языка. 1998, том 57, №5. С. 15-24.

27. Бонецкая Н.К. «Образ автора» как эстетическая категория // Контекст 1985. -М, 1986.-С. 241-272.

28. Борев Ю.Б. Основные эстетические категории. М., 1960. - 446 с.

29. Борев Ю.Б. О комическом. М., 1970. - 232 с.

30. Брандес М.П. Стилистический анализ (на материале немецкого языка). -М.,1971. 190 с.

31. Бродский И. Нобелевская лекция // Сочинения: В 4 т. Т. 1. СПб, 1992. - С. 134146.

32. Бройтман С.Н. Лирический субъект //Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины: Учеб. пособие / Под ред. Л.В. Чернец. М., 1999. - С. 141-152.

33. Бройтман С.Н. Три концепции лирики (проблема субъектной структуры) // Известия АН. Серия литературы и языка. 1995, том 54, №1. С. 18-29.

34. Бурвикова Н.Д., Костомаров В.Г. Прецедентный текст как единица нелинейного понимания. // Лексика, грамматика, текст в свете антропологической лингвистики: Тезисы докладов и сообщений международной научной конференции. -Екатеринбург, 1995. С. 4.

35. Быков Л.П., Купина Н.А. Лингвистический натурализм текстов массовой литературы как проблема ортологии. // Русский язык сегодня. Выпуск 4. Проблемы языковой нормы. Сб. статей. М., 2006. - 653с. С. 104-111.

36. Бычков В.В. Эстетика. Учебник для гуманитарных направлений и специальностей вузов России. М., 2002. - 557 с.

37. Вайнрих X. Лингвистика лжи // Язык и моделирование социального взаимодействия / Общ. редакция В.В. Петрова. М., 1987. - С.76-81.

38. Валгина Н.С. Активные языковые процессы в современном русском языке. М., 2001.-302 с.

39. Васильев И. Е. Русский поэтический авангард XX века. Екатеринбург, 1999. -317 с.

40. Вепрева И.Т. Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху. Екатеринбург, 2002.- 380 с.

41. Вербицкая М.В. Литературная пародия как объект филологического исследования. Тбилиси, 1987. - 166 с.

42. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М., 1989. - 407 с.

43. Визани Ф. Лингвосемантическое построение персонажа в советском политическом анекдоте 70-х годов // Аксиологическая лингвистика: игровое и комическое в общении: Сб. науч. трудов / Под ред. В.И. Карасика, Г.Г. Слышкина.- Волгоград, 2003. С. 58-69.

44. Виноградов В.В. Язык художественного произведения // Вопросы языкознания. 1954. № 5. С. 3-26.

45. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М., 1971. - 239 с.

46. Винокур Г.О. О языке художественной литературы. М., 2006. - 328 с.

47. Винокур Т.Г. Закономерности стилистического использования языковых единиц. -М., 1980.-237 с.

48. Винокур Т.Г. Стилевой состав высказывания в отношении к говорящему и слушающему // Русский язык. Функционирование грамматических категорий: Текст и контекст. М., 1984. - С 135-154.

49. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий. М., 1993. - 172с.

50. Волчкова И.М. Смех как эстетическая доминанта времени // Известия Уральского гос. ун-та. 2006. № 40. - С. 167-175.

51. Вольфсон И.В. Речевая экспликация образа автора в поэме Венедикта Ерофеева «Москва Петушки». Традиции и новаторство: Автореферат дисс. .канд. филол. наук. - Барнаул, 1999. - 22 с.

52. Воркачёв С.Г. «Шутка юмора» в восприятии культурных концептов: счастье. // Аксиологическая лингвистика: игровое и комическое в общении: Сб. науч. трудов / Под ред. В.И. Карасика, Г.Г. Слышкина. Волгоград, 2003. - С. 69-79.

53. Гаджиев К.С. Политическая наука. М., 1994. - 125 с.

54. Гайденко П.П. Трагедия эстетизма: Опыт характеристики миросозерцания Серена Кьеркегора. М., 1970. 247 с.

55. Гальперин И.Р. Очерки по стилистике английского языка. М., 1958. - 459 с.

56. Гальперин И.Р. О понятиях стиль и стилистика // Вопросы языкознания. 1973. №3.-С. 14-25.

57. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981. -139 с.

58. Гаспаров M.JT. Интерпретация художественного текста. М., 1984. - 232 с.

59. Гаспаров M.J1. Антифразис // Литературный энциклопедический словарь. / Под редакцией В.М Кожевникова, П.А. Николаева. М., 1987. - С. 30.

60. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы: Очерки русской литературы XX века. -М., 1994.-304 с.

61. Гаспаров Б.М. Язык, память, образ: Лингвистика языкового существования. -М., 1996.-352 с.

62. Гегель Г. В. Ф. Эстетика: В 4 т. М., 1973. Т. 4. - С. 489-490.

63. Генис А. Швы времени // А. Генис. Сочинения в 3 т. Т. 2. Расследования-Екатеринбург, 2003. С. 143-358.

64. Гинзбург Л.Я. О лирике.-М., 1997.-416 с.

65. Гиршман М.М. Стиль как литературоведческая категория: Учебное пособие. -М., 1984.-26 с.

66. Горина Е. В. Экспериментальное выявление воздействующей силы газеты. // Лингвистика. Бюллетень уральского лингвистического общества. Том 9. -Екатеринбург, 2003. С. 46-54.

67. Григорьев В.П. Поэтика слова: На материале русской советской поэзии. М., 1979. - 343 с.

68. Григорьев В.П. Грамматика идиостиля: В. Хлебников. М., 1983. - 225 с.

69. Григорьева А.Д. Слово в поэзии Тютчева. М., 1980. - 248 с.

70. Гридина Т.А. Языковая игра: стереотип и творчество. Екатеринбург, 1996. -214 с.

71. Громов Е.С. Палитра чувств: О трагическом и комическом. М., 1990. -191с.

72. Гудков Д.Б., Красных В.В., Захаренко И.В., Багаева Д.В. Некоторые особенности функционирования прецедентных высказываний // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 1997. № 4. С. 106-118.

73. Гуиько Ю.А. Особенности функционирования прецедентных высказываний в разговорной речи носителей русского языка: Автореферат дисс. канд. филол. наук. -СПб,2002.-26 с.

74. Данилов С.Ю. Речевой жанр проработки в тоталитарной культуре: Дисс.канд. филол. наук. Екатеринбург, 2001. - 170 с.

75. Дземидок Б. О комическом. М., 1974. - 223 с.

76. Дубин Б. Масскульт наследник классики? //Литературная газета. 1998, № 37. -С. И.

77. Евтюгина А.А. Прецедентные тексты в поэзии В. Высоцкого (к проблеме идиостиля): Дисс. канд. филол. наук. Екатеринбург, 1995. - 169 с.

78. Енина Л.В., Купина Н.А. Три ступени речевой агрессии // Речевая агрессия и гуманизация общения в средствах массовой информации. Екатеринбург, 1997. -С. 26-38.

79. Енина J1.B. Идеологическое содержание современных лозунгов протеста// Культурно-речевая ситуация в современной России / Под ред. Н.А. Купиной. -Екатеринбург, 2000. С. 207-215.

80. Ерёмина Л.И. О языке художественной прозы Н.В. Гоголя (Искусство повествования). М., 1987. - 176 с.

81. Ермакова О.П. Вербализованная ирония в естественном диалоге. // Русская разговорная речь как явление городской культуры/ Под ред. Т.В. Матвеевой. -Екатеринбург, 1996.-С. 64-72.

82. Ермакова О.П. Об иронии и метафоре // Облик слова. М, 1997. С. 48-57.

83. Ермакова О.П. Тоталитарное и посттоталитарное общество в семантике слов/ Русский язык/Под ред. Е.Н. Ширяева. Opole, 1997. С. 121-165.

84. Ермакова О.П. Типы вербализованной иронии в разных сферах русского языка // Язык. Культура. Гуманитарное знание. М., 1999. - С. 139-148.

85. Ермакова О.П. Ирония и проблемы лексической семантики / Известия АН. Серия литературы и языка, 2002, т.61, № 4. С. 30-36.

86. Ермакова О.П. Ирония и её роль в жизни языка. Калуга, 2005. - 204 с.

87. Ермакова О.П. Ирония в отношении к норме и узусу // Русский язык сегодня. Выпуск 4. Проблемы языковой нормы. Сб. статей. М., 2006. - С. 186-197.

88. Есин А.Б. Стиль // Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины: Учеб. пособие / Под ред Л.В. Чернец. М, 1999. -С. 350-363.

89. Есин А.Б. Принципы и приёмы анализа литературного произведения. М, 1998. С.177-190.

90. Желтухина М.Р. Комическое в политическом дискурсе (на материале русского и немецкого языков): Автореферат дисс. канд. филол. наук. Волгоград, 2000. - 31с.

91. Жельвис В. И. Поле брани: Сквернословие как социальная проблема. М, 1998. -330 с.

92. Жиганец Ф. Тюремные байки. Жемчужины босяцкой речи. Ростов-на-Дону, 1999.-352с.

93. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л, 1977. - 407 с.

94. Жолковский А.К. Блуждающие сны и другие работы. М, 1994. - 425 с.

95. Жолковский А.К. Щеглов Ю.К. Работы по поэтике выразительности: Инварианты Тема - Приемы - Текст. - М., 1996. - 344 с.

96. Жукова С.А. Ирония в романах М.А. Булгакова («Театральный роман» и др.): автореферат дисс. канд. филол. наук. Волгоград, 2003. - 23с.

97. Загидуллина М.В. Классические литературные феномены как историко-функциональная проблема (творчество А.С. Пушкина в рецептивном аспекте): Автореферат дисс. доктора филол. наук. Екатеринбург, 2002. - 39 с.

98. Зарецкая Е.Н. Риторика: Теория и практика речевой коммуникации. М., 2002. -480 с.

99. Земская Е.А., Китайгородская М.В., Розанова Н.Н. Языковая игра // Русская разговорная речь. Фонетика. Морфология. Лексика. Жест. М., 1983. - С. 172-211.

100. Земская Е.А. Цитация и виды её трансформации в заголовках современных газет // Поэтика, стилистика, язык и культура. Памяти Т.Г. Винокур. М., 1996. - С. 157168.

101. Земская Е.А. Лингвистическая мозаика. Особенности фуккционирования русского языка последних десятилетий XX века // STUDIA SLAVICA FINLANDENSIA: Оценка в современном русском языке: Сб. статей. Т. 14. Helsinki, 1997.-С. 199-215.

102. Золян С.Т. От описания идиолекта к грамматике идиостиля // Язык русской поэзии XX века. Сб. научн. трудов. - М., 1989. - С. 69-76.

103. Зубова Л.В. Язык поэзии М. Цветаевой (фонетика, словообразование, фразеология). СПб., 1999. - 232 с.

104. Зубова Л.В. Современная русская поэзия в контексте истории языка. / М., 2000. -432 с.

105. Зырянов О.В. Пушкинская феноменология элегического жанра // Изв. Урал. гос. ун-та. 1999.№ 11.-С. 5-12.

106. Зырянов О.В. Эволюция жанрового сознания русской лирики: феноменологический аспект. Екатеринбург, 2003. - 548 с.

107. Иванова И.Н. Ирония в художественном тексте Георгия Иванова: Автореферат дисс. канд. филол. наук. Ставрополь, 1999. - 19 с.

108. Иванова И.Н. Типология и эволюция иронии в поэзии русского модернизма (1890-1910): Автореферат дисс. доктора филол. наук. Ставрополь, 2006. - 39 с.

109. Иванова Т.В. Психология восприятия комического. Самара, 2002. - 152 с.

110. Ильин И.П. Постмодернизм. Словарь терминов. М., 2001. - 384 с.

111. Иссерс О.С. Что говорят политики, чтобы понравиться своему народу // Вестн. Омск. гос. ун-та. 1996. Вып. 1. С. 71-74.

112. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. Омск, 2006. -288с.

113. Каган М.С. Эстетика как философская наука. СПб., 1997. - 544 с.

114. Казанская Г.П. Некоторые стилистические приёмы создания эффекта иронии в портретных характеристиках романа С. Ричардсона «Кларисса Гарлоу» // Вопросы стилистики английского языка. М., 1980. - Вып. 155. - С.22-28.

115. Казарин Ю.В.Поэтический текст как система. Екатеринбург, 1999. - 260 с.

116. Кайда Л.Г. Композиционная поэтика публицистики: учеб. пособие. М., 2006. -144 с.

117. Какорина Е.В. Трансформации лексической семантики и сочетаемости (на материале языка газеты) // Русский язык конца XX столетия (1985-1995). М., 1996.-С. 67-89.

118. Какорина Е.В. Стилистический облик оппозиционной прессы Русский язык конца XX столетия (1985-1995). М., 1996. - С. 409-426.

119. Каменская Ю.В. Ирония как компонент идиостиля А.П.Чехова: Автореферат дисс. канд. филол. наук. Саратов, 2001. - 22 с.

120. Каменская Ю.В. Ирония как культурный концепт // Язык художественной литературы. Литературный язык: Сборник статей к 80-летию М.Б. Борисовой. -Саратов, 2006.-С. 79-83.

121. Карасик В.И., Дмитриева О.А. Лингвокультурный типаж: к определению понятия // Аксиологическая лингвистика: лингвокультурные типажи: Сб. науч. тр. / под ред. В.И.Карасика. Волгоград, 2005. - С. 5 - 25.

122. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987. - 263с.

123. Караулов Ю.Н. О состоянии русского языка современности // Доклад на конференции «Русский язык и современность. Проблемы и перспективы развития русистики». М., 1991. - С. 24-45.

124. Карягин А. Комическое // Философская энциклопедия. М., 1962. Т.2. - С.573.

125. Киршбаум Э. И. Ирония как защитный механизм. hllp://ww\v.elitarium.ru/2005/ 12/09/ironija как zashhitnyii mekhanizm.html

126. Ковтунова И.И. Поэтический синтаксис. М., 1986. - 206 с.

127. Кожевникова Н.А. Словоупотребление в русской лирике начала XX века. М., 1986.-253 с.

128. Кожевникова Н.А. Типы повествования в русской литературе XIX-XX вв. М., 1994.-336 с.

129. Кожин А.Н., Крылова О.А., Одинцов В.В. Функциональные типы русской речи. -М., 1982.-223 с.

130. Кожина М. Н. Стилистика русского языка. М., 1993. - 224 с.

131. Кожинов В.В. Проблема автора и путь писателя. Контекст 1977. Литературно-теоретические исследования. - М., 1978. - С. 23-47.

132. Козинцев А.Г. Смех и антиповедение в России: национальная специфика и общечеловеческие закономерности. // Смех: истоки и функции. СПб, 2002. - С. 147-173.

133. Козинцев А.Г. Послесловие: карнавализация и декарнавализация. // Смех: истоки и функции. СПб, 2002. - С. 211-220.

134. Коконенко Е.И. Проблема типологии иронии как эстетического и художественного феномена // Проблемы некоторых эстетических категорий в теории и истории эстетики. М., 1983. - С. 68-84.

135. Колшанский Г. В. Объективная картина мира в познании и языке. М., 1990. -112 с.

136. Коновалова О.А. Ирония как атрибут эпохи постмодерна (философский анализ): Автореферат дисс. канд. философ, наук. Кемерово, 2005. - 18 с.

137. Корман Б.О. Лирика и реализм. Иркутск, 1986. 93 с.

138. Корман Б.О. Лирика Н.А. Некрасова. Воронеж, 1964. - 390 с.

139. Корман Б.О. Литературоведческие термины по проблеме автора. Ижевск, 1982. -С. 18-23.

140. Косиков Г.К. Идеология. Коннотация. Текст (по поводу книги Р. Барта S/Z) // Барт P. S/Z. М., 1994. - С. 277-302.

141. Косиков Г.К. Ролан Барт семиолог, литературовед // Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика. М., 1989. - С. 3-45.

142. Костомаров В.Г. Русский язык на газетной полосе. Некоторые особенности языка современной газетной публицистики. М., 1971. - 266 с.

143. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. Из наблюдений над речевой практикой масс-медиа. М., 1994. - 248 с.

144. Красных В.В., Гудков Д.Б., Захаренко И.В., Багаева Д.В. Когнитивная база и прецедентные феномены в системе других единиц и в коммуникации // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 1997. № 3. С. 62-75.

145. Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог и роман / Пер. с фр. Г.К. Косикова // Вестник московского ун-та, Сер. 9. Филология. 1995. № 1. С. 94-124.

146. Кронгауз М.А. Речевые клише: энергия разрыва // Лики языка. К 40-летию научной деятельности Е.А. Земской.-М., С. 185-195.

147. Крылова О.А. Лингвистическая стилистика. Книга I. Теория. М., 2006. - 320 с.

148. Кубрякова Е.С. Категоризация мира: пространство и время // Категоризация мира: пространство и время: Материалы научной конференции. М., 1997. - С. 3-•13.

149. Кузьмина Н.А. Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка. Екатеринбург Омск, 1999. - 268 с.

150. Кулаков В.Г. Поэзия как факт: Статьи о стихах. М., 1999. - С. 198-204.

151. Культурно-речевая ситуация в современной России. / Под ред. Н.А. Купиной. -Екатеринбург, 2000. 378 с.

152. Купина Н.А. Смысл художественного текста и аспекты лингвосмыслового анализа. Красноярск, 1983. - 160 с.

153. Купина Н.А., Битенская Г.В. Сверхтекст и его разновидности. // Человек текст - культура. - Екатеринбург, 1994. - С. 214-233.

154. Купина Н.А. Тоталитарный язык: словарь и речевые реакции. Екатеринбург -Пермь, 1995.- 143 с.

155. Купина Н.А. Идеологическое состояние лексики русского языка. // Русское слово в языке, тексте и культурной среде. Екатеринбург, 1997. - С.134-145.

156. Купина Н.А. Идеологические процессы и проблемы новой русской риторики // Лики языка. К 45-летию научной деятельности Е.А. Земской. М., 1998. - С. 212222.

157. Купина Н.А. Языковое сопротивление в контексте тоталитарной культуры. -Екатеринбург, 1999. 176 с.

158. Купина Н. А. Языковое строительство: от системы идеологем к системе культурем // Русский язык сегодня. Вып. 1. Сб. статей / Отв. ред. Л.П. Крысин. -М., 2000.-С. 182-189.

159. Курчаткин А. Писатель и «крыша»: диктат рынка оказался не менее суров, чем диктат партии //Литературная газета. 1999, № 14. С. 8.

160. Кухаренко В.А. Интерпретация текста. Л., 1979. - 326 с.

161. Кушнерук С.Л. Сопоставительное исследование прецедентных имён в российской и американской рекламе: Автореферат дисс. канд. филол. наук. -Челябинск, 2006. 22 с.

162. Лакан Ж. Семинары. Книга I: Работы Фрейда по технике психоанализа. М., 1998.-431 с.

163. Лаптева О.А. Стилистические приёмы создания языковой иронии в современном газетном тексте // Поэтика, стилистика, язык и культура. Памяти Т.Г. Винокур. -М., 1996.-С. 150-157.

164. Ларин Б.А. Эстетика слова и язык писателя. Избранные статьи. Л., 1974.285 с.

165. Левин Ю.И. Семиотика Венички Ерофеева / Сборник статей к 70-летию проф. Ю.М. Лотмана.-Тарту, 1992.-С. 123-140.

166. Левченко М.Л. Концептуальная картина мира Н.С. Лескова и её отражение в идиостиле писателя (экспериментальное исследование): Автореферат дисс. .канд. филол. наук. Барнаул, 2000. - 22 с.

167. Лейдерман Н.Л. Движение времени и законы жанра (Жанровые закономерности развития советской прозы в 60-70-е годы). Свердловск, 1982. - 255 с.

168. Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Постмодернистские тенденции в поэзии // Современная русская литература (1950-1990-е годы) в 2-х т. Т.2. 2003. М., - С. 422-466.

169. Лимарёва Т.Ф. Прагматический аспект иронии // Современные проблемы школьной и вузовской педагогики. -М.: Краснодар, 1998. С. 212-219.

170. Липовецкий М.Н. Русский постмодернизм. Очерки исторической поэтики. -Екатеринбург, 1997. 318 с.

171. Литература и публицистика. Проблемы взаимодействия. Труды по русской и славянской филологии. Тарту, 1986г., выпуск № 683. - 150 с.

172. Литература сегодня: взгляд с двух берегов // Знамя. 1992, № 1. С. 205-226.

173. Лихачев Д.С, Панченко A.M., Понырко Н.В. Смех в древней Руси. Л., 1984. -202 с.

174. Лихачев Д.С. Смех как мировоззрение // Лихачев Д.С. Историческая поэтика русской литературы. Смех как мировоззрение и другие работы. СПб, 1997. -С.342-404.

175. Лосев А. Ф, Шестаков В. П. История эстетических категорий. М, 1965. 374 с.

176. Лосев А. Ф. Ирония античная и романтическая // Эстетика и искусство. М, 1966. -С. 54-85.

177. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Софисты. Сократ. Платон. М, 1969.715 с.

178. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. Том VIII, книга И. М, 1994. 603 с.

179. Лосев А.Ф. Проблема художественного стиля. Киев, 1994.-285с.

180. Лотман Ю.М. Бытовое поведение и типология культуры в России XVIII в. / Культурное наследие Древней Руси (Истоки. Становление. Традиции). М, 1976. -С. 292-297.

181. Лотман Ю.М. Символика Петербурга и проблемы семиотики города // Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3 т. Таллин, 1992. Т. 2. - С. 5-21.

182. Лотман Ю.М. О содержании и структуре понятия «художественная литература» // Ю.М. Лотман. Избранные статьи: В 3 т.- Таллинн, 1992. Том I. С. 203-215.

183. Лотман Ю.М. Лекции по структурной поэтике // Ю.М. Лотман и тартусско-московская семиотическая школа. М., 1994. - 547 с.

184. Лотман Ю.М. Современность между Западом и Востоком // Знамя. 1997. № 9. -С.160-174.

185. Лук А.Н. Юмор, остроумие, творчество. М, 1977. - 184 с.

186. Малышева Е.Г. Идиостиль В.Ходасевича (опыт когнитивно-языкового анализа): Автореферат дисс. .канд. филол. наук. Омск, 1997. - 22 с.

187. Маньковская Н.Б. Эстетика постмодернизма. СПб, 2000. - 348 с.

188. Марчок В. Контуры авторства в постмодернизме // Вестник Московского университета. Сер.9. 1998. № 2. С.46-55.

189. Матвеева Т.В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий: синхронно-сопоставительный очерк. Свердловск, 1990. - 172с.

190. Меднис Н.Е. Сверхтексты в русской литературе. Новосибирск, 2003. - 280 с.

191. Мейлах Б.С. Философия искусства и художественная картина мира // Вопросы философии. 1983. №7.-С. 116-125.

192. Миловидов В.А. Текст, контекст, интертекст. Введение в проблематику сравнительного литературоведения. Пособие по спецкурсу. Тверь, 1998. - 84 с.

193. Михайлова Е.В. Интертекстуальность: аспекты изучения проблемы // Языковая личность: аспекты лингвистики и лингводидактики: Сб. науч. тр. / Волгоград, 1999. -С. 32-42.

194. Морен М.К., Тетеревникова Н.Н. Стилистика современного французского языка. М., 1971.- 256 с.

195. Морозова Т. Мэтры пишут километры. // Литературная газета, 1999, № 5. С. 12.

196. Мухин М.Ю. Синтагматическое напряжение в романах В. Набокова: Автореферат дисс. .канд. филол. наук. Екатеринбург, 1998. - 18 с.

197. Мухина Н.М. Репрезентация идеи красоты в поэзии Н.С. Гумилёва и А.А. Ахматовой : Дисс. .канд филол. наук. Екатеринбург, 2000. - 214 с.

198. Некрасова Е.А. Бакина М.А. Языковые процессы в современной русской поэзии. -М, 1982.-312 с.

199. Николаева Т.М. «Социолингвистический портрет» и методы его описания // Русский язык и современность: Проблемы и перспективы развития русистики: Докл. Всесоюзной науч. конф. 4.2. М., 1991. С. 73-75.

200. Новиков В.Л. Книга о пародии. М., 1989. - 544 с.

201. О теории художественной речи. М., 1971. - 240 с.

202. Овсянико-Куликовский Д.Н. Литературно-критические работы в двух томах. Т.1. Статьи по теории литературы. М., 1989. - 541 с.

203. Одинцов В.В. Стилистика текста. М., 1980. - 263 с.

204. Олизько Н.С. Интертекстуальность как системообразующая категория постмодернистского дискурса (на материале произведений Дж. Барта): Автореферат дисс. канд. филол. наук. Челябинск, 2002. - 27 с.

205. Орлов М.Ю. Текстообразующая ирония в русской и английской прозе: Автореферат дисс. канд. филол. наук. Саратов, 2005. - 22 с.

206. Осьмухина О. Ю. Маска в культурно-художественном сознании российского зарубежья 1920-1930-х годов (на материале творчества В.В. Набокова): Автореферат дисс. канд. филол. наук. Саранск, 2000. - 18 с.

207. Очерки истории языка русской поэзии XX века. Поэтический язык и идиостиль: Общие вопросы и звуковая организация текста. / Под ред. В.П. Григорьева. М., 1990.-304 с.

208. Очерки истории языка русской поэзии XX века. Грамматические категории. Синтаксис текста. / Отв. ред. Е.В. Красильникова. М., 1993. - 240 с.

209. Очерки истории языка русской поэзии XX века. Тропы в индивидуальном стиле и поэтическом языке. / Отв. ред. Е.А. Некрасова. -М., 1994. 271 с.

210. Очерки истории языка русской поэзии XX века. Образные средства поэтического языка и их трансформация. / Отв. ред. Е.А. Некрасова. М., 1995(a). -263 с.

211. Очерки истории языка русской поэзии XX века. Опыты описания идиостилей. Отв. ред. Е.В. Красильникова. М., 1995 (б). - 558 с.

212. Павлович Н.В. Язык образов. Парадигмы образов в русском поэтическом языке. -М., 1995.-495 с.

213. Папкина Д.С. Типы литературных аллюзий / Вестник Новгородского гос. ун-та. 2003, №25. С. 78-82.

214. Паси И. Ирония как эстетическая категория. // Марксистко-ленинская эстетика в борьбе за прогрессивное искусство. М., 1980. - С. 60-84.

215. Переяслов Н. Эффект намоленного угла, или феномен современной русской литературы // Литературная газета. 1998, № 47. С. 8.

216. Перлина Н. Диалог о диалоге: Бахтин Виноградов (1924-1965) // Бахтинология. Исследования, переводы, публикации. - СПб, 1995. - С. 155-157.

217. Пивоев В.М. Ирония как эстетическая категория // Философские науки 1982. №4,- С. 54-61.

218. Пивоев В.М. Ирония как феномен культуры. Петрозаводск, 2000. - 106 с.

219. Пигулевский В.О., Мирская JI.A. Ирония и символ (опыт характеристики романтического миросозерцания). Кишинёв, 1990. - 167 с.

220. Пикулева Ю.Б. Прецедентный культурный знак в современной телевизионной рекламе: лингвокультурологический анализ: Дисс. канд. филол. наук. -Екатеринбург, 2003. 229 с.

221. Пинский J1.E. Юмор // Краткая литературная энциклопедия. М., 1975. Т.8. -С.1013-1014.

222. Пищальникова В.А. Психопоэтика. Барнаул, 1999. - 173 с.

223. Подлубнова Ю.С. Метажанры в русской литературе 1920-начала 1940-х годов (коммунистическая агиография и «европейская» сказка-аллегория): Автореферат дисс. канд. филол. наук. Екатеринбург, 2005. - 21 с.

224. Попова З.Д., Стернин И.А. Очерки по когнитивной лингвистике. Воронеж. 2002.- 191с.

225. Поспелов Г.Н. Проблемы литературного стиля. М., 1970. 330 с.

226. Поспелов Г.Н. Юмор и сатира как виды пафоса // Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы. М., 1972. - С. 128-151.

227. Постмодернисты о посткультуре. М., 1997. - 123 с.

228. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М., 1988. - С. 8-69.

229. Походня С.И. Языковые виды и средства реализации иронии. Киев, 1989. -128с.

230. Поэтика публицистики / Под ред. Г.Я. Солганика. М.: Изд-во МГУ, 1990. -160с.

231. Прозоров В.В. Читательская литературная память как объект специального филологического исследования / Язык художественной литературы. Литературный язык: Сборник статей к 80-летию М.Б. Борисовой. Саратов, 2006. - С. 129-134.

232. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. М., 1986. - 365 с.

233. Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. М., 1976. - 183 с.

234. Прохоров Е. П. Искусство публицистики: Размышления и разборы. М., 1984. -360 с.

235. Ревзина О.Г. К построению лингвистической теории языка художественной литературы // Теоретические и прикладные аспекты вычислительной лингвистики. -М., 1981.-С. 107-132.

236. Ревякина T.JI. Интертекстуальность поэтического слова в семантическом пространстве «Московских стихов» О. Мандельштама: Автореферат дисс. канд. филол. наук. Воронеж, 2004. - 19 с.

237. Рорти Р. Случайность, ирония и солидарность. М., 1997. - 182 с.

238. Рощина А. А. Автор и его персонажи. Проблема соотношения ролевого и лирического героев в поэзии В. Высоцкого //Мир Высоцкого: Исследования и материалы. Вып. 2. М., 1998. - С. 122-135.

239. Рубайло А.Т. Художественные средства языка. М., 1961. - 122с.

240. Русский язык / Под ред. Е.Н. Ширяева. Opole, 1997.

241. Русский язык конца XX столетия (1985-1995) / Отв. ред. Е.А.Земская. М., 1996. -480 с.

242. Русский язык сегодня. / Под ред. Л.П.Крысина. Вып. 1. М., 2000. 596 с.

243. Русский язык сегодня. / Под ред. Л.П.Крысина. Вып. 2. М., 2002. 612 с.

244. Русский язык сегодня. Проблемы языковой нормы. / Под ред. Л.П. Крысина. Вып. 4.-М., 2006.-653 с.

245. Русский язык: исторические судьбы и современность: II Международный конгресс исследователей языка. 18-21 марта 2004г.: Труды и материалы. М., 2004.- 680 с.

246. Русский язык: исторические судьбы и современность: III Международный конгресс исследователей языка. 20-23 марта 2007г: Труды и материалы. М., 2007. -816 с.

247. Рыбникова Ю.В. Контекстуальная ирония в идиостиле А.П.Чехова // Филологические этюды. Саратов, 2001. - Вып. 4. - С. 203-205.

248. Салихова Н.С. Языковая природа и функциональная характеристика стилистического приёма иронии: Автореферат дисс. канд. филолог, наук. М, 1976.- 18 с.

249. Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры. -М., 1999. 544 с.

250. Санников В.З. Русская языковая шутка: От Пушкина до наших дней. М., 2003.- 560 с.

251. Сарнов Б., Хазанов Б. Есть ли будущее у русской литературы // Вопросы литературы. 1995, №3.-С. 102-137.

252. Сергиенко А.В. Ирония как знак индивидуального обзора мира // Языковая семантика и образ мира. Материалы международной научной конференции, посвященной 200-летию Казанского университета (7-10 октября 1997 г.). Казань, 1997. Т. I.-C. 130-132.

253. Сильман Т.И. Заметки о лирике. JL, 1977. - 224с.

254. Скворцов А. Э. Едкий лирик // Арион. 2002. № 4. С. 15-23.

255. Скляревская Г.Н. Состояние современного русского языка. Взгляд лексикографа. / Русский язык и современность. Проблемы и перспективы развития русистики. Всесоюзная научная конференция. Доклады. Москва, 20-30 мая 1991 г. М., 1991. -С. 252-264.

256. Скобелев В.П. Б.О. Корман о «ролевой лирике» / Кормановские чтения: Материалы межвуз. науч. конф. / Отв. ред. Д.И. Черашняя. Ижевск, 1993. Вып. 1. -С. 9-14.

257. Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература: Учеб. пособие. М., 2000.-608 с.

258. Слышкин Г.Г. Лингвокультурные концепты прецедентных текстов: Автореферат дисс. канд. филол. наук. Волгоград, 1999. - 18 с.

259. Смирнов И.П. Порождение интертекста (элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б.Л. Пастернака). СПб., 1995. - 190 с.

260. Современная литература: Ноев ковчег? (конференц-зал) // Знамя. 1999. № 1. С. 191-215.

261. Соколов А.Н. Теория стиля. М., 1968. - 223 с.

262. Соколянский М.Г. Ирония в романе «Евгений Онегин» / Известия РАН. Сер. литературы и языка. 1999. № 2. С. 34-43.

263. Солганик Г.Я. Свой текст- чужой текст / Словарь и культура русской речи. К 100-летию со дня рождения С.И. Ожегова. М., 2001. С. 327-335.

264. Солганик Г.Я. Современная публицистическая картина мира. // Публицистика и информация в современном обществе. / Под общей редакцией проф. Г.Я. Солганика, М., 2000. - С.9-23.

265. Солганик Г.Я. Язык газеты / Язык и стиль средств массовой информации и пропаганды. М., 1980. - С. 42-54.

266. Солодовникова О.В. Эстетизация современной культуры и формы её представления. Дисс. канд. философ, наук. Томск, 2002. - 196 с.

267. Стенник Ю.В. Системы жанров в историко-литературном процессе // Историко-литературный процесс. Проблемы и методы изучения/ Под ред. Бушмина. JL, 1974.-С. 168-203.

268. Степанов Ю.С. Основы общего языкознания. М., 1975. - 271с.

269. Стернин И.А. Введение в речевое воздействие. Воронеж, 2001. -252с.

270. Стризое A.JI. Политика и общество: социально-философские аспекты взаимодействия. Волгоград., 1999.-248 с.

271. Спофляева М.И. Поэтика публицистики. Воронеж, 1975. - 153 с.

272. Стюфляева М.И. Образные ресурсы публицистики. М., 1982. - 176 с.

273. Субботина М.В., Нижегородова Е.И. Аллюзия: лингвистический аспект // Слово: Материалы мужвузовской научн. Конференции. Тамбов, 1995. - С. 45-52.

274. Сурат И.З. "Жил на свете рыцарь бедный." -М., 1990. 165 с.

275. Тарасова И.А. Структура семантического поля в поэтическом идиостиле (на материале поэзии И, Анненского): Автореферат дисс. канд. филол. наук. -Саратов, 1994.- 17с.

276. Тарасова И.А. Категории когнитивной лингвистики в исследовании идиостиля // Вестник Самарского гос. ун-та. Гуманитарный выпуск. Сер. Языкознание. 2004. №1 (31).-С. 163-169.

277. Тарасова И.А. Фреймовый анализ в исследовании идиостилей // Филологические науки. 2004. № 4. С.42-49.

278. Тимофеев Л.И. Теория литературы. -М., 1948.-382 с.

279. Топоров В.Н. Петербург и "Петербургский текст русской литературы" (Введение в тему) // Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. -М, 1995.- С. 274-281, 292-295.

280. Третьякова Е. Ирония в структуре художественного текст. // www.kubstu. ru/irony.shtml.

281. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М, 1977. - 574 с.

282. Тюпа В.И. Аналитика художественного (введение в литературоведческий анализ).-М, 2001.- 191 с.

283. Тюпа В.И. Художественность // Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины: Учеб. пособие. / Под ред Л.В. Чернец. М, 1999. - С. 463-482.

284. Успенский Б.А. Поэтика композиции: структура художественного текста и типология композиционной формы М, 1970. - 225 с.

285. Ученова В.В. Основные направления разработки теории публицистики. М, 1978.-70 с.

286. Фархитдинова О.М. Проблема определения иронии и её роль в философском познании. Дисс. канд. философ, наук. Екатеринбург, 2003. - 168 с.

287. Фатеева Н.А. Интертекстуальность и её функции в художественном дискурсе. // Известия АН. Серия литературы и языка. 1997. т.56. №5. С. 12-21.

288. Фатеева Н.А. Типология интертекстуальных элементов и связей в художественной речи / Известия РАН. Серия литературы и языка. 1998. том 57. №5.-С. 25-38.

289. Фатеева Н.А. Контрапункт интертекстуальности или интертекст в мире текстов. М., 2000-280 с.

290. Фатеева Н.А. Основные тенденции развития поэтического языка в конце XX века//Новое литературное обозрение. 2001. № 50.- С.416-434.

291. Фрай Н. Анатомия критики // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв.1. М, 1987.- С. 232-263.

292. Фрейд 3. Остроумие и его отношение к бессознательному // «Я» и «ОНО». Труды разных лет. Кн.2-Тбилиси, 1991.- С.175-406.

293. Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб, 1997. - 576 с.

294. Фуксон J1.IO. Сатира и юмор как типы художественной целостности: Автореферат дисс. канд. филол. наук. -М., 1987.-21 с.

295. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 1999. - 398 с.

296. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 2002. - 437с.

297. Хрулёв В.И. Мысль и слово JI. Леонова / Под ред. B.C. Синенко. Саратов, 1989.- 189 с.

298. Чепкина Э.В. Русский журналистский дискурс: текстопорождающие практики и коды (1995-2000). Екатеринбург, 2000. - 279с.

299. Черданцева И.В. Ирония: от понятия к методу философствования, или До чего доводят философов насмешки: Курс лекций. Екатеринбург, 1999. - 166 с.

300. Чередниченко Т.В. Типология советской массовой литературы: Между «Брежневым» и «Пугачёвой». М., 1994. - 256 с.

301. Черемисина Н.В. Языковые картины мира: типология, формирование, взаимодействие. // Лексика, грамматика, текст в свете антропологической лингвистики: Тезисы докладов и сообщений международной научной конференции. Екатеринбург, 1995.-С. 11-12.

302. Черепахов М.С. Проблемы теории публицистики. М., 1973. - 269 с.

303. Чернец Л.В. Ирония как стилистический приём / Русская словесность. 2001. №5. -С. 69-72.

304. Черногрудова Е.П. Заголовки с прецедентными текстами в современной публицистике: Автореферат дисс. канд. филолог, наук. Воронеж, 2003. - 22 с.

305. Чернухина И.Я. Общие особенности поэтического текста. Воронеж, 1987. -115 с.

306. Чернухина И.Я. Поэтическое речевое мышление. Воронеж, 1993. - 191 с.

307. Чернявская В.Е. Интертекстуальность и интердискурсивность. // Текст -Дискурс Стиль. Коммуникации в экономике. Сб. научных статей. - СПб., 2003. -С. 23-42.

308. Черняк В.Д. Языковая ситуация рубежа веков в зеркале современной прозы // Проблемы интерпретационной лингвистики: интерпретаторы и типы интерпретаций. Межвузовский сборник научных трудов. Новосибирск, 2004. - С 203-212.

309. Чудаков А.П. В.В. Виноградов и теория художественной речи первой трети XX века // Виноградов В.В. О языке художественной прозы. М., 1980. - С. 285-315.

310. Чудинов А.П. Политическая лингвистика. М., 2006. - 256 с.

311. Шайхинурова JI.M. «Приваловские миллионы» и «Уральские рассказы» Д.Н. Мамина-Сибиряка: аспекты комического и иронический контекст. Дисс. канд. филолог, наук. Екатеринбург, 2002. - 210 с.

312. Шалдина Р.В. Творчество А.Т. Твардовского: природа смеха. Дисс. канд. филолог, наук. Екатеринбург, 2003. - 190 с.

313. Ширяев Е. Н. Культура речи как особая лингвистическая дисциплина // Культура русской речи и эффективность общения. М., 1996. - С. 7-39.

314. Шмелёва Е.Я., Шмелёв А.Д. Рассказывание анекдота как жанр современной русской устной речи// Труды Международного семинара «Диалог'98 по компьютерной лингвистике и ее приложениям». Т.1. Казань 1998. - С. 262-271.

315. Шмелёва Е.Я., Шмелёв А.Д. Рассказывание анекдота как жанр современной русской устной речи: проблемы вариативности // Жанры речи: Сборник научных статей.-Саратов, 1999-С. 133-146.

316. Шмелёва Е.Я., Шмелёв А.Д. Клишированные формулы в современном русском анекдоте. // Труды Международного семинара «Диалог 2000 по компьютерной лингвистике и её приложениям». Т.1. Протвино, 2000. - С. 112-132.

317. Шпагин П. И. Ирония // Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. М., 1966. Т.З.-С. 179-182.

318. Шпильман М.В. Коммуникативная стратегия «речевая маска» (на материале произведений А. и Б. Стругацких): Автореферат дисс. канд. филол. наук. -Новосибирск, 2006.-23 с.

319. Эльсберг Я.Е. Индивидуальные стили и вопросы их историко-теоретического изучения // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Кн. 3. Стиль. Произведение. Литературное развитие. М., 1965. - С. 126-154.

320. Эпштейн М.Н. Парадоксы новизны: О литературном развитии XIX-XX в. М., 1988.-414 с.

321. Ямпольский М.Б. Память Тиресия. Интертекстуальность и кинематограф. М., 1993. -464 с.

322. Behler Е. Klassische Ironie, romantische Ironie, tragische Ironie. Zum Ursprung diser Begriffe. Darmstadt, 1981.

323. Booth W.C. A rhetoric of irony. Chicago, 1974.

324. Lachmann R. Dialogzitat. Munchen, 1982.

325. Muecke D.C. Irony and the Ironic. N.Y., 1982.

326. Satterfield L. Toward a poetics of ironic sign // Semiotic themes. Laurence. 1981.

327. Список использованных словарей и справочников

328. Александрова З.Е. Словарь синонимов русского языка: Практический справочник. -М., 2005.-568 с.

329. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966. - 607 с. Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочёты. Энциклопедический словарь-справочник / Под ред. А.П. Сковородникова. - М., 2005. -480 с.

330. Литературный энциклопедический словарь / Под редакцией В.М Кожевникова, П.А. Николаева. М., 1987. - 752 с.

331. Матвеева Т.В. Учебный словарь: русский язык, культура речи, стилистика, риторика. М., 2003.-432с.

332. Никитина С.Е., Васильева Н.В. Экспериментальный системный толковый словарь стилистических терминов. Принципы составления и избранные словарные статьи. -М., 1996.- 172.

333. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 2006. - 944 с. Латинско-русский словарь/ Общ. ред. Подосинова А.В. -М., 2004. - 744 с. Постмодернизм. Энциклопедия / Сост. и научн. ред. А.А. Грищанов, М.А. Можайко. -М, 2001.- 1039 с.

334. Руднев В.П. Словарь культуры XX века: ключевые понятия и тексты. М., 1997. -382 с.

335. Русский язык: Энциклопедия / Гл. ред. Ю.Н. Караулов. М., 1997. - 703 с. Словарь иностранных слов / ред. Лёхин А.В., Локшина С.М., Петров Ф.Н. - М., 1979. -620 с.

336. Словарь латинских крылатых слов / Сост. Н.Т. Бабичев, Я.М. Боровский. М., 1999. -784 с.

337. Словарь литературоведческих терминов / Под ред. Л.Тимофеева, С.Тураева. М., 1974.-512 с.

338. Словарь перестройки / Составитель В.И. Максимов и др. СПб., 1992. - 256 с. Словарь русского языка: в 4-х томах / Под редакцией А.П. Евгеньевой. - М., 19851988.

339. Словарь современного русского литературного языка. В 17-ти т. М. - Л.: 1950-1965. Стилистический энциклопедический словарь русского языка / Под ред. М.Н. Кожиной. - М., 2003. - 696 с.

340. Толковый словарь русского языка конца XX века. Языковые изменения / Под ред. Г.Н. Скляревской. СПб., 2000. - 700 с.

341. Толковый словарь языка Совдепии / Составители: В.М. Мокиенко, Т.Г.Никитина. -СПб, 1998.- 704 с.

342. Философская энциклопедия в 4-х т. М., Т.2. 1962

343. Энциклопедический словарь медицинских терминов / Гл. ред. В.И. Покровский. М., 2001.-960 с.

344. Список условных сокращений

345. СОШ 2006 Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. - М., 2006. - 944 с.

346. КЛЭ 1971 Краткая литературная энциклопедия. - М., 1962-1978.

347. ЛЭС Лингвистический энциклопедический словарь. / Под. ред. В.Н Ярцевой. - М.,1990.-682 с.

348. БАС Словарь современного русского литературного языка. В 17-ти т. - М. - Л.: 1950-1965.