автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Древние и ранние монголоязычные народы и их связи с населением Маньчжурии и Корейского полуострова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Древние и ранние монголоязычные народы и их связи с населением Маньчжурии и Корейского полуострова"

На правах рукописи ДАШИБАЛОВ Эрдэм Баирович

ДРЕВНИЕ И РАННИЕ МОНГОЛОЯЗЫЧНЫЕ НАРОДЫ И ИХ СВЯЗИ С НАСЕЛЕНИЕМ МАНЬЧЖУРИИ И КОРЕЙСКОГО ПОЛУОСТРОВА

Специальность 07.00.03 - всеобщая история

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

1 0 и АР 2011

Улан-Удэ-2011

4840036

Работа выполнена на кафедре истории, археологии и этнологии ГОУ ВПО «Бурятский государственный университет»

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор

Бураев Дмитрий Игнатьевич

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, доцент

Данилов Сергей Владимирович

доктор исторических наук, профессор Лиштованный Евгений Иванович

Ведущая организация: ФГОУ ВПО «Восточно-Сибирская

государственная академия культуры и искусств»

Защита состоится 11 марта 2011 г. в 15.00. часов на заседании диссертационного совета Д 003.027.01 при Учреждении РАН Институте монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения РАН по адресу: 670047, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6

С диссертацией можно ознакомиться в Центральной научной библиотеке Бурятского научного центра Сибирского отделения РАН по адресу: 670047, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6

Автореферат разослан 09 февраля 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Д.С.Жамсуева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Российская Федерация является многонациональным государством, в составе которого представлены основные этносы алтайской языковой семьи - это тюркоязычные народы Поволжья и Сибири, монголоязычные калмыки и буряты, малочисленные тунгусо-маньчжурские этносы Сибири и Дальнего Востока. Проживают в России и представители корейского народа. Поэтому вопросы формирования «алтайских» народов имеют не только научное академическое значение, но и должны учитываться при выработке национальной политики и в международной деятельности. Современный вектор геополитики России направлен на страны Азиатско-Тихоокеанского региона, где осуществляется стабильное экономическое развитие. В связи с этим исследования взаимных контактов в древности монгольских, тунгусо-маньчжурских и корейского этносов приобретают особенную актуальность.

Этнокультурная история эпохи древности и средневековья является важным периодом в сложении народов Центральной и Восточной Азии -монголов, тюрков, тунгусо-маньчжуров, корейцев. В этот период происходили процессы, приведшие к сложению основных этносов алтайской языковой семьи. В научной литературе проблема сложения алтайской общности до сего дня остается нерешенной и дискуссионной.

Большая часть современных монголоязычных народов занимает степные и лесостепные ландшафты Центральной Азии, где чаще всего непосредственно контактирует с близкими по культуре и общей истории тюркоязычными этносами. На протяжении многих веков в монгольских степях правили древнетюркские империи, в эти государства, несомненно, входили различные монголоязычные племена. Все это сделало практически неразрывной общность культуры монголов и тюрков.

Вместе с тем, углубленное изучение алтайских языков позволило целому ряду исследователей говорить о том, что близость тюркских и монгольских языков развилась в результате не генетического древнего единства, а обязана многотысячелетними контактами и взаимовлияниями. П.Б. Коновалов выдвинул концепцию двух ветвей монгольского

этногенеза, и древнейшую эпоху сложения монгольских этносов и ту основу, тот очаг, где они сложились, называет «южноманьчжурским» или маньчжурско-восточномонгольским хуским этническим субстратом (Улан-Батор, 2002). Время, когда история монголоязычных народов соприкасалась с историей тунгусо-маньчжурского и корейского этносов, является одним из самых слабо разработанных периодов в алтаистике.

Решение проблем монголо-маньчжуро-корейского взаимодействия в эпоху древности на материалах разных наук сопряжено с большими трудностями, так как алтайские народы находились в постоянном языковом и культурном влиянии друг на друга.

Для того чтобы на современном научном уровне осветить сложную этническую историю монголоязычных народов, надо глубже осмыслить связь предков монголов с историей и культурой Восточной Азии. Для правильного понимания указанных проблем большую важность приобретают этнические процессы, происходившие в Маньчжурии и на севере Корейского полуострова, и уходящие в эпохи бронзового и раннего железного веков. В это время складывались крупные языковые общности алтайской группы, возникали этнокультурные особенности изучаемых народов. Культурное наследие древности получило дальнейшее продолжение и развитие в средневековую эпоху и является историческим достоянием современных народов изучаемого региона.

Степень изученности темы исследования. В российской науке всегда большое внимание уделялось изучению Монголии. Особо следует отметить роль Н.Я. Бичурина. Его работа «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена» (М.; Л., 1950), сохраняет до сего дня непреходящую ценность для изучения древней истории «алтайских» (тюрков, монголов, тунгусо-маньчжуров) народов. Во введении и заключении Н.Я. Бичурин излагает свои взгляды на происхождение и раннюю историю монголов. Он пишет, что монголы находились под властью двух домов - хунну и дунху. Хунны господствовали в западной половине Монголии от Калгана к северу за Байкал, к западу до Тарбагатайских гор. Дунху господствовали в Восточной Монголии: владения простирались на запад до Калгана, на север до Хинганского хребта. Потомки хунну и дунху взаимно

возвышались и приходили в упадок и, таким образом, в двух линиях попеременно господствовали в Монголии тринадцать столетий. Научные традиции изучения монгольских народов, заложенные Н.Я. Бичуриным, были продолжены в трудах академика В.П. Васильева (СПб., 1859). В.П. Васильев решил дать сведения о киданях и сменивших их чжурчженях, считая, что без истории этих народов нельзя понять причин появления Чингисхана и монгольского народа. В 1937 году в журнале «Советская этнография» была опубликована статья Е.М. Залкинда «Древние народы китайских хроник и эвенки (хун-ну, дун-ху, сянь-би, ши-вэй)». В статье анализируются труды восточных и европейских авторов по проблемам древней этнической истории тюрко-монгольских народов. В ней автор полагает, что китайские хроники фиксировали не названия племен и народов, а наименования государств, говоря современным термином — политонимы. Е.М. Залкинд пишет, что с лингвистической точки зрения, все увязки хунну с современными этническими образованиями слишком мало обоснованны. Хунну, судя по китайским источникам, ряд кочевых племен, спорадически объединявших в единую политическую организацию. Также Е.М. Залкинд полагает, что вряд ли есть основания разграничивать дун-ху от хун-ну. При постоянных столкновениях и дислокации отдельных племен, племена могли легко переходить из числа хунну в группу дунху. Это утверждается и в китайской литературе. В конце статьи ставятся исследовательские задачи: а) полный учет описаний составленных китайскими летописцами; б) углубление археологических исследований. Эти задачи являются актуальными и в настоящее время и также решаются в диссертационном исследовании.

Важным вкладом в изучение истории алтайских народов является работа профессора Н.В. Кюнера «Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока». Ученым были внесены исправления и уточнения к переводам Н.Я. Бичурина и дан параллельный перевод текстов из других китайских сочинений. Особо следует отметить книгу Л.Л. Викторовой «Монголы. Происхождение народа и истоки культуры» (М., 1980). В этой весьма важной для нашей темы работе она критикует дальневосточную миграционную концепцию сложения монголов, высказанную Г.Е. Грумм-Гржимайло, Л.Р. Кызласовым, Л.

Амбис. Слабой стороной автор считает недостаточную источниковедческую основу в области письменных источников и языкознания, исторической этнографии и археологии монгольских народов. Однако содержание монографии скорее подтверждает раннюю статью JI.JI. Викторовой «К вопросу о расселении монгольских племен на Дальнем Востоке». Тема формирования монгольских народов настолько сложна и противоречива, что даже крупные специалисты занимали двойственные противоречивые позиции по отношению к миграционной гипотезе сложения монголов. Источники по ранней истории монголов опубликованы Е.И. Кычановым в статье «Монголы в VI — первой половине XII в.». Е.И. Кычанов полагает, что монголы под именем «мэнью или мэнва» упоминаются среди племен шивэй и проживали в отрогах Малого Хингаиа и по реке Сунгари. Характеризуя территорию проживания ранних монголов, Е.И. Кычанов пишет: «...это был не только стык, смещение ареалов монгольских и тунгусо-маньчжурских языков, но и эпоха, когда эти языки могли быть не слишком разделены и иметь гораздо больше общего, чем позднее... Можно быть уверенным, что границы между монголоязычными шивэй и киданями и тунгусо-маньчжурскими мохэ, бохайцами и др. и в языковом отношении, и этнически были более стертыми, образуя массу переходных групп, по сравнению с более резкими границами между тюркоязычным и монгольским миром, хотя и здесь, наверное, были переходные группы племен, промежуточные по языку, этносу и культуре» (1980. С. 138, 139).

Целый массив китайских источников по истории и культуре монгольских и тюркских народов переведен и введен в научный оборот B.C. Таскиным. В работе «Материалы по истории древних кочевых народов группы дунху» B.C. Таскин пишет: «огромный период, от выхода монголоязычных племен на историческую арену до создания империи Чингисхана, до сих пор остается недостаточно изученным» (1984. С. 5). Много внимания ранней истории монголов уделили монгольские ученые Г. Сухэбатор, Ц. Доржсурэн, X. Пэрлээ, Ц. Хандсурэн, Д. Тумэн, JI. Билэгт.

Работы языковедов алтаистов (B.JI. Котвича, Л. Лигети, Дж. Клоусона, A.M. Щербака, В.И. Рассадина) дали новые материалы для

понимания связей монгольского и тунгусо-маньчжурских языков. Е.Д. Поливанов и Г.И. Рамстедт на основании лексических и грамматических схождений включили в состав алтайской группы и корейский язык.

Статья А.П. Окладникова «Бурхотуйская культура железного века в Юго-Западном Забайкалье» впервые на археологических материалах показала оседлость речных су-монголов и их занятия земледелием и рыболовством. Здесь же была отмечена близость или даже родственность монголов с племенами Амурского края.

Оседлые корни ранних монголов исследовал Л.Р. Кызласов в работе «Ранние монголы (к проблеме истоков средневековой культуры)». Монгольский ученый Л. Билэгт и российские исследователи П.Б. Коновалов, Д.Д. Нимаев и Б.Р. Зориктуев не согласились с мнениями Л.Р. Кызласова и Е.И. Кычанова в том, что до X века монголов не было в самой Монголии, а переход к кочевому скотоводству относится к Х-ХН векам. Доводы Л. Билэгт, П.Б. Коновалова, Д.Д. Нимаева, Б.Р. Зориктуева в пользу того, что монголы вышли в степи гораздо раньше X века, вполне аргументированы. Монголоязычные народы (еще не имевшие этнонима монгол) освоили степной образ жизни задолго до киданьского движения. Еще в дунхусский период своей жизни монголоязычные племена распространились до Центральной Монголии и Забайкалья. Б.Р. Зориктуев много внимания уделил выяснению вопроса локализации Эргунэ-кун на реке Аргуни (Улан-Удэ, 1996).

Отдельной темой стоит вопрос языковой принадлежности хунну. Его решали специалисты в области лингвистики, археологии, антропологии. В целом мнения разделялись: язык хунну относится к вымершим языкам; большинство считало их тюркоязычными; были и малочисленные сторонники монголоязычности хунну. Новые исследования П.Б. Коновалова, И.Л. Кызласова, Б.Б. Дашибалова вновь поднимают вопрос о монгольском происхождении хунну.

В работах Р.Ш. Джарылгасиновой, М.В. Воробьева, Э.В. Шавкунова Ю.М. Бутана намечены важные аспекты взаимодействия древних монголоязычных народов с тунгусо-маньчжурскими и корейским этносами.

Литературу на западных и корейском языках по теме диссертации можно разделить на несколько тематических групп. Много дискуссий вызывает вопрос неолитического населения Кореи и его связей с неолитическими культурами Сибири, возможными предками тунгусов (Ким Чжон Бэ, 1985; Сон Бо Ги, 1989; Choi Mong-Lyong, Kang In-Uk, 1998, S. Nelson, 1993). Корейские ученые в целом согласны с влиянием «алтайских» кочевников на формирование ранних корейских государств (Kim Jung Bae, 1978), Отмечается роль дунху в формировании Древнего Чосона, активное взаимодействие хунну, сяньби, мужунов с корейскими государствами Пуё, Когурё (Yi Jong-Ho, 2003, 2004; М. Riotto, 2009, Кан ИнУк, 2001,2009).

Обзор историографии вопроса позволяет прийти к выводу о том, что в научной литературе имеется достаточное количество исследовательских работ, посвященных различным вопросам изучаемой проблемы. Вместе с тем, приходится констатировать отсутствие обобщающего исследования, в центре внимания которого находилось бы комплексное исследование древних и ранних монголоязычных народов и их связей с населением Маньчжурии и Корейского полуострова.

Объект исследования - материальная и духовная культура древних и ранних монголов по письменным источникам, археологии, антропологии и этнологии и корреляция с материалами по генезису тунгусо-маньчжуров и предков корейцев.

Предмет исследования - этнокультурные процессы формирования монголоязычных этносов в древности и раннем средневековье и их взаимоотношения с народами Дальневосточного региона.

Территориальные рамки исследования охватывают территории древнего расселения монголоязычных, тунгусо-маньчжурских и корейского народов. Сюда входят территории Маньчжурии и Внутренней Монголии (КНР), КНДР, степные пространства Монголии, Забайкалье и российский Дальний Восток.

Хронологические рамки исследования связаны с периодом от I тысячелетия до н.э. - до X-XI вв. н.э.

Целью диссертационного исследования является изучение истории и культуры древних и ранних монголоязычных народов и их связи с населением Маньчжурии и Корейского полуострова.

Из поставленной цели вытекают следующие основные задачи исследования:

- определить роль и значение дунху в сложении монголоязычных народов;

- выявить возможности решения этнического происхождения хунну;

- дать анализ современных решений «тунгусо-маньчжурской проблемы»;

- показать связи древних и ранних монголоязычных народов с генезисом тунгусо-маньчжурских и корейского этносов.

Методология и методика исследования. К основным методологическим принципам исследования относятся принцип историзма и принцип объективности. Исходя из принципа историзма была предпринята попытка рассмотреть процессы этногенеза и культурогенеза монгольских, тунгусо-маньчжурских и корейского этносов, а также создать на основе конкретного исторического материала сложную картину взаимных влияний и контактов рассматриваемых народов в древнюю эпоху.

Методологические принципы исследования сложились на теоретических трудах широкого круга отечественных и зарубежных историков, археологов, языковедов и антропологов. Особую значимость для понимания всей сложности этнической проблематики и неоднозначности подходов в ее решении имеют труды А.П. Окладникова, В.П. Алексеева, Л.Л. Викторовой, B.C. Таскина, С.А. Арутюнова, Н.Л. Жуковской, Г1.Б. Коновалова, Р.Ш. Джарылгасиновой, М.В. Воробьева.

В работе использованы общенаучные принципы познания, методы периодизации, логического анализа, сравнительно-исторический и описательный методы.

Источниковедческая база диссертационной работы представлена такими основными типами: письменными и археологическими материалами, а также данными лингвистики. Основополагающими источниками являются китайские династийные хроники: Ши ши

«Исторические записки»; Цянь Хань-шу «История ранней династии Хань»; Хоу Хань-шу «История поздней династии Хань»; Сань-го чжи «История трех государств»; Вэй-шу «История династии Вэй»; Суй-шу «История династии Суй»; Бэй-ши «История Северных династий»; Цзю Тан-шу «Старая история династии Тан»; Синь Тан-шу «Новая история династии Тан»; Цидань го цзи «Описание государства киданей»; Мэн-да бэй-лу «Полное описание монголо-татар». Эти сочинения представлены в переводах Н.Я. Бичурина (1950), Н.В. Юонера (1961), Н.Ц. Мункуева (1975), B.C. Таскина (1968, 1973, 1979, 1984, 1992), Е.И. Кычанова (1980). Корейские письменные памятники представлены Самгук саги «Исторические записи трех государств» в переводах М.Н. Пака (1995, 2001, 2002 ) и Р.Ш. Джарылгасиновой (2002), Л.Р. Концевича (2002), C.B. Волкова (2002), В.М. Тихонова (2002), A.B. Соловьева (2002), А.Ф. Троцевич (2002). Много информации о монголах имеется в труде Рашид ад-дина «Сборник летописей» (перевод Л.А. Хетагурова). Из монгольской историографии используются «Сокровенное сказание» и «Алтан тобчи» в переводах С.А. Козина и П.Б. Балданжапова. Интересные свидетельства содержатся в книгах европейских путешественников Марко Поло и Г. Рубрука, П. Карпини (М., 1997).

Археологические источники представлены работами А.П. Окладникова, A.B. Давыдовой, П.Б. Коновалова, И.И. Кириллова, Е.В. Ковычева, С.С. Миняева, C.B. Данилова, А.Д. Цыбиктарова, Н.В. Именохоева и других археологов.

Также используются результаты лингвистических исследований JL Лигети, А. Рона-Таш, A.M. Щербака, В.И. Рассадина и другие работы.

Научная новизна исследования заключается в том, что в диссертации впервые производится историческое обобщение этнокультурной истории древних и ранних монголоязычных этносов.

Новизна исследования заключается в демонстрации более тесного взаимодействия и близости в древности монголоязычных этносов с народами Маньчжурии и Корейского полуострова. Выявлено, что Южную Маньчжурию в древности следует рассматривать как центр монголо-маньчжуро-корейского этногенеза и культурогенеза. В диссертации показано, что монгольские народы еще в древности

первыми из этносов южноманьчжурского культурного центра переселились в централыгоазиатские степи, и с этого времени стали переходить к кочевничеству. Активно привлечены новые данные по археологии хунну и ранних монголов, полученные экспедиционными исследованиями при непосредственном участии автора.

Данные, полученные археологами, подкреплены историческими и лингвистическими материалами. В диссертации показано, что оседлые традиции долго сохранялись в культуре хунну и дальневосточном ареале расселения ранних монголов. Автор ввел в научный оборот новые материалы, что расширило степень изученности темы, в частности собственные переводы исследований корейских и западноевропейских ученых по археологии и древней истории изучаемого региона.

Теоретическая и практическая значимость работы. Теоретические результаты исследования используются при подготовке учебных занятий по всеобщей истории, древней и средневековой истории Кореи в Бурятском государственном университете. Материалы диссертационной работы могут быть востребованы при подготовке учебных курсов по древней и средневековой истории Монголии, этнологии и культурологии. Настоящее исследование помимо научной значимости имеет практическое значение. Изучение этнокультурных процессов древности и средневековья в Азиатско-Тихоокеанском регионе может быть важным для выработки современных концепций взаимоотношений со странами Центральной Азии и Дальнего Востока.

Апробация исследования. Основные положения диссертации изложены на 7 региональных и международных конференциях: «Традиционные культуры и общества Северной Азии (с древности до современности)» (Кемерово, 2004), «Культуры и общества Северной Азии в историческом прошлом и современности» (Иркутск, 2005), «Международный конгресс корееведческих исследований» (Сеул, 2006), «Азиатско-Тихоокеанский регион: история и современность» (Улан-Удэ, 2007), «Актуальные исследования Байкальской Азии» (Улан-Удэ, 2010), «Научная конференция Бурятского госуниверситета» (Улан-Удэ, 2009, 2011) и отражены в 9 публикациях.

Материалы диссертации прошли апробацию в лекционных курсах по истории Кореи, преподаваемых в Бурятском государственном университете на кафедре истории, археологии и этнографии.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность работы, формулируются цель, задачи, объект, предмет, методология исследования, определяются научная новизна и практическая значимость, хронологические и территориальные рамки диссертации, дается анализ историографической и источниковедческой базы.

В первой главе «Древние и ранние моиголоязычные народы» рассмотрены генезис, а также история и культура монголоязычных народов группы дунху.

В параграфе 1.1. «Дунхусский этап истории монголоязычных народов» исследуются данные китайских письменных источников о дунху, а также материалы археологических культур, соотносимые исследователями с дунху. Имя дунху появляется в Китае еще в эпоху Чуньцю (722-481 гг. до н.э.). Дунху с китайского языка дословно значит «восточные варвары» (дун - «восточный» и ху - «варвар»). Проживали они севернее царства Янь.

С дунху китайские и российские археологи связывают культуру верхнего слоя Сяцзядянь. Существует также традиция и население культуры плиточных могил относить к дунху. Российские исследователи отметили близость инвентаря памятников «культуры верхнего слоя Сяцзядянь» к материалам дворцовской культуры Восточного Забайкалья. Следует обратить внимание на то, что А.Д. Цыбиктаров предлагает рассматривать дворцовские захоронения Восточного Забайкалья как вариант культуры плиточных могил.

Таким образом, с древними монголами дунху связываются две разные по типу хозяйства культуры. С одной стороны, это культура верхнего слоя Сяцзядянь, имеющая стационарные поселения, жилища земляночного типа. Население этой культуры жило оседло, занималось земледелием, одним из основных домашних животных у них были

свиньи. Памятники культуры верхнего слоя Сяцзядянь занимают долины рек, стекающих в Желтое море. Вместе с тем, как уже говорилось, с дунху соотносят и культуру плиточных могил. Народ, оставивший эту культуру, проживал в основном в степях Монголии и Забайкалья, занимался кочевым скотоводством и разводил крупный рогатый скот и овец, то есть животных, способных перемещаться по степным просторам.

Ряд исследователей сделали попытку объяснить это противоречие миграцией оседлого населения в степь, в связи с чем и произошли кардинальные изменения в жизни и быте. Природа степи вынуждала к постоянному кочеванию со стадом, что влекло значительные изменения в материальной культуре.

Опираясь на письменные источники и данные археологии, можно обозначить границы расселения дунху. На западе дунху (население культуры плиточных могил - по В.В. Волкову) граничили с европеоидными соседями по центральной Монголии, оставившими культуру курганов херексуров. В степных районах Монголии и Забайкалья дунху освоили кочевой образ жизни, разводили степных домашних животных, хотя и сохранили некоторые элементы оседлой жизни - сооружение ящичных гробниц, типичную земледельческую керамику в виде триподов. Дунху, жившие на востоке в Южной Маньчжурии, были оседлыми земледельцами, жили в полуземлянках, разводили собак и свиней, кости которых в большом количестве обнаружены в могилах, некоторые из которых сооружены в виде каменного ящика. Восточными и северо-восточными соседями дунхусцев были жившие в таежной зоне предки тунгусо-маньчжурских народов, близкие по культуре и быту к оседлым дунху. Китайские авторы называли их дунъи - «восточные иноземцы». На юго-востоке дунху граничили с земледельческими предками когурёсцев (северных корейцев). Юго-восточные племена дунху в Ляодуне и пограничных районах Северного Китая, как и их соседи, занимались земледелием и имели общие черты в материальной и духовной культуре.

Параграф 1.2. «Хуннская ветвь этнического развития монголов» посвящен выяснению вопросов этнической принадлежности хунну. Если монголоязычность дунху, сяньби и шивей, жужаней и киданей не

вызывает в настоящее время сомнений у исследователей, то этническая принадлежность хунну еще находится в области дискуссий и требует своего решения. Антропологические материалы из археологических памятников Забайкалья и Монголии указывают, что в целом хунну относятся к монголоидному типу, но среди них также встречаются как «чистые» европеоиды, так и представители метисированного населения. Вопросами происхождения хунну занимались также археологи, которые на раскопанных материалах пытались выяснить ранние истоки формирования культуры. Археологические памятники хунну расположены на территории трех стран: Монголии, России (Забайкалье), Китая.

Много внимания ранним этапам истории хунну уделил П.Б. Коновалов, в целом ряде статей и в своей монографии проанализировавший результаты изысканий российских и китайских исследователей. Он отмечает, что «...этническая принадлежность самих хунну отнюдь не выяснена. Несмотря на преобладающее в науке мнение о тюркоязычии хунну, нельзя считать его доказанным однозначно» (Коновалов, 1999. С. 45). Сам исследователь полагает, что корни хунну надо искать в группе восточных племен ху, занимавших территорию Южной Маньчжурии. В этом конгломерате близкородственных и постоянно смешивающихся племен в результате различных политических и этнических коллизий первоначально трудно было отделить хунну от дунху. Одновременно с древности шли процессы контактов этой этнической общности с их западными соседями — жунскими и дискими (жун-ди) племенами. Затем произошел уход на запад какой-то части дунху, которая в дальнейшем обособилась и стала противостоять своим соплеменникам под именем хунну. Свершился факт разделения прежде единой общности на две ветви - дунхусскую и хуннускую (Коновалов, 2005). Эта концепция представляется автору перспективной для дальнейшей разработки и увязывается с современными тенденциями в хуннологии.

Археология показала, что в культуре хунну представлены две традиции - кочевого и оседлого мира. Причем оседлые традиции самым тесным образом связаны с Дальневосточным регионом и имеют

восточноазиатские корни, а истоки кочевых обычаев хунну, напротив, уходят совершенно в другую сторону, в мир западных культур тюрко-иранского круга. По мнению ИЛ. Кызласова, «сами гунны и начала их культуры не принадлежали тюркоязычному миру». Археологические данные, отражающие основы домостроительства и устройство интерьера, отторгают культурогенез хунну от тюркских народов древности. Здесь же указывается, что тип квадратного домостроительства и отопления в виде канов восходит к древней оседлой культуре монголоязычных народов: «Историческая заслуга тунгусо-маньчжурских и монгольских народов -распространение кана в средневековой Восточной, Центральной и Средней Азии» (Кызласов И.Л., 2003. С. 83).

Следовательно, имеющиеся материалы позволяют рассматривать хунну как народ, на ранних этапах тесно связанный единством происхождения с монголоязычными дунху, и лишь впоследствии выход в степи Центральной Азии втянул их в теснейшие контакты с иранскими и тюркскими этносами и повлиял на их культуру и, возможно, язык.

В параграфе 1.3 «Ранние монголоязычные народы - шивэй и кидани» рассматривается круг монголоязычных народов вышедших из дунху, история которых протекала уже в первой половине I тыс. н.э. Л. Лигети, Л.Р. Кызласов и Е.И. Кычанов связывали с ранними монголами амурских мэнгу-шивэй. По письменным и археологическим источникам мэнгу-шивэй живут в оседлых поселках, занимаются земледелием, сажают пшеницу и просо, разводят крупный рогатый скот, свиней, не имеют овец. Одежду шьют из свиных шкур, рыбьей кожи, а шапки изготовляют из меха лисицы и енота.

Как показали результаты исследования, ученые неоднозначно трактуют термин «ранние монголы». Отсюда возникают дискуссии о времени выхода монголов в степь и их перехода к кочевому образу жизни. Л.Р. Кызласов в статье «Ранние монголы. К проблеме истоков средневековой культуры» полагает, что ранние монголы только в X веке вместе с киданями вытеснили тюркоязычных кочевников и сами стали степняками (1975). С этим не согласны многие ученые (Л. Билэгт, П.Б. Коновалов, Б.Р. Зориктуев). В главе установлено, что их доводы о том, что монголы вышли в степи гораздо раньше X века, вполне

аргументированы. Здесь следует пояснить, что носители этнонима монгол (конкретное значение термина) из среды шивэй потеснили тюрков и освоили Монголию вместе с киданьскими походами на запад. Но собственно монголоязычные народы (расширенное понимание термина) освоили степной образ жизни задолго до этих событий. В главе делается вывод, что монгольские народы еще в дунхусский период качали осваивать степной образ жизни. Также установлено, что шивэй включали в свой союз не только монголоязычные народы, но и часть самих шивэйцев говорила на тунгусо-маньчжурских языках. Долгое время исследователи затруднялись и с этнической характеристикой киданей. Их рассматривали как чистых тунгусов или же как народ смешанного монголо-тунгусского происхождения. Очевидно, чтобы понять историю раннемонгольских этносов, следует уточнить позиции по генезису их восточных соседей - тунгусо-маньчжурских народов.

В главе 2 «Древнее население Маньчжурии и Корейского полуострова и их связи с предками монголов» исследуется генезис тунгусо-маньчжурских и корейского этносов. Выявлено, что древние монголы очень тесно связаны с регионом Южной Маньчжурии, и их история протекала в неразрывной связи с формированием предков корейцев и тунгусо-маньчжуров.

В параграфе 2.1. «Тунгусо-маньчжурская проблема» современные подходы и решения» рассмотрены основные концепции этногенеза тунгусо-маньчжурских народов. Анализ современных решений «тунгусо-маньчжурской проблемы» выявил, что происходит возврат, но уже на новой источниковедческой базе, к южной «маньчжурской» теории происхождения северных тунгусов С.М. Широкогорова.

Для понимания генезиса тунгусо-маньчжурских этносов в теоретическом плане большое значение имеют работы академика В.П. Алексеева. Современные антропологические исследования позволяют говорить о том, что формирование антропологических типов коренных народов Сибири произошло не раньше, чем I тысячелетие н.э., а частично даже позже. Кроме того, В.П. Алексеев выдвигает и демографические доводы: популяции неолитических охотников и рыбаков не могли

произвести избыточное демографическое давление, чтобы разрастись до общесибирской популяции и даже мигрировать на юг.

Исследование показало, что в генезисе тунгусо-маньчжурских народов древности следует отдать предпочтение южным гипотезам, связанным с оседлым населением южной Маньчжурии. Изучение неолитических культур Южной Маньчжурии позволило C.B. Алкину поддержать сторонников южной теории формирования тунгусов. Он считает, что в данном регионе, при активном воздействии этнокультурных процессов, происходивших на сопредельных территориях, произошла культурная дифференциация, когда-то единой общности, результатом чего стало деление на монгольские и тунгусо-маньчжурские народы.

В параграфе 2.2. «К проблеме расогенеза и этногенеза древних корейцев» изучаются ранние этапы формирования корейского народа. Выявлено, что большие перспективы имеет северная (алтайская) гипотеза происхождения корейского языка и этноса, высказанная Р.Ш. Джарылгасиновой. В рамках северной гипотезы устанавливается генетическое родство корейского языка с алтайскими языками (монгольским и тунгусо-маньчжурским). Однако северная гипотеза, определяющая ориентацию корейского языка, не устраняет южных истоков, возможно, очень древних. Делается вывод о том, что главное развитие этнической истории неолитической Кореи происходило в рамках северной монгольской расы. Многие южнокорейские ученые указывают на значительную роль тунгусов в происхождении корейцев. Антропологи Пан Мин Кю и В.Ю. Бахолдина отмечают, что сравнивать современных корейцев и тунгусов очень сложно. Исследования по эвенкам В.Ю. Бахолдиной показали, что эвенкийская серия среди других монголоидных серий занимает обособленное, окраинное положение и отличается во многом от черепного указателя современных корейцев. В то же время для эвенков, как и для корейцев, характерны крупные абсолютные размеры лица, но данный признак отличает многие монголоидные группы и не является специфичным для эвенков. В целом исследователи высказывают сомнение в том, что предки корейцев

контактировали с населением близким с эвенками Северного Прибайкалья.

Превалирующий охотничий и рыболовный инвентарь, мелкие орудия «микролиты» роднят корейскую неолитическую культуру с сибирской и дальневосточной культурами. Вместе с тем, современные исследования корейских археологов ставят под сомнение идею о связи сибирского и корейского неолита. Гребенчатая керамика Прибайкалья и Корейского полуострова не связаны с общим тунгусоязычным носителем. Поэтому говорить о движении в эпоху неолита тунгусов с Прибайкалья в Корею не приходится. Отличия в орнаментальных мотивах и радиоуглеродные даты показывают, что неолитические культуры с гребенчатой керамикой Кореи имеют большую древность, чем сибирские культуры эпохи неолита.

Выделение собственно корейской линии относят к ХН-Х вв. до н.э. Основной движущей силой этой и последующих эпох называют постоянные миграции предков алтайских народностей в регион Южной Маньчжурии, где сложился Древний Чосон. Именно им приписывается немаловажная роль в создании Древнего Чосона. Это дунхусские, хуннские, сяньбийские объединения и другие образования Внутренней Монголии и Южной Маньчжурии. Можно говорить о том, что хозяйственно-культурное единство древнекорейских темен сложилось уже к середине I тысячелетия до н.э. Изучение хозяйства, материальной и духовной культуры когурйсцев свидетельствует об их древних родственных связях с тунгусо-маньчжурскими народами.

В параграфе 2.3. «Монголоязычные народы и их связи с генезисом тунгусо-маньчжуров и корейцев» рассмотрены древние контакты и взаимоотношения монголоязычных народов группы дунху с предками тунгусо-маньчжуров и корейцев. Анализ имеющихся материалов позволяет говорить, что племена дунху в эпоху позднего бронзового и раннего железного веков проживали в Южной Маньчжурии и прилегающих районах Внутренней Монголии. По хозяйству они были оседлыми земледельцами, разводили свиней и собак. Следовательно, образ жизни протомонголов особо не отличался от живущих рядом тунгусо-маньчжуров и предков корейцев. Общность культуры и быта протомонголов, корейцев и тунгусо-маньчжуров, а также ближайшее

соседство порождали тесные связи и родственные отношения. С.А. Комиссаров говорит о единстве монгольского, тунгусо-маньчжурского и корейского языков в рамках алтайской языковой общности. Исследователь пишет: «...сам факт сохранения существенных элементов общности в эпоху бронзы - раннего железа может стать одним из оснований для локализации центра формирования алтайской языковой семьи на территории Маньчжурии и прилегающих областей» (1988. С. 95). Работы в области алтайского языкознания позволяют признать данное заключение вполне допустимым фактом. Алтайская языковая семья представлена тюркским, монгольским и тунгусо-маньчжурским языками. Е.Д. Поливанов и Г.И. Рамстедт на основании лексических и грамматических схождений включили в состав алтайской группы корейский и японский языки Результаты многолетних научных изысканий В.И. Рассадина в области алтайского языкознания привели к мысли о том, что монгольские племена жили компактно, «причем где-то по соседству и в тесном контакте с тунгусо-маньчжурскими племенами» (1984. С. 76). Монгольский ученый Б. Сумьяабаатар в монографии «К вопросу об этно-лингвистических взаимоотношениях предков монголов и корейцев» на большом количестве материала аргументировано показал общность древних корней обоих народов. Проанализировав древнекорейские антропонимы, топонимы и этнонимы, а также лексику, зафиксированную в корейских и китайских исторических сочинениях, автор нашел много соответствий с монгольским языком.

В отличие от ряда исследователей, которые государство Пуё (Фуюй) на реке Сунгари рассматривают как корейское, Е.И. Кычанов полагает, что Пуё могло быть первым государством тунгусо-маньчжуров. Здесь он поддерживает точку зрения К. Сиратори, который полагал, что пуёсцы были тунгусами с примесью протомонгольского элемента. Схожесть образования названий должностей чиновников в Пуё и у монгольских народов выявили маньчжуры при написании «Исследования о происхождении маньчжур». Выделение археологических памятников пуё также связано с большими трудностями. По мнению ряда китайских и корейских археологов, к пуё следует отнести такие могильники как Лаохэшэнь, Сичагоу, Шиюй и поселения Маошан, Лонтаншан. С другой

стороны, некоторые из этих памятников, например, могильник Лаохэшэнь, многие исследователи считают сяньбийским. Например, изобретение стремян ряд ученых приписывает предкам корейцев, хотя появляются новые аргументы об их сяньбийском происхождении и довольно быстром заимствовании затем когурёсцами и японцами.

Работами B.C. Старикова обоснован выдвинутый им вывод о Южной Маньчжурии как особом монголо-маньчжуро-корейском очаге древнего земледелия. Аналогичный вывод был сделан и Н.В. Кюнером. Он также полагал, что Южная Маньчжурия и Ляодун являлись независимым от Китая центром плужного земледелия монголов и маньчжуров. Изложенный материал свидетельствует о Южной Маньчжурии и территории, примыкающей к Ляодунскому заливу Желтого моря, как о древнейшем центре монгольского развития. Именно здесь в родственной близости с тунгусо-маньчжурами и предками корейцев и теснейшем взаимодействии с китайским этносом проходило становление культуры и традиций древних монголов.

В заключении проведенного исследования автор пришел к следующим выводам:

- древний этап истории монголоязычных народов связан с народами группы дунху китайских письменных источников. Археологически дунху представлены памятниками культуры верхнего слоя Сяцзядянь в Южной Маньчжурии. Формирование культуры дунху происходило на основе неолитических культур Южной Маньчжурии, очевидно, на общей основе с тунгусо-маньчжурскими народами. В эпоху позднего бронзового века население культуры верхнего слоя Сяцзядянь (дунху) освоили степные пространства Монголии и Забайкалья (плиточные могилы и дворцовская культура). Именно с этого времени начинается скотоводческий, кочевнический этап в культуре монголоязычных этносов. С дунху связано формирование всех последующих монголоязычных народов -ухуань, сяньби (муюн, тоба), кидани, шивэй. Они, в зависимости от природных условий проживания, развивали те типы хозяйства, которые были возможны - в степи были кочевниками, в дальневосточном регионе - оседлыми земледельцами.

- анализ современных точек зрения по формированию культуры хунну позволяет поддержать монгольскую концепцию этнического происхождения этого народа. Хуннское продвижение в центральноазиатские степи вовлекло их в активные контакты с народами иранского и тюркского языков. Долговременные и родственные ирано-тюркские взаимоотношения породили сложный многокомпонентный характер культуры хунну, это хорошо демонстрируют результаты археологических исследований. Вместе с тем, в диссертации установлено, что основные характерные традиции культуры уходят в мир оседлых дальневосточных культур (использование отопительной системы типа кана, гробы, керамические традиции). Исследователями было высказано предположение, что это наследие дунхусского этапа истории хунну, когда они еще входили в состав оседлого монголоязычного населения Южной Маньчжурии.

- вопросы генезиса тунгусо-маньчжурских народов еще далеки от своего решения. Проведенное исследование позволяет согласиться с концепцией «южного» маньчжурского формирования тунгусо-маньчжурских народов. Относительно гипотезы «прибайкальского» таежного центра сложения тунгусских этносов, следует согласиться с мнением академика В.П. Алексеева, что скудное охотничье хозяйство таежных обитателей Сибири не могло вызвать в их среде демографический избыток, который повлек бы миграции на юг.

установлено, что в работах лингвистов высказывалось предположение о древней единой этнической общности, состоящей из предков тунгусо-маньчжуров и монголов. В диссертации предложено обозначить Южную Маньчжурию и Внутреннюю Монголию как монголо-маньчжуро-корейский центр этногенеза и культурогенеза. Здесь на плодородных лёссовых почвах сформировался древнейший земледельческий центр, независимый от китайского. В работе были приведены аргументы, позволившие рассматривать общие истоки в формировании древних монголов, тунгусо-маньчжуров, корейцев. Высказано предположение, что в глубокой древности эти народы составляли во многом близкородственные этносы, история которого протекала на землях южной Маньчжурии и Дунбэя.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК для публикации результатов диссертационных работ:

1. Дашибалов, Э.Б. К основам евразийства: миграции кочевников на восток / Э.Б. Дашибалов // Власть. - М„ 2010. - № 6. - С. 103-105 (0,5 пл.).

2. Дашибалов, Э.Б. Хунну и древние корейцы: общность генезиса культур / Э.Б. Дашибалов // Вестник Бурятского государственного университета. Вып.8. «Востоковедение». - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2010. - С. 192-194 (0,4 пл.).

Статьи в других изданиях:

3. Дашибалов, Э.Б. О расселении монголов на Дальнем Востоке / Э.Б. Дашибалов // Культуры и общества Северной Азии в историческом прошлом и современности. - Иркутск: Изд-во РПЦ «Радиан», 2005. - С. 304-305 (0,3 пл.).

4. Dashibalov, E.B. Mountain fortified settlements of Cisbaikalia and south Siberia and their similarities with Korean fortresses / E.B. Dashibalov, B.B. Dashibalov // Proceedinqs of the World Congress of Korean Studies. -Seoul, 2006. - T.l. - P. 482-498 (0,8 пл.).

5. Дашибалов, Э.Б. Горная крепость Шара-Тэбсэг (Западное Забайкалье) и корейские крепости: к проблеме генезиса единых фортификационных традиций / Э.Б. Дашибалов, Д.Б. Цыбикова // Археология, этнология, палеоэкология Северной Евразии и сопредельных территорий. - Новосибирск: Изд-во Новосибирского университета, 2007. - С. 160-166 (0,5 пл.).

6. Дашибалов, Э.Б. Монгольские и корейские крепости: к проблеме генезиса единых фортификационных традиций / Э.Б. Дашибалов // Азиатско-Тихоокеанский регион: история и современность - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского университета, 2007. - С. 88-90 (0,4 пл.).

7. Дашибалов, Э.Б. Горная крепость Шара-Тэбсэг и корейские горные укрепления / Э. Б. Дашибалов, Б.Б. Дашибалов // Мир Центральной Азии. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2007. - С. 95-96 (0,25 пл.).

8. Дашибалов, Э.Б. Письменные и археологические источники о древних монголах / Э.Б. Дашибалов // Вестник Бурятского

государственного университета. Вып.8. «Востоковедение». - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2008. - С. 159-161 (0,4 п.л.).

9. Дашибалов, Э.Б. Горные укрепления Прибайкалья и их аналогии с корейскими крепостями / Э.Б. Дашибалов // Вестник Бурятского государственного университета. Вып.8. «Востоковедение». - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2009. - С. 253-255 (0,3 пл.).

Общий объем работ составляет 3,85 п.л.

Подписано в печать 09.02.2011 г. формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Объем 1,5 печ. л. Тираж 100. Заказ № 9.

Отпечатано в типографии Изд-ва БНЦ СО РАН. 670047 г. Улан-Удэ ул. Сахъяновой, 6.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Дашибалов, Эрдэм Баирович

Введение 3

Глава 1. Древние и ранние монголоязычные народы 13

1.1. Дунхусский этап истории монголоязычных народов 13

1.2. Хуннская ветвь этнического развития монголов 27

1.3. Ранние монголоязычные народы — шивэй и кидани 48

Глава 2. Древнее население Маньчжурии и Корейского полуострова и их связи с предками монголов 66

2.1. «Тунгусо-маньчжурская проблема» - современные подходы и решения 66

2.2. К проблеме расогенеза и этногенеза древних корейцев 82

2.3. Монголоязычные народы и их связи с генезисом предков тунгусо-маньчжуров и корейцев 99

Введение диссертации2011 год, автореферат по истории, Дашибалов, Эрдэм Баирович

Актуальность темы исследования. Российская Федерация является многонациональным государством, в составе которого представлены основные этносы алтайской языковой семьи — это тюркоязычные народы Поволжья и Сибири, монголоязычные калмыки и буряты, малочисленные тунгусо-маньчжурские этносы Сибири и Дальнего Востока. Проживают в России и представители корейского народа. Поэтому вопросы формирования «алтайских» народов имеют не только научное академическое значение, но и должны учитываться при выработке национальной политики и в международной деятельности. Современный вектор геополитики России направлен на страны Азиатско-Тихоокеанского региона, где осуществляется стабильное экономическое развитие. В связи с этим исследования взаимных контактов в древности монгольских, тунгусо-маньчжурских и корейского этносов приобретают особенную актуальность.

Этнокультурная история эпохи древности и средневековья является важным периодом в сложении народов Центральной и Восточной Азии -монголов, тюрков, тунгусо-маньчжуров, корейцев. В этот период происходили процессы, приведшие к сложению основных этносов алтайской языковой семьи. В научной литературе проблема сложения алтайской общности до сего дня остается нерешенной и дискуссионной.

Большая часть современных монголоязычных народов занимает степные и лесостепные ландшафты Центральной Азии, где чаще всего непосредственно контактирует с близкими по культуре и общей истории тюркоязычными этносами. На протяжении многих веков в монгольских степях правили древнетюркские империи, в эти государства, несомненно, входили различные монголоязычные племена.

Вместе с тем, углубленное изучение алтайских языков позволило целому ряду исследователей говорить о том, что близость тюркских и монгольских языков развилась в результате не генетического древнего единства, а обязана многотысячелетними контактами и взаимовлияниями.

П.Б. Коновалов выдвинул концепцию двух ветвей монгольского этногенеза, и древнейшую эпоху сложения монгольских этносов и ту основу, тот очаг, где они сложились, называет «южноманьчжурским» или маньчжурско-восточномонгольским хуским этническим субстратом (Улан-Батор, 2002). Время, когда история монголоязычных народов соприкасалась с историей тунгусо-маньчжурского и корейского этносов, является одним из самых слабо разработанных периодов в алтаистике.

Решение проблем монголо-маньчжуро-корейского взаимодействия в эпоху древности на материалах разных наук сопряжено с большими трудностями, так как алтайские народы находились в постоянном языковом и культурном влиянии друг на друга.

Для того чтобы на современном научном уровне осветить сложную этническую историю монголоязычных народов, надо глубже осмыслить связь предков монголов с историей и культурой Восточной Азии. Для правильного понимания указанных проблем большую важность приобретают этнические процессы, происходившие в Маньчжурии и на севере Корейского полуострова, и уходящие в эпохи бронзового и раннего железного веков. В это время складывались крупные языковые общности алтайской группы, возникали этнокультурные особенности изучаемых народов. Культурное наследие древности получило дальнейшее продолжение и развитие в средневековую эпоху и является историческим достоянием современных народов изучаемого региона.

Степень изученности темы исследования. В российской науке всегда большое внимание уделялось изучению Монголии. Особо следует отметить роль Н.Я. Бичурина. Его работа «Собрание сведений о народах, обитавших в

Средней Азии в древние времена» (М.; Л., 1950), сохраняет до сего дня непреходящую ценность для изучения древней истории «алтайских» тюрков, монголов, тунгусо-маньчжуров) народов. Во введении и заключении Н.Я. Бичурин излагает свои взгляды на происхождение и раннюю историю монголов. Он пишет, что монголы находились под властью 4 двух домов - хунну и дунху. Хунны господствовали в западной половине Монголии от Калгана к северу за Байкал, к западу до Тарбагатайских гор. Дунху господствовали в Восточной Монголии: владения простирались на запад до Калгана, на север до Хинганского хребта. Потомки хунну и дунху взаимно возвышались и упадали и таким образом в двух линиях попеременно господствовали в Монголии тринадцать столетий. Научные традиции изучения монгольских народов, заложенные Н.Я. Бичуриным, были продолжены в трудах академика В.П. Васильева (СПб., 1859). В.П. Васильев решил дать сведения о киданях и сменивших их чжурчженях, считая, что без истории этих народов нельзя понять причин появления Чингисхана и монгольского народа. В 1937 году в журнале «Советская этнография» была опубликована статья Е.М. Залкинда «Древние народы китайских хроник и эвенки (хун-ну, дун-ху, сянь-би, ши-вэй)». В статье анализируются труды восточных и европейских авторов по проблемам древней этнической истории тюрко-монгольских народов. В ней автор полагает, что китайские хроники фиксировали не названия племен и народов, а наименования государств, говоря современным термином — политонимы. Е.М. Залкинд пишет, что с лингвистической точки зрения, все увязки хунну с современными этническими образованиями слишком мало обоснованны. Хунну, судя по китайским источникам, ряд кочевых племен, спорадически объединявших в единую политическую организацию. Также Е.М. Залкинд полагает, что вряд ли есть основания разграничивать дун-ху от хун-ну. При постоянных столкновениях и дислокации отдельных племен, племена могли легко переходить из числа хунну в группу дунху. Это утверждается и в китайской литературе. В конце статьи ставятся исследовательские задачи: а) полный учет описаний составленных китайскими летописцами; б) углубление археологических исследований. Эти задачи являются актуальными и в настоящее время и также решаются в диссертационном исследовании.

Важным вкладом в изучение истории алтайских народов является работа профессора Н.В. Кюнера «Китайские известия о народах Южной 5

Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока». Ученым были внесены исправления и уточнения к переводам Н.Я. Бичурина и дан параллельный перевод текстов из других китайских сочинений. Особо следует отметить книгу Л.Л. Викторовой «Монголы. Происхождение народа и истоки культуры» (М., 1980). В этой весьма важной для нашей темы работе она критикует дальневосточную миграционную концепцию сложения монголов, высказанную Г.Е. Грумм-Гржимайло, Л.Р. Кызласовым, Л. Амбис. Слабой стороной автор считает недостаточную источниковедческую основу в области письменных источников и языкознания, исторической этнографии и археологии монгольских народов. Однако содержание монографии скорее подтверждает раннюю статью Л.Л. Викторовой «К вопросу о расселении монгольских племен на Дальнем Востоке». Тема формирования монгольских народов настолько сложна и противоречива, что даже крупные специалисты занимали двойственные противоречивые позиции по отношению к миграционной гипотезе сложения монголов. Источники по ранней истории монголов опубликованы Е.И. Кычановым в статье «Монголы в VI — первой половине XII в.». Е.И. Кычанов полагает, что монголы под именем «мэнью или мэнва» упоминаются среди племен шивэй и проживали в отрогах Малого Хингана и по реке Сунгари. Характеризуя территорию проживания ранних монголов, Е.И. Кычанов пишет: «.это был не только стык, смещение ареалов монгольских и тунгусо-маньчжурских языков, но и эпоха, когда эти языки могли быть не слишком разделены и иметь гораздо больше общего, чем позднее. Можно быть уверенным, что границы между монголоязычными шивэй и киданями и тунгусо-маньчжурскими мохэ, бохайцами и др. и в языковом отношении, и этнически были более стертыми, образуя массу переходных групп, по сравнению с более резкими границами между тюркоязычным и монгольским миром, хотя и здесь, наверное, были переходные группы племен, промежуточные по языку, этносу и культуре» (1980. С. 138, 139).

Целый массив китайских источников по истории и культуре монгольских и тюркских народов переведен и введен в научный оборот B.C.

Таскиным. В работе «Материалы по истории древних кочевых народов группы дунху» B.C. Таскин пишет: «огромный период, от выхода монголоязычных племен на историческую арену до создания империи

Чингисхана, до сих пор остается недостаточно изученным» (1984. С. 5).

Много внимания ранней истории монголов уделили монгольские ученые Г.

Сухэбатор, Ц. Доржсурэн, X. Пэрлээ, Ц. Хандсурэн, Д. Тумэн, Л. Билэгт.

Работы языковедов алтаистов (В.Л. Котвича, Л. Лигети, Дж. Клоусона,

A.M. Щербака, В.И. Рассадина) дали новые материалы для понимания связей монгольского и тунгусо-маньчжурских языков. Е.Д. Поливанов и Г.И.

Рамстедт на основании лексических и грамматических схождений включили в состав алтайской группы и корейский язык.

Статья А.П. Окладникова «Бурхотуйская культура железного века в

Юго-Западном Забайкалье» впервые на археологических материалах показала оседлость речных су-монголов и их занятия земледелием и рыболовством. Здесь же была отмечена близость или даже родственность монголов с племенами Амурского края.

Оседлые корни ранних монголов исследовал Л.Р. Кызласов в работе

Ранние монголы (к проблеме истоков средневековой культуры)».

Монгольский ученый Л. Билэгт и российские исследователи П.Б. Коновалов,

Д.Д. Нимаев и Б.Р. Зориктуев не согласились с мнениями Л.Р. Кызласова и

Е.И. Кычанова в том, что до X века монголов не было в самой Монголии, а переход к кочевому скотоводству относится к X-XII векам. Доводы Л.

Билэгт, П.Б. Коновалова, Д.Д. Нимаева, Б.Р. Зориктуева в пользу того, что монголы вышли в степи гораздо раньше X века, вполне аргументированы.

Монголоязычные народы (еще не имевшие этнонима монгол) освоили степной образ жизни задолго до киданьского движения. Еще в дунхусский период своей жизни монголоязычные племена распространились до

Центральной Монголии и Забайкалья. Б.Р. Зориктуев много внимания уделил 7 выяснению вопроса локализации Эргунэ-кун на реке Аргуни (Улан-Удэ, 1996).

Отдельной темой стоит вопрос языковой принадлежности хунну. Его решали специалисты в области лингвистики, археологии, антропологии. В целом мнения разделялись: язык хунну относится к вымершим языкам; большинство считало их тюркоязычными; были и малочисленные сторонники монголоязычности хунну. Новые исследования П.Б. Коновалова, И.Л. Кызласова, Б.Б. Дашибалова вновь поднимают вопрос о монгольском происхождении хунну.

В работах Р.Ш. Джарылгасиновой, М.В. Воробьева, Э.В. Шавкунова Ю.М. Бутина намечены важные аспекты взаимодействия древних монголоязычных народов с тунгусо-маньчжурскими и корейским этносами. Литературу на западных и корейском языках по теме диссертации можно разделить на несколько тематических групп. Много дискуссий вызывает вопрос неолитического населения Кореи и его связей с неолитическими культурами Сибири, возможными предками тунгусов (Ким Чжон Бэ, 1985; Сон Бо Ги, 1989; Choi Mong-Lyong, Kang In-Uk, 1998, S. Nelson, 1993). Корейские ученые в целом согласны с влиянием «алтайских» кочевников на формирование ранних корейских государств (Kim Jung Bae, 1978). Отмечается роль дунху в формировании Древнего Чосона, активное взаимодействие хунну, сяньби, мужунов с корейскими государствами Пуё, Когурё (Yi Jong-Ho, 2003, 2004; М. Riotto, 2009, Кан Ин Ук, 2001, 2009).

Обзор историографии вопроса позволяет прийти к выводу о том, что в научной литературе имеется достаточное количество исследовательских работ, посвященных различным вопросам изучаемой проблемы. Вместе с тем, приходится констатировать отсутствие обобщающего исследования, в центре внимания которого находилось бы комплексное исследование древних и ранних монголоязычных народов и их связей с населением Маньчжурии и Корейского полуострова.

Объект исследования - материальная и духовная культура древних и ранних монголов по письменным источникам, археологии, антропологии и этнологии и корреляция с материалами по генезису тунгусо-маньчжуров и предков корейцев.

Предмет исследования - этнокультурные процессы формирования монголоязычных этносов в древности и раннем средневековье и их взаимоотношения с народами Дальневосточного региона.

Территориальные рамки исследования охватывают территории древнего расселения монголоязычных, тунгусо-маньчжурских и корейского народов. Сюда входят территории Маньчжурии и Внутренней Монголии (КНР), КНДР, степные пространства Монголии, Забайкалье и российский Дальний Восток.

Хронологические рамки исследования связаны с периодом от I тысячелетия до н.э. — до Х-Х1 вв. н.э.

Целью диссертационного исследования является изучение истории и культуры древних и ранних монголоязычных народов и их связи с населением Маньчжурии и Корейского полуострова.

Из поставленной цели вытекают следующие основные задачи исследования:

- определить роль и значение дунху в сложении монголоязычных народов;

- выявить возможности решения этнического происхождения хунну; дать анализ современных решений «тунгусо-маньчжурской проблемы»;

- показать связи древних и ранних монголоязычных народов с генезисом тунгусо-маньчжурских и корейского этносов.

Методология и методика исследования. К основным методологическим принципам исследования относятся принцип историзма и принцип объективности. Исходя из принципа историзма была предпринята попытка рассмотреть процессы этногенеза и культурогенеза монгольских, тунгусо-маньчжурских и корейского этносов, а также создать на основе конкретного исторического материала сложную картину взаимных влияний и контактов рассматриваемых народов в древнюю эпоху.

Методологические принципы исследования сложились на теоретических трудах широкого круга отечественных и зарубежных историков, археологов, языковедов и антропологов. Особую значимость для понимания всей сложности этнической проблематики и неоднозначности подходов в ее решении имеют труды А.П. Окладникова, В.П. Алексеева, JI.JI. Викторовой, B.C. Таскина, С.А. Арутюнова, H.JI. Жуковской, П.Б. Коновалова, Р.Ш. Джарылгасиновой, М.В. Воробьева.

В работе использованы общенаучные принципы познания, методы периодизации, логического анализа, сравнительно-исторический и описательный методы.

Источниковедческая база диссертационной работы представлена такими основными типами: письменными и археологическими материалами, а также данными лингвистики. Основополагающими источниками являются китайские династийные хроники: Ши цзи «Исторические записки»; Цянь

Хань-шу «История ранней династии Хань»; Хоу Хань-шу «История поздней династии Хань»; Сань-го чжи «История трех государств»; Вэй-шу «История династии Вэй»; Суй-шу «История династии Суй»; Бэй-ши «История

Северных династий»; Цзю Тан-шу «Старая история династии Тан»; Синь

Тан-шу «Новая история династии Тан»; Цидань го цзи «Описание государства киданей»; Мэн-да бэй-лу «Полное описание монголо-татар». Эти сочинения представлены в переводах Н.Я. Бичурина (1950), Н.В. Кюнера

1961), Н.Ц. Мункуева (1975), B.C. Таскина (1968, 1973, 1979, 1984, 1992),

Е.И. Кычанова (1980). Корейские письменные памятники представлены

Самгук саги «Исторические записи трех государств» в переводах М.Н. Пака

1995, 2001, 2002 ) и Р.Ш. Джарылгасиновой (2002), Л.Р. Концевича (2002),

C.B. Волкова (2002), В.М. Тихонова (2002), A.B. Соловьева (2002), А.Ф.

Троцевич (2002). Много информации о монголах имеется в труде Рашид адю дина «Сборник летописей» (перевод JI.A. Хетагурова). Из монгольской историографии используются «Сокровенное сказание» и «Алтан тобчи» в переводах С.А. Козина и П.Б. Балданжапова. Интересные свидетельства содержатся в книгах европейских путешественников Марко Поло и Г. Рубрука, П. Карпини (М., 1997).

Археологические источники представлены работами А.П. Окладникова, A.B. Давыдовой, П.Б. Коновалова, И.И. Кириллова, Е.В. Ковычева, С.С. Миняева, C.B. Данилова, А.Д. Цыбиктарова, Н.В. Именохоева и других археологов.

Также используются результаты лингвистических исследований JI. Лигети, А. Рона-Таш, A.M. Щербака, В.И. Рассадина и другие работы.

Научная новизна исследования заключается в том, что в диссертации впервые производится историческое обобщение этнокультурной истории-древних и ранних монголоязычных этносов.

Новизна исследования заключается в демонстрации более тесного взаимодействия и близости в древности монголоязычных этносов с народами Маньчжурии и Корейского полуострова. Выявлено, что Южную Маньчжурию в древности следует рассматривать как центр монголо-маньчжуро-корейского этногенеза и культурогенеза. В диссертации показано, что монгольские народы еще в древности первыми из этносов южноманьчжурского культурного центра переселились в центральноазиатские степи, и с этого времени стали переходить к кочевничеству. Активно привлечены новые данные по археологии хунну и ранних монголов, полученные экспедиционными исследованиями при непосредственном участии автора.

Данные, полученные археологами, подкреплены историческими и лингвистическими материалами. В диссертации показано, что оседлые традиции долго сохранялись в культуре хунну и дальневосточном ареале расселения ранних монголов. Автор ввел в научный оборот новые материалы, что расширило степень изученности темы, в частности собственные переводы исследований корейских и западноевропейских ученых по археологии и древней истории изучаемого региона.

Теоретическая и практическая значимость работы. Теоретические результаты исследования используются при подготовке учебных занятий по всеобщей истории, древней и средневековой истории Кореи в Бурятском государственном университете. Материалы диссертационной работы могут быть востребованы при подготовке учебных курсов по древней и средневековой истории Монголии, этнологии и культурологии. Настоящее исследование помимо научной значимости имеет практическое значение. Изучение этнокультурных процессов древности и средневековья в Азиатско-Тихоокеанском регионе может быть важным для выработки современных концепций взаимоотношений со странами Центральной Азии и Дальнего Востока.

Апробация исследования. Основные положения диссертации изложены на 7 региональных и международных конференциях: «Традиционные культуры и общества Северной Азии (с древности до современности)» (Кемерово, 2004), «Культуры и общества Северной Азии в историческом прошлом и современности» (Иркутск, 2005), «Международный конгресс корееведческих исследований» (Сеул, 2006), «Азиатско-Тихоокеанский регион: история и современность» (Улан-Удэ, 2007), «Актуальные исследования Байкальской Азии» (Улан-Удэ, 2010), «Научная конференция Бурятского госуниверситета» (Улан-Удэ, 2009, 2011) и отражены в 9 публикациях.

Материалы диссертации прошли апробацию в лекционных курсах по истории Кореи, преподаваемых в Бурятском государственном университете на кафедре истории, археологии и этнографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Древние и ранние монголоязычные народы и их связи с населением Маньчжурии и Корейского полуострова"

Заключение

В заключении проведенного исследования автор пришел к следующим выводам:

- древний этап истории монголоязычных народов связан с народами группы дунху китайских письменных источников. Археологически дунху представлены памятниками культуры верхнего слоя Сяцзядянь в Южной Маньчжурии. Формирование культуры дунху происходило на основе неолитических культур Южной Маньчжурии, очевидно, на общей основе с тунгусо-маньчжурскими народами. В эпоху позднего бронзового века население культуры верхнего слоя Сяцзядянь (дунху) освоили степные пространства Монголии и Забайкалья (плиточные могилы и дворцовская культура). Именно с этого времени начинается скотоводческий, кочевнический этап в культуре монголоязычных этносов. С дунху связано формирование всех последующих монголоязычных народов - ухуань, сяньби (муюн, тоба), кидани, шивэй. Они, в зависимости от природных условий проживания, развивали те типы хозяйства, которые были возможны - в степи были кочевниками, в дальневосточном регионе — оседлыми земледельцами.

- анализ современных точек зрения по формированию культуры хунну позволяет поддержать монгольскую концепцию этнического происхождения этого народа. Хуннское продвижение в центральноазиатские степи вовлекло их в активные контакты с народами иранского и тюркского языков. Долговременные и родственные ирано-тюркские взаимоотношения породили сложный многокомпонентный характер культуры хунну, это хорошо демонстрируют результаты археологических исследований. Вместе с тем, в диссертации установлено, что основные характерные традиции культуры уходят в мир оседлых дальневосточных культур (использование отопительной системы типа кана, гробы, керамические традиции). Исследователями было высказано предположение, что это наследие дунхусского этапа истории хунну, когда они еще входили в состав оседлого монголоязычного населения Южной Маньчжурии.

- вопросы генезиса тунгусо-маньчжурских народов еще далеки от своего решения. Проведенное исследование позволяет согласиться с концепцией «южного» маньчжурского формирования тунгусо-маньчжурских народов. Относительно гипотезы «прибайкальского» таежного центра сложения тунгусских этносов, следует согласиться с мнением академика В.П. Алексеева, что скудное охотничье хозяйство таежных обитателей Сибири не могло вызвать в их среде демографический избыток, который повлек бы миграции на юг.

- установлено, что в работах лингвистов высказывалось предположение о древней единой этнической общности, состоящей из предков тунгусо-маньчжуров и монголов. В диссертации предложено обозначить Южную Маньчжурию и Внутреннюю Монголию как монголо-маньчжуро-корейский центр этногенеза и культурогенеза. Здесь на плодородных лёссовых почвах сформировался древнейший земледельческий центр, независимый от китайского. В работе были приведены аргументы, позволившие рассматривать общие истоки в формировании древних монголов, тунгусо-маньчжуров, корейцев. Высказано предположение, что в глубокой древности эти народы составляли во многом близкородственные этносы, история которого протекала на землях южной Маньчжурии и Дунбэя.

Список научной литературыДашибалов, Эрдэм Баирович, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. Алексеев, В.П. Краткий очерк палеоантропологии Центральной Азии (каменный век эпоха раннего железа) / В.П. Алексеев, И.И. Гохман, Д.Тумэн // Археология, этнография и антропология Монголии.-Новосибирск: Наука, 1987. - С. 208-241.

2. Алкин, С. В. Погребения с подбоем в Центральной Азии / C.B. Алкин // Палеоэтнология Сибири.- Иркутск, 1990.- С. 68-70.

3. Алкин, C.B. Древние культуры Северо-Восточного Китая: неолит Южной Маньчжурии / C.B. Алкин.- Новосибирск: Изд-во Института археологии и этнографии СО РАН, 2007.- 168 с.

4. Арутюнов, С.А. К оценке миграций в древней истории Японии / С.А. Арутюнов // Советская этнография.- i960.- № 1.

5. Асеев, И.В. О раннемонгольских погребениях / И.В. Асеев // Сибирь, Центральная и Восточная Азия в средние века,- Новосибирск: Наука, 1975.-С.178-187.

6. Балданжапов, П.Б. «Алтан тобчи» монгольская летопись XVIII в. / П.Б. Балданжапов.- Улан-Удэ: Бурятское кн. изд-во, 1970.- 415 с.

7. Баскаков, Н. А. Введение в изучение тюркских языков / Н. А. Баскаков. М.: Высш. шк., 1962. - 332 с.

8. Баскаков, Н. А. Алтайская семья языков и ее изучение / Н. А. Баскаков. -М.: Наука, 1981.- 135 с.

9. Бенцинг, И. Языки гуннов, дунайских и волжских болгар / И. Бенцинг // Зарубежная тюркология.- М: Наука, 1986.- Вып. 1.- С. 11 28.

10. Билэгт, Л. Шивэйцы и монголы / Л. Билэгт // Угсаатан судлал.-Улаанбаатар, 2003.- T. XV.- С. 25-40.

11. Бичурин, Н. Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена / Н. Я. Бичурин. М.; Л., 1950. - Ч. 1. - 480 с.

12. Болотин, Д.П. Михайловская культура и ее происхождение / Д.П. Болотин // Российский Дальний Восток в древности и средневековье: открытия, проблемы, гипотезы.- Владивосток, 2005.- С. 409-418.

13. Бродянский, Д. Л. Кроуновско-хуннские параллели / Д. Л. Бродянский // Древнее Забайкалье и его культурные связи. Новосибирск, 1985. - С. 4650.

14. Бураев, А.И. Антропология Прибайкалья и Забайкалья (древность и средневековье) / А.И. Бураев.- Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2006.- 212 с.

15. Бутин, Ю.М. Древний Чосон (историко-археологический очерк) / Ю.М. Бутин.- Носовибирск: Наука, 1982.- 330 с.

16. Бутин, Ю. М. К проблеме происхождения корейцев и маньчжур / Ю. М. Бутин // Проблемы реконструкций в этнографии. Новосибирск, 1984. - С. 38-55.

17. Василевич, Г. М. Эвенки. Историко-этнографические очерки (XVIII -начало XX в.) / Г. М. Василевич. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние. - 1969. - 303 с.

18. Васильев, В.П. История и древности восточной части Средней Азии от X до XIII в., с приложением перевода китайских известий о киданях, чжурчженях и монголо-татарах / В.П. Васильев.- СПб., 1859.

19. Викторова, Л. Л. К вопросу о расселении монгольских племен на Дальнем Востоке в IV в. до н. э. XII в. н. э. / Л. Л. Викторова // Учен. зап. ЛГУ. Сер. востоковед, наук. - 1958. - Вып. 7. - С. 41-67.

20. Викторова, Л.Л. Монгольские племена и их роль в истории Сибири / Л.Л. Викторова // Материалы по древней истории Сибири.- Улан-Удэ, 1964.-С. 453-473.

21. Волков В.В. Бронзовый и ранний железный века Северной Монголии / В.В. Волков.- Улан-Батор, 1967.- 148 с.

22. Викторова, JI. JI. Монголы. Происхождение народа и истоки культуры / JI. JI. Викторова. М.: Наука, 1980. - 224 с.

23. Воробьев, М. В. Древняя Корея: Историко-археологический очерк / М. В. Воробьев. -М.: Изд-во вост. лит., 1961. 147 с.

24. Воробьев, М. В. Маньчжурия и Восточная Внутренняя Монголия (с древнейших времен до IX в. включительно) / М. В. Воробьев. Владивосток: Дальнаука, 1994. - 408 с.

25. Воробьев, М. В. Корея до второй трети VII века: Этнос, общество, культура и окружающий мир / М. В. Воробьев. СПб.: Петербургское востоковедение, 1997. - 428 с.

26. Гирфанова, А.Х. Ареальная и хронологическая стратификация тунгусо-маньчжурского языкового континуума / А.Х. Гирфанова // Тунгусо-маньчжурская проблема сегодня.- Владивосток, 2008. С. 317-326.

27. Гохман, И.И. Антропологическая характеристика черепов из Иволгинского городища / И. И. Гохман // Тр./ БКНИИ. Улан-Удэ, 1960. -Вып. З.-С. 166-173.

28. Гумилев, JI.H. История народа хунну. Кн. 1 / JI.H. Гумилев.- М.: Ин-т ДИ-ДИК, 1998.-448 с.

29. Давыдова, А. В. Гуннские памятники Забайкалья / А. В. Давыдова // Тр./ БКНИИ. -Улан-Удэ, 1959. -Вып. 1. С. 71-88.

30. Давыдова, А. В. Иволгинский комплекс (городище и могильник) -памятник хунну в Забайкалье / А. В. Давыдова. JL: Изд-во ЛГУ, 1985. - 111 с.

31. Давыдова, А. В. Иволгинский археологический комплекс. Иволгинское городище / А. В. Давыдова. СПб.: Петербургское востоковедение, 1995. - Т. 1.-287 с.

32. Давыдова, А. В. Иволгинский археологический комплекс. Иволгинский могильник / А. В. Давыдова. — СПб.: Петербургское востоковедение, 1996. — Т. 2.-176 с.

33. Данилов C.B. Жертвоприношения животных в погребальных обрядах монгольских племен Забайкалья /C.B. Данилов // Древнее Забайкалье и его культурные связи.-Новосибирск, 1985.

34. Данилов C.B. Раскопки здания на хуннском городище Баян —Ундэр в Джидинском районе Республики Бурятия / C.B. Данилов // Археология и этнология Дальнего Востока и Центральной Азии.- Владивосток, 1998.- С. 111-114.

35. Данилов C.B. Ильмовая падь некрополь хунну / C.B. Данилов // Палеоэкология человека Байкальской Азии.- Улан-Удэ, 1999.- С. 82-86.

36. Данилов C.B. Города в кочевых обществах Центральной Азии / C.B. Данилов.- Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2004. 202 с.

37. Дашибалов, Б. Б. Археологические памятники курыкан и хори / Б. Б. Дашибалов. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1995.- 189 с.

38. Дашибалов, Б.Б. На монголо-тюркском пограничье (Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века) / Б.Б. Дашибалов.- Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2005.- 202 с.

39. Дашибалов, Б.Б. Значение хунну в евразийской истории / Б.Б. Дашибалов // Этносоциальные процессы во Внутренней Азии.-Семипалатинск: Науч-изд. Центр СГУ, 2008.- С. 259-263.

40. Дашибалов, Э. Б. Изучение археологических памятников хунну в Бурятии / Э. Б. Дашибалов // Традиционные культуры и общества Северной Азии (с древности до современности). Кемерово, 2004. - С. 254-256.

41. Дашибалов, Э. Б. О расселении монголов на Дальнем Востоке / Э.Б. Дашибалов // Культуры и общества Северной Азии в историческом прошлом и современности. Иркутск, 2005. - С. 304-305.

42. Дашибалов, Э. Б. Письменные и археологические источники о древних монголах / Э. Б. Дашибалов // Вестник БГУ. Вып. 8, Востоковедение. 2008. - С. 159-161.

43. Дашибалов, Э. Б. Хунну и древние корейцы: общность генезиса культур // Вестник БГУ. Вып. 8, Востоковедение. 2010. - С. 192-194.

44. Дашибалов, Э. Б. К основам евразийства: миграции кочевников на восток / Э. Б. Дашибалов // Власть. 2010а. - № 6. - С. 103-105.

45. Дебец, Г. Ф. Могильник железного века у с. Зарубино / Г. Ф. Дебец // Бурятиеведение. Верхнеудинск, 1926. - № 2. - С. 14-16.

46. Дебец, Г. Ф. Палеоантропология СССР / Г. Ф. Дебец // Тр./ Ин-т этнографии АН СССР. М., 1948. - Т. 4. - 392 с.

47. Деренко, М., Структура и разнообразие митохондриальных генофондов народов Южной Сибири / М. Деренко., Б. Малярчук., И.Дамбуева., И. Захаров // Доклады Академии наук.- 2003.- Т. 393. № 5,- С. 710-714.

48. Дерфер, Г. О языке гуннов / Г. Дерфер // Зарубежная тюркология.- М: Наука, 1986.- Вып. 1.- С. 71 134.

49. Джарылгасинова, Р.Ш. Когуресцы и их роль в сложении корейской народности / Р.Ш. Джарылгасинова // Советская этнография.- I960.- № 5.-С. 42-57.

50. Джарылгасинова, Р. Ш. Этноним когуре / Р. Ш. Джарылгасинова // Этнонимы. М.: Наука, 1970. - С. 78-85.

51. Джарылгасинова, Р. Ш. Этногенез и этническая история корейцев по данным эпиграфики / Р. Ш. Джарылгасинова. М.: Наука, 1979. - 180 с.

52. Дьякова, О.В. Тунгусо-маньчжуры: этническая история и этногенез в археологических и этнографических ретроспекциях / О.В. Дьякова // Тунгусо-маньчжурская проблема сегодня.- Владивосток, 2008. С. 61-70.

53. Жуковская, H.JI. Кочевники Монголии: Культура. Традиции. Символика / H.JI. Жуковская.- М.: Вост. лит., 2002.- 247 с.

54. Е Лун-ли. История государства киданей / Е Лун-ли . М.: Наука, 1979.- 607 с.

55. Заднепровский, Ю. А. Происхождение и этническая атрибуция срубных могил периода II в. до н. э. — II в. н. э. Северной Кореи / Ю. А. Заднепровский // Изв. Сиб. отд-ния АН СССР. Сер. Истории, философии, филологии. 1991. - № 1. - С. 53-61.

56. Залкинд, Е.М. Древние народы китайских хроник и эвенки. Хун-ну, Дун-ху, Сянь-би, Ши-вэй / Е. М. Залкинд // Сов. этнография. 1937. - № 1. -С. 68-79.

57. Зориктуев, Б. Р. Прибайкалье в середине У1-Х1П вв. / Б. Р. Зориктуев.- Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1996. 84 с.

58. Именохоев, Н.В. К вопросу о культуре ранних монголов (по данным археологии) / Н.В. Именохоев // Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века.- Новосибирск, 1989.- С. 55 62.

59. Именохоев, Н. В. Раннемонгольская археологическая культура / Н. В. Именохоев // Археологические памятники средневековья в Бурятии и Монголии. Новосибирск, 1992. - С. 23-48.

60. Кан Ин Ук. Кочевые народы и образование государственности в Японии / Кан Ин Ук // Исследования молодых ученых в области археологии и этнографии,- Новосибирск, 2001.- С. 72-79.

61. Ким Бусик. Самгук саги / Ким Бусик. — М.: Изд. Фирма «Вост. лит.», 1995.-308 с.

62. Кириллов, И. И. Восточное Забайкалье в древности и средневековье / И. И. Кириллов. Иркутск: Изд-во ИГПИ, 1979. - 96 с.

63. Киселев, С. В. Древние города Монголии / С. В. Киселев // Советская археология. 1957. -№ 2. - С. 91-101.

64. Кляшторный С.Г. Степные империи древней Евразии / С.Г. Кляшторный, Д.Г. Савинов.- СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2005.-346 с.

65. Ковычев, Е. В. История Забайкалья (I сер. II тыс. н. э.) / Е. В. Ковычев. - Иркутск: Изд-во ИГПИ, 1984. - 81 с.

66. Ковычев, Е.В. Некоторые вопросы этнической и культурной истории Восточного Забайкалья в конце I тыс. до н.э. -1 тыс. н.э. / Е.В. Ковычев // Известия лаборатории древних технологий. Вып. 4.- Иркутск, 2006.- С. 242258.

67. Комиссаров, С. А. Комплекс вооружения культуры верхнего слоя Сяцзядянь / С. А. Комиссаров // Военное дело древнего населения Северной Азии. Новосибирск, 1987. - С. 39-53.

68. Комиссаров, С. А. Комплекс вооружения древнего Китая. Эпоха поздней бронзы / С. А. Комиссаров. Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1988.-120 с.

69. Комиссаров, С.А. Археологические памятники шаньжунов / С.А. Комиссаров //ILA. Кропоткин,- Чита, 1992,- С. 95-96.

70. Комиссаров, С.А. Распространение стремян (в контексте межэтнических контактов) / С.А. Комиссаров // Вестник Новосибирского ун-та.- 2006.- Том. 5.- С.20-23.

71. Коновалов, П. Б. Хунну в Забайкалье / П. Б. Коновалов. — Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1976. — 221 с.

72. Коновалов, П. Б. К истокам этнической истории тюрков и монголов / П. Б. Коновалов // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. Новосибирск, 1993. - С. 5-29.

73. Коновалов, П. Б. К проблеме исторических корней Гэсэриады / П. Б. Коновалов // Гэсэриада духовное наследие народов Центральной Азии. -Улан-Удэ, 1995. - С. 27-29.

74. Коновалов, П. Б. Этнические аспекты истории Центральной Азии / П. Б. Коновалов. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1999. - 214 с.

75. Коновалов, П. Б. Этнические аспекты истории Центральной Азии (древность и средневековье): автореф. дис. д-ра ист. наук / П. Б. Коновалов. Улан-Удэ, 2000. - 29 с.

76. Коновалов, П. Б. Две ветви монгольского этногенеза / П. Б. Коновалов // VII Международный конгресс монголоведов (Улан-Батор, 5-12 августа 2002): Докл. рос. делегации. М., 2002.

77. Коновалов, П. Б. Усыпальница хуннского князя в Суджи (Ильмовая падь, Забайкалье) / П. Б. Коновалов.- Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2008.- 98 с.

78. Крюков М.В. Древний Китай: проблемы этногенеза / М.В. Крюков, М.В. Софронов, Чебоксаров H.H.- М.: Наука, 1978.- 327 с.

79. Кызласов, И.Л. Археологический взгляд на алтайскую проблему / И.Л. Кызласов // Тунгусо-маньчжурская проблема сегодня.- Владивосток, 2008.-С. 71-90.

80. Кызласов, Л. Р. Ранние монголы (к проблеме истоков средневековой культуры) / Л. Р. Кызласов // Сибирь, Центральная и Восточная Азия в средние века. Новосибирск, 1975. - С. 170-177.

81. Кычанов, Е. И. Монголы в VI-первой половине XII в. / Е. И. Кычанов // Дальний Восток и соседние территории в средние века. Новосибирск, 1980.-С. 136-148.

82. Кычанов, Е.И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров / Е.И. Кычанов.- М.: Восточная литература РАН, 1997. 319 с.

83. Кюнер, Н. В. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока / Н. В. Кюнер. М.: Вост. лит., 1961. -491 с.

84. Ларичев, В. Е. О происхождении культуры плиточных могил Забайкалья / В. Е. Ларичев // Археологический сб. Улан-Удэ, 1959. - Вып. 1.-С. 33-62.

85. Ларичев, В.Е. Азия далекая и таинственная (очерки путешествий за древностями по Монголии) / В.Е. Ларичев.-Новосибирск: Наука, 1968.- 292 с.

86. Левин, М. Г. Этническая антропология и проблемы этногенеза народов Дальнего Востока / М. Г. Левин. М.: Изд-во АН СССР, 1958. - 358 с.

87. Ли Ги Бэк. История Кореи: новая трактовка / Ли Ги Бэк. М. : ООО «ТИД «Русское слово - РС», 2000. - 464 с.

88. Лигети, Л. / Л.Лигети // Вопросы языкознания.-1955.- № 5.- С. 133140.- Рец. на кн. : Сравнительная грамматика монгольских языков. Т.1 / Г.Д. Санжеев.- М.: Изд-во АН СССР, 1953.- 240 с.

89. Лигети, Л. Табгачский язык диалект сяньбийского / Л. Лигети // Народы Азии и Африки.- 1989.- № 1.- С. 107-117.

90. Мамонова, Н. Н. К антропологии гуннов Забайкалья / Н. Н. Мамонова // Расогенетические процессы в этнической истории.- М., 1974.- С. 201-228.

91. Медведев, В.Е. К вопросу о средневековой народности мэнгу / В.Е. Медведев // Археология юга Сибири и Дальнего Востока.- Новосибирск, 1984.- С. 162-166.

92. Миняев, С. С. Происхождение сюнну: состояние проблемы / С. С. Миняев // Проблемы археологии степной Евразии. Кемерово, 1987. — Ч. 2. -С. 124-125.

93. Миняев, С. С. Культуры скифского времени Центральной Азии и сложение племенного союза сюнну / С. С. Миняев // Тезисы конференции «Скифо-сибирское культурно-историческое единство». Кемерово, 1979. -С. 74-76.

94. Миняев, С. С. Зона скифского мира на северо-востоке КНР: находки и проблемы / С.С. Миняев // Общество и государство в Китае.- М., 1991.- С. 171-175.

95. Миняев, С. С. Художественная бронза сюнну проблема формирования сюжетов и образов / С. С. Миняев // Проблемы культурогенеза и культурное наследие. - СПб., 1993. - Ч. 2. — С. 88-92.

96. Миняев, С. С. Дырестуйский могильник / С. С. Миняев. СПб.: «Европейский дом», 1998. — 233 с.

97. Мункуев, Н. Ц. Мэн-да бэй-лу важный источник по истории древних монголов // Мэн-да бэй-лу («Полное описание монголо-татар») / Н. Ц. Мункуев. — М.: Наука, 1975. - С. 19-41.

98. Мыльникова, Л.Н. Талаканская культура раннего железного века в Западном Приамурье / Л.Н. Мыльникова, С.П. Нестеров // Российский Дальний Восток в древности и средневековье: открытия, проблемы, гипотезы.- Владивосток, 2005.- С. 357-379.

99. Нестеров, С. П. Народы Приамурья в эпоху раннего средневековья/ С. П. Нестеров. Новосибирск, 1998. - 183 с.

100. Нимаев, Д. Д. Буряты: этногенез и этническая история / Д. Д. Нимаев. -Улан-Удэ: Изд.-полиграф. комплекс ВСГАКИ, 2000. — 190 с.

101. Нимаев, Д.Д. Монгольские народы: этническая история и современные этнокультурные процессы / Д.Д. Нимаев.- Улан-Удэ: Изд-во Бурят, госуниверситета, 2007.- 146 с.

102. Новгородова, Э. А. Ранний этап этногенеза народов Монголии (конец Ш-1 тыс. до н. э.) / Э. А. Новгородова // Этнические проблемы истории Центральной Азии в древности. М., 1981. - С. 207-215.

103. Новгородова, Э. А. Древняя Монголия / Э. А. Новгородова. — М.: Наука, 1989.-384 с.

104. Окладников, А. П. К изучению начальных этапов формирования народов Сибири (население Прибайкалья в неолите и раннем бронзовом веке) / А. П. Окладников // Сов. этнография. 1950. - № 2. - С. 36-52.

105. Окладников, А. П. История Якутской АССР. Т. 1: Якутия до присоединения к русскому государству / А. П. Окладников. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1955.-432 с.

106. Окладников, А. П. Бурхотуйская культура железного века в юго-западном Забайкалье / А. П. Окладников // Тр./ Бурят, компл. НИИ. Улан-Удэ, 1960. - Вып. 3. - С. 16-30.

107. Окладников, А. П. История и культура Бурятии / А. П. Окладников. -Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1976. 459 с.

108. Окладников, А. П. Археология Северной, Центральной и Восточной Азии / А. П. Окладников. Новосибирск: Наука, 2003. - 664 с.

109. Пак, М. Н. Описание корейских племен в начале новой эры (по «Сань-го чжи») / М. Н. Пак // Проблемы востоковедения. — 1961. № 1.-С. 115-138.

110. Пан Мин Кю. Проблема происхождения населения Корейского полуострова (по данным антропологии) / Пан Мин Кю, В.Ю. Бахолдина // Археология, этнография и антропология Евразии.- 2008.-№ 2.- С. 154-159.

111. Плано Карпини. История монгалов / Карпини Плано.- М.: Мысль, 1997. С. 30-85.

112. Поло. Книга Марко Поло / Марко Поло.- М.: Мысль, 1997.- С. 192-461.

113. Полосьмак, Н. В. Некоторые аналогии погребениям в могильнике у деревни Даодуньцзы и проблема происхождения сюннуской культуры / Н. В. Полосьмак // Китай в эпоху древности. Новосибирск, 1990. - С. 101-107.

114. Пуллиблэнк, Э. Дж. Язык сюнну / Э. Дж. Пуллиблэнк // Зарубежная тюркология. М., 1986. - Вып. 1: Древние тюркские языки и литература. - С. 29-70.

115. Пэрлээ, X. К вопросу о древней оседлости в Монгольской Народной Республике / X. Пэрлээ // Древняя Сибирь. Бронзовый и железный век. — Новосибирск, 1974. Вып. 4. - С. 271-274.

116. Рассадин, В. И. Бурятская животноводческая терминология как источник по исторической этнографии / В. И. Рассадин // Этническая история и культурно-бытовые традиции в Бурятии. — Улан-Удэ, 1984. С. 55-80.

117. Рассадин, В. И. О тунгусо-маньчжурских элементах в монгольских языках / В. И. Рассадин // Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века. Новосибирск, 1989. - С. 145-152.

118. Рашид ад - дин. Сборник летописей. Т. 1/ Рашид-ад-дин.- М-Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1952.- 316 с.

119. Рубрук. Путешествие в восточные страны / Гильом де Рубрук.- М.: Мысль, 1997. С. 88-189.

120. Руденко, С. И. Культура хуннов и Ноинулинские курганы / С. И. Руденко. М.; Л.: Наука, 1962. - 205 с.

121. Румянцев, Г. Н. Происхождение хоринских бурят / Г. Н. Румянцев — Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1962. 265 с.

122. Сокровенное сказание монголов. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1990.318 с.

123. Сосновский, Г. П. Нижне-Иволгинское городище / Г. П. Сосновский // ПИДО. 1934. - № 7-8. - С. 150-156.

124. Сосновский, Г. П. Раскопки Ильмовой пади / Г. П. Сосновский // СА. -1946.-№8.-С. 51-67.

125. Стариков, В. С. Земледельческие орудия лесостепных районов Восточной Азии (к истории земледелия на Дальнем Востоке): Автореф. дис. канд. ист. наук. Л., 1966. - 17 с.

126. Стариков, В. С. Современная культура китайцев в Маньчжурии, ее истоки и развитие: Автореф. дис. д-ра ист. наук. / В. С. Стариков. Л., 1973.-45 с.

127. Стариков, В. С. Из истории возникновения городов в Маньчжурии / В. С. Стариков // Страны и народы Востока. М., 1976. — Вып. 18. - С. 189198.

128. Сумьяабаатар, Б. Монгол солонгос туургатны угсаа гарал, хэлний холбооны асуудалд (К вопросу об этно-лингвистических взаимоотношениях предков монголов и корейцев) / Б. Сумьяабаатар. Улаанбаатар, 1975. - 228 с.

129. Суник, О. П. Глагол в тунгусо-маньчжурских языках / О. П Суник. -М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1962. 363 с.

130. Сунь Хун. Мохэ, бохайцы, чжурчжени / Сунь Хун // Древняя и средневековая история Восточной Азии. Владивосток, 2001. - С. 80-89.

131. Сухэбаатар, Г. К вопросу об этнической принадлежности хуннов / Г. Сухбаатар // Проблемы Дальнего Востока. 1976. - № 1. — С. 123-133.

132. Таскин, В. С. Материалы по истории сюнну (по китайским источникам) /В. С. Таскин. -М.: Наука, 1968. Вып. 1. - 177 с.

133. Таскин, В. С. Материалы по истории сюнну (по китайским источникам) / В. С. Таскин. М.: Наука, 1973. - Вып. 2.-171 с.

134. Таскин, В. С. Материалы по истории древних кочевых народов группы дунху / B.C. Таскин. М.: Наука, 1984. - 486 с.

135. Таскин, В. С. Материалы по истории кочевых народов в Китае III-V вв. Вып. 3: Мужуны / В. С. Таскин. -М.: Наука, 1992. - 431 с.

136. Тихонов, В. М. История Кореи. Т. 1: С древнейших времен до 1876 года / В. М. Тихонов. М.: Муравей, 2003. - 461 с.

137. Тувшинтогс, Б. Глагольная лексика монгольского и маньчжурского языков: Историко-сопоставительный анализ: Автореф. дис. канд. филолог. Наук.- СПб, 2005. 23 с.

138. Туголуков, В. А. Этнические корни тунгусов / В. А. Туголуков // Этногенез народов Севера. М.: Наука, 1980. - С. 152-153.

139. Тумэн, Д. Антропологическая характеристика хунну Монголии / Д. Тумэн // Древние культуры Монголии. Новосибирск, 1985. - С. 87-96.

140. Туров, М.Г. Эвенки. Основные проблемы этногенеза и этнической истории / М.Г. Туров.- Иркутск: Изд-во «Амтера», 2008.- 228 с.

141. Хандсурэн, Ц. Жужаньское ханство / Ц. Хандсурэн // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии.- Новосибирск, 1993.-С. 66-106.

142. Худяков, Ю. С. Особенности погребальной обрядности племен сяньбэй (по материалам могильника Лаохэшэнь) / Ю. С. Худяков, Юй Су-Хуа // Традиционная культура Востока Азии. Благовещенск, 2001. - Вып. 3. - С. 115-118.

143. Цинциус, В. И. Сравнительная фонетика тунгусо-маньчжурских языков / В. И. Цинциус. Л.: Учпедгиз, 1949. - 342 с.

144. Цыбиктаров, А. Д. Культура плиточных могил Монголии и Забайкалья / А. Д. Цыбиктаров. Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 1998. - 288 с.

145. Чжун Сук-Бэ. Древняя история Кореи /Чжун Сук-Бэ // Лекции по истории Кореи.- М., 1997. С. 4-21.

146. Шавкунов Э.В. Приморье и соседние с ним районы Дунбэя и Северной Кореи в I III вв. н.э. / Э.В. Шавкунов // Тр. Дальневосточного филиала СО АН СССР. Серия историческая. Т. 1.- Саранск, 1959.- С. 37-74.

147. Шавкунов, Э. В. Культура чжурчжэней-удиге XII XIII вв. и проблема происхождения тунгусских народов Дальнего Востока / Э. В. Шавкунов. -М.: Наука, 1990.-282 с.

148. Широкогоров, С.М. Этнографические исследования: Этнос. Исследование принципов изменения этнических и этнографических явлений. Кн. 2. / С.М. Широкогоров.- Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2002. 148 с.

149. Шренк, JI. Об инородцах Амурского края / Л. Шренк.-СПб., 1883.

150. Щербак, А. М. Названия домашних животных в тюркских языках / А. М. Щербак // Историческое развитие лексики тюркских языков. М., 1961.-С. 131-132.

151. Щербак, А. М. О характере лексических взаимосвязей тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков / А. М. Щербак // Вопр. языкознания. 1966. — № 3. — С. 21-35.

152. Эрдэнэбаатар, Д. Монгол нутгийн дорволжийн булш, хиригсуурийн соёл / Д. Эрдэнэбаатар. Улаанбаатар, 2002. - 275 с. На английском языке:

153. Byington, Mark Е. A. Study of Cultural and Political Relations between Puyo and Koguryo / Mark E. A. Byington // Journal of Inner and East Asian Studies. Seoul, 2004. - P. 144-167.

154. Clauson, G. Philology and archaeology / G. Clauson // Antiquity. -1973. -42.-P. 37-42.

155. Dashibalov, E.B. Mountain fortified settlements of Cisbaikalia and south Siberia and their similarities with Korean fortresses / E.B. Dashibalov, B.B. Dashibalov // Proceedinqs of the World Conqress of Korean Studies. Seoul, 2006.-T. l.-P. 483-487.

156. Kim, Jung-bae. Formation of Korean people / Jung-bae Kim // Korea journal. Seoul, 1975. - P. 12-16.

157. Kim, Jung-bae. The question of Horse-Riding people in Korea (I) / Jung-bae Kim // Korea journal. 1978. - Vol. 18, № 9. - P. 39-48.

158. Kim, Jung-bae. The question of Horse-Riding people in Korea (II) / Jung-bae Kim//Korea journal.-1978.-Vol. 18, № 11.-P. 41-52.

159. Kim Uk. Ancestors of Korean people are not Mongols. 2004. www.naver.com

160. Kuzmin, Y. Early Agriculture in Primorye, Russian Far East: New Radiocarbon and Pollen Data from Late Neolithic Sites / Y. Kuzmin // J. of Archaeological Science. 1998, 25. - P. 813-816.

161. Nelson, Sarah M. The Archaeology of Korea / Sarah M. Nelson. — Cambridge: Cambridge University Press, 1993. 307 p.

162. Pak, Yangin. Archaelogical evidence of Puyo society in Northeast China / Yangin Pak // Korea journal. 1996. - Vol. 36 № 4 - P. 39-54.

163. Riotto, M. Ancient Koreans and Xiongny: What was the nature of their relationship / M. Riotto // Journal of Northeast Asian History. 2009. - Vol. 6, № l.-P. 7-35.

164. Tamura, J. The Legend of Origin of the Mongols and Problem concerning Their Migration / J. Tamura // Acta Asiatika. Tokyo, 1973. - № 24. - P. 1-19.

165. Yi, Sang-ok. The theory of Altaic languages and Korean / Yi Sang-ok // Korea journal. Seoul, 1982. - P. 14-19.

166. Yoon, Nae-hyun. True understanding of old Choson / Yoon Nae-hyun // Korea journal. Seoul, 1987. - P. 23-40. На корейском языке:

167. И, Чжонхо. Когурёва хюнноый чинёнсонэ кванхан (Изучение родственных связей между Когурё и хунну) / Ч. И // Пэксан хакпо. 2003. Р. 149-184.

168. И, Чжонхо. Пукпан гимаминчжогый Кая-Силларо тончонэ квахан ёнгу (Изучение миграций северных кочевников на территории Кая и Силла) / Ч. И // Пэксан хакпо. 2004. Р. 113-139.

169. Ким, Чжонбэ. Происхождение корейцев по историческим хроникам и по археологическим данным / Ч. Ким // Хангукса рон. Вып. 14. Р. 43-72.

170. Пак, Кёнчоль. Кочосон/пуёый чжумин кусонва чжончжок (Состав и этнические группы населения Древнего Чосона и Пуё) / К. Пак // Пукпанса Нончон. 2005. Р. 103-156.

171. Сон, Боги. Происхождение корейцев по данным физической антропологии / Б. Сон // Хангукса рон. 1985. Вып. 14. — Р. 4-42.

172. Сон, Хочжон. Хангук кодэса согый Кочосонса (Древняя история Кореи: история Древнего Чосона) / X. Сон.- Сеул, 2003. 460 с.

173. Ханкугый чхонтонги мунхва ( Корейская культура бронзы). Сеул, 1992. 170 с.