автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Двадцатипятитысячники в Сибири: опыт социокультурной адаптации

Полный текст автореферата диссертации по теме "Двадцатипятитысячники в Сибири: опыт социокультурной адаптации"

На правах рукописи

Троценко Надежда Дмитриевна

ДВАДЦАТИПЯТИТЫСЯЧНИКИ В СИБИРИ: ОПЫТ СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ АДАПТАЦИИ (1929-1933 пг.)

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Томск 2013

1 6 МАЙ 2013

005058452

Работа выполнена в федеральном государственном бюджетном учреждении науки «Институт истории» Сибирского отделения Российской академии наук в научно-исследовательской группе истории социально-культурного развития.

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор

Красильников Сергей Александрович

Официальные оппоненты:

Купсрт Юрий Васильевич, доктор исторических наук, профессор, федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Национальный исследовательский Томский государственный университет», кафедра истории и документовсдсния, профессор

Шипилина Галина Вячеславовна, кандидат исторических наук, доцент, Томский сельскохозяйственный институт федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессиональною образования «Новосибирский государственный аграрный университет», кафедра гуманитарных и общеобразовательных дисциплин, доцент

Ведущая организация: Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского»

Защита состоится «24» мая 2013 г. в 14.30 на заседании диссертационного совета Д 212.267.03, созданного на базе федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Национальный исследовательский Томский государственный университет», по адресу: 634050, г. Томск, пр. Ленина, 36.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Томского государственного университета.

Автореферат разослан «18» апреля 2013 г.

Ученый секретарь (Ы^ШМ^ - Шевцов Вячеслав Вениаминович

диссертационного совета

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Аюуальность темы. Взяв в 1929 г. курс на ускоренную трансформацию сельскохозяйственного сектора, органы партийного и советского руководства выдвинули в качестве приоритетной цели социально-политическое обеспечение коллективизации. Это, в свою очередь, потребовало максимально быстрого привлечения в деревню значительных кадровых ресурсов. На ноябрьском (1929г.) Пленуме ЦК ВКП(б) председатель Колхозцентра Г.Н.Каминский озвучил необходимость немедленного набора порядка 25 тысяч рабочих-организаторов для успеха «колхозного строительства». После утверждения Пленумом данная директива легла в основу ставшей исторически значимой кадровой мобилизационной кампании.

Обращение к историческому опыту ее осуществления диктуется тем, что мобилизационные приоритеты и технологии продолжают играть важную роль в деятельности современного российского государства, требуя для своего обеспечения квалифицированного ретроспективного исторического анализа в таких принципиальных аспектах, как определение форм, методов, границ и возможностей подобного рода воздействий. Исследование адаптивности тех или иных групп к условиям радикальных социально-политических трансформаций представляет также несомненный научный интерес, поскольку мобилизационные кампании являлись сущностным, неотъемлемым элементом в отношениях между идеократическим государством и постреволюционным социумом.

25-тысячники оказались той мобилизационной группой, в оценке которой на сегодняшний день не существует однозначных историографических суждений. Для выработки взвешенной позиции необходимо расширить предметное поле исследования, соединив политическую составляющую событий, анализ состава и облика 25-тысячников с их деятелыюстными и поведенческими характеристиками, в частности, определить, как индустриальные рабочие адаптировались к новым социальным функциям и экстремальным для них условиям жизнедеятельности.

Степень изученности темы. Участие 25-тысячников в коллективизации сельского хозяйства и различные аспекты их деятельности широко освещены в литературе. В отечественной историографии сложилось несколько этапов разработки данной темы: 1) начало 1930-х гг.; 2) конец 1940-х- 1980-е гг.; 3) постсоветский период.

Уже в 1930-е гг. выходили публицистические работы, содержащие отчасти и аналитические оценки1. Эти брошюры, пропагандистские по форме и содержанию, ценны прежде всего как источниковый материал.

Научная разработка темы фактически началась во второй половине 1940-х гг., что было связано с необходимостью послевоенного восстановления сельского хозяйства и требованиями привлечь в деревню новые руководящие кадры из города. Основные концептуальные положения, характерные для советской историографии темы, нашли свое отражение уже в первой специальной научной публикации, принадлежащей Е.Б. Зомбе2. В ней предпринята попытка обобщения опыта работы 25-тысячников в стране в целом. Исследователь считал, что одной из важных функций 25-тысячников являлось информирование центральных органов о «недочетах на местах». По мнению автора, это «способствовало улучшению работы партийного и советского аппарата, очищению его от чуждых элементов»3. Дальнейшую разработку проблемы продолжила В.М. Селун-ская4, важной заслугой которой явилось привлечение нового фактического материала для рассмотрения таких аспектов, как отбор рабочих, подготовка их на курсах, распределение по регионам и использование на местах.

Решение ЦК КПСС и Совета министров СССР от 25 марта 1955 г. об отправке из городов в сёла около 30 тыс. добровольцев для руководства отстающими колхозами обусловило публикацию обширных подборок документов, введение в научный оборот новых материалов, появление исторических очерков и научных трудов о 25-тысячниках5.

Значительным вкладом в научную разработку темы стали книги Ю.С. Борисова, первым рассмотревшего проблему с комплексных позиций. В монографии, вышедшей в 1960 г.6, Ю.С. Борисов подверг подробному анализу вопрос о численности 25-тысячников и впервые (путем подсчета по каждой отдельной области) показал, что, вопреки распростра-

1 Максимов А. Двадцатипятитысячники в колхозах. Л., 1931; Гурович E.H. Пролетариат на колхозной стройке. М., 1931; Курейко М. Двадцатипятитысячники на колхозной стройке. М.; Л., 1931; Ефимов Г.В., Марморштейн И.Б. О двадцатипятитысячниках. Л., 1931.

2 Зомбе Е.Б. Двадцатипятитысячники // Вопросы истории. 1947. № 5.

3 Там же. С. 13, 16—17.

4 Селунская В.М. Двадцатипятитысячники - проводники политики партии в колхозном строительстве (1929-1930 гг.) // Вопросы истории. 1954. № 3.

5 Ивншасий НА. Двадцатипятитысячники и их роль в коллективизации сельского хозяйства в 1930 г.: вводная статья//Материалы по истории СССР. М., 1955. Вып. 1.С. 390-519; Исторический архив. 1956. № 1. С. 99-131 (вводная статья H.A. Ивницкого <Двадцатагоггитысячники-москвичи на колхозной работе»); Розепфелъд ВЯ. Двадцатипятитысячники. М., 1957; Алексеенко ИМ Рабочие-двадцатипятитысячники - проводники политики партии в колхозном строительстве // К сорокалетию Великой Октябрьской социалистической революции. Красноярск, 1957; Борисов Ю.С. 25-тысячники. М., 1959; Мааюв К.П. Руководящая роль рабочего класса Советского Союза в социалистическом переустройстве сельского хозяйства (1928-1932 гг.). Горький, 1955.

6 Борисов Ю.С. Подготовка производственных кадров сельского хозяйства СССР в ре-конструкционный период. М., i960.

4

ненному в источниках и литературе мнению, в сёла было направлено не 27 тыс., как считалось ранее, а около 35 тыс. рабочих1.

Самым значительным трудом в отечественной историографии по данной теме стала монография В.М. Селунской (1964 г.)2, в которой расширено тематическое поле анализа, а помимо официальных документов использованы источники, исходящие непосредственно от крестьян и выражающие та неоднозначное отношение к присылке в деревню рабочих.

В 1950-1970-е гг. появилось множество статей, брошюр и глав в книгах, посвященных работе 25-тысячников в отдельных республиках и областях3. Основной их ценностью является накопление фактического материала по различным регионам страны. Особого внимания заслуживает монография НЛ. Гущина (1965 г.), в одной из глав которой впервые специально рассматривается деятельность 25-тысячников в целом по Сибири4. В книге говорится не только о прибывших в регион ленинградских рабочих, приводится также статистика отбора «в счет 25-ти тысяч» по некоторым промышленным центрам Сибири. Разработку проблемы на материалах Восточной Сибири проводил В.П. Тюшев5, установивший, что в этом регионе значительная часть 25-тысячников набиралась окружными организациями на местных предприятиях6.

' Борисов Ю.С. Подготовка производственных кадров... С. 80-82.

2 Селутская В.М. Рабочие-двадцатипятитысячники. М„ 1964.

5 См.: Тюшев В.П. Двадцатипятитысячники в Бурят-Монгольской АССР // Записки Бурят-Монгольского научно-исследовательского института культуры. Улан-Удэ, 1952. Вып. 15; Он же. Новые данные о работе двадцатипятитысячников в Восточной Сибири (по материалам красноярских архивов) // Вопросы истории Сибири. Иркутск, 1967. С. 86; Он же. Посланцы партии и рабочего класса - двадцатипятитысячники - проводники ленинской национальной политики (по материалам Бурятской АССР) //Из опыта партийного руководства социалистическим строительством в восточной Сибири. Иркутск, 1967. Вып. 28; Он же. Деятельность рабочих-двадцатишгги-тысячников в колхозах Иркутской области // Октябрь и Восточная Сибирь : матер, юбилейной науч.-теор. конф. в Иркутске. Иркутск, 1968; Он же. Коммунистическая партия — организатор деятельности двадцатипятитысячников в Восточной Сибири // Там же; Анексеенко НИ. Рабочие-двадцатипятитысячники в колхозном строительстве Хакассии (1930-1931 гт.)// 250 лет вместе с великим р)'сским народом. Абакан, 1959; Ефременков Н.В., Мухачев В.И. Двадцатипятитысячники-уральцы на колхозной работе в 1930 г. // Труды Уральского политехнического института (работы кафедры марксизма-ленинизма). Свердловск, 1957. Сб. 86; СусликовА.А. Партийные организации Кузбасса во главе движения двадцатипятитысячников // К истории партийных организаций Кузбасса. Кемерово, 1962. Вып. 1; Гущин Н.Я. Рабочий класс Сибири в борьбе за создание рабочего строя. Новосибирск, 1965; Гущин НЯ„ ЖуроеЮ.В., БоженкоЛИ. Союз рабочего класса и крестьянства Сибири в период построения социализма (1917-1937 гг.). Новосибирск, 1978. С. 302-311; Моса-чевВ.И. Деятельность партийных организаций Урала по руководству двадцатипяштысячниками (1930-1932 гг.)//Из истории коллективизации сельского хозяйства Урана. Свердловск, 1968. Сб. 2.

4 Гущин Н.Я. Рабочий класс Сибири в борьбе за создание колхозного строя.

5 Тюшев В.П. Новые данные о работе двадцатипятитысячников...; Он же. Деятельность рабочих-двадцатипятитысячников...

6 Тюшев В.П. Деятельность рабочих-двадцатипятитысячников... С. 73.

В 1980-е гг. продолжалось накопление эмпирического материала и исследование деятельности 25-тысячников в отдельных регионах страны1. В эти годы появилось разнообразие в постановке исследовательских задач, уточнялись и более критично оценивались результаты работ предшественников. Так, В.А. Поляков отметил, что подсчет численности мобилизованных рабочих, произведенный Ю.С. Борисовым, нельзя считать окончательным, так как отсутствуют точные сведения о количестве завербованных в каждом регионе2. И.П. Мельничуком на материалах Украинской ССР впервые подробно освещена деятельность 25-тысячников в малоизученный период 1931-1932 гг.3

Постсоветский период характеризуется снижением интереса к проблемам рабочего класса и одновременно началом активной разработки проблем, связанных с насильственной коллективизацией сельского хозяйства и переосмыслением её цепы для непосредственных участников (прежде всего крестьян). Новый рост интереса к 25-тысячникам наметился лишь в последние пять-шесть лет. Внимание исследователей привлек вопрос о том, какова была цена участия в коллективизации сельского хозяйства для самих мобилизованных рабочих4. По оценке A.C. Левакина, перед колхозными управленцами, в том числе 25-тысячниками, в начале 1930-х гг. ставились две взаимоисключающие задачи: обеспечить рентабельность вверенных им хозяйств и выполнить многочисленные государственные обязательства5.

На Западе одним из первых историков к теме обратился Роберт Конквест6. Английский историк признавал весомую роль 25-тысячников в советизации сельских районов, поскольку они зачастую формировали ядро коммунистов

1 Поляков ВА. К вопросу о двадцатипятитысячниках в Нижнем Поволжье // Аграрная революция и социалистические преобразования в советской деревне. Горький, 1980; Алексеенко Е.И. Роль рабочих-двадцатипятитысячников в укреплении колхозов на Кубани (1930—1931 гг.). Краснодар, 1985; Он же. Коммунистическая партия - организатор деятельности двадцатипятитысячников в колхозном строительстве 1929-1932 гг.: автореф. дис.... канд. ист. наук. Нальчик, 1986; Мельничук И.П. Движение двадцатипятитысячников и его роль в социалистическом преобразовании сельского хозяйства, 192&-1932 гг. (на материалах УССР): автореф. дис.... канд. ист. наук. Киев, 1986; и др.

2 Поляков В.А. Указ. соч. С. 66-74.

J Мельничук И.П. Указ. соч. С. 14.

4Левакин A.C. Рабочие-двадцатипятитысячники в составе колхозной администрации на юге России: бытовые и профессиональные аспекты II Известия Российского гос. пед. университета им. А.И. Герцена. 2008. № 33(73); Он же. Социальная депрессивность колхозных администраторов на юге России в первой половине 1930-х. Причины и поступки // Там же. № 34(74). С. 282-286; Околотина M.B. Рабочие 25-тысячники и сельские жители: проблема взаимоотношений (по материалам Ивановской промышленной области) // Государство, общество, церковь в истории России XX века : матер. VI Междунар. науч. конф. Иваново; 2007. С. 404; Носач В.И., Зверева НД. Расстрельные 30-е годы и профсоюзы. СПб., 2007. С. 88-94.

5Левакин A.C. Рабочие-двадцатипятитысячники в составе колхозной администрации...; См. также: Левакин A.C. Социальная дспрессивность колхозных администраторов... С. 282—286.

6 Конквест Р. Жатва скорби. Советская коллективизация и террор голодом [Эл. ресурс]. URL: httpy/www.belousenko.com/books/gu!ag/conquesl_haivest_of_sonx)w.htm (дата обращения 04.052012). 6

данной местности. Несомненным историографическим событием стал выход в 1987 г. в Торонто первого специального зарубежного исследования о 25-тысячниках. Его автор, Л. Виола, рассматривает социальные корни, убеждения и повседневную деятельность 25-тысячников1. Как и советские историки, она фиксирует высокую значимость 25-тысячников в деле создания колхозной системы, хотя и с другой идейной позиции: рассматривая их как агентов власти в деревне и исполнителей репрессивных акций государства.

Щ. Фицпатрик в своем исследовании по социальной истории советской деревни2 обращает внимание на 25-тысячников в связи с проблемой отличия «чужих» и «местных» колхозных руководителей. По её словам, преимуществом первых из них было неимение местных связей, а недостатком - то, что они «чаще всего ничего не знали ни о деревне, ни о сельском хозяйстве»3. «Пришлые» руководители в начале 1930-х гг., по сути, выполняли функцию «странствующих профессиональных ликвидаторов узких мест»4.

Обзор исследовательской литературы показывает, что сама кампания по привлечению промышленных рабочих для участия в коллективизации сельского хозяйства изучена достаточно широко, однако преимущественно в традиционном для советской эпохи ключе восхваления «передовых представителей рабочего класса». Современные исследователи перенесли акцент на то, какими оказались цена и последствия данной кампании для её непосредственных участников, агентов коллективизации. Однако значимых результатов в переосмыслении роли данной мобилизационной когорты в радикальном переустройстве деревни пока не достигнуто. Отсутствует и комплексное исследование на материалах Сибирского региона.

Цель исследования состоит в выявлении объективных и субъективных условий формирования регионального отряда 25-тысячников, в определении их деятельностных и поведенческих характеристик для реконструкции факторов, средств и результатов адаптации рабочих к условиям жизнедеятельности в сибирской деревне.

Из цели вытекают следующие задачи исследования:

1) изучить ход кампании по мобилизации 25-тысячников для работы в сибирских сельских организациях;

2) проанализировать динамику численности и состава и социокультурный облик 25-тысячников в Сибири на протяжении 1930-1933 гг.;

' Viola Lynne. The Best Sons of the Fatherland: Workers in the Vanguard of Soviet Collectivization. Toronto, 1987.

2 Фицпатрик 111. Сталинские крестьяне. Социальная история советского общества: деревня. М„ 2001. С. 63.

3 Там же.

4 Там же. С. 210-211.

3) установить характер и особенности взаимоотношений 25-тысячников с местным населением и сельскими партийно-административными органами;

4) определить основные барьеры адаптации 25-тысячников в сибирской деревне и средства, используемые рабочими для их преодоления;

5) установить влияние базовых факторов социализации 25-тысячников до мобилизации (происхождение, образовательный уровень и др.) на дальнейшую адаптацию к новым условиям жизнедеятельности;

6) оценить влияние адаптационного фактора на результаты деятельности 25-тысячников в сибирской деревне.

Объектом исследования выступает социальная группа рабочих — 25-тысячников, сформированная и направленная директивным указанием партийного руководства для работы в сибирскую деревшо. Предметом изучения является процесс социокультурной адаптации 25-тысячников к условиям жизни и деятельности в экстремальной обстановке форсированной коллективизации сибирской деревни.

Хронологические рамки работы обусловлены временем участия 25-тысячников в коллективизации сельского хозяйства. Нижняя граница определяется принятием на ноябрьском (1929 г.) Пленуме ЦК ВКП(б) решения о мобилизации 25 тысяч рабочих. Верхняя граница обусловлена тем, что данная группа к этому времени выполнила свою основную мобилизационную миссию, постепенно растворившись в массе сельских управленцев. В партийно-государственной документации к 1934 г. фиксирование деятельности 25-тысячников как особой учетной категории прекращается.

Методологические основы. Базовыми в работе над темой выступают принципы объективности и историзма. Функцию общенаучного уровня методологии в исследовании выполняет системный подход, в соответствии с которым 25-тысячники рассматриваются как социальная общность, сформированная целевым образом из представителей рабочего класса. Исследуемая как система со своими структурно-функциональными характеристиками, указанная общность в короткий срок претерпевает трансформацию: на «входе» это рабочие, которые проходят форсированный путь изменений и в основном становятся на «выходе» частью другой, номенк-латурно-управленческой, страты.

На конкретно-научном уровне основными при изучении истории советского периода выступают тоталитарная и модернизационная концепции. Историческая реконструкция взаимодействия институтов власти и социума требует обращения к обеим названным концепциям. Так, положения и подходы тоталитарной концепции эффективны при анализе процессов в сфере политики, функционирования институтов власти и управления. В то же время для изучения процессов социокультурной динамики и трансфор-

мации различных элементов социума большим исследовательским потенциалом обладает теория модернизации.

Данное исследование основано на положении о том, что сущностной характеристикой сталинского режима являлись социальные мобилизации, к которым относится и мобилизация 25-тысячников. Под социальной мобилизацией, по С.Н. Ушаковой, понимается «целенаправленное воздействие институтов власти на массы, основанное на подавлении или искажении свободных и рациональных предпочтений, мотиваций и действий отдельных индивидов и групп для приведения социума в активное состояние, обеспечивающее поддержку и реализацию целей и задач, объявляемых приоритетными»'. Исследуемая в диссертации кампания рассматривается как кадровая мобилизация, призванная, в свою очередь, обеспечить общую социальную мобилизацию на селе.

Ключевым понятием в нашей работе является «социокультурная адаптация», т. е. взаимодействие личности или социальной группы с социальной средой, в ходе которого происходит согласование требований и ожиданий его участников2. Исследуемая кампания привела не только к перемещению 25-тысячников в социально-чуждую среду, но и к изменению их социальной роли3: из первоначального состояния объекта мобилизации они становились субъектом мобилизационного процесса в деревне. Смена ролевых функций лишала рабочих возможности использовать прежние стереотипы поведения, тем самым создавая для них адаптивную ситуацию.

В результате принятого партийным руководством решения о мобилизации промышленных рабочих для руководства организацией колхозов изучаемая группа оказалась в маргинальном положении: наделенные статусом рабочих, функционально 25-тысячники становились в деревне агентами власти. Потенциал понятия «маргинальность» использовался применительно к изучению моделей поведения исследуемой общности.

Применение перечисленных выше категорий способствовало адекватной реализации принципов системного подхода для анализа фуппы 25-тысячников в совокупности ее структурно-функциональных, ролевых, статусных и поведенческих изменений.

Среди конкретных методов исследования важную роль играли методы исторического анализа (сравнительно-исторический и проблемно-хронологический). При анализе личных дел использовались методы про-сопографии4.

1 Ушакова С.Н. Идеолого-пропагандистские кампании в практике функционирования сталинского режима: новые подходы и источники. Новосибирск, 2009. С. 3-4.

2 Ольшанский Д.В. Адаптация // Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 13.

3 В отличие от кампаний эпохи «великого перелома», таких как мобилизации счетных работников, депутатов горсоветов, технической интеллигенции и т. п.

4 Юмашева Ю.Ю Историография просопографии // Известия Уральского гос. университета. 2005. № 39. Серия: Гуманитарные науки. Вып. 10: История. С. 95- ¡27.

Основу источниковой базы составили документальные и нарративные источники, отложившиеся в фондах трех федеральных и четырех региональных архивов, а также опубликованные в различных документальных сборниках, сборниках воспоминаний.

К разряду директивных документов относятся исходная резолюция ноябрьского (1929 г.) Пленума ЦК ВКП(б) «Об итогах и дальнейших задачах партийного строительства», где зафиксировано решение об отправке на работу «в колхозы, машинно-тракторные станции, кустовые объединения и т. п. не менее 25 тысяч рабочих», и последующие постановления и распоряжения высших партийно-государственных органов, нацеленные на осуществление данного ключевого решения.

В группу нормативных документов входят постановления, резолюции, циркуляры, инструкции ЦК ВКП(б) (в основном опубликованные), СНК СССР и РСФСР, а также их отдельных наркоматов и ведомств, вовлеченных в реализацию указаний по руководству, учету, контролю и материальному обеспечению 25-тысячников; ВЦСПС, Ленинградского областного и Сибирского (а также Западносибирского) краевого отделов СПС, Колхоз-центра СССР и РСФСР, крайкомов (Сибирского, Западно-Сибирского, Восточно-Сибирского) и др. Нормативные документы позволяют проследить основные установки партийного аппарата, определявшие направление деятельности всех партийных, советских и профсоюзных органов в отношении 25-тысячников. В то же время данные установки далеко не в полной мере воплощались в жизнь, о чем свидетельствуют делопроизводственные источники.

Среди использованной в работе протокольной документации важное место занимают стенограммы и протоколы заседаний партийно-государственных и профсоюзных органов разных уровней (от районного до центрального), стенограммы всесоюзных, региональных и местных совещаний 25-тысячников.

Учетная документация включает списки рабочих, личные листки по учету кадров и т. п. Автором выявлены списки 25-тысячников с результатами отбора для дальнейшей работы в деревне, составленные осенью 1930 г. в райкомах партии по заданию Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) (далее - Списки), а также подобные списки января-февраля 1932 г. Кроме того, в фондах ГАНО отложились списки 25-тысячников по отдельным районам, датируемые промежуточными периодами (весна 1931 г. и т. п.). С целью максимального извлечения информации из Списков диссертантом создана электронная база данных о 965 рабочих. При обработке данных имеющимся в Списках характеристикам присваивались коэффициенты, соответствующие качеству работы 25-тысячников в деревне по оценке районного партийного руководства (от -2 до +2).

Анализ Списков как массовых источников позволил сделать обоснованные выводы о качественном составе и использовании 25-тысячников, находившихся осенью 1930 г. в Западной Сибири, выявить, какие группы рабочих, по мнению райкомов, в большей степени оправдывали свое назначение в деревне. Исследование Списков способствовало более полному выявлению причин отсева рабочих и их преждевременного возвращения на производство.

Особую группу источников составляют личные дела 25-тысячников -членов партии. Их поиск осуществлялся путем поименного сопоставления Списков с описями документов Запсибкрайкома ВКП(б) по личному составу. Большинство из обнаруженных личных дел (107 чел.) включает только личные листки по учету кадров. На их основе автором составлена просопографическая электронная база, где, помимо основных персональных данных, содержится информация о том, был ли у 25-тысячника до 1930 г. опыт общественной работы (и какой именно), а также об основном роде его занятий на протяжении выделенных 13 хронологических отрезков - с дореволюционного периода до 1934 г.

Информационные документы — это материалы обследований использования 25-тысячников, их непосредственной работы, обеспеченности руководством, материального положения и т. д.; информационные сводки, справки, характеристики и др.; сводки писем 25-тысячников, таблицы с перечнем основных вопросов, затронутых рабочими в письмах.

Отчетные документы - отчеты, доклады, докладные записки, свидетельствующие о фактическом исполнении предписаний различных директивных и нормативных документов, относящихся к мобилизации рабочих, содержат материалы обследований работы 25-тысячников и созданных для них в сёлах условий. Основным недостатком данных источников, как правило, является неполнота и фрагментарность содержащихся в них сведений.

Деловая переписка - письма, заявления, телеграммы, резолюции на письма рабочих. Данная группа источников подверглась анализу в том числе как массовый источник, для чего нами составлена ещё одна электронная база данных по 130 письмам и заявлениям 25-тысячников за 1930-1933 гг.

В особую группу источников выделены дидактические материалы, дающие представление о том, какими знаниями вооружались рабочие перед поездкой в деревню. Очевидно, однако, что в полном объёме программы курсов оказались заведомо не выполнимы в отведенные для них сроки, и их использование в исследовании характеризует типичный разрыв между директивой и практикой ее реализации.

Статистические источники, использованные в диссертации, фактически содержатся в различных делопроизводственных документах и представляют

И

собой статистические таблицы и сводки информации о численности, качественном составе 25-тысячников, их распределении и использовании на местах.

Привлечение такого вида источников, как периодическая печать, позволило более полно реконструировать социально-политическую и психологическую атмосферу, в которой проводилась кампания отправки в деревню отряда рабочих, и то, как эта кампания преподносилась широкой общественности. Нами использованы материалы газет «Правда», «Ленинградская правда», «Советская Сибирь», «Сельскохозяйственная газета», а также фабричных многотиражных газет. Однако, в силу кампанейского характера мобилизации рабочих, большинство газетных публикаций относится к начальному периоду ее проведения.

Важную группу источников представляют документы личного происхождения. К их числу следует отнести «записки» 25-тысячников, посвященные их участию в коллективизации и написанные по следам событий1. Воспоминания, связанные с движением 25-тысячников, публиковались и в дальнейшем2. Однако большинство имеющихся источников личного происхождения не соответствует территориальным рамкам нашего исследования.

Как уже отмечалось в разделе «Историография», в качестве источников необходимо рассматривать публицистику начала 1930-х гг.

Выявленные и взятые в своей совокупности группы источников, а также использованные для их обработки традиционные и современные методы анализа дают возможность решить задачи, поставленные в данном исследовании.

Основные научные положения, выносимые на защиту:

1) «Движение 25-тысячников», представленное в советской пропаганде как форма шефства города над деревней и добровольная помощь передовых рабочих крестьянству в проведении массовой коллективизации, являлось директивно организованной кадровой мобилизационной кампанией, инструментом достижения тотального огосударствления аграрного сектора экономики.

2) В рамках проведенной массовой кампании добровольчество имело управляемый характер, регулируемый посредством директив и методов разверстки. В ряде округов Сибирского региона (в т. ч. Иркутском и Крас-

' Василеостровцы в борьбе за социалистическую деревню. 1923-1933. Л., 1933; Берсон Л. Весна 1930 г. Записки двадцатипятитысячника. М., 1931; Онипко К. Первые шаги. (Записка 25-тысячника). М., 1931.

2 Незабываемые годы. Воспоминания двадцатипятитысячников // Известия Северо-Кавказскою научного центра высшей школы. Общественные науки. 1987. № 1; Русаков A.B. Посланцы русского рабочего класса в Таджикистане // Вопросы истории. 1972. № 7; По зову партии. Сборник воспоминаний и статей ленинградцев-двадцатипятитысячников и тридцатитысячников. Л., 1961. 12

ноярском) большинство 25-тысячников вербовалось путем мобилизации членов партии.

3) На адаптивность мобилизованных рабочих влияло сложное сочетание объективных и субъективных факторов. Большую адаптивность к работе в деревне среди 25-тысячников проявили мужчины в сравнении с женщинами. Наиболее адаптивной возрастной группой оказались рабочие в возрасте от 21 года до 40 лет. Среди членов ВКП(б) выделялись рабочие со значительным партийным стажем (вступившие в партию не позднее 1924 г.), хотя значительной по численности категорией оказались и вступившие в партию накануне «великого перелома».

4) Успешной адаптации 25-тысячников в деревне препятствовали три типа барьеров: ситуативные, информационные и индивидуальные. В преодолении различных ситуативных и индивидуальных барьеров большей части 25-тысячников помогала вера в значимость своей миссии. С информационными барьерами рабочим помогал справиться их социальный и жизненный опыт. Дезадаптация в новой обстановке влекла за собой такие поведенческие формы, как пренебрежение работой, конфликты с местной администрацией, асоциальные поступки, самовольные возвращения в Ленинград и даже самоубийства.

5) Для значительной части (до половины) мобилизованных рабочих реализация функции активных агентов власти в радикальных аграрных преобразованиях не повлекла закрепления в управленческом социальном статусе. Фактически в маргинальном положении оказались те, кто не справился с работой на предложенных управленческих должностях, дезертировал с колхозного «фронта» или скомпрометировал себя асоциальным поведением.

6) Другая часть направленных в Западную Сибирь 25-тысячников уже в 1930 г. сумела адаптироваться в экстремальных условиях и реализовать свой потенциал в качестве организаторов и руководителей низового звена на хозяйственно-политической работе. Опыт, накопленный ими в первый год работы, позволил временно или на длительный срок влиться в сельскую номенклатуру. Однако и в позитивной адаптационной модели присутствовало социокультурное противоречие между сохранением у 25-тысячников «пролетарских» ценностей и установок и усвоением новых корпоративно-управленческих правил жизнедеятельности.

7) Миссия 25-тысячников в качестве «ударного» социально-мобилизационного кадрового ресурса, используемого в целях форсированной этатизации деревни, была выполнена в 1930-1931 гг. Она сопровождалась значительными потерями и издержками, понесенными самими рабочими (маргинализация одной части и незащищенность от последующих дискриминаций, чисток и репрессий другой, номенклатурной, части).

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что в нем впервые получили комплексное освещение механизмы формирования отряда 25-тысячников для работы в Сибири и социокультурный облик данной группы (в т. ч. на основе обработки массовых источников). С использованием метода просопографии создана коллективная биография изучаемой региональной группы 25-тысячников, выявлены основные препятствия и средства их социокультурной адаптации в условиях форсированной коллективизации сибирской деревни, определена доля рабочих, не сумевших адаптироваться. Установлены динамика и масштабы возвращения 25-тысячников в индустриальную сферу. Значительная часть используемых в работе документальных источников введена автором в научный оборот впервые.

Практическая значимость. Полученные результаты могут быть использованы в научной и преподавательской деятельности, при написании обобщающих работ, разработке и чтении курсов отечественной истории и спецкурсов по истории коллективизации сельского хозяйства, истории участия промышленных рабочих в преобразованиях деревни, проблемам социокультурной адаптации различных групп населения к условиям форсированной модернизации экономики страны.

Апробация результатов. Основные положения и выводы диссертационного исследования изложены в виде докладов на международных научных студенческих конференциях «Студент и научно-технический прогресс» (Новосибирск, 2006-2008); Всероссийской научной конференции «Проблемы аграрного и демографического развития Сибири в XX - начале XXI в.», посвященной памяти Н.Я. Гущина (Новосибирск, 2009); региональной молодежной конференции «Исторические исследования в Сибири: проблемы и перспективы» (Новосибирск, 2010), а также в 8 публикациях в научных изданиях, в т. ч. в трех статьях в журналах, рекомендованных ВАК. Общий объем публикаций по теме диссертации 5,1 п. л.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность исследования, проведен обзор историографии и источников по теме, сформулированы цель и задачи, указаны объект и предмет исследования, его хронологические и территориальные рамки, определены методологические основы работы, анонсированы основные научные положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Формирование и динамика состава сибирской группы 25-тысячников» посвящена анализу изменений состава и численности 25-

тысячников, работавших в Сибирском крас на разных этапах исследуемой кампании, а также методам, применявшимся для их мобилизации.

В первом параграфе «Кампания по отбору 25-тысячников и её итоги (ноябрь 1929 - февраль 1930 г.)» рассмотрены основные критерии и методы, в соответствии с которыми велась вербовка промышленных рабочих для участия в коллективизации сельского хозяйства; показаны мотивации рабочих к участию в кампании и социокультурный облик сформированной группы. Освещена проблема подготовки рабочих к выполнению возложенной миссии. Для участия в коллективизации сельского хозяйства Сибири было мобилизовано 1 730 рабочих на промышленных предприятиях Ленинграда1. В январе-феврале 1930 г. они прибыли в Сибирский край, где были распределены преимущественно между основными зернопроизводящими районами Западной Сибири. Внутри Сибирского региона, по нашим подсчетам, было мобилизовано ещё не менее 350 рабочих (в Барнаульском, Иркутском, Красноярском, Кузнецком, Омском и Томском округах)2.

Социокультурный облик 25-тысячников определялся как задачами, которые руководство партии стремилось решить, используя данную целевую группу, и предъявлявшимися к ее представителям требованиями, так и реальным составом советского промышленного пролетариата, групповыми и индивидуальными мотивациями самих мобилизуемых рабочих. Приоритетная установка на вербовку рабочих по критерию обладания «достаточным организационно-политическим опытом», в его весьма широкой и произвольной трактовке, привела к тому, что на практике отбор осуществлялся при соединении принципов партийно-кадровой разверстки и действительного добровольчества, т. е. партийности и активизма (сознательности). Принцип добровольности не мог быть реализован во всем объеме, поскольку стояла задача отсечь тех, кто имел «корыстные побуждения», «неподходящее» происхождение и прошлое, не обладал требуемым для участия в кампании общественно-политическим опытом, и т. д. В условиях дефицита времени фактически приходилось прибегать к разнарядке, сделав ядром призыва членов партии в привычной для них форме кадровой мобилизации. Базовые критерии для прохождения отбора не отвергали принципа добровольности, но существенно его лимитировали. Даже те рабочие, которые с готовностью откликались на призыв партии, воспринимали его как мобилизацию «на фронт коллективизации», т. е. акцию добровольно-принудительную.

Во втором параграфе «Динамика численности и состава 25-тысячников в Сибири (1930-1933 гг.)» показаны изменения численности и состава рассматриваемой группы в результате постепенного оттока 25-тысячников из дерев-

1 ГАНИИО. Ф. 16. Оп. 1. Д. 1443. Л. 71.

2 Там же. Л. 38; Постановление секретариата Крайкома ВКП(б) // Сов. Сибирь. 1930.14 янв.

ни, происходившего в течение 1930-1933 гг., а также выявлены основные причины преждевременного возвращения рабочих в город. На протяжении изучаемого периода численность 25-тысячников в Сибири постоянно сокращалась. С целью определения масштаба оттока к февралю 1932 г. рабочих из сельскохозяйственного сектора нами составлена сводная таблица данных о численности 25-тысячников в 29 районах Западной Сибири, имеющихся в Списках 1930 г. и 1932 г. Проведенное сравнение (с учетом пофамильного сопоставления и перемещения между районами) показывает, что доля оставшихся 25-тысячников составила около 60 % от работавших в этих районах осенью 1930 г. Поскольку к моменту составления Списков около 10-15 % рабочих уже покинули сельские организации Сибири, то через два года после начала кампании в деревне осталось приблизительно 51-54% от изначально прибывших в восточные регионы. Процент «отсева» в Восточной и Западной Сибири существенно не различался.

К концу первой пятилетки оставшиеся в деревне 25-тысячники практически слились с другими организаторскими кадрами сельского хозяйства Среди не вернувшихся на производство, помимо закрепившихся в деревне, - выдвинутые на ответственную работу в краевые земельные управления, сельскохозяйственные тресты и объединения; направленные на курсы по подготовке специалистов высшей и средней квалификации, а также в вузы и техникумы в счет «парттысячи»1. Имели место и иного рода причины невозвращения 25-тысячников: уход из жизни (убийства, самоубийства), привлечение к уголовной ответственности, исключение из партии. Среди рабочих, вернувшихся на фабрики и заводы, были и те, кто существенно подорвал свой социальный статус, получив партийное взыскание или судимость. Особенно это касалось возвратившихся самовольно. Лишь немногие из ленинградцев остались на колхозной работе в Сибири на всю жизнь.

Мобилизация «на фронт коллективизации», сродни мобилизациям военных лет, обеспечила «добровольческий порыв», который для значительной части 25-тысячников сменился стремлением «демобилизоваться» и вернуться в города, в сферу индустриального производства. Не обладая информацией о том, сколько им предстоит проработать в деревне, 25-тысячники оказались в положении временных сельских управленческих кадров. Маргиналыгость их статуса проявлялась в том, что рабочие, наделенные управленческими функциями, продолжали психологически идентифицировать себя как рабочих. Другим показателем маргинальносги являлось то, что в системе социальных отношений на селе мобилизованные рабочие воспринимались как «чужие» и основной массой крестьянства, и большинством номенклатуры местного звена. Для части 25-тысячников маргинальность оказалась временной, преодо-

' ГАНО. Ф. П-3. Оп. 4. Д. 418. Л. 578.

лимой. Такие рабочие стремились закрепиться в Сибири: продвигаться по службе, перевезти семью или завести семью на новом месте, получить образование и т. д. Однако сравнимая по численности группа возвращалась в город, где зачастую пополняла ряды «новых» маргиналов, заклейменных как «не оправдавшие доверие партии».

Вторая глава «Адаптация 25-тысячников в условиях радикальных преобразований сибирской деревни» посвящена непосредственно жизни и деятельности 25-тысячников в сибирских сёлах и связанной с этим ключевой проблемой их социокультурной адаптации.

В первом параграфе «Основные барьеры и средства адаптации 25-тысячников в сибирской деревне» дана классификация основных препятствий на пути успешной адаптации мобилизованных рабочих, показано, благодаря чему половине из них удавалось преодолеть возникавшие трудности, тогда как для другой части они оказались непреодолимы. В соответствии с классификацией известного исследователя М.В. Ромма1 автором выделены следующее группы адаптивных барьеров, встреченных 25-тысячниками: ситуативные, информационные и индивидуальные. На степень адаптивности рабочих влияло сочетание и взаимодействие сложного комплекса факторов, в числе которых, помимо индивидуальных качеств, образовательного и политического уровня 25-тысячника, свою роль играли и многочисленные ситуативные факторы, условия жизнедеятельности в конкретном сельском районе. В Сибири положение прибывших из Ленинграда рабочих усугублялось суровыми климатическими условиями, отсутствием на селе квалифицированной медицинской помощи, а в большинстве случаев и отрывом от семей. В условиях всеобщего замешательства сельской номенклатуры после мартовской 1930 г. статьи И.В. Сталина «Головокружение от успехов» местные руководящие органы зачастую оставляли рабочих без своего содействия и поддержки.

Формирование отряда 25-тысячников в Восточной Сибири преимущественно за счет внутрирегиональных источников пополнения имело неоднозначные последствия для их адаптации к деятельности в деревне. Так, рабочим, мобилизованным с местных предприятий, не требовалось приспосабливаться к климатическим условиям, они не настолько были оторваны от дома и семьи, как ленинградцы. В то же время в своем большинстве они были мобилизованы принудительно и в превышение разнарядки. Если первое обстоятельство усугубляло индивидуальные барьеры адаптации, то второе привело к сложностям финансирования и, как следствие, к материально-бытовым затруднениям (мобилизованные окружкомами

' Ромм М.В. Адаптация личности в социуме: Теоретико-методологический аспект. Новосибирск, 2002. С. 106-107.

ВКП(б) 25-тысячники не получали «разницы» в зарплате с предприятий, а доплаты от округов после ликвидации последних прекратились).

Частичному или полному преодолению 25-тысячниками указанных адаптивных барьеров способствовали нормативно-регулятивные, статусные и личностные средства (мотивационно-волевые, когнитивно-аксиологические и поведенческие). Привилегированный статус и отсутствие связей в деревне позволяли рабочим действовать решительно, невзирая на недовольство местного населения. Партийно-советские органы центрального и краевого уровня авансировали рабочим свою поддержку и широкие полномочия для выполнения ими мобилизационных функций, хотя в то же время фактически создавали условия для внутриноменклатурных конфликтов между местными управленцами и 25-тысячниками. Большое значение для адаптивности конкретного рабочего имела его вера в важность своей миссии, изначальная степень политической грамотности, активизм, способность руководить и ориентироваться в меняющейся ситуации.

Результатом доминирования комплекса адаптивных барьеров над позитивными средствами адаптации становилась неспособность значительной части 25-тысячников адаптироваться к новой для них управленческой деятельности в условиях сибирской деревни. Дезадаптация проявлялась как в низком качестве работы, стремлении вернуться в город или переехать в другой район, так и в самовольных отъездах. Другим показателем неуспешной адаптации служили протестные формы поведения. Так, значительное распространение среди 25-тысячников получили пьянство и халатное отношение к работе. Склонность к выпивке была отмечена районными партийными органами почти у 20 % рабочих. Крайним проявлением разрушительной дезадаптации 25-тысячников стали самоубийства.

Во втором параграфе «Направления и результаты деятельности мобилизованных рабочих в сибирской деревне» показаны основные задачи, которые ставились перед 25-тысячниками; проанализированы итоги их деятельности. На 25-тысячников возлагались две ответственные взаимосвязанные функции - организационно-производственная и идеолого-политическая. Фактически же по прибытии в сёла рабочих бросали на любые «слабые» участки или определяли на имеющиеся свободные должности. По сведениям Крайкома ВКП(б), в Сибири весной 1930 г. на руководящей колхозной работе было использовано 66,3 % 25-тысячников, помимо того 2,4 % заведовали отдельными отраслями хозяйства в колхозах. В качестве инструкторов и членов правления районных колхозных объединений работало 2,3 %, в МТС и МКС - 12,6 (по другим данным - 10,2)', на партийной

1 РГАЭ. Ф. 7446. Оп. 12. Д. 22. Л. 15.

работе в деревне - около 15, в руководстве маслозаводов - 4 %'. Большим, чем в среднем по стране, в Сибирском крае оказался процент 25-тысячников, сразу назначенных на ответственные руководящие посты. Часто такого рода назначения производились еще до прибытия рабочих в сёла2. Не удивительно, что в значительной своей части рабочие не соответствовали предложенным должностям и не справлялись с работой.

Весной 1931 г., по данным крайкома, основная масса оставшихся в Западной Сибири 25-тысячников (72,8 %) находилась на руководящей работе в колхозах3. В аппаратах райколхозсоюзов было задействовано 9,2 % рабочих, на работе в МТС - 6,8, на профсоюзной работе - 2 %. Только несколько человек (из 786) использовались в совхозах и кооперативах. К весне 1931 г. в Западно-Сибирском крае пригодных к номенклатурной работе 25-тысячников распределили на ответственные должности. По Восточной Сибири на начало 1931 г. удалось выявить информацию о распределении 25-тысячников лишь по Бурят-Монголии. В отличие от Западной Сибири, доля рабочих, ставших председателями колхозов, здесь осталась на уровне показателей 1930 г. В целом же в Сибирском регионе доля 25-тысячников на ответственных руководящих постах в течение первого года работы заметно сократилась.

Несмотря на недостаток руководства и помощи со стороны местных органов, а также предприятий, направивших рабочих в деревню, около половины из командированных в Западную Сибирь 25-тысячников (60 % от оставшихся осенью 1930 г.), если судить по оценкам райкомов ВКП(б), сумели проявить себя на организационно-хозяйственной, политической и хозяйственно-политической работе и уже в первый год пребывания в регионе внесли вклад в трансформацию аграрного сектора. Значительная роль 25-тысячников в коренном переустройстве сельского хозяйства (о которой так много говорилось в историографии) была обусловлена тем, что основная их часть в первый год форсированного наступления на деревню находилась на ответственных должностях в колхозном секторе. И не менее половины из них справлялись с выполнением партийных директив. Многих 25-тысячников выгодно отличали от местных сельских работников умение убеждать, демонстрация хорошей работы, умелая организация труда. Этими методами они добивались повышения производительности труда, завоевывали авторитет среди крестьян и в результате привлекали в колхозы новых членов. В строительстве, организации и

1 При сложении приведенных процентов получается не 100 %, а 102,6 %. Возможно, это связано с тем, что фактически некоторые 25-тысячники использовались на нескольких должностях, что подтверждается Списками.

2 ГАНО. Ф. П-2. Оп. 1 Д. 4212. Л. 12.

3 Там же. Ф. П-3. Оп. 4. Д. 41В. Л. 1093. При сложении приведенных процентов получается не 100 %, а 102,8 %. Возможно, это связано с тем, что фактически некоторые 25-тысячники использовались на нескольких должностях, что подтверждается данными Списков.

работе первых МТС Сибири участие 25-тысячников (хотя и небольшой их группы) имело принципиальное значение в связи с использованием их технических знаний при отсутствии соответствующих кадров среди местного населения. Вместе с тем значительная доля 25-тысячников (23 % от оставшихся осенью 1930 г. в Западной Сибири), исходя из оценок, данных их работе райкомами ВКП(б), не справилась со своими задачами в деревне. Причинами этого послужили незнание сельского хозяйства, неготовность к организаторской работе, отсутствие помощи со стороны местных управленцев и направивших предприятий, тяжелые материально-бытовые и климатические условия и другие барьеры адаптации.

Проведенное исследование показало, что мужчины в целом оказались более адаптивны для мобилизационной работы в деревне, чем женщины. Среди возрастных групп наибольшие способности к адаптации проявили рабочие в возрасте от 20 до 40 лет, члены ВКП(б), в особенности обладавшие значительным партийным стажем (с 1923 г. и ранее), а также партийцы, вступившие в партию накануне «Великого перелома» (в 1928 г.).

В третьем параграфе «Социально-профессиональная мобильность 25-тысячников в биографическом контексте» прослежен жизненный путь 107 рабочих-партийцев по материалам личных дел. При обработке личных дел ставилась задача установить, насколько базовые факторы социализации 25-тысячников до мобилизации влияли на их выдвижение на деревенскую работу и дальнейшую адаптацию к новым условиям жизнедеятельности. Выводы сделаны на основе т. н. естественной выборки, поскольку в архивных фондах партийных органов удалось выявить личные дела лишь тех, кто состоял в партии и проработал в Западной Сибири не менее полугора-двух лет.

Вопреки попыткам советской пропаганды создать образ типичного 25-тысячника, данная группа рабочих отнюдь не являлась монолитной. Жизненные пути у многих начинались вне индустриально-городской сферы, и лишь к моменту мобилизации большинство оказалось на работе в городской промышленности. В то же время на момент своей мобилизации и некоторое время после эта группа также была относительно однородна по социально-профессиональному статусу. Однако уже к 1932-1933 гг. спектр занятости и статусные характеристики 25-тысячников вновь значительно разошлись.

Обращение непосредственно к биографиям 25-тысячников, в особенности с применением количественного анализа, как ничто другое, демонстрирует особенности мобилизационного характера взаимоотношений власти и общества, при котором люди используются в качестве «расходного материала». Если в 1930 г. абсолютное большинство 25-тысячников было «брошено» на руководящую колхозную работу, то в дальнейшем партийные органы использовали их мобилизационный потенциал в соответствии

с прагматическими требованиями момента, перебрасывая в МТС, совхозы и на другие «слабые участки».

В большинстве изученных личных дел превалирует вариант восходящей мобильности рабочих, перемещения их в управленческую страту. Но даже тот, кто санкционирование возвращался в город, в сферу производства, зачастую уже не являлся рядовым рабочим. Вместе с тем имеются свидетельства, что успешная социальная карьера 25-тысячника резко прервалась (а возможно, и его жизнь).

Применение метода просопографии подтверждает, что при отборе рабочих для участия в коллективизации сельского хозяйства предпочтение отдавалось потомственным рабочим. Поэтому выходцы из крестьян и других слоев населения, чтобы попасть в ряды «25-тысяч», должны были обладать определенными преимуществами: опытом общественной работы, политическим образованием, опытом квалифицированной работы на производстве, заслугами в борьбе за советскую власть и т. п. Впоследствии же «крестьянам», в силу их непосредственного знакомства с сельским хозяйством, удалось более успешно, чем «рабочим», закрепиться на низовой руководящей колхозной работе, для которой изначально и были мобилизованы 25-тысячники.

В заключении сделаны выводы, обобщающие результаты исследования. Феномен 25-тысячников ярко характеризует использование большевистским партийным государством директивных методов в сфере управления путем мобилизационной переброски необходимых кадровых ресурсов на проблемные участки системы для решения широкомасштабных хозяйственно-политических задач в сжатые сроки и экстраординарными мерами. Начавшаяся после ноябрьского (1929 г.) Пленума ЦК партии кампания имела, помимо ярко выраженной идейно-политической окраски, социально-профессиональную директивную установку (обозначив особый приоритет рабочих в преобразовании деревни), что также имело пропагандистскую направленность. От обычных кадровых кампаний данная отличалась не только публичностью и масштабностью, но и форсированными сроками проведения, отсутствием практического опыта массовой организации колхозов в сочетании с резко обострившимся социальным напряжением в деревне. Руководство страны полагало, что привилегированный статус, которым оно наделило мобилизуемых рабочих, и отсутствие связей в деревне позволят 25-тысячникам действовать решительно, не оглядываясь на недовольство сельского населения проводимыми преобразованиями и их методами. То, что кампания частично финансировалась предприятиями, позволило партийным лидерам привлечь дополнительные ресурсы для проведения коллективизации за счет промышленности.

Исследование показало, что центральные директивные органы имели завышенные ожидания, рассчитывая кампанию на двухлетний период. Получив в свое распоряжение дополнительный кадровый ресурс, центральные и региональные органы власти стремились максимально использовать мобилизационный потенциал 25-тысячников, препятствуя не только в 1930 г., но даже и в 1931 г. их возвращению на производство. Отсев неспособных или скомпрометировавших себя своей деятельностью и поведением мобилизованных рабочих осуществлялся в Сибирском регионе непрерывно. Кадровая мобильность (и восходящая, и нисходящая) протекала в среде 25-тысячников с высокой интенсивностью. При этом если в 1930 г. абсолютное большинство 25-тысячников было «брошено» на руководящую колхозную работу, то в дальнейшем региональные партийные органы стремились использовать прибывших рабочих как мобильный резерв для замещения в широком диапазоне управленческих должностей местного звена.

Поскольку отправке «25 тысяч» рабочих в деревню придавалось большое политическое значение, вопросы руководства мобилизованными, связи с ними и их материального обеспечения разрабатывались партийно-советскими органами довольно тщательно. Это способствовало формированию у самих 25-тысячников представления о себе как некой привилегированной группе. Фактическая же реализация обещаний, данных 25-тысячникам, требовала больших организационных и материальных затрат, которые в экстремальных условиях первой пятилетки обеспечить было сложно. Для руководства партии принципиальной являлась результативность мобилизационных функций 25-тысячников, и с этой целью оно регулярно публиковало постановления о необходимости создания нормальных условий жизнедеятельности для мобилизованных рабочих, перекладывая практическую реализацию этих постановлений на региональные и районные структуры, не обладавшие для этого достаточными материальными и финансовыми средствами.

Протестные, асоциальные формы поведения, которые продемонстрировала определенная часть 25-тысячников уже по приезде в регион, с одной стороны, стали результатом неспособности многих промышленных рабочих адаптироваться к условиям жизни и работы в селе. С другой стороны, асоциальность поведения отражала то, что, несмотря на усилия, предпринятые партийными и профсоюзными органами при вербовке рабочих, часть 25-тысячников обладала низким культурным уровнем и не имела глубокой мотивации для работы в деревне.

Оказавшись в обстановке фактически развернувшейся в деревне социальной войны, 25-тысячники попадали в тяжелое положение не только в материально-бытовом плане, но и в психологическом. Трудиться, как правило, приходилось не от звонка до звонка, как в промышленности, а от зари до зари, занимаясь непривычной для большинства 25-тысячников

руководящей хозяйственной и организационно-политической работой. Не имея четкого представления о сроках своего пребывания в деревне, рабочие «от станка» находились в маргинальном положении временных «постоянных кадров» (последнее словосочетание нередко применялось по отношению к 25-тысячникам в отличие от участников шефских кампаний города над деревней и т. п.). Формально привилегированный статус и некоторые финансовые преференции в оплате труда, которыми наделялись 25-тысячники, создавали для них проблемы, не позволявшие им органично влиться в ряды сельских руководителей. Противоречия с местными руководящими органами и стремление последних переложить на 25-тысячников ответственность за допущенные на местах просчеты приводили к тому, что рабочие нередко оказывались в двойной изоляции - «снизу» и «сверху». В ходе лавирования руководства партии между форсированием и сдерживанием темпов коллективизации 25-тысячникам постоянно приходилось подвергаться обвинениям в «перегибах» как «левого», так и «правого» толков.

С участием в создании массового колхозного движения рабочие связывали надежды не только на подтверждение и укрепление, но и на повышение своего социального статуса. Благодаря анализу корпуса источников, отразивших информацию о жизненном пути рабочих, нами получены сведения о карьере тех 25-тысячников, у кого она складывалась относительно успешно. Выдвижение в ряды 25-тысячников, а также образование, доступ к которому расширялся для участников кампании, давали возможность карьерного роста в сфере управления. Уже к 1933-1934 гг. большинство тех, чей жизненный путь удалось проследить, по социальному статусу являлись не промышленными рабочими, а служащими и руководящими работниками сельскохозяйственной и производственной отраслей или частью партийно-советской номенклатуры. Вернувшиеся в город после года и более работы в деревне на легальной основе, с разрешения региональных органов, зачастую также использовались на руководящих должностях. В то же время вернувшихся домой самовольно ожидали дискриминационные меры, выговоры и публичные порицания.

Проведенный анализ позволяет установить, что мобилизованные рабочие рассматривались как агенты власти для осуществления форсированной советизации деревни с приоритетом создания колхозной системы. В целом 25-тысячники оказались универсальной кадровой силой, потенциал которой в определенной степени не соответствовал данным им полномочиям. В силу действия объективных и субъективных факторов только около половины прибывших в регион рабочих-выдвиженцев преодолели трудности и барьеры адаптационного процесса, став на недолгий период одним из источников формирования новой генерации сельской номенклатуры. Мо-

билизационный потенциал 25-тысячников оказался фактически исчерпан к 1933 г., что в известной мере подтвердилось проведением новой социально-мобилизационной кампании по созданию в сельской местности политотделов МТС и совхозов.

Содержание диссертации отражено в следующих основных публикациях.

Публикации в ведущих рецензируемых научных журналах,

рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ:

1. Троценко Н.Д. Проблемы адаптации 25-тысячников в условиях коллективизации западносибирской деревни (1930-1933 годы) / Н.Д. Троценко // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. - 2010. - Т. 9. - Вып. 1: История. - С. 286-291. - 0,7 п. л.

2. Троценко Н.Д. Двадцатипятитысячники в Западной Сибири: реализация социально-мобилизационных функций (1930-1931 гг.) / Н.Д. Троценко // Гуманитарные науки в Сибири. - 2011.-№ 1, —С. 39-42.-0,55 п. л.

3. Троценко Н.Д. Механизм и динамика отбора 25-тысячников для работы в сибирской деревне (ноябрь 1929-январь 1930) / Н.Д. Троценко // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. - 2011.-Т. Ю.-Вып. 10: История.-С. 125-130.-0,6 п. л.

Публикации в других научных изданиях:

7. Троценко Н.Д. Двадцатипятитысячники в Западной Сибири: реализация социально-мобилизационных функций (1930-1931 гг.) / Н.Д. Троценко // Проблемы аграрного и демографического развития Сибири в XX - начале XXI в. - Новосибирск, 2009. - С. 60-63. - 0,2 п. л.

8. Троценко Н.Д. Двадцатипятитысячники в Восточной Сибири (19291933 гг.) / Н.Д. Троценко // Исторические исследования в Сибири: проблемы и перспективы : сб. материалов четвертой регион, молод, конф. - Новосибирск, 2010.-С. 191-197.-0,45 п. л.

9. Троценко Н.Д. Социокультурный облик 25-тысячников в Сибири (начало 1930-х гг.) / Н.Д. Троценко // Личность. Культура. Общество: сборник научных статей к 85-летию профессора В.Л. Соскина. - Новосибирск, 2010. - С. 76-89. - 0,85 п. л.

10. Троценко Н.Д. Двадцатипятитысячники в Сибири: взаимоотношения с местными органами власти и населением (1930-1933 гг.) / Н.Д. Троценко // Социальная мобилизация в сталинском обществе: институты, механизмы, практики. - Новосибирск, 2011. - Вып. 1. - С. 98-112. -0,85 п. л.

11. Троценко Н.Д. Жизненный путь двадцатипятитысячников: сравнительный срез по материалам личных дел / Н.Д. Троценко П Социальная мобилизация в сталинском обществе: институты, механизмы, практики. - Новосибирск, 2012. - Вып. 2. - С. 68-85. - 0,9 п. л.

Подписано в печать 16.04.2013 г. Формат А4/2. Ризография Печ. л. 1,5. Тираж 100 экз. Заказ № 09/04-13 Отпечатано в ООО «Позитив-НБ» 634050 г. Томск, пр. Ленина 34а

Текст диссертации на тему "Двадцатипятитысячники в Сибири: опыт социокультурной адаптации"

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ НАУКИ ИНСТИТУТ ИСТОРИИ СИБИРСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ РАН

(ИИ СО РАН)

На правах рукописи

Троценко Надежда Дмитриевна

ДВАДЦАТИПЯТИТЫСЯЧНИКИ В СИБИРИ: ОПЫТ СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ АДАПТАЦИИ (1929-1933 гг.)

Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Научный руководитель д-р ист. наук, профессор С.А. Красильников

Новосибирск 2013

Оглавление

Введение 3

Глава 1. Формирование и динамика состава сибирской группы 25-тысячников 40

§ 1. Кампания по отбору 25-тысячников и её итоги (ноябрь 1929 - февраль

1930 г.) 40

§2. Динамика численности и состава 25-тысячников в Сибири (1930—

1933 гг.) 67

Глава 2. Адаптация 25-тысячников в условиях радикальных преобразований

сибирской деревни 92

§ 1. Основные барьеры и средства адаптации 25-тысячников в сибирской

деревне 92

§ 2. Направления и результаты деятельности мобилизованных рабочих в

сибирской деревне 124

§ 3. Социально-профессиональная мобильность 25-тысячников в биографическом контексте 151

Заключение 182

Список использованных источников и литературы 186

Список сокращений 201

Приложения 202

Введение

Актуальность темы. Взяв в 1929 г. курс на ускоренную трансформацию сельскохозяйственного сектора, органы партийного и советского руководства выдвинули в качестве приоритетной цели социально-политическое обеспечение коллективизации, сознательно отложив решение ключевой задачи подведения под колхозное движение «серьезной машинной базы». Это, в свою очередь, потребовало максимально быстрого привлечения в деревню значительных кадровых ресурсов. Между тем еще до развертывания кампании по радикальному преобразованию аграрной экономики высшим партийно-советским органам становилось всё сложнее обеспечить адекватную практическую реализацию своего курса на местах. Это объяснялось отсутствием на селе прочной социально-политической опоры в виде развитых структур власти и дефицитом грамотных, квалифицированных кадров, имеющих опыт организации крупного коллективного сельскохозяйственного производства и управления им.

Председатель Колхозцентра Г.Н. Каминский в своем докладе на ноябрьском (1929 г.) Пленуме ЦК ВКП(б) заявил о необходимости немедленного набора порядка 25 тысяч рабочих - организаторов для «колхозного строительства». Предложение это основывалось на убеждении, что только из представителей рабочего класса партия может в максимально сжатые сроки подготовить политически надежных грамотных организаторов аграрного производства. Несмотря на дефицит постоянных кадров в промышленности, участники Пленума согласились с подобной необходимостью.

Кампания по мобилизации 25 тысяч промышленных рабочих для работы в деревне широко освещалась в официальной пропаганде, став затем важным элементом и советской историографии. Однако освещение данной кампании в пропагандистском ключе предопределило односторонний характер дававшихся ей оценок. Многие связанные с мобилизационной кампанией проблемы остались вне поля зрения исследователей. На современном этапе назрела необходимость переосмысления оценки участия двадцатипятитысячников (далее - 25-тысячников) в коллективизации, что подтверждается появлением в последние годы, впервые в постсоветской историографии, ряда специальных статей.

Указанная тематика актуализируется необходимостью ее рассмотрения с нескольких позиций. Во-первых, мобилизационные приоритеты и технологии продолжают играть важную роль в деятельности современного российского государства, требуя для своего обеспечения квалифицированного ретроспективного исторического анализа в таких принципиальных аспектах, как определение форм, методов, границ и возможностей подобного рода воздействий. Во-вторых, исследование адаптивности тех или иных групп в условиях социальной мобилизации представляет несомненный научный интерес, поскольку мобилизационные кампании являлись сущностным, неотъемлемым элементом в отношениях между идеократическим партийно-советским государством и социумом.

25-тысячники оказались той референтной мобилизационной группой, в отношении которой делаются самые неоднозначные историографические суждения. Для обоснования более взвешенных оценок необходимо расширить предметное поле исследования, соединив политическую составляющую событий, анализ состава и облика 25-тысячпиков с их деятельностными и поведенческими характеристиками, в частности, определить, как и в какой степени индустриальные рабочие адаптировались к новым социальным функциям и экстремальным для них условиям жизнедеятельности.

Участие 25-тысячников в коллективизации сельского хозяйства и различные аспекты их деятельности широко освещены в литературе. В отечественной историографии можно выделить несколько этапов разработки этой темы: 1) начало 1930-х гг.; 2) конец 1940-х- 1980-е гг.; 3) постсоветский период.

Уже в 1930-е гг. выходили публицистические работы, носящие отчасти аналитический характер (некоторые оценки и обобщения), основанные главным образом на письмах 25-тысячников (преимущественно в газеты), заявлениях, газетных статьях, свидетельствах очевидцев, материалах, собранных авторами во время поездок в деревню1. Эти брошюры, пропагандистские по форме и содержанию, ценны прежде всего как источниковый материал.

В начале 1930-х гг. вышла в свет и первая книга знаменитой «Поднятой целины», созданная «по горячим следам событий» очевидцем коллективизации на

1 Макашов А. Двадцатипятитысячники в колхозах. J1., 1931; Гурович E.H. Пролетариат на колхозной стройке. М., 1931; Курейко М. Двадцатипятитысячники на колхозной стройке. М.; Л., 1931; Ефимов Г.В., Марлюрштейн КБ. О двадцатипятитысячниках. JL, 1931. С. 44.

Дону и талантливым писателем Михаилом Шолоховым1. Художественная форма, в которую облачены события романа, позволила показать непростую повседневную работу 25-тысячника в колхозе, его личностные переживания, победы и неудачи. В то же время, в качестве прототипов главного героя выбраны рабочие, которым автор откровенно симпатизирует, что определяет некоторую заданность оценок.

Во второй половине 1930-х - первой половине 1940-х гг. новых работ о 25-тысячниках не выходило. Научная разработка темы фактически началась во второй половине 1940-х гг. и была вызвана необходимостью послевоенного восстановления сельского хозяйства и требованиями привлечь в деревню новые руководящие кадры из города.

Основные концептуальные положения, характерные для советской историографии темы, нашли свое отражение уже в первой специальной научной публикации, принадлежащей Е.Б. Зомбе (1947 г.)2. В ней предпринята попытка обобщения опыта работы 25-тысячников в стране в целом. Исследователь достаточно широко освещает общественно-политическую деятельность 25-тысячников. Как основной фактор, обеспечивший успех их работы, Е.Б. Зомбе рассматривает организацию или укрепление групп бедноты, «бедняцко-батрацкого ядра». Не осталось без внимания и то, что одной из функций 25-тысячников стала сигнализация в центральные органы о недочетах «на местах». По мнению автора, это «способствовало улучшению работы партийного и советского аппарата, очищению его от чуждых элементов»3.

Е.Б. Зомбе признает, что ещё до приезда рабочих в деревню против них шла агитация среди крестьян. Но попытки «поссорить трудовое крестьянство с рабочими-организаторами», по утверждению автора, были «обречены на неуспех», а распространение подобных слухов он объясняет тем, что «кулак» хорошо понимал политическое значение приезда промышленных рабочих.

Бытовые трудности, испытываемые рабочими в деревне, Е.Б. Зомбе связывает с действиями «вражеских антисоветских элементов деревни», ошибками местных организаций и отдельных работников. На основании анализа писем 25-тысячников исследователь приходит к выводу, что преодолеть огромные препятствия рабочим

1 Шолохов М.А. Собрание сочинений : В 8 т. М., 1986. Т. 5.

2 Зомбе Е.Б. Двадцатипятитысячники // Вопросы истории. 1947. № 5.

3 Там же. С. 13, 16-17.

помогло то, что они ощущали себя «творцами новой жизни, новых общественных отношений»1.

Дальнейшую разработку проблемы продолжила В.М. Селунская . Важной заслугой исследовательницы является расширение круга источников, привлечение нового фактического материала. Автор уделяет внимание вопросам отбора рабочих, подготовки их на курсах, распределению по регионам и использованию на местах. В качестве главной задачи, поставленной партией перед 25-тысячниками, рассматривается перенесение в сельское хозяйство опыта борьбы за повышение производительности труда3.

Исследовательница признает, что на митингах и собраниях, посвященных отправке рабочих в колхозы, звучали заявления «о нерентабельности колхозов, о нецелесообразности посылать в них квалифицированных рабочих, которые, будучи незнакомы с сельским хозяйством, не смогут... принести там никакой пользы». Среди рабочих распространялись «ложные» слухи о трудностях работы на селе. «Враждебные элементы» пытались проникнуть в число 25-тысячников, «чтобы своей подрывной работой дискредитировать это мероприятие партии». В силу идеологических рамок, ограничивавших советских исследователей, В.М. Селунская оценивает эти явления как «вражеские вылазки», получившие решительный отпор со стороны партийных организаций и самих рабочих4.

Начиная с 1950-х гг. шла разработка темы на материалах различных регионов СССР, в том числе изучение специфики деятельности 25-тысячников в нацио-

1 ЗомбеЕ.Б. Указ. соч. С. 10, 19-20.

2 Селунская В.М. Двадцатипятитысячники - проводники политики партии в колхозном строительстве (1929-1930 гг.) // Вопросы истории. 1954. № 3.

3 Там же. С. 23-24, 30, 32.

4 Там же. С. 22-23.

пальных районах1. Первой по времени в этом ряду является статья В.П. Тюшева

Л

«25-тысячники в Бурят-Монгольской АССР», опубликованная в 1952 г.

Как в 1950-е гг., так и в дальнейшем (вплоть до конца 1970-х гг.), участие 25-тысячников в коллективизации в той или иной мере привлекало внимание большинства исследователей, обращавшихся к теме руководства рабочего класса социалистическим переустройством сельского хозяйства и истории колхозного движения в

о

целом . Особо актуализировался опыт 25-тысячпиков в связи с решением ЦК КПСС и Совета министров от 25 марта 1955 г. об отправке из городов в сёла около 30 тыс. добровольцев для руководства отстающими колхозами. Это спровоцировало публикацию обширных подборок документов, введение в научный оборот новых материалов, появление исторических очерков и научных трудов о 25-тысячниках4.

Заметный вклад в изучение темы внес Ю.С. Борисов. Его книги открывают череду строго научных работ, написанных с привлечением широкого круга источников, хотя первая из них, «25-тысячники» (1959 г.), представлена в популярной фор-

1 Тюшев В.П. Двадцатипятитысячники в Бурят-Монгольской АССР // Записки Бурят-Монгольского научно-исследовательского института культуры. Улан-Удэ, 1952. Вып. 15; Алексе-енкоИ.И. Рабочие-двадцатипятитысячники в колхозном строительстве Хакассии (1930-1931 гг.)// 250 лет вместе с великим русским народом. Абакан, 1959; Богомолова К.А. Двадцатипятитысячники в Таджикистане // Доклады AM ТаджССР. Сталинабад, 1953. Вып. 9; Ефременков Н.В., Муха-чевВ.И. Двадцатипятитысячники-уральцы на колхозной работе в 1930 г. // Труды Уральского политехнического института (работы кафедры марксизма-ленинизма). Свердловск, 1957. Сб. 86; Пи-чугин И.Г. Роль 25-тысячников в коллективизации сельского хозяйства Казахстана // Ученые записки Казахского университета. Алма-Ата, 1957. Т. 31, вып. 3.

2 Тюшев В.П. Посланцы партии и рабочего класса - двадцатипятитысячники - проводники ленинской национальной политики (по материалам Бурятской АССР) // Из опыта партийного руководства социалистическим строительством в восточной Сибири. Иркутск, 1967. Вып. 28.

ъ Калашников В.Н. Борьба КПСС за укрепление и развитие союза рабочего класса и колхозного крестьянства в период подготовки и введения новой Конституции. М., 1959; Иванов H.A. Помощь ленинградских рабочих в коллективизации сельского хозяйства подшефных районов // Рабочие Ленинграда в борьбе за победу социализма : сб. ст. М.; J1., 1963; Ленинградские рабочие в борьбе за социализм. 1926-1937. Л., 1965; Гущин Н.Я. Рабочий класс Сибири в борьбе за создание колхозного строя. Новосибирск, 1965; Спектор Н.П. Рабочие промышленных центров в борьбе за создание и упрочение колхозного строя (1929-1935 гг.) // От Октября к строительству коммунизма : сб. М., 1967; Лизогуб Ю.М. Участие рабочего класса в осуществлении сплошной коллективизации сельского хозяйства (1929-1932 гг.) // Роль рабочего класса в социалистическом преобразовании деревни в СССР : сб. М., 1968; Немаков НИ. Коммунистическая партия - организатор массового колхозного движения. М., 1966; Силин В.К. Ведущая роль рабочего класса в коллективизации сельского хозяйства. Ярославль, 1973; Союз созидателей нового общества. М., 1979.

4 Ивницкий H.A. Двадцатипятитысячники и их роль в коллективизации сельского хозяйства в 1930 г.: вводная статья // Материалы по истории СССР. М., 1955. Вып. 1. С. 390-519; Исторический архив. 1956. № 1. С. 99-131 (вводная статья H.A. Ивницкого «Двадцатипятитысячники-москвичи на колхозной работе»); Розенфельд В.Я. Двадцатипятитысячники. М., 1957; Алексеен-коИ.И. Рабочие-двадцатипятитысячники - проводники политики партии в колхозном строительстве // К сорокалетию Великой Октябрьской социалистической революции. Красноярск, 1957; Борисов Ю.С. 25-тысячники. М., 1959; Маслов К.П. Руководящая роль рабочего класса Советского Союза в социалистическом переустройстве сельского хозяйства (1928-1932 гг.). Горький, 1955.

ме1. В книге используются опубликованные документы, дневники, брошюры, а также, видимо, архивные материалы, однако ссылки на них отсутствуют. Интерес представляет широкое привлечение Ю.С. Борисовым в качестве источника элементов интервью, бесед с рабочими, принимавшими участие в коллективизации сельского хозяйства. Таким образом он прослеживает биографию нескольких 25-тысячников до современности (конца 1950-х гг.). Однако ценность обращения к названному материалу ограничивается тем, что исследователь беседовал только с теми рабочими, которые закрепились в деревне надолго.

Значительное внимание в книге уделено вопросам вербовки отряда 25-тысячников и их мотивациям к поездке на колхозную работу. В качестве одного из главных мотивов Ю.С. Борисов выделяет понимание рабочими, что без укрепления мощи сельского хозяйства не сможет развиваться тяжелая индустрия . Особое чувство, по словам историка, влекло в колхозы тех рабочих, «которые в прошлом познали горечь крестьянской доли». Однако стремились в деревню и «шкурники, плохие работники, зеленая молодежь, жаждущая приключений "с наганом против кулака", старики, мечтающие отдохнуть среди лугов и лесов»3.

В качестве факторов, обеспечивавших стойкость 25-тысячников перед трудностями, в том числе перед «кулацким» террором, Ю.С. Борисов выделяет и высоко оценивает поддержку сельского актива, помощь пославших их предприятий и государства, центральных и местных партийных организаций''. Подробно в книге рассматривается организационная деятельность 25-тысячников, отмечается их особая роль в создании машинно-тракторных станций (МТС).

Ю.С. Борисов впервые подробно рассматривает вопрос о сроках пребывания 25-тысячников в деревне. Историк приходит к выводу, что ориентировочный срок изначально определялся от одного до трех лет. И этот срок в основном был выдержан. Однако число 25-тысячников в деревне за это время существенно сократилось. К концу первой пятилетки 25-тысячники практически полностью слились с другими организаторскими кадрами сельского хозяйства. К началу 1933 г., по неточным сведениям, приведенным Ю.С. Борисовым, не вернувшихся на производство насчитывалось примерно 40 % от первоначального состава. Начавшийся с

1 Борисов Ю.С. Указ. соч.

2 Там же. С. 29.

3 Там же. С. 15.

4 Там же. С. 28-30.

первых же месяцев работы в деревне отсев 25-тысячников автор связывает с рядом причин: выездом на учебу, гибелью от рук кулаков, болезнями, откомандированием на предприятия.

Другой значимой работой Ю.С. Борисова является монография «Подготовка производственных кадров сельского хозяйства СССР в реконструкционный период»1 В соответствии с общей тематикой книги, в главе о 25-тысячниках подробно проанализированы принципы отбора и подготовки рабочих для участия в коллективизации сельского хозяйства, состав 25-тысячников по партийному и производственному стажу, по тендерному и другим признакам.

В данной книге Ю.С. Борисов впервые акцентирует внимание на том, что переключение значительной массы квалифицированных рабочих из промышленности в сельское хозяйство стало чрезвычайной мерой. Признавая, что помощь рабочего класса деревне являлась характерной чертой социалистического общества, историк, одн�