автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Эгоцентризм лингвистического дискурса

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эгоцентризм лингвистического дискурса"

На правах рукописи

ГЕРГОКАЕВА ДЖАМИЛЯТ ДЖАМАЛОВНА

ЭГОЦЕНТРИЗМ ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА

(на материале русского, английского, карачаево-балкарского языков)

10 02 19 - теория языка

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Нальчик 2008

003444854

Работа выполнена в ГОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им X М Бербекова»

Научный руководитель. доктор филологических наук профессор

Аликаев Рашид Султанович

Официальные оппоненты доктор филологических наук профессор

Новодранова Валентина Федоровна

кандидат филологических наук доцент Ордокова Фатима Мусовна

Ведущая организация Таганрогский государственный педагогиче-

ский институт

J12е

Защита состоится 4 июля 2008 года в ** часов на заседании диссертационного совета Д 212 076 05 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при ГОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им X М Бербекова» по адресу 360004, КБР, г Нальчик, ул Чернышевского, 173

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им X М Бербекова»

Автореферат разослан 3 u-iVluS? 2008 г

Ученый секретарь диссертационного совета

Г Е Щербань

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Изучение текста как важнейшего лингвистического понятия, осознание значения текстуальных факторов в языкознании имеет свою историю Выявлению сущности текста, трактов! е этого понятия, определению текстовости, макро- и микротекста типологии, стилистике, композиции, интеграции текста посвящены десятки и сотни специальных исследований (Амвросова 1991, Али-каев 1999, Баженова 2002, Бахтин 1997, Варгина 2003, Гальперин 1981, Данилевская 1992, Карасик 2004, Кожина 1994, Котюрова 1988, Лаврентьева 2002, Лосева 1980, Москальская 1981, Разинкина 1989, Свойкин 2006, Троянская 1982, Тураева 1986 и др )

Современные исследования текста с актуализацией лингвокультуроло-гического, психологического, социального аспектов получают название дискурсивных (Арутюнова 1990, Архипова 2002, Макаров 2003, Мароши 1996, Пушкин

1990, 0|укуапТ 1985)

К настоящему времени выделены различные социолингвистические и прагмалингвистические типы дискурса политический (Купина 1999, Баранов

1991, 1994, Чудинов 2003, 2007) деловой (Драбкина, Харьковская 1998, Кузнецова 2001, Яровидына 1999, Прошина 2000), рекламный (Анопина 1997, Лившиц 2001, Ильинова 1998, Кочетова 1999, Красавский 1999, Денисова 2002) и др , которые характеризуются разной степенью изученности

В последнее десятилетие весьма активно исследуются различные аспекты научного дискурса (Аликаев 1999, Белых 1991, Бобырева 2000, Васильев 1998, Гришечкина 2002, Красильникова 1999, Кириллова 2001, Яцко 1998) При этом внимание исследователей в основном привлекают особенности текстов общенаучной направленности Универсальные и специфические свойства текстов частнонаучной проблематики (естественных и гуманитарных) находятся на периферии интересов исследователей Наименее изученным аспектом текстовой проблематики является специфика дискурса, обусловленная психологическими и социально-культурными особенностями языковой личности -его производителя

В исследованиях последних лет безличность, признаваемая важным лингвистическим признаком научного текста, ставится под сомнение, отмечается, что научный дискурс не мо»ет не быть субъективным, поскольку является продуктом лингвокреативной деятельности индивида [Гяч Н В, Сенке-вич М П , Кажарова Д С ]

Говоря об актуальности изучения научного дискурса в указанном аспекте, следует отметить ярко выраженную неравномерность исследования эго-ориентированности научного дискурса на материале разных языков Если в германистике и русистике последних десятилетий текст и текстовые категории изучаются на основе общекогнитивного подхода и с использованием теории речевых актов, то в карачаево-балкарском языке нет специальных исследований, повященных научному дискурсу

Вопрос о репрезентации субъе"та в научном тексте в целом и некоторые аспекты этой проблемы в частности рассматриваются в отдельных статьях на материале научной речи [Котюрова 1986, Ивлева 2005, Архипова 2002, Барляева 1993, Болдырева, Кашкин 2001] Что же касается лингвистического дискурса, то универсальные его характеристики как типа научного дискурса и способы манифестации в нем говорящего не были предметом специального

монографического исследования как на материале отдельных языков, так и в типологическом аспекте

Указанными обстоятельствами определяется актуальность темы диссертационного исследования

Объектом исследования в настоящей диссертации выступает лингвистический дискурс на материале русского, английского и карачаево-балкарского языков и представленные в нем дискурсивные единицы, репрезентирующие говорящего

Предметом исследования служат эксплицитные и имплицитные средства выражения «я-парадигмы» в лингвистическом дискурсе русского, английского и карачаево-балкарского языков

Недостаточная изученность лингвистического дискурса в указанном русле, а также отсутствие специальных работ, посвященных репрезентации говорящего в исследуемых лингвистических традициях, предопределили цель работы, которая заключается в выявлении и описании комплекса языковых средств, репрезентирующих «едо», определении специфики их функционирования в русском, английском и карачаево-балкарском лингвистическом дискурсе

В соответствии с поставленной целью в работе предполагается решение следующих задач

1) характеристика основных этапов формирования эгоцентрической концепции языка,

2) выявление роли говорящего в дискурсообразовании и определение особенностей лингвистического дискурса обусловленных лингвокреативной деятельностью «едо»,

3) установление различных типов языковых репрезентаций «едо» в лингвистическом дискурсе русского, английского и карачаево-балкарского языков с актуализацией ядерного и периферийного зон и семантического и прагматического их потенциала,

4) определение факторов, обусловливающих различную степень эго-маркированности лингвистического дискурса,

5) установление возможных сходств как универсальных и различий как дифференциальных языковых манифестации «едо» в лингвистическом дискурсе русского, английского и карачаево-балкарского языков

Эмпирической базой исследования послужили монографии, статьи, рецензии, отзывы на русском, английском и карачаево-балкарском языках, относящиеся к разным хронологическим этапам в развитии языкознания, а также электронные ресурсы с общим объемом около 6500 страниц

Методологическую основу диссертационного исследования составили основные положения антропологической лингвистики и теории текста, дискурсивного анализа, теории речевых актов и прагматики Значительный интерес представляли для нас теоретические исследования текста и дискурса С В Амвросовой, Р С Аликаева, И В Арнольд, Н Д Арутюновой, Е И Варги-ной, В И Карасика, Н М Кожиной, М П Котюровой, М Л Макарова, Н М Разинкиной, Е С Троянской, 3 Я ТураеЕОй, Widdowson Н G , Ortman J , Virtanen, Barsky, Courtland, T A van Diyk и др Поскольку проблема языкового эгоцентризма находится в русле современной антропоцентрической парадигмы гуманитарного знания, в диссертации используются идеи антропоцентрической и эгоцентрической концепций, представленные в трудах В фон Гум-

больдта, Э Бенвениста, Ю С Степанова, В А Звегинцева, Н Д Арутюновой, Г И Берестнева, К Бюлера, В А Гуреева, А В Кравченко, Г В Колшанского, Е С Кубряковой, Дж Лайонза, В А Постоваловой, Б Рассела, Б А Серебренникова, Ю С Степанова, В Н Телия, Р О Якобсона и др

Специфика объекта исследования, намеченные цели и задачи обусловили комплексное использование различных методов и приемов синхронно-описательного, контекстуального и интерпретационного, текстового и дискурсивного анализов, корпусной лингвистики Глазным для нас явился системный функционально-семантический анализ, или полевый подход

В качестве рабочей гипотезы исследования послужило положение о том, что, вопреки расхожему мнению об «антисубъективности» научного дискурса, говорящий находит выражение в созданном им речевом произведении и в текстах разной жанровой отнесенности по-разному репрезентирует себя

Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней впервые предпринято комплексное типологическое исследование языковых средств выражения «едо» в лингвистическом дискурсе разносистемных языков с определением факторов, обусловливающих степень и динамику эгомаркированно-сти данного типа дискурса в оазных лингвокультурах Новым является также рассмотрение говорящего как особой дискурсообразующей категории, выполняющей функции презентации, стзуктурации и оценки

Теоретическая значимость диссертационной работы состоит в том, что предпринятое в ней полиаспектное исследование эгорепрезентации и выявление качества и количества совпадений/расхождений в выражении субъективности в лингвистическом дискурсе разносистемных языков имеет выход в плоскость расширения и углубления новой теории - теории языкового эгоцентризма Практическая ценность исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы при разработке курсов по теории языка, лингвистике текста, стилистике, риторике Положения и выводы диссертации могут способствовать совершенствованию филологического анализа текста и изучению языковой личности в лингвофилософском, психолингвистическом и прагматическом аспектах

На защиту выносятся следующие положения

1 Эгоцентрическая концепция языка непосредственно связана с теорией языковой личности и теорией дискурса Языковая личность (говорящий «едо») как автор текста и дискурс как созданное им речевое произведение выступают как концептуальные составляющие эгоцентрической концепции языка Эгоцентризм определяется нами как отношение дискурса к его автору, говорящему как языковой личности Говорящий представляет собой дискурсообразующую категорию, определяющую когнитивное и оценочное пространство дискурса и его коммуникативную и структурную организацию

2 Вопреки априорно предполагаемой «антисубъективности», научный дискурс, в том числе и лингвистический, характеризуется интересной, хотя и не всегда эксплицитно проявляемой отнесенностью к говорящему и соотносится с эгоцентрической координатой «я - здесь - сейчас» Лингвистический дискурс отличается от других типов научного дискурса меньшей формализованностью, более ярким проявлением индивидуального способа самопредставления говорящего Эгомаркеры обеспечивают когезию и

когерентность лингвистического дискурса, придают динамичность его структуре, не нарушая при этом стандартов данного типа дискурса

3 Говорящий выступает как интегративная функционально-семантичэская категория, обладающая сложной структурой и представленная целым комплексом языковых средств выражения, что характерно для категорий, имеющих полевую структуру Ядром языковых репрезентаций говорящего выступает местоимение «я», функционирование которого в лингвистическом дискурсе исследуемых языков индивидуально и регламентировано ограничителями жанрового характера Я - манифестацией говорящий репрезентирует себя, при этом маркируя свои социальные, психологические и индивидуальные характеристики и предпочтения Местоимение «мы» как способ эгорепрезентации обладает наиболее значительным прагма-семантическим потенциалом в лингвистическом дискурсе исследуемых языков и представлено несколькими моделями, среди которых наибольшей регулярностью в разных жанрах лингвистического дискурса отличается модель «мы=я»

4 Степень эксплицитной эгомаркированности лингвистического дис<урса исследуемых языков зависит от разных факторов типа речи (устный, письменный), жанровой отнесенности (монография, статья, рецензии, отзыв), содержательных особенностей - новизны и полемичности излагаемого материала, характера представления научного знания (описание, рассуждение, повествование), социально-статусных и индивидуапьно-личностных характеристик автора дискурса Высокой степенью насыщенности эгомаркерами отличаются и такие композиционные части дискурса, как предисловие, вводная часть, а также заключение

5 Русский, английский и карачаево-балкарский лингвистические традиции характеризуются универсальными и специфическими признаками конкретной реализации эгорепрезентации в лингвистическом дискурсе В английском лингвистическом дискурсе выбор эгомаркированной траектории изложение зависит в основном от индивидуально-личностных характеристик ученого-лингвиста и научной национальной традиции конкретизации и определения авторского вклада в структурно-содержательное оформление дискурса, тогда как репрезентация говорящего местоимением «я» в русском и карачаево-балкарском лингвистическом дискурсе обу-сповлена как индивидуально-личностными характеристиками автора, так и хронологическими и социально-культурными факторами Лингвистический дискурс на русском и карачаево-балкарском языках, относящийся к 40-60-м годам XX века, характеризуется большей «обезличенностью», тогда как современный отличается явной тенденцией к эксплицитной эгорепрезентации В английском лингвистическом дискурсе прямая эгорефе-ренция с использованием местоимения «я» относительно регулярна, в р/сском и карачаево-балкарском - нестабильна

Апробация работы Основные положения и результаты исследования, а также проблематика, связанная с диссертацией, были изложены в сборнике научных трудов молодых ученых (Нальчик, 2006), представлены и обсуждены на Международной научной конференции молодых ученых, аспирантов и сту-дентоз (Нальчик, 2008) Две статьи опубликованы в журналах «Вопросы Филологии > (Москва, 2006, №5) и «Известия Высших учебных заведений СевероКавказский регион Проблемы филологии» (Ростов-на-Дону, 2006), которые

включены в перечень ведущих научных изданий, рекомендованных ВАК По теме диссертации опубликовано 4 работы

Структура работы определяется поставленными в ней исследовательскими задачами Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, источников иллюстративного материала, словарей и списка сокращений

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, ее научная новизна, теоретическая и практическая значимость, определяются объект, предмет, цель, задачи и методологическая база исследования, формулируются попожения, выносимые на защиту Введение содержит также сведения о материале, методах исследования и о структуре работы

В первой главе «Теоретические и методологические основы исследования» определяются этапы становления антропоцентрической парадигмы лингвистики как методологической основы эгоцентрической концепции языка, анализируются существующие в разных областях гуманитарного знания концептуальные определения понятий «едо» и «эгоцентризм», характеризуется такое стержневое понятие, определяющее важнейшие положения антропологической лингвистики, теории дискурса и теории речевых актов, как языковая личность, рассматриваются различные подходы к определению понятия «дискурс» в современной лингвистике

Исходя из того, что концептуальными составляющими темы диссертационной работы являются понятия «эгоцентризм» и «дискурс», первая глава посвящена рассмотрению теоретических предпосылок исследования данных понятий в современной лингвистике

Теоретическую и методологическую основу работы составили идеи антропоцентрической концепции языка в работах В фон Гумбольдта, Э Кассирера, М Бубера, Э Бенвениста, Ю С Степанова, В А Звегинцева, свя-заннье с проблемой «субъективность в языке» В диссертации актуализируются важные для целей нашего исследования положения антропологической лингвистики язык является конститутивным свойством человека, характеризующимся явно выраженной ориентацией на субъекта, «язык есть семиотическая система, основные референционные точки которой непосредственно со-отнесгны с говорящим индивидом» [Степанов 2002 13], «язык не может не отражать в своей системе «антропологических следов» [Гуреев 2004 58]

В работе особо отмечается, что актуализация антропологического направления в языкознании явилась той методологической основой, которая привела к расширению и углублению взглядов на проблему «человек в языке» и формированию теории языкового эгоцентризма с центральным для нее понятием я, сама же эгоцентрическая концепция языка естественным образом вытекает из антропоцентрической, являясь углублением последней в плане актуализации ориентированности языка на субъект речи и, в первую очередь, на его «я»

В работе отмечается что «едо» («я») является одним из наиболее сложных и противоречивых понятий в системе знаний о человеке, приводятся концептуальные определения «едо» («я») в различных сферах гуманитарного знания Так, в лингвистике под «едо »понимается «(от лат едо - я) - направ-

ленность на собственное я», «я» употребляется для обозначения говорящим самого себя, для обозначения сознаваемой человеком собственной сущности, самого себя как личности, индивидуума, а также для обозначения субъекта» [БТСРЯ 2000 1530]

В антропоцентрической парадигме лингвистики понятие «едо» (я) соотносится с понятием субъект Как отмечает Э Бенвенист «тот есть едо, кто говорит едо» Мы находим здесь самое основание субъективности, определяемой языковым статусом лица» [Бенвенист 19/4 294]

В нашей работе в рамках исследуемой проблематики «едо» (я) определяется как языковая личность, как субъект дискурсивной деятельности

В диссертационной работе рассматриваются определения понятия эгоцентризм в разных областях знания, приводится широкое и узкое понимание языкового эгоцентризма, представленное в работах К Бюлера, в его теории указательного поля человеческого языка, Б Рассела, который под эгоцентрическими спецификаторами понимает те слова, «значение которых изменяется с переменой говорящего и его положения во времени и пространстве» [Рассел 2000 87], Р Якобсона, по мнению которого «я» определяется как шифтер, как символ, который не может обозначать говорящего, не находясь с ним в реальной связи, Э Бенвениста, рассматривающего «я» как индивида, который производит данный речевой акт, Дж Лайонза, считающего эгоцентричной типичную ситуацию высказывания, Ю С Степанова, в частности, в его теории дектики, в которой автор рассматривает философию эгоцентрических слов как своеобразное выражение прагматического подхода к языку, а термин «дектики» использует для обозначения отношения языка к говорящему, т е я

В своей работе мы исходим из определения эгоцентризма, данного Ю С Степановым, а именно «отношение языка к говорящему заключается в присвоении себе языка в момент - и на момент - речи» [Степанов 1985 223] Для нас особенно важны две концептуальные составляющие данного понятия - это говорящий и язык, то есть языковое (вербальное) произведение Поскольку говорящий соотносится с понятием я (эго) и рассматривается как языковая личность, эгоцентрический подход, в соответствии с целевой направленностью исследования, реализуется в описании текстотворческой роли субъекта (языковой личности)

В работе осуществляется анализ исследований, посвященных теории языковой личности, даются различные ее определения, акцентируется, что принимаемый в качестве языковой личности индивидуум обладает свойственными ему личностными качествами, которые не могут не найти выражения в его речевом поведении и в структурно-семат ической организации созданного им текста На основе синтеза двух определяющих понятий - «дискурс» и «языковая личность» - в диссертационной работе осуществляется уточнение определения эгоцентризма, данного Ю С Степановым эгоцентризм - это отношение дискурса к его автору - говорящему как языковой личности

В данной главе рассматриваются также различные подходы к определению дискурса в современной лингвистике В частности отмечается, что множество исследовательских концепций, развивающих теорию дискурса в настоящее время, отличает стремление изучать не только структурную модель текста, но и учет обстоятельств общения и характеристик коммуникантов Такой подход к изучению живой речи в условиях реальной коммуникации получил название коммуникативной модели представления текста Если в структурной

модели представления текста последний есть результат, а не процесс речи, то в коммуникативной модели на первый план выходят вопросы, связанные с порождением и пониманием текста, то есть текста, погруженного в ситуацию общения

В диссертации мы исходим из определения дискурса, принятого в отечественной лингвистике, которое актуализирует культурно-ситуативное его понимание дискурс - это «связный текст в совокупности с экстралингвистическими - прагматическими, социокультурными, психологическими и др факторами, текст, взятый в событийном аспекте, речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах) Дискурс-это речь, «погруженная в жизнь» [ЛЭС 1990 136-137]

В работе мы отдаем предпочтение широкой трактовке понятия дискурс, исходя из которой последний рассматривается и как коммуникативный процесс, и как его результат - определенной речевое произведение (текст), как «речевая деятельность, являющаяся в то же время и языковым материалом» [Щерба 1974 29]

В работе отмечается важность положения о том, что за дискурсом стоит, прежде всего, личность говорящего, дискурсивная деятельность которого обусловлена как социально-культурной ментальностью, так и многообразием личностных характеристик и ролей, предписываемых определенными коммуникативными ситуациями и сферой общения

В этой же части работы как теоретическая и методологическая основа диссертации рассматриваются различные исследования, связанные с композиционным, коммуникативным, прагматическим аспектами изучения научного дискурса Особое внимание уделяется исследованиям научного текста в рамках теории речевой деятельности (Лингвистическая прагматика 1985, Серль 1982, Теория речевых актов 1986 Леонтьев 1969, 1968, 1974, Сорокин, Тарасов, Шахнарович 1979, Кацнельсон 1972, Жинкин 1982, Выготский 1982, Человеческий фактор в языке Язык и проблемы порождения речи 1991, Якобсон 1985), которая позволяет актуализировать связь научного текста с речевой ситуацией

Принимая во внимание отмеченные многими исследователями учивер-сальную инвариантную модель научной речи, особую логику структурирования информации, определенную последовательность частей, а также такие основные характеристики научной речи, как объективность, логичность, точность, безличность, неэмоциональность, обусловливающие специфику и норму стиля и приводящие к типизированному использованию средств языка, мы в соответствии с целями исследования исходим из следующего определения научного дискурса «научный дискурс - это не только отдельный стиль с хорошо описанным набором свойств (объект/зность, точность, ясность и пр), но, в первую очередь, особым образом организованное изложение, главную роль в котором играет его автор - субъект знания и познания» [Рябцева 1996 10] Представляя собой отражение процесса голучен"я и передачи говорящие новой информации, научный дискурс не может не быть субъективным Научный дискурс - это особым образом организованное и структурированное представление автором результатов своей когнитивной деятельности Наряду со стандартами данного стиля, в нем находят выражение так называемые «ино-стилевые элементы», делающие его личностно ориентированными

Целью дискурсивной деятельности говорящего является не только порождение нового знания, но и представление своего взгляда на решение проблемы, критическое отношение к результатам исследований своих предшественников и, самое главное, - стремление сделать новое знание достоянием научной общественности Эта цель предопределяет структурную организацию, общую тональность дискурса Мотивы, интенции говорящего определяют степень насыщенности дискурса единицами, делающими его личностно ориентированным Отмечается, что говорящий является неотъемлемой частью научного дискурса, более того, дискурс характеризуется явной отнесенностью к его автору, который, используя комплекс разноуровневых эгорепрезентаторов, эксплицирует свое присутствие

Вторая глава «Говорящий как особая дискурсообразующая категория» посвящена исследованию лингвистического дискурса и роли говорящего в формировании его информационного поля и композиционной структуры

В этой части работы дается характеристика лингвистического дискурса как типа научного дискурса, отмечается, что он репрезентирует мыслительную деятельность ученого-лингвиста, который системно организовывает и представляет процесс и результаты научно-познавательной деятельности Автор дискурса представляет знание в структурированном виде, отражая различные этапы познания, определяя отношение к знанию как к ценности, оценивая старое знание, формулируя и выдвигая новое В лингвистическом дискурсе говорящий не только представляет логику научного исследования, но через определенную структурацию знания и выражение отношения к объекту анализа манифестирует себя

Мы исходим из того, что лингвистический дискурс является продуктом лингвокреативной деятельности говорящего и несет на себе «печать» индивидуальности его автора

В диссертации отмечается, что первоначальной функцией говорящего как автора лингвистического дискурса является функция презентации научного знания Структурация дискурса, наряду с презентацией научного знания, является одной из основных функций говорящего, поскольку дискурс относится к конкретному лицу (говорящему), адресован другому конкретному лицу (слушающему), соотносится с определенной пространственно-временной рамкой, создается в соответствии с жанровым каноном

В работе дается следующее определение лингвистического дискурса -это связный текст, особым образом организованный посредством языковых единиц, отобранных говорящим для достижения определенных прагматических целей, текст, отражающий в речевой форме процесс творческой мысли ученого-лингвиста и результат этого процесса - новое знание о таком сложном феномене, как естественный человеческий язык, текст, характеризующийся динамическим равновесием таких параметров, как объективность и субъективность изложения и отличающийся экстралингвистической и личностной ориентированностью Лингвистический дискурс представляет собой один из видов институционального дискурса, для которого характерна определенная структурная организация Однако в зависимости от типа (устной, письменной) и жанра (статья, монография, отзыв, рецензия) дискурса, степень его трафаретности может быть различной

Вслед за некоторыми исследователями мы отмечаем, что лингвистический дискурс стремительно меняется на смену тексту со строго предписанны-

ми для научного стиля языковыми признаками, «абстрактной идеальной системе, далекой от реальной речи», «на смену жесткому разграничению языка и речи, нормы и отклонения от нормы, устного и письменного приходит «лингвистика языкового существования», ставящая в центр изучения человека, погруженного в язык как в живую стихию» [Плисецкая 2003] На наш взгляд, использование в нем различных эгомаркеров остается в допустимых пределах и не нарушает параметров, существенных для сохранения особенностей научного стиля, к которому относится лингвистический дискурс

В соответствии с целевой направленностью нашего исследования, эгоцентрические единицы в лингвистическом дискурсе рассматриваются нами не как иностилевые элементы Эти единицы, на наш взгляд, способствуют реализации когезии и когерентности дискурса, создавая структурную, смысловую и коммуникативную его целостность и определяя динамичность его структуры

Лингвистический дискурс рассматривается нами с позиции говорящего, который, используя различные коммуникативные стратегии, интегрируя содержательную и формальную стороны продуцируемого научного произведения, выступает важнейшей дискурсообразующей категорией

Говорящий соотносит порождаемый дискурс с самим собой как с автором, находит в нем эксплицитное и имплицитное выражение посредством единиц разных уровней языка, его доминирующим категориальным признаком является «присвоение дискурса» посредствам выполнения функции презентации, структурации и оценки

Дискурс как некоторая целостность оформляется благодаря мыслительной и коммуникативной деятельности говорящего Говорящий объединяет, детерминирует универсум дискурса, определяя его макро- и микроструктуры С одной стороны, говорящий рассматривается нами в аспекте репрезентации его различными языковыми средствами, к числу которых относятся личные местоимения я, I, мен, притяжательные местоимения мой, ту, наш, our морфологические средства - личные окончания глагола 1-го лица единственного и множественного числа в русском и карачаево-балкарском языках, дейктиче-ские наречия и местоимения, вводные единицы, номинативные единицы типа автор, исследователь и другие, относящиеся к эгоцентрическому полю языка С другой стороны, говорящий квалифицируется в аспекте реализации ею как автора дискурса, который объединяет в единое целое порождаемое им научное произведение, представляет в диалектическом единстве содержательную основу дискурса и способ его представления

В работе пространство лингвистического дискурса рассматривается как представление говорящим результатов познанной и познаваемой информации сквозь призму его личностного восприятия

При презентации объекта исследования говорящий осуществляет определенные мыслительные операции с понятиями, их анализ и синтез, выводит новое знание об объекте и представляет результаты исследования в определенным образом оформленном тексте Лингвистический дискурс содержит не только описание объекта исследования, способа или последовательности мыслительных операций, подводящих к определенным выводам, но и сопровождается сочетанием презентации объективной информации элементами, делающими дискурс личностно ориентированным К числу таких элементов относятся языковые единицы, связанные с процессом вывода нового знания Говорящий размышляет, проводит критический обзор достижений предшест-

венников, ссылается на них, соглашается с ними или приводит контраргументы, подвергает апробации и верификации свои положения, аргументирует их, спорит, открыто выражает свою позицию, выражает убежденность, делает выводы

В работе отмечается, что временные и пространственные рамки дискурса соотносятся с говорящим Система временных форм в дискурсе исследуемых языков (и видовых - в русском), используемых говорящим, с одной стороны, выражает этапы становления и развития авторской мысли, с другой, связывается с моментом развертывания дискурса, то есть соотносится с эгоцентрической координатой «сейчас»

Пространственные параметры дискурса также задаются самим говорящим С «я» говорящего соотносится одно ил основных эгоцентрических слов «здесь», которое связано, с одной стороны, с ситуацией и местом развертывания дискурса (с устным типом), с другой - дейктическим полем, в частности, с эгоцентрической координатой «это», которая в лингвистическом дискурсе находит реализацию в различных семантических вариациях (этот, тот, настоящий, данный, предыдущий, там, тут и т д) Например This research brought to light a serious inadequacy of modern linguistic theory [Chomsky 1964 211], Бу статья малкъар тилни окъутханлагъа бир кесек болушур den жа-забыз [Проблемы обучения родному и русскому языкам в балкарской школе 1994 12], Корреляция генетива с видом составляет предмет отдельного исследования, и в данной работе о виде речи не идет [Падучева 2006 29]

В работе отмечается, что презентационная функция говорящего реализуется через представление структуры лингвистического дискурса в виде комбинации разных блоков информации, которые, представляя собой сложное переплетение разных видов знаний его автора, по-разному распределяются в текстовом пространстве Каждому блоку автор отводит определенное место в системе дискурса

Так, в диссертации анализируется смысловая структура лингвистического дискурса, определяемая говорящим, на примере статьи В Ф Новодрановой (Новодранова, 2002) В ней автор четко выделяет «ядерный коммуникативный блок», являющийся носителем основной информации Одним из основных свойств человеческого мышления является его способность к классификации и категоризации На языковом уровне это определяет процесс конструирования языкового значения и построения сложных моделей композиционной семантики, отражающих интеграцию различных когнитивных конструкций или ментальных пространств [Новодранова 2002 315]

Единицей презентации в ядерном коммуникативном блоке выступает композиционная семантика сложноструктурированных терминов, которую автор представляет как интеграцию концептов

Динамику дискурсу автор придает введением вспомогательных коммуникативных блоков В них говорящий определяет теоретические источники, на основе которых исследуется данная проблема «Свою статью мы построили, основываясь на развитии идей Е С Кубряковой, разрабатывающей теорию композиционной семантики в рамках когнитивно-коммуникативной парадигмы лингвистического знания, «ментальных пространств», по терминологии Ж Фоконье и М Тернера, разрабатывающих теорию концептуальной интеграции, в 90-х годах прошлого столетия известную также как теория концептуальных слияний [там же 315- 316]

Третий и четвертый коммуникативные блоки связаны с теорией «сложения смыслов» Л В Щербы и «комбинаторной семантики» М В Никитина Например В отечественной лингвистике задача разработки теории «сложения смыслов» и общее направление этой разработки сформулированы Л В Щербой, В традиционном русле попытки этого рода были предприняты М В Никитиным в его монографии , где он использует термины «/• омби-наторная семантика», «сочетаемостная семасиология» [там же 316]

Пятый коммуникативный блок автор дискурса связывает с новым подходом к теории композиционной семантики Например Новый когнитивный подход е современной лингвистике позволяет уточнить и развить дальше теорию композиционной семантики, помогает сделать новые шаги в разъяснении правил семантической композиции знаков [там же 316]

Далее для конкретизации ядерного коммуникативного блока автор делает особый акцент на правилах семантической композиции, связанных с когнитивным подходом, и переходит к анализу исследуемого явления Опираясь на теорию композиционной семантики, мы проанализировали сложноструктурированные термины, представляющие соединение двух и более концептов [там же 317]

В дальнейшем развитии смысла дискурса особое место говорящим отводится описанию и интерпретации комплексных единиц Кроме того, автор подчеркивает, что считает трудным в данной проблеме, выражая тем самым свое отношение Особая трудность в разработке таких правил создается исключительной когнитивной сложностью термин Внешне одинаковые 3-4-членные модели на самом деле демонстрируют разную когнитивную сложность [там же 317]

Следующий коммуникативный блок посвящен выводам, например При истолковании таких терминов мы должны учитывать организацию комплексных знаков, устанавливать закономерности взаимодействия модификаторов с ядром, показывать, как строятся модели композиционной семантики [там же 318]

К числу важных выводов диссертации относится положение о том, что лингвистический дискурс представляет собой структурированное знание В способе структурной организации текста проявляется творческая индивидуальность автора Структурируя дискурс, автор добивается нескольких целей актуализирует проблему, выражает свое отношение к излагаемому, обеспечивает последовательность изложения, подготавливает читателя к тому, о чем будет повествоваться, используя для этого такие элементы эго-манифестации, как в русском языке -подведем итоги, суммируя , можно отметить, выше (ниже) было отмечено, вернемся к , таким образом, итак, в заключение попытаемся , во-первых , в итоге, в английском - to sum up , to conclude, this can be demonstrated by , see fig 1, it follows , the answer to this question rests in the fact that etc, в карачаево-балкарском -къарарь"<ьбыз, биринчиден, знди уа тенглошдирейих, алай бла, бошын-да(былайда) айтылгъаннга кере, ахырында Такие дискурсивные элементы позволяют автору представить содержание в расчлененном виде, последовательно выдвигая на первый план новую информацию и связывая ее со старой В диссертации определяется соотнесенность структурной организации таких жанров лингвистического дискурса, как монография и статья , поскольку в структурном отношении автор оформляет статью как мини-монографию Как

введение монографии, так и отдельный абзац статьи, предваряющие основное содержание, включают такие дискурсивные эгоориентированные элементы, как «наша цель состоит в том », «настоящая статья посвящена», «сказанным определяется выбор темы статьи», «предмет нашего исследования - эмоции», «в задачи статьи входит выявление» и т д в русском, 'this research brought to light ', 'an object referred to ', 'we are prone to talk ', 'this article presents ', 'this article incorporates and summarizes research ' etc в английском и «бу ишде биз къарарыкъбыз», « бу статья устазлагъа болушур дел жазабыз», «бу китап ол ишге жораланнганды», «статьяны ел-чемине кере къарайыкъ» и т д в карачаево-балкарском языках

В заключении для презентации выводного знания автор использует такие микросегменты, обращенные к читателю, ка< подведем некоторые итоги, в заключении отметим , позволяют прийти к следующим выводам, итак, таким образом, установлено, что , рассмотренный материал показывает и т д

Особый интерес в рамках нашего исследования представляют не эти универсальные для всех типов дискурса структурные части, а то, как автор использует различные дискурсивные сегменты в других частях монографии и статьи Во многих случаях эти сегменты выступают маркерами, предваряющими раздел монографии, переход от одной мысли к другой в статье и внутри разделов монографии

Наибольшим прагмасемантическим потенциалом отличаются эгокоорди-нированные микросегменты внутри разделов и абзацев Эти сегменты прежде всего обеспечивают динамику в передаче информации мы не будем под' ровно рассматривать здесь взгляды Милля Для нас может представить интерес его доказательство принципа пользы Вернемся к анализу узкого значения предложенного Сиджуиком Из более поздних исследователей семантики остановимся на двух Как будет показано ниже [Арутюнова 1999 152-162], In the early stages of this research I argued against with the result that I now use some of the same data to demonstrate In this section I briefly present three analyses In summary, we can see the variation As noted above, object position in Old English is strongly influenced [Pintzuk 2005 115-127], Энди бу стильлени къауумларына, аланы энчиликлерине къарайыкъ Башда айтханыбызча, иш кьагъытла кеп тюрлюдюле Башда айтылгъан затла барысы да къуру суратлау литература тилни стильле-рини энчиликлери болуп къалмайдыла [Проблемы обучения родному и русскому языкам в балкарской школе 1994 12-18]

К факторам авторского построения лингвистического дискурса относятся в работе многочисленные интертекстуальные элементы, такие, как цитата или «текст в тексте», «текст о тексте», которые используются автором как узлы сцепления в семантико-композиционной структуре порождаемого им дискурса и дают возможность дальнейшего пояснения поставленной цели

В работе особо отмечается, что, опираясь на прототипическую инвариантную модель научного дискурса, автор лингвистического дискурса, в целях успешной реализации своих прагматических установок определенным образом структурирует представляемую им информацию, относительно свободно используя релевантные языковые единицы, направленные как на обеспечение целостности дискурса, так и на придание ему диалогичное™ и экспрессивности

К наиболее экспрессивным жанрам лингвистического дискурса, в котором эгомаркированность проявляется эксплицитно как в русском, так и английском языках, относятся рецензия и отзыв Отмечается, что ярко выраженая эгоориентированность данного типа дискурса определяется прежде всего особенностями рецензии как типа речи Известно, что от автора рецензии требуется формирование критического, оценочного мнения о лингвистической работе Для рецензента важным является определение актуальности, новизны, значимости рецензируемой работы, достоверности выводов, убедительности и обоснованности положений и т д, то есть главной задачей автора рецензии является оценка научного произзедения с точки зрения соответствия его содержания, структуры, языка и стиля предъявляемым требованиям Рецензия как тип научного дискурса строится по определенной нежесткой модели, до известной степени повторяющей структуру рецензируемой работы Модель описания, динамика, выбор того или иного композиционного решения текста рецензии зависят от автора

В рецензиях и отзывах, как в оценочных жанрах, говорящий наиболее выпукло манифестирует себя использованием различных оценочных категорий, средств выражения своего отношения к обсуждаемой проблеме, которые представляются оценочными предикатами бесспорно, убедительно, обоснованно, интересно, ясно в русском, it is true, interestingly, it can be argued, to be fair, the most successful , the one major shortcoming в английском, айхай да, алай а, оп себепден, мени сейирсиндирген и тд в карачаево-балкарском языках

В аргументативной части рецензии рецензент, ссылаясь на оцениваемый текст, акцентирует внимание автора рецензируемого научного произведения на недостатках/ достоинствах, спорных моментах и т д Именно в этой части рецензии автор наиболее ярко проявляет свою индивидуальность опыт, знания и образность речи, например Неоспоримым достоинством книги является ее простой и доходчивый язык А С Чикобава решает этот вопрос прямо и недвусмысленно находит правильный выход из положения Отметив ряд несомненных достоинств книги А С Чикобава, подчеркнем, что она в простой и сжатой форме раскрывает содержание соответствующих разделов новой программы Вместе с тем хотелось бы указать на некоторые спорные и недостаточно раскрытые положения и отдельные досадные промахи и ошибки, которые, к сожалению, имеются в учебнике [Серебренников 1953 121]

Третья глава «Языковое поле эгоцентризма в лингвистическом дискурсе» посвящена прагмасемантической конфигурации в лингвистическом дискурсе разноуровневых единиц, составляющих эгоцентрическое поле языка

Мы исходим из определения поля в лингвистике как совокупности языковых единиц, объединенных общностью содержания и отражающих понятийное, предметное или функциональное сходство обозначаемых явлений [ЛЭС 1990 380] Эгоцентрическим полем языка мы называем совокупность языковых единиц, координированных относительно говорящего и выра^ающ^ личные, пространственные, временные, модальные координаты речи Этот комплекс языковых средств представляет говорящего как интегративную, прагма-семантическую категорию со сложной структурой

План содержания эгоцентричэского поля языка составляет координиро-ваннссть дискурса относительно говорящего, тогда как план выражения нахо-

дит реализацию в комплексе языковых средств личные и притяжательные местоимения 1-го лица единственного и множественного числа (/, we, ту, our, я, мы, мен, биз, мой, наш, бизни, мени), безличные и неопределенно-личные конструкции и модальные глаголы, указатели дейксиса - указательные местоимения, наречия, а также грамматические средства - форманты времени, наклонения, лица глагола Все они, отражая временные и пространственные отношения относительно субъекта, находятся в зависимости от говорящего, интерпретация их значения предполагает учет говорящего

В работе отмечается, что динамичность лингвистического дискурса создается единицами эгоцентрического поля языка, к числу которых относится местоимение «я»

В диссертации «я» рассматривается как ядерный маркер говорящего, приводятся различные вариативные формы «я-парадигмы» Я, мне, меня, ту в английском и мен, мени в карачаево-балкарском языке, а также притяжательными местоимениями (мой, свой), которые выступают в составе вводных сочетаний (на мой взгляд, мени акъылыма кере) и устойчивыми сочетаниями с ту в английском языке (to ту point of view)

Использование автором местоимения я и глагольных форм в 1-ом лице единственного числа (благодарю, сознаю, надеюсь, полагаю) свидетельствует о выражении им своей субъективной точки зрения Указывая на субъект речи, т е на собственное я (/ will discuss, I consider, I can outline, I found, My research, My analysis, Я полностью сознаю, Я нескромно надеюсь, Я хотел бы добавить, Я полагаю, Я совершенно убежден, Мени акъылыма, оюмума hope), автор тем самым создает контакт с читателем, диалог со слушателем, придавая изложению личностный характер

В работе приводятся глаголы ментального плана, которые используются с ядерным маркером «я» Это глаголы, выражающие полагание (мнение) думать, считать, полагать, представляться, казаться, to think, to considsr, to suppose, to presume, to imagine, seem (to), conceive I have suggested at various places that the internal organization of the grammar of languages provides strong reasons for adopting a functional approach [Halliday 1970 213], Я полагаю, что в глубине души они действительно имеют в виду определенное значение и что называют различные конструкции в различных языках «возвратными» [Вежбицкая 1999 60-69] В карачаево-балкарском языке конструкции со значением «полагания» с эгомаркером «я» в основном представляют собой изафетные дескрипции в сочетании с послелогом кере Мени акъылыма кере, дере китапда жетишмеген бир зат барды Ана тилни окъутууну жан-гы юлгюеюне таянып жарашдырыла тургъан программалагъа кере уа, сан-сыз членле да чертилип, энчиленип окъутулургъа керекдиле бел кергюзтю-леди Мени оюмума кере, ол тюздю [Гузеев 2005 94-165], сомнение и допущение сомневаюсь, допускаю, to assume, doubt Old English has strong overt verbal morphology, and I therefore assume that finite verbs move obligatorily to I, regardless of the position of I I will assume that this structure is not grammatical in Old English [Pmtzuk 2005 119-120] В карачаево-балкарском языке используется глагол модального плана бол, знание знать, быть уверенным, to know, to be known This high frequency, I claim, is due to objects being generated in pre-verbal position [Pintzuk 2005 135], Я смею утверждать, что использование семантического метаязыка может дать частичный ответ на вопрос о том, как сочетать точность и интуицию в этой сложной области [Вежбиц-

кая 1999 75, 254], незнание не берусь судить, (мне) трудно сказать, (мне) неизвестно, думаю, что существенно/ несущественно, to judge, have/ find difficulty in, (I) do not know However, I cannot explain why tough-movement sentences should be less tolerant of such expressions than passive and raising sentences [Horn 2003 266], Такие дополнительные компоненты оговаривали бы, что пребывание со своими mates и совместная деятельность с ними являются добровольными Я, однако, не думаю, чтобы это было оправданным [Вежбицкая 1999 410]

В лингвистическом дискурсе исследуемых языков выявлены используемые с маркером говорящего «я» глаголы волитивного плана - желания и волеизъявления хочу (сказать, отметить), want to say, to note (айтыргъа) сюеме, необходимости (мне) нужно, необходимо, (чертирге) керекди и модального план.) могу, должен, хочу, can, have to, ought to, should, must Например The approach to syntax that I want to discuss here developed directly out of the attempts of Z S Harns to extend methods of linguistic analysis The development of these ideas that I would like to report on briefly, however, follows a somewhat different course [Chomsky 1964 211-212], Я хочу добавить, что эмоциональная природа таких выражений, как bellissima или bella bella, является, видимо, столь же важной с культурной точки зрения, сколь и их «эмфатичесьий» и «преувеличительный» характер [Вежбицкая 1999 252]

В диссертации сравнивается лингвистический дискурс разных авторов -А Вежбицкой, Л В Щербы и Б Рассела, на основе анализа которого определяются факторы, обусловливающие выбор говорящим я-манифестации К таким факторам относятся дискуссионный характер излагаемого материала, его полемичность, авторитарность языковой личности автора и определенные прагматические стратегии, такие, как стремление к убеждению адресата, желание представить важность результатов исследования, значимость своего личного вклада в его разработку Кроме того, отмечается, что прямая згореференция с местсимением «я» зависит от риторических норм англоязычного научного дискурса

В ходе анализа монографий, статей, рецензий на английском, русском и карачаево-балкарском языках было определено, что наличие эксплицитно выраженного эгомаркера «я» в лингвистическом дискурсе каждого автора является индивидуальным

Установлено, что в лингвистическом дискурсе русского и карачаево-балкарского языков презентация автора местоимением «я» нестабильна, даже реальный автор для самопредставления чаще использует местоимение кмы» В английском языке прямая згореференция с местоимением «я» встречается в монографиях и статьях значительно чаще

Отмечено, что выступающее ядром эгоцентрического поля языка местоимение «я» не является регулярным эксплицитным средством выражения говорящего в лингвистическом дискурсе русского и карачаево-балкарского языков, более того, в карачаево-балкарском лингвистическом дискурсе выяЕшены лишь отдельные случаи я - манифестации в именных оборотах и глагольных формах

Ближняя и дальняя периферия языковых репрезентаций «едо» в лингвистическом дискурсе представлена местоимением «мы», средствами «авторской модальности», относящимся к разным уровням языка (модальных глаголов, модальных слов, модальных частиц), форм косвенных наклонений,

пассивных, неопределенно-личных, обобщенно-личных и безличных конструкций, которые в исследуемых лингвистических традициях характеризуются разной степенью регулярности

В работе на основе анализа материала разной хронологической отнесенности, а также принадлежащего разным лингвистическим традициям и ученым разных поколений сделан важный для целей нашего исследования вывод местоимение «мы» в лингвистическом дискурсе обладает наибольшим праг-масемантическим потенциалом, что обусловливает регулярность его использования Фактор дискурса, его прагматическое пространство, придают местоимению «мы» достаточно обширные возможности для реализации существенно иных функционально-семантических свойств, чем при использовании его в изолированном виде В работе рассматриваются различные прагмасеманти-ческие модели местоимения «мы» в лингвистическом дискурсе, связанные с «я-парадигмой»

Первая модель - это употребление местоимения «мы» для обозначения говорящего (мы = я) «Мы» выступает приемом сокрытия авторского «я» Обращает внимание, что многие зарубежные и отечественные ученые, даже известные авторитеты в лингвистическом мире, предпочитают не говорить о себе «я» и довольно часто используют местоимение «мы»

Исследуемый материал позволяет констатировать, что местоимение «мы» является наиболее предпочтительной формой маркирования говорящего в лингвистическом дискурсе Регулярность его употребления в качестве маркера говорящего дает нам возможность вслед за некоторыми учеными (см , например [Гнездечко, 2005]) квалифицировать «мы» как проявление «научной скромности» Специфика такого способа самопредставления обусловлена не столько эпистемической функцией языка науки, сколько его риторическими нормами, а именно проявлением принципа кооперации, речевой вежливости, научного этикета Например Основные различия между ними заключаются, как мы полагаем, в преобладании и особенностях следования вполне определенных композиционно-речевых форм Наряду с ним мы выделяем учебно-научный подстиль как пограничный с наукой публицистической [Аликаев 1999 71], We distinguished three factors m the functioning of language We abstracted from the first factor and thereby came from pragmatics to semantics We shall take into consideration only the expressions, leaving aside the objects, properties, states of affair [Carnap 1964 428], Былайда биз алтыжыл-лыкъ сабийлени толу психология характеристикаларын берир мурат эт-мейбиз Биз жаланда сабийлени грамотагъа юйретиуде устазгъа бек керек боллукъ затланы эсгерирге умут этебиз [Будаев 1990 3]

Вторая модель семантической парадигмы местоимения «мы» - это обозначение обобщенного образа говорящего (мы = я + я) Выявление данного способа обозначения требует тончайшего я)ыкового анализа для отделения его от значения «мы = я» и использования приема подстановки «я» Suppose we find a group of people speaking a language В which we do not understand, nor do they understand ours After some observation, we discover which words the people use, in which forms of sentences they use them, what these words and sentences are about Thus, we may have obtained the following results, numbered here for later reference In this way we slowly learn the designate and mode of use of all the words and expressions , we find out both the cause and the effect of their utterance [Carnap 1964 422], Главное в этом рассуждении - это то,

что просто недопустимо к анализу общения подходить с теми же мерками и шаблонами, которыми мы привыкли описывать язык как систему знаков Но именно к этим меркам и шаблонам мы настолько привыкли, мы их до того интериоризовали, что всякий другой взгляд на язык требует нешуточных когнитивных усилий и постоянной борьбы с естественной установкой [Макаров 2003 243], Бу затланы эсге алсакъ, болуш дел атны сез ту-тушда неда айтымда къаллай магъанада келгенин кергюстген формасына айтабыз [Ахматов 2006 200]

Третья модель употребления местоимения «мы» призвана для обозначения говорящего совместно с другим лицом (мы = я + вы) научным руководителем, представителями единой с говорящим научной школы, соавтором К сожалению, соображения объема не позволяли нам включить, как это первоначально планировалось, в настоящий сборник во 2 и 3 главы книги «Семантика примитивы и yHueepcanuuv, посвященные достаточно подробному описанию ЕСМ Кратко опишем содержание этих глав [Булыгина, Шмелев 1999 ix], We found significant problems with interrater reliability Referring back to the content of the conversation, we recognized the following reasons for the lack of reliability We are currently pursuing issues of interrater reliability among persons not involved in the conversation as well as among the interlocutors Finally, we found issues with reliability based on ambiguity between pairs of the categories We combined these pairs of categories and reduced the number of categories to three [Eoyang, Stewart 1996]

Местоимение «мы» в данном случае выступает как двойственное мы, обозначая «совместного» говорящего, поскольку авторы Eoyang и Stewart и Т В Булыгина и А Д Шмелев ведут совместное повествование как множественное лицо У читателя не остается сомнений в том, что местоимение 1-го лица множественного числа «мы» обозначает говорящего с включением соавтора Следует отметить, что обращение к местоимению «мы» в подобных случаях вызвано стремлением представить единство мнений субъектов соавторов, научного сообщества, направления, научной школы Использование эгомарке-ра «мы» для обозначения «совместного» говорящего в какой-то мере обусловлено стратегией повысить значимость своего исследования в глазах адресата Четвертая модель - это реализация значения «включающего» субъекта (говорящий + адресат) «Совместное» говорящее в данном случае обладает отличительными от предыдущего семантическими и прагматическими характеристиками, обусловленными разными стратегиями говорящего и адресата Стратегии говорящего связаны с доведением информации до адресата, стратегии адресата - с декодированием информации Например We constructed earlier a semantical system B-S on the basis of the language В Analogously, we shall now construct a calculus B-C on the basis of В Previously we had a semantical system B-S and then constructed a calculus B-C "in accordance with" B-S If we are concerned with a historically given language, the pragmatical description comes first and then we may go by abstraction to semantics and to syntax Here we are not bound by a previous use of language, but are free to construct in accordance with our wishes and purposes [Camap 1964 430-434], Только частичное инкорпорирование с этой стороны выявляет примерно такую же близость в членении всего предложения, какую мы видели в только что приведенных примерах с замынанием [Мещанинов 1978 68], Фразеология айланчладан къуралгъан хапар^ыланы юсюнден вопрос толу тинтилмеген-

du Аллай хапарчылары болгъан айтымла бизни тилде кеп тюбейдиле Былайда аллай айтымланы бир къауумларына къарайыкъ [Проблемы обучения родному и русскому языкам в балкарской школе 1994 31]

Выявлено, что в лингвистическом дискурсе русского и английского языков получают реализацию все представленные модели, в карачаево-балкарском лингвистическом дискурсе модель «говорящий + соавтор» не отмечена

Анализ монографий и статей исследуемых языков, написанных разными авторами и в разное время, позволяет утверждать, что местоимение «мы» является наиболее ярким эксплицитным средством выражения говорящего в лингвистическом дискурсе Наши выводы подтверждают мнение некоторых ученых о том, что личностность изложения особенно ярко выражается местоимениями, что местоимение «мы» активно выполняет функцию местоимения «я», выступая «формулой скромности» или «авторского мы» (см напр [Русская грамматика 1980 534, Погудина 1983] Актуализация местоимения «мы» (и местоимения «я») в лингвистическом дискурсе, на наш взгляд, объясняется тем, что ученые-лингвисты настойчиво «внедряют» свое субъективное представление о лингвистической проблеме, отстаивают приоритет выдвинутых ими концепций, полемизируют с оппонентами о преимуществах и недостатках той или иной теоретической установки В лингвистических монографиях и статьях говорящий получает экспликацию местоимением «мы» (или «я») для актуализации процесса и этапов познания Кроме того, эксплицитная эго-манифестация местоимением «мы» (или «я») используется в тех частя< дискурса, где идет полемика с предшественниками (оппонентами)

Установлено, что по степени регулярности второе место в лингвистическом дискурсе исследуемых языков занимает «говорящий + адресат» В литературе отмечается, что такая модель наиболее естественна для устного типа дискурса, поскольку говорящий имеет возможность действовать в том же времени и пространстве, что и адресат Такая модель говорящего (говорящий + адресат) не является редкостью и для письменного дискурса «Фактор дискурса» дает возможность воссоздания естественной коммуникативной ситуации совместного «существования» говорящего и адресата за счет использования определенных видовременных форм глагола (предположим, рассмотрим)

В работе констатируется, что как лицо единичное местоимение «мы» представляет знание, принадлежащее только говорящему, как лицо множественное - знание, являющееся достоянием говорящего и соавторов, единомышленников, адресата, как лицо обобщенное - знание, получившее статус общепринятого

В диссертации анализируются различные вариативные формы «мы», представляющие парадигму говорящего Это конструкции с личным и притяжательным местоимениями в разных формах рода и падежа нас, нам, нами, наш(а) (в конструкциях типа нас прежде всего интересует , нам кажется , нами было отмечено , наши предположения связаны с ) в русском, us, our (в конструкциях типа It seems to us , at this stage of our analysis , from our point of view ) в английском и личным местоимением в форме именительного и родительного притяжательного падежей биз, бизни (Биз билгенпшден «как мы знаем», бизни акъылыбызгъа кере «на наш взгляд») в карачаево-балкарском языках

В этой главе анализируется также языковые средства, имплицитно представляющие говорящего Такими непрямыми эгорепрезентаторами, указывающими на принадлежность дискурса говорящему в русском языке, выступают следующие модели безличных конструкций 1) глагольный или именной безличный предикат + «дательный субъекта» (нам представляется), 2) причастный или именной безличный предикат + инфинитив (необходимо допустить), 3) глагольный или именной безличный предикат с отрицанием (нельзя не отметить), 4) глагольный или именной безличный предикат + изъяснительное придаточное (совершенно ясно, что, интересно, что), 5) безличное краткое страдательное причастие + изъяснительное придаточное {установлено, что)

В карачаево-балкарском лингвистическом дискурсе неактивное субъектное значение передается в основном посредством использования пассивных и обобщенно-личных конструкций, именных оборотов, модели инфинитив + модальный глагол (дейдиле, айтадыла, кергюстюрге боллукъду)

В английском лингвистическом дискурсе имплицитное присутствие говорящего наиболее регулярно передается 1) неопределенно-личными конструкциями, в которых местоимение it выступает в функции формального подлежащего употребляется с некоторыми глаголами в страдательном залоге {it is sead, it is believed, it is expected, It is well-known, It is admitted, It is contended etc), 2) модальными конструкциями, в которых местоимение it выступает в функции формального подлежащего + модальный глагол + инфинитив страдательного залога {it must be done, it must be stressed, it might be objected, It should be noted etc), 3) неопределенно-личными конструкциями с неопределенным местоимением one + модальный глагол + инфинитив {one could, say one could argue, one can easily construct)

К языковым средствам, имплицитно представляющим говорящего, мы относим различные средства авторской модальности, такие, как оценочные предикаты и предикаты отношения, выраженные полными и краткими прилагательными, предикативными наречиями, краткими и полными причастиями, аналитическими формами (вспомогательный глагол + прилагательное), падежная форма существительного + глагол в карачаево-балкарском языке, модальными словами и модальными глаголами, которые используются говорящим для указания на степень достоверности сообщаемого {несомненно, действительно, естественно, возможно, конечно, вероятно, по-видимому, кажется, разумеется, безусловно, может быть, казалось бы, наверно, сез-сюз, ишексиз, perhaps, maybe, of course, surely, no doubt, in fact, in truth, probably, possibly, naturally, evidently, ideally, in essence, certainly), характеристики способов и приемов выражения мысли (точнее, короче говоря, так сказать, more specifically, in short, indeed, башхача айтханда, туура алай, къыс-хасы), выражения эмоциональной оценки (к сожалению, к радости, unfortunately, to be surprised, жарсыугъа), указания на источник информации (по мнению, как мы знаем, как известно, считается, as someone points out, in well known approach/ theory, as we know, бизни акъылыбызгъа кере, барыбызда билгенликден, белгилисича), выделения смысловых частей дискурса {во-первых, во-вторых, значит, в целом, итак, прежде всего, to begin with, first of all, firstly, secondly, finally, then, summarizing, биринчиден, экинчиден, алай бла, бек алгъа)

К числу средств, широко используемых в лингвистическом дискурсе английского языка, которые косвенно репрезентируют субъект речи, относятся модальные глаголы could, may, might, should, need, want, can, must, seem, to have to, to be to, to wish, карачаево-балкарского языка - модальные слова (кертиди, баям, болур)

Эгоцентрическое поле лингвистического дискурса представлено и мор-фолошческими средствами выражения говорящего Это глаголы в форме 1-го лица ед ч и мн ч в русском и карачаево-балкарском языках (счита-ю, пола-га-ю, рассматрива-ем, учитыва-ем, къарай-быз, келтирей-ик)

Особый интерес в рамках выявления разноуровневых средств выражения говорящего в лингвистическом дискурсе представляют глагольные конструкции со значением побуждения Это формы повелительного наклонения 1-го лица мн ч со значением совместного действия, направленные на побуждение адресата (читателя, слушателя) совершить определенную мыслительную операцию (обратить внимание на что-то, сравнить доводы, сделать предположения и т д ) (рассмотрим, покажем, рассмотрим, къарайыкъ, тенглешдирейик) в русском и карачаево-балкарском языках и форма инфинитива, выражающая побуждение к действию (consider, remember, imagine, note, suppose, notice, say, call) в английском Кроме того, в работе анализируются конструкции с глаюлом let, регулярно выражающие в английском лингвистическом дискурсе значение побуждения к действию (let us remember, let us suppose, let us try to give, let us see, let us examine, as a startingpomt let us consider, let us first look, let us turn now, let us look back, let us recapitulate)

E5 заключении подводится итог всему исследованию и делаются выеюды Лингвистический дискурс как продукт лингвокреативной деятельности «едо» характеризуется выраженными признаками эгокоординированности Ориентированность на говорящего проявляется не только в когнитивном и оцененном пространстве дискурса, но и в особенностях его структурной организации Как тип научного дискурса он характеризуется универсальными дискурсивными процедурами, но отличается от других типов научного дискурса меньшей формализованностью, более ярким проявлением индивидуального способа самопредставления говорящего, диалогичности и интертекстуальности, свободным использованием в письменном и устном типах элементОЕ эмоционально-оценочной характеристики и относительно свободной конфигурацией частей Использование различных эгомаркеров придает динамичность его структуре и выраженную субъектную отнесенность, не нарушая при этом параметров, существенных для сохранения особенностей данного типа дискурса

Говорящий представлен в лингвистическом дискурсе целым комплексом языковых средств, составляющих функционально-семантическое поле с ядерной и периферийной зонами, которые, по-разному распределяясь, обусловливают композиционно-смысловую организацию лингвистического дискурса и степень рекурентности и регулярности которых в исследуемых языках определяется как внутриязыковыми, так и экстралингвистическими факторами

Лингвистический дискурс русского, английского и карачаево-балкарского языков отличается как универсальными, так и специфическими признаками эгорелрезентации Общей особенностью лингвистического дискурса в исследуемых языках является насыщенность эксплицитными эгомаркерами опреде-

ленных жанров (рецензия, отзыв) и структурных частей дискурса (введение, заключение, формулировка гипотезы исследования, приводятся аргументы)

Ядром языковых репрезентаций говорящего в исследуемых лингвистических традициях является местоимение «я», функционирование которого в дискурсе регламентировано и индивидуально, тогда как местоимение «мы» обладает наиболее значительным прагмасемантическим потенциалом

Специфику лингвистических традиций составляет то, что прямая эгоре-ференция с использованием местоимения «я» в английском языке встречается значительно чаще, тогда как в русском и карачаево-балкарском языках она нестабильна Эгоцентрическое поле лингвистического дискурса в русском и карачаево-балкарском языках представлено разноуровневыми языковыми средствами - лексическими, морфологическими, синтаксическими, в аналитическом английском доминантными являются лексические и синтаксические средства Карачаево-балкарский лингвистический дискурс, отражающий конкретный этап становления субсистемы национального литературного языка, отличается большей приверженностью к «обезличенности»

В целом эгоцентрические единицы в лингвистическом дискурсе выступают не как иностилевые, а как дискурсивные элементы, обеспечивающие когерентность и когезию дискурса и определяющие динамичность его структуры

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ

Статьи в периодически* изданиях, рекомендованных ВАК

1 Формы и способы экспликации «едо» в различных жанрах научного дискурса (на материале английского, русского и карачаево-балкарского языков) // Вопросы филологии - М , 2006 № 5 - С 249-253

2 Жанровая детерминированность эгомаркированности научного дискурса (на материале английского и русского языков) // Известия Высших Учебных заведений Северо-Кавказский регион Проблемы филологии Общественные науки Спецвыпуск - Ростов-на-Дону, 2006 - С 75-79

Статьи, опубликованные в региональных изданиях

3 Маркеры субъективности в научном дискурсе И Сборник научных трудов молодых ученых - Нальчик Каб -Балк ун-т, 2006 - С 26-28

4 Об одном аспекте субъективной модальности в научном дискурсе // Материалы Международной научной конференции молодых ученых, аспирантов и студентов «Перспектива - 2008» Т IV - Нальчик Каб-Балк ун-т , 2008 - С 36-39

Сдано в набор 30 05 2008 Подписано в печать 2 06 2008 Гарнитура Ариал Печать трафаретная Формат 60x84 1/16 Бумага офсетная Услпл 1,0 Тираж 100 экз Заказ № 970

Типография ФГОУ ВПО «Кабардино-Балкарская государственная сельскохозяйственная академия»

360004, г Нальчик ул Тарчокова, 1а

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Гергокаева, Джамилят Джамаловна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1 ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ

ИССЛЕДОВАНИЯ.

1.1. Антропоцентризм как методологическая основа формирования эгоцентрической концепции языка. ^

1.1.1. Понимание «ego» и эгоцентризма в гуманитарной сфере научного знания.

1.1.2. Языковая личность и «ego».

1.2. Понятие «дискурс» в современной лингвистике.

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 1.

ГЛАВА 2. ГОВОРЯЩИЙ КАК ДИСКУРСООБРАЗУЮЩАЯ

КАТЕГОРИЯ.

2.1. Лингвистический дискурс как объект лингвокреативной деятельности говорящего.

2.2. Презентационная функция говорящего в лингвистическом дискурсе.

2.3. Роль говорящего «ego» в структурировании лингвистического дискурса.

2.4. Говорящий как субъект оценки в лингвистическом дискурсе.

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 2.

ГЛАВА 3. ЯЗЫКОВОЕ ПОЛЕ ЭГОЦЕНТРИЗМА В

ЛИНГВИСТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ.

3.1. Личное местоимение «я» как ядро языковых репрезентаций ego».

3.2. Ближняя и дальняя периферия языковых репрезентаций ego».

3.2.1. Прагмасемантический потенциал местоимения «мы» в лингвистическом дискурсе.

3.2.2. Имплицитное представление «ego» в лингвистическом дискурсе.

3.2.3. Особенности репрезентации говорящего глагольными конструкциями.

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 3.

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Гергокаева, Джамилят Джамаловна

Ключевая идея современной лингвистики — антропоцентрическая — находит наиболее яркое выражение в исследованиях, посвященных тексту. Текст стал центральным понятием для антропоцентрической парадигмы лингвистики прежде всего потому, что его производителем и получателем является человек, коммуникативная деятельность которого осуществляется в вербальном тексте. Кроме того, в тексте интегрируются структурные, семантические, эмоционально-экспрессивные, социально-психологические свойства языка, именно в тексте находят реализацию, приобретают свой подлинный смысл разные стороны языка. Поворот науки о языке к тексту, связанный с окончательным признанием антропоцентризма в качестве главного принципа лингвистики, привел к расширению ее горизонтов. То, что текст — это единица с безграничными перспективами, сейчас не вызывает сомнения. Более того, «мир текстов представляется. лингвистическим космосом, изучение которого будет продолжаться до тех пор, пока существует человек, деятельность и общение, причем будут возникать все новые аспекты его исследования» [Человеческий фактор в языке 1991: 182].

Изучение текста как важнейшего лингвистического понятия, осознание значения текстуальных факторов в языкознании уже имеет свою историю. Выявлению сущности текста, трактовке этого понятия, определению текстовости, макро- и микротекста, типологии, стилистике, композиции, интеграции текста посвящены десятки и сотни специальных исследований (Амвросова 1991; Аликаев 1999; Баженова 2002; Бахтин 1997; Варгина 2003; Гальперин 1981; Данилевская 1992; Карасик 2004; Кожина 1994; Котюрова 1988; Лаврентьева 2002; Лосева 1980; Москальская 1981; Разинкина 1989; Свойкин 2006; Троянская 1982; Тураева 1986 и др.).

Общепризнанное определение текста как лингвистического понятия, в котором сходятся основные параметры языка и речи, дает основание исследователям для параллельного использования терминов «текст» и «дискурс», поскольку дискурс в современной лингвистике понимается как связный текст, рассматриваемый в совокупности с экстралингвистическими факторами [Арутюнова, 1990]. Поэтому современные исследования текста с актуализацией лингвокультурологического, психологического, социального аспектов получают название дискурсивных (Арутюнова 1990; Архипова 2002; Макаров 2003; Мароши 1996; Пушкин 1990; Diyk van Т. 1985)

Следует отметить, что к настоящему времени выделены различные социолингвистические и прагмалингвистические типы дискурса, такие, как педагогический, религиозный, научный, политический, юмористический, риторический, медицинский и др. (Карасик 2004), которые характеризуются разной степенью изученности. В последнее десятилетие весьма активно исследуется политический дискурс (Купина 1999, Баранов 1991; 1994, Чудинов 2003; 2007). Много работ посвящено деловому (Драбкина, Харьковская 1998; Кузнецова 2001; Яровидына 1999; Прошина 2000), а также рекламному дискурсам (Анопина 1997; Лившиц 2001; Ильинова 1998; Кочетова 1999; Красавский 1999; Денисова 2002) и т.д.

Объектом изучения являются различные аспекты научного дискурса (Аликаев 1999; Белых; Бобырева 2000; Васильев 1998; Гришечкина 2002; Красильникова 1999; Кириллова 2001; Яцко 1998). При этом внимание исследователей в основном привлекают особенности текстов общенаучной направленности. Универсальные и специфические свойства текстов частно-научной проблематики (естественных и гуманитарных) находятся на периферии интересов исследователей. Наименее изученным аспектом текстовой проблематики является также специфика дискурса, обусловленная психологическими и социокультурными особенностями языковой личности — его производителя.

Любая деятельность человека, в том числе и текстовая (текстотворческая, дискурсивная), не может не быть антропоориентированной (эгоориентированной), поскольку языковая личность представляет результаты своего видения и осмысления исследуемого объекта. Более того, «человек в его человеческой специфике всегда выражает себя.» [Бахтин 1986: 301].

Вопрос о том, как происходит это «выражение себя», самопредставление в текстах различного стиля, жанра и типа, давно интересует исследователей. Так, традиционно считается, что разговорная речь и язык художественной литературы, являясь более эмоционально насыщенными и нестрогими функциональными разновидностями языка, обладают широкими возможностями представления субъекта речи. Что же касается научного дискурса, то принято считать, что безличность является его важным лингвистическим признаком [Троянская 1979: 183]. Исходя из этого, существование «следов автора» в научном стиле ставится под сомнение (см. напр.: [Воробьева 1981]). Однако в исследованиях последних лет отмечается, что научный дискурс не может не быть субъективным, поскольку является продуктом лингвокреативной деятельности индивида [Гяч 1979; Кажарова 2006; Сенкевич 1976].

В настоящее время исследование научного дискурса с точки зрения соотношения в нем объективного и субъективного в общелингвистическом масштабе становится особенно актуальным в связи с развитием когнитивной науки, прагматики и функциональной лингвистики.

Говоря об актуальности изучения научного дискурса в указанном аспекте, следует отметить ярко выраженную неравномерность исследования эгоориентированности научного дискурса на материале разных языков. Если в германистике и русистике последних десятилетий текст и текстовые категории изучаются на основе общекогнитивного подхода и с использованием теории речевых актов, то в карачаево-балкарском языке научный дискурс не был предметом специального исследования. Между тем, как описание особенностей представления языковой личности в научном стиле речи в целом, безотносительно к отдельным языкам, так и изучение специфики функционирования конкретных языков в этой важнейшей сфере коммуникации даст разнообразный материал для общетеоретических обобщений в плане выявления объективного и субъективного в языке. Более того, исследование дискурса как речи, «погруженной в жизнь» [Арутюнова 1990: 136-137], позволит выявить прагматические, психологические и социокультурные факторы, обусловливающие зависимость его структурной и смысловой организации от языковой личности.

Общеизвестно, что любой научный дискурс отражает в речевой форме и процесс научной творческой мысли, и результаты этого процесса - новое знание. Известно также, что мыслительная деятельность, связанная с получением нового знания, является неотъемлемым свойством субъекта речи. Однако, несмотря на диалектическое единство в научном творчестве объекта и субъекта познания, философские и лингвистические исследования до последнего времени делали акцент на одной стороне этого единства -объекте. Вопрос о репрезентации субъекта в научном тексте не относится к числу активно разрабатываемых. Некоторые аспекты этой проблемы рассматриваются в отдельных статьях на материале научной речи. Так, М.П.Котюрова обращает внимание на изучение вопроса о выражении особой информации об авторе старого и нового знания [Котюрова 1986], О.Г. Ивлева - ориентацию на читателя как на условие успешности коммуникации в научном тексте [Ивлева 2005], Л.В.Архипова - риторические приемы автоинтерпретации [Архипова 2002], Е.А. Барляева - средства актуализации автора научного текста [Барляева 1993], А.А.Болдырева, В.В.Кашкин -категорию авторитетности в научном тексте [Болдырева, Кашкин 2001]. Что же касается лингвистического дискурса, то универсальные его характеристики как типа научного дискурса и способы манифестации в нем говорящего не были предметом специального монографического исследования как на материале отдельных языков, так и в типологическом аспекте.

Указанными обстоятельствами определяется актуальность темы диссертационного исследования.

Чрезвычайно важным в контексте проблем данного исследования является вопрос о том, как в ткань социально стандартизированного (созданного с соблюдением системы ограничений социального, идеологического, а также собственно научного характера) дискурса вводится его субъект.

Несомненный интерес представляет также исследование репрезентации «ego» в научных текстах на русском, английском и карачаево-балкарском языках в прагматическом ключе. Наряду с этим очевидна необходимость выявления функционально-семантического поля эгорепрезентации в разных языках и изучения смежных с ним явлений субъективации повествования, таких, как персональность, авторская модальность.

Объектом исследования в настоящей диссертации выступает лингвистический дискурс на материале русского, английского и карачаево-балкарского языков и представленные в нем дискурсивные единицы, репрезентирующие говорящего.

Предметом исследования служат эксплицитные и имплицитные средства выражения «я-парадигмы» в лингвистическом дискурсе русского, английского и карачаево-балкарского языков.

Недостаточная изученность лингвистического дискурса в указанном русле, а также отсутствие специальных работ, посвященных репрезентации говорящего в исследуемых лингвистических традициях, предопределили цель работы, которая заключается в выявлении и описании комплекса языковых средств, репрезентирующих «ego», определении специфики их функционирования в русском, английском и карачаево-балкарском лингвистическом дискурсе.

В соответствии с поставленной целью в работе предполагается решение следующих задач:

1) характеристика основных этапов формирования эгоцентрической концепции языка;

2) выявление роли говорящего в дискурсообразовании и определение особенностей лингвистического дискурса, обусловленных лингвокреативной деятельностью «ego»;

3) установление различных типов языковых репрезентаций «ego» в лингвистическом дискурсе русского, английского и карачаево-балкарского языков с актуализацией ядерного и периферийного зон и семантического и прагматического их потенциала;

4) определение факторов, обусловливающих различную степень эгомаркированности лингвистического дискурса;

5) выявление возможных сходств и различий языковых манифестаций «ego» в лингвистическом дискурсе русского, английского и карачаево-балкарского языков.

Эмпирической базой исследования послужили монографии, статьи, рецензии, отзывы на русском, английском и карачаево-балкарском языках, относящиеся к разным хронологическим этапам в развитии языкознания, а также электронные ресурсы с общим объемом около 6500 страниц (см.: «Источники иллюстративного материала» с.172-178).

Методологическую основу диссертационного исследования составили основные положения антропологической лингвистики и теории текста, дискурсивного анализа, теории речевых актов и прагматики. Основной интерес представляли для нас теоретические исследования текста и дискурса С.В.Амвросовой, Р.С.Аликаева, И.В.Арнольд, Н.Д.Арутюновой, Е.И.Варгиной, В.И.Карасика, Н.М.Кожиной, М.П.Котюровой, М.Л.Макарова, Н.М.Разинкиной, Е.С.Троянской, З.Я.Тураевой, Widdowson H.G., Ostman J., Virtanen, Barsky, Courtland, Dijk van, Schiffrin и др. Сама проблема эгореференции находится в русле современной антропоцентрической парадигмы гуманитарного знания. В настоящей работе мы также опираемся на труды В. фон Гумбольдта, одним из первых разработавшего проблему субъективности в языке; Э.Бенвениста, в частности, на его концепцию «человек в языке»; Ю.С.Степанова, назвавшего лингвистику наукой о языке в человеке и о человеке в языке; В.А.Звегинцева, увидевшего в человеке главную величину лингвистики. В диссертации используются идеи антропоцентрической и эгоцентрической концепций, представленные в трудах Н.Д.Арутюновой, Г.И.Берестнева, К.Бюлера, В.А.Гуреева,

A.В.Кравченко, Г.В.Колшанского, Е.С.Кубряковой, Дж. Лайонза,

B.А.Постоваловой, Б.Рассела, Б.А.Серебренникова, Ю.С.Степанова, В.Н.Телия, Р.О.Якобсона и др.

Специфика объекта исследования, намеченные цели и задачи обусловили комплексное использование различных методов и приемов: синхронно-описательного, контекстуального и интерпретационного, текстового и дискурсивного анализов, межъязыкового сопоставления автореференций, корпусной лингвистики. Главным для нас явился системный функционально-семантический анализ, или полевый подход.

Текстоцентрический принцип анализа эгорепрезентации является базовым в логике представления материала.

Дискурсивный анализ позволил выявить глубинные, макросемантические предпосылки особого употребления языка и соотнести языковые единицы содержательно-смысловой (объективной) и композиционно-речевой (субъективной) организации текста как с факторами социально-психологического характера, так и с научной позицией.

В качестве рабочей гипотезы исследования послужило положение о том, что, вопреки расхожему мнению об «антисубъективности» научного дискурса, говорящий находит выражение в созданном им речевом произведении и в текстах разной жанровой отнесенности по-разному репрезентирует себя.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что в нем впервые предпринято комплексное типологическое исследование языковых средств выражения «ego» в русских, английских и карачаево-балкарских лингвистических текстах с определением факторов, обусловливающих степень и динамику эгомаркированности данного типа дискурса в различных лингвокультурах. Новым является также рассмотрение говорящего как особой дискурсообразующей категории, выполняющей функции презентации, структурации и оценки. Кроме того, повышенный интерес в последние годы к субъективной стороне языка делает существенным выявление качества и количества расхождений/совпадений в языках в выражении субъективности - одной из составляющих частей которой является эгореференция.

Теоретическая значимость диссертационной работы состоит в том, что предпринятое в ней полиаспектное исследование эгорепрезентации в лингвистическом дискурсе разных лингвокультур имеет выход в плоскость расширения и углубления новой теории - теории языкового эгоцентризма.

Практическая ценность исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы при разработке курсов по теории языка, лингвистике текста, стилистике, риторике. Положения и выводы диссертации могут способствовать совершенствованию филологического анализа текста и изучению языковой личности в лингвофилософском, психолингвистическом и прагматическом аспектах.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Эгоцентрическая концепция языка непосредственно связана с теорией языковой личности и теорией дискурса. Языковая личность (говорящий «ego») как автор текста и дискурс как созданное им речевое произведение выступают как концептуальные составляющие эгоцентрической концепции языка. Эгоцентризм - это отношение дискурса к его автору, говорящему как языковой личности. Говорящий представляет собой дискурсообразующую категорию, определяющую когнитивное и оценочное пространство дискурса и его коммуникативную и структурную организацию.

2. Вопреки априорно предполагаемой «антисубъективности», научный дискурс, в том числе и лингвистический, характеризуется интересной, хотя и не всегда эксплицитно проявляемой отнесенностью к говорящему и соотносится с эгоцентрической координатой «я - здесь - сейчас». Лингвистический дискурс отличается от других типов научного дискурса меньшей формализованностью, более ярким проявлением индивидуального способа самопредставления говорящего. Эгомаркеры обеспечивают когезию и когерентность лингвистического дискурса, придают динамичность его структуре, не нарушая при этом стандартов данного типа дискурса.

3. Говорящий выступает как интегративная функционально-семантическая категория, обладающая сложной структурой и представленная целым комплексом языковых средств выражения, что характерно для категорий, имеющих полевую структуру. Ядром языковых репрезентаций говорящего выступает местоимение «я», функционирование которого в лингвистическом дискурсе исследуемых языков регламентировано и индивидуально. Я— манифестацией говорящий репрезентирует себя, при этом маркируя свои социальные, психологические и индивидуальные характеристики. Местоимение «мы» как способ эгорепрезентации обладает наиболее значительным прагмасемантическим потенциалом в лингвистическом дискурсе исследуемых языков и представлено несколькими моделями: «мы=я» («мы вежливости» или прием сокрытия «я»), «мы= я+вы»(автор и соавтор(ы), «мы=я+вы» (автор и адресат), наибольшей регулярностью из которых в разных жанрах лингвистического дискурса отличается модель «мьря».

4. Степень эксплицитной эгомаркированности лингвистического дискурса исследуемых языков зависит от разных факторов: типа речи (устный, письменный), жанровой отнесенности (монография, статья, рецензия, отзыв), содержательных особенностей - новизны и полемичности излагаемого материала, характера представления научного знания (описание, рассуждение, повествование), социально-статусных и индивидуально-личностных характеристик автора дискурса. Высокой степенью насыщенности эгомаркерами отличаются и такие композиционные части дискурса, как предисловие, вводная часть, а также заключение.

5. Русский, английский и карачаево-балкарский лингвистические традиции характеризуются универсальными и специфическими признаками конкретной реализации эгорепрезентации в лингвистическом дискурсе. В английском лингвистическом дискурсе использование эгомаркера «я» зависит в основном от индивидуально-личностных характеристик ученого-лингвиста, тогда как репрезентация говорящего местоимением «я» в русском и карачаево-балкарском лингвистическом дискурсе обусловлена как индивидуально-личностными характеристиками автора, так и хронологическими и социально-культурными факторами. Лингвистический дискурс на русском и карачаево-балкарском языках, относящийся к 40-60-м годам XX века, характеризуется большей «обезличенностью», тогда как современный отличается явной тенденцией к эксплицитной эгорепрезентации. В английском лингвистическом дискурсе прямая эгореференция с использованием местоимения «я» относительно регулярна, в русском и карачаево-балкарском — нестабильна. В русском и карачаево-балкарском лингвистическом дискурсе для репрезентации говорящего регулярно используются морфологические маркеры 1-го лица единственного и множественного числа глагола, что не характерно для аналитического английского языка.

Основные положения, а также проблематика, связанная с диссертацией, получили апробацию на Всероссийской научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых: Перспектива - 2008. - Нальчик, 2008. (Об одном аспекте субъективной модальности в научном дискурсе); в Сборнике научных трудов молодых ученых. - Нальчик, 2006. (Маркеры субъективности в научном дискурсе (на материале английского и русского языков)); а также в двух изданиях, рекомендованных ВАК: Вопросы Филологии. №5. - М., 2006. (Формы и способы экспликации «эго» в различных жанрах научного дискурса (на материале английского, русского и карачаево-балкарского языков)); Известия Высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Проблемы филологии. Ростов-на-Дону, 2006. (Жанровая детерминированность эгомаркированности научного дискурса (на материале английского и русского языков)).

Структура работы определяется поставленными в ней исследовательскими задачами. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, источников иллюстративного материала, словарей и списка сокращений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Эгоцентризм лингвистического дискурса"

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 3

1. Говорящий представлен в лингвистическом дискурсе целым комплексом языковых средств, что характерно для категорий, имеющих полевую структуру.

2. Эгоцентрические единицы языка, представляя собой центробежные силы и действуя одновременно с центростремительными, создают «динамическую устойчивость» лингвистического дискурса.

3. Ядром языковых репрезентаций говорящего является местоимение «я», функционирование которого в лингвистическом дискурсе регламентировано и индивидуально. Эксплицитным эгомаркером «я» говорящий репрезентирует себя, свою позицию, свободу от условностей, при этом невольно или сознательно маркируя свои социальные, психологические и индивидуальные характеристики. Местоимение «мы» обладает наиболее значительным прагмасемантическим потенциалом в лингвистическом дискурсе русского, английского и карачаево-балкарского языков. Использование авторами статей эгомаркера «мы» может быть обусловлено различными факторами: экстралингвистическими, ситуацией или контекстом, либо совокупностью культурных ценностей носителя данного языка, либо проявлением «мы вежливости». Авторское мы употребляется в разных значениях: в значении «мы как я», то есть эгомаркер мы является проявлением «мы вежливости», «научной скромности»; в значении «я + мы», маркируя автора и соавтора/ соавторов; в значении «я + вы» (в основном в текстах типа рассуждение, например, давайте возьмем в качестве примера вот эти слова.), охватывая автора и читателя/читателей, тем самым объединяя интересы обеих сторон, приближая их к маркеру мы.

4. К дальней периферии эгоцентрического поля лингвистического дискурса относятся оценочные предикаты, обобщенно-личные, неопределенно-личные и безличные предложения и пассивные конструкции, модальные слова, дейктические элементы языка, которые соотносятся с основной эгоцентрической координатой «я».

5. Степень эксплицитной эгомаркированности лингвистического дискурса зависит от типа речи, жанра, содержательных особенностей лингвистического дискурса, а также социально-статусных и индивидуально-личностных характеристик автора. Степень насыщенности эгомаркерами обусловлена также композиционными частями дискурса. Общей особенностью, характерной для лингвистического дискурса исследуемых языков, является то, что средства эксплицитной эгорепрезентации наиболее насыщенно представлены в тех структурных частях текста, где ставятся цели и задачи, формулируется гипотеза исследования, приводятся аргументы, делаются выводы. Эксплицитные эгомаркеры в лингвистическом дискурсе наиболее ярки в тех случаях, когда говорящий выступает как субъект оценки.

6. Лингвистический дискурс русского, английского и карачаево-балкарского языков отличается как универсальными, так и специфическими признаками. В английском лингвистическом дискурсе использование эгомаркера «я» зависит в основном от индивидуально-личностных характеристик ученого-лингвиста, тогда как степень эгомаркированности русского и карачаево-балкарского лингвистического дискурса обусловлена как индивидуально-личностными характеристиками автора, так и хронологическими и социально-культурными факторами.

151

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В лингвистике последних лет как аксиома воспринимаются слова Ю.С.Степанова о том, что «язык создан по мерке человека, и этот масштаб запечатлен в самой организации языка» [Степанов 1975: 49].

Подобная переориентация лингвистики привела, как известно, к формированию антропоцентрической парадигмы научного знания. Укрепление позиций антропоцентрической парадигмы в лингвистике стало методологической основой развития теории языкового эгоцентризма.

Концептуальными составляющими данного исследования являются понятия «эгоцентризм» и «дискурс». «Эгоцентризм» соотносится с понятием «субъективность» и актуализируется ориентированностью языка на субъект речи, в первую очередь, на его «я» («ego»). В своей работе мы исходим из определения «ego» («я») как говорящего, языковой личности, субъекта дискурсивной деятельности, а эгоцентризма - как отношения дискурса к говорящему.

Тема диссертационного исследования непосредственно связана с теорией языковой личности, которая, на наш взгляд, является логическим развитием эгоцентрической концепции языка. Данная теория основывается на одной из концептуальных составляющих эгоцентризма — языковой личности как индивидуума и автора текста. Поскольку автор текста (говорящий) может быть охарактеризован на основе анализа произведенных им текстов, эгоцентрическая концепция языка непосредственно связана и с теорией дискурса.

Следующая концептуальная составляющая - «дискурс» рассматривается нами в культурно-ситуативном его понимании, при котором на первый план выходят вопросы, связанные с порождением и пониманием текста, то есть текста, погруженного в ситуацию общения.

В классическом определении дискурса актуализируется то, что дискурс - это связный текст в совокупности с экстралингвистическими факторами, взятый в событийном аспекте. Представляется, что такая трактовка понятия дискурс» (как процесса и результата) позволяет рассматривать понятия «дискурс» и «текст», не противопоставляя их друг другу.

Принятый в данной работе прагматический подход к изучению лингвистического дискурса позволяет соотнести его прежде всего с автором. Дискурс, представляя собой процесс получения говорящим научной информации, с неизбежностью носит черты человеческой субъективности. Целью дискурсивной деятельности говорящего является не только презентация нового знания, но и представление своего взгляда на решение проблемы, критическое отношение к результатам исследований своих предшественников, стремление сделать новое знание достоянием научной общественности. Этими целями говорящего предопределяется событийное и оценочное пространство дискурса, его структурная организация и степень его эгомаркированности.

Объект нашего исследования, лингвистический дискурс, определяется нами как связный текст, особым образом организованный посредством языковых единиц, отобранных говорящим для достижения определенных прагматических целей; текст, характеризующийся динамическим равновесием объективности и субъективности изложения и отличающийся ориентированностью на говорящего.

Как тип научного дискурса, лингвистический дискурс репрезентирует процесс и результат научно-познавательной деятельности ученого-лингвиста. В лингвистическом дискурсе говорящий не только представляет научную информацию, но через ее определенную структурацию и выражение отношения к объекту анализа манифестирует себя. Говорящий обеспечивает как структурную связность дискурса (когезия), так и смысловую и коммуникативную его целостность (когерентность, интенциональность). Исходя из этого, мы рассматриваем говорящего «ego» как дискурсообразующую категорию.

Говорящий характеризуется в работе с разных сторон: с точки зрения выполняемых им функций и в аспекте самопредставления в порождаемом им дискурсе. Названным аспектам исследования говорящего посвящены отдельные главы диссертационного исследования.

Во второй главе, посвященной говорящему как дискурсообразующей категории, определяются основные функции говорящего в лингвистическом дискурсе. Презентационная функция говорящего связана с информативным аспектом дискурсообразования. Лингвистический дискурс формируется комбинацией коммуникативных блоков, которые, представляя собой сложное переплетение разных видов знаний автора, по-разному распределяются в текстовом пространстве. Выполняя презентационную функцию, автор посредствам актуализации процесса научного поиска и хода мыслей манифестирует себя.

В лингвистическом дискурсе творческая индивидуальность автора проявляется в способе структурной организации, способствующего выражению позиции автора по исследуемой проблеме, отношения к результатам научной деятельности предшественников или коллег и т.д.

Структурная организация дискурса играет важную роль в самопредставлении автора, в возможности репрезентировать объем общей культурной памяти и профессиональной компетенции.

Следует отметить, что разные структурные части лингвистического дискурса отличаются разной степенью эгомаркированности. Наиболее ярко выраженными признаками эксплицитной эгорепрезентации отличаются предисловие, вводная часть, где ставятся цель и задачи, формулируется гипотеза, осуществляется полемика с предшественниками, а также заключение.

Кроме того, структуру лингвистического дискурса отличает насыщенность различными интертекстуальными элементами, такими, как «текст в тексте» и «текст о тексте».

Наиболее экспрессивными жанрами лингвистического дискурса, в которых эгомаркированность проявляется эксплицитно как в русском, так и в английском языках, являются рецензия и отзыв.

Говорящий выполняет в лингвистическом дискурсе функцию презентации, структурации, оценки и использованием различных дискурсивных элементов репрезентирует себя.

Третья глава диссертации посвящена выявлению различных прагмасемантических конфигураций поля эгоцентризма в лингвистическом дискурсе. Главным в данной части работы является характеристика говорящего как интегративной прагмасемантической категории, обладающей сложной структурой и представленной комплексом языковых средств, что характерно для категорий, имеющих полевую структуру.

Эгоцентризм выступает как функционально-семантическое поле с ядерной и периферийной зонами, которые, по-разному распределяясь, определяют композиционно-смысловую организацию лингвистического дискурса.

В числе языковых средств выражения говорящего основным является местоимение «я», которое выступает как ядро поля эгоцентризма. Несмотря на то, что категориальным значением местоимения «я» является регулярное обозначение говорящим самого себя, в лингвистическом дискурсе использование эгомаркера «я» регламентировано и индивидуально. Эксплицитным эгомаркером «я» говорящий репрезентирует себя, свою позицию, свободу от условностей, при этом невольно или сознательно маркирует свои социальные, психологические и индивидуальные характеристики. Местоимение «мы» обладает наиболее значительным прагмасемантическим потенциалом в лингвистическом дискурсе русского, английского и карачаево-балкарского языков.

К дальней переферии эгоцентрического поля лингвистического дискурса относятся оценочные предикаты, обобщенно-личные, неопределенно-личные и безличные предложения и пассивные конструкции, модальные слова, дейктические элементы языка, которые соотносятся с основной эгоцентрической координатой «я».

Степень эксплицитной эгомаркированности лингвистического дискурса зависит от типа речи, жанра, содержательных особенностей лингвистического дискурса, а также социально-статусных и индивидуально-личностных характеристик автора. Степень насыщенности эгомаркерами обусловлена также композиционными частями дискурса.

Лингвистический дискурс русского, английского и карачаево-балкарского языков отличается как универсальными, так и специфическими признаками. В английском лингвистическом дискурсе использование эгомаркера «я» зависит в основном от индивидуально-личностных характеристик ученого-лингвиста, тогда как степень эгомаркированности русского и карачаево-балкарского лингвистического дискурса обусловлена как индивидуально-личностными характеристиками автора, так и хронологическими и социально-культурными факторами.

Охарактеризованные эгоцентрические единицы языка, «представляя собой центробежные силы и действуя одновременно с центростремительными (средствами, выражающими объективность, абстрактность, точность и др.), создают динамическую устойчивость лингвистического дискурса, определяя его прагмасемантические и композиционные особенности.

Итак, лингвистический дискурс как продукт лингвокреативной деятельности «ego» характеризуется выраженными признаками эгокоординированности. Ориентированность на говорящего проявляется не только в когнитивном и оценочном пространстве дискурса, но и в особенностях его структурной организации. Как тип научного дискурса лингвистический дискурс характеризуется универсальными дискурсивными процедурами, но отличается от других типов научного дискурса меньшей формализованностыо, более ярким проявлением индивидуального способа самопредставления говорящего, диалогичности и интертекстуальности, свободным использованием в письменном и устном типах элементов эмоционально-оценочной характеристики и относительно свободной конфигурацией частей Использование различных эгомаркеров придает динамичность его структуре и выраженную субъектную отнесенность, не нарушая при этом параметров, существенных для сохранения особенностей данного типа дискурса.

Говорящий представлен в лингвистическом дискурсе целым комплексом языковых средств, составляющих функционально-семантическое поле с ядерной и периферийной зонами, которые, по-разному распределяясь, обусловливают композиционно-смысловую организацию лингвистического дискурса и степень рекурентности и регулярности которых в исследуемых языках определяется как внутриязыковыми, так и экстралингвистическими факторами.

Для лингвистического дискурса русского, английского и карачаево-балкарского языков характерны как универсальные, так и специфические признаки эгорепрезентации. Общей особенностью лингвистического дискурса в исследуемых языках является насыщенность эксплицитными эгомаркерами определенных жанров (рецензия, отзыв) и структурных частей дискурса (введение, заключение, формулировка гипотезы исследования и аргументов).

Ядром языковых репрезентаций говорящего в исследуемых лингвистических традициях является местоимение «я», функционирование которого в дискурсе регламентировано и индивидуально, тогда как местоимение «мы» обладает наиболее значительным прагмасемантическим потенциалом.

Специфику лингвистических традиций составляет то, что прямая эгореференция с использованием местоимения «я» в английском языке встречается значительно чаще, тогда как в русском и карачаево-балкарском языках она нестабильна. Эгоцентрическое поле лингвистического дискурса в русском и карачаево-балкарском языках представлено разноуровневыми языковыми средствами - лексическими, морфологическими, синтаксическими, в аналитическом английском доминантными являются лексические и синтаксические средства. Карачаево-балкарский лингвистический дискурс, отражающий конкретный этап становления субсистемы национального литературного языка, отличается большей приверженностью к «обезличенности».

В целом эгоцентрические единицы в лингвистическом дискурсе выступают не как иностилевые, а как дискурсивные элементы, обеспечивающие когерентность и когезию дискурса и определяющие динамичность его структуры.

158

Список научной литературыГергокаева, Джамилят Джамаловна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Аканов Б А., Карамзин H.A. Основы научных исследований. - Алма-Ата: Мектеб, 1989.

2. Александрова H.A. Об оценке в научной дискуссии // Общие и частные проблемы функциональных стилей. -М.: Наука, 1986. С.153-159.

3. Аликаев P.C. Язык науки в парадигме современной лингвистики. — Нальчик, 1999.-318 с.

4. Амвросова C.B. Эгоцентрические координаты научной речи // Научный и общественно-политический текст. — М.: Наука, 1991. — С. 3-13.

5. Антропоцентризм в языке и речи: Межвуз. Сб. / Отв. Ред. Л.П.Чахоян. — СПб.: Изд-во С-Петербургского у-та, 2003. 268 с.

6. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. М., 1987.

7. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. -М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 136-137.

8. Арутюнова Н.Д.Фактор адресата // Известия АН СССР, сер. Лит. и яз., 1981. Т. 40. №4. С. 356-367.

9. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. 2-ое изд. М.: Языки русской культуры, 1999. - 896 с.

10. Ю.Архангельская A.C. К проблеме индивидуального стиля в научных исследованиях // НТР и развитие художественного творчества. Л.: Наука, 1980. - С. 62-63.

11. П.Архипова Л.В. Риторический прием автоинтерпретации как средство организации дискурса (на материале английских науных текстов). -Дисс. канд. филол. наук. СПб., 2002.

12. Астафурова Т.Н. Типология коммуникативных стратегий в научных парадигмах // Лингводидактические проблемы межкультурной коммуникации. Сб. научных статей к 20-летию кафедры английской филологии ВолГУ. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2003. - С. 15-25.

13. Баранов А.Г. Функционально-прагматическая концепция текста. — Ростов-на-Дону, 1993.

14. М.Барляева Е.А. Средства актуализации автора научного текста (на материале англ. яз.): Дисс. кандид. филол. наук. СПб., 1993. - 225 с.

15. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986. - 445 с.

16. Белых A.B. Реализация прагматических установок монографического предисловия (на материале английского языка): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Д., 1991. - 16 с.

17. Бенвенист Э. Общая лингвистика. — М.: Прогресс, 1974. 447 с.

18. Бердяев H.A. Философия творчества, культуры и искусства. В 2-х томах. — М.: Искусство, 1994.

19. Березин C.B., Лисецхий К.С., Серебрякова М.Е. Словарь психологических терминов Электронный ресурс. <http://vocabulary.ru/ dictionary/16/symbol/%FD/>

20. Берестнев Г.И. Самосознание личности в зеркале языка: Автореф. дис. док. филол. наук. М., 2000. - 20 с.

21. Бисималиева М.К. О понятиях «текст» и «дискурс» // Филологические науки, 1999, №2. - С. 78-87.

22. Богданов В.В. Текст и текстовое общение. СПб., 1993. - 171 с.

23. Богин Г.И. Концепция языковой личности: Автореф. докт. дисс. М., 1980.-31 с.

24. Богин Г. И. Типология понимания текста. Калинин: Изд-во Калининский гос. пед. ун-т, 1986. - 87 с.

25. Болдырева A.A., Кашкин В.Б. Категория авторитетности в научном дискурсе Электронный ресурс. // Язык, коммуникация и социальная среда. Воронеж, 2001. Выпуск 1. <http://tpll999.narod.ru/Web LSE200 l/BoldKach.htm>

26. Борисова И. В. Семантика эгоцентрических категорий: liebe, hass и их актуализация в немецком языковом сознании: Дис . канд. филол. наук. -Абакан, 2003.- 171 с.

27. Бубер М. Проблема человека. Перспективы // Лабиринты одиночества. -М., 1989.-С. 88-97.

28. Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная функция языка. М.: Прогресс. 2000. - 528 с.

29. Варгина Е.И. Научный текст: функция воздействия: Дис . д-ра филол. наук. СПб., 2006. - 270 с.

30. Варшавская А.И. О человекоцентрическом аспекте грамматики (на материале английского языка) // Вестник Ленинградского ун-та. 1989. Вып. 2, № 2.

31. Варшавская А.И. Семантика агентивности и антропоцентричность английского предложения // Трехаспектность грамматики (на материале английского языка) / Отв. Ред. В.В.Бурлакова. СПб., 1992.

32. Васильев Л. Г. Рефлексия, понимание, фреймы // Понимание и интерпретация текста. Тверь, 1994. С. 66 -72.

33. Вежбицкая А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. Лингвистика текста. М. С. 405-421.

34. Виноградов В.В. Итоги обсуждения вопросов стилистики // Вопросы языкознания, 1955, № 1. С. 60-87.

35. Виноградов В.В. Проблемы авторства и теория стилей. М., 1961. -263 с.

36. Виноградов В.В. Проблемы русской стилистики. М.: Высшая школа, 1981.-320 с.

37. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. — М., 1972.-614 с.

38. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий: Варианты речевого поведения. -М., 1993.

39. Волков H.H. Семантика личных местоимений // Семантика и типология разносистемных языков: Сб. трудов Ташкентского ун-та. Вып 709. — Ташкент, 1983.-С. 51-55.

40. Воробьева М.Б. Особенности реализации оценочных значений в научном тексте // Научная литература: Язык. Стиль. Жанры. — М., 1985. -С. 33-47.

41. Воронина С.М. Тема состязательности: англо-русские оценочные параллели // Языковая личность: культурные концепты: Сб. научных трудов / ВГПУ, ПМПУ. Волгоград - Архангельск: Перемена, 1996.

42. Воротников Ю.Л. Местоимения как «языковые категоризаторы» // Филологические науки 2001, №5.

43. Вострякова H.A. Коннотативная семантика и прагматика номинативных единиц русского языка: Автореф. дис. канд. филол. Наук. Волгоград, 1998. - 22 с.

44. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981.- 140 с.

45. Гаспаров Б.М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. — М.: Нов. лит. обозрение, 1996. 352 с.

46. Гаспарян С.К., Князян А.Т. К вопросу об изучении индивидуального стиля автора // Филологические науки — 2004, №4. С. 50-57.

47. Гнездечко О.Н. К вопросу о репрезентации авторской смысловой позиции в научном тексте Электронный ресурс. // Филологический портал (Языкознание) <http://filologolirect, narod.ru>

48. Городникова М.Д., Будасси Э.В. Научно-популярная статья как тип текста // Филологические науки 1995, №5,6. - С. 79-88.

49. Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985. -451 с.

50. Гуреев В.А. Проблема субъективности в когнитивной лингвистике // Изв. РАН. сер. Лит-ры и языка, 2005, Т. 64. №1. С.3-9.

51. Гуреев В.А. Языковой эгоцентризм в новых парадигмах знания // Вопросы языкознания. — М., 2004. №2. С. 57-67.

52. Гяч H.B. О некоторых особенностях устного научного выступления // Лингвостилистические исследования научной речи. М.: Наука, 1979. -С.245-255.

53. Данилевская Н.Д. Вариативные повторы как средство развертывания научного текста. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1992. - 144 с.

54. Дейк Т.А. ван. К определению дискурса. Электронный ресурс. <www.nsu.ru/psych/internet/bits/vandijk2.htm>

55. Дейк Т.А ван. Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989. - 310 с.

56. Дридзе Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации: Проблемы семиосоциопсихологии. М., 1984.-267 с.

57. Елохова Г. В. Семантика эгоцентрических категорий: Pflicht и ее актуализация в современном немецком языке: Дис. . канд. филол. наук. -Абакан, 2006.- 150 с.

58. Жинкин Н. И. Речь как проводник информации. М., 1982. 159 с.бО.Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи. — М.:1. МГУ, 1976.-307 с.

59. Зверева Е.А. О выражении значения побудительности в английских научных текстах // Научная литература: язык, стиль, жанры. М.: Наука, 1985.-С. 208-222.62.3олотова Г.А. О субъекте предложения в русском языке // Филологические науки 1981, №1. - С. 33-42.

60. Иссерс О.С. Речевое воздействие в аспекте когнитивных категорий // Вестник Омского государственного университета. Омск, 1999. Вып. 1.-С. 74-79.

61. Каган М. С. Человеческая деятельность (Опыт системного анализа). — М.,1974.

62. Кажарова Д.С. Событийное и оценочное пространство научного гуманитарного текста: сравнительный анализ русских и английских текстов: Дис. канд. филол. наук Нальчик, 2006. - 184 с.

63. Кант И. Сочинения: В 6 т. Т. 3. М., 1964. - 799 с.

64. Карасик В.И. О типах дискурса // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс. Сб. науч. трудов. — Волгоград: Перемена, 2000. С. 5-20.

65. Карасик В.И. Статус лица в значении слова. Волгоград, 1989. — 112 с.

66. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М.: Гнозис, 2004.-390с.

67. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1997. - 264 с.

68. Караулов Ю.Н., Петров В.В. От грамматики текста к когнитивной теории дискурса / Вступительная статья к сборнику работ Т.А.ван Дейка «Язык. Познание. Коммуникация». М.: Прогресс, 1989. - С. 519.

69. Кассирер Э. Опыт о человеке. Введение в философию человеческой культуры / Проблема человека в западной философии. М., 1988. - С. 3-30.

70. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. JL, 1972. -216 с.

71. Кашкина О. В. Функциональный анализ самооценочных высказываний как средства вербализации Я-концепта (на материале интервью немецкой прессы): Дис. канд. филол. наук -М,2005. 212 с.

72. Кибрик A.A. Когнитивные исследования по дискурсу // Вопросы языкознания. 1994. №5. С. 126-139.

73. Кожина М.Н. Очерки истории научного стиля русского литературного языка XVII-XX вв. В 3 Т. Т. 1. Развитие научного стиля и функционирования языковых единиц различных уровней. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1994. - ч. 1. - 304 с.

74. Кожина М. Н. Диалогичность письменной научной речи как проявление социальной сущности языка // Методика и лингвистика. — М., 1981. С. 82-103.

75. Кожина М.Н. О речевой системности научного стиля сравнительно с некоторыми другими. — Пермь, 1972. — 325 с.

76. Котюрова М.П. О выражении субъекта знания в научной речи (на материале русского языка) // Общие и частные проблемы функциональных стилей. -М.: Наука, 1986. С. 43-59.

77. Котюрова М.П. О единстве расчленения и связи в научном тексте // Научная литература: язык, стиль, жанры. М.: Наука, 1985. - С. 280290.

78. Котюрова М.П. Об экстралингвистических основаниях смысловой структуры научного текста. Красноярск, 1988.

79. Котюрова М. П. Понятие о речевой индивидуальности ученого // Текст и дискурс. Проблемы экономического дискурса. СПб: Изд-во СПбГУЭФ, 2001.-С. 81-95.

80. Кравченко A.B. Вопросы теории указательности: Эгоцентричность. Дейктичность. Индексальность. Иркутск, 1992. -212 с.

81. Крысин Л.П. Современный русский интеллигент: попытка речевого портрета // Русский язык в научном освещении. 2001. № 1. С. 90107.

82. Кубрякова Е.С. О понятии дискурса и дискурсивного анализа в современной лингвистике: Обзор // Дискурс, речь, речевая деятельность: Функциональные и структурные аспекты: Сб. обзоров. -М., 2000.- С. 22-34.

83. Кубрякова Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века (опыт парадигмального анализа) // Язык и наука конца XX века. Сб. статей // Под ред. Степанова Ю.С. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1995.-С. 144-238.

84. Лаврентьева Е.А. Научный текст как объект моделирования структурно-композиционные параметры научного текста

85. Электронный ресурс. // В мире науки, культуры, образования. -Барнаул, 2002. № 10-11 <http://e-lib.gasu.ru/MNKO/archive/2002/ 12/scienct/09.html>

86. Лайонз Дж. Введение в теоретическую лингвистику. Перевод с англ. яз. под. ред. Звегинцева В.А. — М., Прогресс, 1978. — 544 с.

87. Лаптева O.A. Способы выражения авторского «я» в научной речи // Язык научной литературы: Тез. докл. и сообщ. XX науч.-метод. конф., 30 июня 2-июля 1975 г.-М., 1975.

88. Лаптева O.A. Русский разговорный синтаксис. — М., 1976.

89. Лингвистическая прагматика. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI.-М., 1985.

90. Логический анализ языка: образ человека в культуре и языке. — М.: «Индрик», 1999. 684 с.

91. Лурия А.Р. Язык и сознание. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1998. - 336 с.

92. Ляпон М.В. Оценочная ситуация и словесное самомоделирование // Язык и личность / Отв. Ред. Д.Н.Шмелев. -М., 1989.

93. Макаров М.Л. Коммуникативная структура текста. Тверь, 1990.

94. Макаров М.Л. Основы теории дискурса. М.: ИТДГК «Гнозис», 20031 -280с.

95. Малинович Ю.М. Антропный фактор в теории языка и проблема семантики эгоцентрических категорий / Ю.М. Малинович // Этногерменевтика: Некоторые подходы к проблеме. Кемерово: Кузбассвузиздат, 1999. — С.120 -126.

96. Мальцева О.Н. Описание языковой личности (конструктивный период): Автореф. дис. канд. филол. наук. Краснодар, 2000. 19 с.

97. Маслова В.А. Лингвокультурология. М., «Академия», 2001. - 208 с.

98. Мете H.A., Митрофанова О.Д., Одинцова Т.Б. Структура научного текста и обучение монологической речи. М., «Русский язык», 1981. -141 с.

99. Милованова Н.Я. Экспрессивность в стиле научной прозы: Автореф. дис. . канд. филол. наук. — Баку, 1982.

100. Москальская О. И. Грамматика текста. -М.: Высшая школа, 1981. 184 с.

101. Нерознак В.П. Лингвистическая персонология: к определению статуса дисциплины // Сб. науч. тр. Моск. гос. лингв, ун-та. Вып. № 426. Язык. Поэтика. Перевод. М., 1996. - С. 112-116.

102. Никитин М.В. Основы лингвистической теории значения. — М.: Высш. шк., 1988. 168 с.

103. Николаева Т.М. Краткий словарь терминов лингвистики текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып VIII. — М., 1978.

104. Никулыпин В.А. Роль личностных категорий в процессе познания: Автореф. . канд. филол. наук —М., 1975.

105. Олянич A.B.Презентационная теория дискурса: монография. -Волгоград: Парадигма, 2004. 507 с.

106. Ортега и Гассет X. Избранные труды. М., «Весь Мир», 2000. - 704 с.

107. Петров A.B. Категория безличности в современном русском языке: Автореф. док-pa филол. наук. М., 2007. - 43 с.

108. Петренко В.Ф. Личность человека основа его картины мира // Модели мира / Российская Ассоциация искусственного интеллекта. -М., 1997.-С. 11-12.

109. Погудина Э.Б. Выражение авторского «я» в немецкой научной речи: (диахронический аспект): Автореф. Дис. канд. фили. наук Одесса, 1983.

110. Полонский A.B. Конвенциональная функция адресных средств и языковая личность // Языковая личность и семантика: Тезисы докл. научн. конф. / Отв. Ред. В.И.Шахановский. Волгоград, 1994.

111. Попова Е. Человек как основополагающая величина современного языкознания // Филологические науки — 2002, №3. С. 69-77.

112. Простов A.B. Перфект во французском научном лингвистическом дискурсе Электронный ресурс. — Волгоград, 2006. <www.library. krasu.ru/ft/ft/articles/0112275>

113. Пушкин A.A. Прагмалингвистические характеристики дискурса личности // Личностные аспекты языкового общения / Отв. Ред. И.П.Сусов. Калинин: КГУ, 1989. - С. 45-53.

114. Пушкин A.A. Способ организации дискурса и типология языковых личностей // Язык, дискурс, личность. Тверь, 1990. — С. 50-60.

115. Пушкин A.A. Прагмалингвистические характеристики авторитарной языковой личности: Автореф. канд. дис. — Чебоксары, 1992.

116. Радионова С.А. Репрезентация // Постмодернизм: энциклопедия. — Минск: Интерпресссервис, 2001. С. 650-654.

117. Разинкина Н.М. Некоторые общие проблемы изучения функционально-речевого стиля / Особенности стиля научного изложения. М., 1976. - С. 83-103.

118. Разинкина Н.М. Функциональная стилистика английского языка. — М.: Высшая школа, 1989. 182 с.

119. Рассел Б. Человеческое познание: его сфера и границы. М.: Терра, 2000.-464 с.

120. РемневаМ.Л., Комлев Н.Г. Универсум филологии: Язык, Общество и наука //Вестник МГУ. Сер. 9. Филология, 1997. №2. С. 50-61.

121. Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М., 1988.-215 с.

122. Русская грамматика.-М.5 1980.-Т. 1.-783 е., Т. 2.-709 с.

123. Рябцева Н.К. Теоретическое и лексикографическое описание научного изложения: Межъязыковой аспект. — М., 1996. — 112 с.

124. Свойкин К.Б. Диалогика текста в англоязычной научной коммуникации: Автореф. докт. филол. наук — Пятигорск, 2006. — 35 с.

125. Свойкин К.Б. Многомерность авторского аспекта в научной коммуникации Электронный ресурс., <http://lamp.semiotics.ru/tezisy. htm>

126. Седов К.Ф. Становление дискурсивного мышления языковой личности: Психо- и социолингвистические аспекты. Саратов, 1999. -180 с.

127. Селиверстова О.Н. Местоимения в языке и речи. М., 1988. - 151 с.

128. Сенкевич М.П. Стилистика научной речи и литературное редактирование научных произведений. М.: Высшая школа, 1976. -254 с.

129. Серебренников Б.А. Роль человеческого фактора в языке. Язык и мышление. М.: Наука, 1988. - 247 с.

130. Серио П. Как читают тексты во Франции // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса: Пер. с франц. и португ. М.: Прогресс, 1999. - С. 14-53.

131. Сидоров Е.В. Личностный аспект речевой коммуникации и текста // Личностные аспекты языкового общения / Отв. Ред. И.П.Сусов. -Калинин, 1989.

132. Сковородников А.П. Диалогизация монологической речи // Культура русской речи. Энциклопедический словарь-справочник. М.: Флинта, Наука, 2003. - С. 157-158.

133. Слюсарева H.A. Проблемы функциональной морфологии современного английского языка. М, 1986. - 215 с.

134. Солганик Г.Я. О текстовой модальности как семантической основе текста // Структура и самантика художественного текста: Доклады VII Международной конференции. -М., 1999.

135. Солганик Г. Я. Русский язык. Стилистика. М. , 1995. — 272 с.

136. Старуш М. И. Авторское "я" в публицистическом произведении: Дис. . канд. филол. наук. М., 1985. - 228 с.

137. Степанов Ю.С. Альтернативный мир, дискурс, факт и принцип причинности // Язык и наука конца 20-го века: Сб. ст. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1995. - С. 35-73.

138. Степанов Ю.С. В поисках прагматики: (Проблема субъекта) // Известия АН СССР. Сер. ЛиЯ. 1981. Т. 40, № 4. С. 325-332.

139. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка. Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. -М., 1985. 335 с.

140. Степанов Ю.С. Методы и принципы современной лингвистики. М.: Наука, 1975.-696 с.

141. Степанов Ю.С. Эмиль Бенвенист и лингвистика чна ^Ъути преобразований. Вступительная статья к книге Э.Бенвениста «Общая лингвистика». — М., 2002.

142. Стратийчук Е.Ю. Персональность как текстообразующая категория художественного текста (на материале английского и русского языков): Дис. канд. филол. наук. Ростов-на-Дону. 2006. - 22 с.

143. Сусов И.П. Личность как субъект языкового сознания // Личностные аспекты языкового общения / Отв. ред. И.П.Сусов. Калинин, 1989.

144. Сухих С.А. Прагмалингвистическое измерение коммуникативного процесса: Автореф. дис. .д-ра филол. наук. Краснодар, 1998. - 29 с.

145. Танков Е. В. Эгоцентрические категории: wünsch, его модусы и их актуализация в немецком языковом сознании: Дис. канд. филол. наук. -Абакан, 2003. 177 с.

146. Тарасова И.П. Структура смысла и структура личности коммуниканта // Вопросы языкознания. 1992. №4.

147. Текст. Дискурс. Коммуникация: коллективная монография. Краснодар: Изд-во КГУ, 2003.

148. Терехова Е.В. Личные местоимения в английской научной литературе // Научный и общественно-политический текст. — М., 1991.-С. 71-81.

149. Троянская Е.С. «Безличность» изложения важный лингвистический признак стиля научной речи // Лингвометодологические основы преподавания иностранных языков. — М.: Наука, 1979. - С. 160-186.

150. Троянская Е.С. Научное произведение в оценке автора рецензии (к вопросу о специфики жанров научной литературы) // Научная литература: язык, стиль, жанры. -М.: Наука, 1985. С. 67-81.

151. Троянская Е.С. Полевая структура научного стиля и его жанровых разновидностей // Общие и частные проблемы функциональных стилей. -М.: Наука, 1986. С. 16-28.

152. Троянская Е. С. Обучение чтению научной литературы. В помощь преподавателю английского языка. М., 1989.

153. Тураева З.Я. Лингвистика текста. М., 1986.

154. Фейербах Л. Избранные философские произведения. -М., 1955. Т. 1.

155. Хаймович Л.В. Образ автора как жанорообразующий признак текста Электронный ресурс. — Саранск: Изд-во Мордовского Гос. ун-та <http://www.philol.msu.ru/~rlc2004/ru/participants/psearch.php?pid=167 02>

156. Хворенкова Г. 3. Особенности экспрессивно-прагматической организации научной речи на английском языке: Дис. . канд. филол. наук.-М., 2006.- 183 с.

157. Хомский Н. Язык и мышление. -М., 1972.

158. Человек в системе наук. -М., 1989. 504 с.

159. Человек и культура. М., 1990.

160. Человеческий фактор в языке: Язык и проблемы порождения речи. — М., 1991.

161. Человеческий фактор в языке: Языковые механизмы экспрессивности. — М.: Наука, 1991. 214 с.

162. Чернявская В.Е. Дискурс как объект лингвистических исследований // Текст и дискурс. Проблемы экономического дискурса: Сб. науч. тр. СПб.: С.-Петерб. гос. ун-та экономики и финансов, 2001. - С. 11-22.

163. Чернявская В.Е. Дискурс власти и власть дискурса: проблемы речевого воздействия. — М.: Флинта: Наука, 2006. 136 с.

164. Чернявская В.Е. Интертекстуальность как текстообразующая категория вторичного текста в научной коммуникации. — Ульяновск, 1996.

165. Чижова X. А. Семантика эгоцентрических категорий: генезис и актуализация категории GEWISSEN в немецком языковом сознании: Дис:. канд. филол. наук. Иркутск, 2005. - 229 с.

166. Шаикова Г.К. Авторизация и модус как компоненты метатекстовых конструкций Электронный ресурс. Казахстан: Павлодарский государственный университет им. С.Торайгырова <www.philol.msu.ru/~rlc2004/ru/participants/psearch.php?pid=16743>

167. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса: Монография. — М.; Волгоград: Перемена, 2000. 368 с.

168. Шмелев Н.Д. Русский язык в его функциональных разновидностях (к постановке проблемы).-М., 1977.

169. Шмелева Т.В. Императивные речевые жанры. // Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник / Под ред. Л.Ю. Иванова, А.П. Сковородникова, E.H. Ширяева и др. М.: Флинта: Наука, 2003. - 840 с.

170. Шукарева И.С. Способы выражения категоричности высказывания в английском языке // Функциональный стиль научной прозы: Проблемы лингвистики и методики преподавания / Отв. ред. М.Я.Цвиллинг. М., 1980.

171. Щедровицкий Г. П. Избр. труды. М., 1995.

172. Щерба JI.B. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974.

173. Язык и личность. -М.: Наука, 1989. 216 с.

174. Язык и общество. Функциональный подход к языку как признак научной современной парадигмы. М., 1995.

175. Языковая личность: проблемы семантики и прагматики. Сб. науч. трудов. Волгоград: РИО, 1997. - 182 с.

176. Якобсон Р. Избранные труды. -М., 1985.

177. Якобсон Р. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол// Принципы типологического анализа языков различного строя. — М., 1972.-С. 95-113.

178. Якобсон Р. О. Язык и бессознательное/ Пер. с англ., фр., К. Голубович, Д. Епифанова, Д. Кротовой. -М.: Гнозис, 1996.—248с.

179. Яковенко Н.Э. Когнитивно-прагматический подход к пониманию текста (когниотип внешности): Автореф. канд. филол. наук. Краснодар, 1998. 18 с.

180. Banerjee S.P. Dimensions of Self-Expressions: Freedom and Constraints // Communication Identity and Self Expression / Ed. by R. Freeman. Oxford, 1984.

181. Barsky, R.F. Discourse analysis. 1997.

182. Brown R., Ford M. Address in American English // Journal of Abnormal and Social Psychology. 1961. № 62.

183. Cantor N., Mischel W. Prototypes in Person Perception // Advances in Experimental Psychology. New York, 1979. Vol. 12.

184. CassamQ. Self and World. Oxford, 1997.

185. Clark. H.H., Haviland S.E. Comprehension and Given-New contact. In Discourse processes: Advances in research and theory. Vol. 1, Discourse production and comprehension, ed. R.O. Freedle. Norwood N.J.: Ablex, 1977.

186. Courtland M. An Introduction to Discourse Analysis. London, 1977.

187. Dijk van T.A. Discourse as Structure and Process. Vol. 1. London: Sage publications, 1998.

188. Dijk van T. Handbook of discourse analysis. London 1985.

189. Eakins B.W., Eakins R.G. Self Differences in Human Communication. Boston, 1978.

190. Fasold R. Sociolinguistics of Language. London, 1990.

191. Gilbert, G., & Mulkay, M. Opening Pandora's box: A sociological analysis of scientist's discourse. Cambridge: Cambridge University Press, 1984.

192. Goffman E. The Presentation of Self in Everyday Life. N-Y., 1959.

193. Gordon Ch. Self-concepts: Configurations of Content // The Self in Social interaction / Ed. by Ch. Gordon and K. Gerden. New York, 1968.

194. Haas W. Function and structure in linguistic descriptions // Functionalism in linguistics. A.; Ph.: Benjamins, 1987. P. 333-335.

195. Halliday M.A.K. Language as Social Semiotic: The Social Interpretation of Language and Meaning. 2nd ed. - London, 1978.

196. Harre R. The Singular Self: An Introduction to Psychology of Selfhood. London, 1998.

197. Mead G.H. Mind, Self and Society. Chicago, 1978.

198. Milroy J., Milroy L. Authority in Language. London: New York, 1992.

199. Neisser U. The Perceived Self. Cambridge, 1994.206. Östman J., Virtanen T. Discourse analysis // Handbook of Pragmatics: Manual. Amsterdam, Philadelphia, 1995. - P. 239-253.

200. Recanti F. Some Remarks on Explicit Performatives, Indirect Speech Acts, Locutionary Meaning and Truth-Value // Speech Acts Theory and Pragmatics / Ed. by J.R. Searle et al. Dordrecht etc., 1980.

201. Ryle G. Self-Knowledge // Self-Knowledge / Ed. by Q. Cassam. Oxford, 1994.

202. Sapir E. Culture, language and personality. Selected essays / Ed. By D.Y.Mandelbaum. Berkeley: Los Angeles, 1966.

203. Schiffrin D. Approaches to Discourse. Oxford, Cambridge, Mass.A Basil Blackwell, 1994.

204. Shoemacher S. Self-Reference and Self-Awareness // Self-Knowledge / Ed. By. Q.Cassam. Oxford, 1997

205. Sonesson G. Ego meets Alter. The meaning of otherness in cultural semiotics. Special issue of Semiótica 128-3/4: In honour of Vilmos Voigt. -Bernard, Jeff (ed.), 2000. P. 537-559.

206. Turner R. The Self-Conception in Social Interaction // The Self in Social Interaction / Ed. by Ch. Gordon and K. Gerden. New York, 1968.

207. Widdowson H.G. Directions in the teaching of discourse// Theoretical Linguistic Models in Applied Linguistics. London, 1973. - P. 65-76.

208. ИСТОЧНИКИ ИЛЛЮСТРАТИВНОГО МАТЕРИАЛА

209. Аликаев Р.С. Язык науки в парадигме современной лингвистики. — Нальчик, 1999.-319 с.

210. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. 2-е изд., испр. - М.: Языки русской культуры, 1999. - I-XV, 896 с.

211. Ахматов И.Х. Вопросы теории словосочетания и предложения в тюркских языках. Нальчик: Эльбрус, 2006. - 280 с.

212. Богородицкий В.А. Характеристика звуковой системы марийского (черемисского) языка. Известия АН СССР. Отд. лит-ры и языка. М., 1944, том III, вып. 6. - С. 251-263.

213. Будаев А.Ж. Вопросы обучения родному, русскому языкам и литературам в балкарской школе. Сб. статей. — М., 1990. — 107 с.

214. Будаев А.Ж. Грамотагъа юйретиуню психология эм дидактика мурдорлары // Вопросы обучения родному, русскому языкам и литературам в балкарской школе. Сб. статей. Нальчик, 1990. - С. 320.

215. Будаев А.Ж., Будаева JI.A. Проблемы обучения родному и русскому языкам в балкарской школе. Сб. статей. Нальчик: «Эльбрус», 1994. — 136 с.

216. Булаховский JI.A. Рецензия / Черных Н.Я. Историческая грамматика русского языка // Вопросы языкознания, 1953, январь-февраль № 1. С. 131-139.

217. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Предисловие к книге А.Вежбицкой Семантические универсалии и описание языков. — М.: Языки русской культуры, 1999. — С. vii — xii.

218. Бурлак С.А. Рецензия / W.Wildgen. The evolution of human language: Scenarios, principles, and cultural dynamics // Вопросы языкознания, 2006, №6. С. 126-131.

219. П.Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков / Пер. с англ. А.Д.Шмелева под ред. Т.В.Булыгиной. — М.: Языки русской культуры, 1999. = 780 с.

220. Виноградов В.В. Рецензия / Гвоздев А.Н. Очерки по стилистике русского языка // Вопросы языкознания, 1952, ноябрь-декабрь № 6. С. 136-145.

221. И.Виноградов В.В. О задачах истории русского литературного языка, преимущественно XVII XIX вв. Известия АН СССР. Отд. лит-ры и языка. - М., 1946, том V, вып. 3. - С. 223-238.

222. М.Виноградов В.В. Рецензия / Мещанинов И.И. Члены предложения и части речи // Вопросы языкознания. Издательство АНСССР. М., 1952, январь-февраль, № 1. - С. 142-149.

223. Всеволодова М.В. Рецензия/ Селиверстова О.Н. Труды по семантике// Вопросы языкознания, 2006, №3. С. 130-135.

224. Гузеланы Ж.М. Бусагъатдагъы Къарачай-Малкъар литература тил. 1-чи кесеги. Нальчик: Эльбрус, 1998. - 302 с.

225. Гузеланы Ж.М. Къарачай-Малкъар тилни тинтиуню тарыхы эм проблемалары. Нальчик: Эльбрус, 2002. — 139 с.

226. Гузеланы Ж.М. Школда малкъар тилни окъутууну проблемалары. -Нальчик: Эльбрус, 2005. 224 с.

227. Гухман М.М. О стадиальности в развитии строя индоевропейских языков. Известия АН СССР. Отд. лит-ры и языка. М., 1947, том VI, вып. 2. - СЛОМ 14.

228. Жирмунский В.М. Рецензия / Вопросы теории и истории языка в свете трудов И.В.Сталина по языкознанию // Вопросы языкознания, 1953, январь-февраль № 1. С. 120-131.

229. Жирмунский В.М. Развитие категории частей речи в тюркских языках по сравнению с индоевропейскими языками. Известия АН СССР. Отд. лит-ры и языка. — М., 1945, том IV, вып. 3-4. С. 111-127.

230. Къарачай-Малкъар тилни морфологиясы: Къарачай-Малкъар къырал университетни малкъар белюмюню студентлерине дерслик. Нальчик: Изд-во М. и В.Котляровых, 2004. - 203 с.

231. Макаров М.Л. Основы теории дискурса. — М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. -280с.

232. Мещанинов И.И. Члены предложения и части речи. М.: Наука, 1978. -387 с.

233. Минги тау. Эльбрус. Нальчик 2001. № 5 (99). - С. 167-170.

234. Минги тау Эльбрус. - Нальчик, 1995, №6. - С. 166-168.

235. Никитин М.В. Метафора: уподобление уб. Интеграция концептов // С любовью к языку. М. - Воронеж: ИЯ РАН, Воронежский государственный университет, 2002. - С. 255-269.

236. Новодранова В.Ф. Композиционная семантика (на материале медицинской терминологии) / С любовью к языку: Сб наук, трудов. Посвящается Е.С.Кубряковой. Москва — Воронеж: ИЯ РАН, Воронежский гос. ун-т, 2002. - С. 315-319.

237. Падучева Е.В. Генетив дополнения в отрицательном предложении // Вопросы языкознания, 2006, № 6. С. 21-43.

238. Разинкина Н.М. Функциональная стилистика английского языка. М.: Высшая школа, 1989. - 182 с.

239. С любовью к языку: Сб. науч. трудов. М. - Воронеж: ИЯ РАН, Воронежский гос. ун-т, 2002. - 492 с.

240. Серебренников Б.А. рецензия / Чикобава А.С. Введение в языкознание // Вопросы языкознания, 1953, март-апрель № 2. С. 120-125.

241. Степанов Ю.С. Имена, предикаты, предложения. М.: Наука, 1981. -360 с.

242. Щерба JT.B. Очередные проблемы языковедения. Известия АН СССР. Отд. лит-ры и языка. -М., 1945, том IV, вып. 5. С.173-186.

243. Юлдашев А.А. рецензия / Газизов Р.С. Опыт сопоставительного освещения грамматических особенностей русского и татарского языков // Вопросы языкознания, 1953, сентябрь-октябрь № 5. С. 110-113.

244. Язык о языке: Сб. статей / Под общ. рук и ред. Н.Д.Арутюновой. М.: Языки русской культуры, 2000. — 624с.

245. Abbott В. The formal approach to meaning: Formal semantics and its recent developments Электронный ресурс. // Journal of Foreign Languages (Shanghai), 119:1 (January 1999), 2-20. <http://www.msu.edu/user/ abbottb/formal.htm>

246. Arbib M.A. A review of Stokoe's 'Language in hand: Why sign came before speech'. Washington, DC: Gallaudet University Press, 2001. Pp. xv + 246 // Journal of Linguistics. Cambridge University Press. United Kingdom, 2003, №39. Pp. 410-417.

247. Bendl R. Organizational theory and gender subtexts: elements of a deconstructive framework // Доклады 1-ой Международной конференции Тендер: язык, культура, коммуникация. -М., 2001. С.66-86.

248. Campbell L. On South American Indian languages: reply to Aikhenvald // Journal of Linguistics. Cambridge University Press. United Kingdom, 2003, №39. Pp 141-146.

249. Carnap R. Foundations of Logic and Mathematics // The structure of Language. Prentice-Hall, Inc. Englewood Cliffs, New Jersey, 1964. Pp. 419436.

250. Chapman D., Skousen R. Analogical Modeling and morphological change: the case of the adjectival negative prefix in English // English language and Linguistics. Cambridge University Press, Volume 9, part 2; Novenber 2005, Pp. 333-357.

251. Chomsky N. A review of B.F.Skinner's 'Verbal Behavior' // The structure of Language. Prentice-Hall, Inc. Englewood Cliffs, New Jersey, 1964. Pp. 547-579.

252. Chomsky N. A Transformational Approach to Syntax // The structure of Language. Prentice-Hall, Inc. Englewood Cliffs, New Jersey, 1964. Pp. 211246.

253. Chomsky N. Current Issues in Linguistic Theory // The structure of Language. Prentice-Hall, Inc. Englewood Cliffs, New Jersey, 1964. Pp. 50119.

254. Chomsky N. Degrees of Grammaticalness // The structure of Language. Prentice-Hall, Inc. Englewood Cliffs, New Jersey, 1964. Pp.384-390.

255. Chomsky N. On the Notion "Rule of Grammar" // The structure of Language. Prentice-Hall, Inc. Englewood Cliffs, New Jersey, 1964. Pp.119137.

256. Baron N. A review of V. Cook's 'The English writing system'. London: Arnold, 2004. vi + 229 // English Language and Linguistics. Cambridge University Press, vol. 9, part 2, 2005. Pp. 359-376.

257. Halliday H. Functions and Universals of language. The Place of "Functional Sentence Perspective" in the System of linguistic description. International Symposium on FSP, Marranske Lazne, October, 1970.

258. Horn G.M. Idioms, metaphors and syntactic mobility // Journal of Linguistics. Cambridge University Press. United Kingdom, 2003, №39. Pp. 245-273.

259. Kotthoff H. New perspectives on gender studies in discourse analysis// Доклады 1-ой Международной конференции Тендер: язык, культура, коммуникация. -М., 2001. С. 11-32.

260. Logical Form in Linguistics. Entry for MIT Encyclopedia of Cognitive Sciences Электронный документ. <http://kleene.ss.uci.edu/~rmay/ LogicalForm.html>

261. Pintzuk S. Arguments against a universal base: evidence from Old English // English Language and Linguistics. Cambridge University Press, vol. 9, part 1, may 2005. Pp. 115-138.

262. Quine W.V. Meaning and Translation // The structure of Language. Prentice-Hall, Inc. Englewood Cliffs, New Jersey, 1964. Pp. 460-479.

263. Quine W.V. Speaking of Objects / The structure of Language. Prentice-Hall, Inc. Englewood Cliffs, New Jersey, 1964. Pp. 446-460.

264. Quine W.V. The problem of meaning in Linguistics // The structure of Language. Prentice-Hall, Inc. Englewood Cliffs, New Jersey, 1964. Pp. 2132.

265. Russell B. On Denoting. 1905. Электронный ресурс. <http://cscs.umich. edu/~crshalizi/Russell/denoting/>

266. Spinillo M. On Such // English Language and Linguistics. Cambridge University Press, vol. 7, part 2, 2003. Pp. 195-210.

267. Taylor A. Prosodic evidence for incipient VO order in OE // English Language and Linguistics. Cambridge University Press, vol. 9, part 1, may 2005. Pp.139-156.

268. Toews John E. Intellectual History after the Linguistic Turn: The Autonomy of Meaning and the Irreducibility of Experience. Электронный ресурс. / The American Historical Review. 92/4, Pp. 879-907. <www.lib.jp-net.ru/ files/odisey96.html?str=9>

269. Большой толковый словарь русского языка СПб: Норинт, 2000.

270. Глоссарий по политической психологии. М.: РУДН, 2003.

271. Къарачай-малкъар тилни ангылатма сезлюгю. Нальчик: Эль-Фа КИТАП БАСМА, Т. 1, 1996.f

272. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996. — 246 с.

273. Лингвистический энциклопедический Словарь. М., 1990.

274. Новая философская энциклопедия. Т. 4 М.: Мысль, 2001

275. Словарь русского языка. В 4 томах. Т. 4. М.: Изд-во «Русский язык», 1984.

276. Современный философский словарь / Под ред. д.ф.н., проф. В.Е.Кемерова. 2-е изд. испр. И доп. — Лондон, Франкфурт на Майне, Париж, Люксембург, М., Минск/ ПАНПРИНТ, 1998. - 1064 с.

277. Macmillan English Dictionary for advanced learners / International student edition. Printed and bound in Malaysia, 2006.