автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Эпистолярная форма романа Дж. Барта "Письма": традиции и новаторство

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эпистолярная форма романа Дж. Барта "Письма": традиции и новаторство"

На правах рукописи

Воронцова Тамара Ильинична

ЭПИСТОЛЯРНАЯ ФОРМА РОМАНА Дж. БАРТА «ПИСЬМА»: ТРАДИЦИИ И НОВАТОРСТВО

Специальность 10.01.03 - литература народов стран зарубежья (литература стран германской и романской языковых семей)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Воронеж 2007

003068642

Работа выполнена в Волгоградском государственном университете

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Пестерев Валерий Александрович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Анцыферова Ольга Юрьевна

кандидат филологических наук, доцент Савченко Алла Леонидовна

Ведущая организация: Санкт-Петербургский государственный

университет

Защита состоится «¿^ апреля 2007 г. в <//6 часов на заседании диссертационного совета Д 212.038.14 в Воронежском государственном университете (394006, Воронеж, пл. Ленина, 10, ауд. /д

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Воронежского государственного университета.

Автореферат разослан Л>> марта 2007 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

О.А. Бердникова

Общая характеристика работы

В постмодернистскую эпоху медиа и новых информационных технологий второй половины XX столетия многообразные формы осознания бытия вызвали необходимость обоснования и нового литературного мышления. Американский прозаик и литературовед Джон Симмонс Барт (John Simmons Barth, род. 1930) заявил о себе в 50-е годы XX столетия и явился подвижником, по крайней мере, четырех литературных направлений. Его считают «нигилистом», «черным юмористом», «фабулистом», «постмодернистом». В 1979 году писатель создает своеобразный эпистолярный роман «LETTERS» («ПИСЬМА»), явившийся, по мнению видного литературоведа Ч.Б. Харриса, «предвестием новых направлений в развитии романной формы» \ Аккумулировав в себе достижения всех наук и искусств и ориентируясь на традицию духовной жизни человечества, автор изменяет сложную целостную полиструктуру романной формы, понимая ее как синтез, организованный волей художника.

Однако, предпринимая попытки осмыслить постмодернистскую поэтику и эстетику творчества писателя, американские критики (Ф.Д. МакКоннелл, Р. Скоулз, и другие) отмечают присутствие апокалиптических, упаднических настроений автора, что наводит на мысль о недостаточно глубоком понимании этого сложного писателя. Особенно отчетливо это прозвучало в статье М.Г. Роумер «Парадигматический ум: "ПИСЬМА" Джона Барта», где высказывается мнение, что «место Джона Барта в мире современной литературы кажется не столь прочным, каким оно было в течение многих лет»2.

В отечественном литературоведении целенаправленного изучения творчества этого живого классика американской литературы не велось, хотя в обзорных и критических статьях, монографиях А.М.Зверева, Н.Б. Маньковской, Е.А. Стеценко, В.А. Пестерева В. Лапицкого, Е.И. Лучиной, В. Михайлина и других литературоведов неизменно присутствуют комментарии и ссылки на художественные произведения и теоретические эссе прозаика. Как представляется, творческое наследие Дж. Барта несколько озадачивает критиков. Свидетельством

1 Harris Ch.B. Passionate Virtuosity: The Fiction of John Barth. -USA, 1983.-P. 159. \

2 Roamer M.G. The Paradigmatic Mind: John Barth's LETTERS II Twentieth Century Literature. - Los Angeles, 1987: -Vol. 33, № 1. - P. 38.

является статья В. Муравьева в сборнике «Писатели США», который утверждает, что «ПИСЬМА» - это «... хрестоматия творческого кризиса, тупик нравственного и мировоззренческого релятивизма»'. Е.А. Стеценко воспринимает роман как «невероятную смесь времен, культур, языков, реальных фактов и вымысла», пародирующую всю историю романного жанра. А М.В. Тлостанова в статье о гротеске необоснованно полагает, что романы писателя отражают циничное отношение автора, все осмеивающего и разрушающего2.

Недостаточная изученность специфики многоуровневой структуры романа «ПИСЬМА», подводящего итоги самого плодотворного периода творчества Дж. Барта, обозначили выбор заявленной темы диссертационного исследования. Его актуальность обусловливается закономерным возрождением традиции эпистолярного жанра в литературе XX века, с одной стороны, и отсутствием системного и целостного исследования новаторских преобразований этой формы в «ПИСЬМАХ» Дж. Барта как в отечественном, так и частично в американском литературоведении - с другой.

Объектом диссертационного исследования является эпистолярный роман «ПИСЬМА» Дж. Барта, в котором автор переосмысливает шесть своих предшествующих художественных книг на фоне всемирной литературы, проявляя зрелое постмодернистское чувствование прозаика в эпоху искусственного интеллекта. Предметом изучения становится традиционность и модификации эпистолярной формы в романе Дж. Барта «ПИСЬМА».

В качестве материала исследования использован роман Дж. Барта «LETTERS». Дополнительными художественными источниками явились предыдущие романы Дж. Барта: «Плавучая опера» (1956), «Конец пути» (1958), «Торговец дурманом» (1960), «Козлоюноша Джайлз» (1966), «Заблудившись в комнате смеха» (1968), «Химера» (1972). В исследование также включены теоретические эссе из его сборника «The Friday Book» («Статьи по пятницам», 1984), отражающие авторское восприятие литературного процесса США второй половины XX столетия.

' Писатели США. Краткие творческие биографии / Сост. и общ. редакция Я. Засурского, Г. Злобина, Ю. Ковалева. - М., 1990. - С. 31.

2 См.: Художественные ориентиры зарубежной литературы XX века.-М., 2002. - С. 70, 74,438.

Предмет исследования определяет цель диссертационной работы -систематизированно осмыслить эстетическую реальность, создаваемую в эпистолярной форме романа Дж. Барта «ПИСЬМА» и выявить традиционные и новаторские структурные уровни, жанровые доминанты и способы их воплощения. В соответствии с целью диссертации решаются следующие задачи:

1. дать анализ эпистолярной формы в романе «ПИСЬМА» Дж. Барта в теоретическом, историко-литературном и индивидуально-авторском аспектах;

2. раскрыть своеобразие романной формы «ПИСЕМ» как способ «перевоссоздания» литературных традиций прошлого в американской и - шире - всемирной литературе;

3. выявить принципы и приемы формотворчества и авторского художественного эксперимента в постмодернистском романе «ПИСЬМА» в единстве с бартовской концепцией культуры и творчества;

4. рассмотреть своеобразие бартовской модели знаний по предмету «Американская литература» в контексте постмодернистской поэтики писателя.

Комплексное решение поставленных задач обусловливает научную новизну диссертации, которая является первой в отечественном литературоведении попыткой представить системный и целостный анализ эпистолярного романа «ПИСЬМА» как последовательно структурированного исследования на основе понятий теоретической поэтики в ее современном аспекте.

Методологическая основа исследования. Природа художественного текста в романе «ПИСЬМА» и отсутствие основополагающих исследований, посвященных ему, вызвало необходимость всестороннего подхода к анализу этого произведения. В работе использованы различные методы литературоведческого исследования: историко-типологический, сравнительно-исторический, интертекстуальный, психологический, формальный, структуралистский, а также метод литературной герменевтики.

Теоретическим основанием диссертации явились труды отечественных и западных ученых по теоретической и исторической поэтике литературы (М.М. Бахтин, О.М. Фрейденберг, С.Н. Бройтман, Н.Д. Тамарченко, В.И. Тюпа, Н.Т. Рымарь, А.М.Зверев, В.А. Пестерев, Б.А. Гиленсон, Ф.Д. МакКоннелл, Р. Скоулз, Ч.

Харрис, Д.Фоккема, М.Дж. Роумер, М Брэдбери, JI. Хатчеон, Б. МакХейл и другие).

Положения, выносимые на защиту:

1. Эпистолярная форма «ПИСЕМ» Барта - это переосмысление жанровых традиций литературного прошлого и новаторского эксперимента.

2. Роман «ПИСЬМА» - многоуровневое произведение, своеобразие которого раскрывается в контексте художественных исканий и постмодернистской поэтики автора.

3. Синтезируя сосуществующие различные идейные и формальные элементы, различные направления литературной критики и ценностные критерии, Барт создает полиструктуру, определяющую как внешние, так и внутренние формы эпистолярного романа.

4. Роман Дж. Барта «ПИСЬМА» - гипертекст, отражающий гиперреальность действительности и построенный как эпистолярный нелинейный нарратив, явившийся литературным открытием писателя-постмодерниста Джона Барта.

Апробация основных положений диссертационного исследования проходила на научно-практических конференциях в Волгоградском государственном университете (Волгоград, 2002 - 2006), Качинских Чтениях (Волгоград, 2003), Вторых Санкт-Петербургских этнографических чтениях (2003), на Всероссийской научно-практической конференции «American Studies в российском научном, учебном и культурном пространстве» (Волгоград, 2003), на Всероссийских конференциях «Гротеск в литературе» к 75-летию профессора Ю.В. Манна (Москва) и «Библия и национальная культура» (Пермь, 2004), на Международной научно-практической конференции «Иностранные языки и литературы в системе регионального высшего образования и науки», посвященной 90-летию Пермского госуниверситета (Пермь), а также на первой Международной конференции «Классические и неклассические модели мира в отечественной и зарубежной литературах» Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН и ВолГУ (Волгоград, 2006).

Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что результаты научного анализа эпистолярного романа «ПИСЬМА» способствуют расширению

возможностей исследования американской литературы и позволяют представить ориентированную на традицию (культурную память) коммуникативную форму исследования закономерных сдвигов выходящей за пределы художественной реальности «большой современности».

Практическая значимость диссертации заключается в том, что материалы работы могут найти применение в вузовских курсах по истории зарубежных литератур, при изучении литературных направлений, сложившихся в США во второй половине XX века, в спецкурсах по постмодернизму. Исследование содержит потенциальную основу для новых изысканий по проблемам теории и поэтики эпистолярной формы в современной американской литературе.

Структура и объем диссертации. Диссертация включает введение, две главы, заключение и список литературы. Общий объем диссертационного исследования составляет 200 страниц печатного текста. Библиография содержит 320 наименований, из них 83 - на английском языке.

Основное содержание работы

Во Введении для обоснования темы исследования представлен анализ основных работ американских критиков и литературоведов по творчеству Барта, выявляются эстетические принципы теоретических работ самого писателя. В разделе определяются цели и задачи диссертации, ее теоретико-методологическая основа и положения, выносимые на защиту.

Глава I. Постмодернизм и традиции эпистолярного жанра в творчестве Дж. Барта.

В первом параграфе - Историко-литературные аспекты эпистолярного романа: от С. Ричардсона к Дж. Барту - появление романа «ПИСЬМА» связывается с желанием писателя-постмодерниста определить собственное видение литературы во второй половине XX столетия и создать новую и перспективную модель знаний по предмету «Американская литература», происхождение которой берет начало из множества различных источников.

В поисках исконного повествования Барт обращается к традиции написания романа в письмах. Однако, подчеркивая этикетным оформлением эпистол

жанровую принадлежность романа, «очарованный» перепиской Барт относится к ней не традиционно, а по-посшодернистки. И если общепринятое мнение связывает эпистолярную форму с именем английского прозаика С. Ричардсона, то Барт в стремлении принципиально обновить переписку, рассматривает этот способ эстетического воздействия на читателя контекстуально, в «большом времени» (М. Бахтин). Изображая свои знания как «маргинальные» и концентрированные фрагменты традиционных представлений, автор призывает читателей самим дополнить «лакуны» в структуре эпистолярного произведения.

В традиционной модели Барт отмечает витиеватость эпистолярных романов великого предшественника - английского писателя Сэмюэля Ричардсона (16891761), который смог воплотить «жанровый фактор» - отражение стилистических примет периода Просвещения. Одновременно автор «ПИСЕМ» указывает и на «структурные дефекты» эпических произведений основателя психологической ветви эпистолярной формы.

Представляя лекционную модель по истории американской литературы, Барт создает аллюзии, ссылки, комментарии не только на наиболее выдающиеся образцы эпистолярного жанра, но и на промежуточный этап в формировании романа - книги писем, а также - деловые письма, личные записки и - еще глубже -самые истоки традиции древнего письма, которое Барт считает «прародителем» короткого рассказа.

Следуя более поздней традиции, Барт включает в «ПИСЬМА» вставные эпизоды в виде своеобразных ссылок, сносок, аллюзий на произведения писателей, критикующих (Г. Филдинг) и продолживших моду на английский маньеристский роман. Образцы различных стилевых явлений эпистолярной формы -сентиментальной (Ж.-Ж. Руссо, Л. Стерн, Дж.Н.Г. Байрон, И.В. Гёте), исторической (Т.Дж. Смоллетт, П.А.Ш. де Лакло), готической (Ф. Мор), а также проблемной и смешанной - обнаруживаются в «ПИСЬМАХ» Барта.

С трагической, имеющей смертельное начало идеей романа «Страдания юного Вертера» (1774) И.В. Гёте ассоциируется образ первого бартовского персонажа Тодца Эндрюса. В «ПИСЬМАХ» этот герой выражает сентиментализм, который еще в период становления американского общества стал доказательством

нового представления о человеке. Он также воплощает и «изменчивость настроений» 1 героя Дж.Н.Г. Байрона, которому принадлежит авторство таких терминов, как «постромантизм» и «неореализм». По словам Барта, эти понятия выражают «страсть к истории, экономике и политике, противоречащую belles-lettres», однако, способствующую появлению в США нехудожественных произведений: личных мемуаров, путевых записок, работ по истории и политике, записей разных дискуссий. Упоминает автор «ПИСЕМ» и ранние эпистолярные эксперименты в смеховой манере Дж. Остен (1775-1817), предвосхитившие искусство романистов XIX века.

В диссертации отмечается широкий отклик, который эпистолярные романы обнаружили в Америке в 1789-е - 1790-е года. И хотя Барт считает первых авторов «неудачницами, которые забыты», писатель подчеркивает изначально авангардную и политически прогрессивную направленность литературы США периода становления американской нации, чье самобытное словесное искусство отличается романтизмом, с которого начинается история «большой» литературы США.

Восхищаясь историей «Прекрасного воплощения Великой Традиции», простым перечислением имен выдающихся писателей: «Г. Дж. Уэльс, Джеймс Джойс, Германн Гессе, О. Хаксли, Ивлин Во и Томас Манн», Барт проводит границу между XIX и XX столетиями, обозначившую возрождение романа в первые годы XX века и отразившую в произведениях смену состояний, которую JI.H. Толстой и Ф.М. Достоевский называли «диалектикой души». В наступившем XX веке этот ставший традицией литературный прием совместился с «потоком сознания».

Как представляется, именно с этой оригинальной формой психологизма, отразившей самосознание М. Пруста и Дж. Джойса в их экспериментальных произведениях, Барт связывает возрождение эпистолярной формы в XX столетии. Это обусловило и развитие словесности в направлении «нового» романа -литературного жанра, характеризующегося сценическим представлением, использующим новые принципы повествования: недосказанность, фрагментарность, намеки и другие,

1 См.: Елистратова А.А. Английский роман Просвещения. - М., 1966. - С. 156.

В работе подчеркивается, что возрождение поэтической структуры романа в письмах обусловлено и социальной психологией, господствовавшей в период П мировой войны и наметившей коммуникативную тенденцию в обществе, диктующую новое выражение в искусстве - в форме исповеди, дневника, а также в эпистолярной форме, которая получает развитие в литературном процессе в целом.

Среди эпистолярных произведений, появившихся во второй половине XX столетия, выделяется роман «Мартовские иды» (1948) американского прозаика-гуманиста Т.Н. Уайлдера. Проявляя интерес к идеям экзистенциализма и к древней практике эпистелографии, используя модернистскую технику, а также графическую стилистику письма, автор создает структуру пересекающихся нарративных слоев, в духе деконструктивизма блокируя процесс понимания, чтобы показать бесконечность бытия, нашедшую выражение в художественных тенденциях модернизма и постмодернизма.

Исходя из научного положения о том, что речевое взаимодействие не всегда есть общение, Барт представляет его в «ПИСЬМАХ» как фатическое, подчеркивающее элитарность высокой словесности. Будто в маскараде, автор показывает своих героев-«чудаков» «сгустками» призрачных образований, которые всегда присутствуют в структуре коммуникативного акта. По мнению Барта, только выраженная известной формулой А. Эйнштейна Е = тс2 конструктивная творческая энергия человека, направленная на взаимопонимание, может стать решением проблемы.

Готовность к серьезным экспериментам в искусстве Барт ощущает в экстремальных формах «контркультуры» начала 1960-х годов. Этот новый преобразующий дух, по мнению некоторых критиков, стал полностью американским, совершив революцию в формах и сознании, и был обозначен термином «постмодернизм». Отмечая нарастание духа гротеска и «черного юмора» наряду со все большим недоверием к реализму и натурализму в искусстве, Барт именно от них ждет «Будущего Литературы и Литературы Будущего» В «ПИСЬМАХ» словесность США XX столетия представлена как

1 См.: Barth J. The Future of Literature and the Literature of The Future / Barth J. The Friday Book. - N.Y., 1984 - P

161-165.

и

экспериментальная, привносящая ощущение стилистического изменения в романной форме, сохраняющей свою авангардистскую направленность. Таковы произведения и самого Барта, главные герои которых образуют иерархическую структуру романа, основанную на традиции эпистолярной формы. Но создавая ощущение исчерпанности традиционного искусства и стремясь к его «восполнению», автор рассматривает «внежанровую» эпистолярную форму -отражающую самосознание и рефлексию самого вымысла, а также и роман в романе, - как наиболее выразительную в творчестве писателей конца XX столетия.

Во втором параграфе - Роман Дж. Барта «ПИСЬМА» и постмодернизм -американский писатель раскрывается как творческая личность, опирающаяся на ключевую концепцию «критики сознания», что литература - форма сознания. Поэтому многозначный эпистолярный роман, по мысли автора, является интеллектуальной системой, основанной на знаниях литературной традиции как определяющем факторе в регулировании взаимоотношений между людьми наряду с «остранением», которого требует любое постижение.

В исследовании роман ассоциируется с графически изобретенным в одной из глав генеалогическим древом, схема которого символически показывает зарождение и эволюцию различных направлений в американской литературе, сложившихся во второй половине XX столетия, основных и побочных, рождающихся и умирающих. Основные сюжетные линии в произведении раскрываются в сопоставлении с особенностями замысловатого постмодернистского письма. Представляя знания как «библиотечное» пространство, Барт расщепляет свое сознание на семь составляющих и создает семь вариантных моделей литературоведческой мысли, а также речевых характеристик, воплощенных в образах несуществующих, но уже известных по прежним книгам персонажей. Это организующий и структурирующий корреспонденцию Автор, который встречался в «Химере» и - в разных обличиях - в других книгах. Постаревший Тодд Эндрюс записывал свои «Размышления» в романе «Плавучая опера». Вышедший из состояния «космопсиса» (вселенского скепсиса) Джакоб Хорнер - из произведения «Конец пути». Исторический поэт-лауреат Мэриленда Э.Б. Кук фигурировал в книге «Торговец дурманом», а «кибернетический» Джером

Брей - в романе «Козлоюноша Джайлз». Амброуз Менш из сборника рассказов «Заблудившись в комнате смеха» в «ПИСЬМАХ» представлен в качестве писателя-постмодерниста. Этого героя вдохновляет на создание эпистол его Муза - Леди Амхерст - новый образ в творчестве Барта, воплощающий в эпистолярном романе многовековую историю всемирного литературного процесса и американской литературы, в частности.

Самоустранившись из повествования, Барт через своих повторяющихся мнимых героев-«чудаков» создает иллюзию переписки, превратив эпистолы в индивидуализированные «потоки сознания», спонтанно пересекающие субъектные границы «я» и «другого» и возвращающие повествование в единый слитный поток - современное представление автора о мире.

Взяв за образец традиционный для коренного населения Америки опыт общения, писатель создает эпистолярный стереохор, из которого постепенно выделяется романтически окрашенный голос собственно автора - Амброуза Менша, человека смертного и бессмертного, способного внести разумное начало в процесс общения и ознаменовать единый стиль литературы, отличающийся гротескной формой изображения, зародившейся в стихии народно-смеховой культуры.

В духе постмодернизма Барт усложняет, пародирует, фрагментирует текст, отчего действительность начинает представляться отрывочной и непонятной. Апеллируя к эссеистике, для которой характерно «исповедническое», дневниковое начало, Барт раскрывает смысл «ПИСЕМ» при помощи поэтических ассоциаций, символов и неотделимого от слияния с традицией литературы понятия «миф». Последнее рассматривается в работе на основе суждения Т. Манна, который, следуя немецкой традиции с ее высоко положительной оценкой сказаний древних, включает в данное понятие не только выдающиеся философские системы, но и творчество наиболее глубоких писателей.

В «ПИСЬМАХ» автор изображает болезни, безумие, смерть персонажей, подаваемые в «магической» форме искусства. Такой неореализм предполагает творческий подход к традиции, сочетая модернистскую и реалистическую поэтику. Меняя форму, такое слияние оспаривает мнения предшественников из разных

культурных эпох и обеспечивает динамику литературного процесса. Подобная репрезентация присуща периоду постмодернизма. Традиция в этот период уподобляется вселенной, внутри которой ее элементы свободно и синхронно перемещаются.

Создавая в «ПИСЬМАХ» аналитическую метафорическую модель словесности, Барт сближает эссеистические приемы и художественные особенности постмодернистской прозы и оформляет пересечение коммуникативных слоев из рассказов в рассказах, примечаний в примечаниях, документов в документах. Подчеркнутые графическими возможностями печатного текста и продублированные диаграммами, схемами, рисунками, помещенными внутри эпистол, они создают постмодернистское по форме произведение, в котором определяющей доминантой становится полистилистика. На основании теоретических работ В.А. Пестерева в диссертации выделяются четыре аспекта полистилистики: «взаимодействие различных художественных систем (эстетичных принципов, приемов, образов)...; смешение жанров и жанровых форм; особенности текста, отражающие "цитатное мышление"; и соединение различных языковых стилей: образного, научно-теоретического, документально-публицистического»

Основываясь на исследовательской мысли A.M. Зверева, в работе отмечается традиционная манера поэтики травестирования, соотносящаяся с ранним постмодернизмом, которая помогает Барту сократить дистанцию между автором и читателем. Американская национальная традиция в таком контексте представлена особой метафорой frontier как перехода, границы, культурного диалога. Этот элемент постмодернистской чувствительности позволил писателю, не отказываясь от традиции, переосмыслить ее в метафорическом сопоставлении с историческими событиями, привносящими, по мысли автора «ПИСЕМ», момент вымысла.

Авторская монологическая речь в этой художественной реальности становится нарративным текстом, то есть ориентированным на чужую речь сказом, соединяющим изучение современного письма с исходными моментами и со всем историко-литературным процессом как в США, так и за их пределами. Развивая

' Пестерев В.А. Постмодернизм и поэтика романа: Историко-литературные и теоретические аспекты. -Волгоград, 2001.-С. 23.

мысли в разных направлениях, создавая разрывы в монтажных кадрах, децентрируя текст, Барт в «ПИСЬМАХ» раскрывается в органической связи с американским постмодернизмом.

Глава П. Эпистолярная форма - способ реинтерпретации культуры и литературного творчества.

В первом параграфе - «ПИСЬМА» как единство внеавторского и авторского контекстов - рассматриваются разноречивые суждения, связанные с проблемой «художественности» при осмыслении сложной природы единства внеавторского и авторского контекстов - одного из доминирующих дискурсов в эпистолярной форме Барта. А за теоретическую основу взято суждение, представленное В.Е. Хализевым, который видит ценность включенных в сферу искусства произведений (текстов) в слитности с внешней эстетической реальностью.

В диссертации обращается внимание на интерпретацию опытным исследователем и лектором Бартом произведений литературы - собственной, американской и мировой - в «большом времени». Реинтерпретируя работающие в таком масштабе сюжеты, автор создает метаповествование как результат нового осмысления литературы и мира, благодаря чему производится дискурсивное отклонение как творческий порыв.

Писатель травестирует романтические и реалистические мотивы и приемы, сталкивая их в духовном мире своего иронического сознания, однако, представляет их не как сатиру. Внеавторский контекст, включающий «готовые» образы, выработанные риторическими учениями и нормами, выраженный в фоновом плане текста, помогает Барту раскрыть происхождение американского письма от европейской словесности. Перемежая сюжетный план текста лирическими, научными текстами, а также юридическими документами, автор наполняет фон референтным планом, основанным на действительных фактах истории с прямыми ссыжами и смутными аллюзиями на первичные тексты, отобранные писателем из Великой Традиции.

Осознавая конструирование «идеальной» формы литературного произведения как значимую методологическую проблему, Барт подтверждает

мысль о власти прямого авторского слова. Создавая собственный интеллектуальный мир, Барт объединяет шесть предшествующих сочинений («Плавучая опера», «Конец пути», «Торговец дурманом», «Козлоюноша Джайлз», «Заблудившись в комнате смеха», «Химера») как сумму интерпретаций, из которых, в конечном итоге, складывается Книга, единственная и абсолютная. Сопоставляя ее с Библией и с представлением о безграничности библиотеки, Барт основывается на философском понимании термина «современность» как выходящего за пределы хронологических рамок.

В живописной и остроумной манере писатель создает жизнеподобное повествование из кодов, включая в свой поэтический литературоведческий анализ большое количество произведений исповедального жанра британских и французских писателей, а также других народов многонациональной Америки. Делая как бы случайные ремарки, которые, по мысли прозаика, должны восприниматься как «знамения», Барт связывает традицию с произведениями писателей-модернистов. Чтобы убедиться в уникальности своего экспериментального проекта, автор вводит в эпистолярный роман аллюзии на исторические факты, советы, стихи, пророчества и древние сказочные повествования, всевозможные мифы.

Пытаясь осмыслить сугубо американскую культуру, Барт более пристально всматривается в эпоху становления американской литературы, отмечая слияние индейской и европейских культур как специфическую черту американской литературы. В связи с чем упоминается трагедия, написанная белым стихом в стиле Шекспира под названием «Понтиак, или Дикари Америки» Р. Роджерса (1766), «Анархиада» «хартфордских остроумцев», произведения создателя традиции американского комического повествования и предшественника М. Твена - X. Г. Брэкенриджа, продолжившего традицию Свифта, Дефо, Смоллетта, Филдинга, а также Сервантеса.

Как важнейшую основу американской культуры Барт отмечает период Просвещения в Америке, связывая его с идеями Б. Франклина, Т. Джефферсона и других личностей, с которыми в литературу США вошла политическая злободневность с преобладанием публицистических жанров. Но идеологический

подход, оказавший заметное влияние на творчество Уитмена, Сэндберга, Стейнбека, по мнению Барта, сформировал «Трагический Взгляд» на историю и общественные институты. Уповая на романтизм, наметившийся в литературе 1840-х - 1860-х годов и способствовавший «деанглизации» американской литературы, автор «ПИСЕМ» оптимистично надеется преодолеть идеологическую «заданностъ» благодаря тенденции, проявляющейся в национально-самобытных художественных элементах, которые в свое время способствовали появлению американских романтиков: Ирвинга и Купера, Лонгфелло и Готорна, Эмерсона и Topo, Мелвилла и Уитмана. Их концепция художника-новатора оказалась созвучной бартовской модели. Равно как и взгляды Э. По (1809-1849) - творца американской романтической новеллистики, сложившейся как национальный литературный жанр США. Предугадав главную мысль литературы XX столетия -тему распада сознания и гибели личности в мире хаоса, этот автор парадоксально сочетает логику, математический расчет, интеллект и крайнюю возбудимость, необычайную фантазию и воображение: то, что в представлении Барта есть «алгебра и огонь»1. Модель Барта вмещает также «старых мастеров» литературы XX века - Беккета и Борхеса - писателей, способных высказываться красноречиво и достигать сердце читателя. В стремлении примирить романтизм с реализмом автор «ПИСЕМ» выражает надежду, что образ настоящего художника и в наш прагматичный век обладает качеством, которое помогает пересоздать прошлое сообразно своим идеальным о ней представлениям, не идеализируя действительность и не отрываясь от жизни.

В диссертации высказывается мысль о том, что в качестве примера для жанрового образования своего эпистолярного романа Барт использовал французскую комедию «соти» А. Жида «Топи», которая отличается от фарса более интеллектуальным характером, хотя в ней действуют «глупцы». Но применяя жанр к американской словесности, Барт придает повышенное значение литературе США, что отражает культурный релятивизм писателя.

Воспроизводя трагические события периода становления Америки и

' См.: Barth J. Algebra and Fire / Barth J. The Friday Book. - P. 166-171.

американской литературы, Барт создает в «ПИСЬМАХ» особый «эпический мир», в котором центральное событие - достижение Аброузом Меншем благословенного союза с Великой Литературой на фоне полифонического звучания стилистического разноголосья персонажей, чьи эпистолы, отличаясь субъективным характером, оказываются вне досягаемости объективного научного анализа. Таким остроумным способом Барт выходит за пределы своих предшествующих текстов и одновременно постулирует ограниченность и бессилие семиотики.

Мифопоэтика, лежащая в основе бартовского эпического восприятия мира, подчеркивает символическую природу предшествующих произведений писателя. Поэтому почти все герои предстают архетипами-респондентами и аллегорическими выразителями основных направлений критической мысли в литературе. Обратив внимание на сходство «парадигматического сдвига» в XVII и XX веках, сопоставляя через образ Кука эти две эпохи, автор «ПИСЕМ» поднимает в романе проблему традиционного странствующего героя как воплощение творческой личности, стремящейся к трансцендентальному единству, по-новому оценивая и традиционный для американского литературоведения культурно-исторический метод исследования.

Обращаясь к новому уровню культуры, предсказанному канадским ученым X. Мак-Люэном, Барт изображает попытки рассматривать проблемы истории и теории литературы с помощью механических (Джералд Брей), биологических (Амброуз Менш) и чисто художественных («рассказ в рассказе о рассказе») структур. Объединяя два последних, писатель расширяет их до изображения целой литературной вселенной, которая переходит в обрамляющую бесконечность эпистолярного романа-эпоса «ПИСЬМА», где по-настоящему гуманным действием человека является сознание и использование языка.

Во втором параграфе - Структурная многоуровневость романа Дж. Барта - «ПИСЬМА» анализируются как переходящие друг в друга повествовательные пласты произведения. Трансформируя события в историю, литературу - в культуру, автор подчеркивает в произведении уникальность американской культуры, составленной из множества культур, которые выстраиваются в «ПИСЬМАХ» как повествовательные уровни: мифологический, национально-исторический,

социокультурный, романный. А также - идейно-нравственный и философский, направленный на осмысление наиболее общих, универсальных закономерностей существования общества и природы, которое осуществляется вообще за пределами произведения - на уровне взаимосвязей «автор - произведение» и «произведение -читатель». Эти повествовательные слои как элемент художественной традиции представляют собой, хотя и призрачную, «схематизированную», но все-таки коммуникацию, связанную с проблемой общественной и литературной рефлексии об «учтивости» как выражении высшей нормы человеческого общения.

Основываясь на нарратологической концепции В. Шмида, в работе выделяются уровни, обеспечивающие «диалогическое взаимодействие» писателя и читателя. Сложная схема «ПИСЕМ» предполагает такие сказовые образования как внетекстовой - между реальным автором и реальным читателем, - осуществляемый через роман; внутритекстовой уровень абстрактной коммуникативной ситуации абстрактного (или имплицитного) создателя персонажей романа и абстрактного читателя; внутритекстовой слой фиктивной коммуникативной ситуации между «фиктивным» Автором и читателем, то есть между респондентами эпистолярного романа. От этого неотделимо виртуальное «библиотечное пространство» как «мир в тексте», на фоне которого возникают многочисленные коммуникативные ситуации между авторами писем, где присутствует и «цитируемый мир», воссоздаваемый дискурсом романных персонажей как функциями действия.

Сквозь время Барт рассматривает свои ранние произведения, воспринимая их «смытыми временем» записками, пребывающими в океане литературы. В «ПИСЬМАХ» автор создает «обрамленное повествование», подразумевающее «рассказы о рассказах и даже рассказы об их рассказывании»' как «пересмотренную версию», которая подобна «библиотечной» симфонии. В ней каждый голос — это отдельный метаповествовательный уровень, «эхо-повтор». Основополагающим в диссертации принимается мнение американского философа Ф. Джеймсона, согласно которому «метарассказ» - это «доминантный код», являющийся «не столько литературной формой или структурой, сколько... "бессодержательной формой"... требующей интерпретации... [чтобы] "творить

1 Barth J. Tales Within Tales Within Tales / Barth J. The Friday Book. - P. 221.

реальность"», истолковывая и одновременно искажая окружающий мир

В эпистолярном метаромане Барт устанавливает не тождество, но некое подобие между собой и жизнью, предвосхищая прорыв в новую эпоху поэтики маргинальной формы, допускающей всевозможные литературные метаморфозы. В их числе эстетически организованный нарративный синкретизм, способствующий процессу гармонизации личности на более высоком метаповествовательном уровне. Такой способ реализации романа напоминает Одиссея, который попадает внутрь собственных историй и рассказов о них. Но если в «Одиссее» герой слушает песни о себе и своей еще не завершенной истории, становясь одним из голосов общего хора, то у Барта звучит не просто хор, а стереохор, составленный не только из голосов семи персонажей. В этой «библиотечной» симфонии, сохраняющей память человечества, звучат отзвуки мелодий прошлых веков, а герои-«фягляры» сами сочиняют продолжение собственных историй и читают сочинения своих респондентов. Тексты включают также фрагменты журналистского репортажа, цитаты из исторических документов, научные комментарии, нарушающие границы художественного и внехудожественного миров, имена реальных лиц и упоминания о действительно происшедших событиях, разного рода реминисценциях, подобно тому, как это делал Апулей в «Метаморфозах» (П век), Сервантес в «Дон Кихоте» (1605) или Гриммельсгаузен в «Симплициссимусе» (1669).

Как у многих писателей модернизма, в пространстве произведения фигурирует не только построение сюжета, но и построение образа самого романиста. Поэтому Барт и герой Амброуз Менш (через сочинение семейной хроники о Меншах), играя границами внехудожественной и художественной реальности, воспринимают литературную и жизненную ситуацию не изнутри, а с позиции «другого». Такое представление позволяет им общаться друг с другом, ощущая реальность как искусство, в которой герой является автором. И бартовский сюжет становления оказывается значительно отличающимся от «готового» сюжета, поскольку «диалог» углубляет ситуацию в романе, через образ Леди Амхерст воплощаясь в романе в сопоставлении с потерей Великой Традиции. Эпистолы этой

1 Современное зарубежное литературоведение (Страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины. Энциклопедический справочник. - М., 1999. - С. 220-221.

«уважаемой дамы», выступающей творческой интенцией Амброуза Мента, переплетаются с линией «наглого американца» и образуют «неосинкретизм образа автора и героев» Его признаки - остранение и все меньшее взаимопонимание образа образа сознания как движения жизненной стихии -чистого романного искусства, океана, дороги. Возвращая эти «соответствия» в состояние исходного синкретизма, они порождают в эпистолярном романе новый образ повествования как виртуальной реальности, к которой человечество только начинает адаптироваться.

Выполняя закон повторения, такой рефлектирующий «повествовательный импульс» является метаповествованием, напоминая структуру «памяти» компьютера - факт, восходящий к традиции античного «воображаемого театра памяти» как места символической «записи» запоминаемых образов, когда математические знаки совмещались с работой воображения памяти.

Демонстрируя в романе активное проникновение computer science в писательский труд, Барт представляет его как «абстрактную модель идеального нарратива», сообразующуюся с а-романом. Это новое образование состоит из множества знаково-символических картин - мира симулякров, в котором реальны буквы, а само произведение - образ эстетический, и следовательно, ирреальный, не имеющий ничего общего с логикой и рациональным знанием. В романе такой эстетический образ выражается через вырывающиеся наружу неосознанные слова, поток ассоциаций, выдающий истинное «восполнение» литературного процесса через превращение системности в «призрак». Через респондентов, описывающих в своих письмах одну и ту же характерную для эпохи и «цивилизации потребления» историю, которая порождает в молодом поколении движение протеста, писатель выражает свои желания, представления, отражающие идеи структуралистов, «черных юмористов». Опираясь на открытия Дж. Джойса, Г. Стайн, А. Жида, они выражают творческий настрой, вдохновение художника, которое условно изображено как «некое архетипическое качество» человечества, находящегося в процессе неустанного созидания смысла.

1 Теория литературы: В 2 т. / Под ред. Н.Д. Тамарченко. - Т. 2: Бройтман С.Н. Историческая поэтика. - М., 2004.-С. 243.

Однако доводя «новое» письмо до предела, Барт воспринимает его как «психопатологическое»1. Подчеркнутой бессодержательностью, призрачностью подобной литературы автор «ПИСЕМ» указывает на необходимость воссоздать в творчестве реальный мир, используя достижения других наук (лингвистики, семиотики, социологии, психологии), то есть ориентируясь на создание целостного представления о мире и литературе, для которого характерно сочетание замкнутости и разомкнутости в обрамлении бесконечного «библиотечного» пространства.

Как представляется, Барт охотнее признает взгляды «умеренных» новороманистов. Он поддерживает их идею об «аутентичном воссоздании» реальности в границах традиционного литературного «кода». Автор, применяя в «ПИСЬМАХ» два принципа - расчленение и игру, превращает свой роман в сборник, составленный из мифов и фантазий, которые дают отчетливое представление о переломном периоде в жизни общества во второй половине XX столетия.

В Заключении диссертации содержатся наиболее важные выводы из проделанной работы и подводятся основные итоги исследования эпистолярного романа «ПИСЬМА», в котором автор следует как традиции, так и инновационным методам творчества, соединяя обе тенденции благодаря обращению к новейшим технологиям.

По материалам диссертационного исследования опубликованы следующие работы:

1. Воронцова, Т. И. Поэтика названия романа Джона Барта «Плавучая опера» / Т. И. Воронцова // Вестн. ВолГУ. Сер. 9, Исследования молодых ученых. - Вып. 2, ч. 1. - 2002. - Волгоград, 2002. - С. 180-182. - (0,5 п. л.).

2. Воронцова, Т. И. Структура эпистолярной формы в романе Торнтона Уайддера «Мартовские иды» / Т. И. Воронцова // Качинские чтения VIII: сб. ст. -Волгоград, 2003. - С. 28-34. - (0,9 п. л).

3.Воронцова, Т.И. Роман Дж. Барта «ПИСЬМА» как мифотворчество / Т. И. Воронцова // Мифология и религия в системе культуры этноса : сб. ст. -

1 Barth 1. Tales Within Tales Within Tales / Barth J. The Friday Book. - P. 221.

СПб., 2003. - С. 13-14. - (0,4 п. л.).

4. Воронцова, Т. И. Джон Барт в американской литературной критике / Т.И.Воронцова // «American Studies» в Российском научном, учебном и культурном пространстве : материалы Междунар. науч.-практ. конф., 31 окт. -1 нояб. 2003 г. - Волгоград, 2004. - С. 319-330. - (0,9 п. л.).

5. Воронцова, Т. И. Персонажи Джона Барта как «гротески» / Т. И. Воронцова //' Гротеск в литературе : материалы конф. к 75-летию проф. Ю. В. Манна. -М„ 2004. - С. 101-104. - (0,4 п. л.).

6. Воронцова, Т. И. Библейские аспекты структуры романа Дж. Барта «ПИСЬМА» / Т. И. Воронцова // Библия и национальная культура : межвуз. сб. науч. ст. и сообщ. - Пермь, 2004. - С. 152-156. - (0,9 п. л.).

7. Воронцова, Т. И. Полистилистика романа Джона Барта «Плавучая опера» / Т. И. Воронцова // Многообразие романных форм в прозе Запада второй половины XX столетия : учеб. пособие. - 2-е изд., неправ, и доп. - Волгоград, 2005. - С. 69-90. -(1,7 п. л.).

8.Воронцова, Т. И. О романе Джона Барта «ПИСЬМА» / Т.И.Воронцова // Мировая литература в контексте культуры ; сб. материалов науч.-практ. конф. «Иностранные языки и литературы в системе регионального высшего образования и науки» (12 апреля 2006), посвящ. 90-летию Перм. гос. университета. - Пермь, 2006.-С. 53-58. - (0,7 п. л.).

9. Воронцова, Т. И. «Новый Революционный Роман» в романе Дж. Барта «ПИСЬМА» / Т. И. Воронцова // Личность. Культура. Общество. - 2006. - Т. VIII, спец. вып. № 1 (33).-С. 312-317.-(0,35 п. л.).

Работа № 9 опубликована в периодическом издании, входящем в перечень рецензируемых научных журналов Высшей аттестационной комиссии РФ.

Подписано в печать 05.03 2007 г. Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Гарнитура Тайме. Усл. печ. л. 1,0. Тираж 120 экз. Заказ 53.

Издательство Волгоградского государственного университета. 400062, г. Волгоград, просп. Университетский, 100.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Воронцова, Тамара Ильинична

Введение.

Глава I: Постмодернизм и традиции эпистолярного жанра в творчестве Дж.Барта.

1.1. Историко-литературные аспекты эпистолярного романа: от С. Ричардсона к Дж. Барту.

1.2. Роман Дж. Барта «ПИСЬМА» и постмодернизм.

Глава И: Эпистолярная форма - способ реинтерпретации культуры и литературного творчества.

2.1. «ПИСЬМА» как единство внеавторского и авторского контекстов.

2.2. Структурная многоуровневость романа Дж. Барта.

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Воронцова, Тамара Ильинична

Живой классик постмодернизма Джон Симмонс Барт (John Simmons Barth, p. 1930) заявил о себе в 50-е годы XX столетия. За свое литературное творчество он был награжден многими престижными премиями, создав почти за полвека значительные новаторские произведения. Его романы «Плавучая опера» (The Floating Opera, 1956, 1967) и «Заблудившись в комнате смеха» (Lost in the Funhouse, 1968) стали финалистами Национальной литературной премии США, а за трилогию «Химера» (Chimera, 1972) автор получил эту награду в 1973 году.

Литературоведческие работы, написанные прозаиком, широко обсуждаются во всем мире. Барта считают «подвижником, по крайней мере, четырех литературных направлений, называя "нигилистом", "черным юмористом", "фабулистом", "постмодернистом"». А он «упорно писал романы, всякий раз сознательно разрушая традиционные основы повествования, всякий раз сознательно опираясь на литературу прошлого» (46: 289), национальную и мировую.

Отличаясь исключительно широкой эрудицией, писатель относится к тем немногочисленным личностям, которые от природы обладают особым восприятием мира. Осознавая критическое иссякание творческих сил современной ему культуры, Барт ощущает боль за будущее человечества и литературы, но, думается, он верит: только рассказывая об «ужасах, которые нельзя передать» (47: 49), заставляя страдать, выявляя то семя смерти, которое несет с собой цивилизация, можно приблизить «истинное пробуждение», способное образумить людей, преобразовать мир, зашедший в тупик. Опираясь на воображение, воплощая в своем творчестве синтез самых разнообразных жанровых форм, созданных человечеством в искусстве художественного слова, Барт превращает свои литературные произведения в средство личностного совершенствования, поэтому его романы справедливо считаются «романами культуры» в эпоху, когда культура, по словам И.Бродского, мыслится как «вся - преемственность, вся - эхо» (129: 226).

В постмодернистскую эпоху второй половины XX столетия многообразные формы осознания бытия вызвали необходимость обоснования и нового литературного мышления. «Монументальный и главенствующий вид художественной литературы» (12: 81) - роман, характеризующийся как сложная полиструктурная форма, отличающаяся целостностью, - приковывает к себе пристальное внимание литературоведов и критиков. Аккумулировав в себе достижения всех наук и искусств, ориентируясь на многообразие духовной жизни человечества, американские представители постмодернизма изменяют романную форму, понимая ее как синтез, организованный волей писателя в эпоху, определяющуюся, как считают авторы «Теории литературы», <(типами стилей - исследовательски конструируемыми возможностями» (262, 1: 273). Поэтому вполне соответствует постмодернистскому духу времени художественная разработка такой теоретической модели литературного произведения, при которой художник, по мысли М.М. Бахтина, «борется с сырой жизненной стихией, хаосом (с точки зрения эстетической), и только это столкновение высекает чисто художественную искру» (120: 171).

Как показывает X. Бертенс, американские литераторы, «отказываясь от "клановости" отдельных научных школ и направлений» (74: 6), разрабатывали собственные интеллектуальные системы, основанные на знаниях как определяющем факторе в регулировании взаимоотношений между людьми, а также «остранении», которого требует любое постижение. Не остается равнодушным к новому пониманию задач романного творчества и Джон Барт. В 1979 году писатель создает произведение «LETTERS», в котором особый смысл придает старинной эпистолярной форме. Как представляется, автор считает ее отражением коммуникативной сущности современной высокотехнологичной, мультикультурной и мультимедийной гиперреальности, а также - прообразом разнонаправленного «нелинейного» письма как «антимодели устойчивой системы» (65: 252). Такое осознание романа второй половины XX века совпадает со словами видного английского писателя и литературоведа М Брэдбери, который полагает, что в США «новый» роман, или «антироман», стал выражением «проникающего чувства абсурдности американской истории (литературы. - Т.В.) и нереальности этой реальности» (68: 199).

Чтобы выразить собственное понимание «постмодернистской чувствительности», Барт публикует свои знаменитые эссе: «Литература истощения» (1967) написана «во времена беспорядков как в университетах, так и в стране», и «Литература восполнения», где прозаик пытается дать «удовлетворяющее (его) определение постмодернизму» (4: 193). Вторая статья появляется двенадцать лет спустя - в 1979 году (одновременно с эпистолярным романом «ПИСЬМА»), по мысли голландского литературоведа Д. Фоккема, в рубежное для постмодернизма время.

Барт ощущает его в исчерпанности, «истощении» традиционных моделей литературы, которые стали передавать настроение страха и неуверенности «смутного времени». Думается, у писателя были все основания полагать, что, прежде всего, это касается «романа просвещения, истории развития личности, особенно если эта личность - художник» (4: 64 -65). Осознавая неизбежную изменяемость жанра словесно-художественного творчества - «"теоретического" и "исторического" типа произведений» (262, 1: 268) - Барт, стремясь найти способы обновления романную форму, отдает предпочтение такому виду искусства, который не каждый может создать: «требующему опыта и артистичности, а также «блестящих идей и/или вдохновения» - «виртуозности"» (4: 66).

Американский прозаик считает свои романы и рассказы «модернистскими и постмодернистскими, а временами относящимися к предшествующим модернизму» направлениям (4: 196), что созвучно современному пониманию реализма и модернизма как дополняющих друг друга тенденций литературы. В эссе «Литература восполнения» писатель точно выделяет характерные признаки модернистских текстов: «линейность, рациональность, сознание, следствие и причина, наивные иллюзии, прозрачный язык, невинный анекдот и нравственные условности среднего класса», которые представители этого направления несли, по выражению Барта, «под факелом романтизма» (4: 203). Говоря о письме конца XX века, автор справедливо отмечает его «прерывистость, одновременность, иррационализм, отсутствие иллюзий, самоотражение, среду как сообщение, [а также, порой, вызывающее сомнение. - Т.В.] политическое величие и нравственный плюрализм, стремящийся к нравственной энтропии» (4: 203). Достойную программу для «Нового Революционного Романа» Барт видит в «синтезе и пересечении этих антитез» (4: 203) с применением новых цифровых технологий как отражении эпохи кибернетики.

Новый подход к творчеству предполагает установление своеобразного междисциплинарного «моста» внутри гиперреального знакового пространства и выявление соответствующих новому мирочувствованию взаимосвязей. Отражение этого процесса в романной форме провоцировало авангардистский поиск, который всегда сопровождается яростными спорами, дискуссиями, а то и скандалами.

Символично, что Барт родился в 1930 году. Это было время кульминационного противостояния двух литературных направлений в США: «бунтарей», выступивших против пуританской морали, и «новых гуманистов», ориентировавшихся на элиту, аристократов духа, продолжавших развивать идеи Платона и Цицерона. Их дискуссии нашли отражение в первом романе Барта «Плавучая опера». В последующих произведениях писатель продолжил подобные эксперименты, а «ПИСЬМА», по мнению видного американского исследователя Ч.Б. Харриса, явились «предвестием новых направлений, по которым, по мнению Барта, роман начнет развиваться» (33: 159).

Уже в первом произведении прозаика прозвучало и предчувствование новых форм как ответ молодого эрудированного, остроумного писателя на выступление У. Фолкнера, мэтра американской литературы XX столетия. В своей Нобелевской речи в 1950 году он провозгласил: «Поэт должен не просто создавать летопись человеческой жизни; его произведение может стать фундаментом, столпом, поддерживающим человека, помогающим ему выстоять и победить». Он обвинил молодых писателей в том, что они «отвернулись от проблем человеческого сердца» (232: 298 - 299), находящегося в состоянии «борения», отказались воплощать «историю личности на переломе» (232: 368). А потому, читая «Плавучую оперу» Барта, ощущаешь, что над ним словно бы работали два автора: один блещет остроумием, создавая «трагифарс, смешение комического, уродливого и мучительного» (57: 4), другой же в своих размышлениях по-фолкнеровски бескомпромиссно и яростно стремится приблизиться к уровню здравого смысла. И таковыми остаются все последующие, появляющиеся в печати «парами» романы Барта, для которого «известное с мифологических времен удвоение всегда имело особый смысл» (4: 3).

Писатель начал свою деятельность в то время, когда, по мнению авторов «Литературной истории Соединенных Штатов», «роман изменил направление в сторону экзистенциальной и пикарескной форм, где герой -бунтовщик-жертва, одинокий эмиссар своего "я" в репрессивной стране Культуры, ироничный спаситель реальности» (78: 1424). В этот период Барт затрагивает «нигилистическую тему» и создает романы, в которых нашло выражение «деформированное сознание в мире, лишенном моральных ценностей» (78: 1471). Литературоведы по-разному оценивают эти настроения в творчестве Барта. Первые критики посчитали творчество писателя «риторическим пустословием, преследующим цель опровергнуть логику» (30: 9). Следует отметить, что общество США сравнительно недавно выросло до того, чтобы признать свое несовершенство. В 1950-1960-е годы это было непозволительным вольнодумством. Американские исследователи, обсуждая философские и эстетические качества романов писателя, высказывали решительное неприятие сатиры как средства выявления социальных пороков и художественного способа исследования проблем и противоречий реальной действительности. Негативную реакцию вызывало и то, что писатель достаточно вольно обращается с историческими истинами. Критиков не устраивали его эстетические взгляды, согласно которым изображение действительности должно уступить место своеобразному «изобретению действительности», «неожиданным фантазиям», «фабуляции», которая, однако, охарактеризована в монографии известного литературоведа Р. Скоулза как «воплощение духа современной американской прозы» (48: 134).

Но если первые статьи о Барте касались главным образом тематики его романов, то с 1963 года в журнале «Critique» стали появляться работы, в которых содержалось более обстоятельное осмысление индивидуальной поэтики писателя. Подвергая творчество Барта историко-генетическому анализу, Р. Хок, выражающий взгляды «бунтарей» - молодого поколения литераторов, выступавших против пуританской морали, - в статье «Веселый нигилизм» высказывает мнение, что «произведения Барта продолжают американский традиционный абсурдизм, зародившийся еще в среде пуритан» (70: 270).

Признание Барта как писателя подтверждает и исследование Джека Тарпа, в котором критик утверждает, что романы Барта «все философичны, и вместе составляют историю философии», поднимая проблемы этики («Плавучая опера» и «Конец пути»), вопросы онтологии, космологии, эпистомологии («Торговец дурманом» и «Козлоюноша Джайлз») и эстетики («Заблудившись в комнате смеха» и «Химера»). Отметил Дж. Тарп и логику как организующий принцип во всем творчестве прозаика, но, в конечном итоге, для того, чтобы «показать недостатки и абсурдность. самой методологии». То есть, поясняет Дж. Тарп, «Барт изображает не действительность, а отношения между языком и тем, что условно можно обозначить как "реальность"». Для эпистемологии важно знать, где истина, поскольку мы, будучи полностью уверены в своей правоте, не знаем «сущностную правду, которую следует использовать как модель для проверки идей». И «если существует Ответ», - пишет критик, - «то Барт его не находит никогда» (49: 281).

Пожалуй, этот вопрос философии очень волнует Барта как писателя и человека, обеспокоенного будущей жизнью видов на планете. Не считая себя религиозным мистиком, отрицая наличие эсхатологических убеждений, писатель признается в интервью Лоретте М. Лэмпкин: «Я рос безразличным агностиком и, думаю, остался таким» (37: 17). Прозаик подтверждает обеспокоенность апокалипсисом, свое «запоздалое очарование» древнееврейскими, а также эллинскими элементами, но, как сообщает писатель, интерес этот чисто литературный. Тот ответ, который Барт предлагает, американские критики не находят ввиду витиеватости и замысловатости повествования прозаика. Писатель и сам не отрицает сложность своих сочинений: «Есть писатели, чей дар состоит в том, чтобы сделать очень сложные вещи простыми, - говорит Барт в одном из своих интервью. - Но я знаю, что мой дар - обратный: брать достаточно простые вещи и усложнять их до сумасшествия» (34: 17).

Думается, этого эффекта прозаик достигает через обращение к софистическим способам передачи речи, таким как отклонение от обсуждаемого вопроса и подмена его другой проблемой. На подобных приемах основано использование Бартом древних мифов о Беллерофоне, Персее, Андромеде и других применительно к современной жизни.

Критики Дж. Джозеф и Ф.Д. МакКоннелл показали, что в авторской мифологии Барта нашел выражение «постоянный интерес (писателя) к метаболизму человеческих знаний» (35: 5). Благодаря мифологизированию писатель ставит читателя, а также критиков, в ситуацию, описанную с комическими вариациями в своих произведениях: «Молодой человек принимается искать ответ на простой вопрос и открывает: чтобы ответить хотя бы на простейший из вопросов, необходимо сначала поглотить огромную интеллектуальную историю, составляющую его основу, а затем решить еще более сложную проблему собственного отношения к этой истории» (41: 110). Осуществляя анализ своего произведения, автор побуждает своих читателей найти тот «простой вопрос», который он «усложняет до сумасшествия». И в этом вечно повторяющаяся игра самосознания художника, обладающего исключительными интеллектуальными знаниями, которые он, как истинный учитель или духовный наставник, жаждет передать своим ученикам.

Художественными средствами Барт стремится выявить причины и сущность духовного падения человека, а соответственно, и литературы, и, следуя идеям Сократа, находит их в привычке скорее пользоваться чувствами, чем умом. Иные стремятся подняться над «низменностью чувств» и, не зная, где утвердиться, возвращаются к началу. Эта проблема обыденного сознания и здравого смысла, вызывающая интерес философов с древнейших времен, особенно занимает писателя и разрабатывается им в творчестве, которое в полной мере отражает процесс развития литературоведческой мысли в США. Можно предположить, что интерес Барта к эпистолярной форме связан и с вниманием к представлениям, которые высказывает в своей теории Платон, строивший свои сочинения в виде диалогов и придававший особое значение философии. Как представляется, по мнению писателя, именно глубокомыслие позволяет разуму познавать «формы» и выдвигать «идеи», такие как истина и благо. И если древний ученый приписывал «разум» «правителю-мудрецу», то Барт, по аналогии, видит его в творческих способностях художника (что будет отражено в исследовании).

Ч.Б. Харрис, ставший первым из американских литературоведов, кто положил начало признанию «черных юмористов», отмечает: «Если в прежней сатире преобладала реальность, то у Барта в центре внимания проблемы языка, стремящегося, но в то же время оказывающегося неспособным выразить эту реальность и тем самым как бы "отменяющего" ее». Критик пишет: «В реалистической сатире преобладали функции обличения и критики, у Барта же обнаруживается глубокое сатирическое и в конечном итоге мрачное, трагическое видение человека, отчаянно стремящегося познать самого себя и стать тем, чем он, как ему представляется, должен стать, но не достигающего ни того, ни другого» (31: 10). И такое понимание человека отмечают практически все критики, занимающиеся анализом произведений писателя.

В самом деле, «трагическое видение» - казалось бы, многократно выражаемое осознание действительности в романах Барта, а также многократно повторяемая фраза в эпистолярном романе «ПИСЬМА». Однако то, что очевидно в произведении, хотя и подчеркивается постоянно прозаиком, не всегда отражает настоящее осознание социальных, экологических, политических и других бедствий столь сложным автором. Поэтому «трагический взгляд» Барта требует особого анализа.

Но и сейчас, когда произведения писателя признаются как выдающееся явление в литературе США, сложность романов вызывает раздражение критиков, которые не в состоянии понять высоких устремлений прозаика. Особенно отчетливо это прозвучало в статье М.Г. Роумер «Парадигматический ум: "ПИСЬМА" Джона Барта», где высказывается мнение, что «место Джона Барта в мире современной литературы кажется не столь прочным, каким оно было в течение многих лет» (47: 38). А роман писателя, по мнению критика, - «самый систематизированный подход к завершению», свидетельствующий об «истощении тех возможностей, которые задействованы во всех предшествующих произведениях Барта», где «сумбур совпадений и повторений. заманивает читателей в ловушку лабиринта дьявольской конструкции». Не пытаясь постичь метафоричность произведений автора, не обнаружив «монстра в самом центре лабиринта» (41: 110), объясняющего стремление упорядочить мир и сделать его терпимей, М.Г. Роумер считает «ПИСЬМА» выражением больной психики самого Барта. А его стремление к здравому смыслу, которое, как представляется, характерно для автора, оценивается Роумер как «одинокий поиск общности, где ориентирами служат его особые желания, его одержимость» (47: 42).

Эти рассуждения созвучны мыслям Уолтера Д. Пейна, другого исследователя творчества прозаика, высказывающегося о том, что многие писатели, среди которых и Барт, «решали проблемы повествования в определениях паранойи и шизофрении» (43: 4332). Как представляется, У.Д. Пейн продолжает идеи, прозвучавшие в монографии Чарльза Б. Харриса «Страстная виртуозность», который комментирует настроения главного героя «Плавучей оперы» следующим образом: «Психическое расстройство Тодда Эндрюса - шизофрения, и ее следует анализировать как таковую». Обсуждая «шизофренический ужас такого человека», Ч.Б. Харрис применяет «гуманистический и экзистенциалистский подход Р. Д. Лейнга. использующего термин "имплозия"» (33: 12).

Очевидно, что американские критики, пытаясь подвергнуть произведения Барта шизоанализу, видят только поражение героев, «мрачный, трагический взгляд» автора на жизнь и литературу. Однако основоположники этого метода исследования Ж. Деррида и Ф. Гваттари считают «бегство от мира - высшим предметом искусства». Вероятно, права Н.Б. Маньковская, поддерживая мнение ученых: «Подлинное бегство -признак активности, а не пассивности личности» (203: 109), что, в противовес европейской традиции, соответствует характеру американской нации и Барту как ее представителю. Тем не менее, энергичное отношение Барта к жизни критики отказываются замечать. Исследователи скорее отмечают присутствие апокалиптических, упаднических настроений его творчества. М.Г. Роумер, комментируя знаменитый, «часто цитируемый и для многих непонятный очерк "Литература истощения"», полагает, что в нем Барт «дает лучшее объяснение своему творчеству и высказывается об эре конца во всем - от вооружения до теологии.». «Движение к Исходу», а вовсе не блестящее знание прошлых культур осознается М.Г. Роумер «как силой, так и проблемой творчества Барта, причиной его избыточности» (47: 47), перенасыщенности.

Следуя сайентологическим направлениям в литературоведении, применяя структуралистский анализ текстов Барта, американские критики отмечают «почитание, если не канонизацию, борхесовского творчества» (78: 1471) писателем. Анализируя используемые прозаиком приемы аргентинского писателя-модерниста Борхеса, A.JL Бен пишет исследование «Признание в любви Шехеразаде: вечный повествовательный двигатель Джона Барта от "Плавучей оперы" до "Химеры"», а Бензи Цханг - «Парадокс китайских шкатулок как повествовательная рефлективность в постмодернистской литературе (Дорис Лессинг, Джон Барт, Д.М. Томас)». Анализируя технику сказочного обрамления в произведениях Барта, А.Л. Бен приходит к выводу, что такое повествование, по существу, является «самогенерирующим, самосозидательным»: Барт считает «ужасающую ситуацию рассказывать или погибнуть символом укрощения, которое художник ищет наощупь»; «ускользать от угрозы артистической несостоятельности не менее страшно, чем от угрозы смерти, с которой соперничает Шехеразада» (25: 4318). А.Б. Цханг же полагает: «Если литературный постмодернизм можно определить как бурную какофонию (выделено мной. - Т.В.) конфликтующих дискурсов, то искусство китайских шкатулок является текстуальной систематизацией древних сказаний, которая отрицает иерархию» (52: 929).

Что касается «какофонии», достаточно привести размышления М. Брэдбери: «Самое разумное - не пытаться давать определение такому разнообразному и плюралистическому (явлению, как постмодернизм. - Т. В.), но рассматривать его как часть поиска, осуществляемого современным воображением, чтобы найти формы раскрытия данной жизни и сознания» (65: 197).

Уже на протяжении почти полувека американские критики и литературоведы пытаются осмыслить творчество Барта. Представители самых различных критических направлений - историко-генетической школы, "новокритического", психоаналитического, структуралистского анализа -стараются объяснить бартовский феномен. Но до сих пор этот сложный писатель остается не до конца понятым.

В отечественном литературоведении целенаправленного изучения творчества этого живого классика американской литературы не велось, хотя комментарии и ссылки на художественные произведения и теоретические эссе прозаика неизменно присутствуют в обзорных и критических статьях, монографиях, посвященных литературному постмодернизму США, А.М.Зверева, Н.Б. Маньковской, Е.А. Стеценко, В.А. Пестерева, В. Лапицкого, Е.И. Лучиной, В. Михайлина и других литературоведов. Тем не менее, большинство критиков на первое место выдвигают произведения Т.Пинчона, считая его, по выражению Н.В. Киреевой, «самым загадочным американским писателем нашего времени» (182: 22).

Но не менее озадачивает ученых и Барт. Свидетельством этому является статья В. Муравьева в сборнике «Писатели США», который утверждает, что «ПИСЬМА» - это «. хрестоматия творческого кризиса, тупик нравственного и мировоззренческого релятивизма» (231: 31). Е.А. Стеценко представляет эпистолярный роман американского писателя как «невероятную смесь времен, культур, языков, реальных фактов и вымысла», в которой «речь превращается в. набор отрывочных, бессмысленных слов и фраз.» (277: 70). Вызывает сомнение и утверждение исследователя, что в «ПИСЬМАХ» Барт «пародирует всю историю романного жанра, исчерпанной оказывается не какая-то отдельная традиция, а литература в целом» (277: 74). М.В. Тлостанова в статье о гротеске необоснованно полагает, что романы Барта отличает «тотальная ирония с привкусом иногда надрыва, но чаще цинизма». Критик убеждена, что писатель «подвергает все осмеянию и все разрушению». Она пишет: «комическому отрицанию у писателя-интеллектуала Барта подвергается весь мир - и любые авторитеты, философские течения» (277: 438).

Учитывая вышесказанное, эпистолярный роман Барта «ПИСЬМА», структурированный как художественное осмысление литературных направлений, сложившихся в США во второй половине XX столетия, а также писательского, литературоведческого и преподавательского опыта прозаика, требует более пристального анализа и предполагает комплексный подход.

Актуальность диссертационного исследования обусловливается закономерным возрождением традиции эпистолярного жанра в литературе XX века, с одной стороны, и отсутствием системного и целостного исследования новаторских преобразований этой формы в «ПИСЬМАХ» Дж. Барта как в отечественном, так и частично в американском литературоведении - с другой.

Научная новизна. Данное исследование является первой в отечественном литературоведении попыткой представить системный и целостный анализ эпистолярного романа «ПИСЬМА» как последовательно структурированного исследования на основе понятий теоретической поэтики в ее современном аспекте.

Объект диссертационного исследования - эпистолярный роман Дж. Барта «ПИСЬМА», в котором автор переосмысливает шесть своих предшествующих художественных книг на фоне всемирной литературы, проявляя зрелое постмодернистское чувствование прозаика в эпоху искусственного интеллекта. Предмет изучения - традиционность и модификации эпистолярной формы в романе Дж. Барта «ПИСЬМА».

Методологическая основа исследования. Природа художественного текста в романе «ПИСЬМА», вызывает необходимость всестороннего подхода к анализу произведения. В работе использованы различные методы литературоведческого исследования: историко-типологический, сравнительно-исторический, интертекстуальный, психологический, формальный, структуралистский, а также метод литературной герменевтики.

Теоретическим основанием диссертации составили труды отечественных и западных ученых по теоретической и исторической поэтике литературы (М.М. Бахтин, О.М. Фрейденберг, А.А.Елистратова, Ю.Б. Лотман, Ю.Н. Тынянов, С.Н. Бройтман, Н.Д. Тамарченко, В.И. Тюпа, Н.Т. Рымарь, А.М.Зверев, Н.Б. Маньковская, В.А. Пестерев, Б.А. Гиленсон, М Брэдбери, Р. Руланд, Л. Хатчеон, Б. МакХэйл, Г. Бертенс, Д.Фоккема, Ф.Д. МакКоннелл, Р. Скоулз, Ч. Харрис, Ч.Рейлли, Р. Хок, Т. ЛеКлэр, М.Дж. Роумер, Ф. Дж. Блэк и другие).

Цель исследования - систематизированно осмыслить эстетическую реальность, создаваемую в эпистолярной форме романа Дж. Барта «ПИСЬМА» и выявить традиционные и новаторские структурные уровни, жанровые доминанты и способы их воплощения.

В соответствии с поставленной целью диссертации решаются следующие задачи:

- дать анализ эпистолярной формы в «ПИСЬМАХ» Барта в теоретическом, историко-литературном и индивидуально-авторском аспектах;

- раскрыть своеобразие романной формы «ПИСЕМ» как способ «перевоссоздания» литературных традиций прошлого в американской и -шире - всемирной литературе;

- выявить принципы и приемы формотворчества и авторского художественного эксперимента в постмодернистском романе «ПИСЬМА» в единстве с бартовской концепцией культуры и творчества.

- рассмотреть своеобразие бартовской модели знаний по предмету «Американская литература» в постмодернистской поэтике писателя и новаторском характере его творчества.

На защиту выносятся следующие положения: 1. Эпистолярная форма «ПИСЕМ» Барта - это переосмысление жанровых традиций литературного прошлого и новаторского эксперимента.

2. Роман «ПИСЬМА» - многоуровневое произведение, своеобразие которого раскрывается в контексте художественных исканий и постмодернистской поэтики автора.

3. Синтезируя сосуществующие различные идейные и формальные элементы, различные направления литературной критики и ценностные критерии, Барт создает полиструктуру, определяющую как внешние, так и внутренние формы эпистолярного романа.

4. Роман «ПИСЬМА» - гипертекст, отражающий гиперреальность действительности и построенный как эпистолярный нелинейный нарратив, явившийся литературным открытием писателя-постмодерниста Джона Барта.

Апробация основных положений диссертационного исследования проходила на научно-практических конференциях в Волгоградском государственном университете (Волгоград, 2002 - 2006), Качинских чтениях и на Международной научно-практической конференции «American Studies в российском научном, учебном и культурном пространстве» (Волгоград, 2003), на Вторых Санкт-Петербургских этнографических чтениях (2003), на Международных конференциях «Гротеск в литературе», посвященной 75-летию профессора Ю.В. Манна (Москва, Тверь, 2004), «Библия и национальная культура» (Пермь, 2004), «Иностранные языки и литературы в системе регионального высшего образования и науки», посвященной 90-летию Пермского госуниверситета (Пермь, 2006), а также - первой Международной конференции «Классические и неклассические модели мира в отечественной и зарубежной литературах» Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН и ВолГУ (Волгоград, 2006).

Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что результаты научного анализа эпистолярного романа «ПИСЬМА» способствуют расширению возможностей исследования американской литературы и позволяют представить ориентированную на традицию (культурную память) коммуникативную форму исследования закономерных сдвигов выходящей за пределы художественной реальности «большой современности».

Практическая значимость диссертации состоит в том, что материалы работы могут найти применение в вузовских курсах по истории зарубежных литератур, при изучении литературных направлений, сложившихся в США во второй половине XX века, в спецкурсах по постмодернизму. Исследование содержит потенциальную основу для новых изысканий по проблемам теории и поэтики эпистолярной формы в современной американской литературе.

Структура и объем диссертации. Диссертация включает введение, две главы, заключение и список литературы. Общий объем диссертационного исследования составляет 200 страниц печатного текста. Библиографический список включает 320 наименований на русском и английском языках.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Эпистолярная форма романа Дж. Барта "Письма": традиции и новаторство"

Заключение

Ощущая во второй половине XX столетия кризис художественной литературы, характеризующийся «истощенностью» литературных форм, прежде всего романа, американский писатель и литературовед Джон Барт в конце 1970-х годов создает своеобразный эпистолярный роман «ПИСЬМА» -«повествование, закрученное, подобно камере Наутилуса или петле Липпеи, которое оказалось странным, как в случае с Клариссой Харлоу» (1: 19) С.Ричардсона. В нем проявилось зрелое постмодернистское чувствование автора, стремящегося обрести глубину в философии словесного искусства, проявляя интерес, прежде всего, к повествовательной форме.

ПИСЬМА» Барта соединили в себе риторические и поэтические элементы эпистолярного романа, получившего расцвет в литературе европейских стран и США в эпоху Просвещения. В нем отразилось взаимодействие коммуникативных повествовательных слоев как пересечений современных течений в литературе, сложность и многообразие мира в целом, а также внутреннего «я» художника.

Осознавая необходимость пересмотра собственного предшествующего литературного творчества как переворота в поэтике нового времени, Барт анализирует этот процесс, берясь за самую неразработанную в литературоведении тему - воспроизведение текстовых оригиналов в соответствии с ходом мысли автора исследования. Проникая вглубь процессов воображения, автор «идентифицируется» сам с собой и анализирует метафоры своих прошлых книг, предлагая читателям воображение как парадигму собственного сознания.

Изображая своих персонажей незавершенными, неясными образами, которые символизируют основные литературные направления, сложившиеся в США во второй половине XX столетия и между которыми художественно организован «большой диалог» в сложившихся новых условиях жизни, Барт фрагментирует свое мышление на «потоки сознания», составившие первичный» уровень повествования, развивающегося линейно в традиционной эпистолярной форме.

В духе постмодернизма Барт отражает в «ПИСЬМАХ» свое представление о действительности, зависящее от точки зрения, которую выбирает наблюдатель, и смена ее ведет к кардинальному изменению самого представления. Полагая восприятие человека разносторонним, писатель сочетает «algebra and fire», безусловно полагая, что четкость эпистолярной формы и эмоциональное содержание не остаются чем-то постоянным, они периодически меняются, порождая необходимость выработки «революционных» теоретических оснований, формальных приемов и методов, чтобы хотя бы на время удовлетворять требованиям исследователей словесности.

А потому отличающееся документальностью и поэтичностью повествование эпистолярного эпоса Барта является а-романом, или, по выражению самого автора, - «Новым Революционным Романом». В произведении в сказочное обрамление «Тысячи и одной ночи» заключен «документальный» роман, в котором литература представлена гротескными фигурами как символами основных направлений современной мысли, роман, сконцентрированный не только на «восполнении» литературы, но и на формировании художника, обладающего новым типом мышления.

Следуя идеологическому рационализму с его культом единого разума, эпохе Просвещения, когда формировались основные жанровые формы европейской художественной прозы, Барт в «ПИСЬМАХ» соединяет различные жанры, представляя собственное видение своих и чужих текстов. Такое проникновение монологического принципа в эпистолярный роман позволяет воспринимать произведение американского постмодерниста как единый текст, отражающий в пределе всю литературу одновременно.

Своеобразное преломление идей автора обнаруживается в использовании выразительных возможностей идеографического письма, пиктографии, которые являются древнейшими знаками, выросшими из рисунков и ставшими схематическими, условными знаками, то есть одним из видов предписьма, посредством чего писатель обращается к истокам письменности. В предваряющих каждую главу романа таблицах, совмещение которых сообщает подзаголовок, письменные знаки приобретают, кроме словесного, еще и слоговое значение.

Соединяя противоречия, синтезируя сосуществующие различные идейные и формальные элементы, различные направления и ценностные критерии, которые в своем сочетании противоречат любому схематическому анализу, Барт создает особую полиструктуру, определяющую как внешние, так и внутренние формы эпистолярного романа.

В этом эпистолярном единстве книга Барта предстает гипертекстом, благодаря которому «ПИСЬМА» теряют линейную составляющую и уподобляются виртуальному миру компьютерной «памяти», построенной по принципу взаимосообщений.

Формируя через письма «потоки сознания» героев как информационные, обеспечивающие коммуникативное общение, Барт осуществляет ломку старых представлений читателей о процессе мышления как «линейном». Поэтизируя «мнимые величины», постоянно меняющие, сдвигающие свои наименования ради «смешения» как принципа пародийной «игры» в романе, Барт пишет «новый» рассказ, который накладывается поверх линейного изображения, затемняя сюжетные линии предшествующих текстов писателя, вызывающе противопоставляя свое творчество «традиции». Позиции начала и конца в произведении становятся несущественными; текст формально читается откуда угодно. Тема в таком кибернетическом пространстве развивается на границах доведенных до предела образов литературных направлений.

Поэтому отмеченное формотворчеством произведение тяготеет к художественному эксперименту, которое подобно идеально завершенному музыкально-театральному представлению.

Нарушающее границы «приливное» повествование отражает мысли грезящего прозаика, который свободно переносится из одного столетия в другое, из одной эпохи в другую, представляя «художественный мир» в эпистолах, поверх которого наложено нелинейное в форме множество расходящихся текстов-вариантов. И в этом заключается главное своеобразие эпистолярного романа «ПИСЬМА», воплотившего концептуальную и художественную задачу автора, - создание нелинейного нарратива в эпистолярной форме, явившегося литературным открытием писателя-постмодерниста Джона Барта.

Смешивая различные стили в пределах эпистолярного, «библиотечного» пространства «ПИСЕМ», писатель децентрирует текст посредством иерархического разрушения, неизвестного линейным текстам. В нем «переплетаются» эпистемология - научное и художественное познание, которое предполагает бескорыстный поиск истины; филология - «смешение» текстовых форм (жанров), а также методология, использующая различные способы, приемы, подходы к анализу литературных произведений, такие как аннотирование и реферирование посредством интуиции и логики. Углубляясь в размышления, наслаивая одни воспоминания на другие, писатель неизбежно разрушает те мысли, которые были отражены в предыдущих произведениях. Поэтому «ПИСЬМА» - это эксперимент путем повторения, или, как уточняет Барт, «эхо-повтора».

Осознавая интерпретирование как системный процесс, вырастающий из предшествующих интерпретаций, Барт в эпистолярном романе вырабатывает собственную художественную модель как многоуровневое метаповествование, трансформирующее литературоведческую науку в науку точную, использующую не только интеллектуально-рациональные, но и художественные методы расследования и таким образом превращающуюся в специфическую форму философствования, что определило своеобразие а-романной формы «ПИСЕМ».

Тяготея к мифологизации и лингвометафорической усложненности художественного текста, Барт понимает «новое письмо» как противодействие «Трагическому Взгляду Идеологии», что также синонимично признанию необходимости воссоздавать в творчестве реальный мир. Одновременно мифология Барта имеет и внутренние основания, так как опирается не только на западноевропейские традиции, но и на архаическое фольклорно-мифологическое сознание коренных жителей Америки, которые воспринимают миф, поддерживающий гармонию в обществе, как свое «Священное Писание». Поэтому синтез элементов историзма и мифологизма в романе, социального реализма и фольклора оказывается романтическим воспеванием национальной самобытности и поисками повторяющихся архетипов, «магическим реализмом», как это явление обозначают на Западе.

Определяя современную автору эпоху как изменяющую жанр, Барт в эпистолярной форме создает модель представления знаний по предмету «Американская литература». Она изображена как синтез риторических и поэтических элементов, что находит выражение в структуре «ПИСЕМ», созданных как «рассказ в рассказе о рассказе», где превалирует логическая база знаний, полученных эмпирическим путем. Обработанные долговременной памятью художника они трансформируются в романе как хорошо структурированные данные, или данные о данных, то есть метаданные. Такое описание истории американской литературы не как простого суммирования, а через философский поиск личности, характерно для эпического произведения.

Через речевую модель, созданную на основе современной теории речевых актов, автор осуществляет и новый подход к изучению литературы и решению литературоведческих проблем, который характеризует романное развитие в «ПИСЬМАХ» в двух противоположных, однако, взаимосвязанных направлениях. Одно - обновленное описание фактических событий в виде репортажа «нового журнализма», в основе которого использование в «документальной прозе» всех средств беллетристики - от диалога до «потока сознания». Бартовские эпистолы свидетельствуют о том, что описание исторических событий, любой отчет о происходящем - уже конструирование художественного нарратива.

В эпистолярном эпосе «ПИСЬМА» этот жанр, отражая с видимой точностью современную культуру, как бы вытесняет старую романную форму с последовательными эпизодами, воображаемой записью диалогов, внутренним монологом, подробным изображением общественных нравов, вниманием к стилю.

Соотнося в литературном произведении сферу бытия с бытием математического предмета, т.е. числа, Барт вводит рисунки, математические формулы, чертежи, изображающие «золотой треугольник», также напоминающий о клиновидных записях первых письменных памятников. Все это образует как бы два ряда - звуковой и зрительный, которые «работают» друг на друга и из которых «вырастают» обогащенные образы. Преодолевая ограничения условного буквенного письма, используя разнообразные шрифты, Барт делает рассказ графически живописным, достигая полифонического изображения.

Многозначное название романа в письмах отражает тему произведения, являясь доминантой, на основе которой происходит синтез словесного и пластического образа и которая дает окраску всему произведению в целом. Приращивая к словарным понятиям «письмо» еще одно - «библиотечная вселенная», автор подразумевает системность и сложность «призрачной реальности» своего произведения, название которого становится метафорой мира, автора и романной формы.

В этой искусственной реальности звучащий голос персонажа Автора, наполняя субъективностью и апеллируя к субъекту, является специфическим приемом, указывающим на художественное своеобразие произведения как особую диалогическую форму познания - автора и читателя - посредством художественного произведения. Пересматривая структуралистскую доктрину с позиций коммуникативных представлений о природе искусства, о самом модусе его существования, бартовские «ПИСЬМА» заняли промежуточное положение среди современных философских построений. То есть, представляя художественное произведение частью литературной «вселенной», объективной и независимой ни от автора, ни от читателя, писатель в то же время видит его «растворенным» в сознании читателя. Поэтому можно утверждать, что по своим установкам и ориентациям автор сближается со взглядами представителей нарратологии, которые, не отбрасывая понятие «глубинной структуры» художественного произведения, реализуют ее в процессе «диалогического взаимодействия» писателя и читателя.

Стремясь восстановить утраченное единство человека и мира, писатель представляет «ПИСЬМА» как эпопею эпохи, для которой единство мира потеряло свою очевидность, а потому единым становится образ мыслей, заложенных в памяти человека. Это хранилище познавательных ценностей и традиций, закономерностей, полученных в результате практической деятельности и профессионального опыта писателя, представляется в романе как объяснения более личного и более культурного свойства.

Раскрывая глубинные основы образа художника-постмодерниста, писатель раскрывает этический поиск личностной истины посредством внутренней работы души и мысли, споря с самим собой ради единения с миром литературы, которая уже имела периоды расцвета в произведениях великих писателей прошлого, таких как J1.H. Толстой, О. де Бальзак, Г. Флобер, У.Фолкнер, М. Пруст и др.

Великий художник в представлении Барта является личностью, отличающейся противоречиями. Однако она едина в своей основе. Со сменой типа художника меняется и литературный стиль, сопровождаемый становлением новых методологических правил, норм, идеалов, ценностных установок, что характеризует автора как артистическую натуру, способную выражать разные точки зрения.

Одним из доминирующих аспектов постмодернистской полистилистики романа является поэтика мифологизирования, опирающаяся на знание писателя античных и библейских мифов, современных научных теорий, а также истории и культуры Соединенных Штатов Америки. Посредством сознательного экспериментирования, а также подсознательной игры воображения писатель создает собственный неомифологизм на грани пародийной демифологизации, который относится к мифологизму второго порядка, что соотносится с универсальной символизацией, повторяющейся циклически.

Стремясь восстановить утраченное единство человека и мира, писатель представляет «ПИСЬМА» как эпопею эпохи, для которой единство мира потеряло свою очевидность, а потому единым становится образ мыслей, заложенных в памяти человека. В новейшую эпоху описание событий, показанное с разнообразных точек зрения несколькими повествователями, явилось мимикрией той коммуникативности, или ее отсутствия, которая стала актуальной проблемой в мире, потрясаемом катаклизмами. «Я не думаю, - пишет Джон Барт, - что дорога нашей Новой Жизни будет без окольных путей, развилок, тупиков, рытвин и пригорков. Один Бог знает, куда она заведет; но это будет (признаюсь с трепетным чувством) первым шагом завтрашнего дня» (1: 743).

177

Список научной литературыВоронцова, Тамара Ильинична, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Barth, J. LETTERS / J. Barth. L.; Toronto ; Sydney ; N. Y., 1979. - 770 p.

2. Barth, J. Lost in the Funhouse: Fiction for Print, Tape, Live Voice / J. Barth. -N. Y„ 1968.-201 p.

3. Barth, J. On with the Story: Stories / J. Barth. Boston ; N. Y.; Toronto ; London; US, 1996.

4. Barth, J. The Friday Book / J. Barth. N. Y., 1984. XX. - 281 p.

5. Барт, Дж. Заблудившись в комнате смеха : рассказы, роман : пер. с англ. / Дж. Барт; послесл. В. Михайлина. СПб., 2001. - 538 с.

6. Барт, Дж. Плавучая опера : роман / Дж. Барт ; пер. с англ. А. Зверева; Конец пути : роман / Дж. Барт ; пер. с англ. В. Михайлина; вступ. ст.

7. A. Зверева. М., 2000. - 496 с.

8. Барт, Дж. Химера : роман : пер. с англ. / Дж. Барт; предисл.

9. B. Лапицкого. СПб., 2000. - 382 с.

10. Бартелм, Д. Белоснежка / Д. Бартельми ; пер. с англ. М. Пчелинцева. -М., 2004. Режим доступа: http://www.goldenunder.sakhaworld.org/ knigi/bartelme3 .htm.

11. Борхес, X. Л. Оправдание вечности : Вымышленные истории / X. Л. Борхес; пер. с исп., ред. и коммент. Б. В. Дубина. СПб., 1999. - 222 с.

12. Борхес, X. Л. Письмена Бога / X. Л. Борхес; сост., авт. вступ. ст. и примеч. И. М. Петровского. М., 1994 ; СПб., 1999. - 510 с.

13. Жид, А. Избранное / А. Жид; пер. с фр. ; сост. и вступ. ст. В. Никитина. -М., 1997.-592 с.

14. Манн, Т. Художник и общество : Статьи и письма : сборник / Т. Манн ; пер. с нем., сост. и предисл. С. Анта. М., 1996. - 440 с.

15. Пинчон, Т. Выкрикивается лот 49 : роман, рассказы : пер. с англ. / Т. Пинчон. СПб., 2000. - 408 с.

16. По, Э. Избранное : в 2 т. / Э. По ; пер. с англ. М., 1996. - Т. 1.- 592 е.; Т.2. - 592 с.

17. Стайн, Г. Автобиография Алисы Б. Токлас / Г. Стайн; пер. с англ. И.Ниновой, поел. С. Лурье. СПб., 2000. - 400 с.

18. Сталь, Ж. де. О литературе, рассмотренной в связи с общественными установлениями / Ж. де Сталь. М., 1989. - 475 с.

19. Стерн, JI. Письма / JI. Стерн ; вступ. ст., сост. и пер. с англ. А. Ливерганта // Вопросы литературы. 2000. Сент. - окт. - С. 235 - 263.

20. Уайлдер, Т. Каббала : роман / Т. Уайлдер ; пер. с англ. и примеч. С. Ильина. СПб., 2001. - 237 с.

21. Уайлдер, Т. Мартовские Иды : Фантазия о последних днях жизни Кая Юлия Цезаря : пер. с англ. / Т. Уайлдер. М., 1999. - 302 с.

22. Фолкнер, У. К. Избранное : пер. с англ. / У. К. Фолкнер ; вступ. ст. и примеч. Е. Салмановой. М., 1997.-512 с.

23. Фолкнер, У. Статьи, речи, интервью, письма / У. Фолкнер. М., 1985. -488 с.

24. Хайнс, Дж. Рассказ лектора : роман / Дж. Хайнс ; пер. с англ. Е. Доброхотовой-Майковой. М., 2003. - 412 с.

25. Исследования по творчеству Дж. Барта

26. Edwards, Т. A Novel of Correspondences : LETTERS by John Barth. 1979. — 30 Sept. - Mode of access: file://A:\barth-letters.html 12.09.2006.

27. Epistolary Fiction and Intellectual Life in a Shattered Culture: Ricardo Piglia and John Barth // Triquarterly (PTQR). Iss. 80.-1990.-Winter.-P. 171 -205.

28. Ben, A. L. Romancing Scheherazade: John Barth's Self-Perpetuating Narrative Machine from The Floating Opera through Chimera (Barth John, Narrative) / A. L. Ben // DAI-A 53/12, June, 1993. P. 4318.

29. Bowen, Z. A Reader's Guide to John Barth / Z. Bowen. Westpoint; Connecticut; L., 1994. - 150 p.

30. Burda, H. E. Redemption in the Novels of John Barth, John Hawkes, and Thomas Pynchon : «By Indirections Find Directions Out» (Hanlet II. I. 66) / H. E. Burda // DAI-A 48/12, June, 1988. P. 3109.

31. Carmichael, Th. The Muses of John Barth: Tradition and Metafiction from Lost in the Funhouse to The Tidewater Tales. Max F. Schulz. Baltimore ; L., 1990 / Th. Carmichael // Modern Philology. - 1993. - Vol. 90, № 3. - P. 457 - 460.

32. Carl, L. A. Omniscience Obscured: A New Mimetics for the Late Twentieth Century / L. A. Carl // DAI-A 55/06, Dec., 1994. P. 1551.

33. Critical Essays on John Barth / ed. by J. Waldmeir. Boston, 1980. - 247p.

34. Harris, Ch. B. Contemporary American Novelists of the Absurd / Ch. B. Harris. New Harven (Conn.), 1971. - 159 p.

35. Harris, Ch. B. John Barth and the Critics : An Overview / Ch. B. Harris // Mississippi Quarterly. 1979. - Spring (vol. XXXII, № 2). - P. 269 - 283.

36. Harris, Ch. B. Passionate Virtuosity : The Fiction of John Barth / Ch. B. Harris. Urbana ; Chicago, 1983. - 220 p.

37. Interviews with Contemporary American Novelists : Anything Can Happen / conducted and ed. by Tom Le Clair and Larry McCaffery. Urbana ; Chicago ; L., 1983.-305 p.

38. Joseph, G. Pamphlets on American Writers: John Barth / G. Joseph. -Minneapolis, 1970. P. 5 - 33.

39. Kozyra-Sakrajda, M. Postmodern Discourses of Love : Pynchon, Barth, Coover, Gass, and Barthelme (Pynchon, Thomas, Barth, John, Coover, Robert, Barthelme, Donald, Gass, William) / M. Kozyra-Sakrajda // DAI-A 56/04, Oct., 1995.-P. 1356.

40. Lampkin, L. M. An Interview with John Barth / L. M. Lampkin // Contemporary Literature. 1988. - Winter (vol. 29, № 4). - P. 485 - 497.

41. Lieberman, A. Rewriting the Self, Writing the Other : An Investigation of Resent American Epistolary Novels. West Virginia Un-ty, 1990. 241 p. / A. Lieberman // DAI-50/10, Apr., 1990. A. 5. P. 2016.

42. Lindsay, A. G. Barthes by Barth : Death, Pleasure and an Author. The Middle and the Late Novels of John Barth (Barth John, Barthes Roland) / A. G. Lindsay // DAI-A 53/11, May, 1993. P. 3909.

43. Literary Theories in Praxis / ed. by Sh. F. Staton. Philadelphia, 1993. -471 p.

44. McConnel, F. D. Four Postwar American Novelists : Bellow, Mailer, Barth and Pynchon / F. D. McConnel. Chicago ; L., 1977.

45. Morrell, D. John Barth : An Introduction / D. Morrell. University Park ; L., 1976.-194 p.

46. Payne, W. D. Figures of Totalization : Paranoia, Metafiction and Cultural Struggle in the United States, 1954 to 1974 (Barth John, Pynchon Thomas, Doctorow E.L.) / W. D. Payne // DAI-A 52/12, June, 1992. P. 4332.

47. Plumley, W. An Interview with John Barth / W. Plumley // Chicago Review (PCHI). 1994. - Vol. 40, iss. 4. - P. 6 - 18.

48. Reilly, Ch. An Interview with John Barth / Ch. Reilly // Contemporary Literature.-1981.-XXII, 1.-P. 1-23.

49. Reilly, Ch. An Interview with John Barth / Ch. Reilly // Contemporary Literature. 2000. - Vol. 41, № 4. - P. 589 - 617.

50. Roamer, M. G. The Paradigmatic Mind: John Barth's LETTERS / M. G. Roamer // Twentieth Century Literature. 1987. - Spring (vol. 33, № 1). -P. 38-50.

51. Scoles, R. The Fabulaters / R. Scoles. N. Y., 1967. - 180 p.

52. Tharpe J. John Barth : The Comic Sublimity of Paradox / J. Tharpe. -Carbondale, 1977.-XI, 133 p.

53. Tilton, J. W. Giles Goat-Boy : Man's Precarious Purchase on Reality / J. W. Tilton. Cosmic Satire in the Contemporary Novel. L., 1977. - P. 43 - 67.

54. Wooley, D. A. Empty «Text», Fecund Voice: Self-Reflexivity in Barth's Lost in the House / D. A. Wooley // Contemporary Literature. 1985. - Winter (XXVI, 4).-P. 460-481.

55. Zhang, B. Paradox of Chinese Boxes : Narrative Reflexivity in Postmodern Fiction (Lessing Doris, Barth John, Thomas D.M.) / B. Zhang // DAI-A 54/03, Sept., 1993.-P. 929.

56. Ziegler, H. Contemporary Writers : John Barth / H. Ziegler / general eds. M. Bradbury, Ch. Bigsby. Methuen ; L ; N. Y., 1987. - 100 p.

57. Гинзбург, JI.Я. О психологической прозе / Л.Я. Гинзбург. Л., 1977. -448 с.

58. Зверев, А. Джон Барт : Истории, рассказанные в плаванье / А. Зверев // Диапазон (Вестник иностранной литературы). 1991. - № 1. - С. 109.

59. Зверев, А. М. Критические очерки о Джоне Барте / А. М. Зверев // РФ: общественные науки за рубежом. Литературоведение. М., 1983. - Сер. 7, № 2. - С. 50-55.

60. Зверев, А. Мифотерапевт Джон Барт / А. М. Зверев // Барт Джон. Плавучая опера : роман / пер. с англ. А. Зверева; Конец пути : роман / пер. с англ. В. Михайлина. М., 2000. - С. 3 - 6.

61. Лучина, Е. И. Особенности интерпретации сюжетов древнегреческих мифов в книге Дж. Барта «Химера» / Е. И. Лучина// Филологические этюды : сб. ст. Саратов, 2000. - С. 89 - 92.

62. Михайлин, В. Послесловие к роману «Конец пути» / В. Михайлин // Иностранная литература. 1999. - № 5. - С. 153 - 154.

63. Черниченко, Л. Л. Барт Дж. Литература истощения / Л. Л. Черниченко // Российский литературоведческий журнал. 1997. - №. 10. - С. 120 - 140.

64. Черниченко, Л. Л. Барт Дж. Сочинения по пятницам : Очерки и публицистика / Л. Л. Черниченко // РФ : общественные науки за рубежом. Сер. 7, Литературоведение. 1986. - № 5. - С. 55 - 58.

65. Шишков, В. Заблудившись среди химер / В. Шишков // Октябрь. 2001. -№8.-С. 155 - 157.

66. Теоретические и историко-литературные работы

67. Beebee, Т. О. Epistolary Fiction in Europe. 1500-1850 / Т. О. Beebee. Cambridge, 1999.-278 p.

68. Black, F. G. The Epistolary Novel in the Late Eighteenth Century. A Descriptive and Bibliographical Study / F. G. Black // Studies in Literature and Philology. Oregon, 1940. - April (№ 2). - 184 p.

69. Bradbury, M. The Modern American Novel / M. Bradbury. Second ed. -Oxford ;N. Y., 1992.-313 p.

70. Derrida, J. «The End of the Book and the Beginning of Writing» / J. Derrida // From Modernism to Postmodernism. An Antology / ed. Lawrence E. Cahoone. USA, 1996.

71. Harris, 0. Out of Epistolary Practice : E-Mail from Emerson, Postcards to Pynchon / O. Harris // American Literary History. Oxford, 2001. - Vol. 13, № 1. -P. 158- 168.

72. Hassan, I. The Right Promethean Fire. Imagination, Science and Cultural Change /1. Hassan. Urbana ; Chicago ; L., 1980. - P. 109 - 114.

73. Hartman, J. Criticism in Wildness / J. Hartman. N. Y.; L., 1980.

74. Hauck, R. B. A Cheerful Nihilism (1971) / R. B. Hauck // Mississippi Quarterly. -1979. Spring (vol. XXXII, № 2).

75. Hipkiss, R. A. The American Absurd: Pynchon, Vonnegut, and Barth / R. A. Hipkiss. Port Washington ; N. Y.; L„ 1984. - 135 p.

76. Hutcheon, L. Literature meets History: counter-discoursive «commix» / L. A. Hutcheon // Anglia. Tubingen, 1999. - Vol. 117, # 1. - S. 4 - 14.

77. Hutcheon, L. A. Poetics of Postmodernism: History, Theory, Fiction / L. A. Hutcheon. N. Y.; L., 1988. - XI, 268 p.

78. International Postmodernism : Theory and Literary Practice / eds. Hans Bertens, Douwe Fokkema. Amsterdam ; Philadelphia : John Publishing Company, 1992-1996.-581 p.

79. Jameson, F. The Political Unconscious : Narrative as a Socially Symbolic Act / F. Jameson Ithaca, 1981.

80. Kettle A. An Introductory to the English Novel : In 2 Volumes / A. Kettle. -London, Toronto, New York Vol. 1., 1969. - 189 p.

81. List of Contemporary Epistolary Novels / access to: http//en.wikipedia.org/wiki

82. Literary History of the United States / eds. R. E. Spiller, W. Thorp and others.-N. Y.; L.; US, 1974.

83. Lodge, D. The Modes of the Modern Writing : Metaphor, Metonymy and the Tipology of Modern Literature / D. Lodge. Chicago, 1988. - 279 p.

84. MacHale, B. Postmodernism Fiction / B. MacHale.-N. Y., 1987.

85. Malherbe, A. J. Sources for Biblical Study. № 19 : Ancient Epistolary Theorists / A. J. Malherbe. Atlanta; Georgia; USA, 1988.

86. Miller, G. The Dissapearance of God / G. Miller. Cambridge (Mass.), 1963.

87. Miller, J. H. Tradition and difference. Review of M.H. Abrams' «Natural supernaturalism» / J. H. Miller // Diacritics. (N. Y.) Baltimore, 1972. - Vol. 2, №2.

88. Megill, A. Prophets of Extremity : Nietzsche, Heidegger, Foucault, Derrida / A. Megill. Berkeley etc., 1985. ХХШ.

89. Mellard, J. M. The Exploded Form : The Modernist Novel in America / J. M. Mellard. Urbana; Chicago ; London, 1980.

90. Nadeau, R. Readings from the New Book on Nature : Physics and Metaphysics in the Modern Novel / R. Nadeau. Amherst, 1981. - 205 p.

91. Norden, R. F. Symbols and Their Meaning / R. F. Norden. N. Y., 1999. -60 p.

92. Philbrick, Th. The American Revolution as a Literary Event. Columbia Literary History of the United States / Th. Philbrick. N. Y., 1988.

93. Rose, S. The Making of Memory : from Molecules to Mind / S. Rose. L.; N. Y., 1992.-380 p.

94. Ruland, R. M. From Puritanism to Postmodernism : A History of American Literature / R. Ruland, M. Bradbury. USA, 1992. - 456 p.

95. Schreiber, A. J. Between Me and Myself: Writing as Strategy and Theme in Clarissa / A.J. Schreiber // Texas Studies in Literature and Language. 1988. — Vol. 30, № 4.

96. Scoles, R. E. Fabulation and Metafiction / R. E. Scoles. Urbana etc.: Univ. of Illinois, 1979.-222 p.

97. Scoles, R. The Fabulators / R. Scoles. N. Y., 1967. - 180 p.

98. Souvage J. An Introduction to the Study of the Novel. With Special Reference to the English Novel/J. Souvage// Foreword by W. Schrickx.. Gent, 1965. - 100 p.

99. Sturgess, Ph. Narrativity : Theory and Practice / Ph. Sturgess. Oxford, 1992. -322 p.

100. The Harper American Literature. Second ed. - N.Y., 1994. - Vol. 1.

101. Tilton, J. W. Cosmic Satire in the Contemporary Novel / J. W. Tilton. -London; US, 1977.-P. 43-68.

102. VanSpanckeren, K. Outline of American Literature / K. VanSpanckeren. -N. Y., 1995.

103. Wheeler, W. A New Modernity? Change in Science, Literature and Politics / W. Wheeler. L.: Lawrence & Wishart, 1999. - X, 173 p.

104. White, H. Figural Realism : Studies in the Mimesis Effect / H. White. -Baltimore ; L., 1999. -XII, 205 p.

105. Williams, O. The essay / O. Williams. L.: Martin Seeker, s. a. - 63 p.

106. Александров, Д. H. Риторика / Д. Н. Александров. М., 2000. - 536 с.

107. Алиева, И. А. Опыт системно-аналитического исследования исторической поэтики народных песен / И. А. Алиева, JI. А. Астафьева, В. М. Гацак и др. // Фольклор. Поэтическая система. -М., 1977.

108. Американская литература : проблемы развития методов и жанров: сб. науч. тр. Краснодар, 1990. - 134 с.

109. Американская художественная культура в социально-политическом контексте 70-х годов XX века : сб. статей; отв. ред. А.С. Мулярчик, В.П. Шестаков. М., 1982. - 270 с.

110. Андреев, JI. Жан-Поль Сартр. Свободное сознание и XX век / Л. Андреев. -М, 1994.

111. Андреев, Л. Сюрреализм / Л. Андреев. М., 1972. - 232 с.

112. Арнольд, И. В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность / И. В. Арнольд. СПб., 1999. - 444 с.

113. Ауэрбах, Э. Мимесис: Изображение действительности в западноевропейской литературе / Э. Ауэрбах. М., 2000. - 558 с.

114. Баевский, В. С. Лингвистические, математические, семиотические и компьютерные модели в истории и теории литературы / B.C. Баевский. М., 2001.-336 с.

115. Базы знаний интеллектуальных систем / Т. А. Гаврилова,

116. B. Ф. Хорошевский. СПб., 2001. - 384 с.

117. Баранов О. Гипертекстовая субкультура // О.Баранов / Знамя. 1997. № 7.1. C. 202-205.

118. ИЗ. Барт, Р. Избранные работы : Семиотика. Поэтика / Р. Барт. М., 1980. -615 с.

119. Бахтин, М. М. Вопросы литературы и эстетики / М. М. Бахтин. М., 1975.-504 с.

120. Бахтин, М. М. К методологии литературоведения / М. М. Бахтин // Контекст 1974 : Литературно-теоретические исследования: сб. ст. / [ред. Н. К. Гей и др.]. - М., 1975. - 360 с.

121. Бахтин, М. М. Проблемы творчества Достоевского / М. М. Бахтин. 4-е изд. - М., 1979.-320 с.

122. Бахтин, М. М. Работы 1920-х годов /М. М. Бахтин.-М., 1971.

123. Бахтин, М. М. Ученый сальеризм / М. М. Бахтин // Волошинов, В. Н. Статьи / В. Н. Волошинов, П. Н. Медведев, И. И. Канаев. М., 1996.

124. Бахтин, М. М. Формальный метод в литературоведении: Критическое введение в социологические науки (Бахтин под маской) / М. М. Бахтин. М., 2003.- 192 с.

125. Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества / М. М. Бахтин. М., 1979.-424 с.

126. Бахтин, М. М. Эпос и роман / М. М. Бахтин. СПб., 2000. - 302 с.

127. Бачелис, JI. Заметки о символизме / JI. Бачелис. М., 1994. - 197 с.

128. Бельчиков, Ю. А. Стилистика и культура речи / Ю. А. Бельчиков. М., 2000.- 160 с.

129. Богат, Е. .Что движет солнце и светила: любовь в письмах выдающихся людей/Е. Богат.-М., 2001.-383 с.

130. Бочаров, С.Г. О композиции «Дон Кихота» / С.Г. Бочаров // Сервантес и мировая литература. М., 1969.

131. Бочкарева, Н. С. Роман о художнике как «роман творения» : генезис и поэтика / Н. С. Бочкарева. Пермь, 2000. - 252 с.

132. Бретон, А. Антология черного юмора / коммент., вступ. ст. С. Дубина. -М., 1999.-543 с.

133. Бретон, А. Первый манифест сюрреализма / А. Бретон // Называть вещи своими именами. Программные выступления мастеров западноевропейской литературы XX века. М., 1986.

134. Бродский, И. Вершины великого треугольника / И. Бродский // Звезда. -1996. -№ 1.-С. 225-233.

135. Бутов, М. Отчуждение славой : о современной постмодернистской литературе. / М. Бутов // Новый мир. 2000. - № 2. - С. 188 - 209.

136. Бюхнер, Г. Письмо родным, февраль 1834 г. // Г. Бюхнер. Пьесы. Проза. Письма ; пер. Ю. Архипова.

137. В перспективе культурологии : повседневность, язык, общество / Рос. ин-т культурологи ; редкол.: О. К. Румянцев (отв. ред.) и др.. М., 2005. - 528 с.

138. Бенедиктова, Т. Д. Интеллектуальный герой в современной американской прозе / Т. Д. Бенедиктова // Проблемы американистики. М., 1986. - С. 261 - 275.

139. Бенедиктова, Т. Д, «Разговор по-американски» : дискурс торга в литературной традиции США / Т. Д. Бенедиктова. М., 2003. - 328 с.

140. Веселовский, А. Н. Историческая поэтика / А. Н. Веселовский. М., 1989. -648 с.

141. Вико, Дж. Основания новой науки об общей природе наций : пер. с итал. / Дж. Вико. М.; Киев, 1994. - 617 с.

142. Виноградов, В. В. О языке художественной прозы / В. В. Виноградов; послесл. А. П. Чудакова. М., 1980. - 360 с.

143. Виноградов, В. В. Проблема авторства и теория стилей / В. В. Виноградов. М., 1961.-614 с.

144. Виноградов, В. В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика / В. В. Виноградов. М., 1963. - 254 с.

145. Виноградов, В. В. Сюжет и стиль : Сравнительно-историческое исследование / В. В. Виноградов. М., 1963. - 192 с.

146. Герхард, М. И. Искусство повествования : Литературное исследование «1001 ночи» / М. И. Герхард; пер. с англ. А. И. Матвеева. М., 1984. - 454 с.

147. Гиленсон, Б. А. История литературы США / Б. А. Гиленсон. М., 2003. -703 с.

148. Гинзбург, Л. Я. О психологической прозе / Л. Я. Гинзбург. -Л.,1977.-448с.

149. Гиршман, М. М. Литературное произведение. Теория и практика анализа /М. М. Гиршман.- М., 1991. 160 с.

150. Гогиберидзе, Г. М. Диалог культур в системе литературного образования / Г. М. Гогиберидзе. М., 2003. - 183 с.

151. Григорьян, А. Анализ структуры литературного произведения / А. Григорьян. Ереван, 1984. - 187 с.

152. Денисова, Т. Н. Современный американский роман : Социально-критические тенденции / Т. Н. Денисова. Киев, 1976. - 306 с.

153. Денисова, Т. Н. Экзистенциализм и современный американский роман / Т. Н. Денисова. Киев, 1985. - 245 с.

154. Деррида, Ж. Структура, знак и игра в дискурсе гуманитарных наук / Ж. Деррида // Вестник Московского университета. Сер. 9, Филология. 1995. №5.-С. 170-189.

155. Дима, А. Принципы сравнительного литературоведения / А. Дима. М., 1977.-229 с.

156. Динсмор, Дж. Ментальные пространства с функциональной точки зрения // Язык и интеллект. М., 1996.

157. Елистратова, А.А. Английский роман эпохи Просвещения / А.А. Елистратова. М., 1966. - 472 с.

158. Есин, А. Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения /А.Б.Есин.-М., 1998.-247 с.

159. Жирмунский, В. М. Введение в литературоведение: курс лекций / В. М. Жирмунский. СПб., 1996. - 440 с.

160. Жирмунский, В. М. Сравнительное литературоведение. Восток и Запад / В. М. Жирмунский. Л., 1979. - 496 с.

161. Жирмунский, В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика / В. М. Жирмунский Л, 1977. - 406 с.

162. Зарубежная литература второго тысячелетия. 1000-2000 / Л. Андреев, Г. К. Корсиков, Н. Т. Пахсарьян и др.. -М., 2001. 335 с.

163. Зарубежная мемуарная и эпистолярная литература : межвуз. сб. / отв. ред. В. Е. Балахонов.. Л., 1987. - 181 с.

164. Зарубежная новелла: сб. ст. М., 1962. -170 с.

165. Зарубежная литература XX века / Л.Г. Андреев, А.В. Карельский и др.. М., 2003.-559 с.

166. Затонский, Д. А был ли Франсуа Рабле ренессансным гуманистом? (Опыт «постмодернистской» интерпретации «Гаргантюа и Пантагрюэля») // Вопросы литературы. 2000. - Сент. - окт. - С. 208 - 234.

167. Засурский, Я. Н. Американская литература XX в. / Я. Н. Засурский. М., 1984.-503 с.

168. Зверев, А. Дворец на острие иглы : Из художественного опыта XX века / А. М. Зверев. М. : Сов. писатель, 1989. - 407 с.

169. Зверев, А. М. Американский роман 20-х 30-х годов / А. М. Зверев. - М., 1982.-256 с.

170. Зверев, А. М. Модернизм в литературе США / А. М. Зверев. М., 1979. -318 с.

171. Зверев, А. Смеющийся век / А. Зверев // Вопросы литературы. 2000. -Июль - авг. - С. 3 - 37.

172. Зверев, А. Современная Америка в постмодернистском изображении (Д. Бартельм, Д. Барт, С. Сонтаг) / А. Зверев // Идеологическая борьба и современная культура Запада. -М., 1988. С. 173-191.

173. Землянова, J1. М. Современное литературоведение в США : Теоретические направления и конфронтации 1920-1980-х / JI. М. Землянова. -М., 1990.-277 с.

174. Зенкин, С. Учитель для умных / С. Зенкин // Иностранная литература. -2005. -№ 1.-С. 277-279.

175. Зинченко, В. Г. Методы изучения литературы. Системный подход / В. Г. Зинченко, В. Г. Зусман, 3. И. Кирнозе. М., 2002. - 200 с.

176. Злобин, Г. П. По ту сторону мечты : Страницы американской литературы XX в. / Г. П. Злобин. М., 1985. - 335 с.

177. Зыкова, Е. П. Эпистолярная культура XVIII века и романы Ричардсона /Е.П. Зыкова // Мировое древо: ARBOR MUNDI. М., 2000. - Вып. 7. -С. 129- 155.

178. Иванов, В. И. Родное и вселенское / В. И. Иванов ; сост., вступ. ст. и примеч. В. М. Толмачева. М., 1994. - 428 с.

179. Иванов, В. В. Избранные труды по семиотике и истории культуры /В.В.Иванов. Т. 1.-М., 1998.-911 с.

180. Ильин, И. П. Постмодернизм : От истоков до конца столетия: эволюция научного мифа / И. П. Ильин. М., 1998. - 255 с.

181. Ильин, И. П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм / И. П. Ильин. М., 1996. - 255 с.

182. Ильин, И. П. Теория знака Ж. Деррида и ее воздействие на современную критику США и Западной Европы / И. П. Ильин // Ильин, И. П. Семиотика. Коммуникация. Стиль. М., 1983. - С. 108 - 125.

183. История литературы США. М., 1997. - Т. 1. - 831 е.; Т. 2. - 463 е.; Т. 3. -614 е.; Т. 4.-992 с.

184. Канке, В. А. Основные философские направления и концепции науки. Итоги 20 столетия / В. А. Канке. М., 2000. - 320 с.

185. Катаржина, С. Ю. Этикетные формулы в письмах к друзьям русской творческой интеллигенции начала XX в. : автореф. дис. . канд. филол. наук. Ижевск. 2001. - 24 с.

186. Кентавр: Эрнст Неизвестный об искусстве, литературе и философии / сост. А. Леонг. М., 1992. - 240 с.

187. Киреева, Н. В. Постмодернизм в зарубежном литературоведении / Н. В. Киреева. М., 2004. - 214 с.

188. Клюев, Е. В. Речевая коммуникация / Е. В. Клюев. М., 2002. - 320 с.

189. Козлов, А. С. Основные течения литературоведческой мысли США в XX столетии / А. С. Козлов // США. Канада : Экономика политика -культура. - 2000. - № 8. - С. 80 - 91.

190. Козьякова, М. И. История. Культура. Повседневность. Западная Европа: от античности до 20 века / М. И. Козьякова. М., 2002. - 360 с.

191. Компаньон, А. Демон теории: Литература и здравый смысл / А. Компаньон ; пер. с фр. С. Зенкина. -М., 2001. 333 с.

192. Корман, Б. О. Избранные труды по теории и истории литературы / Б. О. Корман. Ижевск, 1992.

193. Кофтун, Е. Н. Поэтика необычайного : Художественные миры фантастики, волшебной сказки, утопии, притчи и мифа / Е. Н. Кофтун. М., 1999.

194. Кутырев, В. А. Культура и технология : борьба миров / В. А. Кутырев. -М., 2001.-240 с.

195. Ланге, В. «Элементарные частицы» Уэльбека и мениппова сатира : О литературе и цинизме / В. Ланге // Иностранная литература. Пер. с нем. Е. Драйтовой. - 2005. № 2. - С. 237 - 255.

196. Лейдерман, Н. Л. Современная русская литература / Н. Л. Лейдерман, М. Н. Липовецкий : в 3 кн. М., 2001.

197. Лейтес, Н. С. Конечное и бесконечное / Н. С. Лейтес. Пермь, 1992. -121 с.

198. Лекторский, В. А. Эпистомология классическая и неклассическая /В. А. Лекторский. -М., 2001.-255 с.

199. Лиотар, Ж.-Ф. Состояние постмодерна / Ж.-Ф. Лиотар. М.; СПб., 1998. -160 с.

200. Литература США в 70-е годы XX века / под ред. Я. Н. Засурского. М., 1983.-367 с.

201. Литературоведение как проблема : тр. Науч. совета «Наука о литературе в контексте наук о культуре» : памяти А. В. Михайлова посвящается. М., 2001.-600 с.

202. Лотман, Ю. М. Анализ поэтического текста / Ю. М. Лотман. Л., 1972. -272 с.

203. Лотман, Ю. М. Ассиметрия и диалог // Лотман Ю. М. Семиосфера. -СПб, 2000.-С. 591 -603.

204. Лосев, А. Ф. Форма Стиль - Выражение / А. Ф. Лосев; общ. ред. А. А. Тахо-Годи и И. И. Маханькова ; сост. А. А. Тахо-Годи. - М, 1995. -944 с.

205. Мальчуков, Л. И. На грани двух сознаний : Диалогизм как принцип поэтики Генриха и Томаса Маннов (1890-1910 гг.) / Л. И. Мальчуков. 527 с.

206. Мамардашвили, М. К. Лекции о Прусте / М. К. Мамардашвили. М, 1995.

207. Мамардашвили, М. К. Превращенные формы (о необходимости иррациональных выражений) / М. К. Мамардашвили // Мамардашвили, М. К. Как я понимаю философию / сост. Ю. П. Сенокосова. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Прогресс, 1992. - 416 с.

208. Маньковская, Н. Б. Эстетика постмодернизма / Н. Б. Маньковская. СПб, 2000.-347с.

209. Межкультурная коммуникация : межвуз. сб. науч. тр. / Перм. гос. ун-т. -Пермь, 2004. 276 с.

210. Мелетинский, В. М. Введение в историческую поэтику эпоса и романа / В. М. Мелетинский. М., 1986. - 320 с.

211. Мелетинский, В. М. Историческая поэтика новеллы / В. М. Мелетинский. -М., 1990.-280 с.

212. Мелетинский, В. М. О литературных архетипах / В. М. Мелетинский. -М., 1994.- 133 с.

213. Мелетинский, В. М. Поэтика мифа / В. М. Мелетинский. М., 1976. -406 с.

214. Мендельсон, М. Роман США сегодня на заре 80-х годов / М. Мендельсон - 2-е изд., доп. -М., 1983. - 416 с.

215. Минералов, Ю. И. Теория художественной словесности (поэтика и индивидуальность) / Ю. И. Минералов. М., 1999. - 360 с.

216. Михайлов, А. В. Языки культуры : учеб. пособие по культурологии / А. В. Михайлов. М., 1997. - 909 с.

217. Многообразие романных форм в прозе Запада второй половины XX столетия / под ред. проф. В. А. Пестерева. Волгоград, 2005. - 284 с.

218. Морозов, А. «Симплициссимус» и его автор / А. Морозов. JL, 1984. -206 с.

219. Мулярчик, А. С. Поворот к многоликому реализму. Литература США в конце XX в. / А. С. Мулярчик // США : экономика, политика, идеология. -1997.-№1.-С. 83 -92.

220. Мулярчик, А. С. Современный реалистический роман США. 1945-1980 / А. С. Мулярчик. М., 1988. - 172 с.

221. Мулярчик, А. С. Спор идет о человеке : О литературе США второй половины XX века А. С. Мулярчик. М., 1985. - 359 с.

222. Мущенко, Е. Г. Поэтика сказа / Е. Г. Мущенко, В. П. Скобелев, Л. Е. Кройчик. Воронеж, 1978. - 286 с.

223. Николюкин, А. Н. Американский романтизм и современность / А. Н. Николюкин- М., 1968. 410 с.

224. Никитин В. Андре Жид : Вехи творческого пути / В. Никитин // Жид А. Избранное: Пер. с фр. / Сост. и вступ. ст. В. Никитина. М., 1997. - С. 5 -18.

225. Нинова И. О Гертруде Стайн / И. Нинова // Г. Стайн. Автобиография Алисы Б. Токлас. Пер. с англ. И. Ниновой. - СПб., 2000. - С. 380 - 385.

226. Ницше, Ф. Рождение трагедии из духа музыки, или Эллинство и пессимизм / Ф. Ницше // Ницше Ф. Соч.: в 2 т. М., 1990. - Т. 1.

227. Новоселова, И. Г. Развитие жанра эссе как тенденция литературного процесса 60-80-х годов / И. Г. Новоселова. Владивосток, 1990. - 24 с.

228. Ортега-и-Гассет, X. Эстетика. Философия культуры / X. Ортега-и-Гассет.-М., 1991.

229. Паскаль, Б. Мысли / Б.Паскаль / Пер. с фр. Вступ. ст. и коммент. Ю.А. Гинзбург. М., 1994. - 478 с.

230. Пестерев, В. А. Гротескно-фантастическая форма романа Г. Грасса «Жестяной барабан» / В. А. Пестерев // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 8, Литературоведение. Журналистика. -Вып. 2. Волгоград, 2002. - С. 10 - 18.

231. Пестерев, В. А. Модификации романной формы в прозе Запада второй половины XX столетия / В. А. Пестерев. Волгоград, 1999. - 110 с.

232. Пестерев, В. А. Постмодернизм и поэтика романа : Историко-литературные и теоретические аспекты / В. А. Пестерев. Волгоград, 2001. - 40 с.

233. Пестерев, В. А. Роль автора в современном зарубежном романе как художественная проблема / В. А. Пестерев. Волгоград, 1996. - 76 с.

234. Пигалев, А. И. Призрачная реальность культуры : (Фетишизм и наглядность невидимого) / А. И. Пигалев. Волгоград, 2003. - 354 с.

235. Писатели США. Краткие творческие биографии / Сост. и общ. редакция Я. Засурского, Г. Злобина, Ю. Ковалева.. М., 1990. - 624 с.

236. Писатели США о литературе : сб. ст. : пер. с англ. / ред. М. Тугушева ; коммент. и краткий библиогр. справ. В. Чаковского. М., 1974. - 413 с.

237. Писатели США о литературе / сост. А. Николюкин. М., 1982. - Т. 1. -294 е.; Т. 2.-455 с.

238. Плотин. Избранные трактаты в двух томах / Плотин. М., 1994. - Т. 1.

239. Полторацкая, Н. И. Новый роман в контексте культуры Франции 60-х годов / Н. И. Полторацкая // Литература в контексте культуры. (Проблемы истории зарубежных литератур) / отв. ред. А. Г. Березина.. СПб., 1998. -Вып. 5.-С. 31-41.

240. Поляков, М. Вопросы поэтики и художественной семантики / М. Поляков. М., 1978. - 448 с.

241. Поспелов, Г. Н. Проблемы истор. развития литературы / Г. Н. Поспелов.

242. Поспелов, Г. Н. Стадиальное развитие европейских литератур / Г. Н. Поспелов. М., 1988. - 206 с.

243. Проблемы изучения литературного пародирования : межвуз. сб. науч. ст. / сост.: Н. Т. Рымарь, В. П. Скобелев. Самара, 1996. - 153 с.

244. Проблемы метода и поэтики в зарубежных литературах : межвуз. сб. науч. тр. Пермь, 2002. - 227 с.

245. Проблемы новейшей литературы США : сб. ст. / [Ред. К.А. Шаховой.]. -Киев, 1981.-239 с.

246. Прозоров, В. Г. Ступени свободы : Очерки истории и литературы США: 1950-2000 / В. Г. Прозоров. Петрозаводск, 2001. - 344 с.

247. Пропп, В. Я. Морфология сказки / В. Я. Пропп. М., 1969. - 168 с.

248. Рильке, Р.-М. Ворпсведе. Опост Роден. - Письма. - Стихи / Р.-М. Рильке // Сборник. Переводы. Вступит. Статья И.Д. Рожанского.. - М., 1971.-455 с.

249. Рогинская, О. О. Эпистолярный роман : Поэтика жанра и его трансформация в русской литературе : автореф. дис. . канд. филол. наук / О. О. Рогинская. М., 2002. - 14 с.

250. Руднева, Е. Г. Пафос художественного произведения (из истории проблемы) / Е. Г. Руднева. М, 1977. - 162 с.

251. Рымарь, Н. Т. Введение в теорию романа / Н. Т. Рымарь. Воронеж, 1989. -268 с.

252. Рымарь, Н. Т. Поэтика романа / Н. Т. Рымарь. Куйбышев, 1990. - 254 с.

253. Рымарь, Н. Т. Современный западный роман. Проблемы эпической и лирической формы / Н. Т. Рымарь. Воронеж, 1978. - 128 с.

254. Салманова Е. История блестящих поражений / Е. Салманова // У.К. Фолкнер. Избранное / Пер. с англ.; Вступ. ст. и прмеч. Е. Салмановой. М, 1997.-С. 3-17.

255. Сартр, Ж.-П. Ситуации : Антология литературно-эстетической мысли: Что такое литература? Статьи. Эссе / сост. и предисл. С. Великовского. М, 1997.-431 с.

256. Свободный взгляд на литературу : Проблемы современной филологии : сб. ст. к 60-летию науч. деят. акад. Н.И. Балашова. М, 2002. - 448 с.

257. Сиоран. Искушение существованием / Сиоран ; пер. с фр. и предисл. В. А. Никитина ; общ. ред. и примеч. И. С. Вдовиной. -М, 2003.-431 с.

258. Скоропанова, И. С. Русская постмодернистская литература: новая философия, новый язык / И. С. Скоропанова. СПб., 2001. - 416 с.

259. Современные проблемы романа в советском и зарубежном литературоведении : сб. обзоров. М, 1984. - 232 с.

260. Сокал, А. Интеллектуальные уловки: критика современной философии постмодерна / А. Сокал, Ж. Брикман ; пер. с англ. А. Костиковой и Д. Крамчкина.. М, 2002.

261. Солганик, Г. Я. Стилистика текста / Г. Я. Солганик 3-е изд. - М, 2001. -256 с.

262. Стеценко, Е. А. Судьбы Америки в современном романе США / Е. А. Стеценко. М, 1994. - 239 с.

263. Стеценко, Е. А. Экологическое сознание в современной американской литературе / Е. А. Стеценко. М, 2002. - 319 с.

264. Тамарченко, Н. Д. Теоретическая поэтика / Н. Д. Тамарченко. М., 2004. -400 с.

265. Таранов, П. С. Острая Философия : Выдающиеся сюжеты овладения неизвестным / П. С. Таранов. Симферополь, 1998. - 560 с.

266. Тертерян, И. Кровавая роза в сертанах / И. Тертерян, Е. Костюкович // Льоса, М. В. Война конца света / М. В. Льоса. М., 1987. - С. 5 - 18.

267. Тлостанова, М. В. Проблема мультикультуризма и литература США конца XX века / М. В. Тлостанова. М., 2000. - 400 с.

268. Тодоров, Ц. Введение в фантастическую литературу / Ц. Тодоров. М., 1997.- 144 с.

269. Тодоров, Ц. Теории символа : пер. с фр. / Ц. Тодоров. М., 1999. - 384 с.

270. Томашевский, Б. В. Стилистика / Б. В. Томашевский. 2-е изд. - Л., 1987.-288 с.

271. Томашевский, Б. В. Теория литературы. Поэтика / Б. В. Томашевский. -М., 1996.-333 с.

272. Тынянов, Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино / Ю. Н. Тынянов. -М, 1977.-576 с.

273. Урнов, Д. М. Литературное произведение в оценке англо-американской «новой критики» / Д. М. Урнов ; отв. ред. А. С. Мясников. М., 1982. -264 с.

274. Усманова, А. Р. Умберто Эко: парадоксы интерпретации / А. Р. Усманова. -Минск, 2000.-200 с.

275. Успенский, Б. Поэтика композиции / Б. Успенский. СПб., 2000. - 352 с.

276. Фрейд, 3. Толкование сновидений / 3. Фрейд. Ереван, 1991. - 448 с.

277. Фрейденберг, О. М. Миф и литература древности / О. М. Фрейденберг. -М., 1998.-798 с.

278. Фромм, Э. Искусство любви / Э. Фромм. Минск, 1980. - 80 с.

279. Хализев, В. Е. Теория литературы / В. Е. Хализев. М., 2002. - 437 с.

280. Художественные ориентиры зарубежной литературы XX века / Ред. колл.: А.Б. Базилевский и др.. М., 2002. - 568 с.

281. Чигридова, Н. Ю. Речевое поведение коммуниканта в жанре деловых эпистолярий : автореф. дис. канд. филол. наук/Н. Ю. Чигридова. Волгоград, 2000. - 24 с.

282. Чудаков, А. П. Виноградов и теория художественной речи начала XX в. / А. П. Чудаков // Виноградов В.В. О языке художественной прозы: Избр. труды.-М, 1980.-С. 285 -315.

283. Шевцов, А. А. Самопознание и субъективная психология / А. А. Шевцов. СПб., 2003. - 424 с.

284. Шишков, И. 3. Современная западная философия. Очерки истории / И. 3. Шишков. М., 2004. - 336 с.

285. Шмид, В. Нарратология / В. Шмид. М., 2003. - 312 с.

286. Шнитке, А. Полистилистические тенденции современной музыки / А. Шнитке // Беседы с Альфредом Шнитке. М., 1994. - С. 143 - 146.

287. Шрёдингер, Э. Что такое жизнь? С точки зрения физика / Э. Шрёдингер ; пер. с англ. и предисл. А.А. Малиновского и Г.Г. Порошенко. М., 1972. -88 с.

288. Эйзенштейн, С. М. Собрание сочинений : в 6 т. / С. М. Эйзенштейн. М., 1971.-Т.3.-671 с.

289. Эко, У. Открытое произведение: Форма и неопределенность в современной поэтике / У. Эко. СПб., 2004.

290. Эпштейн, М. Парадоксы новизны : О литературном развитии в XIX-XX веках / М. Эпштейн. М., 1988. - 416 с.

291. Эпштейн, М. Н. Философия возможного / М. Н. Эпштейн. СПб., 2001. -334 с.

292. Эшби, У. Р. Конструкция мозга. Происхождение адаптивного поведения : пер. с англ. / У. Р. Эшби. М., 1962. - 398 с.

293. Юнг, К. Г. Об отношении психотерапии к спасению души : пер. с англ. / К. Г. Юнг // К. Г. Юнг. Бог и бессознательное. М., 1998. - 477 с.1. Справочная литература

294. Advanced Learner's Dictionary of Current English / ed. A. S. Hornby and others.,-L., 1974.-1037 p.

295. Millet, F. B. Contemporary American Authors : A Critical Survey and 219 Bio-Bibliographies / Fred B. Millet. -N. Y., 1944. 716 p.

296. New Larousse Encyclopedia of Mythology. Introduction by Robert Graves. -L.; N. Y.; Sydney ; Toronto, 1975.-500 p.

297. Seymor-Smith, M. Who's Who in Twentieth Century Literature / M. Seymor-Smith.-N. Y., 1976.-573 p.

298. The New Encyclopedia Britannica : In 29 v. L., 1987. - Vol. 2. - 984 c.

299. The Oxford Companion to Music / ed. by Percy A. Scholes. L. ; Oxford ; N. Y., 1977.- 1189 p.

300. The Wordsworth Companion to Literature in English / ed. by Ian Ousby ; foreword by M. Atwood. Cambridge ; L., 1994. - 1036 p.

301. Webster's New World Dictionary of American English / ed. : Victoria Neufeld, David B. Guralnik. Cleveland; New York, 1988. - 1574 p.

302. Webster's Third New International Dictionary of the English Language. -Unabridged. Springfield; Massachusetts ; USA, 1981. - 2665 p.

303. Who's Who in the Ancient World : A Handbook to the Survivors of the Greek and Roman Classics : selected with an introduction by B. Radice. England, 1978.-336 p.

304. Всемирная история : пер. с англ. Лондон ; Нью Йорк ; Сидней; Монреаль ; М., 2001.-752 с.

305. Жизнь и культура США : Лингвострановедческий словарь. Волгоград, 1998.-416 с.

306. Ильин, И. П. Постмодернизм: словарь терминов / И. П. Ильин. М., 2001.-384 с.

307. Квятковский, А. Поэтический словарь / А. Квятковский. М., 1966. -375 с.

308. Краткая литературная энциклопедия / гл. ред. А. А. Сурков. М., 1971.

309. Кто есть кто в классической мифологии : энцикл. слов. / А. П. Кондрашев. М., 2002. - 768 с.

310. Краткая литературная энциклопедия. Т. 1-9. - М. : Сов. энцикл., 1962 -1978.

311. Литературная энциклопедия : В 12т./ редколл.: И. М. Беспалов и др.. -М.-Т. 4, 1930.-717 с.

312. Литературный энциклопедический словарь : в 2 т. / под общ. ред.

313. B. М. Кожевникова и П. А. Николаева. М., 1987. - 750 с.

314. Литературоведческие термины : (материалы к словарю). Вып. 2. -Коломна, 1999.

315. Литературная энциклопедия терминов и понятий / гл. ред. и сост. А. Н. Николюкин. -М., 2001. 1600 стб.

316. Математическая энциклопедия : В 5 т. / Гл. ред. И.М. Виноградов.. М., 1985. - Т. 2. - 1104 е.; Т. 5. - 1248 с.

317. Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины : энцикл. справ. М., 1999. - 320 с.

318. Современный словарь-справочник по литературе / сост. и науч. ред.

319. C. И. Кормилов. М., 2000. - 699 с.

320. Теоретическая поэтика : Понятия и определения / авт.-сост. Н. Д. Тамарченко. М.: РГГУ, 2002. - 467 с.

321. Современный философский словарь / под ред. В. Е. Кемерова и др.. -М.; Бишкек ; Екатеринбург, 1996. 602 с.

322. Тресиддер, Дж. Словарь символов / Дж. Трессидер ; пер. с англ. С. Палько. М., 1999. - 448 с.

323. Христианство : энцикл. сл.: в 3 т. -М., 1993. Т. 1.-861 с.

324. Энциклопедия символизма: Живопись, графика и скульптура. Литература. Музыка / Ж. Кассу, П. Брюнель, Ф. Клодон и др.. М., 1999. - 428 с.

325. Энциклопедический словарь : В 41 т. / Начат проф. И. Е. Андреевским, продолж. под ред. К. К. Арсеньева и засл. проф. О. О. Петрушевского. -СПб., 1890 1904. - Т. 2. - 478 с.