Эрвин Давидович Гримм в Петербургском университете: академическое сообщество позднеимперского периода

Беляева, Оксана Михайловна

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Эрвин Давидович Гримм в Петербургском университете: академическое сообщество позднеимперского периода

Год: 2011
Автор научной работы: Беляева, Оксана Михайловна
Ученая cтепень: кандидата исторических наук
Место защиты диссертации: Санкт-Петербург
Код cпециальности ВАК: 07.00.02

Диссертация по истории на тему 'Эрвин Давидович Гримм в Петербургском университете: академическое сообщество позднеимперского периода'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эрвин Давидович Гримм в Петербургском университете: академическое сообщество позднеимперского периода"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ИНСТИТУТ ИСТОРИИ

005003746

Беляева Оксана Михайловна

Эрвии Давидович Гримм в Петербургском университете: академическое сообщество поздиеимперского периода

Специальность: 07.00.02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

2 4 НОЯ 2011

Санкт-Петербург 2011

005003746

Работа выполнена на факультете истории Европейского университета в Санкт-Петербурге

Научный руководитель:

доктор исторических наук Виктор Моисеевич Панеях

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук Ольга Борисовиа Кох

кандидат исторических наук Евгений Анатольевич Ростовцев

Ведущая организация:

Институт российской истории РАН

Защита состоится 27 декабря 2011 г. в 14.30 на заседании Диссертационного совета Д.002.200.01 по защите диссертаций на соискаиие ученой степени доктора исторических наук при Санкт-Петербургском институте истории РАН по адресу: 197110, Санкт-Петербург, ул. Петрозаводская, д. 7.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Санкт-Петербургского института истории РАН

Автореферат разослан 2011 г.

Ученый секретарь Диссертациош Кандидат исторических наук

П.В. Крылов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность. Развитие современной исторической науки не обходится без учета существующего наследия предшествующих поколений ученых. К сожалению, в советский период многие историки дореволюционного времени, признанные советской исторической наукой буржуазными, были надолго забыты, и до сих пор мало что известно об их жизни и творчестве. Такая судьба постигла и историка, профессора Эрвина Давидовича Гримма (1870-1940). В Советской России за причастность к Белому движению Э.Д. Гримму пришлось жестоко поплатиться - он пережил арест, следствие, заключение в психиатрической лечебнице и вскоре после этого скончался. Эти события не могли не сыграть своей печальной роли в том, что имя Э.Д. Гримма как деятеля дореволюционной и отчасти советской эпохи было также надолго предано забвению. Между тем, изучение истории Петербургского университета, особенно в нозднеимперскин период, когда Э.Д. Гримм был на вершине своей административной карьеры, невозможно без обращения к личности и деятельности этого ученого, который являлся не только членом академического сообщества университета, но и долгое время сам его возглавлял.

Исследование академического сообщества Петербургского университета именно в таком ключе, т.е. через призму биографии Э.Д. Гримма, еще не проводилось. Попытка соединить изучение биографии этого ученого и истории функционирования академического сообщества Петербургского университета конца XIX-первой четверти XX вв. предпринята впервые. С одной стороны, выбор фигуры Э.Д. Гримма определяется тем, что его судьба представляет существенный интерес, так как он был последним ректором дореволюционного периода, причем, трижды избирался на этот пост. В его ректорство академическое сообщество переживало наиболее драматические события истории начала XX века - Первую мировую войну, революцию 1917 года, Гражданскую войну. С другой стороны, карьерный путь Э.Д. Гримма являлся в некотором смысле показательным для тех ученых, кому доводилось одновременно совмещать научную и административную сферы деятельности. В то же время Э.Д. Гримм прошел все основные стадии как научного, так и административного роста, поэтому на его примере хорошо видно, из каких составляющих складывалась потенциальная карьера ученого в академическом сообществе. Наконец, изучение именно персоны Э.Д. Гримма, являвшегося представителем известной семьи Гримм, обусловлено необходимостью восполнить до

сих пор существующий в историографии пробел, наличие которого все еще не позволяет составить ясное представление о нем как об ученом, педагоге, политическом деятеле, администраторе, что повышает значимость данного исследования.

Историческое изучение академического сообщества можно объяснить необходимостью более глубокого понимания этого сообщества, особенностей его функционирования и деятельности в нем отдельного человека. Конечно, условия, в которых приходилось существовать академическому сообществу в России, за последние сто лет несколько раз менялись. Однако нельзя не признать, что между академическим сообществом позднеимперского периода и современным существует определенная преемственность в том, что касается его организации, потребностей, ценностных установок, взаимоотношений с властями. Таким образом, представляется, что роль академического сообщества в современной общественно-политической жизни не может быть понята иначе, кроме как в свете его исторического развития.

Объектом исследования является академическое сообщество Петербургского университета в конце XIX - первой четверти XX веков. Предмет исследования -научная и административная карьера, а также общественно-политическая деятельность Э.Д. Гримма.

Хронология исследования. Ограничение исследования концом XIX и первой четвертью XX веков определяется временем пребывания Э.Д. Гримма в Петербургском университете 1887-1918 гг., с трехлетним перерывом (1896-1899), на который пришлась его служба в Казанском университете. С другой стороны, отставка Э.Д.Гримма в 1918 году совпадает с началом кардинальной ломки прежних устоев академического сообщества Петербургского университета, оно постепенно трансформируется под давлением внешних условий, и вместе с тем уходит целая эпоха в жизни университета.

проанализировать межличностные отношения в академическом сообществе, рассмотреть возникавшие внутри него конфликтные ситуации на почве научных, политических, личностных разногласий,' проанализировать взаимоотношения академического сообщества с властями.

Историография. До сих лор не имеется специальных исследований о научном творчестве и личности Э.Д. Гримма. Историографию по теме исследования условно можно разделить на несколько блоков: литература, в которой, так или иначе, рассматриваются отдельные аспекты научной деятельности Э.Д. Гримма; литература по истории Петербургского университета и высшего образования позднеимперского периода и начала советского времени; отчасти привлекались работы об интеллигенции.

Основные вехи биографии Э.Д. Гримма, касающиеся его служебной деятельности, воспроизводятся в немногочисленных дореволюционных и современных справках'. В настоящее время Э.Д.Гримм включен в словарь востоковедов2. В нем, как и в биографических примечаниях некоторых современных изданий, в которых он упоминается, обнаруживаются неточности фактического характера. Исследователи также часто путают двух братьев Гримм - Эрвина Давидовича и его старшего брата Давида Давидовича, так как оба в разное время, а иногда и одновременно, занимали высокие административные посты в Петербургском университете.

В литературе советского времени имя Э.Д. Гримма встречается в работах, посвященных развитию исторической науки в России3. Оценочные суждения об «Исследованиях» Э.Д. Гримма4 содержатся в историографических разделах монографий советских ученых, обращавшихся к проблемам развития римской императорской власти5.

1 Загоскин Н.П. Биографический словарь профессоров и преподавателей императорского Казанского университета (1804-1904). Казань, 1904. Ч. 1. С. 75-76; Преподаватели, учившиеся и служившие в императорском Казанском университете (1805-1903 гг.). Материалы к истории университета. Казань, 1908. Ч. 1. Вып. 3. С. 1397, 1482.

2 Васильков Л. В., Сорокина М.Ю. Люди и судьбы. Библиографический словарь востоковедов - жертв политического террора в советский период (1917 - 1991). СПб., 2003. С. 127.

1 Бууескул В.П. Всеобщая история и ее представители в России в XIX и начале XX века. Л., 1931. Ч. II. С. 22, 212-213; ВалкС.Н. Историческая наука в Ленинградском университете за 125 лег // Избранные труды по историографии и источниковедению. СПб., 2000. С. 32.

4 Гримм Э.Д. Исследования по истории развития римской императорской власти. Римская императорская власть от Августа до Нерона. СПб., 1900. Т. I; он же. Исследования по истории развития римской императорской власти. Римская императорская власть от Гальбы до Марка Аврелия. СПб., 1901. Т. II. * Машкин И А. Принципат Августа. Происхождение и социальная сущность. М.; Л, 1949; Кузищин В.И. Русская историография античности // Историография античной истории / Под ред. В И Кузищина. М., 1980;

Егоров А.В. Рим на грани эпох: проблема рождения и формирования принципата. Л., 1985.

Для современных историографов истории Древнего мира характерно стремление переосмыслить вклад Э.Д. Гримма в развитие русской науки об античности. По мысли Э.Д. Фролова, Э.Д. Гримм «дебютировал в науке как специалист по римской истории, и дебют этот был, как мы теперь понимаем, превосходным»6. Монография В.А. Летяева посвящена изучению наследия дореволюционных антиковедов, незаслуженно забытых и недооцененных в советской историографии7. В.А. Летяев подробно останавливается на рассмотрении обеих монографий Э.Д. Гримма, выявляя то новое, что он привнес в изучение проблемы принципата. Э.Д. Гримма как медиевиста представил в своих работах Ш.С. Хамматов8, затрагивая вопросы его научно-педагогической деятельности в Казанском университете.

В советский период приоритетными направлениями исследований в рамках истории Петербургского университета рубежа Х1Х-ХХ веков были либо изучение истории студенческого революционного движения, либо изучение научных школ и их представителей. Вопросы о восстановлении должности проректора, связанные с проблемой урегулирования конфликтов со студентами и властью, о проректорской деятельности в целом, о путях легализации профессорами студенческого представительства не ставились9. Советские исследователи, занимавшиеся изучением истории высшей школы, обращались к частным проблемам, связанным с функционированием российских университетов, таким как университетское законодательство10, политика правительства в отношении высшей школы". В данных работах академическое сообщество рассматривалось только как объект политики имперских властей.

6 Фролов Э Д. Русская наука об античности: историографические очерки. СПб., 1999. С. 333.

7 Летяев В А. Восприятие римского наследия Российской наукой XIX - начала XX вв. Волгоград 2002 С, 169-171.

* Хамматов Ш.С. Казанский период ЭД Гримма (1896-1899) // Античность: история и историки. Казань, 1997. С. 7-12; он же. Изучение и преподавание медиевистики в учебных заведениях Казани: XIX - начало XX вв : Дисс. ... канд. ист. наук. Казань, 2003.

9 Только сравнительно недавно появилась небольшая статья В С. Брачева, в которой он рассмотрел вопрос о студенческом представительстве с точки зрения противостояния «левых» и «правых» профессоров в 19081909 гг. См.: Брачев B.C. «Дело» академика И.А. Соболевского: из истории самоуправления Санкт-Петербургского университета // Terra Humana. 2008. № 4. С. 46-70.

10 Щетинина Г.И. Университеты в России и устав 1884 г. М , 1976; Савельева В Г. Положение Совета министров 11 июня 1907 года // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1974. Т. 6. С. 281-294; Иванов А Е. Университеты в России в 1905 году //Исторические записки. М., 1971. Т. 88. С. 114-149.

' Лейкипа-СвирскаяВ.Р. Из истории борьбы Петербургского университета с Министерством Кассо // Вестник Ленинградского университета Л , 1947. № 4. С. 151-158; Яковлев В П. Политика царского правительства в университетском вопросе (1905-1910) // Вестник ЛГУ. 1969. № 2. Вып. 1. С. 157-164; Иванов А.Е. Университетская политика самодержавия в конце XIX-начале XX вв // Государственное руководство высшей школой в дореволюционной России и СССР. М., 1979. С 148-169.

Важную проблему, касающуюся жизни академического сообщества, еще в 1947 году поставила В.Р. Лсйкина-Свирская - конфликт министра народного просвещения Л.Л. Кассо с петербургскими профессорами. В статье она упоминает профессора Э.Д. Гримма, но как минимум дважды ошибается с выводами, путая Эрвина Давидовича с его старшим братом Давидом Давидовичем. Такая путаница привела к искажению роли Э.Д. Гримма в конфликте с министром Л.Л. Кассо. До сих пор никто из исследователей не попытался поставить под сомнение ее выводы.

В целом, для исследований советского времени, связанных с историей Петербургского университета дореволюционного периода, характерна определенная тематическая заданность, строгое следование идеологическим догмам, поэтому опираться на них достаточно затруднительно. Как следствие, история Петербургского университета долгое время оставалась освещена лишь фрагментарно. В публиковавшихся юбилейных сборниках история Петербургского университета была изложена в самых общих чертах13.

В постсоветский период свои научные изыскания продолжил один из ведущих отечественных историков в области изучения высшей школы А.Е. Иванов14. Анализируя социально-экономические и общественно-политические характеристики профессуры и студенчества, он рассматривает учебные заведения в основном как объект правительственной политики. В целом его исследование создает общее представление о том, как функционировала высшая школа на рубеже веков. В этой же монографии одну главу А.Е. Иванов посвятил важной проблеме, связанной с воспроизводством кадров в академическом сообществе, а впоследствии написал об этом отдельную книгу15. Широта поставленной проблемы и рассмотрение ее с позиции установленных законодательством порядков часто не позволяли автору уловить,

Küssow S.D. Students, Professors and the State in Tsarist Russia. Berkeley, Los Angeles, London, 1989; iVarlenveiler I). Civil Society and Academic Debate in Russia 1905-1914. Oxford. 1999.

13 Ленинградский университет. 1819-1944. M., 1945; История Ленинградского университета. Очерки. 18191969. Л., 1969; 275 пет. Санкт-Петербургский государственный университет. / Сост. Г.Л Соболев, И.Л. Тихонов, Г А. Тишкин Под ред. Л А. Вербицкой. Летопись 1724 — 1999. СПб.,1999.

14 Иванов А.Е. Высшая школа России в конце XIX- начале XX вв М„ 1991.

15 Иванов А.Е. Ученые степени в Российской империи XVIII - 1917 г. М., 1994.

соблюдались или нет процедуры на пути к получению ученой степени на практике, хотя, возможно, это и не входило в его задачу.

Исследования Е.А. Ростовцева непосредственно связаны с историей Петербургского университета дореволюционного периода. Его попытка преодолеть изъяны в наследии советских ученых представляется вполне удачной. Он буквально по крупицам воссоздал историю университета в указанный период, представив ее во взаимодействии трех основных действующих лиц - правительства, ученых и студентов. Е.А. Ростовцев поднимает такие важные проблемы, как положение этнического немца, ректора Петроградского университета Э.Д. Гримма в годы Первой мировой войны16; роль и позиция Э.Д. Гримма в период противостояния Министерства народного просвещения (далее - МНП) и университетской корпорации в 1911 - 1912 годах; рассматривает проблему университетской «автономии», выделяя и анализируя «формальную» и «фактическую» ее стороны, выстраивает кривую взаимоотношений профессоров и власти". Е.А.Ростовцев активно использует такой значимый источник по истории исторической науки как дневник H.H. Платоновой. Также он справедливо обращает внимание на то, что важнейший источник для изучения истории Петербургского университета - журналы (протоколы) заседаний Совета Петербургского университета - мало используется исследователями. Некоторые идеи Е.А. Ростовцева не обоснованы в должной мере. Так, он полагает, что университет представлял собой «башшо из слоновой кости»18, но на практике этот идеал оказался недостижим. Уточнения требует тезис Е.А. Ростовцева о «сплоченности» коллектива профессоров и приват-доцентов как «специфической черте» Петербургского университета19.

" Ростовцев Е.А. Университетская корпорация столицы Российской империи в годы Первой мировой войны // Отечественная история: статьи и материалы. СПб., 2007. С. 72-117; он же. Испытание патриотизмом: профессорская коллегия Петроградского университета в годы I Мировой войны II Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. 2009. Вып. 29. С. 308-324.

17 Ростовцев Е.Л. "Борьба за автономию": корпорация столичного университета и власть в 1905-1914 гг. // Journal of Modem Russian History and Historiography. 2009. Vol. 2. P. 75-121; он же. «Университетский вопрос» и Государственная дума (1906-1911 гг) // Таврические чтения - 2008: актуальные проблемы истории парламентаризма в России. Всероссийская науч-практ. конф. СПб., Таврический дворец 16 декабря 2008 г. Музей истории парламентаризма в России при МПА СНГ. Сб научн. статей / Под ред. А.Б. Николаева. СПб., 2009. С. 98-133; он же. «Автономия» и «революция»: к истории борьбы за автономию высшей школы в начале XX в. // История Санкт-Петербургского политехнического университета в контексте истории отечественной и мировой науки и образования: материалы международной науч.-теор. конф. СПб., 2009. С. 320-341; он же. Российские мандарины. Столичная профессура, студенчество и власть в начале XX века// Родина. Образование в России: вчера, сегодня,завтра. Спецвыпуск. 2010, С. 47-52.

" Ростовцев Е.А. "Борьба за автономию": корпорация столичного университета и власть в 1905-1914 гг ... Р. 121.

"Ibid.

Поиски новых форматов изучения истории университетов привели к появлению обширного международного проекта, в рамках которого в 2009 г. был опубликован сборник «Университет и город в России (начало XX века)»20. Руководитель данного проекта немецкая исследовательница Труде Маурср известна в академических кругах благодаря своей фундаментальной монографии «Преподаватели высшей школы в царской России. К изучению российской социальной истории и истории образования»21. Т. Маурер точно уловила необходимость сместить акценты при изучении истории российских университетов, заметив, что, в первую очередь, нужно изучать людей и текущие условия их деятельности, которые не столь прямо соотносились с законодательными нормами. Среди множества частных наблюдений автора справедливы выводы о том, что русские университеты, в смысле равноправия всех преподавателей, демократическими институтами не являлись, а также, что борьба за демократическое преобразование университета как автономной корпорации сводилась к защите традиционных привилегий.

В сборнике 2009 г. собраны статьи но истории университетов Российской империи, рассмотренных в перспективе взаимодействия с городом, городским самоуправлением. Особый интерес представляют работы Е.А. Ростовцева22 и А.Н. Дмитриева23. Статья Е.А. Ростовцева является в некотором смысле итогом его предыдущих изысканий, и рассмотрение проблем, связанных с историей Петербургского университета, в новом ракурсе, позволяет автору подтвердить ранее сделанные им предположения. Одно из таких интересных и ключевых предположений Е.А. Ростовцева состоит в том, что «посредством политических инструментов» профессора пытались «обеспечить свои академические и корпоративные интересы»24. А.Н. Дмитриев в предварительных замечаниях к своей статье отметил, что контакты МНП и университета виделись историкам университетской жизни «исключительно конфронтационными». Между тем, справедливо заметил он, зачастую чиновники МНП часто были членами той же корпорации, что и профессора. По его мнению,

2(1 Университет и город в России (начало XX века) / Под ред. Т. Мауер и А. Дмитриева. М, 2009.

21 Maurer Т. Hochschullehrer im Zarenreich. Ein Beitrag гиг Sozial-und Bildungsgeschichte. Köln; Weimar; Wien, 1998,

22 Ростовцев /. А Университет столичного города // Университет и город в России (начало XX в.). М , 2009. С. 205-370.

21 Дмитриев А.Н. По ту сторону «университетского вопроса»; правительственная политика и социальная жизнь Российской высшей школы // Там же. С. 105-204.

24 Ростовцев Е А. Университет столичного города. . . С 319

современный исследователь должен учитывать статусное и социальное единство этих «лагерей»25.

Так как верхняя хронологическая граница диссертации датируется первой четвертью XX века, в центр нашего внимания попадают сюжеты, связанные с историей функционирования академического сообщества Петроградского университета в 1917 и 1918 годах. В советской историографии, в работах, имеющих отношение к высшей школе этого времени, основной исследовательский интерес был направлен на изучение того нового, что привнесли большевики в сферу образования, о чем свидетельствует тематика большинства исследований, посвященных либо изучению складывания и деятельности органов управления высшей школой, либо изучению формирования советской интеллигенции. Общим для этих работ является то, что ученые дореволюционной эпохи, как и все, так или иначе, связанное с их деятельностью и работой МНП, подвергалось критике. Начинания же советской власти в области высшего образования, напротив, превозносились.

Монография О.Н. Знаменского охватывает промежуточный период между Февралем и Октябрем 1917 года и посвящена изучению интеллигенции в целом26. Обширность предмета исследования не позволила автору подробно остановиться на положении ученых после падения самодержавия, но это не помешало ему затронуть некоторые важные сюжеты, связанные с функционированием университетов (проблемы финансирования, контакты университетской администрации с властью, участие ученых в комиссиях по высшему образованию). Концентрация внимания исследователя на конкретном периоде без отсылок к более раннему времени, не всегда позволяла автору делать точные выводы о действиях и стремлениях профессоров Петроградского университета. Оценочные суждения автора были обусловлены необходимостью считаться с советской идеологией.

Монография А.П. Купайгородской27 посвящена высшей школе Ленинграда в первые годы советской власти. Основное внимание в работе уделено мероприятиям большевиков в отношении образовательных учреждений, проблема восприятия учеными этих мер почти не затронута. Отсутствие хронологически выстроенного хода первоначальных шагов Государственной комиссии по просвещению в изложении А.П. Купайгородской создает искаженное представление о намерениях советской

25 Там же.

26 Знаменский О.Н. Интеллигенция накануне Великого Октября (февраль-октябрь 1917 г.). Л., 1988.

21 Купайгорпдская А.П Высшая школа Ленинграда в первые годы советской власти (1917-1925) Л., 1984.

власти в отношении высшей школы. Авторская трактовка начинаний большевиков находилась в зависимости от существовавшей идеологии, не допускавшей их критики.

Жизнь академического сообщества в короткий период существования Временного правительства до сих нор не становилась предметом специального изучения. Есть отдельные работы, в которых анализируются проблемы смены власти во Временном правительстве и соответственно перемены в руководстве МНП, частично изучена министерская деятельность Л.А. Мануйлова28.

Авторы современных исследований, связанных с высшим образованием и руководством высшей школой в первые годы советской власти29, отмечают серьезные просчеты большевиков в деле реформирования высшего образования, открыто признают, что демократизация была началом разрушения дореволюционной высшей школы. Однако ракурс в рассмотрении проблем, связанных с реформированием системы высшего образования, остался прежним, т.е. с позиции самой власти. Вопрос о том, как ученые в первые годы советской власти боролись за сохранение автономных начал, и в чем их стремления находили свое конкретное выражение, требует изучения. Из современных авторов можно вновь упомянуть Е.А. Ростовцева, который, хотя и ограничивает рамки исследования научного сообщества Петербургского университета дореволюционным периодом, все же пунктирно намечает те проблемы, с которыми столкнулось академическое сообщество этого университета после Февральской и Октябрьской революций30.

Проблемы высшего образования при советской власти активно изучались и в зарубежной историографии. В фокусе внимания исследователей оказывались такие сюжеты, как формирование и деятельность Наркомпроса, контакты ученых с властью31. Правда, рубеж осени 1917 - зимы 1918 гг. изучен меньше по сравнению с последующим периодом.

38 Измозик B.C. Временное правительство. Люди и судьбы // Вопросы истории. 1994. № 6. С. 163-169; Куликов С.В. Временное правительство: кадровые перестановки // Из глубины времен. СПб., 1996. № 7. С. 27-42; Назарьева О.Е. А.А.Мануйлов - министр Временного правительства // Гуманитарные и социально-экономические науки в современном мире. Сб. научных статей М , 2008.

29 Александров Д. А. Советизация высшего образования и становление советской научно-исследовательской системы // За железным занавесом: мифы и реальность советской науки. / Ред. Э.И. Колчинский и

М. Хайнеманн СПб., 2002. С. 152-165, Лебедева M B Народный комиссариат просвещения РСФСР в ноябре 1917-феврале 1921 гг. (опытуправления). Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. М., 2004. ю Ростовцев Е.А. Университет столичного города... С.315-317.

" FitzpalrickSh. The Commissariat of Enlightenment. Cambridge, 1970, McC'leUandJ.C. Bolsheviks, Professors and the Reform of Higher Education in Soviet Russia, 1917—1921. New Jersey, 1970, Idem. Bolshevik Approaches to Higher Education, 1917-1921 II Slavic Review. Quarterly of Soviet and East European Studies. 1971. Vol. 30. №4. P. 818-831; Финкель С. Организованная профессура и университетская реформа в Советской России // Власть и наука, ученые и власть. 1880-е - начало 1920-х годов. Материалы Международного научного коллоквиума. СПб., 2003. С, 173-184.

При рассмотрении взаимоотношений в академическом сообществе Петербургского университета конца XIX - начала XX веков учитывались также результаты, сделанные исследователями, изучавшими конфликтные ситуации в академической среде32. В диссертации понимание конфликта двоякое: с одной стороны, реконструкция конфликтов, остававшихся незамеченными другими исследователями, важна сама по себе, с другой стороны, с помощью изучения конфликтов появляется возможность раскрыть новые стороны жизни представителей академического сообщества.

Методология. Диссертация написала в ключе «социальной персональной истории». В рамках этого направления реконструкция биографии индивида рассматривается одновременно и как главная цель исследования, и как одна из необходимых предпосылок познания включавшего его исторического социума33. Изучение академического сообщества со всеми его особенностями путем детальной реконструкции научной и административной карьеры, а также общественно-политической деятельности Э.Д. Гримма позволит в каком-то смысле лучше понять его личность, познакомиться с его окружением, проанализировать его поступки, взгляды, поведение. Э.Д. Гримм также будет выступать в роли «проводника» в мир академического сообщества, что позволит расширить горизонт видения научного сообщества: глубже понять, как оно функционировало; как внутри него налаживались, поддерживались и прерывались связи; как строились взаимоотношения; как складывались конфликтные ситуации и разрешались конфликты; как охранялись, соблюдались, обходились и нарушались традиции, иными словами, увидеть жизнь академического сообщества изнутри.

В исследовании использовался также историко-сравнительный метод, позволявший сопоставлять продвижение Э.Д. Гримма по карьерной лестнице с

См.: Антощеико A.B. История одной профессорской отставки // Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. Вып. 4. М., 2002. С. 234-272; он же. Университетский устав 1863 г. и конфликты в профессорской среде // Вишленкова Е.А.

Публичная и частная жизнь университетского человека Казани XIX в. И Адам и Ева. Альманах тендерной истории М,, 2004. Na 1. С. 172-201; Вишленкова Е А., Малышева В.Ю, Сальникова А А. Terra Universitatis: два века университетской культуры в Казани, Казань, 2005; Свешников А В. «Вот Вам история нашей истории». К проблеме типологии научных скандалов второй половины XIX - начала XX вв. // Мир историка Историографический сборник. Вып 1. Омск, 2005. С. 231-261; Свешников А В., АитощенкоА.В. Конфликт без скандала в университетской среде И Мир Клио, Сборник статей в честь Лорины Петровны Репиной. Т. 2. М., 2007. С. 115-134, Шперхше К. История науки как история конфликтов // Новое литературное обозрение. 2009. № 96. С. 9-16; Мост Глен У. Век столкновений: как немецкие антиковеды XIX столетия упорядочивали свои дебаты // Там же С. 17-27.

31 Репина Я.П. Персональная история и интеллектуальная биография // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. Вып. 8. Специальный выпуск: Персональная история и интеллектуальная биография. М , 2002. С 7.

аналогичным опытом его коллег. Для анализа политических взглядов Э.Д. Гримма использовался метод дискурс-анализа, в ходе проведения которого детальному разбору подвергались научные и публицистические тексты ученого.

Источники. Для написания диссертации использовались различные источники, многие из которых не опубликованы. Они хранятся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), Российском государственном историческом архиве (РГИА), Центральном государственном историческом архиве Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб.), Центральном государственном архиве Санкт-Петербурга (ЦГА СПб.), Петербургском филиале архива РАН (ПФА РАН), архиве Института истории материальной культуры РАН (ИИМК РАН), архиве Института русской литературы (ИРЛИ РАН), отделе рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ). В целом, в исследовании использованы документы двадцати двух фондов, хранящихся в восьми архивах. Привлечены также документы двух личных архивов - академика Б.В. Ананьича и Н.Б. Ветошниковой.

Личный фонд Э.Д. Гримма так и не был сформирован. Возможно, это объясняется обстоятельствами его смерти, последовавшей вслед за арестом, следствием и пребыванием в психиатрической лечебнице. Вероятно, клеймо «репрессированного» сыграло свою роль при решении не создавать личный фонд ученого. Источниками, послужившими своеобразным исходным пунктом изучения личности Э.Д. Гримма, являются его студенческое и профессорское дела. Первое включает различные документы, касающиеся учебы Э.Д. Гримма в университете, второе содержит делопроизводственную документацию и переписку, относящиеся к его служебной деятельности в Петербургском университете с 1903 по 1918 годы.

Некоторые сведения об Э.Д. Гримме, когда он был оставлен для подготовки к профессорскому званию, а затем поочередно являлся соискателем магистерской и докторской степени, можно почерпнуть из материалов протоколов историко-филологического факультета за 1893-1903 годы: уточнить сроки обсуждения диссертаций, состав и замечания оппонентов. С замечаниями оппонентов Э.Д. Гримма можно ознакомиться и по опубликованным рецензиям. Деятельность приват-доцента Э.Д.Гримма в Казанском университете (1896-1899 гг.) реконструируется по опубликованным протоколам заседаний Совета Казанского университета и историко-филологического факультета Казанского университета, а также по отчетам о состоянии Казанского университета. Рассуждения Э.Д. Гримма об итогах его первой заграничной командировки можно найти в отчете о ней.

Диссертации Э.Д. Гримма34 дают возможность оценить его взгляды на историографические проблемы, уровень профессионализма. Изучение других научных и научно-популярных работ Э.Д. Гримма35 позволяет говорить не только о сфере его научных интересов, но и указать на политические предпочтения автора. Анализ имеющихся литографированных лекций Э.Д. Гримма, хранящихся в русском фонде РНБ, также позволяет оценить его политические предпочтения. О политических убеждениях Э.Д. Гримма можно судить на основе его публикаций в прессе, некоторая информация о его политической деятельности содержится в опубликованных протоколах конституционно-демократической партии.

Функционирование академического сообщества Петербургского университета изучалось с привлечением нормативных актов, регулирующих деятельность Петербургского университета, и делопроизводственной документации. Основы функционирования академического сообщества Петербургского университета рассматриваемого периода регламентировались законодательством конца XIX -начала XX столетий. Наиболее значимыми для данного исследования нормативными документами явились: университетский устав 1884 года, правительственные указы, иные законодательные акты, различные министерские распоряжения. Привлекались также составлявшиеся в разное время проекты по преобразованию высшей школы дореволюционного периода. Начатые большевиками реформы по демократизации высшей школы нашли свое отражение в протоколах заседаний Государственной комиссии по просвещению.

Наиболее информативным источником, отражающим особенности университетской жизни и деятельность университетской администрации, являются протоколы заседаний Совета Петербургского (Петроградского) университета36. Структура протоколов включает: список членов Совета от факультетов, стенограммы выступлений ректора и отдельных членов Совета, сведения о деятельности так называемой Советской комиссии (протоколы самой Советской комиссии не сохранилось). Важную часть протоколов заседаний Совета составляют приложения, где помещена официальная документация. На основе протоколов заседаний Совета университета хорошо поддается изучению ректорский период Э.Д. Гримма.

м Гримм ЭД. Исследования по истории развития римской императорской власти... Т. I; он же. Исследования по истории развития римской императорской власти... Т. II.

15 Гримм ЭД. Мирабо. Очерк из истории Великой Французской революции М., 1908; он же. Революция 1848 г. во Франции. СПб., 1908. Ч. 1-2; он же. Политические воззрения Ипполита Тэна. СПб., 1908

36 Журналы [протоколы] заседаний Совета Императорского Петербургского [Петроградского] университета за 1899 - 1914 гг. СПб. [Пг], 1900-1916.

Использование протоколов для всестороннего анализа проректорской деятельности Э.Д. Гримма оказывается недостаточным, так как не дает полноценного представления о содержании его работы, об отношениях со студентами, конфликтах с коллегами и властями. В целом материалы протоколов Совета отражают формальную сторону деятельности университетской администрации, исследовательскую ценность представляют содержащиеся в них прения и мнения членов Совета. Протоколы перед публикацией предоставлялись на рассмотрение попечителя учебного округа и подвергались цензуре, поэтому необходимо сопоставление протоколов37 с их опубликованным вариантом с целью выявления имеющихся расхождений. Протоколы заседаний Совета Петроградского университета за 1917-1918 гг. не опубликованы38. Их материалы важны для выяснения развязки конфликта внутри академического сообщества, ставшего следствием кадровой политики министра народного просвещения Л.Л. Кассо, для реконструкции контактов между учеными и властями в 1917-1918 годах.

Источники личного происхождения, такие как дневники, частная переписка, воспоминания ученых, студентов, чиновников, некрологи, записки, заметки, брошюры использовались для реконструкции и прояснения межличностных отношений в академическом сообществе, контактов ученых и власти, составления представления о традициях, бытовавших в академической среде.

Многое о взаимоотношениях и о положении профессоров академического сообщества Петербургского университета в ходе конфликта с МНП при J1.A. Кассо в 1911 - 1912 гг. проясняется из частной переписки ученых между собой. С точки зрения развязки конфликта в академическом сообществе в 1917 г. любопытно также письмо профессора A.C. Ященко министру народного просвещения A.A. Мануйлову. Существенный интерес представляют письма о назначении Э.Д. Гримма экстраординарным профессором на кафедру всеобщей истории, об инциденте с М.И. Ростовцевым накануне защиты- докторской диссертации Э.Д. Гримма. Затрагивает этот инцидент и сам М.И. Ростовцев в переписке с С.А. Жебелевым, упоминает о конфликте с М.И. Ростовцевым и Э.Д. Гримм в письме редактору Журнала Министерства народного просвещения (далее - ЖМНП) Э.Л. Радлову. Судить о развитии конфликта между двумя учеными можно также по рецензии

" ЦГИА СПб. Ф. 14 (фонд Петербургского университета). Оп. 1. Т. 4. Д 11359 (1908)-11367 (1916).

'1Й ЦГА СПб. Ф. 7240 (фонд Ленинградского государственного университета им. A.A. Жданова). Оп. 1.

Д. 1, 16.

М.И. Ростовцева и ответу на нее Э.Д. Гримма. Мнения о докторском диспуте Э.Д.Гримма нашли отражение в переписке между М.И. Крашенинниковым и В.К. Ернштедтом. В письмах О.В. Даниловой С.Ф. Платонову имеются любопытные размышления о специфике лекций Э.Д. Гримма. Интересные наблюдения о жизни академического сообщества в разное время встречаются-в письмах А.Е. Преснякова супруге, которые значимы не только как источник фактической информации, но и с точки зрения содержащихся в них мыслей и переживаний автора.

Для изучения процесса воспроизводства кадров в академическом сообществе путем присуждения ученых степеней привлекались воспоминания С.А. Жебелева и И.А. Каблукова. Обсуждение проблемы присвоения ученых степеней встречается также в заметках и брошюрах ученых рассматриваемого периода. С точки зрения изучения конфликта академического сообщества с МНП при Л.А. Кассо любопытны воспоминания профессора М.А. Таубе. В воспоминаниях министра народного просвещения А.Н. Шварца можно обнаружить некоторые размышления о студенческих организациях, необходимых для понимания его отношения к студенческому вопросу. Воспоминания профессора М.П. Чубинского позволяют реконструировать деятельность Э.Д. Гримма в газете «Русская Воля». Некоторые сведения о работе Э.Д. Гримма в Отделе пропаганды в правительстве А.И. Деникина имеются в воспоминаниях его коллеги К.Н. Соколова.

Разные характеристики Э.Д. Гримма как преподавателя, диспутанта, ректора, политика можно встретить в воспоминаниях его бывших студентов -Н.П. Анциферова, А.И. Хоментовской, O.K. Недзвецкой, С.Н. Драницына, И.В. Егорова. Особенностью воспоминаний O.K. Недзвецкой и С.Н. Драницына является то, что авторы писали их, будучи больными людьми, по нескольку раз возвращались к написанному, делали многочисленные правки на полях и в тексте, что следует учитывать при использовании этих документов. Несколько раз Э.Д. Гримма упоминает в мемуарах Н.И. Кареев, знавший его как способного студента и коллегу и считавший своим учеником. Для изучения отдельных сюжетов административной деятельности Э.Д. Гримма ценен дневник графа И.И. Толстого. Важным источником для изучения жизни петербургского академического сообщества является дневник Н.Н.Платоновой.

Пресса использовалась, чтобы уточнить некоторые сведения из жизни академического сообщества, проиллюстрировать ту или иную ситуацию. Привлекавшиеся газеты разной политической направленности - «Речь», «Русское

слово», «Новое время», «Земщина», «День» - позволяли посмотреть на события с разных углов зрения. Учитывая, что пресса чутко реагировала на всякого рода происшествия, и самые последние новости мгновенно попадали на страницы газет, важными для анализа общественных настроений времен прорекгорства и ректорства Э.Д. Гримма оказались слухи. Порой, однако, именно из материалов газет удавалось извлечь сведения, не отложившиеся в других источниках.

Отчеты о состоянии и деятельности Петербургского университета оказались незаменимы при изучении состояния академического сообщества в министерство Л.А. Кассо (1911-1914 гг.). В некоторых случаях для получения более подробной информации о том или ином ученом привлекались их личные дела.

Отрезок биографии Э.Д. Гримма в 1917-1918 годы труднее поддается изучению. Немногие косвенные свидетельства практически не дают возможности последовательно проследить за перипетиями его жизни в этот период. После смерти Э.Д. Гримма в доме его друзей, историка Б.А. Романова и его супруги Е.П. Романовой, были сохранены личные записи ученого. Среди них обнаружился уникальный документ, в котором Э.Д. Гримм на девяти страницах собственноручно изложил события своей жизни во время Гражданской войны и пребывания в эмиграции. Этот источник впервые вводится в научный оборот. Запись, сделанная Э.Д. Гриммом, не датирована и не окончена, не имеет заголовка, не указан и адресат. Но, очевидно, ее появление было обусловлено необходимостью «покаяния» перед органами Советской власти за участие в Белом движении. Этот источник позволяет восстановить фактическую сторону жизни Э.Д.Гримма в 1917-1923 гг., но, учитывая характер записки, не все, сказанное им в ней, может быть прочитано прямолинейно и однозначно истолковано.

Предлагаемая в послесловии биография Э.Д. Гримма в период эмиграции и по возвращении его в Советскую Россию изучалась на основе делопроизводственной документации архива ИИМК РАН, записок Э.Д. Гримма, хранящихся в личном архиве академика Б.В. Ананьича, частной переписки, а также его опубликованных работ в этот период. . .

Новизна. В диссертации впервые последовательно реконструируется научная, административная и общественно-политическая деятельность Э.Д. Гримма. Данное исследование является первой работой, в которой история академического сообщества Петербургского университета рассматривается сквозь призму биографии этого ученого.

Практическая значимость исследования. Материалы диссертации могут быть использованы для составления курсов по истории России конца XIX - первой четверти XX вв., по истории Петербургского университета, по истории российского академического сообщества.

Апробация результатов исследования. Текст диссертации и ее главы обсуждались на заседаниях отделов Новой истории России и истории революций и общественного движения России Санкт-Петербургского института истории РАН в 2011 г., а также на диссертационных семинарах факультета истории Европейского университета в Санкт-Петербурге в 2007-2009 гг. По материалам диссертации были сделаны доклады на научных конференциях и опубликованы научные статьи.

СТРУКТУРА И СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Структура работы. Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения и послесловия, списка источников и литературы, приложения.

Во введении обосновывается актуальность изучаемой темы, определяются объект, предмет, хронологические рамки исследования, формулируются цель и задачи работы, рассматривается историография вопроса, обозначается круг источников, очерчиваются методологические основы.

Глава I, «Эрвин Давидович Гримм: путь к профессорскому званию», посвящена изучению начального этапа научной карьеры ученого. В главе в сравнительной перспективе прослеживается, как Э.Д. Гримм прокладывал свой путь к профессуре. Показано, насколько он руководствовался предписанными законом процедурами и следовал ли традициям академического сообщества, что позволяет выстроить собственную траекторию научного пути Гримма. Анализируются причины, побудившие Э.Д. Гримма заняться изучением античной истории, рассмотрены тексты его магистерской и докторской диссертаций. В главе показано, что развитие карьеры ученого зависело от многих факторов, в том числе от наличия вакансии. На примере Э.Д. Гримма видно, что конфликтные ситуации в академическом сообществе возникали и при отсутствии соперничества ученых за должность. На отношения внутри академического сообщества большое влияние оказывало то, в каких условиях тот или иной ученый занимал вакантное место. Оба раза назначению Э.Д. Гримма на должность предшествовали мрачные обстоятельства - смерть ученых, а также увольнение его коллег по университету. В восприятии сослуживцев Э.Д. Гримма, он

дважды воспользовался этими случаями, чтобы устроить собственную карьеру, и это осложняло его взаимоотношения с коллегами. В центре внимания - конфликт между вступившими в научный спор Э.Д. Гримом и одним из его оппонентов М.И. Ростовцевым, который начался с критической рецензии последнего на работу Гримма. На примере инцидента между Э.Д. Гриммом и М.И. Ростовцевым показано, что рецензирование являлось важным средством взаимного контроля членов академического сообщества. М.И. Ростовцев путем негативной научной рецензии стремился воспрепятствовать незаслуженному, по его мнению, продвижению своего коллеги. Конфликт между учеными разворачивался в нескольких плоскостях: на историко-филологическом факультете, где решался вопрос о допуске Э.Д. Гримма к диспуту, на самом диспуте, на страницах ЖМ11П, в майском номере которого были размещены рецензия М.И. Ростовцева и ответ на нее Э.Д. Гримма. До диспута Э.Д. Гримма противоречия между ним и М.И. Ростовцевым пытались сгладить их коллеги по историко-филологическому факультету. Публикацию отзыва Ю.А. Кулаковского на обе монографии Э.Д. Гримма также можно рассматривать, как способ разрешить конфликт между Э.Д. Гриммом и М.И. Ростовцевым, так как в данном случае Кулаковский выступил в качестве своеобразного третейского судьи. Присуждение Э.Д. Гримму докторской степени не положило конец его конфликту с М.И. Ростовцевым, так как каждый ученый остался при своем мнении.

Глава II, «Политизация науки в российском академическом сообществе на рубеже XIX - XX веков» посвящена изучению проблемы «политизации», которая обострилась под воздействием революции 1905-1907 гг. в результате роста политической активности профессоров и студенчества. В главе на примере Э.Д. Гримма рассматриваются возможности участия ученого в политической жизни страны. Как многие профессора, Э.Д. Гримм публиковал в прессе статьи на политические темы, был членом Петербургского городского комитета кадетской партии, но затем покинул ее ряды, занявшись административной работой. Хотя Э.Д. Гримм не был столь активным участником политической жизни, как некоторые его коллеги, однако это отнюдь не мешало ему высказывать свои политические взгляды и предпочтения. Средством для этого ему, как ученому, служил текст. Э.Д. Гримм не оставался безучастным к происходящим вокруг событиям, на что указывают периодически появлявшиеся его публикации в газетах и журналах. Кроме того, вторая половина 1900-х годов до 1908 года включительно были для Э.Д. Гримма периодом творческого подъема, когда он, продолжая преподавать в разных учебных

заведениях, поочередно написал, а затем одновременно издал сразу три монографии, ставшие последними в ряду его научных публикаций дореволюционного периода. Анализ различных по содержанию и характеру работ Э.Д. Гримма рассматриваемого времени - статей в газетах, научных изданий, лекций, - показывает, что для выражения своих либеральных убеждений он использовал не только публицистический, но и научный текст. С ростом политической активности студентов лекции Э.Д. Гримма, в которых можно уловить политические взгляды автора, действительно могли восприниматься как политическая агитация. Впрочем, Э.Д. Гримм не был пропагандистом своих либеральных политических идей, но и строгим ревнителем чистой академической науки его тоже не назовешь, как показал анализ его научных работ. В работах 1908 года Э.Д. Гримм претендовал па роль эксперта в разрешении политических вопросов, считая себя вправе на многочисленных исторических примерах подтвердить справедливость своих взглядов и актуальность их в отношении Российской империи.

Глава III, «Проректорство Э.Д. Гримма: вопрос о студенческом представительстве» посвящена изучению проректорского опыта Э.Д.Гримма в 19081910 гг., его взаимоотношений с коллегами, студентами и властью в этот период. В главе анализируется программная речь Э.Д. Гримма перед выборами в проректоры, прослеживается ход реализации его проректорской программы в условиях перманентных студенческих сходок, зачастую приводивших к столкновениям университетской администрации с властями и недовольству профессоров присутствием полиции в стенах университета.

Э.Д. Гримм считал, что с помощью сохранения студенческого представительства можно «упорядочить» студенческое движение, в противном случае работа проректора была бы значительно затруднена. Одной из своих главных задач он видел сохранение студенческого представительства, по крайней мере, в той форме, которая, благодаря уступке Совета министров, могла легально существовать. Однако студенты стремились расширить право самоуправления, вступая тем самым на путь конфронтации с властями и университетской администрацией. Запросы властей по поводу резолюций и организаторов неразрешенных сходок игнорировались университетской администрацией. Покрывая студентов, администрация университета, по сути, потворствовала им. Это подрывало доверие власти к ректору и проректору, а студенты фактически свободно пользовались предоставляемым им правом организации собраний под предлогом разрешенных к обсуждению вопросов, все чаще

прибегая к устроению явочных сходок, которые сложно было проконтролировать. В таких условиях Э.Д. Гримму приходилось лавировать между студентами и властью, с одной стороны, и между профессорами и студентами, с другой. Однако, как ни старался Э.Д. Гримм на протяжении своего проректорства наладить диалог со студентами, постоянное нарушение ими дисциплины, в конце концов, не оставило ему такой возможности.

Опасения студенческих беспорядков вынуждали Э.Д. Гримма вставать на защиту интересов профессоров и прибегать к самым жестким мерам - вызывать полицию, чтобы восстановить порядок в университете, а такие меры предполагали неизбежность конфликтов в самом академическом сообществе. Невозможность предотвратить беспорядки среди студентов, в свою очередь, грозила администрации университета серьезными конфликтами с МНП. В итоге против Э.Д. Гримма оказались настроены консервативные профессора, радикально настроенные студенты, а также чиновники разных ведомств. Взяв на себя обязательства успокоить студенчество через институт студентов-посредников, Э.Д. Гримм не справился с этой задачей, так как оказался не в состоянии контролировать радикально настроенную учащуюся молодежь. Э.Д. Гримм ушел с должности досрочно, отчасти потому что не смог реализовать программу, отчасти из-за разногласий с коллегами и властями.

Глава IV, «Академическое сообщество в ректорство Э.Д. Гримма: конфликты в профессорской среде» посвящена рассмотрению конфликта в профессорской среде, ставшего следствием произвольных кадровых перестановок, произведенных министром народного просвещения Л.А. Кассо. В главе прослеживается, как развивался и разрешился конфликт, какие последствия имел для противостоящих сторон, анализируется роль ректора Э.Д. Гримма в конфликте. Показано, что конфликт внутри петербургской профессуры протекал в двух плоскостях: как конфликт «правой» и «левой» групп и как конфликт между столичной профессурой и профессорами по назначению, затянувшись на шесть лет. Политика Л.А. Кассо обострила существовавшие противоречия между группами профессоров. Если «правые», несмотря на неудовольствие произволом властей, считали недопустимым демонстративный уход из университета, то «левые» настаивали на повторении опыта московских коллег. Хотя сам ректор Э.Д. Гримм был выходцем из «левой» группы, стремясь сохранить единство академического сообщества и не допустить разгрома Петербургского университета, он был вынужден, действуя наперекор своим товарищам, фактически поддержать позицию «правых». Только уговоры ректора и

своевременно принятое им решение взять всю ответственность за конфликт с МНП на себя предотвратили массовые отставки профессоров. Несмотря на то, что среди столичных профессоров существовало разделение на «левых» и «правых», они выступали заодно против профессоров по назначению именно потому, что те воспринимались ими как ставленники министра Л.Л. Кассо. Негативное отношение к профессорам-« назначен цам» со стороны столичной профессуры оказалось сильнее их собственных внутренних противоречий. Положение «изгоев», в котором оказались профессора-«назначенцы», вызвало с их стороны ответную негативную реакцию, что способствовало дальнейшему разворачиванию конфликта. Взаимное отчуждение между столичными профессорами и профессорами по назначению осложнялось противоречиями в политических взглядах, а также личными неприязненными отношениями.

В возникавших конфликтах столичные профессора защищали права своих коллег, свои традиции, свои интересы. Профессора по назначению, в свою очередь, пытались отстоять собственные права, касавшиеся их служебного положения. Противостояние шло с переменным успехом: в тех случаях, когда разрешение конфликта зависело от ректора, столичные профессора практически всегда одерживали верх. И если средствами достижения успеха для столичных профессоров были воля Совета университета, настойчивость ректора, то успех профессоров-«назначенцев» зависел не только от решений министра Л.Л. Кассо. Некоторые пускали в ход преимущества служебного положения и даже распускали сплетни о своих оппонентах. Усилению или ослаблению позиций тех и других способствовала также смена руководства в МНП. Но, даже имея своих людей в МНП, столичным профессорам, как показал опыт М.Л. Таубе, не всегда приходилось в силу межличностных противоречий рассчитывать на помощь с их стороны. Появление профессоров-«назначенцев», образовавших единую группу, делало невозможным их инкорпорацию в академическое сообщество Петербургского университета. Поэтому конфликт мог разрешиться лишь с поражением одной из сторон, но это стало возможным только с кардинальным изменением политической конъюнктуры в результате Февральской революции.

В Главе V, «Эволюция политических взглядов Э.Д. Гримма в период Первой мировой войны» прослеживается, как происходила эволюция взглядов Э.Д. Гримма и в чем находила свое конкретное выражение. В главе показано, что в период Первой мировой войны складывались условия и создавались ситуации, вызванные

непосредственно войной или совпавшие с ней по времени, когда умеренность взглядов Э.Д. Гримма была особенно заметна, проявляясь в его поведении и поступках как ректора и общественно-политического деятеля, а также во взаимоотношениях с коллегами и представителями власти. Война обострила существовавшие в обществе противоречия и способствовала его дальнейшей поляризации в зависимости от отношения к действующему правительству. Эволюция взглядов Э.Д. Гримма, направленная на отказ от открытой конфронтации и поиски путей сотрудничества с властями, под катализирующим влиянием войны, в конечном счете, привела его в редакцию «Русской Воли».

Эволюция политических взглядов Э.Д.Гримма, начавшаяся в 1910-х годах, заключалась в постепенном отказе от открытой конфронтации с властями. Во многом благодаря умеренности своих взглядов он сумел сохранить за собой должность ректора, будучи вторично избранным на этот пост большинством профессорского Совета. В период Первой мировой войны ректор Э.Д. Гримм, как того требовали обстоятельства времени, старался поддерживать инициативы, исходившие от властей, по мере возможности выполнял соответствующие распоряжения. В то же время необходимость в оппозиционности отпала вовсе, когда МНП возглавил граф П.Н. Игнатьев, с которым Э.Д. Гримм наладил хорошие отношения. Умеренность ректора не только сглаживала отношения с властями, но и позволила ему «по дружбе» с министром самому в каком-то смысле стать представителем этой власти. Сотрудничество с П.Н. Игнатьевым в некоторой мере способствовало также карьерному росту Э.Д. Гримма.

Умеренность политических воззрений ректора влияла и на перегруппировку сил в академическом сообществе университета. С одной стороны, это лишало ректора поддержки некоторых прежних союзников среди «левых» профессоров, осложняло взаимоотношения с братом Д.Д. Гриммом. С другой стороны, с эволюцией политических взглядов Э.Д. Гримму было проще сблизиться с профессорами из противоположного политического лагеря, в частности, с С.Ф. Платоновым.

Стремление Э.Д. Гримма избегать конфликтов с властями иод влиянием войны постепенно трансформировалось в склонность к сотрудничеству с ними, что привело его к участию в организации газеты «Русская Воля». Будучи соучредителем и сотрудником газеты, Э.Д. Гримм оказался втянутым в политическую борьбу, подвергшись жестким нападкам, поставившим под сомнение его репутацию, что могло стоить ему даже службы в университете. С другой стороны, газетная кампания,

направленная против А.Д. Протопопова, хотя и задела Э.Д. Гримма, в дальнейшем практически не повлияла на его положение в университете. В 1917 г. Э.Д. Гримм в третий раз был избран ректором.

Глава VI, «Академическое сообщество Петроградского университета в период Временного правительства и в первые месяцы власти большевиков» посвящена изучению взаимоотношений академического сообщества Петроградского университета с властями со сменой руководящих государством политических сил. Анализируется, как профессора отстаивали свои интересы, как реализовывали идеал автономии университета, какая роль в этом принадлежала ректору Э.Д. Гримму, как и почему оборвалась его карьера.

Последние годы существования академического сообщества Петроградского университета под руководством Э.Д. Гримма условно можно разделить на два этапа: до и после Октябрьского переворота. Несмотря на то, что кризисы Временного правительства каждый раз вели к смене руководства в МНП, пост министра с неуклонным постоянством занимали представители либерального лагеря. Пока кадетам удавалось удерживаться у власти, МНП поддерживало инициативы университетов, направленные на возрождение автономных начал. В этом смысле политика A.A. Мануйлова в отношении высшей школы продолжалась в начинаниях его преемников - С.Ф. Ольденбурга и С.С. Салазкина. В основу взаимоотношений власти и Петроградского университета было положено сотрудничество и готовность вести диалог. При A.A. Мануйлове право самоуправления университетских органов власти было, наконец, восстановлено, и это стало главным достижением профессоров. В дальнейшем автономные начала университета были подтверждены юридически с принятием соответствующих законодательных актов. Хотя профессора могли спокойно рассчитывать на то, что МНП будет проводить разного рода мероприятия с учетом их собственных интересов, заметно, что они спешили воспользоваться этим моментом, чтобы реализовать как можно больше своих замыслов и тем самым укрепить свои позиции. Желаемого профессора добивались, используя различные способы сотрудничества с властью: от подачи ходатайств и отправления депутаций в МНП до представительства в комиссии по реформе высшей школы, а также посредством участия во власти своих коллег. Несмотря на менявшиеся условия жизни, профессора как доминирующий слой академического сообщества предпочитали сохранить устоявшиеся принципы его организации неизменными.

Приход к власти большевиков перевернул жизнь академического сообщества Петроградского университета. Свой протест профессора выразили отказом от сотрудничества с властями, став на позиции вынужденной изоляции. С одной стороны, такая форма сопротивления властям была проявлением чувства самосохранения. С другой стороны, это было лишь прикрытием истинных намерений профессоров, многие из которых, в том числе и сам ректор Э.Д. Гримм, искали способов активного сопротивления большевикам, о чем свидетельствовали их поездки в районы сосредоточения антибольшевистских сил. Уже первая такая поездка Э.Д. Гримма на Дон в декабре 1917 года доказывает, что еще тогда он почти готов был отказаться от ректорства в пользу борьбы с большевиками. В этом смысле последующие несколько месяцев пребывания Э.Д. Гримма на посту ректора были лишь заминкой в осуществлении его планов.

Парадоксальным образом Петроградский университет стал по-настоящему автономным именно в первые месяцы после Октябрьского переворота, когда профессора целиком приняли на себя управление университетом. Но затянувшийся финансовый голод и предстоявшая принудительная демократизация университета побудили петроградских профессоров прервать самоизоляцию и вступить на путь переговоров с властями. Готовность ученых участвовать в реформаторских планах Наркомпроса можно рассматривать как желание противостоять этим планам или, по крайней мере, попытаться скорректировать их в приемлемом для университета ключе. Оставаясь ректором университета, Э.Д. Гримм продолжал делать все от него зависящее, чтобы защитить академическое сообщество от «советизации». Однако, поскольку участь университета была предрешена, что-то изменить Э.Д. Гримму уже было не под силу.

Поспешный отъезд Э.Д. Гримма в командировку, невозможность из-за угрозы ареста вернуться в Петроград, обыск в его ректорской квартире, последовавший за этим отказ от должности ректора создают впечатление, что отставка Гримма была неожиданным окончанием его административной карьеры, но это не совсем так. Э.Д. Гримм давно был морально готов к тому, что в ближайшее время ему придется сложить с себя ректорские обязанности, и последующие события лишь придали этому процессу ускорение. С уходом Э.Д. Гримма университету в новой реальности нужен был другой, новый лидер, еще готовый побороться за интересы академического сообщества.

В заключении сформулированы основные выводы диссертации. Продвижение ученого по карьерной лестнице с формальной точки зрения представляло собой поступательное прохождение через ряд установленных процедур, обязательных для всех членов академического сообщества: сдача магистерских экзаменов, публикация текста диссертации, ее рецензирование и утверждение к защите с последующим диспутом. Однако, действуя в рамках академического сообщества, ученый также должен был придерживаться существовавших в нем традиций, отражавших фактически сложившийся порядок его функционирования. Нарушение или обход традиций, как показал опыт Э.Д. Гримма, с одной стороны, могли благоприятно сказаться на карьерном росте ученого, а, с другой стороны, привести к столкновению интересов, взглядов, амбиций членов академического сообщества и вызвать конфликт. Иначе говоря, то, каким образом ученый преодолевал каждый этап на пути к получению профессорского звания, совершал переход от одного этапа к другому, зависели не только смена его статуса и, соответственно, положение в академическом сообществе, но и то, как будут складываться его взаимоотношения в академических кругах.

Жизнь академического сообщества была сопряжена с постоянно возникавшими конфликтами. Как показали наблюдения, обстоятельства, в которых ученый занимал вакантное место, могли вызвать противоречия в академической среде. Примером тому - разлад Э.Д. Гримма с Н.И. Кареевым, противостояние столичных ученых и профессоров-«назначенцев». Научные и личностные разногласия между членами академического сообщества зачастую могли осложняться расхождением в их политических взглядах. Наиболее характерны в этом смысле взаимоотношения Э.Д. Гримма с В.М. Грибовским, М.И. Ростовцевым, Д.Д. Гриммом.

Тезис о том, что «левые» и «правые» ученые практически всегда конфликтовали между собой, довольно широко распространен. В диссертации показано, что на практике это не всегда было так. На примере конфликтов «левых» и «правых» профессоров между собой и с министром Л.А. Кассо видно, что, несмотря на существовавшее в профессорской среде разделение по политическим взглядам, столичные ученые выступали заодно против профессоров по назначению именно потому, что те воспринимались ими как ставленники Л.А. Кассо. Негативное отношение к профессорам-«назначенцам» со стороны столичной профессуры оказывалось сильнее их собственных внутренних противоречий.

Для представителей профессорской корпорации Петербургского университета было характерно стремление сохранить привилегированное положение. Это особенно заметно, когда ученые сталкивались с угрозой ограничения собственных прав. Неравное положение профессоров и приват-доцентов осложняло их взаимоотношения, приводило к конфликтам. Примером тому - попытки приват-доцентов получить право участия на заседаниях факультетов и Совета университета, а также стремление отстоять право на чтение параллельных профессорским курсов в условиях противостояния с профессорами-«назначенцами».

Зачастую академическое сообщество было не готово идти на жертвы ради государственных и общественных нужд в ущерб интересам науки. С этих позиций можно рассматривать сюжет об исключении из почетных членов Петроградского университета австро-венгерских и немецких ученых, о так и не решенном вопросе организации медицинского факультета при Петроградском университете, споры о допуске женщин в университет на равных с мужчинами основаниях.

Политизация была характерной чертой академического сообщества, обострившись под воздействием революции 1905-1907 годов. Политизация проявилась не только в активном участии профессоров в общественно-политической жизни," но и в отступлении некоторых из них от идеалов чистой науки. Опыт преподавания Э.Д. Гримма показывает, как в лекции, казалось бы, далекие от злободневных тем, проникают элементы политической пропаганды. Публикуя в 1908 году монографии, посвященные французским революциям, Э.Д. Гримм претендовал на обладание экспертным знанием, которое позволяло ему обосновывать свои политические предпочтения.

Карьера Э.Д. Гримма не являлась типичной для большинства представителей академического сообщества. Научной деятельности он предпочел административную службу, хотя, написав и защитив диссертации, он не бросил свои занятия античностью. Э.Д. Гримм вел по этому предмету практические занятия, в разное время преподавал историю средних веков и нового времени. Его позднейшие работы по проблемам новой истории Западной Европы стали последними в ряду научных публикаций дореволюционного периода.

Административную деятельность Э.Д. Гримм начал как проректор, некоторое время был деканом историко-филологического факультета, с 1911 по 1918 г. беспрерывно занимал ректорский пост. Адмйнистративная карьера Э.Д. Гримма несколько раз находилась на грани срыва, в 1910 и в 1916 годах. В первом случае

отставка от должности проректора была спровоцирована МНП, но Э.Д. Гримму удалось представить свой уход как увольнение по собственному желанию, и, таким образом, сохранить репутацию. Во втором случае карьера ректора оказалась под вопросом из-за участия в «протопоповской» газете «Русская Воля», что означало причисление его к так называемым «темным силам». Ситуация разрешилась сама собой после Февральской революции, когда ни о каких «темных силах» уже не могло быть и речи. .

Двухлетний опыт проректорства Э.Д. Гримма показал всю глубину противоречий, сложившихся к этому времени между правительством, с одной стороны, профессорами, с другой, и студенчеством, с третьей. Реализация компромиссной программы, предложенной Э.Д. Гриммом, оказалась невозможной.

Время вступления Э.Д. Гримма в должность ректора совпало с кризисным периодом в жизни академического сообщества, когда университет мог остаться вовсе без руководителя. В это время избранный ректором Э.Д. Гримм попытался взять ситуацию под контроль. Он заявил о себе как об успешном администраторе, сумев уберечь академическое сообщество от развала в разгар конфликта профессоров с министром Л.Л. Кассо, что позволило ему завоевать авторитет коллег и стать лидером академического сообщества. Авторитет Э.Д. Гримма подтверждался двукратным переизбранием его на пост ректора, а также поддержкой, оказанной ему в сложных условиях после прихода к власти большевиков. С началом ректорства наметилась эволюция политических взглядов Э.Д. Гримма в сторону консерватизма, которая заключалась в отказе от открытой конфронтации с властями и в поисках путей сотрудничества. Не стоит преувеличивать то, что с началом Первой мировой войны Э.Д. Гримму в силу этнического происхождения нужно было доказывать лояльность государству. Политические симпатии Э.Д. Гримма в это время прослеживаются благодаря его участию в организации издания газеты «Русская Воля» в 1916 году, что позволяет характеризовать его как сторонника праволиберальных взглядов.

Будучи ректором, Э.Д. Гримм старался проводить административную политику в интересах академического сообщества Петербургского университета. Главной заслугой Э.Д. Гримма можно считать сохранение целостности академического сообщества в период конфликта профессоров с министром Л.А. Кассо. При П.Н. Игнатьеве Э.Д. Гримм пытался добиться решения вопроса о защите прав профессоров от произвольных переводов и увольнений. Случалось, Э.Д. Гримм

использовал свое служебное положение для решения личных проблем, в частности, при министре П.Н. Игнатьеве.

В ректорство Э.Д. Гримма академическое сообщество продолжило вести борьбу за восстановление автономных начал университета. Череда министерских назначений профессоров в 1911-1913 гг. вызвала бурный протест со стороны ученых Петербургского университета, так как действия министра Л.А. Кассо рассматривались как грубое нарушение «Временных правил» 1905 года. С падением самодержавия и вступлением на министерский пост A.A. Мануйлова профессорам удалось вернуть не только права, данные им «Временными правилами», но и добиться их максимального расширения, однако администрация учреждения по-прежнему оставалась подотчетна министру народного просвещения.

В условиях позднеимперской России идея университетской автономии в принципе не могла быть реализовала до конца, так как существовали непреодолимые противоречия между академическим сообществом и властями. Вопрос об университетской автономии решался в пользу академического сообщества только в условиях кардинальных политических изменений в стране, как было на фоне Первой русской революции (издание «Временных правил» 1905 года) и после свержения самодержавия в феврале 1917 года (деятельность A.A. Мануйлова и его преемников). Невозможность достижения независимости, постоянные вмешательства властей в жизнь университета сделали недостижимым идеал автономного университета.

В результате отказа профессоров от сотрудничества с большевиками, университет на некоторое время фактически оказался на положении самоуправления. Но это была лишь видимость автономии. Планы Наркомпроса провести демократизацию высшей школы предвещали коренную ломку университетской системы образования. '

В послесловии описываются годы жизни и деятельность Э.Д. Гримма в эмиграции и по возвращении' в Советскую Россию. Революция и Гражданская война прервали успешно развивавшуюся профессиональную карьеру Э.Д. Гримма. Примкнув сначала к Белому движению, он вскоре вынужден был эмигрировать, чтобы в итоге вновь вернуться в Россию. В эти годы Э.Д. Гримм не раз менял сферу своих занятий, которые во многом определялись Складывавшимися обстоятельствами и его взглядами. Но как специалист он всегда был востребован. Сменовеховские убеждения, вера в возможность сотрудничества с большевиками предопределили возвращение Э.Д. Гримма в Россию. Несмотря на то, что Э.Д. Гримм готов был принять не только

советскую власть, по и, пусть даже не искренне, ее идеологию, тоталитарный режим его не пощадил. Если первая волна репрессий задела Э.Д. Гримма лишь отчасти, то Большой террор лишил его не только работы, но и свободы, а затем и самой жизни.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:

Статьи в ведущих рецензируемых научных изданиях, рекомендованных ВАК РФ для публикации основных результатов диссертационного исследования

1) Беляева О.М. Эрвин Давидович Гримм: судьба ученого на переломе эпох // Исторические записки / Отд-пие ист.-филол. наук РАН. М.: Наука, 2009. Вып. 12(130)/ Под. ред. Б.В. Анаиьича. С. 308-352. (2 п.л.)

2) Беляева О.М. Академическое сообщество в ректорство Э.Д. Гримма: конфликты в профессорской, среде // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. М., 2011. Вып. 34. С. 215-235. (1,2 п.л.)

3) Беляева О.М. Э.Д. Гримм в Петербургском университете: путь к профессорскому званию // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории М., 2011. Вып. 36. С. 198-220. (1,3 п.л.)

Другие публикации

1) Беляева О.М. Научная и административная деятельность Э.Д. Гримма в Петербургском (Петроградском) университете: обзор источников // Ставропольский альманах Российского общества интеллектуальной истории. Ставрополь, Пятигорск: ПГЛУ, 2008. Вып. 10. С. 123-141. (1,1 п.л.)

2) Беляева О.М. Сергей Федорович Платонов и Эрвин Давидович Гримм: коллеги по Петербургскому университету // Памяти академика Сергея Федоровича Платонова: исследования и материалы / Отв. ред. А.Ю. Дворниченко, С.О. Шмидт. СПб.: Издательство «Любавич», 2011. С. 88-93. (0,3 п.л.)

Подписано в печать 31.10.2011 Формат 60x90/16 Бумага офсетная. Усл. печ. л. 1,75 Тираж 100 экз. Заказ 510

Отпечатано в типографии «Адмирал» 199048, Санкт-Петербург, В.О., 6-я линия, д. 59 корпус 1, оф. 40

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Беляева, Оксана Михайловна

Введение.4

Глава I

Эрвин Давидович Гримм: путь к профессорскому званию.45

Глава II

Политизация науки в российском академическом сообществе на рубеже XIX -XX веков.101

Глава III

Проректорство Э.Д. Гримма: вопрос о студенческом представительстве.127

Глава IV

Академическое сообщество в ректорство Э.Д. Гримма: конфликты в профессорской среде.163

Глава У

Эволюция политических взглядов Э.Д. Гримма в период Первой мировой войны.210

Глава VI

Академическое сообщество Петроградского университета в период Временного правительства и в первые месяцы власти большевиков.244

Введение диссертации2011 год, автореферат по истории, Беляева, Оксана Михайловна

Развитие современной исторической науки не обходится без учета существующего наследия предшествующих поколений ученых. К сожалению, в советский период многие историки дореволюционного времени, признанные советской исторической наукой буржуазными, были надолго забыты, и до сих пор мало что известно об их жизни и творчестве. Такая судьба постигла и историка, профессора Эрвина Давидовича Гримма (1870-1940). В Советской России за причастность к Белому движению Э.Д. Гримму пришлось жестоко поплатиться - он пережил арест, следствие, заключение в психиатрической лечебнице и вскоре после этого скончался. Эти события не могли не сыграть своей печальной роли в том, что имя Э.Д. Гримма как деятеля дореволюционной и отчасти советской эпохи было также надолго предано забвению. Между тем, изучение истории Петербургского университета, особенно в позднеимперский период, когда Э.Д. Гримм был на вершине своей административной карьеры, невозможно без обращения к личности и деятельности этого ученого, который являлся не только членом академического сообщества университета, но и долгое время сам его возглавлял.

Исследование академического сообщества Петербургского университета именно в таком ключе, т.е. через призму биографии Э.Д. Гримма, еще не проводилось. Попытка соединить изучение биографии этого ученого и истории функционирования академического сообщества Петербургского университета конца XIX - первой четверти XX вв. предпринята впервые. С одной стороны, выбор фигуры Э.Д. Гримма определяется тем, что его судьба представляет существенный интерес, так как он был последним ректором дореволюционного периода, причем, трижды избирался на этот пост. В его ректорство академическое сообщество переживало наиболее драматические события истории начала XX века -Первую мировую войну, революцию 1917 года, Гражданскую войну. С другой стороны, карьерный путь Э.Д. Гримма являлся в некотором смысле показательным для тех ученых, кому доводилось одновременно совмещать научную и административную сферы деятельности. В то же время Э.Д. Гримм прошел все основные стадии как научного, так и административного роста, поэтому на его примере хорошо видно, из каких составляющих складывалась потенциальная карьера ученого в академическом сообществе. Наконец, изучение именно персоны Э.Д. Гримма, являвшегося представителем известной семьи Гримм, обусловлено необходимостью восполнить до сих пор существующий в историографии пробел, наличие которого все еще не позволяет составить ясное представление о нем как об ученом, педагоге, политическом деятеле, администраторе, что повышает значимость данного исследования.

В диссертации применительно к ученым Петербургского университета рассматриваемого периода используется концепт «академическое сообщество». Использование понятия «академическое сообщество» в отношении ученых университета не ново и уже давно довольно успешно применяется в зарубежной историографии. Можно вспомнить классическую монографию немецкого историка Фрица Рингера «Закат немецких мандаринов: Академическое сообщество в Германии, 1890-1933»1 или монографию Энди Байфорда «Сообщество филологов в позднеимперской России: ритуалы академической институционализации»2. Но в российских исторических исследованиях понятие «академическое сообщество» пока что не является распространенным.

По отношению непосредственно к профессорам Петербургского университета Е.А. Ростовцев, например, использует понятие «профессорская корпорация». Параллельно он пользуется такими терминами, как «университетская корпорация», «академическая корпорация Санктл

Петербургского университета» , при этом в самих работах их содержание не раскрывается, так что создается впечатление, что Е.А. Ростовцев использует их как синонимы понятию «профессорская корпорация».

На наш взгляд, применение такого понятия существенно ограничивает возможности изучения этой группы ученых. Ведь в подобном случае внимание исследователя должно быть сосредоточено главным образом на корпоративных особенностях профессорского коллектива, таких как солидарность, сплоченность, общность, представляя ее как нечто монолитное, действующее как единое целое. Иначе говоря, употребление термина «корпорация» по отношению к профессорам изначально задает параметры исследования, создавая тем самым одностороннее представление об этой категории ученых. Однако в некоторых случаях использование термина допустимо и действительно оправданно, но требует соответствующих оговорок.

А.Е. Иванов предлагал вместо «бюрократической» терминологии «профессор», «младший преподаватель», как основанных на Рингер Ф. Закат немецких мандаринов: Академическое сообщество в Германии, 1830-1933 / Пер. с англ. Е. Канищевой и П. Гольдина. М., 2008.

2 Byford A. Literary Scholarship in Late Imperial Russia: Rituals of Academic Institutionalization. Oxford, 2007.

3 Ростовцев Е.А. Университетская корпорация столицы Российской империи в годы Первой мировой войны // Отечественная история: статьи и материалы. СПб., 2007; он же. "Борьба за автономию": корпорация столичного университета и власть в 1905-1914 гг. // Journal of Modern Russian History and Historiography. 2009. Vol. 2; он же. Академическая корпорация Санкт-Петербургского университета в начале XX в.: отношение к власти и гражданскому обществу // «Быть русским по духу и европейцем по образованию»: Университеты Российской империи в образовательном пространстве Центральной и Восточной Европы XVIII - начала XX в. / Отв. сост. А.Ю. Андреев. М., 2009. номенклатурно-правовом статусе», употреблять по отношению к университетским преподавателям «содержательные» «однопорядковые» термины «профессура», «преподаватели», «профессорско-преподавательский состав»4. Впрочем, подход ученого уже был раскритикован Е.А. Ростовцевым5. По верному замечанию Е.А. Ростовцева, различный номенклатурно-правовой статус профессоров и приват-доцентов «предполагал принципиально разные возможности влияния этих двух групп преподавателей на политику университета»6.

По сравнению с упомянутыми выше понятие «академическое сообщество» более гибкое. Концепт «академическое сообщество» предполагает объединение ученых с разным научным статусом, званием, в частности, профессоров и приват-доцентов, в рамках сообщества, а также подразумевает их общение друг с другом в той или иной форме, а значит, предусматривает наличие межличностных отношений, связывавших (а иногда разделявших) ученых или группы ученых между собой.

Объектом нашего исследования будет являться академическое сообщество Петербургского университета в конце XIX - первой четверти XX веков, а предметом - научная, административная карьера и общественно-политическая деятельность Э.Д. Гримма.

Ограничение хронологических рамок исследования концом XIX и первой четвертью XX веков определяется временем пребывания Э.Д. Гримма в Петербургском университете 1887-1918 гг., с трехлетним перерывом (18961899), на который пришлась его служба в Казанском университете. С другой стороны, отставка Э.Д.Гримма в 1918 году совпадает с началом кардинальной ломки прежних устоев академического сообщества Петербургского университета, оно постепенно трансформируется под давлением внешних условий, и вместе с тем уходит целая эпоха в жизни университета.

4. Ростовцев Е.А. Университет столичного города // Университет и город в России (начало XX в.) / Под. ред. Т. Маурер и А. Дмитриева. М., 2009. С. 206-207.

5 Там же.

6 Там же. С. 207.

Цель исследования заключается в том, чтобы путем реконструкции биографии Э.Д. Гримма определить механизмы функционирования академического сообщества Петербургского университета в конце XIX -первой четверти XX веков. Основные задачи исследования видятся в том, чтобы реконструировать этапы научной и административной карьеры Э.Д. Гримма в Петербургском университете, проанализировать механизм воспроизводства кадров в академическом сообществе, определить влияние политики на жизнь академического сообщества и его представителей, рассмотреть способы участия ученых в политической жизни, проанализировать межличностные отношения в академическом сообществе, рассмотреть возникавшие внутри него конфликтные ситуации на почве научных, политических, личностных разногласий, проанализировать взаимоотношения академического сообщества с властями.

Источники. Для написания диссертации использовались различные источники, многие из которых не опубликованы. Они хранятся в Государственном архиве Российской Федерации (Г АРФ), Российском государственном историческом архиве (РГИА), Центральном государственном историческом архиве Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб.), Центральном государственном архиве Санкт-Петербурга (ЦГА СПб.), Петербургском филиале архива РАН (ПФА РАН), архиве Института истории материальной культуры РАН (ИИМК РАН), архиве Института русской литературы (ИРЛИ РАН), отделе рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РЕК). В целом, в исследовании использованы документы двадцати двух фондов, хранящихся в восьми архивах. Привлечены также документы двух личных архивов - академика Б.В. Ананьича и Н.Б. Ветошниковой.

Личный фонд Э.Д. Гримма так и не был сформирован. Возможно, это объясняется обстоятельствами смерти Э.Д. Гримма, последовавшей вслед за арестом, следствием и пребыванием в психиатрической лечебнице. Вероятно, клеймо «репрессированного» сыграло свою роль при решении не создавать личный фонд ученого. Источниками, послужившими своеобразным исходным пунктом изучения личности Э.Д. Гримма, являются его

7 8 студенческое и профессорское дела . Студенческое дело содержит различные документы, касающиеся учебы Э.Д. Гримма в школе Карла Мая и Петербургском университете. Среди них можно выделить аттестат зрелости об окончании школы, позволяющий судить об успеваемости Э.Д. Гримма. Интересны прошения Э.Д. Гримма на имя инспектора студентов, в каждом из которых содержится полный перечень предметов, выбранных им для посещения в каждом семестре. Анализ прошений дает возможность выяснить, лекции по каким предметам и каких преподавателей Гримм посещал больше всего, что, в свою очередь, позволяет сделать важное предположение о том, кто из профессоров оказывал на него влияние.

Профессорское дело Э.Д. Гримма содержит полную периодизацию его служебной деятельности в Петербургском университете с 1903 по 1918 гг. Дело включает неоднородную по составу и происхождению делопроизводственную документацию. К ней относятся прошения Э.Д. Гримма, представления историко-филологического факультета, уведомления ректору, ходатайства на имя попечителя и министра народного просвещения, постановления Министерства народного просвещения, грамоты, планы занятий Э.Д. Гримма по истории Древнего Рима и Средних веков, а также его формулярный список. Кроме того, профессорское дело включает и документы личного характера, такие как свидетельство о крещении, о браке, паспорт.

Значительный интерес представляет содержащаяся в деле преимущественно официальная переписка Э.Д. Гримма с разными лицами. Переписка 1911г. с профессорами В.М. Шимкевичем и И.А.Покровским, касающаяся выборов на должность ректора, тесно связана с проблемой взаимоотношений как внутри академического сообщества, так и ученых с

7 ЦГИА СПб. Ф. 14 (фонд Петербургского университета). Оп. 3. Д. 26032 (дело студента Э.Д. Гримма).

8 ЦГИА СПб. Ф. 14. Оп. 1. Д. 9226 (дело профессора Э.Д. Гримма). властью. Анализ риторики писем позволяет судить о роли политического фактора при распределении властных полномочий в административном аппарате университета в условиях конфликта с министром народного просвещения JI.A. Кассо. Письма избранного ректором после Э.Д. Гримма профессора A.A. Иванова в Наркомпрос раскрывают некоторые подробности отставки Э.Д. Гримма с поста ректора и его отъезда в неконтролируемые большевиками южные губернии в связи с обоснованными опасениями быть арестованным.

Некоторые сведения об Э.Д. Гримме, когда он был оставленным для подготовки к профессорскому званию, а затем поочередно соискателем магистерской и докторской степени, можно почерпнуть из материалов протоколов историко-филологического факультета за 1893-1903 годы9: уточнить сроки обсуждения его обеих диссертаций, состав оппонентов, а также проанализировать замечания, высказывавшиеся по поводу его монографий. Впрочем, с замечаниями оппонентов можно ознакомиться и по опубликованным рецензиям10. Сразу заметим, что анализ рецензий, в частности, риторики текстов оппонентов и техники их аргументации, позволяет определить не только уровень научного профессионализма и профессиональной этики ученых, но и способствует раскрытию проблемы межличностных отношений внутри научного сообщества.

Поскольку в 1896-1899 гг. приват-доцент Э.Д.Гримм находился в Казани, его деятельность в этот период реконструируется по таким опубликованным источникам, как протоколы заседаний Совета, протоколы

9 Протоколы заседаний историко-филологического факультета за 1893-1901 гг.: ЦГИА СПб. Ф. 14. Оп. 3. Т. 4. Д. 16046 (1893), 16049 (1894), 16056 (1896), 16069 (1899), 16072 (1900), 16076 (1901), 16081 (1902).

10 См.: Диспут Э.Д. Гримма // Исторический вестник. Т. ЬХХХ1. 1900. Июль. С. 347-349; Отзыв о диссертации Э.Д. Гримма на степень доктора Ф. Соколова // Журналы заседаний Императорского С.-Петербургского университета за 1902 г. СПб., 1903. С. 37-41.; Отзыв приват-доцента И.И. Холодняка о диссертации Э.Д. Гримма // Там же. С. 42-49; Ростовцев М.И. [рецензия] Гримм Э.Д. Исследования по истории развития римской императорской власти. Римская императорская] власть от Гальбы до Марка Аврелия. СПб., 1901. Т. И. // Журнал Министерства народного просвещения (далее - ЖМНП). 1902. Май. Отд. II. С. 149-172; Кулаковский Ю.А. [рецензия] Гримм Э.Д. Исследования по истории развития римской императорской власти. Т. I, II. // Там же. 1902. Июль. С. 154-171. заседаний историко-филологического факультета, отчеты о состоянии Казанского университета11.

В начальный период своей научной карьеры Э.Д. Гримм совершил ряд поездок за границу. Отчет о его научной командировке, состоявшейся в 1897 году, в ходе которой он слушал лекции в университетах Берлина, Рима и Парижа и работал в местных библиотеках был опубликован отдельным университетским изданием12. В отчете можно найти рассуждения Э.Д. Гримма о современной ему западной профессуре, что позволяет судить о возможном влиянии на его научные взгляды тех или иных зарубежных историков.

29 мая 1900 года Э.Д.Гримм защитил магистерскую диссертацию на тему «Исследования по истории развития римской императорской власти. Римская императорская власть от Августа до Нерона», а 31 марта 1902 года -докторскую, которая стала продолжением предыдущей работы и охватывала период от времени Гальбы до Марка Аврелия . Диссертации являются основными научными работами Э.Д. Гримма, закрепившими за ним статус специалиста по античной истории14. Монографии дают возможность оценить его взгляды на историографические проблемы, уровень его профессионализма. Изучение других научных и научно-популярных работ Э.Д. Гримма15 позволяет говорить не только о сферах его научного интереса, исследуемая в них проблематика указывает на политические предпочтения автора. Анализ литографированных лекций Э.Д. Гримма, хранящихся в русском фонде Российской национальной библиотеки, также позволяет оценить его политические предпочтения. К сожалению, лекции по истории Древней Греции, Средних веков, а также по Всеобщей истории сохранились

11 См.: Ученые записки Казанского университета (далее - УЗКУ). Казань, 1897-1899.

12 Гримм Э.Д. Отчет о командировке [за границу] / Соч. Э. Гримма. Казань, 1898.

13 Гримм Э.Д. Исследования по истории развития римской императорской власти. Римская императорская власть от Августа до Нерона. СПб., 1900. Т. I; он же. Исследования по истории развития римской императорской власти. Римская императорская власть от Гальбы до Марка Аврелия. СПб., 1901. Т. II.

14 Ранней работой Э.Д. Гримма по античной истории была небольшая брошюра «Гракхи. Их жизнь и общественная деятельность. Биографический очерк» (СПб., 1894.).

15 Гримм Э.Д. Мирабо: Очерк из истории Великой Французской революции. М., 1908; он же. Революция 1848 г. во Франции. СПб., 1908. 4. 1-2; он же. Политические воззрения Ипполита Тэна. СПб., 1908.

11 только за 1900-1904 и 1907 годы. Частично этот пробел позволяет восполнить обозрение преподавания наук в Петербургском университете, содержащее информацию о названиях курсов, которые вел Э.Д. Гримм, хотя сведения подобного рода за 1894-1895, 1899-1903 гг. в источнике 16 отсутствуют .

О политических убеждениях Э.Д. Гримма можно судить на основе его публикаций в прессе, некоторая информация о его политической деятельности содержится в опубликованных протоколах конституционно

17 демократической партии . Появление публикаций Э.Д. Гримма связано с важнейшими событиями в жизни российского общества начала XX в., в стороне от которых он не мог оставаться в силу своих убеждений, а также общественного положения. К числу таких событий относятся, в первую очередь, революция 1905-1907 гг. и Первая мировая война. В 1905 - 1906 годах, когда в печати шло активное обсуждение текущих событий и путей выхода из затянувшегося кризиса, Э.Д. Гримм выступил с собственным мнением по этим вопросам, опубликовав несколько статей18. С началом Первой мировой войны Э.Д. Гримм также опубликовал несколько статей, направленных против Германии и за тесный союз со странами Антанты19.

Функционирование академического сообщества Петербургского университета изучалось с привлечением нормативных актов, регулирующих деятельность Петербургского университета, и делопроизводственной документации. Особенностью этой группы источников является то, что они позволяют также одновременно изучить деятельность Э.Д. Гримма на разных этапах его научной и административной карьеры.

Основы функционирования академического сообщества Петербургского университета рассматриваемого периода

16 См.: Обозрение преподавания наук в Императорском С-Петербургском университете за 1894-1911 гг. СПб., 1894-1910. Кроме того, обозрение содержит информацию о преподавательском составе университета и расписание занятий.

17 Съезды и конференции конституционно-демократической партии 1905-1907 гг. М., 1997. Т. I. С. 700.

18 Гримм Э.Д. Наше политическое положение // Право. 1905. 15 апреля. №15; он же. Поворот // Речь. 2(15) апреля. 1906.

19 Гримм Э.Д. Пьяные илоты. Немецкие бесчинства и европейская культура // Русская мысль. 1914. №8-9. С.76-93; он же. Борьба народов // Вопросы мировой войны. Пг., 1915. С. 1-20.

12 регламентировались законодательством конца XIX - начала XX столетий, которое юридически структурировало административный аппарат университета, определяло круг полномочий должностных лиц и регулировало его деятельность. Наиболее значимыми для данного исследования юридическими документами явились: университетский устав

1884 года20, уставы о службе гражданской21, важнейшие правительственные указы (указ от 28 августа 1905 г. «О введении в действие временных правил об управлении высшими учебными заведениями ведомства Министерства

22 народного просвещения» , указ Сената министру народного просвещения об

23 университетской автономии от 28 ноября 1908 г. ), различные министерские распоряжения. Рассмотрение этих документов необходимо при изучении регламентации деятельности органов университетского управления, а также для определения рамок компетенции членов академического сообщества в решении тех или иных вопросов. Эти источники позволяют также проследить основной вектор политики Министерства народного просвещения в отношении высшей школы. Поскольку реалии жизни доказывали нежизнеспособность норм университетского законодательства, это влияло на отношения между Министерством народного просвещения и Советом университета, вызывая споры и конфликты. В периоды, когда Министерство народного просвещения готово было сотрудничать с профессорами, последние привлекалась к участию в реформировании университетского законодательства. Так было во времена графа И.И. Толстого, его преемника П.М. Кауфмана, графа П.Н. Игнатьева, а также при A.A. Мануйлове, С.Ф. Ольденбурге и С.С. Салазкине. Составлявшиеся проекты по преобразованию высшей школы, ныне хранящиеся в РГИА в фондах 733 (фонд Департамента Народного просвещения) и 1129 (фонд

20 Устав Императорских российских университетов 23 августа 1884 г. // Сборник постановлений по Министерству Народного Просвещения. СПб., 1893. Т. IX: Царствование императора Александра III. 1884.

21 Свод законов Российской империи. Уставы о службе гражданской. СПб., 1876. Т. III.

22 Именной Высочайший указ, данный Сенату «О введении в действие временных правил об управлении высшими учебными заведениями ведомства Министерства Народного Просвещения» // ПСЗ. Собр. III. Т. XXV. Отд. I. СПб., 1905. С. 658-659.

23 Указ Сената министру народного просвещения от 28 ноября 1908 г. // Право. 7 декабря. 1908. Стлб. 27372739. товарища министра В.Т. Шевякова), в основном оставались нереализованными. Есть и опубликованные проекты уставов высшей школы, составленные как представителями академического сообщества24, так и

25 чиновниками Министерства народного просвещения . Ценность этих проектов для исследования состоит в том, что на их основе можно проследить за тем, как профессора стремились реализовать идеал автономного университета, с одной стороны, и какие ограничения старались внести чиновники, с другой стороны. Утвердившиеся у власти после Октябрьской революции большевики повели постепенный, но неуклонный курс на разрушение прежних устоев жизни университета, иллюстрацией чего были уже их первые начинания, проводимые Государственной комиссией по просвещению, протоколы заседаний которой хранятся в ЦГА СПб. в фонде 2551 (фонд Комиссариата просвещения союза коммун Северной области).

Наиболее информативным источником, отражающим особенности университетской жизни и деятельность университетской администрации, являются протоколы заседаний Совета Петербургского (Петроградского) университета. Нас интересовали протоколы заседаний Совета, главным образом, за 1908-1911 гг., сведения которых позволяли прояснить административную деятельность Э.Д. Гримма в университете в этот период, однако, по мере необходимости, использовались материалы протоколов и за другие годы.26 Структура протоколов включает список присутствовавших членов Совета от соответствующих факультетов, стенограммы выступлений ректора и отдельных членов Совета, касающиеся административных, учебных, хозяйственных вопросов, а также сведения о деятельности так

27 называемой Советской комиссии (протоколы самой Советской комиссии не

24 Гримм Э.Д. Организация университетского преподавания по проекту нового устава // Русская мысль. 1916. №4.

25 Кауфман П.М. Новый университетский устав. СПб., 1909; Шварц А.Н. К вопросу о новом университетском уставе // Россия. 4 октября 1908 г. № 880.

26 Журналы [Протоколы] заседаний Совета Императорского Петербургского [Петроградского] университета за 1899- 1914 гг. СПб. [Пг.], 1900-1916.

27 Советская комиссия была создана в помощь ректору в управлении университетом и стала фактическим руководящим центром Совета университета. В круг ее компетенции входило рассмотрение важных сохранились). Важную часть протоколов заседаний Совета составляют приложения, где помещена официальная документация: циркуляры Министерства народного просвещения, распоряжения попечителя ректору, представления деканов факультетов ректору, распоряжения Совета, уставы студенческих кружков, отзывы о диссертациях, о студенческих сочинениях. Материалы протоколов Совета носят фактологический характер и отражают формальную сторону деятельности университетской администрации. Исследовательскую ценность представляют содержащиеся в протоколах прения членов Совета, мнения ректора, проректора и отдельных профессоров, которые позволяют судить об их персональной позиции по тому или иному вопросу, определять их личностные, политические симпатии и антипатии, а также оценивать происходящие события в целом. При использовании протоколов заседаний Совета университета надо иметь в виду, что перед публикацией они предоставлялись на рассмотрение попечителя учебного округа и подвергались значительной цензуре. Поэтому важной представляется необходимость сопоставления протоколов с их опубликованным вариантом с целью выявления имеющихся расхождений.

В протоколах заседаний Совета университета нашли свое отражение различные эпизоды проректорской деятельности Э.Д.Гримма в 1908-1910 годах. Материалы протоколов заседаний дают некоторое представление о взаимоотношениях администрации университета с властями в этот период, содержат программную речь Э.Д. Гримма, по ним можно также воспроизвести предпринимавшиеся проректором меры в связи со студенческими сходками. В то же время по материалам невозможно проследить за ходом реализации проректорской программы, они не отражают суть противоречий внутри профессорской корпорации, возникших на фоне конфликта ученых с властью из-за запрета последней студенческого представительства. Таким образом, использование протоколов заседаний вопросов, касавшихся студенческих сходок и студенческих организаций, сношений университета с Министерством народного просвещения и попечителем учебного округа, кадровых перестановок.

28 ЦГИА СПб. Ф. 14. Оп. 1.Т.4. Д. 11359 (1908)-11367 (1916).

Совета профессоров для всеобщего анализа проректорской деятельности Э.Д. Гримма оказывается недостаточным, так как не дает полноценного представления о содержании работы Э.Д. Гримма, о его отношениях со студентами, конфликтах с коллегами и властями.

На основе протоколов заседаний Совета университета хорошо поддается изучению ректорский период Э.Д.Гримма (1911-1918). Первые годы его ректорства отмечены жесткой конфронтацией академического сообщества Петербургского университета с министром народного просвещения Л.А. Кассо (1910-1914), а также конфликтами в самом сообществе с профессорами-«назначенцами», с одной стороны, и между «правой» и «левой» группами ученых, с другой. В связи с этим Э.Д.Гримм предпринял значительные усилия по урегулированию конфликтов и сохранению целостности профессорской корпорации университета, некоторые свидетельства чему можно обнаружить в протоколах заседаний Совета. Протоколы также содержат сведения о мероприятиях университета, организованных в связи с начавшейся Первой мировой войной, и действиях Э.Д. Гримма, пытавшегося ограничить вмешательство Министерства народного просвещения в связи с желанием последнего в союзе с консервативно настроенной частью профессуры устранить элементы германской культуры из жизни высшей школы.

Протоколы заседаний Совета Петроградского университета за 191729

1918 гг. не опубликованы . Сведения этих протоколов особенно важны для выяснения развязки конфликта внутри академического сообщества, ставшего следствием кадровой политики министра народного просвещения Л.А. Кассо, а также для реконструкции взаимоотношений между учеными и властями в 1917-1918 годах.

Источники личного происхождения, такие как дневники, частная и официальная переписка, воспоминания ученых, студентов, чиновников,

29 ЦГА СПб. Ф. 7240 (фонд Ленинградского государственного университета им. A.A. Жданова). Оп. 1. Д. 1, 16. некрологи, записки, заметки, брошюры использовались для реконструкции и прояснения межличностных отношений в академическом сообществе, контактов ученых и власти, составления представления о традициях, бытовавших в академической среде.

Для характеристики взаимоотношений приглашенных ученых с их столичными коллегами любопытна переписка Э.Д. Гримма с профессорами-назначенцами» - В.А. Удинцевым и В.М. Грибовским30. Переписка

Э.Д.Гримма с попечителем А.А.Мусиным-Пушкиным за 1911 - 1912гг. раскрывает перипетии конфликта столичных профессоров с Министерством народного просвещения в этот период. Официальная переписка периода административной деятельности Э.Д. Гримма в университете с начальством Министерства народного просвещения, с попечителями учебного округа, с подчиненными позволяет прояснить позицию ректора при разрешении тех или иных вопросов, а также составить представление о взаимоотношениях университетской администрации с властями в разное время. Официальная переписка, возникающая при разрешении тех или иных управленческих вопросов и написанная определенным в таких случаях языком, ценна, в первую очередь, как источник фактического материала. Однако необходимо учитывать, что и при составлении таких писем личностный фактор играл значительную роль, что можно обнаружить при помощи анализа риторики текстов и выявления фальсификации содержащихся в них данных, позволяющих раскрыть скрытые мотивы действий их авторов.

Многое о взаимоотношениях и о положении профессоров академического сообщества Петербургского университета проясняется из частной переписки ученых между собой и с другими лицами. Важна переписка периода 1911-1912 гг. академика А.А.Шахматова с коллегами -Д.Д. Гриммом, Э.Д. Гриммом, а также пространное письмо Ф.А. Брауна самому A.A. Шахматову (ПФА РАН, Ф. 134). Разнообразие

30 ЦГИА СПб. Ф. 14. Оп. 25. Д. 46.

31 Там же. взаимодополняющих друг друга суждений в письмах столичных профессоров о конфликте с министром J1.A. Кассо в 1911 - 1912 гг. и широкий спектр затронутых в них проблем позволяют взглянуть на него глазами непосредственных участников, реконструировать целостную картину происходивших событий, определить роль и место в них Э.Д. Гримма и попытаться понять логику действий лиц, вовлеченных в противостояние. Удалось также обнаружить письмо профессора A.C. Ященко министру народного просвещения A.A. Мануйлову32, которое позволяет понять, в каком положении оказались профессора-«назначенцы», лишившись прежних должностей в результате развязки конфликта в академическом сообществе в 1917 году.

В отделе рукописей Российской национальной библиотеки Санкт-Петербурга в фонде С.Ф. Платонова (ОР РНБ, Ф. 585) отложилось несколько писем к нему Э.Д. Гримма, письма самого Платонова и других лиц, упоминавших Эрвина Давидовича в том или ином контексте. Любопытны письма о назначении Э.Д. Гримма экстраординарным профессором на кафедру всеобщей истории33, об инциденте с М.И. Ростовцевым34 накануне защиты докторской диссертации Э.Д. Гримма. Затрагивает этот инцидент и сам М.И. Ростовцев в переписке с С.А. Жебелевым , упоминает о конфликте с М.И. Ростовцевым и Э.Д. Гримм в письме редактору журнала

J/r

Министерства народного просвещения (далее - ЖМНП) Э.Л. Радлову . Судить о развитии конфликта между двумя учеными можно также, воспользовавшись опубликованными в одном номере ЖМНП рецензией

32 A.C. Ященко - A.A. Мануйлову. 12 марта 1917 г.: РГИА. Ф. 733 (фонд Департамента народного просвещения). Оп. 226. Д. 246 (Дело о профессорах Петроградского университета) Л. 1-2.

33 С.Ф.Платонов - A.X. Гольмстену. Сентябрь 1902 г.: ОР РНБ. Ф. 585 (фонд С.Ф.Платонова). Оп. 1. Д. 1750. Л. 5-9. Опубликовано: Гревс И.М. Человек с открытым сердцем: Автобиографическое и эпистолярное наследие Ивана Михайловича Гревса (1860-1941). СПб., 2004. С. 267.

34 М.И. Ростовцев - С.Ф. Платонову 19 марта 1902 г.: ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Д. 4057. Л. 1; Ф.А. Браун -С.Ф. Платонову 10 февр. 1902 г.: ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Д. 2372. Л. 25-26.

35 М.И. Ростовцев - С.А. Жебелеву 5 июня 1900 г.: ПФА РАН. Ф. 729 (фонд С.А. Жебелева). Оп. 2. Д. 109. Л. 69 - 70 об.

36 Э.Д. Гримм - Э.Л. Радлову. 2 марта 1902 г.: ИР ЛИ СПб. Ф. 252 (фонд Э.Л. Радлова). Оп. 2. Д. 435 (письма Э.Д. Гримма Э.Л. Радлову; 2 марта 1902 - 1 октября 1907 гг.). от

М.И. Ростовцева и ответом на нее Э.Д. Гримма . Докторский диспут Э.Д. Гримма вызвал значительный резонанс в академической среде, что также нашло отражение в переписке между М.Н. Крашенинниковым и

В.К. Ернштедтом . В письмах ученицы С.Ф. Платонова О.В. Даниловой своему учителю имеются интересные наблюдения о специфике лекций Э.Д. Гримма, читавшихся им в Женском педагогическом институте39.

Интересные наблюдения о жизни академического сообщества в разное время можно встретить в письмах А.Е. Преснякова супруге40. Из них можно узнать о проходивших совещаниях «левой» и «правой» групп профессоров в начальный период конфликта академического сообщества с министром JI.A. Кассо, о позиции и действиях ректора Э.Д. Гримма, пытавшегося спасти сообщество от распада. В письмах А.Е. Преснякова есть упоминания о возможном назначении Э.Д.Гримма товарищем министра в 1915 году, а также некоторые подробности организации газеты «Русская Воля» и роли Э.Д. Гримма в этом мероприятии. Письма А.Е. Преснякова важны не только как источник фактической информации, но и с точки зрения содержащихся в них замечаний, мыслей, переживаний автора.

Таким образом, частная переписка позволяет проанализировать взаимоотношения ученых между собой, составить определенное впечатление о позиции того или иного представителя академического сообщества, а также о создавшейся ситуации в интересующий нас период. В то же время следует учитывать, что при использовании частных писем мы неизбежно сталкиваемся с субъективностью мнений и, возможно, неточностью при передаче некоторых фактов.

Много любопытных сведений об академическом сообществе рассматриваемого периода и о самом Э.Д. Гримме можно извлечь из воспоминаний и дневников представителей университетского сообщества.

37 Ростовцев М.И. [рецензия] Гримм Э.Д. Исследования по истории развития римской императорской власти. Т. II; Гримм Э.Д. Ответ г. Ростовцеву // ЖМНП. 1902. Май. Отд. II. С. 172-209.

38 М.Н. Крашенинников - В.К. Ернштедту 13 апреля 1902, 10 июня 1902 гг.: ПФА РАН. Ф. 733 (фонд В.К. Ернштедта). Оп. 2. Д. 107. Л. 65 - 65 об., 70.

39 О.В. Данилова - С.Ф. Платонову 1908 г.: ОРРНБ. Ф. 585. Оп. 1. Д. 2770. Л. 25-26.

40 Пресняков А.Е. Письма и дневники. 1889-1927. СПБ., 2005.

Для изучения процесса пополнения академического сообщества путем присуждения ученых степеней важны воспоминания С.А. Жебелева41 и И.А. Каблукова42. Воспоминания Каблукова были опубликованы в 1935 году, рукопись Жебелева датирована также этим годом. Очевидно, что появление обоих источников привязано к 1934 году, когда началась реорганизация сферы высшего и среднего образования и, в частности, были восстановлены ученые степени после выхода постановления СНК СССР «Об ученых степенях и званиях» 13 января 1934 г. Авторы воспоминаний воспроизводят собственный опыт получения степени, рассматривают процедуры, которые необходимо было пройти соискателю для получения степени, описывают сложности, с которыми им приходилось сталкиваться. С.А. Жебелев в своих воспоминаниях приводит неординарные случаи из университетской практики, которые свидетельствовали о нарушении традиции получения степени. Обсуждение проблемы присвоения ученых степеней встречается также в заметках и брошюрах ученых рассматриваемого периода43. Авторы этих публикаций обращают внимание на достоинства и недостатки порядка приобретения степени, рассуждают о роли диспута, как для соискателя степени, так и для академического сообщества в целом. Такие сведения позволяют лучше понять, что представляли собой процедуры получения ученых степеней, разобраться в том, что являлось нормой или соблюдением традиции в процессе прохождения соответствующих процедур на пути к получению степени, а что было отклонением от нормы и означало нарушение традиции. Обращение к упомянутым публикациям позволило вписать опыт Э.Д. Гримма в определенные рамки, сравнить его опыт с опытом предшественников и современников, выявить схожие черты и отличия, что, в

41 Жебелев С.А. Ученые степени в их прошлом, возрождение их в настоящем и грозящая опасность их вырождения в будущем: ПФА РАН. Ф. 729. Оп. 1. Д. 27. Опубл.: Жебелев С.А. Ученые степени в их прошлом, возрождение их в настоящем и грозящая опасность их вырождения в будущем // Очерки истории отечественной археологии. М., 2002. Вып. 3. С 146-194.

42 Каблуков И.А. Как приобретали ученые степени в прошлое время // Социалистическая реконструкция и наука. M., 1935. Вып. 9.

43 Сергеевич В.И. Порядок приобретения ученых степеней // Северный вестник. 1897. № 10; Шершеневич Г.Ф. О порядке приобретения ученых степеней. Казань, 1897; Кулаковский Ю.А. Доклад об ученых степенях. СПб., 1902. свою очередь, помогло понять, почему некоторые члены академического сообщества неоднозначно относились к его карьерному взлету. С точки зрения изучения конфликта академического сообщества с Министерством народного просвещения при JI.A. Кассо любопытны воспоминания профессора М.А. Tay бе44. В воспоминаниях министра народного просвещения А.Н. Шварца можно обнаружить некоторые размышления о студенческих организациях, необходимых для понимания его отношения к студенческому вопросу45. Воспоминания профессора М.П. Чубинского позволяют реконструировать деятельность Э.Д. Гримма в газете «Русская воля»46. Некоторые сведения о работе Э.Д. Гримма в Отделе пропаганды в правительстве А.И. Деникина имеются в воспоминаниях его коллеги К.Н. Соколова47.

Разные характеристики Э.Д. Гримма как преподавателя, диспутанта, ректора, политика можно встретить в воспоминаниях бывших студентов, учившихся у него в разное время - Н.П. Анциферова48, А.И. Хоментовской49, O.K. Недзвецкой50, С.Н. Драницына51, И.В.Егорова52. На страницах воспоминаний Анциферова можно отыскать портретную зарисовку Э.Д. Гримма, встретить замечания о его лекциях, научных интересах,

53 политической позиции . Содержание отзыва Э.Д. Гримма о правлении Николая II передал в своих воспоминаниях Егоров. Вспоминая Э.Д. Гримма, Хоментовская обратила внимание на его профессиональные качества историка и педагога. Особенностью воспоминаний O.K. Недзвецкой и С.Н. Драницына является то, что авторы писали их, будучи больными

44 Таубе М.А. «Зарницы»: Воспоминания о трагической судьбе предреволюционной России (1900-1917). М., 2007.

45 Шварц А.Н. Моя переписка со Столыпиным. Мои воспоминания о государе. М., 1994.

46 Чубинский М.П. Год революции (1917) // 1917 год в судьбах России и мира. Февральская революция: от новых источников к новому осмыслению. М., 1997.

47 Соколов К.Н. Правление генерала Деникина (Из воспоминаний). M., 2007.

48 Анциферов Н.П. Из дум о былом: Воспоминания. M., 1992.

49 Хоментовская А.И. Пройденный путь // Итальянская гуманистическая эпитафия. СПб., 1995. С.230-231.

50 Воспоминания O.K. Недзвецкой (Самариной). Февраль 1969 г.: Личный архив Н.Б. Ветошниковой.

51 ОР РНБ. Ф. 1448 (фонд C.K. Островской, С.Н. Драницына). On. 1. Д. 182 (Воспоминания, 1950-е г.). Л. 4345, 55.

52 Егоров И.В. От монархии к октябрю. Воспоминания. Л., 1980.

53 Анциферов Н.П. Указ. соч. С. 162-163. людьми, по нескольку раз возвращались к написанному, делали многочисленные правки на полях и в тексте, что следует учитывать при использовании этих документов. Несколько раз Э.Д. Гримма упоминает в своих мемуарах, относящихся к 30-м годам, историк H.H. Кареев, знавший его как способного студента и коллегу и считавший своим учеником54. В целом, воспоминания помогают разобраться в некоторых проблемах, касавшихся академического сообщества рассматриваемого периода, а также во взаимоотношениях профессоров между собой и с властями, добавляют новые штрихи к научно-педагогической биографии Э.Д. Гримма и расширяют наши представления о нем как об ученом, администраторе и общественно-политическом деятеле.

Для изучения отдельных сюжетов административной деятельности Э.Д. Гримма весьма ценен дневник графа И.И. Толстого55. В его записях, например, можно встретить упоминания о конфликте университетской администрации с министерством А.Н. Шварца в 1909 году с авторскими комментариями и замечаниями, со ссылками на слухи из газет и разговоры знакомых, которые позволяют разобраться в причинах конфликта. Для изучения жизни академического сообщества рассматриваемого периода любопытным источником является дневник H.H. Платоновой56, супруги С.Ф. Платонова. Упоминания об Э.Д. Гримме часто встречаются на страницах дневника, начиная с 1914 года, когда, предположительно, произошло его сближение с С.Ф. Платоновым. Нами использовались сведения дневника, связанные с некоторыми эпизодами ректорства Э.Д.Гримма 1915-1918 гг., - конфликтом с братом Д.Д.Гриммом, назначением в Совет при министре народного просвещения П.Н. Игнатьеве, отставкой с поста ректора.

54 Кареев Н.И. Прожитое и пережитое. Л., 1990. С. 187.

55 Толстой И.И. Дневник. 1906-1916. СПб., 1997.

56 Источниковедческий анализ дневника H.H. Платоновой принадлежит Е.А. Ростовцеву. См.: Ростовцев Е.А. Дневник H.H. Платоновой (Шамониной) как источник по истории исторической науки // Времена и судьбы. Сборник статей в честь 75-летия Виктора Моисеевича Панеяха. СПб., 2006. С. 270-318.

Пресса использовалась как вспомогательный источник, чтобы уточнить некоторые сведения из жизни академического сообщества, либо проиллюстрировать ту или иную ситуацию. Привлекавшиеся газеты разной политической направленности - «Речь», «Русское слово», «Новое время», «Земщина», «День» - позволяли посмотреть на события с разных углов зрения. Так, например, если «Земщина» представляла профессоров-«назначенцев», находившихся в конфликте со столичными учеными, всегда потерпевшей стороной, то «Речь», напротив, всегда отстаивала интересы либеральной профессуры. Учитывая, что пресса чутко реагировала на всякого рода происшествия, и самые последние новости мгновенно попадали на страницы газет, важными для анализа общественных настроений времен проректорства и ректорства Э.Д. Гримма оказались слухи. Последние стали иллюстрацией ситуации, складывавшейся, например, вокруг отставки Э.Д. Гримма с поста проректора или из-за организации газеты «Русская Воля» с его участием. Порой, однако, именно из материалов газет удается извлечь такие сведения, которые не отложились в других источниках и позволяют пролить свет на некоторые важные моменты в жизни академического сообщества и самого Э.Д. Гримма. В этом смысле благодаря подбору газетных заметок удалось узнать, например, о том, как Э.Д. Гримм, будучи проректором, реализовывал свою программу.

Составить представление о положении ученого в интересующий промежуток рассматриваемого периода позволяют отчеты о состоянии и сп деятельности Петербургского университета , содержащие справочные данные о персональном составе факультетов, включая сведения о научной, преподавательской, административной деятельности профессоров, приват-доцентов; список почетных членов; об оставленных при факультете студентах; отчет правления по хозяйственной части. Обязательной составляющей отчетов являются некрологи умерших в течение прошедшего

57 Отчеты о состоянии и деятельности Императорского С.-Петербургского университета за 1910-1916. СПб., [Пг.], 1911-1916. года ученых. Отчеты оказались просто незаменимы при изучении состояния академического сообщества в министерство Л.А. Кассо (1911-1914 гг.), так как на основе имеющихся в них материалов о произошедших назначениях и перемещениях разных ученых за текущий год можно было отследить, как менялся состав факультетов и университетской администрации. В некоторых случаях для получения более подробной информации о том или ином ученом привлекались их личные дела58.

Отрезок биографии Э.Д. Гримма в последние годы его ректорства труднее поддается изучению. Немногие косвенные свидетельства практически не дают возможности последовательно проследить за перипетиями его жизни в этот период. После смерти Э.Д. Гримма в доме его друзей, историка Б.А. Романова и его супруги Е.П. Романовой, были бережно сохранены личные записи ученого, черновики его статей. Затем эти материалы перешли по наследству ученикам Б.А. Романова, которые сберегли их для будущих исследователей. По счастливой случайности, среди них обнаружился уникальный документ, в котором Э.Д. Гримм на девяти страницах собственноручно изложил события своей жизни во время Гражданской войны и пребывания в эмиграции. Этот источник впервые вводится в научный оборот. Запись, сделанная Э.Д. Гриммом, не датирована и не окончена, не имеет заголовка, не указан и адресат. Но, очевидно, ее появление было обусловлено необходимостью «покаяния» перед органами Советской власти за участие в белом движении. Этот источник позволяет восстановить фактическую сторону событий жизни Э.Д.Гримма 1917-1923 гг., но, учитывая характер записки, не все, сказанное им в ней, может быть прочитано прямолинейно и однозначно истолковано. Только на основании этого источника удалось узнать о поездках Э.Д. Гримма на территории сосредоточения антибольшевистских сил в декабре 1917 - январе 1918 г. и в июне 1918 г., о его намерениях оставить Петроградский университет. В

58 ЦГИА СПб. Ф. 14. Оп. 1. Д. 9259 (об оставлении при университете В.М. Грибовского), Д. 10644 (о назначении С.П. Никонова ординарным профессором), Д. 11011 (о назначении И.Н. Трепицына экстраординарным профессором Петербургского университета).

Записке» можно встретить описание собственного видения автором своей роли в университете, изложено отношение к свержению самодержавия, к Учредительному собранию, к большевикам, дано описание положения «контрреволюционных» сил. В «Записке» также излагаются события, связанные с пребыванием Э.Д. Гримма в эмиграции.

Таким образом, подобранные источники для изучения академического сообщества Петербургского университета, с которым на протяжении длительного периода была связана судьба и карьера профессора Э.Д. Гримма, кажутся нам вполне репрезентативными для решения поставленных исследовательских задач.

Предлагаемая в послесловии биография Э.Д. Гримма в период эмиграции и по возвращении его в Советскую Россию изучалась на основе делопроизводственной документации архива ИИМК РАН, записок Э.Д. Гримма, хранящихся в личном архиве академика Б.В. Ананьича, частной переписки59, а также его опубликованных работ в этот период60.

Методология.

В современной историографии Л.П. Репина выделяет два направления персональной истории, одно из которых подчеркивает автономию и самоценность исторической личности, ставит в центр внимания изучение ее психологических характеристик и сознательно ограничивается несоциальными видами биографизма, а в рамках другого реконструкция личной жизни конкретного индивида рассматривается как одна из необходимых предпосылок познания соответствующего исторического

59 Лебедева Г.Е., Якубовский В.А. Переписка О.А Добиаш-Рождественской с Э.Д. Гриммом (Эпизод из отечественной медиевистики 1930-х годов) // Средние века. М., 2006. Вып. 67. С. 188-199.

60 Гримм Э.Д. Сумерки богов // Русские сборники. Кн. 1. София, 1920. С. 17-38; он же. Три цвета // Русские сборники. Кн. 2. София, 1920. С. 19-39; он же. Органический устав княжества болгарского. София, 1922; он же. К истории русско-болгарских отношений // Новый Восток. 1924. № 5; он же. Доктрина открытых дверей и американская политика в Китае // Международная жизнь. 1924. № 4-5; он же. Китайский вопрос на Вашингтонской конференции (этапы китайской революции) // Там же. 1926. № 7; он же. К истории русско-болгарских отношений // Новый Восток. 1924. № 5; он же. Китайский вопрос от Симоносекского мира до мировой войны. 1895-1914 гг. // Там же. № 6; он же. Сборник договоров и других документов по истории международных отношений на Дальнем Востоке (1842-1925). M., 1927; он же. Международные отношения в эпоху империализма. Документы из архивов царского и временного правительств. 1878-1917 гг. Серия III. 1914-1917. M., 1932. Т. IV; он же. Международные отношения в эпоху империализма. Документы и т.д. Серия III. 1914-1917. М., 1934. Т. V. социума61. При этом, социальная персональная история подразумевает не экстраполяцию выявленных биографических характеристик личности на социум, а раскрытие всего разнообразия возможностей их взаимодействия62. Именно с этих позиций предполагается рассмотреть личный научный и административный опыт Э.Д. Гримма, начиная со времени его оставления для подготовки к профессорскому званию и до отставки с поста ректора Петербургского университета.

Возможность «заглянуть» в мир академического сообщества со всеми его особенностями путем детальной реконструкции научной и административной карьеры Э.Д. Гримма позволит, в каком-то смысле, лучше понять его личность, познакомиться с его окружением, проанализировать его поступки, взгляды, поведение. С другой стороны, Э.Д. Гримм будет выступать в роли «проводника» в мир академического сообщества, что позволит расширить горизонт видения самого научного сообщества: глубже понять, как оно функционировало; как внутри него налаживались, поддерживались и прерывались связи; как строились взаимоотношения; как разрешались конфликтные ситуации; как охранялись, соблюдались, обходились и нарушались традиции, иными словами, «увидеть» жизнь академического сообщества изнутри.

Ориентирование на персону Э.Д. Гримма заведомо ограничивает возможности исследовать тот круг представителей академического сообщества, который находился вне ближайшего окружения самого Э.Д. Гримма. С этой точки зрения, основное внимание будет сосредоточено на представителях историко-филологического факультета, выпускником которого был сам Э.Д. Гримм, и на членах юридического факультета, сыгравших особую роль в 1910-х годах. Впрочем, это вовсе не означает, что из поля зрения совершенно выпадут представители двух других факультетов - физико-математического и восточных языков. Благодаря рассмотрению

61 Репина Л.П. Персональная история и интеллектуальная биография // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. Вып. 8. Специальный выпуск: Персональная история и интеллектуальная биография. М., 2002. С. 7.

62 Там же. С. 8. заседаний Совета университета, который собирал профессоров всех факультетов, а также переговоров отдельных группировок и групп, представлявших интересы ученых разных специальностей, в фокусе внимания будут оказываться представители разных факультетов, как профессора, так и приват-доценты. Изучение этапов карьерного роста и связанных с ним перипетий отдельного представителя академического сообщества позволит проследить возможный жизненный и профессиональный путь ученого в рамках этого сообщества, приблизит исследователя к пониманию механизмов функционирования академического сообщества в изучаемый период.

В исследовании использовался также историко-сравнительный метод для сопоставления сходных исторических явлений с целью установления в них общих черт и различий. Применение этого метода позволило сравнить продвижение Э.Д. Гримма по карьерной лестнице с аналогичными действиями его коллег. Для анализа политических взглядов Э.Д. Гримма использовался метод дискурс-анализа, в ходе проведения которого детальному разбору подвергались научные и публицистические тексты ученого.

Обзор литературы

До сих пор не имеется специальных исследований о научном творчестве и личности Э.Д. Гримма. Историографию по теме исследования условно можно разделить на несколько блоков: литература, в которой, так или иначе, рассматриваются отдельные аспекты научной деятельности Э.Д. Гримма; литература по истории Петербургского университета и высшего образования позднеимперского периода и начала советского времени; отчасти привлекались работы об интеллигенции.

В имеющихся немногочисленных дореволюционных и современных справках воспроизводятся лишь основные вехи биографии Э.Д. Гримма. Так, в биографическом словаре Н.П. Загоскина , посвященном столетию Казанского университета, помещена краткая справка об Э.Д. Гримме со времени поступления в частную гимназию Карла Мая до 1904 г., когда он был экстраординарным профессором Петербургского университета. В этой краткой справке приведены важные фактические данные, определяющие приоритетное для Э.Д. Гримма направление в изучении истории, о том, что в Петербургском университете он «занимался преимущественно средневековой и новой историей под руководством профессоров Васильевского и Кареева»64. В другом справочном издании, содержащем сводные данные о преподавателях Казанского университета, приводятся сведения о годах пребывания Э.Д. Гримма в Казани в качестве приват-доцента65.

В настоящее время Э.Д. Гримм включен в словарь востоковедов66, так как с 1924 по 1930 гг. он был профессором Московского института востоковедения и принимал участие в подготовке к изданию ряда документов по истории международных отношений. В этой биографической справке об Э.Д. Гримме, равно как и в биографических примечаниях некоторых современных изданий, в которых он упоминается, обнаруживаются явные неточности фактического характера . Кроме того, исследователи часто путают двух братьев Гримм - Эрвина Давидовича и его старшего брата Давида Давидовича, так как оба в разное время, а иногда и

63 Загоскин Н.П. Биографический словарь профессоров и преподавателей императорского Казанского университета (1804-1904). Казань, 1904. Ч. 1. С. 75-76.

64 Там же. С. 75.

65 Преподаватели, учившиеся и служившие в императорском Казанском университете (1805-1903 гг.). Материалы к истории университета. Казань, 1908. 4. 1. Вып. 3. С. 1397, 1482.

66 Васильков Я.В., Сорокина М.Ю. Люди и судьбы. Библиографический словарь востоковедов - жертв политического террора в советский период (1917 - 1991). СПб., 2003. С. 127.

67 В биографическом словаре востоковедов Э.Д. Гримм ошибочно назван членом Крымского правительства П.Н.Врангеля, в то время как в действительности входил в правительство С.С.Крыма (15.11.191815.04.1919, см.: Зарубин В.Г. Соломон Крым и второе Крымское краевое правительство // Историческое наследие Крыма. 2005. № 10. С. 97-108), а затем был помощником управляющего отдела пропаганды в правительстве А.И. Деникина и эмигрировал уже в марте 1920 г. (См.: Соколов К.Н. Правление генерала Деникина (из воспоминаний). М., 2007.). Схожая ошибка допущена в биографическом словаре, подготовленном И.В. Тункиной, а также в примечаниях ко вступительной статье к переизданному курсу лекций Д.Д. Гримма. См.: Биографический словарь / Подг. И.В. Тункиной в Кн.: Ростовцев М.И. Избранные публицистические статьи. 1906-1923 годы. М., 2002. С. 160; Томсинов В.А. Давид Давидович Гримм (18641941). Биографический очерк // Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права. М., 2003. С. 21. одновременно, занимали высокие административные посты в Петербургском университете68.

В литературе советского времени имя Э.Д. Гримма встречалось в работах, посвященных развитию исторической науки в России. Рассматривая Э.Д. Гримма как специалиста по всеобщей истории, В.П. Бузескул передает замысел его основного труда по истории развития римской императорской власти и кратко резюмирует сделанные им выводы, а также упоминает другие работы автора по новой истории Западной Европы69. При этом целью Бузескула было не оценить качество монографий Э.Д. Гримма, а указать на направления его научных интересов в сравнении с другими учеными, работавшими в области всеобщей истории. В статье С.Н. Валка Э.Д. Гримму уделен один абзац, в котором автор вкратце охарактеризовал «Исследования»70 ученого, указав на его исторический подход к проблеме императорской власти в отличие от «юридического догматизма» Т. Моммзена71.

Оценочные суждения об «Исследованиях» Э.Д. Гримма содержатся в историографических обзорах монографий советских ученых, обращавшихся к проблемам развития римской императорской власти. Поскольку они занимались изучением принципата времени Августа, то специальному анализу подвергался только первый том «Исследований» Э.Д. Гримма. H.A. Машкин отметил, что «путь исследования, предложенный Гриммом, несомненно, верен», имея в виду рассмотрение им императорской власти в

72 историческом развитии . В то же время в соответствии с советской традицией H.A. Машкин указывал на недостатки работы Э.Д. Гримма,

68 См.: Лейкина-Свирская В.Р. Из истории борьбы Петербургского университета с Министерством Кассо // Вестник Ленинградского университета. Л., 1947. № 4. С. 158; Дмитриев A.H. По ту сторону «университетского вопроса»: правительственная политика и социальная жизнь Российской высшей школы // Университет и город в России. M., 2009. С. 172.

69 Бузескул В.П. Всеобщая история и ее представители в России в XIX и начале XX века. Л., 1931. Ч. II. С. 22,212-213.

70 Гримм Э.Д. Исследования по истории развития римской императорской власти. Римская императорская власть от Августа до Нерона. СПб., 1900. T. I; он же. Исследования по истории развития римской императорской власти. Римская императорская власть от Гальбы до Марка Аврелия. СПб., 1901. T. И.

71 ВалкС.Н. Историческая наука в Ленинградском университете за 125 лет // Избранные труды по историографии и источниковедению. [Л., 1948], СПб., 2000. С. 32.

72 Машкин H.A. Принципат Августа. Происхождение и социальная сущность. M.; Л., 1949. С. 352-353.

29 характерные для «буржуазных концепций»: «история императорской власти дается в отрыве от социальной истории. Создается представление о каком-то "имманентном развитии" императорской власти, независимо от социальных отношений и классовой борьбы» . Схожая оценка исследований Э.Д. Гримма дается в историографическом обзоре, подготовленным В.И. Кузищиным74.

А.Б. Егоров назвал концепцию Э.Д. Гримма «оригинальной», отметив, что его двухтомный труд «незаслуженно игнорируется западной

75 историографией» . В своей книге Егоров несколько раз ссылается на исследование Гримма, опираясь на его выводы, касающиеся власти Августа и

Тиберия . Кроме того, Егоров отметил, что проблему преемственности власти Тиберия по отношению к Августу среди русских дореволюционных историков рассматривал именно Э.Д. Гримм, в то время как в советской

77 историографии этот вопрос специально почти не изучался .

A.Б. Егорова, Я.Ю. Межерицкого, ограничивавшихся изучением системы первоначального Принципата (главным образом времени Августа и его

78 ближайших преемников)» .

Монография В.А. Летяева посвящена изучению наследия

79 дореволюционных антиковедов . Летяев точно уловил необходимость

73 Там же.

74 Кузищин В.И. Русская историография античности // Историография античной истории / Под ред.

B.И. Кузищина. М., 1980. С. 179-180.

75 Егоров А.Б. Рим на грани эпох: проблема рождения и формирования принципата. Л., 1985. С. 12-13.

76 Там же. С. 37, 94-95.

77 Там же. С. 132.

78 Фролов Э.Д. Русская наука об античности: историографические очерки. СПб., 1999. С. 333.

79 Летяев В.А. Восприятие римского наследия Российской наукой XIX - начала XX вв. Волгоград, 2002. С. 169-171. обращения к этой проблеме, отметив, что «некоторые имена и труды антиковедов дооктябрьского периода уже отсутствуют не только в исторических энциклопедиях, но даже и в отраслевых библиографиях»80. При этом его целью было не только заново «открыть» забытые имена ученых, но и «реабилитировать» наследие тех, кого незаслуженно критиковали и о 1 недооценили в советской историографии . Поэтому Летяев подробно останавливается на рассмотрении обеих монографий Э.Д. Гримма, стараясь выявить то новое, что он привнес в изучение проблемы принципата. Так же, как предыдущие историки, Летяев отмечал, что концепция Э.Д. Гримма о развитии римской императорской власти «складывалась не столько в результате формирования отдельных представлений, сколько как следствие

Я2 применения им исторического метода» . Историческую концепцию Э.Д. Гримма Летяев охарактеризовал как «результат исторического анализа и категориального синтеза», так как ученый проанализировал взаимодействие от двух исторических категорий «власти» и «общества» . В.А. Летяев также отметил, что работы Э.Д. Гримма получили «положительные отзывы и одобрение двух видных отечественных романистов - Ю.А. Кулаковского и

М.И. Ростовцева» . При этом он вовсе не учел того, что Э.Д. Гримм и М.И. Ростовцев принципиально расходились во взгляде на проблему развития римской императорской власти, что наложило отпечаток как на характер рецензии М.И. Ростовцева, так и на ответ на нее Э.Д. Гримма.

Э.Д. Гримма как медиевиста представил в своих работах Ш.С. Хамматов , затрагивая вопросы его перевода в Казанский университет и научно-педагогической деятельности в период пребывания в Казани. Поскольку Э.Д. Гримм начал писать магистерскую диссертацию уже в Казани, Ш.С. Хамматов предположил, что с темой исследования Э.Д. Гримм

80 Там же. С. 5.

81 Там же. С. 11.

82 Там же. С. 170.

83 Там же.

84 Там же. С. 169.

85 Хамматов Ш.С. Казанский период Э.Д. Гримма (1896-1899) // Античность: история и историки. Казань, 1997. - С. 7-12; он же. Изучение и преподавание медиевистики в учебных заведениях Казани: XIX - начало XX вв.: Дисс. . канд. ист. наук. Казань, 2003. определился еще в Петербурге. Однако анализ использовавшихся источников убеждает нас в том, что в действительности, Э.Д. Гримм не сразу определился с предметом исследования и первоначально собирался посвятить свою работу изучению социальной истории Италии и Германии XVI века.

В советское время приоритетными направлениями исследований в рамках университетской истории были либо изучение истории студенческого революционного движения86, либо изучение научных школ и их о7 представителей . Несмотря на определенные успехи советских историков в области изучения студенческого движения, ряд важных проблем, не столь актуальных для того времени, остался за рамками исследований. Вопросы о восстановлении должности проректора, непосредственно связанного с проблемой урегулирования конфликтов со студентами и властью, вопросы о проректорской деятельности в целом, о путях легализации профессорами студенческого представительства не ставились88.

Советские исследователи, занимавшиеся изучением истории высшей школы, в основном обращались к частным проблемам, связанным с функционированием российских университетов, таким как университетское

89 90 законодательство , политика правительства в отношении высшей школы . В

86 Гусятников П.С. Революционное студенческое движение в России. 1899-1907. М., 1971; Петербургский университет и революционное движение в России. Л., 1979; Савельева В.Г., Яковлев В.П. Студенческая забастовка 1908 г. в Петербургском университете // Вестник ЛГУ. 1979. №8. История, языкознание, литература. Вып. 2. С. 168-174; Они же. Студенческая забастовка 1911 г. и Петербургский университет // Вестник ЛГУ. 1983. №2. История, языкознание, литература. Вып. 1. С. 14-19; Яковлев В.П. Петербургский университет в революции 1905-1907 гг. // Вестник ЛГУ. 1980. №2. История, языкознание, литература. Вып. 1; он же. Самодержавие и российские университеты в годы реакции (1907-1911) // Вестник ЛГУ. 1972. №8. История, языкознание, литература. Вып. 2. С. 42-50 и др.

87 Русское языкознание в Петербургском - Ленинградском университете / Под. ред. H.A. Мещерского. Л., 1971; КанС.Б. Историк Г.В. Форстен и наука его времени. M., 1979; Куликова A.M. Становление университетского востоковедения в Петербурге. M., 1982; Каганович Б.С. Евгений Викторович Тарле и петербургская школа историков. СПб., 1995; Цамутали A.H. Глава петербургской исторической школы: Сергей Федорович Платонов // Историки России XVIII - начала XX века. М., 1996; Погодин C.H. «Русская школа» историков: Н.И. Кареев, И.В. Лучицкий, M.M. Ковалевский. СПб., 1997. и др.

88 Только сравнительно недавно появилась небольшая статья B.C. Брачева, в которой он рассмотрел вопрос о студенческом представительстве с точки зрения противостояния «левых» и «правых» профессоров в 19081909 гг. См.: B.C. Брачев «Дело» академика И.А. Соболевского: из истории самоуправления Санкт-Петербургского университета // Terra Humana. 2008. № 4. С. 46-70.

89 Щетинина Г.И. Университеты в России и устав 1884 г. M., 1976; Савельева В.Г. Положение совета министров 11 июня 1907 года // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1974. Т. 6. С. 281-294; Иванов А.Е. Университеты в России в 1905 году // Исторические записки. М., 1971. № 88. С. 114-149. данных работах академическое сообщество рассматривалось только как объект политики имперских властей. Между тем, как справедливо заметил А.Н. Дмитриев, совершенно не учитывалось, что взаимоотношения университета и правительственного аппарата «были принципиально тесно переплетающимися»91.

Важную проблему, касающуюся жизни академического сообщества, еще в 1947 году поставила В.Р. Лейкина-Свирская - конфликт министра народного просвещения Л.А. Кассо с петербургскими профессорами. В статье она упоминает профессора Э.Д. Гримма, но как минимум дважды ошибается с выводами, путая Эрвина Давидовича с его старшим братом Давидом Давидовичем. В первый раз исследовательница неверно цитирует источник - письмо Ф.А. Брауна A.A. Шахматову. Во второй раз ошибочно полагает, что Л.А. Кассо уволил Э.Д. Гримма, хотя на его месте был Д.Д. Гримм: «Кассо отделался и от ректора Э.Д. Гримма, переведя его в Харьковский университет»92. Такая путаница привела к искажению роли Э.Д. Гримма в конфликте с министром Л.А. Кассо. До сих пор никто из исследователей не попытался поставить под сомнение ее выводы.

В целом, для исследований советского времени, связанных с историей Петербургского университета дореволюционного периода, характерна определенная тематическая заданность, строгое следование идеологическим догмам, поэтому опираться на них достаточно затруднительно. Основным акторам университета - студентам и профессорам были приклеены соответствующие «ярлыки». В глазах «полицейского» государства профессора, как правило, выглядели то «реакционными», то «испуганными», то «продажными», а студенты представали «революционной» силой. Заметна также тенденция к изучению изолированных групп ученых в рамках одного

90 Лейкина-Свирская В.Р. Из истории борьбы Петербургского университета с Министерством Кассо. С. 151-158; Яковлев В.П. Политика царского правительства в университетском вопросе (1905-1910) // Вестник ЛГУ. 1969. №2. Вып. 1. С. 157-164; Иванов А.Е. Университетская политика самодержавия в конце XIX-начале XX в. // Государственное руководство высшей школой в дореволюционной России и СССР. М., 1979. С. 148-169.

91 Дмитриев А.Н. По ту сторону «университетского вопроса». С. 112.

92 Лейкина-Свирская В.Р. Из истории борьбы Петербургского университета с Министерством Кассо. С. 158. университета, объединяемых общим понятием «школа». Как следствие, история Петербургского университета долгое время была освещена лишь фрагментарно. Правда, выходили юбилейные сборники по истории Петербургского университета93, однако в этих работах история университета была изложена в самых общих чертах.

Зарубежные историки, занимавшиеся проблемами высшей школы в Российской империи, в отличие от отечественных, рассматривали историю российских университетов во взаимосвязи трех основных акторов -студенчества, ученых и власти, что позволило им уйти от односторонних выводов. В изображении Самуэля Кассоу94 университеты предстают заложниками двойственной и противоречивой политики правительства, пытавшегося, с одной стороны, развивать систему высшего образования с целью дальнейшей модернизации страны, а с другой стороны, пытавшегося сохранить сословные привилегии и господствующее политическое положение дворянства. Вывод Кассоу о том, что развитие университетов в позднеимперский период было обусловлено фундаментальным противоречием в развитии самой Российской империи, имеет большое значение для понимания перманентного конфликта, в условиях которого приходилось существовать академическому сообществу.

В то же время в центре внимания зарубежных исследователей были и иные проблемы, такие как, например, проблема становления гражданского общества и роль университетов в этом процессе, к которым отечественные ученые обратились гораздо позднее. Помимо уже упомянутой монографии Кассоу, следует назвать вышедшую позднее книгу Давида Вартенвайлера «Гражданское общество и академические споры в России 1905-1914 гг.»95, в которой автор рассуждает о модернизаторской роли академического

93 Ленинградский университет. 1819-1944. M., 1945; История Ленинградского университета. Очерки. 1819— 1969. Л., 1969; 275 лет. Санкт-Петербургский государственный университет. / Сост. Г.Л. Соболев, И.Л. Тихонов, Г.А. Тишкин. Под ред. Л.А. Вербицкой. Летопись 1724 — 1999. СПб., 1999.

94 Kassow S.D. Students, Professors and the State in Tsarist Russia. Berkeley, Los Angeles, London, 1989.

95 Wartenweiler D. Civil Society and Academic Debate in Russia 1905-1914. Oxford, 1999. сообщества, концептуализирующего и пропагандирующего идею «гражданского общества».

В постсоветский период продолжил свои научные изыскания один из ведущих отечественных историков в области изучения высшей школы А.Е. Иванов. Анализируя социально-экономические и общественно-политические характеристики профессуры и студенчества в монографии «Высшая школа России в XIX - начале XX вв.»96, он рассматривает учебные заведения в основном как объект правительственной политики. В целом его исследование создает общее представление о том, как функционировала высшая школа на рубеже веков. В этой же монографии одну главу А.Е. Иванов посвятил важной проблеме, связанной с пополнением академического сообщества, которую он условно обозначил как «научная аттестация» профессоров. Впоследствии он посвятил этому сюжету отдельную монографию97, в которой эту проблему рассмотрел на протяжении XVIII - начала XX вв. на примере государственных и неправительственных высших учебных заведений. Это первое исследование такого рода, и, как отметил сам А.Е. Иванов, его собственная историография составила лишь

ПО две работы . Подборка соответствующих примеров из разных источников позволила автору проиллюстрировать прохождение соискателем разных этапов на пути получения ученой степени, и это составляет важную и ценную часть его исследования. Однако широта поставленной проблемы и рассмотрение ее с позиции установленных законодательством порядков не позволили А.Е. Иванову уловить, соблюдались или нет процедуры на практике, хотя, возможно, это вовсе и не входило в задачу автора. Исследование А.Е. Иванова, а также изучение соответствующих источников о присвоении ученых степеней, натолкнуло нас на мысль рассмотреть

96 Иванов А.Е. Высшая школа России в конце XIX - начале XX века. М., 1991.

97 Иванов А.Е. Ученые степени в Российской империи XVIII - 1917 г. М., 1994.

98 Такими работами А.Е. Иванов назвал указатель Г.Г. Кричевского «Ученые степени в университетах дореволюционной России» (История СССР. 1985. №2), в котором дается перечень диссертаций, защищенных в 1805-1919 гг. на всех факультетах, кроме медицинского, девяти российских университетов, а также главу монографии Е.В. Соболевой «Организация науки в пореформенной России» (Л., 1983), под названием «Подготовка научных кадров». См.: Там же. С. 5-6.

35 становление Э.Д. Гримма как ученого не путем краткого изложения отдельных этапов его карьеры и простого перечисления дат, как это обычно встречается в ряде биографических исследований, а путем сопоставления его собственного опыта с опытом его коллег и предписанных процедур. Такой подход позволил не только детально реконструировать становление Э.Д. Гримма как ученого, но и проследить, как предписанные законом процедуры преломлялись в плоскости академических традиций и практик.

В своих исследованиях А.Е. Иванов намечает целый ряд принципиально важных вопросов, таких как взаимодействие властей и профессорской корпорации, воспроизводство научных кадров, положение ученого в университете и другие. Свои дальнейшие исследования оо

А.Е. Иванов посвятил изучению студенческой корпорации .

99 Иванов А.Е. Студенчество России конца Х1Х-начала XX века. Социально-историческая судьба. М., 1999; он же. Студенческая корпорация России конца Х1Х-начала XX века: опыт культурной и политической самоорганизации. М., 2004.

100 Ростовцев Е.А. Университетская корпорация столицы Российской империи в годы Первой мировой войны.; он же. Испытание патриотизмом: профессорская коллегия Петроградского университета в годы I Мировой войны // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. 2009. Вып. 29. прослеживая, когда университетское сообщество находилось в конфликте с властями, а когда между ними налаживался диалог101.

Проблему существования университетской корпорации на рубеже веков Е.А. Ростовцев рассматривает в рамках проблемы становления

102 гражданского общества в России , тем самым, двигаясь в новом направлении исследования. Е.А. Ростовцев активно использует такой значимый источник по истории исторической науки как дневник H.H. Платоновой. Также он справедливо обращает внимание на то, что такой важнейший источник для изучения истории Петербургского университета как журналы заседаний Совета Петербургского университета мало используется исследователями103, между тем, протоколы содержат ценнейшие сведения по различным проблемам, касающимся жизни петербургского академического сообщества.

Некоторые идеи Е.А. Ростовцева не обоснованы в должной мере. Так, он полагает, что университет представлял собой «башню из слоновой кости»104, однако этот идеал на практике оказался недостижим. Уточнения требует и тезис Е.А. Ростовцева о «сплоченности» коллектива профессоров и приват-доцентов как «специфической черте» Петербургского университета105.

Поиски новых форматов изучения истории университетов привели к появлению обширного международного проекта «Германские и российские университеты в Первой мировой войне. Сравнительные исследования

101 Ростовцев Е.А. "Борьба за автономию": корпорация столичного университета и власть в 1905-1914 гг. . Р. 75-121; он же. «Университетский вопрос» и Государственная дума (1906-1911 гг.) // Таврические чтения -2008: актуальные проблемы истории парламентаризма в России. Всероссийская науч-практ. конф. СПб., Таврический дворец 16 декабря 2008 г. Музей истории парламентаризма в России при МПА СНГ. Сб научн. статей / Под ред. А.Б. Николаева. СПб., 2009. С.98-133; он же. «Автономия» и «революция»: к истории борьбы за автономию высшей школы в начале XX в. // История Санкт-Петербургского политехнического университета в контексте истории отечественной и мировой науки и образования: материалы международной науч.-теор. конф. СПб., 2009. С. 320-341; он же. Российские мандарины. Столичная профессура, студенчество и власть в начале XX века // Родина. Спецвыпуск. Образование в России: вчера, сегодня, завтра. 2010. С.47-52.

102 Ростовцев Е.А. Академическая корпорация Санкт-Петербургского университета в начале XX в.: отношение к власти и гражданскому обществу . 139-156.

103 Ростовцев Е.А. "Борьба за автономию": корпорация столичного университета и власть в 1905-1914 гг. . Р. 77.

104 Ibid. Р. 121.

105. Ibid. отношений общества, науки и политики», в рамках которого в 2009 году был опубликован сборник «Университет и город в России (начало XX века)»106. Руководителем данного проекта является немецкая исследовательница Труде Маурер, известная в академических кругах благодаря своей фундаментальной монографии «Преподаватели высшей школы в царской России. К изучению российской социальной истории и истории

107 образования» . Основное внимание в работе Т. Маурер уделила рассмотрению этапов карьеры ученого и становления профессуры как профессионального сообщества в России, обращая внимание на конкретные проявления общих связей с Европой. До сих пор, однако, ее книга не переведена на русский язык, за исключением отдельной, методологической,

1 АО части исследования . В российских журналах на монографию Труде Маурер друг за другом были опубликованы две рецензии, авторство первой принадлежит немецкому профессору Г. Хаусманну, второй - петербургской исследовательнице C.B. Казаковой109. В работе Т. Маурер особенно привлекает то, как точно она уловила необходимость сместить акценты при изучении истории российских университетов. Исследовательница справедливо замечает, что до сих пор акцент падал на изучение университетских уставов, тогда как, в первую очередь, нужно изучать людей и текущие условия их деятельности, которые не столь прямо соотносились с законодательными нормами. Среди множества частных наблюдений автора справедливы выводы о том, что русские университеты, в смысле равноправия всех преподавателей, демократическими институтами не являлись, а также,

106 Университет и город в России (начало XX века) / Под. ред. Труде Мауер и Александра Дмитриева. M., 2009.

107 Maurer Т. Hochschullehrer im Zarenreich. Ein Beitrag zur Sozial-und Bildungsgeschichte. Köln; Weimar; Wien, 1998.

108 Маурер Т. Новый подход к социальной истории университета: коллективная биография профессоров // Из истории русской интеллигенции: сборник материалов и статей к 100-летию В.Р. Лейкиной-Свирской. СПб., 2003. С. 273-301.

109 Хаусманн Г. [рецензия] Т. Маурер Преподаватели высшей школы в царской России. К изучению российской социальной истории и истории образования // Отечественная история. 2000. № 6. С. 184-186; Казакова C.B. Коллективная биография профессуры - новый путь в социальной истории русских университетов // Клио. Журнал для ученых. 2001. № 1. С. 254-258. что борьба за демократическое преобразование университета, как автономной корпорации, сводилась к защите традиционных привилегий.

Возвращаясь к сборнику 2009 года, отметим, что в нем собраны статьи по истории университетов Российской империи, рассмотренных в перспективе взаимодействия с городом, городским самоуправлением. Особый интерес представляют работы Е.А. Ростовцева110 и А.Н.Дмитриева111. Статья Е.А.Ростовцева является в некотором смысле итогом его предыдущих изысканий, и рассмотрение проблем, связанных с историей Петербургского университета, в новом ракурсе позволяет автору подтвердить ранее сделанные им предположения. Одно из таких интересных и ключевых предположений Е.А. Ростовцева для изучаемого нами академического сообщества состоит в том, что «посредством политических инструментов» профессора пытались «обеспечить свои академические и корпоративные интересы»112. На примере карьеры и взаимоотношений братьев Гримм эта мысль прослеживается достаточно отчетливо и в нашем собственном исследовании.

А.Н. Дмитриев в предварительных замечаниях к своей статье отметил, что контакты МНП и университета виделись историкам университетской жизни «исключительно конфронтационными». Между тем, справедливо заметил он, зачастую чиновники МНП часто были членами той же корпорации, что и профессора. По его мнению, современный исследователь

113 должен учитывать статусное и социальное единство этих «лагерей» . В русле этих рассуждений особенно любопытными для изучаемого нами академического сообщества становятся сюжеты, связанные с назначением профессоров чиновниками разных министерств и, в частности, Министерства народного просвещения. Анализ таких сюжетов позволяет лучше разобраться в функционировании сообщества.

110 Ростовцев Е.А. Университет столичного города .

111 Дмитриев А.Н. По ту сторону «университетского вопроса» .

112 Ростовцев Е.А. Университет столичного города . С. 319.

113 Дмитриев А.Н. По ту сторону «университетского вопроса» .

Так как верхняя хронологическая граница диссертации датируется первой четвертью XX века, в центр нашего внимания попадают сюжеты, связанные с историей функционирования академического сообщества Петроградского университета в 1917 и 1918 годы, т.е. приходятся на период Февральской и Октябрьской революции и начало Гражданской войны. Несмотря на то, что внешние условия для представителей академического мира в эти переходные годы постоянно менялись, сами они все еще оставались людьми прежней, дореволюционной эпохи, поэтому, изучая представителей академического сообщества в 1917-1918 годы, я рассматриваю их именно в таком качестве.

В работах советской историографии, имеющих отношение к высшей школе этого времени, основной исследовательский интерес был направлен на изучение того нового, что привнесли большевики в сферу образования, о чем свидетельствует тематика большинства исследований, посвященных либо изучению складывания и деятельности органов управления высшей школой, либо изучению формирования советской интеллигенции. Общим для этих работ является то, что ученые дореволюционной эпохи, как и все, так или иначе, связанное с их деятельностью и работой прежнего МНП, подвергалось критике. Начинания же советской власти в области высшего образования, напротив, превозносились. Впрочем, заметим, что исследования о складывании управленческого аппарата высшей школой оказались весьма полезны с точки зрения собранного в них фактического материала об этапах формирования, составе, функционировании органов управления.

Монография советского историка О.Н. Знаменского охватывает промежуточный период между Февральской и Октябрьской революцией и посвящена изучению интеллигенции в целом114. Обширность предмета исследования не позволила автору более подробно остановиться на положении непосредственно ученых после падения самодержавия. Впрочем, надо отдать автору должное за то, что это не помешало ему затронуть

114 Знаменский О.Н. Интеллигенция накануне Великого Октября (февраль-октябрь 1917 г.). Л., 1988.

40 некоторые довольно важные сюжеты, связанные с функционированием университетов, такие, как финансирование, контакты университетской администрации с властью, участие ученых в комиссиях по высшему образованию. Ценность работы в привлечении широкого круга источников личного происхождения, позволяющих оценить, как ученые ощущали себя в этот переходный период. Вместе с тем следует отметить, что концентрация внимания исследователя на конкретном периоде без отсылок в некоторых случаях к более раннему времени, не всегда позволяла автору делать точные выводы о действиях и стремлениях профессоров Петроградского университета, это касается конфликта Министерства народного просвещения при Л.А. Кассо с учеными в 1911-1913 годах, а также противостояния профессоров и приват-доцентов. Очевидно, как следствие навязываемых советской идеологией установок, в работе четко прослеживается явно выраженная симпатия к студенчеству и младшим преподавателям, которые якобы выгодно отличались своим «демократизмом» от «буржуазной» профессуры115. Оценочные суждения автора обусловлены необходимостью считаться с советской идеологией.

Монография А.П. Купайгородской116 посвящена непосредственно высшей школе Ленинграда в первые годы советской власти. Основное внимание в работе уделено именно мероприятиям большевиков в отношении образовательных учреждений, в то время как проблема восприятия учеными этих мероприятий затронута гораздо в меньшей степени. Рассматривая первые шаги большевиков по реорганизации высшей школы, исследовательница не упоминает о совещаниях Государственной комиссии по просвещению, на которых уже в январе 1918 года были выработаны основные положения реформы по демократизации высшей школы. В изложении А.П. Купайгородской, предложения об изменении положения преподавателей, статуса профессоров предлагалось внести на обсуждение в

115 Там же. С. 157-158.

116 Купайгородская А.П. Высшая школа Ленинграда в первые годы советской власти (1917-1925). Л., 1984.

Государственную комиссию по просвещению в июле 1918 года. Таким образом, отсутствие хронологически выстроенного хода первоначальных шагов Государственной комиссии по просвещению создает искаженное представление о намерениях советской власти в отношении высшей школы. Отметим также, что авторская трактовка начинаний большевиков находилась в зависимости от существовавшей идеологии, не допускавшей критики.

Жизнь академического сообщества в короткий период существования Временного правительства до сих пор не становилась предметом специального изучения. Есть отдельные работы, в которых анализируются проблемы смены власти во Временном правительстве и соответственно перемены в руководстве Министерства народного просвещения, частично

117 изучена министерская деятельность A.A. Мануйлова.

Современные исследования, связанные с высшим образованием и руководством высшей школой в первые годы советской власти,118 отличает трезвый взгляд на события того времени и взвешенность суждений. В отличие от предшественников, современные авторы отмечают серьезные просчеты большевиков в деле реформирования высшего образования. Ученые открыто признают, что проводимая большевиками демократизация была началом целенаправленного постепенного разрушения дореволюционной высшей школы. Однако ракурс в рассмотрении проблем, связанных с реформированием системы высшего образования, остался прежним, т.е. с позиции самой власти. Вопрос о том, как ученые в первые годы советской власти бились за сохранение автономных начал, и в чем их стремления находили свое конкретное выражение, требует изучения. Из современных авторов можно вновь упомянуть имя Е.А. Ростовцева, который, хоть и ограничивает рамки исследования научного сообщества

117 Измозик B.C. Временное правительство. Люди и судьбы // Вопросы истории. 1994. № 6. С. 163-169; Куликов C.B. Временное правительство: кадровые перестановки // Из глубины времен. № 7. СПб., 1996. С. 27-42; Назарьева O.E. A.A. Мануйлов - министр Временного правительства // Гуманитарные и социально-экономические науки в современном мире: Сб. научных статей. М., 2008.

118 Александров Д.А. Советизация высшего образования и становление советской научно-исследовательской системы // За железным занавесом: мифы и реальность советской науки. СПб., 2002; Лебедева M.B. Народный комиссариат просвещения РСФСР в ноябре 1917-феврале 1921 гг. (опыт управления). Автореф. дисс. . канд. ист. наук. М., 2004. и др.

Петербургского университета дореволюционным периодом, все же пунктирно намечает те проблемы, с которыми столкнулось академическое сообщество этого университета после Февральской и после Октябрьской революции119.

Проблемы высшего образования в первые годы советской власти активно изучались и в зарубежной историографии. В фокусе внимания исследователей оказывались такие сюжеты, как формирование и деятельность Наркомпроса, контакты ученых с властью120. Правда, рубеж осени 1917 - зимы 1918 гг. изучен меньше по сравнению с последующим периодом. В своих работах Джеймс Макклелланд показал, что у академического сообщества и советской власти были разные подходы к назначению и деятельности высшей школы, а также проследил за тем, как те и другие прилагали усилия для реализации своих целей. Как справедливо указал С. Финкель, изначальное противоречие между учеными и советской властью, осложнявшее их сотрудничество, заключалось в несовпадении взглядов на университетскую автономию, в которой большевики видели лозунг, маскирующий «корпоративные» интересы профессуры121.

При изучении взаимоотношений в академическом сообществе Петербургского университета учитывались также результаты, сделанные исследователями, изучавшими конфликтные ситуации в академической

122 среде . В диссертации понимание конфликта двоякое: с одной стороны,

119 Ростовцев Е.А. Университет столичного города. С. 315-317.

120 Fitzpatrick Sh. The Commissariat of Enlightenment. Cambridge, 1970; McClelland J.C. Bolsheviks, Professors and the Reform of Higher Education in Soviet Russia, 1917—1921. New Jersey: Princeton University, 1970; Idem. Bolshevik Approaches to Higher Education, 1917-1921 // Slavic Review. Quarterly of Soviet and East European Studies. 1971. Vol. 30. № 4. P. 818-831; Финкель С. Организованная профессура и университетская реформа в Советской России // Власть и наука, ученые и власть. 1880-е - начало 1920-х годов. Материалы Международного научного коллоквиума. СПб., 2003. С. 173-184.

121 Финкель С. Указ. соч. С. 175.

122 См.: Антощенко A.B. История одной профессорской отставки // Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. Вып. 4. М., 2002. С. 234-272; он же. Университетский устав 1863 г. и конфликты в профессорской среде // http://www.omgpu.ru/science/coniyconflicts-2008/download/antoschenko av.doc: Вишленкова Е.А. Публичная и частная жизнь университетского человека Казани XIX в. // Адам и Ева. Альманах тендерной истории. M., 2004. № 7. С. 172-201; Вишленкова Е.А., Малышева В.Ю., Сальникова A.A. Terra Universitatis: два века университетской культуры в Казани. Казань, 2005; Свешников A.B. «Вот Вам история нашей истории». К проблеме типологии научных скандалов второй половины XIX - начала XX вв. // Мир историка. Историографический сборник. Вып. 1. Омск, 2005. С. 231-261; Свешников A.B., Антощенко A.B. Конфликт без скандала в университетской среде // Мир Клио. Сборник статей в честь Лорины Петровны Репиной. Т. 2. M., 2007. С. 115-134; Шперхазе К. История науки как история конфликтов // Новое реконструкция конфликтов, остававшихся незамеченными другими исследователями, важна сама по себе, с другой стороны, с помощью изучения конфликтов появляется возможность раскрыть новые стороны жизни представителей академического сообщества.

Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения, послесловия, приложения, списка источников и литературы.

Список научной литературыБеляева, Оксана Михайловна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Академик С.Ф. Платонов: Переписка с историками: в 2-х тт. М.: Наука, 2003. Т. 1. Письма С.Ф. Платонова (1883-1930). 388 с.

2. Анциферов Н.П. Из дум о былом: Воспоминания. М.: Феникс: Культурная инициатива, 1992. 512 с.

3. Богословский М.М. Дневники (1913-1919): Из собрания Государственного исторического музея / Отв. ред. С.О.Шмидт. М.: Время, 2011. 800 с.

4. БузескулВ.П. Генрих Зибель как историк-политик // Исторические этюды. СПб, 1911. С. 187-227.

5. Варшер Т.С. Последние годы Кареева при большевиках некролог. // Сегодня. Рига. 1931. 15 марта. № 74.

6. Герье В.И. Август и установление империи. II. Организация римской империи // Вестник Европы. 1877. № 7.

7. Герье В.И. Август и установление империи // Вестник Европы. 1877. № 8. С 5-59.

8. Гримм Э.Д. Исследования по истории развития римской императорской власти. Римская императорская власть от Августа до Нерона. СПб, 1900. Т. I. 515 с.

9. Гримм Э.Д. Исследования по истории развития римской императорской власти. Римская императорская власть от Гальбы до Марка Аврелия. СПб, 1901. Т. II. 466 с.

10. Гримм Э.Д. Лекции по истории средних веков. СПб, 1901.

11. Гримм Э.Д. Лекции по истории Греции. 1902 1903 гг. СПб, 1903.

12. Гримм Э.Д. Лекции по истории Греции. 1902-1903 гг. СПб, 1904.

13. Гримм Э.Д. Лекции по всеобщей истории. СПб, 1907.

14. Гримм Э.Д. Смена монархии республикой в истории Англии и Франции // Полярная звезда. 1905. № 2. 22 декабря.

15. ГриммЭ.Д. Наше политическое положение // Право. 1905. 15 апреля. №15.

16. Гримм Э.Д. Поворот // Речь. 2(15) апреля. 1906.

17. Гримм Э.Д. Мирабо: Очерк из истории Великой Французской революции. М.: «Польза» В. Антик и К°, 1908. 110 с.

18. Гримм Э.Д. Политические воззрения Ипполита Тэна. СПб.: Тип. Б.М. Вольфа, 1908. 71 с.

19. Гримм Э.Д. Революция 1848 г. во Франции. СПб.: Брокгауз-Ефрон, 1908. Ч. 1. 136 с. Ч. 2. 275 с.

20. Гримм Э.Д. Пьяные илоты. Немецкие бесчинства и европейская культура // Русская мысль. 1914. №8-9.

21. Гримм Э.Д. Борьба народов // Вопросы мировой войны. Пг., 1915. С. 120.

22. Гримм Э.Д. Происхождение современной группировки держав // Россия и ее союзники в борьбе за цивилизацию. М., 1915. Вып. 1.

23. Гримм Э.Д. Англия и война // Русская Воля. 15 декабря 1916 г. № 1.

24. Гримм Э.Д. Организация университетского преподавания по проекту нового устава // Русская мысль. 1916. Апрель. С. 109-122.

25. Гримм Э.Д. Современное положение буржуазии // Русская Воля. 1917. 20 июля. № 170.

26. Гримм Э.Д. Мы и наши союзники. 1 // Русская Воля. 1917. № 180.

27. Гримм Э.Д. Мы и наши союзники. 2 // Русская Воля. 1917. № 181.

28. Гримм Э.Д. Сумерки богов // Русские сборники. Кн. 1. София, 1920. С. 17-38.

29. Гримм Э.Д. Три цвета // Русские сборники. Кн. 2. София, 1920. С. 1939.

30. Гримм Э.Д. Органический устав княжества болгарского. София, 1922.

31. Гримм Э.Д. К истории русско-болгарских отношений // Новый Восток. 1924. № 5.

32. Гримм Э.Д. Доктрина открытых дверей и американская политика в Китае // Международная жизнь. 1924. № 4-5.

33. Гримм Э.Д. Китайский вопрос на Вашингтонской конференции (этапы китайской революции) // Международная жизнь. 1926. № 7.

34. Гримм Э.Д. К истории русско-болгарских отношений // Новый Восток. 1924. № 5.

35. Гримм Э.Д. Китайский вопрос от Симоносекского мира до мировой войны. 1895-1914 гг. // Международная жизнь. № 6.

36. Гримм Э.Д. Сборник договоров и других документов по истории международных отношений на Дальнем Востоке (1842-1925). М., 1927.

37. Гримм Э.Д. Международные отношения в эпоху империализма. Документы из архивов царского и временного правительств. 1878-1917 гг. Серия III. 1914-1917. М., 1932. Т. IV.

38. Гримм Э.Д. Международные отношения в эпоху империализма. Документы и т.д. Серия III. 1914-1917. М., 1934. Т. V.

39. Деревицкий А.Н. Ю.А. Кулаковский Некролог. // Известия Таврической ученой архивной комиссии. 1920. Симферополь. № 57.

40. Егоров И.В. От монархии к октябрю. Воспоминания. JL: Лениздат, 1980. 272 с.

41. Жебелев С.А. Ученые степени в их прошлом, возрождение их в настоящем и грозящая опасность их вырождения в будущем // Очерки истории отечественной археологии. М., 2002. Вып. 3. С. 146-194.

42. Жебелев С.А. Федор Федорович Соколов некролог. СПб., 1909.

43. Жебелев С.А. Из университетских воспоминаний // Анналы. 1922. № 2.

44. Журналы (протоколы) заседаний Совета Императорского С.-Петербургского университета за 1899-1916 г. СПб. Пг.: Тип. Б.М. Вольфа, 1900-1916.

45. Именной Высочайший указ, данный Сенату «О введении в действие временных правил об управлении высшими учебными заведениями ведомства Министерства Народного Просвещения» // ПСЗ. Собр. III. Т. XXV. Отд. I. СПб., 1905.

46. Каблуков И.А. Как приобретали ученые степени в прошлое время // Социалистическая реконструкция и наука. М., 1935. Вып. 9.

47. Кареев Н.И. Монархии древнего востока и греко-римского мира. СПб., 1904.

48. Кареев Н.И. Прожитое и пережитое. Л.: Изд.-во ЛГУ, 1990. 382 с.

49. Кауфман П.М. Новый университетский устав. СПб., 1909.

50. Крашенинников М.Н. Странный ученый или как и кем иногда пишутся «ученые рецензии». Ответ г. Зелинскому // Ученые записки Юрьевского университета. Юрьев, 1896. Кн. 4. С. 1-112.

51. Кулаковский Ю.А. Вновь открытая присяга на имя Августа // Филологическое обозрение. 1901. Т. XX.

52. Кулаковский Ю.А. Доклад об ученых степенях. СПб., 1902.

53. Кулаковский Ю.А. рецензия. Гримм Э.Д. Исследования по истории развития римской императорской власти. Т. I, II. // Журнал Министерства народного просвещения. 1902. Июль. С. 154-171.

54. Лебедева Г.Е., Якубовский В.А. Переписка О.АДобиаш-Рождественской с Э.Д. Гриммом (Эпизод из отечественной медиевистики 1930-х годов) // Средние века. М., 2006. Вып. 67. С. 188199.

55. Милюков П.Н. Воспоминания. М.: Вагриус, 2001. 635 с.

56. Обозрение преподавания наук в Императорском Санкт-Петербургском университете на 1890-1911 гг. СПб., 1890-1910.

57. Отчеты о состоянии и деятельности Императорского С.-Петербургского университета за 1910-1916. СПб., Пг., 1911-1916.

58. Паульсен Фр. Германские университеты. СПб., 1904. 113 с.

59. Пресняков А.Е. Письма и дневники. 1889-1927. СПБ.: Дмитрий Буланин, 2005. 966 с.

60. Ростовцев М.И. рецензия. Гримм Э.Д. Исследования по истории развития римской императорской власти. Римская императорская] власть от Гальбы до Марка Аврелия. СПб., 1901. Т. II. // ЖМНП. 1902. Май. Отд. II. С. 149-172.

61. Савин H.H. Дневниковые записи. 1914-1917 гг. Запись от 26 января 1914 г. // Записки отдела рукописей. М., 2004. Вып. 52. С. 179-256.

62. Сергеевич В.И. Порядок приобретения ученых степеней // Северный вестник. 1897. № 10.

63. Сборник распоряжений по Министерству народного просвещения. 1850-1864. СПб, 1867.

64. Свод законов Российской империи. СПб, 1893. Т. XI.

65. Свод законов Российской империи. Уставы о службе гражданской. СПб, 1876. Т. III.

66. Скифский роман. Сборник: О жизни и творчестве М.И. Ростовцева. / Рос. акад. наук. Ин-т всеобщ, истории РАН и др.; Под общ. ред. [и с предисл.] Г.М. Бонгард-Левина. М.: Росспэн, 1997. 623 с.

67. Соколов К.Н. Правление генерала Деникина (из воспоминаний). М.; Жуковский: Кучково поле, 2007. 303 с.

68. Съезды и конференции конституционно-демократической партии 19051907 гг. М, 1997. Т. I.

69. Таубе М.А. «Зарницы»: Воспоминания о трагической судьбе предреволюционной России (1900-1917). М.: Росспэн, 2007. 270 с.

70. Тол стой И.И. Дневник. 1906-1916. СПб, 1997. 729 с.

71. Уголовный Кодекс РСФСР. М.: Юридическое издательство Наркомюст СССР, 1938. С. 27-32.

72. Устав Императорских Российских Университетов 23 августа 1884 г. // Сборник постановлений по Министерству Народного Просвещения. СПб, 1893. Т. IX: Царствование императора Александра III. 1884.

73. Устав о цензуре и печати с позднейшими узаконениями, законодательными мотивами, разъяснениями правительственного Сената и административными распоряжениями. СПб, 1900.

74. Шварц А.Н. Моя переписка со Столыпиным. Мои воспоминания о государе. М, 1994. 362 с.

75. Шершеневич Г.Ф. О порядке приобретения ученых степеней. Казань: Типо-лит. Имп. Казанск. ун.-та, 1897. 33 с.

76. Gardthausen V. Augustus und seine Zeit. Berlin, 1891-1904.

77. Правительственный вестник:25 сентября 1908 г. № 210.

78. Вестник Временного правительства:1917. №№ 101, 113, 162 (208), № 174 (220),249.8. Речь:1908. 22 ноября.1909. № № 10, 23, 24, 34, 44, 46, 47, 57, 73, 272, 332, 333.1910 г. 19 марта 1912. №№ 193,212.9. Россия:4 октября 1908 г. № 880.

79. Ростовский на Дону листок:1911. 25 февраля. № 66.11. Русские ведомости:1915. № 1135, 141.12. Русская Воля:1916 г. 21 декабря.13. Русское слово:1909. № № 279, 2931912. №№ 162, 168.1915. №№ 27, 28, 30, 37, 39, 141.1916. №№ 12, 13.1917. 3 марта, 6 марта.

80. Санкт-Петербургские ведомости:18 сентября (1 октября) 1908 г. № 211.15. Современное слово:1909. № 683.1910. №757.Литература

81. Аврех А.Я. Столыпин и Третья Дума. М, 1968. 520 с.

82. Агурский М.С. Идеология национал-большевизма. М, 2003. 316 с.

83. Алексеев П.В. Революция и научная интеллигенция. М, 1987. 270 с.

84. Ансберг О.Н, Ковалев В.В. Леонид Владимирович Ходский // Очерки по истории финансовой науки / Под. ред. В.В. Ковалева. М, 2010. С. 443-478.

85. Антощенко A.B. История одной профессорской отставки // Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. Вып. 4. М, 2002. С. 234-272.

86. Бастракова М.С. Становление советской системы организации науки (1917-1922). М, 1973.

87. Биографический словарь / Подг. И.В. Тункиной // Ростовцев М.И. Избранные публицистические статьи. 1906-1923 годы. М.: Росспэн, 2002. С. 160.

88. Брачев B.C. «Дело» академика И.А. Соболевского: из истории самоуправления Санкт-Петербургского университета // Terra Humana. 2008. № 4. С. 46-70.

89. Васильков Я.В, Сорокина М.Ю. Люди и судьбы. Библиографический словарь востоковедов жертв политического террора в советский период (1917 - 1991). СПб, 2003. С. 127.

90. Вишленкова Е.А. Публичная и частная жизнь университетского человека Казани XIX в. // Адам и Ева. Альманах тендерной истории. М, 2004. №7. С. 172-201.

91. Вишленкова Е.А, Малышева В.Ю, Сальникова A.A. Terra Universitatis: два века университетской культуры в Казани. Казань: Казан, гос. ун.-т, 2005. 498 с.

92. Воробьева Ю.С. Общественность и высшая школа в России в начале XX в. М„ 1994. 175 с.

93. ТомсиновВ.А. Давид Давидович Гримм (1864-1941). Биографический очерк // Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права. М.: Издательство «Зерцало», 2003. С. 21-38.

94. Гусятников П.С. Революционное студенческое движение в России. 1899-1907. М, 1971.364 с.

95. Дмитриев А.Н. Мобилизация интеллекта: I Мировая война и международного научное сообщество // Интеллигенция в истории: образованный человек в представлениях и социальной действительности. М., 2001. С. 196-235.

96. Дмитриев А.Н. По ту сторону «университетского вопроса»: правительственная политика и социальная жизнь Российской высшей школы // Университет и город в России. М., 2009. С. 105-204.

97. Егоров А.Б. Рим на грани эпох: проблема рождения и формирования принципата. Л.: Изд.-во ЛГУ, 1985. 225 с.

98. Загоскин Н.П. Биографический словарь профессоров и преподавателей императорского Казанского университета (1804-1904). Казань, 1904. Ч. 1.С. 75-76.

99. Зарубин В.Г. Соломон Крым и второе Крымское краевое правительство // Историческое наследие Крыма. 2005. № 10. С. 97-108.

100. Знаменский О.Н. Интеллигенция накануне Великого Октября. Л., 1988. 349 с.

101. Иванов А.Е. Высшая школа России в к. XIX н. XX вв. М., 1991. 392 с.

102. Иванов А.Е. Российское «ученое сословие» в годы «Второй Отечественной войны» (Очерк гражданской психологии и патриотической деятельности) // Вопросы истории, естествознания и техники. 1999. № 2. С. 108-129.

103. Иванов А.Е. Студенчество России конца XIX-начала XX века. Социально-историческая судьба. М., 1999. 414 с.

104. Иванов А.Е. Студенческая корпорация России конца XIX-начала XX века: опыт культурной и политической самоорганизации. М., 2004. 407 с.

105. Иванов А.Е. Профессорско-преподавательский корпус высшей школы России конца XIX начала XX в. // История СССР. 1990. № 5. С. 71-74.31 .Иванов А.Е. Университеты в России в 1905 году // Исторические записки. М., 1971. № 88. С. 114-149.

106. Иванов А.Е. Университетская политика самодержавия в конце XIX-начале XX в. // Государственное руководство высшей школой в дореволюционной России и СССР. М., 1979. С. 148-169.

107. Иванов А.Е. Ученые степени в Российской империи XVIII 1917 г. М., 1994. 195 с.

108. Иванов Ю.Ф. Московский университет в 1911 г. // Российские университеты в XVIII-XX вв. Воронеж, 2002. Вып. 5. С. 164-177.

109. Иванова Л.В. Формирование советской научной интеллигенции. 19171937 гг. М., 1980.

110. Измозик B.C. Временное правительство. Люди и судьбы // Вопросы истории. 1994. № 6. С. 163-169.

111. История Ленинградского университета. Очерки. 1819-1969. Л., 1969.

112. Каганович Б.С. Евгений Викторович Тарле и петербургская школа историков. СПб., 1995. 135 с.

113. Каганович Б.С. Наука и политика в биографии Ю.Г. Оксмана (некоторые материалы и соображения) // Историческое сознание и власть в зеркале России XX века. Научные доклады / Под. ред.A.B. Гладышева и Б.Б. Дубенцова. СПб., 2006. С. 50-64.

114. Казакова C.B. Коллективная биография профессуры новый путь в социальной истории русских университетов // Клио. Журнал для ученых. 2001. № 1. С. 254-258.

115. Кан С.Б. Историк Г.В. Форстен и наука его времени. M., 1979.

116. Кейрим-Маркус М.Б. Государственное руководство культурой. Строительство наркомпроса (ноябрь 1917-середина 1918 гг.). M., 1980. 199 с.

117. Кричевский Г.Г. Ученые степени в университетах дореволюционной России // История СССР. 1985. № 2.

118. Кузищин В.И. Русская историография античности // Историография античной истории / Под ред. В.И. Кузищина. М., 1980. С. 179-180.

119. Куликов C.B. Временное правительство: кадровые перестановки // Из глубины времен. № 7. СПб., 1996. С. 27-42.

120. Куликова A.M. Становление университетского востоковедения в Петербурге. М., 1982. 207 с.

121. Купайгородская А.П. Высшая школа Ленинграда в первые годы советской власти (1917-1925). Л., 1984. 197 с.

122. Лейкина-Свирская В.Р. Из истории борьбы Петербургского университета с Министерством Кассо // Вестник Ленинградского университета. Л., 1947. № 4. С. 151-158.

123. Ленинградский университет. 1819-1944. М., 1945.

124. Летяев В.А. Восприятие римского наследия Российской наукой XIX -начала XX вв. Волгоград, 2002. 212 с.

125. Майер Л. «Русская воля» и «Луч»: А.Д. Протопопов и Максим Горький в борьбе за буржуазную общественность накануне Февральской революции // Отечественная история. 1996. № 1. С. 29-52.

126. Маурер Т. Новый подход к социальной истории университета: коллективная биография профессоров // Из истории русской интеллигенции: сборник материалов и статей к 100-летиюB.Р. Лейкиной-Свирской. СПб.: «Дмитрий Буланин». 2003. С. 273-301.

127. Машкин H.A. Принципат Августа. Происхождение и социальная сущность. М.;Л., 1949. 687 с.

128. Мост Глен У. Век столкновений: как немецкие антиковеды XIX столетия упорядочивали свои дебаты // Новое литературное обозрение. 2009. №97. С. 17-27.

129. Панеях В.М. Творчество и судьбы историка: Борис Александрович Романов. СПб., 2000. 444 с.

130. Петербургский университет и революционное движение в России. Л., 1979.

131. Погодин С.Н. «Русская школа» историков: Н.И. Кареев, И.В. Лучицкий, М.М. Ковалевский. СПб., 1997. 378 с.

132. Портреты историков: Время и судьбы. Т. 2. Всеобщая история. М.; Иерусалим. 2000. 463 с.

133. Преподаватели, учившиеся и служившие в императорском Казанском университете (1805-1903 гг.). Материалы к истории университета. Казань, 1908. Ч. 1. Вып. 3.

134. Рабинович А. Большевики у власти. Первый год советской эпохи в Петрограде. М.: Новый хронограф, 2007. 624 с.

135. Репина Л.П. Персональная история и интеллектуальная биография // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. Вып. 8. Специальный выпуск: Персональная история и интеллектуальная биография. М., 2002. С. 5-10.

136. Рингер Ф. Закат немецких мандаринов: Академическое сообщество в Германии, 1830-1933 / Пер. с англ. Е. Канищевой и П. Гольдина. М., 2008. 645 с.

137. Ростовцев Е.А. "Борьба за автономию": корпорация столичного университета и власть в 1905-1914 гг.// Journal of Modern Russian History and Historiography. 2009. Vol. 2. P. 75-121.

138. Ростовцев Е.А. Дневник H.H. Платоновой (Шамониной) как источник по истории исторической науки // Времена и судьбы. Сборник статей в честь 75-летия Виктора Моисеевича Панеяха. СПб.: «Европейский дом», 2006. С. 270-318.

139. Ростовцев Е.А. Испытание патриотизмом: профессорская коллегия Петроградского университета в годы I Мировой войны // Диалог со временем: Альманах интеллектуальной истории. 2009. Вып. 29. Мир и война: аспекты интеллектуальной истории. С. 308-324.

140. Ростовцев Е.А. Университетская корпорация столицы Российской империи в годы Первой мировой войны // Отечественная история: статьи и материалы. СПб., 2007. С. 72-117.

141. Ростовцев Е.А. Университет столичного города // Университет и город в России (начало XX в.) / Под. ред. Т. Маурер и А. Дмитриева. М.: Новое литературное обозрение, 2009. С. 205-370.

142. Ростовцев Е.А Российские мандарины. Столичная профессура, студенчество и власть в начале XX века // Родина. Спецвыпуск. Образование в России: вчера, сегодня, завтра. 2010. С.47-52.

143. Русское языкознание в Петербургском Ленинградском университете / Под. ред. H.A. Мещерского. Л., 1971.

144. Савельева В.Г. Положение совета министров 11 июня 1907 года // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1974. Т. 6. С. 281-294.

145. Савельева В.Г., Яковлев В.П. Студенческая забастовка 1908 г. в Петербургском университете // Вестник ЛГУ. 1979. №8. История, языкознание, литература. Вып. 2. С. 168-174.

146. Савельева В.Г., Яковлев В.П. Студенческая забастовка 1911 г. и Петербургский университет // Вестник ЛГУ. 1983. №2. История, языкознание, литература. Вып. 1. С. 14-19.

147. Свешников A.B. «Вот Вам история нашей истории». К проблеме типологии научных скандалов второй половины XIX начала XX вв. // Мир историка. Историографический сборник. Вып. 1. Омск, 2005. С. 231-261.

148. Свешников A.B., Антощенко A.B. Конфликт без скандала в университетской среде // Мир Клио. Сборник статей в честь Лорины Петровны Репиной. Т. 2. М., 2007. С. 115-134.

149. Свешников A.B., Корзун В.П., Мамонтова М.А. «Наши жизни.протекли.врозь» (к истории взаимоотношений И.М. Гревса и С.Ф. Платонова) // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. М., 2004. Вып. 12. С. 320-324.

150. Смирнова Т.М. История разработки и проведения в жизнь первого советского устава высшей школы // Государственное руководство высшей школой в дореволюционной России и СССР. М., 1979.

151. Соболева Е.В. Организация науки в пореформенной России. Л., 1983. 262 с.

152. Финкель С. Организованная профессура и университетская реформа в Советской России // Власть и наука, ученые и власть. 1880-е начало 1920-х годов. Материалы Международного научного коллоквиума. СПб, 2003. С. 173-184.

153. Фомин А.И. Развитие государственного аппарата народного просвещения в первые годы советской власти // Вопросы истории. 1984. № 12. С. 3-15.

154. Фролов Э.Д. Русская наука об античности: историографические очерки. СПб, 1999. 541 с.

155. Хамматов Ш.С. Казанский период Э.Д. Гримма (1896-1899) // Античность: история и историки. Казань, 1997. С. 7-12.

156. Хамматов Ш.С. Изучение и преподавание медиевистики в учебных заведениях Казани: XIX начало XX вв.: Дисс. . канд. ист. наук. Казань, 2003.

157. Хаусманн Г. рецензия. Т. Маурер Преподаватели высшей школы в царской России. К изучению российской социальной истории и истории образования // Отечественная история. 2000. № 6. С. 184-186.

158. Цамутали А.Н. Глава петербургской исторической школы: Сергей Федорович Платонов // Историки России XVIII начала XX века. М, 1996. С. 538-552.

159. Чанбарисов Ш.Х. Формирование советской университетской системы (1917-1938). Уфа, 1973.255 с.

160. Шелохаев В.В. Кадеты главная партия либеральной буржуазии в борьбе с революцией 1905-1907 гг. М, 1983. 327 с.

161. Щетинина Г.И. Университеты в России и устав 1884 г. М, 1976. 231 с.

162. Шперхазе К. История науки как история конфликтов // Новое литературное обозрение. 2009. № 96. С. 9-16.

163. Ягудин Б.М. Николай Алексеевич Осокин (1843-1895). Казань, 2003. 29 с.

164. Яковлев В.П. Самодержавие и российские университеты в годы реакции (1907-1911) // Вестник Ленинградского университета. № 8. История, языкознание, литература. 1972. Вып. 2. С. 42-49.

165. Яковлев В.П. Петербургский университет в революции 1905-1907 гг. // Вестник ЛГУ. 1980. №2. История, языкознание, литература. Вып. 1. С. 19-25.

166. Яковлев В.П. Самодержавие и российские университеты в годы реакции (1907-1911) // Вестник ЛГУ. 1972. №8. История, языкознание, литература. Вып. 2. С. 42-50.

167. Яковлев В.П. Политика самодержавия в университетском вопросе. 1905-1911: Дисс. . канд. ист. наук. Л, 1970.

168. ByfordA. Literary Scholarship in Late Imperial Russia: Rituals of Academic Institutionalization. Oxford, 2007. 188 p.

169. Kassow S.D. Students, Professors and the State in Tsarist Russia. Berkeley, Los Angeles, London. University of California Press. 1989. 438 p.

170. McClelland J.C. Bolsheviks, Professors and the Reform of Higher Education in Soviet Russia, 1917—1921. New Jersey: Princeton University, 1970.

171. McClelland J.C. Bolshevik Approaches to Higher Education, 19171921 // Slavic Rewiev. American Quarterly of Soviet and East European Studies. 1971. Vol. 30. № 4. P. 818-831.

172. Fitzpatrick Sh. The Commissariat of Enlightenment. Cambridge, 1970.

173. Wartenweiler D. Civil Society and Academic Debate in Russia 19051914. Oxford. Clarendon Press. 1999. 252 p.

174. Maurer Т. Hochschullehrer im Zarenreich. Ein Beitrag zur Sozial-und Bildungsgeschichte. Köln; Weimar; Wien, 1998.Интернет-публикации

175. Антощенко A.B. Университетский устав 1863 г. и конфликты в профессорской среде // http://www.omgpu.ru/science/conf/conflicts-2008/download/antoschenkoav.doc

176. Богданова Т.А., Клементьев А.К. Н.Н.Глубоковский и неудавшаяся попытка объединения в 1918 году Петроградской Духовной академии и Петроградского университета //http://www.spbumag.nw.ru/2004/07/22.shtml

177. Вержбицкий К.В. Развитие системы принципата при императоре Тиберии (14-37 гг. н.э.)http://centant.spbu.ru/aristeas/monogr/verzhbit/verzhbO 1 Q.htm# 11

178. Романов Ю.В. Наука и властьhttp://nature.web.ru/db/msg.html?mid=l 154117

179. Иванов А.Е. Российский ученый корпус в зеркале первой русской революции // http://magazines.russ.ru/nz/2005/6/ivl 1 .html

180. КесеваЦ. Русская эмигрантская печать в Болгарии // http://www.russkie.org/index.php?module=fullitem&id=3721

181. Черказъянова И.В. Немцы российские ученые в годы первой мировой войны: эпизоды из истории Академии наук // http://www.nbuv.gov.ua/portal/SocGum/Pni/2008/08ivcozu.pdf8. Портрет Э.Д. Гриммаhttp://dic.academic.ru/dic.nsf/encbiography/40166/Гримм

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эрвин Давидович Гримм в Петербургском университете: академическое сообщество позднеимперского периода"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Беляева, Оксана Михайловна

Введение диссертации2011 год, автореферат по истории, Беляева, Оксана Михайловна

Список научной литературыБеляева, Оксана Михайловна, диссертация по теме "Отечественная история"

Похожие темы диссертаций