автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Этнические и географические названия как источник для изучения этноязыковой истории (на материале Беларуси)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Этнические и географические названия как источник для изучения этноязыковой истории (на материале Беларуси)"

БЕЛОРУССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ . УДК 808.26 —313.1 «-801.311 (478)

РОГАЛЕВ АЛЕКСАНДР ФЁДОРОВИЧ

ЭТНИЧЕСКИЕ И ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ НАЗВАНИЯ КАК ИСТОЧНИК ДЛЯ ИЗУЧЕНИЯ ЭТНОЯЗЫКОВОЙ ИСТОРИИ ( НА МАТЕРИАЛЕ БЕЛАРУСИ )

10.02. 19 —общее языкознание, социолингвистика, психолингвистика

АВТОРЕФЕРАТ

на соискание учёной степени доктора филологических наук

Минск, 1996

Работа выполнена на кафедра русского, общего и славянского языкознания Гомельского государственного университета км. ф. Скорины.

Официальные оппоненты: член-корреспондент АН Беларуси,

доктор филологических наук, профессор 2уравский А.И., доктор филологических наук, профессор Мэзенко A.M. . доктор филологических наук, профессор Прохорова С.М.

Оппонирующая организация - Гродненский государственный

университет им. Янки Купалы.

Задата состоится 24 декабря 1996 г. в 10 часов на заседании совета Д 02.01.II по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в Белорусском государственном университета /220050, г. Минск, ул. Карла Маркса, Зх/.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Белорусского государственного университета.

Автореферат разослан 20 ноября 1996 г.

Ученый секретарь совета Д 02.01.II . доктор филологических наук,

профессор Л/Мл И.П. Шуба

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертации. Настоящая работа посвящена изучения этнических и географических названий, отражающих, по мнению автора, различны« этапы этноязыковой истории страны /диахроническое направление ономастических исследований в историко-культурологическом аспекте/. Актуальность темы диссертации обусловлена, прежде всего, недостаточностью подобных исследований в масштабах целого региона — Ресиублики Беларусь /в отличие, например, от соседней Укрэдны/, а также тем, что она /диссертация/ отвечает потребностям становления национального самосознания народа молодого суверенного государства.

Изучение в обозначенном аспекте региональных онимов, функционирующих как элементы онимической системы, которая всегда менее мобильна, более "консервативна", архаична, чем система нарицательных имен, легче принимает в себя иноязычные вкрапления я содержит немало реликтовых элементов, передавшихся часто почти в неизменном виде из поколения в поколение, позволяет решать проблемы этноязыковой истории данного региона и выявлять ономастичоскио универсалии в масштабах культурно-исторических "кругов" /суперэтнических зон/, что в свою очередь дает возможность применить основные теоретические положения нашей работы для изучения на зтнотопонлмическом материале исторического прошлого иных регионов.

В целом, данная диссертационная работа ориентирсзана на рассмотрение таких видов взаимоотношения между языком /в той его части, которая представлена собственными именами/ и обществом, как язык и этнос, язык и история, язык и культура, поэтому ока /работа/ может трактоваться как исследование, предлагающее решение частных и общетеоретических проблем в русле ономастики, этнолингвистики и исторической социолингвистики.

Цели к задачи исследования. Основной целью диссертации является доказательство эффективности привлечения собственных имен /в частности, этнотопонимов/, фиксируемых в том или ином регионе, для реконструкции его этноязыковой истории.

Достижение указанной цели осуществляется посредством анализа этнических и географических названий, даших информации о происходивших в прошлом /примерно с середины II тыс. до я.э. по III в. H.a./ этнических и языковых контактах различных этнодиалектных групп в пределах нынешней территории Беларуси, что позволяет выявить этноязыковых пре-

дков белорусов и назвать те группы небелорусского населения, которые по различным причинам оказывались в пределах современной территории республики в собственно белорусский период истории к включались в состав формирующейся белорусской народности.

Соотнесение онтов с определенными эгнодиалехтными группами пред полагает нахождение ответов на целый ряж вопросов /решение ряда задач/ и учет разнообразии* лингвистических и нелингвистичесмгх факторов, влияющих на формирование систош этнической топонимии.

Основными задачами исследования являются следующие: уяснение специфики: номинации этнических коллективов и географических объектов /преимущественно населенных пунктов/ в зонах этноязыковых контактов; определение сущности этнотопонкмов; разграничение реальных этнотопонимов и псевд^атнонимических географических названий; двойная верификация, с одной стороны, выводов, предлагаемых в смежных дисциплинах /истории, археологии, исторической географии/ о помочь этнотопонимического материала, а с другой стороны, - собственно результатов ономастических наблюдений в результате сопоставления их с данными других наук; лексико-семантический анализ основ онимов и структурно-словообразовательная характеоистика названий; локализация эткотслониша и выявление топонимическкх ареалов, значив для этнической истории региона; хронологическая привязка таен.

Научная новизна полученных результатов. Данное исследование впервые в белорусской ономастике, этнолингвистике и исторической социолингвистике рельефно представляет ономастический материал в качестве важнейшего источника для реконструкции и изучения этноязыковой истории одного из регионов Восточной Славик в связи с аналогичной историей иных ее частей

Практическая значимость полученных результатов. Результаты настоящей диссертации могут иметь научное применение в языкознании, истории, археологии, этнографии, исторической географии, историческом краеведении, а та же использоваться в учебной практике /спецкурсы и спецсеминары пс ономастике, курсы истории Беларуси в высших и средних учебных заве дениях/.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту.

I. Выявляемые на соответствуодей территории этнические и геогр'

фические названия находятся в системной взаимосвязи, которая имеет свои особенности в каждом данном регионе. Специфика этой взаимосвязи, как и специфика региональной онимической системы в полом, обусловлена не только лингвистическими /набором основ л формантов/, но и культурно-историческими, географическими, социально-политическими факторами и обстоятельствами, из чего следует, что способы и приемы обработки и сама интерпретация однотипного или соотносимого материала, учитывая сущность имени собственного как индивидуального обозначения предмета, объекта, вощи, лица, могут быть также каждый раз индивидуальными применительно к разным территориям.

2. Ономастические исследования, ограничивающиеся исключительно языковой стороной проблемы, дают лишь часть информации, необходимой для понимания соответствующих фактов, как в их отдельности, так и в совокупности.

Имя собственное — не просто слово, а "продукт" определенной эпохи и определенной культуры, поэтому для понимания исходного значения онима, признака, лежащего в основе наименования, необходимо осознание национально-культурного и исторического фона, на котором воэниках>т отдельные имена и происходит формирование систем имен. Описание онимических систем, как и языков в целом, в историко-культурном аспекте возвращает к практике языковых исследопяний в широком гуманитарном плане, который ранее связывался с.понятием филологии.

3. Обычный этимологический анализ лексического факта, применяемый по отношению к оннм&м, является сродни словообразовательному анализу, с помощью которого уясняется строение и производность имени, поскольку провести грань между словообразованием живым /актуальным/ и историческим на примере очен* многих онимов бывает порой весьма трудно.

4. В качестве наименования народа, прохиваюшего на соответствующей территории /в том числе — ив качестве наименования определенных территориальных групп данного народа, даже в масштабах отдельных населенных пунктов/ может выступать этноним коллектива, размещавшегося здось ранее, возможно, в далеком прошлом.

5. При изменения культурно-исторического фона и языковой среды онимы, оставаясь неизменными иля изменяясь некоторым образом в плане выражения, как правило, получают иной план содержания вследствие изменения денотативной направленности /в ктаем материале это положение распространяете*, в частности, на этноиимн, от которых в ра>-

нов время образовывались географические названия, имеадие идентичный или близкий план выражения при совершенно несхояей изначальной мотивировке/.

6. Этнонимическое географическое название — результат номинации этнического меньшинства со стороны этнического большинства на стыках и границах этноязыковых групп, на территориях, где имеются "острова" иноэткического населения.

7. Отдельные группы этнотопонимов связаны друг с другом, взаимообусловлены, и причина их появления становится понятной лишь при условии их комплексного рассмотрения.

8. В генетическом "коде" этноса сохраняется память о предшественниках, этноязыковых субстратах, отделенных хронологически от данного этноса несколькими века\и и даже десятками веков, и эта "память" материализуется в виде культурно-мифологических представления и языковых формул, отражающиеся, в частности, в антропонимэтеских, этноиимических и топонимических единицах.

9. Згеденные в научный оборот или по-новому интерпретированные онимические факты /например, этнотоаокимы долисьменной истории Беларуси, с одной стороны, и названия Литва. ЕУ£ь. с другой стороны/ обеспечивают получение ранее недостающих сведений о специфике этноязыковой истории Беларуси и поэтому позволяют совсем в иной плоскости, чем это обычно делается, представить предысториг белорусов н белорусского языка, определить направления распространения собствен но белорусских этнических и языковых черт.

Личный вклад соискателя. Диссертация является самостоятельно выполненным автором исследованием. Монографии и научные статьи, фактическая сторона, основные результаты, выводы и положения которых включены в представляемую диссертацию, написаны без участия соавторов.

Апробация, результатов диссертации. В разные годы результаты исследования, нашедшие отражение в настоящей диссертации, представлялись в виде научных докладов или сообщений на II республиканской конференции "Словообразование и номинативная деривация в славянских языках" /Гродно, 1986/, III pecnj бликанской конференции "Словообразование и номинативная деривация в славянских языках" /Гродно, 1989/, международной конференции "Слг в яле: адзгнетва i ынагастайнасцьи /Шнек, 1990/, научной конференции, посвященной 120-летию со дня ровдения М.В. Бречкевича, год ш "ПэморсШ слов'яни" /Тернополь, 1990/, первой всесоюзной.

научной конференции "Баларусха-руска-польскае супаста^ляльнае мо-вазнауства" /Витебск, 1990/, всесоюзной научной конференции "A.A. Потебня — исследователь славянских взаимосвязей" /Харьков, 1991/, республиканской научно-практической конференции "Дылдекталortя I культура беларускай мовы" /Минск, 1991/, III международной научной конференции "Беларуска-руска-польскае супаста^ляльнае мовазна?ст-ва t л(таратуразнаУства" /Витебск, 1994/, международной научно-практической конференции "Восточная Европа: политический и социокультурный выбор" /Минск, 1994/, республиканской научной конференции "Единство восточнославянских народов: прошлое, настоящее, перспективы" /Гомель, 1995/.

Опубликованность результатов. Результаты диссертационного исследования опубликованы в разные годн в двух монографиях, 21 статье в научных журналах и сборниках, 9 тезисах выступлений на научных конференциях. С диссертационной темой соотносятся две хниги научно-популярного характера, одно учебное пособие. По теме диссертации опубликовано также 30 статей в периодических изданиях.

Структура й о б n« диссертации. Диссертационное исследование состоит нз введения, общей характеристики работы, четырех глав к выводов. Общий объем диссертации занимает 206 страниц машинописного текста. Список использованных источников включает 322 наименования.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В главе I "Историческое цаорадшш. ОНСШСХИЧеСИД исследований а HP2MQM И. настоящее" анализируется практика изучения в разное время отечественными к зарубежными учеными этнонимического я топонимического материала на фоне зтногенетической и этномиграционной динамики в восточнославянском ареале в связи с аналогичными явлениями в прилегающих регионах. Здесь показывается, что историческое направление в ономастике било основным всегда, начиная с первых этапов становления этой научной дисциплины. В исторических ономастических исследованиях традиционно используются те *е основные приемы и способы обработки материала, что ж в описательной /синхронной/ ономастике, которая в чистом виде, без привнесения исторического момента не существует /стратиграфический анализ, дифференциальный и ге-

нетичеекий анализ, языковая атрибуция имен, выявление топонимических ареалов, анализ основ, формантов, различных вариантов наименований , установление оноостическкх универсалий и др./.

Труды предшественников ценны не только своей фактологической основой, но и содержащимися в них отдельными, обобщающими соответствующие наблюдения выводами и положениями, многие из которых подтверждаются и на представляемом в диссертации этнотопонимическом материале. К числу таких выводов к положений» например, относятся следующие: большая стабильность топонимов способствует установления последовательных стадий миграций народов и заселения земель /К.И. Налегший/; порубежъя хранят следы прежнего населения в названиях отэт ноккмического происхождения /И.П. филович/; нет страны, где топони мическкй материал не представлял бы состава из наслоений различных эпох /H.H. Марр/; субстра- чая топонимия, обязательно присутствующая в той или иной море на любой территория, свидетельствует о преемственности населения, культурно-языковых взаимосвязях, симбиозе различных этнодиалектных групп, кавдая из которих занимала свою эко логическую, производственную кишу и была заинтересована в хозяйстве ном обмене с соседями /А.И. Соболевский/; на значительных территориях отмечается повторяемость имен, в том числе повторяемость много кратная /А.Ф. Орлов/; интерпретация имен предполагает изучение исторических фактов и документации, относящихся к соответствующей тер ритории /А.И. Попов/.

Рят исходных теоретических посылок, определяющих подход к этното понимическим фактам в реферируемой диссертации, позволили осознать и сформулировать работы таких современных ученых, как Л.Н. Гумилев, Н.Я. Мерперг, В.П. Леман, О.Н. Трубачев, A.C. Стрыжак, М.В. Федорова и др. Мы разделяем точку зрения, согласно которой этнодиалектныс и социальные группы древности не были замкнуты или изолированы друг от друга, от внешнего мира. Общение различных групп древнего населе ния осуществлялось в условиях так называемой контактной непрерывное тк,.что обусловливало складывание на различных участках той или икс территории /контактной зоны/ единых или близких, схожих культурных, идеологических и языковых особенностей, в том числе и одинаковых, общих топо- и гидронимических основ. Исходное этнод алектное многообразие любого региона имеет тенденцию завершаться этнокульту] но8 интеграцией. Этносы возникают в результате контактов, смешения слияния нескольких этнических субстратов, т.е. коллективов, предик гтвозавиих на данной территории соответствующему этносу и взаимоде!

ствовавших в различных сферах жизнедеятельности.

В 80-90-е года XX в. проблемы этноязыковой истории тех или иных регионов на фоне реалий общественной жизни стали преломляться через призму топонимии и этнонимии особенно рельефно. Именно в это время оформилось новое направление в топонимике — этническая топонимика, которое, с одной стороны, продолжает традиции, сложившиеся прежде в исторической ономастике в целом, а с дру.ой стороны, нацеливает исследователя не на происхождение названий как таковых, а на выявление именно этнокультурной специфики региона в разные эпохи с помощью онимических фактов.

Данное диссертационное исследование, занимающее свое, впсишэ определенное место среди работ по этнотопонимии других территорий и стран /эти работы кратко описываются в первой главе/, вносит вклад в развитие белорусской ономастики, уже представленной обобщающими трудами по антропонимии, урбанонкмии, работами по ойконимии, микротопонимии, поэтической и прикладной ономастике.

В первой главе диссертации уточняется значение термина этническая топонимика, в каком этот термин используется в тексте, — область ономастических знаний, связанная с изучением этнотопонимов, т.е. географических названий, в основе которых лежат этнонимы - обозначения родов, племен, этносов в составе союза племен, народностей, наций, субэтносов, этнографических групп, суперэтяосов. ,

В главе 2 "Теория и методика исследование этнической топонимии" предлагается теоретическое осмысление специфики этнонимкческих географических названий, показываются закономерности формирования этнотопонимов, описываются наиболее эффективные, по мнению автора, способы и приемы анализа данных топонимических единиц, намечаются пути разграничения подлинных этнонимических названий и тех, которые не имеют к этнониму непосредственного отношения.

Прочная историческая связь этнонима и топонима обусловила устойчивость и распространенность, начиная с глубокой древности, такой номинации, когда один лексический факт одновременно является обозначением и местности, и народа, населяющего эту местность /ср., например, фразу из "Слова о полку йгореве": "...Теми тресну земля, и многи страны - Хинова, Литва, Ятвязи, Деремела, и Половца сулици своя повръгоша, а главы своя подклониаа"/.

В определенный период, по всей видимости, не придавалось значения тому, возникает ли этноним из топонима гли топоним из этнонима. Первичное неличное имя, как можно полагать, имело двоякую функции -

этнонимяческую и топонимическую, иначе — этнотопонимическую. Для первоначальной номинации этноса и ареала его обитания существенной являлась именно нерасчлененность функции словесного факта, служившего обозначением народа и территории, территории и народа без осознания того, что же является первичным, основным, что следует поставить на первое место.

В таком аспекте одно и то же имя можно считать и нарицательным обозначением, и онимом; с одной стороны, номинацией определенного понятия, каковым является этнос, а с другой стороны, номинацией единичного в своем роде объекта - ареала, территории, области, населенного пункта. Традиция этнотопонимического синкретизма сохранялась долго и в пережиточном состоянии дожила до наших дней, отразившись в противоречивом подходе к сущности этнонима как нарицательного или собственного имени. Предлагаемое объяснение древнейшей сущности эт-нотопонима позволяет понять, почему этнонимы, заключающие в себе обобщение и обозначающие поэтому понятие, не являются собственными именами, но традиционно рассматриваются как... онимы, так же, как этнонимика опять-таки традиционно считается частью ономастики.

В реферируемой диссертации анализируются как древнейшие типы эт-нотопонимов, в которых ощутили нерасчлененность этнонимического и топонимического значений /напр., Литва. £усъ/, так и этнотопонимы иных, более новых п^ времени типов, относящиеся не :г территории вообще, а к отдельным пунктам, поселениям на данной территории.

Необходимым начальным этапом лингвистического анализа этнотопо-нимов является учет реальной историко-языковой ситуации, реальных географических, социальных условий, фактов этнической истории, выступающих в качестве основного критерия достоверности сближения географических названий с теми или иными этнонимами.

Так, с опорой на исторические материалы среди топонимов, образованных, с одной стороны, семантическим способом на базе этнонима пруссы,, а с другой стороны, - за счет расширения' корневой морфемы прус- различными формантами, выделяются географические названия, которив можно считать "следами" прусских беженцев, перемещавшихся под натиском крестоносцев во второй половине XIII в. в западные районы современной Беларуси /ПпусоЧшчына. Потека - н.п. соответственно Слонимского р-на Гродненской обл. и Жабинковского р-на Брестской обл./.

Топонимы Прусы /н.п. Копыльского, Солигорского, Стародорожско-го р-нов/, ВялЫя, Мали я Прусы /н.п. Копыльского р-на/, ЦЙ£1б1

/н.п. Солигорского р-на/, фиксируемые в южной части Минской обл., на территории, которая до 1149 г. являлась северным пограничьем владений киевских, потом черниговских князей, а в 1160-е годы и с 1190-х годов входила в состав Слуцкого кияхества, а также единичное название ¡¡РУ2М. /н.п. Поставского р-на/ на прежних западных рубахах Полоцкого княжества, можно интерпретировать как "следа" мест поселений пленных пруссов /аналогии известны, например, в Моравии и Словакии/.

С другой стороны, учитывая древние славяно-прусские культурные, торговые, хозяйственные связи, топонимы с корневой основой Црус- в пределах бывшего Слуцкого княжества, где, по данным исторических исследований, балтский элемент имел давние традиции, не обязательно интерпретировать только как указания на места старинных поселений пленных пруссов. Таким образом, при анализе этнотопонимов следует учитывать возможность разнообразной исторической мотивации.

Этнотопоиимн, выступающие в качестве наименований насаленных пунктов, являются обозначениями, данными со стороны для указания на местожительство тех групп населения, которые воспринимаются соседями как иноэтнические. Для возникновения подлинных отэтнонимических названий поселений поэтому необходимы следующие условия: оседлый образ жизни определенного населения, выраженное этническое самосознание, соседство и контакты с населением иной этнической принадлежности, наличие черт, выделяющих данную группу населения из окружающего этнического большинства /этнотопонимы являются обозначениями этнического миньшинства; см. положение 6 из тех, которые выносятся на защиту/ и проявляющихся в особенностях материальной и духовной культуры, вероисповедания, языка.

Используя этнонимию при этнолингвистических исследованиях / в том числе и этнонимы в составе топонимов/, следует учитывать социально-историческую обусловленность этнонимов. Изменения в политической, социально-экономической и этноязыковой обстановке влекут за собой появление новых имен, исчезновение старых или изменение их реального содержания.

В диссертации предлагается разграничение содержания этнонима /того факта действительности, а именно этноса, который обозначается словом, этнонимом/ и значения, или ремантики этнонима /т.е. значения собственно слова, являвшегося наименованием этнической группы/. Содержание этнонима соответствует значению нарицательного слова, значение атнунима равнозначно внутренней форме нарицательного

слова. Содержание этнонима обусловливается этноязыковой средой его функционирования, конкретным историко-культурным и социально-политическим фоном. При изменении внешних условий функционирования тот комплекс звуков, который представляет собой этноним в плане выражения, очень часто подводится под определенный план содеркания, т.е. этноним будет "объяснен", переосмыслен, ему будет найдена новая "внутренняя форма" /см. положение 5 из выносимых на защиту/. Отсюда следует вывод о "множественности" этимология этнонимов. Этноним тоже может терять свою семантику /как и слово внутреннюю форму/. В таком случае он становится "чистым" знаком для условного обозначения определенного содержания.

По данным сравнительно-исторического языкознания, в середине Г тыс. до н.э. восточными соседями кельтов по среднему течению Дуная были носители так называемых палвобалканских языков, в частности, иллирийцы, занимавшие в то время огромную территорию от западной части Балкан и почти до Балтики. По всчй видимости, в кельто-иллкр/Л-чой /иллиро-фракийской/ контактной зоне на среднем Дунае произошло "развитие" этнонимической основы гел-. с одной стороны, в кельтской языковой среде /гельветы. галн/. а с другой стороны, в иллиро-фракийской диалектной зоне /телот/.

Галоны, упоминае'ие Геродотом /У в. до н.э./, обеспечивали связь глубинных лесо-степкых и лесных районов современной Восточной Славки со степной зоной и причерноморскими пунктами и осуществляли экспорт зернових, пушнины и других продуктов хозяйственной деятельности, как своей /Геродот называет гедоков земледельцами/, так и лес!шх народов /охотников, бортников, рыболовов/, известных Геродоту под именем будинц. в обмен на заморские товары.

0 том, насколько глубоко гелоны проникали в лесную зону, позволяют судить этнотопониыические материалы. "Следа" гелонов в топонимии Украины выявляет A.C. Стрыхак, указывающий, что на славянской почве зтнонимическая основа гел- могла дать варианты яел-, жол-. яул-/р. Ееланъ. н.п. Киляне. Еуляны и др./.

На территории Беларуси предполагаемые "следа" этнонимической основы гел- в"названиях населенных пунктов, опосредованные антропонимами, личными и "коллективными" прозницами /Гедита - н.ь. Островец-кого р-на;,ГЩ. - н.п. Чашникского р-на, Гелянова - н.п. Клецкого р-на; Kant - н.п. Ивьевского р-на; Каля{, - н.п. Витебского р-на; аылтчы - н.п. Брагинского, Гродненского, Берестовицкого, Ивьее^кого, Ростовского» Щучикского, Клецкого, Каменецкого р-нов и др./

/ср. также антропонимы типа Пль. ПлеЩч/, концентрируются преимущественно в северо-западной части республики, вблизи юго-восточной границы компактного древнебалтского ареала /верхнее течение Немана - водораздел систем Немана, Вилки, Березины Днепровской - верховья Видик, Березины и система Браславских озер/. Из этого района берут начало две Березины — Неманекая /п.пр. Немана/ и Днепровская /п.пр. Днепра/. Гидроним Березина /Бярэа{та/ сопоставляется с аналогичными или близкими по форме гидронимами Украины, которые этимологизируются на фракийском языковом материале /этимология О.Н. Трубач ева/.

Эти и другие факты /налример, гидро-топонимические параллели между северо-западными районами Беларуси и Правобережной Украиной, интерпретируемые во втором случае в литературе как "следы" связей с западно- и восточнобалканской языковой средой/ позволяют предполагать о существовании в прошлом на северо-западе современной Беларуси вплоть до славянского периода истории "реликтовых" экстерриториальных Фрако-кллирийских или смешанных балто-фрако-кллирийских этно-дналектных групп, инкорпорированных в конечном итоге в славянскую этноязыковую среду.

Присутствие фракийского /иллиро-фракийского/ компонентов на юго-восточном рубеже балтекого' мара, какими бы причинами ни объяснять это присутствие /ср., в частности, наше же ¿предположение о передвижении в пределы современной Беларуси части среднадунайских алла ро-фракийцев, иначе нарцев, норийцев вместе с потоком кельтов-во-лохов в середине I тыс. до н.э./, обусловило перенос этнонима гетц. относившегося к северо-восточным фракийским племенам, на совокупность племен и военных дружин, появившихся на рубеже новой эры в устье Вислы, а затем, в конце II в. н.э.,.начавших перемещение на юго-восток, за границу сти.эшного балтекого ареала. Здесь эти дружищ были названы готами.

Спустя несколько веков /примерно с середины I тыс. н.э./ этно-нимическая основа гет-, гот- вновь актуализировалась на юго-восточном балтеком рубеже в связи со стабильным оседанием в этом ареале славян. Воздействие готов на предков литовцев - древних балтов было настолько значительным, что последние сохранили этноним гртн и перенесли его на то население, которое появилось вместо готов на вго-во-сточиом балтеком рубеже, в форме £уац.. Использование наименования £У2ы в отношении, в частности, славянских предков белорусов, а затем и самих белорусов свидетельствует о вторичности балто-восточно-

славянских контактов.

Ареал функционирования этнонима гуды /белорусско-литовское по-граничъе, бывшая прусскг. I этническая территория/ и преимущественное направление локализации этнонима на юго-восток /восток/ обусловлены исторически: они объясняются движением готов в начале новой эры и их владычеством над рядом этнодиалектных групп на территории нынешней Калининградской обл. России, Южной Литвы, Северной Мазовии и на современном белорусско-литовском пограничье.

Потомки этих этнодиалектных групп переосмыслили этноним готы и именем гуды стали называть кавдую группу населения, которая разговаривает на ином диалекте /инвариантом значений этого наименования в литовском языке является "тот, кто не владеет нашей обычной речью"/.

Как видим, первоначальна этническое содержание имени становится неактуальным, забывается, а на первый план выдвигается отэтноними-ческое значение, которое закрепляется в сознании носителей этнонима по отношению к тем народам, с которыми данная этническая группа находится в непосредственном соседстве и воспринимает их как "не своих, не наших" из-за особенностей языка, вероисповедания, культуры.

Переосмысление этнонима сопровождается нередко определенным фонетическим переоформлением имени, которое может быть причиной сознательного или неосознанного сопоставления его по соьлучжо с каким-нибудь существующим в языке алеллятквом. Изменение этнонима готы в гущ, -возможно, было произведено при воздействии апеллятива - "лесной", что и было подмечено исследователями, занимавшимися происхождением этнонима гуды.

В польских хрониках под 1192 г. рассказывается о битве короля Казимира Справедливого с геташ и подлясянами, иначе - с пруссами и ятвягами. В данном случае мы сталкиваемся с фактом еще одного "перевоплощения" старого этнонима гетр, в очередной раз изменившего этническое содержание.

В. диссертации анализируются и другие случаи изменения содержания этнонима. Например, уже упоминавшаяся атнонимическая основа прус-тршщы меняла содержание, поэтому в составе географических названий может пониматься в одном из трех значений — "собственно пруссы-бал-ты", "немцы", "новые пруссы, т.е. прусские князья и племенные вожди, принявшие новую веру и получившие определенные привилегии как со стороны Ордена, так позже и со стороны польских /мазовецких/ князей, в частности, право иметь фамильные гербы рода Прус" Не иск-.

лшено, что среди географических названий с корневой основой Друс-есть как раз обозначения бывших имений представителей шляхетского рода герба Прус на белорусской земле.

Географические названгя, возникавшие от этнонимов с первичным /в хронологическом плане/, вторичным и т.д. содержанием /значением/, следует считать подлинными этнотопонимами, поскольку они отражают реальную эгно-историческую ситуацию в том или ином регионе. Бели же топоним возникает на основе отэтнонимического алеллятива /этнонима, утратившего этническое содержание и получившего неэтническое апеллятивное, как правило, образное значение/, он не может использоваться как факт для формулировки сугубо исторических выводов. Например, некоторые из географических названий с основой ма-2ур- могли возникнуть от апеллятива мазур в значении "неряха, неопрятный человек; брюзга".

Формально схожие с этнотопонимами названия археологических объектов - городищ, курганных могильников, селищ разных эпох, стоянок каменного и бронзового веков /Татарская Сэра, ШведекI Вал. 2урэц~ ктя Маг!лы. Щзедск1Я Дкопы. Цыганек г Бугор. Французек! Склад и т. п./ отражают, однако, не столько реальные события, сколько мифологизированную память о самых давних исторических событиях вообще, которые ассоциируется с войнами и столкновениями, имевшими непосредственное отношение к территории Беларуси и оставившим глубокий след в коллективной памяти народа, передающейся из поколения в поколение. Такие топонимы следует относить к числу нэ этнонимияееких, а мифологических географических названий.

Заметим, что мифологизируются только те события, живых свидетелей которых нет. Поэтому не исключено, что, например, в ХУТП - XIX вв. соответствующие археологические объекты назывались как-нибудь иначе, в связи с событиями более давними. По всей видимости, в каждую эпоху существует определенная мотивационная база для объяснения древних рукотворных объектов и для их номинации с помощью тех или иных этнонимических основ.

С другой стороны, наименования нерукотворных объектов — полей, урочищ, лесов и т.п., образованные от этнонимов народов, представители которых оставили свой след в истории конкретных местностей, даже при условии легендарного осмысления этих наименований, можно считать этнонимическими обозначениями /например, Щвэща рэчца. д. Чу-дин Ганцевичского р-на Брестской обл.; здесь, согласно преданию, во время войны со шведами стоял отряд шведской конницы; Подяпкэ - по-

ле, принадлежавшее польским колонистам, в окрестностях д. Еалаши Ивановского »-на Брестской обл. и др./.

На территории Беларус«, как, несомненно, и в других регионах Восточной Славии, выявляются условно называемые нами "скрытые" эгното-понимы — географические названия, образованные от забытых наименований древних этносов,.этнонимов-историзмов. Такие этнонимы в давние времена закреплялись за местами поселений определенных этнодиа-лекткых групп, и даже вновь возникавшие в тех или иных местностях славянские селения нередко получали соответствующие обозначения, хотя основатели деревень не осознавали их названия в связи с древними этническими именами. "Консервация" имен канувших в Лету народов в наименованиях населенных пунктов была возможной в условиях преемственности населения, характерной для лесных районов Восточной Славии.

"Скрытыми" этнотопоним&\'„; являются, например, географические названия Нудзхчн /д. Брагинского р-на Гомельской обл./, Жг.пгола /с. Шарковщинского р-на Витебской обл./, Б^.тш /н.п. Ошмянского, Вороногского, Щучинского р-нов Гродненской обл./, образованные соответственно от этнонимов-историзмов нуМ2М. /наименование этнодиалек-тной группы в составе сербского племенного объединения поморских славян/, зимиголя /давнее обозначение жителей южного побережья Рижского залива и левого берега Западной Двины в границах современной Латвии/, борти /наименование переселенцев-беженцев ¡»ч земли Бартия в составе исконной Пруссии/.

Этнсниш-историзш в тех случаях, когда они являлись наименованиями этносов, оставивших глубокий след в древней истории того или иного региона, или суперэтнических целостностей, воздействие которых распространялось на предков нынешнего населения определенных территорий, продолжают функционировать как звуковые комплексы с рядом специфических значений.

Так, этноним-историзм уиммеры /киммерийцы/ в некоторых славянских и неславянских языках "переоформился" в апеллятивы со следующими- значениями: "кумира, истукана, идолы, великаны"; "обманщик, льстец", "обман"; "привидение", "дьявол"; "беда"; "проклятый"; "черный"; "дурачить, нести, говорить вздор" и т.п. Поэтому, например, топоним 2§мдрщ /н.п. Ветковского р-на Гомельской обл./, корневая основа которого рассматривается как вариант этнонкмической основы кпмуер-. может интерпретироваться как обозначение "чемерной", т.е. загадочной или нехорошей в целом местности /формант -ня имеет значение места/.

В окрестностях к.п. Чамярня имеются остатки языческого святилища под названием Каменная /Ч б отава. Сешкава/ Гара. В урочище Чэн-чнкава Гаоа /соседняя д. Великие Немки/ сохранились остатки еще одного святилища. Имена мифических князей-богатырей Сетка и Чздчы-ка, якобы живших здесь в давние времена и перебрасывавшихся каменными топорами, косвенно подтверждают сакральный характер археологических объектов (Чэнчык - от уменьшательной формы слова чаряед -чэнчык. т.е. "монах"; £ерщ£ - "цветовое олицетворение" потустороннего, серого, мрачного мира или всего нечистого, дьявольского). Христианская церковь объявляла языческие святилища "погаными", чертовыми мостами /отсюда - чортава £ара/. Каменные топоры - это символы стар«, языческих богов.

Таким образом, топоним Чамчрнд с учетом культурно-исторической информации о местности, в которой он функционирует, следовало бы считать мифологическим географическим названием. Однако, если учесть, что для культовых мест, как и для мест поселений, характерна преемственность /славянские языческие капища устраивались нередко на местах еще более древних, дославяяских святилищ/, то глубинная этно-нкмичсская основа этого и других, сходных с ним географических названий не является такой уж невероятной.

Киммерийская культура II — X тыс. до н.э. охватывала огромный ареал - от Северного Причерноморья до Средней Евригы. Несомненно, что предки славян были среди тех этноязыковых групп, которые составляли киммерийскую суперэтническую целостность. "Скрытие" этнотопони-мы, имеющие опосредованную антропонимами, "коллективными прозвищами" и мифологическими представлениями связь с этнонимамеской основой кигдаер- и другими древними этнонишческими основами, позволяют формулировать определенную закономерность, теоретическую посылку, поданную в диссертации в виде положения 8, выносимого на защиту.

Во второй главе диссертации предлагаются способы разграничения географических названий, непосредственно возникших на основе этнических имен, и тех топонимов, происхождение которых связано с отэтно-нимическими прозвищами и фамилиями /выявление отношений мотивации; топоним Латнголава — этнонимическая основа латыгол- ; топоним Карсашчына -»— этнонимическая основа корсь- ; топоним Карсакав1чн — антропонимическая основа Карсак- ; сопоставление с рядом однотипна. названаЦ: топоним Ляхав1чы •*— этнонимическая основа лях-, поскольку среди названий с основой ляхи нет ни одного в форме х{чн. а элемент -ав- в форманте -ав!чы. как и в формантах -а^ка,

—дЛ'шчьша. -а^яц, при помощи которых образованы топонимы ЛяхаУка. Л&аУичнна. ЛяхаУш. выполняет функцию интерфикса; повторяемость название, анализ топонимического ланжафта: отдельно взятый предполагаемый этнотопоним всегда поставит больше вопросов, чем группа однотипных или одинаковых наименований; анализ топонимического ландшафта позволяет не только подтвердить или опровергнуть этнонимиче-скую природу имени, но к сформулировать или скорректировать сугубо исторические выводы.

Принципиально важно разграничение топонимов, возникших от характерного имени одного человека, например, бывшего владельца, основа-толя села, и топонимов, образованных от этнонимических фамилий или прозвищ, присущих большинству хиталей того или иного поселения /если, конечно, распространение фамилии, прозвища не связано опять-таки с одним конкретным человеком, основателем села, что, впрочем, обычно сохраняется в памяти населения и передается из поколения в поколение/. В последнем случае этнонимический характер топонима не стоит подвергать сомнению, поскольку такое географическое название действительно подчеркивает отличие жителей данного населенного пункта от окружающего населения именно в этническом отношении.

Для правильной интерпретации того или иного географического названия немаловажное значение имеют топонимические экспедиции, работа в полевых условиях, учет разнообразных местных фактов, преданий и легенд, документов.. В целом каждый этнотопонимический факт в одном и 41 ом же ареале, не говоря уже об однотипных фактах в разных ареалах, требует без преувеличения индивидуального подхода /см. положение Уе I ьз выносимых на защиту/.

Например, жители д. Шведа /Вилейский р-н Майской обл;У сохранили в памяти прежнее /или параллельное ?/ название населенного пункта - Высокая Пшстань. не зафиксированное в словарях и справочниках. Согласно местному преданию, название ¡Двёдц, или Еведск! Канет! первоначально носила лишь та часть села, где в период руоско-швед-ской-войны в начале ХУ111 в. стояли шведские войска. Затем это название было перенесено на все село. Не верить этим рассказам нет оснований, тем более, что они имеют достоверную историческую основу. Местное предание дает возможность об-ж нить топоним Шзеж. который с формальной точки зрения можно причислить к атнонимическим географическим названия.'.!. Содержательная сторона названия, однако, заставляет относить его к группе исевдоэтнотопонимов, поскольку оно указывает но на какой-то географический объект, к которому имели отноае-

нио шведы как явление в истории Беларуси, а на жителей населенного пункта, шведами в действительности не являющихся.

В главе 3 "Этнотопокпукческие "следя" этноязыковой ситуации на современной территории Р§лару£и до кошта XIIX. в ока"анализируются этнические и связанные с пикта географические названия, представляющие собой совокупность многоелой1мх, многоуровневых, хронологически разнородных фактов, коториз дают преимущественно фрагментарную информацию и проявляют свою системность лишь в отдельных исторических эпизодах, причем, как правило, в статике, а не в динамике.

Выявлению этнотопонимичесхих фактов древнейшей поры предшествует уяснение специфики этноязыковых и социально-политических процессов в пределах современной белорусской территории на восточнославянском и отчасти восточноевропейском фоне с наиболее давних, доступных обозрению времен и до конца древневосточнославянской эпохи. Изучение исторических условий, при которых происходило функционирование имен и их "оседание" в виде отэтнонимических обозначений /см. положение № 2, выносимое на защиту/, позволяет сформулировать ряд выводов.

I/ Территория Беларуси накануне великих переселений 1У - У1 вв. н.э. находилась на пересечении двух культурных целостностей — мира варваров и суперэтноса лесной зон;;, однако нынешнюю белорусскую территорию так или иначе неизбежно затрагивали культурные импульсы, шедшие с юга и связывавшие зоны распространения самы-' разнообразных суперэтнических целостностей, что позволяет понять причину отражения в белорусском ареале "следов" /в виде географических названий, прежде всего/ многих древних народов. "Оседание" разнообразных этноязыковых компонентов, становившихся с течением времени этническими реликтами, происходило на территории Беларуси, в архаической зоне ЛГеса, и в предшествуй;;!!в времена, например, с середины II тыс. до н.э. /первое достовер- о известное "переселение народов"/.

2/ Славяне заселялй территорию Беларуси главным образом по долинам рек, продвигаясь постепенно, на протяжении нескольких веков,группами, ватагами, семьями. Неизбежные контакты с предшествующи?/ населением осуществлялись в форме симбиоза, гарного и заинтересованного сосуществования. Так возникала преемственность поколений, а вместе с ней и традиция в разных сферах жизнедеятельности, в том числе и в наименованиях мест поселений /см. положение Л 4, выносимое на защиту/.

3/ Прообраз восточнославянской этноязыковой группировки складывается в ареале зарубинецкой культуры /грубея III - II вв. до н.э.-

1-11 вв. н.э./, включавшем среди прочих и земли современной Беларуси /Припятское Полесье, Верхнее Поднепровье вплоть до Могилева/.

4/ Древняя Русь изначально была "мозаичной" целостностью, формировавшейся под воздействием "славянского фактора".

В этой части диссертации присутствует терминологический аспект исследования, заключающийся в разграничении понятий этнос и народность. нанид. Этнос — явление природное /Л.Н. Гумилев/; он представляет собой коллектив людей, сложившийся на основе оригинального стереотипа поведения, традиций, обычаев, представлений, убеждений и осознавший себя в противопоставлении с иными этническими коллективами /"мы не такие, как они"/. Народность /и нация/ — явления социальные, а именно территориально-политические общности, в рамках которых могут сосуществовать два, три и более этносов, различные субэтносы и этнографические группы. Народность, нация — это сообщества граждан независимо от юс этнической принадлежности, иначе — территориально-государственные общности.

Образование государственного сообщества представляет собой консолидацию определенного этноязыкового пространства, изначально неоднородного в этноязыковом отношении. На этапе формирования территориально-государственного сообщества этносы, субэтносы, этнографические группы объединяются в народность, а на завершающей ступени такого формирования превращаются в нацию.

Формирование территориально-государственной общности /народа/ — это единый процесс, имеющий свой начальный этап /народность/ и свое завершение /нация/. В формировании национального языка также есть свое начало, :.огда происходит интеграция территориальных диалектов, вырабатываются общие для всех представителей данного общества нормы, которые постепенно начинают восприниматься как обязательные и основные в конкуренции с нормами ряда диалектов и закрепляются благодаря консолидирующей роли и распространению литературного языка, появление которого знаменует наступление завершающего этапа формирования нации, и национального языка. Осознание единой и общей нормы, таким образом, является той своеобразной чертой, которая условно может разграничить язык народности и язык нации.

Предлагаемое разграничение понята? этнос. народность, калия и связанных с ниш понятий язык народности. язык нации представляется важным не только в сугубо теоретическом отношении или в связи с научными спорами об этноязыковой и социально-политической сущности /'ровней Руси' /в нашем понимании интеграция Восточной Славии под воз-

действием "славянского фактора" привела к сложению восточнославянского, или древнерусского суперэтноса, т.е. культурной целостности, в рамках которой взаимодействовали многие этносы, этнодиалекткые и этнографические группы, а затем под "катализирующим" воздействием политических событий конца IX - XI вв. — восточнославянской, или древнерусской народности, т.е. территориально-государственной общности/. Разграничение понятий зтнос и народность /нация/ позволяе ' понять, почему одни этнодкалектные группы, оставляющие, например, этнотопонимичоские "следы" на географической карте, полностью "растворяются" в составе новых этнических образований /в частности, в белорусском этносе на этапе его формирования/, а представители других этносов продолжают жить в границах возникающих государств /например, в Великом княжестве Литовском в составе белорусской народности/.

Различение этноса и народности /нации/ дает возможность упорядочить з дальнейшем изложении этнотопонимяческио факты, запечатленные, с одной стороны, на этапе сложения белорусского этноса, а с другой стороны, отражателе процесс становления белорусской территориально-государственной общности. В третьей главе с помощью этнотопони-мического материала показывается, lía основе каких составляющих субстратов рождался белорусский этнос, а в четвертой, заключительной глава "Эткотопонимия периода Великого княжества Литовского /ши.9И ХШ-ХУШ вв./" описывается опять-таки с опорой на этнотопонимиче-скую номенклатуру, как и из чего ровдается народность под организующим началом Едущего этноса, становящегося титульным этносом народности, государства.

В третьей главе диссертации анализируется большой фактический материал, представленный как неэтнонимичесяими топонимами и гидронимами, мотивируемыми на основе самых разных языков, так и географическими названиями, сопоставимыми прямо или опосредованно /через антропонимы, "коллективные прозвища"/ с теми или иными древними этническими именами, например: Двина - как возможное композитивное образование в диалектах варяго-русов из двух гидрооснов — Дун- и Вяйка. за которыми стояли две кулы/рно-язнковые традиции — пр!балтийско-индоевропейская и прибалтийско-финская; иранские гидронимы в Посо-жье; "балтская", "финская", "индоиранская" и "славянская" гипотезы о происхождении гидронима Сод; угорские корневые основы в полесской топонимии: д. Кел1 Жлтковичского р-на Гомельской обл. - мансийск. код, - "болото"; д. Мыслабая Ляховичского р-на Брестской обл.

— мансийск. мисли - "болото", "небольшой кедровый лес" + бак, важ. воя - "приток реки, рукав реки" /ср. гидроним Вляа. вар. Вояа - л. пр. Волш, л.пр. Свислочк, п.пр. Березины/; гидронимы типа 1ур\£, 2уща в бассейнах Припяти, Днепра, Сожа, объясняемые при сопоставлении либо с финно-угорскими терминами то, тор, тур - "озеро", "озеро, возникшее на месте бывшего рукава реки или старицы", "болото", либо с др.-индийск. "fcurá. ж.р. turI - "стремительный, -ая"; топонимы Вял1кая Угрынь. Малая Угтань /дд. Зельвенского р-на Гродненской обл./ рядом с пиши флангом древнего ареала ятвягов, язык которых, согласно недавним исследованиям, испытал воздействие какого-то финно-угорского языка; этнотопокимические факты, свидетельствующие о существовании в прошлом на северо-западе Беларуси фрако-илли-рийского или смешанного балто-фрако-иллирийского субстрата /см. вы-ие/; ойкошшы ШУрн. /д. Мядельекого р-на Минской обл./, Ну опят. ЁУРВЩйШ. /н.п. Браславского р-на Витебской обл./, Дбоова. ^рава /дд. Ивановского и Ивацевичского р-нов Брестской обл./, ВялЬ^ая и Малая Обшна /дц. Кореличского р-на Гродненской обл./ и др., свидетельствующие наряду с некоторыми фактами древнебелорусской истории о кельтском присутствии в белорусском регионе /ср. наименование этнографической группы обров в Западном Полесье, возникшее, как можно полагать, в результате контаминации этнонима общ - "авары" и этнонима омбоы. относившегося к одному из многочисленных з прошлом кельтских народов в Восточной Европе/.. .

Эти и другие факты позволяют отнести к числу этноязыковых предков белорусов целый ряд групп — потомков киммерийцев, сколотов-иранцов, гелоно-фраккйцев, нервиев-кельтов, угро-финиов, салтов и славян - "западные" и "южные" этнодиалектные группы, участвовавшие в заселении территории Беларуси, наконец, кривичей, дреговичей и волынян.

Названные этноязыковые предки белорусов не только разнородны, но и разновременны. Представленная "мозаика", безусловно, подвергалась упорядоченности и организации и на этническом уровне, т.е. в рамках "этноорганизмов" белее крупного масштаба, включавших в свой состав разнообразные субэтносы и этнографические группы, и на уровне политико-социально-территориальном, т.е. в границах межплеменных союзов внутри "протонародностей", формировавшихся под организующим началом какого-то ведущего /динамичного?/ этноса.

Mu не можем реконструировать социально-политическую ситуацию /в отличие от ситуации этноязыковой/ на территории Беларуси до фоши-

рования кривичского и дулебско-дреговичского субэтносов и образования лолочанской и дреговичской "протонародностей", т.е. ш но можем назвать те территориально-государственные /в условном, конечно же, значении слова "государственные"/ сообщества, которые несомненно должны были существовать в белорусском регионе до прихода сюда славян. Такими "сообществами" могли быть союзы племен, группировки этносов, связанных хозяйственными, культурными, военным и иными сношениями.

Наиболее высоким уровнем организации в этом плане отличались по-лочанская и дреговичская "протонародности", внутри которых фактически произошло первоначальное "сплавление" многообразных этноязыковых компонентов - неславянских и славянских, ставших субстратами для белорусского этноса. Именно поэтому кривичей-полочан и дулебов-дрэговичей мы считаем не только субэтническими единицами огромней суперэтнической Руси и не только территориально-государственными сообществами - "протонародностями", но и двумя основными "прообразами" белорусов.

В дровневосточнославянскоо время разница мевду двумя намеченными "прообразами" белорусов не ограничивалась территорией и особенностями говоров. Между полочанами и дреговичами, или туровцами существовали социально-экономические, политические различия, различия в психическом складе, что проявлялось в материальной и духовной культуре той и другой общности. Поэтому границы медду кривичско-полочанским и дреговичским диалектами гчодолжали оставаться достаточно рельефными и в новое ьремя, превратившись в границы меаду северо-восточным и юго-западным диалектами белорусского языка.

"Рождение" белорусов произошло на земляк современной центральной Беларуси, прежде всего, Верхнего Понеманья и прилегающей к нему Мин-щины, в переходной зоне между двумя основные в XI - XIII вв. этно-диалектными и территориально-социальными образованиями в белорусской предыстории /кривичи-полочане и дреговичи/, на водоразделе чеманс-кой, двинской, припятской и днепровской водных систем, что соответствует этнологической типологии: месторазвитив этносов совпадают с контактными полосами разных диалектно-этнографических областей, с зонами, для которых характерно пересечение или соседство не только этнических, языковцх и культурных, но и исторических, социально-экономических и географических ландшафтов.

Этноним бела рус ГШ фиксируется только с конца ХУ1 - начала ХУЛ вв. В конца же XIII в. новый этнос /белорусы, в соответствии с тер-

микологией нового времени/ появился на исторической арене со... старим названием — лктва. существовавшим в Верхнем Понеманъе с очень давних пор /это еще одно, если не основное, подтверадение положения й 4, выносимого на защиту/.

Собирательное наименование литва /Литва/ изначально имело два взаимосвязанных значения — собственно этническое и территориально-географическое. В последнем из этих значений данное наименование было связано с Верхним Понеманьем и до возникновения белорусов, и в новое время, вплоть до XIX-XX вв. Сказанное объясняет, почему государство, которое оформлял возникший этнос и которое начиналось в Верхнем Пономанье, называлось Великим княжеством Литовским...

К Х1У в. собирательные этнонимы начинают уступать место этническим наименованиям в форме множественного числа. В это время на современной белорусской территории различаются два основных этнонима — литвины и русинн. Литвины — это представители нового восточнославянского этноса, русины — это обобщенное наименование восточнославянских субэтносов и этнографических групп в границах былой Древней Руси /по состоянию на 1132 год, когда умер последний правитель единого в политическом отношении восточнославянского пространства Мстислав Великий/. Распространение этнического наименования русиш; на огромной территории свидетельствует о развитом самосознании представителей восточнославянской /древнерусской/ суперэтничгской целостности и является одним из признаков /наряду с древнерусским литературным языком/ восточнославянского единства в период его "ренессанса" /с конца IX в. до середины XII в.; первоначальное восточнославянское единство, этнодиалектное в своей основе, было нарушено в начале новой эры, когда качалось "дробление" зарубинецкой культуры; единство IX - XII вв. имело социальную, территориально-политическую основу/.

Развитие экономических связей мевду областями, включенными в Великое княжество Литовское, политическая консолидация земель способствовали складыванию и распространению единых или близких этнографических признаков, белорусских этноязыковых черт. Подобное распространение осуществлялось в районы Придвинья, Поднепровъя, Полесья, именно в районы, населенные этнически инертными русинами, не затронутые этногенетическими процессами конца XIII в.

С другой стороны, "рост" белорусского этноса не был возможен в тех направлениях, где наблвдался динамизм этнического развития, подобно Верхнему Понеманью. Так, белорусские этнические черты не рас-

пространились в область 2емайтии /территория по праву® сторону нижнего течения р. Неман в бывшей Ковенской губ., между низовьями Немана и Виндавы; западная часть нынешней Литовской республики/ или в червонорусский и малорусский этнодиалектные континуумы. В восточном направлении белорусские этнические черты распространялись до тех пор, пока растущий этнос не столкнулся со встречным этногэнетическим "потоком" — великорусов. Соперничество черзонорусами и малорусимя, а также с кемайтами-литовцами завершилось включением названных этносов в Великое княжество Литовское. Ко это была не этническая, а политическая победа, отнвдь не призедаая, например, к слиянию белорусских и украинских компонентов в некий "юго-западнорусский" этноязыковой конгломерат. Зато территориально-государственная общность, т.е. народность, формировавшаяся в границах Великого княжества Литовского, стала в Х1У-ХУ вв. этнически пестрой, поскольку складывалась из представителей разных этносов, субэтносов и этнографических групп.

Однако эту народность мы определяем как белорусскую - по титульному этносу, который выступал в качестве такового не только в силу своего количественного превосходства, но и благодаря выполняемой функции собирателя народности. Титульный этнос внес решающий вклад в формирование государства и обусловил складывание общности этносов, представлявшей собой единый субъект единой государственности.

В связи с формированием белорусского этноса и белорусской народности анализируется полное название государства — псшитоним Великое княжество литовское. Русское. Немойтское"и иных" Определение Литовское понимается нами в данном случае в двух основных значениях — как обозначение этноса /белорусов-литвинов, первичных, "генетических" белорусов/ и как наименование народности. Определение русское указывает, с одной стороны, на "негенетических" белорусов /исконных русинов, например, потомков радимичей/, а с другой стороны, на представителей иных "русинских" /русских/ этносов — собственно русских, малорусов, возможно, червонорусов. Определение Кемойтс-кое в названии государства было связано с областью Жемайтия и жемай-тами /жемойтами, жмудинами/, представителями крупного неславянского этноса Великого княжества. Слова "...и иных" указывали на представителей других, неосновных этносов государства. Таким образом, в названии Великого княнества "зашифрован" презде всего его многонациональный характер.

Анализируемый политопам сложился к началу ХУ1 в., что позволяет

понять, почему в названии государства Веское княяество Литовское. Русское и Яемойтское нет определения "Белорусское". Этноним б ел ару с-щ, б ела руси. как отмечалось, появился только на рубеже ХУ1-ХУП вв., являясь наименованием прежде всего "негенетических" белорусов, белорусов-русинов. Изредка данный этноним относился также и к представителям иных этносов, объединявшихся в территориально-государственную общность /т.е. в народность/ в границах Великого княжества Литовского, но такое употребление было нерегулярным не только на рубеже ХУ1-ХУ11 вв., но и в дальнейшем, в ХУП-ХУ1П вв.

Этнологические и социально-политические факторы, обусловливавшие складывание государства и белорусской народности в границах этого государства, предопределили также распространение на белорусской территории характерных географических названий, отразивших нелингвистические по своей природе процессы. Имеются в виду, прежде всего, топонимы, образованные от этнонимияеекой основы литвин- , которые свидетельствуют о расширении границ Великого княжества Литовского на восток, сопровождавшемся переселением групп литвинов, представителей нового восточнославянского /белорусского/ этноса.

К Х1У-ХУ1 вв., например, восходят, как нам представляется, следующие географические названия этнонимического и антропонимического происхождения, появлявшиеся при непосредственном участии соседей мигрантов-литвинов, т.е. русинов Придвинья, Поднепровья, Полесья: Л1ив{нава /дд. в бывших Городокском, Дриссенском, Лепельском, Го-рецком у-дах, сс. в Городокском, Дубровенском, Кричевском, Осилович-ском, Полоцком р-нах/, Л1пв1нав1чы /д. Калинковичского р-на, вар.

* I .

Вярг1к?я Л1ггв}нав1чы. с. Кормянского р-на, д. Шкловского р-на/, Д1д-в{наУка /пос. Клобинского р-на/, трПнкя /д. бывшего Минского у-да, с. Крупского р-на/, Лттгв!ны /д. бывшего Витебского у-да/. Малыя Л1ив1нав1чы /д. Калинковичского р-на, д. бывшего Бобруйского у-да/, Старое и Новае Зал1пв1нне /сс. Кировского р-на/.

В четвертой главе диссертации анализируются также географические названия, связанные с этническими наименованиями собственно литовцев /Цдаак!. йиоузай.. ДИй^ОМЯ и др./, жемайтов ма£Д2Ь ХШЙШБЬ и ДР-/ , татар /1аташ, тастдяына. Татарии. Татарская.../. поляков /Лях|. Ляхав!чы. ДйхаУш, Дяхова. Ляхава. ЛяхаУгм... , ^азуш. Мазудачына... , Паляк^. Паляч-

£мш/. русских /Еус^ЗК!, Русаку.... Маскад!. Маекал Ш--. • Рус^ад Сяло. руская Слабада.../. латышей /Дщшы, |^тцтчы-иа, Латкшова. Датышонк!.../. немцев /Йямёцкхя.../. чехов /Зэ&.,

ЧэхаУш. Чзхг. ЧэхаУмчына.. ./. некоторых других народов.

Историко-лингвисткческяй анализ этих топонимов подчинен основной задаче — рассмотрению специфики этнических процессов и этноязыковой ситуации в различных районах Беларуси в ХЗУ-Х1Х вв.

Этнотопонимы белорусского периода этнической истории не "перекрыты" последующим хронологическим слоем этнической топонимии, поэтому минимально подвержены переосмыслениям I. трансформации, имеют меьое "скрытый" характер, чем соответствующие названия древнейшей порт, и являются в большинстве случаев непосредственным, прямым источником собственно исторической информации.

Например, весьма информативна в плане изучения переселений русских на территорию Беларуси с 7.У - начала ХУ1 вв. и вплоть до XIX в. географические названия, возникшие на основа этнонимов русаки /известен с ХУ в./, мое катти /рубеж ХУ-ХУ1 вв., особенно широкое распространение в ХУ11-ХУП1 вв./, русские /по отношению к русским переселенцам употребляется с ХУ111 в./. Однако далеко не все из этих и других топонимических фактов можно надежно соотнести с конкретными историческими событиями. Однозначной датировке отдельных топонимов или даже групп топонимов способствуют наличие исторических документов и некоторые собстзенно лингвистические показатели имен.

Так, ареал этнотопоиимов типа Таташ. Татагокае. Татарка, Татар-шчына на территории бывших Виленской и Минской губ. указывает на концентрацию именно в этой гасти Великого княжества Литовского основных поселеклй так называемых "литовских татар" /главным образом добровольных переселенцев ХЗУ-ХУ вв. из 3 тотой Орды/.

Топоним Чутки /д. Сморгонского р-на Гродненской обл./, образованный от этноншической формы чухны, которую упоминает в ХУ111 в. В.Н. Татищев в своей "Истории Российской" /"... Корелиа и великая часть Финляндии и по се число от россиян Чухонскою землёю, обыватели же оныя чухнами называются..."/, свидетельствует о проаагтнии в данной местности в прошлом финноязычной группы населения. Данный топоним, однако, связан не с реликтовым финно-угорским населением древнейшей поры, а с. переселенцами относительно нового времени, на что указывает отраженная в географическом названии этнонимкческая форма чухян с флексией -ы вместо флексии -а /ср. собирательные этнонимы древневосточнославянского периода духна, корела, ияора. мурома, пе-чвра и др./. Собирательные этнонимы начинают уступать место этнонимам в форме множественного числа к Х1У в. Следовательно, топоним

Чухнн на Сморгошдине мог появиться уже в начальный период истории Великого княжества Литовского.

Действительно, в исторических документах, относящихся ко времени правления великого князя Витовта /1392-1430 гг./, есть сведения о переселении в продолы нынешней Гродненской обл. из Новгородской земли большого количества русских и финнов, прижившихся на новом месте. Таким образом, топоним Чухны является уникальным фактом, отражающим специфику этноязыковой ситуации в западных районах современной Беларуси в начале ХУ в.

ВЫВОДЫ

Изучение этнотопонимов Беларуси позволяет сформулировать ряд выводов, касающихся данных географических названий и их использования в качестве источника для изучения этноязыковой истории региона.

1. Этнотопонимия Беларуси, как, по всей видимости, и других территорий, представлена двумя основными хронологическими пластами имен, соответствующими тем периодам истории, в которые, с одной стороны, происходило становлений основного этноса региона, а с другой стороны, — формирование территориально-государственной общности, т'.е. народности /нации/ во главе с титульным этносом.

Таким образом, во взаимосвязанных и взаимообусловленных этэтнони-мическнх названиях, образующих этнотопонимическую систему, своеобразно запечатлена многовековая "коллективная память" о предыстории, н£ чальном и последующих этапах этнической истории того или иного народа /см. положения й 7, 8, выносимые на защиту/.

2. Древнейшие этнотопонимы является преимущественно "скрытыми", опосредованными антропонимами, "коллективными прозвищами" часто пейоративного характера и дажз мифологически переосмнслонными номинациями, поскольку такие единицы несут информацию о тех субстратах, кот< рые давно "растворились" в этногенетических процессах, происходивши] в изучаемом.регионе?

3. Этнотопонимы периода складывания народности /нации/ являютс; достаточно "прозрачными" онимическими фактами, вполне однозначными в плане их историко-лингвистичэской интерпретации, поскольку они ук! зывают на существующие или существовавшие в недалеком прошлом этнические компоненты территориально^государственного сообщества.

4. Этнотопонимическая система проецируется в прошлое объективно, так как на протяжении XIX-XÏ вв. этнотопонимы постепенно превращали

в непродуктивный, тип названий из-за затухания активных этноязыковых процессов, прекращения перемещений, миграций этнодиалектных групп.

5. Распределение этнотопонимов на географической карте обусловлено основными контурами транспортной сети региона, зонами стабильных этноязыковых контактов. Концентрация этнотопонимических единиц наблюдается в наиболее экономически значимых в исторической ретроспективе районах, имевших, как правило, высокую плотность населения.

На территории Беларуси, например,, значительное количество этнотопонимов сосредоточено вдоль течения Западной Двины, являвшейся на протяжении топах веков связующим звеном балтийского побережья с внутренними областями Восточной Европы. Скопление этнотопонимов характерно и для междуречья Днепра и Западной Дшнн /старинный "кривичский центр"/, для окрестностей Минска и Слуцка, для Верхнего По-неманья /наиболее значимые в этнической истории Беларуси районы/.

6. Этнонимичоские географические названия на белорусской территории исторически возникали как наименования жителей соответствующее населенных мест, что обусловило характерные словообразовательные особенности этнотопонимов /топонимизация этнонимов и отэтноними-теских прозвищ, использование формантов -*чы, -ов1чы, -ав1чы, -ojtai, -цы, -аты, -ятн, -iHa, -шк1 , -а:ш, -яны и др., выражающих происхождение, патронимичность, принадлежность/.

7. Возникновение этноса никогда не происходит сразу, одновремен-ю на всей территории его последующего распространения. У каждого этноса /в том числе и у белслусов/ был свой "эпицентр" /местораз- ' зитие/, в котором происходило "сплавление" первичных предков /этно- j тзшеовых субстратов/. Отсюда прокладывались пути /направления/ для J установления границ этнического ареала, т.о."предельных расстояний" эаспространения соответствующих этнических признаков в процессе ин- Í topnoрации и ассимиляции различных этнодиалектных групп, становящих-

¡я "вторичными, негенетическими" предками этноса под мощным воздей- ! '.твиам политических, социально-экономических и собственно зг тческих 'преобладание растущего этноса над этническими реликтами/ факторов.

8. Этногенез и глоттогенез - связанные, но не синхронные и не то-щественные явления. Ге или иные черты северо-восточного и юго-запа-даого белорусских диалектов восходят к разным периодам развития сла-¡янских диалектов вообще. "Эпицентр" этногенеза белорусов находился

i средней, переходной зоне, как бы в промежутке между двумя основным диалектно-этнографическими массивами на территории Беларуси кон-¡а XIII „. которые в процессе формирования /"роста"/ белорусского

этноса и включения в его состав старого кривичско-полочанского и дреговичского населения, несмотря на определенную нивелировку, продолжали сохраняться. Такая картина характерна и для местораэвитий других этносов: диалектно-этнографическое членение территорий — не только следствие этногенеза, но и результат предшествующих этноязыковых состояний /стыки диалектно-этнографических зон — вероятные месторазвития этносов/. В противном случав ми бы не могли находить связующие звенья между настоящим и прошлым.

СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

1. Белая Русь и белорусы: В поисках истоков,- Гомель: Белор. агентство научн.-техн. и деловой информации, 1994.- 26? с.

2. Этнотопонимия Беларуси: (на фоне этнической истории) .- Гомель: Белор. агентство научн.-техн. и деловой информации, 1993,167 с.

3. Географически© названия Гомвльщины: Материалы к спецкурсу: Учебное пособие: В 2 ч.- Гомель: ГГУ им. ф. Скоринн, 1991-92.- 4.1: "Красная книга" топонимов Гомеля и окрестностей.- 1991.- 86 е.; Ч. 2: Историко-топонишческий словарь Ветковского района Гомельской области.- 1992,- 99 с.

4. От ГЬмеюка до Гомеля: Городская старина в фактах, именах, лицах,- Гомель: Белор. агентство научн.-техн. и деловой информации, 1993.- 216 с.

5. Сцежк! У даУн1ну: Геаграфгчныя назви Беларускага Палесся.-Шнск: Полымя, 1992,- 159 с.

6. Белорусы: "национальный характер" сквозь призму этногенеза // Восточная Еэропа: политический и социокультурный внбор: Мат-лы международной научн.-практ. конф.- Минск, 1994.- С. 44-50.

7. МЬньскъ - Менск - Шнек: 0 так называемой "польской (форме" на звания столицы Беларуси //Беларуска-руска-иольскае суняотаулялъняе мовазна^ства I л^таратуразнаУства: (Лат-лы 3-й мшшроднай навук. канф.- Втебск, 1994.- Т. 2.- С. 90-93.

8. "Всадник белый в красном поле...": Да пытання аб пахолжянт назвы Белая Русь // Беларуская думка.- 1994.- # 8.- С. 55-60.

9. "Пстарычная Итва" на беларуск1х землях ? // Беларуская думка.- 1993.- * 6.- С. 63-66.

10. Великое княжество Литовское: поиски исторических закономерностей // Крыжовы шлях: Двпаможн!к для выяучяючнх г!сторию Болару-

cl.- Mi иск: Згода, 1993.- С. 57-95.

11. Што х такое Чорная Русь ? // Роднае слова (Боларуская мова t л!таратура у школе) 1992.- й 6.- С. 74-78.

12. Откуда шли предки белорусов // Русская речь,- 1992,- Ü 3.-С. 70-79.

13. Назвы рэк i азSpay Беларус 1 : Нйман, Crotra // Роднае слова (Беларуская мова t лхтаратура у школе) .- 1992,- й 3,- С. 49-51.

14. Ля витокаУ Белай Pycl // 36. 1мя твай — Белая Русь.- Мгнск: Полымя, 1991.- С. I49-I6I.

15. Аб даущх фанетычных э'явах, адлюстраваних у г1дран1м!чиай с<стэме Беларус1 t суседШх арэалау /да пытання аб принцыпах этдаа-лаПзацыт г!дрон{мау/ // ДиялекталоПя t культура беларускай мот: Тэз. дакл. рэспубл. навукова-практычнай канф.- MIhck, 1991.-

С. 147-150.

16. Ля внтока? Бацькаутчыны: Рэцэнзхя на khiri: Ермалов1ч M.I. Старажнтная Беларусь: Полацк! I Новагародск! перняды,- MiHCK: Мас-тацкая лтратура, 1990; Пшглтенко М.ф. Возникновение Белоруссии: Новая концепция,- Минск: Беларусь, 1991 // Спадчына.- 1991,- И 5.-С. 109-Г12.

17. К происхождению названий Великая и Малая Русь // A.A. Потеб-ня — исследователь славянских взаимосвязей: Тез. докл. всесоюзной няучн. конф,- Харьков, 1991,- Ч. 2.- С. 40-42.

18. Содержание и семантика этнонима /в свете учения A.A. Потеб-ни о "ближайшем", языковом и "дальнейшем", внеязыковом значениях слова/ // A.A. Потебня — исследователь славянских взаимосвязей: Тез. докл. всесоюзной научн. конф.- Харьков, 1991.- Ч. 2.- С. 30-32.

19. Этноним! ляхи, мазуря, поляки в со таве географических названий Белоруссии // Беларуска-руска-польскае супастауляльнае мовазнау-ства: Мат-лы пертай усесаюзнай навук. канф.- BiueöcK, 1990.- С. 2529.

20. Да пытання аб паходаанн! крывх чо? // Becai АН Беларуси Сер. грамадск1х навук,- 1992.- й I,- С. II6-I22.

21. Адкуль прыйтоу князь Рагвалод ? Да пытання ad паморска-Усхо-днеславяискгх этшчных сувязях // Ломорськ! слов'яня: Тез. конф. до 120-р1ччя з дай народяення Ы.В. Бречкевича,- Терноп*лъ, 1990.- С. 30-33.

22. Зямля, дзв жыл! чарнарусы: Аб паходжатй назвы Чорная Русь // Беларуская мова i л!таратура У школа.- 1990.- 1« 9.- С. 68-71.

23. Мозырь — "столица" Полесья // Русская речь,- 1990.- № б. -

С. 91-95.

24. Русь Белая и Черная: К вопросу о восприятии древних географических названий в разные исторические периоды // Славяне: адз!н-ства 1 мнагастайнасць: Гэз. дакл. м£жнароднай канф,- MIhck, 1990.Т. 2: Зтнагенез славян. - С. 70-72.

25. Этноним гуда на географической карте: поиски исторической мо тивации // Советская этнография.- 1989.- R 6,- С. 118^-122.

26. К вопросу о многозначности топоформантов -ов, -ев, -ин /на материале Белоруссии/ //Словообразование и номинативная деривация в славянских языках: Тез. докл. Ill республ. конф.- Гродно, 1989.Ч. I,- С. 172-173.

27. 3TH0IUM волах! У талан! мН Беларус! // BecntK Беларускага дзяржаунага ун!верс!тэта !мя УД. ЛеМна. Сер. 4. Ф1лалог1я. Еур-налютыка. Педагог1ка. ПсххалоПя.- 1983,-№ I,- С. 46-48.

28. К врпросу о методике историко-лингвистического анализа этно-топонимов /на материале Белоруссии/ // Сб. Этническая топонимика,

- М.: Московский филиал Географии, об-ва СССР, 1987.- С. 29-35.

29. Этнашм1ка // Беларуская мова: Энщклапедыя.- Шнек: Выд-ва "Беларуская энцнклапедыя" 1мя Петруся Bpo^Kt, 1994.- С. 632-633

30. KpHBtUKtK "сляды" У тапан1ми Беларус! // Becut АкадэмЦ на-вук БССР. Сер. гра'ладекгх навук..- 1987,- А 3.- С. I09-II5.

31. Рецензия на книгу: Этнаграф1я беларусаУ: Пстарыягрйф1я, эт нагенез, этичная псторыя.- Mikck: Навука 1 тэхн!ка, 1985 // Вопро сы истории.- £987.- fi 2.- С. 14Г-143.

32. Аб паходдакн! некаторых беларуск!х этнатапон1маУ // Весц! АкадэмМ навук БССР. Сер. грамадок1х навук,- 1986.- № 5.- С. 116119.

33. Этнические имена в топонимии Белоруссии // BecHtK Беларускз га дзяржаУнага ун!верс!тэта 1мя У.1. Ленхка. Сер. 4. Ф1лалог1я. Ду нал!стыка. Педагогика. Пс1халог!я.- 1986.- й 2.- С. 30-34.

34. Рецензия ца книгу: Агеева Р.А. Происхождение имен рок и озер.- М.: Паука, 1985 // Русский язык в национальной школе.- 1Ш

- № 4.- С. 48-49.

35. О происхождении географических названий // География в школе.- 1986.- * 2.- С. 78-79.

36. Специфика номинации в этнотопонимии Белоруссии // Словообр аование и номинативная деривация в славянских языках: Тез. докл. II республ. конф.- Гродно, 1986.- Ч. П.- С. 89-91.

37. Халiбы - Хлепень... Хлоб1н ? // Навпш АкадэмЦ навук Бел

рус!.- 1993.- 24 снежня,- С. 3.

38. Пял 1 кал, Иалал 1 Белая Русь: адз!нст»а 1 разнастайнасць // Голас Рацз1мн.- 1991.- 17 студзеня.- С. I, б; 24 студзеня.- С. 6.

39. Такое шматзначнае слова Русь... : Па матывах Пстарычнай пу-бл!цнстык1 М. Багданов1ча // Чырзоная змена.- 1991.- В 50,- С. 15; » 51.- С. 12.

40. "Наши немцы" з вСск! Роза Люксе?,,оург // Звязда.- 1991,- 14 жШуня.- С. 4.

41. "Скуль, лкога ми роду?": Некальк! думак пра паходаанно бо-ларусау // Голас РадзПш.- 1992,- 18 чэрпеня.- С. 5, 7.

42. Канун Великого княжества Литовского // Навпш Беларускай ЛкадэмП .- 1992.- 27 лЮтаяада,- С. 4; 4 снежня,- С. 4.

43. Становление Великого княжества Литовского // Нав1]Ш Боларус-кай Акадэмг!.- 1993.- 5 лютага.- С. 5.

44. Кал! Узн1к Добруш ? // Нав1ш Боларусхай Акадэмй .- 1993.14 мая.- С. 4; 21 мая.- С. 4.

45. Адкуль ты. Белая Русь ? : Геаграфгчная праокцыя 1 псташч-нал 1нтэрпрэташя // НастаУнхцкал газета.- 1993,- 24 лШеня.- С. I, 2, 3.

46. Дулебы 1 гуды // Голас РядЫмн.- 1993.- 2 верасня.- С. 4.

47. Литвины и русины в этногенезе белорусов // Гомельская правда.- 1993.- 12 кастрычнхка.- С. 3.

48. Крутагор'е - Койданава - Дзяпзшнск // Нав 1 ни АкадэмИ навук Беларуси- 1993,- I кастрыч.Лка,- С. 4; 22 кастрычн1ка.- С. 4.

49. Великое княжество Русское: Вце одно "белое пятно" давней истории Беларуси // Гомельская правда.- 1993,- II сножня.- С. 3; 14 снежня.- С. 3.

50. "А радимичи и вятичи от ляхов..." : К интерпретации летописной легенды // Гомельская правда.- 1994.- 15 студзеня.- С. 4.

51. "Усяслау-князь уначи водкам бегаУ" : Ч&му легондарнага полац-кага уладара л1чыл! ва^калакам ? // Голас Вадз1мы.- 1994.- 27 студзеня.- С. 5; 3 лютага.- С, 4, 8.

52. Драпчнн // Навхны АкадэмП навук Беларусь- 1994.- 25 сака-в!ка.- С. 4.

53. Маладзечна // Чырзоная змена.- 1994.- 9 жтрия.- С. 3.

54. СлоШм // Чырвоная змена,- 1994,- 25 жн!?ня,- С. 3.

55. Стол1н // Чыпвоная змена,- 1994.- 3 верасня,- С. 2.

56. Доишщн // Чырвоная змена.- 19Э4.- 10 снатшя.- С. 3.

57. СапраУдц, Беларусь — гзта не тольк! Русь: Пстаритаао"вымирание" налай этн1чнай гграсторы // Лхтаратууа1 мастацгва,- 1994.28 кастрычн!ка.- С. 14.

• 58. Кармянскгя Валынцы, Лепалъсшя Чаркасы... // Чырвоная змена. - 1995.- 3 студзекя.- С. 2.

59. Сож - Нярэя // Гомельская правда,- 1995.- 3 студэеня.- С. 4.

60. Кармянск1я 11цв1нав1чы // Гомельская правда,- 1995,- 16 чэр-веня.- С. 4.

61. Быхау // Чырвоная змена.- 1995.- 29 хя^ня.- С. 3.

62. Лепель // Чырвоная змена.- 1995.- 14 верасня.- С. 3.

63. Чамярысы // Гомельская правда.- 1995.- 26 верасня.- С. 4.

64. Карма. Храбра. Карабл1шча // Чырвоная змена.- 1995.- 26 кастрычн1ка.- С. 3.

65. Славань // Гомельская правда,- 1995.- 5 снежня,- С. 3.

66. Дзв1на // Чырвоная змена.- 1996,- 25 студзенл,- С. 3.

67. Ыаг1лёу, МаПльна, Маг1л0ука... // Чырвоная змена,- 1996.21 сакав!ка.- С. 3.

68. Казаре - Балгары... // Чырвоная змена,- 1996.- 4 л1пеня.-С. 3.

69. Прусы, Прусаука, Прусав^ш... // Чырвоная змена.- 1996.23 дЮеня.- С. 3.

70. МЭры // Чырвоная змена,- 1996.- I кастрычн!ка.- С. 3.

РЕЗЮМЕ

Рогалев Александр Федорович. Этнические и географические названия как источник для изучения этноязыковой истории /на материале Беларуси/.

Ономастика, этнонимы, топонимы, этнос, история, этногенез, глот-тогенез, этноязыковая ситуация, этноязыковые контакты, ареал, номинация, семантика, словообразование.

Объектом описания в диссертации являются функционировавяие в белорусском регионе на протяжении его истории этнические имена и возникшие на их основе географические названия /этнотопонимы/, фиксируемые дореволюционными и современными списками населенных пунктов и другими источниками. К анализу привлекаются также отдельные географические названия иных семантических типов, отражающие, как и этнотопонимы, этногеиетическую и откомиграционную динамику на современной территории Беларуси примерно с середины II тыс. до н.э. и вплоть до нового времени на общевосточнославянском и частично на восточноевропейском фоне.

Целью исследования является доказательство эффективности привлечения ономастических фг стов того или иного региона для реконструкции его этноязыковой истории.

В работе используются следующие способы и приемы обработки фактического материала: языковая атрибуция имен, дифференциальный и генетический анализ, стратиграфический анализ, реконструкция имен и их форм, анализ вариантов имен, выявление топонимических ареалов, этимологический и структурно-словообразовательный анализ, вероятностная проверка, выявление ономастических универсалий. Проблематика диссертации обусловливает преобладание культурно-исторического и типологического аспектов изучения названий.

Данное исследование впервые в ономастике представляет этническую топонимию Беларуси в полном объеме, в системной взаимосвязи и хронологической последовательности имен, формулирует ряд выводов, касающихся специфики номинации этнодиалектных групп и географических объектов в зонах этноязыковь"'. контактов, вносит коррективы в сложившиеся представления о предыстории и этноязыковой истории белорусов.

Полученные результаты могут иметь научное применег'че в языкознании, в частности, в таких его областях, как ономастика, этнолингвистика, историческая социолингвистика, а также в историк, исторической географии, этнографии, археологии, историческом краеведении и вспо-пъ? " таоя в учебной практике.

Рогале? Аляксандр Фёцарав1ч. Этн}чкия f геаграф|чныя назвы як крын!ца для вывучоння гтимоунай г|сторы( (на матпрыяле БоларусП.

Анамастыка, этнон|мы, танон|ми, отпас, Пстория, отнагенел, гло-тагенез, этнаморная Ытуацыя, отнамоуныя кантакты, ароал, наы|нацыя, семантика, словаутварзнне.

Aó'октан ап1сання у дысертацы! з'яУляюцца гтИчныя 1мены, як!я функциямfpaeaлI у ОелярускЫ рзг!оне на працягу яго rtcTopul, I rea-граф!чныя назвы, як1я Узн1кал| на аснове :>тнон|иау (отнитпион|ыы), заф!ксаваныя дарэвалюцыйкыы! f сучисным! спleant населены* пунктау I |нльш1 крын|цам1. Да анал1зу прыцягваюцца тиксама асоОныя геагра-ф!чныя назвы |ншьк сеыантычных тына?, як {я ядлюстроуваюць, як I ;>т-натапон!иы, отнагенетичную t отнам(грацыйную айнам)ку на сучиснай гэрыторы! Беларус} прикладна э сяродэ!ни Ü тис. на н.э. f иа нивага часу на агульнаусходнеславянскЫ f часткова на усхоц.нееУраиойск(н фане.

Потай даследавання з'я?ляецца показ пфвктыунасц( прыцягиення ана-мастычкых факгау таго альОо (моага рлг|ёна цлд раканструкцы! яго эт-накоунай г!сторы1.

У праци вухарыстоуваюцца наступныя спосеОы ( лрыёш апрацоук) фак-тычнага иатзрыялу: иоукая агрыОуцыя (ыёнау, дыферэнцыялъни I генетич-ны анал(з, стратыграф|чны анал|з, рэканструкцыя tuaнау I |х форы, анал!з париянтау |мён, выяуленне тапан|и(чных арзалау, отымалаг{чны 1 структурна-словаутваральны анал|з, |иаварная лраверка, выяУленив анацистычных уШверсал!й. Ираблеыатыка дысертацы! аоуиоул|вав перава-гу кулътурна-г(старычнага 1 тына лаг{чнага аспвктау оывучпння наэвау.

Да пае даследаванне уаершыню у анаиастыцы нндае ;>тн1чную танан1ы1в Беларус! У поуным aO'ëue, у Ыстзмнай узаеоасувяз} t храналаг|чняй пасляаоунасц! !ыёнду, фарцулпе mopar выводау, як (я катычацца снецы-ф1к1 нам(наиы( птнамоуных труп f геаграф(чных ьо'ектау у зонах отна-моуных кантактау, унос!ць карокгывы ва УяУлвнм! но нвришЧсторы! f этнамоукзй rteropuf oejutpycäf.

Атрнманыя вин I к f ыогуць мець мануковае прымлнлнне У мовазнаустве, у прыватнасц}, у так!х яго гаЛнах, як анямасгыка, итнлл/Ш'в/стыкв, Пстарычная сацыял1нгь)стыка, в таксама у г|сторы), г|стярычнай гва-графМ , этнаграфН , археалогП, г!старычным краязнаустве f выкиры-стоувацца у вучзОнай практыцы. •>

SUMMARY

Rogalev Alexander Fedorovich. Ethnic and geographical placenames as a source of studying of ethnolingual history ( on material about Belarus).

Onomastics, ethnonyms, toponyms, ethnos, history, ethnogo-neais, glottogenesis, ethnolingual situation, ethnolingual coi.tacta, areal, nomination, semantics, word-building.

The object of studying of the dissertation is the ethnic names which functioned during the history of the Belarusian region and the geographical placenames which originated on their basis (ethnotoponyms), fixed by prerevolutionary and modern lists of settlements and other sources, some geographical placenames of other semantic types are also analysed, they, like ethnotoponyms, reflect ethnogenetic and ethnic migratory dynamics against a common East Slav and partially East Europe backgraund on the territory of Modern Pelarua approximately from the middle of the second millennium B.C. and up to now.

The aim of the investigation is to prove the effectiveness of employing onomastic data of one or another region for reconstruction of its ethnolingual history.

The following methods and ways of processing the facts are used: lingual attribution of names, differential and genetic analysis, Btratigraphic aj.alyais, reconstruction of names and their forms, analysis of variants of names, exposition of topony-mic areas, etymological, structural and word-building analysis, probable verification, exposition of onomastic universalias.

This investigation for the first time in onomastics represents ethnical toponomy of Bolarua on a full scale, in systematic interconnection and chronological sequence of names, formulates a number of conclusions pertinent to the epecifity of nomina'ion of ethnodialectal groups and geographical objects in the areas of ethnolingual contacts; it amends the existing views of prehistory and ethnolingual history of the Belarusian people.

The obtained results can find scientific application in linguistics, in particular, in such fields as onomastics ethnolin-guistics, historical sociolinguistics, as well as in history, historical geography, ethnography, archeology, historical local lore; they can also be used in educational practice.