автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Этнический диспаритет: сущность, методология изучения, фазовая динамика, уровни детерминации

Полный текст автореферата диссертации по теме "Этнический диспаритет: сущность, методология изучения, фазовая динамика, уровни детерминации"

На правахрукописи

ГОЛУБЕВ АНДРЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ

Этнический диспаритет: сущность, методология изучения, фазовая динамика, уровни детерминации

09.00.11 - социальная философия

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Самара - 2004

Работа выполнена в государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Самарский государственный университет»

Научный консультант:

доктор философских наук, профессор Шестаков Александр Алексеевич Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор Ильин Виктор Васильевич доктор философских наук, профессор Ивахненко Евгений Николаевич доктор философских наук, профессор Еляков Анатолий Дмитриевич

Ведущая организация Московский государственный

диссертационного Совета Д 212.218.05 при Самарском государственном университете по адресу: 443011, г. Самара, ул. Академика Павлова, 1.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Самарского государственного университета

университет

Защита состоится ^/Уосииг 2004 года в

-часов на заседании

Автореферат разослан

»

2004 года

Ученый секретарь диссертационного Совета

Четырова Л. Б.

Общая характеристика работы

Актуальность проблемы. В современных условиях как в России, так и за рубежом не вызывает никакого сомнения нарастающая актуальность выделения и изучения наиболее значимых факторов и причин нарушения паритета в межнациональных отношениях. В целом на это обстоятельство указывают многочисленные исследования всего огромного комплекса факторов, которые могут сыграть свою положительную роль в обеспечении подлинного равенства в межэтнических отношениях. Речь идет, прежде всего, об изучении этнических меньшинств, этнокультурной идентичности, этнического, или национального, самосознания, специфических параметров этнической картины мира, этнических предубеждений и стереотипов, феноменов агрессии и толерантности в этой сфере. При всем многообразии подходов и материалов, полученных в специальных областях научного знания по данной проблеме, важно учитывать, что сегодня категория этнического все более настойчиво вторгается и в сферу собственно философского дискурса -вопросы о природе человека и ключевых смыслах его существования.

Два взаимосвязанных явления «паритет» - «диспаритет» (от лат. «parkas» - равенство и «disparatus» - неравный, разделенный, обособленный) фиксируют онтологически непреложный факт существования единого мира, который тем не менее пребывает в расчлененном многообразии. С философских позиций социальная проблема этнического диспаритета носит весьма своеобразный характер. Эта специфика определяется сочетанием целого ряда таких признаков, как транзитивность, транспарентность, табуированность, конфликтогенность, и, наконец, - выраженное рассогласование институциональных и внеинституциональных составляющих в комплексе факторов, условий и причин этнического неравенства.

На признак транзитивности особо указывает то обстоятельство, что проблема диспаритета характеризуется устойчивой воспроизводимостью в социальном времени и пространстве. Это состояние может устойчиво сохраняться вне зависимости от социально-политических, экономических, географических и иных условий. Транспарентность неравенства в межэтнических отношениях проявляет себя в том, что более или менее резкие отличия представителей других этнических групп от людей «своих», «обычных», «наших» для каждого вполне наглядны и очевидны. Эти различия зачастую не требуют особых доказательств, как не требует доказательств и наличие проблем, связанных с этими отличиями. Табуированность этой темы явно указывает на действие в обществе особых механизмов запрета на открытое обсуждение вопросов, связанных с неравенством этнических групп.

В части, касающейся ситуации в российской науки, то А.А. Улунян так комментирует признак табуированности этнической проблематики: «Долгое время тема этнической психологии и особенно аспектов, касающихся взаимных представлений народов в их конфликтном проявлении, стереотипизации

образов этнического сознания в новейший)—период ■ ■ ноторнкн—.была

нежелательной для российских иследователей. В' ^^^^^^^Фю^^^лось

СТ1«тер| 09

SfcfrJ!

позже, на пути изучения стояли не только идеологические и цензурные преграды, но и серьезные опасения любого пишущего по данному вопросу ученого быть обвиненным в неуважении национальных традиций, примитивизации чьей-либо официальной или неофициальной точки зрения, а нередко и в открытом расизме» .

Конфликтогенность именно этой проблемы резко выражена в сравнении с иными проявлениями противоречивости общественных взаимодействий. Этот признак особо указывает на ярко выраженный дисбаланс институциональных и внеинституциональных механизмов констатации, обоснования и возложения вины, действующих в межэтнических отношениях. Так, в рамках правового поля возложение вины и ответственности на весь народ обладает сомнительной законностью и морально осуждается. Тогда как в стихийном общественном сознании очень часто наблюдается перенос вины с отдельных представителей того или иного этноса на всю этническую группу. При этом если на уровне индивидуального сознания сосуществуют типологические варианты возложения вины, связанные с индивидуальными психологическими особенностями того или иного субъекта и определяющими на кого данным субъектом в случае постигшей его неудачи возлагается ответственность (на другого, себя самого или внешние обстоятельства), то на уровне общественного сознания устойчиво преобладает именно экстрапунитивная тенденция: в решении вопроса «кто виноват?» стихийное массовое сознание указывает, как правило, именно на этнически другого, чем на самого себя или объективные обстоятельства.

Итак, транспарентность и табуированность проблематики этнического диспаритета, его транзитивность и конфликтогенность, наряду с диспропорциональностью институциональных (в первую очередь, правовых) и внеинституциональных механизмов возложения вины, функционирующих в межэтнических отношениях, ставят проблему этнического диспаритета в особое положение и делают ее инвариантно актуальной в любом полиэтничном сообществе.

Отмеченная выше особая сложность социальной проблемы этнического паритета указывает на необходимость разработки специальных исследовательских процедур, развертывающихся в самых разных контекстах и в соответствии с различными концептуальными основаниями. Необходимо подчеркнуть, что социально-философская разработка проблемы этнического паритета в еще большей степени актуализируется в связи с той исторически уникальной ситуацией, в которой все более настойчиво проявляют себя признаки глобализации мирового исторического процесса, причем не только в плане экономическом, политическом или информационном, но и аксиологическом и смысложизненным . (экзистенциальном). Это обстоятельство настоятельно диктует требование обеспечить подлинный диалог различных культур и субкультур. И этот процесс должен завершиться

1 Улунян A.A. Балканскуе.народы друг о друге: явные пристрастия к тайные чувства в конце XXвека //Общественныенауки« современность. 1999. № 4. С. 78. /ллииг. !на [

созданием эффективно работающих регулятивов как институционального, так и внеинституционального планов.

Актуальность этой проблематики обостряется в условиях продолжительного системного кризиса, в который оказалась погружена Россия, взбудораженная разнокачественными импульсами этнического самосознания, что, впрочем, не делает ее положение в чем-то исключительным, ибо всплеск национального самосознания - вообще примета последних десятилетий. Сама природа и формы проявления этих импульсов, разваливших Советский Союз, но пока еще не сумевших до конца "сработать" в России, даже на первый взгляд явно неоднородны. В этом ряду виден богатейший спектр, начиная от спровоцированных как извне, так и изнутри спекуляций на национальной почве и завершая отнюдь не фиктивными, но прочно заложенными в памяти народов иррационально-драматическими этнопсихологическими комплексами и травмами. Как правило, происхождение последних скрывается даже за пределами времени жизни ныне живущих поколений в более или менее далекой истории конфликтных межэтнических отношений. Вместе с тем, их источники усматриваются и в сравнительно недавней истории беспрецедентного двуединого давления универсального государства" (СССР) и своего рода "вселенской церкви" (в виде, скажем, ортодоксальной идеологии марксизма).

Если в этой связи хотя бы предварительно обратиться к изучению баланса конструктивных и деструктивных импульсов современного общественного развития, то в качестве одной из самых действенных социальных угроз целостности современной России выступает так называемая правовая маргинализация населения. Одной из ее причин выступает снижение легитимности современной власти, вследствие отсутствия действительного обеспечения этнического паритета в нашей многонациональной стране.

Нам представляется, что игнорирование или замалчивание социальной значимости и постоянно индуцируемой актуальности проблематики этнического паритета сегодня совершенно недопустимо. Представляется ясным, что не в интересах России в целом, ни отдельных ее народов и этнических групп, ни самой государственной власти, а в равной степени также противостоящим друг другу властным элитам пытаться закрывать глаза на окрашенный подчас в кровавые тона этнический фон общественного развития. Более- того, может оказаться, что именно факторы, представляющиеся, на первый взгляд, только фоновыми и малосущественными, приобретут (увы, ретроспективно!) статус весьма мощных детерминант общественной модернизации либо, напротив, долговременной стагнации социума.

Ясно, что от того, какие варианты теоретической разработки проблемы этнического паритета будут предложены обществу, во многом зависит будущее страны и будущее каждого из нас. При этом важно, чтобы результаты философского исследования источников этнического диспаритета получили свою адекватную научную интерпретацию как вне различных форм утопии, так и вне навязчивых форм идеологии. Именно здесь как никогда нужны

независимые констатации реального положения дел, которые могут подготовить подлинно конструктивный вариант ответа на вызов времени.

Постановка проблемы. Бросая общий взгляд на антропосферу Земли легко увидеть ее динамическую мозаичность, трансформирующуюся в историческом времени и находящуюся во взаимодействии с многообразием ландшафтов нашей планеты. По аналогии с биосферой эту мозаичную целостность Л.Н. Гумилев назвал этносферой Земли. Мозаика этнического расселения на планете отнюдь не совпадает с границами отдельных государств. Другим проявлением несовпадения этнической и политической карт мира является полиэтничность весьма значительного числа ныне существующих и ранее сосуществовавших государственных образований.

Полиэтничность, которая проявляет себя на различных уровнях описания антропосферы, позволяет характеризовать последнюю как существенно диспаратный социум. Полиэтничность в сочетании с этническим диспаритетом сама по себе создает массу вторичных проблем социального характера. В большинстве случаев источником этих проблем является динамическая интерференция отдельных составляющих социального действия, направленных на разрушение этнического равновесия и утверждения диспаритета, с одной стороны, либо, напротив, - попытки утверждения паритета в ущерб интересам отдельных корпоративных групп, сознательно эксплуатирующих ценности национального самосознания и этничности.

Мало кого сейчас удивит констатация, что этнический паритет является состоянием временным и хрупким, несмотря на постоянное стремление полиэтничного сообщества включить в действие институциональные механизмы поддержания его устойчивости и стабильности. Однако этнический паритет зачастую даже не успевает надежно институциализироваться, быстро нарушается и переходит в диспаритет, что вновь и вновь возвращает межэтнические отношения в зону острого социального конфликта.

Более того, даже при достижении достаточно высокой степени институциализации механизмов поддержания этнического паритета наблюдается быстрое выхолащивание ранее выстроенных институтов, утрата их стабилизирующей функции, перераспределение баланса институционального и внеинституционального контроля межэтнических отношений в пользу сугубо внеинституциональных механизмов, а затем -более или менее явный возврат к фактическому диспаритету.

Проблема адекватного понимания этнического паритета является частным случаем одной из глобальных проблем мирового сообщества -проблемы межэтнических отношений, которая сегодня входит в «горячую десятку» актуальнейших задач, занимающих действующих политиков, экспертов, ученых, представителей общественных организаций. В литературе отмечается, что «многообразие прочтений аспектов межэтнических отношений является не столько результатом научной несогласованности или конфликта

мнений, сколько проявлением многомерного [курсив наш - А.Г.] характера

2

самой структуры процессов межэтнической коммуникации» .

Те или иные аспекты этой' многогранной проблемы обсуждались в обществоведческой литературе неоднократно и самыми разными авторами как отечествеными, так и зарубежными. Среди них можно особо отметить работы Х.Арендт, М. Бубера, Дж. Вико, Г.-В.-Ф. Гегеля, ИХ.Гердера, Ж.Гобино, Л. Моргана, Ф.Ницше, Г. Тарда, А. Дж. Тойнби, Э. Эриксона, К. Ясперса. Нельзя обойти стороной и труды по этой проблематике отечественных мыслителей Н. А. Бердяева, Л.Н. Гумилева, Н.Я. Данилевского, Ф.М. Достоевского, К.Н. Леонтьева, П.А. Сорокина, B.C. Соловьева. Среди современных исследователей намеченной проблемы следовало бы выделить труды И.Л. Андреева, О.Ю. Артемова, А.С. Ахиезера, Э. Геллнера, В.В. Ильина, В.И. Козлова, СВ. Лурье, А.С. Панарина, В.М. Розина, Н.Г. Скворцова, В.А. Тишкова, А.А. Улуняна, А.Я. Флиера, В.И. Фрейдзона, Я.Г. Шемякина, А.Л. Янова, Е.Н. Ярковой.

С философских позиций теоретическая проблема этнического паритета (диспаритета) носит явно нетривиальный характер, поскольку очевидным образом вряд ли может быть с порога «решена» в том же ключе и по тому же сценарию, что и, скажем, проблема обеспечения прав и свобод отдельных индивидов, граждан, «безотносительно к полу, расе или вероисповеданию», в духе идей теоретика демократии де Токвиля или как это было заявлено в «Декларации прав и свобод личности».

История человечества убедительно показывает, что в полиэтничных сообществах проблема паритета отдельных этнических групп .никогда не сводилась и, по-видимому, не может быть сведена к необходимости простой политической декларации равенства гражданских и иных прав субъектов права, даже если в качестве такого субъекта понимается некий коллективный представитель. Имеется масса примеров, когда даже фактическое ограничение прав отдельных этнических групп не вредило целостности и стабильности полиэтничного сообщества. И, напротив, имеются примеры противоположного характера, когда снятие тех или иных ограничений приводило не к укреплению, а распаду целостного сообщества.

Конечно, из этого отнюдь не следует, что тотальное ограничение в правах, типичное для авторитарных режимов, допустимо и должно быть средством обеспечения общественной стабильности. Но само по себе решение проблемы этнического паритета в рамках узко юридической рациональности, особенно, если имеется в виду рациональность позитивного права противопоставляющего себя праву естественному, может оказаться и зачастую оказывается только социальной фикцией.

В этой связи следует отметить, что один из самых авторитетных в современной западной политической науке авторов Адам Пшеворский, обратив внимание на связь структуры социального конфликта с характером динамики

2 Яркова E.H. Русские в Киргизии: социокультурная динамика межэтнических отношений. // Общественные науки и современность. 1999. № 5. С. 105.

перехода от авторитаризма к демократическим институтам, счел возможным выделить в качестве одного из пяти типовых исходов политической модернизации один априори тупиковый вариант, поскольку именно он по своим начальным условиям связан с проблематикой обеспечения именно этнического паритета. Названный выше автор пишет, что «конфликты, касающиеся политической роли религии, расы или языка, меньше всего [курсив наш - А.Г.] поддаются разрешению с помощью институтов», в связи с чем, «не один демократический институт не может утвердиться, и политические силы начинают бороться за новую диктатуру»3. Как видим, в теоретическом плане проблема этнического паритета находится в непосредственной связи с проблемой общественной модернизации, что для российского общества весьма актуально.

Логично задаться вопросом: почему собственно институциональные механизмы, вырабатывающиеся обществом с таким большим трудом дают сбои именно в тех пластах социокультурной реальности, которые имеют непосредственное отношение к проблематике этнического? Именно это обстоятельство, с нашей точки зрения, должно стать основным вопросом не только сугубо философского изучения, но предполагает привлечение и систематическое переосмысление данных целого ряда специальных наук -социальной психологии, культурологии, социолингвистики и т.д. В целом многоаспектный и междисциплинарный характер проблемы этнического диспаритета сегодня ни у кого не вызывает сомнений. При внимательном рассмотрении данной проблемы интерпретации сходного типа можно обнаружить в самых различных смысловых и понятийных контекстах. В их числе могут быть назвать такие контексты (и соответствующие им научные дисциплины) как социально-психологический, социолингвистический, правовой, культурологический, этический, собственно философский, социологический, историософский, этнополитический и даже мистико-эзотерический. Заметим, что этот список, конечно же, не полон и может быть при желании значительно расширен.

В настоящем исследовании проблема этнического паритета раскрывается в веере следующих взаимно связанных друг с другом установочных вопросов. Прежде всего, важно выяснить, Каковы те основные факторы, которые приводят к демонстративному бессилию и хрупкости собственно институциональных механизмов обеспечения этнического паритета. Связаны ли они с самим характером проблемы или носят, скорее, неспецифический характер? Сегодня не совсем ясно, сводится ли социальная проблема обеспечения межэтнического паритета лишь к формам социокультурной легитимации и устойчивой институциализации механизмов так называемой «неконфронтационной солидарности». Нам представляется, что возможные варианты решения этой проблемы не находятся лишь только в сфере действия институциональных механизмов социального контроля.

3 Пшеворский А. Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и Латинской Америке. М.: РОССПЭН, 1999. С. 92.

С учетом этих предположений важно разобраться, следует ли искать некие универсальные рецепты и технологии построения сугубо институциональных проектов, направленных на устранение этнического диспаритета. Можно ли аргументированно доказать, что они на самом деле могут быть выстроены и, соответственно, эффективно функционировать? Не исключено, что сама по себе исходная установка на идею универсализма порочна и неизбежно заводит в тупик.

В философском плане не совсем очевидно и следущее: при наличии целого спектра объективных этнических различий внутри любого полиэтничного сообщества, то есть в условиях наличия фактического диспаритета, который может быть зафиксирован в результате сопоставлений по огромному множеству признаков, мыслимо ли равенство конкретных этнических групп только лишь как декларированное юридически равенство прав и возможностей, или же существуют и иные возможности целеполагания, обеспечения и констатации подлинного (нефиктивного) равенства?

Особый аспект разработки данной проблемы связан с вопросом: трансформируются ли закономерным образом известные культурные различия (различия, например, традиций и т.п.) непосредственно в этнополитический диспаритет (различия политического статуса) и каковы закономерности такой трансформации? В более конкретном выражении этот общий вопрос может быть сформулирован несколько иначе: связаны ли тенденции распространения в сообществе этнического диспаритета непосредственно с характером этнической картины мира и насколько значимо ее влияние в процессах межпоколенной трансляции социального опыта?

Кроме того, небезынтересно выяснить, насколько в конкретном полиэтничном сообществе механизм поддержания баланса власти (на индивидуальном и групповом уровне) может быть принят в качестве основного механизма поддержания паритета в условиях существенного различия этнической картины мира партнеров по межэтническому взаимодействию.

На уровне философского понимания в настоящей работе особо выделяются установочные вопросы следующего характера. Является ли этнический паритет только лишь утопическим идеалом, достижение которого в принципе невозможно? Может ли этнический паритет быть контрпродуктивным и, если да, то при каких условиях эта контрпродуктивность возможна? Должен ли этнический паритет считаться абсолютной «общечеловеческой ценностью»? Может ли его противоположность, а именно, этнический диспаритет, нести в себе какие-то адаптивные функции, выступать в качестве приоритетной социальной ценности? Какие формы этнической идентичности коррелируют с нарастанием диспаритета? Всегда ли национализм представляет собой попытку и форму утверждения этнического диспаритета? Существуют ли механизмы стабилизации диспаритета в такой форме, которая исключает нарастание межэтнической напряженности? И наконец: возможно ли, и при каких условиях, появление ложной идентичности и, соответственно, - ложного паритета?

Выделяя процессуальный аспект рассмотрения проблемы, целесообразно было бы проанализировать и следующие вопросы: можно ли говорить о закономерном характере взаимной смены состояний паритета и диспаритета? Существует ли некая фазовая динамика перехода от диспаритета к паритету и если да, то каковы содержательные характеристики отдельных фаз? Если этнический диспаритет и паритет связаны во времени циклически, являет ли временная динамика смены диспаритета паритетом и паритета диспаритетом пример навязанного социального ритма? Или же никакой вынужденной цикличности здесь не нужно предполагать, а следует говорить только о стохастических временных рядах состояний?

Наконец, в завершение следует ответить на главный вопрос, - при всей очевидной междисциплинарности поставленной выше исследовательской задачи, - где, собственно, следует искать ее исходную «клеточку»? Этот вопрос очевидным образом связан с методологическими основаниями, которые, вообще говоря, в каждом конкретном изучаемом случае по своему характеру могут быть теми или иными. Следовательно, в ходе содержательной разработки поставленной проблемы естественным образом встает задача выбора адекватной методологии исследования.

Цель исследования. Полагая в качестве зависимой переменной динамику состояний паритета и диспаритета в полиэтничных сообществах, настоящее исследование имеет своей целью:

1) выделение на теоретическом уровне анализа наиболее значимых независимых переменных (факторов, причин и условий), влияние которых на указанную динамику носит инвариантный и определяющий характер;

2) выявление и описание характера соответствующих факторов, причин и условий нарастания этнического неравенства в полиэтничных социальных системах;

3) обоснование возможных принципов упорядочения указанного гипотетического множества факторов, причин и условий.

Задачи исследования. В соответствии с обозначенной выше целью исследования в перечень основных задач его входят:

1) междисциплинарный анализ широкой базы данных, полученных в эмпирических и теоретических исследованиях гуманитарного плана;

2) выделение тех векторов анализа, которые имеют отношение к проблематике этнического паритета и диспаритета;

3) экспликация в рамках исследования базовых принципов, теоретических положений и ценностей, определяющих ход исследования проблемы;

4) рефлексивное обобщение полученных в исследовании данных с целью разработки принципов построения адекватной методологической процедуры, направленной на получение выводов теоретического характера, касающихся как самой природы, так характера и степени влияния социокультурных детерминант на этнический паритет и диспаритет,

5) применение полученных теоретических выводов к анализу современной ситуации в России в связи с ее полиэтничностью, пролонгированным кризисом идентичности, в еще большей степени обострившимся в процессе столкновения цивилизаций и глобализации культурного, экономического и информационного пространства.

Объект исследования. В качестве объекта исследования выделен особый класс межэтнических отношений, которые возникают при условии опосредованного или непосредственного межэтнического контакта и поддерживаются в зоне латентного или открытого социального конфликта.

Предмет исследования. В качестве основного предмета исследования, направленного на изучение спектра социокультурных факторов и условий, способных приобретать статус позитивных либо негативных детерминант этнического паритета (диспаритета), выступают ключевые архетипические факторы конструкции, деконструкции и реконструкции социальных институтов, с функционированием которых в полиэтничном сообществе связана смена состояний паритета и диспаритета. В качестве сопутствующих факторов нарастания диспаритета затрагиваются такие как: толерантность в межэтнических отношениях, обстоятельства формирования предубеждений, напряженности и взаимной агрессии, этноцентризм, трайбализм и этничность, этническая (этнокультурная) идентичность и ее фазовая динамика, закономерности процесса трансформации личностной идентичности в глобальные институциональные изменения.

В методологическом плане предметом настоящего исследования выступают также концептуальные основания описания и анализа идентичности, обоснование роли выделяемых форм этнической идентичности в качестве независимой переменной в детерминации динамики состояний паритета и диспаритета как зависимой переменной.

Логика и основные методологические принципы исследования. При описании логики проведенного исследования мы исходим из положения, согласно которому в гуманитарной сфере как избранный исследователем путь движения, так и сам результат в научном плане представляют собой равную ценность. Особенностью любого гуманитарного исследования является его рефлексивный характер. Сложность исследовательской позиции гуманитария заключается в том, что эта рефлексивность должна обеспечиваться, с одной стороны, процессуально, а с другой, - она должна адекватно отражаться в итоговых данных. Представляется ясным, что любая принятая последовательность изложения результатов исследования может лишь только отчасти воспроизвести логику проведенного анализа. Более того, логика исследования, как особым образом организованного процесса, не совпадает и не может совпадать с логикой изложения его результатов.

Для преодоления этой трудности в работе использована сложная «кольцевая» и многослойная структура изложения, применение которой обосновывается посредством отнесения к одному из важнейших методологических регулятивов исследования - принципе эвристической контекстуальности. Он позволяет одновременно актуализировать и держать в

поле внимания (как в ходе собственно исследования, так и в ходе изложении его результатов) целый набор более или менее релевантных разрабатываемой проблеме контекстов и, соответственно, фактов и феноменов, значение которых для экспликации проблемы раскрывается именно с учетом этого многообразия.

В работе сознательно используется такой исследовательский прием, который предполагает не последовательное развертывание иерархически построенной теоретической системы из некоторых аксиоматически базовых оснований, но неоднократное возвращение в новых контекстах к ранее освещавшимся теоретическим результатам, использованным терминам и оценкам. В диссертации предпринята попытка задействовать широкий репертуар сугубо научно-исследовательских и в то же время стилевых приемов, могущих работать на основную задачу. Среди привлеченных для этих целей средств могут быть названы такие как обращение к идее дополнительности, вариация контекста, обращение к идее симметрии, отнесение к ценности, описательные и объяснительные процедуры, анализ и рефлексия, ассоциативные ряды и метафоры, провокативные умолчания, многоадресные ссылки внутреннего и внешнего характера.

Подчеркнем, что критическое отношение к идее иерархии является характерной особенностью общей логики проведенного исследования. Квалификация роли этой идеи в эпистемологии как своеобразного «парадигмального заблуждения» сочетается в диссертации с поликонтекстуальным изучением и содержательным анализом ее социокультурных эффектов и последствий.

Последовательное проведение в работе впервые сформулированного принципа эвристической контекстуалъности обосновывается указанием на поликонтекстуальность как фундаментальную характеристику культуры, отражающуюся и в поликонтекстуальности продуцируемых, в частности в науке, текстов. Иными словами, текст интерпретируется как модель культуры. Соответственно этому, конструирование текста осуществляется как создание не моно-, а принципиальным образом поликонтекстуального целого.

Применение принципа эвристической контекстуальности обосновано также тем обстоятельством, что в работе он представлен как результат рефлексивной конвертации другого методологического принципа, принятого в ходе исследования в качестве, если можно так выразиться, «заглавного» принципа. Речь идет о принципе дополнительности, методологическое значение которого в данной работе также подробно освещено. Сфера авторского приложения принципа дополнительности в настоящем исследовании отнюдь не исчерпывается только предметной областью анализа. Отношения дополнительности выстраиваются также в методологическом плане. Так, если одно из функциональных предназначений принципа эвристической констекстуальности в работе - актуализировать в исследовательском плане неоднородные фактуальные поля, а также поля смыслов и значений, то главным средством экспликации отношений общности, подобия, тождества в этих полях служит использование дополнительного методического приема, в нашем случае - принципа симметрии.

Совместное применение взаимно дополняющих друг друга методологических принципов (принципа эвристической контекстуальности и принципа симметрии) отражено также в итоговой форме изложения результатов исследования. Центральная по своему значению и насыщенности оригинальными научными результатами, полученными в ходе исследования, глава 3, реализующая, по преимуществу, номотетический метод исследования, имеет в качестве своего сквозного организующего приема именно принцип симметрии. В то же время принцип эвристической контекстуальности обеспечивает большей частью обслуживание своего рода подготовительных процедур (реализованных в работе в стиле идеографического метода исследования), которые проведены в предшествующей главе 2.

Впрочем, взаимная дополнительность этих двух принципов проявляет себя уже на стадии их выбора и обоснования. Так, принцип эвристической контекстуальности, полученный как результат конвертации принципа дополнительности, одновременно находит свое обоснование в работе посредством указания на понятие трансляции как проявление рефлексивной симметрии (в том преимущественно смысле, который придает ей М.А. Розов).

Два других методологических принципа (принцип историзма и принцип аксиологической рациональности) также характеризуются взаимной дополнительностью. Выделение принципа аксиологической рациональности вслед за принципом историзма для гуманитария оправдано тем обстоятельством, что развитие во времени может быть описано как специфическая форма движения материи. Существенной особенностью такой формы движения является изменение онтологического статуса системы ценностей, под определяющим влиянием которой находится данная социальная общность. В начальных фазах ценности представлены в качестве общественного идеала, а на завершающих этапах — уже включены "в структуру вновь сформированных социальных институтов.

Наконец, принцип детерминизма, также включенный в работе в перечень руководящих принципов, сам по себе заряжен дополнительностью. В гуманитарных исследованиях он непосредственно связан с установкой на раскрытие двух взаимно комлиментарных друг другу «диполей» детерминации. Один из этих «диполей» может быть обозначен кратко как «диполь каузальности (причинности)». Другой - как «диполь смысла».

Таким образом, логика проведенного исследования подчинена зафиксированной в работе интенции гуманитарного познания к междисциплинарным синтезам, фокусирующимся в русле важнейших социальных проблем современности. В связи с этим обстоятельством для работы в целом характерно стремление к соотнесению позиций, установка на многоаспектный и поликонтекстуальный компаративизм. Так, межэтнические отношения в ходе исследования рассматриваются под разными углами зрения. Анализ проводится с использованием целенаправленного изменения точки зрения наблюдателя. Практикуется обращение к различным, иногда противоречащим и отрицающим друг друга позициям.

Вместе с тем логика проведенного исследования определяется не только указанными выше методологическими принципами, но и некоторыми содержательными моментами. Речь идет в данном случае о движении в предметном междисциплинарном поле на стыках ряда концепций (теорий) разного уровня обобщенности, некоторые из которых могут быть охарактеризованы в качестве базовых концепций. В их числе, прежде всего, должны быть выделены теория этногенеза Л.Н. Гумилева и концепция А. Дж. Тойнби. В первой теории раскрываются некоторые закономерности этнической динамики на уровне осмысления этноса как специфической формы социальной организации. Вторая обращена к специфическим формам социальной организации более общего характера. Сопоставление указанных двух концепций в работе дало импульс к движению исследовательской мысли на более высокий уровень обобщенности анализа. Речь идет о концепции социального архетипа, заявленной, в частности, Ю.М. Плюсниным. Таким образом, наряду с концепцией этногенеза и концепцией роста и развития цивилизаций в качестве одного из важных базовых положений может быть охарактеризована концепция социального архетипа.

Кроме того, в ходе исследования сыграли свою заметную роль такие теоретические системы как философская концепция мифа А.Ф. Лосева, концепция генеалогии морали Ф.Ницше, концепция личной и групповой идентичности Э. Эриксона, философская концепция идентичности М. Бубера, рефлексивно-герменевтическая концепция коммуникации Х.-Г. Гадамера, а также социокультурная концепция циклов мировой истории А.С. Панарина.

Научная новизна полученных результатов исследования.

1) Оценена методологическая достоверность принципа симметрии в его приложении к изучению структур и процессов, традиционно относимых к гуманитарной сфере. Впервые систематически реализован симметрийный подход как вариант системного исследования социума и, в частности, изучения природы этнических общностей.

2) В указанной выше парадигме в качестве базового позиционировано понятие социального архетипа. Это позволило аргументированно расширить перечень архетипических инвариантов социальной системы, в который наряду с территориальностью, репродуктивной группой (семьей), альянсоподдерживающим поведением и асимметрией социальных взаимодействий (иерархией), традиционно рассматриваемых в научной литературе в качестве инвариантных компонент любой социальной системы по результатам проведенного анализа дополнительно включены: а) групповая (коллективная) идентичность, интерпретируемая в работе как особый субъективный смыслообразующий и интегрирующий фактор, имеющий многослойную структуру, упорядоченную по степени архаичности различных своих формообразований; б) социальный мимесис, связанный с устойчивой структурой дифференцированных ролей и функций, а также специфических взаимодействий по типу «лидер-ведомый», которые воспроизводятся между творческим меньшинством и конформным большинством, усваивающим через

механизм социального подражания ценностные и смысловые элементы символического универсума.

3) Наряду со структурными инвариантами социального архетипа дополнительно выделен и подробно описан его динамический инвариант -архаический этнорегрессивный синдром. Сформулирован принцип закономерной возвратной динамической регрессии социальной системы к архетипическим формам и процессам. Установлено, что эти процессы разворачиваются, по преимуществу, в условиях кризисной динамики социальной организации, что имеет важное прогностическое значение, позволяя последовательно описать и объяснить сущность значительного числа социокультурных феноменов, наблюдаемых, в частности, в области межэтнических отношений.

4) Мобилизация эвристического потенциала методологического принципа симметрии, с одной стороны, и принципа дополнительности, с другой, позволила по результатам анализа признаков комплиментарности и признаков потенциала взаимной экспликации концепций этногенеза Л.Н. Гумилева и концепции роста и развития цивилизаций А. Дж. Тойнби провести собственную интерпретацию известных типологических комплексов А.Тойнби (архаизм, футуризм, отрешение и преображение) как возможных форм этнической идентичности, артикулируемых в переходном социуме.

5) Сформулированы представления о проекции архитектоники социального архетипа в идентичность. В связи с чем, в частности, показано, что социальный архетип, выступая в качестве детерминанты любой социальной структуры, причем детерминанты очень высокого уровня обобщенности, может структурировать качественный состав и содержание значительного числа кросс-идеологических семиотических систем. В качестве примеров таких систем, испытывающих последствия проекции социального архетипа в идентичность, могут служить известные системы религиозных воззрений (иудаизм, христианство), а также ряд политических учений (марксизм, западный либерализм). По итогам анализа установлено, что в качестве антиномичных по своей природе характеристик этих учений процесс проекции архитектоники социального архетипа в идентичность может задавать такие их параметры как воля к власти, консервативный потенциал и позитивность.

6) Показано, что оценка перспектив глобализации, а также экспликация возможных ее механизмов в значительной степени связана с типом принимаемой историко-философской метаконцепции (которая, в свою очередь, может иметь те или иные этнокультурные корни), а также теми концептуальными основами, которые выступают базовыми в трактовке таких сопряженных понятий как социум и социогенез, этнос и этногенез, цивилизация и законы ее развития. Установлено, что разворачивающиеся ныне процессы глобализации могут существенным образом зависеть от характера идентичности, присущей тем или иным субъектам, действующим в современном геополитическом пространстве. При этом определяющей характеристикой идентичности того или иного коллективного субъекта

социального действия оказывается ее принадлежность либо к классу паритет-идентичностей, либо к классу диспаритет-идентичностей.

7) Благодаря обстоятельному идеографическому описанию и анализу феномена теократического этнофаворитизма, рассмотренного на модели социокультурной матрицы иудаизма, а также реализации дополнительного к идеографическому номотетического подхода с анализом выделенного набора наиболее универсальных инвариант социального архетипа, проецирующихся в результативную идентичность той или иной этнической общности, на основе компаративного подхода выделены и описаны некоторые ключевые характеристики русской (российской) идентичности. В работе показана ее антиномичная природа, в частности, расщепление социокультурной и этнической идентичности под влиянием исторически сложившихся отношений между правящими элитами и подданными (русского, российского, советского) государства.

Положения, выносимые на защиту. С учетом характера зависимой переменной, выделенной в качестве таковой на этапе постановки проблемы, а также сформулированных выше целей и задач исследования, в качестве положений выносимых на защиту выдвигаются следующие тезисы.

1) В качестве ведущих детерминирующих факторов усиления этнического диспаритета в любом полиэтничном сообществе выступает стохастически взаимосвязанная совокупность факторов и явлений, между которыми, в свою очередь, могут устанавливаться как отношения причины и следствия, так и отношения взаимной обусловленности. Причем в некоторых случаях с принципиально нелинейными формами взаимной сопряженности и вероятностным характером взаимосвязи. В число наиболее значимых факторов, претендующих на статус детерминант этнического диспаритета, согласно полученным в исследовании результатам, включены: наличие кризисной динамики сообщества, которая может проявлять себя как внутри этнической группы, так и в ее ближайшем социальном окружении; характер идентичности этнической группы как самой по себе, так и в сочетании с характером идентичности иных этнических образований, с которыми данная структура находится в непосредственном или опосредованном контакте; возвратная архаическая регрессия, закономерным образом возникающая в пределах этнической группы на первых фазах кризисной этнической динамики; реактивная деинституциализация и адаптивная реинституциализация определенных зон и форм социальных взаимодействий в пределах этноса, которая затрагивает также и зону взаимодействий данного этноса со своими

- соседями по полиэтничному сообществу. Перечисленные факторы могут выступать также в роли прогнозных критериев усиления этнического диспаритета и, соответственно, критериев нарастания сложности задачи социального инжениринга по обеспечению этнического паритета.

2) Устойчивость социальных институтов и действенность включенных в их структуру ценностно-нормативных комплексов, функционирование которых было первоначально направлено на поддержание неконкурентной толерантности в полиэтничном сообществе, резко снижается в

определенных фазах кризисного развития, что коррелирует с динамикой форм групповой идентичности.

3) Разрешение кризиса идентичности, возникающего в ситуации вызова, или процесс реидентификации в пределах этноса, и, соответственно, суперэтноса, корректно может быть описан только как фазовый процесс смены доминирующих форм идентичности, качественно отличающихся друг от друга по определенному критерию состояний этнического диспаритета в межэтнических отношениях. При оценке вероятности нарастания этнического диспаритета важно учитывать, во-первых, возможность проявления и распространения в пределах конкретного этноса таких форм групповой идентичности, которые условно могут быть отнесены к одному из двух классов: классу паритет-идентичностей и классу диспаритет-идентичностей; а во-вторых, - принципиально фазовый характер процесса реидентификации. На различных этапах кризисной динамики этноса до окончательного и полного завершения процесса реидентификации баланс различных форм паритет-идентичностей и диспаритет-идентичностей может существенным образом меняться.

4) На уровне феноменологического описания межэтнических отношений можно констатировать долговременную приверженность некоторых этнических групп формам диспаритет-идентичности, с другой стороны, имеются данные о преобладании форм паритет-идентичности, характерных для других этнических групп. Вместе с тем на сегодня нет убедительных научных оснований для констатации примордиалистского толка о «врожденной» предрасположенности того или иного этноса к формам идентичности, связанным с тенденциями к диспаритету или, напротив, паритету. Межпоколенная пролонгация соответствующих форм групповой идентичности может быть эксплицирована с привлечением социально-конструктивистской парадигмы и, скорее всего, связана с характером социоэтнокультурных матриц, влияние которых в некоторых случаях может распространяться и за пределы конкретного этноса, формируя гибридные культуры и, соответственно, гибридные формы идентичности.

5) Результаты настоящего исследования свидетельствуют, что примордиалистская исследовательская установка в изучении межэтнических отношений и, соответственно, разработки проблемы этнического паритета (диспаритета), не может быть с порога отвергнута как неадекватная самому характеру предмета. В работе проведено разделение большой совокупности содержательных характеристик групповой идентичности на два больших класса, а именно: ядерных и периферийных характеристик идентичности. Установлено, что состав первого класса характеристик идентичности теснейшим образом связан со структурой социального архетипа, представление ' о котором последовательно разрабатывается в настоящем исследовании с опорой, прежде всего, на два ведущих для данного исследования методологических принципа (принцип дополнительности и принцип симметрии), а также с привлечением эвристического потенциала данных этологии. Архитектоника социального архетипа закономерным образом

«проецируется» в групповую идентичность, формируя в ее ядерной зоне два основных радикала идентичности: семантический и энергетический. Семантический радикал идентичности благодаря своему происхождению является изоморфным для различных культур и этнических групп. Его наличие задает в межэтнических отношениях возможность преодоления этноцентризма и достижение паритета. Энергетический потенциал групповой идентичности также связан с социальным архетипом и выражается, прежде всего, в тенденции к агрессии.

6) Раскрытие функциональной роли семантического и энергетического радикалов идентичности в детерминации состояний этнического диспаритета должно учитывать существенно нелинейный характер их взаимодействия. При прочих равных условиях этнический диспаритет, по-видимому, может возникать при очень низких либо очень высоких уровнях агрессии, которые проявляются в межэтнических взаимодействиях. Паритет же более вероятен при некотором среднем уровне выраженности энергетического потенциала в групповой идентичности этноса.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Сегодня как никогда важно подчеркнуть, что понятие «цивилизация» имеет не только эпистемологическую, но и аксиологическую функцию. В этой связи необходимо учитывать, что в контексте проблем глобализации тот выбор из целого веера возможных вариантов реидентификации, который может совершиться в рамках российской цивилизации, не может быть ничем иным, как выбором из набора неких универсальных форм самосознания, воплощенных в общественных институтах. Так, И.Н. Ионов, в этой связи пишет: «Становится ясно, что Россия движется сейчас к точке цивилизационного самоопределения, в которой могут «сработать» как интеграционные, объединяющие, так и изолирующие, разъединяющие ценности, мифы и картины истории. Происходит актуализация альтернативных проектов цивилизационного статуса России»4.

В настоящей работе показано, как из основных положений концепции мультицивилизационного строения мира Дж. Тойнби следует ряд чрезвычайно важных выводов, которые не могут быть проигнорированы в поисках адекватного ответа пути развития. В частности, введенное в ходе анализа понятие диспаритет-идентичности дает возможность сформулировать адекватный критерий социальной значимости содержания весьма значительного числа кросс-идеологических семиотических систем. Указанный критерий работает не только ретроспективно, но обладает, по-видимому, прогностической ценностью. Его, к примеру, можно использовать для оценки перспектив разрешения кризиса идентичности на всем постсоветском пространстве.

4 Ионов ИН Парадоксы российской цивилизации (По следам одной научной дискуссии) //Общественные науки и современность 1999 №5 С 119

Как бы это не выглядело парадоксальным, но из концепции А.Тойнби следует, что те реальные альтернативы, перед которыми стоит сегодня Россия, призванная задать новую форму цивилизационной идентичности, тем не менее, заранее уже известны как исторические формы не раз уже апробированные в истории человечества. Концепция этого мыслителя позволяет также утверждать, что среди возможных форм идентичности есть такие, которые априори и закономерным образом приводят к обращению вспять времени исторического субъекта. Вместе с тем имеются и такие, которые могут сохранить вектор времени, направленным в будущее.

Теоретическое обоснование представлений о социальном архетипе и развитие тезиса о проекции социального архетипа в идентичность позволяют последовательно протестировать динамику становления, развития и разрешения кризиса идентичности в рамках российского социума. В частности, в анализе процесса реидентификации нельзя пренебрегать той ролью, которую по своему положению социального инварианта призван в нем сыграть механизм социального мимесиса. Правильное понимание этого процесса предполагает также учет его фазовой динамики.

Полученные в настоящем исследовании результаты отвергают чрезвычайно распространенный стереотип понимания общественного движения «из архаики - в модерн» как неадекватный реальности. В работе показано, что возврат к архаическому сознанию и архаической идентичности, в частности, на уровне этноса закономерным образом встроены в этническую динамику (и, следовательно, в динамику межэтнических и производных от них иных общественных отношений) в качестве необходимой фазы процесса реидентификации этноса. Если общественная модернизация трактуется как деархаизация, совершающаяся раз и навсегда, это означает только одно: отрицание того, что в будущем вновь и вновь будут повторяться вызовы, требующие адекватного ответа.

Комплексный анализ концепции А. Дж. Тойнби и теории этногенеза Л.Н. Гумилева приводит также к выводу, что описанные английским ученым формы идентичности существенным образом отличаются по признаку сопряженности от процессов социального программирования различных форм этнического диспаритета. По крайней мере, некоторые из этих форм идентичности, напротив, могут повышать вероятность паритета. Для России, которая вполне справедливо сегодня рассматривается как суперэтнос, выбор альтернативы цивилизационного самоопределения по критерию «паритет-диспаритет» может оказаться критическим.

Имея в виду неизбежность коммуникации российской и других цивилизаций, сегодня представленных на нашей планете, коммуникации как в геополитическом, так и экзистенционально-смысловом пространствах важно четко осознавать, какова природа идентичности наших партнеров по взаимодействию, каковы ее исторические и культурные корни, насколько в структуру иного общественного сознания встроена тенденция к открытому или, напротив, скрытому доминированию. Правильное понимание природы

идентичности партнера абсолютно необходимо во избежание вырождения диалога идентичностей в односторонний монолог.

Апробация работы. Результаты исследования докладывались на ежегодной итоговой научной конференции Самарского государственного университета (1999-2003 гг.), Всероссийской научно-практической конференции «Изменяющаяся Россия: проблемы безопасности и пограничной политики» (Челябинск, апрель 2001, ЮУГУ), Международном научно-практическом семинаре «Межэтническая коммуникация в современном социокультурном пространстве» (Нижний Новгород, май 2001, НГЛУ), Международной научной конференции «Основания XXI века: Философия, культура и нравственность на рубеже тысячелетий» (Уфа, май - июнь 2001, БГУ), II Международной научно-практической конференции «Самарский край в контексте мировой культуры». «Самарская ассамблея - 2002». (Самара, 11-14 июня 2002 г.), Межрегиональной научно-практической конференции «Актуальные проблемы этнической и религиозной толерантности народов Поволжья». (Самара, 17-18 октября 2002. Администрация Самарской области, СГПУ, Самарский историко-краеведческий музей), 60-ой юбилейной региональной научно-технической конференции по итогам НИР СамГАСА (Самара, январь 2003 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы развития современного российского общества» (Пенза, март 2003 г.), Международной научно-практической конференции «XXI век: Россия и Запад в поисках духовности». (Пенза, 9-11 апреля 2003 г.), Межрегиональной конференции «Россия как трансформирующееся общество: экономика, деловая культура, управление». (Оренбург, 11-13 марта 2003 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Интеллектуальная подготовка инновационных процессов» (Пенза, 17-18 апреля 2003 г.), Всероссийской научно-теоретической конференции «Россия в глобальном мире». (Санкт-Петербург, Санкт-Петербургский политехнический университет, 13-15 мая 2003 г.), III Международной научно-практической конференции «Самарский край в контексте мировой культуры». «Самарская ассамблея 2003». (Самара, 10-15 июня 2003 г.), II Всероссийской научно-практической конференции «Вопросы современной филологии и методики обучения языкам в школе и вузе». (Пенза, 10-11 июня 2003 г.), Всероссийской научно-методической конференции «Языковые и культурные контакты различных народов» (Пенза, 26-27 июня, 2003 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Прогнозирование и программирование социально-экономических процессов» (Пенза, июнь 2003 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Роль социальных гигиенических и биологических факторов в становлении возрастных особенностей здоровья населения» (Пенза, сентябрь 2003 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Современное состояние и перспективы развития экономики России» (Пенза, сентябрь 2003 г.), Международной научно-практической конференции «Основные направления повышения эффективности экономики, управления и качества подготовки специалистов» (Пенза, 14-15 октября 2003 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Природноресурсный

потенциал, экология и устойчивое развитие регионов России» (Пенза, ноябрь 2003 г.).

На диссертацию получен положительный отзыв в центральной печати («Независимая газета», Приложение «Exlibris НГ» от 26 июня 2001 года). Книга получила положительный отзыв также в «Вестнике Самарского университета».

Структура диссертации. Структура диссертации подчинена поставленным в ней целям и задачам. Работа состоит из введения, четырех глав основной части, заключения и списка использованной литературы, включающего 190 наименований. Общий объем диссертации составляет 333 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении проведена постановка проблемы, оценен её характер и степень актуальности, определены цели и задачи исследования, его объект и предмет. Представлена теоретическая база исследования, его ведущие методологические принципы. Описана содержательная логика проведенного исследования, сформулированы положения, выносимые на защиту, оценена научная значимость полученных результатов.

Первая глава «Этнический паритет/диспарит как предмет социально-философского анализа» посвящена решению задач методологического плана. В этой главе на основе анализа литературы, имеющей, прежде всего, отношение к вопросам методологии гуманитарного познания дана характеристика ситуации, сложившейся в современном обществоведении, оценена роль междисциплинарных исследований, выделена тенденция к междисциплинарным синтезам в контексте осмысления особо значимых социальных проблем как доминанта научных исследований в гуманитарной области. Особое внимание отводится позиционированию идеи дополнительности как одной из важнейших форм организации знания в гуманитарных науках. Кратко затронуты общие условия корректности исследований, проводимых в гуманитарной сфере познания. Освещены некоторые вопросы методологии изучения межэтнических отношений, показано широкое разнообразие концептуальных оснований и подходов к описанию структуры социальных интеракций, складывающейся в ходе межэтнических контактов.

С опорой на главный в рамках настоящего исследования методологический принцип, - принцип дополнительности, - сформулирован перечень рабочих эвристик, которые могут быть использованы в ходе исследования. Представлен и подробно описан оригинальный набор исследовательских принципов, позволяющий решить поставленные выше задачи исследования.

§ 1. «Своеобразие методологических средств современной гуманитаристики» носит предваряющий характер. Здесь, в частности, устанавливается, что проблема этнического диспаритета обладает всеми признаками такой научной разработки, которая способна привести к новому междисциплинарному синтезу. Причем, к синтезу не только гуманитарного

знания самого по себе, но и, в силу характера проблемы, - синтезу отдельных фрагментов естествознания и обществознания в синтетические объяснительные конструкции, до того еще не существовавшие в науке.

В данном пункте фиксируется, что междисциплинарность проблемы и прямо вытекающая из нее необходимость использования боровской идеи дополнительности, а в ее русле - императив движения мысли исследователей в направлении сочетания различных уровней анализа, опора на разномасштабные критерии реальности, равно как и использование иных форм «сочетания несочетаемого» естественным образом усложняют исследовательские задачи. Причем в тем большей степени, чем более выражено стремление ученого сохранить достаточным уровень корректности проводимого им гуманитарного исследования.

Каковы же те самые общие основные условия и гарантии корректности иследовательских процедур в гуманитарной сфере? Здесь, прежде всего, отмечается принципиальная рефлексивность гуманитарного знания. В работе подчеркивается, что рефлексивность вовсе не является лишь неотъемлемым качеством итогового результата исследования. Рефлексивность реально присутствует в структуре самого исследовательского процесса, который никогда, по сути дела, не сводится к линейно развертывающейся во времени процедуре анализа и последующего синтеза. Напротив, реально разворачивающийся исследовательский процесс имеет сложную кольцевую структуру, в котором возврат цикла анализа и синтеза к уже пройденным точкам и пунктам исследования представляет собой весьма распространенное явление.

В связи с этим подчеркивается необходимость четкого различения логики изложения и логики фактического движения исследовательской мысли. Причем эта задача дифференциации очевидным образом усложнена в связи со взаимодействием и интерференцией факторов индивидуального сознания и личного бессознательного ученого, которые в результатах исследования отражаются, в частности, в диалектике имплицитного и эксплицитного. Тем самым, рефлексивность познания в гуманитарной сфере означает необходимость учитывать рациональное и иррациональное в природе человека, а применительно к самому ученому-гуманитарию - способность к осторожному отношению к источникам возможных заблуждений, связанных с этой природой.

Устанавливается также, что корректно проводимое гуманитарное исследование не может не учитывать природу человеческого понимания, закономерности порождения и реконструкции смысла, что именно в гуманитарных науках задается необходимость конвертировать фундаментальный характер интерпретации как процесса в целостное синкретическое видение, рефлексивность научного знания в соответствующие методологические регулятивы.

В § 2. «Методология изучения межэтнических отношений: обзор подходов» выделяются две группы вопросов методологического плана, которые группируются, с одной стороны вокруг исследования феномена этноса, а с

другой стороны - касаются проблемы осмысления межэтнического взаимодействий.

В ходе методологической рефлексии, предметом которой является концепт «этнос», репрезентирующий класс субъектов межэтнических отношений, важнейшей дефиницией выступает различение примордиалистской и социально-конструктивистской исследовательских установок, жесткая оппозиция которых, по мнению автора, вряд ли оправдана. Они, скорее, должны находиться в отношениях дополнительности. В параграфе дается краткий обзор специальных и более общих подходов к исследованию межэтнических взаимодействий, представляющих особый интерес в контексте разрабатываемой проблемы. В частности, особо указывается на важность философских разработок Мартина Бубера, которые позволяют взаимодействие этнических образований представить как взаимодействие различных форм идентичности, являющихся более или менее устойчивой их характеристикой.

В приложении к поставленной исследовательской задаче (с учетом требования взаимодополнительности установок примордиализма и социального конструктивизма) это означает, в частности, что научные устремления с самого начала (и неизбежно) должны быть сориентированы на раскрытие как каузальных, так и семантических детерминант этнического диспаритета.

Итогом рефлексивного рассмотрения заявленных выше образцов разработки проблемы этничности и межэтнических отношений является составление как самых общих, так и специфически-проблемных требований к набору основных методических принципов, используемых в данной работе в целях разработки проблемы этнического паритета (диспаритета). К такому набору в работе отнесены следующие позиции:

1) разработка темы этнического паритета (диспаритета) как методологической проблемы современного социально-философского знания;

2) сочетание различных масштабов анализа;

3) позиционирование данной работы как комплексного психоэкоантропологическое исследования;

4) соблюдение единства исторического подхода с логическим;

5) сочетание позиций примордиализма и социального конструктивизма в анализе категориального комплекса «этничность».

§ 3. «Этно-полипшческое исследование и его основные принципы» в общем плане представляет содержание первой главы.

В связи с междисциплинарным характером изучаемой проблемы в качестве наиболее важного и ведущего принципа исследования выделяется принцип дополнительности. Остальные принципы тесно с ним связаны, а также друг с другом различными типами отношений (соподчинения, вложенности, логического следования, взаимного обоснования и экспликации и т.п.). Список выделенных методологических принципов выглядит следующим образом: принцип детерминизма; принцип аксиологической рациональности; принцип историзма; принцип эвристической контектуальности; принцип симметрии. Далее по тексту отдельные принципы рассматриваются особо.

Пункт 1. «Принцип дополнительности» посвящен рассмотрению принципа дополнительности, поскольку последний задает наиболее существенные параметры процесса познания именно в начальной фазе исследования. Обращается особое внимание на форму представления этого принципа как методологического регулятива деятельности любого ученого, данную в свое время ЮЛ. Шрейдером. Известный методолог подробно описал набор дополнительных исследовательских эвристик, составляющих два больших класса - так называемые номинализм-эвристики и реализм-

5

эвристики.

В диссертации устанавливается, что применительно к объекту и предмету исследования реализация принципа дополнительности предполагает, с одной стороны, конвертацию отдельных эвристик в рядоположенные методологические принципы, а с другой, - конкретизацию в форме, адаптированной к специфике той или иной предметной области науки, результаты которой проясняют решаемую исследовательскую задачу. Например, сочетание идеографического и номотетического методов исследования, заимствованное из социологии, совместное рассмотрение природных и социальных детерминант этничности, принятое в социобиологии, сочетание конструктивистской и примордиалистской парадигм в раскрытии сущности этноса и этнического, признанное целесообразным в этнологии.

Пункт 2. «Принцип детерминизма» по необходимости кратко фиксирует некоторые важнейшие условия анализа каузальных отношений в гуманитарной сфере научного знания, указывая на специфические особенности процесса трансляции естественнонаучной методологии в область сугубо гуманитарных исследований.

Пункт 3. «Принцип аксиологической рациональности» уточняет характеристику своеобразия исследований в гуманитарных науках, обращая внимание на определяющую роль ценностей в структуре познавательного процесса.

Пункт 4. «Принцип историзма» особо останавливается на дефинициях, с одной стороны, сугубо финалистских концепций историогенеза, а с другой, так называемых циклических концепций исторического времени. В методологическом ключе фиксируется, что характер той временной перспективы, представления о которой априорно вводятся в умопостигаемое поле исследования в качестве формальной трансисторической метаструктуры, определяют во многом как содержательные, так и ценностные моменты той или иной концепции социогенеза.

Устанавливается также, что социокультурные феномены, будучи подвижными по самой своей сути, в своем движении и развитии подчинены динамической логике именно аксиологической рациональности, которая должна быть вскрыта в ходе исследования не посредством противопоставлению объекту, как это имеет место в естественных науках, но

3 Шрейдер Ю А. Сложные системы и космологические принципы // Системные исследования. М: Наука, 1975

благодаря дильтеевскому погружению исследователя в культуросозидающий процесс, ту порожденную усилиями предшественников мозаичную систему смысловых соотнесений, что в конечном счете и обеспечивает смысловую определенность, подлинность и реальность культуры.

Пункт 5. «Принципэвристической контекстуалъности», опираясь на емкую лотмановскую формулировку «текст есть модель культуры», акцентирует внимание на фундаментальном свойстве человеческого разума реконструировать смысловую определенность отдельной единицы текста-факта. Такая процедура осуществляется посредством соотнесения не только с актуально фиксированным контекстом, но и с контекстом дополнительным к первому, который еще не актуализирован.

Следует признать, что логика развертывания любого текста в качестве процесса, пожалуй, никогда не совпадает с логикой построения той части смыслового универсума, наличие которого делает возможным порождение текста самого по себе. В естественных языках фиксированный контекст вынужденно маскирует, ограничивает полноту раскрытия смысла элементарной единицы произносимого текста. Контекст, более или менее фиксированный в определенном интервале времени развертывания текста, позволяет вычерпать только часть смысловой определенности данной конкретной единицы текста, иногда вовсе не самую главную. Напротив, только полифония целого множества контекстов позволяет услышать подлинное звучание отдельной фразы или отдельной темы.

В связи с этим устанавливается, что принцип дополнительности, снимающий запрет на использование дополнительных исследовательских эвристик в гуманитарных науках и, прежде всего, в культурологии, согласно приведенным выше аргументам может быть успешно обобщен в принципе эвристической контекстуальности. Исходной посылкой при этом является признание поликонтекстуальности феноменов культуры, многозначность их смысла. Именно благодаря этой поликонтекстуальности возникают диспаратные интерпретации одного и того же феномена. Но поскольку результат любой интерпретации сам по себе выступает явлением культуры, то для непредвзятого исследователя он самоценен и интересен вне зависимости от характера содержательных или оценочных выборов. Эта самоценность существует, по-видимому, только в исследовательском плане, если исследование в действительности развертывается вне каких-либо форм утопии и идеологии.

Напротив, следует учитывать, что, если экспликация феномена априори направлена, скажем, на обоснование какого-либо корпоративного интереса, то есть создание протоидеологии, то признание необходимости опираться в данном случае на поликонтекстуальность просто опасно, поскольку угрожает апологии корпоративного интереса и потому, вероятнее всего, будет отвергнуто с порога.

В качестве полноправного исследовательского регулятива принцип эвристической контекстуальности предполагает активное использование неисчерпаемого потенциала окказиональности естественного языка. Он

опирается на вполне сознательную вариацию контекста, широкое использование ряда сопряженных эксплицитных и имплицитных контекстуальных определений того или иного научного термина. Этот принцип не исключает, но, напротив, - требует организации процедур терминологической трансляции из одной предметной области науки в другую, а также использования метафоричности как одного из эвристических средств анализа наряду со строго логическими умопостроениями. Этот принцип стимулирует терпимость к некоторой полисемантичности используемой терминологии, что отнюдь не является в данном случае недостатком, но, напротив, выступает одним из непременных условий реализации холистического подхода к истолкованию феноменологии, являющейся предметом описания и изучения в зоне компетенции гуманитарных наук.

Использование этого принципа в определенной мере нарушает впечатление органического единства вновь продуцируемых научных текстов, провоцируя возможные обвинения в эклектичности, незаконченности, даже потере темы и предмета, однако при сознательном его применении в качестве эвристического средства анализа, с одной стороны, и соразмерном предмету исследования дополнении его традиционно-научными принципами, не вызывающими сомнения в их нормативности и обоснованности, с другой, - это только видимое впечатление.

Следует ясно осознавать, что логика вариаций контекста, о которой упоминалось выше, далеко еще не стала логикой хотя бы в чем-то подобной логике формальной. Признавая фундаментальный факт поликонтекстуальности культуры, мы сегодня еще не имеем какой-либо более или менее аксиоматической теории, репрезентирующей эту поликонтекстуальность. Не ясно даже, может ли такая теория быть создана вообще.

Пункт 6. «Принцип симметрии» исходит из признания равноправного статуса как субъективной, так и объективной детерминации социокультурных феноменов. Особое внимание уделяется проблематике поиска собственно объективных детерминант. Дело заключается в том, что в науке сравнительно совсем недавно был выделен особый класс детерминант, механизм действия которых можно было бы назвать детерминацией посредством архетипа. Однако представления о такого рода детерминации, источником которой являются некие инвариантные факторы, сохраняющиеся неизменными в наблюдаемых исследователем текучих процессах порождения феноменальной множественности из чего-то единого, формировались уже на самых ранних этапах развития культуры. По мнению автора, детерминация посредством архетипа наиболее удачно эксплицируется именно в терминах и понятиях так называемого симметршного подхода, который в духе идей Ю.А. Урманцева рассматривается в работе как вариант реализации системного подхода.

В настоящее время ни у кого не вызывает сомнений, что концепты «симметрия» и «инвариантность», которые проделали в истории культуры свою весьма поучительную эволюцию от синкретических искусствоведческих понятий до четких математических понятий, лежащих в основе одной из интереснейших и эффективных математических теорий, принадлежат к

общенаучным понятиям, имеющим важное значение в методологии современной науки.

Конкретное применение принципа симметрии в представленной работе направлено на поиск неких фундаментальных факторов, имеющих статус детерминант этнического диспаритета. Этот подход реализуется как вариант системного номотетического рассмотрения социального архетипа как основополагающего источника этнического диспаритета.

Во второй главе «Место идеографического подхода в осмыслении этничности» использованы достоинства собственно идеографического подхода, ориентированного на раскрытие уникального и особенного и, в соответствии с логикой исследования, выступающего в качестве подготовительной процедуры к использованию основного в настоящей работе -номотетического подхода к описанию и анализу этничности.

В основе идеографического метода познания лежит исследовательская установка на изображение объекта исследования в качестве некоего уникального целого. Раскрытие уникальности при этом не носит самодовлеющего характера, иначе нельзя было бы говорить о собственно научном методе. При реализации этого метода исходят из того, что в фокус внимания исследователя помещается какой-либо индивидуальный целостный объект, причем как те или иные аспекты его рассмотрения, так и результаты проведенного анализа не теряют своей всеобщности и общезначимости.

Процедура изображения уникального целого, выступающего в качестве предмета исследовательского дискурса, отнюдь не лишается рациональных оснований только потому, что речь идет не о всеобщем или особенном, но об индивидуальном. Напротив, характер используемых рациональных оснований во многом определяет научную ценность" получаемых результатов. В то же время при реализации идеографического подхода роль дильтеевского понимания и интерпретации также не должна принижаться.

Далее, важной чертой собственно идеографического метода является то обстоятельство, что он во многом ориентирован на реконструкцию смысла. Согласно аргументам Г.Риккерта, развитым впоследствии М. Вебером, общезначимость производимой реконструкции обеспечивается с помощью процедуры отнесения к ценности. Именно отнесение к ценности служит наиболее важным критерием различения идеографического и номотетического подходов. Устранение всякой взаимосвязи получаемого знания с ценностными регулятивами познания и является как раз логической целью номотетического метода. Напротив, именно отнесение к какой-либо ценности является тем конструктивом, который присущ идеографическому методу. Отсюда становится ясным его значение в гуманитарных науках.

В целом во второй главе, посвященной реализации исследовательской установки в рамках идеографического подхода, в качестве такого уникального индивидуального объекта, который подвергается анализу по описанной схеме, избрана поистине уникальная этнокультурная идентичность, социально конструируемая мифологемой теократического этнофаворитизма. Эта структура первоначально зародилась в недрах ветхозаветного иудаизма. В

качестве той общезначимой ценности, отнесение к которой принято в целях реконструкции смысловой определенности, соотносимой с уникальной мифологемой теократического этнофаворитизма, избрана идея свободы.

Важно также подчеркнуть, что в ходе анализа особое значение приобретают такие ранее особо выделенные методологические принципы как принцип историзма, принцип аксиологической рациональности, принцип эвристической контекстуальности и теснейшим образом связанный с ним принцип дополнительности. Кроме этого, в ходе исследования, развертывающегося в рамках 2-ой главы, особо акцентируется установка на раскрытие процессов социального конструирования этничности.

В § 1 «Культурологический смысл феномена полиэтничности» и § 2 «Базовая мифологема этнической идентичности: теократический фаворитизм» с опорой на многочисленные источники реконструируются и описываются особенности социокультурной матрицы иудаизма, а также отслеживаются некоторые наиболее важные исторические, социальные, психологические и иные эффекты, возникающие в зоне ее влияния. Устанавливается, что идентичность, конструируемая в рамках социокультурной матрицы теократического этнофаворитизма, уже на самый первый взгляд может быть квалифицирована как явная диспаритет-идентичность, иначе говоря, как идентичность, не только констатирующая, но и, в определенном смысле, программирующая этнический диспаритет.

Проведенный анализ позволяет в форме рабочей метафоры высказать некоторое достаточно предварительное предположение о главном, по мнению автора, сосредоточии проблемы этнического паритета: если в самом общем плане рассматривать полиэтничные сообщества как некий став (Л.Н. Гумилев, правда, здесь предпочитает говорить о мозаичности), то качества этого сплава определяютсяхарактером идентичности исходныхсоставляющих.

Если использованная метафора отражает какую-то реальность бытия этносов в их взаимодействии в социальном времени и пространстве, то возникает ряд вопросов, главными из которых являются следующие: каковы критерии сочетания идентичностей, которые либо повышают качество сплава, либо несут угрозу его разрушения? Какие характеристики идентичности здесь являются определяющими? Что важнее для этносов, их комплиментарность или сходство? В работе отмечается, что в рамках идеографического подхода эти вопросы вряд ли могут быть успешно разрешены, что требует перехода к номотетической версии осмысления этничности.

§ 3 «Альтернативный демарш Ницше и Гегеля» предваряет и подготавливает этот переход, обращаясь к философскому плану осмысления темы и вводя в сферу обсуждения ряд важных понятий. Констатируется, что если Ницше описал генезис идентичности христианина как генезис особой формы диспаритет-идентичности, делая акцент на ее содержательных характеристиках, то один из его великих предшественников, сумел раскрыть процессуальные регулятивы формирования диспаритет-идентичности реального христианства. В соответствии с этим в составе параграфа выделяются два пункта, а именно: пункт 3.1 «Ф.Ницше и его генеология

морали» и пункт 3.2 «Позитивный характер христианской религии: трактовка Гегеля», каждый из которых обращает внимание на соответствующие аспекты формирования идентичности. Завершает вторую главу вывод о наличии явных диспаритет-установок в идентичности Запада, что требует трезвых оценок реально развертывающегося процесса глобализации и, соответственно, взвешенного прогноза его возможных последствий.

В' третьей - центральной главе - настоящего исследования «Номотетическая парадигма и ее эвристический потенциал в изучении этничности» на основе применения принципа симметрии подробно обоснован подход к описанию и анализу структуры социального архетипа. На основе анализа литературы тематизированы основные инварианты социальной организации. Сформулированы и представлены основания для расширения исходного списка инвариантов социального архетипа. Благодаря детальному анализу взаимодополнительных концепций Л.Н. Гумилева и А. Дж. Тойнби, выделен и подробным образом описан механизм социального мимесиса, которому на основе проведенного анализа приписан статус одного из инвариантов социального архетипа. Дополнительно в перечень инвариантов социального архетипа введено чувство групповой солидарности (идентичности), которому на уровне анализа этноса соответствует этнокультурная идентичность.

Проведено различение структурных и динамических инвариант социальной организации. В соответствии с целями и задачами исследования осуществлен рефлексивный анализ ранее описанной феноменологии межэтнических отношений. Обобщение данных анализа концепции Л.Н. Гумилева и А. Дж. Тойнби, а также материалов, полученных из других источников, позволило определить перечень ключевых проявлений архаического этнорегрессивного синдрома. Указанный специфический процесс, артикулирующий, в частности, агрессивный потенциал этноса, отнесен к классу динамических возвратных регрессий социальной организации и охарактеризован в качестве одного из ее динамических инвариантов.

Благодаря описанию процесса проекции социального архетипа в идентичность раскрыта интегрирующая роль групповой идентичности как инварианта социальной организации. Выделены и описаны ее семантический и энергетический радикалы. В диссертации делается вывод, что реализация номотетического подхода применительно к анализу этничности может означать систематическое и последовательное введение категории этнического и этничности в некоторую генерализованную систему понятий, логически взаимосвязанных друг с другом, благодаря чему вскрывается категориальное содержание этнического и этничности, и, следовательно, возникает возможность реинтепретации этнического на более высоком уровне обобщенности, в отличие от интерпретации данных категорий в рамках сугубо идеографического подхода.

В § 1 «Агрессия в межэтнических взаимодействиях» анализируются этологические основания понимания этничности и делается вывод, что в

условиях кризисного развития, по-видимому, можно говорить о вступлении в действие закона регрессии к неким архетипическим формам детерминации социального бытия человека. Причем не только на уровне анализа поведения индивида, как это утверждал 3. Фрейд, но и на уровне анализа любой социальной организации, в том числе и на уровне этноса или даже суперэтноса. Закономерный характер такого возврата к архетипическим детерминантам в условиях кризиса уже может быть основанием для прогноза характера и динамики социального и политического развития.

Результаты проведенного исследования в данном пункте мотивируют обращение к детальному анализу концепта социального архетипа, который, с одной стороны, сосредотачивает в себе возможность усмотреть в аналитическом плане социобиологические истоки агрессивности, а с другой, -позволяет понять закономерности самоидентификации этноса в ее взаимосвязи с контридентификацией Другого.

§ 2 «Понятие социального архетипа и его место в анализе этно-политической сферы» ставит задачу обобщения и дальнейшей разработки представлений о социальном архетипе, который рассматривается здесь как исходная клеточка или природный базис этнического. Устанавливается, что в социальном архетипе имеется такое содержание, которое дает начало многим социальным феноменам, корреспондирующим с этническим в своей развитой форме.

§ 3 «Поиск нетривиальных исследовательских методик: опыт Л.Н. Гумилев и А. Дж Тойнби» порожден ключевым вопросом: является ли исходный перечень инвариантов социального архетипа, представленный в литературе, достаточно полным и исчерпывающим, и нет ли соответствующих оснований для расширения указанного списка инвариантов? Такого рода основания автор находит на уровне сравнительного концептуального анализа признаков сходства и комплиментарности в понимании сущности этноса Л.Н. Гумилевым и, соответственно, сущности цивилизации - А. Дж. Тойнби. В частности, черты сходства двух указанных концепций устанавливаются в четырех пунктах: в признании наличия фазовой динамики в развитии этноса (цивилизации); в выделении особой группы меньшинства, из которой исходят энергетически насыщенные и информационно состоятельные импульсы к развитию этноса (цивилизации); в констатации особой роли группы меньшинства в формировании чувства групповой солидарности (идентичности) как на уровне анализа этноса, так и на уровне анализа цивилизации; в указании на коррелятивную связь характера идентичности с фазовой динамикой развития этноса (цивилизации) или, иными словами, в признании фазовой динамики самой коллективной идентичности. Полученные результаты позволяют сформулировать представления о дополнительных инвариантах социальной организации.

Пункты 3.1 «Социальный мимесис в структуре межэтнического взаимодействия» и 3.2 «Этническая идентичность и ее фазовая динамика» описывают и анализируют первый из таких инвариантов и на примере изучения феномена этнического указывают на доминантный характер групповой

идентичности в поддержании стабильности и динамики социальной организации. Здесь обращается внимание на реальность существования различных форм или «слоев» идентичности. При этом выделенные формы идентичности могут быть упорядочены, с одной стороны, по координатам «архаизм» - «модернизм», а с другой, соответственно, по координате «агрессия» - «отрицание насилия». В контексте разработки основной проблемы настоящего исследования указанное обстоятельство позволяет различать эти формы идентичности как, соответственно, форму «паритет»-идентичности, либо как форму «диспаритет»-идентичности. В работе устанавливается, что при определенных условиях архаичные слои идентичности могут получать контроль приоритетного характера, который они имели в прошлом, в чем, собственно и заключается сущность явления регрессии.

Пункт 3.3 «Архаический этно-регрессивный синдром как динамический инвариант» фиксирует инвариантный характер явления регрессии на уровне анализа этноса. В работе особо отмечается, что этнорегрессивный синдром очевидным образом повышает вероятность нарастания этнического диспаритета в любом полиэтничном сообществе, а существовавшее ранее состояние паритета, если оно имелось в наличии, легко разрушает. Будучи самой первой и наиболее вероятной реакцией в кризисной ситуации, архаическая регрессия несет в себе значительный потенциал деструкции и агрессивности.

Пункт 3.4 «Проективный потенциал социального архетипа» уточняет представления о взаимосвязи групповой идентичности с социальным архетипом в целом. Здесь показывается, что групповая идентичность оказывается во многом предопределенной внутренними механизмами функционирования и глубинной природой социального архетипа.

Четвертая, глава «Архетипические компоненты идентичности в контексте общественной модернизации: о возможных альтернативах реидентификации российской цивилизации» носит завершающий характер. В ней соответствующим образом используются основные результаты, полученные в трех предшествующих главах. На основе данных, полученных во второй и третьей главах, реализуется компаративный подход к характеристике идентичности. По результатам проведенного анализа, а также с учетом привлечения иных материалов в качестве особого предмета анализа выделяются следующие базовые структуры российской (русской) идентичности: терминализация идеи свободы, всечеловечность, соборность (общинность), экологичность, искание правды, а не истины, антиномичность.

Устанавливается, что терминализация идеи свободы вкупе с комплексом сопутствующих признаков выступает в качестве одной из ведущих образующих российской (русской) идентичности. Анализ показывает, что здесь можно говорить о своеобразном результате более общего процесса проекции социального архетипа в идентичность. В частности, речь идет о связи ценности свободы как терминальной ценности с некоторыми инвариантами социальной организации (иерархия). Результат этой проекции, как показано в диссертации, носит специфический характер, отличающийся, в частности, от результата

проекции соответствующего инварианта социального архетипа в результативную идентичность, конструируемую посредством социокультурной матрицы теократического этнофаворитизма.

Существенным выражением процесса терминализации идеи свободы как принципиальной особенности процесса воспроизведения русской идентичности является стремление к творческому порождению собственного уникального психологического пространства-времени путем ухода из рамок внешне-социальных отношений в некие индивидуальные экологические ниши, в которых только свой собственный выбор порождает значимые события индивидуальной повседневности.

В целом в этой главе показывается, как работает логика реконструкции этнических констант, вытекающая из анализа структуры социального архетипа. На примере проекции в идентичность двух комплиментарных друг другу инвариантов социального архетипа (иерархии и альянса), имеющих непосредственное отношение к диспаритету и паритету, а также третьего инварианта (территориальности) были выделены и описаны три ведущие конструкции идентичности. Среди них базовой является доминирующая структура - терминализация идеи свободы. Тем самым можно говорить о построении профиля признаков, который вполне обладает достаточной дифференцирующией силой. В методологическом плане полученные результаты свидетельствуют о эвристической продуктивности методологического принципа симметрии, привлеченного к разработке проблемы этнического паритета (диспаритета) в качестве руководящего принципа.

С содержательной точки зрения принципиально важным результатом, который был получен на этом пути, является констатация наличия структурообразующих элементов идентичности как, вообще говоря, архетипических компонент идентичности, входящих в сакральный тезаурус русского этноса. Причем компонент достаточно устойчивых и инвариантных. С формальной точки зрения, использование компаративного подхода показало, с одной стороны, своеобразие набора этих архетипических компонент идентичности, а с другой - возможность использования полученного профиля, во-первых, для распознавания интересующего нас объекта (в данном случае -идентичности) как уникального объекта, а во-вторых, - для отнесения его к определенному классу (классу паритет-идентичностей).

В Заключении кратко обобщены основные результаты исследования, намечены «точки роста» в изучении этой темы, сформулированы выводы. В работе, в частности, констатируется, что в связи с исторически актуальным кризисом идентичности, который сегодня остро переживает Россия, важно опираться на адекватное понимание общих закономерностей процесса общественной реидентификации. Результаты проведенного в работе анализа имеют непосредственное отношение к этому процессу.

В ходе исследования было установлено, что общественная реидентификация в условиях кризиса необходимым образом выстраивается как фазовый процесс, разворачивающийся во времени в соответствии с

определенной логикой. Фазовый характер процесса реидентификации означает, что социальная общность в норме последовательно дрейфует во времени от одной формы идентичности к другой. Полноценно завершенный цикл реидентификации, по сути дела, и есть, с одной стороны, - поиск Ответа на Вызов, а с другой - сам Ответ.

Установлено также, что архаические импульсы реидентификации неизбежно встроены в этот процесс и, по-видимому, присутствуют в нем вне зависимости от степени модернизации социальной общности. Однако, если в пределах социальной общности реидентификация по архаическому типу, выступая в качестве начальной мобилизующей формы идентичности, не сменяется какими-либо иными формами идентичности, она провоцирует распространение состояний диспаритета. В том числе и на институциональном уровне. В диссертации установлено, что состояния диспаритета могут детерминироваться и иными неархаическими формами идентичности. Однако диспаритет, производный от архаизма, по всей вероятности, характеризуется более выраженной социальной транспарентностью и наиболее конфликтогенен.

В работе подчеркивается, что цикл процесса реидентификации не следует понимать как абсолютно вынужденный, принудительный по своей природе цикл. Так, свобода выбора альтернатив реидентификации обеспечивается действием механизма социального мимесиса, прежде всего, в том его функциональном секторе, который имеет отношение к деятельности творческого меньшинства, могущего задать для конформно-зависимого большинства населения, вообще говоря, два больших класса формирующейся новой групповой идентичности. Один из которых в целом может оказаться устойчивым генератором этнического диспаритета, другой же, - будет необходимым условием этнического паритета.

1. Голубев А.В. Социально-культурный контекст реидентификации российской цивилизации. Проблемы этнического паритета. Самара: изд-во «Самарский университет», 2000.239 с.

2. Голубев А.В. Этно-политическое исследование в контексте идей современной гуманитаристики: постановка проблемы // Вестник Самарского государственного университета. Гуманитарный выпуск. 2002. №3. С. 5-14

3. Голубев А.В. Методология изучения межэтнических отношений: дилемма примордиализма и социального конструктивизма // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Специальный выпуск «Современные проблемы истории и философии», 2002. С. 20-28

4. Голубев А.В. Российская идентичность: в поисках системообразующих элементов // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Специальный выпуск «Новые гуманитарные исследования». 2003. С. 34-41

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

РОС. НАЦИОНАЛЬН БИБЛИОТЕКА С.П«тч>С*ТГ О» )оа «кт

5. Голубев А.В. О природных основаниях социального феномена этничности // Поволжский журнал по философии и социальным наукам, 1999, №6 // www.ssu.samara.ru/research/ philosophv/iournal_6/l I .html

6. Голубев А.В. Теократический фаворитизм - базовая мифологема этнической идентичности // Поволжский журнал по философии и социальным наукам, 2001, №9 // www.ssu.samara.ru/research/philosophv/iournal_9/6.htrnl

7. Голубев А.В. Методологические принципы изучения межэтнических отношений // Философско-методологические проблемы науки и техники: Межвузовский сборник научных трудов. Вып.З. Самара: изд-во Самарской гуманитарной академии, 2001. С. 107-118

8. Голубев А.В. Культурологический смысл полиэтничности // Актуальные проблемы этнической и религиозной толерантности народов Поволжья. Научно-практическая конференция. Тезисы конференции. Самара: Администрация Самарской области, СамГПУ, СОИКМ им. П.ВАпабина, 2002. С.84-85

9. Голубев А.В. Современные категориальные средства междисциплинарного анализа этно-политической сферы общества // Сборник статей и материалов II Международной научно-практической конференции «Самарский край в контексте мировой культуры». 11-14 июня 2002 г. / Под общ. ред. Э.АКуруленко. Секция «философия». Самара: Администрация Самарской области, 2002. С. 96-105

10. Голубев А.В. Социальный мимесис как предмет этно-политического исследования // Философско-методологические проблемы науки и техники: Межвузовский сборник научных трудов. Вып.4. Самара: СамГАПС, 2002. С.8-13

11. Голубев А.В. О специфике этно-политического исследования // Актуальные проблемы в строительстве и архитектуре. Образование. Наука. Практика: Материалы 60-й Юбилейной региональной научно-технической конференции по итогам НИР СамГАСА за 2002 г. 4.1. Самара: СамГАСА, 2003. С. 39-42

12. Голубев А.В. О возможном синтезе примордиалистской и конструктивистской установок в изучении межэтнической отношений // XXI век: Россия и Запад в поисках духовности: Сборник материалов Международной научно-практической конференции. Пенза: Межотраслевой научно-информационный центр, 2003. С. 230-232

13. Голубев А.В. Инновация и мимесис: постановка проблемы // Интеллектуальная подготовка инновационных процессов: Сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции. Пенза: Приволжский Дом знаний,2003. С. 12-14

14. Голубев А.В. Механика общественной модернизации в концепции А.Тойнби // Актуальные проблемы развития современного российского общества: Сборник статей Всероссийской научно-практической конференции. Пенза: Приволжский Дом знаний, 2003. С. 147-149

15. Голубев А.В. Мимесис как механизм социальной мобилизации // Россия в глобальной мире: Труды Всероссийской научно-теоретической конференции. СПб.: Изд-во СПбГПУ, 2003. С.385-387

16. Голубев А.В. О новых подходах к изучению этнополитической сферы общества // Научный вестник Оренбургского государственного института менеджмента: Сборник статей научно-практической конференции «Россия как трансформирующееся общество: экономика, деловая культура, управление». М.: Высшая школа, 2003. С. 88-95

17. Голубев А.В. Социальные коммуникации: этнический аспект // Вопросы современной филологии и методики обучения языкам в школе и вузе: Сборник материалов II Всероссийской научно-практической конференции. Пенза: МНИЦ, 2003. С.27-28

18. Голубев А.В. Этническое как превращенная форма природного // Языковые и культурные контакты различных народов: Сборник материалов Всероссийской научно-методической конференции. Пенза: Пензенский государственный педагогический университете, 2003, С. 52-54

19. Голубев А.В. Этнический паритет и безопасность социума // современное состояние и перспективы развития экономики России: Сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции. Пенза: Приволжский Дом Знаний, 2003. С. 157-158

201 Голубев А.В. Прогнозирование процессов общественной реидентификации // Прогнозирование и программирование социально-экономических процессов: Сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции. Пенза: Приволжский Дом Знаний, 2003. С. 40- 42

21. Голубев А.В. Эпоха этно-культурного конфликта: нравственный контекст проблемы // Роль социальных, гигиенических и биологических факторов в становлении возрастных особенностей здоровья населения: Сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции. Пенза: Приволжский Дом Знаний, 2003. С. 59-61

22. Голубев А.В. Парадигмы осмысления межэтнической сферы // Вузовская наука - региону: Материалы Первой общероссийской научно-технической конференции. Вологда: Во ГТУ, 2003. С.675-677

23. Голубев А.В. Реформа образования и тенденции развития современной гуманитаристики // Основные направления повышения эффективности экономики, управления и качества подготовки специалистов: Сборник материалов Международной научно-практической конференции. Пенза: Приволжский Дом знаний, 2003. С.41-42

24. Голубев А.В. Этническое время в структуре социальной динамики // Философско-методологические проблемы науки и техники: Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 5. Самара: СамГАПС, 2003. С.23-27

25. Голубев А.В. Ценностные компоненты цивилизационного развития: вера, харизма, авторитет // Природноресурсный потенциал, экология и устойчивое развитие регионов России: Сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции. Пенза: ПГСХА, 2003. с. 183-185

Р - 52 1 5

26. Голубев А.В. Противопоставление «мы» - «они» в контексте межэтнических взаимодействий // Философия культуры: идеи и судьбы: Сборник статей и материалов III Международной научно-практической конференции. Самара: Администрация Самарской области, 2003. С. 15-19

Подписано в печать 01.03.04 Гарнитура Times New Roman. Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Печать оперативная. Усл.-печ. л. 2,25 Уч.-изд. л. 2,1. Тираж 100 экз. Заказ № 1071

Отпечатано УОП СамГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Голубев, Андрей Васильевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. Этнический паритет/диспаритет как предмет социально-философского анализа.

§ 1 .Своеобразие методологических средств современной гуманитаристики.

§2. Методология изучения межэтнических отношений: обзор подходов.

§3. Этно-политическое исследование и его основные принципы.

3.1. Принцип дополнительности.

3.2. Принцип детерминизма.

3.3. Принцип аксиологической рациональности.

3.4. Принцип историзма.

3.5. Принцип эвристической контекстуальности.

3.6. Принцип симметрии.

ГЛАВА II. Место идеографического подхода в осмыслении этничности.

§1. Культурологический смысл феномена полиэтничности.

§2. Базовая мифологема этнической идентичности: теократический фаворитизм.

§3. Альтернативный демарш Ницше и Гегеля.

3.1. Ф.Ницше и его генеалогия морали.

3.2. Позитивный характер христианской религии: позиция Гегеля.

ГЛАВА III. Номотетическая парадигма и ее эвристический потенциал в изучении этничности.

§1. Агрессия в межэтнических взаимодействиях.

§2. Понятие социального архетипа и его место в анализе этно-политической сферы.

§3. Поиски нетривиальных исследовательских методик: опыт Л.Н.Гумилева и А.Дж.Тойнби.

3.1. Социальный мимесис в структуре межэтнического взаимодействия.

3.2. Этническая идентичность и ее фазовая динамика.

3.3. Архаический этно-регрессивный синдром как динамический инвариант.

3.4. Проективный потенциал социального архетипа.

ГЛАВА IV. Архетипические компоненты идентичности в контексте общественной модернизации: о возможных альтернативах реидентификации российской цивилизации.

Введение диссертации2004 год, автореферат по философии, Голубев, Андрей Васильевич

Актуальность проблемы. В современных условиях как в России, так и за рубежом не вызывает никакого сомнения нарастающая актуальность выделения и изучения наиболее значимых факторов и причин нарушения паритета в межнациональных отношениях. В целом на это обстоятельство указывают многочисленные исследования всего огромного комплекса факторов, которые могут сыграть свою положительную роль в обеспечении подлинного равенства в межэтнических отношениях. Речь идет, прежде всего, об изучении этнических меньшинств, этнокультурной идентичности, этнического, или национального, самосознания, специфических параметров этнической картины мира, этнических предубеждений и стереотипов, феноменов агрессии и толерантности в этой сфере. При всем многообразии подходов и материалов, полученных в специальных областях научного знания по данной проблеме, важно учитывать, что сегодня категория этнического все более настойчиво вторгается и в сферу собственно философского дискурса -вопросы о природе человека и ключевых смыслах его существования.

Два взаимосвязанных явления «паритет» - «диспаритет» (от лат. «patitas» - равенство и «disparatas» - неравный, разделенный, обособленный) фиксируют онтологически непреложный факт существования единого мира, который тем не менее пребывает в расчлененном многообразии. С философских позиций социальная проблема этнического диспаритета носит весьма своеобразный характер. Эта специфика определяется сочетанием целого ряда таких признаков, как транзитивность, транспарентность, табуированность, конфликтогенность, и, наконец, - выраженное рассогласование институциональных и внеинституциональных составляющих в комплексе факторов, условий и причин этнического неравенства.

На признак транзитивности особо указывает то обстоятельство, что проблема диспаритета характеризуется устойчивой воспроизводимостью в социальном времени и пространстве. Это состояние может устойчиво сохраняться вне зависимости от социально-политических, экономических, географических и иных условий. Транспарентность неравенства в межэтнических отношениях проявляет себя в том, что более или менее резкие отличия представителей других этнических групп от людей «своих», «обычных», «наших» для каждого вполне наглядны и очевидны. Эти различия зачастую не требуют особых доказательств, как не требует доказательств и наличие проблем, связанных с этими отличиями. Табуированностъ этой темы явно указывает на действие в обществе особых механизмов запрета на открытое обсуждение вопросов, связанных с неравенством этнических групп.

В части, касающейся ситуации в российской науки, то A.A. Улунян так комментирует признак табуированности этнической проблематики: «Долгое время тема этнической психологии и особенно аспектов, касающихся взаимных представлений народов в их конфликтном проявлении, стереотипизации образов этнического сознания в новейший период истории, была нежелательной для российских иследователей. Вместе с тем, как выяснилось позже, на пути изучения стояли не только идеологические и цензурные преграды, но и серьезные опасения любого пишущего по данному вопросу ученого быть обвиненным в неуважении национальных традиций, примитивизации чьей-либо официальной или неофициальной точки зрения, а нередко и в открытом расизме»1.

Конфликтогенность именно этой проблемы резко выражена в сравнении с иными проявлениями противоречивости общественных "взаимодействий. Этот признак особо указывает на ярко выраженный дисбаланс институциональных и внеинституционалъных механизмов констатации, обоснования и возложения вины, действующих в межэтнических отношениях. Так, в рамках правового поля возложение вины и ответственности на весь народ обладает сомнительной

1 Улунян A.A. Балканские народы друг о друге: явные пристрастия и тайные чувства в конце XX века. // Общественные науки и современность. 1999. № 4. С. 78. законностью и морально осуждается. Тогда как в стихийном общественном сознании очень часто наблюдается перенос вины с отдельных представителей того или иного этноса на всю этническую группу. При этом если на уровне индивидуального сознания сосуществуют типологические варианты возложения вины, связанные с индивидуальными психологическими особенностями того или иного субъекта и определяющими на кого данным субъектом в случае постигшей его неудачи возлагается ответственность (на другого, себя самого или внешние обстоятельства), то на уровне общественного сознания устойчиво преобладает именно экстрапунитивная тенденция: в решении вопроса «кто виноват?» стихийное массовое сознание указывает, как правило, именно на этнически другого, чем на самого себя или объективные обстоятельства.

Итак, транспарентность и табуированность проблематики этнического диспаритета, его транзитивность и конфликтогенность, наряду с диспропорциональностью институциональных (в первую очередь, правовых) и внеинституциональных механизмов возложения вины, функционирующих в межэтнических отношениях, ставят проблему этнического диспаритета в особое положение и делают ее инвариантно актуальной в любом полиэтничном сообществе.

Отмеченная выше особая сложность социальной проблемы этнического паритета указывает на необходимость разработки специальных исследовательских процедур, развертывающихся в самых разных контекстах и в соответствии с различными концептуальными основаниями. Необходимо подчеркнуть, что социально-философская разработка проблемы этнического паритета в еще большей степени актуализируется в связи с той исторически уникальной ситуацией, в которой все более настойчиво проявляют себя признаки глобализации мирового исторического процесса, причем не только в плане экономическом, политическом или информационном, но и аксиологическом и смысложизненным (экзистенциальном). Это обстоятельство настоятельно диктует требование обеспечить подлинный диалог различных культур и субкультур. И этот процесс должен завершиться созданием эффективно работающих регулятивов как институционального, так и внеинституционального планов.

Актуальность этой проблематики обостряется в условиях продолжительного системного кризиса, в который оказалась погружена Россия, взбудораженная разнокачественными импульсами этнического самосознания, что, впрочем, не делает ее положение в чем-то исключительным, ибо всплеск национального самосознания - вообще примета последних десятилетий. Сама природа и формы проявления этих импульсов, разваливших Советский Союз, но пока еще не сумевших до конца "сработать" в России, даже на первый взгляд явно неоднородны. В этом ряду виден богатейший спектр, начиная от спровоцированных как извне, так и изнутри спекуляций на национальной почве и завершая отнюдь не фиктивными, но прочно заложенными в памяти народов иррационально-драматическими этнопсихологическими комплексами и травмами. Как правило, происхождение последних скрывается даже за пределами времени жизни ныне живущих поколений в более или менее далекой истории конфликтных межэтнических отношений. Вместе с тем, их источники усматриваются и в сравнительно недавней истории беспрецедентного двуединого давления универсального государства (СССР) и своего рода "вселенской церкви" (в виде, скажем, ортодоксальной идеологии марксизма).

Если в этой связи хотя бы предварительно обратиться к изучению баланса конструктивных и деструктивных импульсов современного общественного развития, то в качестве одной из самых действенных социальных угроз целостности современной России выступает так называемая правовая маргинализация населения. Одной из ее причин выступает снижение легитимности современной власти, вследствие отсутствия действительного обеспечения этнического паритета в нашей многонациональной стране.

Нам представляется, что игнорирование или замалчивание социальной значимости и постоянно индуцируемой актуальности проблематики этнического паритета сегодня совершенно недопустимо. Представляется ясным, что не в интересах России в целом, ни отдельных ее народов и этнических групп, ни самой государственной власти, а в равной степени также противостоящим друг другу властным элитам пытаться закрывать глаза на окрашенный подчас в кровавые тона этнический фон общественного развития. Более того, может оказаться, что именно факторы, представляющиеся, на первый взгляд, только фоновыми и малосущественными, приобретут (увы, ретроспективно!) статус весьма мощных детерминант общественной модернизации либо, напротив, долговременной стагнации социума.

Ясно, что от того, какие варианты теоретической разработки проблемы этнического паритета будут предложены обществу, во многом зависит будущее страны и будущее каждого из нас. При этом важно, чтобы результаты философского исследования источников этнического диспаритета получили свою адекватную научную интерпретацию как вне различных форм утопии, так и вне навязчивых форм идеологии. Именно здесь как никогда нужны независимые констатации реального положения дел, которые могут подготовить подлинно конструктивный вариант ответа на вызов времени.

Постановка проблемы. Бросая общий взгляд на антропосферу Земли легко увидеть ее динамическую мозаичностъ, трансформирующуюся в историческом времени и находящуюся во взаимодействии с многообразием ландшафтов нашей планеты. По аналогии с биосферой эту мозаичную целостность Л.Н. Гумилев назвал этносферой Земли. Мозаика этнического расселения на планете отнюдь не совпадает с границами отдельных государств. Другим проявлением несовпадения этнической и политической карт мира является полиэтничность весьма значительного числа ныне существующих и ранее сосуществовавших государственных образований.

Полиэтничность, которая проявляет себя на различных уровнях описания антропосферы, позволяет характеризовать последнюю как существенно диспаратный социум. Полиэтничность в сочетании с этническим диспаритетом сама по себе создает массу вторичных проблем социального характера. В большинстве случаев источником этих проблем является динамическая интерференция отдельных составляющих социального действия, направленных на разрушение этнического равновесия и утверждения диспаритета, с одной стороны, либо, напротив, - попытки утверждения паритета в ущерб интересам отдельных корпоративных групп, сознательно эксплуатирующих ценности национального самосознания и этничности.

Мало кого сейчас удивит констатация, что этнический паритет является состоянием временным и хрупким, несмотря на постоянное стремление полиэтничного сообщества включить в действие институциональные механизмы поддержания его устойчивости и стабильности. Однако этнический паритет зачастую даже не успевает надежно институциализироваться, быстро нарушается и переходит в диспаритет, что вновь и вновь возвращает межэтнические отношения в зону острого социального конфликта.

Более того, даже при достижении достаточно высокой степени институциализации механизмов поддержания этнического паритета наблюдается быстрое выхолащивание ранее выстроенных институтов, утрата их стабилизирующей функции, перераспределение баланса институционального и внеинституционального контроля межэтнических отношений в пользу сугубо внеинституциональных механизмов, а затем -более или менее явный возврат к фактическому диспаритету.

Проблема адекватного понимания этнического паритета является частным случаем одной из глобальных проблем мирового сообщества -проблемы межэтнических отношений, которая сегодня входит в «горячую десятку» актуальнейших задач, занимающих действующих политиков, экспертов, ученых, представителей общественных организаций. В литературе отмечается, что «многообразие прочтений аспектов межэтнических отношений является не столько результатом научной несогласованности или конфликта мнений, сколько проявлением многомерного [курсив наш - А.Г.] характера самой структуры процессов межэтнической коммуникации»2.

Те или иные аспекты этой многогранной проблемы обсуждались в обществоведческой литературе неоднократно и самыми разными авторами как отечествеными, так и зарубежными. Среди них можно особо отметить работы Х.Арендт, М. Бубера, Дж. Вико, Г.-В.-Ф. Гегеля, И.Г.Гердера, Ж.Гобино, JI. Моргана, Ф.Ницше, Г. Тарда, А. Дж. Тойнби, Э. Эриксона, К. Ясперса. Нельзя обойти стороной и труды по этой проблематике отечественных мыслителей Н. А. Бердяева, JI.H. Гумилева, Н.Я. Данилевского, Ф.М. Достоевского, К.Н. Леонтьева, П.А. Сорокина, B.C. Соловьева. Среди современных исследователей намеченной проблемы следовало бы выделить труды И.Л. Андреева, О.Ю. Артемова, A.C. Ахиезера, Э. Геллнера, В.В. Ильина, В.И. Козлова, C.B. Лурье, A.C. Панарина, В.М. Розина, Н.Г. Скворцова, В.А. Тишкова, A.A. Улуняна, А.Я. Флиера, В.И. Фрейдзона, Я.Г. Шемякина, А.Л. Янова, E.H. Ярковой.

С философских позиций теоретическая проблема этнического паритета (диспаритета) носит явно нетривиальный характер, поскольку очевидным образом вряд ли может быть с порога «решена» в том же ключе и по тому же сценарию, что и, скажем, проблема обеспечения прав и свобод отдельных индивидов, граждан, «безотносительно к полу, расе или вероисповеданию», в духе идей теоретика демократии де Токвиля или как это было заявлено в «Декларации прав и свобод личности».

История человечества убедительно показывает, что в полиэтничных сообществах проблема паритета отдельных этнических групп никогда не сводилась и, по-видимому, не может быть сведена к необходимости простой политической декларации равенства гражданских и иных прав субъектов права,

2 Яркова E.H. Русские в Киргизии: социокультурная динамика межэтнических отношений. // Общественные науки и современность. 1999. № 5. С. 105. и даже если в качестве такого субъекта понимается некий коллективный представитель. Имеется масса примеров, когда даже фактическое ограничение прав отдельных этнических групп не вредило целостности и стабильности полиэтничного сообщества. И, напротив, имеются примеры противоположного характера, когда снятие тех или иных ограничений приводило не к укреплению, а распаду целостного сообщества.

Конечно, из этого отнюдь не следует, что тотальное ограничение в правах, типичное для авторитарных режимов, допустимо и должно быть средством обеспечения общественной стабильности. Но само по себе решение проблемы этнического паритета в рамках узко юридической рациональности, особенно, если имеется в виду рациональность позитивного права противопоставляющего себя праву естественному, может оказаться и зачастую оказывается только социальной фикцией.

В этой связи следует отметить, что один из самых авторитетных в современной западной политической науке авторов Адам Пшеворский, обратив внимание на связь структуры социального конфликта с характером динамики перехода от авторитаризма к демократическим институтам, счел возможным выделить в качестве одного из пяти типовых исходов политической модернизации один априори тупиковый вариант, поскольку именно он по своим начальным условиям связан с проблематикой обеспечения именно этнического паритета. Названный выше автор пишет, что «конфликты, касающиеся политической роли религии, расы или языка, меньше всего [курсив наш - А.Г.] поддаются разрешению с помощью институтов», в связи с чем, «не один демократический институт не может утвердиться, и политические силы начинают бороться за новую диктатуру»3. Как видим, в теоретическом плане проблема этнического паритета находится в непосредственной связи с

3 Пшеворский А. Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и Латинской Америке. М.: РОССПЭН. 1999. С. 92. проблемой общественной модернизации, что для российского общества весьма актуально.

Логично задаться вопросом: почему собственно институциональные механизмы, вырабатывающиеся обществом с таким большим трудом дают сбои именно в тех пластах социокультурной реальности, которые имеют непосредственное отношение к проблематике этнического? Именно это обстоятельство, с нашей точки зрения, должно стать основным вопросом не только сугубо философского изучения, но предполагает привлечение и систематическое переосмысление данных целого ряда специальных наук — социальной психологии, культурологии, социолингвистики и т.д. В целом многоаспектный и междисциплинарный характер проблемы этнического диспаритета сегодня ни у кого не вызывает сомнений. При внимательном рассмотрении ту или иную интерпретации этой проблемы мы можем обнаружить в самых различных смысловых и понятийных контекстах. В их числе можно назвать такие контексты (и соответствующие им научные дисциплины) как социально-психологический, социолингвистический, правовой, культурологический, этический, собственно философский, социологический, историософский, этнополитический и даже мистико-эзотерический. Заметим, что этот список, конечно же, не полон и может быть при желании значительно расширен.

В настоящем исследовании проблема этнического йаритета раскрывается в веере следующих взаимно связанных друг с другом установочных вопросов. Прежде всего, важно выяснить, каковы те основные факторы, которые приводят к демонстративному бессилию и хрупкости собственно институциональных механизмов обеспечения этнического паритета. Связаны ли они с самим характером проблемы или носят, скорее, неспецифический характер? Сегодня не совсем ясно, сводится ли социальная проблема обеспечения межэтнического паритета лишь к формам социокультурной легитимации и устойчивой институциализации механизмов так называемой неконфронтационной солидарности». Нам представляется, что возможные варианты решения этой проблемы не находятся лишь только в сфере действия институциональных механизмов социального контроля.

С учетом этих предположений важно разобраться, следует ли искать некие универсальные рецепты и технологии построения сугубо институциональных проектов, направленных на устранение этнического диспаритета. Можно ли аргументированно доказать, что они на самом деле могут быть выстроены и, соответственно, эффективно функционировать? Не исключено, что сама по себе исходная установка на идею универсализма порочна и неизбежно заводит в тупик.

В философском плане не совсем очевидно и следущее: при наличии целого спектра объективных этнических различий внутри любого полиэтничного сообщества, то есть в условиях наличия фактического диспаритета, который может быть зафиксирован в результате сопоставлений по огромному множеству признаков, мыслимо ли равенство конкретных этнических групп только лишь как декларированное юридически равенство прав и возможностей, или же существуют и иные возможности целеполагания, обеспечения и констатации подлинного (нефиктивного) равенства?

Особый аспект разработки данной проблемы . связан с вопросом: трансформируются ли закономерным образом известные культурные различия (различия, например, традиций и т.п.) непосредственно в этнополитический диспаритет (различия политического статуса) и каковы закономерности такой трансформации? В более конкретном выражении этот общий вопрос может быть сформулирован несколько иначе: связаны ли тенденции распространения в сообществе этнического диспаритета непосредственно с характером этнической картины мира и насколько значимо ее влияние в процессах межпоколенной трансляции социального опыта?

Кроме того, небезынтересно выяснить, насколько в конкретном полиэтничном сообществе механизм поддержания баланса власти (на индивидуальном и групповом уровне) может быть принят в качестве основного механизма поддержания паритета в условиях существенного различия этнической картины мира партнеров по межэтническому взаимодействию.

На уровне философского понимания в настоящей работе особо выделяются установочные вопросы следующего характера. Является ли этнический паритет только лишь утопическим идеалом, достижение которого в принципе невозможно? Может ли этнический паритет быть контрпродуктивным и, если да, то при каких условиях эта контрпродуктивность возможна? Должен ли этнический паритет считаться абсолютной «общечеловеческой ценностью»? Может ли его противоположность, а именно, этнический диспаритет, нести в себе какие-то адаптивные функции, выступать в качестве приоритетной социальной ценности? Какие формы этнической идентичности коррелируют с нарастанием диспаритета? Всегда ли национализм представляет собой попытку и форму утверждения этнического диспаритета? Существуют ли механизмы стабилизации диспаритета в такой форме, которая исключает нарастание межэтнической напряженности? И наконец: возможно ли, и при каких условиях, появление ложной идентичности и, соответственно, - ложного паритета?

Выделяя процессуальный аспект рассмотрения проблемы, целесообразно было бы проанализировать и следующие вопросы: можно ли говорить о закономерном характере взаимной смены состояний паритета и диспаритета? Существует ли некая фазовая динамика перехода от диспаритета к паритету и если да, то каковы содержательные характеристики отдельных фаз? Если этнический диспаритет и паритет связаны во времени циклически, являет ли временная динамика смены диспаритета паритетом и паритета диспаритетом пример навязанного социального ритма? Или же никакой вынужденной цикличности здесь не нужно предполагать, а следует говорить только о стохастических временных рядах состояний?

Наконец, в завершение следует ответить на главный вопрос, - при всей очевидной междисциплинарности поставленной выше исследовательской задачи, - где, собственно, следует искать ее исходную «клеточку»! Этот вопрос очевидным образом связан с методологическими основаниями, которые, вообще говоря, в каждом конкретном изучаемом случае по своему характеру могут быть теми или иными. Следовательно, в ходе содержательной разработки поставленной проблемы естественным образом встает задача выбора адекватной методологии исследования.

Цель исследования. Полагая в качестве зависимой переменной динамику состояний паритета и диспаритета в полиэтничных сообществах, настоящее исследование имеет своей целью:

1) выделение на теоретическом уровне анализа наиболее значимых независимых переменных (факторов, причин и условий), влияние которых на указанную динамику носит инвариантный и определяющий характер;

2) выявление и описание характера соответствующих факторов, причин и условий нарастания этнического неравенства в полиэтничных социальных системах;

3) обоснование возможных принципов упорядочения указанного гипотетического множества факторов, причин и условий."

Задачи исследования. В соответствии с обозначенной выше целью исследования в перечень основных задач его входят:

1) междисциплинарный анализ широкой базы данных, полученных в эмпирических и теоретических исследованиях гуманитарного плана;

2) выделение тех векторов анализа, которые имеют отношение к проблематике этнического паритета и диспаритета;

3) экспликация в рамках исследования базовых принципов, теоретических положений и ценностей, определяющих ход исследования проблемы;

4) рефлексивное обобщение полученных в исследовании данных с целью разработки принципов построения адекватной методологической процедуры, направленной на получение выводов теоретического характера, касающихся как самой природы, так характера и степени влияния социокультурных детерминант на этнический паритет и диспаритет;

5) применение полученных теоретических выводов к анализу современной ситуации в России в связи с ее полиэтничностью, пролонгированным кризисом идентичности, в еще большей степени обострившимся в процессе столкновения цивилизаций и глобализации культурного, экономического и информационного пространства.

Объект исследования. В качестве объекта исследования выделен особый класс межэтнических отношений, которые возникают при условии опосредованного или непосредственного межэтнического контакта и поддерживаются в зоне латентного или открытого социального конфликта.

Предмет исследования. В качестве основного предмета исследования, направленного на изучение спектра социокультурных факторов и условий, способных приобретать статус позитивных либо негативных детерминант этнического паритета (диспаритета), выступают ключевые архетипические факторы конструкции, деконструкции и реконструкции социальных институтов, с функционированием которых в полиэтничном сообществе связана смена состояний паритета и диспаритета. В качестве сопутствующих факторов нарастания диспаритета затрагиваются такие как: толерантность в межэтнических отношениях, обстоятельства формирования предубеждений, напряженности и взаимной агрессии, этноцентризм, трайбализм и этничность, этническая (этнокультурная) идентичность и ее фазовая динамика, закономерности процесса трансформации личностной идентичности в глобальные институциональные изменения.

В методологическом плане предметом настоящего исследования выступают также концептуальные основания описания и анализа идентичности, обоснование роли выделяемых форм этнической идентичности в качестве независимой переменной в детерминации динамики состояний паритета и диспаритета как зависимой переменной.

Логика и основные методологические принципы исследования. При описании логики проведенного исследования мы исходим из положения, согласно которому в гуманитарной сфере как избранный исследователем путь движения, так и сам результат в научном плане представляют собой равную ценность. Особенностью любого гуманитарного исследования является его рефлексивный характер. Сложность исследовательской позиции гуманитария заключается в том, что эта рефлексивность должна обеспечиваться, с одной стороны, процессуально, а с другой, - она должна адекватно отражаться в итоговых данных. Представляется ясным, что, любая принятая последовательность изложения результатов исследования может лишь только отчасти воспроизвести логику проведенного анализа. Более того, логика исследования, как особым образом организованного процесса, не совпадает и не может совпадать с логикой изложения его результатов.

Для преодоления этой трудности в работе использована сложная «кольцевая» и многослойная структура изложения, применение которой обосновывается посредством отнесения к одному из важнейших методологических регулятивов исследования - принципе эвристической контекстуалъности. Он позволяет одновременно актуализировать и держать в поле внимания (как в ходе собственно исследования, так и в ходе изложении его результатов) целый набор более или менее релевантных разрабатываемой проблеме контекстов и, соответственно, фактов и феноменов, значение которых для экспликации проблемы раскрывается именно с учетом этого многообразия.

В работе сознательно используется такой исследовательский прием, который предполагает не последовательное развертывание иерархически построенной теоретической системы из некоторых аксиоматически базовых оснований, но неоднократное возвращение в новых контекстах к ранее освещавшимся теоретическим результатам, использованным терминам и оценкам. В диссертации предпринята попытка задействовать широкий репертуар сугубо научно-исследовательских и в то же время стилевых приемов, могущих работать на основную задачу. Среди привлеченных для этих целей средств могут быть названы такие как обращение к идее дополнительности, вариация контекста, обращение к идее симметрии, отнесение к ценности, описательные и объяснительные процедуры, анализ и рефлексия, ассоциативные ряды и метафоры, провокативные умолчания, многоадресные ссылки внутреннего и внешнего характера.

Подчеркнем, что критическое отношение к идее иерархии является характерной особенностью общей логики проведенного исследования. Квалификация роли этой идеи в эпистемологии как своеобразного «парадигмалъного заблуждения» сочетается в диссертации с поликонтекстуальным изучением и содержательным анализом ее социокультурных эффектов и последствий.

Последовательное проведение в работе впервые сформулированного принципа эвристической контекстуалъности обосновывается указанием на поликонтекстуальность как фундаментальную характеристику культуры, отражающуюся и в поликонтекстуальности продуцируемых, в частности в науке, текстов. Иными словами, текст интерпретируется как модель культуры. Соответственно этому, конструирование текста осуществляется как создание не moho-, а принципиальным образом поликонтекстуального целого.

Применение принципа эвристической контекстуалъности обосновано также тем обстоятельством, что в работе он представлен как результат рефлексивной конвертации другого методологического принципа, принятого в ходе исследования в качестве, если можно так выразиться, «заглавного» принципа. Речь идет о принципе дополнительности, методологическое значение которого в данной работе также подробно освещено. Сфера авторского приложения принципа дополнительности в настоящем исследовании отнюдь не исчерпывается только предметной областью анализа. Отношения дополнительности выстраиваются также в методологическом плане. Так, если одно из функциональных предназначений принципа эвристической констекстуальности в работе - актуализировать в исследовательском плане неоднородные фактуальные поля, а также поля смыслов и значений, то главным средством экспликации отношений общности, подобия, тождества в этих полях служит использование дополнительного методического приема, в нашем случае - принципа симметрии.

Совместное применение взаимно дополняющих друг друга методологических принципов (принципа эвристической контекстуальности и принципа симметрии) отражено также в итоговой форме изложения результатов исследования. Центральная по своему значению и насыщенности оригинальными научными результатами, полученными в ходе исследования, глава 3, реализующая, по преимуществу, номотетический метод исследования, имеет в качестве своего сквозного организующего приема именно принцип симметрии. В то же время принцип эвристической контекстуальности обеспечивает большей частью обслуживание своего рода подготовительных процедур (реализованных в работе в стиле идеографического метода исследования), которые проведены в предшествующей главе 2.

Впрочем, взаимная дополнительность этих двух принципов проявляет себя уже на стадии их выбора и обоснования. Так, принцип эвристической контекстуальности, полученный как результат конвертации принципа дополнительности, одновременно находит свое обоснование в работе посредством указания на понятие трансляции как проявление рефлексивной симметрии (в том преимущественно смысле, который придает ей М.А. Розов).

Два других методологических принципа {принцип историзма и принцип аксиологической рациональности) также характеризуются взаимной дополнительностью. Выделение принципа аксиологической рациональности вслед за принципом историзма для гуманитария оправдано тем обстоятельством, что развитие во времени может быть описано как специфическая форма движения материи. Существенной особенностью такой формы движения является изменение онтологического статуса системы ценностей, под определяющим влиянием которой находится данная социальная общность. В начальных фазах ценности представлены в качестве общественного идеала, а на завершающих этапах - уже включены в структуру вновь сформированных социальных институтов.

Наконец, принцип детерминизма, также включенный в работе в перечень руководящих принципов, сам по себе заряжен дополнительностью. В гуманитарных исследованиях он непосредственно связан с установкой на раскрытие двух взаимно комлиментарных друг другу «диполей» детерминации. Один из этих «диполей» может быть обозначен кратко как «диполь каузальности (причинности)». Другой - как «диполь смысла».

Таким образом, логика проведенного исследования подчинена зафиксированной в работе интенции гуманитарного познания к междисциплинарным синтезам, фокусирую щимся в русле важнейших социальных проблем современности. В связи с этим обстоятельством для работы в целом характерно стремление к соотнесению позиций, установка на многоаспектный и поликонтекстуальный компаративизм. Так, межэтнические отношения в ходе исследования рассматриваются под разными углами зрения. Анализ проводится с использованием целенаправленного изменения точки зрения наблюдателя. Практикуется обращение к различным, иногда противоречащим и отрицающим друг друга позициям.

Вместе с тем логика проведенного исследования определяется не только указанными выше методологическими принципами, но и некоторыми содержательными моментами. Речь идет в данном случае о движении в предметном междисциплинарном поле на стыках ряда концепций (теорий) разного уровня обобщенности, некоторые из которых могут быть охарактеризованы в качестве базовых концепций. В их числе, прежде всего, должны быть выделены теория этногенеза JI.H. Гумилева и концепция А. Дж. Тойнби. В первой теории раскрываются некоторые закономерности этнической динамики на уровне осмысления этноса как специфической формы социальной организации. Вторая обращена к специфическим формам социальной организации более общего характера. Сопоставление указанных двух концепций в работе дало импульс к движению исследовательской мысли на более высокий уровень обобщенности анализа. Речь идет о концепции социального архетипа, заявленной, в частности, Ю.М. Плюсниным. Таким образом, наряду с концепцией этногенеза и концепцией роста и развития цивилизаций в качестве одного из важных базовых положений может быть охарактеризована концепция социального архетипа.

Кроме того, в ходе исследования сыграли свою заметную роль такие теоретические системы как философская концепция мифа А.Ф. Лосева, концепция генеалогии морали Ф.Ницше, концепция личной и групповой идентичности Э. Эриксона, философская концепция идентичности М. Бубера, рефлексивно-герменевтическая концепция коммуникации Х.-Г. Гадамера, а также социокультурная концепция циклов мировой истории A.C. Панарина.

Научная новизна полученных результатов исследования. 1) Оценена методологическая достоверность принципа симметрии в его приложении к изучению структур и процессов, традиционно относимых к гуманитарной сфере. Впервые систематически реализован симметрийный подход как вариант системного исследования социума и, в частности, изучения природы этнических общностей.

2) В указанной выше парадигме в качестве базового позиционировано понятие социального архетипа. Это позволило аргументированно расширить перечень архетипических инвариантов социальной системы, в который наряду с территориальностью, репродуктивной группой (семьей), альянсоподдерживающим поведением и асимметрией социальных взаимодействий (иерархией), традиционно рассматриваемых в научной литературе в качестве инвариантных компонент любой социальной системы по результатам проведенного анализа дополнительно включены: а) групповая (коллективная) идентичность, интерпретируемая в работе как особый субъективный смыслообразующий и интегрирующий фактор, имеющий многослойную структуру, упорядоченную по степени архаичности различных своих формообразований; б) социальный мимесис, связанный с устойчивой структурой дифференцированных ролей и функций, а также специфических взаимодействий по типу «лидер-ведомый», которые воспроизводятся между творческим меньшинством и конформным большинством, усваивающим через механизм социального подражания ценностные и смысловые элементы символического универсума.

3) Наряду со структурными инвариантами социального архетипа дополнительно выделен и подробно описан его динамический инвариант -архаический этнорегрессивный синдром. Сформулирован принцип закономерной возвратной динамической регрессии социальной системы к архетипическим формам и процессам. Установлено, что эти процессы разворачиваются, по преимуществу, | в условиях кризисной динамики социальной организации, что имеет важное прогностическое значение, позволяя последовательно описать и объяснить сущность значительного числа социокультурных феноменов, наблюдаемых, в частности, в области межэтнических отношений.

4) Мобилизация эвристического потенциала методологического принципа симметрии, с одной стороны, и принципа дополнительности, с другой, позволила по результатам анализа признаков комплиментарное™ и признаков потенциала взаимной экспликации концепций этногенеза Л.Н. Гумилева и концепции роста и развития цивилизаций А. Дж. Тойнби провести собственную интерпретацию известных типологических комплексов А.Тойнби (архаизм, футуризм, отрешение и преображение) как возможных форм этнической идентичности, артикулируемых в переходном социуме.

5) Сформулированы представления о проекции архитектоники социального архетипа в идентичность. В связи с чем, в частности, показано, что социальный архетип, выступая в качестве детерминанты любой социальной структуры, причем детерминанты очень высокого уровня обобщенности, может структурировать качественный состав и содержание значительного числа кросс-идеологических семиотических систем. В качестве примеров таких систем, испытывающих последствия проекции социального архетипа в идентичность, могут служить известные системы религиозных воззрений (иудаизм, христианство), а также ряд политических учений (марксизм, западный либерализм). По итогам анализа установлено, что в качестве антиномичных по своей природе характеристик этих учений процесс проекции архитектоники социального архетипа в идентичность может задавать такие их параметры как воля к власти, консервативный потенциал и позитивность.

6) Показано, что оценка перспектив глобализации, а также экспликация возможных ее механизмов в значительной степени связана с типом принимаемой историко-философской метаконцепции (которая, в свою очередь, может иметь те или иные этнокультурные корни), а также теми концептульными основами, которые выступают базовыми в трактовке таких сопряженных понятий как социум и социогенез, этнос и этногенез, цивилизация и законы ее развития. Установлено, что разворачивающиеся ныне процессы глобализации могут существенным образом зависеть от характера идентичности, присущей тем или иным субъектам, действующим в современном геополитическом пространстве. При этом определяющей характеристикой идентичности того или иного коллективного субъекта социального действия оказывается ее принадлежность либо к классу паритет-идентичностей, либо к классу диспаритет-идентичностей.

7) Благодаря обстоятельному идеографическому описанию и анализу феномена теократического этнофаворитизма, рассмотренного на модели социокультурной матрицы иудаизма, а также реализации дополнительного к идеографическому номотетического подхода с анализом выделенного набора наиболее универсальных инвариант социального архетипа, проецирующихся в результативную идентичность той или иной этнической общности, на основе компаративного подхода выделены и описаны некоторые ключевые характеристики русской (российской) идентичности. В работе показана ее антиномичная природа, в частности, расщепление, социокультурной и этнической идентичности под влиянием исторически сложившихся отношений между правящими элитами и подданными (русского, российского, советского) государства.

Положения, выносимые на защиту. С учетом характера зависимой переменной, выделенной в качестве таковой на этапе постановки проблемы, а также сформулированных выше целей и задач исследования, в качестве положений выносимых на защиту выдвигаются следующие тезисы.

1) В качестве ведущих детерминирующих факторов усиления этнического диспаритета в любом полиэтничном сообществе выступает стохастически взаимосвязанная совокупность факторов и явлений, между которыми, в свою очередь, могут устанавливаться как отношения причины и следствия, так и отношения взаимной обусловленности. Причем в некоторых случаях с принципиально нелинейными формами взаимной сопряженности и вероятностным характером взаимосвязи. В число наиболее значимых факторов, претендующих на статус детерминант этнического диспаритета, согласно полученным в исследовании результатам, включены: наличие кризисной динамики сообщества, которая может проявлять себя как внутри этнической группы, так и в ее ближайшем социальном окружении; характер идентичности этнической группы как самой по себе, так и в сочетании с характером идентичности иных этнических образований, с которыми данная структура находится в непосредственном или опосредованном контакте; возвратная архаическая регрессия, закономерным образом возникающая в пределах этнической группы на первых фазах кризисной этнической динамики; реактивная деинституциализация и адаптивная реинституциализация определенных зон и форм социальных взаимодействий в пределах этноса, которая затрагивает также и зону взаимодействий данного этноса со своими соседями по полиэтничному сообществу. Перечисленные факторы могут выступать также в роли прогнозных критериев усиления этнического диспаритета и, соответственно, критериев нарастания сложности задачи социального инжениринга по обеспечению этнического паритета.

2) Устойчивость социальных институтов и действенность включенных в их структуру ценностно-нормативных комплексов, функционирование которых было первоначально направлено на поддержание неконкурентной толерантности в полиэтничном сообществе, резко снижается в определенных фазах кризисного развития, что коррелирует с динамикой форм групповой идентичности.

3) Разрешение кризиса идентичности, возникающего в ситуации вызова, или процесс реидентификации в пределах этноса, и, соответственно, суперэтноса, корректно может быть описан только как фазовый процесс смены доминирующих форм идентичности, качественно отличающихся друг от друга по определенному критерию состояний этнического диспаритета в межэтнических отношениях. При оценке вероятности нарастания этнического диспаритета важно учитывать, во-первых, возможность проявления и распространения в пределах конкретного этноса таких форм групповой идентичности, которые условно могут быть отнесены к одному из двух классов: классу паритет-идентичностей и классу диспаритет-идентичностей; а вовторых, - принципиально фазовый характер процесса реидентификации. На различных этапах кризисной динамики этноса до окончательного и полного завершения процесса реидентификации баланс различных форм паритет-идентичностей и диспаритет-идентичностей может существенным образом меняться.

4) На уровне феноменологического описания межэтнических отношений можно констатировать долговременную приверженность некоторых этнических групп формам диспаритет-идентичности, с другой стороны, имеются данные о преобладании форм паритет-идентичности, характерных для других этнических групп. Вместе с тем на сегодня нет убедительных научных оснований для констатаций примордиалистского толка о «врожденной» предрасположенности того или иного этноса к формам идентичности, связанным с тенденциями к диспаритету или, напротив, паритету. Межпоколенная пролонгация соответствующих форм групповой идентичности может быть эксплицирована с привлечением социально-конструктивистской парадигмы и, скорее всего, связана с характером социоэтнокультурных матриц, влияние которых в некоторых случаях может распространяться и за пределы конкретного этноса, формируя гибридные культуры и, соответственно, гибридные формы идентичности.

5) Результаты настоящего исследования свидетельствуют, что примордиалистская исследовательская установка в изучении межэтнических отношений и, соответственно, разработки проблемы этнического паритета (диспаритета), не может быть с порога отвергнута как неадекватная самому характеру предмета. В работе проведено разделение большой совокупности содержательных характеристик групповой идентичности на два больших класса, а именно: ядерных и периферийных характеристик идентичности. Установлено, что состав первого класса характеристик идентичности теснейшим образом связан со структурой социального архетипа, представление о котором последовательно разрабатывается в настоящем исследовании с опорой, прежде всего, на два ведущих для данного исследования методологических принципа (принцип дополнительности и принцип симметрии), а также с привлечением эвристического потенциала данных этологии. Архитектоника социального архетипа закономерным образом «проецируется» в групповую идентичность, формируя в ее ядерной зоне два основных радикала идентичности: семантический и энергетический. Семантический радикал идентичности благодаря своему происхождению является изоморфным для различных культур и этнических групп. Его наличие задает в межэтнических отношениях возможность преодоления этноцентризма и достижение паритета. Энергетический потенциал групповой идентичности также связан с социальным архетипом и выражается, прежде всего, в тенденции к агрессии.

6) Раскрытие функциональной роли семантического и энергетического радикалов идентичности в детерминации состояний этнического диспаритета должно учитывать существенно нелинейный характер их взаимодействия. При прочих равных условиях этнический диспаритет, по-видимому, может возникать при очень низких либо очень высоких уровнях агрессии, которые проявляются в межэтнических взаимодействиях. Паритет же более вероятен при некотором среднем уровне выраженности энергетического потенциала в групповой идентичности этноса.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Сегодня как никогда важно подчеркнуть, %то понятие «цивилизация» имеет не только эпистемологическую, но и аксиологическую функцию. В этой связи необходимо учитывать, что в контексте проблем глобализации тот выбор из целого веера возможных вариантов реидентификации, который может совершиться в рамках российской цивилизации, не может быть ничем иным, как выбором из набора неких универсальных форм самосознания, воплощенных в общественных институтах. Так, И.Н. Ионов, в этой связи пишет: «Становится ясно, что Россия движется сейчас к точке цивилизационного самоопределения, в которой могут «сработать» как интеграционные, объединяющие, так и изолирующие, разъединяющие ценности, мифы и картины истории. Происходит актуализация альтернативных проектов цивилизационного статуса России»4.

В настоящей работе показано, как из основных положений концепции мультицивилизационного строения мира Дж. Тойнби следует ряд чрезвычайно важных выводов, которые не могут быть проигнорированы в поисках адекватного ответа пути развития. В частности, введенное в эходе анализа понятие диспаритет-идентичности дает возможность сформулировать адекватный критерий социальной значимости содержания весьма значительного числа кросс-идеологических семиотических систем. Указанный критерий работает не только ретроспективно, но обладает, по-видимому, прогностической ценностью. Его, к примеру, можно использовать для оценки перспектив разрешения кризиса идентичности на всем постсоветском пространстве.

Как бы это не выглядело парадоксальным, но из концепции А.Тойнби следует, что те реальные альтернативы, перед которыми стоит сегодня Россия, призванная задать новую форму цивилизационной идентичности, тем не менее, заранее уже известны как исторические формы не раз уже апробированные в истории человечества. Концепция этого мыслителя позволяет также утверждать, что среди возможных форм идентичности есть такие, которые априори и закономерным образом приводят к обращению вспять времени исторического субъекта. Вместе с тем имеются и такие, которые могут сохранить вектор времени, направленным в будущее.

Теоретическая разработка представлений о социальном архетипе, предпринятая в работе, и доказательство тезиса о проекции архитектоники социального архетипа в идентичность позволяют увидеть, как и каким образом

4 Ионов И.Н. Парадоксы российской цивилизации (По следам одной научной дискуссии). //Общественные науки и современность. 1999. № 5. С. 119. может происходить разрешение тотального кризиса идентичности в пределах российской цивилизации. В частности, в анализе процесса реидентификации нельзя пренебрегать той ролью, которую по своему положению социального инварианта призван в нем сыграть механизм социального мимесиса. Правильное понимание этого процесса предполагает также учет его фазовой динамики.

Полученные в настоящем исследовании результаты отвергают чрезвычайно распространенный стереотип понимания общественного движения «из архаики - в модерн» как неадекватный реальности. В работе показано, что возврат к архаическому сознанию и архаической идентичности, в частности, на уровне этноса закономерным образом встроены в этническую динамику (и, следовательно, в динамику межэтнических "и производных от них иных общественных отношений) в качестве необходимой фазы процесса реидентификации этноса. Если общественная модернизация трактуется как деархаизация, совершающаяся раз и навсегда, это означает только одно: отрицание того, что в будущем вновь и вновь будут повторяться вызовы, требующие адекватного ответа.

Комплексный анализ концепции А. Дж. Тойнби и теории этногенеза Л.Н. Гумилева приводит также к выводу, что описанные английским ученым формы идентичности существенным образом отличаются по признаку сопряженности от процессов социального программирования различных форм этнического диспаритета. По крайней мере, некоторые из этих форм идентичности, напротив, могут повышать вероятность паритета. Для России, которая вполне справедливо сегодня рассматривается как суперэтнос, выбор альтернативы цивилизационного самоопределения по критерию «паритет-диспаритет» может оказаться критическим.

Имея в виду неизбежность коммуникации российской и других цивилизаций, сегодня представленных на нашей планете, коммуникации как в геополитическом, так и экзистенционально-смысловом пространствах важно четко осознавать, какова природа идентичности наших партнеров по взаимодействию, каковы ее исторические и культурные корни, насколько в структуру иного общественного сознания встроена тенденция к открытому или, напротив, скрытому доминированию. Правильное понимание природы идентичности партнера абсолютно необходимо во избежание вырождения диалога идентичностей в односторонний монолог.

Апробация работы. Результаты исследования докладывались на ежегодной итоговой научной конференции Самарского государственного университета (1999-2003 гг.), Всероссийской научно-практической конференции «Изменяющаяся Россия: проблемы безопасности и пограничной политики» (Челябинск, апрель 2001, ЮУГУ), Международном научно-практическом семинаре «Межэтническая коммуникация в современном социокультурном пространстве» (Нижний Новгород, май 2001, НГЛУ), Международной научной конференции «Основания XXI века: Философия, культура и нравственность на рубеже тысячелетий» (Уфа, май - июнь 2001, БГУ), II Международной научно-практической конференции «Самарский край в контексте мировой культуры». «Самарская ассамблея - 2002». (Самара, 11-14 июня 2002 г.), Межрегиональной научно-практической конференции «Актуальные проблемы этнической и религиозной толерантности народов Поволжья». (Самара, 17-18 октября 2002. Администрация Самарской области, СГПУ, Самарский историко-краеведческий музей), 60-я юбилейной региональной научно-технической конференции по итогам НИР СамГАСА (Самара, январь 2003 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы развития современного российского общества» (Пенза, март 2003 г.), Международной научно-практической конференции «XXI век: Россия и Запад в поисках духовности». (Пенза, 9-11 апреля 2003 г.), Межрегиональной конференции «Россия как трансформирующееся общество: экономика, деловая культура, управление». (Оренбург, 11-13 марта 2003 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Интеллектуальная подготовка инновационных процессов» (Пенза, 17-18 апреля 2003 г.), Всероссийской научно-теоретической конференции «Россия в глобальном мире». (Санкт-Петербург, Санкт-Петербургский политехнический университет, 13-15 мая 2003 г.), III Международной научно-практической конференции «Самарский край в контексте мировой культуры». «Самарская ассамблея 2003». (Самара, 10-15 июня 2003 г.), II Всероссийской научно-практической конференции «Вопросы современной филологии и методики обучения языкам в школе и вузе». (Пенза, 10-11 июня 2003 г.), Всероссийской научно-методической конференции «Языковые и культурные контакты различных народов» (Пенза, 26-27 июня, 2003 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Прогнозирование и программирование социально-экономических процессов» (Пенза, июнь 2003 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Роль социальных гигиенических и биологических факторов в становлении возрастных особенностей здоровья населения» (Пенза, сентябрь 2003 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Современное состояние и перспективы развития экономики России» (Пенза, сентябрь 2003 г.), Международной. научно-практической конференции «Основные направления повышения эффективности экономики, управления и качества подготовки специалистов» (Пенза, 14-15 октября 2003 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Природноресурсный потенциал, экология и устойчивое развитие регионов России» (Пенза, ноябрь 2003 г.).

На диссертацию получен положительный отзыв в центральной печати («Независимая газета», Приложение «Exlibris НГ» от 26 июня 2001 года). Книга получила положительный отзыв также в «Вестнике Самарского университета».

Структура диссертации ^подчинена поставленным в ней целям и задачам. Работа состоит из введения, четырех глав основной части, заключения и списка использованных источников и литературы. Общий объем диссертации составляет 333 страницы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Этнический диспаритет: сущность, методология изучения, фазовая динамика, уровни детерминации"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В связи с тем исторически актуальным кризисом идентичности, который сегодня переживает Россия, важно опираться на адекватное понимание общих закономерностей процесса общественной реидентификации. Результаты проведенного выше анализа имеют непосредственное отношение к этому процессу.

В ходе исследования ранее было установлено, что реидентификации в условиях системного кризиса социума кризиса необходимым образом выстраиваются как фазовый процесс, разворачивающийся во времени в соответствии с определенной логикой. Фазовый характер процесса реидентификации означает, что социальная общность в норме последовательно дрейфует во времени от одной формы идентичности к другой. Полноценно завершенный цикл реидентификации, по сути дела, и есть, с одной стороны, -поиск Ответа на Вызов, а с другой - сам Ответ.

В диссертации констатируется, что архаические импульсы реидентификации неизбежно встроены в этот процесс и, по-видимому, присутствуют в нем практически вне зависимости от степени модернизации социальной общности. Однако если в пределах социальной общности реидентификация по архаическому типу, выступая в качестве начальной мобилизующей формы идентичности, не сменяется иными формами идентичности, она провоцирует распространение состояний диспаритета, в том числе и на институциональном уровне. Установлено также, что состояния диспаритета могут детерминироваться и иными неархаическими формами идентичности. Однако диспаритет, производный от архаизма, по всей вероятности характеризуется более выраженной социальной транспарентностью и является наиболее конф ликтогенным.

Хотелось бы подчеркнуть, что цикл процесса реидентификации не следует понимать как абсолютно заданный. Так, свобода выбора альтернатив реидентификации обеспечивается действием механизма социального мимесиса, прежде всего, в том его функциональном секторе, который имеет отношение к деятельности творческого меньшинства.

Аналитическое описание форм идентичности, как это было установлено в ходе анализа, возможно в различных смысловых и концептуальных контекстах. Их актуализация дает возможность эксплицировать не только фазовый характер, но и содержательную альтернативность процесса реидентификации, с одной стороны, и охарактеризовать его формально-процессуальные аспекты - с другой. Так, например, формально альтернативность процесса реидентификации может рассматриваться как некое комбинативное разнообразие, реализующееся в следующих координатах: "контридентификация" - "аутоидентификация" в сочетании с идентификацией "сверху" либо идентификацией "снизу" (Ницше); либо как тетрада "архаизм", "футуризм", "отрешение", "преображение" (Тойнби). При этом, как было выяснено, возможны более сложные сочетания вроде сочетания архаизма или футуризма с контридентификацией. Не исключено, что могут быть найдены и иные способы описания упорядоченности форм идентификации.

Особое значение имеет выделение такой процессуальной формы идентификации, как контридентификация. Эта структура существенным образом архаизирована и связана с финализмом, выступающим в качестве специфической концепции социального действия, исходящей из диспаритета и к нему же возвращающейся. Эта общественная форма, стало быть, представляет собой одну из разновидностей архаических импульсов реидентификации. В перечень наиболее важных источников таких импульсов входит также иерархия как инвариант социального архетипа. Иерархические отношения в сообществе могут порождать и порождают - также, впрочем, как и действие механизма социального мимесиса - идентификацию посредством уподобления авторитету. Последняя форма идентичности, по крайней мере, в западной культуре, по самой своей природе заражена вирусом позитивности, сопряжена с диспаритетом и, самое главное, в конечном итоге лишает социальную общность способности к само детерминации.

Ответ российского суперэтноса, как мы полагаем, несмотря на уроки эффективности, преподанные другим народам со стороны иудео-христианской цивилизации, во многом придерживающейся финалистской концепции социального действия, влекущей за собой выбор оценок вполне определенного характера, в частности, в отношении перспектив переустройства мирового порядка и глобализации, вряд ли должен и может быть подражательным. На пути инструментализации ценности свободы, входящей в острое противоречие с ведущей структурой российского национального самосознания, нас вряд ли ожидает что-то хорошее. И это доказали последние десять-пятнадцать лет либеральных реформ в России.

Подлинной дилеммой, способной как разрешить очередной кризис идентичности, так и определить место России в глобальном геополитическом и духовном пространстве, скорее всего, является дилемма, ставящая всех нас (и власти нынешнего российского государства, и формирующееся гражданское общество) перед выбором: стереотипная этноцентрическая альтернатива псевдоновой идентификации или некий рефлексивно-парадоксальный ответ на Вызов, подобный, но не обязательно тождественный тому ответу, который был предложен человечеству гением Христа.

Список научной литературыГолубев, Андрей Васильевич, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Агеев B.C. Межгрупповое взаимодействие: социально-психологические проблемы. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990. 240 с.

2. Акоф Р., Эмери Ф. О целеустремленных системах. М.: Советское радио, 1974. 272 с.

3. Акчурин И.А. Симметрия как принцип динамической унификации физики // Принцип симметрии. Историко-методологические проблемы. М.: Наука, 1978. С. 122-140

4. Александер Ф., Се лесник Ш. Человек и его душа: Познание и врачевание от древности и до наших дней. М.: Прогресс Культура; Изд-во Агентства «Яхтсмен», 1995. 608 с.

5. Алексеев Б.Т. Философское обоснование методологической и эвристической роли теории групп // Эвристическая и прогностическая функция философии в формировании научных теорий. Л.: ЛГУ, 1976. С.52-61.

6. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М.: Канон-Пресс; Кучково Поле, 2001. 287 с.

7. Андреев Даниил. Роза мира. Метафилософия истории. М.: Руссико,1991. 288 с.

8. Андреев И.Л. Осторожно с «часами» истории! (методологические проблемы цивилизационного процесса) // Вопросы философии. 1998. № 9. С.38-53.

9. Арапов М.В. Теория систем и изучение естественного языка: понятие симметрии и статуса. // Системные исследования. 1981. М.: Наука, 1981. С. 121-141.

10. Ю.Аристотель. Сочинения: В 4-х т. М.: Мысль, 1984.

11. П.Аронсон Э. Общественное животное. Введение в социальную психологию. М.: Аспект-Пресс, 1998. 517 с.

12. Артемова Т. Мы лед под ногами майора // Посев. 1999. № 8. С.21-24.

13. Артемьева Т.В., Микешин М.И. Европейская идентичность и российская ментальность // Вопросы философии, 2000. №2. С. 181-184

14. Бассин Ф.В., Ротенберг B.C., Смирнов И.Н. О принципе «социальной энергии» Г.Аммона. (Некоторые сопоставления методологических категорий и их анализ) // Бессознательное. Природа, функции, методы исследования. Т. 4. Тбилиси: Мецниереба, 1985. С.93-105.

15. Бачинин В.А. Антитеза естественного и позитивного права: философско-культурологический анализ. // Общественные науки и современность. 1999. № 6. С.76-87.

16. Беленький М.С. О мифологии и философии Библии. М.: Наука, 1977. 168с.

17. Белл Роджер Т. Социолингвистика. Цели, методы и проблемы. М.: Международные отношения, 1980. 320 с.

18. Белобородова И.Н. Этнокультурный фактор в управлении природопользованием сельских территорий // Общественные науки и современность. 1999. № 6. С. 88-95.

19. Берг Филипп Ш. Введение в Каббалу. Ростов-на-Дону: «Феникс», 1995. 575 с.

20. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: «Academia Центр», «МЕДИУМ», 1995. 334 с.

21. Бердяев H.A. Смысл истории. М.: Мысль, 1990. 176 с.

22. Бжезинский 3. Большой провал. Агония коммунизма // Квинтэссенция: Философский альманах. М.: Политиздат, 1990. С.256-277

23. Бимен У.О. Формирование национальной идентичности в условиях мультикультурализма (на примере Таджикистана) // Полис, 2000. №2. С. 156160

24. Борисова О.В. Категория этничности как эпистемологический феномен // Общественные науки и современность, 2003. № 3. С. 122-127

25. Борхес Х.Л. Проза разных лет. М.: Радуга, 1984. 320 с.

26. Брагина H.H., Доброхотова Т.А. Функциональные асимметрии человека. М.: Медицина, 1981. 288 с.

27. Бубер М. Хасидские предания. Первые наставники. М.: Республика. 1997. 335 с.

28. Бубер М. Я и Ты. М.: Высш. школа, 1993. 173 с.

29. Бунич И.Л. Пятисотлетняя война в России. Лом президента; Клыки президента; Исторические зарисовки: Историко-публицистическое исследование. Киев: А.С.К., Санкт-Петербург: Облик, 1997. 416 с.

30. Бунич И.Л. Пятисотлетняя война в России: Бегство с добычей. Кейс президента. Меч президента. Историко-публицистическое исследование -Киев: A.C.К., Санкт-Петербург: Облик, 1997. 400 с.

31. Бунич И.Л. Пятисотлетняя война в России: Война разгорается. Нашествие. Оккупация. Историко-публицистическое исследование. Киев: А.С.К., Санкт-Петербург: Облик, 1997. 368 с.

32. Бутовская М.Л. Современная этология и мифы о нарушенном балансе агрессии-торможения у человека // Общественные науки и современность. 1999. №4. С.128-134

33. Василенко И.А. О возможностях политической герменевтики // Вопросы философии. 1999. № 6. С.3-12

34. Вейль Г. Симметрия. М.: Наука, 1968. 192 с.

35. Вернадский В.И. Размышления натуралиста. М.: Наука, 1975. 174 с.

36. Вико Джамбатиста. Основания новой науки об общей природе нации. Л., 1940.

37. Вигнер Е. Этюды о симметрии. М.: Мир, 1971. 318 с.

38. Винер Б.Е. Этничность: в поисках парадигмы изучения // Этнографическое обозрение. 1998. № 4. С.3-26

39. Вормсбехер Г.Г. Российские немцы: у последней черты? // Общественные науки и современность. 1999, № 2. С. 75 84

40. Гадамер Г.-Г. Семантика и герменевтика // Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991. С.60-71

41. Ганзен В.А. Системные описания в психологии. Д.: Изд-во ЛГУ, 1984. 176с.

42. Гегель. Работы разных лет: В двух томах. Т.1. М.: Мысль, 1970. 672 с.

43. Геллнер Э. Нации и национализм. М.: Прогресс, 1991. 320 с.

44. Герцен А.И. Избранные философские произведения. Т. II. М.: ОГИЗ. 1946. 340 с.

45. Герцштейн Р.Э. Война, которую выиграл Гитлер. Смоленск: Русич, 1996. 608 с.

46. Гече Густав. Библейские истории / Пер. с венгерского. М.: Политиздат, 1990. 318 с.

47. Голубев A.B. Социально-культурный контекст реидентификации российской цивилизации. Проблемы этнического паритета. Самара: Изд-во «Самарский университет», 2000. 240 с.

48. Голубев A.B. Методология изучения межэтнических отношений: дилемма примордиаризма и социального конструктивизма // Известия Самарского научного центра РАН. Специальный выпуск «Современные проблемы истории и философии». 2002. С. 20-28

49. Горин Н.И. Национальные лидеры России. Власть. 1998. № 5. С. 24-28

50. Готт B.C. Философские вопросы современной физики. М.: Высшая школа, 1972.416 с.

51. Грубах П. Критика «обвинения в антисемитизме» // Молодая гвардия. 1999. №3/4. С. 13-30

52. Гумилев JI.H. Этногенез и биосфера Земли. Д.: Гидрометеоиздат, 1990. 528 с.

53. Давыдов Ю.Н. Идиографический метод // Современная западная социология. Словарь. М.: Политиздат, 1990. С. 111-113.

54. Данилевский И.Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому. СПб., 1989. С. 172-183.

55. Дилигенский Г.Г. Российские архетипы и современность // Куда идет Россия? Общее и особенное в современном развитии. М., 1997. С.273-279.

56. Достоевский Ф.М. Искания и размышления. М.: Советская Россия, 1983. 464 с.

57. Дридзе Т.М. Социально-значимые процессы как объект управления (к экоантропоцентрической парадигме научного познания социальной реальности) // Социология: М. 1993-1994. №3-4. С. 164-170

58. Ильин М.В. Десять лет академической политологии новые масштабы научного знания // Полис. 1999. № 6. С. 135-143

59. Иноземцев В.Л. Социальное неравенство как проблема становления постэкономического общества// Полис. 1999. № 5. С. 17-30

60. Ионов И.Н. Парадоксы российской цивилизации (По следам одной научной дискуссии) // Общественные науки и современность. 1999. № 5. С. 115127

61. Кемеров В.Е. Концепция радикальной социальности // Вопросы философии. 1999. № 7. С. 3-13

62. Кле Мишель. Становление идентичности. // Психология подростка. Психосоциальное развитие. М.: Педагогика, 1991. 176 с.

63. Клемпетер В. ЬТ1. Язык Третьего рейха (записная книжка филолога). М.: Прогресс-Традиция, 1998. 384 с.

64. Князев Е. Процентная ненормальность // Посев. 1999. № 3. С.10-12

65. Козин Н.Г. Бегство от России. К логике исторических потрясений России в XX веке. Саратов: «Надежда», 1996. 168 с.

66. Козлова М.С. Проблемы оснований науки. // Природа научного познания. Логико-методологический аспект. Минск: Изд-во БГУ, 1979. С. 13-56

67. Колосов В. А. «Примордиализм» и современное национально-государственное строительство // Полис, 1998, №3. С. 95-106

68. Кон И.С. В поисках себя: Личность и ее самосознание. М.: Политиздат, 1984. 335 с.

69. Кон И.С. Дружба: Этико-психологический очерк. М.: Политиздат, 1989. 350 с.

70. Кондаков Н.И. Логический словарь-справочник. М.: Наука. 1975. 720 с.

71. Кропоткин П.А. Этика: Избранные труды. М.: Политиздат. 1991. 496 с.

72. Куббель Л.Е. Очерки потестарно-политической этнографии. М.: Гл. ред. вост. л-ры изд-ва «Наука», 1988. 272 с.

73. Кун Т. Структура научных революций. М.: Прогресс, 1977. 324 с.

74. Кустова Л.С. Тайна национального характера. М.: Изд-во ИКАР, 2003. 164с.

75. Кюри П. Избранные труды. М.-Л.: Наука, 1966. 399 с.

76. Лакан Ж. Инстанция буквы в бессознательном или судьба разума после Фрейда // Московский психотерапевтический журнал. 1996. № 1 (11). С. 21-58.

77. Лезов С. «Еврейский вопрос» в русской интеллектуальной жизни // Знамя. 1996. №9. С. 182-187.

78. Локк Дж. Сочинения в трех томах. Т. 3. М.: Мысль, 1988. 688 с.

79. Лоренц К. Агрессия (так называемое зло): Пер. с нем. М.: Издательская группа "Прогресс", "Универс", 1994. 272 с.

80. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранний эллинизм. М.: Искусство, 1979.815 с.

81. Лосев А.Ф. Методологическое введение // Вопросы философии. 1999. № 9. С.76-99

82. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991. 525с.

83. Лурье C.B. Историческая этнология. М.: Аспект-Пресс, 1998. 448 с.

84. Лурье C.B. Национализм, этничность, культура. Категории науки и историческая практика. // Общественные науки и современность. 1999. № 4. С. 101-111

85. Лучин A.A. Славяне и история // Молодая гвардия. 1997. № 10. С.239-351

86. Любищев A.A. О критериях реальности в таксономии // Проблемы формы систематики и эволюции организмов. М.: Наука, 1982. С. 113-131

87. Любищев A.A. Проблемы формы систематики и эволюции организмов. М.: Наука, 1982. 278 с.

88. Люблинская Л.Н. Групповые свойства времени и их аксиоматизация // Вопросы философии, 1970. № 9. С. 64-74

89. Мацук Т. Россия в контексте глобализации. Полемика с Альфредом Кохом о настоящем и будущем России // Посев. 1999. № 5. С.26-29

90. Мейен C.B., Соколов B.C., Шрейдер Ю.А. Классическая и неклассическая биология. Феномен Любищева// Вестник АН СССР, 1977. № 10. С. 112-124

91. Мещеряков А.Н. Общественные задачи японской археологии // Вопросы философии. 1999. № 6. С. 139-144

92. Минделл А. Лидер как мастер единоборства (введение в психологию демократии). 4.1-2. М., 1993. 88 е., 72 с.

93. Мнацаканян М.О. Нации, «нациестроительство» и национально-этнические процессы в современном мире // Социс. 1999. № 5. С.118-127.

94. Муталимов А.Э. Этническое самосознание (принципы исследования). Саратов: Изд-во Поволж. Фил. Рос. Учеб. Центра, 1996. 116 с.

95. Назаретян А.П. Синергетика, когнитивная психология и гипотеза техно-гуманитарного баланса // Общественные науки и современность. 1999. № 4. С.135 145.

96. Национализм: полемика 1909-1917. Сборник статей. Сост. М.А.Колерова. М.: Дом интеллектуальной книги, 2000. 240 с.

97. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла; Казус Вагнер; Антихрист; Ессе Homo: Сборник. Минск: ООО "Попурри", 1997. 544 с.

98. Ницше Ф. Так говорил Заратустра; К генеалогии морали; Рождение трагедии, или Эллинство и пессимизм: Сборник. Минск: ООО «Попурри», 1997. 624 с.

99. Новик (игумен Вениамин) Актуальные проблемы российского православного церковного сознания // Вопросы философии. 1999. № 2. С. 128141

100. Носовский Г.В., Фоменко А.Т. Русь и Рим. Правильно ли мы понимаем историю Европы и Азии? Кн.1. М.: Олимп; ООО «Фирма «Издательство ACT», 1999. 608 с.

101. Носовский Г.В., Фоменко А.Т. Русь и Рим. Правильно ли мы понимаем историю Европы и Азии? Кн.2. М.: Олимп; ООО «Фирма «Издательство ACT», 1999.624 с.

102. Овчинников Н.Ф. Принципы сохранения и проблема структуры материи // Философские проблемы физики элементарных частиц. М.: Изд-во АН СССР, 1963. С.74-99.

103. Овчинников Н.Ф. Структура и симметрия // Системные исследования. 1969. М.: Наука, 1969. С.111-121

104. Ю8.0ртега-и-Гассет X. Дегуманизация искусства // Самосознание европейской культуры XX века: Мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе. М.: Политиздат, 1991. С.230-261

105. Ортега-и-Гассет X. Восстание масс // Вопросы философии. 1989. № 3, 4.

106. Павич М. Хазарский словарь // Иностранная литература. М: Известия. 1991. №3. С. 5-58

107. Паин Э.А. Этнополитический маятник: цикличность этнополитических процессов в постсоветской России // Общественные науки и современность. 2003. №5. С. 122-130

108. Панарин A.C. Россия в циклах мировой истории. М.: МГУ, 1999. 288 с.

109. Пантин И.К. Проблема самоопределения России: историческое измерение // Вопросы философии. 1999. № 10. С.3-17

110. Петренко В.Ф. Психосемантика сознания. М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1988. 208 с.

111. Плюснин Ю.М. Проблема биосоциальной эволюции: Теоретико-методологический анализ. Новосибирск: Наука. Сибирское Отделение, 1990. 240 с.

112. Поляков JI.B. Путь России в современность: модернизация как деархизация. М.: ИФРАН. 202 с.

113. Православная церковь. Современные ереси и секты в России. Рязань, 1996. 240 с.

114. Природа научного познания. Логико-методологический аспект. Минск: Изд-во БГУ, 1979. 272 с.

115. Пшеворский А. Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и Латинской Америке. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1999. 320 с.

116. Pao С.Р. Кластер-анализ в применении к изучению перемешивания рас в популяциях людей // Классификация и кластер. М.: Мир, 1980. С.148-167

117. Рахманин B.C. Россия: Конфликты идентификации. // Вестник Воронежского гос. ун-та. Сер.1. Гуманитарные науки. № 1, 1999. Изд-во Воронежского гос. ун-та, 1999. С.32-52

118. Роджерс Карл Р. Взгляд на психотерапию. Становление человека. М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994. 480 с.

119. Розин В.М. К концепции национальной школы в России (на примере Московской еврейской школы) // Общественные науки и современность. 1998. №6. С.171-178

120. Розин В.М. Культурология. М.: Форум-Инфра-М., 1998. 344 с.

121. Розов М.А. Явление рефлексивной симметрии при анализе деятельности // Теория познания. Т. 4. Познание социальной реальности. М.: Мысль, 1995. С.105-123

122. Руткевич М.Н. Теория нации: философские вопросы // Вопросы философии. 1999. № 5. С. 19-32

123. Рыбаков С.Е. К вопросу о понятии "этнос": философско-антропологический аспект // Этнографическое обозрение. 1998. № 6. С.3-15

124. Саати Т., Керне К. Аналитическое планирование. Организация систем: Пер. с англ. М.: Радио и связь, 1991. 224 с.

125. Савва М.В. Этнический статус в идеологии и политике // Полис. 1999. № 4. С.141-147

126. Савоскул С.С. Этнические аспекты постсоветской гражданской идентичности // Общественные науки и современность. 1999. № 5. С.91-104

127. Садохин А.П. Этнология. М.:Гардарики, 2002. 256 с.

128. Сатановский Е. Трава из под асфальта: Русские евреи на дороге в XXI век // Россия. 1998. № 2. С.69-68

129. Система. Симметрия. Гармония. М.: Мысль. 1988. 315 с.

130. Смелзер Н. Социология / Пер. с англ. М.: Феникс, 1994. 688 с.

131. Современная западная социология: Словарь. М.: Политиздат, 1990. 432с.

132. Соловьев B.C. Краткая повесть об антихристе // В.С.Соловьев. Избранное. М.: Советская Россия, 1990. С.381-422

133. Сонин A.C. Постижение совершенства: (Симметрия, асимметрия, диссимметрия, антисимметрия). М.: Знание, 1987. 208 с.

134. Татаркевич В. Античная эстетика. М.: Искусство, 1977. 327 с.

135. Тихонова Н.Е. Самоидентификация россиян и ее динамика // Общественные науки и современность. 1999. № 4. С. 5-18

136. Тихонравов Ю.В. Основы философии права. М.: Издательство «ВЕСТНИК», 1997. 608 с.

137. Тишков В.А. Забыть о нации (постнациональное понимание национализма) // Этнографическое обозрение. 1998. № 5. С.3-26

138. Тойнби Арнольд Дж. Постижение истории: Перевод с англ. М.: Прогресс, 1991. 736 с.

139. Трапкова А. Западники и националисты: возможен ли диалог? Материалы дискуссии. М.: ОГИ, 2003. 480 с.

140. Тронский И.М. История античной литературы. М.: Высшая школа, 1983. 464 с.

141. Тульчинский Г.Л. Слово и тело постмодернизма. От феноменологии невменяемости к метафизике свободы // Вопросы философии. 1999. № 10. С.35-53

142. Уайт А. Русская политика самосохранения // Молодая гвардия. 1991. № 4. С.210-228

143. Улунян A.A. Балканские народы друг о друге: явные пристрастия и тайные чувства в конце XX века // Общественные науки и современность. 1999. № 4. С.78-88

144. Ультерматт У. Этнонационализм в Европе. М.: РГГУ, 2000. 366 с.

145. Уоддингтон К.Х. Основные биологические концепции // На пути к теоретической биологии. Пролегомены. М.: Мир, 1970. С.11-38.

146. Урманцев Ю.А. Симметрия природы и природа симметрии. М.: Мысль, 1974. 229 с.

147. Фарукшин М.Х. Современный федерализм: российский и зарубежный опыт. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1998. 336 с.

148. Флиер АЛ. Культура как смысл истории // Общественные науки и современность. 1999. № 6. С.150-159

149. Фрэзер Дж. Дж. Золотая ветвь: Исследование магии и религии. М.: ООО «Фирма «Издательство ACT», 1998. 784 с.

150. Фрэзер Дж. Дж. Фольклор в Ветхом завете. М.: Изд-во полит, л-ры., 1989. 542 с.

151. Хантингтон Самюэл П. Столкновение цивилизаций и переустройство мирового порядка (отрывки из книги) // Pro et Contra. Журнал российской внутренней и внешней политики. Том 2, № 2. Распад и рождение государств. М.: Весна 1997. С.114-154.

152. Харрисон Дж., Уайнер Дж., Таннер Дж., Барникот Н. Биология человека. М.: Мир, 1979. 614 с.

153. Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780. СПб.: Алетейя, 1998. 306с.

154. Холтон Дж. Тематический анализ науки. М.: Прогресс, 1981. 384 с.

155. Хоружий С.С. Путем зерна: русская религиозная философия сегодня // Вопросы философии. 1999. № 9. С.139-147

156. Цюрхер К. Звездные войны, постмодернизм и столкновение цивилизаций // Полис. 1999. № 6. С. 105-118

157. Черников М.В. Как правда сопрягается с истиной? Русская парадигма // Вестник Воронежского государственного университета. Серия 1. Гуманитарные науки. 1999, № 1. С.82-89

158. Чижевский A.JI. Земное эхо солнечных бурь. М.: Мысль, 1976. 367 с.

159. Чудинов Э.М. Природа научной истины. М.: Политиздат, 1977. 312 с.

160. Шемякин Я.Г. Этнические конфликты: Цивилизационный ракурс // Общественные науки и современность. 1998. № 4. С.49-60.

161. Шнирельман В.А. Второе пришествие арийского мифа // Восток. 1998. №1. С.89-107.

162. Шпенглер О. Закат Европы. // Самосознание европейской культуры XX века: Мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе. М.: Политиздат. 1991. С.23-54.

163. Шрейдер Ю.А. Сложные системы и космологические принципы // Системные исследования. 1975. С. 149-171

164. Шрейдер Ю.А., Шаров A.A. Системы и модели. М.: Радио и связь, 1982. 152 с.

165. Шульгин В.В. «Что нам в них не нравится.»: Об антисемитизме в России. СПб.: Хоре, 1992. 286 с.

166. Шюре Э. Великие посвященные. Очерк эзотеризма религий. Калуга: Типография Губернской Земской Управы. 1914. Репринтное воспроизведение издания 1914 г., М. 420 с.

167. Энгелыптейн J1. Постсоветские мысли о ключах к русской духовной истории // Вопросы философии. 1999, № 7. с. 14 25

168. Этнология. / Под ред. Г.Е.Маркова и В.В.Пименова. М.: Наука, 1994. 383с.

169. Юревич A.B. Психологические особенности российской науки // Вопросы философии. 1999. № 4. С. 11-23.

170. Яковлев А.Н. Погромная история. Вся история партии большевиков это история борьбы с евреями // Новое время. 1998. №48\49. С. 49-53.

171. Ян Э. Государственное и этническое понимание нации: противоречия и сходство // Полис, 2000. №1. С.114-123

172. Янов A.JI. От «патриотизма» к национальному самоуничтожению // Общественные науки и современность. 1998, № 6. С.107-124.

173. Янов A.JI. Патриотизм и национализм в России. 1825-1921. М.: ИКЦ «Академкнига», 2002. 398 с.

174. Яркова Е.Н. Русские в Киргизии: социокультурная динамика межэтнических отношений // Общественные науки и современность. 1999. № 5. С.105-114.

175. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Политиздат, 1991. 527 с.

176. Armstrong J. Nations before Nationalism. Chapell Hill: University of North Carolina Press, 1982. IX. 264 p.

177. Bazhanov V. A. A Note on A.S. Panarin's Revansh Istorii. II Europe-Asia Studies. 1999. Vol. 51. N 4. P. 705-708.

178. Brass P.L. Ethnicity and Nationalism. New Delhi; London. Sage Publications. 1991. V. 231 p.

179. Fishman J. Does Race Matter? // Nations and Nationalism. 1995. Vol. 1. N 3. 1995. P.359-368.

180. Romanucci-Ross L., De Vos G. (eds.). Ethnic Identity. Creation, Conflict, and Accomodation. L.; New Delhi: Alta-Mira press, 1995. 400 p.

181. Smith A. D. Nations and Nationalism in a Global Era. Cambridge; Oxford: Polity Press. 1995. IX. 211 p.

182. Smith A.D. Chosen People: Why Ethnic Groups Survive. // Ethnic and racial Studies. 1992. Vol. 15. N3. P. 440-449.

183. Smith G. (ed.). The Nationality Question in the Post-Soviet States. L., 1996. 448 p.

184. Tishkov V. A. Ethnicity, Nationalism and Conflict in and After Soviet Union. L„ 1997.

185. Wiberg H. Self-Determination as an International Issue // Natiolism and Self-Determination in Africa / Ed. I. Lewis. L.:0 Ithaca Press, 1983. P. 46 55.