Этнокультурная динамика жизнедеятельности уйльта

Миссонова, Людмила Ивановна

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Этнокультурная динамика жизнедеятельности уйльта

Год: 2004
Автор научной работы: Миссонова, Людмила Ивановна
Ученая cтепень: кандидата исторических наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 07.00.07

450 руб.

Диссертация по истории на тему 'Этнокультурная динамика жизнедеятельности уйльта'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Этнокультурная динамика жизнедеятельности уйльта"

На правах рукописи

Миссонова Людмила Ивановна

ЭТНОКУЛЬТУРНАЯ ДИНАМИКА ЖИЗНЕДЕЯТЕЛЬНОСТИ

УЙЛЬТА (конец XIX - начало XXI вв.)

Специальность 07.00 07 -этнография, этнология, антропология

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Москва, 2004

Работа выполнена в Ордена Дружбы народов Институте этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая Российской академии наук

Научный руководитель:

доктор исторических наук,

член-корреспондент РАН С.Л. Арутюнов Официальные оппоненты:

доктор исторических наук З.П. Соколова кандидат исторических наук А.А. Никитенков

Ведущая организация:

Омский государственный университет, кафедра этнографии

Защита состоится 21 декабря 2004 г. в _ часов на заседании

диссертационного совета К.002.117.01 ио защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата исторических наук при Институте этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН по адресу: 119334 Москва, Ленинский пр-т, 32-А, корп. В.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института этнологии и антропологии РАН.

Автореферат разослан "_ноября 2004 г.

Ученый секретарь „Диссертационного совета кандидат исторических наук

Л.В. Остапенко

I. Общая характеристика работы Правомерность й актуальность темы. Первые упоминания об уйльта относятся к концу 30-х годов ХУЛ в., однако процесс активного изучения этого народа начале лишь в последние десятилетия. Малочисленность и отсутствие устойчивого наименования в различных статистических документах XIX-XXI вв. привели к крайне странной, неоднократно повторяющейся ситуации, когда народ то почти исчезал, то вдруг возрождался снова. При этом, как показывают архивные материалы и полевые этнографические изыскания, данная этническая общность на протяжении последних веков имела de facto численность не менее 600-700 чел. - в XIX в. и 320-340 чел. в XX в. Объясняется это разными причинами, в том числе воздействием окружающей этнической среды, под влиянием которой происходили естественные процессы ассимиляции, а также неоправданным отсутствием учета данного народа официальной статистикой, включая государственные переписи населения.

История идентификации этого малочисленного народа другими окружающими его этническими общностями, исследователями различных национальностей и государств, а также представителями государственной власти России разных эпох оказалась крайне не простой. Более того, на протяжении десятков лет запутанность идентификации оказывала постоянное влияние на судьбу самого народа, порождая мифы о его численности и расселении. Уйльта, орочены, ороки, орочи ... - как только не называли народ, живущий на Сахалине и традиционно занимающийся оленеводством, сезонной охотой и рыболовством. Этим обстоятельством обусловлено обращение автора работы прежде всего к рассмотрению проблемы идентификации данной этнической общности.

Безусловно, уйльта - один из самых малочисленных народов России. Именно поэтому исследователь не может и не должен пройти мимо жизненных проблем этнической общности, которая, несмотря на свою малочисленность, равновелика по праву быть максимально изученной в рамках возможных источников и достойно представленной в ряду этнического многообразия России. На сегодняшний день в научной литературе нет обобщающих работ по проблеме этнической идентификации уйльта, равно как нет и исследования различных сторон жизни, отражающего этнокультурную трансформацию народа к началу XXIвека

РОС НАЦИОНАЛЬНАЯ БИ&ЛНОУЕКА

111.. I Г ---л

уделено первостепенное внимание. В работе рассматриваются перспективы возрождения и развития оленеводства, проблемы создания семейных, родовых и других форм хозяйствования на основе закрепления в законодательном порядке территорий традиционного природопользованию. Необходимое внимание уделено освещению актуальности сохранения традиционных отраслей хозяйственной деятельности, культуры, языка и обеспечения социальной защиты уйльта.

В жизнь малочисленного народа интенсивно вторгались в различные исторические эпохи, пытаясь как будто бы и доброжелательно довести его представителей до высоких благ цивилизации. Но на деле получилось, что людей отучили от прежнего образа жизни и ведения хозяйства и не научили приспосабливаться к жестоким условиям борьбы за рабочее место. История постоянно ставит их в новые социально-экономические и культурные условия, не давая практических «уроков» адаптации к резко меняющейся на протяжении одного столетия этнополитической ситуации. Немногочисленная интеллигенция уйльта остро воспринимает потерю культуры, складывавшейся веками, и родного языка и видит в этом путь к деградации большинства представителей их народа. Проблема влияния этносоциальной среды на малочисленную этническую общность представляется чрезвычайно актуальной на современном этапе развития нашего общества.

Цель исследования. Сложность процессов эволюции данной этнической общности и малая степень изученности этнокультурного развития обусловливают необходимость многосторонне изучить этнокультурную динамику жизнедеятельности уйльта на различных этапах этнической и социальной истории, что и было поставлено основной целью настоящей работы.

Задачи исследования определяются прежде всего интересами изучаемого народа. Основная задача - отобразить динамику этнокультурных и этнохозяйственных процессов для выявления тенденций развития уйльта.

настоящей работы также состоят в том, чтобы с максимально возможной точностью, какую позволяют источники, отобразить динамику оленеводства и рыболовства как сфер жизнеобеспечения этнической общности, сделать попытку проанализировать процесс «возрождения» данного народа

Сравнительный анализ данных различных временных периодов динамики жизнедеятельности уйльта позволяет объяснить современное состояние этнической общности и её индивидов, выявить различные аспекты этнополитической ситуации, сложившейся в изучаемый период истории по отношению к этому народу. Немаловажно привлечь внимание научной общественности к существующему трагическому положению малочисленного и столь же малоизвестного (даже для российского читателя) коренного народа Сахалина.

Объект исследования - народ уйльта, исторически подразделяющийся на северную, доронени («люди, живущие на Севере»), и южную, суннени («люди, живущие ближе к солнцу») группы. В работе изучается вся этническая общность, члены которой осознают себя причастными к «уйльта», а также этносоциальная среда обитания этого народа. Исследователи XX в. относят уйльта по языковой классификации к тунгусо-маньчжурской группе народов, по антропологической - к представителям байкальского типа.

Предмет исследования включает историю этнонимии народа, проблему определения численности этнической общности в разные периоды развития, расселение и половозрастную структуру, родовой состав и браки в период Российской империи, японского губернаторства Карафуто (на территории Южного Сахалина, 1905-1945 гг.) этнические и социальные аспекты рождаемости и семьи в советский и постсоветский периоды истории нашей страны, влияние этнической среды и государства на состояние основных форм жизнеобеспечения народа - оленеводство, сезонную охоту, рыболовство:

Территориальные границы исследования обусловлены территорией обитания этнической общности на Сахалине по известным современной науке данным с XVII в. В настоящее время уйльта расселены в Ногликском и Поронайском районах о-ва Сахалин: в пос. Вал (частично в пос. Ноглики), в г. Поронайск и на относящемся административно к Поронайску о-ве Южном (Сачи).

половине XX вв., и полевого материала, собранного автором данной работы с 1990 по 2004 гг.

Источники. Полевые этнологические исследования проводились автором на территории двух районов Сахалинской области: в Ногликском районе (северная группа уйльта) и в Поронайском районе (южная группа уйльта) в 1990-1991 гг. и, спустя 10 лет, в 2001-2004 гг. (6 полевых сезонов). Основу исследования составляют материалы, хранящиеся в полевом архиве автора, полученные в результате индивидуальной работы с большим числом информаторов, осознающих себя «уйльта», живущих на территории названных двух районов Сахалина (сельское и городское население). Кроме того, использовались личные наблюдения автора во время пребывания (ведения совместного быта) в различных уйльтинских семьях и непосредственного участия в «кочевом образе жизни» представителей оленеводческой культуры северной группы уйльта.

На основе полевых экспедиционных и архивных материалов составлены две карты, охватывающие годовые циклы жизни оленеводческих бригад северной и южной групп уйльта на различных исторических этапах, а также карта современного расположения родовых хозяйств южной группы уйльта, занимающихся рыболовством.

В работе широко используются материалы четырех архивов: Российского государственного исторического архива Дальнего Востока (г. Владивосток) Государственного архива Сахалинской области (г. Южно-Сахалинск), Ногликского районного государственного архива (пгт. Ноглики Сахалинской области), Поронайского районного государственного архива (г. Поронайск Сахалинской области). Все ниженазванные архивные данные используются впервые. Таким образом, в научный оборот вводится новая информация, не доступная ранее для широкого круга исследователей.

них, командированная Военным Губернатором острова летом 1908-го года». Наиболее раннюю информацию содержит рукописный Рапорт исполняющего делами Инспектора Медицинской части Приморской области Восточной Сибири Военному Губернатору Приморской области, поданный в 1869 г. В нем имеются сведения о населении «в юртах и селениях», представленные первым врачом, «проникнувшим в глубину острова» Сахалин, Г. Васильевым. Некоторые статистические данные о нацменьшинствах Дальнего Востока, «туземных племенах» «Амура и Приморья» взяты из донесений (телеграмм) Управления Делами Дальревкома Наркомнацу Сталину в 1920-х гг., о «малых народах Севера в составе 4-х племен» - из Протоколов заседаний Президиума Сахалинского Окружного Исполнительного Комитета в 1931-1932 гг.. Общий объем архивного материала, непосредственно использованного автором по названной теме, охватывает более 230 архивных листов, хранящихся в РГИА

дв.

Большой объем информации, в том числе статистические данные, содержит фонд областного архива Сахалинской области «Церкви острова Сахалина Камчатской духовной консистории». Автором данной работы исследован весь комплекс метрических книг ГАСО, состоящий из 216 книг (в это число не входят сохранившиеся алфавитные книги некоторых церквей). Самые ранние записи в метрических книгах относятся к 1869 г., самые поздние - к 1925 г.. Выявлены и изучены 83 метрические книги, дающие информацию о коренных народах Сахалина, начиная с 1870-х гг. Общий объем информации о коренных народах Сахалина охватывает 720 архивных листов (большое число листов с оборотом, всего — около 1000 страниц). Впервые уйльта («орочены») регистрируются в метрических записях 1879 г., последние записи относятся к 1916 г.

Метрические книги позволяют представить картину заселения Острова Сахалин, включая малочисленные этнические общности. На основе данных этого фонда автором настоящей работы составлены таблицы, включающие сведения об уйльта на момент их крещения, рождения, венчания и смерти. Таблицы содержат имена уйльта (до и после крещения), их возраст, родовую принадлежность, территориальное происхождение и другие важные для исследования факты. Названные таблицы имеют большой объем, поэтому отнесены в раздел «Приложения» к настоящей работе.

а также фонды, содержащие Протоколы заседаний исполкомов Поронайского городского и Ногликского Советов народных депутатов, касающихся проблем коренных народов Севера, документы о национально-производственных и родовых кооперативах, статистические данные, предоставленные администрациями Ногликского и Поронайского районов.

Статистические материалы о малочисленных народах Севера представлены также в официальных документах «Федерального государственного статистического наблюдения». Детально изучались и основные данные всех доступных Переписей населения России, начиная с Первой всеобщей переписи населения 1897 г., включающей Перепись инородческого населения. Материалы по острову Сахалин публиковались в 1899, 1903, 1904 годах.

Весь перечисленный объем источников позволяет многосторонне изучить этнокультурную динамику жизнедеятельности уйльта

Научная новизна данной работы состоит в том, что впервые делается попытка изучения динамики жизнедеятельности уйльта, начиная с последних десятилетий XIX в. до начала XXI в. Это первая работа, посвященная этносоциальным проблемам уйльта, рассматривающая процессы влияния многоэтничной среды острова Сахалин на малочисленный народ. Впервые всесторонне рассматриваются многогранные стороны этнокультурной трансформации уйльта. До сих пор у большинства исследователей проблематика этнической общности уйльта рассматривалась только в процессе изучения иных народов Амура и Сахалина.

Научно-практическая значимость работы состоит прежде всего в том, что впервые делается попытка проанализировать проблемы, связанные с идентификацией данной этнической общности. Впервые вводятся в научный оборот данные об «инородцах», содержащиеся в Метрических книгах Сахалина, а также архивные материалы, характеризующие суть коллективного оленеводства этого народа в советский период истории. Обработанные данные архивов внесены в обширные таблицы, представленные в качестве отдельного Приложения к данной работе. Впервые на основе изучения оленеводческих маршрутов составлены карты годового жизненного цикла оленеводства уйльта в XX веке. Систематизированный обширный материал может быть использован для сравнительного анализа процессов трансформации других малочисленных народов Севера, прежде всего живущих в России, включая коренные народы Сахалина. Этнокультурная ситуация, к которой пришли уйльта в результате

динамики за прошедшие два столетия, показательна для оценки общей этнокультурной ситуации в нашей стране

Методологической основой исследования стала теоретико-методологические труды российских этнологов по проблемам происхождения, развития, структуры этнических общностей (главным образом - малочисленных), находящихся на различных стадиях социально-экономического развития, по вопросам семейно-брачных и родовых взаимоотношений, истории и культуры народов Крайнего Севера России, проблемам этнической и природной среды обитания социумов, этнонимии, самосознания и идентификации народов и их индивидов, ассимиляции и аккультурации этнических общностей, этнокультурной трансформации -С.А Арутюнова, В.Г. Богораз-Тана, С.И. Вайнштейна, Г.М. Василевич, Б.О. Долгих, С.В. Иванова, В.В. Карлова, В.И. Козлова, Н.В. Кочешкова, Е.А. Крейновича, А.И. Кузнецова, Л.П. Лашука, М.Г. Левина, Г.Е. Маркова, А.А. Никишенкова, В.А. Никонова, А.П. Окладникова, С.К. Патканова, Б.О. Пилсудского, П.И. Пучкова, Ю.И. Семенова, А.В. Смоляк, З.П. Соколовой, Ч.М. Таксами, В.А. Тишкова, С.А. Токарева, Н.А. Томилова, В.А. Туголукова, Б.А. Фролова, Н.Н. Чебоксарова, С.В. Четко, СМ. Широкогорова, В.А. Шнирельмана, Л.И. Шренка, Л.Я. Штернберга; а также труды российских лингвистов - К.М. Мусаева, К.А. Новиковой, Л.В. Озолиня, A.M. Певнова, Т.И. Петровой, В.Н. Савельевой, Ю.А. Сема, Л.И. Сем, В.И. Цинциус; исследования российских археологов - А.А. Василевского, О.Ю Дедяхина; работы зарубежных специалистов по изучаемой проблематике - Т. Акидзуки, Дзиро Икэгами, Кончи Иноуэ, Хаджиме Исхида, Рейко Миязаки, С Мураяма, Нагано Сукехаци (из Японии), X. Квона (из Республики Корея), А. Маевича, Д. Стефана (из Польши), Б. Малиновского (из Великобритании), Б. Лауфера (из США), Йюхи Йанхунена (из Финляндии).

Методологическую основу работы составляет принцип историзма, включающий изучение конкретных фактов и событий истории (в частности - Крайнего Севера России и отдаленного от её основной территории острова Сахалин), обусловленных предыдущим ходом исторического процесса и обусловливающих будущее развитие социумов и его индивидов.

термин и все последующие дефиниции этнографической науки употребляются здесь и далее в соответствии с определениями, изложенными в Своде этнографическихпонятий и терминов, разработанномученымиИЭАРАНв .19801990-х гг.) в местах расселения уйльта. Для получения массового материала применялся опрос коренных жителей с помощью тематического интервью по основным вопросам и проблемам жизни социума. Во время проведения полевой работы были составлены карты, систематизирующие информацию об истории развития оленеводства северной и южной групп уйльта в XX веке. Фиксация материалов осуществлялась в общепринятой форме рассказов информаторов об отдельных людях и случаях жизни, позволяющих в последующем произвести анализ услышанных данных, характеризующих происходящие в жизни общества события и их восприятие (осознание) местным населением. Методы количественного и структурного анализа применялись как взаимодополняющие. Для изучения процессов аккультурации применялся метод сравнительного, кросс-культурного анализа явлений и процессов, позволяющий выявить общие стороны и исключительные факторы в истории изучаемого народа, причины сходств и различий бытия. Кроме того, был использован метод компонентного анализа, позволяющий выявить отдельные стороны и внутренние законы жизни конкретного общества, а также причинно-следственную взаимосвязь факторов, приведших конкретный народ в конкретное состояние, в результате обращения к этнографическим, историческим, археологическим, антропологическим, лингвистическим и демографическим данным.

Апробация работы. Основные положения и выводы прошли

обсуждение на научных конференциях, в том числе международных. Были представлены следующие доклады и тезисы:

1. Общее и особенное в процессах аккультурации малых народов (Южная Индия и Крайний Север России) - Советско-индийская конференция «Этносоциальная ситуация в Индии и СССР». Ленинград, 1990.

2. Межнациональные семейно-брачные отношения у малых народов Севера - Всесоюзная научная сессия по итогам полевых этнографических исследований. 1988-1989. Алма-Ата, 1990.

3. Межэтнические отношения на Сахалине - Етнограф1чна спадшина 1 нащональна вщрожения. (Международная конференция по этническим проблемам.. Национальная Академия Наук Украины. Ки1в, 1992). Киев, 1992.

4. Этническая среда как фактор трансформации этноса - К новым подходам в отечественной этнологии. Грозный, 1992.

5. Влияние этнической среды на развитие этнического меньшинства -Этнические меньшинства на Украине. Международная научная конференция. Кшв, 1994.

6. Современное состояние малочисленного этноса Сахалина Уйльта (влияние этнической среды и государства) - Международный научный семинар по теме "Post-Soviet Political and Socio-economic Transformation among the Indigenous Peoples of Northern Russia: Current Administrative Policies, Legal Rights, and Applied Strategies". Uppsala (Швеция), 2002.

7. Трансформация основ жизнедеятельности уйльта Сахалина. Экскурс в прошлое и настоящее - Международная научная конференция «Международные отношения на Дальнем Востоке России в зоне Азиатско-Тихоокеанского региона: история, экономика, культура» (Третьи Крушановские чтения). Южно-Сахалинск, 2003.

Возможность целенаправленно работать по заявленной теме диссертации появилась у соискателя благодаря участию в международном проекте "PostSoviet Political and Socio-economic Transformation among the Indigenous Peoples of Northern Russia: Current Administrative Policies, Legal Rights, and Applied Strategies", выполняемом при финансовой поддержке Юбилейного Фонда Банка Швеции.

Диссертационная работа обсуждалась на заседании отдела Севера и Сибири Института этнологии и антропологии РАН 16 ноября 2004 г. и была рекомендована к защите.

Структура диссертации определяется логикой изложения материала в соответствии с целью работы, обуславливающей необходимость рассмотрения двух взаимосвязанных сфер жизни этнической общности: динамики этнодемографической ситуации и трансформации основ жизнедеятельности.

Диссертация состоит из Введения, двух основных Глав, подразделяющихся на тематические разделы, обобщающего Заключения, Библиографии и Карт. В качестве Приложения к работе представлены обработанные данные архивных фондов (Метрических книг), оформленные в виде обширных таблиц.

Учитывая существующую проблему использования в литературе и источниках большого числа наименований исследуемой этнической общности, прежде чем перейти к основному содержанию работы, необходимо обратить внимание на то, что в тексте данной работы употребляется то наименование, которое было использовано в научной литературе автором конкретного называемого труда (в разделе «Историография»), либо название, которое внесено в исследуемые

документы архивов (в т.ч. Метрические книги), ЗАГСов, официальные статистические документы (в тех случаях, когда анализируются данные источников).

Автор настоящей работы использует в качестве основного этнонима самоназвание народа -уйльта.

II. Основное содержание работы

Во Введении обосновывается правомерность и актуальность постановки исследуемой темы, а также дается краткая характеристика истории Сахалина как части общероссийской истории, создающей социальные условия развития коренного народа острова. В Историографии излагаются основные проблемы исследований уйльта (ороченов, сроков) российскими, японскими, польскими, английскими учеными в области этнологии, археологии, антропологии и лингвистики. Основные значимые выводы по различным теоретическим вопросам, связанным с историей и культурой этого народа, принадлежат Б.О. Пилсудскому, А.В. Смоляк, М.Г. Левину, В.И. Цинциус, Т.И. Петровой.

Круг вопросов, касающихся уйльта, равно как и общий объем публикаций, посвященных этому народу, довольно ограничен. В XIX и XX веках в основном всех, кто изучал тунгусо-маньчжурские народы или коренные народы Сахалина, интересовали вопросы этногенеза уйльта в общем процессе этногенеза указанных народов. И именно проблема этногенеза отображена в наибольшем числе исследований, касающихся этого народа. Кроме того, при рассмотрении проблемы этногенеза уйльта, постепенно складывалась и другая проблема - идентификации народа, которая приобрела в жизни независимый самостоятельный характер, влияла на определение численности и расселения этнической общности. Данными факторами обусловлено и то, что наибольшее внимание в историографическом разделе уделяется обзору литературы по этим проблемам, непосредственно относящимся к теме исследования.

В мировой научной практике существуют лишь две монографические работы, посвященные этому народу, написанные в 1990-х годах. Первая работа по социальной антропологии выполнена исследователем из Республики Корея X. Квоном (ныне работающим в Великобритании). X. Квон изучал в 1989-1993 гг. историю колхозной/совхозной жизнедеятельности уйльта советского периода развития и ведение оленеводческого хозяйства в конце 80-х - начале 90-х годов прошлого века,

1 Kwon H. Maps and actions: nomadic and sedentary space in a sibirian reindeer firm/ Ph D. Thesis. Department of S.A. University of Cambridge. 1993.

т.е. состояние оленеводства уйльта в конце истории существования советского оленеводческого совхоза в Ногликском районе Сахалинской области. Большое внимание в работе уделено социальным и экологическим вопросам организации охоты и оленеводства. К сожалению, эта рукопись в полном объеме не доступна читателю из-за несостоявшейся до сего времени публикации. Далее в 1996 г. российским исследователем из Южно-Сахалинска Т.П. Роон была написана работа, посвященная хозяйству и материальной культуре уйльта Сахалина в XVIII - середине XX веков. В своей монографии автор рассматривает хозяйственные занятия уйльта, традиционную систему оленеводства, транспортные средства, традиционные жилые и хозяйственные постройки, традиционную одежду и обувь. Работа написана в основном на материалах Сахалинского краеведческого музея и полевых изысканий. В 1990-2000-е годы в Японии осуществляется большое число научных работ в области археологии, лингвистики и изучения традиционной материальной культуры коренных народов Сахалина, включая уйльта. Специальных развернутых исследований по этногенезу, истории, родовой системе, семейно-брачным отношениям и духовной культуре уйльта на сегодняшний день в литературе не существует. Поскольку других значимых исследований, посвященных именно этому народу, нет, данная историографическая часть работы построена по тематическому принципу. Автор данной работы стремится учесть разнообразный существующий и доступный к исследованию российским специалистам опубликованный материал, касающийся этнокультурного развития уйльта Сахалина, даже если информация об этом содержится буквально в одной или нескольких фразах в исследованиях, посвященных теории и иным вопросам исторического изучения народов Севера России.

Вопрос о происхождении ороков1 ставился Л.И. Шренком, Г.И. Невельским, Л.Я. Штернбергом, Б.О. Долгих, А.В. Смоляк. Ороков характеризовали как «небольшое маньчжуро-язычное оленеводческое племя», переселившееся с Амура на Сахалин в конце XVI или в первой

1 Невельской Г.И. Подвиги русских морских офицеров на Крайнем Востоке России. 18491855. 5-е изд. Хабаровск, 1969. Шренк Л.И. Об инородцах Амурского края. Т.1. Части географическо-историческая и антропо-этнологическая. СПб., 1883. Штернберг ЛЯ. Гиляки, орочи, гольды, негидальцы, айны. Хабаровск, 1933.ДолгихБ.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. / Труды Института этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. Новая серия. Т. LV. М.., 1960. Смоляк А.В. Этнические процессы у народов Нижнего Амура и Сахалина. Середина XIX - начало XX в.. М.,1975. Левин М.Г. Этническая антропология и проблемы этногенеза народов Дальнего Востока/ Труды Северо-Восточной экспедиции. II. М., 1958.

половине XVII в., по китайским источникам - возможно «ороки были на Сахалине уже около 1709 г.». Большую роль в изучении проблем этногенеза народов Дальнего Востока, в частности тунгусо-маньчжурских народов Амура и Сахалина, сыграли антропологические исследования М.Г. Левина (1957 и 1958 годы). Он критически пересмотрел предложенные ранее классификации антропологических типов Северной Азии. М.Г. Левин выделяет в коренном населении Нижнего Амура и Сахалина, если не считать айнского, два антропологических типа: байкальский и амуро-сахалинский. Характерные представители байкальского - негидальцы и ороки. Сказанное выше хорошо согласуется с данными археологии, свидетельствующими о том, что древние культуры Нижнего Амура и Приморья, по крайней мере со II тысячелетия до н.э., обнаруживают тесные связи с культурами лежащих к югу областей (Маньчжурии, Кореи, Северного Китая),

Первые серьезные исследования орокского языка принадлежат В.И. Цинциус и Т.Н. Петровой. Согласно их полевым наблюдениям, ороки говорят на самостоятельном языке, входящем в амурскую подгруппу тунгусской ветви языков В. И. Цинциус пришла к следующим выводам: 1) орочский и удэгейский языки ближе к эвенкийскому, чем нанайский, ульчский и орокский; 2) три последних языка (нанайский, ульчский и орокский) - относительно древние на Нижнем Амуре (их «возраст» - около 2 тыс. лет) . Занималась классификацией тунгусо-маньчжурских языков и Г.М. Василевич. Данные её исследований также подтверждают, что тунгусоязычные народы Нижнего Амура и Сахалина сложились в этих местах намного ранее XVII в,, возможно в период неолита или, по крайней мере около рубежа нашей эры.1 Интересно заметить, что, в 1960-1970-е гг. японский ученый С. Мураяма, проведя сопоставительный анализ элементов древне-японского языка и тунгусо-маньчжурских языков приходят к выводу о влиянии их на древне-японский.

При исследовании родового состава, разные исследователи насчитывают от 8 до 12 родов ороков. Эти расхождения объясняются динамикой родовых взаимоотношений, процессом сложения и распада некоторых родов данной этнической общности. А.В. Смоляк, изучая родовой состав народов Нижнего Амура и Сахалина в XIX - начале XX вв., пришла к выводу, что некоторые родовые названия северных и южных

1 Цинциус В.И. Сравнительная фонетика тунгусо-маньчжурских языков. Л., 1949; ei же. Центральные и маргинальные фонетические ареалы Приамурья и Приморья// Народы и языки Сибири. М., 1978 . Петрова Т.К. Язык ороков (уйльта). Л., 1967. Василевич Г.М. К вопросу о классификации тунгусо-маньчжурских языков// Вопросы языкознания. 1960. №2.

ороков совпадают, однако на юге имелись роды, отсутствовавшие у северных соплеменников, и наоборот. Следы родовой организации у уйльта сохранялись почти до конца XX в. Еще в середине XX столетия сохранялась родовая экзогамия. Отмечены восемь основных родов: Баяуса, Гетта, Намисса, Торисса, Муйотта, Синаходо, Сюкту и Тэгэсэ. Некоторые роды делились на два подразделения (Дай - «большой» и Нучи -«маленький»): Дай и Нучи Баяуса, Дай и Нучи Намисса, Дай и Нучи Торисса, Дай и Нучи Сюкту. Кроме того, среди потерявших оленей и перешедших к оседлой рыболовецкой жизни ульта южного Сахалина, как считает А.И. Кузнецов, возникли своего рода «землячества», «псевдороды», воспроизводящие структуру бытовавших в прошлом союзов нескольких родов, таких, например, как Валетта, Дахинени. По сведениям, полученным от информаторов в 1990 - 1991 гг., род уйльта состоял всего из трех-пяти семей и насчитывал от 18 до 40 чел.

Исследователи хозяйства и материальной культуры уйльта отмечают, что нивхов, ульчей и орочей отличает от ороков наличие оленеводства. Их оленеводство - особого типа, примыкая к тунгусскому верховому, отличается наличием упряжки оленя, причем нарта составляет давнее достояние ороков, а не недавнее заимствование. Тип рыболовства указывает на связь ороков с маньчжуро-тунгусами бассейна Амура и отличает от гиляков. Этот тип рыболовства обусловил и характерный для обитателей Амура полуоседлый образ жизни. Конический чум по конструкции и терминологии также идентичен тунгусскому. А двускатная форма летника отражает влияние охотничьих племен Амурского и Уссурийского края. Покрытие амбара (в виде свода) говорит об определенной близости ороков не только с Амурскими этническими общностями, но и с Северо-байкальскими тунгусами. Охота на нерпу подобна гиляцкой, похожи на гиляцкие все религиозные представления о нерпе, косатке, ките, о божестве моря, обряд жертвоприношения морю и вообще весь жизненный цикл, связанный с морем. Костюм сопоставим как с тунгусским, так и маньчжуро-китайским, есть гиляцкие элементы.

Традиционное хозяйство уйльта в литературе характеризуется как оленеводческо-охотничье, имеющее много черт, сходных с хозяйством эвенков и эвенов. Однако, длительное пребывание на Сахалине привело

1 Смоляк А.В. О взаимных культурных влияниях народов Сахалина и некоторых проблемах этногенеза// Этногенез и этническая история народов Севера. М,, 1975; ее же. Народы Нижнего Амура и Сахалина// Этническая история народов Севера. М., 1982. Кузнецов ЛИ Ульта (ороки) // Сибирь: этносы и культуры (Народы Сибири в XIX в.). Вып. 4. Москва; Улан-Удэ, 1999.

уйльта к необходимости приспособиться к окружающим услойиям и обрести ряд оригинальных черт культуры и быта, существенно отличающих их от других оленеводческих народов. К концу XIX в. южные ороки в основном уже лишились оленей и занимались рыболовством, морским зверобойным промыслом, таежной охотой. Оленеводство у всех ороков имело небольшие масштабы и носило ярко выраженный транспортный характер.

Ряд авторов высказывает предположение, что уйльта не мигрировали на остров в XVIII в., глубокие адаптивные корни культуры и ее архаичные элементы свидетельствуют о том, что предки уйльта заселили остров гораздо раньше. Такие выводы можно сделать, руководствуясь последними данными, полученными в результате исследования японскими и сахалинскими антропологами материала археологической «охотской культуры» Хоккайдо и Сахалина. Гипотетически возможно, ископаемый человек "охотской культуры", распространенной на Сахалине и Хоккайдо, мог быть предком или сородичем современных уйльта.

Глава I «Проблемы идентификации уйльта и динамика основных этнодемографических характеристик» подразделена на 4 параграфа.

В 1 параграфе рассматриваются вопросы этнонимии, влияния фактических данных Переписей населения на судьбу малочисленного народа. Проблема расселения и численности народа представлена на основании как архивных документов последних Десятилетий XIX в. -первых десятилетий XX в., так и материалов, собранных во время проведения экспедиций в ^гликский и Поронайский районы Сахалинской области в 1900-1991 и 2001-2004 гг.. Рассмотрение одновременно проблем численности и этнонимии данной этнической общности объясняется тем, что от использования в различных ситуациях того или иного определения (названия) народа de facto зависела и его численность. По переписи 1959 г. ороки (т.е. уйльта) ошибочно были причислены к «орочам». По данным А.В. Смоляк, проводившей в 1963 г. полевые исследования, на южном Сахалине ороков насчитывалось 160-170 чел. В переписи 1979 г. уйльта вновь были названы орочами, перепись зарегистрировала их в местах расселения именно уйльта. Перепись 1989 г. также не избежала ошибок предыдущих переписей. Близость наименований "ороки" и "орочи" (особенно в обозначении женщин этих национальностей - "орочка") привела к тому, что на Сахалине были зарегистрированы 129 ороков и 212 орочей, тогда как в действительности там не было ни одного ороча. Таким образом, 341 чел., отмеченные в переписи как ороки и орочи, на самом деле - представители одного народа. Экспедиционные исследования автора 1990-1991 гг. показали, что в Ногликском р-не насчитывалось 164 уйльта, а в

Поронайском - 156. Численность уйльта, по данным экспедиций 2001-2003 гг. (по материалам Валовского с/с и администрациям пгт. Ноглики и г. Поронайска), остается примерно той же, по переписи населения 2002 г. - 341 чел.

В 1912 г. С. Патканов писал, что племя ороков, родственное ольчам и скитающееся на средней части острова, в переписном материале 1897 г. ошибочно названо "орочонами". Действительно, «орончон, орочон или орочен» представляв! из себя искаженное маньчжурское слово «орунчун», означающее «оленный народ» (по тунг.: «орон» - ручной олень), применявшееся маньчжурами для обозначения разных тунгусоязычных племен, державших оленей: бродячих тунгусов, ороков и манегров. При первом знакомстве русских с «тунгусоязычными общностями», они назвали их «оленными тунгусами», на часть которых с конца XVIII столетия, перенесли маньчжурское имя «орунчун». Эта неопределенность названия «орочон» отразилась и на переписном материале того времени.

Автор обращает внимание на восприятие термина «орочены» в зарубежной литературе. В труде финского ученого Йюхи Йанхунена (1996 г.) «ороки» классифицированы как исчезающая «малая популяция» (179 чел.), «субэтническая группа нанайцев». Id est, «неразбериха» с этим малочисленным народом присуща не только отечественному взгляду, но и зарубежному в равной степени.

Автор работы отмечает, что в литературе используются более 20 наименований, обозначающих уйльта орныр, тазунг, тозунг, уилтй, улыпа, уйльта, уйрута, орок, орошо, ораката, ороцко, орокхо, оронгодохун, улъчар, додзин, улка, улька, орочоны, ольчи. орохко, орокес, ольча, ороксы... И показывает, что некоторые приведенные наименования - это лишь результат разного звучания (произношения) одних и тех же этнонимов, использование которых в различных документах сразу же искажало численность народа, относя уйльта к эвенкам, орочам, ульчам или к тазам.

В 1986 г. областными организациями была предпринята попытка обмена паспортов с указанием в новых паспортах национальности "орок" вместо "орочен". Эта акция встретила сильное сопротивление со стороны коренного населения и областные власти были вынуждены отменить свое решение. Записать орочёнов ороками попытались и при проведении переписи 1989 г. Попытки неоднократно навязать народу чуждое ему название привели к проявлению "дремавшего" до поры этнического самосознания, к стремлению добиться официального признания народа как ульта (по самоназванию народа). В результате в 1990 г. были приняты Обращения в Верховный Совет СССР с требованием «вернуть» (точнее -

установить, Слово «вернуть» использовалось в Обращениях) народу их самоназвание «ульта» в качестве официального использования этого определения во всех государственных документах. В официальных документах 2001 г. уйльта фиксируются как «ороки (ульта)», а в паспортах, выданных в советский период в большинстве случаев зафиксирована национальность ороЧен(ка), орочон(ка), редко - ороча, ороч, в единичных случаях (в одной семье, которой успели обменять паспорт 1986 г.) - орок. Указание в официальных документах национальности "орочен, ороченка" наложило Определенный отпечаток на восприятие современным поколением своей этнической принадлежности. На Северном Сахалине национальность орочен и орочёнка была впервые записана в паспорта в 1932 г., на Южном Сахалине - после 1945 г. Люди старшего поколения в конце XX в. однозначно считали себя уйльта. Опрос, проведенный автором в 19901991 годах и в 20012003 году показал, что ни один представитель этой этнической общности на Сахалине не считает себя ороком, а тем более орочем. Ныне самосознание «уйльта» присутствует не только у представителей пожилого поколения, но и большого числа молодежи. Впрочем, многие представители этого народа осознают себя в настоящее время как «орочены-уйльта» или «уйльта-орочены». Перепись 2002 г. подтвердила сложность процесса самоидентификации уйльта: 190 чел. назвали себя «орочены», 72 чел. — «уйльта», 42 - «ульта» и 37 -«ульта(ороки)».

Во 2 параграфе рассматривается расселение и половозрастная структура уйльта, родовой состав и браки в конце XIX- начале ХХ вв. При характеристике Метрических книг, служащих основным источником для рассмотрения этой проблематики, отмечается, что за период с 1872 по 1921 годы прошли акт крещения 1099 чел., относящихся к перечисленным этническим общностям, в т.ч. 576 представителей мужского пола и 523 -женского. Из них в период С 1880 г. по 1908 г. крестились 674 человека, относящихся к «ороченам», в т.ч. 347 представителей мужского пола и 327 -женского.

Обращается внимание на то, что «крещение» в данной работе не рассматривается в рамках проблемы христианизации Сахалина. Этой темой успешно занимаются сахалинские историки. Автор этой работы считает целесообразным использовать данные метрических книг для получения статистического материала о численности инородцев, местах их расселения, взаимоотношениях родов. В данном исследовании «крещение» представляется как процесс, происходивший в малочисленной этнической общности, а также как в конечном итоге свершившийся социальный акт,

внедрившийся в социальное сознание народа и естественным образом отразившийся в различных формах этикета и бытующих до сегодняшнего дня нормах поведения и обычаях. Христианизация малочисленного народа естественным образом способствует процессу его аккультурации, сближая («по вере») представителей этой этнической общности с иными общностями. Хотя, в сознании каждого уйльта есть с одной стороны знание

0 том, что его народ «обращен в православие», а с другой стороны -уверенность, что «ведь самое дорогое для уйльта всегда было сэвэ(н)» (на языке уйлыа сэвэ(н) - языческое изображение божества - духа-покровителя).

Наименования уйльтинских родов часто происходят от террториальных названий. Метрические книги зафиксировали постоянные места кочевья ороченов/уйльта, по которым можно увидеть, где были расположены их традиционные стоянки и где были места оседлого образа жизни - таковыми были Валетта, Дахи нЗни(нени) и Найпуту нани (нени).

Автор также обращается к информации о родах, которая бытует среди нынешнего пожилого поколения уйльта. уществовала, по мнению информаторов, 9 родов1: 1. Род Намиса кочевал на территории «от Сабо до Пильтуна» (до мыса Шмидта). 2. Род Да]и (Дай — «большой») Eqjayca (бая — «богатый») кочевал на территории «от Пильтуна до Горомая».3. Род Нучи (малый) Еа]ауса кочевал «от Горомая до Вала». 4. Род Синахуду [позднее его представители вошли в образование «Вапетта» - люди, жившие на реке Вал] («сипа» переводится как облезлый, выщепанный, «худу» - хвост, р. Синахуду) - кочевал «от Вала до Аскасая». 5. Род Нучи Ториса (включая Дахи нани - « землю Дагинскую») кочевал «от р. Аскасай - Дата - Горячие ключи - до р. Баури ( "Скользкая" )». 6. Род Да]и Ториса - «от р. Тымь до Набиля». 7. Род Гетта - «от Набиля (ранее см. р. Найбу) до Луньского». 8. Род Сюкта - кочевал «по реке Сюкта» (прежнее название р. Поронай). 9. Род Муйгэттэ («муи/му/и - змея) ~ Ан ~ «на Луньском» , жили среди хребтов «Дай Хурига» (большие горы), хребты были и с юга, и с севера, там водилось много змей, поэтому род назывался родом змеи. В данном списке обозначены как отдельные роды Да]и и Нучи Еа]ауса, Да]и и Нучи Ториса. В литературе имеются данные о существовании в прошлом еще одного рода - Тэгэсэ Представителей этого рода Б.А. Васильев застал еще в 1928 г., но сейчас люди не помнят ни одного предка из этого рода. Валетта, Дахи нани(нени) и Найпуту нани (нени) не могут считаться родами, так как по мнению информаторов, владеющих с детства уйльтинским языком, данные

1 Все названия родов и местностей даны и объяснены носителями уйльтинского языка.

названия обозначают известные места обитания уйльта, относящиеся к более позднему времени: жители реки Вал, земли Дагинской /Дахинской (т.е. реки Дата), устья реки Найпу (происходит от айнского «най» - «река», «пу» - «устье»). К этим «жителям» могли относиться представители различных родов. Не существует в настоящее время ни одного человека и из рода Намиса.

Затем автор делает попытку определения численности уйльта. По архивным данным можно заключить, что к концу XIX в. численность этнической общности уйльта была не менее 600 чел.» в том числе среди 218 человек взрослого населения - 106 мужчин и 112 женщин. Именно 600 чел. - такая численность этой этнической общности была предположительно определена и Б.О. Долгих по отношению к XVII в.

После анализа возможных брачных взаимоотношений уйльтинских родов далее современные семейго-брачные и межэтнические взаимоотношения сопоставляются с этническим составом браков, бытовавших в обществе столетие назад.

В 3 параграфе характеризуется современная этнодемографическай ситуация, сопоставляется численность северной и южной групп уйльта за последние годы. Общая численность ороков (уйльта), по данным официальной статистики, в Ногликском районе в 1999 г. была 119 чел., в 2000 г. - 114, в июле 2001 г. - 169. Необходимо обратить внимание, что в эти годы происходит падение жизненного уровня уйльта в этом районе, показатели рождаемости очень невысоки, есть детская смертность и никакого переселения представителей народа из других мест не значится. По какой причине увеличивается число уйльта с 2000 г. до середины 2001 г. на 55 человек (для такого малочисленного народа это очень большая цифра). Вероятно, происходят изменения в самоидентификации уйльта и идентификации их представителями администрации. Общая численность ороков (уйльта) Поронайского района в 1999 г. - 177 чел., в 2000 - 163 чел., в июле 2001 г. -164 чел. При меньшей общей численности населения уйльта и меньшего числа уйльта находящегося в репродуктивном возрасте, в Ногликском районе родилось за исследуемый период большее число детей, чем в Поронайском районе. Вероятно, сказывается ситуация, характерная для общего процесса рождаемости: независимо от национальности в условиях города детей рождается меньше, чем в сельской местности.

Далее рассматриваются этнические и социальные аспекты рождаемости и семьи. Случаев, где и отец, и мать - уйльта, становится все меньше — это можно было наблюдать и в последние десятилетия советского строя. Если ребенок рождается не в полной семье, кто бы ни был по

национальности его отец, ребенок воспринимает культуру матери и той этнической среды, в которой он вырос. Поэтому логично, что ребенок, родившейся от европеоидного отца (национальности различные) в такой ситуации осознает себя представителем народа уйльта. Помимо этого происходят и иные процессы, очевидно характерные и для других народов Севера. В полных семьях при зарегистрированном браке, независимо от национальности отца (им может быть и русский, и украинец, и белорус), ребенок числился в документах местной администрации как орочен (уйльта), а в дальнейшем записывал эту национальность в паспорт. Происходит это потому, что существуют определенные государственные и местные льготы для народа Крайнего Севера. В семьях, где один из родителей имеет национальность уйльта, а другой - эвенка, нивха или нанайца ребенок чаще всего не выбирает себе национальность уйльта. Происходит это потому, что уйльта - самый малочисленный народ на Сахалине, о котором не знают зачастую даже давно живущие там приезжие, больше известны эвенки, нивхи и нанайцы. В Поронайском районе живет большее число нанайцев. Отношения с ними складываются у уйльта по-разному, т.к. большинство нанайцев приехали на остров Сахалин вместе с русскими и другими представителями многочисленных народов в не столь давние времена, чтобы считаться коренным населением - такое мнение бытовало прежде всего в среде малочисленных народов Сахалина. Этим объясняется некоторое противостояние интересов уйльта и нивхов -с одной стороны и нанайцев - с другой. Кроме того, близость уйдьтинского и нанайского языков способствовала общению этих народов и заключению межэтнических браков еще в 50-60-х годах прошлого века. За последнее десятилетие ситуация сглаживается. Такому процессу в наши дни помогает и владение всеми названными народами единого разговорного языка -русского. Если остановиться на этнически смешанных семьях уйльта с корейцами, вырисовывается иная картина. Фамилии и имена в семье дети получают, как правило, корейские, воспитываются в традициях корейской культуры. Однако, имея первично корейское самосознание, в последние годы они записывают в официальные документы национальность уйльта для того, чтобы иметь льготы малочисленного народа Севера. Со временем происходит восприятие «двойного» самосознания, к примеру, уйльта-корейского. В случае переезда такого человека для временного или постоянного жительства на материк он начинает называть себя только корейцем. Это не характерно было для советского времени. До 1990-х годов наблюдался процесс естественной ассимиляции уйльта в корейско-уйльтских семьях, самосознание детей было корейским вне зависимости от

места жительства - на родине или на материке. Идентификация уйльта напрямую зависит от этнической среды и аспектов социальной полигики государства.

Затрагивается также проблема нарушения природной среды обитания этнической общности, которая естественным образом отражается на состоянии здоровья людей и на возможности ведения ими традиционного для прежних веков хозяйства.

4 параграф посвящен трансформации малочисленной этнической общности под влиянием этносоциальной среды. Автор предпринимает попытку сопоставительного анализа процессов динамики различных сторон жизни малочисленных этнических общностей, живущих в различных климатических и государственно-политических условиях, И о их динамика под влиянием этносоциальной среды оказывается реально сопоставимой, а общие закономерности процессов схожими.

Далее автор обращается к вопросам влияния этнической среды на трансформацию малочисленного народа на Сахалине. Рассматривая этническую среду обитания южной и северной групп уйльта на Сахалине, кроме общих тенденций, можно увидеть и некоторую разницу. Практически потеряв свои родные языки, но не потеряв своих культурных особенностей, все малочисленные народы Поронайского района (нивхи, уйльта, эвенки и переселившиеся в 1947 г. на остров нанайцы) объединяются для решения своих насущных проблем. Первоначально в начале 1990-х годов здесь активно работало отделение Ассоциации народов Севера, сегодня существует Местная общественная организация коренных малочисленных народов Севера, которая ставит своей целью главным образом развитие хозяйственной деятельности, а также возрождение этнической культуры, куда входит и понятие этнического самосознания. Важно отметить, что под этническим самосознанием часто понимается осознание себя причастным к «народу Севера». С Одной стороны, народы и сегодня отчетливо осознают разницу между собой в конкретных традициях, этикете, орнаменте. С другой стороны, многие этнокультурные мероприятия проводятся вместе под символом единой принадлежности к «народу Севера», независимо от традиционного этнического разделения. Безусловно, эти народы сегодня имеют одни и те же жизненно важные проблемы, которые легче решить сообща. Особенно это характерно для южной группы уйльта, давно перешедшей на оседлый образ жизни, поскольку основным занятием их на современном этапе развития, также как и их соседей - нивхов, эвенков и нанайцев - стало рыболовство.

Иная картина в Ногликском районе. Северная группа уйльта в

большинстве случаев не столь охотно занимается рыболовным промыслом, практически не пытается создать сегодня родовые рыболовецкие хозяйства. Это объясняется сохраняющимся до сих пор стремлением развивать прежде всего оленеводство. Несмотря на все трудности, связанные с подъемом этого непростого вида хозяйства, у них живет надежда на то, что именно оленеводство не даст им пропасть, это действительно «их дело». Общей картины активной общественной деятельности, характерной для малочисленных народов Поронайского района, в Ногликском районе нет.

Глава II «Основы жизнедеятельности уйльта в XIX-XXI вв.» посвящена оленеводству и связанной с ним сезонной охоте, а также рыболовству. Состояние и формы бытования некогда неотъемлемой части жизнеобеспечения и образа жизни уйльта оленеводства анализируются на основании данных большого комплекса архивных материалов и собственных полевых исследований. Описываются годовые циклы жизни оленеводческих бригад в разные временные периоды применительно к северной и южной группам уйльта. Рыболовство рассматривается как одна из наиболее важных и перспективных отраслей традиционного для прошлых столетий хозяйства уйльта, развивающаяся ныне в форме родовых, семейных, национальных хозяйств.

Для того чтобы понять характерные особенности этнокультурного развития народа и закономерности Этого процесса, необходимо обратиться к одной из самых главных основ жизни человека - жизнедеятельности. Рассмотрение динамики, произошедшей в основных сферах деятельности народа, складывавшихся веками и претерпевших резкие изменения дважды за последний век, позволит понять причины происходящих ныне трансформаций в жизни и сознании народа. Основными сферами жизнеобеспечения уйльта как в прошлом, так и в настоящем считаются оленеводство, рыболовство и охота.

Глава подразделяется на 3 параграфа. Объем каждого параграфа обусловлен наличием имеющегося архивного материала, дополняющегося материалами полевых исследований автора, В 1 параграфе, самом большом по объему, представлена тема оленеводства уйльта. Автор приводит характеристику типа оленеводства. По классификации оленеводства В.Г. Богораза оленеводство уйльта можно отнести к типу «южного» оленеводства «с верховой ездой» («санная езда» «северного» типа оленеводства используется уйльта в зимнее время). По «способу пастьбы» верховое оленеводство уйльта относится к «восточному» типу - без применения пастушеской собаки. Затем дается детальное описание классификации оленеводства, учитывающей характерные черты оленеводства разных

этнических групп, разработанной Г.М. Василевич и М.Г. Левиным. По их заключению, оленеводство уйльта, отличающееся нартой и упряжкой, в остальном сходно с оленеводством алдано-зейско-амгунской группы эвенков. Сходна у них и вся терминология, относящаяся к верховому транспорту. Кроме того, сказания уйльта упоминают предков, вышедших с Амгуни на Охотское побережье и дальше на Сахалин. Все это позволяет видеть в этих предках группы древних оленных тунгусов.

На основе литературных источников описываются маршруты кочевья и способы выпаса оленей в конце XIX- начале XXвв. Оленеводство уйльта имело небольшие масштабы и транспортный характер. Оленные ороки кочевали небольшими группами: летом около моря и устья нерестовых рек, живя в летних поселениях из 10-30 хижин. Здесь же были кладбища и места религиозных культов. Добывали лососевых, готовили из них юколу и затем отвозили ее вверх по течению рек в свайные амбары долу. Стада оленей насчитывали 20-30 голов в одном хозяйстве, что позволяло долгое время оставаться на одном месте и облегчало заготовку рыбы и охоту на морского зверя. Осенью стада перегоняли вглубь острова, к горам, в богатые ягелем и грибами места, где затем протекал гон. Двигались за оленями пешком или на лодках и продолжали рыбный промысел. После выпадения в горах обильного снега ульта откочевывали поближе к морю, но зимовали не на побережье, а в тайге, где было легче переносить ураганные ветры и имелись богатые охотничьи угодья. Весной стада приближались к морскому берегу, начинался отел. Здесь же начинали промысел ластоногих, а с началом нереста лососевых сезон рыбной ловли. Так замыкался годовой хозяйственный цикл. У них была четырехзвенная система пастбищеоборота, состоявшая из нескольких зимних, весенних, летних и осенних пастбищ.

Динамика оленеводства уйльта в XX в. анализируется на основании обширных данных, собранных автором в архивах. Имеющиеся архивные материалы позволяют проследить состояние оленеводства с 40-х гг. XX в. Очевидна следующая динамика коллективного оленеводческого хозяйства уйльта. В годы войны по сравнению с 1940 г. численность оленей в хозяйстве не только не уменьшалась, но и возрастала. К 1947 г. поголовье вернулось к Довоенному уровню. Наибольшая численность коллективного стада приходится на 1960-1970-е годы. А к 1990-м годам поголовье оленей резко сокращается в 8-10 раз. В начале 2000-х гг. происходит незначительное увеличение стада, но по сравнению с 1940 г. оно становится меньше в 3 раза и более. Практически на протяжении всего существования коллективного оленеводческого хозяйства уйльта не было особых перспектив его развития. Постоянные огромные нагрузки на оленеводов (не

хватало профессиональных пастухов), неоправданные планы доведения стада до таких размеров, которые Могли наносить бред природе, жалобы зоотехников на невозможность соблюсти требования, необходимые для выведения нужной породы оленя и проведения ветеринарного обслуживания - все это не предвещало дальнейшего развития оленеводства в такой форме. В сознании оленеводов постоянно жила мысль о том, что с оленями так обходиться нельзя, их предки «почитали, а не только поедали оленя». С другой стороны, шел распад культуры и в среде самих оленеводов: многие начинали так много потреблять алкоголя, приезжая в поселок, что теряли традиционно благородный «статус» уйльтинского оленевода, уменьшалось число профессиональных кадров из их среды. Кроме того, воспитание некоторой части мальчиков уйльта в интернатах также не могло способствовать приобретению опыта и продолжению оленеводческого дела. Изучая архивные материалы, становится очевидным, что уйльта не имели в прошлом большого поголовья оленей, у них не было традиционных навыков выпаса огромного стада в таежных условиях - планы ведения хозяйства создавались и предписывались зачастую теми людьми, которые могли никогда и не быть на Сахалине, естественно они и не представляли все природные условия, возможно и не совсем пригодные для содержания стада в особо крупных размерах.

При характеристике современного состояния оленеводства в конце XX-начале XXI веков (по полевым и архивным материалам) описывается современный годовой цикл выпаса оленей в северной группе уйльта и несохранившийся до сего времени - в южной группе уйльта. Сравнивая масштабы и численности поголовья стада, и размеры площадей Выпаса оленей у северной и южной групп уйльта, автор делает вывод, что в северной группе оленеводство было развито в гораздо большем объеме, чем в южной группе. Это характерно как для начальной стадии существования коллективного оленеводческого хозяйства, так и на его конечном этапе. Таким образом, современные полевые и архивные изыскания очевидно подтверждают теоретически сложившееся мнение некоторых исследователей о том, что южная группа уйльта гораздо раньше начала вести оседлый образ жизни и лишилась оленей достаточно давно. Северная же группа вела традиционный оленеводческий образ жизни до наступления советского периода. Предметы материальной культуры, связанные с оленеводством, присутствуют в бытовой жизни северной группы и в настоящее время, чего давно нельзя сказать о южной группе. Кроме того, многие уйльта с. Вал прекрасно и охотно рисуют сцены из оленеводческой жизни. Подобного национального искусства у южных уйльта нет. Именно

сохранением оленеводческих, традиций объясняется желание уйльта на севере продолжать заниматься оленеводством и сегодня; равно как более давнее отсутствие оленеводческих навыков и освоение рыболовецкого промысла обуславливает стремление Южных уйльта развивать ныне именно рыболовство. Совершенно схожей тем не менее оказывается динамика коллективного оленеводческого хозяйства северной и южной групп в советское время. Как показывают материалы последних экспедиций, вовсе не стихия природы разрушила оленеводческое хозяйство южных уйльта в 1981 г. По свидетельству очевидцев, по публикациям в местной прессе тех лет картина предстает более трагическая. Государственные планы на «иясо оленя» доходили в 1970-х годах до таких размеров, что совхозных оленей поголовно «расстреливали» из вертолетов по всей тайге района. К 1981 году стада оленей уже не существовало в отделении «Оленевод» зверосовхоза «Поронайский». Объяснения чиновников о том, что все олени погибли от обилия воды после тайфуна, кажутся абсурдными дня оленеводов - именно олень в таких условиях выживет, так как он прекрасно плавает. Видимо, для того, чтобы уйти от ответственности за сделанное, представители власти тех лет официально списали этот «убой» оленей на счет природной стихии. Таким образом, коллективное оленеводческое хозяйство южной группы уйльта, также как и северной, было создано и погублено По инициативе государственной власти. Роль государства в динамике этой сферы жизнеобеспечения уйльта оказалась огромной.

С кочевым оленеводческим образом жизни всех уйльта в прежние века, а ныне северной группы, тесно связана сезонная охота. Рассмотрению этого вида деятельности посвящен особый подраздел. Прежде всего, охота обеспечивала питание оленеводов и их семей в те периоды времени года и на тех территориях, где иным образом прокормиться не было возможности. В отдалении от возможных мест рыбной ловли, охота выполняла очень важную функцию в жизнеобеспечении людей. В дальнейшем стала приобретать товарную ценность пушнина. Большим помощником на охоте традиционно (и до сих пор) служат специально обученные этому искусству собаки. Именно для охоты, а не для выпаса оленей, уйльта традиционно используют собак. Архивные материалы, характеризующие охоту в советское время настолько незначительны, что проследить детально динамику этой сферы деятельности не удается. Рассматривать охоту как самостоятельную сферу жизнеобеспечения уйльта отдельно от оленеводства на современном этапе развития не представляется возможным. В резулиате динамики этой сферы хозяйства в XX в. именно в процессе жизнеобеспечения Современных оленеводов северных уйльта охота

продолжает иметь определенное значение. Поскольку группа современных оленеводов очень малочисленна, то говорить о большом значении охоты для всего общества уйльта, живущего в поселке Вал и городе Поронайск, не приходится. Уйльта Поронайска в последние годы вообще почти не выходят на охоту. Постоянно увеличивающееся приезжее население быстрыми темпами уничтожает всех, на кого можно охотиться. Таким образом, сезонная охота сохраняется в основном только как часть оленеводческого цикла жизнедеятельности.

В работе поднимается вопрос о так называемом «возрождении уйльта как одного из народов Севера. В документах о «культурно-экономическом развитии малых народностей Севера» провозглашается положение: «Победа Советской власти означала возрождение этих народностей». «Начался переворот в экономике, культуре и в их сознании... Вместо дымных, темных юрт эвенков, орочонов вырос поселок оленеводов - Вал». Архивные данные 1967 г. свидетельствуют о том, что пастухи совхоза «Оленевод» «живут в полуземлянках, на одной из них нет даже крыши, в Помещении грязно, печь, сделанная...из бочки во время топки дымит, так что в помещении нельзя находиться...» Вероятно, условия жизни людей определяются самой системой ведения хозяйства. Переворот de facto в экономике, культуре и особенно в их сознании произошел в те годы огромный. Но какова оказалась ценность этого переворота: именно с 20-х годов XX века и до начала XXI века так и происходит постоянное «возрождение» этого народа. От чего и к чему должно произойти возрождение этого народа (главной целью считалось переведение на оседлость) - видимо люди, занимающиеся этим вопросом, сами этого не донимали и не осознавали будущего отрицательного итога. Увеличение колхозного стада оленей не обозначало ни развития, ни «возрождения» оленеводства уйльта или самих уйльта. В настоящее время немногочисленные оленеводы вновь пытаются «возродить» свое оленеводческое хозяйство и уверены, Что именно в возрождений личного оленеводческого хозяйства вновь при кочевом образе жизни заложен успех их экономического и культурного развития..

Оленеводство уйльта с конца XIX - по начало XXI вв. прошло три этапа развития. На первом этапе развития оленеводческий образ жизни народа складывался без сильного влияния внешних факторов. На этом этапе развивались семейные оленеводческие хозяйства, включенные в систему родовых отношений. На втором этапе, охватывающем развитие в советский период, за короткий промежуток времени складываются коллективные оленеводческие хозяйства, которые, просуществовав несколько десятилетий, также внезапно разрушаются. Напрашивается вывод, что именно

политические условий обеспечивали коллективный выпас оленей - в этом не было потребности самих уйльта. Традиционные немногочисленные по поголовью оленей хозяйства в прежние времена создавали необходимые условия для жизни людей. А начавшийся в советское время отрыв пастухов от семьи и от дома, естественно не мог способствовать нормальному развитию отношений в семьях и пагубно сказался на передаче молодым навыков предков ведения оленеводческого хозяйства. Внедрение современных технологий и медицинских познаний проходили в колхозах и совхозах чаще всего формально, поэтому не могли принести больших результатов, чувствовалась нехватка специалистов в области зоотехники и ветеринарии. Последнее характерно и для третьего этапа развития оленеводства уйльта. Только теперь еще существует и острая нехватка оленеводческих кадров, навыками приручения и выпаса оленей обладает очень незначительное число мужской половины уйльта. Третий этап характеризуется переходом вновь к семейному способу выпаса оленей. Чаще всего, занимается выпасом один-два представителя семьи, остальные живу! в поселке. Видимо, как и в досоветское время, оленеводство уйльта в XXI в. не будет слишком масштабным. Но потребности северной группы уйльта в развитии личного оленеводческого хозяйства очевидны. А в южной группе хоть й не представляется возможным заниматься оленеводством, но прочно живет в сознании мысль о непременной «связи» каждого уйльта с оленем в «древние времена»,

2 параграф характеризует другую важную ныне сферу жизнедеятельности

- рыболовство. Рыболовство в настоящее время развивается в двух формах

- единоличный вылов рыбы для семейного потребления и развитие промысловых хозяйств, образующихся по праву принадлежности к малочисленным народам Севера Единоличное рыболовство в разной степени, но распространено повсеместно и в северной, и в южной группе уйльта. Коллективные малочисленные хозяйства получили развитие в основном среди южной группы. Южные уйльта перешли на оседлость гораздо раньше северных, что, вероятно, стало возможным благодаря изобилию морепродуктов на территории их обитания - нынешнего Поронайского района. Помимо рыбы уйльта традиционно употребляют в пищу несколько видов морских водорослей, разнообразные ракушки, нерпу и вообще «всё, что дает море человеку». Основная производственная деятельность всех родовых хозяйств Поронайского района включает добычу рыбы и морепродуктов, морского зверя. Остро стоят проблемы, связанные с возможностью реализовать свои права коренного народа Севера в сфере рыболовства.

Проблемы, связанные с территориями традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера, насущны в настоящее время в большей степени для южной группы уйльта, занимающейся рыболовством. В среде оленеводов подобные вопросы не рассматриваются так остро (они считают себя испокон веков хозяевами своей земли и не хотят вступать с властями в какие-то долговременные переговоры на эту тему - они просто используют земли в соответствии с надобностями ведения оленеводческого хозяйства). Поэтому динамика этой проблемы рассматривается в основной сфере жизнеобеспечения южных уйльта.

Рассмотрев динамику одной из важных сфер жизнеобеспечения уйльта рыболовство, автор отмечает, что рыболовство остается жизненно важным для данного народа нынешнего периода истории, не менее, вероятно, чем прошлых веков. Кроме того, простым рыболовством этот вид ведения хозяйства назвать нельзя, так как длительное время, живя на морском побережье, уйльта естественно занимались различными морскими промыслами, кроме ловли рыбы: охотой на морского зверя, сбором морской капусты и разнообразных ракушек, которые море выбрасывало на берег во время штормов. Нельзя не отметить и большое влияние японской культуры на потребление южными уйльта морепродуктов в XX веке. Во время правления Карафуто в первой половине прошлого века, жизнеобеспечивающая деятельность южных уйльта претерпела изменения, которые не могут не отражаться и на современной жизни народа. Что касается северной группы уйльта, то для нее остается по-прежнему необходимым именно рыболовство, которое развито не в таких объемах как у уйльта Поронайского района, но при этом служит важной сферой жизнеобеспечения. Резких скачков (характерных для оленеводства) в развитии этой стороны хозяйства всех уйльта не наблюдалось с конца XIX века. Созданные в советское время рыболовецкие колхозы включали уйльта в систему своей работы наравне с представителями всех иных живущих на Сахалине народов (и переселившихся в 1947 г. нанайцев из Хабаровского края). Можно сделать вывод о большей степени стабильности динамики этой сферы деятельности, чем оленеводческой.

В Заключении анализируется процесс трансформации малочисленной этнической общности в различных аспектах жизнеобеспечения и образа жизни под влиянием окружающей социальной и этнической среды Сахалина. Сопоставляются процессы межэтнических взаимоотношений на протяжении последних веков и последних десятилетий истории. Сравниваются процессы этнокультурной динамики различных

малочисленных народов России на основе личного полевого материала (собранного во время экспедиций на Чукотку, Камчатку, в Эвенкию, Якутию, Хабаровский край). Рассматриваются факты общего и особенного в современной ситуации развития народа уйльта.

Этнокультурная динамика уйльта с конца XIX - начала XXI вв. прошла три этапа. Первый - относится к тому времени, когда Сахалин осваивали приезжие с материка люди, принадлежавшие к различным этническим и социальным слоям Российского общества конца XIX - начала XX вв. В складывавшейся обстановке иноэтничного окружения уйльта продолжали вести самобытную жизнь, постепенно включаясь в общие процессы развития, характерные для российского общества в целом. На втором и третьем этапах культура уйльта не может противостоять внезапным возникающим реалиям. В советский и постсоветский периоды происходят серьезные трансформации; оказывающие значительное воздействие на реализацию одной из основных функций человеческого общества -функцию жизнеобеспечения. Вслед за этим происходит потеря многих черт этнической культуры. Новые условия этносоциальной среды однако не приводят уйльта в начале XXI в. ни к физическому, ни к этническому исчезновению. На третьем этапе самосознание народа уйльта укрепляется и вынужденно начинает играть восстановительную роль для необходимой жизнедеятельности общества. Автор отмечает, что на всех трех этапах развития общество уйльта находится в зависимости от политики государства по отношению к основным сферам его жизнедеятельности. На третьем этапе этнокультурная динамика происходит не только под влиянием российского общества, но и в определенной степени (равно как и всего населения Сахалина) под влиянием американской и японской социально-экономической среды.

В конце работы дается общая характеристика состояния уйльта в начале XXI века как итог этнокультурной динамики народа.

Настоящая работа по изучению уйльта началась более 10 лет назад и по различным причинам исследование оборвалось и было возобновлено уже в начале нынешнего века. В период начавшейся «перестройки» казалось очевидным, что народ идет к неминуемой гибели. Но последние несколько лет убеждают в обратном: несмотря на, казалось бы, безвыходную ситуацию и в оленеводстве, и в рыболовном промысле, люди начинают развивать свои семейные («родовые») национальные хозяйства. В северной группе получает свое развитие оленеводство в форме личного (семейного) ведения хозяйства. Потомки оленеводческих семей пытаются восстановить прежние принципы «обращения» с оленем и иметь фЖмернО такое же число голов,

которое было характерно для их предков в XIX в. В их среде считается, что иметь намного большее число оленей не представляется реально возможным, да и необходимости в этом они не ощущают. С одной стороны, это можно объяснить тем, что основы жизнеобеспечения не меняются с течением столетий. С другой стороны, природные условия Сахалина никогда не позволяли разводить огромные оленеводческие стада, а в современных индустриальных и экологических условиях это становится еще труднее. В Ногликском районе остаются большие проблемы с развитием рыболовства в рамках национальных хозяйств уйльта. В южной группе -наоборот - начинают активно работать первые родовые рыболовецкие хозяйства. Оленеводство в Поронайском районе исчезло, и, скорее всего теперь уже это необратимо. Адаптация некоторой части уйльта к новым этносоциальным и экономическим условиям не отражает ситуацию среди всего уйльтинского населения. Но это своеобразный показатель жизнестойкости этнической общности. Не ставится сегодня никем вопрос об изоляции и возрождении народа в форме «традиционных» жизненных укладов. Однако одновременно нельзя не видеть, что, занимаясь именно традиционными видами деятельности, характерными для их предков, эти люди получают и духовную, и материальную поддержку для жизни.

Этнокультурная динамика привела уйльта за последнее столетие почти к полной потере разговорного национального языка. Если же исходить из того, что с самого начального момента возникновения трудовой деятельности человеческого коллектива язык был также необходим ему для этой деятельности, как и материальные орудия труда, можно заключить, что пробуждающийся интерес уйльта к своему языку сегодня может быть проявлением желания иметь и свою, отличную от иных обществ сферу деятельности, которая поможет им развиваться дальше. К этой сфере конечно относится оленеводство и рыболовство в такой форме, в какой оно не характерно для приезжего населения острова Именно при занятиях «своим делом» появляется интерес и к использованию профессиональных дефиниций на родном языке. Почти все родовые хозяйства уйльта называются уйльтинскими словами, обозначающими названия родов й иные дорогие для сознания уйльта понятия. В профессиональном языке оленеводов уйльтинские понятия присутствовали как сто лет назад, так и сейчас, так как эти веками складывавшиеся в языке уйльта оленеводческие дефиниции как нельзя более точно характеризуют любое понятие в данной

1 Арутюнов СД Культуры, традиции и их развитие и взаимодействие. The Edwin Meilen Press. Lewiston-Queenston-Lampeter, 2000.

сфере деятельности, поэтому нет потребности вводить чуждые иноязычные термины. По сей день коренное население и северной, и южной группы уверенно использует топонимические понятий (названия рек, устья рек, озер, проток, и т.п.) те же, какие использовали их предки на уйльтинском языке. В таком виде язык уйльта продолжает свою жизнь. И это помогает ощущать людям свою более раннюю причастность к земле, на которой они живут.

Испытав сильное воздействие процессов аккультурации в ходе этнокультурной динамики, народ уйльта не потерял своей этнической идентификации. Напротив, в последние годы сильно возрастает этническое самосознание.В настоящее время начинается виток нового цикла развития оленеводческой культуры уйльта. В данном случае развитие оленеводства скорее всего не означает какого-то огромного стада голов оленей в перспективе. Современная динамика оленеводства уйльта подразумевает статус свободного ведения хозяйства, так необходимый для выражения человеческого достоинства индивидов, составляющих этническую общность уйльта. Именно свобода в выборе способов и методов хозяйственной деятельности помогает сохранить себя как личность и утвердиться в своей принадлежности к определенной этнической единице. Таким образом, в итоге этнокультурной динамики к началу XXI века сохранение этнической общности для уйльта служит той формой бытия, в которой возможно естественное развитие социальной культуры и обеспечение шанса «выжить» в современных экономических условиях. Ни о каком «исчезновении» данного столь малочисленного народа в настоящий период истории речь не идет. Общество, а в данном контексте - «этническая общность», будучи частью «общества», развивается по законам спирали - именно такое определение подтверждается циклами жизни, пройденными уйльта в XX -начале XXI вв.

Автором данной работы собрано «генеалогическое древо» этнической общности уйльта, начиная с конца - частично со второй половины - XIX в. по начало XXI в. Из-за того, что объем собранного материала достаточно обширен и требует комплексного изучения с привлечением методик, разработанных в антропологии й лингвистике, для обработки и систематизации имеющихся дефиниций, целесообразно было не включать эту тему в настоящую работу. Задачей следующего исследования станет тщательное изучение данных родословных линий, что, возможно, позволит выйти на неразрешенные в научной литературе проблемы этногенеза, родового состава и численности этого народа.

В качестве Приложения к данному исследованию оформлены документы общественной организации коренных малочисленных народов Севера. Более

180 страниц занимают таблицы по темам: крещение «инородцев», браки «инородцев», усопшие «инородцы», личные имена уйльта в XIX - начале XX вв. Таблицы составлены по материалам Фонда «Церкви острова Сахалина Камчатской Духовной консистории» Государственного Архива Сахалинской области.

Основные положения диссертационного исследования отражены в публикациях:

1. Racial mixing and ethnic self-awareness of the aboriginal population of Kamchatca and Chukotka of the Soviet Union// Human Science. Journal of the Anthropological Survey of India. Calcutta. Vol. 37. № 4. Calcutta, 1988. P.313-336. (and Kouznetsov A.I.)

2. Метисация и этническое самосознание коренного населения Камчатки и Чукотки// Советская этнография. М.,1990. № 1. С.50-65.(совм. с А.И. Кузнецовым).

3. Методологический семинар Института этнографии АН СССР «Этнос в системе общественных форм»// Советская этнография. 1990. № 3. С. 160167.

4. Ороки Сахалина: проблемы современного развития/ Исследования по прикладной и неотложной этнологии./ Серия «Межнациональные отношения в СССР». Документ № 23. Москва, 1991. Издание Института этнологии и антропологии РАН (совм. с А.И. Кузнецовым). 1 п.л.

5. Межэтнические отношения на Сахалине// Eтнoгpaфiчнa спадщина i нацюнальна вщрожения. (Тез. докл. Международной конференции по Этническим проблемам. Национальная Академия Наук Украины, Киев. Апрель 1992.) Кшв, 1992.

6. Common Characteristics and Special Features in the Processes of Acculturation of Ethnic Minorities// Ethno-Social Situation in India and USSR. Delhi. 1992.

7. Общее и особенное в процессах аккультурации малых народов (Южная Индия и Крайний Север России)// Этносоциальная ситуация в Индии и СССР. М.» 1993. С 113-126.

8. Этносоциальное положение эвенов в ЭвеноБытантайском национальном районе Якутии/ Исследования по прикладной и неотложной этнологии. Серия «Межнациональные отношения в СССР». Документ № 35. М., 1993. Издание Института этнологии и антропологии РАН (совм. с А.И. Кузнецовым). 1,2 п.л.

9. Этническая среда как фактор трансформации этноса// Альманах «Российский этнограф». № 19. Народы Сибири. М., 1994.

10. Межэтнические отношения на Сахалине: влияние этнической среды на

РОС. НАЦИОНАЛЬНА«! 33

БИБЛИОТЕКА I СПскрвург 5 < О® MB акт ?

трансформацию Малочисленного этноса// Среда и культура в условиях общественных трансформаций. М., 1995. С.90-104

11. Этнонимия ульта Сахалина//Имя и этнос. М., 1996. С.51-56.

12. Влияние этнической среды на развитие этнического меньшинства (на примере русских Украины)// Русские в современном мире. М., 1998. С. 140-159.

13. Уйльта Сахалина: основные проблемы исследований// Этнографическое обозрение. М., 2002. № 5. С. 61-81.1,7 а.л.

14. Уйльта Сахалина в конце второго тысячелетия// Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск. 2002. № 4. С. 3-26. 1,5 а.л.

15. Остров Сахалин: современные проблемы жизнедеятельности уйльта (ороченов)/ Серия «Исследования по прикладной и неотложной этнологии» Института этнологии и антропологии РАН. Документ № 162. М. 2003.2, 8 ал.

16. История малочисленного этноса Сахалина уйльта (орочоны) в переписях II тысячелетия// Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 2003. № 4. 0,5 ал.

17. Трансформация основ жизнедеятельности уйльта Сахалина. Экскурс в прошлое и настоящее// Международные отношения на Дальнем Востоке России в зоне Азиатско-Тихоокеанского региона: история, экономика, культура (Третьи Крушановские чтения). Южно-Сахалинск -Владивосток, 2004. 0,5 а.л.

18. Архивы Сахалина о состоянии оленеводства уйльта (с 40-х гг. XX в. до XXI в.)/ Известия Института наследия Бронислава Пилсудского. Южно-Сахалинск, 2004. № 8. 1,1 ал.

19. История проблемы идентификации малочисленного этноса Сахалина уйльта к началу Ш тысячелетия// Практика постсоветских адаптации. Сборник статей под ред. X. Бича, Л. Силланпяя, Д. Функа М. (в печати). 1,1 а, л.

20. Состояние оленеводства у уйльта Сахалина на рубеже XX-XXI вв.// Большие миры коренных народов. (Сборник, посвященный юбилею Е.А. Гаер.) Отв. ред. Е.П. Батьянова. М. (в ред. подготовке). 1 ал.

21. Who? How many and Why? // Сборник статей под ред. Хью Бича. Uppsala (в ред. подготовке). 1 ал. (на англ яз.). (Ст посвящена влиянию этнической среды и государства на современное состояние малочисленного народа Сахалина уйльта)

22. Основные сферы жизнедеятельности уйльта Сахалина Есть ли реальная защита интересов малочисленного коренного народа? // Cultural Survival, (в ред. подготовке). 0,8 ал. (на англ.яз.).

Утверждено к печати Институтом этнологии и антропологии РАН

Подписано в печать 16.11.04. Формат 60x84 1/16. Объем 2,1 п.л. Тираж 100 экз.

Участок оперативной полиграфии Института этнологии и антропологии РАН 119334 Москва, Ленинский проспект, 32-А.

Р23 2 \i

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Миссонова, Людмила Ивановна

Введение.

Правомерность и актуальность постановки вопроса.

Краткая история Сахалинской области, обусловившая социальную среду обитания коренного населения острова.

Историография. Основные проблемы исследований уйльта.

Глава I.

Проблемы идентификации уйльта и динамика основных этнодемографических характеристик.

1. Народ и его этнонимы.

Итог динамики процесса этнической идентификации уйльта.

2. Родовой состав, семья, численность уйльта в конце XIX - начале XX вв.

Метрические книги Сахалина.

Расселение и половозрастная структура уйльта.

Родовой состав и браки.

Численность уйльта по архивным данным.

3. Современная этнодемографическая ситуация

К проблеме численности народа.

Северная группа уйльта.

Южная группа уйльта.

Этнические и социальные аспекты рождаемости и семьи.

Проблемы здоровья.

4. Трансформация малочисленной этнической общности под влиянием этносоциальной среды.

Попытка сопоставительного анализа процессов динамики различных малочисленных этнических общностей.

Уйльта в социальной системе этнической среды Сахалина.

Образование.

Язык.

Глава II.

Основы жизнедеятельности уйльта в XIX-XXI вв,.

1. Оленеводство

Характеристика типа оленеводства уйльта.

Традиционное оленеводство. Конец XIX - начало XX веков по литературным источникам).

Динамика оленеводства в XX в. по архивным документам).

Современное состояние оленеводства. Конец XX - начало XXI веков по полевым и архивным материалам).

Сезонная охота - часть оленеводческого цикла жизнедеятельности.

Возрождение» народа Севера.

2. Рыболовство и современные родовые, национальные, семейные хозяйства.

Территория традиционного природопользования.

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Миссонова, Людмила Ивановна

Правомерность и актуальность постановки вопроса.

Первые упоминания об уйльта относятся к концу 30-х годов XVII в., однако до последних десятилетий изучением конкретно этого народа исследователи занимались лишь эпизодически. Малочисленность и отсутствие устойчивого наименования в различных статистических документах XIX-XXI вв. привели к крайне странной, неоднократно повторяющейся ситуации, когда народ то почти исчезал, то вдруг возрождался снова. При этом, как показывают архивные материалы и полевые этнографические изыскания, данная этническая общность на протяжении последних веков имела de facto численность не менее 600-700 чел. - в XIX в. и 320-340 чел. в XX в. Объясняется это разными причинами, в том числе воздействием окружающей этнической среды, под влиянием которой происходили естественные процессы ассимиляции, а также неоправданным отсутствием учета данного народа официальной статистикой, включая государственные переписи населения.

История идентификации этого малочисленного народа другими окружающими его этническими общностями, исследователями различных национальностей и государств, а также представителями государственной власти России разных эпох оказалась крайне не простой. Более того, на протяжении десятков лет запутанность идентификации оказывала постоянное влияние на судьбу самого народа, порождая мифы о его численности и расселении. Уйльта, орочены, ороки, орочи . - как только не называли народ, живущий на Сахалине и традиционно занимающийся оленеводством, сезонной охотой и рыболовством. Этим обстоятельством обусловлено обращение автора работы прежде всего к рассмотрению проблемы идентификации данной этнической общности.

Чтобы понять, в каких условиях малочисленному народу приходится жить на современном историческом этапе, необходимо попытаться проанализировать этнокультурную динамику в основных сферах жизнедеятельности этнической общности, чему в данной работе и будет уделено первостепенное внимание. В работе рассматриваются перспективы возрождения и развития оленеводства, проблемы создания семейных, родовых и других форм хозяйствования на основе закрепления в законодательном порядке территорий традиционного природопользования. Необходимое внимание уделено освещению актуальности сохранения традиционных отраслей хозяйственной деятельности, культуры, языка и обеспечения социальной защиты уйльта.

В жизнь малочисленного народа интенсивно вторгались в различные исторические эпохи, пытаясь как будто бы и доброжелательно довести его представителей до высоких благ цивилизации. Но на деле получилось, что людей отучили от прежнего образа жизни и ведения хозяйства и не научили приспосабливаться к жестоким условиям борьбы за рабочее место. История постоянно ставит их в новые социально-экономические и культурные условия, не давая практических «уроков» адаптации к резко меняющейся на протяжении одного столетия этнополитической ситуации. Немногочисленная интеллигенция уйльта остро воспринимает потерю кулыуры, складывавшейся веками, и родного языка и видит в этом путь к деградации большинства представителей их народа. Проблема влияния этносоциальной среды на малочисленную этническую общность представляется чрезвычайно актуальной на современном этапе развития нашего общества.

Сложность процессов эволюции данной этнической общности и малая степень изученности этнокультурного развития обусловливают необходимость многосторонне изучить этнокультурную динамику жизнедеятельности уйльта на различных этапах этнической и социальной истории, что и было поставлено основной целью настоящей работы.

Среди основных задач исследования нужно выделить анализ причинно-следственной связи возникновения и существования практически на протяжении двух веков проблемы идентификации уйльта, а также характерных направлений изменения основных этнодемографических характеристик данной этнической общности, что послужило причиной для обращения к изучению родового состава и браков, этнических и социальных аспектов рождаемости и семьи, численности и проблем здоровья общества. Задачи работы обуславливают изучение всех вопросов с учетом положения уйльта в социальной системе этнической среды Сахалина. Задачи настоящей работы также состоят в том, чтобы с максимально возможной точностью, какую позволяют источники, отобразить динамику оленеводства и рыболовства как сфер жизнеобеспечения этнической общности, сделать попытку проанализировать процесс «возрождения» данного народа.

Территориальные границы исследования обусловлены территорией обитания этнической общности на Сахалине по известным современной науке данным с ХУП в. В настоящее время уйльта расселены в Ногликском и Поронайском районах о-ва Сахалин: в пос. Вал (частично в пос. Ноглики), в г. Поронайск и на относящемся административно к Поронайску о-ве Южном (Сачи).

Хронологические рамки исследования охватывают период с конца XIX в. по начало XXI в., что обусловлено наличием архивных документов, содержащих информацию об уйльта, живших в конце XIX - второй половине XX вв., и полевого материала, собранного автором данной работы с 1990 по 2004 гг.

В работе использовались различные доступные для изучения источники информации. Полевые этнологические исследования проводились автором на территории двух районов Сахалинской области: в Ногликском районе (северная группа уйльта) и в Поронайском районе (южная группа уйльта) в 1990-1991 гг. и, спустя 10 лет, в 2001-2004 гг. (6 полевых сезонов). Основу исследования составляют материалы, хранящиеся в полевом архиве автора, полученные в результате индивидуальной работы с большим числом информаторов, осознающих себя «уйльта», живущих на территории названных двух районов Сахалина (сельское и городское население). Кроме того, использовались личные наблюдения автора во время пребывания (ведения совместного быта) в различных уйльтинских семьях и непосредственного участия в «кочевом образе жизни» представителей оленеводческой культуры северной группы уйльта.

В работе широко используются материалы четырех архивов: Российского государственного исторического архива Дальнего Востока (г. Владивосток), Государственного архива Сахалинской области (г. Южно-Сахалинск), Ногликского районного государственного архива (пгт. Ноглики Сахалинской области), Поронайского районного государственного архива (г. Поронайск Сахалинской области). Все ниженазванные архивные данные используются впервые. Таким образом, в научный оборот вводится новая информация, не доступная ранее для широкого круга исследователей.

Из документов, хранящихся в РГИА ДВ, были использованы Дела Канцелярии Приамурского Генерал-Губернатора, рассказывающие «О ревизии острова Сахалина» (1893-1897 гг.), переписка Канцелярии Приамурского Генерал-губернатора с Губернатором Сахалинской области и Военным Губернатором острова Сахалина в первые десятилетия XX в., содержащие различную информацию об «инородцах Сахалинской области», о «племенах» и «их селениях», стойбищах «орочен», данные «подворной переписи» и сведения «по племенным группам». Важные и очень интересные факты излагаются в «Докладе о действиях экспедиции начальника ея, врача Коллежского Советника Штейгмана». Эта экспедиция проводилась на севере острова Сахалина «для санитарных мероприятий среди инородцев и попутного сбора статистико-экономического материала о них, командированная Военным Губернатором острова летом 1908-го года». Наиболее раннюю информацию содержит рукописный Рапорт исполняющего делами Инспектора Медицинской части Приморской области Восточной Сибири Военному Губернатору Приморской области, поданный в 1869 г. В нем имеются сведения о населении «в юртах и селениях», представленные первым врачом, «проникнувшим в глубину острова» Сахалин, Г. Васильевым. Некоторые статистические данные о нацменьшинствах Дальнего Востока, «туземных племенах» «Амура и Приморья» взяты из донесений (телеграмм) Управления Делами Дальревкома Наркомнацу Сталину в 1920-х гг., о «малых народах Севера в составе 4-х племен» - из Протоколов заседаний Президиума Сахалинского Окружного Исполнительного Комитета в 1931-1932 гг. Общий объем архивного материала, непосредственно использованного автором по названной теме, охватывает более 230 архивных листов, хранящихся в РГИА ДВ.

Большой объем информации, в том числе статистические данные, содержит фонд областного архива Сахалинской области «Церкви острова Сахалина Камчатской духовной консистории». Автором данной работы исследован весь комплекс метрических книг ГАСО, состоящий из 216 книг (в это число не входят сохранившиеся алфавитные книги некоторых церквей). Самые ранние записи в метрических книгах относятся к 1869 г., самые поздние - к 1925 г. Выявлены и изучены 83 метрические книги, дающие информацию о коренных народах Сахалина, начиная с 1870-х гг. Общий объем информации о коренных народах Сахалина охватывает 720 архивных листов (большое число листов с оборотом, всего — около 1000 страниц). Впервые уйльта («орочены») регистрируются в метрических записях 1879 г., последние записи относятся к 1916 г.

Метрические книги позволяют представить картину заселения острова Сахалин,, включая малочисленные этнические общности. На основе данных этого фонда автором настоящей работы составлены таблицы, включающие сведения об уйльта на момент их крещения, рождения, венчания и смерти. Таблицы содержат имена уйльта (до и после крещения), их возраст, родовую принадлежность, территориальное происхождение и другие важные для исследования факты. Названные таблицы имеют большой объем, поэтому отнесены в раздел «Приложения» к настоящей работе.

Помимо фонда метрических книг, использованы фонды по истории оленеводческого колхоза «Вал» Восточно-Сахалинского района, совхоза «Оленевод» (Годовые отчеты, начиная с 1947 г.), зверосовхоза «Поронайский», итогам Всесоюзных переписей скота (в советский период), а также фонды, содержащие Протоколы заседаний исполкомов Поронайского городского и Ногликского Советов народных депутатов, касающихся проблем коренных народов Севера, документы о национально-производственных и родовых кооперативах, статистические данные, предоставленные администрациями Ногликского и Поронайского районов.

Статистические материалы о малочисленных народах Севера представлены также в официальных документах «Федерального государственного статистического наблюдения».

Детально изучались и основные данные всех доступных Переписей населения России, начиная с Первой всеобщей переписи населения 1897 г., включающей Перепись инородческого населения. Материалы по острову Сахалин публиковались в 1899, 1903, 1904 годах.

Методологической основой исследования стали теоретико-методологические труды российских этнологов по проблемам происхождения, развития, структуры этнических общностей (главным образом — малочисленных), находящихся на различных стадиях социально-экономического развития, по вопросам семейно-брачных и родовых взаимоотношений, истории и культуры народов Крайнего Севера России, проблемам этнической и природной среды обитания социумов, этнонимии, самосознания и идентификации народов и их индивидов, ассимиляции и аккультурации этнических общностей, этнокультурной трансформации - С.А. Арутюнова, В.Г. Богораз-Тана, С.И.

Вайнштейна, Г.М. Василевич, Б.О. Долгих, С.В. Иванова, В.В. Карлова, В.И. Козлова, Н.В. Кочешкова, Е.А. Крейновича, А.И. Кузнецова, Л.П. Лашука, М.Г. Левина, Г.Е. Маркова, А.А. Никишенкова, В.А. Никонова, А.П. Окладникова, С.К. Патканова, Б.О. Пилсудского, П.И. Пучкова, Ю.И. Семенова, А.В. Смоляк, З.П. Соколовой, Ч.М. Таксами, В.А. Тишкова, С.А. Токарева, Н.А. Томилова, В.А. Туголукова, Б.А. Фролова, Н.Н. Чебоксарова, С.В. Чешко, С.М. Широкогорова, В.А. Шнирельмана, Л.И. Шренка, Л.Я. Штернберга; а также труды российских лингвистов - К.М. Мусаева, К. А. Новиковой, Л.В. Озолиня, A.M. Певнова, Т.И. Петровой, В.Н. Савельевой, Ю.А. Сема, Л.И. Сем, В.И. Цинциус; исследования российских археологов - А.А. Василевского, О.Ю Дедяхина; работы зарубежных специалистов по изучаемой проблематике - Т. Акидзуки, Дзиро Икэгами, Кончи Иноуэ, Хаджиме Исхида, Рейко Миязаки, С. Мураяма, Нагано Сукехаци (из Японии), X. Квона (из Республики Корея), А. Маевича, Д. Стефана (из Польши), Б. Малиновского (из Великобритании), Б. Лауфера (из США), Йюхи Йанхунена (из Финляндии).

Основными методами исследования послужили традиционные общепринятые в российской этнологической науке методы. Прежде всего, для сбора первоначальных данных об отдельных компонентах культуры и социально-экономической жизни коренного населения Сахалина использовались методы полевой этнографии. Полевые исследования проводились преимущественно методом включенного наблюдения (этот термин и все последующие дефиниции этнографической науки употребляются здесь и далее в соответствии с определениями, изложенными в Своде этнографических понятий и терминов, разработанном учеными ИЭА РАН в 1980-1990-х гг.) в местах расселения уйльта. Для получения массового материала применялся опрос коренных жителей с помощью тематического интервью по основным вопросам и проблемам жизни социума. Во время проведения полевой работы были составлены карты, систематизирующие информацию об истории развития оленеводства северной и южной групп уйльта в XX веке. Фиксация материалов осуществлялась в общепринятой форме рассказов информаторов об отдельных людях и случаях жизни, позволяющих в последующем произвести анализ услышанных данных, характеризующих происходящие в жизни общества события и их восприятие (осознание) местным населением. Методы количественного и структурного анализа применялись как взаимодополняющие. Для изучения процессов аккультурации применялся метод сравнительного, кросс-культурного анализа явлений и процессов, позволяющий выявить общие стороны и # исключительные факторы в истории изучаемого народа, причины сходств и различий бытия. Кроме того, был использован метод компонентного анализа, позволяющий выявить отдельные стороны и внутренние законы жизни конкретного общества, а также причинно-следственную взаимосвязь факторов, приведших конкретный народ в конкретное состояние, в результате обращения к этнографическим, историческим, археологическим, антропологическим, лингвистическим и демографическим данным.

Возможность целенаправленно работать по заявленной теме диссертации появилась у соискателя благодаря участию в международном проекте. "Post-Soviet Political and Socio-^ economic Transformation among the Indigenous Peoples of Northern Russia: Current

Administrative Policies, Legal Rights, and Applied Strategies", выполняемом при финансовой поддержке Юбилейного Фонда Банка Швеции.

Диссертация состоит из Введения, двух основных Глав, подразделяющихся на тематические разделы, обобщающего Заключения, Библиографии и Карт. В качестве Ш Приложения к работе представлены обработанные данные архивных фондов

Заключение научной работыдиссертация на тему "Этнокультурная динамика жизнедеятельности уйльта"

Итог трансформации малочисленного народа Этнокультурная динамика жизнедеятельности уйльта с конца XIX в. до начала XXI в.прошла три этапа. Первый — относится к тому времени, когда Сахалин осваивали и изучали приезжие с материка люди, принадлежавшие к различным этническим и социальным слоям Российского общества конца XIX - начала XX вв. В складьюавшейся обстановке иноэтничного окружения общество уйльта продолжало вести самобытную жизнь, постепенно включаясь в общие процессы развития, характерные для российского общества в целом.На втором и третьем этапах культура уйльта не может противостоять внезапным реалиям, которые возникли в жизни малочисленного народа. В советский и постсоветский периоды истории происходят серьезные трансформации, активно действующие на судьбу этнической общности, влияющие на право заниматься той деятельностью, которая играет одну из основных функций в человеческом обществе - функцию жизнеобеспечения. Вслед за этим происходит потеря многих черт этнической культуры.Новые условия этносоциальной среды однако не приводят уйльта в начале XXI в. ни к физическому, ни к этническому исчезновению. На третьем этапе самосознание народа уйльта укрепляется и вынужденно начинает играть восстановительную роль для нормальной жизнедеятельности общества.Необходимо отметить, что на всех трех этапах развития общество уйльта находится в сильной зависимости от политики государства по отношению к основным сферам его жизнедеятельности. На третьем этапе этнокультурная динамика происходит не только под влиянием российского общества, но и в определенной степени (равно как и динамика жизни всего населения Сахалина) под влиянием американской и японской социально экономической среды. Кроме того, следует обратить внимание, что южная группа уйльта попала под социально-экономическое и этнокультурное воздействие Японии еще в первой половине XX в. (во время губернаторства Карафуто - 1905-1945 гг.).Рассмотрим отдельные стороны этнокультурной динамики жизнедеятельности уйльта в исследуемый период. Развитие общества уйльта часто происходило и происходит сейчас в обстановке пренебрежения и отсутствия должного понимания со стороны этносоциальной среды. Часто возникают проблемы от того, что иноэтничное окружение не имеет ни знаний, ни возможностей понять мировоззрение аборигенного малочисленного народа, естественно отличающегося от других народов. Ценностные ориентиры оказываются различными.Так, например, изучая этнокультурные процессы у уйльта, может возникнуть вопрос, почему же у большинства современного поколения уйльта нет стремления к какому-либо накоплению материальных благ и одновременно зачастую нет стремления улучшить, «продвинуть» свою жизнь к иному уровню экономического развития окружающей иноэтничной среды.На этот вопрос можно попытаться ответить, обратившись к знаниям традиционной этнографии. (Уйльта рассказьюают, что при захоронении всегда «все личные вещи хоронили вместе с умершим», поэтому на сегодняшний день не сохранилось старых вещей. Даже если были в семье дети, которые могли бы доносить вещи умершего, к примеру, ребенка, оставить личные вещи человека было нельзя, их всегда «укладьшали в могилу».) Как говорят информаторы, «поскольку образ жизни был кочевой, не было никогда желания накапливать веыщ, поэтому и сейчас нет привычки увеличивать количество вещей в бьггу - имеют только самое необходимое. В результате живут сегодняшним днем, не думая порой о том, что будет завтра. Нет стремления у современного поколения к "наживе". А сейчас уже так жить нельзя.» Это высказывание в какой-то мере объясняет сложившуюся трагическую ситуацию среди ньшешних поколений уйльта: как только заработаны деньги, они должны быть немедленно и обязательно все пропиты. О том, что будет потом, никто действительно не задумывается.Вероятно, в истории человечества это далеко не единичный случай, такая ситуация характерна была и для других общностей людей. Известная латинская поговорка гласит: «Nihil habeo, nihil timeo (или euro)», что означает «Ничего не имею - ничего не боюсь (или ни о чем не забочусь)». К чему человеку бояться за будущее, если у него нет ничего, кроме абсолютно необходимого для его существования. С другой стороны, необременительное материальное быгие обеспечивает некую форму свободы человека на Земле: жизненный лозунг оленеводов уйльта всех времен, произносимый с великой гордостью и поучительностью - «Я человек свободный!» - выражает глубочайший смысл жизни уйльта как в прошлом, так и в настоящем. Эта фраза, живущая в сознании, несет добро и надежду окружающим и сегодня. И ныне уйльта (особенно в большой степени это характерно для оленеводов) воспринимают пространство родного для них острова как прародину их предков и родину всех их будущих потомков, как широчайшую, огромную для жизнедеятельности Землю. Это существенным образом отличает их мировосприятие от «людей с материка». Иноэтническому (приезжему) окружению уйльта Сахалин представляется прежде всего островом, омываемым со всех сторон водой, т.е.тем местом, где «в случае какой-либо трагедии и спастись то невозможно будет» -

приезжее население само называет это «островной психологией». Ощущение ограниченности территории (по сравнению с материком) присутствует в среде приезжего населения. Для уйльта этот «остров» не имеет реально ощущаемых границ, он воспринимается как естественное продолжение материка, откуда пришли их далекие предки (современные исследования сахалинского археолога А.А. Василевского подтверждают мысль о том, что Сахалин не всегда бьш островом, его «соединение» с материком прослеживается и сейчас). Следовательно, память современного поколения уйльта, не всегда осознанно для самого человека, прочно хранит информацию, которая передается веками из поколения в поколение.По мнению пожилых представительниц уйльта, деградация народа происходит от того, что «мужчины падают вниз». Четко сохраняющаяся в сознании людей этническая приверженность к патронимии формирует народное мнение - «общество деградирует при деградации мужчин». Женщины стремятся получить лучшее образование, а мужчины не стремятся порой ни к какому образованию вообще. Бросают школу. Женщины не хотят за «своих» выходить замуж, так как не видят в них «силу и опору для семьи», «ведь именно мужчины двигают жизнь общества и семьи».Некоторые матери взрослых сьшовей говорят, что дети их не против были бы работать в тайге с пастухами, но «нужно иметь ружьё и продукты, а где их взять - без этого в тайге не проживешь». И туг же они отмечают, что «кочевой образ жизни был трезвый, а оседло уйльта жить не могут - сразу начинают пить». Как ни прискорбно, но это абсолютная истина. Полевые исследования приводят именно к такому вьшоду. Даже при малейшей остановке (на несколько дней) на одном месте при кочевом образе жизни, если есть рядом населенный пункт с магазином, сильные духовно и физически люди теряют силу воли и отдаются во власть алкоголя. Потом жалеют об этом, ведь в итоге страдают олени, которые достаются им в результате титанического ежедневного труда. Понимая это, начинают перекочевку. В с. Вал часто вспоминают, что «до 1958 г. зарплату выдавали товарами 1 раз в году, людям приходилось сливаться с природой, чтобы выжить». Какой же выход видят живущие в селе люди: «Уйльта суждено жить в тайге. Значит цивилизация должна идти в тайгу, а не уйльта из тайги в цивилизацию. Тогда бы оленеводство было бы крепким. Значит и уйльта бы хорошо жили».К сожалению, приходится отмечать и инертность молодых женщин этого общества.Часты случаи увлечения алкоголем, полное безразличие к «упадку» в семье, отсутствие «дела», т.е. не только нет официальной работы, но и нет желания работать в собственном доме на благо семьи. При более тесном общении с этими людьми понимаешь, каким большим творческим потенциалом они владеют. Люди тонко чувствуют красоту, бережно относятся к природе и её дарам, великолепно рисуют, шьют, вьщелывают шкуры, владеют богатой образностью мьппления, тонко чувствуют поведенческие ситуации. Иногда кажется, что всеми органами чувств, которыми наделен Homo sapiens, они ощущают окружающий мир так сильно, как это неведомо для приезжего человека - но это всё возможно лишь в трезвом состоянии.Вспомним, какая роль бьша у мужчины в традиционном обществе при кочевом образе жизни: в таёжных условиях даже сильной женщине без мужчины не выжить, хотя женщины уйльта всегда в тайге вели себя решительно и самостоятельно. Достойно играть свою роль ни в семье, ни в обществе не получается сегодня ни у мужчин, ни у женщин уйльта. В большинстве случаев, к большому сожалению, не произоышо такой трансформации, при которой бы с приобретением знаний, присущих иным обществам, наоборот раскрьшись бы и развились тот опыт и те достижения собственного общества, которые безусловно они имели, развиваясь естественным образом, без грубого вмешательства других этнических общностей.Отдельные представители многочисленных этнических общностей присвоили себе право оценки, не задумываясь над тем, чем грозит это людям, доброжелательно принявшим их. Несправедливо то обстоятельство, что политики минувших времен, выносившие решения по отношению к малочисленному обществу, оценивали ситуацию со своих позиций и они не могли (так как не имели адекватной информации в этой

области) учесть действительные нужды и потребности людей, живших по иным социальным нормам и иным категориям жизненно ценностных ориентации. В задачи автора не входит давать оценку политике государства в отношении развития колхозов/совхозов на Сахалине. В то же время невозможно не расценивать как необдуманное вмешательство в динамику культуры народа того, что произошло в жизни оленеводов уйльта в результате резкого перехода от семейного к коллективному типу ведения хозяйства, а в последующем такого же резкого распада коллективного хозяйства (очевидно, ни того, ни другого нельзя было делать в существовавших условиях). То, что представлялось абсолютно необходимым с позиций одних, оказалось через десятилетия настоящей бедой для других. Как отмечает З.П. Соколова, коренные малочисленные народы Севера «лишились самобытной культуры, но не получили взамен адекватной замены, став в значительной степени маргиналами и даже люмпенами, вьфванными из своей среды и не вписавшимися в другую среду»'.Постоянное навязьгаание своих жизненных позиций, своих «правил игры», нежелание изучить и понять, чем живет другое малочисленное общество, постоянные попытки отвергнуть или игнорировать всё достигнутое многими поколениями этого народа привели в конце концов к той подчас безысходной ситуации, которая сегодня и наблюдается. Варварское вторжение в жизнь даже одного человека, одной личности должно, казалось бы, караться осуждением со стороны всего окружающего общества. А в данном случае произошло грубое вторжение в жизнь этнической общности, целой социальной единицы. Никакого права не имеют представители пришлых многочисленных народов осуждать сегодня уйльта за тунеядство и пьянство (как это часто происходит в

жизни), если именно благодаря неустанным усилиям иноэтничного большинства малочисленный народ пришел к такому состоянию.Когда находишься с этими людьми в естественных природных условиях тайги и тундры, воочию убеждаешься, насколько нравственно чисты эти люди, насколько логично их поведение, насколько глубоко и образно воспринимают они жизнь не только своего «мира», своего территориального пространства, но и всего космического пространства. Их жизнь не ограничивается только лишь животными потребностями, что, увы, порой часто встречается у представителей иных многочисленных народов, волею судьбы забредших к ним. Ведь можно привести много случаев, когда именно представители народов «материка», не нашедшие места в своем социальном окружении, после отбьшания срока тюремного заключения, не желая работать, начинают сожительствовать с женщинами уйльта. Они унижают их человеческое достоинство, достоинство женщины и матери.Удовлетворение жизненных потребностей мужчины (из «развитого» многочисленного народа!?) напрямую зависит от крошечного детского пособия (не его ребенка!), которое государство платит матери. Вопиющи и не единичны случаи физических издевательств над уйльтинскими детьми подобными «особями» в нетрезвом состоянии. Такой сожитель вьшячивает свое превосходство просто потому, что он рожден в многочисленной этнической общности, постигшей большие «дары» цивилизации. Парадоксально, но восприятие даже такого «мужчины» в доме происходит негласно через традиционный патриархальный взгляд на жизнь. Почему-то даже этот «мужчина» начинает играть в «семье» роль главы, принимает все решения. И женщина порой не пытается противостоять этому наглому поведению, инертно принимая голодную жизнь и более того • издевательства над её собственными детьми. (Надо отметить, что даже в сегодняшнем деградирующем обществе мужчины уйльта не допускают такого жестокого поведения по отношению к детям любой национальности). Стоит увидеть эти безумно грустные взрослые глаза маленьких детей, которые не могут постичь смысла их начатой жизни на Земле. Когда их «родители» пьют, им приходиться либо самим искать путь пропитаться (к примеру, собирают ягоды и продают их), либо начать пить вместе с ними. По этим двум путям и идет нынешнее молодое поколение уйльта.Чувство превосходства других народов над ними ощущается в сознании уйльта при различных обстоятельствах. Можно привести такой ситуативный (не исключительный) пример: является человек с иноэтничным мировоззрением в мирный бьгг оленевода в тундре, приносит выпивку, в разговоре унижает людей (к которым сам явился!), дабы проявить свое мнимое превосходство, а уходя крадет оружие и привязанного вдалеке от жилища оленя. У хозяев возникает естественное желание отомстить (ведь реальной правовой защиты у уйльта нет), но кроме разговоров на эту тему, никаких действий далее не происходит - всё губит вьшивка. Одновременно в памяти молодых людей живут народные легенды о воинственности уйльта (например, по отношению к айнам). Сегодня некую воинственность можно увидеть лишь во время воздействия алкоголя на организм.В иное время - чистая доброжелательность. Как объяснить, почему насилие и жестокость со стороны поведения представителя многочисленного народа в бьгговых ситуациях вызывает лишь состояние ужаса, но не протеста. Можно сказать, что это - традиционная доброжелательность, присущая уйльта. Об этом писал Б. Пилсудский, изучающий этническую общность в начале XX века. Есть свидетельства и врача Штейгмана, бывшего среди инородцев в 1908 г., подтверждаюпще и развивающие эту характеристику народа: «В противоположность тунгусам, орочены тихи, скромны, даже застенчивы, не особенно общительны, но весьма честны. Они как-то мягче и уступчивее даже гиляков, почему производят впечатление людей наиболее симпатичных среди других инородческих племен. Ороченки как-то женственнее тунгусок и гилячек, и в общем миловиднее».^ Об этой доброжелательности однозначно говорят и полевые наблюдения (Л.М.) в последнем десятилетии XX - первом XXI века. Но, думается, что не только в этом дело. Скорее представителей этого народа отучили самостоятельно думать и жить. Долгое время, не спрашивая, за него все решали. В результате - бездействие становится жизненной нормой.Но отрицать жизнестойкость и жизненную активность у всего народа пока еще рано.Если посмотреть на этих людей в деле, которое было присуще многим поколениям их предков, можно понять, как раскрьшается сила характера и профессионализм современного поколения уйльта, например, при многочасовых перекочевках (7-9 часов без перерыва верхом на олене - чему автор работы была очевидцем) с оленьим стадом, при ежедневном труде оленевода в тайге и тундре - там, где порой нельзя применить знания, которые имеет пришлый человек. Чтобы выжить в тех условиях природы, надо следовать законам жизни их предков, надо обладать чутьем и знанием окружающего мира, накопленным веками. При этом определение жизненной позиции - «Я - человек свободный!» - не имеет никакого насильственного смысла по отношению к иным окружающим уйльта народам. Горько осознавать современному исследователю, как, к сожалению, не свободен в ньшешней ситуации уйльта. Уместно привести высказывание О. Шпенглера о довоенной Европе: «Некогда запрещалось иметь смелость мыслить самостоятельно, теперь это разрешено, однако способность к тому утрачена. Всяк желает думать лишь то, что должен думать и воспринимает это как свою свободу».* Первоначальное общение приезжих с материка и уйльта начиналось совсем не так.Бережное и осторожное доброжелательное познание иной этнической среды, иного образа жизни - именно это было характерно для первых исследователей, которые попадали волею судьбы на Сахалин в ХГХ - начале XX веков. Прежде всего, это относится к сподвижникам Г.И. Невельского, Б. Пилсудскому, начавшему объективное изучение жизни малочисленной инородческой общности. Ему естественно приходило в голову, что детей надо просвещать и обучать, но не диктовать же целому обществу новые правила жизни.Несколько десятилетий шел процесс растаптывания и забвения опыта предков уйльта.Наконец, казалось бы в сильно деградированном обществе возникает чувство необходимости делать так, как делали давние предки. Видимо, в какой-то степени становится необходимым тот самый «этногенетический миф», который бы сыграл «большую роль в этнополитической мобилизации», помог бы «преодолеть "ужас истории"», объясняя все цикличностью времени.' В «коллективной памяти» всплывают времена, когда уйльта владели большим числом личньк оленей - одни называют цифры порядка нескольких сотен, другие нескольких тысяч (стоит еще раз обратить внимание, что большого числа оленей у уйльта на Сахалине никогда не было, они вели очень подвижный образ жизни, сочетая оленеводство с охотой и рыболовством; передвигаться на большие расстояния со стадом оленей по тайге не представляется возможным, олени бьши прежде всего транспортным средством; как уже отмечалось, большим считалось в первой половине XX века стадо из 50 голов оленей — это бьшо редкостью). Кроме того, в южной группе уйльта «живут» рассказы предков о таком изобилии растительных морепродуктов, моллюсков и рыбы, которое обеспечивало вкусно-сытную жизнь ежедневно без всяких проблем: «само шло к человеку из моря». Но самая главная суть этногенетического мифа состоит в том, что было время, когда их (уйльта и их соседей) не трогали «люди с материка», самое главное - просто никто не вмешивался в их жизнь, не диктовал им, как лучше жить! Обида пожилого и среднего поколений абсолютно справедлива, они глубоко переживают иждивенческую позицию, «падение» молодежи, которое приводит, если не к физической гибели, то к полной бессмысленности жизни. Так не жили уйльта в прошлом. Таким образом, этногенетический миф помогает хотя бы отчасти принести душевное облегчение, дать надежду на какой-то просвет в будущем, одним словом, имеет «компенсаторскую функцию»^. Интересно, что в советский период истории «память поколений», относящаяся «к неспециализированным, "стихийным" формам исторической рефлексии»'' дремала, хотя негативные процессы шли полным ходом. На современном же особо тяжком этапе «память» стала просьшаться, чтобы участвовать «в понимании "правильного" и "неправильного" в состоянии общества и его историческом пути». «Цикличность» этнокультурной динамики наблюдалась со всей очевидностью с конца советского периода истории. Так, вопреки предшествовавшим десятилетиям забвения этнической культуры, в конце советского времени можно бьшо видеть процессы этнокультурного подъема общества на Сахалине. Далее, с началом перестройки, не вьщерживая натиск новых экономических условий, многие представители этнической общности уйльта встали на путь человеческой деградации, казалось, что и этническая общность «уходит в небытие». Последние два-три года началась новая волна заинтересованности уйльта в пробуждении этнического самосознания, в развитии обычных сфер деятельности.Настоящая работа по изучению коренного народа Сахалина уйльта началась более 10 лет назад в конце советского периода истории нашего государства, по различным причинам исследование оборвалось и было возобновлено уже в начале ньшешнего века..NuUmn malum est sine aliquo bono . В период начавшейся «перестройки» казалось очевидным, что народ идет к неминуемой гибели. Но последние несколько лет убеждают в обратном: несмотря на, казалось бы, безвькодную ситуацию и в оленеводстве, и в рыболовном промысле, люди начинают развивать свои семейные («родовые») национальные хозяйства. Естественно, далеко не у всех и не с первых попыток достигается желаемый хотя бы минимальный результат.В северной группе народа получает свое развитие оленеводство в форме личного

(семейного) ведения хозяйства. Потомки оленеводческих семей (занимающихся оленеводством на протяжении практически двух веков, хотя и в разной форме

хозяйствования) пытаются восстановить прежние принципы «обращения» с оленем и иметь примерно такое же число голов, которое было характерно для их предков в XIX в..В их среде считается, что иметь намного большее число оленей не представляется реально возможным, да и необходимости в этом они не ощущают. С одной стороны, это можно объяснить тем, что основные «повседневные витальные потребности человека» Нет худа без добра (лат. яз.).{определение C.A. Арутюнова ) не меняются с течением столетий. С другой стороны, природные условия Сахалина никогда не позволяли разводить огромные оленеводческие стада, а в современных индустриальньк и экологических условиях это становится еще труднее. В Ногликском районе остаются большие проблемы с развитием рыболовства в рамках национальных хозяйств уйльта В южной группе — наоборот - начинают достаточно активно работать первые родовые рыболовецкие хозяйства. Оленеводство в Поронайском районе исчезло, и, скорее всего можно утверждать, что теперь уже это необратимо. Конечно, адаптация некоторой части уйльта к новым этносоциальным и экономическим условиям не отражает ситуацию среди всего уйльтинского населения в Ногликском и Поронайском районах. Но это своеобразный показатель жизнестойкости этнической общности. Не ставится сегодня никем вопрос об изоляции и возрождении народа в форме каких-то старых «традиционных» жизненных укладов. Однако одновременно нельзя не видеть, что, занимаясь именно традиционными видами деятельности, характерными для их предков, эти люди получают и духовную, и материальную поддержку для жизни. К такому выводу приходят те представители малочисленного народа, которые в очень трудных условиях «встали на ноги» и занимаются развитием традиционных промыслов на современном этапе истории.Этнокультурная динамика привела уйльта за последнее столетие почти к полной потере разговорного национального язьпса. Если же исходить из того, как отмечает А. Арутюнов, что «с самого начального момента возникновения трудовой деятельности человеческого коллектива язьпс бьш также необходим ему для этой деятельности, как и материальные орудия труда»', можно понять, что пробуждающийся интерес уйльта к своему язьпсу сегодня может быть проявлением желания иметь и свою, отличную от иных обществ сферу деятельности, которая поможет им развиваться дальше. К этой сфере конечно относится оленеводство и рыболовство в такой форме, какой оно не характерно для приезжего населения острова. Именно, занимаясь «своим делом», появляется интерес и к использованию профессиональных дефиниций на своем родном язьпсе. Почти все родовые хозяйства уйльта называются уйльтинскими словами, обозначающими названия родов и иные дорогие для сознания уйльта понятия. В профессиональном язьпсе оленеводов родные уильтинские понятия присутствовали как сто лет назад, так и сейчас (они вообще не исчезали из ежедневного бытия уйльта оленеводов), так как эти веками складывавшиеся в язьпсе уйльта оленеводческие дефиниции как нельзя более точно характеризуют любое понятие в данной сфере деятельности, поэтому нет потребности вводить чуждые иноязычные термины. Язьпс (в данном случае язык уйльта), «в силу особой объемности... специфичности и непосредственной связи с мьттением»'" продолжает незаметно присутствовать в повседневной жизни.По сей день коренное население и северной, и южной группы уверенно использует топонимические понятия (названия рек, устья рек, озер, проток, и т.п.) те же, какие использовали их предки на уйльтинском язьпсе. Даже молодое поколение уйльта постоянно отмечает, что на современной карте не совсем правильно записаны многие наименования, так как «люди с материка» не всегда адекватно слышали и фиксировали усльппанное. В таком виде язык уйльта продолжает свою жизнь. И это помогает ощущать людям свою более раннюю причастность к земле, на которой они живут. И именно этническая культура, которая неосознанно присутствует в сознании этого малочисленного народа, помогает выживать.Испьггав сильное воздействие процессов аккультурации в ходе этнокультурной динамики, народ уйльта не потерял своей этнической идентификации. Напротив, в доведенном до крайней нищеты обществе последние годы сильно возрастает этническое самосознание. Именно это помогает людям выживать. Если проследить путь развития, к примеру, оленеводства, можно говорить о том, что в настоящее время начинается виток нового цикла развития оленеводческой культуры уйльта. Стоит еще раз подчеркнуть, что в данном случае развитие оленеводства скорее всего не означает какого-то огромного стада голов оленей в перспективе. Современная динамика оленеводства уйльта подразумевает статус свободного ведения хозяйства, так необходимый для выражения человеческого достоинства индивидов, составляющих этническую общность уйльта.Именно свобода в выборе способов и методов хозяйственной деятельности помогает сохранить себя как личность и утвердиться в своей принадлежности к определенной этнической единице. Таким образом, в итоге этнокультурной динамики к началу XXI в.сохранение этнической общности для уйльта служит той формой бьггия, в которой возможно естественное развитие социальной культуры и обеспечение шанса «выжить» в современных экономических условиях. Ни о каком «исчезновении» данного столь малочисленного народа в настоящий период истории речь не идет.На любом отрезке своего исторического пути «каждый момент общество использует лоцию исторического сознания, рассчитьюая предохранить себя от гибельных и губительных шагов. В истории было уже не мало случаев, когда неверное использование данной лоции вело тот или иной социум к катастрофе, но, тем не менее, лоция исторического сознания как способ движения неизменно передается всякому новому поколению»." Общество, а в данном контексте - «этническая общность», будучи частью «общества», развивается по законам спирали - именно такое определение подтверждается циклами жизни, пройденными уйльта в XX - начале XXI вв.. Если проследить путь развития, к примеру, оленеводства, можно говорить о том, что в настоящее время начинается виток нового цикла развития оленеводческой культуры уйльта. Обратившись к рыболовству (и морским промыслам), можно также говорить о новой форме динамики этой отрасли хозяйства. Важно, чтобы при нынешней активной позиции этнического окружения не произошло влияния такого социально-психологического фактора, который мог бы оборвать начавшийся позитивный процесс. К несчастью, люди часто делают то, что приносит им вовсе не пользу, а очевидный вред. Уместно вспомнить известную мысль, риторически развиваемую Плинием в «Естественной истории», Nihil homini est miserius aut superbius^.Автором данной работы собрано «генеалогическое древо» этнической общности З^льта, начиная с конца — частично со второй половины — XIX в. по начало XXI в.. Из-за того, что объем собранного материала достаточно обширен и требует комплексного изучения с привлечением методик, разработанных в антропологии и лингвистики, для обработки и систематизации имеющихся дефиниций, целесообразно бьшо не включать эту тему в настоящую работу. Задачей следующего исследования станет тщательное изучение данных родословных линий, что, возможно, позволит выйти на неразрешенные в научной литературе проблемы этногенеза, родового состава и численности этого народа.' Соколова З.П, Перспективы социально-экономического и культурного развития коренных малочисленных народов Севера (концепция развития)// Расы и народы. Вып 28.М.,2002. 68.Автору данной работы пришлось быть очевидцем похорон уйльтинского мальчика, успевшего прожить всего несколько лет дарованной ему жизни и умершего от бесконечных варварских побоев сожителя матери. (Ногликский район, нос. Вал.Экспедиция 2001 г.) ' Российский государственный исторический архив Дальнего Востока. Ф. 702. Оп.З. Д. 317. Л. 66.* Шпенглер О. Закат Европы. Т.2. 493. Цит. по: Карлов В.В. Заметки на «мосту между прошлым и будущим», или историческое сознание этноса как феномен и объект изучения// Этнографическое обозрение. М., 2004. № 2. 6.^ Ничего нет более жалкого и более великолепного, чем человек (лат.яз.).^ Шнирельман В.А, Этногенез и идентичность: националистические мифологии в современной России// СЭ. 2003. № 4. 5-6.* Там же. Сб.Карлов В.В. Заметки на «мосту между прошлым и будущим», или историческое сознание этноса как феномен и объект изучения// Этнографическое обозрение. М., 2004.№2. 10.* См.: Арутюнов С,А. Культуры, традиции и их развитие и взаимодействие. The Edwin Mellen Press. Lewiston-Queenston-Lampeter, 2000. 329.' Арутюнов A. Культуры, традиции и их развитие и взаимодействие... С, 13.^^ Карлов В.В. Заметки на «мосту между прошлым и будущим», или историческое сознание этноса как феномен и объект изучения// Этнографическое обозрение. М., 2004.№2. З.

Список научной литературыМиссонова, Людмила Ивановна, диссертация по теме "Этнография, этнология и антропология"

1. Аврорин В.А. Итоги и задачи изучения языков малых народностей сибирского Севера// Языки и фольклор народов сибирского Севера. М.-Л., 1966. С. 3-26.

2. Акидзуки Т.Японо-российские отношения и остров Сахалин. Перевод с японского и вводная статья А.В.Трёхсвятского.П Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 2002. № 1. С.41-128.

3. Алексеев А.И. Амурская экспедиция 1849-1855 гг. М., 1974. (Цит. см.: с. 57, 67, 88).

4. Алексеев А.И. По таежным тропам Сахалина. М., 1959.

5. Алексеев В.П., Першиц А.И. История первобытного общества. 5-е изд. М., 2001. 318 с.

6. Алексеева Т.И., Арутюнов С.А. Максим Григорьевич Левин: ученый, учитель, человек// Выдающиеся отечественные этнологи и антроплоги XX века. Отв. ред. В.А. Тишков, Д.Д. Тумаркин. М., 2004. С. 331-357.

7. Алпатов Л. Сахалин (путевые записки этнографа). М., Федерация, 1930.

8. Андерсон Д.Дж. Тундровики. Экология и самосознание Таймырских эвенков и долган. Новосибирск, 1998.274 с.

9. Андрианов Б.В. и Чебоксаров Н.Н. К истории хозяйственно-культурной дифференциации человечества/ IX Международный конгресс антропологических и этнографических наук (Чикаго, сентябрь 1973). Доклад. М., 1973.17 с.

10. Аннерт Э Э. Путешествие на восточное побережье Русского Сахалина в 1907 г. СПб., 1908.

11. Арутюнов С.А. Проблемы классификации языков народов Восточной Азии в свете их этнической истории/ VII Международный конгресс антропологических и этнографических наук. Доклад. М., 1964.10 с.

12. Арутюнов С.А. Проблемы историко-культурных связей Тихоокеанского бассейна// Советская этнография. 1964. № 4. С. 68-75.

13. Арутюнов С.А. За корректность терминотворчества// Советская этнография. 1983. № 5. С. 71-73.

14. Арутюнов С.А. Классификационное пространство этнической типологии// Советская этнография. 1986. № 4 . С.58-64.

15. Арутюнов С.А. Адаптивное значение культурного полиморфизма// Этнографическое обозрение. 1993. № 4. С. 41-56.

16. Арутюнов С.А. Культуры, традиции и их развитие и взаимодействие. The Edwin Mellen Press. Lewiston-Queenston-Lampeter, 2000. 385 с.

17. Арутюнов С.А., Сергеев Д.А. Проблемы этнической истории Берингоморья. М., 1975.

18. Арутюнов С.А., Чебоксаров Н.Н. Передача информации как механизм существования этносоциальных и биологических групп человечества// Расы и народы. Современные этнические и расовые проблемы. Вып. 2. М., 1972. С. 8-30.

19. Арутюнов С.А., Щебеньков В.Г. Древнейший народ Японии. Судьбы племени айнов. М., 1992. 209 с.

20. Архивы в панораме XXI века. Материалы научно-практической конференции, посвященной 65-летию Государственного архива Сахалинской области. 12 ноября 2003 года. Науч. ред. А.И. Костанов. Южно-Сахалинск, 2004.

21. Архивы городов и районов Сахалинской области (краткий справочник). Южно-Сахалинск, 1991. 67 с.

22. Атлас Сахалинской области. Южно-Сахалинск, 1967.

23. Атлас Сахалинской области. Часть I. Остров Сахалин. Часть П. Курильские острова. Топографическая карта. ВТУ ГШ. 1994. (Карта подготовлена к печати и отпечатана Саратовской военно-картографической фабрикой.)

24. Белов М.И. Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов. М.-Л., 1952.

25. Березницкий С.В. Комплекс праздничной обрядности коренных народов нижнего Амура и Сахалина// Традиционная культура народов Дальнего Востока России. Сборник материалов. Владивосток, 2003. С. 62-75.

26. Березницкий С.В. Этнические компоненты верований и ритуалов коренных народов амуро-сахалинского региона. Владивосток, 2003. 486 с.

27. Богораз В.Г. Древние переселенцы народов в северной Евразии и в Америке// Сборник Музея антропологии и этнографии. VI. JL, 1927. С. 37-62.

28. Богораз В.Г. Оленеводство. Возникновение, развитие, перспективы// Сб. Проблемы происхождения домашних животных. Вып. I / Труды лаборатории генетики. JL, 1933. С. 219-251.

29. Богораз-Тан В.Г. Распространение культуры на Земле. Основы этнодемографии. M.-JL, 1928. Гл. 13. Переселение. С. 186-199.

30. Богораз-Тан В.Г. Новые данные к вопросу о прото-азиатах// Сборник докладов. Б.м.б.г. Отд. оттиск (Хр. в библиотеке ИЭА РАН). С. 235-243.

31. Бошняк Н.К. Экспедиция в Приамурском крае (Экспедиция на Сахалин с 20 февраля по 3 апреля 1852 года)// Морской сборник. Т. XXXVIII. 1858. № 12. Декабрь. СПб. (Цит. см.: с. 189).

32. Браславец К.М. История в названиях на карте Сахалинской области. Южно-Сахалинск, 1983.144 с.

33. Бромлей Ю.В. Важная задача современной этнографии// Советская этнография. 1983. № 5. С. 69-71.

34. Брылкин А. Письма с Сахалина// Записки Сибирского отделения Русского Географического общества. Кн. VII. 1864.

35. Буссе Н.В. Остров Сахалин и экспедиция 1853-1854 гг. Дневник. 25 августа 1853-19 мая 1854 г. СПб., 1872. С. 78.

36. Бутурлин С.А. Перспективы хозяйственного устроения Севера// Устроение северных туземных племен/ Сб. Комитет Содействия Народностям Северных Окраин при Президиуме ВЦИК. М., 1926. С. 5-27.

37. Вайнпггейн С.И. Традиционная культура народов Сибири как источник изучения их этногенеза (вопросы методологии и некоторые выводы)// Проблемы этногенеза народов Сибири Дальнего Востока. Новосибирск, 1973. С. 16-19.

38. Вайнштейн С.И. Некоторые закономерности генезиса компонентов этническихкультур// Генезис и эволюция этнических культур Сибири (сборник научных трудов). Новосибирск, 1986. С. 130-142.

39. Вайнштейн С.И. Историческая этнография в структуре исторической науки// Советская этнография. 1987. №4. С. 77-82.

40. Василевич Г.М. К вопросу о классификации тунгусо-маньчжурских языков// Вопросы языкознания. 1960. № 2.

41. Василевич Г.М. Типы оленеводства у тунгусоязычных народов (в связи с проблемой расселения по Сибири). М., 1964.

42. Василевич Г.М., Левин М.Г. Типы оленеводства и их происхождение// Советская этнография. М.-Л., 1951. С. 62-87.

43. Василевич Г.М., Левин М.Г. Оленный транспорт// Историко-этнографический атлас Сибири (под ред. М.Г. Левина и Л.П. Потапова). Изд-во Академии наук СССР. М.-Л., 1961. С. 11-54.

44. Василевский А.А. Коррекция радиоуглеродных датировок и абсолютная хронология археологических культур о. Сахалин// Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 1995. №2. С.93-110.

45. Василевский А.А. Происхождение и родство островных народов Восточной Азии (Обзор зарубежной антропологической литературы)// Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 1995. № 3. С. 143-162.

46. Василевский А.А. Заметки о до -и протоистории острова Сахалин// Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 1996. № 1. С.54-79.

47. Василевский А.А. Охотская проблема в свете современных исследований (Сахалин, Хоккайдо, Курильские острова, 1980 90-е гг.)// Ученые записки Сахалинского государственного университета. Вып.1. Южно-Сахалинск, 2000. С.6-12.

48. Васильев В.Н. Отчет о командировке к гилякам и орокам// Отчет Русского музея за 1911 г. СПб., 1914.

49. Васильев Б.А. Основные черты этнографии ороков. Предварительный очерк по материалам экспедиции 1928 г. // Этнография. М.,-Л., 1929. .№ 1. С. 3-22.

50. Васильев Б.А. Медвежий праздник// Советская этнография. 1948. № 4. С.78-104.

51. Бахтин Н.Б. Языки народов Севера в XX веке. Очерки языкового сдвига. С.-Пб., 2001. 338 с.

52. Бахтин Н.Б., Головко Е.В., Швайтцер П. Русские старожилы Сибири. Социальные и символические аспекты самосознания. М., 2004. 292 с.

53. Вестник Сахалинского музея (Ежегодник Сахалинского областного краеведческого музея). Южно-Сахалинск. 1997. № 4. 1998. № 5. 1999. № 6. 2000. № 7.

54. Вишневский Н. Отасу. Этно-политические очерки. Южно-Сахалинск, 1994. 160 с.

55. Временное положение о родовых общинах, родовых и семейных хозяйствах коренных малочисленных народов Сахалинской области/ Принято областной Думой 09.01.1996 (№ 18/140).

56. Временное положение о территориях традиционного природопользования коренных малочисленных народов Сахалинской области/ Принято областной Думой 09.01. 1996 (№18/139).

57. Высокое М.С. Передача сообщений на расстояние в жизни малых народов Дальнего Востока// Этнографические исследования Сахалинского областного краеведческого музея. Препринт. Южно-Сахалинск, 1984. С. 17-25.

58. Высоков М.С. К проблеме преподавания в школе языков аборигенов Сахалина// Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 1995. № 1.

59. Вязовская В.В. Ороки// Научный каталог этнографических коллекций Сахалинского краеведческого музея ( поступления 1960-1973 гг.) г.Южно-Сахалинск, 1975. С.38-73.

60. Вязовская В.В. Амулеты ороков Сахалина//Сахалин-76. Южно-Сахалинск, 1976.

61. Гальцев-Безюк С.Д. Топонимический словарь Сахалинской области. Южно-Сахалинск, 1992. 220 с.

62. Где получить справку? (справочник о местах хранения документов, необходимых для решения социально-правовых вопросов). Государственный архив Сахалинской области. Южно-Сахалинск, 1993. 84 с

63. Горбунов С.В. Этнографические наблюдения на Северном Сахалине. Из полевого дневника (1976-1982 гг.)// Этнографические исследования Сахалинского областного краеведческого музея. Препринт. Южно-Сахалинск, 1984. С. 26-41.

64. Гриндяева М.В. Из истории административно-территориального устройства и управления Сахалинской области// Сахалин, Курилы: на рубеже веков. Южно-Сахалинск (Управление по делам архивов Сахалинской области), 2002. С.76-96.

65. Дедяхин О.Ю. Внешние связи народов Сахалина в VII XIV вв. (обзор археологических и летописных материалов)// Ученые записки Сахалинского государственного университета. Вып.1. Южно-Сахалинск, 2000. С.13-23. Вып. 2. Южно-Сахалинск, 2001. С. 70-77.

66. Демидова Е.Г. Исследования Бертольда Лауфера на Сахалине// Культура народов Дальнего Востока СССР (XIX-XX вв.). Владивосток, 1978. С. 116-122.

67. Демидова Е.Г. Культура народностей Нижнего Амура и Сахалина в буржуазной историографии. Владивосток, 1987. Изд-во Дальневосточного университета. 96 с.

68. Добротворский М.М. Айнско-русский словарь. Казань, 1876. (Цит. см.: С. 32).

69. Долгих Б.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. / Труды Института этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. Новая серия. Т. LV. М., 1960. 623 с.

70. Долгих Б.О. Публикация архивной рукописи «Некоторые вопросы национальной политики на Севере СССР». Вступительная заметка и примечания С.И. Вайнштейна// Полевые исследования. Новая серия. Т. 1. Вып. 2. Отв. ред. С.И. Вайнштейн. М., 1993. С. 142-153.

71. Жигульский Казимеж. Праздник и культура. Праздники старые и новые. Размышления социолога. М., 1985. 336 с.

72. Задорин В.И. Северное оленеводство. Магадан, 1986.144 с.

73. Звезда. (Общественно-политическая газета Поронайского района (Общественно-политическая газета Поронайского района Сахалинской области издается с 1947 г.). 27 декабря 1990 г.; 2001. № 39 (19513).

74. Золотарев А.М., Левин М.Г. К вопросу о древности и происхождении оленеводства// Сборник. Проблемы происхождения, эволюции и породообразования домашних животных. Т. 1. С.171-189.

75. Золотарева И.М. Основные этапы изучения антропологии Сибири в трудах Г.Ф. Дебе-ца// Расы и народы. Современные этнические и расовые проблемы. Вып. 2. М., 1972. С. 31-41.

76. Знамя труда. (Общественно-политическая газета Ногликского района Сахалинской области. Издается с 1948 г.). 2000. № 98. 2001. №№ 2,3, 8, 16, 28, 34. 36,39,43,45,49,51, 54, 55, 56,62, 66,68,69, 73.

77. Иванов С.В. Медведь в религиозном и декоративном искусстве народностей Амура// Памяти В.Г. Богораза (1865-1936). Сборник статей. М.-Л., 1937. С.1-45.

78. Иванов С.В. Материалы по изобразительному искусству народов Сибири XDC-начала XX в. Сюжетный рисунок и другие виды изображений на плоскости. М.-Л., 1954. (Раздел «Ороки». С. 387-390.)

79. Иванов С.В. Орнамент народов Сибири как исторический источник (по материалам XIX начала XX в.). Народы Севера и Дальнего Востока. M.-JL, 1963. 500 с. (Гл.У. Народы Приамурья, Приморья и Северного Сахалина. С.317-440).

80. Иванов С.В. Древний андроноидный комплекс в современном орнаменте народов Сибири// Труды УП Международного конгресса антропологических и этнографических наук. Т. X. М., 1970. С. 320-325.

81. Иванов С.В., Левин М.Г., Смоляк А.В. Ороки // Народы Сибири. М.-Л., 1956.

82. Из доклада секретаря Сахревкома об обследовании туземного населения северного Сахалина. 1926//Исторические чтения. Труды Государственного архива Сахалинской области. № 1. Южно-Сахалинск, 1995. С. 106-123.

83. Из отчетного доклада о работе Медицинской части Сахалинской культбазы народов Севера. 1932// Исторические чтения. Труды Государственного архива Сахалинской области. № 1. Южно-Сахалинск, 1995. С.124-136.

84. Икэгами Д. Проект письменности уйльтинского языка // Известия Института наследия Бронислава Пилсудского. № 1. Южно-Сахалинск., 1998. С.136-141.

85. Ипатьева А.А. Миссионерская деятельность Русской православной церкви на юге Дальнего Востока России во второй половине XIX начале XX веков// Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 2000. № 4. С.69-112.

86. Ипатьева А.А. Российская историография истории миссионерской деятельности русской православной церкви на юге Дальнего Востока России во второй половине Х1Х-начале XX века// Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 2001. № 1. С.34-46.

87. Историко-этнографический атлас Сибири. Под ред. М. Г. Левина и Л. П. Потапова. Изд-во Академии наук СССР. М.-Л., 1961. (Цит. см.: с.26, 237-238,338).

88. Исторические чтения. Труды Государственного архива Сахалинской области. № 1. Южно-Сахалинск, 1995. 256 с.

89. Исторические чтения. Труды Государственного архива Сахалинской области. № 2. Южный Сахалин и Курильские острова в 1945-1847 гг. Южно-Сахалинск, 1997. 432 с.

90. История первобытного общества. Эпоха первобытной родовой общины. Отв. ред. Ю.В. Бромлей. М., 1986. 574 с.

91. История Сахалинской области с древнейших времен до наших дней. Южно-Сахалинск, 1995.272 с.

92. Карлов В.В. Народности Севера Сибири: особенности воспроизводства и альтернативы развития // Советская этнография. 1991. № 5.

93. Карлов В.В. Введение в этнографию народов СССР. (Стадиальные закономерности и локально-исторические особенности этнокультурных процессов). 1920-1980 гг. 4.1. М., 1990. Ч. П. М., 1992. 174 с.

94. Карлов В.В. Заметки на «мосту между прошлым и будущим», или историческое сознание этноса как феномен и объект изучения// Этнографическое обозрение. М., 2004. № 2. С.3-20.

95. Кейзерлинг Альфред. Воспоминания о русской службе/Сост. и пер. с нем. яз. Карл А. Экштайн нем.изд. 1937 г. М.: Академкнига, 2001. 447 с.

96. Кирилов Н.В. Морские промыслы южного Сахалина/ Доложено 2-го ноября 1899 г. В Обществе Изучения Амурского края. Владивосток, 1899. 30 с.

97. Козлов В.И. От первобытности до современности// Советская этнография. 1986. № 4. С. 64-69.

98. Козлов В.И. Этническая экология: становление дисциплины и история проблем. М., 1994.230 с.

99. Козырева Р.В. Древний Сахалин. Л., 1967. 120 с. с илл. и картами, 1 л. схем.

100. Козырева Р.В. Неолитическое поселение Стародубское П на о. Сахалине// Археология и этнография Дальнего Востока/ Материалы по истории Сибири. Древняя Сибирь. Вып. 1. Новосибирск, 1964. С. 49-72.

101. Колосовский А.С. Из поездки к орокам Сахалина в 1977-1980-е годы// Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 2002. № 4. С.90-150.

102. Косарев В.Д. Экологическая обусловленность традиционного воспитания и социализации у ороков// Материалы к изучению истории и этнографии населения Сахалинской области. Препринт, г. Южно-Сахалинск, 1986. С.65-81.

103. Костанов А.И. Документальные источники по истории открытия Сахалина и Курильских островов (ХУП первая половина XIX вв.)// Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 1992. № 1. С. 22-45.

104. Кочешков Н.В. Сахалинские тропы этнографов // Исторические чтения. Труды Государственного архива Сахалинской области. № 2. Южный Сахалин и Курильские острова в 1945-1847 гг. Южно-Сахалинск, 1997. С. 338-346.

105. Кочешков Н.В. Проблемы этнических традиций в декоративном искусстве малых народов советского Дальнего Востока// Традиции и современность в культуре народов Дальнего Востока. Владивосток, 1983. 160 с. (С.3-17).

106. Кочешков Н.В. Проблемы этнокультурных связей народов Нижнего Амура (основы теоретической концепции)// Этнология и образование: проблемы интеграции академической науки и высшей школы. Владивосток, 2002. С.59-64.

107. Кравченко А.В. Оленеводство на Северном Сахалине в годы Великой Отечественной войны (1941-1945)// Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 2001. № 3. С. 145-146.

108. Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 1992. № 1, 2, 3. 1993. № 2, 3, 4. 1994. № 2,3,4. 1996. № 2,3. 1998. № 1.

109. Крейнович Е.А. Расселение туземного населения северной части о-ва Сахалина // Дальневосточное статистическое обозрение. № 12.1928.

110. Крейнович Е.А, Гиляцко-тунгусо-маньчжурские языковые параллели // Доклады и сообщения Института языкознания. Т. УШ. М., 1955.

111. Кузнецов А.И. Ульта.(ороки) // Сибирь: этносы и культуры (Народы Сибири в XIX в.). Вып. 4. (Отв. ред. З.П. Соколова). Москва Улан-Удэ, 1999. С. 37-59.

112. Кузнецов А.И., Миссонова Л.И. Метисация и этническое самосознание коренного населения Камчатки и Чукотки// Советская этнография. М.,1990. № 1. С. 50-65.

113. Кюнер Н.В. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. М., 1961. 392 с.

114. Лаббэ П. Остров Сахалин. Путевые впечатления. М„1903. С. 15.

115. Лайгун Н.А. IV съезд коренных малочисленных народов Севера Сахалинской области. Южно-Сахалинск, 29-30 ноября 2000 года// Известия Института наследия Бронислава Пилсудского. № 5. Южно-Сахалинск, 2001. С. 298-315.

116. Лашук Л.П. «Сиртя» древние обитатели Субарктики// Проблемы антропологии и исторической этнографии Азии. М., 1968.

117. Левин М.Г. Амуро-сахалинская антрополого-этнографическая экспедиция// Краткие сообщения Института этнографии АН СССР. 1949. Вып. 5. С. 71-78.

118. Левин М.Г. Антропологические типы Сибири и их генезис/ Докл. V Международный конгресс антропологов и этнографов. М., 1956.15 с.

119. Левин М.Г. К проблеме этногенеза тунгусов/ Доклад.XXV международный конгресс востоковедов. М., 1960. 10 с.

120. Лопуленко Н.А. Народы Крайнего Севера России во второй половине 90-х годов XX в. Экономика. Культура. Политика. Обзор по материалам российской прессы/ Этно-фор. Информационный бюллетень. М., 2000.344 с.

121. Маевич А. Ороки в прошлом и настоящем (перевод с англ. яз.)// Краеведческий бюллетень. 1994. №2. С.И-31.

122. Майничева А.Ю. Проблемы этничности и самоидентификации в работах зарубежных авторов. Историографический очерк// Электронный журнал «Сибирская заимка». 2004. № 1. 10 е./ http://zaimka.ru/01 2004/mainicheva ethnic/

123. Максимов А.Н. Происхождение оленеводства// Ученые записки РАНИОН. Т. 6. М., 1928. С. 3-37.

124. Малиновский Б. Магия, наука и религия// Этнографическое обозрение. 1993. № 6. С.103.114.

125. Марков Г.Е. О терминах и понятиях в этнографии// Советская этнография. 1983. № 5. С.73-77.

126. Мелихов Г.В. Маньчжуры на Северо-Востоке (XVII в.). М., 1974. 247 с.

127. Мердок Дж.П. Социальная структура/ серия «Антропология/ Фольклор. Научное наследие». М., 2003. 606 с.

128. Меркушев Р.В. Статистическое обследование инородцев Сахалинской областью // Сахалин. Сборник статей о прошлом и настоящем. 1913. Вып.З.

129. Миссонова Л.И. Методологический семинар Института этнографии АН СССР «Этнос в системе общественных форм»// Советская этнография. 1990. № 3. С. 160-167.

130. Мисссонова Л.И. Межэтнические отношения на Сахалине// Етнограф1чна спадщина i нащональна вщрожения. (Тез докл. Международной конференции по Этническим проблемам. Национальная Академия Наук Украины. Киев. Апрель 1992.) Кшв, 1992.

131. Мисссонова Л.И. Общее и особенное в процессах аккультурации малых народов (Южная Индия и Крайний Север России)// Этносоциальная ситуация в Индии и СССР. М., 1993. С. 113-126.

132. Мисссонова Л.И. Этническая среда как фактор трансформации этноса// Альманах «Российский этнограф». № 19. Народы Сибири. М., 1994.

133. Миссонова Л.И. Межэтнические отношения на Сахалине: влияние этнической среды на трансформацию малочисленного этносаII Среда и культура в условиях общественных трансформаций. М., 1995. С. 90-104.

134. Миссонова. Л.И. Этнонимия ульта Сахалина//Имя и этнос. М., 1996. С.51-56.

135. Миссонова. Л.И. Уйльта Сахалина: основные проблемы исследований// Этнографическое обозрение. 2002. № 5. С. 61-87.

136. Миссонова. Л.И. Уйльта Сахалина в конце второго тысячелетия// Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск. 2002. № 4. С. 3-26.

137. Миссонова. Л.И. Остров Сахалин: современные проблемы жизнедеятельности уйльта (ороченов)/ Серия «Исследования по прикладной и неотложной этнологии» Института этнологии и антропологии РАН. Документ № 162. М., 2003. 2, 8 а.л.

138. Миссонова. Л.И. История малочисленного этноса Сахалина уйльта (орочоны) в переписях П тысячелетия// Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 2003. № 4.0,5 а.л.

139. Миссонова. Л.И. Архивы Сахалина о состоянии оленеводства уйльта (с 40-х гг. XXв. до XXI в.)/ Известия Института наследия Бронислава Пилсудского (ред. коллегия совм. с Польшей). Южно-Сахалинск, 2004. № 8. 1,1 а.л.

140. Миссонова. Л.И. Состояние оленеводства у уйльта Сахалина на рубеже XX-XXI вв.// Большие миры коренных народов. (Сборник, посвященный юбилею Е.А. Гаер.) Отв. ред. Е.П. Батьянова. М (в ред.подготовке).1 а.л.

141. Миссонова. Л.И. История проблемы идентификации малочисленного этноса Сахалина уйльта к началу Ш тысячелетия. // Практика постсоветских адаптаций. Сборник статей под ред. X. Бича, Л. Силланпяя, Д. Функа. М., 2005 (в печати). 1,1 а.л.

142. М.С. Мицуль. Очерк острова Сахалина в сельскохозяйственном отношении. СПб., 1873. С. 135.

143. Млекопитающие Советского союза. Том I. Парнокопытные и непарнокопытные. М., 1961. С. 331-343.

144. Мусаев К.М. Языки народов Севера// Мусаев К.М. Языки и письменности народов Евразии (региона бывшего СССР). Алматы, 1993. 244 с. С.120-131.

145. Народы России: Энциклопедия. М., 1994.

146. Народы Сибири. Этнографические очерки/ серия «Народы мира».М.-Л., 1956. С.855-860. (Глава «Ороки» написана И.С. Ивановым, М.Г. Левиным, А.В. Смоляк.).

147. Научные труды М.М. Прокофьева// Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 2002. № 2. С. 154-164.

148. Начёткина А.Я. О состоянии законодательства по вопросам коренных малочисленных народов Севера// Известия Института наследия Бронислава Пилсудского. №3. Южно-Сахалинск, 1999. С.202-207.

149. Никишенков А.А. Функционализм Б. Малиновского и проблема изучения родства, брака и семьи в доклассовом обществе// Вестник Московского университета. 1981. Сер. История. № 5.

150. Никишенков А.А. Из истории английской этнографии (Критика функционализма). М., 1986.216 с.

151. Никишенков А.А. О Брониславе Малиновском и его работах// Этнографическое обозрение. 1993. № 6. С. 99-102.

152. Никонов В.А. Этнонимы Дальнего Востока СССР// Этническая ономастика. М.,1984. С.61-62.

153. Никонов В.А. Геофонетика и этногенез// Историческая динамика расовой и этнической дифференциации населения Азии. Отв. ред. М.В. Крюков, А.И. Кузнецов. М., 1987. С. 68-79.

154. Озолиня Л.В. Опыт создания орокско-русского и русско-орокского словарей// Res linguistics К 60-летию д.филолог. и. проф. В.П. Нерознака. М., 2000. 446 с. С.264-269.

155. Озолиня Л.В., Федяева И.Я. Орокско-русский и русско-орокский словарь.У^лта-Луча кэсэни. Южно-Сахалинск, 2003. 296 с.

156. Окладников А.П. Из истории изучения древнейшего прошлого Приморья// Археология и этнография Дальнего Востока/ Материалы по истории Сибири. Древняя Сибирь. Вып. 1. Новосибирск, 1964. С. 9-48.

157. Окладников А.П. Тунгусо-маньчжурская проблема и археология//История СССР. 1968.

158. Олень всегда прав. Исследования по юридической антропологии. Отв. ред. Н.И. Новикова. М., 2003.320 с.

159. Островский А.Б. Уровни классификации в описании и изучении амулетов народов Нижнего Амура и Сахалина// Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 1998. № 2. С. 15-19.

160. Островский А. Б. Тело человека и тело зверя (на материалах медвежьего культа у народов Сибири и Дальнего Востока)// Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 1992. № 4. С. 53-62.

161. Петрова Т.И. Язык сроков (ульта). Л., 1967.C.3-23.

162. Пенская Т.В. Из истории этнографического изучения ороков Сахалина // Этнографические исследования Сахалинского областного краеведческого музея. Препринт. Южно-Сахалинск, 1984. С. 42-59.

163. Пенская Т.В. Малые народы Сахалина в 1927-1928 годах (по страницам дневников врача Я.В.Воловика)// Материалы к изучению истории и этнографии населения Сахалинской области. Препринт, г. Южно-Сахалинск, 1986. С.147-170.

164. Першиц А.И. Война и мир на пороге цивилизации: кочевые скотоводы/ Война и мир в ранней истории человечества. Т. П. Часть третья. М., 1994. С.129-245.

165. Пилсудский Б.О. Из поездки к срокам Сахалина в 1904 г. Препринт. Южно-Сахалинск, 1989.

166. Подмаскин В.В. Этнические особенности сохранения здоровья народов юга Дальнего Востока: проблемы типологии врачевания и питания (середина Х1Х-ХХ в.). Владивосток, 2003. 224 с. (См. «Тунгусо-маньчжуры и нивхи». С. 13-136).

167. Подмаскин В.В. Народные музыкальные инструменты тунгусо-маньчжуров и палеоазиатов: проблемы типологии// Типология культуры коренных народов Дальнего Востока России (Материалы к историко-этнографическому атласу). Владивосток , 2003. С. 102-119.

168. Подпечников B.JI. Размышления о судьбах коренных народов Сахалина в двадцатом столетии// Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 1998. № 4. С.91-126.

169. Подпечников B.J1. На берегах Сахалина. Историко-краеведческие очерки. Южно-Сахалинск, 2001.192 с.

170. Полевой Б.П. Первое известие с Амура о японцах (1652 г.)// Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 1994. № 3. С.96-100.

171. Поляков И.С. Путешествие на остров Сахалин в 1881-1882 гг. СПб., 1883. С. 84-107.

172. Попов Н.П. Река Поронай и ее инородческое население // Сахалинский календарь на 1896 г. и материалы к изучению острова Сахалин. Александровский-на-Сахалине пост, 1895, отд.2. С.3-15.

173. Поршнев Б.Ф. Противопоставление как компонент этнического самосознания/ Доклад.

174. Международный конгресс антропологических и этнографических наук. М.,1973.15 с.

175. Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. М., 1970.

176. Потапова Н.В. Деятельность христианских конфессий на Сахалине после второй мировой войны (1945-1991 годы)// Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 2003. № 1. С. 95-107.

177. Прокофьев М.М. Из жизни ороков Сахалина // Этнографические исследования Сахалинского областного краеведческого музея. Вып. V. Южно-Сахалинск, 1987. Пре-принт.С. 3-11.

178. Прокофьев М.М. Японские археологи и этнологи исследователи Южного Сахалина и Курильских островов. Материалы к биографиям ученых. Тории Рюдзо (1870-1953)// Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 2000. № 2. С. 82-89.

179. Прокофьев М.М., Павлюченко Ю.Н. Водный транспорт аборигенов Сахалина // Вестник Сахалинского музея. Южно-Сахалинск, 1995. Вып. 2.

180. Прытков Н.Ф. Типы верхней одежды народов Сибири// Краткие сообщения Института этнографии АН СССР. 1952. Вып. 15. С. 19-22.

181. Прытков Н.Ф. Верхняя одежда// Историко-этнографический атлас Сибири (под ред. М. Г. Левина и Л. П. Потапова). Изд-во Академии наук СССР. М.-Л., 1961. С. 227-328.

182. Прытков Н.Ф. Головные уборы// Историко-этнографический атлас Сибири (под ред. М. Г. Левина и Л. П. Потапова). Изд-во Академии наук СССР. М.-Л., 1961. С. 329-269.

183. Путеводитель по фондам Государственного Архива Сахалинской области. Южно-Сахалинск, 1995.296 с.

184. Расселение туземного населения северной части о-ва Сахалина// Дальневосточный статистический бюллетень. 1928. № 12.

185. Решетов A.M., Таксами Ч.М. Исторические судьбы народов Приамурья и Сахалина// Историческая этнография: традиции и современность/ Проблемы археологии и этнографии.Вып. П. Л., 1983. С. 31-39.

186. Роон Т.П. Традиционная система оленеводства ульта// Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 1994. № 3. С.101-139.

187. Роон Т.П. Уйльта Сахалина (историко-этнографическое исследование традиционного хозяйства и материальной культуры XVIII середины XX веков). Южно-Сахалинск, 1996. 176 с

188. Роон Т.П. Промышленное освоение и правовые проблемы коренных народов Сахалина (90-е годы)// Известия Института наследия Бронислава Пилсудского. № 1. Южно-Сахалинск, 1998. С. 146-155.

189. Роон Т.П. Экономические изменения у коренных народов Сахалина в XX веке// Известия Института наследия Бронислава Пилсудского. № 3. Южно-Сахалинск, 1999. С. 182-197.

190. Роон Т.П. Изменения в экономике коренных народов Сахалина в XX в.// Расы и Народы. Вып. 28. М., 2002. Ежегодник. Отв. ред. выпуска З.П. Соколова, Д.А. Функ. С. 146-159.

191. Санги В.М. Легенды Ых-мифа. Южно-Сахалинск, 1974.205 с.

192. Сем Ю.А. Проблема происхождения ороков // Общие закономерности исторического развития народов советского Дальнего Востока. Владивосток, 1969.

193. Сем Л.И. Общая характеристика орокского языка // Общие закономерности исторического развития народов советского Дальнего Востока. Владивосток, 1969.

194. Сем Т.Ю. О погребальной обрядности ороков (по материалам экспедиции 1986 г.)// Полевые исследования на Сахалине и Курильских островах. Южно-Сахалинск, 1989. С. 104-114.

195. Семенов Ю.И. Терминология и теория// Советская этнография. 1985. № 5. С. 81-85.

196. Семенов Ю.И. Завершение становления человеческого общества и возникновение первобытной родовой общины// История первобытного общества. Эпоха первобытной родовой общины. Отв. ред. Ю.В. Бромлей. М., 1986. С. 73-129.

197. Семенов Ю.И. Война и мир в земледельческих предклассовых и ранних классовых обществах/ Война и мир в ранней истории человечества. Т. П. Часть вторая. М., 1994. С.6-127.

198. Семенов Ю.И. Этнология и гносеология // Этнографическое обозрение. 1993. № 6. С. 3-20.

199. Сергеев Н.А. Некапиталистический путь развития малых народов Севера. Отв. ред. Л.П. Потапов. М.-Л., 1955. 569 с.

200. Сирина А.А. Катангские эвенки в XX веке: расселение, организация среды жизнедеятельности. М.- Иркутск, 2002. 286 с.

201. Сирина А.А. Кто такие камчадалы и почему ты один из них?// Сибирский этнографический сборник. Отв. ред. Е.А. Пивнева, Д.А. Функ. М., 2005 (в печати). 19 с.

202. Сирина А.А., Роон Т.П. Лев Яковлевич Штернберг: у истоков советской этнографии// Выдающиеся отечественные этнологи и антропологии XX века. Отв. ред. В.А. Тишков, Д.Д. Тумаркин. М., 2004. С. 49-94.

203. Смоляк А.В. К вопросу о происхождении ороков// Краткие сообщения Института этнографии АН СССР. Т. XXI. М., 1954. С. 33-38.

204. Смоляк А.В. Экспедиция Невельского 1850-1854 гт. и первые этнографические исследования XIX в. в Приамурье, Приморье и на Сахалине// Советская этнография. 1954. № 3. С. 7782

205. Смоляк А. В. Южные ороки (Этнографические заметки) // Советская этнография. 1965. № З.С. 52-61.

206. Смоляк А.В. О современном этническом развитии народов Нижнего Амура и Сахалина// Советская этнография. 1967. № 3. С.95-102.

207. Смоляк А.В. Социальная организация народов Нижнего Амура и Сахалина в XIX нач. XX в.// Общественный строй у народов Северной Сибири. М., 1970. С. 264-299.

208. Смоляк А.В. Современные этнические процессы у народов бассейна Нижнего Амура // Преобразования в хозяйстве и культуре и этнические процессы у народов Севера. М., 1972. С. 256-279.

209. Смоляк А.В. О взаимных культурных влияниях народов Сахалина и некоторых проблемах этногенеза// Этногенез и этническая история народов Севера. М., 1975. С. 43-77.

210. Смоляк А.В. Этнические процессы у народов Нижнего Амура и Сахалина. Середина XIX — начало XX в. М., 1975. 232 с.

211. Смоляк А.В. Проблемы этногенеза тунгусоязычных народов Нижнего Амура и Сахалина// Этногенез народов Севера. М., 1980. С. 177-195.

212. Смоляк А.В. Народы Нижнего Амура и Сахалина// Этническая история народов Севера. М., 1982. С.223-257.

213. Смоляк А.В. Традиционное хозяйство и материальная культура народов Нижнего Амура и Сахалина. Этногенетический аспект. М., 1984. 246 с.

214. Смоляк А.В. Ороки // Народы мира. Историко-этнографический справочник. М., 1988.

215. Смоляк А.В. Проблемы этнической истории и этногенеза народов Нижнего Амура и Сахалина. Автореферат. дисс.д.и.н. М., 1990.48 с.

216. Смоляк А.В. Ороки // Народы России. Энциклопедия. М., 1994.

217. Смоляк А.В. Народы Нижнего Амура и Сахалина. Фотоальбом. М., Наука, 2001. 320 с.

218. Смоляк А.В., Сирина А.А. Рец. на кн.: Lev Shternberg. The Social Organization of the Giluak/ Ser. "Anthropological Papers of the American Museum of Natural History". 1999. № 82// Этнографическое обозрение. M., 2002. № 4. С. 168-170.

219. Современное положение и перспективы развития малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. Независимый экспертный доклад. Под ред. В.А. Тишкова. М., 2004. 184 с.

220. Соколова З.П. Проблема рода, фратрии и племени у обских угров// СЭ. 1976. № 6.С.13-38.

221. Соколова З.П. Этнос и эндогамия// Этнографическое обозрение. 1992. №.3. С.76-78.

222. Соколова З.П. Ответ оппонентам// Этнографическое обозрение. 1992. № 6. С. 61-72.

223. Соколова З.П. Народы Севера России в условиях экономической реформы и демократических преобразований// Народы Севера и Сибири в условиях экономических реформ и демократических преобразований. М., 1994.

224. Соколова З.П. Концептуальные подходы к развитию малочисленных народов Севера// Социально-экономическое и культурное развитие народов Севера и Сибири: традиции и современность. М., 1995.

225. Соколова З.П. Жилище народов Сибири. (Опыт типологии). М„ 1998.284 с.

226. Соколова З.П. Концептуальный подход к развитию народов Севера// «Красная книга народов». 4.2. М., 1999. С. 49-54.

227. Соколова З.П. Перспективы социально-экономического и культурного развития коренных малочисленных народов Севера (концепция развития)// Расы и народы. Вып 28. М.,2002. С.61-78.

228. Соколовский С.В. Территории традиционного природопользования Сахалина, (обоснование проекта) // Расы и Народы. Вып. 28. М., 2002. Ежегодник. Отв. ред. выпуска З.П. Соколова, Д.А. Функ. С. 160-187.

229. Социалистическое строительство на Сахалине (1925-1945 гг.). Сборник документов и материалов. Южно-Сахалинск, 1967. 754 с.

230. Спеваковский А.Б. Вопрос о взаимоотношении неолитических культур Приамурья-Приморья и Японских островов// Соотношение древних культур Сибири с культурами сопредельных территорий. (Сборник научных трудов).Новосибирск, 1975. С. 172-178.

231. Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков. Материалы к этимологическому словарю. Отв. ред. В.И. Цинциус. 672 с. Т. 1. Л., 1975. Т. 2. Л., 1977. 992 с.

232. Стефан Д. Сахалин. История (пер. с англ яз. Оксфорд: Кларендон пресс, 1971) // Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 1992. № 1. С.46-88. № 2. С.25-67. № 3. С. 65-126. № 4.

233. Таксами Ч.М. Ороки Сахалина //Доклады Восточной комиссии Географического общества СССР. Вып. 4. Л., 1967.

234. Таксами Ч.М. Тунгусские народы на Сахалине // Страны и народы Востока. Вып. 6. Страны и народы бассейна Тихого океана. М.,1968. С. 29-42.

235. Таксами Ч.М. Географические представления нивхов и их использование русскими исследователями Сахалина и низовьев Амура// Известия ВГО. 1969. Вып. 1. С.41-48.

236. Типология культуры коренных народов Дальнего Востока России (Материалы к историко-этнографическому атласу). Науч. ред. С.В. Березницкий. Владивосток , 2003.252 с.

237. Тишков В.А. Историко-антропологический анализ переписи населения/ Серия «Исследования по прикладной и неотложной этнологии» Института этнологии и антропологии РАН. Документ № 161. М.,2003.

238. Тишков В.А. Российская этнология: статус дисциплины, состояние теории, направления и результаты исследований// Этнографическое обозрение. 2003. № 5. С. 3-23.

239. Тишков В.А. Культурный смысл пространства// Этнографическое обозрение. 2004. № 1. С.14-31.

240. Токарев С.А., Фролов Б.А., Мириманов В.Б. Формы общественного сознания// История первобытного общества. Эпоха первобытной родовой общины. М., 1986. С. 490-558.

241. Томилов Н.А. К проблемам методологии некоторых частных исторических и смежных с ними наук// Этнографическое обозрение. 2004. № 1. С. 52-60.

242. Туголуков В.А. Тунгусы (эвенки и эвены) Средней и Западной Сибири. М., 1985. 285 с.

243. Труды Сибирской экспедиции. Т.1. (П. Глен. Отчет о путешествии на Сахалин.) СПб., 1868.

244. Туголуков В.А. Преобразования в хозяйстве и культуре у эвенков Амурской области// Преобразования в хозяйстве и культуре и этнические процессы у народов Севера. М., 1970.

245. Туголуков В.А. Проблема «ороченов» в тунгусоведении// Советская этнография. 1984. №5.

246. Туголуков В.А. Этнические корни тунгусов// Этногенез народов Севера. М., 1980. 278 с. С.152-176.

247. Устроение северных туземных племен/ Сборник. Комитет Содействия Народностям Северных Окраин при Президиуме ВЦИК. М., 1926.

248. Функ Д.А., Зенько Ф.П., Силланпяя JI. Материалы по современной культуре и социально-экономическому положению северной группы уйльта// Этнографическое обозрение. 2000. № 3. С. 14-30.

249. Фролов Б.А. Традиция и инновация в архаической культуре// Исследования по первобытной истории. Отв. ред. А,И. Першиц. М., 1992. С. 191-233.

250. Фролов Б.А. Первобытная графика Европы. М, 1992.201 с.

251. Фролов Б.А. Число и счет в североазиатских архаических традициях// Культурное наследие народов Сибири и Севера. Материалы Четвертых Сибирских чтений 12-14 октября 1998 г. С-Пб,.2000. С. 80-82.

252. Цинциус В.И. Сравнительная фонетика тунгусо-маньчжурских языков. JL, 1949.

253. Цинциус В.И. Центральные и маргинальные фонетические ареалы Приамурья и Приморья// Народы и языки Сибири. М., 1978 .

254. Черпакова К.Я. Экспедиция в прошлое// Материалы к изучению истории и этнографии населения Сахалинской области. Препринт, г. Южно-Сахалинск, 1986. С.56-64.

255. Чешко С.В. Конституционная реформа и национальные проблемы в России// Этнографическое обозрение. 1993. № 6. С. 29-45.

256. Чешко С.В. Распад Советского Союза. Этнополитический анализ. М., 2000. 398 с.

257. Численность и состав народностей Севера, проживающих в Сахалинской области. Южно-Сахалинск, 1991.

258. Широкогоров С.М. Место этнографии среди наук и классификация этносов. (Введение в курс этнографии Дальнего Востока, прочитанного в 1921-22 ак. году в Дальневосточном Государственном Университете). Владивосток, 1922. С. 1-22.

259. Широкогоров С.М. Этнос. Исследование основных принципов изменеия этнических и этнографических явлений// XVII Известия Восточного Факультета Государственного Дальневосточного Университета. Т. I. Шанхай, 1923.

260. Широкогоров С.М. Тунгузский литературный язык. Вступительная статья Коити Иноуэ. Пер. с англ. яз. Т.П. Роон. Библиография работ Сергея Михайловича Широкогорова// Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 1995. № 1. С. 132-162.

261. Широкогоров С.М. Этнографические исследования. Книга первая. Избранное. Владивосток, 2001. Издательство Дальневосточного университета. 192 с.

262. Шмидт П.Ю. Остров изгнания (Сахалин). СПб., 1905. С. 76.

263. Шнирельман В.А. Демографические и этнокультурные процессы эпохи первобытной родовой общины// История первобытного общества. Эпоха первобытной родовой общины. Отв. ред. Ю.В. Бромлей. М., 1986. С.427-489.

264. Шнирельман В.А. Хозяйственно-культурные типы и парадоксы этнического самосознания: прагматизм против иррационализма// Исследования по первобытной истории. Отв. ред. А.И. Першиц. М., 1992. С. 208-233.

265. Шнирельман В.А. У истоков войны и мира/ Война и мир в ранней истории человечества. Т. I. Часть первая. М., 1994.176 с.

266. Шнирельман В.А. Этногенез и идентичность: националистические мифологии в современной России// Этнографическое обозрение. М., 2003. № 4. С. 3-14.

267. Штернберг Л.Я. Гиляки, орочи, гольды, негидальцы, айны. Хабаровск, 1933.

268. Штернберг Л.Я. Дневник путешествия к восточным гилякам и орокам// Известия Института наследия Бронислава Пилсудского. № 5. Южно-Сахалинск, 2001. С.216-283.

269. Экономическое и социальное развитие районов проживания коренных малочисленных народов Севера (1995-2000)/ Госкомстат Российской Федерации. Сахалинский областной комитет государственной статистики. Южно-Сахалинск, 2001.

270. Экспресс (Поронайская общественно-политическая и социально-экономическая газета -издается с 1997 г.) 2001. № 39 (226).

271. A Dictionary of The Uilta Language, complited by Hisaharu Magata . Abashiri, 1981. (Japan, на яп. яз.).

272. Березницкий С.В. Верования и обряды уйльта// Ethnic Minorities In Sakhalin. Yokohama: Nat. Univ., 1993. P. 129-157.

273. Bronislav Pilsudski's Olchan-Polish glossary with English equivalents//LinqvaPosnaniensis. 1985. N27.

274. B. Pilsudski in the Russian Far East. From the Historical Archive of Vladivostok. Ed. by Koichi Inoue. Сост. А.Б. Спеваковский/ Pilsudskiana de Sapporo. No. 2. Sapporo, 2002. 137 p.

275. Catalog of Collection 2/ Hokkaido Museum of Northern Peoples. Abashiri, 1998. Заключение А.В. Смоляк. Народы и культуры Приамурья. 82 с.

276. Ethnic Groups and Boundaries. The Social Organization of Culture Difference. Ed. by Fredrik Barth. Bergen Oslo, London. 1970.153 p. (Fredrik Barth. Introduction. P. 9-38.)

277. Ikegami Jiro. An Uilta Basic Vocabulary. Sapporo,1980. (Japan, наяп. яз.)

278. Ikegami Jiro. Differences between the Southern and Northern Dialects of Uilta|// Bulletin of the Hokkaido Museum of Northern Peoples. 1994. Vol. 3.

279. Ikegami Jiro. Проект письменности уйльтинского языка// Acta Slavica Iaponica. Vol.12. 1994. Pp.253-258.

280. Inoue Koichi. Uilta and their reindeer herding // Ethnic minorities in Sakhalin. Japan. 1993.

281. Inoue Koichi. A Century of Uilta (Orok) Reindeer Husbandry on the Island of Sakhalin. (Sapporo, Japan).

282. Ishida Hajime. Morphological studies of Okhotsk crania from Omisaki, Hokkaido// Jornal of the Anthropological Society of Nippon. Vol. 96. № 1. (на англ. яз.).

283. Ishida Hajime. Skeletal morphological of Okhotsk people on Sakhalin Island// Anthropological Science. 102 {3}.1994.

284. Kouznetsov A.I. and Missonova L.I. Racial mixing and self-awareness of the aboriginal population of Kamchatca and Chukotka of the Soviet Union// Human Science. Vol. 37. № 4. Calcutta, 1988. P.313-336.

285. Kwon H. Maps and actions: nomadic and sedentary space in a sibirian reindeer farm/ Ph.D. Thesis. Department of S.A. University of Cambridge. 1993.

286. Laufer B. Decorative art of the Amur Tribes. Jesup Expedition/ American Museum Memoires. V.7. New York, 1902.

287. Majewicz A. The Ororks. Past and Present // The development of Siberia. Peoples and Resources. St. Martin Press. New-York. 1989.

288. Malinovski B. A scientific theory of culture. New York, 1960.

289. Missonova L.L Common Characteristics and Special Features in the Processes of Acculturation of Ethnic Minorities//Ethno-Social Situation in India and USSR. Delhi. 1992.

290. Missonova L.I. Основные сферы жизнедеятельности уйльта Сахалина. Есть ли реальная защита интересов малочисленного коренного этноса? Как выжить в современных условиях?// Cultural Survival, (в ред. подготовке). 0,8 а.л. (на англ.яз.)

291. Miyazaki Reiko. Making a Model of a Uilta's House// Bulletin of the Hokkaido Museum of Northern Peoples. Vol. 9. 2000. P.41-54.

292. Murayama S. Nihongo-no Kigen// Minzokugaku-kenkyu. 1971. Vol. 35. N 4.

293. Murayama S. Nihongo-no tsunguso-teki kosei yoso// Ibid. 1962. Vol.26. N 3.

294. Pilsudski Bronislaw. Materials for the study of the orok (ulita) language and folklore. I. Transcribed from the manuscript and edited by Alfred F. Majewicz. № 16 working paper. Poznan, 1985. П. Poznan, 1987.

295. W. Sollors, W. Lloyd Warner. Foreword: Theories of American Ethnicity// Theories of Ethnicity: a Classical reader. N.Y., 1996. Pp. X-XXXV. (P. X.)Карты

296. Карта-схема расселения уйльта. Сахалинская область. Северная группа Ногликский район: пос. Вал, пгт. Ноглики. Южная группа - Поронайский район: г. Поронайск, включающий Остров Южный (Сачи).

297. Оленеводство. Маршруты. Годовой цикл. Ногликский район Сахалинской области. Северная группа уйльта.

298. Оленеводство. Маршруты. Годовой цикл. Поронайский район Сахалинской области. Южная группа уйльта.

299. Карта-схема родовых хозяйств. Поронайский район Сахалинской области. Южная группа уйльта.