Этнокультурные традиции Ирана в отражении национального кинематографа

Казурова, Наталья Валерьевна

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Этнокультурные традиции Ирана в отражении национального кинематографа

Год: 2012
Автор научной работы: Казурова, Наталья Валерьевна
Ученая cтепень: кандидата исторических наук
Место защиты диссертации: Санкт-Петербург
Код cпециальности ВАК: 07.00.07

Диссертация по истории на тему 'Этнокультурные традиции Ирана в отражении национального кинематографа'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Этнокультурные традиции Ирана в отражении национального кинематографа"

На правах рукописи

Казурова Наталья Валерьевна

ЭТНОКУЛЬТУРНЫЕ ТРАДИЦИИ ИРАНА В ОТРАЖЕНИИ НАЦИОНАЛЬНОГО КИНЕМАТОГРАФА

Специальность: 07.00.07 - этнография, этнология, антропология

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

2 2 НОЯ 2012

Санкт-Петербург 2012

005055772

Диссертация выполнена в Отделе этнографии Южной и Юго-Западной Азии Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН

Научный руководитель: Е.Г. Царева, кандидат исторических наук, ведущий

научный сотрудник Музея антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамера) РАН

Официальные оппоненты: И.М. Стеблин-Каменский, академик РАН, доктор

филологических наук, главный научный сотрудник Института лингвистических исследований РАН

Е.С. Данилко, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института этнологии и антропологии имени H.H. Миклухо-Маклая РАН

Ведущая организация: Санкт-Петербургский государственный университет

Защита состоится «£[_» 2012 года в часов на заседании

Диссертационного совета Д 002.123.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Музее антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН (199034, Санкт-Петербург, Университетская наб. 3).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН

Автореферат разослан « 2012i

Ученый секретарь Диссертационного совета, кандидат исторических наук

А. И. Терюков

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. Одной из актуальных задач этнографической науки является расширение источниковедческой базы как основы для изучения многообразных и сложных вопросов этнической и культурной истории человечества. Круг таких источников разнообразен, и в каждом отдельном случае связан с теми вопросами, которые являются предметом конкретного исследования. Одним из значимых источников для исследования событий этнической и политической истории современного Ирана, его социального и культурного прошлого и настоящего может быть национальный кинематограф страны.

К настоящему моменту прошло более тридцати лет с момента провозглашения Ирана Исламской республикой. За это время оформилась новая национальная идеология страны, главной составляющей которой выступает религиозный фактор. Политические процессы, в первую очередь события революции (1978-1979 гг.) и ирано-иракской войны (1980-1988 гг.), повлияли на определенные изменения в мировоззрении иранцев, их самосознании и самоопределении, и одновременно обусловили появление выраженной изоляции страны, до определенной степени сохраняющейся до сегодняшнего дня. Указанные обстоятельства значительно затрудняют возможность всестороннего изучения иранского общества на современном этапе его развития, что делает особенно актуальным привлечение для этой цели всех доступных этнографических источников.

Одним из таких ранее не использовавшихся источников становится национальный иранский кинематограф, запечатлевший, подобно кинолетописи, события трех последних десятилетий истории страны. Это ясно показывают не только классические жанры визуальной антропологии (этнографическое документальное кино, кинохроника), но и игровые ленты, вольно или невольно фиксирующие актуальные проблемы иранской современности. Важнейшие из таковых: возрождение традиционного для Ирана культа мученичества; борьба женщин за равноправие; обострение межэтнических противоречий и стремление ряда этнических групп к культурной и/или политической автономии.

В национальном кинематографе этнокультурные традиции Ирана представлены в интерпретации носителей культуры. Именно поэтому исследователь-антрополог способен увидеть в фильме не только перенесенную на экраны в кинематографической обработке реальность, но и ощутить отношение иранского общества к происходящим в стране этнокультурным процессам и их проявлениям.

При всех очевидных возможностях аудиовизуальной фиксации, расширяющей знания о мире и тем способствующей решению одной из основных задач визуальной антропологии - диалога культур, потенциал художественного кинематографа пока остается нераскрытым.

Объект и предмет исследования. Непосредственным объектом настоящего исследования послужили игровые фильмы национальной иранской кинематографии, с привлечением кинодокументалистики. Предмет исследования - специфика отражения этнокультурных традиций Ирана средствами национального кинематографа (на примере особенностей религиозного сознания и практик, тендерных проблем, вопросов положения этнических меньшинств) и трансформация способов их репрезентации в условиях активного развития медийных средств и глобализации в целом.

Географические и хронологические рамки исследования. Географические рамки диссертационного исследования заданы границами современного суверенного государства - Исламской республики Иран (далее - ИРИ). Хронологические рамки работы ограничены республиканским периодом в новейшей истории Ирана (1979-2012 гг.). Кинематографический материал указанного временного интервала позволяет проследить изменения, происходившие под воздействием внутригосударственных и внешних факторов в этнической культуре Ирана на протяжении всего существования ИРИ. Дня углубленного и всестороннего изучения произошедших перемен и средств их показа были привлечены аудиовизуальные источники периода монархического правления Каджаров и Пехлеви.

— выявление, рассмотрение и комплексный анализ работ иранских кинематографистов изучаемого периода;

— определение статуса и потенциала художественного кинематографа как объекта визуальной антропологии и правомочность использования возможностей игрового кино как этнографического источника;

— описание процесса становления национального кинематографа республиканского периода;

— выделение зафиксированных национальным кинематографом изменений в религиозном сознании иранцев, произошедших под воздействием событий революции и ирано-иракской войны;

— рассмотрение проблемы возрастания тендерной асимметрии в иранском обществе в условиях смены господствующего в стране режима от модернизированной и вестернизированной монархии к исламизированной республике;

— выявление уровня влияния этнического компонента на работы иранских кинорежиссеров и определение на основе полученных данных степени этносоциальной стабильности иранского общества;

— исследование изменений в способах представления этнокультурных традиций Ирана средствами кинематографической выразительности в эпоху существования транснациональных каналов коммуникации.

Научная значимость и новизна работы определяются предметом и методом исследования. Комплексное и детальное исследование художественных фильмов ставит перед визуальной антропологией новые цели и задачи, предлагает новаторские пути решения в выборе объекта и предметной области, методологии и источниковедческой базы, и тем самым расширяет границы и рамки использования игрового кинематографа в качестве объекта визуально-антропологического анализа. При этом в научный оборот вводится значительное количество видеоматериалов, ранее не рассматривавшихся отечественной наукой с позиций не только антропологии, но и искусствоведения. Всестороннее изучение проблематики производится в России впервые и конкретно на примере иранского кинематографа.

Методологические принципы исследования. Методологической основой работы как историко-этнографического исследования послужили: системный и структурно-функциональный подходы и сравнительно-исторический метод анализа привлекаемых междисциплинарных источников по вопросам теории визуальной антропологии, этноса и культурных традиций. Системный подход позволил более полно охарактеризовать иранское киноискусство как продукт сформировавшей его культурной среды. Структурно-функциональный подход дал возможность рассмотреть иранский кинематограф как деятельного соучастника коммуникации и в качестве носителя некоей

диктуемой особенностями этнической культуры внутренней структуры (по К.Г. Хайдеру — «активный агент» и «пассивный продукт» соответственно).

Использование сравнительно-исторического критерия позволило автору выделить и проанализировать факторы, демонстрирующие степень сохранности/изменения ряда иранских традиций во времени и в зависимости от смены идеологической парадигмы. Одновременно, кросскультурные сопоставления иранских лент с работами режиссеров мирового киноискусства выступили как полноценный способ выявления этнических особенностей собственно иранского кинематографа. Примененный также сравнительно-типологический метод стал основой для тематической классификации привлеченных видеоматериалов и их последующего анализа.

Для дешифровки семиотических кодов/языка иранской культуры и интерпретации полученных результатов были применены, как вспомогательные, семиотический и герменевтический методы, а также художественный (на основе киноведческого) анализ кинокартин.

Теоретическая и практическая значимость. В работе излагаются методические и методологические основы комплексного исследования иранских фильмов как феномена национального кинематографа и одновременно - историко-этнографического источника. Использование предложенной методики при изучении национальных кинематографий позволит увидеть в них как частные для конкретно взятой страны этнические особенности рассматриваемого народа, так и сходные для разных территорий и этносов. Более того, примененная к рассмотрению схема исследования иранской культуры в дальнейшем может быть принята при изучении этнических культур иных регионов мира в целом.

Представленные опосредованно через национальный кинематограф многочисленные, ранее разрозненные, а ныне собранные в единый и последовательный континуум картины бытования культуры Ирана могут быть использованы при составлении лекционных курсов по страноведению, востоковедению, визуальной антропологии, а также кинематографических дисциплин (истории и теории кино) для студентов, обучающихся на восточных, философских, исторических, искусствоведческих и других факультетах. Помимо учебных программ, основные положения и результаты исследования могут быть применены при разработке методик первичной и последующей обработки видеоматериалов этнографической и антропологической направленности и при работе с видеоинсталляциями, в том числе в пространстве музейных залов и выставочных площадок.

Источники и литература. Базовым источником исследования послужил национальный кинематограф Ирана, что отвечает поставленной цели и задачам данного визуально-антропологического исследования.

В диссертационной работе рассмотрен ряд классических для визуальной антропологии кинокартин этнографического характера и документальных фильмов антропологического направления. Однако центральным источником для исследования стало игровое кино. Изучаемый отрезок истории иранской киноиндустрии представляют более сотни кинематографических работ послереволюционного периода (1979-2012 гг.) таких авторитетных режиссеров как А. Киаростами, М. Махмальбаф, дочери М. Махмальбафа Самира и Хана Махмальбаф и его супруга М. Мешкини, Б. Бейзаи, Д. Мехрджуи, А. Надери, М. Маджиди, Дж. Панахи, Ш. Нешат, Б. Гобади, А. Фархади, М. Кимиаи, Н. Тагвайи, П. Джахед, Б. Фарманара и др.

Главным теоретическим основанием, определившим выбор художественного кинематографа как источника для изучения этнокультурной специфики региона методами визуальной антропологии, послужили три основные работы. Книга К. Г. Хайдера «Индонезийское кино: национальная культура на экране»1; публикация П. Манкекар «Экранизированная культура, визуализированная политика: этнография телевидения, женственности и нации в постколониальной Индии»2, написанная на основе фильмов индийской киноиндустрии, и работа Г. Грея «Кинематограф: Визуальная антропология»3, в которой автор рассматривает кинематограф как важнейшую форму современной социальной коммуникации и излагает принципы антропологического подхода к изучению художественного кино.

Разноплановые данные по истории и теории иранского кино представлены в многочисленных работах публицистического и научного характера. В число основных авторов входят X. Дабаши, Ч. Гоу, А. Девиктор, С. Зейдабади-Нежад, П. Калами, С. Клейтон, М. Мехраби, 3. Мир-Хоссейни, Н. Моттахеде, X. Нафиси, Н. Пак-Шираз, Э. Пардо, А. Реза-Хагиги, X. Реза-Садр, Дж. Розенбаум, М. Саед-Вафа, А. Фарахманд, М. Фишер, Р. Хамид, К. Шайбани, А. Элена. В работах зарубежных исследователей главным образом уделяется внимание проблемам политического и социального плана. Многие

' Heider K.G. Indonesian Cinema: National Culture on Screen. Honolulu, HI: University of Hawaii Press, 1991.

2 Mankekar P. Screening Culture, Viewing Politics: An Ethnography of Television, Womanhood, and Nation in Postcolonial India. Durham, London: Duke University Press, 1999.

3 Gray G. Cinema: A Visual Anthropology. Oxford: Berg Publishers, 2010.

авторы рассматривают иранский кинематограф как ярчайший кинематографический феномен, вписывая его в социально-политическую среду и одновременно исследуя его художественную составляющую в историческом контексте и во взаимосвязи с религиозной и народной традицией. Однако этнографический и антропологический материал, как правило, не структурируется и рассматривается фрагментарно.

Отечественные исследования на тему иранского кино ограничиваются редкими публикациями в прессе, в основном приуроченными к выходу того или иного иранского фильма в международный прокат или его победы на кинофестивале, а также немногочисленными статьями в профессиональных искусствоведческих изданиях, основными авторами которых можно назвать А. Плахова и А. Шахова. Систематическое изучение феномена иранского кинематографа представлено в кандидатской диссертации по искусствоведению Н.Г. Лоскутовой, отчасти восполнившей пробел в данной области знания.

Для понимания и интерпретации зрительного ряда и смыслового ядра иранских фильмов в контексте визуально-антропологического анализа и в рамках обозначенного в исследовании системного подхода в предлагаемой диссертационной работе активно привлекается широкий круг изысканий смежных дисциплин востоковедческого, этнографического, антропологического, социологического и искусствоведческого содержания. Важными исследованиями зарубежных авторов в указанных направлениях являются работы Дж. Афари, Т. Атабаки, Д. МакДауэлла, П. Мосли, М. Прайса, Дж. Шаупа, Ф. Фархи, рассматривающие противоречия между положением этнических меньшинств Ирана и стратегией национальной политики страны. Тендерное распределение ролей в иранском обществе изучают Г. Донмез-Колен, Ш. Лахиджи, А. Наджмабади, Н. Моруцци, Р. Пуде, Ш. Разави, Н. Рахимие, Г. Резаи-Рашти, Ш. Хаери, Р. Хешти, X. Шахидиан. Шиитская доктрина, культ мученичества и почитание дней агиуры месяца мохаррама находятся в фокусе научных интересов М. Дорраджа, Дж. Ландау, Дж. Малекпура, Ф. Парлби, П. Партови, П. Хорсонежада, П. Щелковски.

кинематографе. Особо важным источником для семиотического и герменевтического анализа визуального нарратива иранских фильмов стала работа A.A. Хисматулина и В.Ю. Крюковой «Смерть и похоронный обряд в исламе и зороастризме»4. Сведения о народной драме тазийе почерпнуты из работ Е.О. Акимушкиной, Е.Э. Бертельса, Д.А. Гусейновой, С.М. и Ю.Н. Марр, С.М. Пелевина, A.A. Суворовой. Вопросы политической и религиозной обстановки в Иране рассматривались в сопоставлении с данными, приведенными в работах С.М. Агаева, М.С. Иванова, А.К. Лукоянова, Н.М. Мамедовой, С.М. Прозорова.

Труды по этнической идентичности и культуре повседневности Л.Г. Ионина, B.C. Малахова, Б.В. Маркова, Г.У. Солдатовой, Т.Г. Стефаненко, Н.В. Тишуниной, Д.В. Тренина, И.Г. Яковенко были привлечены для выделения особенностей этнического самосознания иранцев. Источниками для кросскультурных сравнений, позволяющих выявить специфику и направления развития мусульманского кинематографа в целом, послужили материалы С. Акина, М. Грэма, В. Шафика.

Апробация работы. Отдельные положения и основные результаты диссертационной работы были представлены в форме докладов на следующих научных конференциях: «Азиатский Бестиарий» (МАЭ РАН, С.-Петербург, 2009, 2010), итоговых годичных научных сессиях «Радловские чтения» (МАЭ РАН, С.-Петербург, 2010, 2011, 2012), научной конференции «XVII Санкт-Петербургские религиоведческие чтения» (ГМИР, С.-Петербург, 2010), на научных конференциях в рамках Дней петербургской философии (Философский факультет СПбГУ, С.-Петербург, 2010, 2011), XXVI международной конференции «Источниковедение и историография стран Азии и Африки. Модернизация и традиции» (Восточный факультет СПбГУ, С.-Петербург, 2011), VII международной востоковедческой конференции «Торчиновские чтения» (Философский факультет СПбГУ, С.-Петербург, 2011), научной конференции «Лавровские (Среднеазиатско-Кавказские) чтения» (МАЭ РАН, С.-Петербург, 2011), IX Конгрессе этнографов и антропологов России (Петрозаводск, 2011), X Санкт-Петербургских этнографических чтениях (РЭМ, С.-Петербург, 2011), XTV и XV конференциях молодых востоковедов «Путь Востока» (Философский факультет СПбГУ, С.-Петербург, 2011, 2012), Первом международном кинофестивале этнографических фильмов стран СНГ Samruk.Ethno.Fest (Астана, Казахстан, 2012), VI Московском международном фестивале и научно-практической конференции визуальной антропологии «Камера-Посредник»

4Хисматулин A.A., Крюкова В.Ю. Смерть и похоронный обряд в исламе и зороастризме. СПб.: Петербургское востоковедение, 1997.

(Москва, 2012). По теме диссертационного исследования сделан доклад на научном семинаре Совета Молодых Ученых МАЭ РАН (С.-Петербург, 2010). Материалы диссертации вошли в курс по этнологической практике, прочитанный в 2011 г. для студентов 2-го курса Философского факультета СПбГУ кафедры Философии и культурологии Востока, обучающихся по специальности «Арабо-мусульманская культура».

Структура исследования. Работа состоит из Введения, трех глав, Заключения, списка сокращений, списка цитированной литературы и перечня использованных фильмов. Диссертация дополнена приложением в виде иллюстраций, включающих кадры из рассматриваемых в исследовании иранских кинофильмов.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы, определяются объект и предмет изучения, формулируются цели и задачи, обозначаются географические и хронологические рамки исследования, определяется его научная значимость и новизна, дается общая характеристика методологических оснований, теоретической и практической значимости работы, а также приводится обзор использованных источников и литературы.

Глава 1. «Национальный иранский кинематограф как объект изучения визуальной антропологии» дает теоретическое обоснование правомерности введения художественного кинематографа в круг изучаемых визуальной антропологией тем с последующим рассмотрением предлагаемой методики на примере изучения истории зарождения, развития и специфических особенностей иранского национального кинематографа в условиях преобладания идеологии Исламской республики.

1.1. «Направления и методы изучения кинематографа средствами визуальной антропологии». До последнего времени основным направлением визуальной антропологии считалось создание и изучение этнографических фильмов, а главными сюжетами - обрядово-праздничная культура и народные ремесла и промыслы. При этом приоритетными аспектами теоретических исследований в данной области выступает разработка методик полевой видеофиксации и последующая работа с отснятым материалом (часто на уровне междисциплинарного изучения), сохранение визуального наследия традиционных и исчезающих культур, использование фильмов в образовательных и просветительских программах.

Основное внимание в представляемом разделе уделено впервые проводимому в России комплексному анализу потенциала игрового кинематографа как самостоятельного объекта визуальной антропологии. Учитывая отсутствие разработанных и общепризнанных концепций и методологии изучения художественных фильмов в данной области науки, в диссертационном исследовании предпринята попытка найти и описать критерии оценки и очертить границы применения данного материала для визуально-антропологического анализа.

Для реализации поставленной задачи были выявлены отвечающие критериям антропологического и этнографического исследования жанры и направления игрового кино. Наиболее насыщенным этнографическим материалом является художественное кино фольклорного жанра. Помимо этого, было определено, что в мировой практике кинематографа существуют целые направления, в рамках которых фильмы сняты по канонам, соответствующим классическим этнографическим концепциям сбора и хранения материала. Например, система, разработанная основателем школы функционализма Б. Малиновским, реализуется в фильмах итальянского неореализма и кинокартинах, на которые он оказал большое влияние. В силу таких особенностей, как участие в фильмах непрофессиональных, часто говорящих на местных диалектах актеров и съемка в естественных условиях, направление неореализма позволяет рассматривать фильм в качестве этнографического источника. Исследователь теории визуальной антропологии K.M. Сахай разрабатывает данную идею на образцах индийского кинематографического материала5.

В диссертации художественный кинематограф рассматривается как носитель уникального набора индивидуальных этнических черт киноязыка, благодаря чему рождаются этнические кинематографические стереотипы (теория «киноантропологии» A.B. Головнева6). Также отмечается, что в наши дни игровое кино не просто репрезентирует культуру того или иного народа и этническую специфику региона в политическом и социальном контексте, но выступает соучастником многих этнических и национальных процессов. В связи со сказанным нами предлагается интерпретировать

^Sahay K.N. Visual Anthropology in India and its Development. New Delhi: Gyan Publishing House, 1993.

Головнев A.B. Киноантропология (текст доклада на международной конференции «Искусство и наука в современном мире», М., 2009 г.). URL: htto://valervlishkov.iu/cDtoi/nauchnava /horoshie tl.html (дата обращения: 22.07.2012); Головнев А. О киноантропологии // Антропологический форум: Визуальная Антропология. СПб., 2007. №7. С. 21-32.

сюжетную основу кинокартин как этнографическое поле традиционного универсума, развернутого во времени и пространстве современной действительности.

В разделе также рассматриваются работы К. Г. Хайдера, П. Манкекар и Г. Грея, на основании которых была выработана структура диссертационного исследования. Представленные монографии написаны в разное время и авторами разных школ, в них отсутствует согласованный подход к определению предметной области, методологии, понятийного аппарата. Однако в них совпадают подвергаемые последовательному антропологическому изучению базовые установки и элементы, такие как история национальной киноиндустрии, распространение кинопродукции, восприятие фильма носителями культуры и иностранными зрителями, соотношение модернизации и традиции, тендерная политика в обществе. Перечисленные ключевые аспекты определили структуру диссертации и были дополнены темами, которые специфичны именно для иранской культуры.

Раздел 1.2. «Становление национальной иранской кинематографии: взаимодействие между этнокультурной традицией и исламской идеологией» посвящен характеристике иранской киноиндустрии на этапе ее зарождения в первое десятилетие после прихода к власти аятоллы Хомейни и образования Исламской республики Иран в 1979 году. Со сменой государственного устройства происходит крах монархического строя и начинается утверждение идеалов Исламской республики, что кардинально меняет политическую ситуацию и задает иной вектор культурного развития страны.

В этот период в Иране формируется модель государства, консолидирующей силой которого выступает ислам шиитского толка. Именно на религиозных принципах основывается идеология молодого государства, а конфессиональная принадлежность становится основополагающим критерием этнической идентичности. В стране утверждается четко сформулированная и жестко регламентированная политика в вопросах средств пропаганды, важнейшая роль среди которых отводится кинематографу, обладающему огромным воспитательным и пропагандистским ресурсом.

Иранское кинопроизводство национализируется и полностью концентрируется в руках государства, подвергаясь жесткому контролю со стороны введенной в стране цензуры. В соответствии с требованиями последней вся кинопродукция классифицируется по категориям, допускающим выход на экраны только фильмов, отвечающих

политической целесообразности, следующих моральным принципам и соблюдающих законы Исламской республики.

В первое десятилетие существования ИРИ кинематограф страны работал практически в полной изоляции от внешнего мира. При этом сюжетный и визуальный нарратив отечественных фильмов формируется преимущественно в замкнутой системе национальной культуры при ярко выраженной, вне зависимости от жанра, доминанте религиозного фактора. Результатом процесса стало появление нового, исключительно национального кинематографа.

Строгая цензура и практика «очищения» кинематографа от западного влияния ограничили возможности иранских режиссеров в выборе средств художественной выразительности. С другой стороны, они инициировали обращение иранских авторов к новым для них темам повседневности. Включая в свои фильмы, намеренно или неосознанно, атрибутику быта и насыщая визуальный ряд маркерами, за которыми стоят явления культурно-исторического, политического и социального характера, режиссеры решают задачи усиления национальной самоидентификации и пробуждения самосознания иранского народа. Изучение названных аспектов позволило автору диссертации выйти за пределы непосредственно кинематографического дискурса в область антропологического и этнографического исследования.

В Главе 2. «Этнокультурные и этнополитические традиции Ирана в отражении национального кинематографа (1979-2012 гг.)» рассматриваются, с применением методов комплексного анализа и на широком историческом фоне, приоритетные для национального кинематографа направления: особенности культа мученичества; углубление тендерных проблем; положение этнических меньшинств в современном Иране.

В разделе 2.1. «Ирано-иракская война и культ мученичества» анализируется влияние социально-политической обстановки в стране на содержание иранских фильмов. На примерах ряда кинокартин рассматривается тема смерти, действующая в иранском кинематографе как морально-психологическая и этическая категория. Тема смерти и погребальная символика появились в иранских кинолентах вследствие исторических событий революции и ирано-иракской войны. Однако в реальности корни явления глубже и определяются особенностями этнокультурной и религиозной специфики региона, конкретно, религиозным сознанием иранцев и практиками ислама шиитского толка.

В параграфе 2.1.1. «Посещение святых мест и могил предков» исследуются запечатленные в иранских кинокартинах сцены зиярата, являющиеся неотъемлемым компонентом иранского документального и игрового кино. Во многих фильмах местом действия становится кладбище. Эпизоды, снятые на «территории мертвых», не просто указывают на повсеместное почитание иранцами могил предков, но раскрывают этнокультурные традиции, связанные с представлениями о смерти и похоронной обрядностью различных этносов, населяющих территорию современного Ирана. Таким образом, в кино находят отражение такие важнейшие для этнографической науки аспекты обрядово-похоронной темы, как комплекс похоронных обрядов, погребальная атрибутика, отношение к покойнику, магическая и религиозная символика.

В параграфе 2.1.2. «Институт плакальщиц» рассматриваются эпизоды стенаний и причитаний, сопровождающие обряды погребения. Тем самым кинематограф фиксирует сохранение в стране института плакальщиц, существующего и практикующегося вопреки жестким запретам ортодоксального ислама, порицающего чрезмерные проявления скорби по усопшим как нарушение предписываемых верующим терпения и смирения перед волей Всевышнего.

Параграф 2.1.3. «Культ мученичества и тазийе» посвящен традиционно принятому в Иране культу мученичества. Об этом, в частности, свидетельствует обычай посещения иранцами кладбищ с захоронениями шахидов (мучеников за веру). Данная традиция представлена многочисленными роликами в глобальной сети Интернет, а идея самопожертвования во имя веры - шахада, особо пропагандируемая аятоллой Хомейни и его сторонниками с началом ирано-иракской войны, воплощена в патриотических фильмах.

Формирование культа в значительной степени определялось событиями мученической гибели имама Хосейна, внука пророка Мухаммада, и его последователей в битве при Кербеле в 680 г. в священный месяц мохаррам. В память об этом событии в дни ашуры (первые десять дней мохаррама) ежегодно проводятся поминальные церемонии, состоящие из трех частей: поминального собрания (роузе), траурного шествия (даете) и сценического воплощения легендарной истории (тазийе). Именно к народной драме тазийе, посвященной полуисторическому, полулегендарному описанию жизни и смерти Хосейна и на протяжении веков игравшей ключевую роль в духовной культуре народа, в первую очередь приковано внимание ряда иранских режиссеров: «Тазийе: еще одно прочтение» (2001) П. Джахеда, «Генеральная репетиция» (2005) Н. Тагвайи, «Взгляд на

Тазийе» (2006) А. Киаростами. Отметим также многочисленные телесериалы и телепередачи, посвященные агиуре в общем и тазийе в частности.

Поскольку кинематограф и СМИ на сегодняшний день становятся неотъемлемой составляющей проведения дней ашуры, в настоящее время представляется невозможным изучение мохаррамстх мистерий без учета траектории развития медиа. При этом может показаться, что в XXI веке происходит десакрализация мистерии и снижение ценности живого исполнения, так как зрители могут наблюдать представление не только в режиме реального времени и присутствия, но также и индивидуально по телевидению, в сети Интернет и в кинотеатрах. Действительно, анализ привлеченных аудиовизуальных источников позволил автору выявить определенную трансформацию форм показа траурных дней в условиях заданного развитием медиакультуры информационного пространства и вызванного им изменения степени психологического воздействия тазийе на современную аудиторию (в прошлом являвшуюся не только зрителем мистерии, но и непосредственным соучастником представления). Однако остается несомненным, что мультимедийные формы презентаций траурных церемоний не меняют их значения и роли в иранском обществе, а народные представления и суеверия, сплетаясь в единое целое с нормами ислама, продолжают оказывать мощное воздействие на мировоззрение современных иранцев.

Раздел 2.2. «Распределение гендерныхролей на экране и в жизни» рассматривает на примере кинематографа такой острый и обсуждаемый вопрос современности, как проблемы тендерной социализации и психологии гендерных отношений -психологические и поведенческие особенности распределения гендерных ролей в современном Иране.

Анализ видеоматериалов в параграфе 2.2.1. «Образ женщины на экранах кинотеатров шахского периода» показывает, что даже в лучших фильмах шахского периода женские образы и обстановка в целом нереалистичны и условны. Женщины в кинокартинах одеты по европейской моде и представляют городское, светское население крупных городов. При этом уже условия посещения кинотеатра (женщина не могла идти без мужского сопровождения) и образ жизни персонажей лент шахского периода показывают противоречие между кинематографическим и реальным миром иранцев. Многие из них стали заложниками непреодолимого конфликта между предлагаемыми модернизацией западными нравственными и мировоззренческими установками и традиционным комплексом норм поведения. В сочетании с политическими и социально-

экономическими проблемами это привело к радикальной переоценке ценностей в иранском обществе и в финале к Исламской революции.

С приходом к власти исламского правительства резко увеличивается тендерная асимметрия в иранском обществе, оформившая и закрепившая соответствующие исламской идеологии стандарты поведения. В параграфе 2.2.2. «Гендерная стратификация общества в республиканский период» дано поэтапное описание процессов смены политического курса в аспекте репрезентации тендера на уровне визуального ряда и сюжетной линии иранских фильмов.

Большая часть определяемых цензурой правил иранского кинематографа касается именно внешнего вида и поведения актеров на экране. Режиссеры должны строго следовать предписаниям относительно женского костюма — хиджаба, а также следить за соблюдением правил приличия в сценах общения мужчин и женщин, которым показаны сдержанность во взглядах и движениях. Строгий запрет на окрашенные эротическим желанием взгляды, речи и прикосновения объясняются существующей системой традиционно дозволенных и недозволенных отношений между людьми (махрам/намахрам) и обязанностью актеров подавать молодежи пример нравственного поведения.

В первые послереволюционные годы женщины были практически исключены из публичной сферы общества, их уделом стали дом и семья. Присутствие женщин в кинематографе в этот период было сведено к минимуму: они изредка появлялись лишь в качестве второстепенных персонажей. Однако к середине 1990-х годов женщины все чаще становятся главными героинями фильмов и исполняют полноценные драматические и характерные роли, а затем завоевывают позиции не только на киноэкранах, но и по другую сторону кинокамеры, работая кинорежиссерами.

В документальном и игровом кинематографе женщины-режиссеры снимают фильмы, центральными темами которых становятся проблемы самореализации женщин в обществе, решение противоречий между традиционными и новыми, исламскими и западными нормами жизни. Они не довольствуются сюжетами на отстраненные темы, а фокусируют свое внимание на таких проблемах, как ранние браки, развод, конформизм, социальная несамостоятельность женщин и существование препятствий в их социальной и физической мобильности.

Режиссеры-мужчины если не специально, то невольно вынуждены касаться вопросов сегрегации полов, так как, выстраивая линию взаимоотношений между

персонажами противоположных полов, они неизбежно затрагивают данный аспект жизни общества. Для иранского кинематографа в целом типичен показ моногамной семьи, хотя встречаются сюжеты, представляющие практики временного брака сиге.

Строгая тендерная сегрегация иранского общества ведет к тому, что режиссеры редко включают в визуальный ряд жилые интерьеры. В параграфе 2.2.3. «Разграничение приватной и публичной сфер пространства» отмечается, что существующие в иранском обществе представления о приватном пространстве, особенно женском, определяют преобладание в съемке экстерьерных кадров и оставляют скрытыми сцены частной жизни персонажей. Можно провести аналогию между хиджабом и наружной съемкой как его символического воплощения, что помогает исследователю в прочтении скрытых семиотических кодов культуры.

Таким образом, тематика и используемая система средств художественной выразительности иранских фильмов демонстрируют состояние стратегии тендерной политики ИРИ как на уровне зрительного ряда - внешний вид и игра актеров на экране, -так и смыслового содержания.

В разделе 2.3. «Самоопределение этнических меньшинств Ирана» рассматривается вопрос соотношения между уровнями национальной и этнической идентичности, характерной для разных страт населения Ирана, множественные группы которого разнятся по национальному, этническому, лингвистическому и религиозному признакам.

Положение отдельных народов Ирана менялось на протяжении веков в зависимости от господствующего режима. Привлекаемые к рассмотрению документальные и игровые ленты фиксируют историю и специфику взаимоотношений между центром и этнической периферией, ведут повествование о самобытной культуре отдельных этнических общностей. Анализируемые фильмы весьма неоднородны по содержанию: одни режиссеры деликатно представляют народы Ирана как неотъемлемую составляющую нации; другие используют кинематограф как средство борьбы за свою культурную и политическую автономию.

В параграфе 2.3.1. «Гилянцы: лингвистическая палитра иранского общества» на примере фильма Б. Бейзаи «Башу - маленький странник» (1989) исследуются вопросы языковой разобщенности и этнического многообразия современного населения Ирана.

Параграф 2.3.2. «Кашкайцы: традиционный уклад и социальная мобильность» повествует о проблеме сохранения аутентичной культуры кочевыми племенами Ирана. М.

Махмальбаф в фильме «Габбе» (1995) не просто фиксирует на пленке особенности повседневной жизни кашкайцев с их традиционным бытом, моралью и этикой патриархального строя, где законы адата (обычного права) сильнее норм ислама, но мифологизирует их культуру, применяя в повествовании приемы эпического нарратива. «Габбе» снят при поддержке Общества народных ремесел Ирана и призван продемонстрировать миру традиционную культуру кочевников Фарса, вызывая чувство гордости у граждан государства за многообразие форм иранской культуры.

Параграф 2.3.3. «Курды: борьба за культурную и политическую автономию» посвящен творчеству иранского режиссера курдского происхождения Б. Гобади, использующего кинематограф как мощное оружие в борьбе за культурную независимость и политическую свободу курдского народа. Сегодня курдский кинематограф выступает как трибуна политической борьбы и играет роль важного фактора национальной идентичности наряду с родным языком, богатейшим фольклором, литературой, музыкой. Феномен курдского кинематографа начинает свою историю с 1990-х годов и определяется не по территориальному признаку отсутствующего суверенного государства, а по этнической принадлежности режиссеров. Это позволило диссертанту изучить курдский компонент в национальном иранском кинематографе с привлечением сопоставительного анализа фильмов Б. Гобади и кинокартин режиссеров-курдов, проживающих в странах Запада, в Ираке и Турции.

Материалы раздела демонстрируют, что в иранском кинематографе широко присутствует четко выраженный полиэтничный компонент. Киноленты показывают многовариантность аспектов самоопределения этнических меньшинств Ирана: от возможности включенности того или иного этноса в общенациональную жизнь страны до осознания себя отдельным этносом и притязания на культурное и политическое самоопределение; а также показывают степень толерантности одного этноса по отношению к другому.

В целом во второй главе был проведен комплексный анализ таких сущностей иранского общества, как тендерный компонент, этническая идентичность и воплощенный в послевоенном синдроме и культе мученичества феномен коллективной памяти. Динамика иранской культуры исследована согласно внутренней логике бытования ее обычаев и на основе фильмов игрового кино и документальных видеоматериалов этнографического и антропологического характера.

Глава 3. «Национальный иранский кинематограф в эпоху глобализации»

раскрывает основные принципы функционирования иранской киноиндустрии в мировой системе кинопрокатов в странах Запада и Востока и дает характеристику национальной политике ИРИ в вопросах отечественной кинематографии. Для более полного и всестороннего изучения обозначенной проблемы в главе проводятся кросскультурные сопоставления фильмов иранских кинорежиссеров с работами иностранных авторов и иранских режиссеров-эмигрантов.

В разделе 3.1. «Трансляция этнокультурных традиций Ирана в странах Запада и стратегии национальной политики ИРИ в условиях системы международных кинофестивалей» рассмотрены аспекты взаимодействия между иранской и западной киноиндустрией и общественностью.

В эпоху глобализации национальный кинематограф зачастую приобретает характер интернационального или транснационального кино. Исследование условий создания и распространения иранской кинопродукции за пределы страны показывает, что правительство Исламской республики использует популярность иранского кино в западной среде для повышения культурного и политического престижа страны на международном уровне. Кинематографический образ страны на мировой арене напрямую зависит от национальной политики государства, которая может развиваться как по пути космополитизма и мультикультурализма, так и этнического и национального радикализма. Изменения в уровне контроля государством деятельности кинематографистов в Иране периода ИРИ показывают процесс медленного, но видимого движения политики государства от предельного радикализма к диалогу культур.

Показ иранских фильмов на международных кинофестивалях привлек внимание мировой общественности к их авторам, что стало фактором включения иранского кино в систему мирового кинопроизводства. Начиная с середины 1990-х годов, западные кинокомпании и дистрибьюторы участвуют в финансировании, производстве, продвижении и распространении иранской продукции. Соответственно несколько меняется система кинопроизводства и в самом Иране. Если раньше национальная киноиндустрия поддерживалась исключительно государственными субсидиями и была полностью подотчетна Министерству культуры и исламской ориентации, то теперь съемки кинокартин зачастую финансируются иностранными компаниями, что позволяет иранским режиссерам быть несколько свободнее от давления исламской идеологии. Важно, что многие запрещенные к показу на родине фильмы идут в прокате в западных

странах и все же нелегально приходят в Иран вместе с популярными западными лентами, находя своего зрителя в обход контроля официальной власти.

Еще одним результатом включения иранского кинематографа в систему мирового кинопроизводства стало официальное признание существования двух направлений в национальной кинопродукции: массового и элитарного кино. Фильмы мейнстрима (популярные/массовые ленты) соответствуют канонам, разработанным комитетом по цензуре в первые годы становления Исламской республики, и укладываются в представление цензоров об «исламском кино».

Авторы элитарного кино (авторское кино/арт-хаус) работают под значительным влиянием не только внутригосударственных, но и внешних факторов, накладывающих отпечаток на тематику и эстетику фильмов. Обладая относительной свободой в осмыслении и интерпретации традиций собственной страны, режиссеры создают кинокартины, в которых социальный и политический подтекст становится более радикальным и прямолинейным по форме выражения.

В разделе также рассматриваются этнопсихологические особенности западной и иранской аудитории; выявляются зрительские предпочтения и формирование в сознании зрителей посредством предлагаемых кинематографических образов представлений о культуре и этническом своеобразии Ирана. Преодолев в начале 1990-х годов границы страны и проникнув на Запад, иранское кино стало включено в качестве полноценного источника в научный дискурс по вопросам этнической идентичности. Существенное влияние кинематограф оказывает и на восприятие иранцами собственной страны, при всей разнице этих воздействий на иранцев, проживающих непосредственно в ИРИ, и эмигрантов, многие из которых принимают иранскую идентичность, но не идентифицируют себя с Исламской республикой.

Раздел 3.2. «Кинематограф как инструмент культурной экспансии Ирана в странах Мусульманского Востока» раскрывает претензии иранской киноиндустрии на доминирующую позицию в странах Ближнего Востока и Центральной Азии. За событиями ирано-иракской войны и попытками воплотить идею экспорта исламской революции в страны мусульманского мира последовало охлаждение в отношениях ИРИ со многими исламскими государствами. Тем не менее, сегодня иранская внешняя политика обращена в сторону Мусульманского Востока. Иран стремится к усилению своего политического, экономического, религиозного и культурного влияния на Мусульманском

Востоке, в борьбе за которое предприимчиво использует возможности кинематографа и СМИ.

За последние годы иранская киноиндустрия стремительно расширилась и, естественно, ищет новые рынки сбыта своей продукции. При этом интересы прокатчиков к выгодной для них культурной гегемонии смыкаются с политическими амбициями правительства, стремящегося воздействовать - на политическом и экономическом уровнях - на мусульманские страны.

На экспорт в страны Мусульманского Востока Иран продвигает в основном популярные фильмы и сериалы. Сняты они с учетом строгой цензуры, поэтому соответствуют, прежде всего, иранскому пониманию исламских ценностей и норм поведения; содержание фильмов имеет сугубо этнокультурную подоплеку, поэтому национальному мейнстриму не удается перейти в статус транснационального кинематографа и превратиться в международное явление. Помимо того, на Востоке у иранского кинематографа есть серьезные соперники — индийское и арабское кино. Для иранского телевидения и кинематографа приоритетным направлением остается Центральная Азия с ее традиционно наиболее близкой культурой.

Особое внимание в разделе отведено исследованию иранских фильмов об Афганистане, которые можно разделить на две группы. Первая представлена кинолентами об афганцах, снятыми в Афганистане и на приграничных территориях Ирана. Режиссеры данных кинокартин призывают мировую общественность обратить внимание на бедственное положение афганского народа. Именно по иранским фильмам иностранцы часто судят о нравах и обычаях афганцев в условиях политического диктата режима Талибан и после его падения. Однако оценка жизни афганского общества в этих фильмах представлена на основе политических, культурных и социально-экономических реалий ИРИ. Вторая группа фильмов повествует о проживающих на территории Исламской республики афганских беженцах. Данные кинокартины показывают проблемы этноконфессионального и социально-экономического характера, возникающие между гражданами государства и афганскими эмигрантами.

В качестве общего вывода к главе можно отметить, что в эпоху глобализации антропология иранского кино глубоко проникнута религиозным и культурным мировоззрением страны. При этом массовое кино демонстрирует социальный срез общества в рамках официальной идеологии государства, а авторский кинематограф обращается как к современным реалиям, так и к традиционным для Ирана

художественным образам и культурной памяти народа, не ограничиваясь временными, территориальными и идеологическими пределами Исламской республики.

Заключение. В ходе исследования диссертантом были решены задачи, сформулированные во введении. Основные наблюдения и выводы сводятся к следующему:

1. Работа рассматривает и доказывает возможность расширения источниковедческой базы этнографической науки путем введения игрового кинематографа в реестр объектов визуально-антропологических исследований. Анализ представленных материалов продемонстрировал адекватность потенциала художественного кино как ценного источника изучения культуры и быта отдельных этносов и страны в целом.

— как транслятор традиций страны кино вбирает в себя многовековые достижения культуры Ирана и кинематографическими средствами переносит ее элементы на киноэкраны;

— как деятельный соучастник коммуникации иранский кинематограф выступает мощным ресурсом идейно-политической и религиозной пропаганды и воспитательной работы среди населения страны, принимает участие в формировании нравственной шкалы ценностей и стереотипов мышления и поведения граждан Исламской республики.

— специфика религиозного сознания иранцев и практикуемых обрядов и ритуалов: исследование видеоисточников отчетливо указывает на произошедшее под воздействием событий революции и ирано-иракской войны возрастание в иранском социуме роли шахады, почитания дней ашуры месяца мохаррама и культа мученичества в целом. Являясь ключевыми символами шиитского ислама имамитского толка, перечисленные явления остаются важными компонентами культурной памяти иранцев и их повседневной жизни в условиях современного информационного пространства;

— гендерная социализация и борьба женщин за равноправие: в ходе сравнительно-типологического анализа видеоматериалов было установлено, что иранские фильмы с городской тематикой затрагивают, прежде всего, вопросы характерной для иранского общества тендерной асимметрии. Работы иранских кинорежиссеров последовательно демонстрируют волнообразный характер проводимой в стране тендерной политики, усиление либо ослабление которой зависит от господствующего в стране политического курса;

— этнические меньшинства и обострение межэтнических противоречий: рассмотренные сюжеты многочисленных «деревенских» фильмов демонстрируют высокий уровень влияния этнического компонента на работы иранских кинорежиссеров. Представленные в фильмах картины языковой разобщенности, этнического многообразия, визуализированных особенностей традиционного образа жизни скотоводческого и земледельческого населения Ирана и ярко выраженной агитации за культурную автономию свидетельствуют о неустойчивой этносоциальной ситуации в полиэтничном иранском регионе.

— авторский иранский кинематограф принял статус транснационального, в то время как популярные фильмы и сериалы по преимуществу остаются явлением локального национального характера, что, в свою очередь, определяет кинематографический образ Ирана равно в странах Востока и Запада;

— анализ условий создания и распространения иранской кинопродукции за пределы страны показывает, что правительство ИРИ целенаправленно использует популярность иранского кино в зарубежной среде для повышения культурного и политического престижа страны на международном уровне.

По теме диссертационного исследования автором опубликованы следующие работы:

В рецензируемых изданиях согласно списку ВАК:

1. Казурова Н.В. Иранский режиссер Бахман Гобади: Игра не по правилам // Азия и Африка сегодня. 2011. № 9. С. 73-77.

2. Казурова Н.В. Ислам и постреволюционный иранский кинематограф // Религиоведение: Научно-теоретический журнал. 2012. № 1. С. 164-171.

3. Казурова Н.В. Роль ислама в формировании этнической и эстетической идентичности иранского кинематографа // Восток (Oriens). Афро-азиатские общества: история и современность. 2012. № 2. С. 67-73.

4. Казурова Н.[В]. «Самрук-Этно-Фест — 2012»: Первый международный кинофестиваль этнографических фильмов стран СНГ (искусствоведческо-антропологический экскурс) // Антропологический форум Online. 2012. № 17. С. 361-375.

Статьи и тезисы научных докладов, опубликованные в других изданиях:

5. Казурова Н.В. Древнеиранское изобразительное искусство и современный иранский кинематограф // Радловский сборник. СПб.: МАЭ РАН, 2010. С. 21-24.

6. Казурова Н.В. Пространство и время в кинематографе Аббаса Киаростами // Радловский сборник. СПб.: МАЭ РАН, 2011. С. 280-284.

7. Казурова Н.В. Пространство иранского фильма // Восточная коллекция. 2011. № 2 (45). С. 124-132.

8. Казурова Н.В. Новый иранский кинематограф как источник для изучения этнокультурной традиции и общественно-политической мысли // Материалы XXVI Международной конференции «Источниковедение и историография стран Азии и Африки. Модернизация и традиция». СПб.: СПбГУ, 2011. С. 59-60.

9. Казурова Н.В. Философское осмысление повседневности: иранские режиссеры и их фильмы // А81а1юа: Труды по философии и культурам Востока. СПб.: СПбГУ, 2011. Вып. 5. С. 97-105.

10. Казурова Н.В. Традиция и обычай в грузинском кинематографе (О. Иоселиани, Т. Абуладзе, Г. Баблуани) // Лавровский сборник (Материалы XXXIV и XXXV Среднеазиатско-кавказских чтений 2010-2011 гг.): Этнология, история, археология, культурология. СПб.: МАЭ РАН, 2011. С. 454-459.

11. Казурова Н.В. Обрядово-праздничная культура как предмет изучения визуальной антропологии // Праздники и обряды как феномены этнической культуры: Материалы Десятых Санкт-Петербургских этнографических чтений. СПб.: СПГУТД, 2011. С. 29-32.

12. Казурова Н.В. Кинематограф и власть в первое десятилетие становления Исламской республики Иран (1979-1990) // Ислам в России и за ее пределами: История, общество, культура (Сборник материалов международной научной конференции, посвященной 100-летию со дня кончины выдающегося религиозного деятеля шейха Батал-хаджи Белхароева). СПб., Магас: МАЭ РАН, 2011. С. 106— 109.

13. Казурова Н.В. Документальный и художественный кинематограф как этнографический источник: критерии и оценки // IX Конгресс этнографов и антропологов России. Тезисы докладов. Петрозаводск: КарНЦ РАН 2011. С. 96.

14. Казурова Н.В. Кинолетопись народных ремесел и промыслов: мастерство ковроткачества племени кашкаев // IX Конгресс этнографов и антропологов России. Тезисы докладов. Петрозаводск: КарНЦ РАН, 2011. С. 353.

15. Казурова Н.В. Народная иранская драма тазийе: От сценических подмостков к \УеЬ-сайтам // Радловский сборник. СПб.: МАЭ РАН, 2012. С. 363-370.

16.Казурова Н.В. Религиозная традиция в иранском кинематографе // Путь Востока. Общество, религия, политика: Материалы XIV молодежной конференции по проблемам философии, религии и культуры Востока. СПб.: С.-Петербургское философское общество, 2012. С. 27-30.

17. Казурова Н.В. Иранский режиссер Аббас Киаростами: фальсификатор вымысла // Вестник СПбГУ. - Сер 15. Искусствоведение. СПб.: СПбГУ, 2012, № 2. С. 151-158.

18. Казурова Н.В. Этнические меньшинства в национальном кинематографе Ирана // Визуальная антропология: Российское поле. VI Московский международный фестиваль и конференция визуальной антропологии «Камера-посредник». М.: ИЭА РАН, 2012. С. 180-196.

Подписано в печать 07.11.2012г. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,4. Тираж 100 экз. Заказ № 2863.

Отпечатано в ООО «Издательство "JIEMA"» 199004, Россия, Санкт-Петербург, В.О., Средний пр., д. 24 тел.: 323-30-50, тел./факс: 323-67-74 e-mail: izd_lema@mail.ru http://www.lemaprint.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Казурова, Наталья Валерьевна

Введение.

Глава 1. НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИРАНСКИЙ КИНЕМАТОГРАФ КАК ОБЪЕКТ ИЗУЧЕНИЯ ВИЗУАЛЬНОЙ АНТРОПОЛОГИИ

1.1. Направления и методы изучения кинематографа средствами визуальной антропологии.

1.2. Становление национальной иранской кинематографии: взаимодействие между этнокультурной традицией и исламской идеологией.

Глава 2. ЭТНОКУЛЬТУРНЫЕ И ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИЕ ТРАДИЦИИ ИРАНА В ОТРАЖЕНИИ НАЦИОНАЛЬНОГО КИНЕМАТОГРАФА (1979—2012 гг.)

2.1. Ирано-иракская война и культ мученичества.

2.1.1. Посещение святых мест и могил предков.

2.1.2. Институт плакальщиц.

2.1.3. Культ мученичества и тазийе.

2.2. Распределение тендерных ролей на экране и в жизни.

2.2.1. Образ женщины на экранах кинотеатров шахского периода.

2.2.2. Тендерная стратификация общества в республиканский период.

2.2.3. Разграничение приватной и публичной сфер пространства.

2.3. Самоопределение этнических меньшинств Ирана.

2.3.1. Гилянцы: лингвистическая палитра иранского общества.

2.3.2. Кашкайцы: традиционный уклад и социальная мобильность.

2.3.3. Курды: борьба за культурную и политическую автономию.

Глава 3. НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИРАНСКИЙИ КИНЕМАТОГРАФ В ЭПОХУ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

3.1. Трансляция этнокультурных традиций Ирана в странах Запада и стратегии национальной политики ИРИ в условиях системы международных кинофестивалей.

3.2. Кинематограф как инструмент культурной экспансии Ирана в странах Мусульманского Востока.

Введение диссертации2012 год, автореферат по истории, Казурова, Наталья Валерьевна

Актуальность темы. Одной из актуальных задач этнографической науки является расширение источниковедческой базы как основы для изучения многообразных и сложных вопросов этнической и культурной истории человечества. Круг таких источников разнообразен, и в каждом отдельном случае связан с теми вопросами, которые являются предметом конкретного исследования. Одним из значимых источников для исследования событий этнической и политической истории современного Ирана, его социального и культурного прошлого и настоящего сегодня становится национальный кинематограф страны.

К настоящему моменту прошло более тридцати лет с момента провозглашения Ирана Исламской республикой. За это время оформилась новая национальная идеология страны, главной составляющей которой выступает религиозный фактор. Политические процессы, в первую очередь события революции (1978—1979 гг.) и ирано-иракской войны (1980—1988 гг.), повлияли на определенные изменения в мировоззрении иранцев, их самосознании и самоопределении, и одновременно обусловили формирование выраженной изоляции страны, до определенной степени сохраняющейся до сегодняшнего дня. Указанные обстоятельства значительно затрудняют возможность всестороннего изучения иранского общества на современном этапе его развития, что делает особенно актуальным привлечение для этой цели всех доступных этнографических источников.

Одним из ранее не использовавшихся источников становится национальный иранский кинематограф, запечатлевший, подобно кинолетописи, события трех последних десятилетий истории страны. Это ясно показывают не только классические жанры визуальной антропологии (этнографическое документальное кино, кинохроника), но и игровые ленты, вольно или невольно фиксирующие актуальные проблемы иранской современности. Важнейшие из таковых: возрождение традиционного для Ирана культа мученичества; борьба женщин за равноправие; обострение межэтнических противоречий и стремление ряда этнических групп к культурной и/или политической автономии.

Географические и хронологические рамки исследования. Географические рамки диссертационного исследования заданы границами современного суверенного государства - Исламской республики Иран (далее -ИРИ). Хронологические рамки работы ограничены республиканским периодом в новейшей истории Ирана (1979—2012 гг.). Кинематографический материал названного временного интервала позволяет проследить изменения, происходившие под воздействием внутригосударственных и внешних факторов в этнической культуре Ирана на протяжении всего существования ИРИ. Для углубленного и всестороннего изучения произошедших перемен и средств их показа были привлечены аудиовизуальные источники периода финала монархического правления Каджаров и Пехлеви.

Цель и задачи исследования. Основная цель работы - комплексное изучение зафиксированных лентами национального кинематографа этнокультурных особенностей Ирана. При этом кинокартины не только маркируют бытующие в иранском обществе традиции, но и играют важную роль в пропаганде предлагаемых идеологами Исламской республики нравственных ценностей. Для достижения поставленной цели были определены следующие задачи: выявление, рассмотрение и комплексный анализ работ иранских кинематографистов изучаемого периода; определение статуса и потенциала художественного кинематографа как объекта визуальной антропологии и правомочность использования возможностей игрового кино как этнографического источника; описание процесса становления национального кинематографа республиканского периода; выделение зафиксированных национальным кинематографом изменений в религиозном сознании иранцев, произошедших под воздействием событий революции и ирано-иракской войны; рассмотрение проблемы возрастания тендерной асимметрии в иранском обществе в условиях смены господствующего в стране режима от модернизированной и вестернизированной монархии к исламизированной республике; выявление уровня влияния этнического компонента на работы иранских кинорежиссеров и определение на основе полученных данных степени этносоциальной стабильности иранского общества; исследование изменений в способах представления этнокультурных традиций Ирана средствами кинематографической выразительности в эпоху существования транснациональных каналов коммуникации.

Научная значимость и новизна работы определяются предметом и методом исследования. Комплексное и детальное исследование художественных фильмов ставит перед визуальной антропологией новые цели и задачи, предлагает новаторские пути решения в выборе объекта и предметной области, методологии и источниковедческой базы, и тем самым расширяет границы и рамки использования игрового кинематографа в качестве объекта визуально-антропологического анализа. При этом в научный оборот вводится значительное количество видеоматериалов, ранее не рассматривавшихся отечественной наукой с позиций не только антропологии, но и искусствоведения. Всестороннее изучение проблематики производится в России впервые и конкретно - на примере иранского кинематографа.

В диссертационной работе рассмотрен ряд классических для визуальной антропологии кинокартин этнографического характера и документальных фильмов антропологического направления. Однако центральным источником для исследования стало игровое кино. Изучаемый отрезок истории иранской киноиндустрии представляют более сотни кинематографических работ послереволюционного периода (1979—2012 гг.) таких авторитетных режиссеров, как А. Киаростами, М. Махмальбаф, дочери М. Махмальбафа Самира и Хана Махмальбаф и его супруга М. Мешкини, Б. Бейзаи, Д. Мехрджуи, А. Надери, М. Маджиди, Дж. Панахи, Ш. Нешат, Б. Гобади, А. Фархади, М. Кимиаи, Н. Тагвайи, П. Джахед, Б. Фарманара и др.

Главным теоретическим основанием, определившим выбор художественного кинематографа как источника для изучения этнокультурной специфики региона методами визуальной антропологии, послужили три основные работы. Книга К. Г. Хайдера «Индонезийское кино: национальная культура на экране» [Heider 1991]; публикация П. Манкекар «Экранизированная культура, визуализированная политика: этнография телевидения, женственности и нации в постколониальной Индии» [Mankekar 1999], написанная на основе фильмов индийской киноиндустрии, и работа Г. Грея «Кинематограф: Визуальная антропология» [Gray 2010], в которой автор рассматривает кинематограф как важнейшую форму современной социальной коммуникации и излагает принципы антропологического подхода к изучению художественного кино.

Разноплановые данные по истории и теории иранского кино представлены в многочисленных работах публицистического и научного характера [Duhnkrack 2009; Hayward 2000: 437—439; Mottahedeh 2006: 176— 193; Ruthven, Nanji 2004: 188—190; Sadough 2007; Simpson 2009: 176—177; Sullivan 2008: 193—203]. В число основных авторов входят X. Дабаши, Ч. Гоу, А. Девиктор, С. Зейдабади-Нежад, П. Калами, С. Клейтон, М. Мехраби, 3. Мир-Хоссейни, Н. Моттахеде, X. Нафиси, Н. Пак-Шираз, Э. Пардо, А. Реза-Хагиги, X. Реза-Садр, Дж. Розенбаум, М. Саед-Вафа, А. Фарахманд, М. Фишер, Р. Хамид, К. Шайбани, А. Элена. В работах зарубежных исследователей главным образом уделяется внимание проблемам политического и социального плана. Многие авторы рассматривают иранский кинематограф как ярчайший кинематографический феномен, вписывая его в социально-политическую среду и одновременно исследуя его художественную составляющую в историческом контексте и во взаимосвязи с религиозной и народной традицией. Однако этнографический и антропологический материал, как правило, не структурируется и рассматривается фрагментарно.

Отечественные исследования на тему иранского кино ограничиваются редкими публикациями в прессе, в основном приуроченными к выходу того или иного иранского фильма в международный прокат или его победы на кинофестивале, а также немногочисленными статьями в профессиональных искусствоведческих изданиях [Анашкин 2005: 62—67; Гусятинский 2007: 51— 57; Дроздова 2001: 36—38; Левашов 1997: 56—59; Эммами 2003: 17—20]. Основными авторами являются А. Плахов [Плахов 1997: 40—44; 1999: 369— 381; 2006: 29—31; 2008: 213—231, 298—310] и А. Шахов [Шахов 2000: 30—33; 2001: 59—60, 73; 2002а: 16—22; 20026: 19—21]. Систематическое изучение феномена иранского кинематографа представлено в кандидатской диссертации по искусствоведению Н.Г. Лоскутовой, отчасти восполнившей пробел в данной области знания.

Для понимания и интерпретации зрительного ряда и смыслового ядра иранских фильмов в контексте визуально-антропологического анализа и в рамках обозначенного в исследовании системного подхода, в предлагаемой диссертационной работе активно привлекается широкий круг изысканий смежных дисциплин востоковедческого, этнографического, антропологического, социологического и искусствоведческого содержания. Важными исследованиями зарубежных авторов в указанных направлениях являются работы Дж. Афари, Т. Атабаки, Д. МакДауэлла, П. Мосли, М. Прайса, Дж. Шаупа, Ф. Фархи, рассматривающие противоречия между положением этнических меньшинств Ирана и стратегией национальной политики страны. Тендерное распределение ролей в иранском обществе изучают Г. Донмез-Колен, Ш. Лахиджи, А. Наджмабади, Н. Моруцци, Р. Пуде, Ш. Разави, Н. Рахимие, Г. Резаи-Рашти, Ш. Хаери, Р. Хешти, X. Шахидиан. Шиитская доктрина, культ мученичества и почитание дней ашуры месяца мохаррама находятся в фокусе научных интересов М. Дорраджа, Дж. Ландау, Дж. Малекпура, Ф. Парлби, П. Партови, П. Хорсонежада, П. Щелковски.

Из отечественных исследователей отдельно назовем работы Е.А. Дорошенко, посвященные изучению шиитских аспектов ислама и роли шиитсткого духовенства в общекультурной жизни страны. Проблемы положения этнических меньшинств в Иране в русскоязычной литературе представлены ограниченно. Исследования Т.Ф. Аристовой, М.А. Гасратяна, О.И. Жигалиной, М.С. Лазарева, Ш.Х. Мгои послужили основным материалом для выявления курдского компонента в национальном иранском кинематографе. Особо важным источником для семиотического и герменевтического анализа визуального нарратива иранских фильмов стала работа A.A. Хисматулина и В.Ю. Крюковой «Смерть и похоронный обряд в исламе и зороастризме» [Хисматулин, Крюкова 1997]. Сведения о народной драме тазийе почерпнуты из работ Е.О. Акимушкиной, Е.Э. Бертельса, Д.А. Гусейновой, С.М. и Ю.Н. Марр, С.М. Пелевина, A.A. Суворовой. Вопросы политической и религиозной обстановки в Иране рассматривались в сопоставлении с данными, приведенными в работах С.М. Агаева, М.С. Иванова, А.К. Лукоянова, Н.М. Мамедовой, С.М. Прозорова.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Этнокультурные традиции Ирана в отражении национального кинематографа"

Заключение

В ходе исследования диссертантом были решены сформулированные во введении задачи. Основные наблюдения и выводы сводятся к следующему:

2. Исследование процесса становления иранского кинопроизводства республиканского периода показало, что кинематограф может быть введен в антропологический дискурс на репрезентативном и коммуникативном уровне, поскольку: как транслятор традиций страны кино вбирает в себя многовековые достижения культуры Ирана и кинематографическими средствами переносит ее элементы на киноэкраны; как деятельный соучастник коммуникации иранский кинематограф выступает мощным ресурсом идейно-политической и религиозной пропаганды и воспитательной работы среди населения страны, принимает участие в формировании нравственной шкалы ценностей и стереотипов мышления и поведения граждан Исламской республики.

3. Изучение национального кинематографа как носителя определяемой особенностями этнической культуры структуры позволило всеохватно и единовременно проследить и раскрыть особенности функционирования иранского общества по трем основным компонентам: специфика религиозного сознания иранцев и практикуемых обрядов и ритуалов: исследование видеоисточников отчетливо указывает на произошедшее под воздействием событий революции и ирано-иракской войны возрастание в иранском социуме роли шахады, почитания дней ашуры месяца мохаррама и культа мученичества в целом. Являясь ключевыми символами шиитского ислама имамитского толка, перечисленные явления остаются важными компонентами культурной памяти иранцев и их повседневной жизни в условиях современного информационного пространства; гендерная социализация и борьба женщин за равноправие: в ходе сравнительно-типологического анализа видеоматериалов было установлено, что иранские фильмы с городской тематикой затрагивают, прежде всего, вопросы характерной для иранского общества тендерной асимметрии. Работы иранских кинорежиссеров последовательно демонстрируют волнообразный характер проводимой в стране тендерной политики, усиление либо ослабление которой зависит от господствующего в стране политического курса; этнические меньшинства и обострение межэтнических противоречий: рассмотренные сюжеты многочисленных «деревенских» фильмов демонстрируют высокий уровень влияния этнического компонента на работы иранских кинорежиссеров. Представленные в фильмах картины языковой разобщенности, этнического многообразия, визуализированных особенностей традиционного образа жизни скотоводческого и земледельческого населения Ирана и ярко выраженной агитации за культурную автономию свидетельствуют о неустойчивой этносоциальной ситуации в полиэтничном иранском регионе.

4. Исследование иранского кинопроизводства и стратегии национальной политики ИРИ в условиях системы международных кинофестивалей показывает наметившиеся с середины 1990-х годов и определяемые внешнеполитическими факторами изменения в способах создания и распространения иранской кинопродукции: авторский иранский кинематограф принял статус транснационального, в то время как популярные фильмы и сериалы по преимуществу остаются явлением локального национального характера, что, в свою очередь, определяет кинематографический образ Ирана равно в странах Востока и Запада; анализ условий создания и распространения иранской кинопродукции за пределы страны показывает, что правительство ИРИ целенаправленно использует популярность иранского кино в зарубежной среде для повышения культурного и политического престижа страны на международном уровне.

Список научной литературыКазурова, Наталья Валерьевна, диссертация по теме "Этнография, этнология и антропология"

1. Авдеев Г.П. Идеологическая борьба в современном Иране // Ислам и общественное развитие в начале XXI века. М.: Крафт+, 2005. С. 432— 441.

2. Агаев С.Л. Иран: рождение республики. М.: Политиздат, 1984. 336 с.

3. Акимушкина Е.О. Шиитская ритуальная драма (та'зийе) в персидской литературе XX в. // Религии в развитии литератур Азии и Африки в XX века. М.: Наука, 2006. С. 208—241.

4. Алиев С.М. К национальному вопросу в современном Иране // Афганистан, Иран, Турция: история и экономика (Краткие сообщения института народов Азии). М.: Наука, 1964. № 77. С. 45—60.

5. Аллахи X. История иранского искусства. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2007. 352 с.

6. Анашкин С. Маджид Маджиди: настигнуть газель, отыскать жемчужину // История кино, 2005. № 4. С. 62—67.

7. Антропологический форум: Визуальная Антропология. СПб., 2007. №7. С. 7—138.

8. Аристова Т.Ф. Курды Ирана (историко-этнографический очерк) // Краткие сообщения Института этнографии им. Миклухо-Маклая. М.: Академия наук, 1954. Вып. 21. С. 98—104.

9. Аристова Т.Ф. Курды Закавказья. Историко-этнографический очерк. М.: Наука, 1966. 210 с.

10. Басилов В.Н. Культ святых в исламе. М.: Мысль, 1970. 144 с.

11. Бернштейн А. По ту сторону реализма: к проблеме раскрытия религиозного опыта в этнографическом кино //Аудиовизуальная антропология: история с продолжением. М.: Институт наследия, 2008. С. 153—160.

12. Бертельс Е. Персидский театр. Л.: Акас1егта, 1924. 93 с.

13. Бертельс А.Е. Художественный образ в искусстве Ирана IX—XV вв. М.: Восточная литература, 1997. 422 с.

14. Богословская И.В. Традиционный костюм курдов Ирана и Ирака (опыт эстетической характеристики) // Традиционное мировоззрение у народов Передней Азии. М.: Наука, 1992. С. 145—152.

15. Бунюэль JI. Смутный объект желания. М.: АСТ-Зебра Е, 2009. 428 с.

16. Васильева Д.О. Арабские мотивы в изобразительном искусстве Ирана XIX—XX веков: Шиитская иконография // Культура Аравии в азиатском контексте. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2006. С. 269—289.

17. Галунов P.A. Народный театр Ирана // Советская этнография, 1936. № 4—5. С. 55—83.

18. Гасратян М.А. Курды Турции в новейшее время. Ереван: Айастан, 1990. 385 с.

19. Гасратян М.А. Курдская проблема в Турции (1986—1995). М.: Институт Востоковедения РАН, 2001. 240 с.

20. Гольдциер И. Культ святых в исламе. М.: ОГИЗ, 1938. 180 с.

21. Гусейнов A.A. Турецкое кино: история и современные проблемы. М.: Наука, 1978. 205 с.

22. Гусейнов А. Йылмаз Гюней. Жизнь — подвиг. М.: Наука, 1987. 87 с.

23. Гусейнова Д.А. О феномене художественного в мистерии «Таз'ие» // Искусство Востока: художественная форма и традиция. СПб.: Дмитрий Буланин, 2004. С. 158—183.

24. Гусятинский Е. Джафар Панахи: реальность невидима // Искусство кино, 2007. №9. С. 51—57.

25. Джалил Дж. Курды Османской империи в первой половине XIX века. М.: Наука, 1973. 199 с.

26. Дорошенко Е.А. Некоторые тенденции в развитии культуры Ирана в 20—30-х годах XX в. // Афганистан, Иран, Турция: история и экономика

27. Краткие сообщения института народов Азии). М.: Наука, 1964. № 77. С. 81—92.

28. Дорошенко Е.А. О некоторых религиозных институтах и деятельности шиитского духовенства в современном Иране // Религия и общественная мысль народов Востока. М.: Наука, 1971. С. 175—195.

29. Дорошенко Е.А. Пути и формы воздействия шиитского духовенства на общественно-политическую жизнь // Ислам в истории народов Востока. М.: Наука, 1981. С. 72—85.

30. Дорошенко Е.А. Зороастрийцы в Иране. Историко-этнографический очерк. М.: Наука, 1982. 133 с.

31. Дорошенко Е.А. Шиитское духовенство в современном Иране. М.: Наука, 1985. 227 с.

32. Дроздова М. Под покровом небес // Искусство кино, 2001. № 10. С. 36— 38.

33. Дунаева Е.В. Положение женщин в ИРИ // Ислам и общественное развитие в начале XXI века. М.: Крафт+, 2005. С. 281—289.

34. Жехак Л., Грюнберг А.Л. Некоторые черты традиционного мировоззрения пуштунов // Традиционное мировоззрение у народов Передней Азии. М.: Наука, 1992. С. 182—196.

35. Жигалина О.И. Роль ислама в развитии идеологии курдского национального движения в Иране // Ислам в странах Ближнего и Среднего Востока. М.: Наука, 1982. С. 111—130.

36. Жигалина О.И. Национальное движение курдов в Иране (1918—1947 гг.). М.: Наука, 1988. 168 с.

37. Жигалина О.И. Миссионерство и веротерпимость в Иране // Ислам и политика (Взаимодействие ислама и политики в странах Ближнего и Среднего Востока, на Кавказе и в Центральной Азии). М.: Крафт + ИВ РАН, 2001. С. 295—305.

38. Жигалина О.И. Ислам у курдов Западной Азии // Мусульманские страны у границ СНГ (Афганистан, Пакистан, Иран и Турция современное состояние, история и перспективы). М.: ИВРАН-Крафт+, 2002. С. 198— 209.

39. Жигалина О.И. Проблемы этнокультурной конфликтности в современном Иране // Этносы и конфессии на Востоке: конфликты и взаимодействие. М.: МГИМО, 2005а. С. 336—352.

40. Жигалина О.И. О деятельности радикально-исламских группировок в Юго-Восточном Курдистане // Ислам и общественное развитие в начале XXI века. М.: Крафт+, 20056. С. 451—455.

41. Иванов М.С. Очерк истории Ирана. М.: Государственное издательство политической литературы, 1952. 467 с.

42. Ионин Л.Г. Идентификация и инсценировка // Психология самосознания. Самара: БахраХ-М. 2007. С. 641—655.

43. Иран // Вся Азия: географический справочник (государственное устройство, природа, население, хозяйство, история, культура). М.: Муравей, 2003. С. 84—91.

44. Ислам. Краткий справочник. М.: Наука, 1983. 159 с.

45. Ислам. Энциклопедический словарь. М.: Наука, 1991. 315 с.

46. История Ирана. М.: МГУ, 1977. 488 с.

47. Казурова Н.В. Древнеиранское изобразительное искусство и современный иранский кинематограф // Радловский сборник. СПб.: МАЭ РАН, 2010. С. 21—24.

48. Казурова Н.В. Пространство и время в кинематографе Аббаса Киаростами // Радловский сборник. СПб.: МАЭ РАН, 2011. С. 280—284.

49. Казурова Н.В. Пространство иранского фильма // Восточная коллекция. 2011. №2 (45). С. 124—132.

50. Казурова Н.В. Философское осмысление повседневности: иранские режиссеры и их фильмы // Аз1а11са: Труды по философии и культурам Востока. СПб.: СПбГУ, 2011. Вып. 5. С. 97—105.

51. Казурова Н.В. Иранский режиссер Бахман Гобади: Игра не по правилам // Азия и Африка сегодня. 2011. № 9. С. 73—77.

52. Казурова Н.В. Обрядово-праздничная культура как предмет изучения визуальной антропологии // Праздники и обряды как феномены этнической культуры: Материалы Десятых Санкт-Петербургских этнографических чтений. СПб.: СПГУТД, 2011. С. 29—32.

53. Казурова Н.В. Кинолетопись народных ремесел и промыслов: мастерство ковроткачества племени кашкаев // IX Конгресс этнографов и антропологов России. Тезисы докладов. Петрозаводск: КарНЦ РАН, 2011. С.353.

54. Казурова Н.В. Документальный и художественный кинематограф как этнографический источник: критерии и оценки // IX Конгресс этнографов и антропологов России. Тезисы докладов. Петрозаводск: КарНЦ РАН2011. С. 96.

55. Казурова Н.В. Народная иранская драма тазийе: От сценических подмостков к Web-сайтам // Радловский сборник. СПб.: МАЭ РАН, 2012. С. 363—370.

56. Казурова Н.В. Иранский режиссер Аббас Киаростами: фальсификатор вымысла // Вестник СПбГУ. Сер 15. Искусствоведение. СПб.: СПбГУ,2012, №2. С. 151—158.

57. Казурова Н.В. Ислам и постреволюционный иранский кинематограф // Религиоведение: Научно-теоретический журнал. 2012. № 1. С. 164—171.

58. Казурова Н.В. Роль ислама в формировании этнической и эстетической идентичности иранского кинематографа // Восток (Oriens). Афроазиатские общества: история и современность. 2012. № 2. С. 67—73.

59. Казурова Н. «Самрук-Этно-Фест — 2012»: Первый международный кинофестиваль этнографических фильмов стран СНГ (искусствоведческо-антропологический экскурс) // Антропологический форум Online. 2012. № 17. С. 361—375.

60. Казурова Н.В. Этнические меньшинства в национальном кинематографе Ирана // Визуальная антропология: Российское поле. VI Московский международный фестиваль и конференция визуальной антропологии «Камера-посредник». М.: ИЭАРАН, 2012. С. 180—196.

61. Кепель Ж. Джихад. Экспансия и закат исламизма. М.: Ладомир, 2004. 468 с.

62. Керимов Г.М. Шариат и его социальная сущность. М.: Наука, 1978. 223 с.

63. Кино. Энциклопедический словарь. М., 1986. 640 с.

64. Кисляков H.A. Персы (этнографический очерк) // Советская этнография, 1953. №З.С. 92—111.

65. Кляшторина В.Б. Эволюция культурной доктрины Исламской республики Иран // Ислам и политика (Взаимодействие ислама и политики в странах Ближнего и Среднего Востока, на Кавказе и в Центральной Азии). М.: Крафт + ИВ РАН, 2001. С. 306—318.

66. Колпаков А.П. Курдское племя Джелалаванд // Советская этнография, 1951. №3. С. 164—166.

67. Коран / Пер. Г.С. Саблукова. СПб.: ACT, Северо-Запад Пресс, 2004. 485 с.

68. Круткин В., Романов П. Интеллектуальное поле визуальной антропологии // Визуальная антропология: новые взгляды на социальную реальность. Саратов: Научная книга, 2007. С. 7—18.

69. Курдские сказки, легенды и предания. М.: Наука, 1989. 624 с.

70. Курды в пламени войны. М.: Грифон, 2005. 312 с.

71. Кутлаки С. Среди иранцев: путеводитель по нравам и обычаям. М.: Юнайтед Пресс, 2011. 257 с.

72. Лазарев М.С. Курдский национализм в XX веке (особенности развития и современное состояние) // Мусульманские страны у границ СНГ (Афганистан, Пакистан, Иран и Турция современное состояние, история и перспективы). М.: ИВРАН-Крафт+, 2002. С. 79—95.

73. Левашов В. «Узор ковра» // Искусство кино, 1997. № 11. С. 56—59.

74. Логашова Д. Б. Мифология и современное бытование праздника Ноуруз // Традиционные ритуалы и верования. М.: Ин-т этнологии и антропологии, 1995. Ч. 2. С. 291—318.

75. Лукоянов А.К. Иранский фундаментализм и Центральная Азия // Ислам и политика (Взаимодействие ислама и политики в странах Ближнего и Среднего Востока, на Кавказе и в Центральной Азии). М.: Крафт + ИВ РАН, 2001. С. 276—285.

76. Лукоянов А.К. Исламская революция. Иран опыт первый 1979—2009. М., 2010. 396 с.

77. Малахов B.C. Государство в условиях глобализации: учебное пособие. М.: КДУ, 2007. 256 с.

78. Малиновский Б. Избранное: Аргонавты западной части Тихого океана. М.: РОССПЭН, 2004. 551 с.

79. Мамедова Н.М. Иран: от монархии к республике. Современное положение и перспективы // Мусульманские страны у границ СНГ (Афганистан, Пакистан, Иран и Турция современное состояние, история и перспективы). М.: ИВРАН-Крафт+, 2002. С. 46—60.

80. Манучихри А. Политическая система Ирана. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2007. 240 с.

81. Марков Б.В. Культура повседневности. СПб: Питер, 2008. 352 с.

82. Марр С.М. Мохаррам: шиитские мистерии как пережиток древних переднеазиатских культов // Традиционная культура народов Передней и Средней Азии (Сборник МАЭ Т. XXVI), 1970. С. 313—366.

83. Мгои Ш.Х. Курдский национальный вопрос в Ираке в новейшее время. М.: Наука, 1991. 164 с.

84. Мгои Ш.Х. Исламизм и курдское национальное движение // Ислам и общественное развитие в начале XXI века. М.: Крафт+, 2005. С. 456— 464.

85. Очерки новой истории Ирана (XIX начало XX в.). М.: Наука, 1978. 202 с.

86. Пауэлс Л. Репрезентируя движущиеся культуры: проблемы и возможности антропологической и социологической киносъемки //

87. Визуальная антропология: настройка оптики. М.: Вариант, 2009. С. 37— 63.

88. Пелевин М.С. Народная драма тазийе в современном Иране // Кунсткамера: Этнографические тетради. СПб.: Петербургское Востоковедение, 1995. № 8—9. С. 119—126.

89. Петров Г.М. Некоторые данные для характеристики курдов Сенджаби в Иране// Советская этнография, 1952. № 1. С. 113—119.

90. Плахов А. На холмах Персии жизнь и ничего больше // Искусство кино, 1997. № 11. С. 40—44.

91. Плахов А. Мохсен Махмальбаф. Последний лев // Всего 33 звезды мировой кинематографии. М.: Винница «АКВИЛОН», 1999. С. 369—381.

92. Плахов А. Кино как футбол // Искусство кино, 2006. № 4. С. 29—31.

93. Плахов А. Мохсен Махмальбаф. Последний лев // Режиссеры настоящего. Визионеры и мегаломаны. СПб.: Амфора, 2008. Т.1. С. 213— 231.

94. Плахов А. Восточный мистицизм против западной дисциплины. Диалог М. Махмальбафа и В. Херцога // Режиссеры настоящего. Визионеры и мегаломаны». СПб.: Амфора, 2008. Т.1. С. 298—310.

95. Прозоров С.М. Шиитская (имамитская) доктрина верховной власти // Ислам: Религия, общество, государство. М.: Наука, 1984. С. 204—211.

96. Прозоров С.М. Ислам как идеологическая система. М.: Восточная литература, 2004. 471с.

97. Разлогов К. Искусство экрана: от синематографа до Интернета. М.: РОССПЭН, 2010. 287 с.

98. Семенов A.A. Как живут персы (очерк) // История Ирана. М.: Альтернатива: Евролинц, 2003. С. 255—283.

99. Современный Иран. Справочник. М.: Наука, 1993. 429 с.

100. Солдатова Г.У. Этническая идентичность // Психология самосознания. Самара: БахраХ-М, 2007. С. 656—667.

101. Спутницкая H. Фольклор в кино // Кинограф (журнал прикладного киноведения). М., 2007. № 18. С. 232—284.

102. Стефаненко Т.Г. Социальная и этническая идентичность // Идентичность: Хрестоматия. М.: МПСИ, 2003. С. 196—220.

103. Суворова A.A. Семантическая оппозиция шиитской элегии // семантика образа в литературах Востока. М.: Восточная литература, 1998. С. 159—176.

104. Тишунина Н.В. Современные глобализационные процессы: вызов, рефлексии, стратегии // Глобализация и культура: аналитический подход. СПб.: Янус, 2003. С. 5—24.

105. Тренин Д. В. Интеграция и идентичность: Россия как «новый Запад». М.: Европа, 2006. 398 с.

106. Трубецкой В.В. К проблеме перехода к оседлости кочевых племен Ирана // Иранский сборник (Краткие сообщения института народов Азии) М.: Восточная литература, 1963. № 39. С. 90—107.

107. Фирдоуси. Шах-Наме. М.: Художественная литература, 1972. 801 с.

108. Фомин В.И. Правда сказки. Кино и традиции фольклора. М.: Материк, 2001. 280 с.

109. Хедаят С. Избранное: Пер. с перс. / Предисл. Д. Комиссарова и А. Розенфельд. М.: Художественная литература, 1985. 256 с.

110. Хисматулин A.A., Крюкова В.Ю. Смерть и похоронный обряд в исламе и зороастризме. СПб.: Петербургское востоковедение, 1997. 266 с.

111. Шахов А. Новое иранское кино в Москве // Персия, 2000. № 3. С. 30—33.

112. Шахов А. Аббас Киаростами // Режиссерская энциклопедия. Кино Азии, Африки, Австралии и Латинской Америки. М.: Материк, 2001. С. 59—60.

113. Шахов А. Мохсен Махмальбаф // Режиссерская энциклопедия. Кино Азии, Африки, Австралии и Латинской Америки». М.: Материк, 2001. С. 73.

114. Шахов А. Кинематографический клан Мохсена Махмальбафа // Персия, 2002а. № 1. С. 16—22.

115. Шахов А. Аббас Киаростами // Персия, 20026. № 2. С. 19—21.

116. Широкорад А. Персия Иран. Империя на Востоке. М.: Вече, 2010. 377 с.

117. Шукуров Ш.М. Образ человека в искусстве ислама. М.: Едиториал УРСС, 2004. 160 с.

118. Эммами X. Документальные фильмы на религиозные темы // Иран сегодня, 2003. № 2. С. 17—20.

119. Эммами X. Заметки об иранских документальных фильмах на религиозные темы // Иран-Наме. Научный востоковедческий журнал, 2007. № 1. С. 94—99.

120. Яковенко И.Г. Трансформация базовых идентичностей: факторы, тренды, сценарии // Современные трансформации российской культуры. М.: Наука, 2005. С. 119—134.

121. Abdulla J. J. The Kurds: A Nation on the Way to Statehood. Bloomington, IN: AuthorHouse, 2012. 352 p.

122. Adelkhah F., Olszewska Z. The Iranian Afghans // Iranian Studies, Apr 2007, Vol. 40, Issue 2. P. 137—165.

123. Afary J. The Contentious Historiography of the Gilan Republic in Iran: A Critical Exploration // Iranian Studies, Winter/Spring 1995, Vol. 28, Issue Vi. P. 3—24.

124. Aghaie K.S The Martyrs of Karbala: Shi'ite Symbols and Rituals in Modern Iran. Washington, DC: The University Press, 2004. 200 p.

125. Ahmadzadeh H., Stansfield G. The Political, Cultural, and Military ReAwakening of the Kurdish Nationalist Movement in Iran // Middle East Journal, Winter 2010, Vol. 64, Issue 1, P. 12—27.

126. Akin S. Language and Cultural Contact: Vive la mariée. et la libération du Kurdistan // Polyglot Cinema: Migration and Transcultural Narration in France, Italy, Portugal and Spain. Piscataway, NJ: Transaction Publishers, 2010. P. 111—127.

127. Andrew G. «Ten» (Abbas Kiarostami). London: BFI Publishing, 2005. 88 p.

128. Askew K., Wilk R.R. The Anthropology of Media: A reader. Maiden: Blackwell Publishing, 2002. 416 p.

129. Atabaki T. Ethnic Diversity and Territorial Integrity of Iran: Domestic Harmony and Regional Challenges // Iranian Studies, Mar 2005, Vol. 38, Issue l.P. 23—44.

130. Aziz M. A. The Kurds of Iraq: Ethnonationalism and National Identity in Iraqi Kurdistan. London, New York: I.B. Tauris Publishers, 2011. 288 p.

131. Banks M., Morphy H. (eds.) Rethinking Visual Anthropology. New Haven, London: Yale University Press, 1999. 336 p.

132. Banks M., Ruby J. (eds.) Made to Be Seen: Perspectives on the History of Visual Anthropology. Chicago: University Press, 2011. 419 p.

133. Bayat-Philipp M. Tradition and Change in Iranian Socio-Religious Thought // Modern Iran: The Dialectics of Continuity and Change. Albany: State University of New York Press, 1981. P. 37—57.

134. Beck L., Nashat G. Women in Iran: From 1800 to the Islamic Republic. Springfield: University of Illinois Press, 2004. 288 p.

135. Bergala A., Ballo J. Erice Kiarostami. Correspondences. Madrid: Actar and La Casa Encendida, 2006. 161 p.

136. Between Art and Anthropology: Contemporary Ethnographic Practice. New York, Oxford: Berg Publishers, 2010. 224 p.

137. Cardullo B. War Games: on Bahman Ghobadi's Turtles Can Fly II Screen Writings: Views of a Total Art, Classic to Contemporary. London: Anthem Press, 2010. P. 31—36.

138. Chaliand G. A People without a Country: the Kurds and Kurdistan. New York: Olive Branch Press, 1993. 259 p.

139. Chaudhuri Sh. Iranian Cinema // Contemporary World Cinema: Europa, the Middle East, East Asia and South Asia. Edinburgh: University Press, 2005. P. 71—93.

140. Chelkowski P. In Ritual and Revolution: The Image in the Transformation Culture // Views: The Journal of Photography of New England, Spring 1989, Vol. 10, Issue 3. P. 8—12.

141. Chelkowski P. The Art of Revolution and War: the Role of the Graphic Arts in Iran // Picturing Iran: Art, Society and Revolution. London, New York: I.B. Tauris Publishers, 2002. P. 127—142.

142. Chelkowsky P. Art for twenty-Four Hours // Islamic Art in the 19th century: Tradition, Innovation and Eclecticism. Leiden: Brill, 2006. P. 409— 433.

143. Clayton S. On Screenwriting outside the West (Makhmalbaf film House) // Analyzing the Screenplay. London, New York: Routledge, 2011. P. 175— 198.

144. Collier J., Collier M. Visual Anthropology: Photography as a Research Method. Albuquerque, NM: University of New Mexico Press, 1986. 248 p.

145. Crabb C.V., Jr. The Impact of Islamic Thought upon Political Ideology and Behavior // Journal of Politics, Nov. 1986, Vol. 48, Issue 4. P. 1065— 1072.

146. Crawford P.I., Turton D. (eds.) Film as Ethnography. Manchester: University Press, 1992. 332 p.

147. Dabashi H. Close up. Iranian Cinema: Past, Present and Future. London, New York: Verso, 2001. 302 p.

148. Dabashi H. Masters and Masterpieces of Iranian Cinema. Washington, DC: Mage Publishers, 2007. 451 p.

149. Dabashi H. Conversations with Mohsen Makhmalbaf. London, New York, Calcutta: Seagull Books, 2010. 188 p.

150. Daniel E.L. The History of Iran. Santa-Barbara, California: ABC-CLIO, 2012. 334 p.

151. DeBano W.S. Enveloping Music in Gender, Nation, and Islam: Women's Music Festivals in Post-Revolutionary Iran // Iranian Studies, Sept. 2005, Vol. 38, Issue 3. P. 441-462.

152. Devereaux L., Hillman R. (eds.) Fields of Vision: Essays in Film Studies, Visual Anthropology, and Photography. Berkeley, Los Angeles: University of California Press, 1995. 362 p.

153. Devictor A. Classic Tools, Original Goals: Cinema and Public Policy in the Islamic Republic of Iran (1979—97) // The New Iranian Cinema: Politics, Representation and Identity. London, New York: I.B. Tauris Publishers, 2002. P. 66—77.

154. Donmez-Colin G. Women, Islam and Cinema. London: Reaktion Books, 2004. 206 p.

155. Donmez-Colin G. Iran // Cinema of the Other: a Personal Journey with Film-makers from the Middle East and Central Asia. Portland, Oregon: Intellect Books, 2006. P. 19—96.

156. Dorraj M. Symbolic and Utilitarian political Value of a Tradition: Martyrdom in the Iranian Political Culture // Review of Politics, Summer 97, Vol. 59, Issue 3. P. 489—521.

157. Driver G.R. The Religion of the Kurds (BSOAS). London, 1922. Vol. 2. №2. 197 p.

158. Duhnkrack S. The Development of Iranian Cinema after the Revolution. Munich: Grin Verlag, 2009. 23 p.

159. El Guindi F. Visual Anthropology: Essential Method and Theory. Walnut Creek, CA: AltaMira Press, 2004. 293 p.

160. Elena A. The Cinema of Abbas Kiarostami. London: SAQI, 2005. 2971. P

161. Falzon Ch. Philosophy goes to the Movies: an Introduction to Philosophy. London, New York: Routledge, 2007. 268 p.

162. Farahmand A. Perspectives on recent (International Acclaim for) Iranian Cinema // The New Iranian Cinema: Politics, Representation and Identity. London, New York: I.B. Tauris Publishers, 2002. P. 86—109.

163. Farahmand A. Disentangling the International Festival Circuit: Genre and Iranian Cinema // Global Art Cinema: New Theories and Histories. Oxford: University Press, 2010. P. 263—285.

164. Farhi F. Crafting a National Identity amidst Contentious Politics in Contemporary Iran // Iranian Studies, Mar 2005, Vol. 38, Issue 1. P. 7—22.

165. Farzanefar A. Kino des Orients: Stimmen aus einer Region. Marburg: Schüren Verlag, 2005. 270 s.

166. Fischer M. Mute Dreams, Blind Owls, and Dispersed Knowledge (Persian poesis in the transnational circuitry). Durham, London: Duke University Press, 2004. 475 p.

167. Flaskerud I. Visualizing Belief and Piety in Iranian Shiism. New York: Continuum, 2010. 320 p.

168. Floor W.M. The History of Theatre in Iran. Washington, DC: Mage Publishers, 2005. 340 p.

169. Ghamari-Tabrizi B. Memory, Mourning, Memorializing: On the Victims of Iran-Iraq War, 1980 Present // Radical History Review, Fall 2009, Issue 105. P. 106—121.

170. Ghazian H. The Crisis in the Iranian Film Industry and the Role of Government // The New Iranian Cinema: Politics, Representation and Identity. London, New York: I.B. Tauris Publishers, 2002. P. 77—86.

171. Gheytanchi E. Frauen in der islamischen Öffentlichkeit des Iran // Islam in Sicht: der Auftritt von Muslimen im öffentlichen Raum. Bielefeld: Transcript Verlag, 2004. S. 206—227.

172. Ghorashi H., Boersma K. The 'Iranian Diaspora' and the New Media: From Political Action to Humanitarian Help // Development and Change, Jul2009, Vol. 40, Issue 4. P. 667—691.

173. Ginsberg T., Lippard Ch. Iran—Persia // Historical Dictionary of Middle Eastern Cinema. Lanham, MD: Scarecrow Press, 2010. P. 193—197.

174. Global Neorealism: the Transnational History of a Film Style. Jackson: University Press of Mississippi, 2011. 272 p.

175. Gow Ch. From Iran to Hollywood and some Places in-between (Reframing Post-Revolutionary Iranian Cinema). London, New York: I.B. Tauris Publishers, 2011. 240 p.

176. Graham M. Afghanistan in the Cinema. Carbondale: Southern University Press of Illinois, 2010. 196 p.

177. Gray G. Cinema: A Visual Anthropology. Oxford: Berg Publishers,2010. 167 p.

178. Grimshaw A., Ravetz A. (eds.) Visualizing Theory. London, New York: Routledge, 1994. 167 p.

179. Haeri Sh. Law of Desire: Temporary Marriage in Shi'i Iran. Syracuse, New York: Syracuse University Press, 1989. 256 p.

180. Haeri Sh. Temporary Marriage and the State in Iran: An Islamic Discourse on Female Sexuality // Social Research, Spring 1992, Vol. 59, Issue l.P. 201—223.

181. Haeri Sh. Sacred Canopy: Love and Sex under the Veil // Iranian Studies, Feb. 2009, Vol. 42, Issue 1. P. 113—126.

182. Halliday F. The Iranian Revolution // Political Studies, Sept. 82, Vol. 30, Issue 3. P. 437—444.

183. Halper L. Law and Women's Agency in Post-Revolutionary Iran I I Harvard Journal of Law and Gender, 2005, Vol. 28, № 1. P. 85—142.

184. Hamid R. Panning Out for a Wider View: Iranian Cinema Beyond Its Borders // Cineaste, Summer 2006, Vol. 31, Issue 3. P. 48—50.

185. Hayward S. Third World Cinema: Iranian Cinema // Cinema Studies: The Key Concepts. London, New York: Routledge, 2000. P. 437^39.

186. Heider K.G. Indonesian Cinema: National Culture on Screen. Honolulu, HI: University of Hawaii Press, 1991. 154 p.

187. Heider K.G. Ethnographic Film. Austin: University of Texas Press, 2006. 161 p.

188. Hemmasi M., Prorok C.V. Demographic Changes in Iran's Officially Recognized Religious Minority Population since the Islamic Revolution // African and Asian Studies, 2002, Vol. 1, Issue 2. P. 63—86.

189. Henley P. The Adventure of the Real: Jean Rouch and the Craft of Ethnographic Cinema. Chicago: University Press, 2009. 507 p.

190. Hughes-Warrington M. History goes to the Movies: Studying History on Film. London, New York: Routledge, 2007. 226 p.

191. Iranians: Nationality (People of Iran) // Encyclopedia of the Peoples of Africa and Middle East: L to Z. New York: Infobase Publishing, 2009. P. 310—317.

192. Jwaideh W. The Kurdish National Movement: its Origins and Development. Syracuse, New York: University Press, 2006. 419 p.

193. Kalami P. Poetic Cinema: Trauma and Memory in Iranian Cinema. Davis: University of California, 2008. 166 p.

194. Kalinak K. A History of Film Music (1960—present): Iran // Film Music: A Very Short Introduction. Oxford: University Press, 2010. P. 80—81.

195. Keddie N.R. Religion, Society, and Revolution in Modern Iran // Modern Iran: The Dialectics of Continuity and Change. Albany: State University of New York Press, 1981. P. 21—36.

196. Keddie N.R. Modern Iran: Roots and Results of Revolution. New Haven: Yale University Press, 2003. 400 p.

197. Khosronejad P. War in Iranian Cinema: Religion, Martyrdom and National Identity. London: I. B. Tauris Publishers, 2012. 256 p.

198. Kiri§ci K., Winrow G.M. The Kurdish Question and Turkey: an Example of a Trans-state Ethnic Conflict. London: Frank Cass, 1997. 237 p.

199. Lahiji Sh. Chaste Dolls and Unchaste Dolls: Women in Iranian Cinema since 1979 // The New Iranian Cinema: Politics, Representation and Identity. London, New York: I.B. Tauris Publishers, 2002. P. 215—227.

200. Landau J.M. Taziya // Studies in the Arab Theater and Cinema. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1958. P. 45—63.

201. Leweke A. Abbas Kiarostami: Dem Leben einfach zusehen // Filmpodium. Zürich, 2010. S. 17—25.

202. Lotfalian M. Islamic Revolution and the Circulation of Visual Culture // Radical History Review, Fall 2009, Issue 105. P. 163—167.

203. MacDougall D. Transcultural Cinema. Princeton, New Jersey: University Press, 1998. 318 p.

204. Malekpour J. The Islamic Drama. London, New York: Routledge, 2004. 188p.

205. Mameghanian-Prenzlow M. Zwischen Wort und Bild. Iranische Literatur und Kunst der Gegenwart im Austausch // Der Orient, die Fremde: Positionen zeitgenössischer Kunst und Literatur. Bielefeld: Transcript Verlag, 2006. S. 101—121.

206. Mankekar P. Screening Culture, Viewing Politics: An Ethnography of Television, Womanhood, and Nation in Postcolonial India. Durham, London: Duke University Press, 1999. 429 p.

207. Markert J. Post—9/11 Cinema: Through a Lens Darkly. Lanham: Scarecrow Press, 2011. 392 p.

208. McDowall D. A Modern History of the Kurds. London, New York: I.B. Tauris Publishers, 2004. 515 p.

209. Media, Culture and Society in Iran: Living with Globalization and the Islamic State. London, New York: Routledge, 2008. 277 p.

210. Mehrabi M. A Bed and Several Dreams: A Short History of Iranian Cinema // Cineaste, Summer 2006, Vol. 31, Issue 3. P. 38—47.

211. Milani M.M. Iran's Policy Towards Afghanistan // Middle East Journal, Spring 2006, Vol. 60, Issue 2. P. 235—256.

212. Milani A. Parviz Sayyad // Eminent Persians: the Men and Women who made Modern Iran 1941-1979. Syracuse, New York: University Press, 2008. Vol. 2. P. 1022—1028.

213. Milani A. Zoroaster and the Ayatollahs // National Interest, Jan/Feb 2011, Issue 111. P. 64—72.

214. Minahan J. Gilakis // Encyclopedia of the Stateless Nations: Ethnic and National Groups Around the World. Westport, CT: Greenwood Press, 2002. Vol. II: D-K. P. 666—671.

215. Mir-Hosseini Z. Negotiatig the Politics Gender in Iran: An Ethnography of a Documentary // The New Iranian Cinema: Politics, Representation and Identity. London, New York: I.B. Tauris Publishers, 2002. P. 167—200.

216. Mitha F. The Films of Abbas Kiarostami: Framing the Burdens of Contemporary Muslim Identity // Arab Studies Quarterly, 2009, Vol. 31, Issue i-iii. P. 141—148.

217. Moghadam V.M. Revolution, Religion, and Gender Politics: Iran &Afghanistan Compared // Journal of Women's History, Winter 1999, Vol. 10, №4. P. 172—195.

218. Moghissi H. Islamic Cultural Nationalism and Gender Politics in Iran // Third World Quarterly, Apr 2008, Vol. 29, Issue 3. P. 541 554.

219. Morris P. The Ayatallah Khomeini // History Today, Jun 81, Vol. 31, Issue 6. P. 37—41.

220. Moruzzi N.C. Women in Iran: Notes on Film and from the Field // Feminist Studies, Spring 2001, Vol. 27, Issue 1. P. 89—100.

221. Mosley P. Mohsen Makhmalbafs Kandahar: Lifting a Veil on Afghanistan // Film and Television After 9/11. Carbondale: Southern University Press of Illinois, 2004. P. 178—184.

222. Mottahedeh N. New Iranian Cinema // Traditions in World Cinema. Edinburg: University Press, 2006. P. 176—193.

223. Mottahedeh N. Displaced Allegories: Post-Revolutionary Iranian Cinema. Durham, London: Duke University Press, 2008. 199 p.

224. Mottahedeh N. Iranian Cinema in the Twentieth Century: A Sensory History // Iranian Studies, Sept. 2009, Vol. 42, Issue 4. P. 529—548.

225. Naficy H.A. The Making of Exile Cultures: Iranian Television in Los Angeles. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1993. 283 p.

226. Naficy H. Iranian Cinema // Life and Art: the New Iranian Cinema. London: National Film Theater, 1999. P. 12—25.

227. Naficy H.A. An Accented Cinema: Exilic and Diasporic Filmmaking. Princeton, NJ: University Press, 2001. 374 p.

228. Naficy H. Islamizing Film Culture in Iran: A Post-Khatami Update // The New Iranian Cinema: Politics, Representation and Identity. London, New York: I.B. Tauris Publishers, 2002. P. 26—66.

229. Naficy H.A. Phobic Spaces and Liminal Panics: Independent Transnational Film Genre // Multiculturalism, Postcoloniality, and

230. Transnational Media. Piscataway, NJ: Rutgers University Press, 2003. P. 203—226.

231. Naficy H. A. Making Films with an Accent: Iranian Émigré Cinema // Cineaste, Summer 2006, Vol. 31, Issue 3. P. 42—44.

232. Naficy H.A. Theorizing "Third-World" Film Spectatorship: The Case of Iran and Iranian Cinema // Genre, Gender, Race, and World Cinema: An Anthropology. Maiden: Blackwell Publishing, 2007. P. 369—388.

233. Naficy H.A. A Social History of Iranian Cinema: The Artisanal Era, 1987—1941. Vol. 1. Durham, London: Duke University Press, 201 la. 456 p.

234. Naficy H.A. A Social History of Iranian Cinema: The Industrializing Years, 1941—1978. Vol. 2. Durham, London: Duke University Press, 2011b. 552 p.

235. Naficy H.A. A Social History of Iranian Cinema: The Islamicate Period, 1978—1984. Vol. 3. Durham, London: Duke University Press, 2012. 256 p.

236. Najmabadi A. Verdicts of Science, Rulings of Faith: Transgender/Sexuality in Contemporary Iran // Social Research, Summer 2011, Vol. 78, Issue 2. P. 533—556.

237. Nancy J.-L. The Evidence of Film: Abbas Kiarostami. Brussels: Yves Gevaert Editeur, 2001. 181 p.

238. Natali D. The Kurds and the State: Evolving National Identity in Iraq, Turkey, and Iran. Syracuse, New York: Syracuse University Press, 2005. 238 P

239. Nyang S.S. Continuities and Discontinuities in Islamic Perspectives on Cultural Diversity // Cultural Diversity and Islam. Lanham, New York, Oxford: University Press of America, 2003. P. 39—56.

240. Olson R.W. the Kurdish Nationalist Movement in the 1990s: its Impact on Turkey and the Middle East. Lexington: University Press of Kentucky, 1996. 208p.

241. Osanloo A. The Politics of Women's Rights in Iran. New Jersey: Princeton University Press, 2009. 258 p.

242. Paidar P. Women and the Political Process in Twentieth-Century Iran. Cambridge: University Press, 1997. 401 p.

243. Pak-Shiraz N. Shi'i Islam in Iranian Cinema: Religion and Spirituality in Film. London: I.B. Tauris Publishers, 2011. 256 p.

244. Pamela Karimi Z. Iranian Cinema: Text and Context // Art Journal, Summer 2006, Vol. 65. P. 136—137.

245. Pardo E.J. Iranian Cinema Goes Universal // Middle Eastern Societies and the West: Accommodation or Clash of Civilizations? Tel Aviv: University Press, 2006. P. 289—315.

246. Parlby F.P. The Muharram // Wanderings of a Pilgrim, in Search of the Picturesque. Manchester, 2001. P. 204—210.

247. Partovi P. Martyrdom and the "Good life" in the Iranian Cinema of Sacred Defense // Comparative Studies of South Asia, Africa and the Middle East, 2008, Vol. 28, Issue 3. P. 513—532.

248. Pink S. The Future of Visual Anthropology: Engaging the Senses. London, New York: Routledge, 2006. 166 p.

249. Pink S. Doing Visual Ethnography. London: Sage, 2007. 234 p.

250. Pink S. (ed.) Visual Interventions: Applied Visual Anthropology (Studies in Applied Anthropology). New York, Oxford: Berghahn Books, 2009. Vol. 4. 336 p.

251. Poudeh R.J., Reza Shirvani M. Issues and Paradoxes in the Development of Iranian National Cinema: An Overview // Iranian Studies, Jun 2008, Vol. 41, Issue 3. P. 323—341.

252. Poudeh R. Women Make Movies: Documentary Films by Iranian Women (Review Essay) // Iranian Studies, Jun 2010, Vol. 43, Issue 3. P. 411— 417.

253. Price M. Iran's diverse Peoples: a Reference Sourcebook. Santa-Barbara, California: ABC-CLIO, 2005. 376 p.

254. Rahimieh N. Making Gender and Difference in the Myth of the Nation: A Post-revolutionary Iranian Films // The New Iranian Cinema: Politics, Representation and Identity. London, New York: I.B. Tauris Publishers, 2002. P. 238—253.

255. Rahimieh N. Divorce Seen through Women's Cinematic Lens // Iranian Studies, Feb. 2009, Vol. 42, Issue 1. P. 97—112.

256. Ram H. Mythology of Rage: Representations of the "Self' and the "Other" in Revolutionary Iran // History and Memory, Spring/Summer 1996, Vol. 8, Issue l.P. 67—87.

257. Ray L. Globalization and Everyday Life. London, New York: Routledge, 2007. 238 p.

258. Razavi Sh. Islamic Politics, Human Rights and Women's Claims for Equality in Iran // Third World Quarterly, Oct. 2006, Vol. 27, Issue 7. P. 1223—1237.

259. Reza-Haghighi A. Politics and Cinema in Post-revolutionary Iran: An Uneasy Relationship // The New Iranian Cinema. Politics, Representation and Identity. London, New York: I.B. Tauris Publishers, 2002. P. 109—116.

260. Reza-Sadr H. Contemporary Iranian Cinema and its Major Themes // Life and Art: the New Iranian Cinema. London: National Film Theater, 1999. P. 26—43.

261. Reza-Sadr H. Iranian Cinema: a Political History. London, New York: I.B. Tauris Publishers, 2006. 303 p.

262. Reza Sheikholeslami A. The Transformation of Iranian Political Culture: from Collectivism to Individualism 11 Cultural Diversity and Islam. Lanham, New York, Oxford: University Press of America, 2003. P. 149—162.

263. Rezai-Rashti G.M. Transcending the Limitations: Women and the Post-revolutionary Iranian Cinema // Critical Middle Eastern Studies, Summer 2007, Vol. 16, Issue 2. P. 191—206.

264. Riaux G. The Formative Years of Azerbaijani Nationalism in Post-revolutionary Iran // Central Asian Survey, Mar 2008, Vol. 27, Issue 1. P. 45—58.

265. Romano D. The Kurdish Nationalist Movement: Opportunity, Mobilization and Identity. Cambridge, New York: University Press, 2006. 277 P

266. Rosenbaum J. Close-up (1990) // The A List: The National Society of Film Critics' (100 Essential Films). Boston: Da Capo Press, 2002. P. 76—79.

267. Rosenbaum J. Radical Humanism and the Coexistence Film and Poetry in The House is Black II Goodbye Cinema, Hello Cinephilia: Film Culture in Transition. Chicago: University Press, 2010. P. 260—265.

268. Rostami-Povey E. Afghan Refugees in Iran, Pakistan, the U.K., and the U.S. and Life after Return: A Comparative Gender Analysis // Iranian Studies, Apr 2007, Vol. 40, Issue 2. P. 241—261.

269. Rouleau E. Khomeini's Iran // Foreign Affairs, Fall 80. Vol. 59, Issue 1. P. 1—20.

270. Ruby, Jay. Visual Anthropology // Encyclopedia of Cultural Anthropology. New York: Henry Holt and Company, 1996. Vol. 4. P. 1345— 1351.

271. Ruthven M., Nanji A. Muslim Cinema // Historical Atlas of Islam. Cambridge, Mass: Harvard University Press, 2004. P. 188—190.

272. Saadi-Nejad M. Mythological Themes in Iranian Culture and Art: Traditional and Contemporary Perspectives // Iranian Studies, Apr. 2009, Vol. 42, Issue 2. P. 231—246.

273. Sadough P.S. Film Farsi — Der Film und die Gesellschaft Irans. Munich: Grin Verlag, 2007. 56 s.

274. Saeed-Vafa M. Location (Physical Space) and Cultural Identity in Iranian Films // The New Iranian Cinema. Politics, Representation and Identity. New York: I.B. Tauris Publishers, 2002. P. 200—214.

275. Saeed-Vafa M., Rosenbaum J. Abbas Kiarostami. Urbana, Chicago: University of Illinois Press, 2003. 155 p.

276. Sahay K.N. Visual Anthropology in India and its Development. New Delhi: Gyan Publishing House, 1993. 229 p.

277. Sedghi H. Women And Politics in Iran: Veiling, Unveiling, And Reveiling. Cambridge: University Press, 2007. 341 p.

278. Seret R. Osama // World Affairs in Foreign Films: Getting the Global Picture. Ada, Oklahoma: Chicksaw Press, 2011. P. 7—29.

279. Shaery-Eisenlohr R. Imagining Shi'ite Iran: Transnationalism and Religious Authenticity in the Muslim World // Iranian Studies, Feb. 2007, Vol. 40, Issue l.P. 17—35.

280. Shaffer B. The Formation of Azerbaijani Collective Identity in Iran // Nationalities Papers, Sept. 2000, Vol. 28, Issue 3. P. 449-^77.

281. Shafik V. Arab Cinema: History and Cultural Identity. Cairo: American University in Cairo Press, 2007. 239 p.

282. Shahidian H. International Trends: Islam, Politics, and Problems of Writing Women's History in Iran // Journal of Women's History, Jun 95, Vol. 7, Issue 2. P. 113—144.

283. Shahidian H. Women in Iran: Emerging Voices in the Women's Movement. Vol. 1. Westport, Connecticut: Greenwood Press, 2002a. 215 p.

284. Shahidian H. Women in Iran: Gender Politics in the Islamic Republic. Vol. 2. Westport, Connecticut: Greenwood Press, 2002b. 303 p.

285. Sheibani K. The Poetics of Iranian Cinema: Aesthetics, Modernity and Film after the Revolution. London, New York: I.B. Tauris Publishers, 2011. 222 p.

286. Shoup J. A. Gilaki and Mazandari // Ethnic Groups of Africa and the Middle East: An Encyclopedia. Santa Barbara, California: ABC-CLIO, 2011. P. 108—110.

287. Simpson P. Iranian Classics // Movie Lists: 397 ways to pick a DVD. London: Profile Books, 2009. P. 176—177.

288. Sinema-ye kudak qessegu-st // Farabi film quarterly, Winter 1991, Vol.3, No.l. P. 138—143.

289. Soila T. New Waves, Authorship, and the Politics of the Festival Circuit (Abbas Kiarostami and the New Iranian Cinema) // Fifty Contemporary Filmmakers. London, New York: Routledge, 2002. P. 204—211.

290. Stansfield G.R. Iraqi Kurdistan: Political Development and Emergent Democracy. London, New York: Routledge, 2003. 256 p.

291. Sullivan Z.T. Iranian Cinema and the Critique of Absolutism // Media, Culture and Society in Iran (Living with Globalization and the Islamic State). London, New York: Routledge, 2008. P. 193—203.

292. Suthrell Ch. Sex, Cross-Dressing and Culture. New York, Oxford: Berg Publishers, 2004. 220 p.

293. Takeyh R. The Iran-Iraq War: A Reassessment // Middle East Journal, Summer 2010, Vol. 64, Issue 3. P. 365—383.

294. Tarock A. The Politics of the Pipeline: The Iran and Afghanistan Conflict // Third World Quarterly, Aug 1999, Vol. 20, Issue 4. P. 801—819.

295. Tejel J. Syria's Kurds: History, Politics and Society. London, New York: Routledge, 2009.189 p.

296. The Women of Karbala: Ritual Performance and Symbolic Discourses in Modern Shi'i Islam . Austin: The University of Texas Press, 2005. 297 p.

297. Vali A. Kurds and the State in Iran: The Making of Kurdish Identity. London, New York: I.B. Tauris Publishers, 2011. 244 p.

298. Varzi R. Warring Souls: Youth, Media, and Martyrdom in Postrevolution Iran. Durham: Duke University Press, 2006. 290 p.

299. Wawryniuk A. Vom Kinosaal in die Galerie (Formen der Verwandlung der Kinoästhetik in die Kunstästhetik in den Installationen von Shirin Neshat). Hamburg: Diplomica Verlag, 2011. 176 s.

300. Weakland J.H. Feature Films as Cultural Documents // Principles of Visual Anthropology. Berlin, New York: Mouton de Gruyter, 2009. P. 45—69.

301. Weinberger S. Neorealism, Iranian Style // Iranian Studies, Feb. 2007, Vol. 40, Issue l.P. 5—16.

302. Women and Islamic Cultures: A Bibliography of Books and Articles in European Languages since 1993 // Methodologies, Paradigms and Sources. 2003. Vol. l.P. 453—615.

303. Wong C. Iranian Cinema, Cinematographers, and Debates in Global Public Spheres // Film Festivals: Culture, People, and Power on the Global Screen. New Brunswick, NJ: Rutgers University Press, 2011. P. 168—179.

304. Yildiz K., Fryer G. The Kurds: Culture and Language Rights. London: KHRP, 2004. 284 p.

305. Youssefzadeh A. Iran's Regional Musical Traditions in the Twentieth Century: A Historical Overview // Iranian Studies, Sept. 2005, Vol. 38, Issue 3. P. 417—439.

306. Zan-e irani dar sinema-ye qabl wa ba'd az enqelab-e islami // Women and Cinema: the Article Series of Woman and Cinema Congress. Tehran: Cultural and Social Council of Women, 1999. P. 154—156.

307. Zeydabadi-Nejad S. The Politics of Iranian Cinema: Films and Society in the Islamic Republic. London: Routledge, 2010. 190 p.

308. Zonn I., Kostianoy A., Kosarev A., Glantz M. The Caspian Sea Encyclopedia. Berlin, London, New York: Springer, 2010. 540 p.1. Интернет-источники:

309. Головнев A.B. Киноантропология (текст доклада на международной конференции «Искусство и наука в современном мире», М., 2009 г.). URL: http://valeiTtishkov.ru/cntnt/nauchnaya/horoshietl .html (дата обращения: 22.07.2012).

310. Iran News (Тегеран, ИРНА, 05.08.2003). URL: http://www.iran.ru/rus/news iran.php?act=news by id&news id^l 1853 (дата обращения: 12.03.2012).

311. О некоторых иранских фильмах в диссертационной работе упоминается на основе литературных источников. В таком случае автор и год выхода фильма указаны в тексте диссертации.