автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.09
диссертация на тему: Эволюция культа королевской власти в Англии под влиянием континентальных традиций

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эволюция культа королевской власти в Англии под влиянием континентальных традиций"

А&

Томский государственный университет

На правах рукописи

Бахитов Станислав Борисович

ЭВОЛЮЦИЯ КУЛЬТА КОРОЛЕВСКОЙ ВЛАСТИ В АНГЛИИ ПОД ВЛИЯНИЕМ КОНТИНЕНТАЛЬНЫХ ТРАДИЦИЙ (ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ И ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ).

специальность 07.00.09 - историография, источниковедение и методы исторического исследования

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук.

Томск 1998

Работа выполнена на кафедре истории древнего мира и средних веков исторического факультета Томского государственного университета.

Научный руководитель:

кандидат исторических наук, доцент Николаева И. Ю.

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Сагалаев А. М. кандидат исторических наук, Дутчак Е. В-

Ведущая организация:

Омский государственный университет

кафедра всеобщей истории

Защита состоится 22 января 1999 г. в 15 часов на заседании диссертационного совета Д.063.53.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук по специальностям 07.00.02 -отечественная история, 07.00.03 - всеобщая история и 07.00.09 -историография, источниковедение и методы исторического исследования в Томском государственном университете (634010, г. Томск, просп. Ленина, 36 ).

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Томского государственного университета.

Автореферат разослан « 2.0» декабря 1998 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук

В. П. Зиновьев

Общая характеристика работы.

Научная значимость и актуальность темы. Проблема восприятия власти привлекает все большее внимание современной гуманитарии. Во многом это связано с растущим осознанием того, что власть является неотъемлемым атрибутом инфраструктуры всех человеческих отношений. Отсюда повышенное внимание исследователей к социокультурной проблематике феномена власти. Проблема культа королевской власти, несомненно, относится к таковым.

Особый интерес автора диссертационной работы именно к Англии отчасти объясняется спецификой страны, которая в Раннее Средневековье являлась своеобразным медвежьим углом Европы, а в Х1\/-ХУ вв. оказалась родиной устойчивой парламентской традиции, что отразилось и на структурировании власти, и на ее восприятии. Таким образом, изучение эволюции культа королевской власти в Англии выводит нас на проблему альтернативности исторического развития, являющуюся одной из самых актуальных и значимых в современной исторической науке.

Накопленный в историографии обширный, но дискретный материал нуждается в своеобразной инвентаризации. Таковая представляется научно актуальной, поскольку позволяет поднять вопрос об эффективности использования различных методологий исследования, их взаимодополняемости, границах и возможностях. Особый интерес представляет историография 50-90-х гг. XX в., когда в западной науке происходит постепенное формирование новой постмодернистской эпистемы, являющейся предметом споров и пристального внимания современных ученых1.

Степень изученности темы. Отдельные аспекты истории изучения восприятия королевской власти в средневековой Англии затрагивались в отечественной историографии: в диссертации ААКорьева, в исследованиях

' См., например: Одиссей. Человек в истории. - М., 1996.

Е.В.Гутновой, Ю.М.Сапрыкина, ЕАМельниковой, О.В.Дмитриевой2 и др. Однако обобщающих исторических и историографических работ по данной проблеме в современной отечественной медиевистике мы не обнаружили. В дореволюционной историографии следует отметить обобщающий труд М.М.Ковалевского3, где, однако, не всегда выделена собственно английская специфика.

Не удалось найти обобщающих исторических и историографических трудов по данной теме и в современной англоязычной медиевистике. Исключение составляет историческая работа Э.Канторовича, представляющая ряд очерков, посвященных формированию и эволюции концепции «двух тел короля» (земного и небесного) в различных регионах Европы4. Следует отметить также работу У.Чэни по древнеанглийскому культу королевской власти5 и посвященные более частным вопросам исследования Дж.Нельсон, Э.Кэм, М.Кпэнши, Д.Лумис, Э.Джона, Ч.Вуда, Э.Смита, Ф.Баумера6 и др. Интерпретация общих вопросов, связанных с эволюцией средневековой ментальное™, в т.

2 Корьев А.А. Церковь и государство в Англии X - первой половины XI в. / Диссертация на соискание уч. степени канд. ист. наук./ - Л., 1983.; Гутнова Е.В. Возникновение английского парламента. - М., 1960.; Сапрыкин Ю.М. От Чосера до Шекспира: этические и политические идеи в Англии. - М., 1985.; Мельникова Е.А. Меч и лира: Англосаксонское общество в истории и эпосе. - М., 1987.; Дмитриева О.В. Сотворение божества: сакрализация культа Елизаветы I Тюдор. // Средние века. - М., 1995. - Вып.58. -С. 155-163.

3 Ковалевский М.М. История монархии и монархических доктрин. - Спб., 1912.

4 Kantorowicz Е. The king's two bodies. A study in medieval political theology. - Princeton, 1957.

5 Chaney W.A. The cult of kingship in anglo-saxon England. - Berkley and Los Angeles, 1970.

6 Nelson G.L. Politics and Ritual in Early Medieval Europe. - London and Ronceverte, 1988.; Cam H. England before Elizabeth. - Hutchinson House, London; New York; Melbourne; Sydney; Cape Town, 1950.; Clanchy M. England and it's rulers 1066 - 1272. - Glasgou, 1983.; Loomis D. Regnum and sacerdotium in early eleventh century. // England before the Conquest. - Cambridge, 1971. - P. 129-145.; John E. The World of abbot Aelfric. // Ideal and Reality in Francish and Anglo-Saxon Society. - Oxford, 1983. - P.300-316.; Wood C.I. Queens, Queans and Kingship: An Inquiry into Theories of Royal Legitimacy in Late Medieval England and France. // Order and Innovation in Middle ages. - Princeton, 1976. - P.385-400.; Smith E.O. Crown and Commonwealth: a Study in the Official Elizabethan Doctrine of the Prince. - Philadelphia, 1976.; Baumer F. The Early Tudor Theory of Kingship. - New York, 1966.

ч. с восприятием власти, занимает особое место в трудах таких исследователей, как Дж. Фрэзер, А.Я. Гуревич, Ж. Дюмезиль, Ф. Арьес, М. Блок7.

Из методологических работ по современной трансформации гуманитарной эпистемы хотелось бы отметить книгу М.Фуко, статьи отечественных и зарубежных исследователей в ежегоднике «Одиссей. Человек в истории.» за 1995 и 1996 гг., статьи томских авторов в сборнике «К новому пониманию человека в истории», посвященные изучению восприятия власти и др. проблемам постмодернистской историографии8. Правда, сюжеты английской медиевистики затрагиваются очень редко. Данные работы посвящены общим проблемам трансформации эпистемы или изучения восприятия власти, что ставит вопрос об историографической конкретизации выдвигаемых положений при рассмотрении средневековой Англии.

Научная новизна диссертации. Как отмечалось выше, при большом количестве и разнообразии работ, затрагивающих проблему эволюции средневекового английского восприятия королевской власти, нам не удалось обнаружить обобщающих историографических трудов. Необходимость обобщения, по мнению автора, назрела, и данная работа является первым опытом такого рода обобщения и анализа имеющегося историографического материала. Нова работа и в том смысле, что в методологическом плане автор старается актуализировать применительно к современной медиевистике те новые проблемы, которые возникают при изучении восприятия власти в условиях формирования постмодернистской эпистемы, ориентированной на сопряжение микро- и макроистории, социокультурного и психологического подходов, на диалог различных герменевтических концептов.

Основная цель работы - охарактеризовать состояние современной историографии по проблемам эволюции английского восприятия королевской власти, уделив особое внимание англоязычной историографии, а также проблема-

7 См., например: Фрэзер Дж. Золотая ветвь. - М., 1986.;Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. - М., 1990.; Дюмезиль Ж. Верховные боги индоевропейцев. - М., 1986.; Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. - М., 1992.; БлокМ. Короли-чудотворцы. -М., 1998.

8 Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. - Спб., 1994.; Одиссей. Человек в истории. - М., 1995.; Одиссей. Человек в истории. - М., 1996.; К новому пониманию человека в истории. - Томск, 1994.

тике взаимосвязи структурных и ментальных трансформаций, взаимодополнения различных историографических моделей, микро- и макроисторических исследований. Конечной целью является попытка - пусть несовершенная - выявить перспективы развития этой области исторической науки.

Для достижения поставленной цели требовалось решить следующие задача:

1. Воссоздать общую картину эволюции средневекового английского восприятия королевской власти, формирующуюся в историографии, сопрягая по возможности ментальные и структурные аспекты, особенно для периода Х1-Х\/ вв., когда шло формирование зрелой феодальной, а затем парламентской монархии.

2. Выявить в историографии спорные проблемы данной эволюции и возможности научного взаимодополнения моделей, основанного на воссоздании терминологического единства и системном подходе к изучаемому материалу.

3. Определить возможности применения при решении указанных задач современных социологических и психологических моделей.

4. Выявить возможные пути углубления изучения английской эволюции восприятия и структурирования государственной власти посредством сопоставления данного варианта с другими, преимущественно с древнерусским (бессин-тезным) и средневековым французским (классическим синтезным).

5. Проанализировать, в целях решения предыдущей задачи, конкретно-исторический материал, на котором базируются представления современных исследователей о средневековом английском, французском и древнерусском восприятии монархии.

6. Попытаться уловить новые проблемы изучения восприятия власти в средневековой Англии, возникающие в условиях формирования постмодернистской эпистемы и в рамках сравнительно-исторического исследования, и наметить -пусть пунктирно - возможные пути их разрешения.

Практическая значимость представленной диссертации заключается в возможности использования ее материалов и выводов для последующих исследований в области зарубежной историографии восприятия власти и создания обобщающих историографических трудов. Представляемая работа также мо-

жет быть использована при подготовке учебных курсов по историографии, истории средневековой Англии и Европы, а отчасти - и по методологии истории.

Методология и методы исследования. Общими методологическими принципами, использовавшимися в исследовании, являются принципы историзма и научной объективности. Вместе с ними в работе нашли применение такие общенаучные и специальные методы исследования, как хронологический, логический, сравнительно-исторический, историко-генетический, историко-типологический, элементы терминологического, системного, психологического и социологического анализа. В частности, автор счел возможным привлечение таких моделей социологии и психологии, как модели П. Бурдье, А. А. Зиновьева, Э. Эриксона, теория установки тбилисских психологов9. Естественно, при историческом применении этих моделей делаются необходимые коррективы.

Источники, использованные при написании диссертации, преимущественно состоят из трудов зарубежных авторов на английском языке. Помимо упомянутых выше работ, где основное значение принадлежит трудам У.Чэни и Э.Канторовича, содержащим большое количество упорядоченного конкретного материала по культу королевской власти, можно также особо отметить статьи из оксфордского сборника «Идеал и реальность во франкском и англосаксонском обществе10», позволяющие конкретизировать историко-сравнительные обобщения. Ряд проблем эволюции восприятия королевской власти затрагиваются в работах Ф.Бэрлоу, Г.Гарнетта, Д.Стёди, Г.Лойна и др. историков. Из работ отечественных медиевистов можно отметить исследования Н.А.Богодаровой, С.Е.Крыловой, К.Ф.Савело и др. авторов.

Различные проблемы структурной эволюции средневекового английского государства и общества подробно рассматривались в работах М.А.Барга, К.Д.Авдеевой, Я.А.Левицкого, Л.П.Репиной, Ю.И.Писарева, А.В.Якуба, Д.М.Петрушевского и др. Особо следует выделить упомянутое выше исследование Е.В.Гутновой «Возникновение английского парламента», а также статьи

s См., например: Бурдье П. Социология политики. - М., 1993.; Зиновьев А. А. Запад. Феномен западнизма. - М., 1995.; Зиновьев А. А. Коммунизм как реальность. - М., 1994.; Эриксон Э. Идентичность : Юность и кризис. - М., 1996.; Бессознательное.- Тбилиси, 1978.-Т. 1.

10 Ideal and Reality in Francish and Anglo-Saxon Society. - Oxford, 1983.

Е.В.Гутновой, Л.П.Репиной, Н.О.Майоровой и др. авторов в современных сборниках.

Из английских исследований политической истории Х1-Х\/ вв. можно отметить классические труды Ф.Стентона, Э.Кэм, а также авторов критического направления - А.Ф.Полларда, Дж.Эдвардса, Г.Ричардсона и Г.Сейлеса и др. Пристального внимания заслуживают специальные сборники, посвященные дискуссиям англо-американских (и отчасти французских) историков либерального, критического и неокритического направлений за последний век11.

Поскольку в работе уделяется большое внимание возможности сравнительно-исторического изучения английского культа королевской власти, то особый раздел среди источников представляют не только британская средневековая литература, начиная с Гальфрида Монмутского и кончая У. Шекспиром, но и источники, касающиеся истории нашей страны, а также Франции и др. стран. Здесь и жития, и законодательные памятники, и иной материал.

Основное содержание работы.

Во введении очерчивается историческая и историографическая проблематика исследования, раскрывается значимость темы и степень ее изученности. Здесь же даются применяемые в работе социологические и психологические модели, выявляются основные направления трансформации гуманитарной эпистемы во взаимосвязи с проблемами изучения восприятия власти.

Первая глава посвящена изучению эволюции англосаксонского культа королевской власти под влиянием христианизации и политической централизации в современной историографии, где особое внимание уделяется работе У.Чэни.

В первом параграфе анализируются языческие и раннехристианские представления о сакральности короля, устанавливается их взаимосвязь с осо-

11 Stenton F.M. The first century of english feudalism 1066-1166. - Oxford, 1932.; Cam H.M. Liberties and communities in medieval England. - Cambridge, 1944.; Pollard A. F. The Evolution of Parliament. - L., 1964.; Edwards J.G. The Personnel of the Commons in Parliament under Edward I and Edward II // Historical studies of the English Parliament. - Cambridge, 1970. - V.1. - P.150-167.; Richardson H.G., Sayles G.O. Parliaments and Great Councils in Medieval England. - L., 1961.; Sayles G. O. The Functions of the Medieval Parliament of England. - London and Ronceverte, 1988.; Early English Parliaments: High Courts, Royal Counsils, or Representative Assemblies? - Boston, 1967.; Historical studies of the English Parliament. - Cambridge, 1970. -V.1-2.

бенностями ментальное™ политической и духовной элиты окраинных североевропейских варварских государств, прежде всего английских. Основной чертой раннесредневековой королевской власти, как отмечают У.Чэни и др. историки, была слитность религиозных и политических функций, роль посредника между народом и богами, сакрального обладателя «судьбы», свергаемого при её утрате. Конечно, имелись здесь и межрегиональные различия. В Ирландии, например, преобладал культ плодородия, на Руси же о взаимосвязи культа княжеской власти с плодородием практически не говорится. Однако данные различия не стали предметом рассмотрения современных исследователей, больше интересующихся общим архетипом власти. Наиболее яркими чертами этого архетипа были слитность богатства, власти, харизмы и даже персоны правителя, кровнородственная передача сакральности в рамках рода.

Нетрудно заметить, что проблематика исследования архетипа власти восходит еще к трудам ДжОрэзера и М.М.Ковалевского. Новизна работ У.Чэни, Б.Бранстона12 и др. современных английских историков заключается не столько в постановке новых вопросов, сколько в их решении на англосаксонском материале, весьма фрагментарном. Главный сюжет книги У.Чэни - трансформация древнеанглийского культа королевской власти под влиянием христианизации, связанная с укреплением прав прямых наследников престола, с политическим и сакральным союзом церкви и монархии. При этом преемственность между язычеством и христианством преобладала над разрывом, на что и указывает сохранение архаичных культов и функций правителя. Правда, У.Чэни и др. английские историки отмечают и возможность конфликтов между властью и церковью, и попытки последней связать «судьбу» монарха с почитанием Бога и клира.

В свете предложенной модели психического можно выделить и некоторые общие черты варварского архетипа, такие как: слабость саморефлексии и разделяюще-струкгурирующей функции установки между сознательным и бессознательным; зависимость установки от сверхустановки, индивида - от коллектива или олицетворяющей его фигуры; статичность установки и сверхустановки в большом историческом времени. Л.Леви-Бргаль называл подобное мышление пралогическим, связывая его формирование с жесткими обрядами

12 Branston В. The lost Gods of the North. - L, 1980. - V.10.

инициация13. Однако в свете приводимых данных, думается, дело здесь не в обрядах, а в длительных условиях формирования идентичности.

Что касается собственно англосаксонской специфики культа власти, то можно указать на высокую степень авторитарности общества, связанную с военной колонизацией, с конкуренцией королевств, со слабостью античных корпоративных традиций. Это позволило королям и церкви провести быструю христианизацию, подорвавшую языческую традицию. Но быстрая христианизация осталась поверхностной. Языческий архетип восприятия королевской власти, по сути, слился с ветхозаветной традицией.

Думается, заметно, что реконструкция варварского архетипа восприятия власти У.Чэни и др. авторами происходит в рамках классической гуманитарной эпистемы (как ее понимал М.Фуко), предполагающей особое внимание к эволюции обобщенных ментальных и социально-политических структур и к сравнительному подходу. Разрывам и несогласованностям уделяется значительно меньше внимания. Но уже сейчас можно предвидеть и будущее обращение историков к специфике авторских текстов и их концептов, и более углубленное использование сравнительно-исторического метода, позволяющее выявлять структурные и ментальные особенности варварских обществ. Актуальной является и проблема восприятия власти в низовых ячейках раннесредневекового общества. Открытым остается вопрос, как изучать и типологизировать микросоциальные особенности формирования идентичностей при недостатке источников. Думается, современные представления о семье как о главной ячейке такого формирования не всегда подходят для Раннего Средневековья.

Второй параграф главы посвящен христианской трансформации англосаксонского культа королевской власти. У Уильяма Чэни особое внимание уделяется анализу законодательства: антиязыческим законам; вмешательству короля в дела церкви, особенно в период набегов викингов; росту наказаний за нарушение «мира» персоны и резиденции монарха. Отмечается в английской историографии и прокоролевская направленность деятельности выдающихся англосаксонских клириков: Бэды, Элфрика, Вульфстана и др. Здесь особенно можно отметить статьи из упоминавшегося сборника «Идеал и реальность во франкском и англосаксонском обществе».

13 Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. - Л., 1930.

Согласно У.Чэни, к X-XI вв. церковь разрушила образ жертвенного короля-жреца, заменив его образом монарха-помазанника Божьего. Свержение неудачливых правителей теперь запрещалось. «Судьба» монарха отныне заключалась не только в его божественном происхождении, но и в освящении королевской власти церковью. Изменились и обязанности. Правитель при коронации стал обещать не только мир для церкви и народа, имевший древнегерман-ские истоки, но и запрещение грабежей и всех несправедливых вещей, справедливость и милосердие во всех законах.

При этом следует подчеркнуть отмечаемый У.Чэни и др. историками плавный характер христианизации восприятия власти. Интересный материал содержится здесь в работе Б.Уард, отмечающей господство до конца XI в. чудес власти, когда святой наказывал своего обидчика или покровительствовал приверженцам, над чудесами милости (исцелениями)14. Это прямо свидетельствует о живучести архаических стереотипов восприятия «святости-власти» и у клириков, сочинявших жития, и у паствы.

Политическую же идентичность военно-служилой знати, вероятно, можно назвать «дружинно-коммунальной», предполагавшей наличие спаянного коллектива и безусловную, никакими контрактами не оговариваемую, верность господину, в чем нетрудно заметить отражение слабости, замедленности развития вассальных связей. Пользуясь терминологией Ю.М.Лотмана15, можно сказать, что преобладала модель не «договора», а «вручения себя», имевшая, на наш взгляд, и христианские, и языческие истоки.

Особое внимание в работе обращено на критику концепции У.Чэни, предложенную Дж.Нельсон. По ее мнению, церковная модель святости разрушала родовую сакральность, более того, с развитием в VIII-IX вв. практики помазания королей клирики могли представить королевскую власть как институт внутри ecclesia, данный церковью и на ее условиях. Такая измененная королевская власть, по Дж. Нельсон, была потенциальной моделью конституционной монархии, чего, по ее мнению, не хочет замечать У.Чэни, якобы отождествляющий христианскую святость и родовую сакральность. Сразу отметим, что у У.Чэни здесь нет жесткого отождествления.

14 Ward В. Miracles and Medieval mind. - Philadelphia, 1982.

15 Лотман Ю.М. «Договор» и «вручение себя» как архетипические модели культуры. II Ученые записки Тартусского университета. - Тарту, 1981. - Вып. 513. - С.3-16.

В свете отмеченной модели общественного психического у Дж.Нельсон, по существу, наблюдается попытка переключить внимание историков с системы поведенческих установок общества на возможно имевшуюся (!) поисковую под-установку епископов. Правомерно ли такое переключение? Сравнительное рассмотрение восприятия власти в раннесредневековой Ирландии, Исландии и даже Японии указывает на живучесть архетипового образа неразделенной «са-кральности-власти» в окраинных варварских обществах, к которым с оговорками можно отнести и англосаксонское. В той же Ирландии, однако, еще в VI-VIII вв. отмечаются случаи христианского «посвящения в короли», что не отменяло оказавшегося весьма живучим языческого обряда инаугурации. Наконец, если вернуться к Англии, даже у такого активного клирика, как Вульфстан, жившего, вдобавок, в период смены династий, как показывает упомянутое выше исследование Д.Лумис, отсутствовала критика правителя, явно не соответствовавшего христианским идеалам. Сам обряд помазания монархов постоянно менялся в сторону его принижения по сравнению с помазанием епископов, но основные изменения здесь происходили уже после нормандского завоевания. Таким образом, следует предположить, что Дж.Нельсон в своей концепции «де-сакрализации через помазание» переносит на англосаксонскую эпоху более поздние представления. Да и надо ли отождествлять даже установки клириков с ментальностью паствы?

Если суммировать основные изменения в восприятии власти в связи с христианизацией, можно отметить:

1) идеализацию фигуры монарха, превращение верности ему в безусловную, его мира - в мир всего королевства;

2) постепенный отрыв власти короля от постоянных неожиданностей сакрально-вещественного мира и от клановых структур организации местной знати, лежащих в основе родовой сакральности;

3) христианскую этизацию, установление связи «судьбы» монарха не с безликой luck, а со служением Богу и церкви.

Однако в англосаксонский период эти процессы только намечались одновременно с укреплением церкви и государства. Ускорению христианизации способствовали противоречия между королевствами, а позднее - набеги викин-

гов, а также большая, по сравнению с Ирландией или Исландией, открытость Англии для социокультурных контактов.

Как видится, рассмотрение указанных выше процессов неизбежно подводит историков к проблематике единичного-надындивидуального, хотя главной по-прежнему остается проблема взаимосвязи социальных структур и систем ментальностей. Но уже ее решение, с учетом недостатка информации, думается, будет более продуктивным при изучении условий формирования групповых идентичностей и их отражения в уникальных текстах. С другой стороны, при христианизации раннесредневековых государств явно обозначаются региональные варианты, нуждающиеся в дополнительном изучении, в т.ч. мир-системном.

На другом полюсе находится изучение авторских концептов раннесредневековых источников и уникальных габитусов, примером чему могли бы служить статьи, посвященные Альфреду, Бэде, Вульфстану и т.д. К сожалению, мы мало знаем о микросоциальном окружении данных авторов. Думается, выход здесь в сопоставлении уникальных концептов и более общепринятых ментальных структур и в «авторских» текстах наших героев, и в посвященных им житиях. Одновременно можно рассматривать жизнь и деятельность подобных персонажей как своеобразные точки предельно допустимого для индивида в определенном социально-историческом контексте, что и создает условия для соединения микро- и макроанализа.

Вторая глава посвящена изучению историками изменения культа королевской власти после нормандского завоевания. В первом параграфе рассматриваются исследования по проблеме структурных изменений в самом английском обществе и государстве Х1-Х\/ вв. Большинство современных историков считает, что нормандское завоевание явилось важнейшим внутренним рубежом средневековой английской истории, приведшим к власти принципиально новую феодальную элиту, ориентированную на континентальную традицию. Одновременно хозяйственный подъем, охвативший Англию в Х1-Х1Н вв., способствовал укреплению крупного церковного и светского землевладения, но также и порождал необходимость вмешательства государства. Позиции монархии значительно усилились. Старая нормандская знать превратилась в прямых вассалов короля. Параллельно в правящей элите происходило выделение имперски

настроенного «интернационального» баронства и все более связывавшего свою судьбу с Англией мелкого рыцарства. Это различие закреплялось и в брачных моделях. В области права историки-либералы (Э.Кэм, Ф.Стентон) отмечают, прежде всего, укрепление прав вассалов. Одновременно, по Ф.Стентону, спецификой Англии было отсутствие жестких правовых граней между вассалами короля, их субвассалами и мелкими свободными держателями. Противоречивость социоструктурной эволюции Англии Х1-ХН вв. признают и историки критического направления.

Именно с Завоевания в Англии начинается и процесс более-менее четкой кристаллизации сословных групп духовенства, рыцарства, горожан. По мнению автора, для изучения этих процессов (особенно сравнительно-исторического) наиболее удобно узкое политико-правовое определение понятия «сословие», близкое к тому, что можно найти у Н.АХачатурян: сословие есть элитная общегосударственная группа, с наличием определенных обязанностей, прав и привилегий, связанных в идеале не только с экономическим положением или функциональным назначением, но и с возможностью, теоретически распространяемой на всю группу как корпоративное целое, участия во власти на местном, региональном и/или общегосударственном уровне1.

Процесс формирования сословных установок начинается в Англии в среде частично интернационального высшего клира, опиравшегося на поддержку папства. В ходе борьбы с монархами по вопросу об инвеституре появляются и первые политические концепции, связывавшие подчинение королю с подчинением последнего Богу и церкви и даже отстаивающие принцип тираноубийства (Иоанн Солсберийский). Эта борьба, протекавшая в Англии при укреплении политической централизации, превращает принцип подчинения харизмы королей интересам церкви в общее место политической этики элиты. Именно наличие у духовенства Х1\/-ХУ вв. значительных прав и привилегий стало, согласно историкам критического направления, препятствием для участия клириков в работе парламента.

Правовое и экономическое положение баронства в ХШ-Х1\/ вв. было более неустойчивым, что, вероятно, стимулировало его политическую активность

' См.: Хачатурян H.A. Сословная монархия во Франции XIII - XV вв. -34, 234.

М., 1989. - С.29,

и поиск союзников в борьбе с короной. А.Ф.Поллард вообще называл английское средневековое пэрство «фикцией». На наш взгляд, материалы исследования А.Ф.Полларда говорят, конечно, не об отсутствии в средневековой Англии сословия знати, но о его размытости, позволявшей королевским чиновникам рассматривать баронское представительство в парламенте не как сословное, а как статусное, индивидуально даруемое королем.

Еще более размытой была правовая грань между рыцарством и крупными фригольдерами и в экономической, и в военной, и в политической сфере. Сама организация выборов в парламент, по А.Ф.Полларду, резко усиливала позиции королевской администрации. В целом, представительство «рыцарей графств» в парламенте было больше коммунальным, чем сословным. То же можно сказать и о представительстве городов, хотя и А.Ф.Поллард, и современные отечественные и зарубежные историки отмечают рост интереса к парламенту у городской элиты Х1\/-Х\/ вв.

Проблемы генезиса и функционирования средневекового английского парламента всегда пользовались особым вниманием англоведов. Классическая либеральная модель этих процессов дана Э.Кэм. По данному автору, спецификой Англии было наложение мощной политической централизации на слабость городских и корпоративных структур, что привело к раннему формированию представлений об «общине всего королевства», воплощаемой в парламенте. М.Клэнши отмечает также и раннее формирование этнического самосознания, относя его начало к XIII в17. Близкую к либеральной позицию занимают и марксистские историки (например, Е.В.Гутнова), обращающие, правда, особое внимание на имущественные ограничения в развитии средневекового парламента и на экономические вопросы в его деятельности. Однако, как показывают приводимые Е.В.Гутновой данные, не всегда в парламент приглашали самых богатых, нередко королевская администрация откровенно лавировала между различными группами элиты. С другой стороны, вопросы, поднимаемые в парламенте, как отмечают в своих последних работах Е.В.Гутнова и др. историки, часто выходили за пределы узко элитарных интересов.

17 Clanchy М. England and it's rulers 1066 - 1272. - Glasgow, 1983. - P. 248-253, 281-284.

Историки критического направления стараются рассматривать средневековый парламент не столько изнутри (т.е. с позиции депутатов, точнее, их идеологов), сколько как часть административной системы монархии. Особое место уделяется Королевскому Совету, занимавшему в этой системе руководящее положение и нередко подменявшему собой парламент. Дж.Эдвардс отмечает также низкий политический опыт большинства депутатов, часто избираемых против своей воли и не для выражения воли коммуны, а чтобы связать ее собственным голосом в парламенте. Г.Ричардсон и Г. Сейлес считают, что главной деятельностью средневекового английского парламента была не «представительная», а судебная, которой и посвящено большинство петиций. Парламент был частью судебно-административной машины, подчиненной королю и ограниченной «сверхвластью» чиновников. А.Ф.Поллард жестко критикует концепцию «сословно-представительного» парламента, указывая на размытость английских «сословий», на возможность возникновения в парламенте различных межсословных комбинаций, не укладывающихся в классическую трехчленную схему, на влияние в выборах и деятельности «представительных» органов королевских чиновников. В целом, деятельность «представительных» органов средневековой Англии, думается, чем-то напоминала коммунальные структуры в описании А.А.Зиновьева.

Вероятно, суммируя исторический материал, можно отметить полифункциональность средневековой английской парламентской системы, отражавшую гетерогенность политического поля в целом, где выделялись такие иерархические группы, как королевская администрация, церковные и феодальные структуры, рыцарско-фригольдерские и городские элиты. Монарх в этой системе выступал и как глава христианского общества, и как верховный сюзерен, и как руководитель администрации, и как глава парламентской системы, бывшей подчиненной частью административной машины, но и центром переплетения интересов различных элит. Сравнение развития английского государства с древнерусским и средневековым французским позволяет уточнить картину. Если французские «сословно-представительные» органы можно назвать сословно-регионально-корпоративными, а древнерусские соборы - нерегулярными статусными собраниями, то английская судебно-административно-представи-

тельная система комплектовалась и функционировала и по сословным, и по статусным, и по имущественным, и по коммунальным принципам.

Само восприятие королевской власти в условиях политической централизации и развития представительных структур должно было постепенно рационализироваться. Но данный процесс не мог быть единым для всех участников при гетерогенности общества. Это должно было приводить к своеобразному расщеплению образа монарха на несколько образов, среди которых, вероятно, условно можно выделить сакральный, моральный, административно-политический, парламентский.

В историографическом плане рассматриваемая в параграфе проблематика представляется достаточно разработанной. Думается, можно констатировать и плавный переход здесь к новой (постструктуралистской) эпистеме. Это, конечно, не снимает вопросов, связанных с применением психологических и социологических моделей. Из последних особо хотелось отметить модель коммунального общества А.А.Зиновьева, позволяющую по-новому взглянуть на функционирование «представительных» органов. Как писал И.Н.Ионов, историк не должен ни самоустраняться из исторического изображения, ни игнорировать в нем образ Иного. Познаваемость прошлого, по И.Н.Ионову, определяется не столько наличием богатого источникового материала, сколько его внутренним родством опыту историка18. Особенно актуальны, на наш взгляд, изучение эволюции коммунальных структур и процессов генезиса и функционирования административной надпарламентской «сверхвласти», а также сравнительно-исторический подход, создание обобщающих моделей.

С другой стороны, следует отметить явно выраженную в современной историографии (особенно критической) тягу к микроанализу. Принципиальными достижениями такого подхода являются признание гетерогенности политической организации Средневековья, анализ противоречий между различными социальными институтами и внутри них, создание условий для восстановления исторической полифонии восприятия власти. При этом, как кажется, либеральные, марксистские и критические работы, при признании гетерогенности струк-

"Ионов И. Н. Судьба генерализирующего подхода к истории в эпоху постструктурализма ( попытка осмысления опыта Мишеля Фуко).//Одиссей. Человек в истории. - М., 1996.-С. 60-80.

тур власти, начинают взаимодополнять друг друга, освещая одни и те же процессы, но с различных углов зрения.

И здесь возникает одна из важнейших проблем современного гуманитарного познания, проблема взаимосвязи исследования надындивидуального и единичного. В свете изложенного выше, вероятно, можно предположить, что третьим (соединительным) звеном в формирующейся эпистеме является история науки, а в нашем случае - историография. Особое внимание, по мнению автора, должно быть обращено на изменения и разночтения в самом терминологическом аппарате историков, на возникающие смысловые напряжения между системами терминов, а также между терминологией науки и источников. Как кажется, здесь удобнее брать как базовые «узкие» значения терминов, позволяющие проводить анализ и сравнение изучаемых обществ корректно, не подгоняя их искусственно под единую «типическую» модель.

Второй параграф главы посвящен изучению собственно культа королевской власти в Англии XI-XV вв. Особое внимание уделяется исследованию Э.Канторовича, рассматривавшему эволюцию в XI-XVI вв. концепции «двух тел короля». Впервые эта концепция, по Э.Канторовичу, была четко выражена около 1100 г. в трактате Нормандского Анонима, связавшего небесное тело монарха с обрядом помазания. Истоки концепции «двух тел», согласно Э.Канторовичу, можно найти еще в вестготских законах VII в., в раннесредневе-ковых церковных произведениях и даже в римско-византийской политической мысли. Но насколько распространены были эти представления? Вероятно, если, вслед за У.Чэни, обратить внимание на общую ментальность эпохи, рельефнее выявится новаторство Анонима, связанное с расщеплением образа монарха на смертный и божественный. Кстати, на рубеж XI-XII вв. приходится и изменение восприятия чудес и святости. Б.Уард отмечает здесь рост критического интереса к чудесам, критику ордалий, рационализацию проповедей, наконец, рост чудес милости, становящихся преобладающими, что отражало уменьшение для клира необходимости в святом как патроне и защитнике монастыря. Интересно, что в Древней Руси до второй половины XVI в. этих изменений не наблюдается.

Имелись свои особенности у англо-нормандского культа королевской власти и по сравнению с Францией. Именно с Завоевания, как показывает

Г.Гарнетт, важнейшим обрядом ее легитимации станет помазание19. По Ч.Вуду, этому способствовала и политическая неустойчивость династии в рамках двойственной Нормандской, а затем Анжуйской империи, не дававшая укорениться праву первородства20. Думается, различия в легитимации монархии во Франции и в Англии, отмечаемые Ч.Вудом, связаны и с некоторыми социокультурными особенностями. Во Франции доминировал феодально-династический образ правителя. В Англии позиции монарха больше зависели от реального баланса сил между различными группами элиты.

Согласно Э.Канторовичу, переломным в эволюции средневекового теологического восприятия королевской власти стал XIII в., когда формировалось новое теократическо-юридическое мышление, делавшее упор не на Таинствах и Алтаре, а на Законе и Юстиции. На континенте ярким воплощением новых идей было правление Фридриха II и его «Сицилийские конституции». В Англии, по Э.Канторовичу, концепцию законоцентричной королевской власти разработал Г.Брактон. При этом, если Фридрих II считал себя «отцом и сыном юстиции», для Брактона главным был вопрос о соотношении короля и закона. Правитель у Брактона обладал абсолютной административной властью, но не правовой. Думается, здесь можно отметить и влияние общего права, и роль закрепления сословных привилегий в Великой Хартии Вольностей. Король, по Брак-тону, должен был консультироваться с магнатами королевства и подчиняться закону, уподобляясь при этом самому Христу. Постепенное ограничение власти короля в политических трактатах ХП-ХШ вв. отмечалось и Е.В.Гутновой21. Все это, конечно, не снимает проблемы анализа не только макро-, но и микросоциальных процессов, связанных с появлением новых концепций. Э.Канторович указывает на наличие у Г. Брактона и определенных теологических моментов, например, в уподоблении Правителя, творящего суд, Господу, а судей - Хри-

19 Garnett G. Coronation and propaganda: some implications of the Norman claim to the throne of England in 1066.//Transactions of the Royal Historical Society. - L., 1986. - Fifth series.-V. 36.-P. 91-116.

20 Wood C. Queens, Queans and Kingship: An Inquiry into Theories of Royal Legitimacy in Late Medieval England and France.// Order and innovation in Middle ages. - Princeton, 1976.-P. 385-400.

21 См.: Гутноза E.B. Из истории политической мысли в средневековой Англии (конец XII - начало XIV в.). // Культура и общественная мысль: Античность, Средние века, Эпоха Возрожения. - М„ 1988.-С. 124-129.

сту, что выражало претензии поднимавшегося класса правоведов. Против Короны не действовал срок давности, в чем также проявлялась двойственная природа королевской власти: частная, обычная и общественная, «почти сакральная». «Почти священными» были и права фиска, который, как и церковь, «никогда не умирал».

Отмечает историк и возрождение к XIII в. понятия patria, но данный вопрос рассматривается им почти исключительно на французском материале, хотя в Англии, как показано у М.Клэнши, протекали сходные процессы. Что касается корпоративных тенденций, то они нашли теоретическое воплощение в рассматриваемых Э.Канторовичем представлениях о бессмертии Короны и Королевского Достоинства, соединявшихся с аристократическими представлениями о непрерывности Династии. Данные процессы отражали нужды растущей государственной бюрократии. Наиболее наглядно это проявляется в представлениях о невидимой Короне, включавшей в себя права и привилегии монарха. При этом, согласно Э.Канторовичу, во Франции делался упор на эмоционально-патриотическом моменте, в Англии же - на фискальном и административно-юридическом, что, вероятно, отражало особенности непривилегированного положения английского рыцарства. Одновременно в «политической теологии» XIII-XIV вв. появляются концепции «смешанной монархии» как наилучшей формы государства (у Аквината, Марсилия Падуанского, Уильяма Оккама), подробно рассматриваемые такими исследователями, как Ф.Ч.Коплстон и А.Маронгиу. Подобные установки находят отражение и в светской литературе XIV-XV вв. (например, у У.Ленгленда, Т.Мэлори), и в популярных проповедях.Морализация образа монарха рассматривается в уже упомянутой статье НАБогодаровой, в работах Ю.М.Сапрыкина, в посвященном Дж.Чосеру сочинении Дж.Гарднера22 и в др. исследованиях. При этом определенные сдвиги наблюдаются даже в среде зажиточного крестьянства, начинающего апеллировать к закону как к последней инстанции23.

22 См.: Коплстон Ф.Ч. История средневековой философии. - М., 1997. - С.362-363, 372378.; Marongiu A. The theory of democracy and consent in the fourteenth century. // Lordship and Community in Medieval Europe. - N.Y., 1968. - P. 404-421.; Owst G. K. Literature and Pulpit in Medieval England. - N. Y., 1961. - P. 587.; Гарднер Дж. Жизнь и время Чо-сера. - М„ 1986.

23 См., например: Сапрыкин Ю.М. Социально-политические взгляды английского крестьянства в XIV-XVII вв. - М., 1972. - С. 108-111.

Что касается Э.Канторовича, то он уделяет главное внимание разделению природного и «политического тела» короля и превращению последнего в безличную Корону. Воплощением бессмертного «политического тела» в Англии становится парламент, где король играет роль Главы. Одновременно, по Э.Канторовичу, с конца XIII в. утверждаются и представления о бессмертии Династии, однако, как показывает приводимый историком материал, не все в Англии эти представления разделяли. Порой Корона даже противопоставлялась королю. Разделение между персоной короля и должностью особенно усиливается во время Войны Роз. Параллельно формируются представления о бессмертном Достоинстве монарха, выражавшем корпоративную сущность его власти.

Эволюция средневекового восприятия монархии в различных странах Европы, согласно Э.Канторовичу, имела свои особенности. Во Франции, например, концепция «двух тел» осознавалась в разделении личности короля и бессмертного Достоинства, почти стирающемся при абсолютизме. В Германии эта концепция воплотилась в абстрактном Государстве во главе с абстрактным Правителем. В классическом виде концепция «двух тел короля» нашла свое воплощение в Англии, что было следствием раннего и устойчивого развития парламента. Сам парламент и стал воплощением «политического тела» короля, объединившего в себе корпоративную Корону и сверхличное Достоинство. Если продолжить сравнение, можно отметить, что на Руси для подобной эволюции были слишком слабы корпоративные структуры. Личность древнерусского царя и его харизма были абсолютно неразрывны. Не было здесь и представлений об особом Достоинстве монарха. Во Франции слишком слабыми оказались парламентские структуры. Поэтому три классических образа монарха, анализируемые в статье Ю.П.Малинина, - сакральный, моральный и политический - почти исключали парламентский образ24.

Свое законченное воплощение концепция «двух тел короля» в Англии нашла в эпоху Реформации (у Эдмунда Плаудена), а в XVII в. парламент уже мог трактовать свою борьбу против Карла I как борьбу против природного тела короля во имя «тела политического».

24 Малинин Ю.П. "Королевская троица " во Франции Х1\/-Х\/ вв.// Одиссей. Человек в истории. - М., 1995. -С.20-36.

Думается, однако, что рационализация восприятия монархии в позднес-редневековой Англии была относительной. Традиционные сакральный и моральный образы сохраняли и даже усиливали свое значение, о чем свидетельствуют и реформационные политические трактаты, рассматриваемые Ф.Баумером, и сакральный образ Елизаветы I, исследуемый, например, в упомянутых выше работах Э.Смита и О.В.Дмитриевой. Последняя работа интересна и тем, что здесь особое внимание уделяется репрезентации харизмы, например, в обряде омовения королевой ног бедных женщин в Чистый Четверг или в практике исцелений монаршим прикосновением. Как показывает Д.Стёди, сохранял свое сакральное значение в позднесредневековой Англии и обряд коронации в его восприятии населением25.

Подводя общие итоги по проблематике главы, думается, можно отметить выявленную взаимосвязь структурных и ментальных аспектов эволюции английского государства, хотя лакуны остаются значительные, особенно в изучении ментальностей низших слоев и формирования новых идентичностей. В методологическом плане при исследовании трансформации восприятия монархии в XI-XVI вв. мы вступаем в сферу проблематики постмодернизма. Даже у Э.Канторовича исторические источники предстают не как документы, а как части структурируемых систем рассуждений и смыслов, разделяемых многими. Роднит с постмодернизмом его исследование и сама проблема специфики восприятия власти, и метод коллажа из многочисленных исторических срезов, и обращение к различным формам репрезентации власти (живопись, инсигнии, драматургия, погребальные обряды).

Но работу Э.Канторовича можно назвать «постмодернистской» лишь отчасти. Главным для него остается изучение теологических и политико-юридических трактатов. Сам круг источников обычно весьма ограничен. А это порой создает несколько одностороннюю картину. Отсутствует и анализ микроисторических условий возникновения рассматриваемых концепций, правда, не столько «по вине» автора, сколько из-за отсутствия источников. Порой Э.Канторович явно тенденциозен и при выделении концепций в качестве ос-

25 Sturdy D. J. " Continuity" versus "Change": Historians and English Coronations of the Medieval and Early Modem Periods. // Coronations: Medieval and Early Modern Monarchic Ritual. - Berkley, Los Angeles, Oxford, 1990. - P. 217-227.

новных, в чем, возможно, проявилась сложившаяся под влиянием кружка Георги установка на полулитературное историописание26.

Но здесь работа Э.Канторовича нередко может быть дополнена современными исследованиями по конкретным проблемам эволюции восприятия и репрезентации власти. При этом, думается, наибольший интерес вызывают сложные переходные периоды (типа Реформации), когда происходила письменная фиксация ранее неотрефлексированных установок или, наоборот, навязывание новых. Немалый интерес представляет и изучение альтернативных официальному образов власти.

В целом, переход к новой (постмодернистской) эпистеме был (как свидетельствует изучение восприятия власти) весьма длительным и плавным, берущим начало еще с работ 50-х гг. Единство классической гуманитарной эписте-мы, постулируемое М.Фуко, оказывается для третьей четверти XX в. весьма проблематичным.

Правда, исследование того же Э.Канторовича предвосхищает не только плюсы, но и минусы радикального постмодернизма, связанные с нередко нарочитым субъективизмом исторических построений. Но нам хотелось бы остановиться на одном из достоинств работы Э.Канторовича «Два тела короля», актуальном и для современных историков. Это сравнительно-исторический анализ, позволяющий реконструировать постмодернистскую картину эволюции структурирования и восприятия власти в различных регионах средневековой Европы.

В заключении подводятся итоги проделанной работы и делается попытка обозначить абрис формирующейся эпистемы исторического познания.

Англосаксонский период в становлении христианского культа монархии полнее отражен в западной, точнее, в англо-американской историографии, где особое место занимает междисциплинарное исследование У.Чэни. В целом, вероятно, англосаксонский культ королевской власти был весьма архаичным, близким к др. «варварским» вариантам. Но уже сейчас можно говорить и об определенных различиях между варварскими государствами. Думается, дальнейшее исследование культа монархии в раннесредневековой Европе могло бы

26 См.: Эксле О.Г. Немцы не в ладу с современностью. «Император Фридрих II» Эрнста Канторовича в политической полемике времен Веймарской республики. // Одиссей. Человек в истории. - М., 1996. - С.213-235.

идти по линии создания обобщающих моделей «политического поля», учитывающих, однако, специфику регионов. Возможно, некоторые результаты принесет исследование не только общих черт раннесредневекового восприятия власти, но и индивидуальных концептов авторов, связанных с окружающими их микро- и макросоциапьными условиями и жизненным опытом. Определенный интерес к этой проблематике имеется. К сожалению, недостаток источников затрудняет исследование. Открытой остается и проблема различий восприятия королевской власти у представителей отдельных элитных и низовых групп, связанная, как кажется, с условиями формирования идентичностей.

Специфика эволюции социально-политической системы Англии конца XI-XV вв. в немалой степени определялась нормандским завоеванием. Исследование социально-политических структур средневековой Англии, особенно в период становления парламента, всегда пользовалось вниманием историков. В целом, здесь можно выделить работы либерального, марксистского и критического направлений. В то же время, вероятно, существует возможность создания обобщающей картины. Сравнительно-исторический анализ позволяет уточнить специфику социострукгурной эволюции Англии Х1-ХУ вв., связанную с «размытостью» сословных граней. Как кажется, сравнительно-историческое исследование можно было бы и продолжить, в т.ч. и за счет более близких к английской моделей, например, шведской.

В изучении самого восприятия власти все более усиливается интерес к проблемам сопряжения не только социального и психического, но и микро- и макроистории. Большего внимания, как кажется, требует и изучение влияний на восприятие власти со стороны событийно-политической истории, и исследование индивидуальных габитусов представителей различных социальных групп. В качестве своеобразных полюсов в рамках формирующейся эпистемы исторического познания могли бы выступать, с одной стороны, мир-системный анализ, с другой - микроистория. Что касается соединительного звена меяоду ними, то оно видится автору работы, прежде всего, в историографии, где особо важен терминологический анализ, позволяющий восстанавливать единство «научного поля» при сохранении смысловых оттенков терминов в различных исследованиях. В качестве базовых в таких работах, вероятно, удобнее использовать «узкие» значения общераспространенных терминов.

Апробация работы. Диссертация обсуждена на кафедре истории древнего мира и средних веков Томского государственного университета. Материалы диссертационного исследования были использованы при подготовке спецкурса по истории Англии и курса историографии всеобщей истории. По спецкурсу было опубликовано отдельное пособие. Некоторые положения работы освещались на конференции «Эволюция и революция: опыт и уроки мировой и российской истории» (Хабаровск, 1997). Отдельные материалы использовались и при подготовке статей по отечественной истории.

По данной теме опубликованы следующие работы:

1. Бахитов С.Б. Русь: от варварства к цивилизации. // Очерки по отечественной истории. - Комсомольск-на-Амуре: Изд-во КГПИ, 1993. - С.4-27. (в соавторстве).

2. Бахитов С.Б. Становление Московской государственности (XIII-XVII вв.) // Очерки по отечественной истории. - Комсомольск-на-Амуре: Изд-во КГПИ, 1993. -С.28-51. (в соавторстве).

3. Бахитов С.Б. Становление средневекового английского парламента в современной англоязычной медиевистике: предварительные вопросы. // Актуальные вопросы исторической науки. - Комсомольск-на-Амуре: Изд-во КГПИ, 1996. - С.83-101.

4. Бахитов С.Б. Восприятие власти в Англии XVI-XVII вв. и проблема формирования парламентской монархии в английской историографии. // Эволюция и революция: опыт и уроки мировой и российской истории. / Материалы международной научной конференции. - Хабаровск: Изд-во ХГПУ, 1997. - С.108-111.

5. Бахитов С.Б. Культ королевской власти в средневековой Англии V-XIII вв. -Комсомольск-на-Амуре: Изд-во КГПИ, 1997. -117 с.

6. Бахитов С.Б. Изменение древнеанглийского культа королевской власти после нормандского завоевания и формирование парламентских структур средневековой Англии в англо-американской историографии XX в. - Комсомольск-на-Амуре: Изд-во КГПИ, 1997. - Деп. в ИНИОН РАН от 14.07.97. -№52810.-126 с.

Заказ Тираж ÀOO экз.

УОП ТТУ, Томск, 29, Никитина, 4

Текст диссертации на тему "Эволюция культа королевской власти в Англии под влиянием континентальных традиций"

ТОМСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Эволюция культа королевской власти

в Англии под влиянием континентальных традиций

(теоретико-методологический и историографический аспекты).

Диссертация на соискание учёной степени кандидата исторических наук.

Специальность: 07.00.09 Историография, источниковедение и методы исторического исследования

Научный руководитель: кандидат исторических наук, доцент Николаева Ирина Юрьевна

На правах рукописи УДК 930.1(09)

Бахитов Станислав Борисович

Томск 1999

Оглавление.

Введение.......................................................................................................................3

Глава 1 .Влияние христианизации на англосаксонский культ королевской власти..........................................................................................................................36

§ 1. Культ королевской власти и система установок англосаксонского варварского общества...........................................................................................36

§2. Христианская трансформация англосаксонского культа королевской власти......................................................................................................................61

Глава 2. Изменение культа королевской власти после нормандского завоевания...............................................................................................................102

§ 1. Некоторые общие тенденции эволюции социально-политической системы Англии XI-XV вв.................................................................................102

§ 2. Трансформация культа королевской власти в Англии XI-XV вв...........212

Заключение..............................................................................................................307

Список литературы.................................................................................................314

Введение.

Вероятно, в Раннем Средневековье англосаксонское общество первоначально было одним из самых варварских. Удалённое от средиземноморских центров, почти не имеющее городов оно фактически распадалось на ряд сельских миров, затерянных среди лесов, болот и вересковых пустошей, которые служили этим автаркическим общинам своеобразными границами, и так и назывались - ende - граница. До XII в. в этих мирах процветала кровная месть. Родственные группы (maeges) на той или иной территории объединялись в небольшие «народы» (folces), которых в VIII в. при Бэде Достопочтенном насчитывалось около 5 тысяч.1 Чужак здесь изначально рассматривался как враг. В ранних законах Инэ, например, по его поводу говорится: «Если издалека приходящий человек или чужак вне дороги идёт лесом и не кричит, и в рог не трубит, то он должен рассматриваться как вор; или пусть убьют его, или пусть выкупят».2

Почему же именно Англия, бывшая до нормандского завоевания отста-

vj __1 ^ тч __с/ vj

лои перифериен Европы, стала в дальнейшем родинои наиболее прочной парламентской традиции, юридические принципы которой возводятся к воспринятому средневековой церковью римскому праву,3 как, впрочем, что значительно важнее, и сама практика организации первоначальной представительной власти в раннесредневековых городских и церковных структурах?4 Думается, можно

Шервуд Е. А. От англосаксов к англичанам. - М., 1988. - С. 86-101, 114123, 128-134.

2 Цит. по: Шервуд Е.А. Указ. соч. С. 89.

3 Петрушевский Д. М. Очерки из истории английского государства и общества в средние века.-М., 1937. - С. 181.

4 Мажу га В. И. Королевская власть и церковь во франкском государстве VI в. // Политические структуры эпохи феодализма в Западной Европе У1-ХУП вв. - Ленинград, 1990. - С. 49.

предположить, что здесь мы имеем дело с уникальным сочетанием объективных обстоятельств, с оптимальным для развития средневекового парламентаризма синтезом собственных традиций функционирования и восприятия власти с традициями континентального christianitas, восходящими к античному наследию. В качестве наиболее вероятной эпохи начала этого синтеза гипотетически может выступить период XI-XIII вв., когда Англия оказалась частью крупных империй, Нормандской, а затем Анжуйской, правители которых имели одновременно значительные владения на континенте, делавшие их участниками общеевропейских политических процессов. Более ранний же этап восприятия континентального культурного наследия открывается, естественно, христианизацией англосаксов.

Своеобразие англо-нормандского синтеза и его особая роль в истории Англии неоднократно подчёркивались самыми различными историками, но на разнородном историко-социальном и историко-культурном материале. Е. А. Шервуд связывает с периодом XI-XIII вв. становление национального самосознания англичан. Именно к XII в. термин Angelcynn, связанный с кровным родством, сменяется термином England. К XIV в. начинает употребляться слово «народ» (people), имеющее французское происхождение. Англосаксонское sib (мир, община) вытесняется сначала словом frith (политический мир), а затем французским paix, также появившимся вместе с завоевателями.5 Отмечалось, что в хозяйственно-экономическом плане XI-XIII вв. стали эпохой мощной крестьянско-монастырской аграрной колонизации6 и временем «подведения» «...многоликих форм связи земледельцев с вотчинниками (судебных, фискаль-

5 Шервуд Е. А. Указ. соч. С. 188, 74, 207, 96.

6 Авдеева К. Д. Внутренняя колонизация и развитие феодализма в Англии в XI-X3II вв. - Ленинград, 1973. - С. 27-34.

ных, личной коммендации и др.) под универсальный титул сеньориальной зависимости».7 Одновременно процесс дробления сеньориальных комплексов в течение ХП-ХШ вв., протекавший не только в форме субинфеодации, но и путём субституции, приводил к сравнительному укорачиванию «феодальной лестницы», к сокращению домена короны и усилению позиций субдержателей, прежде всего рыцарства и церкви.8 Наконец, как заметил Я.А. Левицкий, именно с особенностями Англии Х1-ХШ вв., находившейся по уровню урбанизации как бы между густонаселённым, наследовавшим античные традиции Средиземноморьем и отсталой окраинной Скандинавией, связывается и своеобразие английского средневекового города, развивавшегося в тесном и относительно равноправном торговом партнерстве с сельскими мирами, что «...вело к интенсивному перерождению натурального хозяйства в товарное и к относительно быстрому складыванию единого внутреннего рынка в стране без преобладания города над деревней».9 Как отмечает Л. П. Репина, именно городское купечество в союзе с рыцарством, оформившемся в Палате Общин к середине XIV в., было наиболее заинтересовано в существовании парламента для регуляции своих взаимоотношений с короной.10

Барг М. А. Английское крестьянство в Х1-ХШ вв. // История крестьянства в Европе. - М., 1986. - Т. 2 - С. 120.

8 Барг М. А. Исследования по истории английского феодализма в Х1-ХЗП вв. -М., 1966,-С. 95-118.

9 Левицкий Я. А. Город и феодализм в Англии. - М., 1987. - С. 189.

10 Репина Л. П. Сословие горожан и феодальное государство в Англии XIV века. -М., 1979.-С. 125-132.

Неоднократно в советской историографии обращались и к зависящему от общей эволюции структурирования и восприятия государственной власти процессу возникновения английского средневекового парламента.11 Наиболее системно решить проблему генезиса парламентских структур, на наш взгляд, удалось Е. В. Гутновой, связывавшей становление парламента с кристаллизацией сословных групп и с государственной централизацией в условиях резкого возрастания значения рыцарского ополчения и роста различных видов королевских налогов с населения, затрагивавшего интересы рыцарских и городских элитных групп.12 В английской историографии подобная концепция ранее была сформулирована известной исследовательницей средневекового английского парламента Элен Кэм.13

На этом фоне проблема восприятия собственной государственной власти англичанами как Х1-ХШ вв., так, тем более, всего периода Средневековья выглядит явно обойдённой вниманием отечественных исследователей. В дореволюционной историографии этим вопросам была посвящена серьёзная работа М. М. Ковалевского, попытавшегося обобщить весь средневековый европейский материал.14 Обобщающий характер работы, однако, нередко мешает раз-

Петрушевский Д. М. Указ. соч.; Геллертов А. П. Феодальная олигархия и гражданская война в Англии во второй половине XIII века (1258-1267). / Диссертация на соискание учёной степени канд. ист. наук. / Горький, 1953.; Пустовойт С. А. Обострение социальной борьбы в Англии в середине XIII века и возникновение английского парламента. / Диссертация на соискание учёной степени канд. ист. наук. / М., 1954. и др. исследования.

12 Гутнова Е. В. Возникновение английского парламента. - М., 1960 - С.67, 72, 563.

13 Cam H. England before Elisabeth - L., 1950.

14 Ковалевский M. M. История монархии и монархических доктрин. - Спб., 1912.

глядеть собственно английскую специфику. Великобритании были посвящены специальные статьи того же автора в словаре братьев Гранат,15 написанные, как и уже упоминавшееся ранее исследование Д. М. Петрушевского, под сильным влиянием восходящей к Стэббсу либеральной традиции, подвергшейся в английской историографии XX в. жёсткой и заслуженной критике.

В советской историографии проблема средневекового английского восприятия королевской власти рассматривалась в блестящей монографии Е. А. Мельниковой «Меч и лира», посвященной англосаксонскому периоду.16 Некоторые аспекты этой проблемы затрагивались в кандидатской диссертации А. А. Корьева,17 а также в его рукописи в библиотеке ИНИОН, основные положения которой повторены в автореферате диссертации. Становление концепции парламентской монархии в английской политической литературе ХП-ХШ вв., принадлежащей перу государственных чиновников, стало объектом исследования в статье Е. В. Гутновой.18

Политические взгляды отдельных представителей и социальных групп средневековой английской властвующей элиты затрагивались в работах С. Е.

15 Ковалевский М. М. История Великобритании. // «Энциклопедический Словарь» Т-ва бр. И. и И. Гранат и К0. - Спб., 1911. - Т. VIII - С. 225-691; Т. IX -С. 2-271.

16 См.: Мельникова Е. А. Меч и лира: Англосаксонское общество в истории и эпосе. -М., 1987.

17 Корьев А. А. Церковь и государство в Англии X - первой половины XI вв. / Диссертация на соискание учёной степени канд. ист. наук. / JL, 1982. - 186 с.

18 Гутнова Е. В. Из истории политической мысли в средневековой Англии (конец XII - начало XIV вв.). // Культура и общественная мысль: Античность, Средние века, Эпоха Возрождения. - М., 1988. - С. 123-131.

Крыловой,19 С. В. Кондратьева,20 Е. И. Яковлевой21 и др. Попытку исследовать социально-политические взгляды английского крестьянства предпринял Ю. М. Сапрыкин,22 правда, главное внимание у него уделяется не столько обыденному восприятию власти, сколько уравнительным идеям и антифеодальной борьбе.

Не удалось найти обобщающих трудов по восприятию королевской власти в Англии в Средние века и в современной англоязычной историографии. Исключение составляет работа Э. Канторовича, основанная на общеевропейском материале Х1-ХУ1 вв.23 Вышедшая в 1957 г. в США эта книга не утратила своей научной значимости и по сей день. В центре внимания автора находится эволюция средневековой концепции «двух тел короля» (земного и небесного) в сторону ее постепенного обмирщения, частичной десакрализации и политизации «невидимого тела». Данное исследование, как уже отмечалось в отечественной историографии, хотя и основано на общеевропейском материале, представляет собой не столько целостную монографию, сколько ряд объединенных

19 См.: Крылова С. Е. О политических взглядах Иоанна Солсберийского. // Проблемы социальной истории и культуры средних веков. - Ленинград, 1987.-С. 29-40.

20 См.: Кондратьев С. В. Английские юристы конца XVI - начала XVII вв. о королевской власти. // Англия XVII века: идеология, политика, культура. -Спб, 1992.-С. 13-21.

21 См.: Яковлева Е. И. Политические взгляды буржуазно-дворянской оппозиции накануне революции и гражданской войны в Англии. / Диссертация на соискание учёной степени канд. ист. наук. / М., 1978.

22 См.: Сапрыкин Ю. М. Социально-политические взгляды английского крестьянства в XIV-XVII вв. - М., 1972.

23 Kantorowicz Е. The king's two bodies. A study in médiéval political theology. -Princeton, 1957.

общей идеей очерков.24 Следует также отметить книгу Уильяма Чэни, посвященную трансформации древнеанглийского культа королевской власти под влиянием христианизации в VII-XI вв., справедливо признаваемую классической.25 Изменение общественного психического, в том числе и отношения взаимосвязи regnum и sacerdotium, рассматривается в работе Бенедикты Уард, созданной по материалам средневековых описаний чудесного XI-XII вв.26 Формирование в XIII в. протонационального сословно-консенсусного сознания стало объектом внимания в статье Элен Кэм27 и в монографии М. Клэнши.28 Политико-религиозные концепции деятелей клюнийской реформы в Англии, серьёзно углубившей разделение между светским и духовным, рассматриваются в статьях Д. Лумис29 и Э. Джона.30 Проблема различий в эволюции восприятия наследования королевской власти в средневековой Англии и Франции XI-XI V вв. поднимается в статье Чарльза Вуда.31 Образ королевской власти в трактатах и в адресованных относительно широкому кругу читающих, политически активных граждан памфлетах, проповедях и законах исследуется в работах

24 Лучинская С.И. Э. Канторович. Два тела короля. Очерк политической теологии Средневековья. // История ментальностей, историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. - М., 1996. - С. 142154.

25 См.: Chaney W. A. The cult of kingship in anglo-saxon England. - Berkley and Los-Angeles, California, 1970.

26 См.: Ward B. Miracles and Medieval mind. - Philadelphia, 1982.

27 См.: Cam E. The theory and practice of representation in Medieval England. // Lordship and Community in Medieval Europe. - New-York, 1968. - P. 422-434.

28 См.: Clanchy M. England and it's rulers 1066-1272. - Glasgow, 1983.

29 См.: Loomis D. Regnum and sacerdotium in early eleventh century. // England before the Conquest. - Cambridge, 1971. - P. 129-145.

30 См.: John. E. The World of Abbot Aelfric. // Ideal and Reality in Francish and Anglo-Saxon Society. - Oxford, 1983. - P. 300-316.

31 См.: Wood С. I. Queens, Queans and Kingship: An Inquiry into Theories of Royal Legitimacy in Late Medieval England and France. // Order and Innovation in the Middle Ages. - Princeton, 1976. - P. 385-400.

Элен Байт32, Эдварда Смита,33 Франклина ле ван Баумера34 и др. Отдельные аспекты отражения средневекового культа королевской власти в проповедях и литературе рассматривают Г. Р. Оуст,35 Д. Стёди,36 Дж. Розенталь,37 Г. Бёгесс38 и др.

Как видно из предшествовавшего короткого обзора, материал привлекаемых исследований в историографическом плане достаточно дискретен. Перечисленные выше авторы интересуются различными сюжетами и принадлежат к разным течениям и направлениям: неолиберальному (Э. Кэм), марксистскому (советские историки) и т.д. Ряд исследователей работает в русле классической истории ментальности, изучаемой как некое социо-психическое единство, распространяемое или на все общество (как, например, у Уильяма Чэни), или на его элиту (у Э. Канторовича). Другие занимаются более частными сюжетами, избегая обобщений (Д. Лумис, Э. Джон). Третьи пытаются найти взаимосвязь между микро- и макроисторическими процессами на пути сравнительного исследования или сопоставления различных групп источников (Ч. Вуд, Б.

32 Cm.: White H. C. Social Criticism in Popular Religious Literature of the Sixteenth Century. - New-York, 1944.

33 Cm.: Smith E. O. Crown and Commonwealth: a Study in the Official Elizabethan Doctrine of the Prince. - Philadelphia, 1976.

34 Cm.: Baumer F. The Early Tudor Theory of Kingship. - New-York, 1966.

35 Cm.: Oust G. R. Literature and Pulpit in the Medieval England. - New-York, 1961.

36 Cm.: Sturdy D. G. «Continuity» versus «Change»: Historians and English Coronations of the Medieval and Early Modern Periods. // Coronations: Medieval and Early Modern Monarchic Ritual. - Berkley, Los-Angeles, Oxford, 1990. - P. 228-245.

37 Cm.: Rosenthal G. T. Kings, Continuity and Ecclesiastical Benefaction in the 15th Century England. // People, politics and community in the later Middle Ages. - Cloucester, New-York, 1987. - P. 161-175.

38 Cm.: Burgess G. «The Divine Right of the Kings» reconsidered. // The English Historical Review. - Essex, 1992. - Vol. 107. - #425. - P. 837-861.

Уард, Э. Смит, Ф. Баумер, М. Клэнши). При этом различные теоретические построения, по большей части, дополняют друг друга (на случаи противоречия будет обращено особое внимание). Это позволяет надеяться, что привлекаемый историографический материал может помочь приблизиться к реконструкции некоего синтезного образа.

Выбранный в работе историографический ракурс освещения эволюции восприятия королевской власти - рассмотрение ее под углом зрения выявления специфики синтеза собственно древнеанглийских и континентальных традиций, изучение объективных и субъективных условий этого синтеза - позволяет, думается, по-новому взглянуть на данную проблему. Во-первых, системный подход к исследуемому материалу требует привлечения информации как по архаическому (языческому в своих истоках) древнеанглийскому культу королевской власти, частично сохранявшемуся в рамках народной культуры «большого исторического времени» в течение практически всего Средневековья, так и по процессам его осмысления и модификации в культуре элитарной. Во-вторых, комплексное исследование эволюции структурных и ментальных компонентов власти неизбежно подводит к проблеме полимодельности описаний данной эволюции в современной историографии. Здесь, вероятно, можно выделить неолиберальную модель формирования сословно-представительной монархии (Э. Кэм); марксистскую модель феодальной монархии с сословным представительством (Е.В. Гутнова, Ю.И. Писарев 39 и др.); корпоративно-бюрократические модели зарубежных авторов критического направления

39 Писарев Ю.И. Класс феодалов и сословная монархия в Англии XIV века./ Диссертация н