Эволюция языковой системы в диахронии

Бондаренко, Елена Валентиновна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Эволюция языковой системы в диахронии

Год: 2007
Автор научной работы: Бондаренко, Елена Валентиновна
Ученая cтепень: доктора филологических наук
Место защиты диссертации: Воронеж
Код cпециальности ВАК: 10.02.19

Автореферат по филологии на тему 'Эволюция языковой системы в диахронии'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эволюция языковой системы в диахронии"

На правах рукописи

БОНДАРЕНКО Елена Валентиновна

ЭВОЛЮЦИЯ ЯЗЫКОВОЙ СИСТЕМЫ В ДИАХРОНИИ

Специальность 10.02.19 - теория языка

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Воронеж 2007

Работа выполнена в Белгородском государственном университете

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Кретов Алексей Александрович;

доктор филологических наук, профессор Булынина Марина Михайловна;

доктор филологических наук, профессор Московского университета РАО,

заслуженный деятель науки РФ Михайлов Леонид Михайлович

Ведущая организация: Воронежский государственный

педагогический институт

Защита состоится « ¿¿¿^^^-^ 2007 г. в « » часов на заседании диссертационного совета № 212 038 07 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в Воронежском государственном университете по адресу: 394006 Воронеж, пл. Ленина, 10, ауд.14.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Воронежского государственного педагогического университета.

Автореферат разослан «Ч » (СЛлХ 2007 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

ахтель Н.М.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Весь окружающий мир - это сложнейшая система систем. Материальная сторона образований данного рода находится в процессе постоянного и непрерывного движения. Возникают новые состояния системы, старые - прекращают свое существование. Любая языковая система представляет собой саморегулируемый феномен. В настоящем исследовании предпринимается попытка реконструкции основных этапов и тенденций эволюции языковой системы в диахронии; определяется типологическая значимость установленных этапов для языков разных морфологических типов; утверждается возможность экстраполяции эволюционных тенденций с одной языковой системы на другую; обосновывается вероятность использования типологических данных языковой эволюции для проспективной, прогностической реконструкции.

Последнее десятилетие в языкознании характеризуется появлением работ, в которых язык рассматривается с позиций лингвосинергетики (Пи-щальникова 1997, 1998; Герман 2000; Москальчук 1998, 1999, 2003; Пиотровский 1996; Карпов 1992; Доронина 1997; Ивахненко 1993; Аршинов 1993, 1994; Базылев 1995 и др.) К этим работам по проблематике близки исследования, выполненные в рамках новой лингвистической дисциплины - лингво-прогностики (Кретов 1993, 2000, 2006; Рылов 2002; Николаева 1991, 2003; Алпатов 2000; Бестужев-Лада 2000; Гамова 2002; Гарская 2002; Селезнев 2004 и др.)

Объектом исследования являются: 1) списки вариантов древнеанглийской рукописи IX - XIII вв. «Заповеди Альфреда» и 2) единицы лексического уровня современного русского языка.

Предметом исследования является поведение языковых систем в диахронии с целью выяснения основных, типологически значимых явлений и тенденций, возможность их экстраполяции для реконструкции проспективных состояний языковых систем.

Материал исследования составили в общей сложности 1490 строк древнеанглийских рукописей и 270 тысяч лексем орфоэпических словарей современного русского языка 1957,1981 и 1990 гг.

Актуальность исследования обусловлена важностью разработки проблем лингвосинергетики и лингвопрогностики, использованием базовых положений этих методологических направлений, новым подходом к теоретическому переосмыслению проблемы общих закономерностей эволюции языковых систем, обращением к вопросу об экстраполяции основных тенденций развития с одного языка (древнеанглийского) на проспективное развитие другого языка (современного русского), уточнением научных представлений о едином универсальном пути эволюции языковых систем в диахронии для типологически разных языков. Предлагается новое осмысление языковой стратификации актуализированного состояния языковых систем и изоморфизм диахронического поведения уровневых элементов.

Цель исследования заключается:

1) в исследовании поведения языковых систем в диахронии с точки зрения лингвосинергетики и лингвопрогностики;

2) во впервые предпринимаемой реконструкции основных типологически значимых тенденций проспективного развития языка как самоорганизующейся системы (адвентная реконструкция);

3)в возможности экстраполяции основополагающих тенденций диахронического развития системы одного языка (древнеанглийского) на систему другого языка (современного русского).

Достижение поставленной цели предполагает решение комплекса следующих задач:

■ отобрать ограниченное количество наиболее существенных факторов типологического характера, влияющих на структурно-системные изменения языка в диахронии;

■ выяснить таксономику структурных уровней по степени их активности/пассивности, их компенсационным, лимитирующим или паритетным свойствам с целью выяснения изоморфизма их конституционных, синтагматических и парадигматических характеристик;

■ уточнить роль и значимость единиц отдельных уровней в процессе саморегуляции языковой системы;

■ выявить основные этапы и тенденции развития системы древнеанглийского языка на определенном отрезке лингвистического времени, достаточном для актуализации этих тенденций;

■ проанализировать причины и механизмы развития языковой системы древнеанглийского языка в диахронии;

» показать типологическую универсальность процессов саморегуляции языковых систем в диахронии и возможность их экстраполяции с одной языковой системы на другую;

■ на основании типологического анализа данных тенденций проследить возможность проспективной реконструкции, прогнозирования саморазвития языковой системы на современном этапе;

■ предложить первый опыт методики подобной реконструкции, кон-фронтативно сравнивая ее с методами традиционной ретроспективной внутренней и внешней реконструкции;

■ на основе принципа разграничения потенциальных и актуализированных инноваций выявить стимулирующие й тормозящие факторы саморазвития языковых систем.

Методологическую базу исследования составили:

• труды отечественных ученых по общим вопросам языкознания: С.Б. Бернштейна, И.А. Бодуэна де Куртенэ, П.С. Кузнецова, A.A. Реформатского, JI.B. Щербы;

• исследования зарубежных лингвистов в области теории и философии языка: В. Брауне, Г. Брингмана, К. Бругмана, JI. Витгенштейна, В. фон Гумбольдта, В. Дресслера, Г. Пауля, Ф. де Соссюра;

• лингвистические положения системно-структурного характера в работах: А.Н. Аверьянова, Н.Д. Арутюновой, Т.В. Булыгиной, A.A. Воронова, И.Р, Гальперина, В.К. Журавлева, J1.H. Засориной, А.Т. Ивахненко, Г.А. Климова, Е.С. Клычкова, Г.В. Колшанского;

• разработки в области теории самоорганизации и саморазвития систем: В.И. Аршинова, И.А. Герман, Ю.А. Данилова, К.Х. Делокарова, И.С. Добронравова, А.Г. Ивахненко, С.П. Капицы, E.H. Князевой, С. П. Кур-дюмова, Г.Г. Малинецкого, В.А. Пигцальниковой, Г, Хакена;

• достижения российских лингвистов в рамках лингвопрогностики: В.М. Алпатова, В.Г. Байкова, O.JI. Гамовой, JI.B. Гарской, A.A. Кретова, Т.М. Николаевой, Ю.А. Рылова;

• труды отечественных германистов: Т.А. Амировой, М.М. Гухман, Б.А. Ильиша, Е.С. Кубряковой, Э.А. Макаева, В.А. Мигачева, А.И. Смирницкого;

• работы по славянскому языкознанию: B.JI. Воронцовой, К.С. Горба-чевича, A.A. Зализняка, Е.А. Земской, A.A. Колесова, Н.И. Костомарова, К.Г. Красухина, В.В. Лопатина, Г.А. Меновщикова, A.C. Мельничука, A.M. Селищева, Б.А. Серебренникова, A.B. Суперанской.

Методы исследования вышеуказанного объекта достаточно разнообразны в силу различного характера решаемых задач. В работе комплексно применяются структурные методы семасиологического и ономасиологического характера: моделирование, дистрибуция, валентность, компонентный анализ отдельных языковых единиц, актантная семантика; методы контра-стивного анализа: выявление типологически алломорфных и изоморфных тенденций, деривационный, морфемный и семный анализ на уровне лексем, диахронические методы внутренней и внешней реконструкции, методы ад-вентной (проспективной) реконструкции. В качестве сопутствующих в исследовании применялись приемы наблюдения, осмысления, языковой научной интуиции. Основным считается использование методики лингвистического анализа в рамках лингвосинергетического и лингвопрогностическо-го подхода к осознанию языковых явлений.

Научная новизна.

■ Впервые предложен механизм эволюции языковых систем в диахронии.

■ В теоретический арсенал лингвистики вводится понятие «адвентной реконструкции» как реконструкции проспективного развития языка.

■ Разработана и применена методика адвентной реконструкции.

■ Вводится понятие «этапов эволюции языковой системы в диахронии» и типологическая схема указанных этапов.

■ Доказана применимость принципа типологической экстраполяции этапов диахронических тенденций эволюции одной языковой системы на другую.

■ Выявлены сходства и различия в тенденциях языковой эволюции вне зависимости от типологической принадлежности систем языка.

■ Установлены общие закономерности развития системы языка во времени.

■ На основе проведенного исследования сделаны прогностические выводы о возможных тенденциях проспективного развития русского языка.

Наиболее существенные результаты реферируемой диссертации сформулированы в следующих основных положениях, выносимых на защиту:

1.Язык является самоорганизующейся, иерархической системой дис-сипативного типа.

2. Основываясь на постулате о саморегулируемости языковой системы, структурализм способен выработать собственные приемы исследования лингвистических объектов и определить изоморфные категории и признаки их поведения в диахронии.

3. Внутриуровневые и межуровневые функциональные связи являются изоморфным признаком языковых систем. Тактические правила для всех уровней языковой системы идентичны.

4. Способность уровней языковой системы к саморегуляции не одинакова. Морфологический уровень обладает ею в большей степени, чем остальные «социальнозависимые» уровни.

5. Признавая факт саморегуляции языковой системы, можно проследить причины и этапы системного развития.

6. Констатируя типологичность данных этапов, при обнаружении однотипных тенденций, существует возможность экстраполировать эволюционные процессы с одного языка на другой и определить универсальные этапы механизма эволюции любой языковой системы в проспективном плане.

7. Периодизация диахронии английского языка должна быть осуществлена не с временнбй, но со структурной точки зрения.

8. Стимулом переструктурации древнеанглийской морфологии послужил процесс фиксации ударения на корневой, денотативно значимой морфеме, который, по-видимому, произошел еще на уровне общегерманской языковой общности.

9. Современный русский язык переживает акцентологические процессы, которые возможно были схожи с акцентологическими сдвигами в германских языках на древнейшем этапе их развития.

Теоретическая значимость исследования. Лингвосинергетика и лингвопрогностика как новейшие разделы языкознания позволяют переосмыслить проблемы развития языковой системы во времени. Они выявляют новые грани существования системно-структурной организации языка как на синхронном, так и на диахроническом уровне, что представляет интерес для дальнейшего развития лингвистики. Включение этапов эволюции языковой системы в круг типологических исследований внесет определенный вклад в теоретическое переосмысление вопросов диахронии языка. Идея экстраполяции тенденций может быть продолжена на материале других областей лингвистического знания и подтверждена различным лингвистическим материалом. Результаты исследования могут быть использованы в теории языка, при коррекции диахронических концепций, а также в лингво-контрастивном аспекте. Собранный и систематизированный количественно материал важен как для лингвосинергетических и лингвопрогностических характеристик эволюции языковой системы вообще, так и для современного русского языка в частности.

Практическая значимость исследования. Новые общетеоретические и прикладные выводы могут быть использованы в качестве базовых или проблемных для дальнейших диахронических исследований древних и современных языков, реконструкции их ретроспективного и проспективного состояния. Работа имеет прикладное значение и в плане коррекции вузовского преподавания курсов по теории и истории языка, при разработке отдельных частных проблем синергетики и систематологии, и их возможной интеграции с лингвистическими дисциплинами.

Апробация исследования проводилась в виде докладов на международных и российских научных конференциях в университетах Белгорода (1996 - 2007), Запорожья (2002; 2003), Харькова (2003), Воронежа (2004), Москвы (2004; 2005), Северодвинска (2004), Ростова (2005), Курска (2005), Армавира (2005), Волгограда (2005), Ростова-на-Дону (2006). Результаты диссертационного исследования обсуждались на ежегодных научных конференциях и заседаниях кафедры второго иностранного языка Белгородского государственного университета.

По теме диссертации опубликовано 40 работ общим объемом 76 п. л., из которых две монографии, два словаря, четыре пособия и 32 научные статьи.

Структура работы. Диссертация объемом 320 страниц состоит из Введения, четырех глав, Заключения, Приложения (1,2), Списка литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается выбор темы, дается определение цели и задач исследования, мотивируется его новизна и актуальность, теоретическая и практическая значимость, перечисляются основные методы и приемы анализа, излагаются основные положения, выносимые на защиту.

Первая глава диссертации «Индуктивные и дедуктивные постулаты» посвящена представлению общих основополагающих положений, на которых базируется настоящее исследование. Предложена подробная таксоно-мика и классификация дедуктивных и индуктивных постулатов. Некоторые из них являются типологическими универсалиями, рассматриваются лишь те, что непосредственно касаются проблематики. Условно они делятся на две части: а) дедуктивные, не требующие логического или эмпирического обоснования, т.к. они аксиоматичны по своей сути; б) индуктивные - их доказательность должна быть представлена.

К дедуктивным постулатам относятся положения о системно-структурной организации языка, где в синхронном плане язык представляется сложно организованной системой диссипативного типа. В диахроническом процессе языковая система обладает самодостаточным внутренним потенциалом саморегулируемого характера. На синхронном срезе любую систему отличает состояние относительного равновесия во взаимодействии единиц различных уровней. Оно обеспечивает устойчивость системы, симметрию уровней и уровневых единиц, является предельным случаем стационарно-синхронного состояния. В диахронии система языка способна развиваться за

счет внутренних резервов при определенной степени воздействия окружающей среды. Саморазвитие системы в некоторой степени зависит от экстралингвистических мотивов социального, культурно-этнического планов. Равновесие языковых единиц в синхронии нарушается минимальными изменениями единиц на каком-либо отдельном системном уровне.

Особого внимания требуют постулаты второй группы. Это те основные положения, на которые ориентируется вся работа и которые необходимо убедительно обосновать и доказать анализом эмпирического материала:

1. Прослеживая основные тенденции развития языковой структуры во времени от первых письменных памятников до современности, можно с определенной долей вероятности прогнозировать развитие этих тенденций на будущее. Классики сравнительно-исторического языкознания исследовали тенденции развития языка в ретроспективном плане методом внутренней и внешней реконструкции, восстановили отдельные формы и тексты гипотетического индоевропейского праязыка. Это была т.н. ретроспективная реконструкция. В данной работе предлагается проспективная «адвентная» реконструкция. Постулат о возможности адвентной реконструкции впервые в лингвистике был упомянут в монографии В.А. Мигачева [Мигачев 1991]. Считаем выдвижение указанного постулата актуальным для современной компаративистики, в рамках лингвопрогностики (Воронежская школа проф. A.A. Кретова [Кретов 2000, 2003,2006]).

2. Начальный этап разработок методики адвентной реконструкции должен быть связан не с прогнозированием развития отдельных форм, а со вскрытием вероятностных тенденций проспективной эволюции определенных категорий языковой системы.

3. Самоорганизация является категориальным имманентным признаком систем вообще и языковых систем в частности, поэтому эволюционные тенденции развития должны быть типологически универсальны.

4. Признавая типологическую униформитарность тенденций развития языковых систем, можно с достаточной степенью уверенности говорить о возможности экстраполяции данных явлений с одной языковой системы на систему другого языка, независимо от их генетической общности и временных параметров.

Вторая глава - «Синергетическое представление лингвистической проблематики» - посвящена изучению языка с позиций лингвосинергетики. Системно-структурная организация мира представляет возможным анализировать различные явления в рамках новейшей научной парадигмы - синергетики, науки, которая приобретает статус междисциплинарной методологии. Эмпирический материал, как объект исследования лингвистов, принципиально тот же со времен Аристотеля; меняются и совершенствуются лишь методология, методы, исследовательский подход к этому материалу, и, следовательно, изменяется его статус и научное осмысление.

Синергетика исследует особо сложные процессы и объекты с точки зрения проявлений самоорганизации. Она предлагает новую модель мира, ориентирована на междисциплинарный подход и инициирует глубокие изме-

нения в методологических основаниях современной науки. Методы нелинейной динамики, ныне активно разрабатываемые философами-синергетиками для изучения сложных систем и процессов, таких как эволюция, самоорганизация, диссипативные структуры и динамический хаос, пространство и время, должны применяться и в лингвистике. Синергетика изучает механизмы темпоральной и структурной локализации эволюционных процессов и поведения структурных объектов в этих процессах. Любая система воспринимается не как нечто стационарное и стабильное, но как процесс в открытых нелинейных средах. С синергетической точки зрения, у языковой системы всегда есть возможность выбора пути эволюции в будущем из многих вариантов в точках бифуркации. Нелинейный подход к лингвистическим объектам в диахронии (в рамках универсального эволюционизма) предлагает варианты саморазвития языковой системы после достижения этих точек, актуализация которых возможна, но не обязательна.

В разделе 11.2 описаны основные параметры и категории лингвосинер-гетического анализа. Язык по своей сути является сложной саморазвивающейся системой со своеобразной, самодостаточной структурой [Бондаренко 1996-2007]. Признание системности языка принципиально в любом лингвистическом исследовании. В языковой системе есть особое качество - внутренняя сила самосовершенствования через саморазрушение и самовосстановление. Общефилософская теория самоорганизации сложных систем может быть применена в языкознании, т.к. «синергетика ныне выступает ядерным элементом, на основе которого происходит синтез целого в самоорганизующихся системах любой природы» [Поддубный 1999]. Диахроническая лингвоси-нергетика исследует имманентные, консекутивно-каузальные связи и отношения, определяющие поведение языковых систем в процессе эволюции на определенных отрезках временной оси.

В качестве основных логических требований для лингвосинергетики могут быть определены следующие:

а) отсутствие в ней логических противоречий;

б) преемственность новых и старых представлений об объекте;

в) согласованность с эмпирическим материалом;

г) способность предсказать новые явления и их возможное развитие в диахронии;

д) целостность и законченность толкования определенного круга задач;

е) относительная стабильность и органическая взаимосвязь всех элементов концепции;

ё) состояние, при котором изменение одного элемента может спровоцировать целую цепь инноваций внутри всей языковой системы;

ж) координация с общенаучными и философскими системами взглядов.

Такой подход дает возможность рассмотреть старые проблемы в новом

свете, переконструировать проблемное поле диахронической лингвистики, выявить эвристическое значение синергетической модели эволюции и самоорганизации сложных систем в рамках эпистемологических исследований.

Синергетический подход к исследованию системы и структуры языка в диахронии имеет множество преимуществ, т.к. этот анализ обладает типологической универсальностью. Он адекватен для описания систем любых естественных языков на современном уровне развития лингвистики и может быть использован также для построения искусственных языковых систем. Он не противоречив по отношению к существующим традиционным теориям дескрипции естественных языков и базируется на общепринятых в лингвистике основных положениях, является их естественным развитием в рамках современных науковедческих теорий и направлений. Он достаточно прост, динамичен и обладает необходимой операциональностью, открыт в отношении потенциальных возможностей дальнейшего развития и совершенствования. Этот вид анализа позволяет, учитывая его типологическую униформитар-ность, предположить возможность экстраполяции диахронических тенденций эволюции одной системы языка на другую. Таким образом признается типология системных компаративных исследований в диахронии.

В разделе ILS рассматривается проблема моделирования сложных систем и понятие изоморфизма. Изоморфизм предлагается в качестве системообразующего фактора. Лингвистический изоморфизм (процессуальная аналогичность) как в синхронии, так и в диахронии основывается на принципе униформитарности. Положение о том, что в модели иерархически организованной системы, где каждая единица состоит из единиц нижележащих уровней и является в свою очередь- «строительным материалом» для единиц уровня, расположенного выше, основано на признании т.н. конститутивных отношений в качестве базовых. Это первый изоморфный признак любой лингвистической системы, т.к. межуровневые отношения между единицами однотипны: отношения между меризмом и фонемой, фонемой и морфемой и т.д. теоретически идентичны.

Конститутивные межуровневые отношения как изоморфный признак схематически можно отразить так:

Уровень 1--------------□--------□-------□

Отношения | 1 J Уровень 2.............□-------□-------□

Внутриуровневые синтагматические отношения между единицами также изоморфны: дистрибуция меризмов внутри меризматического уровня представляется принципиально аналогичной дистрибуции фонем внутри фонемного уровня, дистрибуции морфем в рамках морфемного, лексем внутри лексемного, фразем во фраземном, и логем в логемном уровнях. Правила внутриуровневого поведения единиц любого уровня также изоморфно структурированы и детерминированы семантикой единицы вышележащего уровня, они идентичны и типологически универсальны. Это один из основных признаков языкового системного изоморфизма.

Внутриуровневые дистрибутивные отношения можно схематически представить так:

Уровень 1----------------□

Уровень 2----------------□ - *-* -а

Валентность единиц нижележащего уровня, их сочетательная способность, правила их размещения внутри единицы вышележащего уровня при ее построении - деривационный признак. Это уровневые тактики: меризмо-, фоно-, морфо-, лексо-, фразо-, логотактики.

Деривационные парадигматические отношения выглядят так:

Четвертый пункт изоморфных характеристик: композиционная недостаточность стратификационной модели - её неспособность отразить сложную картину функциональной взаимообусловленности уровней. Необходимо противопоставить статичной и афункциональной «этажерке» уровней инновационное представление о модели языковой системы как функционально значимой сущности. Этот вариант отличается своей функциональностью и динамичностью:

Так, в общем виде, может быть синхронно представлена функционирующая модель языковой системы, где [А,В,С,0,Е)Р,0,Н] являются схематическим отображением определенных структурных подсистем (уровней), входящих вместе со своими единицами и внутриуровневыми тактическими алгоритмами сегментной организации в общеязыковую систему. Они соответствуют: [А] - подсистема меризмов -меризматический уровень. [В] - подсистема фонем и их аллофонов -фонологический уровень. [С] - подсистема морфем и алломорфов -морфологический уровень. [Б] - подсистема лексем и аллолексов, синонимический ряд с единым прототипическим значением - лексический уровень. [Е] - подсистема фразем и аллофразов с единой пропозицией значения, т.е. варианты высказывания с одинаковым прагматическим

содержанием - фраземный уровень, - подсистема логем и аллологов -логемный уровень - уровень текста, [в] - подсистема просодем - эмотивно-просодический уровень суперсегментных единиц. [Н] - подсистема прагматики, где наблюдается зависимость от коммуникативной установки, ситуации и интенций адресанта - прагматический уровень.

Вычленение двух последних подсистем [й] и [Н] может быть признано спорным, т.к. они могут классифицироваться как элементы речи, а не структуры языка, их можно отнести к т.н. «модулям», элементам прагматической подсистемы. Представляется необходимым включать просодические и прагматические единицы как системные элементы в систему языка, т.к. они и в системном отношении всегда функционально значимы:

-грамматически: трубы'-тр^бы, воды'- вбды, снёга - снега; -лексически: мука - мукй; - стилистически: снега, но «Идут белые снёги».

В вышеприведенной модели структурная составляющая схематически представлена в квадратных скобках, а стрелками (£) отражены различные типы изоморфных межуровневых и внутриуровневых связей и отношений между подсистемами и их единицами. При этом, «выход» одной подсистемы является одновременно «входом» подсистемы следующей. Детерминация двух близлежащих уровней очевидна: одни единицы обмениваются функциональным значением с другими.

Межуровневая функциональная обусловленность связей вызывает сдвиги системного равновесия, обеспечивая перманентное развитие системы. Стрелки на схеме модели отражают эти связи и замыкают т.н. обратные отношения: состояние, когда какая-то часть «выхода» предыдущего уровня системы замыкается на «входе» подсистемы следующей и суммируется с ней. Возникающее при этом активное взаимодействие усиливает «вход» и может усилить функцию уровня ниже или выше в случае необходимости этой связи для системы.

Данные выводы подвели к формулировке важного признака лингвистической системы: правила поведения единиц любого уровня в конститутивном, синтагматическом и . деривационном отношениях идентичны. Они имманентно свойственны любой языковой системе и типологически универсальны. Именно эти правила позволяют считать изоморфизм одним из базовых системообразующих и саморазвивающих факторов языковой системы. Данное утверждение ведет к признанию типологической универсальности изоморфизма.

Раздел 11.6 посвящен анализу поведения языковой системы в диахронии. Система языка есть скрытая реальность, которая находится в сознании человека и дана ему эмпирически. Это абстрактная решетка отношений структурных компонентов и тактических правил-алгоритмов, приобретенная носителем языка через речь в процессе длительного контактирования в коллективе себе подобных. Структура языка объединяет в себе весь арсенал системно организованных лингвистических единиц разных уровней и алгоритмы внутриуровневых отношений между ними (тактические правила). Система -

это множество разнородных структурных элементов, объединенных изоморфными связями и выполняющих единую функцию. Любая сложная система может анализироваться: 1) относительно арсенала элементов, их распределения по подсистемам, внутриуровневой организации и межуровневых функциональных связей; 2) относительно внешних связей и взаимодействия с другими системами в рамках сложных систем; 3) с точки зрения моделирования процессов диахронического саморазвития вновь возникающих, новых свойств системы, которые имманентно заключены в ее синхронном состоянии.

Исходя из целей и задач настоящего исследования пункты 1) и 3) важны в двух параметрах: синхронном и диахроническом. Первый параметр предполагает анализ внутренней системной организации элементов языковой структуры вне времени. Второй параметр - динамико-поведенческий - касается проблем самосовершенствования языковой системы в диахронии, ее способности к саморегуляции, которую можно рассматривать как в отношении всей системы в целом, так и относительно ее отдельных уровневых подсистем. Она может быть представлена как сложная функция от более простых характеристик системы: её состава, ее структуры и свойств. Наиболее важной составляющей самоорганизованности является наличие определенных внутрисистемных изоморфных функциональных взаимосвязей. Указанные связи обеспечивают функциональность языка.

Диахронический подход к исследованию языка является одним из основных методологических принципов в языкознании и предполагает комплексное применение различных методов, что обеспечивает глубокое понимание сущности природы языка, его функционирования и развития [Мель-ничук 1988]. Представленная выше в виде типологической модели абстрактная система языка позволяет осмыслить совокупность языковых норм, этапов и правил, общих для анализа постоянно саморазвивающейся конкретной системы. Анализ эмпирического материала показывает, что основным в исследовании языковой эволюции является вывод: любое минимальное изменение на одном из уровней системы может вызвать появление инноваций на всех детерминированных уровнях, что ведет к нарушению равновесия всей системы.

Прогнозирование эволюции языковой системы возможно при наличии объемной информации об устройстве и функционировании этой системы в прошлом. Выдвижение гипотез о предполагаемом варианте эволюции должно опираться на знание основных тенденций и закономерностей, зафиксированных в обобщенной форме в основных тенденциях предшествующего развития, свойственных или конкретной языковой системе или их типологической универсальности. «Механизм формирования гипотез и их верификация на реальной эмпирии должны играть центральную роль» [Воронина 2000].

Все системные явления в диахронии однозначно детерминированы порождающими их причинами. Существует два рода причин, управляющих поведением систем: внутренние и внешние (социальные, географические, этнические, культурные и т.д.) Роль этих причин в осуществлении и направлении самого процесса в диахронии различна. Иногда доминирующее значение принадлежит системным причинам. Это глубинные явления, обусловленные

законами развития внутренних тенденций развития самой системы. Они актуализируются в результате многократно повторяющихся речевых актов в коллективе говорящих, т.к. «язык существует и развивается не в бумажных схемах, парадигмах, предписаниях литературных норм, но в речевой деятельности и в сознании членов общества» [Мельничук 1988]. Но возможна ситуация, когда воздействие внешних причин настолько велико, что его нельзя признать несущественным. Они могут влиять на течение процесса и затрагивать все уровни языковой системы.

Третья глава исследования «Морфологические инновации в системе древнеанглийского имени и основные причины этих изменений» содержит анализ древне- и раннесреднеанглийского эмпирического материала.

На определенном этапе своего развития (IX—XIII вв.) морфологическая система английского языка претерпела коренные изменения. Древнеанглийская флективная структура языка с разветвленной системой склонения и спряжения постепенно стала изменяться. Этот период в истории английского языка на стыке между позднедревнеанглийским и раннесреднеанглийским был временем масштабных изменений во всех структурах морфологической системы английского языка. Именно тогда флективная система древнеанглийского языка начала перестраиваться, утрачивая значительную часть флексий как маркеров, а вместе с ними и служебных грамматических категорий. Структурно-системная организация древнеанглийского языка продолжала индоевропейскую традицию полисемантизма: одна флексия была одновременно показателем комплекса грамматических категорий. В древнеанглийской системе имени начинают постепенно исчезать служебные морфологические категории рода сущ. и прил., вся система падежей (от 5 - в древнеанглийском языке до 2 - в среднеанглийском).

Подобная эволюция древнеанглийской системы языка с типологической точки зрения характеризовалась следующими этапами: а) вместе с маркером исчезает грамматическая категория (если она носит служебный или формальный характер); б) система языка находит новые средства выражения грамматического значения (при объективном характере категории); в) система языка пытается противостоять разрушительному действию фонологических процессов (морфонологическое взаимодействие единиц разных уровней).

В ряде исследований вопрос о причинах столь радикальных изменений в морфологической системе английского языка на рубеже между древне- и среднеанглийским периодами традиционно рассматривается с экстралингвистической точки зрения: скандинавские влияния и субстрат языка норманнов. Большинство лингвистов отрицают возможность активного взаимовлияния языковых систем на морфологическом уровне. Одни признают это a limine, другие - открыто указывают на данный факт как на диахроническую универсалию и подтверждают его типологическими и частными исследованиями. Существует множество работ, посвященных заимствованиям в английском языке на разных этапах его развития, но ни в одной из них не упоминаются заимствования на морфологическом уровне. В книге «Наследство викингов» приводятся многочисленные примеры скандинавских заимст-

вований на уровне бытовой лексики, топонимики и ономастики, но возможность морфологических влияний вообще не упоминается [Geipel 1971]. В труде «Иностранное влияние на среднеанглийский язык» уровень грамматики вообще не рассматривается [Price 1947]. Объемные монографии «Древнеанглийский язык. Изучение древне- и среднеанглийского периодов» [Clank 1961] и «Возникновение и развитие английского языка» [Pyles 1971] также не отступают от этой традиции. Цитата «я не знаю ни одного случая, который бы показывал радикальные модификации морфологических категорий языка вследствие влияния другого языка» может служить общим выводом по этому вопросу [Boas 1911, 45]. Осторожно к этой проблеме подходят авторы разработок по теории контактов родственных и генетически различных языковых систем. К. Бруннер прямо указывает на трудность и невозможность проверки достоверности степени скандинавских влияний на развитие морфологической системы древнеанглийского языка. Общая тенденция к отпадению падежных окончаний, замечает он, «возможно», была обусловлена этим влиянием, но доказать скандинавские влияния на общую тенденцию упрощения всего морфологического строя английского языка невозможно [Бруннер 1955]. К. Льюик также весьма осмотрителен в выражениях, при определении причин морфологического упрощения системы древнеанглийского языка. Говоря о скандинавских влияниях, он указывает на то, что скандинавы, стремясь к взаимопониманию с англосаксами, даже в области Датского Права редко пользовались родными скандинавскими диалектами. В результате смешанных браков у потомков были англосаксонские матери, которые, учили детей родному языку и только в случае необходимости - языку отцов, которым сами не владели. Этим он подчеркивает проблематичность влияния скандинавских говоров на развитие древнеанглийской морфологии. При этом, К. Льюик окончательно не отвергает возможности скандинавских влияний на фонологическом и лексическом уровнях [Luick 1914]. Эта же мысль в гипотетической трактовке проведена в работе В. Лемана, который рассуждая о характере контактов между англосаксами и скандинавами, указывает на «ненадежность» подобного предположения: «we can only speculate whether or not it was furthered by the contact between the two linguistic groups». И даже говоря о заимствованиях лексики на бытовом уровне, В. Леман не рискует категорически утверждать о факте заимствований, т.к. эти слова могут восходить в обоих языках к праязыковой, общегерманской или даже индоевропейской общности [Lehmann 1962].

Существует и представление этой проблемы с точки зрения типологии взаимовлияний при языковом контактировании. Языковые контакты являются одним из важных факторов, способствующих образованию в языке определенных инноваций. Однако, наиболее открытым в этом отношении является лексемный уровень, далее, по нисходящей следуют уровни фонологический, фраземный (синтаксис), и практически закрытой подсистемой является уровень морфологический [Sapir 1921; Havers 1931 и др.] Вопрос о проницаемости морфологических систем являлся предметом обсуждения на международных лингвистических симпозиумах: 1939 г. (Брюссель), 1948 г. (Па-

риж), 1952 г. (Лондон). Большинство ученых высказывалось в пользу мнения о невозможности межъязыковых влияний на морфологическом уровне [Мейе 1952]. Совершенно однозначно по этому поводу говорил Э. Сэпир: «... мы не находим нигде морфологического взаимовлияния, кроме чисто поверхностных, спорных случаев» [Sapir 1921].

Далее анализируется теория конца слова ЭЛ. Макаева (раздел III.2). В соответствии с этой теорией конец слова - это «фокус взаимодействия фонетических и морфологических процессов» [Макаев 1977]. Их направления развития могут не совпадать, так как системные морфологические тенденции цементируют и выравнивают парадигмы собственными средствами, а это есть не что иное, как нарушение действия фонетических факторов. Важен вывод автора, поставивший его во главу морфонологического направления в германистике: «с функциональной точки зрения это означает лишь переключение развития данного явления на другой уровень, где действуют уже другие факторы, требующие объяснения в рамках именно данного уровня» [Макаев 1977]. Поэтому рассмотрение явлений конца слова только под фонетическим углом зрения, как это делают фонологи, неоправданно. Суть проблемы не в подходе «сверху» - от морфологии или «снизу» — от фонологии, а в комплексном рассмотрении функционального взаимодействия языковых единиц в рамках единого системного, изоморфно организованного, типологического процесса.

Синтезирующая концепция представлена в работах Г.П. Мельникова, создателя самостоятельной теории детерминантных систем. Разрабатывая положения своей теории, Г.П. Мельников противопоставлял ее структурализму. Особое значение он придавал системному единству и свойствам каждого отдельного элемента системы, которые возникают из этого единства. Однако, указывал и на то, что свойства системы так же детерминированы свойствами отдельных элементов. Для реферируемого диссертационного исследования важно положение Г.П. Мельникова о том, что все параметры системы действуют в едином режиме, который формируется при открытом взаимодействии с внешней средой. Только при активном взаимодействии со средой система приобретает адаптивные свойства. И именно благодаря этим свойствам, а также слаженной работе всех элементов, система может противостоять действию среды. Автор вводит понятия «детерминанты» системы, под которой понимается наличие общих свойств системы и их первопричин. На фоне исследований детерминант была составлена типологическая классификация языковых систем. Не менее важным является и выявление зависимостей между элементами системы, в частности, зависимости между грамматикой и фонетикой. Предлагается выделение двух видов детерминант: внутренней и внешней. Внутренняя детерминанта предопределяет характеристики системы, ее составных частей и отношений мевду ними. Так проявляется единство системы. Внутренние детерминанты в диахронии могут меняться. Это происходит из-за смены условий внешней среды и из-за уровня преемственности языкового опыта. В ходе многолетних исследований тюркских языков, например в работе «Системная типология языков: Принципы.

Методы. Модели», автор приходит к выводу, что тип языка и его грамматический строй напрямую зависят от уровня преемственности: чем выше уровень -тем более вероятно, что сохранится синтетический строй языка, низкий уровень преемственности ведет к появлению и закреплению в языке аналитических черт.

В разделе Ш.5 предлагается экстрапингвистический материал - экскурс в древнеанглийскую историю для того, чтобы показать, на фоне каких исторических событий и при каких условиях происходило контактирование англосаксов со скандинавами.

Разнообразие точек зрения и подходов показывает, что проблема требует современного осмысления и нового исследования материала, но уже с позиций иной методологической концепции, а именно синергетической. В качестве основной причины морфологических инноваций в данном исследовании рассматриваются не языковые контакты, субстраты и адстраты, а саморазвитие самой системы языка при взаимодействии с внешней средой. Среди первопричин системных трансформаций следует отметить общегерманскую тенденцию к фиксации ударения на начальных, корневых морфемах слова. Подчеркиваем факт зависимости инноваций от характера ударения. Известно, что на определенном этапе развития германские языки характеризовались разноместностью ударения в деривации и парадигматике имени, что вызывало накопление фактов некоторого отклонения системы от состояния равновесия. Самозащитным шагом явилась ярко выраженная тенденция к фиксации ударения на корневой, денотативно значимой морфеме слова. Вокализм конца слова, оказавшись в безударной позиции, косвенно подвергался различным модификационным процессам (ослабление, редуцирование и синкопирование) флексии, которая в древнеанглийском языке, как и во всех германских языках, была основным маркером грамматических категорий. Этот фонологический процесс привел к утрате флексий и как следствие - к утрате ряда морфологических категорий.

Для верификации выше представленных теоретических положений, было исследовано поведение грамматических категорий рода и падежа системы имени, которые достаточно однозначно маркировались флексией в древнеанглийских памятниках IX в. и практически были элиминированы в среднеанглийских рукописях XII-XIII веков. Материалом исследования являлись раннесреднеанглийские списки древнеанглийской рукописи «Заповеди Альфреда» (IX век). Этот памятник является уникальным явлением в истории английского языка: он сохранился в 4 вариантах, списанных с несо-хранившегося первоисточника в разное время. Копии были сделаны разными переписчиками. Все рукописи датированы и опубликованы в работе О. Арнгарта «Proverbs of Alfred». Варианты рукописи по традиции условно именованы по названию мест хранения — (Т), (J), (М), (С):

(Т) Trinity College, Cambridge. Эта копия была сделана во второй половине XIII века. В данном варианте переписчиком допущены незначительные ошибки и встречаются факты непонимания некоторых мест оригинала. Это обстоятельство подтверждается целым рядом лингвистических особенностей: смешение древнеанглийских и среднеанглийских характерных черт

языка, непоследовательность в орфографии (путаница в написании î> и d, или t> и d). Переписчик часто использует рунический знак [w], который в то время был известен лишь на континенте. Вариант содержит 37 секций, 668 строк.

(J) Jesus College, Oxford. Список сделан вскоре после 1276 года, об этом свидетельствуют экстралингвистические факты. В нем практически нет ошибок и исправлений. Текст содержит 23 секции, 456 строк.

(М) Maidstone Museum, Kent. Копия первой половины XIII века. В тексте много ошибок и исправлений. В нем 17 секций, 266 строк.

(С) Cotton Galba. Список сделан в первой половине XIII века. Большая часть рукописи сгорела в 1731 году при пожаре Cottonian Fire, Удалось восстановить лишь отдельные отрывки. В этом варианте сохранена древнеанглийская орфография, в нем около 100 строк.

Все списки сделаны в пределах одного столетия, но структурно они очень разнятся. Наиболее четкие различия прослеживаются при сравнении вариантов (J) и (Т). Первый из них сохраняет наиболее древние древнеанглийские флективные формы. Второй же представляет уже раннесреднеанг-лийскую морфологию. Переписчик пытался «осовременить» древний материал: отражены инновации - отсутствие флексий, зачатки аналитических форм и т.д. Варианты (С) и (М) используются частично из-за их фрагментарности и ненадежности материала. Вывод нашего анализа: вариант (J) полно сохраняет элементы системы древнеанглийского языка, тогда как (Т) содержит многочисленные инновационные формы среднеанглийского периода.

Одна особенность памятника представляет интерес: германистам хорошо известны морфологические особенности древнего и среднего периодов в английской диахронии, но тот процесс, который имел место в переходный момент системы языка в течении 400 лет, должен проявиться при сравнении эмпирии списка (J), как самого аутентичного и списка (Т), как более модернизированного. (J) предоставляет древнеанглийский материал «на входе», (Т) -среднеанглийский - «на выходе». Следовательно, реконструкция и моделирование промежуточного процесса возможна. Разница эта не временная, но структурная. Именно с этой точки зрения следует подходить к вопросу: When did the Middle English begin? Исследование было ограничено разбором грамматических категорий древнеанглийского имени осознанно, т.к. именно они были подвергнуты наибольшим изменениям в период перехода к среднеанглийскому периоду.

Материал рукописей представлен двумя видами анализа: построчным лингвистическим сравнением двух вариантов и сопоставлением способов выражения грамматических категорий рода, числа и падежа в системе имени.

Построчный разбор двух вариантов памятника древнеанглийской литературы представляется необходимым для того, чтобы детально выявить все случаи сохранения древнеанглийских флексий и оборотов. Строки пронумерованы для удобства их нахождения и сравнения.

1. Seuorde (J), Siforde (Т): Оба варианта «Заповедей Альфреда» начинаются с указания места, где происход. т описываемые далее события. Возможно, это географическое название можно ассоциировать с городом Sea-

ford в графстве Кент на юге Англии. Некоторые исследователи предполагают местечко Shefford в графстве Berkshire. Но, анализируя древнеанглийские варианты этих двух названий и их способность к аллитерации, мы пришли к следующим выводам: Seaford < O.E. *Soeford "ford by the sea"; Shefford < O.E. *Sceapford "sheep ford". С нашей точки зрения, аутентичным вариантом написания является название, предложенное в рукописи (J). Это подтверждается и правилами: в Seuorde и sete(n) (встречается дальше) основой аллитерации выступает s. В соответствии с законами германского аллитерационного стихосложения sk (sc) может аллитерироваться только с sk (sc), но не с s. Это правило подтверждается всем текстом «Заповедей Альфреда». Поэтому географическое название начиналось с S-, а не с Sc- и современное местечко Shefford отпадает.

8. of Pare lawe swiPe wis (J) of Pe lawe siuPe wis (T): Восьмая строка наглядно показывает, как шло саморазвитие языка. Рукопись (J) сохраняет древнеанглийскую форму указательного местоимения Pare, по которой ещё можно определить род, число, падеж имени (ж.р., ед.ч., дат.п.) Позднее такие местоимения будут все больше выполнять функции артикля и потеряют свои категориальные значения. В (Т) отмечена единая форма Ре, индифферентная к морфокатегориям.

24. Pat wes englelonde on (J) Pad was in engelonde on (J): При сравнении этих строк очевиден факт непонимания переписчиком, говорившим уже на среднеанглийском варианте, текста древнеанглийской рукописи (Т). В (J) предлог on поставлен в постпозиции к имени, к которому он относится. Поэтический материал показывает, что данное явление имело широкое распространение: здесь переписчик не понял конструкцию и вставил еще один предлог in.

32. wrPsipes weide (J) wrsipe weldin (J): (J) имеет флективную форму существительного wrPsipes (ед.ч.,род п.) < O.E. weorí>scipe (честь). Глагол welde (J), weldin (Т) < O.E. wealdan (владеть, контролировать) по правилам древнеанглийской грамматики управляет род.п., что и отмечено в (J).

43. luuyen hine and lykyen (J) lovin him and likin (T): Для анализа этих строк интересно сравнение местоимений, приведенных в двух вариантах памятника. Форма hine (J) < O.E. he (он) позволяет определить что это личное местоимение, муж.р., ед.ч., вин.п., 3 лицо. Сохранена древнеанглийская флективная форма. В (Т) употреблена форма дат.п. him, это употребление является инновационным. В древнеанглийский период оно считалось бы грамматической ошибкой, в рукописи (Т) оно встречается повсеместно, так как именно этот вариант представлен инновационными вариантами древнеанглийских флективных форм. Смешение употребления падежных форм изнутри показывает, как сложно было переписчику ориентироваться в правилах древнеанглийской грамматики в начале среднеанглийского периода. С другой стороны, мы наблюдаем, как перед восстановлением четкого порядка в системе языка царило хаотичное употребление флективных форм, которое только через несколько столетий примет вид слаженно действующей системы языковых элементов.

83. Pan knychte bi-houeP (J) Pe cniht bi-ouit (T): (J) и (T) используют не только различный языковой материал, но и различные конструкции. ï>an knychte (J) употребляет древнеанглийскую форму артикля муж.р., ед.ч., дат.п. Существительное knychte (J) < O.E. cniht (рыцарь) имеет флексию муж.р., ед.ч., дат.п. и полностью согласуется с артиклем в роде, числе и падеже. Этим подтверждается факт следования правилам согласования древнеанглийской грамматики. В форме í>e cniht (Т) все показатели грамматических категорий отсутствуют. Кроме этого, данные строки различны и по употребляемым конструкциям фраз. Вариант (J) сохраняет древнеанглийскую безличную конструкцию с дательным падежом, в (Т) мы находим 1>е cniht в именительном падеже, причем, в ходе построчного анализа выявлялись факты не только выравнивания и синкопы флексий в переходный период от древнеанглийского к среднеанглийскому языку, но также и процессы происходившие с другими структурными единицами языка.

16S. not по топ Репе tyme (J) wot по топ Pe time (T): Архаичная форма определенного артикля дает возможность определить грамматические категории существительного. ï>ene < O.E. 1>е - определенный артикль, муж.р., ед.ч., вин.п. Последние три грамматические категории могут быть отнесены к существительному tyme < O.E. tïma (время) - сущ., муж.р., ед.ч., вин.п. В (Т) новейшая форма артикля £>е едина для всех родов, чисел и падежей.

284. alle Pine wille (J) al Pat Pi wille (T): íñne (J) < O.E. bin (твой) - при-тяж.мест., ед.ч., дат./вин.п. Так же как и в строке 283 форма местоимения определяет грамматические категории сущ. wille (J) < O.E. willa (желание) -сущ., ед.ч., дат./вин.п. Форма P»i (Т) - притяж. мест., не использующее флексию как средство выражения грамматических категорий.

323. so те may Pane loPe (J) so mon mai Pe loPe (T): Форма определенного артикля в (J) í>ane предлагает полную грамматическую характеристику и артиклю и последующему существительному. i>ane (J) < O.E. í>e - определенный артикль, муж.р., ед.ч., вин.п. Loi>e (J), (T) < O.E. läi> (враг) - сущ., муж.р., ед.ч., вин.п. По новейшей форме определенного артикля в (Т) 1>е, которая является единой для всех родов, чисел и падежей, грамматическую принадлежность определить невозможно.

В разделе ШЛО показан второй вид анализа материала, ориентированный на выяснение способов выражения категориальных значений в системе имени (сущ., прилаг,, мест., формирующаяся категория артикля). Известно, что в древнеанглийской морфологии грамматические категории имени могли выражаться приименными морфемами, или другими актантами, согласующимися с ним в роде, числе и падеже (т.н. склонение по основам). При разборе разветвленной системы склонения древнеанглийского периода и ее упрощенного варианта в среднеанглийский период показателен процесс элиминирования этих служебных категорий.

В древнеанглийском языке склонение имени имело достаточно четко маркированную флексией парадигму. В процессе переориентации системы склонения с опорой на основы, на систему иного плана, упрощение флексии достигло уровня формальной нейтрализации падежных оппозиций, что привело к широкому распространению предложных аналитических конструкций.

В древнеанглийском языке имя характеризовалось категориями: рода, числа и падежа. Все существительные древнеанглийского языка формально относились к определенному роду, разнообразие именной парадигматики было обусловлено этим обстоятельством. Являясь одной из важнейших грамматических характеристик слова, категория рода в именительном падеже не имела формального выражения (древнеанглийское fisc «рыба» - муж.р.; child «дитя» - ср.р.; dohtor «дочь» - ж.р.) Самая большая группа включала в себя существительные мужского и среднего рода. Падежные флексии в древнеанглийском языке, как и типы склонения, различались и по основам, но определялись по роду (a-, ja-, wa-, о-типы и т.д.)

Ниже предлагается второй вид рассмотрения лингвистического материала, где в таблицах показаны различия в способах выражения грамматических категорий рода, числа и падежа в системе древнеанглийского имени.

Существительные, у которых род в древнеанглийском языке выражался формой указательного местоимения

J 85 Pat lond «земля» í>at (O.E. Se указат. мест.) ср.р., ед.ч. им.п. Lond (O.E. Land земля) сущ., ср.р., ед.ч. им.п. Т 85 Ре lon(d) Ре - нейтральная инновационная формг опр. артикля.

J 165 Pene tyme «время» Репе (O.E. Se указ. мест.) муж.р., ед.ч., вин.п. Туте (O.E. Tima время) сущ., муж.р., ед.ч., вин.п. Т 165 Ре time Ре - нейтральная инновационная форма опр. артикля.

Существительные, у которых род в древнеанглийском языке выражался Формой прилагательного

J 435 vuelne red «плохой совет» Vuelne (O.E. yfel плохой) прилап, муж.р., ед.ч., вин.п. Red (O.E. Rsed совет) сущ., муж.р., ед.ч., вин. п. Т 435 yuel reid yuel - инновационная утрата флексии сильного склонения, категория рода не маркирована.

J 81 to his owere dure «к его собственной двери» owere (O.E. agen собственный) прилаг., ж.р., ед.ч., дат. п. dure (O.E. duru дверь) сущ., ж.р., ед.ч., дат.п. Т 81 to his oge dure oge - инновационная утрата флексии сильного склонения, категория рода не маркирована.

Существительные, у которых род в древнеанглийском языке определялся по Форме местоимения

J 296 ne may heo hi no-with weide «не может она его (язык - ж.р.) кон тролировать» heo (O.E. Heo она) личн. мест., ж.р. ед.ч., им.п., Зл. hi (O.E. Heo она) личн. мест., ж.р. ед.ч., вин. п., Зл., соотносится с сущ tunge (язык) ж.р., ед.ч., вин.п. Т 296 ne mai he it nowit weiden he - инновационная орфография личн мест., ж.р., ед.ч. it - инновационная замена рода по признак) «одушевА неодушев.»

J 230 hit schal wende par-to «оно (дитя - ср.р.) будет поворачи ваться (O.E. hit оно) личн. мест., ср.р. ед. ч., им. п., Зл., соотносится с сущ child ср.р. Т 230 he sal wende per-to Замена личн. мест, hit ср.р. на личн. мест, he м.р. по признаку «одушевлА неодушев.»

В южных диалектах процесс элиминирования этой категории проходил несколько медленнее. Ее следы еще можно обнаружить по аналитическим формам, но к среднеанглийскому периоду будут утрачены и они. Среднеанглийская морфологическая система практически уже не имеет формальных маркеров грамматической категории рода.

Категория падежа в древнеанглийском языке представлена в варианте У). Список (Т) регулярно демонстрирует картину уже среднеанглийской парадигматики: 5 падежная система становится 2 падежной.

Существительные, у которых падеж выражался формой прилагательного

J 81 to his owere dure «к его собствен ной двери» Owere (O.E. agen собственный) при лаг., ж.р., ед.ч., дат.п. Dure (O.E. duru дверь) сущ., ж.р., ед.ч., дат п. Т81 to his oge dure oge - инновационная утрата флексии при лаг. сильного склонения.

J 329 swikelne mut> «лживый рот» Swikelne (O.E. swicol лживый) при> лаг., м.р., ед.ч., вин.п. Mul> (O.E. mflï> рот) сущ., м.р., ед.ч. вин.п. Т 329 fikil mo5 fikil - инновационная утрата флексии при> лаг. сильного склонения.

Существительные, у которых падеж выражался формой артикля

J 93 l?es knyhtes lawe «рыцаря правило» ï>es (O.E. ï>e опр. артикль) опр. ар тикль, мЛср.р., ед.ч., род.п. Knyhtes (O.E. cniht рыцарь) сущ. мЛср.р., ед.ч., род.п. Т 93 Ье cnichtes läge f>e - индифферентная, инновационная форма опр. артикля.

J 83 l»an knyhte «рыцарю» 1>ап (O.E. 1>е опр. артикль) опр. ар> тикль, м.р., ед.ч., дат.п. Knyhte (O.E. cniht рыцарь) сущ., м.р. ед.ч., дат.п. Т 83 1>е cnith 1>е - индифферентная инновационная формг опр, артикля. cnith - отсутствует флексия -е, как пока заткль дат.п. Инновационная утрата флексии.

Таким образом, в таблицах на примере грамматических категорий имени показан процесс переструктурации древнеанглийской флективной системы. Причины этих инноваций не могут быть осмыслены вне общих морфо-нологических процессов указанной системы при переходе ее в новое качество. Фонология была активна: результат - ослабление флексии как маркера категорий. Флексия как показатель грамматической категории исчезает. Процесс постепенного размывания некогда четких функций привел к нарушению равновесия в морфологической подсистеме. Растущее количество фонологических инноваций приближает систему языка к хаотическому состоянию, близкому к моменту бифуркации. Это момент выбора аттрактивного пути саморазвития системы. Морфология обязана быть активной: самоустраняя хаотические накопления полисемантических, т.е. афункциональных флексий, она вынуждена или воссоздать старый равновесный Порядок, уничтожая фонологические новшества, или установить новое равновесие, путём поиска новых маркеров, наделяя фонологические новшества своими функциями или переходя к аналитическим конструкциям. Так исчезают категории рода и существенно упрощаются показатели категории падежа и числа. К XIII веку в системе наступает время затухания процессов саморазвития и создается новое состояние относительного равновесия. В структурном плане именно этот период следует считать условной границей между древнеанглийским и среднеанглийским языком.

Аналогичному анализу, в разделах III.11, Ш.12, 111.13 была подвергнута система грамматических категорий имени прилагательного, местоимения и зарождающейся категории артикля.

Весь материал III главы доказывает, что причины всех структурных инноваций, имевших место в системе имени в период между древним и средним периодами английской диахронии, следует искать в потенциях самой системы языка. Важным остается вопрос о том, что инициировало первоначальные изменения и об уровне, на котором было первоначально нарушено системное равновесие. Процесс был изначально фономорфологическим, т.к.

являлся результатом системного взаимодействия двух уровней активной фонологии и пассивной морфологии (второй фактор изоморфизма), что привело к кардинальным изменениям в самой системе древнеанглийского имени. Исчезла категория рода, возникли аналитические формы. Аналогичный процесс можно наблюдать во всех древних западно- и северогерманских языках.

Анализ эмпирии позволяет судить о хронологическом размещении этого процесса в английской диахронии: нарушение внутрисистемного равновесия отчетливо прослеживается в позднем древнеанглийском языке. Количественное уменьшение формальных маркеров морфологической структуры в результате их редукции привело к качественному расшатыванию системы парадигматики: появление новых алломорфов влечет за собой нарушение системного равновесия.

Системный изоморфный процесс, в результате действия которого фонологические процессы привели к изменениям в составе морфологических категорий, был следствием синергетической способности системно-структурной организации языка к саморегуляции. Толчком к морфологическим инновациям послужила вновь образовавшаяся асимметрия формы и содержания языкового знака в системе древнеанглийского языка, которая в свою очередь, обязана своим возникновением многочисленным фонологическим новшествам. Эта языковая внутрисистемная «цепная реакция» была вызвана просодическим фактором фиксации ударения внутри германского слова.

В разделе III. 15 реконструируется диахронический морфонологиче-ский процесс. Реконструкция дается поэтапно, хотя разграничение этапов условно, т.к. весь процесс был перманентен. Особо оговариваем, что поэтапная дискретность носит гносеологический характер. Выделяются 4 этапа.

Этап 1. Состояние равновесия: разноместное подвижное ударение. Морфология «активно следит» за надежностью флексий как маркеров своих значений, сохраняя их в ударной, сильной позиции: большинство гласных флексии ещё сохраняется. На морфологическом уровне система древнеанглийского имени представлена развитой флективной парадигмой'с четко выраженными маркерами категориальных значений. Присутствует согласование имен в роде, числе и падеже. Местоимения также имеют разветвленную систему склонения. Но, синхронное состояние равновесия структурных единиц нестабильно, т.к. разноместность как просодическая хаотичность для системы опасна. Оно окончательно нарушается процессом фиксации ударения на начало слова, на корневой морфеме. Фиксация ударения на денотативно значимой корневой морфеме вызвана «противоборством» системы языка, требующей моносемантических маркеров собственных грамматических значений и желанием носителей языка просодически выделить значимую часть лексемы. Это вызвало ослабление вокализма служебных флективный морфем в слабой, безударной позиции, их полисемию и постепенное синкопирование. Параллельно фиксации ударения на корневой морфеме, имеющей лексическое значение, система проводит окончательный переход от склонения по индоевропейским основам к склонению по родам. _

Этап 2. Тенденция ослабления и редукции вокализма конечных слогов, оказавшихся в слабой, безударной позиции, получает дальнейшее развитие. Вступают в силу явления конца слова: флексия как маркер грамматического значения теряет форму и постепенно утрачивает дистинктивную функцию. Функции флексий с редуцированным [э] и объем их морфологической семантики непомерно расширяются: информационное содержание флексии полисемантического маркера нивелируется. При активной фонологии наступает синкретизм грамматических форм, что приводит к еще большему расширению диапазона их морфологических функций (энтропия) и, следовательно, к их утрате. В пассивной морфологической системе наступает хаотическое накопление инноваций. Под влиянием саморегулирующегося синер-гетического механизма система древнеанглийского языка могла или активно противостоять просодическим инновациям и восстановить прежнее равновесие, или изыскивать новые средства для постепенно утрачиваемых флективных маркеров объективных грамматических категорий.

Этап 3. Кульминация процесса ослабления безударных слогов. Вокализм флексий, редуцированный до [а], теперь полностью синкопируется. Конечные [-е. -п] исчезают, т.к. становятся морфологически индифферентными. Флексии, которые в ходе данных процессов сохраняются, приобретают узкую функцию актуализации объективных категорий. В древнеанглийской морфологии имени наступает переструктурация. Система отказывается от служебных категорий рода и падежа. Категория рода исчезает полностью, категория падежа существенно упрощается. Вышеописанные фономорфоло-гические процессы играют определяющую роль в перестройке морфологического типа языка. Действие фономорфологических процессов (фиксация ударения, редукция безударных гласных, апокопа конечных -е, -п) приводит к утрате маркеров грамматических категорий рода и падежа, а вместе с ними и самих категорий. Они сохраняются как объективные лишь у личных местоимений. Местоимения, тяготеющие по своим формам или к существительным или к прилагательным, также теряют эти категории, сохраняя лишь некоторые дейктические функции. Форма категории числа видоизменяется. Из древнеанглийской разветвленной флективной системы категории числа сохраняется только флексия -ее. Её функция расширяется системой до маркера множественного числа всех существительных, независимо от рода и падежа. У прилагательных форма категории числа редуцируется до [0] - как маркера ед.ч. и [-е ] - как показателя мн.ч. всех прилагательных. Позднее этот маркер исчезнет, и прилагательные лишатся этих служебных категорий. У местоимений объективная категория числа в среднеанглийский период продолжает сохраняться. Категория падежа - изменяется до двухпадежной оппозиции у существительных; у местоимений она сохраняется частично.

Этап 4. Исчезли маркеры именных служебных грамматических категорий. Элиминировались или изменили свое содержание сами категории, Система древнеанглийского языка находится в поиске новых способов выражения морфологических связей и значений. Утрачено согласование между су-

ществительным и его определением. Это начало самодвижения системы к аналитизму и функциональной нагрузке фраземного уровня. Для регулирования синтагматических и семантических отношений словоформ внутри предложения устанавливается и фиксируется четкий порядок слов. Повышаются в морфологическом статусе предлоги, расширяется их семантика. Некоторые объективные падежные отношения, утратив формальные признаки, начинают выражаться через предложные конструкции и порядок слов. К концу этого этапа активно перестроившаяся морфологическая система среднеанглийского языка начинает функционировать в новом качестве и новом равновесном состоянии. Она саморазвивается по пути к аналитическому типу.

Таким представляется процесс эволюции морфологической системы имени английского языка. Данные этапы были вычленены в результате анализа конкретного материала вариантов памятника. Языковая структурно-системная организация, зафиксированная в четырех вариантах рукописи, отражает этапы развития по вышепредложенной схеме.

Язык может быть структурно более или менее древним. Состояние системной организации языка есть показатель его эволюции. На вопрос When did the Middle English begin? следует отвечать в рамках системного развития структуры английского языка, а не в хронологическом отношении. Среднеанглийский период - это новый этап в развитии английского языка, и он начинается тогда и там, где вследствие саморазвития системы, структура языка представляет собой качественно новый этап эволюции. Английский язык из своего древнего состояния вышел тогда, когда он преобразовался в качественном отношении, структурно изменившись на пути к аналитическому строю; именно тогда он и вступил в среднеанглийский период. При такой постановке проблемы вопрос о хронологической границе не может быть однозначно решен, т.к. морфонологический процесс реорганизации морфологической системы английского языка длился,, как это показывает наш материал, по крайней мере, четыре столетия (IX - XIII) и, разумеется, не может быть хронологически «привязан» к определенной дате. Хронологически не могут быть датированы и этапы единого системного морфонологического процесса, т.к. они отражают вневременные структурные состояния языковой системы.

Четвертая глава «Лингвопрогностика и потенциальные системные инновации в русском языке» посвящена инновационным процессам, наблюдаемым в современном русском языке.

Лингвопрогностика как важное направление современного языкознания рассматривается в разделе IV.1. «Стартовав в начале века в виде отдельных предсказаний о будущем языка, набирая силу в 70-х годах нашего века, лингвистическая прогностика полноценной наукой вошла в XXI век» [Гамова 2002]. Сравнительно-историческое языкознание ббльшее внимание уделяло вопросам реконструкции праязыковых состояний языков. Но уже в конце XIX века в исследованиях И.А. Бодуэна де Куртенэ и его учеников появляются зачатки нового интереса к будущим состояниям языковой диахронии. В современном языкознании вопросы лингвистической прогностики активно разрабатываются в исследованиях Воронежской школы лингвопрогностики

под руководством проф. А. А. Кретова. «В общем виде прогностика определяется как раздел науки, занимающийся научным предсказанием поведения объекта. Специфика лингвистической прогностики состоит в том, что она является разделом, венчающим здание науки о языке и опирающимся на прочие ее разделы» [Кретов 2006]. Лингвопрогнозирование стоит перед рядом сложностей. Всем лингвистическим теориям всегда приходится опираться на языковые данные. Материал подтверждал или опровергал теоретические выводы: он всегда был объектом анализа. Лингвопрогностика этого лишена. Языковых памятников будущего нет. Поэтому основным признаком прогнозирования определяется априорность. В ходе работы над материалом у ученого могут возникнуть гипотезы о тенденциях адвентного развития языка. Гипотезы появляются не на пустом месте, это результат анализа тенденций, процессов латентного прошлого и актуализированного настоящего. «Время подтвердит или не подтвердит действие известных нам лингвистических законов и закономерностей, либо выявит наличие новых, еще не известных нам - в этом смысл лингвистической прогностики» [Рылов 2002, 3]. Футурогностика -это трудная область знаний в любой науке, ибо футуролог уязвим, его все-гд а можно легко подвергнуть сокрушительной критике. Но футурология существует и развивается. Многие из её выводов подтвердятся, многие -окажутся ложными. Вопрос о предсказании, прогнозировании развития тенденций на разных уровнях системы различных языков как о типологическом явлении впервые был поднят Р. Якобсоном на Международном конгрессе лингвистов еще в 1957 году. Но проблема транспонирования или экстраполяции диахронических универсалий или фреквенталий с одного языка на другой, намеченная в «Меморандуме о языковых универсалиях», остается малоизученной.

системой, состоящей из нескольких подсистем. Каждая из них имеет свои законы развития, но подчинена высшим законам эволюции единой языковой системы и обязана им следовать. Так функционируют иерархические, самоорганизующиеся и саморазвивающиеся феномены. Синергетика как новейшая научная методология призвана вскрывать процессы в сложных системах, объяснять причины появления переходных моментов выхода системы из состояния относительного равновесия и определять пути её дальнейшего нелинейного развития. Основоположник синергетических идей Г. Хакен предлагает следующее классическое определение: «Синергетика занимается изучением Синергетика как общая теория саморазвивающихся систем определяется в разделе IV.2. Выше обосновывалось положение о том, что язык является синергетической систем самой различной природы, исследует общие принципы, управляющие эволюцией самоорганизующихся структур и функций» [Хакен 1972].

Синергетика - «это познание и объяснение сложного, его природы, принципов организации и эволюции»; это учение о процессах развития, о возможности моделирования и предсказания направлений процессов, после моментов наступления хаоса, когда система теряет равновесие, ее поведение становится неустойчивым (теория катастроф)» [Князева, Курдюмов 2000].

Идеи о системности языка были основными еще в структурализме 70-80гг. XX века. Не нов и тезис о внутренних системных причинах эволюции языка. Но, синергетика предлагает обобщенное, философско-методологическое, толкование языковых процессов. Футурогностика, исследующая возможные варианты развития сложных систем в будущем, в последние годы находится в поле зрения не только лингвистов, но и синергетиков: в 2000г. в Турку прошла международная конференция по проблемам «будущего» как объекта синергетических изучений. «Новыми тенденциями являются эволюционные и критические исследования будущего, основанные на современных теориях сложности и хаоса, а также общей теории эволюции. Будущее системных объектов сложно, оно открыто, множественно и непроизвольно» [Курдюмов, Князева]. Лингвист, изучающий будущее системы, не всегда может с полной уверенностью определить, по какому пути пойдет развитие. Язык не развивается произвольно: все внутренние процессы подчинены определенным законам функционирования и эволюции всей системы как целостного образования. Взаимодействие элементов жестко идет по типологическим законам. Для языковых систем эти законы во многом определяются внутриуровневыми и межуровневыми, функциональными связями. Нарушение порядка взаимодействия ведет к нарушению работы системы, вступлению ее в ситуацию неравновесного хаотического состояния. Количество структур-аттракторов, как правило, определенно. Потенциальные тенденций развития системы языка в будущем предзаданы уже в прошлых и современных состояниях системы. Типологически система языка не может выбрать путь, который не был бы характерен для систем других языков.

В ходе этих процессов языковая система может следовать только по универсальным тенденциям развития. Эти направления определены свойствами и характеристиками системы языка и стремлением языковой системы к восстановлению синергетического равновесия. Изучив свойства языковой системы и ее основные характеристики, располагая данными по диахроническому развитию системы в прошлом и её синхронному состоянию, можно предсказать пути эволюции этой системы; конечно, при учете того, что это будут лишь потенциальные тенденции. Таких «возможных линий развития» будет не много. Система языка сама определяет те пути эволюции, которые приведут её к новому состоянию равновесия. «Изучение структур разных языков, вскрывая взаимосвязь языковых явлений, может сыграть громадную роль для раскрытия внутреннего механизма эволюции языка» [Щерба 1974].

В акцентологической системе современного русского языка отчетливо представлены инновационные процессы. Можно проследить развитие устойчивых новых явлений, которые были отмечены еще Л.В. Щербой, Ф.Ф. Фортунатовым, И.А. Бодуэном де Куртенэ. Одним из указанных процессов было внутрисистемное стремление к фиксации ударения на корневой морфеме. Этот процесс не однозначен:

1) носители языка стремятся к парадигматической фиксации ударений со сдвигом к началу слова, к корневой морфеме, она лексически (денотативно) значима в отличие от флексии, значение которой чаще служебное: м.р.

сад, сада, саду, садом, саде; ср.р. дело, дела, делу, делом, деле; ж.р. тачка, тачки, тачке, тачкой, тачку;

2) но система этому процессу активно противостоит, подкрепляя за счет просодики грамматическую (морфонология) или лексическую (лексо-фонология) семантику падежной флексии, которая сама по себе чаще поли-семантична: дом - дома - дома - на доме, на дому; ношу - ношу, ловлю — ловлю. Ср. дат.п., муж, ср.р. и вин.п., жен.р. - [у]; им.п., жен.р. и род.п. ср., муж.р. - [а]; дат.п. жен.р. и пр.п муж., ср.р. - [е]; [0] - флексия им.п. и вин.п., муж., ср.р.: Автобус обогнал мотоцикл. Возможно использование фразовых ударений: на доме, на дому; на поле, на поле. Аналогичная картина в парадигматике множественного числа: деньги - с деньгами - с деньгами, на камнях - на камнях. Эти системные противостояния отражаются в современных орфоэпических словарях: ученые вынуждены вводить понятия «второго род. и второго предо, падежей»: газ — без газа - без газу; прок - нет прока -нет проку и соглашаться с «литературностью» вариантов типа творог -творога и творог - творога [Лопатин 1977]. Сохранение в ударном положении категорийных маркеров для системы важнее: токари - токаря, слесари -слесаря, дирёкторы — директора, офицеры - офицера, плйнтусы - плинтуса, повторим - повторим, горы - по горйм, в горах, по стенам - по стенйм, гости — в гостях, у пруда - у пруда, на холмах - на холмах, под мостом -под мостом, трубы —труб\г, гдрода - города, глаза - глаза. При этом система языка терпима к многочисленным ненормативным ударениям со сдвигом вперед: возбудить, н&чатъ, принять, углубить, сформировать, премировать, заклю 'чен, позвднит, внесен, переведен, передан, баловать, минул год, повторим, попал в клещи, в *яслях, договор, приговор, у пруда, на холмах, под мостом. Этимологически не ясно, что правильнее: у пруда или у пруда. Языковое чутьё весьма терпимо к таким языковым «вольностям», но «масштабы инноваций таковы, что многие всерьёз опасаются, что следующее поколение заговорит на новорусском языке» [Костомаров 1999].

Прослеживается системная тенденция использования просодики для лексических оппозиций (лексофонология): квартал - квартал, учйтели -учителя, паром — парбм, потом — потом, полки — полки, косит - косит, кругом - кругом. «Морфологическое словообразование для нас привычно, но не следует забывать и о фонетическом. Язык все время изменяется. Некоторые стороны языка действительно стоят очень твердо в течение длительного периода, зато другие стареют, а третьи лишь зарождаются. Но всегда есть факторы, которые «грызут норму», и при состоянии наших знаний, мы еще не умеем их наблюдать. Мы говорим уже о каких-нибудь тысяче рублях, хотя старое о тысяче рублей не звучит ещё неправильно» [Щерба 1977]. Частотно употребление зт§и1апа 1апйнп во множественном числе: «дешёвые водки, мелкие бизнесы, биржевые риски, смелые инициативы, предварительные договорённости, взаимные озабоченности, прямые эфиры, установка сигнализаций и проч.» [Костомаров 1999]. Многочисленные заимствования трудно акклиматизируются в грамматическом отношении: желтое, -ые такси, чёрный и чёрное кофе. Заимствованные лексемы мн.ч. воспринимаются как ед.ч.

и приобретают дополнительную морфему: кексы, рельсы, сникерсы, комап-досы, баксы, слаксы, леггинсы. В словообразовании часто используется английский суффикс - инг: кастинг, клиринг, дансинг, холдинг, маркетинг, брифинг, демпинг, сайдинг. Он распространяется и на устоявшиеся в русском языке слова тренер - тренинг, с семантикой инфинитива или результативного существительного: ежедневный тренинг, не хватает тренинга. Данный суффикс участвует в деривационных процессах: демпинговать, демпинговые цены, холдинговая компания и в образовании синтаксических конструкций: пройти кастинг, тренинг на победу, оказываем консалтинг.

Нельзя согласиться с «коммуникативной бессмысленностью» подобных явлений [Костомаров 1999]. Эти моносемантические термины в результате акклиматизации в языке постепенно приобретают новые контекстуальные семы. Указанные процессы обогащают русский язык, делают его более экономичным и выразительным. Относительно имён муж.р. образующих им.п. мн.ч. на [~ ы/и] или [- а]. JI.B. Щерба, восхищаясь атомическим анализом причин подобного развития у A.A. Шахматова, цитирует: «слова с неподвижным ударением на основе или на окончании никогда не имеют -а, кроме рукава. Исключения связываются со старым двойственным числом. Но откуда новые формы валы, верхи, жиры, слоги, роды? Всему причиной необходимость оппозиции с род.п., ед.ч. - дома - дома: так возникли две сопротивляющиеся группы, те, что передвигают ударение на окончание и те, что не передвигают его в силу особого оттенка значения: долы, гробы, хлебы, зубы, роги, волосы [Щерба 1977]. И далее: «едва ли это толкование может считаться приемлемым, будущему исследователю придется перестроить ряды, внести другие предпосылки» [там же].

Можно отметить случаи унификация парадигм местоимений по роду: мой дом, моя дочь, мое село; но его дом, его дочь, его село; её дом, её дочь, её село; их дом, их дочь, их село. Ещё недавно нормативными были «самое форму нельзя определить вне её значения; надо изучать самый механизм данного явления» [Щерба 1977]; «самое число окончаний; самая потребность; форму, самоё по себе» [Винокур 1959]. Сегодня уже: саму, сам, само.

Число выражается формой сочетания «числит, с сущ.», которое в им. или вин. п. числительных ставится в род.п. мн.ч., при два, три, четыре- в ед.ч., и в косвенных падежах согласование восстанавливается: с пятью книгами, десятью яблоками, с десятью солдатами, при двадцати солдатах, но: с десятком яблок, при сотне солдат, при ста солдатах, с десятком солдат. Сегодня тысяче солдатам роздан паёк звучит правильно, миллиону солдатам - неправильно. Аналогичная ситуация после много, немного, мало, немало, сколько, несколько, которые считаются наречиями. Четкого порядка в современном русском языке нет, особенно при многозначных числах: в моей библиотеке 2879 книг, я прочел каждую из 2879 и доволен всеми 2879 — склонение вызывает трудности. Но отчётлива системная тенденция к упрощению склонения: летел на ТУ сто пятьдесят четыре (четвертом); неполадки с ИЛ шестьдесят два (вторым); встреча с космонавтом два (вторым); живу в корпусе три (третьем), дома восемьдесят четыре (четвёртого); в квартире семьдесят пять (пятой).

Наблюдаются аналитические формы: при образовании степеней сравнения прилагательных: красивее — более красивый, наикрасивейший — самый красивый, наикратчайший - самый краткий. Системный лексосинтаксис предлагает фразовые омоформы: отцов(ский) дом - дом отца или отцов дом; подарок матери - для матери или от матери; дочь любит мать или мать любит дочь? Аналитические формы (через предлоги или пассивиза-цию) оказываются предпочтительней для носителей языка, как и при актуализации будущего времени глаголов: я еду - я поеду (по - маркер темпо-ральности), но я буду говорить об этом, а не поговорю (где по - маркер вида и времени). При замене притяжательных прилагательных - деноминативов: Пушкинская улица — улица Пушкина, дочер(нина)няя, сыновья школа - школа дочери, сына. Новые заимствованные прилагательные не склоняются: куртка цвета хаки.

Чтобы понять функцию славянской просодики и ее роль в морфологии, необходимо отметить, что фиксированное ударение с парадигмой типа: стол- *стол-а, *стол-у, о *стбл-е, под *ст6л-ом; мн. ч.: *стол-ов, Столам, о *стол-ах, под *стбл-ами сегодня неприемлемо для русского уха, однако дом- дому, о доме, под домом парадигма ед.ч. уже унифицирована. Уже имеются формы мн.ч.: камень, камня, о камне, под камнем, камни, камней, о кймнях, под камнями некогда неприемлемые, теперь ставшие обычными. «Многообразие типов склонения, будучи следствием фонетических процессов, является скорее курьезом, хотя оно несомненно является одним из показателей разрушения склонения в русском языке» [Щерба 1977].

В глагольной парадигматике отмечается:

• несистемое, коммуникативное изменение управления (вин.п. вместо род.п.): Оплачивайте за проезд! Это то, что народ хочет и ждетI Не прячь нос!;

• игнорирование возвратного местоимения: Не могу представить, чем это кончится!;

• употребление глаголов без номинативных уточнителей: Не надо нарушать, всем необходимо определиться, и все должны соответствовать;

• экспансия предлогов: об этом надо иметь в виду и даже с инфинитивом: за отдохнуть, что угодно, я не против побеседовать. Здесь ни поработать, ни отдохнуть, не говоря уже об уснуть!;

• игнорирование синтаксических согласований: И нет курить и нет огня. Он отказался назвать себя и от фотографирования. Эти действия наказываются штрафом или возбуждается уголовное дело.;

• нередки случаи рядоположения переходных и непереходных глаголов: Эти силы могут блокировать, мешать или замедлять сам процесс. Мы знаем и владеем обстановкой. Имеем возможность отслеживать и влиять на ситуацию. Содержание и уход за автомобилем [Костомаров 1999]. Даже компьютер сегодня еще выделяет эти предложения как неправильные, но еще в 1970 году в «Грамматике русского языка» предлагалось отказаться от понятия однородных/неоднородных членов предложения и заменить их термином «открытые сочинительные ряды». Это признак аналитизма, который, как известно, позволяет рядополагать любые формы, не задумываясь 6 согласованиях.

Серьёзные сдвиги отмечаются на уровне морфологии: «выталкивание исключений» [там же]. Среди «ошибочных с точки зрения литературной нормы», автор приводит формы: глодает вместо гложет, махает - машет, полоскает - полощет, кудахтает - кудахчет, мяукает — мяучит, метает -мечет, пощипаем — пощипем, поехай — поезжай, текёт — течет, отвле-кёмся - отвлечемся. Не говоря уже о просторечных формах типа: ложитъ, белей, бегёт. могёт и т.д. Это системное парадигматическое выравнивание и унификация парадигматических рядов по принципам изоморфизма. Официальные: я могу, ты можешь, он машет частотно нарушаемы. Эти исторические чередования являются анахронизмом и поддерживаются на письме только языковой нормой. «Вслед за Бодуэном я не думаю, чтобы жизнь языка не могла в той или иной мере подвергаться нашему сознательному воздействию. Из двух вариантов форм мн.ч. 3-го л. глаголов с ударением на корне -ат, -ут (просят, стоят, мочат) выбирается искусственно поддерживаемая форма на - ат, хотя формы эти нереальны, т.к. естественное развитие языка ведет к - ут, как к более четкому признаку данной категории, т.к. неударное -ат в разговорном стиле смешивается с - ит 3-го лица, ед.ч. На моей даже памяти неударное [а] после мягких согласных, т.е. [я], начинает вытеснять в полном стиле [е]: плясать, клянусь, вместо тесать, кленусь» [Щерба 1977].

Как показал диахронический анализ германского материала, представленный в III главе, глобальные инновации на всех уровнях системы английского языка были спровоцированы изменениями акцентных отношений в парадигматике слова. Разноместность ударения, вызывающая накопление системных инноваций, его фиксация на начальной, корневой морфеме, несущей лексическое значение, как наиболее важное в процессе коммуникации, возможно, послужила инициирующей причиной переструктурации всей языковой системы. Это обстоятельство привело к разрушению безударной флексии как маркера определенных служебно-субъективных категорий (родовое, падежное и личное согласование) и некоторых объективных грамматических категорий. Представляется, что футурологическое исследование тенденций развития, современного русского языка необходимо также начать с синхронного анализа его акцентологической ситуации. Просодические отклонения от нормы очевидны и общепризнаны. На современном этапе эволюции в русском языке прослеживаются устойчивые тенденции смещения ударения с вектором вперед. Эти инновации проявились уже давно и существуют в языке десятки лет. О подобных процессах писал Л. Васильев еще в 1904 году [Васильев 1904], поэтому можно сделать предварительный вывод о том, что к началу XX века такая тенденция уже заметно укрепилась в языке. Разумеется, что без диахронического анализа причин этой тенденции .синхронное представление выглядит незавершенным.

Причины весьма многочисленны. Это могут быть соотношения первичных и вторичных именных и вербальных образований, т.к. номинативные акты представляющие собой продукт речевой деятельности, осваиваемый языковой системой в виде функциональных нормативных и узуальных форм: пугать, запугивать, испуг. Важным этапом в процессе смещения ударения может быть факт переориентации системы русского языка в определенный период с чисто временных на видовременные характеристики: сказ, сказать, сказывать, сказануть. Не менее важными являются фономорфологические и

морфонологические отношения при формировании акцентных парадигм: сигнификативная функции ударения: дбски - доски; трансформация акцентных типов в диахронии (тоническое - музыкальное - динамическое) и рецессивные процессы энклиноменов в праславянском языке: на воду, на воду; на берег, на берег и многие другие причины смещения ударения, вскрытие которых должно быть предметом специального исследования. Важно констатировать живость этого процесса в современном русском языке и сравнить его потенциальные последствия с аналогичными ситуациями и процессами других языков.

Причинная связь определяется для любого события по отношению к конкретным системным условиям, которые вызвали эти события или процессы. Следовательно, можно со всей очевидностью предположить, что при идентичных системных условиях события получат одинаковый процесс развития. Причиной несовпадений может быть только вмешательство извне в нормальный ход событий (нормирование), а их следствием - сдерживание системных изменений в исходном состоянии субъекта. Исследование просодики в современном языке всегда сложно: надёжна только звучащая речь, но многое из того, что уже живет в речи, не отражено в словарях и потому нормативные оценки, порой, малоубедительны. На таком общем фоне оказывается не просто проследить все тенденции в области русского ударения, заложенные в самой языковой системе, хотя они известны и наметились еще в середине века, но наиболее интенсивно проявляются в современных условиях.

Активным процессам в области ударения посвящена глава VII монографии «Русский язык конца XX столетия (1985-1995)», написанная В. Воронцовой [Воронцова 1996]. Много материала о тенденциях в ударении и норме содержится в трудах К.С. Горбачевича, A.B. Суперанской, A.A. Зализняка, Е.А. Земской, Н.И. Костомарова, В.В. Лопатина, В.В. Колесова и др. Причины акцентных изменений отмечаются в основном как внутрисистемные.

На основе анализа эмпирии трех Словарей современного русского литературного языка 1957, 1981 и 1990 гг. издания [Словарь 1957; Словарь 1981; Словарь 1990] было рассмотрено и проанализировано 270 тысяч слов, которые составили общее количество материала. Так как исследуемые словари имеют разное количество слов (соответственно 70, 90 и 110 тысяч), сопоставление в абсолютных цифрах представляется нецелесообразным. Для полноты информации добавляем компаративный анализ процентными отношениями. Материалом лингвистического анализа послужили однокорен-ные слова, в которых наблюдалось смещение ударения к началу слова (в простом и сложном слове). На основе слов такого типа были составлены следующие группы: глагол + глагол, сущ. + глагол, прилаг. + глагол, сущ. + прилаг., сущ. + сущ., наречие + глагол, наречие + прилаг., прилаг. + прилаг., и глагол + прилаг. Доминирующее положение по количеству слов занимают первые три группы. Сложные слова также подверглись влиянию общей тенденции к смещению ударения, но их количество небольшое.

Сравнительный анализ нижеследующего материала основывался на элементарном сопоставлении однокорневых слов, без учета их этимологических, базовых или деривационных, временных или видовременных характеристик.

Группа «глагол + глагол»: пугйть - подпугивать, спугивать, распугивать, отпугивать, выпугивать; ругйть - обругивать, поругивать;

стругйть - застрагивать, настругивать, обстрагивать, острагивать, сострагивать, отстрагивать, выстрагивать; сидёть - сйживать, засйживать, обсйживать, подсйживать, досиживать, просиживать, отсйживать, высиживать и т.д.

Группа «сущ. + глагол»: кочёвник, кочёвье - кочевать, утбпленник -утопйть, вйсельник - висёть, трйвщик - травить, набйвщик - набивать, обйвщик - обивать, залйвщик - заливйть, облйвщик - обливать, верббвщик -вербовать, вблок - волочйть, обнбсок - носить, плёск - плескйть, запись -записать, подпись - надписать, сбивчивость - сбиваться, ужйвчивость -уживаться, обйдчивость - обиж&гься, нахбдчивостъ - находить, ДОХОДЧИВОСТЬ -доходйть, отрйва - травйть, крбвь - кровить и т.д.

Группа «прилаг. + глагол»: загбнный - гнйть; подкбпный, окбпный -коп&ть; нанбсный - наносйть; поднбсный - подносйть; пйхотный - пахать; варочный - варийть; отбброчный ~ отбирать; убброчный - убирйть; утёшный -утеш&ть; забранный - забирать; ржйвый - ржавёть; запавший - западать; впйвший - впадать; угйданный - угад&ть; посадочный - сажйть; зарйзный -заражать; заверенный - варйть; хваткий - хватать; заткнутый - затыкать; плотный - платить; сжатый - сжим&ть, усталый - уставать и т.д.

Этот процесс уже отмечался в вышеуказанных работах по славянскому языкознанию. Одна из основных задач реферируемого исследования - констатировать наличие общей тенденции к сдвигу ударения к началу слова. Данный процесс может быть рассмотрен как типологический, универсальный, служащий отправной точкой для дальнейшего развертывания инноваций в системно-структурной организации языка.Статистическая обработка материала представлена в следующей таблице.

№ Группа 1957: к - во % 1981: к-во % 1990: к-во %

1 Глагол *■+ глагол 7282 10,4 12395 13,8% 14030 12,75%

2 Сущ. <-» шагал 5012 6,16 7594 7,3% 8807 7,13%

3 Прил.*-* питал 1847 2,64% 2689 2,96% 5719 5,19%

4 Сущ. <-> прил. 2325 2У/о .2693 2,7% 3899 327%

5 Сущ. «-»сущ. 1015 1,45% 1184 13% 1466 u%

б Наречие «-> глагол 682 0,97% 1124 1,51% 1282 1,15%

7 Наречие <-> прил. 308 0,44% 412 0,5% 454 0,4%

8 Прил. <-► прил. 194 0,28% 211 0,2% 349 031%

9 Смещ. 1ч. сложи, сл. 3841 5,5% 4210 4,7% 6783 6,2%

10 Смещ. 2ч. сложи, сл. 152 0,2% 190 0,2% 492 0,4%

ИТОГО: 32,4% 36,1% 39,3%

Цифры показывают, что тенденция к сдвигу ударения к началу слова набирает силу, количественные показатели растут. Знакомство с трудами ведущих специалистов в области славянского языкознания позволило сделать предварительные выводы, опираясь на эскизно представленный эмпирический материал, и поднять вопрос о схожести системных ситуаций в современном русском и древнеанглийском языках, о возможности экстраполяции основных тенденций эволюции систем с системы одного языка на другую. В русском языке, на современном этапе его развития, наблюдаются процессы накопления инновационных характеристик в суперсегментной сфере. Данные тенденции совпадают с первым этапом эволюции языковой системы древнеанглийского языка. Основываясь на эмпирическом материале трех Словарей русского языка (1957,1981,1990 гг.), можно сделать предварительный вывод о том, что, возможно, русский язык пройдет этапы, в некотором роде аналогичные тем, которые имели место в древнеанглийской диахронии. Если вышеуказанная тенденция закрепится и получит дальнейшее развитие в будущем, то тогда можно будет говорить о типологическом характере этапов эволюции языка в диахронии. Причинная связь определяется для любого события по отношению к конкретным условиям, вызывающим эти процессы. Можно предположить, что при определенных условиях события получат одинаковые направления эволюции.

В Заключении подводятся итоги исследования. Выводы делаются в соответствии с целями, задачами и положениями, выносимыми на защиту. Постулаты, представленные в главе I, доказываются в тексте диссертации теоретически в рамках общей типологии синергетических систем и экспериментально подтверждаются эмпирическим материалом, представленном в практических главах. Предварительный типологический анализ языковых систем в диахронии позволяет сделать вывод о том, что в эволюции языковых систем древнеанглийского и современного русского языков прослеживаются типологически сходные тенденции развития.

Основные положения диссертации отражены в: монографии:

1. Бондаренко, Е.В. Язык как лингвопрогностическая проблема: монография / Е.В. Бондаренко. - Белгород: Изд-во БелГУ, 2005. - 226 с. (13 п.л.)

2. Бондаренко, Е.В. Эволюция языковой системы в диахронии: монография / Е.В. Бондаренко. - Белгород : Логия, 2005. - 150 с. (8,8 п.л.)

словари:

3. Бондаренко, Е.В. Словарь лингвистических терминов / Е.В. Бондаренко. -Белгород : Логия, 1999. - 112 с. (6,51 п.л.)

4. Бондаренко, Е.В. Англо-русский словарь междометных фразеологизмов и сравнений / Е.В. Бондаренко. - Белгород : Логия, 2003. - 117 с. (6,8 п.л.).

пособия:

5. Бондаренко, Е.В. История английского языка и английского народа (Дополнительные материалы по курсу «Введение в германскую филологию») / Е.В. Бондаренко. - Белгород : Изд-во Комитета гос. стат., 1999. - 153 с. (9 пл.)

6. Бондаренко, Е.В. Материалы к семинарским занятиям по курсу «Введение в языкознание» / Е.В. Бондаренко. - Белгород : Логия, 2000. - 159 с. (9,3 п.л.)

7. Бондаренко, Е.В. Курс технического перевода / Е.В. Бондаренко. -Белгород : Логия, 2002.- 187 с. (11 п.л.)

8. Бондаренко, Е.В. Sweet Britain / Е.В. Бондаренко. - Белгород : Логия, 2006.- 120 с. (7 пл.)

статьи и тезисы:

9. Бондаренко, Е.В. Логика и механизм системных изменений в языковой диахронии / Е.В. Бондаренко // Единство системного и функционального анализа языковых единиц. Вып. 2. - Белгород : Изд-во БелГУ, 1996. -С. 10-17. (0,4 п.л.)

10. Бондаренко, Е.В. Система и структура языка в диахронии / Е.В. Бондаренко // Проблемы обучения профессиональному общению на иностранном языке. - Белгород : Изд-во БУПК, 1999. - С. 192 - 197. (0,3 п.л.)

И. Бондаренко, Е.В. Языковые контакты и теория субстрата с типологической точки зрения / Е.В. Бондаренко // Проблемы описания и преподавания иностранных языков. - Белгород : Изд-во БелГУ, 1997. - С. 14 - 22. (0,5 п.л.)

12. Бондаренко, Е.В. Об одном частном случае действия морфонологи-ческих процессов в истории английского языка / Е.В. Бондаренко // Сборник научных трудов молодых ученых. Вып.2. - Белгород : Изд-во БелГУ, 1997. -С. 86-90. (0,3 пл.)

13. Бондаренко, Е.В. Где же граница между древне- и среднеанглийским? / Е.В. Бондаренко // Сборник научных трудов молодых ученых. Вып. 2. - Белгород : Изд-во БелГУ, 1997. - С. 90 - 96. (0,4 п.л.)

14. Бондаренко, Е.В. Система языка в диахронии: Межуровневые функциональные связи / Е.В. Бондаренко // Единство системного и функционального анализа языковых единиц. Вып. 3. - Белгород : Изд-во БелГУ, 1998. -С. 25-28.(0,3 пл.)

15. Бондаренко, Е.В. Язык и метаязык словарных дефиниций / Е.В. Бондаренко // Проблемы лексикографии. - Белгород : Изд-во БелГУ, 1999. -С. 10-13.(0,3 пл.)

16. Бондаренко, Е.В. Языковая система: целое - не сводимое к механической сумме составляющих / Е.В. Бондаренко // Лингвометодические основы обучения межкультурному общению на современном этапе. Материалы межвуз. науч.-практ. конф. Белгород, 17-18 мая 2001 г. - Белгород : Изд-во Кооперативное образование, 2001. - С. 178 - 181, (0,3 п.л.)

17. Бондаренко, E.B. Диалектика языковой системы: конфликт необходимости самосохранения и движения как способа существования / Е.В. Бондаренко // Единство системного и функционального анализа языковых единиц. Вып. 5. - Белгород : Изд-во БелГУ, 2001. - С. 407 - 410. (0,3 п.л.)

18. Бондаренко, Е.В. К вопросу о лингвистической модели / Е.В. Бондаренко // Филологические исследования. Вып 1. Междунар. сб. науч. трудов. -Запорожье : Изд-во ЗЮИ МВД Украины, 2002. - С. 19 - 21. (0,3 п.л.)

19. Бондаренко, Е.В. Жив ли структурализм? / Е.В. Бондаренко // Филологические исследования. Вып. 2. Междунар. сб. науч. трудов. - Запорожье : Изд-во ЗЮИ МВД Украины, 2003. - С. 144 - 148. (0,3 п.л.)

20. Бондаренко, Е.В. Структурное взаимодействие языковых систем / Е.В. Бондаренко // Филологические исследования. Вып. 2. Междунар. сб. науч. трудов. - Запорожье : Изд-во ЗЮИ МВД Украины, 2003. - С. 151 - 154. (0,3 п.л.)

21. Бондаренко, Е.В. Функциональные трансформации в диахронии языка / Е.В. Бондаренко // Единство системного и функционального анализа языковых единиц. Вып. 6. - Белгород : Изд-во БелГУ, 2003. - С. 38 - 41. (0,3 п.л.)

22. Бондаренко, Е.В. Взаимодействие языка и мышления, процесс рече-творчества / Е.В. Бондаренко // Единство системного и функционального анализа языковых единиц. Вып.б. - Белгород : Изд-во БелГУ, 2003. -С. 41-43. (0,3 п.л.)

23. Бондаренко, Е.В. Некоторые проблемы современной компаративистики / Е.В. Бондаренко // Методика и лингвистика на пути к интеграции. Материалы науч.-практ. конф. - Харьков : Изд-во ХГУ, 2003. - С. 26 - 28. (0,3 п.л.)

24. Бондаренко, Е.В. Значимость философских категорий «пространство» и «время» для языковой системы / Е.В. Бондаренко // Единство системного и функционального анализа языковых единиц. Вып. 7. - Белгород : Изд-во БелГУ, 2003. - С. 49 - 51. (0,3 п.л.)

25. Бондаренко, Е.В. Система языка в диахронии / Е.В. Бондаренко // Проблемы лингвистической прогностики. Вып. 3. - Воронеж : Изд-во ВГУ, 2004.-С. 36-42. (0,4п.л.)

26. Бондаренко, Е.В. Возможности синергетического подхода для типологического прогнозирования развития языковых систем / Е.В. Бондаренко // Единство системного и функционального анализа языковых единиц. Вып.8. -Белгород : Изд-во БелГУ, 2004. - С. 13 - 20. (0,4 п.л.)

27. Бондаренко, Е.В. Синергетические идеи в лингвистике / Е.В. Бондаренко // Процессы самоорганизации в Универсальной истории. Материалы междунар. симпозиума. - Белгород; М.: Изд-во БелГУ, 2004. - С. 97 - 99. (0,3 п.л.)

28. Бондаренко, Е.В. Проблематика языковых «лакун» и их место в языковой диахронии / Е.В. Бондаренко // Rex Philologica. Уч. записки Северодвинского филиала ПГУ. Вып. 4. - Архангельск : Изд-во ПГУ, 2004. -С. 132-136.(0,3 п.л.)

29. Бондаренко, Е.В. Системность языка: онтология или гносеология? / Е.В. Бондаренко // Актуальные проблемы современного иноязычного образования. Материалы междунар. конф. - Курск : Изд-во КГУ, 2005 - С. 31 - 34. (0,3 п.л.)

30. Бондаренко, Е.В. Вероятность, закономерность и предсказуемость процессов развития языка в диахронии / Е.В. Бондаренко // Филология и проблемы иностранных языков. - М.: Изд-во МГПУ, 2005. - С. 28 - 34. (0,5 п.л.)

31. Бондаренко, Е.В. Основные параметры лингвосинергетического анализа / Е.В. Бондаренко // Единство системного и функционального анализа языковых единиц. Вып. 9. - Белгород : Изд-во БелГУ, 2005,- С. 37 - 44. (0,5 п.л.)

32. Бондаренко, Е.В. Самодостаточность системы языка / Е.В. Бондаренко // Коммуникативная лингвистика: вчера, сегодня, завтра. Сб. материалов междунар. науч. конф. 13 - 14 июня 2005. - Армавир : Изд-во АЛУ, 2005. -С. 21-27. (0,5 пл.)

33. Бондаренко, Е.В. Диахроническая типология: синергетический аспект / Е.В. Бондаренко. // Слово в языке и речи: аспекты изучения. Материалы междунар. науч. конф. Москва, 27 - 28 октября 2005. - М.: Изд-во МГПУ, 2005.-С. 34-40. (0,5 п.л.)

34. Бондаренко, Е.В. Лингвистический императив / Е.В, Бондаренко // Актуальные проблемы лингвистического образования: теоретические и методологические аспекты. Материалы междунар. конф. Самара, 16 - 18 ноября, 2005. - Самара : Изд-во СГА, 2005. - С. 46 - 50.(0,3 п.л.)

35. Бондаренко, Е.В. Возможности применения методики эктраполяции для разносистемных языков / Е.В. Бондаренко // Материалы междунар. конф. Волгоград, 12-14 октября, 2005. - Волгоград : Изд-во ВГУ, 2005. - С. 22 - 27. (0,5 п.л.)

36. Бондаренко, Е.В. Компаративный анализ развития языковых систем в диахронии (на материале древнеанглийского и современного русского языков) / Е.В. Бондаренко // Вестник Белгородского университета потребительской кооперации, № 2 (16), июнь 2006г. Фундаментальные и прикладные исследования. Международный научно-теоретический журнал. - Белгород : Изд-во Кооперативное образование, 2006. - С. 237 - 243. (0,5 п.л.)

37. Бондаренко, Е.В. Основная проблематика лингвосинергетики / Е.В. Бондаренко // Гуманитарные и социально-экономические науки. № 3 (22), 2006. - Ростов : Изд-во РосГУ, 2006. - С. 116 - 118. (0,3 пл.)

38. Бондаренко, Е,В. Переосмысление морфологических инноваций в системе древнеанглийского имени с позиций синергетики / Е.В. Бондаренко // Вестник Белгородского университета потребительской кооперации, №4 (20), декабрь 2006 г. Фундаментальные и прикладные исследования. Международный научно-теоретический журнал. - Белгород : Изд-во Кооперативное образование, 2006. - С. 288 - 292. (0,3 п.л.)

39. Бондаренко, Е.В, К вопросу о самоорганизации систем / Е.В. Бондаренко // Предпринимательство: Финансы и право, № 1, январь 2007 г. Научно-прикладной журнал. - М.: Изд-во АТКАРА, 2007. - С. 197 - 204. (0,5 пл.)

40. Бондаренко, E.B. Моделирование как один из методов изучения объекта / Е.В. Бондаренко // Предпринимательство: Финансы и право, №1, январь 2007 г. Научно-прикладной журнал. - М. : Изд-во АТКАРА, 2007. -С. 205-212. (0,5 п.л.)

Публикации № 36, 37, 38, 39, 40 осуществлены в периодических изданиях, входящих в список Высшей Аттестационной Комиссии.

Подписано в печать 27.08.2007. Формах 60x84/16. Гарнитура Times. Усл. п. л. 2,32. Тираж 100 экз. Заказ 286. Оригинал-макет подготовлен и тиражирован в издательстве Белгородского государственного университета. 308015, г. Белгород, ул. Победы, 85

g^ В £ l i

2007504946

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19 диссертация на тему: Эволюция языковой системы в диахронии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эволюция языковой системы в диахронии"

Похожие темы диссертаций

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Эволюция языковой системы в диахронии