автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Факторы социокультурной детерминации форм языкового поведения личности

Полный текст автореферата диссертации по теме "Факторы социокультурной детерминации форм языкового поведения личности"

На правах рукописи УДК 130.2:8

Парамонов Григорий Валентинович

Факторы социокультурной детермннацнн форм языкового поведения личности

Специальность: 09.00.11 — социальная философия

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Санкт-Петербург 2006 Г.

6 С"

Работа выполнена на кафедре философии

Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена»

Научный руководитель:

доктор философских наук, профессор Балахонский Виталий Витальевич

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор Хомелева Рамона Александровна

доктор философских наук, профессор Шипунова Ольга Дмитриевна

Ведущая организация: Ленинградский государственный университет им. A.C. Пушкина

tfi'0

2006 г. в /( часов на заседании

Защита состоится И

Диссертационного совета Д 212. 199. 24 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора философских наук при Российском государственном педагогическом университете им. А.И. Герцена по адресу: Санкт-Петербург, ул. Малая Посадская, дом 26. Факультет философии человека, ауд. 317.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена.

Автореферат разослан « и- » ч/УЦЧ>|? Г^ 2006 года.

Ученый секретарь Диссертационного совета кандидат философских наук, доцент

А.М. Соколов

I. Общая характеристика диссертации

Актуальность темы. Вопрос о факторах социокультурной детерминации форм языкового поведения личности всегда обострялся на рубежах эпох, когда при рождении новых форм социальных взаимодействий закреплялись кардинальные, всем заметные изменения в языке. Так родовой человек, став субъектом внеродовых отношений и связей, должен был отличать сложившиеся в его семье формы языкового поведения от тех; что существовали в пространстве внеродового общения, и часто его благополучие зависело плавности метаморфоз - переходов его языка и сознания из одного состояния (родового) в другое (внеродовое). С течением истории в сфере внеродовых социальных взаимодействий позиционировались «платоновское» и «аристотелевское» понимания природы, общества, норм общения. Теперь надо было различать не две, а три формы социальной жизни и языка. Эпоха Средних веков углубила этот процесс, сосредоточившись на. различиях между intcntio prima и intentio secunda. Возрождение, Новое время поставили человечество перед необходимостью существовать в «галилеевском» (термин М. Бахтина) языковом мире - и поликультурном социуме как мультисистемном целом.

Параллельно усложнению позиций субъектов социокультурных взаимодействий рос интерес к языку. Сознательное разделение феноменов языка и речи произошло в период становления первых государств. На закате античного мира филология стала самостоятельной наукой. Начало Возрождения ознаменовалось, по М. Бахтину, децентра-шзацией языкового сознания и утверждением светских национальных языков в роли письменных, литературных. Новая и новейшая истории высветили многомерность общения в больших и малых социальных группах, способность языка выражать как малейшие колебания в индивидуальном и общественном сознании, так и то, что оформлялось на протяжении сотен и тысяч лет.

Глобализация социокультурных, языковых процессов в силу мультиси-стемности современного социума не отменяет, а скорее предполагает неповторимость внутренних миров субъектов общения. Это справедливо не только для отдельного человека, но и для группы, социального слоя, народа, нации - как совокупных языковых личностей. Качественная определенность их внутренних миров поддержана качественной определенностью языка. Поэтому лингвисты фиксируют факт отличия устной речи от речи письменной: их внутренние формы предполагают разные типы (качества и границы) пространств общения. Сама письменная речь имеет несколько принципиально разных форм, или стилей, в зависимости от того, в какой сфере человеческой деятельности реализуются те или иные ее средства. Поэтому наш современник в процессе социализации, осваивая родной язык, уже в раннем детстве повторяет историю поколений, сначала фиксируя различия между его родовой и внеродовой формами, а затем позиционируя разные формы внеродовых социальной жизни, языка и культуры. Это происходит не автоматически.

Биологически человек может прибавить в объеме, росте, весе - а для духовного становления нужно сделать волевое усилие и принять извне, сделать своим опыт сугубо человеческой жизни. Причем воспроизводство «классического» потребует такого же напряжения ума, как и самореализация в «современных» пространствах общения. Пренебрежение этим фактом ведет к нарциссизму — убеждению в том, что только ты и твой язык (культура, социум) имеют право на существование. В некоторых сферах современной жизни нарциссизм рождает диктат унификации и социальную напряженность. Например, современная российская школа ориентируется на один образовательный стандарт - один тип языка, сознания, общения. Не удивительно, что в России наблюдаются «падение общего престижа образования, резкое падение престижа педагогического труда, снижение притока молодых специалистов в образование, неадекватность оплаты педагогического труда трудозатратам», падение у учащихся «мотивации к обучению» и даже «снижение показателей здоровья воспитанников и учащихся системы образования»1.

Объект исследования - факторы социокультурной детерминации языкового поведения личности.

Предмет исследования — оппозиции родового и ряда внеродовых (кон-фуцианско-платоновского, аристотелевского. Возрождения и Нового времени) типов языка, культуры, социума, форм языкового поведения личности и социокультурной детерминации закономерных переходов человека от одних форм языкового поведения к другим: диахронно (исторически) и синхронно (в современном обществе).

Цель и задачи исследования. Целью диссертационной работы является изучение факторов социокультурной детерминации форм языкового поведения личности, определение места человека в разных пространствах общения как пространствах социокультурных, языковых взаимодействий.

Общая цель предполагала решение следующих задач:

- разработку теоретико-методологических предпосылок для перехода от общелингвистической проблематики к социально-философскому осмыслению понятия «пространство общения», феномена человека как языковой личности, факторов социокультурной детерминации форм языкового поведения личности;

- описание оппозиций родового, платоновско-конфуцианского, аристотелевского, «галилеевского» (Возрождения и Нового времени) типов языкового сознания, форм языка и соответствующих им качеств пространств общения (социокультурных взаимодействий);

- описание социокультурных факторов, детерминирующих переходы

1 Программа развития муниципальной системы образования на 1996-2000 годы. Ярославль, 1996. С. 5-6.

личностей от одних типов языкового сознания и социокультурных взаимодействий (пространств общения) к другим, а также выбор форм языкового поведения;

- проверку теоретических положений в ходе педагогических и лингвистических экспериментов в современной школе.

Степень разработанности проблемы и теоретические предпосылки исследования. Изучение этих вопросов получило отражение в религиозных текстах, сочинениях древних египетских, индийских, китайских, греческих, римских мыслителей. Например, в диалогах Платона, трудах Аристотеля, учениях стоиков, филологов Александрии понятие человек было тесно связано с понятием язык, а сам язык предстал как особая реальность. Для русского митрополита Илариона (XI в.), автора «Слова о Законе и Благодати», синонимами были слова язык и народ: качество языка определяло место народа (» человека) в мире. Такая традиция существовала в России по крайней мере до конца XVIII в. и получила продолжение в нашей культуре XIX-XX вв. Во времена Платона и Аристотеля в древнегреческом языке оформился и стал предметом общественной рефлексии феномен артикля. Артикль выделяет в потоке речи не просто слово, а имя, противопоставленное глаголу, и дифференцирует имена собственные и нарицательные, а среди нарицательных -подлежащие и не подлежащие счету. Без него трудно отделить родовое от видового. А вне такого позиционирования трудно осмыслить понятия о государстве и государственности. Эта тенденция стала объектом специального анализа не только в Древней Греции. Если не артикль, то другие средства общения, играя ту же роль, способствовали дифференциации родового и вне-родового общего. Дальнейшее развитие человека, пространств его общения, форм языкового поведения сопровождались позиционированием во внеродо-вой социокультурной реальности «платоновского», «аристотелевского» и «галилеевского» социумов. Так, средневековые авторы в логическом споре о природе общих понятий (универсалий), ссылаясь на Платона или Аристотеля, реализовывали установки своей эпохи: двоеверия и диглоссии (более языческой устной и христианизированной письменной речи). На фоне этих процессов разворачивались дискуссии между номиналистами и реалистами, создавались труды по логике и теологии. Исследование различий между ¡ntentio prima и ¡ntentio secunda позволило углубить представления о месте человека в социуме.

Первая интенция (устремленность сознания к объекту) - не единственное условие познания и описания действительности; есть вторая интенция -смысловая устремленность, от которой зависит способ схватывания объекта (в том числе норм социальной жизни) духовным зрением. Способ схватывания определяется формой языка и тем, как языковая личность интерпретирует значение слова, распознает его форму. Возрождение, Новое время (Дж. Вико, И. Кант, В. Гумбольдт) постепенно подошли к возможности продемонстрировать генетически необходимую связь между разными формами схва-

тывания и зависимость этих форм от позиций субъектов социальных взаимодействий (отдельных людей, социальных групп и слоев) в обществе как поликультурном мультисистемном целом. Так по-новому высветилась мысль Аристотеля о том, что системность целого может и должна отличаться от системности его элементов. Это стало предметом рефлексии и получило отражение в грамматиках национальных литературных языков, работах математиков и философов - например, Н. Кузанского, который по-новому осмыслил понятие о бесконечном.

. В Новое время и период новейшей истории многие российские и зарубежные философы и языковеды - прежде всего романтики - в синхронии (современном им состоянии языка, культуры и социума) увидели диахронию — память о том, как последовательно генерировалось наличное многообразие форм человеческих взаимодействий, а в течении истории увидели общемировой, общечеловеческий процесс. К сожалению, во второй половине XX века на тематике и содержании философских и лингвистических исследований в СССР сказались итоги дискуссии по вопросам языкознания в «Правде» (1950 г.). Постулировав неклассовый характер языка (до и после Октябрьского переворота народ говорил на одном, общем языке1), И.В. Сталин механически отделил в нем общее от особенного, специфицирующего место социального слоя, микро- и макрогруппы, отдельного человека в макросоциуме. В результате не только в философии и языкознании, но и во всем обществе стала доминировать тенденция к стиранию различий между разными формами социальной жизни, пространств общения и оби/его языка. В частности, произошло то, от чего предостерегал Аристотель: была нивелирована роль семьи (исконно родовых языка и социума). Этот социальный институт авторы государственных образовательных программ попытались заместить яслями, детскими садами, школами, клубной работой, участием в жизни пионерской, комсомольской, профсоюзной, партийной организаций.

Однако тема внутренней, функциональной дифференциации языка, культуры, систем социальных отношений и связей, диалектической связи внутреннего и внешнего (как тема внутренней формы) не ушла в прошлое. В биологии возникло понятие акцептор действия - для П.К Анохина оно определило характер исследований по опережающему отражению действительности: факт опережения означал несводимость социального, культурного, языкового опыта человеческой жизни к биологическому, биопсихическому. В психологии и медицине разрабатывалось понятие доминанты (по A.A. Ухтомскому) — устойчивого внутреннего состояния сознания, детерминирующего неповторимость внутреннего мира языковой личности. И.И. Мещанинов уже после дискуссии 1950 г. обобщил материал по языкам разных типов и нашел как новые свидетельства их глубокой внутренней связи {общее и всеобщее), так и принципиальные различия, подчеркивающие своеобразие культур (социумов), внутри которых они существуют. Так в философии и

1 Сталин И. Относительно марксизма в языкознании.// «Правда». 1950. № 171 (11643), С. 3-4.

языкознании вновь зазвучала древняя тема соборности — или (по Н.О. Лос-скому) консубстанциалъности. В ее контексте было введено в широкое употребление понятие тип культуры, которое благодаря работам А.Ф. Лосева соединилось с другим - культурный тип языка. В рамках культурно-типологических исследований была описана оппозиция активной И эргатив-ной Н номинативной и нек. др. форм грамматического строя. Исследуя эту оппозицию, Г.А. Климов обратил внимание на то, что в истории языков не представляется возможным установить сколько-нибудь фиксированный порядок смены одной грамматической конструкции другой. Язык применялся так, как было нужно конкретным людям в конкретных ситуациях, пространствах общения.

Хотя «правила образования смыслов», на изучении которых в свое время настаивали A.M. Пешковский, Л.В. Щерба, и роль в их создании отдельных людей и их социального окружения по сей день во многом остаются terra incognita, наша отечественная наука имеет истории новых и древних языков, реконструируется доисторический период (Ю.С. Степанов), существуют работы о месте человека как языковой личности на средневековых Востоке и Западе, в античном мире. Осуществлена периодизация важнейших эпох в формировании типов языкового поведения личностей и качеств пространств их социокультурных взаимодействий. Зафиксирована связь фонетических процессов с изменением лексики, морфологии, синтаксиса (Н.С. Трубецкой, В.М. Жирмунский, В.Н. Ярцева), развитием культуры и социума. В России и во всем мире сохраняется интерес к теме мотивированности значения и обозначения. Разработанное российскими языковедами культурно-типологическое позиционирование форм грамматического строя не противоречит выдвинутым немецкой герменевтикой оппозициям классического и современного, а во многом опережает развитие мировой науки. По этой причине в Пражском лингвистическом кружке, созданном евразийцами - эмигрантами из Советской России, исследовали генезис языка такие специалисты мирового класса, как К. Бюлер, Л. Ельмслев, Л. Блумфилд, В. Дорошевский, а в США оформилась гипотеза лингвистической относительности.

Методы исследования. Социально-философское содержание работы предполагает реализацию принципов историзма, диалектического единства внешнего и внутреннего, субъективного и объективного, всеобщего, общего и особенного в человеке как языковой личности и языке как общественном явлении, в социальной деятельности и социальном познании, а также единства социального, культурного и языкового. Автор применяет методы системного и ретроспективного анализа, реализует традиционный для российских философии и языкознания принцип диалектического единства общелингвистического и философского подходов к языку и человеку как языковой личности. В соответствии с ним обе стороны знака языка (означаемое и означающее) в равной мере признаются предметами как философии, так и языкознания. Констатация факта разделения потока речи на «слова», а языка - на

«слои», «уровни» (это компетенция лингвистики) предполагает понимание принципов разделения (что является проблемой экстралингвистики, социальной философии). Изучение этих вопросов невозможно без освоения достижений биологии, физиологии высшей нервной деятельности (положений об аналитико-синтетической деятельности мозга, функциональной асимметрии мозга, теории доминанты), нейролингвистики (в контексте работ А.Р. Лурии и его последователей), психологии, культурологии, истории, логики и математики, общей теории систем, социологии. Накопленный материал позволяет выстроить общую картину развития и функционирования языка, социокультурной детерминации форм языкового поведения личности, определить место человека в мирах родовой общины и первых государственных образований, в античном социуме и в эпохи Средних веков, Возрождения, Нового времени; представить синхронные срезы состояний языка, культуры, социума на разных этапах истории человека и общества - и дополнить синхронию диахронией: описанием закономерных переходов этих состояний в новые качества в связи с изменением принципов системности социальных взаимодействий в современном мире.

Научная новизна исследования. В предлагаемой работе описаны оппозиции культурных типов языка и границ, качеств пространств общения (социокультурных взаимодействий) родового человека, «платоновско-конфуцианского», «аристотелевского», Возрождения и Нового времени. Показана преемственность основных эпох в развитии языка, культуры и общества, важнейших периодов в становлении человека как языковой личности. Представлены механизмы диахронных и синхронных переходов языка, сознания, социума из одного культурно-типологически определенного состояния в другое, а также факторы социокультурной детерминации форм языкового поведения личности. Новизна полученных результатов состоит в том, что:

1) выявлены и охарактеризованы четыре типа культуры и социума: родовой // платоновско-конфуцианский // аристотелевский // Возрождения и Нового времени (как дифференциально-интегральный);

2) определены границы тождества и различия четырех форм языка: активной // эргативной // номинативной // «галилеевской» (Возрождения и Нового времени);

3) выявлены факторы детерминации активной формы языка родовым типом культуры и социума; эргативной - платоновско-конфуцианским (через принцип обратной перспективы); номинативной - аристотелевским (через принцип прямой - линейной — перспективы); «галилеевской» - Возрождения и Нового времени (через принцип мультисистемности);

4) описан механизм социокультурной детерминации переходов от одних форм общего языка и языкового поведения личности к другим в связи с развитием социума, изменением качеств пространств общения с древнейших времен до наших дней;

5) определено, что ведущим фактором социокультурной детерминации форм языкового поведения личности является изменение качества пространства общения (социокультурных отношений и связей), и место человека в пространстве общения зависит от того, как он разграничивает принципиально разные формы языка и языкового поведения;

6) представлен механизм социокультурной детерминации форм языкового поведения личности в современном обществе в связи с изменением качеств конкретных пространств социокультурных отношений и связей (общения);

7) предложена методика социально-философского анализа языковых процессов в пространствах интерсубъективных и интерсубъектных социальных отношений и связей, включая исследование факторов социокультурной детерминации форм языкового поведения личностей;

8) разработана методика лингвосоциометрии и лингвистического социокультурного мониторинга пространств общения, в том числе при решении задач обучения и воспитания;

9) представлен путь преодоления ситуаций социокультурной и языковой дезадаптации личностей в современном обществе, включая систем)' образования.

Теоретическая значимость результатов диссертационного исследования. Материалы диссертации, теоретические положения и выводы создают дополнительные возможности для социально-философского анализа проблем языковой политики, определения места и роли языковой личности в пространстве общения, информационном пространстве, способствуют развитию философии языка, философии культуры, теории управления социальными процессами, теории коммуникации, методологии лингвистических и педагогических исследований, применяются при разработке новых технологий, форм, методов обучения и воспитания, включая принципы концентризма при подготовке программно-методических материалов для системы образования, принципы лингвосоциометрии и лингвистического социокультурного мониторинга (ЛСМ).

Практическая значимость результатов диссертационного исследования заключается в том, что они применяются для преодоления кризисных ситуаций в сферах социальных отношений, культуры, образования, могут быть полезны в учебно-педагогической деятельности: при подготовке курсов лекций и практических занятий по истории и теории культуры, истории, теории и философии языка, социальной философии. На основе полученных в ходе исследования теоретических положений и выводов разработана матрица системы «Электронный журнал» для средней школы по русскому языку, применяются элементы новой «объемной» технологии обучения русскому языку и литературе в средней школе. Теоретические положения автора использованы при организации экспериментальной работы в региональной сис-

теме образования Ярославской области для преодоления ситуаций психологической, социокультурной, языковой дезадаптации учащихся, повышения качества образования на региональных экспериментальных площадках (РЭП) Департамента образования Администрации Ярославской области, на экспериментальных площадках Ярославского областного Института развития образования (ЭП ЯО ИРО).

Положения, выносимые на защиту:

- исторически развитие новых форм языкового поведения личности связано с возникновением новых форм социокультурных взаимодействий, общественного и индивидуального сознания, среди которых важнейшую роль играет развитие оппозиции четырех типов социума, культуры, языка: родового // платоновско-конфуцианского // аристотелевского // Возрождения и Нового времени; последовательное развитие новых элементов этой оппозиции приводит к необходимости сохранить «старые» элементы как «классические»;

- активная форма языка детерминирована родовым типом культуры и социума; эргативная — платоновско-конфуцианским (через принцип обратной перспективы); номинативная - аристотелевским (через принцип прямой — линейной — перспективы); «галилеевская» - Возрождения и Нового времени (через принцип мультисистемности);

- исторически развитие оппозиции четырех важнейших форм языка, языкового поведения личности: активной // эргативной // номинативной // «галилеевской» (Возрождения и Нового времени) - связано с возможностью активного строя языка перейти как в обратно-перспективную эргативную форму, так и в прямо-перспективную номинативную, а затем поликультурную мультисистемную «галилеевскую» в зависимости от доминирующего типа социокультурных отношений и связей в конкретном пространстве коммуникации;

- важнейшим фактором социокультурной детерминации диахронных и синхронных переходов от одних форм общего языка и языкового поведения личности к другим является изменение пространства социокультурных отношений и связей (пространства общения);

- условием преодоления кризисных ситуаций в пространствах человеческих взаимодействий в современном мире является развитие присущей человеку и обществу способности к языковой, социокультурной рефлексии, в том числе путем лингвосоциометрии и лингвистического социокультурного мониторинга.

Апробация исследования. Основные положения диссертации изложены в 9 публикациях по теме исследования, в том числе монографии «Человек. Язык. Социум» (Ярославль: Нюанс, 2002. - 160 е.), докладах и сообщениях на IX Всесоюзных педагогических чтениях (Калуга, 1991), Открытых педагогических чтениях, посвященных К.Д. Ушинскому (Ярославль, 1995 и

2000), научно-практических конференциях «Гуманитаризация учебного процесса как средство гуманизации личности» (Ярославль, 1995), «Проблемы современного образования» (Ярославль, 1996), «Концентризм и уровневая дифференциация в процессе обучения» (Ярославль, 1997), III межрегиональной конференции «Человек, образование, культура накануне 21 века» (Юбилейных Пастуховских чтениях) (Ярославль, 2000), Третьих Всероссийских Иринарховских чтениях (Борисоглебский, 2000), межрегиональной научно-практической конференции «Психологические и педагогические аспекты деятельности библиотек в процессе формирования личности подростков и юношества» (Ярославль, 2000), региональном научно-практическом семинаре «Организация работы школы в условиях поликультурной социальной среды» для руководителей, педагогов и специалистов образовательных учреждений (Ярославль, 20 мая 2002 г.), Всероссийской конференции «Современная образовательная среда» (Москва, Всероссийский выставочный центр -ВВЦ, 1-4 ноября 2002), межрегиональной научно-практической конференции «Доминанта самосовершенствования личности человека», посвященной памяти академика A.A. Ухтомского (Рыбинск, 2002), Первой межрегиональной научной конференции «Человек в информационном обществе» (Ярославль, 2002), международной научно-практической конференции «Технология саморазвития личности A.A. Ухтомского — Г.К. Селевко» (Ярославль, 2004).

Работа обсуждалась и рекомендована к защите на кафедре философии Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена 30 декабря 2005 г.

Внедрение материалов и результатов исследования осуществлено в публикациях монографического и методического характера по философии, педагогике, общей дидактике и методике преподавания русского языка для студентов и аспирантов философских, филологических специальностей, учителей, руководителей, других специалистов системы образования, в школах -экспериментальных площадках Департамента образования Администрации Ярославской области и Института развития образования ЯО, на уроках русского языка и литературы (автор — учитель русского языка и литературы высшей категории муниципального образовательного учреждения гимназии № 1г. Ярославля). При участии автора, с учетом положений его диссертации осуществлены лингвосоциометрия, лингвистический социокультурный мониторинг, эксперименты по организации поликультурной «объемной» муль-тисоциальной образовательной среды на региональных экспериментальных площадках (РЭП) Департамента образования Администрации Ярославской области и Ярославского областного Института развития образования (ЭП ЯО ИРО). JICM-исследования и эксперименты способствовали созданию комфортных психолого-педагогических ситуаций при организации учебно-воспитательных процессов, преодолению психологической, социокультурной, языковой дезадаптации учащихся, повышению качества образования. Их результаты представлены в изданиях Департамента образования ЯО и ЯО ИРО.

Структура диссертация. Структура диссертации и последовательность изложения материала определяются основной целью и задачами исследования. Работа включает введение, три главы, заключение и список основной использованной литературы. Объем работы составляет 138 страниц.

II. Основное содержание работы

Во введении определены актуальность, объект и предмет, цели и задачи, степень разработанности проблемы, теоретические предпосылки, методы исследования, его научная новизна, теоретическая и практическая значимость полученных результатов, выносимые на защиту положения, формы апробации и внедрения, структура работы.

В первой главе «Четыре формы языка - четыре мира» описана оппозиция четырех типов культуры, языка и социума: родового // платоновско-конфуцианского // аристотелевского // Возрождения и Нового времени (как дифференциально-интегрального). Для языка и мира родового человека характерны эйдетичность - живописность и конкретность - слова и сознания, эгоцентризм и то, что язык уже зависит от места в структуре социальных отношений. Такие люди во всем предрасположены видеть внешне живое, хотя душа, одушевленность, а тем более дух, одухотворенность, христианский внутренний человек не являются предметами рассмотрения. В их мире в соответствии с принципом все во всем одно постоянно перетекает в другое и требует постоянного переименования. Чтобы справиться с этой задачей, родовой человек пользуется языком с активным строем. Его слово - элемент синкретичного родового социального действия, указывающий на внешне-живую, подвижно-изменяющуюся реалию родового космоса, и, как дейктическая единица, обычно соединено с указательным жестрм. Оно, как правило, односложно, аморфно (значение и «звучание» имеют тенденцию к непрерывному изменению), не имеет устойчивой предметной отнесенности, очень диффузно. У всех современных детей на ранних этапах развития сначала формируется этот культурный тип языкового сознания, языка и пространства социальных взаимодействий. Они не разделяют верх и низ, левое и правое, ближнее и дальнее, а причины и следствия в их сознании постоянно меняются местами, отражая изменения в ситуации общения. Однако и они, подобно предкам, определяют свои место и роль в природе и социуме, общении как обобщении, по необходимости позиционируя себя, свои язык и культуру: это результат деятельности самосознания, осмысления своего «я» как активного начала в себе. Как единица дейксиса, слово родового человека указывает на определенность его «я» и пространства его общения.

С течением истории род трансформировался в соседскую общину, затем пришло время первых государств. Этот этап истории связан с осмыслением общего как сложного, составленного, сращенного, смешанного, когда

миры родов взаимодействовали путем механического соположения (инкорпорирования). Изменение социокультурного горизонта тех, кто участвовал в формировании пространства внеродовой жизни, привело к возникновению "государственного" языка и письма, подобного вавилонской клинописи, египетской или древнекитайской иероглифике. В работах нынешних школьников эта форма письма может проявляться в специфичных «заостренных» начертаниях букв, характерных описках (например, разрывах слов на слоги или сплошном письме без пробелов) и ошибках, особенно на безударную в корне.

Внеродовой социум стал нуждаться в понятиях числа и числового ряда, начинающегося с единицы, не допускающего деления с остатком й постоянно на единицу прибывающего. Возникла необходимость фиксировать лееде и правое. Появилось понятие о времени, которое, подобно ковру, постепенно разворачиваясь, опускалось на землю из вечного небесного «настоящего» (земного будущего) в земные настоящее и — затем - прошлое. Особую роль сыграло понятие ритуала, который возвышался над,эйдосами исконно родового сознания как образец, или общая форма. Параллельно утверждалась правомерность общих имен и инкорпорированных языков с эргативным строем, в которых оформились две части речи: имена и глаголы - и благодаря которым в высказывании возник строгий порядок следования частей. Этот порядок задавал отношения субординации, и были специальные элементы, которые их эксплицировали, не имея иной функциональной нагрузки. Если слова изменялись по падежам, то подлежащие здесь обычно стояли не в именительном, а особом эргативном падеже, который выражал подчиненное положение страдающего субъекта. Значение подлежащего (субъекта) в значительной мере определялось контекстом и ситуацией, а в жизни пользующийся таким языком человек ощушал себя зависящим от окружения и судьбы (воли неба).

Внутреннего, принципиально незримого тогда.не понимали и не принимали, хотя признавали, что есть устойчивое «небесное», непосредственно наблюдаемое под дымкой иллюзии как поверхность вещи, видимое с одной позиции и невидимое с другой. Стремление показать все небесное в земной вещи, то есть все ее поверхности независимо от позиции наблюдателя в пространстве или времени приводило тогда и рождает ныне в произведениях изобразительного искусства, работах школьников специфичное «кручение», «выворачивание» инкорпорированного общего образа. Так возникает известный искусствоведам принцип обратной перспективы. Отсутствие фиксации феномена третьего измерения исключало возможность линейной (прямой) перспективы и понятие дат. В соответствии с принципом обратной перспективы в произведениях искусства более крупно показывалось не более близкое или крупное, а более значимое (небесное). Этот■ принцип проявился в языке, структуре общения: родовое (земное) понималось как малозначимый придаток к государственному (небесному). Однако на практике государственный человек принадлежал как родовому, так и внеродовому мирам и постоянно должен был позиционировать разные пространства общения, прису-

щие им формы языка. Традиционные для него оппозиции неба и зелии, благородного и неблагородного, мужского и женского зрительно можно представить в виде противостояния полусфер, образовавших из распавшегося «яйца» - родового космоса. Если земное стремится вернуться к исконно сфероидной первоформе родовой жизни - небесное в противовес ему уплощается. «Псевдообъемное» земное было осмыслено как ограниченное своими поверхностями - плоским небесным (кривизной земного можно было пренебречь). Бытие рода и человека понималось и воспринималось как реальность, определенность точки, числа на плоскости небесного «настоящего».

И хотя в государственном видели переосмысленное родовое, даже так (согласно Платону и Конфуцию) оно было не всем доступно. Разделение родового и внеродового, по Платону, существует в уме, а реализуется в мнении, особом миропонимании и мирочувствовании, которые оформляются средствами языка и речи благодаря общим именам. Поскольку частные (родовые) интересы разрушают государство, надо дать возможность «гражданам» управлять, тотально контролируя и подчиняя всех и вся, реализуя установления небесной гармонии и побеждая в бесконечной войне с миром. Это получает выражение в языке и речи: структура внеродовой коммуникации требует сознательно оформить речь подобно платоновскому числовому ряду. Общие имена фигурируют во внеродовом социуме в составе инкорпорации - слов-предложений, где связываются специальными указательными словами, которые внешним образам объединяют предложение в единое целое и не имеют иной функциональной нагрузки, кроме выражения его собственной, внутренней системности. Благодаря указательным словам обозначается особое качество пустот - пространств между общими именами. Высказывание, содержащее подобные пустоты, в структурном отношении, по качеству, ничем не отличается от пространства общения - социального пространства древнего государства. Логика внеродового бытия связывает общие имена в составе предложения так же, как то, что они обозначают: реализуются те же принципы системности, оформившиеся вне рода и человека, но присущие им как субъектам государственных (по Платону и Конфуцию) социальных взаимодействий.

Постепенно инкорпорирование уступило место почти современному пониманию системности внутри «объемных» - по Аристотелю - социокультурных образований. В выстроенной Платоном картине противостояния земного и небесного Аристотель увидел обобщение опыта жизни на земле, где все находится в движении, но до превращения в иное остается самим собой. Платон допускает существование в одном месте иллюзорной земной реальности как самой вещи (А), так и ее отрицания (не-А). Аристотель исключает подобные утверждения и, признав фактор третьего измерения, а вместе с ним феномен и понятие дали, реализуем иную логику - «объемного» миропонимания и мирочувстования, прямой (линейной) перспективы. Для него начала единичных вещей - не только устойчивые внешние формы, но и границы между внутренними элементами, качества внутренних связей - формы внут-

ренине, которые, существуя в пространстве и времени над тем, что соединяют в целое, требуют для себя неиллюзорного объема. Как и Платон, Аристотель видел, что в разных социумах люди говорят и мыслят по-разному. Но, в отличие от учителя, в соответствии с принципами «объемной» системности он утверждал, что люди ценны своей внешней (функциональной, речевой) и внутренней (духовной, языковой) неоднородностью. Аристотелевский «созерцатель» остается членом семьи (рода) и владеет ее языком. Он понимает инкорпорирование, общий язык платоновского «государства». Но когда «объемная» коммуникация приводит к необходимости разграничить родовую, обратно-перспективную «платоновскую» и прямо-перспективную «аристотелевскую» формы языка, речи, пространства общения - он дистанцируется от платонизма и формирует язык номинативного строя - похожие на современные фонетику, словообразование, лексику, части речи, синтаксис. Идентифицируя себя как личность, он получает теоретическое основание для сознательного формирования языка и мира для себя.

Не случайно типовое номинативное предложение, в отличие от эрга-тивного, предполагает подлежащее в начальной форме, а не эргативном падеже. Это показатель значительно возросшей роли субъекта - ив предложении, и в социальной жизни. Если для родового человека времени как бы нет, а для сторонников Платона и Конфуция оно течет из будущего, то для «созерцателя» - из прошлого через настоящее в будущее, которое до пределов, подвластных космическому у.чт, находится в его руках и становится социальным. Для него «время» - это особое, сложно структурированное, системно-синтетичное пространство, в котором одно, приобретая новую форму, переходит в другое. «Объемный» аристотелевский социум, его язык и культура существуют, разрастаются, модифицируются не только синхронно (в данный момент времени), но и диахронно (в потоке истории).. Диахрония - память о структурной определенности их генезиса, как любых других единичных вещей, включая человека, - присутствует в их локальном настоящем (синхронии) в качестве их внутренних форм. Поэтому человек, соединение души (формы) и тела (материи), подобен и не подобен себе на разных этапах развития. Чем дальше он от момента рождения, чем больше превращений претерпевает, тем более отличается от себя - младенца. Но важно другое: в его сознании с течением жизни предшествовавшие этапы развития не расподобляются (так требует обратная перспектива) - а, наоборот, по законам прямой (линейной) перспективы и аристотелевской логики (чем длиннее жизнь и шире объем этого понятия, тем уже его содержание) стремятся зрительно слиться в исходной «точке» - умопостигаемом начале. Чем ближе к истоку, состоянию возможности, тем более похожими кажутся этапы становления человека из прожитого далека. В действительном прошлом - том, которого как бы нет - каждый этап по-прежнему уникален. Чтобы в этом убедиться, надо мысленно вернуться в прошлое, изменив качество, способ, логику, тип, язык описания действительности и мысленно приблизив далеко отстоящее, то есть рассмотрев жизнь в ракурсе обратной перспективы или - для одного ее

момента — родового бытия. То, что в терминах прямой (линейной) перспективы находится в «прошлом» и мысленно распределено по разным местам шкалы социализированного времени, - может быть мысленно стянуто вперед, в «настоящее», не утратив качества. Более значимое независимо от степени удаленности на шкале времени займет в «настоящем» больше места и заставит выстроить картину мира в соответствии с логикой обратной перспективы. Поэтому для человеческого ума в любой единичной вещи просвечивает возможность иного бытия: уникальное с позиций одной культуры может оказаться подобным в контексте другой. И поэтому платоновское государство, не опирающееся на семью и индивидов-созерцателей, может создать только видимость порядка.

У Аристотеля платоновские имя и глагол - только две из нескольких других частей речи, необходимые, но не единственные элементы высказывания как «объемного» системно-синтетичного целого. В таком высказывании значение имени «исчезает» в силу синтетичности целого. Можно сказать, в каждом новом акте речи слово рождается заново в новой форме и с новым значением — поэтому «созерцатель» признает переносный смысл, феномен метафоры: он научился понимать загадки. Для него «объемны», обладают обозримыми для целей деятельности внешней и внутренней формами каждые буква, слог, связка, член (местоимение и артикль), имя, глагол, отклонение, высказывание. Ни буква, ни высказывание не являются простыми копиями платоновского «природного звука», это элементы письменной речи, многократно переосмысленной по мере того, как буква входила в состав слога, тот — элемё1гга знаменательного или служебного слова, а последнее — законченного в смысловом отношении высказывания. Так понимаемое языковое регулирование и нормирование позволяет расширить пространство общения или, наоборот, сузить до границ социальной группы, парадигмы одной культуры и может сыграть «незаметную» роль кантовского априори в структурировании социума, регуляции систем социальных отношений и связей. И одно смысловое, языковое, культурное, социальное пространство переходит в другое так, что предыдущее в виде возможности существует в последуюгцем в «снятом» виде. Так же после Аристотеля понимали свой язык и социум древние римляне, и так же чередовались в разных пространствах общения формы классической и «вульгарной» латыни - грамматического сочинения и подчинения в _ устной и письменной речи.

Средние века, затем Возрождение и Новое время снова существенно изменили социокультурный горизонт человека, пространство его общения. Средневековые мыслители, развивая аристотелевскую трактовку понятия времени, усилили роль субъекта, обратившись к тому, что может не наблюдаться, но реально существует. Понятие интенции выявило особую двойственность единиц языка и речи: в них одновременно содержится и не содержится полнота Откровения, определена и не определена истинность мысли и ее выражения (звучания, написания). Истинность постигается, зависит от позиции субъекта общения. Универсальная, всеобъемлющая картина мира в

соответствии с законами аристотелевской логики и принципами линейной перспективы становится бесконечно малой, недоступной для непосредственного обозрения. На первый план выходят человек и социальная группа, понимающие условность выделения в бесконечно малых каких бы то ни было частей, но все-таки интерпретирующие мир, язык и речь, условно связывая не отвечающее ранее установившимся нормам бытия и общения с иным содержанием. При этом язык, пространство общения приобрели подчеркнутую многомерность, и человек получил право интерпретировать процесс сказыва-ния как образование внутри него самого некой временной последовательности, или иерархии, смыслов и форм языка — принципиально разных картин мира, или (имея в виду структуру сознания, способ понимания и описания мира) их прямой (линейной) перспективы, где каждое новое значение слова или высказывания как целого подобно и не подобно предыдущему. Это потребовало особого, умного, видения мира, неозвученного чтения, молчаливой молитвы.

Так было подготовлено произошедшее в эпоху Возрождения преображение человека и общества, принявших как аксиому, что мир - «все люди, весь свет, род человеческий» (В. Даль) - с любым типом языка, культуры, пространства общения. Осмысление бесконечного трансформировало менталитет. Нет одного центра мира, познание бесконечно - значит, всякая норма (в том числе языка) относительна и соотносима. Связь количества и качества в бесконечно расширяющихся виртуально трехмерных моделях действительности не могла не привлечь внимания: если такой ноумен содержит технэ -алгоритм порождения любого сложно структурированного «объема» и если он исчерпывает суть аристотелевской «формы», то общество готово к материализации любых идеальных моделей, даже человека. Логика бесконечно расширяющегося объема не только в пространстве, но и во времени привела к созданию логики субъекта, рискнувшего поставить себя в положение аристотелевского вселенского ума — автономного неподвижного перводвигателя, находящегося вне Вселенной и определяющего качества и последовательность происходящих в ней событий, но не обязательно изменяющегося вместе с ней.

Однако в эпоху Возрождения одна такая автономность неизбежно сталкивалась с другой, а затем третьей, четвертой, реализующими иные программы, качества жизни. Возникало новое пространство социальных взаимодействий, которое с трудом поддавалось описанию средствами аристотелевской логики и требовало иного общего языка, способного выразить для конкретной языковой личности логику дифференцирования и интегрирования «объемныхм автономий - не только в математике и физике, но и в общественной жизни (пространствах коммуникации, формах языкового поведения). В результате общий язык тех, кто выражал дух Возрождения и Нового времени, стал дифференциально-интегральным: поликультурным, мультиси-стемным, многомерным, полифоничным, принципиально исключающим доминирование какого-то одного грамматического или фонетического строя.

Признание общезначимости (но не одинаковости) разных картин мира, про. странств и средств общения привело к тому, что разнопонимаемое (в том числе родовое) не вытеснялось из общественной жизни, как это было во времена Конфуция и Платона, не «исчезало» в объеме целого, как во времена Аристотеля, а интегрировалось с другим разнопонимаемым, сохраняя свою дифференциальную самость. В эпохи Возрождения и Нового времени возникли условия для одномоментной «дифференциально-интегральной» активизации в общественном и индивидуальном сознании, как минимум, трех описанных «предыдущих» их состояний и нового четвертого, обеспечивающего их равновесное, динамичное взаимодействие.

Во второй главе «Изменения в пространствах общения» показано, как через системность языка постигается связь наименованного, а через генезис системности — логика развития социума, присущего людям и их языковому поведению общего. По Аристотелю, если бы не было единого в отношении - многого, не было бы и общего. Общее - это ставшее общим, производное от позиции действователя, процесса (обобщения), определенным образом организованного взаимодействия людей с миром и собственным «я». Из истории языка видно, что традиционное понимание его знаков дифференцировано так и настолько, как и насколько дифференцировано общество. Чтобы пользоваться языком, надо освоить условность словарного значения, понять норму языка как норму условного, принятого в конкретных пространствах общения, а также при обращении человека к самому себе. Это позволяет духовному существу, внутреннему человеку, дистанцироваться от человека - биологического организма. Модификации языка возникают в речи конкретных людей .. как устойчивые понимания ее смысла и структуры - так формируется традиция. И в речи же традиционная определенность знаков языка снимается качественной определенностью высказываний как смысловых системных целых, возникающих в результате синтеза значений слов в высказывании в соответствии с конкретной логикой его системности - алгоритмом синтеза. Определение значений и форм слов, последовательности (алгоритма) их синтеза в составе высказывания как звукосемантического, смыслового целого зависит от человека — субъекта общения, а также группы, социального слоя etc. как ^совокупных языковых личностей, т. е. от качеств сложившихся в их внутрен-, них мирах пространств коммуникации. В разных пространствах общения один и тот же природный «звук» (это может быть сумма звуков в потоке речи) становится органичным единством разного условного: того, что принимается конкретными языковыми личностями как его традиционное понимание — традиционное, для данных личностей, и того, что надстраивается над языковой традицией в новых ситуациях общения, отражает их качества, противостоит традиции и понимается как ее новое истолкование. По-настоящему природные внутренняя и внешняя формы «звука» оказываются ценны настолько, насколько отвечают функциям в конкретном социуме, существующим в нем нормам языка и речи.

Наша деятельность, связанные с ней общение и обобщение всегда предполагают связь старой начальной и новой конечной форм языка и речи -их старого и нового качеств, возникающих на входе и на выходе из конкретных социальных взаимодействий - пространств общения. Поэтому древние государства поддерживали родовой традиционализм: их язык возник в процессе его истолкования. По этой же причине характерная для XIX - XX вв. мысль о принципиальной разделенное™ культур, языков и социумов чревата концепцией их взаимодополнительности. В языке, речи, пространствах общения есть такое новое, что исчезает с прекращением породивших его социокультурных взаимодействий, - и есть устойчивое, регулярно возобновляющееся - его возникновение и развитие составило содержание крупнейших исторических эпох. Культурный тип родового человека, активный строй его языка оформился в пространстве родовых социокультурных взаимодействий. Платонизм, конфуцианство, эргативный строй языка - в недрах первых государств. Чтобы понять смысл и структуру номинативного предложения, характерные для него формы слова и «звука», алгоритмы синтеза слов в высказываниях, надо оперировать категориями аристотелизма и воспринимать мир, пространство общения, поток речи как картину, выстроенную по законам прямой (линейной) перспективы. Эргативные конструкции предполагают иное миропонимание и мирочувствование — выстроенные по модели обратной перспективы. Характерные для активного строя формы слов и сло-вопорядок (структуру предложения) обобщенно можно отобразить двумя схемами, которые содержат возможность развертывания как прямой (линейной), так и обратной перспектив. Для первой (БОУ - субъект, объект, глагол) характерно доминирование «субъекта», для второй (ОУБ) - «объекта». Однако чтобы такая возможность стала действительностью не одной ситуации общения, а регулярно определяла качество языкового сознания, человеческих взаимодействий, иногда требуется не одна тысяча лет.

Типология активного, эргативного и номинативного строя языков не противоречит утвердившейся в герменевтике хайдеггеровской типологии классического - но с важной оговоркой: греческий человек (по М. Хайдеггеру, лишь принимающий сугцее) уже имел язык номинативного строя (это исторический факт) и, следовательно, развил способность к покорению мира как картины. Греческий человек и принимал сущее, и постигал иерархию (преимущественно «идей»), и сознательно проецировал качество своих языка и мышления на внешние для него природу и общество - но не обязательно сочетал указанные способности в одном лице, потому что сам он - абстракция, условность, созданная для обозначения всего общества Древней Греции. А ее мир состоял из конкретных людей, и далеко не все были способны увидеть в действительности «картину». Греческий язык - такая же абстракция, как греческий человек; на деле разных его устойчивых форм было столько же, сколько устойчивых форм социокультурных взаимодействий. И каждое новое изменение пространств общения не только соединяло, но и различало — об этом знал и писал Аристотель. Благодаря такому.— необезличивающему -

взаимодействию традиции и истолкования, начальной и конечной форм языка и речи, пространств общения формируются внутренние миры отдельных людей, социальных групп и слоев, народов и наций на протяжении всей истории. В Древней Греции развитие общества было определенно связано с освоением феномена языковой, социокультурной полифонии общения, выделением сознания как особой реальности, усилением субъективного начала. Так, трагический герой Софокла (по природе и понятиям своего дома, благородный человек), принадлежа к царскому роду, допускает характерную «ошибку», отождествляя родовое и общегосударственное, а потому всегда находится в ужасающем одиночестве, не понятый даже ближайшим окружением.

Общее государственное не могло быть сведено к родовому, потому что надстраивалось над ним. Трагедия древнегреческого слова, как ее описал Аристотель, состояла сначала в утрате родовой неповторимости, затем платоновской «неизменности» — и, наконец, в падении (отсюда термин падеж) в систему языка номинативного строя даже в живой разговорной речи. Каждая его новая ипостась предполагала новое качество пространства общения. Но люди не всегда нуждалось в аристотелизме. Согласно А.Ф. Лосеву, в массовом порядке древнегреческий язык остановился на стадии, когда внешне-вещественные связи (платонизм) греки предпочитали внутренне-грамматическим (аристотелизму), и условность общего необходимо высвечивалась при определении степени его общности: качеств, границ пространств общения, логик переходов от одних видов социальных взаимодействий (соответствующих состояний общего и индивидуального сознания, языка и речи) к другим. Наиболее полифонично, многослойно в планах содержания и выражения было то, что создавалось для консолидации всего мира Древней Греции: архитектура храмов, театральные представления, литературные произведения, скульптура, многие предметы быта. Поэтому художественный идеал Афин середины V в. до н. э. получил выражение в скульптурах Мирона и Фидия, архитектуре Иктина и Калликрата - строителей Парфенона и предполагает показ внутреннего как сложной, многомерной, объемной и, следовательно, многоуровневой динамики взаимодействий. В храмах углы намеренно отклонялись от прямых, ступени выгибались посредине кверху, крайние колонны делались тоньше остальных — здесь одновременно получили выражение родовое миропонимание и мирочувствование, интересы «государства» по Платону и законы науки оптики.

Так же были организованы краснофигуркые росписи греческих ваз, которые пришли на смену чернофигурным на рубеже VI - V вв. до н. э. При коммуникации постоянно противопоставляются традиция и истолкование, разные толкования одной традиции — а возникают и разделяются принципиально разные формы речи, языка, культуры, социума. В групповом и индивидуальном сознании это разделение могло быть отрефлектировано и выражено не так, как в обществе в целом. Макросоциальное дистанцирование элементов целого и должно быть иным по отношению к процессам внутри элементов, потому что отвечает логике целого. Род (его язык), подчинивший себя

государству, и государство (его внутреннее пространство, логика надродовых отношений, коммуникации), а также народ, нация, человечество в социальном, культурном, языковом и речевом планах не одно и то же. Поэтому разделение родовых и внеродовых форм языковых, социокультурных взаимодействий, развитие государственности,. общенародных, общенациональных языковых, культурных, социальных единств, современная глобализация усложняют отношения между «внутренним» и «внешним» и с течением истории превращают родового человека в активно действующего субъекта разных форм внеродовых отношений и связей, в личность, способную средствами своего языка определять типологию отношений с миром, — но не отменяют старого как «классического». До сих пор не утрачено значение инкорпорирования и обратной перспективы, многое актуально в родовом здесь и сейчас - потому что связано с тем, как возникло в истории человечества (до меня), существует в конкретном социальном окружении человека (вне меня) и для человека лично (для меня).

От качеств моего «я», доминирующего состояния индивидуального и коллективного сознания, возможностей моего и общего языка зависит моя и общая способность к развитию разных форм человеческих взаимодействий в их современном виде: разграничению принципиально разных пространств общения, оценке событий (со-бытий), далеко не всегда и не всеми сопрягаемых одинаково. По этой причине начальная форма имени существительного современного русского языка «помнит» свое родовое прошлое, когда имена не были жестко противопоставлены глаголам, и способна выразить движение, а глагол в начальной форме может выступить в роли подлежащего (платоновского имени) и дополнения. Поскольку языковая, культурная, социальная полифония Нового времени - результат многотысячелетнего взаимодействия «начальной» и «конечной» форм языка и речи, пространств общения, нашему обществу, как и во времена Древней Греции, Древнего Рима, в эпохи Средних веков и Возрождения, не чужды родовое начало, платонизм и ари-стотелизм. В соответствии с современной логикой поликультурной мульти-системности самый общий язык, самое последнее, предельное обобщение речи в сознании конкретных людей или социальных групп, осмысливших новейшие изменения в макросоциуме, не может не отличаться от своих модификаций в их же сознании - как субъектов других социокультурных взаимодействий, типологически оформившихся, позиционировавшихся тысячи лет назад и регулярно возобновляющихся ныне внутри конкретных социальных групп и слоев. Тем более он отличается от языка индивида, группы, слоя, когда те идентифицируют сами себя, обобщая разные этапы собственного развития и отличая свои внутренние миры от миров своего окружения, разделяя при этом качества «дальних» и «ближних» взаимодействий с ними. А слово и весь слой общего языка, которому оно принадлежит в своей конкретной социально- и культурно-типологически определенной ипостаси, могут выступить в роли «переключателей» индивидуального и коллективного сознания, мышления, деятельности с одного типа (качества, пространства) сошюкуль-

турных взаимодействий (например, одного из «дальних») на другой (например, «ближний»). Поэтому «один и тот же» объект нашей деятельности, как и слово, которое к нему относится, в пространствах разных взаимодействий, с позиций разных людей и групп может и должен быть осмыслен, понят, описан, истолкован, структурирован по-разному.

Многообразие социокультурных, языковых взаимодействий людей на протяжении всей истории дало не только феномен древнегреческих языка, культуры и социума. Подобные процессы развивались в Древних Индии, Китае, Риме. Они привели к возникновению феномена древнекитайской письменной культуры, санскрита — литературного языка Древней Индии, латыни, церковнославянского и современного русского языков. Социокультурное, языковое расслоение Древней Руси описывают с помощью понятий двоеверие и диглоссия. Тогда в соответствии с логикой развития средневековой культуры внутри городских стен оформлялся не один центр - а несколько связанных .между собой, но достаточно автономных элементов системно расширявшегося целого. «Объемная» системность слов и всего русского языка, функциональное расподобление частей слов, не всегда тождественных слогу (тождественность значимой части слова и слога характерна для инкорпорации) в это время приобрели особое значение - и акцент на слоговое деление утратил былую роль. А с ним ушло свойственное более древних формам языка политоническое певучее ударение, которое замещалось современным динамическим. В XIII в. русский язык утратил формы двойственного числа: православная Троица сублимировала более древнюю двотр - плоскостно-круговое, обратно-перспективное платоновско-конфуцианское миропонимание и мирочувствование. В то время как платоновский «овнешненный» ми-фологизм в практической жизни преимущественно опирается на прошлое и настоящее, разветвленную систему прошедших времен глаголов и постоянное соотнесение описываемых событий с моментом речи (ситуацией я - здесь - сейчас, поглощающей разрыв между прошлым и настоящим) — «объемное» мышление предполагает предвосхищение будущего. В результате четыре формы прошедшего времени древнерусского глагола (аорист, имперфект, перфект и плюсквамперфект), фиксировавшие повторяемость или внешнюю последовательность событий в прошлом, уже к XIV в. воспринимались как архаичные и употреблялись в основном в проповедях, житиях святых и летописях. Они заменялись одной формой с суффиксом -л (напр., лг/сол). К XVI в. этот процесс полностью завершился, а затем, как во всей Европе, началось формирование русского языка Нового времени.

В третьей главе "От философии человека к философии образования" показаны социокультурные, языковые истоки кризиса современной системы массового образования и пути его преодоления. В Новое время основатели массовых школ, реализуя идеи протестантской педагогики, позитивизма и принципы классно-урочной системы, апеллировали к человеку как таковому и отказали детям как языковым личностям в праве на неповторимость. Вслед

за Я.А. Коменским не только многие современные педагоги, но и представители логопедии, психиатрии определяют как патологию все, что не вписывается в созданный ими образ «нормального человека», — как правило, «нормальной» признается парадигма аристотелизма. Однако в педагогической практике приходится различать настоящую морфо-физиологическую, биопсихическую патологию и, как минимум, нормы родовых языка и сознания, «платоновского», «аристотелевского», Возрождения и Нового времени. Многочисленные попытки исправить «ошибки» детей в контрольных работах, при тестировании путем интенсификации учебного труда приводят к вторжению в глубинные слои их сознания, ответственные за неповторимость языковой личности, и создают ситуации дезадаптации.

Исследования, проведенные в Ярославле и Ярославской области, показали, что без учета факта социокультурной, языковой неповторимости человека по мере взросления школьников общекультурная, педагогическая и психологическая ситуации в классах постепенно ухудшаются. В начальной школе не всегда распознают даже детей, реализующих парадигму родовой культуры - неспособность писать, а часто и говорить, оперируя средствами современного русского литературного языка. К девятому классу при обычной организации учебно-воспитательного процесса их число может дойти до 20%. Чтобы ликвидировать причины дезадаптации, надо знать, чем отличаются учащиеся в социокультурном, языковом планах: определить' культурные типы их языкового сознания и пространств общения, а затем в режиме мониторинга объединить результаты нескольких разнесенных во времени лингвосоциаметрий (синхронных срезов состояний языка и сознания человека и его социума) в общую диахроническую картину развития языковых и социокультурных процессов в мирах конкретных языковых личностей.

Наши исследования подтвердили факт, что сознание человека (группы, класса, школы) может выступить в роли фильтра, пропускающего не все виды информации, задействованной в процессах обучения и воспитания. Для определения типов языка и сознания применяется комплексный лингвистический анализ устной и письменной речи, составляются лингвосоциограммы групп и классов. Затем прогнозируются возможности детей при изучении конкретных разделов школьных программ, разрабатываются и применяются индивидуальные образовательные маршруты, определяются оптимальные формы преподавания. В результате возникают ситуации опережения у детей, реализующих языковые, социокультурные парадигмы аристотелевских «созерцателей», Возрождения и Нового времени. А ученики, демонстрирующие родовые или «платоновские» нормы языка и общения, работают в щадящем режиме и в целом выходят на положительные оценки. В классах, где учебные процессы организованы с учетом ЛСМ (лингвосоциометрии и лингвистического социокультурного мониторинга), совершенствуются формы языковой, социальной, культурной рефлексии, не утрачивается стремление к самообразованию, развиваются ситуации сотрудничества. В целом формируется поликультурный мультнсистемный социум, в сложно структурированном про-

странстве которого дети по-разному понимают язык и мир, но вместе решают общие, хотя далеко не одинаковые образовательные задачи.

Для обучения в режиме JICM-мониторинга не нужны оценки — факт продвижения фиксируется в матрице системы «Электронный журнал», а остановка требует специального анализа. Формат ЛСМ позволяет каждому начать следующий урок с того, на чем он остановился, и определить стратегию обучения на многие годы. Это прямо связано с потребностями и возможностями как самих детей, так и их социального окружения. Так, в двух экспериментальных классах гимназии № 1 г. Ярославля все шестиклассники, работавшие на уроках русского языка в режиме опережения, в конце III четверти 2004/05 учебного года полностью отчитались по программе 7-го класса, а те, кто учился в щадящем режиме, справились с обычными контрольными работами. С позиций «объемной» образовательной технологии, основанной на лингвосоциометрии и лингвистическом социокультурном мониторинге, опыт многих поколений учителей, накопленный на протяжении всей истории обучения и воспитания, понимается как разные формы актуализации принципиально разных пространств общения, типов языка и культуры (форм языкового поведения), социокультурных горизонтов, поэтому допускается все, что позволяет в оптимальные сроки осуществить образовательный процесс без ущерба для физического, психического и духовного здоровья человека.

В заключении обобщаются основные результаты исследования, намечены перспективы развития темы факторов социокультурной детерминации форм языкового поведения личности и формулируются основные выводы:

- важнейшим фактором социокультурной детерминации языкового поведения личности является изменение качества пространства общения - социокультурных взаимодействий;

- есть по крайней мере четыре формы языка и языкового поведения личности, закономерно позиционировавшиеся в связи с эпохальными изменениями в течении человеческой истории: активная // эргативная // номинативная//«галилеевская»;

- - каждый новый фаю- такого позиционирования связан с возможностью для родовой формы • языка и языкового поведения перейти в обратно-перспективную эргативную форму, прямо-перспективную номинативную, а затем поликультурную мультисистемную «галилеевскую», и нет препятствий как для возврата языкового поведения личности в одну из «предыдущих», так и для создания новых форм, а тем самым сознательного определения места человека в пространстве общения;

- существует объективная необходимость для развития присущей человеку и обществу способности к языковой, социокультурной рефлексии - позиционированию разных форм языкового поведения личностей, в том числе средствами лингвосоциометрии и лингвистического социокультурного мониторинга (ЛСМ);

- создание образовательных технологий, отвечающих целям формиро-

вания человека, способного быть полноправным участником мультисистем-ных поликультурных процессов в современном обществе, требует новых социально-философских исследований, в том числе дальнейшего изучения механизмов формирования оппозиций "старых", классических форм человеческой деятельности, языкового поведения личности и рождения новых, современных, самим фактом появления определяющих наше будущее.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Парамонов Г.В. Язык как культурно-исторический феномен. // Кон-центризм и уровневая дифференциация в процессе обучения: Материалы и сообщения научно-практической конференции. Ярославль, 1997. - 0,35 пл.

2. Парамонов Г.В. Внешнее и внутреннее в языке и культуре. // Образование: от философии к технологии обучения: Научно-практическая конференция: Материалы и сообщения. - Ярославль, 1998. - 0,8 п.л.

3. Парамонов Г.В. Первый этап'лингвосоциометрии в школе № 2 г. Ярославля. // Организация работы школы в условиях поликультурной социальной среды: Материалы регионального научно-практического семинара для руководителей, педагогов и специалистов образовательных учреждений (20 мая 2002 г.). Ярославль, 2002. - 0,5 п.л.

4. Парамонов Г.В. Человек: Язык: Социум. Ярославль, 2002. - 9,3 п.л.

5. Парамонов Г.В. JICM - новая образовательная технология. И Компе-тентностный подход в обучении и воспитании: Материалы педагогических чтений. Ярославль, 2004. - 1 п.л.

6. Парамонов Г.В. Школа без Митрофанушек. // Русский путь на рубеже веков. Литературно-художественный, общественно-политический и научно-популярный журнал. - Ярославль, 2004. № 2 (4). - 1,6 п.л.

7. Парамонов Г.В., Хабарова O.E., Лакин В.В., Котова И.Н., Ким В.М., Кузмина И.И., Степунина H.A., Гозунова Л.Н., Балкин A.B., Андреева Л.С. Информационные модели активной антинаркотической пропаганды в молодежной субкультуре. 4.1, кн. 2. Ярославль, 2004. (Парамонов Г.В. - 7,27 // 1,7 п.л.)

8. Парамонов Г.В. Результаты ЛСМ - мониторинга знаний, умений и навыков учащихся б "А" и 6 "В" классов на уроках русского языка в III четверти 2004/05 учебного года. // Культура образовательного процесса: Материалы II Педагогических чтений. Ярославль, 2005. - 0,6 п.л.

9. Парамонов Г.В. Индивидуальные особенности саморазвития на уровне языка и мышления. // Технология саморазвития личности A.A. Ухтомского — Г.К. Селевко: По материалам Третьей международной научно-практической конференции. Ярославль - Москва, 2005. - 0,3 п.л.

Формат 60x84 1/16. Бумага № 1 Усл. Печ. JI. 1,4. Тираж 150 экз. Подписано в печать 24.03.06. Типография «Спринт»

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Парамонов, Григорий Валентинович

Введение

Глава 1. Четыре формы языка - четыре мира

1.1. Язык и мир родового человека

1.2. Язык и мир "государственного" человека

1.3. Язык и мир аристотелевских "созерцателей"

1.4. Язык и мир человека Возрождения и Нового времени

Глава 2. Изменения в пространствах общения

I 2.1. Звук и смысл

2.2. Традиция и истолкование

2.3. Классическое и современное

2.4. Начальная и конечная формы общения

2.5. Взаимодействие культур

Глава 3. От философии человека к философии образования

3.1. Феномен массовой школы 102 ^ 3.2. JICM - лингвосоциометрия и лингвистический социокультурный мониторинг 106 3.3. Элементы "объемной" мультисистемной образовательной технологии 116 Заключение 122 Список основной использованной литературы

Введение диссертации2006 год, автореферат по философии, Парамонов, Григорий Валентинович

Актуальность темы исследования. Вопрос о факторах социокультурной детерминации форм языкового поведения личности всегда обострялся на рубежах исторических эпох, когда при рождении новых форм человеческих взаимодействий закреплялись кардинальные, заметные всем изменения в языке. Так родовой человек, став субъектом внеродовых отношений и связей, должен был отличать сложившиеся в его семье нормы языка, родовой социальной жизни, культуры от тех, что существовали в пространстве внеродового общения, и часто его благополучие зависело плавности метаморфоз - переходов его языка и сознания из одного состояния (родового) в другое (внеродовое). С течением истории в сфере внеродовых социокультурных взаимодействий позиционировались плоскостное "платоновское" и объемное "аристотелевское" понимания языка, мира-природы и мира-общества. Эпоха Средних веков существенно углубила такое позиционирование, сосредоточившись на различиях между intentio prima и intentio secunda. Затем Возрождение, Новое время поставили людей перед необходимостью существовать в "галилеевском" (по М. Бахтину) пространстве коммуникации и поликультурном многополярном социальном мире как мультисистемном целом.

Параллельно усложнению позиций субъектов социокультурных взаимодействий, пространств их общения рос интерес к языку. Сознательное разделение феноменов языка и речи произошло в период становления первых государств, когда началось систематическое изучение "государственного" языка. На закате античного мира филология стала самостоятельной наукой. Начало Возрождения ознаменовалось, согласно М. Бахтину, децентрализацией языкового сознания и утверждением светских национальных языков в роли письменных, литературных. Новая и новейшая истории высветили культурную многослой-ность, многомерность общения в больших и малых социальных группах - пространствах интерсубъективных (межличностных) и интерсубъектных (микро- и макросоциальных) отношений и связей.

В периоды социальной нестабильности, когда ценности, нормы утрачивали характер безличных, всеобщих и обязательных императивов, а поведение людей часто маргинализировалось, терялась и вера в незыблемость норм общего языка. В это время становилась ясной его роль как социальной нормы: новое возникало благодаря по-новому понятой общности принципов, норм, средств общения и обобщения.

Современная глобализация социокультурных, языковых процессов в силу их мультисистемности не только не отменяет, а скорее предполагает уникальность внутренних миров субъектов общения: не только отдельных людей, но и групп, социальных слоев, народов, наций. Поскольку такая уникальность нуждается в языковой под держке, лингвисты фиксируют факты отличий устной речи от речи письменной: их внутренние формы предполагают разные типы (качества и границы) пространств общения - социокультурных отношений и связей. Сама письменная речь имеет несколько принципиально разных форм, или стилей, в зависимости от того, в какой сфере человеческой деятельности реализуются те или иные ее средства.

Наш современник, осваивая родной язык, уже в раннем детском возрасте повторяет его историю: сначала он должен усвоить различия между родовой и внеродовой формами социальной жизни, в том числе общения, а затем научиться позиционировать ее внеродовые формы, включая платонизм, аристотелизм, языковую и культурную полифонию Возрождения и Нового времени. Это происходит не автоматически. Биологически, в силу природной заданности динамики, темпов телесного развития мы можем прибавить в объеме, росте, весе - а для духовного становления нужно сделать волевое усилие и, общаясь с конкретными людьми, освоить их опыт сугубо человеческой жизни. Причем производство и воспроизводство "старого", "классического" потребует такого же нау пряжения сил, ума, как и самореализация в "современных" пространствах социальных отношений и связей. Пренебрежение этим фактом ведет к нарциссизму - убеждению в том, что только ты и твой язык (культура, социум) имеют право на существование.

В некоторых сферах современной жизни нарциссизм порождает диктат унификации и социальную напряженность. Нередко этому способствует государство. Например, сегодня массовая российская школа ориентируется на один образовательный стандарт - один уровень, или слой, в иерархиях языка и сознания. Не удивительно, что в России наблюдаются "падение общего престижа образования, резкое падение престижа педагогического труда, снижение притока молодых специалистов в образование, неадекватность оплаты педагогического труда трудозатратам", падение у учащихся "мотивации к обучению" и даже "снижение показателей здоровья воспитанников и учащихся системы образования"1. Это затрагивает интересы миллионов людей, и практическая задача (необходимость преодолеть кризис в системе образования) оказывается неразрешимой без развития философии языка, социальной философии, обобщения новейших достижений математики и логики, социологии, культурологии и филологии, психологии и биологии.

Объект исследования - факторы социокультурной детерминации форм языкового поведения личности.

1 Программа развития муниципальной системы образования на 1996-2000 годы. Ярославль, 1996. С. 5, 6.

Предмет исследования - оппозиции родового и ряда внеродовых (конфуци-анско-платоновского, аристотелевского, Возрождения и Нового времени) типов языка, культуры, социума, форм языкового поведения личности, а также социокультурной детерминации закономерных переходов человека от одних форм языкового поведения к другим: диахронно (исторически) и синхронно (в современном обществе).

Цель и задачи исследования. Целью диссертационной работы является изучение факторов социокулмурной детерминации форм языкового поведения личности, определение места человека в разных пространствах общения как пространствах социокультурных, языковых взаимодействий.

Общая цель предполагала решение следующих задач:

- разработку теоретико-методологических предпосылок для перехода от общелингвистической проблематики к социально-философскому осмыслению понятия "пространство общения", феномена человека как языковой личности, факторов социокультурной детерминации форм языкового поведения личности;

- описание оппозиций родового, платоновско-конфуцианского, аристотелевского, "галилеевского" (Возрождения и Нового времени) типов языкового сознания, форм языка и соответствующих им качеств пространств общения (социокультурных взаимодействий);

- описание социокультурных факторов, детерминирующих переходы личностей от одних типов языкового сознания и социокультурных взаимодействий (пространств общения) к другим, а также выбор форм языкового поведения;

- проверку теоретических положений в ходе педагогических и лингвистических экспериментов в современной школе.

Степень разработанности проблемы и теоретические предпосылки исследования. Изучение проблем социокультурной детерминации языковых процессов, в том числе языкового развития, выбора форм языкового поведения личности получило отражение в древнейших религиозных текстах, сочинениях древних египетских, индийских, китайских, греческих, римских мыслителей. Например, в диалогах Платона, трудах Аристотеля, учениях стоиков, филологов Александрии понятие человек уже было тесно связано с понятием язык, а сам язык предстал как особая реальность. Для русского митрополита Илариона (XI в.), автора "Слова о Законе и Благодати", синонимами были слова язык и народ: качество языка определяло место народа (и человека) в мире. Такая традиция существовала в России по крайней мере до конца XVIII в. и получила продолжение в нашей культуре XIX-XX вв.

Во времена Платона и Аристотеля в древнегреческом языке оформился и стал предметом научных штудий, общественной рефлексии феномен артикля. Он обычно отсутствует в микенских надписях, относящихся к одному из самых ранних периодов истории Древней Греции, как и в древнейшем слое поэм Гомера, хотя отмечены прототипы - свидетельства наметившихся тенденций1. Артикль выделяет в потоке речи не просто слово, а имя, противопоставленное глаголу, и дифференцирует имена собственные и нарицательные, а среди нарицательных - подлежащие и не подлежащие счету. Без него трудно отделить родовое от видового. А вне такого позиционирования сложно осмыслить понятия о государстве и государственности. Наметившаяся тенденция стала объектом специального философского и лингвистического анализа не только в Древней Греции. Если не артикль, то другие средства общения, играя ту же роль, способствовали дифференциации родовой и внеродовой социокультурных реальностей. Дальнейшее развитие человека как языковой личности, форм его языкового поведения было связано с позиционированием новых форм социальной жизни. На фоне этих процессов разворачивались средневековые дискуссии между номиналистами и реалистами, создавались труды по логике и теологии. Исследование различий между intentio prima и intentio secunda позволило углубить представления о месте человека в социуме как сложно структурированном про

1 Лурье С.Я. Язык и культура микенской Греции. М.-Л., 1957. С. 141. странстве общения. Первая интенция (устремленность сознания к объекту) - не единственное условие познания и описания действительности; есть вторая интенция - смысловая устремленность, от которой зависит способ схватывания объекта духовным зрением. Способ схватывания определяется формой языка (качеством общения) и тем, как человек (группа, слой общества) интерпретирует значение слова, распознает его форму.

Возрождение, Новое время (Дж. Вико, И. Кант, В. Гумбольдт) постепенно подошли к возможности продемонстрировать генетически необходимую связь между разными формами схватывания и зависимость этих форм от позиций субъектов социальных взаимодействий (отдельных людей, социальных групп и слоев) в обществе как поликультурном мультисистемном целом. Так по-новому высветилась мысль Аристотеля о том, что системность целого (социума, общего языка и общественного сознания) может и должна отличаться от системности его элементов. Это стало предметом рефлексии и получило отражение в грамматиках национальных светских литературных языков, работах математиков й философов - например, Н. Кузанского, который по-новому осмыслил понятие о бесконечном. В Новое время и период новейшей истории многие российские и зарубежные философы и языковеды - прежде всего романтики и современные продолжатели их традиции - в синхронии (современных состояниях сознания языковых личностей) увидели диахронию - память о том, как последовательно генерировалось наличное многообразие разных форм человеческих взаимодействий (в том числе общения), а в течении истории увидели общемировой, общечеловеческий процесс.

К сожалению, во второй половине XX века на тематике и содержании философских и лингвистических исследований в СССР сказались итоги дискуссии по вопросам языкознания в "Правде" (1950 г.). Постулировав неклассовый характер языка (до и после Октябрьского переворота народ говорил на одном, общем языке1), И.В. Сталин механически отделил в нем общее от особенного, специфицирующего место социального слоя, микро- и макрогруппы, отдельного человека в макросоциуме. В результате не только в философии и языкознании, но и во всем обществе получила развитие тенденция к стиранию различий между разными формами социальной жизни, пространств коммуникации и общего языка. В частности, произошло то, от чего предостерегал Аристотель: была нивелирована роль семьи (исконно родовых языка и социума). Этот социальный институт авторы программ государственного воспитания и обучения свели на обочину истории и попытались заместить яслями, детскими садами, школами, клубной работой, участием в жизни пионерской, комсомольской, профсоюзной, партийной организаций.

Однако тема внутренней, функциональной дифференциации языка, культуры, социальных отношений и связей, диалектической связи внутреннего и внешнего {тема внутренней формы) не ушла в прошлое. В биологии возникло понятие акцептор действия - для П.К Анохина оно определило характер исследований по опереоюающему отражению действительности: факт опережения означал несводимость социального, культурного, языкового опыта человеческой жизни к биологическому, биопсихическому. В психологии и медицине разрабатывалось понятие доминанты (по А.А. Ухтомскому) - устойчивого внутреннего состояния сознания, детерминирующего уникальность внутреннего мира личности. И.И. Мещанинов уже после дискуссии 1950 г. обобщил материал по языкам разных типов и нашел как новые свидетельства их глубокой внутренней связи {общее и всеобщее), так и принципиальные различия, подчеркивающие своеобразие культур (социумов), внутри которых они существуют. В философии и языкознании вновь зазвучала древняя тема соборности, или (по Н.О. Лосскому) консубстанциалъности. В ее контексте было введено в широ

1 Сталин И. Относительно марксизма в языкознании. //"Правда". 1950. № 171 (11643). С. 3-4. кое употребление понятие тип культуры, которое благодаря работам А.Ф. Лосева соединилось с другим - культурный тип языка. В рамках культурно-типологических исследований была описана оппозиция активной II эргативной П номинативной и нек. др. форм грамматического строя. Исследуя эту оппозицию, Г. А. Климов обратил внимание на то, что в истории языков не представляется возможным установить сколько-нибудь фиксированный порядок смены одной грамматической конструкции другой. Язык применялся так, как было нужно конкретным людям в конкретных ситуациях, пространствах общения.

Хотя "правила образования смыслов", на изучении которых в свое время настаивали A.M. Пешковский, JI.B. Щерба, и роль в их создании отдельных людей и их социального окружения по сей день во многом остаются terra incognita, наша отечественная наука имеет истории новых и древних языков, реконструируется доисторический период (Ю.С. Степанов), существуют работы о месте человека как языковой личности на средневековых Востоке и Западе, в античном мире. Осуществлена периодизация важнейших эпох в формировании типов языковых личностей и пространств их социокультурных взаимодействий. Зафиксирована связь фонетических процессов с изменением лексики, морфологии, синтаксиса (Н.С. Трубецкой, В.М. Жирмунский, В.Н. Ярцева), развитием культуры и социума. В России, как и во всем мире, наряду с описанием деталей языковых явлений, философско-семантическим и логическим анализом культурной и социальной жизни сохраняется интерес к теме мотивированности значения и обозначения, что отвечает духу нашего времени. Разработанное российскими языковедами культурно-типологическое позиционирование форм грамматического строя не противоречит выдвинутым немецкой герменевтикой оппозициям классического и современного, а во многом опережает ее развитие. По этой причине еще в Пражском лингвистическом кружке вместе с евразийцами - эмигрантами из Советской России исследовали генезис языка такие известные специалисты мирового класса, как К. Бюлер, JI. Ельмслев, JI. Блумфилд, В. Дорошевский, а в США - в качестве прямого развития их идей -оформилась гипотеза лингвистической относительности.

Методы исследования. Социально-философское содержание работы предполагает реализацию принципов историзма, диалектического единства "внешнего" и "внутреннего", субъективного и объективного, всеобщего, общего и особенного в человеке как языковой личности и языке как общественном явлении, в социальной деятельности и социальном познании, а также единства социального, культурного и языкового. Автор применяет методы системного и ретроспективного анализа, реализует традиционный для российских философии и языкознания принцип диалектического единства общелингвистического и философского подходов к языку и человеку как языковой личности. В соответствии с этим принципом обе стороны знака языка (означаемое и означающее) в равной мере являются предметами как философии, так и языкознания. Констатация факта разделения потока речи на "слова", а языка - на "слои", "уровни" (это компетенция лингвистики) предполагает понимание принципов разделения (что является проблемой экстралингвистики и социальной философии). Изучение этих вопросов невозможно без освоения материала частных наук: биологии; физиологии высшей нервной деятельности (положений об аналитико-синтетической деятельности мозга, функциональной асимметрии мозга, теории доминанты); нейролингвистики (в контексте работ А.Р. Лурии и его последователей); психологии; филологии; культурологии; истории; логики и математики; общей теории систем; социологии. Накопленный материал позволяет выстроить общую картину развития и функционирования языка, социокультурной детерминации форм языкового поведения личности, определить место человека в мирах родовой общины и первых государственных образований, в античном социуме и в периоды Средних веков, Возрождения, Нового времени; представить синхронные срезы состояний языка, культуры, социума на разных этапах истории человека и общества - и дополнить синхронию диахронией: описанием закономерных переходов этих состояний в новые качества в связи с изменением принципов системности социальных взаимодействий.

Научная новизна исследования. В предлагаемой работе описаны оппозиции культурных типов языка и границ, качеств пространств общения (социокультурных взаимодействий) родового человека, "платоновско-конфуцианского", "аристотелевского", Возрождения и Нового времени. Показана преемственность основных исторических эпох в развитии языка, культуры и общества, важнейших периодов в становлении человека как языковой личности и формировании пространств его общения в современном мире. Представлены механизмы диахронных и синхронных переходов языка, сознания, социума из одного культурно-типологически определенного состояния в другое, а также факторы социокультурной детерминации форм языкового поведения личности. Новизна полученных результатов состоит в том, что:

- выявлены и охарактеризованы четыре типа культуры и социума: родовой // платоновско-конфуцианский // аристотелевский // Возрождения и Нового времени (как дифференциально-интегральный);

- определены границы тождества и различия четырех форм языка: активной // эргативной // номинативной // "галилеевской" (Возрождения и Нового времени);

- выявлены факторы детерминации активной формы языка родовым типом культуры и социума; эргативной - платоновско-конфуцианским (через принцип обратной перспективы); номинативной - аристотелевским (через принцип прямой - линейной - перспективы); "галилеевской" - Возрождения и Нового времени (через принцип мультисистемности);

- описан механизм социокультурной детерминации переходов от одних форм общего языка и языкового поведения личности к другим в связи с развитием социума, изменением качеств пространств общения с древнейших времен до наших дней;

- определено, что ведущим фактором социокультурной детерминации форм языкового поведения личности является изменение качества пространства общения (социокультурных отношений и связей), и место человека в пространстве общения зависит от того, как он разграничивает принципиально разные формы языка и языкового поведения;

- представлен механизм социокультурной детерминации форм языкового поведения личности в современном обществе в связи с изменением качеств конкретных пространств социокультурных отношений и связей (общения);

- предложена методика социально-философского анализа языковых процессов в пространствах интерсубъективных и интерсубъектных социальных отношений и связей, включая исследование факторов социокультурной детерминации форм языкового поведения личностей;

- разработана методика лингвосоциометрии и лингвистического социокультурного мониторинга пространств общения, в том числе при решении задач обучения и воспитания;

- представлен путь преодоления ситуаций социокультурной и языковой дезадаптации личностей в современном обществе, включая систему образования.

Теоретическая значимость результатов диссертационного исследования состоит в том, что материалы диссертации, теоретические положения и выводы создают дополнительные возможности для социально-философского анализа проблем языковой политики, определения места и роли языковой личности в пространстве общения, информационном пространстве, способствуют развитию философии языка, философии культуры, теории управления социальными процессами, теории коммуникации, методологии лингвистических и педагогических исследований, применяются при разработке новых технологий, форм, методов обучения и воспитания, включая принципы концентризма при подготовке программно-методических материалов для системы образования, принципы лингвосоциометрии и лингвистического социокультурного мониторинга (JICM).

Практическая значимость результатов диссертационного исследования заключается в том, что они применяются для преодоления кризисных ситуаций в сферах социальных отношений, культуры, образования, могут быть полезны в учебно-педагогической деятельности: при подготовке курсов лекций и практических занятий по истории и теории культуры, истории, теории и философии языка, социальной философии. На основе полученных в ходе исследования теоретических положений и выводов разработана матрица системы "Электронный журнал" для средней школы по русскому языку, применяются элементы новой "объемной" технологии обучения русскому языку и литературе в средней школе. Теоретические положения автора использованы при организации экспериментальной работы в региональной системе образования Ярославской области для преодоления ситуаций психологической, социокультурной, языковой дезадаптации учащихся, повышения качества образования на региональных экспериментальных площадках (РЭП) Департамента образования Администрации Ярославской области, на экспериментальных площадках Ярославского областного Института развития образования (ЭП ЯО ИРО).

Положения, выносимые на защиту:

- исторически развитие новых форм языкового поведения личности связано с возникновением новых форм социокультурных взаимодействий, общественного и индивидуального сознания, среди которых важнейшую роль играет развитие оппозиции четырех типов социума, культуры, языка: родового // пла-тоновско-конфуцианского // аристотелевского // Возрождения и Нового времени; последовательное развитие новых элементов этой оппозиции приводит к необходимости сохранить "старые" элементы как "классические";

- активная форма языка детерминирована родовым типом культуры и социума; эргативная - платоновско-конфуцианским (через принцип обратной перспективы); номинативная - аристотелевским (через принцип прямой - линейной - перспективы); "галилеевская" - Возрождения и Нового времени (через принцип мультисистемности);

- исторически развитие оппозиции четырех важнейших форм языка, языкового поведения личности: активной // эргативной // номинативной // "галиле-евской" (Возрождения и Нового времени) - связано с возможностью активного строя языка перейти как в обратно-перспективную эргативную форму, так и в прямо-перспективную номинативную, а затем поликультурную мультисистем-ную "галилеевскую" в зависимости от доминирующего типа социокультурных отношений и связей в конкретном пространстве коммуникации;

- важнейшим фактором социокультурной детерминации диахронных и синхронных переходов от одних форм общего языка и языкового поведения личности к другим является изменение пространства социокультурных отношений и связей (пространства общения);

- условием преодоления кризисных ситуаций в пространствах человеческих взаимодействий в современном мире является развитие присущей человеку и обществу способности к языковой, социокультурной рефлексии, в том числе путем лингвосоциометрии и лингвистического социокультурного мониторинга.

Апробация исследования. Основные положения диссертации изложены в 9 публикациях автора, в том числе монографии "Человек. Язык. Социум" (Ярославль: Нюанс, 2002. - 160 е.), докладах на IX Всесоюзных педагогических чтениях (Калуга, 1991), Открытых педагогических чтениях, посвященных К.Д. Ушинскому (Ярославль, 1995 и 2000), научно-практических конференциях "Гуманитаризация учебного процесса как средство гуманизации личности" (Ярославль, 1995), "Проблемы современного образования" (Ярославль, 1996), "Кон-центризм и уровневая дифференциация в процессе обучения" (Ярославль, 1997), III межрегиональной конференции "Человек, образование, культура накануне 21 века" (Юбилейных Пастуховских чтениях) (Ярославль, 2000), Третьих Всероссийских Иринарховских чтениях (Борисоглебский, 2000), межрегиональной научно-практической конференции "Психологические и педагогические аспекты деятельности библиотек в процессе формирования личности подростков и юношества" (Ярославль, 2000), региональном научно-практическом семинаре "Организация работы школы в условиях поликультурной социальной среды" для руководителей, педагогов и специалистов образовательных учреждений (Ярославль, 20 мая 2002 г.), Всероссийской конференции "Современная образовательная среда" (Москва, Всероссийский выставочный центр - ВВЦ, 1-4 ноября 2002), межрегиональной научно-практической конференции "Доминанта самосовершенствования личности человека", посвященной памяти академика А.А. Ухтомского (Рыбинск, 2002), Первой межрегиональной научной конференции "Человек в информационном обществе" (Ярославль, 2002), международной научно-практической конференции "Технология саморазвития личности А.А. Ухтомского - Г.К. Селевко" (Ярославль, 2004).

Работа обсуждалась и рекомендована к защите на кафедре философии Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена 30 декабря 2005 г.

Внедрение материалов и результатов исследования осуществлено в публикациях монографического и методического характера по философии, педагогике, общей дидактике и методике преподавания русского языка для студентов и аспирантов философских, филологических специальностей, учителей, руководителей, других специалистов системы образования, в школах - экспериментальных площадках Департамента образования Администрации Ярославской области и Института развития образования ЯО, на уроках русского языка и литературы (автор - учитель русского языка и литературы высшей категории муниципального образовательного учреждения гимназии № 1 г. Ярославля). При участии автора, с учетом положений его диссертации осуществлены лингвосоциометрия, лингвистический социокультурный мониторинг, эксперименты по организации поликультурной "объемной" мультисоциальной образовательной среды на региональных экспериментальных площадках (РЭП) Департамента образования Администрации Ярославской области и Ярославского областного Института развития образования (ЭП Я О ИРО). JlCM-исследования и эксперименты способствовали созданию комфортных психолого-педагогических ситуаций при организации учебно-воспитательных процессов, преодолению психологической, социокультурной, языковой дезадаптации учащихся, повышению качества образования. Их результаты представлены в изданиях Департамента образования ЯО и ЯО ИРО.

Структура диссертации. Структура диссертации и последовательность изложения материала определяются основной целью и задачами исследования. Она включает введение, три главы, заключение и список основной использованной литературы. Объем работы составляет 138 страниц.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Факторы социокультурной детерминации форм языкового поведения личности"

Заключение

Модификации языка, языкового поведения личности детерминированы изменениями в речи - новыми пониманиями ее смысла и структуры в новых пространствах социокультурных взаимодействий, связанных с ней общения и обобщения. Они могут исчезнуть, если не приобретут характер типовых, регулярно возобновляющих качества и границы первоначально породивших их процессов. Важнейшие типы взаимодействий - такие, как родовой, "платоновско-конфуцианский", "аристотелевский", Возрождения и Нового времени, - существуют на протяжении тысяч и сотен лет и так же долго детерминируют присущие им устойчивые формы языка, языкового сознания и поведения личностей: активную // эргативную // номинативную // "галилеевскую". Эти типы и формы не только противопоставлены, но и связаны благодаря тому, что представляют собой последовательное развитие возможностей "предыдущих", начиная с первого элемента оппозиции - родового (активного), способного в соответствующих условиях перейти в обратно-перспективную эргативную форму, затем прямо-перспективную номинативную и, наконец, поликультурную мультисистем-ную "галилеевскую".

Поскольку каждый "последующий" элемент оппозиции являет собой не что иное, как модификацию "предыдущего", для языка и языкового поведения личности при изменении факторов социокультурной детерминации нет и не может быть препятствий как для возврата в одну из "предыдущих" типовых форм, так и для создания новых. Поэтому всегда существует объективная необходимость для совершенствования свойственной человеку и всему обществу способности к языковой, социокультурной рефлексии - сознательному позиционированию принципиально разных форм языкового сознания и поведения, в том числе средствами лингвосоциометрии и лингвистического социокультурного мониторинга (JICM). Это позволяет преодолеть современный социокультурный нарциссизм.

Каждая форма языка и языкового поведения хороша настолько, насколько отвечает качеству общения - социокультурных взаимодействий. Так, важнейшим для родового человека, его социума и активного строя языка был принцип все во всем. В иную историческую эпоху, когда общее было осмыслено как сложное, инкорпорированное, возникла подробно описанная в Древней Греции Платоном и в Древнем Китае Конфуцием позиция страдающего субъекта (благородных мужа, граоюданина), позиционировавшего активную и эргативную формы языка, а также присущие им пространства родовой и внеродовой жизни. Во внеродовой действительности развились письменность и нормы языка письменной культуры, благодаря которым были впервые осмыслены понятия числа и числового ряда, пространства и времени, оппозиция родового и внеродового. Хотя бытие рода первоначально понималось и воспринималось "государственными" людьми как реальность, определенность точки, числа на плоскости небесного "настоящего", внутри этой точки по-прежнему текла своя жизнь, с социальными, культурными, языковыми нормами которой нельзя было не считаться.

Аристотелевские "созерцатели" развили номинативный строй языка, который, как и вся созданная ими "объемная" социокультурная реальность, отвечал логике прямой (линейной) перспективы в отличие от перспективы обратной, примененной на платоновско-конфуцианском этапе духовного становления человека и общества. Еще одно изменение форм языка и языкового поведения личности было подготовлено эпохой Средних веков, а реализовалось в эпоху Возрождения, когда один "объемный" ум, рискнувший сравниться с Богом, стал регулярно сталкиваться с другим, третьим, четвертым. Новое пространство общения с трудом поддавалось описанию средствами логики и языка "созерцателей", а потому нуждалось в иных общем языке и формах языкового поведения личностей, способных выразить логику существования людей в ином социальном мире - многомерном поликультурном мультисистемном целом. Для тех, кто в эпохи Возрождения и Нового времени по необходимости выражал дух дифференцирования и интегрирования не одной, а нескольких принципиально разных жизненных программ и форм языкового поведения, общий язык по необходимости стал многомерным, поликультурным, мультисистемным, полифоничным.

Любая человеческая деятельность, связанные с ней общение и обобщение всегда предполагают связь старой начальной и новой конечной форм языка и речи - их старого и нового качеств, возникающих на входе и на выходе из конкретных социальных взаимодействий. Поэтому древние государства поддерживали родовой традиционализм. По той же причине сохраняются классические пространства коммуникации и присущие им формы языкового поведения личностей в современном мире. Другая причина состоит в том, что логика современных мультисистемных социальных взаимодействий - это логика макросоциума; она может и должна отличаться от логики интерсубъективных (межличностных) и интерсубъектных (надличностных, но не обязательно макросоци-альных) человеческих отношений и связей.

Так течение истории привело наших современников к необходимости средствами своего и общего языка определять типологию своих отношений с миром - в зависимости от того, как он возник до них, существует вокруг них, а также принимается ими и их социальным окружением. От того, как они разграничивают принципиально разные пространства социокультурных взаимодействий, общения, формы языка и языкового поведения личностей, оценивают "одни и те же" события, не всегда и не всеми сопрягаемые одинаково, - зависит их место в потоке истории, современном обществе.

Более двадцати лет в Ярославле и Ярославской области для преодоления ситуаций психологической и социокультурной, языковой дезадаптации школьников реализуются принципы ЛСМ - лингвосоциометрии и лингвистического социокультурного мониторинга, апробируются элементы новой образовательной технологии, основанной на логике общения в поликультурном мультиси-стемном "многополярном" социальном мире. Одновременно исследуются феномены языка, языкового сознания и поведения личностей - субъектов образовательных процессов. Эти исследования показали, что в процессе коммуникации, как и любых других социокультурных взаимодействий, постоянно противопоставляются традиция и истолкование, разные толкования одной традиции, а возникают и дистанцируются разные формы социальных пространств, культуры, речи, языка, языкового поведения.

По этой причине нет и не может быть альтернативы обучению и воспитанию как развитию опыта индивидуальной и общественной языковой и социокультурной рефлексии - коллективного и индивидуального самопознания, когда, осваивая типологии разных форм языка, культуры, социума, дети активно общаются с окружающими, определяют приоритетные формы взаимодействий и при этом знают, что другие люди могут иначе понимать мир и язык. Это не должно мешать им вместе решать общие задачи. Создание образовательных технологий, отвечающих целям формирования человека, способного быть полноправным участником мультисистемных поликультурных процессов в современном обществе, требует новых социально-философских исследований, в том числе дальнейшего изучения механизмов формирования оппозиций "старых", классических форм человеческой деятельности, языкового поведения личности и рождения новых, современных, самим фактом появления определяющих будущее.

Список научной литературыПарамонов, Григорий Валентинович, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Августин, Авр. Исповедь. М.: Канон+; ОИ "Реабилитация", 2000. 462 с.

2. Анохин П.К. Очерки по физиологии функциональных систем. М.: Медицина,1975.-447 с.

3. Аристотель. Аналитики первая и вторая. Л.: Госполитиздат, 1952. 439 с.

4. Аристотель. Категории. М.: Соцэкгиз, 1939. 84 с.

5. Аристотель. Метафизика. М.- JL: Соцэкгиз, 1934. 347 с.

6. Аристотель. Об искусстве поэзии. М.: Госполитиздат, 1957. 183 с.

7. Аристотель. Сочинения: В 4 т. Т. 1. М.: Мысль, 1975. 550 с. Т. 2. М.: Мысль,1978. 687 с. Т. 3. М.: Мысль, 1981. - 613 с. Т. 4. М.: Мысль, 1983. - 830 с.

8. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. М.: Художественная литература, 1975. 504 с.

9. Богораз В.Г. Материалы по изучению чукотского языка и фольклора, собранные в Колмыкском округе. Ч. 1. СПб., Имп. Акад. наук, 1900. 418 с.

10. Боннар А. Греческая цивилизация: От Илиады до Парфенона: От Антигоны до Сократа: От Еврипида до Александрии. М.: Искусство, 1995. 672 с.

11. П.Брагина Н.Н., Доброхотова Т.А. Функциональные асимметрии человека. Изд. 2. М.: Медицина, 1988. 237 с.

12. Бруно Дж. Диалоги. М.: Госполитиздат, 1949. 552 с.

13. Будагов Р. А. Введение в науку о языке. М.: Просвещение, 1965. 492 с.

14. Будагов Р.А. Что такое развитие и совершенствование языка? М.: Наука, 1977.-264 с.

15. Бюлер К. Теория языка: Репрезентативная функция языка. М.: Прогресс, 1993.-528 с.

16. Вагнер Г.К. Искусство мыслить в камне: (Опыт функциональной типологии памятников древнерусской архитектуры.) М., Наука, 1990. 255 с.

17. Ващенко Б.Б. Полк. // Советская Военная Энциклопедия: В 8 т. Т. 6. М.: Воениздат, 1978. С. 424.

18. Виноградов В.В. История русского литературного языка: Избранные труды. М.: Наука, 1978.-320 с.

19. Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове). Изд. 2. М.: Высшая школа, 1972. 616 с.

20. Владимиров Л.И. Всеобщая история книги: Древний мир. М.: Книга, 1988. -310 с.

21. Вопросы грамматического строя. М.: АН СССР, 1955. 482 с.

22. Вопросы образования восточнославянских национальных языков. М.: АН СССР, 1962. 143 с.

23. Вопросы общего языкознания: Материалы Республиканского семинара преподавателей общего языкознания. Л.: ЛГПИ, 1967. 266 с.

24. Вопросы социальной лингвистики. Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1969.-418 с.

25. Выготский Л.С., Лурия А.Р. Этюды по истории поведения: Обезьяна. Примитив. Ребенок. М.-Л.: Госиздат, 1930. 232 с.

26. Гадам ер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М.: Прогресс, 1988. 699 с.

27. Гайденко П.П. Время и вечность: парадоксы континуума. // Вопросы философии. 2000. № 6.

28. Гвоздев А.Н. Развитие словарного запаса в первые годы жизни ребенка. Куйбышев, Изд-во Саратовского университета, 1990. 104 с.

29. Гвоздев А.Н. Формирование у ребенка грамматического строя русского языка: В 2 ч. М.: АПН РСФСР, 1949. 4.1. -268 с. 4.2. -202 с.

30. Гольбах П. Избранные произведения: В 2 т. М.: Соцэкгиз, 1963. Т. 1. -715 е.; Т. 2.-563 с.

31. Го Мо-жо. Бронзовый век. М.: Изд-во иностр. литературы, 1959. 457 с.

32. Грегори P.JI. Глаз и мозг: Психология зрительного восприятия. М.: Прогресс, 1970.-271 с.

33. Грегори Р. Разумный глаз. М.: Мир, 1972. 209 с.

34. Гумбольдт В. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985. 451 с.

35. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. Изд. 2. М.: Искусство, 1984.-350 с.

36. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 2. М.: ГИС, 1956. 779 с.

37. Дандамаев М.А. Вавилонские писцы. М.: Наука, 1983. 245 с.

38. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М.: Книга, 1991. 573 с.

39. Десницкая А.В. Сравнительное языкознание и история языков. JL: Наука. Ленинградское отделение, 1984. 351 с.

40. Джохадзе Д.В. Основные этапы развития античной философии. М.: Наука, 1977.-296 с.

41. Дидро Д. Избранные философские произведения. М.: Госполитиздат, 1941. 280 с.

42. Дмитриев Н.К. Грамматика башкирского языка. М.-Л.: АН СССР. Ленинградское отделение, 1948. 276 с.

43. Доза А. История французского языка. М.: Изд-во иностранной литературы, 1956.-471 с.

44. Донских О.А., Кочергин А.Н. Античная философия: Мифология в зеркале рефлексии. М.: МГУ, 1993. 239 с.

45. Древнекитайская философия: В 2 т. Т. 1. М.: МП «Принт», 1994. 384 с.

46. Дридзе Т.М. Язык и социальная психология. М.: Высшая школа, 1980. -224 с.

47. Дридзе Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации: Проблемы семиосоциопсихологии. М.: Наука, 1984. 268 с.

48. Дьяченко В.К. Новая дидактика. М.: Народное образование, 2001. 496 с.

49. Жегин Л.Ф. Язык живописного произведения. (Условность древнерусского искусства.) М.: Искусство, 1970. 125 с.

50. Жинкин Н.И. Механизмы речи. М.: АПН РСФСР, 1958. 370 с.

51. Жирмунский В.М. История немецкого языка. Изд. 5-е. М.: Высшая школа, 1965.-408 с.

52. Журавлев А.П. Фонетическое значение. Л.: ЛГУ, 1974. 160 с.

53. Звегинцев В.А. История языкознания XIX-XX вв. в очерках и извлечениях: В 2 ч. Изд. 3. Ч. 1. М.: Просвещение, 1964. 466 с. Ч. 2. М.: Просвещение, 1965.-495 с.

54. Земская Е.А., Китайгородская М.В., Ширяев Е.Н. Русская разговорная речь: Общие вопросы: Словообразование: Синтаксис. М.: Наука, 1981. 276 с.

55. Иванов В.В. Историческая грамматика русского языка. М.: Просвещение, 1964. 452 с.

56. Иванова В.Ф. Современный русский язык: Графика и орфография. Изд. 2. М.: Просвещение, 1976. 288 с.

57. Ивлев Ю.В. Логика. М.: МГУ, 1992. 269 с.

58. Иларион. Слово о Законе и Благодати. М.: Столица Скрипторий, 1994. -147 с.

59. Ильенков Э.В. Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении. М.: РОСПЭН, 1997. -464 с.

60. Ильенков Э.В. Философия и культура. М.: Политиздат, 1991. 462 с.

61. Ильиш Б.А. История английского языка. М.: Высшая школа, 1968. 419 с.

62. Иоанн Скот Эриугена. Перифюсеон, или о разделении природы. Кн. 2, 529В-530А. //Вопросы философии. 2000. № 1.

63. История Древнего мира: Древний Рим. Минск: Харвест, М.: ООО "Издательство ACT", 2001. 864 с.

64. История древнего мира: Ранняя древность. М., Наука, 1989. 470 с.

65. История древнего мира: Расцвет древних обществ. М.: Наука, 1989. 571 с.

66. История древнего мира: Упадок древних обществ. М.: Наука, 1989. 406 с.

67. История лингвистических учений: Древний мир. Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1980. 258 с.

68. История лингвистических учений: Средневековая Европа. Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1985. 288 с.

69. История лингвистических учений: Позднее средневековье. СПб.: Наука. С.-Петербургское отделение, 1991.-263 с.

70. История первобытного общества: Эпоха классообразования. М., Наука, 1988.-564 с.

71. История первобытного общества: Эпоха первобытной родовой общины. М.: Наука, 1986. 572 с.

72. История русского искусства. T.l. М.: Изд-во АН СССР, 1953. 575 с.

73. Кант И. Критика чистого разума. М.: Мысль, 1994. 591 с.

74. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. 261 с.

75. Кедров Б.М. Единство диалектики, логики и теории познания. М.: Госполитиздат, 1963. 295 с.

76. КирееваЕ.В. История костюма. М.: Просвещение, 1976. 174 с.

77. Климов Г.А. Основы лингвистической компаративистики. М.: Наука, 1990. -166 с.

78. Климов Г.А. Очерк общей теории эргативности. М.: Наука, 1973. 264 с.

79. Климов Г.А. Принципы контенсивной типологии. М.: Наука, 1983. 224 с.

80. Климов Г.А. Типологические исследования в СССР (20-40-е годы). М.: Наука, 1981.-111 с.

81. Климов Г.А. Типология языков активного строя. М.: Наука, 1977. 320 с.

82. Климов Г.А. Фонема и морфема: К проблеме лингвистических единиц. М.: Наука, 1967. 128 с.

83. Кнабе Г.С. Древний Рим история и повседневность: Очерки. М.: Искусство, 1986. - 206 с.

84. Коменский Я. А., Локк Д., Руссо Ж.-Ж., Песталоцци И.Г. Педагогическое наследие. М.: Педагогика, 1989. -416 с.

85. Конфуций. Уроки мудрости: Сочинения. М.: ЭКСМО-Пресс, Харьков; Фолио, 2001.-958 с.

86. Кузанский Н. Сочинения: В 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1979. 488 с. Т. 2. М.: Мысль, 1980.-471 с.

87. Культура древнего Египта. М.: Наука, 1976. 444 с.

88. Культура древнего Рима: В 2 т. М.: Наука, 1985. Т. 1. 432 с. Т. 2. - 397 с.

89. Культура образовательного процесса: Материалы II Педагогических чтений. Ярославль: ЯО ИРО, 2005. 44 с.

90. Лапин Н.И. Проблема социокультурной трансформации. // Вопросы философии. 2000. № 6.

91. Леви Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М.: Педагогика-пресс, 1994. - 602 с.

92. Леви Строе К. Первобытное мышление. М.: Республика, 1994. - 382 с.

93. Леонтьев А.А. Слово в речевой деятельности: Некоторые проблемы общей теории речевой деятельности. М.: Наука, 1965. -245 с.

94. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Политиздат, 1975. -304 с.

95. Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения: В 2 т. Т. 1. М.: Педагогика, 1983. 391 с.

96. Лихачев Д.С. Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого: (Конец XIV начало XV вв.) М.-Л.: АН СССР. Ленинградское отделение, 1962. -172 с.

97. Лихачев Д.С. Поэзия садов: К семантике садово-парковых стилей: Сад как текст. СПб.: Наука. С.-Петербургское отделение, 1991. 370 с.

98. Логический анализ языка: Модели действия. М.: Наука, 1992. 163 с.

99. Лосев А.Ф. Античная философия истории. М.: Наука, 1977. 207 с.

100. Лосев А.Ф. Языковая структура. М.: МГПИ, 1983. 373 с.

101. Лосский Н.О. История русской философии. М.: Советский писатель, 1991. -480 с.

102. Лоя Я.В. История лингвистических учений: Материалы к курсу лекций. М.: Высшая школа, 1968. 308 с.

103. Лурия А.Р. Основные проблемы нейролингвистики. М.: МГУ, 1975. -254 с.

104. Лурия А.Р. Язык и сознание. М.: МГУ, 1979. 319 с.

105. Лурье С.Я. Язык и культура микенской Греции. М.-Л.: АН СССР, 1957. -402 с.

106. Ляудис В.Я. Память в процессе развития. М.: МГУ, 1976. 255 с.

107. Ляудис В.Я., Негурэ И.П. Психологические основы формирования письменной речи у младших школьников. М.: Международная педагогическая академия, 1994. 146 с.

108. Мамардашвили М.К. Проблема сознания и философское призвание. // Вопросы философии. 1988. №8.

109. Материалы и исследования по археологии СССР. № 11. Т. 1. М.-Л.: АН СССР, 1949. 178 с.

110. Мельников Г.П. Системная типология языков: Принципы, методы, модели. М.: Наука, 2003.-393 с.

111. Мельников Г.П. Системология и языковые аспекты кибернетики. М.: Советские радио, 1978. 368 с.

112. Мещанинов И.И. Номинативное и эргативное предложения: Типологическое сопоставление структур. М.: Наука, 1984. 294 с.

113. Миклухо-Маклай Н.Н. Путешествия. Т. 1. M.-JL: АН СССР, 1940. 363 с.

114. Миронова Т. Необычайное путешествие в Древнюю Русь: Грамматика древнерусского языка для детей. М.: Молодая гвардия: Роман-газета, 1994. -215 с.

115. Мониторинг качества образования на школьном уровне. Ярославль: ЯО ИРО, 2002. 59 с.

116. Мышление и язык. М.: Госполитиздат, 1957. 408 с.

117. Неретина С.С. Верующий разум: К истории средневековой философии. Архангельск: Изд-во Поморского международного педагогического университета, 1995. 368 с.

118. Ницше Ф. Так говорил Заратустра; К генеалогии морали; Рождение трагедии, или Эллинство и пессимизм. Минск: ООО "Попурри", 1997. 624 с.

119. Организация работы школы в условиях поликультурной социальной среды: Материалы регионального научно-практического семинара для руководителей, педагогов и специалистов образовательных учреждений. Ярославль: Нюанс, 2002. 34 с.

120. Основы теории и практики логопедии. М.: Просвещение, 1968. 367 с.

121. Очерки русской культуры XIII-XV веков: В 2 ч. Ч. 1. М.: МГУ, 1969. 479 с. Ч. 2. М.: МГУ, 1970. - 435 с.

122. Очерки русской культуры XVI в.: В 2 ч. М.: МГУ, 1977. Ч. 1 288 с. Ч. 2. -444 с.

123. Очерки русской культуры XVII века: В 2 ч. М.: МГУ, 1979. Ч. 1. 350 с. 4.2.-342 с.

124. Очерки русской культуры XVIII в.: В 4 т. Т. 1. М.: МГУ, 1985. 384 с. Т. 2. М. : МГУ, 1987. - 406 с. Т. 3. М. : МГУ,1988. - 394 с. Т. 4. М.: МГУ, 1990.-378 с.

125. Памяти академика Льва Владимировича Щербы. Л.: ЛГУ, 1951. 323 с.

126. Панфилов В.З. Гносеологические аспекты философских проблем языкознания. М.: Наука, 1982. 357 с.

127. Панфилов В.З. Философские проблемы языкознания: Гносеологические аспекты. М.: Наука, 1977. 287 с.

128. Паустовский К.Г. Золотая роза. М.: Педагогика, 1991. 220 с.

129. Пацлаф Р. Умолкающее детство. СПб.: Вальдорфский педагогический семинар, 2000. 72 с.

130. Перетрухин В.Н. Введение в языкознание: Курс лекций. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1973. 359 с.

131. Петров М.К. Язык, знак, культура. М.: Наука, 1991. 327 с.

132. Пешковский A.M. Избранные труды. М.: Учпедгиз, 1959. 252 с.

133. Платон. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 1. М.: Мысль, 1990. 860 с. Т. 2. М.: Мысль, 1993. - 526 с. Т. 3. М.: Мысль, 1994. - 654 с. Т. 4. М.: Мысль, 1994. - 830 с.

134. Поливанов Е. За марксистское языкознание: Сборник популярных лингвистических статей. М.: Федерация, 1931. 181 с.

135. Попов П.С., Стяжкин Н.И. Развитие логических идей от античности до эпохи Возрождения. М.: МГУ, 1974. 222 с.

136. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т. 1-2. М.: Учпедгиз, 1958.-536 с.

137. Потебня А.А. Эстетика и поэтика. М.: Искусство, 1976. 614 с.

138. Прибрам К. Языки мозга. М.: Прогресс, 1975. 464 с.

139. Проблемы афазии и восстановительного обучения. М.: МГУ, 1975. -248 с.

140. Программа развития муниципальной системы образования на 1996-2000 годы. Ярославль: Муниципалитет г. Ярославля, 1996. 30 с.

141. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: В 17 т. Т. 12. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1949.-576 с.

142. Радциг С.И. История древнегреческой литературы. Изд. 4. М.: Высшая школа, 1977.-551 с.

143. Раушенбах Б.В. Пространственные построения в живописи: Очерк основных методов. М.: Наука, 1980. 288 с.

144. Раушенбах Б.В. Система перспективы в изобразительном искусстве: Общая теория перспективы. М.: Наука, 1986. 254 с.

145. Реформатский А.А. Введение в языковедение. Изд. 4. М.: Просвещение, 1967.-544 с.

146. Родионов В.А. Проблема импликативных связей признаков при определении типа языка. Автореф. дисс. . канд. фил. наук. М.: Институт языкознания АН СССР, 1988.-27 с.

147. Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. Изд. 2. М.: Просвещение, 1976. 543 с.

148. Рыбаков Б.А. Язычество древней Руси. М.: Наука, 1987. 782 с.

149. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. Изд. 2. М.: Наука, 1994. 606 с.

150. Свасьян К.А. Феноменологическое познание. Ереван: АН АрмССР, 1987. -198 с.

151. Свасьян К.А. Философия символических форм Э. Кассирера: Критический анализ. Ереван: АН АрмССР, 1989. 238 с.

152. Светлишин Н.А. Куликовская битва. // Советская Военная Энциклопедия: В 8 т. Т. 4. М.: Воениздат, 1977. С. 519.

153. Селевко Г.К. Руководство по организации самовоспитания школьников. М.: Нар. образование, 2000. 135 с.

154. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Прогресс, Изд. группа "Универс", 1993. 654 с.

155. Серебренников Б.А. Вероятностные обоснования в компаративистике. М.: Наука, 1974.-352 с.

156. Серебренников Б.А. О материалистическом подходе к явлениям языка. М.: Наука, 1983.-319 с.

157. Серебренников Б.А. Роль человеческого фактора в языке: Язык и мышление. М., Наука, 1988. 244 с.

158. Сильвестров В.В. Культура. Деятельность. Общение. М.: РОССПЭН, 1998. -480 с.

159. Скорик П.Я. Грамматика чукотского языка. Ч. 1. M.-JL: АН СССР. Ленинградское отделение, 1961. 448 с.

160. Современный русский язык: В 2 ч. Изд. 2-е. М.: Высшая школа, 1976. Ч. 1.-352 с. Ч. 2.-221 с.

161. Соловьев B.C. Избранное. М.: Советская Россия, 1990.-491 с.

162. Соловьев B.C. Стихотворения. Эстетика. Литературная критика. М.: Книга, 1990.-574 с.

163. Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1977. 695 с.

164. Спивак Д.Л. Лингвистика измененных состояний сознания: проблема текста. // Вопросы языкознания. 1987. № 2.

165. Сталин И. Относительно марксизма в языкознании. // "Правда". 1950. № 171 (11643). С. 3-4.

166. Степанов Ю.С. Основы общего языкознания. Изд. 2. М.: Просвещение, 1975.-271 с.

167. Столбун Ю.В. Психическая доминанта академика А.А. Ухтомского. Тверь-Ярославль: Лилия Принт, 2002. 520 с.

168. Тарн В. Эллинистическая цивилизация. М.: Изд-во литературы на иностранных языках, 1949. 372 с.

169. Теоретические проблемы синтаксиса современных индоевропейских языков. Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1975. 223 с.

170. Тойнби А. Дж. Постижение истории. М.: Прогресс, Б.г., 1990. 730 с.

171. Тронский И.М. Вопросы языкового развитая в античном обществе. Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1973. 207 с.

172. Тронский И.М. Общеиндоевропейское языковое состояние. (Вопросы реконструкции.) Л.: Наука, 1967. 103 с.

173. Трубецкой Н.С. Избранные труды по филологии. М.: Прогресс, 1987. 559 с.

174. Трубецкой Н.С. Мысли об индоевропейской проблеме. // Вопросы языкознания. 1958. № 1.

175. Уайтхед А.Н. Избранные работы по философии. М.: Прогресс, 1990. 718 с.

176. Успенский Б.А. Избранные труды: В 2 т. М.: Гнозис, 1994.Т. 1. 429 с. Т. 2. - 686 с.

177. Успенский Б.А. Краткий очерк истории русского литературного языка /XI -XIX вв./. М.: Гнозис, 1994. 239 с.

178. Ухтомский А.А. Заслуженный собеседник: Этика: Религия: Наука. Рыбинск: Рыбинское подворье, 1997. 576 с.

179. Философия культуры: Становление и развитие. СПб.: Лань, 1998. 448 с.

180. Флобер Г. О литературе, искусстве, писательском труде: Письма. Статьи: В 2 т. М.: Художественная литература, 1984. Т. 1. 519 с. Т. 2 - 503 с.

181. Фуко М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук. СПб.: A: cad: АОЗТ "Талисман", 1994.-405 с.

182. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М.: Республика, 1993. -447 с.

183. Хрестоматия по истории языкознания XIX-XX веков. М.: Госучпедгиз, 1956.-459 с.

184. Шахматов А.А. Из трудов А.А. Шахматова по современному русскому языку (учение о частях речи). М.: Учпедгиз, 1952. 272 с.

185. Швейцер А. Благоговение перед жизнью. М., Прогресс, 1992. 572 с.

186. Щерба Л.В. Избранные работы по русскому языку. М.: Учпедгиз, 1957. -188 с.

187. Ши-цзин. М.: Изд-во АН СССР, 1957. 611 с.

188. Шпенглер О. Закат Европы: Очерки мифологии мировой истории: В 2 т. T.l. М.: Мысль, 1993. 663 с. Т. 2. М.: Мысль, 1998. - 608 с.

189. Юнг К.Г. Собрание сочинений: В 19 т. Т. 15. М.: Ренессанс, 1992. 320 с.

190. Язык и личность. М.: Наука, 1989. 211 с.

191. Язык и мышление. Т. XI. М.-Л.: АН СССР, 1948. 423 с.

192. Язык и мышление. М.: Наука, 1967. 312 с.

193. Язык и общество. М.: Наука, 1968. 255 с.

194. Язык, культура, общество: Проблемы развития. Л.: ЛГУ, 1986. 175 с.

195. Язык: Культура: Этнос. М.: Наука, 1994. 234 с.

196. Языки культуры и проблемы переводимости. М.: Наука, 1987. 251 с.

197. Ярхо В. Драматургия Эсхила и некоторые проблемы древнегреческой трагедии. М.: Художественная литература, 1978. 301 с.

198. Ярхо В.Н. Античная драма: Технология мастерства. М.: Высшая школа, 1990. -142 с.

199. Ярхо В.Н., Полонская К.П. Античная лирика: Ранняя греческая лирика: Эллинистическая лирика: Римская лирическая поэзия. М.: Высшая школа, 1967.-211 с.

200. Ярцева В.Н. Исторический синтаксис английского языка. М.-Л.: АН СССР. Ленинградское отделение, 1961. 308 с.

201. Ярцева В.Н. История английского литературного языка IX -XV вв. М.: Наука, 1985.-247 с.