автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Динамическое моделирование русской языковой личности

Полный текст автореферата диссертации по теме "Динамическое моделирование русской языковой личности"

На правах рукописи

04-

Оленёв Станислав Владимирович

Динамическое моделирование русской языковой личности

Специальность 10.02.01 - русский язык

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Кемерово 2006

Работа выполнена на кафедре стилистики и риторики ГОУ ВПО «Кемеровский государственный университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук, доцент

Катышев Павел Алексеевич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Кузьмина Наталья Арнольдовна

кандидат филологических наук, доцент Акимова Алла Ивановна

Ведущая организация: Томский государственный университет

Защита состоится 26 декабря 2006 г. в 12 часов на заседании диссертационного совета Д. 212.088.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в ГОУ ВПО «Кемеровский государственный университет» по адресу: 650043, г. Кемерово, ул. Красная, 6.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Кемеровский государственный университет».

Автореферат диссертации разослан ¿^ноября 20061

Ученый секретарь диссертационного совета,

кандидат филологических наук, доцент — О. А. Булгакова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертационное исследование посвящено динамическому моделированию русской языковой личности (далее - ЯЛ). При этом динамика трактуется как неотъемлемый атрибут речемыслительной деятельности, в ходе которой происходит реализация потенциала языковой системы и уникальных свойств ЯЛ. ЯЛ рассматривается в качестве сознательной ипостаси человека, обеспеченной его языковой готовностью и приводящей к самореализации его творческой индивидуальности, в том числе и на основе дискурсивного создания слово-понятия.

Осуществляемое в диссертации динамическое моделирование русской ЯЛ опирается на лингвофилософские идеи Платона, Аристотеля, Э. Б. де Кондильяка, Э. Кассирера, Г. Г. Шпета, А. Ф. Лосева, а также продолжает и развивает традиции системных лингвистических концепций В. фон Гумбольдта, А. А. Потебни, И. А. Бодуэна де Куртенэ, Г. П. Мельникова, Л. Г. Зубковой, исследующих сущность и функции языка с учетом его взаимодействия с объективным миром действительности и субъективным миром сознания и развивающегося самосознания человека. Основой производимого описания выступает индивидуальное формообразование языкового знака, т.е. случаи личностного языкотворчества, обусловленные явлениями языковой аналогии и направленные на реализацию синтактического и актуализацию смыслового потенциала языковой материи познаваемого языкового знака.

Проблематика исследования и актуальность темы диссертации в общем виде предопределены интересом отечественного языкознания конца XX и начала XXI веков к феномену ЯЛ. Можно сказать, что современные личностно ориентированные описания испытывают влияние трех основных лингвоперсонологических направлений: структурного, или уровневого, (М.В.Антропова, Г. И. Богин, Е. В. Иванцова, Ю. Н. Караулов, В. Д. Лютикова, М. Ю. Титоренко и др.), коммуникативного (А. А. Волков, В. Е. Гольдин, В. И. Карасик, Т. В. Кочеткова, Н. А. Лемяскина, О. А. Леонтович, А. К. Михальская, А. А. Пушкин, Ю. В. Рождественский, А. П. Романенко, О. Б. Сиротинина, А. П. Сковородников и др.) и стратегического (Л. В. Барсук, А. А. Залевская, Т. Ю. Сазонова и др.). Данные лингвоперсонологиче-ские традиции, сложившиеся в русистике, свидетельствуют о:

1) преимущественном стремлении лингвистов к описанию обобщенных, «совокупных» типов ЯЛ (Г. И. Богин, В. И. Карасик, Ю. Н. Караулов, О. Б. Сиротинина и др.);

2) недостатке исследовательского внимания к внутренним (языковым) факторам формирования, развития и функционирования ЯЛ, что проявляется в устанавливаемой учеными внешней детерминации ЯЛ социальными или биопсихическими условиями ее существования (А. А. Залевская, И. Г. Овчинникова, В. Н. Полякова и др.);

3) слабой разработанности «сознательной» стороны ЯЛ на фоне детального описания бессознательных механизмов ее речемыслительной деятельности (А. А. Залевская, Т. Ю. Сазонова и др.);

4) традиционности понимания динамики ЯЛ в контексте проблем речевого онтогенеза (В. И. Карасик, К. Ф. Седов и др.);

5) важности исследований, связанных с раскрытием взаимовлияния языка как орудия познания и ЯЛ как его уникального носителя и активного пользователя (Л. Г. Зубкова, П. А. Катышев, Ю. С. Паули).

Таким образом, очевидно, что современная русистика нуждается в разработке такой динамической модели, которая позволила бы рассмотреть ЯЛ как конкретного сознательного субъекта, речемыслительная деятельность которого имеет в качестве одного из основных условий познавательные возможности системы русского языка. Следовательно, актуальность диссертационного исследования обусловлена тем, что оно посвящено созданию и апробации динамической модели, способной отображать процесс реализации потенциала языковой системы и специфику индивидуально-творческого использования ЯЛ ее возможностей.

Объектом исследования является русская ЯЛ как сознательный субъект, для реализации замысла творчески использующий потенциал родного языка.

Предметом исследования - динамика речемыслительной деятельности русской ЯЛ, проявляющаяся в индивидуальном формообразовании знака через случаи языковой аналогии, заданные системными свойствами русского языка. Иными словами, в работе факты преобразования языковой материи в ее ментально-дискурсивные корреляты (образы, представления, понятия) на основе широкого спектра аналогических сближений рассматриваются как необходимое, условие для получения и использования знаний о русской ЯЛ.

Научная гипотеза исследования заключается в том, что разработка динамической модели ЯЛ может быть произведена с опорой на такое понимание динамики языка и ЯЛ, которое отсылает к соотносимым категориям «потенциал - реализация» и в соответствии с которым языковая динамика есть способ осуществления возможностей системы языка в речемыслительной деятельности ЯЛ. Данная гипотеза основана на одном из постулатов системной лингвистики, предписывающем рассматривать язык «не как мертвый продукт, но как созидающий процесс» (В. фон Гумбольдт). Научная гипотеза исследования также состоит в том, что явление индивидуального формообразования языкового знака способно служить эмпирической основой реконструкции речемыслительной динамики, поскольку оно оптимальным образом отражает не только формирующее влияние действующих в языке правил аналогии на дискурсивную деятельность ЯЛ, но и обратное творческое влияние личности на язык.

Цель и задачи исследования. Цель исследования состоит в том, чтобы обосновать динамическую модель ЯЛ и подтвердить ее объяснительные возможности посредством экспериментального и прикладного исследования различных форм дискурсивной деятельности носителей русского языка. Достижение данной цели предполагает постановку и решение следующих задач:

1) охарактеризовать существующие в современной русистике подходы к изучению ЯЛ, оценив их важность для динамического моделирования ЯЛ;

2) обосновать положение о том, что основой динамического моделирования ЯЛ является динамика языкового знака, условием осуществления которой выступают такие его семиотические свойства, как определимость и мотивированность;

3) проанализировать подходы к изучению динамики языкового знака (мотиволо-гию, деривационную лексикологию и функциональное словообразование), рассмотрев народную этимологию и языковую игру в качестве ее ярких личностных проявлений;

4) обратившись к понятиям «самосознание», «категоризация» и «внутренняя форма», обосновать способность индивидуального формообразования как яркого проявления динамики языкового знака служить основой динамического моделирования ЯЛ;

5) сформулировать основные принципы динамического моделирования ЯЛ, позволяющие описывать отражающую взаимовлияние языка и личности речемысли-тельную деятельность при помощи психосемиотической тетрады «субстрат - образ -представление - понятие»;

6) раскрыть гуманистические основания речемыслительной деятельности (и уже - индивидуального формообразования), установив семиотический статус ее субъекта (ЯЛ) и объекта (языкового знака);

7) осуществив экспериментальное моделирование динамики русской ЯЛ путем симулированной речемыслительной деятельности, нацеленной на раскрытие смыслового потенциала незнакомого языкового знака, выявить закономерности, действующие в процессе его познания и служащие проявлением взаимовлияния системных свойств русского языка и творческого потенциала его носителей;

8) осуществив прикладное моделирование динамики русской ЯЛ, доказать возможность использования созданной динамической модели для обоснования творческой самобытности конкретной индивидуальности собственно языковыми данными.

Методология, методы и методики исследования. Методологическую основу настоящего исследования составили идеи системной лингвистики В. фон Гумбольдта, А. А. Потебни, И. А. Бодуэна де Куртенз, Г. П. Мельникова, Л. Г. Зубковой о взаимной системно-надсистемной детерминации языка и его носителя. Ключевой для обосновываемой в диссертации модели также является предложенная П. А. Катышевым диалектическая методология, следование которой помогло представить процесс индивидуального формообразования в системе категорий «субстрат -образ - представление - понятие», в соответствии с которой познание слова человеком - психосемиотический процесс, связанный с обобщением субстрата в единство языкового образа и с развитием образа в понятие путем его замены представлениями.

В качестве основного в работе используется метод моделирования (теоретического, экспериментального и прикладного), включающий в себя отдельные приемы теоретического анализа, наблюдения, реконструкции и описания. Теоретическое моделирование связано с выработкой понятийного аппарата, служащего основой для экспериментального и прикладного этапов моделирования. Экспериментальное моделирование предполагает создание специфических условий для наблюдения объекта исследования, увеличивающих возможности языкотворчества испытуемых. Такие условия помогает создать использование методики симулятивного эксперимента, провоцирующего сознательное отношение продуцентов к языковой материи познаваемого слова. Полученные тексты-реакции, отражающие речемыслительную деятельность продуцентов, интерпретируются с помощью феноменологической методики, реконструирующей творческую активность конкретной ЯЛ и выявляющей (а) общую познавательную установку высказывания, (б) специфику тематического элемента, концентрирующего на себе эту познавательную установку, а также описание индивидуальной стратегии (в) создания и (г) раскрытия языкового образа познаваемого слова. Данные теоретико-экспериментального исследования помогли осуществить прикладное моделирование и реконструировать особенности индивидуального формообразования русского литературного критика Ап. Григорьева.

Материал исследования составили, во-первых, 80 текстов-реакций, полученных в ходе эксперимента, проведенного с целью выявления речемыслительных стра-

тегий раскрытия смыслового потенциала языковой материи незнакомого слова (опрашиваемую аудиторию составили носители литературного языка в возрасте от 19 до 21 года, обучающиеся на филологическом и биологическом факультетах Кемеровского государственного университета). Во-вторых, для осуществления прикладного моделирования динамики русской ЯЛ была использована литературно-критическая статья Ап. Григорьева «После "Грозы" Островского. Письма к Ивану Сергеевичу Тургеневу» (анализу был подвергнут отрывок, содержащий авторскую рефлексию по поводу проблемы народности).

Научная новизна исследования состоит в:

1) развитии идей о ЯЛ и ее динамике, позволяющих делать акцент на внутренних (языковых) факторах речемыслительной деятельности и описывать взаимовлияние языка и личности;

2) привлечении данных индивидуального формообразования, а также разработке принципов и аспектов динамического моделирования для описания взаимодействия системных свойств русского языка и - ч ЯЛ;

3) экспериментальном выявлении и изучении речемыслительных стратегий, демонстрирующих творческую самобытность русской ЯЛ;

4) прикладном использовании созданной динамической модели, привлекающем данные индивидуального формообразования для обоснования литературно-критического таланта Ап. Григорьева.

Теоретическая значимость исследования обусловлена его вкладом в развитие современной антропоцентрической лингвистики и, в частности, учения о ЯЛ. В работе переосмыслены устоявшиеся взгляды, ограничивающие динамику ЯЛ становлением языково-речевой способности, а также развит системный подход к феномену ЯЛ, предполагающий изучение осуществления (динамики) ее речемыслительной деятельности. Разработан понятийно-терминологический аппарат, а также принципы и конкретные процедуры динамического моделирования ЯЛ, опирающегося на факты индивидуального формообразования для комплексного анализа корреляции «язык *=; личность», осуществляемой за счет трансформации языковой материи в ее ментально-дискурсивные аналоги. В ходе исследования создана интегрированная (теоретико-экспериментально-прикладная) программа изучения ЯЛ, позволяющая не только получать знания о ее творческой деятельности, но и использовать их в контексте междисциплинарных исследований.

Практическая значимость работы состоит в возможности использования ее результатов как при разработке психолингвистических экспериментов, верифицирующих факт сознательного отношения субъекта к языковой материи, так и для совершенствования моделей и методик реконструкции творческой деятельности конкретного человека, определяемой порождающей способностью языкового образа познаваемого слова. Практическое значение работы определяется также возможностью внедрения результатов исследования в программы прикладного моделирования, связанные с привлечением информации о творчестве ЯЛ для решения оптимизационных и междисциплинарных задач. Полученные результаты могут быть учтены при корректировке вузовских курсов по общему языкознанию, словообразованию, психо- и социолингвистике, дискурсивной, когнитивной и прикладной лингвистике, а также при разработке спецкурсов, просеминаров и спецсеминаров, посвященных проблеме ЯЛ.

Апробация результатов исследования. Основные результаты и содержание исследования были представлены в докладах и сообщениях на Международной научной конференции «История языкознания, литературоведения и журналистики как основа современного филологического знания» (Ростов-на-Дону - Адлер,' 6-12 сентября 2003 г.), Международной научной конференции «Актуальные проблемы русистики» (Томск, 21-23 октября 2003 г.), V и VI Международных научных конференциях «Наука и образование» (Белово, 26-27 февраля 2004 г. и 2-3 марта 2006 г.), II Международной научно-практической конференции «Языковая картина мира: лингвистический и культурологический аспекты» (Бийск, 22-24 сентября 2004 г.),. Международной научной конференции «Фундаментальные и прикладные исследования в системе образования» (Тамбов, 01 марта 2005 г.), VIII Международной научно-практической конференции «Наука и образование - 2005» (Белгород-Днепропетровск, 7-21 марта 2005 г.), V Региональной научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых, посвященной 10-летию НФИ КемГУ (Новокузнецк, 11 апреля 2005 г.), V Региональной научной конференции студентов и молодых ученых «Наука и образование» (Белово, 22 апреля 2005 г.), Международной научной конференции «Актуальные проблемы современного словообразования» (Кемерово, 1-3 июля 2005 г.), Международной научной конференции «Актуальные проблемы современной филологии: теория и практика» (Красноярск, 21-23 сентября 2005 г.), Международной научной конференции «Проблемы функционирования языка в разных сферах речевой коммуникации» (Пермь, 5-7 октября 2005 г.), V Международной научной конференции «Филология и культура» (Тамбов, 19-21 октября 2005 г.), Международной научной конференции «Актуальные проблемы русистики: языковые аспекты регионального существования человека», посвященной юбилею академика МАН ВШ, доктора филологических наук, профессора О.И.Блиновой (Томск, 9-11 ноября 2005г.), Международной научной конференции «Лингвистические аспекты межкультурной коммуникации» (Нижний Новгород, 1-2 декабря 2005 г.), Международной научной конференции «Славянская филология: исследовательский и методический аспекты» (Кемерово, 23-24 марта 2006 г.), Ill Международных Бодуэновских чтениях «И. А. Бодуэн де Куртенэ и современные проблемы теоретического и прикладного языкознания» (Казань, 23-25 мая 2006 г.), XV Международном Симпозиуме по психолингвистике и теории коммуникации «Речевая деятельность, языковое сознание, общающиеся личности», посвященном памяти А. А. Леонтьева (Москва, 30 мая - 1 июня 2006 г.), Научной конференции кафедры стилистики и риторики «Междисциплинарные исследования в современной лингвистике (Кемерово, 17 июня 2006 г.), Международной научной конференции «Изменяющаяся Россия: новые парадигмы и новые решения в лингвистике» (Кемерово, 29-31 августа 2006 г.). Идеи, основные положения и результаты исследования обсуждались на научных семинарах кафедры стилистики и риторики факультета филологии и журналистики Кемеровского государственного университета. Проблематика диссертации отражена в 22 статьях и тезисах докладов (общий объем 7,5 п.л.), а также в публикации (0,6 п.л.), помещенной в электронном издании «Риторика», зарегистрированном в Информрегистре, и авторском свидетельстве.

На защиту выносятся следующие положения:

(1) Современный этап развития учения о русской ЯЛ нуждается в разработке ее динамической модели, опирающейся на системный деятельностный подход, трактующий динамику не в связи с развитием коммуникативной компетенции человека, а как

атрибут его речемыслительной деятельности, обеспеченной творческой природой языка. В соответствии с этой трактовкой, условием динамики является взаимовлияние системных свойств русского языка (прежде всего, его флективно-фузионной организации) и творческого своеобразия конкретной ЯЛ, причиной - языковой знак, выступающий источником речемыслительной деятельности ЯЛ, а следствием - текст, опредмечивающий дискурсивный процесс познания языкового знака. Динамическое моделирование ЯЛ предполагает одновременный учет (а) спектра познавательных возможностей, которые язык предоставляет конкретной ЯЛ, а также (б) самостоятельной манеры использования этих возможностей в дискурсивной деятельности. Поэтому ЯЛ - это сознательная ипостась человека, обеспечиваемая наличием у него языковой способности и содействующая его творческой самореализации при дискурсивном создании слово-понятия.

(2) Основой динамического моделирования ЯЛ служит явление индивидуального формообразования языкового знака, связанное с действием языковой аналогии, помогающей субъекту личностно осмыслить познаваемое слово. Индивидуальное формообразование выступает реализацией внутренней формы языка и являет собой акт категоризации языкового знака, связанный с ценностным обобщением познаваемого элемента, т.е. созданием его языкового образа, и с последующим уточнением и раскрытием образа (= созданием понятия) путем его замены вербализованными представлениями. Важной предпосылкой данного познавательного процесса является самосознание ЯЛ - ее самоопосредование языком как основополагающей символической формой, вооружающей субъекта знанием правил языковой аналогии, т.е. синтактических (реляционных) механизмов, обеспечивающих порождение и связывание знаков и идей - образов, представлений и понятий.

(3) Экспериментальное моделирование динамики русской ЯЛ связано с созданием ситуации, провоцирующей испытуемых на интенсивную актуализацию смыслового потенциала языковой материи познаваемого слова, т.е. на создание и раскрытие его языкового образа. Такую ситуацию помогает создать симулятивный психолингвистический эксперимент, позволяющий сформировать сознательное отношение продуцентов к внешней форме языкового знака путем их погружения в вымышленную коммуникативно-познавательную ситуацию, связанную с познанием незнакомого слова. Интерпретация полученных данных предполагает (а) описание стимулирующего влияния русского языка (как такового, а не в противопоставлении другому языку) на мышление ЯЛ и (б) характеристику речемыслительных стратегий создания понятия, используемых продуцентами. Следование принципам динамического моделирования ЯЛ связано с выполнением герменевтических процедур, позволяющих понять своеобразие отдельной ЯЛ исключительно из нее самой, т.е. из субъекта как носителя русского языка. Описание своеобразия ЯЛ, проявляющегося в ходе индивидуального формообразования языкового знака, необходимо осуществлять с помощью феноменологического анализа текста, помогающего реконструировать индивидуально-авторский замысел и описать личностные способы и средства его дискурсивного воплощения.

(4) Разработанная динамическая модель русской ЯЛ обладает значительным объяснительным потенциалом при решении прикладных задач, связанных с обоснованием собственно языковыми данными творческой самобытности конкретной ЯЛ, поскольку степень свободы в пользовании языком - дополнительный симптом ее таланта. Прикладное моделирование динамики русской ЯЛ предполагает реконструкцию ин-

дивидуальной дискурсивной манеры конкретного человека, запечатленной в «реальном» тексте и в той или иной мере согласованной с системной спецификой русского языка.

Структура работы. Диссертация изложена на 270 страницах печатного текста и состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы, включающего 402 наименования.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность выбранной темы, формулируется рабочая гипотеза диссертации, определяются объект, предмет, цель, задачи, методология, методы и методики проводимого исследования, а также характер анализируемого материала, раскрывается научная новизна работы, ее теоретическая и практическая значимость, излагаются основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Теоретические предпосылки динамического моделирования языковой личности» описываются существующие в русистике подходы к феномену ЯЛ, а также обосновывается ее динамическая модель.

Стремление к изучению языка в связи с его носителем в целом определяет современное состояние лингвистических исследований, развивающих лингвофилософ-ские идеи В. фон Гумбольдта, Г. Пауля, И. А. Бодуэна де Куртенэ, Э. Сепира, Й. Л. Вайсгербера, В. В. Виноградова. Антропоцентрическая лингвистика, рассматривающая язык как важнейшее достояние индивида, делает одним из центральных понятие ЯЛ, о чем свидетельствует многообразие подходов к раскрытию соотношения «язык - личность». Общегуманитарный характер термина «личность», ведет к тому, что понятием ЯЛ, помимо лингвистики, оперируют социология, психология и педагогика, а сами лингвистические исследования ЯЛ проводятся в рамках междисциплинарных направлений языкознания (лингводидактики, лингвокультурологии, психолингвистики, социолингвистики и т.д.). Специализация предмета изучения обусловливает аспектирующий характер большинства исследований ЯЛ, создающих модели, отображающие отдельные важные свойства ЯЛ.

В современной лингвистике проблема ЯЛ разрабатывается в трех оснрвных направлениях: структурном, коммуникативном и стратегическом. В традиции, идущей от работ Г. И. Богина и Ю. Н. Караулова, ЯЛ предстает в виде структуры, образованной несколькими уровнями, а язык - как градуально измеряемая и типизируемая человеческая способность к созданию и восприятию речевых произведений. Стремлением к описанию типов носителей языковой способности отмечено и активно разрабатываемое коммуникативное направление изучения ЯЛ (О. Б. Сиротинина, Н. А. Лемяскина и др.), которое, делая акцент на социальной сущности языка, ориентируется на оптимизирующее представление субъектов общения. Стратегическое направление изучения ЯЛ обращается к речемыслительным механизмам реализации языковой способности индивида, проявляющимся при идентификации слова-стимула, предъявляемого информанту в психолингвистическом эксперименте (А. А. Залевская, Т. Ю. Сазонова и др.).

Исследования, проводимые в рамках указанных направлений, так или иначе связаны с решением проблемы динамического моделирования ЯЛ. Структурное направление создает предпосылки для ее функционального описания, коммуникативное направление выявляет внешние факторы использования языка, а стратегическое на-

правление - его внутренние психические механизмы. При этом несколько нивелируется факт осознанного использования языка человеком и, тем самым, имплицируется трактовка языка как средства выражения мысли и самовыражения субъекта. Это связано не только с недостаточным вниманием ученых к индивидуальным особенностям конкретной ЯЛ, но и с тем, что активность ЯЛ детерминируется преимущественно вне-языковыми (физиологическими, биопсихическими, социальными) факторами. Поэтому своевременна разработка динамической модели, позволяющей представить ЯЛ в качестве сознательной ипостаси конкретного человека, обеспечиваемой наличием у него языковой способности и позволяющей ему семиотически проявить свой творческий потенциал при создании слово-понятия. Эта модель опирается на положение, согласно которому динамика представляет собой атрибут деятельности ЯЛ, своеобразно реализующей возможности родного языка. Динамика в таком случае не сводится к проблемам речевого онтогенеза и проявляется в каждом акте использования языка, особенно - в ситуации познания слова человеком. В связи с этим, важной теоретической предпосылкой функционального подхода к динамике ЯЛ и осуществления ее динамического моделирования служит рассмотрение языкового знака в качестве динамического образования и признание определимости в качестве его фундаментального свойства, обеспечивающего возможность самовыражения ЯЛ. Средством реализации определимости языкового знака выступают действующие в языке правила аналогии, способствующие связыванию знаков и идей. При этом мотивированность языкового знака выступает результатом его познания и условием последующей динамики.

Стремлением к раскрытию динамической природы языкового знака отмечены такие направления современной русистики, как лексическая мотивология (О. И. Блинова, Н. Д. Голев, И. А. Кунгушева, Е. В. Михалёва, И. В. Тубалова и др.), деривационная лексикология (К. И. Бринёв, Н. Д. Голев, Н. И. Доронина, О. Н. Пересыпкина, Н. В. Сайкова М. Г. Шкуропацкая и др.) и функциональное словообразование (Л. А. Араева, А. Г. Антипов, Е. А. Земская, П. А. Катышев, Е. С. Кубрякова, 3. И. Резанова и др.). Осмысление методологических установок данных отраслей лингвистики, а также теоретический анализ работ, посвященных изучению таких ярких проявлений динамики языкового знака, как народная этимология и языковая игра (И. А. БодуэндеКуртенэ, Т. А. Гридина, В. 3. Санников и др.), позволяет утверждать, что непременными условиями претворения динамического подхода к проблеме ЯП служат: (а) непосредственное обращение к языковому сознанию носителей языка, показания которого способны выступать самоценным объектом изучения; (б) воссоздание речемыслительной деятельности в координатах «потенциал - реализация» и включение в эту систему субъекта, творчески опосредующего функционирование языка и обеспечивающего динамику языкового знака; (в) помещение познаваемого слова в «повышенно креативные» контексты, способствующие проявлению сознательного отношения ЯП к возможностям языковой системы.

Основой динамического моделирования ЯЛ выступает индивидуальное формообразование языкового знака, т.е. процесс осуществляемой субъектом • г ■■. актуализации смыслового потенциала языковой материи познаваемого слова. Этот процесс служит личностной реализацией внутренней формы языка и связан с действием языковых правил аналогии знаков. Обоснование сознательности ЯЛ как субъекта формообразования связано с обращением к понятию самосознания в его идеалистической трактовке, постулирующей, что самосознание (по В. фон Гумбольдту, «различение

мыслящего и предмета мысли») предполагает сознательное самоопосредование субъекта познавательной установкой и потому способно сделать познание осознанным. Индивидуальное формообразование динамично, поскольку оно есть такой случай языковой категоризации, в ходе которого осуществляется взаимное приспособление звуковой материи и мыслительной формы (по В. фон Гумбольдту, «акт самостоятельного по-лагания»). В акте категоризации осуществляется «замечание» и «усиление» элементов материи языка, а затем - раскрытие их смыслового потенциала. Выявление динамики, связанной с речемыслительной категоризацией языкового знака, учитывает свободный характер взаимовлияния языка и личности. При этом возможны два варианта исследования: (1) изучение способности отдельного человека к осуществлению синтетической деятельности и выявление возможностей, предоставляемых ему языковой системой, и (2) анализ динамики взаимодействия системной (собственно языковой) и надсистемной (индивидуальной) детерминант речемыслительной деятельности конкретной ЯЛ. Реализации этих вариантов интерпретации динамики ЯЛ посвящена вторая глава работы.

Осознание того, что подлинное предназначение языка - «способствовать успешному движению мысли» (В. фон Гумбольдт), делает необходимой «двунаправ-ленность» динамического моделирования ЯЛ, учитывающего (а) спектр познавательных возможностей, предоставляемых родным языком конкретной ЯЛ, а также (б) то, каким образом эти возможности используются ЯЛ. Соответственно, динамическое моделирование ЯЛ предполагает (а) описание характера стимулирующего влияния русского языка (как такового, а не в противопоставлении его другому языку) на мышление и (б) характеристику используемых автором речемыслительных стратегий.

Перспективным направлением динамического моделирования ЯЛ выступает когнитивно-дискурсивный подход, позволяющий представить речемыслительную динамику в рамках психосемиотической тетрады «субстрат - образ - представление - понятие», т.е. как процесс формирования понятия, в ходе которого сначала происходит (1) обобщение субстрата (языковой материи) в единство языкового образа, а затем (2) замещение созданного образа вербализованными представлениями, служащими для осмысления и уточнения образа и составляющими в своей совокупности понятие.

Поскольку индивидуальное формообразование выступает «человекообразую-щим» событием, раскрывающим лингвокреативный потенциал ЯЛ, важным шагом в теоретическом обосновании динамической модели ЯЛ является выработка гуманистического взгляда на речемыслительную деятельность (уже - индивидуальное формообразование). Этот взгляд формулируется исходя из «принципа индивидуации» (М. К. Мамардашвили), постулирующего необходимость взаимного доопределения языкового знака и ЯЛ в ходе познания. Реализация принципа индивидуации по отношению к ЯЛ связана с утверждением сознательности (осознанности) ее деятельности. Рассмотрение языкового знака как компонента акта индивидуации акцентирует внимание на динамике взаимной детерминации языкового знака и сознания ЯЛ. Отсюда языковой знак определяется как нечто изначально материальное и потому сложное для познания, но формально намекающее на свою принципиальную определимость и настраивающее субъекта на рассмотрение знака в качестве единства содержания и формы, способного выразить и воплотить замысел. Взаимодействие ЯЛ и языкового знака представляет собой момент «феноменальной продуктивности» (П. А. Катышев), т.е. взаимопроникновения творческих энергий языка и личности, направленных на созда-

ние дискурса, отражающего динамику «вхождения» языкового знака в сознание.

Во второй главе «Экспериментальное и прикладное моделирование динамики русской языковой личности» на основе экспериментального (п. 2.1.) и прикладного (п. 2.2.) исследований осуществляется непосредственная эмпирическая проверка предлагаемой динамической модели ЯЛ.

Экспериментальное моделирование индивидуального формообразования языкового знака (первый параграф второй главы) исходит из положения о том, что речемыс-лительная деятельность субъекта, в ходе которой происходит осознанное членение и осмысление языковой материи, есть частное отражение динамической природы языка. Экспериментальная ситуация, создающая подобие естественной речемыслительной деятельности, должна (1) акцентировать внимание испытуемых на семиотической значимости уровней языкового знака и (2) провоцировать осознанное отношение к его внешней (материальной) стороне. Такая деавтоматизация языкового мышления призвана усилить способность материи языка к организации дискурсивной деятельности продуцентов и повысить их лингвокреативный потенциал. Достижение поставленных целей связано с проведением симулятивного эксперимента, позволяющего настроить продуцентов на внимательное отношение к языковой материи, что возможно благодаря направленной стратегии эксперимента, заменяющей условия повседневной языковой практики принципиально допустимой познавательно-коммуникативной ситуацией, связанной с написанием легенды о происхождении растения астрагал. См. текст-установку и задание:

Я коммивояжер. На первый взгляд, работа эта не самая интересная, но с другой стороны, кто еще столько путешествует, как наш брат коробейник. Одно дело просто ездить с места на место, а другое - познавать мир, открывать для себя нравы людей, обьнаи и поверья народа.

Едешь в какой-нибудь заштатный городишко или райцентр и даже не думаешь, что тебя ждет там что-то гораздо более интересное, чем простая каждодневная суета, и вдруг - о диво (!) - красивая река, лес необыкновенный, цветок или зверек, которых видишь впервые. А еще лучше, если случайно услышишь рассказ о чудесах, некогда наполнявших этот край, живущий поверьями о былом. Особенно памятно мне посещение одного сибирского села, довольно-таки глухого местечка. Там росло очень редкое растение астрагал. Название-то меня и привлекло - волшебством от него так и повеяло. Оказалось, что в этих краях есть даже легенда, через которую передается потомкам история о невероятном появлении этого растения. Знают чудесную историю все от мала до велика, передают из поколения в поколение, приезжим с гордостью за свою землю рассказывают. Все местные жители верят в то, о чем сообщает легенда, настолько, что обижаются на скептические усмешки городских. И обиду сельчан можно понять. Если без наших современных предрассудков вслушаешься в созданное невесть когда предание, то поразишься таинственности, перво-зданности, чувственности, безмерной красоте и трагичности того мира, который, вопреки времени, остался нетронутым в чарующем имени «астрагал».

Вот этой-то необычной находкой - легендой об астрагале -я и хочу с вами поделиться.

Задание: напишите легенду о растении астрагал; помните, что объяснение его невероятного появления на земле скрывается в самом названии (на написание легенды отводилось около 30 минут).

Необходимость осмыслить незнакомый языковой знак с опорой на экспериментально заданный набор ценностей интенсифицирует речемыслительную деятельность продуцентов и провоцирует поиск собственно языковых и внеязыковых способов и средств, помогающих интенсивному созданию и раскрытию образа познаваемого слова. Поэтому в качестве «масс знаний», участвующих в апперцепции слова аст-

рагал, выступают не только языковые структуры, но и мифологические представления (архетипы), реализуемые соответствующими речевыми формулами.

Выделение этапов реконструкции динамики ЯЛ связано с тем, что индивидуальное формообразование языкового знака стадиально: формируя понятие, субъект формообразования (1) создает языковой образ познаваемого, делая знак членораздельным, (2) осмысляет и уточняет созданный образ представлениями и тем самым (3) трансформирует его в понятие, воплощающее заданный мировоззренческий «фильтр». Логика интерпретации экспериментально полученного материала обусловлена необходимостью (1) описать многообразие способов создания языкового образа познаваемого знака; (2) охарактеризовать личностные стратегии осмысления созданного образа, учитывая особенности «вживания» продуцента в заданную познавательную установку и специфику ее воплощения; (3) рассмотреть индивидуальное формообразование в качестве процесса создания личностно-уникального понятия.

Поскольку целью первого этапа формообразования является первичное прояснение языковой материи, основанное на ее соотнесении с уже знакомыми образами, результатом создания образа служит внешняя или внутренняя трансформация (структурация) материального субстрата познаваемого знака, выделение в нем определенной структуры (образа), служащей опорой для дальнейшего осмысления познаваемого знака. При этом в 27 из 80 полученных легенд наблюдается изменение буквенного и/или звукового состава исходной звукобуквенной оболочки. Проведенный анализ указывает на то, что целесообразность внешних трансформаций субстрата состоит в приведении замысла и языковых средств его реализации (вербализованных представлений) к максимально возможному изоморфизму. Так, замена начальной строчной буквы на прописную (18 текстов-реакций) связана со стремлением продуцентов подчеркнуть уникальность познаваемой реалии. Замена второй гласной звуко-буквы а на о (5 текстов-реакций) выступает доказательством того, что языковой знак астрагал образован соединением двух корневых морфем астр- и -гал, спаянных интерфиксом -о-, символизирующим слияние того, что воплотилось в растении астрагал в результате чуда (например, умершие парень и девушка, погибшие мужчина Галя и его спутница Астра, отравленные юноша Гал и девушка Астра, странное существо и два слова, которые оно умело говорить). Замена второй гласной звукобуквы а на о и замена начальной строчной буквы на прописную (2 текста-реакции) связаны с одновременным действием указанных закономерностей реализации замысла. Наращение звукобуквы л на конце слова (2 текста-реакции) детерминировано осознанием (осмыслением) выделенных в субстрате морфем астра- и -галл.

Допущение, согласно которому внешние и внутренние трансформации субстрата выступают частными проявлениями акта создания языкового образа, позволяет упорядочить стратегии создания языкового образа слова астрагал, представленные в экспериментальных текстах, и разделить их на три группы:

1) в 58 текстах-реакциях наблюдается создание морфологизованного языкового образа, при этом в 34 наблюдается иконическое соответствие элементов, выделяемых в структуре опорного слова, вербализованным представлениям, конкретизирующим языковой образ, тогда как 24 реализуют тактику супплетивной инференции, при которой в ходе конкретизации образа иконичные опорному слову иноязычные элементы переводятся на русский лексикод и в таком виде становятся элементами вер-

бализованных представлений;

2) 11 текстов-реакций произведено с опорой на целостное осознание опорного элемента;

3) 11 текстов-реакций эксплицируют значимость отдельных звукобуквенных комплексов слова-стимула для раскрытия его звукобуквенного образа.

Приведем образцы реконструкции различных речемыслительных стратегий, связанных с созданием морфологизованного (А, Б), целостного (В) и звукобуквенного (Г) образов познаваемого языкового знака1.

(А) Рос когда-то нежный цветок Астра. Никому не мешал. Покровителем его был добрый дух леса и лугов. Среди людей была такал примета - кто сорвет его, того покарает этот дух.

Неразумная девушка Гал я вопреки примете решила сорвать его. И, о ужас! На другой день она стала мужчиной. Худшего наказания придумать невозможно. Люди стали именовать ев Гал, После ее, точнее уже его смерти, на могиле выросли десятки прекрасных цветов, но отличались они от астр лишь одним - шипами.

Люди стали звать этот цветок- «АСТРАГАЛ».

Комментарий. Основой создания истории о происхождении растения астрагал здесь выступает осуществляемое языковым мышлением продуцента замещение исходного элемента морфологически расчлененной структурой, подвергающейся дальнейшей конкретизации и дискурсивной разработке. Схематично конкретизация тематического элемента может быть представлена следующим образом2: астрагал <— астра/гал/Астра 'имя девушки'; Гал 'имя парня'. Таким образом, сформированный языковой образ познаваемого предполагает восприятие имени астрагал сквозь призму словообразовательной формы астра/гал/, т.е. как образованного в ходе чистого сращения двух производящих слов. Следует отметить, что тексты, созданные с опорой на иконическую инференцию демонстрируют разнообразие морфемной члени-мости познаваемого языкового знака, связанное с попытками продуцентов реконструировать и представить в текстово оформленном виде тот «способ словообразования», при помощи которого он был образован. Так, реконструируется: сращение словообразующих элементов (25 текстов-реакций; ср. астрагал <— аст/рагал/ Аст 'имя воина'] Рагап 'сердце, истекающее кровью), зачастую сопровождающееся усечением сращиваемых элементов (14 текстов-реакций из 25); суффиксация (4 текста-реакции; ср. астрагал астр/агал/ <— Астра 'имя девушки)] сложение двух значимых компонентов, скрепляемых посредством интерфикса -о- (2 текста-реакции; ср. астрагал <— астр/о/гал/ <— Астра 'имя девушки', Галя 'имя мужчины)] конфиксация (1 текст-реакция; ср. астрагал <— а/страг/ал/ Страг 'имя бога)] аббревиация (1 текст-реакция; ср. астрагал <— астр/а/гал/ <— Астр 'имя пришельца', а 'альфа', гал 'галактика)] морфемное опрощение, выступающее результатом ослышки (1 текст-реакция; ср. астрагал <— об/страг/а/л/ обстрагал (от орфографически корректного строгать).

(Б) Когда-то давно на небе сияла самая красивая и большая звезда; больше и ярче тех,

1 Экспериментальные тексты приводятся с сохранением орфографических, пунктуационных и стилистических особенностей оригинала; конкретизаторы, формально или по смыслу близкие познаваемому слову или его элементам подчеркиваются прямой линией; сегменты слов, частично воспроизводящие звукобуквенный облик определяемого элемента, выделяются полужирным шрифтом.

г Направление стрелок соответствует направлению от конкретизирующего элемента к конкретизируемому, т.е. от представления к образу и, далее, к субстрату.

которые есть сейчас. Все любовались ею, она считалась покровителем влюбленных. Пока она сияла на небе любящие друг друга никогда не расставались и всегда были счастливы. Она обладала силой, соединяющей влюбленных. Но однажды звезда упала и разбилась. На том месте, куда попали ее осколки, выросло растение астрагал. А влюбленные остались без своего покровителя, поэтому многие не могут найти свою половинку.

Комментарий. Очевидно, что условием использования тактики супплетивной инференции и выделения соответствующего компонента в исходной языковой структуре является знание лексики латинского или древнегреческого языка. В данном случае опора на знание того, что aster в переводе с латинского - звезда, приводит к тому, что источником происхождения имени и растения астрагал и ядром вербализованных представлений, содержательно уточняющих образ познаваемой реалии, становится звезда (ср. астрагал астр[агал/ <— <aster>3 <— звезда). Анализ легенд показывает, что возможны и более сложные случаи супплетивной инференции (астрагал 4— <aster; тд Ш<р> астрагал/ звезда, соль).

(В) Жил-был мудрец. Звали его Астрагал. Долго мудрец бродил по миру. И мог этот мудрец предсказывать будущее и читать мысли людей. Многих спас старец, уберег от опасности, от смерти. Однажды обратился Астрагал к Богу и попросил у него смерти. Но Бог ответил, что долго еще Астрагал будет ходить по миру, пока не найдет цветок, вдохнув дурманящий аромат которого, который и усыпит Астрагала навечно. Долго старый мудрец искал этот цветок. Ничто не останавливало его: ни снег, ни дождь. И вот однажды, решил укрыться Астрагал в пещере от палящего солнца. Пещера была темная, лишь где-то в глубине виднелся маленький огонек. Дойдя до него, Астрагал почувствовал дурманящий аромат неизвестного цветка уснул Астрагал навечно. В честь этого старика и назвали цветок Астрагалом.

Комментарий. Целостное осознание исходного звукобуквенного комплекса предопределяет трактовку мифологического события происхождения растения как акта перехода одной сущности с именем астрагал в другую с таким же именем, что демонстрируется внутрисловной деривацией (астрагал астрагал/ 'цветок' <— Астрагал/ 'имя старика'), сопровождающейся (и в других похожих текстах) графической правкой слова -заменой начальной прописной буквы на строчную. В одном из текстов реконструкция такого перехода сопровождается прочтением исходного слова справа налево (ср. астрагал <— астрагал/ 'растение' <— Лагартса 'имя ученого), в других - выбором грамматических категорий, «менее типичных и предсказуемых» для звуковой формы познаваемого слова, но, тем не менее, характеризующих его лексические конкретизаторы (ср. астрагал <— астрагал/ 'цветок'(сущ. м. p., II скл.) Астрагал/ 'имя девочки (сущ. ж. р., нескл.).

(Г) На далеком острове Ямайка жил Великий растаман. Обкуривался каждый день он колумбийской марихуаной и пил текилу. И так 33 года и 3 дня, пока ему это все не надоело. Его больше не вставляло даже с двух ложек! Смысл жизни для Великого растамана был потерян. Как вдруг на третий день после большого сбора урожая конопли Великий растаман получил e-mail от своего стародавнего кореша Алтайского шамана (он приглашал его к себе в Сибирь). И поехал великий растаман в Сибирь, так как на Ямайке его все равно не вставляло от колумбийской марихуаны. Приехав в Сибирь Великий растаман подумал: «Зачем я приехал в Сибирь зимой, ведь здесь нет больших полей конопли». Но друг его Алтайский шаман дал ему удивительный зимний цветок астрагалл. И о чудо! Великого растамана опять

3 В угловых скобках (< >) приводятся «подразумеваемые» элементы, влияющие на создание текста, но остающиеся замещенными «русскоязычными эквивалентами»; символом | обозначается условно проводимый морфемный шов, правомерность которого подтверждается «русскоязычными эквивалентами» производящих морфем.

вставило! И он опять смог летать к звездам (не хуже Юрки Гагарина). Вот так и поселился Великий растаман в Сибирских лесах и вставляло его каждый день, благодаря астрагалу.

Комментарий. Неслучайность формально-ассоциативной связи конкретизаторов со словом-темой очевидна, поскольку слова, созвучные отдельным его элементам, являются ключевыми в развертывании сюжета. Среди них - главные герои рассказываемой истории (Великий растаман и Алтайский шаман, его стародавний кореш), предмет их дружбы и повод для происходящей встречи (марихуана), условие и результат его использования (благодаря, вставлять, Гагарин). Если «вынести за скобки» остальные слова, всю историю, не упуская главных событий, можно пересказать так: «Великий растаман приехал к Алтайскому шаману, своему стародавнему корешу. Вместо марихуаны они покурили астрагалл. Благодаря этому растамана вставило, и он смог летать к звездам, как Гагарин». Такое «сжатие» истории наглядно демонстрирует конструктивную силу звукобуквенного образа при создании данной «легенды».

Следует подчеркнуть, что данные эксперимента свидетельствуют о возможности одновременного использования нескольких стратегий создания образа, что указывает на стремление продуцентов максимально адаптировать языковую материю к собственному языковому сознанию и использовать для этого максимум возможностей. Подтверждением этого выступает часто наблюдаемое варьирование языковых образов познаваемого. Например, выделение морфем в слове-стимуле может сопровождаться интенсивным осмыслением его звукобуквенного образа или установлением связи с иноязычным мотивирующим элементом; супплетивная инференция может служить своего рода «переводом на русский» полуосознанно выделенных в слове-стимуле иноязычных морфем (ср.: астрагалы или соленые звезды).

Поскольку степень оформленности материи зависит от способа, которым ее осознает носитель языка, три выделенных способа можно выстроить по «шкале языковой осознанности» (от низшей ступени к высшей). На первой ступени шкалы находится создание звукобуквенного образа, в процессе которого интенсифицируются отдельные звукобуквенные элементы слова-темы, задающие графическо-фонетические связи образа с представлениями. Формулирование звукобуквенного образа является наименее осознанным, т.к. определяется бессознательной природой самого механизма, реализующего ассоциативно-звуковую валентность слова-темы. Промежуточное положение занимает целостное осознание опорного элемента, слабо трансформирующее исходную форму познаваемого знака и не делающее членораздельным его внутрисловный контекст. Наконец, наиболее осознанным представляется создание морфологизованного образа слова астрагал, устанавливающее мотивированность ассоциаций означающего и означаемого и этим утверждающее высокую степень оформленности познаваемого языкового знака, а также высокую степень адаптивности внутрисловного контекста к внеязыковым ассоциациям. При этом, супплетивная тактика инференции, предполагая факт единства внутреннего и внешнего в звукобуквенной форме слова, устанавливает опосредованные связи между определяемым и иконичными ему иноязычными элементами, что также свидетельствует о высоком уровне рефлексии, осуществляемой носителем языка.

Второй этап реконструкции речемыслительной динамики ЯЛ связан (1) с описанием личностных стратегий осмысления созданного на первом этапе языкового образа, а также (2) с оценкой способности каждого отдельного продуцента проникнуться

порождающими законами экспериментально заданной познавательной установки и воплотить ее в тексте. Анализ экспериментальных легенд свидетельствует о взаимосвязанности логики развития сюжета легенды и установленной структуры образа, что служит доказательством дискурсообразующей функции первого этапа формообразования. «Содержательная» сторона второго этапа формообразования оценивается исходя из степени дискурсивной воплощенности мифологической модальности мирови-дения, которая, в частности, может быть реализована в «сюжете о появлении растений вследствие принесения в жертву божества или насильственной смерти героя» или о «превращении вероломно умерщвленного человеческого существа в цветок или дерево» (М. Элиаде). Раскрытию этого аспекта речемыслительной деятельности продуцентов способствует использование феноменологической методики анализа экспериментальных реакций. Приведем пример такого анализа.

1 Жили когда-то на свете девушка-Астра и паоень-Гал. Они сильно любили друг друга, но родители мешали этой любви. 2 Но они умерли от их невоссоединившейся любви и на их могилах вырос замечательный цветок. 3 Этот цветок был очень красивым с приятным запахам, как девушка. Сильный, стройный. Ни один ветерок не мог сломить его.

4 Когда их родители пришли к ним на могилки, они увидели этот цветок и поняли, что они зря препятствовали их счастью. Они решили назвать его Астрагал. В честь девушки-Астры и юноши-Гала. которые любили друг друга. 5 Но могила со временем зарастала, а цветок все оставался таким же как всегда: сильным, стойким, неугасающим. Какой и растет он сейчас в одном из сибирских лесов.

Комментарий. Имя в данном тексте воспринимается мифически, как неотъемлемая часть вещи, имеющая все ее свойства, поэтому переход человеческой жизненной формы в растительную сопровождается слиянием идеальных сущностей героев и их воплощением в цветке - результате магического взаимодействия: после смерти Астры и Гала от невоссоединившейся любви на их могилах вырастает цветок - красивый с приятным запахам, как девушка, но в то же время сильный, стройный, подобно юноше. Осмысление выделенных элементов астра- и -гал в качестве имен девушки и парня, любящих друг друга вопреки родительской воле, предопределяет пятичаст-ное композиционное строение текста легенды и поэтапное воплощение мифологического мировидения: (1) обрисовку исходной трагической коллизии - невозможности любви; (2) повествование о магическом слиянии двух предметных образов в один; (3) описание «посмертного чуда» (новой растительной формы жизни) исходя из вошедших в нее сущностных свойств героев; (4) повествование о соединении имен героев в имени астрагал; (5) повторное описание «посмертного чуда». В легенде воспроизводятся основные «законы мифа». Во-первых, «простое бытие вещей вместе» (Э. Кассирер) ведет к магическому взаимодействию, поэтому чудо происходит тогда, когда герои оказываются рядом (в могилах и в загробном мире). Во-вторых, мифологический субъект не знает не-мифологического истолкования мира (ср. первый подчеркнутый фрагмент). В-третьих, легендарное объяснение мира стремится увязать прошлое с настоящим (ср. второй подчеркнутый фрагмент).

Рассмотрение индивидуального формообразования в качестве процесса создания понятия предполагает реконструкцию речемыслительной деятельности, опредмечивающей мифологически окрашенный замысел ЯЛ. Решение этой задачи связано с выявлением направлений конкретизации языкового образа, а также с обнаружением системы вербализованных представлений, составляющих понятие о происхождении

растения. Вербализованное понятие в этом случае является не логической, а скорее психосемиотической, деятельностной категорией, описывающей динамику осмысления языкового образа. Поэтому важно применение такого исследовательского подхода, который не исчисляет необходимые и достаточные для общественной коммуникации признаки понятия, а описывает речемыслительную деятельность ЯЛ, отражающую механизмы, используемые ее языковым мышлением.

Целостное описание отдельного индивидуального формообразования требует комплексной реконструкции творческой деятельности автора и оценки степени ее осознанности и интенсивности. Осознанность речемыслительной деятельности продуцента доказывается степенью «разложенности» образа на представления, поскольку представление есть акт самосознания (А. А. Потебня), а также корреляцией способа создания образа и манеры его раскрытия. Интенсивность осмысления языкового образа проявляется в нагнетании вербализованных представлений, связанных с познаваемым словом и потому «длящих» внимание субъекта к объекту познания.

Дальнейшая интерпретация проявлений динамики ЯЛ, полученных экспериментально, связана с реализацией такого герменевтического подхода, который требует сосредоточиться на сугубо языковых условиях, формирующих целостность и своеобразие ее языкового сознания. Данный подход предполагает описание того, насколько конкретная ЯЛ в своей деятельности воспроизводит системное своеобразие русского языка, т.е. насколько она способна найти в языке опору, помогающую ей в самореализации. В качестве объективных языковых условий динамики ЯЛ рассматриваются следующие операциональные (уже - синтактические) особенности русского языка, связанные с его флективно-фузионной организацией:

(1) преобладание производных знаков над непроизводными, предопределяющее стремление носителей русского языка (в частности, 58 из 80 участников эксперимента) к членению познаваемого слова и установлению мотивированности ассоциаций означаемого и означающего, т.е. к преимущественному осмыслению морфологизо-ванного образа познаваемого;

(2) внутрисловное совмещение лексического и грамматического компонентов при осознании их функциональной противопоставлености, во многом предсказывающее выбор иконичных определяемой основе средств осмысления и представления познаваемого слова;

(3) автономность уровней членения языкового целого, выражающаяся в иерархической взаимосвязи и четком структурно-функциональном разграничении морфемы, слова и предложения, что позволяет сделать очагом личностного смыслообразо-вания любой «слой» слова (звукобуквенный, морфо-реляционный, лексический и т.д.) и, более того, параллельно применять данные речемыслительные стратегии;

(4) тенденция к фузионному строению слова, способствующая не только вариативности морфемного членения познаваемого слова, но и в целом увеличению ассоциативного контекста;

(5) легкость и относительная свобода вхождения слова во фразу, предложение и текст и его свободная постановка в разные актантные позиции, создающая «топику» осмысления исходного понятия.

Таким образом, основой реконструкции динамики ЯЛ становится описание особенностей ее самой как конкретного представителя национального языкового целого,

личностью переживающего самобытный характер национального языка. Развивая возможности родного языка, ЯЛ либо (1) следует уже заложенным в языке правилам аналогии знаков и «не нарушает» их, либо (2) привносит в них что-то новое. Отсюда раскрытие обратного влияния человека на язык предполагает описание манеры самостоятельного использования системных свойств языка в речемыслительной деятельности. Так, о личностном своеобразии авторов экспериментальных легенд свидетельствуют выбранные и осуществленные ими речемыслительные стратегии, направленные на создание и раскрытие языкового образа имени растения астрагал. Показателем своеобразия манеры осмысления познаваемого слова выступает и степень свободы ЯЛ от «гипнотизирующего» влияния материи (тела) знака, проявляющаяся в способности к внешней трансформации стимула, его замене более приспособленным к воплощению замысла вариантом. Самостоятельность ЯЛ проявляется и в способности содержательно интенсифицировать исходное восприятие, придавая его текстовым репрезентантам культурно релевантные формы.

Второй параграф второй главы диссертации посвящен прикладному моделированию психосемиотической динамики русской ЯЛ, общие задачи которого связаны с (1) описанием воздействия, оказываемого системным своеобразием русского языка на мыслительный процесс в рамках какой-либо символической формы, и с (2) подтверждением закономерностей категоризации русского слова, продемонстрированных экспериментально. В качестве объекта прикладного моделирования избрана ЯЛ Аполлона Александровича Григорьева, литературного критика середины XIX века. Техническое задание, поставленное перед прикладным моделированием, состоит в обосновании самобытности литературно-критического метода Ап. Григорьева данными индивидуального формообразования языкового знака. Эмпирическим материалом для выполнения поставленного задания служит отрывок литературно-критической статьи Ап. Григорьева, отражающий индивидуальное формообразование языкового знака народность. Основные этапы выполнения поставленного задания предполагают (1) общую характеристику ЯЛ и литературно-критической концепции Ап. Григорьева, (2) описание авторской манеры порождения понятия, исполненной через речемыслительные стратегии, доступные русскому языковому сознанию, (3) установление внутренних и внешних факторов, определяющих особенности речемыслительной деятельности автора.

(1) Важнейшей заслугой Ап. Григорьева является создание так называемой «органической критики», основывающейся на взгляде на литературу как на естественно развивающийся живой организм, тесно связанный с народом. Отсюда центральной категорией органической критики является народность литературы. Мировоззрение Ап. Григорьева прочно связано с его внутренней тягой ко всему народному, естественному и, в частности, с его чутким отношением к родному языку. Однако его ЯЛ недостаточно изучена лингвистами притом, что имеется много отдельных замечаний общего свойства, характеризующих творческую манеру Григорьева-критика (а именно страстность, импровизационность, усложненность его стиля), и рассыпанных по многим нелингвистическим исследованиям (Р. Виттакер, Б. Ф. Егоров, С. Н. Носов, В. П. Раков и др.).

(2) Авторской интенцией анализируемого текста является определение понятия народности по возможности «точнее, яснее и проще» (Ап. Григорьев). Проведенный анализ показывает, что реализация данной интенции основана на осмыслении языкового образа слово-понятия народность. При этом подтверждением творческой са-

мобытности Ап. Григорьева выступает то, что активным порождающим началом дискурсивной деятельности Ап. Григорьева становится морфо-реляционная структура определяемого элемента, дискурсообразующие возможности которой выдвигаются на первый план в процессе разработки слово-понятия народность. В частности, формулирование собственной позиции Ап. Григорьева по вопросу о народности связано именно с осмыслением словообразовательно маркированного языкового образа, и для этого есть объективные языковые предпосылки, поскольку дериват народность является полимотивированным в традиционном смысле этого слова, т.е. отсылает к двум возможным производящим (народ : народный) и имеет две поверхностные словообразовательные структуры (народ/ность = 'нечто, относящееся к народу1 : на-родн/ость = 'нечто, относящееся к чему-либо народному). Это приводит к активизации полимотивации, если под последней вслед за П. А. Катышевым понимать «инициированную синтактикой языка речемыслительную стратегию индивида, конкретизирующую звукобуквенный состав мотивирующей основы (корня) деривата комплексом созвучных (анафоничных) единиц». Анализ текста позволяет вычленить систему дериватемно ориентированных представлений, последовательно замещающих в тексте созданный языковой образ и способствующих его конкретизации: народ/ность: народн/ость конкретизируемое <— {нечто, что отражает сущность народной жизни: нечто, одним из внешних признаков чего является ношение народной одежды: нечто, одним из внешних признаков чего является ношение старой народной одежды: нечто, что может характеризовать народ как народный: нечто, что есть качество народной литературы} конкретизирующее.

Как средства организации дискурса, формулирующего слово-понятие народность, дериватемно соотносимые вербализованные представления участвуют в речевой развертке высказывания, в ходе которой они либо способствуют уточнению центрального элемента, либо сами подвергаются дальнейшей конкретизации.

Следует отметить, что в формировании понятия о народности участвуют представления, конкретизирующие смысловой потенциал не только морфо-реляционного языкового образа определяемого элемента. Значительное число супплетивных вербализованных представлений свидетельствует о возможности целостного осознания опорной единицы, помогающего эксплицировать культурно-идеологический компонент ее содержания (ср., например, народность есть нечто, что является бранным словом в смысле слова битвы, лозунга брани: нечто, что отстаивается мыслью и т.д.).

(3) Проведенный анализ позволяет утверждать, что яркая самобытность рече-мыслительной деятельности Ап. Григорьева в значительной мере определяется его самостоятельным отношением к операциональным преимуществам родного языка, поскольку используемые автором речемыслительные стратегии создания понятия о народности согласуются с ключевыми особенностями внутренней формы русского языка. Во-первых, то, что в процессе дискурсивной деятельности Ап. Григорьев устанавливает и закрепляет в тексте мотивационные связи между определяемым элементом народность и созвучными единицами, характеризующимися по отношению к нему меньшей формальной сложностью, «подсказывается» флективной организацией русского языка (ср. интенсификацию конкретизатора народ™ на фоне других, значимых в смысловом отношении конкретизаторов массаг, обществоз). Во-вторых, «многослойность» языкового знака, типичная для языков с последовательной грамматической категоризацией, в дискурсе Ап. Григорьева проявляется в том, что парал-

лельному осмыслению подвергаются не только морфо-реляционный, но и лексический (народность конкретизируемое <— {нечто, что является понятием очень широким и тем менее объясняющим дело начисто: нечто, что имеет поборников и т.д.} конкретизирующее) И «ИНОЯЗЫЧНЫЙ» (народность конкретизируемое 4— НвЧтО, ЧтО 6СтЬ НдЦиОНдЛЬНОСтЬ конкретизирующее) языковые образы слова народность. В-третьих, фузионный характер внутрисловной структуры русского слова сказывается на градуальности осуществляемой автором иконической инференции: реализации критического мышления Ап. Григорьева способствуют не только синхронно связанные с дериватом-темой конкретизаторы, но и такие определители, основы которых этимологически коррелятивны ему, что предопределено полиморфемностью основы деривата народность (на-род-н-ост-ь0) и его принадлежностью к распавшемуся общеславянскому макрогнезду с корнем *гос1- (ср.: В первом смысле народность литературы как национальность является понятием безусловным, в самой природе лежащим). Наконец, следует упомянуть и то, что дополнительным внеязыковым фактором, сказывающимся на успешности теоретической рефлексии автора, выступает состояние вдохновения, переживаемое им в процессе творчества.

Осуществленная реконструкция речемыслительной деятельности Ап. Григорьева подтверждает способность русского языка служить опорой продуктивного (в частности, формирующего литературно-критическое понятие) мышления. При этом личностный характер тех собственно языковых способов, которые применяет Ап. Григорьев, создавая понятие о народности, заключается в способности автора «как можно меньше уклоняться» (Э. Б. де Кондильяк) от действующих правил языковой аналогии и умело использовать их смыслообразующий потенциал. Поскольку именно талантливое использование синтактических возможностей, связанных с флективно-фузионной организацией русского языка, способствует эффективному формированию и формулированию понятия о народности, можно утверждать, что самобытность литературно-критического дарования Ап. Григорьева подтверждается и собственно языковыми показателями. Самостоятельность в пользовании языком также свидетельствует об истинной народности самого Ап. Григорьева и позволяет подтвердить существующее представление о его «талантливой русскости» (Р. Виттакер, Б. Ф. Егоров).

В заключении подводятся основные итоги проведенного исследования, оценивается его перспективность. Осуществленное динамическое моделирование русской ЯЛ помогло осознать эвристический потенциал системного деятельностного подхода к описанию языкотворчества конкретного человека. Своеобразие и преимущества предлагаемой динамической модели заключаются прежде всего в том, что ее применение дает исследователю возможность сосредоточить свое внимание на собственно языковых и потому внутренних факторах функционирования ЯЛ, причем существенно то, что развиваемый подход делает акцент не только на необходимом влиянии языка на человека, но и на принципиальной свободе последнего, проявляющейся в самобытном использовании действующих правил языковой аналогии. Важно и то, что воздействие внешних факторов ни в коем случае не нивелируется в угоду чистоте лингвистического описания, а скорее приводится в гармоничное соответствие с формирующим воздействием внутренних. Таким образом, теоретическая и прикладная продуктивность предлагаемого подхода подтверждается результатами проведенного исследования. Его перспективы могут быть связаны с дальнейшим внедрением методологии системной лингвистики в учение о ЯЛ, в частности, с конкретизацией общих

принципов динамического моделирования ЯЛ, с уточнением списка внутренних и внешних детерминант своеобразия индивидуальной дискурсивной манеры ЯЛ, с последующим развитием методик и осуществлением реконструктивного анализа динамики русской ЯЛ, речемыслительная деятельность которой опосредована различными символическими формами (наукой, философией, поэзией и др.), со сравнительно-типологическим изучением динамики разноязычных ЯЛ.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Оленёв, С. В. Гуманизация универсума с точки зрения когнитивного стиля дискурсивной личности / С. В. Оленёв II Вестник Московского государственного лингвистического университета. Вып. 489. Проблемы соотношения культуры, языка и мышления в парадигме современной английской лексикологии. Сер. Лингвистика. М., 2004.0,4 п.л.

2. Оленёв, С. В. Русский язык и динамическая модель языковой личности / С. В. Оленёв II Вестник Поморского университета. Сер. Гуманитарные и социальные науки. № 6. Архангельск, 2006.0,3 п.л.

3. Оленёв, С. В. Риторика импровизации I С. В. Оленёв II Риторика: Учебно-методический комплекс. Кемерово, 2002. (издание зарегистрировано в ФГУП НТЦ «Информрегистр», № госрегистрации 0320300093, св. № 2481 от февраля 2003г., а также в Российском агентстве по патентам и товарным знакам (Роспатент), № заявки 2003620072, св. № 2003620107 от 27.05.03 г.). 0,6 п.л.

4. Оленёв, С. В. Риторика импровизации / С. В. Оленёв II АраеваЛ.А., ВяткинаМ. В., Малахова Н. Е., Катышев П. А., Князькова Т. В., Оленёв С. В., Стрыгина О. В. Риторика. Кемерово, 2002.0,6 п.л.

5. Оленёв, С. В. Когнитивный стиль в символической деятельности человека / С. В. Оленёв II История языкознания, литературоведения и журналистики как основа современного филологического знания: Материалы Международной научной конференции (Ростов-на-Дону - Адлер, 6-12 сентября 2003 г.). Вып. 2. История. Культура. Язык. Ростов-на-Дону, 2003.0,1 п.л.

6. Оленёв, С. В. Когнитивный стиль дискурсивной личности в аспекте гуманистической парадигмы / П. А. Катышев, С. В. Оленёв И Наука и образование: материалы V Международной научной конференции (Белово, 26-27 февраля 2004 г.). Ч. 4. Белово, 2004.0,4 п.л. / 0,3 л.л.

7. Оленёв, С. В. Гуманистические основания психолингвистического эксперимента / С. В. Оленёв // Языковая картина мира: лингвистический и культурологический аспекты: материалы И Международной научно-практической конференции 22-24 сентября 2004 г. Т.1. Бийск, 2004.0,2 п.л.

8. Оленёв, С. В. Об эффектах «народной этимологии» (к вопросу о «правильности» имен) I С. В. Оленёв II V Региональная научно-практическая конференция студентов, аспирантов и молодых ученых, посвящённая 10-летию НФИ КемГУ. Ч. 3. Доклады аспирантов и молодых учёных. Новокузнецк, 2005.0,3 п.л.

9. Оленёв, С. В. О «народной этимологш» как объекте антропоцентрической лингвистики / С. В. Оленёв II Матер1али VIII МЬкнародно? науково-практичноТ конференци «Наука и освта - 2005». Том 3. Теоретичн! та методологий проблеми дослидження мови. Дншропетровськ, 2005.0,3 п.л.

10. Оленёв, С. В. Языковая личность в свете «принципа индивидуации» / П. А. Катышев, С. В. Оленёв II Картина мира: язык, литература, культура: сборник научных статей. Бийск, 2005. 0,6 п.л. / 0,5 п.л.

11. Оленёв, С. В. Феномен определимости языкового знака I С. В. Оленёв II Фундаментальные и прикладные исследования в системе образования: материалы III Международной научно-практической конференции. Ч. 2. Тамбов, 2005. 0,3 п.л.

12. Оленёв, С. В. Культурно-языковые механизмы освоения незнакомого слова / С. В. Оленёв II Наука и образование: материалы V региональной научной конференции студентов и молодых ученых (Белово, 22 апреля 2005 г.). Ч. 2. Белово, 2005.0,2 п.л.

13. Оленёв, С. В. О «сознательном» в языковой личности и возможностях его экспериментального изучения / С. В. Оленёв II Проблемы функционирования языка в разных сферах речевой коммуникации: материалы Международной научной конференции (Пермь, 5-7 октября

2005 г.). Пермь, 2005. 0,4 п.л.

14. Оленёв, С. В. Категоризация языкового знака как акт индивидуального формообразования / П. А. Катышев, С. В. Оленёв II Филология и культура: материалы V международной научной конференции 19-21 октября 2005 г. Тамбов, 2005.0,3 п.л. /0,2 п.л.

15. Оленёв, С. В. О психолингвистическом изучении лингвокреативного потенциала языковой личности / С. В. Оленёв II Лингвистические основы межкультурной коммуникации: сборник материалов Международной научной конференции 1-2 декабря 2005 г. Нижний Новгород, 2005.0,2 п.л.

16. Оленёв, С. В. О теоретических основах изучения индивидуального формообразования языкового знака / С. В. Оленёв II Современная филология: Актуальные проблемы, теория и практика: сб. материалов междунар. науч. конф. (Красноярск, 21-23 сентября 2005 г.). Красноярск, 2005.0,3 п.л.

17. Оленёв. С. В. Языковой образ как психосемиотическая категория / С. В. Оленёв II (II Международные Бодуэновские чтения: И. А. Бодуэн де Куртенэ и современные проблемы теоретического и прикладного языкознания (Казань, 23-25 мая 2006 г.): труды и материалы. Т. 2. Казань, 2006.0,3 п.л.

18. Оленёв, С. В. Динамическое моделирование языковой личности Ап. Григорьева (к вопросу

0 специфике вербального овнешнения языкового сознания) / С. В. Оленёв II Речевая деятельность. Языковое сознание. Общающиеся личности. XV Международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации (Москва, 30 мая - 2 июня 2006 г.): тезисы докладов. Калуга, 2006.0,1 п.л.

19. Оленёв, С. В. О теоретическом и прикладном моделировании конкретной языковой личности / С. В. Оленёв Н Междисциплинарные исследования в современной лингвистике: Рабочие материалы научной конференции кафедры стилистики и риторики (Кемерово, 17 июня

2006 г.). Кемерово, 2006.0,1 п.л.

20. Оленёв, С. В. К вопросу о дискурсообразующей функции словообразовательной формы / С. В. Оленёв II Актуальные проблемы современного словообразования: труды Международной научной конференции (Кемерово, 1-3 июля 2005 г.). Томск, 2006.0,5 п.л.

21. Оленёв, С. В. Языковая личность Аполлона Григорьева в зеркале рефлексии над понятием «народность» / П. А. Катышев, С. В. Оленёв II Изменяющаяся Россия: новые парадигмы и новые решения в лингвистике: материалы I Международной научной конференции (Кемерово, 29-31 августа 2006 г.). Ч. 4. Кемерово, 2006.0,7 п.л. 10,6 п.л.

22. Оленёв, С. В. Динамическое моделирование языковой личности / П. А. Катышев, С. В. Оленёв II Наука и образование: материалы VI Международной научной конференции (2-3 марта 2006 г.). Ч. 3. Белово, 2006. 0,4 п.л. / 0,3 п.л.

23. Оленёв, С. В. О возможном применении идей В. фон Гумбольдта в лингвоперсонологии / С. В. Оленёв II Славянская филология: исследовательский и методический аспекты: материалы

1 Международной научной конференции (Кемерово, 23-24 марта 2006 г). Вып. 1. Кемерово, 2006. 0,6 п.л.

Подписано к печати 17.11.2006. Формат 60*841/16. Бумага офсетная. — Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,5. Тираж 100 экз. Заказ № 182/ £.63

ГОУ ВПО «Кемеровский государственный университет». 650043, Кемерово, ул. Красная, 6. Отпечатано в типографии издательства «Кузбассвузиздат». 650043, Кемерово, ул. Ермака, 7. Тел. 58-34-48

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Оленёв, Станислав Владимирович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ДИНАМИЧЕСКОГО МОДЕЛИРОВАНИЯ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ.

1.1. Языковая личность как объект лингвистики.

1.1.1. Направления изучения языковой личности.

1.1.1.1 Структурное направление изучения языковой личности.

1.1.1.2. Коммуникативное направление изучения языковой личности.

1.1.1.3. Стратегическое направление изучения языковой личности.

1.1.2. Предварительные итоги.

1.2. О динамическом моделировании языковой личности

1.2.1. Динамика языкового знака как основа динамического моделирования языковой личности

1.2.2. Мотивированность как условие динамики языкового знака.

1.2.3. Отдельные проявления динамики языкового знака и подходы к ее исследованию.

1.2.3.1. Народная этимология и языковая игра как проявления динамики языкового знака.

1.2.3.2. Мотивологическая трактовка динамики языкового знака.

1.2.3.3. Деривационная лексикология и динамика языкового знака.

1.2.3.4. Функциональное словообразование и динамика языкового знака.

1.2.4. Явление индивидуального формообразования как основа динамического моделирования языковой личности.

1.2.4.1. Идеалистическая трактовка «самосознания» и категоризация.

1.2.4.2. Внутренняя форма и индивидуальное формообразование.

1.2.4.3. Индивидуальное формообразование и психосемиотический подход к динамическому моделированию языковой личности.

1.3. «Принцип иидивидуации» и гуманистические основания речемыслительной деятельности.

1.3.1. Языковая личность в свете «принципа индивиду ации».

1.3.2. Языковой знак в свете «принципа индивиду ации».

1.3.3. «Встреча» языкового знака и человека как «акт индивиду ации» и как момент «феноменальной продуктивности».

Выводы.

ГЛАВА 2. ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЕ И ПРИКЛАДНОЕ МОДЕЛИРОВАНИЕ ДИНАМИКИ РУССКОЙ ЯЗЫКОВОЙ

ЛИЧНОСТИ.

2.1. Экспериментальное моделирование динамики русской языковой личности.

2.1.1. Цель, принципы, методика подготовки, организации и проведения эксперимента и основания интерпретации полученных результатов.

2.1.2. Интерпретация полученных данных.

2.1.2.1. Создание языкового образа и его раскрытие как два этапа индивидуального формообразования.

2.1.2.2. Индивидуальное формообразование на этапе «создания образа». Создание образа как трансформация субстрата.

2.1.2.2.1. Создание морфологизованного образа протослова.

2.1.2.2.1.1. Подтверждение «жизненности» элементов образа при иконической инференции.

2.1.2.2.1.2. Подтверждение «жизненности» элементов образа при супплетивной инференции.

2.1.2.2.2. Лексическая трансформация образа.

2.1.2.2.3. Создание звукобуквенного образа протослова.

2.1.2.2.4. Варьирование образов как показатель интенсивности речемыслительной деятельности языковой личности.

2.1.2.3. Индивидуальное формообразование на этапе «осмысления образа».

2.1.2.3.1. Индивидуальные стратегии осмысления образа.

2.1.2.3.2. Степень «вживания» в порождающие принципы символической формы.

2.1.2.4. Индивидуальное формообразование как процесс создания понятия.

2.1.2.5. Анализ одного индивидуального формообразования.

2.1.2.6. Интерпретация экспериментальных данных как проявления взаимовлияния системных свойств русского языка и творческого потенг1иала его носителей.

2.2. Опыт прикладного моделирования динамики русской языковой личности.

2.2.1. О языковой личности литературного критика Ап. Григорьева.

2.2.2. Индивидуальное формообразование языкового знака как орудие литературной критики.

2.2.2.1. О специфике литературно-критического мышления.

2.2.2.2. Языковые образы слово-понятия «народность».

2.2.2.3. Осмысление лексического образа слово-понятия «народность».

2.2.2.4. Осмысление морфо-реляционного образа слово-понятия «народность».

2.2.3. О формирующем влиянии внутри- и в неязыковых факторов на рече мыслительную деятельность Ап. Григорьева.

Выводы.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Оленёв, Станислав Владимирович

Диссертационное исследование посвящено динамическому моделированию русской языковой личности. При этом динамика трактуется как неотъемлемый атрибут речемыслительной деятельности, в ходе которой происходит реализация потенциала языковой системы и уникальных свойств языковой личности. Языковая личность представляет собой такую сознательную ипостась человека, которая, обеспечиваясь языковой готовностью, приводит к самореализации творческой индивидуальности, в том числе и на основе дискурсивного создания слово-понятия.

Осуществляемое в диссертации динамическое моделирование русской языковой личности опирается на лингвофилософские идеи Платона, Аристотеля, Э. Б. де Кондильяка, Э. Кассирера, Г. Г. Шпета, А. Ф. Лосева, а также продолжает и развивает традиции системных лингвистических концепций В. фон Гумбольдта, А. А. Потебни, И. А. Бодуэна де Куртенэ, Г. П. Мельникова, Л. Г. Зубковой, исследующих сущность и функции языка с учетом его взаимодействия с объективным миром действительности и субъективным миром сознания и развивающегося самосознания человека. Основой производимого описания выступают случаи языкотворчества, направленные на реализацию синтактического потенциала языкового знака, или, иными словами, обусловленная явлениями языковой аналогии рече-мыслительная деятельность, в ходе которой языковая личность раскрывает смысловой потенциал языковой материи познаваемого слова (далее - индивидуальное формообразование языкового знака).

Проблематика исследования и актуальность темы диссертации в общем виде предопределены интересом современного отечественного языкознания к проблеме «язык и личность». О серьезном внимании, уделяемом данной проблеме, свидетельствует многообразие развивающихся сугубо лингвистических и междисциплинарных подходов к осмыслению понятия «языковая личность», являющегося одним из ключевых в языкознании конца XX и начала XXI веков. Несколько упрощая реальную картину интенсивного развития учения о языковой личности, можно сказать, что современные личностно ориентированные описания испытывают на себе влияние трех основных лингвоперсонологических направлений: структурного, или уровневого, (М. В. Антропова, Г. И. Богин, Е. В. Иванцова, Ю. Н. Караулов, В. Д. Лютикова, М. Ю. Титоренко и др.), коммуникативного (А. А. Волков, В. Е. Гольдин, В. И. Карасик, Т. В. Кочеткова, Н. А. Лемяскина, О. А. Леонтович, А. К. Михальская, А. А. Пушкин, Ю. В. Рождественский, А. П. Романенко, О. Б. Сиротинина, А. П. Сковородников и др.) и стратегического (Л. В. Барсук, А. А. Залевская, С. А. Наумова, Т. Ю. Сазонова и др.). Несмотря на то, что указанные направления исследования языковой личности так или иначе способствуют решению проблемы, вынесенной в название настоящей диссертации, лингвоперсонологические традиции, сложившиеся в русистике, свидетельствуют о:

1) преимущественном стремлении лингвистов к описанию обобщенных, «совокупных» типов языковой личности (Г. И. Богин, В. И. Карасик, Ю. Н. Караулов, А. П. Романенко, О. Б. Сиротинина и др.)1;

2) недостатке исследовательского внимания к внутренним (собственно языковым) факторам формирования, развития и функционирования языковой личности, что проявляется в устанавливаемой внешней детерминации языковой личности преимущественно социальными или биопсихическими условиями существования человека (А. А. Залевская, И. Г. Овчинникова, А. А. Пушкин, В. Н. Полякова и др.);

3) слабой разработанности «сознательной» стороны языковой личности на фоне детального описания бессознательных механизмов ее рече-мыслительной деятельности (А. А. Залевская, Т. Ю. Сазонова и др.);

4) традиционности понимания динамики языковой личности в кон

1 Отдельные исследователи отмечают нелюбовь сегодняшней лингвистики (в частности - психолингвистики) к конкретному человеку, к идиостилевым особенностям языкового мышления [Пузырёв 2002в: 41], а также то, что «современные разработки в области языковой личности ведутся несколько в стороне от отдельного индивида» [Кара-куц-Бородина2000: 9]. тексте проблем речевого онтогенеза (В. И. Карасик, К. Ф. Седов);

5) важности исследований, связанных с раскрытием взаимовлияния языка как орудия познания и языковой личности как его уникального носителя и активного пользователя (Л. Г. Зубкова, П. А. Катышев, Ю. С. Паули).

Таким образом, очевидно, что современная русистика нуждается в разработке такой динамической модели, которая позволила бы рассмотреть языковую личность как конкретного сознательного субъекта, рече-мыслительная деятельность которого имеет в качестве одного из основных условий познавательные возможности системы русского языка. Следовательно, актуальность диссертационного исследования обусловлена тем, что оно посвящено созданию и апробации динамической модели, способной отображать процесс реализации потенциала языковой системы и специфику индивидуально-творческого использования языковой личностью ее возможностей.

Объектом исследования является русская языковая личность как сознательный субъект, для реализации замысла творчески использующий потенциал родного языка.

Предметом исследования - динамика речемыслительной деятельности русской языковой личности, проявляющаяся в индивидуальном формообразовании знака через случаи языковой аналогии, заданные системными свойствами русского языка. Иными словами, в работе факты преобразования языковой материи в ее ментально-дискурсивные корреляты (образы, представления, понятия) на основе широкого спектра аналогических сближений рассматриваются как необходимое условие для получения и использования знаний о русской языковой личности.

Научная гипотеза исследования заключается в том, что разработка динамической модели языковой личности может быть произведена с опорой на такое понимание динамики языка и языковой личности, которое отсылает к соотносимым категориям «потенциал - реализация» и в соответствии с которым языковая динамика есть способ осуществления возможностей системы языка в речемыслительной деятельности языковой личности. Данная гипотеза основана на одном из постулатов системной лингвистики, предписывающем рассматривать язык «не как мертвый продукт, но как созидающий процесс» (В. фон Гумбольдт). Научная гипотеза исследования также состоит в том, что явление индивидуального формообразования языкового знака способно служить эмпирической основой реконструкции речемыслительной динамики, поскольку оно оптимальным образом отражает не только формирующее влияние действующих в языке правил аналогии на дискурсивную деятельность языковой личности, но и обратное - в основе своей творческое - влияние личности на язык.

Цель и задачи исследования. Цель исследования состоит в том, чтобы обосновать динамическую модель языковой личности и подтвердить ее объяснительные возможности посредством экспериментального и прикладного исследования различных форм дискурсивной деятельности носителей русского языка. Достижение данной цели предполагает постановку и решение следующих задач:

1) охарактеризовать существующие в современной русистике подходы к изучению языковой личности, оценив их важность для динамического моделирования языковой личности;

2) обосновать положение о том, что основой динамического моделирования языковой личности является динамика языкового знака, условием осуществления которой выступают такие его семиотические свойства, как определимость и мотивированность;

3) проанализировать подходы к изучению динамики языкового знака (мотивологию, деривационную лексикологию и функциональное словообразование), рассмотрев народную этимологию и языковую игру в качестве ее ярких личностных проявлений;

4) обратившись к понятиям «самосознание», «категоризация» и «внутренняя форма», обосновать способность индивидуального формообразования как яркого проявления динамики языкового знака служить основой динамического моделирования языковой личности;

5) сформулировать основные принципы динамического моделирования языковой личности, позволяющие описывать отражающую взаимовлияние языка и личности речемыслительную деятельность при помощи психосемиотической тетрады «субстрат - образ - представление - понятие»;

6) раскрыть гуманистические основания речемыслительной деятельности (и уже - индивидуального формообразования), установив семиотический статус ее субъекта (языковой личности) и объекта (языкового знака);

7) осуществив экспериментальное моделирование динамики русской языковой личности путем симулированной речемыслительной деятельности, нацеленной на раскрытие смыслового потенциала незнакомого языкового знака, выявить закономерности, действующие в процессе его познания и служащие проявлением взаимовлияния системных свойств русского языка и творческого потенциала его носителей;

8) осуществив прикладное моделирование динамики русской языковой личности, доказать возможность использования созданной динамической модели для обоснования творческой самобытности конкретной индивидуальности собственно языковыми данными.

Методология, методы и методики исследования. Методологическую основу настоящего исследования составили идеи системной лингвистики В. фон Гумбольдта, А. А. Потебни, И. А. Бодуэна де Куртенэ, Г. П. Мельникова, Л. Г. Зубковой о взаимной системно-надсистемной детерминации языка и его носителя. Ключевой для обосновываемой в диссертации модели также является предложенная П. А. Катышевым диалектическая методология, следование которой помогло представить индивидуальное формообразование в совокупности систематических категорий «субстрат - образ - представление - понятие», в соответствии с которой познание слова человеком - психосемиотический процесс, связанный с обобщением субстрата, т.е. с созданием языкового образа, и с развитием образа в понятие путем его замены представлениями.

В качестве основного в работе используется метод моделирования (теоретического, экспериментального и прикладного), включающий в себя отдельные приемы теоретического анализа, наблюдения, реконструкции и описания. Теоретическое моделирование связано с выработкой понятийного аппарата, служащего основой для экспериментального и прикладного этапов моделирования. Экспериментальное моделирование предполагает создание специфических условий для наблюдения объекта исследования, увеличивающих возможности языкотворчества испытуемых, что привело к необходимости трансформировать традиционную методику направленного ассоциативного эксперимента в методику симулятивного эксперимента, провоцирующего сознательное и внимательное отношение продуцентов к языковой материи познаваемого слова. Соответственно, полученные тексты-реакции, отражающие речемыслительную деятельность продуцентов, интерпретируются с помощью феноменологической методики, реконструирующей творческую активность конкретной языковой личности и предполагающей выявление (а) общей познавательной установки высказывания, (б) специфики тематического элемента, концентрирующего на себе эту познавательную установку, а также описание индивидуальной стратегии (в) создания и (г) раскрытия языкового образа познаваемого слова. Данные теоретико-экспериментального исследования кладутся в основу прикладного моделирования и помогают реконструировать особенности индивидуального формообразования русского литературного критика Ап. Григорьева.

Материал исследования составили, во-первых, 80 текстов-реакций, полученных в ходе эксперимента, проведенного с целью выявления рече-мыслительных стратегий раскрытия смыслового потенциала языковой материи незнакомого слова (опрашиваемую аудиторию составили носители литературного языка в возрасте от 19 до 21 года, обучающиеся на филологическом и биологическом факультетах Кемеровского государственного университета). Во-вторых, для осуществления прикладного моделирования динамики русской языковой личности была использована литературно-критическая статья Ап. Григорьева «После "Грозы" Островского. Письма к Ивану Сергеевичу Тургеневу» (анализу был подвергнут отрывок, содержащий авторскую рефлексию по поводу проблемы народности).

Научная новизна исследования обусловливается выбором объекта и предмета исследования и состоит в:

1) развитии идей о языковой личности и ее динамике, позволяющих делать акцент на внутренних (языковых) факторах речемыслительной деятельности и описывать взаимовлияние языка и личности;

2) привлечении данных индивидуального формообразования, а также разработке принципов и аспектов динамического моделирования для описания взаимодействия системных свойств русского языка и языковой личности;

3) экспериментальном выявлении и изучении речемыслительных стратегий, демонстрирующих творческую самобытность русской языковой личности;

4) прикладном использовании созданной динамической модели, привлекающем данные индивидуального формообразования для обоснования литературно-критического таланта Ап. Григорьева.

Теоретическая значимость исследования обусловлена его вкладом в развитие современной антропоцентрической лингвистики и, в частности, учения о языковой личности. В работе переосмыслены устоявшиеся взгляды, ограничивающие динамику языковой личности становлением языково-речевой способности, а также развит системный подход к феномену языковой личности, предполагающий изучение осуществления (динамики) ее речемыслительной деятельности. Разработан понятийно-терминологический аппарат, а также принципы и конкретные процедуры динамического моделирования языковой личности, опирающегося на факты индивидуального формообразования для комплексного анализа корреляции «язык личность», осуществляемой за счет трансформации языковой материи в ее ментально-дискурсивные аналоги. В ходе исследования создана интегрированная (теоретико-экспериментально-прикладная) программа изучения языковой личности, позволяющая не только получать знания о ее творческой деятельности, но и использовать их в контексте междисциплинарных исследований.

Практическая значимость работы состоит в возможности использования ее результатов как при разработке психолингвистических экспериментов, верифицирующих факт сознательного отношения субъекта к языковой материи, так и для совершенствования моделей и методик реконструкции творческой деятельности конкретного человека, определяемой порождающей способностью языкового образа познаваемого слова. Практическое значение работы определяется также возможностью внедрения результатов исследования в программы прикладного моделирования, связанные с привлечением информации о творчестве языковой личности для решения оптимизационных и междисциплинарных задач. Полученные результаты могут быть учтены при корректировке вузовских курсов по общему языкознанию, словообразованию, психо- и социолингвистике, дискурсивной, когнитивной и прикладной лингвистике, а также при разработке спецкурсов, просеминаров и спецсеминаров, посвященных проблеме языковой личности.

Апробация результатов исследования. Основные результаты и содержание исследования были представлены в докладах и сообщениях на Международной научной конференции «История языкознания, литературоведения и журналистики как основа современного филологического знания» (Ростов-на-Дону - Адлер, 6-12 сентября 2003 г.), Международной научной конференции «Актуальные проблемы русистики» (Томск, 21-23 октября 2003 г.), V и VI Международных научных конференциях «Наука и образование» (Белово, 26-27 февраля 2004 г. и 2-3 марта 2006 г.), II Международной научно-практической конференции «Языковая картина мира: лингвистический и культурологический аспекты» (Бийск, 22-24 сентября 2004 г.), Международной научной конференции «Фундаментальные и прикладные исследования в системе образования» (Тамбов, 01 марта 2005 г.), VIII Международной научно-практической конференции «Наука и образование - 2005» (Белгород-Днепропетровск, 7-21 марта 2005 г.), V Региональной научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых, посвященной 10-летию НФИ КемГУ (Новокузнецк, 11 апреля 2005 г.), V Региональной научной конференции студентов и молодых ученых «Наука и образование» (Белово, 22 апреля 2005 г.), Международной научной конференции «Актуальные проблемы современного словообразования» (Кемерово, 1-3 июля 2005 г.), Международной научной конференции «Актуальные проблемы современной филологии: теория и практика» (Красноярск, 21-23 сентября 2005 г.), Международной научной конференции «Проблемы функционирования языка в разных сферах речевой коммуникации» (Пермь, 5-7 октября 2005 г.), V Международной научной конференции «Филология и культура» (Тамбов, 19-21 октября 2005 г.), Международной научной конференции «Актуальные проблемы русистики: языковые аспекты регионального существования человека», посвященной юбилею академика МАН ВШ, доктора филологических наук, профессора О.И.Блиновой (Томск, 9-11 ноября 2005 г.), Международной научной конференции «Лингвистические аспекты межкультурной коммуникации» (Нижний Новгород, 1-2 декабря 2005 г.), Международной научной конференции «Славянская филология: исследовательский и методический аспекты» (Кемерово, 23-24 марта 2006 г.), III Международных Бодуэновских чтениях «И. А. Бодуэн де Куртенэ и современные проблемы теоретического и прикладного языкознания» (Казань, 23-25 мая 2006 г.), XV Международном Симпозиуме по психолингвистике и теории коммуникации «Речевая деятельность, языковое сознание, общающиеся личности», посвященном памяти А. А. Леонтьева (Москва, 30 мая - 1 июня 2006 г.), Научной конференции кафедры стилистики и риторики «Междисциплинарные исследования в современной лингвистике (Кемерово, 17 июня 2006 г.), Международной научной конференции «Изменяющаяся Россия: новые парадигмы и новые решения в лингвистике» (Кемерово, 29-31 августа 2006 г.). Основные положения и результаты исследования обсуждались на научных семинарах кафедры стилистики и риторики факультета филологии и журналистики Кемеровского государственного университета. Проблематика диссертации отражена в 22 статьях и тезисах докладов (общий объем 7,5 пл.), а также в публикации (0,6 пл.), помещенной в электронном издании «Риторика», зарегистрированном в Информрегистре, и авторском свидетельстве.

На защиту выносятся следующие положения:

1) Современный этап развития учения о русской языковой личности нуждается в разработке ее динамической модели, опирающейся на системный деятельностный подход, трактующий динамику не в связи с развитием коммуникативной компетенции человека, а как атрибут его речемысли-тельной деятельности, обеспеченной творческой природой языка. В соответствии с этой трактовкой, условием динамики является взаимовлияние системных свойств русского языка (прежде всего, его флективно-фузионной организации) и творческого своеобразия конкретной языковой личности, причиной - языковой знак, выступающий источником речемыс-лительной деятельности языковой личности, а следствием - текст, опредмечивающий дискурсивный процесс познания языкового знака. Динамическое моделирование языковой личности предполагает одновременный учет (а) спектра познавательных возможностей, которые язык предоставляет конкретной языковой личности, а также (б) самостоятельной манеры использования этих возможностей в дискурсивной деятельности. Поэтому языковая личность - это сознательная ипостась человека, обеспечиваемая наличием у него языковой способности и содействующая его творческой самореализации при дискурсивном создании слово-понятия.

2) Основой динамического моделирования языковой личности служит явление индивидуального формообразования языкового знака, связанное с действием языковой аналогии, помогающей субъекту личностно осмыслить познаваемое слово. Индивидуальное формообразование выступает реализацией внутренней формы языка и являет собой акт категоризации языкового знака, связанный с ценностным обобщением познаваемого элемента, т.е. созданием его языкового образа, и с последующим уточнением и раскрытием образа (= созданием понятия) путем его замены вербализованными представлениями. Важной предпосылкой данного познавательного процесса является самосознание языковой личности - ее самоопосредование языком как основополагающей символической формой, вооружающей субъекта знанием правил языковой аналогии, т.е. синтактических (реляционных) механизмов, обеспечивающих порождение и связывание знаков и идей - образов, представлений и понятий.

3) Экспериментальное моделирование динамики русской языковой личности связано с созданием ситуации, провоцирующей испытуемых на интенсивную актуализацию смыслового потенциала языковой материи познаваемого слова, т.е. на создание и раскрытие его языкового образа. Такую ситуацию помогает создать сшулятивный психолингвистический эксперимент, позволяющий сформировать сознательное отношение продуцентов к внешней форме языкового знака путем их погружения в вымышленную коммуникативно-познавательную ситуацию, связанную с познанием незнакомого слова. Интерпретация полученных данных предполагает а) описание стимулирующего влияния русского языка (как такового, а не в противопоставлении другому языку) на мышление языковой личности и б) характеристику речемыслительных стратегий создания понятия, используемых продуцентами. Следование принципам динамического моделирования языковой личности связано с выполнением герменевтических процедур, позволяющих понять своеобразие отдельной языковой личности исключительно из нее самой, т.е. из субъекта как носителя русского языка. Описание своеобразия языковой личности, проявляющегося в ходе индивидуального формообразования языкового знака, необходимо осуществлять с помощью феноменологического анализа текста, помогающего реконструировать индивидуально-авторский замысел и описать личностные способы и средства его дискурсивного воплощения.

4) Разработанная динамическая модель русской языковой личности обладает значительным объяснительным потенциалом при решении прикладных задач, связанных с обоснованием собственно языковыми данными творческой самобытности конкретной языковой личности, поскольку степень свободы в пользовании языком - дополнительный симптом ее таланта. Прикладное моделирование динамики русской языковой личности предполагает реконструкцию индивидуальной дискурсивной манеры конкретного человека, запечатленной в «реальном» тексте и в той или иной мере согласованной с системной спецификой русского языка.

Структура работы. Диссертация изложена на 270 страницах печатного текста и состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы, включающего 402 наименования.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Динамическое моделирование русской языковой личности"

Выводы

Речемыслительная деятельность, в ходе которой происходит осознанное членение и осмысление языковой материи, есть частное отражение синтетической (динамической) природы языка. Это положение является важной пресуппозицией экспериментального моделирования динамики языковой личности, основанной на языковой аналогии и проявляющейся в ходе индивидуального формообразования языкового знака. Экспериментальная ситуация, создающая подобие естественной речемыслительной деятельности, должна (1) акцентировать внимание испытуемых на семиотической значимости уровней языкового знака и (2) провоцировать осознанное отношение к его внешней (материальной) стороне. Такая «деавтоматизация» языкового мышления призвана усилить способность материи языка к организации дискурсивной деятельности продуцентов и повысить их лингвок-реативный потенциал.

Достижение поставленных целей связано с проведением симулятивно-го эксперимента, позволяющего настроить продуцентов на внимательное отношение к языковой материи. Это становится возможным благодаря направленной стратегии эксперимента, заменяющей условия повседневной языковой практики реально не существующей, но принципиально допустимой коммуникативно-познавательной ситуацией (написание легенды о происхождении растения астрагал). Необходимость осмыслить незнакомый языковой знак с опорой на экспериментально заданный набор ценностей интенсифицирует речемыслительную деятельность продуцентов и провоцирует поиск собственно языковых и внеязыковых способов и средств, помогающих интенсивному созданию и раскрытию образа языкового знака. В качестве «масс знаний», участвующих в апперцепции слова астрагал, выступают не только языковые структуры, но и мифологические представления (архетипы), реализуемые соответствующими речевыми формулами.

Динамическое моделирование языковой личности исходит из того, что индивидуальное формообразование языкового знака стадиально, поэтому закономерным выглядит обращение к диалектической методологии, представляющей и описывающей процесс речемыслительной категоризации слова в рамках тетрады «субстрат - образ - представление - понятие». Формируя понятие, субъект формообразования (1) создает языковой образ познаваемого слова, делая его членораздельным, (2) осмысляет и уточняет созданный образ представлениями и тем самым (3) трансформирует его в понятие, воплощающее заданный мировоззренческий «фильтр». Со стадиальностью индивидуального формообразования связано выделение этапов реконструкции динамики языковой личности. Логика интерпретации экспериментально полученного материала выстраивается в соответствии с необходимостью (1) описать многообразие способов создания языкового образа при артикуляции внешней формы познаваемого знака; (2) охарактеризовать личностные стратегии осмысления созданного образа, учитывая особенности «вживания» продуцента в заданную познавательную установку и специфику их воплощения; (3) рассмотреть индивидуальное формообразование в качестве процесса создания личностно-уникального понятия.

Поскольку целью первого этапа формообразования является первичное прояснение языковой материи, основанное на ее соотнесении с уже знакомыми образами, результатом создания образа служит внешняя или внутренняя трансформация (структурация) материального субстрата познаваемого знака, выделение в нем определенной структуры (образа), служащей опорой для дальнейшего осмысления познаваемого знака. Так, в 27 из 80 текстов-реакций наблюдается изменение буквенного и / или звукового состава исходной звукобуквенной оболочки. Проведенный анализ указывает на то, что целесообразность внешних трансформаций субстрата состоит в приведении замысла и языковых средств его реализации к максимально возможному изоморфизму. Допущение, согласно которому внешние и внутренние трансформации субстрата выступают частными проявлениями акта создания языкового образа, позволяет упорядочить стратегии создания языкового образа слова астрагал, представленные в экспериментальных текстах (80 текстов-реакций), и разделить их на три группы:

1) в 58 текстах-реакциях наблюдается создание морфологизованного языкового образа протослова, при этом в 34 наблюдается иконическое соответствие выделяемых в структуре протослова элементов вербализованным представлениям, конкретизирующим языковой образ, тогда как 24 реализуют тактику супплетивной инференции, при которой в ходе конкретизации образа иконичные опорному слову иноязычные элементы переводятся на русский лексикод и в таком виде становятся элементами вербализованных представлений;

2) 11 текстов-реакций произведено с опорой на целостное осознание опорного элемента;

3) 11 текстов-реакций эксплицируют значимость отдельных звукобук-венных комплексов слова-стимула для раскрытия звукобуквенного образа протослова.

Следует отметить, что данные эксперимента свидетельствуют о возможности одновременного использования нескольких стратегий создания образа, что говорит о стремлении продуцентов максимально адаптировать языковую материю к собственному языковому сознанию и использовать для этого все возможности, предоставляемые внешней формой знака. Подтверждением этого выступает наблюдаемое в отдельных текстах-реакциях варьирование языковых образов познаваемого. Например, выделение морфем в слове-стимуле может сопровождаться интенсивным осмыслением его звукобуквенного образа или установлением связи с иноязычным мотивирующим элементом; супплетивная инференция может служить своего рода «переводом на русский» полуосознанно выделенных в слове-стимуле иноязычных морфем (ср.: астрагалы или соленые звезды).

Поскольку степень оформленности материи напрямую зависит от способа, которым ее осознает носитель языка, три выделенных способа можно с некоторой долей условности выстроить по «шкале языковой осознанности» (от низшей ступени к высшей). На первой ступени шкалы находится создание звукобуквенного образа, в процессе которого интенсифицируются отдельные звукобуквенные элементы слова-темы, задающие графическо-фонетические связи образа с представлениями. Формулирование звукобуквенного образа является наименее осознанным, т.к. определяется бессознательной природой самого механизма, реализующего ассоциативно-звуковую валентность слова-темы. Промежуточное положение занимает целостное осознание опорного элемента, слабо трансформирующее исходную форму познаваемого знака и не делающее членораздельным его внутрисловный контекст. Наконец, наиболее осознанным представляется создание морфологизованного образа слова астрагал, устанавливающее мотивированность ассоциаций означающего и означаемого и этим утверждающее высокую степень оформленности познаваемого языкового знака, а также высокую степень адаптивности внутрисловного контекста к внеязыковым ассоциациям. При этом супплетивная тактика инференции, предполагая факт единства внутреннего и внешнего в звукобуквенной форме слова, устанавливает опосредованные связи между протословом и иконичными ему иноязычными элементами, что также свидетельствует о высоком уровне рефлексии, осуществляемой носителем языка.

Второй этап реконструкции речемыслительной динамики языковой личности связан (1) с описанием личностных стратегий осмысления (конкретизации) созданного на первом этапе языкового образа, а также (2) с оценкой способности каждого отдельного продуцента проникнуться порождающими законами экспериментально заданной познавательной установки и воплотить ее в формулируемом слово-понятии. Анализ экспериментальных текстов свидетельствует о взаимосвязанности сюжета легенды (логики развития повествования) и установленной структуры образа, что служит доказательством конструктивной, дискурсообразующей функции первого этапа формообразования. Основой суждения о «содержательной» стороне второго этапа формообразования служит степень воплощенности в тексте иерофанической модальности мировидения. Раскрытию этого аспекта речемыслительной деятельности продуцентов способствует использование феноменологической методики анализа экспериментальных реакций.

Рассмотрение индивидуального формообразования в качестве процесса создания понятия предполагает реконструкцию речемыслительной деятельности, опредмечивающей иерофанически окрашенный замысел языковой личности. Решение этой задачи связано с выявлением направлений конкретизации языкового образа, а также с обнаружением системы вербализованных представлений, составляющих понятие о происхождении растения.

Комплексное описание отдельного индивидуального формообразования языкового знака, отраженного в конкретном тексте, связано с реконструкцией творческой деятельности автора и оценкой степени ее осознанности (качественный показатель) и интенсивности (количественный показатель). Осознанность речемыслительной деятельности продуцента доказывается степенью «разложенности» образа на представления, поскольку представление есть акт самосознания (А. А. Потебня), а также степенью взаимосогласованности способа создания образа и манеры его раскрытия. Интенсивность процесса осмысления языкового образа проявляется в нагнетании вербализованных представлений, так или иначе связанных с протословом и потому «длящих» сосредоточенность субъекта на объекте познания: именно «избыточность» (М. К. Мамардашвили) такого рода повторов и обеспечивает режим упорядоченной сознательной жизни языковой личности.

Дальнейшая интерпретация проявлений динамики языковой личности, полученных экспериментально, связана с реализацией такого герменевтического подхода, согласно которому возможно понимание языковой личности из нее самой, ограничивающееся учетом сугубо языковых факторов (условий), формирующих целостность и своеобразие ее языкового сознания. Практическая реализация данного подхода предполагает описание того, насколько конкретная языковая личность в своей деятельности воспроизводит системное своеобразие русского языка, а также оценку ее способности найти в языке опору, помогающую ей в самореализации. В качестве объективных языковых условий динамики языковой личности рассматриваются следующие операциональные (прежде всего, синтактические) преимущества русского языка, связанные с его флективно-фузионной организацией:

1) преобладание производных знаков над непроизводными;

2) внутрисловное совмещение лексического и грамматического компонентов при осознании их функциональной противопоставлености;

3) автономность уровней членения языкового целого, выражающаяся в иерархической взаимосвязи и четком структурно-функциональном разграничении морфемы, слова и предложения;

4) тенденция к фузионному строению слова;

5) легкость и относительная свобода вхождения слова во фразу, предложение и текст.

Таким образом, основой реконструкции динамики языковой личности становится описание особенностей ее самой как конкретного представителя национального языкового целого, личностно переживающего духовное своеобразие, характер национального языка. Развивая дух родного языка, языковая личность либо (1) следует уже заложенным в языке правилам аналогии знаков и «не нарушает» их, либо (2) привносит в них что-то новое. Иными словами, раскрытие обратного влияния человека на язык предполагает описание манеры самостоятельного использования системных свойств языка в речемыслительной деятельности. Так, о личностном своеобразии авторов экспериментальных легенд свидетельствуют выбранные и осуществленные ими речемыслительные стратегии, направленные на создание и раскрытие языкового образа имени растения астрагал. Показателем индивидуальности манеры осмысления познаваемого слова также выступает степень свободы языковой личности от «гипнотизирующего» влияния чувственно воспринимаемого тела знака, проявляющаяся в способности к внешней трансформации стимула, его замене более приспособленным к воплощению замысла вариантом. Самостоятельность языковой личности проявляется и в способности содержательно интенсифицировать исходное восприятие, придавая его текстовым репрезентантам культурно релевантные формы.

Прикладное моделирование динамики языковой личности представляет собой дальнейшую апробацию предлагаемой модели. Оно исходит из положения, согласно которому язык как «стимулятор мышления» (В. фон Гумбольдт) служит условием дискурсивной самореализации языковой личности, нацеленной на создание понятия приемлемым для конкретного языка способом. Общие задачи прикладного моделирования также связаны с (1) описанием воздействия, оказываемого системным своеобразием русского языка на мыслительный процесс в рамках какой-либо символической формы, и с (2) подтверждением закономерностей категоризации русского слова, продемонстрированных экспериментально.

Прикладное моделирование «сознательной» языковой личности может основываться на изучении речемыслительной деятельности выдающихся носителей русского языка - конкретных творчески-индивидуальных языковых личностей. Поэтому в качестве объекта прикладного моделирования избрана языковая личность Аполлона Александровича Григорьева, литературного критика середины XIX века, а техническое задание, поставленное перед прикладным моделированием, состоит в обосновании самобытности литературно-критического метода Ап. Григорьева данными индивидуального формообразования языкового знака. Основные этапы выполнения этого задания предполагают (1) общую характеристику языковой личности и литературно-критической концепции Ап. Григорьева, (2) описание авторской манеры порождения понятия, использующей речемыслительные стратегии, доступные русскому языковому сознанию, (3) установление внутренних и внешних факторов, определяющих особенности речемыслительной деятельности автора.

Полноценным материалом для выполнения поставленного задания служит отрывок литературно-критической статьи Ап. Григорьева, отражающий индивидуальное формообразование языкового знака народность. Реконструкция творческой активности языковой личности, необходимая для решения поставленных задач, предполагает выявление и учет (а) авторской познавательной интенции и (б) специфики протослова как порождающего элемента, являющегося предметом речемыслительной деятельности и воплощающего замысел автора, а также (в) способов создания и (г) стратегий конкретизации языкового образа определяемого слова.

Экспериментально установленные закономерности, связанные с индивидуальным формообразованием русского слова, ярко проявляются в рече-мыслительной деятельности Ап. Григорьева, что свидетельствует о его самостоятельном отношении к «духовной индивидуальности» родного языка. Иными словами, характер речемыслительной деятельности Ап. Григорьева согласуется с ключевыми особенностями внутренней формы русского языка, и, более того, автор использует их в качестве важной опоры при формировании своего понятия о народности. При этом дополнительным (внеязы-ковым) фактором, сказывающимся на успешности теоретической рефлексии автора, выступает переживаемое им в процессе творчества состояние вдохновения.

Реконструкция речемыслительной деятельности Ап. Григорьева подтверждает способность русского языка служить опорой продуктивного -формирующего понятие - мышления (в частности, литературно-критического). При этом личностный (самостоятельный) характер тех собственно языковых средств, которые применяет Ап. Григорьев, создавая понятие о народности, заключается в способности автора «как можно меньше уклоняться» (Э. Б. де Кондильяк) от действующих правил языковой аналогии и умело использовать их смыслообразующий потенциал. Тот факт, что именно талантливое использование синтактических возможностей, связанных с флективно-фузионной организацией русского языка, способствует эффективному формированию и формулированию понятия о народности, позволяет утверждать, что самобытность литературно-критического дарования Ап. Григорьева может быть подтверждена и собственно языковыми показателями. Важно и то, что самостоятельность в пользовании языком также свидетельствует об истинной народности самого Ап. Григорьева и подтверждает представление о его «талантливой русскости».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное исследование показало значимость предлагаемого варианта динамического моделирования языковой личности, осуществляемого посредством реконструкции ее речемыслительной деятельности, нацеленной на создание понятия в ходе познания языкового знака. Своеобразие данного подхода становится очевидным при рассмотрении существующих лингвоперсонологических традиций, которые зачастую предлагают статический анализ структуры языковой способности индивида, так или иначе связанный с изучением когнитивных и / или коммуникативных механизмов ее функционирования, либо, заявляя о динамичности реализуемого ими подхода, трактуют динамику языковой личности довольно узко, а именно в связи с проблемами речевого онтогенеза (В. И. Карасик, К. Ф. Седов).

Исходной точкой предпринятого исследования являлось положение, в соответствии с которым раскрытие динамической природы языковой личности невозможно без обращения к актам языкового мышления, реализующим энергийное (деятельностное, творческое) начало языка в целом. Следование основному постулату системной лингвистики, предписывающему изучать язык в системе взаимодействий человека и мира (В. фон Гумбольдт, А. А. Потебня, И. А. Бодуэн де Куртенэ, Г. П. Мельников и Л. Г. Зубкова), позволило рассмотреть динамику как атрибут дискурсивной реализации творческого потенциала русского языка и своеобразия отдельной языковой личности, создающей индивидуальное слово-понятие. Поэтому в ходе динамического моделирования русской языковой личности основной акцент был сделан на установлении сугубо внутренних (собственно языковых) факторов ее функционирования, что невыполнимо без рассмотрения языковой личности в качестве сознательного, т.е. осознанно самоопосредующегося языком, субъекта.

Осуществленное в диссертации теоретическое осмысление проблемы динамики языковой личности позволило утверждать, что максимальные возможности для ее описания предоставляет ситуация, в которой языковой знак, будучи принципиально определимым, выступает причиной речемысли-тельной деятельности, реализующей семиотический потенциал его уровней и поэтому требующей от субъекта внимательного и творческого отношения к языковой материи. Проведенное исследование подтвердило, что основанное на действии языковой аналогии явление индивидуального формообразования (членения и осмысления) языкового знака связано с реализацией самостоятельного отношения языковой личности к синтактическим возможностям родного языка и потому способно быть основой динамического моделирования языковой личности. Индивидуальное формообразование - это акт языковой категоризации, в ходе которого субстрат знака сначала структурируется и наделяется образностью, а уже затем созданный образ конкретизируется множеством представлений для того, чтобы слово реализовало свой смысловой потенциал и стало знаком не образа, а понятия. В результате содержанию знака сообщается членораздельность, а его материи - смыслоисполненность. В соответствии со сформулированными в работе гуманистическими основаниями речемыслительной деятельности (индивидуального формообразования), условием языковой динамики является взаимовлияние языка и личности, причиной - языковой знак, выступающий источником речемыслительной деятельности языковой личности, а следствием - текст, опредмечивающий дискурсивный процесс познания языкового знака.

Теоретическое осмысление проблемы динамики языковой личности послужило основой для разработки и апробации конкретных процедур динамического моделирования русской языковой личности, предполагающего (а) описание характера стимулирующего влияния русского языка (как такового, а не в противопоставлении его другому языку) на мышление и (б) характеристику речемыслительных стратегий, используемых языковой личностью. Последовательное решение поставленных задач предопределило логику исследования и помогло обосновать объяснительную силу предлагаемой модели описания посредством ее использования в рамках экспериментального и прикладного исследования. Если экспериментальный этап работы связан с изучением способности отдельных людей к осуществлению синтетической деятельности и с описанием возможностей, предоставляемых им языковой системой, то прикладной - с анализом взаимодействия системной (собственно языковой) и надсистемной (индивидуальной) детерминант речемыслительной деятельности конкретной языковой личности.

В ходе экспериментального исследования была подтверждена эффективность симулятивного психолингвистического эксперимента для изучения речемыслительной деятельности продуцентов, творчески раскрывающих смысловой потенциал незнакомого языкового знака. Основные результаты экспериментального исследования предопределены комплексным поэтапным изучением процесса индивидуального формообразования, отражающего динамику речемыслительной деятельности продуцентов, и связаны с (1) описанием способов создания языкового образа познаваемого слова, (2) характеристикой стратегий раскрытия смыслового потенциала его интенсифицированных элементов и воплощения экспериментально заданной модальности мировидения, (3) реконструкцией процесса формирования продуцентом личностно-уникального вербализованного понятия, (4) всесторонним анализом одного индивидуального формообразования, (5) установлением объективных собственно языковых условий и закономерностей динамики русской языковой личности, (6) выявлением показателей самостоятельного отношения языковой личности к возможностям своего языка. Экспериментальное моделирование динамики русской языковой личности стало возможным благодаря использованию феноменологической методики анализа текста, нацеленной на обнаружение и описание внеязыковых и собственно языковых средств и способов дискурсивного воплощения замысла языковой личности.

Результаты экспериментального этапа работы положены в основу прикладного исследования, призванного верифицировать закономерности категоризации русского слова, обнаруженные экспериментом, и, в конечном счете, подтвердить эвристичность созданной модели описания динамики языковой личности посредством анализа речемыслительной деятельности Ап. Григорьева, выдающегося, творчески-индивидуального носителя русского языка. Использование уже опробованной феноменологической методики анализа текста позволило (1) реконструировать авторскую манеру создания понятия о народности, опирающуюся на доступные русскому языковому сознанию речемыслительные стратегии, а также (2) установить в ходе дальнейшей интерпретации внутренние и внешние факторы, формирующие специфику дискурсивной деятельности автора. Таким образом, применение разработанной динамической модели языковой личности помогло выполнить техническое задание, поставленное перед прикладным моделированием: обосновать самобытность литературно-критического метода Ап. Григорьева собственно языковыми данными (явлением индивидуального формообразования) и сделать вывод о самостоятельном отношении литератора к «духовной индивидуальности» русского языка.

Осуществленное динамическое моделирование русской языковой личности помогло осознать эвристический потенциал системного деятельност-ного подхода к описанию языкотворчества конкретного человека. Своеобразие и преимущества предлагаемой динамической модели заключаются прежде всего в том, что ее применение дает исследователю возможность сосредоточить свое внимание на собственно языковых и потому внутренних факторах функционирования языковой личности, причем существенно то, что развиваемый подход делает акцент не только на необходимом «давлении» языка на человека, но и на принципиальной свободе последнего, проявляющейся в самобытном использовании действующих правил языковой аналогии. Важно и то, что влияние внешних факторов ни в коем случае не нивелируется в угоду чистоте лингвистического описания, а скорее приводится в гармоничное соответствие с формирующим воздействием внутренних.

Таким образом, теоретическая и прикладная продуктивность предлагаемого подхода подтверждается результатами проведенного исследования.

Его перспективы могут быть связаны с дальнейшим внедрением методологии системной лингвистики в учение о языковой личности, в частности, с конкретизацией общих принципов динамического моделирования языковой личности, с уточнением списка внутренних и внешних детерминант своеобразия индивидуальной дискурсивной манеры языковой личности, с разработкой экспериментальных ситуаций, верифицирующих динамику языковой личности, «творящей» в русле различных символических форм (науки, философии, поэзии), с более детальным анализом речемыслительных стратегий осмысления языкового знака русского языка, со сравнительно-типологическим изучением динамики разноязычных языковых личностей. Кроме того, прикладное значение имеет сопоставительный анализ различных типов дискурсивного творчества Ап. Григорьева (например, его художественного и эпистолярного наследия), а также индивидуальных особенностей разных авторов. Стало быть, современная лингвистика нуждается во всестороннем обосновании и раскрытии динамической (= творческой) сущности языка, важность которой подчеркивал еще А. А. Потебня, писавший о том, что «язык есть полнейшее творчество, какое только возможно человеку, и только потому имеет для него значение» [Потебня 1976: 212].

Список научной литературыОленёв, Станислав Владимирович, диссертация по теме "Русский язык"

1. Авдеева 1987: Авдеева Л. Р. О специфике философского миросозерцания А. А. Григорьева // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 7. Философия. 1987, № 3. С. 47-57.

2. Авдеева 1992: Авдеева Л. Р. Русские мыслители: Ап. Григорьев, Н. Я. Данилевский, Н. Н. Страхов. -М., 1992.

3. Алексеева 2005: Алексеева Л. М. От Трансформационных теорий к переводящей личности // Интерпретация. Понимание. Перевод: Сб. науч. статей. -СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2005. С. 28-43.

4. Андреева 2004: Андреева С. М. Формирование коммуникативной культуры «вторичной» языковой личности иностранных студентов-филологов в процессе обучения русскому языку: Подготовительный факультет: Автореф. дис. . канд. пед. наук. М., 2004.

5. Аникин 2004: Аникин Д. В. Исследование языковой личности составителя «Повести временных лет»: Дис. канд. филол. наук. Барнаул, 2004.

6. Анисимова 2003: Анисимова К. Г. К обоснованию концепта «кельтское» в структуре языковой личности // Язык. Культурные концепты. Текст: Межвузовский сборник научных трудов. Н. Новгород: НГЛУ им. Н. А. Добролюбова, 2003.-С. 6-19.

7. Аниськина 2001: Аниськина Н. В. Языковая личность современного старшеклассника: Автореф. дис. канд. филол. наук. Ярославль, 2001.

8. Антипов 2001а: Антипов А. Г. Алломорфное варьирование суффикса в словообразовательном типе (на материале русских говоров), Томск: Изд-во Том. ун-та, 2001.

9. Антипов 20016: Антипов А. Г. Словообразование и фонология: словообразовательная мотивированность звуковой формы. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2001.

10. Антипов 2001в: Антипов А. Г. Симметрия / асимметрия словообразовательной формы // Актуальные направления функциональной лингвистики. -Томск, 2001.-С. 3-21.

11. Антипов 2002: Антипов А. Г. Морфонологическая категоризация словообразовательной формы: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Кемерово, 2002.

12. Антипов 2003: Антипов А. Г. Формальные прототипы словообразовательной мотивации // Актуальные проблемы русистики: Материалы Международной научной конференции (Томск, 21-23 октября 2003 г.). Вып. 2. Ч. 1. Томск: Изд-во Том. унт-та, 2003. - С. 5-10.

13. Антропова 1996: Антропова М. В. Личностные доминанты и средства их языкового выражения: На материале художественных текстов: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1996.

14. Араева 1994: Араева Л. А. Словообразовательный тип как семантическая микросистема: Суффиксальные субстантивы (на материале русских говоров). -Кемерово, 1994.

15. Аристотель 1976: Аристотель. Метафизика // Аристотель. Сочинения в четырех томах. Т. 1. -М.: Мысль, 1976.

16. Аркадьева 1973: Аркадьева Т. Г. Деэтимологизация и её обусловленность в русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Л., 1973.

17. Аркадьева 1990: Аркадьева Т. Г. Преобразование этимологических связей слов в системной организации лексики русского языка: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Л., 1990.

18. Арутюнова 1999: Арутюнова Н. Д. Семиотические концепты // Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. - С. 313-346.

19. Астафьев 2000: Астафьев П. Е. Народность в музыке // Астафьев П. Е. Философия нации и единство мировоззрения. М.: Москва, 2000. С. 83-88.

20. Бабаян 2003: Бабаян Т. Г. Проблемы социологического изучения феномена «языковой личности» в речевых коммуникациях: Автореф. дис. . канд. социол. наук. Тамбов, 2003.

21. Баранов 2001: Баранов А. Н. Введение в прикладную лингвистику: Учебное пособие. М.: Эдиториал УРСС, 2001.

22. Барсук 1991: Барсук Л. В. Психолингвистическое исследование особенностей идентификации значений широкозначных слов (на материале существительных): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Саратов, 1991.

23. Батурина 2004: Батурина О. В. Идиоматичность словообразовательнойформы: На материале микологической лексики современного русского языка: Дис. . канд. филол. наук. Кемерово, 2004.

24. Бенвенист 2002: Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: Едиториал УРСС,2002.

25. Бенуас 2004: Бенуас JL Знаки, символы и мифы. М.: ООО «Издательство Астрель»; ООО «Издательство ACT», 2004.

26. Берестнев 2000: Берестнев Г. И. Самосознание личности в зеркале языка: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. М., 2000.

27. Беспамятнова 1994: Беспамятнова Г. Н. Языковая личность телевизионного ведущего: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 1994.

28. Бибихин 1977: Бибихин В. В. Семантические потенции языкового знака: Автореф. дис. канд. филол. наук. -М., 1977.

29. Бибихин 1978: Бибихин В. В. Принцип внутренней формы и редукционизм в семантических исследованиях // Языковая практика и теория языка. Вып. 2. -М, 1978.-С. 52-69.

30. Бибихин 2001: Бибихин В. В. Авторитет языка // Бибихин В. В. Слово и событие. М.: Эдиториал УРСС, 2001. - С. 53-69.

31. Блинова 1984: Блинова О. И. Явление мотивации слов: Лексикологический аспект. Томск, 1984.

32. Блинова 1987: Блинова О. И. Мотивационно связанные слова на газетной полосе // Номинативные единицы языка и их функционирование: Межвузовский сборник научных трудов. Кемерово: КГУ, 1987. - С. 66-75.

33. Блинова 1989: Блинова О. И. Языковое сознание и вопросы теории мотивации // Язык и личность. М.: Наука, 1989. - С. 122-126.

34. Блинова 1991: Блинова О. И. Лексическая ремотивация в русских говорах Сибири // Языковые категории в лексикологии и синтаксисе. Новосибирск, 1991.-С. 92-108.

35. Блинова 1995: Блинова О. И. Внутренняя форма слова и её функции // Русистика сегодня. № 2. -М., 1995. С. 114-124.

36. Блинова 2000: Блинова О. И. Русская мотивология: Учебно-методическое пособие. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2000.

37. Блинова 2003: Блинова О. И. Прием оживления внутренней формы слова //

38. Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М.: Флинта: Наука, 2003. - С. 303-305.

39. Блинова 2004: Блинова О. И. Мотивология как наука // Мотивология: Библиографический указатель. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2004. - С. 5-15.

40. Боброва 1994: Боброва С. В. Лексический аспект формирования языковой личности в начальной школе: Опыт экспериментального обучения: Автореф. дис. . канд. пед. наук. М., 1994.

41. Богданов 2002: Богданов А. В. Политическая теория почвенничества (А. А. Григорьев, Ф. М. Достоевский, Н. Н. Страхов): Автореф. дис. . канд. полит. наук. М., 2002.

42. Богин 1984: Богин Г. И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Л., 1984.

43. Бодуэн де Куртенэ 1963а: Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды по общему языкознанию. Т. 1. -М., 1963.

44. Бодуэн де Куртенэ 19636: Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды по общему языкознанию. Т. 2. -М., 1963.

45. Бойко 1997: Бойко М. Метаморфозы романтического сознания в «органической критике» Аполлона Григорьева // Вопросы искусствознания, 1997, № 1. -С. 452-460.

46. Болдарева 2002: Болдарева Е. Ф. Языковая игра как форма выражения эмоций: Автореф. дис. канд. филол. наук. Волгоград, 2002.

47. Борискина, Кретов 2003: Борискина О. О., Кретов А. А. Теория языковой категоризации: национальное языковое сознание сквозь призму криптокласса. -Воронеж: ВГУ, 2003.

48. Борисова 1983: Борисова Т. И. Семасиологические и стилистические аспекты ремотивации в современном немецком языке: Пособие по спецкурсу. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1983.

49. Бринёв 2002: Бринёв К. И. Внутренняя форма слова как носитель потенциала его деривационного функционирования: Дис. . канд. филол. наук. Кемерово, 2002.

50. Бузанова 1992: Бузанова Т. М. Реэтимологизация в русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Казань, 1992.

51. Букирева 2000: Букирева Т. А. Аспекты языковой игры: аномальность и парадоксальность языковой личности С. Довлатова: Автореф. дис. канд. филол. наук. Краснодар, 2000.

52. Булаховский 1953: Булаховский Л. А. Типы деэтимологизации в русском языке // Вопросы славянского языкознания. Кн. 3. Львов; Харьков: Издательство ХГУ им. А. М. Горького, 1953. - С. 5-29.

53. Булыгина, Крылов 2000: Булыгина Т. В., Крылов С. А. Модель в языкознании // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. - С. 304-305.

54. Бутакова 2001: Бутакова Л. О. Авторское сознание как базовая категория текста: когнитивный аспект: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Барнаул, 2001.

55. Быкова 1999: Быкова Г. И. Воспитание языковой личности в процессе преподавания лингвистических и речеведческих дисциплин: Автореф. дис. . канд. пед. наук. Екатеринбург, 1999.

56. Вайсгербер 1993: Вайсгербер Й. Л. Язык и философия // Вопросы языкознания, 1993, №2.-С. 114-124.

57. Варина 1974: Варина В. Г. Некоторые проблемы «внутренней формы» языка // Лингвистика и методика в высшей школе. Вып. VI. -М., 1974. С. 17-25.

58. Варина 1976: Варина В. Г. Лексическая семантика и внутренняя форма языковых единиц // Принципы и методы семантических исследований. М.: Наука, 1976.-С. 233-244.

59. Варина 1982: Варина В. Г. Внутренняя форма как феномен языковой деятельности // Сб. науч. тр. МГПИИЯ им. Мориса Тореза. Вып. 186. М., 1982. -С. 20-24.

60. Варфоломеева 1998: Варфоломеева О. В. Формирование эффективного психотерапевта как развитой языковой личности: Автореф. дис. . канд. психол. наук. М., 1998.

61. Василюк 2004: Василюк И. П. Лингвокультурологическое исследование национальной (русской) языковой личности: На материале афористики: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 2004.

62. Вейсман 1991: Вейсман А. Д. Греческо-русский словарь (репринт У-го издания 1899 г.). -М., 1991.

63. Визель 1989: Визель Т. Г. Особенности языковой личности больного с афазией и проблема межполушарной асимметрии мозга // Язык и личность. М.: Наука, 1989.-С. 144-148.

64. Виноградов 1959: Виноградов В. В. О языке художественной литературы. -М.: Гослитиздат, 1959.

65. Винокур 1989: Винокур Т. Г. К характеристике говорящего. Интенция и реакция // Язык и личность. М.: Наука, 1989. - С. 11-23.

66. Виттакер, Егоров 1999: Виттакер Р., Егоров Б. Жизнь Григорьева в письмах // Григорьев Ап. Письма. М.: Наука, 1999. - С. 293-319.

67. Виттакер 2000: Виттакер Р. Последний русский романтик: Аполлон Григорьев (1822-1864 гг.). СПб.: Академический проект, 2000.

68. Волков 1996: Волков А. А. Основы русской риторики. М.: Издание филологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, 1996.

69. Волков 2001: Волков А. А. Курс русской риторики. М.: Изд-во храма св. муч. Татианы, 2001.

70. Волков 1991: Волков Е. М. Эскизы Петера Альтенберга // Филологические науки, 1991, №6.-С. 46-55.

71. Волкова 2004: Волкова Т. Ф. Сравнения в речи диалектной языковой личности: Автореф. дис. канд. филол. наук. Томск, 2004.

72. Воркачев 2001: Воркачев С. Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // Филологические науки, 2001, № 1. С. 64-72.

73. Вяткина 2004: Вяткина М. В. Полисемия словообразовательной формы: На материале русских говоров: Дис. . канд. филол. наук. Кемерово, 2004.

74. Гамкрелидзе 1972: Гамкрелидзе Т. В. К проблеме «произвольности» языкового знака // Вопросы языкознания, 1972, № 6. С. 33-39.

75. Гараева 1987: Гараева Л. И. Психолингвистический анализ семантической структуры производного слова: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -М., 1987.

76. Голев 1989: Голев Н. Д. Динамический аспект лексической мотивации. -Томск: Изд-во Том. ун-та, 1989.

77. Голев 1994: Голев Н. Д. Варьирование деривативных контекстов как способ выявления и изучения потенциала деривационного функционирования слова //

78. Явление вариативности в языке: Тезисы докладов конференции. Кемерово: Куз-бассвузиздат, 1994. - С. 83-85.

79. Голев 1998а: Голев Н. Д. Экспрессивное функционирование внутренней формы русского слова в тексте // Культура и текст. Литературоведение. Часть 1. -СПб.; Барнаул, 1998. С. 3-12.

80. Голев 1998: Голев Н. Д. Лексико-деривационное пространство русского текста: структура, семантика, прагматика // Фатическое поле языка (памяти профессора Л. Н. Мурзина): Межвузовский сборник научных трудов. Пермь, 1998. -С. 24-33.

81. Голев 2000: Голев Н. Д. Мотивационные ассоциации русских лексем, их изучение и лексикографическое описание // Актуальные проблемы русистики: Сб. статей. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2000. - С. 149-157.

82. Гольдин, Сиротинина 1998: Гольдин В. Е., Сиротинина О. Б. Речевая культура // Русский язык: Энциклопедия. М.: Большая Российская энциклопедия; Дрофа, 1998.-С. 413-415.

83. Горелов, Седов 1998: Горелов И. Н., Седов К. Ф. Основы психолингвистики: Учебное пособие. -М.: Лабиринт, 1998.

84. Григорьев 1967: Григорьев А. А. Литературная критика. М.: Художественная литература, 1967.

85. Григорьев 1980: Григорьев Ап. Эстетика и критика. М.: Искусство, 1980.

86. Григорьев 1988: Григорьев А. А. Воспоминания. -М.: Наука, 1988.

87. Григорьев 1990: Григорьев А. А. После «Грозы» Островского. Письма к Ивану Сергеевичу Тургеневу // Драма А. Н. Островского «Гроза» в русской критике: Сб. статей. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1990. - С. 71-98.

88. Григорьев 1999: Григорьев Ап. Письма. М.: Наука, 1999.

89. Григорьева-Голубева 2002: Григорьева-Голубева В. А. Становление гуманистических ценностей педагога: В аспекте языковой личности: Автореф. дис. . д-ра пед. наук. СПб., 2002.

90. Гридина 1984: Гридина Т. А. О характере смысловых ассоциаций в процессе народной этимологии // Этимологические исследования: Сб. науч. тр. -Свердловск: Изд-во УрГУ, 1984. С. 141-154.

91. Гридина 1985а: Гридина Т. А. Народная этимология и экспрессивность слова // Слово в системных отношениях на разных уровнях языка. Свердловск, 1985.-С. 82-90.

92. Гридина 19856: Гридина Т. А. Процессы фонетической адаптации заимствований и народная этимология // Проблемы истории русской лексики и терминологии.-М., 1985.-С. 110-117.

93. Гридина 1985в: Гридина Т. А. Основные типы народной этимологии в лексической системе русского языка (функциональный аспект): Автореф. дис. . канд. филол. наук. -М., 1985.

94. Гридина 1989: Гридина Т. А. Проблемы изучения народной этимологии. -Свердловск, 1989.

95. Гридина 1996: Гридина Т. А. Языковая игра: стереотип и творчество: Монография. Екатеринбург: УрГПУ, 1996.

96. Гумбольдт 1985: Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985.

97. Гумбольдт 2000: Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. -М.: ОАО ИГ «Прогресс», 2000.

98. Гусев 1967: Гусев В. Е. Эстетика фольклора. М., 1967.

99. Гуц 1995: Гуц Е. Н. Ненормативная лексика в речи современного городского подростка: В свете концепции языковой личности: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Барнаул, 1995.

100. Даль 1989: Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1: А-3. М.: Русский язык, 1989.

101. Денисова 2005: Денисова Э. С. Иконичность словообразовательной формы: На материале окказиональной деривации русского языка: Дис. . канд. филол. наук. Кемерово, 2005.

102. Доронина 1999: Доронина Н. И. Условия реализации деривационного потенциала слов русского языка (на материале деривационно-ассоциативного эксперимента): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Барнаул, 1999.

103. Дружинин 1999: Дружинин В. Н. Психология общих способностей. СПб.: Издательство «Питер», 1999.

104. Дружинина 2004: Дружинина В. В. Лингвориторические параметры идио-стиля как выражение менталитета языковой личности ученого (А. Ф. Лосев): Автореф. дис. канд. филол. наук. Сочи, 2004.

105. Евсеева 2000: Евсеева И. В. Словообразовательный тип как экспонент когнитивных процессов (на материале отсубстантивов с -НИЦ(а)): Автореф. дис . канд. филол. наук. Кемерово, 2000.

106. Егоров 1967: Егоров Б. Ф. Аполлон Григорьев литературный критик //

107. Григорьев А. А. Литературная критика. М.: Художественная литература, 1967. -С.3-39.

108. Егоров 1980: Егоров Б. Ф. Композиция и стиль статей Ап. Григорьева,

109. B. П. Боткина, П. В. Анненкова // Егоров Б. Ф. О мастерстве литературной критики. Жанр, композиция, стиль. Л., 1980. - С. 238-262.

110. Егоров 2000: Егоров Б. Ф. Аполлон Григорьев. М.: Мол. гвардия, 2000.

111. Емельянова 2000: Емельянова 3. В. Формирование интерактивной компетенции языковой личности при обучении иностранным языкам в неязыковом вузе: Автореф. дис. канд. пед. наук. Якутск, 2000.

112. Жура 2000: Жура В. В. Эмоциональный дейксис в вербальном поведении английской языковой личности: На материале англоязычной художественной литературы: Автореф. дис. канд. филол. наук. Волгоград, 2000.

113. Журавлёв 1976: Журавлёв А. П. Типы значений слова и их мотивированность // Проблемы мотивированности языкового знака. Калининград, 1976.1. C. 20-25.

114. Журавлёва 1980: Журавлёва А. И. «Органическая критика» Аполлона Григорьева // Григорьев Ап. Эстетика и критика. М.: Искусство, 1980. - С. 7-47.

115. Закирова 2005: Закирова Г. Ш. Формирование языковой личности школьника в процессе развития иноязычной речевой деятельности: Автореф. дис. . канд. пед. наук. Казань, 2005.

116. Залевская 1992: Залевская А. А. Индивидуальное знание: специфика и принципы функционирования. Тверь, 1992.

117. Залевская 1999: Залевская А. А. Введение в психолингвистику. М.: РГГУ, 1999.

118. Зализняк 2006: Зализняк А. А. Внутренняя форма слова // Зализняк А. А. Многозначность в языке и способы ее представления. М.: Языки славянских культур, 2006. - С. 46-56.

119. Звегинцев 1964: Звегинцев В. А. История языкознания XIX-XX веков в очерках и извлечениях. Ч. 1. М., 1964.

120. Земская 2005: Земская Е. А. Словообразование как деятельность. М.: КомКнига, 2005.

121. Зенкин 2000: Зенкин С. О первой книге Жана Бодрийяра // Бодрийяр Ж.

122. Система вещей. М.: РУДОМИНО, 2000. - С. 4-7.

123. Зильберт 1976: Зильберт Б. А. Мотивированность языковых знаков // Проблемы мотивированности языкового знака. Калининград, 1976. 26-34.

124. Зимняя 1985: Зимняя И. А. Функциональная психологическая схема формирования и формулирования мысли посредством языка // Исследование речевого мышления в психолингвистике. -М.: Наука, 1985. С. 85-99.

125. Зиндер 1971: Зиндер Л. Р. Условность и мотивированность языкового знака // Фонетика. Фонология. Грамматика: К семидесятилетию А. А. Реформатского. -М.: Изд-во Наука, 1971. С. 346-351.

126. Зиновьев 1980: Зиновьев В. Н. Мотивированность и немотивированность номинативных единиц русского языка в сопоставлении с другими славянскими языками // Эволюция и предыстория русского языкового строя: Межвузовский сборник. Горький, 1980.-С. 20-31.

127. Зубкова 1988: Зубкова Л. Г. Единство внутреннего и внешнего в звуковой форме слова // Филологические науки, 1988, № 5. С. 55-62.

128. Зубкова 1990: Зубкова Л. Г. Фонологическая типология слова: Монография. М.: Изд-во УДН, 1990.

129. Зубкова 1993: Зубкова Л. Г. Симметрия и асимметрия языковых знаков (по данным анализа звуковой формы лексико-семантических категорий) // Проблемы фонетики. I. Сб. статей. -М.: Прометей, 1993. С. 21-30.

130. Зубкова 1999: Зубкова Л. Г. Язык как форма. Теория и история языкознания. -М.: Изд-во РУДН, 1999.

131. Зубкова 2002а: Зубкова Л. Г. Общая теория языка в развитии: Учебное пособие. М.: Изд-во РУДН, 2002.

132. Зубкова 2003а: Зубкова Л. Г. К истории определения детерминанты языкового строя // Сопоставительная филилогия и полилингвизм. Сб. науч. трудов. -Казань, 2003. Режим доступа: http://www.ksu.ru/fll/knl/index.php?sod=3.

133. Зубкова 20036: Зубкова Л. Г. Русский фактор в общем языкознании // Актуальные проблемы русистики: Материалы Международной научной конференции (Томск, 21-23 октября 2003 г.). Вып. 2. Ч. 1. Томск: Изд-во Том. унт-та, 2003.-С. 129-134.

134. Иванова 2000: Иванова Г. А. Педагогические основы формирования языковой личности посредством культуры иноязычного чтения: Автореф. дис. . канд. пед. наук. Якутск, 2000.

135. Иванова 1997: Иванова Л. Д. Концепция личности в «органической критике» Аполлона Григорьева: Автореф. дис. канд. филол. наук. Екатеринбург, 1997.

136. Иванцова 2002: Иванцова Е. В. Феномен диалектной языковой личности. -Томск: Изд-во Том. ун-та, 2002.

137. Игнатова 1997: Игнатова И. Б. Обучение грамматическому строю русской речи иностранных студентов-филологов как основа формирования языковой личности будущего учителя: Автореф. дис. д-ра пед. наук. СПб., 1997.

138. Измененные. 1995: Измененные состояния сознания: современные исследования (научно-аналитический обзор). М.: ИНИОН РАН, 1995.

139. Ишкова 2002: Ишкова Т. Н. Концепт языковой личности в английском языке в сопоставлении с русским языком: На примере анализа вариантов переводов пьесы Б. Шоу «Пигмалион»: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 2002.

140. Казакова 2005: Казакова О. А. Языковая личность диалектоносителя в жанровом аспекте: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Томск, 2005.

141. Казкенова 2003: Казкенова А. К. Мотивированность заимствованного слова (на материале современного русского языка) // Вопросы языкознания, 2003, №5.-С. 79-92.

142. Кант 1985: Кант И. О недавно возникшем высокомерном тоне в философии // Кантовский сборник. Сборник научных трудов. Вып. 10. Калининград: Изд-во Калинингр. ун-та, 1985.- С. 98-114.

143. Кант 1999: Кант И. Антропология с прагматической точки зрения. СПб., 1999.

144. Канчер 2002: Канчер М. А. Языковая личность телеведущего в рамках русского риторического этоса: На материале игровых программ: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Екатеринбург, 2002.

145. Каракуц-Бородина 2000: Каракуц-Бородина Л. А. Языковая личность Владимира Набокова как автора художественного текста: лексический аспект: На материале русскоязычной прозы: Автореф. дис. канд. филол. наук. Уфа, 2000.

146. Карасик 1994: Карасик В. И. Языковая личность и категории языка // Языковая личность: проблемы значения и смысла: Сб. науч. тр. Волгоград: Перемена, 1994.-С. 25-35.

147. Карасик 2003: Карасик В. И. Аспекты языковой личности // Проблемы речевой коммуникации: Межвузовский сборник научных трудов. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003. - С. 96-106.

148. Карасик 2004: Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. -М.: Гнозис, 2004.

149. Караулов, Красильникова 1989: Караулов Ю. Н., Красильникова Е. В. Предисловие. Русская языковая личность и задачи её изучения // Язык и личность.-М.: Наука, 1989.-С. 3-10.

150. Караулов 1993: Караулов Ю. Н. Ассоциативная грамматика русского языка. -М.: Русский язык, 1993.

151. Караулов 1995: Караулов Ю. Н. Что же такое «языковая личность»? // Этническое и языковое самосознание. М., 1995. - С. 63-67.

152. Караулов 1999: Караулов Ю. Н. Активная грамматика и ассоциативновербальная сеть. М.: ИРЯ РАН, 1999.

153. Караулов 2004: Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М.: Эдиториал УРСС, 2004.

154. Кассирер 1993: Кассирер Э. Техника политических мифов // Октябрь, 1993, №7.-С. 153-164.

155. Кассирер 1998: Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М.: Гардарика,1998.

156. Кассирер 2000: Кассирер Э. Избранное: Индивид и космос. М.; СПб.: Университетская книга, 2000.

157. Кассирер 2002а: Кассирер Э. Философия символических форм. Том 1. Язык. -М.; СПб.: Университетская книга, 2002.

158. Кассирер 20026: Кассирер Э. Философия символических форм. Том 2. Мифологическое мышление. -М.; СПб.: Университетская книга, 2002.

159. Катышев 1997: Катышев П. А. Полимотивация как концептуальная деятельность: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Кемерово, 1997.

160. Катышев 2001: Катышев П.А. Мотивационная многомерность словообразовательной формы. Томск, 2001.

161. Катышев 2002а: Катышев П. А. Язык как Епе^е1а: . В. фон Гумбольдт и Г. Г. Шпет // Лингвистика как форма жизни: Сб. науч. тр., посвященный юбилею д.ф.н., проф., чл.-корр. МАН ВШ Л. А. Араевой. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2002. - С. 50-66.

162. Катышев 2003: Катышев П. А. Символическая мотивированность деривата // Русский язык: Теория. История. Риторика. Методика: Материалы науч.-метод. чтений памяти проф. Р.Т. Гриб (1928-1995). Вып. 3. Красноярск, 2003. - С. 63-67.

163. Катышев 2003: Катышев П. А. Самосознание как онтологическая мера языкового знака // Актуальные проблемы русистики: Материалы международной научной конференции (Томск, 21-23 октября 2003 г.). Вып. 2. Ч. 1. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2003. - С. 172-179.

164. Катышев 20056: Катышев П. А. Полимотивация и смысловая многомерность словообразовательной формы. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2005.

165. Катышев 2005в: Катышев П. А. К проблеме динамического описания языковой личности // Современная филология: актуальные проблемы, теория и практика: Сб. материалов междунар. науч. конф. Красноярск: Краснояр. гос. ун-т, 2005.-С. 204-206.

166. Катышев 2006: Катышев П. А. Субстантно-семиологическая детерминанта полимотивации деривата (2006, в печати).

167. Катышев, Оленёв 2005а: Катышев П. А., Оленёв С. В. Языковая личность в свете «принципа индивидуации» // Картина мира: язык, литература, культура: сборник научных статей. Бийск: РИО БПГУ им. В. М. Шукшина, 2005. - С. 81-89.

168. Кияк 1987: Кияк Т. Р. О «внутренней форме» лексических единиц // Вопросы языкознания, 1987, № 3. С. 58-68.

169. Кияк 1989: Кияк Т. Р. О видах мотивированности лексических единиц // Вопросы языкознания, 1989, № 1. С. 98-107.

170. Клюев 2005: Клюев Е. В. Риторика. М.: Приор-издат, 2005.

171. Ковалёв 1995: Ковалёв О. А. Проза Аполлона Григорьева в контексте русской литературы 30-60-х гг. XIX века: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -Томск, 1995.

172. Ковалева 2004: Ковалева Т. В. Производные с -ATOP / -ТОР в деривационной системе русского языка: когнитивный аспект: Автореф. дисс. канд. фи-лол. наук. Кемерово, 2004.

173. Когнитивная. 2002: Когнитивная психология. М., 2002.

174. Козлова 1999: Козлова И. Е. Специфика явления мотивации слов в русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Томск, 1999.

175. Колесникова 2001: Колесникова JI. Н. Языковая личность в аспекте диалога культур. Орел: ОГУ, 2001.

176. Кол чина 2004: Колчина О. Н. Диалог культур в структуре языковой личности: На материале поэзии Б. Гребенщикова: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -Н. Новгород, 2004.

177. Кондильяк 1980: Кондильяк Э. Б. де. Сочинения: В 3-х т. Т. 1. -М., 1980.

178. Котов 1998: Котов А. А. Лексикографический взгляд на русскую языковую личность 1970-х начала 90-х гг. // Ситуации культурного перелома: Материалы науч.-теор. семинара. - Петрозаводск: Изд-во Петрозавод. ун-та, 1998. - С. 78-84.

179. Котов 2003: Котов П. Л. Становление общественно философских взглядов Аполлона Григорьева: Автореф. дис. канд. ист. наук. М., 2003.

180. Кочеткова 1998: Кочеткова Т. В. Языковая личность в лекционном тексте. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1998.

181. Кочеткова 1999: Кочеткова Т. В. Языковая личность носителя элитарной речевой культуры: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Саратов, 1999.

182. Крайникова 2005: Крайникова М. Н. Контактоустанавливающие единицы языка как средство развития языковой личности учащегося: Автореф. дис. . канд. пед. наук. Н. Новгород, 2005.

183. Красильникова и др. 1989: Красильникова Е. В. и др. Опыт описания языковой личности. А. А Реформатский // Язык и личность. М.: Наука, 1989. -С. 149-212.

184. Красных 1998: Красных В. В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? (Человек. Сознание. Коммуникация). -М.: Диалог-МГУ, 1998.

185. КЛЭ 1967: Краткая литературная энциклопедия. Т. 4. М.: Советская энциклопедия, 1967.

186. Крысин 1989: Крысин Л. П. О речевом поведении человека в малых социальных общностях (постановка вопроса) // Язык и личность. М.: Наука, 1989. -С. 78-86.

187. Кубиц 2005: Кубиц Г. В. Профессионализация языковой личности: На примере юридического дискурса: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Челябинск, 2005.

188. Кубрякова 1996: Кубрякова Е. С. Категоризация // Кубрякова Е. С., Демь-янков В. 3., Панкрац Ю. Г., Лузина Л. Г. Краткий словарь когнитивных терминов. -М, 1996.

189. Кубрякова 1997: Кубрякова Е. С. Части речи с когнитивной точки зрения. -М., 1997.

190. Кубрякова 2004: Кубрякова Е. С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М.: Языки славянской культуры, 2004.

191. Кудинова 2000: Кудинова Т. А. Просторечие и диалект в языке А. П. Чехова: К характеристике языковой личности писателя: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Краснодар, 2000.

192. Кузнецова, Ефремова 1986: Кузнецова А. И., Ефремова Т. Ф. Словарь морфем русского языка. М.: Русский язык, 1986.

193. Кузнецова 1999: Кузнецова Т. В. Россия в мировом культурно-историческом контексте: парадигма народности. -М.: Московский общественный научный фонд; ООО «Издательский центр научных и учебных программ», 1999.

194. Кузьмина 2002: Кузьмина Е. А. Паремии как лингвокультурная репрезентация языковой личности: На материале немецкого языка: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Тамбов, 2002.

195. Кулишова 2001: Кулишова Н. Д. Языковая личность в аспекте психолингвистических характеристик: На материале письменных текстов: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Краснодар, 2001.

196. Кунгушева 2002: Кунгушева И. А. О соотношении процессов демотивации и деэтимологизации слов // Предложение и слово. Саратов, 2002. С. 641-646.

197. Кунгушева 2003: Кунгушева И. А. Явление демотивации слов в русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Томск, 2003.

198. Курбатова 2000: Курбатова С. А. Образы и представления мира природы в сознании русской языковой личности: Автореф. дис. канд. филол. наук. -М., 2000.

199. Курышева 1990: Курышева М. В. Структурная ремотивация слов // Вопросы словообразования в индоевропейских языках: Проблемы семантики. Томск, 1990.-С. 97-109.

200. Левицкий 1994: Левицкий В. В. Фонетическая мотивированность слова // Вопросы языкознания, 1994, № 1. С. 26-38.

201. Левченко 2000: Левченко М. Л. Концептуальная картина мира Н. С. Лескова и ее отражение в идиостиле писателя (экспериментальное исследование): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Барнаул, 2000.

202. Лемяскина 2004: Лемяскина Н. А. Развитие языковой личности и ее коммуникативного сознания: На материале речевого поведения младшего школьника: Автореф. дис. д-ра филол. наук. Воронеж, 2004.

203. Леонтович 2003: Леонтович О. А. Русская языковая личность: особенности коммуникативного поведения // Стил. № 2. Београд; Бавьалука, 2003. - С. 173185.

204. Леонтьев 1963: Леонтьев А. А. О специфике слова // Морфологическая структура слова в языках различных типов. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1963. - С. 133-137.

205. Леонтьев 1997: Леонтьев А. А. Основы психолингвистики. -М.: Смысл, 1997.

206. Леонтьев 1999: Леонтьев В. В. «Похвала», «Лесть» и «Комплимент» в структуре английской языковой личности: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -Волгоград, 1999.

207. ЛЭС 1987: Литературный энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1987.

208. Лопатина 2005: Лопатина И. А. Экспериментальное исследование прогностического функционирования текстовых единиц (на материале русского языка):

209. Автореф. дис. канд. филол. наук. Кемерово, 2005.

210. Лосев 1990: Лосев А. Ф. Философия имени. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990.

211. Лосев 1991: Лосев А. Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991.

212. Лосев 1994: Лосев А. Ф. Проблема художественного стиля. Киев: Collegium, Киевская Академия Евробизнеса, 1994.

213. Лучников 2003: Лучников М. Ю. Автор литературное произведение -адресат в эпоху рефлективного традиционализма: из предыстории литературной критики // Литературное произведение: проблемы теории и анализа. Вып. 2. -Кемерово, 2003. - С. 62-156.

214. Лютикова 1999: Лютикова В. Д. Языковая личность и идиолект: Монография. Тюмень: Изд-во Тюменского государственного университета, 1999.

215. Ляпон 1989: Ляпон М. В. Оценочная ситуация и самомоделирование // Язык и личность. М.: Наука, 1989. - С. 24-34.

216. Ляпон 1995: Ляпон М. В. Языковая личность: поиск доминанты // Язык -система. Язык текст. Язык - способность. - М.: Институт русского языка РАН, 1995.-С. 260-276.

217. Максимчук 2003: Максимчук Н. А. Нормативно-научная картина мира русской языковой личности в комплексном лингвистическом рассмотрении: Автореф. дис. д-ра филол. наук. М., 2003.

218. Мамардашвили 1993: Мамардашвили М. К. Картезианские размышления. -М.: ИГ «Прогресс»; «Культура», 1993.

219. Маркова 1992: Маркова Н. А. Прагматическая переинтерпретация значения слов в речи персонажа как проявление его языковой личности: Автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 1992.

220. Марчик 1974: Марчик А. П. Творчество А. Н. Островского в оценке Григорьева // Наследие А.Н. Островского и советская культура. М., 1974. - С. 138-153

221. Маслова 2003: Маслова Д. Н. Ассоциации в психологии и лингвистике //

222. Мельников 1969: Мельников Г. П. Язык как система и языковые универсалии // Языковые универсалии и лингвистическая типология. М., 1969. - С. 34-45.

223. Мельников 1971: Мельников Г. П. Детерминанта ведущая грамматическая тенденция языка // Фонетика. Фонология. Грамматика. - М., 1971. - С. 359-367.

224. Мельников 1976: Мельников Г. П. Орфонимия и мотивированность знака // Проблемы мотивированности языкового знака. Калининград, 1976. - С. 3-11.

225. Мельников 1978: Мельников Г. П. Бодуэновское понимание системности языка // Языковая практика и теория языка. Вып. 2. М., 1978. - С. 32-51.

226. Мельников 1986: Мельников Г. П. Системная лингвистика Гумбольдта -Срезневского Потебни - Бодуэна и современная системная типология языков // Проблемы типологической, функциональной и описательной лингвистики. - М.: Изд-воУДН, 1986.-С. 13-26.

227. Мельников 1998: Мельников Г. П. Внутренняя форма русского языка -ключ к пониманию его особенностей на всех уровнях // Беседы в обществе любителей российской словесности. ОЛРС, 1998. Режим доступа: http://philologos.narod.ru/melnikov/melnikov-vf.html.

228. Мельников 2003: Мельников Г. П. Системная типология языков: Принципы, методы, модели. -М.: Наука, 2003.

229. Меньшикова 1995: Меньшикова С. И Смысловая структура учебного текста как средство формирования лингво-когнитивного уровня языковой личности: Автореф. дис. канд. филол. наук. Тверь, 1995.

230. Мигирина 1977: Мигирина Н. И. Внутренняя форма как важнейший узелсистемных связей в языке: (на материале представлений статусов лица в номенклатурной сфере языка). Кишинёв, 1977.

231. Михалёв 1995: Михалёв А. В. Теория фоносемантического поля: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Краснодар, 1995.

232. Михалёва 1994: Михалёва Е. В. Явление лексикализации внутренней формы слова: Автореф. дис. канд. филол. наук. Томск, 1994.

233. Михальская 1996: Михальская А. К. Русский Сократ: Лекции по сравнительно-исторической риторике: Учебное пособие для студентов гуманитарных факультетов. -М: Издательский центр «Академия», 1996.

234. Мордовии 2004: Мордовии А. Ю. Аргументативные стратегии языковой личности североамериканского политика: На материале дискурса Г. Киссинджера: Автореф. дис. канд. филол. наук. Иркутск, 2004.

235. Морковкин, Морковкина 1997: Морковкин В. В., Морковкина А. В. Русские агнонимы (слова, которые мы не знаем). М.: Институт русского языка им. А. С.Пушкина, 1997.

236. Нагель 2005: Нагель О. В. Русские именные словообразовательные типы синкретичной семантики (когнитивно-функциональный аспект): Дис. . канд. филол. наук. Томск, 2005.

237. Найдён 2001: Найдён Е. В. Функции мотивационно связанных слов в народно-разговорной речи (на диалектном материале): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Томск, 2001.

238. Наумова 2006: Наумова С. А. Стратегии понимания и решения вербальных задач: Автореф. дис. канд. филол. наук. Курск, 2006.

239. Нерознак 1996: Нерознак В. П. Лингвистическая персонология: к определению статуса дисциплины // Сб. науч. тр. Моск. гос. лингв, ун-та. Вып. № 426. Язык. Поэтика. Перевод. М., 1996. С. 112-116.

240. Нефёдова 2003: Нефёдова Е. А. Языковая личность в аспекте народной речевой культуры // Актуальные проблемы русистики: Материалы Международнойнаучной конференции (Томск, 21-23 октября 2003 г.). Вып. 2.4. 1. Томск: Изд-во Том. унт-та, 2003. - С. 222-228.

241. Никитина 1989: Никитина С. Е. Языковое сознание и самосознание личности // Язык и личность. М.: Наука, 1989. - С. 34-40.

242. Ничипорович 1999: Ничипорович Е. А. Кооперативная языковая личность в открытом коммуникативном эпизоде: Автореф. дис. канд. филол. наук. -М., 1999.

243. Носов 1990: Носов С. Н. Аполлон Григорьев. Судьба и творчество. М.: Советский писатель, 1990.

244. Овчинникова 2002: Овчинникова И. Г. Ассоциативный механизм в рече-мыслительной деятельности: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. СПб., 2002.

245. Оленёв 2002а: Оленёв С. В. Риторика импровизации // Араева Л. А., Вят-кина М. В., Малахова Н. Е., Катышев П. А., Князькова Т. В., Оленёв С. В., Стры-гина О. В. Риторика. Кемерово: Кем ГУ, 2002. - С. 207-216.

246. Оленёв 2005в: Оленёв С. В. Феномен определимости языкового знака // Фундаментальные и прикладные исследования в системе образования: Материалы III Международной научно-практической конференции. Ч. 2. Тамбов: Пер-шина, 2005. - С. 138-141.

247. Оленёв 2006д: Оленёв С. В. Русский язык и динамическая модель языковой личности // Вестник Поморского университета. Сер. Гуманитарные и социальные науки. № 6. Архангельск, 2006. - С. 183-186.

248. Осгуд 1998: Осгуд Ч. Перцептивная организация // Хрестоматия по общей психологии. Выпуск III. Субъект познания. М.: Российское психологическое общество, 1998.

249. Осетрова 2004: Осетрова Е. В. Речевой имидж: Учебное пособие. Красноярск: Краснояр. гос. ун-т, 2004.

250. Панченко 1998: Панченко О. Н. Виктор Шкловский: Текст-Миф-Реальность: К проблеме литературной и языковой личности: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. -М., 1998.

251. Паралис 1988: Паралис С. Э. Когнитивный стиль «простота сложность» как характеристика индивидуальности: Автореф. дис. канд. психол. наук. - М., 1988.

252. Пастернак 1989: Пастернак Б. JL Доктор Живаго. М.: Кн. палата, 1989.

253. Паули 2004: Паули Ю. С. Язык как духовный ориентир личности // Языковая картина мира: лингвистический и культурологический аспекты: Материалы II Международной научно-практической конференции (22-24 сентября 2004 г.). В 2-хт. Т.2. Бийск, 2004.-С. 8-10.

254. Паули 2006: Паули Ю. С. Анафоническая доминанта идиостиля Н. А. Бердяева (на материале философского трактата «Смысл творчества. Опыт оправдания человека»): Дис. канд. филол. наук. Кемерово, 2006.

255. Пауль 1960: Пауль Г. Принципы истории языка. М., 1960.

256. Пауфошима 1989: Пауфошима Р. Ф. Житель современной деревни как языковая личность // Язык и личность. М.: Наука, 1989. - С. 41-48.

257. Пересыпкина 1998: Пересыпкина О. Н. Мотивационные ассоциации лексических единиц русского языка (лексикографический и теоретический аспекты): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Барнаул, 1998.

258. Пищальникова 1992: Пищальникова В. А. Проблема идиостиля. Психолингвистический аспект: Учебное пособие. Барнаул, 1992.

259. Платон 1990: Платон. Кратил // Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т. 1. -М., 1990.-С. 613-681.

260. Погудина 2003: Погудина Е. Ю. Функционально-мотивологическое исследование поэзии М. Цветаевой: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Томск, 2003.

261. Поздеева 2005: Поздеева С. М. Лингвосемиотические связи в диалектной лексической системе: На материале экзистенциальной лексики пермских народных говоров: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Пермь, 2005.

262. Полякова 2002: Полякова В. Н. Экстралингвистические и интралингвисти-ческие факторы формирования русской языковой личности: На материале произведений художественной литературы: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Ростов н/Д, 2002.

263. Попов 1994: Попов О. В. Форманты языковой личности писателя-новатора: На материале творчества Камило Хосе Селы: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -Воронеж, 1994.

264. Попова 2004: Попова О. В. Языковая личность Ивана Грозного: На материале деловых посланий: Автореф. дис. канд. филол. наук. Омск, 2004.

265. Потебня 1958: Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. Т. 1-2. -М, 1958.

266. Потебня 1976: Потебня А. А. Эстетика и поэтика. М.: Искусство, 1976.

267. Прокудина 2002: Прокудина О. Н. Тендерный дискурс-анализ речевых стратегий женской языковой личности: На материале русской и английской диалогической речи: Дис. канд. филол. наук. Кемерово, 2002.

268. Пропп 1998: Пропп В. Я. Поэтика фольклора. М.: Лабиринт, 1998.

269. Прохоров 1996: Прохоров Ю. Е. Национальные социокультурные стереотипы речевого общения и их роль при обучении русскому языку иностранцев. -М., 1996.

270. Психология 1990: Психология: Словарь. -М.: Политиздат, 1990.

271. Пузырёв 1995а: Пузырёв А. В. Анаграммы как явление языка: Опыт системного осмысления. -М.; Пенза, 1995.

272. Пузырёв 19956: Пузырёв А. В. Анаграммы как явление языка: Опыт системного осмысления: Доклад . д-ра филол. наук. Саратов, 1995.

273. Пузырёв 2002а: Пузырёв А. В. Человек и его язык // Пузырёв А. В. Опыты целостно-системных подходов к языковой и неязыковой реальности: Сб. статей. -Пенза: ПГПУ имени В. Г. Белинского, 2002. С. 12-21.

274. Пузырёв 20026: Пузырёв А. В. Языковая личность в плане субстратного подхода // Пузырёв А. В. Опыты целостно-системных подходов к языковой и неязыковой реальности: Сб. статей. Пенза: ПГПУ имени В. Г. Белинского, 2002. - С. 22-28.

275. Пушкин 1990: Пушкин А. А. Способ организации дискурса и типология языковых личностей // Язык, дискурс и личность: Сб. науч. тр. Тверь: Изд-во Твер. ун-та, 1990. - С.50-60.

276. Пушкин 1992: Пушкин А. А. Прагмалингвистические характеристики авторитарной языковой личности: Автореф. дис. канд. филол. наук.-Чебоксары, 1992.

277. Пушкин 1954: Пушкин А. С. О народности в литературе // Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: в 9 т. Т. 5. Критика и публицистика. М.: Правда, 1954.-С. 23-24.

278. Пшенина 2000: Пшенина Т. Е. Дискурсное описание языковой личности Катулла: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Алматы, 2000.

279. Раков 1980: Раков В. П. Григорьев литературный критик. Текст лекции-Иваново: ИвГУ, 1980.

280. Рамишвили 1960: Рамишвили Г. В. Некоторые вопросы лингвистической теории В. Гумбольдта: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Тбилиси, 1960.

281. Рахимкулова 2004: Рахимкулова Г. Ф. Языковая игра в прозе Владимира Набокова: к проблеме игрового стиля: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Ростов н/Д, 2004.

282. Резанова 1996: Резанова 3. И. Функциональный аспект словообразования. Русское производное имя. Томск, 1996.

283. Реформатский 1965: Реформатский А. А. Агглютинация и фузия как две тенденции грамматического строения слова // Морфологическая типология и проблема классификации языков. М.; Л.: Наука, 1965. - С. 64-92.

284. Реформатский 1975: Реформатский А. А. О членимости слова // Развитие современного русского словообразования 1972: Словообразование. Членимость слова.-М., 1975.

285. Рождественский 1996: Рождественский Ю. В. Общая филология. М:

286. Фонд «Новое тысячелетие», 1996,

287. Рождественский 1997: Рождественский Ю. В. Теория риторики. М.: Доб-росвет, 1997.

288. Романенко 1995: Романенко А. П. Образ языковой личности // Дом бытия. Альманах по антропологической лингвистике. Вып. 2. Саратов: Изд-во СГПИ, 1995.-С. 25-28.

289. Романенко 2003: Романенко А. П. Образ ритора в советской словесной культуре. М.: Флинта; Наука, 2003.

290. Росси 1989: Росси Л. Аполлон Григорьев: биография в культурологическом аспекте // Известия АН СССР, СЛЯ, 1989, т. 48, вып. 5. С. 424-433.

291. Ростова 2000: Ростова А. Н. Метатекст как форма экспликации метаязыко-вого сознания (на материале русских говоров Сибири). Томск: Изд-во Том. унта, 2000.

292. Рубинштейн 1999: Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. СПб.: ЗАО «Издательство «Питер», 1999.

293. Руднев 1999а: Руднев В. П. Психотический дискурс // Логос, 1999, № 3. С. 113-132.

294. Руднев 19996: Руднев В. П. Шизофренический дискурс // Логос, 1999, № 4. -С. 21-34.

295. Руднев 2000: Руднев В. П. Прочь от реальности: Исследования по философии текста. II. ~ М.: Аграф, 2000.

296. Русский. 2002: Русский язык и культура речи: Учебно-методический комплекс для вузов. Кемерово, 2002.

297. Сазонова 2000а: Сазонова Т. Ю. Моделирование процессов идентификации слова человеком: психолингвистический подход: Монография. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2000.

298. Сазонова 20006: Сазонова Т. Ю. Психолингвистическое исследование процессов идентификации слова: Автореф. дис. д-ра филол. наук, М., 2000.

299. Сайкова 2002: Сайкова Н. В. Взаимодействие слова и текста в деривационном аспекте (на материале вторичных текстов разных типов): Дис. . канд. филол. наук. Барнаул, 2002.

300. Самарин 1996: Самарин Ю. Ф. Два слова о народности в науке // Самарин Ю. Ф. Избранные произведения. М.: РОССПЭН, 1996. - С. 483-493.

301. Санников 2002: Санников В. 3. Русский язык в зеркале языковой игры. -М.: Языки славянской культуры, 2002.

302. Сахарный 1989: Сахарный Л. В, Введение в психолингвистику: Курс лекций. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1989.

303. Седов 1995: Седов К. Ф, Языковая личность и речевая субкультура (к философии бытового языка) // Дом бытия. Альманах по антропологической лингвистике. Вып. 2. Саратов: Изд-во СГПИ, 1995. - С. 40-49.

304. Седов 1998а: Седов К. Ф. Языковая личность в жанровом пространстве бытового общения // Языковая личность: система, норма, стиль. Волгоград: Перемена, 1998. - С. 93-94.

305. Седов 19986: Седов К. Ф, Структура устного дискурса и становление языковой личности. Грамматический и прагмалингвистический аспекты. Саратов: Изд-во СГПИ, 1998.

306. Седов 1999: Седов К. Ф. Становление дискурсивного мышления языковой личности: психо- и социолингвистический аспекты. Саратов: Изд-во Сарат. унта, 1999.

307. Седов 2004: Седов К. Ф. Дискурс и личность: эволюция коммуникативной компетенции. М.: Лабиринт, 2004.

308. Сентенберг 1994: Сентенберг И. В. Языковая личность в коммуникативно-деятельностном аспекте // Языковая личность: проблемы значения и смысла: Сб. науч. тр. Волгоград: Перемена, 1994. - С. 14-24.

309. Сепир 1993: Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. ~М.: ИГ «Прогресс», «Универс», 1993.

310. Сетаров 1988: Сетаров Д. С. Типология номинации, мотивации и лексико-семантических преобразований. Вильнюс, 1988,

311. Сиротинина 1998: Сиротинина О. Б. Социолингвистический фактор в становлении языковой личности // Языковая личность: социолингвистические и эмо-тивные аспекты, Волгоград Саратов: Перемена, 1998. - С. 3-9.

312. Сиротинина 2001а: Сиротинина О, Б. Элитарная речевая культура и хорошая речь. Режим доступа: http://www.gramota.гu/magarch.htmi?íd:::::1083.

313. Сиротинина 20016: Сиротинина О. Б. Разговорные типы речевой культурыи хорошая речь. Режим доступа: http://vww.gramota.ru/magarch.html?id=::129.

314. Смирнов 1985: Смирнов С. Д. Психология образа: проблема активности психического отражения. -М.: Изд-во Моск. ун-та, 1985.

315. Смирнова 2004: Смирнова И. А. Восприятие стилистических синонимов носителями русского языка: Автореф. дис. канд. филол. наук. Кемерово, 2004.

316. Смыкунова 2003: Смыкунова Н. В. Прецедентные феномены в речевом общении русской языковой личности и процессе обучения русскому языку как иностранному: Автореф. дис. канд. пед. наук, М., 2003.

317. Снитко 1990: Снитко Е. С. Внутренняя форма в процессах номинации (на материале русского языка): Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Киев, 1990.

318. Соколовская 2002: Соколовская Т. Б. Языковая личность политического лидера: На материале газет новейшего времени: Автореф. дис. канд. филол. наук. СПб., 2002.

319. Соссюр 1977: Сосеюр Ф. де. Труды по языкознанию. ~М.: Прогресс, 1977.

320. Спивак 2000: Спивак Д. Л. Измененные состояния сознания; психология и лингвистика. СПб.: «Издательский дом Ювента»; Филолог, ф-т СПбГУ, 2000.

321. Спиркин 1972: Спиркин А. Г. Сознание и самосознание. -М.: Политиздат,1972.

322. Степанов 1995: Степанов К). С. Альтернативный мир, Дискурс, Факт и принцип Причинности //Язык и наука конца XX века. М.: РГГУ, 1995. - С. 35-73.

323. Суран 1994: Суран Т. И. Языковая личность автора и персонажа художественной прозы (на материале прозы М.А. Булгакова): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Одесса, 1994.

324. Сычёв 1992: Сычёв О, А. Форма содержания и содержание формы: параллелизм и повтор в канонических и неканонических текстах // Лингвистическая и экстралингвистическая семантика. М.: ИНИОН РАН, 1992. - С. 56-76.

325. Табурова 1999: Табурова С. К. Эмоциональный уровень мужской и женской языковой личности и средства его выражения: На материале пленарных де~батов бундестага: Автореф. дис,. канд. филол. наук. -М,, 1999.

326. Титоренко 2003: Титоренко М. К). Сленг как составляющая языковой личности подростка: Автореф. дис. канд. филол. наук. -М., 2003,

327. Тихонов 1985а: Тихонов А. Н. Словообразовательный словарь русского языка: В 2-х т. Т. 1. -М.: Русский язык, 1985.

328. Тихонов 19856: Тихонов А. Н. Словообразовательный словарь русского языка: В 2-х т. Т. 2. -М.: Русский язык, 1985.

329. Толочек 2000: Толочек В. А. Стили профессиональной деятельности. М,: Смысл, 2000.

330. Томашевская 1998; Томашевская К. В. Лексическое представление языковой личности в современном экономическом дискурсе. СПб.: Изд-во СПбГУ-ЭФ, 1998.

331. Торопцев 1964: Торопцев И. С. Лексическая мотивированность (на материале современного русского литературного языка) // Учен. зап. Орлов, пед ин-та. Т. 22.-Орел, 1964. С. 3-178.

332. Трещалина 1998: Трещалина И. В. Языковая личность персонажа в прозе А. П. Чехова конца 80-х-начала 90-х годов: Лексико-семантический аспект: Автореф. дис. канд. филол. наук. Тверь, 1998.

333. Трипольская 1994: Трипольская Т. А. Экспрессивное слово как средство экспликации языковой личности // Языковая личность: проблема выбора и интерпретации знака в тексте: Межвузовский сборник научных трудов. Новосибирск: Изд-во НГПУ, 1994. - С. 23-30.

334. Тубалова 1995: Тубалова И. В. Показания языкового сознания как источник изучения явления мотивации слов: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -Томск, 1995.

335. Тхорик 2000: Тхорик В. И. Языковая личность: Лингвокультурологический аспект: Автореф. дис. д-ра филол. наук. Краснодар, 2000.

336. Узнадзе 1997: Узнадзе Д. Внутренняя форма языка // Д. Узнадзе. Теория установки. М.; Воронеж, 1997. - С. 418-447.

337. Ухтомский 2002: Ухтомский А. А. Доминанта как рабочий принцип нервных центров // Ухтомский А. А. Доминанта. СПб.: Питер, 2002. - С. 36-52.

338. Федорченко 2002: Федорченко И. А. Метафорическая и метатекстовая константы языковой личности академика В. В. Виноградова: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Барнаул, 2002.

339. Философия. 2003: Философия от античности до современности: Электронные текстовые, графические данные и прикладная программа (Электронная библиотека 3.67R). 1 электронный оптический диск (CD-ROM; 430 Мб). - М.: Издательство «Директмедиа паблишинг», 2003.

340. Фомин 2003: Фомин А. Г. Психолингвистическая концепция моделирования тендерной языковой личности. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2003.

341. Фрикке 2003: Фрикке Я. А. Фразовая номинация как средство выражения языковой личности автора. На материале языка художественной литературы: Автореф. дис. канд. филол. наук. Ставрополь, 2003.

342. Фромм 1989: Фромм Э. Психоанализ и религия // Сумерки богов. М.: Политиздат, 1989.-С. 143-221.

343. Фрумкина, Михеев 1991: Фрумкина Р. М., Михеев А. В. Категоризация и концептуальные классы//Семантика и категоризация.-М.: Наука, 1991.-С. 45-59.

344. Фрумкина 2001: Фрумкина Р. М. Психолингвистика: Учебник для студентов вузов. М.: Издательский центр «Академия», 2001.

345. Хижняк 1975: Хижняк Л. Г. Эстетическое использование внутренней формы слова и фразеологизма: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Саратов, 1975.

346. Холодная 2002а: Холодная М. А. Психология интеллекта. Парадоксы исследования. СПб: Питер, 2002.

347. Холодная 20026: Холодная М. А. Когнитивные стили: О природе индивидуального ума: Учебное пособие М.: ПЕР СЭ, 2002.

348. Хрусталева 2002: Хрусталева О. Н. Формирование языковой личности школьника в условиях полилингвального образования: Автореф. дис. канд. пед. наук. Казань, 2002.

349. Черняк 1994: Черняк В. Д. Наброски к портрету маргинальной языковой личности // Русский текст. Российско-американский журнал по русской филологии. №2.-СПб, 1994.-С. 115-130.

350. Шахматов 1941: Шахматов А. А. Очерк современного русского литературного языка. М.: Государственное учебно-педагогическое издательство нарком-проса РСФСР, 1941.

351. Шестак 2003: Шестак Л. А. Русская языковая личность: Коды образной вербализации тезауруса: Автореф. дис. д-ра филол. наук. Волгоград, 2003.

352. Шилина 2003: Шилина С. А. Языковая личность Ивана IV: На материале документов XVI XVII веков: Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Орел, 2003.

353. Шкуратова 1983: Шкуратова И. П. Исследование особенностей общения в связи с когнитивным стилем личности: Дис. . канд. психол. наук. Л., 1983.

354. Шкуропацкая 2004: Шкуропацкая М. Г. Деривационная системность лексики: На материале русского языка: Автореф. дис. д-ра филол. наук. Кемерово, 2004.

355. Шмульская 2002: Шмульская Л. С. Особенности женской языковой личности в сопоставлении с мужской: На материале сравнительных конструкций в речи жителей г. Лесосибирска: Дис. канд. филол. наук. Красноярск, 2002.

356. Шпет 1989: Шпет Г. Г. Эстетические фрагменты // Шпет Г. Г. Сочинения. -М.: Правда, 1989. С. 344-472.

357. Шпет 1996: Шпет Г. Г. Внутренняя форма слова (Этюды и вариации на темы Гумбольдта) // Шпет Г. Г. Психология социального бытия. М.: Изд-во «Институт практической психологии»; Воронеж: НПО «МОДЭК», 1996. - С. 49-260.

358. Шпет 2002: Шпет Г. Г. Знак-значение как отношение sui generis и его система (глава из рукописи Язык и смысл. Ч. I.) // Вопросы философии, 2002, № 12. С. 79-92.

359. Эйнуллаева 2003: Эйнуллаева Е. А. Лакуны в структуре языковой личности и их заполнение в межкультурной коммуникации: На примере английского и русского языков: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 2003.

360. Эко 2004: Эко У. О способе формообразования как отражении действительности // Эко У. Открытое произведение: Форма и неопределенность в современной поэтике. СПб., 2004. - С. 271-335.

361. Элиаде 2000: Элиаде М. Трактат по истории религий. Том 2. СПб.: Але-тейя, 2000.

362. Энциклопедический. 1998: Энциклопедический словарь лекарственных растений и продуктов животного происхождения. СПб.: Издательство «Специальная Литература»; СПХФА, 1998. - Режим доступа: http://www.spcpa.ru/slr/preview/articles/66.html.

363. Юрина 2005: Юрина Е. А. Комплексное исследование образной лексики русского языка: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Томск, 2005.

364. Юрьева 2002: Юрьева А. В. Лингвориторический идеал как фактор становления профессиональной языковой личности будущего учителя: Автореф. дис. . канд. пед. наук. Сочи, 2002.

365. Янценецкая, Резанова 1991: Янценецкая М. Н., Резанова 3. И. К проблеме внутренней формы слова // Вопросы словообразования в индоевропейских языках. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1991. - С. 17-32.

366. Ясинская 2004: Ясинская М. Б. Лексические заимствования в Петровскую эпоху и языковая личность: На материале историко-биографической прозы князя Б. И. Куракина: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 2004.

367. Яхонтов 1963: Яхонтов С. Е. О значении термина «слово» // Морфологическая структура слова в языках различных типов. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1963. -С. 165-173.