автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Феномен абсурда в драматургических текстах разноязычных культур: когниолингвистический аспект

Полный текст автореферата диссертации по теме "Феномен абсурда в драматургических текстах разноязычных культур: когниолингвистический аспект"

На правах рукописи ГРЕВЦЕВ Максим Сергеевич

ФЕНОМЕН АБСУРДА В ДРАМАТУРГИЧЕСКИХ ТЕКСТАХ РАЗНОЯЗЫЧНЫХ КУЛЬТУР: КОГНИОЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

10 02 19 — Теория языка

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Ставрополь -2007

003175295

Работа выполнена в ГОУ ВПО «Ставропольский государственный университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук профессор

Грязнова Виолетта Михайловна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук профессор

Чесноков Пётр Вениаминович кандидат филологических наук доцент Лесничая Людмила Ивановна

Ведущая организация: Волгоградский государственный

педагогический университет

Защита состоится 10 ноября 2007 года в 11 часов на заседании диссертационного совета Д 212 256.02 при ГОУ ВПО «Ставропольский государственный университет» по адресу 355009, г Ставрополь, ул Пушкина, 1а, аудитория 416

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Ставропольский государственный университет» по адресу 355009, г. Ставрополь, ул Дзержинского, 129

Автореферат разослан 4 октября 2007 года.

Ученый секретарь диссертационного совета

Чёрная Т К

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая работа посвящена анализу феномена абсурда в драматургических текстах разноязычных культур в когниолингвистиче ском аспекте (исследуются тексты, которые мы относим к театру абсурда — общее название драматургии авангарда и поставангарда, отличающейся собственной поэтикой)

Актуальность темы исследования обусловлена активным развитием в отечественной ветви когнигивизма такой разновидности анализа художественного текста, которая направлена на исследование языковых единиц как форм отражения, объективации структуры сознания (знания)

Актуальность темы работы связана с необходимостью исследования с позиций лингвистики как феномена абсурда, так и когнитивной организации художественного текста

Существует незначительное количество работ (В В Гончаренко, Е А Шингаревой, Н Э Яковенко), специальным предметом которых является когнитивный анализ художественного текста. По нашим сведениям, отдельным сторонам феномена абсурда также посвящены лишь единичные работы лингвистического характера (В И Карасика, Е Бабаевой, Ф Успенского). В то же время когнитивная организация драматургических текстов теат ра абсурда еще не подвергалась исследованию, презентация феномена абсурда в разноязычных культурах в когнисшишвистическом аспекте является неизученной.

Цель исследования — изучить феномен абсурда в разноязычных драматургических произведениях театра абсурда как результат изменения когнитивных структур и механизмов обыденного сознания Данная цель связана с реализацией ряда задач

— определить феномен абсурда в когнитивном аспекте, сопоставив его с близкими феноменами — парадоксом и нонсенсом,

— установить особенности абсурдизации в драматургических текстах театра абсурда с учётом специфики данного типа текста,

— рассмотреть особенности референции, коммуникации, а также установить специфику фреймовых структур названных текстов и выявить в них содержательные параметры ситуации абсурда,

— выявить и классифицировать основные изменения фреймовых структур в изучаемых текстах театра абсурда,

— рассмотреть темпоральную и пространственную организацию анализируемых текстов и выделить особенности организации в них абсурдной реальности, /

\

— выделить концептуально значимые смыслы изучаемых текстов и описать смысловую структуру произведений по данным выполненного когнитивного анализа

Объектом исследования является когнитивный уровень организации анализируемых драматургических текстов Предметом исследования выступают когнитивные средства создания абсурдности в текстах пьес

Материалом исследования служат драматургические тексты «Елизавета Бам» Д Хармса и «Лысая певица» Э Ионеско

Для решения поставленных задач были использованы следующие приёмы и методы научного анализа: 1) комплексный функциональный анализ, связанный с определением языковых средств экспликации абсурда в тексте, 2) компонентный и дистрибутивный анализы, позволившие выявить нарушения законов семантики, прагматики и синтактики языкового знака, 3) концептуальный анализ, использованный для выявления фрейма абсурд и других структур знания в когнитивном аспекте, 4) трансакционный анализ дискурса, позволивший выявить нарушения в области коммуникации и референции, 5) описательный метод '

На защиту выносятся следующие положения:

1 Феномен абсурда реализуется нй когнитивном уровне организации рассматриваемых драматургических текстов структуры обыденного сознания в текстах подвергаются изменениям, которые являются аналогичными в разноязычных текстах

2 Изменения в когнитивных структурах обыденного сознания наблюдаются на всех уровнях организации пьес театра абсурда от хронотопа до категории «точки зрения» — и не приводят к полной деструкции текста, а выступают структурообразующими элементами особой реальности — ирреальности абсурда

3 Ирреальность абсурда как продукт переосмысления квазиреальности обыденного сознания требует наличия в тексте когнитивных структур обыденного сознания, которые выступают когнитивным фоном для фигуры абсурда Обыденное сознание может реализовываться в тексте как параллельная квазиреальность или имплицитно проявляться в действиях и репликах персонажей

4 Феномен абсурда реализуется одинаковыми способами (изменения фреймовых структур обыденного сознания, особая организация хронотопа, нарушение правил коммуникации, в том числе референции и др ) на всех уровнях смысловой организации анализируемых текстов театра абсурда, но по-разному понимается указанными авторами, поэтому тексты характеризуются различными концептуально значимыми смыслами

5. Феномен абсурда, а также концептуально значимые смыслы исследуемых текстов выступают моделирующими операторами, оказывающими воздействие на материал и формирующими когнитивную структуру каждого произведения

6 В анализируемых текстах феномен абсурда имеет некоторые отличия, однако можно утверждать, что пьеса «Елизавета Бам» Д Хармса в равной степени может быть отнесена к театру абсурда, как и пьеса «Лысая певица» Э. Ионеско

Теоретической основой исследования послужили работы по теории когнитивной лингвистики (М Минского, Ч Филлмора, Е £ Кубряковой, П В Чеснокова, В 3 Демьянкова, А Н Баранова, Д О Добровольского, 3 Д Поповой, И А Стернина, А В Рудаковой и др ), исследования по театру абсурда и ОБЭРИУ (Ж -Ф Жаккара, О Л. Чернорицкой, Т Б Проскурняковой, А Н Михеевой, Т Якимович, И С Куликовой, А Кобринского, А Ю Коноваловой, Е Ямпольского, Н В Гладких и др ), модель смысловой структуры текста Л А Ноздриной, теория концептуально значимых смыслов, разработанная Г Я Солгаяиком и М.Я Дымарским, логика пространства В П Руднева Кроме того, использованы постулаты «нормального общения» О Г и И И Ревзиных

Научная новизна исследования состоит в лингвистическом осмыслении феномена абсурда на материале разноязычных художественных'тек-стов в рамках когнитивной теории (в литературе вопроса феномен* абсурда исследовался в рамках логики, философии, культурологии и литературоведения), которое позволило обосновать обпдаостъ когнитивных структур пьесы «Елизавета Бам» Д Хармса и пьесы «Лысая певица» Э Ионеско

Теоретическая значимость рабою заключается в анализе абсурдности как свойства драматургических текстов театра абсурда на когнитивном уровне В процессе анализа избранных пьес выявлены типы и виды приёмов изменёния когнитивных структур и механизмов, создающие ирреальность абсурда, а также механизмы взаимодействия обыденного сознания и ирреальности абсурда.

Практическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут быть использованы при чтении курсов по когнитивистике, теории номинации, лексикологии, историй русской и европейской литературы XX века Данные исследования могут быть использованы при написании курсовых, дипломных и магистерских работ Разработанная методика когнитивного анализа художественных текстов дает возможность исследовать подобным образом другие произведения литературы

Апробация работы Основные положения диссертации были изложены на Международной конференция студентов и аспирантов по фундаментальным

наукам «Ломоносов» (Москва, 2004,2005), Международной конференции «Актуальные проблемы коммуникации и культуры» (Пятигорск, 2006), Второй Международной научной конференции «Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов» (Волгоград, 2007), Второй Международной научной конференции «Классическое лингвистическое образование в современном мультикультурном пространстве» (Пятигорск, 2006), научно-методической конференции преподавателей и студентов «Университетская наука — региону» (Ставрополь, 2005,2006) По теме диссертации опубликовано 9 статей

Структура и объём работы Исследование состоит из введение трех глав, заключения, библиографического списка >

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы диссертации, ее научная новизна, определяются объект и предмет исследования, его цель и задачи, указываются методология и методы исследования, конкретизируются основные посылки работы, мотивируется теоретическая и практическая значимость результатов диссертации, даётся справка об апробации В первой главе «Феномен абсурда как объект философии, литературоведения и когнитивной лингвистики» рассматривается содержание феномена абсурд в когнитивном, а также философском и литературоведческом аспектах, приводится краткий анализ функционирования феномена абсурд в мировой литературе, и более подробно —- история группы ОБЭРИУ и театра абсурда как части западноевропейского авангарда, выявляются особенности когнитивной организации драматургического текста В литературе абсурд реализуется с момент ее зарождения, функционируя как эстетическая категория, при помощи которой бытие переосмысливается с точки зрения «ложного / невозможного», «логического / бессмысленного»

В XX веке, в рамках авангардного искусства, абсурд стал одной из художественных доминант, получил реализацию во Франции (и Западной Европе в целом) в театре абсурда, а в России — в творчестве группы ОБЭРИУ Специфика пьес театра абсурда обусловлена как феноменом абсурд, так и особенностями драматургии как особого типа текста Проведенный анализ показывает, что феномен абсурда реализуется на всех уровнях смысловой структуры текста, выделяемых Л А Ноздриной. а также через комплекс концептуально значимых смыслов (Г Я Солганик, М.Я Дымар-ский), выявляемых в результате комплексного анализа текстов при соотне-

сешга плана содержания, метасмысловых значений, языковой формы, гек-стообразующих категорий и концепции текста в целом

Основное содержание первой главы составляет анализ фешмена абсурда как объекта философии, литературоведения, лингвистики и шгнитивистикн.

Для современной лингвистики характерно формирование новой научной парадигмы — когнитивно-дискурсивной, одним из основных терминов которой выступает концепт Для представления концепта мы используем такой способ репрезентации данных, как фрейм — концептуальную структуру организации и представления опыта

Для выявления содержательных параметров концепта абсурд мы проанализировали феномен абсурда как объект философу, логики и литературоведения В определении абсурда, которое приведено в Новейшем философском словаре^ выделяются следующие содержательные компоненты абсурда 'нелепость', 'бессмысленность', 'крайняя степень внутренней (имманентной) противоречивости явления или феномена', 'невозможность научно-логического познания мира', 'способ познания истины' Представляется, что самым важным содержательным параметром абсурда является его иррациональность Отказ от присущих рациональности способов познания и объяснения действительности создаёт предпосылки для возникновения области абсурдной реальности Абсурдная реальность (в плоскости рациональности) должна практически проявлять себя в противоречиях, свидетельствующих об ограниченности познавательной способности рацио Наиболее распространенными формами противоречий являются ложность и невозможность, кроме того, необходимо учитывать законы логики, которые также определяют абсурд и абсурдную реальность.

В целом, согласно Л01 ико-фшгософской трактовке абсурда, базовыми компонентами данного понятия выступают иррациональность, невозможность (и связанная с этим ложность), грубые логические противоречия, разрушающие смысл феномена (явления)

Основным признаком, отделяющим лингвистическое толкование понятия (концепта) от логического и философского, является закрепленность концепта за определённым способом его языковой реализации

Концепт абсурд представлен в современном русском языке совокупностью разнородных структурно-семантических репрезентаций Нами использованы следующие исследовательские процедуры, с помощью которых выявляются концептуальные понятийные, образные и ценностные признаки концепта (феномена) 1) семаш ический анализ имени концепта, его синонимов и квазисинонимов (лексемы «абсурд», «нелепость», «бессмыслица»), 2) этимологический анализ ряда из этих имён («нелепость»,

«абсурд»), 3) интергтретативный анализ диагностических контекстов, в которых употребляется имя концепта (концептуальный анализ), 4) семантический анализ слов, являющихся именами смежных концептов («норма», «идеал», «парадокс», «нонсенс»), 5) фреймовый анализ концепта абсурд и смежных с ним концептов («парадокс», «нонсенс»)

Результатом семантического и этимологического анализов является следующее определение абсурда" 'нечто, лишённое смысла, по причине доведения этого смысла до логической крайности, невозможное с точки зрения здравого смысла, а также лишённое привлекательности, дисгармоничное' Для более четкого определения абсурда в диссертации рассмотрены смежные понятия, с которыми концепт абсурд находится в эквиполентных отношениях, в частности, концепт норма и концепт идеал

Абсурд и норма взаимосвязаны норма определяется рамками нарушений (того, что не является узаконенным, признанным, обязательным, типичным (= усреднённым), те не-нормой), а абсурд выступает одной из форм нарушения, т е абсурд отчасти определяет норму, но и определяется ею при идентификации чего-либо как абсурда мы соотносим данное явление с существующей нормой, привычным положением дел

Поскольку абсурд мы связываем с категорией невозможного, высвечивающей ложное через признание его как истинного, то становится актуальным вопрос о соотношении абсурда и идеала В нашем сознании идеальное недостижимо, те принадлежит области невозможного, следовательно, абсурд и идеал антонимичны в своей сути Их объединяет и противопоставленность норме, о чем сказано выше

Идеал_Норма парадокс и пр_Абсурд

«+» степень и модальная оценка отклонения «-»

Изучение семантики имен концептов норма и идеал, смежных с концептом абсурд, позволило нам выявить еще один релевантный содержательный компонент абсурда, репрезентирующий один из приоритетных узлов информации в содержании фрейма абсурд, это семантический компонент 'некий известный, типичный, признанный объект, ориентированный на идеальный образ' (именно в сопоставлении с подобным объектом наблюдающий субъект определяет наблюдаемый им другой объект как относящийся к абсурду)

Анализ дефиниций толковых словарей имени концепта абсурд и имён смежных с ним концептов, а также анализ данного концепта в логико-философском аспекте мы дополнили концептуальным анализом имени «абсурд» Концептуальный анализ во всём многообразии применяемых в нем методов в настоящее время признаётся одним из ведущих методов современной

когнитивной лингвистики (наряду с когнитивным моделированием, фреймовым и прототшшческим анализом) Его истоки лежат в компонентном анализе значений. Основываясь на методике концептуального анализа Н Н. Болдырева, мы предлагаем следующую процедуру концептуального анализа, включающую три этапа 1) семасиологический: конструирование субъективной (усилиями исследователя) дефиниции (X — это ), могут использоваться данные словарей, 2) дистрибутивный: подбор контекстов, в которых эксплицирована одноимённая с концептом лексема, 3) ономасиологический: подбор примеров (высказываний) без экспликации анализируемого концепта, по отношению к которым можно сказать «это и называется X» ( — это и есть X)

В качестве ког нитивных контекстов нами использованы данные Национального корпуса русского языка (\vwwrascorpora га), репрезентирующие обыденное, научное и художественное сознание и коррелирующие с выделенными содержательными параметрами феномена абсурд

Анализ толкований лексемы «абсурд» в энциклопедических, толковых словарях и компонентный анализ содержания этой лексемы, сделанный на материале данных дефиниций, анализ научной литературы по данному вопросу, а также результаты концептуального анализа позволяют тгостро-ить следующую модель фрейма абсурд одноименного концепта абсурд.

Фрейм абсурд в обыденном сознании

№ Имя слота Содержание слота

1 Субъект Наблюдатель (ученый, художник, обыватель)

2 Объект Феномен, явление, ситуация

3 Известный объект (в том числе образ идеального объекта) Феномен, явление, ситуация

4 Норма и наблюдаемый объект

Степень отклонения Крайняя

Внешняя форма отклонения Несуразность, несообразность

Содержаний отклонения — отношение к логике — отношение к смыслу —отношение к рациональному — отношение к истине Нелогичный Бессмысленный Иррациональный Невозможность через ложность

5 Качество наблюдаемого объекта Значимое отсутствие смысла там, где он должен быть

6 Наблюдаемый объект как семиотический факт Знак; лишённый конвенционального содержания

7 Основа нестроения наблюдаемого объекта Внутреннее противоречие, связанное с нарушением законов логики

8 Типы (виды) наблюдаемого объекта Онтологический, шровой, проблемный, фидеистический, бытовой

9 Оценка наблюдаемого объекта Отрицательная, положительная

10 Смежные фреймы Норма, Идеальное, а также Парадокс, Нонсенс

Аналогично рассмотрены ментальные структуры, смежные с концептом абсурд — фрейм парадокс и фрейм нонсенс Состав слотов в трех указанных фреймах в своем большинстве совпадает фрейм «абсурд» включает 10 слотов, фрейм «парадокс» — 8 слотов (неактуальными оказались слоты «Оценка наблюдаемого объекта» и «Типы наблюдаемого объекта»), а фрейм «нонсенс» — 9 слотов (неактуален лишь слот «Типы наблюдаемого объекта») Необходимо отметить, что абсурд и нонсенс являются крайней степенью отклонения от нормы, в отличие от парадокса, находящегося на периферии нормы, в зоне переходности Рассматриваемые когнитивные структуры являются частью обвденнош, научного и художественного сознания Основные различия между фреймами связаны с содержанием слотов «Норма и наблюдаемый объект» и «Основа построения наблюдаемого объекта» Структурные и содержательные характеристики фрейма «абсурд» позволяют нам считать феномен абсурда ситуацией, т к во фрейме «абсурд» выделяются слоты («субъект», «объект», «точка отсчета — норма»), характерные для ситуации

Во в горой главе «Содержательные параметры ситуации абсурда в когнитивном аспекте» рассматриваются когнитивные особенности коммуникации и референции, а также те одноименные структуры знаний в узусе и текстах театра абсурда, которые являются основными и приоритетными в смысловой структуре изучаемых художественных текстов

Характерной чертой поэтики абсурда является языковая игра, основанная на нарушении правил коммуникации и референции Анализ данных нарушений проведен нами в рамках теории, предложенной О Б Йокояма, а также с учетом постулатов нормальной коммуникации (в нашем исследовании мы пользуемся классификацией нарушений постулатов нормальной коммуникации О и И Ревзиных) Помимо условий коммуникации (знание кода и дискурсивной ситуации) учёный выделяет два типа знания (информационное и метаинформационное), в информационном знании выделяется пять типов информации (референциальное — {}, пропозициональное — [[ ]], специфицирующее — [ ], экзистенциальное — 11 и предикативное —1| ||) Использование данной классификации в нашем исследовании позволило рассмотреть акты коммуникации в названных текстах в когнитивном аспекте и выявить такие нарушения, которые эксплицируют в них феномен абсурда.

Проведённый анализ нарушений постулатов «нормальной коммуникации» показал, что интеракция в театре абсурда не имеет своим предназначением и результатом удовлетворение информационных потребностей коммуникантов (пополнение их когнитивного множества информацией, в которой они нуждаются) пропозициональное знание не дополняется специфицирующими знаниями, а референциальное и экзистенциальное

знания часто не входят в зону пересечении когнитивных множеств участников интеракции В качестве примера рассмотрим следующий диалог Елизавета Бам Почему? Пётр Николаевич: Что почему? Елизавета Бам: Почему я преступница? Пётр Николаевич: Потому; что вы лишены всякого голоса Иван Иванович: Лишены всякого голоса

Елизавета Бам: А я не лишена Вы можете проверить по часам Данная интеракция начинается вопросом, который требует комментария для адресата, поскольку последнему не известно, какое знание составляет актуальное когнитивное множество коммуниканта А (Са), т е выполняется поправка Однако в ответ на скорректированный вопрос адресант (Е Бам) получает некое специфицирующее знание, которое не отражено в его когнитивном множестве, однако Елизавета Бам не выражает удивление или непонимание, те не выполняет поправку, но в свою очередь осуществляет метаинформационный акт, указывая на возможность получить референциальное и экзистенциальное знания, которые доказывают ее правоту, тем самым дублируя абсурдность интеракции

Схематически данную интеракцию можно представить следующим образом (в каждой схеме указываются тип и вид знания в соответствии с обозначениями, которые предложила ОБ Йокояма)

1) Е. Бам- Почему я преступница?

|я не совершала ничего противоправного!

Бам совершила убийство]

2) П.Н.: Потому что вы лишены.

|Е Бам не лишена голоса|

[Е„Бам совершила убийство]

{Е Бам, Пётр Николаевич, Иван Иванович} [[преступник совершает что-то незаконное]]

3) Е. Бам. А я не лишена. Можете...

[[наличие голоса можно проверить]], {часы}

[[преступник лишается голоса]] [Е Бам лишена голоса]

[часы как часть Е Бам показывают наличие голоса]

Нарушение правил коммуникации и референции демонстрируют и факты несоответствия слова и тем более имени собственного с референтом

Рассмотрим пример из сцены 1 пьесы «Лысая певица» супруги Смит обсуждают судьбу Бобби Уотсона, однако данное имя носят 8 человек Прямая функция антропонима не реализуется без указания дополнительных фактов1 (которых нет в тексте) невозможно понять, о ком идёт речь В силу этого к данному тексту не применима теория прямой референции, равно как и классическая теория (не выполняются необходимые и достаточные условия для правильного применения имени)

Следовательно, в актуальном когшривном множестве коммуникантов е,сд;ь экзистенциальное знание |Бобби Уотсон|, но отсутствуют общие ре-ференциальное и специфицирующее знания, необходимые для акта референции, поэтому невозможно определить, какой из Бобби Уотсонов находится в зоне Са П Сь

В конце пьесы Д Хармса Елизавету Бам обвиняют в убийстве Петра Николаевича, при этом некий Пётр Николаевич присутствует при предъявлении обвинения. У читателя (зрителя) в актуальном когнитивном множестве появляется следующие знания [[кто-то совершил убийство]], {Пётр Николаевич), {Елизавета Бам}, {Папаша}, [имя жертвы — Пётр Николаевич], |Петр Николаевич мёртв|, [Елизавета Бам обвиняется в убийстве], [убийца — Папаша] Несоответствие референциального знания и ряда специфицирующих знаний приводит к вытеснению экзистенциального знания о том, что где-то существует труп Петра Николаевича, более того, разрушается фрейм «труп» («жертва убийства») Таким образом, в абсурдистских текстах язык лишается референциальной способности.

Сделанный вывод подтверждают факты постепенного распада интерак-циональности коммуникации (сначала реплики не связаны друг с другом, те. нарушается требование релевантности и информативности, затем синтаксические конструкции заменяются отдельными, не связанными по смыслу словами): лексические средства уступают место звукам, не обладающим самостоятельной семантикой Например М. Smith А, с, /, о, и, а, с, i, о, и, а, с, I, о, и, i< М-те Martin В, с, ci, f, g, l, m, n, p, r, s, t, v, щ x, z< M Smith С est I

1 В качестве дифференцирующего признака могла бы выступать такая характеристика, как социальный статус (род деятельности, профессия, социальное положение и т д ), однако все указанные лица являются коммивояжёрами, т е данный показатель не может быть использован для идентификации необходимого референта.

M-me Martin Pas1 M. Martin Par ' M-me Smith Là'

Иван Иванович (ложась на пол) Нет, нет, ничего, ничего Г, г, nui, mu Елизавета Бам (поднимая руки) Ку-ни-ма-га-ни-ла-в-а-ни-баууу' Использование звуков вместо слов в процессе коммуникации является логическим доведением до абсурда (reductio ad absurdum) приёма разрушения связи между планом содержания и планом выражения сначала слова и целые фразы в тексте лишались смысла, теперь форма слова подвергается деконструкции (используется прием, хорошо известный Хармсу — заумь)

Учитывая особенности коммуникативных свойств речи героев анализируемых драматургических произведений, можно сделать вывод о дискредитации языка как инструмента общения, хранения и передачи информации в текстах театра абсурда, что обусловлено не только спецификой изучаемых художественных текстов, но и позицией Д Хармса и Э Ионеско, считавших, что человеческая речь может вступать лишь в искаженные отношения с реальностью

В то же время анализ показал, что в абсурдном пространстве анализируемых текстов язык наделяется новыми функциями речь выступает условием и формой бытия индивида, а коммуникация (общение) — формой общественного бытия, следовательно, можно говорить о функциях подтверждение существования и само существование В ряду других функций языка (общение, сообщение, замещение ментального Я, передача эмоций, выражение мыслей) указанные новые функции являются приоритетными в анализируемых текстах Об этом свидетельствует, в частности, приведенный выше фрагмент пьесы «Елизавета Бам» Д Хармса, а также следующий диалог

Иван Иванович < > Говорю, чтобы быть Елизавета Бам Что Вы говорите? Иван Иванович Говорю, чтобы быть

В результате анализа когнитивного уровня организации анализируемых драматургических текстов нами были выявлены те ментальные структуры знания, которые, с одной стороны, являются приоритетными и актуальными в выражении концептуально значимых смыслов, а с другой стороны, подверглись каким-либо изменениям в сопоставлении с одноименными структурами знаний в обыденном сознании Для пьесы ДХармса это фреймы речь, преступница, фреймы-скрипты арест к убийство, д ля пьесы Э. Ионеско это фреймы врач, привлекательность, смерть, фреймы-стереотипы типичный

мужчина и типичная женщина. Названные структуры знаний исследовались следующими методами 1) концептуальный анализ, 2) компонентный и дистрибутивный анализы

Результаты исследования представлены в таблицах, наглядно сопоставляющих состав слотов и их содержание в обыденном сознании русского // француза и в художественном пространстве пьес Хармса // Ионеско В качестве примера приведем реализацию фрейма речь в пьесе «Елизавета Бам» Фрейм речь а обыденном сознании русского и в когнитивном пространстве текста Д. Хармса

Л и Слот | '! Содержание ■ в обыденном сознании Содержание в пьесе

1 , .Субъект Человек, обладающий потенцией и способный реали-„ , зовать данную потенцию в действии

2 Объект ( Речеэая деятельность 1 язык как внутренний универсум

2 речь как отношение человека к человеку 2 речь как отношение человека к своему внутреннему Я

3 Категориальные признаки: ■ 1)способность говорить 2) процесс говорения 3) продукт говорения 4) атрибутивный признак человека

5) средство в какой-либо деятельности, в том числе и поединке («Сраженье двух богатырей») 6) условие и форма бытия 7) атрибут законопослушного гражданина (непреступника)

4 Функции устной речи в таком её виде, как говорение Общение, сообщение, замещение ментального Я, передача эмоции, выражение мыслей2

— Подтверждение существования — Само существование

5 Средство экспликации Артикуляционный аппарат

| Часы

6 Подфреймы Голос, говорить

7 Фреймы-гипфонимы Язык Свобода Права, Бьпие, Язык

2 В тексте пьесы приоритетными являются функции замещение ментального Я, передача эмоций

Анализ показал, что такой компонент речевой деятельности, как речь, в абсурдном пространстве мыслится не как отношение человека к человеку, а как отношение человека к своему ментальному Я (когнитивная основа некоммуникабельности) Основные различия в реализации фрейма речь в обыденном сознании и в тексте «Елизавета Бам» сводятся к расширению списка функций речи, её категориальных признаков и фреймов-гиперонимов в пьесе Д Хармса

Авангард как стиль и как совокупность текстов, написанных в рамках данного стиля, часто воспринимается как искусство ошибки' В нашем исследовании указанный прием («ошибка») рассматривается прежде всего на уровне когнитивной структуры драматургических текстов, те мы исходим из тезиса, что поэтика абсурда базируется на том или ином изменении фреймов обыденного сознания, в результате чего появляется возможность трансформировать (абсурдировать) социальную реальность в целом

Проведенный в работе анализ тех когнитивных структур, которые являются приоритетными и актуальными в выражении концептуально значимых смыслов и подверглись мутации, а также обобщение данного анализа позволили выявить и описать общие типы и виды изменений в содержании и организации ментальных структур в текстах театра абсурда

Тип и форма изменений Формальное описание изменения Запись измененного фрейма Примеры

Переструктуризация (изменения в наборе слотов) Фрейм, содержащий слоты АЗ и С, в тексте включает слоты А, С и Б {(ИФ) (ИСа) (ЗСД (ИС с) (ЗСс), (ИС<,) (ЗСа)} фрейм врач, скрипт убийство

Трансформация (изменение в иерархии слотов) Фрейм, содержащий в качестве облигаторных слоты АЗ,С, а в качестве необлигаторных — Х,У,7, в тексте включает слоты А,с,г {(ИФ) (ИСа) (ЗСа), (ИСс) (ЗСс), (ИС2) (ЗС2)} стереотипы типичный мужчина и женщина

Модификация (изменения в наполнении счотов) •

вар 1 иное заполнение слотов Фрейм, содержащий в качестве облигаггорных слоты АЗ,С, реализуется с иными значениями слотов, нежели {а,Ь,с} {(ИФ) (ИСа) (ЗСне-а), (ИС„) (ЗСне.в), (ИСс) (ЗСяе-с)} фрейм речь

вар 2 включение всего континуума значений, т е утрата слотами са-лиеншосги Фрейм А включает слот X, потенциально имеющий взаимоисключающее наполнение а / д / с, реализуется с наполнением слота {а,Ь,с} {(ИФ) (ИСа) (ЗСаДс), (ИСс) (ЗСс) (ИСа) (ЗСа)} фрейм привлекательность

вар 3 незапол-ненностъ компонентов фрейма Фрейм, содержащий в качестве облигаторных слоты А,В,С, реализуется без значений слотов {а,Ь,с} {(ИФ) (ИСа) (-), (ИСвН-), (ИСс) (—)} фрейм смерть

Важно отметить, что изменения в когнитивных структурах обыденного сознания не приводят к полной деструкции текста- изменения выступают структурообразующим принципом создания иного типа текста, в котором конструируются новые фреймы и новая реальность, которую можно обозначить как абсурд

Таким образом, мы можем сделать вывод, что одним из средств аб-сурдизацйи в рассматриваемых драматургических текстах Э Ионеско и Д Хармса выступают изменения в содержании и организации ментальных структур знания, приводящие к той или иной степени разрушения фреймовых структур обыденного сознания

Деструкция языка в рассматриваемых текстах, по нашему мнению, основана на отказе от осмысления языка как знаковой системы В пространстве пьес Д. Хармса и Э Ионеско семиозис (процесс функционирования чего-либо в качестве знакового средства, состоящий в а) отношении знака к объекту (семантика), б) отношении знака к другому знаку — синтактика, в) отношении знака к интерпретатору— прагматика), включает ослабленную (размытую, неопределённую) интерпреташу, в результате чего в сознании интерпретатора знаки связываются с десигнатами не так чётко

Анализ и обобщение специфики фреймовых структур текста Д Хармса «Елизавета Бам» показали, что на уровне категории координат и дейк-сиса особое значение имеет ситуация ожидания, эксплицирующая концептуально значимый смысл данного текста —угроза

Модификация скрипта «арест» и повтор процедуры ареста (успешный) указывает на неминуемое гь известного героине сценария, так актуализируется второй концептуально значимый смысл — беззащитность

Угрожающий субъект в тексте эксплицирован в образах Петра Николаевича и Ивана Ивановича, олицетворяющих закон (=■ государство, общество) По нашему мнению, именно отношение «человек — государство» является важнейшим на уровне категории точки зрения, т е авторской рефлексии На это указывает возможный статус Елизаветы Бам — лишенец Кроме того, деструкции подверглись такие когнитивные структуры, как «арест», «убийство», «преступница», в обыденном сознании связываемые, прежде всего, со сферой «государство»

Жесткая зависимость личности от общества и государства в тексте обусловливает не только концептуально значимые смыслы «угроза» и «беззащитность», но и КЗС свобода. Изменения в структуре и содержа-

нии фрейма «речь» актуализируют фрейм-гипероним «свобода», выступающий как реализация подфреймов «голос» и «говорить» В речи персонажей обнаруживается степень их свободы (внешней и внутренней), и по этому показателю они одинаково несвободны Данный концептуально значимый смысл позволяет рассматривать произведение Д Хармса как реализацию одной из важнейших тем всей русской литературы, начиная с А С Пушкина и поэтов-декабристов

В тексте «Лысая певица» Э Ионеско через концептуальный признак «прогнозируемость» также актуализирована ситуация ожидания, однако эксплицируется иной концептуально значимый смысл — стабильность. В тексте представлен иной тип социальных отношений (зависимость человека от общества является нежесткой, это означает, что человек и общество находятся в «состоянии покоя»), это доказывает набор фреймов, в которых выявлены изменения, «врач», «привлекательность», «смерть» (а не «убийство», как в тексте Д Хармса), стереотипы «мужчина» и «женщина» Социальный или межличностный конфликт как сюжетообразующий Элемент в тексте отсутствует; акцент смещается на уровень формы человеческого взаимодействия — коммуникацию Такйм образом, некоммуникабельность составляет второй концептуально значимый смысл пьесы «Лысая певица»3 Указанный КЗС эксплицируется на уровне текстовых категорий координат, дейксиса и точки зрения В тексте присутствует и третий концептуально значимый смысл — одиночество, важнейший концепт экзистенциализма, близкого в идейном отношении театру абсурда

В третьей главе «Особенности организации абсурдной реальности в текстах Э.Ионеско и Д.Хармса» приводится краткий обзор научного знания о таких формах существования материи, как время и пространство, рассматриваются особенности темпоральной и пространственной организации абсурдной реальности, а также анализируются процесс и особенности конструирования ирреальности абсурда как соотношение виртуальной и физической действительности

Одним из средств создания ситуации абсурда в драматургическом тексте выступает особая параметризация базовых компонентов концептуализации бытия — времени и пространства

3 В тексте «Елизавета Бам» Д. Хармса тема некоммуникабельности также присутствует, но по нашему мнению, ее нельзя рассматривать как КЗС, поскольку метапоэтических данных, указывающих на важность данной проблемы для автора, не обнаружено, некоммуникабельность Хармса объясняется пониманием слова и референта как равнозначных сущностей, обладающих самостоятельным бытием, поэтому связь между ними — ограниченность человеческого восприятия

В результате применения таких исследовательских процедур, как компонентный и дистрибутивный анализ, и обобщения полученных результатов нами были составлены фреймы время в обыденном сознании европейца и в художественном пространстве изученных пьес

Фрейм время в обыденном сознании включает в себя три крупных род-фрейма 'физическое', 'социальное' и 'субъективное' Анализ когнитивной организации изучаемых пьес показал, что в художественном пространстве театра абсурда время приобретает сугубо субъективный характер Так, об этом свидетельствует содержание ремарок в пьесе «Лысая певица»

Д ля характеристики времени активно используются препозитивные и в меньшей степени интерпозитивные ремарки, неизменно являющиеся сепаративными (хе отделенными от реплик) Специальные указания «прошли часы (дни, месяцы)», отсутствуют Носителями информации о времени выступают также, показания часов, чьи удары призваны указывать на течение времени В ряде ремарок обнаруживается сразу несколько нарушений в протекании физического (объективного) времени4

1) часы бьют,такое количество раз (29 раз, множество раз), которое не соответствует существующему в современной цивилизации членению суток на 24 равнцх отрезка (часа),

2) линейность и однонаправленность течения объективного времени (по возрастающей от 1 до 24) замещены обратным скачкообразным ходом (часы бьют 17 — 7 — 3—0 — 5—2),

3) часы наделены свойствами человеческой личности для них характерны субъективная воля и эмоциональность (бьют столько раз, сколько хотят, нервничают и бьют без порядка), а также национальная ментальность (часы бьют по-английски и выдают английские удары) Этническая иден-

4 В тексте даются следующие показания настенных часов La pendule anglaise frappe dix-sept coups anglais ('часы но-английски отсчитывают 17 английских ударов') La pendule sonne sept fois ('часы бьют 7 раз') La pendule sonne trois fois ('часы бьют 3 раза') La pendule ne sonne aucune fois ('часы не бьют нисколько раз') La pendule sonne cinq fois ('часы бьют 5 раз') La pendule sonne deux fois ('часы бьют 2 раза') La pendule sonne vingt-neuf fois ('часы бьют 29 pas') La pendule sonne encore plusieurs fois ('часы бьют еще множество раз') La pendule sonnet tant qu 'elle veut ('часы бьют столько раз, сколько хотят') Les coups que frappe la pendule sont plus nerveux aussi ('удары, которые издают часы, также более раздражительные')

тичность в данном случае относится не к художественному стилю (дизайну), а указывает на качественные особенности функционирования механизма, выражающиеся в собственной воле и импульсивности

Необходимо отметить ремарку La pendule sonne encore plusieurs fois ('часы бьют еще множество раз'), актуализирующую в сознании сам факт того, что часы били, те находились в рабочем состоянии Следовательно, функционал часов не сводится к метризации и отсчёту времени Данная ремарка постулирует отдельное от объективного времени инобытие часов в абсурдистской действительности

Отмеченный выше факт наделения часов волей и эмоциями необходимо дополнить тем, что их «психологическое состояние» соответствует л коррелирует с состоянием героев La pendule souligne les répliques, avec plus ou moins de force, selon le cas5 Это означает, что часы не обладают самостоятельным бытием, но существуют в общей с героями пьесы реальности, те связаны с субъективным временем, имеющим свойство менять темп протекания и даже останавливаться (La pendule ne sonne aucune fois) В тексте часы, очевидно, показывают субъективное время, те репрезентируют восприятие времени персонажами пьесы на основе пропозиции [[дом человека—это его часть]] и специфицирующего знания [часы в моем доме — это мой голос]

Таким образом, часы выступают репрезентацией не внешнего времени, а внутреннего времени процесса, выполняя роль глаголов и наречий, которые традиционно манифестируют этот аспект темпоральной характеристики процесса И коннотативные значения, свойственные, по мнению В .Г Гака, в подобных случаях лексическим средствам, трансформируются в несвойственные механизму человеческие качества (воля, эмоции).

В тексте Д Хармса ремарки практически отсутствуют, как и структурное членение текста, поэтому особое значение в параметризации времени приобретают грамматические показатели времени

Важной приметой абсурдной реальности выступает неактуальность измерения будущего" грамматическое будущее время в текстах употребляется неоднократно, однако все выявленные глагольные формы — совершенною вида, их семантика не может быть отнесена к типичному будущему времени. А.В. Бондарко, вслед за В В Виноградовым, в системе видо-временных форм не разграничивает настоящее совершенное и будущее совершенное время, отмечая невозможность однозначного соотнесения данной формы ни к настоящему, ни к будущему времени Этим обусловлена трудность выделения доминанты семантического содержания данной видо-временной формы

5 ' Часы подчеркивают реплики, с большей или меньшей силой, в зависимости от обстоятельств'

В тексте Ионеско употребляется грамматическое время futur simple, те простое будущее со следующими значениями а) время, имеющее значение будущего действия, связанного с настоящим (т.е репрезентирующего причинно-следственные отношения), или б) намерения что-либо сделать в обозримом будущем (на русский язык переводится глагольной формой будущего времени совершенного вида)

На когнитивном уровне будущее как лакуна означает отсутствие таких привычных структур, как мечты, устремления, планы, цели и пр, традиционно связываемых с будущим Для героев актуальными представляются лишь прошлое и настоящее, связанные новыми циклами субъективного восприятия времени («смерть — арест — смерть» — в тексте Д Хармса и «женитьба — смерть — женитьба» — Э Ионеско). Примечательным является как наличие общего звена в новых циклах — компонента 'смерть', так и незаполненность в обеих пьесах слота 'результат' во фреймах смерть /убийство

Отметим, что цикл выступает своеобразным вариантом вечности как универсальной темпоральной характеристики абсурдной реальности Отсутствие начала и финала на уровне сюжета означает невозможность развития внутритекстового действия (этим объясняется использование композиции-кольца и композиции-спирали как варианта первой)

Таким образом, время—один из базовых категориальных параметров восприятия человеком окружающего мира и самого себя — в художественном пространстве театра абсурда приобретает сугубо субъективный характер

В представленной работе выявлено, что и пространство в театре абсурда организовано особым образом

В тексте «Елизавета Бам» было обнаружено несколько осей координат, конструирующих реальность пьесы верх / низ, там / тут (здесь). — а также несколько локализованных топосов Указанные координаты и локативы в тексте не объединены в единое актуальное дая каждого персонажа пространство, т е каждый персонаж существует в собственном пространстве, с индивидуальной осью координат, что служит средством абсурдизации художёствённой реальносгй, сконструированной в тексте

Действие пЬесы разворачивается в пределах квартиры Бам6, поэтому

особое значенйе приобретают дейктические локативы, имеющие статус

о.

6 Следует отметить что действие начинается и завершается в квартире Бам, однако герои покидают пределы квартиры, на это указывают интерпозитивные и иннеетисные ремарки (например уходят, Бежит за Петром Николаевичем, Вбегая, Сцена пуста, Бежит вокруг сцены) Для автора релевантным оказывается понятие сцены, а не конкретная локализация места действия

знаков-индексов, — там, тут, здесь, сюда и пр. (особенности их функционирования нами рассмотрены в рамках логики пространства, предложенной В11 Рудневым) Необходимо учитывать, что подобные локативы описывают предмет речи относительно субъекта восприятия, те указывают на некий топос, в пределах которого находится говорящий Пределы этого топоса определяются самими говорящими в соответствии с собственным актуальным членением пространства (выделением личной сферы из общего физического, ментального, интеллектуального, эмоционального пространства) Успешная коммуникация предполагает совпадение или высокую степень близости в установлении указанных границ, в текстах театра абсурда наблюдаем обратное находясь в пределах сенсорной достижимости (т е здесь), а значит — одном актуальном пространстве (иначе Здесь), персонажи Хармса по-разному понимают один и тот же дейктический знак (здесь/тут), что является свидетельством несоответствия индивидуальных когнитивных установок, или особого типа знания

Несовпадение актуального пространства персонажей указывает на различия в сфере пропозиционального и экзистенциального знаний (при условии знания кода персонажами) Это важнейшая когнитивная характеристика абсурдной реальности Отсутствие понимания единства окружающего пространства, различное каузуальное его членение персонажами пьесы на актуальное и неактуальное (в соответствии с собственными когнитивными установками) выступают одним из средств конструирования ситуации абсурда в тексте, поскольку приводит к невозможности успешной коммуникации между героями

В то же время в абсурдистском тексте «Елизавета Бам» обнаруживаем один фрагмент, в котором герои пребывают в едином актуальном пространстве

Иван Иванович Друзья, мы все тут собрались Ура' Елизавета Бам Ура' Мамаша и Папаша Ура'

Иван Иванович (дрожа и зажигая спичку). Я хочу сказать вам, что с тех пор, как я родился, прошло 38 лет Мамаша и Папаша Ура'.

Елизавета Бам (бежит вокруг щены) Оторвалась отовсюду' / Оторвалась и побежала' / Оторвалась и иу бегать'

Прагматический компонент восклицания «ура» указывает на близость эмоционального состояния персонажей и служит подтверждением того

факта, что информация [мы находимся в одном и том же месте] и [мы друг друга понимаем] находится в зоне пересечения актуальных когнитивных множеств персонажей, что, в свою очередь, указывает на экспликацию единства актуального пространства в личной сфере каждого героя

Необходимо отметить, что пребывание в одном актуальном пространстве («тут») означает иное понимание действительности, смену аксиологической парадигмы и когниции в целом Иван Иванович «забывает» цель поиска Елизаветы Бам (знание «Елизавета Бам—убийца» теряет значимость), нарушается тема-рематическая цепь диалога, а также его социальный статус (с официального регистра — на повседневно-бытовой) и, вероятно, коннотахивнос содержание Лишь Елизавета Бам, оставаясь в рамках собственного времяпростран-ственного континуума, «помнит» об аресте и, пользуясь возможностью, пытается бежать Налицо смена ментальных (виртуальных) пространств в пьесе

Действительно, в одном ментальном (= когнитивном) пространстве персонажи пребывают в ситуации конфликта и противоборства, абсурдность которого осознает лишь Елизавета Бам (персонажи объединены информационным знанием об убийце (его личности и факте преступления), однако разобщены различным актуальным членением пространства), в другом пространстве персонажи вне социального конфликта (поскольку «общее» знание о преступлении нерелевантно) и вне ощущения угрозы, т е свободны, при этом ощущают себя в одном актуальном пространстве Действие пьесы «Лысая певица» разворачивается в квартире супругов Смит, однако есть указания и на другие локативы Пространственная организация пьесы сложнее, чем в «Елизавете Бам» Д Хармса, однако членение пространства происходит аналогично

Рассмотрим членение пространства супругами Мартэн Придя в гости к семье Смит, они вдруг обнаруживают, что где-то уже встречались и их многое связывает И только после верификации ряда пропозициональных, экзистенциальных и специфицирующих данных происходит процесс референции, и они узнают друг в друге супругов Потребность в длительной процедуре верификации указывает на то, что пределы квартиры стали тем пространством, в котором первый уровень когнитивной организации нашего мышления — референциальный — является дисфункциональным

Интерес вызывает и тот факт, что и супруги Мартэн, и брандмайор не решаются сразу зайти в квартиру Смитов, будто должны войти в другую реальность Mary М-те et M Martin, vos invites, sont à la porte Ils m'attendaient Ils n 'osaient pas entrer tout seuls Ils devaient dmer avec vous, ce soir7

7 Млри Мадам и Мсье Мартэн, ваши гости за дверью Они ждали меня Они не решались войти сами Они должны были обедать вместе с вами этим вечером

И второй фрагмент

M. Smith 11 у avait longtemps que vous étiez à la porte? Le pompier Trois quarts d'heure?

Более того, после установления факта супружества между Map генами разговор гостей с хозяевами «сначала не клеится» А приход пожарного вызывает у мадам Смит неприветливость (ремарка М-те Smith, fâchée, tourne la tête et ne répond pas à son salut) Но. постепенно герои цаходят общий язьж, рассказывая друг другу невероятные истории

Можно утверждать, что пространство квартиры четы Смит выступает как особым образом функционирующая реальность, аде просто топос В пределах квартиры время приобретает субъективный характер, а когнитивные схемы и установки героев теряют привычное наполнение Актуальным остается некоторый набор пропозиционального и экзистенциального знания, однако его соотнесение с реальностью вызывает недоумение и удивление (вспомним примеры с завязыванием шнурков, чтением в метро или опознаванием друг в друге суцругов Мартэнами), что означает нарушение памяти как способности хранить, анализировать и приобретать новый опыт

Таким образом, актуальное членение пространства героями и противопоставление локализованного топоса (квартира Смитов) внешнему миру в театре абсурда носит индивидуальный характер и служит одним из параметров конструирования абсурдной реальности

Понимая художественное произведение как определённую модель реальности (образ мира) и основываясь на уже имеющихся данных о хроно-топических и семантических особенностях текстов театра абсурда, мы проанализировали процесс и особенности построения абсурдной реальности в изучаемых пьесах

Художественную реальность театра абсурда вслед за В Г Борботько мы рассматриваем как ирреальность абсурда, построенную по схеме «материал плюс налагаемый на него оператор» (в тексте «Елизавета Бам») и «оператор плюс материал» (в тексте «Лысая певица»)

Моделирующим оператором ирреальности в анализируемых текстах выступают феномен абсурда и концептуально значимые смыслы Этим и объясняется различие в ирреальностях пьес ,,

Анализируя процесс влияния моделирующего оператора на материал, мы рассмотрели 4 типа реализации абсурда, выделенные В И Карасиком (остенсивный, логический, семантический и прагматический), на каждом из уровней смысловой структуры текста, указанных J1А Ноздриной Анализ

8 Мистер Смит Как долго вы стояли за дверью7 Брандмайор: Три четверти часа

показал, что средства обработки материала под воздействием моделирующего оператора у обоих драматургов идентичны В связи с этим следует отметить, что в обоих текстах актуальны онтологический и игровой типы абсурда, в то время как проблемный и фидеистический типы в текстах не эксплицируются

Значимым является тот факт, что в обеих пьесах актуальными оказываются когнитивные структуры концептов часы (la pendule) и смерть (la morte) Однако их реализация в текстах различна и служит средством экспликации КЗС Следует отметить, что в тексте «Лысая певица» как параллельная ирреальности абсурда эксплицирована квазиреальность обыденного сознания, имеющая собственный хронотоп и манифестирующих ее персонажей — внешний мир (когнитивный фон обыденности, нормы по отношению к фигуре абсурда — квартире Смитов)

В тексте «Елизавета Бам» концептуальные параметры обыденного сознания также присутствуют, однако об экспликации квазиреальности говорить нельзя имеет место имплицитное проявление обыденного сознания в поведении и репликах главных действующих лиц пьесы в отдельных фрагментах (начало, финал, момент идентичного актуального членения пространства, рассмотренный выше)

Ирреальности абсурда, сконструированные в текстах, детерминированы различными моделирующими операторами и имеют ряд отличий наличие / отсутствие когнитивного фона обыденности в форме параллельной квазиреальности, специфику в хронотопической организации, в функционировании ключевых фреймов, в структурной организации текста (отсутствие деления на сцены в тексте «Елизавета Бам», количество и роль ремарок)

Таким образом, можно утверждать, что абсурд — это не только частичное разрушение значения и смысла, но и одновременное создание новых смыслов путем смены когнитивных схем в сознании героев В драматургических текстах абсурда сконструирована особая реальность, в которой пребывают персонажи, понимание законов и правил которой — необходимое условие для интерпретации текстов

В Заключении формулируются основные выводы исследования, намечаются перспективы дальнейшего изучения проблематики

Основные положения диссертационной работы нашли отражение в следующих публикациях:

1) К вопросу о логике языка театра абсурда (на материале «Лысой певицы» Ионеско) // Материалы Междунар конф студентов и аспирантов по фундаментальным наукам «Ломоносов». Выл 9 —М,2004 —С 382-383

2) Фрейм «речь» в пьесе «Елизавета Бам» Д Хармса // Материалы Межд конф студентов и аспирантов по фундаментальным наукам «Ломоносов» Вып 10 — М,2005 —С 393-394

3) Разрушение фрейма-стереотипа в художественном тексте // Язык как культурно-образовательная среда Материалы 50-й научн -методич конф — 41 —Ставрополь,2005 —С 98-102

4) Культурные коннотации абсурда в тексте Ионеско «Лысая певица» // AB OVO Студ научн журнал АТУ — Майкоп, 2005 —С 210-213

5) О типологии модификационных процессов в повествовательных фреймах текстов театра абсурда // Классическое лингвистическое образование в современном мультикультурном пространстве — 2 Материалы Междунар научн конф В2ч — 42 — Москва-Пятигорск,2006 —С 195-199

6) Фрейм «время» в театре абсурда // Филология, журналистика, культурология в парадигме современного научного знания Материалы 51-й научн -методич конф Ч IV — Ставрополь, 2006 — С 122-126

7) К вопросу об особенностях когнитивной структуры драматургического текста // Актуальные проблемы коммуникации и культуры Междунар сборник научных трудов Вып 3 —Москва-Пятигорск, 2006 —С 247-250

8) Модальные операторы здесь / тут / там как параметры конструирования абсурдной реальности в тексте «Елизавета Бам» Д. Хармса // Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов Материалы 2-ой Междунар науч конф В2т. Т1 —Волгоград,2007 —С.842-847

9) Репрезентация концептов «время» и «пространство» в тексте пьесы Даниила Хармса «Елизавета Бам» // Вестник Ставропольского гос ун-та Вып 51 —Ставрополь,2007 —С 168-173

Подписано в печать 2 10 2007 Формаг 60x84 1/16 Услпечл 1,51 Уч-издл 1,35

Бумага офсетная Тираж 100 экз Заказ 149

Отпечатано в Издательско-полиграфическом комплексе Ставропольского государственного университета 355009, Ставрополь, ул Пушкина, 1

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Гревцев, Максим Сергеевич

Введение

Глава 1: Феномен абсурда как объект философии, литературоведения и когнитивной лингвистики

§ 1. Художественная интерпретация понятия «абсурд»

1.1. Абсурд в истории мировой литературы

1.2. Группа ОБЭРИУ: история, философия, эстетика

§ 2. Когнитивная интерпретация понятия «абсурд» в драматургических текстах

2.1. Особенности когнитивной структуры драматургического текста

2.1.1. К вопросу о смысловой структуре текста

2.1.2. Когнитивная модель драматургического текста

2.2. Особенности абсурдизации драматургического текста

§ 3. Содержание понятия «абсурд»

3.1. Философское и логическое понятие абсурд

3.2. Лингвистическое осмысление концепта абсурд 38 3.2.1. Концепт абсурд VS концепт парадокс VS концепт нонсенс

Выводы к главе

Глава 2: Содержательные параметры ситуации абсурда в когнитивном аспекте

§ 1. Речь как форма экзистенции человека в абсурдной реальности

1.1. Особенности коммуникации в драматургических текстах

Лысая певица» Э. Ионеско и «Елизавета Бам» Д. Хармса

1.2. Особенности референции в драматургических текстах

Лысая певица» Э. Ионеско и «Елизавета Бам» Д. Хармса

§ 2. Одноимённые структуры знаний в узусе и текстах театра абсурда

2.1. Специфика фреймовых структур текста Д. Хармса «Елизавета Бам»

2.2. Специфика фреймовых структур текста Э.Ионеско «Лысая певица»

§ 3. Типы и виды трансформации когнитивных моделей в текстах театра абсурда

Выводы к главе

Глава 3: Особенности организации абсурдной реальности в текстах

Э.Ионеско и Д.Хармса

§ 1. Темпоральная организация драматургических текстов

Лысая певица» Э. Ионеско и «Елизавета Бам» Д. Хармса

1.1. Фрейм «время» в обыденном сознании

1.2. Темпоральная организация пьесы «Елизавета Бам» Д. Хармса

1.3. Темпоральная организация пьесы «Лысая певица» Э. Ионеско

§ 2. Пространственная организация драматургических текстов

Лысая певица» Э. Ионеско и «Елизавета Бам» Д. Хармса

2.1. Пространственная организация пьесы «Елизавета Бам» Д. Хармса

2.2. Пространственная организация пьесы «Лысая певица» Э. Ионеско

§ 3. Соотношение физической и виртуальной действительности как основа феномена абсурда

Выводы к главе

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Гревцев, Максим Сергеевич

Актуальность темы исследования обусловлена активным развитием в отечественной ветви когнитивизма такой разновидности анализа художественного текста, которая направлена на исследование языковых единиц как форм отражения, объективации структуры сознания (знания).

Актуальность темы работы связана с необходимостью исследования с позиций лингвистики как феномена абсурда, так и когнитивной организации художественного текста.

Существует незначительное количество работ (В.В. Гончаренко, Е.А. Шингарёвой; Н.Э. Яковенко), специальным предметом которых является когнитивный анализ художественного текста. По нашим сведениям, отдельным сторонам феномена абсурда также посвящены лишь единичные работы лингвистического характера (В.И. Карасика; Е. Бабаевой, Ф. Успенского). В то же время когнитивная организация драматургических текстов театра абсурда ещё не подвергалась исследованию, презентация феномена абсурда в разноязычных культурах в когниолингвистическом аспекте является неизученной.

Цель исследования — изучить феномен абсурда в разноязычных драматургических произведениях театра абсурда как результат изменения когнитивных структур и механизмов обыденного сознания. Данная цель связана с реализацией ряда задач: определить феномен абсурда в когнитивном аспекте, сопоставив его с близкими феноменами — парадоксом и нонсенсом; установить особенности абсурдизации в драматургических текстах театра абсурда с учётом специфики данного типа текста; рассмотреть особенности референции, коммуникации, а также установить специфику фреймовых структур названных текстов и выявить в них содержательные параметры ситуации абсурда; выявить и классифицировать основные изменения фреймовых структур в изучаемых текстах театра абсурда; рассмотреть темпоральную и пространственную организацию анализируемых текстов и выделить особенности организации в них абсурдной реальности; выделить концептуально значимые смыслы изучаемых текстов и описать смысловую структуру произведений по данным выполненного когнитивного анализа.

Объектом исследования является когнитивный уровень организации анализируемых драматургических текстов. Предметом исследования выступают когнитивные средства создания абсурдности в текстах пьес.

Материалом исследования служат драматургические тексты «Елизавета Бам» Д. Хармса и «Лысая певица» Э. Ионеско.

Для решения поставленных задач были использованы следующие приёмы и методы научного анализа: 1) комплексный функциональный анализ, связанный с определением языковых средств экспликации абсурда в тексте; 2) компонентный и дистрибутивный анализы, позволившие выявить нарушения законов семантики, прагматики и синтактики языкового знака; 3) концептуальный анализ, использованный для выявления фрейма абсурд и других структур знания в когнитивном аспекте; 4) трансакционный анализ дискурса, позволивший выявить нарушения в области коммуникации и референции; 5) описательный метод.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Феномен абсурда реализуется на когнитивном уровне организации рассматриваемых драматургических текстов: структуры обыденного сознания в текстах подвергаются изменениям, которые являются аналогичными в разноязычных текстах.

2. Изменения в когнитивных структурах обыденного сознания наблюдаются на всех уровнях организации пьес театра абсурда: от хронотопа до категории «точки зрения» — и не приводят к полной деструкции текста, а выступают структурообразующими элементами особой реальности — ирреальности абсурда.

3. Ирреальность абсурда как продукт переосмысления квазиреальности обыденного сознания требует наличия в тексте когнитивных структур обыденного сознания, которые выступают когнитивным фоном для фигуры абсурда. Обыденное сознание может реализовываться в тексте как параллельная квазиреальность или имплицитно проявляться в действиях и репликах персонажей.

4. Феномен абсурда реализуется одинаковыми способами (изменения фреймовых структур обыденного сознания, особая организация хронотопа, нарушение правил коммуникации, в том числе референции и др.) на всех' уровнях смысловой организации анализируемых текстов театра абсурда, но по-разному понимается указанными авторами, поэтому тексты характеризуются различными концептуально значимыми смыслами.

5. Феномен абсурда, а также концептуально значимые смыслы исследуемых текстов выступают моделирующими операторами, оказывающими воздействие на материал и формирующими когнитивную структуру каждого произведения.

6. В анализируемых текстах феномен абсурда имеет некоторые отличия, однако можно утверждать, что пьеса «Елизавета Бам» Д. Хармса в равной степени может быть отнесена к театру абсурда, как и пьеса «Лысая певица» Э. Ионеско.

Теоретической основой исследования послужили работы по теории когнитивной лингвистики (М. Минского, Ч. Филлмора, Е.С. Кубряковой, П.В. Чеснокова, В.З. Демьянкова, А.Н. Баранова, Д.О. Добровольского, З.Д. Поповой, И.А. Стернина, А.В. Рудаковой и др.), исследования по театру абсурда и ОБЭРИУ (Ж.-Ф. Жаккара, O.JI. Чернорицкой, Т.Б. Проскурнико-вой, А.Н. Михеевой, Т. Якимович, Е. Ям польского, И.С. Куликовой, А. Коб-ринского, АЛО. Коноваловой, Н.В. Гладких и др.), модель смысловой структуры текста JI.A. Ноздриной, теория концептуально значимых смыслов, разработанная Г.Я. Солгаником и М.Я. Дымарским, логика пространства В.П. Руднева. Кроме того, использованы постулаты «нормального общения» ОТ. и И.И. Ревзиных.

Научная новизна исследования состоит в лингвистическом осмыслении феномена абсурда на материале разноязычных художественных текстов в рамках когнитивной теории (в литературе вопроса феномен абсурда исследовался в рамках логики, философии, культурологии и литературоведения), которое позволило обосновать общность когнитивных структур пьесы «Елизавета Бам» Д. Хармса и пьесы «Лысая певица» Э. Ионеско.

Теоретическая значимость работы заключается в анализе абсурдности как свойства драматургических текстов театра абсурда на когнитивном уровне. В процессе анализа избранных пьес выявлены типы и виды приёмов изменения когнитивных структур и механизмов, создающие ирреальность абсурда, а также механизмы взаимодействия обыденного сознания и ирреальности абсурда.

Практическая значимость работы заключается в том, что её результаты могут быть использованы при чтении курсов по когнитивистике, теории номинации, лексикологии, истории русской и европейской литературы XX века. Данные исследования могут быть использованы при написании курсовых, дипломных и магистерских работ. Разработанная методика когнитивного анализа художественных текстов даёт возможность исследовать подобным образом другие произведения литературы.

Апробация работы. Результаты исследования нашли отражение в докладах и выступлениях на следующих научных конференциях:

Международная конференция студентов и аспирантов по фундаментальным наукам «Ломоносов» (Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, 2004, 2005 гг.);

Международная конференция «Актуальные проблемы коммуникации и культуры» (Пятигорский государственный лингвистический университет, 2006 г.);

Классическое лингвистическое образование в современном мультикуль-турном пространстве (Пятигорский государственный лингвистический университет, 2006 г.);

Вторая Международная научная конференция «Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов» (Волгоградский государственный университет, 2007 г.);

Научно-методическая конференция преподавателей и студентов «Университетская наука — региону» (Ставропольский государственный университет, 2005,2006 гг.).

Структура и объём работы. Исследование состоит из введения, трёх глав, заключения, библиографического списка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Феномен абсурда в драматургических текстах разноязычных культур: когниолингвистический аспект"

Выводы к главе 3

1) Ситуация абсурда в драматургическом тексте обусловливает особую параметризацию базовых компонентов концептуализации бытия — времени и пространства.

2) В обыденном сознании фрейм «время» включает в себя три крупных подфрейма: 'физическое', 'социальное' и 'субъективное (индивидуальное)'. Анализ ремарок (преимущественно) и реплик персонажей показал, что в художественном пространстве театра абсурда время приобретает сугубо субъективный характер. Так, часы отражают субъективное восприятие времени, отражают внутреннее состояние персонажей и наделяются человеческими чертами (волей и эмоциями).

Анализ изменений в о фреймах «арест» и «убийство» (в тексте «Елизавета Бам») и «смерть» (в тексте «Лысая певица») выявил новые циклы субъективного восприятия времени («смерть — арест — смерть» — в тексте Хармса и «женитьба — смерть — женитьба» — в пьесе Ионеско). Цикл имеет особое значение в театре абсурда: в пьесах используются композиция-кольцо и композиция-спираль (вариант первой), т.е. отсутствует начало и финал (конечные стадии любого процесса, действия, состояния, в том числе жизни). В результате цикл выступает своеобразным вариантом вечности как универсальной темпоральной характеристики абсурдной реальности. Доказательством служит и тот факт, что будущее как одно из измерений времени не актуально в абсурдной реальности: в сознании героев отсутствуют такие привычные структуры, как мечты, устремления, связи, планы, цели и пр., традиционно соотносимые с будущим. Актуальны лишь циклически связанные прошлое и настоящее.

Пространство в театре абсурда также организовано особым образом. Этот аспект текста «Елизавета Бам» Д. Хармса мы проанализировали на основе «логики пространства» В.П. Руднева. Анализ функционирования модальных операторов (тут / там / здесь) свидетельствует о том, что актуальное членение пространства, как и времени, персонажами пьесы носит индивидуальный характер. В тексте присутствуют концептуальные параметры обыденного сознания, которое имплицитно проявляется в поведении и репликах героев (начало, финал, момент идентичного актуального членения пространства, рассмотренный выше), спонтанно меняющих своё актуальное членение пространства и по-разному ощущающих себя с т.зр. внутренней свободы, однако об экспликации квазиреальности, параллельной ирреальности абсурда, говорить нельзя.

В пьесе «Лысая певица» Э. Ионеско субъективно определяемое актуальное пространство имеет физические границы — квартира Смитов, в пределах которой персонажи пребывают в состоянии общности когнитивных установок и «понимают» друг друга; на основе этого можно обозначить противопоставление квартиры и внешнего мира, в котором происходят события, удивляющий и поражающие героев пьесы. Следовательно, в тексте эксплицирована квазиреальность обыденного сознания, функционирующая как когнитивный фон абсущъ-фигуры.

Таким образом, специфика актуального членения пространства также служит одним из параметров конструирования абсурдной реальности.

Художественную реальность театра абсурда вслед за В.Г. Борботько мы рассмотрели как ирреальность абсурда, построенную по схеме «материал плюс налагаемый на него оператор» (в тексте «Елизавета Бам») и «оператор плюс материал» (в тексте «Лысая певица»).

Моделирующим оператором ирреальности в тексте «Елизавета Бам» является феномен абсурда и КЗС свобода, угроза и беззащитность, а в тексте «Лысая певица» — феномен абсурда и КЗС стабильность, некоммуникабельность и одиночество. Этим и объясняется различия в ирреальностях пьес.

В процессе анализа влияния моделирующего оператора на материал мы рассмотрели 4 типа реализации абсурда, выделенные В.И. Карасиком, на каждом из уровней смысловой структуры текста, указанных Л.А. Ноздриной. Можно сделать вывод, что средства обработки материала под воздействием моделирующего оператора у обоих драматургов идентичны и абсурд носит онтологический и игровой характер.

Таким образом, ирреальности абсурда, сконструированные в текстах Д. Хармса и Э. Ионеско имеют ряд отличий: детерминированы различными моделирующими операторами, наличие / отсутствие когнитивного фона обыденности в форме параллельной квазиреальности, специфику в хронотопиче-ской организации, в функционировании ключевых фреймов, в структурной организации текста.

Заключение

1) Феномен абсурда — объект философской, научной, художественной рефлексии на протяжении всей истории цивилизации; в литературе абсурд присутствует с момента её зарождения (по мнению JI.O. Чернорицкой, попытка осмыслить миф — это абсурд), функционируя как эстетическая категория, при помощи которой бытие переосмысливается с точки зрения «ложного / невозможного», «логического / бессмысленного».

В XX веке, в рамках авангардного искусства, абсурд стал одной из художественных доминант, получил реализацию в России в творчестве группы ОБЭРИУ, а во Франции (и Западной Европе в целом) — в театре абсурда.

2) Изучение толкований лексемы «абсурд» в энциклопедических, толковых словарях и компонентный анализ содержания этой лексемы, сделанный на материале данных дефиниций, анализ научной литературы по данному вопросу, а также результаты концептуального анализа позволили выделить пять концептуальных параметров, характеризующих абсурд; следует отметить, что в обыденном сознании абсурд прежде всего характеризуется такими концептуальными параметрами, как 'несоответствие здравому смыслу' и 'иррациональность', а для научного и художественного сознания приоритетны иные параметры: 'способ доказательства ложности тезиса', 'реакция на отчуждение от мира' и 'эстетическая категория'.

3) Выявление концептуальных параметров абсурда потребовало рассмотрение смежных концептов, анализ которых дополнил наше знание о данном концепте. В качестве таких феноменов, по нашему мнению, выступают парадокс и нонсенс.

Собранный нами материал позволяет утверждать, что абсурд и нонсенс представляют собой крайнюю степень отклонения от нормы, в отличие от парадокса, находящегося на периферии нормы, в зоне переходности. Парадокс, основанный на внутреннем противоречии, не исключает логической правильности рассуждения; нонсенс также не сводится к логике и законам мышления, кроме того, отличается от абсурда модальной оценкой.

4) Таким образом, под абсурдом мы понимаем 'нечто, лишённое смысла, внешней привлекательности, дисгармоничное, а на когнитивном уровне противоречащее логике и имеющемуся опыту'.

5) Материал нашего исследования — драматургический текст — имеет специфические особенности, поэтому анализ функционирования феномена абсурд в данном типе текста требует учёта этих особенностей.

В соответствии с концепцией JI.A. Ноздриной, смысловую структуру драматургического текста мы рассмотрели как взаимодействие 4-х категорий текста (хронотопа, координат, дейксиса и точки зрения), образуемых пятью текстовыми сетками: темпоральности, локальности, персональности, рефе-рентности и модальности. По нашему мнению, феномен абсурда реализуется на каждом из указанных уровней.

Кроме того, абсурд как одна из доминант авангардного искусства реализуется через комплекс концептуально значимых смыслов, выявляемых в результате комплексного анализа текстов при соотнесении плана содержания, метасмысловых значений, языковой формы, текстообразующих категорий и концепции текста в целом.

6) Одной из форм реализации абсурда в драматургических текстах выступает и особая когнитивная организация текстов на уровне «фигура — фон», не связанная с противопоставлением ремарки и реплики. Как инвариант такой организации мы предлагаем следующую модель «фон — норма, фигура — абсурд».

7) Характерной чертой поэтики театра абсурда является языковая игра, основанная на нарушении правил коммуникации и референции. Анализ данных нарушений проведён нами в рамках теории, предложенной О.Б. Иокояма. Учёный выделяет три условия коммуникации (знание кода и дискурсивной ситуации, а также принципы незнания и релевантности) и два типа знания (информационное и метаинформационное); в информационном знании выделяется пять типов информации (референциальное, пропозициональное, специфицирующее, экзистенциальное и предикативное). Данная классификация позволяет рассмотреть акт коммуникации в когнитивном аспекте и выявить нарушения, эксплицирующие в тексте феномен абсурда.

Проведённый анализ нарушений постулатов «нормальной коммуникации» О. и И. Ревзиных показал, что результатом интеракции в театре абсурда не является удовлетворение информационных потребностей коммуникантов (пополнение их когнитивного множества информацией, в которой они нуждаются): пропозиционное знание не дополняется специфицирующими знаниями, а референциальное и экзистенциальное знания часто не входят в зону пересечений когнитивных множеств участников интеракции.

Несоответствие слова и тем более имени собственного с референтом выступает основополагающим началом в театре абсурда, подчеркивающим несостоятельность человеческой речи. По мысли Хармса и Ионеско, человеческая речь может вступать лишь в искажённые отношения с реальностью. Таким образом, в абсурдистских текстах язык лишается референциальной способности. Учитывая особенности коммуникативных свойств речи героев анализируемых драматургических произведений, можно сделать вывод о дискредитации языка как инструмента общения, хранения и передачи информации в рассматриваемых художественных текстах.

В результате в абсурдном пространстве анализируемых текстов язык наделяется новыми функциями: речь выступает условием и формой бытия индивида, а коммуникация (общение) — формой общественного бытия, следовательно, можно говорить о функциях подтверждение существования и само существование. В ряду других функций языка (общение, сообщение, замещение ментального Я, передача эмоций, выражение мыслей) вышеуказанные (новые) функции являются приоритетными в анализируемых текстах.

8) Авангард как стиль и как совокупность текстов, написанных в рамках данного стиля, часто воспринимается как искусство ошибки. При этом «ошибка» рассматривается как целенаправленно используемый приём, выступающий как конструктивный принцип поэтики авангарда.

В нашем исследовании указанный приём («ошибка») рассматривается прежде всего на уровне когнитивной структуры драматургических текстов, т.е. мы исходим из тезиса, что поэтика абсурда базируется на том или ином изменении фреймов обыденного сознания, в результате появляется возможность трансформировать (абсурдировать) социальную реальность в целом.

На когнитивном уровне организации анализируемых текстов обнаружены трансформации когнитивных структур обыденного сознания. Так, были проанализированы фреймы: «врач», «привлекательность», «смерть», «мужчина», «женщина» (в тексте «Лысая певица» Э. Ионеско) и «речь», «арест», «преступница», «убийство» (в тексте «Елизавета Бам» Д. Хармса). В результате выделены три универсальных типа изменений в содержании фрейма:

1. переструктуризация (изменения в наборе слотов),

2. трансформация (изменение в иерархии слотов),

3. модификация (изменения в наполнении слотов, выявлены три варианта: иное заполнение слотов, включение всего континуума значений, т.е. утрата слотами салиентности, незаполненность компонентов фрейма).

Важно отметить, что изменения в когнитивных структурах обыденного сознания не приводят к полной деструкции текста: изменения выступает структурообразующим принципом иного типа текста, в котором конструируются новые фреймы и новая реальность, которую можно обозначить как абсурд.

Таким образом; мы можем сделать вывод, что одним из средств абсур-дизации в рассматриваемых драматургических текстах Ионеско и Хармса выступает разрушение фреймовых структур обыденного сознания.

Деструкция языка в рассматриваемых текстах, по нашему мнению, основана на отказе от осмысления языка как знаковой системы. В пространстве пьес Д. Хармса и Э. Ионеско семиозис, или процесс функционирования чего-либо в качестве знакового средства, состоящий в 1) отношении знака к объекту (семантика), 2) отношения знака к другому знаку (синтактика), 3) отношения знака к интерпретатору (прагматика), — включает ослабленную размытую, неопределённую) интерпретанту, в результате чего знаки в меньшей степени связываются в сознании интерпретатора с десигнатами.

9) Анализ специфики фреймовых структур текста Д. Хармса «Елизавета Бам» показал, что на уровне категории координат и дейксиса особое значение имеет ситуация ожидания, эксплицирующая концептуально значимый смысл данного текста —угроза.

Модификация скрипта «арест» и повтор процедуры ареста (успешный) указывает на неминуемость известного героине сценария, так актуализируется второй концептуально значимый смысл — беззащитность.

Угрожающий субъект в тексте эксплицирован в образах Петра Николаевича и Ивана Ивановича, олицетворяющих закон (= государство, общество). По нашему мнению, именно отношение «человек — государство» является важнейшим на уровне категории точки зрения, т.е. авторской рефлексии. На это указывает возможный статус Елизаветы Бам — лишенец. Кроме того, деструкции подверглись такие когнитивные структуры, как «арест», «убийство», «преступница», — в обыденном сознании связываемые не только со сферой «человек», а прежде всего со сферой «государство».

Жёсткая зависимость личности от общества и государства в тексте эксплицирована не только КЗС «угроза» и «беззащитность», но и КЗС свобода. Изменения в структуре и содержании фрейма «речь» актуализируют фрейм-гипероним «свобода», выступающий как реализация подфреймов «голос» и «говорить». В своей речи персонажи обнаруживают степень собственной свободы (внешней и внутренней), и по этому показателю они одинаково несвободны. Данный КЗС позволяет рассматривать произведение Д.Хармса как реализацию одной из важнейших тем всей русской литературы, начиная с А.С. Пушкина и поэтов-декабристов.

10) В тексте «Лысая певица» Э. Ионеско через концептуальный признак «прогнозируемость» так же актуализирована ситуация ожидания, однако эксплицируется иной КЗС — стабильность. В тексте представлен иной тип социальных отношений (зависимость человека от общества является нежёсткой, это означает, что человек и общество находятся в «состоянии покоя»), это доказывает набор фреймов, в которых выявлены изменения: «врач», «привлекательность», «смерть» (а не «убийство», как в тексте Д. Хармса), стереотипы о мужчине и женщине. Социальный или межличностный конфликт как сюже-тообразующий элемент в тексте отсутствует, акцент смещается на уровень формы человеческого взаимодействия — коммуникацию. Таким образом, некоммуникабельность составляет второй концептуально значимый смысл текста. Указанный КЗС эксплицируется на уровне текстовых категорий координат, дейксиса и точки зрения. В тексте присутствует и третий КЗС — одиночество, важнейший концепт экзистенциализма, близкого в идейном отношении театру абсурда.

В тексте «Елизавета Бам» Д. Хармса тема некоммуникабельности также присутствует, но по нашему мнению, её нельзя рассматривать как КЗС, поскольку метапоэтических данных, указывающих на важность данной проблемы для автора, не обнаружено; некоммуникабельность Хармса, лишь отчасти связанная с идеей зауми, носит, вероятно, игровой характер.

11) Одним из средств создания ситуации абсурда в драматургическом тексте выступает особая параметризация базовых компонентов концептуализации бытия — времени и пространства.

12) Фрейм «время» включает в себя три крупных подфрейма: 'физическое', 'социальное' и 'субъективное (индивидуальное)'. Анализ показал, что в художественном пространстве театра абсурда время приобретает сугубо субъективный характер. При этом субъективное восприятие течения времени манифестируют часы, наделённые человеческими чертами (волей и эмоциями) и призванные репрезентировать внутреннее состояние персонажей.

Важной приметой абсурдной реальности выступает неактуальность измерения будущего, что на когнитивном уровне означает отсутствие таких привычных структур, как мечты, устремления, связи, планы, цели и пр., традиционно связываемые с будущим. Для героев актуальными представляются лишь прошлое и настоящее, связанные новыми циклами субъективного восприятия времени («смерть — арест — смерть» — в тексте «Елизавета Бам» и «женитьба — смерть — женитьба» — в «Лысой певице»).

Отметим, что цикл выступает своеобразным вариантом вечности как универсальной темпоральной характеристики абсурдной реальности. Отсутствует начало и финал (конечные стадии любого процесса, действия, состояния, в том числе жизни). На уровне сюжета это означает невозможность развития внутритекстового действия (этим объясняется использование композиции-кольца и композиции-спирали как варианта первой).

13) Пространство в театре абсурда также организовано особым образом. Анализ функционирования модальных операторов (тут / там / здесь) в тексте «Елизавета Бам» Д. Хармса свидетельствует о том, что актуальное членение пространства персонажами пьесы носит индивидуальный характер и служит одним из параметров конструирования абсурдной реальности. Так же и в «Лысой певице» Э. Ионеско выделяется актуальное пространство квартиры Смитов, в пределах которого персонажи пребывают в состоянии общности когнитивных установок и «понимают» друг друга, удивляясь, поражаясь и пугаясь того, что происходит и случается во внешнем мире, функционирующем, по свидетельству брандмайора, по тем же законам, однако противопоставленному топосу квартира Смит.

14) Художественную реальность театра абсурда, вслед за В.Г. Борботь-ко, мы рассматриваем как ирреальность абсурда, построенную по схеме «материал плюс налагаемый на него оператор» (в тексте «Елизавета Бам») и «оператор плюс материал» (в тексте «Лысая певица»).

Моделирующим оператором ирреальности в тексте «Елизавета Бам» является феномен абсурда и КЗС угроза, свобода и беззащитность, а в тексте «Лысая певица» — феномен абсурда и КЗС стабильность, некоммуникабельность и одиночество. Этим и объясняется различия в ирреальностях пьес.

Анализируя процесс влияния моделирующего оператора на материал, мы рассмотрели 4 типа реализации абсурда, выделенные В.И. Карасиком, на каждом из уровней смысловой структуры текста, указанных JI.A. Ноздриной. Анализ показал, что средства обработки материала под воздействием моделирующего оператора у обоих драматургов идентичны. В связи с этим следует отметить, что в обоих текстах актуален онтологический и игровой типы абсурда, в то время как проблемный и фидеистический типы в текстах не эксплицируются.

Обратим внимание и на тот факт, что в обеих пьесах значимыми оказываются когнитивные структуры часы (la pendule) и смерть (la morte). Однако их реализация в текстах различна и служит средством экспликации КЗС.

15) Следует отметить, что в тексте «Лысая певица» как параллельная ирреальности абсурда эксплицирована квазиреальность обыденного сознания, имеющая собственный хронотоп и манифестирующих её персонажей, т.е. налицо противопоставление топоса квартира Смит (фигура абсурда) и внешний мир (когнитивный фон обыденности, нормы).

В тексте «Елизавета Бам» концептуальные параметры обыденного сознания также присутствуют, однако об экспликации квазиреальности говорить нельзя: имеет место имплицитное проявление обыденного сознания в поведении и репликах главных действующих лиц пьесы в отдельных фрагментах (начало, финал, момент идентичного актуального членения пространства, рассмотренный выше).

16) Итак, ирреальности абсурда, сконструированные в текстах, детерминированы различными моделирующими операторами и имеют ряд отличий: наличие / отсутствие когнитивного фона обыденности в форме параллельной квазиреальности, специфику в хронотопической организации, в функционировании ключевых фреймов, в структурной организации текста.

17) Таким образом, можно утверждать, что абсурд — это не разрушение значения и смысла, а создание новых смыслов путём смены когнитивных схем в сознании героев. В драматургических текстах абсурда сконструирована особая реальность, в которой пребывают персонажи, понимание законов и правил которой — необходимое условие для интерпретации текстов.

18) По нашему мнению, перспективным представляется изучение феномена абсурда с привлечением большего количества художественных текстов различных авторов (например, в качестве материала использовать англоязычные пьесы С. Беккета). Это позволит уточнить содержание концепта абсурд и особенности его реализации в драматургии разноязычных культур.

Кроме того, дополнительного анализа требует вопрос функционирования феномена абсурд в ирреальности абсурда: полагаем, что для героев пьес абсурдными представляются все формы презентации ментальных структур обыденного сознания (нормы), однако параметры вторичной абсурдизации требуют прояснения.

Научной значимостью обладает и дальнейший анализ когнитивной организации художественных текстов на уровне «фигура — фон»: подобное членение представляется оправданным с позиций когнитивистики, однако функциональное значение подобной модели организации не изучено. Предлагаемый в нашем исследовании инвариант такой организации («фон — норма, фигура — абсурд») также требует дальнейшего рассмотрения.

В целом актуальным представляется семиотическое изучение абсурдной ирреальности в драматургических текстах.

Список научной литературыГревцев, Максим Сергеевич, диссертация по теме "Теория языка"

1. Агеев А. Приручение абсурда // Новый мир. — 1991. — №7.

2. Александров А. Место смерти Даниила Хармса — ? // Литературная газета. — 1990. — №8. — 21 февраля.

3. Алефиренко Н.Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания и культуры. — М., 2002. — 394 с.

4. Апресян Ю.Д. Языковая аномалия и логическое противоречие // Апре-сян°Ю.Д. Избранные труды. Т. 2: Интегральное описание языка и системная лексикография. — М., 1995. —С. 598-621.

5. Апресян Ю.Д. Дистрибутивный анализ значений и структурные семантические поля //Лексикографический сборник. — М., 1986. — Вып.У. — С. 2327.

6. Аристотель. Собрание сочинений: В 4 т. — М., 1975.

7. Арнхейм Р. Искусство и визуальное восприятие. — М., 1974.

8. Арутюнова Н.Д. Время: модели и метафоры // Логический анализ языка: Язык и время: Посвящается светлой памяти Н.И. Толстого / Отв. ред.: Н.Д.°Арутюнова, Т.Е. Янко. — М., 1997. —351 е. —С. 51-61.

9. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. — М., 1988, —341 с.

10. Бабаева Е., Успенский Ф. Грамматика абсурда и абсурд грамматики // Русский авангард в кругу европейской культуры: Тезисы и материалы Межд. Конференции. —М., 1993. —С. 145-151.

11. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. — Воронеж, 1996. — 104 с.

12. Баранов А.Н. Введение в прикладную лингвистику: Учебн. пособие. — М., 2003. —360 с.

13. Баранов А.Н. Введение в прикладную лингвистику: Учебное пособие. Изд. 2-е, исправленное. — М., 2003. — 360 с.

14. Баранов А.Н., Добровольский Д.О. Постулаты когнитивной семантики //

15. Изв. АН. Серия литературы и языка. — 1997. — Т. 56. — №1. — С.11-21.

16. Баранов А.Н. Добровольский Д.О. Когнитивные операции при порождении актуального значения идиомы // Язык и культура: Материалы конференции. Вып. 3. — М., 2005. — С. 84-85.

17. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. — М., 1975.

18. Бенвенист Э. Общая лингвистика. — М., 1974.

19. Бирюкова Е.Е. Поэтика хронотопического парадокса в русской прозе 1920-1930-х годов (П. Романов и С. Кржижановский). Дисс. . канд. филол. наук. — Самара, 2006.

20. Болдырев Н.Н. Когнитивная семантика (Курс лекций по английской филологии). — Тамбов, 2001. — 123 с.

21. Болдырев Н.Н. Концептуальное пространство когнитивной лингвистики // Вопросы когнитивной лингвистики. — 2004. — №1. — С. 18-36.

22. Болдырев Н.Н. Концептуальные структуры и значения языковых единиц // Филология и культура: Тезисы Н-й Международной конференции. 12-14 мая 1999 г. В 3 ч. 4.1. — Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 1999. — 132 е. —С. 15-18.

23. Бондарко А.В. Вид и время русского глагола (значение и употребление).1. М., 1971. —239 с.

24. Борботько В.Г. Принципы формирования дискурса: От психолингвистики к лингвосинергетике. — М., 2006. — 288 с.

25. Борисова Е.Г. Значение слова и описание ситуации // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. — 1996. — №3. — С. 37-50.

26. Бранский В.П. Искусство и философия: Роль философии в формировании и восприятии художественного произведения на примере истории живописи.

27. Калининград, 2000. — 704 с.

28. Булыгина Т.В., Шмелёв А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). — М., 1997.

29. Васильев Л.Г. Текст и его понимание. — Тверь, 1991. — 68 с.

30. Вахрушев В. Логика абсурда, или Абсурд логики // Новый мир. — 1992.№7. —С. 235-237.

31. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. — М., 1996. — 416 с.

32. Виноградов. Русский язык: Грамматическое учение о слове. — M.-JL, 1947.

33. Винокур Г.О. О языке художественной литературы. — М., 1991.

34. Винокур Г.О. Филологические исследования: Лингвистика и поэтика. — М., 1990.

35. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. — М., 1985. — 228 с.

36. Гак В.Г. Пространство времени // Логический анализ языка: Язык и время: Посвящается светлой памяти Н.И. Толстого / РАН. Ин-т языкознания; Отв. ред.: Н.Д. Арутюнова, Т.Е. Янко. — М., 1997. —351 е. —С. 122-130.

37. Танеев Б.Г. Парадокс: парадоксальные высказывания. — Уфа, 2001.

38. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. — М., 1981.

39. Гладких Н.В. Проза Даниила Хармса: Вопросы эстетики и поэтики // http://gladkeeh.boom.ru/Kharms.htm

40. Гладких Н.В. Эстетика и поэтика прозы Д.И. Хармса. Дисс. . канд. фи-лол. наук. — Томск, 2000.

41. Глумова-Глухарёва Э.И. Западный театр сегодня. Очерки. — М., 1966. — 184 с.

42. Глущенко Н.В. Драматический диалог как дискурсивная практика (А.Н. Островский, А.П. Чехов, Д. Хармс). Дисс. . канд. филол. наук. — Тверь, 2005.

43. Гончаренко В.В., Шингарёва Е.А. Фреймы для распознавания смысла текста. — Кишинёв, 1984.

44. Гордон Д., Лакофф Дж. Постулаты речевого общения // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. — М., 1985. — С. 276-302.

45. Григорьев В.П. В. Хлебников. От театра размеров к театру невозможного // НЛО. — 1998. — №33 (5).

46. Грицанов А.А. Абсурд // Новейший философский словарь / Сост. А.А. Грицанов. — Минск, 1998. — 896 с.

47. Гроб Т. Недетская детскость Даниила Хармса. — М., 1996.

48. Грязнова В.М. Осмысление категории времени как способа существования человека носителем русского языка // Пушкинские чтения-2002: Материалы межвуз. научн. конф. — СПб., 2002.

49. Гуревич А .Я. Категории средневековой культуры. — М., 1972.

50. Гусейнов Г.Ч. Ложь как состояние сознания // Вопросы филологии. — 1989. —№ 11.

51. Дейк ван Т.А. Язык, познание, коммуникация. — М., 1989.

52. Декларация ОБЭРИУ // Хармс Д. Жизнь человека на ветру. — СПб., 2000.1. С. 445-452.

53. Демьянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопросы языкознания. — 1994. — № 4. — С. 17-33.

54. Демьянков В.З. Понятие и концепт в художественной литературе и научном языке // Вопросы филологии. — 2001. — №1. — С. 35-47.

55. Дешериева Т.И. Лингвистический аспект категории времени в его соотношении к физическому и философскому аспектам // Вопросы языкознания.1975. —№2. —С. 111-123.

56. Джим Виктор. Театр абсурда // Театр. — 1964. — № 10.

57. Друскин Я. Дневники / Сост., подг. Текста, прим. Л.С. Друскиной. — СПб, 1999.

58. Дымарский М.Я. Проблемы текстообразования и художественный текст.1. СПб, 1999.

59. Дюшен И. Театр парадокса // Театр парадокса. — М, 1991. — С. 5-21.

60. Жаккар Ж.-Ф. Даниил Хармс и конец русского авангарда. — СПб, 1995.

61. Жаккар Ж.-Ф. Даниил Хармс: театр абсурда — реальный театр: Прочтение пьесы «Елизавета Бам» // Театр. — 1991. — № 11.

62. Журчева О.В. Жанровые и стилевые тенденции в драматургии XX века: Учебное пособие. — Самара, 2001. 184 с.

63. Зелдин Т. Всё о французах. — М., 1989. — 440 с.

64. Зусман В.Г. Художественный мир Франца Кафки: малая проза. — Новгород, 1996.

65. Иная ментальность / В.И. Карасик, О.Г. Прохвачёва, Я.В. Зубкова, Э.В. Грабарова. — М., 2005. — 352 с.

66. Ионеско Э. Противоядия. — М., 1992. — 480 с.

67. Йокояма О.Б. Когнитивная модель дискурса и русский порядок слов. — М., 2005. —424 с.

68. Кант И. Критика чистого разума // Кант И. Соч. в 6 т. — Т. 3. — М., 1964. — 591с.

69. Караулов Ю.Н. Активная грамматика. — М., 1999.

70. Касевич В.Б. О когнитивной лингвистике // Общее языкознание и теория грамматики. — СПб., 1998.

71. Категоризация мира: пространство и время: Материалы конференции. — М, 1997.

72. Кибрик А.А. Когнитивные исследования по дискурсу // Вопросы языкознания.—1994.—№5.—С. 126-139.

73. Кирилина А.В. «Мужественность» и «женственность» как культурные, концепты // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: Научное издание / Под ред. И.А. Стернина. — Воронеж, 2001. — 182 с. — С. 141-148.

74. Кобринский А. Логика алогизма // Нева. — Л., 1988. — №6. — С. 198214.

75. Кобринский А.А. Поэтика ОБЭРИУ в контексте русского литературного авангарда XX века: В 2-х кн. — М., 1999. Кн. 1. — 175 с. — Кн. 2. — 146 с.

76. Колшанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка. — М., 1984. — 175 с.

77. Колшанский Г.В. Текст как единица коммуникации. — М., 1978.

78. Колшанский Г.В. О смысловой структуре текста. // Лингвистика текста: Материалы науч. конф. / Г.В. Колшанский. — М., 1974. — Ч. 1.

79. Коновалова А.Ю. Эстетика и поэтика обэриутов. Дисс. . канд. филол.наук. —Уфа, 2005.

80. Кравченко А.В. Знак, значение, знание. Очерк когнитивной философии языка. — Иркутск, 2011. — 261 с.

81. Красильникова Е. Типология русской авангардистской драмы. Дис. .канд.филол.наук. — М., 1997.

82. Краткий словарь когнитивных терминов / Под общ. ред. Е.С. Кубряко-вой. —М., 1997. — 177 с.

83. Кронгауз М.А. Время как семантическая категория имени // Вопросы кибернетики. Семиотические исследования. — М., 1989.

84. Кубрякова Е.С. Начальные этапы становления когнитивизма: лингвистика — психология — когнитивная наука // Вопросы языкознания. — 1994. — №4. —С. 34-47.

85. Кубрякова Е.С. О тексте и критериях его определения // Текст. Структура и семантика. Т. 1. — М., 2001. — С. 72-81.

86. Кубрякова Е.С. Проблемы представления знаний в современной науке и роль лингвистики в решении этих проблем // Язык и структура представления знаний. — М., 1992.

87. Кукулин И. Эволюция взаимодействия автора и текста в творчестве Д.И. Хармса. Дис. канд. филол. наук. — М., 1997. — 229 с.

88. Куликова И.С. Что такое театр абсурда? — М., 1967. — 32 с.

89. Лакофф Дж. Когнитивная семантика //Язык и интеллект. — М., 1996.

90. Леви-Стросс К. Структурная антропология. — М., 1983.

91. Лихачёв Д.С. Концептосфера русского языка // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста: Антология. — М., 1997. — С. 280287.

92. Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя// Лотман°Ю.М. В школе поэтического слова. Пушкин. Лермонтов. Гоголь. — М., 1988.

93. Лурия А.Р. Язык и сознание. — М., 1998.

94. Масленкова Н. Поэтика Даниила Хармса (эпос и лирика). Дис. . канд. филол.наук. — Самара, 2000. — 204 с.

95. Масленникова А.А. Лингвистическая интерпретация скрытых смыслов. — СПб., 1999. —264 с.

96. Мейлах М. Заметки о театре обэриутов // Театр. — 1991. —№11.

97. Минский М. Остроумие и логика когнитивного бессознательного // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. Когнитивные аспекты языка. — М., 1988. —320 е. —С. 281-309.

98. Минский М. Фреймы для представления знаний. — М., 1979. — 152 с.

99. Минц К. Обэриуты // Вопросы литературы. — 2001. — №1. — С. 277-294.

100. Михеева А.Н. Когда по сцене ходят носороги. Театр абсурда Эжена Ионеско. — М., 1967. — 176 с.

101. Найда Ю. Компонентный анализ значений // Новое в зарубежной лингвистике. — Вып. XIV. — 1983. — С. 61-74.

102. Никитин М.В. Основы лингвистической теории значения. — М., 1988. — 168 с.

103. Ю1.Николина Н.А. Семантизация слов и её функции в художественном тексте // Язык и композиция художественного текста: Межвуз. сб. научн. тр. — М., 1986. —С. 64-74.

104. Новиков А.И. Семантика текста и её формализация. — М., 1983.

105. Новиков Л.А. Лингвистическое толкование художественного текста. — М., 1979.

106. Новиков Л.А. Противоречие как приём // Филологический сборник (к столетию со дня рождения академика В.В. Виноградова). — М., 1995. — С.326-334.

107. Ю5.Ноздрина Л.А. Взаимодействие грамматических категорий в художественном тексте (на материале немецкого языка): Автореф. дисс. . д-ра филол. наук. —М., 1997. —47 с.

108. Общая риторика: Пер. с фр. / Ж. Дюбуа, Ф. Пир, А. Тринон и др. — М., 1986. —392 с.

109. Овчинников Н.Ф. Парадоксы и их роль в истории научной мысли // Природа. — 1982. — 32. — С. 11-16.

110. Павилёнис Р.И. Понимание речи и философия языка // Новое в зарубежной лингвистике. — Вып.ХУН. — М., 1986.

111. Ш.Паперный В.З. Культура Два. — М.: Новое литературное обозрение, 1996. —384 с.

112. Парадокс о драме. Перечитывая пьесы 1920-1930-х годов. — М., 1993.

113. Паршин П.Б. Теоретические перевороты и методологический мятеж в лингвистике XX века // Вопросы языкознания. — 1996. — №2. — С. 19-42.

114. Пеньковский А.Б., Шварцкопф Б.С. Типы и терминология ремарок // Культура речи на сцене и на экране. — М., 1986. — С. 150-170.

115. Писаренко В.И. О когнитивной лингвистике и семантике термина «когнитивный» // Материалы «Диалог 2002». Т.1. Теоретические проблемы // http://www.dialog-21.ru/archive article.asp

116. Поляков M.JI. Теория драмы: поэтика. — М., 1980.

117. Померанц Г.С. Язык абсурда // Померанц Г.С. Выход из транса. — М., 1995. —576 с.

118. Попова З.Д., Стернин И.А. Очерки по когнитивной лингвистике. — Воронеж, 2001. — 191 с.

119. Правикова JI.B. Когнитивная и когитативная лингвистика // Вестник Пятигорского государственного университета. — Пятигорск. — 1999. —■ №2. — С. 37-44.

120. Проскурникова Т.Б. Французская антидрама. — М., 1968.

121. Рахилина Е.В. Когнитивный анализ предметных имён: семантика и сочетаемость. — М., 2000. — 416с.

122. Ревзина О., Ревзин И. Семиотический эксперимент на сцене. Нарушение постулата нормального общения как драматургический прием // Труды по знаковым системам. — Т.5. — М., 1971.

123. Рейхенбах Г. Направление времени. — М., 1962. — С. 15-37.

124. Рубинский Ю.И. Французы у себя дома. — М., 1989. — 285 с.

125. Рудакова А.В. Когнитология и когнитивная лингвистика. — Воронеж, 2002. — 78 с.

126. Руднев В.П. Прочь от реальности: Исследования по философии текста. II. —М., 2000.

127. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. — М., 1997.

128. Русское культурное пространство: Лингвокультурологический словарь: Вып. 1. —М., 2004. — 318 с.

129. Рымарь А. Иероглифический тип символизации в художественном тексте (на материале поэтики Александра Введенского). Автореф. дис. на канд. филол. наук. — Самара, 2004. — 22 с.

130. Рябцева Н.К. Аксиологические модели времени / Логический анализ языка: Язык и время: Посвящается светлой памяти Н.И. Толстого / РАН. Ин-т языкознания; Отв. ред.: Н.Д. Арутюнова, Т.Е. Янко. — М., 1997. — 351 с. — С. 78-95.

131. Сартр Ж.П. Объяснение «Постороннего» // Называть вещи своими именами: Программные выступления мастеров западно-европейской литературы XX в. — М, 1986. — С. 95-100.

132. Селиверстова О.Н. «Когнитивная» и «концептуальная» лингвистика: их соотношение // Язык и культура: Факты и ценности. К 70-летию Юрия Сергеевича Степанова. — М., 2001.

133. Смирнов В.П. Франция: Страна, люди, традиции. — М., 1988. — 286 с.

134. Соломоник А. Семиотика и лингвистика. — М., 1995. — 352 с.

135. Спиркин А.Г. Сознание и самосознание. — М., 1972.

136. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования.—М., 1997.

137. Стернин И.А. Методика исследования структуры концепта // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Научное издание. — Воронеж, 2001. —С. 58-65.

138. Страшкова O.K. «Новая драма» как артефакт Серебряного века. — Ставрополь, 2006. — 576 с.

139. Сукаленко Н.И. Отражение обыденного сознания в образной языковой картине мира. — Киев, 1992.

140. МО.Тамарченко Н.Д, Тюпа В.И, Бройтман С.Н. Теория литературы: В 2 т. Том 1. Теория художественного дискурса. Теоретическая поэтика. — М, 2004.

141. Токарев Д.В. Даниил Хармс: философия и творчество // Русская литература. — 1995. — № 4. с. 68-93.

142. Топоров В.Н. Пространство и текст // Текст: Семантика и структура. — М, 1983. —301 с.

143. Трифонов А.Г. Абсурд // Культурология. XX век: Словарь. — СПб, 1997. —С. 9-11.

144. Тынянов Ю.Н. Литературный факт. —М, 1993. —С. 123-137.

145. Филлмор Ч. Знаки и действия // Семиотика / Под ред. Ю.С. Степанова. — М, 1990. — С. 129-143.

146. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. Когнитивные аспекты языка. — М, 1988. — 320 с. — С. 52-80.

147. Философия пространства и времени. — М, 1985.

148. Фрей А.Грамматика ошибок. — М, 2006. — 304 с.

149. Фрумкина P.M. «Теории среднего уровня» в современной лингвистике // Вопросы языкознания. — 1996. — №2. — С. 55-67.

150. Фрумкина P.M. Концептуальный анализ с точки зрения лингвиста и психолога (концепт, категория, прототип) // НТИ. Сер. 2. Информационные процессы и системы. — 1992. — №3.— С. 3-8.

151. Хамардюк Ю. Сравнительный анализ пьес Э.Ионеско «Лысая певица» и Д. Хармса «Елизавета Бам» // http:// www.xarms. 1 ipetsk.ru/texts/uha2.html

152. Ходус В.П. Импрессионистичность драматургического текста А.П. Чехова. — Ставрополь, 2006. — 176 с.

153. Холодная М.А. Интегральные структуры понятийного мышления. — Томск, 1983. — 190 с.

154. Цветков Н.В. К методологии компонентного анализа в лексической семантике. // Вопросы языкознания. — 1984. —№ 2. — С. 61-71.

155. Цивьян Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира. — М., 1990.

156. Черемисина Н.В. Семантика возможных миров и лексико-семантические законы // Филологические науки.—1992.—№ 2.— С. 111-117. 157. Чернейко Л.О. Лингво-философский анализ абстрактного имени. — М., 1997. —320 с.

157. Чернорицкая О. Л. Поэтика абсурда. — Вологда, 2001 // http://www.olga.narod.ru/

158. Чесноков П.В. Слово и соответствующая ему единица языка. — М., 1967. — 192 с.

159. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: Когнитивное исследование политической метафоры (1991-2000). — Екатеринбург, 2001. — 238 с. // http://www.philology.ru/linguistics2/chudinov-01 .htm

160. Шапир М.И. Между грамматикой и поэтикой: (О новом подходе к изданию Даниила Хармса) // Вопросы литературы. — 1994. — Вып. III. — С. 328332.

161. Шапир М.И. Что такое авангард? // Даугава. — Рига, 1990. — № 10. — С. 3-6.

162. Шенкман Я. Логика абсурда: Хармс: отечественный текст и мировой контекст // Вопросы литературы. — 1998. — № 4. — С. 54-80.

163. Эпштейн М.Н. Идеология и язык (Построение модели и осмысление дискурса) // Вопросы языкознания. — 1991. — №6. — С. 19-33. 168.10рченко B.C. Реальное время и структура языка: К философии языкознания // Вопросы языкознания. — 1993. — №3. — С. 36-47.

164. Язык и когнитивная деятельность / Отв. ред. P.M. Фрумкина. — М., 1989.

165. Якимович Т. Французская драматургия на рубеже 1960-1970-ых годов. — Киев, 1973.

166. Якобсон Р. Язык в отношении к другим система коммуникации //Якобсон Р. Избранные работы. — М., 1996.

167. Яковенко Н.Э. Когнитивно-прагматический подход к пониманию текста: Автореф. дис. на канд. филол. наук. — Краснодар, 1998. — 20 с.

168. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). — М., 1994. — 344 с.

169. Ямпольский Е. Беспамятство как исток (читая Хармса). — М., 1998. — 384 с.

170. Словари, справочные издания и источники

171. Dictionnaire des synonymes (Institut National de la Langue Francaise, France) // http://elsapl.unicaen.fr/dicosyn.html

172. Dictionnaire HACHETTE. Paris, 2003.

173. Dictionnaire Le Robert. Paris, 2003.

174. Ionesco E. La cantatrice chauve. La le9on. Paris, 1954.

175. Petit Larousse. Paris. 1981.

176. Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В.К. Ярцева. — М., 1990.

177. Новейший философский словарь / Сост. А.А. Грицанов. — Минск, 1998.896 с.

178. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. — М., 1999.

179. Словарь современного русского литературного языка: В 17 т. — М., 1950-1965.

180. Толковый словарь русского языка / Под ред. Д.Н. Ушакова. — М., 1998.

181. Философская энциклопедия: В 5 т. — М., 1960-1970.

182. Хармс Д. О явлениях и существованиях. — СПб., 2000. — 379 с.

183. Хармс Д. Полное собрание сочинений: В 6 т. — СПб., 1997-2002.

184. Частотный словарь русского языка / Под. Ред. JI.H. Засориной. — М., 1977.