автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Проза Д. Хармса в контексте литературы абсурдизма

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проза Д. Хармса в контексте литературы абсурдизма"

005009592

Шмидт Мария Михайловна

Проза Д. Хармса в контексте литературы абсурдизма

Специальность 10.01.01 - Русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

2 6 ЯНЗ 2012

Москва 2011

005009592

Работа выполнена на кафедре истории русской литературы XX века филологического факультета Московского государственного университета

им. М.В. Ломоносова

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Голубков Михаил Михайлович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Выгон Наталья Семёновна,

Московский педагогический государственный университет;

кандидат филологических наук Поселягин Николай Владимирович,

Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, кафедра общей теории словесности (теории дискурса и коммуникации);

Ведущая организация: Московский гуманитарный педагогический

институт

Защита состоится «16» февраля 2011 г. в 16 часов на заседании диссертационного совета Д 501.001.32 при Московском государственном университете имени М.В Ломоносова по адресу: 119991, Москва, ГСП-1, Ленинские горы, МГУ, д. 1, стр. 51, 1-й учебный корпус, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Московского государственного университета.

Автореферат разослан «//"» 2012 г.

Ученый секретарь диссертационного совета,

доктор филологических наук, профессор иМА^ ( Голубков М.М.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ

К изучению абсурдизма в литературе исследователи обращаются вновь i вновь. Сложность и многогранность этого явления порождают множество :онцепций и интерпретаций. Расцветом абсурда в русской литературе стал вангард начала XX века. Прежде всего, идеи абсурда были воплощены в ворчестве группы ОБЭРИУ. В данной диссертационной работе поставлена кгуальная задача, состоящая в изучении поэтики абсурда Д. Хармса, идей-гого вдохновителя литературного объединения ОБЭРИУ, в соотношении с философией абсурда, оформившейся в стройную философскую систему в ра-отах французских экзистенциалистов. Экзистенциалистские идеи раздро-ленности бытия, разобщенности, отчужденности и тотального одиночества еловека наблюдаются в отдельных произведениях не только Д.Хармса, но и (.Набокова, НАржака, А.Терца, А.Камю, Ф.Кафки. Абсурдистские мотивы тих произведений - несвобода, враждебность мира к человеку - воплоти-ись в этих произведениях в теме ареста и казни.

Объектомрассмотрения в работе являются прозаические тексты Д. Харм-а: цикя «Случаи», отдельные рассказы, повесть «Старуха», а также драма-нческое произведение «Елизавета Бам». Кроме того, в диссертации анали-ируется роман В. Набокова «Приглашение на казнь», рассказы Н. Аржака: Искупление», «Говорит Москва» и А. Терца: «Суд идет», повесть А. Камю Посторонний» и роман Ф. Кафки «Процесс», которые рассматриваются ак произведения, наиболее полно воплотившие в художественной форме шлософию абсурда на западно-европейской почве.

Предмет исследования составляют абсурдистские тенденции в творче-гве Хармса, их социальный аспект: исключительно враждебные отношения мире социума формируются некой иррациональной системой, рациональ-ое познание которой невозможно. Философия абсурда художественно во-пощается также во второй половине века: в прозе Н. Аржака, А. Терца.

Методологической основой диссертации являются труды современ-ых историков и теоретиков литературы, принадлежащих сформировав-имея в МГУ литературоведческим школам (O.A. Клинг, A.B. Леденев, .Б. Скороспелова, М.М. Голубков, Н.М.Солнцева, В.Е. Хализев, Л.В. Чер-;ц, А.Я. Эсалнек и ряд других ученых); исследователей творчества Хармса \Л. Кобринский, Н.В. Гладких, А. Герасимова, В.Н. Сажин, Д.В. Токарев, '.В. Кувшинов, М. Ямпольский, Ю. Хейнонен); абсурдизма (О.В. Бурени-i, О.Л. Чернорицкая, A.A. Кобринский Е.С Кондюкова, Д.В. Токарев); фи->софии экзистенциализма в художественной литературе (В. Шервашидзе, 1. Долгов, С. Фокин).

Актуальность исследования связана как с изучением творчества Д. Хар са, так и путей последующего литературногоразвития. Абсурд обнаружив» ется как на ранних этапах творческого пути писателя (преимущественно в поэзии), так и на поздних (в прозе). Абсурд определяет своеобразие твор ческого метода писателя и является репрезентативным для его художествен ной картины мира.

Абсурдистская тенденция, открытая обэриутами, была иасильствешп прервана в 30-40-е годы, но творчество Н. Аржака и А. Терца, а также лиге ратура «андеграунда» второй половины XX века демонстрируют преемствен ность ранних творческих экспериментов объединения ОБЭРИУ и, прежд< всего, Д. Хармса. Авангардные принципы абсурдизма гармонично вписа лись в поэтику постмодернизма. Поэтому осмысление истоков абсурдизм; актуально для изучения современной литературы.

Научная новизна диссертации обусловлена потребностью соотне сти абсурд у Хармса с европейским абсурдизмом. Выявление^ абсурдистских черт в поэтике писателя часто приводило ученых к соотнесению ег< творчества с «театром абсурда» (С. Беккет и Э. Ионеско), это стало тра диционным для современного литературоведения. Новизна данного ис следования состоит в том, что оно обнаруживает точки соприкосновенш поэтики абсурда Хармса с философией абсурда французских экзистенциалистов (А. Камю, Ж.-П. Сартр). Экзистенциальному началу в творчестве Хармса не посвящено ни одной специальной работы. Типологически обусловленное сходство абсурдистского восприятия действительности у Хармса, Аржака, Терца, Набокова, Камю и Кафки проявляется в обращении к схожим ситуациям и темам, в том числе к теме ареста, которая ни в одной специальной работе не рассматривалась в качестве продуктивной модели абсурда.

Научную новизну работы обуславливает и обращение к содержательно-смысловому анализу художественных текстов Хармса, что дополняет принятый ранее подход (изучение поэтики абсурда, влияние зауми, экспсри-ментальность в обращении обэриутов с текстом). Опыт аналитического прочтения был использован М. Ямпольским в работе «Беспамятство какие-, ток (читая Хармса)», однако автор обращался к сквозным мотивам в творчестве Хармса (шкаф, окно, случай, вещь и др.), которым и было посвящено его исследование.

Цель диссертации состоит в выявлении абсурдистских черт поэтики Д. Хармса и сопоставлении их с абсурдистскими тенденциями в творчестве Н. Аржака, Аг Терца, В. Набокова, А. Камю и Ф. Кафки.

Практическая ценность исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы при дальнейшем изучении философии абсурда, а также творчества Д.Хармса. Диссертационная работа открывает перспективы выявления абсурдистских черт в неоавангарде, продолжающем линию обэриутов («лианозовская школа»), концептуализме, отчасти и постмодернизме.

Результаты исследования найдут применение при подготовке общих и специальных курсов по истории русской литературы XX века, а так же при создании учебных пособий по литературе указанного периода в сфере сравнительного литературоведения.

Самостоятельное значение имеет библиография, которая освещает как работы по творчеству Хармса, так и труды по абсурдизму в литературе. Она насчитывает 240 библиографических единиц.

Положения, выносимые на защиту:

Поэтика абсурда не разрушает сюжетно-композиционную канву произведения, а создает особого рода упорядоченность: писателям-абсурдистам мир видится бессмысленным и хаотичным, абсурд оказывается новой системой координат в мире, лишенном рассудочности.

Художественной задачей Д. Хармса является не лингвистическая игра, рассчитанная на эпатаж зрителя, не эксперимент со словом, призванный перечеркнуть всю предшествующую традицию литературы (хотя разрыв с классикой, с реализом - главный постулат авангарда), но попытка выработать поэтику, которая сможет отразить представления писателя о современной ему жизни.

Создавая поэтику абсурда, Хармс стремился воплотить свое видение реальности, оформившееся в концепции реального искусства. Реальное - то есть истинное, чистое, без присвоенных традицией смыслов, искажающих изначальный смысл вещей. Отсюда принцип «разлитературивания», развенчание культа известных литературных деятелей (в первую очередь, Н. Гоголя и А. Пушкина).

Отрицание политики государственной власти в сфере литературы привело Хармса к отчуждению от литературной общественности. Социальное одиночество, обезличенная будничная жизнь, неприемлющая индивидуальности, превращенная в механически повторяющиеся действия людей-марионеток, стала объектом иронии автора в цикле «Случаи».

Осознание несовершенства окружающего мира, враждебного по отношению к человеку, также стало источником абсурдной модели мира

в художественных произведениях Н. Аржака, А. Терца, В. Набоков

A. Камю и Ф Кафки. : '

Тема ареста оказывается воплощением идеи абсурдности бытия в таки произведениях, как «Елизавета Бам» Д. Хармса, «Приглашение на казнь

B. Набокова, «Суд идет» А. Терца, «Посторонний» А. Камю и «Процесс Ф, Кафки. Созвучные с мотивом ареста мотивы свободы и несвободы че ловека, страха, одиночества, агрессии, «заброшенности» в чуждый мир зву чат как в вышеперечисленных произведениях, так и в рассказах Н. Аржак («Говорит Москва», «Искупление»),

Поэтика абсурда в пьесе «Елизавета Бам» проявляется в нарушени причинно-следственных связей, коммуникационных провалах в диалога: героев, в разрушении сюжетно-композиционной структуры. Она призван отразить социальный аспект абсурдности жизни, порождающий метафизи ческий абсурд: заброшенность героя в мир, где утрачены все привычные свя зи и ценности.

Повесть «Старуха» оказывается итогом размышлений Д. Хармса об аб сурдности бытия. Социальное зло приобретает метафизические черты. Стра: ареста, преследования и наказания вызван вторжением иррациональное зла в жизнь героя. Это придает категории абсурда у Хармса онтологически! смысл, который сближает его с идеями Кафки о неподвластной человек; силе зла, воплощенной в романе «Процесс».

Апробация диссертации. Материалы диссертационного исследовали; представлялись в форме статей в научно-методическом журнале «Литера тура в школе», в «Вестнике МГУ. Серия 9. Филология», в журнале «Филологическая регионалистика» (Тамбов), а также на международной научной конференции «Славянский мир» (2011), организованной Тамбовским государственным университетом им. Г. Р.Державина.

Структура диссертации соответствует целям и задачам исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии. Общий объем диссертации составляет 145 страниц.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении представлено современное понимание философской категории абсурда, ее история, а также сложившиеся на сегодняшний день представления о творчестве Д. Хармса.

Абсурд определяется как явление метафизическое, но активно проявляющееся в социальной жизни. Ощущение раздробленности бытия, отсутствие нравственного стержня, тотальная отчужденность человека от мира,

враждебные силы, агрессивно направленные против личности, которые обретают конкретные очертания, - вот характеристики абсурдной реальности, изучение которой лежит в основе данного исследования.

В работе определены следующие концепты абсурдизма: внутренняя свобода/несвобода человека, человек как бездушная марионетка, арест как пограничная ситуация, «экзистенциальное прозрение» человека в кризисный момент жизни, судебный процесс как высшая степень власти зла над человеком, смерть/казнь как способ выхода из мира абсурда.

В работе подробно прослеживается история понятия «абсурд» от античной философии, через Средние века к Новому времени и вплоть до фи-гософии XX века.

Для современного философского понимания абсурда идеи С. Кьер-сегора об одиночестве человека в мире, о бессмысленности его существо-шния явились исходным пунктом и получили продолжение в философии жзистенциализма. Ж.-П. Сартр, А. Камю, М. Хайдеггер, К. Ясперс -юновные представители экзистенциализма - осмысляют абсурд в онтоло-ической плоскости. Понятие «абсурд» используется для характеристики [еловеческого существования в условиях смыслоутраты, связанной с от-уждением личности от общества, от истории, от себя самой. Непосред-твенно к проблеме абсурда обращается А. Камю. Его «Миф о Сизифе» вляется своего рода «теорией абсурда». Согласно Камю, абсурд - это то-альный разлад, но и единственная данность, и он является единственной вязью между человеком и миром. Человек живет по законам абсурда, не сознавая этого. Лишь в критические моменты жизни человек способен сознать себя частью абсурдного мира - это есть ситуация прозрения ис-инной личности.

В современной философской мысли актуализация проблемы абсурда роисходит в постмодернистской философии деконструктивизма (Ж. Делез, С. Деррида, Ж.-Ф. Лиотар и др.).

В 2001 году в Цюрихском университете состоялась международная энференция «Абсурд и славянская культура XX века». По ее материалам 2004 году вышел сборник статей «Абсурд и вокруг», который на сегод-1шний день является итоговым. Основная задача сборника - «на фоне соименного теоретического дискурса об абсурде описать феномен абсурда шровоззренческий, логический, художественный) в культуре XX века, по-изать его междискурсивный и межкультурный характер»1.

1 Абсурд и вокруг: Сборник статей. - М,, 2004. С. 16

Далее в работе прослеживаются пути литературно-критических инте претаций Д. Хармса. Первые трактовки предлагали сами обэриуты, а также их близкий друг - философ Я. Друскин. Позже Друскин ознакомил с архивом Д. Хармса и А. Введенского молодых тогда филологов М.Б. Мейлахе и А.А. Александрова. В результате в 1960-е годы сформировался комплекс представлений о Хармсе, не менявшийся до 80-х годов.

Восьмидесятые годы прошлого века характеризуются всплеском читательского и научного интереса к Хармсу. Издаются его сочинения. Появляются работы таких ярких исследователей, как В.Н. Сажин, А.Г. Герасимова. Были попытки анализировать творчество Хармса с точки зрения «карна-вальности» Бахтина, к его текстам применялась семиотическая модель коммуникации, разработанная О. Г. Ревзиной и И. И. Ревзиным на материале «абсурдистских» пьес Эжена Ионеско.

В 1991 году появилась диссертация швейцарского ученого Жана-Филиппа Жаккара «Daniil Harms et la fin de l'avant-garde russe». На русский язык она была переведена в 1995 году. Работа «Даниил Хармс и конец русского авангарда» стала на сегодняшний день наиболее авторитетной.

В 1992 году появилась первая российская кандидатская диссертация о Хармсе - «Проза Даниила Хармса» А.А. Кобринского. Монография М.Б. Ямпольского «Беспамятство как исток (Читая Хармса)» продолжила традицию изучения творчества Д. Хармса в рамках контекстуального анализа: поэтика произведений писателя рассматривалась в сферах философского и культурологического знания. Токарев в монографии «Курс на худшее: Абсурд как категория текста у Д. Хармса и С. Беккета» (2002) анализировал творчество Хармса и Беккета в рамках компаративистского литературоведения. Из биографических исследований Д. Хармса на сегодняшний день лучшим, по мнению диссертанта, является книга А. Кобринского из серии «ЖЗЛ» «Даниил Хармс» (2008).

Работы современных исследователей Хармса помогают установить место писателя в истории русской литературы и создают теоретическую базу для определения художественного мира писателя.

В первой главе рефереруемой работы кратко излагается история группы ОБЭРИУ. Одной из первых писательских групп, основой литературной программы которых была избрана эстетическая категория абсурда, стало Объединение Реального Искусства - ОБЭРИУ.

Обэриуты заявляли, что их эстетические симпатии на стороне авангардного искусства. Их целью было творческое объединение писателей, поэтов, художников и даже музыкантов. В группу входили Игорь Бахтерев,

Александр Введенский, Константин Ватинов, Николай Заболоцкий, Борис Левин, Даниил Хармс. В их планах было объединение с художниками, деятелями кино, музыкантами. Планы расширения числа участников новой группы были утопичны. Деятельность обэриутов не вписывалась в рамки государственной политики в области литературы. Организаторам удалось провести лишь один театрализованный вечер - «Три левых часа», он состоялся 24 января 1928 года.

С 1928 по 1931 годы ОБЭРИУ проходит период интенсивного поиска художественных форм. В условиях, неблагоприятных для творчества, обэри-уты создали свою оригинальную поэтическую систему. Они отказывались от современного политического языка, от его псевдозлободневности, погружались в глубины индивидуального сознания. Последующая история группы печальна: «Это 30-е годы. Время уничтожения надежд, злобной критики и репрессий. Объединения в эти годы давно не существует — есть редкие встречи бывших друзей, писание в сундук. 30-е годы в контексте ОБЭРИУ — это история изолированного существования бывших обэриутов, крайне неохотно вспоминавших свою недавнюю молодость. В литературе провозглашен социалистический реализм...»2

Художественные принципы ОБЭРИУ, прежде всего Д. Хармса, на стороне авангардного искусства. Смысл творчества — «конкретный предмет, очищенный от литературной и обиходной шелухи...». Важно создать не литературный текст, а «реальную вещь» (Хармс). Поэтому обэриуты презирают литературные условности и табу, отрицают литературное эстетство, касаются тем, которых многие считают недостойными литературы, пародируют известные литературные тексты, употребляют имена великих классиков в нелепом контексте.

Хармс порывает с традицией жизнеподобия. Центральное понятие, с которым связана эстетика писателя, - реальность. Не случайно оно было вынесено в название объединения. Реальное изображение, по Хармсу, — это чистое изображение предмета. Любое осмысление, литературная традиция есть искажение первоначального смысла явления. «Очищение от литературной шелухи» было целью Хармса. Это был творческий эксперимент.

Постепенно Хармс приходит к разработке поэтики абсурда. Поэтика абсурда Хармса предполагает нарушение причинно-следственных связей, сюжетной канвы, стройности композиции, сдвиг и деформацию смыслов,

2 Александров А. Вступительная статья. // «Ванна Архимеда». - Л., 199!.

идей, кажущуюся дегуманизацию текстов. Окружающий мир писатель во принимает как мир хаоса.

Основой произведений становится будничная жизнь людей, такая, ка кой она видится Хармсу: безликая, бездушная жизнь, которая сводится ] механически выполняемым действиям. Персонажи, не обладающие инди видуальностью, обезличенные, усредненные, становятся основными дей ствующими лицами цикла «Случаи». Портрет такого персонажа открывав цикл рассказов: «Жил один рыжий человек, у которого не было глаз и ушей У него не было и волос, так что рыжим его назвали условно.

Говорить он не мог, так как у него не было рта. Носа тоже у него н< было.

У него не было даже рук и ног. И живота у него не было, и спины у нег< не было, и хребта у него не было, и никаких внутренностей у него не было Ничего не было! Так что непонятно, о ком идет речь.

Уж лучше мы о нем не будем больше говорить»3.

Писатель создает законченный образ мира: четкие топографически« указания создают иллюзию достоверного отображения реальности. Символом рутинности и механизации жизни становится случай «Вываливающиеся старухи», в котором старухи одна за одной от любопытства вываливаются из окон. Причем эта тема оказывается сквозной: в рассказе «Кассирша» вокруг кооператива собирается толпа, так как там произошло необычайное событие: в магазине умерла девушка Маша, но вместо ее трупа милиция, всё перепутав, вынесла живую кассиршу. Магазин необходимо было открывать, но без кассирши этого сделать нельзя, тогда труп девушки посадили за кассу; выдавал ее только цвет лица и один полностью закрытый глаз. Разразился скандал. Толпа вокруг кооператива поредела лишь благодаря тому, что «кто-то сказал, что в Озерном переулке из окна старухи вываливаются»4. Сквозные мотивы обусловливают единство художественного мира писателя.

Сквозными становятся и мотивы агрессии, ничем не мотивированной жестокости, насилия. Наиболее четко они звучат в произведениях «История дерущихся», «Суд Линча», «Что теперь продают в магазинах», «Машкин убил Кошкина», «Охотники», «Начало очень хорошего летнего дня», «Па-кин и Ракукин». В таких рассказах, жанр которых определяется писателем как «случаи», возникает характерный тип хармсовского персонажа — своеобразный «сверхчеловек». Он властный и сильный, жажда насилия у него ничем не мотивирована, это не озлобленность, а некий способ коммуникации.

3 ХармсД. Случаи. Собр. соч. В 2-х томах. - М., 1994., Т. 1. С. 257

4 Хармс Д. Собр соч. В 3-х томах. — СПб., 2011. —Т 2. С. 152

В рассказе «История дерущихся» Алексей Алексеевич «отделывает» Алексея Карловича вставной челюстью, что обнаруживает некую парадоксальную связь с артикуляцией. По логике «Случаев», не только всякая коммуникация предполагает насилие, но и всякое насилие коммуникативно. Насилие в «Случаях» предельно разнообразно по своим средствам: от многообразных форм избиения, членовредительства и убийства до психических унижений и оскорбительных действий.

В рассказах Хармса есть чисто внешняя мотивировка событий, но отсутствует какая-либо причинно-следственная связь - как и психологическая обусловленность совершаемых героями поступков. «Как будто чья-то невидимая рука управляет этими персонажами-марионетками»5, - пишет современный исследователь.

В диссертации упоминается и альтернативная интерпретация проблемы насилия в творчестве Хармса: возможно, обращение к детской литературе повлияло на писателя концептуально. Насилие в рассказах напоминает обращение ребенка с куклой.

Своеобразно трактуется в художественном мире Хармса проблема смерти. Ее трагичность полностью снята. Человеческая жизнь не является ценностью. Так, рассказ «Случай» содержит цепочку нелепых и абсурдных смертей. Смерть может восприниматься не трагедией, а избавлением от бессмыслицы жизни, освобождением от мира хаоса.

Повесть «Старуха» оказывается итогом размышлений Д. Хармса об абсурдности бытия. В произведении содержится четыре смысловых плана: план биографический (повествователь произведения — писатель, повесть отражает хармсовский страх ареста, финансовые проблемы писателя, голод, его депрессивное настроение и творческий кризис), план литературный (аллюзии в повести: отсылки к «Преступлению и наказанию» Ф.М. Достоевского, «Пиковой даме» A.C. Пушкина, мистериям К. Гамсуна), план психологический (внутренние переживания героя, впервые наделенного писателем личностно-иддивидуальными.качествами), план фантастический (вторжение иррационального зла в лице старухи в жизнь героя), а также план философский (прежде всего, он связан с проблемой веры и безверия).

Преодолевая абсурд, писатель наделяет повесть прослеживаемым сюжетом, героя - индивидуальностью. Повесть отличается сравнительно не-

5 Рог Е.Ю.Традиции карнавальной культуры в творчестве Д. Хармса (на примере рассказа «Начало очень хорошего летнего дня»). Режим доступа: 1Шр://хапш. lipetek.ru/texts/rog2.html

большой долей абсурдных элементов, а также важностью психологического " измерения главного героя6.

Если в «Случаях» смерть рассматривалась как «выход за пределы», как освобождение от стихии хаоса, то теперь мы видим смерть отвратительную, вносящую дисгармонию, она несет с собой страх, смятение. Мертвая старуха причиняет не только дискомфорт герою, но и несет реальную опасность: смерть в его доме может вызвать подозрение, а также обвинение. Боязнь этого переходит в манию преследования. Социальное зло приобретает метафизические черты. Страх ареста, преследования и наказания вызван вторжением иррационального зла в жизнь героя. Это придает категории абсурда у Хармса онтологический смысл, который сближает его с идеями Кафки о неподвластной человеку силе зла, воплощенной в романе «Процесс».

Атмосфера удручающей жизни, духовной тесноты, отчаяния, слепой надежды на чудо и упование на Господа, которыми пропитаны дневниковые записи Хармса, отражается и в повести «Старуха». Мотив чуда становится важнейшим образом-символом повести. Впервые он звучит в описании замысла героя написать рассказ о чудотворце, который может сотворить любое чудо, но не делает этого. Кажется, во враждебном мире хаоса волшебное светлое чудо невозможно. Ожидание чуда оборачивается появлением античуда -старухи, приносящей герою постоянные страдания и страхи. Однако в итоге именно она приводит к духовному просветлению героя, напоминающему «экзистенциональное прозрение» героя, находящего на грани смерти / отчаяния. До появления отвратительной старухи герой был слеп к знакам судьбы, не замечал странностей, окружающих его. Автор заставил пройти испытания, прежде чем дать ему просветление посредством приобщения к Бо1у.

Пространственно-временная организация повести не упорядочивает повествование, а вносит в него элемент бессмыслицы. Хаос, беспорядок, распад вторгается в жизнь героя, как правило, с улицы. Мир города неорганизованный, хаотичный, мир смещений, сдвигов. Комната - единственное место, которое было убежищем героя от городской хаотичности. Но старуха посягает на него, вторгаясь из мира улицы, внося стихию разрушения в личное пространство героя. Чтобы найти выход, герою надо выехать из города. Поезд оказывается переходным пространством, где силы зла не имеют власти. Именно там происходит чудесное избавление героя - чемодан с мертвой старухой исчезает. В лесу же герой ощущает чувство радости и просветления.

6 Александров А. «Я гляжу внутрь себя...». О психологизме повести Даниила Хармса «Старуха». // Петербургский текст. Из истории русской литературы 20-30-х годов XX века; // Межвузовский сборник. - СПб., 1996. С. 179

Кроме пространства квартиры, улицы, поезда, леса, стоит упомянуть сквозные для творчества Хармса пространства трамвая и булочной. Относясь к миру улицы / города, они вносят в жизнь героя лишь отрицательные эмоции. Ситуация в булочной (очередь у кассы, вызванная каким-то скандалом), отсылает читателя «Старухи» к рассказу «Кассирша», напоминая о единстве художественного мира Хармса. Эту же функцию выполняет образ человека на механической ноге, который стучит своей ногой и палкой - герой, слушая эти повторяющие звуки, произносит «Тюк», что напоминает читателю о пьеске Хармса «Тюк!»

Категория времени в повести интересна тем, что в ней присутствует 1ва «временных потока»: один течет неминуемо быстро, как бы обнажая бессмысленность и бессилие героя перед иррациональными силами зла, второй *е принадлежит миру старухи, это время неподвижно, оно апеллирует к вечности, обещающей герою непрекращающиеся муки. Вневременность стару-си подчеркивают принадлежащие ей часы без стрелок.

Можно заключить, что повесть «Старуха» помимо того, что заключает ^ себе множество смысловых пластов, содержит основные мотивы, характерные для творчества Хармса, являет собой итог размышлений писателя об Фрациональной силе абсурда, неподвластной воле героя, являющегося ма-шонеткой в руках враждебных сил.

В исследовании Хармс трактуется не только как новатор, но и как наследник классической традиции XIX столетия. Обращение к действительности, которая видится автору как абсурдная, характерно для Н. Гоголя, кото-)ый был несомненным литературным авторитетом для Хармса. В квартире Хармса висел «Список людей, особенно уважаемых в этом доме»7, возглавлял его Гоголь. Хармс чувствовал в произведениях классика то, что было близко [ ему самому. Отрицание пошлости окружающей реальности сближает по-иции писателей. Вплетение абсурдного в ткань жизни было именно тем достижением Гоголя, которое усваивает Хармс.

Если абсурд был «любимой музой Гоголя» (по мысли В. Набокова), то Чехова абсурд является характерной чертой поэтики. Абсурд, смысловой двиг, находится в основе чеховских диалогов. Участники диалога не слышат опроса собеседника и отвечают, повинуясь скорее своим внутренним мыс-ям, чем желанием ответить на вопрос. В результате создаются трагикоми-еские ситуации. У Чехова герои не слышат друг друга. Это прием мастерски спользует Хармса в пьесе «Елизавета Вам»: герои не отвечают на постав-

7 Кобринский А. Даниил Хармс. - М., 2008.

ленные вопросы, или отвечают вопросом на.вопрос, или говорят что-то, н соответствующее ситуации. У Хармса мы видим чеховское «отклонение оч нормы», доведенное до абсурда, это отсутствие всякой нормы, абсолютный смысловой сдвиг, ведущий к коммуникативной неудаче.

Во второй главе художественный мир Хармса рассматривается в контексте европейского экзистенциализма. Наибольшее внимание уделяется французскому, наиболее «литературному» экзистенциализму, представленному, прежде всего, А. Камю.

Главная тема творчества Камю — человек, основная проблема — как остаться человеком в мире отчуждения и абсурда. Абсурд, по Камю, — фундаментальный и единственно возможный тип взаимодействия между человеческой личностью и социальным целым. Эта идея воплощена в романе «Посторонний», где герой - чужак, изгой, подвержен суду за инакомыслие. Герой, непонятый и не принятый обществом, чувствует тотальное отчуждение настолько остро, что утрачивает способность испытывать элементарные человеческие привязанности и чувства.

. Схожим образом выстраивается система социальных отношений в произведениях Хармса. Герои не столько испытывают одиночество и отчужденность, сколько вообще не чувствуют никаких положительных чувств к окружающему миру, забывают друг друга, путают имена, наносят друг другу увечья, произносят жесткие оскорбления.

В осмыслении мира как хаоса, бессмысленности жизни Камю и Хармс близки. Но важное отличие в их взглядах состоит в том, как они оценивали отношение человека к миру. Хармс подошел к абсурду бытия как к некой абсолютной реальности, в которой исчезает всякое противопоставление человека и мира, противопоставление, служившее основой философии экзистенциалистов.

Трагедия Сизифа (эссе «Миф о Сизифе») начинается с того момента, когда он начинает осознавать бессмысленность и абсурдность своего существования. В творчестве же Хармса герои полностью соответствуют абсурдному существованию, которое подавило их волю и свободу. Автор представляет угнетенное внешними обстоятельствами сознание человека, полностью вовлеченное в абсурдную жизнь.

Отсутствие в мире личностно-человеческого начала как у Хармса, так и у Камю, передается во многом техникой дискриптивности, «антипсихологизма». Описывая героев, лишенных богатого внутреннего мира, сухо описывая события жизни, которая лишена субъективной оценки персонажей, писатели придают произведениям ощущение нежизненности, неподлинно-

сти. Словно мир вокруг - это декорации, а люди в нем - играющие определенную роль актеры. Подобную картину мира можно увидеть в романах Ф. Кафки «Процесс» и В. Набокова «Приглашение на казнь». ,

; Ключевым ддя обоих писателей является мотив случайности. Хармс в цикле «Случаи» представляет зарисовки, случаи, единичные события,' в которых все происходит случайно. Именно случайность оказывается пружиной действия в «Постороннем» Камю. Герой романа Мерсо случайно едет в гости со своим приятелем, случайно там оказывается враг этого приятеля, случайно именно в этот день солнце особенно палящее, случайно в руки Мерсо попадает пистолет. Преступление, совершенное в состоянии «морального солнечного удара», оказывается роковым. И именно случайные бытовые проявления жизни героя оказываются главными уликами против него.

Случайность у Хармса также играет решающую роль. Все события в его мире происходят незапланированно, не имеют внутренней мотивации или логики. Герои совершают бесполезные поступки, алогичные действия, произносят бессвязные монологи. При этом чаще всего все это приводит к трагическим последствиям - убийствам, избиениям, увечьям; хотя трагичность повествования полностью нивелирована.

Центральной у обоих писателей является тема смерти. Но в мире Камю смерть является самым ярким проявлением, абсурда. Перед казнью Мерсо смерть оказывается неким порогом, пограничной ситуацией, в которой герой осознает себя частью мира, хоть и враждебного; это духовное пробуждение з философии экзистенциализма называется «осознанием себя как экзистенции». Человек не может избежать смерти, но может избежать абсурда - обретая внутреннюю силу наперекор смерти. У Хармса же смерть нелепа и бессмысленна. Она призвана лишь быть доказательством никчемности жизни человека, бессмысленного его существования.

.. Различным является и тип героя. Камю всем своим творчеством утверждает силу человека, которая должна быть направлена против абсурда бытия. Тема бунта неразрывно связана с концепцией личности Камю. Герой же Хармса не только не обладает подобной силой, у него нет и желания бороться с миром абсурда, так как он является неотъемлемой его частью.

В третьей главе проблема абсурда изучается на материале произведений, где важнейшей темой оказывается тема ареста: «Процесс» Ф. Кафки (1925, опубликован после смерти автора), «Елизавета Вам» Хармса (1927), «Приглашение на казнь» В. Набокова (1935), «Посторонний» А. Камю (1942), рассказы Н. Аржака и А. Терца (1960-е гг.).

Арест оказывается символом подавления человеческой свободы и во миром абсурда. С точки зрения сторонников абсурдизма, лишение свобод] и арест оказываются явлениями иррациональными, приобретают метафизи ческий смысл. Человек словно выпадает из существующей реальности.

Лишение свободы невиновного человека абсурдно. И переход в ново существование должен быть нелогичным, причудливым. В полной мере аб сурдность подобного ареста отражает «Елизавета Бам» Хармса, где арестовы вать приходит человек, за смерть которого осуждена героиня. У арестованно го человека есть лишь сегодня, все, что до, — это «прежняя жизнь», возврат к ней зачастую нет. Человек словно исчезает. Метафизика исчезновения зву чит у Хармса в стихотворении 1937 года «Из дома вышел человек...».

Несмотря на то, что писатели, к которым обращается диссертант, при надлежат разным историческим периодам, разным национальным литерату рам, используют различную стилистику, обращаются к разным аудиториям - объединяет их общая атмосфера катастрофичности, характеризующая ми роощущение человека XX века. Названные произведения объединяет абсурд ная сюжетообразующая ситуация: человек, живущей ничем не примечатель ной жизнью, не совершивший преступления, узнает, что арестован. Герст Кафки Йозеф К. движется по кругам своего процесса и оказывается поглоще] им. Героиня Хармса арестована за убийство персонажа, который сам прихо дат ее за это арестовывать. Набоковский персонаж приговорен к смертно] казни занепрозрачность. Герой Камю осужден за убийство араба, но пригово рен к смертной казни за то, что не плакал на похоронах матери, за очерстве лость души, за «имморализм». В рассказе Аржака «Говорит Москва» объявле] День открытых убийств: либо пассивность, либо страх и немотивированна: агрессия охватывает людей, неожиданно для себя открывающих способност убивать. В его же рассказе «Искупление» герой оказывается жертвой клеветы, из уважаемого и уверенного человека превращается в сломанного, готового покаяться за несовершенное преступление. «Суд идет» Абрама Терца открывается следующим эпизодом: к писателю приходят двое в штатском:

«- Вы меня арестуете?

Двое в штатском застенчиво потупились и не отвечали. Я не чувствовал за собою вины, но понимал, что сверху виднее, и покорно ждал своей участи»8.

•Одной из частных разновидностей абсурдообразующего сюжета стал сюжет о наказании без вины. Каждый из главных героев вышеперечисленных произведений страдает от обвинения, вмененного ему силами, не под-

8 Синявский А. Суд идет // «Цена метафоры или преступление и наказание Синявского и Даниэля». - М., 1989. С. 256

чиняющимися рациональному осмыслению. Так отражается одна из ведущих тенденций в искусстве XX века - сомнение в возможности рационального постижения бытия. Традиционная для реализма детерминированность человека окружающей средой уже не могла объяснять многих явлений социального, а также онтологического характера. В этом видится одна из причин обращения писателей к эстетике абсурда.

С точки зрения сторонников абсурдизма, лишение свободы и арест оказываются явлениями иррациональными, приобретают метафизический смысл. Человек словно выпадает из существующей реальности. Процесс выпадения из привычного состояния, из социума, из, времени и пространства, из бытия и переход в новое состояние описан в «Архипелаге ГУЛАГ» А. Солженицына, в главе «Арест». Обращение к этой ситуации парадоксально сближает реалиста Солжениста с авангардистами. «Арест - это мгновенный разительный переброс, перекид, перепласт из одного состояние в другое»9. Арест всегда непредсказуем, арест не имеет граней дозволенного, он абсурден в своей изобретательности: «Вас в "Гастрономе" приглашают в отдел заказов и арестовывают там; вас арестовывает странник, остановившийся у вас на ночь Христа ради; вас арестовывает монтер, пришедший снять показания счетчика; вас арестовывает велосипедист, столкнувшийся с вами на улице; железнодорожный кондуктор, шофер такси, служащий сберегательной кассы и киноадминистратор...»10

Возникающая в абсурдистских произведениях тема ареста влечет за собой логические составляющие - мотивы страха, подозрений, абсурдных обвинений, пассивности человека, немотивированной жестокости и агрессии. В исследовании утверждается, что в основе таких произведений стоит противостояние личности некой социальной системе. Методологической основой этой главы является книга М. Тендряковой «Охота на ведьм»11, а также монография Ханны Арецдт «Истоки тоталитаризма»12.

В работе утверждается наличие некой системы, выбирающей своего лидера, определяющей его основные черты. Человек мечется в этой системе, словно по кругам ада, но выбраться на поверхность не может, его ожидает пассивность, духовная или физическая смерть (Йозеф К.). В основе такой системы, прежде всего, лежит страх. Мотив страха чувствуется как у Хармса,

9 Солженицын А. «Архипелаг ГУЛАГ».,// Малое собр соч. Т.5. - М., 1991.

С. 13.

10 Там же. С. 118.

11 Тендрякова М. «Охота на ведьм. Исторический опьгг интолерантности». -М, 2006.

12 АрендтХ. Истоки тоталитаризма. - М., 1996.

так и в произведениях Терца, Аржака, Кафки. У Камю герой не ощущ страх, так как какие-либо человеческие чувства ему чужды. Однако он ощ} щает свою оторванность от собственного процесса и недоумение. Герой Нг бокова также не чувствует страха. Но это вызвано желанием автора снизит трагичность повествования, чем объясняется умышленная схематичност] создающая иллюзию нереальности описываемого мира, его мнимости. Есл Цинцннат и чувствовал страх, то это страх-отвращение.

Второй ключевой идеологемой в тоталитарном обществе является об раз врага. В гротескной форме этот концепт использовал Аржак в рассказ «Говорит Москва». День Открытых Убийств узаконивал такие понятия, ка агрессия, жестокость и насилие. Но это рассказ не о том, как сотни люде: бросились убивать себе подобных, а о том, на какие внутренние изменени способен человек; о том, как манипуляция сверху способна влиять на созна ние человека. Как возможно, что человек начинает относиться к подобном «указу» как к норме.

Автор утверждаетврассказе губительность идеи врагадля социума. И эт не только этический вопрос, но и метафизический. Поиск врага в каждом и окружающих приводит к тотальному ощущению незащищенности человека что приводит к его агрессивному отношению к окружающим. Ответом н вопрос, как возможно, что вдруг все люди, массово, начинают зависеть о абсурдной ситуации, является восклицание Светы, приятельницы главноп героя «Говорит Москва»: «их же ... запугали!» Тотальный страх деформирус сознание. Человек запуганный, затравленный, прислушивающийся ночью ] шагам в подъезде, не свободен в своих помыслах и поступках, так как все его человеческие инстинкты направлены на защиту себя. А нападение на други и есть самая верная защита. Следовательно, моральное падение человека, его склонность к агрессии, насилию, доносительству - итог давления Системы.

То, как люди, объединенные общепринятыми нормами морали, штампами, создающими определенную модель поведения, превращаются в безликую массу, подавляющую любое инакомыслие, описано в романе Камю «Посторонний». Мерсо в мире, где люди живут по давно установленным штампам, живут словно механизмы, работающие по часам, воплощают идею несогласия, неподчинения индивидуальности. Герой сразу становится врагом, как только открыто показывает свое равнодушие к абсурдному миру.

Камю описывает «абсурд мира <...> в его пронзительной беззащитности перед неумолимыми силами государственно-полицейской машины»13.

13 Фокин С. А. Камю. Роман. Философия. Жизнь. - СПб., 1999. С. 235

Реальные обстоятельства случившегося и реальный облик Мерсо вытесняются идеологическими трактовками. В речи прокурора неумолимый абсурд процесса достигает губительного для человека абсолюта. Преступление Мерсо из уголовного превращается в метафизическое. Герой своим существованием покушается на устои общества, поэтому ему нет места среди людей. Трагический конфликт романа заключается в столкновении обезличенного сознания и подлинного существования. Отказ Мерсо лгать, приукрашивать свои переживания, умалчивать о мелочах, приобретающих в суде черты улик, которые «присяжные учтут», делают его чужим, а следовательно, опасным. «Из-за своей преступной невинности, отрицающей общественную идеологию, он загодя виновен во всех возможных преступлениях»14. Так же был осужден Цинциннат Ц. («Приглашение на казнь»), который, в отличие от окружающих, был «непрозрачен».

Главный герой «Приглашения на казнь» попал в мир «мнимости» ошибочно, он один осознает абсурдность и бессмысленность жизни в таком мире. Ему «тесно дышать прахом нарисованной жизни». Такой человек - враг, которого надо наказать. Герой тотально одинок, и его стремление к другому миру, к себе подобным прослеживается в его изначальной вере в жену, в мать. Но и о™ оказываются декорациями. Но Цинциннат сберег себя и свою индивидуальность. И если внешне кажется, что он слаб и беззащитен перед иррациональными силами зла, отправляющими его на казнь, то на самом деле герой оказался в силах разрушить «мнимый» мир и обрести истинную жизнь.

У Н. Аржака же герой, встретившийся с абсурдом, не устоял перед его мощью, оказался сломленным им. Мотивы предательства, осужденного без вины, страха и доносительства, внутренней свободы человека, — основные мотивы «Искупления». Обреченность Виктора, героя рассказа, раскрывается с помощью образов-символов Добра и Зла. Символическая картина шахматной игры между Добром и Злом показывает равновесие этих сил в мире, но и подчеркивает вечную уязвимость светлых сил. Важнейшей проблемой рассказа является также проблема вины. Автор утверждает тотальную виновность людей в том, что мир поглотила иррациональная сила абсурда. Главная вина каждого человека - это пассивность и приятие античеловеческих условий в качестве нормы жизни.

Так, еще один важный концепт, определяющий единство выбранных для анализа произведений, -пассивность. Пассивность - главная проблема человека, не желающего бороться с поглощающим его абсурдом. Эта тема

14 Там же. С.237

обретает гротескное воплощение в произведениях Хармса. Его герои рее страдают, не сходят с ума, они ничего не ощущают. Это куклы, живущие п жестоким правилам современного писателю мира. Пассивность последо вательно осуждал Камю, утверждая своим поздним творчеством идею бун та. Пассивность - реакция на обвинения Йозева К. из «Процесса» Кафки Притча о Законе, которую рассказывает герою капеллан, несет в себе идею перекликающуюся с вдеей Аржака и его представлениями о виновности Человек слаб и беспомощен, он не властен бороться с подавляющими ег< силами зла. Но во многом он помогает этим силам завладеть своей жизнью помогает им своей пассивностью.В самом деле, некий процесс, все более за тягивающий Йозефа, постепенно лишает его свободы мысли и воли. Геро] воспринимает арест как глупую шутку, но постепенно начинает ощущат изолированность от людей. Он выпадает из социума, из своей «прежней жизни. Как и в рассказе «Говорит Москва», абсурдное принимается всем] как данность, как абсолютная реальность. Кафка, как и Аржак, придает не правдоподобной ситуации внешнюю правдоподобность, вовлекает парадок сальные события в прозаическую жизнь, вследствие чего абсурд оказываете; реальнее самой реальности.

Иначе мир абсурда предстает в творчестве Хармса. Первая реплик пьесы «Елизаветы Вам» вводит нас в мир всепоглощающего страха: «Сейчас того и гляди, откроется дверь, и они войдут... Они обязательно войдут, что бы поймать меня и стереть с лица земли. Что я наделала? Если бы я тольк< знала...» Как и в предыдущих произведениях, вина, из-за которой Елизавет; Вам должна подвергнуться наказанию, неизвестна. Алогичность поведена персонажей проявляется в их несуразности, нестабильности: они принш арестовывать «преступницу», но в итоге стали ругаться между собой, а с появлением самой героини алогичность их рассуждений стала комически очевидной. Нарушение причинно-следственной связи в диалогах начинает превалировать над сюжетом. Автор осознанно вводит элементы, разрушающие основную канву повествования. При появлении родителей Елизаветы деструктивность достигает абсурдности. Мать забывает, что героиня -ее дочь. Здесь разрушение целостности личности, потеря личностных качеств, причинно-следственных связей происходит на всех уровнях.

-Героиню обвиняют в убийстве одного из стражников, на самом деле он умирает в театрализованном поединке с отцом Елизаветы, хотя это не мешает ему лично арестовывать «преступницу».

Финал пьесы создает своеобразную кольцевую композицию, что контрастирует с алогичным ходом действия, для которого характерна всеобъем-

пющая импровизация, вставные эпизоды, не связанные с основной фабулой. За Елизаветой Вам вновь приходят стражники, и на этот раз им удается произвести арест.

Хармсу присуще то же катастрофическое восприятие окружающего мира, о котором шла речь выше. Однако схождения «Елизаветы Вам» с «Процессом» и «Посторонним» могут быть прежде всего типологическими. Хармс ощущал веяния эпохи, «разлитые в атмосфере того времени ощущения страха, ожидания преследования, репрессий и отразил их в пьесе»15.

Поэтика абсурда с его тотальной иррациональностью становилась наи-эолее адекватной для постижения противоречивой и алогичной действительности, ставящей под вопрос саму возможность стабильности и устойчи-зости бытия. Многогранная философия абсурда по-разному воплотилась в модернистской эстетике Набокова, который описывал абсурд бездуховной шзш; авангардной - Хармса, который отражал абсурд страшной действи--едьности, порождающей несвободу человека; абсурдистской картине мира ■Сафки, который изображал абсурдное зло, царящее вокруг; в гротескном -ворчестве Аржака, описывавшего абсурд «отгепельной» действительности, I также в абсурдном романе Камю, творившим в русле экзистенциальной философии.

В заключении утверждается продуктивность абсурдистской картины шра в литературе XX столетия. В диссертации затронуты лишь некоторые рани абсурда. Авангард 20-30-х годов отражал новые взгляды на современ-[ую литературу, творческий процесс, а также на общественную ситуацию стране. Поэты-обэриуты, понимая творчество как определенный способ бстрагирования от кризиса реальной действительности, явили миру новых ероев, новое представление о месте человека в мире. Ярким тому приме-ом служит творчество Д. Хармса. Социальные потрясения, политические обытия, воспринятые как абсурдные, ограничения свободы мысли и твор-ества оказались отправной точкой для разработки поэтики абсурда Хармса. [исатель от текстовых экспериментов в период влияния зауми приходит к оэтике абсурда как способу воплощения реальности. Социальный абсурд е исчерпывает его творчества, так как оно затрагивает и важнейшие мета-изические проблемы. Творческие достижения Хармса были востребованы ятературой андеграунда 1960-80-х годов. Влияние Хармса на литературу зангарда и постмодернизма второй половины XX столетия - тема, заслужи-1ющая отдельного исследования.

15 Кобринский А. Даниил Хармс. - М., 2008. С. 268

Модернизм В. Набокова, авангард Д. Хармса, гротескная картш мира Н. Аржака и А. Терца; экспрессионизм Ф. Кафки, экзистенционализ,

A. Камю воплощают депрессивные настроения в обществе, духовный кри зис, связанный с утратой веры, иллюзий в отношении прогресса и развита; науки, которые приводили лишь к разрушению, но не к созиданию. Эта ли тература представляет новый тип сознания человека: кризисное, противо речивое сознание экзистенциального героя, находящегося в погранично! ситуации между жизнью и смертью, в состоянии страха, приводящем к «эк зистенциальному пробуждению» и переосмыслению своего существования.

Интерес к художественному абсурду объединил в двадцатом столетш самые многообразные направления в литературе и философии, принципиально ориентировавшиеся на критику позитивистских представлений о мироустройстве. Если человек оказывается дезориентирован в бытийном пространстве, он находится в ситуации заброшенности в мир, связи с которые потеряны. Именно эту экзистенциальную пустоту и заброшенность лучик всего передавала философия абсурда.

Тема абсурда потенциально неисчерпаема. В современное время инте рес к понятию абсурда чрезвычайно велик. За последнее десятилетие появи лись десятки литературоведческих работ, изучающих абсурдистские тенденции в литературе.

Категория абсурда в XX веке оказалась чрезвычайно репрезентативной. Реферируемая работа лишь частично затрагивает вторую половину века, период Оттепели (творчество Терца и Аржака), тогда как абсурдистские тенденции неоавангарда, который продолжал прерванную насильственным путем линию обэриутов («лианозовская школа»: Е. Крапивницкий, Г. Сапгир,

B. Некрасов, И. Холин, Ян Сатуновский), оказались за ее пределами. Также абсурд органично развивался в литературе концептуалистов и постмодернистов. Творчество О. Григорьева, Д. Пригова, Т. Кибирова, Вен. Ерофеева, В. Сорокина, В. Пелевина, Д. Липскерова, Л. Петрушевской обнаруживает новые грани абсурдизма, которые нуждаются в подробнейшем изучении.

Социальный абсурд приводил писателей к поэтике абсурда, заставлял искать новые способы отображения реальности, экспериментировать с языком, переосмыслять предшествующие литературные традиции. Некоторые результаты подобных художественных экспериментов анализируются в настоящей работе.

Основные положения диссертационного исследования отражены , следующих публикациях:

1. У абсурдного столько же оттенков н степеней, сколько у трагическо-о... // Литература в школе, 2010, № 11. - С. 12-22.

2. Арест как категория абсурда в литературе XX века // Вестник МГУ. "ерия 9. Филология, 2012, 1. - С. 9£ ,

3. Арест как сюжетообразующая ситуация в литературе абсурда // Слою: Сборник статей молодых исследователей. Выпуск 2 — Тамбов, 2011. — 1121-131.

4. Пространственная организация повести Д.Хармса «Старуха» // Фи-юлогическая регионалистика. - Тамбов, 2011. № 2,- С. 78-81.

5. Художественная практика абсурдизма (повесть Д. Хармса «Старуха» [ роман А. Камю «Посторонний») // Славянский мир: духовные традиции и ловесность: Сборник материалов Международной научной конференции. $ып. 2. - Тамбов, 2011. - С. 487-492.

Текст диссертации на тему "Проза Д. Хармса в контексте литературы абсурдизма"

61 12-10/458

На правах рукописи

Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова филологический факультет кафедра истории русской литературы XX века

Шмидт Мария Михайловна

Проза Д. Хармса в контексте литературы абсурдизма

Специальность 10.01.01 - Русская литература

Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель -доктор филологических наук, профессор М. М. Голубков

Москва 2012

Введение.

К изучению абсурдизма в литературе исследователи обращаются вновь и вновь. Сложность и многогранность этого явления порождают множество концепций и интерпретаций. Расцветом абсурда в русской литературе стал авангард начала XX века. Прежде всего, идеи абсурда были воплощены в творчестве группы ОБЭРИУ. В данной диссертационной работе поставлена актуальная задача, состоящая в изучении поэтики абсурда Д. Хармса, идейного вдохновителя литературного объединения ОБЭРИУ, в соотношении с философией абсурда, оформившейся в стройную философскую систему в работах французских экзистенциалистов. Экзистенциалистские идеи раздробленности бытия, разобщенности, отчужденности и тотального одиночества человека наблюдаются в отдельных произведениях не только Д.Хармса, но и В.Набокова, Н.Аржака, А.Терца, А.Камю, Ф.Кафки.

Актуальность исследования связана как с изучением творчества Д. Хармса, так и путей последующего литературного развития. Абсурд обнаруживается как на ранних этапах творческого пути писателя (преимущественно, в поэзии), так и на поздних (в прозе). Абсурд определяет своеобразие творческого метода писателя и является репрезентативным для его художественной картины мира.

Абсурдистская тенденция, открытая обэриутами, была насильственно прервана в 30 - 40-е годы, но творчество Н. Аржака и А. Терца, а также литература «андеграунда» второй половины XX века демонстрируют преемственность ранних творческих экспериментов объединения ОБЭРИУ и, прежде всего, Д. Хармса. Авангардные принципы абсурдизма гармонично вписались в поэтику постмодернизма. Поэтому осмысление истоков абсурдизма актуально для изучения современной литературы.

Необходимость выявления абсурдистских тенденций в творчестве Хармса позволяет определить предмет исследования: поэтика абсурда Хармса, ее социальный аспект: исключительно враждебные отношения в мире социума формируются некой иррациональной системой, рациональное познание которой невозможно.

§ 1. Определение понятия.

Чаще всего под абсурдом понимается нарушение смысла, его отсутствие или что-то доведенное до максимальной гиперболизации. Но это понятие требует разъяснения. Оно меняло свои значения в зависимости от исторического времени, культурного контекста. Обратимся, прежде всего, к этимологии слова.

Европейские словари видят происхождение слова «абсурд» в соединении латинских слов absonus «какофонический»и surdus «глухой»1. Ф. Клуге возводит это понятие к звукоподражательному слову susurrus «свист». Латинское же слово произошло от греческого бот-обсх; «нескладный, негармоничный»2.

Греческое слово попадает в латинский язык, а затем получает форму, которая сохраняется в европейских языках: английский - absurd, немецкий -das Absurde, французский - absurde, итальянский - assurdo ит.д.

В наше время существует множество концепций определения понятия «абсурд». Обширное исследование в этой области проводила О.Л. Чернорицкая: поэтику абсурда она рассматривает «не как стиль, а как единую в своей структуре повествовательную модель, действующую по композиционным законам и нарушающую законы архитектонические (выход за рамки комедийного, превращение трагедии в фарс и т. д.)» По Чернорицкой, существуют понятия «абсурд» и «постабсурд». Абсурд - это ситуация, при которой герой начинает жить свободной от воли автора жизнью. Действия такого героя могут достигнуть крайнего абсурда. «Сдвиг от поэтики абсурда к постабсурду может быть охарактеризован как переход от власти персонажа к власти автора. В результате исчезновения воли персонажа, его индивидуальности, стиля его речений и связанной с этим невозможности какой бы то ни было оценки его поступков в литературе возникла новая практика абсурдизации: автор, которому одному в его тексте

1 Oxford Dictionary of English Etymology. - Onions, 1966.

2 Вейсман А.Д. Греческо-русский словарь: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 1991. - 7 с.

3 Чернорицкая О.Л. Поэтика абсурда в аспекте литературно-художественной методологии. - М., 2002. - 23 с.

«все позволено», приходит на смену не знающему границ собственных возможностей персонажу. Отныне сознание персонажа блокировано авторской волей-к-власти...»4. Герои в мире постабсурда предельно «оскелечены» для простоты обращения. С их уничтожением исчезает и само содержание литературного произведения. Чернорицкая в качестве примера такого уничтожения фабулы указывает творчество Хармса.

О.Д. Буренина создает концепцию, согласно которой абсурд понимается как универсальный феномен, возникающий в кризисные моменты истории, становясь в литературе и в истории культуры трансформационным механизмом преобразования и перехода из обыденной сферы в сферу новую и неожиданную, из привычных формы и смысла — в инновационные.5

В кандидатской диссертации Е.С. Кондюковой, посвященной феномену абсурда, предлагаются такие интерпретации понятия «абсурд»:

1. Философия и эстетика абсурда - теоретическое описание явления.

2. Сами явления» которые описываются данными философскими теориями.

3. Направление абсурда в искусстве.

4. Стиль социальной жизни в переходный период истории, о нем говорят как о «смутном», «абсурдном»).

5. Нелепости частного порядка в обыденном понимании. Феномен абсурда не всегда объясним с позиции привычной логики, хотя понятие широко употребляется не только в эстетико-философских текстах, но и на страницах газет, и в обыденной речи.6

В данной работе мы придерживаемся трактовки абсурда как явления метафизического, но активно проявляющегося в социальной жизни. Ощущение раздробленности бытия, отсутствие нравственного стержня,

4 Чернорицкая О.Л.. Поэтика абсурда в аспекте литературно-художественной методологии. - М., 2002. - 28 с.

5 Буренина -Петрова О.Д. Символистский абсурд и его традиции в русской литературе и культуре первой половины XX века. - СПб., 2005. - 38 с.

6 Кондюкова Е.С.. Феномен абсурда: Проблемы эстетико-философского анализа. - Екатеринбург, 1995. - 8 с.

тотальная отчужденность человека и мира, враждебные силы, агрессивно направленные против индивидуальности личности, ее свободы, которые обретают конкретные очертания - вот характеристики абсурдной реальности, изучение которой лежит в основе данного исследования.

Нас будут интересовать следующие концепты: внутренняя свобода/несвобода человека, человек как марионетка, арест как пограничная ситуация, «экзистенциальное прозрение» человека в кризисный момент жизни, судебный процесс как высшая степень власти зла над человеком, смерть/казнь как способ выхода из мира абсурда.

§ 2. История понятия (абсурд).

Как отмечают исследователи, понятие «абсурд» как эстетическая категория появилось еще у ранних греческих философов, означая «нечто нежелательное, связанное с противоположностью Космоса и гармонии», что

п

«по сути было эквивалентно понятию Хаоса». Главным же образом, в античности понятие «абсурд» связано с областью гносеологии: абсурд как способ обнаружить нарушение законов логики.

Как философско-религиозная категория абсурд возникает в работах ранних христианских мыслителей. Тертуллиан положил в основание веры то, чему нельзя верить. Абсурд оказался высшим критерием истинности. «Верю, потому что абсурдно», то есть верю в то, что противоречит разуму. Вера иррациональна, она не познается разумом. Тертуллиан теологизирует понятие «абсурд».

Августин приписывает христианскому Богу «триединство абсолютной истины, добра и красоты», а человеческий удел оценивает очень низко. Это обитель противоречия и абсурда

7 Буренина О.. Что такое абсурд, или По следам Мартина Эсслина // Абсурд и вокруг: Сборник статей. - М., 2004.-20 с.

В Средневековье абсурд выступает как математическая и логическая категория. Отрицательные числа назывались абсурдными. Полезность и законность отрицательных чисел утверждались постепенно.

Схоласты использовали прием reductio ad absurdum («приведения к абсурду»): логический прием, которым доказывается несостоятельность какого-нибудь мнения таким образом, что или в нем самом, или же в следствиях, необходимо из него вытекающих, обнаруживается противоречие.

Эпоха барокко рассматривает абсурд как категорию эстетическую. Кстати, в разное время в термин «барокко» вкладывалось разное содержание. Поначалу он носил оскорбительный оттенок, подразумевая нелепицу, абсурд. Абсурд ассоциировался с хаосом, с чем-то неупорядоченным, а следовательно, негармоничным. «Все, что не вписывалось в эстетические представления о гармонии, объявлялось в это время не просто какофоническим, вздорным, а значит абсурдным, но, сверх того, связанным с инфернальным миром в силу искажения божественного образца»8. Абсурд в это время, так же как и в эпоху романтизма, стал восприниматься как нечто демоническое, противоречащее Закону Божьему.

Для рационализма XVII века алогичность и иррациональное были неприемлемы. Выше всего ставились строгая логичность мышления и разум, должный беречь себя от заблуждений. Век Просвещения был временем выделения эстетики в самостоятельную науку. Абсурд в этот период выносился за границы интеллекта и объяснялся деятельностью фантазии. С этим связано разграничение Декартом и Спинозой воображения и интеллекта. «Интеллект создает абсурдные, но осмысленные выражения, не соотносимые с предметами, Свет разума проникает повсюду, не оставляя места для всего неясного, темного, смутного. Поскольку среди процедур доказательства приоритет отдавался прямому доказательству, сведение к абсурду и доказательство от противного оцениваются весьма низко»9.

8 Буренина О.. Что такое абсурд, или По следам Мартина Эсслина // Абсурд и вокруг: Сборник статей. - М., 2004. - 23 с.

9 Огурцов А. П. Новая философская энциклопедия. Т. 1. - М., 2000. - 4 с.

Исходный пункт картезианской гносеологии - декартовское изречение «мыслю, следовательно, существую» (лат. Cogito, ergo surtí).

В эпоху романтизма возникает образ исключительной личности, бросающей вызов обществу и мирозданию. Иррациональная чуждая стихия, созвучная хаосу, выступает у романтиков основанием бунта. Именно этой стихии бросают вызов старый мореход Кольриджа и капитан Ахав в романе Мелвилла "Моби Дик" - вызов столь же иррациональный, как и сам объект бунта. Через сто с лишним лет Камю сделает вывод: «Иррациональность, человеческая ностальгия и порожденный их встречей абсурд - вот три персонажа драмы»10. Абсурд рождается в столкновении между призванием человека и неразумным молчанием мира. Именно в этом несоответствии мира человеческой души и окружающего мира кроется глубинный смысл абсурда.

Проблема абсурда получает новый онтолого-гносеологический поворот в философских построениях Г.Ф. Гегеля. Его диалектика, отмечает Г. Померанц, была «своеобразной попыткой узаконить абсурд». «Антиномия, алогизм, противоречие постулируются как всеобщая и естественная связь терминов, не понятая рассудком»11. Диалектика, становясь основным методом постижения Абсолюта в философии Гегеля, принимает у него триадическую форму («тезис» — «антитезис» — «синтез»), третья ступень которой предполагает легитимизацию абсурда — синтез противоположностей. Развитие мира и познание осуществляются, по Гегелю,

«путем раздвоения на взаимоисключаемые и взаимодополняемые

12

противоположности, единства и борьбы между ними» . Таким образом, противоречие является основным условием движения, а, следовательно, развития.

В XIX веке понятие абсурда в его метафизическом измерении открывает С. Кьеркегор. Представляя человека как существо изначально

10 Камю А. Миф о Сизифе. Эссе об абсурде // Сумерки богов: Сб. / Сост. и общ ред. A.A. Яковлева. - М., 1990.- 135 с.

11 Померанц Г. . Язык абсурда // Выход из транса. - М., 1995,- 447 с.

12 Огурцов А. П. Новая философская энциклопедия: В 4-т. - М., 2000. - Т. 4, 20 с.

греховное, изначально ничтожное в своей конечности по отношению к

бесконечному Богу, а мир бессмысленным, «разбитым», лишенным какой бы

то ни было незыблемости, он видит единственный путь спасения в

«парадоксе веры». Осознание собственной греховности, «негативность

человеческого бытия», вызывая потребность обращения к Богу, «признаются

им в качестве онтологической предпосылки спасения человека». Только

религиозное отчаяние, которое является, по С. Кьеркегору, «и пороком и

преимуществом», способно вырвать человека из абсурда и бессмысленности 1

существования. Идеи С. Кьеркегора об одиночестве человека в мире, о бессмысленности, абсурдности его существования явились исходным пунктом и получили продолжение в философии экзистенциализма.

Проблема абсурда у Ф. Ницше неизменно связана с отрицанием христианства (эти идеи Ницше высказывает в философском трактате «Рождение трагедии из духа музыки»). Ницше, рассматривая всю культуру человечества как способ, каким человек приспосабливается к жизни, исходит из примата самоутверждения жизни, ее избытка и полноты. В этом смысле всякая религия и философия должны прославлять жизнь во всех её проявлениях, а всё, что отрицает жизнь — достойно смерти. Таким великим отрицанием жизни философ считал христианство. Ницше первым заявил, что «нет никаких моральных феноменов, есть только моральное истолкование феноменов», тем самым подвергнув все моральные положения релятивизму. Согласно Ницше, здоровая мораль должна прославлять и укреплять жизнь, её волю к власти. Всякая иная мораль — упадочна, есть симптом болезни, decadence. По Ницше, всё, что оказывается вне полноты бурлящей жизни, является абсурдом бытия. Человек с помощью рефлексии в момент духовного кризиса может приблизиться к сущности вещей. Вследствие этого познания человек оказывается в трагической ситуации утраты иллюзий, видя вокруг себя ужас бытия, уравниваемый Ницше с абсурдом бытия. Для Ницше абсурд - это онтологическая ситуация, при которой человек

13 Кьеркегор С. Страх и трепет. - М.,1993. - 38 с.

рефлексирующий оказывается в трагической ситуации осознания абсурдности бытия.

Ж.-П. Сартр, А. Камю, М. Хайдеггер, К. Ясперс - основные представители экзистенциализма - осмысляют абсурд вслед за С. Кьеркегором не в логико-гносеологической, а в онтологической плоскости. Понятие «абсурд» используется для характеристики человеческого существования в условиях смыслоутраты, связанной с отчуждением личности от общества, от истории, от себя самой. Ключевым становится осознание того, что «Бог умер», «а потому, человек заброшен» и ему не на что опереться ни в себе, ни во вне»; «вместе с Богом исчезает всякая возможность найти какие-либо ценности во вне».14 Но именно состояние богооставленности, его переживания — отправная точка на пути к Богу (религиозный экзистенциализм: К. Ясперс, Г. Марсель), к «подлинному существованию» (Ж.-П. Сартр, М. Хайдеггер). У М. Хайдеггера «подлинное существование» выступает как осознание человеком своей историчности, конечности и свободы, оно достижимо только «перед лицом смерти»15. К. Ясперс также отводит «пограничной» ситуации - смерть, страдание, борьба, вина, - определяющую роль, так как именно в ней оказывается несущественным все то, что заполняло человеческую жизнь в ее повседневности, — индивид непосредственно открывает свою сущность как конечную экзистенцию.16

Непосредственно к проблеме абсурда обращается А. Камю. Его «Миф о Сизифе» является своего рода «теорией абсурда». Согласно Камю, абсурд — это разлад: он возникает «не из рассуждения единичного факта, а при сравнении наличного положения вещей с определенного рода

17

действительностью, действия - с превосходящим его миром» . Абсурд — это единственная данность, и он является единственной связью между человеком и миром, он — в их совместном присутствии. «Сам по себе мир

14 Огурцов А. П. Новая философская энциклопедия: В 4-т. - М., 2000. - Т. 4, с. 682

15 Хайдеггер М. Разговор на просёлочной дороге: Сборник. - М.,1991 - 192 с.

16 Ясперс К. Философская вера // Смысл и назначение. - М., 1991. - 320 с.

17 Камю А. Миф о Сизифе: Эссе об абсурде / А. Камю // Сумерки богов. — М., 1989. - 231 с.

просто неразумен, но это сказано чересчур поспешно. Абсурдно же столкновение между иррациональностью и исступленным желанием ясности»18.

В современной философской мысли актуализация проблемы абсурда происходит в постмодернистской философии деконструктивизма (Ж. Делез, Ж. Деррида, Ж.-Ф. Лиотар и др.).

Специфическое видение мира как хаоса, лишенного причинно-

19

следственных связей и ценностных ориентиров, «мира �