автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Феномен этнофутуризма в современной культуре

Полный текст автореферата диссертации по теме "Феномен этнофутуризма в современной культуре"

На правах рукописи

1923

УКОЛОВА МАРИНА СЕРГЕЕВНА

ФЕНОМЕН ЭТНОФУТУРИЗМА В СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЕ

Специальность 24.00.01 — теория и история культуры

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

О

О .

0:

Казань - 2009

003471923

Диссертация выполнена на кафедре культурологии и филосо Федерального государственного образовательного учреждения высш профессионального образования «Казанский государственный универс

культуры и искусств»

Научный руководитель:

кандидат философских наук, доцент Булатова Дания Сергеевна

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор Сиротина Ирина Львовна

кандидат философских наук, доцент Нежметдинова Фарида Тансыковна

Ведущая организация-.

Казанский государственный архитектурно-строительный университе

Защита состоится «23» июня 2009 года в 14 часов на заседа Диссертационного совета Д 210.005.02 по защите докторских и кандидате диссертаций при Федеральном государственном образовательном учрежде высшего профессионального образования «Казанский государственный универс культуры и искусств» по адресу: 420095, г. Казань, Оренбургский тракт, 3, ауд. 3

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Казане государственного университета культуры и искусств.

Электронная версия автореферата размещена «_» мая 2009 г. на официаль сайте Казанского государственного университета культуры и искусств. Ре доступа: http:// www.kasguki.ru

Автореферат разослан «_» мая 2009 года.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат философских наук, доцент

Бажанова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования определяется следующими основными причинами.

Во-первых, потребностями современной социокультурной ситуации, в которой в ответ на процессы глобализации и вестернизации возникают тенденции к силению локальных и региональных культур. Это связано с необходимостью охранения этнокультурной идентичности. Особое место в этом процессе занимает аявивший о себе в конце XX - начале XXI веков среди тюркских и финно-угорских ародов так называемый «этнофутуризм». Мировоззренческой установкой тнофутуризма стал диалог и стремление к синтезу «своего» (этноархаики) и <чужого» (техногенного). Этнофутуризм как своего рода оппозиция крайнему ационализму и тем более фундаментализму толерантен к иной этничности, что елает его «глокальным» явлением, то есть утверждающим этничность в качестве ниверсального принципа модернизации в современной культуре, и определяет, аким образом, его соотнесенность с постмодернизмом. За время своего уществования этнофутуризм расширил географический и социокультурный ареалы ытования. Выйдя за рамки узкохудожественного феномена, он проявляется сегодня ак в идеологии, так и в повседневной культуре, а также наиболее ярко - в скусстве тюркских и финно-угорских народов, представляя сегодня ложносистемное образование.

Во-вторых, актуальность темы в еще большей степени определяется оциокультурной ситуацией в современной Чувашии, где этнофутуризм широко редставлен как в материальной, так и в духовной сферах культуры, а также в удожественно-эстетической практике республики.

В-третьих, актуальность исследования обусловлена потребностями овременного гуманитарного знания и прежде всего культурологии. Несмотря на то, то этнофутуризм становится предметом эмпирических, а также теоретических сследований, изучение его как более широкого культурного феномена остается вно недостаточным. Нет однозначных определений этнофутуризма, что должно ыть восполнено. Кроме того, этнофутуризм требует изучения в качестве истемного явления современной культуры в рамках интегративного ультурологического дискурса.

Степень разработанности проблемы.

Анализ феномена этнофутуризма основан на тех исследованиях, которые епосредственно или опосредствованно затрагивают частные и более общие юблемы этнофутуризма.

Прежде всего, это опыт самого первого определения и осмысления феномен этнофутуризма эстонскими практиками и теоретиками искусства1. Ими заложень основы понимания этнофутуризма как художественно-эстетического явления выходами на проблемы этнофутуризма в более широком - мировоззренческом плане, как особого способа мышления.

Следующий пласт отечественных исследований этнофутуризма в культура финно-угорских и тюркских республик (Марий Эл, Удмуртии, Чувашии) носи местный локальный характер2. Данные ученые, продолжая традиции эстонски исследований, анализируют этнофутуризм более всего как художественное явление. Главным здесь является то, что разрабатывается материал собственно региональных культур. С одной стороны, это обогащает наше понимание разнообразной практической базой, с другой - дает широкую географическую панораму распространения этнофутуризма в разных регионах России. Вместе с тем, можно обнаружить, что, например, в Чувашии существует явная ограниченность эмпирического и, в особенности, теоретического опытов осмысления этнофутуризма как в его региональной специфике, так и в его общекультурных проявлениях. Практически единственным исследователем этнофутуризма в Чувашии можно назвать литературного и художественного критика А.П. Хузангая3.

Для понимания современной ситуации в чувашской национальной культуре, в том числе этнофутуристических трендов, полезными являются исследования национальных или местных искусствоведов, литературоведов, а также социологов и теоретиков культуры по общекультурологическим проблемам с отдельными выходами на проблемы этнофутуризма4.

Таким образом, на сегодняшний день в современной гуманитаристике, в том числе и региональной, ощущается нехватка культурологических исследований

1 Саламаа, К. Этнофутуризм - философия жизни - энергия / К. Саламаа // Финно-угорский вестник. -2006. - № 3; Таагепера, Р. Будущее финно-угорских республик в рамках России и мира / Р. Таагепера // http://www.suri.ee/etnofutW3/doc/taagak-Y.html; Хейнапуу, А. Трактовки понятия этнофутуризма в Эстонии /А. Хейнапуу, О. Хейнапуу//http://suri.ee/etnofutu/idnatekst/lieinapuud_ru.html.

Банников, В.Н. Этнофугуристическое движение в Югре : манифест этнофутуризма / В.Н. Банников // Вопросы культурологии. - 2008. - № 1; Колчева, Э.М. Феноменология этнофутуризма / Э. М. Колчева // Финно-угроведение. - 2007. - № 1; Розенберг, H.A. Этнофутуризм Поволжья и Приуралья / H.A. Розенберг// http://suri.ee/etnofutu/4/rozenber.html; Шибанов, В. Этнофутуризм в удмуртской литературе / В. Шибанов // http://suri.ee/etnofutu/idnatekst/shibanov_ru.html.

3 Хузангай, А.П. Тексты, метатексты&путешествия / А. Хузангай. - Чебоксары : ЧГИГН, 2003; Хузангай, А. Чувашская традиция в свете глобализма / А. Хузангай // Нардная школа. - 2002. - № 6.

4 Бойко, И.И. Перепись 2002 года в Чувашской Республике : этническая и языковая этничности / И.И. Бойко, Ю. Марков, В. Харитонова // ЛИК. - 2007. - № 3; Данилова, И. Молодые композиторы : линия судьбы / И. Данилова // Новый ЛИК. - 2000. - № 2; Мордвинова А.И. Геннадий Айги и его художественное окружение. Чувашские художники на выставке «Мир этих глаз - 2» I А.И. Мордвинова // Чувашское искусство : Вопросы теории и истории : сб. статей. - Чебоксары : ЧГИГН, 2001; Федоров, Г.И. Художественный мир чувашской прозы / Г.И. Федоров. - Чебоксары : ЧГИГН, 1996.

4

теоретико-философского плана. В особенности, это относится к изучению феномена этнофутуризма в современной чувашской культуре.

Проблемная ситуация состоит в том, что феномен этнофутуризма сегодня требует системного понимания и описания таких характерных форм его объективации в культуре, как идеологическая, повседневная и художественно-эстетическая, которые наиболее ярко существуют сегодня в Чувашии, но не получили своего философско-теоретического осмысления. Между тем ощущается потребность в культурологической разработке феномена этнофутуризма как системного явления в его онтологическом, гносеологическом, морфологическом и динамическом аспектах.

Объектом диссертационного исследования поэтому стал этнофутуризм как феномен современной культуры.

Предмет исследования - этнофутуризм как системное явление в современной чувашской культуре.

Цель диссертационного исследования - анализ этнофутуризма как мировоззренческой системы и форм его культурной объективации -идеологической, повседневной и художественной.

Материал исследования - среди других региональных культур более всего современная чувашская культура в таких ее формах, как идеология, повседневность и искусство.

Для реализации данной цели решаются следующие задачи:

- разработать целостное представление об этнофутуризме как многоаспектном явлении и дать рабочее определение этнофутуризма в рамках философско-культурологической теории;

- определить социально-исторические, гносеологические и социально-психологические предпосылки генезиса этнофутуризма в культуре;

- обозначить место этнофутуризма в культуре постмодернизма, проследив характер взаимосвязи этнофутуризма с постмодернизмом;

- рассмотреть этнофутуризм как идеологический феномен чувашской культуры;

- выявить особенности проявления этнофутуризма в повседневной культуре современной Чувашии;

- рассмотреть художественно-эстетическую специфику этнофутуризма в произведениях современных чувашских художников.

Рабочая гипотеза. Этнофутуризм является более широким феноменом культуры, нежели только художественно-эстетической практикой современных финно-угорских и тюркских народов, и предстает, во-первых, как идейно-мировоззренческая система, имеющая социально-исторические, социально-психологические и гносеологические предпосылки, а во-вторых, как совокупность

форм объективации данного мировоззрения в идеологии, повседневности и искусстве региональных культур. Этнофутуризм следует определять как относительно неустойчивую целостность, сущность которой обеспечивается диалектическим единством двух противоположностей - этноархаики и техно-инноваций.

Методологические основания исследования.

Для культурологического рассмотрения феномена этнофутуризма необходим комплексный подход, что означает использование целого комплекса научно-теоретических принципов и методов из разных специальных областей гуманитарного знания. При этом в основу многоаспектного изучения этнофутуризма (онтологического, гносеологического, морфологического и динамического) лег системный подход как общенаучный принцип понимания сложноорганизованных, саморазвивающихся целостных объектов. Он позволяет преодолеть ограниченность в трактовке этнофутуризма как лишь локального этнокультурного, сугубо художественного явления, притом приписанного к постмодернизму. Системный анализ помогает избежать подобной односторонности и способствует пониманию этнофутуризма как целостной мировоззренческой системы в ее многообразных проявлениях в таких формах современной культуры, как идеология, повседневность и искусство, что характерно для разных регионов России.

Для понимания генезиса и основных этапов эволюции этнофутуризма в истории культуры тюркских и финно-угорских народов России в работе привлекаются теории линейного и циклического (инверсионного) развития, а также теоретические модели современной социокультурной и этнокультурной динамик. Кроме того, для выявления причин генезиса и историко-типологического разнообразия этнофутуризма был предпринят своего рода «многофакторный» анализ его социально-исторических, гносеологических и психологических предпосылок.

В диссертации также использованы такие общенаучные и собственно культурологические методы, как логико-понятийный - при анализе терминов и понятий, для выработки операционального понятия этнофутуризма, типологический метод - для анализа его культурно-типологических модификаций, то есть идеологической, обыденной и художественной. Для выявления и описания особенностей этих феноменов этнофутуризма в чувашской культуре в работе применены такие традиционные в гуманитаристике методы, как сравнительно-сопоставительный и дескриптивный.

Научная новизна диссертационного исследования:

- данное исследование по сути является первой попыткой целостного культурфилософского осмысления этнофутуризма как более широкого культурного

феномена, нежели только узколокального этнохудожественного направления в искусстве;

- в культурфилософский обиход вводится определение этнофутуризма как особого системного явления в его соотношениях с современной культурной жизнью, а также с постмодернизмом;

- предпринято теоретическое изучение комплекса основных социально-исторических, гносеологических и психологических предпосылок актуализации этнофутуризма в современной отечественной культуре;

- выделены и проанализированы наиболее яркие и характерные типологические разновидности этнофутуризма в таких культурных формах современной Чувашии, как идеологическая, повседневная и художественно-эстетическая;

- впервые выявлены субстанциональные свойства этнофутуризма как мировоззренческой системы в его онтологическом, гносеологическом, морфологическом и динамическом аспектах;

- на метауровне проанализирован и обобщен значительный эмпирический и теоретический материал современных региональных культур с акцентом на Чувашию как на наименее разработанный в культурологическом плане объект;

- на основе полученных результатов культургеоретического исследования удалось показать влияние общерегиональных особенностей этнофутуризма на его специфические проявления в таких культурных формах современного общественного бытия в Чувашии, как идеология, повседневность и искусство.

На защиту выносятся следующие положения:

- этнофутуризм следует рассматривать не только как художественное направление в рамках узколокальных этнокультур, но как определенную систему мировоззрения, которая объективируется в разных формах культур -идеологической, повседневной и художественной - в регионах России. Комплексная разработка этнофутуризма, отвечающая требованиям культурологии как сферы интегративного знания, позволяет обобщить эмпирический и теоретический материал, дает возможность выйти на метатеоретический уровень и представить этнофутуризм как сложноорганизованный объект в единстве его онтологической, морфологической, гносеологической и динамической характеристик. Этнофутуризм определяется как динамичное единство, парадоксально сопрягающее в себе этноархаику с техно-инновациями, что выражает интенцию культур в условиях глобализации - не потерять почву в стремительном потоке техногенной цивилизации. С онтологической точки зрения, этнофутуризм предстает в двух статусах - как особая идейно-мировоззренческая система в современном общественном сознании (прежде всего финно-угорских и тюркских народов), а также как совокупность конкретно-предметных форм ее объективации в

повседневности, искусстве и идеологической деятельности этих народов в период конца XX - начала XXI веков;

- этнофутуризм как идейно-мировоззренческая система складывается в конце 1980-х - начале 1990-х гг. как особый «этноренессансный» ответ на «вызовы» глобализации с ее гомогенным влиянием. Наиболее ранние «этноренессансные» проявления относятся к 1860-м годам - периоду этнокультурного подъема, развития самосознания этносов во многих регионах России. Эволюция «зтноренессансных» тенденций имеет инверсионную динамику и проявляется в чередовании периодов активизации с периодами затухания и инерции;

- морфологический аспект анализа этнофутуризма обнаруживает единство противоположностей в самом системном образовании этнофутуризма. Во-первых, в нем существует парадоксальное соединение элементов «своего» (традиционной этнокультуры) с привнесенным «чужим» (инноваций информационной цивилизаций). Во-вторых, в нем парадоксально интегрированы разнонаправленные тенденции современного этнокультурного бытия - тенденция к противостоянию глобализации и тенденция к «локальной глобализации», что напоминает «культурную глобализацию»;

- этнофутуризм как идейно-мировоззренческое образование современной эпохи нуждается в сравнительно-сопоставительном анализе с постмодернизмом. Будучи феноменом постнеклассического типа, этнофутуризм обнаруживает такие сближающие его с постмодернизмом свойства, как парадоксальность и интертекстуальность, цитатность и игровое начало, иррациональность и импровизационность и прочие. К существенным отличиям относятся разница в исторических и конкретных социально-культурных предпосылках, а также в тональности мифологических практик;

- этнофутуризм как мировоззренческое образование предстает как многоуровневая система, в которой выделяются уровень мирочувствования и мировосприятия, далее - уровень миропредставлений, мирообразов и картины мира, затем - уровень миропонимания, идей, концепций и теоретической саморефлексии. Активизация идеологического уровня этнофутуризма пришлась на начало 1990-х гг. - период нарастания хаосообразных процессов в регионах России. Основными идеологическими установками этнофутуризма стали возрождение статуса национальных языков, традиций, внимание к этическим и художественно-эстетическим основам этнических культур, что не исключало идеи о потребности регионов в ускоренной модернизации за счет информационно-технологических инноваций. Такой симбиоз этноконсерватизма с модернизацией определил специфику идеологической модификации этнофутуризма;

- социокультурная динамика этнофутуризма представляет собой инверсионный путь от художественно-эстетических деклараций эстонской

творческой элиты с новоизобретенным ею термином «этнофутуризм», а также программ социо- и этнополитического характера непосредственно в художественную практику финно-угорских и тюркских народов, а затем - в художественно-критические и теоретические исследования. Также стал проникать в повседневность, в которой на сегодняшний день представлен широко. В каждой из подсистем повседневности - в макросреде города или микросреде индивида, группы, или же в гиперреальной информационной коммуникации и коммуникативно-интерактивной среде межличностных контактов - он проявляется в форме будней и праздников, обнаруживая общие черты с постмодернизмом;

- этнофутуристическое мировоззрение объективируется в пространстве культуры не только как идеология или «сгустки» повседневности. Наиболее выразительной формой объективации этнофутуризма является современное искусство в культуре финно-угорских и тюркских этносов. В результате слияний, цитаций и столкновений разноплановых текстов - традиционно древних с новочувашскими профессиональными, а также с авангардными западными в духе модернизма и постмодернизма - этнофутуристические художественные произведения предстают как сложное интертекстуальное целое. Важнейшей ценностью для этнофутуризма в качестве ■ литературно-художественного направления является слово. В художественно-эстетическом пространстве чувашской культуры этнофутуризм существует весьма комфортно, о чем свидетельствует его актуальность и популярность в республике.

Теоретическая и практическая значимость определяется тем, что этнофутуризм ранее не рассматривался в рамках философско-культурологического исследования как широкое системное явление, характерное для ряда региональных культур в современной России последних десятилетий. Теоретическая значимость проведенного исследования состоит в углубленном представлении об этнокультурных процессах, связанных с взаимодействием этнофутуризма и постмодернизма. В работе также намечен ряд направлений для дальнейшего изучения иных культурных форм проявлений этнофутуризма, например, в спортивной жизни и потребительской культуре, в туризме и моде.

Основные выводы диссертации могут быть использованы в учебном процессе, при разработке курсов, программ и пособий по гуманитарным дисциплинам -культурологии и социологии культуры, этнологии и искусствоведению, фольклористике и отечественной истории. Кроме того, материалы работы могут быть полезными в практике преподавания основ региональных культур тюркских и финно-угорских народов - в школе, училище или же в вузе культуры и искусств, в деятельности учителей, краеведов и социально-культурных работников.

Апробация работы.

Основное содержание диссертации нашло отражение в публикациях по теме, а также в докладах и выступлениях на научных и научно-практических конференциях международного, всероссийского, республиканского и городского уровней1.

Структура работы.

Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, каждая из которых включает по три параграфа, а также заключения и библиографического списка из 279 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы с точки зрения современной общественной, социально-культурной и, в частности, региональной, а также культурологической ситуаций. Характеризуется степень ее разработанности и формулируется проблема. Затем определяются объект и предмет исследования, а также цель и задачи. Излагаются методологические основания диссертации, ее научная новизна, а также теоретическая и практическая значимость полученных результатов.

Глава первая «Философско-мировоззренческая сущность этнофутуризма» состоит из трех параграфов. В ней развернут культурфилософский анализ этнофутуризма как особой идейно-мировоззренческой системы, имеющей такие формы объективации в современных региональных культурах постперестроечного периода, как идеологическая, повседневная и художественно-эстетическая. Предпринят логико-понятийный анализ термина «этнофутуризм» в целях выработки собственного операционального для исследования понятия. Для обоснования этнофутуризма как более широкого мировоззренческого явления в современной культуре проанализированы предпосылки его генезиса и социокультурной динамики - такие, как социально-исторические, гносеологические и социально-психологические. Рассмотрена морфология этнофутуризма как особой мировоззренческой системы в общественном сознании финно-угорских, тюркских

' Международная научно-практическая конференция «Проблемы культуры в современном образовании: глобальные, национальные, регионально-этнические» (Чебоксары, 2006); Международная научно-практическая конференция «Язык, литература и культура в эпоху глобализации: тенденции развития» (Чебоксары, 2008); Международный круглый стол «Проблемы исторической регионалистики» (Чебоксары, 2008); Всероссийская научно-практическая конференция «Русский язык как интеллектуальная ценность и как учебный предмет» (Чебоксары, 2008); Всероссийская научно-практическая конференция «Проблемы ревитализации традиционной культруы народов Волго-Камья» (Йошкар-Ола, 2008); заочная Всероссийская научно-практическая конференция «Этнокулътура и современность» (Белгород, 2009); межвузовская научно-практическая конференция «Проблемы региональной культуры» (Чебоксары, 2008).

народов и одновременно как этнокультурного феномена в его диалектических взаимосвязях с постмодернизмом.

В первом параграфе «К определению понятия «этнофутуризм» рассматриваются основные точки зрения на сущность и особенности этнофутуризма. Уже на начальных этапах термин «этнофутуризм» определяется его авторами и создателями как образ мышления, альтернативный современным ему направлениям своей устремленностью в будущее. По их мнению, это специфический образ миропредставлений, поначалу выражающий себя через профессиональное искусство - и прежде всего в изобразительном и литературном творчестве финно-угорских народов - в период 90-х годов XX века, то есть времени распада Советского Союза и усиления влияния западной техногенной и информационной цивилизаций. Согласно авторам манифеста «Этнофутуризм: образ мышления и альтернатива на будущее» (1994)1, сущностной особенностью этнофутуризма является попытка достичь оригинального сплава двух начал -этнокультурного традиционализма с модернизацией и техно-инновациями. Этнофутуризм, таким образом, в его первоначальной программной репрезентации -это сложно образованный комплекс из «своего» (этноархаики) и чужого (прозападных техно-инноваций). При таком подходе намеренно избегаются две крайности: с одной стороны, этнофутуризм не впадает в национальный эгоцентризм, а с другой - противостоит унифицирующему влиянию глобализации. Родоначальники этнофутуризма изначально и осознанно выбирают своего рода «срединный путь», в качестве оптимального способа для вхождения малых этносов в современный цивилизационный процесс без потери своей этнокультурной идентичности, своих традиционных основ.

Эти первые опыты саморефлексии этнофутуризма в лице ее наиболее ярких представителей - творческой элиты современной Эстонии, затем республик Марий Эл, Удмуртии, Чувашии, а сегодня Татарстана, Башкирии и других - были осмыслены теоретиками художественной культуры. Ряд исследователей того обширного эмпирического материала, который накоплен на сегодняшний день в регионах, определяет этнофутуризм прежде всего как литературно-художественное направление со своими разнообразными специфическими проявлениями в творчестве финно-угорских и тюркских художников. Также этнофутуризм понимается как особый творческий метод, то есть комплекс мировоззренческих принципов и специальных художественных приемов, сознательно ориентированный на симбиоз традиций с инновациями.

В современных научно-теоретических спорах о связи этнофутуризма с постмодернизмом, где одни отмечают их родство на основании общих структурных

1 Этнофутуризм: образ мышления и альтернатива на будущее // http://suri.ee/etnofutu/texts/obraz.html.

11

принципов игры и коллажа, а другие - видят в этнофутуризме «выход» из ситуации постмодерна, мы занимаем позицию третьей стороны и утверждаем, что связь между ними - это единство противоположностей. В конце первого раздела диссертации этой проблеме отведено специальное место, что способствует более углубленной системной характеристике этнофутуризма в его соотношениях с постмодернизмом как системой другого порядка.

Исходя из разработок современной искусствоведческой теории, которая имеет тенденцию к более широкому, чем художественное направление, пониманию этнофутуризма, в диссертации предпринято его рассмотрение на новом уровне культурфилософского обобщения. Так, этнофутуризм представляется идейно-мировоззренческой системой, которая объективируется в разнообразных формах культурной жизни регионов - в идеологической (этнополитическая идеология) и повседневной (как будни и праздники), в художественно-эстетической (в произведениях искусства и художественной критике), а также в других культурных формах - в потребительской деятельности и моде, в спорте и шоу-бизнесе, в рекламе и туризме, что остается за пределами диссертации в качестве дальнейшей исследовательской перспективы.

Поскольку культурологическое изучение требует многостороннего анализа этнофутуризма как культурного феномена, он рассматривается в онтологическом, морфологическом и динамическом аспектах. Так, в онтологическом плане этнофутуризм представляется, во-первых, мировоззрением, характерным более всего для финно-угорских и тюркских народов, а во-вторых, как совокупность форм его бытования на чувственно-предметном, конкретно-деятельностном уровнях. В морфологическом плане этнофутуризм как относительно целостная, многоуровневая идейно-мировоззренческая система включает в себя мировосприятие и мирочувствование, затем - миропредставление и миропонимание, а также в виде программ и идеалов. В конце первого параграфа намечается самое общее, в первом приближении, определение этнофутуризма как идейно-мировоззренческой системы, обладающей, с одной стороны - относительной целостностью, многоуровневостью и самоорганизацией, а с другой -неустойчивостью, функциональной подвижностью и открытостью, что обусловлено имплицитно присущим этнофутуризму парадоксальным сопряжением в нем этноархаического, традиционного «ядра» с техно-инновационным, модернистской «периферией». Это определение будет дополнено и усложнено анализом того комплекса факторов и предпосылок, которые определили генезис и социокультурную динамику этнофутуризма, а также разнообразные культурные формы его бытования в современной жизни регионов.

Во втором параграфе «Социально-исторические предпосылки этнофутуризма» анализируются внешние, объективные, общественно-исторические

и конкретно-социальные факторы становления и развития этнофутуризма как мировоззренческого феномена культуры. Данное мировоззрение имеет широкую предысторию практически во всех регионах финно-угорского и тюркского пространств, в связи с тем, что оно содержит в себе так называемые «этноренессансные» идеалы. Поскольку «этновозрождение» возникает как ответ на «вызовы» модернизации, провоцирующей «затухание» этнокультуры и размывание границ этнокультурной идентичности, оно представляется попыткой актуализировать традиции этноса. Так, мы полагаем, что эволюция «этноренессансных» тенденций в регионах России имеет инверсионный, или маятниковый характер. В этом случае для исследования наиболее адекватна инверсионная модель социодинамики1, которая фиксирует циклический характер смены этапов актуализации или деактуализации «этноренессансных» тенденций. Наиболее наглядно это прослеживается в Чувашии.

Так, доэтнофутуристический период - с середины 1860-х гг. до начала 1930-х гг. - выступает как зона актуализации «этновозрожденческих» тенденций в стране. Для данного периода характерен подъем этнокультурного самосознания, активизации политической самостоятельности, развития социокультурной и художественно-эстетической сфер культуры. В Чувашии происходит расцвет образования, педагогической системы, художественной культуры, науки, а затем - и развитие государственности. Внутри периода можно выделить несколько этапов, характерных для маятникообразного движения социокультурной динамики: от фазы активности (1860 - 1880 гг.) через фазу инерции (1880 - 1917 гг.) к новой фазе реактивизации (1917 - 1930 гг.).

Второй период - предэтнофутуристический, предшествующий рождению этнофутуризма в Чувашии, также имеет несколько этапов: от фазы «затухания» и затем жесткой регламентации в сфере официальной этнополитики (1930 - 1950 гг.) через фазу реверсии в сторону активизации «этновозрожденческих» тенденций (1950 - 1960 гг.) к фазе общего спада этнокультурных процессов в стране, усиления общегосударственной партийной идеологии (1960 - 1980 гг.).

Собственно, этнофутуристичестй период приходится на конец XX - начало XXI вв. В нем выделяется новая фаза активности в инверсионном процессе современной социодинамики. Собственно этнофутуристический период качественно отличается от предшествующих. В нем по-особенному переосмысливается «этноренессанс». Происходит обращение не только к «своему», но и к «чужому». Притом переосмысление происходит за счет «своего», идентичного (этноархаики) с помощью неидентичных техно-инновационных

1 Ахиезер, А. С. Россия : критика исторического опыта (Социокультурная динамика России). Т. II. Теория и методология. Словарь / А. С. Ахиезер. - Новосибирск : Сибирский хронограф, 1998; Сорокин, П. А. Человек. Цивилизация. Общество / П. А. Сорокин. - М.: Политиздат, 1992.

13

средств западной цивилизации. В собственно этнофутуристическом периоде также можно обнаружить особый тип динамики: если конец 1980-х - начало 2000-х гг. -время интенсификации этнокультурных процессов практически во всех сферах деятельности чувашского этноса (от политики до искусства), то начало 2000-х гг. -уже продолжение этого процесса, скорее, поступательного характера.

От анализа общих исторических предпосылок генезиса и становления этнофутуризма необходимо перейти к конкретно-историческим предпосылкам, определяющим облик этнофутуризма. Такими детерминантами для него являются тенденции влияния западной цивилизации и процесса глобализации. Появление этнофутуризма как идейно-мировоззренческого феномена финно-угорских и тюркских этносов вызвано кризисной ситуацией в культуре - как в общероссийской, так и мировой, что принято связывать с началом 1990-х гг. К кризисным процессам относятся разрушение советской системы и открытость постсоциалистического пространства для мощного модернизирующего влияния западной культуры. Этнофутуризм, возникший как ответ на хаосообразные процессы, как детище кризисной эпохи и процессов модернизации, стремится к активизации этнокультурных тенденций не через противопоставление «своего» и «чужого», этнического и прозападного, регионального и мирового, но через парадоксальное сопряжение этих противоположностей. Таким образом, присущими этнофутуризму как мировоззренческой системе становятся свойство парадоксальности и единство противоположностей.

С одной стороны, этнофутуризм, основанный на архаико-этническом компоненте, возрождает утраченные смыслы этнокультуры, ее традиции и ценности, допуская при этом сакрализацию прошлого. Одновременно в этнофутуризме формируется и представление об идеальном будущем этноса, связанном с модернизацией, с техническим прогрессом. Интернет рассматривается этнофутуристами как оптимальный канал распространения своей этнической культуры, за счет чего локально-этническое стремится участвовать в глобальных процессах. Также можно сказать, что этнофутуризм своеобразно «оборачивает» оппозицию «глобализация - локализация» в свою пользу. С одной стороны, он артикулирует идею отказа от универсализации и унификации культуры, с другой же - формулирует идеи финно-угорского мира или тюркской общности, претендуя, таким образом, на своеобразную «локальную глобализацию». Такой посыл находит выражение в реальном пространстве современной культуры, например, в различных движениях и ассоциациях, фондах («Фенно-Угрия», «Удмурт кенеш», «Марий ушем», Ассоциация тюркских народов) и мероприятиях (ярким образцом является фестиваль «КАМ\УА»), а также в гиперреальном - в нелегитимном или малолегитимном пространстве Интернета. В подобных случаях можно говорить о том, что этнофутуризм репрезентирует себя как своего рода вариант «культурной

глобализации» для дисперсных этнических групп - как в форме реальных, так и гиперреальных интеграционных процессов.

Итак, морфология этнофутуризма как ндсГшо-мпровоззрснческой системы детерминирована объективными общественными процессами, определяя его строение как функционально-неустойчивое, открытое, динамичное. При этом внутренним источником неустойчивой динамики этнофутуризма как системы является его ядро, которое представляет собой симбиоз традиционного и инновационного, этноархаики и модернизации, этно-локального и общечеловеческого, «своего» и «чужого». Единство и борьба противоположностей -важнейший генератор саморазвития мировоззренческой системы этнофутуризма. Более обстоятельный анализ механизмов внутреннего устройства мировоззренческой системы этнофтуризма дан в следующем параграфе.

В третьем параграфе «Гносеологические и социально-психологические основания этнофутуризма» дается общая характеристика гносеологических и социально-психологических предпосылок этнофутуризма, выявляются взаимосвязи этнофутуризма с постмодернизмом, а также с постпостмодернизмом. В социально-психологическом плане этнофутуризм возникает как способ «психологической защиты» и адекватной реакции на неустойчивость и кризисные, хаосообразные процессы действительности. Именно на начало 1990-х гг. приходится общее чувство дискомфорта и незащищенности, социально-групповой дезинтеграции и разобщенности. Потому этнофутуризм можно рассматривать, с одной стороны, как способ адаптации к условиям конкретно-социального культурного кризиса, а с другой - как ответ на процессы глобализации и унификации. Кроме этого, этнофутуризм выступает и как способ этнической самоидентификации, саморефлексии.

Гносеологическими предпосылками особенностей этнофутуризма можно считать природу человеческого мышления, которому свойственны, с одной стороны, адекватность отражения действительности, а с другой - способность к конструированию реальности, пересозданию ее с помощью «спонтанных фантазий, интуитивных конструктов, вдохновения, установок»1. Кроме того, в акте познания как сиюминутном образе настоящего нередко присутствует прошлое (апперцепция, память, припоминание и т.п.), а также цели, идеалы и проекты как образы будущего. В этом случае этнофутуризм - не продукт простого познания реального мира, но сложный комплекс из познания и припоминания, саморефлексии и устремленности в будущее. Такие общегносеологические принципы как объективность и познаваемость, адекватность отражения и творческая активность субъекта проявляют себя и в мировоззрении этнофутуризма. С одной лишь оговоркой - в

' Меньчиков, Г.П. Духовная реальность человека : анализ философско-онтологических основ / Г.П. Меньчиков. - Казань : ГранДан, 1999. - С. 286.

ситуации кризиса в нем как способе осмысления мира усиливается активный, субъективно-ценностный, этнолокальный или традиционно-этнический моменты познания.

В соответствии с современной теорией нелинейной «паутины познания» (Ф. Варела, Ф. Капра, Е. Князева, У. Матурана), «познающий не столько отражает мир, сколько творит его, он не только открывает мир, но отчасти изобретает его...»1. Субъект этнофутуризма, будучи встроенным в действительность, осознает ее позитивное и негативное воздействия на культуру этноса. Опираясь на новые технологии современной западной цивилизации, представитель этноса переосмысливает при этом и традиции этнокультуры с надеждой на благотворное влияние прогресса. Это свойственно прежде всего определенным социально-психологическим группам малых этносов в регионах России - представителям творческой и профессиональной элиты этнической культуры.

Отмеченные качества «нелинейности» и «парадоксальности» мышления в этнофутуризме позволяют выявить и проследить связь между этнофутуризмом и постмодернизмом, который понимается как философско-мировоззренческая система, с характерным отказом от классической и неклассической парадигм культуры, с такими свойствами, как парадоксальность, принципы плюрализма и децентрации, а также иррациональность, реверсивность, отказ от «логоцентризма», примат текста и цитатность. Представляется, что этнофутуризм с постмодернизмом сближают парадоксальность мышления, то есть стремление соединять несоединимое, представление об ацгнтричности мироздания, интертекстуальность, иррациональность и мифологичность. При этом для этнофутуризма как идеологической формы культуры более характерно стремление к предписыванию и легитимации. Этнофутуризм, как и постмодернизм, выстраивает новую мифологию, но если постмодернистское мифотворчество - это пессимистическое, с элементами эсхатологии фундированное представлением о бесконечном «ксероксе»2, то этнофутуристический «миф» - оптимистичный, с верой в прогресс и возможность гармонии между «своим», консервативным, и «чужим», инновационным. В разных тональностях этих мифологических систем кроется главное отличие этнофутуризма и постмодернизма как мировоззренческих систем. Различия также обнаруживаются в детерминирующих факторах: постмодернизм обусловлен социально-научными процессами, новыми технологиями, информационной революцией, массовой культурой и обществом потребления, этнофутуризм - кризисными социально-политическими обстоятельствами (перестройкой, глобализацией). Эти различия объясняются тем, что этнофутуризм формируется в период перехода от постмодернизма к

1 Князева, E.H. Нелинейная паутина познания / E.H. Князева // Человек. - 2006. - № 2. - С. 32.

2 Бодрийяр, Ж. Прозрачность зла / Ж. Бодрияйр ; пер. с фр. - М.: Добросвет, 2000.

16

постпостмодернизму и содержит, по нашему мнению, черты обеих систем. По мнению исследователей в постпостмодернизме (after-postmodernism) происходит «воскрешение субъекта» (М. Готдинер), «реанимация значения» (Дж. Уард) и классического понимания содержания коммуникации1. Новый гуманизм, «транссентиментализм» с его лиризмом, возрастание роли виртуальной реальности - все это черты нового мировоззрения постпостмодернизма. Многое из перечисленного характерно и для этнофутуризма. Так, оптимистическая тональность этнофутуризма с его особым отношением к традициям и этноархаике объясняется обновлением гуманизма. При этом этнофутуризм, находясь в контексте постпостмодернизма, демонстрирует особую модель «этноренессанса», основанную на «обживании» пространства современной информационной культуры. В этнофутуризме, особенно с 2000-х гг., заметна важная роль повседневности, в которой современный субъект, не обладающий профессиональными знаниями, включается в общий процесс сохранения и развития традиций этнокультуры. Особенно в этом плане выделяется гиперреальная повседневность, в которой каждая личность благодаря технологиям Web 2.0 (новой версии Интернета, рассчитанной на удобство и интересы конкретных пользователей) способна выстраивать новое смысловое пространство, в том числе и этнофутуристическое. Итак, этнофутуризм как мировоззрение в самых основах оказывается связанным как с постмодернизмом, так и с постпостмодернизмом.

После рассмотрения особенностей этнофутуризма, его социально-исторических, гносеологических и социально-психологических оснований, с опорой на достижения современного гуманитарного знания, он характеризуется как особая идейно-мировоззренческая система, свойственная переходу от постмодернизма к постпостмодернизму.

Дается определение, согласно которому этнофутуризм - сложный, системный идейно-мировоззренческий феномен современных финно-угорской и тюркской культур, детерминированный рядом социально-исторических, гносеологических и социально-психологических факторов, структурированный диалектическим взаимодействием противоположных начал (этноархаики и техно-инноваций информационной культуры), существующий в онтологических статусах: с одной стороны - как мировоззренческой системы, а с другой - как совокупности конкретно-предметных форм культуры, открытый к воздействию извне и потому динамичный, а также саморазвивающийся за счет механизма единства и борьбы противоположностей, парадоксально сталкиваемых в нем сторон действительности (этно-консервативного и техномодернистского).

1 Постмодернизм. Энциклопедия. - Минск: Интерпрессервис; Книжный Дом, 2001.

17

Определение этнофутуризма как идейно-мировоззренческой системы должно быть дополнено рассмотрением более конкретных и наглядных форм его бытования в современной культуре, таких, как идеологическая, повседневная и художественно-эстетическая.

Вторая глава «Формы объективации этнофутуризма в современной региональной этнокультуре» состоит из трех параграфов, в которых последовательно рассматриваются разнообразные этнокультурные формы объективации этнофутуризма как мировоззренческой системы - идеологическая, повседневная и художественно-эстетическая - в их связи с контекстуальными явлениями постмодернизма конца XX - начала XXI вв. и, в основном, на материале чувашской культуры.

Первый параграф «Идеологическая конфигурация этнофутуризма» посвящен определению субстанциональных свойств этнофутуризма как его формы проявления - в идеологии этноса, под которой понимается комплекс идей, теорий и концепций, а также теоретические способы саморефлексии этноса. Идейность здесь служит интенцией действия, непосредственной акции, а потому она сама по себе как бы становится событием, аналогом творческого акта. Этнофутуризм в его идеологической форме проявления в культуре Чувашии явно обнаруживает некоторые черты сходства с постмодернизмом, притом, что последний сознательно избегает всякой идеологизации и политпрограмм. Все же' и в этнофутуризме, и в постмодернизме присутствуют элементы идейного утопизма и мифотворчества.

Этнофутуристическое мировоззрение объективируется в идеологической форме культуры как выражение кризисного состояния этноса перед лицом многообразных «вызовов» - перестройки и глобализации, модернизации, омассовления, унификации и потери идентичности, а также обособленности, «невписанности» в общемировые цивилизационные процессы. В основе идеологических программ этнофутуризма находятся вполне актуальные общечеловеческие проблемы: языка и надежной «почвы», территориального единства и общей живой истории, объединяющих этнос традиций и ценностей, а также программы «вписанности» малых этносов в мировой цивилизационный процесс технической, информационной модернизации, либерализации и демократизации.

Идеология этнофутуризма также тесно связана с появлением и развитием в начале 1990-х гг. коммуникативного пространства (масс-медийных средств), в рамках которых она функционирует как новая мифология. В отличие от древней, данная мифология сознательно сконструирована этнической элитой и рассчитана на определенный контингент. В ней одновременно артикулировались проблемы прошлого и идеи будущего для народа, который должен стать частью единого тюркского или финно-угорского пространств. Подобные явления несомненно

характерны для периода кризиса, болезненной ломки культуры, некоего пограничного ее состояния. Чтобы понять это, необходим семиотический анализ этнофутуризма. Тогда можно говорить об идеологии этнофутуризма как о новом центре семиосферы, сместившемся с периферии культуры и занявшем уже в этнокультуре в фазе «взрыва»' место ядра, которое ранее занимали тексты советской семиосферы. Произошло это в связи с новизной этнофутуризма как мировоззрения пограничного и биполярного, построенного на «разрешенном» противоречии как «своего», так и «чужого».

Во втором параграфе «Формы объективации этнофутуризма в повседневной культуре» характеризуются особенности объективации этнофутуризма в форме повседневности на материале повседневной культуры Чувашии. В работе обращается внимание на такие важнейшие сферы обыденно-повседневной культуры как реальная макросреда (городская), как микросреда (мир артефактов), как гиперреальное, коммуникативно-информационное и коммуникативно-интерактивное пространства (масс-медиа и Интернет). К основополагающим свойствам, проявляемым этнофутуризмом в повседневности, можно отнести интертекстуальность, парадоксальность и оксюморонность, мифологически-иррациональное начало, а также ацентричность и плюралистичность, кроме того, «всеядность» и принципы игры, что сближает этнофутуризм с постмодернизмом.

В работе особо рассматривается сфера макросреды, а именно - городское пространство. Современные Чебоксары представляют собой сложный полицитатный текст. Таковы практически все объекты урбанизированного пространства, образующие парадоксальный сплав древнечувашских (образы мирового древа, мировой горы, трех солнц) и новочувашских текстов (цитации современных государственных символов) с западноевропейскими (новейшие тенденции в архитектурном оформлении и планировке города). Эти оксюморонные сочетания обнаруживают в первом приближении функции рекламы, создания столичного «бренда», с чертами привлекательной для туристов экзотики. С другой стороны, подобный диалог технико-инновационного компонента с традициями чувашской древности в пространстве повседневной макросреды определяется важной тенденцией современного этнофутуристического мировоззрения и имеет культурохранительную и культуртранслирующую функции.

В повседневно-обыденной культуре этнофутуризм обнаруживает свое присутствие также и в микросреде, будь то одежда или быт, пища, национальная кухня или артефакты этноса. Именно на данном уровне знаки этнонационального вступают в диалог со знаками современной информационной цивилизации. Ярким

1 Лотман, Ю.М. Семиосфера / Ю.М. Лотман. - СПб.: Искусство-СПб, 2000.

19

примером такого диалога является, к примеру, современный дизайн, в котором происходит «поворот» к модной сегодня этничности.

Важной формой бытования этнофутуризма в повседневности являются его проявления в коммуникативно-информационном пространстве, прежде всего в виде масс-медийных продуктов. Особо следует выделить коммуникативно-интерактивное, гиперрестъное пространство Интернета, которое в большой степени становится «средой обитания» этнофутуризма. Таковы администрируемые общественные сайты республик, финно-угорских и тюркских сообществ, обладающие свойствами относительной устойчивости и большой легитимации. Однако более адекватно отражающими этнофутуристический образ мышления в массовом сознании можно считать такие проекты в Интернете, как форумы, блоги, группы в социальных сетях. Их отличает высокая субъективность и ризоматичность, неструктурированность и нелигитимность, а также динамичность. Именно в данной сфере происходит «поворот» этнофутуризма в сторону массовости. Именно здесь он проявляет большую эмоциональность и демократизм.

Будничное бытование этнофутуризма в ткани повседневности взламывается его праздничными формами проявления. Для него характерны такие качества, как массовость и праздничность, полиморфность и большая степень активности участников, иррациональности и коммерциализации. Среди форм праздничной реализации этнофутуризма можно назвать авангардные этнонациональные художественные проекты, акции и перформансы, художественные экспозиции и праздничные фестивали этнокультур, национальные тематические праздники и эстрадное творчество.

Среди названных форм бытования праздничного этнофутуризма первая отличается высокой элитарностью, нарративностью1. Таково большинство экспозиций и художественных проектов этнофутуризма (выставки Чувашского государственного художественного музея «Мир этих глаз», «Мир этих глаз-2», «2000-Белая Чувашия», «Мир этих глаз-3», «Глаза Волги», «Тамга», «Ночь музеев. Этнофутуризм»), В таких мероприятиях манифестируется «всеядность» и ризоматичность, нелинейность этнофутуризма. Массовым, непарадигмальным и более игровым вариантом подобной формы акционного этнофутуризма можно считать такую разновидность этнонационального перформанса, как флэш-моб. Акционность, игровое начало, ризоматичность и большая свобода выбора для участников событий лежит и в основе праздничных фестивалей этнокультур, например, фестиваля «КАМ^'А». Национальные праздники культуры - это наиболее функциональные события в плане кумулирования и трансляции ценностей

1 Булатова, Д.С. Элементы нарратива и мифотворчества в музейном искусстве (на этнокультурном материале) / Д.С. Булатова // Культурологические штудии : ежегодник кафедры культурологии и мировой художественной культуры. - Чебоксары : Free-Poetry, 2008.

20

культуры, а также их «оживления». Эстрада - еще одна массовая и популярная форма праздничного проявления этнофутуризма. В музыкальном творчестве современных поп-композиторов (Н. Казаков, В. Салихова) существует явная тенденция к слиянию фольклорных интонаций и тематизма с западной музыкальной техникой.

В целом, на уровне реализации этнофутуризма в повседневной культуре можно выделить доминанту «события», «акта», «действия». В отличие от идеологической формы бытования этнофутуризма, здесь преобладает всеобщность и массовость, материальность и утилитарность.

В третьем параграфе «Художественно-эстетическое своеобразие этнофутуризма в Чувашии» анализируются отдельные художественные произведения чувашского этнофутуристического искусства и выявляется его соотношение с постмодернизмом.

Если содержательная основа идеологии этнофутуризма условно обозначается понятиями «идеи», «глагола», а особенности повседневной формы его бытования -понятиями «акта», «действия», «процесса», то художественная форма бытия этнофутуризма характеризуется через понятие «идеи-акта». Амбивалентная связь «глагола» и «действия» определяет успешное существование художественно-эстетического этнофутуризма на всех этапах саморазвития этнофутуризма с 1990-х гг. по сей день. Искусство этнофутуризма формирует пространство, в котором наблюдается тождественность духовного и материального, субъективного и объективного.

Основания современного этнофутуризма в Чувашии закладывались уже в первый, доэтнофутуристический, период, когда появилось профессиональное искусство, но более всего - во второй, в предэтнофутуристический, а именно - с 1960-х по 1970-е гг. - такими художественными деятелями, как А. Миттов (в изобразительном искусстве), Г. Айги (в литературе). В их творчестве уже происходит обращение к теме этнонационального (к «своему») с его переосмыслением посредством авангардистских способов («чужого»).

Сегодня этнофутуризм развивается практически во всех видах художественного творчества - живописи и графике (например, в творчестве Праски Витти, П. Петрова, А. Розова, Г. Фомирякова и др.); скульптуре и архитектуре (в деятельности В. Аванмарта, П. Пупина); поэзии и прозе (например, в деятельности М. Карягиной, В. Степанова, Б. Чиндыкова), в музыке (в работах Н. Казакова); в декоративно-прикладном искусстве. Этнофутуризм как литературно-художественное направление обнаруживает специфическое отношение ко времени и пространству, а также субъекту культуры. Можно выделить определенно доминирующие проблемы.

Первая проблема - проблема времени в произведениях, поскольку этнофутуризм изначально артикулирует идею будущего. На материале драматических произведений Б. Чиндыкова и живописных работ Праски Витти, П. Петрова, Г. Фомирякова делается вывод об идеализации художниками прошлого, притом что реализуется идея будущего через «оживление» традиций и ценностей народной культуры. В этнофутуристических произведениях наблюдается схождение времен: одинаково важными оказываются все три времени (прошлое - настоящее -будущее).

Вторая проблема - проблема языка как одной из главных категорий в этнофутуризме. Слово здесь становится главной онтологической ценностью. Оно формирует структуру текста. Этнофутуризм рождается в художественном творчестве через возведение художественного слова в ранг фундаментального основания Вселенной. К каким бы образным текстам ни обращался художник-этнофутурист, он ставит во главу угла именно родное слово, в том числе и «невербальное», например, «речь» орнамента. Цитируя его и переосмысливая, сочетая с другими текстами, автор придает ему дополнительную многозначность. За счет доминирования слова в литературе и даже живописи этнофутуризма произведениям Г. Айги, М. Карягиной, Праски Витти и многих других авторов придаются черты цитатности и интертекстуальности, эффекта «смерти автора» и ризоматичности, парадоксальности, а также усиления «игрового» начала

Комплексное культурологическое рассмотрение модификаций этнофутуризма в таких культурных формах, как идеология, повседневность и художественно-эстетическая деятельность, может быть продуктивным для выработки общих представлений о специфике разнообразных конфигураций этнофутуризма и послужит основой для его дальнейшего изучения в других сферах современной культуры, например, в сфере моды, спорта, туризма.

В заключении подводятся итоги, формулируются главные выводы и обозначаются некоторые перспективы дальнейших исследований.

Основные положения работы нашли отражение в следующих публикациях:

Публикации в ведущих рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

1. Уколова, М. С. Некоторые особенности проявления этнофутуризма в современной чувашской культуре / М. С. Уколова // Личность. Культура. Общество. - М., 2009. - Вып. 2 (№№48-49). - 0,5 п.л.

2. Уколова, М. С. Этнофутуризм как философско-мировоззренческий феномен и его место в постмодернистской культуре / М. С. Уколова // Обсерватория культуры. - М., 2009. - № 3. - 0,5 пл.

Публикации в иных изданиях:

3. Максимычева, М. С. Этнофутуризм как литературно-художественное направление в современной чувашской культуре / М. С. Максимычева // Проблемы культуры в современном образовании : глобальные, национальные, регионально-этнические : Сб. науч. статей : В 2 ч. Ч. 1. - Чебоксары : Чувашгоспедуниверситет им. И.Я. Яковлева, 2006. - С. 37 - 42.

4. Максимычева, М. С. Поэма Г. Айги «Поклон - пению» в контексте этнофутуризма / М. С. Максимычева // Проблемы культуры в современном образовании : глобальные, национальные, регионально-этнические : Сб. науч. статей : В 2 ч. Ч. 2. - Чебоксары : Чувашгоспедуниверситет им. И.Я. Яковлева, 2006. - С. 77-80.

5. Уколова, М. С. Этноидентичность и этнофутуризм в условиях информационного общества / М. С. Уколова // Русский язык как интеллектуальная ценность и как учебный предмет : материалы Всероссийской науч.-практ. конф.: в 3 ч. Ч. 2. - Чебоксары : ЧГПУ, 2008. - С. 182 - 196.

6. Уколова, М. С. Глобализация и актуализация этнокультурного компонента как взаимозависимые процессы современности / М. С. Уколова // Культурологические штудии : Ежегодник кафедры культурологии и мировой художественной культуры. - Чебоксары : Free-Poetiy, 2008. - С. 110-114.

7. Уколова, М. С. Категория одиночества и проблема его преодоления в этнофутуризме (на материале творчества Б. Чиндыкова) / М. С. Уколова // Проблемы региональной культуры. - Чебоксары : Free-Poetry, 2008. - С. 26 - 31.

8. Уколова, М. С. «Парадокс» этнофутуризма в условиях глобализации / М. С. Уколова // Язык, литература и культура в эпоху глобализации : тенденции развития : сб. науч. ст. - Чебоксары : ЧГПУ, 2008. - С. 149 - 157.

9. Уколова, М. С. К вопросу о становлении и развитии этнофутуризма в Чувашии / М. С. Уколова // Этнокультура и современность : материалы Всероссийской научно-практической конференции. - Белгород : БГИКИ, 2009. - С. 102-110.

Подписано в печать 19.05.2009. Бумага офисная. Формат 60*84/16. Печать оперативная. Усл. печ. л. 1,1. Тираж 100 экз. Заказ № 34 от 20.05.2009.

Типография «Карера». Адрес организации: 428000, г. Чебоксары, Московский пр., 19/5, оф. 42. Тел./факс: (8357) 45-45-15; тел.: (8352) 29-20-00.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Уколова, Марина Сергеевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ФИЛОСОФСКО-МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКАЯ СУЩНОСТЬ

ЭТНОФУТУРИЗМА.

1.1 .К определению понятия «этнофутуризм».

1.2.Социально-исторические предпосылки этнофутуризма.

1.3.Гносеологические и социально-психологические основания этнофутуризма.

ГЛАВА 2. ФОРМЫ ОБЪЕКТИВАЦИИ ЭТНОФУТУРИЗМА В СОВРЕМЕННОЙ РЕГИОНАЛЬНОЙ

ЭТНОКУЛЬТУРЕ.

2.1 .Идеологическая конфигурация этнофутуризма.

2.2.Формы объективации этнофутуризма в повседневной культуре.

2.3.Художественно-эстетическое своеобразие этнофутуризма в Чувашии.

Введение диссертации2009 год, автореферат по культурологии, Уколова, Марина Сергеевна

Актуальность исследования определяется следующими основными причинами.

Во-первых, потребностями современной социокультурной ситуации, в которой в ответ на процессы глобализации и вестернизации возникают тенденции к усилению локальных и региональных культур. Это связано с необходимостью сохранения этнокультурной идентичности. Особое место в этом процессе занимает заявивший о себе в конце XX - начале XXI веков среди тюркских и финно-угорских народов так называемый «этнофутуризм». Мировоззренческой установкой этнофутуризма стал диалог и стремление к синтезу «своего» (этноархаики) и «чужого» (техногенного). Этнофутуризм как своего рода оппозиция крайнему национализму и тем более фундаментализму толерантен к иной этничности, что делает его «глокальным» явлением, то есть утверждающим этничность в качестве универсального принципа модернизации в современной культуре, и определяет, таким образом, его соотнесенность с постмодернизмом. За время своего существования этнофутуризм расширил географический и социокультурный ареалы бытования. Выйдя за рамки узкохудожественного феномена, он проявляется сегодня как в идеологии, так и в повседневной культуре, а также наиболее ярко - в искусстве тюркских и финно-угорских народов, представляя сегодня сложносистемное образование.

Во-вторых, актуальность темы в еще большей степени определяется социокультурной ситуацией в современной Чувашии, где этнофутуризм широко представлен как в материальной, так и в духовной сферах культуры, а также в художественно-эстетической практике республики.

В-третьих, актуальность исследования обусловлена потребностями современного гуманитарного знания и прежде всего культурологии. Несмотря на то что этнофутуризм становится предметом эмпирических, а также теоретических исследований, изучение ,его как более широкого культурного феномена остается явно недостаточным. Нет однозначных определений этнофутуризма, что должно быть восполнено. Кроме того, этнофутуризм требует изучения в качестве системного явления современной культуры в рамках интегративного культурологического дискурса.

Степень разработанности проблемы.

Анализ феномена этнофутуризма основан на тех исследованиях, i которые непосредственно или опосредствованно затрагивают частные и более общие проблемы этнофутуризма.

Прежде всего это опыт самого первого определения и осмысления феномена этнофутуризма эстонскими и финскими практиками и теоретиками искусства (С. Кивисильдник, К. Саламаа, Р-. Таагепера, А. и О. Хейнапуу и другими). Ими заложены основы понимания этнофутуризма как художественно-эстетического явления с выходами на проблемы этнофутуризма в более широком - мировоззренческом - плане, как особого способа мышления.

Следующий пласт отечественных исследований этнофутуризма в культурах финно-угорских и тюркских республик (Марий Эл, Удмуртии, Чувашии) носит местный локальный характер (В.Н. Банников, В.О. Гартиг, С.В. Кардинская, Э.М. Колчева, Н.А. Розенберг, B.JI. Шибанов). Данные ученые, продолжая традиции эстонских исследований, анализируют этнофутуризм более всего как художественное явление. Главным здесь является то, что разрабатывается материал собственно региональных культур. С одной стороны, это обогащает наше понимание разнообразной практической базой, с другой - дает широкую географическую панораму распространения этнофутуризма в разных регионах России. Вместе с тем, можно обнаружить, что,' например, в Чувашии существует явная ограниченность эмпирического и, в особенности, теоретического опытов осмысления этнофутуризма как в его региональной специфике, так и в его общекультурных проявлениях. Практически единственным исследователем этнофутуризма в Чувашии можно назвать литературного и художественного критика А.П. Хузангая.

Для понимания, современной ситуации, в чувашской национальной культуре, в том числе этнофутуристических трендов, полезными являются исследования национальных или местных искусствоведов, литературоведов, а также социологов и теоретиков культуры по общекультурологическим проблемам с отдельными выходами на проблемы этнофутуризма (И.И. Бойко, И. Данилова, Г. Иванов-Орков, П. Нарат, А.И. Мордвинова, В. Никифорова, Э. Никитина).

Таким образом, на сегодняшний день в современной гуманитаристике, в том числе и региональной, ощущается нехватка культурологических исследований теоретико-философского плана. В особенности, это относится к изучению феномена этнофутуризма в современной чувашской культуре.

Проблемная ситуация состоит в том, что феномен этнофутуризма сегодня требует системного понимания и описания таких характерных форм его бытования в культуре, как идеологическая, повседневная и художественно-эстетическая, которые наиболее ярко существуют сегодня в Чувашии, но не получили своего философско-теоретического осмысления. Между тем ощущается потребность в культурологической разработке феномена этнофутуризма как системного явления в его онтологическом, гносеологическом, морфологическом и динамическом аспектах.

Объектом диссертационного исследования поэтому стал этнофутуризм как феномен современной культуры.

Предмет исследования - этнофутуризм как системное явление в современной чувашской культуре.

Цель диссертационного исследования - анализ этнофутуризма как мировоззренческой системы и форм его культурной объективации -идеологической, повседневной и художественной.

Материал исследования - среди других региональных культур более всего современная чувашская культура в таких ее формах, как идеология, повседневность и искусство.

Для реализации данной цели решаются следующие задачи: разработать целостное представление об этнофутуризме как многоаспектном явлении и дать рабочее определение этнофутуризма в рамках философско-культурологической теории; определить социально-исторические, гносеологические и социально-психологические предпосылки генезиса этнофутуризма в культуре; обозначить место этнофутуризма в культуре постмодернизма, проследив характер взаимосвязи этнофутуризма с постмодернизмом; рассмотреть этнофутуризм как идеологический феномен чувашской культуры; выявить особенности проявления этнофутуризма в повседневной культуре современной Чувашии;

- рассмотреть художественно-эстетическую специфику этнофутуризма в произведениях современных чувашских художников.

Рабочая гипотеза. Этнофутуризм является более широким феноменом культуры, нежели только художественно-эстетической практикой современных финно-угорских и тюркских народов, и предстает, во-первых, как идейно-мировоззренческая система, имеющая социально-исторические, социально-психологические и гносеологические предпосылки, а во-вторых, как совокупность форм объективации данного мировоззрения в идеологии, повседневности и искусстве региональных культур. Этнофутуризм следует определять как относительно неустойчивую целостность, сущность которой обеспечивается диалектическим единством двух противоположностей -этноархаики и техно-инноваций.

Методологические основания исследования.

Для культурологического рассмотрения феномена этнофутуризма необходим комплексный подход, что означает использование целого комплекса научно-теоретических принципов и методов из разных специальных областей гуманитарного знания. При этом в основу многоаспектного изучения этнофутуризма (онтологического, гносеологического, морфологического и динамического) лег системный подход как общенаучный принцип понимания сложноорганизованных, саморазвивающихся целостных объектов. Он позволяет преодолеть ограниченность в трактовке этнофутуризма как лишь локального этнокультурного, сугубо художественного явления, притом приписанного к постмодернизму. Системный анализ помогает избежать подобной односторонности и способствует пониманию этнофутуризма как целостной мировоззренческой системы в ее многообразных проявлениях в таких формах современной культуры, как идеология, повседневность и искусство, что характерно для разных регионов России.

Для понимания генезиса и основных этапов эволюции этнофутуризма в истории культуры тюркских и финно-угорских народов России в работе привлекаются теории линейного и циклического (инверсионного) развития, а также теоретические модели современной социокультурной и этнокультурной динамик. Кроме того, для выявления причин генезиса и историко-типологического разнообразия этнофутуризма был предпринят своего рода «многофакторный» анализ его социально-исторических, гносеологических и психологических предпосылок.

В диссертации также использованы такие общенаучные и собственно культурологические методы, как логико-понятийный — при анализе терминов и понятий, для выработки операционального понятия этнофутуризма, типологический метод - для анализа его культурно-типологических модификаций, то есть идеологической, обыденной и художественной. Для выявления и описания особенностей этих феноменов этнофутуризма в чувашской культуре в работе применены такие традиционные в гуманитаристике методы, как сравнительно-сопоставительный и дескриптивн ы й.

Научная новизна диссертационного исследования:

- данное исследование по сути является первой попыткой целостного культурфилософского осмысления этнофутуризма как более широкого культурного феномена, нежели только узколокального этнохудожественного направления в искусстве;

- в культурфилософский обиход вводится определение этнофутуризма как особого системного явления в его соотношениях с современной культурной жизнью, а также с постмодернизмом;

- предпринято теоретическое изучение комплекса основных социально-исторических, гносеологических и психологических предпосылок актуализации этнофутуризма в современной отечественной культуре; выделены и проанализированы наиболее яркие и характерные типологические разновидности этнофутуризма в таких культурных формах современной Чувашии, как идеологическая, повседневная и художественно-эстетическая; впервые выявлены субстанциональные свойства этнофутуризма как мировоззренческой системы в его онтологическом, гносеологическом, морфологическом и динамическом аспектах; на метауровне проанализирован и обобщен значительный эмпирический и теоретический материал современных региональных культур с акцентом на Чувашию как на наименее разработанный в культурологическом плане объект; на основе полученных результатов культуртеоретического исследования удалось показать влияние общерегиональных особенностей этнофутуризма на его специфические проявления в таких культурных формах современного общественного бытия в Чувашии, как идеология, повседневность и искусство.

На защиту выносятся следующие положения:

- этнофутуризм следует рассматривать не только как художественное направление в рамках узколокальных этнокультур, но как определенную систему мировоззрения, которая объективируется в разных формах культур -идеологической, повседневной и художественной - в регионах России. Комплексная разработка этнофутуризма, отвечающая требованиям культурологии как сферы интегративного знания, позволяет обобщить эмпирический и теоретический материал, дает возможность выйти на метатеоретический уровень и представить этнофутуризм как сложноорганизованный объект в единстве его онтологической, морфологической, гносеологической и динамической характеристик. Этнофутуризм определяется как динамичное единство, парадоксально сопрягающее в себе этноархаику с техно-инновациями, что выражает интенцию культур в условиях глобализации — не потерять почву в стремительном потоке техногенной цивилизации. С онтологической точки зрения, этнофутуризм предстает в двух статусах - как особая идейно-мировоззренческая система в современном общественном сознании (прежде всего финно-угорских и тюркских народов), а также как совокупность конкретно-предметных форм ее объективации в повседневности, искусстве и идеологической деятельности этих народов в период конца XX - начала XXI веков;

- этнофутуризм как идейно-мировоззренческая система складывается в конце 1980-х - начале 1990-х гг. как особый «этноренессансный» ответ на «вызовы» глобализации с ее гомогенным влиянием. Наиболее ранние «этноренессансные» проявления относятся к 1860-м годам — периоду этнокультурного подъема, развития самосознания этносов во многих регионах царской России. Эволюция «этноренессансных» тенденций имеет инверсионную динамику и проявляется в чередовании периодов.активизации с периодами затухания и инерции; морфологический аспект анализа этнофутуризма обнаруживает единство противоположностей в самом системном образовании этнофутуризма. Во-первых, в нем существует парадоксальное соединение элементов «своего» (традиционной этнокультуры) с привнесенным «чужим» (инноваций информационной цивилизаций). Во-вторых, в нем парадоксально интегрированы разнонаправленные тенденции современного этнокультурного бытия - тенденция к противостоянию глобализации и тенденция к. «локальной глобализации», что напоминает «культурную глобализацию»; этнофутуризм- как идейно-мировоззренческое образование современной эпохи нуждается в сравнительно-сопоставительном анализе с постмодернизмом. Будучи феноменом постнеклассического типа, этнофутуризм обнаруживает такие сближающие его с постмодернизмом свойства, как парадоксальность и интертекстуальность, цитатность и игровое . начало; иррациональность' и импровизационность.и прочие. К существенным отличиям относятся разница в исторических и конкретных социально-культурных предпосылках, а также в тональности мифологических практик; этнофутуризм как мировоззренческое образование предстает как , многоуровневая система, в которой выделяются уровень мирочувствования и мировосприятия, далее - уровень миропредставлений, мирообразов и картины мира, затем - уровень миропонимания, идей, концепций и теоретической саморефлексии. Активизация идеологического уровня этнофутуризма (прежде всего В' сфере этнополитики как .формы саморефлексии этноса) пришлось на начало 1990-х гг. - период нарастания хаосообразных процессов в регионах России. Основными идеологическими установками этнофутуризма стало возрождение статуса национальных языков:, традиций, внимание к этическим и художественно-эстетическим основам этнических культур, что не исключало идеи о потребности регионов в ускоренной модернизации за счет информационно-технологических инноваций. Такой симбиоз этноконсерватизма с модернизацией определил специфику идеологической модификации этнофутуризма; социокультурная динамика этнофутуризма представляет собой инверсионный путь от художественно-эстетических деклараций эстонской творческой элиты с новоизобретенным ею термином «этнофутуризм», а также программ социо- и этнополитического характера непосредственно в художественную практику финно-угорских и тюркских народов, а затем - в художественно-критические и теоретические исследования. Также стал проникать в повседневность, в которой на сегодняшний день представлен широко. На каждой из подсистем повседневности - в макросреде города или микросреде индивида, группы, или же в гиперреальной информационной коммуникации и коммуникативно-интерактивной среде межличностных контактов - этнофутуризм проявляется в форме будней и праздников, обнаруживая общие черты с постмодернизмом;

- этнофутуристическое мировоззрение объективируется в пространстве культуры не только как идеология или «сгустки» повседневности. Наиболее выразительной формой объективации этнофутуризма является современное искусство в культуре финно-угорских и тюркских этносов. В результате слияний, цитаций и столкновений разноплановых текстов — традиционно древних с новочувашскими профессиональными, а также с авангардными западными в духе модернизма и постмодернизма - этнофутуристические художественные произведения предстают как сложное интертекстуальное I целое. Важнейшей ценностью для этнофутуризма в качестве литературно-художественного направления является слово. В художественно-эстетическом пространстве чувашской культуры этнофутуризм существует весьма комфортно, о чем свидетельствует его актуальность и популярность в республике.

Теоретическая и практическая значимость определяется тем, что этнофутуризм ранее не рассматривался в рамках философско-культурологического исследования как широкое системное явление, характерное для ряда региональных культур в современной России последних десятилетий. Теоретическая значимость проведенного исследования состоит в углубленном представлении об этнокультурных процессах, связанных с взаимодействием этнофутуризма и постмодернизма. В работе также намечен ряд направлений для дальнейшего изучения иных культурных .форм проявлений этнофутуризма, например, в спортивной жизни и потребительской культуре, в туризме и моде.

Основные выводы диссертации могут быть использованы в учебном процессе, при разработке курсов, программ и пособий по гуманитарным дисциплинам - культурологии и социологии культуры, этнологии и искусствоведению, фольклористике и отечественной истории. Кроме того, * материалы работы могут быть полезными в практике преподавания основ региональных культур тюркских и финно-угорских народов - в школе, училище или же в вузе культуры и искусств, в деятельности учителей, краеведов и социально-культурных работников.

Апробация работы.

Основное содержание диссертации нашло отражение в публикациях по теме, а также в докладах и выступлениях на научных и научно-практических конференциях международного, всероссийского, республиканского и городского уровней1.

1 Международная научно-практическая конференция «Проблемы культуры в современном образовании' глобальные, национальные, регионально-этнические» (Чебоксары, 2006); Международная научно-практическая конференция «Язык, литература н культура в эпоху глобализации: тенденции развития» (Чебоксары, 2008); Международный круглыП стол «Проблемы исторической регионалистики» (Чебоксары, 2008); Всероссийская научно-практическая конференция «Русский язык как интеллектуальная ценность и как учебный предмет» (Чебоксары, 2008); Всероссийская научно-практическая конференция «Проблемы ревитапизации традиционной культруы народов Волго-Камья» (Йошкар-Ола, 2008); заочная Всероссийская научно-практическая конференция «Зтнокультура и современность» (Белгород, 2009), межвузовская научно-практическая конференция «Проблемы региональной культуры» (Чебоксары, 2008).

Структура работы.

Диссертационное исследование объемом в 183 страницы состоит из введения, двух глав, каждая из которых включает по три параграфа, а также заключения и библиографии из 279 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Феномен этнофутуризма в современной культуре"

Выводы по второй главе

Резюмируя сказанное выше, отметим, что этнофутуризм как сложная идейно-мировоззренческая система объективируется в разных сферах. Наиболее приоритетными для нашего исследования явились три таких . морфологических разновидности этнофутуризма, как идеология, повседневность и художественная культура. Каждая из форм реализации главных смыслов «этнофутуризма» имеет свои особенности.

I В форме идеологии этнофутуризм представляет собой актуальную для периодов культурного кризиса установку на «этноренессанс», на восстановление этноидентичности. Интересно, что в этнофутуристической идеологии намечается- парадоксальность ситуации, ибо она одновременно представляет собой ответ на унифицирующее действие глобализации и систему, использующую коммуникационно-информационные средства данной цивилизации. С другой стороны, парадокс идеологии этнофутуризма заключается в том, что он вырастает как отказ от глобализации, а сам апеллирует к «локальной глобализции», объединению в финно-угорское и тюркское пространство. Идеология этнофутуризма представляет собой некую новую мифологическую систему, бытующую в коммуникационном пространстве этносов и обращенную к подсознанию большинства их представителей. Она построена на мифологизации жизненного пространства и времени этноса, как настоящего, так и прошлого.

В качестве системы, наиболее полно реализующей этнофутуристические тенденции в культуре после отхода идеологии этнофутуризма на второй план, предстает повседневная сфера. Важно, что и на данном уровне проявляются родственные связи этнофутуризма с постмодернизмом. Важнейшими субституциональными свойствами этнофутуризма здесь являются парадоксальность, интертекстуальность, цитатность и др. Причем они реализуются на каждом уровне обыденно-повседневной культуры (макро- и микросреде, гиперреальности).

Сходство между этнофутуризмом и постмодернизмом наблюдается- и на уровне художественной культуры в таких свойствах, как парадоксальное сталкивание разнородных текстов (архаических и современных), принципы игры, интертекстуальности, цитатности, «смерти автора». Заметим, что вариантов парадоксального столкновения разнородных текстов может быть несколько: как на уровне формы, так и на уровне содержания.

Следует отметить, что каждый из видов бытования этнофутуризма в реальности преобладает на определенных этапах его развития: в начале 1990-х гг. доминирует идеология; с 2000-х - повседневность. Лишь художественная сфера имеет одинаковое на каждом из этапов эволюции этнофутуризма, что объясняется его амбивалентностью ее смыслового пространства, особым витальным «зарядом».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ • ,

На основе комплексного культурфилософского анализа- такого полиморфного и полифункционального явления современной культуры, как этнофутуризм, можно сделать следующие выводы о его онтологических, динамических и морфологических особенностях.

Об этнофутуризме в культуре финно-угорских и тюркских этносов следует говорить не только как о явлении художественной культуры. Этнофутуризм- следует рассматривать шире — в первую очередь как специфическое идейно-мировоззренческое образование, основанное на принципе борьбы и единства противоположных начал — этноархаики и новаций информационного общества. Этнофутуризм представляет собой сложную1 и целостную систему мировосприятия, мироощущения, миропонимания, комплекс идей и способов освоения многообразной действительности современными этнофорами, оказавшимися в* ситуации культурного- кризиса, вызванного распадом- советской системы и-модернизационными процессами, связанными- с западным влиянием. Данное мировоззрение находит проявление в ряде конкретных форм: идеологии, повседневности и искусстве.

Этнофутуризм, бытующий в период с конца 1980-х - начала 1990-х гг. и по сей день, выступает в непосредственной связи с таким процессом, как «этноренессанс». Потому в социально-историческом плане предпосылки к появлению и развитию этнофутуристических тенденций существовали уже с 1860-х - 1870-х гг., отмеченных как период этнокультурного ренессанса во многих регионах страны. При анализе динамики развития этнофутуристических»тенденций в период с последней трети XIX века- по сегодняшний день вполне применима инверсионная (маятниковая) модель динамики культуры. Она регистрирует тенденции актуализации и деактуализации идей «этноренессанса» в условиях модернизирующегося мира. Так, период с 1860-х гг. вплоть до начала 1930-х гг. можно обозначить как доэтнофутуристический, отмеченный активным развитием этнокультур в регионах, актуализацией «этноренессансных» тенденций в культуре. Противоположным, по смысловой наполненности этапом явился период с 1930-х гг. вплоть до конца 1980-х гг. - период деактуализации этнокультур и затухания этнофутуристических тенденций. Наконец, этап с конца 1980-х гг. по сей день можно назвать собственно собственно этнофутуристическим, отмеченным небывалой актуализацией этносов в деятельности по сохранению и развитию своей культуры. Важно, что собственно этнофутуризм отличается от любой этноренессансной деятельности, поскольку основан не на восстановлении аутентичного материала X аутентичными способами, но на развитии аутентичного материала неаутентичными способами, а именно средствами информационной культуры.

1 г

Кроме того, этнофутуризм вызван к жизни непосредственными процессами последнего десятилетия XX века — кризисом культуры, связанным с перестройкой и такими тенденциями, как глобализация, } вестернизация, универсализация, а иногда и унификация культуры. Поэтому можно говорить о непосредственной обоснованности мировоззренческой природы этнофутуризма многообразными явлениями современной социально-исторической действительности.

Таким образом, этнофутуризм имеет широкую базу социально-исторических предпосылок, что детерминирует его полиморфную и полифункциональную структуру.

В то же время следует говорить и о социально-психологических и гносеологических основаниях этнофутуризма. В социально-психологическом плане этнофутуризм возникает как способ «психологической защиты» и адекватной реакции на неустойчивость и кризисные, хаосообразные

155 процессы действительности. Именно на начало 1990-х гг. приходится общее чувство дискомфорта и незащищенности, социально-групповой дезинтеграции, разобщенности и потери почвы под ногами. В этих условиях этнофутуризм можно рассматривать с одной стороны - как способ адаптации к условиям, конкретно-социального и-культурного кризиса^ а с другой — как ответ на процессы глобализации и унификации.

Гносеологическими предпосылками особенностей этнофутуризма можно считать природу человеческого мышления; которому свойственны с одной стороны .- адекватность отражения действительности, а с другой -способность к конструированию реальности, пересозданию с помощью фантазии, воображения. Кроме того, в акте познания как сиюминутном образе: настоящего, нередко: присутствует прошлое' (апперцепция, память, припоминание и т.п.); а также цели, идеалы и проекты как образы будущего. В этом случае этнофутуризм - не продукт простого познания реального^ мира, но сложный комплекс, из познания и припоминания, саморефлексии и устремленности в будущее. Такие общегносеологические принципы как; объективность и познаваемость, адекватность отражения? и: творческая активность субъекта проявляют себя и в мировоззрении этнофутуризма. С одной лишь оговоркой - в ситуации кризиса в нем, как способе осмысления мира, усиливается активный, субъективно-ценностный, этнолокальный или традиционногэтнический моменты познания.

Сопоставление основных мировоззренческих установок этнофутуризма и постмодернизма выявляет если не тождественность, то родственность данных систем. Родственными их делают такие принципиальные свойства; как парадоксальность, плюралистичность, интертекстуальность,, представление о мире (сознании) как о . тексте, игровое начало, неомифологизация и другие.

Этнофутуризм, как и постмодернизм, выстраивает новую мифологию, но если, постмодернистское мифотворчество — это пессимистическое, с элементами эсхатологии, то этнофутуристический миф — оптимистичный, склонный к космогонизму, с верой в прогресс и возможность гармонии между «своим», консервативным и «чужим», инновационным. В разных тональностях этих мифологических систем кроется главное отличие этнофутуризма и постмодернизма как мировоззренческих систем. Различия также обнаруживаются в детерминирующих факторах: постмодернизм обусловлен социально-научными процессами, новыми технологиями, информационной революцией, массовой культурой и обществом потребления, этнофутуризм - кризисными социально-политическими обстоятельствами (перестройкой, глобализацией). Эти различия объясняются тем, что этнофутуризм формируется в период перехода от постмодернизма к постпостмодернизму и содержит, по нашему мнению, черты обеих систем.

Новый гуманизм, «транссентиментализм», новая искренность, новый лиризм, возрастание роли виртуальной реальности - все это черты нового мировоззрения постпостмодернизма. Многие из перечисленных свойств характерны и для этнофутуризма. Так, оптимистическая тональность этнофутуризма объясняется новым гуманизмом, особым отношениям к традициям и этноархаике. При этом этнофутуризм, находясь в контексте постпостмодернизма, демонстрирует особую модель «этноренессанса», основанную на «обживании» пространства современной информационной культуры. В этнофутуризме, особенно с 2000-х гг., заметна особая роль повседневности, в которой современный субъект, не обязательно обладающий профессиональными знаниями, включается в общий процесс сохранения и развития традиций этнокультуры, и в этих тенденциях можно увидеть своеобразное «воскрешение субъекта». Особенно в этом плане выделяется гиперреальная повседневность.

Выявленная связь этнофутуризма с постпостмодернизмом является для нашей работы неожиданным результатом, который демонстрирует сложную природу этнофутуризма.

Как особая идейно-мировоззренческая система этнофутуризм объективируется в различных формах, наиболее «выразительными» из которых являются идеология, повседневная культура и искусство.

На уровне идеологии в Чувашии этнофутуризм обладает рядом специфических черт. Будучи отражением реальных социально-исторических изменений в стране, особенно в 1990-е гг., этнофутуризм как идеологическая система во- многом обладает чертами «новой мифологии». Ее реализация связана в первую очередь с расширением коммуникативного пространства в республике - пространства для артикулирования и формулирования основных идей представителями творческой и научной интеллигенции этноса. Этнофутуристическая идеология сознательно сконструирована этнической элитой из таких комопнентов, как например, обретение «метафизической родины» или «подлинной истории». Этнофутуризм представляет собой парадоксальную» идеологию. Так, с одной стороны, идеологами констатируется разрушающее действие глобализации, с другой -выстраивается модель «локальной глобализации» (например, финно-угорского или пантюркского мира). В таком, виде и именно на поле этнополитики идеология этнофутуризма наиболее характерна для периода с конца 1980-х гг. до начала 2000-х гг. - периода важных социально-политических, в том числе и этнополитических, трансформаций в стране.

В начале 2000-х гг. на доминирующее место идеологии в объективации этнофутуристического мировоззрения , заступает обыденно-повседневная культура. На таких важнейших уровнях обыденной реализации повседневности, как реальная макро- (например, городская) и микросреда (пространство вещей и артефактов), как гиперреальная среда (масс-медийное пространство, Интернет) этнофутуризм. обнаруживает важнейшие свойства, сближающие его с постмодернизмом: интертекстуальность, текстовую природу, ризоморфность, парадоксальность и оксюморонность, мифологическо-иррациональное начало, ацентричность и плюралистичность, нелегитимность, «всеядность», принцип . игры и другое. Наиболее: адекватными для репрезентации данных субстанциональных свойств являются городское пространство и Интернет.

Будничное, ежедневное проявление этнофутуризма малозаметно массовому человеку и оказывается неотрефлексированным, в отличие от праздничного бытования этнофутуризма. Так, среди главных вариантов праздничной реализации этнофутуризма выступают авангардные этнонациональные проекты, перформансы, национальные тематические праздники;, фестивали и конкурсы, эстрадные формы проявления этнофутуризма. Главными субстанциональными качествами этнофутуристической праздничной культуры, которая в своих видах весьма' специфична, можно считать событийность, интерактивность, акционность, интертекстуальность, непарадигмальность, ризоморфность, нелегитимность, воздействие на бессознательное, массовый, характер1 и другое: Все перечисленные качества сближают этнофутуризм с постмодернизмом;

Наконец, третья форма объективации этнофутуризма — искусство -представляет собой; амбивалентное смысловое пространство,, в котором реализуется синтез «идеи» и «акта». Именно это гармоничное сочетание обуславливает широкое бытование художественно-эстетического этнофутуризма как в начале 1990-х, так и на современном этапе. Важно, что художественный этнофутуризм во многом реализует такие постмодернистские свойства, как парадоксальность, интертекстуальность, цитатность, ризоморфность, игровое начало и другое. Важно, что* художественные произведения этнофутуризма представляют собой особое смысловое пространство. В нем, например, особо организовано время, представляющее собой парадоксальное смешение прошлого - настоящего-будущего (схождение времен). Особыми характеристиками, обладает в. этнофутуризме Слово.

Этнофутуризм на уровне художественной культуры оказывается многообразным и широко открытым для интерпретации, хотя и здесь сохраняется дихотомия элитарного и массового. Если образцы элитарной культуры предлагают многовариантность прочтения, то массовой — действуют по жесткой схеме «закрытых текстов» (У. Эко).

Таким образом, этнофутуризм - сложное, идейно-мировоззренческое, • системное явление современной культуры финно-угорских и тюркских этносов, детерминированное рядом социально-исторических, гносеологических и социально-психологических факторов, основанное на диалектическом взаимодействии противоположных начал (этноархаики и новаций информационной культуры), существующее в онтологических статусах: с одной стороны - мировоззренческой системы, а с другой - в конкретно-предметных формах культуры, открытые к воздействию извне и потому динамичное, а также саморазвивающееся за счет механизма единства и борьбы противоположностей, парадоксально сталкиваемых в нем сторон действительности (этно-консервативного и техномодернистского).

Комплексное культурологическое исследование этнофутуризма является весьма продуктивным и адекватным сложной природе самого предмета изучения. В качестве перспективы дальнейшего освоения этнофутуризма важным является более детальный анализ связи этнофутуризма и постпостмодернизма. Также, поскольку изучение этнофутуризма в данной работе проводилось на материале Чувашии, в качестве важнейшей перспективы дальнейшего изучения данного феномена следует выделить сопоставление чувашского этнофутуризма с другими национальными вариантами его реализации и, соответственно, укрупнение общего плана его характеристики как особой системы.

Список научной литературыУколова, Марина Сергеевна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Тексты художественной литературы

2. Айги Г. Поклон пению : Сто вариаций на темы народных песен Поволжья / Г. Айги. - М. : ОГИ, 2001. - 56 с.

3. Ар-Серги, В. Засечки на тамге / В. Ар-Серги // ЛИК. 2005. - № 4. - С. 25 - 33.

4. Волков, Г. Мир тебе, отшумевшая жизнь (вместо Благословения и Завещания родному народу) / Г. Волков // КИЛ. 2007. - № 1. - С. 64 - 89.

5. Карягина, М. Дорога за город / М. Карягина // ЛИК. 2005. - № 2. -С. 36-42.

6. Карягина, М. Квадратные сны / М. Карягина. Чебоксары : Руссика, 2002. - 46 с. - на чув.

7. Карягина, М. Неведомый город / М. Карягина. Чебоксары : Руссика, 2002. - 48 с. - на чув.

8. Карягина, М. Танец жизни / М. Карягина. Чебоксары : Руссика, 2002. - 52 с. - на чув.

9. Карягина, М. Чрево-шар / М. Карягина. Чебоксары : Руссика, 2002. - 48 с. - на чув.

10. Степанов, В. Змея. Некрологический рассказ / В. Степанов // ЛИК Чувашии. 1995. - № 1. - С. 97 - 104.

11. Тарасов, А. Два рассказа / А. Тарасов // ЛИК Чувашии. 1994. -№ 1.-С. 97-118.

12. Тарасов, А. Мелодия дикой яблони / А. Тарасов // Новый ЛИК. -2000. -№2.-С.З- 15.

13. Чиндыков, Б. Ежевика вдоль плетня / Б. Чиндыков // Чувашская литература / авт.-сост. В.Н. Пушкин. Чебоксары : Чув. кн. изд-во, 2007. - С. 326-364.

14. Чиндыков, Б. Рассказы / Б. Чиндыков // ЛИК Чувашии. 1995. -№ 3. - С. 93-112.

15. Чиндыков, Б. Ужин после полуночи / Б. Чиндыков // Лик Чувашии. 1997. - № 1. - С. 46 - 62.

16. Чиндыков, Б. Царский Сад / Б. Чиндыков // ЛИК. 2005. - № 2. -С. 13-26.

17. Чиндыков, Б. Шведский стол / Б. Чиндыков // Футурум-АРТ. -2003. № 5. http://www.futurum-art.ru/svezhij/chindykov.htm

18. Эйзин, П. Стихи / П. Эйзин // Чувашская литература / авт.-сост. В.Н. Пушкин. Чебоксары : Чув. кн. изд-во, 2007. - С. 291 - 298.

19. Юмарт, Г. Стихи / Г. Юмарт // Новый ЛИК. 2000. - № 2. - С. 54-58.1. Исследования

20. Аверьянов, А. Н. Система : философская категория и реальность / А. Н. Аверьянов. М. : Мысль, 1976. - 188 с.

21. Аверьянов, А. Н. Системное познание мира : методологические проблемы / А. Н. Аверьянов. -М. : Политиздат, 1985. 263 с.

22. Александров, С. А. К. Иванов-Прта М. Сеспель - Г. Айги : личность в аспекте проблемы «Восток - Запад» / С. А. Александров // Поэтика Сеспеля : Сб. ст. - Чебоксары : ЧНИИ, 1991. - С. 138 - 167.

23. Алексеев, П. В. Теория познания и диалектика / П. В. Алексеев, А. В. Панин. -М. : Высш. шк., 1991.-383 с.

24. Андерсон, Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма / Б. Андерсон. — М. : Канон-пресс-Ц, Кучково поле, 2001.-288 с.

25. Андреева, Е. Ю. Постмодернизм : искусство второй половины XX начала XXI века / Е. Ю. Андреева. - СПб. : Азбука-классика, 2007. -488 с.

26. Апокалипсис смысла. Сб. работ западных философов XX XXI вв. - М. : Алгоритм, 2007. - 272 с.

27. Артемьев, Ю. М. И.Я. Яковлев и некоторые особенности формирования литературно-художественного сознания чувашского народа / Ю. М. Артемьев // И.Я. Яковлев и проблемы яковлевоведения : сб. ст. -Чебоксары : ЧГИГН, 2001. С. 42 - 52.

28. Арутюнов, С. А. Народы и культуры : развитие и взаимодействие / С. А. Арутюнов. М. : Наука, 1989. - 245 с.

29. Афанасьев, В. Г. Системность и общество / В. Г. Афанасьев. М. : Политиздат, 1980. - 368 с.

30. Афанасьева, Е. Р. Национальные традиции в современной чувашской драматургии / Е. Р. Афанасьева // Национальные традиции в культуре народов Поволжья : материалы региональной науч.-практ. конф. — Чебоксары : ЧГИГН, 2003. С. 111 - 116.

31. Ахиезер, А. С. Культурные основы этнических конфликтов / А. С. Ахиезер // Общественные науки и современность. 1994. - № 4. - С. 115126.

32. Ахиезер, А. С. Россия : критика исторического опыта. (Социокультурная динамика России). Т. II. Теория и методология. Словарь / А. С. Ахиезер. Новосибирск : Сибирский хронограф, 1998. - 600 с.

33. Бабаков, В. Г. Кризисные этносы / В. Г. Бабаков. М. : РАН, Ин-т философии, 1993. - 183 с.

34. Банников, В. Н. Этнофутуристическое движение в Югре : манифест этнофутуризма / В. Н. Банников // Вопросы культурологии. 2008. -№ 1.-С. 61-63.

35. Барт, Р. Избранные работы : Семиотика : Поэтика / Р. Барт ; пер. с фр. М. : Прогресс, 1989. - 616 с.

36. Барышков, В. П. Аксиология личностного бытия / В. П. Барышков. М. : Логос, 2005. - 187 с.

37. Бауман, 3. Глобализация. Последствия для человека и общества / 3. Бауман ; пер. с англ. М. : Весь Мир, 2004. - 188 с.

38. Бахтин, М. М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет / М. М. Бахтин. М. : Художественная литература, 1975. - 504 с.

39. Бахтин, М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса / М. М. Бахтин. М. : Художественная литература, 1990. - 543 с.

40. Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества / М. М. Бахтин. -М. : Искусство, 1979.-424 с.

41. Бек, У. Власть и ее оппоненты в эпоху глобализма / У. Бек ; пер. с нем. М. : Прогресс-Традиция, 2007. - 460 с.

42. Бек, У. Что такое глобализация? Ошибки глобализма ответы на глобализацию / У. Бек ; пер. с нем. - М. : Прогресс-Традиция, 2001. - 304 с.

43. Блауберг И. В. Системный подход : предпосылки, проблемы, трудности / И. В. Блауберг, В. Н. Садовский, Э. Г. Юдин. М. : Знание, 1968. -48 с.

44. Блауберг И. В. Философский принцип системности и системный подход / И. В. Блауберг, В. Н. Садовский, Э. Г. Юдин // Вопросы философии. 1978. -№ 8.-С. 29-52.

45. Бодрийяр, Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры / Ж. Бодрийяр ; пер. с фр. М. : Культурная революция, Республика, 2006. - 269 с.

46. Бодрияйр, Ж. Пароли. От фрагмента к фрагменту / Ж. Бодрийяр ; пер. с фр. Екатеринбург : У-Фактория, 2006. - 200 с. ~

47. Бодрийяр, Ж. Прозрачность зла / Ж. Бодрийяр ; пер. с фр. М. : Добросвет, 2000. - 257 с.

48. Бодрияйр, Ж. Символический обмен и смерть / Ж. Бодрийяр ; пер. с фр. М. : Добросвет, 2000. - 387 с.

49. Бодрийяр, Ж. Система вещей / Ж. Бодрийяр ; пер. с фр. М. : РУДОМИНО, 2001. - 224 с.

50. Бодрийяр, Ж. Соблазн / Ж. Бодрийяр ; пер. с фр. М. : Ad Marginem, 2000. - 319 с.

51. Бойко, И. Перепись 2002 года в республике : этническая и языковая идентичности / И. Бойко, Ю. Марков, В. Харитонова // ЛИК. 2007. -№3.-С. 98- 108.

52. Бойко, И. И. Политические настроения в Чувашии в период «оттепели» (1954 1964) / И. И. Бойко // Личность, общество, власть в истории Чувашии : XX век. - Чебоксары : ЧГИГН, 2007. - 144 с.

53. Бородай, Ю. М. Воображение и теория познания / Ю. М. Бородай.-М. : Высш. шк., 1966.

54. Бромлей, Ю. В. Этносоциальные процессы в современном мире : теория, история, современность / Ю. В. Бромлей. М. : Наука, 1987. - 333 с.

55. Булатова, Д. С. Культура как «пределы» беспредельного / Д. С. Булатова // Культурологические штудии : ежегодник кафедры культурологии и мировой художественной культуры. -Чебоксары : Free-Poetry, 2008. С. 38' -41.

56. Булатова, Д.С. Процесс глобализации как многоуровневое и неоднородное образование (теоретико-методологический анализ) / Д. С. Булатова // Вестник КГУКИ. 2005. - № 1, спец. вып. - С. 15 - 18.

57. Булатова, Д. С. Элементы нарратива. и мифотворчества в музейном искусстве (на этнокультурном материале) / Д. С. Булатова //- }

58. Васильев, А. В. Проблемы современности в чувашской поэзии 80-х годов / А. В. Васильев // Традиции и новаторство в чувашской литературе : Сб. ст. Чебоксары : ЧНИИ, 1985. - С. 3 - 29.

59. Викторов, Ю. Духовное пространство поэта / Ю. Викторов // ЛИК Чувашии. 1995. - № 2. - С. 107 - 110.

60. Викторов, Ю. В. Изобразительное искусство Чувашии в 1996 г. (Обзор) / Ю: В. Викторов // Чувашское искусство : Вопросы теории и истории : Сб:ст. Вып. III. Чебоксары : ЧГИГН, 1997. - С. 228 - 251.

61. В мире причин и следствий : смысл жизни : диалог мировоззрений. М. : Знание, 1991. - 64 с.

62. Волков, Г. Н. Действующая модель межэтнической гармонии / F. Н. Волков'// Народная школа. 2002. - № 6. - С. 12 - 18.

63. Вопросы этнокультурного развития и межнациональных отношений в Чувашской Республике. Чебоксары : Министерство культуры, ЧГИГН, 2003.-88 с.

64. Воробьев, Д. Ситуация постантимодерна (является ли творчество Айги частью чувашского национального искусства?) / Д. Воробьев // КИЛ. -2007. -№ 1.-С. 119-121.

65. Воробьев, М. Знак и звук / М. Воробьев // ЛИК. 2007. - № 3. - С. 113. .

66. Гавенко, А. С. К вопросу лингвистического исследования текстов художественной литературы второй * половины XX начала XXI века / А. С. Гавенко // Мир науки, культуры, образования. - 2008. - № 1 (8). - С. 50 - 56.

67. Тартиг, В. О. «Утка» как культурная технология формирования имиджа города / В. О. Гартиг // Вестник Удмуртского университета. Сер. «Искусство и дизайн». 2005. - № 12. - С. 100 - 107.

68. Гафиятуллина, Л. А. Этнокультурные традиции в повседневной культуре (на примере казанских татар) : автореферат . канд. филос. наук / Л. А. Гафиятуллина Казань, 2005. - 20 с.

69. Гачев, Г. Д. Национальные образы мира : Курс лекций / Г. Д. Гачев. М. : Академия, 1998. - 432 с.

70. Геллнер, Э. Пришествие национализма. Мифы нации и класса // Нации и национализм / Э. Геллнер. М. : Праксис, 2002. - С. 146 - 200.

71. Губанова, Е. Н. Постмодернистская глокальность и пространство / Е. Н. Губанова // Вопросы культурологии. 2009. - № 2. - С. 4 - 6.

72. Гузенкова, Т. Проблемы самоидентификации национальных республик Поволжья и Приуралья / Т. Гузенкова // ЛИК Чувашии. 1996. -№ 3 - 4. - С. 158- 166.

73. Гумилев, JI. Н. Этногенез и биосфера Земли / Л. Н. Гумилев. М. : Айрис-пресс, 2004. - 560 с.

74. Данилова, И. Дорогами Миттова : к новому стилю национальной музыки / И. Данилова // КИЛ. 2008. - № 2. - С. 117 - 118.

75. Данилова, И. Молодые композиторы : линия судьбы / И. Данилова // Новый ЛИК. 2000. - № 2. - С. 98 - 107.

76. Делез, Ж. Анти-Эдип. Капитализм и шизофрения / Ж. Делез, Ф. Гваттари ; пер. с фр. М. : У-Фактория, 2007. - 672 с.

77. Денисов, С. Ф. Разум и рассудок в структуре человеческой активности / С. Ф. Денисов. Томск : Изд-во Томского ун-та, 1993. - 193 с.

78. Деррида, Ж. Глобализация, мир и космополитизм / Ж. Деррида ; пер. с фр. // Космополис. 2004. - № 2(8). - С. 125 - 140.

79. Деррида, Ж. О грамматологии / Ж. Деррида ; пер. с фр. М. : Ad Marginem, 2000. - 512 с.

80. Деррида, Ж. Письмо и различие / Ж. Деррида ; пер.с фр. СПб : Академический проект, 2000. - 430 с.

81. Деррида, Ж. Письмо японскому другу / Ж. Деррида // Вопросы философии. 1992. - № 4. - С. 53 - 57.

82. Диалог культур : проблемы художественного сознания : Сб. ст. -Чебоксары : ЧГИГН, 2000. 176 с.

83. Дмитриев, И. А. К истории взаимосвязей народного обрядового и профессионального театрального искусства / И. А. Дмитриев // Чувашское искусство : Вопросы теории и истории : сб. ст. Вып. 2. Чебоксары : ЧГИГН, 1996. - С. 113-161.

84. Дмитриев, И. А. Пьесы молодых авторов на сцене чувашских театров / И. А. Дмитриев // Вопросы теории и истории искусств : Сб. ст. — Чебоксары : ЧГНИИ, 1992. С. 68 - 85.

85. Дробижева, JL М. Этничность в современном обществе / J1. М. Дробижева // Мир России. 2001. - № 2. - С. 167 - 180.

86. Дугин, А. Постгуманизм. Человек в мире постмодерна / А. Дугин // Вестник аналитики. 2007. -№ 1. - С. 124- 135.

87. Ерасов, Б. С. Социальная культурология / Б. С. Ерасов. М. : Аспект-Пресс, 2000. - 590 с.

88. Ермакова, Г. А. Эстетические основы художественного мира Г.Н. Айги: автореф. . докт. филол. наук / Г. А. Ермакова. Чебоксары, 2004. - 38 с.

89. Ефимов, О. А. Онтологические предпосылки гносеологической достоверности перцептивных образов / О. А. Ефимов. Чебоксары : Чувгоспедуниверситет, 2005. - 108 с.

90. Загурская, Н. В. Постглобалист:постчеловек в ситуации после постмодерна / Н. В. Загурская // http://antropotopos.ru/Article/lMarch/7Zagurskaya.rtf

91. Закон Чувашской Республики о государственных символах Чувашской Республики // http://geraldika.ru/syrnbols.php?coatid=7539.

92. Залесский, С. В. Культурное многообразие человечества в условиях глобализации : диссертация . канд. культурологии / С. В. Залесский. М., 2006. - 165 с.

93. Захаров, Д. А. Национально-государственное строительство в Чувашской Республике в 1990 2000 гг. : автореф. . канд. исторических наук / Д. А. Захаров. - Чебоксары, 2006. - 24 с.

94. Иванов-Орков, Г. Весь белый свет / Г. Иванов-Орков // Новый ЛИК. -2001. -№ 1.-С. 68-73.

95. Ильин, В. В. Теория познания. Эпистемология / В. В. Ильин. М. : Изд-во МГУ, 1994. - 136 с.

96. Ильин, И. П. Постмодернизм от истоков до конца столетия : эволюция научного мифа / И. П. Ильин. М. : Интрада, 1998. - 255 с.

97. Ильин, И. П. Постмодернизм : Словарь терминов / И. П. Ильин. -М. : ИНИОН PAH-INTRADA, 2001. 344 с.

98. Иноземцев, В. Л. Современное постиндустриальное общество : природа, противоречия и перспективы. М. : Логос, 2000. - 303 с.

99. Интернет и российское общество / под ред. И. Семенова. — М. : Гендальф, 2002. 279 с.

100. Исследования социально-политической истории Чувашии XX столетия : сб. ст. / под ред. В. Н. Клментьева. Чебоксары : ЧГИГН, 2002. -112 с.

101. История Чувашии Новейшего времени. Кн. 1. 1917 1945. — Чебоксары : ЧГИГН, 2001. - 264 с.

102. Ишмуратова, И. Р. Сущность культурной идентичности человека в среде Интернет-коммуникаций: дис. . канд. филос. наук / И. Р. Ишмуратова. -Казань : КГУКИ, 2006. 181 с.

103. Капра, Ф. Паутина жизни. Новое научное понимание живых систем / Ф. Капра ; пер. с англ. Киев : София ; М. : ИД «София», 2003. -336 с.

104. Кара-Мурза, С. Г. Кризис России и этничность : упорядочивание понятия / С. Г. Кара-Мурза // Социально-гуманитарные знания. 2007. - № 2. -С. 22-38.

105. Кардинская, С. В. Конструирование удмуртской этничности в дискурсе этнофутуризма / С. В. Кардинская // Вестник Удмуртского университета. Сер. «Искусство и дизайн». 2005. - № 12. - С. 123 - 132.

106. Кардинская, С. В. Конструирование этнической идентичности : молодежное общество российских немцев Ижевска / С. В. Кардинская // Журнал социологии и социальной антропологии. 2005. - Т. 8. № 1. - С. 128 - 135.

107. Кардинская, С. В. Удмурты об этнической идентичности (опыт пилотажного исследования) / С. В. Кардинская // Социс. 2005. - № 5. - С. 100- 105.

108. Кардинская, С. В. Этничность в идеологических конструктах удмуртских СМИ / С. В. Кардинская // Социс. 2006. - № 6. - С. 54 - 60.

109. Кессиди, Ф. X. Глобализация и культурная идентичность // Вопросы философии. 2003. - № 1. - С. 76 - 79.

110. Кириллова, Р. Выбор масштаба / Р. Кириллова // Новый ЛИК. -2001.-№ 1.-С. 74-80.•113. Кириленко, Г. Г. Краткий философский словарь / Г. Г. Кириленко, Е. В. Шевцов. М : Слово, ACT, 2002. - 480 с.

111. Князева, Е. Н. Нелинейная паутина познания / Е. Н. Князева // Человек. 2006. - № 2. - С. 21 - 33.

112. Колчева, Э. Способы репрезентации образов в изобразительном искусстве этнофутуризма / Э. Колчева // Обсерватория культуры. 2008. - № 6.-С. 48-57.

113. Колчева, Э. М. Феноменология этнофутуризма / Э. М. Колчева // Финно-угроведение. 2007. - № 1. - С. 101 - 110.

114. Колчева, Э. М. Этнофутуризм как явление культуры / Э. М. Колчева. Йошкар-Ола, 2008. - 174 с.

115. Колчева, Э. М. Явление этнофутуризма в марийской художественной культуре (Искусствоведческий анализ) : автореф. дис. . канд. искусствовед. / Э. М. Колчева Саранск, 2005. - 20 с.

116. Краткий философский словарь / под ред. А. П. Алексеева. 2-е изд. - М. : ТК Велби, Изд-во Проспект, 2008. - 496 с.

117. Кротков, Е. А. Парадигма деконструктивизма : философско-методологический анализ / Е. А. Кротков // Общественный науки и современность. 2006. - № 7. - С. 155 - 165.

118. Культурология. XX век : Энциклопедия. В 2-х т. СПб. : Университетская книга, 1998.

119. Курицын, В. Русский литературный постмодернизм / В. Курицын // http://www.guelman.ru/slava/postmod/index.html

120. Кутырев, В. А. Философия иного, или Небытийный смысл трансмодернизма / В. А. Кутырев // Вопросы философии. 2005. - № 7. - С. 21-33.

121. Лангер, С. Философия в новом ключе : Исследования символики разума, ритуала и искусства / С. Лангер ; пер. с англ.. М. : Республика, 2000.-287 с.

122. Левин, Г. Д. Философские категории в современном дискурсе / Г. Д. Левин. М. : Логос, 2007. - 223 с.

123. Лежнина, Т. М. Проблема соотношения смысла и понимания в социокультурной динамике бытия: автореф. дис. . канд. филос. наук / Т. М. Лежнина. Чебоксары, 2008. - 24 с.

124. Лексикон нонклассики : Художественно-эстетическая культура XX века / под. ред. В. В. Бычкова. М. : РОССПЭН, 2003. - 606 с.

125. Лекторский, В. А. Проблема субъекта и объекта в классической и современной буржуазной философии / В. А. Лекторский. М. : Высш. шк., 1965.- 122 с.

126. Леонова, О. Г. Вызовы глобализации и актуальные тренды общественного сознания в России XXI в. / О. Г. Леонова // Социально-гуманитарное знание. 2008. - № 1. - С. 3 - 17.

127. Лиотар, Ж.-Ф. Заметка о смыслах «пост» / Ж.-Ф. Лиотар ; пер. с фр. // Иностранная литература. 1994. - № 1. - С. 56 - 59.

128. Лиотар, Ж.-Ф. Состояние постмодерна / Ж.-Ф. Лиотар ; пер. с фр. М. ; СПб. : Институт экспериментальной социологии ; Алетейя, 1998. - 160 с.

129. Лихачев, Д. С. Экология культуры / Д. С. Лихачев // Москва. -1979. -№ 7. -С. 173- 179.

130. Лотман, Ю. М. Семиосфера / Ю. М. Лотман. СПб. : Искусство-СПб, 2000. - 704 с.

131. Лурье, С. В. Историческая этнология / С. В. Лурье. М. : Академический проект, 2004. - 624 с.

132. Мадуров, Д. Ф. Традиционное декоративное искусство и праздники чувашей / Д. Ф. Мадуров. Чебоксары : Чуваш, кн. изд-во, 2004. -287 с.

133. Мазлиш, Б. Глобальное и локальное : понятия и проблемы / Б. Мазлиш // Социс. 2006. - № 5. - С. 23 - 31.

134. Маньковская, Н. Б. Эстетика постмодернизма / Н. Б. Маньковская. СПб. : Алетейя, 2000. - 347 с.

135. Маркарян, Э. С. Теория культуры и современная наука : (логико-методологический анализ) / Э. С. Маркарян. М. : Мысль, 1983. — 284 с.

136. Маркузе, Г. Эрос и цивилизация. Одномерный человек : Исследование идеологии развитого индустриального общества / Г. Маркузе ; пер. с англ. М. : ООО «Издательство ACT», 2002. - 526 с.

137. Мартынов, М. Ю. Народы ханты и манси в условиях техногенной цивилизации / М. Ю. Мартынов // Социс. 2000. - № 10. - С. 64 - 65.

138. Маузи, Д. Эмоциональное измерение глобализации / Д. Маузи // Свободная мысль-ХХ1.- 2007. № 4. - С. 59 - 69.

139. Межуев, В. М. Философия культуры : эпоха классики / В. М. Межуев. М. : Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2003. - 200 с.

140. Мелик-Гайказян, И. В. Воздействие меняющегося мира как информационный процесс / И. В. Мелик-Гайказян // Человек. 2007. - № 3. -С. 32-43.

141. Меньчиков, Г. П. Духовная реальность человека (анализ философско-онтологических основ) / Г. П. Меньчиков. Казань : ГранДан,1999.-408 с.

142. Миттов : Воспоминания, стихотворения. Очерки, художественно-критические статьи. Дневниковые записи, рассказы, стихи художника / сост. О. В. Таллерова. Чебоксары : Чуваш, кн. изд-во- 1990. - 216 с.

143. Мифы народов мира. Энциклопедия. Т. 1 / гл. ред. С. А. Токарев.- М. : Советская Энциклопедия, 1987. 671 с.

144. Мифы народов мира. Энциклопедия. Т. 2 / гл. ред. С. А. Токарев.- М. : Советская Энциклопедия, 1988. 719 с.

145. Мишин, И. Интеллигенция и власть / И. Мишин // Новый ЛИК.2000.-№2.-С. 67-90.

146. Многоликая глобализация : Культурное разнообразие в современном мире'/ под. ред. П. Бергера и С. Хантингтона ; пер. с англ. М. : Аспект Пресс, 2004. - 379 с.

147. Момджян, К. X. Несколько слов о глобализации / К. X. Момджян // Личность. Культура. Общество. 2003. - Т. 5, вып. 3 - 4 (17 - 18). - С. 55 -61.

148. Мордвинова, А. И. Геннадий Айги и его художественное окружение. Чувашские художники на выставке* «Мир этих глаз-2» / А. И. Мордвинова // Чувашское искусство : Вопросы теории и истории : Сб. ст. Вып. IV. Чебоксары : ЧГИГН, 2001. - С. 87 - 104.

149. Муратов, М. М. Эстрада как феномен массовой культуры : автореф. дис. .канд. философ, наук / М. М. Муратов. Казань, 2005. - 20 с.

150. Мухаметдинов, Р. Судьба родного языка : энтузиазм личности и деньги государства / Р. Мухаметдинов // КИЛ. 2008. - № 2. - С. 142 - 147.

151. Нации и национализм / Б. Андерсон, О. Бауэр, М. Хрох и др.; пер. с англ. и нем. М. : Праксис, 2002. - 416 с.

152. Нарат, П. В сумерках наших богов / П. Нарат // ЛИК Чувашии. -1994. -№ 2. -С. 158.

153. Нарат, П. Петр Петров : чувашский метафизик // ЛИК Чувашии. -1996.-№5-6.-С. 97-98.

154. Нейсбит, Д. Мегатренды / Д. Нейсбит. М. : ООО «Издательство ACT» : ЗАО НПП «Ермак», 2003. - 380 с.

155. Никитина, Э. Нация сохранит себя своей национальной педагогикой / Э. Никитина // Народная школа. 2002. - № 5. - С. 6 - 10.

156. Никифорова, В. В. Борис Чиндыков : опыт реконструкции «чувашского мира» / В. В. Никифорова // Художественная словесность и проблемы чувашской духовной культуры : Сб. материалов науч.-практ. конф. Чебоксары : ЧГИГН, 2008. - С. 202 - 224.

157. Никольский, Н. В. Этнографический очерк Мильковича, писанный конца XVIII века о чувашах / Н. В. Никольский. Казань : Типо-литогр. Казанского ун-та, 1906. - 36 с.

158. Новая философская энциклопедия : в 4-х тт. М. : Мысль, 2000.

159. Новейший философский словарь. Минск : Интерпрессервис, Книжный дом, 2003. - 1280 с.

160. Ойзерман, Т. И. Рациональное и иррациональное / Т. И. Ойзерман. М. : Знание, 1984. - 64 с.

161. О проведении конкурса «Лучший архитектурный проект комплексного развития парка им. 500-летия г. Чебоксары» // http://www.uaig.kzn.ru/park.doc

162. Панарин, А. С. Постмодернизм и глобализация : проект освобождения собственников от социальных и национальных обязательств / А. С. Панарин // Вопросы философии. 2003. - № 6. - С. 16 - 36.

163. Пелипенко, А. А. Закат логоцентризма / А. А. Пелипенко // Человек. 2005. - № 5. - С. 44 - 55.

164. Пелипенко, А. А. Постмодернизм в контексте переходных процессов / А. А. Пелипенко // Человек. 2001. - № 4. - С. 5 - 17.

165. Пелипенко, А. А., Яковенко, И. Г. Культура как система / А. А. Пелипенко, И. Г. Яковенко. М. : Языки русской культуры, 1998. - 371 с.

166. Пивоев, В. М. Этнос и нация : проблемы идентификации / В. М. Пивоев. Петрозаводск : Изд-во ПетрГУ, 2006. - 109 с.

167. Полани, М. Личностное знание : На пути к посткритической философии / М. Полани ; пер. с англ. М. : Прогресс, 1985. - 344 с.

168. Постмодернизм. Энциклопедия. Минск : Интерпрессервис ; Книжный Дом, 2001. - 1040 с.

169. Поэзия Г. Айги в оценке критиков : хрестоматия литературоведческих материалов. Чебоксары, 2004. - 68 с.

170. Пригожин, И. Р. Философия нестабильности / И. Р. Пригожин // Вопросы философии. 1991. - № 6. - С. 46 - 57.

171. Проблемы национального в развитии чувашского народа : Сб. ст. Чебоксары : ЧГИГН, 2000.

172. Розенберг, Н. А. Диалог в жизни и на телеэкране / Н. А. Розенберг // Вестник Удмуртского университета. Сер. «Искусство и дизайн». -2005. -№ 12.-С. 38-44.

173. Розенберг, Н. А. Этнофутуризм Поволжья и Приуралья / Н. А. Розенберг // http://suri.ee/etnofutu/4/rozenber.html

174. Розин, В. М. Мышление и творчество / В. М. Розин. М. : Per Se, 2006.-359 с.

175. Ростки будущего в современном искусстве : Беседа с Г. Фомиряковым // Бизнес-среда. 2000. - № 45. - 9 - 15 ноября. - С. 3.

176. Руднев, В. П. Прочь от реальности (исследования по философии текста) / В. П. Руднев. М. : Аграф, 2000. - 432 с.

177. Руднев, В. П. Словарь культуры XX века / В. П. Руднев. М. : Аграф, 1997.-384 с.

178. Рябов, А. С. Уральская республика : мифы и реальность / А. С. Рябов // Свободная мысль-XXI. 2007. - № 6 (1577). - С. 149 - 159.

179. Рязанов, А. В. Коммуникативное пространство этноса и этнополитические процессы / А. В. Рязанов // Социально-гуманитарные знания. 2007. - № 2. - С. 263 - 274.

180. Саламаа, К. Жизнь существование по кругу / К. Саламаа // http://www.litrossia.ru/archive/12/culture/213.php.

181. Саламаа, К. Этнофутуризм философия жизни - энергия / К. Саламаа // Финно-угорский вестник. - 2006. - № 3.

182. Сбоев, В. А. Исследования об инородцах Казанской губернии / В. А. Сбоев. Казань, 1856.

183. Семенов, И. А. Воля к идентичности : сопротивление и информационные технологии / И. А. Семенов // Интернет и российское общество / под ред. И. Семенова. М. : Гендальф, 2002. - С. 48 - 69.

184. Симбирские чуваши и поэзия их / сост. П. М. Мальхов. — Казань : Тип. Императорского ун-та, 1877. 39 с.

185. Синергетическая парадигма. Человек и общество в условиях нестабильности. М. : Прогресс-Традиция, 2003. - 584 с.

186. Славин, А. В. Наглядный образ в структуре познания / А. В. Славин. -М. : Политиздат, 1971.-271 с.

187. Слотердайк, П. После истории / П. Слотердайк // http://www.politizdat.ni/article/l 03/

188. Современные тенденции развития символического пространства политики и концепт идеологии (Материалы дискуссии) // Полис. 2004. - № 4. - С. 28 - 51.

189. Современный чувашский национализм и идентичность. Хрестоматия-ридер / сост. М. В. Кирчанов. Воронеж : НОФМО, 2007. - 124 с.

190. Сознание и познание : тексты лекций. Чебоксары : ЧТУ, 1994.108 с.

191. Сорокин, П. А. Человек. Цивилизация. Общество / общ. ред., сост. и предисл. А. Ю. Согомонов ; пер. с англ. М. : Политиздат, 1992. - 543 ^ с.

192. Станкевич, JI. П. Проблема целостности личности : (гносеологический аспект) / JI. П. Станкевич. М. : Высш. шк., 1987. - 134 с.

193. Сыров, В. Н. О статусе и структуре повседневности (методологические аспекты) / В. Н. Сыров // Личность. Культура. Общество. 2000. - Т. 2, спец. вып. - С. 147 - 159.

194. Таагепера, Р. Будущее финно-угорских республик в рамках России и мира / Р. Таагепера // http://www.suri.ee/etnofutu/3/doc/taagak-v.html

195. Тагиров, Э. Р. «Поворот к корням» : поиск новых подходов к осмыслению истории / Э. Р. Тагиров // Вестник КГЭФИ. 2005. - № 1. - С. 16 -21.

196. Тактамышева, Р. Р. Сущность диалектики традиций и новаторства в татарской национальной культуре : дис. . канд. филос. наук / Р. Р. Тактамышева Казань : КГУКИ, 2007. - 194 с.

197. Татарко, А. Н. Этническая идентичность и ценностные ориентации представителей традицонных культур в условиях модернизацииIобщества / А. Н. Татарко // Журнал прикладной психологии. — 2004. № 4 -5.-С. 120-128.

198. Тенгер, Э. Урало-Поволжье как культурно-исторический проект / Э. Тенгер//КИЛ. 2007. - № 1.-С. 108-115.

199. Теория познания : Социально-культурная природа познания. М. : Мысль, 1991.-480 с.

200. Терновая, Л. О. Глобализация и проблема формирования новых идентичностей / Л. О. Терновая // Власть. 2004. - № 4. - С. 10 — 15.

201. Тишков, В. А. Забыть о нации (постнационалистическое понимание национализма) / В. А. Тишков // Вопросы философии. 1998. - № 5.-С. 3-26.

202. Тишков, В. А. Реквием по этносу : социально-антропологические исследования / В. А. Тишков. М. : Наука, 2003. - 544 с.

203. Тойнби, А. Дж. Постижение истории / А. Дж. Тойнби. М. : Айрис-пресс, 2006. - 640 с.

204. Тоффлер, Э. Третья волна / Э. Тоффлер. М. : ООО «Издательство ACT» : ООО «Транзиткнига», 1999. - 469 с.

205. Тоффлер, Э. Футурошок / Э. Тоффлер. М. : ООО «Издательство ACT» : ООО «Транзиткнига», 1997. - 467 с.

206. Трахтенберг, А. Д. Интернет как пространство утопии / А. Д. Трахтенберг // Свободная мысль-XXI. 2007. - № 6. - С. 121 - 127.

207. Трофимов, А. А. Вопросы традиций в современных народных промыслах Чувашии / А. А. Трофимов // Проблемы развитияхудожественных промыслов и народного искусства : Сб. ст. Чебоксары : ЧНИИ, 1988.-С. 7-20.

208. Трофимов, А. А. Древний язык чувашского орнамента / А. А. Трофимов // Чувашское народное творчество : Сб. ст. — Чебоксары : ЧНИИ, 1985.-С.З-18.

209. Трофимов, А. А. Понятие «Ренессанс» и чувашская культура конца XIX начала XX вв. / А. А. Трофимов // Ренессанс Поволжья : Конец XIX - начало XX вв. - период духовного возрождения народов. - Чебоксары : ЧГИГН, 2008.-С. 19-38.

210. Трофимов, А. А. Художественные приемы в современном чувашском изобразительном искусстве / А". А. Трофимов // Вопросы мастерства в современном чувашском искусстве : Труды. Вып. 107. -Чебоксары : ЧНИИ, 1981. С. 3 - 26.

211. Убасси, С. Уход в символ / С. Убасси // ЛИК Чувашии. 1994. -№ 3. - С.' 147.

212. Успенский, Б. А. Избранные труды. Т. 1. Семиотика истории. Семиотика культуры ; Т. 2. Язык и культура. М. : Гнозис, 1994.

213. Федоров, Г. Необходимость случайности или закономерность жизни? / Г. Федоров // ЛИК Чувашии. 1994. - № 6. - С. 113 - 119.

214. Федоров, Г. Стихии на пространстве кануна : надежды или отчаяние? (О чувашской прозе последних 10-15 лет) / Г. Федоров // ЛИК. -2005. -№ 1.-С. 102-114.

215. Федоров, Г. И. Художественный мир чувашской прозы 19501990-х годов / Г. И. Федоров. Чебоксары : ЧГИГН, 1996.-352 с.

216. Федотов, М. Наша духовность / М. Федотов // ЛИК Чувашии. -1994.-№ 1.-С. 129- 132.

217. Федотова, Н. Н. Кризис идентичности в условиях глобализации / Н. Н. Федотова // Человек. 2003. - № 6. - С. 50 - 58.

218. Философский словарь. М. : Республика, 2002. - 720 с.

219. Философский словарь / под ред. И. Т. Фролова. М. : ' Политиздат, 1981.- 445 с.

220. Философский энциклопедический словарь / Е.Ф. Губский, Г.В. Кораблева, В.А. Лутченко. М. : Инфра-М, 1997. - 576 с.

221. Философское освоение мира человеком : Сб. науч. трудов. Л. : ЛГПИ им. А.И. Герцена, 1978. - 107 с.

222. Флиер, А. Я. Культурогенез / А. Я. Флиер. М. : Изд-во Российского института культурологи, 1995. - 127 с.

223. Флиер, А. Я. Культурология для культурологов / А. Я. Флиер. -М. : Академический проект, 2000. 496 с.

224. Флиер, А. Я. Страсти по глоаблизации : культурные тенденции // Общественные науки и современность. 2003. - № 4. - С. 159 - 165.

225. Фрейд, 3. Психология бессознательного : Сборник произведений / 3. Фрейд. М. : Просвещение, 1989. - 448 с.

226. Фромм, Э. Здоровое общество / Э. Фромм. М. : ACT Москва : Хранитель, 2006. - 539 с.

227. Фукс, А. Записки Александры Фукс о чувашах и чремисах / А. Фукс. Казань : Типография Императорского Казанского ун-та, 1840. - 329 с.

228. Фукуяма, Ф. Конец истории и последний человек / Ф. Фукуяма. -М. : ООО «Издательство ACT : ЗАО НПП «Ермак», 2004. 588 с.

229. Хабермас, Ю. Модерн незавершенный проект // Вопросы философии. - 1992. - № 4. - С. 40 - 52.

230. Халипов, В. Постмодернизм в системе мировой культуры / В. халипов // Иностранная литература. 1994. - № ,1. — С. 235 — 240.

231. Хантингтон, С. Кто мы? : Вызовы американской национальной идентичности / С. Хантингтон. М. : ООО «Издательство ACT» : ООО «Транзиткнига», 2004. - 635 с.

232. Хантингтон, С. Столкновение цивилизаций / С. Хантингтон. — М. : ООО «Издательство ACT», 2003. 603 с.

233. Хантингтон, С. Трудности привыкания : о пророчествах сбывающихся и несбывающихся / С. Хантингтон // Свободная мысль-XXI. -2005. № 4(1554). - С. 12 - 26.

234. Хейнапуу, А. Первые ливы, или Ливский народ как этнофутуристический проект / А.' Хейнапуу // http://suri.ee/etnofutu/3/doc/heina-v.html

235. Хейнапуу, А. Трактовки понятия этнофутуризма в Эстонии / А. Хейнапуу, О. Хейнапуу // http://suri.ee/etnofutu/idnatekst/heinapuudru.html

236. Хёсле, В. Кризис индивидуальной и коллективной идентичности / В. Хёсле // Апокалипсис смысла. Сб. работ западных философов XX XXI вв. - М. : Алгоритм, 2007. - С. 16 - 45.

237. Хузангай, А. Без иллюзий («хороший / плохой» национализм и культура в свете постсоветского политического развития) / А. Хузангай // ЛИК Чувашии. 1996. - № 5 - 6. - С. 85 - 90.

238. Хузангай, А. Восстановить культурно-исторический контекст / А. Хузангай // Вопросы литературы. 1989. - № 10. - С. 3 - 8.

239. Хузангай, А. Горизонты постимперской чувашской культуры / А. Хузангай // ЛИК Чувашии. 1994. - № 1. - С. 126 - 128.

240. Хузангай, А. Изнанка жизни и идеалы / А. Хузангай // Дружба народов. 1989. - № 2. - С. 256 - 257.

241. Хузангай, А. Соло-Голос / А. Хузангай // ЛИК.- 2005. № 2. - С. 43-44.

242. Хузангай, А. «Сто тысяч слов», или диалектика обновления / А. Хузангай // Дружба народов. 1984. - № 11. - С. 236 - 244.

243. Хузангай, А. Тексты, метатексты&путешествия / А. Хузангай. -Чебоксары : ЧГИГН, 2003. 388 с.

244. Хузангай; А. У нас еще много веков впереди / А. Хузангай // ЛИК Чувашии. 1995.-№ 1.-С. 138-141.

245. Хузангай, А. Чувашская традиция в свете глобализма / А. Хузангай // Народная школа. 2002. - № 6. - С. 5 - 9.

246. Чернявская, Ю. В. Роль этнической самооценки в самосознании народа / Ю. В. Чернявская // Личность. Культура. Общество. 2001. — Т. 3, вып. 4(10).-С. 268-277.

247. Чернявская, Ю. В. Тоска по пространству / Ю. В. Чернявская // Человек. 2006. - № 4. - С. 31 - 46.

248. Чернявская, Ю. В. «Этническое время» в хронотопе нарда / Ю. В. Чернявская // Человек. 2006. -№1.-С. 78-88.

249. Чувашская интеллигенция : вчера, сегодня, завтра // ЛИК. — 2006. -№2-3.

250. Чувашская провинция в контексте европейской (культуры (Разговор за «круглым столом») // ЛИК Чувашии. 1995. - № 2. - С. 89-95.

251. Шабаев, Ю. П. «Бунтующая этничность» на европейском севере России / Ю. П. Шабаев // Общественные науки и современность. 2006. - № З.-С. 95- 104.

252. Шибанов, В. Зигзаги современности, или Ростки этнофутуризма в удмуртской литературе / В. Шибанов // Литературная Россия. 2002. - № 37. — С. 10—11.

253. Шибанов, В. Этнофутуризм в удмуртской литературе / В. Шибанов // http://suri.ee/etnofutu/idnatekst/shibanovru.html

254. Шибанов, В. Этнофутуризм как возможный выход из постмодернистского «тупика» / В. Шибанов // http://suri.ee/etnofutu/4/shibanov.html

255. Шибанов, В. Л. В контексте финно-угорского этнофутуризма / В. Л. Шибанов // Диалекты и история тюркских языков во взаимодействии с другими языками. Чебоксары : ЧГПУ, 2004. - С. 178- 182.

256. Шибанов, В. JI. Как и почему критикуют этнофутуризм? / В. JI. Шибанов // Проблемы культуры в современном образовании: глобальные, национальные, регионально-этнические : Сб. ст. В 2 ч. Ч 1. — Чебоксары : ЧГПУ им. И.Я. Яковлева. С. 51 - 55.

257. Шибанов, В. JI. Этнофутуризм или постмодернизм / В. JI. Шибанов // Вестник Удмуртского университета. 2005. - № 12. - С. 31 - 37.

258. Шибанов, В. JI. Этнофутуризм : между архаическим мифом и европейским постмодернизмом / В. J1. Шибанов // Вестник Удмуртского университета. Сер. «Филологические науки». 2007. - № 5 (1). - С. 163 - 168.

259. Шипилов, А. В. «Свои», «чужие» и другие. От античности до современности / А. В. Шипилов // Социс. 2006. - № 5. - С. 103 - 112.

260. Эйдман, И. Интернет-общество будущего / И. Эйдман // Свободная мысль. 2007. - № 5 (1576). - С. 117 - 130.

261. Эко, У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию / У. Эко. СПб. : ТОО ТК «Петрополис», 1998. - 432 с.

262. Эко, У. Роль читателя. Исследования по семиотике текста / У. Эко. СПб. : Symposium, 2007. - 502 с.

263. Эко, У. Полный назад! Горячие войны и «популизм» в СМИ / У. Эко. М. : Эксмо, 2007. - 592 с.

264. Эпштейн, М. Н. Постмодерн в русской литературе / М. Н. Эпштейн. М. : Высш. шк., 2005. - 495 с.

265. Этнофутуризм: образ мышления и альтернатива на будущее // http://suri.ee/etnofotu/texts/obraz.html

266. Юдин, Э. Г. Методология науки. Системность. Деятельность / Э. Г. Юдин. М. : УРСС, 1997. - 444 с.

267. Юдин, Э. Г. Системный подход и принцип деятельности: Методологические проблемы современной науки / Э. Г. Юдин. М. : Наука, 1978.-391 с.

268. Юнг, К. Г. Психология и поэтическое творчество / К. Г. Юнг // Самосознание европейской культуры XX века : Мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе. М., 1991. — С. 103 - 118.

269. Юшкова, Ю. Финно-угорский мир на политической карте мира / Ю. Юшкова // Дружба народов. 2004. - № 2. - С. 156 - 159.

270. Якимович, А. О лучах просвещения и других световых явлениях / А. Якимович // Иностранная литература. 1994. - № 1. - С. 241 - 248.

271. Яковлев, Ю. Дыхание Севера. Толкование духовного содержания картин Петра Петрова / Ю. Яковлев // ЛИК. 2005. - № 1. - С. 43 - 47.

272. Яковлев, Ю. Об оцепенении и истерии духа, или Тоска по естеству чувашского / Ю. Яковлев // ЛИК Чувашии. 1994. - № 5. - С. 141 -145.

273. Яковлев Ю. Право на страдание / Ю. Яковлев // ЛИК Чувашии. -1994. -№ 1.-С. 137-141.

274. Яковлев, Ю. В. К проблеме экзистенциального страха в чувашской литературе / Ю. В. Яковлев // Чувашская литература : вопросы истории и теории : Сб. ст. Чебоксары : ЧНИИ, 1992. - С. 37 - 51.

275. Яковлев, Ю. В. Обособленный человек как тип личности, недостающей чувашской культуре / Ю. В. Яковлев // Проблемы национального в развитии чувашского народа : Сб. ст. Чебоксары : ЧГИГН, 1999.-С. 206-219.