Феноменологические аспекты содержательной структуры слова

Карманова, Зоя Яковлевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Феноменологические аспекты содержательной структуры слова

Год: 2012
Автор научной работы: Карманова, Зоя Яковлевна
Ученая cтепень: доктора филологических наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 10.02.19

Диссертация по филологии на тему 'Феноменологические аспекты содержательной структуры слова'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Феноменологические аспекты содержательной структуры слова"

На правах рукописи^

КАРМАНОВА Зоя Яковлевна

ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ СОДЕРЖАТЕЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ СЛОВА

10.02.19 - Теория языка

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

1 2 ЯНВ 2612

Москва-2012

005007718

Работа выполнена в Международном гуманитарно-лингвистическом институте

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Бойко Борис Леонидович

доктор филологических наук, профессор Мягкова Елена Юрьевна

доктор филологических наук, профессор Новодранова Валентина Федоровна

Ведущая организация:

Московский городской педагогический университет

Защита состоится <3

СОЛ 2012 г. в «_» часов на заседании

диссертационного совета Д 002.606.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в Институте языкознания Российской академии наук по адресу: 125009, Москва, Б. Кисловский переулок, д. 1/12, зал диссертационного совета.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Института языкознания Российской академии наук.

Автореферат разослан 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук

А.В. Сидельцев

Общая характеристика работы Введение

Настоящее исследование посвящено проблеме внутреннего (мета)смыслового содержания слова. Слово понимается как «своеобразная монада», отражающая в себе все разновидности текстов (по М.М. Бахтину), включенных в речемыслительную деятельность языковой личности (собственно слово, фраза, высказывание, предложение, текст). Феноменологическая концепция слова строится на принципе онтологической неразрывности языка и мышления, слова и мысли.

На протяжении всей истории существования лингвистики одним из основных направлений лингвистических исследований по большому счету всегда являлась проблема значения слова (A.A. Потебня, И.А. Бодуэн де Куртенэ, Н.Я. Марр, JI.B. Щерба, В.В. Виноградов, А.И. Смирницкий, Е.М. Галкина-Федорук, О.С. Ахманова, В.А. Звегинцев, А.Г. Волков, Т.П. Ломтев, А. Вежбицкая, С.Д. Кацнельсон, И.В. Арнольд, Ю.Д. Апресян, В.Н. Комиссаров, A.A. Уфимцева, Т.М. Николаева, Т.В. Булыгина, Н.Г. Комлев, В.Н. Гелия, С.О. Карцевский, В.Г. Гак, Д.Н. Шмелев, Н.Д. Арутюнова, A.B. Бондарко, И.А. Стернин, Р. Якобсон, Ф. де Соссюр, Дж. Фёрс, Э. Бенвенист, У. Вейнрейх, Дж. Остин, Ч. Фриз, У. Чейф, Ч. Филлмор, Л. Блумфилд и др.). Проблема значения слова также ставилась многими видными философами и психологами самых разных научных направлений (В. Гумбольдт, Ж. Марузо, Л. Витгенштейн, Ж. Деррида, П. Рикёр, Г. Шпет, П. Флоренский, А.Ф. Лосев, Л.С. Выготский, М.М. Бахтин, У. Эко, A.A. Леонтьев, А.Н. Леонтьев и др.). Лингвистами XIX и XX вв. предпринимались многочисленные попытки дать определение значения слова, но ни одно из них не является исчерпывающим и не объясняет всей полноты, глубины и многообразия содержания слова. Существует по меньшей мере шестнадцать групп определений значения слова (Ч. Огден, И. Ричарде), но вопрос «Что такое значение?» по-прежнему вызывает в нас «ментальную судорогу» (по выражению Л. Витгенштейна).

Все попытки в лингвистике решить проблему значения слова не были успешными, поскольку значение слова рассматривалось только до известного предела, как статическая, замкнутая на себя сущность и как абстракция (слово вообще), при этом игнорируется «живая» сущность слова («живое слово живого человека», по М.М. Бахтину) и имманентная онтологическая связанность слова и мысли в контексте «здесь-сейчас-я».

Парадокс всех существовавших до сих пор подходов в лингвистике при исследовании слова заключается в том, что, с одной стороны, признается неразрывная связанность языка и мышления, слова и мысли, а с другой стороны, слово и мысль исследовались и продолжают до сих пор исследоваться как самостоятельные и независимые друг от друга сущности. Для решения проблемы значения слова необходимо не декларированное, а реальное признание принципа онтологической нераздельности слова и мысли и, соответственно, признание языковых структур в качестве непосредственных «ментальных проекций» (термин Л.В. Щербы).

Поскольку слово «есть единица, неотступно представляющаяся нашему уму» (Фердинанд де Соссюр), и его содержание устанавливается феноменологически, оно должно получить свое феноменологическое объяснение и обоснование, т.е. должно быть определено через сущности сознания и языкового мышления. Иными словами, феноменологический подход к слову предполагает его рассмотрение в его явленности сознанию (в сознании) языковой личности. Ключевыми понятиями феноменологической концепции слова являются: сущностный смысл, рефлексивность слова, энергия мысли, смысловая энергия, стихия смысловых энергий, смысловые связи и взаимодействия, «энергийно-смысловой потенциал» и «энергийно-смысловая» подвижность слова (термины А.Ф.Лосева), смысловое становление, (мета)смысловая матрица, а также динамика, диалектика и эволюция смысловой картины слова, вектор мысли (рефлексивный вектор) и др. Признание феноменологической сущности слова (феноменогенез слова) означает признание того факта, «что в языке властвует мышление» (Э. Сепир), и, соответственно, - в слове властвует мысль.

До настоящего времени проблема феноменологии слова решалась в рамках философии и психологии, в частности в работах целого ряда философов и психологов (Дж. Локк, Д. Юм, И. Кант, Ф.В. Гегель, Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, Х.-Г. Гадамер, В. Гумбольдт, Э. Кассирер, Л. Витгенштейн, Г. Шпет, П. Флоренский, B.C. Соловьев, Н.И. Бердяев, М.М. Бахтин, С. Франк, Л.С. Выготский, А.Ф. Лосев, B.C. Библер, М.К. Мамардашвили, Г.П. Щедровицкий, М. Мерло-Понти, П. Рикёр, X. Ортега-и-Гассет, М. Полани, Ф. Брентано, Ж. Деррида, Н. Хомский, A.A. Леонтьев. А.Н. Леонтьев и др.). Феноменологическая сущность слова также активно заявлена и находится в фокусе психолингвистики и когнитивной лингвистики. Однако до сих пор убедительного объяснения этого феномена предложено не было, поскольку «...не было найдено того поворота, который позволил бы понять языковую стихию в ее внутреннем замысле» (B.C. Библер). Предложенные концепции не содержат того смыслового ядра, которое связало бы феномен сознания языковой личности с феноменом слова, и сейчас мы имеем лишь самые общие подходы к пониманию феноменологической сущности слова, которая до сих пор остается лишь заявленным конструктом познания, не нашедшим своего научного обоснования и разрешения. Подавляющее большинство традиционных лингвистических исследований строится на недопустимом упрощении слова (слово вообще), разрушающем его функциональную специфику как функции непрерывного творчества мышления человека.

Пришло время открытия внутреннего строения слова, т.е. той истинной действительности, которая стоит за внешней оболочкой слова, в которой отражается толкование действительности и ее обработка сознанием и которая составляет собственно язык в его основном качестве и способе существования. «И в самом деле, непрестанная деятельность человеческого ума - одна из плодотворнейших гипотез семиологического исследования» (У. Эко). В настоящее время когнитивная лингвистика и психолингвистика вплотную подошли к реальному осознанию необходимости исходить из собственных начал языковой личности и сделала поворот в сторону феноменологии слова

как сущности, в которой усматривается сложное переплетение актов сознания (Ч. Осгуд, Н. Хомский, Д. Слобин, Дж. Грин, Дж. Миллер, Н.И. Жинкин, А.А. Леонтьев, А.А. Брудный, В.З. Демьянков, Ю.А. Сорокин, Е.Ф. Тарасов, Т.Н. Ушакова, Н.В. Уфимцева, Ю.С. Степанов, Т.В. Ахутина, А.А. Залевская, И.А. Зимняя, P.M. Фрумкина, Т.В. Рябова, В.П. Григорьев, В.Ф. Новодранова, В.А. Маслова, В.А. Пищальникова, JI.B. Сахарный, A.M. Шахнарович, и др.). Современный межпарадигматический период в развитии лингвистики, характеризующийся привлечением данных различных антропоцентрических наук, и значительный объем научных и экспериментальных данных позволяют осуществить значительный рывок в понимании феноменологической сущности слова.

В настоящем исследовании проблема значения слова решается в контексте феноменологической концепции слова, где значения слов рассматриваются, вслед за А.Н. Леонтьевым, как важнейшие «образующие» человеческого сознания. Реконструкция, анализ и интерпретация содержательной структуры слова осуществляются на основе предлагаемой феноменолого-диалектической модели языковой личности и выстроенной на ее основе феноменолого-диалектической модели слова. Поскольку сознание языковой личности является сложной и многомерной интеллектуальной структурой, феноменолого-диалектическая модель слова выстраивается как многомодульная структура со множеством «систем координат» (6 модулей), где каждый модуль, в свою очередь, представляет собой разветвленную структуру. Точкой отправления является постулат о рефлексивности сознания, рефлексивности слова и рефлексивности языкового существования языковой личности в целом. Рефлексия - энергийно-смысловой конструкт сознания. Это -направленная энергия сознания (токи сознания), осуществляющая мыслительные трансакции в нейросети мозга и актуализующая таким образом речемыслительную деятельность. Рефлексивность понимается как смыслоносная, смыслопорождающая и смыслоформирующая функция сознания. Речемыслительная деятельность языковой личности обеспечивается в сознании энергетически, т.е. через энергийную актуализацию определенных ментально-рефлексивных каналов. Рефлексивность слова понимается как смыслоносная, смыслопорождающая и смыслоформирующая функция речемыслительной деятельности. Рефлексивность слова связана с направленностью, зарядом, напряжением и потенциалом действия выражаемой в нем мысли.

Сущность феноменологического описания содержания слова заключается в реконструкции, анализе и интерпретации явленных в нем рефлексивных векторов (= векторов мысли = представлений). Для представления актуализованных в слове рефлексивных векторов вводится специфическая единица анализа, являющаяся функцией синергии мысли и слова,-рефлексема. Реконструкция и анализ (мета)смыслового содержания слова осуществляется на основе предлагаемых методов и методик (феноменологический «планшет», ментальная карта, «бифуркационное дерево», рефлексиограмма, позиционная (мета)смысловая матрица, рефлексиосфера, рефлексивная векторограмма). При таком подходе преодолевается «безвыходная трагедия познания», когда

познание совершается в какой-то внебытийственной сфере (по H.A. Бердяеву). Модель также позволяет эксплицировать другие сущностные параметры (мета)смысловой сферы слова (изменчивость, динамичность, диалектичность и пластичность).

Применение феноменологической парадигмы позволяет понять ментально-рефлексивную сущность слова, функциональную роль слова в актах мышления, механизмы соорганизации мысли и слова, а также становления мысли в слове (ритор) и слова в мысли (риторант), «вскрыть» внутреннее содержание слова, применив к нему «принцип раздвижения пределов», заключающийся в постепенном раскрытии в интерпретирующем анализе его (мета)смыслового содержания (термин Г. Шпета).

Рабочая гипотеза, развиваемая в рамках настоящего исследования, заключается в возможности реконструкции, анализа и интерпретации (мета)смыслового содержания слова посредством «мысленного видения» (термин Г. Гийома), через «истолкование текста сознания» (П. Рикер), на основе «принципа снятия формы предложения» (Гегель) и «принципа раздвижения пределов» (Г. Шпет) в контексте предложенной феноменологической концепции слова.

Актуальность темы исследования определяется ее ориентацией на проблемы, которые признаны важнейшими в лингвистике и ряде других антропоцентрических наук (философия, психология, психолингвистика, нейролингвистика, социология, социолингвистика): проблема значения слова, эффективности, действенности и убедительности слова, а также силы, мощи и энергии слова, заявленные еще во времена Аристотеля, но не нашедшие адекватного разрешения до настоящего времени. Риторика как наука и искусство убеждающей и эффективной речи до сих пор не получила адекватного научного обоснования. Языковая личность в своей внутренней, феноменологической сущности не познана. Актуально также расширение понятийно-категориальной и терминологической парадигмы лингвистики, а также метаязыка анализа слова, без которых невозможно понимание слова «в его внутреннем замысле» и механизмов соорганизации мысли и слова в речемыслительной деятельности. Отсутствие адекватной методологической базы, необходимой для понимания и анализа содержательной сферы слова, также ставит реферируемую диссертацию в разряд актуальных исследований. (Мета)смысловое содержание и смысловое измерение слова до сих пор не были предметом системного научного исследования.

Цель исследования. Главной целью исследования является построение системной, целостной феноменологической концепции слова. В цели исследования также входит построение феноменолого-диалектической модели языковой личности и соответствующей феноменолого-диалектической модели слова, а также разработка новой методологии, в рамках которых феноменологическая концепция слова получает наиболее полное выражение и обоснование.

Цель исследования определила следующие задачи исследования:

разработка соответствующего объекту и предмету исследования специфического метаязыка анализа, терминологического и понятийно-

категориального аппарата для реконструкции и анализа внутреннего содержания слова, которые позволили бы описать жизнь слова дискурса во всем объеме его актуализаций, включая спонтанные, случайные и стохастические;

- разработка и апробация единицы феноменологического описания и анализа содержательной структуры слова (в развитие идей Л.С. Выготского);

- постижение механизмов самоорганизации мысли и слова в речемыслительной деятельности;

- разработка методов феноменологического анализа и интерпретации (мета)смыслового содержания слова;

- объяснение природы и механизмов эффективности, (воз)действенности, убедительности, а также силы и мощи риторического слова как разновидности логоса, призванной подкреплять и усиливать доводы разума (по Аристотелю);

- раскрытие «энергийно-смысловой» природы слова и механизмов формирования его «энергийно-смыслового» потенциала;

- системное изучение связей и отношений мысли и слова в речемыслительной деятельности;

- апробация феноменолого-диалектической модели слова на языковом материале широкого спектра стилей и жанров и т.д.

Объектом исследования является слово в его внутреннем замысле, т.е. (мета) смысловое содержание слова во всем объеме его актуализаций в речемыслительной деятельности.

Предметом исследования являются феноменологические механизмы соорганизации мысли и слова, а также механизмы формирования его внутреннего содержания и функционирования в речемыслительной деятельности языковой личности.

Методологические основания исследования. В основании настоящего исследования лежит ряд теоретических и методологических концепций, из которых наиболее существенными являются следующие:

- классические учения Аристотеля, Деметрия и Дионисия Галикарнасского о риторическом слове, где слово рассматривается как способ и средство аргументации и характеризуется категориями силы, мощи, эффективности и энергии в ее аристотелевском понимании как функции и ресурса деятельности человека;

- философская концепция языка В. Гумбольдта, согласно которой язык следует понимать, исходя из «внутренних оснований» человека, во всем объеме человеческой мысли, для чего необходимо проникнуть в то «средостение», где мысль входит в сцепление со словом;

- теория лингвистического ментализма Г. Гийома, которая исходит из того, что языковые факты - это «видимые следы мыслительных операций» и определенные готовые механизмы, которые мышление систематизировало и оформило для того, чтобы обеспечить себе постоянную способность проведения быстрого и ясного перехвата» всего того, что в нем развертывается, посредством «мысленного видения»;

- феноменологическая концепция А.Ф. Лосева об «энергкйно-подвижной» сущности слова и об «знергийло-смысловом» потенциале слова, где внутреннее

содержание слова понимается как «стихия смысловых энергий»;

- теория риторического слова К. П. Зеленецкого, согласно которой внутреннюю сторону речи составляют законы мышления и характер мысли определяет характер слововыражения («тончайшие изгибы мысли вторятся в изгибах слововыражения»);

- философская концепция слова М.М. Бахтина, в которой различаются простое предметно-направленное слово (объектное слово, «монологический реализм») и субъектное слово, пронизанное интенциями, осмыслениями и переживаниями ритора и выражающее разнообразные расслоения и разветвления его мысли;

- философская концепция языка А.А. Потебни, в которой заложена идея динамичности и диалектичности слова: жизнь слова состоит в возникновении, расширении, сгущении, сужении, размывании и утрате представлений в его содержательной структуре;

- учение о слове В.В. Виноградова, в соответствии с которым слово должно рассматриваться в контексте социальных и культурно-исторических факторов, а также жизненного контекста языковой личности;

- концепция энергийной антропологии С.С. Хоружего, в соответствии с которой в слове актуализуется «насущная необходимость энергийной самореализации человека»;

- герменевтическая концепция Г.И. Богина, где язык рассматривается как сторона человеческой личности, «структурные оболочки» которой коррелируют с разными видами текстов и разными типами понимания;

- концепция системомыследеятельности Г.П. Щедровицкого, в рамках которой рефлексия рассматривается как принцип и механизм развертывания языкового мышления и речемыслительной деятельности и определены задачи исследований феноменологического плана: выявить, описать и схематизировать свойства рефлексии, составить «алфавит операций», построить метаязык, онтологические картины и понятийный аппарат таким образом, чтобы описания допускали эмпирическую проверку в контексте речемыслительной деятельности;

- концепция герменевтических кругов (Ф. Шлейермахер, М. Хайдеггер, Х.-Г. Гадамер) и др.

Методы исследования. Сложность изучаемого объекта - слово во всем (разно-)(много-)образии его актуализаций в речемыслительной деятельности -диктует необходимость применения разнообразных методов, позволяющих понять феноменологическую сущность слова (метод аналитического самонаблюдения, интроспективный метод, сравнительный метод и др.). Поскольку «феноменология доступна только феноменологическому методу» (М. Мерло-Понти), основным методом исследования является метод феноменологической реконструкции, осуществляющийся на основе феноменологической рефлексии над языковыми фактами, которой, по Гуссерлю, доступно ментально-психическое содержание сознания в его собственной сущности.

Материал исследования. Материалом исследования служат языковые факты во всем (разно)(много)образии их актуализаций в речемыслительной деятельности, включая так называемые «неудобные» языковые факты и

отрицательный языковой материал, связанные с рефлексивным сбоем и рефлексивными сдвигами при их восприятии и понимании. Проведенный феноменологический анализ языковых структур с непростой, деформированной и осложненной содержательной структурой (например, пре$$а, телетекст, npaeo3ashitHUKU, проникновение-в-суть, про-явление, фелософия, ринессанс, душа - душааа - душааааааа, «JJyxless, «The Телки», «Рассерль», «крадут-с», истина w Истина (с большой буквы), глаза vs очи, заЯвление, дуб - дубок -дубище - дубье, явление транспозиции, слова-«мутанты» и др.) является свидетельством универсальности и значительной объяснительной силы предлагаемой феноменологической модели слова. Материалом исследования также являются целые тексты, позволяющие осуществлять глубинный системный феноменологический анализ их содержания в контексте смысловой конвергенции, полифоничности и духовности.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту.

Феноменологическая концепция внутреннего содержания слова опирается на постулат об изначальной ментально-рефлексивной данности каждой языковой структуры. Слово рефлексивно, т.е. заключает в себе определенный «энергийно-смысловой» потенциал. В речемыслительном континууме рефлексивность слова проявляется через актуализацию в его внутренней содержательной структуре рефлексивных векторов (= векторы мысли), репрезентирующих разнообразные представления языковой личности относительно объектов мысли.

Слово поддается описанию на уровне структур сознания. Описание, интерпретация и анализ внутреннего содержания слова возможны на основе «истолкования текста сознания» (термин П. Рикёра), для чего необходимо понять «язык сознания» (термин Т.В. Черниговской) и раскрыть содержание сознания, установив необходимую и достаточную парадигму функциональных структур сознания (акты, состояния, модусы). Рефлектирующее и мыслящее сознание языковой личности во всей совокупности его функциональных структур вводится как система координат, в которой формируется (ритор) и считывается (риторант) содержательная структура слова.

Поскольку сознание - сложная, полиструктурная и иерархизированная сущность, феноменолого-диалектическая модель языковой личности и выстраиваемая на ее основе феноменолого-диалектическая модель слова строятся по модульному принципу (6 модулей). Каждый модуль модели имеет разветвленную структуру. Феноменологическая реконструкция содержания слова возможна посредством «рефлексивных исчислений» по всем модулям модели при «наложении» слова на структурные составляющие модели. При такой процедуре высвечиваются актуализованные в слове рефлексивные векторы в каждый данный момент и в каждом конкретном контексте или ситуации развертывания речемыслительной деятельности.

Актуализованные в слове рефлексивные векторы (векторы мысли) поддаются идентификации через процедуры феноменологической реконструкции и феноменологического анализа с использованием ряда

специфических методик, позволяющих эксплицировать моменты «перехвата» актов, трансакций, состояний и модусов сознания языковой личности, отраженных в содержательной структуре слова («феноменологический планшет», «бифуркационное дерево», ментальная карта, рефлексиограмма, рефлексиосфера, рефлексивная векторограмма).

В феноменологической парадигме слово представляет собой (мета)смысловую матрицу определенной конфигурации в сознании языковой личности, которая формируется совокупностью рефлексивных векторов, надстраиваемых над денотатом. Конфигурация (мета)смысловой матрицы слова характеризуются по параметрам изменчивости, динамичности, диалектичности, гибкости и пластичности. Матрица слова способна трансформироваться, перезагружаться и переструктурироваться в зависимости от обстоятельств, ситуации или контекста, а также ментально-рефлексивного почерка языковой личности.

Разные слова обладают разной мерой рефлексивности. Убедительность, эффективность и воздейственность слова определяются совокупностью и качеством заложенных в нем рефлексивных векторов, а также их взаимодействием. Мера насыщенности слова рефлексивными векторами определяет конфигурацию матрицы слова (простая, сложная, осложненная, аморфная).

Научная новизна исследования. Научная новизна исследования обусловлена разработкой целостной, системной феноменологической концепции слова. К элементам новизны могут быть отнесены следующие:

- разработана системная феноменолого-диалектическая модель языковой личности, включающая необходимую и достаточную парадигму фундаментальных предикатов сознания (6 модулей);

- представлена и апробирована системная феноменолого-диалектическая модель слова, разработанная на основе феноменолого-диалектической модели языковой личности, которая обладает значительной объяснительной силой;

- введена единица феноменологического анализа слова - рефлексема, заключающая в себе метасмысл синергии мысли и слова (в развитие идеи Л.С. Выготского);

- разработан и апробирован метаязык феноменологического описания и анализа слова;

- осуществлена реконструкция внутреннего содержания слова во всей полноте его (мета)смысловых актуализаций, включая «тончайшие изгибы мысли» и нелинейные неустойчивые смыслы;

- исследуется и дается феноменологическое обоснование «энергийно-смыслового» потенциала слова и предлагаются научно-обоснованные механизмы объяснения силы, мощи, эффективности и действенности слова, что в частности позволяет объяснить функциональную специфичность различных стилистических и риторических приемов;

- описаны и апробированы специфические методики реконструкции и анализа содержательной структуры слова применительно к языковым и риторическим структурам разных уровней («феноменологический планшет», позиционная

(мета)смысловая матрица, «бифуркационное дерево», рефлексиограмма, рефлексиосфера, рефлексивная векторограмма);

- научная новизна исследования также состоит в дальнейшем развитии идеи синергетичности языка («синергетическое движение в языке») и введении собственно синергетического понятийно-терминологического аппарата в практику лингвистических исследований применительно к языковым и риторическим структурам разных уровней, что позволяет понять и объяснить сложные, нелинейные, неустойчивые и динамические отношения слова и мысли;

- осуществляется изучение слова в его становящейся сущности, когда оно открыто для осмысления и предполагает становление неявленных и меональных смыслов;

- дается обоснование принципа бесконечной языковой вариативности и языковой креативности, или «свойства дискретной бесконечности» языка» (термин Н. Хомского) в контексте феноменологической концепции слова;

- выведена феноменологическая формула слова;

- дается научное обоснование монадной сущности слова во всей совокупности актуализуемых в нем принципов монадности применительно к феноменологической концепции слова.

Теоретическая значимость данного исследования состоит в том, что его основные положения могут быть использованы при разработке учебников по теории языка, в теоретических курсах по лингвистике дискурса, лингвистике текста, риторике, стилистике, герменевтике, переводоведению, философии языка, при разработке теоретических основ феноменологической лингвистики и в психолингвистических исследованиях речевой деятельности.

Практическая значимость диссертации состоит в возможности применения феноменолого-диалекгической модели языковой личности и феноменолого-диалектической модели слова, а также методик реконструкции и анализа слова в практике вузовского преподавания практических языковых дисциплин, в спецкурсах, семинарах и практикумах по стилистике, риторике, лингвистике текста, в практике редактирования текстов и перевода, при создании учебно-методических пособий и учебников и т.д.

культура речи в современном информационном обществе» (Ярославль, 2007); научная конференция «Роль русского языка в формировании Российского менталитета» (Тверь, 2007); Международная научная конференция «Феномен творческой личности в культуре» (МГУ, 2007); IV Международная научная конференция «Язык, культура, общество» (Москва, 2007); X Виноградовские чтения «Текст и контекст в языковедении» (Москва, 2007); Международная герменевтическая конференция «Понимание и рефлексия в коммуникации, культуре и образовании» (Тверь, 2007); V Международная научно-методическая конференция «Человек. Русский язык. Информационное пространство» (Ярославль, 2007); IV Международной конференции РКА. «Коммуникация в современной парадигме социального и гуманитарного знания» (Москва, 2008); Международная научная конференция «Феномен творческой личности в культуре» (Москва, 2008); X научная конференция «Богинские чтения» (Тверь, 2008); III Международная конференция по когнитивной науке (МАКИ) (Москва, 2008); VIII Международная научно-практическая конференция «Актуальные проблемы гуманитарных наук» (Москва, 2009); XVI симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации «Психолингвистика в XXI веке: результаты, проблемы, перспективы» (Москва, 2009); V Международная научная конференция «Язык. Культура. Общество» (Москва, 2009); IV Международная конференция «Феномен творческой личности в культуре» (МГУ, 2010); Международная научная конференция по психолингвистике «Язык в социуме и культуре» (Москва, 2011); VIII Международная научно-практическая конференция «Человек в информационном пространстве» (Ярославль 2011).

Достоверность и обоснованность полученных результатов обеспечивается анализом обширного языкового материала, подтверждающим вынесенные на защиту положения.

Основные положения диссертации представлены в 81 публикациях (статьи и тезисы докладов) общим объемом 25 п.л., в том числе в 10 статьях, опубликованных в ведущих рецензируемых научных изданиях, рекомендованных ВАК, и в монографии.

Монография

Феноменология слова: слово vs мысль - М.: Издательство «Тезаурус, 2010. -390 с. (24 п..л.)

Статьи и тезисы

1. Феноменологические аспекты риторического слова // Лингвистика на рубеже эпох: Сб. ст./ Сост. O.A. Сулейманова и Н.Л. Огуречникова. - Вып. 2. -М.: МГЛУ, 2004.-С.283-291 (0,5 пл.).

2. К проблеме внутренней формы слова // Язык и его функционирование в межкультурной коммуникации: Сборник научных трудов / Отв. ред. В.И. Иванова. - Тверь: ТГУ, 2006. - С.44-56 (0,75 пл.).

3. О методологических основаниях лингво-когнитивных исследований // Речевая деятельность: субстанциональные и процессуальные аспекты: Материалы межрегиональной научной конференции. - Краснодар: КГУКИ,

2007. - С.21-26 (0,3 п.л.).

4. Внутренняя форма слова: феноменолого-диалектическая модель описания и анализа // Проблемы концептуальной систематики языка и речевой деятельности: Материалы I Всероссийской научной конференции. - Иркутск: ИГЛУ, 2007. - С.129-136. (0,4 пл.). ISBN 978-5-88267-269-9.

5. Языковая личность в пространстве текста // Человек. Русский язык. Информационное пространство: Межвузовский сборник научных трудов / Под науч. ред. Н.В. Аниськиной. - Вып. 7. - Ярославль, 2007. - С. 110-115 (0,3 пл.).

6. О метаязыке когнитивной лингвистики // Динамика и функционирование русского языка: факторы и векторы: Сборник науч. статей по материалам Международной конференции / Науч. ред. Е.В. Брысина. - Волгоград: Изд-во ВГИПК РО, 2007. - С.26-30 (0,25 пл.). ISBN 978-5-98926-033-1

7. Понимание как феноменологическая категория риторики дискурса // Вестник Тверского государственного университета / Научный журнал. Серия «Филология». - Вып. 11. - № 29 (57). -Тверь: ТГУ, 2007. - С.101-111 (0, 6 пл.). ISSN 1994-3725

8. Стратегии исследования риторического слова: новые подходы и перспективы // Роль русского языка в формировании российского менталитета: Материалы международной научной конференции. - Тверь: ТГУ, 2007. - С.19-24 (0,3 пл.). ISBN 5-9057-8576-7

9. Синергетические аспекты риторики // Концепт и культура: Материалы III Международной научной конференции, посвященной памяти доктора филологических наук, профессора Н.В. Феоктистовой. - Кемерово: Кузбассвузиздат, 2008. - С.588-596 (0, 5 пл.). ISBN 5-202-00133-9

10. Слово в контексте деятельности языкового мышления // Культура в зеркале языка и литературы: Материалы Международной научной конференции / Отв. ред. Н.В. Ушкова. - Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р.Державина,

2008. - С.368-373 (0,3 пл.). ISBN 978-5-89016-359-2

11. О содержании внутренней формы слова // Электронный научный журнал «Мир лингвистики и коммуникации» [Электронный ресурс]. - Тверь: ТГСХА, ТИПЛиМК, 2008. - №2(11). Режим доступа: http://www.tverlingua.by.ru/ Идентификационный номер 0420800038/0021. ISSN 1999-8406 (0,7 пл.).

12. Категория становления как феноменологическая проблема: Материалы VIII Международной научно-практической конференции. - М.: МФА, 2009. -С.252-256 (0,325 пл.). ISBN 978-5-94811-127-8

13. Феноменологическое моделирование внутренней формы слова дискурса // Стратегии исследования языковых единиц: Материалы Тверской международной научно-практической конференции 22-23 мая 2009 / Науч. ред. И.М. Ганжина. - Тверь: ТГУ, 2009. - С.84-89 (0,375 пл.). ISBN 978-5-76090531-4

14. Риторическая аргументация как феноменологическая проблема // Connect-Универеум - 2009: Сборник материалов III Всероссийской научно-практической интернет-конференции с международным участием. - Томск:

Томский государственный университет, 2010. - С.100-104 (0,435 пл.). ISBN 594621-299-0

15. Интенциональные аспекты речемыслительной деятельности // Человек в информационном пространстве: межвузовский сборник научных трудов / Общ. ред. Н.В. Аниськиной. - Вып. 10. - Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2011. - Т.1. - С. 72-77 (0,375 пл.).

Статьи, опубликованные в научных журналах, рекомендованных ВАК РФ

16. Значение слова как феноменологическая проблема // Вестник Челябинского университета. Научный журнал. - 2007. № 20(98). - Вып. 16. Филология. Искусствоведение, - С.70-81 (0,7 пл.). ISSN 1994-2796

17.0 феноменологических основаниях значения слова // Вестник МГЛУ. - Вып. 548. Язык. Культура. Текст. Серия Лингвистика. - М.-Калуга: ИП Кошелев А.Б. (Издательство «Эйдос»), 2007. - С. 109-122 (0,75 пл.). ISBN 978-5-902948-28-5

18. К проблеме феноменологии слова // Вопросы филологии: Научный журнал / Институт языкознания РАН. Институт иностранных языков. - № 1 (28). 2008. -С.6-14 (0,5 пл.). ISSN 1562-1391

19. Феноменология внутренней формы слова // Вестник Ленинградского государственного университета имени A.C. Пушкина / Научный журнал / Отв. ред. A.A. Беляева. - 2008. № 5 (19). Серия филология. - С.-Петербург, 2008. -С.15-25 (0,6 пл.). ISSN 1818-6653

20. Неформальная лексика как феноменологическая проблема // Вестник Ленинградского государственного университета имени A.C. Пушкина / Научный журнал / Отв. ред. A.A. Беляева. - 2009. №3. Серия филология. - С.Петербург, 2009. - С.110-120 (0,625 пл.). ISSN 1818-6653

21. О смысловом потенциале слова (в развитие идей A.A. Потебни) // Вестник Челябинского государственного университета. Научный журнал. - 2009. № 10 (148)..-Вып. 30. Филология. Искусствоведение. - С.36-43 (0,8 пл.). ISSN 19942796

22. Феноменология контекста // Вестник Челябинского государственного университета. Научный журнал. - 2009. № 39 (177). - Вып. 38. Филология. Искусствоведение. - С.76-84 (1 пл.). ISSN 1994-2796

23. Проблема значения слова: «языковые игры» vs «рефлексивные игры» // Вестник Челябинского государственного университета. Научный журнал. -2010. №21(202). -Вып. 45. Филология. Искусствоведение. - С.33-38 (0,625 пл.). ISSN 1994-2796

24. Феноменология слова: Ментально-рефлексивный почерк языковой личности vs слово // Вестник университета Российской академии образования. Научный журнал. -2010. № 3 (51). - С.72-75 (0,45 пл.). ISSN 2072-5833

25. Монадная сущность слова // Вестник Челябинского государственного университета. Научный журнал. - 2010. № 29 (210). - Вып. 47. Филология. Искусствоведение. - С.71-77 (0,875 пл.). ISSN 1994-2796

Структура диссертации. Поставленные цели и задачи предопределили структуру настоящего исследования. Диссертация состоит из введения, 4 глав,

заключения, списка принятых сокращений, глоссария и библиографического списка.

Содержание работы

Во «Введении» определены объект и предмет исследования, вводится тема исследования (феноменогенез слова) и дается обоснование актуальности, научной новизны, теоретической и практической значимости исследования. Феноменогенез слова понимается как имманентная онтологическая связанность слова со всей совокупностью ментально-рефлексивных структур сознания языковой личности.

В Главе 1 «Феноменология языковой личности» дается общетеоретическое обоснование феноменологической сущности языковой личности и выстраивается феноменолого-диалектическая модель языковой личности. Языковая личность принимается в качестве первичного, радикального онтологического контекста слова и речемыслительной деятельности в целом.

Свои подходы, соотносящие теоретические и эмпирические знания и представления о языковой личности, выработали В. Гумбольдт, Г .Гийом, К.П. Зеленецкий, И.А. Бодуэн де Куртенэ, A.A. Потебня, JI.B. Щерба, М.М. Бахтин, В.В. Виноградов, A.A. Леонтьев, A.M. Шахнарович, Г.И. Богин, Ю.В. Рождественский, A.A. Волков, Н.Д. Арутюнова, В.А. Лефевр, Ю.Д. Апресян, Ю.Н. Караулов, А.Е. Кибрик, И.Э. Юпоканов, Б.С.Братусь, В.И. Карасик, С.А. Сухих, A.A. Пушкин, И.И. Халеева, А.Г. Дмитриева и др. В работах этих и многих других авторов предприняты попытки понять слово, исходя из «внутренних оснований» языковой личности и заложены методологические основания и подходы к пониманию феноменологической сущности языковой личности. Однако, несмотря на все предпринятые усилия, синкретичное знание о языковой личности до сих пор не сложилось, «внутренний человек» не понят, модель языковой личности, способная представить всю парадигму ее сущностных феноменологических параметров, не разработана, и сейчас мы имеем лишь самые общие подходы к пониманию того, что такое «языковая личность».

Языковая личность представляет собой открытую, нелинейную, самоорганизующуюся, целеустремленную систему, совершающую, с одной стороны, непрерывную ментально-рефлексивную работу, связанную с движением в смыслах и к смыслам и образованием мыслей, и с другой стороны, осуществляющую речемыслительную деятельность, связанную с соотнесением и соорганизацией мысли и слова. Языковая личность понимается как «единство сознания» (Г. Шпет) и как интеллигенция («Личность есть интеллигенция», по А.Ф. Лосеву). Таким образом рефлектирующее и мыслящее сознание языковой личности во всей совокупности его функциональных структур (актов, состояний и модусов) вводится как система координат, в которой развертывается речемыслительная деятельность языковой личности и формируется внутреннее содержание слова, и как способ (мета)смыслового

измерения содержания слова. Для осуществления феноменологической реконструкции и анализа содержания слова требуется установить необходимую и достаточную парадигму структур сознания.

Проблема содержания сознания и языкового мышления решается в рамках философии, психологии, нейрофизиологии и психолингвистики (Л.С. Выготский, С.Л. Рубинштейн, А.Р. Лурия, М.Н. Ливанов, Р. Якобсон, А.А. Леонтьев, Г.П. Щедровицкий, М.К. Мамардашвили, В.П. Зинченко, П.Я. Гальперин, Т.М. Дридзе, Г.П. Щедровицкий, П. Рикёр, В.А. Лефевр, Т.М. Дридзе, В.З. Демьянков, Ю.А. Сорокин, Е.Ф. Тарасов, Н.В. Уфимцева, Т.В. Ахутина, Т.Н. Ушакова, Ю.С. Степанов, Д.А. Леонтьев, А.А. Залевская, И.А. Зимняя, Ю.И. Алферова, С.С. Хоружий, М. Хайдеггер, Х.-Г. Гадамер, П. Рикер, М. Мерло-Понти, Дж. Брунер и др.). Однако на сегодняшний день содержание языкового сознания и языкового мышления остается практически неизученным, внутренние механизмы соорганизации мысли и слова не раскрыты. Языковое мышление - слишком сложное и многогранное явление, чтобы можно было дать раз и навсегда исчерпывающее определение тех ментальных сущностей, которые составляют его функциональную основу и которыми оно оперирует. Подавляющее большинство традиционных лингвистических исследований строится на предельном упрощении сущности сознания (сознание вообще), разрушающем его функциональную специфику.

Хотя деятельность сознания и языкового мышления является сложной, полиструктурной и иерархизированной, она строится на основе сравнительно небольшого числа ментальных операций или трансакций. Структуру сознания составляет определенная совокупность фундаментальных предикатов сознания, которые суть основополагающие свойства и отношения онтологического горизонта сознания, составляющие его определение, конституирующие образы бытия и доступные опыту рефлексии (определение С.С. Хоружего). Предлагаемая феноменолого-диалектическая модель языковой личности развертывается по модульному принципу (шесть модулей), где каждый модуль представляет определенный пласт фундаментальных предикатов сознания и имеет разветвленную структуру рефлексивных векторов. Такая модель по сути представляет собой «текст сознания» во всей совокупности его фундаментальных предикатов (установленных на данный момент).

Поскольку языковая личность - система с рефлексией, и рефлексия является ее имманентной онтологической способностью и онтологическим «движителем» сознания, конструкт рефлексии принимается в качестве ключевого конструкта для понимания феноменологической сущности языковой личности и слова. Рефлексия - это направленная энергия сознания, актуализующая движение в смыслах и к смыслам во всем объеме нейросети мозга посредством активизации различных зон и структур сознания. В своей феноменологической сущности энергия сознания является «энергийно-смысловой» (термин А.Ф. Лосева). Сознание рефлексивно, и рефлексия является тем «болевым нервом», который (предопределяет всю речемыслительную деятельность человека, осуществляя соорганизацию мысли

и слова, становление мысли в слове и слова в мысли и выстраивая сложные сети связей и отношений между мыслью и словом. «Структура рефлективности необходимым образом дается вместе со всяким сознанием» (Х.-Г. Гадамер). Поскольку рефлексия неоднородна и является многофункциональной сущностью сознания, феноменолого-диалектическая модель языковой личности строится по модульному принципу (6 модулей), где каждый модуль представляет определенный пласт фундаментальных предикатов сознания. Полиструктурная сущность рефлексии отмечается многими авторами (Л.С. Выготский, Г.П. Щедровицкий, М.К. Мамардашвили, В.А. Лефевр, Н. Хомский, Г.И. Богин и др.). Поскольку рефлексия является направленным конструктом сознания, содержание сознание может быть представлено в виде рефлексивных векторов.

Модуль 1. Ментально-рефлексивнвые структуры сознания.

Виды рефлексии: эпифеноменальная, ретроспективная, проспективная, экстенсивная, интенсивная, трансцендентная, интроспективная, эмпатическая, аксиологическая, воспроизводящая, реконструктивная, конструктивная, гносеологическая, лингвистическая, категоризующая, интенциональная, коммуникативная, гипотетическая, абстрагирующая, аналитическая, синтетическая (синтезирующая), методологическая и др.

Типы рефлексии: развитая/неразвитая, оптимальная/неоптимальная, дискурсивная/недискурсивная.___

Виды рефлексии представляют собой эгореференциальные параметры основного (логического) уровня отражения и представления действительности в сознании языковой личности. Типы рефлексии отражают участную меру рефлексии и характер развертывания рефлектирующей активности языковой личности в речемыслительном континууме.

Модуль 2. Операциональные эгореференциальные структуры сознания:

интеллектуальные чувства и эмоции, воображение, интерес, внимание, воля, ассоциации, память, языковая интуиция, языковой инстинкт, языковое чутье, языковая интуиция, интериоризация, экстериоризация и др._

Сознание языковой личности является не только логическим, рациональным «обрабатывающим устройством», использующим отчужденный логический аппарат и чисто логические приемы, но и источником личностных систем обработки, которые осложняют логический аппарат эмоциональным компонентом, интуицией и другими критериями «личностно-обусловленного отображения» (Е.В. Ильчук). Логика является лишь одной из ветвей познавательной сферы человека. В действующем сознании кроме собственно логических структур различаются также явления, относящиеся к категории (бес-)(пред-)(под-)(до-)сознагельного, которые неотделимы от сознательного. Бессознательное неотделимо от сознательного.

Модуль 3. Типы понимания (таксономия типов понимания, по Г.И. Богнну):

эпифеноменальное, семантизирующее, когнитивное, распредмечивающее.

Модуль 4. Полевая структура мыследеятельности как пространство становления мысли (по Г.П. Щедровицкому):

(мД) —» пояс мыследействования (наличный опыт языковой личности); (М) —> пояс чистого невербального мышления; (М-К) —► пояс мысли-коммуникации или собственно риторическое поле. _

Модуль 5. Техники понимания: герменевтические круги как момент связанности полей сознания:

<(М-К) + (мД)> и <(М-К) + (М)> - малые герменевтические круги;

<(М) + (М-К) + (мД)> - большой герменевтический круг._

Модуль 6. Синергетические функции сознания:

смысловая негэнтропия, смысловая энтропия, смысловая бифуркация, смысловая флуктуация, смысловая диссипация, смысловая фрактальность, смысловая аттрактивность, смысловая анти-аттрактивность (смысловой репеллер), моменты и режимы смысловго обострения, смысловой хаос и др.

Некоторые рефлексивные векторы, в свою очередь, имеют разветвленную структуру (например, интенциональный и аксиологический). В совокупности представленных в ней фундаментальных предикатов сознания данная модель не является исчерпывающей и открыта для уточнений и корректировки. Только раскрыв по возможности полнее содержание сознания и языкового мышления, можно двигаться к построению оптимальной феноменологической модели слова.

Рассматриваемое в диалектике рефлексивного существования языковой личности и в контексте рефлексивности сознания, слово рефлексивно. «Рефлексивность» слова является его имманентным онтологическим свойством. В настоящем исследовании под рефлексивностью слова понимается: (1) онтологическая имманентная «энергийно-смысловая» природа слова, (2) «энергийно-смысловой» потенциал слова и (3) связанная с ним онтологическая имманентная способность являть определенный «энергийно-смысловой» потенциал в речемыслительном континууме, а также (4) имманентная онтологическая способность слова осуществлять внутренние (т.е. изнутри (мета)смысловой матрицы слова) рефлексивные сдвиги и подвижки, приводящие к трансформации конфигурации его (мета)смысловой матрицы в сознании языковой личности, а также (5) способность приводить энергию сознания другого в действие, пробуждая, возбуждая и активизируя его мысль.

Феноменолого-диалектическая модель слова также развертывается вокруг рефлексивной оси. Для реконструкции, описания и анализа (мета)смыслового содержания слова в феноменологическом контесте в настоящем исследовании разработан особый метаязык и соответствующие терминологическая и понятийно-категориальная парадигмы, которые связаны с внутренними ментально-рефлексивными механизмами развертывания

речемыследеятельности в сознании языковой личности и позволяют описать слово во всех его разнообразных проявлениях в речемыслительной деятельности.

Если исходить из факта рефлексивной сущности сознания и слова, то, совершенно очевидно, что содержательная картина слова не будет полной без учета сепецифического ментально-рефлексивной составляющей, являющейся имманентным, онтологическим, сущностным смыслоформирующим и смыслоносным началом слова и речемыслительной деятельности в целом. В свое время Л.С. Выготский указывал на основной недостаток традиционного анализа значения слова, когда сложное единое целое расчленяется на элементы, а не на единицы, в результате чего исследовалась лишь внешняя сторона слова, в то время как внутренняя сторона оставалась неизученной и неизвестной. Под единицей анализа, по Л.С. Выготскому, подразумевается такой продукт анализа, который, в отличие от элементов, обладает всеми основными свойствами, присущими мышлению в целом, и который является далее неразложимой живой частью этого единства; при этом отмечается, что такая единица может быть найдена во внутренней стороне слова - в его значении. В качестве функциональной единицы феноменологического анализа слова в настоящем исследовании принимается «рефлексема»: (Я-сема) - для ментально-рефлексивных сущностей основного (логического) уровня сущностей сознания; г(сема) для сущностей (до-)(под-)(пред-)сознательного уровня). Рефлексема -это эгореференциальная метасмысловая компонента слова, характеризующая его по признакам направленности мысли, содержания мысли, а также динамизма и насыщенности смысловой энергией. В названии рефлексемы заложен метасмысл синергии мысли и слова.

Рефлексема обладает всеми основными свойствами сознания и языкового мышления и является далее неразложимой его частью (в соответствии с концепцией Л.С. Выготского). Понятие рефлексемы соотносимо с понятиями «рефлексивный вектор», «вектор мысли» и «представление». С введением рефлексемы в феноменологическую парадигму формула внутреннего содержания слова имеет следующий вид: денотат + определенная совокупность рефлексивных векторов (рефлексемы), выстраиваемых относительно денотата языковой личностью и составляющих (мета)смысловую матрицу слова. Рефлексемы показывают, носителем каких параметров актов, состояний и модусов рефлектирующего и мыслящего сознания языковой личности является та или иная языковая структура, какой (мета)смысловой логике подчиняется слово и как происходит втягивание языковой личности в процесс рефлектирования и понимания его смыслов. Совокупность явленных в слове рефлексем может служить критерием оптимальности/неоптимальности слова, а также убедительности, эффективности и воздейственности слова. Как показывает феноменологический анализ слова, рефлексемы поддаются эмпирическому наблюдению, идентификации и интерпретации на основе феноменологической рефлексии интерпретатора. Специфические наборы рефлексем, проявляющиеся в речемыслительной деятельности языковой личности, могут характеризовать ее

ментально-рефлексивный почерк по признакам индивидуальности и неповторимости.

Введение рефлексемы позволяет трансформировать феноменолого-диалектическую модель языковой личности в феноменологическую модель слова, где все структурные составляющие модели рассматриваются как ментально-рефлексивные проекции в содержательной структуре слова. В основании феноменологической модели слова лежит так же сложная многоуровневая система ментально-рефлексивных струкутр сознания (6 модулей).

Модуль 1: Ментально-рефлексивные структуры сознания уэ слово —> 31(эпифеноменальный), Яфетроспективный), Щ проспективный),

Щэкстенсивный), ^интенсивный), ^трансцендентный), {^(интроспективный), Щэмпатический), Щаксиологический), ^воспроизводящий),

^реконструктивный), Я(конструктивнь:й), Щгносеологический),

^лингвистический), Щкатегоризующий), К(интенциональный),

Я(коммуникативный), ^гипотетический), ^абстрагирующий),

^аналитический), Щсинтетический или синтезирующий),

^методологический) и др._

Некоторые виды рефлексии имеют имеют сложную, разветвленную структуру, что также находит отражение в содержательной структуре слова. Например, аксиологическая рефлексия предполагает разветвленную сеть актуализаций «положительной направленности духа» и «отрицательной направленности духа» (термины Н.А. Бердяева), и в слове могут быть явлены следующие рефлексемы аксиологической направленности:

г(доброе - злое), г(хорошее - плохое), г(истинное - ложное), г(значимое -несущественное), г(высокое - низкое), ^величественное - низменное), г(полезное - вредное), г(правильное - неправильное), г(приемлемое -неприемлемое), г(привлекательное - отталкивающее), г(искреннее неискреннее), г(добродетельное - порочное), г(гармоничное - негармоничное), г(красивое - безобразное), г(благородное - низкое), ^целесообразное -нецелесообразное), г(справедливое - несправедливое), ^моральное аморальное), г(честное - бесчестное), г(уместное - неуместное), г(необходимое - ненужное), г(приятное - неприятное) и др._

Интенциональная рефлексия также имеет широкий спектр актуализаций в слове:

г(вера), г(страх), г(надежда), г(желание), г(любовь), г(ненависть), г(симпатия), г(неприязнь), г(сомнение), г(удивление), г(удовольствие), г(восторг), г(уныние), г(тревога), г(гордость), г(раскаяние), г(скорбь), г(огорчение), г(виновность), г(наслаждение), г(раздражение), г(замешательство), г(одобрение), г(прощение), г(враждебность), г(привязанность), г(ожидание), г(гнев), г(восхищение), г(презрение), г(уважение), г(намерение), г(нужда), т(вожделение), г(отвращение), г(ужас), г(стремление), г(разочарование), г(удовлетворенность), г(радость), г(эйфория), г(напуганость), г(фусть), г(простое удивление),

г(неуверенность), г(успокоенность), г(облегчение), г(опасение), г(обеспокоенность), г(трепет), ¡-(негодование), г(изумление), г(боль: серьезная и умеренная), ¡-(страдание), г(отчаяние), г(смятение), г(сетованис), г(сожаление), г(потрясение), г(оскорбленность), г(ошарашенность), г(ошеломленность), г(умунепостижимость).___

Интенциональное слово, связанное с внутренним мироощущением, мировосприятием и миропониманием языковой личности, может заключать в себе следующие рефлексемы:

г(юмор), г(сатира), г(сарказм), г(скептицизм), г(шутка), г(ирония), г(остроумие), г(самодовольство), г(насмешка), г(комизм), г(лесть), г(терпимость), г(нетерпимость), г(эготизм), фгоизм), г(пессимизм), г(оптимизм), ^(компетентность), г(невежественность), г(информированность),

г(дйпломатичность), г(трагизм), г(агрессивность), г(серьезность), г(прямолинейность), г(издевательство), г(безразличие), г(причастность), г(отчужденность), Заинтересованность), ^незаинтересованность), г(превосходство), г(оскорбленность), г(лицемерие), г(подхалимство), г(непреклонность), г(неустулчивость), ^уверенность), г(напористость), г(упрямство), г(самоуверенность), г(настойчивость), г(упорство), г(самолюбование), г(патриотизм), г(обидчивость), г(амбициозность), г (подобострастие), г(вежлщость), г(заискивание), г(совестливость), г(стыдливость), г(поклонение), ¿(преклонение), г(притворство), г(нахальство) и т.п.

Модуль 2. Операциональные эгореференциальные параметры Ув слово —* ^интеллектуальные чувства и' эмоции), г(воображение), ¡-(интерес), »■(внимание), г(воля), ^ассоциации), г(память), г(языковая интуиция), г(языковой инстинкт), г(языковое чутье), г(интериоризация), г(экстериоризация)._■'

Модуль 3. Типы понимания уб слово —* Щэпифеноменальное), П(семантизирующее), П(когнитивное), П(распредмечивающее) (таксономия типов понимания, по Г.И. Богину). <>

Модуль 4. Полевая структура 'мыследеятельности как пространство становления мысли (по Г.П. Щедровицкому) уэ слово: пояс мыследействования —> ЩмД), пояс чистого мышления —* И(М), пояс мысли-коммуникации —> ЩМ-К)._

Модуль 5. Герменевтические круги уб слово (применительно к модели и схеме системомыследеятельности Г.П. Щедровицкого):

<К[(М-К) + (мД)]> и < Щ(М-К) + (М)]> - малые герменевтические круги. <Л[(мД) + (М-К) + (М)]> - большой герменевтический круг.

Модуль 6. Синергетические функции сознания vs слово —» г(смысловая негэнтропийность), г(смысловая энтропийность), г(смысловая бифуркационность), г(смысловая флуктуационность), г(смысловая диссипативность), г(смысловая фрактальность), г(смысловая атграктивность), г(смысловая анти-аттрактивность, репеллерность), г(смысловая обостренность), г(смысловой хаос).

В процессе речемыслительной деятельности ритор наделяет свое слово определенным набором эгореференциальных (мета)смысловых параметров, которые, с одной стороны, отражают ментально-рефлексивные параметры его сознания, а с другой стороны, призваны воздействовать на риторанта. Именно рефлексивные составляющие риторического слова обеспечивают воплощение самых разных коммуникативных установок, замыслов и намерений языковой личности в речемыслительной деятельности. Каждое слово актуализует определнный набор рефлексем, и метасмысловой потенциал слова может варьироваться от крайне сниженного до крайне высокого. Совокупный набор векторов, явленных в слове, также может быть обедненным или насыщенным, достаточным/недостаточным или избыточным и может отражать динамику и напряженность речемыслительных процессов. Слово с высокой синергией (слово-событие, слово-поступок) зарождается в активном сознании как результат ' соорганизации множества разных векторов мысли в его содержательной структуре. Являясь сильно разветвленной структурой, феноменолого-диалектическая модель слова позволяет осуществить феноменологическую реконструкцию и анализ содержания слова во все объеме его актуализаций в речемыслительной деятельности.

Глава 2 «Феноменология слова» посвящена проблеме внутреннего содержания слова в контексте феноменологической концепции слова.

К проблеме значения слова обращались многие видные философы, психологи и лингвисты самых разных направлений (В. Гумбольдт, Ф. де Соссюр, Г. Гийом, JI. Витгенштейн, Х.-Г. Гадамер, Ж. Деррида, Г. Шлет, П. Флоренский, А.Ф. Лосев, Э. Бенвенист, Э. Сепир, Ж. Марузо, У. Вейнрейх, У. Чейф, Ч. Осгуд, Ч. Филлмор, Л. Блумфилд, К.П. Зеленецкий, И.А. Бодуэн де Куртенэ, A.A. Потебня, С.О. Карцевский, Н.Я. Марр, В.В. Виноградов, Н.Г. Комлев, В.Н. Телия, В.Г. Гак, В.З.Демьянков, Ю.С. Степанов, Н.Д. Арутюнова, Е.С. Кубрякова, А. Вежбицкая, И.В. Арнольд, Ю.Д. Апресян, A.A. Леонтьй, A.M. Шахнарович, Т.М. Дридзе, Ю.А. Сорокин, A.A. Уфимцева, Н.Б. Уфимцева, Е.Ф. Тарасов, P.M. Фрумкина, Т.М. Николаева, A.A. Залевская, ТЗ. Булыгина, A.B. Бондарко, В.П. Григорьев, С.А. Мегентесов, Д.И. Рудешо, Ю.И. Сватко, И.А. Стернин и др. В работах многих авторов указана феноменологическая перспектива в решении проблемы значения слова.

Понятие «значение слова» является недостаточным, поскольку оно представляет предельную, детерминированную сущность слова, ' его устойчивой, статичной и замкнутой на себя сущности. Признание слова

«психической величиной» (И.А. Бодуэн дэ Куртенэ) и «важнейшей образующей человеческого сознания» (А.Н. Леонтьев) обусловило переход от понятия «значение слова» к понятию «внутреннее содержание слова» (или «содержательная структура слова»), которое позволяет представить слово как подвижную, динамическую нестабильную, нелинейную и открытую сущность: слово как «интегрально-дифференцированный конгломерат» (мета)смыслов, смысловое множество в единстве и смысловое единство во множестве смыслов, слово как «сложная архитектура смысла» (Г. Шлет), слово как обобщенный акт мышления (Л.С. Выготский). Понятие «содержательная структура слова» является необходимым расширением понятия «значение слова», поскольку оно предполагает не только непосредственно явленные (мета)смыслы, но и непосредственно не явленные, подлежащие рефлексивной обработке, осмыслению и становлению.

Невозможность адекватного определения значения, а также универсального решения проблемы значения слова обусловлена тем фактом, что они должны распространяться как на простое или предметно-направленное слово, так и на слово, пронизанное осмыслениями ритора. Значение простого, предметно-направленного слова отражает объективирующее отношение к предмету мысли, при котором мыслимый объект воспринимается как отвлеченный, в нем схватывается лишь общее и всегда ощущается отчужденность и безличность. Простое слово имеет свою значимость в речевой деятельности,, но оно лишено живого смысла - конструкта духа и творчества и может быть определено следующим атрибутивным рядом (в духе М.М. Бахтина):

пассивное, объективированное, нейтральное, готовое, нивелированное, отстраненное, прямое, твердое, мертвое, окончательное, обезличенное, закрытое, замкнуто, социализированное, одноакаентное или безакцентное, универсализированное, непреломленное, типическое, отрешенное, бесстрастное, вещное/предметное, успокоенное, исчерпывающее, дистантное, монолитное, ничье, безответное, замкнутое, заочное, безличное, «без внутренней полемики», абстрагированное, неучастное, безучастное, обедненное, безоценочное, одноплановое, безликое, монологизированное («монологический реализм»), обыденное, ненапряженное, завершенное, привычное, необращенное, безголосое, одноголосое, чужое, ненамеренное, сдержанное, заформализованное, ненаселенное, несобытнйное, нерасколотое, сухое, протокольное, неизображающее, незаинтересованное и др.

С другой стороны, значение слова может отражать субъективирующее отношение языковой личности к объекту мысли, и оно может быть пронизано разнообразными интенциями, осмыслениями и переживаниями человека. Субъективирующее слово живет сложной жизнью мысли и способно отражать тончайшие изгибы мысли, разветвления и расслоения мысли. Оно соотносится с внутренним миром языковой личности и характеризуется смысловыми глубинами и смысловой незавершенностью. Именно эти свойства субъективирующего слова не позволяют дать однозначное и завершенное определение и являются препятствием к решению проблемы значения слова. К

такому слову применим широкий ряд определений иного плана (в духе М.М. Бахтина):

живое, открытое, активное, характерологическое, контактное, причастное, участное, двуликое/многоликое, проникновенное, ощущаемое, преломленное, образное, неожиданное, намеренное, неокончательное, нарочитое, напряженное, своеобразное, двусмысленное, подчеркнутое, экспрессивное, выразительное, насыщенное, индивидуализированное, убеждающее, незавершенное, событийное, акцентированное, полифоническое, диалогизированное, обращенное, неисчерпывающее, ценностное, явленное, целеустремленное, внутренне расколотое, провоцирующее, многоплановое, проникновенное, стилизованное, полемичное, действенное, неравновесное, манящее, дразнящее, изображающее, заинтересованное, выпытывающее, диалогизирующее, мировоззренческое и т.п.__

В речемыслительной деятельности разнообразные рефлексивные трансакции, осуществляемые в сознании языковой личности, находят отражение в содержательной структуре слова.

Модуль 1. Ментально-рефлексивные структуры сознания уб слово.

Виды рефлексии: Щэпифеноменальный), К(ретроспективный),

^проспективный), ^экстенсивный), ^интенсивный), ^трансцендентный),

^интроспективный), ^воспроизводящий), ^гносеологический), Я(интенциональный), К(абстрагирующий),

К(эмпатический), Щаксиологический),

Щреконструктивный), ^конструктивный), ^лингвистический), Щкатегоризукяций),

^коммуникативный), ^гипотетический), ^аналитический), ^синтетический или

синтезирующий), 11( методологический) и др.

В качестве примера актуализации ретроспективного вектора в слове может служить следующий семантический ряд, соотносящийся с гоголевской эпохой: сбитенник — побратима - пряглы - скородумки — шемизетка - скалдырник — фижмы - роброн - архалук - вытерка — локы — скандрейка и др.

Экстенсивный рефлексивный вектор, соотносящийся с напряженными состояниями сознания и передающий определенный «накал» мысли, актуализуется через различные значимые повторы (фонетические, лексические, семантические, синтаксические), как например, в плеонастическом контексте, создаваемом полиптотоном. Например:

«На терпенье, можно сказать, вырос, терпеньем воспоен, терпеньем спеленат, и сам, так сказать, не что другое, как одно терпенье» (Н.В. Гоголь «Мертвые души»).

Значительным аксиологическим и категоризующим потенциалом обладают эпитеты, которые являются «оценочными фильтрами» восприятия. «Эх, ты! А и седым волосом еще подернуло! скрягу Плюшкина не знаешь, того, что плохо кормит людей?

«А! заплатанной, заглотанной! — вскрикнул мужик» (Н.В. Гоголь «Мертвые

души»).

Аксиологической рефлексии присуща многомерность, и в ее ценностной шкале могут быть определены два вектора - вектор «положительной направленности духа» и вектор «отрицательной направленности духа» (по H.A. Бердяеву). Слово «цветок» соотносится со следующими позициями в ценностной шкале языковой личности: г(красивое), г(доброе), г(гармоничное), ¡-(высокое), г(возвышенное), г(полезное), ^привлекательное), г(благородное) и др. Эти рефлексивные векторы очевидны в строке «Дарите женщинам цветы», и именно эти рефлексивные векторы подразумеваются в следующем высказывании Малларме:

«Я говорю: цветок! И из забвения, куда мой голос отсылает все очертанья, музыкально всплывает нечто иное, нежели известные чашечки цветов: сама пленительная идея, отсутствующая во всех букетах».

Слово «мразь» интенционально маркировано, и в нем актуализуется целый ряд составляющих интенциональной рефлексии: г(презрение), г(гнев), г(отвращение), г(ненависть), г(враждебность), г(ужас), г(агрессизность), г(негодование), г(трагизм), г(боль), г(нетерпимость) и др.

Поскольку акты мысли совершаются в поле глобальных связностей различных структур сознания, языковые и риторические структуры, как правило, характеризуются трансрефлексивностью, т.е. являются носителями ряда рефлексем. Например (астерисками обозначены моменты экстенсивного модуса рефлексивности слова): Жизнь хороша. —* ^феноменологический).

Жизнь хороша! —> Щэкстенсивный), R(аксиологический), 11(интенциональный).

Жизнь хороша!!! —> Щэкстенсивный)*, Щинтенциональный)*, Щкатегоризующий), Щаксиологический)*, ^трансцендентный).

Жизнь хороша... —* ^интроспективный), ¡^(ретроспективный), ^аксиологический), Неконструктивный).

Кроме отмеченных рефлексивных векторов данная парадигма предполагает также лингвистическую рефлексию как основание для различения смыслов.

Следующие строки Уильяма Блейка не имеют аналога отрефлектированной деятельности и формируют потребность в активном осмыслении, осуществляемом на основе дискурсивной, интенсивной, гносеологической, интроспективной и трансцендентной рефлексии.

Держать бесконечность в ладони И вечность вместить в один час.

Качественный состав смысловых векторов в содержательной структуре слова существенен. Мастерское слово и слово-событие выделяются из общего ряда качеством и способом (со)организации рефлексивных векторов в их содержательной структуре.

Модуль 2. Эгореференциальные операциональные параметры сознания, которые актуализуются на (до-)(пред-)(под-)сознательном уровне.

^интеллектуальные чувства и эмоции), г(воображение), г(интерес), г(внимание), г(воля), ¡-(ассоциации), г(память), г(языковая интуиция), г(языковой инстинкт), г(языковое чутье), г(интериоризация), г(экстериоризация)._

Существует целый пласт языковых структур с включенной эмоциональной компонентой и с разной степенью эмоциональности, потенциал которой связан с мерой «прочувствования» или «вращивания» (термин Л. С. Выготского) представляемых смыслов языковой личностью и может варьироваться от крайне сниженного до крайне высокого. Семантический ряд «радость», «улыбка», «смех», «ликованье», «удовольствие», «восторг», «нежность», «цветы», «весна», «рай», «красота» и т.п. является эмоционально маркированным и характеризуется положительной эмотивностью. Слова «выродок», «отлюрозок», «отродье», «отщепенец», «мразь», «подонок» характеризуются мощным отрицательным эмоциональным потенциалом, поскольку за каждьм членом данного ряда стоит определенная картина представлений, связанная с крайним непринятием и отторжением субъектов этих слов.

Семантический ряд «дуб - дубок - дубочек - дубище - дубье» представляет собой феноменологическую модель с изменяющейся содержательной структурой слова, отражающей сложную сеть рефлексивных связей и отношений относительно друг друга. Аффиксы способны задавать иные конфигурации смыслов в пределах одной корневой морфемы, позволяют отражать малейшие смысловые ньюансы и, соответственно, обусловливают определенные рефлексивные сдвиги при восприятии и понимании. Слово «дуб» соотносится с эпифеноменальной рефлексией, поскольку репрезентирует общие представления об этом предмете (дуб вообще). Слова «дубок» и «дубочек» актуализуют более расширенные парадигмы рефлексем —> г(эмоции, связанные с нежностью, любовью, привязанностью), г(положителъные ассоциации), г(воображение), г(интериоризация). Слово «дубище» может быть представлено в виде еще более расширенного рефлексемного многочлена, связанного с воображением, чувствами и ассоциациями, но здесь может быть выражено удивлениеи размером и изумление или восторг от увиденного и т.п., как например, при виде дуба, посаженного Петром Первым. Слово «дубьё» ассоциируется с «вороньё», «бабьё», «людьё» и может предполагать рефлексивные векторы интенционального регистра ( пренебрежительность, неприязнь).

Можно предположить, что чем развитее аффиксальная система языка, тем значительнее его рефлексивность и «энергийно-смысловой» потенциал. Аффиксы способны отражать бесчисленные проявления жизни слова и живые смыслы.

Модуль 3. Феноменология понимания: таксономия типов понимания уз слово. ;

П(эпифеноменальное), П(семантизирующее), П(когнитивное),

П(распредмечивающее) (таксономия типов понимания, по Г.И. Богину).

Понимание является важнейшей филологической и герменевтической проблемой. В речемыслительной деятельности языковой личности слово может соотноситься с различными видами и типами понимания.

Эпифеноменалъное (недискурсивное, обыденное) понимание. Данный тип понимания представляет собой инициальную фазу в структуре речемыследеятельности, характеризующуюся безотчетностью рефлексии и сниженной рефлексивной активностью. Эпифеноменальное понимание строится по готовым схемам рефлексивного действования с замкнутыми смысловыми контурами, на основе автоматических, рефлексивно неосознаваемых актов сознания. Оно поверхностно, не затрагивает глубинных уровней сознания и реализуется в ситуациях, где потребность в рефлексивной обработке смыслов снята и слово воспринимается посредством готовых рефлексивных актов. Примером эпифеноменального понимания в гипертрофированном виде может служить следующее высказывание: «Дверь - прилагатеяьна, потому что прилагается к своему месту. Вон у чулана шеста неделя дверь стоит еще не вешана:-так та покамест существителъна» (Д.И. Фонвизин «Недоросль»).

К риторическому обеспечению эпифеноменального понимания могут быть отнесены общеупотребительная лексика, слоганы, лозунги и лозунговые слова, девизы, а также стереотипные высказывания, речевые штампы и клише, являющиеся отрефлектированными языковыми структурами. Тексты высказываний эпифеноменального типа практически не содержат рефлексивно-маркированных языковых и риторических структур и характеризуются сниженной рефлексивностью; смыслы предзаданы, вполне предсказуемы, не предполагают рефлексивного осмысления и в конечном итоге рассчитаны на автоматическую реакцию со стороны риторанта. Событийные параметры слова эпифеноменального типа приближены к нулевым. Ярким примером может служить лозунговое слово «ДаешьЫ в его употреблении в современном контексте.

Семантизирующее понимание изначально обеспечивается лингвистической компетенцией языковой личности и представляет собой способность языковой личности осуществлять семантическое декодирование знаковой формы. Семантическая непрозрачность языковых структур и недостаточный опыт семантизащш у языковой личности может затруднять или блокировать движение рефлексии в смыслах. Риторически оптимальный текст должен включать средства «защиты» (термин A.A. Реформатского) риторанта на уровне семантизации, для чего необходима достаточная мера языковой избыточности (лексической, семантической, синтаксической). Таким средством «защиты», в частности, могут служить уточняющие контексты типа «при вираже (повороте)» или «мелкое дрожание (нутация)», ориентированные на семантизирующее понимание, а также риторические мегатексты семантизирующего типа:___

I — ~ 1 1 !

| иными словами; другими словами; если выразиться точнее; точнее сказать; j

можно сказать; точнее говоря; точнее; так называемый; как его называют; под этим словом будем разуметь; условимся называть; говоря точнее; проще говоря; иначе; иначе говоря; можно сказать; поясним, что надо разуметь под;

как бы это сказать; говоря простым языком, а именно; то есть и др._

Семантизирующее понимание является необходимым звеном в системной структуре речемыслительной деятельности и базовой предпосылкой для развертывания и становления других типов понимания.

Когнитивное понимание. Когнитивное понимание - собственно смысловое понимание, которое организуется над опытом знаний человека, строится на основе соотнесения смыслов с образами реальной действительности и предполагает оперирование понятиями. Тексты, ориентированные на когнитивное понимание, воспринимаются максимально однозначно, жестко ориентированы на реальность и характеризуются логичностью, строгостью и точностью изложения. Оно направлено на реальностные ситуации, предполагает оперирование понятиями и всей парадигмой когнитивных конструктов и объективируется в знании. Оно также сопряжено с установлением истинности или ложности фактов, верификацией и поиском познавательных смыслов, последовательным наращиванием и выстраиванием иерархии познавательно значимых пропозиций, систематизацией и категоризацией фактов и т.д.

Поскольку текстам, ориентированным на когнитивное понимание, присущи логичность, системность и последовательность в развертывании смысловой линии, а также строгость и точность изложения, они характеризуются преимущественно прямыми номинациями, редукцией языковой многозначности, языковой стереотипностью, стилистической нейтральностью и сниженной эмоциональностью. Они воспринимаются максимально однозначно и жестко ориентированы на реальность. Все это позволяет говорить об их сниженной рефлексивности и сниженной способности воздействовать на процессы рефлексии, восприятия и понимания со стороны читателя. Это - тексты, к которым применимо определение Ю.М. Лотмана, - «некий пассивный носитель вложенного в него смысла». Тексты научно-технического плана ориентированы на когнитивное понимание и в подавляющем большинстве представляют собой деавторизованные, автологические образцы словесности.

Распредмечивающее понимание. Распредмечивающее понимание -сложный тип понимания, связанный с перевыражением, переосмыслением или конструированием новых/иных онтологических картин, что предполагает активное рефлектирование и активное становление смыслов. Его реализация в коммуникативной практике возможна через языковые структуры и риторические приемы, строящиеся на непрямой номинации, и оно связано с дискурсивной рефлексией и развертыванием схем рефлексивного действования широкого спектра актуализаций. Не существует полного разрыва между когнитивным и распредмечивающим пониманием. Они отличаются характером и структурой схем рефлексивного действования. Распредмечивающему пониманию присущи нелинейные и динамичные схемы развертывания мысли,

полифоничность смыслов, делокализация мысли и деавтоматизация восприятия. Синтагматическая и парадигматическая структуры текстов, ориентированных на когнитивное и распредмечивающее понимание, принципиально не тождественны: текстам, ориентированным на распредмечивающее понимание, в отличие от текстов когнитивной ориентации, присуща развитая парадигматическая структура. При этом сфера трансцендирования в иное (меональные смыслы) не имеет границ и ограничений, также как не существует ограничений на грани понимаемого.

Распредмечивающее понимание развертывается на основе дискурсивной рефлексии, в процессе которой формируется разветвленная сеть (мета)смыслов, (мета)связей и (мета)отношений. Только при распредмечивающем понимании возможно усмотрение более высокого смыслового конструкта - эйдоса, представляющего содержание текста в идее. К специфическим характеристикам текстов, ориентированных на распредмечивающее понимание, могут быть отнесены: «абсолютная несуммарность смыслов» (Г.И. Богин), выраженная интенциональность, субъективированность смыслов как принцип (хотя объективированность не исключается), многоаспектная референциальность, смысловая иррациональность, трансцендентность и т.д. Принципиальная значимость распредмечивающего понимания состоит в его потенциале расширять смысловую сферу текста, что может оказывать влияние на формирование духовной сферы человека. Активизация всех ресурсов сознания, всего спектра векторов мысли и операциональных ресурсов является исключительной прерогативой распредмечивающего понимания. Распредмечивающее понимание связано с постижением глубинных пластов мысли, его истинность относительна и в значительной мере определяется субъективно-личностными основаниями интерпретатора.

Развертывание распредмечивающего понимания в значительной мере обеспечивается риторическими и стилистическими ресурсами языка, поскольку в них заложен потенциал наращивания и растяжения смыслового плана текста.

Модуль 4. Полевая структура мыследеятельности уб слово:

Пояса мыследеятельности (по Г.П. Щедровицкому): пояс мыследействования

—> И(мД), пояс чистого мышления —> И(М), пояс мысли-коммуникации —►

ЩМ-К).__

Это - еще одна система координат, в которой формируется содержательная структура слова. По Г.П. Щедровицкому, в онтологической конструкции системомыследеятельности человека различаются три пояса, каждый из которых имеет свою специфическую реальность: пояс мыследействования (мД) — онтологическая реальность или онтологическая конструкция языковой личности (наличный опыт мыследеятельности); пояс (М) - пояс чистого (невербального) мышления; пояс (М-К) - пояс мысли-коммуникации (собственно риторическое поле). Все пояса мыследеятельности пронизаны рефлексивными токами сознания разной направленности и ориентации в структуре сознания, и «мир мышления предстает нам как игра онтологии, управляемых и направляемых рефлексией». Под действием риторической

аргументации может происходить активизация разных полей сознания языковой личности.

Пояс (мД) —> ЩмД). Рефлексия типа ЩмД) осуществляет реактивацию моментов наличного опыта языковой личности и позволяет усматривать за словом знакомые и привычные ситуации, образы и представления. Риторический прием экземплификация характеризуется обращенностью к наличному опыту мыследеятельности языковой личности (наличный опыт мышления, опыт коммуникации, опыт практической деятельности, жизненный опыт, опыт знания). Примером политической риторики, ориентированной на рефлексию данного типа, могут служить высказывания некоторых политиков, отличительными особенностями которых являются: стремление фиксировать рефлексию риторанта на определенных, частных, житейских смыслах, предельная локализация смыслов, сведение общего к частному, сужение рефлексивного пространства и пространства мысли посредством многочисленных частных примеров («сиюминутная мыслимость»), использование «заземленных» примеров и др. Например:

«Мы — самая вооруженная партия. Ни у одной партии ни в России, ни в Америке нет столько книг, брошюр, маечек, кепочек, зажигалок, чая и водки с нашей символикой» (АИФ).

Пояс (М) —у ЩМ). Языковые и риторические структуры, соотносящиеся с действительностью данного пояса, относятся к структурам ментального типа. Они способны пробуждать мысль, обеспечивать движение и активацию мысли, становление мыслительных процессов, открывать смысловые горизонты и перспективы в тексте. К средствам обеспечения ментального модуса могут быть отнесены риторические метатексты ментальной ориентации, или ментальные перформативы, которые являются средством и способом

референции к ментальным состояниям языковой личности. Например:_

подумайте; задумайтесь; если подумать как следует; над этим стоит поразмыслить; отсюда является необходимость поразмыслить; это дает полное основание думать; полезно вдуматься; если следовать навыкам мышления; давайте порассуждаем над этим вопросом; необходимо задуматься; следует обдумать; следует осмыслить; этот факт требует осмысления; задумывались ли вы над; поразмыслим над; для того чтобы решить эту проблему, необходимо критическое мышление; изложим ход мыслей; рассуждения показывают; такое положение не может удовлетворять последовательно мыслящего человека и др.

Значительным мыслительным потенциалом обладают риторические интеррогативные структуры, изречения великих людей, афоризмы, басни, притчи и др., поскольку они заключают в себе мощный посыл мысли и трансцендентные смыслы. Этим, в частности, объясняется тот факт, что с античных времен высказывание «Познай самого себя» является фокусом философской мысли.

К риторическим структурам с выраженной ментальной ориентацией могут быть отнесены японские хайку, в которых нет смысловой завершенности, а есть трансцендентальное предчувствие значимых смыслов; в них заложен механизм привода мыли в движение от общего и всеобщего к единичному и конкретному,

когда вселенское видится в частном, и наоборот. Например:

«Мир росы — это лишь мир росы. И однако!...» (Иссё).

Пояс (М-К) —* К(М-К). Это - собственно риторическая стихия (риторическое поле), в рамках которой языковая личность является коммуницирующим позиционером; и это - коммуникативный медиум, содержащий программы герменевтического действования для воспринимающей стороны. Его (мета)смысловой потенциал в значительной мере определяется риторической аргументацией, которая реализуется через посредство разнообразных риторических метатекстов, стилистических приемов, риторических способов, приемов, тактик и стратегий организации текста высказываний. В риторической аргументации нет места нейтральному словоупотреблению (X. Перельман). Ее назначение: пробиться к онтологическому ядру языковой личности - рефлексии, побудить мыслить, поддерживать направление мысли, показать событие мысли, устранять ситуации возмущенной рефлексии, задавать ориентацию рефлексии, не допустить блуждание рефлексии в текстовом поле, а также фиксация рефлексии на значимых смыслах, актуализация контекстно и ситуационно мотивированных видов рефлексии, регулирование участной меры рефлексии, обеспечение убедительности мысли, формирование смысловой архитектоники текста и т.д. Она также способна сообщать высказываниям привлекательность, интересность, убедительность, понятность, доходчивость и т.д.

Риторические метатексты играют значительную роль в соорганизации мысли и слова и в организации процессов восприятия и понимания текстов. Их назначение - задавать рамки, помещаясь в которые риторант с большей вероятностью будет рефлектировать в соответствии с коммуникативным замыслом ритора. Если сеть риторических метатекстов недостаточно развита, движение рефлексии в смыслах и к смыслам текста может затрудняться или блокироваться.

Модуль 5. Техники понимания: герменевтические круги применительно к модели и схеме системомыследеятельности Г.П. Щедровицкого:

<Я[(М-К) +(мД)]> и <Щ(М-К) + (М)]> - малые герменевтические круги.

<Я[(мД) + (М-К) + (М)]> - большой герменевтический круг._

«Слово входит в сцепление мыслей» (В. Гумбольдт). Идея герменевтических кругов заключается в понимании целого через его части и части в контексте целого, и в ней заложены позитивные основания и возможности понимания. По Х.-Г. Гадамеру, задача всегда состоит в том, чтобы, строя концентрические круги, расширять единство смысла, который мы понимаем.

Сознание языковой личности как целеустремленная система, осознающая цели и задачи своей деятельности (в том числе и речемыслительной деятельности), выстраивает «нервные цепи», «нейросети», или схемы рефлексивного действования различной конфигурации. Хотя ни у кого не вызывает сомнений тот факт, что мы думаем и действуем по определенным схемам рефлексивного действования, что именно представляют собой эти схемы, не ясно, и один из путей, ведущих к пониманию этого, состоит в

наблюдении за особенностями функционирования языка, поскольку в его основе лежат те же концептуальные схемы, которые мы используем в процессе мыслительной деятельности. Язык является основным ресурсом данных для выяснения того, что эти схемы собой представляют.

Под действием риторической аргументации может происходить активизация и «сцепление» всех трех полей сознания, в результате чего реализуются техники понимания (большие и малые герменевтические круги). В феноменологической концепции слова понятия «круг понимания», «круговращение понимания» и «движение понимания», а также механизмы «смыслового движения понимания и истолкования» находят свое объяснение через рефлексивные механизмы соорганизации мысли и слова в речемыслителыюй деятельности. Такое объяснение становится возможным при проецировании «круговой» проблематики на модель

системомыследеятельности Г.П. Щедровицкого, что осуществляется в рамках настоящего исследования.

Становление мыслетехник понимания (герменевтические круги) означает, что в речемыслительном континууме рефлексия языковой личности может выходить за пределы непосредственно данной текстовой реальности (пояс М-К), связывая эту текстовую реальность с собственным наличным опытом мыследеятельности (пояс мД) и далее вовлекая ее в процесс мышления о смыслах сказанного в ней (пояс М). Таким образом происходит объединение поясов мыследеятельности силой рефлексии языковой личности. В феноменологической парадигме герменевтические круги репрезентируют идею движения рефлексии «по кругу» в структуре речемыслительной деятельности: (а) от текста к наличному опыту мыследеятельности языковой личности, соответственно, акхуализуется малый герменевтический круг <Я[(М-К) + (мД)]>; (б) от текста к (раз)мышлению о смыслах текста, соответственно, происходит актуализация малого герменевтического круга <Щ(М-К) + (М)>.

Полная и наиболее продуктивная форма речемыследеятельности - большие герменевтические круги - может быть выражена феноменологической формулой: <Щ(мД) + (М-К) + (М)]>, когда актуализуется рефлексия интегрального типа, в результате чего происходит осмысленное восприятие текстовой ситуации через призму наличного опыта мыследеятельности языковой личности и становится возможным (пере)осмысление наличного опыта мыследеятельности языковой личности под влиянием текстовых смыслов. В следующем примере актуализуется схема большого герменевтического круга, где рефлексивно маркированные риторические структуры в поясе (М-К) (синтаксический параллелизм, аналогия, эксплеция), опирающиеся на жизненные примеры (пояс мД), подводят к осмыслению корреляций между понятиями «красивая наружность» и «польза» (пояс М), доступных «правильному суждению».

«Более статен тот конь, у которого брюхо втянуто; он же и более резв —* <Щ(М-К) + (мД)]>. Внешне красив атлет, мышцы которого развиты упражнениями; он же и более подготовлен к состязаниям —> <Щ(М-К) + (мД)]>. Поистине, красивая наружность всегда неотделима от пользы. Но

подметить это надлежит правильному суждению» —* <Я[(мД) + Ы(М-К) + ЩМ)]> (Квинтилиан. Двенадцать книг риторических наставлений. Кн.8).

В коммуникативной практике возможны ситуации блокирования или разрыва круговой структуры понимания, когда пояса сознания отрываются друг от друга и обособляются, становясь при этом специфической редуцированной мыслительной деятельностью, характеризующейся бессмысленностью и бездуховностью с точки зрения мыследеятельности в целом.

Изоляция пояса (М-К) ||<ЩМ-К)>\\. Изоляция данного пояса и блокирование рефлексии в действительности этого пояса представляет редуцированную форму речемыслительной деятельности языковой личности, поскольку такие ситуации связаны с производством речевых актов, «закольцованных» на самих себя. Элиминирование связей с поясами (мД) и (М) в значительной мере снижает смысловую значимость текста и превращает его в обособленную и самоизолирующую сущность, поскольку при этом текст лишается жизненного измерения и не является объектом осмысления (ср. сотрясание воздуха, слово ради слова, пустые разговоры, разговоры ни о чем). Д. Юм так характеризовал тексты такого типа: «...люди обычно употребляют слова вместо идей и, рассуждая, говорят вместо того, чтобы думать». К текстам такого плана могут быть отнесены тексты, насыщенные канцеляризмами, книжными словами или избыточной терминологической лексикой, как например, название шести томов у Гоголя в «Мертвых душах»: «Предуготовителъное вступление к теории мышления в их общности, совокупности, сущности и во применении к уразумению органических начал обоюдного раздвоенья общественной производительности». Такие тексты не позволяют выходить за рамки семантизирующего понимания, блокируют мысль и провоцируют контекстуально не мотивированные виды рефлексии —* ^лингвистическая), Щкритическая), Щаксиологическая).

Изоляция пояса (мД) —+ || <ЩмД)> ¡|. Блокирование рефлексии в действительности пояса мыследействования связано с усмотрением предельных, крайне узких и «заземленных», готовых смыслов, а также с эпифеноменальностью, фрагментальностью и предельностью понимания, обусловленных ограниченным наличным опытом или ограниченной жизненной моделью индивида. Это - ситуации, в которых при полной редукции фазы осмысления происходящего и значительной редукции априорных форм знания и априорных оснований мыследеятельности происходит «заземление» мысли на типичных, ставших привычными фрагментах жизненного опыта человека. Примером изоляции пояса (мД) может также служить употребление риторической структуры «сермяжная правда» в том смысле, который вкладывает в нее Васисуалий Лоханкин в своем стремлении свести различные понятия и жизненные проявления к одной простой житейской истине и таким образом оправдать свой бытийный статус с его сниженными потребностями и запросами.

«Может быть, так надо. Может быть, именно в этом великая сермяжная правда» (И.Ильф, Е.Петров «Двенадцать стульев»).

Изоляция пояса (М) || <ЩМ)>\\. Изоляция пояса мышления и блокирование рефлексии в действительности пояса мышления означает особую редуцированную форму речемыслительной деятельности языковой личности, в которой мысль «закольцована» на самой себе (мысль ради мысли). Такой тип риторических построений характерен для гоголевского персонажа Кифа Мокиевича, занимающегося «философическими вопросами», в высказываниях которого содержится множество мыслительных векторов, оторванных от реальной действительности и жизненного опыта. Например: «Вот, например, зверь, - говорил он, - зверь родится нагишом. Почему не так, как птица, почему не вылупливается из яйца? Как право того: совсем не поймешь натуры, как побольше в нее углубишься!». <...> «Ну, а если бы слон родился в яйце, ведь скорлупа, чай, сильно бы толста была, пушкой не прошибешь; нужно какое-нибудь новое огнестрельное орудие выдумать» (Н.В. Гоголь «Мертвые души»).

Актуализация техник понимания в речемыслительной деятельности языковой личности является необходимым условием осуществления успешной коммуникации. Нарушение системных связей в целостной структуре речемыследеятельности может быть связано с рефлексивными сбоями, когда движение мысли блокируется, сдерживается или мысль обрастает контекстуально и ситуативно не санкционированными смыслами.

Модуль 6. Синергетические функции сознания уб слово —* г(смысловая негэнтропийность), г(смысловая энтропийность), г(смысловая бифуркационность), г(смысловая флуктуационность), г(смысловая диссипативность), ¡-(смысловая фрактальность), г(смысловая аттрактивность), г(смысловая анти-аттрактивность, репеллерность), ¡-(смысловое напряжение,

смысловая обостренность), ¡-(смысловой хаос)._

Традиционные жесткие линейные подходы в лингвистике доказали свою недостаточность и неспособность объяснить всю сложность, (много-)(разно-)образие актуализаций языковых и риторических структур в речемыслительной деятельности языковой личности. Холистическая картина содержательной структуры слова не может быть полной, если не ввести в нее собствешю синергетические параметры и синергетическую парадигму понятийно-категориального и терминологического аппарата, поскольку слово представляет собой сложную, нелинейную, самоорганизующуюся, открытую, неустойчивую сущность и является функцией языкового мышления, представляющего собой сложную самоорганизующуюся систему, подчиненную общим принципам синергетики. Введение в практику феноменологического анализа и интерпретации содержания слова собственно синергетической парадигмы позволяет рассматривать слово в контексте всей сферы феноменологического и коммуникативного опыта языковой личности. Без дальнейшего расширения лингвистической понятийно-категориальной и терминологической парадигмы применительно к живой стихии языка невозможно понять и объяснить многие нелинейные, нестандартные и оригинальные языковые факты со сложной или осложненной содержательной

структурой, которые связаны с неявленными или неопределенными, неустойчивыми или энтропийными смыслами, разветвлением смыслов, рассеиванием смыслов (смысловая диссипация), возникновением нового качества мысли, становлением смыслов, смысловыми флуктуациями, смысловой неупорядоченностью и неравновесностью, смысловым хаосом, смысловой напряженностью, смысловыми девиациями и т.д., хотя все это составляет естественную природу языка.

Признание синергетичности языка уже произошло, границы и перспективы этого направления в лингвистике уже обозначены (Л.П. Киященко, И.А. Герман, В.А. Пищальникова, С.А. Мегентесов, Ю.С. Степанов, В.П. Григорьев, И.П. Кривко, В.Н. Базылев, В.Г. Борботько, Е.В. Пономаренко и др.). На правомерность включения синергетики в сферу интересов антропоцентрических наук и их онтологическую совместимость указывал один из основателей синергетического научного направления Г. Хакен. Синергетическая парадигма хорошо вписывается в феноменолого-диалектическую модель слова и в метаязык феноменологического описания содержательной структуры слова. Рассмотрение слова в синергетической парадигме означает уход от строгой детерминированности его значения. Обращение к синергетике - не дань моде, а насущная необходимость, связанная со стремлением понять слово во всей полноте и глубине его внутреннего содержания.

Негэнтропш (порядок) та слово —» г(смысловая негэнтропийность, упорядоченность). Негэнтропия связана с рационально-оптимальной соорганизацией мысли и слова в речемыслительной деятельности языковой личности и противостоит множеству энтропийных и хаотических путей ее развертывания. Она отражает устойчивые состояния сознания, характеризуется организованностью, упорядоченностью и определенностью выражения мысдей и является способом снятия «ментальной турбулентности» (термин Г. Гийома). Данный синергетический конструкт является одним из важнейших конструктов риторики, поскольку «параметрами порядка в конечном счете являются мысли» (Г. Хакен). Приведение мыслей в порядок достигается за счет способности риторических структур активизировать адекватные для каждой конкретной ситуации поля сознания, удерживать мысль в фокусе внимания и обеспечивать фиксацию рефлексии на определенных значимых смыслах, а также за счет экономии мыслительных затрат. К риторическому обеспечению негэнтропии могут быть отнесены ритм, лаконизм как концентрированное выражение мысли, синтаксический параллелизм, ряд стилистических и риторических приемов (синтаксический параллелизм, фрейминг, анафора, эпифора, аллитерация и др.).

Энтропия vs слово —> г(смысловая энтропийность). В феноменологической парадигме смысловая энтропия в содержательной структуре слова является функцией неравновесных или неустойчивых состояний сознания. Энтропийное слово (т.е. слово, заключающее в себе элемент смысловой неустойчивости) сопряжено с растождествлением мыслей и представлений, а также с формированием новых акцентов и нового/иного уровня восприятия, и в нем заложена возможность множества путей

разрешения коммуникативных ситуаций. Оно сопротивляется восприятию по готовым схемам рефлексивного действования и провоцирует иные схемы рефлексивного действования, которые могут отличаться оригинальностью и новизной.

Высокая энтропийность присуща различным риторическим структурам и стилистическим приемам (например, метафора, силлепсис, гипербола, парадоксы, оксюморон, зевгма, антифразис и др.). Избыточная или чрезмерная риторическая энтропийность может являться деструктивным фактором, поскольку способна приводить к хаосу мыслей.

Бифуркация V« слово —► г(смысловая бифуркационность). Термин бифуркация характеризует фундаментальную способность сознания языковой личности в определенных условиях осознавать необходимость выбора пути и осуществлять радикальное изменение хода рефлектирования. Риторические бифуркаторы (бифурканты) способны расшатывать жесткие связи означающего и означаемого и приводить к радикальному изменению хода рефлектирования и понимания текста. В классическом примере «Казнить нельзя помиловать» знак пунктуации является тем пороговым бифуркационным параметром, который создает модус смысловой напряженности и провоцирует качественное изменение смысловой картины целого высказывания. Феноменологическая реконструкция содержательной структуры высказывания, осуществляемая по двум путям ветвления смыслов, позволяет выявить их феноменологический дифференциал, т.е. их (мета)смысловую нетождественность. «Казнить, нельзя помиловать» —► 11(интенциональный: г(ненависть), г(неприязнь), г(раздражение), г(враждебность), г(гнев), г(негодование), г(враждебность), г(агрессивность) и т.п.;

«Казнить нельзя, помиловать» Щинтенциональный: г(прощение),

г(терпимость), г(вера), г(оправдание) и т.п.

Флуктуации V« слово —> г(смысловая флуктуационность). В синергетическом глоссарии флуктуации определяются как временные, случайные и спонтанные отклонения значений малых величин и как механизм запуска неустойчивости системы. Некоторые незначительные случайные отклонения в орфографии слова способны «раскачивать» его содержательную структуру, выводя ее из устойчивого, равновесного состояния, хотя и незначительно, и провоцируя некоторые смысловые сдвиги при восприятии и понимании. Такие отклонения принципиально обратимы и устранимы и не вызывают кардинальных сдвигов в содержательной структуре слова. К флуктирующим факторам такого типа можно отнести, в частности, использование буквы «е» вместо «ё» в письменной речи, например, в фамилиях людей. Проявление измененного качества мысли возможно лишь при наличии флуктуаций, склонных к разрастанию, когда эффект разрастания флуктуаций становится пороговым. Например, в следующем тексте многократное «раскачивание» смысловой матрицы текста множественными флукгуациями («э» вместо «е» и «ё») приводит к смысловой энтропии и провоцирует смену жанра письма (из сухого канцелярского регистра в комический).

«Отпуститэ податэлю сэго курьэру т.Паниковскому для Чэрноморского отдэлэния на 150 рублэй (сто пятьдэсят) канцпринадлэжностэй и крэдит в счэт Правлэния в городэ Арбатовэ» (И.Ильф, Е.Петров «Золотой теленок»).

Риторический аттрактор —» г(смысловая аттрактивность). В синергетическом глоссарии аттракторы определяются как реальные структуры в пространстве и времени, на которые выходят процессы самоорганизации в открытых нелинейных средах и к которым стремятся траектории системы. В феноменологической парадигме данный синергетический конструкт связывается со способностью слова становиться точкой или зоной притяжения мысли и обеспечивать фиксацию рефлексии на себе. Риторические аттракторы представляют сильные позиции в речемыслительной деятельности, поскольку они являются точками смыслового напряжения и смысловыми фокусами. К риторическим аттракторам могут быть отнесены тропы, являющиеся мощным средством аргументации. Троп с присущей ему множественной двойственностью олицетворяет синергетику языка (Л.П. Киященко). Синергетическая сущность тропов обусловлена наличием в их содержательной структуре элемента сложности, неустойчивости и иррациональности. В силу (мета)смысловой специфики тропа его содержательная структура формируется из множества рефлексивных векторов, доминантными из которых являются следующие: ^экстенсивный), Щинтенсиональный), ^трансцендентный), Щкатегоризующий), ^аксиологический), ^гносеологический),

Я(интенциональный), ^гипотетический), R( абстрагирующий),

Щсинтезирующий). Кроме того, большинство тропов являются эмоционально маркированными, вызывают ассоциации и интерес и провоцируют воображение и интуицию при их восприятии.

Риторический репеллер (анти-аттрактор) —> г(смыслоеая анти-аттрактивность, репеллерность). Данный синергетический конструкт, в отличие от риторического аттрактора, связан с непринятием или отталкиванием мысли или смыслов, выраженных в слове. В феноменологической парадигме слова-репеллеры представляют собой специфические языковые и риторические структуры с деформированной внутренней (мета)смысловой архитектурой настолько и таким образом, что происходит нарушение критических параметров, общепринятых и допустимых для данных структур. Слово-репеллер является локусом с центробежной смысловой динамикой, поскольку содержит в своей содержательной структуре предельные отталкивающие смыслы. В качестве примера могут служить следующие слова-«мутанты»: хлебеда, фелософия, образование, ринессанс и др. (Т. Толстая «Кысь»). Слова этого ряда нарушают смысл сакральных понятий «хлеб», «философия», «образование», «ренессанс», которые имеют устойчивую, устоявшуюся содержательную структуру и мощную устойчивую смысловую «ауру» с «положительной направленностью духа», в которой отложились многовековые представления человечества о добре, полезности, значимости, необходимости, целесообразности, красоте, нравственности, гармонии и др. В содержательной структуре деформированных слов считываются рефлексивные векторы с «отрицательной направленностью духа», а именно: ощущение чего-то непривлекательного, отталкивающего и недоброго, наряду с ассоциативным

вектором, связывающим эти слова с низким образовательным уровнем и бездуховностью человека. В них также ощущается ирония, социальный пессимизм, уныние, разочарование, тревожность, презрение, трагизм, языковая агрессия и т.п. Такая перестройка внутренней содержательной структуры слов, связанная с редукцией сущностно значимых представлений, при их восприятии и рефлексивном осмыслении формирует переживание утраты духовных ценностей и вызывает непринятие и возмущение. Именно фактор нарушения устойчивой смысловой целостности слов, ценностно ориентированных и ставших общезначимыми, приводит к тому, что малые флуктуационные возмущения вызывают восприятие с обострением.

Диссипация vs слово —* г(смысловая диссипативностъ). В синергетике под диссипацией понимаются процессы рассеяния энергии и превращения ее в менее организованные формы. В речемыслительной практике речь может идти о смысловой диссипации и «рассеивании» смысловой энергии. Смысловая диссипация присуща целому ряду языковых и риторических структур, в которых смыслы ощущаются неопределенными, «размытыми» или неустойчивыми. Определенным диссипационным потенциалом обладают языковые структуры «как бы», «как-то», «несколько», «в некотором роде», «что-то вроде», «где-то», «когда-то», «более-менее», «не то чтобы» и т.п., что проявляется через их способность «размывать» смыслы и осуществлять делокализацию смыслов. Например:

«Улинька вдруг как бы вспыхнула и оживилась» (Н.В. Гоголь «Мертвые души»).

Некоторые аффиксы также обладают определенным диссипационным потенциалом и способны изменять модус интенсивности представляемых смыслов. Например:

- «Это мог думать разве один только Вишнепокромов, которому ты веришь, папа, который и пустой и низкий человек!

- Зачем же низкий? Он пустоват, это правда, — сказал генерал.

- Он подловат и гадковат, не только что пустоват, — подхватила живо Улинька» (Н.В. Гоголь «Мертвые души»).

Смысловая диссипация присуща также плеоназму (многословие) и абстрактной лексике при ее чрезмерном употреблении в речи.

Риторический фрактал —* г(смысловая фрактальность). В синергетической парадигме фрактал означает объекты, обладающие свойствами самоподобия и масштабной инвариантности: малый фрагмент структуры подобен более крупному или всей структуре в целом, у него нет начала, конца и середины, и он делокализован в пространстве. Установлено, что структуры мозга фрактальны, поэтому язык и текст совместимы с ним по характеру размерности (H.A. Манаков, Г.Г. Москальчук). Фрактальная сущность слова проявляется в ряде стилистических приемов (например, метонимия, синекдоха) и пословицах («Яблоко от яблони не далеко катится», «Каков поп, таков и приход»), в тексте песен и стихотворений (например, «Дом, который построил Джек»), в структуре которых усматривается единая фрактальная размерность, структурно-смысловая конвариантность и принцип самоподобия с его единой внутренней логикой и единой композиционной

структурой. Это - самодостаточные структуры с обратной связью, всегда незавершенные, их процессуальность рефлексивна.

В содержательной структуре риторического фрактала актуализуются следующие рефлексивные векторы: ^реконструктивный) как момент выстраивания (само)подобных структур; ^интенсиональный) как момент установления связей между самоподобными структурами; ^воспроизводящий) как момент воспроизведения структур текста; Щэкстенсивный) как момент актуализации (мета)смысловой напряженности, создаваемой рекуррентной организацией текста (формальной, лексической, синтаксической); ^методологический) как момент актуализации определенного алгоритма и плана; ^аналитический) как момент центробежных тенденций в тексте, обусловленный его структурированием; 11(синтетический или синтезирующий) как момент центростремительных тенденций в структуре текста, связанный с усмотрением смыслового единства и смысловой целостности текста. Языковые и риторические структуры фрактального типа характеризуются по следующим параметрам: процессуальность, рефлексивность, смысловая незавершенность, смысловое разрастание, смысловая самоорганизация и др.

Моменты и режимы обострения vs слово —> г(смысловая напряженность или собостренность). В коммуникативной практике могут возникать моменты или режимы обострения, связанные с возмущенными, возбужденными, напряженными и крайне напряженными состояниями сознания человека. Как онтологический универсум человека язык обладает достаточным потенциалом для отражения и выражения малейших и тончайших проявлений напряженной или обостренной мысли, всех состояний и модусов возмущенной рефлексии и возмущенного сознания. Такие ситуации предполагают специфическую соотнесенность мысли и слова. Модус напряженности сознания, в частности, может актуализоваться через так называемые сильные слова и риторические и стилистические приемы (метафора, эпитет, полисиндетон, асиндетон, лексические и синтаксические повторы, лаконизм и т.д.), которые обладают значительным (мета)смысловым потенциалом.

Использование ненормативной лексики в речи (мат, табуированная лексика, бранные слова) непосредственно связано с данным синергетическим конструктом. Феноменологический анализ внутреннего содержания ненормативного слова позволяет раскрыть специфические особенности его содержательной структуры: практически полная редукция собственно смыслового содержания, предельная объективация, абсолютизация эмоционального модуса, а также целый ряд признаков «дикарского мышления», которое не мыслит о себе (по П. Рикёру). Сводя предмет речи к крайне узкой модели мира с общим «семантическим знаменателем» эротического содержания и «заземляя» таким образом смыслы, ненормативное слово обнаруживает свою выраженную эпифеноменальную сущность, и как отрефлексированная эпифеноменальная сущность с полностью выхолощенной внутренней смысловой структурой ненормативное слово превращается в самоизолирующую структуру, которая, в силу своей неконвенциональности, нелегитимности и отвергнутое™ языковым сообществом, замкнута на самой себе. Часто приводимая аналогия рефлексии с токами сознания позволяет

свести понимание сущности ненормативной лексики к понятию «короткое замыкание», в результате которого мысль дает сбой и дальнейшее движение рефлексии в смыслах и к смыслам (понимание) блокируется. Именно крайне истощенная семантика и объективирующее кодирование смыслов в слове обусловливают возможность сведения (нивелирования) любого содержания и любых представлений к ненормативному «единому знаменателю».

Хаос уз слово —* г(смысловой хаос). Ментальный хаос - еще один синергетический конструкт, соотносящийся с максимально или предельно неустойчивыми и неупорядоченными состояниями сознания языковой личности, которые могут проявляться как в своем конструктивном, так и деструктивном качестве в реальной речемыслительной деятельности языковой личности. Конструктивный ментальный хаос проявляется через хаотические состояния сознания, в пространстве которого актуализуются бессвязные мысли, в условиях, когда целенаправленное движение рефлексии не возможно, так как пути развертывания мысли еще не известны или не понятны. Рефлексия свободна в своем движении в смыслах и к смыслам («отпущенная рефлексия»), в результате чего могут проявляться яркие мысли, творческие идеи и озарения.

Софизмы-подвохи и парадоксальная риторическая аргументация способны провоцировать хаос в мыслях и интеллектуальный шок, выбивая человека из привычных схем рассуждений и заставляя его мыслить по новым или иным схемам рефлексивного действования. Например, японские парадоксы «Б яйце есть перья», «Колесо не касается земли», «Тень летящей птицы никогда не движется», характеризующиеся парадоксальной содержательной структурой, открыты для осмысления, выбивают из привычных схем рефлексивного действования, не поддаются однозначной интерпретации, их содержание неисчерпаемо. В парадоксе актуализуется специфический набор рефлексивных векторов: 11(экстенсивный), ^трансцендентный), ^интенсиональный), ^конструктивный), ^абстрагирующий), Щгипотетический), а также г(воображение). Парадоксальные риторические структуры интенционально маркированны —> Щинтенциональный: г(удивление), г(изумление), г(замешательство), г(неожиданностъ), г(потрясение), г(ошеломленность), г(умунепостижимость), г(остроумие) и др.).

С другой стороны, с понятием хаоса сопряжен широкий спектр коммуникативных неудач, которые могут быть связаны с «возмущенной» рефлексии, рефлексивными сбоями, рефлексивным «разносом», ситуативно и контекстуально не мотивированными фиксациями рефлексии и рефлексивными сдвигами, полным блокированием рефлексии, актуализацией деструктивных схем рефлексивного действования и техник понимания и т.д. Деструктивный ментальный хаос соотносится с ситуациями риторического абсурда, который характеризуется полной блокировкой рефлексии над смыслами текста, как например, в следующем тексте:

<...> ...цель философии — это интерпретировать-резюмировать— короллариезировать фундирующие принципы-обоснования-постулаты, которые будут полезны в качестве их задействования-применения, в различных сферах-областях знания...» (текст из книги «Фрэнсис Бэкон» (1998)

в переводе С. А. Бронштейна, в котором излагается философская концепция Ф. Бэкона).

Феноменологическая валентность слова. В настоящем исследовании проблема содержания слова в принципе решается через категорию феноменологической валентности (в развитие идей А.Ф. Лосева о смысловой валентности).

Термин «валентность», введенный в лингвистику С.Д. Кацнельсоном (1948 г.), является одним из наиболее исследованных в лингвистике (В.Г. Гак, В.Г. Адмони, Б.М. Лейкина, Ю.Д. Апресян, М.Д. Степанова, Т.М. Беляева, С.А. Лещинский, Н.З. Котелова, В. Бурлакова, Б.А. Абрамов, С.М. Кабардина, О.И. Москальская, П. Сгалл, Л. Теньер, Б. Парта, Г. Хельбиг, У. Френсиз и др.). Валентность в языкознании трактуется как общая или потенциальная сочетательная способность слов и единиц других уровней, реализующаяся в соответствии с контекстуальными указаниями. Различаются морфологическая, лексическая и синтаксическая валентность, сильное/слабое управление, активная/пассивная, обязательная/факультативная функции валентности. Во всех подходах языковая валентность рассматривается в контексте формально-лексических, формально-семантических и формально-синтаксических свойств языковых структур.

А.Ф. Лосев первым поставил вопрос о феноменологической (смысловой) сущности валентности языковых структур и растождествлял смысловую валентность и узуальную сочетаемость, считая, что в сочетаемости есть что-то статическое, малоподвижное и указующее (семантическая статика), в то время как смысловая валентность предполагает подвижный смысловой характер слова и смысловую динамику. Бесконечная смысловая заряженность каждого языкового элемента является подлинной спецификой языка, и только здесь неподвижное основное значение слова становится «живой и подлинной динамической картиной выражаемых нами мыслей в языке». А.Ф. Лосев связывал категорию смысловой валентности с энергией языка: «Валентность языка тоже есть своего рода «энергия» языка». Феноменологическая валентность подразумевается в высказываниях ряда других авторов. По В.В. Виноградову, воплощенные в слове элементы мысли, которые прикрываются общим именем «значения», сложны и многообразны, и вне зависимости от его данного употребления слово присутствует в сознании со всеми своими значениями, со скрытыми и возможными, готовыми по первому поводу всплыть на поверхность. Слово есть интегрально-дифференциальный конгломерат многих разнородных значений, «множество в единстве» или «единство во множестве» (А.М. Пешковский).

Под феноменологической валентностью слова понимается (1) совокупный (мета)смысловой потенциал слова, или потенциальная (мета)смысловая заряженность слова, (2) вся созидательная мощь подчиненных слову (мета)смысловых элементов, (3) совокупность потенциальных (мета)смысловых связей, образуемых словом, (4) способность слова формировать смысловые связи и вступать в смысловые связи с другими словами, (5) потенциальное свойство слова включать определенные (мета)смыслы в речемыслительном континууме и (6) потенция слова

разряжаться смысловой энергией и влиять на «энергийно-смысловой» потенциал других языковых структур в линейной цепи текста, а также сам текст. Предлагаемая феноменолого-диалектическая модель слова позволяет осуществлять рефлексивные исчисления феноменологической валентности слова.

Речемыслительная деятельность языковой личности может успешно осуществляться только при учете смысловой валентности сочленяемых слов. Нарушение смысловой валентности способно приводить к коммуникативным неудачам и сбоям, как например, в следующем тексте.

«Данное для мысли отворачивается от человека. Оно оттягивается, ускользает от него. Однако, как мы можем вообще знать о том, что изначально оттягивается и ускользает, пусть даже и самую малость? Или хотя бы поименовать его? <...>То, что от нас оттягивается, тянет же и нас за собой, независимо от того, заменам ли мы это вообще или не замечаем. Когда мы попадаем в этот тяг оттягивания, мы — подобно перелетным птицам [«дающим тягу» от наступающей зимы на юг, т.е. тянущимся], но несколько иначе — пребываем в этом тяге к притягивающему, притом что оно само оттягивается» (М. Хайдеггер. Что зовется мышлением? / Пер. Э. Сагетдинова. - М.: Издательский дом «Территория будущего», 2006. - С40-41). Данный текст является переводом с немецкого языка научного труда по философии и относится к жанру научной литературы, который порождает определенные рефлексивные ожидания по поводу написанного, а также языка изложения философского материала. Появление слов низкой предсказуемости для текста научного регистра (оттягиваться, поименовать, дать тягу, зваться) приводит к нарушению принципа непрерывности дискурса, поскольку провоцирует ненамеренные фиксации рефлексии на отдельных элементах текста и их смыслах, в результате, чего смещаются рефлексивные акценты и включается лингвистическая рефлексия, не входящая в коммуникативные намерения ритора. Это - эффект обманутых рефлексивных ожиданий и феномен «перехвата кода», определяемый в философии постмодернизма как улавливаемый в моментном анализе сбой в разворачивании линейного вектора процессуальное™, который инициирует нелинейное смыслопорождение и немотивированное возрастание валентности. Прогнозируемая потенциальная смысловая валентность научного текста —* ^гносеологический), 11(интенсиональный), ^методологический),

^абстрагирующий), ^трансцендентный), ^конструктивный),

11(категоризующий), 11(синтезирующий), г(серьезность текста), г(строгость изложения), г(логичность), ^последовательность), г(научность). Обманутые ожидания —> Щкритический), Щаксиологический), ^экстенсивный), ^реконструктивный), ^лингвистический),

^аналитический), 11(интенциональный: г(удивление), г(изумление), г(комизм), г(смятение), г(потрясение), г(ошарашенность), г(ошеломленность),

г(раздражение) и т.п.._________

1. В толковых словарях слово «оттягиваться» трактуется как: (1) отойти назад, в сторону (о войсках); (2) стать отвислым от тяжести; (3) приятно

провести время, отдохнуть (жаргон); (4) заняться чем-нибудь приятным, чтобы забыть о тяготах жизни, чаще всего - напиться (слэнг митьков); (5) принимать наркотики. Таким образом ни одно из данных значений не соответствует научному регистру. Кроме того, слово «оттягиваться» отягчено жаргонными и слэнговыми коннотациями, которые в настоящее время являются доминантными для этого слова —* г(эйфория), г(удовольствие), г(наслаждение), г(радость) и т.п., что находит подтверждение в национальном корпусе русского языка.

2. Слово «зваться» в современном употреблении находится в оппозиции к слову «называться», что также подтверждается национальным корпусом

русского языка._

Потенциальная смысловая валентность слова «называться» Щэпифеноменальный).

Потенциальная смысловая валентность слова «зваться» (в современном контексте) —> ^ретроспективный), Щэкстенсивный), Щаксиологический), Щинтенциональный: (а) г(симпатия), г(одобрение), г(уважительность), г(привязанность), г(трепет), г(причастность); (б) г(неприязнь), г(прсзрение), г(разочарование), г(отвращение), г(раздражение), г(издевательство), г(враждебность), г(подхалимство), г(лицемерие), г(лесть); (в) г(комизм), г(шутка), г(дипломатичность), г(сарказм)._

3. Выражение «дать тягу» трактуется в толковых словарях (В.И. Даль, С.И. Ожегов, Д.Н. Ушаков и др.) через значение «быстро, спешно убежать» и соотносится со следующим синонимическим рядом: удирать, улепетывать, устрекнуть, рвануться, улизнуть, скрыться, наострить лыжи, лететь опрометью, улытнуть, уйти украдкой, спастись бегством, дать дёру и т.п. Все элементы данного ряда относятся к простонародному, фамильярному

разговорному регистру речи.__

Потенциальная смысловая валентность фразеологизма «дать тягу» —> Щэкстенсивный), ^аксиологический), Щинтенциональный: (1) г(юмор), г(сарказм), г(шутка), г(ирония), г(насмешка), г(комизм); (2) г(неприязнь), г(презрение), г(негодование), г(неодобрение), ¡-(разочарование); (3) г(удивление), г(изумление), г(восторг), г(воображение), г(эмоции) и др._

Следовательно, потенциальная смысловая валентность данного фразеологизма изначально входит в противоречие со смысловой валентностью научного текста, в котором априори не могут актуализоваться рефлексивные векторы данного регистра. Установление феноменологической валентности языковых структур может рассматриваться как реальное приближение к решению проблемы значения слова.

Глава 3 «Онтологические аспекты речемыслительиой деятельности»

посвящена рассмотрению способа бытия слова во внутреннем мире языковой личности, специфического бытийного статуса слова как ментально-рефлексивной действительности и функции сознания, онтологических свойств и принципов функционирования слова в речемыслительиой деятельности.

Слово как (мета) смысловая матрица. В феноменологической парадигме содержательная структура слова представляет собой «феноменологическое поле» или (мета)смысловую матрицу определенной конфигурации в сознании языковой личности, формируемую непосредственно актуализованными в речемыслительном континууме рефлексивными векторами (векторы мысли), которые «экранируют» себя в слове. Поэтому слово может рассматриваться как «текст сознания», как «сценарий» некоторого ментально-рефлексивного события, которое развертывается в сознании языковой личности, и как некая метаязыковая информация об этом событии. Речемыслительная деятельность языковой личности строится на основе ощущения, осознавания и интерпретации (мета)смысловых матриц слов в ее сознании.

Выстраивание внутреннего содержания слова, т.е. его (мета)смысловой матрицы, есть всякий раз решение новой задачи, поскольку она формируется путем отбора, активации или активизации определенных, наиболее существенных рефлексивных векторов для каждой конкретной ситуация или контекста. Языковая личность пользуется либо готовыми (мета)смысловыми матрицами слов с определенным, сложившимся набором рефлексивных векторов, либо конструирует их в речемыслительном континууме, как например, при использовании стилистических приемов, где имеет место симультанная соорганизация множества представлений относительно объекта мысли. При общении (мета)смысловая матрица слова одного человека может «включаться» в сознание другого, при этом считываемые контуры словесных матриц могут быть конвариантными, полными или неполными, частично совпадающими и т.п.

Сущностными параметрами слова являются изменчивость, динамичность, диалектичность и пластичность его смысловой сферы. Способность слова трансформировать свою (мета)смысловую матрицу обусловлена его рефлексивностью, т.е. онтологической имманентной «энергийно-смысловой» природой его сущности, позволяющей ему служить аналогом мысли во всей совокупности ее представлений. Внутреннее содержание слова находится в непосредственной связи с интеллектуальной, социальной и культурно-исторической жизнью языковой личности. Представления относительно объектов внешнего мира могут, с одной стороны, возникать, расширяться, сгущаться и размываться, затемняться, разрушаться, предаваться забвению и исчезать из сознания, с другой стороны. Соответственно, жизнь слова состоит в возникновении, расширении, сгущении, размывании, затемнении, разрушении и утрате рефлексивных векторов, поскольку в нем отражается толкование действительности и оно зависит от потребности мысли. Изменение напора представлений относительно мыслимых объектов влечет за собой изменения в (мета)смысловой матрице слова по линии редукции, прогрессии или регрессии, обусловливая определенные рефлексивные сдвиги в их восприятии и понимании. Эти динамические и диалектические аспекты также являются камнем преткновения для традиционной классической лингвистики и не позволяют решить проблему значения слова.

Конфигурация (мета)смысловой матрицы слова может быть связана с понятием духовности. Чем выше развитие мысли, тем тоньше и полнее

внутреннее содержание слова и отношения, которыми в нем связываются векторы мысли, и наоборот. Мастерское слово или слово-событие выделяются из общего ряда качественным составом и способом (со)организации (мета)смысловых векторов. По своей конфигурации, т.е. совокупности заложенных в них ритором векторов мысли относительно денотата, (мета)смысловые матрицы бывают нескольких типов.

Простая или упрощенная (мета)смысловая матрица слова. Она состоит из ограниченного набора рефлексивных векторов в содержательной структуре слова и является продуктом «переработанной и покоренной» мысли (термин A.A. Потебни). Она присуща словам в их чисто номинативной или денотативной функции. Это - значение слова в узком смысле как отражение и представление в сознании мыслимого объекта без указания его признаков, свойств и связей.

Сложная (мета)смысловая матрица. Она заключает в себе устойчивую разветвленную сеть рефлексивных векторов относительно денотативного ядра. Ее формирование сопряжено с усложнением мысли и необходимостью выразить ее оттенки, и в ней проявляется имманентная онтологическая способность сознания языковой личности к синкретичному знанию, в результате чего в коммуникативной практике языковой личности выкристаллизовываются отдельные языковые структуры с рефлексивно маркированным внутренним содержанием (пословицы, поговорки, афоризмы, басни, притчи, а также известные имена и названия городов и отдельные слова, ставшие словами-образами или словами-символами), как например: «Русь», «Бог», «Ренессанс», «Оксфорд», «Кембридж», «береза», «греческая античность» и др. Значительный (мета)смысловой потенциал таких структур проявляется через их способность служить вескими аргументами и заменять целые тексты.

Осложненная (мета) смысловая матрица слова. В этом случае содержательная структура слова предстает как потенциальная сущность, в которой ментально-рефлексивные проекции лишь контурно обозначены и заложены основания для движения рефлексии в смыслах и к смыслам для формирования новых или иных представлений и образов. Другими словами, внутреннее содержание слова с осложненной матрицей является функцией смыслового становления. Категория смыслового становления является одной из центральных в феноменологической концепции слова и понимается «как абсолютное самоотталкивание внутри самого себя» (по Гегелю). Это - те случаи, когда на слово нельзя смотреть как на выражение готовой мысли, поскольку мысль не выражается, но совершается в слове (В. Гумбольдт, A.A. Потебня, JI.C. Выготский). Такие слова не допускают непосредственного считывания их содержания и предполагают рефлексивный выход за пределы непосредственно данного. На принципе осложнения внутреннего содержания слова строится вся стилистика.

И сложное (многосоставное), и осложненное (предполагающее смысловое становление) слово являются следствием усложнения мысли - «усложненный язык как орган усложненной мысли» (A.A. Потебня). Языковая личность всегда

активна в бездонном смысловом поле таких языковых структур (ср. бахтинское «Я становлюсь активным в форме...»).

(Мета)смысловая матрица неопределенной, неразвитой конфигурации, или аморфная (мета)смысловая матрица. Этот тип матриц характеризуется неразвитыми, размытыми смысловыми контурами и неразвитыми, редуцированными рефлексивными векторами, которые не способны осуществлять четкую и целенаправленную ориентацию в пространстве нейросети мозга. Он присущ неопределенным местоимениям, которые являются семантическими и эпистемическими лакунами, не поддаются конкретизации и способны создавать ситуации чрезмерной делокализации смыслов. Например:

Наш национальный интерес в том, чтобы защитить то, что мы надумали («Итоги»).

Существуют слова с полностью выхолощенным внутренними содержанием, лишенные рефлексивных векторов при практически полной рассогласованности мысли и слова (например, слова-паразиты), суть которых отражена в следующих риторических метатекстах: не найти что сказать, мысль не пошла в слова, не находить слов, не суметь выразить словами, говорить несвязанное, не суметь связать два слова, мысль не поддается выражению, язык не ворочается и др.

«Так этак-то! вот какое уж, точно, никак неожиданное, того...этого бы никак... этакое-то обстоятельство!» (Н.В. Гоголь «Шинель»),

Многомодульная структура феноменолого-диалектической модели слова позволяет моделировать содержательную структуру и конфигурацию (мета)смысловой матрицы слова.

Рефлексивные игры ку языковые игры. Концепция рефлексивных игр (термин В.А. Лефевра) принимается в качестве основополагающего, фундаментального феноменологического основания и принципа речемыслительной деятельности языковой личности. Под рефлексивными играми понимается: (1) фундаментальная, имманентная, онтологическая способность сознания осуществлять бесконечное множество мыслительных трансакций, обеспечивая их отражение в содержательной структуре слова, (2) имманентный онтологический способ существования и функционирования слова в речемыслительном континууме, (3) имманентная онтологическая способность слова растождествлять свое внутреннее содержание и являть вовне свою многомерную ментально-рефлексивную сущность (различные смысловые грани, оттенки и нюансы, а также новые спонтанные (мета)смыслы в зависимости от ситуации или контекста, (4) способность слова эксплицировать логику креативной работы сознания и логику ментально-рефлексивных исчислений в сознании языковой личности.

Перенос проблемы «языковых игр» (термин и концепция Л. Витгенштейна) в феноменологическую плоскость (ментально-рефлексивный план) предполагает рассмотрение слова в контексте смысловой подвижности, динамизма, изменчивости и пластичности его смысловой сферы. В основании речемыслительной деятельности лежит сложная логика рефлексивных игр. Логика рефлексивных игр, в частности, хорошо просматривается в следующих

синонимических структурах: болтун, - говорун - балаболка — балагур -горлопан - вития - пустомеля — златоуст — краснобай — краснослов - горлодер - пустобай - горлан - горлопай — трепач - острослов - пустозвон -празднослов ~ ритор.

Феноменолого-диалектическая модель слова позволяет понять, объяснить и моделировать логику «рефлексивных игр» в слове. Феноменологический дифференциал, заложенный в содержательной структуре каждого члена данного ряда, является функцией степени или меры затронутости чувств и эмоций, ассоциаций, языковой интуиции и интериоризации явленных образов, а также с аксиологической шкалой и «шкалой духовных инстанций» (термин X. Ортега-и-Гассета) языкового сообщества. Феноменологический дифференциал ряда языковых структур, таких как «дух vs Дух», «бог vs Бог», «честь vs Честь», «человек vs Человек», является показателем степени духовности каждого из слов.

Энергийная сущность (онтология) слова. Слово является одним из способов энергийной самореализации языковой личности и, соответственно, «энергийно-смысловым» конструктом речемыслителыгой деятельности. В речемыслительной деятельности слово являет себя в энергии мысли и через энергию мысли, оно действенно своей смысловой энергией и познаваемо в его энергийной сущности.

Энергийная природа слова была отмечена еще Аристотелем, Деметрием и Дионисием Гаяикарнасским и далее в работах В. Гумбольдта, И.А. Бодуэна де Куртенэ, Г. Шпета, П. Флоренского, А.Ф. Лосева, С.С. Хоружий, H.H. Карпицкого, В.Н. Базылева, Л.П. Киященко, И.А. Герман, В.А. Пищальниковой и др. Однако, несмотря на все усилия философов и лингвистов раскрыть тайну энергии, силы и мощи слова, вопрос остается открытым. Феноменологический подход, при котором слово рассматривается в контексте энергийно-рефлексивной деятельности сознания, позволяет понять природу и механизмы формирования «энергийно-смыслового» потенциала слова.

Мысли и смыслы, актуализуемые в слове, обеспечиваются энергетически, т.е. формируются через энергийную активацию определенных ментально-рефлексивных каналов в нейросети мозга. Смысловая энергия понимается как актуализация смыслоносных, смыслоформирукяцих и смыслосозидающих ментально-рефлексивных потенций сознания, являющих разный потенциал действия в слове. Энергия слова также понимается как «полнота смысловых сил» (по Плотину) в слове, реализуемая рефлексивными усилиями языковой личности. Важнейшим имманентным онтологическим свойством слова является его способность являть в речемыслительной деятельности определенный потенциал смысловой энергией («энергийно-смысловой» потенциал) в каждой конкретной ситуации или контексте. Каждое употребление слова - это определенное «энергийно-смысловое» событие в речемыслительной деятельности.

Являясь «энергийно-смысловой» сущностью, слово может выступать в двух ипостасях — как энергон и как синергон (термин П. Флоренского). Как энергон слово отражает активность рефлексивных усилий языковой личности, напряжение и биение мысли и проявляет себя через пульсирующие смыслы,

которые в едином ритме следуют один за другим. Оно является своеобразным смысловым «пульсаром», и в нем ощущается пульсация мысли и нагнетание пульсирующих смыслов в едином ритме. В речемыслительной деятельности такое слово создает активное «энергийно-смысловое» поле, порождающее ощущение напряжения, накала и силы мысли. В качестве «пульсаров» могут выступать всевозможные значимые фонетические, лексические, семантические и синтаксические повторы (например, аллитерация, ассонанс, анафора, эпифора, фрейминг, антанаклаза, синонимические повторы (экзергация), повтор слова в различных грамматических формах (полиптотон), многосоюзие (полисиндетон), синтаксический параллелизм, анадиплосис, хиазм, цепочки однородных членов предложения и др.). Именно в наличии значительного количества «пульсаров» в риторическом поле гоголевского монолога «Русь», синкретизм которых создает эффект смысловой напряженности и заряженности смысловой энергией, заключается источник силы его звучания (астерисками обозначены «пульсары»).

«... Русь!* Русь!* вижу тебя, из моего чудного*, прекрасного* далека тебя вижу*: бедно,* разбросанно* и неприютно* в тебе; не развеселят*, не испугают* взоров дерзкие* дива* природы, венчанные дерзкими* дивами* искусства, города с многооконными высокими дворцами, вросшими в утесы*, картинные дерева и плющи, вросшие в домы*, в шуме и вечной пыли водопадов; не опрокинется назад голова посмотреть на громоздящиеся без конца над нею и в вышине каменные глыбы*; не блеснут сквозь наброшенные одна на другую темные арки*; опутанные виноградными сучьями*, тющами* и несметными миллионами диких роз*, не блеснут сквозь них вдали вечные линии сияющих гор, несущихся в серебряные* ясные* небеса. Открыто*, пустынно* и ровно* все в тебе; как точки*, как значки*, неприметно торчат среди равнин невысокие твои города; ничто не обольстит и не очарует взора. Но какая же непостижимая*, тайная* сила влечет к тебе?* Почему слышится* и раздается* немолчно в ушах твоя тоскливая*, несущаяся* по всей длине и ширине твоей, от моря до моря*, песня?* Что в ней, в этой песне?* Что зовет*, и рыдает*, и хватает за сердце?*

Ритм текста способен создавать определенный интегративный «энергийно-смысловой» потенциал. Он архитектоничен, заключает в себе определенный эмоциональный заряд, связан с внутренним стремлением и напряжением мысли человека, рефлексивен и является формой мышления. Ритмически упорядоченная структура текста позволяет передать возбуждение и пульсирующую энергию сознания, в ней отражаются биоритмы мозга и физиологические ритмы человека (например, дыхание, сердцебиение), на фоне которых осуществляется речемыелительная деятельность. Обладая этими свойствами, ритм является дальнейшим развитием значения (Э. Бенвенист). Риторант ощущает энергетику ритма текста через «себя-в-ритмическом-действии-имение» (по М. Хайдеггеру) и через «со-биение» своей мысли с мыслью ритора.

Как синергон слово является динамической сущностью, связанной со смысловой подвижностью и становлением смыслов и несущей в себе энергию смыслового становления. Становление сущности - это рефлексия, ее

рефлектирующее движение (по определению Гегеля), и оно связано с активизацией множества энергийно-смысловых каналов в сознании. Слово-синергон не содержит смысловой определенности и является лишь указательным полем возможных новых или иных смыслов, которое спонтанно расширяется в каждом акте понимания. К таким структурам, в частности, могут быть отнесены так называемые «слова-чемоданы» или «слова-бумажники», которые являются примерами лексической контаминации и характеризуются наложением двух разных (мета)смысловых матриц (например, катастройка, БАМкротство, Интернетционал, Толстоевский и др.). Их содержание строится на основе дизъюнктивного синтеза, смешения и взаимодействия двухсодержательных планов (например, Толстой и Достоевский), в результате чего слово утрачивает единый смысловой центр. Понимание таких структур предполагает интерпретацию их содержательной структуры. Существуют другие способы задавать модус смыслового становления, как например: «Вы-свечивание», «вы-яеление», таким образом, не только одно из свойств того, что прекрасно, но составляет его собственную сущность. <...> Красота — это не просто симметрия, но само по-явление-на-свет (Vorschein), которое на ней основано.Она относится к роду светящегося. Светить (scheinen), однако, значит: светить на что-либо и таким образом самому про-являться (zum Erscheinen kommen) в том, на что падает свечение. Красота имеет способ бытия света» (Х.-Г. Гадамер).

Совершенно очевидно, что измененные языковые структуры «об-основание», «вы-свечивание», «вы-явление», «про-являться» не тождественны языковым структурам «обоснование», «высвечивание», «выявление», «проявляться», поскольку смысловые границы первых разомкнуты, требуют становления смыслов и ориентированы на распредмечивающее понимание, в то время как последние характеризуются смысловой устойчивостью, линейностью и закрытостью и предполагают эпифеноменальную рефлексию и эпифеноменальное понимание. В интенции автора несомненно входит подчеркивание более тонких смысловых отношений, составляющих объем понятия «красота», не тождественных привычным эпифеноменальным представлениям о красоте. Давно ставшее привычным и как бы «затвердевшее», слово «красота» обретает статус трансценденции, постижимой на уровне философствования, и связывается с философскими понятиями «основание», «свет», «явленность» и «явление». Таким образом достигается «сгущение» мысли в слове. К синергонам могут быть отнесены стилистические приемы, мощнейшим из которых является метафора.

Монадная сущность слова. Внешность слова не является его истинной действительностью. Явленность феноменологических начал в слове позволяет усматривать в нем монадную сущность, которая проявляется в нем через целый ряд онтологических принципов и свойств монадности (по Лейбницу). Как монадная сущность слово представляет собой простейшую, нематериальную, самостоятельную, самоорганизующуюся, деятельную, психически активную субстанцию в сознании языковой личности, принципиально неделимую, не имеющую частей и не распадающуюся на части.

Эта «метафизическая точка» и «духовная сущность бытия» языковой личности, несущая в себе информацию, способна осуществлять перцепцию (смутное или неосознаваемое восприятие) и апперцепцию (отчетливое и ясное восприятие). Эта способность обнаруживает себя вовне через разный (мета)смысловой потенциал одного и того же слова, в стилистическом и риторическом его употреблении в речемыслительной деятельности. В речемыслительном континууме человека малые восприятия находят свое выражение, частности, в суффиксальной парадигме языка, представляющей один и тот же предмет в различных ракурсах и нюансах (уменьшительность, увеличительность, оценочность, экспрессивность, ласкательность, пренебрежительность и т.д.), например, береза - березка - березонька -березушка.

В монаде все рождается из её собственного источника путем полной самопроизвольности в отношении к ней самой и при полном соответствии с внешними вещами. В слове есть самодовление, т.е. оно наделено внутренним действием, обеспечивающем его жизненную силу и активность в речемыслительном континууме. Его содержание рождается из его собственного источника, оно способно осуществлять смысловые движения и изменять свою конфигурацию в соответствии с целями коммуникации и контекстом, причем все изменения исходят из внутреннего начала, так как внешняя причина не может иметь влияния внутри монады. Рефлексивность слова и есть та самодовлеющая, изначальная внутренняя сила, которая является источником (мета)смысловой пластичности, динамичности и изменчивости его содержательной структуры. Рефлексивность слова предполагает его способность осуществлять саморастождествление, переструктуризацию и перезагрузку своей (мета)смысловой матрицы.

В простой субстанции должна существовать множественность состояний и отношений, хотя частей она не имеет. Слово отвечает этому принципу монадности через принцип бесконечного варьирования значения и языковой креативности. В нем заложена бесконечная потенция «энергийно-смыслового» выражения, реализующая принцип непрерывной изменчивости и саморазвития.

Стремление - еще одно онтологическое метафизическое свойство монады, выражающееся в направленности к достижению цели и связанное с духовностью. Слово является «духовной единицей бытия» языковой личности, ему в той или иной мере присуща духовность, и оно может достигать своего духовного максимума через обретение развитой рефлексиосферы.

К слову также применим монадный принцип индивидуации или принцип многоразличия и дифференцированности: слово никогда не тождественно себе, и каждое слово необходимо отлично от другого, его смысловая определенность относительна, (мета)смысловая матрица слова уникальна относительно каждой данной языковой личности, ситуации и контекста. Так же как сама языковая личность, это - «много-единая сущность». Высказывание Гертруды Стайн «А rose is a rose is a rose is a rose is a rose» предполагает осознание феноменологического дифференциала в понимании каждого из членов ряда.

Монада, по Лейбницу, - это «малый мир» или «сжатая вселенная», и в ней специфическим образом заключены тотальные свойства мира и вселенной через масштабную инвариантность или фрактальность, самоподобие и всеобщую согласованность. В контексте «человеческой перспективы» слово представляет «малый мир» языковой личности. Оно относится к сознанию, как малый мир к большому, оно и есть малый мир сознания (Л.С. Выготский). Являясь самоорганизующейся, открытой к восприятиям ментально-рефлексивной формацией, оно способно по-своему, единственно ей свойственным образом воспринимать и отражать в себе мир языковой личности.

Слово также отвечает монадному принципу системности и постижимо через свое место в системе отношений с другими словами в структуре текста.

Монадам присущ темпомир. Слово-монада имеет свой собственный специфический темпомир, онтологическими конструктами которого являются время, пространство, динамика, интенсивность, темп, ритм, энергия и информация. Слово есть «...и надвременное и надпространственное» (B.C. Соловьев). Медленный темпомир обнаруживают языковые автоматизмы (языковые клише, штампы, стереотипы) с их отрефлектированной содержательной структурой. Оригинальные стилистические структуры свидетельствуют об убыстренном темпомире. Включаясь в сознание языковой личности, они способны активизировать и генерировать энергию мысли. Слово способно передавать сложные взаимоотношения различных параметров темпомира сознания (например, настоящее, прошедшее и будущее в их психологическом смысле). Например, «Ушел!» в его повелительной функции, «Плакали мои денежки» и «Пропала моя головушка», где очевидно «наложение» (сопряжение) представлений настоящего, прошедшего и будущего. Через создаваемый в нем образ слово способно творить свое собственное время. В нем может происходить максимальная концентрация времени, и оно способно охватить широкий спектр временных переживаний и ощущений языковой личности. Темпомир слова формируется как функция синергии разнонаправленных векторов мысли и как стихия смысловых энергий, связанная с образованием специфических смысловых связей и отношений в сознании языковой личности. Темпомир слова проявляется также через параметры динамичности, напряженности, интенсивности его смысловой сферы и «энершйно-смысловой» потенциал.

Глава 4 «Методологические аспекты феноменологической лингвистики» посвящена разработке методологической базы для феноменологической реконструкции, анализа и интерпретации содержательной структуры слова. В процессе феноменологического анализа слова исследователь-интерпретатор истолковывает текст своего собственного сознания на основе феноменологической рефлексии, в которой становится доступной мысленному созерцанию работа сознания (рефлексивные акты, состояния, модусы сознания, схемы рефлексивного действования, техники понимания).

В процессе феноменологического анализа слово диагностируются по

разным параметрам феноменолога-диалектической модели слова, что позволяет осуществлять целый ряд аналитических процедур: идентификация типов и видов рефлексивных векторов относительно различных языковых и риторических структур, установление рефлексивных доминант, раскрытие механизмов взаимодействия мысли и слова, прогнозирование общих и частных риторических эффектов на конкретном эмпирическом материале и др. Для осуществления процедур феноменологической реконструкции и анализа содержательной структуры слова предлагается ряд методик.

Феноменологический планшет. Феноменологический планшет позволяет эксплицировать расклад интеллектуальных усилий языковой личности относительно слова. Осуществляя разнообразные мыслительные трансакции в рамках каждого модуля относительно определенного слова, исследователь-интерпретатор фиксирует непосредственно актуализованные в слове рефлексивные векторы в плоскости феноменологического планшета. Содержательный анализ такого плана позволяет не только видеть слово в его внутренней сущности, но и знать, как мы видим, чувствуем, воспринимаем, осмысливаем, запоминаем сказанное слово, почему видим слово так, а не иначе, с чем ассоциируем его и как эмоционально реагируем на него, как включаем в свой речемыслительный континуум, какие рефлексивные механизмы, схемы рефлексивного действования и техники понимания при этом включаются. Например, частица «-с», во времена Гоголя употребляемая для придания речи оттенка подобострастия, вежливости или иронии, к настоящему моменту обрела статус метатекста. В подзаголовке статьи «Крадут-с» (АИФ. 2004. №22) она значительно расширяет смысловой горизонт статьи, вводя имплицитный иронический метасмысл «крали раньше - крадут и сейчас», как бы соотнося положение дел где-то в XIX веке и в современном мире и утверждая, что ничего с тех пор не изменилось. При осуществлении рефлексивных исчислений по всем модулям модели относительно частицы данного слова составляется феноменологический планшет, отражающий его

содержательную структуру._

Модуль 1: «крадут» —> Щэпифеноменальный).

«крадут-с» —► Щаксиологический); Щретроспективный); ^интенсиональный); Щтрансцендентный); Щинтенциональный: г(ирония), г(сарказм), г(сатира), г(насмешка), г(презрительность) и др.).

Модуль 2: «крадут-с» —► г(внимание), г(интерес), г(эмоции), г(ассоциации, например, с «Мертвыми душами»), фгатериоризация), г(воображение), г(интериоризация).

Модуль 3: «крадут-с» —> Я(мД) как связь с жизненными ситуациями. Модуль 4: «крадут» —* П(эпифеноменальное); «крадут-с» —> П(распредмечивающее).

Модуль 5: «крадут-с» —> (а) реализация малого герменевтического круга - [(М-К) + (мД)] как момента установления связи между прошлым и современностью; (б) реализация большого герменевтического круга [(М) + (М-К) + (мД)] как возможный «переход» к размышлениям о феномене воровства в России.

Модуль 6: «крадут-с» —* г(смысловая диссипативность), г(смысловая энтропийность), г(смысловая аттрактивность)._

Позиционная (мета)смысловая матрица. Для реконструкции, анализа и интерпретации содержательной структуры слова могут использоваться однопозиционные и многопозиционные (мета)смысловые матрицы. Однопозиционная (мета)смысловая матрица составляется на основе реконструкции векторов мысли в рамках одного (любого) модуля. Многопозиционная (мета)смысловая матрица составляется на основе реконструкции векторов мысли в содержательной структуре слова по двум или нескольким модулям. Например, двухпозиционная метасмысловая матрица позволяет эксплицировать феноменологический дифференциал между

синонимами «очи» и «глаза»._

глаза —> Щэпифеноменальный);

очи —► (Модуль 1): Щэкстенсивный); ^интроспективный); {^(аксиологический: г(возвышенное), г(значимое), г(привлекательное), г(красивое); Щйнтенциональный: г(причастность), г(обожание), г(восхищение), г(влюбленность), г(привязанность), г(любовь), г(восторг), г(нежность) и т.д.). (Модуль 2): г(эмоции), г(воображение), г(ассоциации), г(интериоризация), г(интерес).

Совершенно очевидно, что содержательные структуры данных слов нетождественны и слово «очи» имеет более развитую, разветвленную смысловую структуру.

Однопозиционный анализ позволяет вскрыть внутренний потенциал

слова «дорога», ставшего словом-образом и словом-символом._

«Какое странное, и манящее, и несущее, и чудесное в слове: дорога/» (Н.В. Гоголь «Мертвые души»).

«Дорога» —> ^трансцендентный); ^интроспективный); Щинтснцггональный: г(надежды), г(ожидания), г(предчувствия), г(предвкушение) и т.д.); {^(реконструктивный); ^конструктивный); Л(ретроспективный); ^абстрагирующий); ^аналитический); Щсинтетический); Щэкстенсивный); Щаксиологический: г(привлекательное), г(необходимое), г(существенное), г(значимое), г(полезное) и др.); ^гносеологический)._

Mind тар (ментальная карта). Идея ментальных карт и концепция «радиантного мышления» как инструмента и метода анализа и самоанализа была предложена Т. Бьюзеном. Принцип «радиантного мышления» и идея ментальных карт совместимы с феноменологической моделью слова и применимы к исследованию содержательной структуры слова. Ментальная карта в своем развернутом виде представляет потенциально возможную совокупность векторов фундаментальных предикатов сознания относительно анализируемого слова и имеет вид диаграммы с радиально исходящими от центра рефлексивными векторами. При «наложении» слова на потенциальную ментальную карту и последовательном сканировании по всему полю ментальной карты, по всем ее ветвям и ответвлениям «мысленным видением» исследователя устанавливается, какие именно рефлексивные векторы, представленные на ментальной карте, актуализуются в слове в данной

конкретной ситуации или контексте. Таким образом из большого количества представлений выделяются лишь некоторые, которые группируются вокруг ядерного смысла слова (денотат), и таким образом (про)является (мета)смысловая матрица слова определенной конфигурации. Полученные в результате картирования «кустообразные картинки» эксплицируют совокупность представлений, заложенных ритором во внутренней структуре слова, и таким образом слово обретает реальные контуры смыслов и метасмыслов. Ментальные карты являются эффективным способом представления содержательной структуры слова и могут быть составлены для всех модулей.

«Бифуркационное дерево». Для реконструкции содержательной структуры осложненного слова предлагается методика «бифуркационное дерево», позволяющая эксплицировать тенденцию к разрастанию или «ветвлению» смыслов в слове и представлять таким образом динамические, возмущенные, неустойчивые и хаотические состояния сознания. Например: «Я твоя навсегда, полностью, тебе принадлежит моя душааа, мое тело, мой ум. Когда ты рядом, я чувствую себя сильной, уверенной в своих мыслях и поступках. В разлуке с тобой я становлюсь страдающей вещью. Исчезает моя светлая душааааааа, и вместо нее остается черная или мрачная дыра» (Доминик Бона «Гала»).

В стремлении более полно выразить свое не поддающееся однозначному выражению состояние души автор письма осуществляет раздвижение смысловых пределов слова «душа», увеличивая таким образом объем понятия «душа». Семантический ряд «душа - душааа - дуиюаааааа» представляет собой оппозицию содержательных структур, где каждый член оппозиции имеет свой специфический набор рефлексем и отражает степень напряженности состояний сознания автора. Совершенно очевидно, что энтропийность сознания достигает максимума в последнем члене семантического ряда. «Бифуркационное дерево», смоделированное для каждого члена данного ряда, отражает меру энтропийности состояний сознания в динамике и подводят к пониманию событийности происходящего.

Рефлексиограмма. Совокупность (мета)смысловых векторов в содержательной структуре слова может быть представлена через рефлексиограмму - методику, позволяющую диагностировать и эксплицировать меру смысловой напряженности риторического поля и зоны рефлексивной активности в тексте. Рефлексиограмма строится по сегментному принципу, где каждый сегмент представляет определенную рефлексивную позицию рассматриваемого модуля. Выявляемая в ходе феноменологического анализа в координатной системе рефлексиограммы зона рефлексивной активности текста характеризует текст по параметру рефлексивности и воздейственности, а также позволяет отслеживать устойчивые событийные смысловые тенденции в риторическом поле текста.

проявленная в слове смысловая энергия определенной устойчивой совокупности (мета)смысловых векторов образует его (мета)смысловую «ауру» или «рефлексиосферу», которая «обволакивает» денотативное ядро слова. Рефлексиосфера - эйдетическая сущность слова, обусловленная высокой мерой «сгущения» мысли в слове. Мощная, развитая рефлексиосфера слова соотносима с понятием «духовность», и ей присущи высокий эмоционально-волевой тонус, предельная смысловая напряженность и высокий «энергийно-смысловой» потенциал. Диагностирование рефлексиосферы осуществляется по ощущению «единой мысли» в слове, которая, по А.Шопенгауэру, как бы ни значителен был ее объем, сохраняет совершенное единство, связь ее частей органична, и каждая часть настолько же поддерживает целое, насколько она сама поддерживается им, где ни одна не первая и ни одна не последняя и где вся мысль от каждой части выигрывает в ясности. Эйдетическая сущность слова с мощной и развитой рефлексиосферой проявляется, в частности, в названии целого городов, которые в процессе своего существования и эволюции «обросли» множеством значимых векторов, обрели полифоническое звучание и стали значимыми словами-символами или словами-идеями. Именно на основе насыщенного (мета)смыслового потенциала названий городов «Оксфорд», «Кембридж», «Гейдельберг» и «Гёттжген» строится понимание следующего текста:

«...во время Второй мировой войны Оксфорд был хорошим местом для рождения: немцы согласились не бомбить Оксфорд и Кембридж при условии, что англичане не будут бомбить Гейдельберг и Гёттинген. Жаль, что такое цивилизованное соглашение не распространялось на другие города» (С. Хокинг «Черные дыры и молодые вселенные»).

Понятие рефлексиосферы коррелирует с понятием феноменологической конвергенции, которая является мощным фактором «насыщения» текста смысловой энергией. Сущность феноменологической конвергенции заключается в специфической самоорганизации смыслов текста, при которой происходит самодостраивание и самосозидание смыслов, что связано с образованием сущностно значимых метасмыслов. Она сопряжена с формированием новой, духовной онтологии текста, являющей энергию духа.

Рефлексивная векторограмма. Данная методика позволяет эксплицировать архитектонику текста, т.е. общий системный расклад векторов мысли в пределах текста, рефлексивные доминанты и общую смысловую направленность текста.

В «Заключении» подводятся итоги исследования и определяются перспективы дальнейших исследований по теории феноменологической лингвистики.

Исследование показало достаточную эффективность предлагаемой феноменолого-диалектической модели слова, а также метаязыка и методик феноменологического описания слова. Феноменологическая концепция слова позволяет значительно приблизиться к решению проблемы значения слова и объяснить один из фундаментальных принципов живого языка - принцип

бесконечной языковой вариативности и языковой креативности, а также противоречие между конечностью знаков и бесконечностью выражаемых ими смыслов. В фокусе феноменологической концепции слова - слово как ментально-рефлексивное событие, взаимоотношения слова и мысли, отношение мысли к слову и слова к мысли, становление слова в мысли и мысли в слове, динамичность, диалектичность, и пластичность его смысловой сферы и т.д.

Феноменологическая концепция слова имеет выход на наиболее проблемные вопросы лингвистики: языковая личность, значение слова, смысловая валентность слова, феноменология контекста и др. Она соотносима с понятийно-категориальным аппаратом философии, психологии, феноменологии, герменевтики и синергетики. Рассмотрение слова в контексте всей сферы феноменологического опыта языковой личности означает уход от лингвозависимости, при которой слово есть то, что оно обозначает, а не то, что через него или в нем воспринимается языковой личностью.

В Глоссарии приведены определения и интерпретация базовых понятий и терминов, используемых в феноменологическом описании слова.

Библиография включает более 500 наименований, в том числе 30 - на иностранных языках.

Подписано в печать: 09.12.2011

Заказ № 6408 Тираж - 100 экз. Печать трафаретная. Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш., 36 (499) 788-78-56 www.autoreferat.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Карманова, Зоя Яковлевна

Введение.

Глава

Феноменология языковой личности

1.1. Языковая личность как онтологическая категория речемыслительной деятельности.

1.2. Содержание сознания языковой личности.

1.3. Феноменолого-диалектическая модель языковой личности.

1.4. Метаязык феноменологического анализа слова.

1.5. Феноменолого-диалектическая модель языковой личности уб феноменолого-диалектическая модель слова.

Выводы по первой главе.

Глава

Феноменология слова

2.1. Содержание слова как феноменологическая проблема.

Модуль 1. Ментально-рефлексивные параметры сознания уб слово.

Модуль 2. Операциональные эгореференциальные параметры сознания уб слово.

Модуль 3. Феноменология понимания: таксономия типов понимания уб слово.

Модуль 4. Полевая структура мыследеятельности Ув слово.

Модуль 5. Техники понимания: герменевтические круги уб слово.

Модуль 6. Синергетические функции сознания уб слово.

Выводы по второй главе.

Глава

Онтологические аспекты феноменологической концепции слова

3.1. Слово как (мета)смысловая матрица.

3.2. Феноменологическая валентность слова.

3.3. Онтология речемыслительной деятельности: языковые игры уб рефлексивные игры.

3.4. Синергеальная сущность слова.

3.5. Монадная сущность слова (онтолгия).

Выводы по третьей главе.

Глава

Методологические аспекты феноменологической концепции слова

4.1. Методологический инструментарий феноменологического анализа содержательной структуры слова.

4.1.1. Феноменологический планшет.

4.1.2. Позиционная (мета)смысловая матрица.

4.1.3. Ментальная карта (mind map).

4.1.4. Рефлексиосфера.

4.1.5. Рефлексивная векторограмма.

4.1.6. «Бифуркационное дерево».

4.1.7. Рефлексиограмма.

4.2. Риторический синкретизм vs феноменологический синкретизм.

Выводы по четвертой главе.

Введение диссертации2012 год, автореферат по филологии, Карманова, Зоя Яковлевна

Общая характеристика работы. Настоящее исследование посвящено проблеме внутреннего (мета)смыслового потенциала слова. Слово понимается в его монадном смысле, т.е. как своеобразная монада, отражающая в себе все тексты (по М.М. Бахтину), включенные в речемыслительную деятельность языковой личности (собственно слово, фраза, высказывание, предложение, текст и т.д.).

На протяжении всей истории существования лингвистики одним из основных направлений лингвистических исследований по большому счету являлась проблема значения слова (A.A. Потебня, И.А. Бодуэн де Куртенэ, Н.Я. Марр, Л.В. Щерба, В.В. Виноградов, А.И. Смирницкий, Е.М. Галкина-Федорук, О.С. Ахманова, В.А. Звегинцев, А.Г. Волков, Т.П. Ломтев, А. Вежбицкая, С.Д. Кацнельсон, И.В. Арнольд, Ю.Д. Апресян, В.Н. Комиссаров, A.A. Уфимцева, Т.М. Николаева, Т.В. Булыгина, Н.Г. Комлев, В.Н. Телия, С.О. Карцевский, В.Г. Гак, Д.Н. Шмелев, Н.Д. Арутюнова, A.B. Бондарко, И.А. Стернин, Р. Якобсон, Ф. де Соссюр, Дж. Фёрс, Э. Бенвенист, У. Вейнрейх, Дж. Остин, Ч. Фриз, У. Чейф, Ч. Филлмор, Л. Блумфилд и т.д.). Проблема значения слова также ставилась многими видными философами и психологами самых разных научных направлений (В. Гумбольдт, Ж. Марузо, Л. Витгенштейн, Ж. Деррида, П. Рикёр, Г. Шпет, П. Флоренский, А.Ф. Лосев, Л.С. Выготский, М.М. Бахтин, У. Эко, A.A. Леонтьев, А.Н. Леонтьев и др.). Лингвистами XIX и XX вв. предпринимались многочисленные попытки дать определение значения слова, но ни одно из них не является исчерпывающим и не объясняет всей полноты, глубины и многообразия содержания слова. Существует по меньшей мере шестнадцать групп определений значения значения (Ч. Огден, И. Ричарде). Вопрос «Что такое значение?» по-прежнему вызывает в нас «ментальную судорогу» (по определению Л. Витгенштейна).

Лингвистика в настоящее время оказалась в затруднительном положении, потому что из всего того, что она узнала о различных сферах языка, она меньше всего узнала о семантике и природе языка, несмотря на весь тот высокоинтеллектуальный труд, который вкладывается в его изучение на протяжении длительного времени (У. Чейф). Все попытки в лингвистике решить проблему значения слова не были успешными, поскольку значение слова рассматривалось только до известного предела, как статическая замкнутая на себя сущность и как абстракция, при этом игнорируется «живая» сущность слова («живое слово живого человека», по М.М. Бахтину) и онтологическая имманентная связанность слова и мысли в контексте «здесь-сейчас-я».

Парадокс всех существовавших до сих пор подходов в лингвистике в исследованиях языка и речи, а также проблемы значения слова заключается в том, что, с одной стороны, признается неразрывная связанность языка и мышления, слова и мысли, а с другой стороны, слово и мысль исследовались и продолжают до сих пор исследоваться как самостоятельные и независимые друг от друга сущности. Для решения проблемы значения слова необходимо не декларированное, а реальное признание нераздельности языка и мышления, слова и мысли, т.е. признание языковых структур в качестве непосредственных «ментальных проекций» (термин JI.B. Щербы). До настоящего времени проблема феноменологии слова решалась в рамках философии языка, в частности в работах целого ряда философов (Дж. Локк, Д. Юм, И. Кант, Ф.В. Гегель, Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, Х.-Г. Гадамер, В. Гумбольдт, Э. Кассирер, JI. Витгенштейн, Г.Г. Шпет, П. Флоренский, B.C. Соловьев, Н.И. Бердяев, М.М. Бахтин, С. Франк, JI.C. Выготский, А.Ф. Лосев, B.C. Библер, М.М. Мамардашвили, Г.П. Щедровицкий, М. Мерло-Понти, П. Рикёр, X. Ортега-и-Гассет, М. Полани, Ф. Брентано, Ж. Деррида, Н. Хомский, A.A. Леонтьев, А.Н. Леонтьев и др.). Однако, несмотря на то, что феноменологическая сущность слова активно заявлена и находится в фокусе различных современных лингвистических направлений, до сих пор убедительного объяснения этого феномена предложено не было, поскольку «.не было найдено того поворота, который позволил бы понять языковую стихию в ее внутреннем замысле» (B.C.

Библер). Предложенные концепции не содержат того смыслового ядра, которое связало бы феноменологию сознания языковой личности с феноменологическими аспектами слова, и сейчас мы имеем лишь самые общие подходы к пониманию феноменологической сущности слова, которая до сих пор остается лишь заявленным конструктом познания, не нашедшим своего научного обоснования и разрешения. Подавляющее большинство традиционных лингвистических исследований строится на недопустимом упрощении, разрушающем специфику исследуемого предмета - слова как функции непрерывного творчества мышления человека.

Пришло время реального открытия внутреннего строения слова, т.е. той истинной действительности, которая скрывается за внешней оболочкой слова, в которой отражается толкование действительности и ее переработка сознанием языковой личности и которая составляет собственно язык в его первичном и основном качестве и способе существования. В настоящее время психолингвистика вплотную подошла к реальному осознанию необходимости исходить из феноменологических начал языковой личности и сделала поворот в сторону феноменологии слова как сущности, явленной сознанию, в которой усматривается сложное переплетение актов сознания (Ч. Осгуд, Н. Хомский, Д. Слобин, Дж. Грин, Дж. Миллер, Н.И. Жинкин, A.A. Леонтьев, A.A. Брудный, Ю.А. Сорокин, Е.Ф. Тарасов, Т.Н. Ушакова, Н.В. Уфимцева, Т.В. Ахутина, A.A. Залевская, И.А. Зимняя, P.M. Фрумкина, Т.В. Рябова, В.П. Григорьев, В.А. Пищальникова, Л.В. Сахарный, A.M. Шахнарович, и др.).

В настоящем исследовании проблема значения слова решается в феноменологической парадигме, где слово рассматривается в его явленности сознанию языковой личности. Значения слов рассматриваются как важнейшие образующие человеческого сознания (А.Н. Леонтьев). Ключевыми понятиями феноменологического мира слова являются: сущностный смысл, рефлексивность слова, (мета)смысловая матрица слова, вектор мысли или рефлексивный вектор, смысловые связи и взаимодействия, «энергийно-смысловой потенциал» и «энергийно-смысловая» подвижность слова (термины

А.Ф. Лосева), стихия смысловых энергий, смысловое становление, феноменологическая валентность слова, феноменологический дифференциал, а также динамика, диалектика и эволюция смысловой картины слова и др. Признание феноменологической сущности слова (феноменогенез слова) означает признание того факта, «что в языке властвует мышление» (Э. Сепир), и, соответственно, - в слове властвует мысль. Содержание слова устанавливается феноменологически и должно получить феноменологическое объяснение и обоснование.

Реконструкция, интерпретация и анализ содержания слова осуществляется на основе предлагаемой феноменолого-диалектической модели языковой личности и выстроенной на ее основе феноменолого-диалектической модели слова. Поскольку сознание языковой личности является сложной и многомерной интеллектуальной структурой, модель выстраивается как многомодульная структура (6 модулей) со множеством «систем координат». Сущность феноменологического описания внутреннего содержания слова заключается в реконструкции и интерпретации явленных в нем рефлексивных векторов (= векторов мысли = представлений) относительно мыслимых объектов по всем модулям модели. Таким образом при наложении слова на структурные составляющие модели снимается однозначность и одномерность в описании его (мета)смыслового потенциала.

Реконструкция содержания слова осуществляется на основе предлагаемых методов описания феноменологической сущности слова («феноменологический планшет», ментальная карта, «бифуркационное дерево», рефлексиограмма, позиционная метасмысловая матрица, рефлексиосфера, рефлексивная векторограмма). При таком подходе преодолевается «безвыходная трагедия познания», когда познание совершается в какой-то внебытийственной сфере (по H.A. Бердяеву). (Мета)смысловой потенциал слова определяется синергией как самих модулей, так и их составляющих. Феноменологическая модель позволяет эксплицировать и объяснить сущностные параметры (мета)смысловой сферы слова, а также ее изменчивость, динамичность, диалектичность и пластичность.

Применение феноменологической парадигмы позволяет понять ментально-рефлексивную сущность слова, функциональную роль значения слова в актах мышления, механизмы соотнесения и соорганизации мысли и слова, а также механизмы становления мысли в слове (ритор) и слова в мысли (риторант). Феноменологическая реконструкция содержания слова осуществляется на основе «принципа раздвижения пределов», заключающегося в постепенном раскрытии в интерпретирующем анализе его (мета)смыслового содержания (термин Г. Шпета).

Отсутствие в лингвистических исследованиях соответствующей методологической базы, необходимой для реконструкции и анализа внутренней, глубинной сущности слова, также ставит реферируемую диссертацию в разряд актуальных исследований. Актуальным также является разработка системной феноменологической концепции слова, расширение понятийно-категориальной и терминологической парадигм лингвистики и метаязыка феноменологического описания слова, необходимых для раскрытия и понимания сущностных аспектов и механизмов речемыслительной деятельности языковой личности. (Мета)смысловое содержание и (мета)смысловое измерение слова до сих пор не являлись предметом глубокого системного научного исследования.

Рабочей гипотезой, развиваемой в рамках настоящего исследования, является возможность реализации процедур понимания, реконструкции, интерпретации и анализа содержания слова на основе предлагаемой феноменолого-диалектической модели слова посредством «мысленного видения» (термин Г. Гийома), через «истолкование текста сознания» (П. Рикер), на основе «принципа снятия формы предложения» (Гегель) и «принципа раздвижения пределов» (Г. Шпет).

Научная новизна исследования. К элементам новизны могут быть отнесены следующие:

- разработка целостной, системной феноменологической концепции слова;

- введение в сферу лингвистического исследования принципиально иной, расширенной, системной феноменологической терминологической и понятийно-категориальной метаязыковой парадигмы, строящейся вокруг рефлексивного конструкта;

- разработка системной феноменолого-диалектической модели языковой личности, включающей необходимую и достаточную парадигму фундаментальных предикатов сознания;

- представление и апробация системной феноменологической модели слова, обладающей значительной объяснительной силой и позволяющей раскрыть слово в его внутреннем замысле;

- разработка и апробация метаязыка феноменологического описания и анализа содержания слова;

- представление и апробация функциональной единицы феноменологического анализа слова - рефлексемы, заключающей в себе метасмысл синергии мысли и слова;

- обоснование феноменологической (смысловой) валентности слова и феноменологического дифференциала слова;

- феноменологическая реконструкция содержательной структуры слова во всей полноте его (мета)смысловых актуализаций;

- феноменологическое объяснение механизмов формирования «энергийно-смыслового» потенциала слова, а также силы, мощи, эффективности и действенности слова; разработка методологической базы и специфических методик феноменологической реконструкции содержательной структуры слова применительно к языковым и риторическим структурам разных уровней (феноменологический планшет, позиционная (мета)смысловая матрица, ментальная карта, «бифуркационное дерево», рефлексиограмма, рефлексиосфера, рефлексивная векторограмма);

- представление слова в его становящейся сущности, когда оно открыто для осмысления и предполагает становление неявленных и меональных смыслов; феноменологическое обоснование принципа бесконечной языковой вариативности, «свойства дискретной бесконечности» языка (термин Н. Хомского) и языковой креативности в контексте непрерывных рефлексивных сдвигов в (мета)смысловой матрице слова, а также ее (мета)смысловой перезагрузки и переструктуризации в процессе речемыслительной деятельности;

- обоснование онтологического статуса слова как монадной сущности во всей совокупности актуализуемых в нем принципов монадности (по Лейбницу).

- системное рассмотрение феноменологической сущности слова во всем объеме его актуализаций в речемыслительной деятельности.

Научная новизна исследования также состоит в дальнейшем развитии идеи синергетичности языка и «синергетического движения в языке» и введении собственно синергетического понятийно-терминологического аппарата в практику лингвистических исследований применительно к языковым и риторическим структурам разных уровней, что позволяет понять и объяснить сложные нелинейные отношения слова и мысли в речемыслительном континууме.

Объектом исследования является слово в его внутреннем замысле, т.е. слово как самоорганизующаяся сущность в его явленности сознанию языковой личности во всем объеме его актуализаций.

Предметом исследования являются феноменологические механизмы соорганизации и соотнесения мысли и слова, а также формирования и функционирования содержания слова в речемыслительной деятельности языковой личности.

Цель исследования. Главной целью исследования является построение системной феноменолого-диалектической модели слова, на основе которой можно осуществлять реконструкцию, анализ и интерпретацию (мета)смыслового потенциала слова во всей полноте и глубине его актуализаций в речемыслительной деятельности (включая спонтанные, случайные и стохастические) и во всем объеме человеческой мысли. Целью исследования также является разработка соответствующего предмету исследования специфического метаязыка, терминологического и понятийно-категориального аппарата. Общая направленность исследования - на постижение механизмов формирования и функционирования содержательной структуры слова в речемыслительной деятельности языковой личности. Цель исследования определяет следующие задачи исследования:

- разработка новой методологии и методов феноменологического анализа содержания слова; разработка и апробация единицы феноменологического анализа содержательной структуры слова (в развитие идей Л.С. Выготского); изучение и объяснение природы и механизмов эффективности, (воз)действенности, убедительности, а также силы и мощи риторического слова как разновидности логоса, призванной подкреплять и усиливать доводы разума;

- объяснение энергеальной природы слова и внутренних механизмов формирования его «энергийно-смыслового» потенциала;

- системное и комплексное изучение связей и отношений мысли и слова как отражения сложного внутреннего мира языковой личности;

- апробация феноменолого-диалектической модели слова на языковом материале широкого спектра стилей и жанров.

Методологические основания исследования. В основании настоящего исследования лежит ряд методологических концепций, из которых наиболее существенными являются следующие:

- классические учения Аристотеля, Деметрия и Дионисия Галикарнасского о риторическом слове как о способе и средстве аргументации, характеризующемся категориями силы, мощи, энергии и эффективности;

- философская концепция языка В. Гумбольдта, согласно которой язык следует понимать, исходя из «внутренних оснований» человека, во всем объеме человеческой мысли, для этого необходимо проникнуть в то средостение, где мысль входит в сцепление со словом;

- теория лингвистического ментализма Г. Гийома, которая исходит из того, что языковые факты - это «видимые следы мыслительных операций» и определенные готовые механизмы, которые мышление систематизировало и оформило для того, чтобы обеспечить себе постоянную способность проведения быстрого и ясного «перехвата» всего того, что в нем развертывается;

- феноменологическая концепция А.Ф. Лосева об «энергийно-смысловом» потенциале слова, «энергийно-подвижной» сущности слова и о внутренней форме слова как «стихии смысловых энергий»;

- теория риторического слова К.П. Зеленецкого, согласно которой внутреннюю сторону речи составляют законы мышления, характер мысли определяет характер слововыражения, и «тончайшие изгибы мысли вторятся в изгибах слововыражения»;

- философская концепция слова М.М. Бахтина, в которой различаются простое предметно-направленное слово (объектное слово, «монологический реализм») и субъектное слово, пронизанное интенциями, осмыслениями и переживаниями ритора и выражающее мельчайшие и разнообразные расслоения и разветвления его мысли;

- философская концепция языка A.A. Потебни, в которой заложена идея динамичности и диалектичности слова: жизнь слова состоит в возникновении, расширении, сгущении, размывании и утрате представлений в его внутренней форме;

- учение о слове В.В. Виноградова, согласно с которым слово должно рассматриваться в контексте социальных, культурно-исторических и идеологических факторов, а также жизненного контекста языковой личности;

- учение энергийной антропологии С.С. Хоружего, в соответствии с которым в слове актуализуется «насущная необходимость энергийной самореализации человека»;

- герменевтические подходы к решению проблемы феноменологической сущности слова Г.И. Богина, в соответствии с которыми слово и язык в целом рассматриваются как сторона человеческой личности, «структурные оболочки» которой коррелируют с разными видами текстов и разными типами понимания;

- теория системомыследеятельности и схема системомыследеятельности Г.П. Щедровицкого, в рамках которых рефлексивная деятельность человека рассматривается как базовый принцип и механизм развертывания языкового мышления и речемыслительной деятельности. Г.П. Щедровицкий определил задачи исследований феноменологического плана: выявить, описать и схематизировать свойства рефлексии, составить «алфавит операций», построить метаязык, онтологические картины и понятийный аппарат таким образом, чтобы описания допускали эмпирическую проверку в контексте речемыслительной деятельности.

В настоящем исследовании слово совмещение концепции мыследеятельности Г.П. Щедровицкого с философской концепцией герменевтических кругов (Ф. Шлейермахер, М. Хайдеггер, Х.-Г. Гадамер) позволило осуществить феноменолого-герменевтический анализ содержательной сферы слова.

Методы исследования. Сложность изучаемого объекта - слово во всем (разно-)(много-)образии его (мета)смысловых актуализаций в речемыслительной деятельности языковой личности — диктует необходимость применения разнообразных методов. Поскольку «феноменология доступна только феноменологическому методу» (М. Мерло-Понти), основным методом исследования является метод феноменологической реконструкции универсальный дескриптивный философский метод непосредственного погружения в поток сознания на основе интеллектуальной интроспекции и прямой интуиции (по Э. Гуссерлю). Также используются феноменолого-диалектический метод, метод феноменологического моделирования («черный ящик» vs «белый ящик»), интерпретационный метод, метод позиционной лингвистики, герменевтический метод, интроспективный метод, сравнительный и эмпирический методы.

Материал исследования. Материалом исследования являются разнообразные языковые факты, включая «неудобные» языковые факты и коммуникативные неудачи, связанные с рефлексивным сбоем, рефлексивными сдвигами и рефлексивным разносом. Привлечение к феноменологическому анализу широкого спектра языковых структур с непростой, деформированной и осложненной внутренней формой (например, пре$$а, телетек$т, npaeo3ashitHUKU, проникновение-в-сутъ, про-явление, фелософия, ринессанс, душа - душааа - душааааааа, «flyxless, «The Телки», «Рассерль», «крадут-с», истина vs Истина (с большой буквы), глаза vs очи, заявление, дуб — дубок — дубище - дубье и др.) является свидетельством универсальности и значительной объяснительной силы предлагаемой феноменолого-диалектической модели слова. Материалом исследования также являются целые тексты, позволяющие осуществлять системный феноменологический анализ и рассматривать их содержание в контексте смысловой конвергенции, полифоничности и духовности.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту.

Феноменологическая концепция слова опирается на постулат об изначальной ментально-рефлексивной сущности каждой языковой структуры. Слово рефлексивно, т.е. заключает в себе определенный «энергийно-смысловой» потенциал. В речемыслительном континууме рефлексивность слова проявляется через актуализацию в его внутренней структуре рефлексивных векторов (= векторы мысли), репрезентирующих разнообразные представления языковой личности относительно мыслимых объектов.

Слово поддается описанию на уровне функциональных структур сознания. Поскольку описание, интерпретация и анализ содержания слова возможны на основе «истолкования текста сознания» (термин П. Рикёра), необходимо понять «язык сознания» (термин Т.В. Черниговской) и раскрыть содержание сознания, установив необходимую и достаточную парадигму фундаментальных предикатов сознания (акты, состояния, модусы, механизмы). Рефлектирующее и мыслящее сознание языковой личности во всей совокупности его функциональных структур вводится как система координат, в которой формируется (ритор) и считывается (риторант) внутреннее содержание слова.

Поскольку сознание и языковое мышление - сложные, полиструктурные и иерархизированные сущности, феноменолого-диалектическая модель языковой личности и выстраиваемая на ее основе феноменолого-диалектическая модель слова строятся по модульному принципу (6 модулей). Феноменологическая реконструкция содержательной структуры слова возможна посредством осуществления процедуры «рефлексивных исчислений» по всем модулям модели, при которой высвечиваются актуализованные в слове векторы мысли (рефлексивные векторы) в каждый данный момент и в каждом конкретном контексте или ситуации развертывания речемыслительной деятельности.

Внутреннее содержание слова представляет собой (мета)смысловую матрицу определенной конфигурации, которая формируется совокупностью рефлексивных векторов относительно объекта мысли, надстраиваемых над денотатом. Актуализованные в слове векторы мысли поддаются идентификации через процедуру феноменологического описания и анализа с использованием ряда специфических методик, позволяющих эксплицировать моменты «перехвата» актов, трансакций, состояний и модусов сознания языковой личности (феноменологический планшет, позиционная (мета)смысловая матрица, «бифуркационное дерево», ментальная карта, рефлексиограмма, рефлексиосфера, рефлексивная векторограмма).

Слово способно заключать в своей внутренней структуре векторы мысли во всем объеме человеческой мысли, т.е. в ней могут быть представлены все (без исключения) фундаментальные предикаты сознания. Конфигурация (мета)смысловой матрицы слова характеризуются по параметрам изменчивости, динамичности, диалектичности, гибкости и пластичности. Содержательная структура слова способна трансформироваться, перезагружаться и переструктурироваться в зависимости от обстоятельств, ситуации или контекста, а также ментально-рефлексивного почерка языковой личности.

Разные слова обладают разной мерой рефлексивности. Убедительность, эффективность и действенность слова определяются совокупностью и качеством заложенных в его содержательной структуре рефлексивных векторов, а также их взаимодействием. Мера насыщенности слова векторами мысли и их содержание определяют конфигурацию матрицы слова (простые, сложные, осложненные, аморфные).

Слово является «энергийно-смысловой» и «энергийно-подвижной» сущностью (по А.Ф. Лосеву). Феноменологическая сущность слова проявляется через его смысловую энергию и «энергийно-смысловой» потенциал. В реальной коммуникации слово способно являть разные потенциалы смысловой энергии. Энергия понимается как «полнота смысловых сил» (по Плотину). Являясь энергеальной сущностью, слово может выступать в двух ипостасях -как энергон и как синергон, и могут различаться слова с низкой синергией и слова с высокой синергией. Как энергон слово является своеобразным «пульсаром», излучающим смысловые импульсы, и отражает напряжение и биение мысли. Как синергон слово также представляет собой динамическую сущность, связанную со смысловой подвижностью и заключающую в себе потенцию смыслового становления.

Поскольку слово является открытой, нелинейной, самоорганизующейся сущностью, оно может быть описано в синергетической парадигме с применением собственно синергетического понятийно-категориального и терминологического аппарата.

Явленность феноменологических начал в слове позволяет усматривать в нем монадную сущность, которая проявляется в нем через целый ряд онтологических принципов и свойств монадности (по Г. Лейбницу): это -нематериальная, самостоятельная, самопроизвольная, «самодовлеющая» и деятельная «психическая величина», наделеннная внутренним действием или импульсом (рефлексивность) и способная осуществлять перцепцию и апперцепцию; его «много-единая сущность» (термин П. Флоренского) проявляется через параметры изменчивости, непрерывности, динамичности, интенсивности, пластичности и напряжения; в нем есть стремление, оно отвечает принципу индивидуации и одновременно является предельным выражением идеи системности, ему также присущ свой темпомир.

Теоретическая значимость данного исследования состоит в том, что в нем закладываются теоретические научные и методологические основания нового направления - феноменологической лингвистики. Основные положения исследования могут быть использованы в психолингвистических исследованиях, связанных с проблемой значения слова, риторикой дискурса, различными аспектами организации и оптимизации речемыслительной деятельности и т.д. Теоретические положения настоящего исследования могут служить основой для нового поколения учебников и теоретических курсов по лингвистике дискурса, лингвистике текста, риторике, стилистике, герменевтике, переводоведению и т.д.

Практическая значимость диссертации состоит в возможности применения разработанных феноменолого-диалектической модели языковой личности и феноменологической модели слова, а также методик реконструкции и анализа содержания слова в практике вузовского преподавания языковых дисциплин, в спецкурсах, семинарах и практикумах по стилистике, риторике, лингвистике текста, в практике редактирования текстов и перевода, при создании учебно-методических пособий, в практике компьютерного перевода и в СМИ, а также в практике преподавания теоретических дисциплин.

Понимание внутренних механизмов формирования «энергийно-смыслового» потенциала слова в речемыслительной деятельности позволит правильно ориентироваться в построении эффективной убеждающей речи, и без такого понимания невозможна успешная коммуникация.

Апробация работы. Теоретические положения диссертации были представлены в виде докладов и являлись предметом обсуждения на научных конференциях: Международная конференция «Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы» (МГУ, 1995); «Московская лингвистическая школа: прошлое, настоящее, будущее» в Институте русского языка им. В.В. Виноградова (Москва, 1995); VI Тверская международная конференция «Понимание и рефлексия в коммуникации, культуре и коммуникации» (Тверь, 1998); Шестой Всемирный конгресс славистов в Финляндии (Тампере, 2000 г.); X Международная научно-практическая конференция «Риторика и культура речи в современном информационном обществе» в Московском государственном институте русского языка им.А.С. Пушкина (Москва, 2006); Международная конференция «Язык в современном мире» (МГУ, 2006); Вторая международная научная конференция «Феномен творческой личности» (МГУ, 2006); XI Международная научно-методическая конференция «Риторика и культура речи в современном информационном обществе» (Ярославль, 2007); научная конференция «Роль русского языка в формировании Российского менталитета» (Тверь, 2007); Международная научная конференция «Феномен творческой личности в культуре» (МГУ, 2007); IV Международная научная конференция «Язык, культура, общество» (Москва, 2007); X Виноградовские чтения «Текст и контекст в языковедении» (Москва, 2007); Международная герменевтическая конференция «Понимание и рефлексия в коммуникации, культуре и образовании» (Тверь, 2007); V Международная научно-методическая конференция «Человек. Русский язык. Информационное пространство» (Ярославль, 2007); IV Международной конференции РКА «Коммуникация в современной парадигме социального и гуманитарного знания» (Москва, 2008); Международная научная конференция «Феномен творческой личности в культуре» (Москва, 2008); X научная конференция «Богинские чтения» (Тверь, 2008); III Международная конференция по когнитивной науке (МАКИ) (Москва, 2008); VIII Международная научно-практическая конференция «Актуальные проблемы гуманитарных наук» (Москва, 2009); XVI симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации «Психолингвистика в XXI веке: результаты, проблемы, перспективы» (Москва, 2009); V Международная научная конференция «Язык. Культура. Общество» (Москва, 2009); IV Международная конференция «Феномен творческой личности в культуре» (МГУ, 2010); Международная научная конференция по психолингвистике «Язык в социуме и культуре» (Москва, 2011); Международная научная конференция «Язык. Культура. Общество» (Москва, 2011); VIII научно-практическая конференция «Человек в информационном пространстве» (Ярославль, 2011).

Достоверность и обоснованность полученных результатов обеспечивается анализом обширного языкового материала, подтверждающего вынесенные на защиту положения.

Основные положения диссертации представлены в 82 публикациях (статьи и тезисы докладов) общим объемом 25 п.л., в том числе в 10 статьях, опубликованных в ведущих рецензируемых научных изданиях, рекомендованных ВАК РФ, и в монографии (общий объем 24 п.л.).

Структура диссертации. Структура, содержание и объем диссертационной работы определяются основной целью и поставленными задачами. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка принятых сокращений, глоссария и библиографического списка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Феноменологические аспекты содержательной структуры слова"

Выводы по четвертой главе.

Данная глава посвящена разработке методологической базы для феноменологической реконструкции, анализа и интерпретации содержательной структуры слова. И.В. Арнольд отмечала, что методология исследований в лингвистике является самой слабо разработанной областью [Арнольд 1990]. В процессе феноменологического анализа слова исследователь-интерпретатор истолковывает текст своего собственного сознания на основе феноменологической рефлексии, в которой становится доступной мысленному созерцанию работа сознания (рефлексивные акты, состояния, модусы сознания, схемы рефлексивного действования, техники понимания).

В процессе феноменологического анализа слово диагностируются по разным параметрам феноменолога-диалектической модели слова, что позволяет осуществлять целый ряд аналитических процедур: идентификация типов и видов рефлексивных векторов относительно различных языковых и риторических структур, установление рефлексивных доминант, раскрытие механизмов взаимодействия мысли и слова, прогнозирование общих и частных риторических эффектов на конкретном эмпирическом материале и др. Для осуществления процедур феноменологической реконструкции и анализа содержательной структуры слова предлагается ряд методик.

Позиционная метасмысловая матрица. Для реконструкции, анализа и интерпретации содержательной структуры слова могут использоваться однопозиционные и многопозиционные (мета)смысловые матрицы. Однопозиционная (мета)смысловая матрица составляется на основе реконструкции векторов мысли в рамках одного (любого) модуля. Многопозиционная (мета)смысловая матрица составляется на основе реконструкции векторов мысли в содержательной структуре слова по двум или нескольким модулям.

Ментальная карта (mind тар). Идея ментальных карт и концепция «радиантного мышления» как инструмента и метода анализа и самоанализа, предложенная Т. Бьюзеном, совместимы с феноменолого-диалектической моделью слова и применимы к феноменологическому анализу содержательной структуры слова. Ментальная карта в своем развернутом виде представляет потенциально возможную совокупность векторов фундаментальных предикатов сознания относительно анализируемого слова и имеет вид диаграммы с радиально исходящими от центра рефлексивными векторами. В центре ментальной карты помещается слово, которое, становясь объектом феноменологической рефлексии интерпретатора, подвергается «сканированию» «мысленным видением» исследователя по всему полю ментальной карты с целью выявления непосредственно явленных в слове рефлексивных векторов. Таким образом из большого количества представлений выделяются лишь некоторые, которые группируются вокруг ядерного смысла слова (денотат), и таким образом (про)является (мета)смысловая матрица слова определенной конфигурации. Полученные в результате картирования «кустообразные картинки» эксплицируют совокупность представлений, заложенных ритором во внутренней структуре слова, и таким образом слово обретает реальные контуры смыслов и метасмыслов. Ментальные карты являются эффективным способом представления содержательной структуры слова и могут быть составлены для всех модулей.

Рефлексиосфера. Осуществление аналитических процедур анализа в предлагаемых методиках не исключает принципа «единства сознания», суть которого состоит в объединительной деятельности сознания, т.е. в синтезе отдельных элементов в единое целое. Интегрированно и полифонично проявленная в слове смысловая энергия определенной устойчивой совокупности (мета)смысловых векторов образует его (мета)смысловую «ауру» или рефлексиосферу, которая «обволакивает» денотативное ядро слова. Рефлексиосфера - эйдетическая сущность слова, обусловленная высокой мерой «сгущения» мысли в слове. Мощная, развитая рефлексиосфера слова соотносима с понятием «духовность», и ей присущи высокий эмоционально-волевой тонус, предельная смысловая напряженность и высокий «энергийно-смысловой» потенциал. Диагностирование рефлексиосферы осуществляется по ощущению «единой мысли» в слове, которая, по А. Шопенгауэру, сохраняет совершенное единство, связь ее частей органична, и каждая часть настолько же поддерживает целое, насколько она сама поддерживается им, где ни одна не первая и ни одна не последняя и где вся мысль от каждой части выигрывает в ясности. Эйдетическая сущность слова с мощной и развитой рефлексиосферой проявляется в словах, которые в процессе своего существования и эволюции «обросли» множеством векторов, обрели полифоническое звучание и стали словами-символами или словами-идеями. В ней наиболее полно реализуется идея силы, мощи и энергии слова, и она сообщает слову статус событийности (слово-событие, слово-поступок).

Бифуркационное дерево». Для реконструкции содержательной структуры осложненного слова предлагается методика «бифуркационное дерево», позволяющая эксплицировать тенденции к разрастанию или «ветвлению» смыслов в слове, связанные с возмущенными, энтропийными состояниями сознания. «Бифуркационное дерево» позволяет эксплицировать меру энтропийности сознания и событийности происходящего.

Рефлексиограмма. Совокупность (мета)смысловых векторов в содержательной структуре слова может быть представлена через рефлексиограмму - методику, позволяющую диагностировать и эксплицировать меру смысловой напряженности риторического поля и зоны рефлексивной активности в тексте. Рефлексиограмма строится по сегментному принципу, где каждый сегмент представляет определенную рефлексивную позицию рассматриваемого модуля. Выявляемая в ходе феноменологического анализа в координатной системе рефлексиограммы зона рефлексивной активности текста характеризует его по параметру рефлексивности и воздейственности, а также позволяет отслеживать устойчивые событийные (мета)смысловые тенденции в риторическом поле текста.

Риторический синкретизм уя феноменологический синкретизм. Осуществление аналитических процедур анализа в предлагаемых методиках не исключает принципа «единства сознания», суть которого состоит в объединительной деятельности сознания, т.е. в синтезе отдельных мыслей и смыслов в единое целое. Понятие «риторическая конвергенция» коррелирует с понятиями «феноменологическая конвергенция» и «феноменологический синкретизм», связанными «насыщения» текста смысловой энергией. Сущность феноменологической конвергенции заключается в специфической самоорганизации смыслов текста, при которой происходит самодостраивание и самосозидание смыслов и образование сущностно значимых метасмыслов. Таким образом формируется эйдетическая сущность текста, сопряженная с формированием новой, духовной онтологии текста, являющей энергию духа человека. Она проявляется через способность текста поднимать отдельные частные смыслы до уровня общезначимости, создавать сложную (мета)смысловую архитектуру и формировать «единую мысль».

368 Заключение

В настоящее время не вызывает сомнений, что лингвистика вступила в новый межпарадигматический период своего развития, включив в сферу своих интересов понятийно-категориальные и терминологические парадигмы целого ряда антропоцентрических направлений (психолингвистика, когнитивная лингвистика, социолингвистика, онтолингвистика, лингвистическая герменевтика, металингвистика, лингвосинергетика, нейролингвистика, нейролингвистическое программирование, этнолингвистика, этнопсихолингвистика, лингвокультурология, философия языка, теория языкового существования и др.).

Это объясняется чрезвычайной сложностью феномена языка и (много-)(разно-)образием его актуализаций в речемыслительной деятельности языковой личности и стремлением понять природу языкового мышления. Совмещение конструктивных идей из разных направлений способно внести ясность.

Тем не менее, современная ситуация в лингвистике такова, что, несмотря на значительный объем исследований в области семантики слова и выработку широкого спектра подходов и методов исследования, один из основных вопросов - значение слова - остается открытым. Существующие подходы не имеют достаточной объяснительной силы, и есть острое ощущение недостаточности терминологического и понятийно-категориального аппарата для понимания, интерпретации и анализа содержательной структуры слова. Современная лингвистика достигла такого уровня, когда понимание глубинных процессов речемыслительной деятельности является уже не только желательным, но необходимым, и она нуждается не столько в переосмыслении накопленного опыта и достижений, сколько в расширении методологических оснований и понятийно-категориального и терминологического аппарата.

Весь ход развития лингвистики привел к признанию необходимости разработки феноменологической концепции слова и научной парадигмы для феноменологического анализа, описания и интерпретации содержательной структуры слова. Для решения проблемы значения слова необходимо не декларированное, а реальное признание нераздельности языка и мышления, слова и мысли, т.е. признание языковых структур в качестве непосредственных «ментальных проекций» (термин Л.В. Щербы). Лингвистика XXI века с полным основанием может быть названа феноменологической лингвистикой или «лингвистикой внутренних форм», сферу интересов которой составляют: глубинные пласты «заязыкового» пространства слова, механизмы соорганизации, соотнесения и взаимосвязи мысли и слова, становление слова-в-мысли (ритор) и мысли-в-слове (риторант), а также механизмы формирования и актуализации «энергийно-смыслового» потенциала слова в дискурсе.

Феноменологическая концепция слова строится на принципе онтологической имманентной неразрывности языка и мышления, слова и мысли. В феноменологической парадигме слово предстает как «текст сознания» или «зеркало мышления» (Н. Хомский). В фокусе внимания феноменологической концепции слова - слово как ментально-рефлексивное событие, взаимоотношения слова и мысли, отношение мысли к слову и слова к мысли, становление слова в мысли и мысли в слове, динамика и эволюция (мета)смыслового содержания слова и т.д. Слово рассматривается в его явленности сознанию языковой личности, т.е. как ментально-рефлексивное событие. Значения слов рассматриваются как важнейшие «образующие» человеческого сознания (А.Н. Леонтьев). Точкой отправления феноменологической концепции слова является постулат о рефлексивности сознания, рефлексивности слова и рефлексивности языкового существования языковой личности в целом. Общее методологическое основание феноменологической лингвистики — в слове властвует мысль.

Поскольку языковая личность является первичным, кардинальным контекстом слова, в основании феноменологической концепции слова лежат феноменолого-диалектическая модель языковой личности, представляющая совокупность фундаментальных предикатов сознания, и выстроенные на ее основе метаязык и феноменолого-диалектическая модель слова.

До сих пор нерешенность проблемы значения слова упиралась в то, что отсутствовала оптимальная методологическая база анализа и интерпретации исследуемого объекта - слова во всем многообразии и сложности его содержательной структуры, и не была найдена универсальная единица для разложения и представления феноменологической сущности слова в контексте действующего сознания и языкового мышления. Предложенная в рамках настоящего исследования элементарная компонента содержания слова -рефлексема, содержащая в себе в наипростейшем виде свойства, присущие сознанию и языковому мышленияю, позволяет дать научное описание всего многообразия производимых языковых и риторических структур в их разнообразных связях с контекстом развертывания речемыслительной деятельности, а также объяснить принцип языковой креативности.

Феноменологическая концепция слова имеет выход на наиболее проблемные вопросы лингвистики: языковая личность, значение слова, смысловая валентность слова, смысловой дифференциал, языковая креативность и бесконечная вариативность, феноменология контекста и т.д.

Феноменологическая концепция слова позволяет решить целый ряд задач, которые до настоящего времени являлись камнем преткновения для традиционной лингвистики:

- приближение к истинной действительности или реальности языка, т.е. слово в его внутреннем замысле;

- рассмотрение слова в контексте развития и изменения его содержательной структуры;

- исследование всей парадигмы отношений мысли и слова в зависимости от контекста или ситуации;

- изучение содержательной структуры слова в эволюционной, динамической и диалектической перспективе;

- непосредственное вхождение в живую стихию языка;

- представление слова в его становящейся сущности;

- уход от статики представления содержательной структуры слова;

- приближение к представлению о жизненных силах языка;

- установление смысловой валентности слова;

- понимание механизма формирования «энергийно-смыслового» потенциала;

- моделирование онтологической матрицы слова в сознании языковой личности;

- установление (мета)смыслового дифференциала в содержательной структуре разных языковых структур;

- научное обоснование принципа бесконечной языковой вариативности и языковой креативности;

- исследование функционирования слова во все объеме его актуализаций в речемыслительной деятельности;

- уход от обобщенного представления слова и лингвозависимости;

- изучение слова во всей его коннотативной мощи, со всеми мельчайшими смысловыми оттенками и нюансами;

- изучение внутренних ментально-рефлексивных механизмов соотнесения слова и мысли в сознании языковой личности;

- объяснение нелинейных проявлений при соорганизации мысли и слова в речемыслительной деятельности и т.д.

Невозможность решения проблемы значения слова обусловлена игнорированием факта уникальности каждой языковой личности, поскольку каждая человеческая индивидуальность - это особая позиция в видении и понимании мира. Языковая личность вообще как некая объективная обобщенная сущность, также как языковое сознание вообще и слово вообще до сих пор являлись точкой провала в решении проблемы значения слова или сдерживающим фактором, поскольку слово рассматривалось в ограниченных пределах. В феноменологической концепции слова нет слова вообще, а есть слово, каким оно представляется в сознании определенной языковой личности, в определенной ситуации или контексте. При этом обобщенное представление не исключается. Признание феноменологической сущности слова означает полный разрыв с «онтологическим принижением слова» (термин Н.

Карпицкого), когда слово редуцируется к функции означивания и фактически трактуется как некая абстракция в отвлечении от языковой личности, контекста и ситуации. В феноменологической концепции слова онтологический статус слова поднимается до уровня полиструктурной и многофункциональной ментально-рефлексивной формации и трансценденции, в качестве которой оно способно выполнять разнообразные функции мышления, является способом языкового существования и проявлением духа и духовности языковой личности.

Феноменологический подход к решению проблемы значения слова с привлечением понятийно-категориального аппарата различных антропоцентрических наук позволяет осуществить значительный рывок в понимании истинной, глубинной сущности слова. Рассмотрение слова в контексте всей сферы феноменологического опыта языковой личности означает уход от лингвозависимости, при которой слово есть то, что оно обозначает, а не то, что в нем или через него воспринимается языковой личностью. Современная научная лингвистическая парадигма достигла такого уровня, когда понимание процессов речемыслительной деятельности и механизмов формирования содержания слова является необходимым.

Поскольку «смысловой свет» слова (термин А.Ф. Лосева) имеет сложную природу и чрезвычайно сложный генезис («лексигенез», термин Г. Гийома), важнейшей задачей феноменологической лингвистики, претендующей на глубокое и всестороннее изучение содержательной структуры слова, является совершенствование и оптимизация феноменолого-диалектической модели слова, т.е. наполнение ее онтологическим содержанием при максимально более полном приближении к функциональной сфере сознания. Только таким образом возможно представление содержательной структуры слова во всем (разно-)(много-)образии его актуализаций в речемыслительной деятельности языковой личности. Понять слово значит уловить все его возможные проявления, в мельчайших нюансах и оттенках мысли. Феноменолого-диалектическая модель слова - не константная, открытая модель, ее структура не является исчерпывающей.

Слову присуща смысловая (феноменологическая) валентность, т.е. определенная совокупность (мета)смыслов, изначально заданных в потенциальной, непроявленной форме. Языковая личность обладает предощущением какой-то (мета)смысловой сферы слова, которая далеко выходит за пределы употребления слова в конкретных ситуациях. Иными словами, языковая личность несет в себе определенное трансцендентальное предчувствие смысловой сферы каждого слова и возможностей его употребления. Исследование феноменологической валентности различных языковых структур представляет интерес и является исключительно важным, поскольку без учета этого фактора в речемыслительной деятельности происходят различные немотивированные смысловые сдвиги в содержательной структуре текста.

Перспективным и наиболее интересным направлением в феноменологической лингвистике представляется также рассмотрение «живого» слова, т.е. слова в контексте непрестанной деятельности сознания и в контексте развития его внутренней смысловой сферы, когда оно представляется в динамической, диалектической и эволюционной перспективе и когда меняется отношение мысли к слову. «То живое существо, о котором мы сейчас говорим в связи с разумно жизненными функциями языковой сигнификации, -вот в данном случае та языковая структура, без которой действительно невозможно никакое семантическое исследование. Установление подобного рода структур - дело, конечно, не легкое. Но к нему надо привыкать» [Лосев 1983: 178]. Необходимо познать внутренние механизмы трансформации, перезагрузки и переструктуризации, а также пластичности смысловой сферы слова. Синергетическая онтология слова, онтология самоорганизующейся, нелинейной, неустойчивой и открытой сущности слова, связана с «живым» словом. Феноменологическая концепция обеспечивает вхождение в живую стихию языка, выражающую мысли и чувства языковой личности.

Поскольку слово является универсальной средой герменевтического опыта языковой личности, исследование разнообразных рефлексивных схем и техник понимания, а также механизмов схемообразования, осуществляемых посредством слова, является насущно необходимым.

Еще одним перспективным направлением феноменологической лингвистики является исследование слова в «человеческом контексте», поскольку слово обретает свое содержание лишь в контексте определенной, наделенной индивидуально-личностными параметрами языковой личности и в нем по неизбежности проявляются личностные смыслы. Элиминирование и редукция личностных смыслов в содержательной структуре слова не допустимы, так как это приводит к ее обеднению и упрощению. В феноменологической концепции слова заложена предпосылка ухода от «упрощенчества» в представлении содержания слова (термин Дж. Остина).

Перспективным направлением представляется также изучение разнообразных нелинейных актуализаций слова в речемыслительной деятельности, связанных с коммуникативными неудачами, рефлексивными сбоями или рефлексивным разносом. Феноменологическая сущность языковых аномалий и отрицательного языкового материала также может быть познана в феноменолого-синергетической перспективе.

Исследование «энергийно-смыслового» потенциала различных языковых и риторических структур и механизмов его формирования - еще одно направление, которое позволит создать холистическую картину функциональной специфичности слова в речемыслительной деятельности. Бесконечная смысловая заряженность слова является подлинной спецификой языка (А.Ф. Лосев).

В феноменологической концепции слова заложена перспектива изучения структуры языкового мышления, механизмов организации речемыслительной деятельности, умственных и языковых способностей человека через глубокое и всестороннее изучение содержательной структуры слова. «Более успешными и перспективными следует признать продолжающиеся поиски материи сознания в языке» (В.П. Зинченко).

Принятые сокращения

Я - рефлексия;

Щсема) - рефлексема (для ментальных структур основного, первичного уровня); г(сема) - рефлексема (для ментальных структур (до-)(под-)сознательного уровня; гс(сема) - рефлексема синергетического уровня; (гэ) - смысловая энергема;

СМД-модель) - модель системомыследеятельности (по Г.П. Щедровицкому);

СМД-схема) - схема мыследеятельности (по Г.П. Щедровицкому); мД) - рефлексивная реальность или онтологическая конструкция языковой личности (наличный опыт мыследеятельности); пояс (М) - пояс чистого (невербального) мышления; пояс (М-К) - пояс мысли-коммуникации (риторическое поле);

И.(мД) - рефлексия, ориентированная на пояс мыследействования в СМД;

ЩМ-К) - рефлексия, ориентированная на пояс мысли-коммуникации СМД;

ЩМ) - рефлексия, ориентированная на пояс мышления СМД;

П - понимание;

ЭП - эпифеноменальное понимание;

СП - семантизирующее понимание;

КП - когнитивное понимание;

РП - распредмечивающее понимание;

ЯП уб РИ - языковые игры уб рефлексивные игры;

Я(ЭП) - рефлексия, ориентированная на эпифеноменальное понимание;

ЩСП) - рефлексия, ориентированная на семантизирующее понимание;

Я(КП) - рефлексия, ориентированная на когнитивное понимание;

Я(РП) - рефлексия, ориентированная на распредмечивающее понимание;

Ю, К2, Ю.Кп - представление рефлексивных линий (по количеству участвующих сторон).

Глоссарий

Рефлексия - направленная энергия сознания, актуализующая движение в смыслах и к смыслам (понимание) во всем объеме нейросети мозга посредством активизации различных зон и структур сознания, формирующих то или иное содержание мысли.

Рефлексивность слова — (1) онтологическая имманентная «энергийно-смысловая» природа слова, (2) «энергийно-смысловой» потенциал слова и (3) связанная с ним онтологическая имманентная способность являть определенный «энергийно-смысловой» потенциал в речемыслительном континууме, (4) имманентная онтологическая способность слова осуществлять внутренние (т.е. изнутри (мета)смысловой матрицы слова) рефлексивные сдвиги и подвижки, приводящие к трансформации конфигурации его (мета)смысловой матрицы в сознании языковой личности, а также (5) способность приводить энергию сознания другого в действие, пробуждая, возбуждая и активизируя его мысль.

Рефлексема — эгореференциальная метасмысловая компонента слова, характеризующая его по признакам метасмыслового содержания и направленности мысли.

Рефлексивный вектор (= вектор мысли, представление) - энергийно-смысловой конструкт ментально-рефлексивной деятельности сознания, актуализующий определенное направление мысли и метасмысловое содержание мысли.

Рефлексивные игры УЭ языковые игры - (1) фундаментальная, имманентная, онтологическая способность сознания осуществлять бесконечное множество мыслительных трансакций, обеспечивая их отражение в содержательной структуре слова, (2) имманентный онтологический способ существования и функционирования слова в речемыслительном континууме, (3) имманентная онтологическая способность слова растождествлять свое внутреннее содержание и являть вовне свою многомерную ментально-рефлексивную сущность (различные смысловые грани, оттенки и нюансы, а также новые спонтанные (мета)смыслы в зависимости от ситуации или контекста, (4) способность слова эксплицировать логику креативной работы сознания и логику ментально-рефлексивных исчислений в сознании языковой личности.

Рефлексиосфера - эйдетическая сущность слова, (1) обусловленная высокой мерой «сгущения» мысли в слове, (2) обнаруживающая себя вовне через интегрирование и «полифонично» проявленную смысловую энергию определенной устойчивой совокупности (мета)смысловых векторов в слове, (3) реализующая идею силы, мощи и энергии слова и (4) сообщающая ему статус событийности (слово-событие, слово-поступок).

Ментально-рефлексивный почерк языковой личности — системная, типическая и индивидуально-специфическая совокупность доминантных рефлексивных векторов, проявляющаяся в речемыслительной деятельности языковой личности через слово и являющаяся имманентной характеристикой авторского почерка.

Монадность слова — эйдетическая сущность слова, отвечающая принципам монадности (по Лейбницу): это - (1) нематериальная деятельностная, принципиально неделимая психическая сущность, (2) способная осуществлять перцепцию и апперцепцию, а также малые восприятия, (3) характеризующаяся самодовлением, т.е. источником внутренних действий внутри себя (рефлексивность), (4) обладающая метафизическим свойством саморазвития и стремления к самопознанию, (5) реализующая принцип индивидуации, (6) являющая психологическую многомерность, (7) отражающая в себе мир языковой личности, поскольку в нем пульсирует психическая жизнь языковой личности со всеми присущими конструктами ее темпомира.

Содержательная структура слова - «феноменологическое поле» или (мета)смысловая матрица определенной конфигурации в сознании языковой личности, формируемая непосредственно актуализованными в речемыслительном континууме векторами мысли (рефлексивные векторы), которые «экранируют» себя в слове через посредство явленных в нем смыслов.

Феноменогенез слова понимается как имманентная онтологическая связанность слова со всей совокупностью ментально-рефлексивных структур сознания языковой личности.

Феноменологическая валентность слова - (1) совокупный (мета)смысловой потенциал слова, потенциальная смысловая заряженность слова, весь потенциальный смысловой объем слова и вся созидательная мощь подчиненных ему (мета)смысловых элементов, (2) совокупность потенциальных (мета)смысловых связей и отношений, образуемых словом и способность слова образовывать и вступать в смысловые связи и отношения с другими словами, (3) потенциальное свойство слова включать определенные (мета)смыслы в речемыслительном континууме и (4) потенция слова разряжаться смысловой энергией и влиять на «энергийно-смысловой» потенциал других языковых структур в линейной цепи текста, а также на сам текст.

Феноменологический дифференциал - явленная нетождественность (мета)смысловой матрицы слова, проявляющаяся при восприятии (1) одного и того же слова разными языковыми личностями, (2) синонимов, (3) содержания слова в диалектической и эволюционной перспективе.

Феноменологическая формула слова - денотат + определенная совокупность рефлексивных векторов (рефлексемы), выстраиваемая относительно денотата языковой личностью в речемыслительной деятельности, явленная в слове и составляющая его (мета)смысловую матрицу.

Феноменология слова - (1) явленность слова сознанию или в сознании языковой личности, (2) слово в его восприятии сознанием языковой личности, (3) слов в его ментальной проекции, (4) слово как «текст сознания» (термин П.Рикера), (5) слово на «языке сознания» (термин Т.В.Черниговской).

Феноменологический анализ содержания слова — (ре-)конструкция или интерпретация (мета)смыслового содержания слова, осуществляемая силой феноменологической рефлексии интерпретатора, которой доступно ощущение, осознание и слова в сознании во всей совокупности.

Феноменологическая рефлексия над словом - рефлексия над содержанием слова, осуществляемая на «языке сознания», т.е. в контексте терминологической и понятийно-категориальной парадигмы феноменолого-диалектической модели слова.

Феноменологическая реконструкция - восстановление (мета)смысловых векторов в содержательной структуре слова силой феноменологической рефлексии интерпретатора на основе.

Феноменологическая формула — формализованное представление содержательной структуры при различении в нем двух планов: (1) денотативное ядро и (2) (мета)смысловая надстройка относительно денотативного ядра.

Феноменологическая конвергенция. Феноменологический синкретизм риторическая конвергенция или риторический синкретизм - (1) синкретический механизм смысловой соорганизации, смыслового самодостраивания или смыслового самосозидания текста, когда происходит схождение совокупности (мета)смыслов, приводящее к формированию единого, общезначимого метасмысла, (2) способность текста при определенной риторической организации поднимать отдельные частные смыслы до уровня общезначимости и формировать единую общезначимую мысль.

Энергийно-смысловой» потенциал слова - смысловая заряженность слова, проявляющаяся через совокупность актуализованных в его содержательной структуре рефлексивных векторов (энергия есть «полнота смысловых сил», по Плотину).

Список научной литературыКарманова, Зоя Яковлевна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Августин, А. Исповедь Текст. / А. Августин // Антология мировой философии: В 4-х т. - Т.1. - 4.2. - М.: Мысль, 1969. - С.581-605.

2. Авенариус, Р. Философия как мышление о мире согласно принципу наименьшей меры сил Текст. / Р. Авенариус. — СПб.: Изд-во «Образование», 1912. 105 с.

3. Аверинцев, С.С. Поэтика ранневизантийской литературы Текст. / С.С. Аверинцев. М.: Наука, 1977. - 320 с.

4. Аверинцев, С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции Текст. / С.С. Аверинцев. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. -446 с.

5. Аверинцев, С.С. Классическая греческая философия как явление историко-литературного ряда Текст. / С.С. Аверинцев // От слова к смыслу: Проблемы тропогенеза / С.С. Аверинцев, И.Г. Франк-Каменецкий, О.М. Фрейденберг. М.: Эдиториал УРСС, 2001. - С.81-122.

6. Алиференко, Н.Ф. Спорные проблемы семантики: Монография Текст. / Н.Ф. Алиференко. М.: Гнозис, 2005. - 326 с.

7. Анисимов, О.С. Основы методологии мышления Текст. / О.С. Анисимов. М.: Внешторгиздат, 1989. - 412 с.

8. Апресян, Ю.Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира Текст. / Ю.Д. Апресян // Семиотика и информатика. М., 1986 а. -Вып.28. - С.5-33.

9. Апресян, Ю.Д. Перформативы в грамматике и в словаре Текст. / Ю.Д. Апресян // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1986 б. - Т. 45. № 3. - С. 208-223.

10. Арбиб, М. Метафорический мозг Текст. / М. Арбиб. М.: Мир, 1976. -296 с.

11. Аристотель. Аналитики первая и вторая Текст. / Аристотель. Л.: Госполитиздат, 1952. —439 с.

12. Аристотель. Сочинения: В 4 т. Т. 1. - М.: «Мысль», 1976. - 550 с.

13. Аристотель. Поэтика Текст. / Аристотель // Аристотель и античная литература. М.: Наука, 1978 а. - С. 109-164.

14. Аристотель. Риторика Текст. / Аристотель // Античные риторики / Под ред. A.A. Тахо-Годи. М.: МГУ, 1978 б. - С.15-164.

15. Аристотель. Риторика Текст. / Аристотель // Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - С.367-432.

16. Арно, А., Лансло, К. Грамматика общая и рациональная Пор-Рояля Текст. / А. Арно, К. Лансло. М.: Прогресс, 1990. - 273 с.

17. Арнольд, И.В. Стилистика современного английского языка Текст. / И.В. Арнольд. Л.: «Просвещение», Ленинградское отделение, 1981. - 295 с.

18. Арнольд, И.В. Стилистика современного английского языка (Стилистика декодирования): Уч. пособие для студентов фак-тов и ин-тов иностр. яз. Текст. / И.В. Арнольд. Л.: Просвещение, 1990. - 304 с.

19. Арнольд, И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность: Сборник статей / Науч. ред. П.Е. Бухаркин Текст. / И.В. Арнольд. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1999. - 443 с.

20. Арутюнова, Н.Д. Неопределенность признака в русском дискурсе Текст. / Н.Д. Арутюнова // Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1995. - 182-188.

21. Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека Текст. / Н.Д. Арутюнова. М.: «Языки русской культуры», 1999. - 896 с.

22. Аршинов, В.И., Буданов, В.Г. Когнитивные обоснования синергетики Текст. / В.И. Аршинов, В.Г. Буданов // Синергетическая парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве. М.: Прогресс-Традиция, 2002. - С.67-108.

23. Аршинов, В.И., Свирский, Я.И. Синергетическое движение в языке Текст. / В.И. Аршинов, Я.И. Свирский // Самоорганизация и наука: Опыт философского осмысления / Отв. ред. И.А. Акчурин, В.И. Аршинов. М.:

24. Изд-во ИФ РАН, 1994. С.33-47.

25. Аскольдов, С.А. Время и его преодоление Текст. / С.А. Аскольдов // Мысль. 1922. №3. - С.80-83.

26. Базылев, В.Н. Новая метафора языка Текст. / В.Н. Базылев // Лингвистические маргиналии: Сб. науч. тр. / Отв. ред. Т.А. Амирова, В.Н. Базылев, B.C. Страхова и др. Вып. 432. - М.: МГЛУ, 1996. - С.67-104.

27. Базылев, В.Н. Новая метафора языка (Семиотико-синергетический аспект): Автореф. . д-ра филол. наук. М., 1999. - 53 с.

28. Баксанский, O.E., Кучер, E.H. Нейролингвистическое программирование как практическая область когнитивных наук Текст. / O.E. Баксанский, E.H. Кучер // Вопросы философии. 2005. №1. - С.82-100.

29. Баллы, Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка Текст. / Общ. ред. P.A. Буданова / Ш. Балли. М: Изд-во иностранной литературы, 1955.-416 с.

30. Бардина, Н.В. Языковая гармонизация сознания Текст. / Н.В. Бардина. -Одесса: Астропринт, 1997. 271 с.

31. Барт, Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика / Сост. и общ. ред. К.Г. Косикова Текст. / Р. Барт. М.: Прогресс, 1989. - 616 с.

32. Басин, Е.Я. Творчество и эмпатия Текст. / Е.Я. Басин // Вопросы философии. 1987. №2. - С. 54-66.

33. Бахтин, М.М. Проблемы поэтики Достоевского Текст. / М.М. Бахтин. -М.: Советская Россия, 1979 а. 318 с.

34. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества: Сборник избранных трудов Текст. / Сост. С.Г. Бочаров / М.М. Бахтин. М.: Искусство, 1979 б. - 423 с.

35. Бахтин, М.М. К философии поступка Текст. / М.М. Бахтин // Философия и социология науки и техники: Ежегодник, 1984-1985. М.,1986 а. - С.80-161.

36. Бахтин, М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт философского анализа Текст. / М.М. Бахтин

37. М.М. Бахтин. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986 б. - 444 с.

38. Бахтин, М.М. Литературно-критические статьи Текст. / Сост. С.Г. Бочаров и В.В. Кожинов / М.М. Бахтин. М.: Художественная литература, 1986 в. - 541 с.

39. Бахтин, М.М. Некоторые замечания Текст. / М.М. Бахтин // М.М. Бахтин: Эстетическое наследие и современность / Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред.

40. A.Ф. Еремеев. 4.1. - Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 1992. - 175 с.

41. Бахтин, М.М. Проблемы творчества Достоевского Текст. / М.М.Бахтин // Проблемы творчества Достоевского. Киев, 1994.

42. Белянин, В.П. Психологические аспекты художественного текста Текст. /

43. B.П. Белянин. -М.: Изд-во МГУ, 1988. 121 с.

44. Бенеенист, Э. Общая лингвистика / Под. ред. Ю.С. Степанова Текст. / Э. Бенвенист. М.: Изд-во «Прогресс», 1974. - 447 с.

45. Бергсон, А. Собрание сочинений: В 4 т.- Т.1. Опыт о непосредственных данных сознания. Материя и память Текст. / А. Бергсон. М.: «Московский клуб», 1992. - 336 с.

46. Бердяев, H.A. Самопознание Текст. / H.A. Бердяев. Париж: YMCA-press, 1949. - 377 с.

47. Бердяев, H.A. О назначении человека Текст. / H.A. Бердяев. М.: Республика, 1993.-382 с.

48. Бердяев, H.A. Я и мир объектов. Опыт философии одиночества и общения Текст. / H.A. Бердяев // Философия свободного духа. М.: Республика, 1994.-479 с.

49. Бердяев, H.A. О человеке, его свободе и духовности. Избранные труды / Ред.-сост. Л.И. Новикова, И.Н. Сиземская Текст. / H.A. Бердяев. М.: Изд-во «Флинта», 1999. - 311 с.

50. Бердяев, H.A. Творчество и объективация / Сост. А.Г. Шиманского, Ю.О. Шиманской Текст. / H.A. Бердяев. Мн.: Эконопресс, 2000. - 304 с.

51. Березин, Ф.М., Головин, Б.Н. Общее языкознание Текст. / Ф.М. Березин,

52. Б.Н. Головин. М.: Просвещение, 1979. - 416 с.

53. Библер, B.C. Мышление как творчество: Введение в логику мысленного диалога Текст. / B.C. Библер. М.: Политиздат, 1975. - 499 с.

54. Библер, B.C. От наукоучения к логике культуры: Два философских введения в двадцать первый век Текст. / B.C. Библер. - М.: Политиздат, 1990.-413 с.

55. Богин, Г.И Филологическая герменевтика Текст. / Г.И. Богин. Калинин: Изд-во КГУ, 1982. - 86 с.

56. Богин, Г.И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов: Автореф. дис.д-ра филол. наук. JI, 1984. - 31 с.

57. Богин, Г.И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов: Дис. . д-ра филол. наук. Л., 1985. - 354 с.

58. Богин, Г.И. Типология понимания текста Текст. / Г.И. Богин. Калинин: Изд-во КГУ, 1986. - 86 с.

59. Богин, Г.И. Обретение способности понимать: Введение в герменевтику Текст. / Г.И. Богин. Тверь: Изд-во «Тверь», 2001. - 731 с.

60. Бодуэн де Куртенэ, И.А. Об отношении русского письма к русскому языку Текст. / И.А. Бодуэн де Куртенэ. С.-Петербург: Типография Т-ва А.Ф.Марксъ, 1912. - 137 с.

61. Бодуэн де Куртенэ, И.А. Избранные труды по общему языкознанию Текст. / И.А. Бодуэн де Куртенэ. 4.1. - М.: Изд-во АН СССР, 1963.- 384 с.

62. Бодуэн де Куртенэ, И.А. Избранные труды по общему языкознанию Текст. / И.А. Бодуэн де Куртенэ. 4.2. - М.: Изд-во АН СССР, 1963. -391 с.

63. Болинджер, Д. Истина — проблема лингвистическая Текст. / Д. Болинджер // Язык и моделирование социального взаимодействия. Б.: БГК им. И.А. Бодуэна де Куртенэ, 1998. - С.23-43.

64. Брудный, А.А. О диалектике понимания мира Текст. / А.А. Брудный // Диалектика познания, понимания, общения. Фрунзе, 1985. - С.3-9.

65. Буданов, В.Г. Синергетика событийного языка в науке и культуре Текст. / В.Г. Буданов // Самоорганизация и наука: опыт философского осмысления / Отв. ред. И.А. Акчурин, В.И. Аршинов / Институт философии РАН. М., 1994.-С. 187-204.

66. Буданов, В.Г. Делокализация как обретение смысла, к опыту междисциплинарных технологий Текст. / В.Г. Буданов // Онтология и эпистемология синергетики / Под ред. В.И. Аршинова и Л.П. Киященко. -М.: ИФРАН, 1997. С.87-100.

67. Бьюзен, Т. Суперинтеллект / Т. Бьюзен. Минск: Изд-во «Попурри», 2006. - 400 с.

68. Бьюзен, Т., Бьюзен, Б. Супермышление / Т. Бьюзен, Б. Бьюзен. Минск: Изд-во «Попурри», 2003. - 304 с.

69. Бюлер, К. Теория языка. Репрезентативная функция языка / Под общ. ред. Т.В. Булыгиной / К. Бюлер. М.: Прогресс, 1993. - 528 с.

70. Вайнрих, X. Лингвистика лжи Текст. / X. Вайнрих // Язык и моделирование социального взаимодействия / Сост. В.М. Сергеева, П.Б. Паршина; Общ. ред. В.В. Петрова. Благовещенск: Благовещ. гуманит. колледж им. И.А. Бодуэна де Куртенэ, 1998. - С. 44-87.

71. Вайсгербер, Й.Л. Родной язык и формирование духа Текст. / Й.Л. Вайсгербер. М.: Изд-во МГУ, 1993. - 224 с.

72. Вежбицкая, А. Метатекст в тексте Текст. / А. Вежбицкая // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.8. Лингвистика текста / Сост., общ. ред. Т.М. Николаевой. - М.: Прогресс, 1978. - С.402-421.

73. Вежбицкая, А. Язык. Культура. Познание / Сост. и отв. ред. М.А. Кронгауз Текст. / А. Вежбицкая. М.: Русские словари, 1996. - 416 с.

74. Вежбицкая, А. Семантические универсалии и описание языков / Под ред. Т.В. Булыгиной Текст. / А. Вежбицкая. М.: Языки русской культуры, 1999.-776 с.

75. Виноградов, В.В. Основные типы лексических значений слова Текст. / В.В. Виноградов // Вопросы языкознания. 1953. №5. - С.20-23.

76. Виноградов, В.В. О языке художественной литературы Текст. / В.В. Виноградов. М.: Госуд. изд-во художественной литературы, 1959. - 654 с.

77. Виноградов, В.В. Избранные труды. О языке художественной прозы Текст. / В.В. Виноградов. М.: Изд-во «Наука», 1980. - 360 с.

78. Виноградов, В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове) / Под ред. Г.А. Золотовой Текст. / В.В. Виноградов. 4-е изд. - М.: Русский язык, 2001.-720 с.

79. Винокур, Т.Г. К характеристике говорящего. Интенция и реакция Текст. / Т.Г. Винокур // Язык и личность: Сб. науч. статей / АН СССР / Ин-т русского языка / Отв. ред. Д.Н. Шмелев.- М.: Наука, 1989. С. 11-23.

80. Витгенштейн, Л. Философские исследования Текст. / Л. Витгенштейн // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика / Сост. Н.Д. Арутюновой и Е.В. Падучевой. - М.: Прогресс, 1985. - С.79-128.

81. Витгенштейн, Л. Логико-философский трактат Текст. / Л. Витгенштейн // Витгенштейн Л. Философские работы: В 2 т. / Сост. М.С. Козловой. -4.1. М.: Изд-во «Гнозис», 1994 а. - С. 1-73.

82. Витгенштейн, Л. Философские исследования Текст. / Л. Витгенштейн // Витгенштейн Л. Философские работы: В 2 т. / Сост. М.С. Козловой. 4.1.- М.: Изд-во «Гнозис», 1994 б. С. 74-319.

83. Витгенштейн, Л. О достоверности Текст. / Л. Витгенштейн // Витгенштейн Л. Философские работы: В 2 т. / Сост. М.С. Козловой. 4.1.- М.: Изд-во «Гнозис», 1994 в. С. 323-405.

84. Витгенштейн, Л. Культура и ценность Текст. / Л. Витгенштейн // Витгенштейн Л. Философские работы: В 2 т. / Сост. М.С. Козловой. 4.1.- М.: Изд-во «Гнозис», 1994 г. С. 407-492.

85. Витгенштейн, Л. Заметки о философии психологи / Под ред. В.В. Анашвили Текст. / Л. Витгенштейн. Т.1. - М.: Дом интеллектуальной книги, 2001.- 192 с.

86. Волошинов, В.Н. Слово в жизни и слово в поэзии. К вопросам социологической поэтики Текст. / В.Н. Волошинов. Звезда. - 1926. -№6. - С.244-267.

87. Волошинов, В.Н. Марксизм и философия языка Текст. / В.Н. Волошинов // Вопросы философии. 1993. №1. - С.59-82.

88. Волошинов, A.B. Об эстетике фракталов и фрактальности искусства Текст. / A.B. Волошинов // Синергетическая парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве. М.: Прогресс-Традиция, 2002. - С. 213246.

89. Выготский, JJ.C. Мышление и речь. Психологические исследования Текст. / Л.С. Выготский. М.-Л.: Соцэкгиз, 1934. - 324 с.

90. Выготский, Л.С. Развитие высших психических функций. Из неопубликованных трудов Текст. / Л.С. Выготский. М: Изд-во Академии педагогических наук, 1960. - 500 с.

91. Выготский, Л.С. Мышление и речь Текст. / Л.В.Выготский // Собрание сочинений: В 6 т. Т.2. - М.: Педагогика, 1982. - С.5-361.

92. Выготский, Л.С. Психология Текст. / Л.С. Выготский. М.: Издательство ЭКСМО-Пресс, 2000. - 1008 с.

93. Выготский, Л.С. Мышление и речь. Психика, сознание, бессознательное: Собрание трудов Текст. / Л.С. Выготский. М.: Изд-во «Лабиринт», 2001. -368 с.

94. Гадамер, X.- Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики / Общ. ред. Б.Н. Бессонова Текст. / Х.-Г. Гадамер. М.: Прогресс, 1988. -704 с.

95. Гадамер, Х.-Г. Актуальность прекрасного / Сост. М.П. Стафецкой Текст. / Х.-Г. Гадамер. М.: Искусство, 1991. - 367 с.

96. Гак, В.Г. Пространство мысли (опыт систематизации слов ментального поля) Текст. / В.Г. Гак // Логический анализ языка. Ментальные действия / Отв.ред. Н.Д. Арутюнова, Н.К. Рябцева. М.: Наука, 1993. - С. 22-29.

97. Галинская, И.Л. Льюис Кэрролл и загадки его текстов Текст. / И.Л.

98. Галинская. M.: ИНИОН, 1995. - 76 с.

99. Гальперин, И.Р. Грамматические категории текста (опыт обобщения) Текст. / И.Р. Гальперин // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Т.36. - №6. - М.: Наука, 1977. - С.522-532.

100. Гальперин, И.Р. Ретроспекция и проспекция в тексте Текст. / И.Р. Гальперин // Филологические науки. 1980. №5. - С.44-52.

101. Гарднер, М. Аннотированная Алиса Текст. / М. Гарднер // Кэрролл JI. Приключения Алисы в Стране Чудес: Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в Зазеркалье. М.: Наука, 1991. - С.250-258.

102. Гвоздев, В.В. Место пословиц как структурно-семантических образований в языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1983. - 14 с.

103. Гегель, Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук Текст. / Г.В.Ф. Гегель // Сочинения. Т.З. - М.: Госполитиздат, 1956.- 371 с.

104. Гегель, Г.В.Ф. Феноменология духа Текст. / Г.В.Ф. Гегель // Сочинения. -Т.4. Система наук. 4.1. - М.: Соцэкгиз, 1959. - С.41-440.

105. Гегель, Г.В.Ф. Сочинения: В 3 т. Т.1. Наука логики Текст. / Г.В.Ф. Гегель. - М.: «Мысль», 1970. - 501 с.

106. Гегель, Г.В.Ф. Философская пропедевтика Текст. / Г.В.Ф. Гегель // Работы разных лет: В 2 т. Т.2 / Общ. ред. A.B. Гулыги. - М.: Мысль, 1971 а. - С.7-209.

107. Гегель, Г.В.Ф. Сочинения: В 3 т. Т.2. Наука логики Текст. / Г.В.Ф. Гегель. - М.: «Мысль», 1971 б. - 248 с.

108. Гегель, Г.В.Ф. Сочинении: В 3 т. Т.З. Наука логики Текст. / Г.В.Ф. Гегель. - М.: «Мысль», 1972. - 371 с.

109. Герман, И.А., Пищальникова, В.А. Введение в лингвосинергетику: Монография Текст. / И.А. Герман, В.А. Пищальникова. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1999. - 180 с.

110. Гийом, Г. Принципы теоретической лингвистики / Общ. ред. JI.M. Скрелиной Текст. / Г. Гийом. М.: Изд. группа «Прогресс», 1992. - 224 с.

111. Григорьев, В.П. Концепт и его лингвокультурологические составляющие

112. Текст. / В.П. Григорьев // Вопросы философии. 2006. №3. - С.64-76.

113. Григорьева, Т.П. Синергетическая модель японской культуры Текст. / Т.П. Григорьева // Синергетическая парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве. -М.: Прогресс-Традиция. 2002. С.274-294.

114. Гумбольдт, В. Избранные труды по языкознанию Текст. / Под ред. Г.В. Рамишвили / В. Гумбольдт. М.: Прогресс, 1984. - 397 с.

115. Гумбольдт, В. Язык и философия культуры / Сост. А.В. Гулыги и Г.В. Рамишвили Текст. / В. Гумбольдт. -М.: Прогресс, 1985. 451 с.

116. Гумбольдт, В. О различении строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества Текст. / В. Гумбольдт // Избранные труды по языкознанию / Общ. ред. Г.В. Рамишвили. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 2000. - С.35-298.

117. Гуссерль, Э. Феноменология Текст. / Э. Гуссерль. М.: Наука, 1987. - 398 с.

118. Гуссерль, Э. Феноменология Текст. / Э. Гуссерль. Логос. 1991. №1. -С.12-21.

119. Гуссерль, Э. Картезианские размышления Текст. / Э. Гуссерль. СПб.: «Наука», «Ювента», 1998. - 315 с.

120. Данилина, Е.Ф. Категория ласкательности в личных именах и вопрос о так называемых «сокращенных» формах имен в русском языке Текст. / Е.Ф. Данилина // Ономастика. -М.: Наука, 1969. С. 149-161.

121. Дейк, Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация / Сост. В.В. Петрова Текст. / Т.А. ван Дейк. М.: Прогресс, 1989. - 310 с.

122. Дейк, Т.А. ван, Кинч, В. Стратегии понимания связного текста Текст. / Т.А. ван Дейк, В. Кинч // Новое в зарубежной лингвистике. — Вып. 23. Когнитивные аспекты языка / Сост. В.В. Петрова и В.И. Герасимова. М.: Прогресс, 1988.-С. 153-211.

123. Декарт, Р. Избранные произведения / Ред. В.В. Соколова Текст. / Р. Декарт. М.: Государственное издательство политической литературы, 1950.-711 с.

124. Деметрий. О стиле Текст. / Деметрий // Античные риторики / Под ред. Тахо-Годи. М.: МГУ, 1978 - С.237-285.

125. Демьянков, В.З. Понимание как интерпретирующая деятельность Текст. /

126. B.З. Демьянков // Вопросы языкознания. 1983. - № 6. - С.58-67.

127. Демьянков, В.З. Фрейм Текст. / В.З. Демьянков // Краткий словарь когнитивных терминов / Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. / Под общ. ред. Е.С. Кубряковой. М.: Изд-во МГУ, 1996.

128. Джеймс, У. Психология Текст. / У. Джеймс. М.: Педагогика, 1991. -368 с.

129. Джонсон-Лэрд, Ф. Процедурная семантика и психология значения Текст. / Ф. Джонсон-Лэрд // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. Когнитивные аспекты языка / Сост. В.В. Петрова и В.И. Герасимова. - М.: Прогресс, 1988. -С.234-257.

130. Дридзе, Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации Текст. / Т.М. Дридзе. М.: Изд-во «Наука», 1984. - 268 с.

131. Елъмслев, Л. Пролегомены к теории языка Текст. / Л. Ельмслев // Зарубежная лингвистика. Т.1. - М.: Изд. группа «Прогресс», 1999.1. C.131-256.

132. Есперсен, О. Философия грамматики Текст. / О. Есперсен. М.: Изд-во: КомКнига, 2006. - 408 с.

133. Желтухина, М.Р. Тропологическая суггестивность масс-медиального дискурса: к проблеме речевого воздействия тропов в языке СМИ: Монография Текст. / М.Р. Желтухина. М.: Ин-т языкознания РАН; Волгоград: Изд-во ВФ МУПК, 2003. - 656 с.

134. Жинкин, Н.И. Речь как проводник информации Текст. / Н.И. Жинкин. -М.: Наука, 1982.-157 с.

135. Журавлева, О.В. Когнитивные модели языковой игры (на материалезаголовков русских и английских публицистических изданий). Автореф. дис.канд. филол. наук. Барнаул, 2002. - 21 с.

136. Звегинцев, В. А. К вопросу о природе языка Текст. / В.А. Звегинцев // Вопросы философии. 1979. №11.- С.67-78.

137. Зеленецкий, К.П. Общая риторика Текст. / К.П. Звегинцев. Одесса: Тип. Л.Нитче, 1849.-138 с.

138. Зеленецкий, К.П. Топики. Глава из книги «Теория словесности» Текст. / К.П. Зеленецкий // Риторика. 1995. №1. - С.24-34.

139. Зинченко, В.П. Живое время (и пространство) в течении философско-поэтической мысли Текст. / В.П. Зинченко // Вопросы философии. -2005. №5. С.20-46.

140. Зинченко, В.П. Сознание и творческий акт Текст. / В.П. Зинченко. М.: Языки славянских культур, 2010. - 592 с.

141. Зинченко, В.П., Мамардашеили, М.К. Изучение высших психических функций и категория бессознательного Текст. / В.П. Зинченко, М.К. Мамардашвили // Вопросы философии. 1991. №10. - С.34-40.

142. Иваницкий, А. Внимание: сознание! Текст. / А. Иваницкий // Поиск. №39 (905) от 29 сентября 2006.

143. Иванова, Е.В. Пословичные картины мира (на материале английских и русских пословиц) Текст. / Е.В. Иванова. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2002. - 160 с.

144. Ильенков, Э.В. Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении Текст. /Э.В. Ильенков. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1997.

145. Ильчук, Е.В. Мышление и восприятие сквозь призму языка (на материале английского языка): Монография Текст. / Е.В. Ильчук. М.: ГНО Изд-во «Прометей» МПГУ, 2004. - 264 с.

146. Кант, И. Критика чистого разума: Соч.: В б.т. / Общ. ред. В.Ф. Асмуса Текст. / И. Кант. Т.З. -М.: Мысль, 1964. - 799 с.

147. Кант, И. Сочинения: В 6 т. Текст. / И. Кант. М.: Мысль, 1965. - Т.4.41.-544 с.

148. Кант, И. Критика чистого разума Текст. / И. Кант // Собрание сочинений / Общ. ред. A.B. Гулыга. Т.З. - М: ЧОРО, 1994. - 740 с.

149. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Отв. ред. Д.Н. Шмелев Текст. / Ю.Н. Караулов. М.: Наука, 2002. - 264 с.

150. Карманова, З.Я. Проблемы оптимизации научно-технических текстов: Дис. . канд. филол. наук. Москва, 1992. -245 с.

151. Карманова З.Я. Феноменология слова: слово vs мысль: Монография Текст. / З.Я. Карманова. М.: Изд-во «Тезаурус», 2010. - 390 с.

152. Карпицкий, H.H. Присутствие и трансцендентальное предчувствие Текст. / H.H. Карпицкий. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2003. - 192 с.

153. Карпицкий, H.H. Трансцендентальное предчувствие как феномен человеческой субъективности: Автореферат . уч. степени доктора философских наук. Томск, 2004. 38 с.

154. Карцевский, С.О. Об асимметричном дуализме лингвистического знака Текст. / С.О. Карцевский // Звегинцев В.А. История языкознания XIX и XX веков в очерках и извлечениях: В 2-х ч. 4.2. - М.: Просвещение, 1965. - С.85-90.

155. Кассирер, Э. Познание и действительность. Понятие о субстанции и понятие о функции Текст. / Э. Кассирер. — СПб.: Изд-во «Шиповник», 1912.-454 с.

156. Кассирер, Э. Избранное. Опыт о человеке / Э. Кассирер. М.: Гардарика, 1998. - 784 с.

157. Кассирер, Э. Философия Просвещения Текст. / Э. Кассирер. М.: РОССПЭН, 2004.-399 с.

158. Кедров, Б.М. О слове едином (популярные очерки) Текст. / Б.М. Кедров // Вопросы философии. 2004. №1. - С.77-96.

159. Киященко, Л.П. Синергетика обобщенных представлений Текст. / Л.П. Киященко // Онтология и эпистемология синергетики / Под ред. В.И. Аршинов, Л.П. Киященко. М.: ИФРАН, 1997. - С. 50-68.

160. Киященко, Л. П. В поисках исчезающей предметности (очерки о синергетике языка) Текст. / Л.П. Киященко. М.: ИФ РАН, 2000. - 199 с.

161. Клаперед, Э. Чувства и эмоции Текст. / Э. Клаперед И Психология эмоций. Тексты. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1993. - С.97- 106.

162. Климонтович, Н.Ю. Без формул о синергетике Текст. / Н.Ю. Климонтович. Мн.: Вышэйшая школа, 1986. - 223 с.

163. Князева, E.H., Курдюмов, С.П. Интуиция как самодостраивание Текст. / E.H. Князева, С.П. Курдюмов / // Вопросы философии. 1994, №2. -С.110-122.

164. Князева, E.H., Курдюмов, С.П. Синергетическое расширение антропного принципа Текст. / E.H. Князева, С.П. Курдюмов // Синергетическая парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве. М.: Прогресс -Традиция, 2002 а. - С.80-106.

165. Князева, E.H., Курдюмов, С.П. Основания синергетики. Режимы с обострением, самоорганизация, темпомиры Текст. / E.H. Князева, С.П. Курдюмов. СПб.: Алетейя, 2002 б. - 414 с.

166. Кобляков, A.A. Синергетика, язык, творчество Текст. / A.A. Кобляков // Синергетическая парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве. М.: Прогресс - Традиция, 2002. - С.322-332.

167. Кобозева, И.М. Лингвистическая семантика Текст. / И.М. Кобозева: Учебник. М.: Эдиториал УРСС, 2000. - 352 с.

168. Колшанский Г.В. К вопросу о содержании языковой категории модальности Текст. / Г.В. Колшанский // Вопросы языкознания. 1961. №1. - С.94-98.

169. Компьютер обретает разум / Под ред. В.Л. Степанюка. М.: Мир, 1990. -240 с.

170. Копцик, В.А. Синергетика искусства: системно-симметрологический подход Текст. / В.А. Копцик // Синергетическая парадигма. Многообразие поисков и подходов. М.: Прогресс - Традиция, 2000. -С.156-185.

171. Корниенко, А.Г. К метафизике понимания Текст. / А.Г. Корниенко // Вопросы методологии. 1991. №1. - С.77-89.

172. Коршунова Л.С., Пружинин Б.И. Воображение и рациональность. Опыт методологического анализа познавательных функций воображения Текст. / Л.С. Коршунова, Б.И. Пружинин. М.: Изд-во МГУ, 1989. - 182 с.

173. Котюрова, М.П. О единстве расчленения и связи в научном тексте Текст. / М.П. Котюрова // Научная литература: язык, стиль, жанры. М.: Наука, 1985.-336 с.

174. Кошанский, Н.Ф. Общая реторика Текст. / Н.Ф. Кошанский. СПб.: Типография Императорской Академии наук. 1849. - 120 с.

175. Красных, В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? Текст. / В.В. Красных М.: Гнозис, 2003. - 375 с.

176. Красных, В.В. Система координат лингвокультуры сквозь призму homo loquens Текст. /В.В. Красных // Язык. Сознание. Культура. Сборник статей / Под ред. Н.В. Уфимцевой, Т.Н. Ушаковой. М.-Калуга: ИП Кошелев А.Б. (Издательство «Эйдос»), 2005. - С.61-69.

177. Лакофф, Дж. Лингвистические гештальты Текст. / Дж. Лакофф // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 10. Лингвистическая семантика / Сост. В.А. Звегинцева. - М.: Прогресс, 1981. - С.350-368.

178. Лакофф, Дж. Мышление в зеркале классификаторов Текст. / Дж. Лакофф // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. Когнитивные аспекты языка / Сост. В.В. Петрова, В.И. Герасимова. - М.: Прогресс, 1988. - С.12-51.

179. Лакофф, Дж., Джонсон, М. Метафоры, которыми мы живем Текст. / Дж. Лакофф, М. Джонсон // Теория метафоры / Сост. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990. - С.387-415.

180. Лакофф, Дж., Джонсон, М. Метафоры, которыми мы живем Текст. / Дж. Лакофф, М. Джонсон // Язык и моделирование социального взаимодействия. Б: БГК им. Б. де Куртенэ, 1998. - С. 126-170.

181. Ласло, Эрвин. Век бифуркации. Постижение изменяющегося мира Текст.

182. Э. Ласло // Путь (Международный философский журнал). 1995. №7. -С.6-129.

183. JJeeu-Cmpoc, К. Первобытное мышление Текст. / К. Леви-Строс. М.: ТЕРРА - Книжный клуб; Республика, 1999. - 392 с.

184. Лейбниц, Г.В. Монадология Текст. / Г.В. Лейбниц // Сочинения: В 4 т. -Т.1. М.: Мысль, 1982. - С.413-429.

185. Лейбниц, Г.В. Сочинения: В 4 т. Текст. / Г.В. Лейбниц. Т.З. - М.: «Мысль», 1984. - 734 с.

186. Леонтьев, A.A. Язык, речь, речевая деятельность Текст. / A.A. Леонтьев. М.: Просвещение, 1969. - 214 с.

187. Леонтьев, A.A. Языковое сознание и образ мира Текст. / A.A. Леонтьев // Язык и сознание: парадоксальная реальность. М.: ИЯз РАН, 1993. -С. 16-21.

188. Леонтьев, А.Н. Деятельность. Сознание. Личность Текст. /А.Н. Леонтьев. М.: Политиздат, 1975. - 304 с.

189. Леонтьев, Д.А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности Текст. / Д.А. Леонтьев. М.: Смысл, 2007. - 511 с.

190. Лефевр, В.А. О самоорганизующихся и саморефлексивных системах и их исследованиях Текст. / В.А. Лефевр // Проблемы исследования систем и структур: Тез. докл. науч. конф. М.: АН СССР, 1965. - С.61-68.

191. Лефевр, В.А. Конфликтующие структуры Текст. / В.А. Лефевр. М.: Высшая школа, 1967. — 86 с.

192. Лефевр, В.А. Формула человека Текст. / В.А. Лефевр. М.: Прогресс, 1991.-107 с.

193. Лефевр, В.А. Конфликтующие структуры Текст. / В.А. Лефевр. М.: Институт психологии РАН, 2000. - 136 с.

194. Лефевр, В.А. Рефлексия Текст. / В.А. Лефевр. М.: Когито-Центр, 2003. -496 с.

195. Лихачев, Д.С. Поэтика древнерусской литературы Текст. / Д.С. Лихачев. -М.: Наука, 1979.-303 с.

196. Локк, Дж. Опыт о человеческом разумении Текст. / Дж. Локк // Избранные философские произведения: В 2 т. Т. 1. - М.: Соцэкгиз, 1960. - 734 с.

197. Локк, Дж. Сочинения: В 3-х т. Текст. / Дж. Локк. Т.1. - М.: АН СССР, 1985.-622 с.

198. Лосев, А.Ф. Диалектика художественной формы Текст. / А.Ф. Лосев. М., 1927 а.

199. Лосев, А.Ф. Философия имени Текст. / А.Ф. Лосев. М.: Издание автора, 1927 6.-255 с.

200. Лосев, А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии Текст. / А.Ф. Лосев. -М., 1930.-Т.1.-911 с.

201. Лосев, А.Ф. Знак. Символ. Миф Текст. / А.Ф. Лосев. М.: Изд-во Московского университета, 1982. - 480 с.

202. Лосев, А.Ф. Языковая структура: Учеб. пособие / Моск. гос. пед. ин-т им. В.И. Ленина Текст. / А.Ф.Лосев. М., 1983. - 374 с.

203. Лосев, А.Ф. О потенции и энергии Текст. / А.Ф. Лосев // Лосев А.Ф. Бытие имя - космос / Сост. A.A. Тахо-Годи; общ. ред. A.A. Тахо-Годи и И.И. Маханькова. -М.: Изд-во «Мысль», 1993. - С. 307-315.

204. Лосев, А.Ф. Миф. Число. Сущность Текст. / А.Ф. Лосев. М.: Мысль,1994.-919 с.

205. Лосев, А.Ф. Форма Стиль - Выражение / Сост. A.A. Тахо-Годи; общ. ред. A.A. Годи-Тахо и И.И. Маханькова Текст. / А.Ф. Лосев. - М.: Мысль,1995.-944 с.

206. Лосев, А.Ф. К вопросу о применении теории отражения в логике Текст. / А.Ф. Лосев // Вопросы философии. 1998. №8. - С. 138-143.

207. Лосев, А.Ф. Самое само: Сочинения / А.Ф. Лосев. М.: ЗАО Издательство ЭКСМО-Пресс, 1999. - 1024 с.

208. Лосский, Н.О. Введение в философию. 4.1. Введение в теорию познания / Н.О. Лосский. - СПб.: Тип. М.М.Стасюлевича, 1911. - 275 с.

209. Лосский, Н.О. Материя и жизнь Текст. / Н.О. Лосский. Берлин:1. Обелиск, 1923.-123 с.

210. Лосский, И.О. Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция / Сост. А.П. Поляков Текст. / Н.О. Лосский. М.: Республика, 1995. - 399 с.

211. Лотман, Ю.М. Структура художественного текста Текст. / Ю.М. Лотман.- М.: Изд-во «Искусство», 1970. 384 с.

212. Лотман, Ю.М. Динамическая модель семиотической системы Текст. / Ю.М. Лотман // Избранные статьи: В 3 т. Т. 1. - Таллинн: Александра, 1992.-479 с.

213. Лотман, Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семиосфера -история Текст. / Ю.М. Лотман. - М.: «Языки русской культуры», 1996. -447 с.

214. Ляпон, М.В. Оценочная ситуация и словесное самомоделирование Текст. / М.В. Ляпон // Язык и личность: Сб. науч. статей / Отв. ред. Д.Н. Шмелев.- М.: Наука, 1989. С.24-34.

215. Макаренко, A.C. Собрание сочинений: В 4 т. Т.4. Текст. / A.C. Макаренко. - М.: Изд-во «Правда», 1987. - 575 с.

216. Маккормак, Э. Когнитивная теория метафоры Текст. / Э. Маккормак // Теория метафоры: Сб. ст. / Сост. Н.Д. Арутюнова М.: Прогресс, 1990. -511 с.

217. Мамардашеили, М.К. Как я понимаю философию. Текст. / М.К. Мамардашвили. М.: Прогресс, 1990. - 368 с.

218. Мамардашвили, М.К. Беседы о мышлении Текст. / М.К. Мамардашвили // Мысль изреченная.: Сб. науч. ст. / Под ред. В.А. Кругликова. М.: Издательство Российского открытого университета, 1991 а. - С.13-53.

219. Мамардашвили, М.К. О философии Текст. / М.К. Мамардашвили // Вопросы философии. 19916. №5. - С.3-10.

220. Мамардашвили, М.К. Картезианские размышления Текст. / М.К. Мамардашвили. М.: Издательская группа «Прогресс»; «Культура», 1993. -352 с.

221. Мамардашвили, М.К. Необходимость себя. Лекции. Статьи. Философские заметки / Под. общ. ред. Ю.П. Сенокосова / М.К. Мамардашвили. М.: Изд-во «Лабиринт», 1996. - 432 с.

222. Мамардашвили, М.К. Эстетика мышления Текст. / М.К. Мамардашвили.- М.: «Московская школа политических исследований», 2001. 416 с.

223. Мамардашвили, М.К, Пятигорский, A.M. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке / Под ред. Ю.П. Сенокосова Текст. / М.К. Мамардашвили, A.M. Пятигорский. М.: Школа «Языки русской культуры», 1999. - 216 с.

224. Манеев, А.К Гипотеза биополевой формации как субстрата жизни и психики человека Текст. / А.К. Манеев // Русский космизм. Антология философской мысли. -М., 1993. С.354-366.

225. Масленникова, A.A. Лингвистическая интерпретация скрытых смыслов Текст. / A.A. Масленникова. СПб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 1999. - 260 с.

226. Мельников, Г.П. Кибернетический аспект различения сознания, мышления, языка и речи Текст. / Г.П. Мельников // Язык и мышление / Под ред. Ф.П. Филина. М.: Наука, 1967. - С.232-242.

227. Мерло-Понти, М. Феноменология восприятия Текст. / М. Мерло-Понти.- СПб: «Ювента», «Наука», 1999. 606 с.

228. Минский, М. Фреймы для представления знаний Текст. / М. Минский. -М.: Энергия, 1979. 152 с.

229. Михновец, Н.Г. Прецедентные произведения и прецедентные темы, их место и роль в творчестве Ф.М. Достоевского: Автореф. .докт. филол. наук. С.-Петербург, 2007. 44 с.

230. Москальчук, Г.Г. Структура текста как синергетический процесс Текст. / Г.Г. Москальчук. М.: Едиториал УРСС, 2003. - 296 с.

231. Мунъе, Э. Персонализм Текст. / Э. Мунье. М.: ИНИОН РАН, 1993.-129 с.

232. Мунье, Э. Что такое персонализм? Текст. / Э. Мунье. М.: Издательствогуманитарной литературы, 1994. 125 с.

233. Налимов, В.В. Спонтанность сознания Текст. / В.В. Налимов. М.: Издательство «Прометей», 1989. - 287 с.

234. Налимов, В.В. Разбрасываю мысли. В пути и на перепутье Текст. / В.В. Налимов. М.: Прогресс-Традиция, 2000. - 344 с.

235. Николаева, Т.М. Функция частиц в высказывании: На материале славянских языков) / Отв. ред. В.Н. Топоров Текст. / Т.М. Николаева. -М.: Наука. 1985.-169 с.

236. Николай Кузанский. Сочинения: В 2 т. / Сост. В.В. Бибихина Текст. / Николай Кузанский. Т.1. - М.: Мысль, 1979. - 488 с.

237. Ницше, Ф. Сочинения: В 2-х т. Текст. / Ф. Ницше. М.: Мысль, 1990. -Т.2.-831 с.

238. Ортега-и-Гассет, X. Две великие метафоры Текст. / X. Ортега-и-Гассет // Теория метафоры / Сост. Н.Д. Арутюнова М.: Прогресс, 1990. - Т.2. -С.68-81.

239. Ортега-и-Гассет, X Что такое философия? Текст. / X. Ортега-и-Гассет. -М.: Наука, 1991.-408 с.

240. Ортега-и-Гассет, X. Избранные труды Текст. / X. Ортега-и-Гассет. М.: Изд-во «Весь мир», 2000. - 704 с. - С.546

241. Ортега-и-Гассет, X. Дегуманизация искусства. Бесхребетная Испания Текст. / X. Ортега-и-Гассет. М.: Издательство «АСТ», 2008. - 192 с.

242. Остин, Дж. Слово как действие Текст. / Дж. Остин // Новое в зарубежной лингвистике. / Под. общ. ред. Б.Ю. Городецкого. Вып. 17. Теория речевых актов. - М.: Прогресс, 1986. - С.22-130.

243. Остин, Дж. Перформативы константивы Текст. / Дж. Остин // Философия языка / Ред. и сост. Дж.Р. Серль. - М.: Едиториал УРСС, 2010.

244. Остин, Дж.Л. Перформативы константивы Текст. / Дж.Л. Остин // Философия языка / Ред.-сост. Дж. Серль. - М.: ЕНСС, 2004. - С.23-34.

245. Пешковский, A.M. Русский синтаксис в научном освещении. Популярный очерк Текст. / A.M. Пешковский. М.: Государственное учебно-педагогическое изд-во, 1934. - 452 с.

246. Пешковский, A.M. Русский синтаксис в научном освещении Текст. / A.M. Пешковский. Изд. 7-е. - М.: Учпедгиз, 1956. - 511 с.

247. Пешковский, A.M. Избранные труды Текст. / A.M. Пешковский. М.: Учпедгиз, 1959.

248. Линкер, Стивен. Языковой инстинкт Текст. / Стивен Линкер // Логос. -1999 а. № 8. — С.102-118.

249. Линкер, Стивен. Языковой инстинкт Текст. / Стивен Пинкер // Логос. -1999 б. №9.-С. 28-49.

250. Платонов, К.К. Система психологии и теория отражения Текст. / К.К. Платонов. М.: Наука, 1982. - 309 с.

251. Поварнин, С.И. Спор о теории и практике спора Текст. / С.И.Поварнин // Вопросы философии. 1990. - №3. - С.60-133.

252. Полани, М. Личностное знание: На пути к посткритической философии / Общ. ред. В.А. Лекторского, В.И. Аршинова Текст. / М. Полани. М.: Прогресс, 1985. - 344 с.

253. Постмодернизм: энциклопедия / Сост. и науч. ред. A.A. Грицанов, М.А.

254. Можейко. Минск: Книжный Дом, 2001. - 1040 с.

255. Потебня, A.A. Из записок по теории словесности Текст. / A.A. Потебня. -Харьков, 1905. 652 с.

256. Потебня, A.A. Мысль и язык Текст. / A.A. Потебня . Харьков: Типография «Мирный труд», Девичья улица №14, 1913. - 225 с.

257. Потебня, A.A. Из лекций по теории словесности. Басня. Пословица. Поговорка Текст. / A.A. Потебня. Харьков: Государственное издательство Украины, 1930. - 132 с.

258. Потебня, A.A. Из записок по русской грамматике Текст. / A.A. Потебня.-T.I-II. М.: Государственное учебно-педагогическое издательство Министерства просвещения РСФСР, 1958. - 536 с.

259. Потебня, A.A. Слово и миф Текст. / A.A. Потебня . М.: Изд-во «Правда», 1989. - 623 с.

260. Потебня, A.A. Теоретическая поэтика Текст. / A.A. Потебня. М.: Высшая школа, 1990. - 342 с.

261. Потебня, A.A. Мысль и язык Текст. / A.A. Потебня. М.: Изд-во «Лабиринт», 1999. - 268 с.

262. Пригожий, И. От существующего к возникающему: Время и сложность в физических науках Текст. / И. Пригожин. М.: Наука, 1985. - 327 с.

263. Пригожин, И. Философия нестабильности Текст. / И. Пригожин // Вопросы философии. 1991. №6. - С.46-52.

264. Пригожин, И., Стенгерс, И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой Текст. / И. Пригожин, И. Стенгерс / М.: Прогресс, 1986. 431 с.

265. Прист, Стивен. Как разрешить проблему «сознание тело» Текст. / С. Прист // Логос. - 1999. №8. - С.90-99.

266. Радченко, O.A. Язык как миросозидание: лингвофилософская концепция неогумбольдтианства Текст. / O.A. Радченко. М.: КомКнига, 2006. - 312 с.

267. Райко, В.Л. Сознание и познание Текст. / В.Л. Райков. М., 1999. - 161с.

268. Разлогова, Е.Э. К вопросу о специфических употреблениях модальныхслов: слова-паразиты в русской и французской речи Текст. / Е.Э. Разлогова // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. -2003. №6. С. 152-169.

269. Рассел, Б. Исследование значения и истины / Под ред. Е.Е. Ледникова Текст. / Б. Рассел. М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной кники, 1999.- 400 с.

270. Реформатский, A.A. Техническая редакция книги Текст. / A.A. Реформатский. М.: Государственное издательство легкой промышленности, 1933. - 414 с.

271. Рикёр, П. Метафорический процесс как познание, воображение и ощущение Текст. / П.Рикер // Теория метафоры: Сборник / Сост. Н.Д. Арутюнова; общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990.-С.416-434.

272. Рикёр, П. Существование и герменевтика Текст. / П. Рикер // Феномен человека: Антология / Сост. П.С. Гуревича. М.: Высш. шк., 1993. -С.307-329.

273. Рикёр, П. Конфликт интерпретаций: Очерки о герменевтике Текст. / П. Рикер. М.: «Academia - Центр», Изд-во «Медиум», 1995. - 415 с.

274. Рикёр, П. Герменевтика и психоанализ. Религия и вера Текст. / П. Рикер.- М.: Искусство, 1996. 270 с.

275. Риккерт, Г. О понятии философии Текст. / Г. Риккерт // Логос. Кн. 1. -М., 1910.-С. 19-61.

276. Розеншток-Хюсси, О. Речь и действительность Текст. / О. Розеншток-Хюсси. М.: Лабиринт, 1994. - 224 с.

277. Розеншток-Хюсси, О. Язык рода человеческого / Сост. и пер. А.И. Пигалев Текст. / О.Розеншток-Хюсси. М., СПб.: Университетская книга, 2000. - 607 с.

278. Рубинштейн, С.Л. Принципы и пути развития психологии Текст. / С.Л. Рубинштейн. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1959. - 354 с.

279. Руденко, А.П. Самоорганизация и синергетика Текст. / А.П. Руденко // Самоорганизация и наука: опыт философского осмысления / Отв. ред. И.А. Акчурин, В.И. Аршинов / Институт философии РАН. М., 1994. -С.61-99.

280. Рузавин, Г.И. Проблема интерпретации и понимания в герменевтике Текст. / Г.И. Рузавин // Объяснение и понимание в научном познании / Сб. ст. / АН СССР, Ин-т философии / Отв. ред. Г.И. Рузавин. М., 1983.-С.24-42.

281. Рябцева, Н.К. Ментальные перформативы в научном дискурсе Текст. / Н.К. Рябцева // Вопросы языкознания. 1992а. №4. - С. 12-28.

282. Рябцева, Н.К. Мысль как действие, или риторика рассуждения Текст. / Н.К. Рябцева // Логический анализ языка. Модели действия / Ин-т языкознания РАН / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова, Н.К. Рябцева. М.: Наука, 1992 б.-С. 60-69.

283. Рябцева, Н.К. Ментальный модус: от лексики к грамматике Текст. / Н.К. Рябцева // Логический анализ языка. Ментальные действия / Ин-т языкознания РАН / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова, Н.К. Рябцева. М.: Наука, 1993.-С. 51-57.

284. Рябцева, Н.К. Любопытство как организующая и как дезорганизующая сила Текст. / Н.К. Рябцева // Логический анализ языка. Космос и хаос: Концептуальные поля порядка и беспорядка / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. -М.: Индрик, 2003. С. 158-190.

285. Свасъян, КА. Феноменологическое познание. Пропедевтика и критика / Отв. ред. Э.Р. Атаян Текст. / К.А. Свасьян. Ер.: Изд-во АН Арм. ССР, 1987.-199 с.

286. Свасьян, К.А. Prooemium Текст. / К.А. Свасьян // Вопросы философии. -2010. -№2.-С. 3-12.

287. Сепир, Э. Язык. Введение в изучение речи Текст. / Э. Сепир. M.-JL: Соцэкгиз, 1934. - 223 с.

288. Сепир, Э. Избранные труды по языкознанию и культурологи Текст. / Э. Сепир. М.: Прогресс. Изд. группа «Универс», 1993. - 654 с.

289. Серлъ, Дж.Р. Что такое речевой акт? Текст. / Дж. Серль // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов / Общ. ред. Б.Ю. Городецкого. - М.: Прогресс, 1986. - С. 151-169.

290. Серль, Дж.Р. Природа интенциональных состояний Текст. / Дж.Р. Серль // Философия, логика, язык: Пер. с англ. и нем. / Сост. В.В. Петрова; общ. ред. Д.П. Горского и В.В. Петрова. М.: Прогресс, 1987. - С.96-126.

291. Серль, Дж.Р. Рациональность в действии Текст. / Дж.Р. Серль. М.: Прогресс-Традиция, 2004. - 336 с.

292. Скляренко, Р.В. Лингвостилистические особенности синтаксического параллелизма: (на материале англо-американской художественной прозы XX в.): Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1987. - 22 с.

293. Словарь Л.С. Выготского / Под ред. A.A. Леонтьева. М.: Смысл, 2004. -119 с.

294. Смолина, А.Н. Зевгматические конструкции в современном русском литературном языке: Дис.канд. филол. наук. Красноярск, 2004. - 252 с.

295. Соловьев, B.C. Достоверность разума Текст. / B.C. Соловьев // Сочинения: В 2-т. Т.1 / Общ. ред. и сост. A.B. Гулыги, А.Ф. Лосева. -М.: Мысль, 1988. - С.797-813.

296. Спивак, Д.Л. Лингвистика измененных состояний сознания: Автореф. дис. . докт. филол. наук. СПб, 1998. - 45 с.

297. Спивак, Д.Л. Измененные состояния сознания: психология и лингвистика Текст. / Д.Л. Спивак. — СПб.: «Издательский Дом Ювента»; Филологический факультет СПбГУ, 2000. 296 с.

298. Стафецкая, М. Феноменология абсурда Текст. / М. Стафецкая // Мысльизреченная. /Сб. науч. ст. / Под ред. В.А. Кругликова. М.: Издательство Российского открытого университета, 1991. - С. 132-149.

299. Степанов, Ю.С. О границах лингвистического и литературоведческого анализа художественного текста Текст. / Ю.С. Степанов // Известия Академии наук. Серия литературы и языка. 1980. №3. - С. 195-204.

300. Тарасенко, В.В. Фрактальная геометрия природы Текст. / В.В. Тарасенко // Синергетическая парадигма. Многообразие поисков и подходов / Отв. ред. В.И. Аршинов и др.- М.: Прогресс Традиция, 2000. - С. 191-214.

301. Тарасенко, В. Фрактальная логика Текст. / В. Тарасенко. -М.: «Прогресс-Традиция», 2002. 159 с.

302. Тарасов, Е.Ф. Тенденции развития психолингвистики / Отв. ред. Ю.А. Сорокин Текст. / Е.Ф.Тарасов. М.: «Наука», 1987. - 168 с.

303. Тарасов, Е.Ф., Уфимцева, Н.В. Проблемы изучения языкового сознания Текст. / Е.Ф. Тарасов, Н.В. Уфимцева // Вопросы психолингвистики. -2009.-№2(10).-С.22-29.

304. Тейяр де Шарден, П. Феномен человека. Вселенская месса Текст. / П. Тейяр де Шарден. М.: Айрис-Пресс, 2002. - 352 с.

305. Телегин М.В. Теория и практика диалогического воспитания детей старшего дошкольного и младшего школьного возраста Текст. / М.В. Телегин. М.: МГППУ, 2006. - 272 с.

306. Тошович, Б. Корреляционный (бес)порядок Текст. / Б. Тошович // Логический анализ языка. Космос и хаос: Концептуальные поля порядка и беспорядка / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Индрик, 2003. - С.320-331.

307. Ушакова, Т.Н. Структура языка и организация речевого процесса Текст. / Т.Н.Ушакова // Язык. Сознание. Культура. Сборник статей / Под ред. Н.В. Уфимцевой, Т.Н. Ушаковой. М.-Калуга: ИП Кошелев А.Б. (Издательство «Эйдос»), 2005. - С.7-19.

308. Ушакова, Т.Н. Когнитивная парадигма в психолингвистике Текст. / Т.Н. Ушакова // Языковое сознание: парадигмы исследования. Сборник статей / Под ред. Н.В. Уфимцевой, Т.Н. Ушаковой. М.- Калуга: ИП Кошелев

309. А.Б. (Издательство «Эйдос»), 2007. С.5-23.

310. Филлмор, Ч. Фреймы и семантика понимания Текст. / Ч. Филлмор // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.23. Когнитивные аспекты языка. -М.: Прогресс, 1988. - С.52-92.

311. Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983.-839 с.

312. Флашен, Л. Книга Текст. / Л. Флашен // Вопросы философии. 1990. №6.- С.62-65.

313. Флоренский 77. Столп и утверждение истины Текст. / П. Флоренский. -М.: Путь, 1914.-814 с.

314. Флоренский, 77. У водоразделов мысли Текст. / П. Флоренский. Т.2. -М.: Изд-во «Правда», 1990.-447 с.

315. Фоллесдалъ, Д. Понимание и рациональность Текст. / Д. Фоллесдаль // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 18. Логический анализ естественного языка / Сост., общ. ред. В.В. Петрова. - М.: Прогресс, 1986.- С.139-159.

316. Франк, С.Л. Непостижимое Текст. / С.Л. Франк // Сочинения / Сост. Ю.П. Сенокосов.-М.: Правда, 1990. С.299-302.

317. Хайдеггер, М. Время и бытие: Статьи и выступления Текст. / М. Хайдеггер. М.: Республика, 1993а. - 447 с.

318. Хайдеггер, М. Работы и размышления разных лет / Сост. A.B. Михайлова Текст. / М. Хайдеггер. М.: Изд-во «Гнозис», 1993 б. - 464 с.

319. Хайдеггер, М. Бытие и время Текст. / М. Хайдеггер. М.: Изд-во Ad Marginem, 1997.-451 с.

320. Хайдеггер, М. Положение об основании Текст. / М. Хайдеггер. СПб: Лаборатория метафизических исследований филос. ф-та СПбГУ, 1999, СПб: Алетейя, 1999. -292 с.

321. Хакен, Г. Основные понятия синергетики Текст. / Г. Хакен // Синергетическая парадигма. Многообразие поисков и подходов / Г. Хакен М.: Прогресс - Традиция, 2000. - С.28-56.

322. Хакен, Г. Принципы работы головного мозга: Синергетический подход к активности мозга, поведению и когнитивной деятельности Текст. / Г. Хакен.-М.: ПЕР СЭ, 2001. 351 с.

323. Хомский, Н. Аспекты теории синтаксиса / Под ред. В.А. Звегинцева Текст. / Н.Хомский. М. МГУ, 1972.- 252 с.

324. Хомский, Н. О природе и языке. С очерком «Секулярное священство и опасности, которые таит демократия» Текст. / Н. Хомский. М.: КомКнига, 2005. - 288 с.

325. Хоружий, С.С. Православная аскеза ключ к новому видению человека / Сб. статей Текст. / С.С. Хоружий. - М.: Вэб-Центр «Омега», 2000.

326. Хоружий, С.С. Очерки синергийной антропологии Текст. / С.С. Хоружий. М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2005. - 408 с.

327. Хофман, И. Активная память: Экспериментальные исследования и теории человеческой памяти Текст. / И. Хофман. М., 1986.

328. Чейф, У. Значение и структура языка Текст. / У. Чейф. М.: Прогресс, 1975.-432 с.

329. Чейф У. Роль интроспекции, наблюдения и экспериментирования в понимании мышления Текст. / У. Чейф // Компьютер, мозг, познание: успехи когнитивных наук / Отв. ред. Б.М. Величковский, В.Д. Соловьев. -М.: Наука, 2008. С. 163-179.

330. Шаховский, В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе (на материале английского языка: Автореф. дис. . докт. филол. наук. М., 1988. 38 с.

331. Шишкина, Л. С. Язык как естественная модель становления целого Текст. / Л.С. Шишкина // Синергетика и методы науки / Отв. ред. М.А. Басин. -СПб.: Наука, 1998. С.260-277.

332. Шлейермахер, Ф. Академические речи 1829 года Текст. / Ф. Шлейермахер. М.: Науч. изд., 1987. - 218 с.

333. Шопенгауэр, А. Избранные произведения / Сост. И.С. Нарский Текст. / А.

334. Шопенгауэр. М.: Просвещение, 1993. - 479 с.

335. Шопенгауэр, А . Афоризмы житейской мудрости Текст. / А. Шопенгауэр. М.: Эксмо; СПб.: Мидгард, 2005. - 736 с.

336. Шор, Р. Кризис современной лингвистики Текст. / Р. Шор // Яфетический сборник.-Л., 1927.-Кн.5. -С.32-71.

337. Шпет, Г. Явление и смысл. Феноменология как основная наука и ея проблемы Текст. / Г. Шпет. М.: Книгоиздательство «Гермесъ», 1914. -219 с.

338. Шпет, Г. Сознание и его собственник (Заметки) Текст. / Г. Шпет. М., 1916.-С.158-210.

339. Шпет, Г. Внутренняя форма слова Текст. / Г. Шпет. М.: Государственная Академия художественных наук, 1927. - 217 с.

340. Шпет, Г. Эстетические фрагменты Текст. / Г. Шпет // Шпет Г. Сочинения. М.: Изд-во «Правда», 1989. - С.343-472.

341. Шпет, Г. Философские этюды Текст. / Г. Шпет. М.: Изд. группа «Прогресс», 1994. - 376 с.

342. Шпет, Г. Внутренняя форма слова: Этюды и вариации на темы Гумбольдта Текст. / Г. Шпет. Иваново: Ивановский государственный университет, 1999. - 304 с.

343. Шпет, Г. Внутрення форма слова: Этюды и вариации на темы Гумбольдта Текст. / Г. Шпет. М.: КомКнига, 2006. - 216 с.

344. Шюес, Кристина. Анонимные силы габитуса Текст. / Кристина Шюес // Логос. 1999. №10. - С.4-15.

345. Щедровицкий, Г.П. Языковое мышление и его анализ Текст. / Г.П. Щедровицкий // Вопросы языкознания. 1957. №1. - С.56-68.

346. Щедровицкий, Г.П. Проблемы методологии системного исследования Текст. / Г.П. Щедровицкий. М.: Издательство «Знание», 1964. - 48 с.

347. Щедровицкий, Г.П. Структура знака: Смыслы и значения Текст. / Г.П.Щедровицкий // Проблемы лексикологии / Г.П. Щедровицкий. -Минск, 1973. С. 225-238.

348. Щедровицкий, Г.П. Исходные представления и категориальные средства теории деятельности Текст. / Г.П. Щедровицкий // Разработка и внедрение автоматизированных систем в проектирование (теория и методология). -М.: Стройиздат, 1975. С. 131-143.

349. Щедровицкий, Г.П. Схема мыследеятельности системно- структурное строение, смысл и содержание Текст. / Г.П. Щедровицкий // Системные исследования: методологические проблемы: Ежегодник. 1986. - М., 1987. - С.124-146.

350. Щедровицкий, Г.П. Избранные труды Текст. / Г.П. Щедровицкий. М.: Школа Культурной Политики, 1995. - 800 с.

351. Щедровицкий, Г.П. Философия. Наука. Методология / Ред. и сост. A.A. Пископпель, В.Р. Рокитянский, Л.П. Щедровицкий Текст. / Г.П. Щедровицкий. М.: Школа Культурной Политики, 1997. - 656 с.

352. Щерба, JI.B. Филология как одна из основ общего образования: Доклад на 1-ом Всероссийском съезде преподавателей русского языка средней школы в Москве Текст. / Л.В. Щерба. М., 1917.

353. Щерба, JI.B. Избранные работы по русскому языку / Сост. М.И. Матусевич Текст. / Л.В. Щерба. М.: Учпедгиз, 1957. - 188 с.

354. Щерба, Л.В. Языковая система и речевая деятельность / Под ред. Л.В. Зиндер, М.И. Матусевич Текст. / Л.В. Щерба. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1974.-427 с.

355. Щерба, Л.В. Языковая система и речевая деятельность Текст. / Л.В. Щерба. М.: Едиториал. УРСС, 2004. - 432 с.

356. Экман, П. Психология лжи Текст. / П. Экман. СПб.: Питер, 2003. - 270 с.

357. Эко, У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию Текст. / У. Эко. СПб.: «Симпозиум», 2004. - 544 с.

358. Эффективная коммуникация: история, теория, практика: Словарь-справочник / Отв. ред. М.И. Панов; сост. М.И. Панов, Л.Е. Тумина. М.: ООО «Агентство «КРПА Олимп», 2005. - 960 с.

359. Юм, Д. Трактат о человеческой природе. Книга первая. О познании

360. Текст. / Д. Юм. М.: «Канон», 1995. - 400 с.

361. Юм, Д. Трактат о человеческой природе. Книга вторая. Об аффектах. Книга третья. О морали Текст. / Д. Юм. - М.: «Канон», 1995. - 416 с.

362. Юнг, КГ. Психологические типы Текст. / К.Г. Юнг. — Цюрих: Мусагет, 1929.-475 с.

363. Язык и личность: Сб. научных статей / АН СССР / Ин-т русского языка / Отв. ред. Д.Н. Шмелев. М.: Наука, 1989. - 216 с.

364. Якобсон, P.O. В поисках сущности языка Текст. / Р. Якобсон // Сборник переводов по вопросам информационной теории и практики. М.: ВИНИТИ, 1970. - Вып. 16. - С. 102-117.

365. Якобсон, Р. О лингвистических аспектах перевода Текст. / Р. Якобсон. -М.: Прогресс, 1978.

366. Якобсон, Р. Избранные работы / Общ. ред. В.А. Звегинцева Текст. / Р. Якобсон. М.: «Прогресс», 1985. - С. 270-306.

367. Якубинский, Л.П. Избранные работы: Язык и его функционирование / Отв. ред. А.А. Леонтьев Текст. / Л.П. Якубинский. М.: Наука, 1986. - 206 с.

368. Anderson, J., Bower, G.H. Human Associative Memory Электронный ресурс. / J. Anderson, G.H. Bower- Washington, 1973.

369. Austin, J.L. How to Do Things with Words Text. / J.L. Austin. Oxford, Clarendon Press, 1962. - 166 pp.

370. Bergren, D. The Use and Abuse of Metaphors Text. / D. Bergren The Review of Metaphysics, 1962, vol. 16, № 2.

371. Billig, M. Social representations, objectification and anchoring: A theoretical analysis Text. / M. Billig // Social Behaviour. 1988. - Vol.3. - P.l-16.

372. Black, M. Models and Metaphors. Studies in language and philosophy Text. / M. Black. Intaca (N.Y), Cornell University Press, 1962. - 267 p.

373. Bobrow, R, Brown, J.S. Systematic understanding, synthesis, analysis and contingent knowledge in specialized understanding systems Text. / R. Bobrow,

374. J.S. Brown // Representation and understanding. N.Y., 1975. - P. 103-129.

375. Burke, K. A Rhetoric of Motives Электронный ресурс. / К. Burke. -Berkeley; Los Angeles; London, 1969.

376. Cognition and categorization / Ed. by E. Rosch. N.Y., 1978.

377. Jackendoff, R.S. Semantics and cognition Text. / R.S. Jackendoff. -Cambridge, Mass.: MIT Press, 1983.- 283 pp.

378. Harre, R., Gillet, G. The Discursive mind Электронный ресурс. / R. Harre, G. Gillet. London: Thousand Oaks, 1994.

379. Kintsch, W., van Dijk T.A. Toward a model of text comprehension and production Text. / W. Kintsch, T.A. van Dijk. «Psychological Rewiew», 85, 1978.-P. 363-394.

380. Lakoff, G. Experiential factors in linguistics Text. / G. Lakoff // Language, mind and brain. Hillsdale (N.Y.). London, 1982. - P.145-156.

381. Lakoff, G., Johnson,R, Metaphors we live by Text. / G. Lakoff, R. Johnson. -Chicago, University of Chicago Press, 1980. 256 pp.

382. Mead, G.H. Mind, Self and Society Электронный ресурс. / G.H. Mead. -Chicago: University of Chicago Press (ed. by Charles W. Morris), 1934.

383. Merleau-Ponty, M. Phemenology of Perception. Transl. from French by Colin Smith. London, Routledge & Kegan Paul Text. / M. Merleau-Ponty. New York, Humanities press, 1962. - 466 p.

384. Metaphor: Problems and Perspectives. Ed. by D. Miall. Brighton: The Harvester Press, 1982. P. 55-70.

385. Mind as Motion. Exploration in the Dynamics of Cognition / Ed. R.F. Port and T. van Gelder. Cambridge: MIT Press, 1995.

386. Moscovici, S. The phenomenon of social representations Text. / S. Moscovici // Social Representations. Cambridge, 1984. - P.3-69.

387. Nowell-Smith, P.H. Ethics reprint. / P.H. Nowell-Smith. Oxford, Blackwell, 1957.-283 pp.

388. Parret, H. Context of understanding Text. / H. Parret. Amsterdam: Benjamins, 1980. - 109 pp.

389. Perelman, Ch. The New Rhetoric and the Humanities: Essays on rhetoric and its applications Электронный ресурс. / Ch. Perelman. Dordrecht etc: Reided, Cop. 1979. -XXII, 174 pp.

390. Perelman, Ch., Olbrechts-Tyteca, L. La Nouvelle Rhetorique: Traite de L argumentation Text. / Ch. Perelman, L. Olbrechts-Tyteca. Paris, Presses universitaires de France, 1958. - 350 pp.

391. Perelman, Ch., Olbrechts-Tyteca, L. The New Rhetoric Электронный ресурс. / Ch. Perelman, L. Olbrechts-Tyteca. Notre Dame, 1971.

392. Rosten, L. The Joys of Yiddish (reprint) / L. Rosten. Harmondsworth (Middlesex): Penguin books, 1978. 547 pp.

393. Searle, J.R. Speech acts: An essay in the philosophy of language Text. / J.R. Searle. Cambridge (Mass.), 1976.

394. Searle, J.R. Intentionality. An Essay in the Philosophy of Mind Text. / J.R. Searle. New York, Cambridge University Press, 1983.

395. Searle, J.R. The Nature of Intentional States / J.R. Searle // Intentionality. -Cambridge: Cambridge University Press, 1983 P. 1-29.

396. Список цитируемых исследованных текстов

397. Аристотель. Сочинения: В 4 т. Т. 1. - М. : «Мысль», 1976.

398. Ахматова, А., Гумилев, Н. Стихи и письма // Новый мир. 1986. №9.

399. Боэций. «Утешение философией» и другие трактаты / Отв. ред., сост. Г.Г. Майоров. М.: Изд-во «Наука», 1990. - 414 с.

400. Бэкон Фрэнсис / Пер. с англ. С.А. Бронштейна. Мн.: «Современное Слово», 1998.-352 с.

401. Вавилов, С.И. Глаз и солнце: (О солнце, свете и зрении). М.: Наука, 1976.- 127 с.

402. Вишневский, В.П. Басни о Родине. М.: Подкова, Деконт+, 2000. - 320 с.

403. Вонненгут К. Бойня номер пять, или Крестовый поход детей»: Роман. -СПб.: Азбука-классика, 2006. 256 с.

404. Гоголь, H.B. Мертвые души: Поэма // Гоголь Н.В. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 5. - М.: Государственное издательство художественной литературы, 1959. - 575 с.

405. Гоголь, Н.В. Шинель // Собрание сочинений: В 7 т. Т. 3. - М.: Художественная литература, 1984.

406. Гумилев, Н. Анатомия стихотворения // Дракон: Альманах стихов. Пг., 1921-1922.

407. Доминик Бона. Гала / Пер. с франц. Смоленск: Русич, 1997. - 592 с.

408. Ильф, И., Петров, Е. Двенадцать стульев; Золотой теленок. М.: Мысль, 1983.-636 с.

409. Ильф, И., Петров, Е. Золотой теленок: Роман. Рассказы. Екатеринбург: У-Фактория, 2002. - 464 с.

410. Квинтилиан. Двенадцать книг риторических наставлений. Кн.8 / Пер. с лат. неполный. А. Никольского. Ч. 1-2. - СПб, 1834. - 486 с.

411. Крылов, А.Н. Собрание трудов. Т. 1. - 4.1. - Изд-во АН СССР, 1951. -248 с.

412. Крылов, А.Н. Избранные труды. Изд-во АН СССР, 1958 - 803 с.

413. Крылов, А.Н., Крутков Ю.А. Общая теория гироскопов и некоторых технических их применений. Л.: Изд-во АН СССР, 1932. - 356 с.

414. Кэрролл. Л. Приключения Алисы в стране чуде. Алиса в Зазеркалье. М.: Наука, 1991.-359 с.

415. Кэрролл, Л. Зазеркалье. М.: ОАО Издательство «Радуга», 2002. - 272 с.

416. Макаренко, A.C. Собрание сочинений: В 4-х т. Т.1. - М.: Изд-во «Правда», 1987. - 576 с.

417. Олдингтон, Р. Смерть героя. М.: «Художественная литература», 1976. -320 с.

418. Перельман, Я.И. Занимательная физика. 4.1. - М., 1968.

419. Сочинения Козьмы Пруткова. М.: Госполитиздат 1959. - 397 с.

420. Толстая, Т.Н. Кысь. М.: Изд-во Эксмо, 2003. — 330 с.

421. Толстая, H.H., Толстая, Т.Н. Двое: Разное. М.: Подкова, 2001. 384 с.

422. Фонвизин, Д.И. Недоросль // Собрание сочинений в двух томах. Т.1. -М.: Гослитиздат, 1959.

423. Хокинг, С. Черные дыры и молодые вселенные. СПб: Амфора. ТИД Амфора, 2004. - 189 с.

424. Цветаева, М. Сочинения: В 2-х т. / Сост. Анна Саакянц. Т.2. Проза. -М.: Художественная литература, 1984. - 503 с.

425. Чехов, А.П. Рассказы и повести. М.: Изд-во «Правда», 1978.

426. Шендерович, В. Изюм из булки. М.: Захаров, 2005. - 352 с.

427. Эйнштейн, А. Физика и реальность. М.: Наука, 1965. - 359 с.

428. Эйнштейн, А. Собрание научных трудов: В 4 т. / Под ред. И.Е. Тамма. -Т.4. М.: Наука, 1967. - 599 с.1. Список словарей

429. Толковый словарь В.И. Даля. М.: Русский язык, 1978. Толковый словарь русского языка С.И. Ожегова. - М.: Изд-во «Оникс», 2008. Абрамов Н. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений. - М.: Русские словари, 1999 (19108 статей).

430. Лингвистический энциклопедический словарь (ЛЭС). М.: Советская энциклопедия, 1990. - 685 с.

431. Литературная энциклопедия: В 11 т. М., 1929-1939. - Т.1. Новейший философский словарь. - Мн.: Книжный Дом. 2003. - 1280 с Философский энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия, 1983.-839 с.

432. Национальный корпус русского языка.

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19 диссертация на тему: Феноменологические аспекты содержательной структуры слова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Феноменологические аспекты содержательной структуры слова"

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Карманова, Зоя Яковлевна

Введение диссертации2012 год, автореферат по филологии, Карманова, Зоя Яковлевна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Феноменологические аспекты содержательной структуры слова"

Список научной литературыКарманова, Зоя Яковлевна, диссертация по теме "Теория языка"

Похожие темы диссертаций

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Феноменологические аспекты содержательной структуры слова