автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.01
диссертация на тему: Феноменологический анализ генезиса интенционального отношения

Полный текст автореферата диссертации по теме "Феноменологический анализ генезиса интенционального отношения"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи Москвитин Василий Александрович

ФШОМШОЛОП1ЧЕСЛШЙ АНАЛИЗ ГЕНЕЗИСА ИНТЕНЦЖЖАЛЬНОГО ОТНОШЕНИЯ

Специальность 09.00.01 Онтология и теория познания

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени

кандидата философских наук

Санкт-Петербург 2005

Диссертационная работа выполнена на кафедре философии Санкт-Петербургского государственного университета экономики и финансов.

Научный руководитель:

кандидат философских наук, доцент Рябов Анатолий Аркадьевич

Официальные опоненты:

Доктор философских наук, профессор Марков Борис Васильевич

Кандидат философских наук, доцент Сидоров Алексей Михайлович

Ведущая организация.

Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена

Защита состоится «■/£>> РГ„>, МП2005 г. в часов на заседании диссертационного совета Д.212.232.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора философских наук при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу 199034 Санкт-Петербург, Менделеевская линия, дом 5, философский факультет, аудитория 151

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им М Горького Санкт-Петербургского государственного университета.

Автореферат разослан « ' ' » ¿СИ1~М'/< К 2005г.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат философских наук, доцент Любимов Г. П.

H9W

Обшяя характеристика работы

Актуальность темы исследования. Будучи центральной темой философии вообще, отношение сознания к предмету таит в себе множество непрозрачных моментов В феноменологии предметная ориентированность, или «интенциональность», раскрывается исходя из рефлексивного анализа сознания как его неотчуждаемая сущностная определенность Она представляет собой, родовую характеристику определенного типа переживаний. Однако для самого сознания его предметная направленность — трансцендентный факт, так как оно дано самому себе de facto как уже всегда предметное Статический дескриптивный анализ интенциональных переживаний, который становится возможным по совершении редукций, позволяет раскрыть, каким образом различные предметы даны нам в многообразии способов своего явления, но сама форма предметности при этом не становится прозрачной.

Для интенционального сознания предмет всегда уже отделен от способа своей данности, значение отделено от явления На этом, как считает основатель современной феноменологии Э Гуссерль, основывается сознание тождественности предметного смысла. Но как возможно само это отделение'' Единственное произведение, в котором Гуссерль дает динамическую схему этого отделения — это «Феноменология внутреннего сознания времени». Здесь он пытается объяснить, как интенциональное сознание возможно в плане своего осуществления, то есть, как оно возможно реально Но от реальности осуществления невозможно перейти к сознанию Сознание в его феноменологической интерпретации всегда оказывается предшествующим любой реалистической схеме, оно всегда предполагает известным отделенность предмета от способа его данности, а потому реалистическая схема динамического осуществления, конструируемая Гуссерлем в упомянутом произведении, с необходимостью предвосхищает то, что призвана объяснить. В данном диссертационном исследовании предпринята попытка раскрытия самого этого отделения, которое в современных феноменологических исследованиях практически не проблематизируется, так как служит начальной точкой феноменологического анализа, своего рода аксиомой, истинность которой не может быть подвергнута какому-либо сомнению Прояснение этого базового для предметного отношения разграничения выводит к новому кругу проблем, недостаточно, а порой и вовсе не освещенных в современной философской литературе.

Для того, чтобы адекватно поставить проблему разграничения значения (как предметного смысла) и явления (как бытия этого смысла для сознания), необходимо уяснить, в какой плоскости оно проводится Может ли это разграничение принадлежать реальности сознания, или оно предполагает своим основанием вновь все то же сознание, но в его беспредметной модификации' В самом деле, не всякое сознание — и это подчеркивает Гуссерль в «Логических исследованиях», когда речь заходит об ощущениях, — должно иметь свой предмет. Состояние, например, в гораздо большей мере, чем ощущение, выпадает из системы трансцендентного (в широком смысле слова) схватывания Однако это не значит, что состояние вовсе не сознается. Более того, можно сказать, что состояния — например, боль или удовольствие— сознаются совершенно непосредственно. Никакое предметное схватывание с необходимостью не предшествует сознанию этих состояний, хотя и может сопровождать их. Не отсылая ни к какой предметности, они при этом всегда сознаются как именно мои состояния, они отсылают к самому сознанию, минуя предметное опосредование. Является ли сознание состояний просто другим родом переживания, можно ли их считать лишь модальными характеристиками интенционального отношения, или само интенциональное

отношение в истоке предполагает бытие для сознания вовсе не нейтрально-созерцательного свойства'' Как может конституироваться сознание объективной или имманентной длительности и временности вообще, если ничего длящегося для сознания вне предметного отношения, являющегося, согласно версии Гуссерля, всецело синтетическим, на феноменальном уровне мы не отыщем, в то время как сознание, допустим, боли вообще не нуждается ни в какой синтетической работе сознания? К тому же, сам актуально осуществляемый синтез в точке-Теперь просто не представляется возможным. И это лишь часть вопросов, к которым приводит детальное изучение первичной расчлененности сознаваемого вообще на значение и явление

Степень разработанности проблемы. Несмотря на то, что интенииональность является центральным понятием феноменологии, генезис интенционального отношения и связанная с ним проблематика до сих пор не становились темой отдельного философского исследования При этом первой попыткой генетического исследования интенционального отношения можно считать уже лекции Гуссерля по «Феноменологии внутреннего сознания времени» Отдельные аспекты проблемы генезиса затрагиваются также в «Формальной и трансцендентальной логике», «Идеях II», «Картезианских размышлениях». «Кризисе» и «Начале геометрии». Эта тема получила частичную разработку и в постгуссерлевских феноменологических, психоаналитических, лингвистических и этнографических исследованиях, а также— рецептивно— в исследованиях так называемых «постструктуралистов». Однако в каждом случае она развивалась лишь в том или ином частном преломлении. Интересно, что в России проблемы генезиса интенционального отношения практически никем не затрагивались В целом можно выделить несколько генеральных направлений исследования предметного отношения в философии XX века.

1. Статический дескриптивный анализ структуры и модальностей предметного отношения, возможность для проведения которого открывают эйдетическая и феноменологическая редукции. Трансцендентальная рефлексия по совершении редукций дает доступ к инвариантной структуре предметного отношения, которая для такой рефлексии обладает характером непосредственно очевидной эйдетической данности. Однако момент становления, равно как и момент актуального осуществления предметного отношения, при таком подходе не проблематизируются Сюда в первую очередь нужно отнести «Логические исследования» и «Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии» Э Гуссерля, а также его программную статью «Философия как строгая наука», амстердамские и парижские доклады и курс лекций «Идея феноменологии» Свое развитие такой подход получает в ранних произведениях М. Хайдеггера, в работах Р. Ингардена, О Финка, Г Шпета, К Хельда, К Хедвига, Г Хоффмана, X Ф Фульда, а также Э Тугендхата, К. Мертенса, Ф -В фон Херрманна, В Молчанова, А Чернякова Н Мотрошнловой На основании текстов Э Гуссерля предметное отношение с точки зрения его структуры заново переосмысливают Ж Деррида, Ф Лиотар, Ж Л Марион

2 Мотивационный анализ предметного отношения На этом уровне можно говорить о преодолении «узко теоретической» установки Здесь имеет место отказ от трансцендентально-феноменологической проблематики и поворот интереса к конкретным актуальным преломлениям предметного отношения. Вопрос ставится о способе бытия интенциональности, о конкретно-фактическом ее преломлении, но сама модель анализу не подвергается. Прежде всего, здесь необходимо упомянуть таких классиков, как М Хайдегтер, М Шелер, экзистенциально ориентрованных феноменологов — Ж. П. Сартра, М. Мерло-Понти, Э. Левинаса. Этот направление получило развитие также в работах Л Бинсвангера, А Шютца, Э Тугендхата, Б. Вальденфельса.

3 Динамический анализ предметного отношения. Здесь можно выделить два взаимосвязанных направления исследования С одной стороны, это анализ динамики конкретного «осуществления» сознания в связи с проблемой сознания времени и временности самого сознания Основу таким исследованиям положили А Бергсон и Э Гуссерль (в своих лекциях по «Феноменологии внутреннего сознания времени») В дальнейшем эта тема привлекала очень многих исследователей, хотя нельзя сказать, что кто-либо из них ей ограничился Скорее, она стала для многих неотъемлемой частью феноменологической проблематики вообше Здесь можно упомянуть и Ж П Сартра, и Ж Деррида, и Ж Делеза, а также Р Боэма, Г Айглера, А Ф. Агирре, И Керна, В Молчанова, П Гайденко, А Чернякова, М Рубене и др С другой стороны, это своего рода историческое исследование проблем конституции конкретных преломлений предметного отношения Впервые эта проблема была поставлена Гуссерлем в «Формальной и трансцендентальной логике» и «Идеях П» и развивалась им далее в «Картезианских размышлениях», «Кризисе», «Начале геометрии». В дальнейшем она стала приоритетной темой исследований для Ж. П. Сартра, М Мерло-Понти, П Рикера, Р Соколовски, Л Ландгребе, У Клесгаса, Р Бернета, Д Эккардта, X У Хохе, Е Марбаха, Е Штрёкер, А. Хаардт, Б. С. Хопкинса и др

4 Лингвистически ориентированный анализ значения как конститутивного момента знака. Разумеется, здесь мы не имеем дело с проблематизаиией интенционального отношения как такового Скорее, это лишь один из ракурсов постановки этой проблемы Так, можно говорить, что в определенном смысле этой темой занимался уже Фердинанд ле Соссюр, в тезисном порядке представивший в своем «Курсе обшей лингвистики» непростую модель актуализации значения в сознании Проводя разделение между синтагматическим и ассоциативным планами языка, он полагал, что конкретное значение актуально возникает лишь при пересечении этих планов Разумеется, речь здесь шла о значении как об одной из двух сущностных сторон языкового знака И тем не менее, здесь мы впервые встречаем теорию, где значение задается динамически — то, что потом возьмут на вооружение К. Леви-Строс, Э Сепир, Л Елъмслев, Ж Лакан, Р Барт, Р Якобсон, равно как и многие другие исследователи самых различных направлений.

5 Анализ значения и значимости в контексте диалектики желания Разумеется, это не анализ собственно предметного отношения Скорее, его можно было бы назвать анализом бытия для сознания вообще Начиная с «Толкования сновидений» 3 Фрейда, эта тема развивалась виднейшими учеными двадцатого столетия, которых подчас даже невозможно причислить к психоаналитическому направлению, но влияние идей Фрейда на которых несомненно Итак, среди исследователей такого преломления проблематики предметного отношения хотелось бы помимо самого 3 Фрейда особенно выделить М Фуко, Т В Адорно, Ж Деррида, Ж Лакана, С Жижека, Ж Делеза и Ф Гватгари

Цели и задачи исследования. Целью данного исследования является постановка проблемы генезиса интенционального отношения вообще и выявление онтологических оснований его возможности, каковые могут принадлежать самому сознанию, отличающему себя в опыте от того, что существует для него В соответствии с целью ставятся следующие задачи'

Феноменологически проанализировать способы данности предметного смысла сознанию и выявить смысловую взаимосвязь конститутивных моментов предметного схватывания.

Раскрыть сущность нерефлексивного чувственного объективирования, отделив последнее от объективирования, осуществляемого рассудком

Проанализировать внутреннее сознание времени и выяснить, какую роль оно играет в отделении для сознания предметного смысла от способа его феноменальной данности.

Найти адекватный подход для выявления онтологических оснований генезиса интенционального отношения, каковые не были бы уже структурными условиями возможности

Найти основания специфического трансцендирования, осуществляемого в каждом интеншональном переживании, в котором для сознания бьггие феноменально данного всегда отличено от бытия самого сознания

Методологическая основа исследования. Исходным методом данного исследования стал метод феноменологической дескрипции, так как первой задачей работы было рассмотреть, как предметы непосредственно даны сознанию в опьгге Доступ к такому описанию обеспечивают методы феноменологической редущии и трансцендентально-рефлексивного анализа интенциональньгх переживаний Нас первоначально будет интересовать структура интенционального отношения, которая вскрывается в таком трансцендентально-рефлексивном подходе

Однако сколь бы отчетливо по осуществлении феноменологической редукции способ предметного отношения не представал для сознания в рефлексии, с самим этим осуществившимся предметным отношением рефлексия всегда будет иметь дело как с данностью Поэтому такое исследование не способно пойти дальше эйдетических констатации, каковые, впрочем, вполне соответствуют идеалу чистой дескриптивной науки, как мыслил ее Э Гуссерль Но уже сам Гуссерль, осмысляя для себя проблемы конституции и формулируя идею генетической феноменологии, отходит от этого дескриптивного идеала строгости Можно говорить, что он не следует тому методу, который был им самим избран путеводной нитью анализа. Моменты генезиса предметного отношения вообще или же генезиса его конкретных преломлений не способны обретать в трансцендентальной рефлексии эйдетическую данность Последняя может быть получена лишь в отношении необходимых структурных условий возможности, к каковым и призвана обеспечивать доступ трансцендентальная рефлексия — как к инвариантным моментам предметного отношения

Соответственно, для исследования оснований интенционального отношения необходим генетический дедуктивный метод, восходящий от структуры интенциональных переживаний к тому, что должно быть осознано в опыте сознания для того, чтобы моменты переживаний распределялись именно так, как это имеет место в случае интенционального отношения Это исследование артикуляиии моментов переживания, логической истории осознания отнесенности одних из них — к предмету, других— к способу данности предмета для сознания и третьих— к актуальности осуществления самого переживания, или к самому акту сознания Соответственно, первым событием этой истории должно стать само отделение сознания от того, что существует для него в опыте А выявление сущности такого отделения должно с необходимостью быть герменевтическим, так как оно предполагает исследование того, что же подразумевает в качестве уже осознанного (ставшего осознанным), а не просто в качестве структурно необходимого, всякое предметное отношение Соответственно, в данной работе задействован и герменевтический метод

Кроме того, поскольку вопрос об отделении сознания от того, что дано ему в опыте, подразумевает, как будет показано в двух последних параграфах второй главы, проблематизацию осознания свободы, которая ие может быть осознана исключительно позитивно — без своей противоположности, а именно без принуждения, то методом такого исследования с необходимостью должна стать и диалектика, или диалектический метод Ведь поскольку генезис интенционального отношения

б

подразумевает различение моментов опыта, каковое может быть лишь осознанием такого различения, сами эта моменты могут быть раскрыты лишь друг через друга и через свое взаимное противопоставление для сознания, ведь на уровне первичного осознания нельзя говорить о каком-то внешнем основании такого различения, равно как и недопустимо признавать само это различие просто данностью

Научная новизна исследования. В ходе данного исследования

— систематически проанализированы способы данности предметного смысла сознанию и показана противоречивость самой феноменологической задачи дескриптивного эйдетического исследования генезиса предметного отношения исходя из анализа данности сознания себе на уровне имманентного переживания

- генезис предметного отношения представлен как процесс динамического осознания поляризации моментов, относимых сознанием, во-первых, к предметности, во-вторых, к способу данности предмета сознанию, осознания, подразумевающего отделение гомогенной длительности бытия самого сознания от относительной дискретной длительности его состояний

— показано, что интенциональное отношение предполагает прежде всего осознание свободы варьирования способов данности тождественного предметного смысла Раскрыта невозможность позитивного имманентного осознания такой свободы, не опосредованного сознанием степени несвободы, и выявлена диалектическая сущность первичного осознания свободы на уровне осознания состояний, которые еще не стали предметно ориентированными для сознания.

— обоснована необходимость исследования генезиса предметного отношения в контексте волюнтаристического истолкования соотношения сознания и бытия дчя сознания (каковое презентирует себя в качестве одной из сторон некоторого бытия в себе, никогда полностью для сознания не раскрывающегося) и, соответственно, проведен опыт такого истолкования.

Положения, выносимые на защиту:

1. Тождество предметного смысла может быть феноменологически раскрыто через осознание относительности а) качественных определенностей (модусов) сознания и б) содержательных моментов нюансирования Актуально же схватывание тождества предметности становится возможным лишь через раскрытие горизонта возможных постижений, принадлежащего каждому интенциональночу переживанию

2. Актуальное осуществление сознания, для которого предметный смысл отделен от способа своей данности, невозможно в точке-Теперь и предполагает а) длительность своего осуществления б) движение осознания, через которое относительные моменты качественной и содержательно-конкретной определенности предметного схватывания для сознания отделяются от тождественного предметного смысла

3 Сознание тождественности предмета, данного в многообразных способах своего явления, предполагает предварительную артикуляцию моментов переживания, а именно, осознание того, что одни моменты в явлении зависят от сознания и находятся в сфере его свободного варьирования, а другие— противопоставлены этой свободе. Соответственно, осознание произвольности варьирования онтологически предшествует всякому сознанию тождества значения

4 Воля, осознаваемая в качестве моей воли лишь через собственную противоположность через наличие противостояния,— составляет абсолютный горизонт предметного схватывания

5 Важнейшей задачей генетической феноменологии должно быть признано волюнтаристическое истолкование предметного отношения

Теоретическая и практическая значимость исследования. Теоретическая значимость исследования связана с новой проблематизацией генезиса предметного отношения, в основу которой положено не классическое феноменологическое понятие конституирования, но понятие осознания, благодаря которому исследование генезиса выходит за пределы дилеммы смыслообразование — сотворение, повод для которой заложен в амбивалентности понятия конституирования. Систематическое исследование генезиса предметного отношения на уровне осознания как первичного членения моментов целостного переживания приводит к волюнтаристическому истолкованию такого генезиса. Соответственно, этот подход позволяет переосмыслить сущность предметного отношения вообще и динамически рассмотреть то, что для феноменологии традиционно представало как данность, раскрываемая в трансцендентальной рефлексии.

Материалы и обобщающие положения работы могут использованы в спецкурсах по онтологии и теории познания, истории философии и антропологии

Апробация результатов исследования. Результаты работы были изложены и опубликованы в трех статьях Основные положения были представлены в виде тезисов на конференции «Онтология возможных миров в контекстах классической и неклассической философии» (Санкт-Петербург, 2001) и на Научной сессии профессорско-преподавательского состава, научных сотрудников и аспирантов СПбГУЭФ (Санкт-Петербург, 2001) Частично материалы диссертации были использованы при чтении спецкурсов «История современной зарубежной философии», «Семиотика и лингвистика» и «Философия искусства» в СПбГУКИ.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии. Работа изложена на 191 странице.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность темы, характеризуется степень ее разработанности, определяются цели и задачи исследования, а также его новизна и научная значимость.

В первой главе «Тождество предметного смысла и многообразие способов его данности как проблема статического анализа интешшональносга» анализируется структура интенционального отношения, как она дается в рефлексии над интенциональными переживаниями В ней также вскрываются деформации проблематики чувственной формы данности предметного смысла сознанию, к которым с неизбежностью приводит всякое исследование сознания, игнорирующее самостное содержание чувственно-данного, подчиняющее последнее либо форме суждения, либо некоей трансцендентальной задаче опыта сознания вообще, либо идее целостности и структурного единства такого опыта. Здесь подвергается сомнению внутренняя предустановленная согласованность чувственного содержания опыта и рассудочных форм объективации и раскрывается необходимость поиска функций упорядочивания многообразного содержания явлений уже на уровне чувственности— до всякого эксплицитного рассудочного опьгга.

В первом параграфе «Сознание и чувственность. Интеллектуализация отношения сознания к предмету. Редукция чувственности» очерчивается общая проблематика чувственности, важность роли которой в процессе познания со времен Канта редко подвергалась сомнению. Здесь же, с учетом историко-философской перспективы исследований чувственности, формулируются основные проблемы интерпретации чувственной составляющей опыта сознания.

Интеншгональность как предметная ориентированность сознания, захватывающая практически всю сферу его переживаний, не проясняется в своих онтологических основаниях, исходя из тех функций рассудка, которые, казалось бы, a priori применимы к многообразию чувственно-данного Чувственная форма данности предметного ' смысла сознанию должна бьпъ раскрыта не как сырой материал, упорядочиваемый

рассудком или в принципе приводимый к ясности в «тетическом сознании», но как основа и закон всякого последующего эксплицитного объективирования Однако непосредственный доступ к содержанию чувственности для исследования закрыт, так как во всякой рефлексии над переживаниями последние предстают всегда уже категориально структурированными, ориентированными относительно того или иного доминантного смысла таким образом, что все остальные моменты явления признаются лишь оттенками способа его данности Поэтому первой задачей исследования генезиса интенционального отношения является деструкция рассудочной логики, навязываемой чувственности самой формой эксплицитного мышления, приводящего, казалось бы, к ясности содержание чувственного опыта.

Итак, для того, чтобы исследовать условия генезиса интетошонального отношения, в котором сознанию всегда что-то дано как предмет в многообразии собственных способов явления, необходимо раскрыть сам способ данности явления сознанию Всякое явление помимо данной в нем предметности имеет чувственную сторону, к которой относится способ данности его сознанию Эта чувственная сторона опыта неоднократно подвергалась анализу, но всякий раз она тематизировалась отдельно от объективирующей функции сознания Последняя обычно закреплялась за рассудком, упорядочивающим данные чувственности сообразно определенным правилам Чувственность, таким образом, признавалась формой данности или формой бытия всякого содержания опыта для сознания, но при этом синтетическая, а точнее, упорядочивающая функция, или правило распределения моментов явления, из нее изымалась, закрепляясь за другими способностями души, будь то воображение или рассудок Понятие трансцендентальной способности воображения в кантовской философии трудно назвать достаточно разработанным Ясно одно предварительный синтез, осуществляемый с ее помощью, целиком и полностью соответствует тому упорядочиванию, которое в эксплицитной форме производит рассудок, каковой, по Канту, со своей стороны, характеризуется прежде всего как способность суждения

В феноменологии Э.Гуссерля мы встречаем во многом сходную интерпретацию все содержание чувственного опыта, всякое прамнение (Urdoxa) может быть переведено в доксический тезис, то есть оно a priori переводимо в предикативную форму Таким изящным ходом Гуссерль снимает в первом томе своих Идей наметившееся было в Логических исследованиях противостояние чувственности, а точнее, своеобразие интенциональных предметов нететических актов. Возможность приведения всех переживаний к единому знаменателю — форме тезиса - становится мерилом смысла этих переживаний Соответственно, в сердцевину интенционального смысла вписывается предикативная форма, согласно которой в явлении дан предмет, уже отточенный для сознания от способа его бытия и способа его данности сознанию, то есть предмет, бытие и способ данности которого предикативно раскрываются для I сознания в достигающих ясности высказываниях

Что касается более поздних версий феноменологии, то здесь, казалось бы, способ чувственной данности того или иного смысла сознанию становится основой и и своего рода стратегическим ориентиром исследований Суждение перестает быть идеальным шаблоном и мерой всех интенциональных переживаний Чувственная, а точнее, нерефлексивная форма, которая не отделяется здесь от ценностной составляющей опыта, обладает правом первенства не только по отношению к данным

позитивных наук, но и к самой задаче построения строгой науки и достижения научной ясности в соответствующих высказываниях Но ценностный горизонт, выпытываемый у обыденного сознания, задает при этом и меру чувственности вообще В итоге, для экзистенциально ориентированной феноменологии повседневность задает ценностную меру исследованию чувственности и чувственной формы данности предметов и смыслов сознанию Способ данности становится в итоге не «путеводной нитью», а варьируемым в зависимости от задач исследователя свидетельством в пользу истинности той или иной концепции сознания Подлинность экзистенциального опыта, «свобода» и «бытие для другого» и пр. служат ценностными ориентирами исследования ничуть не менее, чем задача построения строгой науки о сознании, которой руководствовался Э. Гуссерль.

Задачей данного исследования является выявление тех моментов, которые должны быть всегда уже осознанными для того, чтобы само интенциональное отношение могло состояться То есть интенциональность должна быть тематизирована с точки зрения тех оснований, которые она подразумевает, с точки зрения того опыта, который запечатлен в ее структуре, но не раскрывается в рефлексии над всегда уже так, а не иначе структурированными интенпиональными переживаниями При этом вопрос ставится не о необходимых структурных условиях возможности интенционального отношения вообще, не о той структуре, которая всегда налична, но об основаниях достаточных, которые принадлежат опыту сознания как его внутренне подразумеваемые смысловые моменты, долженствующие быть осознанными для того, чтобы интенциональное отношение само по себе оказалось возможным Это основания поляризации моментов опыта, закрепленные в автоматизме предметного схватывания

Во втором параграфе «Проблематизация предметной самости смысла через тематическое раскрытие форм сознания данности в феноменологии» в опоре на исследования Э.Гуссерля ставится проблема бытия предметного смысла для сознания вообще, Феноменология заново ставит вопрос о бытии феноменального вообще Это бытие есть прежде всег о бытие для сознания и как таковое должно быть раскрыто в своем сущностном составе через анализ способов и форм сознания данности

Сущностная сопряженность сознания с предметом, выраженная в понятии интенщюналъности, позволяет, по мнению Гуссерля, исследовать всякое бытие для сознания как коррелят соответствующих способов сознавания предметного смысла — безотносительно к какой бы то ни было положенной в этом бытии предметности Все качественные определенности бытия есть, соответственно, не что иное как способы, или модусы, сознания интенциональных предметов Таким образом, девиз феноменологии «назад к самим вещам» может быть понят как возвращение к феноменам, как они непосредственно даны нам, то есть сообразно свойственным им формам данности и, соответственно, возможным способам их постижения. А это в первую очередь значит — по мере сознания принадлежащих их явленности бытийных характеристик. Последние же должны быть тематизированы как чистые корреляты сознания, независимо от того, каковым является или может являться их актуальное предметное выражение. Они, соответственно, должны бьггь рассмотрены лишь как формы сознания данности предметов вообще Для этого же мы, как феноменологи, не должны сами, в свою очередь, быть вовлечены в какое бы то ни было актуальное бытийное полагание

Итак, модусы сознания данности, или чувственные определенности бытия для сознания должны быть тематизированы отдельно— как присущие сознанию формы бытийного полагайия вообще, то есть, во-первых, безотносительно к предметному их (всякий раз конкретному) актуальному преломлению и, во-вторых, соответственно,

безотносительно к какому бы то ни было актуальному их исполнению, или, другими словами, их действительному полагайте

В третьем параграфе «Предметный фокус интешшонального отношения. Проблема тождества предметного смысла» интенциональность проблематизируется именно в отношении самой формы предметности, каковая непосредственно, казалось бы, ей присуща. Сама эта непосредственность оказывается недоступной для трансцендентальной рефлексии над переживаниями Ноэтические аспекты полагания единства предметного смысла во всяком интенциональном переживании остаются непрозрачными для исследования, в котором сама интенциональность берется как род, как наиболее всеобщая характеристика осознаваемых переживаний вообще Предметный фокус интешшонального отношения выпадает из горизонта феноменологических исследований Он может лишь быть в них зафиксирован как таковой — как необходимый структурный момент интенционального отношения

Интенциональность, по Гуссерлю, есть родовая типологическая характеристика определенного класса переживаний, обладающих тем, что можно было бы назвать «предметным отношением» Что же касается видовых различий интенционального отношения, то они не дифференцируются всякий раз по-своему в зависимости от содержания, данного сознанию в явлении, но a priori предшествуют в качестве предначертанных возможностей любому неизбежно конкретному актуальному предметному схватыванию Этот смысл автономной определенности возможных способов сознания из чистой природы сознания закрепляется Гуссерлем в первом томе Идей к чистой феноменологии

Предметное отношение пронизывает все качества акта. И тем не менее, ни одно качество само по себе не дает нам форму предметности вообще и в себе ее не заключает, при том что вне всякой— хотя бы возможной-— предметности ни одно качество не представимо То есть, нельзя говорить о том, что форма предметности дифференцируется в соответствии с качеством отношения, ведь в таком случае перевод одного качества в другое (перемена модальных характеристик по отношению к тождественному предмету) был бы невозможен В рефлексии же относительность качеств обнаруживает себя как нечто абсолютно достоверное Соответственно, должно быть некое особое предметное отношение, которое, быть может, не способно актуально состояться, не будучи так или иначе качественно определенным, но, тем не менее, должно давать хотя бы общую форму предметности, или предмета, к которому качество было бы отнесено В самом деле, нам не удалось бы выделить для каждого качества свою раз и навсегда установленную предметную область, так как при этом исчезли бы столь очевидные смена и взаимоналожение качеств

То, что является общим для различных видов интенционального отношения, а именно, их предметная ориентированность, допускающая смену и наложение качеств, Гуссерль фиксирует не на уровне специального, всякий раз включенного в каждое качественно определенное переживание акта, как, например, это делал Ф Брентано, говоря о чистом «представлении» как матрице всякого конкретного интенционального отношения, а на уровне структуры. Для Гуссерля такая ориентированность неотчуждаемым образом принадлежит каждому виду интенционального отношения f Все виды содержат в себе предметность на уровне некоей структурной аналогии,

фиксируемой Гуссерлем в понятии «ноэтико-ноэматического параллелизма».

Форма предметности вообще, предметности, которая может оставаться тождественной для качественно различных актов, оказывается, можно сказать, неинтендированной Тождественный смысл фиксируется как необходимый структурный момент интенционального отношения, независимый от качественных

определений переживания Гуссерль первоначально называет его «материей», а затем закрепляет за ним термин «ядро ноэмы»

Таким образом, можно говорить о фундаментальной положенности единства предметного смысла, момент полагания которого, однако, оказывается скрытым Все определяющие явленность предмета модальные моменты всегда скоординированы относительно смысла, определяемого ими, можно сказать, со стороны, во всяком случае, никоим образом не исчерпываемого ими, всегда выпадающего в осадок в качестве возможного предмета модально иначе определенных постижений

В четвертом параграфе «Форма суждения как универсальная модель интерпретации интенциональных переживаний» выявляются фактические (можно сказать, исторические) основания непосредственно обнаруживаемого в рефлексии различия между способом данности предмета (безотносительно к тому, идет ли речь о модифицировании или о содержательном нюансировании) и собственно предметным смыслом и, как следствие, основания релятивизации способов данности смысла сознанию вообще. Такая релятивизация ведет к отрыву чистого смысла от содержательных и бытийных моментов его определенности для сознания в конкретных переживаниях и тем самым оказывается соскальзыванием к рассудочной интерпретации чувственной — первичной — данности предметов сознанию

Для полагающего сознания констелляция содержательных моментов схватывания очерчивает характер и качество значимости того или иного объекта, или. можно сказать, является достаточным основанием для того, чтобы предмет постигался так, а не иначе качественно данным для сознания Отделение такой значимости от содержания возможно лишь в рамках чистого понимания или, например, в рамках абстрактного процесса мышления— если мы просто думаем, не полагая никакой значимости, или понимаем чужую речь Но здесь налицо опосредование, абсолютно необходимое для такой абстракции Этим опосредованием является язык Сам же процесс такого мышления можно смело назвать дискурсивным

В языке объект, как правило, отделяется разом и от содержательных, и от модальных характеристик своей данности Он просто называется как таковой Все остальное выступает как его определение со стороны, как то, что ему приписывается, в то время как для полагающего сознания все это— непосредственное выражение характера и способа бытия объекта, здесь и сейчас ему присущего Рефлексия над переживаниями направляется по путеводной нити языка, в котором то, что в чувственном сознании не разделено, предстает разделенным и обособленным, можно сказать, разложенным и составленным Объективирование чувственного сознания можно назвать комплексным, в отличие от аналитического объективирования, осуществляемого рассудком в ориентации на языковую — прежде всего предикативную — форму Чувственное сознание соотнесено всякий раз с некоторым целостным обстоянием дел Оно не разделяет для себя предметность и ее возможные определенности, не полагает для себя абстрактно всеобщего горизонта последних Чувственное сознание их тематически допускает, исходя из тех или иных оснований, данных на содержательном уровне

В пятом параграфе «Предопределенность способов данности предметного смысла сознанию в отношении мотивирования Очевидность и непосредственность сознания бытийной определенности постигаемого смысла» рассматривается концепция мотивирования, необходимая Гуссерлю для того, чтобы уйти от отношения каузальности между вещами и сознанием И во втором томе Логических исследований, и в первом томе Идеи Гуссерль последовательно проводит мысль о том, что всякое бытийное полагание осуществлено и удостоверено исключительно само через себя Оно, можно сказать, непосредственно вменяемо

Если, например, для Хайдеггера или Фрейда, также отказавшихся от классического понятия каузальности, между мотивом и мотивированным, будь то «симптом», или «явление», существует все же связь основания и обоснованного, то Гуссерль перечеркивает саму возможность существования между ними какого-либо зазора Предмет, вызывающий удовольствие, всегда принадлежит непосредственно интенции удовольствия, насколько он вообще является предметом удовольствия, а не, допустим, сущностного созерцания или воления То же самое касается и всех остальных интенций

Нет никакого первичного представления о содержании предмета, которое воздействовало бы на сознание таким образом, что им было бы вызвано, например, удовольствие. Удовольствие имеет непосредственно свой собственный предмет, и оно не обязано своим качеством никакому иному представлению, несмотря на то, что представление может выступать так называемым «фундирующим актом». Отношение фундирования — этого своеобразного наслоения, в результате которого в комплексном акте происходит унификация различных представлений, — не имеет, по Гуссерлю, ничего общего с отношением действительного причинения

В этом смысле, каждая интенция, независимо от вида, в том, что касается ее качества, достоверна сама через себя, а отношение мотивирования есть просто некая объективная склонность сознания В нем мы не найдем и следа «становления». Любой смысл, поскольку он полагаем, полагается так, а не иначе - исходя лишь из собственной бытийной для сознания определенности, а значит, если дело рассматривать с точки зрения ноэзы, — исходя из природы того вида отношения, который со стороны сознания здесь и сейчас непосредственно представлен Качественные определенности бытия постигаются сами через себя, будучи по сути собственными модальными характеристиками сознания, не нуждающимися ни в каком опосредовании для их сознавания

Мотивирование, таким образом, лежит в той же плоскости, что и само качество акта, оно, можно сказать, непосредственно принадлежит последнему и из него удостоверяется как таковое Полагание чистого значения является актом, фундирующим полагание бытийных определений, но оно безразлично к различиям определенностей последнего Это значит лишь то, что качественное своеобразие всегда существует относительно той, а не иной материи, но вовсе не то, что материя хоть в какой-то мере определяет для сознания качественный способ данности

Таким образом, Гуссерль приходит к абсолютной дискретности переживаний в отношении их качественного исполнения В каждой интенции предмет дан так, как он дан, исходя из ее собственной неразложимой видовой определенности В каждом случае мы имеем отдельное «феноменологическое событие» Но тем самым фактическая качественная определенность интенций, равно как и переход от одной интенции к другой, оказываются абсолютно случайными Единственным ограничением можно считать необратимость временного синтеза

Впоследствии, в Картезианских размышлениях, Гуссерль назовет такой анализ статическим и представит новый вариант науки о феноменах— генетическую феноменологию, основания которой были отчасти заложены уже в лекциях по Феноменологии внутреннего сознания времени, Формальной и трансцендентальной логике и во втором томе Идей к чистой феноменологии и феноменологической философии. Но, как будет показано во второй главе, модальные и содержательные аспекты интешшональности и в этой новой версии будут предполагаться уже разделенными между собой и отделенными от собственно предметного смысла Основания же такой разделенное™ Гуссерль никогда не рассматривал, признавая ее, по всей видимости, базовой структурой интенииональяоети вообще. В следующей главе

мы попытаемся дать анализ самого этого разделения, обычно подразумеваемого всегда уже осуществленным для всякого интенционального отношения

Во второй главе «Сознание и его предмет проблема динамической дифференциации моментов интенционального отношения для сознания» интеншональное отношение анализируется с точки зрения его генезиса. Разумеется, непосредственное исследование генезиса сознания не представляется возможным, поскольку рефлексия над переживаниями, объективирующая сам процесс их осуществления, вынуждена иметь дело со всегда уже так, а не иначе структурированным сознанием Но если выявлена структура интенционального отношения и раскрыты те всегда уже предметно сфокусированные моменты, которые в нем непосредственно всякий раз задействованы, то остается еще возможность исследовать, какие смысловые, а не структурные, отношения с необходимостью всегда должны быть включены в интенциональное отношение для того, чтобы оно оказалось возможным, какие осознанные различения подразумевает свершенными интеншональное отношение, следы каких процессов осознания запечатлены в самой его структуре Этим исследованиям и будет посвящена вторая глава данной работы

В первом параграфе «Полагайте горизонта смыслоопределения как условие возможности интенционального отношения вообше» рассматривается возможность в рамках трансцендентальной феноменологии раскрыть сущность лолагания единства предметного смысла, проанализировать сам процесс такого полагания

Итак, к роду интенциональных переживаний принадлежит определенное количество возможных видовых опредслснностей всякого конкретного интенционального отношения Но их единство положено не только абстрактно субъективно— за счет того, что все они суть переживания сознания и, более того, принадлежат к одному роду, но также и объективно — как возможность перехода от одной модификации представленности предмета к другой, так что предмет может сохранять для сознания в самом этом переходе свою тождественность То есть объективно оно выражается в аналогичности их отношения к предметному смыслу, в свободе их варьирования относительно смысла, сохраняющего для сознания свою тождественность В этом, собственно, и состоит сущность интенционального отношения— если бы мы не могли сохранить предмет в качестве тождественного смысла различных (и главное, качественно различных) его представлений, то он принадлежал бы переживанию не интенционаяъно, а реально, то есть он составлял бы момент реально-качественной определенности переживания То же самое относилось бы и к модальным характеристикам переживания Они не отделялись бы от реальной жизни сознания, не существовали бы для него, а были бы лишь характеристикой его непосредственного протекания, или его «жизни».

Однако непосредственно сама по себе возможность варьирования по-прежнему остается абстрактной В каждом конкретном переживании такая возможность должна быть осознана или положена как таковая, то есть необходимо, чтобы был положен сам переход к таким возможностям Каждое отдельное интенциональное переживание предполагает свою встроенность в систему других возможных, действительных или имевших место интенциональных переживаний, отнесенных все к тому же предмету, то есть в систему других возможных и пр постижений того же самого предметного смысла Эту систему Гуссерль называет «объективным единством познания»' За счет такой соотнесенности отдельного интенционального постижения с горизонтом иных возможных постижений, предметный смысл обретает своего рода «универсальную характеристику», благодаря которой он есть не просто случайная реально-качественная

' Гуссерль Э Логические исследования Т 2(1) Исследования по феноменологии и теории познания Пер В И Молчанова — М • Гиозис, 2001, с 374

определенность протекания переживания, но именно некая объективная сущность. Итак, интенциональное отношение, прежде определенное как таковое лишь с точки зрения рода, теперь раскрывается как отношение роризонтное. Есть абсолютный паритет между полаганием единства значения и полаганием его универсального определения через соотнесенность с объективным единством связей познания, или, другими словами, с системой его иных возможных постижений2.

Другой вопрос, проследим ли мы когда-либо специфическое полагание, соответствующее тому, что Гуссерль называет горизонтом. Оно опять замыкается на невыразимости сущности полагающего горизонт других возможных постижений подразумевания (Уеппешипд), на неэксшшцируемости того, каким образом «объективные связи познания», «внешние по отношению к реальному составу акта», смыкаются, тем не менее, в «единство интенции». Однако определенные аспекты такого полагайте раскрываются при анализе ретенциальною сознания, являющеюся своего рода элементарной ячейкой всякого горизонтного отношения вообще, в лекциях по Феноменологии внутреннего сознания времени.

Подразумевание других возможных постижений, сопровождающее каждое интенниональное переживание, имеет две формы. Во-первых, это полагание собственно потенциальности других схватываний того же самого. Во-вторых, это подразумевание того, что актуально сватываемый здесь и сейчас предмет суть тот же самый, что и предмет предшествующих переживаний. Первое невозможно без второго, так как именно во втором случае осуществляется, по Гуссерлю, первичное отделение внутренних характеристик схватывания от собственно схва гываемого предмета, или, другими словами, имеет момент своего осуществления «наиболее фундаментальное», с точки зрения феноменологии, различие— «между дескриптивным содержанием и интендированным предметом восприятий и «актов» вообще»5, или «между явлением как интенциональным переживанием и являющимся предметом»4, установив которое, феноменология впервые отрывается от того, что Гуссерль называет «феноменализмом».

Во втором параграфе «Проблема возможности идентификации самости предметного смысла» анализируется своеобразие базового феноменологического различия явления (имманентного объекта или имманентного содержания переживания) и значения (явленного в явлении) с точки зрения возможности их осознанной идентификации Для идентификации, или осознания, их как таковых требуется специальная процедура, которая не может состоять в простом и непосредственном полагании Если бы предмет переживания был просто и непосредственно положен в самом переживании, если бы он целиком и полностью принадлежал переживанию, будь то имманентный целостный смысл явления или трансцендентный смысл сконстигуированной в явлении предметности, у него не было бы никаких шансов стать предметом для сознания. В этом случае он не мог бы быть представлен иначе, чем момент реальной определенности переживания. Для сознания же предмет никогда не принадлежит реальности его (сознания) собственного осуществления, реальность

2 «Одному объекту мы соопределяем многообразие способов сознания, актам, соответственно, — ноэмы актов Очевидно, туг нет ничего случайного, — мы не мыслим объект без пныо, чтобы мы&ишы были многообразные интенщюнаяьные переживания, сочетаемые в непрерывном или собственно синтетическом (пвттетичесхом) единстве, в каких сознается «он», объект как тождественный и все же иозматически различными способами, так что характеризуемое ядро игиенчияп непостоянно, а «предмет», просто субъект предикатов, именно тождествет Илей к чистой феноменологии и феноменологической философии. Т 1 — М Дом интеллектуальной книги, 1999, с 283 — 284

1 Логические исследования, т 2, с 337

4 Логические исследования, т 2, с 336

объекта целиком и полностью отлична егг реальности сознания, даже если это имманентный объект переживания

В предыдущем параграфе уже говорилось, что смысл обретает свою тождественность через «универсальную характеристику», благодаря которой он синтетически связан с иными возможными постижениями Однако тождественность — достаточно абстрактное понятие Для непосредственно полагаемого предметного смысла быть тождественным — значит быть самим собой так-то и гак-то для сознания определенным, а здесь, конечно, не одно и то же быть самим по себе явленным в явлении смыслом или быть самим вот так-то и так-то осуществленным его явлением. Соответственно, возникает вопрос, в чем состоит различие универсального определения для сознания этих двух несовпадающих между собой смысловых единств

Непосредственным смыслом явления положена возможность его реактуализации во вторичных постижениях Так, мы можем вспомнить, насколько что-то для нас было желанным или, например, вспомнить свое состояние даже безотносительно какого бы то ни было объекта — как нам было грустно или весело, как мы с горечью вспоминали о чем-то и пр Всякое полагающее сознание на уровне явления, даже если само оно суть лишь реактуализации, обладает в себе собственным самостным смыслом, подразумевая возможность возвращения к себе во внутреннем сознании

Что же касается трансцендентного восприятия или, например, ничуть не менее трансцендентного сущностного полагания (допустим, геометрического объекта), то в них положена возможность актуального дальнейшего содержательного нюансирования данного предмета Содержательная сторона таких интенциональных переживаний подразумевает возможность своего развития без подмены предмета, в то время как, например, воспоминание сохраняет свою самость только для корректных реактуализаций, которые ничего не добавят ни к его собственной сущности (как именно воспоминания), ни к его полному ноэматическому предмету (как именно вспомненному). Что касается фантазии, она, будучи весьма своеобразной реактуализацией, способна, конечно, развить содержание вспомненного явления, но при этом предметный смысл самого целостного воспоминания (а фантазия, как известно, «питается» памятью) как явления будет утрачен, уступив место новому смыслу Смысл трансцендентного предметного схватывания тоже полагается вместе с возможностью возвращения к себе в других модусах данности, однако для целостного смысла явления как именно явления несвойственна отличительная черта трансцендентого схватывания — полагание с горизонтом возможности своих непосредственных актуальных постижений

Если назвать аспект содержательного актуального варьирования «нюансированием», то можно сказать, что трансцендентно полагаемым предметам свойственно полагаться как в горизонте содержательно иных актуальных нюансирований, так и в горизонте возможных модифицирований, в то время как для явления верно лишь второе В целом, таким образом, можно говорить о том, что модифицируемость и «нюансируемость» того же самого очерчивают идентифицируемость самостного смысла

В третьем параграфе «Ретенциальпая модель конституиревания тождества предметного смысла» исследуется и модифицируется ретенциальная модель схыватывания тождественного предметного смысла

В реальном осуществлении сознания для тождества предметного смысла конститутивно, по Гуссерлю, ретенциальное удерживание, благодаря которому предмет отделяется от способа своей данности, сохраняясь тождественным в многообразии процессов трансформации переживания во все новых и новых «первично дающих» точечных интенциях, которые Гуссерль называет также импрессиями

Как точечное переживание, импрессия должна была бы целиком нести в себе свой собственный объект В самом деле, никакого основания для отделения такого непосредственного импрессионального объекта от самой реальности интенции у сознания нет Но наряду с импрессиональным сознанием в той же точке-Теперь, но мнению Гуссерля, имеет место сознание ретенциальное. Оно, будучи модификацией первичного (импрессионального) отношения к объекту, сохраняет, однако, сам объект как тот же самый Ретенциальный «хвост» есть, соответственно, первичный уровень различения предмета (в самом общем виде) и способа его данности.

Такая концепция конетитуирования тождества излишне «реалистична», для того, чтобы претендовать на феноменологическую очевидность по мере сознания, поскольку сознание отправляется здесь от реального пункта своего осуществления— точки-Теперь, которая с ясностью как таковая никем не сознается и представляет собой, как известно, идеальную границу Как может сознание отправляться от точки-Теперь, в которой как таковой ничто не сознается, а всякое наложение интенций представляет собой неразделимую целостность'' Феноменологически удостоверенное, оно может отправляться лишь от предмета, уже осознанного как некое относительное постоянство в потоке только что прошедших восприятий Именно исходя из этого предпонимания, которое осознается как только что, но тем не менее уже имевшее место для сознания, появляется и точка «Теперь» Если воспользоваться выражениями Гуссерля, точка «Теперь» сама осознается протенциально •— исходя из предметного содержания только что бывшего— как его изменение Причем не любое изменение, но изменение материально (содержательно конкретно) мотивированное Основания осознания собственно импрессионально-данного лежат в характерной динамике или, если угодно, в некоей сюжетной форме только что воспринятого, и в этой форме само это импрессионально-данное черпает достаточные основания такого, а не иного своего появления для сознания вообще. Если это появление не будет прежде хоть как-то, исходя из конкретики содержательного материала, мотивировано, новый опыт не сможет «синтетически» присоединиться к предшествующему

Если все это справедливо, то феноменологически вообще нет смысла говорить о реальности времени, как некой стихии, захватывающей самую сущность сознания Время существует и схватывается динамически лишь по мере сознания некоей более или менее устойчивой динамики, реальное же время есть сущая абстракция В феноменологии нет смысла умозаключать к реальности, так как это приводит к серьезным несуразностям, вызывающим многочисленные споры, но не проясняющим сущности дела. Пусть настоящее будет только что прошедшим с точки зрения умозаключения о физическом порядке его реальности, если уж для самого сознания оно есть его собственное настоящее, его динамически характерно направленное к будущему состояние Во всяком случае, такой подход устраняет смешение понятий и физическая реальность выводится за рамки спора о феноменологических сущностях

В таком случае сознание оказывается не просто реально осуществляемой синтетической деятельностью, но именно динамически и сюжетно аффицируемой системой Вопрос же о том, что для сознания есть характерная динамика и сюжетность, пока, разумеется, остается открытым.

В четвертом параграфе «Проблема осознания тождества значения в многообразии моментов явления, данного в имманентном переживании» показывается невозможность на уровне «ретенциального сознания» феноменологически отделить качественные и предметно-содержательные аспекты явления и обосновывается необходимость поиска оснований дифференциации моментов явления, предваряющей какой бы то ни было предметный синтез

В ретенниальном сознании, по Гуссерлю, происходит абстрагирование предметного смысла от способа его качественно конкретной имп региональной данности Однако таким отделением уже затребована рефлексия, сравнивающая два переживания (импрессию и ретенцию) относительно их предметного содержания, относительно наличия в них тождественного и различного, удерживающая в них «существенное», в то время как именно ретенциальное сознание должно само по себе осуществлять такое разделение

Соответственно, необходимо раскрыть сущность и своеобразие первичного нерефлексивного распределения, или артикуляции, моментов явления для сознания, предваряющего всякий отождествляющий предметный синтез И прежде всего, такая дифференциация должна коснуться двух потоков изменчивости, двух вариативных рядов, долженствующих быть выделенными из единого потока переживаний' изменчивость предметного содержания должна бьпъ отделена от фактичности бьггия и фактической определенности самих актуально свершающихся переживаний В первом случае мы будем иметь дело с рядом нюансируемых ракурсов и, соответственно, способов данности содержания, во втором — с линейной непрерывностью осуществлений. Если воспользоваться лингвистическими терминами, ассоциативный рад нюансирования должен быть отделен от синтагматического необратимого ряда осуществлений

Таким образом, осознание в едином переживании чего-то как моментов осуществления сознания, а чего-то— как моментов содержательно определенной предметности, предлежит всякому схватыванию тождественного предметного смысла Такое осознание предполагается всяким интенциональным отношением именно как система двойной референции, в которой одновременно появляется для себя само сознание в линейной необратимости своих осуществлений и предмет для него— в многообразии его содержательных определений, независимый в себе от моментов осуществления самих его актуальных постижений, более того, независимый от изменчивости модусов осуществления сознания

В пятом параграфе «Проблема внутреннего членения ингеншюнального отношения» рассматриваются возможные варианты первичного распределения моментов явления для сознания с точки зрения тех рядов изменчивости, различение которых может привести к кристаллизации бытия для сознания, отличного от его (сознания) реальности.

Итак, необходимо исследовать, в чем же заключается движение осознания, в ходе которого динамически представленные в переживании моменты поляризуются таким образом, что одни относятся к способу данности предмета сознанию, в то время как другие — к самой предметности смысла, одни отсылают к сознанию, а другие — собственно к предмету Вопрос о способе сознания предметности модифицируется теперь в вопрос о возможности удостоверения предмета как предмета в его так-представленном бытии и так-ориентированном ракурсе для так-осуществляющегося сознания Однако само это «удостоверение» вовсе не есть простое осознание этого факта (что одно, дескать, принадлежит предмету, а другое — сознанию), разрешающееся в его констатацию, поскольку для сознания первично этого факта еще не существует, ведь оно само как таковое востребовано впервые именно как необходимый полюс предметного отношения

Искомое разделение и поляризация многообразия моментов переживания должны отвечать основному требованию, которое ярче всего выступает в гуссерлевском открытии интенциональности, а именно, благодаря этому различию сознание должно отличать себя или собственную реальность от реальности того, что существует для него. Первичным феноменом интенциональности, пожалуй, стоит считать в этом

ракурсе не как таковую предметную ориентированность сознания, а именно само это осознанное различие разных порядков реальности

Теперь необходимо выяснить, может ли приводить к такому различию дифференциация тщательно разделявшихся прежде модальных и содержательных аспектов предметного схыватывания? И в том, и в другом налицо две стороны, в которых подразумевается уже свершенным базовое различие предмета как бытия для сознания и самого сознания Ноэтико-ноэматическая корреляция прослеживается и в первом, и во втором рядах. Это соответствие модуса данности и бытийной определенности данного, если речь идет о модифицировании, и соответствие ракурсов и пр способов содержательной представленности и собственно содержательных сторон объекта И в том, и в другом случае базовое различие всегда уже проведено Сознание знает, что относится к нему, и что — к объекту, что в явлении зависит от него, а что — от внутренней устроенности предмета. Соответственно, сознание должно сначала осознать одни моментьг явления как зависимые моменты, а другие — как независимые от него То есть, сознание должно составить себе представление о свободе и ее ограничении со стороны Иначе всякое бытие для сознания окажется лишь внутренней определенностью сознания Пересечение этих двух рядов изменчивости, если, предположим, их неустранимая предметная ориентация могла бы осуществиться лишь во взаимном взаимодействии, тоже не приводит к указанному различию бытия для сознания бытия самого сознания, ибо при пересечении их мы можем получить лишь точечное качественно и содержательно абсолютным образом — без всякой взаимной соотносительности— определенное переживание, каковое не может представлять собой ничего иного, как только просто реальное, то есть несознаваемое состояние сознания.

Во-первых, в движении осознания сознание должно появиться для себя как конкретно осуществленное и осуществляющееся в многообразно связанных опытах — в отличие от предметностей, которые существуют для него как предметности-в-себе, то есть как предметы, независимые от это! о сознания

Во-вторых — и это ясно из первого, — на уровне осознания сознание не может появиться для себя как таковое без того, чтобы для него не появилось бы одновременно некоторое бытие в себе, от которого сознание бы себя отличило Более того, всякое бытие для сознания — на этом уровне — отличено для сознания от бытия в себе и лишь тем самым существует для самого сознания Бытие в себе и бытие для сознания логически одновременны В самом деле, каким образом мы могли бы составить себе представление о том, что нечто существует для нас, если бы в этом бытии для нас не просвечивало бы некоторое бытие в себе, от которого отличалось бы его существование для нас Если бытие для нас могло бы существовать без всякого в себе, то оно, не имея этого противопоставления, само существовало бы лишь реально — как наше реальное состояние. Нечто существует для нас лишь настолько, насколько содержит в себе для нас момент непрозрачности. Как только этот момент исчезает из поля зрения, сознание оказывается неотличимым от того, что существует для него.

В шестом параграфе «Волюнтаристическое истолкование бытия для сознания как основы ннтенционального отношения вообще» показывается, что отделение бытия для сознания вообще от бытия самого сознания может быть осуществлено, или осознано, лишь на том основании, что сознание знает меру собственной свободы по отношению к тому, что существует для него.

Сознание свободы не есть непосредственное сознание, как предполагал Гуссерль, говоря о первичности сознания «я могу» во втором томе Идей и в Картезианских размышлениях. Такое сознание тоже должно появиться в движении осознания Свобода вообще может быть осознана лишь через осознание принуждения, поскольку, если

свободе ничто не противостоит, она сама есть простая реальность существования. Такая «свобода» может быть свойственна лишь божеству и она вовсе не должна сознаваться при этом в качестве свободы, ибо в таком случае она и есть сама реальность Она есть просто свершающаяся необходимость, для которой нет ничего иного, которая исключает какое бы то ни было иное существование.

Для сознания свободы, таким образом, конститутивно сознание принуждения Спрашивается, может ли такое принуждение быть внутренним ограничением или законом формы самого сознания Для осознания такого ограничения сознание должно уже отделить себя как свободно воляшее существо от своей сущности, противостоящей такому волению То есть и здесь необходимым должно быть признано опосредование Непосредственно принуждение может быть воспринято лишь как внешнее принуждение, ибо для такого восприятия вовсе не необходимо ни сознание какой бы то ни было трансцендентной предметности, ни заранее составленное представление о том, что же представляет собой само сознание. Сознание может непосредственно отделить себя от своего собственного реального состояния и всегда совершает это в сознании боли В этом сознании осуществляется первичное различение- боль как состояние сознания отличается от «подлинной» собственной реальности сознания за счет того, что боли противостоит непосредственно выражаемая в движении воля Всякое сознание требует ее прекращения, не признавая такое состояние своим реальным состоянием. С этого вообще начинается всякая сознательная жизнь в мире Здесь происходит то разделение, которое Гуссерль в Картезианских размышлениях называет абсолютно непосредственным, а именно, разделение сфер своего и чужого Сознание здесь активно отличает для себя длительность собственного бытия от длительности своего преходящего состояния, которое должно прекратиться. Оно предвосхищает такое прекращение и требует его

Сознание боли с необходимостью предшествует всякому кинестетическому синтезу, анализируемому Гуссерлем в Идеях II В самом деле откуда мы составили бы себе представление о том, что наши движения, которым противостоит в пространственном восприятии смена ракурсов предметности, суть именно наши, если бы не знали об их принадлежности нам лишь постольку, поскольку они — выражение нашей воли Свободны же они лишь в той мере, в какой противостоят принуждению, будь то принуждение со стороны или внутреннее состояние, так или иначе ограничивающее свободу субъекта Они свободны именно потому, что составляют ряд, принципиально не совпадающий с рядом восприятий, которые в случае такого травматического воздействия не могут быть признаны реальными состояниями сознания, то есть, не могут вовсе не замечаться Они известны сознанию как выражение его собственной воли, противостоящей трансцендентной действительности, трансцендентной потому, что травмирующие состояния на уровне сознания-воли не могут быть признаны собственной действительностью сознания С этого начинается всякое кинестетическое сознание и, более того, конституирование предметности для сознания вообще Но ядром такого конституирования всегда будет некое противостояние предметного, трансцендентного, единого и тождественного в многообразии его представлений и пр нашей воле, для которой всякое противостояние первично само суть воля, о чем свидетельствует, например, мифологическое сознание. Можно говорить даже о том, что всякое кинестетическое сознание первично представляет собой закон соотнесенности различных воль И след такой противопоставленности неустраним даже из самых абстрактных осуществлений мышления

Итак, сознание есть сознающее бытие ровно настолько, насколько нечто в качестве сознаваемого существует для него. Это лаконично высказано Гуссерлем в его

знаменитой формуле «всякое сознание есть сознание о чем-то». Если, однако, это нечто не могло бы быть отделено о г сознания, не будучи для сознания все-таки неким в себе, оно перестало бы быть сознаваемым вовсе, оно было бы внутри сознания и целиком и полностью принадлежало бы реальному порядку его осуществления. Таким образом, можно говорить о том, что сознание первично отличает себя от сознаваемого в его переживаниях смысла совсем ие таким образом, как оыо могло бы внутренне— в рефлексии — отличать себя от того, что сознается в нем как именно в нем и через него существующее (например, так, как оно отличает себя и собственный реальный порядок осуществления от явления, или «имманентного объекта»). Рефлексивное сознание само возможно лишь на основе такого базового отличия и подразумевает осуществленным анализируемое здесь разделение. Сознание отличает себя от в себе бытия (одной из сторон которого является его бытие для сознания) ровно постольку, поскольку по отношению к нему оно, со своей стороны, также есть некоторое в себе На уровне этого первичного различения сознание соотнесено не просто с прозрачным бытием для него, в котором лишь оно само и светится, но именно с бытием в себе. Поэтому, зная само себя лишь через это различение, сознание не может быть признано позитивным бытием такого в-себе В таком качестве оно есть противопоставившая себя этому в себе бытию реальность И как таковая реальность сознание есть именно сознающая это противостояние воля.

Итак, факт отделенности предметного смысла от сознания должен стать отдельной темой исследований. Его нельзя мыслить как всегда уже свершившийся для определенного рода переживаний. И тематизация эта с необходимостью затрагивает реальность самого сознания, которая не есть в этом ракурсе уже ни бытие предметности, ни абсолютно конститутивный поток, но сознающая себя в качестве противопоставленной реальности в-себе-бытия воля

В заключении подводятся итоги диссертационного исследования, а также намечаются основные направления и перспективы дальнейших исследований в выбранном направлении.

В библиографии приводится список из 126, использованных при написании диссертации работ, из которых 89 изданы на русском, а 37 — на английском и немецком языках.

Список научных публикаций по теме диссертации:

1. Проблема значения в структурализме М. Фуко и логика чувственности // Материалы научной сессии профессорско-преподавательского состава, научных сотрудников и аспирантов по итогам НИР 2000 года, СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2001. С. 151 — 152.

2. Логика желания и мир значений // Онтология возможных миров в контекстах классической и неклассической рациональности Материалы научной конференции, СПб., 2001 С 115 — 117.

3. Произведение искусства как внутримирный феномен и как значение // Современные проблемы межкультурных коммуникаций, Спб.: Изд-во СПбГУКИ, 2003 С 75 — 83

4 Логика чувственности: значение как трансценденция (1-я часть) // Vita cogitans П, СПб.: Изд-во СПбГУ, 2003. С. 97 — 118.

5. Логика чувственности: значение как трансценденция (2-я часть) // Vita cogitans II, СПб.: Изд-во СПбГУ, 2003. С. 123 — 143.

Подписано в печать 14.09.2005.г. Формат 60x84 1/16.Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л.1,2. Тираж 100 экз. Заказ №198

Отпечатано в ООО «Издательство "ЛЕМА"»

199004, Россия, Санкт-Петербург, В.О., Средний пр., д.24, тел./факс: 323-67-74 e-mail: izd_lema@mail.ru

■ j ¿s i o..-Smï, íx Л ■

$ 1 7 2 6 1

РНЬ Рлсскип фонл

2006-4

74970

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Москвитин, Василий Александрович

Введение

Глава I. Тождество предметного смысла и многообразие способов его данности как проблема статического анализа интенциональности.

1.1 Сознание и чувственность. Интеллектуализация отношения сознания к предмету. Редукция чувственности.

1.2. Проблематизация предметной самости смысла через тематическое раскрытие форм сознания данности в феноменологии.

1.3. Предметный фокус интенционального отношения. Проблема тождества предметного смысла.

1.4. Форма суждения как универсальная модель интерпретации интенционаяьных переживаний.

1.5. Предопределенность способов данности предметного смысла сознанию в отношении мотивирования. Очевидность и непосредственность сознания бытийной определенности постигаемого смысла.

Глава II. Сознание и его предмет: проблема динамической дифференциации моментов интенционального отношения для сознания.

2.1. Полагание горизонта смыслоопределения как условие возможности интенционального отношения вообще.

2.2. Проблема возможности идентификации самости предметного смысла.

2.3. Ретенциальная модель конституирования тождества предметного смысла.

2.4. Проблема осознания тождества значения в многообразии моментов явления, данного в имманентном переживании.

2.5. Проблема внутреннего членения интенционального отношения.

2.6. Волюнтаристическое истолкование бытия для сознания как основы интенционального отношения вообще.

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Москвитин, Василий Александрович

Онтологические основания сознания, поскольку оно есть именно сознание, не могут лежать за пределами его собственной сферы; во всяком случае, было бы абсурдно пытаться рассмотреть признаки того, чем оно могло бы быть первично — пусть даже в каком-то элементарном смысле — там, где оно как таковое, то есть именно как сознание, еще не осуществлено, например, в физических или физиологических процессах. Это было осознано еще Лейбницем, и именно это, по всей видимости, заставило его сконструировать «остроумную», по мнению его последователей, систему монадологии. В самом деле, сознание, конечно, может быть в той или иной мере обусловлено механическими, химическими, биологическими процессами, которые, со своей стороны, не суть феномены сознания, и все же самому внимательному взгляду во всей их «цветущей сложности» никогда не удастся разглядеть ничего такого, что мы могли бы назвать сознанием, а значит, эта внешняя обусловленность не составляет сущности того отношения, которым является само сознание. Точно так же и материальные вещи — и это показал уже Декарт — не могут быть названы причинами того, что существует нечто такое как сознание (сам он в данном контексте использовал термин «представление»). В них точно так же нельзя разглядеть и достаточного основания тому, что они существуют не просто как материальные вещи, но и как сознаваемые в качестве таковых,— пусть в каком-то отношении они и дают к этому повод, но, во-первых, этот повод существует именно для того, что уже само по себе является сознанием, а во-вторых, насколько этот повод принадлежит самим вещам и насколько они являются причинами наших представлений о них, с ясностью сказать невозможно. Если же в более современном, можно сказать, антропологическом, ключе, говорить о генезисе сознания из иных форм жизни вообще, то и здесь мы в таких жизненных формах вынуждены будем в качестве основания сознания искать в готовом и осуществленном виде то, что само по себе уже является формой сознания, например, память или ассоциацию, каковые с необходимостью должны присутствовать даже в таком, казалось бы, элементарном феномене, как условный рефлекс. Поэтому истоки сознания, по всей видимости, нельзя искать нигде, кроме как в самом сознании. Во всяком случае, это совершенно очевидно, если мы ищем не просто условия возможности существования сознания вообще, каковыми могут, в действительности, признаны и биологическая жизнь, и наличие нервной системы и пр., но именно основания сознания как сознания, то есть как того, что лишь самим фактом своего осуществления может быть определено в собственном бытии собой. Другое дело, каким же образом могут быть проблематизированы такие основания.

Если по вышеуказанным причинам подойти к поиску истоков и оснований сознания буквально, то можно замкнуться в известной тавтологичности определения сознания как causa sui— утверждение, которое может быть как пустым, так и чрезвычайно продуктивным — в зависимости от подхода, который мы изберем для его толкования. Но для того, чтобы сразу же не погружаться в диалектику основания и обоснованного, было бы все же уместным задаться вопросом, об основании чего в сознании идет здесь речь. Другими словами, что для сознания является в нем самом определяющим для того чтобы быть именно сознанием, а не каким-нибудь другим отношением, например, отношением реального взаимодействия?

В наиболее общем виде можно сказать, что сознание прежде всего знает о себе, что оно по факту оказывается то желанием, то размышлением, то представлением и пр. — неважно, сколь много знает оно при этом о предмете собственного желания, размышления и т.д. Его фактическая определенность, в этом смысле, не отличается от его определенности в качестве такового для себя. Эта аналитическая формулировка вовсе не призвана отрицать хитрости бессознательной маскировки, просто под фактической определенностью здесь понимается не истинный характер отношения, но непосредственно выраженный и как таковой непосредственно же известный сознанию в качестве так-то и так-то определенного способ собственной отнесенности здесь и сейчас к предмету.

Различные способы отношения отличаются различной степенью ясности, с какой предметы даны сознанию: так, воспоминание не дает предмет с той же ясностью, как, допустим, восприятие. И все же нет никакого основания говорить, что какой-либо из этих способов скорее, чем остальные, определяет сознание к тому, чтобы быть именно сознанием. В самом деле, можно ли назвать рефлексию или представление в большей мере сознанием, чем, скажем, восприятие или фантазию? Различия в степени очевидности и значимости того, что дано сознанию в тех или иных переживаниях, не могут быть признаны различиями в степени осознанности. Предметы могут быть даны сознанию различным образом, но они при этом будут в равной мере сознаваться. Бытие для сознания будет объединять их, таким образом, минуя какие-либо приоритеты очевидности или значимости.

Соответственно, можно говорить о том, что независимо от того, сколько знает сознание о занимающем его предмете, равно как и безотносительно к тому, каким способом оно к нему отнеслось, оно все же есть сознание и как таковое есть отношение к тому, что существует для него. Поэтому определяющим для него как сознания вообще должно быть признано то отношение, в котором нечто всегда существует для него — безотносительно к степени своей истинности, реальности и пр. К этому следует добавить, что само сознание как такое отношение всегда знает что-то и о себе, а именно, всегда знает об определенности своего отношения к тому, что существует для него. Так что и в этом случае можно засвидетельствовать, что сознание не есть реальное отношение к предмету, а бытие для сознания не ставит предмет и сознание в ситуацию реального взаимодействия, однозначно определяющего сознание в его так-бытии, поскольку к одному и тому же предмету сознание может относиться по-разному, сознавая при этом его тождественность. Таким образом, сознание определено в собственном бытии отношением, в котором нечто существует для него, не определяя при этом его реально и не определяясь, в свою очередь, реально самим сознанием, или способом, каким сознание к нему отнеслось, ведь для одного и того же предмета этот способ переменчив. Соответственно, можно говорить о том, что качественно определенное отношение уже само по себе не есть отношение реальное. А потому и отношение к предмету, каковое всегда так-то и так-то качественно определено (а может быть определено и качественно иначе, чем это в тот или иной момент имеет место), не есть отношение реальное. Если бы сознание не сознавало бы такой относительности, оно с неизбежностью было бы именно реальным отношением. Если бы конкретный предмет был всегда и с необходимостью именно так-то и так-то качественно определен, он перестал бы быть предметом, он реально, то есть абсолютно неизбежно и однозначно, определял бы сознание к его так-бытию по отношению к себе. Сознание, таким образом, находилось бы в состоянии реальной связи как с собственной субстанциальной жизнью, так и с предметным бытием собственного окружения, оно менялось бы вместе со своим окружением, состоянием собственного реального биологического существования, и ничто в этом потоке перемен не оставалось бы тождественным, ибо в этом потоке не было бы никакой относительности, указывающей на то или иное тождество — будь то тождество предмета или тождество сознания. То есть, о тождестве сознания можно было бы говорить лишь субстанциально, оно не могло бы составить себе о нем никакого представления, как не могла бы этого сделать, к примеру, лейбницевская монада.

Поэтому это соотносительное указание, которое по факту прочитывается во всяком феномене, должно стать поначалу главной темой размышления об онтологических основаниях сознания. Необходимо выяснить, как в сознаваемом зафиксирована такая двойная референция, каким образом осуществлено сознание тождества предметности и тождества самого сознания в каждом конкретном интенциональном переживании. Для прояснения этих вопросов в первой главе анализируется феноменологическая проблематизация сознания в рефлексии. Это исследование фактичности того, что во всяком переживании уже осуществлено, не способно, однако, как будет показано в дальнейшем, пролить свет на то, каким образом само это двойственное разделение моментов интенционального переживания становится осуществимым. И во второй главе данной работы очерчивается проблемное поле исследования возможности такого осуществления и восстанавливается первичный опыт такого разграничения, то есть опыт, в котором сознание представало бы как становящееся предметное отношение, осознавая себя как тождественный полюс собственных переживаний, коррелятивный противостоящему предметному бытию.

Актуальность темы исследования. Будучи центральной темой философии вообще, отношение сознания к предмету таит в себе множество непрозрачных моментов. Однако предметность сознания для самого сознания — трансцендентный факт, или, как говорит Гуссерль, она составляет родовую характеристику определенного типа переживаний. Сознание дано самому себе de facto как уже всегда предметное. Этот факт может быть конкретизирован. Статический дескриптивный анализ, который становится возможным по совершении редукций, позволяет раскрыть, каким образом различные предметы даны нам в многообразии способов своего явления, но сама форма предметности при этом не становится прозрачной.

Для интенционального сознания предмет всегда уже отделен от способа своей данности, значение отделено от явления. На этом, по Гуссерлю, основывается сознание тождественности предметного смысла. Но как возможно само это отделение? Единственное произведение, в котором Гуссерль дает динамическую схему этого отделения— это «Феноменология внутреннего сознания времени». Здесь Гуссерль пытается объяснить, как интенциональное сознание возможно в плане своего осуществления, то есть, как оно возможно реально. Но от реальности осуществления невозможно перейти к сознанию. Сознание в его феноменологической интерпретации всегда оказывается предшествующим любой реалистической схеме, оно всегда предполагает известным отделенность предмета от способа его данности, а потому реалистическая схема динамического осуществления, конструируемая Гуссерлем в упомянутом произведении, с необходимостью предвосхищает то, что призвана объяснить. В данном диссертационном исследовании предпринята попытка раскрытия самого этого отделения, которое в современных феноменологических исследованиях практически не проблематизируется, так как служит начальной точкой феноменологического анализа, своего рода аксиомой, истинность которой не может быть подвергнута какому-либо сомнению. Прояснение этого базового для предметного отношения разграничения выводит к новому кругу проблем, недостаточно или вовсе не освященных в современной философской литературе.

Для того, чтобы адекватно поставить проблему разграничения значения (как предметного смысла) и явления (как бытия этого смысла для сознания), необходимо уяснить, в какой плоскости оно проводится. Может ли это разграничение принадлежать реальности сознания, или оно предполагает своим основанием вновь все то же сознание, но в его беспредметной модификации? В самом деле, не всякое сознание — и это подчеркивает Гуссерль в «Логических исследованиях», когда речь заходит об ощущениях, — должно иметь свой предмет. Состояние, например, в гораздо большей мере, чем ощущение, выпадает из системы трансцендентного (в широком смысле слова) схватывания. Однако это не значит, что состояние вовсе не сознается. Более того, можно сказать, что состояния — например, боль или удовольствие — сознаются совершенно непосредственно. Никакое предметное схватывание с необходимостью не предшествует сознанию этих состояний, хотя и может сопровождать их. Не отсылая ни к какой предметности, они при этом всегда сознаются как именно мои состояния, они отсылают к самому сознанию, минуя предметное опосредование. Является ли сознание состояний просто другим родом переживания, можно ли их считать лишь модальными характеристиками интенционального отношения, или само интенциональное отношение в истоке предполагает бытие для сознания вовсе не нейтрально-созерцательного свойства? Как может конституироваться сознание объективной или имманентной длительности и временности вообще, если ничего длящегося для сознания вне предметного отношения, являющегося, согласно версии

Гуссерля, всецело синтетическим, на феноменальном уровне мы не отыщем, в то время как сознание, допустим, боли вообще не нуждается ни в какой синтетической работе сознания? К тому же, сам актуально осуществляемый синтез в точке-Теперь просто не представляется возможным. И это лишь часть вопросов, к которым приводит детальное изучение первичной расчлененности сознаваемого вообще на значение и явление.

Степень разработанности проблемы. Несмотря на то, что интенциональность является центральным понятием феноменологии, генезис интенционального отношения и связанная с ним проблематика до сих пор не становились темой отдельного философского исследования. При этом первой попыткой генетического исследования интенционального отношения можно считать уже лекции Гуссерля по «Феноменологии внутреннего сознания времени». Отдельные аспекты проблемы генезиса затрагиваются также в «Формальной и трансцендентальной логике», «Идеях II», «Картезианских размышлениях», «Кризисе» и «Начале геометрии». Эта тема получила частичную разработку и в постгуссерлевских феноменологических, психоаналитических, лингвистических и этнографических исследованиях, а также — рецептивно — в исследованиях так называемых «постструктуралистов». Однако в каждом случае она развивалась лишь в том или ином частном преломлении. Интересно, что в России проблемы генезиса интенционального отношения практически никем не затрагивались. В целом можно выделить несколько генеральных направлений исследования предметного отношения в философии XX века:

1. Статический дескриптивный анализ структуры и модальностей предметного отношения, возможность для проведения которого открывают эйдетическая и феноменологическая редукции.

Трансцендентальная рефлексия по совершении редукций дает доступ к инвариантной структуре предметного отношения, которая для такой рефлексии обладает характером непосредственно очевидной эйдетической данности. Однако момент становления, равно как и момент актуального осуществления предметного отношения, при таком подходе не проблематизируются. Сюда в первую очередь нужно отнести «Логические исследования» и «Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии» Э. Гуссерля, а также его программную статью «Философия как строгая наука», амстердамские и парижские доклады и курс лекций «Идея феноменологии». Свое развитие такой подход получает в ранних произведениях М. Хайдеггера, в работах Р. Ингардена, О. Финка, Г. Шпета, К. Хельда, К. Хедвига, Г. Хоффмана, Х.Ф. Фульда, а также Э. Тугендхата, К. Мертенса, Ф.-В. фонХеррманна, В.Молчанова, А. Чернякова, Н. Мотрошиловой. На основании текстов Э. Гуссерля предметное отношение с точки зрения его структуры заново переосмысливают Ж. Деррида, Ф. Лиотар, Ж. Л. Марион.

2. Мотивационный анализ предметного отношения. На этом уровне можно говорить о преодолении «узко теоретической» установки. Здесь имеет место отказ от трансцендентально-феноменологической проблематики и поворот интереса к конкретным актуальным преломлениям предметного отношения. Вопрос ставится о способе бытия интенциональности, о конкретно-фактическом ее преломлении, но сама модель анализу не подвергается. Прежде всего, здесь необходимо упомянуть таких классиков, как М. Хайдеггер, М. Шелер, экзистенциально ориентрованных феноменологов — Ж. П. Сартра, М. Мерло-Понти, Э. Левинаса. Этот направление получило развитие также в работах Л. Бинсвангера, А. Шютца, Э. Тугендхата, Б. Вальденфельса.

3. Динамический анализ предметного отношения. Здесь можно выделить два взаимосвязанных направления исследования. С одной стороны, это анализ динамики конкретного «осуществления» сознания в связи с проблемой сознания времени и временности самого сознания. Основу таким исследованиям положили А. Бергсон и Э. Гуссерль (в своих лекциях по «Феноменологии внутреннего сознания времени»). В дальнейшем эта тема привлекала очень многих исследователей, хотя нельзя сказать, что кто-либо из них ей ограничился. Скорее, она стала для многих неотъемлемой частью феноменологической проблематики вообще. Здесь можно упомянуть и Ж. П. Сартра, и Ж. Деррида, и Ж. Делеза, а также Р. Боэма, Г. Айглера, А.Ф. Агирре, И. Керна, В. Молчанова, П. Гайденко, А. Чернякова, М. Рубене и др. С другой стороны, это своего рода историческое исследование проблем конституции конкретных преломлений предметного отношения. Впервые эта проблема была поставлена Гуссерлем в «Формальной и трансцендентальной логике» и «Идеях И» и развивалась им далее в «Картезианских размышлениях», «Кризисе», «Начале геометрии». В дальнейшем она стала приоритетной темой исследований для Ж. П. Сартра, М. Мерло-Понти, П. Рикера, Р. Соколовски, JI. Ландгребе, У. Клесгаса, Р. Бернета, Д. Эюсардга, X. У. Хохе, Е. Марбаха, Е. Штрёкер, А. Хаардг, Б. С. Хопкинса и др.

4. Лингвистически ориентированный анализ значения как конститутивного момента знака. Разумеется, здесь мы не имеем дело с проблематизацией интенционального отношения как такового. Скорее, это лишь один из ракурсов постановки этой проблемы. Так, можно говорить, что в определенном смысле этой темой занимался уже Фердинанд де Соссюр, в тезисном порядке представивший в своем «Курсе общей лингвистики» непростую модель актуализации значения в сознании. Проводя разделение между синтагматическим и ассоциативным планами языка, он полагал, что конкретное значение актуально возникает лишь при пересечении этих планов. Разумеется, речь здесь шла о значении как об одной из двух сущностных сторон языкового знака. И тем не менее, здесь мы впервые встречаем теорию, где значение задается динамически— то, что потом возьмут на вооружение К. Леви-Строс, Э. Сепир, Л. Ельмслев, Ж. Лакан, Р. Барт, Р. Якобсон, равно как и многие другие исследователи самых различных направлений.

5. Анализ значения и значимости в контексте диалектики желания. Разумеется, это не анализ собственно предметного отношения. Скорее, его можно было бы назвать анализом бытия для сознания вообще. Начиная с «Толкования сновидений» 3. Фрейда, эта тема развивалась виднейшими учеными двадцатого столетия, которых подчас даже невозможно причислить к психоаналитическому направлению, но влияние идей Фрейда на которых несомненно. Итак, среди исследователей такого преломления проблематики предметного отношения хотелось бы помимо самого 3. Фрейда особенно выделить М. Фуко, Т. В. Адорно, Ж. Деррида, Ж. Лакана, С. Жижека, Ж. Делеза и Ф. Гваттари.

Дели и задачи исследования. Целью данного исследования является постановка проблемы генезиса интенционального отношения вообще и выявление онтологических оснований его возможности, каковые могут принадлежать самому сознанию, отличающему себя в опыте от того, что существует для него. В соответствии с целью ставятся следующие задачи:

Феноменологически проанализировать способы данности предметного смысла сознанию и выявить смысловую взаимосвязь конститутивных моментов предметного схватывания.

Раскрыть сущность нерефлексивного чувственного объективирования, отделив последнее от объективирования, осуществляемого рассудком.

Проанализировать внутреннее сознание времени и выяснить, какую роль оно играет в отделении для сознания предметного смысла от способа его феноменальной данности.

Найти адекватный подход для выявления онтологических оснований генезиса интенционального отношения, каковые не были бы уже структурными условиями возможности.

Найти основания специфического трансцендирования, осуществляемого в каждом интенциональном переживании, в котором для сознания бытие феноменально данного всегда отличено от бытия самого сознания.

Методологическая основа исследования. Исходным методом данного исследования стал метод феноменологической дескрипции, так как первой задачей работы было рассмотреть, как предметы непосредственно даны сознанию в опыте. Доступ к такому описанию обеспечивают методы феноменологической редукции и трансцендентально-рефлексивного анализа интенциональных переживаний. Нас первоначально будет интересовать структура интенционального отношения, которая вскрывается в таком трансцендентально-рефлексивном подходе.

Однако сколь бы отчетливо по осуществлении феноменологической редукции способ предметного отношения не представал для сознания в рефлексии, с самим этим осуществившимся предметным отношением рефлексия всегда будет иметь дело как с данностью. Поэтому такое исследование не способно пойти дальше эйдетических констатации, каковые, впрочем, вполне соответствуют идеалу чистой дескриптивной науки, как мыслил ее Э. Гуссерль. Но уже сам Гуссерль, осмысляя для себя проблемы конституции и формулируя идею генетической феноменологии, отходит от этого дескриптивного идеала строгости. Можно говорить, что он не следует тому методу, который был им самим избран путеводной нитью анализа. Моменты генезиса предметного отношения вообще или же генезиса его конкретных преломлений не способны обретать в трансцендентальной рефлексии эйдетическую данность. Последняя может быть получена лишь в отношении необходимых структурных условий возможности, к каковым и призвана обеспечивать доступ трансцендентальная рефлексия — как к инвариантным моментам предметного отношения.

Соответственно для анализа оснований интенционального отношения необходим генетический метод, восходящий от структуры интенциональных переживаний к тому, что должно быть осознано в опыте сознания для того, чтобы моменты переживаний распределялись именно так, как это имеет место в случае интенционального отношения. Это исследование артикуляции моментов переживания, истории осознания отнесенности одних из них— к предмету, других— к способу данности предмета для сознания и третьих — к актуальности осуществления самого переживания, или к самому акту сознания. Соответственно, первым событием этой истории должно стать само отделение сознания от того, что существует для него в опыте. А исследование такого отделения должно с необходимостью быть герменевтическим, так как оно предполагает исследование того, что же подразумевает в качестве уже осознанного (ставшего осознанным), а не просто в качестве структурно необходимого, всякое предметное отношение. Соответственно в данной работе задействован и герменевтический метод.

Кроме того, поскольку вопрос об отделении сознания от того, что дано ему в опыте, подразумевает, как будет показано в двух последних

параграфах второй главы, проблематизацию осознания свободы, которая не может быть осознана исключительно позитивно — без своей противоположности, а именно без принуждения, то методом такого исследования с необходимостью должна стать и диалектика, или диалектический метод. Ведь поскольку генезис интенционального отношения подразумевает различение моментов опыта, каковое может быть лишь осознанием такого различения, сами эти моменты могут быть раскрыты лишь друг через друга и через свое взаимное противопоставление для сознания, ведь на уровне первичного осознания нельзя говорить о каком-то внешнем основании такого различения, равно как и недопустимо признавать само это различие просто данностью.

Научная новизна исследования. В ходе данного исследования: систематически проанализированы способы данности предметного смысла сознанию и показана противоречивость самой феноменологической задачи дескриптивного эйдетического исследования генезиса предметного отношения исходя из анализа данности сознания себе на уровне имманентного переживания. генезис предметного отношения представлен как процесс динамического осознания поляризации моментов, относимых сознанием, во-первых, к предметности, во-вторых, к способу данности предмета сознанию; осознания, подразумевающего отделение гомогенной длительности бытия самого сознания от относительной дискретной длительности его состояний. показано, что интенциональное отношение предполагает прежде всего осознание свободы варьирования способов данности тождественного предметного смысла. Раскрыта невозможность позитивного имманентного осознания такой свободы, не опосредованного сознанием степени несвободы, и выявлена диалектическая сущность первичного осознания свободы на уровне осознания состояний, которые еще не стали предметно ориентированными для сознания. обоснована необходимость исследования генезиса предметного отношения в контексте волюнтаристического истолкования соотношения сознания и бытия для сознания, каковое презентирует себя в качестве одной из сторон некоторого бытия в себе, никогда полностью для сознания не раскрывающегося. Проведен опыт такого истолкования

Положения, выносимые на защиту:

1. Тождество предметного смысла может быть феноменологически раскрыто через осознание относительности а) качественных определенностей (модусов) сознания и б) содержательных моментов нюансирования. Актуально же схватывание тождества предметности становится возможным лишь через раскрытие горизонта возможных постижений, принадлежащего каждому интенциональному переживанию.

2. Актуальное осуществление сознания, для которого предметный смысл отделен от способа своей данности, невозможно в точке Теперь и предполагает а) длительность своего осуществления б) движение осознания, через которое относительные моменты качественной и содержательно-конкретной определенности предметного схватывания для сознания отделяются от тождественного предметного смысла.

3. Сознания тождественности предмета, данного в многообразных способах своего явления, предполагает предварительную артикуляцию моментов переживания, а именно, осознание того, что одни моменты в явлении зависит от сознания и находится в сфере его свободного варьирования, а другие — противопоставлены этой свободе. Соответственно, осознание произвольности варьирования онтологически предшествует всякому сознанию тождества значения.

4. Воля, осознаваемая в качестве моей воли лишь через собственную противоположность— через наличие противостояния — составляет абсолютный горизонт предметного схватывания.

5. Важнейшей задачей генетической феноменологии должно быть признано волюнтаристическое истолкование предметного отношения.

Теоретическая и практическая значимость исследования.

Теоретическая значимость исследования связана с новой проблематизацией генезиса предметного отношения, в основу которой положено не классическое феноменологическое понятие конституирования, но понятие осознания, благодаря которому исследование генезиса выходит за пределы дилеммы смыслообразование — сотворение, повод для которой заложен в амбивалентности понятия конституирования. Систематическое исследование генезиса предметного отношения на уровне осознания как первичного членения моментов целостного переживания приводит к волюнтаристическому истолкованию такого генезиса. Соответственно, этот подход позволяет переосмыслить сущность предметного отношения вообще и динамически рассмотреть то, что для феноменологии традиционно представало как данность, раскрываемая в трансцендентальной рефлексии.

Материалы и обобщающие положения работы могут использованы в спецкурсах по онтологии и теории познания (разделы: онтология сознания и чувственное сознание), истории философии и антропологии.

Апробация результатов исследования. Результаты работы были изложены и опубликованы в трех статьях. Основные положения были представлены в виде тезисов на конференции «Онтология возможных миров в контекстах классической и неклассической философии» (Санкт-Петербург, 2001) и на Научной сессии профессорско-преподавательского состава, научных сотрудников и аспирантов СПбГУЭФ (Санкт-Петербург, 2001). Частично материалы диссертации были использованы при чтении спецкурсов «История современной зарубежной философии», «Семиотика и лингвистика» и «Философия искусства» в СПбГУКИ.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии. Работа изложена на 191 странице.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Феноменологический анализ генезиса интенционального отношения"

Заключение

Целью данной работы было выявление онтологических оснований генезиса предметного отношения в самом сознании, каковое большей частью осознает себя как всегда уже предметное и в качестве такового свершившееся отношение. Для этого необходимо было проинтерпретировать сознание в аспекте его становления, не выходя при этом за рамки самого бытийного региона, очерченного как регион сознания, ибо противоречиво искать основания сознания где-либо, кроме как в самом сознании, как это продемонстрировал еще Лейбниц. Соответственно, были поставлены конкретизирующие эту цель задачи, результаты выполнения которых кратко приводятся ниже:

Очертив сферу бытия для сознания, как оно дано самому сознанию в рефлексии, я показал далее, что тождество предметного смысла, в отношении которого скоординированы все моменты предметного отношения, присутствует для этого анализа лишь в качестве «регулятивной» идеи, само же оно таким анализом раскрыто в своем смысловом составе быть не может, равно как и не имеет, будучи ноэматическим моментом предметного схватывания, своей поэтической параллели.

Тождество предметного смысла не может быть раскрыто ни через осознание относительности бытийных и содержательных характеристик интенционального отношения, ни через полагание горизонта потенциальностей, принадлежащего всякому предметному схватыванию. Это тождество в трансцендентальной рефлексии предстает лишь как необходимый структурный момент всякого предметного отношения.

Было продемонстрировано, что сознание тождества предполагает уже свершившимся отделение для сознания тех моментов, которые принадлежат предметности, от тех, которые принадлежат сознанию. Это разделение оказалось затребованным и в построении ретенциальной модели сознания как элементарной структуры схватывания тождества, каковое эта модель была призвана раскрыть. Соответственно, теперь уже само это разделение стало предметом дальнейшего исследования.

Было показано, что первичное отделение способа данности предмета сознанию от собственно самой предметности может быть раскрыто лишь в движении осознания, каковое есть одновременно разделение и поляризация двух вариативных серий, одна из которых обретает для сознания внутреннюю автореферентную, а другая — внешнюю предметную фокусировку. Кроме того, доказано, что на уровне имманентного сознания само это разделение как таковое для сознания неосуществимо, а значит, проблема трансцендентальной конституции как основная тема генетической феноменологии должна уступить место анализу порядка возможностей осознания того, что нечто принадлежит сознанию, а что-то — существующему для него в явлении предмету.

Само движение осознания не предполагает имманентного конституирования предметного смысла, так как для сознания сама сфера имманентного в движении осознания должна еще вообще в качестве таковой появиться. Ее появление для сознания связано как раз с отделением ее для сознания от того, что ей противостоит объективно. Само же это отделение оказывается возможным лишь благодаря сознанию собственной свободы, каковая не может быть осознана на уровне имманентного переживания, предполагая осознание внешнего принуждения, которое, в свою очередь, не может первично быть признано внутренним ограничением, или законом формы самого сознания.

Анализ осознания относительности собственной свободы с необходимостью предполагает анализ кинестетического сознания, для которого впервые возникает сфера собственного независимого бытия и сфера иного (в широком смысле этого слова), от которого сознание себя отличает. Сознание, таким образом, лишь в кинестетическом опыте появляется впервые для себя, и этим появлением затребовано одновременное появление для сознания некоторого бытия в себе, независимого от воли сознания.

Анализ онтологических оснований генезиса предметного отношения предполагает волюнтаристическое истолкование этого генезиса в движении осознания, и в данной работе предпринята попытка раскрыть появление для сознания чего-то такого, как оно само, затем — в себе бытия, каковое станет для него предметом, и, наконец, того, что будет соответствовать (в предмете) форме бытия предметности для сознания. Таким анализом востребовано исследование аффективных состояний сознания и, главным образом, сознания боли, как необходимой составляющей всякого кинестетического опыта. Сама же отделенность чего-то для сознания от него самого, и соответсвенно, от его реальной определенности, возможна первично лишь через осознание отделенности собственного длящегося бытия от относительной длительности того, что сознание с необходимостью от себя отличает, а именно от того, что предстает для сознания как боль, каковая с необходимостью — и это есть первейшее знание, абсолютно неотчуждаемое от любого (даже животного) сознания, — должна прекратиться.

Кроме того, продемонстрировано, что само это отделение своего аффективного состояния от собственного бытия мыслимо лишь как отделение, осуществляемое волей, относительная свобода которой осознается лишь через первичное выражение воли, каковым должно быть признано движение. Соответственно, показано, что сам анализ кинестетического сознания возможен лишь как анализ сознания воли.

Список научной литературыМосквитин, Василий Александрович, диссертация по теме "Онтология и теория познания"

1. Августин Аврелий, Исповедь.—М.: Renaissance, 1991.

2. Адорно Т.В., Хоркхаймер М. Диалектика Просвещения — М. — СПб.: Медиум, Ювента, 1997.

3. Адорно Т.В. Негативная диалектика — М.: Научный мир, 2003.

4. Апель К.-О. Трансформация философии. Избранные статьи. — М.: Гнозис, 2001.

5. Барт Р. Основы семиологии // От структурализма к постструктурализму / Французская семиотика, под ред. Г. К. Косикова. —М.: Прогресс, 2000.

6. Бергсон А. Материя и память // с. соч. Т. 1. — М.: Московский клуб, 1992.

7. Бинсвангер JI. Бытие-в-мире. —М.: Рефл-Бук, Ваклер, 1999.

8. Вальденфельс Б., Интенциональность и каузальность // Мотив чужого. —Минск: «Пропилеи», 1999.

9. Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа. — СПб.: Наука, 1992.

10. Гегель Г. В. Ф. Наука логики // Энциклопедия философских наук, Т. 1,—М.: Мысль, 1974.

11. Гегель Г. В. Ф. Наука логики. — СПб.: Наука, 1997.

12. Гуссерль Э. Амстердамские доклады. Часть 1. // Логос № 3, 1992.

13. Гуссерль Э. Амстердамские доклады. Часть 2. // Логос №5,1994.

14. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Т. 1. — М.; Дом интеллектуальной книги, 1999.

15. Гуссерль Э. Интенциональные предметы. Пер. Р. Громова. // Логос №5-6, 2001(31).

16. Гуссерль Э. Картезианские размышления. — СПб.: Наука, 1998.

17. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Введение в феноменологическую философию. — СПб.: Владимир Даль, 2004.

18. Гуссерль Э. Логические исследования. Т. 2(1). Исследования по феноменологии и теории познания. Пер. В. И. Молчанова. — М.: Гнозис, 2001.

19. Гуссерль Э. Логические исследования. Т.1. Пролегомены к чистой логике. // Гуссерль Э. Философия как строгая наука. — Новочеркасск: Сагуна, 1994.

20. Гуссерль Э. Феноменология внутреннего сознания времени. Пер. В. И. Молчанова. —М.: Гнозис, 1994.

21. Гуссерль Э. Философия как строгая наука. — Новочеркасск: Сагуна, 1994.

22. Гуссерль Э. Начало геометрии. Введение Ж. Деррида. Пер. М. Маяцкого. — М.: Ad Marginem 1996.

23. Декарт Р. Сочинения в двух томах. Т.2 М.: «Мысль», 1994.

24. Делез Ж. Различие и повторение. — СПб.: Петрополис, 1998.

25. Брентано Ф. Избранные работы. — М.: Русское феноменологическое общество, 1996.

26. Деррида Ж. Введение. // Э. Гуссерль. Начало геометрии. Введение Ж. Деррида. Пер. М. Маяцкого. — М.: Ad Marginem, 1996.

27. Деррида Ж. Голос и феномен и другие работы по теории знака Гуссерля. — СПб.: Алетейя, 1999.

28. ЖижекС., в работе «Возвышенный объект идеологии» — М.: Художественный журнал, 1999.

29. Жильсон Э. Учение Декарта о свободе и теология// ЖильсонЭ., Избранное: Христианская философия. —М.: РОССПЭН, 2004

30. Ингарден Р. Введение в феноменологию Эдмунда Гуссерля. Лекции 1967г. в Осло. — М.: 1999.

31. Кант И. Критика чистого разума. — М.: Наука, 1999.

32. КассенБ., Эффект софистики — М.-СП6.: Московский философский фонд, Университетская книга, Культурная инициатива, 2000.

33. Кассирер Э., Философия символических форм, Т. 1.— М.-СПб.: Университетская книга, 2002

34. Кожев А. Введение в чтение Гегеля. — СПб.: Наука, 2003.

35. Кюнг Г. Брентано, Гуссерль и Ингарден об оценивающих актах и познании ценностей. Пер. О. Кубановой. // Логос № 6,1994.

36. Лакан Ж., Инстанция буквы в бессознательном или судьба разума после Фрейда. — М.: Русское феноменологическое общество, Логос, 1997

37. Лакан Ж., Семинары, Кн. 1, Работы Фрейда по технике психоанализа — М.: Гнозис/Логос, 1998.

38. Лакан Ж., Семинары, Кн. 2, «Я» в теории Фрейда и в технике психоанализа. —М.: Логос, Гнозис, 1999

39. Лакан Ж., Фунцкия и поле речи и языка в психоанализе— М.: Гнозис, 1995.

40. Ландгребе Л. Интенциональность у Гуссерля и Брентано. // Логос №2, 2002 (33).

41. Ланц Г. Интенциональные предметы. Пер. В. Анашвили. // Логос № 9, 1997.

42. Лейбниц Г.В., С. соч. в 4-х тт., Т. 1. —М.: «Мысль», 1982.

43. Лейбниц Г.В., Теодицея, С. соч. в 4-х т., т. 4. —М.: Мысль, 1989.

44. Лиотар Ж.Ф. Феноменология. — СПб.: Алетейя, 2001.

45. Лосский Н.О. Трансценденталньо-феноменологический идеализм Гуссерля. Публикация, предисловие и примечания О. Никифорова. // Логос № 1, 1991.

46. Мамардашвили М. Картезианские размышления. — М.: «Прогресс», 1993.

47. Марбах Э. К пониманию репрезентативного интеллекта: феноменологическая перспектива. // Логос № 10,1997.

48. Мерло-Понти М. В защиту философии. — М.: Издательство гуманитарной литературы, 1996.

49. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. — СПб.: Ювента, Наука, 1999

50. Мертенс К. Идея подтверждения как соединение концепции последних оснований и скепсиса. II Метафизические исследования. Выпуск 7. 1998.

51. Молчанов В. И. Время и сознание. Критика феноменологической философии. — М.: Высшая школа, 1998.

52. ПирсЧ. С., Grammatica Speculativa//Логические основания теории знаков. — СПб.: Алетейя, 2000.

53. Платон, Федон, с. соч. в 4-х томах, т. 2. —М.: Мысль, 1993.

54. Платон, Кратил // Собр. соч., Т 1. —М.: Мысль, 19905 5. Подорога В. А. Выражение и смысл. — М.: Ad Marginem, 1995.

55. Прехтль П. Введение в феноменологию Гуссерля. — Томск: Водолей, 1999.

56. Райнах А. О феноменологии. Пер. В. Куренного. // Логос №1,1999 (11).

57. Рикер П., Время и рассказ. — М.-СПб: Университетская книга, 2000.

58. Рикёр П. Кант и Гуссерль // Интенциональность и текстуальность. Философская мысль Франции XX века. — Томск: Водолей, 1998.

59. Рикёр П. Конфликт интерпретаций. — М.: Academia, 1995.

60. Рубене М. Проблема прошлого в феноменологическом учении о времени Э. Гуссерля. // Проблема сознания в современной буржуазной философии. —Вильнюс: 1983.

61. Сартр Ж.-П. Бытие и ничто: опыт феноменологической онтологии — М.: Республика, 2000.

62. Сартр Ж.-П. Воображение // Логос, Вып. 8. М, 1996.

63. Сартр Ж.-П. Основная идея феноменологии Гуссерля: интенциональность // Проблемы онтологии в современной буржуазной философии. — Рига, 1988.

64. Сартр Ж.-П. Проблемы метода. — М.: Издательская группа «Прогресс», 1993.

65. Соссюр Ф. де, Заметки по общей лингвистике. — М.: Прогресс, 1990.

66. Соссюр Ф. де, Курс общей лингвистики. — М.: Гнозис, 1998.

67. Спиноза Б. Этика // С. соч. Т. 1. — СПб.: Наука, 1999.

68. Старобинский Ж. Психоанализ и познание литературы; Поэзия и знание. —М.: Языки славянской культуры, 2002.

69. Тугендхат Э. Введение в аналитическую философию языка. Лекции 9-10. (Предметная теория значения на примере Гуссерля). Пер. и послесловие В. Куренного. // Логос №10,1999 (20).

70. ТугендхатЭ. Хайдеггеровская теория истины // Исследования по феноменологии и философской герменевтике, Европейский гуманитарный университет. — Минск: 2001, с. 135 —137.

71. Фома Аквинский Сумма Теологии, Ч. 1 — Киев, Москва: Эльга, Ника-Центр, Элькор-МК, 2002.

72. Фрагменты ранних стоиков, под ред. Столярова А. А. — М.: Греко-латинский кабинет Ю.А.Шичалина, 1999.

73. Фреге Г., Избранные работы, М.: Дом интеллектуальной книги, 1997.

74. Фреге Г., Логические исследования — Томск: Водолей, 1997.

75. Фрейд, Толкование сновидений. — СПб.: «Алетейя», 1998.

76. Хабермас Ю., Философский дискурс о модерне— М.: Весь мир, 2003.

77. Хайдеггер М. Бытие и время. — М.: Ad Marginem, 1997.

78. Хайдеггер М. Введение в метафизику. — СПб.: 1997.

79. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления— М.: Республика, 1993.

80. Хайдеггер М. Основные проблемы феноменологии. —СПб.: Высшая религиозно философская школа, 2001.

81. Хайдеггер М. Пролегомены к истории понятия времени. — Томск: Водолей, 1998.

82. Херрманн Ф.-В. фон. Понятие феноменологии у Хайдеггера и Гуссерля. — Томск: Водолей, 1997.

83. Шелер М. Положение человека в космосе // Шелер М. Избранные произведения. — М.: Гнозис, 1994

84. Шелер М. Ресентимент в структуре моралей. — СПб.: Наука, 1999.

85. Шелер М. Феноменология и теория познания // Шелер М, Избранные произведения. —М.: Гнозис, 1994.

86. Шешшнг Ф. В. Й., Философских исследованиях о сущности человеческой свободы и связанных с ней предметах, с.соч. в 2-х тт., т. 2, — М.: Мысль, 1989

87. А. Шютц «Основной аргумент "'Идей Н" Гуссерля» // Смысловая структура повседневного мира.— М.: Институт фонда «Общественное мнение», 2003.

88. Якобсон Р. В поисках сущности языка // Антология Семиотика— М.- Екатеринбург: Академический проект, Деловая книга, 2001.

89. Adorno Т. W. Against epistemology: A metacritique: Studies in Husserl and the phenomenological antinomies. — Cambridge: MIT press, 1983.

90. Adorno T. W. Zur Metakritik der Erkenntnistheorie.— Frankfurt am Main: Suhrkamp, 2003.

91. Aguirre Antonio F. Die Phanomenologie Husserls im Licht ihrer gegenwartigen Interpretation und Kritik. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1982.

92. Aristotelis, Metaphysica, recognovit Christ W., Lipsie, 1903

93. Bernet R. Die ungegenwartige Gegenwart. Anwesenheit und Abwesenheit in Husserls Analyse des Zeitbewusstseins. // Zeit und Zeitlichkeit bei Husserl und Heidegger. Hrsg. von E.W. Orth. (Phanomenologische Forschungen 14) Frieburg / Munchen, 1983.

94. Chernyakov A.G. Husserl's «Genealogy of Logic», Space Constitution, and Noetic Geometry. Recherches husserliennes, vol.7. 1997.

95. Claeseges U. Zeit und kinasthetisches Bewusstsein. Bemerkungen zu einer These Ludwig Landgrebes. // Zeit und Zeitlichkeit bei Husserl und Heidegger. Hrsg. von E.W. Orth. (Phanomenologische Forschungen 14) Frieburg / Munchen, 1983.

96. DammetM., The Interpretation of Frege's Philosophy, Oxford, 1989

97. Dodd J. Idealism and corporeity. — Dodrecht etc., 1997.

98. Fink E. Studien zur Phanomenologie 1930-1939. Den Haag: Nijhoff, 1966.

99. Gethmann, C. F. Dasein: Erkennen und Handeln: Heidegger im phanomenologischen kontext. Berlin, New York, 1993.

100. Heidegger M. The End of Philosophy.-— London, Souvenir Press (Educational & Academic) Ltd, 1975.

101. Heidegger M. The Question of Being. — London, Vision Press Ltd, 1974.

102. Heinz M. Zeitlichkeit und Temporalitat. Die Konstitution der Existenz und die Grundlegung einer temporalen Ontologie im Fruhwerk Martin Heideggers. Amsterdam, 1982.

103. Hopkins В. C. Intentionality in Husserl and Heidegger. — Dodrecht, etc., 1993.

104. Husserl E. Formal and transcendental logic. — The Hague; Nijhoff, 1969.

105. Husserl E., Ideen zu reinen Phanomenologie und phenomenologischen Philisophie, Zweites Buch: Phanomenologische Untersuchungen zur Konstitution, — Haag: Martinus Nijhoff, 1952.

106. Kaufman W. Hegel's conception of phenomenology // Phenomenology and philosophical understanding. Ed. by Edo Pivcevic. — Cambridge: Cambr. Un. Press, 1975

107. Kenny A., Descartes on Will // Descartes, Ed. by Oxford University Press, 1998

108. Landgrebe L. Husserl's Departure from Cartesianism // Phenomenology of E. Husserl. Six Essais, ed. D. Welton. Cornell Univ. Press, 1981.

109. Landgrebe L. The Phenomenology of Corporeality and the Problem of Matter // Phenomenology of E. Husserl. Six Essais, ed. D. Welton. CornellUniv. Press, 1981.

110. Landgrebe L. The Problem of Passive Constitution // Phenomenology of E. Husserl. Six Essais, ed. D. Welton. Cornell Univ. Press, 1981.

111. Lutoslawsky W. The Origin and Growth of Plato's Logic — London, New York, Paris, 1899.

112. Marion J.-L. Reduction and Givenness: Investigation of Husserl, Heidegger and Phenomenology. Evanston: Northwestern univ. press, 1998.

113. Marion J.-L. The Final Appeal of the Subject // Deconstructive Subjectivities, ed. S. Critchley and P. Dews. SUNY Press, 1996.

114. Merleau-Ponty M. The primacy of perception and its philosophical consequences // The primacy of perception and other essays on phenomenological psychology, the philosophy of art, history and politics. Evanston, 1964.

115. Miller I. Husserl, Perception, and Temporal Awareness. Bradford Books. Cambridge, Mass.: MIT Press, 1984.

116. Pattison G. The Later Heidegger— London, New York: Routledge,2000.

117. Pato6ka J. An Introduction to Husserl's Phenomenology. Ed. and introduction J. Dodd. Open Court Publishing Company, 1996.

118. Richardson W. J. Heidegger: Through Phenomenology to Thought. The Hague, 1963.

119. Ricoeur P. Husserl: an analysis of his phenomenology. — Evanstone, 1979.

120. Rosen S. The Question of Being: A Reversal of Heidegger. New Heaven, London, 1993.

121. Sokolowski R. Husserlian Meditations. How Words Present Things. Evanston: Northwestern Univ. Press, 1974.

122. Sokolowski R. The Formation of Husserl's Concept of Constitution. The Hague: Nijhoff, 1964.

123. Stroker E. Husserls Evidenzprinzip. Sinn und Grenzen einer methodischen Norm der PhSnomenologie als Wissenschaft. // Zeitschrift fitir philosophische Forschung. Bd. 32. 1978.

124. Stroker E. The Husserlian foundations of science. Washington, 1987.