автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Филарет Никитич Романов: социальное и индивидуальное в биографии политического деятеля

Полный текст автореферата диссертации по теме "Филарет Никитич Романов: социальное и индивидуальное в биографии политического деятеля"

На правах рукописи

Исаев Дмитрий Петрович

Филарет Никитич Романов: социальное и индивидуальное в биографии политического

деятеля

Специальность - 07.00.02. - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Ростов-на-Дону 2011

1 9 МАЙ 2011

4846600

Работа выполнена в Федеральном государственном автономном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Южный федеральный университет»

Научный руководитель: Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

доктор исторических наук, профессор Мининков H.A. доктор исторических наук, профессор Глазьев В.Н. кандидат исторических наук, доцент Щербина A.B. Ставропольский государственный университет

Защита состоится 27 мая 2011 г. в 14.00 на заседании Диссертационного совета Д. 212.208.08 по историческим наукам при Южном федеральном университете по адресу: 344006, Ростов-на-Дону, ул. Б.Садовая, 105, ауд. 420.

С диссертацией можно ознакомиться в Зональной научной библиотеке им. Ю.А.Жданова Южного федерального университета,

(ул. Пушкинская, 148)

Автореферат разослан апреля 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат исторических наук, доцент

-Пуховская Н.Е.

Общая характеристика работы.

Актуальность темы. Современная историческая наука находится в затяжном процессе поиска средств, методов, стратегий исследований. Отличительной чертой актуального исторического знания является признание того факта, что переписывание истории - не дань конъюнктуре, а явление неизбежное и позитивное'. Перемены происходят во всех жанрах историописания. Несмотря на некоторую автономность такого жанра как историческая биография, общий поворот в науке влечет за собой изменения и в данной сфере. Современная историческая биография характеризуется большим разнообразием подходов и методов исследования. Проникновение методов исторической антропологии позволило, во-первых, ставить новые задачи, расширить проблематику, во-вторых, более глубоко постигнуть внутренний мир человека прошлого. Так что сегодня принято говорить о «новой биографической истории».

Наглядным примером переживаемого наукой кризиса роста является современное состояние биографики такого крупного политического деятеля позднего русского средневековья как Филарет Никитич Романов. Ситуацию с его изучением следует признать двойственной. С одной стороны, именно политическим долголетием объясняется столь частое его появление на страницах работ, посвященных XVI - XVII столетиям. С другой, все более осознается тот факт, что мы еще очень мало знаем о «жизненном мире» Филарета Никитича, а также культурных основаниях той эпохи, в которой он жил. Главной причиной этому можно назвать длительное отсутствие внимания историографии к социально-культурному контексту, окружавшему героя биографии. А ведь индивидуум существует лишь в переплетении многообразных общественных отношений, и именно это многообразие позволяет ему реализоваться. Знание общества необходимо, чтобы увидеть, как формируется и живет индивидуум2.

Естественно, познанию той далекой эпохи существуют определенные ограничения. Прежде всего, они касаются количественной и качественной характеристик имеющихся в распоряжении исследователей источников. О человеке XVII в. мы знаем в основном только голые факты, связанные с его карьерой, административной деятельностью, хозяйством и т.д. Эти данные находятся большей частью в официальных документах. Но явно недостаточно нам известно о самой личности того или иного человека. Нехватка определенных видов документов XVII в. делает весьма

1 Усачев A.C. Long durée российской историографии // Общественные науки и современность. 2002. №2. С. 110.

2 См.: Ле Гофф Ж. Людовик IX Святой. М., 2001. С. 22.

затруднительной постановку некоторых характерных для персональной истории проблем. Это касается, в первую очередь, «истории души», внутреннего психического мира, индивидуального жизненного опыта и т.д.

Кроме этого, имеются и другие трудности. Картина мира и другие стереотипы коллективной ментальности средневековья существенно отличны от современных. И в процессе познания неизбежно встает проблема сопряженности типов сознания современного исследователя и собственно исследуемого, поскольку существует опасность наложения «мира историка» на изучаемую эпоху. Во избежание этого особенно актуальной становится задача исследования социокультурного аспекта жизнедеятельности человека прошлого. В науке данный вид биографии принято называть социальной, или контекстуальной. Для нее характерна стратегия исследования, которая сосредоточивает «внимание на так называемом культурном принуждении, а также на тех понятиях, с помощью которых люди постигают окружающий мир». В данном случае культурно-исторический контекст используется для реконструкции по имеющимся параллелям утраченных фрагментов биографии героя3. Разумеется, остается важным при этом учет индивидуальной судьбы человека.

Таким образом, интерес к индивидуальной и социальной составляющим жизнедеятельности Филарета Никитича нельзя назвать случайным. Внимание к его индивидуальному поведению, которое в то же время определялось типичными представлениями и традициями, исследование взаимовлияния личности и социума - все это позволит ликвидировать некоторую лакуну в познании человека XVII в., приблизиться, в конечном счете, к его пониманию. В поле нашего зрения находятся именно те эпизоды жизнедеятельности Филарета, в которых наиболее рельефно отразилась диалектическая связь между личностным и коллективным.

Историография проблемы. Фигура Филарета Никитича издавна привлекала к себе внимание историков как в индивидуальном плане, так и в социальном контексте. Начиная с В.Н.Татищева, о нем писали едва ли не все классики отечественной исторической науки. Собственно, первым биографическим очерком о нем является труд Ювеналия (Воейкова), написанный в виде апологетического описания страданий и деяний Филаре-

4

та .

Монографическому исследованию Филарет Никитич подвергся уже в 1870-х гг. в диссертационной работе А.П.Смирнова. В ней получили

3 См.: История через личность: Историческая биография сегодня / Под ред. Л.П.Репиной. 2-е изд. М„ 2010. С. 9, 57.

4 Ювеналий (Воейков) Краткое описание о произшествии знаменитаго рода Юрьевых-Романовых, и жизни великаго государя святейшаго Филарета Никитича, патриарха Московскаго и всея России. М., 1798.

достаточное освещение вопросы, связанные с причинами опалы Романовых. Остановился автор на проблемах взаимоотношений Филарета с самозванцами, Сигизмундом, участия в Великом посольстве. Отдельному рассмотрению подверглись вопросы устроения церкви, печатания и исправления книг, просвещения при патриархе Филарете. В целом, автор рисует патриарха традиционалистом, консерватором. Но очевидна симпатия исследователя к своему герою5. Напротив, в русле демифологизации и дегероизации личностей в истории характеризовался Филарет в работах Н.И.Костомарова и В.О.Ключевского6.

Важный вклад в изучение биографии Филарета внес С.Ф.Платонов, который рассмотрел его политическую деятельность сквозь призму борьбы боярских группировок. Это касалось вопросов отношений Федора Никитича с Борисом Годуновым, связей Романовых с Самозванцем. В этом же срезе автор рассматривал вопросы, связанные с пребыванием Филарета в Тушине, позже - его деятельностью на дипломатическом поприще. Остановился Платонов и на проблеме так называемого «реформаторства» патриарха Филарета, волновавшей историков второй половины XIX - начала XX в.7

После 1917 г. внимание к Филарету Никитичу как представителю духовного сословия существенно ослабло. В конце 1940-х гг. статью о Филарете подготовил П.П.Смирнов. Его биографию исследователь показал на широком фоне политических событий конца XVI - первой трети XVII в. Политическую борьбу при Федоре Ивановиче историк оценивал как противостояние титулованной и нетитулованной группировок феодального класса. В этом контексте им рассматривались отношения Романовых с Годуновыми, а позднее - и с Шуйскими8. Анализируя программу патриарха Филарета, историк приходит к выводу, что она была характерна для раннеабсолютной монархии. Несколько прямолинейной у Смирнова выглядит попытка сблизить порядки, характерные для западноевропей-

5 Смирнов А.П. Святейший патриарх Филарет Никитич Московский и всея России. М., 1874.

6 Костомаров Н.И. Филарет Никитич Романов // Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. В 3-х тт. Т. 2. Ростов-на-Дону, 1997. С. 68-74; Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций в трех книгах. Кн. 2. Ростов-на-Дону, 1998. С. 184, 247.

7 Платонов С.Ф. Московское правительство при первых Романовых // Платонов С.Ф. Под шапкой Мономаха. М., 2001. С. 342; его же. Очерки по истории Смуты в Московском государстве ХУ1-ХУ11 вв. Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время. 5-е изд. М., 1995. С. 129-130, 157-160 и др.

8 ОР РГБ. Ф. 279. карт. 13. ед. хр. 7. лл. 10,17-18,23-25 и др.

ских режимов, с российскими реалиями9. Поэтому в своей цельности вывод о Филарете как представителе раннего абсолютизма нашел довольно ограниченный отклик.

В целом, в советский период определенное внимание деятельности патриарха уделялось в контексте истории земских соборов, а также как участнику литературного процесса10. Р.Г.Скрынников коснулся отдельных вопросов, связанных с политической борьбой при Федоре Ивановиче, делом Романовых, отношениями Филарета с Самозванцем и др11.

Этапной с точки зрения постановки новых проблем следует признать статью В.Г.Вовиной. Автор рассматривает биографию патриарха уже вне борьбы различных политических группировок, ослабив тем самым социальные связи, исследование которых считалось приоритетным в советской историографии. Отношения Филарета с Борисом Годуновым, самозванцами, с точки зрения историка, имели более личный характер. Вовиной была предпринята попытка объяснить некоторые действия Филарета через вживание в его внутренний мир12.

В постсоветской историографии Филаретом плодотворно занимается В.В.Маландин. В исследованиях этого историка Филарет изображается ловким, беспринципным политиком. Рассматривая период 1619-1633 гг., ученый приходит к выводу, что политика Филарета заложила основы нового политического устройства, знаменующие собой переход от со-словно-представительной монархии к абсолютной13.

Среди новейших работ о Филарете следует выделить работы А.П.Богданова, С.П.Зверева14. В исследовании В.Ульяновского главной является проблема создания образа Филарета как самим патриархом, так и

9 ОР РГБ. Ф. 279. карт. 13. ед. хр. 7. лл. 60-61.

10 Корецкий В.И. История русского летописания второй половины XVI - начала XVII в. М., 1986. С. 193-202; Солодкин Я.Г. Филарет // Труды отдела древнерусской литературы. Т. 39. Л., 1985. С. 95-99; Черепнин Л.В. Земские соборы Русского государства в ХУ1-ХУП вв. М., 1978. С. 229-248; его же. «Смута» и историография XVII века (из истории древнерусского летописания) // Исторические записки. Т. 14. М„ 1945. С. 81-128.

11 Скрынников Р.Г. Россия накануне "смутного времени". М., 1981; его же. Россия в начале XVII в. «Смута». М., 1988. С. 32-33, 242-243.

12 Бовина В.Г. Патриарх Филарет (Федор Никитич Романов) // Вопросы истории. 1991. №7-8.

13 Маландин В.В. Патриарх Филарет // Великие государственные деятели России. М., 1996; его же. Церковь и государство в патриаршество Филарета. Автореф. дис. ...канд. ист. наук (07.00.02 - отечественная история). М., 1996. С. 13-15.

14 Богданов А.П. Русские патриархи (1589-1700): В 2-х тт. Т.1. М., 1999; Зверев С.П. Патриарх Филарет (Романов): личность, государственная и церковная деятельность. Дис. .. .канд. ист. наук (07.00.02 - отечественная история). М., 2005.

потомками. Исследователю принадлежит весьма интересная попытка интерпретации политического опыта Филарета Никитича в понятиях «кривой-прямой»15.

В современной историографии продолжают исследоваться отдельные аспекты жизнедеятельности Филарета Никитича. Рассматриваются вопросы летописания при патриархе, затрагиваются аспекты внутренней и внешней политики правительства Михаила Федоровича - Филарета16.

Определенный вклад в изучение биографии Филарета внесли зарубежные ученые. Личность патриарха у Д.Кипа начисто лишена идеализации. Автор сосредоточился на негативных результатах его правления. В работе говорится о неудачах в церковной, налоговой и внешней политике Филарета. В целом, Кип рисует патриарха типичным представителем Средневековья17. Польская исследовательница Д.Черска, во многом опираясь на русскую историографию до 1917 г., наоборот, сосредоточила свое внимание на деятельности Филарета Никитича в годы Смуты18.

Особо стоит сказать об облике Филарета Никитича в церковной историографии. В сочинении Макария отмечается подвижническая деятельность патриарха, сама личность которого изображается едва ли не в восторженных тонах19. Напротив, А.В.Карташев показывает нетерпимость, ограниченность Филарета, при этом отмечая и его позитивные усилия в области просвещения20.

Таковы основные итоги биографического изучения Филарета Никитича Романова. Историческая наука в своем отношении к нему проделала путь от чрезмерной апологетики через обличительные оценки к взвешенному взгляду на эту фигуру. На рубеже XIX - XX вв. достижением стало рассмотрение биографии Филарета сквозь призму политической борьбы группировок за власть. То есть, повысилось внимание к социальному аспекту. В советской историографии изучение личности Филарета

15 Ульяновский В. Смутное время. М., 2006. С. 117-151.

16 Вовина-Лебедева В.Г. Новый летописец: история текста. Спб., 2004; Козляков В.Н. Михаил Федорович. М., 2004; Морозова Л.Е. Смута начала XVII века глазами современников. М., 2000.

17 Keep J. The Regime of Filaret 1619-1633 // The Slavonic and European Review. Vol. 38. №91. 1960. P. 341-359.

18 Czerska D. Dzialalnosc Fiodora (Filareta) Romanowa w okresie "Smuty" // Studia historyczne. R.XXIII,1980, z. 4(91). S. 555-556.

19 Макарий (Булгаков) История Русской церкви. Кн. 6. Период самостоятельности русской церкви (1589-1881). Патриаршество в России (1589-1720). Отд. 1. М., 1996. С. 275-314.

20 Карташев A.B. Очерки по истории русской церкви. Т. 2. М., 1992. С. 109.

Никитича было не таким активным. Современная наука выдвигает новые вопросы, среди которых особое значение имеет проблема образа Филарета в сознании современников и потомков. В оценке же поведения возобладал индивидуализирующий подход.

Без учета результатов всей историографии немыслимы дальнейшие исследования. В то же время некоторые трактовки в отдельных аспектах и общей оценке жизнедеятельности Филарета Никитича сегодня теряют свою убедительность. Категориальный анализ оснований культуры той эпохи только начинается. «Жизненный мир» человека заката средневековья остается нам неизвестным. Все это заставляет нас искать новые методы и стратегии исследования. Становится очевидным, что изучение индивидуальности вне социального и культурного пласта, ее окружающего, малопродуктивно.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования является жизнедеятельность Федора/Филарета Никитича Романова, преимущественно в политико-религиозной сфере. Предметом исследования выступает процесс взаимодействия в ней индивидуального начала и той социально-культурной ситуации, которая определяла основные параметры поведения человека того времени.

Цели и задачи. Целью данной работы является изучение узловых моментов деятельности Филарета Никитича сквозь призму соотношения в ней индивидуального и коллективного начал. Для этого поставлены следующие задачи:

выделить легендарную основу в представлениях о политической деятельности Ф.Н.Романова до пострижения.

- установить основные факторы происхождения и существования легенды о завещании царства Романовым в русском политическом дискурсе.

- выявить мотивы поведения Филарета в Тушине через призму христианского мировоззрения.

- оценить вклад митрополита Филарета в реализацию идеи призвания Владислава на русский престол в период междуцарствия.

- определить характер соправительства Михаила Федоровича и Филарета в системе тогдашних представлений о природе государственной власти.

- показать сущность политического облика патриарха Филарета в историко-сравнительном контексте.

Хронологические рамки работы охватывают жизненный путь Филарета Никитича Романова с момента начала службы до кончины.

Теоретическая основа. Вынесенные в заглавие термины «индивидуальное» и «социальное» понимаются как определенные категории, выражающие характеристику функционирования и развития разных сфер общества. Подход к истории с точки зрения различных социально-исторических «времен», предложенный Ф.Броделем, позволяет усилить их когнитивное значение. Французский ученый выделил три временных уровня. Наряду с фактами «короткого времени» (уровень событий) существуют «среднее время», или уровень конъюнктуры, а также уровень структур («время большой длительности»). Соотношение категорий индивидуального и социального представляется в виде модели взаимодействия разных временных уровней. Если индивидуальные факты жизни человека соотносятся с «коротким временем», то окружающие его социальные и культурные нормы, традиции принадлежат более устойчивым временным протяженностям. Очевидно, что у индивида время биологическое и время социальное не совпадают друг с другом. Одновременно он участвует в различных структурных и функциональных процессах. Следовательно, задача историка заключается в том, чтобы показать, каким образом эти времена накладываются друг на друга в жизнедеятельности «исторического актора», в какой форме происходит это взаимодействие. Как писал Ф.Бродель, «в каждый момент исторического исследования необходимо разграничивать долговременные движения и краткосрочные импульсы; движения, возникшие недавно, и движения, идущие из глубины исторического времени»21. Данное положение усложняет восприятие социального контекста, о котором необходимо говорить теперь не как о нечто едином и однородном, а как прежде всего о «разнообразии отчасти противоречивых и во всяком случае неоднозначных опытов и социальных представлений, посредством которых люди конструируют мир и свои действия»22. Из всего вышесказанного следует, что категории индивидуального и социального выражают в том числе темпоральную структуру исторической реальности, сообщая ей тем самым разномасштабный и разноуровневый характер.

Методологическая основа. В работе последовательно сочетаются принципы классической, неклассической и постнеклассической историографии. Традиционно относится к классической науке принцип историзма. В работе учитывается принцип аксиологизма, актуализированный в рамках неклассической науки. Соблюдение принципа означает наличие

21 Брод ель Ф. История и общественные науки. Историческая длительность // Философия и методология истории. М., 1977. С. 128.

22 Ревель Ж. Микроисторический анализ и конструирование социального // Одиссей: Человек в истории. 1996. М., 1996. С. 117.

авторской позиции в исследовании, которая выражается в свете системы ценностей23. В нашем случае, таким примером может служить включение в работу тематики, связанной с изучением определенных норм поведения человека XVII в. Естественным образом, оценка допускается лишь в понятиях того времени.

Особо важен принцип альтернативности и дополнительности методологий, получивший свое развитие в современной исторической мысли24. Прежде всего, он проявляется в том, что в работе последовательно сосредоточивается внимание на разномасштабных и разных по своей сущности областях исследования. С одной стороны, в его фокус попадают определенные социально-политические институты (соправительство, государство, церковь и др.), что характерно скорее для классической науки. С другой, в центре работы оказываются те или иные вопросы, связанные с познанием воображаемой реальности, которые, в свою очередь, требуют иного инструментария.

С вышеуказанными принципами сочетаются определенные методы. В соответствии с общепринятой классификацией методы исторического исследования разделяются на традиционные и новейшие. Из традиционных в работе используются историко-генетический метод, историко-сравнительный метод, а также методы синхронного и диахронного анализа. Генетический метод применяется при выяснении происхождения тех или иных легенд и других известий о жизни и деятельности Филарета Никитича. Сравнительный метод реализуется главным образом при сопоставлении таких значимых фигур XVII века, какими являются Филарет и Ришелье.

Из используемых в исследовании новейших методов необходимо указать, прежде всего, на историко-психологический метод, представляющий собой попытку проникновения в сознание людей прошлого, в том числе с помощью интуиции. Применительно к человеку XVII столетия метод направлен с целью восполнить фрагменты его сознания, не нашедшие непосредственного отражения в источниках. При текстуальном и контекстуальном анализе текстов Смутного времени в работе активно применяются методы герменевтики и деконструкции, получившие особое распространение в неклассической и постмодернистской моделях исследования. Деконструкция, как правило, обозначает текстуальный анализ, «при котором непосредственный или "поверхностный" смысл отбрасыва-

23 Мининков H.A. Методология истории: пособие для начинающего исследователя. Ростов-на-Дону, 2004. С. 181-182.

24 См.: Лубский A.B. Альтернативные модели исторического исследования. М., 2005. С. 285.

ется ради менее очевидного»25. При этом учитывается и социальный контекст, в котором бытовало то или иное произведение. В диссертационном исследовании отдельное значение эти методы приобретают при переосмыслении ряда фактов, связанных с изображением авторами произведений политической борьбы 1590-х гг., тушинского периода жизни Филарета и его деятельности в составе «Великого посольства».

Источниковая база исследования. В работе используются источники документального и повествовательного характера. Из документальных следует выделить прежде всего актовый материал и делопроизводственную документацию. За более чем двухвековой период развития отечественной исторической науки осуществлена фундаментальная публикация документов по истории России второй половины XVI - первой половины XVII в.

В первую очередь, стоит отметить «Собрание государственных грамот и договоров», где, в частности, опубликована несудимая грамота Михаила Федоровича на патриаршую область. В «Актах археографической экспедиции» помещены интересные документы о деятельности Филарета в бытность его ростовским митрополитом, например, его грамоты, направленные против Вора. Кроме того, опубликован актовый материал о взаимоотношениях светской и церковной властей при царе Михаиле. В «Актах исторических» представлен разнообразный материал, включающий, во-первых, документы, формирующие «дело Романовых». Во-вторых, определенное значение имеют грамоты тушинского и патриаршего периодов деятельности Филарета. Из памятников, опубликованных в «Актах, относящихся к истории Западной России», следует назвать материалы переговоров с поляками в 1615 г., где затрагивались вопросы поведения митрополита в Смуту. Для характеристики Филарета как тушинского патриарха информацию дают материалы деловой переписки тушинцев с Сигизмундом III, опубликованные во «Временнике Московского общества истории и древностей Российских» (ВМОИДР). Некоторые вопросы правительственной деятельности «великих государей» могут быть прослежены по изданию источников в «Актах Московского государства», среди которых важное значение имеет крестоцеловальная запись для казаков 1632 г. Политические процессы при Михаиле Федоровиче, проливающие свет на восприятие патриарха современниками, частично опубликованы Н.Я.Новомбергским. Информацию о переговорах под Смоленском содержит 6-й выпуск сборника документов «Смутное время Московского государства». Трудно переоценить значение источников, опубликованных в «Памятниках дипломатических сношений Московского государства с

25 Лубский A.B. Указ. соч. С. 221.

Польско-литовским государством» (РИО. Т.142). Они включают документы о переговорах С.Жолкевского с представителями разных слоев русского общества. Особо следует выделить договор 17 августа 1610 г. о приглашении на московский престол королевича Владислава. К той же группе источников относятся «Акты Сийского монастыря», содержащие грамоты Филарета богослужебного и административного характера. Важным источником по изучению потестарных начал новой династии является «Утвержденная грамота» 1613 г. об избрании Михаила Федоровича.

В советский период продолжается публикация документов, как уже известных, так и впервые вводимых в научный оборот. В «Памятниках русского права» и «Законодательных актах Русского государства» напечатаны основные акты времени соправительства Михаила Федоровича и Филарета, в том числе указы о монастырях и патриаршие указы по борьбе с народной смеховой культурой.

Отдельно необходимо сказать о таком материале делопроизводства как разрядные книги. Исследовательский интерес представляют прежде всего неопубликованная Разрядная книга Пожарского, публикации дворцовых разрядов и разрядных книг, осуществленные до 1917 г. Отметим также масштабную публикацию разрядных книг конца XV - начала XVII в., начатую советскими учеными. Разряды содержат интересные сведения о политической карьере Ф.Н.Романова до «священства», в том числе материалы его местнических споров. Также в них встречаются отдельные факты о судьбе Филарета после распада Тушинского лагеря. Наконец, разрядные книги за период правления Михаила Федоровича могут быть привлечены для изучения повседневности управленческой деятельности соправителей, политического быта, посольского этикета и др.

Из других материалов делопроизводства весьма интересны Боярские списки последней четверти XVI в., дополняющие разрядные книги в вопросе о составе Государева двора при Федоре Ивановиче. Для изучения организации «Великого посольства» Сигизмунду III основным источником является статейный список, сохранившийся в пересказе И.И.Голикова. Вариант делового письма представляет собой переписка Михаила Федоровича и Филарета, являющаяся важным источником для реконструкции взаимоотношений царя и патриарха. Сведения о церковной политике в 1620-30-е гг. содержатся в «Описи келейной казны патриарха Филарета».

В настоящей работе широко привлекаются повествовательные источники. К летописным относятся хронографы 1617 г. и архиепископа Пахомия, Пискаревский, Новый, Вельский, Московский, Мазуринский и Ростовский летописцы, Псковские летописи. К собственно историческим повестям относятся «Повесть о честном житии царя и великого князя

Феодора Ивановича всея Руси», «Повесть о Земском соборе 1613 г.», «Временник» Ивана Тимофеева, «Сказание» Авраамия Палицына, «Словеса дней, и царей, и святителей московских» И.Хворостинина, «Рукопись Филарета», «Повесть о победах Московского государства», «Летописная книга» С.Шаховского, «Сказание известно о воображении книг печатнаго дела», «Известие о начале патриаршества и о возведении на патриаршеский престол Ростовского митрополита Филарета Никитича», «Сказание о царстве царя Феодора Иоанновича». Весьма интересны также агитационное сочинение «Новая повесть о преславном Российском царстве» и «Плач о пленении и о конечном разорении Московского государства».

Данный вид источников содержит богатый материал по политической истории России второй половины XVI - первой половины XVII в. Произведения дают возможность составить представление о ссылке Романовых, обороне Ростова от тушинцев, «бесчестном» пленении Филарета, его участию в Великом посольстве, польскому плену. Наконец, существенное внимание уделено возвращению митрополита в Москву, постав-лению его на патриаршество. Кроме того, сочинения являют собой благодатный источник по реконструкции общественного и исторического сознания человека позднего средневековья, процесса формирования официальной идеологии династии Романовых.

Информативной ценностью обладают известия иностранцев. Записки Д.Горсея особенно важны тем, что в них отражены сведения о молодом Федоре Никитиче. И.Масса оставил нам не только его словесный портрет, но и, позднее снова оказавшись в России, дал характеристику соправительства Михаила Федоровича и Филарета. Вслед за Массой интересную оценку событиям предвыборной борьбы 1598 г. и воцарения Бориса Годунова дали Ж.Маржарет, П.Петрей. Трудно переоценить значение писем А.Сапеги, отражающих реалии после смерти царя Федора. В «Московской хронике» К.Буссова освещены события за период 1584-1613 гг., в которых определенный след оставил и Филарет. Для раскрытия проблем истории русско-польских отношений в правление Василия Шуйского и междуцарствие привлекаются «История ложного Дмитрия», Дневник похода Сигизмунда III, «История Московской войны» Н.Мархоцкого, «Рукопись» С.Жолкевского.

В перечисленных источниках содержатся данные об основных фактах жизни Филарета Никитича. Особенностью нарративных текстов является то, что имеющиеся в них свидетельства зачастую говорят не столько о свершившемся историческом событии, сколько о его образе, отложившемся в сознании автора. Данное обстоятельство переориентирует исследование на изучение интенций книжника или участника событий, что не менее ценно, поскольку приближает нас, в конечном счете, к по-

знанию внутреннего мира человека той эпохи. Таким образом, весь рассмотренный комплекс исторических источников достаточен для решения поставленной цели и задач диссертационного исследования.

Научная новизна определяется следующими обстоятельствами:

• предлагаемая работа представляет собой «контекстную» биографию Филарета Никитича Романова, где особое внимание сосредоточено на социально-структурной и культурной детерминации индивида, а также тех понятиях, в которых он осмысливал происходившее вокруг него.

• осуществленная в исследовании реконструкция отдельных аспектов биографии Филарета выступает одновременно и как цель исследования, и как предпосылка познания окружающего его социума.

• социальный контекст, окружавший Федора/Филарета Никитича, понимается как определенная динамическая система, состоящая из взаимодействия различных временных уровней, в том числе и «индивидуального» времени.

• в работе предпринята попытка рассматривать находящиеся в источниках сведения о личности Филарета, во-первых, с целью реконструкции картины определенного события, во-вторых, в качестве объекта для восстановления образа события, сформировавшегося в общественном сознании, и его смысловых оснований.

• использование в исследовании методов текстуального и контекстуального анализа позволило выявить в литературных текстах скрытую информацию о фигуре Филарета Никитича, которая ранее оставалась за пределами внимания исследователей.

Положения, выносимые на защиту:

• Существующие представления о противостоянии Бориса Годунова и Ф.Н.Романова нуждаются в некоторой коррекции, поскольку данные источников позволяют говорить не столько о реальности прошедших событий, сколько об их образах в сознании людей того времени. Происхождение легенды о завещании царства Федору Никитичу было связано с созданием идеального образа правителя в предвыборной борьбе 1598 г. В правление Михаила Федоровича упоминание в официальной литературе об этом эпизоде становится уже неактуальным, так как главным элементом легитимности династии теперь является представление о богоизбранности монарха. Связано это было также с необходимостью «забвения» мирской жизни монаха, коим являлся патриарх Филарет.

• Отсутствие сведений о пребывании Филарета Никитича в Тушинском лагере в основном корпусе сочинений о Смутном времени следует связывать не с целенаправленной политикой власти о сокрытии

«нелицеприятных» фактов жизни патриарха Филарета, а, наоборот, с их общеизвестностью. Ряд сведений позволяет говорить о том, что Филарет и в плену был верен царю Василию Шуйскому, поэтому не может быть записан в число «изменников». Его деятельность в роли тушинского патриарха соотносится с моделью смиренного поведения как наиболее ценной для христианина.

• Роль Филарета в событиях 1610-1611 гг. выглядит более скромной, чем принято считать. Королевича Владислава нельзя считать креатурой митрополита, поскольку движение за избрание иноземного царя было широким социальным явлением. Позиция «великих послов» под Смоленском за период переговоров претерпела эволюцию от твердых требований исполнения договора Сигизмундом до стремления сложить с себя посольские полномочия. Однако, в целом, конструктивную деятельность Филарета на посольском поприще нельзя подвергнуть сомнению. По представлениям того времени, избрание «природного» государя возвращало в страну Божью благодать, поэтому деятельность послов следует рассматривать как стремление к наведению порядка и сохранению прежних социальных устоев.

• Соправительство Михаила Федоровича и Филарета, скорее реальное, чем декларативное, было социально обусловлено, и в нем меньше обнаруживается индивидуальной инициативы патриарха, чем принято считать. Данный институт имел в своей основе светский характер, поскольку Филарет стал именоваться «великим государем» именно в силу родства с царем. В соответствии с вотчинными представлениями о власти, Филарет как старший в семье необходимо вовлекался в процесс управления страной. Но патриарший статус накладывал свой отпечаток на государственную деятельность Филарета Никитича и на его образ в общественном сознании.

• Современный компаративный метод позволяет познать основания изучаемых явлений через выявление различия. Сущность Филарета как государственного и церковного деятеля отчетливо проявляется в сопоставлении с Ришелье. Во-первых, кардинал, в отличие от патриарха, был по отношению к монарху подданным. Во-вторых, церковная политика Филарета осуществлялась в ситуации противостояния «царства» и «священства», что для Франции того времени было уже неактуальным. В-третьих, если Филарет был в большей мере «изоляционист», то Ришелье стремился к объединению церквей под Римом. Наконец, различные политические дискурсы в России и Франции XVII в. не позволяют одинаково рассматривать Филарета и Ришелье как представителей абсолютизма.

Практическая значимость работы состоит в возможности использования его положений и выводов в процессе создания комплексных обобщающих исследований по биографике человека XVII века. Отдельные результаты могут найти применение при изучении русского средневекового сознания. Они могут быть использованы при разработке учебных курсов и спецкурсов по проблемам истории России XVI-XVII вв.

Апробация результатов исследования. Положения диссертационного сочинения были изложены автором на заседании кафедры доку-ментоведения и специальных исторических дисциплин исторического факультета ЮФУ, на межрегиональной конференции «Человек второго плана в истории». Также основные выводы апробированы в статьях журналов «Известия ВУЗов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки» и «Cogito.Aльмaнax истории идей».

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка сокращений, списка используемых источников и литературы.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность темы, показана степень изученности проблемы, определены цели и задачи, хронологические рамки исследования. Дан обзор источников, определены теоретическая, методологическая основа, новизна и практическая значимость исследования.

Глава 1. Ф.Н.Романов до «священства»: легенды и факты. В

главе рассматриваются основные проблемы биографии и создания образа боярина Ф.Н.Романова. Прослеживается судьба концепций, связанных с политической борьбой конца XVI в., раскрывается их научный потенциал.

Источники не сохранили дату рождения Ф.Н.Романова. Ученые, основываясь на ряде косвенных данных, предложили до десятка вариантов. Однако само «отсутствие» даты показательно. Оно вскрывает целый социальный пласт. И если трудно точно назвать дату рождения, то можно сказать, почему она осталась неизвестной.

Карьера молодого Ф.Н.Романова традиционно рассматривается в контексте политической борьбы возле трона Федора Ивановича, авторитетную концепцию которой создал С.Ф.Платонов. В ее основе - завещательный союз дружбы между Романовыми и Годуновыми, переросший в соперничество. Проблема, однако, заключается в том, что мы можем говорить не о факте, а о легенде, созданной книжниками начала XVII в. В соответствии с этим, факты, связанные с пресловутым «союзом», получают другое объяснение. Это относится, в первую очередь, к так называемой местнической интриге Годунова против Ф.Н.Романова. Сегодня становится ясным, что власти в силу своей природы не выгодно было самой

организовывать эти процессы. Следовательно, можно считать, что местнические споры с Ф.Н.Романовым были личной инициативой истцов.

Требует переосмысления дело Романовых. Очевидно, что здесь мы сталкиваемся с определенной системой родовых отношений, которая определяла само дело. Ведь по тому же сценарию ранее были проведены процессы против Мстиславских и Шуйских. В них также постригали старшего в роде, а младших отправляли в ссылку. Скорее всего, Ф.Н.Романов не был истинной мишенью для расправы, а его пострижение было обусловлено социальными нормами позднесредневекового русского общества. Таким образом, традиционная картина вражды Бориса Годунова и Федора Романова сегодня выглядит несколько схематичной и прямолинейной. Вероятно, что их взаимоотношения имели несколько другие формы.

Рассмотрение событий 1598 г. подтверждает тезис о том, что остаточные сведения говорят нам не столько о реальных событиях, сколько об образе события, сохранившемся в исторической памяти. Письма А.Сапеги и некоторые более поздние отечественные и иностранные сочинения передают нам сведения о завещании царства Федором Ивановичем Ф.Н.Романову. Для нас интересен не сам факт достоверности / недостоверности передачи скипетра, а отказ Федора Никитича от него. Ведь это особая модель поведения, которая воспроизводит актуальные представления эпохи - демонстрацию смирения, важнейшей христианской добродетели. Эпизод становится понятным, если мы скажем, что в предвыборной борьбе Романовыми был сконструирован образ с целью демонстрации наиболее ценных качеств претендента.

Показательно отсутствие описания эпизода завещания в более поздних официальных сочинениях Смутного времени, написанных при Михаиле Федоровиче. Связано это с проблемой легитимации Романовых. Одним из главных аргументов на престол являлось родство с Рюриковичами. Однако постепенно его место занимает идея богоизбранности царя Михаила. Легенда о передаче скипетра Ф.Н.Романову была связана с первым аргументом. Но с точки зрения божественной справедливости она была уже излишней. Наиболее наглядно мысль о богоизбранности Михаила Федоровича выражена в Повести о победах Московского государства, где сам Федор Иванович передает царство младенцу Михаилу.

Невнимание к легенде о скипетре при патриархе Филарете обусловлено еще одним обстоятельством. О молодых годах Ф.Н.Романова известно только от иностранцев. Отечественные сочинения, в силу представлений о забвении мирской жизни инока, умалчивают об этом. В связи с этим, неактуально было и упоминать о борьбе Федора Романова за престол в 1598 г. Таким образом, историографическое представление о Фила-

рете Никитиче, упорно продвигающемся к власти и достигшего ее в 1619 г., нуждается в серьезном ограничении, так как сам Филарет не связывал свое прошлое воедино.

Глава 2. Тушинский патриарх и образ смиренного пленника. В главе анализируются основные проблемы тушинского периода биографии Филарета. Предпринята попытка оценить характер поведения «тушинского патриарха» в рамках «понимающей» методологии.

В историографии тушинский период биографии Филарета Никитича оценивается по-разному. Одним историкам он видится как безгласный пленник, другим - как добровольный и активный деятель лагеря. В последнее время исследователи стремятся к взвешенному взгляду на проблему. Однако недостатком в трактовке поведения Филарета современной наукой является искусственное разделение политической и церковной сфер общества. Но в XVII в. эти два начала были взаимообусловлены.

Одной из преград понимания человека того времени современностью является влияние мировоззрения ученого на предмет исследования. Выход из тупика различных интерпретаций видится в отказе от стремления наполнить текст источника несвойственными эпохе смыслами и представлениями. Следовательно, поведение Филарета в лагере необходимо осмыслить в категориях, характерных для культурной среды современных ему книжников. Герменевтический анализ источников, сочетающий в себе контекстуальный и ситуационный аспекты, позволяет добраться до неявного для современного человека знания, которое, однако, было очевидным для человека XVII в.

Скудость информации о плене Филарета Никитича, содержащейся в немногочисленных источниках (Сказание Авраамия Палицына, Пис-каревский и Новый летописцы), позволяло исследователям говорить о намеренном забвении Романовыми неприглядных сторон прошлой деятельности патриарха Филарета. Однако сама разнохарактерность источников свидетельствует о том, что факт жизни в плену оказался в зоне умолчаний, скорее всего, в силу своей общеизвестности (данный принцип характерен для любой культуры). Тем более, что есть основания говорить о фактическом признании Михаилом Федоровичем назначения Филарета тушинским патриархом.

Обратившись к самим книжникам, мы видим, что современники не считали Филарета изменником. И этому способствовал ряд причин. Всех попавших в лагерь нельзя одинаково считать изменниками, поскольку были не только добровольцы, но и пленники. Пленником был и митрополит Филарет. Изменниками также считались преступившие крестную клятву, что воспринималось как тяжкий грех. Но Филарет как священнослужитель не обязан был целовать крест. Косвенные данные, в частности,

приводимые А.Палицыным, говорят также о том, что в плену он оставался верным Василию Шуйскому и не присягал Лжедмитрию II. Таким образом, за Филаретом не числилось тех грехов, которыми характеризовались «еретики и воры» Тушина.

Современные исследования показывают, что время кризиса средневековой культуры в России приходится на вторую половину XVII в. Начало XVII в. еще оставалось в рамках религиозного сознания. Следовательно, образ Филарета Никитича, обрисованный книжниками, находится в рамках христианской аксиологии. И может быть вписан в модель смиренного поведения. В пользу такого вывода говорят факты надругательства над святителем, описанные в сочинениях Смутного времени.

Глава 3. Филарет в междуцарствие и идея призвания иноземного царя. В главе дается характеристика деятельности митрополита Филарета в последний год правления Василия Шуйского и период междуцарствия. Оценивается его вклад на дипломатическом поприще.

В историографии распространен взгляд, что в это время Филарет проявил себя как фигура первого плана. Но так ли это было на самом деле? Не доказано, что он был инициатором и фактическим главой тушин-цев в переговорах с поляками, а также то, что имел решающее значение в свержении царя Василия.

Идея призвания Владислава носилась в воздухе еще со времен первого самозванца. В конце правления Шуйского независимые от Москвы переговоры о призвании иноземца на трон вели не только тушинцы, но и многие «чины» от других городов и областей России. Так что приписывать Филарету Никитичу исключительную роль в идее призвания королевича не представляется целесообразным. Это было широкое социальное явление, в котором митрополит мог быть лишь исполнителем общественного заказа.

В историографии популярна точка зрения, что назначение Филарета «великим послом» было именно удалением из столицы опасного для поляков политика. Ее можно принять, если представить С.Жолкевского обычным приспешником Сигизмунда III, исполнителем воли короля, желавшего самому сесть на российском престоле. Однако убедительное исследование Б.Н.Флори показало, что гетман был искренним проводником идеи призвания именно королевича. Очевидно, что Жолкевский не мог послать на переговоры потенциальных противников Владислава, если был заинтересован в положительном исходе задуманного предприятия. Таким образом, Филарет был избран в послы не вследствие интриг, а как известный церковный деятель, способный отстаивать интересы государства.

В целом, поведение послов сейчас оценивается однозначно положительно. Однако отметим, что их позиция в течение переговоров не бы-

ла статичной, а отличалась некоторым динамизмом. Сначала Филарет и Голицын действовали в точном соответствии с наказом. Исходя из новых реалий, наметившихся после нескольких посольских съездов, они готовы были действовать уже по новым инструкциям. Поэтому ждали указаний из Москвы. В условиях развала управления государством оставшийся под Смоленском Филарет с товарищами попытался взять на себя часть полномочий, рассчитывая в переговорах прийти к более менее положительному результату. Это касалось прежде всего вопроса о вводе польских войск в город. Дальнейшие неудачи, а также физическая неспособность последовательно осуществлять сопротивление королевскому давлению привели к попыткам сложить с себя посольские обязанности.

Для определенной «реабилитации» переговоров в отечественном историческом сознании отметим, что сам августовский договор не был изменническим. Сдача территории полякам не предполагалась, войска интервентов должны были удалиться. Сам новый царь обязан был принять православие и таким образом становился бы «русским», принадлежность к которым определялась тогда по конфессиональному признаку. Идеи «нации» еще не существовало. Основу государства составляла «вера». То есть при его исполнении все прежние общественные устои сохранялись. Сама идея призвания была органична для политического дискурса Древней Руси и Московского государства. И родилась она из мифологемы о природных государях. Причиной Смуты была смерть прирожденного государя. Следовательно, вернуть Божье благословение в страну можно было через призвание представителя «царского корени». Таким образом, Филарет Никитич, выступая за польского королевича, как раз способствовал тому, чтобы страна пришла в равновесие, установился мир и вернулся прежний порядок. И современник ни в коем случае не считал изменой его участие в переговорах. Тем самым в исторической памяти Филарет вполне может быть поставлен наравне с такими деятелями освобождения России, какими были К.Минин и Д.Пожарский.

Глава 4. Потестарные основания соправительства в 1619-1633 гг. В главе анализируются аспекты совместного правления Михаила Федоровича и Филарета. Раскрываются предпосылки, причины, сущность соправительства, а также отличия в статусах царя и патриарха.

В историографии по вопросу о соотношении власти отца и сына существуют две генеральные линии. Одни ученые настаивают на фактическом правлении Филарета (Костомаров, Пресняков, Маландин). Другие говорят о реальном соправительстве (Соловьев, Козляков). Данный спор представляет собой пример типичной бинарной оппозиции. Однако отказ видеть в изучаемом явлении определенную неоднородность и изменчивость ограничивает возможности анализа данного института соправитель-

ства. Поэтому необходима более широкая программа исследования, включающая изучение социальных условий его функционирования.

Харизматическая фигура Филарета как соправителя способствовала укреплению позиций церкви. Однако аргументов в пользу того, что соправительство представляло собой «симфонию властей», мы не находим. Филарет стал именоваться «великим государем» еще до своего возвращения из плена. Значит, соправительство было оформлено заочно. Этому способствовал семейный характер власти Романовых. Таким образом, следует говорить о светском характере соправительства. Филарет не по своей воле навязал его сыну, а дожидался исполнения своей социальной роли, возникшей благодаря избранию Михаила.

Предпосылкой возникновения соправительства являлся вотчинный уклад. Вотчинным основаниям московской власти не помешала Смута. Важным обстоятельством при этом было то, что государство как владение подразумевалось тогда владением всего рода, к которому принадлежал монарх. Романовы постарались воссоздать старые модели управления, которым и соответствовало соправительство. Социальный же смысл совместного правления заключался в том, что по средневековым представлениям об иерархичности общества сын не мог быть выше отца. Выход из противоречивой ситуации был в том, чтобы Филарет также становился «великим государем».

Вместе с тем патриарший сан накладывал существенный отпечаток на статус Филарета в управлении и на его восприятие современниками. Они сомневались в равноценности положений Михаила Федоровича и Филарета. Анализ народных представлений подтверждает, что сакральной ценностью обладал лишь царь. Главенствующее положение царя не могло оспариваться и потому, что сам титул «великого государя» формально считался ниже царского. Формальная включенность Филарета в систему светской власти была ограниченной. И в светских документах он фигурирует прежде всего как духовный отец, пастырь. Большие полномочия в делопроизводственной практике были у Михаила. Символическое значение имела и практика написания Филарета «великим государем» со строчной буквы, в то время как Михаила Федоровича - с заглавной. Свои определенные роли царь и патриарх выполняли в посольском и религиозном этикете.

С другой стороны, о совместных и раздельных указах можно говорить с большой осторожностью. Например, решение по военным делам принималось царским именем. Однако правительственный вердикт за подписью Михаила Федоровича не говорит о том, что Филарет не мог принимать самого непосредственного участия в решении каких-либо дел.

Это свидетельствует о неразделенности самого механизма соправительст-ва.

В российской истории явления совместного правления встречались, к примеру, в ХП-м, а также в ХУ-м веках. В сравнении с ними двоевластие Михаила и Филарета обладало специфическими чертами. Оно не создавало правового механизма на будущее, не было оформлено юридически. Противоречивость ситуации сложилась в том, что соправительст-вовал не сын отцу, а отец сыну. И со смертью Филарета данный прецедент просто уходил в прошлое.

Глава 5. Патриарх Филарет как государственный и церковный деятель в свете компаративной истории. В главе на примере сравнения с кардиналом Ришелье показаны социокультурные основания государственной и религиозной деятельности патриарха Филарета.

В историографии традиция сравнения двух современников существует давно. И историки в целом стремились находить общее между ними, что соответствует стратегии классической науки на выявление «общего», установление повторяемости явлений в историческом процессе. Однако в рамках неклассической и постнеклассической науки сложилось другое представление о возможностях компаративистики. Неклассическая наука была ориентирована на стратегию различия, поскольку утверждалось, что исторические события неповторимы и что существующие взаимосвязи носят индивидуальный характер. В постмодернистских же теориях подчеркивается вся технологическая сложность оперирования сравнительным методом, поскольку сравниваемые явления принадлежат разным дискурсам (Фуко) или их просто невозможно адекватно определить (Ро-зено).

Современная ситуация «методологического плюрализма» делает продуктивным использование достижений всех данных стратегий. Не отрицая саму возможность сравнения, мы особое внимание должны уделить контексту, в котором осуществлялась деятельность Филарета и Ришелье. Базисом для сравнения определим те социальные идеи, или понятия, которые преломляются в индивидуальных действиях людей искомого общества в определенное время. Ими в дискурсе власти мы склонны считать идеи государства и религии.

1. В формальных статусах Филарета и Ришелье есть определенные точки соприкосновения. В науке долгое время господствовал взгляд о деспотических натурах, которые отстранили от власти монархов. Позднее в формах правления России и Франции того времени стали находить черты дуумвирата и даже триумвирата. Однако основа функционирования власти у кардинала и патриарха была различной. Первый являлся по отношению к королю прежде всего подданным. Неразделенный же меха-

низм соправительства Михаила и Филарета был отражением представления о государстве как владении всего рода, оказавшегося у власти.

2. В церковной политике Филарета и Ришелье наблюдается внешнее сходство. Их деятельность в целом соответствовала идее подчинения церкви государству. Однако принципиально различной была сама религиозная ситуация в странах. В России противодействие духовной и светской властей проходило в рамках утверждения наместнической модели сакрализации власти. Во Франции же, пережившей Реформацию, подобное противостояние было неактуально.

3. Как религиозные деятели Филарет и Ришелье были в некотором отношении похожи. Они не были жестокими и фанатичными преследователями еретиков. Борьбу за повышение культуры, нравственности они начинали в сходных условиях после религиозных войн во Франции и Смуты в России. Однако различным было отношение к ереси. В русском моноконфессиональном обществе с опасением относились к иноземцам, «расшатывающим» государственные устои. В связи с этим понятна изоляционистская политика московского правительства. Во Франции же было большое количество представителей иных конфессий. И для Ришелье естественной была мысль о «союзе церквей» во главе с Римом.

4. В вопросе о Филарете и Ришелье как абсолютистах много точек соприкосновения предложила советская историография. В деятельности первого искались те характерные черты, которые позволяли говорить о нем как основоположнике русского абсолютизма. Второй же традиционно в мировой науке олицетворял классический абсолютизм. В настоящее время все больше распространяются взгляды о специфичности существовавших в тех или иных странах политических форм. Становится проблематичным использование самой универсальной дефиниции «абсолютизм» (Хэншелл). Таким образом, очевидно, что деятельность Филарета и Ришелье осуществлялась в разных дискурсах. Сегодня, вследствие отказа от атеистического взгляда на XVII в. как времени секуляризации, политическую мысль Ришелье историки рассматривают как религиозно-политическую. Исследователями же Русского государства рассматривается вклад Филарета в образование концепции Российского самодержавного православного царства.

В заключении подведены итоги диссертационного исследования.

Картина борьбы Романовых с Годуновыми, как мы ее знаем, нуждается в определенной корректировке. Некоторые факты не происходили в действительности, а являлись «изобретением» авторов того времени. Относится это, в первую очередь, к факту первоначальной дружбы двух кланов.

Предвыборная борьба 1598 г. имела прежде всего идеологический характер. Отказ Ф.Н.Романова от скипетра рассматривается как демонстрация наиболее ценного морального облика христианина. Таким образом, известная легенда о завещании царства отражала определенные реалии начала 1598 г. Для мифологии власти при первом Романове идея рода, преемственности уже оказывается недостаточной. Обоснование легитимности династии основывается прежде всего на принципе богопоставлен-ности. И идея завещания царства в 1598 г. Федору Романову становится неактуальной. Чем и объясняется ее отсутствие в официальной литературе при Михаиле Федоровиче и Филарете. Связано это было также с необходимостью умолчания о прошлой жизни инока.

В основном корпусе сочинений о Смутном времени сведения о пребывании Филарета в Тушине совсем немногочисленны или вообще отсутствуют. Однако подобное невнимание объясняется не официальным заказом и целенаправленной политикой власти об умолчании неоднозначных фактов жизни архиерея. Причина этому - общеизвестность, в силу которой книжник не считал нужным особо проговаривать эпизод. Ряд сведений показывает, что современники не считали «нареченного патриарха» изменником, а также то, что Филарет не целовал крест Вору и оставался верным Василию Шуйскому. Готовность Филарета в плену выполнять свои пастырские обязанности, подчиняясь самозванцу, воспроизводит актуальную для христианской аксиологии модель смиренного поведения.

Мнение о Филарете в период 1609-1611 гг. как деятеле исключительно первого плана нуждается в ограничении, так как трудно доказать факт участия митрополита в низложении неудачливого царя. Суждение о намеренном удалении Филарета из столицы, скорее всего, недостоверно, поскольку не соотносится с представлениями С.Жолкевского о союзе России и Польши. Позиция «великих послов» на переговорах с Сигизмундом не оставалась неизменной. Некоторые уступки объясняются, с одной стороны, поисками позитивного решения судьбоносного для страны вопроса, с другой, неспособностью, в конечном счете, физически исполнять свои обязанности.

Идея призвания иноземного царя на российский престол имела слишком широкое социальное пространство, чтобы ее можно было считать предприятием одного человека. Она была органична для политического дискурса того времени. Сторонники переговоров, в том числе Филарет, никак не могут называться «изменниками». Они старались возвратить порядок на свою землю, освободить ее от интервентов.

Индивидуализированная деятельность Михаила Федоровича и Филарета Никитича как соправителей в определенной мере была соци-

ально обусловлена. Основанное на семейных связях, двоевластие имело светский характер, поскольку Филарет заочно стал именоваться «великим государем» еще до своего возвращения из польского плена. Данная структура власти необходимо возникла в соответствии с господствовавшими представлениями о родовом старшинстве, вотчинными основаниями власти государей, которые в XVII в. еще сохраняли свою силу. Однако современники отчетливо разделяли в своем восприятии обоих «великих государей». Сам статус Филарета как патриарха существенно трансформировал механизм двоевластия. Отличия между правительственными функциями царя Михаила и Филарета обнаруживаются в повседневной деятельности, посольском этикете, религиозном ритуале. Но преувеличивать степень разграничения функций соправителей не следует, так как механизм их взаимодействия был в целом неразделенным.

Сравнение политической и религиозной деятельности Филарета и Ришелье показало, что ее основания у обоих глубоко различны. Кардинал для короля был прежде всего подданным. Вотчинные же основания власти московских государей делали механизм соправительства Михаила Федоровича и Филарета единым.

И Филарет, и Ришелье стремились к подчинению церкви государству. Но религиозно-политическая сфера в их странах была весьма различной. Взаимодействие «царства» и «священства» в России актуализировалось в рамках наместнической модели сакрализации власти. Во Франции уже подобное противостояние не наблюдалось.

Направленная на изоляционизм религиозная политика Филарета была традиционной для моноконфессионального общества. А для Ришелье, который считался с большим количеством иноверцев во Франции, была органична идея соединения церквей во главе с Римом.

В современной науке взгляд на Филарета и Ришелье как абсолютистов существенно проблематизирован. Данная тенденция обусловлена все более усиливающимся недоверием к универсальным дефинициям, к числу которых принадлежит и термин «абсолютизм».

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Публикации в издании из перечня ВАК:

1. Филарет Никитич Романов: аспекты исторической биографии // Известия ВУЗов. Северо-Кавказский регион. Серия Общественные науки. 2009. №3. С. 66-71.

2. К вопросу о характере соправительства Михаила Федоровича и Филарета (1619-1633 годы) // Известия ВУЗов. СевероКавказский регион. Серия Общественные науки. 2010. №3. С. 66-71.

Публикации в иных научных изданиях:

3. Категории «верность» и «измена» в трактовке «тушинского» периода биографии Филарета Никитича Романова // Cogito. Альманах истории идей. Вып. 3. Ростов-н/Д., 2008. С. 85-96.

4. Легенда о «завещании царства» и проблема легитимности династии Романовых (из истории политического дискурса в России первой трети XVII в.) // Cogito. Альманах истории идей. Вып. 5. Ростов-н/Д (в печати).

Подписано в печать 20.04.2011 г. Формат 60x84 Vif>. Усл. печ. л 1,0. Уч. -изд. л. 1,0. Тираж 100 экз. Заказ № 1722. Типография Южного федерального университета 344090. г. Ростов-на-Дону, пр. Стачки, 200/1, тел (863) 247-80-51.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Исаев, Дмитрий Петрович

Введение.С.

Гл. 1. Ф.Н.Романов до «священства: легенды и факты.С.

Гл. 2. Тушинский патриарх и образ смиренного пленника.С.

Гл. 3. Филарет в междуцарствие и идея призвания иноземного царя. . С.

Гл. 4. Потестарные основания соправительства в 1619-1633 гг.С.

Гл. 5. Патриарх Филарет как государственный и церковный деятель в свете компаративной истории.С.

Введение диссертации2011 год, автореферат по истории, Исаев, Дмитрий Петрович

Актуальность темы. Современная историческая наука находится в затяжном процессе поиска средств, методов, стратегий исследований. Отличительной чертой актуального исторического знания является признание того факта, что переписывание истории - не дань конъюнктуре, а явление неизбежное и позитивное1. Перемены происходят во всех жанрах историописа-ния, будь то политическая история или история культуры. Несмотря на некоторую автономность такого жанра как историческая биография, общий поворот в науке влечет за собой изменения и в данной сфере. Это «объясняется общим изменением отношения к человеческой индивидуальности и тенденцией к персонализации предмета истории» . Современная историческая биография характеризуется большим разнообразием подходов и методов исследования. За последние десятилетия ее исследовательское поле существенно, расширилось. Проникновение методов исторической антропологии позволило, во-первых, ставить новые задачи, расширить проблематику, во-вторых, более глубоко постигнуть внутренний мир человека прошлого. Так что сегодня принято говорить о «новой биографической истории».

Наглядным примером переживаемого наукой кризиса роста является современное состояние биографики такого крупного политического деятеля позднего русского средневековья как Филарет Никитич Романов. Его можно назвать фигурой одного из самых драматических периодов истории России, в перипетиях которого разбираются и современные ученые. Ситуацию с изучением Филарета следует признать двойственной. С одной стороны, именно политическим долголетием объясняется столь частое его появление на страницах работ, посвященных XVI - XVII столетиям. Как известно, карьера Ф.Н.Романова начинается в правление Федора Ивановича. При нем Федор

1 Усачев A.C. Long durée российской историографии // Общественные науки и современность. 2002. №2. С. 110.

2 Репина Л.П., Зверева В.В., Парамонова М.Ю. История исторического знания: Пособие для вузов. М., 2004. С. 264.

Никитич становится боярином и достигает весьма высокого положения при дворе. Насильственное пострижение в 1600 г. не помешало Филарету стать одним из основных деятелей Смутного времени. Однако лихолетье завершается для него только в 1619 г., по возвращении из польского плена. Государственная и церковная деятельность при Михаиле Федоровиче выдвинула патриарха Филарета в число самых известных деятелей XVII в. Последствия его политики отмечаются и в работах по истории раскола. С другой стороны, все более осознается тот факт, что мы еще очень мало знаем о «жизненном мире» Филарета Никитича, а также культурных основаниях той эпохи, в которой он жил.

С такой проблемой столкнулся в свое время С.В.Бахрушин. Еще в 1924 г. он писал, что «люди Русского государства, их нравственная физиономия, их интересы, качества и недостатки мало привлекали внимание исследовате-. лей, и можно сказать, что до сих пор русский человек XVI-XVII вв. остается для нас неизвестным»3. Главной причиной этому можно назвать длительное отсутствие внимания историографии к социально-культурному контексту, окружавшему героя биографии. А ведь, как справедливо заметил Ж. ле Гофф, «индивидуум существует лишь в переплетении многообразных общественных отношений, и именно это многообразие позволяет ему реализоваться. Знание общества необходимо, чтобы увидеть, как формируется и живет индивидуум»4.

Естественно, познанию той далекой эпохи существуют определенные ограничения. Прежде всего, они касаются количественной и качественной характеристик имеющихся в распоряжении исследователей источников. Тот же С.В.Бахрушин писал, что о тех людях мы «можем судить почти исключительно по официальным документам, бесстрастным и сухим, сообщающим голые факты, на основании которых можно восстановить послужной список

3 Бахрушин C.B. Андрей Федорович Палицын // Бахрушин C.B. Научные труды. Т. 3. Избранные труды по истории Сибири XVI-XVII вв. 4.1. М., 1955. С. 175.

4 Ле Гофф Ж. Людовик IX Святой. М., 2001. С. 22. 4 любого служилого человека, оклад его поместной земли, его административную деятельность и в лучшем случае картину его домашнего хозяйства, но душу его угадать невозможно»5. Нехватка определенных видов документов XVII в. делает весьма затруднительной постановку некоторых характерных для персональной истории проблем. Это касается, в первую очередь, «истории души», внутреннего психического мира, индивидуального жизненного опыта и т.д6.

Кроме этого, имеются и другие трудности. Картина мира и другие стереотипы коллективной ментальности средневековья существенно отличны от современных. И в процессе познания неизбежно встает проблема сопряженности типов сознания современного исследователя и собственно исследуемого, поскольку существует опасность наложения «мира историка» на изучаемую эпоху. Во избежание этого особенно актуальной становится задача исследования социокультурного аспекта жизнедеятельности человека прошлого. В науке данный вид биографии принято называть социальной, или контекстуальной. Для нее характерна стратегия исследования, которая сосредоточивает «внимание на так называемом культурном принуждении, а также на тех понятиях, с помощью которых люди постигают окружающий мир»7. В данном случае культурно-исторический контекст используется для реконструкции по имеющимся параллелям утраченных фрагментов биографии героя8. Разумеется, остается важным при этом учет индивидуальной судьбы человека.

5 Бахрушин C.B. Андрей Федорович Палицын. С. 175.

6 Переписка Михаила Федоровича и Филарета не является по своему характеру эго-документом (см.: Письма русских государей и других особ царского семейства. Т.1. 15261658. М„ 1848).

7 Личность и общество, или История в биографиях // История через личность: Историческая биография сегодня / Под ред. Л.П.Репиной. 2-е изд. М., 2010. С. 9.

8 Репина Л.П. От «истории одной жизни» к «персональной истории» // История через личность. С. 57.

Таким образом, интерес к созданию контекстной биографии Филарета Никитича нельзя назвать случайным. Внимание к его индивидуальному поведению, которое в то же время определялось типичными представлениями и традициями, исследование взаимовлияния личности и социума — все это позволит ликвидировать некоторую лакуну в познании человека XVII в., приблизиться, в конечном счете, к его пониманию. В связи с этим следует отметить, что в поле нашего зрения попали те эпизоды жизнедеятельности Филарета, в которых наиболее рельефно отразилась диалектическая связь между личностным и коллективным. В силу особенностей источниковой базы и познавательного инструментария за пределами исследования остались отношения митрополита с Лжедмитрием I, польский плен Филарета, а также отдельные аспекты внутренней и внешней политики московского правительства в 20-х - начале 30-х гг. XVII в.

Историография проблемы. Фигура Филарета Никитича издавна привлекала к себе внимание историков как в индивидуальном плане, так и в социальном контексте. Во многом это было обусловлено тем обстоятельством, что тщательно изучалось то сложное и драматичное время. В XVIII - начале XIX в. о Филарете неизменно упоминали В.Н.Татищев, М.В.Ломоносов, М.М.Щербатов, И.И.Голиков, Н.М.Карамзин9.

Едва ли не первым биографическим очерком о нем является труд Юве-налия (Воейкова), написанный в 1798 г. Как видно из подзаголовка, автор все сведения «выписал из церковных и разных Исторических печатных книг». Очерк сводится к апологетическому описанию страданий и деяний Филарета.

9 Татищев В.Н. История Российская. Т. 6-7. М.;Л., 1966-1968; Ломоносов М.В.: 1) Идеи для живописных картин из Российской истории // Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Т. 6. М.;Л., 1952. 2) Краткий российский летописец // Там же; Щербатов М.М. История Российская от древнейших времен. Т. 7.4.1,2. Спб., 1904, 1791; Голиков И.И. Деяния Петра Великого. Т. 12. 2-е изд. М., 1840; Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 11-12. М., 2002-2003.

Ювеналию также принадлежит в качестве дополнения к данному краткому описанию выписка из «Деяний Петра Великого» И.И.Голикова10.

Немало страниц посвятил описанию деятельности Филарета Никитича С.М.Соловьев. Историк подробно рассмотрел, помимо прочего, участие митрополита в Великом посольстве. Также, в соответствии с концепцией о развитии государственного начала в истории России, весьма положительно Соловьевым было оценено соправительство Михаила и Филарета11.

Монографическому исследованию Филарет Никитич подвергся уже в 1870-х гг. в диссертационной работе А.П.Смирнова. Методологической установкой автора выступило положение, что недостаток исторических источников предоставляет «широкий простор (для догадок - Д.И.) при обрисовке нравственных характеров, побуждений, целей, - всего того, что составляет личность человека»12. Данный подход реализовался в виде многочисленных предположений на страницах текста. Хотя при этом ученый пользовался почти всеми известными на то время свидетельствами о Филарете, кроме иностранных.

Исследование А.П.Смирнова распадается на две части, где рубежным является 1619 г. Ученый подробно проследил судьбу своего героя. Получили достаточное освещение вопросы, связанные с причинами опалы Романовых. Остановился автор на проблемах взаимоотношений Филарета с самозванцами, Сигизмундом, участия в Великом посольстве. Во второй части отдельному рассмотрению подверглись вопросы устроения церкви, печатания и ис

10 Ювеналий (Воейков): 1) Краткое описание о произшествии знаменитаго рода Юрьевых-Романовых, и жизни великаго государя святейшаго Филарета Никитича, патриарха Мос-ковскаго и всея России. М., 1798. 2) Дополнения к краткому описанию жизни великаго государя, святейшаго Филарета Никитича Романова, патриарха Московскаго и всея России, во удовольствие некоторых знаменитых особ. М., 1798.

11 См.: Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. IV-V. М., 1989-1990.

12 Смирнов А.П. Святейший патриарх Филарет Никитич Московский и всея России. М., 1874. 4.1. С. 1. правления книг, просвещения при патриархе Филарете. В центре внимания Смирнова также были проблемы его церковно-административной деятельности, «государственной» и частной жизни. В целом, автор рисует патриарха традиционалистом, консерватором13. Но очевидна симпатия исследователя к своему герою. Диссертация А.П.Смирнова и по сей день остается единственным монографическим трудом о Филарете Никитиче Романове.

Также положительная оценка деятельности Филарета содержится в неопубликованной рукописи XIX в. «Свидание Царя Михаила Феодоровича с родителем своим Митрополитом Филаретом, в Москве, 1619 года». Несмотря на заглавие, произведение целиком посвящено биографии Филарета Никитича, который назван в работе третьим патриархом. То есть, по традиции дома-кариевской церковной историографии, сподвижник самозванца Игнатий не признается патриархом14. Подход автора, имя которого осталось неизвестным, отличает довольно хвалебный стиль, возвышенный слог. Таким образом, сочинение по форме напоминает современные Филарету летописи. Все же, в рукописи встречаются интересные рассуждения, к примеру, о предполагаемой дате рождения Филарета Никитича15.

Примерно в это же время популярный очерк о Филарете пишет, Н.И.Костомаров16. В изложении материала автор опирается на достижения современной мысли, не претендуя на собственное исследование. Тем не менее, в очерке дана достаточно емкая характеристика личности патриарха в

1 7 русле «демифологизации и дегероизации личностей в истории России» .

Эту же линию в историографии продолжил В.О.Ключевский. Интересно, что у маститого ученого Филарет по-разному оценивается в разные пе

13 Смирнов А.П. Указ. соч. 4.2. С. 223-224.

14РГАДА.Ф. 188. 0п.1.ед.хр. 225.Л.1.

15 Там же. Л. 5 об.

16 См.: Костомаров Н.И. Филарет Никитич Романов // Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. В 3-х тт. Т. 2. Ростов-на-Дону, 1997. С. 68-74.

17 Ульяновский В. Смутное время. М., 2006. С. 117. 8 риоды своей жизни и деятельности. Если о молодом Федоре Никитиче историк говорит в положительных тонах, то о патриархе Филарете он высказывается весьма резко18.

Крупнейший исследователь Смуты С.Ф.Платонов в своем творчестве немало места уделил личности и деятельности Филарета. Его перу принадлежат многие оценки, суждения и выводы, которые пользуются популярностью в среде историков и сегодня. В частности, ученый на основании польских свидетельств выдвинул гипотезу о наречении Филарета патриархом в 1606 г., которая, несмотря на отсутствие других подтверждающих фактов, имеет своих сторонников и среди современных исследователей19. Существенным вкладом С.Ф.Платонова явилось рассмотрение его политической деятельности Филарета сквозь призму борьбы боярских группировок. Это касалось вопросов его отношений с Борисом Годуновым, связей Романовых с Самозванцем. В этом же срезе автор рассматривал вопросы, связанные с пребыванием Филарета в Тушине, позже - его деятельностью на дипломатическом поприще20.

В своих работах Платонов остановился и на проблеме так называемого «реформаторства» патриарха Филарета, волновавшей историков второй половины XIX - начала XX в. Рассмотрев состав московского правительства при первом Романове, ученый сделал вывод, что с приездом Филарета в правительственном круге ничего принципиально не изменилось21.

18 Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций в трех книгах. Кн. 2. Ростов-на-Дону, 1998. С. 184, 247.

19 Платонов С.Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве ХУ1-ХУП вв. Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время. 5-е изд. М., 1995. С. 198-201.

20 Там же. С. 129-130, 157-160 и др.

21 Платонов С.Ф. Московское правительство при первых Романовых // Платонов С.Ф. Под шапкой Мономаха. М., 2001. С. 342.

Дело С.Ф.Платонова продолжили его ученики. П.Г.Васенко внес определенную ясность в изучение дела Романовых, вслед за учителем пытаясь снять с Бориса Годунова непосредственную вину за преследование знаменитой семьи. Стоит сказать, что выводы историка имеют не источниковедчепо ское, а логическое обоснование .

Также во многом на выводы Платонова опирался в популяризаторском очерке о Филарете А.Е.Пресняков. В действиях патриарха автор видел продолжение дела Грозного и Годунова. Интересно наблюдение историка о характере «великого государя». По его словам, в Филарете «не было гениальности, смелого и содержательного творчества; скорее надо видеть в нем умного и энергичного администратора, умевшего понять обстоятельства, чем реформатора, который умеет не только пользоваться данными условиями, но и творчески изменять их»23.

К сходному выводу пришел и С.Б.Веселовский, отметив реставраторскую сущность политики Филарета. При этом исследователь говорил и о недостатках его системы управления, указывая на последующее увеличение беспорядка и общего упадка в нереформированной приказной системе24. Напротив, киевский историк Е.Д.Сташевский находил в программе Филарета, основания нового режима - абсолютизма25.

Необходимо добавить, что при осмыслении периода 1619 -1633 гг. историками попутно решался вопрос о соотношении власти между царем и патриархом.

22 Васенко П.Г., Платонов С.Ф., Тураева-Церетели Е.Ф. Начало династии Романовых. Исторические очерки. Спб., 1912. С. 60-64. ,

23 Пресняков А.Е. Филарет Никитич, митрополит Ростовский, патриарх всея Руси // Люди Смутного времени. Спб., 1905. С. 53-54.

24 Веселовский С.Б. Приказной строй управления Московского государства// Веселовский С.Б. Московское государство ХУ-ХУН вв. Из научного наследия. М., 2008. С. 361.

25 См.: Сташевский Е.Д. Очерки по истории царствования Михаила Федоровича. 4.1. Киев, 1913.

Помимо общих работ следует выделить труды, посвященные отдельным сюжетам, тем или иным образом касавшихся жизнедеятельности Филарета Никитича. Так, объектом исследования П.Казанского было исправление церковно-богослужебных книг в его патриаршество. Автор проследил краткую историю накопления ошибок в книгах на Руси, деятельность Арсения и Ивана Наседки. Весьма позитивно в работе оценено попечительство Филарета в деле исправления. Однако при этом указано и на некоторые его ошибочные действия. В целом, П.Казанский приходит к выводу, что если бы программа Филарета осуществлялась и далее, страна была бы избавлена от рас-26 кола .

Небольшой очерк новонайденному портрету Филарета посвятил Л.П.Яковлев. Автор кратко остановился на истории реставрации портрета,

27 открытии на нем изображения Филарета в царском облачении .К сожале-. нию, не была затронута проблема датировки этого рисунка.

В исследовании о Соборном изложении 1620 г. центральное место занимает спор Филарета с Ионой. Неизвестный автор довольно критично обрисовал облик патриарха. Детально освещая ход полемики на соборе, исследователь демонстрировал необоснованность и неправомерность некоторых <

28 приемов Филарета в ней .

Наряду с научными исследованиями можно выделить корпус популярных, тенденциозных сочинений о Филарете, выпущенных, главным образом, к 300-летнему юбилею царствования дома Романовых. Среди них можно назвать работы А.А.Воронова, П.Маслова, А.А.Покровского, Е.Поселянина,

26 Казанский П. Исправление церковно-богослужебных книг, при патриархе Филарете. М., 1848. С. 21-22.

27 Яковлев Л.П. Замечательный портрет патриарха Филарета // Русский архив. 1863. 2-е изд. М.,1866. Стб. 82-84.

28 Соборное изложение патриарха Филарета. М., 1879. С. 65 и др.

11

С.К.Чернышева . Они представляют собой тонкие, небольшого формата книжки, в большинстве из которых отсутствует справочный аппарат. В этих произведениях повествуется о жизни и подвигах Филарета Никитича в эпоху Смуты. Обильное цитирование других авторов сообщает им компилятивный характер.

После 1917 г. ситуация в науке с исследованиями Смутного времени меняется. Ближе к традициям дореволюционной историографии стоит работа С.В.Бахрушина о политических толках при Михаиле Федоровиче, написанная вскоре после октябрьского переворота. Рассматривая суждения современников о патриархе, автор пришел к выводу, что Филарет вызывал недоверие широких масс населения, потому что как фактический глава правитель

30 ства нес ответственность за все непорядки в управлении .

Однако в целом, в советской исторической науке внимание к Филарету Никитичу как представителю духовного сословия существенно ослабло. Показательна судьба двух исследовательских проектов середины XX в. о патриархе. В конце 1940-х гг. обширную статью о Филарете подготовил П.П.Смирнов. Его биографию исследователь показал на широком фоне политических событий конца XVI - первой трети XVII в. Политическую борьбу при Федоре Ивановиче историк оценивал как противостояние титулованной и нетитулованной группировок феодального класса. В этом контексте им рассматривались отношения Романовых с Годуновыми, а позднее - и с Шуй

29 Воронов A.A. Патриарх Филарет. Спб., 1897; Маслов П. Всероссийский патриарх Филарет Никитич Романов. Симферополь, 1915; Покровский A.A. Патриарх Филарет Никитич. М., 1913; Поселянин Е. (Погожев E.H.) Родоначальник дома Романовых патриарх Филарет Никитич. М., 1913; Чернышев С.К. Царь Михаил Феодорович и патриарх Филарет Никитич Романовы в их взаимных отношениях. Киев, 1913.

30 Бахрушин C.B. Политические толки в царствование Михаила Федоровича // Бахрушин C.B. Труды по источниковедению, историографии и истории России эпохи феодализма. М., 1987. С. 96-98. скими31. Анализируя программу патриарха Филарета, историк приходит к выводу, что она была характерна для раннеабсолютной монархии. Несколько прямолинейной у Смирнова выглядит попытка сблизить порядки, характерные для западноевропейских режимов, с российскими реалиями32. Поэтому в своей цельности вывод о Филарете как представителе раннего абсолютизма нашел довольно ограниченный отклик.

Если рукопись П.П.Смирнова не была опубликована (в чем несложно увидеть влияние идеологического фактора), то другой проект вообще не был реализован. В середине 40-х гг. М.Н.Тихомиров предложил своей ученице Е.В.Чистяковой для кандидатской диссертации тему о политике Филарета о

Никитича. По понятным причинам она не была утверждена .

Определенное внимание деятельности патриарха уделялось в контексте истории земских соборов. Так, Л.В.Черепнину удалось убедительно показать,, что прекращение созыва соборов в 1622-1632 гг. было вызвано не субъективными, а объективными причинами34.

В числе работ о Филарете следует отметить также исследования историко-литературного характера. В исследованиях Л.В.Черепнина, Н.А.Криничной, В.И.Корецкого Филарет выступает прежде всего как участник литературного процесса35. Как деятель книжной культуры Филарет рас

31 ОР РГБ. Ф. 279. карт. 13. ед. хр. 7. лл. 10, 17-18, 23-25 и др.

32 Там же. лл. 60-61.

33 Чистякова Е.В. Автобиография // Россия XVII в. и мир. К 80-летию Е.В.Чистяковой. М., 2001. С. 26.

34 Черепнин JI.B. Земские соборы Русского государства в XVI-XVII вв. М., 1978. С. 229248.

35 Черепнин JI.B. «Смута» и историография XVII века (из истории древнерусского летописания) // ИЗ. Т. 14. М., 1945. С. 81-128; Криничная H.A. Народные исторические песни начала XVII в. Д., 1974. С. 163-175; Корецкий В.И. История русского летописания второй половины XVI - начала XVII в. М., 1986. С. 193-202.

13 сматривается в статье Я.Г.Солодкина, в центре которой - прежде всего литературное наследие патриарха .

В позднесоветский период исследование биографии Филарета продолжается в более общих работах по истории Смутного времени. Р.Г.Скрынников коснулся отдельных вопросов, связанных с политической борьбой при Федоре Ивановиче, делом Романовых, отношениями Филарета с

37

Самозванцем и др . Правда, зачастую исследователь выдвигает чересчур смелые предположения. Так, гипотезу С.Ф.Платонова о назначении Филарета патриархом в 1606 г. Р.Г.Скрынников принимает как достоверный факт38. В целом, ученый рисует Филарета властным, честолюбивым политиком и интриганом.

А.П.Павлов в монографическом исследовании о Государеве дворе конца XVI — начала XVII в. корректирует взгляды на содержание политической борьбы при Федоре Ивановиче. Противостояние Романовых и Годуновых, по мнению историка, являлось не борьбой направлений, а соперничеством боярских кланов за власть39.

В 1991 г. некоторый итог изучению личности и деятельности Филарета Никитича в отечественной историографии подводит Е.Ю.Люткина. По мнению исследовательницы, личностью Филарета интересовались прежде всего как деятелем Смутного времени. Поэтому настало время остановиться на проблемах периода его патриаршества и руководства страной. При этом, с точки зрения Е.Ю.Люткиной, «перед исследователями пока не стояла задача создания синтезирующего исследования, воспроизводящего личность Фила

36 Солодкин Я.Г. Филарет // ТОДРЛ. Т. 39. Л., 1985. С. 95-99.

37 См.: Скрынников Р.Г. Россия накануне "смутного времени". М., 1981; его же. Россия в начале XVII в. «Смута». М„ 1988. С. 32-33, 242-243.

38 Скрынников Р.Г. Смута в России в начале XVII в. Иван Болотников. Л., 1988. С. 46-51.

39 Павлов А.П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове (1584-1605 гг.). Спб., 1992. С. 51. рета и его роль в политической жизни страны»40. Как пишет ученый, такое положение объясняется тем, что не решено еще много проблем, связанных с социально-экономическим и политическим положением страны в то время. Таким образом, на повестку дня должны быть поставлены вопросы изучения внутри- и внешнеполитических задач правительства Филарета Никитича, его земельной и финансовой политики. Только после этого, по словам исследовательницы, «можно будет представить себе реальный портрет Филарета — незаурядной личности и крупного государственного деятеля»41.

Однако изучение биографии Филарета пошло по другому пути. Ярким примером служит статья В.Г.Вовиной. Автор рассматривает биографию патриарха уже вне борьбы различных политических группировок, ослабив тем самым социальные связи, исследование которых считалось приоритетным в советской историографии. Отношения Филарета с Борисом Годуновым, самозванцами, с точки зрения историка, имели более личный характер. Бовиной была предпринята попытка объяснить некоторые действия Филарета через вживание в его внутренний мир. Отсюда много предположений. Взгляд на Смуту как время «всеобщей шатости» можно рассматривать как некоторый возврат к идеям дореволюционной науки42.

Обстоятельно рассмотрен В.Г.Вовиной период патриаршества Филарета Никитича. Исследовательница подробно остановилась на основных направлениях внутренней политики правительства. Особое внимание было уделено идее борьбы Филарета с польским королем Сигизмундом43. Таким образом, в статье были поставлены новые проблемы в изучении личности и деятельности Филарета. Предложены своя объяснительная схема и свое по

40 Люткина Е.Ю. Патриарх Филарет как личность и государственный деятель. (Историография, итоги, перспективы) // Человек и его время. Сб. мат-лов всесоюзной школы молодых историков. М., 1991. С. 11.

41 Там же. С. 12.

42 Бовина В.Г. Патриарх Филарет (Федор Никитич Романов) // ВИ. 1991. № 7-8. С. 56-61.

43 Там же. С. 72. нимание героя. Поэтому работу следует признать этапной в биографике Филарета Никитича Романова.

В постсоветской историографии Филаретом плодотворно занимается В.В.Маландин, защитивший по государственной и церковной политике патриарха кандидатскую диссертацию. В исследованиях этого историка Филарет изображается ловким, беспринципным политиком. Несколько категоричным кажется суждение Маландина о том, что «со времени избрания Бориса Годунова будущий патриарх всегда был в оппозиции к "законной власти" и поддерживал все силы, противостоящие ей»44. Рассматривая период 1619-1633 гг., исследователь приходит к выводу, что политика Филарета заложила основы нового политического устройства, знаменующие собой переход от со-словно-представительной монархии к абсолютной. Мероприятия в сфере церковной, пишет ученый, во многом способствовали будущему расколу45.

Интересные изыскания о Филарете представил в своем биографическом сборнике о русских патриархах А.П.Богданов. Подводя своеобразные итоги изучения этого деятеля, исследователь пишет, что «для биографии Филарета Никитича. характерно пестрое переплетение легенд, принятых на веру мистификаций, переходящих из исследования в исследование ошибок и реальных фактов - и все это вместе равным образом служит основанием для домыслов историков, иногда остроумных и элегантных, чаще - тупых и за-идеологизированных»46. Исходя из этого, Богданов обращается к «реальным фактам» жизни Филарета, которые служат ему опорой в противостоянии известным схемам. Так, заново рассмотрен исследователем вопрос о времени поставления Филарета в ростовские митрополиты47. Также предложена своя

44 Маландин В.В. Патриарх Филарет // Великие государственные деятели России. М., 1996. С. 156.

45 Маландин В.В. Церковь и государство в патриаршество Филарета. Автореф. дис. .канд. ист. наук (07.00.02 - отечественная история). М., 1996. С. 13-15.

46 Богданов А.П. Русские патриархи (1589-1700): В 2-х тт. Т.1. М., 1999. С. 303.

47 Там же. С. 305-308. интерпретация поведения митрополита в Тушине и в составе Великого посольства. Очерк А.П.Богданова представляет собой интересное и оригинальное исследование. К сожалению, вслед за критикуемыми им историками, ученый зачастую сам множит неверифицируемые утверждения.

Среди новейших работ о Филарете следует выделить кандидатскую диссертацию С.П.Зверева, в которой рассматривается проблема формирования личности Филарета, его семейная жизнь, быт. Внимание также уделено государственно-церковной деятельности патриарха. Некоторые выводы автора вызывают определенные возражения. Так, трудно сказать, насколько обладает исследовательской ценностью вывод, согласно которому, ортодоксальная благочестивость Филарета Никитича была «связана в сакральном отношении с личностным осознанием и ощущением конечности земного жизненного пути, что. подразумевает памятование индивидуума о кончине и "ответе" о своих делах после смерти перед Божественным провидением»48. Это слишком общее положение, которое можно априорно адресовать любому, даже современному человеку. В целом, следует отметить, что исследователь явно злоупотребляет пересказом источников без их критического анали

49 за .

Главной темой в исследовании В.Ульяновского является проблема создания образа Филарета как самим патриархом, так и потомками. В связи с этим, многие известия о его жизни ученый склонен объявить легендарными. Исследователю принадлежит весьма интересная попытка интерпретации политического опыта Филарета Никитича в понятиях «кривой-прямой»50. Однако следует отметить, что данные конструкты скорее принадлежат современности. Их когнитивный ресурс довольно ограничен, поэтому могут они применяться в качестве описательных, а не аналитических категорий.

48 Зверев С.П. Патриарх Филарет (Романов): личность, государственная и церковная деятельность. Дис. .канд. ист. наук (07.00.02 - отечественная история). М., 2005. С. 41.

49 Там же. С. 43, 54-55 и др.

50 Ульяновский В. Указ. соч. С. 117,131.

В современной историографии продолжают исследоваться отдельные аспекты жизнедеятельности Филарета Никитича. Внимательно рассматриваются вопросы летописания при патриархе51. В контексте изучения роли Русской православной церкви в эпоху Смуты говорится о значении Филарета как

52 церковного деятеля . Затрагиваются аспекты внутренней и внешней политики правительства Михаила Федоровича - Филарета53. Наконец, определенное внимание уделяется портретике Филарета54.

Необходимо сказать о вкладе зарубежных ученых в изучение биографии Филарета. Чрезвычайно любопытна статья Д.Кипа, основное внимание в которой уделено периоду после 1619 г. Личность патриарха у Кипа начисто лишена идеализации. Автор сосредоточился на негативных результатах его правления. В работе говорится о неудачах в церковной, налоговой и внешней политике Филарета. В целом, Д.Кип рисует патриарха типичным представителем Средневековья55.

Польская исследовательница Д.Черска, наоборот, сосредоточила свое внимание на деятельности Филарета Никитича в годы Смуты. Автор во мно

51 Зотов A.M. Патриарх Гермогеи и митрополит Филарет: об идее духовного наставничества в «Новом летописце» 1630 г. [Электронный документ] // Гуманитарные науки в Сибири. Сер. Филология. 1998. №4. С. 17-22 (http://www.philosophy.nsc.ru/journals/humscience/498/04ZOTOV.HTM); Морозова JI.E. Смута начала XVII века глазами современников. М., 2000; Бовина-Лебедева В.Г. Новый летописец: история текста. Спб., 2004.

52 Кретов A.B. Роль Русской православной церкви в освободительном движении в эпоху Смутного времени начала XVII в. Автореф. дис. .канд. ист. наук (07.00.02 - отечественная история). Нижний Новгород, 2000. С. 14-16.

53 См.: Козляков В.Н. Михаил Федорович. М., 2004; Миронова О.Н. Русско-шведские дипломатические отношения в 1618-1632 гг. Дис. .канд. ист. наук (07.00.02 - отечественная история). Рязань, 2009.

54 Эскин Ю. Филарет глазами Долабеллы? // Родина. 2006. №11. С. 13-15.

55 Keep J. The Regime of Filaret 1619-1633 // The Slavonic and European Review. Vol. 38. № 91. 1960. P. 341-359. гих выводах опирается на русскую историографию до 1917 г. В глазах историка, Филарет - прежде всего активный участник борьбы за престол56.

Особо стоит сказать об облике Филарета Никитича в церковной историографии. В многотомном сочинении Макария отмечается подвижническая деятельность патриарха, сама личность которого изображается едва ли не в

57 восторженных тонах . Напротив, историк-эмигрант А.В.Карташев показывает нетерпимость, ограниченность Филарета, при этом отмечая и его позитивные усилия в области просвещения. Таким образом, у историка Филарет выступает, несомненно, как рубежная фигура в истории русской государственности58.

Таковы основные итоги биографического изучения Филарета Никитича Романова. Историками за три столетия проделана большая и разносторонняя работа. Предприняты многочисленные попытки разобраться в сущности политической позиции Филарета как в период Смуты, так и во время его сопра-вительства с Михаилом Федоровичем. Историческая наука в своем отношении к нему проделала путь от чрезмерной апологетики через обличительные оценки к взвешенному взгляду на эту фигуру. На рубеже XIX - XX вв. достижением стало рассмотрение биографии Филарета в определенном социальном контексте, сквозь призму политической борьбы группировок за власть. Особенный интерес историки второй половины XIX - начала XX в. проявляли к проблеме сущности правительственного курса в период 1619-1633 гг.

В советской историографии изучение личности Филарета Никитича было не таким активным. Отдельные аспекты его жизнедеятельности рассматривались в русле исследования феодальных противоречий начала XVII в., становления абсолютизма и некоторых других проблем.

56 Czerska D. Dzialalnosc Fiodora (Filareta) Romanowa w okresie "Smuty" // Studia histo-ryczne. R.XXIII,1980, z. 4(91). S. 555-556.

57 Макарий (Булгаков) История Русской церкви. Кн. 6. Период самостоятельности русской церкви (1589-1881). Патриаршество в России (1589-1720). Отд. 1. М„ 1996. С. 275-314.

58 Карташев A.B. Очерки по истории русской церкви. Т.2. М., 1992. С. 109.

19

Современная наука снова демонстрирует пристальное внимание к биографии этого крупного политического деятеля. Появляется большое количество биографических очерков. Выдвигаются новые вопросы, среди которых особое значение имеет проблема образа Филарета в сознании современников и потомков. В оценке поведения возобладал индивидуализирующий подход.

Без учета результатов всей историографии немыслимы дальнейшие исследования. В то же время некоторые трактовки в отдельных аспектах и общей оценке жизнедеятельности Филарета Никитича сегодня теряют свою убедительность. Категориальный анализ оснований культуры той эпохи только начинается. «Жизненный мир» человека заката средневековья остается нам неизвестным. Все это заставляет нас искать новые методы и стратегии исследования. Становится очевидным, что изучение индивидуальности вне социального и культурного пласта, ее окружающего, малопродуктивно.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования является жизнедеятельность Федора/Филарета Никитича Романова, преимущественно в политико-религиозной сфере. Предметом исследования выступает процесс взаимодействия в ней индивидуального начала и той социально-культурной ситуации, которая определяла основные параметры поведения человека того времени.

Цели и задачи. Целью данной работы является изучение узловых моментов деятельности Филарета Никитича сквозь призму соотношения в ней индивидуального и коллективного начал. Для этого поставлены следующие задачи:

- выделить легендарную основу в представлениях о политической деятельности Ф.Н.Романова до пострижения.

- установить основные факторы происхождения и существования легенды о завещании царства Романовым в русском политическом дискурсе.

- выявить мотивы поведения Филарета в Тушине через призму христианского мировоззрения.

- оценить вклад митрополита Филарета в реализацию идеи призвания Владислава на русский престол в период междуцарствия.

- определить характер соправительства Михаила Федоровича и Филарета в системе тогдашних представлений о природе государственной власти.

- показать сущность политического облика патриарха Филарета в историко-сравнительном контексте.

Хронологические рамки работы охватывают жизненный путь Филарета Никитича Романова с момента начала службы до кончины.

Теоретическая основа. Вынесенные в заглавие термины «индивидуальное» и «социальное» понимаются как определенные категории, выражающие характеристику функционирования и развития разных сфер общества. Подход к истории с точки зрения различных социально-исторических «времен», предложенный Ф.Броделем, позволяет усилить их когнитивное значение. Броделевская теория утверждает, что «существуют многообразные исторические времена, которые не вычисляются по часам или календарю, а являются социально-историческими реальностями, столь же многообразными и разнородными, как и сама историческая реальность»59. Французский ученый выделил три временных уровня. Наряду с фактами «короткого времени» (уровень событий) существуют «среднее время», или уровень конъюнктуры, а также уровень структур («время большой длительности»). По словам Ф.Броделя, «для историков структура - это ансамбль, архитектура социальных явлений, но прежде всего она - историческая реальность, устойчивая и медленно изменяющаяся во времени»60. Таким образом, темпоральный «срез» общества будет представлять собой многослойную структуру.

59 Рохас К.А.А. Критический подход к истории французских «Анналов». М., 2006. С. 110.

60 Бродель Ф. История и общественные науки. Историческая длительность // Философия и методология истории. М., 1977. С. 124.

Включение темпорального измерения в процесс познания личности представляется весьма плодотворным для исследования актом. То есть, соотношение категорий индивидуального и социального можно представить в виде модели взаимодействия разных временных уровней. Если индивидуальные факты жизни человека соотносятся с «коротким временем», то окружающие его социальные и культурные нормы, традиции принадлежат более устойчивым временным протяженностям. Очевидно, что у индивида время биологическое и время социальное не совпадают друг с другом. Одновременно он участвует в различных структурных и функциональных процессах. Следовательно, задача историка заключается в том, чтобы показать, каким образом эти времена накладываются друг на друга в жизнедеятельности «исторического актора», в какой форме происходит это взаимодействие. Как писал тот же Ф.Брод ель, «в каждый момент исторического исследования необходимо разграничивать долговременные движения и краткосрочные импульсы; движения, возникшие недавно, и движения, идущие из глубины исторического времени»61. Данное положение усложняет восприятие социального контекста, о котором необходимо говорить теперь не как о нечто едином и однородном, а как прежде всего о «разнообразии отчасти противоречивых и во всяком случае неоднозначных опытов и социальных представлений, посредством которых люди конструируют мир и свои действия» . Из всего вышесказанного следует, что категории индивидуального и социального выражают в том числе темпоральную структуру исторической реальности, со/ГО общая ей тем самым разномасштабный и разноуровневый характер.

61 Бродель Ф. Указ. соч. С. 128.

62 Ревель Ж. Микроисторический анализ и конструирование социального // Одиссей: Человек в истории. 1996. М., 1996. С. 117.

63 Весьма удачный опыт подобного подхода продемонстрировал Ж. ле Гофф, который рассмотрел жизнь Людовика IX Святого «в связи с разными временными конъюнктурами XIII века: экономическими, социальными, политическими, интеллектуальными и религиозными» (Ле Гофф Ж. Указ. соч. С. 23).

Методологическая основа. В работе последовательно сочетаются принципы классической, неклассической и постнеклассической историографии. Традиционно относится к классической науке принцип историзма. Как пишет Б.Г.Могильницкий, историзм, это «принцип научного познания, требующий изучения всего общественного явления в его конкретно-исторической обусловленности и развитии (изменений)»64. Стремление сегодня познавать далеко стоящую от нас эпоху исключительно в присущих только ей понятиях, что предпринимается нами и в данном исследовании, можно рассматривать как своего рода радикализацию историзма. Привнесение в исследовательский процесс темпорального фактора, по нашему мнению, способствует теоретическому обогащению метода.

В работе учитывается принцип аксиологизма, актуализированный в рамках неклассической науки. Соблюдение принципа означает наличие авторской позиции в исследовании, которая выражается в свете системы ценностей65. В нашем случае, таким примером может служить включение в работу тематики, связанной с изучением определенных норм поведения человека XVII в. В частности, исходя из позиции о важности изучения эволюции этических и моральных норм в историческом процессе, мы определенное место отводим оценке поведения Филарета Никитича сквозь призму категорий «верности» и «измены». Естественным образом, оценка допускается лишь в понятиях того времени.

Особо важен принцип альтернативности и дополнительности методологий, получивший свое развитие в современной исторической мысли. Как отмечает А.В.Лубский, этот принцип «позволяет ученому в ходе конкретного исторического исследования переходить от одного типа теоретической интерпретации к другому, меняя методологические позиции в зависимости от

64 Могильницкий Б.Г. Введение в методологию истории. М., 1989. С. 85.

65 Мининков H.A. Методология истории: пособие для начинающего исследователя. Ростов-на-Дону, 2004. С. 181-182. специфики предметной области и задач этого исследования»66. Прежде всего принцип дополнительности методологий проявляется в том, что в работе последовательно сосредоточивается внимание на разномасштабных и разных по своей сущности областях исследования. С одной стороны, в его фокус попадают определенные социально-политические институты (соправительство, государство, церковь и др.), что характерно скорее для классической науки. С другой, в центре работы оказываются те или иные вопросы, связанные с познанием воображаемой реальности, которые, в свою очередь, требуют иного инструментария.

С вышеуказанными принципами сочетаются определенные методы. В соответствии с общепринятой классификацией методы исторического исслеfil дования разделяются на традиционные и новейшие . Из традиционных в работе используются историко-генетический метод, направленный на выяснение «исторических корней изучаемой реальности прошлого»68, историко-сравнительный метод, а также методы синхронного и диахронного анализа. Генетический метод применяется при выяснении происхождения тех или иных легенд и других известий о жизни и деятельности Филарета Никитича. Сравнительный метод реализуется главным образом при сопоставлении та- \ ких значимых фигур XVII века, какими являются Филарет и Ришелье. Кроме того, для решения определенного круга задач в работе присутствуют элементы синхронного и диахронного анализа, которые можно рассматривать как продолжение процедур сравнения69. Синхронный анализ применяется при сравнительной характристике Филарета и Ришелье на этапе построения некоторых обобщений. Методы диахронного анализа используются при сопоставлении различных типов соправительств в средневековой Руси.

66 Лубский A.B. Альтернативные модели исторического исследования. М., 2005. С. 285.

67 Мининков H.A. Указ. соч. С. 197; Методологические проблемы истории. Учебное пособие / Под общ. ред. В.Н.Сидорцова. Минск, 2006. С. 221.

68 Мининков H.A. Указ. соч. С. 224.

69 Там же. С. 235-237.

Из используемых в исследовании новейших методов необходимо указать, прежде всего, на историко-психологический метод, представляющий собой попытку интуитивного проникновения в сознание людей прошлого. Применительно к человеку XVII столетия метод направлен с целью восполнить фрагменты его сознания, не нашедшие непосредственного отражения в источниках. Однако нами учитывается тот факт, что и сейчас применение методов психологии в исторических исследованиях довольно ограничено. По словам А.Я.Гуревича, «разрыв между такими дисциплинами, как психология и история, по-прежнему не преодолен»70.

При текстуальном и контекстуальном анализе текстов Смутного времени в работе активно применяются методы герменевтики и деконструкции, получившие особое распространение в неклассической и постмодернистской моделях исследования. Деконструкция, как правило, обозначает текстуальный анализ, «при котором непосредственный или "поверхностный" смысл

71 отбрасывается ради менее очевидного» . При этом учитывается и социальный контекст, в котором бытовало то или иное произведение. В диссертационном исследовании отдельное значение эти методы приобретают при переосмыслении ряда фактов, связанных с изображением авторами произведений политической борьбы 1590-х гг., тушинского периода жизни Филарета и его деятельности в составе «Великого посольства».

Источниковая база исследования. В работе используются источники документального и повествовательного характера. Из документальных следует выделить прежде всего актовый материал и делопроизводственную документацию. За более чем двухвековой период развития отечественной исторической науки осуществлена фундаментальная публикация документов по истории России второй половины XVI - первой половины XVII в. Она дает возможность составить общее представление об эпохе, а также сосредоточиться на решении локальных вопросов.

70 Гуревич А.Я. Индивид и социум на средневековом Западе. М., 2005. С. 12.

71 Лубский A.B. Указ. соч. С. 221.

В первую очередь, стоит отметить «Собрание государственных грамот и договоров», где, в частности, опубликована несудимая грамота Михаила Федоровича на патриаршую область . В «Актах археографической экспедиции» помещены интересные документы о деятельности Филарета в бытность его ростовским митрополитом, например, его грамоты, направленные против Вора. Кроме того, опубликован актовый материал о взаимоотношениях свет

73 ской и церковной властей при царе Михаиле . В «Актах исторических» представлен разнообразный материал, включающий, во-первых, документы, формирующие «дело Романовых». Во-вторых, определенное значение имеют грамоты тушинского и патриаршего периодов деятельности Филарета74. Из памятников, опубликованных в «Актах, относящихся к истории Западной России», следует назвать материалы переговоров с поляками в 1615 г., где

7Я затрагивались вопросы поведения митрополита в Смуту . Для характеристики Филарета как тушинского патриарха информацию дают материалы деловой переписки тушинцев с Сигизмундом III, опубликованные во «Временнике Московского общества истории и древностей Российских» (ВМОИДР) . Некоторые вопросы правительственной деятельности «великих государей» могут быть прослежены по изданию источников в «Актах Московского государства», среди которых важное значение имеет крестоцеловальная запись для казаков 1632 г77. Политические процессы при Михаиле Федоровиче, проливающие свет на восприятие патриарха современниками, частично опубли

7R кованы Н.Я.Новомбергским . Информацию о переговорах под Смоленском

72 СГГД. Ч. З.М., 1822.

73 ААЭ. Т. 2-3. Спб., 1836.

74 АИ. Т. 2-3. СПб., 1841.

75 Акты, относящиеся к истории Западной России. Т. 4. 1588-1632 гг. Спб., 1848.

76 ВМОИДР. М., 1849. Кн.1.

77 Акты Московского государства. Т.1.1571-1634. Спб., 1890.

78 Новомбергский Н. Слово и дело государевы (процессы до издания Уложения Алексея Михайловича 1649 года). Т.1. М., 1911. содержит 6-й выпуск сборника документов «Смутное время Московского государства»79. Трудно переоценить значение источников, опубликованных в «Памятниках дипломатических сношений Московского государства с Польско-литовским государством» (РИО. Т.142). Они включают документы о переговорах С.Жолкевского с представителями разных слоев русского общества. Особо следует выделить договор 17 августа 1610 г. о приглашении на московский престол королевича Владислава . К той же группе источников относятся «Акты Сийского монастыря», содержащие грамоты Филарета бого

Я1 служебного и административного характера . Важным источником по изучению потестарных начал новой династии является «Утвержденная грамота»

О 'У

1613 г. об избрании Михаила Федоровича .

В советский период продолжается публикация документов, как уже известных, так и впервые вводимых в научный оборот. В «Памятниках русского права» и «Законодательных актах Русского государства» напечатаны основные акты времени соправительства Михаила Федоровича и Филарета, в том числе указы о монастырях и патриаршие указы по борьбе с народной оо смеховой культурой .

Наконец, для нашей работы представляет интерес тематический сборник источников о движении Лжедмитрия И, опубликованный сравнительно

84 недавно .

79 Смутное время Московского государства. 1604-1613 гг. Вып. 6. Памятники обороны Смоленска. 1609-1611 гг. М., 1912.

80 Сб. РИО. Т. 142. М., 1913.

81 Акты Сийского монастыря. Вып.1. Грамоты патриарха Филарета (1619-1633 гг.). Архангельск, 1913.

82 Утвержденная грамота об избрании на Московское государство Михаила Федоровича Романова. М., 1906. ол

Памятники русского права. Вып.5. Первая половина XVII в. М.,1959; ЗАРГ второй половины XVI - первой половины XVII века. Тексты. Л., 1986.

84 Тушинский вор: личность, окружение, время. Документы и материалы. М., 2001.

27

Отдельно необходимо сказать о таком материале делопроизводства как разрядные книги. Исследовательский интерес представляют прежде всего неопубликованная Разрядная книга Пожарского, публикации дворцовых разрядов и разрядных книг, осуществленные до 1917 г. Отметим также масштабную публикацию разрядных книг конца XV - начала XVII в., начатую советскими учеными85. Разряды содержат интересные сведения о политической карьере Ф.Н.Романова до «священства», в том числе материалы его местнических споров. Также в них встречаются отдельные факты о судьбе Филарета после распада Тушинского лагеря. Наконец, разрядные книги за период правления Михаила Федоровича могут быть привлечены для изучения повседневности управленческой деятельности соправителей, политического быта, посольского этикета и др.

Из других материалов делопроизводства весьма интересны Боярские списки последней четверти XVI в., дополняющие разрядные книги в вопросе

О/Г о составе Государева двора при Федоре Ивановиче . Для изучения организации «Великого посольства» Сигизмунду III основным источником является статейный список, сохранившийся в пересказе И.И.Голикова87. Вариант делового письма представляет собой переписка Михаила Федоровича и Филарета, являющаяся важным источником для реконструкции взаимоотношений оо царя и патриарха . Сведения о церковной политике в 1620-1630-е гг. содер

89 жатся в «Описи келейной казны патриарха Филарета» .

85 ОР РГБ. Ф. 188. Собрание Горского. № 16; ДР. Т. 1-2. Спб., 1850-51; КР. Т. 1-2. Спб., 1853-55; Белокуров С.А. Разрядные записи за Смутное время (7113-7121). М., 1907; РК. 1475-1598. М„ 1966; РК. 1475-1605. Т.З. Ч. 3. М., 1989; РК. 1559-1605 гг. М„ 1974.

86 Боярские списки 1577-1607 гг. // Станиславский А.Л. Труды по истории государева двора в России ХУ1-ХУП веков. М., 2004.

87 Голиков И.И. Деяния Петра Великого. Т. 12. 2-е изд. М., 1840.

88 Письма русских государей.

89 Опись келейной казны патриарха Филарета Никитича // РИБ. Т. 3. Спб., 1876.

28

В настоящей работе широко привлекаются повествовательные источники. К летописным относятся хронографы 1617 г. и архиепископа Пахомия, Пискаревский, Новый, Вельский, Московский, Мазуринский и Ростовский летописцы, Псковские летописи90. К собственно историческим повестям относятся «Повесть о честном житии царя и великого князя Феодора Ивановича всея Руси», «Повесть о Земском соборе 1613 г.», «Временник» Ивана Тимофеева, «Сказание» Авраамия Палицына, «Словеса дней, и царей, и святителей московских» И.Хворостинина, «Рукопись Филарета», «Повесть о победах Московского государства», «Летописная книга» С.Шаховского, «Сказание известно о воображении книг печатнаго дела», «Известие о начале патриаршества и о возведении на патриаршеский престол Ростовского митрополита Филарета Никитича», «Сказание о царстве царя Феодора Иоанновича»91. Весьма интересны также агитационное сочинение «Новая повесть .о преслав

90 Из Хронографа 1617 года // ПЛДР: Конец XVI- начало XVII веков. М., 1987; Попов А. Изборник славянских и русских сочинений и статей, внесенных в хронографы русской редакции. М., 1869; Пискаревский летописец // ПСРЛ. Т. 34. М., 1978; Новый летописец // ПСРЛ. Т. 14. М., 2000; Вельский летописец // ПСРЛ. Т.34; Московский летописец // Там же; Мазуринский летописец // ПСРЛ. Т. 31. М., 1968; Ростовский летописец конца XVII в. // Советские архивы. 1981. №6; Псковские летописи. М.;Л., 1941. Вып. 1.

91 Повесть о честном житии царя и великого князя Феодора Ивановича всея Руси // ПСРЛ. Т. 14; Повесть о Земском соборе 1613 года // Хроники Смутного времени. М., 1998; Временник Ивана Тимофеева. Спб., 2004; Сказание Авраамия Палицына. М.;Л., 1955; Хворо-стинин И.А. Словеса дней, и царей, и святителей московских // ПЛДР: Конец XVI -начало XVII веков; Рукопись Филарета// Сборник Муханова. 2-е изд., доп. Спб., 1866; Повесть о победах Московского государства. Л., 1982; Шаховской С.И. Повесть книги сея от прежних лет // Русское историческое повествование XVI-XVII веков: Сборник / Сост. Ю.А.Лабынцев. М., 1984; Сказание известно о воображении книг печатнаго дела // Там же; Известие о начале патриаршества в России и о возведении на патриаршеский престол Ростовского митрополита Филарета Никитича, и чин поставления его // ДАИ. Т. И. Спб., 1846; Сказание о царстве царя Феодора Иоанновича // РИБ. Т. XIII. 3-е изд. Л., 1925.

29 ном Российском царстве» и «Плач о пленении и о конечном разорении Московского государства»92.

Данный вид источников содержит богатый материал по политической истории России второй половины XVI — первой половины XVII в. Произведения дают возможность составить представление о ссылке Романовых, обороне Ростова от тушинцев, «бесчестном» пленении Филарета, его участии в Великом посольстве, польском плене. Наконец, существенное внимание уделено возвращению митрополита в Москву, поставлению его на патриаршество. Кроме того, сочинения являют собой благодатный источник по реконструкции общественного и исторического сознания человека позднего средневековья, процесса формирования официальной идеологии династии Романовых.

Информативной ценностью обладают известия иностранцев. Записки. Д.Горсея особенно важны тем, что в них отражены сведения о молодом Федоре Никитиче93. И.Масса оставил нам не только его словесный портрет, но и, позднее снова оказавшись в России, дал характеристику соправительства Михаила Федоровича и Филарета94. Вслед за Массой интересную оценку событиям предвыборной борьбы 1598 г. и воцарения Бориса Годунова дали Ж.Маржарет, П.Петрей95. Трудно переоценить значение писем А.Сапеги, отражающих реалии после смерти царя Федора96. В «Московской хронике»

92 Новая повесть о преславном Российском царстве // ПЛДР. Конец XVI - начало XVII вв.; Плач о пленении и о конечном разорении Московского государства // Там же.

93 Горсей Д. Записки о России. XVI-нaчaлo XVII в. М., 1990.

94 Масса И. Краткое известие о Московии // О начале войн и смут в Московии. М., 1997; Три письма Исаака Массы к Генеральным Штатам, 1616-1618 гг. // Вестник Европы. Кн. 8. Август 1868.

95 Маржарет Ж. Состояние Российской империи. Ж.Маржарет в документах и исследова-нииях: (Тексты, комментарии, статьи). М., 2007; Петрей П. История о великом княжестве Московском // О начале войн и смут в Московии.

96 Из львовского архива князя Сапеги // Русский архив. 1910. №11.

30

К.Буссова освещены события за период 1584-1613 гг., в которых определенный след оставил и Филарет97.

Для раскрытия проблем истории русско-польских отношений в правление Василия Шуйского и междуцарствие привлекаются «История ложного Дмитрия», Дневник похода Сигизмунда III, «История Московской войны» по

Н.Мархоцкого, «Рукопись» С.Жолкевского .

В перечисленных источниках содержатся данные об основных фактах жизни Филарета Никитича. Конечно же, не все этапы его деятельности равным образом обеспечены материалом. К сожалению, весьма отрывочны сведения о молодости Ф.Н.Романова. Также количество и специфика источников не позволяют в необходимой мере осветить тушинский плен митрополита. Особенностью нарративных текстов является то, что имеющиеся в них свидетельства зачастую говорят не столько о свершившемся историческом событии, сколько о его образе, отложившемся в сознании автора. Данное обстоятельство переориентирует исследование на изучение интенций книжника или участника событий, что не менее ценно, поскольку приближает нас, в конечном счете, к познанию внутреннего мира человека той эпохи. Таким образом, весь рассмотренный комплекс исторических источников достаточен, для решения поставленной цели и задач диссертационного исследования.

Научная новизна исследования определяется следующими обстоятельствами:

• предлагаемая работа представляет собой «контекстную» биографию Филарета Никитича Романова, где особое внимание сосредоточено на

97 Буссов К. Московская хроника // Хроники Смутного времени.

98 Дневник событий, относящихся к Смутному времени (1603-1613 гг.), известный под именем истории ложного Дмитрия // РИБ. Т.1. Спб., 1872; Поход Сигизмунда III в Россию (1609-10) // Там же; Мархоцкий Н. История Московской войны. М., 2000; Записки Станислава Немоевского (1606-1608). Рукопись Жолкевского. Рязань, 2006.

31 социально-структурной и культурной детерминации индивида, а также тех понятиях, в которых он осмысливал происходившее вокруг него.

• осуществленная в исследовании реконструкция отдельных аспектов биографии Филарета выступает одновременно и как цель исследования, и как предпосылка познания окружающего его социума.

• социальный контекст, окружавший Федора/Филарета Никитича, понимается как определенная динамическая система, состоящая из взаимодействия различных временных уровней, в том числе и «индивидуального» времени.

• в работе предпринята попытка рассматривать находящиеся в источниках сведения о личности Филарета, во-первых, с целью реконструкции картины определенного события, во-вторых, в качестве объекта для восстановления образа события, сформировавшегося в общественном сознании, и его смысловых оснований.

• использование в исследовании методов текстуального и контекстуального анализа позволило выявить в литературных текстах скрытую информацию о фигуре Филарета Никитича, которая ранее оставалась за пределами внимания исследователей.

Положения, выносимые на защиту:

• Существующие представления о противостоянии Бориса Годунова и Ф.Н.Романова нуждаются в некоторой коррекции, поскольку данные источников позволяют говорить не столько о реальности прошедших событий, сколько об их образах в сознании людей того времени. Происхождение легенды о завещании царства Федору Никитичу было связано с созданием идеального образа правителя в предвыборной борьбе 1598 г. В правление Михаила Федоровича упоминание в официальной литературе об этом эпизоде становится уже неактуальным, так как главным элементом легитимности династии теперь является представление о богоизбранности монарха. Связано это было также с необходимостью «забвения» мирской жизни монаха, коим являлся патриарх Филарет.

• Отсутствие сведений о пребывании Филарета Никитича в Тушинском лагере в основном корпусе сочинений о Смутном времени следует связывать не с целенаправленной политикой власти о сокрытии «нелицеприятных» фактов жизни патриарха Филарета, а, наоборот, с их общеизвестностью. Ряд сведений позволяет говорить о том, что Филарет и в плену был верен царю Василию Шуйскому, поэтому не может быть записан в число «изменников». Его деятельность в роли тушинского патриарха соотносится с моделью смиренного поведения как наиболее ценной для христианина.

• Роль Филарета в событиях 1610-1611 гг. выглядит более скромной, чем принято считать. Королевича Владислава нельзя считать креатурой митрополита, поскольку движение за избрание иноземного царя было широким социальным явлением. Позиция «великих послов» под Смоленском за период переговоров претерпела эволюцию от твердых требований исполнения договора Сигизмундом до стремления сложить с себя посольские полномочия. Однако, в целом, конструктивную деятельность Филарета на посольском поприще нельзя подвергнуть сомнению. По представлениям-того времени, избрание «природного» государя возвращало в страну Божью благодать, поэтому деятельность послов следует рассматривать как стремление к наведению порядка и сохранению прежних социальных устоев.

• Соправительство Михаила Федоровича и Филарета, скорее реальное, чем декларативное, было социально обусловлено, и в нем меньше обнаруживается индивидуальной инициативы патриарха, чем принято считать. Данный институт имел в своей основе светский характер, поскольку Филарет стал именоваться «великим государем» именно в силу родства с царем. В соответствии с вотчинными представлениями о власти, Филарет как старший в семье необходимо вовлекался в процесс управления страной. Но патриарший статус накладывал свой отпечаток на государственную деятельность Филарета Никитича и на его образ в общественном сознании. зз

• Современный компаративный метод позволяет познать основания изучаемых явлений через выявление различия. Сущность Филарета как государственного и церковного деятеля отчетливо проявляется в сопоставлении с Ришелье. Во-первых, кардинал, в отличие от патриарха, был по отношению к монарху подданным. Во-вторых, церковная политика Филарета осуществлялась в ситуации противостояния «царства» и «священства», что для Франции того времени было уже неактуальным. В-третьих, если Филарет был в большей мере «изоляционист», то Ришелье стремился к объединению церквей под Римом. Наконец, различные политические дискурсы в России и Франции XVII в. не позволяют одинаково рассматривать Филарета и Ришелье как представителей абсолютизма.

Практическая значимость работы состоит в возможности использования его положений и выводов в процессе создания комплексных обобщающих исследований по биографике человека XVII века, которые за последние годы составляют одно из направлений современного научного исторического исследования. Отдельные результаты могут найти применение при изучении русского средневекового сознания. Они могут быть использованы при разработке учебных курсов и спецкурсов по проблемам истории России XVI-XVII вв. 1

Апробация результатов исследования. Положения диссертационного сочинения были изложены автором на заседании кафедры документоведения и специальных исторических дисциплин исторического факультета ЮФУ, на межрегиональной конференции «Человек второго плана в истории». Также основные выводы апробированы в статьях журналов «Известия ВУЗов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки» и «Cogito. Альманах истории идей».

Заключение научной работыдиссертация на тему "Филарет Никитич Романов: социальное и индивидуальное в биографии политического деятеля"

Заключение.

Состояние источниковой базы для изучения позднего русского средневековья накладывает определенные ограничения на изучение биографии Ф.Н.Романова. Тем не менее, ее рассмотрение в широком социально-культурном контексте позволяет понять особенности его индивидуального поведения и воссоздать символический фон эпохи, не нашедшие непосредст-' венного отражения в источниках.

Картина борьбы Романовых с Годуновыми, как мы ее знаем, страдает некоторой прямолинейностью и нуждается в определенной корректировке. Поскольку становится очевидным, что некоторые факты не происходили в действительности, а являлись «изобретением» авторов того времени. Относится это, в первую очередь, к факту первоначальной дружбы двух могущественных кланов.

Со смертью прирожденного государя в 1598 г. претенденты на престол должны были решать задачу обоснования своих претензий. Отказ Ф.Н.Романова от скипетра рассматривается как демонстрация наиболее ценного морального облика христианина. Таким образом, предвыборная борьба имела не только политический, но прежде всего идеологический характер. В связи с этим, можно говорить о том, что известная легенда о завещании царства отражала определенные реалии именно начала 1598 г., а не является всего лишь позднейшей романовской версией происходившего в те дни.

Для мифологии власти при первом Романове идея рода, преемственности уже оказывается недостаточной. Обоснование легитимности династии основывается прежде всего на принципе богопоставленности. Таким образом, идея завещания царства в 1598 г. Федору Романову становится неактуальной. Чем и объясняется ее отсутствие в официальной литературе при Михаиле Федоровиче и Филарете. Данное обстоятельство определялось и тем, что, по тогдашним представлениям, прошлая жизнь монаха, коим являлся Филарет Никитич, находилась в зоне умолчания.

Нуждается также в переосмыслении тушинский период биографии Филарета Никитича. Наличие в историографии прямо полярных трактовок свидетельствует о том, что необходима постановка новой исследовательской программы. Осмысление поведения пленника в рамках объяснительных процедур самих книжников XVII в. позволяет прийти к нетривиальным выводам.

В основном корпусе сочинений о Смутном времени сведения о пребывании Филарета в Тушине совсем немногочисленны или вообще отсутствуют. Однако подобное невнимание объясняется не официальным заказом и целенаправленной политикой власти об умолчании неоднозначных фактов жизни архиерея. Главная причина этому - именно общеизвестность, в силу которой книжник не считал нужным особо проговаривать эпизод.

Обратившись к объяснениям самих современников, мы видим, что они не считали Филарета изменником. Во-первых, потому что он не своей волей попал в лагерь. Во-вторых, потому что не целовал крест Вору. Клятвопреступление расценивалось как тяжкий грех.

Ключи к пониманию поведения Филарета в плену находятся в рамках религиозного миросозерцания, каковым оно и оставалось в первой половине XVII в. Становится ясным, что готовность пленника выполнять свои пастырские обязанности, подчиняясь самозванцу, воспроизводит актуальную для христианской аксиологии модель смиренного поведения. Итак, смиренный монах, продолжающий служить христианской вере, не запятнавший себя греховной клятвой - в таком естественном облике представился Филарет Никитич Романов современникам.

Мнение о Филарете в период 1609-1611 гг. как деятеле исключительно первого плана нуждается в ограничении. Этот несколько категоричный взгляд более обязан авторитетным историографическим концепциям, нежели непосредственным данным сохранившихся свидетельств. Мы не можем с точностью охарактеризовать отношение Филарета к Василию Шуйскому, но тем более не в состоянии доказать факт участия митрополита в низложении неудачливого царя.

Также давнее суждение о назначении Филарета Никитича послом как намеренном удалении из столицы, скорее всего, недостоверно, поскольку не соотносится с представлениями С.Жолкевского о союзе России и Польши.

Сама твердая позиция «великих послов» на переговорах с Сигизмун-дом в науке не подвергается сомнению. Тем не менее, очевидно, что их поведение не оставалось неизменным. И некоторые уступки должны быть расценены, с одной стороны, как поиски позитивного решения судьбоносного для страны вопроса, с другой, как неспособность, в конечном счете, физически исполнять свои обязанности.

Мнение о Владиславе как креатуре Филарета не выдерживает критики. Идея призвания иноземного царя на российский престол имела слишком широкое социальное пространство, чтобы ее можно было считать предприятием одного человека. Более того, она была органична для политического дискурса того времени. Представляется, что организация переговоров было очень важным для страны событием. И поэтому ее сторонники, в том числе Филарет, никак не могут называться «изменниками»." В лице своих лучших представителей они старались возвратить порядок на свою землю, освободить ее от интервентов.

Соправительство Михаила Федоровича и Филарета Никитича следует определить как явление, в какой-то мере исключительное, со свойственными только ему чертами. Продолжающуюся полемику о соотношении власти отца и сына следует признать более непродуктивной и сосредоточиться на потес-тарных основаниях данного института.

Это было скорее реальное, чем декларативное двоевластие, в котором индивидуализированная деятельность государей в определенной мере была социально обусловлена. Основываясь на семейных связях, оно имело светский характер, поскольку Филарет заочно стал именоваться «великим государем» еще до своего возвращения из польского плена. Данная структура власти необходимо возникла в соответствии с господствовавшими представлениями о родовом старшинстве, вотчинными основаниями власти государей, которые в XVII в. еще сохраняли свою силу.

Однако современники отчетливо разделяли в своем восприятии обоих «великих государей». Сам статус Филарета как патриарха существенно трансформировал механизм двоевластия. Отличия между правительственными функциями царя Михаила и Филарета обнаруживаются в повседневной деятельности, посольском этикете, религиозном ритуале. Но преувеличивать степень разграничения функций соправителей не следует, так как механизм их взаимодействия был в целом неразделенным.

В сравнении с другими вариантами соправительств, случай Романовых имел в своей основе обратную связь «сын-отец», сообщая самому явлению сложный и в чем-то уникальный характер.

Сущность Филарета как государственного и церковного деятеля достаточно рельефно проявляется в сопоставлении с его современником Ришелье.

Целью современной компаративистики является выявление различий в ха ( * рактеристиках сравниваемых объектов. При рассмотрении составляющих политической и религиозной деятельности патриарха и кардинала становится ясным, что ее основания у обоих глубоко различны.

Ришелье и Филарет были ведущими политиками своего времени. Но первый для короля был прежде всего подданным. Вотчинные же основания власти московских государей делали механизм соправительства Михаила Федоровича и Филарета единым.

И Филарет, и Ришелье стремились к подчинению церкви государству. Но религиозно-политическая сфера в их странах была весьма различной. Взаимодействие «царства» и «священства» в России актуализировалось в рамках наместнической модели сакрализации власти. Во Франции уже подобное противостояние не наблюдалось.

Сравниваемых политиков нельзя назвать религиозными фанатиками. Но направленная на изоляционизм религиозная политика Филарета была традиционной для моноконфессионального общества. А для Ришелье, кото

174 рый считался с большим количеством иноверцев во Франции, была органична идея соединения церквей во главе с Римом.

Определенное время господствовал взгляд на патриарха и кардинала как ярких представителей абсолютизма. В современной же науке проблема-тизирован сам взгляд на Филарета и Ришелье как абсолютистов. Данная тенденция обусловлена все более усиливающимся недоверием к универсальным дефинициям, к числу которых принадлежит и термин «абсолютизм». Современные перспективные исследования феномена религиозности в обоих государствах, несомненно, будут способствовать поиску новых решений в существующих дискуссионных проблемах.

Список научной литературыИсаев, Дмитрий Петрович, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Источники.1. Неопубликованные.

2. ОР РГБ. Ф. 188. Собрание Горского. № 16.1. Опубликованные.

3. Акты археографической экспедиции. Т. 2. 1598-1613. Спб.: В типографии II Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии, 1836. 392,3,14 е.; Т. 3. 1613-1645. Спб.: В типографии II Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии, 1836. 496,26 с.

4. Акты исторические. T. II. 1598-1613. Спб.: В Типографии Н-го Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии, 1841. IV,438,29 е.; T. III. 16131645. Спб.: В Типографии Н-го Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии, 1841.111,501,18 с.

5. Акты Московского государства. Т.1. Разрядный приказ. Московский стол. 1571-1634. Спб.: Типография Императорской Академии наук, 1890. XLIV,766 с.

6. Акты, относящиеся к истории Западной России. Т. 4. 1588-1632 гг. Спб.: В типографии Эдуарда Праца, 1848. VIII,529,26,20 с.

7. Акты Сийского монастыря. Вып.1. Грамоты патриарха Филарета (1619-1633 г.г.). Архангельск: Губернская типография, 1913. III,XVI,86,2 с.

8. Арсений Елассонский. Мемуары из русской истории // Хроники Смутного времени. М.: Фонд Сергея Дубова, 1998. С. 163-204.

9. Белокуров С.А. Разрядные записи за Смутное время (7113-7121). М.: издание Имп. о-ва истории и древностей российских при Московском ун-те, 1907. XXVIII,311 с.

10. Вельский летописец // Полное собрание русских летописей. Т. 34. М.: Наука, 1978. С. 238-271.

11. Ю.Боярские списки 1577-1607 гг. // Станиславский A.JI. Труды по истории государева двора в России XVI-XVII веков. М.: РГГУ, 2004. С. 191-318.

12. П.Буссов К. Московская хроника // Хроники Смутного времени. М.: Фонд Сергея Дубова, 1998. С. 9-158.

13. Временник Ивана Тимофеева / Под ред. член-корр. АН СССР В.П.Адриановой-Перетц (репринт, изд. 1951). Спб.: Наука, 2004. 512 с.

14. Временник Московского общества истории и древностей российских (ВМОИДР). М.: В университетской типографии, 1849. Кн.1. 38,IV,8,114,XVI,60,50,II. с.

15. Горсей Д. Записки о России. XVI-начало XVII в. М.: Изд-во МГУ, 1990. 288 с.

16. Дворцовые разряды. Т.1: 1612-1628 гг. Спб.: В Типографии Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии, 1850. XXXVI, 1224,XII стб.; Т. 2. Спб.: В Типографии Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии, 1851. IV,976,II стб.

17. Дело о ссылке Романовых // Хроники Смутного времени. М.: Фонд Сергея Дубова, 1998. С. 411-438.

18. Дневник событий, относящихся к Смутному времени (1603-1613 гг.), известный под именем истории ложного Дмитрия // Русская историческая библиотека. Т.1. Памятники, относящиеся к Смутному времени. Спб.: Печатня В.И.Головина, 1872. Стб. 81-364.

19. Древняя российская вивлиофика. Т. XIV. 2-е изд. М.: В типографии Компании Типографической, 1790. 496 с.

20. Известие о начале патриаршества в России и о возведении на патриаршеский престол Ростовского митрополита Филарета Никитича, и чин поставления его // Дополнения к актам историческим. Т. И. Спб.: В типографии Эдуарда Праца, 1846. С. 185-221.

21. Из львовского архива князя Сапеги // Русский архив. 1910. №11. С. 337-352.

22. Из Хронографа 1617 года // Памятники литературы Древней Руси: Конец XVI- начало XVII веков. М.: Худож. лит., 1987. С. 318-357.

23. Книги разрядные. Т.1. Спб.: В типографии II Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии, 1853. XV,1380 стб.,П е.; Т. 2. Спб.: В типографии II Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии, 1855. IX,1392 стб.

24. Котошихин Г. О Московском государстве в середине XVII столетия // Русское историческое повествование XVI XVII веков: Сборник / Сост. Ю.А.Лабынцев. М.: Сов. Россия, 1984. С. 162-315.

25. Летописец о Ростовских архиереях // Памятники древней письменности. Т. 94. Спб.: Типография С.Добродеева, 1890. XII,26,63,12 с.

26. Летопись о многих мятежах. Спб.: Тип. Сухопут. Кадет, корпуса., 1771. [4],1-272,289-386,[4] с.

27. Мазуринский летописец // Полное собрание русских летописей. Т. 31. Летописцы последней четверти XVII в. М.: Наука, 1968. С. 11-179.

28. Маржарет Ж. Состояние Российской империи. Ж.Маржарет в документах и исследованиях: (Тексты, комментарии, статьи). М.: Языки славянских культур, 2007. 552 с.

29. Мархоцкий Н. История Московской войны. М.: РОССПЭН, 2000. 223 с.

30. Масса И. Краткое известие о Московии // О начале войн и смут в Московии. М.: Фонд Сергея Дубова. Рита-Принт, 1997. С. 15-150.

31. Московский летописец // Полное собрание русских летописей. Т. 34. М.: Наука, 1978. С. 221-237.

32. Новая повесть о преславном Российском царстве // Памятники литературы Древней Руси. Конец XVI начало XVII веков. М.: Худож. лит., 1987. С. 24-57.

33. Новомбергский Н. Слово и дело государевы (процессы до издания Уложения Алексея Михайловича 1649 года). Т. 1. М.: Печатня А.И.Снегиревой, 1911. 593,14 с.

34. Новый летописец // Полное собрание русских летописей. Т. 14. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 23-154.

35. Зб.Олеарий А. Описание путешествия в Московию. Смоленск: Русич, 2003. 480 с.

36. Опись келейной казны патриарха Филарета Никитича // Русская историческая библиотека. Т. 3. Спб.: Типография Императорской Академии наук, 1876. Стб. 875-1000.

37. Памятники истории Смутного времени / Под ред. А.И.Яковлева. М.: Типография Вильде, 1909. 104 с.

38. Памятники русского права. Вып. 5. Памятники права периода сослов-но-представительной монархии. Первая половина XVII в. / Под ред. Л.В.Черепнина. М.: Госюриздат,1959. 668 с.

39. Петрей П. История о великом княжестве Московском // О начале войн и смут в Московии. М.: Фонд Сергея Дубова. Рита-Принт, 1997. С. 153464.

40. Пискаревский летописец // Полное собрание русских летописей. Т. 34. М.: Наука, 1978. С. 31-220.

41. Письма русских государей и других особ царского семейства. Т.1. 1526-1658. М.: В Университетской типографии, 1848. VIII, 326, 22 с.

42. Плач о пленении и о конечном разорении Московского государства // Памятники литературы Древней Руси: Конец XVI начало XVII веков. М.: Худож. лит., 1987. С. 130-145.

43. Повесть о Земском соборе 1613 года // Хроники Смутного времени.

44. М.: Фонд Сергея Дубова, 1998. С. 457-459.180

45. Повесть о победах Московского государства. JL: Наука, 1982. 160 с.

46. Повесть о честном житии царя и великого князя Феодора Ивановича всея Руси // Полное собрание русских летописей. Т. 14. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 1-22.

47. Попов А. Изборник славянских и русских сочинений и статей, внесенных в хронографы русской редакции. М.: Типография А.И.Мамонтова и К, 1869. 541 с.

48. Поход Сигизмунда III в Россию (1609-10) // Русская историческая библиотека. Т.1. Памятники, относящиеся к Смутному времени. Спб.: Печатня В.И.Головина, 1872. Стб. 427-720.

49. Псковские летописи / Приг. к печ. А.Насонов. M.;JI.: Изд-во АН СССР, 1941. Вып. 1. 146 с.

50. Ришельё Политическое завещание, или Принципы управления государством / Общ. ред. Л.Л.Головина. М.: Ладомир, 2008. 496 с.

51. Разрядная книга. 1475-1598. М.: Наука, 1966. 616 с.

52. Разрядная книга. 1475-1605. Т. 3. Ч. 3. М.: Наука, 1989. 226 с.

53. Разрядная книга. 1559-1605 гг. М.: Наука, 1974. 436 с.

54. Ростовский летописец конца XVII в. // Советские архивы. 1981. №6. С. 34-37.

55. Рукопись Филарета // Сборник Муханова. 2-е изд., доп. Спб.: В типографии Эд.Праца, 1866. С. 263-330.

56. Сборник Императорского Русского исторического общества. Т. 142. М., 1913. XXXII,770 с.

57. Сказание Авраамия Палицына / Подг. текста и коммент. О.А.Державиной и Е.В.Колосовой. Под ред. Л.В.Черепнина. М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1955. 347 с.

58. Сказание известно о воображении книг печатнаго дела // Русское историческое повествование XVI-XVII веков: Сборник / Сост. Ю.А.Лабынцев. М.: Сов. Россия, 1984. С. 99-105.

59. Сказание о царстве царя Феодора Иоанновича // Русская историческая библиотека. Т. XIII. Памятники древней русской письменности, относящиеся к Смутному времени. 3-е изд. Л.:, 1925. Стб. 755-836.

60. Смутное время Московского государства. 1604-1613 гг. Вып. 6. Памятники обороны Смоленска. 1609-1611 гг. М.: Синодальная Типография, 1912. XVII,282 с.

61. Соборное Уложение 1649 года // Российское законодательство Х-ХХ веков. В 9 томах. Т. 3. Акты Земских соборов / Отв. ред. А.Г.Маньков. М.: Юрид. лит., 1985. с. 76-446.

62. Собрание государственных грамот и договоров. Ч. 3. М.: В типографии Селивановского, 1822. 540 с.

63. Столовая книга патриарха Филарета Никитича. 1623 г. Вып. второй. Спб.: Типография М.М.Стасюлевича, 1909. 95 с.

64. Три письма Исаака Массы к Генеральным Штатам, 1616-1618 гг. // Вестник Европы. Кн. 8. Август 1868. С. 797-814.

65. Тушинский вор: личность, окружение, время. Документы и материалы. М.: Изд-во МГУ, 2001. 464 с.

66. Фоккеродт И. Россия при Петре Великом // Неистовый реформатор. Иоганн Фоккеродт, Фридрих Берхгольц. М.: Фонд Сергея Дубова, 2000. С. 9-104.

67. Хворостинин И.А. Словеса дней, и царей, и святителей московских // Памятники литературы Древней Руси: Конец XVI -начало XVII веков. М.: Худож. лит., 1987. С. 428-463.

68. Челобитная неизвестного к патриарху Иосифу // Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов. Время патриаршества Иосифа. М.: Изд-во «Индрик», 2003. С. 149-154.

69. Шаховской С.И. Повесть книги сея от прежних лет // Русское историческое повествование XVI-XVII веков: Сборник / Сост. Ю.А.Лабынцев. М.: Сов. Россия, 1984. С. 106-148.1. Литература.1. Рукописные материалы.

70. Свидание Царя Михаила Феодоровича с родителем своим Митрополитом Филаретом, в Москве, 1619 года. РГАДА. Ф. 188. On. 1. ед.хр. 225.

71. Смирнов П.П. Рецензия на книгу: Сташевский Е.Д. «Очерки по истории царствования Михаила Федоровича». ОР РГБ. Ф. 279. карт. 16. ед.хр. 2.

72. Смирнов П.П. Филарет Никитич, "великий государь, святейший патриарх Московский и всеа Руси", как представитель раннего абсолютизма в России. ОР РГБ. Ф. 279. карт. 13. ед. хр. 7.

73. Диссертации и авторефераты диссертаций.

74. Зверев С.П. Патриарх Филарет (Романов): личность, государственная и церковная деятельность. Дис. .канд. ист. наук (07.00.02 отечественная история). М., 2005. 176 с.

75. Кретов A.B. Роль Русской православной церкви в освободительном движении в эпоху Смутного времени начала XVII в. Автореф. дис. .канд. ист. наук (07.00.02 отечественная история). Нижний Новгород, 2000. 20 с.

76. Маландин В.В. Церковь и государство в патриаршество Филарета. Ав• тореф. дис. .канд. ист. наук (07.00.02 отечественная история). М.:

77. Типография МПГУ, 1996. 16 с.

78. Миронова О.Н. Русско-шведские дипломатические отношения в 16181632 гг. Дис. .канд. ист. наук (07.00.02 отечественная история). Рязань, 2009. 208 с.

79. Шалак М.Е. Русская Смута и общественная мысль XVII века: суждения, оценки, концепции. Дис. .канд. ист. наук (07.00.02 отечественная история). Ростов-на-Дону, 2004. 183 с.

80. Общая, специальная и вспомогательная литература.

81. Академик С.Ф.Платонов: Переписка с историками: В 2 т. Том I: Письма С.Ф.Платонова, 1883-1930 / Сост. В.Г.Бухерт. М.: Наука, 2003. 388 с.

82. Аль Д. Допетровская Русь в граде Петра. Ключи к разгадке "тайн" и "загадок" опричнины // Нева. 1991. № 2. С. 189-194.

83. Алыпиц Д.Н. Начало самодержавия в России. Государство Ивана Грозного. Л.: Наука, 1988. 248 с.

84. Альшиц Д.Н. Разрядная книга московских государей XVI в. (Официальный текст) // Алыпиц Д.Н. От легенд к фактам. Разыскания и исследования новых источников по истории допетровской Руси. Спб.: Наука, 2009. С. 385-406.

85. Андреева Л.А. Сакрализация власти в истории христианской цивилизации. Латинский Запад и православный Восток. М.: Ладомир, 2007. 304 с.

86. Антонов Д.И. Клятва на кресте как феномен русской средневековой книжности // Источниковедение культуры. Вып. 1 / Отв. ред., сост. А.Л.Юрганов. М.: РГГУ, 2007. С. 93-153.

87. Антонов Д.И. Смута в культуре средневековой Руси: Эволюция древнерусских мифологем в книжности начала XVII века. М.: РГГУ, 2009. 424 с.

88. Арон Р. Избранное: Измерения исторического сознания. М.: РОС-СПЭН, 2004. 528 с.

89. Бахрушин C.B. Андрей Федорович Палицын // Бахрушин C.B. Научные труды. Т. 3. Избранные труды по истории Сибири XVI-XVII вв. 4.1. Вопросы русской колонизации Сибири в XVI-XVII вв. М.: Изд-во АН СССР, 1955. С. 175-197.

90. Бахрушин C.B. Научные труды. Т.1. Очерки по истории ремесла, торговли и городов Русского централизованного государства XVI начала XVII в. (к вопросу о предпосылках всероссийского рынка). М.: Изд-во АН СССР, 1952.264 с.

91. Бахрушин C.B. Политические толки в царствование Михаила Федоровича // Бахрушин C.B. Труды по источниковедению, историографии и истории России эпохи феодализма. М.: Наука, 1987. С. 87-118.

92. Блюш Ф. Ришелье. М.: Молодая гвардия, 2006. 323 с.

93. Богданов А.П. Перо и крест. Русские писатели под церковным судом. М.: Политиздат, 1990. 480 с.

94. Богданов А.П. Российское православное самодержавное царство // Царь и царство в русском общественном сознании / Отв. ред. А.А.Горский. М.: ИРИРАН, 1999. С. 102-109.

95. Богданов А.П. Русские патриархи (1589-1700): В 2-х тт. Т.1. М.: ТЕР-РА, Республика, 1999. 496 с.

96. Бойцов М. Что такое потестарная имагология? // Власть и образ: очерки потестарной имагологии / Отв. ред. М.А.Бойцов, Ф.Б.Успенский. Спб.: Алетейя, 2010. 384 с.

97. Бродель Ф. История и общественные науки. Историческая длительность // Философия и методология истории. Сб. ст. / Под ред. И.С.Кона. М.: Изд-во «Прогресс», 1977. С. 115-142.

98. Булычев A.A. История одной политической кампании XVII века: Законодательные акты второй половины 1620-х годов о запрете свободного распространения «литовских» печатных и рукописных книг в России. М.: Языки славянской культуры, 2004. 144 с.

99. Валишевский К. Первые Романовы (репринт, изд. 1911 г.). М.: СП «Икпа» 1989. 480 с.

100. Васенко П.Г., Платонов С.Ф., Тураева-Церетели Е.Ф. Начало династии Романовых. Исторические очерки. Спб.: Изд. Я.Башмакова и К0, 1912. 248 с.

101. Вен П. Фуко совершает переворот в истории // Вен П. Как пишут историю. Опыт эпистемологии. М.: Научный мир, 2003. С. 350-392.

102. Веселовский С.Б. Приказной строй управления Московского государства // Веселовский С.Б. Московское государство XV-XVII вв. Из научного наследия. М.: «АИРО-ХХ1», 2008. С. 352-379.

103. Бовина В.Г. Патриарх Филарет (Федор Никитич Романов) // Вопросы истории. 1991. № 7-8. С. 53-74.

104. Бовина-Лебедева В.Г. Новый летописец: история текста. Спб.: Дмитрий Буланин, 2004. 400 с.

105. Воронов A.A. Патриарх Филарет. Спб.: Типография М.Акинфиева и И.Леонтьева, 1897. 34 с.

106. Глаголева Е. Повседневная жизнь Франции в эпоху Ришелье и Людовика XIII. М.: Молодая гвардия, 2007. 333 с.

107. Голиков И.И. Деяния Петра Великого. Т. 12. 2-е изд. М.: В типографии Николая Степанова, 1840. 578,XLI с.

108. Головин Л. Предисловие // Ришельё Политическое завещание, или Принципы управления государством / Общ. ред. Л.Л.Головина. М.: Ладомир, 2008. С. 5-45.

109. Горский B.C. Историко-философское истолкование текста. Киев: «Наукова думка», 1981. 208 с.

110. Готье Ю.В. Смутное время: очерк истории революционных движений начала XVII столетия. М.: Изд-во ГПИБ, 2010. 188 с.

111. Гуревич А .Я. Индивид и социум на средневековом Западе. M.: РОС-СПЭН, 2005. 424 с.

112. Гуревич А.Я. История историка. М.: РОССПЭН, 2004. 288 с.

113. Гутнов Д.А. Казимир Валишевский и русская историческая критика // История мысли. Русская мыслительная традиция. Вып. 2. М.: Вузовская книга, 2003. С. 135-148.

114. Демидова Н.Ф. Служилая бюрократия в России XVII в. и ее роль в формировании абсолютизма. М.: Наука, 1987. 232 с.

115. Дубровский A.M. Неопубликованные работы П.П.Смирнова в ОР ГБЛ // Археографический ежегодник / Отв. ред. С.О.Шмидт. 1988. М.: Наука, 1989. С. 228-234.

116. Дьяконов М.А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. Спб.: Наука, 2005. 384 с.

117. Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Высшая школа, 1983. 352 с.

118. Забелин И.Е. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. В 3 кн. Кн.1. Государев двор, или дворец. М.: Книга, 1990. 416 с.

119. Забелин И.Е. Минин и Пожарский. Прямые и кривые в Смутное время. М.: «Аграф», 1999. 336 с.

120. Замятин Г.А. Россия и Швеция в начале XVII века. Очерки политической и военной истории. Спб.: «Европейский дом», 2008. 494 с.

121. Зимин A.A. В канун грозных потрясений. Предпосылки первой крестьянской войны в России. М.: Мысль, 1986. 333 с.

122. Ионов И. Историческая наука: от «истинностного» к полезному знанию // Общественные науки и современность. 1995. №4. С. 109-112.

123. Казанский П. Исправление церковно-богослужебных книг, при патриархе Филарете. М.: Университетская типография, 1848. 26 с.

124. Каменский А.Б. Подданство, лояльность, патриотизм в имперском дискурсе России XVIII в.: исследовательские проблемы: Препринт WP6/2007/04. М.: ГУ ВШЭ, 2007. 48 с.

125. Каравашкин A.B. Харизма царя. Средневековая концепция власти как предмет семиотической интерпретации // Каравашкин A.B., Курганов A.JÏ. Опыт исторической феноменологии. Трудный путь к очевидности. М.: РГГУ, 2003. С. 187-210.

126. Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 11. M.: ТЕРРА-Книжный клуб, 2002. 432 е.; Т. 12. M.: ТЕРРА- Книжный клуб, 2003. 480 с.

127. Карташев A.B. Очерки по истории русской церкви. Т. 2. М.: ТЕРРА, 1992. 569 с.

128. Каштанов С.М. Русская дипломатика. М.: Высшая школа, 1988. 231 с.

129. Келли Д. Основания для сравнения // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. Вып. 7. М.: Едиториал УРСС, 2001. С. 89105.

130. Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций в трех книгах. Кн. 2. Ростов-на-Дону: Изд-во «Феникс», 1998. 608 с.

131. Ключевский В.О. Сочинения. В 9 т. T. VII. Специальные курсы. М.: Мысль, 1989. 508 с.

132. Кнехт Р. Ришелье. Ростов-на-Дону: Изд-во «Феникс», 1997. 384 с.

133. Козляков В.Н. Василий Шуйский. М.: Молодая гвардия, 2007. 301 с.

134. Козляков В.Н. «Жедательный елень». Царь Михаил Романов и патриарх Филарет // Родина. 2006. № 11. С. 8-12.

135. Козляков В.Н. Михаил Федорович. М.: Молодая гвардия, 2004. 346 с.188

136. Колесов B.B. Древняя Русь: наследие в слове. Мир человека. Спб.: Филологический факультет СпбГУ, 2000. 326 с.

137. Коллманн Н. Соединенные честью. Государство и общество в России раннего нового времени. М.: «Древлехранилище», 2001. 464 с.

138. Кондратьева Т.Н. Б.Ф.Поршнев в дискуссиях советских историков о французском абсолютизме // Вестник Тюменского государственного университета. 2009. №1. С. 51-58.

139. Копосов Н.Е. Абсолютная монархия во Франции // Вопросы истории. 1989. №1. С. 42-57.

140. Кореневский A.B. Филипп Петров — фигура второго плана в политической истории Пскова рубежа XV-XVI вв. // Человек второго плана в истории. Вып. 2. Ростов-на-Дону: РГУ, 2005. С. 58-69.

141. Корецкий В.И. История русского летописания второй половины XVI начала XVII в. М.: Наука, 1986. 272 с.

142. Костомаров Н.И. Смутное время Московского государства в начале XVII столетия. 1604-1613. М.: Чарли, 1994. 800 с.

143. Костомаров Н.И. Филарет Никитич Романов // Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. В 3-х тт. Т. 2. Ростов-на-Дону: Изд-во «Феникс», 1997. С. 68-74.

144. Криничная H.A. Народные исторические песни начала XVII в. JL: Наука, 1974. 183 с.

145. Лаврентьев A.B. Люди и вещи. Памятники русской истории и культуры XVI XVII вв., их создатели и владельцы. М.: Археографический центр, 1997. 254 с.

146. Ле Гофф Ж. Людовик IX Святой. М.: «Ладомир», 2001. 800 с.

147. Лисейцев Д.В. Приказная система Московского государства в эпоху Смуты. М.-Тула: Гриф и Ко, 2009. 792 с.

148. Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси. 3-е изд. М.: Наука, 2006. 202 с.

149. Личность и общество, или История в биографиях // История через личность: Историческая биография сегодня / Под ред. Л.П.Репиной. 2-е изд. М.: Квадрига, 2010. С. 5-16.

150. Лобачев C.B. Патриарх Никон. Спб.: Искусство-СПБ, 2004. 416 с.

151. Ломоносов М.В. Идеи для живописных картин из Российской истории // Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Т. 6. Труды по русской истории, общественно-экономическим вопросам и географии. 1747-1765 гг. М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1952. С. 365-373.

152. Ломоносов М.В. Краткий российский летописец // Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Т. 6. Труды по русской истории, общественно-экономическим вопросам и географии. 1747-1765 гг. М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1952. С. 287-358.

153. Лубский A.B. Альтернативные модели исторического исследования. М.: Изд-во «Социально-гуманитарные знания», 2005. 352 с.

154. Лукин П.В. Народные представления о государственной власти в России XVII века. М.: Наука, 2000. 294 с.

155. Лукичев М.П. Боярские книги XVII века. Труды по истории и источниковедению. М.: «Древлехранилище», 2004. 538 с.

156. Лурье В.М. Русское православие между Киевом и Москвой. Очерк истории русской православной традиции между XV и XX веками. М.: Три квадрата, 2009. 296 с.

157. Люблинская А.Д. Франция при Ришелье. Французский абсолютизм в 1630-1642 гг. Л.: Наука, 1982. 275 с.

158. Люткина Е.Ю. Патриарх Филарет как личность и государственный деятель. (Историография, итоги, перспективы) // Человек и его время. Сб. мат-лов всесоюзной школы молодых историков. М., 1991. С. 8-12.

159. Люткина Е.Ю. Стольники патриарха Филарета в составе Двора Михаила Романова (1619-1633) // Социальная структура и классовая борьба в России XVI-XVIII вв. / Отв. ред. А.А.Преображенский. М.: Ин-тистории СССР, 1988. С. 97-114.190

160. Мазур JI.H. Методы исторического исследования: учеб. пособие. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2010. 608 с.

161. Майзульс М.Р. «Грех ради наших»: царская смерть и казни Божьи в источниках Московской Руси середины XVII в. // Источниковедение культуры. Вып. 1. / Отв. ред., сост. А.Л.Юрганов. М.: РГГУ, 2007. С. 154-243.

162. Макарий (Булгаков) История Русской церкви. Кн. 6. Период самостоятельности русской церкви (1589-1881). Патриаршество в России (1589-1720). Отд. 1. М.: Изд-во Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1996. 800 с.

163. Маландин В.В. Патриарх Филарет // Великие государственные деятели России: Учеб. пособ. / Под ред. А.Ф.Киселева. М.: ВЛАДОС, 1996. С. 147-173.

164. Маслов П. Всероссийский патриарх Филарет Никитич Романов. Симферополь: Таврическая губернская типография, 1915. 56 с.

165. Медушевский А.Н. Утверждение абсолютизма в России. Сравнительное историческое исследование. М.: «Текст», 1993. 320 с.

166. Мельников С.А. Наследование престола на Руси и институт соправи-тельства как факторы централизации // Вопросы истории. 2001. №1112. С. 102-108.

167. Методологические проблемы истории. Учебное пособие / под общ. ред. В.Н.Сидорцова. Минск: ТетраСистемс, 2006. 352 с.

168. Мило Д. За экспериментальную, или веселую историю // THESIS. 1994. вып. 5. С. 185-205.

169. Мининков H.A. Методология истории. Пособие для начинающего исследователя. Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦ ВШ, 2004. 252 с.

170. Могильницкий Б.Г. Введение в методологию истории. М.: Высшая школа, 1989. 175 с.

171. Морозова Л.Е. Гермоген, патриарх всея Руси // Вопросы истории. 1994. №2. С. 160-163.

172. Морозова JI.E. Россия на пути из Смуты: Избрание на царство Михаила Федоровича. М.: Наука, 2005. 467 с.

173. Морозова Л.Е. Смута начала XVII века глазами современников. М.: ИРИ РАН, 2000. 464 с.

174. Опарина Т.А. Иноземцы в России XVI-XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии. М.: Прогресс-традиция, 2007. 384 с.

175. Очерки истории СССР. Конец XV в. начало XVII в. / Под ред. А.Н.Насонова, Л.В.Черепнина, А.А.Зимина. М.: Изд-во АН СССР, 1955. 960 с.

176. Павлов А.П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове (1584-1605 гг.). Спб.: Наука, 1992. 278 с.

177. Пайпс Р. Россия при старом режиме. М.: Захаров, 2004. 496 с.

178. Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ // Из истории русской культуры. Т. III (XVII начало XVIII) / Сост. А.И.Кошелев. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. С. 11-261.

179. Переписка С.Б.Веселовского с отечественными историками 7* Под ред. С.А.Левиной, Б.В.Левшина. М.: Древлехранилище, 1998. 528 с.

180. Перри М. Избранный царь и прирожденные государи: Михаил Романов и его соперники // Государство и общество в России XV-начала XX века. Сб. ст. памяти Н.Е.Носова. Спб.: Наука, 2007. С. 233-246.

181. Писарев Н. Домашний быт русских патриархов (репринт, изд. 1904 г.). М.: Худож. лит., 1990. 469 с.

182. Письма Константина Николаевича Бестужева-Рюмина о Смутном времени. Спб.: Типография М.М.Стасюлевича, 1898. 80 с.

183. Платонов С.Ф. Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII века как исторический источник // Платонов С.Ф. Собрание сочинений: в 6 т. Т.1. М.: Наука, 2010. С. 187-526.

184. Платонов С.Ф. Московское правительство при первых Романовых // Платонов С.Ф. Под шапкой Мономаха. М.: Прогресс-традиция, 2001. С. 285-342.

185. Платонов С.Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время. 5-е изд. М.: Памятники исторической мысли, 1995. 470 с.

186. Платонов С.Ф. Письма Константина Николаевича Бестужева-Рюмина о Смутном времени // Платонов С.Ф. Статьи по русской истории (1883-1902). Спб.: Издание А.С.Суворина, 1903. С. 201-210.

187. Поздеева И.В. Первые Романовы и царистская идея (XVII век) // Вопросы истории. 1996. №1. С. 41-52.

188. Покровский A.A. Патриарх Филарет Никитич. М.: Издание Императорского Археолог. Инст-та имени Императора H. II, 1913. 32 с.

189. Поршнев Б.Ф. Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства. М.: Наука, 1976. 436 с.

190. Поселянин Е. (Погожев E.H.) Родоначальник дома Романовых патриарх Филарет Никитич. М.: Т-во «Печатня С.П.Яковлева», 1913. 48 с.

191. Правящая элита Русского государства IX начала XVIII в.: Очерки истории / Отв. ред. А.П.Павлов. Спб.: Дмитрий Буланин, 2006. 548 с.

192. Преображенский A.A., Морозова JI.E., Демидова Н.Ф. Первые Романовы. 2-е изд., доп. М.: ООО «ТИД «Русское слово PC», 2007. 456 с.

193. Пресняков А.Е. Филарет Никитич, митрополит Ростовский, патриарх всея Руси // Люди Смутного времени. Спб.: Брокгауз-Ефрон, 1905. С. 49-53.

194. Пресняков А.Е. Царь Михаил Федорович // Пресняков А.Е. Российские самодержцы. М.: Книга, 1990. С. 17-56.

195. Пронштейн А.П., Данилевский И.Н. Вопросы теории и методики исторического исследования: Учеб. пособие. М.: Высшая школа, 1986. 208 с.

196. Ранчин А.М. О принципах герменевтического изучения древнерусской словесности // Древняя Русь вопросы медиевистики. 2001. № 2. С. 69-81.

197. Ревель Ж. Микроисторический анализ и конструирование социального // Одиссей: Человек в истории. 1996: Ремесло историка на исходе XX века. M.: Coda, 1996. С. 110-127.

198. Репина Л.П., Зверева В.В., Парамонова М.Ю. История исторического знания: Пособие для вузов. М.: Дрофа, 2004. 288 с.

199. Репина Л.П. Новые исследовательские стратегии в российской и мировой историографии: Препринт WP6/2008/06.-M.: Изд. Дом ГУ ВШЭ, 2008. 32 с.

200. Репина Л.П. От «истории одной жизни» к «персональной истории» // История через личность: Историческая биография сегодня / Под ред. Л.П.Репиной. 2-е изд. М.: Квадрига, 2010. С. 55-74.

201. Рохас К.А.А. Критический подход к истории французских "Анналов". М.: Кругъ, 2006. 336 с.

202. Руди Т.Р. «Яко столп непоколебим» (об одном агиографическом то-посе) // Труды отдела древнерусской литературы. Т. 55. Спб.: Дмитрий Буланин, 2004. С. 211-227.

203. Свобода М. Образ царя во «Временнике» Ивана Тимофеева // Труды отдела древнерусской литературы. Т. 52. Спб.: Дмитрий Буланин, 2001. С. 385-408.

204. Селифонтов H.H. Сборник материалов по истории предков царя Михаила Федоровича Романова. Ч. II. Спб.: Типография А.Бенке, 1898. XVI, 107 с.

205. Сергеевич В.И. Древности русского права: В 3-х тт. Т. 2. М.: ГПИБ России, 2007. 595 с.

206. Скрынников Р.Г. Борис Годунов. М.: Наука, 1983. 192 с.

207. Скрынников Р.Г. Михаил Романов. М.: ACT: Ермак, 2005. 334 с.

208. Скрынников Р.Г. Россия в начале XVII в. «Смута». М.: Мысль, 1988. 283 с.

209. Скрынников Р.Г. Россия накануне "смутного времени". М.: Мысль, 1981.205 с.

210. Скрынников Р.Г. Смута в России в начале XVII в. Иван Болотников. Л.: Наука, 1988.256 с.

211. Смирнов А.П. Святейший патриарх Филарет Никитич Московский и всея России. М.: тип. и лит. А.В.Кудрявцева, 1874. 135,233 с.

212. Смирнов П.П. Посадские люди и их классовая борьба до середины XVII века. Т.1. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1947. 490 с.

213. Смоленский Н.И. Теория и методология истории: Учеб. пособие. М.: Издательский центр «Академия», 2007. 272 с.

214. Соборное изложение патриарха Филарета. М.: Типография Л.Ф.Снегирева, 1879. 66 с.

215. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. IV. М.: Мысль, 1989. 752 е.; Кн. V. М.: Мысль, 1990. 718 е.; Kh.VI. М.: Мысль, 1991. 671 с.

216. Солодкин Я.Г. Возникновение Нового летописца и патриарх Филарет // Древняя Русь вопросы медиевистики. 2006. №2. С. 55-60.

217. Солодкин Я.Г. К истории создания «русских» статей хронографа второй редакции // Очерки феодальной России. Вып. 10. М.;Спб.: Аль-янс-Архео, 2006. С. 75-84. :

218. Солодкин Я.Г. По поводу атрибуций Пискаревского летописца // Труды отдела древнерусской литературы. Т. 44. Л.: Наука, 1990. С. 387-396.

219. Солодкин Я.Г. Филарет // Труды отдела древнерусской литературы. Т. 39. Л.: Наука, 1985. С. 95-99.

220. Станиславский А.Л. Гражданская война в России XVII в.: Казачество на переломе истории. М.: Мысль, 1990. 270 с.

221. Сташевский Е.Д. Очерки по истории царствования Михаила Федоровича. 4.1. Киев: тип. 2-й Артели, 1913. 388,XVI с.

222. Стефанович П.С. "Верность" в отношениях князя и дружины на Руси в XII-XIII в. // Древняя Русь вопросы медиевистики. 2008. №1. С. 7282.

223. Страхова О. Еще раз о деле патриарха Никона: к истории титула великий государь II Факты и знаки: Исследования по семиотике истории. Вып.1 / Под ред. Б.А.Успенского и Ф.Б.Успенского. М.: Языки славянских культур, 2008. С. 225-244.

224. Татищев В.Н. История Российская. Т. 6. M.;JI.: Наука, 1966. 434 е.; Т.7. М;Л.: Наука, 1968. 479 с.

225. Толочко А.П. Князь в Древней Руси: власть, собственность, идеология. Киев: Наукова думка, 1992. 224 с.

226. Толстиков A.B. Представления о государе и государстве в России второй половины XVI первой половины XVII века // Одиссей. Человек в истории. 2002: Слово и образ в средневековой культуре. М.: Наука, 2002. С. 294-310.

227. Торке Х.-И. Михаил Федорович // Русские цари. 1547 1917 / Под ред. Х.-И.Торке. Ростов-на-Дону: Изд-во «Феникс», 1997. С. 121-144.

228. Тюменцев И.О. Смута в России в начале XVII столетия. Движение Лжедмитрия II. Волгоград: Изд-во ВолГу, 1999. 584 с. ■ •

229. Уланов В.Я. Власть московских государей в XVII в. // Три века: Россия от Смуты до нашего времени: В 6 т. Т.1. / Под ред. В.В.Каллаша. М.: Престиж Бук, 2007. С. 336-349.

230. Ульяновский В. И. Смутное время. М.: Изд-во «Европа», 2006. 456 с.

231. Усачев A.C. Long durée российской историографии // Общественные науки и современность. 2002. № 2. С. 102-113.

232. Успенский Б.А. Царь и патриарх. Харизма власти в России. Византийская модель и ее русское переосмысление. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. 680 с.

233. Устюгов В.В. Эволюция приказного строя русского государства в XVII в. // Абсолютизм в России (XVII-XVIII вв.) / Сборник статей к 70-летию со дня рождения и 45-летию научной и педагогической деятельности Б.Б.Кафенгауза. М.: Наука, 1964. С. 134-167.

234. Филюшкин А.И. Титулы русских государей. М., Спб.: Альянс-Архео, 2006. 256 с.

235. Флоря Б.Н. Польско-литовская интервенция в России и русское общество. М.: Индрик, 2005. 416 с.

236. Фроянов И .Я. О возникновении русского абсолютизма // Фроянов И.Я. Начала русской истории. Избранное. М.: Издательский дом «Парад», 2001.С. 908-919.

237. Фуко М. Археология знания. Киев: Ника-центр, 1996. 208 с.

238. Хэншелл Н. Миф абсолютизма: Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени. Спб.: Алетейя, 2003. 272 с.

239. Черепнин JI.B. Земские соборы Русского государства в XVI-XVII вв. М.: Наука, 1978. 420 с.

240. Черепнин JI.B. «Смута» и историография XVII века (из истории древнерусского летописания) // Исторические записки. Т. 14. М.: Изд-во АН СССР, 1945. С. 81-128.

241. Черкасов П.П. Кардинал Ришелье. М.: Международные отношения, 1990.384 с.

242. Черная JI.A. Русская культура переходного периода от Средневековья к Новому времени. М.: «Языки русской культуры», 1999. 288 с.

243. Чернышев С.К. Царь Михаил Феодорович и патриарх Филарет Никитич Романовы в их взаимных отношениях. Киев: Типография Акц. Общ. «Петр Барский в Киеве», 1913. 68 с.

244. Чистякова Е.В. Автобиография // Россия XVII в. и мир. К 80-летию Е.В.Чистяковой. М.: Изд-во РУДН, 2001. С. 18-29.

245. Шамбаров В.Е. Тайна воцарения Романовых. М.: Алгоритм, 2007. 592 с.

246. Щербатов М.М. История Российская от древнейших времен. Т.7. 4.1. Спб.: Типография М.М.Стасюлевича, 1904. 430 стб.; ч. 2. Спб.: Иждивением Императорской Академии Наук, 1791. 2.,1-160,115-122,169-441, [2] с.

247. Шимко И.И. Патриарший казенный приказ. Его внешняя история, устройство и деятельность. М.: Типо-литография Т-ва И.Н.Кушнерев и К0, 1894. У1,361 с.

248. Эйкен Г. История и система средневекового миросозерцания. Спб.: Типография М.И.Акинфиева, 1907. ХЬ,732 с.

249. Эскин Ю.М. Местничество в России ХУ1-ХУП вв. Хронологический реестр. М.: Археографический центр, 1994. 272 с.

250. Эскин Ю.М. Очерки истории местничества в России ХУ1-ХУП вв. М.: Квадрига, 2009. 512 с.

251. Эскин Ю. Филарет глазами Долабеллы? // Родина. 2006. №11. С. 1315.

252. Юрганов А.Л., Данилевский И.Н. "Правда" и "вера" русского средневековья // Одиссей. Человек в истории. 1997. М.: Наука, 1998. С. 144-170. :

253. Юрганов А.Л. Категории русской средневековой культуры. 2-е изд. М.;Спб.: Центр гуманитарных инициатив, 2009. 368 с.

254. Юрганов А.Л. Убить беса. Путь от Средневековья к Новому времени. М.: РГГУ, 2006. 433 с.

255. Яковлев JI.П. Замечательный портрет патриарха Филарета // Русский архив. 1863. 2-е изд. М., 1866. Стб. 82-84.

256. Czerska D. Dzialalnosc Fiodora (Filareta) Romanowa w okresie "Smuty" // Stadia historyczne. R.XXIII,1980, z. 4(91). S. 535-556.

257. Florinsky M. Russia. A history and an interpretation. In two volumes. Vol.1. New York: The Macmillan company, 1960. XVI,4.,628,XXIV p.

258. Keep J. The Regime of Filaret 1619-1633 // The Slavonic and European Review. Vol. 38. №> 91. 1960. P. 334-360.

259. Гуревич А.Я. История в человеческом измерении (размышления медиевиста) Электронный документ. // Новое литературное обозрение. 2005. №75 (http://www.magazines.russ.ru/nlo/2005/75/gu4-pr.html).Л

260. Назаров В.Д. О соправительстве в Московском великом княжестве (конец XIV начало XVI века) Электронный документ. (http: www.Kreml.ru/ru/main/science/conferences/2009/power/thesis/Nazarov/).I