автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.03
диссертация на тему: Философия Льва Шестова в контексте европейской религиозно-философской традиции

Полный текст автореферата диссертации по теме "Философия Льва Шестова в контексте европейской религиозно-философской традиции"

V 1

На правах рукописи

ФИЛОСОФИЯ ЛЬВА ШЕСТОВА В КОНТЕКСТЕ ЕВРОПЕЙСКОЙ РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКОЙ ТРАДИЦИИ

Специальность 09.00.03 — история философии

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Москва 2006

Работа выполнена на кафедре истории отечественной философии философского факультета Российского государственного гуманитарного университета.

Научный консультант: доктор философских наук,

профессор Алешин А.И.

Официальные оппоненты: доктор философских наук,

профессор Маслин М.А., доктор философских наук, профессор Кондаков И.В., доктор философских наук, профессор Доля В.Е.

Ведущая организация: Российский университет дружбы народов (РУДН)

нии диссертационного совета Д.212.198.05. в Российском государственном гуманитарном университете по адресу: 125993, ГСП-3, Москва, Миусская пл., д. 6, а. 228.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Российского государственного гуманитарного университета.

Автореферат разослан "_"_2006 г.

Ученый секретарь диссертационного со*"*'"

Защита состоится "21" _июня.

2006 г. в_часов на заседа-

кандидат философских наук

С.А. Коначева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Полноценное прочтение и понимание философии Льва Исааковича Шестова (Шварцмана) (1866 — 1938) невозможно без специального исследования особого проблемного поля его творчества, которое им самим именовалось как «странствования по душам», а в существе своём имело хотя и своеобразный, но вполне историко-философский характер. Можно с уверенностью заключить, что это исследование позволит с большей степенью полноты и объективности оценить и осмыслить творчество философа в его целостности. А философия Шестова - явление весьма проблематическое и антиномическое. Некоторые исследователи отрицают само ее существование (Шестов - только «философский эссеист», или «писатель»). Нередки исключающие друг друга характеристики философии Шестова, ее основополагающих установок. Проблемно также понимание мистики философа - одни усматривают ее подобие в мистике хасидизма (С. Монас, Дж.Л. Клайн), другие в мистике католической (косвенно об этом у H.A. Бердяева), третьи замечают перекличку с православным исихазмом. Не лишены проблемности и историко-философские «изыскания» и экскурсы Льва Шестова. Значителен разброс суждений о соотношении его взглядов с другими учениями, как близкими (М. Лютера, Б. Паскаля, С. Кьеркегора), так и как бы противоположными (Платона, Фомы Аквинского, Э. Гуссерля). Неясно представлено и охарактеризовано место философии Льва Шестова как в мировой, так и в отечественной философской мысли.

Актуальность исследования обусловлена также необходимостью осмысления столь волновавших философа метафизических и антропологических проблем: трансцендентного бытия и бытия-в-душе человека, жизни и смерти, смысла жизни и религиозной веры, отношения к возможному и невозможному

и других. Лев Шестов, как заметил еще В.В. Зеньковский1, ставит и направляет эту проблематику волнующе страстно и глубоко. Он почти не расстается со своим радикальным скепсисом, не предлагает прямых ответов (как в некоторых религиозных и философских учениях), зато внушает огромную надежду, пробуждает мысль, обращает к направлению действительно живому и духовному и, вероятно, на все времена. Крупные работы о философии Льва Шестова, тем более претендующие на целостное постижение, - большая редкость и к тому же насущная (историко-философская, философско-образовательная, культурная) необходимость.

Поэтому в данной работе философия Льва Исааковича Шестова рассматривается в единстве трех её аспектов: философской биографии, историко-философских экскурсов мыслителя и в систематическом измерении. Особое внимание уделено в исследовании его историко-философским экскурсам. Их значение первостепенно и существенно по ряду причин.

Во-первых, у философа значимо понимание истории философии и самой философии как «странствования по человеческим душам», и «величайшие философы всегда были странниками по душам» (Шестов).

Во-вторых, большая часть текстов философа посвящена именно его «странствованиям по душам». Это тексты о Сократе, Лютере, Паскале, Кьерке-горе, Достоевском, Ницше, Толстом и многих других.

В-третьих, на философские поиски, религиозно-философскую «борьбу» и саму философию Л.И. Шестова колоссальное влияние оказали некоторые философские учения (например, Ф. Ницше), мировые религии, литература и искусство.

Историко-философский ряд в данном исследовании рассматривается не столько в своей целостности, сколько в соотнесённости с мыслью Шестова, поскольку «странствования» означали не беспристрастное, объективное и целостное рассмотрение чужих учений и личностей, но рассмотрение откровенно эк-

1 Зеньковский В.В. История русской философии. Т. 2, ч. 2. Л., "ЭТО", 1991, с. 81: философское творчество

Л.И. Шестова "гораздо более глубокое и значительное", чем близкое ему творчество H.A. Бердяева.

зистенциальное, децентрированное, фрагментарное и радикально метафизическое.

Своеобразие философии Льва Исааковича Шестова в центре внимания настоящего исследования.

Состояние изученности вопроса. Анализ состояния изученности вопроса принимает во внимание три его аспекта: анализ изученности биографии и философской биографии мыслителя, оценка степени изученности историко-философских экскурсов и анализ исследований отдельных сторон и всей философии Шестова. В силу того, что крупные исследования жизни и творчества философа практически отсутствуют (к крупным можно отнести работы Дж.К.С. Уэрнхэма, Н. Барановой-Шестовой и ряд других), для понимания этого вопроса следует учесть также небольшие, но заметные работы значительного числа авторов.

Биография (а также в некоторой мере и философская биография) Льва Шестова наиболее полно и объективно, с цитированием философски значимой переписки, представлена в эмигрантском шестововедении и, особенно, в двухтомном труде Н. Барановой-Шестовой2. В импрессионистических по своему характеру, а также посвященных отдельным периодам жизни философа воспоминаниях она присутствует в книге Е. Герцык3; в двух книгах Е. Лундберга4 ; в рукописи Б. Фондана5; в книге Г. Ловцкого6 и в некоторых других. Рукопись друга и ученика философа Бенжамена Фондана выделяется из этого ряда точной передачей живой речи мыслителя, его экзистенциальных признаний, свидетельством о последних откровениях философского, религиозного и социально-политического характера. Указанная литература способствует пониманию лич-

г Баранова-Шестова Н. Жизнь Льва Шестова: (По переписке и воспоминаниям современников). В 2-х т. - Pans-La Presse Libre, 1983.

Герцык Е. Воспоминания. H. Бердяев, Л. Шестов, С. Булгаков, В. Иванов, M. Волошин, А. Герцык. - Paris-YMCA-PRESS, 1973.

4 Лундберг Е. Записки писателя. 1917-1920. - Изд-во писателей в Ленинграде, 1930; Записки писателя. 19201924. - Т. 2. - Изд-во писателей в Ленинграде, 1930.

t Фондан Б. Разговоры с Львом Шестовым. - Новый журнал. New York, 1956, кн. XIV. - С. 195-206. Ловцкий Г. Лев Шестов по моим воспоминаниям. - Грани, Jfe 45. январь-март 1960; Грани, № 46, апрель-

июнь 1960.-С. 76-98; с. 123-141.

ности философа, его жизни и творческой эволюции, но она не является и в целом не претендует на статус собственно философско-биографической (освещая в первую очередь житейское).

Вопрос изученности историко-философских экскурсов Льва Шестова можно рассматривать хронологически, начиная с темы Св. Писания. Здесь заметна эссеистическая работа Дж.К.С. Уэрнхэма7, в которой исследуется связь философии Шестова с библейским иррационализмом, а также понимание философом веры и Бога (9-я и 12-я главы). Подобные исследования в определенной мере проведены также Дж.Л. Клайном8, Д. Паттерсоном, Ф.К. Коплстоном, С.Н. Булгаковым, В.В. Зеньковским, В.Е. Долей, Б. Шультце и некоторыми другими. Практически все авторы отмечают крайне иррационалистическое понимание Библии, а также заметную удаленность Шестова от христианства и христианских идей и определенную спорность в связывании его мысли главным образом с Библией. В работе Г. Федотова (J1. Шестов. На весах Иова // Сб. «Числа», кн. 2-3, Paris, 1930) даже проводится мысль о том, что Шестов никогда не исходил из Писания, а его Бог - не Бог Израиля, а скорее «Вицлипуцли мексиканского пантеона». Библейские идеи философа, включая его отношение к иудаизму и христианству, достаточно «беспочвенны» и противоречивы, их интерпретации не завершены, поэтому проблемность этой темы (Шестов и Библия) сохраняется.

Редки специальные интерпретации экскурсов Шестова в историю античной философии. Следует упомянуть размышление Н.К. Батовой (Вязь души моей (О философии Льва Шестова). М., 2000) о Плотине и Шестове, а также отдельные идеи и оценки относительно этого предмета, высказанные в контексте работ о Шестове В.В. Зеньковским, H.A. Бердяевым, В.Ф. Асмусом и др. Отношения Шестова к античной мысли и ее представителям своевольны и амбивалентны, причем в такой степени, что, по сути, не противоречат критическому (по отношению к Шестову) суждению С.Н. Булгакова (статья о религиозном

7 Wemham James C.S. Two Russian Thinkers: {An Essay in Berdyaev and Shestov). - Univ. of Toronto Press. 1968.

* Kline G.L. Religious and anti-religious thought in Russia. - Chicago-London: The university of Chicago Press. 1968.

мировоззрении JI. Шестова, Париж, 1938 г.) о том, что Иерусалим и Афины неразрывны и друг друга обуславливают.

Почти отсутствуют исследования обращения философа к истории философии средних веков и М. Лютера. Это эпизодические интерпретации отдельных экскурсов в работах Д. Паттерсона9, Ф.К. Коплстона. В.Е. Доли; обнаружение общего в мысли об онтологичности единичных вещей у Шестова и Дунса Скота (статья Н.А. Бердяева «Основная идея философии Льва Шестова», Париж, 1938-1939). Наиболее серьезная попытка предпринята Дж.К.С. Уэрнхэмом (восьмая глава книги «Two Russian Thinkers...»: «Шестов и христианская философия»).

Экскурсы Шестова в историю философии Нового времени и немецкую классическую философию рассматривались в эссе Д. Паттерсона "Faith and philosophie" (Wachington, 1982). Н.А. Бердяев подчеркивал антиномизм отношений Шестова и Спинозы (Спиноза - и идейный враг, и любимый философ), а В.В. Зеньковский (История русской философии, Париж, т. 2, ч. 2) обратил внимание на большую близость идей Шестова и Паскаля. Отдельные работы по этой проблематике, в том числе и сравнительный анализ в некоторой степени близких учений Паскаля и Шестова, отсутствуют. Не осмыслена должным образом неоднозначность отношений философа к его основным оппонентам - Декарту, Спинозе, Канту, Гегелю.

Соотношение философии Л. Шестова и идей его духовного «двойника» С. Кьеркегора исследовано в гораздо большей мере. Здесь должны быть упомянуты исследования Дж.Л. Клайна («Спор о религиозной философии: Л. Шестов против В. Соловьева» — в сб. статей, Питтсбург, 1975); В.Ф. Асмуса «Лев Шестов и Кьеркегор» (М., 1972), в которой главное внимание уделено общим сторонам их философий; работы Н.А. Бердяева10 и Б. Шпецера «Киргегардт и Шестов» (Париж, 1939). И Бердяев, и Шлецер сделали выводы о неизменной необъективности подхода Шестова к Кьеркегору и любому мыслителю, а также .

' Patterson D. Faith and philosophy. - Univ. Press of America, Inc. P.O. Box 19101. Washington, D.C. 20036, 1982. ,0 Бердяев Н.А. Лев Шестов и Киркегазрд. - Современные записки. Париж, 1936, >6 62, с. 376-382.

о поиске спасения с идеалом «чистой апофатики». Высказывания в связи с проблемой «Шестов и Кьеркегор» присутствуют и в других сочинениях Клайна, Бердяева, а также в работах В.В. Зеньковского, В.Е. Доли, A.B. Ахутина. Тем не менее не исследовано вероятное влияние идей Кьеркегора (повторение. Ничто, страх перед Ничто и др.) на философию Шестова, не обозначены основные общие и отличающиеся стороны их философий.

Большое влияние Ф. Ницше на философию Шестова признают почти все исследователи, причем H.A. Бердяев и А.И. Черных" даже говорят, с некоторыми оговорками, о «генетическом» родстве с линией Ницше и Lebensphilosophie. Удачное, но неполное сравнение учений Шестова и Ницше наличествует в диссертации К.К. Чикобавы, в статье Ю.В. Синеокой (сб. «Фридрих Ницше и философия в России», СПб., 1999). Однако в большинстве работ (Зеньковского, Иванова-Разумника, Доли, Моревой и других) проблема исследуется фрагментарно. Говорить о ее основательной изученности также не приходится. Так, например, не проведен сравнительный анализ их философии жизни; отношения к морали, человеку, Богу; нет внятной интерпретации сближения Шестовым Ницше с Библией и Лютером.

Проблема «Шестов и Достоевский», при всей ее значимости, тоже исследована не полностью. Не сформулированы общие и отличительные стороны философии Шестова и Достоевского, причины позитивного и негативного отношения Шестова к разным человеческим типам писателя, к вариантам этического выбора и другое. В процессе более широких исследований творчества Шестова встречаются, главным образом, только фрагментарные высказывания - у Зеньковского, Клайна, А. Закржевского и других. В этом ряду заметна своим радикализмом рецензия М. Гершензона12 на книгу «Достоевский и Нитше» с обозначением слишком неадекватного понимания Шестовым Достоевского и навязывания писателю своих мыслей.

" Черных А.И. Экзистенциальная философия Льва Шестова: Дисс.... канд. филос наук. - М.. 1976.

12 Гершензон М. Литературное обозрение. - Научное Слово. М., 1904, книга II, с. 106-119.

Экскурсы Шестова в область русской философии XIX-XX веков рассматривались достаточно часто, но почти исключительно в аспекте сопоставления философии Л. Шестова и H.A. Бердяева. Этой проблемой занимались, главным образом, западные, эмигрантские и советские исследователи. Это все то же сочинение Дж.К.С. Уэрнхэма (главы 10 и 11); работы С.А. Левицкого13, рассматривающие «экзистенциальный диалог», общее и отличия философий Шестова и Бердяева (Нью-Йорк, 1964-1965). Сравнение их взглядов - также в диссертациях К.К. Чикобавы, В.В. Куликова (в меньшей мере) и др.; в трудах Дж.Л. Клай-на. У последнего реализовано также сопоставление философии Л. Шестова и B.C. Соловьева. В диссертации Ю.А. Бахныкина («Критика религиозной философии Льва Шестова», М., 1980) обозначено влияние (на самом деле проблематичное) на философию Шестова славянофилов А. Хомякова и И. Киреевского, неославянофилов, почвенников, B.C. Соловьева и его последователей. Лев Шестов был не бесспорно причислен к группе «неохристиан». Многие аспекты этой проблемы (Шестов и русская философия XIX-XX веков) остаются спорными, а сопоставления с учениями Л.Н. Толстого, Н.Ф. Федорова, В.В. Розанова и др. не отличаются сколько-нибудь системным характером.

Экскурсы Шестова в область западной мысли XX века, а также вопросы его вероятного влияния на западную философию находятся, главным образом, в процессе исследования. В спор с Шестовым вступали в своих работах такие крупные философы Франции, как А. Камю и Ж. Маритен. О «подземном» влиянии Шестова на французскую философию и культуру размышлял Ж.-К. Маркадэ14 (в сб. статей под ред. Н.П. Полторацкого, Питтсбург, 1975). В современной Франции исследуется проблема соотношения философии Л. Шестова и Ж. Батая.

Таким образом, степень изученности историко-философских экскурсов Шестова следует признать недостаточной. Между тем историко-философский анализ способен существенно прояснить установки и особенности философст-

" Левицкий С. Экзистенциальный диалог: (Н.Бердяев и Л. Шестов). - Новый журнал. Нью-Йорк. 1964, кн. 75.

Русская религиозно-философская мысль XX века: Сб. статей под ред. Н.П. Полторацкого. - Питтсбург, J975.

вования Льва Шестова, а также особое (шестовское) видение ряда учений мировой философии.

Наибольшее количество публикаций - от монографий и диссертаций до статей и мелких заметок - посвящено критическому анализу основной, «моно-идеистической» темы Шестова - критики разума. В силу сложности и неоднозначности мысли Шестова, а также по причине личностных предпочтений самих исследователей сформировался определенный спектр понимания и трактовки его философии. Имеются работы по антропологии, этике, эстетике Шестова - это работы В.В. Куликова (антропология и этика), Р.В. Иванова-Разумника (смысл жизни), В.Е. Доли (теологическое понимание свободы), В.В. Лашова (гуманизм), Дж.К.С. Уэрнхэма («истины» подпольного человека) и некоторых других. В этих работах центром антропологических изысканий Шестова нередко признается вопрос о спасении человека (Куликов, Доля, а также В.В. Зеньковский, Г. Ловцкий, Ю.А. Бахныкин, Вик. Ерофеев, К.К. Чикобава). А этическая позиция философа определяется как иррационалистическая и антинормативная, или деструктивная (В.В. Куликов, E.H. Бурак); нигилистическая (В.Е. Доля, подчеркивавший теологическую суть нигилизма Шестова, С.А. Левицкий, писавший об отрицании «морали, не укорененной в Боге», В.А. Ку-вакин, выявлявший также и гуманизм Шестова); мистическая (В.В. Зеньковский, Н.В. Носович); гуманистическая (В.В. Лашов).

О философии Шестова сложилось несколько весьма отличных друг от друга представлений. Во-первых, нельзя не сказать о тех, кто признает в Шестове, правда с некоторыми оговорками, только философского эссеиста, iviu писателя, но не собственно философа - это С.Н. Булгаков; Ю. Марголин (Шестов -писатель и "профессиональный антифилософ"); отчасти Б. Яковенко (писал о философском дилетантизме Шестова) и ряд других. Однако тех, кто признает Шестова философом, гораздо больше. Эти представления можно расположить в порядке убывания, начиная с наиболее распространенного, сводящегося к пониманию философии Шестова как борьбы против разума, как философского

иррационализма. Вероятно, многие разделяли эту точку зрения главным образом по причине более или менее поверхностного подхода к размышлениям Льва Шестова. С.А. Левицкий тоже писал о «религиозном иррационализме в облачении радикального скепсиса», но заметил, что это формальная характеристика. Суть же философии Шестова - «мистическая». Близкая точка зрения во многом у Дж.К.С. Уэрнхэма (библейский иррационализм), Н.О. Лосского (иррационализм), E.H. Бурака, Вик. Ерофеева (рационалистический иррационализм), В.Ф. Асмуса (борьба против разума). В данной диссертации признается вся весомость такого представления, но вместе с тем оно конкретизируется и уточняется в попытке последовательного рассмотрения общей специфики философствования Шестова.

В центре второго представления, обозначенного во всех видах шестовове-дения, - религиозный пафос философии Л.И. Шестова. Проблемность этого представления в том, что первый период творчества (1895-1910 гг.) может показаться даже нерелигиозным, в лучшем случае богоискательским, или скрыто-богоискательским. Однако В.В. Зеньковский говорит: творчество Шестова - это не экзистенциализм и не иррационализм (хотя эти моменты он не отрицает), а создание базы для системы теоцентристской философии. Схожие точки зрения у В.Н. Ильина, Н.В. Носовича, Б. Шлецера, Г. Ловцкого, Дж.К.С. Уэрнхэма, Ф.К. Коплстона15. Вряд ли правомерен взгляд Ю.А. Бахныкина на философию Шестова как на «неохристианскую», сложившуюся под влиянием учений славянофилов, почвенников, B.C. Соловьева и др. Определенная близость личного мистического опыта (у Шестова) мистике хасидизма (Дж.Л. Клайн, С. Монас) более вероятна, как вероятна также перекличка с духом и рядом идей Каббалы. Третье представление акцентирует религиозный экзистенциализм (или экзистенциализм, как у С. Кьеркегора). Ближе всего к этой позиции П.П. Гайденко, К.К. Чикобава16, Ж. Маритен, А. Камю, в основном А.И. Черных и Дж.Л.

15 Copleston F.C. Philosophy in Russia: From Herzen to Lenin a. Berdyaev. - Univ. of Notre Dame press, 1986.

" Чикобава K.K. Критика религиозно-экзистенциальной философии Льва Шестова: Дисс.... канд. филос. наук. - Тбилиси.1975.

Клайн. С.Л. Франк называет Шестова одним из родоначальников экзистенциализма. Согласно А.И. Черных (1976) экзистенциальная философия Шестова открывает два вида реальности и два вида бытия человека - жизнь «всемства» и жизнь подлинную (асоциальную, окраинную, но с прояснением экзистенции). Цель философии Шестова тоже религиозно-экзистенциальна - «освобождение человека от «ужасов» жизни» благодаря вере, дающей абсолютную возможность и свободу. Согласно А. Камю «философ-экзистенциалист» Шестов обнаружил «фундаментальную абсурдность... существования», назвал ее богом и счел необходимым «броситься в бога» (обретая надежду). А Черных отмечает (помимо экзистенциализма) и частичное родство с иррационалистической философией жизни. У H.A. Бердяева еще более неоднозначная точка зрения: философия Шестова своеобразно экзистенциальная и спасающая, близкая Lebensphilosophie и апофатическому богоискательству (ст. «Лев Шестов и Киркега-ард», Париж, 1936). Ю. Марголин склонен относить Шестова к предтечам экзистенциализма.

В советском шестововедении отмечалась множественность элементов философии Шестова: и экзистенциальных, и гуманистических, и эстетических, и нигилистических, и религиозно окрашенных (В .А. Кувакин, М., 1990). Общее определение философии Шестова у Кувакина - философия одиночества и жизни в неизвестности. В.Е. Доля и А.И. Новиков акцентируют философский нигилизм Шестова, связанный с поисками спасения. Весьма спорным представляется соотнесение философии Шестова с русской православной культурой (Н. Зернов), а также соотнесение его «онтологического анархизма» с созданием «теоретических prolegomen к нигилистическим стратегиям социального действия» (Г. Маслов)17. Спорна и скептико-гуманистическая акцентуация творчества (П. Куртц), принижающая религиозную, мистико-мифологическую и другие важные стороны философии Шестова.

" Маслов Г. Стратегии мышления и действия в русской философии начала XX века. - М.: Диалог-МГУ, 1997. с. 124.

Таким образом, перед нами действительно неоднозначное и антиномическое явление (философия Льва Шестова), по-прежнему требующее более обширного и основательного философского осмысления. Такое исследование необходимо и возможно уже в силу того, что большинство писавших о Шестове не было знакомо с рядом его сочинений. Это следует из самопризнания С.Н. Булгакова, из перечня использованной литературы (у В.В. Зеньковского, Дж.К.С. Уэрнхэма и других). Кроме того, многие исследователи были далеки от поисков и борьбы Шестова, даже не принимали его «интонации» (слова H.A. Бердяева). Разнятся исследования и в качественном отношении. Наиболее продуманные работы принадлежат перу H.A. Бердяева, Дж.К.С. Уэрнхэма, В.В. Зеньковского, ДжЛ. Клайна, А.И. Черных, К.К. Чикобавы и некоторых других.

Цели и задачи исследования. Основной целью исследования является выявление специфического своеобразия философии Льва Шестова: "...Дать увидеть то, что себя кажет, из него самого так, как оно себя от самого себя ка-жет" (Хайдеггер).

Поставленная цель труднодостижима в силу следующих причин: во-первых, Лев Шестов не стремился, а также в целом не мог достаточно ясно и определенно обозначить свои онтологические интуиции. Во-вторых, радикальная свобода (беспочвенность) философа действительно размыла всякие устойчивые основания его философии, сделав ее весьма проблематичной и антино-мичной, отвечающей на различные ее толкования, даже секулярные и православные.

В силу этого какое-либо узконаправленное объяснение философии Льва Шестова (антропологическое, структурно-историческое и другое) с большой вероятностью может не привести к пониманию ее специфики. Только целостное исследование способно приблизить нас к решению этой задачи.

Своеобразие философии Л.И. Шестова раскрывается в трех взаимосвязанных аспектах. Первый аспект - философская биография Льва Шестова, без ко-

торой нельзя обойтись в силу экзистенциального характера его философии, огромной значимости субъективно-личностных моментов. Второй аспект - Шестов в его историко-философских экскурсах, которые до настоящего времени осмыслены недостаточно. Однако, по сути, благодаря им, состоялись тексты самого Шестова, состоялась его «борьба» и «изыскания». В них отчетливо выражено стремление нащупать метафизическую тайну каждого мыслителя (бы-тие-в-душе), раскрыть децентрированную тайну каждого учения, причем тайну живую и онтологическую.

Третий аспект - сама философия Льва Шестова в ее систематическом измерении, с учетом основных ее свободных предположений, парадоксальных поворотов, нигилизма и «позитивизма», своеобразия каждой позиции философа и всей его философии в целом.

Метод исследования. Избранные методы должны быть, прежде всего, эффективными в деле прояснения и в основном преодоления проблематичности, связанной с философской биографией Льва Шестова, с интерпретацией историко-философских экскурсов и собственно его философии. Кроме того, что методы исследования должны способствовать обнаружению существенного, они не должны игнорировать едва заметные нюансы, не слишком явную иронию, интонацию, самопротиворечивость и парадоксальность мысли Шестова -по причине того, что, как следует из одного из основных подходов самого Шестова (радикально метафизического), именно случайное и даже невидимое философ преимущественно искал и выделял в других учениях. А значит, мог так же (как бы мимоходом, едва ли не одним словом) обозначить свое главное.

Поэтому, наряду с методом сравнительного историко-философского анализа, особое значение придается герменевтическому прочтению текстов Шестова и литературы о нем. Герменевтического внимания требуют в основном многочисленные и противоречивые высказывания философа по поводу одной и той же проблемы (например, проблемы высшей истины, или проблемы Иисуса Христа и т. д.). Без этого подхода невозможно обнаружить предположительную

позитивность парадоксальных (и философских, и историко-философских, и религиозно-мистических) находок философа. Этого же подхода требует недосказанность, а иногда и вербальная невыразимость, глубина и витально-энергетическая сила его мысли, перекликающаяся, в частности, с мистикой и рядом идей Каббалы. Герменевтическое прочтение тем более необходимо, что философ постоянно сетовал на непонимание его идей даже близкими мыслителями (каким, к примеру, был H.A. Бердяев), а в исследованиях встречались слишком торопливые обобщения (например, у Г. Масарика Шестов назван всего лишь «подражателем» Штирнера и Ницше).

Результаты исследования, выносимые на защиту, и их научная новизна. На защиту выносятся следующие результаты:

1. В философско-биографическом измерении своеобразие творчества Льва Шес-това всецело определялось ценностями экзистенциально-религиозного порядка. чему соответствовало и центральное место в его творчестве темы и проблемы антропологии - как метафизики человека, как поиска мыслителем бытия-в-душе. Основная суть бытия-в-душе - божественная и непостоянная беспочвенность (источник свободы, творчества, бесконечности человека).

2. Специфика философского творчества Льва Шестова выразила себя также в радикальном предпочтении «максимума метафизики», понимаемого как устремление от экзотерического (рационального, логического, исчерпываемого вербализацией) к эзотерическому, к «корням» бытия, к ускользающему Богу, к последним тайнам мироздания. Этим устремлением обусловлен и основной подход Шестова - глубинно-психологический и радикально метафизический (поиск первичных откровений и тайн, «весов Иова», скрытого бытия-в-душе).

3. В диссертации раскрыто своеобразие нигилизма Льва Шестова, вдохновлённого истинами Библии, ценностями творческой беспочвенности, обращенного на ничтожение разноликой необходимости (социальной, природной, научной, философской, этической и пр.), взросшей на забвении подлинной веры и ложном культе разума и препятствующей утверждению творческой свободы в че-

ловеческой жизни. Нигилизм Л. Шестова, в противоположность нигилизму Ф. Ницше, стоически принимающему необходимость, характеризуется последовательным отвержением её в любом проявлении.

4. Своеобразие творчества Шестова во всех трех исследуемых аспектах выразило себя не только в бескомпромиссно открытой «беспочвенности» мыслителя, но и в скрытой перекличке с духом и рядом идей эзотерико-мистического иудаизма, особенно каббалистического. На это указывает не только часть используемого философом лексикона, но и понимание им множественности сверхъестественных миров, постоянно изменяющихся имен Бога, убеждённость в неопределимости «сути и основ вещей», идея возможного «королевского» величия человека во вселенной и пр.

5. Основная установка Льва Шестова - нахождение «последних истин» и спасение человека. Её действенность покоится, по его убеждению, на взаимной смысловой согласованности радикальной трактовки метафизики, своеобразной концепции нигилизма и идеи гуманизма, также по-особому трактуемой. Гуманизм Льва Шестова - это признание вселенской ценности, неповторимой метафизической природы и миссии за любым живым человеком и желание ради и во имя отдельного человека преодолеть (победить) любую необходимость, любое невозможное. Не разделяя сколько-нибудь значимой общности с гуманизмом Просвещения, он ближе, а отчасти и сопоставим с радикализмом супрамо-ралистического проекта Н.Ф. Федорова, желавшего достижения бессмертия человека, воскрешения всех умерших предков и подчинения природного порядка нравственному.

Философия Льва Шестова - это значительное творческое предприятие русской философии и культуры серебряного века ради нового религиозного и философского пути.

Научно-практическая значимость работы вытекает из новизны ее проблематики и полученных результатов. Исследования философских биографий, историко-философских экскурсов русских мыслителей и собственно их фило-

софских идей могут более достоверно и онтологично обнаруживать суть и меру оригинальности изучаемых учений. В шестововедении открываются перспективы дальнейшего, более углубленного изучения историко-философских экскурсов, философских позиций и всей философии Льва Шестова. Материалы диссертации могут быть использованы в лекционных курсах, на практических занятиях, при написании учебных пособий, диссертаций и монографий по русской философии и по истории философии.

Апробация исследования. Предварительные подходы к исследованию -это работа в аспирантуре МГУ им. М.В. Ломоносова над кандидатской диссертацией ("Проблема человека в философии Льва Шестова") и ее защита в 1992 г. В философских изданиях России и Украины с 1991 г. по 2006 г. были опубликованы 27 работ, в основном статей, связанных с представленным исследованием.

Текущие результаты работы излагались в докладах на заседаниях кафедр философии МГТУ им. Н.Э. Баумана, МАСИ, МГТУ «МАМИ»; на Ломоносовских чтениях в МГУ им. М.В. Ломоносова. Некоторые результаты были использованы при чтении спецкурсов по русской философии и лекционных курсов в МГТУ им Н.Э. Баумана, МАСИ, МГТУ «МАМИ», МАИ - технический университет и РГСУ. В 2002 г. в РГГУ на конференции "Единство и многообразие русской философии" был прочитан доклад «Личностное ядро философии Льва Шестова». Апробации связаны также с Межвузовской конференцией 4—5 декабря 2002 г. в РГГУ - доклад и публикация на тему «Extra verba et imagines (Лев Шестов и герменевтика)», а также с использованием диссертационного материала в преподавании курса философии в МАИ - техническом университете и курсов философии, этики, эстетики в Российском государственном социальном университете (2004-2006 гг.). Последние апробации связаны с тезисами «Лев Шестов и Каббала», одноименным докладом и его обсуждением на IV Российском философском конгрессе 24-28 мая 2005 г. в г. Москве (секция

«Русская религиозная метафизика»), а также с обсуждением близкого по тематике доклада на заседании кафедры философии РГСУ в сентябре 2005 года.

В 2005 году опубликована монография «Миры свободы и чудес Льва Шес-това: жизнь мыслителя, «странствования по душам», философия», 18 а. л., полновесно отражающая содержание представленной диссертации.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении обоснована актуальность темы исследования, дана характеристика и оценка степени изученности темы, обоснованы цели и задачи исследования, его новизна и тезисы, выносимые на защиту.

В главе 1 — Философская биография Льва Шестова - рассмотрена внутренняя связь философии мыслителя с биографическими событиями его жизни. В параграфе первом исследованы определяющие причины творчества Льва Шестова, а также его духовного перерождения в конце XIX века. Признано существенным влияние ценностей экзистенциально-религиозного характера, складывавшихся в ходе преодоления популярных в кругах русской интеллигенции того времени моральных и социально-политических ценностей, глубоко критического восприятия классической философии, христианства различных конфессий, талмудического иудаизма. В этом параграфе осмыслен поворот мыслителя от «добра» к философии жизни и нигилизму.

Во втором параграфе главы проанализированы основания острого неприятия Шестовым философии Канта и глубокого влияния на русского философа произведений Ницше.

В параграфе третьем представлена авторская версия формирования основных особенностей философии Л.И. Шестова: ее антиклассической направленности, радикальной «беспочвенности», живых духовных борений.

В параграфе четвертом осмысляется религиозно-экзистенциальный период творчества философа: устремленность к личному живому Богу, мирочувст-вие великой неизвестности вещей и мира, поиски человеческого бытия. Лев Шестов жаждал новой метафизики и, прежде всего, метафизики человека (она же - «антропология», «психология»). Установка Шестова сводилась к поиску «последних истин» и обретению спасения, выступая в трех аспектах: метафизическом, нигилистическом (нигилирование необходимости любого рода) и гуманистическом (человек как вселенская ценность, как метафизическая тайна и как творческий победитель мирового зла).

Философская биография обнаружила в жизни и философии Льва Шестова нечто весьма существенное: борьбу за живую духовность человека (против духовного омертвения и гордости) в ситуации тотальной неизвестности, чудесности, изменчивости и множественности сущего. Осмыслена перекличка этого понимания с мистикой Каббалы: живое мерцание и текучесть Сефирот (Божественных «сосудов»), неопределимость сути и основ вещей и др. Обозначены также и расхождения с идеями и духом Каббалы - в оценке кротости и смирения, древа познания добра и зла, Торы и другого. Подход Шестова перекликается с каббалистическим пониманием непостижимой Тайны вещей, их бездонной сокрытости, которая манифестируется в беззвучности и неслышимости. Содержание философии Льва Шестова - это онтологические вопрошания, ни-гилирования, предположения и, иногда, ответы. Искомое его бытие - антиклассическое (беспочвенное, неустойчивое, апофатичное). Историко-философские экскурсы мыслителя — это путь к такому же беспочвенному и божественному бытию-в-душе человека.

В главе 2 — Религиозная и философская мысль Европы и России в фор• мировании философии Л.И. Шестова: притяжения и отталкивания - исследованы основные историко-философские экскурсы мыслителя и взаимосвязи его философии с рядом учений мировой философской мысли. В первом параграфе "Библия и предпочтения "библейского философа""осмыслено от-

ношение философа к иудаизму и Ветхому Завету, к христианству и его конфессиям, к религии и религиозности. Шестов не принимал любую необходимость и закон, даже Закон Моисеев, отделяя несообщаемое откровение от сообщаемых и принудительных законов. "Законом человек не спасается, закон только унижает...". Вместо религиозной "почвы" Шестов всегда выбирал тончайшую, живую "беспочвенность". При этом Ветхий Завет он не отделял от Нового Завета, "иудаизм" от христианства и даже от иррационалистического "эллинизма", "библеизировал" едва ли не всех философов, включая Спинозу и Ницше. Очевидно его дилетантское представление о Талмуде, более вероятное влияние на него духа и смысла Каббалы и древнееврейской веры (эмуны). Человечность Шестова не признавала национальных, религиозных и прочих границ.

Библию, особенно тайну первого грехопадения, философ оценивал гораздо выше, чем классическую и "современную философию". В своей поздней "космогонии" (Бердяев) Лев Шестов объяснил смысл грехопадения следующим образом: пустое ничто (от Дьявола) парализовало совершенный дух Адама и превратилось при поддержке разума "в Необходимость, в Этическое, в Вечность, в Бесконечность", то есть в нечто небожественное. Цель человека - возвратиться к качествам, которые имеются у Бога (прежде всего, беспочвенности, всемогущему творчеству и добру).

Многие Книги Библии философ даже не упоминает. Игнорирует все нравственные, разумные, упорядочивающие аспекты в обоих Заветах. Противоречиво относится к Богу Иисусу Христу, который был для него скорее гениальным человеком, пророком, причем с неудавшейся миссией. В целом отношение Шестова к христианству и христианам очень проблематично: ощущается при-витость христианства, пребывание вне христианских Символа Веры и обрядности, произвольное толкование Нового Завета, христианских учений, уничижение христианской морали и жизни. Шестов принимает Послания ап. Павла, но при этом сближает их с исповедью подпольного человека, с переоценкой ценностей Ф. Ницше и т. д. Поэтому у Шестова скорее не христианское мировоз-

зрение, а радикальное библейско-иррационалистическое, в котором значимы не Господь Иисус Христос, не Пресвятая Троица, не Пресвятая Богородица и др., а почти абсолютное предпочтение сверхъестественных чудес и откровений в обоих Заветах с игнорированием моральных аспектов и с подчеркиванием имморального дерзновения библейских персонажей. Вера, в понимании философа, чрезвычайно трудна и апофатична, созвучна с эмуной и, как было показано в диссертации, отчасти с католической мистикой. Даже принимая во внимание всю неоднозначность и скепсис Шестова в религиозных вопросах, недостаточно говорить только о "религиозной окрашенности" (В.А. Кувакин) его философии. Неоценимы глубочайшие и искреннейшие религиозные поиски Льва Шестова, его связывание философских вопросов с "фантастическим освещением" (как у средневековых мыслителей и М. Лютера). То есть любая конфессиональная или религиозно-философская «гордость» и «правильность» (например, «гордость» католическая, «правильность» Фомы Аквинского) - не принималась в силу религиозно-экзистенциальной чуткости и напряженного глубинного богоискательства Льва Шестова.

В параграфе втором "Античная философия: друзья и враги" представлены начала античной философии, против которых так яростно боролся Лев Шестов: это древнейшие мифологемы - Мойра (Удел), Дике (Правда), Ананке (Необходимость), которые трансформировались в греческой философии в интеллектуальные идеи и теоремы. Это также идея превосходства единого над "нечестивым" обособившимся множеством вещей (т. е. скрытое отрицание ценности индивидуальности). Кроме того, это основное стремление к всеобщим и необходимым истинам вопреки истинам субъективным, случайным, относительным. Поэтому Шестов высоко оценил именно презираемых Платоном софистов, Протагора. Он предположил, что живая истина присутствовала в софистическом выборе не объективных, а субъективных, относительных и к тому же антирационалистических истин. "Боги" открыли Протагору сверхэмпиричность и "монаршье" положение человека во вселенной.

Сократ и Платон были восприняты Шестовым более антиномично: их неистинное и "экзотерическое" он связывал с рационализмом, рационалистической этикой, диалектикой, логосоцентризмом. Их истинное и нередко "эзотерическое" - с иррационализмом, мифологией, необычными истинами (например, платоническим пониманием философии как упражнения в смерти и умирания). Вопреки Платону Шестов утверждал, что "живой" человек (Сократ, Платон) дороже "деятеля", и "живых" надо пытаться отбить у судьбы, у смерти.

Аристотель же был воспринят как самый неприемлемый выразитель истин "Афин", как гений здравого смысла, посредственности, разума. Как полагал Лев Шестов, именно Аристотель закрыл пути к "самому важному" для человека и человечества - последним (и спасающим) истинам, к окраинам бытия. Но Шестов признает философскую мощь Стагирита и его особое метафизическое предназначение.

Стоики были восприняты русским философом более позитивно, хотя и критиковались как "деревянные моралисты" и рационалисты. Они пытались в своей творческой свободе вырваться из сонной действительности и обрести человеческое всемогущество. Киники оказались гораздо ближе установке Шесто-ва - они "безумно" отрицали здравый смысл, удовольствия, земную устроен-ность, не подчиняясь разуму, дике, закону, Ананке. Однако наиболее благоприятно был воспринят Плотин. Его заслуга, согласно Шестову, - не в завершении античной диалектики, не в осмыслении Логоса, а в том, что "обошла" история философии и мировая культура. Это выражение высшей метафизической тайны и жизни античной философии - ее пути к творческим глубинам бытия, к мистическим "восхищениям" и касаниям неизреченного Единого.

В работе Шестова над античными текстами проявилась его антиклассическая метафизическая настроенность, тяга к высшей мудрости и человеческому "повелеванию", которая прогревалась им у софистов, киников, Плотина, противоречивее у Платона и которая признавалась родственной мышлению пророков и апостолов, или "иудаизму". Именно в этой направленности, согласно Шесто-

го

ву, и заключалась тайная цель античной философии. Не исключено скрытое влияние в этих предпочтениях Шестова некоторых идей Каббалы.

Поскольку для Шестова живой человек дороже "деятеля" и он может быть сопоставим с «небесным Адамом» и достоин чудесного воскрешения, то гуманизм философа обретает особую радикальность. Перекликаясь с гуманизмом Каббалы, он выходит за его пределы. Он обращен к ценностям, скорее, общечеловеческим.

В параграфе третьем "Шестов и "духовное напряжение" средних веков н Реформации" исследованы заметно более близкие отношения русского философа к идеям мыслителей средних веков и М. Лютера. Тем не менее, Шестов высоко оценивал только антиинтеллектуализм философов, их ревеляцио-низм, теологический имморализм и волюнтаризм. И высшей оценки удостоился Тертуллиан; противоречивее оценен Августин; очень высоко - Дамиани, Дуне Скот, Оккам. Однако даже его идейные противники, например, теологический интеллектуалист и поклонник Аристотеля Фома Аквинский, становились выразителями метафизической истины, когда они говорили о своих "фантазиях" (у Аквината - откровения-беседы с пророками, святыми, Иисусом Христом). Несомненно, Шестов искал духовный свет, но мог предположить как бы недопустимое: а не "пустословие" ли и средневековая философия, и Евангелие, и Христос? Это как-то объяснимо, если понимать, что философ не отказывался от скепсиса и к тому же искал личный живой «Иерусалим» - вне конфессий, вне церкви, вне Закона и всего "экзотерического". Поэтому он принимал абсурдную (чистую) веру Тертуллиана; антикатолические и теолого-волюнтаристические идеи Августина, а также его мучительный путь к христианской вере; многие идеи ранней схоластики Дамиани (о смысле первого грехопадения, о бесконечном всемогуществе Бога и др.). Основная критика Шестова была обращена на ряд идей Фомы Аквинского: на его теологический рационализм, на идею "праведного" ограничения Богом Своей Воли, на идею спасения добрыми делами. В поздней схоластике Дунса Скота и Оккама Шес-

тов открыл преимущественно истинное: теологический иррационализм, волюнтаризм, имморализм, а также идею онтологичности и уникальности каждой вещи.

Наибольшее внимание и наивысшую оценку получил у русского философа Мартин Лютер: его открытия, согласно Шестову, чрезвычайно значимы "для судьбы человека, или даже всего человечества". Это бунт против Закона и добрых дел во спасение, против католического культа и организации и за спасение только верой в Бога, даже если Он "погубил всех людей". Достаточно очевидна одна из главных тенденций позднего периода творчества Шестова - теоцентри-стская, с поиском живой личной духовности. Специфично невнимание философа ко многим христианским ценностям средневековых философов и Лютера (знак предпочтения иной традиции - скорее всего, мистико-иудаистской, каббалистической). Парадоксально сближение творчества М. Лютера и Ф. Ницше. Лев Шестов в своих экскурсах к философии средневековья и Реформации искал истинное в монашеско-мистической традиции, в более "эзотерическом" францисканском направлении, в экзистенциально-персоналистическом духе ряда учений, в постижении "глубочайшей природы" мыслителей (метафизического бытия-в-душе). Принципы этой философии оказались сопоставимыми с идеями философии позднего Шестова: креационизм, персонализм, ревеляционизм. Частично перекликаются с его идеями принципы провиденциализма и геоцентризма.

В параграфе четвертом "Новое время: ratio и "свет истины"" исследованы неожиданные герменевтические открытия русского философа в личностях и учениях рационалистов Нового времени. С одной стороны их рационализм -"основная ложь... человечества", но с другой стороны - это метафизические тайны и откровения Декарта и Спинозы, или их бытие-в-душе. Основной тезис Декарта ("я мыслю, следовательно, существую") Шестовым интерпретируется как откровение "великой истины", вопреки разуму и возможностям, о том, что Я существует и мыслит. А "эзотерическая" тайна Спинозы и его "геометриче-

ского" учения - в запрятанной любви к Богу Израиля, в душевных муках и поисках спасения. Эти экскурсы Льва Шестова позволяют сделать вывод о глубинно-психологическом и радикально метафизическом подходе философа. Шестов, действительно, мог найти определенную опору в текстах рационалистов: у Декарта можно обнаружить экзистенциальные колебания и напряженность, возвышенные высказывания о Боге и вере, а у Спинозы - не слишком явную катафатическую экзегезу Бога Писания и другое. Автором диссертации показана также проблематичность подобного понимания, игнорирование Шестовым очевидных логических аргументов и системных элементов учений Декарта и Спинозы. В параграфе выявлена определенная общность жизни и пути Спинозы и Шестова: их национально-религиозные начала, их бунт и путь к духовному освобождению, сопоставимость личных метафизических тайн. Рационализм и его методы были оценены русским философом главным образом как «слабое откровение» для непосвященных.

Блэз Паскаль оказался для Льва Шестова близким и как бы формально (но, в основном, за исключением христианской почвы и опыта Паскаля), и содержательно: как видевший ограниченность разума и наук, как веривший в живого Бога Писания, а не в Бога философов, как знавший откровения и метафизическую "пропасть" под ногами. Обоим философам присуща беспочвенность и прозревание реальности хаоса и онтологической неизвестности - только у Паскаля это заметнее в антропологии, а у Шестова - в онтологии и гносеологии. Основная близость философий Паскаля и Шестова — в их религиозно-экзистенциальном философствовании, апофатико-духовном мирочувствии и в особом "призвании" - борьбы со смертью.

В параграфе пятом "Ложь" немецкого идеализма и Серен Кьеркегор" исследована главным образом критика Шестовым учений И. Канта и Г.В.Ф. Гегеля. Наибольшее неприятие, доходившее до уничижений ("ложные пророки"), касалось категорического императива и человека как "вещи-в-себе" у Иммануила Канта, а также панлогизма, всего системного и диалектического, пони-

мания сущности человека и истории у Гегеля. Шестова можно определить как антикантианца и антигегельянца. Онтологическая неизвестность и чудесность мира, по его мнению, остались вне учений Канта и Гегеля. Выбор Шестова почти абсолютно противоположный: не порядок, а внутренний хаос, не панло-гическое понимание истории, а скорее религиозно-метафизическое, не невнимание к живому, чувственному человеку, а экзистенциальный гуманизм и борьба, ради человека, с мировым злом. Сущность человека, согласно Льву Шестову, не кантовский божественный человек, а одновременно - божественно «беспочвенный» и грубо бестиальный, или тварно-греховный человек (автор диссертации обозначил этого сущностного человека как «тварно-греховного и божественно-беспочвенного»). Единственное позитивное и совершенно нераскрытое Шестовым допущение в его спорах с Кантом и Гегелем касается их живого бытия-в-душе: это бытие они сумели, предполагает русский философ, скорее всего, скрыть.

В работе осмыслена достаточно серьезная общность (а также ряд отличий) "экзистенциальной философии" Серена Кьеркегора и философии Льва Шестова. Обоснована независимость формирования (до 1928 года) философии Шестова от философии Кьеркегора. Развитие их экзистенциально-философских идей шло в направлении к Священному Писанию и его "невозможным" откровениям, особенно таким, как история Авраама и Исаака (с "устранением этического", как полагал Кьеркегор), или как история "борьбы веры с разумом о невозможном" у Иова. Оба философа придали индивидуальности человека и его жизни онтологический статус ("всемирно-историческое значение", согласно Кьеркегору). Оба писали о трагизме и отчаянии жизни и об изначальной греховности человека, преодолимой только религиозным путем (спасением). Отличия их учений, все-таки, менее существенны: это ббльшая привязанность Кьеркегора к христианству, к морали и Богу-"порядку в жизни", к разъединению веры и произвола. Различны также понимания райского человека (у Шестова это человек высшего знания и духовности, что перекликается с каббали-

стическим пониманием), а также страха перед Ничто, отношения к диалектике и другого. Однако религиозно-экзистенциальная близость их философий опре-деляюща.

В параграфе шестом "Шопенгауэр и Ницше: "святой дух жизни"" исследована не менее серьезная общность философии Льва Шестова и философии жизни, особенно учения Фридриха Ницше. С Артуром Шопенгауэром у Льва Шестова было "мало согласия" - из-за пессимизма немецкого мыслителя, этики сострадания и умерщвления воли к жизни. Но Ницше, как полагал русский философ, "много значительнее, чем Киркегард". И оказался несравненно ближе духу и ряду идей Шестова. Эта близость глубока и метафизична: в основном антиплатонизм и антихристианство, иррационализм, афористичность, видение неморальности жизни (у Шестова оно захватывает и Библию, веру, Бога), выбор природы, а не культуры и добра, творческо-нигилистическая переоценка всех ценностей и другое. Ницше противопоставил homo natura стадному человеку, а Шестов - тварно-греховного и божественно-беспочвенного человека человеку разумному. Воля к власти Ницше перекликается с волей к безумному дерзанию русского мыслителя. Шестов видел в "антихристианине" страстного богоискателя и сближал его идеи с идеями Лютера и Библии (например, «воля к Мощи» Ницше соответствует Всемогущему Библии). Ницше, в понимании Шестова, отрицал в христианстве только "Афины" (разум и добро). Серьезные отличия мыслителей связаны с ницшеанской amor fati (лат. любовь к року); с ницшеанским отрицанием "Иерусалима", а также антирелигиозным пониманием первого грехопадения. Их человечность тоже отличается: у Ницше она направлена к волящим людям и будущему сверхчеловеку, а у Шестова - к каждому живому (а иногда и погибшему) человеку. Возможно, что «библейский» акцент Шестова в интерпретации творчества Ницше нельзя признавать исключительно произвольным - есть в философии Ницше переклички с выразительной силой Библии («так сказал Господь» - «так говорил Заратустра» и др.); есть ве-

роятность прикосновения Шестова к метафизической тайне творческой личности Ницше (его бытию-в-душе).

В параграфе седьмом "Достоевский: декларация прав "гордых людей"" исследовано серьезное влияние ряда мыслей великих русских писателей и, особенно, Ф.М. Достоевского, на философию Льва Шестова - это жалость к каждому человеку и мужество перед лицом ужасов жизни, это фантастическое "второе зрение" и др. Лев Шестов видел две разные личности в великом писателе: Достоевский до духовного перерождения и Достоевский времени "Записок из подполья"; Достоевский в своей публицистике и Достоевский в своих поздних художественных произведениях. Второй Достоевский - едва ли не духовный "отец" Льва Шестова. Второй Достоевский написал "философию" подпольного человека и "гордых людей" (Раскольникова, Кириллова, Ипполита, Ивана и Дмитрия Карамазовых), которую Шестов сравнивал с Книгами Библии. Даже Смердяков оценен Шестовым выше, чем смиренное православное "все-мство" (князь Мышкин, Зосима и др.). Именно за экзистенциальными исповедями и злыми откровениями "гордых людей" Шестов прозревал путь к Богу, явление человеческого дерзания и повелевания миром. Он предполагал, что их страстное человекобожество и богоборчество скорее отвечают мысли Бога о человеке. В позднем периоде творчества Шестов приходит к выводу о том, что вера в Россию, ее православие, в Бога Иисуса Христа — это "самая глубокая душевная борьба" Достоевского. Тем не менее, иной Достоевский - почвенник, православный, монархист и т. д. в основном воспринимался как часть "все-мства". В работе обозначена глубокая метафизическая близость двух мыслителей: акцент на антропологии и этике; преобладающий антропоцентризм; несколько противоречивый, но высокий гуманизм; апология иррациональной свободы, алогичности и неисчерпаемости человека. Оба мыслителя, действительно, оказались некоторым образом связанными с экзистенциализмом, глубинной психологией, философией жизни и др. Самое важное, что покорило Шестова в русском писателе, — это новая метафизика человека с более абсурдным и сме-

лым "расширением метафизического опыта" (Флоровский). Бытие-в-душе было открыто в "гадком" подполье и касалось живой жизни, беспредельной свободы, настоящего и живого метафизического вопрошания, радикального отношения к злу. Это отношение могло принимать форму богоборчества и духовной гордыни. Все это было близко Шестову и нашло заметное отражение (или соответствие) в его творчестве. "Гордый человек" Достоевского, вероятно, послужил едва ли не идеалом для "живого" человека Льва Шестова.

В параграфе восьмом "Русское многоцветье: единство и разнообразие" предмет рассмотрения - интерпретации Шестовым философии B.C. Соловьева, Н.Ф. Федорова, В.В. Розанова, Вяч. Иванова, H.A. Бердяева, Л.Н. Толстого. Наиболее негативно была воспринята Шестовым идея всеединства и в целом философия B.C. Соловьева, за исключением периода "Трех Разговоров", когда Соловьев почувствовал глубинную реальность зла и ирреальность своих основных идей, включая идею всеединства. Шестов не увидел, подобно H.A. Бердяеву, "Соловьева ночного", мистика. Он оказался слишком (метафизически) другим, будучи ориентированным на более глубокую и сложную структуру мироздания, имеющую отношение к каббалистическому пониманию. Н.Ф. Федорова он воспринимал как "святого", философа с уникальными ценностями и близкой Шестову идеей победы над мировым злом и смертью. В работе исследована определенная общность идей двух мыслителей.

Философия В.В. Розанова оказалась не слишком близкой миру Льва Шестова (в том числе и метафизика пола и семьи). Он оценил в основном только христианское богоборчество Розанова и его скрытую любовь к Богу. Однако, как показано в работе, очевидна общность ряда идей мыслителей: выбор "религии Отца", апология жизни и природного человека и др.

Вяч. Иванов был воспринят как свой, то есть как созидающий "великолепный бред" и "настоящую музыку", а не истины "нормального" человека. Однако наиболее близким Шестову (хотя и далеким) оказался H.A. Бердяев. Их философии экзистенциальны (но у каждого по-особому) и в целом антропоцен-

тричны. Они испытали большое влияние Достоевского, Ницше, Библии, но Бердяев оказался ближе к христианству, ценил идеи Канта, Маркса, Соловьева, а Шестов гораздо больше ценил Лютера, Паскаля, Кьеркегора и, возможно, дух и некоторые идеи Каббалы. Бердяев больше всего не принимал в философии своего друга "шестовизацию", то есть откровенно субъективистский подход к другим учениям, а также нехристианское начало и "безблагодатный максимализм" Шестова. А Шестов полагал, что Бердяев навязывает свой опыт, слишком не свободен и тяготеет к "гнозису" и дидактике. В работе показаны также дополнительные отличия их взглядов, связанных с пониманием свободы, морали и другие.

Л.Н. Толстой в судьбе Шестова, несомненно, сыграл не последнюю роль -как любимый художник и как философ, спрашивавший о смысле жизни и писавший об откровениях смерти. Правду жизни писателя Лев Шестов понимал в духе имморализма и говорил почти исключительно о "подполье" души Толстого и о его "всемогуществе". Толстой, в понимании Льва Шестова, - явление "первого Адама" (или "короны творения", что соответствует каббалистическому пониманию). С позиции "небесного человека", по сути, были увидены Шестовым все упомянутые русские философы, творчески дерзавшие и повелевавшие миром. А у Льва Толстого, к тому же, была своя борьба за невозможное -абсолютное добро и постижение тайны смерти. В понимании Шестова (во многом под впечатлением от сочинений Толстого), смерть - это индивидуальное откровение истины и "фантастическое правосудие".

В параграфе девятом "Диалог с мыслителями Европы" объектом исследования стал «диалог» Шестова с некоторыми учениями западных мыслителей - Э. Гуссерля, А. Бергсона, К. Ясперса, М. Бубера и др. В работе рассмотрена видимая парадоксальность дружбы философских "антиподов" Л. Шестова и Э. Гуссерля, а также соотношение их взглядов. Шестов высоко оценил силу мысли и выход "на простор бытия" в философии Гуссерля, а последний - серьезность проблематики и самой философии Шестова, особенно поиска "Божьего

мира". В работе показаны некоторые общие моменты их воззрений, а также различия в их взглядах, которые были существенно значительнее отмеченной близости. Мысль Шестова определялась индивидуальной экзистенцией и движением к трансцендентному, а мысль Гуссерля - неприятием психологизма в философствовании, развитием и углублением темы трансцендентализма. Философия Шестова религиозна и психологична, она устремлена к высшим откровениям, к беспочвенному и невозможному, а философия Гуссерля - к строгой научности, к данному и возможному.

По отношению к А. Бергсону и К. Ясперсу Шестов предстал скорее антиподом, поскольку замечал прямую связь их мыслей с философией "Афин" (это касалось интуиции Бергсона, экзистенции и трансценденции Ясперса, игнорирования хаоса души и "истоков жизни"). С Ясперсом Шестова разъединила к тому же недооценка немецким мыслителем Ницше и Кьеркегора, осуждение "безрассудной" веры. В результате только некоторые их идеи можно признать близкими, например, пограничную ситуацию Ясперса и "окраинную" жизнь Шестова.

В диссертации раскрыты смысл и значение для понимания и оценки философии Шестова критического исследования им книги Л. Леви-Брюля "Примитивная мифология". Русский мыслитель обратил внимание на реальность «иного мышления», сопряжённого с живым и алогичным мистико-мифологическим опытом, в котором естественны "невозможные" метаморфозы. В этой связи обозначено также вероятное влияние на Шестова Каббалы, в которой живая изменчивость уровней мира (Сефирот) доходит до их перевоплощения друг в друга.

Значимой признана и работа русского философа о Мартине Бубере, в которой обозначилась близость мыслителей в их движении к библейской религиозности и вере (древнееврейской эмуне). Тем не менее, Лев Шестов оставался не "в" хасидизме, не исключительно с Бубером и в более сокрытых отношениях с мистическим иудаизмом, особенно, с Каббалой.

Исследовано также отношение Шестова к герменевтике: его основная установка и подход - радикально метафизические, ориентированные на бытие в мире и бытие-в-душе человека. Этот подход, как было показано, все-таки, далек от герменевтики Хайдеггера и Гадамера, но близок к герменевтике Шлейер-махера. Обнаружена также перекличка приемов и идей Льва Шестова с философией постмодернизма: это касается идей децентрации, деконструкции, анти-рациоцентризма, антилогоцентризма и других.

В главе 3 "Философия Льва Шестова: опыт реконструкции" в первых пяти параграфах исследовано своеобразие философии Шестова, взятой вне контекста историко-философских экскурсов мыслителя. В параграфе первом этой главы - "Такой мир нельзя "понять'"' - осмыслены особенности онтологической позиции Шестова, которая не считается с единством и закономерностями сущего, а фокусируется почти исключительно на множественности, изменчивости, случайности явлений, а также, причем существенно, - на правомочности чуда в жизни сущего. Эта позиция связана с гносеологическими и антропологическими предпочтениями философа: его гносеологический подход также «де-центрирован» - внимание к «вдруг», к ничто (а не нечто) и т. д., а антропологическая позиция характеризуется подчеркиванием уникальности метафизических миров людей, неповторимых «перерождений» убеждений и т. п. Главные онтологические единицы в философии Шестова - человек и Бог. Причем активен именно человек - познающий высшие бытийственные истины, открывающий свою подлинность (дерзание, бытие-в-душе) и спасающийся. Онтологическая ложь, согласно Шестову, связана с познанием (вкушением с древа познания добра и зла) и утратой человеком онтологической мощи и видения. Онтологическая истина определяется не эпистеме, логосом, этикой, а сказочно-мифологическим зрением, радикальным метафизическим подходом, религиоз-но-апофатическим мирочувствием и т. д. Непредсказуемое, чудесное и множественное, согласно Льву Шестову, истиннее детерминированного, закономерного и единого. Как философ жизни, Лев Шестов предполагает, что жизнь и ее

источник - это нечто необъяснимое и фантастическое. Действительность скорее хаотична, ненормирована, имеет множество измерений ("миров"), один из которых - "страшный суд", ожидающий человека после смерти.

Поздняя "космогония" Шестова проистекает из "метафизики бытия" (онтологии Ветхого Завета): эмансипация Адама от Бога превращает пустое ничто во всемогущую Необходимость, Этическое, Вечность и Бесконечность. Но эта принудительная Необходимость может быть побеждена, поскольку есть доброе Всемогущество Бога и онтологическое всемогущество человека (великая вера в Творца; "второе зрение" человека, которое превращает видимое в то, "что есть", и др.).

В диссертации осмыслена перекличка онтологических и гносеологических идей Льва Шестова с идеями Каббалы: "последняя истина" в Зогаре - это Сокрытое Бытие, "Сокрытый-всех-Сокрытых", имеющий множество имен и перевоплощений во времени. Сущее - это множество миров, например, называется число "семьдесят тысяч миров". "Лишь на тайне устоит вселенная"18, и эту тайну "не следует открывать остальному миру". Шестов достаточно часто говорит об "иных мирах", о "тайне" или "Тайне", о ее живой изменчивости, перевоплощениях, о ее враждебности "даже самой изощренной схеме" (из комментариев к Зогару). Последние глубины бытия, согласно Зогару, не открываются и неслышимы, пребывая в Бейт Решит (Доме Начала).

В параграфе втором "Метафизическая истина" исследованы особенности многообразных гносеологических подходов и позиций Льва Шестова. За ними скрывается серьезное философское умонастроение, которое, по своей причастности к изначальному философскому подходу, некоторым образом соответствует философствованию Платона, Ницше, Хайдеггера. Метафизическая истина требует от мыслителя напряженности и страстности поисков, ухода от известного и привычного, переоценки гносеологических ценностей (например, у Шестова это выбор не устойчивости, а шатания мысли, не общезначимости, а

" Раби Шимон. Фрагменты из книги Зогар. М.: Гноэис, 1994, с. 168.

случайности и т. д.). Лев Шестов принимал не "центростремление" (к середине, к жизни), а "центробежность" - к маргинальным окраинам бытия и смерти. Но особенно специфично для Шестова следующее: 1. Мера всех вещей и критерий истины - отдельный человек, происходящий из своего особого метафизического мира. 2. "Последняя истина" - нечто неузнаваемое, живое и ускользающее после ее обнаружения. 3. Истинное видение - не точка на прямой, не перпендикуляр к этой точке (вертикаль), а множество перпендикуляров (многомерная вертикаль). 4. Цель гносеологии - не столько понимание, сколько спасение живого человека и жизни.

Гносеологические поиски Льва Шестова изначально философски, многомерны и творчески, ориентированы апофатически и радикально метафизически. У позднего Шестова основная надежда связана с "новым измерением мышления", или верой. И эта "посвященность" может быть получена двумя основными путями: непосредственным даром Бога и встречным движением человека и Бога (взыванием к Богу, спором с Ним и др.). Вера приводит и к высшему познанию, и к спасению. Гносеологическая позиция Шестова и антропоцентрич-на, и (в позднем периоде творчества) приобретает теоцентристскую составляющую. В ней значимо вероятное и скрываемое философом влияние духа и ряда идей Каббалы, в которой сказано: "Высшая сокрытая Мудрость, обитающая в мысли, неоткрывающаяся и неслышимая; затем она проявляется и слегка приоткрывает себя в безмолвии — так как неразличимо для слуха то, что называется гласом великим, ибо он тонок и выходит в безмолвии"'9. У Льва Шестова бытие-в-душе человека и бытие вещей сказывается не в слышимом, а в "тех странных, таинственных, неуловимых и не учитываемых звуках, ... которым имя - беззвучность"20. Гносеологический подход Шестова в некоторых отношениях радикальнее каббалистического подхода к сущему, который не отвергает феноменального - "совета, мудрости, разума, знания, прозрения", "чтобы

" Раби Шимон. Фрагменты из книги Зогар. М„ 1994, с. 142. ж Шестов Л. Соч. в 2-х т. Т. 2. М., 1993, с. 277.

определять слова истины". Истина Шестова в подобном не нуждается, отводя всему этому главным образом нефилософское (житейское) место.

В параграфе третьел1 "Живой человек" предпринята попытка осмысления на редкость сложного и противоречивого антропологического вопрошания Льва Шестова. Высший и часто невидимый герой антропологических поисков -безгрешный "первый Адам", наделенный Шестовым божественными качествами - свободой, всемогуществом, добром, духом (духовностью), мудростью и другими качествами. "Живой человек", дерзая, пробуждает в себе эти качества и приближается к истине и Богу (это, например, подпольный человек Ф.М. Достоевского, бунтующий Иов, нигилирующий ценности Ф. Ницше).

"Антигерой" - разумный человек, или человек "всемства", которому Шестов отказывал в настоящей вере, в поиске "последних истин", в переживании душевных трагедий и т. д. В раннем периоде творчества (1895-1910 гг.) Шестов сравнивал этих людей с "вороньем, живущим падалью" (соответственно, подлинные люди - "орлы"), а в позднем периоде (1911-1938 гг.) - с людьми, произошедшими от обезьяны и лишенными духовных исканий (а "живые" люди произошли от Адама и ищут путь к Богу).

Однако, в каждом человеке есть эта двойственность: человек неподлинный, с философией обыденности и человек подлинный, с философией трагедии. Даже Моисей понимался Шестовым аналогично: Моисей под горой, с людьми и Моисей на Синае, с Богом. Подлинность человека связана с его уникальным, самым иррациональным и беспокойным во всей вселенной Я, которое происходит из своего единственного метафизического мира. Это Я предопределено и, возможно, "имеет не меньше значения, чем все человеческие жизни". То есть человеческое Я — это фундаментальная метафизическая (онтологическая) единица (принимая к сведению слова М. Хайдеггера: "Метафизика есть истина о сущем в целом и потому говорит о бытии сущего..."21).

21 Хайдеггер М. Европейский нигилизм // Хайдеггер М. Время и бытие. Статьи и выступления. М.: Республика, 1993, с. 95.

В антропологии Шестова прослеживается связь с взглядами античных софистов - их релятивизмом, субъективизмом, индивидуализмом, имморализмом. Однако за всем этим Шестов предполагает уникальные метафизические миры людей и личные метафизические истины, которые гораздо значимее, чем истины объективные. Он выбирает не успех в этом мире необходимости, а успех в борьбе с необходимостью, в управлении ею в качестве "неограниченного монарха". В этом принципиальное отличие антропоцентризма Льва Шестова от антропоцентризма софистов.

Шестов рассуждает также о явлении вещи-в-себе человека: явление - это только "общественное изображение" человека, а вещь-в-себе - "все непостоянное, свободное, изначально божественное" (как бы образ и подобие Божие, в понимании Льва Шестова). Однако философ говорит и о природной, или твар-но-греховной составляющей этой вещи-в-себе: темной, грубой, страшной и обрабатывающейся во времени и истории. Поэтому сделан вывод о тварно-греховной и божественно-беспочвенной сущности человека в антропологии Льва Шестова. Явление человека центростремительно и видимо. Вещь-в-себе человека - центробежна и сокрыта (бытие-в-душе). Соответственно, у каждого человека две философии - "экзотерическая" (для всех) и "эзотерическая", личная и непостижимая, которая проявляется в полуслове, интонации, но прячет, возможно, "значительнейшую часть человеческой души". Поэтому, вероятно, Шестов предполагал, что "на небе" враждуют не души людей разных наций, а скорее души военных и политиков с душами поэтов и художников.

В антропологии Шестова, тем не менее, сохраняется разделение людей на "центростремительных" и "центробежных", дерзающих. Дерзновение философ, вслед за Платоном, признавал "великой правдой" человека. У Шестова дерзновение обращено к получению откровений, к бесстрашию перед лицом смерти, к борьбе за невозможное. Антропология Льва Шестова вращается вокруг надежды: Бог зовет человека "к последней свободе" и может одарить его "всей своей беспредельной мощью и... творческими силами".

В параграфе четвертом "Этическая беспочвенность" осмыслена неоднозначность этической позиции философа. Шестов признавал необходимость житейских нравственных устоев, сам проявлял "необыкновенную доброту, отзывчивость и заботливость" (H.A. Бердяев), в своей философии обнаруживал высокую человечность по отношению к казненным людям, страдающим изгнанникам и др. Но с другой стороны он уже в раннем периоде творчества, частично под влиянием Ницше, высоко оценивал жизненное зло, эгоизм - как реальные и сильные стороны жизни и уничижал христианскую нравственность, добро. Бога-добро и др. Свой имморализм Шестов называл этической беспочвенностью и объяснял желанием свободы и свободного творчества в области философии, искусства, религии, морали, жизни.

В диссертации показан метафизический смысл шестовского имморализма, связанный с историей первого грехопадения: райский человек пребывал в счастливом и совершенном состоянии "по ту сторону добра и зла" и был с Богом. Грехопадение сделало человека познающим добро и зло, которые приобрели онтологическую значимость. Этическое стало одной из опор бесчеловечной Необходимости. Онтологизацию "немощного" человеческого добра продолжили Сократ и Платон, подменяя этим добром истинные ценности: сотворенный мир, жизнь, живого человека, Бога. Настоящее добро, в понимании Шестова, проистекает, главным образом, от Всемогущего Творца и от человека, получающего от Бога благодаря вере добрую силу. Личные добрые дела (без благодати), заслуги, праведность, согласно Шестову, не спасают и недостаточны. Таким образом, ранний, почти ницшеанский имморализм Шестова в позднем периоде творчества во многом приобретает черты теологического имморализма.

Этические воззрения мыслителя можно обозначить также как субъективистские и антинормативные, но при этом ищущие опоры в божественном, особенно, в божественной беспочвенности, творчестве и добре. Ранний имморализм философа иногда доходил до моментов антигуманистических. Но поздние

моральные представления Шестова (периода нацистского и большевистского насилия) оказались благосклоннее к "общему" добру и христианству.

Этический антиномизм Шестова не способен затмить его основной человечности и гуманистического смысла его философии - как борьбы за невозможное ради живого человека, как победы с помощью Всемогущего над "неуничтожимым" мировым злом и доброго преображения человека и мира.

В параграфе пятом "Сокрытое и "общие места"" исследованы философ-ско-исторические и эстетические суждения философа. Жизнь и история, в понимании Льва Шестова, - таинственны, "затемнены", непостижимы и даже бес-смыслены. Истина и история — вещи не связанные. Поэтому историю могут определять бесконечно малые величины (так высказывался и Ф.М. Достоевский), а суждение Паскаля о влиянии длины носа Клеопатры гораздо серьезнее, чем философия истории Гегеля. Часто Шестов, говоря об истории, предполагал влияние неких "загадочных, непостижимых и грозных сил". В целом его взгляды на историю антисциентистски и антиинтеллектуалистски - это непризнание идеи прогресса, любого научного объяснения истории (они только "закрывают от нас" прошлое), отрицание идеализации будущего, признание равноправия сверхъестественных и естественных (прежде всего, научных) объяснений истории. Иногда (это тоже полезно отметить) философско-исторические предположения Шестова оказываются едва ли не житейскими, например, суждение философа о том, что большая война — это ответ Бога секуляризированной Европе.

В работе исследованы также эстетические размышления мыслителя: они также антиинтеллектуалистски и субъективистски. Философ акцентирует только неповторимую и загадочную множественность красоты. "Живой источник" красоты - некий обманчивый блуждающий огонь, порождающий бесконечное множество прекрасных явлений. Каждое такое явление абсолютно незаменимо и не сравнимо ни с каким другим. Поэтому общее понятие красоты ничего, кроме "общих мест", не несет и нести не может. Красота, в понимании Шестова, - это область вечной и непостижимой Тайны (иными словами, это отблески

Божественного). В этих идеях мыслителя можно также обнаружить перекличку с идеями Каббалы: о безмолвии "великого гласа" в истории, о таинственности видимых и "невидимых" цветов (и красоты в целом) и др.

В параграфе шестом главы 3 "Специфика философии Льва Шестова" предпринята попытка концептуального осмысления оригинальной философии Льва Шестова, ее своеобразия - с учетом философско-биографического и историко-философского исследований. В этой философии явлена и положительная направленность, близкая духу религиозной метафизики, и отрицательная направленность, нигилизм по отношению к необходимости, к доказанному и познаваемому, к пребывающему вне тайны. Показана очевидность антиклассического философствования Льва Шестова, которая в том числе обуславливалась выбором почти абсолютной философской свободы, или "беспочвенности". Эта беспочвенность полновесно не принимала даже духовно близкие тексты - например, Св. Писание (это сказывается в субъективистских экзегезах Шестова), Каббалу, философию Ницше (часть основных идей этой философии не признавалась) и другое. Лев Шестов "фантазировал" вплоть до абсурда - до нелепого и несерьезного, разрушающего его же метафизику. Одна из причин "абсурда" -видение чудесных метаморфоз и "необычайно" чудесной неизвестности явлений, мира, "миров". Эта "необычайная загадочность" как бы совсем простых явлений и всего сущего, их великая тайна — весьма специфический аспект философии Льва Исааковича Шестова. Как было показано в исследовании, - одна из причин такого мировосприятия скорее всего связана с определенным воздействием мистического иудаизма, особенно с Каббалой, воспринятой тем не менее достаточно вольно.

Человек в философии Льва Шестова - смысл, цель и центр этой философии и мироздания (но, действительно, только при условии его (человека) радикального пути к Богу). Для человека с Богом невозможное возможно. Бытие-в-душе человека является в философских поисках Шестова в двух основных видах: как библейские откровения и чудеса пророков, апостолов, писателей, фи-

лософов и как философские иррациональные озарения, откровения Сократа, Платона, Декарта, Ницше и других. Каждый человек абсолютно уникален, абсолютно онтологичен (из особого метафизического мира и с особой миссией), абсолютно достоин жизни и бессмертия (вокрешения, спасения, возвращения изначальной безгрешной природы и т. д.). Поэтому философии Льва Шестова присущ радикальный гуманизм: для живого человека, и даже независимо от его гениальности и свершений, философ страстно желал сделать добрые чудеса (сверхъестественные, "невозможные" - как воскрешение Лазаря Иисусом Христом). Возможно, именно это определило все причудливые изгибы его метафизического мышления.

В диссертации предпринята попытка, несмотря на всю трудность и осознание невозможности окончательной интерпретации, дать определение философии Льва Шестова: свободно радикальная религиозно-экзистенциальная философия.

В Заключении предпринято завершающее, итоговое сопоставление трех глав исследования и осмысление всей работы. Обоснована эффективность целостного исследования философии Льва Шестова - путем постижения философской биографии мыслителя, его историко-философских изысканий и собственно философии в ее систематическом измерении. Обоснован вывод о смысле "борьбы" Льва Шестова - борьбы за спасающее познание и веру. Борьба понималась философом онтологически (и формально, и содержательно). Она была устремлена по направлению к живой Тайне и неизвестности, по направлению к метафизической тайне души любого мыслителя и его учения (к бытию-в-душе). Обозначена суть религиозности философа - непоследовательная и радикальная библейско-иррационалистическая религиозность, которой присущ ревеляцио-низм. Подтверждены основные выводы всех трех глав, в том числе о превалирующем в творчестве Льва Шестова антропоцентризме и об определении его философии.

В конце диссертации приводится библиография, включающая в себя наиболее значимые произведения и представленная в двух разделах: источники и литература.

Содержание диссертации отражено в монографии автора: Курабцев В.Л. Миры свободы и чудес Льва Шестова: жизнь мыслителя, "странствования по душам", философия. Москва: Российское гуманистическое общество, 2005, iS а.л.

А также в следующих публикациях:

1. Курабцев В.Л. Альтернатива Льва Шестова // Общественные науки и современность. - 1991. - № 2. - С. 175-181.

2. Курабцев В.Л. Иерусалим Льва Шестова // Вестник Московского университета. Серия философия. - 1991. 5 - С. 56-75.

3. Курабцев В.Л. Тайна человека // Общественные науки и современность. - 1992.-№3, —С. 152-155.

4. Курабцев В.Л. По ту сторону Ничто (Концепция духовности в религиозно-экзистенциальном учении Льва Шестова) // Историко-философский ежегодник'93. - М.: Наука, 1994. - С. 143-152.

5. Курабцев В.Л. Антиномизм. Беспочвенность. Новое религиозное сознание. Трансрациональность // Русская философия. Малый энциклопедический словарь. Отв. ред. А.И. Алешин. - М.: Наука, 1995. - С. 26-28; 59; 388-389; 510-511.

6. Курабцев В.Л. Антиномизм. "Афины и Иерусалим". Беспочвенность. Богоискательство. Борьба за невозможное. Ничто. Новое религиозное сознание. Трансрациональность. Шестов Лев // Русская философия. Словарь. Под общ. ред. М.А. Маслина. - М.: Республика, 1995. /Доиздание - М.: Терра-Книжный клуб. Республика; 1999/. - С. 16-18; 28-29; 45-46; 56-57; 63; 321-322; 331-333; 519-520; 616-619.

7. Курабцев В.JI. "Когда человек соприкасается с дыханием Божьим..." (Библия и Лев Шестов) // Историко-философский ежегодник'97. - М.: Наука, 1999.-С. 182-188.

8. Курабцев В.Л. Философия жизни /Шопенгауэр, Ницше, Бергсон, Швейцер/ И Западная философия XX века. Учебное пособие. - М.: МГТУ-МАМИ, 1999. - С. 3-9.

9. Курабцев В.Л. Рождение трагедии из духа музыки (Ранний период творчества Фридриха Ницше) // Историко-философский ежегодник'98. - М: Наука, 2000. - С. 365-381.

10. Курабцев В.Л. Откровение и смерть в русской философии // Философские проблемы социально-гуманитарного знания. Сборник. - М.: МГТУ-МАМИ, 2001. - С. 144-160.

11. Курабцев В.Л. Богоискательство // Философский словарь. Под ред. И.Т. Фролова. Изд.-е 7-е. - М.: Республика, 2001. - С. 69-70.

12. Курабцев В.Л. Круг человека // Человек - Культура - Общество. Материалы Международной конференции... 13-15 февраля 2002 г. Т. 2. - М.: МГУ, 2002.-С. 212.

13. Курабцев В.Л. Духовное напряжение (Лев Шестов о философии средних веков и Реформации) // Философские проблемы социально-гуманитарного знания. Вып. 2 . - М.: МГТУ-МАМИ, 2002. - С. 221-234.

14. Курабцев В.Л. Круг человека // Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы III Российского философского конгресса (16-20 сентября 2002 г.). В 3-х т. Т. 3. - Ростов-на-Дону: СНКЦ ВШ, 2002.-С. 316.

15. Курабцев В.Л. "Мудрейшие из людей" (Лев Шестов и античная философия) // Вопросы философии. - 2002. - № 11. - С. 184-195.

16. Курабцев В.Л. Extra verba et imagines (Лев Шестов и герменевтика) П История философии и герменевтика: Материалы межвузовской конфе-

ренции. - М.. 4-5 декабря 2002. - М.: Издат.-й Центр РГГУ, 2002. -С. 174-178.

17. Курабцев В.Л. Ангелы и бесы (Лев Шестов и философия Ф.М. Достоевского) // Вестник Московского университета. Серия философия. -2003. - № 4. - С. 3-17.

18. Курабцев В.Л. "Дыхание Божие" (Лев Шестов и Священное Писание) // Ученые записки Таврического национального университета им. В.И. Вернадского. Т. 16(55). - № 1. - Философия. Социология. - Симферополь: ТНУ, 2003. - С. 53-63.

19. Курабцев В.Л. Лев Шестов и мировая философия (Итоги "странствований по душам") // Вопрось!"философии. - 2004. - № 12. - С. 109-122.

20. Курабцев В.Л. Лев Шестов и Каббала // Философия и будущее цивилизации. Тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса (Москва, 24-28 мая 2005 г.). - Т. 2. - М.: Современные тетради, 2005. - С. 264-265.

21.Курабцев В.Л. Философская биография Льва Шестова и особенности его философии // Вопросы философии. - 2006. - № 4. - С. 128-143.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Курабцев, Василий Леонидович

Введение

Глава 1. Философская биография Льва Шестова

§ 1. От «добра» к философии жизни и нигилизму

§ 2. Библеизированный Ницше и отвергнутый Кант

§ 3. Антиклассическая «беспочвенность» Шестова

§ 4. Величие неизвестности и бытие-в-душе

Глава 2. Религиозная и философская мысль Европы и России в формировании философии Л.И. Шестова: притяжепия и отталкивания

§ 1. Библия и предпочтения «библейского философа»

§ 2. Античная философия: друзья и враги

§ 3. Шестов и «духовное напряжение» средних веков и Реформации

§ 4. Новое время: ratio и «свет истины»

§ 5. «Ложь» немецкого идеализма и Серен Кьеркегор

§ 6. Шопенгауэр и Ницше: «святой дух жизни»

§ 7. Достоевский: декларация прав «гордых людей»

§ 8. Русское многоцветье: единство и разнообразие

§ 9. Диалог с мыслителями Европы

Глава 3. Философия Льва Шестова: опыт реконструкции

§ 1. Такой мир нельзя «попять»

§ 2. Метафизическая истина

§ 3. Живой человек

§ 4. Этическая беспочвенность

§ 5. Сокрытое и «общие места»

§ 6. Специфика философии Льва Шестова - 257 ^

Введение диссертации2006 год, автореферат по философии, Курабцев, Василий Леонидович

Актуальность темы исследования. Полноценное прочтение и понимание философии Льва Исааковича Шестова (Шварцмана) (1866 - 1938) невозможно без специального исследования особого проблемного поля его творчества, которое им самим именовалось как «странствования по душам», а в существе своём имело хотя и своеобразный, но вполне историко-философский характер. Можно с уверенностью заключить, что это исследование позволит с большей степенью полноты и объективности оценить и осмыслить творчество философа в его целостности. А философия Шестова - явление весьма проблематическое и антиномическое. Некоторые исследователи отрицают само ее существование (Шестов - только «философский эссеист», или «писатель»). Нередки исключающие друг друга характеристики философии Шестова, ее основополагающих установок. Проблемно также понимание мистики философа - одни усматривают ее подобие в мистике хасидизма (С. Монас, Дж.Л. Клайн), другие в мистике католической (косвенно об этом у H.A. Бердяева), третьи замечают перекличку с православным исихазмом. Не лишены проблемности и историко-философские «изыскания» и экскурсы Льва Шестова. Значителен разброс суждений о соотношении его взглядов с другими учениями, как близкими (М. Лютера, Б. Паскаля, С. Кьеркегора), так и как бы противоположными (Платона, Фомы Аквинского, Э. Гуссерля). Неясно представлено и охарактеризовано место философии Льва Шестова как в мировой, так и в отечественной философской мысли.

Актуальность исследования обусловлена также необходимостью осмысления столь волновавших философа метафизических и антропологических проблем: трансцендентного бытия и бытия-в-душе человека, жизни и смерти, смысла жизни и религиозной веры, отношения к возможному и невозможному и других. Лев Шестов, как заметил еще В.В. Зеньковский1, ставит и направляет эту проблематику волнующе страстно и глубоко. Он почти не расстается со своим радикальным скепсисом, не предлагает прямых ответов (как в некоторых религиозных и философских учениях), зато внушает огромную надежду, пробуждает мысль, обращает к направлению действительно живому и духовному и, вероятно, на все времена. Крупные работы о философии Льва Шестова, тем более претендующие на целостное постижение, - большая редкость и к тому же насущная (историко-философская, философско-образовательная, культурная) необходимость.

Поэтому в данной работе философия Льва Исааковича Шестова рассматривается в единстве трех её аспектов: философской биографии, историко-философских экскурсов мыслителя и в систематическом измерении. Особое внимание уделено в исследовании его историко-философским экскурсам. Их значение первостепенно и существенно по ряду причин.

Во-первых, у философа значимо понимание истории философии и самой философии как «странствования по человеческим душам», и «величайшие философы всегда были странниками по душам» (Шестов).

Во-вторых, большая часть текстов философа посвящена именно его «странствованиям по душам». Это тексты о Сократе, Лютере, Паскале, Кьерке-горе, Достоевском, Ницше, Толстом и многих других.

В-третьих, на философские поиски, религиозно-философскую «борьбу» и саму философию Л.И. Шестова колоссальное влияние оказали некоторые философские учения (например, Ф. Ницше), мировые религии, литература и искусство.

Историко-философский ряд в данном исследовании рассматривается не столько в своей целостности, сколько в соотнесённости и причастности ему мысли Шестова, поскольку «странствования» означали не беспристрастное, объективное и целостное рассмотрение чужих учений и личностей, но рассмот

1 Зеньковский В.В. История русской философии. Т. 2, ч. 2. Л.: ЭГО, 1991, с. 81: философское творчество Л.И. Шестова "гораздо более глубокое и значительное", чем близкое ему творчество H.A. Бердяева. рение откровенно экзистенциальное, децентрированное, фрагментарное и радикально метафизическое.

Своеобразие философии Льва Исааковича Шестова в центре внимания настоящего исследования.

Состояние изученности вопроса. Анализ состояния изученности вопроса принимает во внимание три его аспекта: анализ изученности биографии и философской биографии мыслителя, оценка степени изученности историко-философских экскурсов и анализ исследований отдельных сторон и всей философии Шестова. В силу того, что крупные исследования жизни и творчества философа практически отсутствуют (к крупным можно отнести работы Дж.К.С. Уэрнхэма, Н. Барановой-Шестовой и ряд других), для понимания этого вопроса следует учесть также небольшие, но заметные работы значительного числа авторов.

Биография (а также в некоторой мере и философская биография) Льва Шестова наиболее полно и объективно, с цитированием философски значимой переписки, представлена в эмигрантском шестововедении и, особенно, в двухтомном труде Н. Барановой-Шестовой1. В импрессионистических по своему характеру, а также посвященных отдельным периодам жизни философа воспо

2 3 минаниях она присутствует в книге Е. Герцык ; в двух книгах Е. Лундберга ; в рукописи Б. Фондана4; в работе Г. Ловцкого5 и в некоторых других. Рукопись друга и ученика философа Бенжамена Фондана выделяется из этого ряда точной передачей живой речи мыслителя, его экзистенциальных признаний, свидетельством о последних откровениях философского, религиозного и социально-политического характера. Указанная литература способствует пониманию лич

1 Баранова-Шестова Н. Жизнь Льва Шестова (По переписке и воспоминаниям современников). В 2-х т. Paris: La Presse Libre, 1983.

2 Герцык E. Воспоминания. H. Бердяев, Л. Шестов, С. Булгаков, В. Иванов, М. Волошин, А. Герцык. Paris: YMCA-PRESS, 1973.

3 Лундберг Е. Записки писателя. 1917-1920. Изд-во писателей в Ленинграде, 1930; Записки писателя. 1920-1924. Т. 2. Изд-во писателей в Ленинграде, 1930.

4 Фондам Б. Разговоры с Львом Шестовым // Новый журнал, New York, 1956, кн. XIV, с. 195-206.

5 Ловцкий Г. Лев Шестов по моим воспоминаниям // Грани, №45, январь-март 1960; Грани, № 46, апрель-июнь 1960, с. 76-98; с. 123-141. ности философа, его жизни и творческой эволюции, но она не является и в целом не претендует на статус собственно философско-биографической (освещая в первую очередь житейское).

Вопрос изученности историко-философских экскурсов Льва Шестова можно рассматривать хронологически, начиная с темы Св. Писания. Здесь заметна эссеистическая работа Дж.К.С. Уэрнхэма1, в которой исследуется связь философии Шестова с библейским иррационализмом, а также понимание философом веры и Бога (9-я и 12-я главы). Подобные исследования в определенной мере проведены также Дж.Л. Клайном2, Д. Паттерсоном, Ф.К. Коплстоном, С.Н. Булгаковым, В.В. Зеньковским, В.Е. Долей, Б. Шультце и некоторыми другими. Практически все авторы отмечают крайне иррационалистическое понимание Библии, а также заметную удаленность Шестова от христианства и христианских идей и определенную спорность в связывании его мысли главным образом с Библией. В работе Г. Федотова (Л. Шестов. На весах Иова // Сб. «Числа», кн. 2-3, Paris, 1930) даже проводится мысль о том, что Шестов никогда не исходил из Писания, а его Бог - не Бог Израиля, а скорее «Вицлипуцли мексиканского пантеона». Библейские идеи философа, включая его отношение к иудаизму и христианству, достаточно «беспочвенны» и противоречивы, их интерпретации не завершены, поэтому проблемность этой темы (Шестов и Библия) сохраняется.

Редки специальные интерпретации экскурсов Шестова в историю античной философии. Следует упомянуть размышление Н.К. Батовой (Вязь моей души (О философии Льва Шестова). М., 2000) о Плотине и Шестове, а также отдельные идеи и оценки относительно этого предмета, высказанные в контексте работ о Шестове В.В. Зеньковским, H.A. Бердяевым, В.Ф. Асмусом и др. Отношения Шестова к античной мысли и ее представителям своевольны и амбивалентны, причем в такой степени, что, по сути, не противоречат критическому

1 Wernham James C.S. Two Russian Thinkers {An Essay in Berdyaev and Shestov}.Univ. of Toronto Press, 1968.

2 Kline G.L. Religious and anti-religious thought in Russia. Chicago-London: The university of Chicago Press, 1968. по отношению к Шестову) суждению С.Н. Булгакова (статья о религиозном мировоззрении JT. Шестова, Париж, 1938 г.) о том, что Иерусалим и Афины неразрывны и друг друга обуславливают.

Почти отсутствуют исследования обращения философа к истории философии средних веков и М. Лютера. Это эпизодические интерпретации отдельных экскурсов в работах Д. Паттерсона1, Ф.К. Коплстона, В.Е. Доли; обнаружение общего в мысли об онтологичности единичных вещей у Шестова и Дунса Скота (статья H.A. Бердяева «Основная идея философии Льва Шестова», Париж, 1938-1939). Наиболее серьезная попытка предпринята Дж.К.С. Уэрнхэмом (восьмая глава книги «Two Russian Thinkers.»: «Шестов и христианская философия»).

Экскурсы Шестова в историю философии Нового времени и немецкую классическую философию рассматривались в эссе Д. Паттерсона "Faith and philosophy" (Wachington, 1982). H.A. Бердяев подчеркивал антиномизм отношений Шестова и Спинозы (Спиноза - и идейный враг, и любимый философ), а В.В. Зеньковский (История русской философии, Париж, т. 2, ч. 2) обратил внимание на большую близость идей Шестова и Паскаля. Отдельные работы по этой проблематике, в том числе и сравнительный анализ в некоторой степени близких учений Паскаля и Шестова, отсутствуют. Не осмыслена должным образом неоднозначность отношений философа к его основным оппонентам -Декарту, Спинозе, Канту, Гегелю.

Соотношение философии Л. Шестова и идей его духовного «двойника» С. Кьеркегора исследовано в гораздо большей мере. Здесь должны быть упомянуты исследования Дж.Л. Клайна («Спор о религиозной философии: Л. Шестов против В. Соловьева» - в сб. статей, Питтсбург, 1975); В.Ф. Асмуса «Лев Шестов и Кьеркегор» (М., 1972), в которой главное внимание уделено общим сторонам их философий; работы H.A. Бердяева и Б. Шлецера «Киргегардт и Шестов» (Париж, 1939). И Бердяев, и Шлецер сделали выводы о неизменной необъ

1 Patterson D. Faith and philosophy. Univ. Press of America, Inc. P.O. Box 19101, Washington, D.C. 20036, 1982.

2 Бердяев H.A. Лев Шестов и Киркегаард // Современные записки, Париж, 1936, № 62, с. 376-382. ективности подхода Шестова к Кьеркегору и любому мыслителю, а также о поиске спасения с идеалом «чистой апофатики». Высказывания в связи с проблемой «Шестов и Кьеркегор» присутствуют и в других сочинениях Клайна, Бердяева, а также в работах В.В. Зеньковского, В.Е. Доли, A.B. Ахутина. Тем не менее не исследовано вероятное влияние идей Кьеркегора (повторение, Ничто, страх перед Ничто и др.) на философию Шестова, не обозначены основные общие и отличающиеся стороны их философий.

Большое влияние Ф. Ницше на философию Шестова признают почти все исследователи, причем H.A. Бердяев и А.И. Черных1 даже говорят, с некоторыми оговорками, о «генетическом» родстве с линией Ницше и Lebensphilosophie. Удачное, но неполное сравнение учений Шестова и Ницше наличествует в диссертации К.К. Чикобавы, в статье Ю.В. Синеокой (сб. «Фридрих Ницше и философия в России», СПб., 1999). Однако в большинстве работ (Зеньковского, Иванова-Разумника, Доли, Моревой и других) проблема исследуется фрагментарно. Говорить о ее основательной изученности также не приходится. Так, например, не проведен сравнительный анализ их философии жизни; отношения к морали, человеку, Богу; нет внятной интерпретации сближения Шестовым Ницше с Библией и Лютером.

Проблема «Шестов и Достоевский», при всей ее значимости, тоже исследована не полностью. Не сформулированы общие и отличительные стороны философии Шестова и Достоевского, причины позитивного и негативного отношения Шестова к разным человеческим типам писателя, к вариантам этического выбора и другое. В процессе более широких исследований творчества Шестова встречаются, главным образом, только фрагментарные высказывания - у Зеньковского, Клайна, А. Закржевского и других. В этом ряду заметна своим радикализмом рецензия М. Гершензона2 на книгу «Достоевский и Нитше» с обозначением слишком неадекватного понимания Шестовым Достоевского и навязывания писателю своих мыслей.

1 Черных А.И. Экзистенциальная философия Льва Шестова. Дисс. канд. филос. наук. М., 1976.

2 Гершензон М. Литературное обозрение // Научное Слово, М., 1904, книга II, с. 106-119.

Экскурсы Шестова в область русской философии XIX-XX веков рассматривались достаточно часто, но почти исключительно в аспекте сопоставления философии JI. Шестова и H.A. Бердяева. Этой проблемой занимались, главным образом, западные, эмигрантские и советские исследователи. Это все то же сочинение Дж.К.С. Уэрнхэма (главы 10 и 11); работы С.А. Левицкого1, рассматривающие «экзистенциальный диалог», общее и отличия философий Шестова и Бердяева. Сравнение их взглядов - также в диссертациях К.К. Чикобавы, В.В. Куликова (в меньшей мере) и др.; в трудах Дж.Л. Клайна. У последнего реализовано также сопоставление философии Л. Шестова и B.C. Соловьева. В диссертации Ю.А. Бахныкина («Критика религиозной философии Льва Шестова», М., 1980) обозначено влияние (на самом деле проблематичное) на философию Шестова славянофилов А. Хомякова и И. Киреевского, неославянофилов, почвенников, B.C. Соловьева и его последователей. Лев Шестов был не бесспорно причислен к группе «неохристиан». Многие аспекты этой проблемы (Шестов и русская философия XIX-XX веков) остаются спорными, а сопоставления с учениями Л.Н. Толстого, Н.Ф. Федорова, В.В. Розанова и др. не отличаются сколько-нибудь системным характером.

Экскурсы Шестова в область западной мысли XX века, а также вопросы его вероятного влияния на западную философию находятся, главным образом, в процессе исследования. В спор с Шестовым вступали в своих работах такие крупные философы Франции, как А. Камю и Ж. Маритен. О «подземном» влиянии Шестова на французскую философию и культуру размышлял Ж.-К. Маркадэ (в сб. статей под ред. Н.П. Полторацкого). В современной Франции исследуется проблема соотношения философии Л. Шестова и Ж. Батая.

Таким образом, степень изученности историко-философских экскурсов Шестова следует признать недостаточной. Между тем историко-философский анализ способен существенно прояснить установки и особенности философст

1 Левицкий С. Экзистенциальный диалог (Н. Бердяев и Л. Шестов) // Новый журнал, Нью-Йорк, 1964, кн.75.

1 Русская религиозно-философская мысль XX века. Сб. статей под ред. Н.П. Полторацкого. Питтсбург, 1975. вования Льва Шестова, а также особое (шестовское) видение ряда учений мировой философии.

Наибольшее количество публикаций - от монографий и диссертаций до статей и мелких заметок - посвящено критическому анализу основной, «моно-идеистической» темы Шестова - критики разума. В силу сложности и неоднозначности мысли Шестова, а также по причине личностных предпочтений самих исследователей сформировался определенный спектр понимания и трактовки его философии. Имеются работы по антропологии, этике, эстетике Шестова - это работы В.В. Куликова (антропология и этика), Р.В. Иванова-Разумника (смысл жизни), В.Е. Доли (теологическое понимание свободы), В.В. Лашова (гуманизм), Дж.К.С. Уэрнхэма («истины» подпольного человека) и некоторых других. В этих работах центром антропологических изысканий Шестова нередко признается вопрос о спасении человека (Куликов, Доля, а также В.В. Зеньковский, Г. Ловцкий, Ю.А. Бахныкин, Вик. Ерофеев, К.К. Чикобава). А этическая позиция философа определяется как иррационалистическая и антинормативная, или деструктивная (В.В. Куликов, E.H. Бурак); нигилистическая (В.Е. Доля, подчеркивавший теологическую суть нигилизма Шестова, С.А. Левицкий, писавший об отрицании «морали, не укорененной в Боге», В.А. Ку-вакин, выявлявший также и гуманизм Шестова); мистическая (В.В. Зеньковский, Н.В. Носович); гуманистическая (В.В. Лашов).

О философии Шестова сложилось несколько весьма отличных друг от друга представлений. Во-первых, нельзя не сказать о тех, кто признает в Шестове, правда с некоторыми оговорками, только философского эссеиста, или писателя, но не собственно философа - это С.Н. Булгаков; Ю. Марголин (Шестов -писатель и "профессиональный антифилософ"); отчасти Б. Яковенко (писал о философском дилетантизме Шестова) и ряд других. Однако тех, кто признает Шестова философом, гораздо больше. Эти представления можно расположить в порядке убывания, начиная с наиболее распространенного, сводящегося к пониманию философии Шестова как борьбы против разума, как философского иррационализма. Вероятно, многие разделяли эту точку зрения главным образом по причине более или менее поверхностного подхода к размышлениям Льва Шестова. С.А. Левицкий тоже писал о «религиозном иррационализме в облачении радикального скепсиса», но заметил, что это формальная характеристика. Суть же философии Шестова - «мистическая». Близкая точка зрения во многом у Дж.К.С. Уэрнхэма (библейский иррационализм), Н.О. Лосского (иррационализм), E.H. Бурака, Вик. Ерофеева (рационалистический иррационализм), В.Ф. Асмуса (борьба против разума). В данной диссертации признается вся весомость такого представления, но вместе с тем оно конкретизируется и уточняется в попытке последовательного рассмотрения общей специфики философствования Шестова.

В центре второго представления, обозначенного во всех видах шестовове-дения, - религиозный пафос философии Л.И. Шестова. Проблемность этого представления в том, что первый период творчества (1895-1910 гг.) может показаться даже нерелигиозным, в лучшем случае богоискательским, или скрыто-богоискательским. Однако В.В. Зеньковский говорит: творчество Шестова - это не экзистенциализм и не иррационализм (хотя эти моменты он не отрицает), а создание базы для системы теоцентристской философии. Схожие точки зрения у В.Н. Ильина, Н.В. Носовича, Б. Шлецера, Г. Ловцкого, Дж.К.С. Уэрнхэма, Ф.К. Коплстона1. Вряд ли правомерен взгляд 10.А. Бахныкина на философию Шестова как на «неохристианскую», сложившуюся под влиянием учений славянофилов, почвенников, B.C. Соловьева и др. Определенная близость личного мистического опыта (у Шестова) мистике хасидизма (Дж.Л. Клайн, С. Монас) более вероятна, как вероятна также перекличка с духом и рядом идей Каббалы.

Третье представление акцентирует религиозный экзистенциализм (или экзистенциализм, как у С. Кьеркегора). Ближе всего к этой позиции П.П. Гайденл ко, К.К. Чикобава, Ж. Маритен, А. Камю, в основном А.И. Черных и Дж.Л. Клайн. С.Л. Франк называет Шестова одним из родоначальников экзистенциа

1 Copleston F.C. Philosophy in Russia: From Herzen to Lenin a. Berdyaev. Univ. of Notre Dame press, 1986.

2 Чикобава К.К. Критика религиозно-экзистенциальной философии Льва Шестова. Дисс.к. ф. Н.Тбилиси,1975. лизма. Согласно А.И. Черных (1976) экзистенциальная философия Шестова открывает два вида реальности и два вида бытия человека - жизнь «всемства» и жизнь подлинную (асоциальную, окраинную, но с прояснением экзистенции). Цель философии Шестова тоже религиозно-экзистенциальна - «освобождение человека от «ужасов» жизни» благодаря вере, дающей абсолютную возможность и свободу. Согласно А. Камю «философ-экзистенциалист» Шестов обнаружил «фундаментальную абсурдность. существования», назвал ее богом и счел необходимым «броситься в бога» (обретая надежду). А Черных отмечает (помимо экзистенциализма) и частичное родство с иррационалистической философией жизни. У H.A. Бердяева еще более неоднозначная точка зрения: философия Шестова своеобразно экзистенциальная и спасающая, близкая Lebensphilosophie и апофатическому богоискательству (ст. «Лев Шестов и Киркега-ард», Париж, 1936). Ю. Марголин склонен относить Шестова к предтечам экзистенциализма.

В советском шестововедении отмечалась множественность элементов философии Шестова: и экзистенциальных, и гуманистических, и эстетических, и нигилистических, и религиозно окрашенных (В.А. Кувакин, М., 1990). Общее определение философии Шестова у Кувакина - философия одиночества и жизни в неизвестности. В.Е. Доля и А.И. Новиков акцентируют философский нигилизм Шестова, связанный с поисками спасения. Весьма спорным представляется соотнесение философии Шестова с русской православной культурой (Н. Зернов), а также соотнесение его «онтологического анархизма» с созданием «теоретических prolegomen к нигилистическим стратегиям социального действия» (Г. Маслов)1. Спорна и скептико-гуманистическая акцентуация творчества (П. Куртц), принижающая религиозную, мистико-мифологическую и другие важные стороны философии Шестова.

Таким образом, перед нами действительно неоднозначное и антиномическое явление (философия Льва Шестова), по-прежнему требующее более об

1 Маслов Г. Стратегии мышления и действия в русской философии начала XX века. М.: Диалог-МГУ, 1997, с. 124. ширного и основательного философского осмысления. Такое исследование необходимо и возможно уже в силу того, что большинство писавших о Шестове не было знакомо с рядом его сочинений. Это следует из самопризнания С.Н. Булгакова, из перечня использованной литературы (у В.В. Зеньковского, Дж.К.С. Уэрнхэма и других). Кроме того, многие исследователи были далеки от поисков и борьбы Шестова, даже не принимали его «интонации» (слова H.A. Бердяева). Разнятся исследования и в качественном отношении. Наиболее продуманные работы принадлежат перу H.A. Бердяева, Дж.К.С. Уэрнхэма, В.В. Зеньковского, Дж.Л. Клайна, А.И. Черных, К.К. Чикобавы и некоторых других.

Цели и задачи исследования. Основной целью исследования является выявление специфического своеобразия философии Льва Шестова: ".Дать увидеть то, что себя кажет, из него самого так, как оно себя от самого себя ка-жет" (Хайдеггер). Поставленная цель труднодостижима в силу следующих причин: во-первых, Лев Шестов не стремился, а также в целом не мог достаточно ясно и определенно обозначить свои онтологические интуиции. Во-вторых, радикальная свобода (беспочвенность) философа действительно размыла всякие устойчивые основания его философии, сделав ее весьма проблематичной и ан-тиномичной, отвечающей на различные ее толкования, даже секулярные и православные. В силу этого какое-либо узконаправленное объяснение философии Льва Шестова (антропологическое, структурно-историческое и другое) с большой вероятностью может не привести к пониманию ее специфики. Только целостное исследование способно приблизить нас к решению этой задачи.

Поэтому своеобразие философии Л.И. Шестова раскрывается в трех взаимосвязанных аспектах. Первый аспект - философская биография Льва Шестова, без которой нельзя обойтись в силу экзистенциального характера его философии, огромной значимости субъективно-личностных моментов. Второй аспект - Шестов в его историко-философских экскурсах, которые до настоящего времени осмыслены недостаточно. Однако, по сути, благодаря им, состоялись тексты самого Шестова, состоялась его «борьба» и «изыскания». В них отчетливо выражено стремление нащупать метафизическую тайну каждого мыслителя (бытие-в-душе), раскрыть децентрированную тайну каждого учения, причем тайну живую и онтологическую.

Третий аспект - сама философия Льва Шестова в ее систематическом измерении, с учетом основных ее свободных предположений, парадоксальных поворотов, нигилизма и «позитивизма», своеобразия каждой позиции философа и всей его философии в целом.

Метод исследования. Избранные методы должны быть, прежде всего, эффективными в деле прояснения и в основном преодоления проблематичности, связанной с философской биографией Льва Шестова, с интерпретацией историко-философских экскурсов и собственно его философии. Кроме того, что методы исследования должны способствовать обнаружению существенного, они не должны игнорировать едва заметные нюансы, не слишком явную иронию, интонацию, самопротиворечивость и парадоксальность мысли Шестова -по причине того, что, как следует из одного из основных подходов самого Шестова (радикально метафизического), именно случайное и даже невидимое философ преимущественно искал и выделял в других учениях. А значит, мог так же (как бы мимоходом, едва ли не одним словом) обозначить свое главное.

Поэтому, наряду с методом сравнительного историко-философского анализа, особое значение придается герменевтическому прочтению текстов Шестова и литературы о нем. Герменевтического внимания требуют в основном многочисленные и противоречивые высказывания философа по поводу одной и той же проблемы (например, проблемы высшей истины, или проблемы Иисуса Христа и т. д.). Без этого подхода невозможно обнаружить предположительную позитивность парадоксальных (и философских, и историко-философских, и религиозно-мистических) находок философа. Этого же подхода требует недосказанность, а иногда и вербальная невыразимость, глубина и витальноэнергетическая сила его мысли, перекликающаяся, в частности, с мистикой и рядом идей Каббалы. Герменевтическое прочтение тем более необходимо, что философ постоянно сетовал на непонимание его идей даже близкими мыслителями (каким, к примеру, был H.A. Бердяев), а в исследованиях встречались слишком торопливые обобщения (например, у Г. Масарика Шестов назван всего лишь «подражателем» Штирнера и Ницше).

Результаты исследования, выносимые на защиту, и их научная новизна. На защиту выносятся следующие результаты:

1. В философско-биографическом измерении своеобразие творчества Льва Шес-това всецело определялось ценностями экзистенциально-религиозного порядка, чему соответствовало и центральное место в его творчестве темы и проблемы антропологии - как метафизики человека, как поиска мыслителем бытия-в-душе. Основная суть бытия-в-душе - божественная и непостоянная беспочвенность (источник свободы, творчества, бесконечности человека).

2. Специфика философского творчества Льва Шестова выразила себя также в радикальном предпочтении «максимума метафизики», понимаемого как устремление от экзотерического (рационального, логического, исчерпываемого вербализацией) к эзотерическому, к «корням» бытия, к ускользающему Богу, к последним тайнам мироздания. Этим устремлением обусловлен и основной подход Шестова - глубинно-психологический и радикально метафизический (поиск первичных откровений и тайн, «весов Иова», скрытого бытия-в-душе).

3. В диссертации раскрыто своеобразие нигилизма Льва Шестова, вдохновлённого истинами Библии, ценностями творческой беспочвенности, обращенного на ничтожение разноликой необходимости (социальной, природной, научной, философской, этической и пр.), взросшей на забвении подлинной веры и ложном культе разума и препятствующей утверждению творческой свободы в человеческой жизни. Нигилизм Л. Шестова, в противоположность нигилизму Ф. Ницше, стоически принимающему необходимость, характеризуется последовательным отвержением её в любом проявлении.

4. Своеобразие творчества Шестова во всех трех исследуемых аспектах выразило себя не только в бескомпромиссно открытой «беспочвенности» мыслителя, но и в скрытой перекличке с духом и рядом идей эзотерико-мистического иудаизма, особенно каббалистического. На это указывает не только часть используемого философом лексикона, но и понимание им множественности сверхъестественных миров, постоянно изменяющихся имен Бога, убеждённость в неопределимости «сути и основ вещей», идея возможного «королевского» величия человека во вселенной и пр.

5. Основная установка Льва Шестова - нахождение «последних истин» и спасение человека. Её действенность покоится, по его убеждению, на взаимной смысловой согласованности радикальной трактовки метафизики, своеобразной концепции нигилизма и идеи гуманизма, также по-особому трактуемой. Гуманизм Льва Шестова - это признание вселенской ценности, неповторимой метафизической природы и миссии за любым живым человеком и желание ради и во имя отдельного человека преодолеть (победить) любую необходимость, любое невозможное. Не разделяя сколько-нибудь значимой общности с гуманизмом Просвещения, он ближе, а отчасти и сопоставим с радикализмом супрамо-ралистического проекта Н.Ф. Федорова, желавшего достижения бессмертия человека, воскрешения всех умерших предков и подчинения природного порядка нравственному.

Философия Льва Шестова - это значительное творческое предприятие русской философии и культуры серебряного века ради нового религиозного и философского пути.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Философия Льва Шестова в контексте европейской религиозно-философской традиции"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В данной работе предпринята попытка целостного исследования философии Льва Шестова. Целостность понимания, вероятно, может быть достигнута и на путях, отличных от избранного автором. Однако, помимо осмысления философской биографии Шестова и собственно его философии, историко-философский анализ следует признать в качестве необходимой и весьма существенной составляющей претендующего на целостность исследования.

Во-первых, весь период творчества философа - это постоянные обращения, критика, рецензирование, постижения учений и творчества разных мыслителей: от Соловьева, Шекспира (до 1900 г.) до Толстого, Достоевского, Шопенгауэра, Ницше, Чехова (до 1911 г.) и до средневековых философов, Лютера, Кьеркегора, Гуссерля и др. Список весьма обширен и чрезвычайно значим для собственного философствования Льва Шестова.

Во-вторых, Шестов, как известно, яростно отвергал классическую философию с ее логическими обобщениями, "ступенями развития", диалектикой (Гегеля) в том числе и в применении к философии и к истории философии. ".Хоть такой процесс и наблюдается, но он не только не вводит нас в святая святых философов, т. е. в их заветнейшие мысли и переживания, но лишает нас возможности общения с наиболее замечательными людьми прошлого. История философии, да и сама философия должна быть и была часто только "странствованием по человеческим душам", и величайшие философы всегда были странниками по душам"1. Иными словами, часто и история философии, и философия, и "величайшие философы" - главным образом постигали глубины своей и чужих душ. Это делал и Лев Шестов, хотя он же, противоречиво, спорил с сократовским "познай самого себя". Вероятно потому, что "заветнейшие мысли и переживания", все-таки, во многом вербально не выразимы и не познаваемы. "Общение" - это, конечно, экзистенциальное общение, это проникновенные встречи с живым Платоном, живым Ницше, живым Достоевским и т. д. Поэтому и возможны у Шестова такие слова -живой Платон для нас дороже, чем его идеи. Человеческие встречи двух мыслителей, двух смертных, двух неповторимых людей, двух живых душ, а не встречи интеллектов, больших деятелей. При этом "души" могли оппонировать друг другу, и тогда (причем довольно часто) Шестов признавал только "случайное", а не основное (из письма к дочерям от 03.08.1920 г. по поводу двух сочинений А. Бергсона).

Объективное, субстанциальное - не шестовское. "Субъективная" и неуловимая душа, ее трагедии, навсегда и ото всех, даже от самого себя, запрятанные переживания, эрос и мания, религиозные и философские откровения (бытие-в-душе) - вот что такое для Шестова "постижение" другой философии, другой личности и понимание истории философии. Это можно объяснять и герменевтически, и экзистенциально, и метафизически. И на этом пути, конечно, возможны неудачи и ошибки. Но отрицать такой "метод" как непродуктивный, вероятно, недальновидно. Кроме того, целью Шестова было не только глубинное "прочтение" своей или чужой души, но и поиск в ней желанной Шестову «максимальной» метафизической и религиозной истины: "Странствование только метод, а задача разыскать "весы""1. Вероятно, что это «весы Вышнего Царя» в Зогаре. Или весы Иова, взвешивавшие смирение уничтоженного человека и его живую дерзость, «безумную» борьбу за свои права. Но можно сказать точнее, пересказывая смыслы самого Льва Шестова: это весы живой беспочвенной неизвестности и тайны, которая есть и Истина, и спасение (чудесное добро). Так сказать, обычные весы (с истоком из античного рационализма и связью с логосом, эпистеме) не признавались.

1 Цит. по: Баранова-Шестова Н. Жизнь Льва Шестова. Т.2, с. 39 (письмо Шестова Б. Шлецеру от 07.09.1930).

В-третьих, собственных идей у Шестова не так уж и много; "борьбу" он вел, скорее перебирая и выбирая ценное в величайшей культурной и философской сокровищнице человечества - в Библии, в Каббале, в произведениях Толстого и Достоевского, в сочинениях Лютера и Нище и других. Какая из собственных идей философа может "состязаться" с идеями его любимейших "Записок из подполья"? Или с библейскими откровениями о вере, рае? Или, всего лишь, с одним маленьким исправлением Мартина Лютера: ".только верою"?

Поэтому сравнительный историко-философский анализ может быть признан не только полезным, но и, возможно, вводящим в "святая святых" философа Льва Шестова (в том числе в научном смысле).

Таким образом, целостно, в данном исследовании была понята суть философствования и философии Льва Исааковича Шестова. Ее можно обозначить как экзистенциальную беспочвенность, устремленную к «максимальной» метафизике и религиозному спасению, к вопросам уникальности и усредненности, жизни и смерти отдельного человека.

Философская биография (Глава 1) обнаруживает многие исходные причины и суть такого выбора, а также определенную эволюцию творческого пути философа: от ранних социально-политических и моральных предпочтений (до 1897 года) к «философии жизни» и нигилизму в духе Ницше (1898-1910 годы) и до антиклассической беспочвенности, переходящей в «беспочвенную» религиозно-экзистенциальную философию (после 1911 года). В последние годы жизни философ даже обнаружил более доброжелательное отношение к общечеловеческой морали, разуму и к христианству (но не забывал замечать, что «не это главное»).

В философско-биографической проблематике остаются^не^до конца проясненными вопросы влияния на философию Шестова событий его личной жизни (при этом некоторые события, например, содержание его диссертации, «проклятый случай», отношение к отцу - почти неизвестны). Неясны вопросы содержания и влияния на будущего мыслителя изучавшихся в детстве иудаизма и Каббалы. Остается проблемным вопрос выбора философом радикальной беспочвенности, кишрая не щадила ни иудаизм, ни христианство, ни науки, ни великие философские учения. Проблемны вопросы меры религиозной веры и скепсиса философа, их формирование и эволюция. Не исследованы причины предпочтения западной христианской философии, а не византийской и русской; истинные отношения с Э. Гуссерлем; причины столь радикального гуманизма мыслителя и другие вопросы.

Во второй историко-философской главе основной целью была не полнота, но адекватность представления основных положений мыслителей и тех идей, к которым обращался Шестов, а также адекватность интерпретации основных соотношений философии Шестова с другими учениями. К тому же необходимо было учесть так называемую "шестовизацию", выявляя не только возможные промахи и удачи мыслителя, но и суть его "борьбы", "методов", ценностей, идей. Важен был уже сам отбор философом чужих мыслей. И, как показал историко-философский анализ, за «шестовизацией» скрывалась установка Шестова на обнаружение не общеизвестного и достаточно доказанного в личностях и их учениях, а глубоко личного и скрытого, родников философских и религиозных откровений (автор диссертации обозначил это как бытие-в-душе мыслителя и бытие сущего). А также нигилирование ложных, с точки зрения Шестова, и укорененных в «естественной связи явлений» (то есть в необходимости) философских и религиозных идей, принципов, методов, прогнозов и так далее. Кроме того, за «шестовизацией» обнаруживается глубокая жалость философа к страдавшим и погибшим людям, особенно великим мыслителям, острое желание добрых изменений вопреки всем возможностям (радикальный гуманизм Льва Шестова).

Может быть, свое "самое важное" Шестов выразил в следующих словах: "Бог значит, что нет и зла: есть только первозданное fíat ("да будет") и райское уаШе Ьопит ("добро зело это перекликается с каббалистическим пониманием: Бог увидел, что созданный Им "свет хорош (Тов)", и в этом сокрытом свете "человек видит и прозревает от одного предела вселенной до другого"; "сколько добра делает Святой, благословен Он, сынам человеческим. ежедневно!".

Библия определила три важных момента философствования Льва Шестова: во-первых, противопоставление веры разуму, Божьего мира миру необходимости, райского человека «разумному» человеку (начиная с объяснения истории первого грехопадения). Во-вторых, внимание к сверхъестественным чудесам и обещаниям, например, таким, что "не будет для вас ничего невозможного" (из Ветхого и Нового Заветов). И, в-третьих, -необходимость для философа, метафизика обсуждать философские вопросы в "фантастическом освещении", как обсуждали в средние века вопросы свободы воли, спасения души, страшного суда и другие. Все вместе - это трудный поиск свободным русским мыслителем рубежа Х1Х-ХХ вв. нового религиозного и философского пути. Из библейских вопросов наиболее не исследован вопрос влияния духа и ряда идей Каббалы, других видов мистического иудаизма на философию Шестова. Проблемна мера принятия мыслителем христианских ценностей и Бога Иисуса Христа. Неясен вопрос: была ли, все-таки, абсолютная почва у беспочвенности Льва Шестова или беспочвенность философа скорее секулярна и автономна?

Отношение Шестова к античным мыслителям и объяснение их бытия-в-душе (сближение эллинизма и иудаизма) - тоже остается достаточно проблемным: остаются вопросы по поводу отношения Шестова к Сократу, Платону" и их творчеству; вопросы понимания (и влияния на философию мыслителя) философии Плотина, а также стоиков, киников, софистов. В отношении Льва Шестова к учениям средневековых мыслителей и М. Лютера не исследованы более развернуто и глубоко вопросы «Шестов и Лютер»,

Шестов и Августин Аврелий», «Шестов и христианские конфессии», «Лев Шестов и Петр Дамиани», «Поздняя схоластика и философия Льва Шестова» и другие. В экскурсах Шестова в направлении философии Нового времени не исследованы вопросы соотношения метафизических (возможно, хасидских)" идей Шестова и Спинозы; не реализовано более развернутое и глубокое сопоставление в определенной мере родственных философий Шестова и Паскаля.

Исследование также показало, что остаются вопросы о причинах и мере q нигилистического отношения Шестова ко всей структурно-функциональной х сущности немецкого идеализма. Также сохраняется исследовательское поле, связанное с проблемой «Шестов и Кьеркегор», особенно в вопросах специфики каждой из этих «экзистенциальных философий». Изучение соотношений философии Фридриха Ницше и философии Льва Шестова оставляет достаточно много альтернатив для осмысления специфики и влияния идей Ницше на мысль русского философа: причин «библейского» истолкования Ницше, сути «шестовизации» Ницше, особенностей «ницшезации» других, явно не ницшеанских мыслителей и так далее. Влияние Ницше на Шестова трудно переоценить, принимая во внимание, хотя бы, то высказывание Ницше, которое приводит Ж. Делез: «Истина всегда полагалась как сущность, как Бог, как верховная инстанция. Нужно проверять добросовестность, ставя под сомнение ценность истины»1. Тема "Ницше и Шестов" весьма не проста, объемна и противоречива, поэтому возможны новые и более дифференцированные исследования по этой теме - и в области гносеологии, и в~ области антропологии, и в области этики, эстетики и других областях.

В данном исследовании остались не изученными вопросы влияния на личность и философию Льва Шестова великой русской литературы, особенно творчества Н.В. Гоголя, А.П. Чехова, A.C. Пушкина, И.С. Тургенева и, в меньшей мере, Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского. Однако темы «Толстой и

Шестов», «Достоевский и Шестов» могут быть осмыслены с неожиданных сторон и с более основательными предположениями и выводами. В соотношениях философии Л.И. Шестова с русскими религиозно-философскими учениями серебряного века (B.C. Соловьева, Н.Ф. Федорова, В.В. Розанова, Вяч. Иванова, H.A. Бердяева, Л.Н. Толстого) могут быть в дальнейшем рассмотрены вопросы специфики русского панморализма, отношения к возможному и невозможному, к проблеме смерти, к вопросу свободы, к выбору «живого» христианства, апологии жизни и живого человека и другие. Возможно более развернутое осмысление проблем «Л.И. Шестов и B.C. Соловьев», «Л.И. Шестов и Н.Ф. Федоров», «Л.И. Шестов и H.A. Бердяев», «Проблема смерти в творчестве Л.Н. Толстого и Л.И. Шестова» и другие.

Недостаточно исследованными остаются вопросы отношения Шестова к учениям западных мыслителей XX века: Э. Гуссерля, М. Бубера; возможное влияние идей русского мыслителя на философские взгляды постмодернистов (Ж. Батая, Ж. Деррида, Ж. Делеза и других), на диалектическую теологию и персонализм. Загадка - так называемое «подземное влияние» Шестова на французскую философию и культуру XX века, которое можно ощутить, например, у Делеза, говорящего о преодолении многочисленных разумных «невозможно», о беспредельно «жизнеутверждающей мысли»1 и другом. Возможно также более углубленное изучение проблемы «Шестов и герменевтика».

Глава 3 - Философия Льва Шестова: опыт реконструкции - писалась намеренно в заметном отрыве от историко-философских экскурсов философа. Изучались собственные, как бы независимые ни от чего, высказывания Шестова. Противоречивое множество предположений, вопрошаний, идей философа по каждой позиции своей философии, непосредственно связанное с его беспочвенным поиском истины, оставляет широкое поле для различных исследовательских версий, подходов, концепций. По сути, остаются недостаточно раскрытыми фундаментальные вопросы философии Льва Шестова: специфика его беспочвенности, особенности экзистенциальной составляющей его философии, вопросы его скептицизма и парадоксализма, специфика его радикализма и антиклассической направленности и другие. Отсутствуют исследования проблемы творчества в философии Льва Шестова, проблемы библейских откровений в интерпретации Л.И. Шестова, проблемы свободы, проблемы духовности в философии Л.И. Шестова и многие другие. Возможна серьезная разработка проблемы «Онтолого-гносеологические взгляды Льва Шестова и мистический иудаизм».

Нельзя не согласиться с В.И. Молчановым: невозможна "какая-либо окончательная интерпретация: сам смысл интерпретации заключает в себе продолжение и возможность других интерпретаций". "Окончательная" же интерпретация жизни и философии Шестова невозможна по многим причинам: остаются неизвестными некоторые важные события его жизни, возможны ошибочные "открытия" тайн его души и текстов; вероятны личные доминанты у различных исследователей его творчества и так далее. Но всегда будет естественна и необходима попытка серьезной и достаточно адекватной интерпретации. Вряд ли такова эпатирующая статья о Шестове и Гуссерле И. Чубарова ("Логос", № 7, 1996), нигилирующая не только философию Шестова, но и всю русскую философию. Или книга Г. Маслова, в которой "онтологический анархизм" Шестова связывается с созданием "теоретических prolegomen к нигилистическим стратегиям социального действия". До "социального действия" Шестову было мало дела как сознательно, так и бессознательно. Он был занят другим, а социальных нигилистов откровенно опасался. Впрочем, подобные открытия философии Льва Исааковича случались часто, и даже у более известных мыслителей: например, Т. Масарик говорит о Шестове в разделе, посвященном новейшему русскому анархизму начала XX века, и в следующих словах: ".L. Sestov, der direkt nict nur Stirner, sondern auch

Nietzsche /auch stilistisch/ nachahmt {нем. ".Jl. Шестов, который прямо подражает не только Штирнеру, но и Ницше (даже стилистически)"). Конечно, такое восприятие исключительно поверхностно. А Ф.К. Коплстон, все-таки, ошибается, говоря о шестовской идее человеческой жизни и истории, которые ".are devoid of meaning"2 {англ. ".свободны от смысла"). Если история, в понимании философа, действительно такова, то о человеческой жизни, как она представлена у Шестова, так говорить нельзя.

Чтобы не отойти от истины, следует обязательно подумать о мире, в котором творил Лев Шестов. Наступала новая катастрофическая эпоха, в которой появилась целая плеяда изысканной духовной интеллигенции, занятой поиском новых путей, поиском смысла жизни, Бога, преображением несовершенной действительности. И среди них был "иудей", потрясенный несоответствием прославленных "Афин" и полузабытого "Иерусалима" и боровшийся за «Иерусалим». Это основное по-своему понимали не только русские (В.В. Зеньковский, H.A. Бердяев и др.), но и западные исследователи: Дж.Л. Клайн пишет о единственно^!) главной теме Шестова после 1905 года -"религиозной основе человеческих ценностей", а Ф.К. Коплстон делает вывод о том, что "Shestov's final word is really a spiritual message" {англ. "завершающее слово Шестова, и в самом деле, духовное послание"). И суть его в том, что Бог "выше этики и нашего разума". Шестов, по сути, единственный из этой русской плеяды, кто отказался подчинить себя какой-либо "почве" (даже близкой ему библейской и каббалистической) и беспочвенно боролся за спасающее познание и веру, почти опережая в своем радикализме самых радикальных мыслителей (ап. Павла, Тертуллиана, Ницше и др.).

Беспочвенное» религиозно-экзистенциальное философствование Льва Шестова - это попытка прорыва к бытию, к такому уровню мышления, о котором Мартин Хайдеггер сказал следующее: «Мышление же начнется лишь тогда, когда мы постигнем уже, что возвеличивавшийся веками разум - это

1 MasarykT. G. Russland und Europe. Bd. 1. Jena: Diederichs, 1913, S. 366.

2 Copleston F. C. Philosophy in Russia. Univ. ofNotre Dame press, 1986, p. 396. наиупрямейший супостат мышления»1. Нигилизм Шестова был как раз направлен против этого «супостата», обрушивающего иное «существо бытия» (Хайдеггер). Все три аспекта исследования - философско-биографический, историко-философский и философский - подтверждают этот вывод.

Лев Шестов философствовал и боролся не только ради себя, своего приближения к истине и спасению, но и ради и во имя человека. Метафизика человека центральна в философии Льва Шестова и ориентирована на поиск живой Истины для человека, истины человека (сокрытого бытия-в-душе) и спасения человека. У Дж.Л. Клайна об этом сказано экзистенциально: у Шестова ".the battle against rational necessity and "self-evident truth" in the name of the values of human existence" {англ. У Шестова ".борьба против рациональной необходимости и "самоочевидной истины" во имя ценностей человеческого существования"). Дж.К.С. Уэрнхэм тоже приходит к выводу об антропоцентричности философии Льва Шестова: "A philosophy is not Christian, 2 in Shestov's view, because it is anthropocentnc" (англ. "философия - не Христианка, в понимании Шестова, поскольку она антропоцентрична").

В целом философию Льва Шестова, бесконечно и как бы беспочвенно раздвигавшую философские, метафизические и религиозные горизонты, можно, конечно, определить как "иррационализм" (Н.О. Лосский). Или еще точнее, как у Дж.Л. Клайна о Бердяеве и Шестове: "Both thinkers were "religious existentialists", centrally concerned with personal freedom, although Shestov was a л more uncompromissing and paradoxical "irrationalist" than Berdyaev" (англ. "Оба мыслителя были "религиозными экзистенциалистами", озабоченными, прежде всего, личной свободой, хотя Шестов был в большей мере бескомпромиссным и парадоксальным "иррационалистом", чем Бердяев"). Может быть, можно говорить и о том, что такой предстала у Шестова "русская идея". Можно

1 Хайдеггер М. Слова Ницше «Бог мертв» // Вопросы философии, № 7, 1990, с. 174.

2 Wernham James C.S. Two Russian Thinkers: (An Essay in Berdyaev and Shestov). - Univ. of Toronto Press, 1968, p. 66.

Kline G.L. Religious and anti-religious thought in Russia. - Chicago-London, 1968, p. 73. подчеркивать в творчестве Л.И. Шестова поиск "our own existential possibility"1 {англ. "нашей собственной экзистенциальной возможности").

Возможны и другие определения философии Льва Шестова: религиозно-экзистенциальный антиинтеллектоцентризм' (с пониманием того, что философ боролся против центрирования разума как "высшего авторитета" (Гуссерль)). Возможно также, учитывая некоторую неоформленность и "множественность" философии Льва Шестова, ограничиться простым определением: экзистенциальная философия (в понимании, близком С. Кьеркегору). Можно также попытаться уловить своеобразие философии Льва Исааковича Шестова, перечислив наиболее специфические признаки этой философии: "свободная", "радикальная", "творческо-нигилистическая", "религиозно-экзистенциальная", "гуманистическая", «радикально метафизическая", "антиинтеллектоцентристская", "испытавшая влияние Каббалы" и другие. Автор диссертации, понимая, что еще одно определение философии Льва Шестова тоже окажется в чем-то неудачным и не исчерпывающим, тем не менее предлагает это определение: свободно радикальная религиозно-экзистенциальная философия Льва Шестова. Вероятно, ее действительно нельзя слишком определенно "вводить в связь вещей" (Шестов), а остается сближать, приближать, уточнять, улучшать, окончательно не достигая исследовательской цели.

Можно говорить об идеале Шестова - это великие пророки и апостолы (Исайя, Иов, ап. Павел и др.) и великие творцы (Лев Толстой, Достоевский, Ницше и др.), открывшие в себе подлинную свободу, творчество, мощь. Идеал подпольного человека не пропадает, потому что Достоевский, согласно Шестову, как раз и есть главным образом воплощение человека из подполья. Можно также утверждать, что установка философа складывалась из нескольких аспектов: в силу поиска "максимума метафизики" и Бога -религиозно-метафизический аспект; в силу приятия всего

1 Patterson D. Faith and philosophy. - Univ. Press of America, Washigton, 1982, p. 96. антиинтеллектуального (мифологии греков, отсталых племен, древних евреев; всякого рода мистики) - мистико-мифологический; в силу нигилизма и скепсиса по отношению к разумному, моральному, научному и так далее, или идеальной и материальной необходимости - скептико-нигилистический; в силу человечности, борьбы за чудесное для человека - гуманистический аспект. "Ближние" Шестова в истории философии (но, конечно, противоречиво) - это, прежде всего, Тертуллиан, Дамиани, Дуне Скот, Оккам, Лютер; во многом Паскаль, Кьеркегор, Ницше, Достоевский и др. В самый широкий круг можно включать и софистов, киников, Бердяева, Бубера и др. Но сближать Шестова с Шопенгауэром, Ясперсом, Фрейдом, Шелером и многими другими - вряд ли продуктивно.

Выбор Шестова был в основном детерминирован особой философской одаренностью, ценностями и знаниями, как и у многих русских философов серебряного века. И эта одаренность порождала в философии достаточно заметные поля асистемного, неонтологического, неотрефлектированного и не позволяла подниматься на высшие ступеньки мировой философии1. Но позволяла страстно-метафизически вопрошать о добре и зле, о человеке, о Боге, о смысле, о бытии, причем так, как не дано было западному человеку. И Шестов в главных отношениях - в русской философии, оставаясь, как представляется автору диссертации, все-таки, недостаточно понятым. Кроме того, Шестову удалось выразить нечто чрезвычайно существенное и тоже недостаточно оцененное. Вопросы к его философии остаются и они необходимы, в том числе вопросы такого плана: был ли ответ, как полагал, например, H.A. Бердяев, на "основной вопрос человеческого существования"? Или было только свободное дыхание мыслителя Шестова, когда Бог и мир почти не позволяли надеяться? Как сказано в Книге Иова (и, возможно, так мог

1 Есть иная точка зрения, высказанная однажды самим Шестовым (ст. "Умозрение и Апокалипсис", 19271928 гг.): "русская философская мысль, такая глубокая и такая своеобразная, получила свое выражение именно в художественной литературе", в произведениях Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова и др. И этот ее уровень -мировой. бы сказать о своей «борьбе» Лев Шестов) - "вот, Он убивает меня; но я буду надеяться." (Иов. 13,15).

Но есть в экзистенциальной и антирационалистической философии Льва Исааковича Шестова и более очевидные и значимые результаты, например, тот, о котором вопрошал Жиль Делез: критика самого познания не выражает ли «новые силы, способные придать мысли иной смысл?»1.

Список научной литературыКурабцев, Василий Леонидович, диссертация по теме "История философии"

1. Августин. - В кн.: Антология мировой философии. В 4-х т. - Т. 1, ч. 2. - М.: Мысль, 1969.-С. 581-605.

2. Антология мировой философии. В 4-х т. Т. 2. Европейская философия от эпохи Возрождения по эпоху Просвещения. - М.: Мысль, 1970. - 776 с.

3. Антология мировой философии. В 4-х т. Т. 3. Буржуазная философия конца XVIII в.- первых двух третей XIX в. - М.: Мысль, 1971. - 760 с.

4. Аристотель. Сочинения в 4-х т. Т. 1. - М.: Мысль, 1976. - 550 с.

5. Аристотель. Сочинения в 4-х т. Т. 4. - М.: Мысль, 1983. - 830 с.

6. Баранова-Шестова Н. Жизнь Льва Шестова: (По переписке и воспоминаниям современников). В 2-х т. Т. 1. - Paris: La Presse Libre, 1983. - 359 с.

7. Баранова-Шестова H. Жизнь Льва Шестова: (По переписке и воспоминаниям современников). В 2-х т. Т. 2. - Paris: La Presse Libre, 1983. - 395 с.

8. Бердяев H.A. Древо жизни и древо познания. Путь. Париж, 1929, сентябрь, № 18.-С. 88-106.

9. Бердяев H.A. Лев Шестов и Киркегаард. Современные записки. Париж, 1936,№62.-С. 376-382.

10. Ю.Бердяев H.A. Лев Шестов: (По случаю его семидесятилетия). Путь. Париж, 1936, январь-март-апрель, № 50. - С. 50-52.

11. П.Бердяев H.A. Памяти Л.И. Шестова. Последние новости. Париж, 1938, 23 ноября, № 6450. - С. 2.

12. Бердяев H.A. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века. В кн.: О России и русской философской культуре. - М.: Наука, 1990.-С. 43-271.

13. З.Бердяев H.A. Русский духовный ренессанс начала XX в. и журнал «Путь»: (К десятилетию «Пути»). Путь. Париж, 1935, октябрь-декабрь, № 49. -С.3-22.

14. Н.Бердяев H.A. Самопознание: (Опыт философской автобиографии). М.: Книга, 1991.-448 с.

15. Бердяев H.A. Sub specie aeternitatis: Опыты философские, социальные и литературные (1900-1906 гг.). СПб., 1907. - 432 с.

16. Бердяев H.A. Философия свободного духа. М.: Республика, 1994. - 480 с.

17. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета: Канонические. М.: Изд-во Всесоюзн. совета еванг. христиан-баптистов, 1968.-300 с.

18. Бубер М. Два образа веры. М.: Республика, 1995. - 464 с.

19. Булгаков С.Н. Некоторые черты религиозного мировоззрения Л.И. Шестова. Современные записки. Париж, 1939, XVIII. - С. 305-323.

20. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: (Основы философской герменевтики). М.: Прогресс, 1988.-704 с.

21. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. В 3-х т. М.: Мысль, 19741977.

22. Герцык Е. Воспоминания. Н. Бердяев, Л. Шестов, С. Булгаков, В. Иванов, М. Волошин, А. Герцык. Paris: YMCA-PRESS, 1973.- 193 с.

23. Декарт Р. Избранные произведения. М.: Госуд. изд-во полит, лит-ры, 1950. -410с.

24. Достоевский Ф.М. ПСС. В 30-ти т. Т. 10. Бесы. Л.: Наука, 1974. - 517 с.

25. Достоевский Ф.М. ПСС. В 30-ти т. Т. 14. Братья Карамазовы. Л.: Наука, 1976. - 634 с.

26. Достоевский Ф.М. Записки из подполья. ПСС. В 30-ти т. Т. 5. - Л.: Наука. 1973.-С. 100-180.

27. Достоевский Ф.М. Идиот. Роман в 4-х частях. М., 1971. - 613 с.

28. Западноевропейская философия средневековья. В кн.: Антология мировой философии. - В 4-х т. Т. 1, ч. 2. - М.: Мысль, 1969. - С. 787-908.29.3еньковский В.В. История русской философии. В 2-х т. Д.: ЭГО, 1991.

29. Из переписки H.A. Бердяева, С.Н. Булгакова и Л.И. Шестова. Мосты. Мюнхен: ЦОПЭ, 1961, № 8. - С. 255-261.

30. Камю А. Бунтующий человек: (Философия, политика, искусство). М.: Политиздат, 1990. - 415 с.

31. Киркегор С. Наслаждение и долг. СПб., 1894. - 362 с.

32. Кьеркегор С. Страх и трепет. М.: Республика, 1993. - 383 с.

33. Лаут Р. Философия Достоевского в систематическом изложении. М.: Республика, 1996. - 447 с.

34. Лютер М. О рабстве воли. В кн.: Эразм Роттердамский. Философские произведения. - М.: Наука, 1986. - С. 290-545.

35. Неизданные письма Льва Шестова. Русская мысль. Париж, 1969, 27 февраля, № 2727. - Приложение. - С. 4.

36. Ницше Ф. Антихристианин: (Опыт критики христианства). В кн.: Сумерки богов. - М.: Изд-во полит, лит-ры, 1990. - С. 17-93.

37. Ницше Ф. Воля к власти: Опыт переоценки всех ценностей (1884-1888). -ИЧП «Жанна», 1994. 363 с.

38. Ницше Ф. Сочинения. В 2-х т. Т. 1 / Пер. с нем.; сост., ред. и авт. примеч. К.А. Свасьян. М.: Мысль, 1990. - 829 с.

39. Ницше Ф. Сочинения. В 2-х т. Т. 2. М.: Мысль, 1990. - 829 с.

40. Паскаль Блэз. Из «Мыслей». В кн.: Размышления и афоризмы французских моралистов XVI-XVIII веков. - Л.: Художественная литература, 1987. -С. 202-286.

41. Платон. Диалоги. М.: Мысль, 1986. - 607 с.

42. Платон. Собр. соч. в 4-х т. Т. 3. М.: Мысль, 1994. - 654 с.

43. Раби Шимон. Фрагменты из книги Зогар. М.: Гнозис, 1994. - 336 с.

44. Соловьев B.C. Сочинения в 2-х т. Т. 1. М.: Мысль, 1990. - 892 с.

45. Соловьев B.C. Сочинения в 2-х т. Т. 2. М.: Мысль, 1990. - 823 с.

46. Спиноза Б. Избранные произведения. В 2-х т. Т. 1. М.: ГИПЛ, 1957. - 620 с.

47. Толстой Л.Н. Исповедь. В кн.: Психология личности: Тексты / Под ред. Ю.Б. Гиппенрейтера, A.A. Пузырея. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982.-С. 242-249.

48. Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. / Под общ. ред. В.Г. Черткова. М.-Л.: Худож. лит-ра, 1934.-Т. 58.-676 с.

49. Федоров Н.Ф. Сочинения. М.: Мысль, 1982. - 711 с.

50. Флоровский Г.В. Пути русского богословия. VI. Философское пробуждение. В кн.: О России и русской философской культуре. - М.: Наука, 1990. -С. 272-378.

51. Фондан Б. Разговоры с Львом Шестовым. Новый журнал. New York, 1956, кн. XIV.-С. 195-206.

52. Шестов Л. Апофеоз беспочвенности: (Опыт адогматического мышления). Собр. соч., т. 4. 2-е изд. - СПб.: Шиповник, б/г. - 294 с.

53. Шестов Л. Афины и Иерусалим. Париж: YMCA-PRESS, 1951.-277 с.

54. Шестов Л. Великие кануны. T.V1. - СПб.: Шиповник, б/г. - 317 с.

55. Шестов Л. Potestas clavium Власть ключей. - Берлин: Скифы, 1923. - 284 с.

56. Шестов Л. Вячеслав Великолепный: К характеристике русского упадничества. Русская Мысль. М. и Пг., 1916, кн. X. - С. 87-109.

57. Шестов Л. Добро в учении гр. Толстого и Ф. Нитше: (Философия и проповедь). 2-е изд. - СПб.: Шиповник, б/г. - 187 с.

58. Шестов Л. Добро в учении гр. Толстого и Ф. Нитше: (Философия и проповедь). Собр. соч., т. 2. 5-е изд. - Paris: YMCA-PRESS, 1971. - 217 с.

59. Шестов Л. Достоевский и Нитше: ( Философия трагедии). Собр. соч., т. 3. -СПб.: Шиповник, б/г. 245 с.

60. Шестов Л. Киргегард и экзистенциальная философия: (Глас вопиющего в пустыне). Париж: Дом книги и Современные Записки, 1939. - 199 с.

61. Шестов JI. Киргегард и экзистенциальная философия: (Глас вопиющего в пустыне). Москва: Прогресс-Гнозис, 1992. - 304 с.

62. Шестов Л. На весах Иова: (Странствования по душам). Paris: YMCA-PRESS, 1975.-412 с.

63. Шестов Л. На весах Иова: (Странствования по душам). Париж: Современные Записки, 1929. - 430 с.

64. Шестов Л. Начала и концы: Сборник статей. Т. V. - СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1908. - 197 с.

65. Шестов Л. Potestas clavium. Русская Мысль. М. и Пг., 1916, № 1-2, январь-февраль. С. 23-42; с. 29-51.

66. Шестов Л. Самоочевидные истины: (Из книги «Тысяча и одна ночь). -Мысль и Слово. М., 1917, 1.-С. 111-135.

67. Шестов Л. Sola fide Только верою: (Греческая и средневековая философия. Лютер и Церковь). - Париж: YMCA-PRESS, 1966. - 296 с.

68. Шестов Л. Сочинения. -М.: Раритет, 1995. 431 с.

69. Шестов Л. Сочинения в 2-х т. Т. 1. М.: Наука, 1993. - 667 с.

70. Шестов Л. Сочинения в 2-х т. Т. 2. М.: Наука, 1993. - 558 с.

71. Шестов Л. Умозрение и откровение: Религиозная философия Владимира Соловьева и другие статьи. Paris: YMCA-PRESS, 1964. - 346 с.

72. Шестов Л. Что такое большевизм. Берлин, 1920. - 26 с.

73. Шестов Л. Шекспир и его критик Брандес. СПб.: Тип. A.M. Менделевича, 1898.-282 с.1. Литература

74. Адамович Г. Из мира литературы. Русские Записки. Париж, 1939, январь, XIII.-С. 196-197.

75. Адамович Г. Литература и жизнь. Русская мысль. Париж, 1966, 26 февраля, №2431. -С. 1-2.

76. Адамович Г. Одиночество и свобода. Нью-Йорк: Изд-во имени Чехова, 1955.-317 с.

77. Адамович Г. По поводу статьи Шестова «Творчество из ничего». Мосты. Мюнхен: ЦОПЭ, 1960, №5.-С. 117-120.

78. Адамович Г. Странствования по душам. Последние новости. Париж, 1930, 28 августа, № 3445. - С. 3.

79. Адо П. Плотин или простота взгляда. М.: Греко-латинский кабинет Ю.А. Шичалина, 1991.- 140 с.

80. Автономова Н. Деррида и грамматология. В кн.: Деррида Ж. О грамматологии. - М.: Ad Marginem, 2000. - С. 4-86.о

81. Андреев Г. Загадка Чехова. Новый журнал. Нью-Йорк, 1975, март, кн. 118. -С. 57-71.

82. Андреев Г. Только верой. Новый журнал. Нью-Йорк, 1973, кн. 112. -С. 240-261.

83. Андреевич. Опыт философии русской литературы. 2-е изд. - СПб.: Изд. товарищества «Знание», 1909. - 378 с.

84. Андреевич. Толстой и культура. Жизнь. СПб., 1900, том II, февраль. -С. 327-362.

85. Асмус В.Ф. Лев Шестов и Кьеркегор: (Об отношении Льва Шестова к зачинателю западноевропейского экзистенциализма). Философские науки, 1972,№4.-С. 71-80.

86. Ахутин A.B., Паткош Э. Примечания и комментарии. В кн.: Шестов Лев. Сочинения в 2-х т. Т. 2. -М.: Наука, 1993. - С. 403-558.

87. Ахутин A.B. Одинокий мыслитель. В кн.: Шестов Лев. Сочинения в 2-х т. Т. 1.-М.: Наука, 1993.-С. 3-14.

88. Базаров В. Апофеоз беспочвенности. или все-таки жажда почвы?: (По поводу книги Шестова «Апофеоз беспочвенности»). Образование. СПб., 1905, №№ 11-12, XIV. - С. 50-72.

89. Базаров В. Богоискательство и «Богостроительство». В кн.: Вершины. СПб.: Прометей, 1909, кн. первая. - С. 331-363.

90. Бакрадзе К.С. Избранные философские труды. Т. III. Тбилиси: Изд-во Тбилисского университета, 1973. - 367 с.

91. Балакина И.Ф. Религиозно-экзистенциалистские искания в России начала XX века. В кн.: Современный экзистенциализм: Критические очерки. - М.: Мысль, 1966.-С.431-449.

92. Бахныкин Ю.А. Критика религиозной философии Льва Шестова: Дисс. . канд. филос. наук. М., 1980. - 143 с.

93. Белый А. Шестов. Начала и концы. В кн.: Арабески. - М.: Мусагет, 1911. -С. 480-484.

94. Берлогин М. Две ранние книги Льва Шестова. Русская мысль. Париж, 1972, 16 марта, №2886.-С. 8.

95. Беседа с полковником Гардером. Русская мысль. Париж, 1974, 5 декабря, №3028.-с. 4.

96. Булгаков С.Н. Свет Невечерний: (Созерцания и умозрения). М.: Республика, 1994. - 415 с.

97. Бунин И.А. Воспоминания. Париж: Возрождение. 1950. - 273 с.

98. Бунин И.А. Собр. соч.: В 9-ти т. Т. 9. М.: Художественная литература, 1967.-624 с.

99. Бурак E.H. Критика философского иррационализма Льва Шестова: Дисс. . канд. филос. наук. Минск, 1984. - 204 с.

100. Венгерова 3. Л. Шестов. Шекспир и его критик Брандес. Образование. СПб., 1900, № 1, январь. - С. 69-73.

101. Вышеславцев Б.П. Этика преображенного Эроса. М.: Республика, 1994. - 368 с.

102. Гайденко П.П. Кьеркегор и философско-эстетические истоки экзистенциализма. Вопросы литературы, 1967, № 7, июль. - С. 133-157.

103. Гайденко П.П. Трагедия эстетизма: Опыт характеристики миросозерцания Серена Кьеркегора. М.: Искусство, 1970. - 248 с.

104. Гайденко П.П. Человек и история в экзистенциальной философии Карла Ясперса. В кн.: Ясперс К. Смысл и назначение истории. - М.: Политиздат, 1991.-С. 5-26.

105. Галич Л. Лев Шестов. Новое русское слово. Нью-Йорк, 1952, 27 апреля. -С. 2-3.

106. Гваттари Ф., Делез Ж. Что такое философия? М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 1998. - 288 с.

107. Гершензон М. Литературное обозрение. Научное Слово. М., 1904, книга 11.-С. 106-119.

108. Горький М. Воспоминания: Н.Е. Каронин-Петропавловский. А.П. Чехов. Лев Толстой. М.М. Коцюбиньский. Леонид Андреев. Berlin: Kniga, 1923. -140 с.

109. Гофштеттер И. В плену философско-теологической путаницы: (О Розанове, Гегеле и Шестове). Путь. Париж, 1931, июнь, № 28. - С. 87-100.

110. Грифцов Б. Три мыслителя. В. Розанов, Д. Мережковский, Л. Шестов. -М.: Изд-во В. М. Саблина, 1911.- 189 с.

111. Гуссерль Э. Письма к Льву Шестову. Логос, 1996, № 7. - С. 141-144.

112. Гуссерль Э. Собрание сочинений. Т. 1. Феноменология внутреннего сознания времени. М.: Гнозис, 1994. - 192 с.

113. Гуссерль Э. Собрание сочинений. Т. Ill (I). Логические исследования. Исследования по феноменологии и теории познания. Т. II (I). М.: Дом интеллектуальной книги, 2001. - 471 с.

114. Гуссерль Э. Собрание сочинений. Т. IV. Картезианские медитации. М.: Дом интеллектуальной книги, 2001. - 141 с.

115. Гуссерль Э. Философия как строгая наука. В кн.: ЛОГОС: Международный Ежегодник по Философии Культуры. Книга 1. - М.: Мусагет, 1911.-С. 2-56.

116. Делез Ж. Ницше и философия. М.: Ad Marginem, 2003. - 382 с.

117. Деррида Ж. О грамматологии. М.: Ad Marginem, 2000. - 511 с.

118. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М: Мысль, 1979. - 620 с.

119. Доля В.Е. Критика теологического понимания свободы. Львов: Вища школа, 1973.-241 с.

120. Достоевский художник и мыслитель: Сборник статей. - М.: Худож. литература, 1972. - 688 с.

121. Дуденков В.Н. Марксистско-ленинская критика основных идеалистических концепций человека и гуманизма в России конца XIX -начала XX вв. 1895-1905 гг.: Дисс. . канд. филос. наук. Л., 1974. - 193 с.

122. Ерофеев Вик. Остается одно: произвол: (Философия одиночества и литературно-эстетическое кредо Льва Шестова). Вопросы литературы, 1975, № 10.-С. 153-188.

123. Закржевский А. Подполье. Психологические параллели: (Достоевский. Леонид Андреев. Федор Сологуб. Лев Шестов. Алексей Ремизов. Михаил Пантюхов). Киев: Изд-во ж-ла "Искусство и печатное дело", 1911. - 108 с.

124. Зеленкова И.Л. Проблема смысла жизни в русском этическом иррационализме конца XIX нач. XX вв.: (Критический анализ): Дисс. . канд. филос. наук. - Минск, 1976. - 184 с.

125. Зеньковский В.В. История русской философии. Т.2. - Париж: YMCA-PRESS, 1950.-477 с.

126. Зеньковский В.В. Русские мыслители и Европа: Критика европейской культуры у русских мыслителей. 2-е изд. - Париж: YMCA-PRESS, 1955. -282 с.

127. Иванов Вяч. и Гершензон М.О. Переписка из двух углов. Пб.: Алконост, 1921.-64 с.

128. Иванов-Разумник. О смысле жизни. Ф. Сологуб, Л. Андреев, Л. Шестов. -СПб., 1910.-310 с.

129. Ильин В. Л.И. Шестов. «Апофеоз беспочвенности». Русская мысль. Париж, 1975, 9 октября, № 3072. - С. 10.

130. Ильин В. По поводу «Апофеоза беспочвенности» Л.И. Шестова. Новый журнал. Нью-Йорк, 1974, кн. 114. - С. 238-240.

131. Ильин В.Н. Sola fide Только верою: (Греческая и средневековая философия. Лютер и Церковь) - Лев Шестов. 1966 г. - Вестник РСХД. Париж - Нью-Йорк, 11-1967, № 64. - С. 69-73.

132. Ильин И.А. Путь к очевидности. М.: Республика, 1993. - 467 с.

133. Ильин И.П. Постмодернизм. Словарь терминов. М.: INTRADA, 2001. -384 с.

134. История русской философии. Редколл. М.А. Маслин и др. М.: Республика, 2001.-639 с.

135. История философии: Запад Россия - Восток. Кн. 1: Философия древности и средневековья. Под ред. Н.В. Мотрошиловой. - М., 1995. - 480 с.

136. Кант И. Сочинения. В 6-ти т. Т. 4, ч. 1. Критика практического разума. -М.: Мысль, 1965.-523 с.

137. Кант И. Сочинения. В 6-ти т. Т. 3. Критика чистого разума. - М.: Мысль, 1964.-772 с.

138. Книги Л.И. Шестова. Последние новости. Париж, 1939, 2 февраля, № 6520. - С. 3.

139. Ковалевский П. Литературные библиографии. Русская мысль. Париж, 1975, 15 мая,№ 3051.-С. 10.

140. Кодрянская Н. Алексей Ремизов. Париж. 1959. 333 с.

141. Кравцов М.А. Раби Шимон в Талмуде и Мидрашим. В кн.: Раби Шимон. Фрагменты из книги Зогар. - М.: Гнозис, 1994. - С. 14-30.

142. Кравцов М.А. Книга о Праведнике. В кн.: Раби Шимон. Фрагменты из книги Зогар. - М.: Гнозис, 1994. - С. 197-254.

143. Кравцов М.А. Каббалистический очерк и комментарии. В кн.: Раби Шимон. Фрагменты из книги Зогар. - М.: Гнозис, 1994. - С. 255-324.

144. Кувакин В.А. Опровержения и предположения Льва Шестова. -Философские науки, 1990, № 2-3. С. 53-63; с. 54-64.

145. Кувакин В.А. Религиозная философия в России. Начало XX века. М.: Мысль, 1980. -257 с.

146. Кувакин В.А. Религиозный идеализм в России эпохи империализма: ведущие представители, эволюция течения и его социальный смысл: Дисс. . д-ра филос. наук. -М., 1980. 385 с.

147. Кудрявцев Ю.Г. Три круга Достоевского: Событийное. Временное. Вечное. М.: Изд-во МГУ, 1991.-400 с.

148. Куликов В.В. Философская антропология Н. Бердяева и JI. Шестова как основа их иррационалистической этики: Дисс. . канд. филос. наук. JL, 1978.- 177 с.

149. Курабцев B.JT. Альтернатива Льва Шестова. Общественные науки и современность, 1991, № 2. - С. 175-181.

150. Курабцев В.Л. Ангелы и бесы: (Лев Шестов и философия Ф.М. Достоевского). Вестник Московского университета. - Изд. Моск. ун-та. -Серия философия, 2003, № 4. - С. 3-17.

151. Курабцев В.Л. Духовное напряжение: ( Лев Шестов о философии средних веков и Реформации). В кн.: Философские проблемы социально-гуманитарного знания. Вып. 2. - М.: МГТУ «МАМИ», 2002. - С. 221-234.

152. Курабцев В.Л. «Дыхание Божие» (Лев Шестов и Священное Писание). -Ученые записки Таврического национального университета им. В.И. Вернадского. Т. 16(55). № 1. Философия. Социология. Симферополь: ТНУ, 2003.-С. 53-63.

153. Курабцев В.Л. Extra verba et imagines: (Лев Шестов и герменевтика). В кн.: История философии и герменевтика. Материалы межвузовской конференции. - М., 4-5.12.2002 г. - М.: Издат. центр РГГУ, 2002. - С. 174-178.

154. Курабцев В.Л. Иерусалим Льва Шестова. Вестник Московского университета. - Изд. Моск. ун-та. Серия философия, 1991, № 5. - С. 56-75.

155. Курабцев В.Л. «Когда человек соприкасается с дыханием Божьим.»: (Библия и Лев Шестов). В кн.: Историко-философский ежегодник'97. - М.: Наука, 1999.-С. 182-188.

156. Курабцев В.Л. Лев Шестов и Каббала. Философия и будущее цивилизации. Тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса (Москва, 24-28 мая 2005 г.). - Т. 2. - М.: Современные тетради, 2005. - С 264-265.

157. Курабцев В.Л. Лев Шестов и мировая философия (Итоги «странствований по душам»). Вопросы философии, 2004, № 12. - С. 109-122.

158. Курабцев В.Л. «Мудрейшие из людей»: (Лев Шестов и античная философия). Вопросы философии, 2002, № 11. - С. 184-195.

159. Курабцев В.Л. Откровение и смерть в русской философии. В кн.: Философские проблемы социально-гуманитарного знания. - М.: МГТУ «МАМИ»,2001.-С. 144-160.

160. Курабцев В.Л. По ту сторону Ничто: (Концепция духовности в религиозно-экзистенциальном учении Льва Шестова). В кн.: Историко-философский ежегодник'93. - М.: Наука, 1994. - С. 143-152.

161. Курабцев В.Л. Рождение трагедии из духа музыки: (Ранний период творчества Фридриха Ницше). В кн.: Историко-философский ежегодник'98. - М.: Наука, 2000. - С. 365-381.

162. Курабцев В.Л. Беспочвенность. В кн.: Русская философия: Малый энциклопедический словарь. - М.: Наука, 1995. - С. 59.

163. Курабцев В.Л. Трансрациональность. В кн.: Русская философия: Малый энциклопедический словарь.-М.: Наука, 1995.-С. 510-511.

164. Курабцев В.Л. Антиномизм. В кн.: Русская философия: Малый энциклопедический словарь. - М.: Наука, 1995. - С. 26-28.

165. Курабцев В.Л. Новое религиозное сознание. Шестов Лев. Ничто. Борьба за невозможное. «Афины и Иерусалим». Богоискательство. Беспочвенность. Трансрациональность. Антиномизм. В кн.: Русская философия. Словарь.

166. М.: Республика; ТЕРРА-Книжный клуб, 1999. С. 331-333; 616-619; 326-327; 63; 28-29; 56-57; 45-46; 519-520; 16-18.

167. Курабцев B.JI. Хижина в джунглях: Философские размышления и афоризмы. Симферополь: Бизнес-Информ, 2000. - 152 с.

168. Курабцев B.J1. Миры свободы и чудес Льва Шестова: жизнь мыслителя, «странствования по душам», философия. М.: Российское гуманистическое общество, 2005. - 310 с.

169. Курабцев В.Л. Философская биография Льва Шестова и особенности его философии. Вопросы философии, 2006, № 4. - С. 128-143.

170. Лазарев А. Лев Шестов: (К его семидесятилетию). Современные записки. Париж, 1936, № 61. - 213-216.

171. Лашов В.В. Гуманизм Льва Шестова. М.: Российское гуманистическое общество, 2002. - 117 с.

172. Левенсон Д. «Двойное зрение» Льва Шестова. Наше наследие. - М., 1988, V.-С. 91.

173. Левицкий С. Силуэты русских мыслителей: М. А. Бакунин. Лев Шестов. -Грани. Frankfurt/Main: Посев, 1963, № 54. С. 196-207.

174. Левицкий С. Экзистенциальный диалог: (Н. Бердяев и Л. Шестов). -Новый журнал. Нью-Йорк, 1964, кн. 75. С. 218-227.

175. Лев Толстой в последний год его жизни: Дневник секретаря Л.Н. Толстого В.Ф. Булгакова. М.: Задруга, 1918. - 368 с.

176. Лев Шестов. Библиография. Вестник РХД. Париж, 1-1975, № 115. -С.203.

177. Лев Шестов в Берлине. Руль. Берлин, 1930, 29 мая, № 2889. - С. 6.

178. Лев Шестов: голос вопиющего в пустыне. Наше наследие. М., 1988, V. -С. 78-81.

179. Ловцкий Г. Лев Шестов по моим воспоминаниям. Грани, № 45, январь-март 1960; Грани, № 46, апрель-июнь 1960. - С. 78-98; с. 123-141.

180. Ловцкий Г. Лев Шестов. К шестидесятилетию со дня его рождения. -Руль. Берлин, 1926, 10 марта, № 1602. С. 5.

181. Ловцкий Г.Л. Л.И. Шестов. Власть ключей. Современные Записки. Париж, 1923, II, XV. - С. 413-419.

182. Ловцкий Г. Философ библейского откровения: (К 100-летию со дня рождения Льва Шестова). Новый журнал. Нью-Йорк, 1966, кн. 85.-С. 207-230.

183. Ловцкий Г. Философские труды Л.И. Шестова. Последние новости. Париж, 1936, 13 февраля, № 5439. - С. 3.

184. Лосский Н.О. История русской философии. М.: Высшая школа, 1991. -559 с.

185. Лосский Н. Лев Шестов как философ. Русские Записки. Париж, 1939, март, XV.-С. 131-146.

186. Лундберг Е. Записки писателя. 1917-1920. Изд-во писателей в Ленинграде, 1930. - 312 с.

187. Лундберг Е. Записки писателя. 1920-1924. Т. 2. - Изд-во писателей в Ленинграде, 1930. - 320 с.

188. Лундберг Е. История одной книги: (Письмо в редакцию). Новый мир. Berlin, 1921,25 декабря, № 277. - С. 6.

189. Лурье C.B. Лев Шестов: (К шестидесятилетию его рождения). -Последние новости. Париж, 1926, 25 февраля, № 1800. С. 2.

190. Лурье С. Странник по душам: (По поводу «Власти ключей» Льва Шестова). Звено. Париж, 1923, 2 апреля, № 9. - С. 2.

191. Майоров Г.Г. Формирование средневековой философии: (Латинская патристика). М.: Мысль, 1979. - 431 с.

192. Малерб М. Религии человечества. М.-СПб., 1997. - 436 с.

193. Марголин Ю. Антифилософ. Новый журнал. Нью-Йорк, 1970, кн. 99. -С. 224-236.

194. Маслов Глеб. Стратегии мышления и действия в русской философии начала XX века: (Лев Шестов, Вячеслав Иванов, Андрей Белый). М.: Диалог-МГУ, 1997. - 140 с.

195. М.Г. Л. Шестов. На весах Иова. Странствования по душам. Изд-во «Современные Записки», Париж, 1929. Руль. Берлин, 1929, 31 июля, №2637.-С. 5.

196. Мирный B.C. Скончался Лев Шестов. Иллюстрированная Россия. Париж, 1938, 3 декабря, № 50 (708). - С. 7, с. 18.

197. Мистическое богословие. Киев: Издание христ. благотвор.-просветит. Ассоциации «Путь к истине», 1991. - 392 с.

198. Михайлов A.A. Современная философская герменевтика: Критический анализ. Минск: Изд-во «Университетское», 1984. - 147 с.

199. Михайловский Ник. Литература и жизнь. Несколько слов по поводу двух писем. Г. Шестов о гр. Л.Н. Толстом. - «Воскресение». - Русское богатство. СПб., 1900, март, № 3. - С. 112-135.

200. Молчанов В.И. Трансцендентальный опыт и трансцендентальная наивность в Картезианских медитациях Эдмунда Гуссерля. В кн.: Гуссерль Э. Картезианские медитации. - М.: Дом интеллектуальной книги, 2001.-С. IX-XXX.

201. Молчанов В.И. Аналитическая феноменология в Логических исследованиях Эдмунда Гуссерля. В кн.: Гуссерль Э. Логические исследования. Собр. соч. Т. III (I). - M.: Дом интеллектуальной книги, 2001. -С. XIII-CVII.

202. Молчанов В.И. Предисловие. Гуссерль Э. Собр. соч. Т. 1. - М.: РИГ «Логос»; изд. «Гнозис», 1994. - С. VII-XIV.

203. Морева Л.М. Лев Шестов. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1991. -88 с.

204. Мотрошилова Н.В. Парабола жизненной судьбы Льва Шестова. -Вопросы философии, 1989, № 1. С. 129-143.

205. M.X. JI. Шестов. «Достоевский и Нитше». (Философия трагедии). СПб., Ц. 1 р. 50 к. 245 стр. Образование. СПб., 1903, № 7, июль, XII. - С. 103-105.

206. На темы русские и общие: Сборник статей и материалов в честь проф. Н.С. Тимашева. Нью-Йорк, 1965. - 430 с.

207. Новая технократическая волна на Западе / Сост. и вступ. статья П.С. Гуревича. М.: Прогресс, 1986. - 451 с.

208. Новые книги. Георг Брандес. Шекспир, его жизнь и произведения. Т. 1. М., 1899. Л. Шестов. Шекспир и его критик Брандес. СПб., 1899. С.Д. Махалов. Фантазия на трагедию «Гамлет» Шекспира. Русское богатство. СПб., 1900, январь, № 1. - С. 102-104.

209. Носович Н.В. Философские взгляды Льва Шестова. Ученые записки кафедр общественных наук вузов Ленинграда. - Изд-во Ленинградского ун-та. Филос., выпуск XV, 1974. - С. 190-204.

210. Н.П.В. Скончался Лев Шестов. Последние Новости. Париж, 1938, 24 ноября, № 6448. - С. 1.

211. Окунцова H.A. Проблема «личность и общество» в русском экзистенциализме: (На примере философии Л. Шестова). Дисс. . канд. филос. наук. М., 1978. - 186 с.

212. О России и русской философской культуре: Философы русского послеоктябрьского зарубежья (H.A. Бердяев и др.). М.: Наука, 1990. - 528 с.

213. Ортега-и-Гассет X. Что такое философия? М.: Наука, 1991. - 408 с.

214. Перцов П. «Добро в учении гр. Толстого и Ф. Ницше. (Философия и проповедь). Л. Шестова. С.П.Б. 1900, стр. 209 XVI, ц. 1 р. 50 к. - Мир искусства. СПб., 1900, том третий, № 1-12. - С. 105-107.

215. Поляков Л.В. «Афины» и «Иерусалим» на весах Льва Шестова. В кн.: Шестов Лев. Сочинения. - М.: Раритет, 1995. - С. 5-14.

216. Поляков С.А. Философия Льва Шестова. Опыт структурно-исторического анализа. М.: ФК «Школа будущего», 1999. - 94 с.

217. Померанц Г.С. Встречи с Бубером. В кн.: Бубер М. Два образа веры. -М.: Республика, 1995. - С. 3-14.

218. Померанцев К. Великий разумоборец. Русская мысль. Париж, 1969, 27 февраля, № 2727. - Приложение.

219. Померанцев К. На вечере памяти Льва Шестова. Русская мысль. Париж, 1966, 22 февраля, № 2429. - С. 5.

220. Померанцев К. «Умозрение и откровение». О последнем сборнике статей Льва Шестова. Русская мысль. Париж, 1965, 24 июня, № 2324. - С. 4.

221. П-р С. Биография Л. Шестова. Последние новости. Париж, 1926, 25 февраля,№ 1800.-С. 3.

222. Проблема человека в западной философии: Сборник пер. с англ., нем., франц.; сост. и послесловие П.С. Гуревича. М.: Прогресс, 1988. - 552 с.

223. Prof. Sigmund Freud. Лекции по введению в психоанализ. (Т. 1). - М.: Госуд. изд-во, 1922. - 238 с.

224. Размышления и афоризмы французских моралистов XVI-XVIII веков: Сборник. Л.: Художественная лит-ра, 1987. - 576 с.

225. Ремизов А. Крашенные рыла. Театр и книга. Берлин: Грани, MCMXXII. -138 с.

226. Ремизов А. КУКХА. Розановы письма. Нью-Йорк: Серебряный век, 1978.- 128 с.

227. Ремизов А. Мышкина дудочка. Париж: Оплешник, 1953. - 206 с.

228. Ремизов А. Памяти Льва Шестова. Последние новости. Париж, 1938, 24 ноября,№6451.-С. 3.

229. Ремизов А. По поводу книги Л. Шестова «Апофеоз беспочвенности». -Вопросы жизни. СПб., 1905, июль, № 7. С. 204.

230. Ремизов А. Розановы письма. В кн.: Окно, II. Париж: М. и М. Цетлин, 1923. - С. 121-194.

231. Ржевский Л. Загадочная корреспондентка К. Чуковского. Новый журнал. Нью-Йорк, 1976, июнь, книга 123. - С. 98-164.

232. Риккерт Г. Философия жизни. Пг.: Academia, 1922. - 167 с.

233. Розанов В.В. Т. 2. Уединенное. -М.: Правда, 1990. 712 с.

234. Русская религиозно-философская мысль XX века: Сборник статей под ред. Н.П. Полторацкого. Питтсбург, 1975. - 413 с.

235. С-в JI. Сев. Новая книга JI. Шестова: (Лев Шестов: "Начала и концы". Сборник статей, СПб., 1908). Русская мысль. М., 1909, год 13, книга V. -С. 61-67.

236. Седуро В. Достоевский в послереволюционной эмигрантской критике. -Современник. Торонто, 1968, декабрь, № 17-18. С. 78-92.

237. Седуро В. Еще о достоевсковедении и достоевсковедах. Русская мысль. Париж, 1972, 13 января, № 2877. - С. 7.

238. Сизиф. Отклики. Последние новости. Париж, 1938, 24 ноября, № 6451. -С.З.

239. Словцов Р. Декабрьский номер «Русских Записок». Последние новости. Париж, 1938, 15 декабря, № 6471. - С. 2.

240. Соколов В.В. Европейская философия XV-XVII веков. М.: Высшая школа, 1984.-448 с.

241. Соловьев Э.Ю. Прошлое толкует нас: (Очерки по истории философии и культуры). М.: Политиздат, 1991.-432 с.

242. Средний Д.Д. От прометеевского вызова к сизифову отчаянию. Вопросы философии, 1969, № 5. - С. 100-110.

243. Сумерки богов / Сост. и общ. ред. A.A. Яковлева: Перевод. М.: Политиздат, 1990. - 398 с.

244. Татищев Н. Лев Шестов. Русская мысль. Париж, 1971, 10 июня, № 2846. -С. 5.

245. Терапиано Ю. Афины и Иерусалим: (О книге Льва Шестова). Новое русское слово. Нью-Йорк, 1952, 8 июня. - С. 8.

246. Терапиано Ю. Лев Шестов: «Достоевский и Нитше». Русская мысль. Париж, 1972, 23 марта, № 2887. - С. 8-9.

247. Терапиано Ю. Перечитывая Шестова. Русская мысль. Париж, 1974, 12 декабря, № 3029. - С. 8-9.

248. Федотов Г. Лицо России: Сборник статей (1918-1931). Paris: YMCA-PRESS, 1967.-330 с.

249. Федотов Г. Л. Шестов. На весах Иова. В кн.: Числа. Кн. 2-3. - Paris, 1930. -С. 259-263.

250. Франк С.Л. Лев Шестов. В кн.: Из истории русской философской мысли конца XIX и начала XX века: Антология. - Inter-Language Literary Associates. - Washington, D. С. - New York, 1965. - C. 157-158.

251. Франк С.Л. Сочинения. Приложение к журналу «Вопросы философии». -М.: Правда, 1990.-608 с.

252. Фридрих Ницше и философия в России: Сборник статей. СПб.: Русский Христианский гуманитарный институт, 1999. - 312 с.

253. Хайдеггер М. Бытие и время. М.: Ad Marginem, 1997. - 451 с.

254. Хайдеггер М. Европейский нигилизм. В кн.: Хайдеггер М. Время и бытие: (Статьи и выступления). - М.: Республика, 1993. - С. 63-176.

255. Хайдеггер М. Слова Ницше «Бог мертв». Вопросы философии, 1990, №7. -С. 143-174.

256. Хайдеггер М. Учение Платона об истине. В кн.: Историко-философский ежегодник' 86. / Отв. ред. Н.В. Мотрошилова. - М.: Наука, 1986. -С. 255-276.

257. Хюбшер А. Мыслители нашего времени: (62 портрета) / Пер. с нем. И.А. Саца; общ. ред. и послесловие проф. А.Ф. Лосева. М.: Изд. иностр. лит-ры, 1962.-360 с.

258. Человек как философская проблема.: Восток-Запад / Отв. ред. Н.С. Кирабаев. М.: УДН, 1991. - 279 с.

259. Черных А.И. Экзистенциальная философия Льва Шестова: Дисс. . канд. филос. наук. М., 1976. - 175 с.

260. Чествование памяти Л.И. Шестова. Последние новости. Париж, 1938, 21 декабря, № 6477. - С. 3.

261. Чикобава К.К. Критика религиозно-экзистенциальной философии Льва Шестова: Дисс. канд. филос. наук. Тбилиси, 1975. - 181 с.

262. Чубаров И. История любви Льва Шестова к Эдмунду Гуссерлю, рассказанная им самим. Логос, 1996, № 7. - С. 134-140.

263. Чулков Г. Наши спутники. 1912-1922. М.: Изд. Н.В. Васильева, 1922. -200 с.

264. Шкоринов В.П. Генезис, структура и теоретические основы этического иррационализма в России конца XIX начала XX в.: Дисс. . д-ра филос. наук. - Ворошиловград, 1973. - 381 с.

265. Шкоринов В.П. Этический иррационализм в России: (Критический анализ). Изд. Ростовского ун-та, 1973. - 209 с.

266. Шлецер Б. Киргегардт и Шестов. Последние новости. Париж, 1939, 10 августа, № 6709. - С. 2.

267. Шлецер Б. Лев Шестов. К 70-летию со дня рождения. Последние новости. Париж, 1936, 13 февраля, № 5439. - С. 3.

268. Шлецер Б. Памяти Л. И. Шестова. Последние новости. Париж, 1939, 13 января, № 6500. - С. 3.

269. Шлецер Б. Паскаль и книга о нем Шестова. Звено. Париж, 1923, 23 июля, № 25. - С. 2-3.

270. Шнейдер М.Е. Русская классика в Китае. М.: Наука, 1977. - 272 с.

271. Шопенгауэр А. Собр. соч. в 5-ти т. Т. 1. М.: Московский клуб, 1992. -395 с.

272. Шпет Г. Г. Письма к Э. Гуссерлю. Логос, 1996, № 7. - С. 123-133.

273. Эразм Роттердамский. Философские произведения. М.: Наука, 1986. -702 с.

274. Эрге. Неправда разума: ( К годовщине смерти Льва Шестова). Новый журнал. Нью-Йорк, 1958, кн. IIV. - С. 248-256.

275. Яблоновская H. Золотой век и его наследие. Русская мысль. Париж, 1968, 25 июля, № 2696. - с. 8.

276. Яковенко Б. Очерки русской философии. Берлин: Русское Универсальное Издательство, 1922. - 128 с.

277. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Политиздат, 1991. - 527 с.

278. Baranoff-Chestov N. Bibliographie des études sur Léon Chestov. Paris: Institut d'etudes slaves, 1978. - 62 p.

279. Baranoff-Chestov N. Bibliographie des oeuvres de Léon Chestov. Paris: Institut d'etudes slaves, 1975. - 96 p.

280. Copleston F.C. Philosophy in Russia: From Herzen to Lenin a. Berdyaev. -Univ. of Notre Dame press, 1986. 445 p.

281. Copleston F.C. Russian religious philosophy: Selected aspects. Univ. of Notre Dame press, 1988. - 315 p.

282. Dahm H. Grundzüge russischen Denkers.- München, 1979{8}. 113 S.V

283. Dahm H. Die russische Philosophie von Solov'ev bis Sestov: Zur Revision eines sowjetischen Tabus. Berichte des Bundesinstituts für ostwissenschaftliche und internationale Studien. - Köln, 1969. - 46, 50 S.

284. Dahm H. Russische Philosophie: Tradition und Gegenwart. Berichte des Bundesinstituts iur ostwissenschaftliche und internationale Studien. - Köln, 1980.- 43,39 S.

285. Globerman E. Fedor Dostoevsky, Vladimir Soloviev, Vasilii Rosanov and Leo Shestov on jewish and old testament themes. Michigan, USA, 1974. - 493 p.

286. Graham Thomas D. Ph. D. Thesis on Lev Schestov. Harvard, 1981. - 23 p.

287. Haller R. Leo Schestow. Eine monographische und sociologische Betrachtung {Inaugural Dissertation zur Erlangung der Doktor-würde des Karl-FranzensUniversität zu Graz}. Weinachten, 1952. - 153 S.

288. Hampshire S. Freedom of the individual. New York: Harper and Row, 1965.- 112 p.

289. Janoska G. Kant und Schestow. Ein Beitrag zum Glaubenproblem {Zweite Sonderausdruck der Schestow-Gesellschaft}. Graz, 1951. - 31 S.

290. Jaspers K. Vernunft und Existenz. Groningen, 1935. - 317 S.

291. Kline G.L. Religious and anti-religious thought in Russia. Chicago-London: The university of Chicago Press, 1968. - 179 p.

292. Lasarew A. Leo Schestow. Graz: Verlag Schmidt-Dengler {Sonderausdruck zur Gründlung des Schestow-Gesellschaft}. - Autoris. Übers von H. Ruoff. - Erste Aufl.- 1950.- 115 S.

293. Martin B. Great 20 th Century Jewish Philosophers. The Macmilian Co., New York, USA, 1970.-336 p.

294. Masaryk T.G. Russland und Europa. Bd. 2. - Jena: Diederichs, 1913. - 532 S.

295. Patterson D. Faith and philosophy. Univ. Press of America, Inc. P. O. Box 19101, Washington, D. C. 20036,1982. - 151 p.

296. Poberts S.E. Essays in Russian Literature. Ohio University Press, 1968. -235 p.

297. Schultze B. Russische Denker: Ihre Stellung zu Christus, Kirche und Papsttum. Wien: Thomas-Morus-Presse in Verlag Herder, 1950. - 456 S.

298. Shein, Louis J. Readings in Russian Philosophical Thought. Paris, 19681973; Canada, 1937.- 137 p.

299. Wernham James C.S. Two Russian Thinkers: An Essay in Berdyaev and Shestov. Univ. of Toronto Press, 1968. - 118 p.

300. Wodzinski C. Lew Szestow Pascal XX wieku. - Znak, Krakow, 1986. - R. 38, n 9.-S. 34-51.

301. Wodzinski C. Spor o granice racjonalnosci Szestow Husserl. - Archiwum historii filozofii i mysli spolecznej. Wroclaw etc., 1989. - 33. - S. 141-190.

302. Wolfson H.A. The Philosophy of Spinoza. Unfolding the latent processes of the reasoning. 2 vol. New York, 1934, 1948. - 156 p.

303. Zernov, Nicolas. Russian emigre authors: a biographical index and bibliography of their works on theology, religious, philosophy, church history and orthodox culture 1921-1972. Boston, Mass., 1973.- 182 p.