автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.13
диссертация на тему: Философия прав человека в русской культуре

Полный текст автореферата диссертации по теме "Философия прав человека в русской культуре"

На правах рукописи

ПЕТРОВ АНДРЕЙ ВЛАДИМИРОВИЧ

ФИЛОСОФИЯ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ

09.00.13 - религиоведение, философская антропология, философия культуры

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

003477375

Волгоград, 2009

/ V

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Волгоградский государственный медицинский университет» Федерального агентства по здравоохранению и социальному развитию РФ

Научный консультант: заслуженный деятель науки РФ,

доктор философских наук, доктор юридических наук, профессор СЕДОВА Наталья Николаевна

Официальные оппоненты: член-корреспондент РАН,

доктор философских наук, профессор; ЮДИН Борис Григорьевич

доктор философских наук, профессор ГРЯКАЛОВ Алексей Алексеевич

доктор философских наук, профессор СУЛЕЙМАНОВ Лютфидин Рахманович

Ведущая организация: Волгоградский государственный

архитектурно-строительный университет

Защита состоится 29 сентября 2009 года в 11 часов на заседании диссертационного совета Д 212.029.03 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Волгоградском государственном университете по адресу: 400062, Волгоград, проспект Университетский, 100, ВолГУ, ауд. 4-13 А.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Волгоградского государственного университета

Автореферат разослан « ¿¿Г» »/ ъул^ю ?__2009 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета /У. //. У* В. Н. Гуляихин

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования

В современном гуманитарном дискурсе нет такой науки, которая в той или иной степени не отдала бы дань изучению проблемы прав человека или не упомянула бы о ней. Значит ли это, что проблема чрезвычайно актуальна или же она настолько тривиальна, что даже неспециалист может свободно рассуждать о ней? Очевидно, до тех пор, пока существует человек, он будет озабочен тем, какие права имеет и как ими лучше распорядиться. Следовательно, проблема прав человека актуальна всегда.

Данная тема давно стала предметом политических и юридических дискуссий. Постепенно научное содержание споров было вытеснено публицистичностью, откровенной бюрократической формалистикой и псевдонаучными спекуляциями. Особенно ярко это проявилось в постперестроечный период в связи с поиском легальных форм деятельности российским правозащитным движением. По сути дела, теоретическое содержание проблемы прав человека было элиминировано, предметом дискуссий стала борьба за эти права, не связанная с научным поиском. Причем для получения преимущества в политических, геополитических, политико-экономических, международных и межпартийных дискуссиях достаточно стало заявления о нарушении прав человека той или другой стороной. Борьба за права человека стала профессией. Возникли и разрослись международные и национальные организации, основным предметом деятельности которых считается охрана прав человека. Нет сомнений, что формирование системы защиты прав человека как социального института завершено. Но жертвой этого процесса стал... человек.

Действительно, политизация проблемы прав человека деперсони-фицирует ее, а системообразующий принцип универсальности прав, так хорошо согласующийся с процессами глобализации, оказывается некомплементарным принципу индивидуальной свободы, более того, иногда приходит в противоречие с процессом этнического ренессанса, провоцирует культурную депривацию.

В этой связи актуальность проблемы прав человека состоит в необходимости возврата человека в эту проблему, а также в культурной антропологизации прав человека, в ее переориентации с интересов групп, стратов, классов, партий, государств на интересы личности. Это, в частности, означает, что она должна рассматриваться как культурологическая, поскольку именно здесь возможно соотнесение ценностного контекста прав человека с общечеловеческими ценностями культуры.

Степень разработанности проблемы. Проблема прав человека в философии культуры практически не разработана. Однако имеется ряд исследований, которые так или иначе с ней связаны. Их можно условно разделить на несколько групп.

1. Исследования, которые послужили основой концептуального оформления проблемы прав человека. При этом выделяется философская традиция, связанная с именами Т. Гоббса, Ш. Монтескье, Вольтера, Ж. Ж. Руссо, И. Канта, а в России — с идеями Н. И. Новикова, А. Н. Радищева, Т. Н. Грановского, Н. А. Бердяева, В. С. Соловьева, П. А Сорокина, Б. Н. Чичерина, П. И. Новгородцева. В русле этой традиции обсуждаются вопросы сущности свободы, естественной природы права, диалектики взаимоотношений человека-гражданина и государства, власти и морали, идеального государственного устройства.

Современная философия, за исключением постмодернизма, достаточно равнодушна к проблеме прав человека. Что касается работ таких представителей постмодернизма, как Т. Eagleton, R. Rorty, Th. Heller, D. Wellbery, J. Derrida, J.B. Tibi, A.J. Milne, M. Freeden, J. Habermas, A. Gewirth и др., то их претензии на культурологическую интерпретацию проблемы остались нереализованными в силу ряда причин, о которых говорится в диссертации.

Гуманистическая философская традиция утверждает неотчуждаемость прав личности, равенство в обладании правами, признает необходимость ограничения прав государством как необходимого условия социальной гармонии.

2. Философские идеи являются методологической базой для всех концепций прав человека, однако они не могут рассматриваться в прикладном значении. Между ними и реальной практикой должны располагаться исследования, описывающие механизм перевода абстрактных идей в конкретные действия. И они существуют.

Это политологические, социологические и юридические исследования, оформленные как концептуальные разработки отдельных вопросов проблемы прав человека. Они легли в основу различных законодательных актов, которые можно охарактеризовать следующим образом.

Первым таким актом стала Декларация прав человека и гражданина, принятая Национальным Собранием Франции 27 августа 1791 г. Менее чем через месяц, 25 сентября 1791 г., Конгресс США принял «Билль о правах» в качестве десяти поправок к Конституции, которые были ратифицированы штатами к концу этого же года. Концентрированным выражением идей, изложенных в этих документах, явилась Политическая Конституция Мексиканских Соединенных Штатов, принятая 31 января 1917 г.

В России примечательны такие документы, как Манифест 17 октября 1905 г., сталинская Конституция СССР 1936 г. Формально сохранив ряд политических прав (свободу слова, печати, собраний и митингов, уличных шествий и демонстраций), Конституция 1936 г. оговорила возможность их использования «соответствием интересам трудящихся», тем самым перечеркнув сам факт существования такого рода свобод. Конституция СССР 1977 г. расширила перечень провозглашаемых социальных прав, добавив такие, как право на охрану здоровья (ст. 42), право на жилище (ст. 44), право на пользование достижениями культуры (ст. 46), а также гарантировав свободу научного, технического и художественного творчества (ст. 47). К моменту принятия последней советской конституции уже действовал ряд важнейших международных актов, которые включали не только фундаментальные права человека и гражданина, но и права «второго поколения».

Первым из этих актов была Всеобщая декларация прав человека, принятая 10 декабря 1948 г. В декабре 1966 г. Генеральной ассамблеей ООН был принят Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, который еще более детализировал и развил положения Всеобщей декларации прав человека 1948 г. Почти одновременно с принятием указанной выше Декларации ООН были приняты региональные международные акты: Американская декларация прав и обязанностей человека (1948 г.) и Европейская конвенция о правах человека (1950 г.). Соответствующие национальные документы были приняты и в ряде Европейских стран. В России новым шагом в документирова-

нии прав человека стала действующая Конституция РФ 1993 г. В ней был впервые закреплен принцип прямого действия конституционных норм и судебной защиты провозглашенных ею прав и свобод (ст. 15,18 и др.).

В целом опыт международных и государственных документов по правам человека можно резюмировать следующим образом:

• Западная концепция прав человека проводит различие между фундаментальными (естественными, неотъемлемыми) правами человека, принадлежащими ему независимо оттого, признает их государство или нет, и социально-экономическими и иными правами, которые выступают формой партнерских (договорных) отношений, учитывающих как реальные потребности граждан, так и реальные возможности государства.

• Поскольку официальная коммунистическая доктрина обозначала советское государство и право как «новый, высший тип» такого рода институтов, принципиально отличный от одноименных буржуазных институтов, то и права граждан, находящихся под властью «нового» государства, получали совершенно иное толкование. Во главу угла ставились социально-экономические права, практическая реализация которых осуществлялась посредством сложной, частично негласной и не подлежащей судебной защите системы льгот и привилегий, сконструированной на основе разнородных критериев (занимаемая лицом социальная позиция, его принадлежность к определенной демографической или иной группе и т. п.).

• В настоящий период, который обычно обозначается как посттоталитарный или посткоммунистический, сосуществуют противоположные тенденции объективного и субъективного характера. С одной стороны, поскольку перевод плановой, распределительной экономики в «предрыночное» состояние не мог не повлечь за собой относительное снижение уровня жизни широких слоев населения, социально-экономические права приобретают особую значимость. Кроме того, эти права прочно обосновались в массовом сознании как позитивное достояние советского строя, независимо от реальной практики их реализации. С другой стороны, обретенные свобода слова, печати, совести, передвижения в масштабах, качественно отличных от прежних, стали рассматриваться как сами собой разумеющиеся, а отчасти, и как не представляющие особой ценности.

3. Еще одну группу исследований, связанных с темой данной диссертации, составляют работы из области философии права. Сюда можно отнести труды Б. А. Кистяковского, В. С. Нерсесянца, Л. С. Мамута, Т. В. Кашанина, Г. В. Мальцева, А. Б. Венгерова, Н. М. Марченко, О. Хеффе, P. Dunleavy, В. O'Leaiy, W. Е. Morrison, J. A. Rawls, F. A. Hayek и др. В них в основном решаются аксиологические проблемы права. При этом точки зрения авторов весьма различны: от отождествления права и справедливости до полного неприятия ценностных аспектов в праве, которые якобы редуцируют его к моральным основам. Именно вопросами соотношения права и морали интересны эти работы, поскольку права человека, как полагает диссертант, суть не юридический, а аксиологический феномен.

4. Четвертую группу работ составляют исторические исследования. Они очень разнообразны, но, к сожалению, непосредственно проблему прав человека не затрагивают. Хотя именно в них содержится тот исторический, культурологический, социологический материал, на котором можно строить исследование заявленной темы. Прежде всего это документы российской истории, среди которых можно назвать «Наказ» Екатерины II, а также исторические исследования В. О. Ключевского, С. М. Соловьева, Н. М. Карамзина.

Необходимо выделить в отдельную группу труды русских философов и историков, имеющие несомненное культурологическое содержание. Это сочинения И. А. Ильина, К. Д. Кавелина, В. К. Кантора, П. Краснова, В. В. Леонтовича, В. А. Маклакова, П. И. Новгородце-ва, И. М. Степанова, С. М. Степняка-Кравчинского, Л. А. Тихомирова, Г. П. Федотова, Б. Н. Чичерина, Н. Я. Эйдельмана и др. Противоречивость оценок культурологического осмысления истории Отечества в этих работах очевидна. Главным в них является то, что все они представляют собой глубокие, серьезные, неравнодушные исследования, разноплановость которых позволяет составить достаточно полную картину реальной ситуации с решением проблемы прав человека в истории России.

5. Труды чисто культурологической направленности, посвященные проблеме прав человека, практически, отсутствуют. Мы нашли только одну работу, в которой правозащитное движение интерпретируется в культурологических терминах. Это диссертация А. П. Ткаченко на со-

искание ученой степени кандидата культурологии «Культура защиты прав человека в правовой культуре постсоветской России (на материале дела военного журналиста Григория Пасько)» выполнена в секторе «Языки культур» Российского института культурологии в 2006 г. В ней представлен интересный материал, но предмет исследования ограничен од-ним-единственным делом. Это уже говорит о том, что культурологический смысл правозащитного движения хотя и отмечается, но не осмысливается на философском уровне.

В последнее время с определенными претензиями на культурологическое осмысление проблемы выступает православная философия. Но и она не избежала крайностей политизации проблемы. Так, в 2005 г. авторский коллектив Центра динамического консерватизма и Фонда «Русский предприниматель» представил на суд общественности так называемую «Русскую Доктрину» — идеологический документ с претензией на экономическую и социально-политическую программу развития российского общества. Документ вызвал неоднозначную реакцию. В диссертации обращается внимание на то, что имеет непосредственное отношение к предмету исследования. Часть VI Доктрины называется «Пути преобразований». В первой же главе идет речь о преобразовании правовой системы, которая, по мнению авторов, противоречит в настоящее время русской культуре, русской истории и русской духовности. Авторы призывают «все отменить» и пойти по пути абсолютизации национальных культурных ценностей, не скрывая своей ортодоксальности.

Очевидно, избежать крайностей в изучении проблемы прав человека можно, выйдя за границы политико-правового дискурса и обратившись к более общим категориям — категориям философии культуры. Такую попытку сделала в 2008 г. РПЦ, приняв на Архиерейском Соборе документ под названием «Об основах учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека». Пятая глава этого документа — «Принципы и направления правозащитной деятельности Русской Православной Церкви» — посвящена практической деятельности в области прав человека. Важно, что именно ценности культуры — нравственность, духовность, свобода, достоинство, добро и справедливость — фигурируют в обсуждаемом документе в качестве базовых для понимания ситуации с правами человека. Реализация прав че-

ловека, по мнению РПЦ, может проявляться в самых разных формах, например, в свидетельстве перед лицом власти, в интеллектуальных разработках, в проведении кампаний в защиту тех или иных категорий людей и их прав. Главное, чтобы это было нравственно ориентированное социальное действие, с чем, по мнению диссертанта, нельзя не согласиться.

Объект исследования — права человека как предмет теоретической рефлексии.

Предмет исследования — философско-культурологический смысл концепции прав человека в России.

Цель исследования — разработка концепции прав человека в России в категориальном поле философии культуры.

Данная цель достигается решением следующих задач:

• показать несостоятельность концептуальной политизации прав человека;

• проследить эволюцию взглядов на права человека в истории западной философии от античности до постмодернизма;

• определить институциональные параметры прав человека и оценить характер субъектно-объектных отношений в их предоставлении и реализации;

• проанализировать эволюцию отношения к правам человека как феномену культуры в истории России;

• провести компаративный анализ понятий «культура прав человека» и «права человека в культуре»;

• эксплицировать причины и последствия культурологической дифференциации отношения к правам человека в современной России;

• представить философские основания решения проблемы прав человека в русской культуре.

Методологическую базу исследования составляют классические философские работы, посвященные проблемам свободы, добра, справедливости, достоинства и прав личности. Автор использовал методы истории культуры, философии права, культурной антропологии.

В работе применялись общенаучные методы исследования — структурно-функциональный анализ, системный подход, метод единства исторического и логического, компаративный анализ, методы герменевтики.

Гипотеза исследования. Проблема прав человека широко обсуждается во многих дисциплинах, но консенсуса между ними пока найти не удалось. Причина этого видится в излишней политизации данной проблемы и настойчивом желании рассматривать ее исключительно как юридическую. Отсюда бинарность методологии исследования — тенденция универсализации прав человека и культурный релятивизм. Компромисса между ними найти не удается. В результате проблема прав человека подменяется проблемой борьбы за эти права, а сама личность выводится за рамки обсуждения, что ведет к дегуманизации концептуального содержания всех без исключения размышлений на эту тему.

По мнению диссертанта, необходимо изменение »методологии исследования проблемы прав человека. Она должна быть ориентирована на систему общечеловеческих ценностей, адаптированных различными культурами. Поэтому оптимальным решением представляется разработка философско-культурологической концепции прав человека и ее интерпретация в терминах конкретно-исторических изменений. Перспективным в этом отношении представляется анализ истории русской культуры, в которой отношение к правам человека стало гуманистической традицией.

Научная новизна исследования состоит в разработке философско-культурологической концепции прав человека на основе переосмысления отечественной философии культуры как аксиологической рефлексии истории России.

По результатам анализа эволюции взглядов на права человека в истории западной философии (от античности до постмодернизма) диссертантом обоснована несостоятельность концептуальной политизации прав человека, определены институциональные параметры прав человека и охарактеризованы субъектно-объектные отношения в их предоставлении и реализации.

Проведенный анализ объема и содержания понятий «культура прав человека» и «права человека в культуре» позволил определить методо-

логическое значение концепции прав человека, выяснить причины и последствия культуральной дифференциации отношения к правам человека в современной России.

Диссертант доказал, что сама «естественность» прав есть возможность и только приобщение к ценностям культуры превращает ее в действительность. Сама возможность выбрать добро или зло в этом мире предполагает свободу личности.

Диссертант показал, что русская философия культуры никогда не занималась специально исследованием проблемы прав человека, поскольку предмет ее интереса — добро, зло, свобода, совесть — поглощал данную тематику. Решение вопроса о правах человека находилось в русле философского дискурса о свободе, целостности личности и ее духовности. На основе православно-гуманистической парадигмы русской философии культуры формировались представления о правах человека в тех культурных сферах, где они признавались ценностью.

Диссертант установил, что история России с очевидностью демонстрирует неаддитивность реальных прав человека форме государственного устройства. С этой целью был предпринят анализ истории русской монархии, поскольку в политико-правовой концепции прав человека данная форма государственного устройства считается некомплементарной прогрессу в области прав человека. Однако оказалось, что в отечественной истории этот прогресс хорошо прослеживается, что свидетельствует о детерминантном влиянии культуры народа на реализацию прав и свобод, несмотря на ограничения, налагаемые политическим режимом. Более того, сам этот режим имеет особенности, обусловленные определенными культурными традициями.

Научная новизна исследования раскрывается в положениях, выносимых на защиту:

1. Дискуссия о правах человека, начавшись в античности как философская, впоследствии приобретает все более политизированный характер и через осмысление проблемы в категориях социальной философии становится сугубо правовой. Дискуссия о многообразии прав как отражении культурного многообразия не дожила даже до эпохи промышленной революции. Сначала был изобретен термин «культурный релятивизм», потом он стал обозначать нечто порицаемое. В западной фи-

лософии не стали расширять толкование прав человека до уровня культурологического их осмысления, а, наоборот, редуцировали понятие «культура» до уровня политико-правового осмысления этих прав.

2. На определенной стадии общественно-государственного развития — в индустриальную эпоху — возникла необходимость юридического оформления прав человека. Однако их универсальность, закрепленная в международных правовых актах, является лишь инвариантом этих прав, реализация которых имеет национально-историческую специфику в каждом конкретном государстве. Такой вывод кажется нелогичным в контексте тезиса об универсальности прав, но только в том случае, если субъектом, предоставляющим человеку права, является государство. Другими словами, институализация прав человека отрицает их национально-историческую и этноконфессиональ-ную специфику, унифицируя этот сегмент общественной и личной жизни. Но последовательность в признании естественной природы прав человека с необходимостью требует признать их культурную вариабельность.

3. Россия представляет собой уникальный исторический пример неаддитивности прав человека форме государственного устройства. Именно поэтому становление этих прав в русской истории демонстрирует перспективность их культурологического описания и объяснения. Права человека имплицитно связаны с культурой народа, но эта связь опосредована формой государственного устройства. В основе этого вывода лежит трактовка культуры как системы общечеловеческих ценностей, имеющих национальную определенность в истории каждого народа. Можно сказать, что закономерности развития культуры являются необходимыми, а закономерности развития государства — достаточными условиями становления прав человека. Соответственно, концептуальное оформление их должно носить междисциплинарный характер, но при этом методология данной концепции должна быть представлена в терминах философии культуры.

4. Признание культуральных условий необходимыми, а политико-правовых — достаточными для становления системы прав человека и как социального института, и как аксиологической рефлексии положения человека в мире предполагает методологический анализ этого феномена с позиций диалектики внутреннего и внешнего, формы и со-

держания, сущности и явления. И в этом смысле универсальность культурологической сущности прав человека предстает в виде изменчивости культуры этих прав. Другими словами, необходимо различать права человека как часть культуры и культуру этих прав. Первое обстоятельство характеризует внутреннюю, содержательную сторону прав человека, а второе — внешнюю форму реализации этих прав, особенности их осмысления в конкретно-историческом процессе.

5. В истории юридической и философской мысли существуют разные подходы к проблеме прав человека в России. Объяснительной гипотезой здесь может стать философия культуры, рассматривающая эти права как цивилизационное явление. Тогда историческое противоречие между сущностью прав человека и феноменом единоличной власти (российская монархия), которое правоведы и политологи считают очевидным, перестает быть таковым, оно «снимается» на уровне аксиологической рефлексии.

6. В осмыслении проблемы прав человека и попытках законотворчества в этой области отечественная элита всегда была ориентирована на западные образцы, но, поскольку их нельзя было реализовать без учета национальной специфики, усилия в этой области часто носили декларативный характер. Показательно то, что как советская, так и постперестроечная политическая элита, подсознательно стремясь к отождествлению с элитой монархической, повторяла в области прав человека те же ошибки, что и их царствующие предшественники. В России, как правило, на официальном уровне отсутствовало понимание необходимости культурологического осмысления системы прав человека, в то время как интеллектуальная элита склонялась именно к такой трактовке.

7. Легитимизация правозащитного движения в период перестройки и после нее обнаружила его претензии не на роль определенного культурного слоя, каковым, по определению, является любое правозащитное движение, а на роль политической силы. И здесь именно политические претензии правозащитников обнаружили несостоятельность такой трактовки прав человека. Рост влияния церквей разных конфессий в современной России и оформление православия как культурного императива национального сознания обнаружили культурологический смысл дискуссий, которые ранее считались сугубо политическими.

8. Представления о правах человека как манифестация отношения к общечеловеческим ценностям существовали всегда. Они суть часть культуры, более того, сама универсальность прав человека детерминирована универсальностью общечеловеческих ценностей. Но нельзя отрицать несомненные социально-исторические отличия в объеме и содержании этих прав, а также в отношении к ним. Экспликация этих отличий в терминах культурного релятивизма недостаточна, так как социально-политические сюжеты присутствуют здесь постоянно и их значение нужно учитывать.

9. Принципиальным является положение о векторе прав человека, поскольку нет и не может быть просто свободы выбора, но есть свобода выбора добра или зла. Таким образом, в культурологическом осмыслении прав человека речь должна идти не о том, есть они или их нет, кто мешает их реализовать, а кто их защищает. Это — операционально-правовые конкретно-исторические моменты. А суть прав человека раскрывается только в рационализации понятий «добро» и «справедливость», выступающих здесь в качестве нравственных целей-ценностей. Поэтому экспликация культурологического смысла прав человека возможна только на основе философии культуры, в которой категории добра и справедливости раскрыты наиболее полно.

10. Политизация или юридизация прав человека на основе апелляции к принципам добра и справедливости несостоятельна, как несостоятельна и их теологизация на основе интерпретации добра и справедливости только в терминах религиозной культуры. Истина в том, что многообразие культуры не может быть понято только в какой-то одной плоскости — как многообразие этнических или конфессиональных, или политических, или художественных культур. Поливариантность здесь многомерна, а такие принципы, как добро и справедливость, выступают интегративами этого многообразия. Поэтому оценка корпуса прав человека не может проводиться по какому-то одному основанию, как у либеральных правозащитников или неорусофилов. Она может быть дана только на основании признания общечеловеческого смысла добра и справедливости.

Теоретическая и практическая значимость работы состоит в разработке культурологической концепции прав человека и выявлении механизмов ее использования как объяснительной гипотезы в изучении российской истории.

Материалы диссертации могут быть использованы в:

а) методологическом плане — для разработки проблем прав человека в национальных культурах;

б) операциональном плане — как основа для разработки этико-пра-вовых документов регионального, национального и международного уровней;

в) учебно-методическом плане — как материал для курсов культурологии, философии культуры, философской антропологии, истории культуры, социологии культуры и духовной жизни.

Апробация диссертации проходила на научно-практических форумах разных уровней: международных, федеральных и региональных (г. Москва, 2004,2005,2007; г. Волгоград, 2005,2006,2008; г. Екатеринбург, 2008; г. Воронеж, 2009; г. Ростов-на-Дону, 2008 и др.). Диссертантом разработан и читается в Волгоградском государственном медицинском университете учебный курс «Права человека в современном мире», подготовлены и опубликованы методические пособия для циклов додипломного и постдипломного образования «Права человека в истории России», «Права человека в русской культуре». Теоретические вопросы диссертации представлены для широкого обсуждения в монографии «Проблема прав человека в русской культурной традиции» (Волгоград, 2007). Прикладные вопросы исследования обсуждались в учебном пособии «Концепция прав человека в медицине» (Волгоград, часть 1 — 2004 г., часть 2 — 2007 г.). По материалам диссертации опубликовано 43 научных работы, общим объемом 63,2 п.л., из них 8 в изданиях, рекомендованных ВАК.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы (330 источников). Объем работы -— 319 стр.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обоснована актуальность темы исследования, рассмотрена степень ее научной разработанности, определены объект и предмет, цель и задачи, методологические основания, сформулирована гипотеза, раскрыта научная новизна, представлены основные положения, выносимые на защиту, показана теоретическая и практическая значимость диссертационной работы, приведены данные об апробации, описана структура диссертации.

Глава 1 «Формирование теории прав человека» посвящена историко-философскому анализу проблемы и содержит два параграфа.

В параграфе 1.1. «Эволюция взглядов на права человека в истории западной философии» отмечается, что вся современная политическая, общественная и экономическая жизнь пронизана понятиями о правах больше, чем когда бы то ни было. В сфере культуры о них вспоминают лишь при рассмотрении вопроса о равном доступе к достижениям культуры. Но даже при таком игнорировании культурологической тематики эти понятия в нашем языке сколь распространены, столь и многоплановы.

В истории вопрос взаимосвязи отдельных прав усложнялся по мере расширения их спектра. Значительным этапом в этом процессе стал переход от понятия естественных прав к понятию прав человека, наиболее употребляемому в настоящее время. Суть этой перемены можно суммировать так: понятие естественных прав исходит из идеи самосохранения, защиты своей собственности от других; понятие прав человека исходит из концепции о человеке или (и это, пожалуй, точнее) личности как существе со своими потребностями и интересами, которые для его (или ее) полноценной жизни должны быть удовлетворены.

Быстрое общественное развитие в XIX в. также способствовало распространению и углублению представлений о правах. Так, английский социальный реформатор Джон Рей охарактеризовал меняющиеся ожидания общества и тенденции как динамический фактор в трактовке прав. Люди смогли приобрести права на то, к чему предшествующие поколения отнеслись бы достаточно равнодушно. Вопрос о правах все активнее ставился на повестку дня также благодаря все большему признанию роли государства в экономическом и социальном развитии.

Характерно, что диспозиция взглядов и мнений по поводу природы и сущности прав человека определялась теми методологическими установками, которые господствовали в западной философии. Именно философия впервые предложила аргументы, которые используются и по сей день в спорах сторонников естественных или конвенциальных прав. В диссертации высказывается сожаление о том, что такой подход дает аргументы и той, и другой стороне, поэтому спор продолжается до сих пор.

Причину противоречивости представлений о правах можно найти уже у Платона. Права, казалось бы, сформулированные в интересах сильных, т.е. элиты общества или даже доминирующей культуры, неизменно оказываются направленными против них. Попытки установить пределы прав, свести права к свободам, ограничить круг обладателей прав также не увенчивались успехом. В работе прослеживаются основные вехи этого философского дискурса.

Прослеживая дихотомию культурологических и юридических интерпретаций естественных прав человека, диссертант обращается к истории английской философии, где такое разделение проявляется наиболее отчетливо. Важным в этом отношении представляется текст Брэктона «Об английских законах и традициях» (1220-1230 гг.). Идеи, высказанные в приводимом в диссертации отрывке, описаны автором как культурологические, а не правовые. В этом же ключе оценивается отрывок из «Основ общего права» Самуэля Пуфендорфа (1660), где отражается неоднозначность представлений той эпохи о правах, а также памфлет Ричарда Овертона «Стрела, направленная против всех тиранов» (1646), текст которого интересен данным в нем определением прав: «И всякий по природе своей для себя и Правитель, и Пастырь, и Пророк, и никто другой не может взять такое право над ним, иначе как по его собственному свободному волеизъявлению».

В диссертации анализируются как хорошо известные, классические источники (идеи Джона Локка о правах в естественном состоянии, положения французской «Декларации прав человека и гражданина» и их критика Иеремией Бентамом), так и малоизвестные, но значимые для понимания эволюции отношения к правам человека в интеллектуальном поле мировой философии (как, например, текст Томаса Пейна «Права человека» и трактат его оппонента Уильяма Коббета «О правах англи-

чанина»). Диссертанту представляется интересной позиция К. Маркса, который считал политизацию прав человека эгоистичной и неэффективной для самого человека, но именно такой подход стал преобладать в индустриальном, а затем и в постиндустриальном обществе. В диссертации он прослежен вплоть до момента официального закрепления в документах ООН. Хотя ООН в 1948 г. приняла Всеобщую декларацию прав человека, эта декларация лишь провозглашала общие принципы. Только через 18 лет Генеральная Ассамблея ООН одобрила два пакта, налагавших определенные обязательства на подписавшие их государства. Это Международный пакт о гражданских и политических правах и Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (1966). Разделение прав состоялось и было закреплено, но это только усложнило ситуацию.

Анализ приведенных текстов убеждает в том, что философская дискуссия о правах человека, начавшись в античности как философская, впоследствии приобретает все более политизированный характер и, через осмысление проблемы в категориях социальной философии, становится сугубо правовой. Дискуссия о многообразии прав как отражение культурного многообразия не дожила даже до эпохи промышленной революции. Сначала был изобретен термин «культурный релятивизм», потом он стал обозначать нечто порицаемое. В «Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах» (ст. 15) употребляется термин «культура», но в узко специальном значении. В западной философии не стали расширять толкование прав человека до уровня культурологического их осмысления, а, наоборот, редуцировали понятие «культура» до политико-правового уровня осмысления этих прав.

Возможно, реальные права человека действительно не имеют культурно-исторического смысла? Этот вопрос обсуждается в параграфе 1.2. «Институциональные параметры прав человека».

Принято считать, что права человека могут быть: а) дарованы ему Богом, б) определены государством или в) присущи ему от рождения только потому, что он — человек. В последнем случае эти права называют естественными. По мнению диссертанта, современная концепция прав человека является юридическим аналогом этического принципа уважения автономии личности. Ее конкретизация для отдельных областей социальной практики часто трактуется как право на принятие

решений, на свободу принятия решений, свободу действий, хотя последняя очевидно носит вторичный характер. В работе проведен анализ комплементарности правового и этического отношения к автономии. Исходной посылкой этого анализа является различение положительной и отрицательной свободы. К отрицательной свободе относится свобода действий и свобода столкновений с другими, в то время как к положительной свободе относится внутренняя свобода или свобода желаний (воли). Первая сосредоточивается на отношениях между людьми и степени, с которой сталкиваются другие виды деятельности человека, в то время как вторая сосредоточивается на личных способностях человека, что влияет на собственный выбор и непосредственно на его жизнь согласно собственному разуму и целям. В современной философии многие авторы используют слово «свобода» исключительно для обозначения отрицательной свободы, а слово «автономия» — для положительной.

Свобода, которая может быть отождествлена с автономией в широком смысле, необходима для жизни. «Жизнь» относится не к биологическому представлению живого, а к биографическому представлению проведения жизни. Принимать решения и вести себя в соответствии с ними — это то, что определяет человеческую жизнь. Тот, кто полностью зависим, у кого нет вообще свободы ни в действиях, ни в мыслях, не может прожить жизнь в таком смысле. С точки зрения философии, он не является субъектом жизни, не является личностью. Люди придают своей жизни форму и значение, потому что обладают автономией. Наконец, проявление автономии — это то, что делает жизнь человека его собственной. Понятие автономии дает нам право выражать наше уважение человеку и различным человеческим способностям, и это — фундамент наших нравственных отношений с другими людьми. Но в то же время обнаруживается качественное различие в философской трактовке автономии и в ее прикладных значениях. Механизм редукции здесь не отработан, а без этого, по мнению автора, трудно решить многие проблемы, связанные с защитой прав человека.

В отличие от понятия свободы человека в «правах человека» фиксируется конкретная сфера, направление деятельности индивида. Государство обязуется обеспечить и защитить правомерные действия человека в указанной в законе сфере, области. Здесь уже не предлагается возможность выбора, варианта действия внутри данного права. В пра-

вовой литературе, в исследованиях по международному праву можно встретить различные подходы и точки зрения относительно классификации, группировки прав и свобод человека. Чаще всего выделяют в особую группу естественные права человека, акцентируя внимание на их имманентности человеческой природе, их первичности существования, догосударственности, дополитичности (право на жизнь, свобода выражения мнений, свобода вероисповедания и т.п.).

Американская традиция, идущая от Билля о правах — первых десяти поправок к Конституции 1787 г., под правами человека имеет в виду своеобразно понимаемые гражданские права и свободы. В Европе — на родине теории естественного права и естественных прав человека — сегодня законодательно признаны все группы прав: гражданские, политические, экономические, социальные права и права в области культуры. Советская политико-правовая доктрина выделяла социально-экономические, политические и личные права и свободы. Эта искусственная конструкция логически ошибочна: для классификации должно быть взято одно и то же основание. Действующая Конституция России не дает четкой классификации прав и свобод человека, но номенклатура прав и свобод в ней соответствует общепризнанным стандартам и укладывается в схему двух Международных Пактов, принятых ООН.

Права человека имманентно присущи ему уже потому, что он — человек. Осознание этого факта в истории давалось нелегко. На определенной стадии общественно-государственного развития — в индустриальную эпоху—возникла необходимость юридического оформления прав человека. Однако универсальность прав человека, закрепленная в международных правовых актах, является лишь инвариантом этих прав, реализация которых имеет национально-историческую специфику в каждом конкретном государстве. Такой вывод кажется нелогичным в контексте тезиса об универсальности прав, но только в том случае, если субъектом, предоставляющим человеку права, является государство. Другими словами, институализация прав человека отрицает их национально-историческую, этноконфессионапьную, вообще какую бы то ни было специфику, унифицируя этот сегмент общественной и личной жизни. Но если быть последовательными в признании естественной природы прав человека, то нужно признать их культурную вариабельность. Однако в этом случае государство лишится монополии на «дарование прав».

Насколько это верно, можно понять, исследовав роль государства в институализации прав человека, что и сделано в параграфе 2.1. «Субъектно-объектные отношения в предоставлении и реализации прав: государство versus культура» второй главы диссертации «Критика концептуальной политизации прав человека».

Вопрос о правах человека представляется достаточно абстрактным до тех пор, пока не будет введен в рассмотрение субъект, предоставляющий эти права, т.е. государство. Кроме того, сами права можно рассматривать в системе «человек — государство» только как оборотную сторону обязанностей. Другими словами, личность имеет права, которые предоставляются ей государством. Это для государства обязанность. Но и у него есть права. Они в свою очередь являются обязанностями личности. Таким образом, консенсус достигается в субъект-но-объектных связях путем их диалектизации и «усреднения», т.е. достижением такого соотношения прав-обязанностей личности и государства, которое обеспечивало бы выживание и развитие и того, и другого.

Государственный строй можно рассматривать в качестве той части социальной системы, которая несет ответственность за распределение общественных ресурсов и благ. Вполне очевидно, что различные подгруппы внутри общества интересуются, каким образом распределяются подобные ресурсы. Решения, которые принимаются лицами, стоящими у кормила государственного правления, неизбежно затрагивают интересы тех или иных групп и отдельных людей по-разному. Стало быть, должны существовать какие-то механизмы, побуждающие людей признавать как должное систему принятия решений и заставляющие их не только подчиняться, но и выполнять те решения, которые им не по вкусу. Вместе с тем поскольку различные группы в системе неизбежно будут расходиться во мнениях относительно того, какую политику следует проводить, государства должны сформировать механизмы, при помощи которых такие группы могли бы максимизировать свою способность оказывать давление на структуру принятия решений. Методы, посредством которых государства вырабатывают общее согласие относительно правил игры и регулируют взаимодействие между различными интересами и ценностями, исходя из общих категорий законности и раскола, имеют своей составляющей проблему сохранения прав человека постольку, поскольку речь идет о законе и его эффективности.

По мнению диссертанта, люди большинства стран мира просто хотят хорошо жить, хотя еще есть места героических надежд, жертвенности и борьбы. Теоретики уже не могут предложить идеально-чистой модели, в которой эти желания могли бы игнорироваться. Глубокое разочарование в монистических моделях привело к появлению в западной литературе темы «хорошего общества». Критический анализ концепции «хорошего общества» приводит диссертанта к выводу, что эта идея — тот же тупик, к которому приходят теоретики прав человека. Что такое хорошо и что такое плохо? В каждой социальной системе свои критерии оценки, поэтому и представления самих людей о том, какими правами и как они хотели бы обладать, возможности удовлетворения этих прав различны. Так, может быть, нужно говорить не о хорошем обществе, а просто о каждом конкретном государстве?

Этот вывод подтверждается еще и тем, что, по результатам предпринятого диссертантом анализа, история развития каждого конкретного государства обусловливает традиционность прав и обязанностей его граждан. Именно поэтому форма государственного устройства, при общих чертах, индивидуализирована. Эта индивидуализация проявляется прежде всего в законодательствах разных стран, в том числе в законах, определяющих права человека.

В диссертации обосновывается возражение против простого заимствования законодательных положений по правам человека как из документов отдельных развитых стран Запада, так и из международных документов. Корреляция необходима, но историческая традиция важнее как для государственной системы в целом, так и для каждой конкретной личности, чьи права она призвана сохранять. Следовательно, состояние прав человека в каждом конкретном государстве в исторической ретроспективе нельзя оценивать по шкале «хорошо — плохо», основываясь только на современных стандартах и представлениях. Реальное состояние прав человека зависит от конкретно-исторической социально-политической ситуации и должно оцениваться, исходя из возможностей государства, нравственно-правового сознания населения и его наличной потребности в реализации своих прав и свобод.

С этих позиций в диссертации рассматривается роль формы государственного устройства и формы государственной власти в ситуации прав человека. Анализ различных точек зрения и конкретно-историчес-

ких реалий позволил сделать вывод, что становление и реализацию прав человека в государстве действительно можно связать с формой правления. В этом плане монархия является оптимальной формой государственного праатения для эпохи ручного труда (цивилизационный подход) или, другими словами, для рабовладельческого и феодального обществ (фор-мационный подход). Республика предпочтительна с точки зрения оптимизации прав человека на уровне промышленного производства. А какая из государственных форм будет благоприятствовать защите прав человека в обществе постмодерна? Покажется странным, но и республика, и монархия в постсовременном обществе с равной вероятностью могут этому способствовать или не способствовать. Если это так, то предыдущее утверждение теряет силу. Поэтому необходимо было рассмотреть те изменения, которые происходят с правами человека в обществе постмодерна, что и сделано в параграфе 2.2. «Права человека в контексте представлений о постсовременном обществе».

В отечественной (в меньшей степени) и зарубежной литературе различия современного и постсовременного научного дискурса проявляются в разном отношении к универсальному (всеобщему, глобальному). Современный научный дискурс в политологии и науке о праве в качестве универсалии использовал понятие индивида. На Западе речь всегда шла об индивидуальных правах. Эта единица измерения прав могла считаться универсальной, поскольку признание прав индивида было всеобщим, глобальным и безусловным. В западных обществах существует своего рода общественный договор, который действует в течение пятисот лет их успешного развития. Этот договор основан на рациональности, автономии индивида, эффективности в достижении целей, свободе в поиске других благ на основе свободы, законодательном регулировании и так далее. Универсалистские идеи сегодня находятся в постоянной конкуренции с контекстуалистскими. Универсальное разбивается, локализуется контекстами культур. Отсюда появляются такие оппозиции, как коммунитаризм против либерализма, местная культура против общечеловеческой, локальное развитие вместо глобального, блага взамен свободы. При этом основой постсовременного дискурса являются два подхода: 1) понятие свободы должно быть заменено понятием блага (добра) и 2) понятие прав индивида должно быть заменено понятием групповых прав.

Философы пытаются провести необходимую работу по экспликации понятий, но в рамках постмодернизма, который претендует на роль объяснительной парадигмы в вопросе прав человека, это сделать, как показано в работе, не представляется возможным. Между тем четкое осознание связи коммунитаризма с постсовременным дискурсом может элиминировать либеральную модель модернистского толка. В современной философии именно постмодернизм претендует на роль культурологического объяснения реальности. Именно в нем концепция прав человека должна была бы предстать без своих традиционных для позитивистской и прагматической философии политико-правовых ограничений. Более того, с позиций юридического и политологического понимания данной проблемы сам постмодернизм представляется несовместимым с концепцией прав человека, хотя бы потому, что идеи постмодернизма не совместимы с идеей универсальности прав человека. Применение нерефлексивного прагматизма к пониманию прав человека в постмодернизме делает проблематичным совмещение этих двух концепций.

В то же время интерес постмодернизма к этическим проблемам делает невозможным изолированное существование указанных интеллектуальных направлений. Как бы ни были враждебно настроены постмодернисты по отношению к концепциям автосубъектности и универсальности, права человека они признают. X. Харт в своей книге «Между пользой и правом» пишет, что политическая философия на протяжении большего времени своего существования была основана на «широко распространенном представлении о том, что некоторая форма утилитаризма, если только мы сможем определить правильную форму, может составить сущность политической морали». По Харту, однако, это старое представление, наконец, заменяется новым, согласно которому может существовать доктрина основных прав человека, если только будут найдены устойчивые основания защиты привилегий и интересов отдельных индивидов. Однако найти основания для защиты прав отдельного индивида намного труднее, чем провозглашать просто святость человеческих прав и свобод, не выясняя их основы. А без выяснения теоретических и практических оснований дальнейшие рассуждения о правах человека теряют смысл. Прав был в этом отношении Майкл Фридман, когда заметил, что невозможно доказать окончательно, что люди имеют права в экзистенциальных или моральных чувствах. Еще

одна трудность относительно человеческих прав связана с концепцией универсальности. Термин «права человека» предполагает «права для любого человеческого существа, в любом месте и в любое время».

Таким образом, в плане обсуждения вопроса об основаниях прав человека в современной философии могут быть отмечены два положения. С одной стороны, имеются «фундаменталисты», которые пытаются основывать права человека на таких идеалах, как равенство, разумность и автономия личности. Способ рассуждения здесь простой: поскольку люди вынуждены действовать в обществе с позиций равенства, разумности и свободы (автономности), чтобы общество могло существовать, они имеют некоторые права и привилегии, чтобы приобщиться к этим фундаментальным ценностям. А так называемые «антифундаменталисты», с другой стороны, отклоняют любое основополагающее объяснение этического или политического характера, не признавая апелляции к моральным и политическим ценностям и нормам. Некоторые из них вообще отрицают существование прав человека, либо признают их существование только в том случае, если эти права не основаны на трансцендентальных или, что для них одно и то же, метафизических требованиях.

Все сказанное позволяет сделать вывод о неприемлемости постмодернизма как методологического или мировоззренческого основания концепции прав человека в постсовременном обществе. Однако именно он претендует на роль объяснительной гипотезы и ценностного принципа этого общества. Получается, что концепция прав человека вообще не имеет философско-культурологического обоснования в сегодняшнем мире. Однако этот вывод верен только в том случае, если верны обе указанные посылки. Очевидно, что одна из них является ложной, а именно — предположение о философской роли постмодернизма. Он явно не может считаться единственной и неповторимой методолого-мировоз-зренческой интерпретацией постсовременности. Следовательно, необходимо указать возможную альтернативу. По мнению диссертанта, такой альтернативой может быть отечественная философия культуры.

Объективные основания для такого утверждения представлены в третьей главе «Культура прав человека в российской истории», где отмечается, что Россия представляет собой уникальный исторический пример неаддитивности прав человека форме государственного

устройства. Именно поэтому становление этих прав в русской истории демонстрирует перспективность их культурологического описания и объяснения. В данной главе доказывается, что права человека имплицитно связаны с культурой народа, но эта связь опосредована формой государственного устройства. В основе такого предположения лежит трактовка культуры как системы общечеловеческих ценностей, имеющих национальную определенность в истории каждого народа. Можно сказать, что закономерности развития культуры являются необходимыми, а закономерности развития государства — достаточными условиями становления прав человека. Соответственно, концептуальное оформление их должно носить междисциплинарный характер, но при этом методология данной концепции адекватно может быть представлена в терминах философии культуры.

В параграфе 3.1. «Свобода и воля: культурно-исторические предпосылки становления прав человека в России» предпринимается попытка осмысления характерных черт культурно-исторического развития России, что позволяет понять суть вопроса об отношении к правам человека в ней.

Россия, по мнению многих авторов, — самая «безгосударственная», самая анархическая страна в мире, анархизм — явление русского духа. Действительно, только в русском языке соседствуют столь противоположные по значению понятия, как «свобода» и «воля». Свобода в нашем понимании — понятие европейское, ограниченное некими правовыми рамками (свобода слова, свобода как плюрализм мнений, свобода как соблюдение прав человека), между тем как «воля» предполагает стихию, неупорядоченный взрыв «самореализации».

Однако Россия и самая государственная, самая бюрократическая страна в мире, утверждает Н. А. Бердяев, ибо все в России превращается в орудие политики, а самый безгосударственный анархический народ покорен бюрократии и «как будто даже не хочет свободной жизни». Принципиально важным для понимания диалектики прав человека в России диссертант считает этап становления государственности, тот исторический момент, когда нравственные нормы интегрировали в законы, а патерналистская традиция — в монархическую. Важно, что и после этого моральная оценка продолжала доминировать в отношении к правам человека.

Нравственность — важнейшая социально-психологическая категория национального самосознания, не удивительно, что этический аспект сильнее онтологического и в работах русских философов «серебряного века». Не удивительно и то, что нравственный критерий всегда превалировал над правовым, юридическим. В диссертации прослеживается развертывание нравственно-духовного понимания прав человека в русской философии и выясняются причины его доминирования над политико-правовым пониманием.

Различное отношение к нравственности лежит в основе православного сознания, с одной стороны, и западного — протестантского, с другой. Европеец формируется на ценностях протестантской этики с ее приоритетом личности и индивидуальной самореализации и совершенствования, между тем как православные добродетели — прежде всего коллективизм, скромность, трудолюбие («не для себя, для мира»).

В период Киевской Руси была заложена и еще одна традиция, которая наложила свой отпечаток на правосознание русского народа на многие столетия. Речь идет о возникновении, наряду со светским княжеским правом, права христианского, которое выполняло функции идеологического базиса нового государства, государства уже не языческого, а христианского. Традиция эта была заложена первым русским митрополитом Иларионом, возведенным в этот сан отцом «Русской правды» Ярославом Мудрым в 1051 г. Таким образом, общий источник двух ветвей русского правосознания—культуральной и юридической — один, это мифосознание молодого русского этноса.

Становление российской государственности положило основу двойственности представлений о правах человека в последующей русской истории. Патриархальные традиции русской общины предполагали иерархичность в получении и реализации прав и свобод личности, которая выражалась в сохранении патерналистской трактовки прав человека. К необходимости этого приводили и бесконечные войны, тяжесть двойного подчинения в эпоху татаро-монгольского ига. Говоря современным языком, в период становления русской государственности, человек стремился получить право жить в государстве.

Та же двойная зависимость формировала и настроения вольности (не свободы еще, а именно воли, как отмечаюсь выше). Кроме того, опыт избрания или приглашения князей, практика советов князя с дру-

жиной, корпоративность исключительно в военной сфере (объединяться вынуждал внешний враг), но прежде всего отсутствие статусных институтов государственной власти — все это заложило фундамент будущего диссидентского понятия о правах человека как права не зависеть от_государства.

Таким образом, уникальность русской культуры проявилась в би-нарности представлений о правах человека. С одной стороны, формировалась правовая система государства, в которой присугствовали нормы прав и свобод личности, ограниченные в зависимости от степени зрелости государства. С другой стороны, народная культура понимания этих прав сохраняла антропологизированный образ свободы как воли, создавая сугубо моральное восприятие закона, которое присуще русскому менталитету и в наши дни.

В параграфе 3.2. «Корпус прав человека как культурный инвариант политических систем России» отмечается, что период окончательного оформления Русского централизованного государства (XV — XVI вв.) развил традиции понимания личных свобод, сформированные на предыдущих исторических этапах, и институализировал основные гражданские права и обязанности. Право жить в государстве было реализовано, но баланс между правами личности и правами государства еще не был достигнут. Стохастические процессы в социальной жизни во многом были связаны с тем, что права человека не осознавались как таковые. Нравственная интуиция народа уживалась с его же правовой безграмотностью. Преодоление этой диспропорции было возможно только в условиях сильного государства и стабильной государственной власти. Кроме того, сама эта власть в лице государя должна была первой осознать свои права и обязанности.

По мнению диссертанта, самодержавие еще не есть абсолютизм. Для абсолютной монархии характерны: наличие сильного, разветвленного профессионального бюрократического аппарата, сильной постоянной армии, ликвидация сословно-представительных органов и учреждений. Все эти признаки были присущи и российскому абсолютизму. Однако у него были свои существенные особенности. Установление абсолютной монархии — это укрепление государства. Юридическое оформление взаимоотношений в государстве было адекватно реально существующим отношениям и потребностям в сильном государстве. Защи-

тить человека может только сильное государство. Следовательно, уровень защиты граждан в условиях абсолютизма объективно повышается. Субъективно права и обязанности воспринимаются в зависимости от а) уровня жизни в данном государстве и б) степени правовой и моральной зрелости личности.

Петр I в свое время закрепил на века государственное общество. Россия так и не познала свободного гражданского общества, независимого от власти. Ее цивилизация — это государственность. Петр, в отличие от всех прежних царей, называл себя слугой государства, величие которого составляло сущность его устремлений и преобразований. Более того, впервые о неотчуждаемых человеческих правах — о свободе, о равенстве перед законом, о верховенстве закона—русские люди услышали также от царской власти. Речь идет о «Наказе» Екатерины II, составленным ею самой и ее сотрудниками и приуроченным к Собору, который должен был собраться для выработки новых законов в европейском духе. Поэтому нельзя отрицать вклад российской монархии в становление корпуса прав человека в России. Но формирование установки на реализацию этих прав происходило все же не в политическом, а в культуральном поле национального сознания. И здесь существенная роль принадлежит русским либералам.

Русский либерализм явился наиболее прогрессивной рефлексией прав человека в монархическую эпоху в России. В диссертации выделяются и оцениваются основные его этапы:

а) пробуждение правовой совести русского дворянства, зафиксированное дворянским протолиберализмом последней трети XVIII — начала XIX столетия (Я. П. Козельский, С. Е. Десницкий, А. Н. Радищев; Н. С. Мордвинов, А. П. Куницын, Н. М. Муравьев);

б) либерально-конституционалистские движения эпохи «великих реформ» (60—70-е годы XIX в.), которые можно подразделить на (1) «кадетер-либерализм» К. Д. Кавелина, Б. Н. Чичерина и других представителей «русских государственников»; (2) разночинно-интелли-гентский публицистический либерализм (В. П. Безобразов, А. Д. Гра-довский, И. И. Иванков, К. К. Арсеньев); (3) критический либерализм А. И. Герцена и ранних народников;

в) особую веху в развитии отечественного понимания прав человека образуют сочинения В. С. Соловьева — первого в России филосо-

фа-правозащитника, откликнувшегося в своих сочинениях практически на все ущемления личных свобод, учиняемые правительством и церковью. В «Оправдании добра» (1895) Соловьев совершает решительный прорыв к нравственному признанию права. Он предпринимает попытку обосновать неотчуждаемые субъективные права через представление о человеческой личности как «возможности неограниченной действительности» и кантовское понятие «цели самой по себе»;

г) реформация русско-православного правопонимания, начатая В. С. Соловьевым, находит завершение в неолиберализме конца XIX — начала XX столетия (П. И. Новгородцев, Б. А. Кистяковс-кий, Н. Н. Алексеев, И. А. Ильин, Б. П. Вышеславцев, С. Л. Франк и др.).

В диссертации обосновано положение о том, что в осмыслении проблемы прав человека и попытках законотворчества в этой области отечественная элита всегда была ориентирована на западные образцы, но, поскольку их нельзя было реализовать без учета национальной специфики, усилия в этой области часто носили декларативный характер. В работе показано на конкретном историческом материале, что как советская, так и постперестроечная политическая элита, подсознательно стремясь к отождествлению с элитой монархической, повторяла в области прав человека те же ошибки, что и их царствующие предшественники. В России, как правило, на официальном уровне отсутствовало понимание необходимости философско-культурологического осмысления системы прав человека, в то время как интеллектуальная элита склонялась именно к такой трактовке.

В истории юридической и философской мысли существуют разные подходы к проблеме прав человека в истории России. Диссертант попытался показать, что объяснительной гипотезой здесь может стать философия культуры, рассматривающая эти права как цивилизационное явление. Тогда противоречие между сущностью прав человека и сущностью монархического строя, кажущееся правоведам и политологам очевидным, становится весьма сомнительным, оно «снимается» на уровне аксиологической рефлексии, о чем говорится в параграфе 3.3. «Аксиологическая рефлексия отношения к правам человека в России».

Во время распада монархии, которая уже не могла оставаться абсолютной, но так и не смогла преобразоваться в конституционную, формулируется квинтэссенция правовой идеологии русского либерализма, о

котором говорилось в предыдущем параграфе. Она актуализируется в программах растущих, как грибы после дождя, политических партий. Причем удивляет совершенное соответствие «отсталой» России «передовой» Европе в том, что касается осмысления прав человека. Замечательным документом такого рода был манифест Освободительного движения («Политика либеральной партии»), принадлежавший перу П. Б. Струве, где он писал: «В свободе личности мы признаем альфу и омегу нашего политического символа веры...».

Эта мысль впоследствии превратилась в общее кредо столь не похожих друг на друга практических политиков, как П. Б. Струве и П. Н. Милюков, С. А. Муромцев и В. Д. Набоков, А. А. Мануйлов и Ф. Ф. Кокошкин. Именуя себя конституционными демократами, они безоговорочно сходятся в следующих утверждениях, которые Э. Соловьев называет «правовой этикой русского Серебряного века»:

а) неотчуждаемые права-свободы должны быть признаны раз и навсегда в значении главного принципа и императива;

б) они должны стать нормативным базисом, над которым надстраиваются любые материально-настоятельные законодательные формулы (протекционистские или фритредерские, аграрные, фабричные, социально-благотворительные и т.д.);

в) конституционно-правовая дисциплина государства более важна, существенна, «первична», нежели господствующая форма правления.

Россия не знала реформации и борьбы за веротерпимость. Первичная для Западной Европы правовая проблема — гарантия независимого суждения — никогда не была здесь народной проблемой (она и сейчас рассматривается как вопрос, интересный лишь для интеллигенции). Отсутствовали в России и многие другие формы низовой гражданской инициативы.

Страна, самоидентификация которой издавна покоилась на понятиях «духовности и нравственности», обнаруживала предельный материализм и утилитаризм в ответе на вопрос «зачем нужны права личности?».

Это наложило печать на всю российскую рефлексию прав человека. До 80-х гг. XIX в. ни один из русских мыслителей не пытался взглянуть на них как на юридическое развертывание христианской этики (соответственно Реформация, эпоха борьбы за веротерпимость и развитие американского конституционализма оставались за пределами внимания

отечественных историков «естественного права»). Может быть, потому, что этика православная не отождествлялась с западным христианством, вероятно, по причинам, указанным славянофилами.

Диссертант настаивает на том, что ситуация с правами человека в монархической России всегда имела аксиологическую основу. Даже профессиональные теоретики права вынуждены были прибегать к культурологическим аргументам, когда речь заходила о правах человека. В диссертации это иллюстрируется анализом работы Л. А. Тихомирова «Монархическая государственность», где классик отечественной юриспруденции прямо пишет: «Государство, для руководства своих органов, может стараться дать юридическую формулировку правам человека, признаваемым в данное время, но эта формулировка по необходимости явится весьма изменчивой. В общей же философской формуле «сверхгосударственным» правом человека можно определить его право на самостоятельное бытие, как существа нравственно-разумного, чувствующего, обладающего способностью осуществлять стремления своего нравственного разумного бытия».

Очевидно, что исходными побуждениями в оценке состояния прав человека являются не правовые, а этические установки. Это касается как апологетов государственности, так и ее противников. По сути дела, метауровень — оценка уровня осмысления прав человека — имеет ту же природу, что и само осмысление. И это следует признать действительно российской особенностью.

Таким образом, нужно признать, что проблема прав человека в России не может быть адекватно рассмотрена и решена в политико-правовом поле. Более того, ограничение ее рассмотрения этим полем приводит к искажению смысла свободы личности и теоретической конфронтации различных ее толкований, что, собственно, и происходит в современном мире. Не означает ли это, что проблема прав человека имеет более широкий смысл и должна быть соотнесена с общечеловеческими ценностями, занимающими в аксиологической иерархии более высокое место, чем ценности права и политики? Основываясь на результатах исследования, можно утверждать, что концепция прав человека имеет не политико-правовой, а культурологический смысл и должна быть систематизирована в терминах философии культуры. Как имен-

но? На этот вопрос автор постарался ответить в главе 4 «Концепция прав человека в теории культуры».

В предыдущем разделе работы доказывалось, что культуральные условия являются необходимыми, а политико-правовые — достаточными для становления системы прав человека и как социального института, и как аксиологической рефлексии положения человека в мире. В четвертой главе данный феномен рассматривается с позиций диалектики внутреннего и внешнего, формы и содержания, сущности и явления. И в этом смысле универсальность культурологической сущности прав человека предстает в виде изменчивости культуры прав человека. Другими словами, необходимо различать права человека как часть культуры и культуру этих прав. Первое характеризует внутреннюю, содержательную сторону прав человека, а второе — внешнюю форму реализации этих прав, особенности их осмысления в конкретно-историческом процессе.

В параграфе 4.1. «Культура прав человека и права человека в культуре» показано, что исследователи культуры прав человека, основываясь на адекватном (и принятом в данной работе) определении культуры, не идут дальше синонимизации терминов «культура прав» и «правовая культура». Это принципиальная ошибка. Культура прав человека соотносится с правовой культурой как пересекающиеся множества. Точно так же она соотносится с культурой этической, художественной, политической, религиозной — и вообще со всеми «отраслевыми» культурами. Это становится очевидно из анализа мнений как сторонников универсальности прав человека, так и сторонников культурного релятивизма. В принципе, эти две крайности очень схожи, потому что, вольно или невольно, в своих умозаключениях уходят от родового понятия «культура» к сегментивному.

Сторонники политико-правовой теории прав человека предполагают наличие определенных универсальных принципов и норм, применимых к любому человеческому обществу. Важнейшим фундаментальным принципом здесь, по их мнению, является принцип универсальности. Понятие «принцип» отражает внутреннюю сущность явления как диалектическое единство противоположностей или различий. Поэтому они не могут отрицать тот факт, что принцип универсальности предполагает и различие. Действительно, нечто «универсальное» (общее, все-

общее) в правах человека как реальное объективное явление, как реальный объективный процесс не существует вне неуниверсального (особенного или единичного).

Сторонники же культурного релятивизма считают, что различные исторические традиции, психология и культура разных народов и государств не могут не повлиять в определенной степени на понимание прав человека, на политику и практику в этой сфере. Из этого государственные деятели, например, ряда восточных стран делают вывод, что нельзя считать стандарты и модели прав человека, принятые западными странами, единственными и нельзя требовать, чтобы все остальные подчинялись им. Они определяют категорию «права человека» как явление, характерное лишь для «западных цивилизаций» и не соответствующее национальной культуре и традициям восточных стран.

Критики культурного релятивизма не без оснований полагают, что в тех случаях, когда традиционная культура действительно эффективно обеспечивает защиту прав человека, они будут органично вписываться в нее, не представляя для нее угрозы. Будучи таковой, традиционная культура может абсорбировать и применять права человека, и управляющее государство будет иметь больше возможностей для того, чтобы не только ратифицировать, но эффективно и в полной мере осуществлять международные документы, устанавливающие соответствующие стандарты.

Все это выглядит довольно убедительно, кроме одного. Что понимается под «традиционной культурой»? Если это культура национальная, то ее нельзя рассматривать как нечто статичное, только традиционное. Национальная культура отличается подвижностью, исторической динамикой. Она все время обогащается как за счет развития своих внутренних сил (межпоколенческие культурные комплексы), так и за счет взаимопроникновения культур. Последнее достаточно хорошо осмыслено и в западной литературе.

Конечно, культурный релятивизм в том смысле, как он представлен в обсуждаемых в диссертации работах, тоже отчуждает права человека от культурного статуса этого же человека, заключая его в рамки одной-единственной культуры. Но если эти две крайности — универсализм прав и культурный релятивизм — не могут стать объяснительной гипотезой культурологии прав человека, то где искать такую гипотезу?

В качестве возможной альтернативы в диссертации предлагается рассматривать концепцию прав человека в трактовке РПЦ. Этот вариант тоже оставляет много вопросов, но в нем есть и ответы. Диссертант подробно анализирует позицию Патриарха Кирилла в данном вопросе, который, говоря о корпусе прав человека, имеет в виду набор конкретных прав и свобод. По его мнению, с которым согласен диссертант, доктрина прав человека возникла в Западной Европе в определенных исторических условиях и может, и должна эволюционировать вместе с меняющимся миром. Кроме того, важное значение имеет реализация прав человека. Другими словами, права человека дают возможности, но их использование зависит от мировоззренческой позиции относительно того, что есть хорошо, а что есть плохо. Это мнение полностью соответствует гипотезе исследования о соотношении культуры прав и прав в культуре, а также не противоречит высказанному в предыдущем разделе работы положению о необходимых и достаточных условиях реализации прав человека. В дальнейшем позицию РПЦ автор рассматривает в критическом плане, ибо она отводит религии такую роль в формировании корпуса прав человека, которую диссертант считает избыточной. В целом предложенная РПЦ альтернатива как универсалистскому, так и релятивистскому подходам в отношении прав человека не является, как показано в работе, сугубо религиозной альтернативой. Она отражает необходимость культурологического понимания проблемы, выходящего за рамки правовых сентенций, но и не сводимого к каким-то определенным культурным приоритетам, даже если таковыми являются приоритеты религиозной культуры.

Однако рост влияния церквей разных конфессий в современной России и оформление православия как культурного императива национального самосознания обнаружил культурологический смысл дискуссий, которые ранее считались сугубо политическими. Об этом говорится в параграфе 4.2. «Культурологическая дифференциация отношения к правам человека в современной России».

Концептуальное обоснование культурологического смысла прав человека требует определенной конкретизации, которую, следуя логике диссертации, автор проводит на материале русской культуры. Русская культура — явление уникальное. Это связано с тем, что:

1. Географически наше Отечество на протяжении всего своего существования находилось на перекрестке Западной и Восточной цивилизаций.

2. Наша культура сложилась позже большинства азиатских и европейских цивилизаций и находилась с ними в постоянном контакте, но никогда не опускалась до «голого» их копирования, а с XIX в. сама начала оказывать серьезное влияние на культуру других народов.

3. Формирование нашей культуры происходило не только в благоприятных условиях, но и в условиях насильственного насаждения чуждых образцов и идеалов, путем приказов и запретов, разрушения и наказания. Однако русская культура сумела создать свой своеобразный тип мышления и самочувствия, который нельзя однозначно отнести ни к восточному, ни к западному вариантам.

4. Русь (а затем Россия) всегда была многонациональным и поликультурным социальным организмом, который способствовал образованию особой единой культурной основы своей общей Родины.

5. Находясь на протяжении значительного периода своей истории в положении отстающей и догоняющей, Россия приобрела редкую способность не просто быстро усваивать передовые идеи, но и перерабатывать их, приспосабливать к своей культурной среде.

6. Для русского общества всегда были характерны большая напряженность, взрывоопасность, конфликтность, связанные: а) с господством власти (самодержавие, КПСС) и диктатом идеологии (религии, партии); б) с архаичной или крайне прочной и неповоротливой государственной машиной, поэтому единственной сферой для развития свободы была духовная сфера, где находили свое воплощение различные теории и идеи.

С религиозностью народа связана и его способность к высшему созерцанию («предстояние Высшему» у И. А. Ильина, «Непостижимому» у С. Л. Франка). От духовности народа зависит существование культуры, а также уровень ее развития. И. А. Ильин считал, что человек не может творить культуру, не чувствуя себя предстоящим тому, что он осуществляет в своем творчестве. Основания русской культуры противоположны. Ее ценности — совесть, справедливость, милосердие. Это культура цельности и соборности: цельное знание, неотделенность чувства и разума, истины и справедливости, личных интересов от обще-

ственных, коллективное, соборное и согласное духовное социальное бытие. Это культура главенства духовного над материальным, содержательного над формальным, нравственного над правовым. Это культура сочувствия, соучастия и сопричастности ближнему, а естественная ее основа политики и экономики — солидаристская парадигма. Славянскую культуру определяют как культуру «иоанновскую», по имени автора Апокалипсиса, ибо она ориентирована на Царствие Божие, на эру Добра и Милосердия.

В диссертации предпринят аналитический обзор русской философии культуры по критерию ее методологического значения для понимания сущности прав человека. И в этом смысле в качестве важнейшей ее особенности отмечается антропологизм, глубокий интерес к внутренней духовной жизни человека. Для русской философии культуры характерна иррациональность, особенно в метафизической проблематике. В ней нераздельны разум и чувства, главными являются темы любви, правды, духовного подвига. В начале XX в. русская мысль, основываясь на культурной традиции, выработала триаду: духовность, богоче-ловечество, соборность, которая противопоставлялась сущностным определениям европейской культуры — материализму, человекобожеству (или даже зверочеловечеству), индивидуализму и функционально-механическому принципу социального объединения. Русское самосознание в философии XIX в. отвергает рационально-механистическое мировоззрение Запада, а вместе с ним и узко-позитивистское отношение к правам человека. Это проявляется в конфликте кардиогнозиса П. Д. Юркевича и вульгарного материализма Н. Г. Чернышевского. В. С. Соловьев пишет диссертацию на тему «Кризис западной философии. Против позитивистов», а И. А. Ильин утверждает, что культура, как внутреннее и органическое явление, захватывает самую глубину человеческой души. П. Новгородцев, Е. Трубецкой и другие важнейшей культурной доминантой признают религиозную веру, а Н. Лосский считает таковой стремление к абсолюту, С. Франк —-степень погруженности в «непостижимое».

Принципиальным для русской философии культуры является осознание смысла жизни как самотождественности с другим. Ф. М. Достоевский констатировал: «Важно не то, чтобы жить, а то, для чего жить». Интересна в этом смысле концепция В. В. Медушевского, который показывает, как распадается плиромность (полнота) духа в западной куль-

туре. Происходит разъятие истины, разделение истины, силы, любви, сущего. По теории И. Киреевского, западный человек стал понимать разумное, полезное, прекрасное, возвышенное и моральное разными частями своей души. Человек, человечество и его культура «психологического иллюзионизма», по выражению свящ. Павла Флоренского, стали полыми внутри, утратив непостижимые богатства «умного чувства» (Диадох Фотийский, Григорий Палама), «Божьего чувства» (Ори-ген). Происходит распад видения на представление и понятие. Представление и понятие, отщепившись от умного видения Истины, стали фантазийными. Несоизмеримость индивидного и коллективного происходит от разрушения соборности, сроднения людей любовью и красотой. При утрате любви культура выпала из мира онтологии в мир психический и мир вещный. Она утратила символическую организацию, связывающую ее духовностью, и стала знаковой, указывающей на материальный и психический миры. Выбор между добром и злом основывается на актах совести как органа различения добра и зла. Но связана со свободой, а свобода состоит в нравственном выборе, а не в материальном индетерминизме. Духовная свобода — способность добровольно определять себя к путям совершенствования в нравственном смысле. Свобода человека растет по мере его духовного очищения. Мы не являемся абсолютно свободными в смысле индетерминизма, как если бы наше произволение было ничем не стеснено, такую мысль можно найти у Н. А. Бердяева. Ему возражает И. А. Ильин: при такой свободе воли человек не мог бы меняться, испытывать благие влияния. Этой свободы ни у кого нет и никогда не было. Это была бы жизнь непредвидимого беззакония, духовного бессилия и неотторжимой бездны зла. Свобода дана человеку как «все возрастающая независимость от зла и пошлости».

В целом можно сказать, что русская философия культуры — это живой и динамичный организм. Она имеет сравнительно недолгую историю, тем не менее она внесла значительный вклад в сокровищницу мировой философской мысли. Русская философия культуры несет на себе отпечаток национального характера, национального психологического склада, особого типа мышления и мировоззрения, т.е. она является одним из ресурсов ретроспективного портрета народа. Концепции отече-

ственной философии культуры всегда были связаны с конкретными социально-политическими обстоятельствами в стране. В ней никогда не было «голого» копирования западных философских теорий. Русские мыслители как бы отталкивались от чужого учения и предлагали самостоятельные построения. Русская философия культуры в своей основе высоконравственна. Нередко нравственный аспект был тем стержнем, вокруг которого строилась вся система.

Русская философия культуры никогда не занималась специально исследованием проблемы прав человека, поскольку предмет ее интереса — добро, зло, свобода, совесть — поглощал данную тематику. Решение вопроса о правах человека находилось в русле философского дискурса о свободе, целостности личности и ее духовности. Именно на основе православно-гуманистической парадигмы русской философии культуры формировались представления о правах человека в тех культурных сферах, где они признавались ценностью.

В Заключении подводятся итоги исследования и делается вывод о том, что права человека, представленные как ценность политики, не могут стать социальным идеалом, ибо борьба за них бессмысленна и бесперспективна. Но права человека как ценность культуры могут и должны быть критерием оценки положения человека в обществе и перспектив его самосовершенствования.

По теме диссертации опубликованы следующие научные работы:

Монографии

1. Петров А. В. Права человека в русской культурной традиции /А. В. Петров. —Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2006. —168 с. (12 п.л.).

2. Петров А. В. Концепция прав человека в медицине: в 2 ч. Ч. 1. Юридические и этические гарантии прав человека /А. В. Петров, Н. Н. Седова. — Волгоград: Изд-во ВолГМУ, 2004. —132 с. (8,5 пл.).

3. Петров A.B. Концепция прав человека в медицине: в 2 ч. Ч. 2. Юридические и этические гарантии прав социальных групп /А. В. Петров, Н. Н. Седова. — Волгоград: Изд-во ВолГМУ, 2007. —144 с. (9,5 пл.).

Статьи в журналах, рекомендованных ВАК

1. Петров А. В. Автономия личности как право на принятие решений / А. В. Петров // Вестник Воронежского государственного университета. — 2009.—№2. — С. 38—42. (0,3 пл.).

2. Петров А. В. Перспективы развития концепции прав человека в философии и истории культуры /А. В. Петров // Вестн. Волгогр. гос. ун-та. Серия 7. Философия социология и социальные технологии. — 2008. — № 2. — С. 168— 172. (0,4 пл.).

3. Петров А. В. Пересечение понятий «добро» и «зло» в этике и праве / А. В. Петров // Наука, общество, человек: Вестник Уральского отделения РАН. Екатеринбург: УрО РАН, 2008.—№ 3 (25).—С. 28—31. (0,4 пл.).

4. Петров А. В. Концепция прав человека в российской культурной традиции / А. В. Петров // Вестн. Волгогр. гос. ун-та. Серия 7. Философия социология и социальные технологии. — 2008. —№ 1. — С. 56—59. (0,5 пл.).

5. Петров А. В. Права человека в монархической России как предмет научных дискуссий / А. В. Петров//Философия права.—2008. — №3.-—С. 16—19. (0,5 пл.).

6. Петров А. В. Права человека в культуре монархической России /А. В. Петров // Изв. Волгогр. гос. пед. ун-та. —2007. —№4 (22). — С. 146—149. (0,3 пл.).

7. Петров А. В. «Права человека» в общественно-политических взглядах Н.Х. Бунге / А. В. Петров // Вестн. ВолГМУ. — 2003. — № 9. — С. 208—211. (0,3 пл.).

8. Петров А. В. Проблема прав человека в творчестве В. И. Вернадского / А. В. Петров//Вестн. ВолГМУ,—2002.—№8, — С. 189—194. (0,4 пл.).

Малые научные издания

1. Петров А. В. Предпосылки расхождений в отношении к правам человека между Россией и Западом / А. В. Петров. — Волгоград: Изд-во ВолГМУ, 2008. — 28 с. (1,2 пл.).

2 Петров А. В. Философская рефлексия прав человека в России / А. В. Петров.—Волгоград: Изд-во ВолГМУ, 2008.—24 с.(1 пл.).

3. Петров А. В. Философские основания проблемы прав человека в русской культуре / А. В. Петров. — Волгоград: Изд-во ВолГМУ, 2008.—30 с. (1,5 пл.).

4. Петров А. В. Абсолютное и относительное в оценке прав человека в России/А. В. Петров.—Волгоград: Изд-во ВолГМУ, 2008.—32 с. (1,3 пл).

5. Петров А. В. История прав человека в России / А. В. Петров. — Волгоград: Изд-во ВМА, 2002.—22 с. (1 пл.).

6. Петров А. В. Права человека и государство / А. В. Петров. -— Волгоград: Изд-во ВГАСА, 2002. — 19 с. (1 пл.).

7. Петров А. В. Проблема прав человека в постсовременном обществе / А. В. Петров.—Волгоград: Изд-во BMA, 2002.—21 с. (1 пл.).

Статьи в федеральных периодических изданиях и главы в коллективных монографиях

1. Петров А. В. Познание политической реальности / А. В. Петров, А. F. Ка-ден // Мир политики: актуальные проблемы политологии. Гл. 1. — Волгоград: РПК «Политехник», 2007. — С. 3—11. (0,5 пл.).

2. Петров А. В. «Золотой век» русской культуры / А. В. Петров // Культурология. Гл. 6. — Волгоград: Изд-во ВолГМУ, 2007. — С. 186—200. (0,8 пл.).

3. Петров А. В. Концептуальные особенности соотношения прав и свобод человека / Н. Н. Седова, А. В. Петров // Вектор.—2005. —№ 2.—С. 78—84. (0,4 пл.).

4. Петров А. В. Комплементарность преподавания биоэтики и права в медицинском вузе / H.H. Седова, А. В. Петров // Вектор.—2005.—№ 1. — С. 27—32. (0,5 пл.).

5. Петров А. В. Национальные особенности этико-правового регулирования в российской медицине / Н. Н. Седова, А. В. Петров // Медицинское право. — 2004. —№2. — С. 8—11. (0,6 пл.).

6. Петров А. В. Абсолютная монархия в свете концепций прав человека / А. В. Петров // Мир политики: актуальные проблемы политологии. Гл. 5. — Волгоград: РПК «Политехник», 2003.—С. 71—77. (0,5 пл.).

7. Петров А. В. «Права человека» в истории цивилизации / А. В. Петров // Мир политики: актуальные проблемы политологии. Гл.З. — Волгоград: РПК «Политехник», 2002. — С. 83—90. (0,6 пл.).

8. Петров А. В. Общие черты и этапы развития культуры / А. В. Петров // Мир политики: актуальные проблемы политологии. Гл.7.—Волгоград: РПК «Политехник», 2001.—С. 98—106. (0,6 пл.).

9. Петров А. В. История развития естествознания / И. А. Петрова, A.B. Пет-ров//Вестн. BMA. —Волгоград, 1999.—Т. 55,—Вып. 5.—С. 204—207. (0,5 пл.).

Статьи н тексты докладов, опубликованные в других научных изданиях

1. Петров А. В. Национальные особенности становления власти в России / А. В. Петров // Власть в России: теория, традиции, перспективы. — Волгоград: Изд-во Принт, 2000, —С. 12—18. (0,3 пл.).

2. Петров А. В. Права человека в современной России / А. В. Петров // Медицина в начале нового века: достижения и перспективы. -— Волгоград: Изд-во BMA, 2002. — С. 285—286. (0,2 пл.).

3. Петров А. В. Проблема изучения концепции прав человека в современной высшей школе/А. В. Петров //Учебно-воспитательный процесс: традиции, проблемы, перспективы. — Волгоград: Изд-во ВА МВД России, 2003. —С. 81— 93.(0,5 пл.).

4. Петров А. В. Национальные особенности соотношения правового и этического регулирования в России / А. В. Петров // Материалы I Всерос. Съезда (Нац. Контр.) по медицинскому праву, Москва, 25—27 июня 2003 г.—М., 2003. — С. 68—71.(0,4 пл.).

5. Петров А. В. Этические комитеты ЛПУ в системе защиты прав пациентов / Н. Н. Седова, А. В. Петров // Акт. пробл. правового регулирования медицинской деятельности. — М.: Изд-во «Юрист», 2004. — С. 32—35. (0,3 п.л.).

6. Петров А. В. Этико-правовой смысл принципа конфиденциальности / А. В. Петров, С. А. Севрюк//Акт. пробл. правового регулирования медицинской деятельности. — М.: Изд-во «Юрист», 2004. — С. 326—329. (0,3 п.л.).

7. Петров А. В. Концепция прав человека в медицинском образовании / А. В. Петров, А. Э. Поплавский // Гуманитарное образование и медицина. — Волгоград: Издатель, 2003, —С. 271—282. (0,5 пл.).

8. Петров А. В. Исторический метод в социологии медицины / А. В. Петров // Социология медицины — реформе здравоохранения. — Волгоград: Изд-во ВолГМУ, 2004. — С. 46—49. (0,3 пл.).

9. Петров А. В. Социальные функции института образования / И. В. Кагити-на, А. В. Петров, Р. А. Кобылкин//Акт. пробл. политологии. —Волгоград: РПК «Политехник», 2004. — С. 47—55. (0,3 пл.).

10. Петров А. В. Методологические проблемы классификации прав человека в современном мире/ A.B. Петров, М. Н. Шляпникова//Уч. записки. Вып.5.— Волгоград: Изд-во ВИЭСП (Волгогр. ин-т экономики, социологии и права), 2004. — С. 9—14. (0,4 пл.).

11. Петров А. В. Права медицинских работников в современной культуре / А. В. Петров // Гуманитарное образование и медицина. — Волгоград: Изд-во ВолГМУ,2005. — С. 214—220. (0,3 пл.).

12. Петров А. В. Права человека в России как предмет научных дискуссий в культурологии / А. В.Петров // Гуманитарное образование и медицина. — Волгоград: Изд-во ВолГМУ, 2007,—С. 223—232. (0,7 пл.).

13. Петров А. В. «Справедливость» как категория права и этики / А. В. Петров, И. П. Носов // Гуманитарное образование и медицина.—Волгоград: Изд-во ВолГМУ, 2008. — С. 31—35. (0,3 пл.).

14. Петров А. В. Справедливость и автономия личности: конфликт ценностей современной демократии / Н. Н. Седова, А. В. Петров // Человек, общество, история: Методологические инновации и региональный контекст.—Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2008. — С. 43—50. (0,5 пл.).

15. Петров А. В. Истоки и особенности правовой культуры России/А. В. Петров // Второй Российский культурологический конгресс с международным участием «Культурное многообразие: от прошлого к будущему». — Санкт-Петербург: ЭЙДОС, АСТЕРИОН, 2008. — С. 492-493. (0,2 пл.).

ПЕТРОВ Андрей Владимирович

ФИЛОСОФИЯ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Подписано в печать 03.07.2009 Формат 60x84/16. Печать офсет. Усл.-печ. л. 2,00. Тираж 100 экз. Заказ 35.

400131, Волгоград, площадь Павших борцов, 1 Волгоградский государственный медицинский университет Издательство ВолГМУ. 400006, Волгоград, ул. Дзержинского, 45.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Петров, Андрей Владимирович

ВВЕДЕНИЕ.

РАЗДЕЛ. I. Теоретические основы стагфляции и зарубежный опыт.

Глава I. Основные постулаты западных теорий и экономическое содержание стагфляции.

1.1. Понятийный аппарат стагфляции и общие контуры развития экономики

Таджикистана.

1.2 Кейнсианская теория и трансформационная экономика.

1.3. Монетаризм и теория адаптивных ожиданий.

1.4. Теория-рациональных ожиданий.

1.5. Теория школы «Экономики предложения».

Глава II. Сочетание инфляции и безработицы в экономике развитых стран мира: история и природа.

2.1. Общая характеристика стагфляции в экономике развитых стран мира.

2.2. Классификация причин стагфляционных процессов в экономике развитых стран.1.

Глава III. Стагфляционные процессы в развивающихся странах мира: причины возникновения и особенности.

3.1. Проблема инфляции и безработицы в экономике развивающихся стран: содержание и закономерности.

3.2. Причины стагфляционных кризисов в экономике развивающихся стран.

Глава IV. Стагфляция в странах с переходной экономикой: теория и практика.

4.1. Теоретические аспекты стагфляции в переходной экономике.

4.2. Стагфляционные процессы в трансформационной экономике стран Восточной Европы.

4.3. Стагфляция в странах CHF: общие контуры и выводы.

РАЗДЕЛ. II. Факторы, природа взаимодействия, последствия и методы регулирования стагфляциоиных процессов в трансформационной экономике Таджикистана.

Глава V. Исследование факторов стагфляциоиных процессов в экономике Республики Таджикистан.

5.1. Монетарные источники стагфляции: структура и механизм воздействия.

5.2. Воспроизводственные (немонетарные) источники стагфляции: основные характеристики и механизм действия.

5.3. Специфические факторы стагфляции в национальном хозяйстве.

Глава VI. Моделирование влияния инфляции и безработицы на экономический рост в переходной экономике Таджикистана.

6.1. Экономический рост и безработица как параметры-единой экономической модели

6.2. Формы и механизм взаимодействия инфляции и экономического роста в переходной экономике.

Глава VII. Социально-экономические последствия стагфляции в трансформационной экономике Таджикистана

7.1 Влияние стагфляциоиных кризисов на доходы и уровень 1 жизни населения.

7.2. Воздействие стагфляциоиных процессов на сбережения и инвестиции.■.

7.3. Влияние стагфляции на экономическую безопасность страны как особенность переходной,экономики.

Глава VIII. Вопросы совершенствования государственного регулирования стагфляциоиных процессов.

8.1. Дискреционная фискальная политика в аспекте регулирования стагфляции: цели, результаты и основные направлении.

8.2. Механизм и инструменты воздействия монетарной политики в преодоление стагфляциоиных процессов в переходной экономике.

Введение диссертации2009 год, автореферат по философии, Петров, Андрей Владимирович

Актуальность темы исследования. Вовлечение Республики Таджикистан в систему мирохозяйственных связей и обеспечение устойчивого экономического развития требуют активной поддержки курса на строительство социально ориентированной рыночной экономики. Это предопределило необходимость трансформации всех сторон и основ хозяйственной деятельности субъектов национального хозяйства. За годы суверенитета для трансформационной экономики Таджикистана стало характерным одновременное сочетание относительно высокого уровня инфляции с кризисным состоянием промышленности, сельского хозяйства и ростом безработицы. Несмотря на заметные успехи в борьбе с инфляцией, обеспечение позитивных темпов экономического роста, достигнутых в последние годы (с 1997 г.), угроза всплеска инфляционной волны и банкротства значительной части субъектов реального сектора экономики по-прежнему сохраняется. Остаются значительными степень импортозависимости страны и связанный с ней инфляционный потенциал, невысокая эффективность использования производственных ресурсов, слабые темпы развития сферы малого и среднего предпринимательства, а также низкий уровень загрузки производственных мощностей. Общая же картина характеризуется тем, что медленные темпы экономического роста сопровождаются хронической инфляцией и безработицей, что замедляет движение отечественной экономики вперед. Все это позволяет автору утверждать, что на данном этапе развития национальной экономики следует вести речь об особых формах инфляции, безработицы и стагнации, обусловленных быстро меняющимися условиями, особенностью и противоречиями переходного периода. Такое макроэкономическое состояние ставит перед отечественной экономической наукой конкретные задачи, в частности: комплексное и системное исследование природы, форм макроэкономической нестабильности и ее основных категорий; изучение зарубежного опыта в этой сфере; выявление взаимосвязей между составляющими компонентами; определение факторов, способствующих обострению инфляции и стагнации; формирование механизмов реализации экономической политики правительства в регулировании данных процессов и явлений. Решение этих задач, способствующих, в свою очередь, разработке эффективных мер по регулированию кризисов в условиях трансформации экономики, требует применения нестандартного подхода, поскольку в экономике Таджикистана, которая подвержена влиянию глобализации, специфичны не только причины и предпосылки инфляции и безработицы (стагфляции), но и сама природа этих кризисов. Глобализация, посредством либерализации международной торговли, способствуя импорту инфляции, создает непредвиденные проблемы в реализации государствами, в том числе и Таджикистаном, собственной экономической политики. Создаваемая.в процессе глобализации конкурентная среда обусловливает вытеснение отечественных производителей даже с местных рынков, предопределяет угрозу массового банкротства и стагнации в экономике.

Необходимость исследования отмеченных выше проблем доказывается также принятыми в стране официальными документами — Национальной стратегией развития Республики Таджикистан на период до 2015г., Стратегией сокращения бедности Республики Таджикистан на 2007-2009 гг. и др. В частности, в Послании Президента страны Э. Рахмона от 15 апреля 2009 г., наряду с указанием допущенных ошибок в развитии народнохозяйственного комплекса страны за истекший период, даны четкие указания по решению злободневных вопросов, таких, как решение проблем безработицы, удержание темпов инфляции, ускорение развития малого и среднего бизнеса, обеспечение продовольственной и энергетической безопасности, восстановление промышленного сектора республики.1

1 Послание Президента Республики Таджикистан Эмомапи Рахмона Маджлиси Оли Республики Таджикистан (15 апреля 2009г.). -Душанбе: изд-во «Шарки озод», 2009. -С. 48-81.

Все вышесказанное послужило основанием для выбора темы данного диссертационного исследования и определило необходимость изучения феномена одновременного сочетания инфляции и безработицы в специфических условиях трансформационного периода и разработки системы мер по их урегулированию.

Степень разработанности проблемы. Исследование проблем инфляции, безработицы и стагнации во взаимосвязи в любом национальном хозяйстве представляет собой сложнейший и многоаспектный социально-экономический процесс, изучению которого посвящены труды зарубежных и отечественных ученых - экономистов.

Одним из первых экономистов, рассмотревших проблемы безработицы и инфляции, как форм макроэкономической нестабильности, был Дж. М. Кейнс, который попытался объяснить природу этих явлений в своей работе «Общая теория занятости, процента и денег». Следует отметить, что до Кейнса в экономической печати было много работ, посвященных инфляции, безработице, но в этих работах инфляция и безработица в основном представлялись как случайные явления, возникающие в непредвиденных случаях (природные катаклизмы или войны). Среди них можно выделить работы таких выдающихся экономистов, как Адам Смит, Ирвинг Фишер, Давид Рикардо, Карл Маркс, Джон Стюарт Миль, Уильям Петти и др.

В силу того, что сочетание инфляции с безработицей, именуемое как стагфляционные процессы, впервые охватили страны с развитой рыночной экономикой, теоретические и методологические аспекты этого явления всесторонне были разработаны учеными этих стран. Они внесли неординарный вклад в разработку современных теорий инфляции, безработицы и вопросов, касающихся их взаимосвязи. Среди них особое место занимают А. Филлипс, М. Фридмен, Пол А. Самуэльсон, Дж. Сакс, С. Фишер, А. Лаффер, Р. Дорнбуш, М.П Тодаро, Вильям Д. Нордхаус, К.Р. Макконелл, C.JI. Брю, Я. Корнай, П. Рапош, Г. Клодт, А.Ослунд и др.

Значительный вклад в исследование природы стагфляционных кризисов, охвативших развитые и развивающиеся страны капиталистического мира в 70-е и 80-е годы, внесли советские ученые, к числу которых относятся Ю. М. Осипов, М.А. Сажина, С.М. Меньшиков, С.А. Далин, С.В. Гришин, А.Д. Бородаевский, И.К Шереметьев, 3. Романова, Н.В. Волков, Л.И. Александров и др.

В конце XX в., после распада СССР и с образованием независимых государств на постсоветском пространстве, экономика этих государств претерпела кардинальные изменения. Здесь начался переходной период, характеризующийся становлением и развитием рыночных отношений. Ученые стран переходного периода обратились к изучению теоретических и практических аспектов стагфляции, наблюдаемых в условиях трансформационной экономики. Из трудов российских ученых можно выделить работы Л.И. Абалкина, М.А. Афанасьева, И.М. Осадчей, В.А. Мартынова, B.C. Автономова, А.А. Дынкина, Н.И. Ивановой, С.Ю. Барсуковой, Е. Ясина, А. Белоусова, С. Ю. Глазьева, Р.Н. Евстигнеева, А. Илларионова, Г. Колодко, Л.Н. Красавиной, М.Ю. Малкина, В.А. May, P.M. Энтова, С.М. Никитина, Р. Нуреева, В.В: Усова, В.Н. Шенаева, А. Зиядуллаева и др.; из трудов казахстанских ученых - работы Р.А. Алшанова, Т.А. Ашимбоева, М.Б. Кенжегузина, из кыргызских - Т.К. Койчуева, Ш. Мусакожоева, Н.Х. Кумсковой.

В годы суверенитета в экономической науке Республики Таджикистан проблемы инфляции и безработицы как новый объект исследования нашли отражение в работах многих ведущих отечественных экономистов. Их исследования были сосредоточены на таких направлениях, как:

- особенности, проблемы и факторы экономического роста в условиях переходной экономики Таджикистана (Н.К. Каюмов, Р.К. Рахимов, Х.У. Умаров);

- стратегические приоритеты макроэкономической политики в свете обеспечения устойчивых темпов развития и экономической безопасности страны (Р.К. Рахимов, Н.К. Каюмов, Т.Н. Назаров, Х.У. Умаров);

- денежно-кредитные проблемы развития национальной экономики и монетарные источники стагнации в современных условиях Таджикистана (Х.У. Умаров, 3. Зарифова, В. Бобоев); особенности некоторых фискальных механизмов регулирования национальной экономики в современных условиях (Р.К. Рахимов, Т.Н. Назаров, А.О. Орипов); исследование последствий кризисов, связанных с рыночными преобразованиями, на доходы населения в экономике Республики Таджикистан (Д.Б. Кадыров); проблемы «малой открытой экономики» и некоторые внешнеэкономические аспекты инфляционных процессов в экономике ) Таджикистана (JI.X. Саидмурадов);

- специфические особенности, этапы и проблемы развития рыночной экономики в Таджикистане (А. Абдугафаров, Г. Абдусамадов, А.А. Бойматов);

- структурные изменения экономики Таджикистана и особенности промышленной политики в условиях перехода к рынку (A.M. Рахимов).

При всей важности и значительности научных работ, перечисленных авторов, проблеме инфляции, безработицы и медленных темпов экономического роста как единой целостной задаче в условиях переходной экономики Таджикистана в них уделяется не очень много внимания. Обычно эти явления современной экономики рассматривается в каком-то одном аспекте, или изолированно друг от друга. Диссертант предлагает свой, комплексный подход к исследованию этой проблемы и аргументирует это тем, что динамичное развитие мировой экономики требует постоянного совершенствования теорий инфляции, безработицы, экономического роста с учетом изменения внешних условий хозяйствования, что и делает эти проблемы приоритетными в экономике любой страны. Все это послужило основанием для выбора темы диссертации, обусловило ее актуальность и комплексность проведенного исследования.

Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования состоит в теоретико-методологическом исследовании природы стагфляционных процессов в переходной экономике Таджикистана, количественной оценке взаимосвязи между макроэкономическими переменными, разработке и реализации системы обоснованных мер, способствующих преодолению одновременного сочетания проблем инфляции и безработицы в относительно короткий срок и достижению ожидаемых темпов экономического роста.

В связи с этим в процессе исследования основное внимание автором было уделено решению следующих задач:

- изучение основных теоретических постулатов западной экономической мысли о природе взаимодействие инфляции и безработицы, особенно кейнсианской, монетарной концепции, теории адаптивных и рациональных ожиданий, доктрины школы «экономики предложения»;

- анализ в ретроспективном аспекте особенностей возникновения и механизмов стагфляционных кризисов, происходивших в странах мира, в частности в экономике развитых и развивающихся стран капиталистического мира;

- исследование природы возникновения и протекания стагфляционных кризисов в странах постсоциалистического пространства; выявление причинно-следственных связей и механизма действия стагфляционных процессов в странах СНГ, в том числе в Таджикистане;

- разработка теоретических основ возникновения и развития стагфляционных процессов в экономике Таджикистана;

- исследование поведения монетарных, затратных и специфических факторов стагфляционных процессов в экономике Республики Таджикистан;

- выявление содержания, формы и механизма взаимодействия инфляции, безработицы и темпов экономического роста в переходной экономике Таджикистана;

- разработка теоретической модели и верификация взаимосвязи «безработица - экономический рост», «инфляция — экономический рост»;

- исследование степени влияния стагфляции на экономическую безопасность страны;

- разработка методологических основ фискальной и монетарной политики, направленных на регулирование стагфляционных процессов в экономике РТ.

Объектом исследования являются закономерности возникновения, природа развития и взаимодействия форм макроэкономической нестабильности в период реализации рыночных.реформ в экономике Республики Таджикистан.

Предметом исследования являются стагфляция (сочетание инфляции и безработицы), система механизмов и факторов, ее обуславливающих, а также пути их урегулированиям зависимости от характера стратегических целей государства.

Теоретико-методологическую основу исследования составили труды классиков экономической теории, достижения мировой экономической мысли, концепции зарубежных и отечественных коллективов ученых в области теории инфляции, безработицы, а также фискальной и денежно-кредитной' политики государств по регулированию инфляции и безработицы.

Научно-методический аппарат включает причинно-следственный, комплексный и системный анализ, а также такие методы исследования, как синтез, сравнение, обобщение, графическое и табличное представление фактических данных, способы детерминированного факторного анализа (методы пропорционального деления, логарифмирования), способы стохастического факторного анализа (корреляционный анализ, дисперсионный анализ, многомерный математический факторный анализ) и методы моделирования ситуаций.

Информационной базой исследования послужили законодательные и нормативные акты Республики Таджикистан, Указы Президента Республики Таджикистан, данные госстатагентства Республики Таджикистан, Национального

Банка Таджикистана, материалы периодической экономической печати и СМИ, аналитические доклады Всемирного банка «Doing Business -2007», МВФ, ЕБРР, материалы научных конференций, аналитические и исследовательские материалы ООН, информационные ресурсы сети «Internet», материалы статистических органов других стран, опубликованные в открытой печати.

Научная новизна. Автор предлагает свой подход к решению проблем инфляции и безработицы как единой проблемы, именуемой стагфляцией, возникшей в переходной экономике Таджикистана. Отличительной чертой данного подхода являются его комплексность, учёт теоретических постулатов мировой экономической мысли и важнейших базовых факторов, связанных с системой государственного управления, нацеленность на достижение устойчивых темпов экономического роста в долгосрочной- перспективе. В рамках данной методологии обоснованы необходимость и- возможность применения системного подхода к анализу процесса стагфляции, определяемого современными достижениями экономической теории.

К числу основных результатов исследования, определяющих его научную новизну и выносимых на защиту, относятся следующие:

1. Предложены принципиально новый подход к периодизации развития национальной экономики, которая включает два этапа: первый -слампфляционный период, когда стремительное падение производства сопровождается высокими темпами роста цен; второй - стагфляционный, когда сочетание инфляции и безработицы происходит на фоне темпов экономического роста, не позволяющих достичь предкризисного уровня производства ВВП и получивших название «безинвестиционное развитие». Уточнен понятийно-категориальный аппарат исследования, а именно проанализированы понятия «инфляция», «стагнация», "стагфляция", "слампфляция". Отличительные особенности стагфляции переходного периода: сочетание инфляции и безработицы не на фоне застоя, а на фоне заметных положительных темпов роста экономики; стагфляция в переходной экономике не является циклической, а связана с трансформационными преобразованиями, что не имеет исторического аналога в мире.

2. Систематизированы основные положения существующих теорий, объясняющие проблемы сочетания инфляции и безработицы. Обосновано, что современная реальность переходной экономики характеризуется непредсказуемостью, нелинейностью развития, неустойчивостью, поэтому взаимосвязь инфляции и безработицы в ней невозможно объяснить в рамках одной теоретической концепции, но некий симбиоз, инструментарий известных теорий может помочь выявить особенности экономических проблем общества. Выявлены причины неприменимости существующих теорий к условиям национальной экономики. В частности, считается, что в переходной экономике не действуют такие необходимые механизмы кейнсианской теории стабилизации, как устойчивость потребления, номинальная заработная плата, норма процента, предельная эффективность капитала, эффект мультипликатора. Монетарная концепция не применима из-за: многовалютное™ экономики, высокого удельного веса наличных денег в структуре денежной массы, негибкости цен и заработной платы, нестабильности скорости оборота денег. Механизмы теории адаптивных ожиданий не действуют потому, что в национальной экономической практике, не имевшей капиталистического прошлого, во многих случаях реализация рыночных реформ осуществляется- методом «проб и ошибок». Теория рациональных ожиданий не действует из-за: нетранспарентности информации, наличия кризиса доверия, неконкурентности рынка, а механизмы школы экономики предложения -из-за: низкой этики ведения бизнеса, сохранения иждивенческой психологии, гипертрофированности теневой экономики.

3. Выявлены и систематизированы факторы, оказывающие влияние на рост инфляции и безработицы на текущем этапе развития национальной экономики. Предложена классификация факторов на монетарные, воспроизводственные и специфические. К первым относятся неадекватное манипулирование денежной массой, неустойчивость скорости оборота денег, несовершенство в структуре денежной массы в обращении, упущения в кредитной экспансии банков, дефицит бюджета. Ко вторым - снижение роста производительности труда, рост цен на энергоносители, рост курса иностранной валюты, связанное с ним удорожание импорта, изменение структуры и величины налогов; рост заработной платы в структуре затрат предприятий. К третьим - наследие советской экономики, особенности в становлении предпринимательского сектора, монополизированность экономики, монопсонизированность рынка, гипертрофированность административных барьеров, высокий удельный вес теневой'экономики, многовалютность денежной системы в РТ.

4. Предложены математическое описание и подход к выявлению значения монетарных факторов в росте инфляции. Математическая модель представляет собой уравнение регрессии. Она показывает, что теснота связи между ними -средняя положительная. Рост объемов денежной массы на современном историческом этапе, когда идет оживление экономики, не является основным фактором роста цен. Зависимость между ними несущественна. Это позволяет утверждать, что ограничение денежной массы в современных условиях через уменьшение оборотных средств является фактором стагнации в экономике.

5. Обосновано доминирующее значение воспроизводственных факторов в обострении стагфляции. Подтверждающими аргументами являются: неуклонный рост цен и в фазе спада, и в фазе оживления, несмотря на рестрикционную денежную политику; обремененный затратами производственный сектор пока не дает ожидаемых результатов и в плане производства продукции, и в плане создания новых рабочих мест; высокая себестоимость отечественной продукции привела к тому, что на местных рынках главную стартовую позицию занимает цена зарубежного поставщика товаров. Для обоснования затратного характера роста инфляции предложена многофакторная модель в виде уравнения многомерной регрессии, характеризующая зависимость инфляции от затратных факторов. Количественной оценкой доказано, что рост цен на сырье и материалы выступает важным катализатором увеличения темпов инфляции, снижения экономической активности, увеличения импортозависимости страны.

6. Предложен методологический подход к количественной оценке влияния безработицы на экономический рост. Обосновано, что в экономике Республики Таджикистан потери в производстве ВВП за счет увеличения безработицы меньше, чем от величины, указанной в «законе Оукэна». Причина - низкий уровень производительности труда в переходной экономике Таджикистана по сравнению с развитыми странами.

7. Впервые выявлена естественная норма безработицы в экономике РТ, что важно для разработки экономической политики по снижению уровня бедности и созданию новых рабочих мест. Дана принципиально новая авторская оценка уровня фактической безработицы, которая выше, чем данные официальной статистики, но меньше, чем оценка отечественных экономистов. Методом итераций определено требуемое количество» лет для обеспечения естественной нормы безработицы при сохранении существующих темпов роста трудоустройства и потери рабочих мест.

8. Предложена математическая модель, характеризующая взаимосвязь безработицы и темпов экономического роста. В современных условиях Таджикистана между безработицей и экономическим ростом существует средняя отрицательная связь. Безработица выступает одним из факторов, от которых зависят темпы снижения реального ВВП. Обосновано, что существующий разрыв между фактической и естественной нормами безработицы создает неблагоприятную среду в плане обеспечения' потенциального уровня выпуска продукции в стране.

9. Разработана авторская теоретическая модель взаимосвязи темпов экономического роста и инфляции. Она представляет собой квадратное уравнение.

На текущем этапе развития между исследуемыми переменными имеется слабая отрицательная связь. Снижение ВВП за счет роста инфляции на текущем этапе развития является несущественным. Отсюда обосновывается, что реализуемая денежная политика, нацеленная на борьбу с инфляцией, в современных условиях себя не оправдывает.

10. Исследованы последствия инфляции и безработицы в социально-экономической жизни общества, выражающиеся в снижении уровня жизни населения, росте бедности, свертывании инвестиций. Выявлены и ранжированы угрозы, блокирующие возможности укрепления экономической безопасности, а также механизм влияния стагфляции на макроэкономическое состояние страны. К числу угроз относятся: медлительность реализации целей развития; деиндустриализация экономики; продолжительность кризиса в аграрном секторе экономики; рост импортозависимости от внешнего мира; низкая конкурентоспособность отечественных предприятий; скачкообразный и хронический характер роста инфляции; кризис в системе образования и науки.

11. Разработан и предложен авторский подход к вопросу совершенствования монетарной политики на данном этапе развития экономики Таджикистана. Он предполагает манипулирование ставкой рефинансирования и нормами обязательных резервов. Третий инструмент монетарной политики - операция на открытом рынке ценных бумаг - из-за отсутствия соответствующего рынка ценных бумаг не действует. Прежние целевые ориентиры монетарной политики -снижение уровня инфляции, должны быть изменены, т.е. на настоящем этапе развития целью должно быть укрепление производственного потенциала страны.

12. Разработан алгоритм фискальных мер по обеспечению макроэкономической стабильности. Предложена реализация экспансионистской фискальной политики посредством манипулирования государственными расходами, а не налогами. Это аргументируется следующим: на текущем этапе развития налоговое бремя, накладываемое на субъектов экономики, превышает пороговое значение, применяемое в международной практике. Увеличивать это бремя больше нельзя, уменьшение лее налогов в условиях гипертрофированное™ теневой экономики не увеличит налоговых поступлений. Рекомендована авторская норма госрасходов в ВВП, отвечающих требованиям развития национальной экономики на современном этапе.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что сформулированные в ней теоретические положения позволяют дать научно-теоретическую интерпретацию кризисов и выработать комплекс мероприятий, направленных на их урегулирование. Ряд предложенных автором научных положений по-вопросам теории-инфляции, проблемам безработицы и стагнации-нацелен на-решение конкретных проблем экономической теории в целом, а также отечественной экономической науки в частности.

Выявленные закономерности между компонентами трансформационных кризисов, теоретические выводы, разработанные математические модели, некоторые термины и их определения могут быть использованы в учебных курсах «Экономическая теория», «Макроэкономика», «Деньги, кредит, банки», «Налоги и налогообложение», а также для дальнейшего научного исследования стагфляционных процессов в трансформационной экономике.

Практическая значимость результатов исследования и их реализация. Практическая значимость исследования состоит в возможности использования полученных результатов в разработке налогово - бюджетной политики уполномоченными на то органами государственной власти (Министерством финансов и Министерством экономики и торговли Республики Таджикистан), а также при разработке денежно-кредитной политики Национальном Банком Таджикистана, при принятии управленческих решений субъектами микроэкономики в условиях инфляционности экономики, при совершенствовании учебно-методической базы для подготовки специалистов- экономического профиля.

Автором разработан и прочитан спецкурс «Актуальные проблемы трансформационной экономики» для студентов экономического профиля Худжандского филиала Технологического университета Таджикистана.

Апробация работы. Результаты исследования были доложены на многих научно-теоретических и научно-практических конференциях, в том числе на 5 международных конференциях: 2-ой международный симпозиум «Современные фискальные проблемы трансформационной экономики». - Кыргызско - Турецкий Университет МАНАС, - Бишкек, 2007; Актуальные проблемы социально -экономического развития в современных условиях. Университет экономики и предпринимательства, Жалалабад (Кыргызстан), 2007; Актуальные проблемы естественно- педагогических, экономических и технических наук. - Сулюкта (Кыргызстан), 2006.; Международная научно-практическая конференция, посвященная 15-летию государственной независимости РТ и 1000-летию великого поэта Джалолиддина Руми — Таджикский государственный университет права, бизнеса и- политики (Худжанд, Таджикистан); Международная конференция «Наука и современное образование: проблемы и перспективы», посвященная 60-летию Таджикского государственного национального университета (ТГНУ). -Душанбе, 2008.

По результатам исследования опубликовано 16 научных работ общим объемом 39,4 п.л., в том числе 2 монографии (объемом 29,8 п.л.) и 9 научных статей в рецензированных ВАК-ом РФ журналах.

Структура работы. Цель и задачи исследования определили структуру диссертационной работы. Диссертация состоит из введения, двух разделов, восьми глав, заключения, списка использованной литературы. Работа изложена на 405' страницах, включая 79 таблиц и рисунков.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Философия прав человека в русской культуре"

Основные выводы, исходящие из данного параграфа следующие:

Осознавая отсутствие альтернативы построения рыночной экономики в национальном хозяйстве, не следует забывать, что оптимальная реализация механизмов рынка позволяет либо устоять кризисным явлениям, либо смягчить удары кризисов. Это объясняется тем, что, во-первых, накопившиеся или вновь формирующиеся проблемы экономики преодолеваются через механизмы самого экономического кризиса. Иными словами, в процессе последнего создаются условия и предпосылки для дальнейшего экономического роста. Во-вторых, экономический кризис составляет основу плюрализма идей и решения по обеспечению макроэкономической стабильности и активности населения. Давая новый импульс, экономический кризис создает возможность действительного качественного роста производительных сил и развития «инновации» почти во всех сферах и отраслях народного хозяйства в будущем.

Что касается вышеперечисленных причин кризисов стагфляции в развитых странах мира, то можно отметить, что они являются неполным их перечнем. И в отдельных случаях они являются причинами стагфляции, а в других случаях - ее следствием. Однако успешное решение этих задач способствует преодолению истоков стагфляции в условиях конкретного пространства и времени. Поэтому разрабатываемая экономическая политика должна основываться на реальных объективных фактах, касающихся макроэкономической ситуации, и быть гибкой, чтобы экономика смогла адаптироваться к складывающейся ситуации в национальном хозяйстве.

Глава III. Стагфляционные процессы в развивающихся странах мира: причины возникновения и особенности

§3.1. Проблема инфляции и безработицы в экономике развивающихся стран: содержание и закономерности

Все субъекты экономики национального хозяйства, иными словами, народ Таджикистана, в годы суверенитета и осуществления- рыночных преобразований стали свидетелями высоких темпов инфляции, глубокой стагнации и появления армии безработных. Как показывает отечественная практика, эти проблемы превратились в. постоянные спутники социально-экономического развития страны. В'этом плане субъекты экономики являются не только свидетелями, но и теми, кто вынужден нести тяжесть последствий этих кризисов. Поэтому на нынешнем этапе строительства рыночных отношений повышаются требования не только к идейно - теоретическому уровню исследований, но и к. их практическому анализу в области экономических наук. В этом плане отечественная экономическая наука, во-первых, должна быть нацелена, прежде всего, на углубленное изучение зарубежных аналогов отечественного кризиса, которые позволяют яснее представить характер экономических кризисов, закономерностей их развития и предвидеть последствия принятых экономических мер, с тем чтобы не допустить ошибок и совершенствовать разрабатываемые меры по реализации рыночных отношений. В связи с этим большое значение приобретает исследование кризисных процессов, имеющих место в экономике так называемых развивающихся стран мира. Это обосновывается, во-первых, тем, что мы так же, как и страны развивающегося мира, имеем цель построения развитой в экономическом, политическом и социальном отношении рыночной экономики, и в этом плане предпринято множество мер. Во-вторых, структура национальной экономики имеет много общего с экономикой большинства развивающихся стран. В-третьих, сосуществование инфляции, безработицы, застоя и снижения объемов производства, как свидетельствует мировая практика, в XX веке были присущи не только промышленно развитым странам, лидерам мировой экономики (анализ которых дан в предыдущем параграфе), но и развивающимся в экономическом отношении странам. В экономической и других формах открытой печати при изучении этой группы стран часто применяется еще и такой термин, как страны «Третьего мира». В частности, в одном из изданий говорится: «145 стран Африки, Азии и Латинской Америки — члены ООН, часто называют себя Третьим миром. Это делается главным образом для того, чтобы отделить себя от экономически развитых капиталистических государств (Первый мир) и бывших социалистических стран Восточной Европы и Советского Союза (Второй мир). . Термины «Первый, Второй и Третий миры» не должны восприниматься в контексте превосходства и неполноценности, так как они, по сути дела, отражают последовательность перехода на индустриальный путь развития»1. Страны Третьего мира, в свою очередь, в зависимости от социально-экономического состояния далее подразделяются еще на определенные подгруппы. Но в этом вопросе имеются различные подходы, которые приведены в современной экономической литературе. Например, согласно классификации ООН внутри группы развивающихся стран выделяются три подгруппы, то есть 44 — наименее развитые, т.е. самые бедные страны, 88 -страны - неэкспортеры нефти - развивающиеся страны, 13 — страны экспортирующие нефть и являющиеся членами ОПЕК.

Согласно классификации Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) 61 страна относится к подгруппе с низким уровнем дохода (доход на душу населения менее бООдолларов США по оценкам 1990 года), 73 -страны со средним уровнем дохода, 11 - новые индустриальные страны, 13 стран — члены ОПЭК. В свою очередь, согласно классификации Международного банка реконструкции и развития к группе стран Третьего мира относятся 125 стран, и они подразделяется на 4 подгруппы: - с низким уровнем дохода, средним, выше среднего и высоким.2

В целом на территории этих государств проживают более 80 % населения планеты. Одним словом, к группе развивающихся стран относится большая группа стран мира, которые размещены почти во всех частях света, то есть в Азии, Африке, Латинской Америке, Европе. Такая широкая пространственная размещенность обусловила противополярность или разнообразие экзогенных и эндогенных макроэкономических условий экономического роста и тренда развития народного хозяйства в этих странах. Однако, несмотря на это, для стран развивающегося мира характерны и такие общие признаки, которые позволили объединить их в обособленную, отдельную группу государств. Например, автор книги «Экономическое развитие» М. Тодаро указывает шесть общих категорий, которые присущи всем странам развивающего мира. Они следующие:

- низкий уровень жизни из-за низких доходов, высокой степени неравенства, плохого здоровья населения и неудовлетворительной системы образования;

- низкая производительность труда;

- высокие темпы роста населения и тяжелое бремя содержания нетрудоспособной части;

- высокий, растущий уровень безработицы и неполной занятости;

- значительная зависимость от сельскохозяйственного производства и экспорта топлива и сырья;

- подчиненное положение, зависимость и уязвимость в системе международных отношений.3

Даже поверхностная оценка этих приведенных категорий доказывает отмеченный нами выше тезис о том, что переходная экономика Таджикистана имеет много общего с экономикой стран Третьего мира. Иными словами, трансформационную экономику Таджикистана также можно охарактеризовать этими чертами, более подробный их анализ нами рассматривается в следующих

3 Тодаро М.П. Экономическое развитие: Учебник/Пер. с англ. под ред. С.М. Яковлева, Л.З. Зевина. - М.:

Экономический факультет МГУ, ЮНИТИ, 1997. -С.51.

главах работы. Одной из отличительных особенностей условии становления рыночных отношений в развивающих странах является то, что в прошлом они были колониями развитых стран и в период колониального развития были знакомы с преимуществами и упущениями рыночной экономики. Значительная часть этих государств освободилась от колониальной зависимости в 50-60-ые годы XX века. В первые годы независимости в экономике большинства таких стран началось их динамичное развитие, особенно до конца 70-ых годов. Однако по мере дальнейшего существования в их хозяйствах усиливалась неравномерность развития и рост внутренней социально-экономической дифференциации в обществе. Одновременно с этим возникали новые сложные проблемы, связанные не только с вопросами организации производственных отношений (снижения роста безработицы), но и в денежно — кредитной системе (высокие темпы инфляции). Особенно^ 80-ые годы, вслед за кризисами, охватившими развитые страны мира, и в экономике большинства развивающихся стран мира также разразился кризис одновременного протекания безработицы, инфляции и замедления или падения- темпов экономического роста.

Одним словом, в своем развитии, как показывает мировая практика, каждая страна развивающегося мира столкнулась с огромными трудностями, противоречиями, которые мешали им достичь темпов экономического роста и уменьшить разницу отставания от уровня развитых стран мира. Примерно с такими же проблемами сталкивалась и группа стран переходного периода, в частности и Таджикистан в годы приобретения суверенитета и строительства новых производственных отношений, основанных на рыночных механизмах. Следовательно, в контексте данной работы изучение природы, глубины и характера кризисных явлений, затормозивших ход развития стран развивающего мира, предоставляет нам ценную информацию или урок в аспекте понимания характера негативных явлений'в отечественной экономике.

К таким явлениям можно отнести высокие темпы- инфляции, рост безработицы и продолжительность застоя или падения экономики. Еще одним аргументом изучения опыта стран Третьего мира, на наш взгляд, является то, что в общем контексте в условиях протекания вышеотмеченных проблем в странах переходного периода и в развивающихся странах есть какие - то схожие моменты. К этим схожим элементам можно отнести следующее:

Первое — и в экономике большинства стран развивающегося мира, и в транзитивной экономике Таджикистана сосуществуют три типа производительных сил: доиндустриальные, индустриальные и постиндустриальные. Такая крайне неоднородная структура производительных сил в обеих группах стран есть результат не только внутренней природно-экономической специфики и естественной эволюции, но и следствие воздействия внешних.факторов.

Второе - многоукладность социально-экономической структуры экономики. Это явление в той или иной степени.характерны и для большинства развивающихся стран, и для экономики Таджикистана. В хозяйстве последнего оно сильно отразилось на начальном этапе формирования рыночных отношений. Например, сохранились и докапиталистические отношения, (натуральное хозяйство). Иными, словами, вследствие растущей безработицы, которая приобрела глобальные масштабы после демонтажа бывших промышленных гигантов (имеются ввиду предприятия советского периода), разрушения хозяйственных связей, упадка в агропромышленном секторе и неполной занятости, сохранились и даже развивались традиционные виды занятий (мелкокустарное производство, ремесленничество), или использовался индивидуальный земельный надел для того, чтобы обеспечить хотя бы продовольствием свою семью.

Третье - в обоих типах стран по сравнению с развитыми странами имеются высокие темпы прироста населения.

Четвертое - такие характерные черты большинства развивающихся стран, как «слаборазвитость» и «отсталость» можно применить и к условиям отечественной экономики. Приведенные два понятия по содержанию близки друг к другу и характеризуются комплексом таких макроэкономических показателей, как: объем и структура ВВП, производительность труда, структура занятости, уровень бедности, ВВП на душу населения, производство и потребление энергии, материальные блага и услуги, квалификация кадров, показатели состояния социальной и культурной сферы, (более обстоятельно эти показатели в отношении Таджикистана анализируются нами в последующих главах данной работы).

Пятым элементом общности развивающихся стран с национальной экономикой является социально-экономическая дифференциация составляющих ее регионов, иными словами, неравномерность регионального развития. Например, развитие экономики и улучшение жизни населения значительно интенсивнее в крупных городских центрах, нежели на периферии.

На наш взгляд, формальное сходство экономики развивающихся стран и отечественной экономики заключается в вышеотмеченных пунктах. Но хочется отметить, что, несмотря на эти сходства, обе экономики имеют существенное отличие друг от друга по многим аспектам социально-экономической, жизни общества. Однако с научно-практической точки зрения, имея ввиду хотя бы вышеотмеченные сходные черты, изучение природы возникновения и развития кризисных явлений в странах развивающегося мира представляет особый интерес и не лишено пользы в контексте нашего общего движения, направленного на построение динамично развитой страны в мире. Одним словом, без изучения таких же проблем (инфляция, безработица, падение экономики), имевших и имеющих место в развивающихся странах, на наш взгляд, трудно составить цельное и всестороннее представление о движущих механизмах кризисов в рыночной экономике и дать трезвую оценку природы этих кризисов в переходной экономике.

Таким образом, с точки зрения стратегии развития- отечественной экономики теоретическое осмысление содержания, специфики и. глубинных причин сосуществования таких кризисов, как инфляция, безработица и падение экономики, с тем чтобьг в дальнейшем управлять, а в случае необходимости -ликвидировать предпосылки возникновения таких кризисов в национальной экономике, вполне целесообразно. Обобщенно говоря, необходимость изучения кризисов инфляции, безработицы и спада производства или их сочетания в одно и то же время в развивающихся странах диктуется еще и тем, что только реальные, объективные, комплексные представления о природе, факторах, причинах и зарубежного опыта регулирования кризисов могут на деле способствовать оптимальному, безболезненному решению макроэкономических проблем, возникших перед нашим обществом в годы рыночных преобразований.

Однако в рамках данного параграфа изучение хотя бы эпизодично, всех стран развивающегося мира просто невозможно, поэтому здесь наше внимание сосредоточено1 в основном на* исследовании стран Латинской Америки. Поскольку в этих странах кризисы инфляции и безработицы в 80-е годы стали своего рода сенсацией не только в специальной экономической литературе, но и в открытой печати. Даже в отношении этих стран 80-е годы некоторые ученые, специалисты и политики использовали такое понятие, как «потерянное десятилетие»4. Иными словами, в этом регионе кризисные явления стагфляции находили яркое выражение, что вызвало шум в мире. В отличие от развитых стран кризис высокой инфляции и стагнации, имевший- место в экономике развивающихся стран, особенно в странах Латинской Америки в 80-е годы, продолжался и в 90-е годы XX. века. Поэтому в качестве объекта здесь нами выбрана эта группа стран. Итак, последовательно приступим к их рассмотрению.

Прежде всего, хотелось бы отметить, что кризис, охвативший страны Латинской Америки в 80-ые годы, действительно был настолько глубоким и продолжительным, что вызвал большой резонанс в экономических и политических дискуссиях того времени. В частности, в документах XXI сессии экономической комиссии ООН, для стран Карибского бассейна и Латинской Америки было отмечено: «Начиная с 1981 года большинство

4 См.: Романова 3. Латинская Америка: экономическая безопасность императив XXI века. //. Экономист. — М., 2003. - №17.; Осипов Ю.М. Развивающиеся страны: финансирование экономики и инфляция. -М.: Академия наук СССР. Институт Африки, издательство «Наука», 1978.; Латинская Америка: Экономический кризис 80-х годов и его последствия, /отв. ред. Шереметев И. К. - М.: ИЛА АН СССР, 1987. латиноамериканских и карибских стран поражены наиболее глубоким и продолжительным кризисом за последние полвека. В самом деле, регресс был столь ощутимым, что с позиций развития многих экономик региона восьмидесятые годы, по всей вероятности, окажутся «потерянным десятилетием». Но и к 1990 г немалым будет число тех стран, где уровень дохода на душу населения останется ниже, чем. в 1980 г»5 . Этим, на наш взгляд, о серьезности ущерба кризисов 80-х годов в странах Латинской Америки почти все сказано. Однако вдобавок к этому в отмеченной ниже сноске далее говорится: «. чтобы яснее представить себе масштаб и характер трудностей, с которыми продолжают сталкиваться латиноамериканские страны и во второй половине 80-ых годов, следует прежде всего учитывать глубину экономического «провала», который им пришлось пережить в начале нынешнего десятилетия. В цифрах он выражается следующим образом: темп экономического роста региона в целом, составляющий в предкризисном 1980г 5,3%, сначала резко замедлился (до 0,4% в 1981 г), а затем упал ниже нулевой отметки* (-1,5% в 1982 г и -2,5% в 1983 г.). В расчете на душу населения такой спад в темпах роста валового внутреннего продукта (ВВП) составил 1,9% в 1981 г., 3,7% в 1982 г. и 4,7% в 1983 г. За три указанных года в целом этот показатель понизился более чем на 10% против 1980 г.6

Кризис этого периода отличался не только падением производства и ростом безработицы, но и высокими темпами инфляции в регионе. Например, по этому поводу, написано что: «Одной из причин провальной экономической ситуации в 1980-х г в Латинской Америке («потерянное десятилетие») явилось нарушение денежного обращения, повлекшее за собой инфляцию в беспрецедентных масштабах. Даже в годы второй мировой войны подобного явления здесь не наблюдалось. В крупнейших странах региона - Аргентине и Бразилии, инфляционные индексы обозначились четырехзначными цифрами, явно показывая признаки неуправляемой гиперинфляции. В Боливии, где

5 Цит. по книге: Латинская Америка: Экономический кризис 80-х годов и его последствия, /отв. ред. Шереметев И. К - М.: ИЛА АН СССР, 1987. -С 3.

6 Там же. - С. 6 эмиссия денежных единиц осуществлялась за границей, национальные купюры п обесценивались еще в самолете» .

Хотелось бы отметить, что высокий уровень инфляции стал постоянным спутником развития латиноамериканских стран и в 90-ые годы, однако лишь к концу этого десятилетия (имеется ввиду конец 90-ых и начало XXI века) темпы инфляции снизились и составили менее 10% в год (но на этом остановимся несколько позже). Относительно роста безработицы в этих странах в 80-ые годы свидетельствуют следующее данные: «.так, в обрабатывающей промышленности Аргентины по сравнению с предкризисным 1980 г. (применимым за 100) индекс занятости в 1982 г. упал до 82,8 (в 1985 -88,7); в Бразилии наибольшее снижение пришлось на 1984 г -81,5 (1985 -88,1); в Мексике низший уровень занятости отмечается в, 1983 г -78,8 ( 1985 -95,5). Положение было худшим в Колумбии и Перу, где тенденция к снижению занятости в промышленности была непрерывной на протяжении всей первой половины десятилетия. В первой индекс занятости, во второй 83,3»8. Обобщая вышеотмеченное, можно сказать, что кризис 80-х годов, охвативший латиноамериканские страны, имел характер стагфляционных процессов. Прежде чем анализировать причины общего характера, присущие экономике всех этих стран, вкратце в общем контексте рассмотрим несколько наиболее крупных (по территориальному признаку) латиноамериканских стран в отдельности, так как экономика этих стран в регионе занимает доминирующие позиции в определении общих контуров экономического развития региона. Итак, анализ начнем с исследования экономики Аргентины. Основные финансово-экономические показатели экономики Аргентины в начале 80-х годов выглядели следующим образом (таблица 20):

7 Романова 3. Латинская Америка: экономическая безопасность императив XXI века. //. Экономист. - М., 2003. -№17. -С. 84

8 Латинская Америка: Экономический кризис 80-х годов и его последствия, /отв. ред. Шереметев И. К. - М.: ИЛА АН СССР, 1987. -С.7.

Заключение

Системный анализ трудов представителей различных школ экономической теории, науки о финансах, посвященных изучению природы сочетания, проблем инфляции и безработицы, макроэкономического состояния национальной экономики и характеристик реализованных правительственных мер, известных из практики стран дальнего и ближнего зарубежья и экономики Таджикистана, позволяет сделать следующие выводы и предложения:

1. Медленный темп экономического роста, отрицательный платежный баланс, стагнационные процессы в отдельных отраслях производства, рост числа безработных, сопровождаемые хронически высокой инфляцией, свидетельствуют о том, что в экономике страны проблема трансформационных кризисов пока полностью не решена. Реализация рыночных реформ и решение макро- и микроэкономических проблем в основном осуществляется методом проб и ошибок, что вызывает необходимость разработки научной концепции, соответствующей условиям отечественной экономики. Это предполагает использование системно-комплексного подхода при исследовании экономических проблем националньного хозяйства в современных условиях.

2. Современная реальность характеризуется нелинейностью развития, неустойчивостью, неравновесием различных процессов и соотношений, поэтому современную экономику и тем более переходную экономику нельзя объяснить в рамках одной, обособленной теоретической парадигмы. Несмотря на это, изучение достижений экономической теории является отправным пунктом для развития современной отечественной экономической науки в целом. К числу наиболее известных теоретических доктрин, которые всесторонне исследовали проблему стагфляции, можно отнести труды кейнсианской школы, монетаристов, теорию «адаптивных» ожиданий, теорию рациональных ожиданий, теорию экономики предложения.

3. Несмотря на то что в мировой экономике кейнсианская теория возникла в тот период, когда спад производства сопровождался падением, а не ростом цен, трактовка, предложенная Дж.М.Кейнсом, т.е. эффективность спроса, неполная занятость ресурсов, разрыв между сбережениями и инвестициями, недостаточность потребительского и инвестиционного спроса, неэффективность производственных инвестиций, может помочь выявить причины инфляции, стагнации, безработицы и в переходной экономике Таджикистана.

4. Монетаристы- видят главную проблему экономики в сдерживании инфляции и стабилизации цен. Реформы рыночных отношений в Таджикистане, как и- в других странах постсоциалистического пространства, опираются на теоретические доктрины монетаристов, основанные на либерализации всех аспектов хозяйственной жизни* и решающей роли воздействия государства на денежную массу. Эта концепция регулирования экономики не может быть применима в" условиях Таджикистана, поскольку в нем кризисы обуславливаются факторами, лежащими не только в сфере денежного обращения, но и в сфере производства, в искажениях реализации механизмов рынка, государственном регулировании экономики и т.д.

5. Научная гипотеза представителей школы адаптивных ожиданий основывается на естественном, уровне безработицы, т.е. безработицы при полном использовании- производственных мощностей и- полной' занятости. Основные постулаты теории адаптивных ожиданий не могут быть применимы в отечественной экономике, потому что согласно этому учению прошлое экстраполируется на будущее или настоящее исходит из прошлого, а в национальной практике до 90-х годов капиталистическое прошлое просто отсутствовало.

6. Школа рациональных ожиданий в основу своих теоретических гипотез ставит разработку теории динамического равновесия экономики, исходящей из принципов оптимального поведения самих хозяйствующих субъектов. В-силу того, что в экономике РТ. элементы цивилизованного рынка полноценно еще не сформировались, реализуемость концепции рациональных ожиданий вызывает сомнение.

7. Сторонники «школы экономики предложения» считают, что фактически все кризисы происходят из-за отрицательных изменений, происходивших в совокупном предложении. Чтобы устранить их, они предлагают стимулировать изменения совокупного предложения в позитивную сторону в основном налоговым механизмом. В переходной экономике Таджикистана, где сохраняется убыточность значительной части предприятий реального сектора, ограниченность платежеспособного спроса, действие фискальных механизмов не могут давать положительные импульсы.

8. Страны переходного периода не являются первыми, пережившими или переживающими проблемы инфляции, стагнации, безработицы или их одновременное сочетание. Прошлое и современное состояние мировой экономики свидетельствуют, что почти все страны мира, в частности постиндустриальные, индустриальные и развивающиеся государства, в ходе свого поступательного развития часто сталкивались с названными выше проблемами. В экономике развитых стран в послевоенный период самым глубоким считаются кризис 1973-1975 гг. (первый этап), а также кризис 19791982 гг. (второй этап), получившие- название «Великая стагфляция». Опыт развитых стран показывает, что антикризисные стимулы рыночной экономики смогли преодолеть порожденные ими самими кризисы за относительно краткий исторический период. В этом заключается явное преимущество рыночной экономики по сравнению с другими социально-экономическими формами хозяйствования.

9. Экономика развивающихся стран, как и экономика развитых, подвержена таким кризисным явлениям, как инфляция, безработица и падение темпов экономического роста, которые особенно сильно проявились в 80-ые и 90-ые годы прошлого века. Экономика большинства развивающихся стран имеет много общего- с экономикой переходного периода Таджикистана, в частности — с неоднородностью состава производительных сил, многоукладностью социально-экономической структуры, высокими темпами роста населения, отсталостью и слаборазвитостью, гипертрофированностью оттока капитала, деиндустриализацией экономики.

10. В трансформационной экономике Таджикистана возникновение инфляции, безработицы и стагнации является1 объективной закономерностью. Это связано с нарушением прежних устоев экономики, так и с тем, что в процессе внедрения механизмов рынка - частной собственности, конкуренции, предпринимательства - было допущено множество ошибок и упущений и в теоретическом, и в практическом плане. Плюс к этому отсутствие устойчивой финансовой и денежной системы, сохранение образа мышления людей, свойственного командно-административной экономике.

11. В государствах Центральной и Восточной Европы, по сравнению со странами СНГ, трансформационные кризисы прошли? менее болезненно и по глубине, и по продолжительности. В плане преодоления^ трансформационных кризисов эти страны добились успеха за* очень краткий исторический период. Успех стран ЦВЕ и их отличие от государств СНГ объясняются следующими моментами: уровнем экономического развития, длительностью существования командной системы, открытостью экономики к странам капиталистического мира в предреформенный период, степенью либерализации в народном хозяйстве и.т.д.

12. Предпринятые в странах СНГ меры по созданию рыночных основ хозяйствования в относительно краткий исторический период не увенчались успехом (в 1990-1996 г). В течение 17-летнего периода развития одни постсоветские страны в достижении докризисного уровня производства ВВП и устойчивых темпов экономического роста продвинулись далеко вперед, а другим еще не удалось. Причиной этому являются различия в стартовых условиях стран СНГ в момент распада СССР, политическая стабильность после приобретения суверенитета, уровень экономического развития, зависимость экономики от экономики соседних стран.

13. Определение природы кризисов инфляции, безработицы и стагнации в таджикской экономике возможно через призму исследования основных факторов, обусловливающих их разрастание в ретроспективной последовательности. Факторы подразделяется на монетарные (денежные), немонетарные (неденежные) и специфические. К числу основных монетарных факторов стагфляции в переходной экономике Таджикистана относятся: -непомерное увеличение или необоснованное уменьшение денежной массы; -неустойчивость или резкие изменения в скорости оборота денег; несовершенство в структуре денежной массы в обращении; - упущения в кредитной экспансии банков; - дефицит бюджета.

14. В современной национальной экономике в разрастании недугов рынка роль и значение немонетарных факторов занимают доминирующее положение. К числу факторов предложения можно отнести следующие: - снижение роста производительности труда; - рост цен на энергоносители; - рост курса иностранной валюты и связанное с ним удорожание импорта; - изменение структуры и величины налогов; - рост заработной платы в структуре затрат предприятий. Низкий уровень, по сравнению с предреформенным' периодом, производительности " труда обуславливает значительное снижение в производстве ВВП: В экономике Таджикистана каждый 1 % снижения занятости населения вызывает потери в объеме производства ВВП на 1,48 %. Между ростом цен на энергоресурсы и темпами инфляции в экономике РТ имеется тесная положительная связь. На их долю приходится около 70,3 % вариаций изменения уровня инфляции в реальном секторе экономики.

15. Специфические факторы, обуславливающие развитие стагфляционных процессов в экономике Таджикистана, являются производными от условий, господствующих на текущем этапе развития страны. К их числу относятся: - наследие советской экономики; - особенности в становлении предпринимательского сектора; - монополизированность экономики; - монопсонизированность рынка; - административные барьеры; -гипертрофированность теневой экономики; - многовалютность денежной системы и денежные суррогаты в РТ.

16. Проблемы инфляции, вопросы устойчивого экономического роста и безработицы необходимо рассматривать в едином контексте, ибо решение одной проблемы может обострить другую. Расчеты показывают, что на данном этапе развития экономики РТ уровень естественной безработицы равен 6,6 %. Разрыв между фактической и естественной безработицей в 2007 г. составило около 3 раз. Для достижения естественного уровня безработицы при сохранении сегодняшних темпов трудоустройства и потери рабочих мест, при прочих равных условиях необходимо 13 лет, начиная с 2007 года. Модель взаимодействия безработицы и экономического роста в национальном хозяйстве показывает, что темпы экономического роста на 18,1% зависят от изменения уровня безработицы.

17. Инфляция по-прежнему является одной из актуальных проблем современной экономики Таджикистана. Это аргументируется следующим: -инфляция, во-первых, через рост цен на товары потребительской корзины продолжает усугублять ухудшение положения большинства населения страны, во-вторых, через рост цен на инвестиционные товары она продолжает тормозить активность в реальном секторе экономики, в-третьих, как показывает отечественная практика, инфляция в любой удобный момент очень легко принимает свои' гиперформы. Модель, взаимосвязи экономического роста и инфляции в национальном хозяйстве показывает, что на текущем этапе развития страны между исследуемыми переменными имеется слабая отрицательная связь. Это говорит о том, что в современных условиях основной целью разрабатываемой денежно-кредитной политики должна быть не борьба с инфляцией, а поддержка реального сектора экономики посредством расширения денежной базы и удешевлением кредитных ресурсов.

18. Социально-экономические последствия стагфляции отражаются в ухудшении условий жизни значительной части населения* страны, снижении реальных доходов, обесценивании сбережений населения, финансовой дестабилизации, сокращении инвестиций, свертывании производства, неуверенности в завтрашнем дне и т.п. В конечном итоге глубина и продолжительность стагфляции влияет на экономическую безопасность страны. К категории основных угроз для экономической безопасности страны, создаваемых стагфляцией, относятся: - медлительность реализации целей развития; - деиндустриализация экономики; - высокий уровень бедности населения страны; - рост импортозависимости от внешнего мира; -продолжительность кризиса в аграрном секторе экономики; - низкая конкурентоспособность отечественных предприятий; - скачкообразный и хронический характер роста инфляции; - кризис в системе образования и науки.

19. В переходной экономике Таджикистана в успешном продвижении рыночных реформ стимулирующий механизм фискальной и монетарной* политики может дать- более ощутимые результаты. Это обусловлено несколькими4причинами. Во-первых, процесс развития рыночных реформ у нас осуществлялся не эволюционным, а революционным путем. Во-вторых, экономика Таджикистана пока остается- быть переходной, отличающейся и от плановой, и от рыночной экономики, поэтому в ней директивные методы регулирования*частично упразднены, а рычаги рынка не действуют. В-третьих, сохраняется высокий удельный вес незагрузки производственных мощностей, снижение производительности труда, пассивность, темпов развития предпринимательского сектора экономики. В-четвертых, отсутствие собственного отечественного опыта строительства рыночных отношений, обусловило замедление темпов экономического роста. В-пятых, наличие огромного запаса природных ресурсов страны, не вовлеченных еще в экономический оборот и требующих значительных капитальных вложений для освоения, предполагает более активную реализацию экономический функции государства через фискальные и монетарные механизмы.

21. Государственное фискальное регулирование должно быть направлено на стимулирование производственного сектора экономики, для- чего необходимо реализовать следующие мероприятия:

• обеспечить долю государственных расходов в ВВП в пределах 24,4 - 32%. Эта величина соответствует сегодняшнему уровню развития и состояния экономики Таджикистана и является оптимальной, способствующей максимально возможному темпу роста экономики;

• фискальные методы регулирования в большей степени направить на создание новых рабочих мест или восстановление работоспособности прежних крупных фирм, имеющих широкие возможности размещения трудовых ресурсов, чтобы в кратчайшие сроки дойти до уровня естественной нормы безработицы;

• определить перечень предприятий, имеющих достаточную вероятность выхода на мировой рынок, т.е. составить список предприятий экспортно-ориентированного направления деятельности и посредством фискальных механизмов оказать помощь, если при 90% загрузки производственных мощностей более 70% выпускаемой продукции ориентировано на экспорт;

• провести многовариантные расчёты и выделить первые и последующие очереди приёма в эксплуатацию таких промышленных предприятий, которые имеют широкие возможности размещения трудовых ресурсов и ориентированы на импортозамещение, то есть необходимо составить их перечень в порядке их приоритетности и времени внедрения в эксплуатацию;

• создать благоприятный налоговый (вплоть до налогообложения по нулевой ставке импорта сырья, оборудования, комплектующих изделий) климат для создания и функционирования филиалов или дочерних предприятий транснациональных корпораций, работающих в областях, определяющих научно-технический прогресс.

22. При реализации денежно-кредитной политики должны быть учтены следующие направления ее совершенствования:

• Для того чтобы способствовать расширению возможностей банков по кредитованию и привлечению ресурсов, необходимо содействовать росту избыточных ресурсов банковской системы посредством минимизации нормы обязательного резервирования.

• Необходимо упростить процедуру выдачи кредитов с минимизацией их трансакционных издержек посредством снижения учетной ставки. Эта мера направлена на создание благоприятного климата для развития производственного сектора национальной экономики.

• Повысить проценты по депозитам как в национальной, так и в иностранной валюте. Этот инструмент способствует привлечению денег небанковского оборота в официальную экономику и тем самым - укреплению валютных резервов банковской системы.

• Стимулировать деятельности тех банков, чьи избыточные резервы направлены на долгосрочное финансирование как частных, так и государственных инвестиционных проектов.

Принятие указанных мер, наряду с сохранением антикризисного характера реализуемой фискальной и монетарной политики в контексте обеспечения устойчивого экономического роста в Республике Таджикистан, позволяет достичь ожидаемых целей.

Список научной литературыПетров, Андрей Владимирович, диссертация по теме "Философия и история религии, философская антропология, философия культуры"

1. Абалкин J1. Стратегия^России: взгляд в завтрашний день (методологические размышления).// Экономист. - М., 2003. -№7. - С.3-9.

2. Абдугафаров А, Ахмедова Д. Теоретические проблемы формирования модели рыночной экономики Таджикистана. Худжанд: Изд-во Р. Джалиля, 2006. -132с.

3. Абдусамадов Г.С, Юсупов А.К. Развитие предпринимательства за рубежом. -Худжанд: «Вароруд», 1999.-142с.;4\ Азизов Ф.Х., Орипов1 А.О., Турсунов А.Х. Региональные аспекты фискальной политики: М.: СПУТНИК+, 2004. -132с.

4. ASIA-PLUS/ газета нового Таджикистана. Душанбе, 18 октября* 2007. -№42. -С.А9

5. ASIA-PLUS / газета нового Таджикистана. — Душанбе, от 8 октября 2008. -№41. С.А4.

6. Аналитический* доклад по- проведению обследования рабочей' силы в Таджикистане. Душанбе, 2005. -С.90:

7. Алиева С. Д. Транспарентность в* экономике и проблемы устойчивого экономического развития-. //Автореферат, на соискание ученой, степени к.э.н. -Алмата; 2004. -26с.

8. Алимардонов М: Роль Национального Банка Таджикистана в развитии экономики Таджикистана. // Экономика^ Таджикистана: стратегия развития. -Душанбе, 2001.-№3.-С. 42.

9. Атлас З.В. Социалистическая денежная система. М.: 1969. -С. 24

10. Большая Советская Энциклопедия. Т. 10. М.: Изд. «БЭС», 1954. -С.347-348.

11. БСЭ. Второе издание. М.: Государственное научное изд-во «БСЭ», 1958. -С.411.

12. Бабич A.M., Павлова JI.H. Финансы. Денежное обращение. Кредит: Учебник. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2000. -с.ЗО.

13. Банковский статистический бюллетень. Душанбе, 2007. -№4. -С. 18, 30.;

14. Банковский статистический бюллетень. Душанбе, 2008. -№4. -С.20.

15. Барсукова С. Ю. Неформальная экономика: экономико-социологический анализ. / С. Ю. Барсукова; Гос. Ун-т. -Высшая школа экономики. -М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2004. -448 с.

16. Бизнес в 2007 году: Как проводить реформы. Сравнение норм государственного регулирования по 175 странам/ Пер.с англ. М.: Издательство «Весь мир», 2007. -208с.

17. Бобоев В.У. Банковская политика в переходных условиях. Душанбе: «Ирфон», 2004. -127с.

18. Брагин В., Осаковский В. Оценка естественного уровня безработицы в России в 1994 -2003 гг.: Эмпирический анализ. // Вопросы экономики. М., 2003. - №3. -С. 97.

19. Боймирзоев Б. Бюджетное регулирование экономики в условиях перехода к рыночному хозяйству.// Автореферат диссертации на соискание ученой степени к.э.н. Душанбе, 2002. -24с.

20. Бусыгин А.В. Предпринимательство./ Учебник. М.: Дело, 1999. -с.34

21. Волков Н. В. 1200 миллиардов с процентами (о долгах развивающихся стран Западу). -М.: Международный отношения, 1989. —80с.

22. Вопросы экономики. -М., 1998. №7. -с.45.

23. Вопросы экономики. -М., 1992. №4-6.

24. Вестник Национального банка за 1999 и 2000 гг.

25. Внешнеэкономическая деятельность Республики Таджикистан (стат.сб). — Душанбе, 2006. -С. 86 104.

26. Гайдар Е. Новые задачи: выбор за нами.// Вопросы экономики. — М., 1999. -№9. -с.4.

27. Гришин И.В. Под бременем инфляции./ под ред. Гаузнера Н.Д. М.: «Экономика», 1986. -с.39-40.

28. Глазьев С. Ю. За критической чертой: О концепции макроэкономической политики в свете обеспечения экономической безопасности страны. -М.: Национальной институт развития, 1996. -с. 5-7.

29. Дорнбуш Р., Фишер С. Макроэкономика/ Пер. с англ. М.: Изд-во МГУ: ИНФРА-М, 1997.-784с.

30. Далин С.А. Проблема инфляции и роста цен.// Мировая экономика и международные отношения. -М., 1978. -№10. -с. 75

31. Деловая неделя (Казахстан)./газета. -Алмаата, 21 март 1999г. -№ 11.-е. 4.

32. Дмитричев И.И. Статистика уровня жизни населения. (Учебное пособие). -М.: Госкомстат РФ, 1995.

33. Друри К. Управленческий и производственный учет: пер с англ. М.: ЮНИТИДАНА, 2003. -1071с.

34. Доклад о мировом развитии 2000/2001 года. Наступление на бедность. М.: издательство «Весь мир», Всемирный банк, 2001. -с.296-297. -с.316-317.

35. Жеребин В.М., Романов А.Н. Экономика домашних хозяйств. М: ЮНИТИ, 1998.

36. Жеребин В.М., Романов А.Н. Уровень жизни населения. -М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2002. 592с.

37. Зиядуллаев Н. Современная экономическая ситуация в СНГ. // Экономист. — М.,2002. -№1.-с. 81.

38. Ильин А. В. Налоговая нагрузка в России. // Финансы. М., 2004. - №12. -С.67.

39. Иброхимов И.Р. Налогово-бюджетное регулирование экономики Таджикистана.// Автореферат диссертации на соискание ученой степени к.э.н. — Душанбе, 2006, -24с.

40. Инфляция в России и пути ее преодоления (по материалам дискуссии в Финансовой академии)// Деньги и кредит. -М, 1993. -№6. -С. 5-17.

41. Исследовательский отчет о состоянии и развитии предпринимательства в г. Истаравшан./ Ризокулов Т.Р, Бахадуров X. -Худжанд.: 2001, -120с.

42. Информационный бюллетень по продовольственной безопасности и бедности в Республике Таджикистан. Душанбе, 2008. — С. 99.

43. Илларионов А. Критерии- экономической безопасности. // Вопросы экономики. М., 1998 г. - №10. -С.35-59:

44. Илларионов А. Бремя государства.// Вопросы экономики. М., 1996. - №9. -с.24-25.

45. Илларионов А. Размеры государства и экономический рост.// Вопросы экономики. -М., 2002. №9. - с.28 - 40.

46. Кадыров Д.Б. Механизмы регулирования доходов населения. Душанбе: 2003,-152с.

47. Кадыров Д.Б. Доходы населения как фактор роста благосостояния. — Воронеж: ВГУ, 2004. 230 с.

48. Каюмов Н.К. Еще раз о необходимости ускорения темпов экономического роста.// Экономика Таджикистана: стратегия развития. -Душанбе, 2006. -№ 2. -с. 65-66.

49. Каюмов* Н. К. Приоритеты и меры по стимулированию экономического развития Республики Таджикистан в переходной период. // Экономика Таджикистана: стратегия развития. Душанбе, 2001. - № З.-с. 117 - 118.

50. КаюмовьН.К. Меры по стимулированию,экономического роста// Экономика Таджикистана: стратегия развития. Душанбе, 2000. -№1. -с.47-59;.

51. Кейнс Дж. М. Избранные произведения: Пер. с англ./ Предисл., коммент., сост.: А. Г. Худокормов- М.: Экономика, 1993. 543с.

52. Кризис мирового капиталистического хозяйства 80-годы /под. ред. А. Д. Бородаевского и др. М.: Международные отношения, 1986. -С.339.

53. Корнай Я. Дефицит. -М.: Наука, 1990.

54. Красникова Е.В. Особенности становления постсоциалистического капитализма. -М.: ТЕИС, 2005.

55. Колодко Г. От шока к терапии. Политическая экономия постсоциалистических преобразований. —М.: 2000.

56. Красникова Е.В. Экономика переходного периода: учеб.пособие. М,: Омега-Л, 2006.-341с.

57. Комилов С.Д., Забиров Н.Х. Предпринимательство: вопросы развития и государственного регулирования. Душанбе: 2004. -119с.

58. Комилов С.Д. Стратегия движения к рыночной экономике. -Душанбе: 1998. -144с.

59. Кремлев Н.Д. Проблемы оценки уровня жизни населения // Вопросы статистики. -М., 2000. №8. - с. 18-23.

60. Латинская Америка: Экономический кризис 80-х годов и его последствия, /отв. ред. Шереметьв И. К. -М, ИЛА АН СССР, 1987.

61. Ленин В.И. Полн. собр. соч. т. 30. с. 128

62. Ленин В.И. Полн. собр. соч. т. 36. с. 228.

63. Ленин В.И Полное собрание сочинений, т. 42, -С. 290

64. Макконелл К.Р., Брю С.Л: Экономикс: Принципы, проблемы и политика. В 2 т.: Пер. с англ. 11-го изд. T.l. -М.: Республика, 1992. -399 с.

65. Макконелл К.Р., Брю С.Л. Экономикс: принципы, проблемы и> политика: Пер. с 14-го англ. изд. -М.: ИНФРА-М, 2002. -1078с.

66. Меньшиков С.М. Инфляция и кризис регулирования^ экономики. — М.: Мысль, 1979.-с. 241.

67. Меньшиков С. М. Современный капитализм: Экономика без будущего? Диалектика общего кризиса-М.: Мысль, 1986. -с.26

68. Махмудов В. Назаре ба таърих ва фаъолияти макомоти андоз дар вилояти Сугд. -Хучанд: «Хуросон», 2006. -с.79.

69. Маневич В.Е, Перламутров В. Л. Об антиинфляционной политике// Финансы. -М., 1993. -№8. -с. 3.

70. МВФ. Таджикистан. М.,-1994'. -№14. -с. 20

71. Михалкин В.А. Экономическая безопасность СССР. М.: О-во «Знание» РСФСР, 1990. -48 с.

72. Мишкин* Ф. Экономическая теория денег, банковского дела и финансовых рынков. М.: 1999. -с.490.

73. Международные валютно-кредитные и финансовые отношения: Учебник/по д.ред. Л.Н. Красавиной М.: Финансы и статистика, 2001. -с. 434.

74. Мицкевич А.А. Сборник заданий по экономике. —М.: Изд-во ВИТА-пресс, 1997.-с. 36

75. Ноув А. Какой должна быть экономическая теория переходного периода (критический обзор). // Вопросы экономики. М., 1993. - №1 l-c.23.

76. Нуреев Р. Предпосылки новой экономической парадигмы: онтология и гносеология. // Вопросы экономики. -М., 1993. №4. - с. 140.

77. Нуреев Р. Теория развития: кейнсианские модели становления рыночной экономики. // Вопросы экономики. М., 2000. - №4. -с. 137.

78. Назаров Т.Н. Рынок в системе международного экономического сотрудничества. // Экономика Таджикистана: стратегия развития. -М., 1998. -№ 1 -с.26

79. Назаров Т.Н. Некоторые проблемы развития рыночной экономики и повышения ее эффективности.// Экономика Таджикистана: стратегия развития. — М., 2006. № 2. -с.55.

80. Никитин С.М. Инфляция на рубеже 80-х гг.// Вопросы экономики. М., 1982.-№3.-с. 115.

81. Никитин С.М: Инфляция и борьба с ней: зарубежный опыт и Россия.// Деньги и кредит. М., 1993. -№5. -с. 11.

82. Национальная экономика России: потенциалы, комплексы, экономическая безопасность /В. И. Волков и др; под общ.ред. В. И. Лисова; Федер. Служба налоговой полиции РФ; Акад. Налог. Полиции. -М.: ОАО «НПО «Экономика», 2000. -477с.

83. Налоговый Кодекс Республики- Таджикистан. Худжанд: Изд-во «Рахим Джалил», 2005. -с. 11.

84. Набиева А .Я., Турсунова З.Г. Предпринимательский прорыв и стабилизация* экономики Таджикистана // Экономика Таджикистана: стратегия развития. -М., 2000. №4. - с. 44.

85. Национальная стратегия развития Республики Таджикистан на период до 2015 года. (Утвержден Постановлением Маджлиси Намондагон Маджлиси Оли Таджикистан от 28 июня 2007 г. № 704). Душанбе, 2007.

86. Общая теория статистики: учебник/ Г.С. Кильдишев, В.Е. Овсиенко, П.М. Рабинович, Т.В. Рябушкин. -М.: Статистика, 1980. -с.227.

87. Ослунд А. Уроки экономических преобразований в странах Восточной Европы. //Вопросы экономики. -М., 1994. №1. -с. 97.

88. Основы американской экономики./ пер.с англ. М.: ППП, 1993. -144с

89. Олышевский В. О трактовке инфляции.// Российский экономический журнал. М., 1992. -№3. -с. 142.

90. Осипов' Ю.М{ Развивающиеся страны: финансирование экономики и инфляция. -М'.: Академия наук СССР. Институт Африки, издательство «Наука», 1978.-С. 101.

91. Отчет о мировом развитии -1996. От плана к рынку /Изготовлено в США. 1996 311с.

92. Послание Президента Республики Таджикистан Эмомали Рахмона Маджлиси Оли Республики Таджикистан (15 апреля 2009г.). Душанбе: изд-во «Шарки озод», 2009. -С. 48-81.

93. Пансков В.Г. Налоги и налогообложение в Российской Федерации. -М.: Международный центр финансово-экономического развития, 2003. с.73.

94. Переходная экономика: теоретические аспекты, российские проблемы, мировой опыт/ ответ. Ред. В. А. Мартынов, B.C. Автономов; И. М. Осадчая; Институт мировой экономики и международных отношений РАН. М; ЗАО, Издательство «Экономика», 2004.—715 с.

95. Преображенский" Е. О стабилизации рубля.// Вестник.финансов. -М., 1922. -№28.-с. 5. '

96. Предпринимательство: Учебник/Под ред. М.Г.Лапусты. -М.: ИНФРА-М, 2001. -448 с. . '

97. Предпринимательство: Учебник,для;вузов/Под ред. проф. ВШ;.Горфинкеля, проф. Г.Б. Поляка, проф. В.А. Швандара. М.: ЮНИТИ, 2000. -475 с.

98. Пол А. Самуэльсон, Вильям Д. Нордхаус. Экономика:: Пер. с англ. М.: «Бином», Лаборатория базовых знаний», 1997. - 780 с.100: Рапош И. Кризисы и современный5 капитализм./ пер. со словац. -М::. Политиздат, 1986.-е. 185.

99. Рахимов Р.'К. Особенности и факторы экономического роста: в условиях переходной? экономики.// Экономика Таджикистана: стратегия развития. Душанбе, 2006. -№2: -с.74-97; ' '

100. Рахимов Р.К. К вопросу о- финансово-кредитных рычагах: развития экономики Таджикистана.// Экономика Таджикистана: стратегия развития., -2005г. -№ 4. -с. 34 -57.

101. Рахимов Р.К. Теория* и практика денежно-кредитной политики. // Экономика Таджикистана: стратегия развития. Душанбе, 2007. -№2. - С. 5-19.

102. Рахимов; А. Внешнеэкономические и монополистические аспекты повышения конкурентоспособности национальной экономики (на примере РТ). -Худжанд.; Нури маърифат, 2005, -с. 109-110.

103. Романова 3. Латинская Америка: экономическая безопасность императив XXI века. //. Экономист. -М., 2003. №17.-с.84.

104. Сакс Дж. Д., Ларрен Ф. Б. Макроэкономика. Глобальный подход: Пер с анг.-М.: Дело, 1996.-c.491.

105. Сажина М. А. Циклические кризисы как механизм функционирования современного капитализма. — М.; Изд-во МГУ, 1990. -с 17.

106. Сажина М.А. Капиталистический цикл сегодня. М.: Изд-во МГУ, 1987. -с.66-75.

107. Степаненко В.А. Буржуазные теории инфляции. Киев: Наукова-думка, 1982.-c.69.

108. Саидмурадов Л.Х. Экономическая теория открытого хозяйства и проблемы современного Таджикистана. -Душанбе: Изд-во «Ирфон», 2005. 260 с.

109. Самуэльсон, Пол, Э., Нордхаус, Вильям, Д. Экономика.: Пер. с англ.: 16-е изд.: Уч. пос. М.: Издательский дом «Вильяме», 2000. - 688с.

110. Струмилин С.Г. К вопросу о денежной инфляции и дефляции.// Плановое хозяйство. -М., 1926. -№6. -с. 9

111. Словарь современной экономической теории Макмиллана. М.: ИНФРА-М, 1997.-c.457.

112. Современный капитализм: инфляция и общественное воспроизводство. (Межвузовский сборник научных трудов). -Ленинград: ЛГПИ имени A.M. Герцена, 1986.-е. 91.

113. Стародубровский В. Переход к рынку. Некоторые уроки опыта. // Вопросы экономики. М., 1991. - № 2. - с125.

114. Стратегия сокращения бедности в Республике Таджикистан на 2007- 2009 гг. Душанбе, 2006. -С.8-9.

115. Статистический ежегодник: Таджикистан 15 лет государственной независимости. Душанбе, 2006.

116. Статистический ежегодник РТ. Душанбе, 2007.

117. Статистический ежегодник РТ. Душанбе, 2005.

118. Тарасевич Л. С., Гребенников П. И., Леусский А.И., Макроэкономика: учебник . 6-е издание, перер. и. доп. М.: Высшее образование, 2007. - 654с.

119. Тодаро М.П. Экономическое развитие: Учебник/Пер. с англ. под ред. С.М. Яковлева, Л.З. Зевина. -М.: Экономический факультет МГУ, ЮНИТИ, 1997. -671с.

120. Умаров Х.У, Зарифова З.С. Денежно-кредитные проблемы развития национальной экономики. Душанбе: «Ирфон», 2005. -121с.

121. Улюкаев А., Куликов М>. Проблемы денежно- кредитной политики в условиях притока капитала в Россию. // Вопросы экономки. -М., 2007. №7. -с.12.

122. Фридмен Милтон. Если бы деньги заговорили./ пер. с англ. М.: Дело, 1999.- 160 с.

123. Фридмен М. Количественная теория денег/ пер с англ. М.: Эльфа - пресс, 1996.-c.114

124. Финансовая энциклопедия// под общ.ред. Г.Я. Сокольникова и др. Л.: 1927. -с.563-564;

125. Финансы. Денежное обращение. Кредит: учебник /под. ред. профессор. Г. Б. Поляка. 2-е изд. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003.

126. Фетисов Г. О выборе целей и инструментов монетарной политики.//Вопросы экономики. -М., 2004. -№2. -С. 5.

127. Фишер Ирвинг. Покупательная сила денег / сост. вступ. статья. Бункина М.К, Семенов A.M. М.: Дело, 2001. -с. 70-71.

128. Хайлбронер Р. Научный анализ и видение в истории современной экономической мысли.// Вопросы экономики. М., 1993. - № 1 l.-c. 11.

129. Шургалина И.Н. Реформирование российский экономики. Опыт анализа в свете теории катастроф. -М; «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1997.-с.16.

130. Экономика, /учебник, под.ред. Булатова А.С. -М.; изд «БЕК». 1995, -с. 244.

131. Экономика зарубежных стран: Капиталистические и развивающиеся страны / В. П. Колесов, В. Ф. Железова, М.Н. Осымова и др. -М.: Высшая Школа, 1990. -479 с.

132. Экономическое обозрение // Январь, 1998. -Ташкент, -с.6.

133. Экономика СНГ: 10 лет реформирования и интеграционного развития. М.: Финстатинформ, 2001.

134. Ясин Е. Проблемы перехода к регулируемой рыночной экономике. // Вопросы экономики. М., 1990. - №7.-с.З.

135. Economic Survey of Europe 2004 # 1. United Nations, NY, 2004.141. www.cisstat. com / статкомитет СНГ/

136. World bank, 1996, p. 173; p. 174.

137. World Development Report. 2006. World Bank. P.291.6