автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.01
диссертация на тему: Философский анализ проблемы воли в правовой реальности

Полный текст автореферата диссертации по теме "Философский анализ проблемы воли в правовой реальности"

На правахрукописи

МАРАЙКИН СТАНИСЛАВ ИВАНОВИЧ

ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ ПРОБЛЕМЫ ВОЛИ В ПРАВОВОЙ РЕАЛЬНОСТИ

Специальность 09.00.01— онтология и теория познания

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Магнитогорск 2004

Работа выполнена на кафедре философии Магнитогорского государственного университета.

Научный руководитель: доктор философских наук, доктор фило-

логических наук, профессор С.Л. Слободнюк.

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

А.С. Чупров;

кандидат философских наук И.С. Кувшинов

Ведущая организация:

Челябинский государственный уни-

верситет

Защита состоится 23 декабря 2004 года в 10 часов на заседании Диссертационного совета К 212.112.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата философских наук при Магнитогорском государственном университете по адресу: 455038, г. Магнитогорск. Пр. Ленина, 114, ауд. 211.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Магнитогорского государственного университета.

Автореферат разослан "_" ноября 2004 года.

Ученый секретарь Диссертационного совета, кандидат фи-

лософских наук, профессор

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Мировоззренческая ситуация в сегодняшней России имеет сложный и не поддающийся однозначной оценке характер. Неуклонное уничтожение старых ценностных систем, нередко насильственное внедрение новых взглядов на ключевые проблемы общественной жизни необходимо порождают ситуацию, когда философия вынуждена обратиться к критическому анализу наиболее значимых общественных проблем. Среди последних проблема построения правового государства занимает одно из первых мест и по сложности, и по актуальности. Но собственно вопрос о правовом государстве явно лежит вне области онто-гносеологического анализа. Осознавая это обстоятельство, мы считаем необходимой и своевременной более узкую постановку проблемы, которую возможно определить следующим образом: проблема правовойреальности.

Актуальность подобного поворота темы определятся тем, что в нашей стране идет формирование нового для нас типа правовой реальности; необходимость же становится очевидной именно с учетом данного обстоятельства, поскольку говорить о полноценном философском осмыслении этого феномена явно преждевременно, в то время как объективное положение дел требует возможно более глубокого философского анализа.

Для подтверждения данного тезиса мы переходим к рассмотрению истории вопроса и степени изученности проблемы. При анализе соответствующего круга источников мы были вынуждены обращаться не только к философским текстам, но и к работам, отражающим воззрения других областей научного знания. Однако наиболее значимыми для нашего исследования оказались труды по социальной философии, философии права и истории права. Мы специально оговариваем это обстоятельство, поскольку одной из главных проблем при обработке источников было четкое определение той области правовой реальности, которая доступна корректному и непротиворечивому онто-гносеологическому анализу. Эта проблема не может считаться надуманной, так как в собственно философских работах понятие правовой реальности практически отсутствует. Что касается социальной философии и "философии права", то здесь мы не выявили сколько-нибудь завершенных разработок, посвященных проблеме правовой реальности как таковой. Пытаясь объяснить этот парадокс тем, что в классических философских трудах речь идет о правовой "действительности", во многом тождественной тому, что современная наука вкладывает в понятие правовая "реальность", мы сразу столкнулись с тем, что данная тождественность довольно условна уже на родовом уровне.

С одной стороны, в самом общем виде действительность есть "объективная реальность как конкретно развитая совокупность природных и общественно-исторических явлений"1, но, с другой стороны — сама реальность есть "существующее в действительности"2, то есть в "объективной реальности".

Обращение к классическим трудам также не вносит в этот вопрос особой ясности, так как для учения Платона действительностью выступает мир истинно сущего бытия, а, скажем, для аристотелизма таковой является "чувственно вос-

принимаемый мир, который оказывался реализацией вечных и неизменных форм" (АЛ. Огурцов). В. Соловьев, предлагающий более десяти аспектов рассмотрения понятия "действительность", завершает рассуждение следующими словами: "В обычном словоупотреблении под Действительностью] разумеется еще совокупность бытовых и общественных форм и отношений данного времени, причем такая Действительность] противополагается идеалу. Это противоположение, не имея основания в самих понятиях, лишено логического значения (ибо в Действительности], как такой, вовсе не мыслится необходимость быть дурною, а в идеале, как таком, вовсе не мыслится обязанность быть непременно неосуществленным), а об историческом его значении см. Идеал" . В то же время диалектический материализм объединяет в понятии реальности, выделенные Соловьевым противоположности, подразумевая под реальностью "всё сущест-

»4

вующее, т.е. весь материальный мир, включая все его идеальные продукты .

Рассматривая далее понятие "правового", мы столкнулись не только с многочисленными интерпретациями этого определения, но и с тем, что даже в специализированных трудах авторы нередко избегают давать четкое определение "права". Так, Ф. Регельсбергер в своей обширной работе "Общее учение о праве" пишет о принципах, действующих в праве (порядок и свобода), о правовом порядке; о том, что образует право в объективном и субъективных смыслах, о соотношении нравственности и права, о проблеме принуждения и проблеме личной свободы, но определения права не дает5. В фундаментальном труде Н.М. Коркунова, напротив, целая глава посвящена именно рассмотрению основных различий в воззрениях на право. В итоге автор предлагает три точки зрения, определяющие право: 1) по содержанию: право как норма свободы; 2) по источнику: совокупность норм, установленных государством, либо совокупность норм, установленных обществом "в его целом"; 3) как принудительные нормы и т.д.6 При этом, автор подвергает критике все названные трактовки, показывая относительность определений права и полную зависимость этих определений от той системы координат, в которой проводится истолкование этого явления.

Подобная относительность прослеживается и у Г.Ф. Шершеневича: "В противоположность некоторым иным наукам, которые самостоятельно устанавливают понятие произвольно очерченной группой явлений, придавая ему избранное название, вследствие чего получается точное соответствие понятия с названием, — правоведение имеет дело с готовыми уже понятиями и выражениями, установившимися в жизни помимо науки". Прослеживая различные пути определения права, автор отмечает, что попытки найти "существенный признак, который всегда и необходимо присущ праву", "неоднократно предпринимались в философии". Итогом рассуждений становится определение права как специфического регулятора отношений между людьми, а также между людьми и государством. Г.Ф. Шершеневич исключает из области права (юридической нор-

' Соловьев В. С. Действительность // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. — Мультимедиа-издательство "Адепт", 2002. [Электронная книга].

4[Б.п.] Реальность.—С. 531.

5 См.: Регельсбергер Ф. Общее учение о праве. — М., 1897. — С. 1-23.

' См: Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. Изд-е 5-е. — С.-Пб1898. — С. 57-74.

мы) отношение человека и бога, человека к самому себе и внешнему миру. Иными словами — "право есть 1) норма, 2) определяющая отношение человека к человеку, 3)угрозою на случай нарушения известным страданием, 4) которое будет причинено установленными для этой цели органами государственной власти".

Совершенно очевидно, что приведенная точка зрения, с одной стороны, напрямую увязывает право с той действительностью, которая, согласно Соловьеву, противопоставляется идеалу, с другой стороны, вводит его в поле субъект-субъектных отношений, что, по нашему мнению, позволяет говорить о том, что в отдельных трудах российских правоведов уже в конце XIX столетия пусть не явно, но все же возникал вопрос о феномене правовой реальности как особом виде реальности объективной. Другое дело, что онтологический аспект нашей проблемы возникал на границе противостояния правоведения и философии права, которая в тот период, как отмечал Н.М. Коркунов, имела предметом своего

tt п8

интереса выяснение положительного права .

Правда, не все русские правоведы были столь категоричны как Н.М. Коркунов. Так, в работах П.И. Новгородцева можно наблюдать более взвешенное отношение к философским проблемам права. Стремясь синтезировать воззрения правовой и философской науки, Новгородцев достаточно корректно выявляет пограничные области, что позволяет ему прийти к выводу: "Проблема от отношении личности к обществу есть основная для всех главнейших определений <...> <в философии права — С.М.>. От нее естественно обратиться к важнейшему вопросу философии права — об отношении права к нравственности"9.

Данное заключение, с нашей точки зрения, весьма интересно, поскольку достаточно точно отражает не только понимание правоведами сути философии права вообще, но и приоритеты отдельных направлений самой философии права и ее истоков. Ведь даже у Гегеля при первичной онтологической посылке: "Право есть прежде всего непосредственное наличное бытие, которое дает себе свободу непосредственным образом", — мы видим повышенное внимание именно к проблематике нравственного (морального) характера. — "Почвой права является вообще духовное, и его ближайшим местом и исходной точкой — воля, которая свободна; так что свобода составляет ее субстанцию и определение и система права есть царство осуществленной свободы, мир духа, порожденный им самим как некая вторая природа"; "<...> Идея государства и состоит в том, чтобы в ней снималась противоположность между правом как абстрактной свободой и наполняющим ее особенным содержанием благом<...>"10.

В других фундаментальных трудах по философии права, принадлежащих уже отечественной науке, мы тоже обнаруживаем подтверждение своих тезисов. Так, у Е.Н. Трубецкого в его "Энциклопедии права" можно видеть повышенное внимание именно к проблеме свободы, включенной в смысловое поле права: "<...> Где нет внешней свободы, там нет и самого права. Во всяком праве свобо-

' Шершеневич Г.Ф. Понятия о праве. — Казань, 1896. — С. 2-3,7,73. ' Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. — С. 22.

' Новгородцев П.И. Кант и Гегель в их учениях о праве и государстве.—М., 1901.— С. 111, м Гегель Г.-В.-Ф. Философия права. —М., 1990. — С. 99; 67; 367.

да лица, в смысле не стесненной другими лицами возможности осуществлять те или другие цели, составляет настолько существенный признак, что с уничтожением его уничтожается само право"". А другое направление в философии права, представленное, в первую очередь, трудами Н.Н. Алексеева, выводит на первый план ценностную составляющую12.

Несмотря на присутствующие различия в интерпретациях разных школ, можно все таки увидеть, что есть ряд моментов, признаваемых всеми мыслителями, а именно: право входит в некую систему, необходимыми составляющими которой выступают субъект-индивидуум и актуальное бытие во всем своем многообразии. Причем, субъект в данном случае мыслится вовсе не как субъект права в том смысле, в котором о нем трактует юридическая наука, но как: 1) "лицо", которое, "отличая себя от себя, относится к другому лицу, и оба обладают друг для друга наличным бытием только как собственники"13; 2) отдельное лицо, чья внешняя свобода в отношениях с другими отдельными лицами, с одной стороны, предоставляется правом, а с другой — ограничивается14; 3) "деятель, как носитель актов, обнаруживающих ценности", деятель, неотделимый "от самих обнаруживающих ценности актов", ибо "ценности только тогда становятся живыми и реальными, когда они находят живого носителя"15.

Обращение к современной философии права показывает, что кардинальных изменений в данной области не произошло. Так, С.С. Алексеев дает в качестве исходных тезисов следующие положения: "Право имеет три образа <...>, являясь нам в виде: "общеобязательныхнорм, законов, деятельности судебных и иных юридических учреждений <...>"; "особого, сложного социального образования — подсистемы в обществе, имеющей свою природу и логику, — такой же подсистемы, как например, государство, искусство, мораль"; "явления мировоззренческого порядка — одного из начал и проявлений жизни разумных существ, людей"1 . B.C. Нерсесянц пишет о внутренней смысловой равноценности "таких внешне различных определений, как: право — это формальное равенство; право — это всеобщая равная мера; право — это всеобщая справедливость и т.д", поскольку "эти определения права фиксируют понимание права как самостоятельной сущности, отличной от других сущностей".17

В то же время налицо тенденция к переосмыслению наследия прошлого в том ключе, который ранее был невозможен в силу причин идеологического характера. Особенно ярко это проявляется в усилении ценностного аспекта в исследованиях, а также в переводе в онтологический план "человеческой" и "формальной" составляющих права. Так, у И.Л. Честнова мы видим такие рассуждения о соотношении права и нормы: "Их диалогичность состоит в том, что они, во-первых, несхожи <...>, а во-вторых, взаимопроникают друг в друга, содержат друг друга как инобытие другого. <..> Объективное право — это не только сфера

" Трубецкой E.H. Энциклопедия права. — С.-Пб., 1998. — С. 14.

12 См.: Алексеев H.H. Основы философии права. — С.-Пб., 1998.—С. 72-73.

" Гегель Г.-В.-Ф. Философия права. — С. 99.

14 См.: Трубецкой Е Н. Энциклопедия права. — С. 16.

15 Алексеев H.H. Основы философии права. — С. 72.

" Алексеев С.С. Право: азбука — теория — философия. — М., 1999. — С. 3.

" Нерсесянц B.C. Философия права. — М„ 2000. — С.35-36.

"чистого" долженствования, оно потенциально включает в себя сущее как существование, т.е. претворение в жизнь через субъективное право"18.

И.А. Попов, рассуждая в том же ключе, переводит проблему в социально-философский аспект, утверждая, что "норма права есть неотъемлемая составляющая социальной онтологии, фундаментальным качеством которого является системность, упорядоченность, непрерывность, динамичность", а "феноменология нормы права имеет три ступени ее онтологической определенности", выступая "как первичная форма упорядоченности и регуляции произвольных действий индивидов в общественных отношениях", выражаясь "в таких феноменах бытия права как: тиражирование, субъективация, объективация, актуа-

»19

лизация, норм права" .

Другие исследователи, переводя рассуждение в область "смысла", выдвигают тезисы о том, что "неработающие постсоветские модели социально-правового взаимодействия являются результатом "семантической непрозрачности" (синкретичности) социальной реальности". При этом сама социальная (она же в ряде случаев — социально-правовая) реальность, где по мнению автора, должно происходить это социально-правовое взаимодействие, отдельно не исследуется, выступая странным субстратом, внутри которого происходит "игра смыслов", приводящая то к "смещению когнитивного горизонта", то созданию

"весьма деспотичного механизма конструирования и поддержания когнитивного

»20

горизонта социальной реальности" .

Культурологическое осмысление исследуемой нами проблематики также вписывается в общую картину: "Правовая культура входит в систему культуры как целого и прежде всего опирается на культуру субъектов правовой сферы, носителей правового сознания. <...> В своем взаимопроникновении субъективная и объективная правовая культура выступают основаниями культуры в целом. <...> Правовая культура России должна рассматриваться не только и не столько как профессиональный навык, сколько как готовность общества к переживанию своих неправовых традиций, готовность личности к ее правовой само-21

реализации <...> .

Подобное понимание ключевых аспектов проблемы не является исключительной собственностью исследователей права. В сущности, здесь мы видим отражение общих для философского сегодня тенденций к переосмыслению классического и советского наследия, когда анализ уступает место безграничному синтезу.

Возможно, именно данное обстоятельство привело к тому, что собственно "правовая реальность", несмотря на то, что понятие это достаточно употребительно, каким то образом выпала из поля зрения исследователей. Даже в моно-

" Честное ИЛ. Право как диалог: кфсрнцшию новой шгаютицшюйреатакга. - С-Г6,2СКХХ- С. 95.

" Попов И.А. Отологические основания нормы права (социально-философские аспект). — М., 2003. — С. 9. [Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук].

30 Шишкин С.И. Игра структуры смыслового поля права постсоветской России (социально-философский анализ). — Владивосток, 2003. — С. 10; 6,20-21. [Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук].

21 Степанов Л.Л. Правовая культура в контексте культурологического анализа. — Ростов-на-Дону, 2003. — С. 11. [Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук].

графии И.А. Честнова, несмотря на подзаголовок "к формированию новой онтологии правовой реальности", мы не обнаружили ни одного сколько-нибудь четкого определения. Автор ограничивается размышлениями общего и не всегда последовательного характера: "Важной составной частью онтологии — учения о бытии (реальности) — является картина мира. Это связано с тем несомненным обстоятельством, что реальность, существующая сама по себе (объективно), тем не менее дана нам исключительно через ее восприятие. <...> Картина мира — это система представлений о реальности, окружающем нас объективном бытии. <...> Онтология права <...> не может принципиально отличаться от онтологии как таковой (социальной онтологии). Это обусловлено социальностью права". Более того, далее автор вообще отказывает "правовой реальности" в праве на самодостаточность как виду реальности: "<...> Соотношение права и общество, правовой и социальной реальности — это соотношение особого и общего, при котором общее включает в себя (скорее — обуславливает) существенные характеристики особенного. При этом особенное — право — следует отграничивать не от общего, а от другого особенного — политики, экономики и т.п. <...> Попытаться выделить и обособить юридическую картину мира, конечно, можно, но ничего, кроме "чистой" системы права Г. Кельзена построить не удастся"22.

С довольно интересной ситуацией, отражающей, как нам кажется, состояние проблемы правовой реальности в современной науке мы столкнулись, анализируя труд С.С. Алексеева. В разделе "Реальность права", автор начинает разговор с утверждения "право — явление из мира обективных реалий", далее звучит утверждение о том, что "<...> позитивное право (именно позитивное право как людское творение!) — это не просто мысли, идеи, волевые усилия, какие-то решения, плод творчества, а, скажем так, наличная объективная реальность" и завершает фрагмент обращением к авторитету классика русского правоведения Б.А. Кистяковского, утверждавшего, что " "...правовую реальность следует поставить приблизительно посередине между реальностью произведений скульптуры и живописи, с одной стороны, и произведений литературы и музыки — с другой. Но все-таки ее придется признать немного более близкой к реальности первого вида культурных благ, чем второго...""23.

Одним словом, существование правовой реальности признается и рядом правоведов и философами, но исчерпывающего ответа на вопрос "что есть правовая реальность?" мы пока не имеем.

На основании приведенных ранее данных, а также анализа других источников, не вошедших в этот обзор, мы пришли к выводу о том, что действительно актуальный вопрос формирования правовой реальности в настоящее время не имеет достаточного философского обоснования.

В связи со сказанным мы считаем необходимым несколько расширить первичную формулировку проблемы. Как можно видеть, различные интерпретации проблем права и правовой реальности имеют узловые точки соприкосновения, образующие некую окружность, в центре которой находится человек.

32 Честнов ИЛ. Право как диалог, к формированию новой ониюгикг^явовойреальности - С.13-14; 14-15.

п Алексеев С.С. Право: азбука—теория — философия. — С. 226.

Отметим — не просто некий усредненный человек, а человек, обладающий разумом, волей, включенный в систему моральных установлений и систему ценностей, человек, являющейся субъектом деятельности и т.д. И нам кажется, что при попытке привести все это к единому знаменателю, мы так или иначе придем к мысли об особой роли воли, поскольку без нее невозможна ни деятельность, ни все остальное. Безусловно, роль воли в формировании права исследовалась не одно столетие. Однако мы думаем, что наша работа позволит внести некоторые коррективы в устоявшиеся воззрения, поскольку в центре нашего внимания будет находится проблема воли в правовойреальности.

На основании сказанного мы определяем:

— объект исследования: правовая реальность как особый вид реальности;

— предмет исследования: воля как необходимая составляющая правовой реальности.

Таким образом, целью исследования выступает определение онтологической функции воли в правовой реальности.

Для достижения искомой цели в работе решаются следующие задачи:

1. Проанализировать историко-философский аспект становления понятий "реальность" и "право". 2. На основании полученных материалов выявить философские основания правовой реальности как особого вида реальности и характер ее генетического родства с другими реальностями. 3. Рассмотреть специфику взаимосвязей воли и свободы, воли и морали в их отношению к субъекту. 4. На основании полученных данных установить онтологический статус воли в правовой реальности.

Научная новизна исследования заключается в том, что нами:

1. Выявлены философские основания правовой реальности и установлен ее особый статус по отношению к родственным типам реальности — виртуальной и символической. Определена роль объективной и предметной реальности в существовании правовой реальности. 2. Определен онтологический статус воли в правовой реальности, в результате чего доказано, что правовая реальность необходимо включает в себя волю, актуализация которой происходит в рамках специфического диалога сущего и должного. 3. Дано развернутое описание и философский анализ системы взаимодействия воли с субъектом, необходимо включенным в правовую реальность.

Теоретическая значимость работы состоит в возможности применения результатов исследования в различных сферах гуманитарного знания.

Практическая значимость работы. Результаты могут быть использованы при разработке лекционных курсов по философии, а также при чтении спецкурсов гуманитарных специальностей.

Апробация работы. Материалы исследования докладывались и обсуждались на теоретических семинарах кафедры философии Магнитогорского государственного университета (2003-2004 гг.), а также на межвузовских конференциях, проходивших на базе Магнитогорского государственного университета (2002,2003 гг.).

По материалам диссертации опубликованы 5 работ, в том числе 2 статьи и 3 методические разработки в форме открытой лекции.

Структураработы имеет следующий вид: введение, две главы, заключение, список литературы (180 наименований).

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во "Введении" дано обоснование темы, проанализирована степень разработанности проблемы, определены цели и задачи исследования.

В главе 1 — "Историко-философские аспекты становления понятия "правовая реальность"" — представлен комплексный анализ названной проблемы. Первый раздел "Историко-философские аспекты проблемы "реальности" представляет подробное рассмотрение становления воззрений на реальность в различных философских системах. Анализируя труды Платона, Спинозы, Лейбница, Шопенгауэра, Шеллинга, Гегеля, В. Соловьева, мы исходили из общего для всей философской мысли положения о признании реальностью, с одной стороны, того что противоположно "мнению" и соотносимо с истиной, а с другой стороны — может быть истолковано как мир чувственного бытия. В то же время главной целью этой части диссертации выступает не определение того, каким образом "реальность" совпадает с различными областями бытия, можно ли отождествить между собой реальность и бытие, либо реальность и действительность, а выявление тех моментов, которые показывают специфические черты реальности как сферы существования права. Последнее обстоятельство оказало значительное влияние и на выбор философских концепций и трудов, анализируемых в этом разделе работы.

Рассмотрев позицию Платона, мы отмечаем, что в его концепции присутствуют как подлинная, так и подобная подлинной реальность. При этом особо отмечается, что последняя может формироваться неким субъектом, не имеющим онтологического статуса сущего; причем словесные образы играют в становлении подобной реальности особую роль, подменяя собой сущее.

Соотнесение воззрений Платона с воззрениями Гегеля позволило, с одной стороны, убедиться в генетическом родстве позиций этих мыслителей, а с другой стороны — выявить относительность понимания реальности в системах этих философов. Так, Гегель, говоря о реальности, утверждает необходимость рассматривать качество как реальность и как ее противоположность. И в диалогах Платона мы видим, что, играя тезисом Парменида — "Этого нет никогда и нигде, чтоб не-сущее было; / Ты от такого пути испытаний сдержи свою мысль", — мыслитель не просто утверждает, что "<...>указывая на существование природы иного и на то, что она распределена по всему существующему, находящемуся во взаимосвязи, мы отважились сказать, что каждая часть природы иного, противопоставленная бытию, и есть действительно то самое — небытие", но акцентирует внимание на особенностях взаимоотношений этих противоположностей.

Продолжив анализ воззрений Гегеля, мы приходим заключению: 1) реальность в контексте гегелевских воззрений есть то, что имеет некую определенность, то есть — по меньшей мере не является чистой идеальностью или абст-

ракцией; 2) В реальности присутствует единство противоположностей, устранение, одной из которых влечет за собой крушение реальности как таковой.

Перенося исследование в область пантеистических доктрин, мы рассматриваем системы Лейбница и Спинозы, отмечая, что для первого характерна оппозиция положительной отрицательной реальности, а также специфическая иерархия "реальностей": 1) реальность, которая измеряется абсолютно бесконечным совершенством, а значит — совпадает с абсолютной монадой, являясь при этом ее эманацией; 2) реальность, которая, истекая из абсолютной монады, ограничивается в вещах, несовершенных в силу того, "несовершенства свои они имеют от своей собственной природы, которая не способна быть без границ".

В системе же Спинозы мы наглядно видим двойственный характер реальности, предстающей то бытием, то неким промежуточным состоянием между идеальным и материальным, но всегда существующей и не являющейся мнимостью даже в своей материальной ипостаси.

Рассмотрев далее критику спинозизма в трудах Шеллинга, мы установили, что через соотнесение спинозовской необходимости со смысловым полем реальности, Шеллинг не просто отождествляет реальное с материальным, но доказывает — именно реальное лежит в основе двойственности (не противоположности!) начал. Подобное "размывание" четких границ становится характерной чертой мировоззренческих споров девятнадцатого века и понятие реальности, вроде бы оставаясь в центре философского внимания, постепенно превращается в некое клише, применяемое в разных значениях в зависимости от интересов того или иного мыслителя.

Так, Шопенгауэр, критикует спинозовское отождествление реальности и существования, но никакого положительного определения реальности не дает. При этом хорошо заметна склонность мыслителя к гносеологизации реальности, что, впрочем, вполне закономерно, так как отражает общую "гносеологизацию" философии, которая была характерна для того периода. Не случайно, например, у В. Соловьева рассуждения о реальности в большей степени сводятся к рассмотрению вопросов о связи реального с различными формами сознания, о связи реального и истины ("Критика отвлеченных начал" и "Теоретическая философия"), и утверждению тезиса о реальном как об истинном, не-видимости.

В дуалистических и материалистических доктринах мы также наблюдаем определенную нечеткость при отнесении реальности к материальному или идеальному, а также очевидную гносеологизацию онтологической проблематики. Это в равной степени касается как тезиса Декарта "cogito ergo sum", так воззрений Дидро, Ламетри или ленинского определения материи.

Выявив, таким образом генетическое родство понимания реальности в различных течениях философской мысли мы переходим к решению следующей задачи, связанной с анализом понятия права.

В разделе "Историко-философские аспекты проблемы определения "права "" мы вначале отмечаем, что проблема "права" в том виде, как она существует сегодня, появилась сравнительно недавно, хотя теоретики права обнаруживают попытки разрешения проблемы права уже в античной философии. Однако спра-

ведливости ради следует заметить, что в данном случае следует все таки говорить лишь об элементах правовой проблематики и не более.

Так, в трудах Аристотеля немало места посвящено проблеме справедливости, непосредственным содержанием которой и является право. Однако особого, отдельного, самостоятельного учения о праве у Стагирита нет. То же самое можно сказать и о Платоне, у которого в диалоге "Горгий" П. Новгородцев усматривает первый очерк "начала естественного права", хотя даже зная о том, что такое естественное право, о котором Платон понятия не имел, мы можем усмотреть в этом "очерке" лишь некоторые схождения с тем, о чем впервые заговорил Гуго Гроций.

Далее мы переходим к анализу философских воззрений на проблему права в Новом времени, а также в Х1Х-ХХ вв. Ввиду ограниченности объема диссертации мы концентрируем наше внимание на учениях Спинозы, Лейбница, Гоб-бса, Гегеля, Соловьева, Маркса, Энгельса. Воззрения Канта нами намеренно не рассматриваются, поскольку для нашего случая приоритетной является проблематика скорее онтологической, нежели гносеологической направленности.

Впрочем, практически ни у кого из названных мыслителей проблема права не представлена в чистом виде. Так, Лейбниц, различавший естественное и положительное право одновременно соединял учение о праве с этикой, видя основу права в нравственной любви, действительность которой обусловлена предустановленной гармонией, исходящей от абсолютной монады.

Для Гоббса же, с которым полемизирует Лейбниц, справедливость есть лишь один из множества естественных законов. Причем источником справедливости выступает не высшая сила, не абсолют, но естественный закон, обеспечивающий предварительное заключение договора, исполнение которого является справедливостью, а невыполнение —несправедливостью.

Кроме того, и Лейбниц, и Гоббс достаточно своеобразно противопоставляют естественное и положительное право. Для них естественное право выступает производной разума, дарованного человеку абсолютом со всеми вытекающими отсюда последствиями (именно по этой причине Гоббс и определяет естественное право как свободу).

В трудах Спинозы разрешение проблемы права теснейшим образом связано с вопросами о мире, о свободе и необходимости, о воле. Обращая особое внимание на дифференциацию права и закона, Спиноза подчеркивает, что естественный божественный закон обладает рядом атрибутов, ставящих его над правом. Последний момент весьма важен, так как в нем содержится тот пункт, который позволяет говорить об оригинальности подхода Спинозы к вопросам права. Ведь естественное право, как право, данное от природы человеческого существа, в спинозизме не может означать иного, кроме как модус абсолюта. Но Спиноза не идет по такому пути, а подчеркивает, что право вообще — естественное право и право положительное отличаются прежде всего особенностью их отношения к субъекту в различных областях его существования.

Подводя промежуточный итог, мы приходим к выводу, что у всех рассмотренных нами мыслителей повторяются одни и те же составляющие права.

Но, одними из наиболее важных составляющих, по нашему мнению здесь выступают свобода и противопоставленная ей необходимость.

Важность этого момента подтверждается и в трудах мыслителей девятнадцатого века. Так, Гегель в своей "Философии права" указывал следующее: "Идея права есть свобода, и истинное ее понимание достигается лишь тогда, когда она познается в ее понятии и наличном бытии этого понятия"24. Причем к этой мысли он возвращается неоднократно, например: "Право состоит в том, что наличное бытие вообще есть наличное бытие свободы воли. Тем самым право есть вообще свобода как идея"25. Таким образом, именно в трудах Гегеля можно обнаружить предпосылки к соединению понятий права и реальности. Последнее, как мы думаем, стало возможным из-за наличия мощной онтологической составляющей в его трудах. При этом не менее важной представляется указанная Гегелем необходимая связь права с волей, свободой и свободой воли.

В. Соловьев в ходе дифференциации нравственности и права указывает, что право требует объективной реализации добра, а следовательно обладает направленностью на известное ограничение идеальных сфер в той области, где право обладает подобными возможностями, а область эта — область реальности.

Анализ марксистских воззрений на проблему права показал, что несмотря на жесткую критику чужих воззрений, стремление "материализовать" правовые вопросы, деидеализировать область права, "приземлить" его, Маркс и Энгельс, по сути, констатировали наличие той стороны права, о которой говорили их предшественники: очевидный синтез свободы и необходимости, исходной независимости воли и ограничений, налагаемых на эту независимость в мире человеческих отношений. Это, кстати, видно и в каноническом для марксизма определении права: "Помимо того, что господствующие при данных отношениях индивиды должны конституировать свою силу в виде государства, они должны придать своей воле, обусловленной этими определенными отношениями, всеобщее выражение в виде государственной воли, в виде закона, — выражение, содержание которого всегда дается отношениями этого класса, как это особенно ясно доказывает частное и уголовное право. Подобно тому, как от идеалистической воли или произвола этих индивидов не зависит тяжесть их тел, так не зависит от их воли и то, что они проводят свою собственную волю в форме закона, делая ее в то же время независимой от личного произвола каждого отдельного индивида среди них"26. Отметив неслучайность такого внимания, которое уделяли мыслители связи воли и права, мы переходим к анализу правовой реальности.

В третьем разделе — "Философские основания "правовойреальности" — мы начинаем анализ философских оснований правовой реальности с замечания, что этот вид реальности не может быть однозначно соотнесен ни с материальной, ни с идеальной реальностью. Для того, чтобы определить рамки исследовательского поиска, мы подробно рассматриваем современные воззрения на про-

24 Гегель Г.-В.-Ф. Философия права. — С. 59.

25 Гегель Г.-В.-Ф. Философия права. — С. 89.

26 Маркс К., Энгельс Ф. Святое семейство или критика критической критики. Против Бруно Бауэра и компании // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 томах. — Т. 1. — М.: Политиздат, 1984. — С. 302..

блему реальности и приходим к выводу, что рассмотрение реальности как того, в чем и чем объединены материальное и духовное, не только логически следует из всей истории философии, но и отражает действительное положение дел. В какой-то мере нашу мысль подтверждают те виды реальности, чей статус на сегодняшний день уже ни у кого не вызывает сомнений: мистическая, символическая, виртуальная.

Представив разбор различных точек зрения на духовные аспекты реальности (Б. Шалютин, С. Лобанов, В. Волков, Г. Меньчиков) мы отмечаем ту важную роль, которую в данном случае играет субъективная составляющая, которая выступает как одна из сторон раскрытия ноуменального процесса. В итоге, опираясь на полученные данные, мы приходим к выводу о том, что современные воззрения на сущность реальности, с одной стороны, достаточно оппозиционны классическим взглядам; с другой стороны —оппозиционность эта представляет собой результат следующих действий: 1) абсолютизация субъекта в феноменологическом и экзистенциальном ключе; 2) абсолютизация либо придание статуса предельности отдельным атрибутам субъекта; 3) синтез материалистического и идеалистического миропонимания, преследующий цель — взаимоуподобить диалектические противоположности. Соотнося эти выводы с известными нам данными о природе реальности и природе права, мы высказываем предварительное предположение о том, что правовая реальность не может быть однозначно соотнесена ни с одним из известных нам видов реальности, о чем говорит и само содержание того, что порождает эту реальность.

Так, если мы будем исходить из мысли, что правовая реальность есть область функционирования естественного права, то нам придется признать, что правовая реальность есть всего лишь условное обозначение одной из сфер жизнедеятельности человека. Заметим, в данном случае не важно, понимаем ли мы здесь человека как часть одушевленного космоса, творение абсолюта или самодостаточное природное существо.

Пытаясь дать определение правовой реальности как сферы функционирования права положительного, мы, возможно, окажемся ближе к истине хотя бы потому, что здесь невозможно сказать ни однозначного "да", ни однозначного "нет". Ведь если положительное право есть право, создаваемое волей абсолюта или волей людей, оно является полноценным феноменом бытия, как бы мы его не понимали —материалистически или идеалистически.

Исходя из сказанного, мы можем предположить, что правовая реальность с равной степенью достоверности может быть отнесена как к идеальной, так и к материальной областям бытия. Но не значит ли это, что наиболее близкой к природе правовой реальности оказывается реальность виртуальная, которая может быть и материальной, и идеальной, и идеально-материальной, и материально-идеальной? — Нет, поскольку виртуальность всегда сохраняет атрибут иллюзорности. Вместе с тем идеальную составляющую как реальности, так и права (во всех интерпретациях этих понятий) никак нельзя отнести к области иллюзорного. Следующий момент, не позволяющий говорить о генетической близости виртуальной реальности реальности правовой — это присутствующая в виртуальной реальности неотличимость части и целого, единичного и всеобщего.

Осмысление правовой реальности по аналогии с реальностью символической также не дает положительных результатов. Несмотря на многообразие понимания понятий права и всех составляющих этого понятия, правовые феномены в идеале тяготеют к однозначности, в то время как символ, являющийся основой символической реальности представляет собой в этом плане полную противоположность. Непременным качеством символа выступает как раз бесконечная многозначность и способность к установлению множественных, нередко прямо противоположных друг другу смысловых связей. Также нельзя не учитывать, что символическая реальность предполагает, с одной стороны, воплощение в себе абсолютной истины, а с другой стороны — ее полную невыразимость в сколько-нибудь формализованном виде.

Продолжив анализ в другом направлении, мы выявили, одно из необходимых условий существования правовой реальности, а именно — субъект как существо, обладающее разумом и волей. Ведь даже в том случае, когда мы говорим о боге, как о первоисточнике правовой реальности, мы не можем игнорировать того факта, что верховное существо в данном случае выступает как абсолютный субъект, поскольку личностное начало в данном случае все равно присутствует, проявляясь в превосходной степени. Таким образом, мы подразумеваем под субъектом, без которого невозможна правовая реальность, не субъекта абстрактного и не субъекта конкретного, но субъекта, включенного в сложную многоуровневую систему отношений с объективной реальностью, понимаемой как целостность и объединяющей в себе разнопорядковые явления. При этом весьма важно, что в любой области этой реальности человек, с одной стороны, выступает в качестве субъекта, а с другой, как составная часть этой реальности необходимо является объектом.

Поскольку правовая реальность равно относится как к материальной реальности вообще, так и к реальности социальной, субъект этой реальности необходимо находится и в практическом отношении к природе, и творцом условий, и объектом, который творят эти условия, одновременно изменяемые его деятельностью. Присутствующий же в данном случае переход субъекта в свою противоположность обусловлен, в первую очередь, особенностями человека как человека разумного и волящего и реализующего свои воления в практической деятельности, направленной как во вне, так и на себя.

В итоге мы приходим к заключению, что в наиболее общем виде правовую реальность можно определить как вид объективной реальности, возникающий в той области действительности, где реализуются правовые отношения между индивидуумами, индивидуумом и обществом, индивидуумом и государством. А поскольку право как базисный элемент в системе правовой реальности являет собой сложный феномен, в равной степени принадлежащий к сфере материального и идеального, природа правовой реальности также должна рассматриваться нами как сочетание материального и идеального.

При этом нельзя говорить об изолированном существовании правовой реальности, поскольку она взаимодействует и с виртуальной реальностью, и с символической реальностью, являя собой оппозицию как той, так и другой. Не менее значим и тот факт, что правовая реальность необходимо включает в себя

волю, актуализация которой происходит сложным образом. Отсюда, как мы думаем, следует, что правовая реальность есть вид реальности, где прямо и непосредственно реализуется (либо не реализуется) свобода воли.

Таким образом, мы можем заключить, что правовая реальность есть сфера актуализации права, которое, в свою очередь необходимо связано с волей и различными проявлениями последней.

В главе 2 — "Онтологические аспекты актуализации воли в правовой реальности" — мы рассматриваем волю в ее взаимосвязях со свободой, моралью и субъектом правовой реальности. В первом разделе — "Воля как свобода и необходимость в правовой реальности" — мы даем философский анализ воли в сложной системе взаимосвязей, наличествующих в правовой реальности. В центре нашего внимания оказываются вопросы о свободе воли в правовой реальности, свободная воля, воля и власть, воля и необходимость.

Рассматривая круг вопросов, связанных со свободой, проблемой воли, властными феноменами и общественным бытием, мы привлекаем концептуальные положения из учений Гоббса, Ницше, Шопенгауэра, Гегеля. В результате мы приходим к заключению: в данном философском контексте, несмотря на принципиальные расхождения в отдельных пунктах, присутствует ряд значимых схождений, среди которых наиболее важным для нас является то, что собственно воля и власть всегда замыкаются на субъекте воли и власти, под каким бы именем он не выступал.

Сужая на основании полученных данных поле исследования, мы концентрируем внимание на взаимосвязях воли, свободы и необходимости. При этом мы вынуждены учитывать, что свобода и воля в правовой реальности выступают в неразрывной связи с проблемой справедливости; последняя же нередко выступает в качестве полноправного аналога свободы и права.

Однако рассмотрение этого аспекта приводит нас к заключению, что анализ в этом направлении малопродуктивен, поскольку, определив правовую реальность как волю к справедливости суть свободе, мы оказываемся в неком логическом тупике, ведь воля безусловно предполагает воление, причем воление, имеющее определенную направленность.

А если правовая реальность есть воля к свободе-справедливости, то зачем свободной воле (ибо воля не может быть несвободна) стремиться к тому, что и так составляет ее неотъемлемое качество? Если же правовая реальность есть воля к собственно справедливости, то каковы критерии определения конечной цели воления? И в какой мере может являться целью то, что в природе своей относительно, а не абсолютно? Мы не говорим уже о том, что этическая доминанта в данном случае становится более значимой, нежели доминанта онтологическая.

Перенося дальнейшее рассуждение в область взаимоотношений воли, свободы и необходимости, мы подробно рассматриваем классические и современные воззрения на этот вопрос. В результате мы получаем возможность показать, что в правовой реальности невозможно применение "жесткого" классического анализа, поскольку здесь мы имеем дело не с некими предельными категориями, а их актуализацией в особой области бытия. Иначе говоря, правовая реальность необходимо связана с человеком и с его волей. А это в свою очередь означает,

что в рамках европейского мировидения именно воля субъекта во всей ее мно-гоипостасности играет определяющую роль в "жизни" правовой реальности. В связи с этим мы рассматриваем аксиологические и этические вопросы, непосредственно связанные с проблемой о необходимости в правовой реальности.

Так, анализируя аксиологическую область правовой реальности, мы показываем, что свобода в качестве атрибута воли, безусловно признаваемая всеми ценностью, противостоит необходимости, отождествление которой с безусловной ценностью весьма проблематично.

Применяя эти положения к полученным ранее данным мы можем прийти к заключению о том, что воля в правовой реальности находится в необходимом единстве как с онтологическим, так и с морально-аксилогическим уровнями. При этом воля выступает не в качестве самодостаточного и изолированного образования, некой абсолютной монады, но скорее как условие актуализированной гармонии в правовом "универсуме".

В то же время в иерархической структуре правовой реальности воля очевидно занимает высшую ступень, являя собой, с одной стороны, свободу, а с другой необходимость, равно актуализирующиеся в правовой реальности. Однако, учитывая самодетерминирующую составляющую воли, мы не имеем возможности уравнять и то, и другое. С учетом последнего обстоятельства мы приходим к тезису о том, что воля в правовой реальности не просто находится в сложной системе взаимоотношений свободы и необходимости, но может выступать как свобода проявления необходимости, что находит место не только на онтологическом, но и на других уровнях.

Во втором разделе — "Воля и мораль в правовой реальности" — опираясь на представленных выше материалы, мы показываем, что проблема соотношения воли и морали в правовой реальности имеет под собой достаточные основания как в историко-философском, так и в актуальном аспекте. Особенно когда мы говорим о правовой реальности, как реальности, не совпадающей с реальностями символической и виртуальной. Как нам кажется в реальности виртуальной проблема соотношения и взаимосвязи воли и морали невозможна, поскольку по-рождающе-порождаемый характер виртуальных "миров" не предполагает наличия сколько-нибудь целостного мироотношения, особенно в рамках морально-этических. Любая идея, пребывающая в виртуальной реальности, изначально обречена на абсолютную относительность, по той причине, что в бесконечной цепи порожденных и порождаемых реальностей выделение исходной точки является задачей практически невыполнимой. Таким образом, виртуальная реальность как постоянно изменяющееся, очевидно противостоит реальности правовой как реальности становящейся и развивающейся.

Реальность символическая в рассматриваемом случае может показаться противоположностью реальности виртуальной. Действительно, наличие некого организующего центра в символической реальности позволяет определять пусть условную, но все-таки точку отсчета, что совсем немаловажно, когда речь идет об этических вопросах. Но по сути символическая реальность предлагает систему, в которой каждый из элементов не имеет однозначного толкования, а соответственно и его связи с другими элементами также имеют сложный характер.

Причем, ни в одном из известных нам случаев не дается более или менее внятного объяснения тому, что является условием, обеспечивающим их гармоничное и непротиворечивое взаимодействие, гарантирующим нейтрализацию деструктивных процессов, неминуемых в подобного рода системах. Тем более, что символ, возведенный в ранг реальности, при этом продолжает оставаться символом, скорее раз-воплощая материальное бытие, нежели становясь его органической частью. Изначальная же многосмысленность, противоречивость и иррациональность символа не идут на пользу рационального "взаимопонимания" стремящейся к абсолютности своей актуализации воли и ограничивающей эту абсолютность морали.

Далее мы доказываем, что и то понимание взаимосвязи морали и воли, которое предлагают нам классики правовой философии, также не имеет универсального характера в рамках нашей проблематики. Иными словами в нашем случае рассмотрение морали правовой реальности как чего-то безусловного, абсолютного вряд ли возможно. По этой причине дальнейший анализ идет не на уровне предельных категорий, а на уровне их воплощения в реальности, к какому бы виду реальности последняя не относилась.

Здесь одним из важных аспектов является вопрос о разрешении противоречия, которое Гоббс определяет как противоречие между собственно правовой нормой и принятыми в обществе неправовыми "обычаями", которое может и должно быть исправлено тем, чья актуализированная воля и является законом. И таким образом, мы вновь выходим на проблему воли, определяющей все основные моменты существования правовой реальности, поскольку как идеальное правовая реальность находится под влиянием воли, но как материальное подчиняется объективным законам бытия. Как субъективное правовая реальность без воли конкретного субъекта немыслима, чего нельзя сказать о ней, когда она сама становится субъектом, диктующим собственную волю тому, кто инициировал ее существование.

В связи с этим представляется возможным говорить не просто о правовой реальности, в которой актуализируется воля, но о правовой реальности для воли. Подобное разделение, как нам думается, вполне оправданно: в правовой реальности наличествуют важные точки пересечения с другими реальностями, в том числе — и общественной; и вряд ли подлежит сомнению то обстоятельство, что воля равно пребывает как направленная во вне, так и замкнутой на себя. При этом направленность во вне как раз и невозможна без существующей наравне с объективной реальностью вообще объективной реальности для воли

Переходя к субъектным аспектам рассматриваемого вопроса, мы отмечаем наличие релятивного момента во взаимоотношениях морали и права, о чем свидетельствуют, к примеру запретительные заповеди иудаизма, которые, несмотря на их общечеловеческую форму, направлены прежде всего на приверженцев Яхве, а не на всех людей. В итоге мы получаем подтверждение мысли о том, что в рамках правовой реальности воля остается неизменной, в то время как мораль принимает форму вопроса о справедливости.

При этом следует учитывать, что вопрос о справедливости необходимо соседствует с вопросом о мере наказания за попрание справедливости. В этом кон-

тексте мы показываем схождения и отличия в решении данного вопроса сторонниками естественного права и сторонниками права положительного. При этом выявляется, что определяющую роль воли признают как те, так и другие. Это, как нам кажется, дает основание говорить о том, что именно воля как сохраняющая справедливость, состоящую в равенстве всех перед правом, и выступает в итоге моральным основанием правовой реальности.

Завершая анализ вопроса о соотношении воли и морали в рамках правовой реальности, мы приходим к выводу, что в контексте исследуемой нами проблематики воля выступает не просто основанием правовой морали, но по сути и является моралью правовой реальности.

Третий раздел — "Воля и субъект в правовой реальности" — посвящен проблеме субъекта в правовой реальности в его взаимосвязи как с морально-этическим, так и ценностными сферами этой области бытия. Отталкиваясь от звучавшего раннее тезиса о понимании субъекта как субъекта волящего, мы показываем необходимость рассмотрения вопроса о субъекте в контексте проблем, связанных с проблемой свободы воли. Ранее мы уже показали, что воля необходимо связана как со свободой правовой реальности, так и с моралью правовой реальности, по сути вбирая в себя противоположность актуального и потенциального, случайного и необходимого, морального и имморального. При этом воля каждый раз выступает не как тождественная самой себе в предыдущей актуализации. В какой то мере здесь наши построения повторяют ход мыслей известного философа начала прошлого столетия В. Виндельбанда. Проанализировав доктрину этого мыслителя, мы приходим к мысли, что воля не просто взаимодействует с идеальными структурами и миром не-материальной природы, но постепенно проникает воли в мир материальности через актуализацию в телесном действии.

С учетом этого момента мы рассматриваем соотношение воли и субъекта как пребывающих и актуализирующихся в одной реальности, которую мы в данном случае определяем не только как правовую, но и как предметную. При этом мы, конечно же, не отождествляем эти реальности. Реальность предметная здесь, скорее, рабочий термин, позволяющий непротиворечиво ввести в исследовательское поле как самого субъекта, так и субъективность.

Далее мы пытаемся решить вопрос о том, каким образом может быть определен субъект правовой реальности, одновременно выступающей как реальность предметная. На основании анализа ряда современных исследований мы приходим к мысли о том, что субъект правовой реальности может быть определен как носитель сознательного усилия в виде цели реальности и человека. При этом как носитель сознательного усилия, имеющего вполне определенную направленность, субъект является и носителем реальности.

Соотнесение этого тезиса с общим контекстом исследования дает основание заключить, что в правовой реальностью мы имеем дело со случаем актуализации воли через субъекта и в субъекте, который, с одной стороны, в силу своих потенций стремится стать волей предметной части этой реальности, а с другой стороны — сам как действительность, разрешающая противоположение сущностей, является волей правовой реальности.

Далее нами рассматриваются возможности "аксиологизации", субъективи-зации и феноменологизации рассматриваемой проблематики в контексте тенденций современного философствования. В результате мы доказываем определенную некорректность подобных путей разрешения проблемы. Особое значение в данном случае имеет даже не то, к какой области ценностных взаимоотношений мы будем относить право, правовую реальность и субъекта, принимающего эти ценности либо отвергающего их. Главную роль играет здесь то обстоятельство, что право несводимо к индивидуальной практике, ибо право, как и правовая реальность, не может замыкаться на неком отдельно существующем индивидууме, воление которого актуализируется в правовой реальности. Вряд ли может оказаться случайным тот факт, что даже находящийся под сильным влияние феноменологической школы классик философии права Н. Алексеев особо указывал на необходимую связь исторического момента и определения ценностных оснований права, а значит — и правовой реальности.

Таким образом, мы приходим к выводу о том, что — проблема субъекта в правовой реальности не просто теснейшим образом связана как с морально-этическим, так и ценностными сферами этой области бытия, но являет собой средоточие данной проблематики. При этом субъект выступает в двуединстве носителя воли и актуализации воли, осуществляя, таким образом, связь правовой реальности с другими областями бытия.

"Заключение" диссертации подводит итоги проделанной работы, представляя в резюмированном виде основные результаты исследования:

1. В ходе анализа историко-философский аспекта становления понятий "реальность" и "право"установлено: а) понятие "реальность" равно присуще всем философским направлениям, что позволяет на первом этапе осмысления говорить о типологическом родстве трактовок этого понятия представителями идеализма и материализма и дает достаточное основание для проведения корректного сопоставительного анализа на уровне связей генетических. Исследовав становление понятие реальности в данном аспекте мы установили выраженную тенденцию к гносеологизации онтологической проблематики, в результате чего реальность начинает выступать не просто в качестве некой данности или область бытия, но как необходимый элемент познания; б) "право" в различных областях философского знания, в том числе и в философии права, как правило, не выступает в роли самодостаточного абсолютного объекта. Наиболее распространенным является соотнесение "права" с рядом других категорий и понятий, вводящих право в систему морально-этических норм и онто-гносеологической проблематики. В то же время необходимый характер связи права и воли признается представителями всех систем, естественно, с поправкой на соответствующие приоритеты.

2. На основании полученных данных выявлены философские основания правовой реальности и характер ее генетического родства с другими видами реальности, а именно: а) правовая реальность как сфера актуализации "воли-права" не являет собой область актуализации исключительно одного права, будь то право естественное или право положительное; б) правовая реальность, пересекаясь и взаимодействуя, с различными областями бытия, не может быть

однозначно соотнесена, ни с одним из известных нам видов реальности, будь то реальность объективная, субъективная, духовная, символическая либо виртуальная; в) правовая реальность равно относится как к материальной, так и идеальной сферам бытия, одновременно являя собой оппозицию виртуальной и символической реальностям; г) правовая реальность необходимо включает в себя субъекта, который, в свою очередь, находится в необходимом практическом отношении к природе, являясь и творцом условий, и объектом, который творят эти условия, одновременно изменяемые его деятельностью.

3. Рассмотрение специфики взаимосвязей воли и свободы, воли и морали в их отношению к субъекту показало: а) в иерархической структуре правовой реальности воля занимает высшую ступень, являя собой, с одной стороны, свободу, а с другой необходимость, равно актуализирующиеся в правовой реальности; б) в морально-этической сфере правовой реальности воля выступает как основание правовой морали, включая последнюю в сложную систему отношений с системами ценностей, присущими другим видам реальности; в) воля и субъект правовой реальности представляют оппозицию, где противоположности находятся в отношениях взаимодополнительности.

4. На основании полученных данных онтологический статус воли в правовой реальности не может быть определен однозначно: с одной стороны, воля аналогична сущему в реальности духовной, выступающей как порождающая реальность по отношению к реальности предметной; с другой стороны, она есть субъект правовой реальности, включенный в сложную систему субъект-субъектных связей.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Воля как свобода и необходимость: Методические материалы к спецкурсу. — Магнитогорск: МаГУ, 2004. — 19 с.

2. Воля и субъект в правовой реальности: Методические материалы к спецкурсу. — Магнитогорск: МаГУ, 2004. — 18 с.

3. Правовая реальность и воля (к постановке проблемы) // Педагогические и философские аспекты образования: Сборник научных трудов. — Магнитогорск: МаГУ,2004. — С. 49-59.

4. Реальность и право: Материалы к спецкурсу. — Магнитогорск: МаГУ, 2004. —36 с.

5. Философские основания правовой реальности (опыт анализа) // Педагогические и философские аспекты образования: Сборник научных трудов. — Магнитогорск: МаГУ,2004. — С. 59-71.

»25034

Регистрационный № 0363 от 2.04.2001 г. Подписано в печать 19.11.04 г. Формат 60x84 Бумага тип. № 1. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,0. Уч.-изд. л. 1,0. Тираж 100 экз Заказ 505. Бесплатно.

Издательство Магнитогорского государственного университета 455038, Магнитогорск, пр. Ленина, 114 Типография МаГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Марайкин, Станислав Иванович

Введение 2 — ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава I. Историко-философские аспекты становления понятия "правовая реальность".

1.1. Историко-философские аспекты проблемы "реальности".

1.2. Историко-философские аспекты проблемы определения "права".

1.3. Философские основания "правовой реальности".

Глава II. Онтологические аспекты актуализации воли в правовой реальности

2.1. Воля как свобода и необходимость в правовой реальности.

2.2. Воля и мораль в правовой реальности

2.3. Воля и субъект в правовой реальности.

Введение диссертации2004 год, автореферат по философии, Марайкин, Станислав Иванович

Актуальность подобного поворота темы определятся тем, что в нашей стране идет формирование нового для нас типа правовой реальности; необходимость же становится очевидной именно с учетом данного обстоятельства, поскольку говорить о полноценном философском осмыслении этого феномена явно преждевременно, в то время как объективное положение дел требует возможно более глубокого философского анализа.

Для подтверждения данного тезиса мы и переходим к рассмотрению истории вопроса и степени изученности проблемы. Следует сразу отметить, что при анализе соответствующего крута источников мы были вынуждены обращаться не только к философским текстам, но и к работам, отражающим воззрения других областей научного знания. Однако наиболее значимыми для нашего исследования оказались труды по социальной философии, философии права и истории права. Мы не случайно оговариваем это обстоятельство, поскольку, как будет показано ниже, одной из главных проблем при обработке источников было четкое определение той области правовой реальности, которая доступна корректному и непротиворечивому онто-гносеологическому анализу. Эта проблема вряд ли может считаться надуманной, так как в собственно философских работах понятие правовой реальности практически отсутствует. Что касается социальной философии и "философии права", то здесь нам не удалось выявить сколько-нибудь завершенных разработок, посвященных проблеме правовой реальности как таковой.

При попытке объяснить этот парадокс исключительно тем, что, например, в классических философских трудах речь идет о правовой "действительности", во многом тождественной тому, что современная наука вкладывает в понятие "правовая реальность", мы сразу же столкнулись с тем, что данная тождественность довольно условна уже на родовом уровне.

С одной стороны, в самом общем виде действительность есть "объективная реальность как конкретно развитая совокупность природных и общественно-исторических явлений"1, но, с другой стороны — сама реальность есть "существующее в действительности"2, то есть в "объективной реальности".

Обращение к конкретным именам также не вносит в этот вопрос особой ясности, так как для учения Платона действительностью выступает мир истинно сущего бытия, а, скажем, для аристотелизма таковой является "чувственно воспринимаемый мир, который оказывался реализацией вечных и у неизменных форм" .

В. Соловьев, предлагающий более десятка аспектов рассмотрения понятия "действительность", завершает свое рассуждение следующими слова

1 Огурцов А.П. Действительность // Большая советская энциклопедия. — Т. 8. — М.: Советская энциклопедия, 1972. — С. 34.

2 [Б.п.] Реальность // Большая советская энциклопедия. — Т. 21. — М.: Советская энциклопедия, 1975. — С. 531.

3 Огурцов А.П. Действительность. — С. 34. ми: "В обычном словоупотреблении под Д<ействительностью> разумеется еще совокупность бытовых и общественных форм и отношений данного времени, причем такая Д<ействительность> противополагается идеалу. Это противоположение, не имея основания в самих понятиях, лишено логического значения (ибо в Д<ействительности>, как такой, вовсе не мыслится необходимость быть дурною, а в идеале, как таком, вовсе не мыслится обязанность быть непременно неосуществленным), а об историческом его значении см. Идеал"4. В то же время диалектический материализм объединяет в понятии реальности, выделенные Соловьевым противоположности, подразумевая под реальностью "всё существующее, т.е. весь материальный мир, включая все его идеальные продукты"5.

Рассматривая далее понятие "правового", мы столкнулись не только с многочисленными интерпретациями этого определения, но и с тем, что даже в специализированных трудах авторы нередко избегают давать четкое определение "права". Так, в обширной работе Ф. Регельсбергера "Общее учение о праве", раздел, носящий название "Понятие права", трактует о принципах, действующих в праве (порядок и свобода), о правовом порядке; о том, что образует право в объективном и субъективных смыслах, но определения права там нет6. Далее ученый достаточно подробно говорит о соотношении нравственности и права, законов нравственности и права, рассматривает проблему принуждения и проблему личной свободы, вопросы взаимовлияния положительного и естественного права7, однако и здесь мы не находим ответа на вопрос: что есть право?

В фундаментальном лекционном курсе Н.М. Коркунова, напротив, целая глава посвящена именно рассмотрению основных различий в воззрениях на право. Правда, уже первичный тезис, где автор разграничивает области

4 Соловьев В. С. Действительность // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. — Мультимедиа-издательство "Адепт", 2002. [Электронная книга].

5 [Б.п.] Реальность. — С. 531.

6 Регельсбергер Ф. Общее учение о праве. — М.: Т-во И.Д. Сытина, 1897. — С. 1-6. (Сер. "Библиотека для самообразования"). интересов различных наук в решении данного вопроса оказывается достаточно неожиданным, хотя и объясняющим фрагментарность и избирательность идущего далее анализа: "Вдаваться в подробный разбор существующих определений права было бы здесь неуместно. Это дело истории философии права, где различные определения права выясняются в их исторической о преемственности" .

В итоге Н.М. Коркунов несколько точек зрения, определяющих право: 1)по содержанию: право как норма свободы ("выражение индивидуалистического направления в науке права"9); 2) по источнику: совокупность норм, установленных государством, либо совокупность норм, установленных обществом "в его целом"; 3) как принудительные нормы и т.д.10

Несмотря на очевидную размытость формулировок, нельзя не выделить чрезвычайно значимые в нашем случае замечания автора, связанные с недостатками того или иного толкования права. Так, критикуя определение права по содержанию, Н.М. Коркунов подчеркивает, что поскольку в современном обществе "личность не признается уже теперь высшим, определяющим весь порядок фактором", поскольку "в ней видят, напротив, произведение общества", то определение права как системы правил, "размежевывающих свободу <.> личностей"11 на данный момент непригодно. А говоря об определении права по источнику, ученый заключает: "<.> Определения юридических наук по их источнику <.> имеют один общий недостаток. Определения этого рода предполагают уже решенным один из труднейших и наиболее спорных вопросов науки права, именно вопрос о происхождении права. Возникает ли право как продукт личного духа или создается общественными условиями, обусловлено ли его существование существованием го

7 Там же, с.6-23.

8 Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. Изд-е 5-е. — С.-Пб.: Изд-е юрид-го книж-го магазина Н.К. Мартынова, 1898. — С 58.

9 Там же, с.62.

10 Подробно см. там же с.57-74.

11 Там же, с. 62. сударства или нет <.> Определение права по его источнику до решения этого вопроса невозможно"12.

Из приведенных фрагментов хорошо виден относительный характер понимания права, его жесткая зависимость от той системы координат, в которой проводится истолкование этого явления.

Подобная относительность прослеживается и у Г.Ф. Шершеневича, отмечающего, что "в противоположность некоторым иным наукам, которые самостоятельно устанавливают понятие произвольно очерченной группой явлений, придавая ему избранное название, вследствие чего получается точное соответствие понятия с названием, — правоведение имеет дело с готовыми уже понятиями и выражениями, установившимися в жизни помимо науки"13. Прослеживая различные пути определения права, автор отмечает, что попытки найти "существенный признак, который всегда и необходимо присущ праву", "неоднократно предпринимались в философии": "Стремились установить незыблемое содержание права, определить, каким оно должно всегда быть, и с этой точки зрения отрицали все, стоящее в противоречии с таким идеалом. Искали идею права то в разумной воле, то свободе, то в человеческом достоинстве, то в силе <.> За отношениями, не отвечающими идеальному содержанию, отвергали значение правовых. Но такой прием равносилен отрицанию действительности, а потому ненаучен"14.

Итогом рассуждений ученого становится определение права как специфического регулятора отношений между людьми, а также между людьми и государством. Г.Ф. Шершеневич исключает из области права (юридической нормы) отношение человека и бога, человека к самому себе и внешнему миру. Другими словами, по мнению автора, "право есть 1) норма, 2) определяющая отношение человека к человеку, 3) угрозою на случай нарушения из

12 Там же, с. 68.

13 Шершеневич Г.Ф. Понятия о праве. — Казань: Типо-лит. Императорского Казанского Ун-та, 1896. — С. 2-3.

14 Там же, с. 7. вестным страданием, 4) которое будет причинено установленными для этой цели органами государственной власти"15.

Совершенно очевидно, что приведенная точка зрения, с одной стороны, напрямую увязывает право с той действительностью, которая, согласно Соловьеву, противопоставляется идеалу, с другой стороны — вводит его в поле субъект-субъектных отношений, что, по нашему мнению, позволяет говорить о том, что в отдельных трудах российских правоведов уже в конце XIX столетия, пусть неявно, но все же возникал вопрос о феномене правовой реальности как особом виде реальности объективной. Другое дело, что онтологический аспект интересующей нас проблемы возникал на границе противостояния правоведения и философии права, которая в тот период, как отмечал Н.М. Коркунов, имела предметом своего интереса "выяснение положительного права", то есть — "понять положительное право в его исторических формах, выяснить его основы"16.

Мы не ставим себе цель подробно объяснить подобное отношение правоведов к философским аспектам права. На наш взгляд, основную роль здесь играет ревность к представителям другой науки, вторгающимся в чужое исследовательское поле. Отсюда и весьма своеобразная интерпретация философских воззрений, и сведение предмета философии исключительно к гносеологической проблематике, а также жесткое разведение философского знания как знания абстрактного и правового знания как знания конкретного.

Правда, не все русские правоведы были столь категоричны как Н.М. Коркунов. Так, в работах П.И. Новгородцева можно наблюдать более взвешенное отношение к философским проблемам права. Однако и здесь мы не обнаруживаем какой-либо определенности в интересующем нас вопросе. Более того, в монографии, посвященной правовой проблематике античности, наблюдается весьма любопытная терминологическая игра: "Под знаменем противоположности закона и природы <.> софисты утвердили в древнегре

15 Там же. с. 73. ческой философии знаменательное противопоставление естественного права и положительного. <.> Сократ продолжал и поддерживал положительные стороны софистических учений: он разделял их представления об естественном праве, как высшем основании справедливости"17. По сути, автор приписывает современный ему понятийный аппарат тем, кто не имел ни малейшего понятия ни о праве положительном, "создаваемым волею Бога или людей (jus voluntarium)", ни о праве естественном, вытекающем "из природы людей, как разумных существ, и в частности из врожденного им влечения к общению"18, поскольку основатель науки естественного права голландец Гуго Гроций родился только в 1583 году нашей эры.

В то же время, несмотря на указанный момент, труды П.И. Новогород-цева отличаются явным стремлением синтезировать воззрения правовой и философской науки. Например, рассматривая правовые воззрения философов Нового времени, Новгородцев достаточно корректно выявляет пограничные области, что в итоге и позволяет ему прийти к следующему выводу: "Проблема от отношении личности к обществу есть основная для всех главнейших определений в этой области <в философии права — С.М>. От нее естественно обратиться к важнейшему вопросу философии права — об отношении права к нравственности"19.

Данное заключение, с нашей точки зрения, весьма интересно, по той причине, что достаточно точно отражает не только понимание правоведами сути философии права вообще, но и приоритеты отдельных направлений самой философии права и ее истоков. Ведь даже у Гегеля в "Философии права" при первичной онтологической посылке: "Право есть прежде всего непосредственное наличное бытие, которое дает себе свободу непосредственным

16 Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. — С. 22, 23.

17 Новгородцев П.И. Политические идеалы древнего и нового мира. — М: Моск-е научное изд-во, 1919. — С. 51,92.

18 Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. — С. 19.

19 Новгородцев П.И. Кант и Гегель в их учениях о праве и государстве. Два типических построения в области философии права.—М.: Университ-кая тип-я, 1901.— С. 111.

ЛГУ образом" , — мы можем видеть повышенное внимание именно к проблематике нравственного (морального) характера, поскольку процитированное определение выступает в окружении следующих тезисов: "Почвой права является вообще духовное, и его ближайшим местом и исходной точкой — воля, которая свободна; так что свобода составляет ее субстанцию и определение и система права есть царство осуществленной свободы, мир духа, порожденный им самим как некая вторая природа"; "<.> Идея государства и состоит в том, чтобы в ней снималась противоположность между правом как абстрактной свободой и наполняющим ее особенным содержанием благом<.>"21.

В других фундаментальных трудах по философии права, принадлежащих уже отечественной науке, мы тоже обнаруживаем подтверждение своих тезисов. Так, у E.H. Трубецкого в его "Энциклопедии права" можно видеть повышенное внимание именно к проблеме свободы, включенной в смысловое поле права: "Никто не может воспрепятствовать мне желать тех или других целей, например, желать пользоваться какою-либо вещью или чьими либо услугами, желать жить, но ближние мои могут воспрепятствовать осуществлению этих целей, лишить меня своих услуг, имущества и самой жизни — словом, всячески стеснить и даже вовсе уничтожить мою внешнюю свободу.

Нетрудно убедиться в том, что свобода в этом смысле составляет содержание права. Ясное дело, где нет внешней свободы, там нет и самого права. Во всяком праве свобода лица, в смысле не стесненной другими лицами возможности осуществлять те или другие цели, составляет настолько существенный признак, что с уничтожением его уничтожается само право"22.

Другое направление в философии права, представленное, в первую очередь, трудами H.H. Алексеева, выводит на первый план ценностную составляющую: "Наиболее глубоким элементом этой структуры <правовой —

20 Гегель Г.-В.-Ф. Философия права. —М.: Мысль, 1990. — С. 99. (Сер. "Философское наследие").

21 Там же. с. 67, 367.

22 Трубецкой E.H. Энциклопедия права. — С.-Пб.: Юридический институт, 1998. — С. 14. (Сер. "Классики русской философии права").

С.М.> является то. что в праве можно назвать "субъектом" или носителем обнаруживающихся в праве ценностей. <.> Вторым элементом этой структуры являются самые обнаруживающиеся в праве ценности. Наличность какой-либо ценности является безусловным предположением для правовых явлений <.>. Наконец, третьим элементом правовой структуры нужно считать те основные определения, которыми характеризуется особое, специфическое, правовое отношение ценностей, как между собою, так и к их носителям"23.

Несмотря на присутствующие различия в интерпретациях разных школ, можно все-таки увидеть, что есть ряд моментов, признаваемыми всеми мыслителями, а именно: право входит в некую систему, необходимыми составляющими которой выступают субъект-индивидуум и актуальное бытие во всем своем многообразии. Причем субъект в данном случае мыслится вовсе не как субъект права в том смысле, в котором о нем трактует юридическая наука, но как: лицо", которое, "отличая себя от себя, относится к другому лицу, и оба обладают друг для друга наличным бытием только как собственники"24; отдельное лицо, чья внешняя свобода в отношениях с другими отдельными лицами, с одной стороны, предоставляется правом, а с другой — ограничивается25; деятель, как носитель актов, обнаруживающих ценности <.>", причем деятель, неотделимый "от самих обнаруживающих ценности актов", ибо "ценности только тогда становятся живыми и реальными, когда они находят живого носителя"26.

Обращение к современной философии права показывает, что, с одной стороны, кардинальных изменений в данной области не произошло. Так, у С.С. Алексеева в качестве исходных тезисов исследования выступают сле

23 Алексеев H.H. Основы философии права. — С.-Пб.: Юридический институт, 1998. — С. 72-73. (Сер. "Классики русской философии права").

24 Гегель Г.-В.-Ф. Философия права. — С. 99.

25 См.: Трубецкой E.H. Энциклопедия права. — С. 16.

26 Алексеев H.H. Основы философии права. — С. 72. дующие положения: "Право имеет три образа, в которых оно выступает перед людьми, являясь нам в виде:

• общеобязательных норм, законов, деятельности судебных и иных юридических учреждений <.>;

• особого, сложного социального образования — подсистемы в обществе, имеющей свою природу и логику, — такой же подсистемы, как например, государство, искусство, мораль;

• явления мировоззренческого порядка — одного из начал и проявлений жизни разумных существ, людей" . В работе В. С. Нерсесянца, в разделе, посвященном общим проблемам философии права, говорится о внутренней смысловой равноценности "таких внешне различных определений, как: право — это формальное равенство; право — это всеобщая равная мера; право — это всеобщая справедливость и т.д", поскольку "эти определения права фиксируют понимание права как самостоятельной сущности, отличной от других сущностей".

С другой стороны, наблюдается тенденция к переосмыслению наследия прошлого в том ключе, который ранее был невозможен в силу причин идеологического характера. Особенно ярко это проявляется в усилении ценностного аспекта в исследованиях, а также в переводе в онтологический план "человеческой" и "формальной" составляющих права.

Так, в работе И.Л. Честнова можно встретить следующие рассуждения, касающиеся соотношения права и нормы: "Их диалогичность состоит в том, что они, во-первых, несхожи <.>, а во-вторых, взаимопроникают друг в друга, содержат друг друга как инобытие другого. <.> Объективное право — это не только сфера "чистого" долженствования, оно потенциально включает

27 Алексеев С.С. Право: азбука — теория — философия: Опыт комплексного исследования. — М.: Статут, 1999. — С. 3.

28 Нерсесянц B.C. Философия права. — М.: Изд-во НОРМА (Издательская группа НОРМА-ИНФРА-М), 2000. — С.35-36. (Сер. "Краткие учебные курсы юридических наук"). в себя сущее как существование, т.е. претворение в жизнь через субъектив

29 ное право .

И.А. Попов, рассуждая в том же ключе, переводит проблему в социально-философский аспект, утверждая, что "норма права есть неотъемлемая составляющая социальной онтологии, фундаментальным качеством которого является системность, упорядоченность, непрерывность, динамичность", а "феноменология нормы права имеет три ступени ее онтологической определенности", выступая "как первичная форма упорядоченности и регуляции произвольных действий индивидов в общественных отношениях", выражаясь "в таких феноменах бытия права как: тиражирование, субъекти-вация, объективация, актуализация, норм права"30.

Другие исследователи, переводя рассуждение в плоскость "смысла", выдвигают тезисы о том, что "неработающие постсоветские модели социально-правового взаимодействия являются результатом "семантической непро

11 зрачности" (синкретичности) социальной реальности" . При этом, что в нашем случае весьма значимо, сама социальная (она же в ряде случаев — социально-правовая) реальность, где по мнению автора, должно происходить искомое социально-правовое взаимодействие, им отдельно не исследуется, выступая неким странным субстратом, внутри которого происходит "игра смыслов", приводящая то к "смещению когнитивного горизонта", то "созданием весьма деспотичного механизма конструирования и поддержания когнитивного горизонта социальной реальности"32.

29 Честнов И.Л. Право как диалог: к формированию новой онтологии правовой реальности. — С.-Пб: С.-Пб-ий юридический ин-т Генеральной прокуратуры Рос. Федерации, 2000. — С. 95.

30 Попов И.А. Онтологические основания нормы права (социально-философский аспект). — М., 2003. — С. 9. [Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук].

3 Шишкин С.И. Игра структуры смыслового поля права постсоветской России (социально-философский анализ). — Владивосток, 2003. — С. 10. [Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук].

32 Подробно см. там же: с. 6,20-21.

Культурологическое осмысление исследуемой нами проблематики также вполне вписывается в общую картину: "Правовая культура входит в систему культуры как целого и прежде всего опирается на культуру субъектов правовой сферы, носителей правового сознания. <.> В своем взаимопроникновении субъективная и объективная правовая культура выступают основаниями культуры в целом. <.> Правовая культура России должна рассматриваться не только и не столько как профессиональный навык, сколько как готовность общества к переживанию своих неправовых традиций, готовность личности к ее правовой самореализации, к правовому, цивилизованному образу жизни"33.

Подобное понимание ключевых аспектов проблемы не является исключительной собственностью исследователей права. В сущности, здесь мы видим отражение общих для философского сегодня тенденций к переосмыслению классического и советского наследия, когда анализ уступает место безграничному синтезу.

Для подтверждения наших слов достаточно обратиться к достаточно большому кругу современных работ, посвященных вопросам свободы, морали, ценности. Например, в у Л.Б. Румянцева, исследующего философские основания свободы, мы находим следующее утверждение: "<.> Онтологические основания бытия и свободы человека выявляются через видение процессов самоорганизации в обществе и рассмотрении свободы на уровне родового бытия, в ходе исследования сущностных черт процесса антропосо-циокультурогенеза, которыми являются сознание, социальность, деятельность, точнее, сознательная общественная деятельность. В результате постоянно усложняющейся и обогащающейся деятельности возникает еще одно основание свободы человека — культура, которая является не только резуль

33 Степанов Л.Л. Правовая культура в контексте культурологического анализа. — Ростов-на-Дону, 2003. — С. И. [Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук]. татом деятельности совокупного человека, но и сама преобразует и творит

34 человека .

И.В. Фотиева, исследуя моральную проблематику, завершает свою монографию достаточно осторожным, но симптоматичным выводом о том, что "<.> подход, ориентированный на синтез, с одной стороны, философско-этической и естественнонаучной мысли, а с другой — этики Востока и Запада, может оказаться достаточно перспективным, что отчасти подтверждается полученными результатами", в числе которых следующие тезисы: "Таким образом, мораль в ее онтологическом аспекте является проявлением оптимизирующих закономерностей эволюции и выражает направленность эволюции социальных систем на единению и кооперацию друг с другом. <.> Эволюция морального сознания идет в направлении развития и синтеза двух форм морального знания, интуитивного и рационального <.>"35.

Возможно, именно данное обстоятельство привело к тому, что собственно "правовая реальность", несмотря на то, что понятие это достаточно употребительно, каким-то образом выпала из поля зрения исследователей. Даже в монографии И.А. Честнова, несмотря на подзаголовок "к формированию новой онтологии правовой реальности", нам не удалось обнаружить ни одного сколько-нибудь четкого определения. Автор ограничивается размышлениями весьма общего и не всегда последовательного характера: "Важной составной частью онтологии — учения о бытии (реальности) — является картина мира. Это связано с тем несомненным обстоятельством, что реаль

34 Румянцев Л.Б. Философские основания свободы. — Архангельск, 2003. — С12-13. [Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук].

35 Фотиева И.В. Современная концепция морали: проблемы онтологии. — Барнаул: Изд-во БГПУ, 1998.— С.89-90.

См. также: Демельханова Ф. С. Закономерности и онтологические перспективы развития нравственного сознания. — М., 2002. [Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук]; Стрелец Ю. Ш. Онтологическая структура морали в контексте проблемы смысла жизни человека. — М., 2001. [Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук]; Тельнова Н. А. Целостность человека: онтологический подход. — Саратов, 2002. [Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук]; Шатилов С. Ф. Онтологические ность, существующая сама по себе (объективно), тем не менее дана нам исключительно через ее восприятие. <.> Картина мира — это система представлений о реальности, окружающем нас объективном бытии. <.> Онтология права <.> не может принципиально отличаться от онтологии как таковой (социальной онтологии). Это обусловлено социальностью права" .

Более того, далее автор вообще отказывает "правовой реальности" в праве на самодостаточность как виду реальности: "Право, на наш взгляд, это и есть сами общественные отношения как в форме институционализированных связей, так и непосредственных взаимодействий. <.> Соотношение права и общество, правовой и социальной реальности — это соотношение особого и общего, при котором общее включает в себя (скорее — обуславливает) существенные характеристики особенного. При этом особенное — право — следует отграничивать не от общего, а от другого особенного — политики, экономики и т.п. Попытаться выделить и обособить юридическую картину мира, конечно, можно, но ничего, кроме "чистой" системы права Г. Кельзена по

1*7 строить не удастся" . Мы не ставим перед собой задачи рассматривать корректность приведенной здесь трактовки воззрений Кельзена с исходными тезисами автора. Важнее другое — отсутствие искомого определения.

С довольно интересной ситуацией, отражающей, как нам кажется, состояние проблемы правовой реальности в современной науке мы столкнулись, анализируя труд С.С. Алексеева. В разделе "Реальность права", автор начинает разговор с утверждения "право — явление из мира обективных реалий", далее звучит утверждение о том, что "<.> позитивное право (именно позитивное право как людское творение!) — это не просто мысли, идеи, волевые усилия, какие-то решения, плод творчества, а, скажем так, наособенности человеческой субъективности: основания и модусы. — Омск, 2002. [Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук].

36 Честное И.Л. Право как диалог: к формированию новой онтологии правовой реальности. — С. 13-14.

37 Там же, с. 14-15. личная объективная реальность" и завершает фрагмент обращением к авторитету классика русского правоведения Б.А. Кистяковского, утверждавшего, что " ".правовую реальность следует поставить приблизительно посередине между реальностью произведений скульптуры и живописи, с одной стороны, и произведений литературы и музыки — с другой. Но все-таки ее придется признать немного более близкой к реальности первого вида культурных благ, чем второго.

Одним словом, существование правовой реальности признается и рядом правоведов39 и философами, но "что есть правовая реальность?", — исчерпывающего ответа на этот вопрос мы пока не имеем.

На основании приведенных ранее данных, а также анализа других источников, не вошедших в этот обзор, мы пришли к выводу о том, что действительно актуальный вопрос формирования правовой реальности в настоя> щее время не имеет достаточного философского обоснования.

В связи со сказанным мы считаем необходимым несколько расширить первичную формулировку проблемы (см. с. 3 наст. раб.). Как можно было видеть различные интерпретации проблем права и правовой реальности имеют несколько узловых точек соприкосновения, образующих некую окружность, в центре которой находится человек.

Отметим — не просто некий усредненный человек, а человек, обладающий разумом, волей, включенный в систему моральных установлений и систему ценностей, человек, являющейся субъектом деятельности и т.д. И нам кажется, что при попытке привести все это к единому знаменателю, мы так или иначе придем к мысли об особой роли воли, поскольку без нее невозможна ни деятельность, ни все остальное. Безусловно, роль воли в формировании права исследовалась не одно столетие. Однако мы думаем, что

38 Алексеев С.С. Право: азбука — теория — философия: Опыт комплексного исследования. — С. 226.

39 Следует отметить, что в юридических энциклопедиях понятия правовой реальности просто нет: см. например — Тихомиров М.Ю., Тихомирова Л.В. Юридическая энцикнаша работа позволит внести некоторые коррективы в устоявшиеся воззрения, поскольку в центре нашего внимания будет находится проблема воли в правовой реальности.

На основании сказанного мы определяем: объект исследования: правовая реальность как особый вид реальности; предметом исследования: воля как необходимая составляющая правовой реальности.

Таким образом, цель исследования может быть определена следующим образом — определить онтологическую функцию воли в правовой реальности.

Для достижения искомой цели в диссертации будут решаться следующие задачи:

1. Проанализировать историко-философский аспект становления понятий "реальность" и "право".

2. На основании полученных материалов выявить философские основания правовой реальности как особого вида реальности и характер ее генетического родства с другими реальностями.

3. Рассмотреть специфику взаимосвязей воли и свободы, воли и морали в их отношению к субъекту.

4. На основании полученных данных установить онтологический статус воли в правовой реальности.

Научная новизна исследования заключается в том, что нами:

1. Выявлены философские основания правовой реальности и установлен ее особый статус по отношению к родственным типам реальности — виртуальной и символической. Определена роль объективной и предметной реальности в существовании правовой реальности. лопедия. — М.: [Изд-е г-на М. Ю. Тихомирова], 1997; Российская юридическая энциклопедия. — М.: Изд. дом ИНФРА-М, 1999.

2. Определен онтологический статус воли в правовой реальности, в результате чего доказано, что правовая реальность необходимо включает в себя волю, актуализация которой происходит в рамках специфического диалога сущего и должного.

3. Дано развернутое описание и философский анализ системы взаимодействия воли с субъектом, необходимо включенным в правовую реальность.

Структура работы имеет следующий вид: введение; две главы, в первой из которых рассматривается генезис понятий реальности, права, определяются философские основания правовой реальности, а во второй — дается философский анализ онтологических аспектов актуализации воли в правовой реальности; заключение, где подводятся итоги, и списка литературы, включающего в себя 180 наименований. Общий объем работы — 151 страница.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Философский анализ проблемы воли в правовой реальности"

132 — ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Как было сказано нами во "Введении" целью диссертации является определение онтологической функции воли в правовой реальности.

Чтобы достичь этой цели мы выделили ряд задач, результаты решения которых в основной части диссертационного исследования, позволяют в завершенном виде представить основные результатов исследования :

1. Проанализировав историко-философский аспект становления понятий "реальность" и "право", мы установили:

1) понятие "реальность" равно присуще всем философским направлениям, что позволяет на первом этапе осмысления говорить о типологическом родстве трактовок этого понятия представителями идеализма и материализма и дает достаточное основание для проведения корректного сопоставительного анализа на уровне связей генетических. Исследовав становление понятие реальности в данном аспекте, мы установили выраженную тенденцию к гно-сеологизации онтологической проблематики, в результате чего реальность начинает выступать не просто в качестве некой данности или области бытия, но как необходимый элемент познания;

2) "право" в различных областях философского знания, в том числе и в философии права, как правило, не выступает в роли самодостаточного абсолютного объекта. Наиболее распространенным является соотнесение "права" с рядом других категорий и понятий, вводящих право в систему морально-этических норм и онто-гносеологической проблематики. В то же время необходимый характер связи права и воли признается представителями всех систем, естественно, с поправкой на соответствующие приоритеты.

2. На основании полученных данных мы выявили философские основания правовой реальности и характер ее генетического родства с другими видами реальности, а именно: 1) правовая реальность как сфера актуализации "воли-права" не являет собой область актуализации исключительно одного права, будь то право естественное или право положительное;

133 —

2) правовая реальность, пересекаясь и взаимодействуя с различными областями бытия, не может быть однозначно соотнесена, ни с одним из известных нам видов реальности, будь то реальность объективная, субъективная, духовная, символическая либо виртуальная;

3) правовая реальность равно относится как к материальной, так и идеальной сферам бытия, одновременно являя собой оппозицию виртуальной и символической реальностям;

4) правовая реальность необходимо включает в себя субъекта, который, в свою очередь, находится в необходимом практическом отношении к природе, являясь и творцом условий, и объектом, который творят эти условия, одновременно изменяемые его деятельностью.

3. Рассмотрев специфику взаимосвязей воли и свободы, воли и морали в их отношению к субъекту мы показали:

1) в иерархической структуре правовой реальности воля занимает высшую ступень, являя собой, с одной стороны, свободу, а с другой необходимость, равно актуализирующиеся в правовой реальности;

2) в морально-этической сфере правовой реальности воля выступает как основание правовой морали, включая последнюю в сложную систему отношений с системами ценностей, присущими другим видам реальности;

3) воля и субъект правовой реальности представляют оппозицию, где противоположности находятся в отношениях взаимодополнительности.

4. На основании полученных данных онтологический статус воли в правовой реальности не может быть определен однозначно: с одной стороны, воля аналогична сущему в реальности духовной, выступающей как порождающая реальность по отношению к реальности предметной; с другой стороны, она есть субъект правовой реальности, включенный в сложную систему субъект-субъектных связей. 134 —

С опорой на приведенные выше результаты мы предлагаем расширенное изложение положений, определяющих научную новизну нашего исследования.

1. Выявлены философские основания правовой реальности и установлен ее особый статус по отношению к родственным типам реальности — виртуальной и символической. Определена роль объективной и предметной реальности в существовании правовой реальности.

Так, доказано, что правовая реальность в наиболее общем виде может быть определена как вид объективной реальности, возникающий в той области действительности, где реализуются правовые отношения между индивидуумами, индивидуумом и обществом, индивидуумом и государством. А поскольку право как базисный элемент в системе правовой реальности являет собой сложный феномен, в равной степени принадлежащий к сфере материального и идеального, природа правовой реальности должна рассматриваться как сочетание материального и идеального. При этом нельзя говорить об изолированном существовании правовой реальности, поскольку она несомненно взаимодействует и с виртуальной реальностью, и с символической реальностью, являя собой оппозицию как той, так и другой. Одновременно правовая реальность пересекается с духовной реальностью, социальной реальностью, реальностью субъективной и т.д.

2. Определен онтологический статус воли в правовой реальности, в результате чего было доказано, что правовая реальность необходимо включает в себя волю, актуализация которой происходит сложным образом, поскольку в праве, а значит — ив правовой реальности связь сущего и должного представляет собой не просто диалог, в ходе которого одно переходит в другое, но диалог, в ходе которого воля не утрачивает своего первичного характера.

С учетом последнего обстоятельства определено, что основной формой взаимодействия воли и правовой реальности является непосредственная реализация (либо не-реализация) в этой реальности свободы воли. 135 —

При этом воля выступает как организующий центр, поскольку правовая реальность не является сферой прямой актуализации воли вообще, но сферой актуализации права, которое, в свою очередь необходимо связано с волей и различными проявлениями последней.

3. Дано развернутое описание и философский анализ системы взаимодействия воли с субъектом, необходимо включенным в правовую реальность. В результате было установлено, что субъект в правовой реальности являет собой субъекта разумного и волящего и реализующего свои воления в практической деятельности, направленной как во вне, так и на себя.

Именно этот субъект оказывается включен в сложную систему взаимоотношений с волей, которая, как уже говорилось, занимает в иерархической структуре правовой реальности высшую ступень, являя собой, с одной стороны, свободу, а с другой необходимость, равно актуализирующиеся в правовой реальности.

При этом наличие самодетерминирующей составляющей воли, не дает возможности уравнять и то, и другое. С учетом последнего обстоятельства мы приходим к заключению, что воля в правовой реальности может выступать как свобода необходимости.

Проявление этой особенности воли в правовой реальности достаточно четко выявляется при соотнесении "деятельности" воли с системой соответствующих морально-этических норм, поскольку в этом случае выступает не просто основанием правовой морали, но по сути является моралью правовой реальности.

Субъект же правовой реальности выступает в двуединстве носителя воли и актуализации воли, осуществляя, таким образом, связь правовой реальности с другими областями бытия.

Определяя перспективы развития исследованной нами мы темы, мы считаем возможным выделить три основные линии: 136 —

1. Исследование отдельных сторон правовой реальности в их взаимосвязи с подобными сторонами других реальностей. 2. Выявление гносеологических особенностей правовой реальности, как реальности, познаваемой не только субъектом права.

3. Изучение правовой реальности как феномена, необходимо связанного с определенными этапами развития культурно-исторического типа.

Последняя линия представляется нам наиболее интересной, поскольку здесь открывается возможность корректно рассмотреть не только конструктивные, но и деструктивные аспекты правовой реальности.

Список научной литературыМарайкин, Станислав Иванович, диссертация по теме "Онтология и теория познания"

1. Абакарова Р.Г. Нравственно-регулятивная роль традиции в этнокульту-ре. — С.-Пб., 2003. — 34 с. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук..

2. Александров Ю.В. Справедливость в системе ценностей российской правовой культуры. — Великий Новгород, 2003. — 24 с. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.

3. Алексеев H.H. Основы философии права. — С.-Пб.: Юридический институт, 1998. — 216 с. (Сер. "Классики русской философии права").

4. Алексеев С.С. Право: азбука — теория — философия: Опыт комплексного исследования. — М.: Статут, 1999. — 712 с.

5. Альбов А.П., Масленников Д.В., Ревнова М.Б. Николай Алексеев: между стихией и Логосом // Алексеев Н. Н. Основы философии права. — С.-Пб.: Юридический институт, 1998. — С. 3-18. (Сер. "Классики русской философии права").

6. Альбов А.П., Ревнова М.Б. Князь Евгений Николаевич Трубецкой // Трубецкой E.H. Энциклопедия права. — С.-Пб.: Юридический институт, 1998. — С. 310. (Сер. "Классики русской философии права").

7. Астафьев П.Е. К вопросу о свободе воли. — М.: Тип. А. Гатцука, 1889. — 92 с. (Из "Трудов Московского психологического общества").

8. Бакунин М.А. Бог и государство. — М.: Равенство, 1906. — 78 с.

9. Башляр Г. Новый рационализм. — М.: Прогресс, 1987. — 374 с.

10. Бергсон А. Опыт о непосредственных данных сознания // Бергсон А. Собрание сочинений в четырех томах. — Т. 1. — М.: Московский клуб, 1992. — С. 45-155.

11. Бердяев H.A. Философия свободного духа. — М.: Республика, 1994. — 479 с. (Мыслители XX века).

12. Блауберг И.И. Анри Бергсон и философия длительности // Бергсон А. Собрание сочинений в четырех томах.—Т. 1.—М: Московский клуб, 1992.—С. 6-44.138 —

13. Борчиков С .А., Соколов А.Е. Смысложизненные параллели // Размышления о. смысле жизни: Философский альманах. — М: Диалог-МГУ,2000. —С. 17-26.

14. Виндельбанд В. О свободе воли. — Мн.:Харвесг, М: АСТ, 2000. — 208 с.

15. Волков В.Н. Философия двойственной реальности. —Иваново: Ивановский государственный энергетический ун-т, 1996. — 136 с.

16. Вольтманн Л. Политическая антропология. Исследование о влиянии эволюционной теории на учение о политическом развитии народов. — С.-Пб.: Изд-во О. Н. Поповой, 1905. — 334 с.

17. Вышеславцев Б.П. Этика Фихте. Основы права и нравственности в системе трансцендентальной философии. — М.: Печатня А Снегиревой, 1914. — 437 с.

18. Гарипова Г.Р. Репрессия как социальное явление (философский анализ).

19. Уфа, 2003. — 20 с. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.

20. Гегель Г.-В.-Ф. Философия права. —М.: Мысль, 1990. — 524 с. (Сер. "Философское наследие").

21. Гегель Г.-В.-Ф. Основы философии права. —Спб.: П.П. Сойкин, 1904.53 с. (Сер. "Общедоступная философия в изложении А. Пресса").

22. Гнидина Ю.А. Субъектность личности как условие развития государства и гражданского общества.— Саратов, 2003. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.

23. Грот Н.Я. Джиордано Бруно и пантеизм. Философский очерк — Одесса: Тип-я "Одесского вестника", 1885. — 86 с.

24. Грот Н.Я. Основные моменты в развитии новой философии. — М.: "Посредник", 1894. — 256 с. (Сер. "Для интеллигентных читателей").

25. Губин В.Д. Онтология. Проблемы бытия в современной европейской философии. — М.: Российский государственный гуманитарный университет, 1998. — 191 с.

26. Гумбольдт В. фон. О задаче историка // Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. — М.: Прогресс, 1985. — С. 292-306. (Сер. "Языковеды мира").

27. Гусейнов А.А., Скрипник А.П. Пессимистический гуманизм Артура Шопенгауэра // Шопенгауэр А. Свобода воли и нравственность. — М.: Республика, 1992. — С. 5-17. (Б-ка этической мысли).139 —

28. Данченко И.С. Философский анализ мистических аспектов виртуальной реальности. — Магнитогорск, 2002. — 136 с. Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук.

29. Данько C.B. Парадоксальность субъектной парадигмы в теории познания. — М., 2003. — 24 с. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.

30. Денисова Н.Ю. Власть как конституирующий фактор социокультурной реальности. — Саратов, 2003. — 22 с. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.

31. Демельханова Ф. С. Закономерности и онтологические перспективы развития нравственного сознания. — М., 2002. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.

32. Дюги JI. Общество, личность государство. Социальное право, индивидуальное право и преобразование государства // Дюги JI. Общество, личность государство; Лассаль Ф. Сущность конституции. — Спб.: Изд-во "Вестника знания", 1914. —С. 3-54.

33. Закомлистов А.Ф. Юридическая философия. — СПб.: Изд-во "Юридический центр-Пресс", 2003. — 548 с.

34. Зубов В.П. Аристотель. — М.: Изд-во АН СССР, 1963. — 366 с.

35. Ибрагимов Р.Н. Проблема социального насилия как фактор исторического процесса. — М., 2003. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук.

36. Иванов Е.М. Материя и субъективность. — Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1998. — 168 с.

37. Иванов Е.М. Проблема поиска субстрата субъективной реальности. — М.: Патент, 1993. — 80 с.

38. Ильинов П.И. Воля и право в рыночной экономике. Вопросы методологии и теории. — Волгоград: ВСШ МВД России, 1994. — 136 с.

39. Кацапова ИА. Соотношение морали и права в философии П.И. Новго-родцева. — М., 2003. — 21 с. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.140 —

40. Кистяковский Б.А. Социальные науки и право. Очерки по методологии социальных наук и общей теории права. — М.: МИ С. Сабашниковы, 1916. — 704 с.

41. Комина A.B. Авторитет, ответственность, доверие как реалии и императивы власти. — Тверь, 2003. — 22 с. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.

42. Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. Изд-е 5-е. — С.-Пб.: Изд-е юрид-го книж-го магазина Н.К. Мартынова, Комиссионера государственной типографии, 1898. — 354 с.

43. Красных В.В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность. — М.: Диалог-МГУ, 1998. — 352 с.

44. Лапаева В.В. Вопросы права в "Капитале" К. Маркса. — М.: Юридическая литература, 1982. — 120 с.

45. Лейбниц Г. В. Монадология // Лейбниц Г. В. Сочинения в четырех томах. — Т. 1. — М.: Мысль, 1982. — С. 413-429.

46. Лейбниц Г. В. Оправдание Бога на основании его справедливости, согласованной с прочими его совершенствами и всеми его дейстивями // Лейбниц Г. В. Сочинения в четырех томах. — Т. 4. — М.: Мысль, 1989. — С. 467-494.

47. Лейбниц Г. В. Опыты теодицеи о благости Божией, свободе человека и начале зла // Лейбниц Г. В. Сочинения в четырех томах. — Т. 4. — М: Мысль, 1989, —С. 49-413.

48. Лекторский В. А. Проблема субъекта и объекта в классической и современной буржуазной философии. —М.: Высшая школа, 1965. — 122 с.

49. Ленин В.И. Государство и революция. Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции // Ленин В.И. Избранные сочинения в 10 томах. — Т. 7. — М.: Политиздат, 1986. — С. 245-352.

50. Ленин В. И. Конспект "Науки логики". // Ленин В. И. Избранные сочинения. — Т. 5. Ч. II. —М.: Политиздат, 1986. — С. 65-191.

51. Ленин В.И. Конспект книги Маркса и Энгельса "Святое семейство". // Ленин В.И. Избранные сочинения в 10 томах. — Т. 5. Ч. II. — М.: Политиздат, 1986. —С. 7-36.141 —

52. Ленин В. И. Материализм и эмпириокритицизм. Критические заметки об одной реакционной философии // Ленин В. И. Полное собрание сочинений. — Т. 18. — М.: Политиздат, 1973. — С. 7-384.

53. Ленин В.И. Проект программы РКП (б) // Ленин В.И. Избранные сочинения в 10 томах. — Т. 8. — М.: Политиздат, 1987. — С. 375-417.

54. Ленин В.И. Пролетарская революция и ренегат Каутский // Ленин В.И. Избранные сочинения в 10 томах. — Т. 8. — М.: Политиздат, 1987. — С. 263-354.

55. Ленин В.И. Что такое "друзья народа" и как они воюют против социал-демократов. (Ответ на статьи "Русского богатства" против марксистов) Н Ленин В.И. Избранные сочинения в 10 томах.—Т. 1.—М.:Политиздат, 1984.—С. 1-192.

56. Лобанов С.Д. Бытие и реальность. — М.: Наука, 1999. — 156 с.

57. Лопатин Л.М. Вопрос о свободе воли.--М.: Тип. А. Гатцука, 1889. —100 с. (Из "Трудов Московского психологического общества").

58. Лосский Н.О. Интуитивная философия Бергсона. —М.: Путь, 1914.— 116 с.

59. Макеева Е.А. Правовая аргументация как объект гносеологического анализа. — М., 2003. — 21 с. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.

60. Малинова И.П. Классическая философия права: материалы лекций. — Екатеринбург: Изд-во УрГЮА, 1998. — 64 с.

61. Малинова И.П. Философия права: (От метафизики к герменевтике). — Екатеринбург: Изд-во УрГЮА, 1995. — 125 с.

62. Мамытов Б.М. Философско-мировоззренческие основания либеральной системы ценностей. — М., 2003. — 27 с. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.

63. Маркс К. Введение (из "Экономических рукописей 1857-1858 годов") // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 томах. — Т. 4. — М.: Политиздат, 1986. —С. 108-135.

64. Маркс К. Инструкция делегатам временного центрального совета по отдельным вопросам // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 томах. — Т. 4. — М.: Политиздат, 1986. — С. 222-230.

65. Маркс К. К критике гегелевской философии права. Введение // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 томах.—Т. 1.—М: Политиздат, 1984.—С. 1-14.142 —

66. Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Том второй // Маркс К., Энгельс ф. Избранные сочинения в 9 томах. — Т. 8. — М.: Политиздат, 1987, —С. 1-532.

67. Маркс К. Критика Готской программы // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 томах. — Т. 6. — М.: Политиздат, 1987. — С. 8-27.

68. Маркс К., Энгельс Ф. Святое семейство или критика критической критики. Против Бруно Бауэра и компании // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 томах. — Т. 1. — М.: Политиздат, 1984. — С. 15-222.

69. Меньчиков Г.П. Духовная реальность человека (анализ философско-онтологических основ). —Казань: Грандан, 1999. — 408 с.

70. Микешина JI.A. Новые тенденции в понимании знания и познавательной деятельности // Микешина JI. А., Опенков М. Ю. Новые образы познания и реальности. — М.: РОССПЭН, 1997. — С. 10-94.

71. Микешина JI.A. Представление знания и познавательной деятельности с помощью фреймов. Гносеологические смыслы такого подхода // Микешина JI.A., Опенков М.Ю. Новые образы познания и реальности. — М.: РОССПЭН, 1997. — С. 109-123.

72. Неновски Н. Право и ценности. — М.: Прогресс, 1987. — 246 с.

73. Нерсесянц B.C. Философия права. — М.: Изд-во НОРМА (Издательская группа НОРМА-ИНФРА-М), 2000. — 256 с. (Сер. "Краткие учебные курсы юридических наук").

74. Нерсесянц B.C. Философия права Гегеля: история и современность // Гегель Г.-В.-Ф. Философия права. —М.: Мысль, 1990. — С. 3-43. (Сер. "Философское наследие").

75. Новгородская Н.Е. Интеллектуальный лик нового времени (Запад и Россия). — Ростов-на Дону, 2003. — 47 с. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук.143 —

76. Новгородцев П.И. Кант и Гегель в их учениях о праве и государстве. Два типических построения в области философии права. — М.: Университетская тип-я, 1901. —245 с.

77. Новгородцев П.И. Политические идеалы древнего и нового мира. — М.: Моск-е научное изд-во, 1919. — 211 с.

78. Носов Н. А. Словарь терминов // Носов Н. А. Виртуальная психология. — М.: "Аграф", 2000. — С. 415-423.

79. Ницше Ф. Полное собрание сочинений. — М., 1910 Рига, 1990. — Т. 9.

80. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого // Ницше Ф. Сочинения в двух томах. — Т. 2. — М.: Мысль, 1990. — С. 5-237.

81. Огурцов А.П. Действительность // Большая советская энциклопедия. — Т. 8. — М.: Советская энциклопедия, 1972. — С. 34.

82. Парцвания В.В. Генеалогия отчуждения. — С.-Пб., 2003. — 36 с. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук.

83. Пилипенко Л.И. Духовное измерение реальности. — Новошахтинск, 2003. — 19 с. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.

84. Платон. Федон, Пир, Федр, Парменид / Общ. Ред. А.Ф.Лосева, В.Ф. Асмуса, А.А. Тахо-Годи.— М.: Мысль, 1999. — С. 275-345. (Сер. Классика философской мысли).

85. Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. — М.: Статут, 1998. — 353 с. (Сер. "Классика Российской Цивилистики").

86. Попов И.А. Онтологические основания нормы права (социально-философский аспект). — М., 2003. — 23 с. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.

87. Платон. Государство // Мыслители Греции. От мифа к логике: Сочинения. — М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс; Харьков: Изд-во "Фолио", 1998. — С. 91438. (Сер. "Антология мысли").

88. Радбрух Г. Введение в науку права. — М.: Труд, 1915. — 142 с.

89. Б.п. Реальность II Большая советская энциклопедия. — Т. 21. — М.: Советская энциклопедия, 1975. — С. 531.144 —

90. Регельсбергер Ф. Общее учение о праве. — М.: Т-во И.Д. Сытина, 1897.295 с. (Сер. "Библиотека для самообразования").

91. Рикер П. Конфликт интерпретаций: Очерки о герменевтике. — М.: Московский философский фонд: Асаёегша-центр: Изд-во "Медиум", 1995. — 411 с. (Сер. "Первые публикации в России").

92. Розенталь М. М. Включение категории практики в диалектику // История марксистской диалектики. От возникновения марксизма до ленинского этапа. — М.: Мысль, 1971. — С. 61-68.

93. Российская юридическая энциклопедия. — М.: Изд. дом ИНФРА-М, 1999. — 1100 с.

94. Рубинштейн С.Л. Принципы и пути развития психологии // Рубинштейн С. Л. Избранные философско-психологические труды. Основы онтологии, логики и психологии. — М.: Наука, 1997. — С. 213-423. (Сер. "Памятники психологической мысли").

95. Румянцев Л.Б. Философские основания свободы. — Архангельск, 2003.22 с. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.

96. Сапронов П.А. Власть как метафизическая и историческая реальность. — СПб.: "Церковь и культура", 2001. — 816 с.

97. Сахно Е.Г. Повседневные практики власти. — С.-Пб., 2003. — 24 с. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.

98. М.: Университетская тип-фия (Катков и К0), 1865. — С. ХХУШ-ЬУ.

99. Соболев A.B. Философ-мудрец (О своеобразии философии С.Л. Франка) // Франк С.Л. Свет во тьме. Опыт христианской этики и социальной философии. — М.: Изд-во "Факториал", 1998. — С. 5-13.

100. Соколов В. В. Философский синтез Готфрида Лейбица // Лейбниц Г. В. Сочинения в четырех томах. — Т. 1. — М.: Мысль, 1982. — С. 3-77.

101. Соловьев В. С. Действительность // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. — Мультимедиа-издательство "Адепт", 2002. Электронная книга.

102. Соловьев В. С. Кризис западной философии. (Против позитивистов) // Соловьев В. С. Философское начало цельного знания. — Минск: Харвест, 1999. — С. 5-177. (Классическая философская мысль).

103. Соловьев В. С. Критика отвлеченных начал // Соловьев В. С. Собрание сочинений и писем в 15 томах. — С.-Пб.: Книгоиздательское тов-во "Просвещение", б.г. М.: б.и., 1993. — Т.2. — С. 1-397.

104. Соловьев В. С. Философское начало цельного знания // Соловьев В. С. Философское начало цельного знания. — Минск: Харвест, 1999. — С. 178-397. (Классическая философская мысль).

105. Соловьев Э.Ю. И. Кант: взаимодополнительность морали и права. — М.: Наука, 1992. —210 с.146 —

106. Спас M.А. Диверсификация власти как основа демократизации в России (социально-философский анализ). — Красноярск, 2003. — 24 с. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.

107. Спиноза Б. Богословско-политический трактат // Спиноза Б. Об усовершенствовании разума. — М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс; Харьков: Изд-во "Фолио", 1998. — С. 209-486. (Сер. "Антология мысли").

108. Спиноза Б. Краткий трактат о Боге, человеке и его счастье // Спиноза Б. Об усовершенствовании разума. — М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс; Харьков: Изд-во "Фолио", 1998. — С. 15-116. (Сер. "Антология мысли").

109. Спиноза Б. Этика//Спиноза Б. Об усовершенствовании разума. — М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс; Харьков: Изд-во "Фолио", 1998. — С. 587-844. (Сер. "Антология мысли").

110. Степанов JI.JI. Правовая культура в контексте культурологического анализа. — Ростов-на-Дону, 2003. — 22 с. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.

111. Стрелец Ю. Ш. Онтологическая структура морали в контексте проблемы смысла жизни человека. — М., 2001. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук.

112. Суркова H.A. Гносеологическая и экзистенциальная функции понятия "трансцендентальный субъект". — Уфа, 2003. — 40 с. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук.

113. Таратута Е.Е. Социальный смысл виртуальной реальности. — С.-Пб., 2003. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.

114. Тельнова Н. А. Целостность человека: онтологический подход. — Саратов, 2002. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук.

115. Тихомиров М.Ю., Тихомирова J1.B. Юридическая энциклопедия. — М.: Изд-е г-на М. Ю. Тихомирова., 1997. — 526 с.

116. Тихонова C.B. Человек в пространственных структурах глобального социума. — Саратов, 2003. — 17 с. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.147 —

117. Трубецкой E.H. Энциклопедия права. — С.-Пб.: Юридический институт,1998. — 183 с. (Сер. "Классики русской философии права").

118. Туманов В. А. Естественное право // Большая советская энциклопедия. — Т. 9. — М: Советская энциклопедия, 1972. — С. 101-102.

119. Туманов В. А. Право // Большая советская энциклопедия. — Т. 20. — М.: Советская энциклопедия, 1975. — С. 475-478.

120. У айтхед А .Н. Избранные работы по философии.—М: Прогресс, 1990. — 716с.

121. Уайтхед А.Н. Символизм, его смысл и воздействие. — Томск: Водолей,1999. — 64 с.

122. Фесенко Т.А. Реальный мир и ментальная реальность: парадигмы взаимоотношений.— Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 1999. — 247 с.

123. Фихте И. Опыт нового изложения наукоучения // Фихте И. Избранные сочинения. — Т. 1. — М.: Путь, 1916. — С. 507-521.

124. Фишер К. Артур Шопенгауэр. Первая книга. — М.: Т-во И.Н. Кушне-ревиК0, 1894. — 160 с.

125. Фотиева И.В. Современная концепция морали: проблемы онтологии. — Барнаул: Изд-во БГПУ, 1998.— 96 с.

126. Франк C.J1. Свет во тьме. Опыт христианской этики и социальной философии. — М.: Изд-во "Факториал", 1998. — 256 с.

127. Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность: Московские лекции и интервью. — М.: Ками: Изд. центр "Academia", 1995. — 244 с. (Сер. "Первые публикации в России").

128. Хайдеггер М. Бытие и время.—М: №д. фирма "AD Marginem", 1997. — 451 с.

129. Харламенко E.H. Классовые и социальные отношения как сферы общественной реальности. — М., 2003. — 26 с. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.

130. Чанышев A.A. Человек и мир в философии Артура Шопенгауэра // Шопенгауэр А. Собрание сочинений в пяти томах. — Т. 1. — М.: Московский клуб, 1992. —С.5-36.

131. Честнов И.Л. Право как диалог: к формированию новой онтологии правовой реальности. — С.-Пб: С.-Пб-ий юридический ин-т Генеральной прокуратуры Рос. Федерации, 2000. — 104 с.

132. Шалютин Б.С. Субъективная реальность: проблема первоначала. — Екатеринбург, 1998. — 31 с. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук.

133. Шатилов С. Ф. Онтологические особенности человеческой субъективности: основания и модусы. — Омск, 2002. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.

134. Шелер М. Избранные произведения. — М.: Гнозис, 1994. — 413 с. (Сер. "Феноменология. Герменевтика. Философия языка").

135. Шеллинг Ф.В. Философские исследования о сущности человеческой свободы и связанных с ней предметах // Шеллинг Ф.В. Сочинения. — М.: Мысль, 1998. — С. 938-1032. (Сер. "Классическая философская мысль").

136. Шершеневич Г.Ф. Понятия о праве. — Казань: Типо-лит. Императорского Казанского Ун-та, 1896. — 83 с.

137. Шишкин С.И. Игра структуры смыслового поля права постсоветской России (социально-философский анализ). — Владивосток, 2003. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.

138. Шопенгауэр А. Две основные проблемы этики // Шопенгауэр А. Свобода воли и нравственность. — М.: Республика, 1992. — С. 20-44. (Б-ка этической мысли).

139. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление // Шопенгауэр А. Собрание сочинений в пяти томах. — Т. 1. — М.: Московский клуб, 1992. — 394 с.

140. Шопенгауэр А. О свободе воли // Шопенгауэр А. Свобода воли и нравственность. — М.: Республика, 1992. — С. 45-124. (Б-ка этической мысли).

141. Шопенгауэр А. Об основе морали // Шопенгауэр А. Свобода воли и нравственность. — М.: Республика, 1992. — С. 125-258. (Б-ка этической мысли).149 —

142. Шопенгауэр А. Полное собрание сочинений. — М.: Изд. магазина "Книжное дело" 1900-1910. — Тт. 1-4.

143. Щитов Н.Г. Влияние основных парадигм социальной теории на понимание природы наказания. — Владивосток, 2003. — 36 с. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук.

144. Энгельс Ф. Анти-Дюринг. Переворот в науке, произведенный господином Евгением Дюрингом // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 томах.

145. Т. 5. — М.: Политиздат, 1986. — С. 1-302.

146. Энгельс Ф. Введение к английскому изданию "Развития социализма от утопии к науке" // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 томах. — Т. 5.

147. М.: Политиздат, 1986. — С. 348-370.

148. Энгельс Ф. Введение к работе К. Маркса "Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г." // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 томах, — Т. 6.

149. М.: Политиздат, 1987. — С. 472-489.

150. Энгельс Ф. Диалектика природы. Статьи и главы // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 томах. — Т. 5. — М.: Политиздат, 1986. — С. 371-517.

151. Энгельс Ф. К жилищному вопросу // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 томах. — Т. 4. — М.: Политиздат, 1986. — С. 375-445.

152. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 томах. — Т. 6. — М.: Политиздат, 1987. — С. 285-326.

153. Энгельс Ф. Материалы к "Анти-Дюрингу" // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 томах. — Т. 4. — М.: Политиздат, 1986. — С. 629-659.

154. Энгельс Ф. О разложении феодализма и возникновении национальных государств // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 томах. — Т. 6. — М.: Политиздат, 1987. — С. 255-264.

155. Энгельс Ф. Письмо В. Боргиусу. В Бреславль. От 25 января 1894 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 томах. — Т. 6. — М.: Политиздат, 1987. —С. 530-532.

156. Энгельс Ф. Письмо Йозефу Блоху. В Кенигсберг. От 21-[22. сентября 1890^г.] // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 томах. — Т. 6. — М.: Политиздат, 1987. — С. 512-514.150 —

157. Энгельс Ф. Письмо Конраду Шмидту. В Берлин. От 27 октября 1890 г. II Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 томах. — Т. 6. — М.: Политиздат, 1987. —С. 517-520.

158. Энгельс Ф. Письмо Францу Мерингу. В Берлин. От 14 июля 1893 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 томах. — Т. 6. — М.: Политиздат, 1987. —С. 523-527.

159. Энгельс Ф. Положение рабочего класса в Англии. По собственным наблюдениям и достоверным источникам // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 томах. — Т. 1. — М.: Политиздат, 1984. — С.223-482.

160. Энгельс Ф. Похороны Карла Маркса // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 томах. — Т. 6. — М.: Политиздат, 1987. — С. 85-89.

161. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. В связи с исследованиями Льюиса Г. Моргана // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 томах. — Т. 6. — М.: Политиздат, 1987. — С. 105-243.

162. Энгельс Ф. Развитие социализма от утопии к науке // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 томах. —Т. 5.—М.: Полипвдаг, 1986. — С. 303-340.

163. Энгельс Ф. Роль насилия в истории // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9 томах. — Т. 6. — М.: Политиздат, 1987. — С. 344-394.

164. Сайт библиотеки Института философии РАН:www.philosophv.ru

165. Асмус В.Ф. Диалектика необходимости и свободы в философии истории Гегеля // Вопросы философии.— 1995.— № 1.— С. 52-69.

166. Ахиезер A.C. Социокультурный словарь. // Ахиезер A.C. Критика исторического опыта. — Т. 3. — М., 1991.

167. Балашов Л.Е. Либерализм и свобода. — М.: Academia, 1999. — 19 с.

168. Баллаев А.Б. Проблема идеологии в творчестве Карла Маркса.

169. Баллаев А.Б. Свобода и равенство в младогегельянстве (М. Штирнер и К. Маркс) // От абсолюта свободы к романтике равенства (из истории политической философии. — М.: ИФ РАН. 1994.— С. 84-111.

170. Габитова P.M. Свобода. Авторитет. Порядок. (Политическая философия современного неоконсерватизма // От абсолюта свободы к романтике равенства (из истории политической философии. — М.: ИФ РАН. 1994. — С. 170-209.

171. Гегель Г.В.Ф. Наука логики. —Спб., 1997.151 —

172. Гоббс Т. Левиафан или материя, форма и власть государства церковного и гражданского. — М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1936. —503 с.

173. Кистяковский Б.А. В защиту права (интеллигенция и правосознание) // Вехи.

174. Люббе Г. Историческая идентичность // Вопросы философии.— 1994.—№4.—С. 108—113.

175. Маркова JI.A. Наука на своих границах с религией и хозяйством (по работам С.Н. Булгакова).

176. Мочкин А.Н. Метаморфозы консерватизма в философии А.Шопенгауэра и Ф.Ницше // От абсолюта свободы к романтике равенства (из истории политической философии. — М.: ИФ РАН. 1994.— С. 146-169.

177. Пантин И.К. Идеология большевизма: доктрина и реальность // От абсолюта свободы к романтике равенства (из истории политической философии. — М.: ИФ РАН. 1994.—С. 210-233.

178. Самарская Е. А. Мифологический социализм Ж. Сореля // От абсолюта свободы к романтике равенства (из истории политической философии. — М.: ИФ РАН. 1994.—С. 160-178.

179. Соловьев B.C. Теоретическая философия // Соловьев B.C. Сочинения в 2 т. — Т. 1. — М., Мысль, 1988. — С. 757—831.

180. Франк C.JI. Философские предпосылки деспотизма // // Вопросы философии.— 1992.— № 3.— С. 114-127.

181. Франк C.JI. Этика нигилизма (К характеристике нравственного мировоззрения русской интеллигенции).