автореферат диссертации по искусствоведению, специальность ВАК РФ 17.00.02
диссертация на тему: Финская камерно-вокальная музыка XX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Финская камерно-вокальная музыка XX века"

На правах рукописи

Горная Ирина Николаевна 003°етэв 1

Финская камерно-вокальная музыка XX века

Специальность 17.00.02 — Музыкальное искусство

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора искусствоведения

Санкт-Петербург 2006

003067981

Диссертация выполнена на кафедре теории и истории музыкальных форм и жанров Санкт-Петербургской государственной консерватории им. Н. А. Римского-Корсакова

НАУЧНЫЙ КОНСУЛЬТАНТ:

Доктор искусствоведения, профессор Клнмовицкий Аркадий Иосифович

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ: Доктор искусствоведения, профессор Данько Лариса Георгиевна

Доктор искусствоведения, профессор Зенкин Константин Владимирович

Доктор искусствоведения, профессор Левая Тамара Николаевна

ВЕДУЩАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ:

Российская академия музыки имени Гнесиных

Зашита диссертации состоится «¿?á» 2007 года в 15

час. 15 мин', на заседании Диссертационного Совета Д. 210.018.01 в Санкт-Петербургской государственной консерватории им. Н. А. Римского-Корсакова по адресу: 190000, Санкт-Петербург, Театральная пл., д. 3, аудитория № 9.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Санкт-Петербургской государственной консерватории им. Н. А, Римского-Корсакова.

Автореферат разослан

2007 года

Ученый секретарь Диссертационного совета, доктор искусствоведения,1 профессор

Т.А. Зайцева

Общая характеристика диссертации

XX век явился самым значительным этапом в истории финской музыки, временем подлинного расцвета всех ее жанровых сфер — симфонии, оперы, камерно-инструментальных и хоровых композиций. Очень важной составляющей финской культуры была камерно-вокальная музыка, весомо отразившая разнообразные художественные тенденции столетия, множественность эстетических принципов и стилевых ориентаций.

Эпоха национального романтизма традиционно рассматривается как золотой век финской культуры. В литературе и изобразительном искусстве периоду национального романтизма обычно отводят не более десяти лет — от середины 1890-х до середины 1900-х гг. Между тем в музыкальной культуре он оказался гораздо более долгим, охватив фактически всю первую половину XX в. Именно в этот период финская музыка погрузилась в поэзию «Калевалы» и «Кантелетар». Обе книги Лённрота стали «конденсаторами культурной памяти» (Ю. Лотман), надолго определив все важнейшие семантические линии музыкального искусства Финляндии.

Создание сольных песен для многих финских композиторов было делом первостепенной важности, а иногда и почти единственным жанром творчества (Ю. Килпинен, С. Нумми, Э. Марвиа). Благодаря Я. Сибелиусу песня становится художественно-эстетическим резонатором духовной жизни Финляндии. Наследие композитора стало тем эталоном, по которому финские композиторы следующих поколений соизмеряли собственный вклад в песенное искусство. Его вокальные сочинения подготовили и ознаменовали период небывалого расцвета жанра в творчестве Т. Куулы, Э. Мелартина, Ю. Килпинена, О. Мерикан-то, Л. Мадетойи, составив некий единый исторический пласт.

Вторая половина XX столетия выдвигает вперед имена Э. Салменхаары, Э. Раутаваары, И. Куусисто, Т. Марттинена, X. Вессмана, Т. Туомелы, П. Хейнинена, О. Кортекангаса, Т.-Ю. Кюллёнена. В отличие от предшествующих десятилетий, ориентированных на традиции Сибелиуса, во второй половине минувшего века происходят существенные изменения. Расширяется семантическое поле поэтических текстов, обновляется ладо-

интонационность, осваиваются новые техники письма. Один из путей языкового обновления финской музыки во второй половине столетия связан с активным исследованием новых фольклорных ветвей (в частности саамской).

Долгое время находившаяся на периферии музыкальной жизни Европы, Финляндия в последней трети XX в. выдвигается на ведущие позиции. Финская музыка активно включается в общий мировой музыкальный процесс, что раздвинуло рамки камерно-вокального искусства, обогатило сферу его содержания и вызвало глубокий интерес к новым языковым средствам.

Разнообразие и масштабы финской камерно-вокальной музыки таковы, что дать детальный показ персоналий в одном труде не представляется возможным. Не претендуя на всеохват-ность, работа стремится обозначить выразительно-смысловые доминанты, поэтико-эстетические модусы финской камерно-вокальной музыки XX в., среди которых выделяются два важнейших — северный пейзаж и народно-жанровая сфера, существующие и за пределами породившей их эпохи национального романтизма.

Основная цель диссертации — показать финскую камерно-вокальную музыку XX в. как единый культурно-исторический феномен, теоретически осмыслить ее поэтику и стилистическую эволюцию, художественные ценности и жанровые ориентиры. Песенное наследие столетия рассматривается, с одной стороны, в историко-хронологическом аспекте, а с другой — как явление целостное. В начале XXI в. всё отчетливее видно, что вокальная музыка Финляндии представляет собой выдающееся явление европейского искусства. Без панорамного видения эволюционных преобразований песни невозможно понять и комплексно охватить картину финской музыкальной культуры ушедшего века. Для достижения этой цели в работе ставятся следующие задачи:

- представить существование финской камерно-вокальной музыки XX столетия в основных жанровых разновидностях; обозначить ее важнейшие семантические пласты;

- выявить взаимодействие в вокальных жанрах традиционных и новаторских черт, национального и европейского опыта;

- обобщить поиски финских композиторов XX в. в области жанровых разновидностей, тематики, образности, средств выразительности;

- показать теснейшую взаимосвязь профессионального творчества с народно-жанровой сферой, с фольклорными напевами и текстами, с эпосом «Калевала» и сборником лирической поэзии «Кантелетар»;

- очертить самые последние тенденции в семантике и структуре вербальных текстов, в эволюции музыкального языка камерно-вокальных сочинений;

- ввести в обиход отечественной науки значительный пласт музыкальной культуры Северной Европы, малоизвестные биографические материалы.

Разделение на «шедевры и Есё остальное» (A.B. Михайлов) здесь утрачивает свою актуальность. Изучение малоизвестных или вовсе забытых сочинений оказывается важным не только для полноты исторической картины, но и для более глубокого уяснения индивидуально-характерных черт произведений крупнейших финских мастеров. Таким образом, актуальность избранной проблематики обусловлена vi внутренними потребностями развития теории камерно-вокального жанра, и общей устремленностью современного музыкознания к исследованиям культурологической ориентации.

Научная новизна работы состоит в системной методологии — сочетании культурно-исторического, типологического и теоретического подходов к изучению материала, включении в орбиту исследования творчества не только выдающихся и значительных композиторов (Сибелиус, Куула, Килпинен, Аарре Мериканто, Салменхаара, Раутаваара, Илкка Куусисто), но и мастеров «второго ряда» (Марвиа, Каски, Нумми и др.). Это позволяет рассматривать камерно-вокальную музыку страны Суоми в жанрово-поэтическом, семантическом и музыкально-языковом аспектах, а значит, наблюдать, как обогащаются и изменяются в ходе эволюции проблематика, выразительные возможности, внутренняя структура песен. Впервые в отечественном и зарубежном музыкознании финская вокальная музыка XX в. исследуется как самостоятельное явление с присущими ей специфическими чертами. Широкий исторический контекст

анализа позволяет выявить пути ее развития в обозначенный период. В диссертации пересмотрен ряд положений, касающихся песен Сибелиуса, в частности, распространенное мнение об отсутствии у него вокальных циклов.

Впервые столь подробно представлено тесное взаимодействие финской камерно-вокальной музыки с фольклорными сферами — эпическими рунами, балладами, календарно-обрядовыми, семейно-бытовыми песнями. Впервые обозначена роль саамской культуры в формировании новых художественных смыслов.

Методы исследования в первую очередь определяются актуальными для современной гуманитарной науки междисциплинарными связями. Изучение камерно-вокальных жанров в контексте культуры — одна из наиболее перспективных тенденций современного муаыкознания. В диссертации широко используются данные различных отраслей искусствознания, истории и теории культуры. Существенное влияние на методологию диссертации оказала концепция вокальной музыки Е.А. Ручьев-ской с разработанной ею типологией взаимоотношений музыки и поэтического текста, анализом мелодической специфики вокального тематизма.

Важную роль в осмыслении национальных истоков творчества финских композиторов сыграли работы К.И. Южак, исследующие ладовое строение рунических напевов. Одним из основных был избран метод интертекстуалыюго анализа, примененный как к музыкальному, так и вербальному художественному материалу (письма, статьи, дневниковые заметки композиторов). В этом плане трудно переоценить вклад Э. Таваст-шерны, который был первым ученым, получившим доступ к си-белиусовским дневникам и переписке в финских и зарубежных архивах. Его работы позволили осветить литературные и художественные склонности Сибелиуса, а также по-новому взглянуть на происхождение некоторых стилистических тенденций в творчестве композитора. Существенная роль отводится и компаративному методу исследования, так как важнейшие стилистические свойства финской камерно-вокальной музыки выявляются через сравнительный анализ с достижениями данного жанра в иных европейских странах.

Практическая ценность работы. Материал диссертации может быть использован в вузовских и училищных курсах музыкальной литературы и истории музыки, анализа музыкальных произведений, также может быть необходим исследователям культуры стран Северной Европы, полезен музыкантам-исполнителям, стремящимся постичь поэтику финской камерно-вокальной музыки.

Апробация работы. Диссертация была обсуждена на заседании кафедры теории и истории музыкальных форм и жанров Санкт-Петербургской государственной консерватории имени H.A. Римского-Корсакова (3 ноября 2005 г.) и рекомендована к защите. Идеи и материал исследования находят применение в педагогической работе автора — в курсах анализа музыкальных произведений, специального семинара «Теоретические проблемы музыки Финляндии и Скандинавии», читаемых в Петрозаводской государственной консерватории имени А.К. Глазунова. Основные положения исследования были представлены в докладах на Второй и Третьей международных научных конференциях «Свое» и «чужое» в культуре народов европейского Севера. Петрозаводский университет (2000, 2001), на XIII, XIV, XV международных конференциях по изучению истории, экономики, литературы и языка скандинавских стран и Финляндии (Петрозаводск, 1997; Архангельск, 2001; Москва, 2004), на Ш Международной конференции, посвященной творчеству Я.Сибелиуса в Хельсинки (2000), на 17-м Конгрессе Международного Музыковедческого общества в Лёвене (Бельгия, 2002), на Международной научной конференции «Музыковедение к началу века: прошлое и настоящее» в Российской академии музыки имени Гнесиных (2002), на международной научной конференции «Концепция синтаксиса в языке и музыке» в университете Сорбонна (Париж, 2003), на XIV Северном музыковедческом конгрессе (Хельсинки, 2004), на Четвертых и Пятых Скандинавских чтениях (Петербург, 2002 и 2004).

Основное содержание диссертации

Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка литературы, приложения нотных примеров.

Во Введении дано обоснование темы, определяются цели и задачи, научная новизна исследования, его основные аспекты и методология; представлен также общий обзор литературы по заявленной проблематике. Существуя как самостоятельное явление уже более столетия, финская камерно-вокальная музыка практически не замечена наукой. В отечественном музыкознании по данной теме нет ни одной специальной работы. Зарубежные монографические исследования, ставящие научные задачи во всем их комплексе, также отсутствуют. В финском музыковедении историко-стилевая эволюция сольной песни не выходит за рамки информационных буклетов.

Несмотря на многочисленность зарубежных работ о Си-белиусе, важнейшие проблемы, касающиеся его песен, еще не нашли обстоятельного научного описания. В отечественной науке камерно-вокальные сочинения Сибелиуса также до сих пор не получали освещения. Список публикаций по финской вокальной музыке чрезвычайно краток в сравнении с огромным нотным материалом, который ждет своего исследования.

Глава I. «Песенный стиль Сибелиуса как фундаментальная основа финской камерио-вокальной музыки XX века» изучает поэтику песенных текстов, взаимоотношения вербального и музыкального рядов, специфику музыкального языка и циклическое единство в песнях самого выдающегося мастера финского музыкального искусства. Эта проблематика составила три параграфа.

Начав творческий путь на рубеже веков, Сибелиус синтезировал в своей камерно-вокальной музыке (им создано 110 песен) два разнонаправленных стилистических потока — романтизм, оставшийся в веке минувшем, и модерн, ознаменовавший век наступивший. Мощное художественное вдохновение, которым отмечены камерно-вокальные сочинения Сибелиуса, композитор черпал из многих музыкально-поэтических источников. Его песенным идеалом была австро-немецкая Lied. Сохранение и творческое развитие европейских романтических традиций, сказалось, например, в жанровой ориентации камерно-вокальной музыки Сибелиуса: баркарола («Серенада» на слова Рунеберга), элегия («Девушка в поле поет»), баллада («Под елями на берегу, «Водяной», «Герцог Магнус», «Нимфа Эхо»),

гимн («Гимн Таис», «Цветок дружбы», «Кто тебя сюда привел?»), вальс («Две розы», «Песня роз»), марш («Молодой охотник»), хорал («Сто дорог»). Однако, используя типичные жан-роиды (термин Е.М. Таборисской) австро-немецкой Lied, Сибе-лиус сообщает им и новые черты. Эпическим переосмыслением отмечены такие романтические жанроиды, как «Весенняя песня» и Sehnsucht («Тоска»),

Сибелиус избрал для своих песен произведения 35 поэтов, принадлежащих к различным стилистическим эпохам и направлениям. Его поэтические пристрастия, несомненно, отражают литературную атмосферу рубежа XIX-XX вв., вкусы и симпатии молодой финско-шведской интеллигенции, сплотившейся вокруг литературно-художественного кружка «Евтерпа». Стихотворные тексты обнаруживают переплетение нескольких линий: любовно-лирической, пейзажной, медитативно-философской. Композитор необычайно чуток к семантике слова и стремится ее запечатлеть. Редкое применение в песнях слоговых распевов — дополнительное доказательство его заботы об отчетливом произнесении поэтического текста. Сибелиусу близка возвышенная классицистская словесность с типичными для нее жанрами идиллии, оды, философского послания. Античная, скандинавская, ассиро-вавилонская, египетская мифологическая и историко-культурная ономастика входит в стихотворную ткань песен, определяя их высокий лексический строй (Цинтия, Ас-тарта, царица Трои Елена, философ Платон). Имена собственные обычно занимают весомые позиции в стихе — употребляются в составе заглавий, зачинов и концовок. Лексика и тональность высокого стиля присутствуют в обилии нравственно-дидактических сентенций. Романтическая риторика проявляется в обращениях и глаголах повелительного наклонения. В песнях, представляющих философско-назидательные послания, единственным местоимением оказывается предельно обобщенные «ты» и «вы». Торжественное звучание ощущается и в обилии патетического междометия «О!», примеры которого находим в песнях на стихи самых разных поэтов. Патетический тон отражается в синтаксисе. Сибелиуса привлекали стиха с обилием восклицательных и вопросительных знаков. В музыке патетическое начало часто воплощается при помощи тремоло, которое,

как известно, типично для драматических оперных речитативов. Выдерживаемое на протяжении больших участков формы, оно является самостоятельной выразительной краской.

Значительная часть песенного наследия Сибелиуса вдохновлена творчеством поэтов-современников (Г. Фрёдинга, Э.А. Карлфельдта, К.А. Тавастшерны, Б. Грипенберга, М. Метерлин-ка, Э. Юсефсона, Р. Демеля, А. Риттера и других), благодаря которым в финскую музыку активно входит поэзия, отмеченная живописной красочностью, полная семантических и логических эллипсисов. Творчество К.А. Тавастшерны, Юсефсона, Грипенберга импонировало Сибелиусу щедрой цветовой изобразительностью. Живописный элемент в их стихах несет некую дополнительную смысловую нагрузку. Выбор композитором тональностей нередко обусловлен красочной палитрой стихотворной ткани. Открытые Сибелиусом новые слои поэзии надолго укоренились в финской музыке и стали для нее животворным источником. Утонченный эротизм, любовь к орнаменту, к «мотиву волны», наконец, особо пристальный интерес к теме смерти свидетельствуют о влиянии на творчество Сибелиуса искусства европейского модерна.

Эстетические устремления XIX и XX вв. своеобразно интегрируются не только в поэтической тематике песен, но и в их музыкальном стиле. Специфика музыкального языка композитора обусловлена синтезом романтической гармонии и модальных ладов, традиционных аккордов и нетрадиционно удвоенных в них терций, септим и квинт, аккордов с терцовым строением и двузвучий. Вокальная музыка Сибелиуса способна расширить наши представления о богатстве его гармонического языка. Так, секстаккорд с двумя терциями — большой и малой, впоследствии столь любимый Б. Бартоком, многократно звучит в песне «Птичья игра» (1891). Принадлежность вокальной музыки композитора к XX в. доказывают и двузвучия, выступающие в функции аккордов. В некоторых произведениях аккордовое созвучие появляется так редко, что одноголосная фортепианная линия в сочетании с вокальной партией представляет двухголосный контрапункт, в котором частым явлением становится параллелизм диссонансов, а тритон приобретает статус лей-тинтервала. Характерной чертой гармонического языка стано-

вятся долгие оетинатные аккордовые цепи, причем оетинатность распространяется не только на звуковысотную линию, но и на ритмическую формулу. Несомненно новаторской является идея своеобразной интонационной оси — звуков, остинатно возвращающихся на протяжении композиции, наделенных константной высотой и регистром. Как и в эпических симфониях Сибе-лиуса, исследованных Ю.Г. Коном, «процесс становления формы оказывается заторможенным органными пунктами и остинато».

Важнейшая особенность мелоса Сибелиуса связана с повышением роли рационалистического, конструктивного начала. Основная строительная деталь его мелодии — попевка. Мелодическая линия представляет своеобразную мозаику из небольших интонационных ячеек, всячески варьируемых. Конструктивное начало проступает в приверженности к вариантной повторности, комбинаторике мелодических элементов. При этом экспонирование отнюдь не обязательно связано только с вокальной партией.

Характерной чертой мелодики Сибелиуса становится придание тематической функции простейшим интонационно-ритмическим образованиям, разного рода фигу рациям, мотивам-штрихам (термин С. Григорьева). Сущность мелодических новаций Сибелиуса заключается не только в обогащении уже известного, но в открытии нового для финской вокальной музыки слоя интонаций.

Инвариантным элементом песен Сибелиуса становится продолжительная поступенность в ровном ритмическом движении, истоки которой коренятся в рунном мелосе. В одном произведении гамма, по-разному ритмизованная, выполняет функции как тематического рельефа, так и фона. Есть сочинения, в которых заметной чертой музыкального языка выступает контрапункт диатонической и хроматической гамм. Поэтическая исповедальность в сочетании с деиндивидуализированным мелосом обеспечивает характерную «северную» сдержанность в излиянии чувств. Особое значение приобретает речитация (моновысотное и моноритмическое повторение), обилие которой во многом порождено нарративной природой поэтических текстов. Ее семантическая сфера очерчивается эпической неспешностью, объективностью и сдержанностью тона. Другой источник мело-

дических поисков — современные Сибелиусу творческие направления, в частности, импрессионистические и экспрессионистические, подтверждающие его отзывчивость к духу времени.

К общеевропейским чертам в музыке Сибелиуса относятся мелодии хроматического склада, основанные на гамме тон-полутон. Новизна в применении этих средств заключается в оригинальных соотношениях, в которые эти элементы вступают между собой — ладотональных, метроритмических, архитектонических. Они направлены на воплощение рафинированной поэзии, лексический строй которой носит символистские черты («Теодора»), Ладогармоническая и связанная с ней фактурная сторона поражают своей изобретательностью. Композитор часто заменяет развитое аккордовое сопровождение — хотя бы в начальной части песни ^ удержанным одиночным звуком тоники, реже V ступени. Гармонические функции остаются невыявлен-ными или едва намеченными, зато подчеркивается монодиче-ская природа напева.

Фактура камерно-вокальных сочинений одинаково тяготеет и к грандиозной многозвучности, и к аскетичности унисонного изложения, к широкому регистровому охвату и к параллельному движению узкими интервалами. Целый ряд фактурных решений свидетельствуют о принадлежности песен Сибелиуса к музыке XX века, Он отходит от стереотипов гомофонной фактуры, демонстрируя гибкое соотношение между рельефом и фоном. Одним из характерных проявлений мелодической концентрированности фактуры являются «унисонные созвучия» (термин Т.С. Бершадской). Другим проявлением принципа мелодической концентрированности служит двухголосная фактура. Ее наиболее характерные типы — мелодия, дублированная в терцию, мелодия с педальным фоном или контрапунктом. Терцовая дублировка уплотняет, утяжеляет мелодию, делает ее рельефной. Нередко сочетаются вместе терцовая дублировка в мелодии и педаль. Столь же характерной чертой ряда песен является монолитность фактуры, в которой мелодический голос по большей части дублируется фортепиано. Функция мелодического развертывания может быть сосредоточена в партии фортепиано, которая утверждается как самостоятельный выразительный пласт, что реализуется через развернутые вступ-

ления, заключения, интермедии. Именно фортепианное вступление может содержать основной тематический материал сочинения, который повторяется или вариантно продолжается вокальной партией.

Фундаментальная черта художественного мышления Си-белиуса —■ цикличность — просматривается и в тех случаях, когда песни, вошедшие в один опус, создавались в разные годы. В циклах поэтические тексты подбираются на основе образно-смыслового единства, особую роль в котором играет такой семантический инвариант, как пение и песня. В некоторых сочинениях эти слова выступают в функции ключевых, играя роль культурного кода. В Шести песнях опуса 50 (1906) среди множества семантических модусов важнейшими являются жанровые обозначения — Gesang и Lied. Цикл открывается Lenzgesang («Весенняя песня»). В конце пятого номера смысловая кульминация приходится на Lobgesang («хвалебная песнь»). И, наконец, финальное звено произведения определяется как Rosenlied («Песня роз»).

В творчестве композитора преобладающими оказываются «антологические», а не «монографические» (Л.Г. Ковнацкая) циклы. Здесь имеет место понимание заключительной песни как сюжетно-образного и музыкального обобщения. Структурно-тематическое единство циклов очень ярко проявляет себя в тональных планах.

Взятые в совокупности сочинения Сибелиуса образуют внутри себя ряд групп, своего рода циклов высшего порядка. Константность символических мотивов, переходящих от произведения к произведению и обретающих свое место во все новых взаимосвязях становится абсолютно неординарным явлением в финской музыке.

Песни Сибелиуса составляют качественно новый этап в развитии финского камерно-вокального искусства. Они стали основой «интеллектуальной» ветви творчества, утвердив глубокие философско-этические темы, которые будут звучать в песенном искусстве Суоми в течение всего XX в.

Смелое расширение образно-выразительных сфер исследуемого жанра оказало огромное воздействие на его судьбу в Финляндии. Масштабность творческих свершений композитора

была столь значительной, что состоялась переоценка места песни в привычной для финского музыкального искусства жанровой иерархии. Обнаруживая параллели между произведениями Сибелиуса и музыкой, созданной его младшими современниками, мы в полной мере убеждаемся в явной преемственности новаторства, которым отмечены песни композитора.

Глава II. «Поэтика природы» рассматривает жанрово-стилистические линии обширного песенного пласта, основной темой которого становятся описания времен года и пейзажей. Эта глава делится на два параграфа. Первый сосредоточен на временах года как инвариантных мотивах финской песни, второй — посвящен типам пейзажей, которые чаще всего встречаются в вокальной музыке.

Рождение финского музыкально-поэтического пейзажа приходится на период 1890-1900-х гг., когда поклонение северной природе становится краеугольным камнем поэтики национального романтизма, воплощаясь во всех сферах искусства и литературы. Природа и ландшафты Суоми были осознаны финскими мастерами как ценнейшая часть национального достояния. Первым шагом на этом пути стало иное видение красоты тех природных объектов (болото, безлесные сопки, гранитные скалы, поросшие мхом старые пни), которые прежде не относились к категории прекрасного. Картины северной природы, столь обильно представленные в литературе Суоми, исследователи (В. Таркиайнен, Ю. Варпио) интерпретируют как проявление исконно финского начала, связанного с тяготением традиционного сознания финнов к языческому мировоззрению. Глубокая привязанность к дремучим хвойным лесам и скрытым в них озерах, шхерам, гранитным скалам, пустынному морскому побережью определяется особым культом естественного первозданного ландшафта, чья грандиозная мощь символизировала «первобытную свежесть» (выражение А. Бенуа), неисчерпаемость духовных сил. Финские композиторы и поэты прославляют не роскошные виды, открывающиеся на знаменитые «достопримечательности», а неприхотливые северные пейзажи, существенной частью которых оказывается эстетизация болота, дремучего леса, заснеженной тундры. Органической частью пейзажей становятся деревенские бани, колодцы, амбары, заборы.

Наконец, финские композиторы и поэты первыми обращают свой взор к своеобразным пейзажам Лапландии. В камерно-вокальной музыке XX в. утверждаются новые представления об идеальном пейзаже, который может быть присущ не только южной природе, но и северной, не только лету, но и зиме.

Пространные пейзажные описания проникают в различные песенные жанры — колыбельную, балладу, жанрово-бытовую сценку, философско-драматический диалог, рождественскую песню. Самый большой удельный вес приобретает романс-пейзаж. Картинность, изобразительное начало являются важнейшими свойствами финской поэзии и музыки, выражаясь, кроме прочего, и в постоянстве таких названий, как «Пейзаж» (Килпинен, А. Мериканто, Нумми, Марттинен, Ниеминен и др.), «Акварель» (Мелартин, Нумми, А. Мериканто, Килпинена, Ранта). Описания природы оказываются своеобразным языком чувств и настроений. Известные природные объекты Финляндии не только прославляются, но даже персонифицируются. В романсе О. Мериканто «Ладога» могучее озеро символизирует голос эпического героя, народного певца.

Традиционная тема европейского искусства — времена года — имеет в финской музыкальной культуре свои особенности. С каждым сезоном сопряжен определенный комплекс художественных средств, призванных выразить тот или иной тип эстетического переживания. Анализ данных поэтических мотивов раскрывает национальное своеобразие финской камерно-вокальной музыки, помогает уяснить пути ее исторической эволюции.

Нередко тема времен года развертывается как цикл, следуя буквальному значению этого греческого слова (четыре песни «Середина лета», «Осенний день», «Зимняя ночь», «Апрель» ор.17 Э. Марвиа, три мадригала «Е'.есна», «Лето», «Осень» Ю. Линьяма, цикл Э. Раутаваары «Календарь для двоих»). Мотивы природного и жизненного круговорота смыкаются с другой излюбленной темой финского национального романтизма — темой смерти, которые тесно соединены между собой, ведь природа так же вечна и беспредельна, как смерть. Описание природы зависит не только от сезонов года, но и суточного времени. Самыми многочисленными оказываются вечерние и ночные песни, которые нередко образуют антологию («Вечера» Й. Кок-

конена, «Четыре ночные песни» М. Хейниё, «Ночные песни» Й. Кайпайнена). Огромный пласт песен посвящен белым летним ночам. В песне А. Ярнефельта «Лицо Родины» на слова В. Кос-кенниеми именно белые летние ночи наряду с синими озерами становятся символом Финляндии.

«Сезонные» песни пронизаны лексико-семантическими связями. Волшебство северной летней ночи редко побуждает финских композиторов к восторженному гимну. С летом обычно связаны печальные размышления об уходящей молодости, неразделенной любви, о скоротечности жизни, недолговечности счастья. Финским композиторам чуждо восприятие осени, которое существует в странах южной Европы, где она неизменно ассоциируется с вином и виноградной лозой. Общей чертой «осенних» песен финских композиторов и поэтов оказывается «оплакивание лета» и размышления о смерти. В трактовке зимнего пейзажа складываются две тенденции. Первая — это традиционное неприятие зимы и воплощение этого отношения при помощи трагедийных музыкальных средств. Вторая (более поздняя, связанная в первую очередь с творчеством Килпинена) — это открытие необычайной красоты зимнего пейзажа. Восхищение заснеженным лесом и величественным горным ландшафтом порождает эпический гимн. На рубеже Х1Х-ХХ веков тема весеннего обновления была особенно востребована в финском искусстве, что отразилось в огромном числе весенних песен. Финские композиторы поклоняются отнюдь не абстрактной весне, а северной. Стихотворные тексты весенних песен содержат часто такие пейзажные детали, которые присущи только северу: березы, осины и ели, стаи птиц на болоте, крики гагары на ручье. Они демонстрируют признаки новой эстетики и далеко уходят от привычных классико-романтических весенних песен, имеющих небольшой объем, непринужденную, ясно очерченную мелодию, удобный голосовой регистр, простую фактуру аккомпанемента, нередко дублирующего вокальную строку. Они обретают характерное эпическое звучание, наивысшей формой воплощения которого становится гимн. Таким образом, в летних, осенних, зимних и весенних песнях действует определенный жанрово-ассоциативный комплекс (выражение Е. На-зайкинского), вследствие чего каждая песенная группа тяготеет

к конкретному жанру: летние песни к элегии, осенние к хоралу-маршу, весенние к гимну и лишь зимние песни обнаруживают две ветви — траурный хорал или эпический гимн.

Мировосприятие финских художников, поэтов, композиторов свидетельствует об определенно новых акцентах в интерпретации таких типов пейзажа, как тихий и идеальный. Тихий пейзаж чаще всего встречается в осенних и летних песнях. Новые акценты в описании зимней природы обнаруживает цикл Килпинена «Высокогорная зима» (1954) на слова Гессе. Впервые в финской камерно-вокальной лирике зимний пейзаж интерпретируется как идеальный, несущий умиротворение и покой.

В большинстве финских песен присутствует не застывшая пейзажная картина, а разные типы ландшафтов, наблюдаемые героем ро время его странствий. Типичным является начало с глаголов «иду», «брожу», «гуляю», «хожу». Разумеется, все сочинения такого рода объединяет мотив дороги, как символ бесконечности и неизвестности, ожидания и одиночества, тяжелых предчувствий и надежды.

Финский музыкально-поэтический пейзаж строится на основе эпического модуса, проявляющегося во вселенском сосуществовании земной, воздушной и водной среды, устремленности взгляда лирического героя к далекому горизонту. В песне Сибелиуса «Арфист со своим сыном» присутствуют разные климатические и географические зоны: жаркая степь, песчаная дорога, тенистая прохлада сосен и елей, журчание ручья, пашня с проносящимся над ней влажным ветерком, заснеженная ель. Эпический размах находит выражение в панорамном пейзаже, который охватывается взором лирического героя, находящегося на некой условно высокой точке. В романсе Куулы «Субботний вечер» чувственно-предметный, природный мир дан как принципиально незамкнутый, распахнутый до горизонта. Движение зрения идет по вертикали, сверху вниз и обратно: «звонят колокола» (верх), «колышутся колосья» (низ), «опускается на золотое зарево» (низ), «с земли поднимается дыхание» (верх). Колоссальные масштабы поэтических образов порождают монумен-тализацию песен, что сказалось в необычно больших (для западноевропейской песни) объемах стихотворных текстов (в текстах Рунеберга и Рюдберга вполне обычными являются 6-7 строф).

Пейзажная поэзия с ее склонностью к созерцательным настроениям, наблюдениям за тончайшей игрой красок в природе определила поиски звуковой живописности. Колористическая направленность мышления касается фактурных решений, прежде всего пространственных эффектов. Целый спектр приемов создает ощущение ближнего и дальнего планов, широты лесного ландшафта, застывшей глади лесного озера: это интервальные и аккордовые созвучия, расположенные в крайних регистрах, удвоения, дублировки, «парящие» фигурации, регистрово обособленные органные педали, «пустые» кварт-и квинтаккор-ды, звенящие трели и гулкие или глухие тремоло. Пантеизм, объединивший финских композиторов и поэтов, не просто породнил их в поэтическом культе природы как таковой, но привел к провозглашению природы Финляндии в качестве уникального источника вдохновения, средства «воспитания души».

Глава III. «Народно-жанровая тематика в финской камерно-вокальной музыке» исследует фундаментальное направление эстетических поисков финских композиторов — ка-левальское, специфику его жанрово-стилевого начала, константные сюжетно-образные линии и излюбленные жанры — руну, балладу, плач. Предметом внимания стали также уникальные темы финской музыки — празднование Иванова дня и сочинения, посвященные национальной кухне, своеобразие которых вполне очевидно на общеевропейском фоне развития камерно-вокальной музыки. В главе анализируется и ряд произведений, чье взаимодействие с фольклором определяется не столько сюжетно-образными линиями народной словесности, сколько собственно музыкальными особенностями рунических напевов. К концу XX в. наряду с калевальской линией в финской камерно-вокальной музыке постепенно сложилась особая региональная ветвь, связанная с саамским фольклором Лапландии. Хотя она и не может сравниться по объему и весомости с калевальской тематикой, в то же время представляется весьма показательной. Этот обширный материал распределился по трем параграфам: волны «калевальского ренессанса», характерная тематика и жанры, образы Лапландии и саамский фольклор в профессиональном творчестве.

Интерес финских поэтов, художников, композиторов к эпосу «Калевала» и древним народным традициям вылился в целое направление — карелианизм. Композиторы обратили свой взор к рунным напевам. Сибелиус нигде не прибегает к прямому цитированию рунных мелодий, но моделирует их интервально-мелодические и метроритмические черты. Типичные признаки восьмисложных рунных напевов — силлабический распев, пя-тидольный тактовый размер с замедлением двух последних слогов, симметричность, уравновешенность восходящего и нисходящего движения, секундовый спуск от побочной опоры к главной — неоднократно встречаются в песнях Сибелиуса. Финский рунный материал используется им в традициях русской композиторской школы.

Песни Сибелиуса — не единственный пример обращения к калевальской тематике. На протяжении столетия этой теме уделили внимание многие финские композиторы. Выделяются две группы «калевальских» сочинений. Первая — это песни на оригинальные тексты Лённрота, включающие не только «Кале-валу», но и сборник лирической поэзии «Кантелетар».

Бесспорной кульминацией «калевальского ренессанса» в первой группе оказался масштабный (из 64 песен) «Кантелетар» (1948-1950) Килпинена, каждая из восьми частей которого в свою очередь образует субцикл с доминирующей в нем темой. Например, первый посвящен песням влюбленных, третий — песням бедняков, седьмой — это смерть. Наиболее весомой и значимой для всего сочинения оказывается тема духовного могущества песни. Само обилие номеров, в названиях которых говорится о пении и песне («Пастушеская песня», «Я пою всегда», «Если я петь начну», «Стих без мира не поется», «Я пою без слов»), свидетельствует о важности этой семантической сферы. Хотя композитор и мыслил свой труд как дань памяти рунопев-цев и Э. Лённрота, он не использовал ни одного народного напева. В таком эстетическом принципе Килпинеп чрезвычайно близок Сибелиусу. Опора на квартовые и терцовые интонационные звенья, большесекундовый терцовый трихорд, трезвучие-трихорд (К.И. Южак) — вот черты, связывающие мелодику Килпинена с рунным мелосом. В подходе к фольклорным источникам, в опоре мелоса на внутримелодическую мотивную

комбинаторику и остинатные ротационные вращения мотивных ячеек работа Килпинена во многом сходна с методами Стравинского и Бартока.

После цикла Килпинена интерес к текстам Лённрота несколько снизился, однако в последней трети XX в. финские композиторы пережили новую волну увлечения ими. Разумеется, трактовка знаменитых лённротовских стихов в течение XX в. претерпевала изменения. Если в первой половине XX в. композиторы почтительно сохраняют все структурные особенности стиха, то в конце века подходят к нему более свободно.

Анализ сочинений на тексты Лённрота, созданных на протяжении всего XX столетия, показал, что композиторы стремятся следовать жанровой стилистике стиха. Именно в песнях на лённротовские тексты обрел самостоятельное значение попе-вочно-наигрышный тематизм, были отшлифованы его жанрово-интонационные формулы.

Вторую группу «калевальских» сочинений составляют те, стихотворный ряд которых так или иначе интерпретирует мотивы финского эпоса («Песня Илматар» О. Мериканто, «Мать Лемминкяйнена» Э. Линко, «Монолог Лемминкяйнена» Т. Туо-мела). Обе волны «калевальского ренессанса» — начала и конца XX века — достаточно весомо представлены в этой группе.

В конце XX в. свой вклад в калевальскую тематику внесли композиторы-постмодернисты, чьи неофольклорные увлечения сочетались с новейшей экспериментальной поэзией, навеянной эпосом (к 150-летию со дня первого издания «Калевалы» Т. Туомела написал «Ламентации» по мотивам эпоса на слова П. Хаавикко). Музыкальное воплощение калевальских сюжетов и текстов в первой половине века и в последней его трети имеет заметные различия. Они касаются не только музыкального языка, который вполне естественно эволюционировал, но и жанрового статуса. Если в первой половине века эпические и лирические сюжеты «Калевалы» присутствуют в рамках песни для голоса и фортепиано, то во второй половине века камерное звучание чаще всего подразумевает соединение голоса с инструментальным ансамблем. Возрождение редких жанрово-стилевых пластов народной песенности, их свободное переинтонирование, тяготение к масштабным ансамблевым композициям стали

результатом нового осознания уникальности, неисчерпаемости выразительно-смысловых линий «Калевалы» и «Кантелетара».

«Калевальский ренессанс» провозгласил широкое обращение не только к народному поэтическому наследию, но и к легендарному музыкальному инструменту — кантеле. Этот инструмент появляется в сочинениях, связанных с очень разными семантико-поэтическими сферами: поэзией классика финской литературы Лейно (вокальный цикл Ялканена «Звезды вверху и звезды внизу») и песнями эпоса «Гильгамеш» («Трава» Ялканена). Важно, что партия кантеле ни в коем случае не является аккомпанементом для голоса, она чрезвычайно развернута и нередко образует чисто инструментальные построения.

Целенаправленный поворот финских композиторов к фольклору положил начало определенным тематическим и жанровым предпочтениям. Сюжетно-образные линии прочно связаны с поэтикой крестьянской жизни, проникнутой глубоким единством труда, быта и праздников. Жанровая специфика музыки проявляется даже тогда, когда жанр не был исконно финским, но пришел из Скандинавии.

Большинство финских композиторов XX в. соприкоснулись в своем творчестве с балладой («Маленькие баллады» Кил-пинена, Иконена, Кянкянена, «Баллада» Ранта, «Баллада» Нум-ми, «Баллада Мариты» Марвиа и т.д.). Особый интерес к этому жанру испытывал Сибелиус. Многие его произведения или названы балладами, или построены на балладных стихах. В некоторых песнях Сибелиуса очевидны приметы балладного повествования, соединяющего реальное и фантастическое, живописное и драматическое. Общей чертой этих сочинений выступает мелос балладного типа, для которого характерны размеренный ритм, речитативно-ариозная мелодика, изобилующая повторениями звуков, вращающаяся, как правило, в ограниченном диапазоне.

Жанровый фактор становится существенным признаком национальной специфичности. Финская камерно-вокальная музыка испытала притяжение плачей, являвшихся неотъемлемой частью семейно-бытовых обрядов. Плачами мог сопровождаться любой горестный момент в жизни крестьянства. Живая традиция оплакивания сохранялась у финно-угорских народов вплоть до последних десятилетий XX в. Именно текст плача тверских

карел лег в основу сочинения Т. Туомелы «И земля только существует» (2002). Жанр бытового обряда вырастает в реквием. При этом композитора интересовал не условный тип плача-ламенто, а подлинный крестьянский плач в его интонационном и смысловом своеобразии. В 8-минутной композиции помимо голоса участвует ансамбль барочных инструментов.

Возрождая старинные фольклорные жанры — пастушеские наигрыши, руну, балладу, плач, синтезируя их с формами профессионального искусства, финские композиторы не только достигали самобытности музыкального языка, но и оригинальности драматургии. Они извлекали из глубинных слоев фольклора ресурсы новой образности и языка: принципы монодии и модальности, раскрепощение вертикали, господство остинато, преобладание узкообъемных мелодий, мотивную вариантность.

Не только жанры, но и некоторые темы финской музыки оказываются важной приметой ее национальной специфичности. Идеал истинной поэзии музыканты находили и в патриархальном укладе крестьянской жизни. Они стали подлинными певцами сельского быта, труда и праздников. Именно в эпоху национального романтизма героями песен становятся земледельцы и пастухи. Впервые в финской культуре крестьянский мир стал интерпретироваться как возвыгиенный. Вместе с тем неоромантики впервые осознали и реальную сторону крестьянского труда. В этом можно видеть и причину того, что эмоциональное состояние песен о крестьянской жизни заметно разнится — от гимна земле-кормилице до горестных жалоб на тяжкий труд.

Образцом для поэтических описаний народной жизни всегда оставался «Кантелетар». Его тексты широко представляют деревенское бытие: предметы обихода, жилище, земледельческие культуры, домашних животных. Поэтизация деревенского быта нашла великолепное выражение в песне Куулы «На скотном дворе» на стихи Ларин-Кюёсти. Беспрецедентным кажется уже само название произведения, отражающее особую эстетическую позицию композитора. Песня «На скотном дворе» построена в духе народно-жанровой сценки.

Пастушеский фольклор отличается яркой спецификой. Музыкальный язык песни Куулы «Пастухи» воссоздает харак-

терные черты пастушеских наигрышей, в частности, такой их элемент, как оклик, которому свойствен высокий регистр и выдержанный конечный звук. Здесь используется не только первичное значение пастушьего наигрыша как сигнала, но и связь фанфарных формул с коммуникативной семантикой пространства.

Народно-жанровый пласт финской камерно-вокальной музыки невозможно представить без группы свадебных песен. В песне «Свадебная поездка Сиркки» Мелартина отражен такой существенный момент обряда, как движение свадебной лодки.

Самобытной темой, теснейшим образом связанной с фольклорно-жанровыми истоками, являются песни Иванова дня, с многочисленностью которых могут сравниться только рождественские песни. Сочинения, посвященные Иванову дню, обычно несут на себе печать массового действа и эпической монументальности. Звенья цикла «Ночь Иванова дня» А. Сошганена отражают эмоциональные и обрядовые сферы праздника — от мистического таинства до веселого танца. В произведении наблюдается опора на характерные интонации таких первичных жанров коллективного действия, как марши, шествия, хороводы. Финальная часть цикла «Танцы» моделирует конкретный жанр — полску — танец, состоящий из множества прыжков и дробных движений ног, тесно связанный со скрипичными наигрышами.

Экстраординарной темой становится вкусная и обильная еда. Семичастный цикл Т. Марттинена «Пир» («Благоухающий дом», «Погреба», «Снопы», «Стол», «Жаркое», «Птичник», «Чаши») воплощает самую суть народных представлений о достойном доме, который строится только в результате упорного труда. Поэтическим лейтмотивом сочинения выступают еда и запахи съестного. Поэтические тексты призваны создать ощущение прочности финского дома и всего уклада жизни. Этот семантический спектр связан с такими элементами музыкального языка, которые способны ассоциироваться с упорством и основательностью — долгими фортепианными репетициями квинтового органного пункта и секундово-квартовых аккордов («Снопы»), одиноким октавным скандированием и неторопливой речитацией голоса на одной ноте («Птичник»).

Необычайно оригинален вокальный цикл И. Куусисто «Финское гостеприимство» (1972) для баритона и фортепиано,

текст которого составляют рецепты национальной кухни. В цикле пять частей: «Пирог», «Быстро приготовленная корочка пирога», «Лахтинской бабушки мясной пирог», «Осенняя грибная начинка для пирога», «Решение». Кулинарные советы перемежаются ностальгическими воспоминаниями, экскурсами в историю национальной кухни.

Тема Лапландии выразила в финском музыкальном искусстве идеалы первозданной красоты и архаической чистоты. Пантеистические представления являются неотъемлемой частью саамского религиозно-мифологического сознания. В творчестве финских композиторов возникает целая стилистическая ветвь, синтезирующая музыкально-языковые и речевые особенности фольклора саамов, связанного с языческими культовыми обрядами. Двенадцать номеров «Песен тунтури» Килиинена на стихи В.Э. Тёрмянена (1926) стали первым крупным камерно-вокальным сочинением, посвященным Лапландии.

Моделирование лапландских йойку у Килпинена носило весьма обобщенный характер. Становление напевов из краткого тематического ядра, в основе которого лежат интервалы секунды и кварты, вариантная повторность ячеек, квинтово-секстовый диапазон, неприхотливость ритмического рисунка — вот характерные особенности строения мелодий в цикле Килпинена.

Настоящая волна интереса к культуре саамов возникает в последней трети XX в. Так рождаются богатые возможности сочетания, синтеза заимствованных из фольклора мелодических интонаций, ладовых структур и ритмических формул со многими средствами и: приемами новых композиционных техник. Яркое отражение саамский фольклор нашел в «Пяти саамских песнях» (1971-72) И. Линьяма, в «Песенном цикле на стихи Н.-А. Валкеапяя» (1973) П.Х. Нурдгрена, а также в сочинениях Т. Туо-мелы на слова Валкеапяя — «Песне Вуохенки» (2001), «Йойку» (2002). Все названные произведения поются на саамском языке.

Жанр йойку осознается как «слово прадедов», способное наиболее точно сохранить и передать события мифологического прошлого. В «саамских» сочинениях ярко выражена стихия движения — бег оленей, скольжение саней и лодки, колебание волн, звукопись птичьих взлетов. Музыкальные полотна Туоме-лы представляют плетение орнаментальных узоров, чередование

воздушных фигурацнонных волн. В этом видится сходство с декоративно-прикладным искусством саамов, основное место в котором занимают различные виды орнаментаций. Ассоциация с техникой аппликации возникает тогда, когда индивидуализированная линия (она, естественно, принадлежит вокальному голосу) накладывается на уже ставший нейтральным (в силу продолжительности своего звучания) фон. Финская камерно-вокальная музыка представляет пример тесной связи авторского творчества с традициями народно-песенного искусства. Принципиальное отличие «лапландских» произведений Туомелы, Нурдгрена, Линьяма от предшественников заключается в более глубоком, почти исследовательско-аналитическом подходе к саамскому фольклору, а также в том, что эти композиторы в несравнимо большей степени соединили исконно народное начало с современными, порожденными XX в. стилевыми течениями.

Характерная черта финской музыки второй половины XX в. — комплексное восприятие фольклора во всей его богатейшей образно-лексической системе, понимание его как источника множества компонентов: сюжетных, интонационных, ритмических, структурных, тембровых. При этом происходит не только движение вглубь фольклора, но и вширь, так как осваиваются культуры других финно-угорских этнических групп (саамов, вепсов, ингерманландцев, тверских карел) и не только финно-угорских (например, шведов). Расширяется традиция использования первозданных народных текстов в качестве литературного источника. Если в первой половине века преобладали народные тексты, обработанные Лённротом, то в последней его трети композиторы все чаще прибегают к архивным документальным записям, существенно влияющим на стилистику музыкального языка. Формы взаимодействия профессиональной и народной музыки многообразны: от цитирования песни в целом (в единстве слов и напева), ее свободной обработки, использования только вербальной стороны фольклорных текстов до реминисценции, аллюзии, воссоздания отдельных элементов фольклора.

Во второй половине XX в. финская композиторская школа вновь и вновь обращается к архаическому мелосу, искусству кантелистов и народных скрипачей. Развитие камерио-вокальной музыки ознаменовалось появлением новых форм

«прочтения фольклора», расширением «фольклорных горизонтов» (выражение Г. Головинского), интересом к регионально-специфичному. Качественный рубеж, который отделяет сочинения последней трети XX в., связан с образно-лексической сферой саамской музыки. Она заметно обновила интонационный строй, расширила круг жанровых источников, питающих творческую фантазию. Мотивная работа становится очень детальной, то есть касается частей мотива (вплоть до нерегулярного повторения одного звука) и мельчайших отрезков звукового пространства. Элемент новизны заключается не в самом факте обращения к разнообразным фольклорным источникам, а в методах творческого использования почерпнутого из них материала.

Во второй половине XX в. композиторы не ограничены только старинной песней. В одном и том же произведении бывают представлены черты самых разных по происхождению и назначению народно-песенных жанров. Очевидно, что все эти разнородные явления связывают некие общие корни, общее культурное сознание, основывающееся на равноправии и самоценности каждого фольклорного слоя.

В Главе IV. «Пути развития финской камерно-вокальной музыки во второй половине XX века» дано общее представление о важнейших эволюционных процессах, происходивших в ее семантике, строении литературных текстов, в музыкальном языке, драматургии и архитектонике сочинений, когда творчество композиторов переживает процесс активного обновления, особую роль в котором сыграли расширение межнациональных контактов, приобщение к авангардному западноевропейскому опыту, открытие новых слоев национального фольклора. Несомненно, состояние финской камерно-вокальной музыки обнаруживает черты общеевропейской эволюции жанра, признаки единого эстетико-художественного процесса.

Первый параграф данной главы посвящен новым тенденциям в семантике и структуре вербальных текстов и их воплощению в музыке. Одновременно с новыми пластами европейской поэзии (Г. Гессе, Р.-М. Рильке) в финской музыке осваиваются поэтические миры юго-восточной Азии. Это «китайские» (С. Нумми, И. Куусисто, К. Ахо и др.) и «японские» (Э. Салменхаара, Ю. Тиенсуу, Э. Йокинен, X. Суйламо и др.) циклы.

В 80-90-е гг. XX в. финская камерно-вокальная музыка обогащается античной и древневосточной поэзией («Греческие песни», «Анакреон, Гелиодора» П. Ялканена и его же «Трава» на тексты 9-й и 11-й песен эпоса «Гильгамеш», «Гор» Т.-Ю. Кюллёнена на стихи из древнеегипетской «Книги смерти»). Восток порождает специфическое отношение к самому звуку.

Заметно меняется образно-смысловой спектр вербальных текстов. Впервые возникают морально-этические и социальные темы планетарного масштаба — угроза атомной войны и гибель всего живого («Три песни Финской войны» Й. Куронена, «Молитва военачальника» М. Хейниё).

Музыкальная культура Финляндии второй половины XX в. отличается универсализмом художественного мышления, обертоны которого слышны в соединении различных вербальных языков, а также далеких по стилю поэтических текстов. Концепционной становится сама идея совместного звучания, проявляющаяся на словесно-текстовом, историко-культурном, музыкальном уровнях произведения (в «Песнях птицы» Э. Хя-менниеми сочетаются финская фольклорная и древняя индийская поэзия).

Обращение композиторов к таким европейским языкам, как английский, французский, итальянский, испанский, стало приметой финской музыки именно второй половины XX в. Уже в 60-е гг. стали появляться сочинения, стихотворный текст которых не связан с родным для композитора языком. Всё чаще появляется латынь, применение которой в светских опусах происходит в соответствии с осмыслением ее как языка наднационального, вечного, универсального. В произведении Кортекан-гаса «Написанное ветром и водой» авторский стих и текст «Ка-левалы» переведены на латынь,, сообщая им некий возвышенный статус.

Совершенно новым явлением в финской камерно-вокальной музыке оказывается функционирование в пределах одного сочинения различных вербальных языков. Художественная концепция сочинения строится на использовании полиязы-чия как важного фактора выразительности. В вокальном цикле П. Хейнинена «Действительность» (1978) представлены итальянский, французский и английский языки. Полиязычие обретает

особый статус тогда, когда в одном стихотворном тексте взаимодействуют лексические единицы разных языков. В произведении О. Кортекангаса «Это мгновение» финский и немецкий языки не просто сменяют друг друга на гранях частей формы, но композиционно взаимодействуют. Очевидно, что вербальные языки рассматриваются композиторами как своего рода тембровая краска, вплетаюхцаяся в ткань сочинения. Данное явление особенно рельефно выражается в произведениях, написанных на языках саамов, вепсов, тверских карел, которые большинством слушателей будут восприниматься исключительно как сонористический пласт.

Полилингвистичность проникает в названия произведений, в которых помимо финских заглавий появляются иноязычные. В цикле Хейниё итальянский заголовок Una marcia macabre указывает на целый слой интертекстуальных аллюзий и в первую очередь на danse macabre (пляска смерти). Многие произведения построены на явных или скрытых цитатах из самой разнообразной литературы и фольклора. Утверждение интертекстуального пространства культуры становится одним из фундаментальных направлений творческой мысли второй половины XX в. Продолжением линии языкового комбинирования оказывается сосуществование в произведениях полиязычных исполнительских указаний.

Важной тенденцией становится интеллектуализм, выражающийся в целенаправленном поиске композиторами оригинальной архитектоники и метроритмики стиха. Во многих поэтических текстах наблюдаются признаки постмодернизма с: характерным отказом от иерархии «высокого» и «низкого», «музыкального» и «немузыкального». Текст содержит не только глубокие философские размышления, но и словарь улицы, который в первой половине века абсолютно не мыслим в финской камерно-вокальной музыке. Эта языковая сфера, в свою очередь, порождает новые исполнительские ремарки — «непристойно», «угрожающе», «иронично», «агрессивно», «скрипуче».

Наконец, совершенно необычным литературным источником в камерно-вокальной музыке становятся письма людей, живших в разные времена и писавших на разных языках. Новой чертой является создание музыки на собственные тексты.

В литературном материале часто отсутствует фабула. Произошел поворот от последовательного повествования к ис-поведальности. Замена рифмованного стиха прозаической речью или прозаизированным стихом тесно связана с желанием приблизить язык лирических героев к жизненной реальности. В медитативную поэзию проникает разговорная лексика, вносящая своеобразную «документальность».

Многие финские композиторы испытывают склонность к афористичным поэтическим текстам. Среди стихотворений П. Саарикоски, П. Сааритса вполне обычной является протяженность в 10-И слов. Парадоксальная краткость стиха отражается в новых композиционных пропорциях. Семантическая автономность стихотворных фраз бывает столь высока, что они могут (без ущерба смыслу) переставляться. Вокальное решение подчеркивает эту дискретность стиха.

Финская вокальная музыка второй половины XX в. демонстрирует тенденцию к «эмансипации» текста как содержательного и структурного компонента. Поэтический ряд строится как некая игра, ярким примером которой является палиидромная песня Ana. Viinaa vaan, Iivana (1999) X. Ахмаса.

Наряду с художественно-смысловой функцией тексту может отводиться и фонически-игровая, а также артикуляционная (с ними связано рассечение слов, извлечение отдельных слогов). Поиск колористических штрихов приводит к появлению вокальных сочинений, существенной частью которых оказывается особое произнесение гласных или согласных, игра отдельными фонемами, однослоговыми образованиями. «Мемуары» Кортекангаса обозначены автором как вариации и фантазии для певца и пианиста». Вариационность в большой мере связана с игрой слоговыми окончаниями анафорически сходных слов ralla, ralli, ralla, ralla, ralle, rallu, rallo. Кульминацией данного подхода к слову можно считать появление сочинений, весь текст которых состоит из нескольких фонем (Пять пьес для женского голоса и вибрафона Pst\ Т. Неванлинна).

Таким образом, происходят радикальные изменения в поэтике литературных текстов. Для них характерна и афористичность, повышенная значимость каждого слова и такая масштабность, которая сродни кантатно-ораториальным либретто. По-

добные тексты порождают либо монументализацию камерно-вокальных сочинений («Высеченная современность» для сопрано, фортепиано и магнитофона Р. Талвитие), либо миниатюризацию (5-тактная песня X. Вессмана «Край неба»). Текст существенно влияет на обновление мелодики и формообразования, побуждает к поиску новых композиторских средств.

Второй параграф рассматривает период стилистического плюрализма и новые тенденции в музыкальном языке и жанровой сфере. В музыкальной культуре Финляндии послевоенных десятилетий сосуществовало множество стилевых направлений. Некоторые композиторы старшего поколения сохраняли свою приверженность традиционным музыкальным средствам и жанрам (А. Соннинен, Э. Марвиа). Использование классико-романтической гармонии, напевность мелодии, опирающейся на национальные истоки, преобладание регулярно-акцентной ритмики — такова стилистика этой части финской камерно-вокальной музыки 50-х гг. Стремление художников осмыслить в своем творчестве трагические события XX в. повлекло за собой и новую поэтику выразительных средств — жесткую диссо-нантность, дискретность и краткость мелодической линии, обильную хроматику, приводящую к исчезновению тональности, кластерную гармонию, особые способы звукоизвлечения.

В конце 50-х - начале 60-х гг. обновление эстетических вкусов и норм выразилось в стремлении влиться в общий поток европейского и мирового музыкального искусства, в отказе от всего того, что ассоциировалось с узконациональной сферой. Молодые композиторы нередко рассматривали сериализм и додекафонию как средство против гегемонии национального романтизма и его возвышенного пафоса. Появились композиторы (П. Хейнинен), для которых додекафония стала естественной точкой отсчета в их творческой эволюции.

Постижение всех музыкальных техник и стилей рассматривалось финскими композиторами как необходимый элемент профессионализма, приобщение к большой европейской культуре. Развитие камерно-вокальной музыки шло в двух направлениях, которые можно определить как неоклассицистское и постмодернистское. Произведения неоклассицистской направленности моделируют старинные формы и жанры, среди кото-

рых явно преобладают мадригалы («Мадригалы» И. Куусисто, «Три мадригала» Ю. Линьяма, «Два мадригала И. Куронена). Произошло возвращение к одному из фундаментальных принципов старинной музыки, когда намного больше ценилось мастерство композиции, нежели новизна ее исходного материала. Скорбному состоянию первой песни из цикла «Вечера» И. Кок-конена (1955) отвечает семантическое поле такой формы, как вариации на basso ostinato. В вокальные циклы входят структурно-жанровые элементы старинного концерта и сюиты. Ориентация на модели прошлого присутствует и в цикле И. Кайпай-нена «Долгое летнее путешествие в вечер» (1979), три части которого имеют подзаголовки «Ария I», «Интерлюдия с речитативом», «Ария II».

Начало 70-х гг. стало для многих композиторов временем стилистического плюрализма. В это время стилистические ориентации простираются от традиционного тонально-гармонического языка до атональности, додекафонии, сериализма, минимализма, все больше вписываясь в новый европейский и мировой музыкальный контекст. Расширение стилевого и жанрового спектров авангардистского искусства предполагает активное использование стилистических аллюзий, коллажа, техники монтажа. Новая атмосфера показала большую эффективность в восстановлении тональности, возрождении консонанса. Еще в середине 60-х гг. Салменхаара находит неотональный стиль, основанный на ясных структурах, трезвучиях и повторении мотивов. В «Трех японских песнях» (1964) константным элементом вертикали являются именно трезвучия. В сочинениях 70-х гг. можно усмотреть и элементы традиционного ладотонального мышления. Цикл Раутаваары «Путешествие» (1977) открывается 8-звучным остинатным кластером на гамме C-dur.

Оставляя без внимания фольклор свой страны, некоторые финские композиторы в поисках вдохновения обращаются к неевропейским культурам, чьи музыкальные языки кажутся им восходящими к доисторическим временам, к своего рода «детству человечества». Хейниё использует в финале Vito le del alambre напевы горцев, живущих в Андах.

Во второй половине XX в. финская вокальная музыка претерпевает инструментализацию, что проявляется в отказе от

мелодической плавности, обилии инструментальных приемов. В сравнении с эпохой национального романтизма коренным образом меняется само соотношение звука и паузы, дискретности и континуальности. В вокальном цикле Раутаваары «Путешествие» приоритет отдается даже не мотиву, а отдельному звуку, интервалу. Широкая амплитуда скачков и пуантилистичность мелодической линии отличают многие вокальные сочинения.

Другая сторона тенденции к инструментализации — это отказ от какой-либо мелодической развернутости, предельная лаконичность вокальной партии. В 10-тактной песне Вессмана «Приключение старения» (1995) линия голоса строится исключительно на звуке с!1. Меняется соотношение вокальных и собственно инструментальных построений, а также характер их взаимодействия. Неизмеримо возрастает масштабность и смысловая значимость инструментального начала. Во взаимодействии вокальной и инструментальной партий возникает своеобразная «функциональная переменность». В отличие от многих произведений первой половины XX в., в песнях второй половины столетия появляется тот род мелодии, чье существование невозможно представить вне диалога с фортепианной партией.

Голос певца часто интерпретируется как особый тембр инструментального ансамбля. Композиторы прибегают к различным способам звукоизвлечения. Это не только собственно академическое или горловое пение, но пение закрытым ртом, фальцетом, со снятой вибрацией, а также Sprechgesang, мяуканье, шепот, чтение, чмоканье губами. Существуют примеры, когда само чередование певческих манер играет определенную формообразующую роль. В песне Сермиля «Сентябрьский вечер» особое значение приобретает пение закрытым ртом, которое маркирует мелодический оборот и придает ему функции рефрена.

Функциями рефрена (в чередовании с певческими эпизодами) может быть наделено чтение. В «Царстве мертвых» Тал-витие роли чтецов выполняют певица и пианист, чей разговорный диалог не только открывает и заканчивает произведение, но вторгается в собственно музыкальное развертывание.

Если в первой половине XX века безраздельно господствовал союз гохоса и фортепиано, то во второй половине столетия идет интенсивный поиск содружества голоса с разными

инструментальными ансамблями, в котором каждый исполнитель может становиться солистом. Разнообразие составов, тембровая индивидуализированность характеризует многие современные вокальные циклы. Подобно старым мастерам, некоторые современные финские композиторы допускают вариативность исполнительского состава. В последней трети XX в. в финскую камерно-вокальную музыку входят старинные инструменты — ренессансные и барочные. Значительно возрастает роль ударных, а также экзотических инструментов (японские кото и шакухаки в произведениях Нурдгрена).

Система темброво-сонористического мышления захватывает не только собственно вокально-инструментальные ансамбли, но сочинения для голоса и фортепиано. Фортепиано отводится функция имитации различных инструментов, прежде всего гитары, арфы и ударных. Очень частым элементом фортепианных тембровых имитаций является колокольность. В «Трех мадригалах» Линьяма для сопрано и фортепиано авторское указание quasi сатрапе становится лейтремаркой цикла.

В финской камерно-вокальной музыке, хотя и не столь широко, но представлены современные электронные средства воспроизведения звука. Во многих авангардных опусах не только расширяется тембровая палитра, круг исполнительских, динамических и других невысотных музыкальных элементов, но и активно привносится внемузыкальное начало — шумовой фактор, обусловленный эстетикой конкретной музыки. На противоположном полюсе поисков тембрового своеобразия находятся произведения для голоса без какого-либо инструментального сопровождения. Каждый раз исполнение сочинения будет нести новую тембровую окраску, поскольку тембр человеческого голоса уникален и неповторим.

Многие финские сочинения отмечены театральным началом. Оно зримо отражается в цепи ремарок, которые высвечивают выражение лица или поведение персонажа: «томно», «помпезно», «насмешливо», «безмятежно», «жалобно», «невинно», разочарованно («Море и лес» Татвитие). Фортепиано и голос могут одновременно изображать разные характеры, что видно из контрапункта двух ремарок — «насмешливо» и «помпезно». Театрализация может выразиться в описаниях сцениче-

ского поведения исполнителей. Свои «Мемуары» (1982) для баритона и фортепиано Кортекангас снабдил рисунком, на котором указал расположение маленького стола с пишущей машинкой и стула. В этом сочинении вокально-инструментальная сторона неразрывно соединяется с мимодрамой (термин Г. Григорьевой), которую должны исполнить певец и пианист: «печатайте на машинке», «вытащите бумагу», «сложите самолетик из бумаги и бросьте его к пианисту». Окончанием сочинения становится разговорный диалог певца и пианиста, играющего сразу две роли — поэта и композитора.

В вокальной музыке финских мастеров появляются две тенденции: первая — это стремление предельно точно разъяснить исполнителям авторские намерения — от продолжительности звука и фермат в секундах (Три песни из «Действительности» Хейнинена, «Мемуары» Кортекангаса), метрономных указаний темпа, сопровождающих буквально каждый такт («Три вокализа» Хейнинена), до типа дыхания («здесь дышать только через нос» в мадригале «Лето» Линьяма). Вторая тенденция — избегание жесткой определенности в исполнительских нюансах, что отражается посредством слова quasi, например, quasi attacca, quasi mezza voce, quasi senza tempo, quasi сатрапе, quasi bisbigliando («почти шепотом»).

Начиная с 60-х гг. финской камерно-вокальной музыке стало присуще обилие жанровых модусов. Не только в музыкальном языке, но и в жанровой ориентации ощущается воздействие принципов «новой простоты» — стилистического направления, пришедшему на смену авангарду 60-х гг. Композиторы возвращаются к таким традиционным жанрам, как вальс, колыбельная, серенада. Другая линия жанрового поиска — расширение границ камерных жанров, стремление к жанровому синтезу, в котором заметную роль играет жанр сольной камерной кантаты, оперной арии. Некоторые камерно-вокальные циклы приближаются к камерной опере, моноопере. Последние также имеют место в финской музыке. В камерно-вокальных циклах возникает близость к операм с так называемой песенной драматургией. Вессман, обозначив свое сочинение «Пять шансон на лирику шведоязычных финских поэтов» (1982), подчеркивает, что мыслил его в русле французской песенной традиции.

Наблюдается и характерное «уклонение от жанровых канонов», избегание точных жанровых обозначений («7.13» Нуорвалы).

Вторая половина XX в. внесла много нового в сферу структурно-жанровых традиций такой наиболее консервативной сферы, как финская духовно-религиозная музыка. В ней бесчисленны песни с названием «Молитва», «Вечерняя молитва», но духовно-религиозная тематика прежде не использовалась в единой многочастной композиции. В цикле Раутаваары «Святые праздники»

(1992) охватываются важнейшие события церковного года — Великая Страстная Пятница, Сретение Господне, Рождество.

Появляется тенденция к камерному звучанию литургических жанров, в которых нередко используется и латынь. В русле камерно-вокального цикла трактуется даже месса. «Финская месса для умершего» (1996) Линьяма. 12-минутная «Месса»

(1993) Кортекангаса имеет характерный подзаголовок «Пять песен из Библии для сопрано и органа». Канонический латинский текст мессы присутствует здесь лишь в заглавиях частей, тогда как сами песни звучат на финском языке. С библейским словом композитор обращается так же, как с обычным светским текстом, — повторяет и переставляет слова и фразы, по-своему членит текст, берет его не с самого начала стиховой строки.

Во второй половине XX в. финские камерно-вокальные циклы показывают новую ступень сюжетно-драматурги-ческого и музыкально-архитектонического единства. Вопрос циклической интеграции выступает теперь как один из основных. В большинстве случаев функцию цементирования выполняет поэтический текст. Впервые в финской музыке наблюдается не только последовательное развитие действия, но и присутствие постоянного персонажа (циклы Ялканена «Трава», «Анакреонт, Гелиодора»), В цикле Вессмана «Приключение старения» (1995) 9 песен демонстрируют ту степень взаимодействия, которая свойственна вариациям.

Итак, финская музыка второй половины века развивалась в широком стилевом контексте, обнаруживая новое отношение и к национальной традиции, и к европейскому культурному наследию в целом. Если в первой половине XX в. одной из главных творческих задач было выявление взаимосвязи национальное — романтическое наследие, то во второй половине столетия

наиболее актуальным является соотношение национальное — современное. Музыка многих композиторов, чья творческая зрелость пришлась на последнюю треть XX в., отмечена постмодернистским стилистическим плюрализмом, обозначившим предельно широкое поле взаимодействий всех компонентов музыкального мышления.

В Заключении подчеркнуто, что одним из важных критериев развития музыкального искусства всегда была поэтика жанров, вне которых невозможно представить художественное мышление той или иной эпохи. В числе самых показательных жанров финской культуры находится камерно-вокальная музыка. XX в. стал временем ее интенсивного вызревания и расцвета. Длительное время существуя как «периферийная» область, камерно-вокальное творчество постепенно становится столь же значимым, как оперное и симфоническое, наряду с ними свидетельствует о мощном подъеме финской культуры.

Тематические и жанровые наклонения финской камерно-вокальной музыки исключительно разнообразны. Северная природа и народно-жанровое начало как два центра семантического притяжения стали ее краеугольными камнями. К середине XX в. пейзаж тесно сопряжен с бытовым фоном, который естественно породил использование интонаций народной песни.

Обращение финских композиторов к творениям Лённрота — «Калевале» и «Кантелетар» оказывается мощным импульсом к появлению новых сюжетно-образных тем, к созданию индивидуализированных вокальных форм и освоению новых пластов фольклора. Жанровыми доминантами становятся руны, баллады, плачи, пастушеские наигрыши. Композиторы воспели такие стороны крестьянского уклада, как сельскую домовитость, любовное отношение к земле и домашним животным, умение вкусно поесть.

Во второй половине XX столетия в трактовке камерно-вокальных жанров наметились существенные изменения. В отличие от предшествующих десятилетий, когда преобладала ориентация на традиции Сибелиуса, во второй половине века происходит смена эстетических идеалов. Финские авторы видят себя неотъемлемой частью авангардной музыкально-художественной среды.

Важнейшие преобразования камерно-вокальных жанров связаны с новым отношением к вербальным текстам. Вокальные сочинения обретают этико-философскую концептуальность. Новизна эстетических установок отражается на образно-эмоциональном строе песен, на музыкальном материале и формообразовании. Песня как самостоятельная композиционная единица встречается уже крайне редко. В камерно-вокальной музыке господствует цикл, причем не столько для голоса с фортепиано, сколько для голоса и инструментального ансамбля.

Сказанное в данной работе далеко не исчерпывает всю глубину обсуждаемых вопросов. Разумеется, в финской камерно-вокальной музыке есть несколько фигур, чье творчество заслуживает отдельного обстоятельного исследования. Это, бесспорно, фундаментальное наследие Килпинена, самобытная музыка Раутаваары и И. Куусисто. За пределами работы остались некоторые, чрезвычайно распространенные в финской музыке жанры — например, рождественские песни. Мы ориентировались на те аспекты финской культуры XX в., в которых рельефнее всего проявились ее коренные типологические свойства. Судьба финской камерно-вокальной музыки XX в., развернутая в диссертации, соответствует лишь одному из целого ряда возможных подходов к описанию явлений.

Лучшими из своих произведений финская камерно-вокальная музыка раздвигает границы музыкального искусства, вводит в круг эстетического взаимообмена мир собственных поэтических представлений, эмоций, по-своему отразивших художественные идеалы современности. Многогранный пласт сочинений композиторов Финляндии органично и по праву занимает достойное место в панораме мировой музыки XX столетия, как будто исполнив мечту С. Топелиуса о весомой финской «доле в великом общеевропейском культурном труде».

Публикации по теме диссертации:

1. Горная И. Н. Финская камерно-вокальная музыка XX века / И. Н. Горная. — Петрозаводск: Карелия, 2005. — 392 с.

2. Горная И. Н. Поэтические истоки финской песни XX века / И. Н. Горная // Музыкальная академия. — 2006. — № 2. — С.176-181.

3. Горная И. Н. Национальные праздники и финская песня XX века / И. Н. Горная // Музыковедение. — 2006. — № 4. — С.15-19.

4. Горная И. Н. Об архитектонике последнего вокального цикла Сибелиуса на стихи Рунеберга / И. Н. Горная // О музыке композиторов Финляндии и скандинавских стран: сб. науч. статей / ред.-сост. К. И. Южак. — Петрозаводск; Санкт-Петербург, 1998. — С.30-37.

5. Горная И. Н. Искусство „плетения венка" и „составления букета" в вокальном цикле Я. Сибелиуса опус 88 / И. Н. Горная // Междисциплинарный семинар —2. 27-29 марта 1999 года: тезисы докладов. — Петрозаводск: ПГК, КГПУ, 1999. — С.22-23.

6. Горная И. Н. Темы «Кантелетара» в творчестве композиторов Карелии и Финляндии / И. Н. Горная // Музыка в Карелии: научный и практический опыт XX века: материалы юбилейной научной конференции 20 июня 2000 г. / сост. Т. Н. Ти-монен. — Петрозаводск: ПГК, 2000. — С.14-16.

7. Горная И. Н. Жанровые мотивы Lied в вокальном цикле Я. Сибелиуса опус 50 / И. Н. Горная // Междисциплинарный семинар —3 / сост. О. А. Бочкарева. — Петрозаводск: ПГК, КГПУ, 2000. — С.37-43.

8. Горная И. Н. Воспитательная функция эстетического восприятия образов природы (на примере финской вокальной лирики XX века) / И. Н. Горная // Социально-экономическое, духовное и культурное возрождение Карелии. Вторые Арсень-евские чтения: материалы международной научно-практической конференции. — Петрозаводск: Карельский научный центр РАН, 2000. — С.З95-400.

9. Горная И. Н. Поэтика севера в «Песнях северной горы» Ю. Килпинена / И. Н. Горная // Культурные коды двух тысяче-

летий: материалы международной научной конференции 1-4 декабря 2000 года / отв. ред. JI. А. Купец. — Петрозаводск: Периодика, 2000. — С. 100-103.

10. Горная И. Н. Поэтика северной природы в финской вокальной лирике XX века / И. Н. Горная // «Свое» и «чужое» в культуре народов европейского Севера: материалы 3-й международной научной конференции / отв. ред. В. М. Пивоев. — Петрозаводск: ПетрГУ, 2001. — С.76-83.

11. Горная И. Н. О «своих» и «чужих» цветах в вокальном цикле Я. Сибелиуса Opus 88 / И. Н. Горная // «Свое» и «чужое» в культуре: сб. науч. статей. Вып.2 / отв. ред. В. М. Пивоев. — Петрозаводск: ПетрГУ, 2001. — С.36-46.

12. Горная И. Н. Мотивы природы в вокальной лирике Тояво Куулы / И. Н. Горная // XIV Конференция по изучению скандинавских стран и Финляндии: тезисы докладов / сост. В. И. Г'олдин — Москва; Архангельск: Поморский гос. университет, 2001. — С.255-257.

13. Горная И. II. О синтезе национального и общеевропейского в камерно-вокальной музыке Яна Сибелиуса / И.Н.Горная // Синтез в русской и мировой художественной культуре: материалы Второй научно-практической конференции, посвященной памяти А.Ф. Лосева / науч. ред. И. Г. Минераловой. — Ярославль: Ремдер, 2002. — С. 158-161.

14. Горная И. Н. Стилистические периоды в истории финской вокальной музыки XX века / И. Н. Горная // 17-й международный конгресс Международного музыковедческого общества: тезисы докладов. — Лёвен: Международный центр музыковедческих исследований и музыковедческий факультет Лёвеиского университета, 2002. — С.370 (на англ. яз.) [Style Periods in the History of 20th-Century Finnish Vocal Music // International Musi-coligical Society: Programme. Abstracts. 17th International Congress. Mgr. Sencie Institute . Leuven, 1-7 August 2002. — LeuvenPeer: Alamire Foundation, International Centre for the Study of Music in the Low Countries & Department of Musicology, 2002. — Р.370].

15. Горная И. H. Роль Петербургской консерватории в развитии финской музыкальной культуры / И. Н. Горная // Петербургская консерватория в мировом музыкальном процессе

1862-2002: материалы международной научной сессии, посвященной 140-летию Консерватории. 17-19 сентября, 2002 / отв.ред. и сост. Л. Г. Данько. — СПб., 2002. — С.46-48.

16. Горная И. Н. Поэзия Г. Гессе в творчестве Ю. Килпи-нена / И. Н.Горная // Петрозаводская консерватория как центр музыкального образования и культуры Карелии и Европейского Севера: материалы юбилейной научной конференции. 6-8 декабря 2002 года / под ред. И. Н. Барановой, К. И. Южак. — Петрозаводск: ПГК, 2002. — С. 135—138.

17. Горная И. FL Пути развития финской камерно-вокальной музыки в XX веке / И. Н. Горная // Музыковедение к началу века: прошлое и настоящее: сб. тр. по материалам конф. 24-26 сент. 2002 / отв. ред. Т. П.. Науменко. — М.: РАМ им. Гнесиных, 2002. — С. 129-144.

18. Горная И. Н. «Эстетика Национального Романтизма в финской камерно-вокальной музыке XX века» / И. Н. Горная // Синтез в русской и мировой художественной культуре: материалы Третьей научно-практической конференции, посвященной памяти А.Ф. Лосева / науч. ред. И. Г. Минераловой. — М.: МПГУ, 2003. — СЛ27—130.

19. Горная И. Н. О "своем" и "чужом" пейзаже в финской камерно-вокальной музыке / И. Н. Горная // «Свое» и «чужое» в культуре народов европейского Севера: материалы 4-й международной научной конференции / отв. ред. В. М. Пивоев. — Петрозаводск: ПетрГУ, 2003. — С.133-136.

20. Горная И. Н. Поэтика пейзажа в финской вокальной музыке / И. Н. Горная // Скандинавские чтения 2002 года: этнографические и культурно-исторические аспекты / отв. редакторы А. А. Хлевов, Т. А. Шрадер. — СПб.: МАЭ РАН, 2003. — С.364-373.

21. Горная И. Н. Искусство «плетения венка» и «составления букета» в вокальном цикле Сибелиуса опус 88 / И. Н.Горная // Sibelius Forum II: Труды Третьей международной конференции, посвященной Я. Сибелиусу / под ред. М. Хуттунена, К. Килпеляйнена, В. Муртомяки. — Хельсинки: Академия Сибелиуса, 2003. — С. 287-292 (на англ. яз.) [The Art of "Plaiting Garlands" and "Making up Bouquets" in Jean Sibelius's Song Cycle, Opus 88 // Sibelius Forum II Proceedings from the Third Interna-

tional Jean Sibelius Conference Helsinki December 7-10, 2000 / Edited by Matti Huttunen, Kari Kilpeläinen and Veijo Murtomäki. — Sibelius Academy Department of Composition and Music Theory. Helsinki, 2003. — P. 287-292].

22. Горная И.Н. Народно-жанровая тематика в камерно-вокальной музыке финских композиторов / И. Н. Горная // XV конференция по изучению истории, экономики, языка и литературы скандинавских стран и Финляндии: тезисы докладов, Москва, 23-26 июня 2004 г. — 4.2. — М.: МГУ, Институт всеобщей истории РАН, 2004. — С.292-295.

23. Горная И.Н. О синтезе песенных традиций в творчестве Юрьё Килпинена / И. Н. Горная // Синтез в русской и мировой художественной культуре: материалы Четвертой научно-практической конференции, посвященной памяти А.Ф. Лосева / науч. ред. И. Г. Минераловой. — М.: МПГУ, 2004. — С. 125-129.

24. Горная И.Н. Золотой век в истории финской вокальной музыки / И. Н. Горная // 14-й Северный музыковедческий конгресс: тезисы докладов. — Хельсинки: Академия Сибелиуса, 2004. — С. 91 (на англ.яз.) [The gold age in the history of Finnish vocal music // 14th Nordic Musicological Congress Sibelius Academy 11-14 August 2004: Programme. Abstracts. Helsinki, 2004. — P. 91].

25. Горная И. H. Летние мотивы в финской музыке / И. Н. Горная // LiteraruS - Литературное слово. — Хельсинки. — 2004,—№ 6. —С.8-11.

26. Горная И. Н. Весенние мотивы в музыке финских композиторов / И. Н. Горная // LiteraruS - Литературное слово. — Хельсинки. — 2005. — № 7. — С.10-13.

27. Горная И. Н. Музыкально-поэтический мир Лапландии и финская камерно-вокальная музыка XX века / И. Н. Горная // Синтез в русской и мировой художественной культуре: материалы Пятой научно-практической конференции, посвященной памяти А.Ф. Лосева / науч. ред. И. Г. Минераловой. — М.: МПГУ, 2005. — С.87-92.

28. Горная И. Н. Поэтика пейзажа в финской вокальной музыке XX века / И. Н. Горная // LiteraruS - Литературное слово. — Хельсинки. — 2006. — № 12. — С.60-63.

Отпечатано с готового оригинал-макета в ЦНИТ «АСТЕРИОН» Заказ № 321. Подписано в печать 31.10.2006 г. Бумага офсетная. Формат 60x84'/16 Объем 2,0 усл. п. л. Тираж 100 экз. Санкт-Петербург, 191015, а/я 83, тел. /факс (812) 275-73-00, 970-35-70 asterion@asterion.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора искусствоведения Горная, Ирина Николаевна

Введение

Глава I. Песенный стиль Сибелиуса как фундаментальная основа финской камерно-вокальной музыки XX века

§1. Поэтика песенных текстов. Взаимоотношения вербального и музыкального рядов.

§2. Специфика музыкального языка в песнях Сибелиуса.

§3. О циклическом единстве песен Сибелиуса.

Глава II. Поэтика природы.

§1. Времена года — инвариантные мотивы финской песни.

§2. Пейзаж и его устойчивые виды.

Глава III. Претворение народно-жанровой тематики.

§1. Волны «калевальского ренессанса».

§2. Характерная тематика и жанры.

§3. Образы Лапландии и саамский фольклор в профессиональном творчестве.

Глава IV. Пути развития финской камерно-вокальной музыки

П А/Г во второй половине XX века.

§1. Новые тенденции в семантике и структуре вербальных текстов и воплощение этих тенденций в музыке.

§2. Период стилистического плюрализма и новые тенденции в музыкальном языке и жанровой сфере.

Введение диссертации2006 год, автореферат по искусствоведению, Горная, Ирина Николаевна

XX век явился самым значительным этапом в истории финской музыки, временем подлинного расцвета всех ее жанровых сфер — симфонии, оперы, камерно-инструментальных и хоровых композиций. Очень важной составляющей финской культуры была камерно-вокальная музыка, весомо отразившая разнообразные художественные тенденции столетия, множественность эстетических принципов и стилевых ориентации. Ее становление протекало в постоянном взаимодействии национально-фольклорных элементов и профессиональных норм западной традиции.

В развитии финской музыки XX в. можно отметить три больших периода, границами которых служат судьбоносные события в истории и культуре страны Суоми. Началом первого периода, вероятно, следует считать 1882 г., когда, согласно Т.Хаапанену, страна «вошла в свою музыкальную зрелость» [цит. по: 275, 36]. Это был год основания двух столпов национального музыкального искусства — Хельсинкского Музыкального института (который в 1924 г. был переименован в Хельсинкскую консерваторию, а в 1939 г. — в Академию имени Сибелиуса) и Хельсинкского городского оркестра, впоследствии получившего статус филармонического. Концом первого периода стал год обретения страной независимости (1917), второй продолжался до вступления Финляндии в войну с Советским Союзом (1939-1940), третий период начался после Второй мировой войны. Эти события не могли не оставить глубокого следа в сознании финского народа и, конечно, нашли отражение во всех сферах его духовной жизни.

Разумеется, определение основных этапов в истории финской музыки XX в. не лишено известной условности. В пределах каждого периода сталкивались и взаимодействовали между собой разные творческие направления1. Естественно, что каждый новый виток истории (пусть даже в таких масштабах, как 10-20 лет) высвечивал новые грани в эволюции камерно-вокальной музыки.

Эпоха национального романтизма (именуемая также новым романтизмом, национальным неоромантизмом) традиционно рассматривается как золотой век фин

1 П. Хелистё, в частности, указывает: «Период 20-х годов был также отмечен рождением модернистских течений. Первую волну этого периода представляла тройка композиторов — Вяйне Рай-тио, Аарре Мериканто и ЭрнестПенгу.» [232,23]. ской культуры. В литературе2 и изобразительном искусстве периоду национального романтизма обычно отводят не более десяти лет — от середины 1890-х до середины 1900-х гг. Между тем в музыкальной культуре он оказался гораздо более долгим, охватив фактически всю первую половину XX в. Так, Музыкальный словарь Гроува предлагает по-новому взглянуть на верхнюю и нижнюю границы данного периода, ведь Л.Мадетойя называется одной из ведущих фигур финского национального романтизма после Сибелиуса, тогда как основателем, согласно И.Орамо, является А. Г.Ингелиус (1822-1868)3.

Расцвет музыкальной культуры Суоми на рубеже XIX-XX вв. был тесно связан с общим подъемом духовной жизни общества4. Идеи национального самосознания, выдвинутые в 1880-х гг. движением «Молодая Финляндия», не только объединили различные артистические круги, но дали мощный толчок развитию всех видов искусства. Крупнейшей фигурой финской музыки, определившей пути ее развития в XX в., был Я.Сибелиус. Поскольку целью данной монографии является стремление системно исследовать развитие финской камерно-вокальной музыки XX в., то вполне естественной точкой отсчета становится наследие Сибелиуса, которое в отечественном музыкознании не получило специального освещения. Несмотря на многочисленность зарубежных работ, важнейшие проблемы, касающиеся его песен, также не нашли в этих трудах обстоятельного научного описания.

В кратком очерке, посвященном песням Сибелиуса, Астра Десмонд [286] главное внимание уделяет сюжетных линиям стихотворных текстов, причем выбор песен осуществляется произвольно, исходя из вкусовых пристрастий самой исследователь

2 К кругу писателей-неоромантиков литературоведы обычно относят Э.Лейно (1878-1926), Л. Онерва (1882-1972), В.Килпи (1874-1939), Й.Линнанкоски (1869-1913), Ларин-Кюёсти (1873-1948).

3 Мы склонны полагать, что Ингелиус выступает скорее духовным предшественником, нежели подлинным выразителем эстетики сформировавшегося движения. Первую финскую симфонию, сочиненную Ингелиусом в 1847 г., Э.Салменхаара рассматривает не более чем «историческим курьезом» [275, 33]. Комментируя данное сочинение, он пишет: «Хотя она [симфония] и содержит часть, озаглавленную Scherzo finnico, имеющую калевальский размер 5<ь в самой музыке нет ничего специфически финского, а владение оркестром было дилетантским» [там же, 33].

4 Проблема взаимосвязи творчества Сибелиуса с культурно-историческими переменами, происходившими в Финляндии на рубеже XIX-XX веков, подробно освещена в монографии В.И.Ниловой см. 155]. ницы. Вероятно, в 1947 г. Десмонд ставила задачу популяризировать вокальную музыку композитора, считая одним из главных препятствий к ее широкой известности шведский язык, на котором написано большинство его сочинений. Некоторые выводы автора вызывают недоумение: «.северные народы находят очарование в таких простых вещах, которые могут банально звучать для нас. Бесспорно то, что песни Грига, популярные в его собственной стране, не всегда также привлекательны для большинства англичан, и очень возможно, что финские и шведские музыканты будут полностью не согласны с мнением, выраженным здесь о многих песнях Сибелиуса» [286, 136]. К числу научных наблюдений невозможно отнести и такое замечание: «.трудно избежать разочарования при первом знакомстве с его песнями» [там же, 108]. В работе чрезвычайно скупо представлены музыкально-аналитические экскурсы, причем некоторые из них если и делаются, то лишь как демонстрация композиционных недостатков, среди которых автор видит следующие: «.тенденция заканчивать песни слишком обрывисто с последним словом стиха, без какой-либо постлюдии или подходящего закругления, бедность изобретательности в фортепианном письме и слишком частое использование оркестровых средств» [там же].

Наиболее ценной частью западной литературы о Сибелиусе является пятитомная монография «Ян Сибелиус» Эрика Тавастшерны, неоднократно издававшаяся на разных языках [см. 353-357]5 и ставшая первой фундаментальной работой, в которой творчество композитора представлено на широком культурно-историческом фоне. По полноте и научной достоверности биографических сведений она во многих отношениях остается непревзойденной и по сей день. Тавастшерна был первым ученым, получившим доступ к сибелиусовским дневникам и переписке в финских и зарубежных архивах, и был первым, кто дал периодизацию творчества Сибелиуса, обозначив три периода: с 1892 по 1902 год — «период калевальской романтики», до начала 20-х гг. — «европейский», начиная с 20-х гг. — «универсальный»6. Определенным недостат

5 К сожалению, издание на русском языке осталось незавершенным. В сокращенном переводе вышла только первая часть книги, составленная из двух томов оригинала [см. 207].

6 Классификация Тавастшерны на три стилистико-хронологических периода подвергалась справедливой критике. Систематизируя фортепианную музыку Сибелиуса, Р.А.Островский предложил сопрягать стилистические тенденции не с хронологическими, а с жанрово-типологическими параметрами [см. 161,55]. ком его в целом глубокой и серьезной работы можно считать неравноценность музыковедческого и литературно-биографического материала, крен в сторону последнего.

В 1965 г. в монографии Роберта Лейтона «Ян Сибелиус» [320] появилась отдельная глава о песнях. Скромная по объему, она отличается скорее популяризирующим, чем строго академическим характером. Лейтон не анализирует музыкальный язык песен Сибелиуса и не рассматривает их циклическое строение. Самой существенной частью книги, на наш взгляд, является ее справочный аппарат, в том числе и список вокальных произведений с указанием года их создания.

Наиболее крупной монографией 1980-х гг. стало исследование Эркки Салмен-хаары [347]. Видный финский композитор и ученый, глубокий знаток музыки XX в., написавший докторскую диссертацию о произведениях Д.Лигети, он осветил некоторые сферы творчества Сибелиуса весьма необычно, увидев в них те тонкости, которые ранее оставались незамеченными. Особенно это касается симфонического наследия мастера.

Определенный вклад в выявление проблем песенного творчества Сибелиуса вносит очерк В.Сирен [348], в котором справедливо отмечено, что уже хронология создания песен могла бы стать предметом изучения, так как нумерация опусов не всегда отражает реальную дату их сочинения [см. там же, 171]. Исследователь бегло высказывается об истоках вокальной музыки Сибелиуса, усматривая различные влияния — «от немецкой Lied, русского и скандинавского романсов, французского импрессионизма до древних песен финской фольклорной традиции» [там же, 172]. Ценной стороной очерка являются сведения о первых исполнителях песен, выдержки из писем и дневников композитора. С некоторыми утверждениями Сирен хочется полемизировать. Так, не выглядит убедительной мысль, что «после создания опусов 36, 37, и 38, где Сибелиус применил новые музыкальные идеи, связанные с жанрами рапсодии и баллады. в песнях опуса 50 он возвратился к обычной мелодической модели немецкой Lied и использовал более привычные фортепианные аккомпанементы» [там же, 176]. Как нам представляется, в песнях опуса 50 Сибелиус переосмыслил жанровые модели австро-немецкой Lied. Остается неясным в данном очерке и употребление отдельных терминов. В частности, это касается такого понятия, как «рапсодический стиль». Музыковедческие анализы, которые разъясняют стилевые характеристики, здесь отсутствуют.

Замечания о стиле камерно-вокальной музыки Сибелиуса, встречающиеся в зарубежной музыковедческой литературе, чрезвычайно противоречивы и поверхностны7. Один из примеров такого рода находим уже в предисловии Ю.Тииликайнена к изданию песен композитора: «Начиная с Третьей симфонии Сибелиус постепенно отходит от позднеромантического стиля, совершая поворот к классицизму и временами к внутреннему экспрессионизму. <.> Две песни ор.35 (1908) выражают обе тенденции: структурную ясность (чередующиеся речитатив и ариозные разделы) в песне "Юбал" и напряженный экспрессионизм в "Теодоре"» [359, VIII]. Между тем в Музыкальном словаре Гроува можно прочесть следующее: «Тематизм произведений Сибео лиуса обычно окрашен в характерные "нордические" тона ; в его гармоническом языке заметную роль играют принципы модальности. <.> Окончательный отход Сибелиуса от романтизма XIX века был ознаменован Скрипичным концертом (1903), написанная четыре года спустя Третья симфония явилась чистым классическим образцом прозрачного нового стиля Сибелиуса» [145, 784]9.

Другую дату отказа Сибелиуса от романтического стиля называет композитор и музыковед Калеви Ахо — 1910 г. Именно тогда, по его мнению, Сибелиус «.начал писать произведения, ассоциирующиеся с экспрессионизмом, которые в 1920-х годах сменились опять-таки универсальным стилем позднего классицизма» [17,3].

Противоречивы наблюдения о песенном наследии Сибелиуса и в «Кратком очерке истории финской песни» Г.Дьюпшёбакки. Автор использует понятие стиля столь широко, что усматривает «переход от стиля к стилю в течение одной песни» [287]. При этом Дьюпшёбакка ссылается на песню «Север» (ор.90 № 1), в которой, по его мнению, стилистическая модуляция осуществляется от «североафриканского ме

7 Разумеется, поверхностные суждения касались не только песен Сибелиуса. Так, Сигурд Фро-стерус охарактеризовал симфоническую поэму «Сага» (через сорок лет после ее создания) всего лишь как «блестящее оркестровое приключение без программной основы, высокомерную, пышную поэму рыцарства с острыми ритмами и мотивами во фразах, колеблющихся между северной меланхолией и южной страстью» [цит. по: 340,39].

8 Понятие нордического тона довольно часто встречается в музыковедческой литературе. Обычно под ним подразумевают «песенную простоту тематизма, строгость и даже аскетичность мелодического рисунка, некую балладную сумеречность колорита» [78,114].

9 Заметим, что «цветочный» цикл (ор.88), созданный в 1917 г., такой «окончательный отход от романтизма» ставит под сомнение. лизма» до «тевтонской каденции». Нераскрытой остается и мысль о новизне формы трех песен — «Юбал» (ор.35 № 1), «Осенний вечер» (ор.38 № 1) и «Стрекоза» (ор.17 № 5). Он отмечает лишь следующее: «Иногда в этих песнях вокальная линия вбирает в себя всю экспрессию, тогда как фортепиано содержит лишь пуантилистские отклики. Этот концертный стиль далеко уходит от домашнего сочинительства и приближается к стилю песен, которые Лист и Рихард Штраус писали для великих примадонн» [там же]. Более убедительным в работе Дьюпшёбакки представляется вывод о том, что «язык сольных песен, созданных на шведскую поэзию, универсален, интернационален, подчеркнуто новаторский в областях гармонии и формы», однако он также не подкреплен анализом [там же]. Рассуждая о влиянии славянской музыки на песенное творчество Сибелиуса, Дьюпшёбакка находит его там, где оно кажется весьма сомнительным. В частности, источник меланхолического настроения — «неотъемлемую черту финского национального стиля» — он видит в «славянской жилке личности Сибелиуса» [там же]. Это представляется нам не совсем точным, ведь такая меланхолия является глубинным свойством и скандинавской культуры. В стихотворении Ру-неберга «Но моя пташка этого не замечает» печаль становится постоянным спутником радости: «И я радуюсь, хотя печаль все же гложет, я смеюсь, хотя слезы рвутся наружу из глаз». Наконец, Э.Григ отмечал в норвежских богатырских песнях «глубочайшую меланхолию. прорезаемую мимолетной полоской света», а общее свойство народной песни обозначено им как «резкий переход от глубокой печали к дикому, безудержному веселью» [цит. по: 28, 344].

Подводя итог обзору литературы, касающейся камерно-вокального творчества Сибелиуса, необходимо подчеркнуть, что в ней еще не ставились проблемы взаимодействия поэтического и музыкального рядов10, циклизации песен, соотношения тра

10 Ошибочными представляются нам две точки зрения, высказанные М.Браиловским и Ю.Тииликайненом. Первый считает, что Сибелиус «.исходит не из содержания текста и не из речевых интонационных особенностей. Музыкальная мысль рождается из общего поэтического настроения стиха» [37, 338].,Второй полагает, что Сибелиус в своем песенном творчестве «.точно следует за стихом, как в ритмике слов, так и в поэтических ассоциациях, и вносит в тексты лишь незначительные изменения» [359,1Х\. Нам более близка точка зрения В.Сирен: «В песнях Сибелиуса текст функционирует подобно третьему инструменту; это часть трио, в котором голос, фортепиано и стих вместе создают музыкальную сущность [348,199]. диционного и новаторского. Алгоритмы стилистической эволюции в этой сфере творчества композитора практически не раскрыты, поскольку нет серьезного музыковедческого анализа большинства сочинений, а есть лишь разрозненные наблюдения. Разговор о вокальных сочинениях Сибелиуса носит характер некоторых замечаний по поводу и не становится предметом специального исследования.

На рубеже Х1Х-ХХ вв. разноликие направления литературного, музыкального и художественного творчества совмещались и своеобразно взаимодействовали с богатыми народно-национальными традициями. В начале XX в. тенденция проникновения фольклора в композиторское творчество была осознана в финской музыке как основополагающая, что отразило духовные и художественные искания деятелей искусства. Именно в этот период финская музыка погрузилась в поэзию «Калевалы» и «Кантелетар». Обе книги Лённрота стали носителями и «конденсаторами культурной памяти» (Ю.Лотман), надолго определив все важнейшие семантические линии музыкального искусства Финляндии11. «Калевала» и «Кантелетар» пробудили в композиторах Суоми глубочайший интерес ко всем сторонам народной жизни, что претворилось в такие уникальные темы, как празднование Иванова дня, почитание хорошо налаженного дома и скотного двора, прославление национальной кухни.

Ломка стилевых норм, характерная для европейского искусства первых десятилетий XX в., сказалась и на финской камерно-вокальной музыке. Ее новые черты рождались в результате интенсивного взаимодействия, сложного сплетения различных художественных направлений. Выдающийся финский поэт Э.Лейно ясно высказался об отношениях между финским неоромантизмом и европейским символизмом: «Национальный неоромантизм как таковой не является усвоенным символизмом, он представляет собой одно из проявлений романтических течений времени. Финский неоромантизм действительно получил от европейской сестры большой стимул. Другими словами, национальный неоромантизм развил в себе те качества, которые привнесли в искусство реализм и символизм» [цит. по: 195, 63].

Создание сольных песен для многих финских композиторов было делом первостепенной важности, а иногда и почти единственным жанром творчества

11 Первым музыкальным произведением, связанным с «Калевалой», стала увертюра «Куллерво» (1860) Ф.фон Шанца. Согласно каталогу Анри-Клода Фантапье, в Финляндии к 1985 г. создано около 330 музыкальных произведений, вдохновленных «Калевалой» [см.: 275,14].

Ю.Килпинен, С.Нумми, Э.Марвиа). Многие мастера финской песни продолжили традиции XIX в., стремясь предоставить в распоряжение широких кругов музицирующих любителей разнообразную и художественно полноценную литературу. Творчество Феликса Крона, Илмари Крона, Акселя фон Котена, Креета Хаапасало, Илма-ри Ханникайнена отвечало потребностям любительского музицирования, формировало образованную слушательскую среду. Однако наряду с этой традиционной сферой в камерно-вокальной музыке появляется громадный пласт сложнейших концертных сочинений. Благодаря О.Мериканто и Сибелиусу песня становится важным художественно-эстетическим резонатором духовной жизни Финляндии.

Двадцатилетие между гражданской войной, разгоревшейся вскоре после провозглашения независимости Финляндии, и началом Второй мировой войны было весьма сложным. Как указывает Ахо, «.атмосфера культурной жизни Финляндии стала более нетерпимой ¿"консервативной. <„'.> Сибелиус утратил свои творческие ресурсы и почти не писал после 1929 года» [17, 4]. Ахо склонен наблюдать в этот период три стилевые группы. Доминирующую роль он отводит позднему романтизму, к которому причисляет четырех композиторов — Мелартина (1875-1937), Палмгрена (18781951), Килпинена (1892-1959), Мадетойю (1887-1947) [там же, 5-6]. «В период между мировыми войнами в Финляндии, — полагает Ахо, — был, в сущности, только один заслуживающий внимания представитель неоклассицизма, а именно У.Клами (1900-1961)» [там же, 7].

В своем докладе, посвященном развитию финской музыки после Сибелиуса, Ахо особо отмечает 1975 г., считая его «началом новой эры в становлении финского музыкального искусства» [там же, 24]. По мнению этого маститого финского композитора, отличительной чертой 1970-х гг. является «множественный характер» творчества, когда уходила в прошлое типичная для финской музыки ситуация лидерства какого-то одного мастера в течение целого десятилетия. На протяжении 1920-30-х гг. таким лидером, согласно Ахо, был Э.Мелартин, в 1950-х — А.Мериканто, в 1960-х — Й.Кокконен, в 1970-е гг. в стране оказалось несколько крупных композиторов.

Между тем в эволюции камерно-вокальной музыки картина лидерства будет выглядеть несколько по иному. В 1920-30-е гг. абсолютным корифеем в песенном жанре был Ю.Килпинен. В 50-х гг. свое весомое слово сказал Э.Раутаваара. 1960-е и 1970-е гг. ознаменовались появлением интереснейших вокальных циклов И.Куусисто

1933), Э.Салменхаары (1941-2002), С.Нумми (1932-1981), П.Хейнинена (1938), 1980-е и 1990-е гг. камерно-вокальная музыка весомо прозвучала в творчестве ПЛлканена (1945), Х.Вессмана (1949), Х.Ахмаса (1957), О.Кортекангаса (1955), Т,-Ю.Кюллёнена (1955), Т.Туомелы (1958). Вторая половина XX столетия выдвигает вперед имена Салменхаары, Раутаваары, И.Куусисто, Т.Марттинена, Вессмана, Туо-мелы, Хейнинена, Кортекангаса, Кюллёнена. В отличие от предшествующих десятилетий, отмеченных ориентацией на традиции Сибелиуса, во второй половине минувшего века происходят существенные изменения. Расширяется семантическое поле поэтических текстов, обновляется ладоинтонационность, осваиваются новые техники письма. Один из путей языкового обновления финской музыки во второй половине столетия связан с активным исследованием новых фольклорных ветвей (в частности саамской).

Долгое время находившаяся на периферии музыкальной жизни Европы, Финляндия в последней трети XX в. выдвигается на ведущие позиции. В это время она приобретает репутацию крупного центра музыкальных фестивалей и музыковедческих конгрессов. Финская музыка активно включается в общий мировой музыкальный процесс, что раздвинуло рамки камерно-вокального искусства, обогатило сферу его содержания и вызвало глубокий интерес к новым языковым средствам.

Существуя как самостоятельное явление уже более столетия, финская камерно-вокальная музыка практически не замечена наукой. В отечественном музыкознании по данной теме нет ни одной специальной работы. Зарубежные монографические исследования, ставящие научные задачи во всем их комплексе, также отсутствуют. В финском музыковедении историко-стилевая эволюция сольной песни не выходит за рамки информационных буклетов. Так, журнальная статья М.Тулойселы «Сольная песня финских композиторов: прошлое и настоящее» [361] вызвана выходом в свет

1 ? серии нотных альбомов с сольными песнями финских композиторов . В очерке «Краткая история финской песни» Г.Дьюпшёбакки [287] главное внимание уделяется перечню композиторских имен и произведений в хронологической последовательности. В поле зрения финских исследователей находятся преимущественно отдельные

12 Издательство Warner/Chappell Nordic, выпустив нотную антологию истории финской песни от Т.Бюстрёма (1772-1839) и К.Коллана (1828-1871) до Э.Раутаваары (1928), дало в руки исследователей важнейший материал. явления, рассматриваемые, как правило, в контексте индивидуального авторского стиля. В книгах, посвященных персонально какому-то композитору, обычно превалирует биографический аспект. Именно такой является книга Т.Элмгрен-Хейнонена о Тойво Кууле [290]. Однако далеко не все крупные мастера финской музыки получили на сегодняшний день даже научно документированное жизнеописание. Например, биография Килпинена укладывается в несколько страниц информационно-справочных изданий и каталогов [см.: 275, 295, 338, 352]. Наследие мастера, насчитывающее около 800 песен (многие из которых еще ждут своего издания), до сих пор не имеет ни одной монографической работы. Исследование камерно-вокального творчества Килпинена ограничено пока несколькими небольшими статьями [см.: 280, 281, 303, 306, 333], одна из которых принадлежит перу певца К.Борга, немало сделавшего, чтобы песни композитора все-таки стали звучать в европейских концертных залах13. Все остальные песенные пласты финской музыки вообще не освещались в литературе. Список публикаций по финской вокальной музыке чрезвычайно краток в сравнении с огромным нотным материалом, который ждет своего исследования14.

Разумеется, автор данной диссертации не берет на себя на роль «летописца», скрупулезно фиксирующего все имевшие место историко-художественные факты. Разнообразие и масштабы финской камерно-вокальной музыки таковы, что провести ее полную «инвентаризацию», дать детальный показ персоналий в одном труде не представляется возможным. Не претендуя на всеохватность, эта работа стремится обозначить выразительно-смысловые доминанты, поэтико-эстетические модусы финской камерно-вокальной музыки XX в., среди которых выделяются два важнейших — северный пейзаж и народно-жанровая сфера, существующие и за пределами породившей их эпохи национального романтизма.

Основная цель диссертации — показать финскую камерно-вокальную музыку XX века как единый культурно-исторический феномен, теоретически осмыслить ее

13 В последние годы интерес к творчеству композитора несколько оживился. Свидетельством этого явился репертуар международного вокального конкурса, проходившего в Штутгарте в апреле 2001 г. и построенного вокруг произведений Р. Штрауса, Г.Пфицнера и Ю.Килпинена. поэтику и стилистическую эволюцию, художественные ценности и жанровые ориентиры. Песенное наследие столетия рассматривается, с одной стороны, в историко-хронологическом аспекте, а с другой — как явление целостное. В начале XXI века всё отчетливее видно, что вокальная музыка Финляндии представляет собой выдающееся явление европейского искусства. Без панорамного видения эволюционных преобразований песни невозможно понять и комплексно охватить картину финской музыкальной культуры ушедшего века. Для достижения этой цели в работе ставятся задачи:

- представить существование финской камерно-вокальной музыки XX столетия в основных жанровых разновидностях; обозначить ее важнейшие семантические пласты;

- выявить взаимодействие в вокальных жанрах традиционных и новаторских черт, национального и европейского опыта;

- обобщить поиски финских композиторов XX века в области жанровых разновидностей, тематики, образности, средств выразительности;

- показать теснейшую взаимосвязь профессионального творчества с народно-жанровой сферой, с фольклорными напевами и текстами, с эпосом «Калевала» и сборником лирической поэзии «Кантелетар»;

- очертить самые последние тенденции в семантике и структуре вербальных текстов, в эволюции музыкального языка камерно-вокальных сочинений;

- ввести в обиход отечественной науки значительный пласт музыкальной культуры Северной Европы, малоизвестные биографические материалы.

Разделение на «шедевры и всё остальное» (A.B. Михайлов) здесь утрачивает свою актуальность. Изучение малоизвестных или вовсе забытых сочинений оказывается важным не только для полноты исторической картины, но и для более глубокого уяснения индивидуально-характерных качеств произведений крупнейших финских мастеров. Таким образом, актуальность избранной проблематики обусловлена и внутренними потребностями развития теории камерно-вокального жанра, и общей устремленностью современного музыкознания к исследованиям культурологической ориентации.

14 Масштабы сольного песенного пласта финской камерной музыки видны и в количестве созданного: Килпинен —790 произведений, Э. Мелартин — свыше 300, Оскар Мериканто — около 150, Сибелиус — 110, Марвиа — свыше 100.

Научная новизна работы состоит в системной методологии — сочетании культурно-исторического, типологического и теоретического подходов к изучению материала, включении в орбиту исследования творчества не только выдающихся и значительных композиторов (Сибелиус, Куула, Килпинен, Аарре Мериканто, Салменхаара, Раутаваара, Илкка Куусисто), но и мастеров «второго ряда» (Марвиа, Каски, Нумми). Это позволяет рассматривать финскую камерно-вокальную музыку страны Суоми в жанрово-поэтическом, семантическом и музыкально-языковом аспектах, а значит, наблюдать, как обогащаются и изменяются в ходе эволюции проблематика, выразительные возможности, внутренняя структура песен. Впервые в отечественном и зарубежном музыкознании финская вокальная музыка XX века исследуется как самостоятельное явление с присущими ей специфическими чертами. Широкий исторический контекст анализа позволяет выявить пути ее развития в обозначенный период. В диссертации пересмотрен ряд положений, касающихся песен Сибелиуса, в частности, распространенное мнение об отсутствии у него вокальных циклов.

Впервые столь подробно представлено тесное взаимодействие финской камерно-вокальной музыки с фольклорными сферами — эпическими рунами, балладами, ка-лендарно-обрядовыми, семейно-бытовыми песнями. Впервые обозначена роль саамской культуры в формировании новых художественных смыслов.

Методы исследования в первую очередь определяются актуальными для современной гуманитарной науки междисциплинарными связями. Изучение камерно-вокальных жанров в контексте культуры — одна из наиболее перспективных тенденций современного музыкознания. В диссертации широко используются данные различных отраслей искусствознания, истории и теории культуры. Существенное влияние на методологию диссертации оказала концепция вокальной музыки Е.А.Ручьевской с разработанной ею типологией взаимоотношений музыки и поэтического текста, анализом мелодической специфики вокального тематизма.

Важную роль в осмыслении национальных истоков творчества финских композиторов сыграли работы К.И.Южак, исследующие ладовое строение рунических напевов. Одним из основных был избран метод интертекстуального анализа, примененный как к музыкальному, так и вербальному художественному материалу (письма, статьи, дневниковые заметки композиторов). В этом плане трудно переоценить вклад

Э.Тавастшерны, работы которого позволили осветить литературные и художественные склонности Сибелиуса, а также по-новому взглянуть на происхождение некоторых стилистических тенденций в творчестве композитора. Существенная роль отводится и компаративному методу исследования, так как важнейшие стилистические свойства финской камерно-вокальной музыки выявляются через сравнительный анализ с достижениями данного жанра в иных европейских странах.

Практическая ценность работы. Материал диссертации может быть использован в вузовских и училищных курсах музыкальной литературы и истории музыки, анализа музыкальных произведений, также может быть необходим исследователям культуры стран Северной Европы, полезен музыкантам-исполнителям, стремящимся постичь поэтику финской камерно-вокальной музыки.

Апробация работы. Идеи и материал исследования находят применение в педагогической работе автора — в курсах анализа музыкальных произведений, специального семинара «Теоретические проблемы музыки Финляндии и Скандинавии», читаемых в Петрозаводской государственной консерватории имени А.К.Глазунова. Основные положения исследования были представлены в докладах на Второй и Третьей международных научных конференциях «Свое» и «чужое» в культуре народов европейского Севера. Петрозаводский университет (2000, 2001), на XIII, XIV, XV международных конференциях по изучению истории, экономики, литературы и языка скандинавских стран и Финляндии (Петрозаводск, 1997; Архангельск, 2001; Москва 2004), на Ш Международной конференции, посвященной творчеству Я. Сибелиуса в Хельсинки (2000), на 17-м Конгрессе Международного Музыковедческого общества в Лё-вене (Бельгия, 2002), на Международной научной конференции «Музыковедение к началу века: прошлое и настоящее» в Российской академии музыки имени Гнесиных (сентябрь 2002), на международной научной конференции «Концепция синтаксиса в языке и музыке» в университете Сорбонна (Париж, 2003), на XIV Северном музыковедческом конгрессе (Хельсинки, 2004), на Четвертых и Пятых Скандинавских чтениях (Петербург, 2002 й 2004)

Структура работы. Диссертация содержит четыре главы, обрамленные введением и заключением, список литературы, приложение нотных примеров.

Список научной литературыГорная, Ирина Николаевна, диссертация по теме "Музыкальное искусство"

1. Азадовский K.M. Пейзаж в творчестве К.-Д. Фридриха / K.M. Азадовский // Проблемы романтизма 2: сборник статей / сост. А.М.Гуревич. — М.: Искусство, 1971. — С.100-118.

2. Ала-Кённи Э. Финская полска / ЭАла-Кённи // Кокка В.В. Генезис музыкальной формы инструментальных наигрышей полски в Финляндии: дипломная работа. — Петрозаводск, 1999. — 118 с.

3. Александрова В.Н. Ян Сибелиус: очерк жизни и творчества / В.Н. Александрова, Е.Ф. Бронфин. — М.: Музгиз, 1963. — 150 с.

4. Алексеев АД. Тема весеннего обновления в русской поэзии, живописи и музыке XIX века / А.Д.Алексеев // Типология русского реализма второй половины XIX / отв. ред. Г.Ю.Стернин. — М.: Наука, 1979. — С.35-78.

5. Алексеев МЛ. Споры о стихотворении «Роза» / М.П. Алексеев // Пушкин. Сравнительно-исторические исследования. — JL: Наука, 1984. — С.337-387.

6. Алексеев Э.Е. Раннефольклорное интонирование: звуковысотный аспект / Э.Е.Алексеев. — М.: Сов. композитор, 1986. — 240 с.

7. Антон Павлович Чехов: переписка с женой / А.П.Чехов. — М.: Захаров, 2003.832 с.

8. Арановский М.Г. Музыкальный текст: структура и свойства / М.Г.Арановский.М.: Композитор, 1998. — 342 с.

9. Арановский М.Г. Структура музыкального жанра и современная ситуация в музыке / М.Г.Арановский // Музыкальный современник: сб. статей / ред.-сост.B.В.Задерацкий, В.И.Зак, С.С.Зив. — М.: Сов. композитор, 1987. — Вып.6. —C.5-44.

10. Асафьев Б. Книга о Стравинском / Б.Асафьев. 2-е изд. — JL: Музыка, 1977. — 279 с.

11. Асафьев Б. Музыка моей Родины / Б.Асафьев // Советская музыка. — 1984. — №6. — С.62-75.

12. Асафьев Б. Музыкальная форма как процесс / Б.Асафьев. 2-е изд. — Л.: Музыка, 1971.—376 с.

13. Асафьев Б. Николай Андреевич Римский-Корсаков / Б.Асафьев // Избранные труды: в 5 т. — М.: Изд. АН СССР, 1954. — Т.З. — С. 171-224.

14. Асафьев Б. Русская живопись. Мысли и думы / Б.Асафьев. — М.; Л.: Искусство, 1966, —241 с.

15. Асафьев Б. Русская музыка / Б.Асафьев. 2-е изд. — JL: Музыка , 1979. — 344 с.

16. Асафьев Б. Симфонические этюды / Б.Асафьев. — Л.: Музыка, 1970. — 263 с.

17. Ахо К. Финская музыка после Сибелиуса и становление музыкального искусства Финляндии: доклад / К.Ахо. — Хельсинки, 1989. — 28 с.

18. Ахо К. Эйноюхани Раутаваара — авангардист, мистик и продолжатель традиции / К. Ахо // Миронова А.Г. Эйноюхани Раутаваара: эстетика и творчество. Статьи и материалы (сборник переводов): дипломная работа. — Петрозаводск, 2000. —С.23-27.

19. Баландина Ю.Е. Об элегической интонации у Грига / Ю.Е.Баландина // Donatio Musicologica: сборник статей / ред.-сост. И.Н.Баранова. — Петрозаводск, 1994. —С. 96-102.

20. Баранова И.Н. О вальсах Сибелиуса / И.Н.Баранова // Музыка Финляндии: проблемы, параллели, перспективы: сб. статей / ред.-сост. И.Н.Баранова. — Петрозаводск: Петрозаводская гос. консерватория, 1994. — С.43-58.

21. Баранова И.Н. Об одной аналогии тональных планов в музыке Сибелиуса и Шуберта / И.Н.Баранова // О музыке композиторов Финляндии и Скандинавских стран: сб. науч. статей / ред.-сост. К.И.Южак. — Петрозаводск; Санкт-Петербург, 1998. — С. 18-29.

22. Барсова И. Мифологическая семантика вертикального пространства в оркестре Рихарда Вагнера / И.Барсова // Проблемы музыкального романтизма: сб. науч. трудов / отв. ред. А.Л.Порфирьева. — Л.: ЛГИТМиК, 1987. — С.59-75.

23. Барт Р. Избранные работы: семиотика. Поэтика / Р.Барт. — М.: Прогресс, 1989. —615 с.

24. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: исследования разных лет / М.М.Бахтин. — М.: Художественная литература, 1975. — 504 с.

25. Безрукова М.И. Искусство Финляндии: основные этапы становления национальной художественной школы / М.И.Безрукова. — М.: Изобразит, искусство, 1986. — 256 с.

26. Бенестад Ф. Эдвард Григ: Человек и художник / Ф.Бенестад, Д.Шельдеруп-Эббе / пер. с норв., коммент. Н.Н.Мохова. — М.: Радуга, 1986. — 376 с.

27. Берков В.О. Гармония Глинки / В.О.Берков. — М.; Л.: Музгиз, 1948. — 254 с.

28. Берков В.О. Гармония: Учебник / В.О.Берков. 2-е изд. — М.: Музыка, 1970. — 672 с.

29. Берсенева В Я. Симметрия и искусство орнамента / В.Я.Берсенева, И.М.Яглом // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве / отв. ред. Б.Ф.Егоров.Л.: Наука, 1974. — С.274-289.

30. Бобровский В.П. О двух методах тематического развития в симфониях и квартетах Шостаковича / В.П.Бобровский // Статьи. Исследования / сост. Е.Р.Скурко, Е.И.Чигарева. —М.: Сов. композитор, 1988. — С.205-233.

31. Бобровский В.П. О драматургии скрябинских сочинений / В.П.Бобровский // Статьи. Исследования / сост. Е.Р.Скурко, Е.И.Чигарева. — М.: Сов. композитор, 1988. —С. 148-158.

32. Бобровский В.П. Симфоническая музыка / В.П.Бобровский // Музыка XX века: очерки: в 2 ч. / ред. Д.В.Житомирский. — М.: Музыка, 1976. — 4.1, кн.1.С.95-147.

33. Бобровский В.П. Функциональные основы музыкальной формы: исследование / В.П.Бобровский. —М.: Музыка, 1978. — 332 с.

34. Брагинская Н.В. Календарь / Н.В.Брагинская // Мифы народов мира: энциклопедия: в 2 т. / гл. ред. С.А. Токарев. — М.: Сов. энциклопедия, 1992. — Т.1. — С.612-615.

35. Браиловский М. Сибелиус / М.Брагинская // Музыка XX века: очерки: в 2 ч. / ред. Д.В .Житомирский. — М.: Музыка, 1977. — 4.1, кн.2. — С.326-348.

36. Брехт Б. О театре / Б.Брехт. — М.: Иностранная литература, 1960. — 363 с.

37. Ванечкина ИЛ. Поэма огня: концепция светомузыкального синтеза А.Н.Скрябина / И.Л.Ванечкина, Б.М.Галеев. — Казань: Казанский гос.ун-т, 1981.— 168 с.

38. Варпио Ю. Страна полярной звезды: введение в историю литературы и культуры Финляндии / Ю.Варпио. — СПб., 1998. — 94 с.

39. Васильева Е.Е. Композиция однострочных эпических напевов по собранию А.Д.Григорьева / Е.Е.Васильева // Проблемы музыкальной науки / ред. М.Е.Тараканов, Ю.Н.Тюлин, В.Н.Холопова, В.А.Цуккеман. Вып.4. — М.: Сов. композитор, 1979. — С.145-163.

40. Васина-Гроссман В. Вокальные миниатюры Антона Веберна (к изучению вокальных стилей XX века) / В.Васина-Гроссман // Музыкальный современник: сб. статей / ред. В.В.Задерацкий, В.И.Зак. Вып.5. — М.: Сов. композитор, 1991. —С.273-287.

41. Васина-Гроссман В. Камерная вокальная музыка / В.Васина-Гроссман // Музыка XX века: очерки: в 2 ч. — М.: Музыка, 1976. — 4.1, кн.1. — С.278-302.

42. Васина-Гроссман В. Камерная вокальная музыка / В.Васина-Гроссман // Музыка XX века: очерки: в 2 ч. / ред. Л.Н.Раабен. — М.: Музыка, 1980. — 4.2, кн.З. — С.407-444.

43. Васина-Гроссман В. Музыка и поэтическое слово. 1. Ритмика / В.Васина-Гроссман. — М.: Музыка, 1972. — 150 с.

44. Васина-Гроссман В. Музыка и поэтическое слово. 2. Интонация. 3. Композиция / В.Васина-Гроссман. — М.: Музыка, 1978. — 368 с.

45. Васина-Гроссман В. Романтическая песня XIX века / В.Васина-Гроссман. — М.: Музыка, 1966. — 406 с.

46. Вачнадзе М. Ян Сибелиус / М.Вачнадзе. М.: Сов. композитор, 1963. 80 с.

47. Веселовский А.Н. Из поэтики розы / А.Н.Веселовский // Избранные статьи. — Л.: Художественная литература, 1939. — С.132-139.

48. Веселовский А.Н. Историческая поэтика / А.Н.Веселовский. — М.: Высшая школа, 1989, —406 с.

49. Виллебранд Р.Ф. Музыка / Р.Ф.Виллебранд // Финляндия в XIX столетии, изображенная в словах и картинах финляндскими писателями и художниками. — СПб.; М.: Издание товарищества М.О.Вольф, 1894. — С.389-398.

50. Волков Н. Изобразительное искусство саамов / Н.Волков // Народное творчество. — М., 1939. — № з. С.49-50

51. Гаспаров МЛ. Очерк истории европейского стиха / М.Л.Гаспаров. — М.: Наука, 1989. — 304 с.

52. Гессе Г. Избранное: сборник / Г.Гессе / сост. и послесловие С.С.Аверинцева. — М.: Прогресс, 1981.

53. Гессе Г. Собрание сочинений: в 8 т. / Г.Гессе / пер.с нем. / сост.: Н.Павлова, В.Седельник; коммент. В.Седельника. — Харьков: Фолио, 1995. — Т.8. — 384 с.

54. Головинский ГЛ. Композитор и фольклор: из опыта мастеров Х1Х-ХХ веков / ГЛ.Головинский. — М.: Музыка, 1981. — 279 с.

55. Головинский ГЛ. Мусоргский и фольклор / Г.Л.Головинский. — М.: Музыка, 1994. —220 с.

56. Григорьев С.С. О мелодике Римского-Корсакова / С.С.Григорьев. — М.: Гос. муз. изд-во, 1961. — 196 с.

57. Григорьева Г.В. Музыкальные формы XX века. Курс «Анализ музыкальных произведений»: учебное пособие для студентов вузов / Г.В.Григорьева. — М.: Владос, 2004. — 175 с.

58. Григорьева Г.В. Стилевые проблемы русской советской музыки второй половины XX века / Г.В.Григорьева. — М.: Сов. композитор, 1989. — 208 с.

59. Григорьян К.Н. Пейзаж в русской живописи и поэзии / К.Н.Григорьян // Литература и живопись / отв. ред. А.Н. Иезуитов. — Л.: Наука, 1982. — С.128-146.

60. Грот Я.К. Труды /Я.К.Грот. Т.1. — СПб.: Товарищество И.Н.Кушнерёв и К0, 1898.— 1071 с.

61. Гусатинская Э. Юханнус: Электронный ресурс. / Э.Гусатинская. Элек-трон.ст. Режим доступа к ст.: http://www.spektr.net/spektr/0503/anastasia.html

62. Дегтярева Н. Ритм прозы в вокальной мелодике и драматургии опер Ф.Шрекера / Н.Дегтярева // Ритм и форма: сборник статей / ред. Н.Афонина, Л.Иванова. — СПб.: Союз художников, 2002. — С. 187-203.

63. Джаксон Т.Н. О происхождении и семантике скандинавского имени Магнус / Т.Н.Джаксон // XIV конференция по изучению Скандинавских стран и Финляндии: тезисы докладов / сост. В. И. Голдин. — Москва; Архангельск: Поморский гос. университет, 2001. — С.89-90.

64. Друскин М.С. «Эдип» Энеску и проблемы оперы XX века / М.С.Друскин // Избранное: монографии, статьи. —М.: Сов. композитор, 1981. — С.196-211.

65. Дурандина Е.Е. Вокальное творчество Мусоргского: исследование / Е.Е.Дурандина. — М.: Музыка, 1985. — 200 с.

66. Дягилев С.П. Несколько слов о С.В.Малютине / С.П.Дягилев // Сергей Дягилев и русское искусство / сост., авторы вступит, статьи и комментариев И.С.Зильберштейн и В.А.Самков. Т.1. — М.: Изобразительное искусство, 1982. —С.173-175.

67. Европейская поэзия XIX века (библиотека всемирной литературы, серия вторая, т. 85). — М.: Художественная литература, 1977. — 927 с.

68. Елисеев А.В. По белу-свету: очерки и картины путешествий по трем частям Старого Света / А.В.Елисеев. Т.2. — СПб.: Изд. П.П.Сойкина, 1895. — 359 с.

69. Жирмунскмй В. Гете в русской литературе / В.Жирмунский. — Л.: Наука, 1982. —558 с.

70. Жирмунскмй В. Теория стиха / В.Жирмунский. — Л.: Советский писатель, 1975. —664 с.

71. Жолковский А. Блуждающие сны. Из истории русского модернизма /A.Жолковский. — М.: Сов. писатель., 1992. — 430 с.

72. Задерацкий В.В. Музыкальная форма / В.В.Задерацкий. Вып. 1. — М.: Музыка, 1995. —544 с.

73. Задерацкий В.В. О новой функции мелоса и комплементарно-сонорной полифонии / В.В.Задерацкий // Музыкальный современник: сб. статей / ред.B.В.Задерацкий, В.И.Зак. Вып.5. — М.: Сов. композитор, 1984. — С.18-57.

74. Задерацкий В.В. Преломление русской художественной традиции и вклад в музыку XX века / В.В.Задерацкий // И.Ф.Стравинский. Статьи. Воспоминанияред.-сост. Г.С.Алфеевская, И.Я.Вершинина. — М.: Сов. Композитор, 1985. — С.21-39.

75. Земцовский ИМ. По следам веснянки из фортепианного концерта П.Чайковского / И.И.Земцовский. — Л.: Музыка, 1987. — 128 с.

76. Земцовский И.И. Фольклор и композитор: теоретические этюды / И.И.Земцовский. — Л.: Сов. композитор, 1978. — 174 с.

77. Земцовский И.И. Хронотопы музыкального фольклора: опыт типологии / И.И.Земцовский // Пространство и время в искусстве / отв. ред. и сост. О.И.Притыкина. — Л.: ЛГИТМиК, 1988. — С.93-100.

78. Зенкин К.В. Фортепианная миниатюра и пути музыкального романтизма / К.В.Зенкин. — М.,1997. — 515 с.

79. Золотницкий Н.Ф. Цветы в легендах и преданиях / Н.Ф.Золотницкий. — Киев: Довира, 1994. —255 с.

80. Иванова Л. От обряда к эпосу / Л.Иванова // Жанрово-стилистические тенденции классической и современной музыки / ред-сост. А.Л.Порфирьева, отв. ред. Л.Н.Раабен. — Л.: ЛГИТМиК, 1980. — С.153-174.

81. Иоффе Э. Звучание северной тишины / Э.Иоффе // Studia Slavica Finlandensia. Tomus XVI/2. — Helsinki, 1999. — C.94-101.

82. И.Стравинский — публицист и собеседник / ред. и сост. В.Варунца. — М.: Сов. композитор, 1988. — 504 с.

83. Каллас А. Невеста волка / А.Каллас // Север. — 2001. — № 3. — С.8-28.

84. Кантелетар / пер. с фин., сост., вступ. статья У.С.Конкка. — М.: Современник, 1985. —399 с.

85. Карху Э.Г. История литературы Финляндии от истоков до конца XIX века / Э.Г.Карху. — Л.: Наука, 1979. — 510 с.

86. Карху Э.Г. История литературы Финляндии: XX век / Э.Г.Карху. — Л.: Наука, 1990. —606 с.9\.Карху Э.Г. «Кантелетар» и народная лирика / Э.Г.Карху // Север. — 1985. — №7. — С.106-110.

87. Карху Э.Г. Очерки финской литературы начала XX века / Э.Г.Карху. — Л.: Наука, 1972. —398 с.

88. Карху Э.Г. Финская лирика XX века / Э.Г.Карху. — Петрозаводск: Карелия, 1984. —319 с.

89. Кац Б А. Музыкальные ключи к русской поэзии: исследовательские очерки и комментарии / Б.А.Кац. — СПб.: Композитор, 1997. — 272 с.

90. Керт Г.М. Фольклор саамов / Г.М.Керт // Прибалтийско-финские народы России / отв. ред. Е.И.Клементьев, Н.В.Шлыгина. — М.: Наука, 2003. — С. 136— 144.

91. Киуру Э.С. Фольклорные истоки «Калевалы» / Э.С.Киуру, А.И.Мишин. — Петрозаводск: ПетрГУ, 2001. — 248 с.

92. Климовицкий А.И. Русский Григ: от Чайковского к «серебряному веку» / А.И.Климовицкий // О музыке композиторов Финляндии и Скандинавских стран: сб. науч. статей / ред.-сост. К.И.Южак. — Петрозаводск; Санкт-Петербург, 1998. — С.138-235.

93. Ковнацкая Л.Г. Бенджамин Бриттен / Л.Г.Ковнацкая. — М.: Сов. композитор, 1974. —391 с.

94. Коженова И.В. О национальных особенностях творчества Я.Сибелиуса / И.В.Коженова // Из истории зарубежной музыки / ред.-сост. С.Н.Питина. — М.: Музыка, 1971. —С.35-49.

95. Коженова И.В. Традиции европейского романтизма в творчестве Сибелиуса / И.В.Коженова // Финская культура первой половины XX века: материалыконференции (1-3 декабря 1989 г.) / отв. ред. В.И.Нилова. — Петрозаводск, 1990. — С. 82-90.

96. Кокка В.В. Генезис музыкальной формы инструментальных наигрышей пол-ски в Финляндии: дипломная работа / В.В.Кокка. — Петрозаводск, 1999. — 52 с.

97. Кон Ю.Г. Из наблюдений над музыкальным языком симфоний Сибелиуса / Ю.Г.Кон // Русская и финская музыкальные культуры: проблемы национальной традиции и межкультурных взаимодействий / сост. В.И.Нилова. — Петрозаводск: Карелия, 1989. — С.49-60.

98. Кон Ю.Г. Об аккордике в тональной музыке XX века. Единицы выбора в гармонии / Ю.Г.Кон // Избранные статьи о музыкальном языке. — СПб.: Композитор, 1994. — С.6-45.

99. Кон Ю.Г. Принцип сочетания в гармонии / Ю.Г.Кон // Избранные статьи о музыкальном языке. — СПб.: Композитор, 1994. — С.45-84.

100. Кон Ю.Г. «Пять эскизов» ор.114 Сибелиуса как отражение эволюции музыкального языка в начале XX века / Ю.Г.Кон // Финский сборник: пособие по курсу «Введение в музыкознание» / сост. ОЛ.Бочкарева, И.Н.Баранова. Вып.2. — Петрозаводск, 1992. — С.3-7.

101. Кон Ю.Г. Эпический программный симфонизм Сибелиуса и «Калевала» / Ю.Г.Кон // Калевала в музыке: к 150-летию первого издания карело-финского народного эпоса / сост. ОЛ.Бочкарева. — Петрозаводск: Карелия, 1986. — С.74-87.

102. Кон Ю.Г. Эрнест Пенгу — русско-финский композитор / Ю.Г.Кон // О музыке композиторов Финляндии и скандинавских стран: сборник научных статей / ред.-сост. К. И. Южак. — Петрозаводск; Санкт-Петербург, 1998. — С.38-43.

103. Конкка У. Сестра «Калевалы» / У. Конкка // Кантелетар / пер. с фин., сост., вступ. статья У.С.Конкка. — М.: Современник, 1985. — С.5-19.

104. Корыхалова Н.П. Музыкально-исполнительские термины: возникновение, развитие значений и их оттенки, использование в разных стилях / Н.П.Корыхалова. — СПб.: Композитор, 2000. — 272 с.

105. Косменко А.П. Саамы: декоративно-прикладное искусство / А.П.Косменко // Прибалтийско-финские народы России / отв. ред. Е.И.Клементьев, Н.В.Шлыгина. — М.: Наука, 2003. — С. 148-159.

106. Кошечкин Б.И. Древние религиозные представления и обряды кольских саамов / Б.И.Кошечкин // Прибалтийско-финские народы России / отв. ред. Е.И.Клементьев, Н.В.Шлыгина. — М.: Наука, 2003. — С.118-124.

107. Криничная НА. О сакральной функции пастушьей трубы (по материалам северных пастушеских обрядов) / НА.Криничная // Русский север. Проблемы этнокультурной истории, этнографии, фольклористики / отв. ред. Т.А.Бернштам, К.В.Чистов. — Л., 1986, —С. 181-190.

108. Кудряшов Ю.В. Влияние Дебюсси на тембровое мышление XX века / Ю.В.Кудрящов // Проблемы музыкальной науки: сборник статей / сост. В.И.Зак, Е.И.Чигарева. — М.: Сов. композитор, 1985. — Вып.6. — С.244-282.

109. Лазунен МА. Особенности мелодического тематизма симфоний Я.Сибелиуса: дипломная работа / М.А.Лазунен. — Петрозаводск, 1982. — 49 с.

110. Левая Т.Н. Космос Скрябина / Т.Н.Левая // Русская музыка и XX век / ред.-сост. М.Арановский. — М.: ГИИ, 1997. — С.123-150.

111. Левая Т.Н. Русская музыка начала XX века в художественном контексте эпохи: исследование / Т.Н. Левая. — М.: Музыка, 1991. — 166 с.

112. Левик Б.В. Рихард Вагнер / Б.ВЛевик. — М.: Музыка, 1978. — 447 с.

113. Левин Ю.Д. Английская поэзия и литература русского сентиментализма / Ю.Д.Левин // От классицизма к романтизму / отв. ред. М.П.Алексеев. — Л.: Наука, 1970. —С. 195-297.

114. Лейно Э. На смерть Льва Толстого / Э.Лейно // Север. — 2001. — № 3. — С.54-56.

115. Лейно Э. Поэзия / Э.Лейно // Север. — 2001. — № 3. — С.70-72.

116. Лённрот Э. Калевала: эпическая поэма на основе древних карельских и финских народных песен / Э.Лённрот / пер. с фин. Э.Киуру, А.Мишина. — Петрозаводск: Карелия, 2001. — 583 с.

117. Логинова Л. Н. В тональном модусе зимы / Л.Н.Логинова // Двенадцать этюдов о музыке: сб. статей / сост. Л.Н.Логинова. —М.: МГК, 2001. — С.35-50.

118. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова. Пушкин. Лермонтов. Гоголь / Ю.М.Лотман.—М.: Просвещение, 1988. — 351 с.

119. Лотман Ю.М. Поэтический мир Тютчева / Ю.М. Лотман // О поэтах и поэзии. — СПб.: Искусство-СПБ, 2001. — С.565-594.

120. Лотман Ю.М. Символ в системе культуры / Ю.М.Лотман // Символ в системе культуры: труды по знаковым системам. Вып. XXI. — Тарту, 1987. — С.10-21.

121. Лоунимо Р. Финляндия — страна снега и красок / Р.Лоунимо, П.Нипонен. — Хельсинки: А/О Кансанкултуури, 1973. — 68 с.

122. Ляхдетие И. Вяйне Райтио, финский модернизм и русское влияние / И.Ляхдетие // Финский сборник: пособие по курсу «Введение в музыкознание» / сост. О.А.Бочкарева, И.Н.Баранова. Вып.2. — Петрозаводск, 1992. — С.25-30.

123. Мазель Л.А. Заметки о мелодике романсов Глинки / Л.А.Мазель // Статьи по теории и анализу музыки. — М.: Сов. композитор, 1982. — С.79-125.

124. Мазель JI.A. О Ноктюрне Грига / Л.А.Мазель // Статьи по теории и анализу музыки. — М.: Советский композитор, 1982. — С. 184-220.

125. Мандельштам О. Об искусстве / О.Мандельштам. — М.: Искусство, 1995. — 416 с.

126. Мастера искусства об искусстве: избранные отрывки из писем, дневников, речей и трактатов: в 7 т. / под общ. ред. А.А.Губера. — М.: Искусство, 1970. — Т.7. —654 с.

127. Медушевский В. К проблеме, сущности, эволюции и типологии музыкальных стилей / В.К.Медушевский // Музыкальный современник / ред.B.В.Задерацкий, В.И.Зак. Вып.5. — М.: Сов. композитор, 1984. — С.5-17.

128. Миланова Д.Э. Большой шведско-русский словарь: ок. 160000 слов и словосочетаний / Д.Э.Миланова / с прил. краткого грамматического очерка, сост.C.С.Масловой-Лашанской. 6-е изд., стер. —М.: Рус. язык, 1998. — 760 с.

129. Миронова А.Г. Эйноюхани Раутаваара: эстетика и творчество. Статьи и материалы (сборник переводов): дипломная работа / А.Г.Миронова. — Петрозаводск, 2000. —130 с.

130. Мишин А.И. Поэт и прозаик Микаэл Любек / А.И.Мишин // Проблемы литературы Карелии и Финляндии: сб. статей / отв. ред. Ю.И.Дюжев. — Петрозаводск, 1996. —С.96-104.

131. Музыкальный словарь Гроува /пер. с англ. — М.: Практика, 2001. — 1095 с.

132. Муратов П.П. Образы Италии / П.П.Муратов. — М.: Терра, 1999. — 592 с.

133. Мякинен Т. Палмгрен, Куула и Мадетойя / Т.Мякинен // Música fennica / пер. с фин. А.Бородавкина. — Хельсинки: Отава, 1965. — С.43-62.

134. Мякинен Т. Сибелиус и наше время / Т.Мякинен // Música fennica / пер. с фин. Т.Карпинской. —Хельсинки: Отава, 1965. — С.33-41.

135. Мякинен Т. Música fennica / Т.Мякинен, С.Нумми / пер. с фин. Т.Карпинской,A.Бородавкина. — Хельсинки: Отава, 1965. —158 с.

136. Набоков В. Комментарий к роману А.С.Пушкина «Евгений Онегин» / пер. с англ. — СПб.: «Искусство-СПб», 1998. — 928 с.

137. Назайкинский Е.В. Звуковой мир музыки / Е.В.Назайкинский. — М.: Музыка, 1988. —254 с.

138. Назайкинский Е.В. Логика музыкальной композиции / Е.В.Назайкинский. — М.: Музыка, 1982. —319 с.

139. Неизвестный Денисов: из записных книжек /1980/81-1986, 1995/. — М.: Композитор, 1997. — 160 с.

140. Нилова В.И. Апология народной музыки в теории и практике Сибелиуса /B.И.Нилова // Музыка Севера / сост. В.И.Нилова. — Петрозаводск, 1994. —C.17-31.

141. Нилова В.И. Музыка Сибелиуса в контексте культурно-исторических перемен в Финляндии конца XIX — начала XX века / В.И.Нилова. — Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2005. — 320 с.

142. Нумми С. Ориентация на Европу / С.Нумми // Música Fennica / пер. с фин. А.Бородавкина. —Хельсинки, 1965. — С.63-88.

143. Нумми С. Сегодня и завтра / С.Нумми // Música Fennica / пер. с фин. Т.Карпинской. —Хельсинки, 1965. —С. 89-122.

144. ОголевецА. Слово и музыка в вокально-драматических жанрах / А.Оголевец. — М.: Музгиз, 1960. — 521 с.

145. Оссовский А.В. Эдвард Григ / А.В.Оссовский // Музыкально-критические статьи (1894-1912). — Л.: Музыка, 1971. — С.229-237.

146. Островский Р.А. Некоторые аспекты изучения фортепианного творчества Яна Сибелиуса / Р.А.Островский // Музыка Финляндии: проблемы, параллели, перспективы / ред.сост. И.Н.Баранова. — Петрозаводск, 1994. — С.30-42.

147. Петрухин ВЯ. Мифы финно-угров / В.Я.Петрухин. — М.: «Астрель», «АСТ», 2003, —464 с.

148. Пигарев К. Русская литература и изобразительное искусство. XVIII-первая четверть XIX века: очерки / К.Пигарев. — М.: Наука, 1966. — 293 с.

149. Пигарев К. Русская литература и изобразительное искусство: очерки о национальном пейзаже середины XIX века / К.Пигарев. — М.: Наука, 1972. — 123 с.

150. Поэзия Финляндии/пер. с фин., швед. — М.: Прогресс, 1980. — 384 с.

151. Пропп ВЯ. Калевала в свете фольклора / В.Я.Пропп // Фольклор и действительность: избранные статьи / сост., ред., предисл. и примеч. Б.Н.Путилова / В .Я.Пропп. —М.: Наука, 1976. — С.303-317.

152. Пропп ВЯ. Фольклор и действительность / В.Я.Пропп // Фольклор и действительность: избранные статьи / сост., ред., предисл. и примеч. Б.Н.Путилова / В .Я.Пропп. — М.: Наука, 1976. — С.83-115.

153. Путешествия Элиаса Лённрота: путевые заметки, дневники, письма. — Петрозаводск: Карелия, 1985. — 318 с.

154. Раутаваара Э. «Томас» — анализ звукового материала (попытка синтеза) / Э.Раутаваара // Миронова А.Г. Эйноюхани Раутаваара: эстетика и творчество. Статьи и материалы (сборник переводов): дипломная работа. — Петрозаводск, 2000. —С.79-84.

155. Раутаваара Э. Хоры, мифы и «финское» / Э.Раутаваара // Миронова А.Г. Эйноюхани Раутаваара: Эстетика и творчество. Статьи и материалы (сборник переводов): дипломная работа. — Петрозаводск, 2000. — С.20-22.

156. Рахманинов С. В. Литературное наследие: в Зт. / С.В.Рахманинов. —М.: Сов. композитор, 1978. — Т.1. — 648с.

157. Римский-Корсаков Н.А. Летопись моей музыкальной жизни / Н.А.Римский-Корсаков. — М.: Музыка, 1982. — 440 с.

158. Николай Андреевич Римский-Корсаков. Воспоминания В.В.Ястребцева / под ред. А.Оссовского. Т.1. — Л.: Музгиз, 1959. — 527 с.

159. Руны II Музыкальная энциклопедия: в 6-ти томах. — М.: Сов. энциклопедия, 1978. —Т.4. —Стлб.753.

160. Ручъевская Е.А. Классическая музыкальная форма: учебник по анализу / Е.А.Ручьевская. — СПб.: Композитор, 1998. — 268 с.

161. Ручъевская ЕЛ. «Руслан» Глинки, «Тристан» Вагнера и «Снегурочка» Римского-Корсакова. Стиль. Драматургия. Слово и музыка / Е.А.Ручьевская.СПб.: Композитор, 2002. — 396 с.

162. Саболъчи Б. Последние годы Ференца Листа / Б.Сабольчи. — Будапешт: Издательство Академии наук Венгрии, 1959. — 138 с.

163. Савенко С. Заметки о поэтике современной музыки / С.Савенко // Современное искусство музыкальной композиции: сб. трудов / отв. ред. Н.С.Гуляницкая. Вып.79. — М.: Гос. муз.-пед. ин-т им. Гнесиных, 1985. — С.5-16.

164. Савенко С. Послевоенный музыкальный авангард / С.Савенко // Русская музыка и XX век / ред-сост. М.Арановский. — М.: ГИИ, 1997. — С.407-432.

165. Салменхаара Э. Петербург Хельсинки: Космополит Эрнст Пенгу и музыкальная жизнь Финляндии / Э.Салменхаара // Studia Slavica Finlandensia. То-mus VI. — Helsinki, 1989. — С.93-118.

166. Салъберг-Вачнадзе MA. Финская музыка / М.А.Сальберг-Вачнадзе // Музыкальная энциклопедия: в 6-ти томах. — М.: Сов. энциклопедия, 1981. — Т.5.Стлб. 820-825.

167. СарабьяновД.В. Стиль модерн / Д.В.Сарабьянов. М.: Искусство, 1989.293 с.

168. Сивуойя А. «Винсент» Раутаваары — это не портрет / А.Сивуойя // Миронова А.Г. Эйноюхани Раутаваара: эстетика и творчество. Статьи и материалы (сборник переводов): дипломная работа. — Петрозаводск, 2000. — С.85-88.

169. Скандинавская баллада / отв. ред. М.И.Стеблин-Каменский. — JL: Наука, 1978. —271 с.

170. Скребкова-Филатова М.С. О художественных возможностях музыкального пространства / М.С.Скребкова-Филатова // Пространство и время в музыке: сборник трудов // отв. ред. Э.П.Федосова. Вып.121. — М.: РАМ им. Гнесиных, 1992. —С.64-75.

171. Скребкова-Филатова М.С. Фактура в музыке: художественные возможности, структура, функции / М.С.Скребкова-Филатова. — М.: Музыка, 1985. — 285 с.

172. Словарь античности / сост. Й.Ирмшер, Р.Йоне / пер. с нем. — М.: Прогресс, 1989. —704 с.

173. Словарь иностранных слов / под ред. И.В.Лёхина, Ф.Н.Петрова. 4-е изд., пе-рераб. — М.: Изд. иностранных национальных словарей, 1954. — 856 с.

174. Слово композитора (по материалам второй половины XX века): сборник трудов // отв. ред. и сост. Н.С.Гуляницкая. Вып. 145. — М.: РАМ им. Гнесиных, 2001. — 106 с.

175. Сойни Е.Г. Ландшафт как культура, культура как ландшафт / Е.Г.Сойни // Русско-финские литературные связи начала XX века / Е.Г.Сойни. — Петрозаводск, 1998. —С.116-129.

176. Сойни Е.Г. Поэзия Катри Вала / Е.Г.Сойни // Актуальные вопросы общественных наук: тезисы докладов республиканской научно-теоретической конференции молодых ученых и специалистов (апрель 1985 года). — Петрозаводск, 1985.—С.67-68.

177. Сойни Е.Г. Русский символизм, неизвестный в Финляндии, финский неоромантизм, неизвестный в России / Е.Г.Сойни // Север. — 2001. — № 3. — С.62-69.

178. Сойни Е.Г. Русские сны и финская явь в творчестве Катри Вала / Е.Г.Сойни // Север. — 2001. — № 3. — С.87-94.

179. Сойни Е.Г. Северный лик Николая Рериха / Е.Г.Сойни. — Самара: Агни, 2001, —167 с.

180. Сойни Е.Г. Финляндия в поэзии русского символизма / Е.Г.Сойни // Русско-финские литературные связи начала XX века / Е.Г.Сойни. — Петрозаводск, 1998. —С.88-115.

181. Соколов А. С. Векторы культуры в музыкальной панораме XX века / А.С.Соколов // Двенадцать этюдов о музыке: к 75-летию со дня рождения Е.В.Назайкинского: сб. статей / сост. Л.Н.Логинова. — М.: МГК им. Чайковского, 2001.—С. 101-109.

182. Соколов А. С. Музыкальная композиция XX века: диалектика творчества: исследование / А.С.Соколов. — М.: Музыка, 1992. — 230 с.

183. Соколов А. С. Введение в музыкальную композицию XX века: учебное пособие по курсу «Анализ музыкальных произведений» / А.С.Соколов. — М.: Вла-дос,2004.— 231 с.

184. Соколов О.В. Морфологическая система музыки и ее художественные жанры / О.В.Соколов. — Нижний Новгород, 1994. — 220 с.

185. Степанова А.С. Карельские плачи: специфика жанра / А.С.Степанова. — Петрозаводск: Периодика, 2003. — 215 с.

186. Стриндберг А. Девочка Голубянка находит золотой цветень / А.Стриндберг // Подарок Тролля. Сказки писателей Скандинавии. — Петрозаводск: Карелия, 1990. —С.155-162.

187. Ступель А.М. Ян Сибелиус: 1865-1957: популярная монография / А.М.Ступель. — Л.: Музыка, 1982. — 103 с.

188. Таборисская Е.М. «Бессонницы» в русской лирике (к проблеме тематического жанроида) / Е.М.Таборисская // Studia métrica et poética. Памяти П.А.Руднева / сост. А.К.Байбурин, А.Ф.Белоусов. — СПб.: Академический проект, 1999. —С.224-235.

189. Тавастшерна Э. Сибелиус: часть 1 / пер. Ю.К.Каявы под ред. Г.М.Шнеерсона. — М.: Музыка, 1981. — 279 с.

190. Теория современной композиции: учебное пособие / отв. ред. В.С.Ценова. — М.: Музыка, 2005. — 624 с.

191. Тикканен И. Искусство / И.Тикканен // Финляндия / ред. Д.Протопропов. — СПб.: Изд. О.Н.Поповой, 1898. — С.440-447.

192. Титова Т. А. Мелос XX века: индетерминанты и детерминанты / Т.А.Титова // Теоретическое музыкознание на рубеже веков: сб. статей / сост. и науч. ред Е.Н.Дулова / Белорусская гос. академия музыки. —Минск, 2002. — С.93-104.

193. Топелиус 3. Введение / З.Топелиус // Финляндия в XIX столетии, изображенная в словах и картинах финляндскими писателями и художниками. — СПб.; М.: Издание товарищества М.О.Вольф, 1894. — С.3-4.

194. Топелиус 3. Народ / З.Топелиус // Финляндия в XIX столетии, изображенная в словах и картинах финляндскими писателями и художниками. — СПб.; М.: Издание товарищества М.О.Вольф, 1894. — С.55-93.

195. Топелиус 3. Страна / З.Топелиус // Финляндия в XIX столетии, изображенная в словах и картинах финляндскими писателями и художниками. — СПб.; М.: Издание товарищества М.О.Вольф, 1894. — С.5-54.

196. Топоров В.Н. Роза / В.Н.Топоров // Мифы народов мира: энциклопедия: в 2 т. / гл. ред. С.А. Токарев. —М.: Сов. энциклопедия, 1992. —Т.2. — С.386—387.

197. Топоров В Л. О «поэтическом» комплексе моря и его психофизиологических основах / В.Н.Топоров // Миф. Ритуал. Символ. Образ: исследования в области мифопоэтического: избранное / В.Н.Топоров. —М.: Прогресс-Культура, 1995. — С.575-622.

198. Травина И.К. Саамские народные песни / И.К.Травина. — М.: Сов. композитор, 1987. —144 с.

199. Тресиддер Д. Словарь символов / Д.Тресиддер / пер. с англ. С.Палько. — М.: Фаир-Пресс, 1999. — 448 с.

200. Турчин B.C. Судьба пейзажа моралистического, дидактического и символического в эпоху пленэра: опыт ситуативного искусствознания / В.С.Турчин // Искусствознание. — 1999. — № 2. — С. 242-274.

201. Тюлин Ю. Об опере «Борис Годунов» в редакциях Мусоргского и Римского-Корсакова / Ю.Тюлин // Вопросы оперной драматургии. — М.: Музыка, 1975. — С. 195-227.

202. Тюлин Ю. Учение о музыкальной фактуре и мелодической фигурации: музыкальная фактура / Ю.Тюлин. — М.: Музыка, 1976. — 165 с.

203. Тюлин Ю. Теоретические основы гармонии / Ю.Тюлин, Н.Привано. — М.: Музыка, 1965. —276 с.

204. Филенко Г. Вокальная лирика Клода Дебюсси в свете развития жанра / Г.Филенко // Дебюсси и музыка XX века. — JL: Музыка, 1983. — С. 193-247.

205. Филимонова М. Симфонизм Брукнера как воплощение эпической концепции / М.Филимонова // Из истории зарубежной музыки / сост. М.С.Пекелис, И.А.Гивенталь. Вып.З. — М.: Музыка, 1979. — С.128-155.

206. Финкелъштейн Э. К вопросу о специфике жанра / Э.Финкелынтейн // Музыка и жизнь: Музыка и музыканты Ленинграда Вып.1. — М.; Л., 1972. — С.79-97.

207. Финляндия / под ред. Д.Протопропова. — СПб.: Изд. О.Н.Поповой, 1898. — 480 с.

208. Финляндия в XIX столетии, изображенная в словах и картинах финляндскими писателями и художниками. — СПб.; М.: Издание товарищества М.О.Вольф, 1894. —405 с.

209. Финские народные пословицы и поговорки. — М.: Иностранная литература, 1962. —58 с.

210. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности / О.М.Фрейденберг. — М.: Наука, 1978. —605 с.

211. Хейниё М. Портрет художника сегодня / М.Хейниё // Миронова А.Г. Эйною-хани Раутаваара: эстетика и творчество. Статьи и материалы (сборник переводов): дипломная работа. — Петрозаводск, 2000. — С. 12-19.

212. Хелистё П. По направлению к современности / П.Хелистё // Музыкальная жизнь Финляндии / ред. И.Аарнио, К.Карьялайнене, В.Меланко. — Хельсинки, 1983. —С.23-26.

213. Хелистё П. Финская народная музыка / П.Хелистё // Музыкальная жизнь Финляндии / ред. И.Аарнио, К.Карьялайнене, В.Меланко. — Хельсинки, 1983.С.52-55.

214. Холл Дж. Словарь сюжетов и символов в искусстве / Дж.Холл / пер. с англ. А.Майкапара. — М.: Крон-Пресс, 1999. — 656 с.

215. Холопов ЮЛ. Выразительность тональных структур у П.И.Чайковского / Ю.Н.Холопов // Проблемы музыкальной науки / ред. Г.А.Орлов М.Е.Тараканов, Ю.Н.Тюлин, В.Н.Холопова, В.А.Цуккеман. Вып.2 —М.: Музыка, 1973. — С.89-102.

216. Холопов ЮЛ. Гармония: практический курс: в 2ч / Ю.Н.Холопов. — М.: Композитор, 2003. — 4.1. — 472 с.

217. Холопов ЮЛ. Гармония: теоретический курс / Ю.Н.Холопов. — М.: Музыка, 1988. —511 с.

218. Холопов Ю.Н. Изменяющееся и неизменное в эволюции музыкального мышления / Ю.Н.Холопов // Проблемы традиций и новаторства в современной музыке / сост. А.М.Гольцман. — М.: Сов. композитор, 1982. — С.52-104.

219. Холопов Ю.Н. Натуральные лады / Ю.Н.Холопов // Музыкальная энциклопедия: в 6 т. — М.: Сов. энциклопедия, 1976. — Т.З.— Стлб.909-911.

220. Холопов Ю.Н. Новые формы Новейшей музыки / Ю.Н.Холопов // Теоретическое музыкознание на рубеже веков: сб. ст. / сост. и науч. ред. Е.Н.Дулова. — Минск: Белорусская гос. академия музыки, 2002. — С.250-264.

221. Холопов Ю Н. Очерки современной гармонии: исследование / Ю.Н.Холопов.М.: Музыка, 1974. — 287 с.

222. Холопов Ю.Н. Пентатоника / Ю.Н.Холопов // Музыкальная энциклопедия: в 6 т. — М.: Сов. энциклопедия, 1976. — Т.З. — Стлб.235.

223. Холопов ЮН. Современные черты гармонии Прокофьева / Ю.Н.Холопов. — М.: Музыка, 1967. — 477 с.

224. Холопов Ю.Н. Целотонная гамма / Ю.Н.Холопов // Музыкальная энциклопедия: в 6 т. — М.: Сов. энциклопедия, 1982. — Т.6. — Стлб.113.

225. Холопова В.Н. Зрительный ряд в музыке / В.Н.Холопова // Пространство и время в музыке: сборник трудов // отв. ред. Э.П.Федосова. Вып.121. — М.: РАМ им. Гнесиных, 1992. — С. 13-25.

226. Холопова В.Н. О системе мелодических приемов завершения формы у Стравинского / В.Н.Холопова // И.Ф.Стравинский. Статьи и материалы / сост. Л.С.Дьячкова. — М.: Сов. композитор, 1973. — С.322-346.

227. Хохлов ЮЛ. Песни Шуберта: черты стиля / Ю.Н.Хохлов. — М.: Музыка, 1987. —302 с.

228. Холшевников В.Е. Анализ композиции лирического стихотворения / В.Е.Холшевников // Анализ одного стихотворения. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1985.С.5-49.

229. Царёва Е.М. Песни Шумана / Е.М.Царёва // Музыка Австрии и Германии XIX века / ред. Т.Цытович. — М.: Музыка, 1990. — Кн.2. — С.198-227.

230. Целлер Б. Герман Гессе сам свидетельствующий о себе и о своей жизни / Б.Целлер / пер. с нем. и примеч. Е.Нечепорука. — Челябинск: Урал LTD, 1998.311с.

231. Цинтия // Энциклопедический словарь / ред. И.Е. Андреевского, К.К.Арсеньева, Ф.Ф.Петрушевского. Т. XXXVIII (полутом 75). — СПб.: Акц. Общ. Брокгауз-Эфрон, 1903. — Т.75. — С.208.

232. Цуккерман В А. Музыкально-теоретические очерки и этюды / В.А.Цуккерман. Вып.2. — М.: Сов. композитор, 1975. — 464 с.

233. Цуккерман ВА. Музыкальные жанры и основы музыкальных форм / В.А.Цуккерман. —М.: Музыка, 1964. — 159 с.

234. Чайковский П.И. Руководство к практическому изучению гармонии: краткий учебник гармонии / П.И.Чайковский / Литературные произведения и переписка / общ. ред. Б.Асафьева. Т. За. — М.: Музгиз, 1957. — 256 с.

235. Чайковский П.И. Дневники / П.И.Чайковский. — М.: Наш дом, 2000. — 304 с.

236. Черепахина А.П. Об инструментах и инструментальной музыке пастухов Калевальского района КАССР / А.П.Черепахина // Музыка в обрядах и трудовой деятельности финно-угров / сост. И.Рюйтел. — Таллин: Ээсти раамат, 1986. — С.61-69.

237. Шёнберг А. Письма / сост. и публ. Э.Штайна; пер. В.Шнитке; общ. ред. М.Друскина. — СПб.: Композитор, 2001. — 464 с.

238. Эко У. Заметки на полях «Имени Розы» / У.Эко // Иностранная литература. —1988. — № 10. — С.88-104.

239. Эпштейн МЛ. «Природа, мир, тайник вселенной.»: система пейзажных образов в русской поэзии / М.Н.Эпштейн. — М.: Высшая школа, 1990. — 303 с.

240. Эстландер К.Г. Финляндская литература на шведском языке / К.Г.Эстландер // Финляндия в XIX столетии, изображенная в словах и картинах финляндскими писателями и художниками. — СПб.; М.: Издание товарищества М.О.Вольф, 1894. — С.285-330.

241. Эткинд Е.Г. Проза о стихах / Е.Г.Эткинд. — СПб.: Знание, 2001. —- 448 с.

242. Юденич Н.Н. Эпические черты в симфониях Бородина (заметки о музыкальной форме) / Н.Н.Юденич // Форма и стиль: сб. статей: в 2 ч. / отв. ред. Е.А.Ручьевская. —Л.: ЛОЛГК, 1990. — 4.1. — С.65-81.

243. Южак К.И. Вариация на тему «Сибелиус и фольклор» / К.И.Южак // О музыке композиторов Финляндии и Скандинавских стран: сб. науч. статей / ред.-сост. К.И.Южак. — Петрозаводск; Санкт-Петербург, 1998. — С.5-17.

244. Южак КМ. К вопросу о методологии исследований карельско-финских рунных напевов / К.И.Южак // Музыка Финляндии: проблемы, параллели, перспективы: сб. статей. — Петрозаводск, 1994. — С.80-83.

245. Южак К.И. О ладовом и мелодическом строении рунических напевов / К.И.Южак // Русская и финская музыкальные культуры: проблемы национальной традиции и межкультурных взаимодействий / сост. В.И.Нилова. — Петрозаводск, 1989. — С.30^18.

246. Южак К.И. Рунные напевы в двух сборниках А.Лауниса (к сравнению вариантов одной модели) / К.И.Южак // Русская и финская музыкальные культуры / сост. В.И.Нилова. Вып.2. — Петрозаводск: Карелия, 1991. — С.26-46.

247. Юкина Е. Поэтика зимы / Е.Юкина, М.Эпштейн // Вопросы литературы. — 1979. — №9. — С.171-204.

248. Юрин Ф. Финляндия: Кухонный календарь: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://www. impression.ru/Finland/articles/Finland846,html.

249. Якобсон Р. Работы по поэтике: переводы / Р.Якобсон / сост. и общ. ред. М.Л.Гаспарова. — М.: Прогресс, 1987. — 464 с.

250. Ямпольский М.Б. К символике водопада / М.Б.Ямпольский // Символ в системе культуры. Труды по знаковым системам. Вып. XXI. Тарту, 1987. С.26-41.

251. Яроцшъский С. Дебюсси, импрессионизм и символизм / С.Яроциньский / пер. с польск. С.С.Попковой. — М.: Прогресс, 1978. — 232 с.

252. Aho К. Finnish music / K.Aho, P.Jalkanen, E.Salmenhaara, K.Virtamo. — Helsinki: Otava, 1996. — 252 p.

253. Asplund A. The Finnish Folk Ballad, Offshoot of the European Tradition / A. As-plund // Finnish Music Quarterly. — 1995. — №3. — P.4-9.

254. Berg L. Sibelius' Solo Songs electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://www.kaiku.com/sibeliussongs.html

255. Blackwell F. Structure of influence. A comparative approach to A.Stindberg / F. Blackwell. —N.Y., 1981. —23 7 p.

256. Borg К. Some Thoughts on the Interpretation of Sibelius's Songs / K.Borg // Finnish Music Quarterly. —1990. — № 3-4. — S.58-61.

257. Borg К. Y.Kilpinen's Kanteletar songs / K.Borg // Finnish Music Quarterly. — 1985. —№ 1-2. —P.42-46.

258. Buckbee G.L. Yrjö Kilpinen — The Morgenstern Period / G.L. Buckbee // Finnish Music Quarterly. —1988. — №3. — P.23-29.

259. Cherniavsky D. Special Characteristics of Sibelius's Style / D. Cherniavsky // Sibelius. A Symposium. /Ed. by G. Abraham. — N.Y.: Norton, 1947. — P.141-176.

260. Coleman A. The Sibelius Question: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http: //www.britannica.com

261. Dahlström F. Jean Sibelius: Thematisch-bibliographisches Verzeichnis seiner Werke / F. Dahlström. Breitkopf & Härtel, 2003. — 816 S.

262. Desmond A. The Songs / A. Desmond // Sibelius. A Symposium. / Ed. G. Abraham. — N.Y.: Norton, 1947. — P.108-136.

263. Djupsjöbacka G. A Brief Outline of the Finnish Art Song: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http: //www.fimic.fi

264. Djupsjöbacka G. Jean Sibelius: op.50: In the spirit of German Lied / G. Djupsjöbacka // Finnish Music Quarterly. — 1988. — № 4. — P.34-37.

265. Ekman K. Jean Sibelius, his Life and Personality / K. Ekman. Translated by E. Birse. — N. Y.: Tudor Publishing Co., 1945. — 298 p.

266. Elmgren-Heinonen T. Toivo Kuula / T. Elmgren-Heinonen. — Porvoo: WSOY, 1983. —459 s.

267. Fröding Gustav, electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://www.kirjasto.sci.fi/froding.htm

268. Gripenberg Bertel: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://www.porvoo.fi/lib/kirjasto/kirjalijat/gripenberg.htm

269. Haavikko Paavo: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://www.kirjasto.sci.fi/haavikko.htm

270. Heinid M. What is 'Finnish' in Finnish Music? / M. Heini5 // Finnish Music Quarterly. — 1992. — № 1. — P.2-11.

271. Heinid M. Suomalaisia Saveltajia / M. Heinio, P. Jalkanen, S. Lappalainen, E. Salmenhaara. — Helsingissa Kustannusosakeyhtio Otava, 1994. — 574 s.

272. Hellaakoski Aaro: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://www.kirjasto.sci.fi/aarohell.htm

273. Hill R. Sibelius the Man / R. Hill II Sibelius. A Symposium. / Ed. G. Abraham. — N.Y.: Norton, 1947. — P.9-13.

274. Johnson H. E. Jean Sibelius / H. E. Johnson . — N.Y.: Alfred A. Knopf, 1959. — 287 p.

275. Josephson Ernst: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://www.artcyclopedia.com/artists/josephsonernst.html

276. Jylhci Yrjo: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://www.kirjasto.sci.fi/yrjojylh.htm

277. Jyrhama О. Erkki Salmenhaaran ja Pentti Saarikosken taiteilijakuvan kosketuskohtia "Syyskuu Romaniassa" — laulusarjan valossa / 0. Jyrhama I I Jyrhama 0. Erkki Salmenhaaran Musiikillinen Tyyli 1960-1989. —Helsinki, 1989. — S.l-26.

278. Jurhamd O. Avantgardisti ja sillanrakentaja. Erkki Salmenhaara ja Suomen kuusikymmenenluvun alun avantgardismi / 0. Jyrhama. — Kasik., 1987. — S.l-20.

279. Karila T. Uusi nakyma Yrjo Kilpisen liedin maailmaan / T. Karila II Suomen Musiikin Vuosikirja 1958-59 / Toimittaja Veikko Helasvuo. — Helsinki: Kustannusosakeyhtio Otava, 1959. — S.12-15.

280. Karlfeldt Erik Axel, electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://www.kirjasto.sci.fi/karlfeld.htm

281. Karttunen A. Toivo Kuula: Songs for the Finns / A. Karttunen II Finnish Music Quarterly. — 1994. — № 3. — P.9-10.

282. Karttunen A. Yrj6 Kilpinen — Finland's Answer to the Liedtradition / A. Karttunen II Finnish Music Quarterly. — 1992. — № 3. — P. 11-15.

283. Kilpio L. Paavo Heininen — complex, timeless modernist / L. Kilpio // Highlights: Newsletter from Gehrmans Musikforlag & Fennica Gehrmans. — Spring 2004. — № 15. —P.2-5.

284. Kokkonen J. The National and International Sibelius / J. Kokkonen // Finnish Music Quarterly. —1990. —№ 3-4. — P.14-17.

285. Korhonen K. Composer in Profile: Einari Marvia: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://www. fi/fimic/

286. Korhonen К. Erkki Salmenhaara / К. Korhonen. — Helsinki: Helsinki University Press, 1997.— 18 p.

287. Korhonen K. Finnish composers inspired by folk music: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http.// www.musicfinland.com/classical/fmq/articles/folkmspiration.html

288. Korhonen К. Pehr Henrik Nordgren / К. Korhonen. — Helsinki: Helsinki University Press. — 22 p.

289. Koskenniemi Veikko Antero: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://www.kirjasto.sci.fi/koskenni.htm

290. Kotilainen Т. Kilpinen / Т. Kotilainen // Otavan Iso Musiikkitietosanakirja. 3. — Helsinki: Otava, 1978. — S.424-426.

291. Krohn A. On meidät vihurit valinneet: suomen Toivo Kuula kirjeittensä valossa / A. Krohn. — Helsinki, 1983. —195 p.

292. Kurki E. Sibelius and the theater: a study of the incidental music for Symbolist plays / E. Kurki // Sibelius Studies. Edited by T. L. Jackson and V. Murtomäki. — Cambridge University Press, 2001. — P.76-94.

293. Laitinen H. Many Faces of Yojk: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http:// www.fimic.fi/

294. Laitinen Н. Pekka Jalkanen / H. Laitinen. — Helsinki: Helsinki University Press, 1989.14 p.

295. Larin-Kyösti: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://www.kirjasto.sci.fi/larinkyo.htm

296. Layton R. Sibelius / R. Layton. — London: J.M. Dent & Sons LTD, 1978. — 210P

297. Layton R. Sibelius: Finland's Voice in the World: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://uml.tmt.tele.fi/finfo/english/sibelius.html

298. Lehtisalo Т. Beobachtungen über die Jodler / Т. Lehtisalo / Journal de la Societe Finno-Ougrienne. — 1937. — № 48.

299. Leino Eino: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://www.kirjasto.sci.fi/eleino.htm

300. Levas S. Jean Sibelius: Muistelma suuresta ihmisesta / S. Levas. Porvoo & — Helsinki: WSOY, 1960. — 259 p.

301. Lounela P. Finlands National Treasure — The Kalevala / P. Lounela // Finnish Music Quarterly. — 1985. — №1-2. — P.4-11.

302. Maasalo К. Kuula / К. Maasalo // Otavan Iso Musiikkitietosanakirja. 3. — Helsinki: Otava, 1978. — S.583-584.

303. MacDonald H. "Ges" / H. MacDonald // 19лСеп1игу Music, 1988. — Vol.11. — № 3. — P.221-237.

304. Murtomaki V. Mikko Heiniô / V. Murtomâki. — Helsinki: Helsinki University Press, 1997. — 19 p.

305. Mustapâà P.: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://www.kirjasto.sci.fi/mustapaa.htm

306. Nevala ML. Eino Leino / M.L. Nevala // Leino E. Elaman koreus. Valikoima runoja. — Helsinki, 1977. — 529 s.

307. Nordgren P. H. Kokkonen Joonas / P.H. Nordgren // Otavan Iso Musiikkitietosanakirja. 3. — Helsinki: Otava, 1978. — S.477-480.

308. Nummi S. Sibeliuksen Runeberg-laulut ja skandinaavisen liedin synty / S. Nummi // Laulujen Keskeltâ valikoima kirjoituksia toimittaneet Lassi Nummi ja Petri Nummi. — Helsinki: Otava, 1982. — S.129-136.

309. Nummi S. Yrjo Kilpinen musiikinhistoriassa ja Suomen sâveltaiteessa / S. Nummi // Laulujen Keskeltâ valikoima kirjoituksia toimittaneet Lassi Nummi ja Petri Nummi. — Helsinki: Otava, 1982. — S.137-170.

310. Onerva L.: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://www.kirjasto.sci.fi/lonerva.htm

311. Pitkàranta I. Erkki Melartin, Painter, Composer, Philosopher / I. Pitkâranta // Finnish Music Quarterly. — 2000. — №1. — P.2-7.

312. Pohjanpaa Lauri: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://www.kirjasto.sci.fi/pohjanp.htm

313. Procopé Hjalmar. electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://www.kirjasto.sci.fi/procope.htm

314. Pulkkinen M. Yrjo Kilpinen, 4.2.1892—2.3.1959: painetut savellykset: gedruckte Kompositionen: tryckta kompositioner: printed compositions / M. Pulkkinen. — Helsinki: Fazer, 1982.

315. Rdihala O.T. Erkki Melartin, a Symphonic Composer of International Stature? / 0. T. Raihala // Finnish Music Quarterly. — 2000. — № 1. — P.8-19.

316. Ringbom N.-E. Jean Sibelius: a master and his work / N.-E. Ringbom. — Okl.: Univ. of Oklahoma press, 1954. — 196 p.

317. Runeberg Johan Ludvig: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://www.kirjasto.sci.fi/runeberg.htm

318. Rydberg Viktor: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://runeberg.org/authors/rydberg.html

319. Saarikoski Pentti: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://www.kirjasto.sci.fi/psaariko.htm

320. Saha Н. The Kantele — from Epic to Ectlecticism: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http:// www.fimic.fi/

321. Salmenhaara Е. Das musikalische material und seine Behandlung in den Werken Apparitions, Atmospheres, Aventures und Requiem von Gyorgy Ligeti / E. Salmenhaara. — Helsinki, 1969. —203 s.

322. Salmenhaara E. Finland's Tragic Romantic / E. Salmenhaara // Finnish Music Quarterly. — 1987. — № 2. — P.64-70.

323. Salmenhaara E. Jean Sibelius / E. Salmenhaara. — Helsinki, Tammi, 1984. — 470 s.

324. Siren V. The Songs / V. Siren // Sibelius Companion. — Greenwood Press, 1996. — P. 171-200.

325. Snoilsky Carl: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://runeberg.org/authors/snoilsky.html

326. Spencer A. The Lapps / A. Spencer. — N.Y.: Crane, Russak & Company Inc.; London, Vancouver: David & Charles Newton Abbot, 1978. — 160 p.

327. Taurula Т. Yrjö Kilpinen — Sävellykset / T. Taurula. Finnish Music Information Centre, 1998. —461 s.

328. Tawaststjerna E. Jean Sibelius.I / E. Tawaststjerna. — Helsinki: Otava, 1965. — 357 s.

329. Tawaststjerna E. Jean Sibelius.II / E. Tawaststjerna. — Helsinki: Otava, 1967. — 329 s.

330. Tawaststjerna E. Jean Sibelius.III / E. Tawaststjerna. —Helsinki: Otava, 1972. — 403 s.

331. Tawaststjerna E. Jean Sibelius.IV / E. Tawaststjerna. —Helsinki: Otava, 1978. — 414 s.

332. Tawaststjerna E. Jean Sibelius.V / E. Tawaststjerna. — Helsinki: Otava, 1988. — 439 s.

333. Tawaststjerna E. Sibelius. Volume II: 1904-1914 / E. Tawaststjerna. Translated by Robert Layton. — London: Faber and faber. — 302 p.

334. Tiililikainen J. Introduction to Jean Sibelius Solo Songs with Piano / J. Tiililikainen / Solo-Lieder mit Klavier Opp. 1, 13, 17, 35, 36, 37, 38, 50 edited by Jukka Tiilikainen. — Wiesbaden-Leipzig-Paris: Breitkopf & Härtel, 1998. — P.VIII-IX.

335. Tiren K. Die lappische Volksmusik: Auszeichnung von Juoikos-Melodien bei den Schwedischen Lappen (Acta Lapponica, III) /К. Tiren. — Stockholm, 1950.

336. Tuloisela M. Solo Songs by Finnish Composers: Past and Present / M. Tuloisela // High Lights: Newsletter from Warner / Chappell Nordic. Autumn 2001. — № 11. — P.4-6.

337. Tuloisela M. Armas Järnefelt Lieder Предисловие к компакт-диску. / М. Tuloisela. ODE 1029-2. Р.5-6.

338. Tynni Aale: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://www.kirjasto.sci.fi/tynni.htm

339. Vorren 0. Lapp Life and Customs / 0. Vorren, E. Manker. — Oslo-London: Oxford university Press, 1962. — 183 p.

340. Wecksell Josef Julius: electronic resource. Режим доступа к статье: см. http://www.kirjasto.sci.fi/wecksell.htm