автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Фитонимы в чеченском языке

Полный текст автореферата диссертации по теме "Фитонимы в чеченском языке"

На правах рукописи

ХЛЗБУЛАТОВ БЕКХАН АБУСУПЬЯНОВИЧ

ФИТОНИМЫ В ЧЕЧЕНСКОМ ЯЗЫКЕ: СИНХРОННО-ДИАХРОННЫЙАНАЛИЗ

10.02.02 — языки народов Российской Федерации (кавказские языки)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва — 2004

Работа выполнена в Чеченском государственном педагогическом институте

Научный консультант - доктор филологических наук, профессор

Алироев Ибрагим Юнусович Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Габуниа Зинаида Малхазовна доктор филологических наук, профессор Шейхов Эмвер Магомедалиевич доктор филологических наук, профессор Овхадов Муса Рукманович Ведущая организация - Дагестанский государственный

педагогический университет

Защита состоится «_»_2004 г. на заседании

диссертационного совета Д 002.006.01 в Институте языкознания РАН по адресу: 103109, г. Москва, К-9, Большой Кисловский пер., 1/12, тел. (095) 290-35-85.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института языкознания РАН.

Автореферат разослан «__»_2004 года.

Ученый секретарь

диссертационного совета, 0 л А

доктор филологических наук,

ОБЩАЯХАРАКТЕРИСТИКАРАБОТЫ

Как известно, наиболее явное и прямое отражение явлений реальной действительности, познаваемых человеком в связях и отношениях, осуществляется в области лексики, так как именно названия предметов и явлений действительности всегда непосредственно связаны с формированием соответствующих понятий.

Кроме того, появление наименований каких-либо реалий или явлений невозможно представить вне человеческого опыта. Особенности человеческого познания и опыта фиксируются в номинативных единицах — словах и словосочетаниях. Язык способен многогранно отражать духовную и материальную, историческую и культурную жизнь народа, в деятельности которого одно из важных мест занимает познание растительного мира. В ходе освоения этого мира человек дает растениям те или иные названия, формирует новые понятия, устанавливает между ними определенные связи и взаимоотношения.

Чеченцы являются автохтонным населением Кавказа, предки которых обитали на всей территории Северо-Восточного Кавказа. Проживая в данном регионе в течение тысячелетий, чеченские племена ознакомились с флорой этой зоны уже в глубокой древности. Первоначально они занимались примитивным собирательством, затем перешли к земледелию, возникновение которого на Северном Кавказе относится ко второй половине III тысячелетия до н.э.

Выбор темы исследования обусловлентем,что многоаспектное изучение фитонимической лексики позволяет по-своему решить некоторые лингвистические, этнолингвистические и историко-лингвистические проблемы, ибо названия растений представляют собой специфическую часть лексической системы чеченского языка.

Примечательно, что интересующая нас лексика имеет многовековую историю и её формирование осуществлялось в разные исторические эпохи неодинаково. Изучение эволюционных процессов в формировании фитоними-ческой лексики проливает свет на многие вопросы истории чеченского языка.

Научная новизна и ценность диссертации состоят в том, что в ней в результате впервые проведенного всестороннего комплексного монографического исследования фитонимической части лексики чеченского языка выявлены семантические особенности и сравнительно-сопоставимые материалы, установлены критерии, позволяющие рассматривать фитонимы как составную часть лексики современного чеченского языка.

Теоретическая и практическая значимость работы определяется тем, что методика исследования фитонимов чеченского языка, а также полученные выводы и результаты могут быть использованы на спецкурсах и при написании раздела «Лексика» учебника чеченского языка.

Методы исследования. В процессе исследования в той или иной степени был использован целый комплекс достаточно апробированных в науке

методов: описательный метод, структурно-лингвистический метод, метод интегрирования, метод компонентного анализа, сравнительно-сопоставительный и сравнительно-исторический методы, метод обобщающей аналогии и дедуктивный метод.

Апробация работы. Основные положения диссертации докладывались и обсуждались на расширенном заседании кафедр общего языкознания, чеченской филологии и русского языка Чеченского государственного педагогического института и Чеченского государственного университета. Ряд положений диссертации были доложены и сообщены на научно-практических конференциях преподавателей и сотрудников, которые состоялись в Чеченском государственном педагогическом институте (2001, 2002 гг.), Чеченском-государственном университете (2003 г.) и Ингушском государственном университете (2003 г.). По теме диссертации опубликованы одна монография, девять статей и учебное пособие по спецкурсу.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трёх глав, пяти приложений, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Флора Северного Кавказа характеризуется богатством и многообразием. Слепком его растительного мира и климатического разнообразия является территория Чечни. Здесь, с одной стороны, имеются растения, произрастающие не только на юге, но и на севере. С другой стороны, вайнахи (чеченцы и ингуши) издревле живут одновременно в разных временах года: на плоскости своевременно наступает и недолго властвует весна, но рано начинается и, как правило, бывает очень продолжительной летняя пора, тогда как в предгорье и горах весна приходит достаточно поздно, а лето длится совсем недолго.

Путешественники и исследователи, интересовавшиеся природой вайнах-ского края, искренне отмечали, что его флора не оставляет никого равнодушным. Так, например, известный на Северном Кавказе учёный — историк К.Н. Гриценко в одном из своих научных трудов приводит восторженное высказывание М.Я. Ольшевского о растительном мире Чечни: «Богатая пажитями, пастбищами, лесами, водою, могла ли Чечня производить иное впечатление, как не «приятное»1. А исследовавший в XIX в. луга и леса Веденского района (бывшей Ичкерии — Б.Х.) В. В. Маркович ёмко и всесторонне описал ичкерийскую природу в своей работе «В лесах Ичкерии...»2.

«С древнейших времен леса и травы играют огромную роль в жизни вайнахов. Из древесины они делали оружие для своей защиты и строили жилища, из лучших пород древесины изготовляли разные предметы домашнего

1 К.Н. Гриценко. Современники середины XIX века о Чечне и о чеченцах.— Археоло-

го-этнографический сборник. Т. 2. Грозный, 1968. С. 293.

1 В. В. Маркович. В лесах Ичкерии. Воспоминание лесничего о чеченском лесе. — Записки кавказского отдела Русского географического общества. Кн. 19. Тифлис. 1897.

4

быта, из ценных деревьев и трав добывали краску и лекарства.

Поэтому не случайно то, что они издавна научились оберегать ее, сохранять ценные породы древесины, налагая на них табу, а впоследствии взимая штрафы за незаконно срубленное дерево в размере барана или быка. Было время, когда за подсечку ценного дерева из озорства общество приговаривало виновника к смерти. Историческая зависимость вайнаха от окружающего растительного мира выработала в нем уважение и преклонение перед растениями, которым посвящены многие легенды, а запрет произвольной рубки леса и уничтожения растительности сохранил и по сегодняшний день в сознании многих вайнахов уважение к растениям», — пишет И.Ю. Алироев1.

Начало изучению названий растений на чеченском языке положено в ис-торико-этнографических статьях, очерках и других работах, опубликованных исследователями ещё досоветского периода. Среди них наиболее значимым предстаёт уже названный труд В. В. Марковича, в котором на трёх языках (русском, латинском и чеченском) описываются многие деревья, кустарники, травы и другие растения.

Как любой младописьменный язык, чеченский язык страдает отсутствием широкого круга исследований названий растений. Правда, с конца 60-х годов XX века наблюдается некоторый интерес местных лингвистов к рассмотрению растительной терминологии чеченцев2. Однако ещё недостаточно изучены многие проблемы, связанные с фитономической лексикой чеченского языка. Отсюда и возникает необходимость её монографического исследования.

В первой главе диссертации «Фитонимическая лексика чеченского языка» дан анализ названий трав, деревьев, кустарников и других растений с описанием их пищевых и лекарственных свойств. Она состоит из четырёх параграфов.

§ 1. Фитонимы, характеризующие травы и другие растения

С древнейших времён животноводство и земледелие для чеченцев были важными сферами жизнедеятельности. Очевидно, по этой причине они обнаруживают достаточные познания в фитонимах. Знакомство с терминологией, связанной с заготовкой сена, подчеркивает огромное значение трав как корма для животных. Например: куо «трава, скошенная одним взмахом косы»; кара

1 И. Ю. Алироев. В лесах Чечни. Грозный. 1992.

2 См.: Т. И. Дешериева, Ю. Д. Дешериев. Чеченские наименования кукурузы, ее частей (как растения) и процессов ее обработки (с. 22); Ф. Г. Оздоева. К вопросу о названиях растений в вайнахских языках (с. 17); И. Ю. Алироев. Народные названия трав, цветов и грибов в нахских языках (с. 18). — Вопросы отраслевой лексики иберийско-кавказских языков. Тезисы докладов. Грозный, 1969; И. Ю. Алироев. В лесах Чечни. Грозный. 1992; И. Ю. Алироев. Флора Чечено-Ингушетии в вайнахских языках. Грозный. 1967.

«пук травы или колосьев, срезанных серпом 2—3 раза»; кес «полоса скошенной травы или хлеба»; цана «сенокосные угодья»; кхаьнча «крестец, небольшая копна, кладка снопов»; хуола «стог»; такхор «стог сена, привезенный на одной арбе или санях»; раг1 «скирда»; леза «воз» (сена, соломы, пшеницы в копнах); литта «копна сена»; г1ама «копна из снопов»; оьла «куча сена, соломы»; оъс «кладка из трех снопов»; докьар «фураж»; гам «отходы сена, травы при переноске» и т.д.

«В травостое субальпийских лугов, — говорится в «Географии Чечено-Ингушской АССР», — преобладают злаки: тимофеевка, овсяница, мятлик, ежа, полевица, костры. Много встречается также бобовых растений: клеверов, люцерны, эспарцета.

Высокогорный климат способствует тому, что растения цветут пышно и долго. С ранней весны до глубокой осени одни цветущие виды растений сменяются другими. Разгар цветения субальпийских лугов наступает в июле. В это время они напоминают красивый пестрый ковер. В изумрудной зелени трав масса цветов. Ярко выделяются необычно крупные белые ромашки, синие и фиолетовые колокольчики, красные гвоздики, желтые девясилы и много других цветов разной окраски и оттенков»2.

Травы имели у чеченцев множество предназначений. Так, душистый запах трав вытеснял душный запах тесной горской сакли, наполняя ароматом комнаты. В светлых просторных комнатах чеченцев часто можно увидеть свежую пахучую траву на коврах для отпугивания моли, над печкой для уничтожения запаха дыма, у детских колыбелек, над изголовьем стариков и старух. Многие травы, например, помещались в гостиной, ранней весной вывешивались в комнатах, раскладывались на земляном полу в новой комнате для уничтожения запаха сырости, устилались в постель против эпидемических заболеваний и вредных насекомых: шовхалди «борщевик»; юша «полынь»; 1аждарбуц «душица обыкновенная»; липпар «пожитник» (из семейства бобовых)» сагал-буц «полынь»; хъожайог1у буц «богородская трава», или, как ее часто называют, «мята»; йиппар — род душистой травы и др.

Травы употреблялись и в пищу. По сегодняшний день считается изысканным блюдо, приготовленное из побегов молодой крапивы — нитт. Например, кхехкийна нитташ «вареная крапива»; нитташ чубоьхкина хинга-

1 И. Ю. Алироев. В лесах Чечни. Грозный. 1992.

2 В. В. Рыжиков. География Чечено-Ингушской АССР. Грозный, 1967. С. 56. 6

лаш «хинкали, начиненные крапивой». Известная на Северном Кавказе черемша — хьонка, приготовленная на масле, является изысканным блюдом чеченцев особенно ранней весной. В народе различают черемшу двух видов — хьонка «черемша с узкими листьями» и шоьп//шиебу «черемша с широкими листьями и с более резким вкусом и запахом, т. е. «медвежий лук»1.

Чеченцы употребляют в пищу травы: г1уореш «съедобная трава»; балг «топинамбур»; цкъарг «дикорастущий лук»; бо «горный чеснок»; ч1им «купырь лесной, или бутень»; б1аьста — род горного лопуха, стебли которого съедобны; 1аъ1а «лопух»; мерзорам «многоножка»; тухтатеш «колокольчик лесной»; халбуц «свербига»; шовхалди «борщевик»; пет1амат «мак». Вместо натурального чая они употребляли к заварке некоторые виды растений, например: чайн буц «чайная трава», ишалчай «иван-чай узколистый». Для улучшения запаха супа и сушеных домашних колбас служил обыкновенный горный укроп — оччам, или цица.

Некоторые травы — муьстарг «щавель, кислица», кШьнзиг «пастушья сумка» и лаьтталуъттург «зверобойУ/щавель» — горцам заменяли обычно уксус.

В жаркую летнюю пору в пище вайнахов преобладали всевозможные ягоды — ц1азамаш. Даже впоследствии, когда ими было заимствовано слово кампеш «конфета», во многих диалектах название ц1азам «ягодка, клубника» перешло на конфеты. И до сих пор конфету называют ц1азам. В пищу обычно употреблялись следующие ягоды: пхьагалц1азам «земляника»; мангалкомар «ежевика»; цициган комар «паслен»; г1ундалг1и «черная бузина» и др.

У вайнахов существует несколько названий грибов, к которым издавна имеется пренебрежительное отношение. Это обусловлено, скорее всего, тем, что в горах Чечни реже встречаются съедобные грибы, чем на плоскости.

Кавказовед П. К. Услар в своих исследованиях, посвященных фольклору горцев Северного Кавказа, давая характеристику его флоре и фауне, писал: «Осел остался ослом и в горах... собака — верный друг человека — в горах может пожаловаться на несправедливость к ней друзей-людей. Собака для горцев служит олицетворением всего, что может соединиться отвратительного в человеке»2.

С этими животными связаны многие негативные пословицы и фразеологические сочетания. Например: Хьокхах х1оз хилла бац, вирбекьах дин хилла

1 Черемша — многолетнее травянистое растение, листья луковицы которого содержат в себе ценный витамин С, повышающий сопротивляемость организма ко многим заболеваниям, сок же черемши содержит фитонциды — вещество, убивающее в желудке многие бактерии. Кроме того, это растение повышает работоспособность человека, укрепляет его нервную систему, а также действует как противоцинготное и противоглистное средство, усиливает аппетит и улучшает пищеварение.

2 П. К. Услар. Кое-что о словесных произведениях горцев. — В кн.: Этнография Кавказа. Языкознание. Чеченский язык. Тифлис. 1888.

бац. — «Из жерди не выгнешь обода, из осленка не вырастишь коня»; Варана ша вир юйла ца хиъна, лерг лаъцча бен. — «Осел тогда лишь узнал, что он осел, когда его за ухо потянули»; Дж1аьлийн йовхарш, букв, «собачий кашель» — насморк и др.

Поэтому не случайна связь названий грибов с этими животными. Гриб вообще вайнахи называют дж1аьлийн нускал — букв, «невеста собаки», имея, вероятно, в виду привычку собаки «останавливаться» у дерева там, где часто растут грибы; вирнехч — букв, «ослиный сыр» — называют разновидность большого гриба, который напоминает один из плохих сортов недоброкачественного сыра, а гриб-дождевик называют ченапаш, букв, «отрыжка медведя». Что касается древесного гриба, или огневика (трутовик), къожам, то он у вайнахов был в довольно большом спросе. Его очень ценили, выбирая самые лучшие сорта для трута, ибо без хорошего кресала и сухого трута горец не мог добыть огня. Наиболее ценным считался гриб-огневик с букового дерева. Его предварительно кипятили в воде, смешанной с золой, затем, ударяя обухом топора, смягчали.

Издавна знали, видимо, чеченцы и названия многих цветов: зезаг «белый цветок»; можа зезаг «желтый цветок, или ромашка»; сийна зезаг «синий цветок» и т. д. Но есть и цветы, названные собственными именами: пет1амат «мак» и пацдзезаг — разновидность ромашки. А именем Зезаг чеченцы часто нарекают девочку красивой матери.

Интересна легенда относительно названия цветов пет1амат и пацдзезаг. По всей вероятности, легенда возникла сравнительно недавно, так как имя ПетГамат арабского происхождения (имя дочери пророка Мухаммеда), а Па-цу относится к древнему слою вайнахской ономастики. Как свидетельствует эта легенда, положенные перед смертью к изголовью Пет1амат цветы — маки и ромашки - называются петГамат и пацдзезаг.

В вайнахском фольклоре часто юноша называет девушку красивой, как яркий цветок, а девушек, собравшихся на праздник, как букет цветов.

В далекие времена в Ингушетии парень посылал во двор любимой девушки стрелу с прикрепленным к ней цветком, желая с ней встретиться. По словам же 86-летнего старца из Панкисского ущелья Грузии Борчашвили, у горцев в прошлом существовал довольно своеобразный интересный «язык цветов». Если девушка посылала парню красный цветок, то это означало, что ухаживание она принимает и ее родители разрешили ей встречаться. Если же юноша посылал девушке ромашку, это означало просьбу: «прими мое ухаживание» и т. д.

В чеченском языке встречается несколько десятков названий цветов, например: басар «колокольчик»; алц1ендз1ам «тюльпан»; luexa «полевой вьюнок»; к1айдарг «ромашка белая»; туобалкх «фиалка»; ц1елерг «пион»; лайн дзезаг «подснежник»; тухтатеш «колокольчик лесной с белыми цветами»; шовхалди «борщевик»; ч1ег1ардиган к1а «ландыш», букв, «пшеница ласточки».

Травы в горах собирались круглый год, а за некоторыми целебными тра-

вами лекари отправлялись иногда за пределы своего района.

По народному поверью вайнахов, у каждого зверя, а также пресмыкающегося имеются свои травы, с помощью которых они лечатся.

Известные вайнахские лекари обменивались своим опытом лечения с дагестанскими, кумыкскими и осетинскими лекарями.

Некоторые названия трав говорят о своем прямом назначении. Например: човбуц «володушка», букв, «трава для ран» (ее кладут на рану как в сыром, так и в сухом виде); н1аьнийдоху буц «золототысячник», букв, «трава, вытаскивающая глистов»; Твтторг — разновидность лекарственной травы, букв, «рвотная» и др. Особенно в народе были популярны разновидности подорожников, повсеместно употребляемых при лечении гнойных ран, фурункулов и т. д. Это муьжг «подорожник-лапчатка», динберг//говрберг — разновидность подорожника.

Великий русский хирург Н. И. Пирогов, побывавший на Кавказе, в частности в Чечне, высоко отзывался о горской медицине. «...Сравнив условия русской и горской медицины, Пирогов нашел правильный путь, по которому надо идти в оценке народной медицины. Не принижать, но и не возвеличивать, отбирать ценное и отметать схоластическое и устаревшее»1.

§ 2. Фитонимы, характеризующие деревья и кустарники

Несколько сотен видов деревьев и кустарников насчитывается на Северном Кавказе, многие из них находятся на территории Чечни, почти все из которых имеют народные названия на чеченском языке и его диалектах.

«Вся часть плоскости к югу от Сунжи еще недавно представляла, можно сказать, один огромный лес, и безлесные пространства находились лишь в немногих местах, где реки отстояли одна от другой на значительном расстоянии, — писал царский исследователь Чечни. — Теперь же значительная часть лесов уничтожена, или для военных целей, или же самими жителями, расчищавшими поляны для посевов. Левый берег Сунжи менее лесист, а в некотором отдалении от него встречаются только небольшие перелески в оврагах и лощинах, проходящих по плоскости гор.

Леса Чеченской плоскости преимущественно состоят из чинары, карагача (кар — черное, агач — дерево), дуба; реже встречаются клен, ясень, липа; береза считается большою редкостью. По Тереку и Сунже иногда попадается хлопчатобумажный кустарник; в лесах много белой ароматной акации. Вероятно, в горах растет красное дерево; об этом можно догадываться потому, что

некоторые памятники на кладбищах, находящихся на плоскости, сделаны из

2

красного дерева» .

Вайнахи, постоянно проживая вокруг леса, пользовались его неоценимыми услугами: он прятал их от врагов, обогревал, давал свою лучшую древесину на изготовление и отделку оружия, предметов домашнего обихода,

1 Очерки истории Чечено-Ингушской АССР. Т. 1. Грозный, 1967. С. 290.

2Самойлов К. Указ. соч, С. 88.

посуды, мебели, стройматериалов, в какой-то степени кормил, принося плоды, а кора и древесина сосны и березы служили долгое время светильниками.

Еще древние чеченцы и ингуши, как выше отмечалось, понимая важное значение леса, старались сохранить особенно ценные породы деревьев и кустарников, налагая табу на их рубку. До XX века сохранилось оно на отдельные виды деревьев и кустарников, которые категорически запрещалось рубить на дрова: они предназначались для изготовления всевозможных необходимых предметов домашнего обихода.

Запрещалось, в частности, рубить на дрова пха «граб», бага «сосну», стов «кизил», дак «березу», поп «бук». Редкостный в Чечне база «тис ягодный» считался священным и защищаемым самим божеством, которое сделало его ядовитым, сохраняя от врагов. С древних времён не прирезывалось животное, смертельно отравленное его ветвями: его обычно оставляли издыхать и закапывали, не снимая шкуры и не отдавая на корм собакам

Известно, что хвоя и побеги тиса содержат в себе ядовитый алкалоид, поражающий нервную систему и вызывающий часто смертельное отравление у лошадей, ослов, мулов и буйволов. Тисовые, грабовые, буковые, сосновые, березовые и кизиловые рощи считались у вайнахов священными: пребывание определенное время в таких рощах, по народному поверью, приводило к исцелению от многих заболеваний, а навар из коры, листьев и ветвей некоторых деревьев применялся против сердечных, нервных, простудных и других заболеваний.

Чеченцы и ингуши старшего поколения, даже те, которые, казалось бы, ничего общего не имеют с лесом, и сейчас могут перечислить несколько пород деревьев и безошибочно определить до одного-двух десятков их видов. «По древесине чеченец вам узнает всякое дерево, каждый куст, и есть такие искусники, что по малейшей веточке, даже без коры и почек, определят породу, между тем как по плодам и цветам редкий узнает всякую породу», — пишет В. Маркович1.

«Наиболее распространенными и ценными деревьями в республике считаются: наж (инг. надж) «дуб», древесина которого употреблялась для строительства мостов, опор, поделок, изготовления мебели и деревянных частей оружия; поп (инг. поп) «чинара, бук» употребляется как строевой лес, — пишет И.Ю. Алироев. — Раньше из него изготавливались миски, чашки, ложки, стульчики, чеченские национальные маленькие столики на трех ножках, а также топорища, лопаты и т. д. Его вкусные орешки считаются лучшим средством от головной боли и расстройства желудка; пха «граб» (инг. пхьан, кист. пха//дзупха — вид граба, чеб. пхано) является самым распространенным деревом после бука, в древности его категорически запрещалось использовать как стройматериал, поскольку он широко применялся вай-нахами для изготовления оружия (ср., например: кист, nxa//пхьа «щит»; пхер-

1 В. В. Маркович. В лесах Ичкерии. — Записки кавказского отдела Русского географического общества. Кн. 19. Тифлис, 1897. С. 279-304. 10

дукъ «копье», чеч. пха. — пхерчий «стрелы», которые изготовлялись из его легких и прочных молодых побегов); база (инг., чеб. база) «тис ягодный, негной» — довольно ценное растение, дающее прочную древесину с ядром винно-красного цвета, оправдывающее свое местное название, говорящее о том, что его древесина может долгие годы не гнить при любых климатических условиях. Тис использовался вайнахами для изготовления деревянных частей оружия, музыкальных инструментов, поделок, а из молодых побегов делались посохи для старцев, которые их очень ценили»1.

Отдельные виды деревьев известны в чеченском языке под несколькими народными названиями, например: карагач называется 1аммаг1а и туш; сосна вообще — бага (инг. дийхк) и дзез (инг. корсам) «со-сна//лиственница//можжевельник обыкновенный»; 1андаг1а «вяз, берест» и даг1 «вяз шершавый, или горный, и вяз листовый»; z,lapz,la (инг. урахухме-хинг) «пирамидальный тополь», акхтарг «серебристый тополь» и тал — вид тополя; датта «рябина» (вообще), сура «рябина глаговина, берека лечебная»; къахыитуо (инг. кьахьеэстие) «ясень с горькими плодами и дууш-туо//дуьстов (инг. дуъэсти) «ясень со съедобными плодами».

Для изготовления многих предметов натурального хозяйства горцев служила древесина всех вышеперечисленных деревьев. Из карагача изготовлялись ободья, спицы для колес, трамбовки для глиняных крыш и колотушки для колки дров. Редкостная, очень ценная порода рябины (сура) с древесиной розового цвета находила свое применение для всевозможных поделок, изготовления четок, рукояток ножей, кинжалов, дорогостоящей посуды. На стройматериалы она не шла, поэтому народ о ней говорил: «Къиг хьоза дац, сура дечигяц». — «Ворона не птица, рябина не дерево».

Функционирует в чеченском и ингушском языках и ряд других названий дикорастущих деревьев: маъ (инг. миинг) «черная и серая ольха»; дак «бре-дина, или ива козья»; хьех «липа кавказская или липа сердцевидная»; дакх (инг. дакх/Лардждакх) «береза»; мах «осина».

Чеченцы и ингуши еще с глубокой древности употребляют в пищу плоды дикорастущих деревьев, в обилии находящихся в лесах Чечни и Ингушетии, в которых и по сей день встречаются дикие яблони, груши, алыча, кизил, терн и другие фрукты. «Из плодовых деревьев в диком состоянии растут: яблони, груши, черешня, сливы, орехи, кизил, тутовник и черный виноградник. Эти же деревья разводятся в садах, где, кроме того, растут: айва, алыча и персики», — писал Самойлов К.2

Исследования этнографов, краеведов и исторические документы свидетельствуют о давности садоводства в Чечне и Ингушетии. Об издревле распространённом садоводстве на территории Чечни говорят многие названия фруктовых и плодовых деревьев, относящиеся к исконно чеченской лексике. Например: хьач «алыча, или слива растопыренная»; 1аьржа хьач «черная

1 И. Ю. Алироев. Язык, история и культура вайнахов. Грозный, 1990.

2 Самойлов К. Указ. соч. С. 30.

слива»; кхуор «груша» (дерево и плод); калакойн кхуор «тбилисская груша»; 1аьнакхор «зимняя груша»; 1аж «яблоко» (дерево и плод); калакойн 1аж «тбилисское яблоко»; 1аьна1аж «зимнее яблоко», а также б1ар «орех» (дерево и плод); г1аммаг1а «персик» и др.

Древность садоводства в Чечне подтверждается и заимствованными названиями фруктов и фруктовых деревьев, получившими право гражданства в чеченском языке: хьормат «груша-дуля»; г1айси «урюк»; хьайба «айва»; балл «вишня, черешня»; туърк «абрикос». А заимствованное из персидского языка слово шаптал «персик» постепенно вытеснило вайнахское слово г1аммаг1а (ср.: инг. шапша «персик», акк. шаптал).

Лес и садоводство в жизни чеченцев имели большое значение. Еще в конце XIX в. лесничий В. В. Маркович писал, что «чеченец является спокон веку чисто лесным жителем, с колыбели он окружен лесом и без леса и гор ему жизнь не жизнь»1.

Наличие многочисленных названий кустарников в чеченском языке говорит об их распространенности. Кустарниковые площади особенно увеличились в связи с сокращением площади леса. Недавние равнины и отдельные места, на которых в прошлом красовались лесные массивы, в сравнительно короткий срок превращались в заросли кустарников и ненужных колючек.

«Кустарники, как и другие растения, играли определенную роль в жизни вайнахов. Из некоторых видов кустарника изготовлялись кнутовища, предметы домашнего обихода (корзины, плетенки, веники), ягоды многих употреблялись в пищу, а ц!улла дечик (инг. ц1ондахч) «свидина, или дерен кроваво-красный южный», с красивыми красными гнущимися прутьями считался священным кустарником древнейшего верховного божества Щу/Щиу.

У таких кустарников обычно строились святилища, посвященные богу Ц1у. «Божество называлось у вайнахов Ц1у (или Ц1оь), жилище божества — капище, алтарь — тоже называлось ц1у. Сам жрец тоже назывался ц1у. Главнейшими обрядами являлись жертвоприношения скотом. Кровью жертвенного животного окроплялись капища, на алтарь укладывались снопы священного дерева ц1у, которые кропились кровью жертвенного животного и зажигались. До сих пор, по народному поверью, рубить кизильник ц1у считается грешным, особенно же грешно ударить кизиловой хворостинкой скотину»2, ибо она может похудеть или резко сократить молоко.

Отдельные виды кустарников применялись в народе как амулеты. «Известны амулеты-обереги от дурного глаза из боярышника, айвы, кизила. В народе существует предание о магической силе кизиловых косточек. Так, считалось, что покойник с тремя косточками внутри не подвергнется боже-

1 В. В. Маркович. Указ. соч. С. 283.

2 X. Д. Ошаев. Слова «пха» и «ц1а» в чеченском языке. — Известия научного общества Чеченской автономной области. Т. 2. Грозный, 1930.

12

скому суду, а прямиком отправится в рай»1.

Некоторые кустарники, ягоды которых в большинстве случаев съедобны, отличаются плодоносностью: муьрг//бакъмуьрг (инг. тоача) «калина»; ч1ижарг1а (инг. ч 1иджирг) «черная бузина»;хъармак//хъорам//к1егк1амбийриг (инг. хьандар) «шиповник»; кхезарш (инг. кхазареги) «смородина», ц1ен кхе-зарш «красная смородина», 1аьржа кхезарш «черная смородина»; чан балла (инг. шалх) «крушина, черемуха», букв, «медвежья вишня»; элхьамч (инг. г1иринг) «боярышник», ц1ен элхьамч «боярышник с красными плодами».

В вайнахских языках имеются названия и других кустарников: шиш «азалея» — кустарник с ядовитыми почками и листьями; доьрадз1ам «дикая рябина»; и/арз «бересклет европейский и бархатистый»; харцмуърг «гордо-вина»; бурса — вид кустарника (инг. яллаш — разновидность кустарника наподобие бурса); суьлхъан коли (инг. сулха к1оттор) «кустарник, из ягод которого изготовляют четки»; маек (инг. шолх) «спирея»; шелх — разновидность кустарника; штЬ — разновидность кустарника, который идет на выделывание кнутовищ; лоппаг «дикий кустарник с маленькими ягодами»; туре (инг. туре) «таволга зверобоелистая»; джЬлам «мелкий кустарник, валежник» и т.д.

«В хозяйстве горцев почти все кустарники использовались на топку, а также для подстилки под земляные крыши; имелись и колючие кустарники, которые вайнахи, привозя из леса, высаживали вокруг своих оград, чтобы туда не проникала чужая скотина и птица», — пишет И. Ю. Алироев2.

§ 3. Фитонимы, характеризующие культурные растения

Чеченцы, как выше отмечалось, занимались земледелием ещё с древнейших времён. Но культура земледелия у них всегда была низкой ввиду отсутствия хороших пахотных земель, примитивности их обработки и относительной неусовершенствованности сельскохозяйственных орудий. Это подтверждает профессор Е.И. Крупное: «Каменные мотыжки, зернотерки и другие древнейшие орудия земледелия, найденные археологами в захоронениях на территории Чечни и Ингушетии, свидетельствуют о наличии примитивного мотыжного земледелия на Северном Кавказе в начале второго тысячелетия до н.э.»3.

Только неимоверное упорство и адский труд позволяли предкам чеченцев завоёвывать у гор крохотные клочки и засевать их. Все же горское земледелие не обеспечивало вайнахов на целый год хлебом, его приходилось доставлять с плоскости в обмен на скудную продукцию горского хозяйства (кожу, шерсть, молочные изделия, сыр, брынзу, масло). В чеченском языке сохранилось слово, означающее хлеб, вывозившийся с плоскости в горы, а ли-

1 СА Хасиев. О некоторых древних чеченских оберегах. — Археолого-этнографический сборник. Т.З. Грозный, 1969. С. 183-193.

2 И. Ю. Алироев. Указ. соч. С. 27-28.

3 Е. И. Крупное. Древняя история Северного Кавказа. М., 1960. С. 312.

цо, занимающееся этой перевозкой, называлось ч1анахуо, что говорит о постоянной потребности горных вайнахов ввозить хлеб с плоскости.

В отличие от условий в горах, где чеченцы не могли увеличить свои пахотные участки и развивать культуру земледелия в силу ограниченности земельных угодий, с выселением их на плоскость появляются более усовершенствованные орудия труда, усиливаются земледельческие традиции, резко повышается эффективность и интенсивность землепользования, внедряются и становятся известны трехполье, пары, зябь. Достигшие относительного усовершенствования в орошении и удобрении почв, освоении лесных угодий путем корчевки и сжигания леса, вайнахи намного расширяют земледелие, особенно на плоскости, за счет освоения целинных земель.

«Поля плоскости покрыты высокой и густой травой, перемешанной с множеством цветов, между которыми особенно много высокой разноцветной рожи и полевого горошка. В иных местах растет в диком состоянии люцерна; бурьян, покрывающий запустелые аулы и заглохшие пахоты, иногда закрывает конного человека. Поляна между реками Фортангой и Гехою особенно славится своей травой: там растет почти только один чистый и густой пырей. По берегам реки попадается много дикого льна, из которого можно выделывать порядочную пряжу. В лесах много черемши, почитающейся хорошим средством в цинговой болезни. Из полевых ягод в диком состоянии растут только клубника, ежевика и терн.

На плоскости могут произрастать все роды хлеба. Из огородных овощей жители разводят только лук, тыквы, дыни и огурцы; но на огородах, принадлежащих русским, родятся в изобилии и все другие овощи, кроме картофеля, который редко дает хороший сбор», — писал Самойлов К.1

В Чечне издавна были известны не только ячмень, пшеница, просо, кукуруза, овес, рис, но и многие другие культуры, в том числе и технические (лен, конопля, хлопок, кенаф). Наиболее древними злаковыми на территории республики можно считать ячмень и пшеницу, они и вообще считаются древнейшими зерновыми культурами, встречающимися еще в древнем Вавилоне, известными во времена Гомера и Плиния, последний из которых назвал ячмень самой древней пищей человека. По мнению же академика Н. И. Вавилова, из горного Дагестана ведет свое происхождение широко известная «персидская пшеница» (а под Дагестаном вплоть до Кавказской войны, как известно, понимались и Чеченя и Ингушетия). О древности культуры ячменя (мукх, ср. инг. маъкх «хлеб») говорят и аналогичные его названия в кавказских языках (ср.: дарг. мухъи, легз. мух, цезск. махъа, таб. хьа, груз, махи «эндемическая пшеница»). Не менее древнейшим злаком, надо полагать, является и пшеница (к1а//к1а), имеющая широкие параллели к своему названию в грузинском и дагестанском языках. Об относительной давности культивирования в республике проса бори говорит сохранившееся его название в бац-бийском языке, где отсутствуют, кстати, вайнахские названия других зерно-

1 Самойлов К. Указ. Соч. С. 99. 14

вых. В Чечне и Ингушетии издавна культивируется и рожь (ср.: сиск «шести-рядный ячмень», чеч., инг. сискал «сое «рожь»+ кхалл «кушать») — «чурек из кукурузной муки» или вообще «хлеб».

В отличие от пшеницы, рожь, ячмень и просо — неприхотливые злаки, требующие наименьшей затраты труда; более устойчивы они и к горным климатическим условиям, поэтому горцы и предпочитали сажать свои сорта ржи, ячменя и проса, дающие гарантии на хороший урожай.

«В настоящее время довольно большие поля, засеваемые хлебом, находятся только по Тереку. Казаки, живущие по левому берегу Сунжи, имеют тоже значительные поля. Остальные же чеченцы — мирные, не рискуют распространять своих посевов за круг крепостных выстрелов; а непокорные, живущие по плоскости, сеют в лесах, для чего с осени расчищают небольшие поляны, срубая и сжигая деревья.

Главный посев составляет кукуруза, сеют также немного пшеницы, ячменя; в городах арбузы, дыни, тыквы, огурцы и лук, рассаживая иногда эти овощи между кукурузой. В городах, кроме того, некоторые сеют овес, бобы и морковь», — писал Самойлов К.1

Кукуруза в Чечне появилась в XVШ в. и стала самой популярной злаковой культурой не только на её территории, но и на всем Северном Кавказе, куда она проникла из России, где кукуруза известна ещё с начала XVII в.

По мнению профессора X. О. Хашаева, для кукурузы «нет местного названия, ее называли сперва пшеницей, а потом стали добавлять название места, откуда она проникла. Так, аварцы называют кукурузу цоросортл, что значит пшеница из Цоро, то есть из Джаро-Белокан. Кумыки называют кукурузу хажбудап (будай «пшеница», а хаж — от слова хаджи «посетивший Мекку»), то есть «пшеница, привезенная хаджи»2.

В чеченском и ингушском языках она известна под несколькими названиями: хъаыи//хъаъджик//хъаъжк1а (инг. хъажк1а). Согласно народной этимологии, первое название этого слова хьаыи происходит якобы от слова хъа-ша «гостья». Остальные же названия кукурузы образованы, как и в кумыкском языке, от хьаджи «паломник, побывавший в Мекке» плюс название пшеницы — к1а.

На наш взгляд, первое название кукурузы хьаыи — не что иное, как фонетический вариант от мн. ч. хьаьжик1аш, образовавшийся в результате выпадения двух слогов жи и к1а. Наличие же этих названий кукурузы в кистин-ском и аккинском диалектах, представители которых выселились из Чечни в XVП—XVШ веках, подтверждает наше мнение о давности распространения этой культуры на территории чеченцев и ингушей.

Вайнахские языки насыщены десятками названий, отражающих сорта и

1 Самойлов К. Указ. соч. С. 28.

2 X. О. Хашаев. Общественный строй Дагестана в XIX веке. М., 1961. С. 85.

цвета кукурузы, ее частей, блюд, изготовленных из нее1.

Давно известны на территории Чечни и такие культуры, как рис дуга, овес сула, а также сделанное из крупного плоскостного проса пшено 1ов.

Кроме злаковых, в Чечне и Ингушетии издавна имеются и следующие технические культуры:

Кхахьпа (инг. также) — I) «подсолнечник», 2) «женщина легкого поведения». По-видимому, так назван в связи со своим непостоянством, потому что его головка изменяет свое положение по направлению солнца. «Во избежание неприятной ассоциации (с кхахьпа «блудница») в чеченском языке вместо кхахьпа «подсолнух» употребляют эвфемизм маьлхан х1уш — букв, «семечко солнца», в ингушском гидуаргаш (ги «семя», дуаргаш — причастие настоящего времени от даъ «есть, кушать»). Стремление оттенить омоним, избежать двусмысленность наблюдаем и в звуковом оформлении данного омонима: кхахьпа «подсолнух» ингуши произносят с долгим на конце», — пишет Р.И. Долакова2.

Шомап (инг. также) «конопля» стала распространяться в Чечне и Ингушетии во второй половине XIX века, а на плоскости распространилась намного раньше, заимствованная у терских казаков.

Виета (инг. гнета) «лен»; обмолоченный лен называется орма. Лен издавна распространен среди вайнахов; из его молотых семян приготовлялось изысканное блюдо — льняная халва — путем поджарки льняной муки в кипящем масле на сахаре или меде. Такое блюдо особенно ценилось вайнах-скими горцами.

Вслед за злаковыми и техническими культурами с XIX века в плоскостной Чечне стали распространяться многие бахчевые культуры, например: арбузы хорбаз, дыни паста, тыквы г1абакх, которые бывают нескольких сортов: бургат «арбузик» (сорт маленьких арбузов), шамали «канталупа» (маленькая душистая дыня), т1укани — разновидность тыквы, туьта «декоративная тыква». Чеченцы уже тогда стали славиться как мастера больших и хороших урожаев бахчевых, известных за пределами края.

Особенно быстро распространилась на территории Чечни тыква. Есть основание предполагать, что эта культура появилась здесь значительно раньше арбузов и дынь, так как еще задолго до Кавказской войны отмечалось ее наличие у чеченцев и ингушей.

Названия бахчевых культур свидетельствуют о том, что они, по всей вероятности, проникли к вайнахам от тюркоязычных народов. Сравните, например, хорбаз (инг. харбаз, араб, хаьрбозе, перс, хаьрбозэ, турец. карпуз, ногайск. карбыз, кумык, харбуз), паста (кумыкск. пастан, аварск. ш^^п), г1абакх (турец. кавак// кавун, ногайск. каван, азерб. говун//габаг, кумыкск.

1 См.: Т. И. Дешериева, Ю. Д. Дешериев. Чеченские наименования кукурузы.- Вопросы отраслевой лексики. Тезисы доклада. Грозный, 1969.

2 Р. И. Долакова. Явление омонимии в ингушком языке. Ученые записки ЧИГПИ, № 25. Серия филологическая. Вып. 19. Грозный, 1964. С. 54.

16

къабакъ).

С давних времен известны вайнахам и многие овощи хасстоъмаш, проникшие вместе со своими названиями с юга — из Грузии, с севера — от тюр-коязычных народов, а в последнее время из России.- Под влиянием мусульманского духовенства чеченцы и ингуши сначала не признавали, считая их «христианскими», такие овощи, как помидор помадор, капуста копуста, картофель картол. Когда поняли их практическую ценность, вайнахи стали сажать повсеместно в большом количестве.

Из сельскохозяйственных культур Чечни и Ингушетии древнейшей является и кемс (инг. комо) «виноград». «С глубокой древности известен дикий виноград, произраставший в изобилии в горах. Из него вайнахи изготавливали напитки и добывали сок мутта и мед моз. Еще в период Кавказской войны в вайнахских селах встречались заброшенные виноградники, а давность данной культуры в Чечне и Ингушетии подтверждается и вайнахскими легендами, где герои часто употребляют перебродивший, пенящийся, прозрачный напиток из винограда.

Виноград преимущественно встречается в Сунже. В садах крепости Грозной и станиц Сунжеского полка разведен превосходный белый виноград из лоз, присланных в 1848 году князем Воронцовым из Крыма», — писал Самойлов К.1

Наьрс «огурец» распространился в Чечне под заимствованным из грузинского языка словом несви, означавшим в грузинском дыню. Впоследствии вайнахи стали подразделять по периоду созреваемости несколько его названий, часть из которых заимствована из тюркских языков: чижу (инг. нарсаг) «маленький огурец»; гижу (кумыкск. гижув) «недозрелый огурчик»; х1у-г1ар//хухар «перезрелый, или семенной, огурец».

Издавна известна здесь и дж1онка «дикая морковь», однако выращиванием культурной моркови вайнахи занялись в основном с конца второй половины XIX века, заимствовав эту культуру у слобожан, проживавших в крепостях Ведено, Шатой, Назрань и т.д. Среди вайнахов она известна под несколькими названиями: можа дж1онка «желтая морковь», дж1овний, мор-ковк (инг. морковка), орам «корнеплод» (вообще).

С давних времён чеченцы и ингуши культивируют кхоь «фасоль» (инг. кхе). Ее название идентично в вайнахских языках названию шейной железы. По-видимому, она так названа потому, что была похожа на нее по форме. Были распространены также земляная груша, или топинамбур, чеч. балг и

1

редька, редис — хорсам .

§ 4. Фитонимы, характеризующие пищевые и лекарственные свойства

растений

В фитонимической лексике чеченского языка имеется большое количе-

1 Самойлов К. Указ. соч. С. 31

2 И. Ю. Алироев. Указ. Соч. С. 33.

ство слов, называющих растения с пищевыми и лекарственными свойствами, а также саму пищу.

В чеченском языке насчитывается много названий мучных и растительных блюд, для приготовления которых используются следующие виды помолов: дама (инг. хьор) «мука пшеничная, ячменная, ржаная, овсяная»; сис-калгШ/ахъар (инг. джур) «кукурузная мука»; джарж «сечка».

Тесто буод из них делается как обычное, так и с дрожжами {севсина буод «заквашенное тесто»); дрожжи, изготовляемые из хмеля хояхар, по-видимому, вайнахам были знакомы издавна. Тесто для лепешек и пирожков закисляется часто простоквашей, сдобное же тесто готовится с примесью яиц/ и сладостей.

Чеченцы приготавливают несколько видов хлеба, о чем говорят их названия- бепиг//кхаллар «пшеничный, ячменный печеный хлеб». Раньше чеченцы делали и другие хлебные изделия: оьлг «треугольная лепешка, хлебец» (приготовляемый в прошлом для поминания покойника); г1аг1ал «маца, или тонкая лепешка, испеченная без масла из сдобного теста, с нанесенными на нее орнаментами» (приготовлялась чеченцами в прошлом при исполнении языческих ритуалов). Кроме того, имеется севсина дина бепиг «хлеб на дрожжах» и хьийна бепиг — букв, «мятый хлеб».

Наиболее распространенным злаком, из которого чеченцы готовили хлебные изделия, стала кукуруза, основным же продуктом, приготавливаемым из кукурузы, — кукурузный хлеб cйская.

Из кукурузной муки также делают чеченские галнаш «вареные кукурузные галушки» размером с два пальца. Правда, галушки приготовляются и из пшеничной муки, но чеченцы предпочитают кукурузные. Кроме того, из кукурузной муки приготовлялись так называемые тоьпаш (инг. топ) — продолговатые, в форме сарделек галушки большего размера. Часто в целях быстрого приготовления пищи, особенно в полевых и походных условиях, из кукурузной муки делаются хьолт1амаш «плоские галушки размером с детскую ладонь». Встречаются и другие изделия из кукурузы.

Из острых приправ, употребляемых в пищу, помимо черемши, чеченцам были известны дикорастущий лук цкъарг и горный чеснок боь//бо. Они очень ценились как хорошее средство от цинги. Впоследствии распространились их культурные виды, заимствованные из грузинского языка (хуох, ср. груз, хах-ви) и из тюркских языков {саърамсехк, ср. кум. самурсакь). Широко были известны и другие культуры, названия которых заимствованы из восточных языков: укроп оччам, перец бурч, имбирь дзанджабил//1амбир. Все вышеназванные культуры часто использовались при приготовлении калорийной и богатой витаминами пищи.

Постоянным меню вайнахов, особенно бедняков, были разные каши ху-дарш, приготовляемые из кукурузной, пшеничной, ячменной, просяной муки и сечки, а также каши из риса и пшена: демхудар «каша из пшеничной муки»; сискалгЬн//ахьаран худар «каша из кукурузной муки»; Таьен худар «пшенная каша»; дуган худар «рисовая каша»; джаржхудар «каша из кукурузной сеч-18

ки»; муьстахудар «кислая каша» и др.

«Из пшеничной муки приготавливают локъмаш «пряники» (жаренные в масле, наподобие ромбика или прямоугольника, величиной с детскую ладонь); хъокхамаш «пышки без начинки» (жаренные часто на масле). Многие пышки делались с начинками и в зависимости от этого назывались по-разному: ч1епалг (инг. ч1аъпилг) «пшеничная лепешка с начинкой из творога или картофеля»; балла «лепешка с начинкой из ливера»; хингал «лепешка с начинкой из тыквы» (в форме круга, чаще полукруга). Технология приготовления чеченского хингала, конечно, ни с грузинским, ни с аварским, ни с кумыкским ничего общего не имеет.

Своя специфика имеется при изготовлении ч1епалгаш. Они обычно делаются одной формы, причем чем тоньше женщина умеет делать лепешку с начинкой, тем больше ценятся ее кулинарные способности. Встречаешь иногда сделанные чкпалгаш с начинкой из творога или картофеля, которые буквально просвечиваются; о них говорят: пардуо санна, дуткьа дина чкпалгаш «лепешки сделаны тонко, подобно плеве»1.

Кроме того, съедобными и целительными свойствами обладают растения, образующие две большие группы: а) орехоплодные (семейство ореховые, семейство берёзовые, семейство липовые); б) фруктовые и ягодные (семейство розоцветные, семейство барбарисовые, семейство жимолостные, семейство крыжовниковые и т.д.). Все растения, входящие в перечисленные семейства и имеющие в чеченском языке свои названия, описаны в данном параграфе.

Вторая глава «Лексико-семантические группы фитонимов чеченского языка» состоит из двух параграфов.

§ 1. Л ексико - семантические группы фитонимов ?

Лексический материал, отражающий фитонимию чеченского языка, может быть сгруппирован вокруг больших тем: «Человек», «Жилище», «Природа» и т. д. Каждая тема в свою очередь распадается на подтемы, в частности, тема «Природа» включает в свой состав такие подтемы, как «Растительный. мир», «Животный мир» и другие, а исследуемая нами группа растений именуется по-разному: «Растительный мир», «Фитонимы», «Флора» или просто «Названия растений».

Нами выделяются следующие лексико-семантические группы:

1. Названия, связанные с анатомией растений: дзезаг — цветок, чечакх — бахрома (на цветке), стом — фрукт», патар — почка, бутон, д^стбуц— борщевик, вирба1 — татарник (букв, «ослиная колючка»), вирч1им — дудник, горгканболу суг1а — овес.

2. Фитонимы дикорастущих деревьев и кустарников: дак «бредина или ива козья», дага «кизил», къахк «полевой клен», мах «осина», маъ «ольха», мальказ «ольха», поп «чинара», хъаъмц «мушмула».

1 И.Ю. Алироев. Указ. соч., С. 35.

3. Фитонимы культурных фруктовых деревьев: балл «вишня», г1айси «урюк», г1аммаг1а//шаптал «персик», кхуор «груша», туьрк «абрикос», хурма «хурма», хьайба «айва», 1аж «яблоко».

4. Названия злаковых культур: хьаьжка «кукуруза», борц «просо», к1а «пшеница», мукх «ячмень», дуга «рис», сула «овес», сое «рожь», 1ов «пшено».

5. Фитонимы бобовых: кхоыи «фасоль», горга кхоыи «горох» (букв, «круглая фасоль»), хьозийн кхоыи «чечевица» (букв, «птичья фасоль»).

6. Фитонимы бахчевых культур: хорбаз «арбуз», паста «дыня», г1абакх «дыня», шамали «канталупа», кабачок «кабачок».

7. Названия технических культур: к1омал «конопля», бомба «хлопок», маьлханх1уш «подсолнух».

8. Фитонимы огородных культур: хох «лук», сарамсекх «чеснок», хорсам «редька», дж1онка «морковь», редиск «редиска», картол «картофель».

9. Фитонимы пряностей: бурч, 1аържа бурч «перец», ища «тмин», оччам «укроп».

10. Фитонимы цветов: басар «колокольчик»; алц1ендз1ам «тюльпан», 1и-еха «полевой вьюнок», к1айдарг «ромашка белая», туобалкх «фиалка», ык-лерг «пион», лайн дзезаг «подснежник».

11. Фитонимы трав: басар «колокольчик»; баппа «одуванчик»; б1иж «череда» (колючка); беж1уьнан баппа «пастуший одуванчик»; б1аьста — вид горного лопуха, вырастающий ранней весной; ба1 (баь1аш) «репейник»; б1остбуц (б1остбецаш) «борщевик»; буи «трава»; вирба1 «татарник», букв, «ослиный репейник»; г/абуц «трава-мурава», букв, «трава-листья».

12. Фитонимы ягод: мангал комар «ежевика», пхьагалц/азам «земляника», цщиган комар «паслен», ц1азам «клубника», дитт «шелковое, тутовое дерево».

13. Фитонимы грибов: джаьлийн пускал «гриб», вирнехч «гриб», чена-паш «древесный гриб».

Все эти лексико-семантические группы фитонимов выделяются по экстралингвистическому признаку, они обладают общностью лингвистических признаков, присущих каждой группе.

Имеются в этих группах и синонимические фитонимы: липпар//йиппар «пожитник», акхтарг//тал//г1арг1а «тополь, серебристый, пирамидальный тополь», г1аммаг1а//шаптал «персик».

Довольно интересен синоним названия березы — чеч. дакх//1аьрджадакх, букв, «черная береза», в итумкалинском диалекте докх, в бацбийском языке — чал.

§ 2. Фонетико-морфологические особенности названий растений

Анализ флоры Чечни в нахских языках, отдельные этимологии слов подтверждают принадлежность многих названий растений к основному, исходному фонду нахской лексики.

Использование же метода восстановления исходной формы как заимствованных, так и собственно нахских слов, изложенного в исследованиях док-20

тора филологических наук Д.С. Имнайшвили1, позволяет установить многие исходные формы названий растений в нахских языках. Примеры: нехча «сыр» (акк. нахч, кист., шат.-ит. нехч, < чеб. нахчи); саьрамсекх «чеснок» (инг. самарсекх, шат.ит. сорумсекх < чеб. сарамсакх); буъртиг «зернышко» (акк. буъртиг < инг. буртиг, чеб., шат.-ит. также); г1одам «стебель кукурузы» (инг, г1адам, акк. г1ад, кист., шат.-ит. г1одум < чеб. г1адум); орам «корень растений, корнеплод» (кист. арх1ам, чеб. аром, акк., шат.-ит. так же); б1аьста — род горного лопуха (инг. б1есте, кист. б1аьстиги, шат.-ит. б1аъсте II чеб. б1асти); хьокхам «просвирняк» (чеб. < шат.-ит. хьакхум); хьонка «черемша» (инг. хьоьнк//хьаьнк, кист., шат.-ит. хьоту<чеб. хьанку); ц1елерг «пион» (кист. ц1елерг< чеб. ц1елариг); цщигц1ога — разновидность травы (инг. цискцог1а, шат.-ит. цискц1ога<чеб. цицкен ц1агу); лиега «клен, явор горный» (кист, лег, шат.-ит. лег//лага, акк., чеб. лага); поп «чинара, бук» (акк. пеп, кист, пуап, чеб. поп); туьрк «абрикос» (акк. куьрк, шат.-ит. турк, чеб. турок); дж1олам «мелкий кустарниик, валежник» (шат-ит. дж1алум чеб. дж1алум); доь «дикая рябина» (чеб.диеру); муьрг «калина» (акк. мург < чеб. март); копаста «капуста» (инг. кабуц, акк. капста, кист, куомаст, шат.-ит. куопаста< чеб. капуста).

Фонетико-морфологический анализ названий растений выявляет следующие особенности:

1. Соответствие дифтонгов ов — ав, аи — ей. Примеры: Чеченский плоскостной диалект Остальные диалекты

говрбуц — разновидность травы гаврпатар (кист.), каврбуц (чеб.)

к1айба1 «бодяк» к1ейбе1 (чеб.)

лайн дзезаг «подснежник» лейн дзиезаг (кист.)

стов «кизил» став (чеб.)

чайн буи «чайная трава» чейн буи (кист.)

1ов «пшено» 1ав (чеб.)

и1ое «сноп» ц1ав (чеб.)

2. Наличие большой группы названий растений с перегласовкой гласных корня.

Чеченский плоскостной диалект Остальные языки и диалекты

алц1ендз1ам «тюльпан» алцкндзом (чеб., шат.-ит.)

г1ундалг1и «черная бузина» г1ундулг1 (чеб.)

динкхел «конский щавель» динкхал (чеб.)

йиппар — род душистой травы йиепар (инг.)

1 Д. С. Иманайшвили. Некоторые особенности чеберлоевского диалекта в сравнении с фактами других диалектов чечено-ингушского языка, — ИКЯ. Т. 15. Тбилиси, 1966; Его же. Некоторые виды ассимиляции гласных в языках нахской (чеченской) группы.— ИКЯ. Т. 13. Тбилиси, 1962; Его же. Система гласных и регрессивно-дистанционная ассимиляция в чеченском и ингушском языках. Тезисы докладов. Тбилиси, 1967. С. 11-13.

огар «ковыль» ц1азам «клубника» сагалбуц «полынь» сег!аз «тау-сагыз» ц!елхъанаш «ситник» 1иеха «полевой вьюнок» дуга «рис, крупа»

оагарбуц (инг.) ц1азом (шат.-ит.) сегалбуц (инг.) саг/из (кист.) ц1алхъанаш (шат.-ит.) laxe (чеб.), дугу (чеб.)

3. Наличие перегласовок корня при образовании мн. ч. в вайнахских языках и диалектах: ба1 (баъ1аш) «репейник»; буц (бецаш) «трава»; стов {стеш) «кизил»; балл (баъллаш) «вишня, черешня»; даг1 (даьг1аш) «вяз шершавый»; кист, кхор (кхоьриш) «груша»; мах (маьхнаш) «осина»; наж (неж-наш) «дуб».

4. Наличие в чеченском плоскостном диалекте и отсутствие в других нахских языках и диалектах лабиализованных гласных аь, оь, уь в основе. Чеченский плоскостной диалект Остальные языки и диалекты

б!аьста — род лопуха къаьнзиг «пастушья сумка» маьлказ «красивый клен» б/аьлланг «лещина, орешник» наьрс «огурец»

хьоыасург — разновидность лопуха кхоъ «фасоль» оьла «куча сена» муьстарг «щавель»

б1асти (чеб.), б1аъсте (шат.-ит.) кьандзиг (шат.-ит.) миелкуз (чеб.), малказ б1аллинг (шат.-ит.) нарс (чеб., акк.)

хьокхург (акк.), хьуокхуриг (чеб.) кхе (инг.), кхие (чеб.) эл (инг., акк.) мустуриг мург (акк.)

5. Наличие аффрикат дз и дж во всех позициях в ингушском языке и чеченских диалектах в противоположность чеченскому плоскостному диалекту, где они встречаются в основном в анлауте.

Чеченский плоскостной диалект

говрмерз «хвощ» къаж «осока»

къожам «огневик, древесный гриб»

муьжг «подорожник-лапчат-ка»

эрз «тростник»

1ажаркх «пырей, свинорой»

йез — дерево из семейства хвойных

наж «дуб»

г!аж «палка»

дзаза «цветение, цвет»

Остальные языки и диалекты

говрмердз (кист., шат.-ит;)

къадж (инг.)

къоджам (инг.)

муаджиг (кист.)

эрдз (инг., шат.-ит.), йердз (чеб.)

1аджаркх (кист:), 1аджстк'л (йтум.)

йедз (акк.)

надж (инг., кист.) ц1ердз (шат.-ит.) г1адж (инг.) дзидзиг (чеб.)

6. Соответствие комплексов согласных ст, мц, хч, рс плоскостного диалекта чеченского языка сочетаниям согласных с, нц, чх, рп некоторых диалектов чеченского языка 22

Чеченский плоскостной диалект

стайр «остролистый клен» стов «кизил» хъамц «мушмула» туре «таволга» хорсам «редька, репа» ба/«репейник» су г!а «овсюг» стимурха «черемица»

Остальные языки и диалекты

сайр (шат.-ит.)

сов (шат.-ит.)

хьанц (акк., кист.)

турц (шат.-ит., кист.)

хорцам (шат.-ит.)

бахь (бац.)

сух (инг.)

самарг1а (чеб.)

Все названия растений в нахских языках по своей структуре распределяются по нескольким группам: непроизводные (одно- и двусложные), производные и осложненные сочетанием имен.

К первой группе относятся однокорневые названия растений: б1иж «череда», ба! «репейник», аларх «донник», шиш «азалея», ч1им «купырь лесной», кьаж «осока», нехча «купырь», эрз «тростник», бага «сосна», база «тис», даг! «вяз шершавый», дак «бредина», дакх «береза», мах «осина», боь//бо «горный чеснок», кхоь «фасоль», ковст «кора», лаг «косточка»,

Ко второй группе относятся названия растений, образованные с помощью суффиксов имен существительных (в том числе и субстантивированные причастия и прилагательные):

-ие — томарие «рогоз», жантатие «царица»; -лг, -рг, -иг, -г — допал-г «сорняк», ¡анджолг «альтейский. корень», къаьнзиг «пастушья сумка», 1оъ1арг— разновидность лопуха, цкъарг «дикий лук», ¡етторг «лекарственная трава», хьоькхург — разновидность лопуха, акхтарг «серебристый тополь», б1аьтанг «лешина, орешник», муьстарг «барбарис обыкновенный», буьртиг «зернышко», -ría — г1аммаг1а «персик», г1арг1а «пирамидальный тополь», 1аммаг1а «карагач», 1андаг1а «берест», -м— куорсам «мох», к1ожам <едревесный гриб», суорам — вид болотистого растения, ц!азам «клубника», г1одам «стебель кукурузы».

К третьей группе относятся наиболее распространенные названия растений, образованных:

а) сложением основ имен существительных: вирба1 «чертополох», ц1а-замбуц «лютик», мангалкомар «ежевика», говрбуц— разновидность травы, говрмер «хвощ», хинджбуц «куриное просо»; човбуц «володушка», балл-дечиг «кустарник с маленькими ягодами», хьаьжк1а «кукуруза», нанахутол «основной стебель растении»;

б) сложением основ имен существительных и причастий: хилуьттург — разновидность травы, букв, «цедилка для воды», шур-

луьттург — букв, «цедилка для молока», лаътталуьттург «зверо-бой//щавель»;

в) сложением основ прилагательных, числительных и существительных: ц!елерг «пион», можа дзезаг «ромашка» букв, «желтый цветок», мерза

орам «многоножка», букв, «сладкий корень», кьахьаштуо «ясень», харц-муьрг «городовина», ц/ен комар «малина», ¡аьржа комар «горная ежевика», гарадечиг «расколотые дрова»;

г) сложением глаголов (или форм глагола), прилагательных и имён существительных: хьожайог1у буц «богородская трава», букв, «запах идет трава», шуьйраканболу суг1а «овсюг», букв, «ширококолосый овсюг», дууш-туо//дуьстов «ясень со съедобными плодами»;

д) сложением имен существительных определительного типа, когда первый компонент — имя существительное — может стоять в род. п.: маьлхан буц — разновидность травы, букв, «солнечная трава», 1аждарбуц «душица обыкновенная», беж1уьнан баппа «пастуший одуванчик», к1ен баI «пшеничный репейник», лаьхьан мотт — разновидность подорожника, букв, «змеиный язычок», цициган комар «паслен», букв, «кошачий тутовник».

При сопоставлении грамматических форм названий растений в нахских языках и диалектах отмечаются:

1. Расхождения в оформлении по грамматическим классам: балг -д, -д (ср. инг. болак-ий, -й) «топинамбур»; цща -й, -й (ср. чеб. циц -б, -6) «укроп»; ц1азам-д, -д (ср. шат.-ит. ц1а-зам -б, -и, кист. ц1ацам -й, -й) «клубника»; тати -й, -й (ср. ииг. таьтие-д, -д) «ширица луговая»; хьонка -б, -б (ср. акк. хъонка-б, -д) «черемша»; эрз -б, -д (ср. инг. эрдз -б, -б) «тростник»; йиппар -й, -й (ср. инг. йиеппар -д, -д) — род душистой травы; 1аь1а -б, -д (ср. инг. lala -б, -б) «лопух»; кьаж -й, -й (ср. инг. к1адж -д, -д ) «осока»; база -д, -д (ср. ннг. база -й, -и) «тис»; даг! -д, -д (ср. шат.нт. дог! -й, -и) «вяз»; дога -д, -д (ср. шат.-ит. дога -й, -и) «кизил»; кхуор -б, -д (ср.кист. кхор -б, -б) «груша»; кьахк -д, -д (ср. инг. къоахк-й, и) «полевой клён».

2. Расхождения в суффиксах мн. ч.: къаж-наш (ср.: инг. къадж-аш, чеб. кьаж-ниш) «осока»; цицигц!ог1а-рчий {ср. инг. цискц1ога-рч) — разновидность травы; 1аь1а-ий (ср. инг. Io-Ia-iu) «лопух»; суг1а-наш (ср. инг. сух-аш «овсюг»); нехча-наш (ср. акк. нахч-аш) «купырь лесной».

В названиях растений встречается ряд слов, фонетически близких, но семантически расходящихся или, наоборот, близких, однако с разной фонетической окраской. Примеры: мах (инг. мих «тополь») «осина»; г1аммаг1а (инг. г1аммаг1 «абрикос») «персик»; кьахк (инг. кьоахк «явор горный»} «полевой клен»; дж/аьлийн нускал (шат.-ит. пхьарнускал пхьар «кобель», нускал «невеста») «гриб»; бурч (инг. шибаз) «перец» и т. д.

Кроме того, отдельные названия растений вошли в пословицы, поговорки и образные сравнения. Например: Лекхчу попана муох эшна бац, дикчу к1антаиа дош эшна дац. - «Для высокой чинары нет недостатка в ветре, для

молодца нет недостатка в словах»; Сарагах ца хилла х1оз хьокхах хир бац. -«Обруч, не скрученный из хворостины, не скрутишь из жерди»; Хуох - исс dloeiu, саьрамсекх - исс дарба. - «Лук — девять отрав, чеснок — девять целебных свойств»; Мах санна лекха. - «Высок как осина»; Наж санна ч1ог1а. -«Твердый как дуб»; Ба1 санна къаъхъа. - «Горький как репейник» и др.

Третья глава «Этимология фитонимов чеченского языка» включает в себя два параграфа.

§ 1. Исконные фитонимыt

Основная часть фитонимической лексики, то есть многочисленные фитонимы чеченского языка, которые отражают его своеобразие и самобытность, по своему происхождению являются исконно чеченскими.

Как показывает анализ фитонимов, к исконно чеченским словам относятся названия растений, входящие, в основном, в следующие лексико-семантические группы:

1. Названия большинства злаковых растений: мукх «ячмень», борц «просо», сос «рожь», к1а «пшеница» и др.

2. Названия дикорастущих деревьев, кустарников и их плодов: бага «сосна», база «тис ягодный», г1арг1а «пирамидальный тополь», даг! «вяз шершавый», дак «бредина», дакх «береза», дзез «сосна», дога «кизил», дуушто «ясень», къахк «полевой клен», лиега «клен», мах «осина», маъ «черная ольха», муш «карагач», наж «дуб», поп «чинара», сура «рябина», б1аьланг «лещина», доьрадзам «рябина», куока отерн», кхезарш «смородина», маек «спирея», харцмуьрг «гордовина», хьармак «шиповник», ц1ен комар «малина», эльхамч «боярышник» и др.

По нашим наблюдениям, большинство травянистых названий растений в чеченском языке принадлежит к исконной лексике: басар «колокольчик, бап-па «одуванчик», б1иж «череда» (колючка), беж1уьнан баппа «пастуший одуванчик», б1аьста — вид горного лопуха, вырастающий ранней весной, ба1 (баь1аш) «репейник», б1остбуц (б1остбецаш) «борщевик», вирч1им <<дуд-ник», генгентанаш — трава с красными стеблями и круглыми листьями, гор-гканболу суг1а «овсюг с круглым ■ колосом», г1абуц (г1абецаш) <арава-мурава», букв. <арава-листья», zlyopotu «съедобная трава», г1ундалг1и «черная бузина», дж1аьлийн ц1ог «хвощ», говрбуц (говрбецаш) — разновидность травы, даьттадоккху ба1 (баь1наш) «софлор», букв, «репейник, из которого добывают масло», дж1овний (дж1овнеш) «корнеплод, морковка дикая», даттолг «сорняк», дзумбуц (дзумбецаш) — разновидность травы, дз1аънбуц (дз1аьнбецаш) — вид вьющегося растения с красными цветками, вьюн, джакъ-буц (бецаш) — вид сорняка, динкхел «конский щавель», дж1аьлийн нитт «крапива глухая//яснотка», букв, «собачья крапива», джантати — разновидность щирицы, динбврг «подорожник, листья которого широко употреблялись для лечения ран и нарывов», ишалчай «иван-чай узколистый»,

к1абуц (к1абецаш) «пырей», букв, «пшеница-трава», к1айба1 (к!айбаь1наш) «бодяк», букв, «белый репейник», къаънзиг «пастушья сумка», к1айдарг «белая ромашка», курсам «мох», кхеламуолх «горошек лесной», букв, «зубное лекарство», к/енбаI (к1енбаь!аш) «пшеничный репейник», куйболу ба/ (баь1-наш) «бодяк огородный», букв, «репейник в шапке», кхоткъа//кхот1а «дикий, или ползучий клевер-трехлапка», липпар «пажитник» — растение из семейства бобовых, лайн дзезаг «подснежник».

Лексика исконно нахская, отражающая собственно чеченские слова, показывает древность обитания на Северном Кавказе нахских (чеченского, ингушского, бацбийского) носителей языков.

§ 2. Заимствованные фитонимы

На протяжении многих веков чеченский народ контактировал как с соседними народами Кавказа (дагестанцами, грузинами, кумыками, половцами, кипчаками, лезгинами), так и с народами, проживающими в своих странах вне пределов Кавказа. Это, безусловно, отложило отпечаток на лексику чеченского языка, в частности фитономическую, свидетельством которому являются заимствования, функционирующие в чеченском языке.

1. В современном чеченском языке, как и в других кавказских языках, выделить арабско-персидский слой заимствованной лексики — довольно трудная задача, так как арабские, персидские и тюркские заимствования здесь сложно переплетаются. В чеченский язык проникли, главным образом, арабизмы религиозно-мистического характера, часть которых в настоящее время почти не употребляется.

Что касается персидских заимствований, то они пришли в чеченский язык через арабский и тюркские языки, уже в них претерпев в основном свои фонетические изменения.

Слой персидской лексики в чеченском языке довольно малочислен и относится в основном к торгово-хозяйственной терминологии, обозначает продукты питания и ряд других понятий.

2. Связь чеченцев с Грузией уходит далеко в глубь истории. Согласно сборнику исторических сочинений грузинского периода «Картли Цховреба» и сведениям грузинского летописца XI века Леонтия Мровели, эти взаимосвязи начались в конце I тысячелетия.

В перечисленных исторических документах чеченцы именуются дзурд-зуками, страна которых локализуется на территории современной Чечни и Ингушетии. По этим источникам первый грузинский царь Фарнаваз (III в. до н.э.) был женат на дочери дзурдзукского властелина. Впоследствии его сын Саурмаг использовал в борьбе с восставшими против него эриставами

(князьями — Б.Х.) отряды дзурдзуков и осетин и, разгромив с их помощью

i

противников, утвердился на престоле .

1 Шавхелашвили А И. Из истории взаимоотношений между грузинским и чечено-ингушским народом Грозный, 1963. С. 21. 26

В I веке до н.э. дзурдзуки совместно с осетинами и лезгинами принимают участие в войне с политическими противниками Иберии, а в конце VI века правитель Картлии (часть Восточной Грузии) Гуарам нанимал осетин, дзурдзуков и дидойцев и вел военные операции против персов в районе Адарбагадана1.

Имея вплоть до конца XVIII века тесные торгово-экономические связи с Грузией, чеченцы заимствуют из грузинских массу понятий, в том числе и фитонимы: хох «лук» (груз, хахви), мукх «ячмень» (груз, маха — эндемичная пшеница), сула «овес» (груз, свилли), к1а «пшеница» (груз. к1а)у наьрс «огурец» (груз, несви «дыня»). Чеченцы называли Тбилиси — Калако (также житель Тбилиси), а калакойн 1аж — особый сорт яблок, привозимых из Грузии, калакойн кхор «тбилисская груша». Яблоки из Тбилиси были ярко-красными -и попали в фольклор чеченцев: «Калакойн 1аж санна хъан йогу беснеш». — «Как тбилисское яблоко горят твои щеки».

3. Характеристике чечено-осетинских языковых параллелей посвящено довольно ограниченное количество исследований, отражающих, в основном, их лексические схождения.

Например, в одном из фундаментальных трудов по лексике нахских языков профессором А. Н. Генко представлена тесная и разнообразная связь ингушского словаря с осетинскими, а также грузинскими, арабскими, персидскими, кумыксими и русскими словами2.

К помощи лексического материала нахских языков прибегают в своих работах дореволюционные исследователи истории Осетии и осетинского языка А. М. Шегрен и В. Ф. Миллер3, а также Ю. Клапрот, А. Шифнер, Гюбшман и др.

Нахско-осетинские лексические параллели из области топонимики и древнейшей религиозной терминологии проводятся в ценных исследованиях профессора Б. Алборова4.

В отдельных случаях об осетинской заимствованной лексике говорят и

1 Тогошвили Г. Д. Из истории грузино-вайнахских политических взаимоотношений во второй половине XVIII века. — Известия ЧИНИЧИЯЛ. Грозный, 1964. Т. 5, вып. 1. С. 150.

2 Генко А. Н. Из культурного прошлого ингушей//Записки коллегии востоковедов при Азиатском музее. Л., 1930.

3 См., например: Шегрен А. М. Религиозные обряды осетин, ингушей и пр. М., 1843; Миллер В. Ф. Осетинская грамматика с кратким словарем. СПб., 1844; Он же. Осетинские этюды. Ч. ИП. М., 1881-1889.

4 Алборов Б. Осетинские названия местностей к востоку от Осетии (К вопросу об осетино-ингушских взаимоотношениях в прошлом)//Сборник научного общества этнографии языка и литературы при Горском педагогическом институте. Владикавказ, 1929. Т. 1; Он же. Ингушское «Гальерды» и осетинское «Аларды»//Известия Ингушского НИИ краеведения. Владикавказ, 1928. Т. 1; Он же. Ингушское Деалу — «бог» и осетинское Делимой — «злой дух»// Изв. Ингушского НИИ краеведения. Владикавказ, 1930. Т. 2-3. С. 473-494.

исследователи вайнахских языков.

Особого внимания заслуживает обстоятельная работа профессора В. И. Абаева, обобщающая почти все исследования по осетино-вайнахским лексическим параллелям1.

Как известно, на формирование осетинского языка на протяжении более 2000 лет влияли кавказские языки, и поэтому кавказский субстрат «вошел в осетинский язык органически, найдя свое отражение не только в его грамматике и фонетическом строе, но и в его основном словарном фонде.2

4. В XVII веке чеченцы устанавливают тесные торговые и военные связи с кумыками. В этот период Кумыкия в сравнении с разрозненными чеченскими общинами выделялась довольно высокой материальной культурой. В обмен на сыр, шерсть, овец чеченцы могли получить у кумыков соль, железо, пряности и другие товары. Кроме того, в период распространения ислама в Чечне кумыкское село Аксай становится центром мусульманского паломничества. Сюда стекались вайнахские паломники, а отсюда в Чечню направлялись кумыкские миссионеры. Основная масса чеченцев в этот период все торгово-обменные операции с кумыками проводила с помощью кумыкского языка. Таким образом, кумыкский язык, являющийся одним из тюркских языков, мог оказать на чеченский язык значительное влияние.

Чеченским языком заимствованы из тюркских языков следующие фито-нимы: хорбаз («харбуз»)3 — арбуз, г1абакх («къабакъ») — тыква, бурч («бурч») — перец, шаптал («шаптал», тюрк., азерб. «урюк») — персик, хьормат («хьармут») — груша, паст («пастан») — дыня, саърамсекх («са-мурсакъ») — чеснок.

Известно, что основные торгово-хозяйственные дела монголо-татарского государственного объединения вели арабы и персы. Это способствовало проникновению в тюркские языки арабо-персидских языковых элементов. Позднее посредством тюркских языков перечисленные арабизмы и иранизмы проникли в вайнахские языки. Можно также предположить, что и некоторые тюркизмы проникли в вайнахские языки через посредство арабского.

Из всего сказанного можно заключить, что тюркские языки оказали более глубокое влияние на вайнахские в сравнении с арабским и персидским языками. Их слабое влияние на чеченский язык или же его отсутствие не предполагает, что в чеченской лексике не наличествуют фитонимы и их производные из названных языков. Это свидетельствует лишь о малочисленности таких заимствований, что прежде всего объясняется отсутствием исторических, территориальных и языковых контактов с арабами и персами, а также каких-либо торгово-экономических связей с ними: хьовла «халва» (араб, хьалватун), чоърпа «суп, питье» (араб, шурбатун), джианджабал

1 Абаев В. И. Осетино-вайнахские лексические параллели//Известия ЧИНИИЯЛ. Языкознанеие. Грозный, 1959. Вып. 2. С. 89-119.

2 Кулаев Н.Х. О кавказском субстрате осетинского языка. Тбилиси. 1967. С.47

3 В скобках мы даем вариант в основном кумыкских слов; там, где приводим азербайджанские, турецкие, киргизские слова, указываем в скобках — азер., тур., кирг.

28

хъалватун), чоьрпа «суп, питье» (араб, шурбатун), джианджабал «имбирь» (араб, джанджабилун), хурма «хурма» (перс, хормулу), бомба «вата» (перс. памбэ), долма «голубец» (перс, долмэ), ба1ар «орех» (перс. б1ар), г1ейси «абрикос» (перс, г/эйси), хорбаз «арбуз» (перс, хаьрбозэ), паст «дыня» (перс. харбозэ «дыня»), шаптал «персик» (перс, шафтану), бал «вишня» (перс, бала).

5. В чеченском языке, кроме вышеперечисленных, имеются и другие заимствования, так или иначе связанные с растительным миром. Например, из дагестанских языков: чеч. жижиг «мясо» (дарг. диъ), мукх «ячмень» (дарг. мукъ), чеч. кхалл «закусить» (дарг. къалла). чеч. налх «сливочное масло» (дарг. ниъ «молоко», авар, «нах»), чеч. к1а «пшеница» (дарг. къекь (верно»), чеч. дум «курдюк» (лезг. ттум), чеч. мукх «ячмень» (лезг. мух), чеч. нехч «сыр» (лезг. ниси), чеч. дама «пшеничная мука» (лезг. гум), чеч. шур «молоко» (лезг. шур «творог»).

Следует остановиться на фитониме сулу «овес». В кайтагском диалекте кумыкского языка сохранилась древняя основа сувсул «овес». Генетически близкие термины представлены во многих дагестанских языках: ср. дарг. су-сул «рожь», табас. сорсул, авар, сусур «овсюг», будух. сылсыл. За пределами дагестанских языков эта основа имеется и в современном осетинском языке в форме сысылы «плевел опьяняющий», которая, по мнению В. И. Абаева, сближается с указанными дагестанскими вариантами1.

По нашему мнению, здесь представлены две различные основы. Первая основа группируется вокруг кыпчакского термина сулу\\сулуг (ср. утрату конечного -г-\\-к- в кум. сари— др.-тюрк. сарыг «желтый», кум. толу— др.-тюрк. толуг «полный», кум. тары— др.-тюрк. тарыг «просо»). Основа сулу подразделяется в свою очередь на кипчакскую форму сулу\\сула: сюда относятся монг. сули, мар. шуло — булг. шула. хант. сола, груз, свили, чеч. сула, лезг. сули\\сил, агул, сул и сванск. сэл. Третья цахурско-рутульская форма сык/ыл, вероятно, результат метатезы сылык1. В эту же группу вариантов входит, как уже было отмечено, и грузинское свили ~ свила «рожь», которое, по мнению Т. Гониашвили, относится к исконно картвельской лексике2. Более того, О.И. Кахадзе относит к исконной лексике и чеченское сула «овес»3, имеющее в тюркских языках такие параллели, как сула~сулу~селлг Распространенность этой основы во многих тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языках (а также в финно-угорских и палеоазиатских) исключает возможность кавказского происхождения вышеуказанных фитонимов.

Вторая основа, а именно вариант сувсул «овес», восходит, по нашему мнению, к булгарскому источнику и не имеет никакого отношения к первой

1 Абаев В. И. Указ. раб. С. 195.

2 Гониашвили Т. Словарные схождения чеченского и картвельского языков. — Изв. Инст. языка, мышления и культуры. Тбилиси, 1940. Т. 5-6. С. 611.

3 Кахадзе О. И. О некоторых терминах хлебных злаков в грузинском языке. — Ежегодник ибрийско-кавказского языкознания. Тбилиси, 1975. Т. 2. С. 365.

основе сулу.

О булгарском происхождении приведенных основ свидетельствует наличие в чувашском языке двух фонетических форм этого термина: саса и сасал \\ сысыл «отруби». Этот булгаризм проник и в пермские языки; ср. мар. шушыл, удм. сэсло «отруби». Связь семантики «отруби» и «злак» вполне реальна. В этом плане показательна связь тюркского арпа «ячмень» и тагальского апаарпа «шелуха зерна, отруби». Наличие основы саса\\сы-сы в чувашском языке показывает производность варианта сасал\\сысыл. Чувашская основа сысы с закономерным переходом -с- в -ш (мар. шушыл — булг. шы~ шыл) дала вариант шаша\\шышы, который сохранился в монгольском шиш «сорго, гаолян» и маньчжурском шушу «просо».

На основании вышеизложенного мы приходим к выводу, что фитоним сувсул «овес» является в кумыкском языке компонентом древнебулгарского субстрата. В нахско-дагестанских языках, как и в финно-угорских, иранских, алтайских, эти фитонимы — результат древних контактов между носителями указанных языков и различными тюркскими племенами булгарского происхождения.

«Не менее 2000 лет, — пишет В.И. Абаев, — осетины-аланы являются народом кавказским и находятся в тесных отношениях и взаимодействии с народами коренного Кавказского этнического круга. Такие продолжительные связи не могли не оставить следа в языке и во всей этнической культуре Осетии. И действительно... в осетинском языке кавказский элемент занимает особое место... Кавказский элемент вошел в осетинский не просто как внешнее влияние, подобно тюркскому, арабскому, а как самостоятельный структурный фактор, как своего рода вторая его природа»1.

«По-моему, ведущее место в этногенезе осетин следует отвести кавказской аборигенной общественной среде, — говорил профессор Е.И. Крупное. - Именно поэтому современные осетины и являются истинными кавказцами по происхождению, внешнему облику и культуре... и иранцами по языку»2.

В основном мнение Е.И. Крупнова совпадает с утверждением В. И. Абае-ва, за исключением того, что профессор Е.И. Крупное отводит ведущее место в этногенезе осетин «кавказской аборигенной среде», в то время как можно утверждать, что предки осетин принесли в горы Северного Кавказа довольно высокую материальную и духовную культуру, отраженную в исторической лексике, например, чеченцев и ингушей.

«...Иранское влияние на аборигенов, как свидетельствуют археологические данные, — пишет Б.А Калоев, — было настолько значительным, что период после VII века был назван археологами даже особым термином — «позднекобанским»3. А как известно, территория современной Осетии явля-

1 Абаев В. И. Указ. соч. С. 90.

2 Крупное Е. И. Проблема происхождения осетин по археологическим данным//Сб. Происхождение осетинского народа. Орджоникидзе, 1967. С. 41.

3 Калоев Б. А Осетины. М., 1971. С. 17. 30

лась центром формирования древней кобанской культуры, многие черты которой фиксируются в духовной жизни осетин.

Рассматривая исторические связи и языковые контакты между осетинами и вайнахами, нельзя не упомянуть о наличии между этими народами общности в культуре, быте и т.д.

Параллели в нартском эпосе, легендах, древнейшей языческой религии (обрядах «вызывания дождя», «посвящения коня покойнику», «скачек в память о покойнике»), в ряде культовых традиций, в деталях одежды, пищи, быта, хозяйстве и отражение этих параллелей в исторической лексике, обслуживавшей духовную и материальную культуру этих народов , говорят о наличии тесной исторической связи между осетинами и чеченцами.

А взаимосвязь, установившаяся между осетинами и одним из нахских народов — ингушами, — веками носила добрососедский, дружественный и мирный характер .

Мы попытаемся на основании уже имеющихся исследований, собственных наблюдений и полевых материалов, собранных нами на территории Чечни, Ингушетии и Северной Осетии, показать отдельные языковые параллели в фитонимии: хала «побег, былинка» (осет. хала «стебель, трава»), йий «пиво» (осет. йау «просо»), мерг1ад «куколь» (осет. маг1алда), кес//оьс «полоса скошенной травы» (осет. унс), шар «пахта молочная» (осет. сир//сера «каша из муки, сыворотки и масла»), сое «рожь» (осет. сиск «четырехрядный горный ячмень»), г1ад «ствол, стебель» (осет. хьад//г1ада).

6. Большой пласт фитонимов чеченского языка и их производных -это заимствования из русского языка: морковк «морковка», акаци «акация», картол «картофель», булк «булка», кемпет «конфета», копает «капуста», сухар «сухарь», бурак «бурак» и другие.

Наличие многочисленных русских фитонимов в чеченском языке - показатель тесных контактов двух древнейших этносов, много веков живущих бок о бок.

Заключение

Вайнахи — автохтонное население Кавказа. Их предки обитали на Северо-Восточном Кавказе в течение тысячелетий и хорошо познали родной край, ознакомились с растительным миром этой зоны. Свой практический опыт и знания передали в названиях растений, которые составляют большой пласт лексики, не представляющий собой замкнутой системы лексем. Эта система находится в непрерывном развитии и постоянно пополняется новыми словами.

Контрастивный анализ фитонимов, функционирование названий расте-

1 Кануков И. Характерные обычаи осетин, ингушей и их соплеменников при разных случаях//Газ. «Кавказ», 1846. №27-30.

2 Подробнее об этом см. указ. соч. Абаева В. И., Калоева Б. А., а также: История Грузии. Тбилиси, 1946. С. 306.

ний в устном народном творчестве, формирование ботанической терминологии, а также словообразование названий растений описаны в синхронном аспекте. В диахронном аспекте рассмотрены фитосемантические компаративные конструкции, морфонологические изменения в структуре фитонимов, контаминация, реэтимологизация и этимологический анализ названий растений.

Слова в языке находятся в системных отношениях, образуя понятийные и семантические поля. С точки зрения понятийных отношений слова объединяются в тематические группы, среди которых определенное место занимает тематическая группа названий растений. Эта группа лексики чеченского языка представлена значительным количеством слов. Исходя из семантического поля в фитонимической лексике чеченского языка можно, выделить различные лексико-семантические группы.

Система названий растений чеченского языка неоднородна по составу: она включает в себя как исконную, так и заимствованную лексику. Среди исконной лексики можно выделить общеиберийско-кавказские, общесеверо-кавказские, общенахские и собственно чеченские слова.

Наряду со словообразованием и изменением значений слов, имеющихся в языке, источником обогащения лексики может служить заимствование. Чеченский язык не только заимствовал слова, но и оказывал влияние на лексику языков тех народов, с которыми входил в тесные этнолингвистические контакты.

Контрастивный анализ некоторых названий растений разносистемных языков позволяет определить сходства и различия в структуре фитонимов, представленных сложными словами и словосочетаниями, а также выявить роль письменной формы речи в разграничении сложных слов и соответствующих словосочетаний.

Фитосемантические компаративные конструкции в чеченском языке представлены свободными и устойчивыми оборотами, связи между которыми состоят в том, что в процессе исторического развития языка компаративные свободные сочетания превращаются в устойчивые компаративные конструкции, на базе которых возникают фразеологизмы.

Ботаническая терминология чеченского языка находится на стадии становления и формирования. Она нуждается в кодификации, нормализации и унификации.

Морфемная структура фитонимов в основном прозрачна, что связано с агглютинативным строем чеченского языка, хотя в некоторых случаях по различным причинам она затемнена.

В системе чеченского языка выделяются специфические синтаксические единицы, которые в смысловом и сочетательном отношении совпадают со словосочетаниями, а в акцентологическом, формообразовательном и орфографическом отношении ничем не отличаются от сложных слов. Эти единицы языка называем синтаксическими блоками. Необходимо отличать друг от друга словосочетания, синтаксические блоки и сложные слова. 32

В словообразовании чеченского языка словосложение занимает ведущее положение. Основным средством обогащения системы названий растений чеченского языка является словосложение. Словообразовательная структура названий растений свидетельствует о том, что во многих сложных словах в качестве второго компонента часто выступает глагол. До недавнего времени малоисследованными оставались такие способы образования слов в чеченском языке, как универбация и эллиптическая деривация.

Названия растений могут выступать в роли антропооснов. Прозвища, личные имена, образованные от фитонимов, имеют характерные особенности в структуре словообразования. Фитонимы нашли широкое отражение в топонимии: многие оронимы, ойконимы и гидронимы образованы от названий растений. Исследование этих онимических названий имеет большую историко-культурную и эстетическую значимость для истории чеченского языка.

В процессе этимологического анализа необходимо учитывать такие факторы, как контаминация и реэтимологизация. Этимологический анализ названий растений чеченского языка требует широкого привлечения данных как родственных, так и неродственных языков. Этимология некоторых слов нуждается в пересмотре. Нами предпринята попытка по-новому взглянуть на этимологию ряда названий растений. В некоторых случаях предполагаем новую интерпретацию или вносим уточнения и дополнения.

Важно отметить, что в чеченском языке, как и в северокавказских языках, отсутствует финтобентос (морские растения на дне моря, водоемов). Все названия растений, произрастающих на дне водоемов, чеченцы называют общим названием «буц» — трава.

В целях лучшей характеристики флоры в чеченском языке мы приводим в конце диссертации как её составную часть пять приложений. Эти приложения дают возможность иметь представление о фонетико-морфологическом состоянии названий растений и делать выводы не только об их структуре, но и видеть общность их семантики и лексических расхождений в нахских языках и диалектах. С этой целью мы приводим названия растений в чеченском, ингушском, бацбийском языках и в основных четырех, наиболее отличающихся от литературного чеченского языка диалектах (чеберлоевском, итум-калинском, кистинском, аккинском). При этом все названия растений на родном языке даем с отдельными грамматическими формами, то есть с грамматическим классом и числом.

Названия растений составляют важный пласт лексики чеченского языка, проблема изучения которого является не только актуальной, но и перспективной для дальнейших исследований.

Список публикаций по теме диссертационного исследования

1. Фитонимы в чеченском языке: синхронно-диахроный анализ: Монография. - М., 2003. - 7,9 пл.

2. Синтаксическая деривация в русском и чеченском языках: Вопросы синтаксиса вайнахских языков- Сб. статей ЧИ НИИ ИЯЛ, Грозный, 1991.33

0,6 п.л.

3. О некоторых наблюдениях над лексикой чеченского языка (названия деревьев и кустарников): Вопросы отраслевой лексики.- Сб. статей ЧИ НИИ ИЯЛ, Грозный, 1992-0,7 пл.

4. Развитие речи учащихся национальной школы: Учебное пособие по спецкурсу.-Грозный, 1993.-3,4 пл.

5. Заимствованная фитонимическая лексика в чеченском языке: Сб. статей ППС ЧГПИ. - Грозный, 1998 - 0,3 пл.

6. О производных фитонимах в чеченском языке: Вопросы общего языкознания- Сб. статей Даг. ГПУ, Махачкала, 1999. - 0,5пл.

7. Лексико-семантические группы фитонимов чеченского языка: Сб. статей ППС ЧГПИ. - Грозный, 2001 - 0,4 пл.

8. Фитонимы чеченского языка, характеризующие растения с пищевыми и лекарственными свойствами: Вопросы русской и чеченской филологии. - Межвузовский сборник статей. - Грозный, 2003.-1,6 пл.

9. Фитонимическая лексика чеченского языка://Кавказоведение.-2004.-№5.-0,5 пл.

10. Флора в жизни вайнахов //Этнографическое обозрение.-2004.-№6-1 пл.

11. Фонетико-морфологические и семантические особенности названий растений: Сб. статей ППС ЧГПИ, - Грозный, 2004.- 1 пл. (в печати).

Отпечатано с оригинал - макета в типографии и ООО «Лима Проект». Заказ № 215. Тираж 100 экз.

SM 2 4 2 s

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Хазбулатов, Бекхан Абусупьянович

Введение

Глава I. Теоретические основы изучения современной отраслевой терминологии и общие принципы ее формирования

§ 1. Термины, терминология и терминосистема.

§ 2. Основные принципы формирования отраслевой терминологии и ее классификации

§ 3. Когнитивное терминоведение.

§ 4. Лингвокультурологический аспект изучения фитонимической лексики

Глава II. Фитонимическая лексика чеченского языка.

§ 1. Фитонимы, обозначающие травы и другие растения.

§ 2. Фитонимы, обозначающие деревья и кустарники

§ 3. Фитонимы, обозначающие культурные растения

§ 4. Фитонимы, обозначающие растения с пищевыми и лекарственными свойствами

Ф § 5. Названия пищи, кормов и предметов, связанных с растениями

Глава III. Лексико-семантические группы и лексико-слово-образовательные и фонетико-морфологические особенности фитонимов чеченского языка.

§ 1. Лексико-семантические группы фитонимов чеченского языка.

§ 2. Лексико-словообразовательные особенности фитонимов чеченского языка.

§ 3. Фонетико-морфологические особенности фитонимов чеченского языка.

Глава IV. Схождения и расхождения между нахскими языками и диалектами в области фитонимии.

§ 1. Лексические сходства и различия

§ 2. Морфемно-словообразовательные и морфологические сходства и различия.

Глава V. Фитонимы чеченского языка с точки зрения их происхождения

§ 1. Основания классификации фитонимов чеченского языка с точки зрения их происхождения.

§ 2. Исконные фитонимы.

§ 3. Заимствованные фитонимы.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Хазбулатов, Бекхан Абусупьянович

Отраслевая лексика на современном этапе своего развития приковывает к себе внимание все более широкого круга исследователей. Особая нагрузка в этом процессе выпадает на долю терминологии, являющейся результатом интеграции теоретического и практического языкознания.

Чеченская растениеводческая терминология, как и другие вопросы народной лексики, пока остается малоизученной областью. Вместе с тем исследование этой терминологии, связанной с одним из древнейших занятий человечества - растениеводством, имеет большое значение для освещения истории языка, решения актуальных вопросов изучения и систематизации лексики современного чеченского языка, решения лексикографических проблем и целого ряда культурно-исторических вопросов. Академик В.В. Виноградов отмечал, что «история терминологии - это проблема не только национально-историческая, но и интернациональная, проблема истории мировой науки и проблема истории человеческих цивилизаций, истории и культурных взаимодействий группировок народов»1.

Начиная с 60-х годов XX столетия, в связи с дальнейшим развитием чеченского литературного языка, внедрением родного языка в школьное обучение, изданием учебников, газет и журналов на национальных языках, возникла острая необходимость в изучении отраслевой лексики. В этот период были приняты специальные постановления Академии наук СССР и региональных научных центров о планомерном сборе, изучении и унификации отраслевой лексики, однако в силу ряда причин эти решения не были доведены до конца, и многие термины растениеводческой, животноводческой, техноло

1 Виноградов В.В. Русская речь, ее изучение и вопросы речевой культуры // ВЯ. - 1964. № 4. - С. 7. гической культур чеченского языка не зафиксированы в словарях, а некоторые забыты и исчезли. Отсутствие в важнейших и наиболее объемных словарях («Чеченско-русском словаре» и «Русско-чеченском словаре» А.Г. Мациева) многих слов, обозначающих растения,1 затрудняет и без того сложную работу по изучению отраслевой лексики чеченского языка. Кроме того, это весьма неблагоприятно сказывается на изучении чеченского языка в учебных заведениях различного уровня и профиля. С другой стороны, материал, собранный нами в этой работе, может в значительной степени восполнить этот пробел.

В наше время внедрение научно-технических достижений в сельскохозяйственное производство способствует быстрому исчезновению многих терминов растениеводства, что делает весьма актуальной задачу ее сбора, систематизации и комплексного описания.

Необходимость изучения отраслевых терминов в условиях регионов, подобных нашей республике, вызывается и теми процессами, которые происходят в этой области в настоящее время, Поскольку не все проблемы нахского языкознания изучены достаточно глубоко, специалисты, работающие в разных областях отраслевых наук (ботаники, зоологи, работники сельского хозяйства) создают новые термины. Делают они это часто вынужденно, но не всегда такое терми-нотворчество грамотно с точки зрения требований, предъявляемых к специальной лексике, при этом сами создаваемые термины используются и толкуются не всегда однозначно и правильно. Чтобы избежать этого, необходимо: 1) создать республиканскую терминологическую комиссию, деятельность которой должна быть направлена на дальнейшее совершенствование отраслевой терминологии чеченско

1 По нашим подсчетам, в этих словарях отражено не более 1/3 фитонимов, включенных нами в «Русско-чеченский, чеченско-русский словарь фитонимов», приложенный к данной работе. го языка; 2) обобщить имеющиеся рекомендации, касающиеся сбора, упорядочения, унификации и употребления терминов в школьных и вузовских учебниках и учебных пособиях; 3) всесторонне и на научной основе исследовать актуальные вопросы терминологии с тем, чтобы разработать и установить единый словник и далее - толковый переводческий словарь отраслевой терминологии чеченского языка; 4) сохранять уже существующие термины, избегать замены употребительных терминов новыми, так как даже незначительные изменения в терминологии часто затрудняют усвоение основных лингвистических понятий в школе. При этом следует исходить из степени употребительности, распространенности каждого термина в нахских языках. Критерием употребительности того или иного вводимого термина, безусловно, является практика. В работе над унификацией терминологии нахских языков следует придерживаться научных методов терминоведения, рассматривая их в разных аспектах.

Необходимость изучения и сохранения растениеводческой и другой отраслевой лексики воспринимается особенно остро в связи с обсуждаемой в последнее время проблемой миноритарных языков. По этой причине 3. Габуниа и Р.Г. Тирадо, в первую очередь, имея в виду произрастающие на Кавказе реликтовые растения, отмечают, что «все они очень ценны для науки, поэтому нельзя допустить, чтобы их наименования бесследно исчезли из списков названий растений западнокавказских языков».1 Полагаем, что в равной мере сказанное этими авторами относится и к чеченскому языку. При этом речь идет об опасности исчезновения названий не только реликтовых растений, но и вообще практически всех исконных названий, чего, конечно, нельзя допустить. А для этого, бесспорно, нужно систе

1 Зинаида Габуниа, Рафаэль Гусман Тирадо. Миноритарные языки в современном мире. Кавказские языки. - М., 2002. - С. 161. матизировать, исследовать, делать доступными широкому кругу носителей языка соответствующие названия представителей уникальной флоры, которая их окружает.

Все это говорит о необходимости научного исследования и всестороннего анализа отраслевой терминологии с точки зрения ее системности, функционирования и практического применения, к чему мы и стремились в своей работе.

В настоящее время в отечественном языкознании происходит становление нового направления - когнитивного термноведения, в котором термины отраслевой лексики представлены как знаки вербальных интеллектуальных концептов - речемыслительных объектов, рождающихся в процессе познания. В таких случаях термины могут обладать признаками категоризованной и концептуальной научной картины мира, зависящей как от объективной информации, так и от субъективных функциональных намерений человека и членов определенной социальной общности. При таком понимании отраслевая лексика анализируется многоаспектно - с содержательной, формальной и функциональной сторон. И мы, впервые в чеченском языкознании, стремились в своей диссертации использовать данный прием при оценке терминов и их познавательных значений в культуре исследуемого языка.

Синхронные типологические и сравнительно-исторические исследования всегда требовали обращения к лексическому материалу, при этом для доказательства родства языков особенно ценными и убедительными считаются именно лексические совпадения, особенно в сфере так называемой «отраслевой лексики». «Изучение отраслевой лексики представляет благодатный материал для сравнительно-исторических, этимологических изысканий по нахским языкам»1,

1 Оздоева Ф.Г. К вопросу о структурных особенностях названий растений в ингушском языке // Вопросы отраслевой лексики. Сборник научных трудов. - Грозный, 1985. - С. 117. поэтому определенный результат подобного исследования (установление значительных схождений) имеет серьезное значение для решения общей проблемы выяснения генетических связей между языками.

С общепринятой точки зрения, которая не оспаривалась, по крайней мере, до предшествующего десятилетия, современные нахские языки развились на базе общенахского языка-основы, а он, в свою очередь, сформировался на общей иберийско-кавказской основе. Так ли оно на самом деле, трудно доказать, так как сравнительно-историческое изучение кавказских языков в целом и в частности нахских предельно затруднено из-за отсутствия памятников письменности, охватывающих древний период в их истории. Вместе с тем в еще большей степени трудно опровергнуть генетическое родство названных языков. Если рассматривать в этом контексте даже только нахские языки (чеченский, ингушский, бацбийский), мы сталкиваемся с тем, что «при наличии общего лексического фонда нахские языки обнаруживают значительные лексические (и не только лексические) расхождения, и здесь на первый план следует вывести различия между бацбийским языком, с одной стороны, и чеченским и ингушским языками, - с другой»1. Вероятно, понадобится еще достаточно много усилий ученых и немало времени, чтобы установить с большей степенью доказанности родство нахских языков между собой и их родство с другими языками народов Кавказа. И очевидно, что, прежде всего, это необходимо делать на материале лексики, в частности, лексики, обозначающей предметы и понятия из области растительного мира, относящейся к основному словарному фонду языка и одновременно к древнейшему слою лексики не только в чеченском, но и, как правило, во всяком другом языке.

1 Халидов А.И. Нахские языки в типологическом освещении. - Нальчик, 2003. - С. 60.

Нахские языки содержат в себе богатый материал для подобного исследования.

Флора Северного Кавказа характеризуется богатством и многообразием растительности. Слепком его растительного мира и климатического разнообразия является территория Чечни. Здесь, с одной стороны, имеются растения, произрастающие не только на юге, но и на севере. С другой стороны, вайнахи (чеченцы и ингуши) издревле живут одновременно в разных временах года: на плоскости своевременно наступает и недолго властвует весна, но рано начинается и, как правило, бывает очень продолжительной летняя пора, тогда как в предгорье и в горах весна приходит достаточно поздно, а лето длится совсем недолго.

Путешественники и исследователи, интересовавшиеся природой вайнахского края, искренне отмечали, что его флора не оставляет никого равнодушным. Около двухсот лет тому назад русский путешественник академик Гюльденштедт обратил внимание на «великое множество марены, из которой горцы добывали краску и которую местные жители продавали на сторону до пяти тысяч пудов сушеной и двадцать тысяч пудов сырой».

В одном из своих научных трудов известный на Северном Кавказе ученый-историк К.Н. Гриценко привел восторженное высказывание М.Я. Ольшевского о растительном мире Чечни: «Богатая пажитями, пастбищами, лесами, водою, могла ли Чечня производить иное впечатление, как не приятное»1. А исследовавший в XIX веке луга и леса Веденского района (бывшей Ичкерии. - Б.Х.) В.В. Маркович, долгие годы проработавший лесником, в своей работе «В лесах Ичкерии.» емко и всесторонне описал ичкерийскую природу: «Путеводными и вместе с тем самыми обычными и распространен

1 Цит. по: Гриценко Н.П. Современники середины XIX века о Чечне и о чеченцах. - Археоло-го-этнографический сборник. Т. 2. - Грозный, 1968. - С. 293. ными для этой полосы можно считать следующие растения: малиновую крупноцветочную буквицу, горный девясил с крупными оранжевыми цветами, горный лень с темно-розовыми цветами, переходящими в малиново-фиолетовый, нежно-розовую ромашку и астран-ции. Прибавьте к ним целое море белых и нежно-голубых колокольчиков и еще тысячи комбинаций этих четырех цветов, составляющих живописные букеты, - и вы будете иметь представление о горной лесной поляне, обрамленной соснами, березами, горным явором и рябиною. Приблизительно в конце февраля или начале марта вы увидите разбросанные по вашему участку желтые кучи, напоминающие вам копны сложенного хлеба. Это проснулась бредина и встречает весну в парчовом наряде. Ей обрадовались больше всего пчелы и жужжат уже вокруг нее, встрепенувшись после долгого сна, спеша полакомиться медовыми железками зазолотившейся бредины. Обратите ваш взор на южную сторону вашего участка - и вы там увидите среди темных пространств желтые пятна, иногда сливающиеся в целые полосы, это расцвел кизил среди спящих еще дубов. В конце марта и в начале апреля прежде всех начинает распускаться бук, и его острые, как иглы, почки принимаются выпускать на свет божий свою бледную, нежную зелень. Распускание бука идет зеленой полосой с подошвы до вершины, постепенно поднимаясь все выше и выше, причем другие деревья кажутся среди светлой зелени как бы молодеющего бука черными пятнами. Достигнув самой высокой точки своего распространения, изумрудная полоса бука как бы застывает на одном месте, и выше вы можете отчетливо наблюдать другую древесную породу, расположенную полосой или куртинами с сильно красноватым оттенком. Полоса эта занята горным явором, от красноватых распускающихся почек которого и обусловливается оттенок всей полосы, что и дает возможность ее выделить.».1

1 В.В. Маркович. В лесах Ичкерии. Воспоминание о чеченском лесе. - Записки кавказского отдела Русского географического общества. Кн. 19. - Тифлис, 1897. - С. 279-304. и

Уделивший в своих исследованиях много внимания названиям растений, увлеченно изучавший природу родного края с точки зрения её отражения в языке профессор И.Ю. Алироев так пишет о растительности Чечни: «С древнейших времен леса и травы играют огромную роль в жизни вайнахов. Из древесины они делали оружие для своей защиты и строили жилища, из лучших пород древесины изготовляли разные предметы домашнего быта, из ценных деревьев и трав добывали краску и лекарства.

Поэтому не случайно то, что они издавна научились оберегать ее, сохранять ценные породы древесины, налагая на них табу, а впоследствии взимая штрафы за незаконно срубленное дерево в размере барана или быка. Было время, когда за подсечку ценного дерева из озорства общество приговаривало виновника к смерти. Историческая зависимость вайнаха от окружающего растительного мира выработала в нем уважение и преклонение перед растениями, которым посвящены многие легенды, а запрет произвольной рубки леса и уничтожения растительности сохранил и по сегодняшний день в сознании многих вайнахов уважение к растениям».1

Исторические данные свидетельствуют, что большая часть территории горной и плоскостной Чечни еще в XVIII веке была занята труднопроходимыми лесами, которые простирались в некоторых местах до рек Сунжа и Терек. Это были обширные территории диких, непроходимых лесов, многократно превышающие по площади леса современной Чечни. В период Кавказской войны они подвергались варварскому истреблению: чтобы облегчить себе контроль за захваченной территорией и оградить себя от нападений горцев из густых лесов, царские войска буквально за один день вырубали и выжигали целые лесные массивы, оголяя пространство на многие

1 И.Ю. Алироев. Флора и фауна Чечни и Ингушетии. - М.: Academia, 2001. - С. 4-5. километры. Позже, после окончания опустошительной войны, чеченцы, чтобы выжить, вынуждены были и сами вырубать и продавать лес на рынках Терского края. Все это катастрофически сократило лесные богатства республики. Если горцы делали это вынужденно и по возможности старались наносить лесу, особенно ценным породам деревьев, как можно меньше вреда, то царские ставленники не жалели леса и в первую очередь на захваченных территориях уничтожали ценные породы деревьев, используя их даже в качестве дров. Так, например, за короткий срок стал исчезать драгоценнейший вид дерева - тис, или, как его называли здесь местные жители, негной. По словам В.В. Марковича, «особенно много было уничтожено негноя в конце семидесятых годов (кажется 71) во время проезда по так называемой «царской дороге», идущей из Дагестана через Ведено в г. Грозный, императора Александра II, когда почти весь путь был уставлен негноевыми молодыми деревьями; все шатры и палатки на всех отдыхах царственного путешественника были убраны зеленью негноя, который за большую цену доставлялся во все пункты пути тысячами возов».1

Хищническая вырубка пошла на убыль лишь тогда, когда сократилась потребность его заготовок на дрова и для получения древесного угля: в начале XX в. в г. Грозный стали подвозить уголь, а позже и переходить на газовое отопление. Решению вопроса сохранения леса помогали и организованные в Чечне лесничества, которые запрещали без разрешения официальных органов власти заниматься рубкой леса. Для исследования флоры республики создавались научные общества, приглашались специалисты, проводились различные обсуждения. В частности, летом 1926 года по заданию крайкома партии в Чечне побывала экспедиция во главе с ученым

1 Маркович В.В. Указ. соч. - С. 256. ботаником С.И. Виноградовым. В течение лета она изучала названия трав, произрастающих в окрестностях некоторых населённых пунктов трёх горных районов Чечни - Галанчожского, Итумкалинского и Шатойского. По свидетельству С.И. Виноградова, экспедиция описала более трёх сотен названий растений.1

Охрана лесных богатств республики стала делом государственной важности, следовательно, лишь после установления новой власти. В конце 50-х - начале 60-г годов XX в. территория двух самых больших районов республики - Грозненского и Гудермесского - была объявлена заказником, так как здесь имелись «ценные травы для лекарственного сырья, а именно: полынь таврическая - многолетник из семейства сложноцветных (является сырьем для получения туаре-мизина, действующего по типу камфары и кофеина), марена красильная, корни которой служат сырьем для изготовления препаратов, применяемых для лечения почечно-каменной болезни».2 С целью планомерного решения вопроса озеленения городов и районных центров республики в г. Грозном было организовано крупное городское лесное хозяйство на площади около трёх тысяч гектаров.

В 80-е годы прошлого столетия заказниками стали многие массивы других районов, где имелись ценные породы деревьев. Однако отчасти этим и многим другим благим намерениям созидателей, связанным с растительным миром, не было суждено осуществиться. С начала 90-х годов становится нормой варварское растаскивание и уничтожение всех богатств республики - в масштабах несравненно больших, чем где-либо в другом регионе России. До военных действий на территории Чечни этим занимались в основном местные лесные магнаты, тогда как с их началом повторилась ситуация Кавказ

1 См.: С.И. Виноградов. Луга горной Чечни. - Ростов-на-Дону, 1927.

2 В. Пирожков. Лекарственные растения взяты под охрану! // Грозненский рабочий. - 1969. -6 апр. ской войны XIX века: каждый гарнизон военных, даже блок-пост, вырубают лес вокруг себя, тем самым беспощадно уничтожая флору Чечни. Сохранявшаяся нашими предками много веков природа в одночасье была разворочена варварским обращением с ней.

Для чеченцев, как одного из коренных народов Северного Кавказа, окружающий их растительный мир всегда был частью собственной жизни; они хорошо знали этот мир растений и отразили его в своем языке в полном объеме и во всем разнообразии. Свой опыт общения с природой, ознакомления с множеством растений они передавали из поколения в поколение в названиях деревьев, трав, кустарников и других растений. Эти слова составляют целую систему фитонимической лексики чеченского языка, находящуюся в непрерывном развитии. Если бы целенаправленное изучение этого значительного и важного слоя лексики началось хотя бы одновременно с первыми серьезными работами, посвященными чеченцам и их языку, сегодня в нашем словаре фитонимов могло бы быть больше названий (часть из них уже, наверное, безвозвратно утеряна), а сами эти названия были бы известны более широкому кругу носителей языка. Например, в наше время даже пожилым людям неизвестны связанные с растениями и растениеводством слова йивар «зябь», чиет «сосновая и еловая шишка»; в современном чеченском языке не различают кукурузную муку из поджаренной на огне и сырой кукурузы, тогда как еще век назад различали соответственно джур и сискалг1а. Тем не менее сохранению и систематизации этого слоя лексики способствовало то, что изучение названий растений Чечни и Ингушетии началось еще в досоветское время. Тогда некоторыми исследователями, учеными - языковедами были написаны путевые записки, очерки и другие работы, содержащие важные сведения о различных видах растительности Чечни и Ингушетии.

Особую ценность среди них, вне всякого сомнения, имеет вышеназванная работа В.В. Марковича, где на русском, латинском и чеченском языках даются названия многих деревьев, кустарников, трав, произраставших на территории Чечни, и приводится их описание, в том числе со сведениями о пищевых растениях.

В советский период чеченский и ингушский языки приобрели письменность, что способствовало изданию на вайнахских языках газет, журналов и различной литературы, в том числе учебников и учебных пособий, что привело к необходимости сбора и включения в словари многих названий растений. «Такая работа представляет большую ценность для лексики литературных языков чеченцев и ингушей. Это объясняется, прежде всего, масштабом распространения языка, его общественной функцией, участием в разработке таких наук, как ботаника, география, народная медицина и др.

Отсюда возникает и необходимость изучения народных названий растений. В этом отношении младописьменные языки страдают отсутствием широкого круга исследований народных названий растений»1. Правда, с конца 60-ых годов XX в. в Чечне и Ингушетии наблюдается некоторый интерес языковедов к растениеводческой лексике чеченцев и ингушей.2

Большой вклад в дело изучения вайнахской фитонимии внес профессор Алироев И.Ю., который рассматривает не только назва

1 Алироев И.Ю. Указ. соч. - С.6-7.

2 См.: Дешериева Т.И., Дешериев Ю.Д. Чеченские наименования кукурузы, ее частей (как растения) и процессов ее обработки // Вопросы отраслевой лексики иберийско-кавказских языков: Тезисы докладов. - Грозный, 1969. - С. 22; Оздоева Ф.Г. К вопросу о названиях растений в вайнахских языках (там же, с. 17); Алироев И.Ю. Народные названия трав, цветов и грибов в нахских языках (там же, с. 18); Оздоева Ф.Г. К вопросу о структурных особенностях названий растений в ингушском языке // Вопросы отраслевой лексики. - Грозный, 1985; Алироев И.Ю. В лесах Чечни. - Грозный. 1992; Оздоева Ф.Г. К вопросу о названиях растений в вайнахских языках // Вопросы отраслевой лексики иберийско-кавказских языков: Тезисы докладов. - Грозный, 1960. ния растительного мира в чеченском и ингушском языках и их диалектах, но и старается показать его значение в жизни вайнахов. Кроме того, в его работах анализируются фонетико-морфологичес-кие и семантические особенности некоторой части фитонимической лексики чеченского языка.

Однако постоянно эволюционирующий пласт названий растений и их малоизученность дают нам основание считать, что эта часть чеченской лексики нуждается в глубоком, всестороннем изучении и систематизации, что и обусловило выбор темы исследования.

С учетом вышеизложенного в диссертации поставлена цель многоаспектного изучения фитонимов чеченского языка, которые являются объектом диссертационного исследования. Это позволяет решить некоторые лингвистические, этнолингвистические и истори-ко-лингвистические проблемы.

Для достижения данной цели определены следующие задачи:

- анализ фитонимов, характеризующих весь спектр растительного мира;

- описание исконных и заимствованных фитонимов;

- характеристика лексико-семантических групп фитонимов;

- выявление лексико-словообразовательных и фонетико-морфологических особенностей фитонимов;

- изучение лексических, лексико-словообразовательных, фонетических и морфологических схождений и расхождений между нахскими языками и диалектами чеченского языка в сфере растениеводческой терминологии.

Чтобы решить эти задачи, в процессе исследования фитонимов был использован целый комплекс достаточно апробированных в науке методов: описательный метод, структурно-лингвистический метод, метод интегрирования, метод компонентного анализа, сравнительно-сопоставительный и сравнительно-исторический методы, метод обобщающей аналогии, дедукции и полевой метод.

Методологическую базу диссертационного исследования составляют труды отечественных языковедов - русистов и кавказоведов, внесших значительный вклад в исследование и развитие терминологии русского и нахских языков: О.С. Ахмановой, И.Ю. Алирое-ва, А.Н. Абрегова, В.В. Виноградова, H.H. Волкова, В.П. Даниленко, Ю.Д. Дешериева, Г.А. Климова, Т.Р. Кияк, М.А. Кумахова, Е.С. Никитиной, Д.С. Имнайшвили, A.A. Реформатского, H.H. Суперанской, А.Г. Мациева, Н.М. Шанского, Д.Н. Шмелева, E.H. Кубряковой и др.

В последнее время приобретают все большую актуальность исследования в области лингвистической культурологии, в центре внимания которых такие вопросы, как связь культуры народа и семантики языка, образа мышления и словесного обозначения предметов и понятий, частотность слов и ее связи с культурой и т.д.1 Это интересный, перспективный и важный аспект рассмотрения лексического материала любого языка. В настоящей работе мы не могли оставить без внимания этот аспект изучения отраслевой лексики (соответствующий материал мы изложили в § 4 главы I), хотя, конечно, проблема эта сложная и требующая более углубленного и детального рассмотрения в специальной объемной работе.

Научная новизна диссертации определяется тем, что в ней: а) впервые комплексно, всесторонне исследуется фитонимиче-ская лексика чеченского языка, включая не только лексику литературного языка, но и диалектов;

1 См. об этом подробно: Маслова В.А. Лингвокультурология. - М.: Academia, 2001; Воробьев В.В. Лингвокультурология. - М.: 1997; Вежбицкая Анна. Понимание культур через посредство ключевых слов. - М.: Языки славянской культуры, 2001; и др. б) дается описание фитонимов как в синхронном, так и в диа-хронном аспекте; в) впервые в чеченском языкознании фитонимы рассмотрены в лингвокультурологическом аспекте (при этом необходимо учесть, что в лингвокультурологических исследованиях чеченский язык практически не привлекался вообще); г) фитонимическая лексика чеченского языка рассматривается с точки зрения ее происхождения с делением исконной нахской лексики на три группы: 1) общенахская, 2) вайнахская, 3) собственно чеченская; д) в полном объеме выявлены лексические сходства и различия нахских языков и диалектов в области фитонимической лексики; е) выявлены лексико-словообразовательные и фонетико-морфологические особенности значительной части фитонимической лексики; ж) описаны лексико-семантические группы фитонимов; з) рассмотрены исконные и заимствованные фитонимы; и) в качестве приложения к диссертации предлагается наша лексикографическая работа «Русско-чеченский, чеченско-русский словарь фитонимов», составленная преимущественно на базе полевых материалов, собранных нами как в Чечне и Ингушетии, так и в Грузии и Дагестане.

Впервые в чеченском языкознании с использованием целого комплекса достаточно апробированных в науке методов мы проводим исследование фитонимов в синхронно-диахронном аспекте, их лингвокультурологический анализ, описание лексико-семантических групп (ЛСГ) названий растений, выявление их лексико-словообразовательных и фонетико-морфологических особенностей, рассмотрение лексических, морфемно-словобразовательных и морфологических сходств и различий между нахскими языками и диалектами в области фитонимии, а также ее изучение с точки зрения происхождения. Такой многоаспектный научный подход при раскрытии темы диссертации свидетельствует о ее теоретической значимости.

Полученные в ходе исследования выводы и результаты могут быть использованы в учебном процессе в высших и средних учебных заведениях Северного Кавказа, а также при разработке научных и учебных пособий, в частности при написании раздела «Лексика» учебника чеченского языка. В этом, на наш взгляд, заключается практическая значимость данной работы.

Особо следует отметить практическую значимость данного исследования в плане использования ее результатов для пополнения сведений о лекарственных свойствах и пищевой ценности представителей флоры Чечни. В медицинской практике фитотерапия находит все большее применение, в производстве лекарств естественные компоненты вытесняют химию, постепенно растет количество препаратов, изготовленных только из трав и другого естественного сырья. Достаточно полный свод названий растений с указанием их лекарственных и пищевых свойств с приведением сведений о народной практике их использования для лечения различных болезней и приготовления тех или иных продуктов и блюд может оказаться хорошим справочным источником для тех, кто занят в медицинской и пищевой промышленности. С учетом этого, мы планируем в ближайшем будущем составить и опубликовать такой свод с привлечением специалистов по медицине или биологии.

Практическая значимость нашей работы видится и в возможности использования ее результатов при составлении соответствующих терминологических словарей - биологических (в первую очередь словаря ботанических терминов), медицинских (в части названий лекарственных трав и указания их целебных свойств), специальных словарей и справочников для работников сельского и лесного хозяйства.

Диссертация прошла необходимую апробацию. Работа обсуждалась на расширенном заседании кафедр общего языкознания, чеченской филологии и русского языка Чеченского государственного педагогического института и Чеченского государственного университета. Ряд положений диссертации были доложены и сообщены на научно-практических конференциях преподавателей и сотрудников, которые состоялись в последние годы в Чеченском государственном педагогическом институте, Чеченском государственном университете и Ингушском государственном университете.

Источники исследования. В основу диссертации положены данные, извлеченные из словарей, лексикологических работ предшественников, этнографических материалов, других источников, выявленных и дополненных нами.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка использованной литературы и приложения.

Список научной литературыХазбулатов, Бекхан Абусупьянович, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. Абаев В.И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Т. 1. М.-Л., 1958, т. И-1У. - Л., 1973-1989.

2. Абаев В.И. Осетино-вайнахские лексические параллели. -Известия ЧИНИИИЯЛ. Т. 1., вып. 2. Языкознание. Грозный, 1959. - С. 89-119.

3. Абаев В.И. Осетинский язык и фольклор. I. М.-Л., 1949.

4. Абаев В.И. История языка и история народа // Абаев В.И. Избранные труды. И. Общее и сравнительное языкознание. Владикавказ: Ир, 1995. - С. 218 - 239.

5. Абдоков А.И. О звуковых и словарных соответствиях северокавказских языков. Нальчик, 1983.

6. Абдоков А.И. Фонетические и лексические параллели абхазско-адыгских языков. Нальчик, 1973.

7. Абитов М.Л. Сложные слова (сотроБ^а) в кабардино-черкесском языке: Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук М., 1948.

8. Абрегов А.Н. К взаимоотношению между композитами, синтаксическими блоками и словосочетаниями в названиях растений адыгских языков // Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. VI. Тбилиси, 1979.

9. Абрегов А.Н. Основные типы именных композитов в адыгейском языке (в синхронно-диахронном аспекте) // Адыгейская филология, вып. 3. Краснодар, 1969.

10. Авсеева Т.В., Тихомиров В.Н. Школьный ботанический атлас. М., 1964.

11. Алборов Б. Ингушское «Гальерды» и осетинское «Алар-ды» // Известия Ингушского НИИ краеведения. Т. 1. Владикавказ,1928.

12. Алборов Б. Ингушское Деалу «бог» и осетинское Дели-мон - «злой дух» // Известия Ингушского НИИ краеведения. Т. 23. - Владикавказ, 1930.

13. Алборов Б. Осетинские названия местностей в костоку от Осетии. (К вопросу об осетино-ингушских взаимоотношениях в прошлом). // Сборник научного общества этнографии, языка и литературы при Горском педагогическом институте. Т.1. Владикавказ,1929.

14. Алиева А.И. Поэтика нартского эпоса адыгов // Сказания о нартах эпос народов Кавказа. - М., 1969.

15. Алироев И. Ю. Кистинский диалект чеченского языка. -Известия ЧИНИИИЯЛ. Т. 3, вып. 2. Языкознание. Грозный. 1962.

16. Алироев И. Ю. Народные названия трав, цветов и грибов в нахских языках. Вопросы отраслевой лексики иберийско-кавказских языков: Тезисы докладов. - Грозный, 1969.

17. Алироев И. Ю. Нахские языки и культура. Грозный, 1978.

18. Алироев И. Ю. Фауна Чечено-Ингушетии в вайнахских языках. Махачкала, 1970. - 130 с.

19. Алироев И.Ю. Названия трав в вайнахских языках // Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. II. Тбилиси, 1975. - С. 159-165.

20. Алироев И.Ю. Сравнительно-сопоставительный словарь отраслевой лексики чеченского и ингушского языков и диалектов. -Грозный.: Чечно-Ингушское книжное издательство, 1975. 383 с.

21. Алироев И.Ю. Язык, история и культура вайнахов. Грозный, 1990.

22. Алироев И.Ю.Чеченский язык. М.: Academia, 1999.

23. Алироев Ибрагим. Флора и фауна Чечни и Ингушетии. -М.: Academia, 2001.- 182 с.

24. Антонова М.В. Концептуальная структура отраслевой терминологии // Научно-техническая терминология. 1985. -Вып. 10. - С. 9-13

25. Апажев M.JI. Вопросы влияния русского языка на кабардинский язык. Нальчик, 1963.

26. Апажев М.Л., Кокова Т.Б. Учет тематической группировки слов при изучении лексики (на материале кабардино-черкесского и русского языков) // Роль национального языка и культуры в формировании и развитии личности. Нальчик, 1993.

27. Апажев М.Л. О русско-северокавказских языковых контактах и некоторые вопросы лексикографии // Уч. зап. КБГПИ, в. 13. Нальчик, 1957.

28. Апажев М.Л. Проблема системности в лексике и типология лексических микросистем // Аспект-АБрекЛ;, №2 (Хельсинки: Ассоциация преподавателей русского языка в Финляндии).

29. Апажев М.Л. Проблемы кабардинской лексики. Нальчик, 1992.

30. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М.: Наука, 1974. - 367 с.

31. Апресян В.Ю., Апресян Ю.Д. Метафора в семантическом представлении эмоций // Вопросы языкознания. 1993. - № 3. -С.34-36.

32. Арсаханов И. Г. Аккинский диалект в системе чечено-ингушского языка. Грозный, 1959.

33. Арутюнова Н.Д. Истина: фон и коннотация // Логическия анализ языка. Культурные концепты. М., 1991.

34. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1998.

35. Ахмадов Ш.Б. Чечня и Ингушетия в XIII начале XIX века. - Грозный, 2002. - 527 с.

36. Ахманова О.С. и др. Основы компонентного анализа. -М., Изд-во МГУ, 1969.

37. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: Советская энциклопедия, 1969. - 606 с.

38. Ахриев Ч. Этнографический сборник ингушского народа с приложением его сказок и преданий. «Терские ведомости», 1872, № 27.

39. Ахриев Ч. Ингуши. Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. 8. - Тбилиси. 1875.

40. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. Воронеж: Изд-во Воронежского университета, 1996.

41. Байсултанов Дадаш, Байсултанов Дауд. Чеченско-русский фразеологический словарь. Грозный: Книга, 1992. - 317 с.

42. Балкаров Б.Х. Адыго-вайнахские языковые встречи // Известия ЧИНИИЯЛ, т. VIII, вып. 2. Грозный, 1967.

43. Балкаров Б.Х. Адыгские названия хлебных злаков и их параллели в других кавказских языках // Ученые записки КБНИИ, т. XXVII, серия филологическая. Нальчик, 1975.

44. Балкаров Б.Х. Адыгские элементы в осетинском языке. -Нальчик, 1965.

45. Басиева С.М. К вопросу иранско-адыгских лексических отношений/Пятая региональная научная сессия по историко-сравнительному изучению иберийско-кавказских языков (Проблемы языковых контактов на Кавказе): Тезисы докладов. Орджоникидзе, 1973.

46. Бекишева Е.В. Специфика процессов образования производных терминов: к проблеме национального и интернационального в терминологических подсистемах: Автореферат дис . канд. филолог. наук.- Саратов, 1991.

47. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974.

48. Берг JI.C. Географические зоны Советского Союза. Т. 12. М.-Л., 1952.

49. Бескровный А.Е. К вопросу о социальной основе и путях некоторых лексических заимствований в адыгейском языке // Труды КГПИ, т. VI, вып. 1. Краснодар, 1937.

50. Блумфилд Л. Язык. М.: Прогресс, 1968. - 606 с.

51. Блягоз З.У. Адыгейско-русское двуязычие. Майкоп, 1982.

52. Блягоз З.У. Двуязычие и культура русской речи. Майкоп, 1977.

53. Блягоз З.У. Контактирование русского и родного языков (Вопросы теории). Ростов-на-Дону, 1976.

54. Болдырев H.H. Концептуальные структуры и языковые значения // Филология и культура. М., 2001.

55. Большой энциклопедический словарь. М., 1998.

56. Будагов P.A. Введение в науку о языке. М., Учпедгиз, 1958.- 435 с.

57. Будагов P.A. Сравнительно-семасиологические исследования. М., 1963.

58. Бурт Э.М. Научные понятия как системы и их описание в толковых терминологических словарях // Вопросы языкознания. -1984. -№ 1. С. 36-43.

59. Вагапов А.Д. Славяно-нахские лексические параллели. -Грозный, 1994. 191 с.

60. Вагапов А.Д., Ислангириева A.C. Адыго-нахские лексические параллели // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии: Материлы Всесоюзной научной конференции. Майкоп, 2001. -С. 35-36.

61. Васильева JI.M. Теория семантических полей // ВЯ. -1971. №5.

62. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1996.

63. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов. М.: Языки славянской культуры, 2001. - 287 с.

64. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Дом бытия языка. В поисках новых путей развития лингвострановедения: Концепция лого-эпистемы. М.: Икар, 2000.

65. Вехов В.Н., Губанов И.А., Лебедева Г.Ф. Культурные растения СССР. М., 1978.

66. Виноградов В.Б. Место египетских амулетов в религиозно-магической символике кавказцев (по материалам Центрального и Северо-Восточного Кавказа сарматской эпохи). Археолого-этнографический сборник. Т. 2. - Грозный, 1968.

67. Виноградов В.Б., Чокаев К.З. Древние свидетельства о названиях и размещении нахских племен. Известия ЧИНИИИЯЛ. Т. 7, вып. 1. История. - Грозный, 1966.

68. Виноградов В.В. Из истории лексикологии // ДСИЯ. -1956. №10.

69. Виноградов В.В. О некоторых вопросах русской исторической лексикологии // Изв. АН СССР, ОЛЯ. 1953. Т. XII. Вып. 3.

70. Виноградов В.В. Основные типы лексических значений слова // ВЯ. 1953. №5.

71. В.В. Виноградов. Русская речь, ее изучение и вопросы речевой культуры // ВЯ. 1964. № 4. - С. 3-19.

72. Виноградов В.В. О взаимодействии лексико-семантичес-ких уровней с грамматическими в структуре языка // Мысли о современном русском языке. М., 1969.

73. Виноградов В.В. Лексикология и лексикография. Избранные труды. - М.: Наука, 1977. - 312 с.

74. Виноградов С. И. Луга горной Чечни. Ростов-на-Дону, 1927.

75. Винокур Г.О. О некоторых явлениях словообразования в русской технической терминологии // Труды Московского института истории, философии и литературы. Т. V. Сборник статей по языковедению. М., 1939. - С. 3-54.

76. Водождоков Х.Д. Русская лексика в адыгейском языке: Автореф. дис . канд. филол. наук. М., 1955.

77. Вопросы терминологии. (Материалы Всесоюзного терминологического совещания). М.: Изд-во АН СССР, 1961. - 230 с.

78. Воробьев В.В. Лингвокультурология. Теория и методы. -М., 1997.

79. Габуниа Зинаида, Тирадо Рафаэль Гусман. Миноритарные языки в современном мире. Кавказские языки. М.: 2002. - 288 с.

80. Гак В.Г. Пространство времени // Логический анализ языка: Язык и время. М.: Индрик, 1997.

81. Гамкрелидзе Т.В. Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокультуры, т. II. Тбилиси, 1984.

82. Ганиев Ф.А. Образование сложных слов в татарском языке. М., 1982.

83. Гачев Г. Национальные образы мира. Космо Психо - Логос. - М.: Изд-во «Группа Прогресс. Культура», 1995.

84. Генко А. Н. Из культурного прошлого ингушей // Записки Института востоковедения при Азиатском музее. Т. 5. Л., 1930.

85. Гинзбург Р.С. О взаимосвязи лингвистического и экстралингвистического в лексике // ИЯШ. 1972. № 5.

86. Головин Б.Н. Типы терминосистем и основания их различения // Теория и слово. Межвузовский сборник. Горький, 1981.

87. Гониашвили Т. Словарные схождения чеченского и картвельских языков // Известия Института языка, мышления и культуры. Т. 5-6. Тбилиси, 1940.

88. Гринко Г. В. Народные названия растений в молдавских говорах Котовского района: Автореферат дис. канд. филол. наук. -Кишинев, 1962.

89. Гринев C.B. Введение в терминоведение. М., 1993. -309 с.

90. Головин Б.Н., Кобрин Р.Ю. Лингвистические основы науки о терминах: Учебное пособие. М., 1987. - 104 с.

91. Гриценко Н. П. Современники середины XIX века о Чечне и чеченцах. Археолого-этнографический сборник. Т. 2. - Грозный, 1968.

92. Гросгейм А. А. Растительные богатства Кавказа. Т. 1.-3. -Баку, 1939; Т. 4-6. М.-Л., 1962.

93. Далгат Б. К. Первобытная религия чеченцев. Терский сборник. Вып. 3, отд. 2. - Владикавказ, 1893. - С. 41-132.

94. Даниленко В.П. Лексико-семантические и грамматические особенности слов-терминов // Исследования по русской терминологии. М.: Наука, 1971. - С. 13-18.

95. Даниленко В.П. О терминологическом словообразовании // Вопросы языкознания. 1973. - № 4.

96. Даниленко В.П. Русская терминология: опыт лингвистического описания. М.: Наука, 1977.

97. Дауров Х.Б. Субстантивные словосочетания в адыгейском языке // Уч. зап. Адыгейского НИИ, т. XIX.- Майкоп, 1974.

98. Демьянков В.З. Конитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопросы языкознания. -1994. № 4.

99. Дендрофлора Кавказа. Т. 1-3. Тбилиси, 1959-1963.

100. Деревья и кустарники СССР. М., 1966.

101. Дешериев Ю.Д. Бацбийский язык (фонетика, морфология, синтаксис, лексика). М., 1953.

102. Дешериев Ю.Д. Современный чеченский литературный язык. Ч. 1. Фонетика. Грозный, 1960.

103. Дешериев Ю.Д. Сравнительно-историческая грамматика нахских языков и проблемы происхождения и исторического развития горских кавказских народов. Грозный, 1963.- 555 с.

104. Дешериева Т. И., Дешериев Ю. Д. Чеченские наименования кукурузы, ее частей (как растения) и процессов ее обработки // Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. II. Тбилиси, 1975. - С. 181-190.

105. Джавахишвили И.А. Историко-этнологические проблемы Грузии, Кавказа и Ближнего Востока, кн.1. — Тбилиси, 1950.

106. Джавахишвили И.А. Первоначальный строй и родство грузинского и кавказских языков.- Тбилиси, 1937.

107. Джавахишвили И.А. Экономическая истории Грузии, кн.1 (2-е изд.). Тбилиси, 1930.

108. Джанашиа Б.П. Абхазская лексика виноградарства и виноделия: Автореферат дис . канд. филол. наук. Тбилиси, 1965.

109. Джанашиа С.Н. Сванско-адыгейские (черкесские) языковые встречи (картвельско-адыгейские параллели) // Труды, т. III. -Тбилиси, 1959.

110. Джонуа Б.Г. Климов Г.А. К индоиранизмам в языках Северо-Западного Кавказа (абхазские данные) // Изв. АН СССР, сер. ЛиЯ, 1985, т. 44, № 2.

111. Долакова Р. И. Явление омонимии в ингушском языке. -Ученые записки ЧИГПИ. Т. 25. Серия филологическая, вып. 19. -Грозный, 1964.

112. Есперсен О. Философия грамматики.- М, 1958.

113. Закономерности развития литературных языков народовСССР в советскую эпоху. М., 1969.

114. Земская Е.А. Как делаются слова. М., 1963.

115. Земская Е.А., Китайгородская М.В., Ширяева E.H. Русская разговорная речь. Общие вопросы. Словообразование, Синтаксис. -М.,1981.

116. Ивина JI.B. Лингвокогнитивные основы анализа отраслевых терминосистем. Москва, 2003.

117. Ионова С.Х. Генетический общий лексический фонд абазинского и кабардино-черкесского языков // Вопросы взаимовлияния и взаимообогащения языков (северокавказский ареал). Черкесск, 1978.

118. Ионова С.Х. К характеристике общей заимствованной лексики абазинского и кабардино-черкесского языков // Вопросы взаимовлияния и взаимообогащения языков (северокавказский ареал). -Черкесск, 1978.

119. Ионова С.Х. Кабардино-черкесские словарные заимствования в абазинском языке // Вопросы взаимовлияния и взаимообогащения языков (северокавказский ареал). Черкесск, 1976.

120. Ионова С.Х. Кабардино-черкесские лексические заимствования в абазинском языке // Вопросы языковых контактов (северокавказский ареал). Черкесск, 1982.

121. Имнайшвили Д.С. Некоторые виды ассимиляции гласных в языках нахской (чеченской) группы // ИКЯ. Т. 13. Тбилиси, 1962.

122. Имнайшвили Д.С. Некоторые особенности чеберлоевского диалекта с фактами других диалектов чечено-ингушского языка. -ИКЯ. Т. 15. Тбилиси, 1966.

123. Имнайшвили Д.С. Система гласных и регрессивно-дистанционная ассимиляция в чеченском и ингушском языках. Тезисы докладов.- Тбилиси, 1967.

124. История Грузии. Тбилиси, 1946.

125. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. Отв. ред. акад. Б.Б. Пиотровский.- М.,1988.

126. Кавтарадзе И.И. К истории некоторых слов и их структуре в грузинском языке // Ежегодник иберийско-кавказского языкознания, т. XVIII. Тбилиси, 1975.

127. Калоев Б.А. Земледелие народов Северного Кавказа. М., 1981.

128. Канделаки Т.Д. Семантика и мотивированность терминов. М., 1977.

129. Кануков И. Характерные обычаи осетин, ингушей и их соплеменников при разных случаях // Газ. «Кавказ», 1846. С. 227-30.

130. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: Культурные концепты. Волгоград-Архангельск, 1996.

131. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. М., 1976.

132. Караулов Ю.Н. Структура лексико-семантического поля // НДВШ. ФН, 1971, №1.

133. Кахадзе О.И. О некоторых терминах хлебных злаков в грузинском языке // ЕИКЯ. II. Тбилиси, 1975.

134. Керашева З.И. Особенности шапсугского диалекта. Майкоп,1957.

135. Кияк Т.Р. Лингвистические аспекты терминоведения. -Киев, 1989.

136. Квитко И.С. Термин в научном документе. Львов, 1976. - 127 с.

137. Квитко И.С., Лейчик В.М., Кабанцев Г.Г. Терминологические проблемы редактирования. Львов, 1986. - 151 с.

138. Климов Г.А. Абхазско-адыгские этимологии. II. Заимствованный фонд // Этимология. 1966.- М., 1968.

139. Климов Г.А. Абхазско-адыгские этимологии. I. Исконный фонд // Этимология. 1965. М., 1967.

140. Климовицкий Я.Я. Термин и обусловленность определения понятия в системе // Проблематика определений терминовв словарях разных типов. Л., 1976.

141. Кобрин Р.Ю. О понятиях «терминология» и «терминологическая система» // Научно-техническая информация. Сер. 2. -1981, № 8. - С. 7-10.

142. Кобрин Р.Ю. О принципах терминологической работы при создании тезаурусов для информационно-поисковых систем // Научно-техническая информация. Сер. 2. - 1979, № 6. - С. 3-9.

143. Коков Дж.Н. Адыгская (черкесская) топонимия. Нальчик, 1974.

144. Коков Дж.Н. Вопросы адыгской (черкесской) антропони-мии. Нальчик, 1973.

145. Комарова З.И. О сущности термина // Термин и слово. -Горький, 1979.

146. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. -М., 1986.

147. Копыленко М.М. Основы этнолингвистики. Алматы, 1995.

148. Кравченко А.В. Язык и восприятие. Когнитивные аспекты языковой категоризации. Иркутск, 1996.

149. Круберг Ю. К., Чефранова В. 3. Школьный определитель высших растений. М., 1960.

150. Крупное Е. И. Древняя история Северного Кавказа. М., 1960.

151. Крупнов Е.И. Проблема происхождения осетин по археологическим данным // Происхождение осетинского народа: Сборник статей. Орджоникидзе, 1967.

152. Крупнов Е.И. О времени формирования основного ядра нартского эпоса у народов Кавказа // Сказания о нартах эпос народов Кавказа. M., 1969.

153. Крысин Л.П. О причинах лексического заимствования // РЯШ. 1965, № 3.

154. Крысин Л.П. Русское слово, свое и чужое. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 883 с.

155. Кубрякова Е.С. Семантика в когнитивной лингвистике. // Известия РАН. Серия литературы и языка. - 1996. - № 5-6.

156. Кубрякова Е.С. Типы языковых значений: Семантика производных слов. М., 1981.

157. Кузнецова Э.В. Лексикология русского языка.- М., 1952.

158. Кулаев Н.Х. О кавказском субстрате осетинского языка. -Тбилиси, 1967.

159. Кумахов М.А. К вопросу о границах слова в адыгских языках // Морфологическая структура в языках различного типа. -М., 1983.

160. Кумахов М.А. К проблеме сложного слова // Известия АН СССР, ОЛЯ.- 1963. T. XXII. Вып. 1.

161. Кумахов М.А. Морфология адыгских языков. М.Нальчик, 1964.

162. Кумахов М.А, О границах сложного слова в адыгских языках // Уч. зап. КБНИИ, т. XVI. Нальчик, 1959.

163. Кумахов М.А. О соотношении морфемного строения слова и словообразования (К вопросу о границах применения метода непосредственно составляющих) // ВЯ. 1963. №6.

164. Кумахов М.А. О так называемых аналитических глаголах // Аналитические конструкции в языках различных типов. -М.-Л. 1965. '

165. Кумахов М.А. Об одном типе сложных слов в адыгейском, кабардинском и убыхском языках // Арнольду Степановичу Чикобава (Сборник, посвященный 80-летию со дня рождения). Тбилиси,

166. Кумахов М.А. Отраслевая лексика с корнями хьэ «ячмень», ху//фы - «просо» в адыгских языках // Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. II. - Тбилиси, 1975.

167. Куркиев A.C. Об исконной лексике ингушского языка // Ежегодник иберийско-кавказского языкознания, V. Тбилиси, 1978.

168. Куркиев A.C. Основные вопросы лексикологии ингушского языка. Грозный: Чечено-Ингушское книжное издательство, 1979. - 254 с.

169. Лейчик В.М. Несложившаяся терминология формирующейся области знания и деятельности // Научно-техническая терминология. 2003. Вып. 1. - С. 13-16.

170. Лейчик В.М. Семантическая омонимия и многозначность в сфере терминов // Лексика и лексикография: Сборник научных трудов. М., 1991. С. 115-121.

171. Лейчик В.М. Термин и научная теория // Лингвистические и лингводидактические аспекты изучения. М., Наука, 1991.

172. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Русская словесность. Антология. М., 1997.

173. Лотте Д.С. Вопросы заимствования и упорядочения иноязычных терминов и терминоэлементов. Л.: Наука, 1982.

174. Магомедов А.Г. Материалы к сравнительному изучению чечено-ингушской лексики // Известия ЧИНИИИЯЛ, t.V, вып. 2, «Языкознание». Грозный, 1965.

175. Мальсагов 3. К. Грамматика ингушского языка. Изд. 2-е. -Грозный, 1963.

176. Мальсагов Д.Д. Чечено-ингушская диалектология и пути развития чечено-ингушского литературного (письменного) языка. -Грозный, 1941.

177. Мальсагов Д.Д. Чечено-ингушская диалектология и путиразвития чечено-ингушского литературного (письменного) языка // Д.Д. Мальсагов. Избранное. Нальчик, 1998.

178. Мамакаев М. А. Правовой институт тайпизма и процесс его разложения // Известия ЧИНИИЯЛ. Т. 1. (4), вып. 1. Грозный, 1936.

179. Манерко Л. А. Истоки и основания когнитивно-коммуникативного терминоведения // Лексикология. Терминоведе-ние. Стилистика: Сборник научных трудов. М. - Рязань, 2003. - С. 120-126.

180. Марковин В.И. В стране вайнахов. М., 1969.

181. Маркович В.В. В лесах Ичкерии. Воспоминание лесничего о чеченском лесе // Записки кавказского отдела Русского географического общества. Кн. 19. Тифлис, 1897. - С. 229-235.

182. Маркович В.В. Названия, употребление и распространение некоторых более важных в народном быту растений Ичкерии // Записки кавказского отдела Русского географического общества. Кн. 19. Тифлис, 1897. - С. 207-228.

183. Маслова В.А. Введение в лингвокультурологи. М., 1997.

184. Маслова В.А. Лингвокультурология. М., 2001.

185. Маслова В.А. Когнитивная лингвистика. Минск, 2004.

186. Мациев А. Г. Нохчийн-оьрсийн словарь. М., 1961.

187. Мациев А. Г. Тушско-чеченско-русский словарь. Предисловие М. Мамакаева. Грозный, 1932.

188. Мациев А. Г. Чеберлоевский диалект чеченского языка // Известия ЧИНИИИЯЛ. Т. 6, вып. 2. Языкознание. Грозный, 1965.

189. Мациев А. Г. Чеченские и ингушские пословицы и поговорки // Пословицы и поговорки народов Востока. М., 1961.

190. Мациев А. Г., Оздоев И. А. Русско-чеченско-ингушский словарь. Грозный, 1966.

191. Мациев А.Г., Оздоев И.А., Джамалханов З.Д. Чеченоингушско-русский словарь. Грозный, 1962.

192. Мациев А.Г. Очерки лексикологии современного чеченского языка. Грозный: Чечено-Ингушское книжное издательство, 1973. - 144 с.

193. Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание. М., 1993.

194. Никулина Е.А. Терминология и терминологизмы // Язык и общение. 2003. - № 2. - С. 35-37.

195. Новодранова В.Ф., Лейчик В.М. Понятие и концепт. // Научно-техническая терминология. 2002. -Вып. 2. - С. 60.

196. Оздоев И.А. О некоторых расхождениях между чеченской и ингушской лексикой // Известия ЧИНИИИЯЛ, т. X, вып.2, «Языкознание». Грозный, 1975.

197. Оздоев И.А., Мациев А.Г., Джамалханов З.Д. Ингушско-чсченско-русский словарь. Грозный, 1962.

198. Оздоева Ф.Г. К вопросу о названиях растений в вайнах-ских языках // Вопросы отраслевой лексики иберийско-кавказских языков: Тезисы докладов. Грозный, 1960.

199. Оздоева Ф.Г. Названия растений в вайнахских языках // Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. И. Тбилиси, 1975.

200. Оздоева Ф.Г. К вопросу о структурных особенностях названий растений в ингушском языке // Вопросы отраслевой лексики: Сборник научных трудов. Грозный, 1985.

201. Очерки истории Чечено-Ингушской АССР. Т. 1. Грозный, 1967.

202. Ошаев Х.Д. Слова «пха» и «ц1а» в чеченском языке // Известия научного общества Чеченской автономной области. Т. 2. — Грозный, 1930.

203. Павиленис Р.И. Язык. Логика. Философия. Вильнюс, 1981.

204. Пелипенко A.A., Яковенко И.Г. Культура как система: Структурная морфология культуры. Единство онтогенеза и филогенеза. Изоморфизм мышления висторико-культурной феноменологии. М.: Языки русской культуры, 1998. - 371 с.

205. Петров В.В. Семантика научных терминов. Новосибирск, 1982. - 126 с.

206. Петров В.В. Структуры значения: Логический анализ. -Новосибирск, 1979.

207. Пиотровский Р.Г., Рахубо Н.П., Хажинская М.С. Системное исследование лексики научного текста. — Кишинев: Штиинца, 1981, 158 с.

208. В. Пирожков. Лекарственные растения взяты под охрану! // Газ. «Грозненский рабочий». 1969 г. - 6 апр.

209. Поливанов Е.Д. Труды по восточному и общему языкознанию. М., «Наука», 1998. - 623 с.

210. Попова З.Д., Стернин И.А. Понятие концепта в лингвистических исследованиях. Воронеж, 1999.

211. Проблемы разработки и упорядочения теорминологии в Академиях наук союзных республик. М., 1983. - 335 с.

212. Прохоров В.М. Терминология // Русский язык: Энциклопедия. М., 1979.

213. Размышления о судьбах когнитивной лингвистики на рубеже веков // Вопросы филологии. 2001. № 1.

214. Реформатский A.A. Введение в языкознание. М., Учпедгиз, 1960. - 431 с.

215. Реформатский A.A. Мысли о терминологии // Современные проблемы русской терминологии. М.: Наука, 1986. - С. 106— 197.

216. Реформатский A.A. Термины как член лексической системы языка // Проблемы структурной лингвистики. М.: Наука,1968. С. 102-108.

217. Рыжиков B.B. География Чечено-Ингушской АССР. -Грозный, 1967.

218. Саидов М.М. Материалы по куначеству и гостеприимству у чеченцев и ингушей. Сборник статей. Грозный, 1964.

219. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков (общетюрские и межтюркские основы на гласные). М.: Наука, 1974.- 767 с.

220. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков (общетюркские и межтуркские основы на букву «Б»). М.: Наука, 1978. - 349 с.

221. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков (общетюркские и межтюркские основы на буквы «В», «Г» и «Д»). -М.: Наука, 1980. 395 с.

222. Севортян Э.В., Левитская Л.С. Этимологический словарь тюркских языков (общетюркские и межтюркские основы на буквы «Ж», «Ж», «Й». М.: Наука, 1989. - 292 с.

223. Сергеев В.Н. Термин как объект лексикографии // Современные проблемы терминологии. М., 1969.

224. Сердюченко Г.П., Егоров О.П. О чечено-ингушском литературном языке // Революция и горец. Ростов н/Д, 1933.

225. Слюсарева H.A. О типах терминов: на примере грамматики // Вопросы языкознания. 1983. - № 3. - С. 21-29.

226. Слюсарева H.A. Терминология лингвистики и метаязыковая функция языка // Вопросы языкознания. 1 979. - № 4. - С. 6976.

227. А.И. Смирницкий. Лексикология английского языка. М., 1956.

228. Соколов П.П., Осканова Е.С., Прима В.П. Лекарственные растения Чечено-Ингушетии. Грозный. 1982.

229. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997.

230. Суперанская A.B., Подольская И.В., Васильева Н.В. Общая терминология. Вопросы теории. М.: Наука, 1989.

231. Тарасов И.П. Структура смысла и структура личности коммуниканта // Вопросы языкознания, 1992, № 4.

232. Тарланов. Язык и культура. Петрозаводск, 1984. - 103 с.

233. Тарланов Э.К. Этнический язык и этническое видение мира // Язык и этнический менталитет. Петрозаводск, 1996.

234. Телия В.Н. Объект лингвокультурологии между Сциллой лингвокреативной техники языка и Харибдой культуры. (К проблеме частной эпистемологии лингвокультурологии) // С любовью к языку. М., 2002.

235. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М., 1996.

236. Темирова Р.Х. К вопросу о названиях растений в кубано-зеленчукских говорах кабардино-черкесского языка // Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. II. Тбилиси, 1975. - С. 265272.

237. Техов Ф.Д. Кавказский слой в терминологии растений в осетинском языке // Материалы пятой региональной научной сессии по историко-сравнительному изучению иберийско-кавказских языков. Орджоникидзе, 1977. - С. 215-222.

238. Тимаев А.Д. Категория грамматических классов в нахскихязыках. Ростов-на-Дону, 1983. - 195 с.

239. Тогошвилн Г.Д. Из истории грузино-вайнахских политических взаимоотношений во второй половине XVIII века // Известия ЧИНИИИЯЛ. Т.5. Вып. 1. Грозный, 1964.

240. Толикина E.H. Термины или дублеты? // Исследования по русской терминологии. М.: Наука, 1971. - С. 78-89.

241. Толикина E.H. Синонимы и дублеты // Исследования по русской терминологии. М.: Наука, 1971. - С. 78-89.

242. Трубачев О.Н. Ремесленная терминология в славянских языках // Этимология и опыт групповой реконструкции. М., Наука, 1966.

243. Услар П.К. Кое-что о словесных произведениях горцев // Этнография Кавказа. Языкознание. Чеченский язык. Тифлис, 1888.

244. Фаргиев А.И. Сборник лекарственных растений. Назрань, 2004. - 384 с.

245. Федоренко Е.Л. Место фитонимической символики в русском фольклоре // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии: Материалы Всероссийской научной конференции. Майкоп, 2002. - С. 170-171.

246. Филлмор Ч. Основные проблемы лексической семантики // НЗЛ. Вып. XII. Прикладная лингвистика. М., 1983.

247. Хазбулатов Б.А., Алироев И.Ю. Растениеводческвя лексика чеченского языка. Грозный, 2003. - 98 с.

248. Хазбулатов Б.А. Фитонимы в чеченском языке: синхроннодиахронный анализ. М., 2003. - 128 с.

249. Хазбулатов Б.А. Русско-чеченский, чечено-русский словарь фитонимов. Грозный, 2004. -142 с.

250. Хайдаков С.М. Сравнительно-сопоставительный словарь дагестанских языков. М.: Наука, 1973. - 179 с.

251. Халидов А.И. О генетическом родстве и синхронно-типологическом родстве нахских языков // Вестник Академии наук Чеченской Республики. № 1. Грозный, 2002. - С. 146 - 154.

252. Халидов А.И. Нахские языки в типологическом освещении. Нальчик, 2003. - 310 с.

253. Хасиев С.-А. О некоторых древних чеченских оберегах (к вопросу о пережитках первобытных культов вайнахов) // Археолого-этнографический сборник. Т. 3. Грозный, 1969. - С. 183-193.

254. Хашаев Х.-М. X. Общественный строй Дагестана в XIX веке. М., 1961.

255. Ченки А. Семантика в когнитивной лингвистике // Фундаментальные направления современной американской лингвистики. -М., 1997.

256. Чикобава А. С. Древнейшая структура именных основ в картвельских языках. Тбилиси, 1942.

257. Чикобава А. С. О лингвистических чертах картвельских языков // Известия АН СССР. ОЛЯ. Т. 7, вып. 1. М., 1948.

258. Чинчараули А.Л. Грузинско-нахские схождения в отсрале-вой лексике // Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. II. -Тбилиси, 1975. С.210-214.

259. Чокаев К. 3. Морфология чеченского языка. Ч. 1. Грозный, 1968; Ч. 2, 1970.

260. Шагиров А.К. Этимологический словарь адыгских (черкесских) языков. В 2 тт. М., 1977.

261. Шагиров А.К. Заимствованная лексика абхазо-адыгскихязыков. М.: Наука, 1989. 190 с.

262. Шавхелишвили А.И. Из истории взаимоотношений между грузинским и чечено-ингушским народами. Грозный, 1963.

263. Шегрен A.M. Религиозные обряды осетин, ингушей и пр. — М., 1843.

264. Шелов С.Д. Терминология, профессиональная лексика и профессионализмы (к проблеме классификации специальной лексики) // В Я.- 1984, № 6. С. 76-87.

265. Шелов С.Д. Об иерархии в графовых структурах: опыт применения к лингвистическим задачам // Научно-техническая информация. Сер. 2. - 2002, №2. - С. 3-7.

266. Шелов С.Д. Термин. Терминологичность. Терминологические определения. СПб., 2003.

267. Шенгелиа В.Г. О названиях деревьев в адыгейском языке // Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. И. Тбилиси, 1975. - С. 123-127.

268. Шиллинг Е. М. Ингуши и чеченцы // Религиозные верования народов СССР. Т. 2. М.-Л., 1931.

269. Эльмурзаев С. Ч. Общее и специфическое чечено-ингушских нарт-эрстхоевских сказаний в кавказском эпосе. Нарты // Известия ЧИНИИИЯЛ. Т. 5, вып. 3. Литературоведение. Грозный, 1968.

270. Юнг К.Т. Синхроничность. М., 1999.

271. Яковлев Н. Ф. Методы собирания слов и составления общего словаря // Культура и письменность горских народов Северного Кавказа. — Владикавказ, 1930.

272. Яковлев Н.Ф., Ашхамаф Д.А. Грамматика адыгейского литературного языка. М.-Л., 1941.