автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Фонетика холмогорского и шенкурского диалектов XVII в.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Фонетика холмогорского и шенкурского диалектов XVII в."

О1

На правах рукописи

ЛОПУХИНА АНАСТАСИЯ АЛЕКСАНДРОВНА

ФОНЕТИКА ХОЛМОГОРСКОГО И ШЕНКУРСКОГО ДИАЛЕКТОВ

XVII В.

Специальность 10.02.01 - русский язык

- 8 ДЕК 2011

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 2011

005004038

Работа выполнена на кафедре русского языка филологического факультета ФГОУ ВПО «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова»

Научный руководитель: доктор филологических наук профессор

Галинская Елена Аркадьевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук профессор

Копосов Лев Феодосьевич, заведующий кафедрой истории русского языка и общего языкознания факультета русской филологии ГОУ ВПО «Московский государственный областной университет»

кандидат филологических наук Подшивалова Елена Александровна (кафедра русского языка для иностранных учащихся гуманитарных факультетов филологического факультета ФГОУ ВПО «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова»)

Ведущая организация: Учреждение Российской академии наук

«Институт русского языка имени В.В. Виноградова РАН»

Защита диссертации состоится «21 » ое.|Хс-.£Гр'Эу 2011 года в \ Ч '. "^О на заседании диссертационного совета Д i501.001.19 при ФГОУ ВПО «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова» по адресу: 119991, ГСП-1, Москва, Ленинские горы, МГУ имени М.В. Ломоносова, 1-й учебный корпус, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке 1-го учебного корпуса ФГОУ ВПО «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова».

Автореферат разослан « {В » ИрЭ^р^у 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета профессор

Е.В. Клобуков

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертация посвящена реконструкции звукового строя холмогорского и шенкурского диалектов XVII в.

Объект изучения - два архангельских говора, холмогорский и шенкурский, которые не вошли в число диалектов, картографированных в Диалектологическом атласе русского языка1, а согласно «Опыту диалектологической карты русского языка в Европе»2, были причислены к Поморской группе северновеликорусского наречия.

Предмет изучения - фонетические системы холмогорского и шенкурского говоров XVII в., восстанавливаемые по материалам местной деловой письменности XVII в. и диалектным записям XX - XXI вв.

Актуальность работы определяется тем, что до настоящего времени в лингвистике не предпринимались попытки восстановить и описать фонетику холмогорского и шенкурского говоров применительно к предшествующим эпохам их существования, притом что эти диалекты сейчас характеризуются яркими языковыми особенностями и выделяются среди архангельских и, шире, севернорусских говоров. Таким образом, без исследования истории и генезиса холмогорского и шенкурского говоров картина формирования диалектных фонетических явлений на территории Европейской части России оказывается неполной.

Цель работы - реконструировать фонетический строй холмогорского и шенкурского говоров XVII в. и показать динамику их развития. В соответствии с целью исследования в диссертации поставлены следующие задачи: 1) исследовать рукописные памятники XVII в. и материалы диалектных записей XX - XXI вв. и восстановить на их основе вокализм и консонантизм холмогорского и шенкурского диалектов XVII столетия; 2) сравнить фонетические системы обоих говоров между собой и проследить их изменение до начала XXI в.

Материалом исследования послужили скорописные памятники деловой письменности, датированные XVII в. Холмогорский говор был реконструирован на основании рукописей из фонда Антониева Сийского монастыря, общий объем исследованных документов составил 31 рукопись (761 лист). Все исследованные памятники хранятся в Российском

1 Диалектологический атлас русского языка (центр Европейской части СССР). Вып. I. Фонетика. М., 1986.

2 Опыт диалектологической карты русского языка в Европе (с приложением «Очерка русской диалектологии»). Составили H.H. Дурново, H.H. Соколов, Д.Н. Ушаков. М., 1915.

1

государственном архиве древних актов (РГАДА), фонд 11963. Дополнительным источником для реконструкции холмогорского говора XVII в. послужил словарь-дневник англичанина Ричарда Джемса, составленный в 1618-1619 гг. в Холмогорах. Этот памятник письменности исследован и издан Б.А. Лариным4. Шенкурский диалект был восстановлен по данным деловых документов из Важского Богословского монастыря. Основная часть рукописей хранится в Государственном архиве Архангельской области (ГААО), фонд 8295, небольшое количество исследованных памятников находится в РГАДА, фонд 14606. Общее количество изученных рукописей из Важского Богословского монастыря составляет 126 единиц (1560 листов). В жанровом отношении все исследованные тексты представляют собой отводные, а также приходные, расходные и приходо-расходные книги, написанные местными дьячками или монастырскими старцами.

Метод исследования, как это принято в работах по исторической диалектологии, состоит в анализе орфографической системы рукописей и выявлении отклонений от нее. Именно за этими отклонениями, не являющимися описками, усматривается отражение диалектных фонетических явлений. Полученные результаты сопоставляются с материалами описательной диалектологии. Для реконструкции холмогорского говора были использованы записи 1907 г. (сделанные

A. Грандилевским7), 1952 и 1956 гг. (автор исследования - Л.И. Пирогова8) и 2010 г. (материалы собраны автором диссертации). Для восстановления шенкурского диалекта были привлечены записи 1912 г. (сделанные

B. Мансиккой9), 1974 - 75 гг., а также 2007 г. (зафиксированные на аудионосителях во время экспедиций филологического факультета МГУ в село Шеговары), кроме того, были использованы фольклорные материалы

3 Опись 1 (№№ 1,1а, 2), опись 3 (№№ 1 - 4, 6, 9,10,17,18, 20 - 22, 24,26 - 29, 32 - 34, 42, 43), опись 5 (№ 10), опись 6 связка 1 (№ 1), опись 7 связка 1 (№ 16).

4 Ларин Б.А. Русско-английский словарь-дневник Ричарда Джемса (1618 - 1619 гг.). Л., 1959.

5 Опись 2 (№ 1 - 19, 21 - 25, 27 - 67, 71, 73, 80), опись 3 (№ 2, 3, 5, 8, 12, 13); опись 1 (№№608, 609, 615, 696, 718, 719, 752, 773, 786, 791, 795, 807, 813, 931, 941, 942, 950, 984, 992,1025,1026,1046,1126,1149, 1208,1219,1230).

6 Опись 1 (№№ 2 - 6, 9, 11 - 17, 19,21,22,24 - 27).

7 Гранднлевский А. Родина Михаила Васильевича Ломоносова. Областной крестьянский говор // Сборник ОРЯС. АН, том 83. № 5. 1907.

8 Пирогова Л.И. Описание говора 6 пунктов Холмогорского района Архангельской области (по материалам экспедиций 1952 и 1956 гт.) // Материалы и исследования по русской диалектологии, Т. 134. М., 1959.

Мансикка В. О говоре Шенкурского уезда Архангельской губернии // Академия Наук. Известия ОРЯС. 1912. Т. 17. кн. 2.

из журнала «Живая старина», изданные с сохранением особенностей местного говора10.

Научная новизна исследования состоит в том, что в диссертации впервые проведено подробное описание вокализма и консонантизма двух архангельских говоров XVII в. - холмогорского и шенкурского, -реконструированы и сравнены их характерные фонетические особенности, прослежено развитие обоих диалектов во времени (с XVII в. до наших дней); кроме того, выявлено сходство исследованных говоров с другими архангельскими диалектами того же периода.

Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что исследованный и описанный материал, а также выводы, к которым он позволил прийти, увеличивают объем данных, которыми оперируют такие активно развивающиеся научные дисциплины, как русская историческая лингвогеография и описательная диалектология.

Практическая ценность работы состоит в том, что ее результаты и приводимый в ней материал рукописных источников XVII в. и современных архангельских говоров могут быть использованы в пособиях по исторической фонетике, исторической и синхронной диалектологии русского языка, при чтении лекционных курсов и проведении семинарских занятий по данным дисциплинам.

На защиту выносятся следующие положения

1. В XVII столетии системы ударного и безударного вокализма холмогорского и шенкурского диалектов имели ряд сходных черт: сохранение особой фонемы <ё> в ударной позиции, нерегулярность перехода ударного [е] в ['о], предударное и заударное ёканье, усиление лабиализации [о] в [у] в безударных слогах и т.д.

2. Консонантные системы холмогорского и шенкурского говоров XVII в. были во многом похожи. Обоим диалектам было свойственно взрывное <г>, <в> губно-зубного образования, мягкое цоканье, твердость шипящих согласных и т.д.

3. Некоторые различия в звуковом строе реконструируемых говоров XVII в., а именно задержавшийся переход [кы, гы, хы] в [к'и, г'и, х'и] в шенкурском диалекте и непоследовательное изменение ['а] в [е] между мягкими согласными в холмогорском говоре, обусловлены разной скоростью эволюции фонетических систем диалектов.

4. Характерное для шенкурского говора XVII в. произнесение [и] на месте *ё в 1-ом предударном слоге между мягкими согласными, наличие

10 Живая старина: периодическое издание отделения этнографии русского географического общества. Пг., Вып. 3.1899; Вып. 4. 1917.

3

заднерядного [ы] в предударных слогах, а также [кл] на месте видимо, обусловлены специфической историей заселения края.

5. Шенкурский диалект, соседствовавший с вологодскими говорами и испытавший на себе их влияние (отмеченное в XX в.), в XVII столетии по многим пунктам отличался от них (речь идет, прежде всего, о судьбе фонемы <ё>, качестве <в> и реализации долгих шипящих согласных).

6. Ряд фонетических особенностей холмогорского и шенкурского диалектов совпадает со звуковыми особенностями других архангельских говоров того же периода (например, сохранение в XVII в. под ударением особой фонемы <ё>, усиление лабиализации [о] в [у] в предударном положении, непозиционная твердость / мягкость согласных, наличие шепелявых свистящих согласных и др.).

7. Холмогорский и шенкурский диалекты XVII в., а также некоторые другие архангельские говоры того же периода, имея сходные черты, отличались от остальных севернорусских говоров XVII в., реконструированных по памятникам письменности, то есть архангельский диалект в широком смысле слова составлял некую языковую общность уже четыре столетия назад.

Апробация работы. Основные положения диссертации нашли отражение в 6 публикациях, они также излагались в докладах на конференциях «Ломоносов-2007», «Ломоносов-2008», «Ломоносов-2011» (МГУ им. М.В. Ломоносова, филологический факультет). Работа прошла апробацию на заседании кафедры русского языка филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.

Структура диссертации. Работа состоит из Введения, двух глав, Заключения и списка использованной литературы.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении характеризуется тема диссертации, рассматриваются основные работы, посвященные реконструкции некоторых архангельских диалектов прошлого и описанию современных архангельских говоров, формулируются цели и задачи исследования. Здесь же дан очерк истории заселения края - эта информация важна для понимания того, как сложились холмогорский и шенкурский диалекты. Рассматривается вопрос о дославянском, финно-угорском, населении Поморья, рассказывается о первой волне колонизации архангельских земель новгородцами и об основных путях из Новгорода в Поморье, затрагивается вопрос о втором колонизационном потоке переселенцев из центральной Руси, в числе которых преобладали ростовцы. Территория современного Шенкурского

4

района Архангельской области в XIV - XV вв., видимо, представляла собой чересполосицу новгородских и ростовских владений. Получается, что холмогорский и шенкурский диалекты имеют финно-угорский субстрат, а носители славянских диалектов проникали в Поморье из Новгородской земли и из Ростово-Суздальского княжества.

Далее во Введении дается характеристика материала, на котором строится исследование, и объясняется методика реконструкции диалектов по материалам памятников письменности.

В главе 1 «Холмогорский диалект XVII века» прежде всего приводится полный список рукописей, материалы из которых легли в основу работы.

Раздел 1.1.1 посвящен реконструкции ударного вокализма холмогорского говора. В первую очередь рассматривается вопрос о судьбе древнего *ё. На основании анализа многочисленных написаний с буквами 4

и е на месте этимологического *ё перед твердыми, мягкими согласными и на конце слова делается вывод о том, что фонема <ё> в холмогорском говоре XVII в. под ударением еще существовала, однако процесс ее утраты уже начался. Видимо, менее активно он шел перед твердыми согласными. Написания с и на месте *ё во флексиях - в таких формах, как к реки, на гу*ни, на Луки и др., - отражают морфологическую особенность говора, неоднократно фиксировавшуюся позднее. Правомерность сделанных выводов подтверждают, во-первых, диалектные записи XX - XXI вв., в которых спорадически отмечается произнесение дифтонга [ие] на месте *ё перед твердыми согласными: мИра, с14но; пМсня (записи начала XX в.), [л'иетом, згор'иела] (записи 2010 г.). Во-вторых, в словаре-дневнике Р. Джемса, который он вел в начале XVII века в Холмогорах, преобладают написания, свидетельствующие о произнесении [ё] перед твердыми и мягкими согласными: \eato, огеасИ, яеапа; реа.чпа и т.д. (буквосочетанием еа обозначался напряженный закрытый гласный [е]). Получается, что в XVII веке в системе ударного вокализма холмогорского говора действительно еще была фонема средне-верхнего подъема <ё>.

В том же разделе рассматриваются случаи изменения [е] в [и] между мягкими согласными под ударением и гиперкорректная замена [и] на [е] в холмогорском говоре XVII в. (у казначия, Ондрию; у Васильки), наличие таких примеров обычно связывают с судьбой *ё.

Второй раздел (1.1.2) посвящен вопросу о переходе ударного [е] в [о] перед твердыми согласными. В рукописях из Антониева Сийского монастыря отмечены написания типа чсРные, пртио", подержана, зельоные, Семьону,

которые свидетельствуют о наличии результатов изменения [е] в [о] перед твердыми согласными. Однако ряд примеров с буквой 4 вместо е или о (например, отн чфрново, жереб'/.ика, вар'¿но", рубл'1р и др.) указывают на то, что это изменение происходило непоследовательно. Такая нерегулярность перехода [е] в [о] сохранилась в холмогорском говоре до сих пор: перышко, одежа, медь (записи начала XX в.); [поп'ер'ек, в'едр'що, за^'ем] и др. (записи 2010 г.).

В разделе 1.1.3 рассматриваются случаи изменения ударного ['а] в [е] между мягкими согласными. В рукописях отмечено мало примеров, которые могли бы свидетельствовать об этом явлении, тогда как более поздние записи диалекта говорят о регулярности перехода ['а] в [е] под ударением: глень, деветъ, дрень, опеть, петь («пять») и др. Видимо, в XVII веке в холмогорском говоре этот процесс только начинался.

Вопрос о наличии в исследуемом диалекте фонемы <б> поставлен в разделе 1.1.4. Ряд написаний с о вместо у (т/вицы, Капости", с подпоакою), предположительно гиперкорректных, случаи произнесения закрытого гласного в словах [скбл'ко, коурова, дорога, розббщ'ик'и; дну0, полну роботы] (записи середины XX в. и 2010 г.), а также наличие фонемы <ё> в холмогорском говоре XVII в. позволяет предположить, что в этот же период в диалекте могли сохраняться следы фонемы <о>.

В разделе 1.2 восстанавливается вокализм безударных слогов холмогорского говора XVII столетия. Описание системы вокализма безударных слогов имеет довольно сложную структуру. В диссертации основой для классификации является положение после твердых согласных и в абсолютном начале слова или после мягких согласных, шипящих и <ц>. Внутри каждого раздела последовательно рассматривается материал первого предударного, второго и других предударных, а также заударных слогов. Применительно к положению после мягких согласных шипящих и <ц> внутри этих разделов материал дополнительно разделяется по позициям перед твердыми и перед мягкими согласными.

В разделе 1.2.1, посвященном вокализму после твердых согласных и в абсолютном начале слова, показано, что холмогорскому говору XVII в. было свойственно полное оканье. Об этом свидетельствует этимологически верное употребление букв а и о во всех безударных слогах, даже в тех, где этимологически был *о, но под влиянием акающего произношения закрепилась и кодифицировалась буква а\ борана, борановые, кропивы, стокановъ, росходные, с Ро3боиницы и мн. др. Отдельные случаи замены о на

а и обратные объясняются в основном межслоговой графической или фонетической ассимиляцией.

Кроме того, в рукописях отмечены написания, из которых следует, что в реконструируемом говоре было усиление лабиализации [о] в [у] во всех безударных слогах (клубукъ, Мурошки\ жемчюгувоилукъ). Оно возникало чаще всего в соседстве с губными, заднеязычными согласными и [л]. Это явление сохранилось в говоре до сих пор: будать, мурозить, бульной; угурецъ, укунись; яблуко, мелучи (записи начала XX в.); [хулодна, к вуротам, хуроша; угорот, угород'н'ик; кон'ухум, разум] (записи 2010 г.).

В безударных слогах после мягких согласных, шипящих и <ц> в окающих говорах традиционно реконструируются звуки на месте древних *ё, *е (и *ъ в сильной позиции)" и *а. В диссертации этому посвящается раздел 1.2.2. В первом предударном слоге в холмогорском говоре XVII в. фонема <ё> уже утратилась и совпала с <е>, о чем свидетельствуют многочисленные написания с буквой е вместо этимологически правильного Однако звук [е] не единственная реализация *ё в предударном положении. Пример из рукописи Стефане1 Голянищо' позволяет предположить, что на месте этимологического *ё также изредка произносился открытый гласный типа ['а], а записи 2010 г. [б'ажыт, п'ашком, гн'аздо, б'ады, п'аску, м'ашок, в р'аку, в'аком] и др. - подтвердить это предположение. Получается, что за написанием Голянищо" скрывается отражение исходного произношения гласного *ё открытого типа. Видимо, в холмогорском говоре XVII в. такая реализация древнего *ё была реликтовой.

В соответствии с *е реконструируется произнесение [е]. Перед твердыми согласными, видимо, также возможен звук ['о] (об этом свидетельствуют написания типа у ного ж, троски, пешоходныхъ и др.). В ряде случаев е заменяется на ы: Стипановъ\ ева'гилиты — вероятно, за этими словами стоит отражение произношения (ср. записи начала XX в.: систра, мижа, пиро; рибята, нилъзя, либёдка и др.). Еще одна реализация *е была, судя по всему, в открытом гласном типа ['а]: пиняжани", р'Ьиато и др. Это подтверждается материалами современных записей холмогорского говора, где все исследователи слышали открытый гласный: вясна, пятухъ, вяршина (начало XX в.), [побр'аду, пов'арнулас', у с'астры] (50-ые гг. XX в.); [пол'ажыт, л'ажыт, р'амонт, в'аснсу, у н'аво] и мн. др. (2010 год). Объяснение такому явлению может быть следующим: существует предположение, что различия между *ё и *е в некоторых праславянских диалектах, которые легли в основу древнерусского языка, основывались на отношениях долготы /

11 Далее для краткости будет употребляться обозначение «на месте *е».

7

краткости, а не тембра. Об этом свидетельствуют заимствования в прибалтийско-финских языках из новгородского и псковского диалектов, в которых *ё передавался через аа, а *е - через краткий а12. Таким образом, в рукописях из Антониева Сийского монастыря нам встретились реликтовые случаи отражения произнесения открытого гласного типа ['а] на месте *е.

В соответствии с этимологическим *а после мягких согласных в текстах изредка встречаются написания с буквами е, 4 в положении перед

мягкими: еме", м'Ькиницы и др. Однако таких примеров мало. Если

сопоставить примеры реализации *а в первом предударном слоге с тем, что было установлено для позиции под ударением, то можно сделать вывод о нерегулярности изменения ['а] в [е] между мягкими согласными в предударном положении в холмогорском говоре XVII в.

Реконструкция вокализма первого предударного слога после мягких согласных, шипящих и <ц> в холмогорском диалекте XVII в. может быть представлена в виде таблицы:

Перед твердыми согласными *ё Перед мягкими согласными

е('а) [е](и['а])

[е],['о],['а],([и]) *е, *ь [е], редко [и]

[а] *а [е], [а]

По ряду черт получившаяся система сходна с теми, которые С.К. Пожарицкая выделила в северо-восточной группе окающих говоров13.

Далее в диссертации описывается вокализм второго и других предударных слогов после мягких согласных, шипящих и <ц>. Он типологически сходен с вокализмом первого предударного слога. Pix объединяет произнесение [е] из *ё и случаи реализации *е в звуке типа ['а] (на Ярофе"кФ, япа"чю).

В заударном положении на месте *ё восстанавливается [с], однако в небольшом числе слов в окончаниях пишется и (на Паздерихи, Федки дано, вповалыши, в ку'ницы и др.), что является морфологической, а не фонетической особенностью холмогорского говора. Древнее *е реализуется в звуках [е], ['о] (ла1уровои, на Ширшому, сани пошо°ни и др.), [и] (Офонасива, Леонтьтъ, дьячиарха"гг/ских и др.), а также в отдельных случаях в ['а] (уляди, Лебядевъ, ко"могаРцавъ). На месте этимологического *а наряду с

12 Касаткина Р.Ф. Рефлексы *ё в некоторых севернорусских говорах // Вопросы языкознания. 1991, №2.

13 Пожарицкая С.К Изоглоссы типов предударного вокализма после мягких согласных на территории севернорусских говоров // Очерки по фонетике севернорусских говоров. М., 1967. С. 109.

буквой я иногда пишется е или "к. десетеры, тысеча, заечья, ворочели, принёдвсГц'Ьпъ, пятнат1{'#" и др., что, видимо, отражает реальное произношение писавших.

Наконец, в разделе 1.2.3 описывается последний вопрос, касающийся вокализма холмогорского диалекта, это вопрос о вставных гласных. В рукописях XVII в. они встречаются либо в соседстве с сонорными (палачю по 2 гривны, Ивана Лукоянова), либо на месте слабых редуцированных для избежания труднопроизносимых сочетаний звуков (в Курскую волость, подоше8, в важеско"). Эпентетические и протетические гласные отмечаются в холмогорском говоре и позднее: [op>icanoj, оржаньуе] (записи 2010 г.); ноготёмъ, локотёмь, созади, долина («длина») (записи начала XX в.).

В разделе 1.3 рассматривается консонантная система холмогорского диалекта. Сначала разбираются вопросы, касающиеся поведения губных спирантов (раздел 1.3.1). На основании написаний, в которых отражается оглушение [в] в [ф] (овеяно", московские, вылифщшо" и др.), и гиперкорректных (где пишется в на месте исконного ф, например, ка'та", полукавтанъе, тегто") делается вывод о губно-зубной артикуляции звонкого спиранта, ведь, как известно, только он может изменяться в [ф] в слабых позициях. Написание у середне" и 64, в котором на месте предлога в пишется у, можно считать остаточным явлением реализации <в> в звуке [w] или [у], что, по свидетельству A.A. Шахматова, было свойственно говору ранее14. Кроме этого, в холмогорском говоре XVII в. внутри слова на стыке двух гласных мог возникать эпентетический звук [в] (Ларивону, Леванидъ), отмечено также несколько примеров с [в] протетическим (на воре). Такие явления спорадически отмечаются до сих пор: [заковулкам'и, по рад'иво]; [вострьц, воз'еро] (записи 2010 г.). Последний вопрос, связанный с губными спирантами, - это вопрос об усвоении холмогорским говором XVII в. фонемы <ф>. В основном на месте исконного ф пишется буква ф, однако в примерах Иосипу, Анти^ивъ, у тифи"ца имеет место замена [ф] на [п] или гииеркорректные замены [nj—>[ф], [хв]-*[ф]. Правда, в последнем примере мы не можем исключить вероятность усвоения слова тифинець уже в такой огласовке. Итак, можно считать, что холмогорскому диалекту XVII в. была свойственна фонема <в> губно-зубного образования, говором также были усвоены фонемы <ф>, <ф'>, а отдельные случаи отступления от такого положения вещей являются реликтовыми, то есть отражают предыдущее состояние диалекта.

Вопросы, связанные с заднеязычными согласными, поднимаются в разделе 1.3.2. Установлено, что в живом произношении писцов фонема <г> была смычной взрывной, о чем свидетельствуют написания волокженину (с гиперкорректный отражением оглушения [г] в [к]) и гво3дья погу"ново, где отражается непозиционное озвончение согласного [к] в [г]. Примеры типа у Енадия, Ермогенъ и др. отражают лишь книжное произношение [у], с которым монастырские старцы и дьячки должны были быть знакомы (за буквой е стоит 0] + гласный, а [j] акустически сближается с [у]). В холмогорском говоре было, вероятно, переходное смягчение заднеязычных согласных. Прямых указаний на это фонетическое явление в рукописях нет, однако в записях говора XX - XXI вв. примеры произнесения [д1] на месте [т'] отмечены: Евдений, анделъ (начало XX в.); встречается также гиперкорректное [к'] вместо [т']: Костянкшъ (начало XX в.), [к'есто] (2010 г.). Возможно, описываемое явление было свойственно говору и в XVII в. В изученных рукописях нет свидетельств сохранения сочетаний [кы, гы, хы], судя по всему, они изменились в [к'и, г'и, х'и] еще до XVII столетия.

Шипящие согласные рассматриваются в разделе 1.3.3. Для XV в. применительно к двинским говорам восстанавливаются мягкие [ш'] и [ж1], процесс отвердения которых уже начался15. Для холмогорского говора XVII в. реконструируется твердое произношение [ш] и [ж], ср. примеры из рукописей: докашывсти, сРгиыны, нашы°ка\ дружынке, жытнои, продажы, св'Ькыхъ и др. Однако написания из исследованных памятников XVII в.

кошюля, шюба, а также свидетельства начала XX в.: вешьний, плашъмя, сошька\ можьнё - доказывают, что отвердение шипящих в XVII в. еще не закончилось. Видимо, в рукописях отражается та стадия развития диалекта, когда фонемы <ш> и <ж> уже в основном отвердели, но звуки [ш'] (и предположительно, [ж1]) еще существовали, они окончательно исчезли лишь к середине XX в. Долгие шипящие согласные (раздел 1.3.4) в холмогорском диалекте XVII в. звучали твердо (см., например, приЯжые, вожжы\

же"щынамъ, прикащыка и др.) и не имели смычного элемента в своем составе, об этом свидетельствуют написания типа вожжы, вожже" и орфограммы, в которых присутствует мена ш / щ: болщая, холщево" и др. Такое произношение долгих шипящих согласных сохраняется в говоре до сих пор. В одной из рукописей отмечено написание со штми, шти"ных, возможно, этот вариант слова «щи» был лексикализован.

Вероятно, в XVII в. холмогорскому говору было свойственно шепелявое произношение мягких свистящих согласных (раздел 1.3.5). Это

заключение делается на основании материалов словаря-дневника Р. Джемса, в котором встречаются написания, отражающие произношение типа с"емга, сус"едка, лос"и, с"енокос, с"еврюга, дес"етина; з"ипун, з"ернщик, указ", жорна («зерна») и др.; оно подкрепляется записями говора XX в.: шемнадцать; земчюгъ (начало XX в.); [шэс", фс"е, с"ена, нас"етка, с"егод'н'а, c'Wja; з"емл'у, з"д'ес', вз"ал'и, куз"н'ец] (50-ые гг. XX в.). Можно полагать, что написания и/таны и свежее косвенно отражают шепелявое произношение мягких свистящих согласных и в холмогорском говоре XVII в.

Вопрос о характере употребления аффрикат (раздел 1.3.6) является одним из самых сложных, так как в рукописях XVII в. цоканье в основном не отражалось, а также существовала традиция, запрещающая передавать мягкость аффрикаты [ц] на иисьме. В текстах, по которым восстанавливается холмогорский диалект, отмечен лишь один пример, свидетельствующий о мягком произношении [ц'], - погвици («пуговицы»). Кроме того, в рукописях есть ряд примеров, которые доказывают, что в реконструируемом говоре на месте *ч звучала свистящая аффриката: црЖнъ, подц4ре"ные («черен» -сковорода для выпарки соли; солеварный котел); npuifhuuy («причелина» -

доска, прибитая над дверями, воротами; подоконник), которая, видимо, была мягкой. Дело в том, что мягкое цоканье встречается в холмогорском диалекте до сих пор ([хлебниц'а, кон'ец', отелиц'а, гу'ан'иц'а; куц"и, ц'есоф, ц'ис'т'ил'и, с'м'ец'ут, п'ец'к'и, ноц'и] и мн. др.), однако ему на смену уже приходит различение аффрикат. Вероятно, в говоре XVII в. было также произношение аффрикаты ц с утратой фрикативного элемента, в результате чего возникали написания типа сетчи, стритчи, сожетчи, кирпитчик.

В разделе 1.3.7 рассматривается вопрос о поведении согласных в позиции сандхи перед <и>. Установлено, что все типы согласных (губные, зубные и заднеязычные) перед <и> на стыке двух слов или предлога и знаменательного слова сохраняют свою твердость (например, в ыздершки, с ыподками, к Ывану).

Далее в работе исследуется явление непозиционного оглушения и озвончения согласных (раздел 1.3.8), примеры которого отмечены в рукописях XVII из Антониева Сийского монастыря. Непозиционное озвончение бывает перед гласными: хожево", взякие, запоги, погу"ново («покупного»), зибу", 6 подгом}/пников; и перед сонорными: пя-ница, в у-лату, с псгниками («потник»). В таких же позициях отмечено и непозиционное оглушение согласных: ф_ыли"щиком («выливщикам»), псГмаки, 4 ссРка висячи*, штаны селение, под селенъшъ су но'\ сгнорядо4но". На фонетический характер этих написаний указывают примеры из словаря-дневника

Ii

Р. Джемса: zieh («сыч»), ozen, zelezen, zuxxari, glhobuke («клобук»); botfmia, sfershoke, saietz, tamoshna, snait. В истории языка существует несколько гипотез относительно природы этого явления. Часть исследователей считает, что причина возникновения непозиционного оглушения и озвончения связана с финно-угорским субстратом; другие полагают, что данное явление обусловлено противопоставлением согласных не по глухости / звонкости (как в литературном языке), а по напряженности / ненапряженности. Дифференциальная значимость последней категории в консонантной системе говора может иметь как следствие примеры непозиционной глухости / звонкости согласных, что мы восстанавливаем для холмогорского диалекта XVII в.

Следующий раздел диссертации (1.3.9) посвящен вопросу о непозиционной твердости / мягкости согласных. Написания, отражающие это явление, если они не являются описками, могут возникнуть по ряду причин. Во-первых, написания «несмягчающих» гласных после р, очевидно, свидетельствуют об отвердении этого звука в диалекте {крыничны*, грузи' вары, не варыла, четверыка, Симео" Курака и др.). Обратная же ситуация, судя по всему, - орфографическая или фонетическая гиперкоррекция (по"рита су"ном, крг/цо). Во-вторых, в сочетаниях «согласный + н» качество [н] зависело, вероятно, от твердости или мягкости предшествующего согласного, в связи с чем возникали следующие написания: зимные, с верхные да с нижные, домашному; льню, cam/, ратни*. Примеров собственно непозиционного смягчения и отвердения не так много: псРти; кулычъ, сеРможно", Ныкольские волости, олова"ныв. Существуют два объяснения этого явления: влияние финно-угорского субстрата и апикальная артикуляция согласных в консонантной системе диалекта. Апикальная артикуляция переднеязычных согласных препятствует палатализации согласных вследствие физиологического несовпадения артикуляторных актов, поэтому степень смягчения апикальных согласных меньше, чем дорсальных (как в литературном языке).

В рукописях отмечено много случаев позиционного оглушения и озвончения согласных, это явление описывается в разделе 1.3.10, приведем отдельные примеры оглушения: шу"ку, ры"ку ([б] —> [п]), на cepé1 Двины, итти, реткое, глаткая ([д] —* [т]), у слушки, крушка, серешки, залошку ([ж] —» [ш]), уского, 2 повяски, 185 свясковъ, ниские ([з] —► [с]); и озвончения согласных: од двенатцат ([т] —> [д]); 3борщжъ, 3борнымъ, 36,Ькалъ ([с] —> [з]).

Написания, в которых отражается упрощение групп согласных,

диссимиляция и ассимиляция (раздел 1.3.11), часто встречаются в рукописях

XVII в. из Антониева Сийского монастыря, это свидетельствует о том, что

12

многие слова писцы записывали со слуха. Примеры ассимиляции: рукавицы со сставками ([вс]—>[сс] - ассимиляция по месту образования) и вьзя\ сь Юры, сь ево, письче", письчево (регрессивная ассимиляция по мягкости). Диссимиляция бывает по способу образования (хто, дохтурова, Галахтио", хк"жому д'/ту, х ка'начею) и по месту образования (из а"бара, абсР,

а"баришко, а"барецъ и др.). Упрощению в основном подвергаются группы из трех согласных (к пра3нику, ше'дсся", поснику), однако есть случаи отпадения начальной согласной: зе"ли здымат («вздымать»), со 3возу, у звозя" ([#вз] —» [з]); со ста'ки («со вставками»), стр4?ни ([# фс] -* [с]). Кроме того, часто выпадает согласный [с] в сочетании [сс] на стыке приставки и корня: росадново,росо*но",роставку («расставка»), 3 росохи.

В заключительном разделе 1.3.13 рассмотрены случаи мены сонорных согласных между собой, а именно взаимные замены плавных р - л: кафта" бФрои\ скые, пролу6нику (от «прорубь»),2 биле? \ и носовых м-н: у Микифора, у Микиты Микифорова, канила'ка («камилавка» - тип одежды), бе3 щегпуровъ. Считается, что мена сонорных имеет непосредственную связь с высокой степенью вокальности сонорных.

Глава 2 посвящена реконструкции шенкурского диалекта XVII в. Она структурирована так же, как и Глава 1. Здесь прежде всего дается полный список рукописей, на основании которых производилась реконструкция говора.

В разделе 2.1 рассматриваются основные вопросы, связанные с системой ударного вокализма диалекта XVII столетия. На основании большого количества написаний с буквами "к, е и нескольких примеров с и на месте *ё перед твердыми, мягкими согласными, а также на конце слова было установлено, что в шенкурском говоре под ударением еще существовала фонема <ё> (раздел 2.1.1). Однако она уже начала утрачиваться и совпадать с <е>, о чем свидетельствуют случаи замены '/на е и обратные. Примеров с буквой и на месте *ё мало (всего 7), основное число таких случаев приходится на позицию перед мягкими согласными: сей", хлибе"ному, симени, т'ЬюгриКу, сиять, смотрит (инфинитив). Вероятно,

гласный [ё] или [ие] (в котором реализовывался *ё) под влиянием следующего за ним мягкого согласного более сближался с гласным [и], чем в положении перед твердыми, поэтому именно перед мягкими согласными писцы могли сбиваться с 4: на и. Произнесение закрытого гласного [ё] и дифтонга [ие] из *ё спорадически встречается в записях шенкурского говора

70-х гг. XX в.: [посмотр'иел'и, псуёд'ет, п'иес'н'и, б'ёл'ен'к'и, м'иес'ац'] - между мягкими; [покр'иепч'е, згор'иел, т'иесто, н'ёт, л'ёс, по р'ёкам] - перед твердыми согласными, что подтверждает вероятность существования фонемы средне-верхнего подъема в говоре ранее. Итак, получается, что в шенкурском диалекте XVII в. процессы, связанные с судьбой *ё, еще не завершились и в описываемый период фонема <ё> все еще продолжала существовать в фонетической системе говора.

Далее в том же разделе рассматриваются замены е на и между мягкими согласными (в Мидляшу (топоним «Медлеша»), у ка3начия, Патрекиева, Дорофиева, Тгшофиевъ и др.), а также обратные замены и на е (за лучену, овче"ную, светку; на свешана, кад^ницу). Такое явление отмечалось в шенкурском говоре начала XX в. (артиль, кгтъя), однако к настоящему моменту оно почти утратилось.

Переход [е] в [о] перед твердыми согласными в положении под ударением (раздел 2.1.2) в шенкурском говоре XVII в. происходил как в формальных элементах (например, моржовые, у...жы"цовъ), так и в корнях слов: жоло6, сшо"ся, два десятка веровокъ, коло? и др., что свидетельствует о его фонетической природе. Однако ряд написаний с буквой i на месте *е в позиции потенциального перехода [е] в [о] свидетельствует о сохранении звука [е] в этом положении, то есть об отсутствии описываемого изменения в таких формах, как под4мъ, впер'i', Семену, у счФту, 5 вертки, ec'í новое,

во'м-Ьпъ и др. Такое же положение вещей сохраняется в шенкурском говоре до XX в.; наряду с примерами перехода [е] в [о] есть немало слов, в которых звук [е] не изменяется: [над'е'жно, соб'ер'емс'а, соб'ер'ем, дал'еко, зал'ек, ф шшэлку, жэнк'и] (записи 70-х гг. XX в.).

В разделе 2.1.3 рассматривается вопрос о переходе ударного ['а] в [е] после мягких согласных. Видимо, в реконструируемом диалекте к XVII в. это изменение уже установилось, об этом свидетельствуют написания с буквами е и '¿на месте *а: пе" ру'ле", Докуче", дв'к теги («тяги»), от ri'kmu m'biímiC и др. Произношение [е] на месте *а под ударением сохраняется в говоре до настоящего времени: [оп'ет', сплавл'ел'и, гр'ес', вз'ет', гов'ед'ина] (2007 г.).

Наконец, опираясь на написания с заменой буквы о буквой у под ударением (ку"гииК, на корове" двор, кунюху, бу'ку смолы, курку), мы можем поставить вопрос о фонеме <б> или ее следах в шенкурском говоре XVII в. (раздел 2.1.4). Однако отсутствие следов этой фонемы в более поздних записях говора, а также характерная для описываемого диалекта усиленная лабиализация [о] в [у] в безударных слогах (см. об этом ниже) позволяет

предположить, что написания типа кувши и др. отражают лишь фонетическую черту - усиление лабиализации звука [о] в соседстве с губными или заднеязычными согласными, а не объясняются фонологической спецификой говора.

Вокализм безударных слогов шенкурского диалекта XVII в. реконструирован в разделе 2.2. В разделе 2.2.1 рассмотрена позиция после твердых согласных и в абсолютном начале слова. По материалам рукописей для говора восстанавливается различение гласных <о> и <а> во всех безударных слогах, т.е. полное оканье, см. примеры из исследованных документов: два колачика, зороде4, борановые, татарину, гогарину, за...корова", розошлосе и др. Отдельные написания с буквой а на месте *о -ссСдатцко", Леванид и некоторые другие - объясняются в основном заимствованием диалектом этих слов в таком варианте огласовки, так что они не нарушают сложившейся системы.

В безударных слогах после твердых губных, заднеязычных и [л] отмечено усиление лабиализации [о] в [у]: б/ницу, полужи\ къ... хумутам; воилукъ и др. Это фонетическое явление фиксируется в диалекте до сих пор: [бул'ёс', угул'ком; утрав'илас', пуд ос'ину] (записи 2007 г.); войлук, яблук (записи начала XX в.). Кроме этого, в рукописях встречаются случаи замены буквы ы на .у или о: с успо ки («с исподками», здесь звучал [ы], см. об этом ниже), овчинъ сурых, за посо"но" хл^ и др. Вероятно, звук [ы] в шенкурском

диалекте XVII столетия был гласным заднего ряда, т.е. за такими написаниями стоит отражение реального произношения писцов.

В разделе 2.2.2, где рассматриваются особенности безударных гласных в позиции после мягких согласных, шипящих и <ц>, сначала исследованы реализации *ё в первом предударном слоге. На основании написаний с буквами е и и на месте *ё, а также материалов синхронной диалектологии XX в. было установлено, что в описываемом положении перед твердыми согласными на месте *ё звучал [е], а перед мягкими - [е] или [и]. В записях 70-х гг. XX в. отмечено много примеров произношения открытого гласного на месте *ё перед твердыми согласными: [п'аску, в л'асу, два м'едв'ажонка, б'агом, за р'аксу, см'ашнузу] и мн. др. Учитывая, что в рукописях XVII в. из Важского Богословского монастыря встречается написание с л на месте *ё в заударном положении (вымяньС - см. ниже), мы предполагаем, что шенкурскому говору могла быть свойственна, но не отразилась реализация *ё в открытом гласном и в первом предударном слоге, ведь огласовки типа [п'аску] в XX в. вряд ли являются инновацией.

На месте *е в позиции первого предударного слога могли

произноситься звуки [е], ['о] перед твердыми согласными (например, троску,

15

узо'ка), [и] перед твердыми и мягкими согласными (Ниро"; киле11 но", ПатилЖевы") и открытый звук типа ['а] перед твердыми и мягкими согласными (Ярасиму, Яфимову, пшаницы). Все эти звуки на месте *е отмечались в шенкурском говоре вплоть до 70-х 1т. XX в.

Этимологическое *а в первом предударном слоге в шенкурском говоре реализуется в звуках ['а] или [е] перед твердыми согласными (ерлыкь, октебря, у Третека) и в [е] перед мягкими согласными (мекины, свещеника, от дгвети, редникъ, десети"ничим и др.).

Система вокализма первого предударного слога после мягких согласных, шипящих и <ц> шенкурского диалекта XVII в. может быть представлена в виде таблицы:

Перед твердыми согласными Перед мягкими согласными

[е] (и, возможно, ['а]) *ё [е], [и]

[е], ['о] (['а], [и]) *е, *ь [е] (['а], [и])

[е], Га] *а И

Вокализм второго и других безударных слогов после мягких согласных, шипящих и <ц> типологически сходен с вокализмом первого предударного слога. В этой позиции восстанавливается [е] перед твердыми и [е], [и] перед мягкими согласными на месте *ё; древний *е мог звучать как [е], ['о] или ['а]; на месте этимологического *а, видимо, произносился [е], но для надежных выводов о регулярности этого явления у нас недостаточно примеров.

В заударном положении после мягких согласных, шипящих и <ц> на месте *ё восстанавливаются звуки [е] и [и] (в редких случаях: выминяли, в озери, отда" Гарши), а также реликтовое произношение открытого гласного ['а] - вымят/, что может свидетельствовать о такой реализации исконного *ё в диалекте-предке шенкурского говора. Этимологический *е в заударном положении, так же, как и в предударных слогах, реализовался в звуках [е], ['о] (пяторо, сани потони), ['а] (улядки, телятине" 1Сшяным\ из Медляши) и [и] (дениг, в Медлишу, Нечаива, Олексиива, Васи'ивъ). Однако возможен вариант произношения ['у], видимо, вследствие усиления лабиализации ['о]: туюсъ («туес» - коробка из бересты с деревянной крышкой) в Ме люшу; улюди. На месте *а реконструированы звуки ['а] перед твердыми и [е] перед мягкими согласными (месечины, за месе*, заечю, к помети, тысечю, десе").

В разделе 2.2.3 исследуются написания с вставными гласными, например: с оржаною, исыпотки, важеского, наогородцыких и др. — в части из

16 Иршеный - диал. 'замшевый'.

этих случаев вокалическая вставка возникает, вероятно, для того, чтобы избежать появления сложнопроизносимых сочетаний согласных. В формах масдла («масла»), в шеныкурскомъ, у Лукояна, два свердела вставной гласный возникает на стыке двух согласных, один из которых сонорный или 0]. В начале XX в. в шенкурском говоре протетические и эпентетические гласные еще встречались, а более поздних записях диалекта подобное явление уже не фиксировалось.

Раздел 2.3 посвящен диалектным фонетическим явлениям в области консонантизма. Сначала рассматриваются вопросы, связанные с губными спирантами (раздел 2.3.1). Написания у фторого, фпрямую, фкладу, ф почесть, в которых огражается оглушение [в] в [ф] в слабой позиции, а также случаи гиперкорректного употребления в на месте ф {ка"таны, ка"тановъ и др.) свидетельствуют о губно-зубном образовании <в>. Кроме того, в рукописях из Важского Богословского монастыря есть примеры протетического и эпентетического [в]: в вр'тари, во'ры, вотчимъ; мерица ковура, у Семивона, у Леванида и др. Установлено также, что в XVII в. шенкурскому диалекту уже была известна фонема <ф>, на это указывают примеры Е^ре", на Федор'I; , у Софрыгина, кафта", олифы, на просфиры. Отдельные случаи замены ф на л: (Малахиеву, Стахею, кгтъ и др.) могут быть реликтами той эпохи, когда фонема <ф> еще не была усвоена консонантной системой говора.

Далее в диссертации рассматриваются вопросы, касающиеся поведения заднеязычных согласных (раздел 2.3.2). На основании слов кавчекъ, дё^тю, Д^теве, в которых отражается оглушение [г] в [к] в слабой позиции, а также примера с непозиционным оглушением ыкуменскую (см. об этом ниже) был сделан вывод о смычном взрывном качестве фонемы <г> в живой речи носителей шенкурского говора. При этом некоторые имена и слова церковнославянского происхождения произносились, видимо, с [у], о чем свидетельствуют написания Ерасиму, арха"елъско" и др. В диалекте XVII в. восстанавливается переходное смягчение задненебных согласных, см. написания верхо"ки ... мяки"ные («мятинный» - сыромятный) и в Мегляшу, ме'ляшскои влсти (топоним «Медлеша»), в которых отражены обратные замены [т'] на [к1] и [д'] на [г']. Примеры описываемого явления зафиксированы в записях начала XX в.: анделы, еванделисты, Серд'Ьй, Евдения; бантеты, Мартелл. Наконец, в шенкурском говоре в XVII в., видимо, еще не закончилось изменение сочетаний [кы, гы, хы] в [к'и, г'и, х'и]: и крушкы, на две моско"кы, стр4лецкые, с Ываном Ширкым\ сапогы, дены\

ветхы и др. В диалектных записях XX - XXI вв. такое произношение не отмечено.

Шипящие согласные описываются в разделе 2.3.3. Оказалось, что в XVII в. в шенкурском говоре <ш> и <ж> уже были твердыми (например, нешытые, отвешывали, постошыт, в Медляшы и жывотины, служителя", дружыне и др.), однако реликтовые случаи мягкости или полумягкости шипящих согласных иногда встречались: телятино" г/'шяныЩюрухину; кожю - к XX в. такое произношение окончательно утрачивается. Долгие шипящие согласные (раздел 2.3.4) в шенкурском диалекте XVII в. произносились, судя по всему, фрикативно и были твердыми (печгГша, щыпуновъ, щыпака\ присжжа, вожжы и др.). Кроме того, возможно, шенкурскому говору было свойственно шепелявое произношение мягких свистящих согласных. Этот вывод сделан на основании материалов более поздних диалектных записей: мФсшиц, м4сшич,усшердно; зжемля (начало XX в.); [у с'шестры, с,шид'ат, с'ш остры] (70-ые гг. XX в.).

Рукописи позволяют восстановить для шенкурского диалекта XVII столетия мягкое цоканье: кожицю, криию. стс?цю (фонема <ц> реализуется в мягком [ц']); цере"ного (на месте шипящей аффрикаты произносится [ц']) и пример гиперкорректной замены ч на ц - кричю («крица» - слиток, кусок металла определенного веса). Вероятно, в некоторых случаях аффриката [ц1] могла также утрачивать смычный или фрикативный элемент, вследствие чего возникали написания А"сифору, (Усифорову (произношение [с']) и ниченицы (гиперкорректная замена т на ч), стчеталъ. месе^а, пом ¿седины (произношение среднее между [ц'] и [т']).

Редкое фонетическое явление, отраженное в памятниках из Важского Богословского монастыря, исследуется в разделе 2.3.7. Речь идет о написании кл на месте праславянского сочетания * 11: сочкли, сочькли, за"кли и др. (всего 9 примеров в разных рукописях). С большой долей вероятности мы имеем дело с отражением реального произношения писцов; такая реализацией праславянского сочетания *Ч1 была характерна для говоров севернокривичского ареала, что сближает шенкурский диалект с псковским. Севернокривичская фонетическая особенность, обнаруженная в текстах, отражающих шенкурский говор, заставляет обратить внимание на одно написание из исследованных рукописей - кеУ'вери" ржы. Слово четверик в говоре с мягким цоканьем должно было произноситься *[ц'ет'в'ер'ик], т.е. мы имеем дело с написанием ке- вместо ожидаемого це- (че-), что может опосредованно указывать на отсутствие в прошлом шенкурского диалекта 2-ого переходного смягчения заднеязычных согласных. Тем более, что

современным архангельским говорам известны слова без эффекта 2-ой палатализации: кёвка, кеж, кежь, кёпы, копить.

В шенкурском диалекте восстанавливается твердое произношение . зубных, губных и заднеязычных согласных в позиции сандхи перед <и> (раздел 2.3.9): с ыгуменомъ; в ыдё'жку, к Ывану и мн. др.

В разделе 2.3.10 рассматриваются случаи непозиционного озвончения и оглушения согласных, которое было свойственно говору в XVII в.: запоги, зибу", жубнои («шубный»); подсвскникъ («подсвечник», здесь сочетание *чьн предварительно преобразовалось в [шн]) - написания с непозиционной звонкостью; сел'¿но", ыкумен°кую, сипу" и др. - примеры непозиционного оглушения. Затем, в разделе 2.3.11 анализируются написания, отражающие непозиционную твердость / мягкость согласных: телати"ки, клу"ник, око"ницу слудную, масо, взалъ; по'тишо, пасилали, а"ти и др.

Кроме того, по данным рукописей XVII в., в шенкурском говоре регулярным было позиционное оглушение (например, жерепца, употкелсРника, на и3дершку, уково, на проетъ) и озвончение (например, оддали, з дружыны, збирать) согласных. В памятниках также есть много примеров, отражающих ассимилятивные, диссимилятивные изменения и упрощение групп согласных (раздел 2.3.13). Ассимиляция в основном бывает по способу образования (ж жуко'ско"). диссимиляция также касается способа образования согласных (два лохти, х ко'могорамъ, х голове). Упрощениям чаще всего подвергается средний звук в группе из трех согласных (капу0ни", с ыцо", под скот...слать), однако иногда отпадает и начальный звук: змостъе («взмостье»).

Мена согласных рассматривается в разделе 2.3.15, в основном она касается пар р - л: старцу ИринсРху, стсРуу ИлинсРху, на дологу, клестьян\ и л - н: десяти ники, к десяти"нику («десятинник»). В рукописях есть также примеры замены дс на к: веское коле"ко, её'ко"ки - за которыми, вероятно, стоит отражение реального произношения.

В Заключении сформулированы основные результаты исследования.

В первую очередь выделены совпадающие особенности вокализма и консонантизма холмогорского и шенкурского говоров:

1) сохранение особой фонемы переднего ряда срсднс-всрхнсго подъема <ё> в ударной позиции (она была свойственна диалектам, по крайней мере, перед твердыми согласными) и утрата ее в безударном положении;

2) нерегулярность перехода ударного [е] в ['о], а также наличие предударного и заударного ёканья; •

3) последовательное различение [о] и [а] во всех безударных сдогах;

4) усиление лабиализации [о] в [у] в безударных слогах;

19

5) наличие <в> губно-зубного образования, усвоение фонемы <ф>;

6) взрывное <г>, в слабой позиции оглушаемое в [к];

7) мягкое цоканье;

8) преимущественно твердое произношение <ж> и <ш> (хотя в ряде случаев можно предполагать наличие мягкого или полумягкого произнесения шипящих); .

9) твердость и фрикативное произношение долгих шипящих согласных. Установлены различия между холмогорским и шенкурским

диалектами, которые объясняются в основном либо разной скоростью развития фонетических систем говоров, либо влиянием диалектов-предков (в случае в шенкурским говором - новгородским влиянием).

Фонетическое явление Холмогорский говор Шенкурский говор

а) изменение ударного ['а] в [е] между мягкими согласными; непоследовательное изменение наличие изменения

Ь) заднерядное произношение [ы] в 1-ом предударном слоге; не отмечено [ы] может быть гласным заднего ряда

с) гласный предударных слогов на месте *ё между мягкими согласными; [е] (редко ['а]) [е], И

с1) гласный 1-ого предударного слога на месте *а перед твердыми согласными; [а] [е], Га]

е) реализация гласного 1-ого предударного слога на месте *а между мягкими согласными; М, Га] [е]

ф изменение [кы], [гы], [хы] в [к'и], [г'и], [х'и]; регулярное зафиксированы многочисленные случаи неперехода

сочетание кл из праславянского *И не отмечено отмечено в ряде примеров

Прослежена эволюция основных звуковых черт говоров с XVII по XXI в. Изменения в большей степени коснулись системы вокализма,

консонантная же система преобразовывалась незначительно. В обоих говорах утратились фонемы средне-верхнего подъема <б> (если она была) и <ё> в ударной позиции. Последняя в шенкурском говоре совпала с <е> перед твердыми согласными, а между мягкими согласными реализовывалась, видимо, в звуках [и] и [е], со второй половины XX в. [и] на месте *ё под ударением уже почти не встречается. В холмогорском говоре <ё> совпала с <е> во всех позициях (правда нельзя исключать и спорадической реализации *ё в [и] между мягкими согласными). В безударных слогах в шенкурском говоре звук [и] на месте *ё между мягкими согласными со второй половины XX в. вытесняется звуком [е].

Система консонантизма холмогорского говора с XVII века изменилась следующим образом: практически утратилось переходное смягчение заднеязычных согласных и шепелявое произношение [с"], [з"]( а звуки [ш'] и [ж1] окончательно уходят из диалекта к середине XX века. В шенкурском говоре изменениям подверглись сочетания [кы], [га], [хы]; утратилось, видимо, [кл] из праславянского *tl, переходное смягчение заднеязычных согласных и произношение шепелявых свистящих (последние две черты -с середины XX в.). Мягкие шипящие согласные не отмечается уже с начала XX столетия. В обоих диалектах нивелировке подвергается мягкое цоканье и произнесение слов с непозиционным оглушением / озвончением и смягчением / отвердением.

Наконец, фонетические системы холмогорского и шенкурского говоров были сравнены с отдельными звуковыми особенностями других архангельских диалектов, описанных ранее. Оказывается, что все изученные говоры имеют много общего, а шенкурский диалект, долгое время контактировавший с вологодскими говорами, в XVII в. по ряду параметров отличался от них. Таким образом, архангельские говоры представляют отдельное языковое образование, сложившееся, видимо, еще до XVII столетия.

Основные положения диссертации отражены в публикациях:

1. Лопухина A.A. О некоторых аспектах предыстории архангельского диалекта (по данным местной деловой письменности XVII века) // Вестник МГУ, серия «Филология», 2011, № 5. С. 109 -118.

2. Лопухина A.A. К истории фонемы <ё> в одном из архангельских говоров XVII века // Вестник Московского государственного областного университета, серия «Филология», 2011, № 3. С. 67-69.

3. Меркулова A.A. (Лопухина) Непозиционная твердость / мягкость согласных в архангельских говорах XVII века II Материалы XIV Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2007». М., 2007. С. 93 - 96.

4. Меркулова A.A. (Лопухина) Мена звуков [е] / [и] под ударением в некоторых архангельских говорах XVII века // Материалы XV Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2008». М., 2008. С. 145 - 147.

5. Лопухина A.A. О некоторых фонетических изоглоссах в одном из архангельских говоров конца XVI-XVII вв. // Современная славистика и научное наследие С. Б. Бернштейна: Тезисы докладов. М., 2011. С. 37 - 39.

6. Лопухина A.A. Некоторые особенности фонетики шенкурского говора XVII века // Материалы XVIII Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2011». М., 2011. С. 537-538.

Отпечатано в копицентре « С'1 ПРИНТ» Москва, Ленинские горы, МГУ, 1-ый гуманитарный корпус, e-mail: globus9393338@yandex.ru тел.: 939-33-38 Тираж 100 экз. Подписано в печать 14.11.2011

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Лопухина, Анастасия Александровна

Введение.

Глава 1. Холмогорский диалект XVII века.

1.1. Ударный вокализм.

1.1.1. Судьба фонемы <ё>.

1.1.2. Переход [е] в [о].

1.1.3. Вопрос об изменении ['а] в [е].

1.1.4. Вопрос об <о>.

1.2. Вокализм безударных слогов.

1.2.1. Позиция после твердых согласных и в абсолютном начале слова.

1.2.1.1. Первый предударный слог.

1.2.1.2. Второй и другие предударные слоги.

1.2.1.3. Заударные слоги.

1.2.2. Позиция после мягких и шипящих согласных.

1.2.2.1. Первый предударный слог.

1.2.2.2. Второй и другие предударные слоги.

1.2.2.3. Заударные слоги.

1.2.3. Вставные гласные.

1.3. Консонантизм.

1.3.1. Губные спиранты.

1.3.1.1. Фонема <в> и ее позиционные варианты.

1.3.1.2. Эпентетическое и протетическое в.

1.3.1.3. Фонема <ф>.

1.3.2. Заднеязычные согласные.

1.3.2.1. Качество звонкого заднеязычного согласного.

1.3.2.2. Переходное смягчение задненебных согласных.

1.3.2.3. Вопрос о сочетаниях [кы], [гы], [хы].

1.3.3. Качество <ж> и <ш>.

1.3.4. Долгие шипящие согласные.

1.3.5. Вопрос о шепелявых свистящих согласных.

1.3.6. Аффрикаты.

1.3.7. Твердые согласные в позиции сандхи перед <и>.

1.3.8. Непозиционная глухость-звонкость согласных.

1.3.9. Непозиционная твердость-мягкость согласных.

1.3.10. Позиционное оглушение и озвончение согласных.

1.3.11. Ассимилятивные и диссимилятивные изменения и упрощение групп согласных.

1.3.12. Вставка согласного.

1.3.13. Мены согласных.

Глава 2. Шенкурский диалект XVII века.

2.1. Ударный вокализм.

2.1.1. Судьба фонемы <ё>.

2.1.2. Переход [е] в [о].

2.1.3. Вопрос об изменении ['а] в [е].

2.1.4. Вопрос об <б>.

2.1.5. Другие замены под ударением.

2.2. Вокализм безударных слогов.

2.2.1. Позиция после твердых согласных и в абсолютном начале слова.

2.2.1.1. Первый предударный слог.

2.2.1.2. Второй и другие предударные слоги.

2.2.1.3. Заударные слоги.

2.2.2. Позиция после мягких и шипящих согласных.

2.2.2.1. Первый предударный слог.

2.2.2.2. Второй и другие предударные слоги.

2.2.2.3. Заударные слоги.

2.2.3. Вставные гласные.

2.3. Консонантизм.

2.3.1. Губные спиранты.

2.3.1.1. Фонема <в> и ее позиционные варианты.

2.3.1.2. Эпентетическое и протетическое в.

2.3.1.3. Фонема <ф>.

2.3.2. Заднеязычные согласные.

2.3.2.1. Качество звонкого заднеязычного согласного.

2.3.2.2. Переходное смягчение задненебных согласных.

2.3.2.3. Вопрос о сочетаниях [кы], [гы], [хы].

2.3.3. Качество <ж> и <ш>.

2.3.4. Долгие шипящие согласные.

2.3.5. Вопрос о шепелявых свистящих согласных.

2.3.6. Аффрикаты.

2.3.7. Рефлексы *tl, *dl.

2.3.8. Вопрос о второй палатализации.

2.3.9. Твердые согласные в позиции сандхи перед <и>.

2.3.10. Непозиционная глухость-звонкость согласных.

2.3.11. Непозиционная твердость-мягкость согласных.

2.3.12. Позиционное оглушение и озвончение согласных.

2.3.13. Ассимилятивные и диссимилятивные изменения и упрощение групп согласных.

2.3.14. Вставка согласного.

2.3.15. Мены согласных.

2.3.16. Вопрос о реализации <л>.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Лопухина, Анастасия Александровна

Изучение русских говоров по материалам письменных памятников имеет длительную историю. Основным источником сведений о диалектных особенностях являются ошибки, сделанные авторами и переписчиками текстов под влиянием живого произношения. Считается, что памятники церковно-книжного характера менее пригодны для реконструкции говоров, чем написанные скорописью тексты делового и бытового содержания, которые активно создавались на территории исконного распространения русского языка с середины XVI века1. Вероятно, противопоставление книжного и скорописного письма воспринималось писцами в связи с разграничением книжного и некнижного языка, см. [Хабургаев 1969: 106; Успенский 1975: 42], так что различные аспекты диалектной речи (ярче всего - фонетический) могли находить отражение в памятниках деловой и бытовой письменности XVI - XVII столетий достаточно хорошо, см. [Галинская 2002: 8 - 9]. Со второй половины XX в. изучение фонетики и грамматики русских диалектов в диахронии получило широкое развитие. Кроме работ, посвященных отдельным южнорусским, среднерусским и некоторым севернорусским говорам, появились труды, в которых было произведено обобщение наблюдений над целым рядом диалектов. Для южнорусских и среднерусских говоров это монографии С.И. Коткова «Южновеликорусское наречие в XVII столетии (Фонетика и морфология)» [Котков 1963] и «Московская речь в начальный период становления русского национального языка» [Котков 1974], а также две статьи Г.А. Хабургаева «Заметки по исторической фонетике южновеликорусского наречия (Введение. Вокализм)» [Хабургаев 1966] и «Заметки по исторической фонетике южновеликорусского наречия (консонантизм)» [Хабургаев 1967]. Севернорусские говоры были описаны в монографии Л.Ф. Колосова

1 Есть, впрочем, отдельные тексты книжного содержания, которые хорошо отражают местные диалектные особенности. Это, в частности, Строевский список III Псковской летописи XVI века.

Севернорусская деловая письменность XVII - XVIII вв. (орфография, фонетика, морфология)» [Колосов 2000]. Говоры западной диалектной зоны XVII в. (от ладого-тихвинских до смоленских) реконструированы в книге Е.А. Галинской «Историческая фонетика русских диалектов в лингвогеографическом аспекте» [Галинская 2002].

Таковы самые значительные работы, посвященные исследованию русских диалектов по материалам памятников письменности XVI - XVIII веков. Отметим также, что среди севернорусских говоров (помимо тех, что описала в указанной монографии Е.А. Галинская) в диахроническом аспекте были полноценно реконструированы вологодский диалект (фонетика и морфология) [Колосов 1971] и белозерско-бежецкие говоры (фонетика) [Бегунц 2006].

Архангельские говоры по материалам памятников письменности исследовались мало. В конце XIX века появляется первая работа такого типа, автором которой был П.В. Владимиров. Он изучил рукописи XVI - XVII вв. из Соловецкой библиотеки и написал работу «Несколько данных для изучения северновеликорусского наречия в XVI и XVII столетиях»

Владимиров 1878]. В 1903 году A.A. Шахматов опубликовал «Исследование о Двинских грамотах XV века», эти грамоты «писаны по обоим берегам

Северной Двины. по Лодоме и Ижме и. по Корельскому берегу»

Шахматов 1903: 1]. Следующее исследование подобного рода было осуществлено лишь через 55 лет. В 1958 году И.А. Елизаровский выпустил книгу, посвященную особенностям языка беломорских актов XVI - XVII вв.

Елизаровский 1958], материалом для его работы послужили лодомские, соловецкие и сийские акты XVI - XVII вв. в количестве 37 грамот. С 60-х годов XX столетия В.Я. Дерягин написал ряд статей, посвященных преимущественно лексике и синтаксису деловых документов из Важского

Иоанно-Богословского монастыря и опубликовал тексты некоторых рукописей [Дерягин 1964, 1976, 1981], а также Пинежскую челобитную 1676 б года [Дерягин 1964]. В 1977 году вышло исследование 15-ти унских грамот XVI - XVII вв., проведенное Л.Ф. Копосовым [Колосов 1977]. Таким образом, далеко не все говоры на территории современной Архангельской области были описаны в диахронии.

Синхронные описания архангельских диалектов стали появляться еще в конце XIX века, когда, по указу Академии наук, начали снаряжать экспедиции в уезды Архангельской, Олонецкой и Вологодской губерний с целью создания полного обзора говоров. В 1902 году JI.JI. Васильев провел общее исследование языка беломорских былин по материалам, собранным А. Марковым в двух сёлах Зимней Золотицы (Нижней и Верхней) на побережье Белого моря [Васильев 1902]. В 1907 году А. Грандилевский опубликовал полное описание холмогорского говора, образцы которого собирались в Холмогорах, на Курострове, в селах Верхние и Нижние Матигоры и других. Ученый поставил своей целью изучить крестьянское наречие на родине М.В. Ломоносова. В своей работе А. Грандилевский рассматривает фонетику, морфологию, синтаксис и лексику холмогорского говора (в конце статьи приводится небольшой словарь диалектных слов) [Грандилевский 1907]. В 1910 году В. Мансикка изучил и описал диалект Шенкурского уезда [Мансикка 1912].

Новый этап исследования архангельских говоров начинается с конца 40-х годов XX века. П.С. Кузнецов в 1949 году изучал фонетику и морфологию говоров Верхней Пинеги и Верхней Тоймы [Кузнецов 1949]. Спустя почти сорок лет C.B. Князев, А.Н. Левина и С.К. Пожарицкая провели совместное исследование диалектов того же ареала; они поставили своей целью проследить, насколько изменился фонетический строй говоров со времени их изучения П.С. Кузнецовым [Князев, Левина, Пожарицкая 1997]. В 1959 году Л.И. Пирогова систематизировала и описала материалы, собранные во время двух диалектологических экспедиций МГПИ им.

В.И. Ленина, проходивших в шести населенных пунктах Холмогорского района Архангельской области [Пирогова 1959].

Различными аспектами фонетики современных архангельских говоров занимались также JI.JI. Касаткин [Касаткин 1985, 1996, 1999] и Р.Ф.Касаткина [Касаткина 1991]; материалы из записей этих диалектов многие ученые включали в свои общие исследования [Орлова 1959; Кузнецова 1969; Бурова 1975; Липовская 1975; Касаткина 2001 и другие]. Наиболее полный на сегодняшний день обзор фонетики архангельских говоров был сделан О.Г. Гецовой в работе «Диалектные различия русских архангельских говоров и их лингвогеографическая характеристика» [Гецова 1997]. Она пишет, ссылаясь на «Опыт диалектологической карты русского языка в Европе» [Опыт диал. карты 1915], что территория современной Архангельской области была отнесена в основном к Поморской группе северновеликорусского наречия, юго-западная ее часть - к Олонецкой, а южная - к Восточной (вместе с Вологодской, Кировской, Пермской и Костромской областями) [Гецова 1997: 138]. На основании исследований фонетики, морфологии, синтаксиса и словообразования О.Г. Гецова разделила архангельские говоры на диалектные зоны и отметила лингвистические различия северной и южной, а также западной и восточной частей Архангельской области. Одна из диалектных зон представляет собой клин, широкой своей частью обращенный к югу, а узкой - вдающийся в среднее, а иногда и нижнее течение реки Северная Двина [Там же: 150], так что в этот клин попадают говоры Холмогорского и Шенкурского районов. Работа О.Г. Гецовой оказывается особенно важной в связи с тем, что территория современной Архангельской области не вошла в диалектологический атлас русского языка (ДАРЯ) из-за невысокой плотности населения, проживающего в данном месте (особенно в северной части области).

Цель настоящей диссертации - реконструировать фонетический строй двух архангельских говоров XVII в. - холмогорского и шенкурского - и показать динамику их развития.

Поскольку на судьбу диалекта могут повлиять внешние факторы (субстрат, колонизационные потоки, административное членение и т.д.), рассмотрим прежде всего историю заселения современной территории Архангельской области и ее административно-территориальное деление в прошлом.

Население Поморья2 неоднородно, это связано с историей колонизации земель славянскими племенами. До XI века территорию европейского Севера современной России населяли финно-угорские племена: карелы, лопари, чудь, самоеды, зыряне, печора - при этом первые два жили к западу от устья Северной Двины, а последние три - к востоку. Племена чуди заволочской (или чуди белоглазой) обитали в бассейне реки Северной Двины и ее притоках [Адм.-терр. деление 1997: 9]. Следы бытования чуди встречаются во многих местах современной Архангельской области, прежде всего они сохранились в народных преданиях в «трехугольнике: Шенкурск, Холмогоры, Пинега» [Елизаровский 1958: 4]. Однако уже с XI века под влиянием славян-колонизаторов местные поселенцы постепенно утрачивают свои языковые и культурные особенности и ассимилируются [Очерки 1922: 29; Грандилевский 1907: 2 - 3].

Русское население появилось в Поморье с начала XI века в связи с новгородской колонизацией. Новгородцы проложили несколько путей на Северную Двину и Белое море. Один путь шел на восток по реке Онега к морю или до верховья реки Емцы и по ней до Северной Двины. Другой начинался от нижнего течения реки Вытегры и озера Лача и выходил к Каргополью, откуда открывались уже торные пути на Северную Двину и к

2 Поморье - это берег Белого моря, а также долины рек, текущих в него [Платонов 1923: 5].

Белому морю [Очерки 1922: 26 - 27]. Основным мотивом колонизации были поиски товаров для новгородского рынка, поэтому первыми поселенцами Поморья и Подвинья оказались именитые торговые люди: посадники и бояре [Там же: 28 - 29]. Вслед за знатью северные земли осваивали и простые крестьяне. «Боярский захват» был особенно характерен для побережья Белого моря, а в бассейнах рек Северная Двина и Онега возникали волости и погосты с населением из местных «двинских бояр» и простых землевладельцев, на которое новгородская знать имела слабое влияние [Там же: 30; Платонов 1923: 19]. Многочисленные документы свидетельствуют о том, что в XII веке новгородцы освоили нижний участок течения Северной Двины и берега Белого моря, от дельты Двины на запад и северо-запад, включая Терский берег [Елизаровский 1958: 6]. В XIII - XV веках новгородская колонизация Поморья активно продолжалась, по свидетельству A.A. Шахматова, «в Двинском крае население в XV в. было такое же, как в древних областях Великого Новгорода.» [Шахматов 1903: 44].

Считается, что Холмогоры являются одним из древнейших поселений в Поморье: об этом месте говорилось в записках XI века норвежского мореплавателя Отера. Упоминание данного населенного пункта встретилось также в уставной грамоте новгородского князя Святослава Ольговича от 1137 года [Очерки 1922: 32] и в первой Новгородской летописи под 1110 годом (как «Двинская слобода») [Елизаровский 1958: 5]. А. Грандилевский полагал, что именно родина М.В. Ломоносова стала центром новгородского влияния на Двинское Заволочье, а потом и на весь Север, что холмогорский говор лежит в начале и в основе других областных наречий вроде пинежского, шенкурского, печерского, онежского и других [Грандилевский 1907: 3, 10]. В Поморье с XIII в. появляются земли-волости: Заволочье (в бассейне р. Северной Двины и притоков), Печора (в бассейне реки Печоры) и Тре (на

3 От «Kalma-kari», так называлось это место у заволоцкой чуди до появления там новгородцев [Ларин 1959: 34].

Кольском полуострове). Заволочье (с XIV века - Двинская земля) управлялось двинским посадником, сидевшим в Матигорах, а затем в Холмогорах [Адм.-терр. деление 1997: 9].

После Великого Новгорода вторым базисом колонизационного движения Руси на Север был московский центр - пространство между верхней Волгой и Окой [Очерки 1922: 47]. Первоначально московские знатные люди лишь посылали своих сокольников за ловчими птицами на Терскую сторону (зимний берег Белого моря) и на реки Пинегу, Мезень и Печору, однако постепенно эти земли становятся интересными низовским4 князьям. С конца XIII века население, пришедшее с Поволжья, занимает северные земли, начиная от верховий Ваги и Северной Двины [Там же: 30, 47 - 49]. XIV и XV века - это время усиленной низовской колонизации, наперерез колонизационным потокам из Новгородской земли. Видимо, раньше всех и дальше всех на Север продвинулись ростовские князья, они оказались владельцами большого количества земель на реке Ваге и ее притоках, а также на Северной Двине, Емце и Мехренге [Платонов 1923: 25 -26]. Когда новгородская колонизация сталкивалась в Поморье с колонизацией низовской, им приходилось размежевываться. Так, например, земли в бассейне р. Ваги в XIV - XV веках представляли собой чересполосицу новгородских и ростовских владений [Зарубин 1970: 180]; новгородцы приходили сюда через Каргополье, а ростовцы - через Вологодский уезд [Очерки 1922: 41]. На карте, приведенной на следующей странице, представлены волости, на которые делилась эта территория в середине XV века.

4 Другое название земель Московской Руси [Очерки 1922: 30].

Карта 1. Новгородские и ростовские земли по реке Ваге в XIV - XV веках (по данным Л.А. Зарубина) Новгородские земли (1 - Усть-Вага; 5 - Шенкурье; 7 - земли новгородского владыки; 10 -Новгородская Кокшеиьга; 12 - новгородские владения на верхней Двине )

Ростовские земли (2 - Емская гора на Ваге; 3 - Кулой; 6 - Великая слобода; 8 а, б, в -Устьянские волости) Ростовские земли, захваченные в XIV - XV вв. новгородцами (4 - Кирьи горы; 9 -Кокшеньга Ростовская; 11 - Кодима, Пучуга, Юмыш; 13 - Верхняя Тойма)

В течение двух веков продолжалась борьба Новгорода и Москвы за стратегически важную Двинскую землю. И до середины XV столетия, несмотря на крестьянские бунты, Новгороду удавалось удерживать Поморье в своей власти. Однако в 1478 году, после того, как Новгород лишился независимости, все его владения перешли к Москве [Очерки 1922: 35 - 36; Зарубин 1970: 181]. В том же году Двинская земля была разделена на три части: Двинскую, Важскую и Онежскую. Новая Двинская земля управлялась земским сотским, которого выбирали сами двиняне, а позднее над ними был поставлен тиун [Адм.-терр. деление 1997: 9]. В XVI веке переселение людей из новгородских пятин, а также из костромских и ярославских земель продолжалось [Очерки 1922: 38]. Одной из самых заселенных областей Севера в XVI столетии являлась Важская земля. С конца XV века она оформилась в Важский уезд с устьянскими сохами (волостями). В XVI в. уезд делился на Вельскую и Шенкурскую половины, а с начала XVII до середины XVIII в. - на Верховажскую, Кокшеньгскую, Подвинскую и Шенкурскую чети [Адм.-терр. деление 1997: 10]. Двинская земля в начале XVII в. была разделена на Двинской, Кеврольский и Мезенский уезды. Первый охватывал нижнее течение Северной Двины и южный берег Кольского полуострова, он в свою очередь подразделялся на Емецкую, Подвинскую и Низовскую трети [Там же].

Еще одним важным этапом в истории Поморья стало появление в середине XVI века в русских северных гаванях иностранных торговцев. Иностранные купцы обосновались в Холмогорах и Архангельске, начали строить себе жилища и конторы со складами [Очерки 1922: 52 - 53]. К началу XVII столетия англичане и голландцы стали господствовать над всем торговым оборотом северной Руси [Там же]. Среди памятников письменности того периода известны два, написанные иностранцами в Холмогорах: «Русско-английский словарь-разговорник», составленный англичанином Ричардом Джемсом в 1618 - 1619 годах, и «Парижский

13 словарь московитов» 1586 года, автором которого был французский капитан Жан Соваж [Ларин 1959: 308 - 309].

История Поморья XVIII - XX веков состоит в основном в изменениях, связанных с административно-территориальным делением края. Перечислим кратко основные события. В 1708 году была образована Архангелогородская губерния с центром в Архангельске; она занимала Кольский полуостров с Карельским и Поморским берегами Белого моря и территорию от Летнего берега Онежского полуострова до Урала. В 1719 году губерния разделилась на 4 провинции: Великоустюжскую, Вологодскую, Галицкую и Двинскую (в конце XVIII в. Галицкая провинция была перечислена в Костромское наместничество) [Адм.-терр. деление 1997: 11]. В 1796 году Двинская провинция была переименована в Архангельскую губернию, а самыми крупными городами-центрами уездов были Кола, Мезень, Пинега, Онега, Холмогоры и Шенкурск [Там же: 29]. В XX веке Архангельская губерния вошла в состав Северного края, который через несколько лет был переименован в Северную область, в 1937 году из нее была выделена Архангельская область с центром в Архангельске, в которую включили два уезда (по новому делению «района») бывшей Вологодской губернии -Каргопольский и Вельский. С этих пор значительных изменений территория Архангельской области не претерпевала.

Таким образом, опираясь на сведения об истории заселения края, можно заключить, что архангельские диалекты имеют финно-угорский субстрат, а носители славянских диалектов проникали на исследуемую территорию из Новгородской земли (в период наиболее активного освоения края славянами этот поток был доминирующим), а также с юга, из Ростово-Суздальского княжества (этот поток усилился позднее).

Реконструкция фонетических систем холмогорского и шенкурского диалектов XVII в., которой посвящена настоящая диссертация, не

14 предполагает рассмотрения особенностей произношения на всей территории современных Холмогорского и Шенкурского районов, мы будем исследовать лишь часть этих территорий (см. об этом ниже), так что названия «холмогорский» и «шенкурский» для описываемых диалектов в некоторой степени условные.

Материалом для реконструкции служат памятники местной деловой письменности, созданные в XVII столетии и принадлежащие к фондам Свято-Троицкого Антониева Сийского монастыря (Холмогорский район) и Важского Иоанно-Богословского монастыря (Шенкурский район). Изучено также несколько текстов, написанных в самом конце XVI в. Они отражают те же диалектные особенности, что и основная масса рукописей XVII в.

Методика исследования древних рукописных памятников с точки зрения отражения в них фонетических особенностей диалекта была сформулирована Р. И. Аванесовым и использовалась большинством исследователей. Он считал, что необходимо изучать орфографию памятников как систему и обращать внимание на отклонения от нее, а также сравнивать письменный материал с данными живого языка позднейшей эпохи [Аванесов 1955: 79], см. также [Горшкова 1968: 9]. При интерпретации орфограмм мы будем учитывать замечание Г.А. Хабургаева, о том, что «любое минимальное отражение новой черты (если соответствующее написание не может рассматриваться как описка) должно указывать на преобладание этой черты в речи современников писца» [Хабургаев 1973: 194]. Таким образом, первым этапом интерпретации написаний является рассмотрение их с точки зрения нормативности для того или иного типа текстов и выявление отступлений от традиционных написаний. Вторым этапом будет соотнесение полученных фактов с данными более поздних записей говоров. В диссертации для реконструкции обоих диалектов мы будем использовать записи начала XX века, второй половины XX века и начала XXI века. Описание всех этих источников приводится ниже.

Прежде чем рассматривать материалы, которые использовались нами для реконструкции холмогорского и шенкурского диалектов XVII в., приведем сведения об истории монастырей, чьим фондам принадлежат исследованные в диссертации рукописные документы. * *

Свято-Троицкий Антониев Сийский монастырь возник в 1519 - 15205 годах. Он располагается в 78 верстах к югу от Холмогор при впадении р. Сии в озеро Большое Михайловское на Архангельском почтовом тракте [ПКАГ: 57 - 58; Зверинский: 57]. Основатель монастыря монах Антоний (в миру -Андрей) родился в 1477 году в селении Кехта Двинской земли. В 1507 году в Кенском монастыре в Каргополье Андрей был пострижен в иноки [Брызгалов 2005: 5,7]. Первая попытка устроить монастырь была предпринята Антонием в 1512 году в истоке реки Емцы, однако спустя 7 лет жители ближайших деревень прогоняют монахов, которые, по всей видимости, начали притеснять местное население [Там же: 8]. Антоний предпринимает новую попытку устроить монастырь на острове, находящемся на озере Большое Михайловское, из которого вытекает река Сия. Так возникла обитель, которая впоследствии была названа в честь ее основателя - инока Антония -и в честь реки, на которой она расположена [Там же: 10]. В 1543 - 1545 годах монастырю были пожалованы окрестные земли, судебные и финансовые льготы, кроме того, в его владениях числились соляные варницы и поселения на берегу Белого моря в Зимней Золотице, Неноксе, Луде и на р. Уне, а также дворы в Холмогорах. К концу XVI века монахи владели территорией, простиравшейся к Сии и Хоробрице на 6 верст, к Емце на 15, а к Каргополю на 50 верст [Макарий 1878: 5 - 6]. К концу XVII столетия монастырь являлся одним из богатейших среди Двинских обителей, он владел 3500 крестьянами, а каменные постройки на его территории были единственными во всем

5 [Брызгалов 2005: 10; ПКАГ: 57 - 58; Зверинский: 57].

Подвинье [Брызгалов 2005: 3]. Монастырь также известен тем, что в нем отбывал заключение боярин Федор Никитич Романов, будущий патриарх Московский и всея Руси (Филарет) [Православные монастыри 2010: 5]. В 1764 году по указу императрицы Екатерины II монастырские земли и угодья отошли государству, вследствие этого число насельников в Антониевом Сийском монастыре сократилось [Там же: 8]. В 1920 году монастырь был закрыт, а постройки использовались в качестве склада, детского дома и дома отдыха. Все старинные документы и книги были переданы сначала в Государственный архив Архангельской области (ГААО), а затем в Российский государственный архив древних актов (РГАДА) в Москве. В 1992 году монастырь был вновь передан Церкви, он существует по сей день.

При реконструкции фонетических особенностей холмогорского говора XVII века мы опираемся на материалы рукописей из фонда Антониева Сийского монастыря, хранящихся в РГАДА (фонд № 1196). Всего была исследована 31 рукопись, самый ранний из прочитанных документов датируется 1596 годом, самый поздний - 1698 годом6. Общее количество изученных листов - 761. Полный перечень рукописей приводится в начале 1 главы. Это в основном отводные и приходо-расходные книги, которые велись местными дьячками или монастырскими старцами. Считается, что они ценны для историков языка и позволяют «успешно изучать вопросы исторической фонетики и исторической морфологии» [Колосов 2000: 48], см. также [Хабургаев 1969: 107]. Основные топонимы, часто встречающиеся в рукописях, - это Ваймуга, Емецк, Золотица, Ненокса, Пукшеньга, Ракула, Сия и Холмогоры.

Дополнительным источником сведений о холмогорском говоре XVII века являются записи англичанина Ричарда Джемса, которые, как показывает исследование Б.А. Ларина, были начаты осенью 1618 года и продолжались в

6 Документов, датированных концом XVI века, всего 3, и, как было сказано выше, они отражают те же фонетические черты, что и тексты XVII в., поэтому мы будем учитывать их вместе с рукописями XVII столетия.

1619 году. Место их создания тоже определяется точно - это город Холмогоры. Ценность словаря-дневника как источника для реконструкции фонетики состоит в том, что его автор «не сочинял от себя каких-нибудь русских фраз, не переводил со своего родного языка на русский, а со всей точностью, какую мог соблюсти, записывал русские слова и выражения от окружавшего русского населения непосредственно» [Ларин 1959: 7]. Желание Р. Джемса как можно точнее передать звучание заставляет его не довольствоваться средствами традиционной английской орфографии его времени, а использовать, в том числе греческие, немецкие и французские символы и их сочетания [Там же: 9, 12]. Однако для реконструкции холмогорского говора XVII столетия словарь-дневник нельзя использовать безоглядно. Необходимо принять во внимание, что Холмогоры того времени - крупный торговый центр, куда съезжались купцы со всей России, поэтому наряду со старым, местным говором Р. Джемс мог слышать (и записывать) «целый ряд говоров пришлых групп населения»: московский, верхневолжские, белорусские, украинские и польские - не говоря уже о других севернорусских диалектах [Там же: 35]. Поэтому, привлекая записи из словаря-дневника XVII в., исследованные и описанные Б.А. Лариным, мы все же будем считать основой для реконструкции холмогорского диалекта материалы из рукописей Антониева Сийского монастыря.

Диалектные записи более позднего времени, необходимые для объективной реконструкции фонетической системы холмогорского говора, относятся к началу XX века (автор исследования А. Грандилевский), 50-м года того же столетия (Л.И. Пирогова), а также к началу XXI века (материалы диалектологических экспедиций филологического факультета МГУ). Рассмотрим каждый из источников.

В 1907 году А. Грандилевский составил полное описание крестьянского говора на родине М.В. Ломоносова, в его работе упоминаются такие топонимы, как Холмогоры, Куростров, Ухтостров, Матигоры, Вавчуга,

18

Ровдино, Быстрокурское, Курейские и Чухчехемские селенья [Грандилевский 1907: 1 - 2]. Характеризуя диалектное произношение, автор отмечает в нем «приятное сочетание новгородского и московского наречий с умеренным преобладанием первого» [Там же: 4], «не слышно в говоре крестьян, чтоб было чрезвычайное оканье, не слышно и поражающего слух аканья», «из уст одного и того же лица выходит разговор частью правильный, частью с новгородским элементом» [Там же: 9 - 10]. А. Грандилевский пишет и о том, что в позднейшее время в говор «стали ощутительно проникать новые элементы, заносимые семействами, возвращающимися из отхожего промысл а. прежним коренным элементам холмогорского наречия заметно угрожает новое влияние, и уже во многом оно успело себя заявить» [Там же: 84]. Мы будем привлекать примеры, записанные А. Граидилевским, а также его замечания и наблюдения.

В 1952 году кафедрой русского языка МГПИ им. В.И. Ленина была организована диалектологическая экспедиция в село Копачево Холмогорского района. В 1956 году работа по изучению говоров этого района была продолжена. Записи велись в 6 населенных пунктах: Ломоносово, Ракула, Копачево, Большая Товра, Верхние Матигоры и Нижняя Паленьга. По итогам этих экспедиций Л.И. Пирогова составила описание фонетики и морфологии этих диалектов [Пирогова 1959]. Автор отмечает близость говоров обследованных пунктов говорам Верхней Пинеги и Верхней Тоймы, а также Кучкаса, Нюхчи, Сульцы и Суры; по ее предположению, это связано с заселением края [Там же: 209]. В исследовании Л.И. Пироговой приводится большое количество примеров, отражающих различные аспекты фонетической системы холмогорских диалектов. Эти материалы будут использованы в настоящем исследовании.

Записи говора начала XXI века были сделаны нами в 2010 году во время экспедиции в Холмогорский район Архангельской области. Мы исследовали кусты деревень Сия, Хоробрица и Монастырь. Информанты, чей

19 диалект записывался на диктофон, - это коренные местные жители, их средний возраст - 75 - 80 лет. Впоследствии мы расшифровали около 10 часов диктофонных записей, примеры из которых, вместе с заметками, сделанными во время экспедиции, вошли в эту работу.

Земли, принадлежавшие в XVII веке Антониеву Сийскому монастырю, и самые упоминаемые в рукописях топонимы вместе с населенными пунктами, в которых делали записи Ричард Джемс, А. Грандилевский, Л.И. Пирогова и автор диссертации, можно представить на карте, см. следующую страницу.

Карта 2. Холмогорский район

Емецк

Ракула

Сия село Ломоносове Матигоры земли Антониева Сийского монастыри в XVII в. населенные пункты, описанные А. Грандилевским в 1907 г. населенные пункты, упоминавшиеся в рукописях XVII в. населенные пункты, в которых велись записи в 1958-ых гг. (Л.А. Пирогова) населенные пункты, в которых велись записи в 2616 г. * *

Историю Важского Иоанно-Богословского монастыря можно отсчитывать с момента, когда новгородский боярин Василий Степанович Своеземцев-Едемский построил городок Пинежку на речке Пинежке, впадающей в Вагу. В 1444 году он основал там иноческую обитель (она располагалась в 15 верстах к северо-востоку от Шенкурска на правом берегу Ваги), в честь евангелиста Иоанна Богослова, куда поступил сам, приняв постриг в монахи и имя Варлаам. Умер преподобный Варлаам 19 июня 1462 года (по старому стилю). День его смерти - по новому стилю это 2 июля -считается праздником святого Варлаама Важского, покровителя Шенкурской земли [Шенкурский край: 8; Зверинский: 74 - 75]. Долгое время монастырь оставался единственным крупным и экономически развитым монастырем в Важском крае, но в 1619 году он был разорен литовскими отрядами. Новые церкви и храм были восстановлены лишь к 30-м годам XVII века. В 1764 году монастырь был упразднен. В настоящее время от монастырских построек осталась лишь часовня над местом захоронения преподобного Варлаама Важского, она располагается в деревне Смотраковская.

Описывая фонетическую систему шенкурского говора XVII века, мы будем опираться на деловые документы из Важского Богословского монастыря. Основная часть рукописей хранится в ГААО (фонд № 829), около 30 документов находится в РГАДА (фонд № 1460). Исследованные нами рукописи датируются самая ранняя 1588 годом, а самая поздняя - 1700 годом7. Общее количество изученных памятников составляет 126 единиц, то есть порядка 1560 листов текста. Подробный список рукописей приводится в начале 2 главы.

В жанровом отношении исследованные тексты представляют собой приходные, расходные и приходо-расходные книги, написанные местными

7 Несмотря на то, что среди исследованных текстов есть несколько таких, которые датируются XVI веком, их количество по сравнению с общим числом рукописей настолько мало, что мы сочли уместным объединить их с документами XVII века. авторами. Другие документы - это купчие на землю и постройки, закладные, дельные, мировые, челобитные и отписи по ним, росписи, кабалы, мировые и поступные. Анализ формы и классификацию рукописных памятников из Важского Богословского монастыря подробно приводит В.Я. Дерягин [Дерягин 1976, 1981]. В исследованных текстах часто встречаются топонимы Корбала, Ледь и Усть-Ледь, Медлеша, Паденьга, Пинежка, Ровдино, Шеговары, Шенкурск и Ямская Гора.

Обратимся теперь к записям фонетики шенкурского говора. Они относятся к началу XX века (исследование В. Мансикки и записи из журнала «Живая старина»), середине 1970-х годов XX века и началу XXI столетия (материалы диалектологических экспедиций филологического факультета МГУ).

Первое исследование фонетики говора Шенкурского уезда было проведено в 1910 году В. Мансиккой, который в течение трех месяцев занимался собиранием материалов, относящихся к живой крестьянской речи

Мансикка 1912: 86]. Результатом его экспедиции стало полное описание шенкурского диалекта начала XX века. Заслуживают внимания и некоторые его замечания об особенностях работы полевых исследователей: «многие нарочно переменяют свою речь на литературный лад в присутствии нашего брата. Всяких записей страшно боятся, опасаясь гибельных для себя последствий». В. Мансикка добавил также, что «сам народ отзывается о своем языке самым отчаянным образом, везде уверяют наблюдателя, что хуже нашей говори нет» или «наша нарицья сама последняя»» [Там же: 88

89]. На основе некоторых фонетических и морфологических признаков исследователь разделил шенкурский говор на северное поднаречие, характерные черты которого совпадают с характерными чертами говоров

Архангельской и Олонецкой губерний, и южное поднаречие, где обнаруживается большое влияние вологодских говоров. Граница между этими двумя поднаречиями идет по реке Паденьге, которая втекает в Вагу с

23 левой стороны. Что касается правого побережья Ваги, то граница идет по реке Шереньге [Там же: 90]. Как известно, до 1920 года Шенкурский уезд составлял самую южную часть Архангельской губернии, он граничил с Вельским уездом Вологодской губернии [Адм.-терр. деление 1997: 62]. Таким образом, наблюдение В. Мансикки позволяет предположить, что говор Шенкурского уезда (или, по крайней мере, южная его часть) в какой-то период времени подвергся влиянию вологодских диалектов. Итак, материалы, собранные в 1910 году, будут использоваться в этой работе.

Кроме того, в конце XIX - начале XX вв. отделением этнографии Императорского русского географического общества издавался журнал «Живая старина», в котором печатались статьи по этнографии и фольклору народов Российской империи с большим количеством примеров. В 1890, 1910 и 1916 годах в Шенкурском уезде были записаны свадебные песни, заговоры и легенды, приведенные почти полностью в выпусках 1899 и 1917 годов. Они напечатаны «с сохранением особенностей местного говора» [ЖС 1917: 125]. Таким образом, эти записи оказались ценными и как фонетический материал. К примерам из «Живой старины» мы также будем обращаться при описании шенкурского диалекта.

Экспедиции филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова несколько раз проходили в Шенкурском районе, в том числе и недалеко от того места, где раньше располагался Важский Богословский монастырь. В 1974 и 1975 годах часть диалогов с информантами была зафиксирована на аудионосителях. Стоит отметить, что записывались только местные жители, чей средний возраст был 70 лет. Мы исследовали более 12 часов этих записей и в главе, посвященной описанию шенкурского говора, приводим примеры из них. В 2007 году автор настоящей работы участвовал в экспедиции в село Шеговары, где отмечал образцы современного состояния диалекта, так что наши собственные наблюдения также будут использоваться в диссертации.

Все топонимы можно представить на карте, которая приводится ниже.

24

Карта 3. Шенкурский район земли Важского Богословского монастыря XVII в. граница северного и южного поднаречий шенкурского говора (по В.Мансикке) населенные пункты, упоминавшиеся в рукописях XVII в. населенные пункты, записи из которых были опубликованы в журнале "Живая старина" населенный пункт, в котором велись записи в 1970-ых гг. населенные пункты, в которых велись записи в 2667 г.

Итак, задача работы - исследовать перечисленные источники и восстановить на их основе фонетические системы холмогорского и шенкурского диалектов XVII века, сравнить их между собой и проследить их изменение до начала XXI в.

Диссертация состоит из двух глав, первая из которых посвящена описанию фонетической системы холмогорского диалекта, а вторая -шенкурского говора. Каждая глава подразделяется на три части: «Ударный вокализм», «Вокализм безударных слогов» и «Консонантизм».

Отдельного комментария требует вопрос о принципах цитирования скорописного текста в работе. Материал представлен разделенным на слова, примеры даются курсивом, выносные буквы набраны как верхние индексы {чипа, вв^хъ). Имена собственные (антропонимы и топонимы) приводятся со строчной буквы, в соответствии с оригиналом; далее в случае необходимости в скобках дается комментарий относительно того, чем то или иное слово является.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Фонетика холмогорского и шенкурского диалектов XVII в."

Заключение

I Исследование памятников локальной деловой письменности из Антониева Сийского и Важского Богословского монастырей дало возможность восстановить многие аспекты звукового строя холмогорского и шенкурского диалектов XVII в. Общими системными чертами обоих изучаемых говоров являются:

1) сохранение особой фонемы переднего ряда средне-верхнего подъема <ё> в ударной позиции (она была свойственна диалектам, по крайней мере, перед твердыми согласными) и утрата ее в безударном положении;

2) нерегулярность перехода ударного [е] в ['о], а также наличие предударного и заударного ёканья;

3) последовательное различение [о] и [а] во всех безударных слогах;

4) усиление лабиализации [о] в [у] в безударных слогах;

5) наличие <в> губно-зубного образования, усвоение фонемы <ф>;

6) взрывное <г>, в слабой позиции оглушаемое в [к];

7) мягкое цоканье;

8) преимущественно твердое произношение <ж> и <ш> (хотя в ряде случаев можно предполагать наличие мягкого или полумягкого произнесения шипящих);

9) твердость и фрикативное произношение долгих шипящих согласных;

10) позиционное оглушение и озвончение согласных, диссимилятивные, ассимилятивные явления, а также разнообразные упрощения групп согласных.

В холмогорском и шенкурском говорах XVII в. реконструируются также явления, которые могли быть свойственны диалектам в разном объеме, поэтому мы рассмотрим их отдельно. В области вокализма это замена [е] на [и] и обратная между мягкими согласными под ударением и в 1-ом предударном слоге, а также произношение открытого гласного типа ['а] на месте безударных *ё и *е (*ь) в основном перед твердыми согласными,

214 степень распространенности последнего явления установить по рукописям довольно трудно. В области консонантизма это случаи непозиционного оглушения и озвончения, а также отдельные примеры непозиционной твердости и мягкости согласных.

Кроме того, три особенности фонетики обоих говоров восстанавливаются разными способами (в том числе по материалам словаря-дневника Ричарда Джемса для холмогорского диалекта или в сопоставлении с исследованиями других севернорусских говоров) и с разной степенью надежности, поэтому мы сочли необходимым оговорить их отдельно. Речь идет о фонеме <о>, которая могла быть свойственна холмогорскому и шенкурскому говорам в XVII веке или незадолго до этого времени, о шепелявых свистящих [с"] и [зи], а также о переходном смягчении заднеязычных согласных [к'] и [г'].

II Вместе с тем, материал изученных рукописей позволяет выявить различия в реализациях гласных и согласных звуков в обоих диалектах, что может быть представлено в виде таблицы:

Фонетическое явление Холмогорский говор Шенкурский говор а) изменение ударного ['а] в [е] между мягкими согласными; непоследовательное изменение наличие изменения

Ь) заднерядное произношение [ы] в 1-ом предударном слоге; не отмечено [ы] может быть гласным заднего ряда с) гласный предударных слогов на месте *ё между мягкими согласными; [е] (редко ['а]) [е], [И] гласный 1 -ого предударного слога на месте *а перед твердыми согласными; [а] И, Га] е) реализация гласного 1-ого предударного слога на месте *а между мягкими согласными; [е], ['а] [е]

1) изменение [кы], [гы], [хы] в [к'и], [г'и], [х'и]; регулярное зафиксированы многочисленные случаи неперехода g) сочетание кл из праславянского не отмечено отмечено в ряде примеров

Часть из этих различий (пп. а, е, I) может объясняться тем, что фонетические системы холмогорского и шенкурского говоров находились на разных этапах своего становления. Изменение ['а] в [е] в положении между мягкими согласными в холмогорском диалекте XVII в., видимо, только начиналось, а в шенкурском говоре того же периода оно уже произошло. То же касается и перехода [кы], [гы], [хы] в [к'и], [г'и], [х'и], правда, в этом случае переход «затянулся» в шенкурском диалекте.

Некоторые различия говоров связаны, вероятно, с историей заселения края и соседством носителей новгородского и ростовского диалектов (пп. Ь, с, §). Если посмотреть на карту ростовских и новгородских земель по реке Ваге в XV в. (введение, карта № 1), то окажется, что они идут чересполосицей, т.е. получается, что шенкурский диалект складывался под влиянием новгородских и ростовских говоров, которое продолжалось, видимо, и в XVII столетии. Видимо, такие черты шенкурского вокализма, как звук [и] на месте *ё в 1-ом предударном слоге между мягкими согласными, а также, возможно, произнесение заднерядного [ы] можно считать следствием влияния новгородского диалекта. Сочетание [кл] на месте *Ч1 было свойственно псковским говорам [Соболевский 1909: 233], его наличие в шенкурском диалекте XVII в. может объясняться тем, что в первый колонизационный поток края входили носители кривичского диалекта.

III Сравнение полученных данных о звуковом строе холмогорского и шенкурского говоров XVII века с записями диалектов XX - XXI веков дало возможность проследить эволюцию некоторых элементов системы во времени. Изменения в большей степени коснулись системы вокализма, консонантная же система преобразовывалась незначительно. В обоих говорах утратились фонемы средне-верхнего подъема <о> (если она была) и <ё> в ударной позиции. Последняя в шенкурском говоре совпала с <е> перед твердыми согласными, а между мягкими согласными реализовывалась, видимо, в звуках [и] и [е], со второй половины XX в. [и] на месте *ё под ударением уже почти не встречается. В холмогорском говоре <ё> совпала с <е> во всех позициях (правда нельзя исключать и спорадической реализации *ё в [и] между мягкими согласными). В безударных слогах в шенкурском говоре звук [и] на месте *ё между мягкими согласными со второй половины XX в. вытесняется звуком [е].

Система консонантизма холмогорского говора с XVII века изменилась следующим образом: практически утратилось переходное смягчение заднеязычных согласных и шепелявое произношение [с"], [зп], а звуки [ш'] и ж'] окончательно уходят из диалекта к середине XX века. В шенкурском говоре изменениям подверглись сочетания [кы], [гы], [хы]; утратилось, видимо, [кл] из праславянского переходное смягчение заднеязычных согласных и произношение шепелявых свистящих (последние две черты - с середины XX в.). Мягкие шипящие согласные не отмечается уже с начала XX

217 столетия. В обоих диалектах нивелировке подвергается мягкое цоканье и произнесение слов с непозиционным оглушением / озвончением и смягчением / отвердением.

IV В связи с реконструкцией двух говоров, традиционно относимых к группе архангельских, встает вопрос об их сходстве с другими диалектами того же ареала, которые реконструировались по материалам рукописей XVI -XVII вв. из соловецкой библиотеки [Владимиров 1878] и лодомских, соловецких и сийских актов того же периода [Елизаровский 1958]. Фонетические особенности говоров, отраженных в этих рукописях, исследовались несистемно, поэтому мы ограничимся лишь некоторыми наблюдениями. С описанными диалектами холмогорский и шенкурский говоры сближает наличие особой фонемы <ё> в XVII в. [Там же: 23], переход ['а] в [е] между мягкими согласными и мена звуков [и] / [е] [Владимиров 1878: 13 - 14; Елизаровский 1958: 16]. Кроме того, исследователи отмечают усиление лабиализации [о] в [у] в предударных слогах, твердость нормально кратких и долгих шипящих, случаи непозиционного смягчения и отвердения согласных [Владимиров 1878: 13, 15], наличие шепелявых свистящих и мягкое цоканье [Елизаровский 1958: 29] - все эти черты также свойственны холмогорскому и шенкурскому диалектам XVII века.

Шенкурский говор, испытывавший в начале XX века влияние вологодских говоров [Мансикка 1912: 90], в XVII столетии отличался от последних рядом ключевых черт как в вокальной, так и в консонантной системах. Обозначим эти различия. В вологодских говорах, в отличие от шенкурского, в XVII в. все процессы, связанные с судьбой фонемы <ё>, уже завершились: под ударением перед твердыми согласными она сохраняется, а между мягкими реализуется в [и] [Колосов 1971: 239]. Переход [е] в ['о] последовательно проходит в ударном и заударном положениях, а в предударной позиции примеры такого изменения единичны [Там же]. В системе согласных описываемые говоры различаются качеством фонемы <в>

218 в вологодских говорах она была билабиальной), а также реализаций в некоторых случаях сочетаний [ш'т'ш1] и [ж'д'ж'] (в вологодских говорах они могли изменяться в [шт] и [жд]) [Там же: 240].

Получается, что фонетическая система шенкурского диалекта XVII в. сближается с системами других архангельских говоров и отличается от соседних вологодских диалектов.

Таким образом, фонетические системы двух говоров, реконструированных по материалам рукописей XVII века из Антониева Сийского и Важского Богословского монастырей, сходны между собой и отличаются от фонетических систем других севернорусских говоров того же периода. Это дает нам основание предполагать, что архангельские говоры представляют отдельное языковое образование, сложившееся до XVII столетия. Наш вывод основан лишь на фонетическом сходстве диалектов и нуждается в подкреплении данными морфологических исследований. Изучение других говоров современной Архангельской области в диахроническом аспекте поможет лучше понять языковой генезис данного диалектного образования и прояснить причины возникновения некоторых фонетических явлений.

Список научной литературыЛопухина, Анастасия Александровна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Аванесов 1952 Аванесов Р.И. Лингвистическая география и история русского языка // Вопросы языкознания. 1952. № 6.

2. Аванесов 1955 Аванесов Р.И. Фонетика // Палеографический и лингвистический анализ новгородских берестяных грамот. М., 1955.

3. Адм.-терр. деление 1997 Административно-территориальное деление Архангельской губернии и области в XVIII - XX вв. Архангельск, 1997.

4. Бегунц 2006 Бегунц И.В. Фонетический строй белозерско-бежецких говоров первой половины XVII века. Дисс. .канд. филол. наук. М., 2006.

5. Борковский, Кузнецов 2004 Борковский В.К, Кузнецов П.С. Историческая грамматика русского языка. М., 2004.

6. Брок 1907 Брок О. Описание одного говора из юго-западной части Тотемского уезда. СПб., 1907.

7. Бромлей 1985 Бромлей C.B. Различия в степени вокализованности сонорных и их роль в противопоставлении центральных и периферийных говоров // Диалектография русского языка. М., 1985.

8. Бруннер 2006-Бруннер К. История английского языка. T. I. М., 2006.

9. Брызгалов 2005 Брызгалов В.В. Строительство храмов в Антониево-Сийском монастыре в XVI-XVII веках. Архангельск, 2005.

10. Булаховский 1958 Булаховский Л.А. Исторический комментарий к русскому литературному языку. Киев, 1958.

11. Бурова 1975 Бурова Е.Г. К вопросу о сочетании чн в русских говорах // Русские говоры. К изучению фонетики, грамматики, лексики. М., 1975.

12. Васеко 1959 Васеко Е.Ф. К вопросу об изменении е в о в русском языке // Вопросы истории русского языка. М., 1959.

13. Васильев 1902 Васильев Л.Л. Язык Беломорских былин // Академия Наук. Известия ОРЯС, том 7. Кн. 4. 1902.

14. Васильев 1905 Васшъев Л.Л. К истории звука в московском говоре

15. XVI XVII вв. // Известия ОРЯС. 1905. Т. 10. Кн. 2.

16. Васильева 1975 Васильева А.К. Фонемы <ф>, <'ф> и их замены в русских говорах // Русские говоры. К изучению фонетики, грамматики, лексики. М., 1975.

17. Веселовский 1974 Веселовский С Б. Ономастикон. Древнерусские имена, прозвища, фамилии. М., 1974.

18. Виноградов 1919 Виноградов В.В. Исследования в области фонетики севернорусского наречия. Очерки из истории звука ^ всевернорусском наречии // Известия ОРЯС Акад. наук. Т. XXIV. Кн. 1-2, 1919.

19. Виноградов 1923 Виноградов В.В. Исследование в области фонетики севернорусского наречия: очерки из истории звука ^ в севернорусскомнаречии. Пг., 1923.

20. Владимиров 1878 Владимиров П.В. Несколько данных для изучения северновеликорусского наречия в XVI и XVII столетиях (По рукописям Соловецкой библиотеки). М., 1878.

21. Высотский 1977 Высотский С. С. Фонемный состав слова как основа для изучения звукового строя говора // Экспериментально-фонетические исследования в области русской диалектологии. М., 1977.

22. Галинская 1991 Галинская Е.А. К истории синкретичных именных форм в русских северо-западных говорах // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1991, №5.

23. Галинская 1993 Галинская Е.А. О хронологии некоторых изменений в системе вокализма праславянского языка // Исследования по славянскому историческому языкознанию. Памяти профессора Г.А. Хабургаева. М., 1993.

24. Галинская 2002 Галинская Е.А. Историческая фонетика русских диалектов в лингвогеографическом аспекте. М., 2002.

25. Галинская 2004 Галинская Е.А. Историческая фонетика русского языка. Изд-во МГУ, 2004.

26. Галинская 2005 Галинская Е.А. Изменение а. в [е] в истории русских диалектов // Вестник МГУ. Филология. 2005, № 4.

27. Гецова 1997 Гецова О.Г. Диалектные различия русских архангельских говоров и их лингвогеографическая характеристика // Вопросы русского языкознания. Вып. 7. Русские диалекты: история и современность. М., 1997.

28. Гиппиус 1996 Гиппиус A.A. «НОУГОРОДЦЫ»: об одной орфографической аномалии в старовеликорусских текстах // Русистика. Славистика. Индоевропеистика. Сборник к 60-летию Андрея Анатольевича Зализняка. М., 1996.

29. Глускина 1968 Глускина С.М. О второй палатализации заднеязычных согласных в русском языке (на материале северо-западных говоров) // Псковские говоры II - Псков, 1968.

30. Горшкова 1964 Горшкова К.В. Развитие диалектных различий севернорусских говоров в системе вокализма // Вопросы языкознания. № 5. 1964.

31. Горшкова 1968 Горшкова КВ. Очерки исторической диалектологии Северной Руси (по данным исторической фонологии), М., 1968.

32. Грандилевский 1907 Грандилевский А. Родина Михаила Васильевича Ломоносова. Областной крестьянский говор // Сборник ОРЯС. АН, том 83. № 5. 1907.

33. Грехова 1966 Грехова Л.П. О вокализме северо-западных костромских говоров XVII века // Ученые записки Моск. обл. пед. инст. Том 163. Вып. 12., 1966.

34. Даль I, II, III, IV Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Тома I - IV. М., 1998.

35. ДАРЯ I Диалектологический атлас русского языка (центр Европейской части СССР). Вып. I. Фонетика. М., 1986.

36. Дерягин 1964 Дерягин В.Я. Важские грамоты XVI века // Известия Академии наук СССР, серия литературы и языка. Т. 23. Вып. 3. 1964.

37. Дерягин 1976 Дерягин В.Я. Варьирование языковых средств в текстах деловой письменности (важские денежные отписи XVI - XVII вв.) // Источники по истории русского языка. М., 1976.

38. Дерягин 1981 Дерягин В.Я. К вопросу об индивидуальном и традиционном в деловой письменности (на материале важских порядных XVII века) // Русский язык. Источники для его изучения. М., 1981.

39. Дурново 2000 Дурново H.H. Избранные работы по истории русского языка. М., 2000.

40. Елизаровский 1958 Елизаровский И.А. Язык Беломорских актов XVI -XVII вв. Архангельск, 1958.

41. Живов, Успенский 1984 Живов В.М., Успенский Б.А. Оппозиция рефлексов *е и *ё в книжном произношении и исторической диалектологии // Совещание по вопросам диалектологии и истории языка. Тез. докл. и сообщ. М., 1984. Т. 2.

42. ЖС 1899 Живая старина: периодическое издание отделения этнографии русского географического общества. Пг. Вып. 3. 1899.

43. ЖС 1917 Живая старина: периодическое издание отделения этнографии русского географического общества. Пг. Вып. 4. 1917.

44. Зализняк 1985 Зализняк A.A. От праславянской акцентуации к русской. М., 1985.

45. Зализняк 1986 Янин В.Л., Зализняк A.A. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1977 - 1983 гг.). М., 1986.

46. Зализняк 1993 Янин В.Л., Зализняк A.A. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1984 - 1989 гг.). М., 1993.

47. Зарубин 1970 Зарубин Л. А. Важская земля в XIV - XV вв. // История СССР. 1970, № 1.

48. Зверинский Зверинский В. В. Материал для историко-топографического исследования о православных монастырях в Российской империи. Спб., 1890 - 1897, т. 2.

49. Касаткин 1985 Касаткин JI.JI. К истории сочетания чьи и шепелявенья в русском языке (<с'н'> на месте чьи и смежные фонетические явления в одном архангельском говоре) // Диалектография русского языка. М., 1985.

50. Касаткин 1996 Касаткин JJ.JI. Гласные звуки на конце слова в современных севернорусских говорах на месте редуцированных гласных древнерусского языка // Русистика. Славистика. Индоевропеистика. Сборник к 60-летию Андрея Анатольевича Зализняка. М., 1996.

51. Касаткин 1999 Касаткин JJ.JJ. Современная русская диалектная и литературная фонетика как источник для истории русского языка. М., 1999.

52. Касаткина 1991 Касаткина Р.Ф. Рефлексы *ё в некоторых севернорусских говорах // Вопросы языкознания. 1991, № 2.

53. Касаткина 2001 Касаткина Р.Ф. Об открытых гласных - рефлексах i всовременных русских говорах // Языковая система и ее развитие во времени и пространстве: сборник научных статей к 80-летию профессора Клавдии Васильевны Горшковой. М.: Изд-во МГУ, 2001.

54. Князев 1991 Князев C.B. О связи особенностей артикуляционной базы говора с характером противопоставления глухих и звонких, твердых и мягких согласных // Современные русские говоры. М., 1991.

55. Князев 2006 Князев C.B. Структура фонетического слова в русском языке: Синхрония и диахрония. М., 2006.

56. Князев, Левина, Пожарицкая 1997 Князев C.B., Левина А.Н., Пожарицкая С.К. О говорах Верхней Пинеги и Выи // Вопросы русского языкознания. Вып. 7. Русские диалекты: история и современность. М., 1997.

57. Колосов 1877 Колосов М.А. Почему в родительном падеже единственного числа прилагательных и местоимений окончание го (аго, ого)224сменилось на во (аво, ово) II Филологические записки. Воронеж. Вып II., 1877.

58. Комшилова 1959 Комшшова Е.А. Фонографические записи диалектной речи // Материалы и исследования по русской диалектологии, Т. 134. М., 1959.

59. Колосов 1967 Копосов Л.Ф. Фонетика вологодских говоров XVI - XVII веков // Ученые записки Моск. обл. пед. инст. Том 204. Вып. 14., 1967.

60. Копосов 1971 Копосов Л.Ф. Вологодские говоры XVII в. по данным местной деловой письменности: Фонетика и морфология. Дисс. .канд. филол. наук. М., 1971.

61. Копосов 1977 Копосов Л.Ф. Унские грамоты XVI - XVII вв. // История русского языка. Лингвистический сборник. Вып. 7. М., 1977.

62. Копосов 1991 Копосов Л.Ф. Изучение истории русского языка по памятникам деловой письменности. М., 1991.

63. Копосов 2000 Копосов Л. Ф. Севернорусская деловая письменность XVII - XVIII вв. (орфография, фонетика, морфология). М., 2000.

64. Котков 1963 Котков С.И. Южновеликорусское наречие в XVII столетии (Фонетика и морфология). М., 1963.

65. Котков 1974 Котков С.И. Московская речь в начальный период становления русского национального языка. М., 1974. '

66. Кузнецов 1949 Кузнецов П.С. О говорах Верхней Пинеги и Верхней Тоймы // Материалы и исследования по русской диалектологии. T. I. M. - JL, 1949.

67. Кузнецов 1960 Кузнецов П. С. Русская диалектология. М., 1960.

68. Кузнецова 1969 Кузнецова A.M. Некоторые вопросы фонетической характеристики явления твердости-мягкости согласных в русских говорах // Экспериментально-фонетическое изучение русских говоров. М., 1969.

69. Ларин 1959 Ларин Б.А. Русско-английский словарь-дневник Ричарда Джемса (1618-1619 гг.). Л., 1959.

70. Липовская 1975 Липовская H.A. Губные спиранты на территории северовосточной диалектной зоны // Русские говоры. К изучению фонетики, грамматики, лексики. М., 1975.

71. Макарий 1878 Макарий, епископ Архангельский и Холмогорский Исторические сведения об Антониевом Сийском монастыре. М., 1878.

72. Мансикка 1912 Мансикка В. О говоре Шенкурского уезда Архангельской губернии // Академия Наук. Известия ОРЯС. 1912. Т. 17. кн.2.

73. Мурзаева 1984 Мурзаева Т.И. Вокализм первого предударного слога после отвердевших шипящих в севернорусских и среднерусских окающих по основе говорах. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Саратов., 1984.

74. Никонов 1966 Никонов В.А. Краткий топонимический словарь. М., 1966.

75. Обнорский 1960 Обнорский С.П. Избранные работы по русскому языку. М., 1960.

76. Образование 1970 Образование севернорусского наречия и среднерусских говоров (По материалам лингвистической географии) / Отв. ред. В.Г. Орлова. М., 1970.

77. Опыт диал. карты 1915 Опыт диалектологической карты русского языка в Европе (с приложением «Очерка русской диалектологии») / Составили H.H. Дурново, H.H. Соколов, Д.Н: Ушаков. М., 1915.

78. Орлова 1950 Орлова В.Г. Губные спиранты в русском языке // Труды Института русского языка. М. - Л., 1950, Т. 2.

79. Орлова 1959 Орлова В.Г. История аффрикат в русском языке в связи с образованием русских народных говоров, М., 1959.

80. Очерки 1922 Очерки по истории колонизации Севера. Вып. 1. СПб., 1922.

81. Пауфошима 1981 Пауфошима Р.Ф. О произношении гласных второго предударного слога в некоторых русских говорах // Диалектология и лингвогеография русского языка. М., 1981.

82. Пауфошима 1983 Пауфошима Р.Ф. Некоторые особенности сандхи в севернорусских говорах // Русские народные говоры: Лингвогеографические исследования. М., 1983.

83. Пирогова 1959 Пирогова Л.И. Описание говора 6 пунктов Холмогорского района Архангельской области (по материалам экспедиций 1952 и 1956 гг.) // Материалы и исследования по русской диалектологии, Т. 134. М., 1959.

84. ПКАГ Памятные книги Архангельской губернии. Том 2. М., 1892.

85. Платонов 1923 Платонов С.Ф. Прошлое русского Севера (очерки по истории колонизации Поморья). Пг., 1923.

86. Пожарицкая 1967 Пожарицкая С.К. Изоглоссы типов предударного вокализма после мягких согласных на территории севернорусских говоров // Очерки по фонетике севернорусских говоров. М., 1967.

87. Пожарицкая 2005 Пожарицкая С.К. Русская диалектология. М., 2005.

88. Православные монастыри 2010 Православные монастыри. Путешествие по святым местам. 2010. № 54.

89. Самуйлова 1963 Самуйлова Н.И. К вопросу о возникновении соотносительной пары в. - [ф] в русском языке // Вопросы теории и методики преподавания русского языка иностранцам. М., 1963.

90. Соболевский 1907 Соболевский А.И. Лекции по истории русского языка. 4-е изд. М., 1907.

91. Соболевский 1909 Соболевский А.И. Важная особенность старого псковского говора // Русск. филол. вестник. 1909. Т. 62. № 3 - 4.

92. Сорокина 1959 Сорокина Е.В. Судьба старого ^ под ударением в говорах

93. Новгородской области // Материалы и исследования по русской диалектологии, Т. 134. М., 1959.

94. Срезневский— Срезневский И.И. Материалы Для словаря древнерусского языка. Тома II III. СПб., 1902, 1912.

95. СРНГ Словарь русских народных говоров. Тома 8, 12, 13, 19, 26, 30, 32, 35. Л., 1972-2001.

96. СРЯ XI XVII вв. - Словарь русского языка XI - XVII веков. Тома 7-9, 15. М., 1975 -2006.

97. Суперанская 2006 Суперанская A.B. Словарь русских личных имен. М., 2006.

98. Толкачев 1973 Толкачев А.И. Основные факторы фонетических изменений в заимствованных греко-христианских именах в древнерусском языке // XVII Международный съезд славистов. Славянское языкознание. Доклады советской делегации. М., 1973.

99. Успенский 1975 Успенский Б.А. Первая русская грамматика на родном языке. М., 1975.

100. Ушаков 1928 Ушаков Д.Н. Звук г фрикативный в русском литературном языке в настоящее время // Сборник статей в честь академика Алексея Ивановича Соболевского. JL, 1928.

101. Фасмер Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Тома I -IV. М., 2003.

102. Хабургаев 1966 Хабургаев Г.А. Заметки по исторической фонетике южновеликорусского наречия: (Введение. Вокализм) // Ученые записки Моск. обл. пед. инст. Том 163. Вып. 12., 1966.

103. Хабургаев 1967 Хабургаев Г.А. Заметки по исторической фонетике южновеликорусского наречия (консонантизм) // Ученые записки Моск. обл. пед. инст. Том 204. Вып. 14., 1967.

104. Хабургаев 1969 Хабургаев Г. А. Локальная письменность XVI - XVII вв. и историческая диалектология // Изучение русского языка и источниковедение. М., 1969.

105. Хабургаев 1973 Хабургаев Г.А. «Изоглоссная стратиграфия» - основа локализации и хронологизации языковых изменений // Лингвогеография, диалектология и история языка. Кишинев, 1973.

106. Хрымова 1982 -Хрымова М.Б. Отражение изменения и > ы в орфографии рукописей XVII века // История русского языка. Среднерусский период. Л., 1982.

107. Черных 1927 Черных П.Я. Очерки по истории и диалектологии северновеликорусского наречия. Иркутск, 1927.

108. Черных 1953 Черных П.Я. Язык Уложения 1649 г. Вопросы орфографии, фонетики и морфологии в связи с историей уложенной книги. М., 1953.

109. Шахматов 1885 1895 - Шахматов A.A. Исследование о языке новгородских грамот XII и XIV века // Исследования по русскому языку. Т. I -II, СПб, 1885 - 1895.

110. Шахматов 1903 Шахматов A.A. Исследование о двинских грамотах XV в. СПб., 1903.

111. Шахматов 1915 Шахматов A.A. Очерк древнейшего периода истории русского языка. Пг, 1915.

112. Шенкурский край Шенкурский край (под ред. Тяпкина Н.В.), Шенкурск.

113. Ягич 1889 Ягич И.В. Критические заметки по истории русского языка. СПб, 1889.