автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Формирование и деятельность политических отделов МТС в казачье-крестьянских районах Юга России

Полный текст автореферата диссертации по теме "Формирование и деятельность политических отделов МТС в казачье-крестьянских районах Юга России"

На правах рукописи

Бочарова Ольга Владимировна

ФОРМИРОВАНИЕ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПОЛИТИЧЕСКИХ ОТДЕЛОВ МТС В КАЗАЧЬЕ-КРЕСТЬЯНСКИХ РАЙОНАХ ЮГА РОССИИ

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук

1 5 АПР 2015

005567329

Владикавказ - 2015

005567329

Работа выполнена в ФГБОУ ВПО «Южно-Российский государственный политехнический университет (НПИ) имени М.И. Платова» на кафедре теории государства и права и отечественной истории

Научный руководитель: Скорик Александр Павлович, доктор

исторических наук, доктор философских наук, профессор.

Официальные оппоненты: Баранов Андрей Владимирович, доктор

исторических наук, доктор политических наук, профессор кафедры политологии и политического управления ФГБОУ ВПО «Кубанский государственный университет»;

Панарин Андрей Анатольевич, доктор исторических наук, профессор кафедры всеобщей и отечественной истории ФГБОУ ВПО «Армавирская государственная педагогическая академия»;

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Пятигорский государственный

лингвистический университет» (г. Пятигорск).

Защита состоится « 28 » мая 2015 года в 16.30 часов на заседании диссертационного совета Д 212.248.01 по защите докторских и кандидатских диссертаций ФГБОУ ВПО «Северо-Осетинский государственный университет имени К.Л. Хетагурова» по специальности 07.00.02 - Отечественная история по адресу: 362025 г. Владикавказ, ул. Ватутина, 46, зал ученого совета.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГБОУ ВПО «Северо-Осетинский государственный университет имени К.Л. Хетагурова» г. Владикавказ, ул. Ватутина, 46.

Электронная версия автореферата размещена на официальном сайте ВАК Министерства образования и науки Российской Федерации « 24 » марта 2015 года, режим доступа: http://vak.ed.gov.ru, и на сайте СОГУ им. К.Л. Хетагурова, режим доступа: http://vvww.nosu.ru.

Автореферат разослан « ^г.

Учёный секретарь диссертационного совета

профессор

Чеджемов Сергей Русланович

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Являясь одним из важнейших событий отечественной истории XX в., сплошная коллективизация сельского хозяйства конца 1920-х - 1930-х гг. была и остается в числе приоритетных объектов научного анализа. Вместе с тем, несмотря на пристальное внимание советских и постсоветских исследователей, целый ряд аспектов коллективизации и последующего развития колхозной системы нуждается в углубленном освещении и, в особенности, переосмыслении. Очевидно, что данное обстоятельство обусловлено теоретико-методологическим плюрализмом постсоветской исторической науки и введением в научный оборот массива ранее закрытых источников, позволяющих заполнить многие лакуны аграрной истории СССР и дать новые оценки событиям, происходившим в советской деревне в 1930-х гг.

Одним из важных вопросов колхозного строительства в СССР, настоятельно требующих дальнейшего осмысления, является процесс формирования и функционирования политических отделов машинно-тракторных станций (МТС) в 1933 — 1934 гг. «Политотдельский» период, в границах которого представители власти активно осуществляли мероприятия по оптимизации состояния и деятельности коллективных хозяйств, выступает связующим звеном между собственно коллективизацией и последующим организационно-хозяйственным укреплением колхозной системы; без него невозможно представить себе историю этой системы. Безусловно, столь важное значение политотделов МТС актуализирует задачу всестороннего изучения их возникновения и деятельности.

Причем, в постсоветский период научно-теоретическая актуальность исследования политических отделов МТС заметно возросла под влиянием ряда факторов. Во-первых, произошедший вследствие открытия архивов многократный количественный рост эмпирических материалов со всей очевидностью продемонстрировал наличие значительного количества «белых пятен» в рамках указанной темы н, одновременно, предоставил возможность эти «пятна» устранить. Во-вторых, крушение монополии марксизма и снятие идеологических ограничений позволили ученым существенно расширить круг подлежащих освещению вопросов положения и деятельности политотделов МТС и приступить к их углубленному, всестороннему и объективному анализу.

Следует подчеркнуть, что в постсоветской России, где результативность затянувшегося реформирования аграрного сектора недостаточно высока и ситуация в сельском хозяйстве не может быть охарактеризована как идеальная, исследование «политотдельской» проблематики имеет еще и отчетливо выраженное практическое значение. Ретроспективный взгляд на деятельность политических отделов МТС позволяет установить как позитивные, так и негативные итоги прямого и неограниченного государственного регулирования сельскохозяйственного производства, скорректировать и оптимизировать направления и методы аграрной политики в Российской Федерации.

Хронологические границы исследования охватывают 1933 - 1934 гг. Точкой отсчета исторического бытия политических отделов МТС служит 11 января 1933 г., когда на состоявшемся в этом месяце объединенном пленуме ЦК и

ЦКК ВКП(б) была принята резолюция о создании указанных чрезвычайных органов власти в деревне и их задачах. Пределом существования политотделов МТС является 28 ноября 1934 г., когда была принята резолюция очередного пленума ЦК ВКП(б) о расформировании данных органов и слиянии их с районными комитетами компартии. В ряде случаев, содержание настоящего исследования выходит за указанные границы, что обусловлено стремлением автора осветить причины формирования политотделов и результаты их деятельности в колхозной деревне.

В территориальном плане работа опирается на материалы Дона, Кубани и Ставрополья, которые в 1933 г. объединялись в границах такого обширного административно-территориального образования, как Северо-Кавказский край, а с 10 января 1934 г. пребывали в рамках Азово-Черноморского (Дои, Кубань) и Северо-Кавказского (Ставрополье) краев. Выбор перечисленных регионов обусловлен их чрезвычайно важным значением в аграрном производстве России (СССР), о чем свидетельствует тот факт, что по численности политотделов МТС Северо-Кавказский край являлся безусловным лидером в РСФСР и сохранял почетное второе место по этим показателям в СССР (после Украины).

Анализ историографии проблемы создания и деятельности политотделов МТС позволяет выделить ряд самостоятельных этапов, различающихся количественными и качественными параметрами привлеченных к работе источников, поставленными задачами, полнотой их решения:

1. С 1933 г. до первой половины 1950-х гг. — этап первичного осмысления проблемы, в рамках которого исследование деятельности политотделов осуществлялось фрагментарно, на основе минимального ряда источников, а сама эта деятельность трактовалась исключительно в духе идеологем, установленных сталинским агитационно-пропагандистским аппаратом;

2. Середина 1950-х — середина 1980-х гг. В границах указанного этапа продолжалось накопление эмпирических материалов и расширение круга рассматриваемых учеными вопросов создания и функционирования политотделов, наметилось стремление исследователей более взвешенно и объективно анализировать ситуацию на селе и работу указанных органов;

3. Вторая половина 1980-х гг. - наше время. Данный этап, начало которому было положено политикой «перестройки», характеризуется стремительным и значительным расширением как источниковой базы, так и круга рассматриваемых вопросов деятельности политотделов МТС и решительным пересмотром доминировавших в советской историографии мнений и оценок.

Первые публикации по интересующей нас тематике появились непосредственно в 1933 г., спустя краткое время после создания политотделов МТС. Основная масса таких работ была представлена статьями в газетах и журналах, в том числе в таких солидных изданиях, как «Большевик» (издание Центрального Комитета компартии), «На аграрном фронте» (издание Аграрного института Коммунистической академии), «Советская юстиция» (издание Наркомата юстиции и Верховного Суда СССР) и др. Гораздо реже публиковались сборники статей и брошюры. Авторами этих работ обычно выступали журналисты и представители власти, в том числе сами сотрудники политотделов МТС.

Аналитический уровень отмеченных изданий был невысок, но, тем не менее, в них предпринимались попытки осмыслить первые итоги деятельности политотделов, выделить ведущие направления этой деятельности, ее результаты, выявить факторы, стимулировавшие лнбо, напротив, сдерживавшие работу политотдельцев, и т.д. Содержание этих публикаций оказало существенное влияние на формирование последующих историографических тенденций в исследовании данной темы.

Авторы 1930-х гг. акцентировали внимание на двух направлениях деятельности политотделов МТС: мероприятиях по организационно-хозяйственному укреплению колхозов и действиях по обеспечению выполнения советскими аграриями своих обязанностей перед государством, первейшей из которых являлись хлебозаготовки.1 При этом советские исследователи и журналисты действовали в духе большевистской классовой доктрины и, повествуя о проходившей перед их глазами деятельности политотделов, немало места отводили описанию репрессивно-карательных акций в отношении противников колхозной системы и советского государства.2

После расформирования политотделов в ноябре 1934 г. внимание к ним резко ослабело. Во второй половине 1930-х г. не появилось специальных работ по интересующей нас тематике. Лишь в работах общего плана, посвященных обзору колхозного строительства в СССР, содержались упоминания о политотделах и той роли, которую они сыграли в оптимизации аграрного производства.3 Оценки деятельности политотделов полностью соответствовали знаменитому «Краткому курсу истории ВКП(б)», изданному в 1938 г., где прямо заявлялось, что все беды колхозов порождались «вредительством» антисоветских элементов, с которыми успешно боролись политотделы.4

Усиление внимания советских ученых к вопросам создания и функционирования политических отделов МТС наметилось лишь во второй половине 1940-х гг. Отчасти, данное обстоятельство было обусловлено тем, что «политотдельский» этап являлся одним из важнейших в процессе создания и укрепления колхозной системы. Поэтому, любая обзорная работа по истории коллективизации неизбежно включала себя более или менее обширные сюжеты о политических отделах машинно-тракторных станций.5

1 См.: Бирн И. Политотделы в борьбе за поднятие сельского хозяйства Урала // Большевик. 1933. № 21; Варейкнс М. Как работают политотделы МТС // Спутник агитатора. 1933. .V" 16; Гричманов А. Боевые вопросы работы политотделов Средней Волги // Большевик. 1934. Л" 16; Сергеев K.M. Политотделы в борьбе за большевистские колхозы. Новосибирск, 1934; Шапошников И. Политотделы в борьбе за высокий урожай колхозных полей (Из опыта работы Инсаровскои МТС) // На аграрном фронте. 1934. № 1.

" Галицкий С. Совместная работа органов юстиции с политотделами МТС в Ленинградской области // Советская юстиция. 1934. № 16; Раусов Г. Политотделы МТС и совхозов и задачи органов юстиции Н Советская юстиция. 1933. № 9.

1 См., например: Анисимов H.H. Победа социалистического сельского хозяйства. М., 1937; Альфиш С.Д. Победа колхозного строя. Саратов, 1939.

4 История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. / Под ред. комиссии ЦК ВКП(б). М„ 1950. С. 302, 303.

5 Белов П.А. Социалистическая индустриализация страны и коллективизация сельского хозяйства СССР. М., 1946; Бурджалов Э.Н. СССР в период борьбы за коллективизацию сельского хозяйства (1930 - 1934 гг.). М., 1950; Генкина Э.Б. СССР в период борьбы за коллективизацию сельского хозяйства (1930 - 1934). М., 1952; Трапезников C.I1. Коллективизация крестьянских хозяйств и организационно-хозяйственное укрепление колхозов. 1927 - 1934 гг. Дне. ... докт. ист. наук. М., 1951.

Южно-российская историография проблемы создания и деятельности политотделов МТС в 1930-х — первой половине 1950-х гг. представляла собой точный слепок с историографии общесоюзной (причем, данное суждение справедливо и в отношении всех последующих историографических этапов). В Северо-Кавказском крае, в газетах, журналах и сборниках активно публиковались работы о состоянии и функционировании тех или иных политотделов местных МТС, отличавшиеся описательно-повествовательным характером. В качестве яркого примера следует указать статьи и заметки начальников политотделов МТС Северо-Кавказского края и их заместителей, помещенные в изданном в середине 1933 г. сборнике «Политотделы Северного Кавказа за работой».1

Во второй половине 1940-х гг. - первой половине 1950-х гг. южно-российские специалисты продолжили рассмотрение «политотдельской» тематики." Отдельного упоминания заслуживают кандидатские диссертации А.Г. Оганяна и А.Г. Левизова, специально посвященные данной проблеме.3 Обе эти работы одинаково основывались на известных сталинских концептах «обострения классовой борьбы по мере движения к социализму» и о «кулацком» сопротивлении колхозному строительству, в связи с чем их авторы выводили на первый план карательно-репрессивное направление деятельности политотделов, увязывая с ним меры по организационно-хозяйственному укреплению колхозов. Все же, несмотря на крайнюю идеологизацию и некоторый примитивизм выводов, диссертации А.Г. Оганяна и А.Г. Левизова являлись, по существу, первыми в южно-российской историографии научными исследованиями по проблеме создания и деятельности политотделов машинно-тракторных станций.

В рамках второго этапа историографии (середина 1950-х гг. — середина 1980-х гг.), вопросы создания политических отделов МТС, их деятельности и роли в улучшении состояния колхозной системы, привлекали еще более пристальное внимание советских исследователей. Свидетельством тому являлось возросшее количество работ, в той или иной мере посвященных отмеченной проблематике. Сюжеты о политотделах содержались во многих обзорных исследованиях, посвященных либо политике компартии в 1930-х гг., либо непосредственно коллективизации.4

I Политотделы Северного Кавказа за работой. Составлено политсектором МТС Северокавказского края. Ростов н/Д., 1933.

" См., например: Бабайцев A.A. Роль машинно-тракторных станции в победе и укреплении колхозного строя. На материалах Северного Кавказа (периода первой и второй пятилеток): Дис. ... канд. ист. наук. М., 1955; Барабанов И.В. Коммунистическая партия - вдохновитель и организатор побед колхозного строя (19291934 гг.) (на материалах Северного Кавказ): Дис. ... канд. ист. наук. Ростов н/Д., 1956.

II Оганян А.Г. Историческая роль политических отделов МТС в деле укрепления колхозного строя в СССР. 1933 - 1934 гг. На материалах работы политотделов МТС Северо-Кавказского крах: Дис. ... канд. нет. наук. М., 1948; Девизов А.Г. Политические отделы машинно-тракторных станции в борьбе за политическое и организационно-хозяйственное укрепление колхозов Дона: Дис. ... канд. ист. наук. Ростов н/Д.. 1950.

4 См., например: Андрухов И.В. Партийное строительство в период борьбы за победу социализма (1917 -1939 гг.). М.. 1977; История Коммунистической партии Советского Союза. В 6-ти т. Т. 4. Коммунистическая партия в борьбе за построение социализма в СССР (1921 -1937 гг.). Кн. 2. (1929- 1937 гг.). М„ 1971; Вылцан M.A., Данилов В.П., Кабанов В.В., Мошков Ю.А. Коллективизация сельского хозяйства в СССР: пути, формы, достижения. Краткий очерк истории. М., 1982; История крестьянства СССР. История советского крестьянства. В 5-ти т. Т. 2. Советское крестьянство в период социалистической реконструкции народного хозяйства. Конец 1927 - 1937 гг. М., 1985.

В это же время был издан ряд публикаций и монографий, специально посвященных проблеме создания и деятельности политических отделов МТС, в которых подробно повествовалось о формировании, количественном и качественном составе сотрудников, направлениях и методах работы данных органов.1 В отличие от предшествующего этапа историографии, эти работы основывались на гораздо более широкой источниковой базе, что способствовало более подробному и глубокому освещению отмеченной проблемы. Однако, в теоретико-методологическом плане, существенных различий не наблюдалось. Марксистская методология и коммунистическая классовая теория полностью сохраняли свои позиции, в связи с чем историки постсталинской эпохи по-прежнему видели ведущим фактором неудовлетворительного функционирования колхозной системы не ее внутренне устройство, а «кулацко-враждебные элементы» и не подвергали сомнению правомерность осуществлявшихся политотделами широкомасштабных карательных мер в отношении жителей села.

В южно-российской историографии второй половины 1950-х — середины 1980-х гг. не появилось специального исследования по проблеме формирования и функционирования политотделов МТС. Такого рода вопросы лишь затрагивались в обобщающих трудах по истории Дона, Кубани, Ставрополья и местных парторганизаций,2 а также монографиях и диссертациях по аграрной тематике, среди которых следует выделить работы С.И. Лаптева и В.А. Мельсито-ва.3 Южно-российские исследователи сумели существенно развить и дополнить фактологию процесса создания и деятельности политотделов, уточнив их количественные параметры, сведения о социальном составе сотрудников, и пр. Но, историки Юга России, как и их коллеги по всему СССР, не практиковали методологических новаций, что ограничивало научный поиск и никак не способствовало объективному освещению функционирования политотделов.

В постсоветский период в процессе научного осмысления проблемы формирования и деятельности политотделов МТС произошли не только количественные (стремительное расширение источниковой базы, дополнение наших

1 Волченков Г.И. Политотделы МТС Московской области и их роль в организационно-хозяйственном управлении колхозов в 1933—1934 гг. // Исторические записки. Т. 5S. М„ 1956; Бакунин A.B. Из опыта работы политотделов МТС в колхозах Урала (1933 - 1934 гг.) // Труды Уральского политехнического института. Свердловск, 1957; Зеленин И.Е. Политотделы МТС (1933 - 1934 гг.) // Исторические записки. Т. 76. М., 1965; Косых А.П. Политотделы и их роль в организационно-хозяйственном и политическом укреплении колхозов и совхозов Восточной Сибири (1933 - 1934 гг.) // Октябрь и Восточная Сибирь. Иркутск, 1968; Каревскнй Ф. А. Деятельность политотделов МТС Поволжья // Вопросы истории. 1974. № 8; Дсмешкин В.А. Создание и деятельность политических отделов МТС Западной Сибири (1933 - 1934 гг.) // Партийное руководство массово-политической и хозяйственной работой в Западной Сибири (1917 - 1970 гг.). Томск, 1978. С. 44 - 65; Козлова Л.А. Политотделы. М., 1984.

Очерки истории Краснодарской организации КПСС. Краснодар, 1966; Очерки истории Ставропольской организации КПСС. Ставрополь, 1970; Очерки истории партийных организаций Дона. Ч. 2. 1921 - 1971 гт. - Ростов н/Д., 1973; Очерки истории Ставропольского края. Т. 2. С 1917 года до наших дней. Ставрополь, 1986; Дон советский. Ростов и'Д., 1986; Сквозь ветры века. Ростов н/Д, 1988.

3 Лаптев С.И. Партийные организации Северного Кавказа в борьбе за организационно-хозяйственное укрепление колхозов (1933 - 1934 гг.) И Ученые записки Ростовского государственного педагогического института. Вып. 4. Ростов н/Д., 1958; Мельситов В.А. Азово-Черноморская краевая партийная организация в борьбе за политическое и организационно-хозяйственное укрепление колхозов в годы второй пятилетки: Дне. ... канд. ист. наук. Ростов н/Д., 1969; Иванов В.И., Чернопицкий П.Г. Социалистическое строительство и классовая борьба на Дону (1920-1937 гг.). Исторический очерк. Ростов н/Д., 1971.

представлений о данной проблеме новыми фактами, и пр.), но и качественные сдвиги. В последнем случае мы имеем в виду снятие политико-идеологических запретов и замену теоретико-методологического монизма плюрализмом, следствием чего стало расширение круга исследуемых аспектов интересующей нас темы, углубленное и объективное их освещение.

В работах В.А. Демешкина, И.Е. Зеленина, H.JI. Рогалиной, A.C. Шевляко-ва и других специалистов обоснованно указывалось на неконституционный характер политических отделов МТС и совхозов, на то, что сам факт их создания свидетельствовал о продолжении «чрезвычайщины» в деревне, которая сопровождала коллективизацию и привела к тяжелейшему кризису аграрного производства (соответственно, сама сущность политотделов изначально препятствовала им достичь решительного перелома в деле улучшения состояния колхозной системы). Правомерно отмечалось, что политотделы зачастую выводили на первый план репрессивно-карательные мероприятия и безосновательно расширяли их масштабы, что не улучшало, но ухудшало ситуацию в коллективизированной деревне.' И.Е. Зеленин опроверг один из мифов советской историографии и убедительно доказал, что, хотя политотделы и достигли определенных позитивных изменений в сфере аграрного производства, «подлинного перелома в развитии сельского хозяйства им добиться не удалось»."

Пересмотр оценок деятельности политотделов был характерен в постсоветский период и для южно-российской историографии, о чем справедливо пишет в своих публикациях В.В. Наухацкий.3 В работах И.И. Алексеенко, A.B. Игонина, P.M. Кущетерова, A.C. Левакина, Е.Е. Осколкова, А.П. Скорика политотделы обоснованно характеризовались как инструмент репрессивно-карательной политики сталинского режима в отношении крестьянства и казачества Дона, Кубани, Ставрополья, Терека, используемый властью для полного и безусловного подчинения хлеборобов диктату партийно-советских органов.4

1 РогалинаН.Л. Коллективизация: Уроки пройденного пути. М., 1989; Не же: Власть и аграрные реформы в России XX века. М., 2010; Зеленин И.Е. Политотделы МТС - продолжение политики «чрезвычайщины» (1933 -1934 гг.) // Отечественная история. 1992. № 6; Его же: Сталинская «революция ceqixy» после «великого перелома». 1930 - 1939: политика, осуществление, результаты. М.. 2006; Ивницкий B.C. Репрессивная политика советской власти в деревне (1928 - 1933 гт.). М„ 2000; Шевляков A.C. Политотделы МТС и совхозов: чрезвычайные партийно-государственные органы управления в сельском хозяйстве Западной Сибири в 1930-е годы. Томск, 2000.

~ Зеленин И.Е. Политотделы МТС - продолжение политики «чрезвычайщины» (1933 - 1934 гг.) // Отечественная история. 1992. № 6. С. 60.

1 Наухацкий В.В. Модернизация сельского хозяйства в 1930-е гг. и политотделы МТС // Модернизация России в историко-культурном представлении. Вестник Ростовского межрегионального института общественных наук. Вып. 3. - Ростов и/Д, 2009; Его же: Политотделы МТС: некоторые проблемы историографии и методологии И Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2011. № 4.

4 Осколков E.H. Голод 1932 / 1933. Хлебозаготовки и голод 1932/1933 года в Северо-Кавказском крае. Ростов н/Д., 1991; Алексеенко И.И. Репрессии на Кубани и Северном Кавказе. Краснодар, 1993; Кущетеров P.M. Насилие. Политика коммунистической партии в отношении крестьян, методы и результаты ее осуществления. Черкесск, 1993; Его же: Аграрная политика Советского государства. 1917 - 1991 гг. (на материалах Северного Кавказа): Дис. ... докт. ист. наук. Ставрополь. 1997; Игонин A.B. Партийно-государственная политика в сельских районах Ставрополья, Кубани и Дона; историко-политический и теоретический аспекты (1928 - 1934 гг.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Ставрополь, 1997; Край наш Ставрополье: Очерки истории / Науч. ред. Д.В. Кочура, В.П. Невская. - Ставрополь, 1999; Скорик А.П. Многоликость казачества Юга России в 1930-е годы: Очерки истории. Ростов а'Д„ 2008; Его же: Казачий Юг России в 1930-е годы: грани исторических судеб социальной общности. Ростов н/Д„ 2009; Его же: Казачество Юга России в 30-е годы XX века: исторические коллизии и опыт преобразовании. Дис. ... докт. ист. наук. Ставрополь, 2009; Левакнн A.C. Формирование и де-

Вопросы карательно-репрессивной активности политотделов затрагивались и в работах В.А. Бондарева, но наиболее пристальное внимание он уделил мероприятиям отмеченных органов, направленных на оптимизацию производственного процесса в колхозах и МТС. Исследователь справедливо отметил, что сотрудники политотделов нередко лично занимались решением хозяйственных вопросов, таких, как создание семенного фонда к посевной, изыскание запчастей к технике, и пр., хотя это не входило в их задачи.1

Анализ историографии проблемы формирования и функционирования политотделов МТС позволяет заключить, что, несмотря на десятилетия научных изысканий, данная тема отличается наличием значительного количества лакун. Вплоть до настоящего времени на Юге России не появилось специальной работы, в которой, с использованием современного теоретико-методологического инструментария и на основе массива новых эмпирических материалов, был бы осуществлен всесторонний и объективный анализ создания и деятельности политотделов МТС, их положения во властных структурах, взаимоотношений их сотрудников с представителями власти и рядовыми земледельцами. В особенности, нуждаются в освещении такие аспекты указанной темы, как:

- нарастание негативных явлений в рамках колхозной системы как ведущий фактор организации политотделов МТС, в том числе на Юге России;

- направления, методы, результаты, масштабы, обоснованность и правомерность карательно-репрессивных акций сотрудников политотделов;

- конкретные мероприятия кадрового состава политотделов, направленные на оптимизацию функционирования колхозов и МТС;

- деятельность сотрудников политотделов МТС по нормализации ситуации в сфере культуры и быта сельского населения Дона, Кубани, Ставрополья;

- повседневная жизнь сотрудников политотделов МТС.

Источниковую базу настоящего исследования составляют архивные материалы, опубликованные сборники документов и материалов, сочинения и тезисы докладов и выступлений большевистских лидеров, периодические издания, произведения сотрудников политотделов МТС.

В процессе написания диссертации нами были использованы материалы, хранящиеся в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ), Российском государственном архиве экономики (РГАЭ), в Центрах документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИ РО) и Краснодарского края (ЦДНИ КК), в Государственном архиве новейшей истории Ставропольского края (ГАНИ СК), в Государственных архивах Ростовской области (ГАРО), Краснодарского (ГАКК) и Ставропольского (ГАСК) краев. В целом, к работе были привлечены архивные материалы в объеме 23 фондов и свыше 100 дел.

ятельность административно-хозяйственного аппарата колхозов в 1930-е гг. (на материалах Дона, Кубани и Ставрополья). Дне. ... канд. ист. наук. Новочеркасск, 2009.

' Бондарев В.А. Крестьянство и коллективизация: многоукладность социально-экономических отношений деревни в районах Дона, Кубани и Ставрополья в конце 20-х - 30-х годах XX века. Ростов н/Д.. 2006. С. 63-67; Его же: Российское крестьянство в условиях аграрных преобразований в конце 20 - начале 40-х годов XX века (на материалах Ростовской области, Краснодарского и Ставропольского краев). Дне. ... докт. ист. наук. Новочеркасск, 2007. С. 294-295.

Наибольший объем информации о положении в коллективизированной деревне политотделов МТС, о формировании и их многогранной деятельности содержится в соответствующих фондах, в которых сосредоточены отчеты, доклады, переписка этих чрезвычайных органов, а также приказы и распоряжения, направлявшиеся в их адрес вышестоящим руководством. Это фонды политического управления МТС при Наркомате земледелия СССР (РГАСПИ, ф. 112), политического сектора МТС Северо-Кавказского (с 1934 г. - Азово-Черноморского) крайзу (ЦДНИ РО, ф. 166), хранящийся в ГАНИ СК фонд политического отдела Смирновской МТС Северо-Кавказского края (ф. 32).

Не менее значимыми являются фонды партийных комитетов разных уровней, от ЦК ВКП(б) (РГАСПИ, ф. 17), Северо-Кавказского (ЦДНИ РО, ф. 7; ГАНИ СК, ф. 1) и Азово-Черноморского (ЦДНИ РО, ф. 8) крайкомов ВКП(б) до окружных (ЦДНИ РО, ф. 76 - Северо-Донской окружком компартии Азово-Черноморского края) и районных партийных комитетов: Вешенского, Зимовни-ковского, Константиновского райкомов ВКП(б) (ЦДНИ РО, ф. 36, 44, 55). В этих фондах также содержится огромное количество материалов о направлениях, темпах, масштабах и результатах карательно-репрессивных и организационно-хозяйственных мероприятий политотделов МТС. Кроме того, материалы партийных органов содержат уникальную информацию о весьма непростых (зачастую, - натянутых и враждебных) взаимоотношениях членов райкомов и сотрудников политотделов, а также о неоднозначном восприятии последними налогово-заготовительной политики сталинского режима, которую они обязаны были проводить в жизнь, но которая разоряла вверенные им колхозы и МТС.

Помимо вышеуказанных архивных материалов, в нашей работе использовались документы из фондов советских административно-управленческих структур Дона, Кубани, Ставрополья 1930-х гг. Следует упомянуть фонды земельного управления (ГА РО, ф. р-1390) и управления зерновых МТС (ГА РО, ф. р-2573) Северо-Кавказского края, Северо-Кавказской краевой (ГА РО, ф. р-1185) и Кубанской областной Рабоче-крестьянской инспекции (ГА КК, ф. р-226), Северо-Кавказского краевого (ГА РО, ф. р-2399) и Ставропольского окружного (ГА СК, ф. р-602) союзов сельскохозяйственных коллективов, управления народнохозяйственного учета (ГА РО, ф. р-98) и плановой комиссии (ГА РО, ф. р-2443) Азово-Черноморского края.

Определенным значением в процессе работы над проблемой создания и функционирования политотделов МТС на Юге России обладают сборники опубликованных документов и материалов,1 а также отчетно-статистические издания 1930-х гг.2 В этих сборниках содержатся нормативно-правовые мате-

1 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 7-е изд. Ч. 2. M„ 1953; История колхозного права. Сборник законодательных материалов СССР и РСФСР. 1917 - 1958 гг. Т.1. 1917 - 1936. М., 1959; Коллективизация сельского хозяйства на Северном Кавказе (1927 - 1937 гг.) / Под ред. П.В. Семернина и E.H. Осколкова. - Краснодар, 1972; Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание; Документы и материалы в пяти томах. 1927 - 1939. Т. 1. Май 1927 - ноябрь 1929. М„ 1999; Т.2. Ноябрь 1929 - декабрь 1930. М., 2000; T.3. Конец 1930- 1933. М., 2001; Т. 4. 1934-1936. M., 2002; Голоса из провинции: жители Ставрополья в 1930- 1940 годах. Сб. документов / Науч. ред. Т.А. Булыгина. - Ставрополь, 2010.

2 Материалы о работе политотделов МТС за 1933 год. - M.. 1934; Азово-Черноморский исполнительный комитет Советов. Отчет о работе. 1931 - 1934 гг. / Отв. ред. Л.С. Ронин. - Ростов н/Д., 1935; Народное хозяйство Ростовской области за 20 лет / Под ред. А.И. Гозулова. - Ростов н/Д., 1940.

риалы: в частности, основополагающий в рамках нашего исследования документ, каковым является резолюция объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) «Цели и задачи политических отделов МТС и совхозов» от 11 января 1933 г. Из них можно почерпнуть немало сведений о ситуации на селе, кризисе аграрного производства вследствие коллективизации, деятельности политических отделов в деревне и ее результатах, и т.д.

Заметным компонентом источниковой базы настоящего исследования выступает советская пресса 1930-х гг. Перечень периодических изданий, привлеченных нами к работе, включает в себя 21 наименование журналов и газет, в том числе 10 центральных и 11 региональных изданий. Среди наиболее информативных центральных изданий отметим журналы «Большевик», «Коллективист», «На аграрном фронте», «Советская юстиция», «Социалистическая реконструкция сельского хозяйства», газеты «Правда», «Известия», «Социалистическое земледелие». Региональная пресса представлена журналами «СевероКавказский край», «Ударник колхоза», газетой «Молот», а также газетами политотделов МТС: «Большевистский колхозник» (политотдел Некрасовской МТС Азово-Черноморского края), «За большевистские колхозы» (политотдел Усть-Лабинской МТС Азово-Черноморского края), и др. Все эти издания и, в особенности, политотдельская пресса, насыщены сведениями о положении на селе, неудовлетворительной работе местной администрации, мерах политотделов по оптимизации аграрного производства.

Отдельной группой источников выступают произведения и речи большевистских деятелей: генерального секретаря ЦК ВКП(б) И.В. Сталина, заведующего сельхозотделом ЦК ВКП(б) JI.M. Кагановича, наркома земледелия СССР Я.А. Яковлева, начальника политуправления МТС при Наркомземе СССР А.И. Криницкого, начальника политсектора МТС Северо-Кавказского крайзу A.M. Штейнгарта, начальника политсектора МТС Азово-Черноморского крайзу А.И. Березина. Содержание этих источников позволяет установить, какие указания давали политотдельцам большевистские лидеры, выполнения каких задач требовали от них, что запрещали и от чего предостерегали.

Любопытной категорией источников выступают публикации самих сотрудников политотделов МТС Юга России, поскольку таковые, в большинстве своем, носят описательно-повествовательный характер и могут трактоваться и как факты историографии, и как элементы эмпирической базы.' Эти публикации требуют тщательного критического анализа по той причине, что сильнейшим образом опосредованы большевистской идеологией. В частности, вряд ли следует принимать на веру безапелляционные заявления политотдельцев о засилье в МТС и колхозах «вредителей» и «кулаков», которые, якобы, являлись главными виновниками кризиса сельского хозяйства. Вместе с тем, здесь со-

1 Мельник С. Единство слова и дела // Молот. 1934. 2 апреля; Паронин Ф., Салтанов И. Ессентукское районное руководство игнорирует политотдел // Политотделы Северного Кавказа за работой. Ростов н/Д., 1933; Юдин II. Перестроиться на ходу! // Политотделы Северного Кавказа за работой. Ростов н/Д., 1933; Его же: «Штрафую тебя на 70 килограмм хлеба» // Политотделы Северного Кавказа за работой. Ростов н/Д., 1933; Филеев П. Политотдел крепнет // Известия. 1933. 17 нюня; Его же: Записки начальника Политотдела: записки, заметки, дневник, письма. Ростов н/Д., 1934.

держится значительное количество заслуживающих доверия сведений о тяжелом положении в колхозах и МТС накануне создания политических отделов, о ведущих направлениях и методах деятельности сотрудников данных органов власти, об их взаимоотношениях с членами райкомов ВКП(б), и т.д.

Широкий круг источников и научной литературы, сформированный нами и подвергнутый критическому анализу, дал возможность раскрыть заявленную тему и в полной мере реализовать поставленные цель и задачи.

Цель исследования заключается в комплексном, всестороннем и объективном анализе формирования и многообразных направлений деятельности политических отделов машинно-тракторных станций в 1933 — 1934 гг., их положения в системе органов власти, повседневной жизни их сотрудников.

Достижение поставленной цели требует выполнения ряда задач:

- дать оценку состояния колхозной системы к 1933 г.;

- проследить динамику и результаты процесса формирования политических отделов в машинно-тракторных станциях Юга России;

- охарактеризовать причины, масштабы, степень законности и целесообразности репрессивно-карательных мер политотделов в деревне;

- осветить мероприятия политотделов по усилению проколхозных настроений среди крестьян и формированию социальной базы колхозной системы;

- осуществить анализ действий политотделов, нацеленных на оптимизацию состояния отраслей колхозной экономики и работы МТС;

- проанализировать деятельность политотделов МТС, направленную на развитие культуры и нормализацию быта в селах и станицах Юга России;

- провести реконструкцию исторической повседневности сотрудников политотделов как членов сельского социума Дона, Кубани, Ставрополья.

Объектом исследования выступает система аграрного производства Советского Союза, базовые элементы которой были сформированы в результате сплошной коллективизации конца 1920-х - первой трети 1930-х гг.

Предметом исследования являются политические отделы машинно-тракторных станций, рассматриваемые на всем протяжении их существования в 1933 — 1934 гг. и в конкретно-историческом пространстве коллективизированной деревни Дона, Кубани, Ставрополья.

Основополагающими компонентами теоретико-методологической базы исследования выступают принципы историзма, системности, объективности, соблюдение которых позволяет ученым анализировать явления минувших эпох комплексно, во всей их сложности и противоречивости, с учетом причинно-следственных связей и специфики конкретной исторической эпохи.

В качестве ведущих подходов к исследованию проблемы формирования и функционирования политотделов МТС в южно-российских селах и станицах выступают формационная теория, цивилизационная концепция общественного развития, а также теория фрагментарной модернизации и концептуальные положения «новой локальной истории». Формационная теория и сегодня по-прежнему обладает значительным потенциалом при исследовании социально-экономических отношений, чем и обусловлено ее использование в нашей диссертации. Цивилизационный подход незаменим при установлении специфиче-

ских характеристик менталитета, культуры, повседневности того или иного социума (в данном случае, - советского общества и колхозного крестьянства как его части). Частно-историческая теория фрагментарной модернизации1 логично объясняет факт создания политотделов МТС не происками «вредителей», но ускоренностью и фрагментарностью колхозного строительства, осуществлявшегося путем широкомасштабного государственного насилия над крестьянством и потому завершившегося аграрным кризисом, для преодоления которого требовалось государственное же вмешательство, ибо колхозы изначально были лишены механизмов саморазвития. «Новая локальная история» вооружает исследователя методологическим инструментарием, позволяющим установить региональную специфику и проследить ее опосредующее влияние на процесс реализации государственных решений на местном уровне.2

Среди применявшихся в нашей работе общенаучных и специально-исторических методов исследования выделим проблемно-хронологический метод, с помощью которого удалось проследить единый процесс формирования и деятельности политотделов МТС. Историко-генетический метод дал возможность выявить причины создания политотделов, важнейшей из которых стал порожденный негативными последствиями коллективизации кризис советского сельского хозяйства. Сравнительно-исторический метод позволил установить результативность функционирования политотделов, выяснить насколько им удалось оптимизировать аграрное производство и жизнь крестьянства.

Научная новизна выполненного нами исследования состоит, в первую очередь, в том, что впервые в южно-российской региональной историографии постсоветского периода, предпринята попытка комплексного анализа проблемы формирования и функционирования политотделов МТС, а также положения их сотрудников в конкретно-исторических условиях коллективизированных сел и станиц Дона, Кубани, Ставрополья. Кроме того, в работе:

- проведен анализ состояния колхозного сектора аграрного производства Северо-Кавказского края в первой трети 1930-х гг. На основе широкого круга региональных материалов подкреплен выдвинутый в постсоветской историографии генерализующий тезис о господстве в отмеченный период времени в рамках колхозной системы деструктивных тенденций, порожденных «раскулачиванием», репрессиями, тотальным огосударствлением сельского хозяйства, отчуждением рядовых колхозников от управления своими колхозами и от произведенной самими тружениками продукции. Тем самым, доказано закономерное возникновение кризиса аграрного производства не как следствия происков

1 См.: Бондарев В.Л. Фрагментарная модернизация иосгоктябрьскои деревни. Ростов н/Д., 2005; Его же: Крестьянство и коллективизация. Ростов н'Д., 2006; Его же: Российское крестьянство в условиях аграрных преобразований в конце 20 - начале 40-х годов XX века (на материалах Ростовской области. Краснодарского и Ставропольского краев). Дне. ... докт. ист. наук. Новочеркасск, 2007.

" См.: Маловичко С.И., Булыгина Т.А. Современная историческая наука и изучение локальной истории // Новая локальная история. Выи. I. Новая локальная история: методы, источники, столичная и провинциальная историография: Материалы первой Всероссийской Интернет-конференции. Ставрополь. 2003; Булыгина Т.А. 11сторическая антропология и исследовательские подходы «новой локальной истории» // Человек на исторических поворотах XX века / Под ред. А.Н. Еремеевой, А.Ю. Рожкова. - Краснодар, 2006.

«кулаков» и «вредителей», а как непосредственного результата аграрной политики сталинского режима;

- детально освещен процесс формирования и кадрового обеспечения сети политотделов МТС Северо-Кавказского и Азово-Черноморского краев. Установлено безусловное лидерство южно-российских регионов в РСФСР по численности политотделов, причем количество данных чрезвычайных органов постоянно росло в связи с созданием новых МТС;

- тщательно проанализированы мероприятия политотделов МТС, имевшие целью организационно-хозяйственное укрепление колхозов и налаживание их эффективного функционирования. Доказан противоречивый характер деятельности политотделов в данном направлении под влиянием аграрной политики сталинского режима. Прилагая усилия к выводу общественного производства из кризиса, политотдельцы одновременно должны были принуждать подчиненные им колхозы к полному выполнению государственных заготовок, а это подрывало экономический потенциал коллективных хозяйств. Невозможность совместить задачи по укреплению колхозов и реализации заготовительных планов заставляла отдельных политотдельцев критиковать фискальную политику партийно-советского руководства;

- рассмотрены меры политических отделов МТС по хозяйственному закреплению на Юге России инкорпорируемой социальной группы красноармейцев-переселенцев, предопределенной в качестве опоры сталинского режима в регионе и компенсации недемографических потерь населения, понесенных в рамках «раскулачивания» и репрессий. Установлены и интерпретированы исторические факты проявления заботы сотрудников политотделов о снабжении красноармейцев всем необходимым и ограждения их от недоброжелательного отношения со стороны местного. Однако результативность этих мер оказалась невысокой, вследствие чего значительная часть красноармейцев покинула южно-российские села и станицы, вернувшись в родные края;

- впервые в региональной историографии освещены мероприятия политотделов по улучшению состояния культуры и быта сельского населения. Обоснован авторский вывод о целевой определенности такого рода мероприятий и формировании отдельного направления работы политотделов, сфокусированного не только на обеспечение комфортных условий в сельских населенных пунктах Юга России, но и на создание предпосылок для эффективного функционирования коллективных хозяйств. При этом меры по культурно-бытовому обустройству южно-российских сел, станиц, колхозных усадеб и полевых станов, политотдельцы проводили с опорой на сельскую общественность, без чего результативность таких мер стремилась к нулю;

- осуществлен анализ повседневной жизни сотрудников политических отделов МТС Дона, Кубани, Ставрополья, рассмотрены особенности их продовольственного обеспечения, специфика костюма, досуга и т.д. На основе массива эмпирических материалов сделан закономерный вывод о привилегированном положении политотдельцев среди сельского населения в материально-бытовом плане как особой группы, представители которой централизованно снабжались всеми необходимыми продуктами. Обладая властью, некоторые со-

трудники политотделов злоупотребляли полномочиями в личных целях, отличались неумеренным алкоголизмом и делинквентным поведением, и это негативно влияло на отношение сельского населения к политотделам в целом.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Кризисное состояние колхозной системы, под влиянием которого высшее партийно-советское руководство СССР приняло решение о создании политотделов МТС и совхозов как органов власти, обладавших чрезвычайными полномочиями, стало следствием не подрывной деятельности «кулаков» и «вредителей», а аграрной политики сталинского режима. Насильственный форсированный слом доколхозных форм организации сельхозпроизводства при отсутствии базы для быстрого замещения таковых эффективно действующими колхозами, неудовлетворительное организационно-хозяйственное состояние массы поспешно созданных коллективных хозяйств, «раскулачивание», репрессии, необходимость для колхозной системы выполнять завышенные, разорительные планы поставок государству сельхозпродуктов, - эти и другие факторы, усугубленные неурожаем 1932 г., привели к кризису аграрного производства в СССР, для преодоления которого и были созданы политотделы;

2. Формирование политотделов МТС происходило форсированными темпами и в кратчайшие сроки, что стало еще одним подтверждением серьезности кризиса, поразившего советское сельское хозяйство. Численность политотделов в Северо-Кавказском крае являлась наиболее высокой среди других краев и областей РСФСР, а в границах СССР уступала только Украине. Выдающиеся количественные параметры политотделов МТС на Дону, Кубани, Ставрополье свидетельствовали как о весьма важной роли перечисленных регионов в сельском хозяйстве СССР, так и о масштабах негативных явлений, охвативших местное аграрное производство в результате коллективизации;

3. Одним из важнейших направлений деятельности политотделов МТС считалось осуществление репрессивно-карательных мер в отношении разного рода «антисоветских элементов», «вредителей», «саботажников», замаскировавшихся в колхозах «кулаков» и прочих «врагов» советской власти и колхозного строя. С наибольшей активностью политотделы проводили карательные акции в первые месяцы своего существования и, в совокупности своей по Югу России такие акции стали весьма заметным общественным явлением. В социально-политическом плане, репрессивные меры политотделов привели к снижению протестных антисоветских (антикоммунистических) настроений на селе. Одновременно, репрессивная активность политотделов имела и социально-экономические итоги, так как позволила укрепить трудовую дисциплину и несколько повысить прилежание колхозников к труду. По мере организационно-хозяйственного укрепления колхозов репрессивная составляющая в работе политотделов ослабела;

4. Немаловажным для политотделов являлось осуществление агитационно-пропагандистских и политико-воспитательных мероприятий среди населения коллективизированной деревни Юга России. Сотрудники политотделов проводили эту работу адресно, используя различные приемы и добиваясь выполнения разных задач в отношении представителей старшего поколения деревни,

трудоспособных колхозников, женщин-колхозниц, сельской молодежи, детей и подростков. Интегрирующим мотивом здесь выступало стремление усилить проколхозные настроения в деревне и расширить социальную базу колхозной системы, чего политотделам удалось в определенной мере добиться;

5. Пристальное внимание работники политотделов уделяли налаживанию производственного процесса в колхозах и МТС. Политотдельцы заботились об улучшении материальных условий аграриев, стремясь обеспечить общественное питание в колхозных бригадах и оплату трудодней колхозников. Немало было сделано в рамках материального стимулирования трудовой активности колхозников, механизаторов и рабочих МТС, когда ударники производства получали за добросовестную работу и свои достижения на полях и фермах премии. Можно утверждать, что политотделы внесли серьезный вклад в дело оптимизации колхозного животноводства и растениеводства и работу МТС. В то же время, добиться радикальных позитивных сдвигов в сфере аграрного производства не удалось, главным образом из-за ограниченности ресурсов и времени, сохранения базовых принципов фискальной политики (согласно которым колхозы были обязаны за бесценок отдавать большую часть продукции государству) и колхозной системы (подчиненность колхозов государству, отстраненность колхозников от средств производства и произведенного продукта, и т.д.);

6. Еще одним направлением деятельности политотделов МТС являлось улучшение культурно-бытовых условий коллективизированных сел и станиц Юга России. Здесь сотрудники политотделов преследовали цель не только улучшить условия жизнедеятельности колхозников путем благоустройства населенных пунктов, полевых таборов, животноводческих ферм, содействия функционирования сети медучреждений и т.д., но и создать наилучшие условия для агитационно-пропагандистских мероприятий, выполнение которых напрямую зависело от наличия в колхозной деревне домов культуры, клубов, изб-читален и других подобных заведений;

7. Повседневная жизнь сотрудников политотделов МТС Юга России складывалась под воздействием тенденций, господствовавших в 1933-1934 гг. в быту коллективизированных сел и станиц. На первых порах политотдельцам, как и другим жителям села, пришлось столкнуться с материально-бытовыми трудностями, которые очень скоро, впрочем, были минимизированы сталинским режимом, заботившимся о сотрудниках политотделов как своих полномочных представителях на селе. В быту отдельных политотдельцев наличествовало немало девиаций и злоупотреблений (пьянство, амурные похождения и пр.), что вполне укладывалось в рамки неблагополучной социальной ситуации, сложившейся в подвергнутой коллективизации деревне.

Практическая значимость исследования. Материалы диссертации использовались при подготовке к занятиям по курсам «История», «История отечественного государства и права» в Южно-Российском государственном политехническом университете (НПИ) имени М.И. Платова. Содержание и выводы диссертационного исследования могут быть привлечены при подготовке и чтении лекционных курсов по отечественной истории, регионоведению, аграрной истории, истории советского крестьянства и казачества Юга России.

Апробация работы. План и содержание диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры теории государства и права и отечественной истории Южно-Российского государственного политехнического университета (НПИ) имени М.И. Платова.

Основные положения и отдельные материалы диссертации привлекались преподавателями для подготовки и чтения лекций, проведения практических занятий по Отечественной истории. Работа использовалась также студентами в качестве дополнительного источника при написании учебных рефератов и докладов по проблемам коллективизации сельского хозяйства.

Основное содержание диссертации, ее положения и выводы были опубликованы в научной печати в виде статей, сообщений и материалов конференций в 2012-2014 гг. В целом, по теме исследования опубликованы 16 работ общим объемом 11,35 пл., в том числе 3 работы (1,7 п.л.), раскрывающие основные положения диссертации и помещенные в рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК Минобрнауки России для защиты докторских и кандидатских диссертаций.

Диссертационное исследование соответствует паспорту специальности 07.00.02 - Отечественная история, а именно положениям пунктов: 3. Социально-экономическая политика Российского государства и ее реализация на различных этапах его развития; 4. История взаимоотношений власти и общества, государственных органов и общественных институтов России и её регионов; 6. История повседневной жизни различных слоев населения страны на соответствующем этапе ее развития; 7. История развития различных социальных групп России, их политической жизни и хозяйственной деятельности; 15. Исторический опыт российских реформ; 19. История развития российского города и деревни; 25. История государственной и общественной идеологии, общественных настроений и общественного мнения.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, включающих в себя семь параграфов, заключения, списка источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В двух параграфах первой главы «Формирование политотделов МТС в условиях коллективизированной деревни начала 1930-х годов» освещается кризисное состояние колхозной системы к 1933 г. как ведущий фактор создания политотделов, а также рассматривается процесс формирования данных чрезвычайных органов в машинно-тракторных станциях Юга России.

К исходу 1932 г. партийно-советское руководство добилось впечатляющих результатов в осуществлении сплошной коллективизации, уровень которой в целом по СССР в данное время превысил 60 %. Численность колхозов резко выросла, произошло существенное расширение посевных площадей. Так, только в Северо-Кавказском крае посевные площади увеличились с 10 900 тыс. га в 1930 г. до 12 664 тыс. га в 1932 г. Однако, внушительные параметры колхозной системы нивелировались ее неудовлетворительным качественным состоянием, виной чему были не только ускоренность коллективизации и широкие масшта-

бы антикрестьянских репрессий, дестабилизировавшие обстановку в деревне, но и врожденные негативные характеристики этой системы, такие, как бюрократизация управления колхозами, отчужденность рядовых аграриев от средств производства и от произведенной продукции, и пр.

Огосударствление колхозов, формализация и бюрократизация управления ими, незаинтересованность колхозников в труде и производстве продукции из-за мизерных размеров компенсации трудоусилий привели к истощению и/или гибели продуктивного и рабочего скота во множестве коллективных хозяйств, к недопустимо низкому уровню агротехники, когда важнейшие сельхозработы проводились с громадным запозданием, а урожайность катастрофически снижалась. В 1932 г. организационно-хозяйственная слабость множества колхозов усугубилась засухой, вследствие чего удалось собрать относительно небольшой урожай: по оценкам E.H. Осколкова, в 1932 г. валовой сбор зерновых в СевероКавказском крае составил лишь 35,6 млн центнеров. В то же время, план хлебозаготовок для края сверху установили в 29,6 млн. центнеров, и выполнить его не представлялось возможным. И хотя спустя некоторое время план хлебозаготовок для Северо-Кавказского края уменьшили до 18,3 млн. центнеров, ослабленные колхозы не могли выполнить и его, а это повлекло за собой применение в отношении администрации коллективных хозяйств, рядовых колхозников и единоличников массированных репрессий. Лишившись урожая под давлением властей, южно-российские земледельцы в 1932- 1933 гг. подверглись страшному голоду с массовыми человеческими жертвами. Только по официальным данным, избыточная смертность на Юге России, превышавшая среднестатистический уровень, составила в 1932 - 1933 гг. 350 тыс. человек. Завышенные хлебозаготовки, репрессии, высокая смертность вследствие голода стали отражением доминирования негативных тенденций в колхозной системе, переросшего в глубокий социально-экономический кризис аграрного производства.

В целях преодоления кризиса большевистские лидеры, с одной стороны, пошли на некоторую либерализацию аграрной политики, частично восстановив товарно-рыночные отношения в деревне, несколько ослабив налоговый гнет, уделив внимание материальным стимулам трудовой активности колхозников (так называемый «колхозный неонэп»). С другой стороны, в качестве важнейшего средства исправления кризисной ситуации стало ужесточение административного контроля над деревней путем создания чрезвычайных органов, каковыми и стали политические отделы машинно-тракторных станций и совхозов.

Формально, политотделы учредили в соответствии с принятой объединенным пленумом ЦК и ЦКК ВКП(б) 11 января 1933 г. резолюцией «Цели и задачи политических отделов МТС и совхозов». Фактически, процесс формирования данных органов стартовал еще в ноябре 1932 г., когда специально созданная комиссия ЦК ВКП(б) под председательством П.П. Постышева занялась подбором 1 тыс. начальников политотделов и 2 тыс. их заместителей для МТС Украины, Северо-Кавказского и Нижне-Волжского краев.

Подобно своим предшественникам времен Гражданской войны, действовавшим в РККА и в сфере железнодорожного транспорта, политотделы МТС и

совхозов должны были стать чрезвычайными органами широчайшего государственного контроля в деревне. Они по определению временно отодвигали на второй план уже существовавшие партийные и советские органы власти, которые, по мнению лидеров страны, не справлялись с ситуаций и, в ряде случаев, поддались влиянию враждебных антисоветских элементов.

В соответствии с упомянутой резолюцией объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б), политотделы МТС создавались в каждой машинно-тракторной станции в составе начальника, двух его заместителей по общепартийной работе (один из которых, на самом деле, являлся представителем ОГПУ) и одного помощника по комсомольской работе. Несколько позже в штат политотделов добавили еще заместителя начальника по работе среди женщин и редактора многотиражной газеты. Властная вертикаль, в которую встраивались политотделы, выглядела следующим образом. На ее вершине находился Центральный комитет ВКП(б), затем следовало политуправление машинно-тракторных станций при Наркомате земледелия (причем, начальник политуправления подчинялся не только наркому земледелия, но и ЦК компартии), третьим звено управления являлись политсекторы машинно-тракторных станций при краевых (областных) земельных управлениях и наркомземах национальных республик СССР, непосредственно руководившие политотделами на подведомственной им территории. Первым начальником политссктора МТС в Северо-Кавказском крае стал А.М. Штейнгарт.

Поскольку политотделы не подчинялись партийным комитетам на местах и действовали параллельно с ними, в 1933 - 1934 гг. в сельской местности СССР и, в частности, Юга России, наблюдалось некое двоевластие. Хотя, теоретически, у политотделов и райкомов ВКП(б) якобы имелись собственные зоны влияния и деятельности, на практике они нередко пересекались. Более того, трения и конфликты между райкомами и политотделами не были единичными.

Задача преодоления кризисной ситуации в сфере колхозного производства не терпела промедлений, в связи с чем лидеры компартии стремились осуществить повсеместное формирование политотделов МТС и совхозов в предельно сжатые сроки. Развертывание сети политотделов на селе предусматривалось уже к лету 1933 г. Причем, в первую очередь, в срок до 1 апреля, эти чрезвычайные органы следовало создать на Украине, Северном Кавказе и Нижней Волге как наиболее важных аграрных регионах, где после разрушительной хлебозаготовительной кампании 1932 г. сложилась наиболее критическая ситуация. Уже к 25 февраля 1933 г. политотделы организовали в 130 МТС СевероКавказского края, к 1 апреля политотделов насчитывалось уже 249, к июню -255, а к 5 января 1934 г. - 324 политотдела в 326 МТС. По численности политотделов МТС и темпам их создания Северо-Кавказский край лидировал в РСФСР и являлся вторым регионом Советского Союза, после Украины.

Учитывая задачи, поставленные большевистским руководством перед политическими отделами машинно-тракторных станций, их штаты комплектовались сотрудниками, имевшими значительный партийный стаж и немалый опыт руководящей и политической работы. По данным на конец 1933 г., до 40 % работников политотделов состояли в ВКП(б) более 10 лет, около 80 % начальни-

ков политотделов имели более чем 12-летний партийный стаж, а 2,4 % из них вступили в ряды большевиков еще до 1917 г. Более половины политотдельцев направлялись в МТС с партийно-политической, профсоюзной и хозяйственной работы, а примерно 30 % - из учебных заведений.

Значительную группу политотдельцев мобилизовали в парторганизациях Москвы и Ленинграда и среди сотрудников политуправления (ПУРа) Красной Армии; в совокупности, их удельный вес в массе политотдельцев был близок к 30 %, причем, обычно они занимали посты начальников политотделов. Посылая в деревню этих людей, лидеры ВКП(б) не без основания расценивали их как наиболее преданных идеям большевизма и, значит, способных без колебаний проводить в деревне аграрную политику сталинского режима.

Хотя работники политотделов МТС должны были решать многообразные вопросы, связанные с функционированием коллективных хозяйств и жизнедеятельностью колхозников, большинство из них являлись отнюдь не крестьянами, а выходцами из среды рабочих и служащих. Из 12 281 чел., насчитывавшихся в политотделах МТС СССР к январю 1934 г., только 14,7 % (1 806 чел.) по социальному происхождению считались крестьянами; 56,7% (6 961 чел.) происходили из рабочих, 28 % (3 445 чел.) - из служащих. Так на практике осуществлялся непререкаемый марксистский тезис о руководящей роли рабочего класса в его союзе с крестьянством, о политическом приоритете города над деревней.

Отмеченные выше особенности партийного и социального состава работников политотделов МТС с предельной четкостью фиксировались на Юге России. Среди начальников политотделов МТС Северо-Кавказского края коммунисты с дореволюционным стажем составляли не 2,4 %, как в среднем по стране, а 10 %. Не менее 60 % начальников политотделов имели опыт руководящей, партийно-советской и профсоюзной работы, а 25 % из них являлись политработниками Красной Армии. Члены Московской и Ленинградской парторганизаций, работники ПУРа РККА среди начальников политотделов МТС СевероКавказского края достигали 68 % (в среднем по стране - 58 %), среди заместителей по партмассовой работе - 43 %. Данное обстоятельство свидетельствовало о том, что партийные лидеры испытывали определенное недоверие к южнороссийским коммунистам после «кулацкого саботажа хлебозаготовок» 1932 г.

Политотделы МТС существовали в деревне до ноября 1934 г., когда на пленуме ЦК ВКП(б) было принято решение об их расформировании и слиянии с райкомами компартии. Пленум констатировал, что политотделы «добились серьезных успехов в деле превращения отсталого участка социалистического строительства - сельского хозяйства - в передовой» и теперь «требуется укрепление нормальных партийных и советских органов». После расформирования сотрудники политотделов пополнили ряды членов райкомов: только в Азово-Черноморском крае в 1934 г. 228 бывших политотдельцев стали секретарями райкомов ВКП(б), 250 - инструкторами райкомов.

Во второй главе «Деятельность политотделов МТС в селах и станицах Юга России: направления, методы, итоги» рассматриваются меры, предпринимавшиеся сотрудниками политических отделов машинно-тракторных станций Северо-Кавказского и Азово-Черноморского краев по реализации репрес-

сивно-карателыюй политики сталинского режима в деревне, по формированию социальной базы колхозного строя и расширению просоветских (проколхоз-ных) настроений среди крестьянства, по оптимизации состояния и функционирования аграрного производства.

Поскольку высшие партийные функционеры объясняли кризис колхозной системы не ее врожденными негативными характеристиками, а слабостью партийного контроля и советского руководства и, в особенности, происками «враждебных элементов» (что следовало из известной сталинской теории «обострения классовой борьбы по мере продвижения к социализму»), они перед политотделами поставили задачу выявить и устранить из МТС и колхозов всех «вредителей», «саботажников», «кулаков» и иных врагов советской власти.

Не подлежит сомнению тот факт, что масштабы целенаправленного вредительства, которым в рассматриваемый период времени объяснялись едва ли не все провалы в функционировании колхозной системы, оказались сильно раздуты официальной пропагандой. Хотя отдельные акты саботажа в коллективных хозяйствах, действительно, имели место в силу наличия социального протеста части сельского населения против коллективизации и колхозов, ведущим фактором кризиса советского сельского хозяйства являлось не вредительство, а врожденные негативные характеристики колхозной системы. Но, сталинскому режиму было выгодно объяснять неудовлетворительное состояние аграрной сферы именно происками врагов, перекладывая свои просчеты в проведении коллективизации и устройстве колхозной системы на мифических «вредителей» и «саботажников».

Хотя подавляющее большинство актов «вредительства» являлись измышлением властей, наказания, которым подвергались те или иные обвиненные в этом сельские жители, были вполне реальными. Помимо отдачи тех или иных «вредителей» и «саботажников» под суд, политотделы сосредоточили усилия на изгнании подозрительных и ненадежных работников из МТС и колхозов. Согласно отчетам 191 политотдела МТС Северо-Кавказского края, уже к исходу 1933 г. они «вычистили» из МТС 17,4% от общей численности трактористов, 26,5 % ремонтных рабочих, 31,7 % шоферов, 41,5 % механиков, 26,7 % агрономического персонала, 39,2 % работников бухгалтерии, 46 % заведующих производственными участками, 17,4 % бригадиров тракторных бригад. Всего за 1933 г. из МТС оказалось «вычищено» 5 846 чел. (22,9 % персонала).

Сходные «чистки» с целью достижения «классовой» стерильности были проведены сотрудниками политотделов совместно с агентами ОГПУ и в колхозах Северо-Кавказского края. Согласно все тем же отчетам 191 политотдела, к исходу 1933 г. их сотрудники «вычистили» из коллективных хозяйств 17 848 «классово-чуждых и антиколхозных элементов, пробравшихся в колхозы в качестве рядовых членов». Сильный удар был нанесен и по колхозной администрации, так как в 1933 г. жертвами «чисток» стали 6 795 чел. (13,6 % административного персонала), в том числе 20,8 % председателей колхозов, 22,1 % завхозов, 10,1 % других членов правлений и т.д.

Еще одним направлением осуществлявшихся политотделами МТС совместно с райкомами компартии «чисток» являлась фильтрация сельских парторганизаций, многие члены которых критиковали аграрную политику сталинского режима. Согласно документам, хранящимся в РГАСПИ, в первом квартале 1933 г. многие партийные организации Кубани и Дона потеряли более половины своего состава в ходе этих «чисток».

Арсенал методов, с помощью которых политотделы МТС пытались оптимизировать состояние колхозной системы, не ограничивался лишь репрессивно-карательными мерами. Не менее важное значение придавалось агитационно-пропагандистской и политико-воспитательной работе среди крестьян и казаков, конечным итогом которой должно было стать формирование и укрепление просоветского (проколхозного) актива и направление его энергии в русло борьбы за упрочение колхозной системы и против враждебных элементов.

Политотделы широко применяли методы морально-психологического воздействия на колхозников, призванные повысить их производственную активность и ответственность за результаты труда, сохранность обобществленного имущества и состояние коллективных хозяйств. С этой целью применялись «черные» (знак позора) и «красные» (знак почета) доски и флажки, «рогожные» и красные знамена, товарищеские суды над лодырями и т.д. В издававшихся политотделами МТС газетах прославлялись те аграрии, которые достигали высоких производственных показателей. Не ограничиваясь методами морального стимулирования, сотрудники политотделов комбинировали их с материальным поощрением производственной активности селян. Те колхозники, которые за добросовестный труд получали почетное звание «ударник», могли претендовать на более солидные порции общественного питания (в документах первой половины 1930-х гг. это называлось «котел ударника») и получали различные премии в натуральной (промтовары, молодняк скота и птицы) и денежной форме. Премировались и ударные бригады: так, осенью 1934 г. за высокий урожай хлопка в колхозе им. Калинина Наурской МТС Северо-Кавказского края бригада Василия Павлова была премирована патефоном и «хлопковой библиотечкой», а бригадир получил премию в размере 200 руб.

Подчеркнем, что общественная деятельность политотделов с самого начала носила адресный характер и нацеливалась не просто на аграриев как таковых, но на отдельные их профессиональные и половозрастные группы: бригадиров, трактористов, конюхов, женщин, молодежь и детей, стариков. Одной из приоритетных целевых групп в общественной деятельности политотделов выступали колхозницы, которых агитировали охранять колхозное добро и принимать активное участие в производстве. Жители колхозной деревни преклонных лет призывались делиться с молодежью трудовым опытом и привлекались к контролю за качеством сельхозработ в составе «старой колхозной гвардии» (инспекторы по качеству или «качественники»). Деревенские пионеры и школьники участвовали в охране колхозного урожая, подбирая колоски на полях и токах, патрулируя полевые массивы и задерживая расхитителей.

Нет оснований переоценивать результаты агитационно-пропагандистских и мобилизационных мероприятий политотделов, так как вопреки им, и в 1933 -

1934 гг., и во второй половине указанного десятилетия, множество колхозников демонстрировали трудовую апатию и безразличное отношение к общественному хозяйству. В то же время, позитивный эффект этих мероприятий был достаточно заметен. Политотделам удалось сформировать в колхозах Юга России беспартийный актив, чего от них требовало большевистское руководство. По имеющимся данным, если в 1932 г. численность беспартийного актива в колхозах Северо-Кавказского края составляла 19 тыс. чел., то к началу 1934 г. - уже 47 тыс. и они выступали надежными помощниками органов власти в деле оптимизации состояния и функционирования коллективных хозяйств. Активисты писали обличительные заметки в газеты, критикуя лодырей, рвачей, злоупотребления администрации. Они же демонстрировали образцы ударного труда, стараясь увлечь своим примером остальных колхозников и рабочих МТС, пополняли штаты управленцев, поредевшие в ходе «чисток». Среди активистов имелось немало колхозниц, которые не только ударно трудились, но и выполняли задачи по укреплению коллективных хозяйств. Так, накануне весеннего сева 1933 г. деревенские активистки обнаружили 2 114 «кулацких» ям с зерном общей массой 180 тонн, передав обнаруженное в семенные фонды колхозов.

Работа политотделов с другими группами сельского населения также дала свой эффект. Инициированная политотделами практика контроля за качеством сельхозработ со стороны представителей «старой колхозной гвардии» оказалась настолько результативной, что в целом ряде колхозов существовала до конца 1930-х гг. Не остались глухи к призывам политотдельцев и деревенские школьники и пионеры. По утверждениям представителей власти, в 1933 г. на Дону и Кубани в охране урожая приняли участие более 100 тыс. детей и подростков.

В то же время, карательные акции, усиление контроля и агитационно-пропагандистские мероприятия имели ограниченную результативность. Хотя они и помогли, в известной мере, повысить производственную дисциплину и привлечь колхозников к труду, для налаживания бесперебойного функционирования колхозов и МТС следовало решать множество сугубо прикладных, производственных вопросов, таких, как обеспечение качества семян в период сева, правильное выполнение сельхозработ, должный уход за скотом и пр. Другими словами, наряду с репрессиями и агитацией, политотделам надо было заниматься реализацией производственно-хозяйственных задач в аграрной сфере.

Анализ источников позволяет утверждать, что сотрудники политотделов со всей серьезностью отнеслись к решению таких задач, лично контролируя ход работ в колхозах и МТС, постоянно бывая в бригадах, на фермах, в мастерских, объезжали поля, вникая в мельчайшие детали аграрного производства.

Первоочередной хозяйственной задачей для политотделов стала весенняя посевная кампания 1933 г. Для успешного её проведения следовало изыскать семена, организовать уничтожение сорняков на запущенных в предшествующие годы полях, обеспечить своевременное и качественное выполнение сельхозработ. Причем, дефицит семян являлся острейшей проблемой, так как после разорительных хлебозаготовок 1932 г. колхозные амбары оказались пусты.

Политотделы оперативно приступили к мобилизации семенного фонда, что на практике вылилось в изъятие зерна у колхозников и единоличников, которое

те безуспешно пытались скрыть от властей, чтобы не умереть с голоду. К лицам, утаивавшим зерно, применялись суровые меры взыскания. В частности, в Миллеровском районе Северо-Кавказского края такие сельские жители предавались суду. Впрочем, жестокость представителей власти не дала заметных результатов в отсутствие семенных запасов, как в колхозах, так и у населения и если на 20 января 1932 г. в Северо-Кавказском крае собрали 62 % запланированных семфондов по пшенице, то за тот же период 1933 г. удалось собрать 5,6 % от плана. Положение спасла лишь государственная семенная ссуда, превышавшая по яровой пшенице в 7 раз объемы семян, собранных колхозами.

Вместе с тем, темпы весеннего сева 1933 г. заметно возросли по сравнению с предшествующим годом: только на Кубани и Ставрополье к середине апреля они вдвое превзошли прошлогодний уровень, а на Дону - в 10 раз! Безусловно, в этом была немалая заслуга политотделов, добившихся роста трудовой активности колхозников как угрозой репрессий и усилением контроля, так и агитационно-пропагандистской работой и материальным стимулированием.

В 1933 - 1934 гг. политотделы приняли живейшее участие в борьбе за соблюдение требований агротехники, без чего качественное выполнение сель-хозработ и, значит, успешное развитие колхозного растениеводства, представлялось невозможным. Помимо контроля за качеством работ и сурового наказания виновных вплоть до лишения свободы, политотделы предпринимали меры по обучению и просвещению колхозников, повышению их профессиональной грамотности. Так, В Вешенском районе в январе 1934 г. через сеть политотдельских газет-многотиражек была развернута направленная на колхозников пропаганда необходимости изучения и соблюдения агротехнических правил.

Не менее пристальное внимание, чем растениеводству, политотделы МТС уделяли и колхозному животноводству, особый упор делая на заботе о тягловом скоте, игравшем очень важную роль в полевых работах. Как правило, сотрудники политотделов контролировали деятельность колхозной администрации по обеспечению скота фуражом, содержанию ферм в хорошем состоянии, одновременно призывали колхозников заботиться о скоте и «сигнализировать» о проявляемой управленцами бесхозяйственности. Немало неравнодушных к судьбам своих колхозов сельских жителей серьезно восприняли призывы политотделов, свидетельством чего стала масса обличительных заметок, помещенных селькорами в политотдельских газетах.

Еще одним важнейшим компонентом «колхозного строительства», о состоянии которого следовало позаботиться политотделам МТС, являлась механизация аграрного производства. Здесь политотделы старались повысить производственную дисциплину трактористов и, тем самым, уменьшить процент аварийности в работе. Зачастую, для этого избиралась не самая действенная стратегия, заключавшаяся в объявлении виновников аварий «вредителями» и отдаче их под суд. Очевидно, что в подавляющем большинстве случаев аварийность порождалась не желанием механизаторов навредить советской власти (колхозной системе), а их низкой квалификацией. Более действенными были не поиски мифических «вредителей», а рутинная работа по повышению квалификации механизаторов, организацией которой также занимались политотдельцы.

Серьезные усилия политотделы прикладывали к снабжению парка сельхозмашин необходимыми запчастями и горюче-смазочными материалами, так как в условиях бюрократической безалаберности и неразберихи эти задачи решались крайне неудовлетворительно. Зачастую сотрудники политотделов теряли терпение и, вместо того, чтобы контролировать действия дирекции МТС по снабжению этих предприятий всем необходимым, самостоятельно изыскивали запчасти, прицепиые орудия и многое другое, опираясь на свой солидный административный ресурс. О широком распространении подобной практики с осуждением говорил начальник политсектора МТС Азово-Черноморского края А.И. Березин, в июне 1934 г. пенявший политотдельцам, что им не следует подменять дирекцию МТС в решении хозяйственных вопросов.

Кроме того, политотделы внимательно следили за тем, чтобы правления колхозов не отказывались от услуг МТС, не желая отдавать последним значительную часть урожая в качестве натуроплаты за работу тракторов или комбайнов. Ведь, поскольку МТС были государственными организациями, нежелание колхозов пользоваться их услугами и платить за это частью урожая ударяло по доходам государства. Поэтому, например, в июне 1934 г. политотдел Брюхо-вецкой МТС пресек попытки двух колхозов самостоятельно скосить урожай жатками на конной тяге, а не комбайнами машинно-тракторной станции.

Добавим, что сверхзадачей многогранной деятельности политотделов МТС являлось обеспечение условий для осуществления в колхозной деревне заготовок мяса, молока, шерсти и, в первую очередь, хлеба. Все другие вышеперечисленные их мероприятия были, конечно, важны, но имели смысл лишь в свете реализации указанной сверхзадачи.

Как полномочные представители государства на селе, политотделы последовательно выполняли поставленную перед ними задачу бесперебойного проведения заготовительных кампаний. Сотрудники политотделов, совместно с партийно-советскими структурами, неустанно боролись против предпринимавшихся колхозной администрацией и колхозниками попыток укрыть от государства часть урожая и тем облегчить налоговое бремя. В значительной мере, именно политотделы сумели обеспечить довольно быстрое выполнение хлебозаготовительных планов в 1933 г. Уже к 10 декабря 1933 г. Северо-Кавказский край выполнил годовой план поставок хлеба государству, то есть сделал это на два месяца раньше, чем в предыдущем году, заготовив на 25 млн. пудов больше. Без особых проблем хлебозаготовки прошли в Азово-Черноморском и Северо-Кавказском краях и в 1934 г.

В то же время, сотрудники политотделов МТС не могли не видеть, как завышенные хлебозаготовки разоряют вверенные им колхозы и препятствуют тем выбраться из кризиса. Это заставляло их обращаться с просьбами и даже требованиями к вышестоящему начальству об облегчении налогового бремени для колхозов. Так, осенью 1934 г. сотрудники политотделов Усть-Лабинского района Азово-Черноморского края активно протестовали против задания для их колхозов заготовить в порядке продажи государству 60 тыс. центнеров хлеба, доказывая руководству явную завышенность плана. Зачастую, однако, и просьбы и требования руководящими лицами с негодованием отклонялись, и это за-

ставляло некоторых сотрудников политотделов, как и представителей колхозной администрации, идти на различные ухищрения. Например, той же осенью 1934 г. начальник политотдела Ново-Величковской МТС Азово-Черноморского края Лященко наставлял своих подчиненных, что реализацию плана госзакупок следует всячески затягивать, чтобы подведомственные ему колхозы не стали лидерами в этом деле и не были обложены дополнительными заданиями.

Следует подчеркнуть значительную роль политотделов МТС в улучшении положения в сфере растениеводства и животноводства в южно-российских колхозах, в области механизации сельского хозяйства, равно как и достигнутые ими в указанных сферах позитивные результаты. Вместе с тем, эти положительные сдвиги нельзя преувеличивать. Кардинального перелома к лучшему политотделам добиться не удалось, хотя они и обеспечили задел на будущее (так, только 1935 г., когда политотделов уже не существовало, характеризовался как «год нормального развития животноводства» впервые с доколхозных времен). За короткий период существования политотделов устранить весь массив накопившихся в колхозной системе проблем по определению было невозможно. К тому же, политотделы боролись всего лишь со следствием (кризисным состоянием коллективных хозяйств), а не причиной, каковой являлось изначальное отсутствие механизмов саморазвития у колхозной системы и полная подчиненность ее административно-командной системе.

Третья глава «Работники политотделов МТС Юга России на фоне сельской повседневности первой половнны 1930-х годов» посвящена реконструкции повседневной жизни южно-российских политотдельцев и освещению тех мер, которые предпринимались ими в рамках борьбы за культурно-бытовое обустройство колхозных сел и станиц Дона, Кубани, Ставрополья.

Судя по содержанию источников, вопросы культуры и быта на селе привлекали лишь остаточное внимание политотдельцев. Тем не менее, говорить о полном игнорировании ими таких вопросов не приходится. Ведь, будучи подчинена большевистской идеологии, советская культура представляла собой одно из мощнейших средств воздействия на сознание населения. Содействуя развитию культурной сферы, политотделы помогали выполнять такую важную задачу, как укрепление просоветских настроений среди крестьянства. Реализации той же задачи способствовала и забота о материально-бытовых условиях жизнедеятельности колхозников. Уже поэтому политотделы не могли проигнорировать состояние культурно-бытовой сферы сел и станиц Юга России.

Согласно отчетным данным Азово-Черноморского крайисполкома, в 1933 - 1934 гг. при МТС Дона и Кубани было организовано 160 «опорных библиотек» (то есть, они служили базой для развития библиотечного дела в станицах и колхозах), 197 газетно-книжных киосков, 65 «домов социалистической культуры» (проще говоря, клубов). В то же время, сеть изб-читален в донских и кубанских селах и станицах достигла 1 060 единиц (тогда как в 1930 г. этих учреждений было немногим более 500).

Анализ комплекса документов политотделов позволяет уверенно говорить и об их стимулирующей и направляющей роли в деле улучшения состояния и работы сельских культурно-бытовых учреждений. Сотрудники политотделов

сами не занимались оптимизацией деятельности изб-читален, клубов, библиотек и т.п., но организовывали для этого активную часть сельской общественности, членов партийных и комсомольских ячеек, которые участвовали и проводили культурно-бытовые совещания и слеты, культпоходы, становились членами культкомиссий. Если на совещаниях и слетах намечались конкретные меры по оптимизации культурно-бытовых учреждений и положения в деревне (борьба с неграмотностью, организация самодеятельности колхозников, улучшение санитарии и гигиены в коллективных хозяйствах, селах и станицах и т.д.), то в рамках культпоходов эти меры выполнялись, а занимались этим активисты и члены культкомиссий.

Политотделы активно содействовали расселению и хозяйственному закреплению в станицах Юга России красноармейцев-переселенцев, направленных сюда государством для увеличения численности рабочих рук (замещения трудовых резервов) и укрепления просоветского актива. Красноармейцы испытывали немалые материально-бытовые затруднения на новом месте, что не лучшим образом сказывалось на их энтузиазме и часто приводило к возвращению демобилизованных военнослужащих в родные края (в большинстве своем, эти люди являлись выходцами из северных, северо-западных и центральных регионов СССР). Поэтому, политотделы МТС прикладывали максимум усилий для приведения жилищных условий красноармейцев в состояние, хотя бы в соответствии с минимальными требованиями санитарии и гигиены. Так, начальник политотдела Красноармейской МТС в марте 1934 г. просил выделить для ремонта домов переселенцев лесоматериалы, мел и 43 тонны извести.

По сравнению с культурно-бытовой сферой сел и станиц, политотделы уделяли заметно большее внимание улучшению быта колхозников на производстве, чтобы непременно повысить их трудовую активность. Сотрудники политотделов следили за оборудованием колхозных полевых станов, созданием здесь хороших жилищных условий, устройством душевых и бань, организацией своевременного и качественного медицинского обслуживания аграриев. Для организации досуга и проведения агитационной работы на полевых станах создавались «красные уголки».

Кардинальных позитивных сдвигов в культурно-бытовой сфере южнороссийской деревни политотделам МТС добиться не удалось. Тем не менее, их вклад в дело улучшения положения в этой сфере неоспорим.

Повседневная жизнь самих сотрудников политотделов во многом предопределялась заметно более высоким материально-бытовым статусом по сравнению с населением подчиненных им районов, не исключая представителей местной администрации. Тем не менее, политотдельцы являлись неотъемлемой частью того сельского социума, которым они были призваны управлять, членов которого могли карать или миловать. Поэтому, их быт неизбежно обуславливался сельской повседневностью первой половины 1930-х гг., наполняясь такими же проблемами, как и у обычных жителей сел и станиц.

Хотя высокое положение начальников политических отделов МТС и их заместителей давало им ряд социально-бытовых привилегий, в число которых включались право на получение наилучшего жилья и право на первоочередное

продовольственное обеспечение, на первых порах многим политотдельцам пришлось даже голодать, пока не наладилось их обеспечение. Довольно скоро сталинский режим стал лучше заботиться о снабжении политотдельцев (а также членов их семей), которые, в зависимости от занимаемой должности, получали в месяц 17-21 кг муки, 1,5^1,5 кг круп, 1-2 кг лиса и пр.

Анализ содержания исторических источников позволяет обозначить в качестве наиболее серьезной повседневной проблемы для политотдельцев природно-климатические условия Юга России и порождаемые ими болезни. Сотрудники политических отделов МТС, в большинстве своем являвшиеся уроженцами других регионов Советского Союза, оказались неприспособленными к условиям Дона, Кубани, Ставрополья и стали легкими жертвами распространенных здесь эпидемических заболеваний, особенно малярии. В документах содержится огромное количество жалоб работников политических отделов Северо-Кавказского (с 1934 г. - еще н Азово-Черноморского) края на невозможность работы, вследствие заболевания малярией. Так, в июле 1933 г. начальник политотдела Майкопской МТС Северо-Кавказского края М.С. Агапитов просил политуправление Наркомзема СССР перевести за пределы Северо-Кавказского края по причине заболевания малярией. Бывали случаи, когда малярия выводила из строя почти всех работников какого-то политотдела МТС.

В заключение подведены итоги диссертационного исследования, обобщены авторские выводы и суждения. Основные из них заключаются в следующем:

Вследствие сплошной коллективизации, начало 1930-х гг. обернулось для советской и, в том числе, южно-российской деревни, тяжелейшим социально-экономическим кризисом, толчком к которому послужили неурожай 1932 г. и разорительные хлебозаготовки. Партийно-советское руководство не могло признать собственные ошибки в ходе коллективизации, чтобы не подорвать свое положение, и поэтому серьезные проблемы колхозов объяснялись «кулацкими» происками и повсеместным «вредительством». Отсюда проистекала необходимость чрезвычайных мер, выполнять которые были призваны политотделы МТС как чрезвычайные органы власти.

Формирование политотделов осуществлялось максимально быстрыми темпами, ибо задача исправления кризисной ситуации в сфере аграрного производства не терпела промедлений. Политотделы сосредоточили усилия на осуществлении карательно-репрессивных мер против разнообразных «врагов» советской власти и колхозов, добившись здесь заметных результатов. Однако, никакие карательные меры не способны были кардинально улучшить ситуацию в аграрной сфере без укрепления организационно-хозяйственного состояния колхозов и МТС. Поэтому, политотделы развернули широкую и довольно успешную агитационно-пропагандистскую и мобилизационную работу, направленную на улучшение социального самочувствия колхозников и формирование в деревне просоветского актива. Одновременно сотрудники политотделов осуществляли непосредственный контроль за решением многообразных хозяйственных задач в коллективных хозяйствах и МТС, зачастую реализуя эти задачи самостоятельно. Отдельной областью работы политотделов МТС Юга России стало культурно-бытовое обустройство коллективизированной деревни, без

чего также оказалось невозможно наладить оптимальное функционирование колхозов и машинно-тракторных станций. В целом, деятельность политотделов МТС способствовала нормализации обстановки в коллективизированной деревне и оптимизации состояния и функционирования колхозной системы, хотя решительного улучшения положения в сфере аграрного производства этим чрезвычайным органам добиться не удалось, как по причине их относительно недолгого существования, так и в связи с тем, что они не помышляли о перестройке колхозной системы в сторону оживления механизмов ее саморазвития.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

В изданиях из перечня ВАК при Минобрнауки РФ

1. Бочарова О.В. О создании политотделов МТС на Юге России (1933-1934 гг.) // Власть (Москва). - 2012. - № 8. - С. 125-128. (0,5 п.л.).

2. Бочарова О.В. Повседневность власти в колхозной деревне: работники политотделов МТС в обыденной жизни (на материалах Дона, Кубани, Ставрополья) // Власть (Москва). - 2013. -№ 1. - С.137-140. (0,6 п.л.).

3. Бочарова О.В. Деятельность политотделов МТС как фактор механизации аграрного производства в 1930-х гг. (на материалах Юга России) // Власть (Москва). - 2013. -№ 2. - С.173-175. (0,6 пл.).

В других изданиях

4. Бочарова О.В. Конфликтогенность взаимоотношений колхозов и машинно-тракторных станций в 1930-х гг. (на материалах политотдела Кизлярской МТС) // Современные проблемы экономических, гуманитарных и юридических наук. Материалы Всерос. науч.-практ. конф. - Махачкала: Изд-во ООО «Радуга-1», 2012. - С. 156-159. (0,3 пл.).

5. Бочарова О.В., Скорик А.П. Культурно-политические конфликты в «черно-досочных» станицах Кубани (1933-1934 гг.) // Антропология конфликта и мира в культуре народов Кавказа (Юга России): материалы Всерос. науч.-практ. конф. / науч. ред., сост.: Н.И. Бондарь. - Краснодар: Традиция, 2012. -С. 188-196. (0,5 п.л./0,3 пл.).

6. Бочарова О.В. Жизнь и деятельность хлеборобов Армавирского района глазами работников политотдела МТС (1933 г.) // Из истории и культуры линейного казачества Северного Кавказа [Текст]: материалы восьмой международной Кубанско-Терской науч.-практ. конф. / Под ред. H.H. Великой и С.Н. Лукаша. - Армавир: ИП Шурыгин В.Е., 2012. - С. 41^4. (0,4 пл.).

7. Бочарова О.В. О процессе формирования политотделов МТС на Юге России (1933-1934 гг.) // Коллизии региональной истории XX века. Сб. научных статей. / Юж.-Рос. гос. техн. ун-т (НПИ). - Новочеркасск, 2012. - С. 64-79. Деп. в ИНИОН РАН № 61059 от 17.07.2012 г. (1,0 пл.).

8. Бочарова О.В., Скорик А.П. Документы политотделов МТС как источники исследования процессов формирования красноармейско-переселенческих колхозов в станицах Кубани (1933-1934 гг.) // Коллизии региональной исто-

рии XX века. Сб. научных статей. / Юж.-Рос. гос. техн. ун-т (НПИ). - Новочеркасск, 2012. - С.231-246. Деп. в ИНИОН РАН № 61059 от 17.07.2012 г. (1,0 п.л./0,6 н.л.).

9. Бочарова О.В., Бондарев В.А. Роль политотделов МТС в механизации аграрного производства в 1930-х гг. (на материалах Юга России) // Российская историческая событийность XX века: люди, время, оценки / Юж.-Рос. гос. техн. ун-т (НПИ). - Новочеркасск, 2012. С. 28-43. Деп. в ИНИОН РАН 14.01.2013 г., № 61074. (1,0 п.л./0,6 пл.).

10. Бочарова О.В., Левакин A.C. Политотделы МТС как субъекты репрессивной политики в отношении «кулачества» (на материалах Дона, Кубани, Ставрополья) // Российская историческая событийность XX века: люди, время, оценки / Юж.-Рос. гос. техн. ун-т (НПИ). - Новочеркасск, 2012. - С. 66-74. Деп. в ИНИОН РАН 14.01.2013 г., № 61074. (0,6 п.л./0,4 пл.).

11. Бочарова О.В. К вопросу о кадровом составе политотделов МТС на Юге России (1933-1934 гг.) // Российская государственность в судьбах народов Северного Кавказа-V. Материалы регионал. науч.-практ. конф. Пятигорск, 16-18 ноября 2012 г. - Пятигорск: ПГЛУ, 2013. - С. 48-53. (0,63 пл.).

12. Бочарова О.В. Кризис аграрного производства в Северо-Кавказском крае в интерпретации работников политотделов МТС (1933 г.) // Государственная власть и крестьянство в XIX-начале XXI века: сб. статей / Отв. ред. А.И. Шевельков. — Коломна: Московский гос. областной социально-гуманитарный институт, 2013. - С. 499-503. (0,315 пл.).

13. Бочарова О.В., Левакин A.C. Политотделы МТС как механизм реализации репрессивной политики в отношении «кулаков» (по материалам Дона, Кубани, Ставрополья) // Российская государственность в судьбах народов Северного Кавказа-V. Материалы регионал. науч.-практ. конф. Пятигорск, 16-18 ноября 2012 г. - Пятигорск: ПГЛУ, 2013. - С.195-199. (0,63 п.л./0,43 пл.).

14. Бочарова О.В., Гадицкая М.А. Сельская повседневность как объект деятельности политических отделов МТС в 1933-1934 гг. (на материалах Дона, Кубани, Ставрополья) // Ретроспективы региональной истории. Сб. научных статей / Юж.-Рос. гос. техн. ун-т (НПИ). - Новочеркасск, 2013. - С. 57-86. Деп. в ИНИОН РАН № 61098 от 5.08.2013 г. (1,9 п.л./1,1 пл.).

15. Бочарова О.В. Документы политотделов как источник по изучению положения в казачьих станицах Юга России первой половины 1930-х гг. // Источниковедческие проблемы в исследованиях по истории казачества XX века: Материалы Всерос. науч. конф. (17-18 октября 2013 г., г. Волгоград) / Отв. ред. И.О. Тюменцев. - Волгоград: Изд-во Волгоградск. филиала ФГБОУ ВПО РАНХиГС, 2013. - С. 33-39. (0,5 пл.).

16. Бочарова О.В. Политотделы МТС как фактор проколхозной активности сельского населения (на материалах Юга России) // Российская государственность в судьбах народов Кавказа-VII. Материалы региональной науч.-практ. конф. Пятигорск, 12-13 декабря 2014 г. - Пятигорск: ПГЛУ, 2014. -С. 47-53. (0,88 пл.).

Подписано в печать 30.03.2015 г. Формат 60x90 1/16. Бумага офсетная. Усл. печ. л. 1,5. Тираж 100. Заказ № 47-3962.

Отпечатано в Издательско-полиграфическом комплексе «Колорит» 346430, г. Новочеркасск, пр. Платовский 82 Е тел: 8(8635)226-442, 8-918-518-04-29, center-op@mail.ni