автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Формирование определительных категорий в истории русского языка

Полный текст автореферата диссертации по теме "Формирование определительных категорий в истории русского языка"

На правах рукописи

БАРАНОВ Виктор Аркадьевич

ФОРМИРОВАНИЕ ОПРЕДЕЛИТЕЛЬНЫХ КАТЕГОРИЙ В ИСТОРИИ РУССКОГО ЯЗЫКА

10.02.01 - Русский язык

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Казань - 2003

Работа выполнена в лаборатории по автоматизации филологических работ Удмуртского государственного университета

Научный консультант

доктор филологических наук профессор В.М. Марков

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

доктор филологических наук профессор е.М. Верещагин доктор филологических наук профессор Г.А. Николаев доктор филологических наук профессор М.В. Шульга Омский государственный университет

Защита состоится 15 мая 2003 г. в_час. на заседании диссертационного совета Д 212.081.05 в Казанском государственном университете по адресу: 420008, г. Казань, ул. Кремлевская, 18, корп. 2.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Казанского государственного университета.

Автореферат разослан " ' ^ " д—2003 г.

Ученый секретарь диссертационного совета к.ф.н. доцент а.В. Шарипова

*

' 'Актуальность темы. Актуальность исследования определительных категорий в истории русского языка обусловлена тем, что, несмотря на большое количество работ, посвященных истории прилагательных (Е.С. Истрина, Н.С. Трубецкой, В.М. Жирмунский, Н.С. Волгина, В.А. Романовская, B.JT. Георгиева, М.И. Пигин, C.B. Фролова, В.В. Бородин, Н.Ф. Иванова, В.М. Марков, Н.Д. Жихарева, Н.П. Зверковская, В.З. Санников, В.В. Иванов, В.В. Алымов, А.П. Юдакин, Р.Н. Мароевич, Т.П. Заиконникова, Г.П. Снетова, A.M. Кузнецов, H.A. Нечунаева, Н.Ю. Гурьева, • О.Ф. Жолобов, Л.И. Игнатьева, A.A. Гиппиус, О.В. Кукушкина, Г.А. Николаев, Т.П. Трошкина, A.A. Котов, Н.И. Толстой и др.) и истории наречий (А.П. Юдакин, Е.И. Янович, Т.А. Волошина, Д.Г. Демидов, А.К. Коневецкий, B.C. Ефимова, Н.В. Чурмаева, Д.Н. Шмелев и др.) (исследования проводились в первую очередь на материале оригинальных древнерусских памятников), до настоящего времени окончательно не выяснены семантико-грамматические предпосылки процесса их становления как особых лексико-грамматических классов и механизм их формирования, остаются нераскрытыми роль синтагматических связей и отношений, а также этапы и формы грамматикализации категорий, не раскрыта их связь с категорией первичного нерасчлененного имени, практически отсутствуют сведения об изменении активности прилагательных и наречий в древнерусском языке и об объективных критериях, позволяющих судить о стадиях их становления, и многие другие вопросы. Дело осложняется тем, что традиционное представление об определительных категориях древнерусского языка, во многом обусловленное знаниями современной грамматической системы, не соответствует реальной функционально-грамматической нагрузке этих образований в древнейший период. Одна из причин этого - отсутствие формальных различий, например, между современными местоименными формами прилагательных и древнерусскими членными определительными именами, между современными наречиями на -о и функционировавшими в древнерусских текстах аналогичными нечленными образованиями, между современными так называемыми субстантивными прилагательными и древнерусскими членными именами в независимой позиции.

Не соответствует действительности традиционное мнение о том, что к началу письменного периода лексико-грамматический класс имен прилагательных и категория определительных наречий уже сложились и представляют собой аналогичные совремртгмм группы образований, а их пополнение в древнерусский период npeggg^i^lyö- "

I i

—w^i I mi ■ IMM I <■ I F

бой словообразовательный процесс по существующим в языке моделям. Открытым остается вопрос о категориальном статусе членных имен, которые квалифицируются то как прилагательные, то как субстантивированные прилагательные, то как компоненты неполных составных наименований и т. д., не решен вопрос о частеречной принадлежности характеризующих звательных образований, требует специального изучения проблема грамматического значения притяжательных форм, спорной является категориальная квалификация характеризующих слов с мягкой основой и многое другое.

Найти ответы на эти вопросы можно в том случае, если при анализе материала отказаться от перенесения на древнерусскую грамматическую систему категорий и отношений современного русского языка. Факты свидетельствуют о том, что в древних славянских, в частности древнерусских, текстах существуют хоть и затемненные словообразовательными и грамматическими дифференциаторами, но все же показательные примеры функционирования нерасчлененного имени.

Традиционно при изучении становления существительных и прилагательных как обособленных классов слов в процессе их синтаксической, словообразовательной и семантико-понятийной специализации исследователи обращают внимание на их различия в функционировании и на различия в формах. В стороне остаются особенности, заставляющие скорее объединять, нежели дифференцировать факты древнерусского языка. Анализ синтаксических и морфологических явлений в древнейших переводных гимнографических текстах дает возможность увидеть тот этап существования нерасчлененного имени, когда оно еще продолжает функционировать как единый грамматический класс слов, тот этап, который, как принято считать, предшествует времени создания первых письменных памятников.

Актуальность темы определяется также выбором источников. В работе становление определительных категорий рассматривается на материале древнейших служебных миней и некоторых других богослужебных текстов. Традиционно принято считать, что тексты конфессионального характера не подвергаются значительному лексическому и грамматическому изменению в процессе бытования -копирование рукописи не может приводить ни к изменению лексического состава, ни к перестройке грамматической структуры синтагм. При таком понимании истории текста существующие разночтения в его списках интерпретируются как результат справы и редактирования или объясняются различными протографами рукописей. Отличающиеся же друг от друга языковые закономерности, выявленные в

ходе анализа разновременных списков с разными переводными текстами одного жанра и стиля, понимаются как результат различных переводческих традиций, объясняются разным временем и местом переводов, традициями писцовых школ, иначе говоря - характером языковой ситуации, в которой создается и бытует конкретный перевод.

В то же время древнейшие памятники церковно-книжного (кон-фессионально-гимнографического, например служебные минеи, и конфессионально-литургического жанров, например Евангелия) являются ценнейшим, а в ряде случаев незаменимым источником для изучения формирования не только литературно-письменных норм, но и норм русского языка в целом. Об этом свидетельствуют, в частности, многочисленные и достаточно показательные параллели в лексике, словообразовании, морфологии, синтаксисе современного русского разговорного литературного и диалектного языка, соотносимые с соответствующими особенностями славяно-книжного языка Средневековья.

Практически в любой лингвистической работе, посвященной проблемам развития русского языка, в большей или меньшей мере привлекаются данные богослужебных рукописей, см., например, работы А.И. Соболевского, A.A. Шахматова, H.H. Дурново,

И.И. Срезневского, Р.Ф. Брандта, М. Козловского, И.В. Ягича, С.П. Обнорского, H.A. Мещерского, A.C. Львова, П.С. Кузнецова, Л.П. Жуковской, Б.А. Успенского, В.В. Колесова, Г.А. Хабургаева, Е.М. Верещагина, В.Б. Крысько, О.Ф. Жолобова и др. Некоторые из работ, в которых рассматриваются общие и частные вопросы развития русского языка, выполнены на материале текстов традиционного содержания (В.М. Марков, H.A. Нечунаева). Наиболее подробно с точки зрения отражения собственно русских языковых особенностей к настоящему времени изучены древнерусские евангельские рукописи, что понятно: среди древнейших памятников Евангелия занимают первое место по количеству дошедших до нашего времени экземпляров. Работы М. Козловского, А.Х. Востокова, Г.А. Воскресенского, Н.Л. Горина, A.C. Львова, Н.И. Толстого, Л.П. Жуковской, С.Ю. Темчина и др. доказали огромную ценность древнерусских Евангелий для исследования истории русского языка. Нет практически ни одной лингвистической работы, в которой при исследовании разных уровней русского языка ученые не привлекали бы данные древнейших евангельских рукописей.

По числу сохранившихся до нашего времени рукописей служебные минеи занимают, как известно, второе место. Начало исследований языка и текстологии служебных миней положено И.В. Ягичем. К

сожалению, после работ М.Г. Попруженко, М.И. Карнеевой, В.А. Комаровича и С.П. Обнорского минеи практически оказались забыты как текстологами, так и лингвистами. Среди причин этого не всегда бесспорные выводы И.В. Ягича относительно достоинств языка служебных миней и их роли в формировании норм русского литературного языка.

К концу XX в. интерес к служебным минеям несколько возрос. Несомненно, толчком к этому послужил выход в свет в 1964 г. монографии В.М. Маркова "К истории редуцированных гласных в русском языке", в которой на материале Путятиной минеи XI в. раскрываются причины одного из основных языковых процессов древнерусского периода - падения редуцированных гласных.

На протяжении последующих тридцати с небольшим лет древнейшие служебные минеи стали предметом исследования многих ученых. Материал миней составил основу графико-орфографических и фонетических (В.В. Колесов), словообразовательных (В.К. Машет, H.A. Нечунаева, Ц. Досева), текстологических (М.Ф. Мурьянов, Е.М. Верещагин, H.A. Нечунаева, Ц. Досева), лексикологических (Е.Э. Гранстрем, Ц. Досева, H.A. Нечунаева, Л.И. Щеголева, Т.А. Сумникова), общефилологических (М.И. Мулич, Л.И. Щеголева, В.А. Матвеенко), сравнительно-исторических (Ц. Досева, Л.И. Щеголева, В.А. Матвеенко) исследований, было продолжено начинание И.В. Ягича по изданию комплекта служебных миней (Е.М. Верещагин, X. Ротэ). В работах H.A. Нечунаевой проведено глубокое текстологическое изучение всех сохранившихся славянских списков служебных миней XI-XV вв., исследованы их редакции, сделаны выводы о древности того или иного типа миней и конкретных рукописей, а также о соотношении редакций с первоначальными переводами гимнографических текстов.

Однако в связи с тем, что славяно-книжные тексты XI-XIVbb. традиционно рассматривались лишь как второстепенный по значимости (после оригинальных средневековых русских сочинений) источник для изучения истории русского языка, их собственно текстовые и, соответственно, языковые черты до настоящего времени исследованы фрагментарно и в недостаточной мере. Если некоторые графико-орфографические, фонетические и словообразовательные особенности древнейших служебных миней были предметом изучения, то этого никак нельзя сказать об их морфологических, синтаксических и семантических особенностях.

Нет сомнения в том, что роль текстов традиционного состава в формировании грамматических категорий русского языка явно недо-

оценена. Именно такие тексты, в которых изменения на всех уровнях происходят медленно в силу священности жанра, являются показательными с точки зрения отражения в них активно развивающихся в русском языке грамматических категорий.

Выбор служебных миней в качестве основного источника обусловлен особым характером и лексико-грамматическим составом гим-нографических памятников. В чтениях в память почитаемых церковью лиц и сверхлиц используется большое количество характеризующих слов. Именно такие имена составляют семантическую и грамматическую базу аллюзивных по характеру текстов.

Древнеславянский текст, текст священного писания, литургиче- ' ские тексты представляют собой объект лингвистического исследования особого рода. Какая бы проблема ни стояла перед историком языка, в центре внимания неизбежно оказывается понимание текста. Именно понимание и интерпретация становятся наиболее сложными для современного человека, так как древний текст - это принципиально иной речевой и языковой объект. Одной из его особенностей является построение из воспроизводимых символов, которые делали повествование содержательно глубоким и философски значимым, объемным для средневекового читателя. В отличие от современного текста, в основе которого лежат понятийно-логические принципы построения, родо-видовая иерархия и системная противопоставленность языковых знаков, древний текст состоял из синкретичных словесных компонентов. Видением целого образа через образность каждой составляющей его синкреты достигались содержание, перспектива и цельность текста.

В то же время каждый словесный образ оформлялся, а тем самым существовал и воспринимался только в контексте. Только текст в совокупности всех словесных знаков создавал семантическое наполнение конкретной формы. В употреблении проявлялись смысловые, а соответственно, и грамматические характеристики формы. В тексте слово представало как синкрета, семантическая особенность которой заключалась в множественной валентности слова при одновременной смысловой цельности.

Если вопрос о семантическом синкретизме древнего слова достаточно хорошо изучен (A.A. Потебня, В.В. Колесов, Г.А. Николаев и др.) и можно говорить о том, что в науке выработан достаточно точный, адекватный материалу метод интерпретации смысла древнего текста и его составляющих (H.A. Мещерский, A.C. Львов, Н.И. Толстой, Б.А. Успенский, A.A. Зализняк, В.В. Колесов^' Е.М. Верещагин, В.Ф. Дубровина, М.А. Момина, В.М. Живов,

A.A. Алексеев, M.B. Иванова, Л.Г. Панин, В.Б. Крысько и др.), то проблема грамматического, категориального синкретизма еще не разработана в достаточной мере.

Одним из наиболее актуальных вопросов исторической грамматики является вопрос о категориальном статусе имен прилагательных в различные периоды истории русского языка. В силу генетической связи с категорией нерасчлененного имени, в силу той значимости, которую прилагательные имеют в средневековых текстах конфессионального, философско-поучительного жанров, а следовательно, и в литературных, образцовых текстах в целом, в силу той роли, которую прилагательные сыграли в истории русского языка в ходе формирования абстрактно-понятийного аппарата мышления, именно эта грамматическая категория нуждается в специальном лингвистическом исследовании с точки зрения функции и определения категориального статуса в разные периоды становления этой части речи.

Если говорить о функционировании прилагательных, субстантива-тов и наречий, то можно ожидать, что разновременные рукописи богослужебных текстов будут давать относительно однородный материал, ориентированный на традицию, но не на новации, а значит, ни в разновременных списках одного текста, ни в рукописях с разными текстами не будут выявлены однонаправленные тенденции изменения и развития определительных категорий как особых классов слов, не будут проявляться частные особенности функционирования групп и разрядов прилагательных и наречий и отдельных их форм. Как будто бы это должен быть от рукописи к рукописи, с одной стороны, пестрый и несистематизируемый материал, а с другой - достаточно стабильный в своих формах и грамматической и лексической семантике.

Однако данные богослужебных текстов не подтверждают этого предположения: анализ позволяет не только увидеть тенденции в изменении функциональной нагруженности прилагательных, субстанти-ватов и наречий, в их активности и в их образовании, но и выявить причины изменений в сфере этих лексико-грамматических классов слов в целом.

Обнаруженные закономерности дают возможность во многом иначе посмотреть на неизбежную пестроту материала и на частный факт конкретного употребления или разночтения: это уже не только результаты справы, редактирования, отражения местных особенностей и т. п., но факты общей перестройки данного звена языковой системы, в которой функционирует, бытует текст. Взаимообусловленность тенденций развития прилагательных и наречий дает право говорить о ярком отражении в текстах служебных миней общих и частных языко-

вых изменений, связанных с формированием и становлением нескольких определительных категорий русского языка - имен прилагательных, субстантиватов, предикативов и наречий.

Следует особо отметить, что проведенные к настоящему времени исследования графико-орфографических и фонетических особенностей (работы В.М. Маркова, В.В. Колесова, В.К. Машет, Н.А. Нечунаевой и автора данного исследования) доказывают, что богослужебные тексты являются не только полноценными источниками для изучения истории русского языка, в частности фонетики, но иногда и более чуткими к начавшимся языковым изменениям, чем тексты светские.

Таким образом, необходимость специального исследования, посвященного истории указанных грамматических категорий, и его актуальность определяется:

- неразработанностью до настоящего времени проблемы формирования в древнерусском языке основных лексико-грамматических определительных категорий - категории имени прилагательного, субстантиватов, предикативов, а также группы определительных наречий;

- отсутствием исторического подхода к категориальной квалификации определительных имен в древнерусских текстах различных жанров;

- отсутствием понимания механизма протекания процесса дифференциации первичного нерасчлененного имени и взаимосвязи факторов, определяющих направление, основные этапы и результаты изменений, а также

- отсутствием представлений о роли в процессе формирования имени прилагательного, субстантивата, предикатива, наречия традиционных для русской письменности богослужебных текстов, в частности служебных миней.

Объектом нашего исследования стали формирующиеся в древнерусском языке грамматические категории имени прилагательного, субстантивата и наречия. В центре исследования - особенности употребления (функция в синтагме), семантика (в первую очередь грамматическая) и категориальный статус форм с характеризующим значением.

Предметом исследования стало функционирование нечленных и членных форм характеризующих имен в качестве приименных и приглагольных определителей, а также в независимом (абсолютном) употреблении в древнейших славянских памятниках.

Целью исследования является:

выявление причин и механизма формирования определительных категорий имени прилагательного, субстантивата и наречия в древнерусском языке на базе первичного нерасчлененного имени;

- определение роли каждого из факторов развития определительных категорий и характера взаимодействия этих факторов в ходе окончательного утверждения категорий;

- обоснование значимости богослужебных текстов для формирования определительных категорий, доказательство исключительной ценности таких текстов для исследования грамматической системы древнерусского языка в целом.

Задачи исследования:

- доказать существование в древнерусском языке особой категории нерасчленного имени с характеризующим значением;

- выявить формальные специализированные способы выражения характеристики в первичных именах;

- доказать первичную субстанциональность членных характеризующих имен;

- выявить основные факторы, определяющие распад первичного имени на субстантиват, имя прилагательное и предикатив;

- определить синтаксические условия дифференциации первичного характеризующего членного имени на субстантиват и приименное определение - имя прилагательное;

- выявить роль пре- и постпозиции в становлении каждой из формирующихся категорий;

- выявить факторы активизации определительных наречий в истории русского языка;

- доказать связь между активизацией приглагольных определителей, образованных от прилагательных, и окончательной сформи-рованностью лексико-грамматической категории имени прилагательного.

Особенностью работы с памятниками стало привлечение к анализу всех имеющихся в рукописях определительных образований, так как мы считаем принципиально важным решать проблемы исторической грамматики не только на основе анализа отдельных показательных фактов, анализа разночтений и сопоставления архаизмов и новаций в рукописях, но и на основе показательных изменений в функционировании всего корпуса анализируемых образований.

Пытаясь разобраться в условиях, причинах и механизме формирования определительных категорий в русском языке, мы должны учитывать, что любое изменение в одном из звеньев грамматической сис-

темы языка неизбежно приводит к подвижкам в других ее звеньях. И, пожалуй, самое сложное в историческом исследовании - это увидеть и описать взаимосвязь и взаимозависимость происходящих сдвигов, представить развитие исследуемых объектов 1) как процесс, обусловленный множеством разнородных факторов, не всегда имеющих непосредственную связь с анализируемым фактом языка, но опосредованно влияющих на его проявление в истории, 2) как процесс, единый в своей направленности от древнего состояния функционирующей системы к ее современному виду. Увидеть, показать и понять эти связи и отношения было основной целью работы.

Основными источниками исследования стали несколько текстов новгородских служебных миней Х1-Х1У вв.: служебная минея на май XI в., Путятина минея (РНБ, Соф. 202, 135 л.; СК №21) (ПМ), служебная минея на июнь, минея Дубровского (РНБ, Р.п.1.36., 15 л.; СК №22) (МД), служебная минея на апрель XII в. (РНБ, Соф. 199, 48 л.; СК № 88) (М12), служебная минея на май XIII в. (РНБ, Соф. 204, 133 л.; СК № 282) (М13), служебная минея на март XIV в. (РНБ, Соф. 198, 133 л.) (М14). Кроме того, в работе использованы данные трех изданных И.В. Ягичем миней конца XI в.: служебных миней на сентябрь, ок. 1095 г. (РГАДА, ф. 381 (Син. тип.), № 84, 176 л.; СК № 7) (М1095), октябрь, 1096 г. (РГАДА, ф. 381 (Син. тип.), № 89, 127 л.; СК №8) (МЮ96) и ноябрь, 1097 г. (РГАДА, ф. 381 (Син. тип.), №91, 174 л.; СК № 9) (М1097).

В работах В.И. Ягича и Н.А. Нечунаевой доказано единство текстов служебных миней русского извода вплоть до конца XIV в. и с точки зрения протографов, и с точки зрения традиций в составе и следовании служб (структуры и состава), и с точки зрения писцовой школы, и с точки зрения использования некоторых языковых средств.

Среди памятников своей архаичностью выделяется Путятина минея, древнейшая из всех сохранившихся русских миней. Палеография, графика, орфография, языковые особенности этого памятника неоднократно становились предметом исследования ученых (А.Х. Востоков, А.А. Шахматов, Н.Н. Дурново, И.К. Куприянов, митр. Макарий, И. Огиенко, А.И. Соболевский, Е.Е. Голубинский, Н.Н. Розов, И.И. Срезневский, Е.Ф. Карский, К.М. Куев, Е.Э. Гранстрем, Н.А. Нечунаева). Исключительная древность ПМ подтверждается также тем, что она принадлежит к особой редакции гимнографических текстов, значительно отличающейся от других.

Помимо материала указанных памятников, для исследования привлекаются данные некоторых древнейших русских и старославянских рукописей. Это в первую очередь 11 рукописей и отрывков конца

XI в. и первой половины XII в. (включая МД): Слуцкая псалтырь (СПс), Туровские листки (ТЛ), Евгениевская псалтырь (ЕПс), Житие Кондрата (ЖК), Житие Феклы (ЖФ), Бычковская псалтырь (БПс), Реймсское евангелие (РЕ), Листок Викторова (ЛВ), Русская часть Саввиной книги (Сав), Ленинградская минея (ЛМ), которые объединены тем, что все они написаны на Руси; а также 18 старославянских текстов, составивших корпус Старославянского словаря1 [ССС]: Зограф-ское, Мариинское, Ассеманиево Евангелия, Супрасльская рукопись, Синайская псалтырь, Синайский евхологий и др.

Использование в исследовании о древнерусском письменном языке материала старославянских текстов является необходимым условием выявления и правильной оценки собственно восточнославянских фактов и изменений, отличающих древнерусские тексты от старославянских, и верной интерпретации обнаруженных в разновременных русских богослужебных памятниках происходящих в Х1-Х1У вв. изменений.

В качестве основных методов исследования выбраны исторический, сравнительно-исторический и метод системного анализа. Кроме того, используется количественный метод и элементы статистического метода

При исследовании разновременных текстов одного жанра и одной локализации продуктивным в рамках исторического метода является выявление разночтений, свидетельствующих о происходящих в древнерусской языковой системе изменениях. Посинтагменный анализ практически всех разночтений, представляющих интересующий нас материал, дает возможность увидеть не только результаты изменений, но и причины и механизм, которые определяют направление изменений и являются их основой.

Хорошо известно, что при работе с древнейшими рукописями плодотворным и результативным является сравнительный анализ текстов одного жанра, имеющих одно происхождение, написанных (переписанных) на одной территории, но в разное время. При таком сопоставлении, с одной стороны, выявляются необходимые для анализа разночтения, с другой - на фоне разножанровых памятников того же периода выявляются общие особенности исследуемых текстов.

Применение количественного и элементов статистического анализа дает возможность увидеть общеязыковые тенденции изменений анализируемых категорий. Использование всего корпуса определи-

1 Старославянский словарь (по рукописям X-XI веков) / Под ред. P.M. Цейтлин, Р. Вечерки и Э. Благовой. - М.: Рус. яз., 1994. - 842 с.

тельных форм позволяет сопоставить относительные данные по каждому из текстов и увидеть динамику и направления изменений форм выражения и грамматического значения определительных образований от памятников старославянского языка различной локализации и времени создания до древнерусских текстов XIV в. Их использование дает возможность на каждом этапе исследования соотносить результаты анализа, полученные традиционными лингвистическими методами, с выявленной в текстах нормой употребления рассматриваемых форм и с теми изменениями в активности анализируемых образований, которые происходят в разновременных текстах служебных миней XI-XIV вв.

Таким образом, объективность наших выводов обеспечивается, во-первых, полнотой выборки по каждому из текстов и, во-вторых, соотносимостью полученных количественных и статистических данных в текстах разных периодов и языковых систем (древнерусской и старославянской) между собой. Выводы, полученные с помощью количественного и статистического методов, не противоречат выводам в разделах, где применены традиционные для исторического языкознания методы.

Использование средств компьютерной обработки материала позволило решить основные задачи, связанные с выборкой и предварительной количественной и статистической оценкой данных. В то же время создание самих средств обработки древнерусских текстов представляла отдельный круг задач, которые к настоящему времени удалось решить. Теоретические подходы к проблеме представления сложных по структуре и составу древних славянских текстов в ЭВМ и практические результаты изложены во многих публикациях автора.

Для обеспечения ввода, хранения, поиска, выборки и первичной обработки больших объемов текстового материала необходимо было: провести исследования состава и структуры древних славянских памятников с целью представления их в компьютерных базах данных; разработать принципы минимизации графико-орфографических и структурно-композиционных составляющих рукописей; провести предварительную лингвистическую обработку текстов с целью их ввода и представления в формате баз данных; провести исследование электронных образов текстов с точки зрения конвертирования данных в структуры словарного и справочного типа; разработать принципы и требования к специализированному текстовому процессору, способному обеспечить работу со сложной структурой древних славянских текстов; разработать и создать базы данных и текстовый процессор; заполнить базы данных исследуемыми текстами; создать полнотек-

стовые базы данных, включающие, в частности, сведения о морфологических значениях слов и словоформ текстов.

Создание текстового процессора (редактора) и проектирование и создание баз данных было осуществлено творческим коллективом, который возглавляет автор данной работы.

Использование Системы обработки текстов и баз данных, созданных на ее основе, позволило получить необходимые для исследования проблемы формирования определительных категорий в древнерусском языке первичные данные: была проведена выборка всех форм, удовлетворяющих необходимым условиям - именных и членных образований, звательных форм, наречий и др.; была сделана первичная количественная оценка форм каждой из групп анализируемых образований; были созданы сравнительные указатели, которые позволили выявить круг представленных во всех текстах образований и форм, встречающихся только в нескольких или в одной рукописи. Наглядное представление полученных количественных данных осуществлено с помощью стандартных компьютерных программ работы с таблицами.

Полученные первичные количественные данные по каждому из текстов были сопоставлены между собой и представлены как соотношение относительных данных - относительного количества употреблений, употребительности и активности использования тех или иных форм для выражения определенного грамматического значения.

Сопоставление количественных данных древнерусских и старославянских текстов и выводы о динамике изменений количественных показателей каждой группы образований были использованы для выявления тенденций и направления изменений в русском языке на протяжении Х1-Х1У вв. Полученные результаты дали возможность показать частные факты текста, отдельные разночтения как проявления генеральных тенденций формирования и развития определительных категорий в истории русского языка.

Научная новизна исследования заключается

- в доказательстве существования в начальный древнерусский период категориальной синкреты как особой именной категории, функционирующей в богослужебных текстах в качестве определительного и/или субстанционального компонента синтагмы;

- в выявлении причин, механизма и этапов формирования специализированных форм приименных и приглагольных определительных категорий - членных имен прилагательных и группы определительных наречий, а также субстантиватов и нечленных предикативов;

- в выявлении основных специализированных форм для выражения характеристики в древних славянских текстах и причин замены одной морфологизованной определительной формы на другую;

- в обосновании первичности субстанциональной семантики членных имен и в доказательстве происхождения субстантиватов как особой грамматической категории непосредственно от нерасчле-ненного первичного имени;

- в выявлении роли синтагматических условий во взаимообусловленном формировании прилагательного, предикатива и субстанти-вата;

- в выявлении критериев оценки сформированное™ имени прилагательного как особой лексико-грамматической категории на основе изменения активности приглагольных определительных наречий;

- а также в обосновании роли средневековых конфессиональных текстов в становлении определительных категорий в истории русского языка и в доказательстве их неоспоримой и исключительной ценности для исследования вопросов исторической грамматики русского языка.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что процесс формирования имени прилагательного, субстантивата, предикатива и определительного наречия представлен как результат закономерного развития категории характеризующего нерасчлененного имени и как результат выработки специализированных средств для выражения понятия о признаке, все более и более отторгаемом от понятия субстанции.

Знание условий, причин и механизма формирования определительных категорий во взаимообусловленности семантических, синтагматических и грамматических факторов дает возможность объективно представить древнерусскую языковую систему в ее цельности и одновременно семантико-грамматической гибкости и подвижности.

Выявление функционально-грамматической нагрузки определительных имен на каждом из этапов от первичного нерасчлененного имени до окончательно оформившихся в древнерусском языке специализированных категорий позволяет во многом более адекватно древнему языковому сознанию понять, а следовательно, и интерпретировать сегодня древние славянские тексты.

Теоретическая значимость работы заключается также в том, что доказана необходимость более активного привлечения богослужебных текстов к исследованиям в области исторической грамматики как текстов исключительных по отражению в них развивающихся в древнерусском языке категорий.

Практическая значимость. Результаты исследования могут быть основой для дальнейшей разработки нерешенных проблем исторической грамматики, лексикологии, синтаксиса и словообразования.

Результаты исследования могут стать базой для решения широкого круга задач, связанных с проблемой соотношения древнейших славянских переводов и их греческих оригиналов.

Результаты исследования могут быть использованы в курсах по исторической грамматике, истории русского литературного языка, исторической стилистике, историческому словообразованию, исторической лексикологии, а также в курсах современного русского языка для интерпретации сложных случаев недифференцированного выражения грамматических значений в современном русском языке.

Практическая значимость заключается также в том, что в работе обоснована необходимость учитывать при анализе средневековых текстов существование категориальных синкрет с широкой определительной семантикой, что снимает многие вопросы грамматической и семантической квалификации и интерпретации определительных имен на уровне синтагмы.

Результаты исследования могут быть использованы при разработке общетеоретических и практических вопросов исторической лексикографии, при разработке новых типов исторических словарей.

Апробация работы. Результаты проведенных исследований были представлены на 27 международных, российских, региональных и межвузовских конференциях, среди них: международная научная конференция "Сопоставительное описание статики и динамики современного русского языка в теоретическом и прикладном аспектах", Братислава (Словакия), 1997 г.; симпозиум, посвященный 70-летию проф. Р. Вечерки, Брно (Чехия), 1998 г.; международный симпозиум "Изучение славянских языков, литератур и культур в инославянской среде", посвященный 120-летию кафедры русского языка и 50-летию Славистического общества Сербии, Белград (Югославия), 1998 г.; IV международная конференция "Теория и практика преподавания славянских языков", Печ (Венгрия), 1998 г.; симпозиум, посвященный 70-летию проф. С. Жажи, Брно (Чехия), 1999 г.; международная конференция "Интернет. Общество. Личность. ИОЛ-2000. Новые информационно-педагогические технологии", Санкт-Петербург, 2000 г.; всероссийская конференция, "Новые информационные ресурсы и технологии в исторических исследованиях и образовании", Подмосковье, "Боровое", 2000 г.; международная научная конференция, посвященная 85-летию профессора Б.Н. Головина "Теория языкознания и русистика: наследие Б.Н. Головина", Н. Новгород, 2001 г.; междуна-

родная научная конференция "Бодуэновские чтения. Бодуэн де Курте-нэ и современная линвистика", Казань, 2001; всероссийская научная конференция "Лингвистические и эстетические аспекты анализа текста и речи", посвященная 85-летию высшего профессионального образования на Урале. Соликамск, 2002 г.; XIII конференция Ассоциации АИК, Санкт-Петербург, 2002 г.; международная научная конференция "Язык в пространстве и времени", Самара, 2002 г.; международная научная конференция "Сравнительно-историческое исследование языков: современное состояние и перспективы", Москва, МГУ, 2003 г.; российские университетско-академические научно-практические конференции в Удмуртском университете, Ижевск, 1995,1999,2001 гг.

По теме диссертации опубликована 41 работа (15,2 п. л.), а также монография "Формирование определительных категорий в истории русского языка", 2003 г. (22,8 п. л.). Автором (в соавторстве с проф. В.М. Марковым) подготовлено издание Путятиной минеи, включающее текст, археографический, палеографический и иные комментарии, а также справочные материалы - полный грамматический указатель, обратные и количественные указатели (38,5 а. л., Издательский дом "Удмуртский университет").

Теоретические и прикладные исследования палеографических, графико-орфографических, фонетических и грамматических особенностей древних славянских текстов, результаты которых отражены в диссертационной работе, неоднократно поддержаны Министерством образования РФ, российскими и международными научными фондами (автор работы являлся и является руководителем, соруководителем и исполнителем данных научно-исследовательских проектов), среди них: проект "Древнерусские богослужебные тексты как источник изучения истории русского языка и культуры: подготовка к изданию Майской служебной минеи XI в. (Путятиной)", международный научный фонд (фонд Сороса), № Ъ\7000/551, 1994, соруководитель, руководитель - проф. В .М.Марков; проект "Древнерусские богослужебные тексты как источник изучения истории русского языка и культуры", Государственный комитет по высшему образованию, программа "Русский язык, история, культура", головная организация - Московский госпедуниверситет; № 19с/94, 1994-1995 гг., соруководитель, руководитель- проф. В.М.Марков; проект "Малоизвестные древнерусские рукописи - мировой науке и культуре", Институт "Открытое Общество" (Фонд Сороса), №1ВЕ984, 2000-2002 тт., руководитель; проект "Издание новгородской служебной минеи за май (Путятиной минеи), XI в.", РГНФ, № 00-04-16220, 2000 г., руководитель; проект "Инфор-

мационно-поисковая система по древнерусским текстам", РГНФ, № 01-04-12027в, 2001-2003 гг., руководитель; проект "Лингвотексто-логическое сопоставление графико-орфографических и фонетических вариантов в текстах Новгородских Евангелий ХН-ХШ вв. (редуцированные гласные)", Министерство образования РФ, Федеральная целевая программа "Русский язык", госконтракт № 183, 2001 г., руководитель; проект "Специализированный редактор для обработки и исследования древнейших славянских рукописных памятников", РФФИ, № 02-07-90318в, 2002-2003, исполнитель, руководитель - к.ф,-м.н. А.А.Вотинцев; проект "Многотекстовая информационно-поисковая система по древнерусским письменным памятникам "MANUSCRIPT", РФФИ, № 02-07-90424в, 2002-2004 гг., руководитель; проект "Полнотекстовые базы данных и проблемы издания славянских рукописных памятников", РФФИ, № 02-07-99602, 2002 г., исполнитель, руководитель к.ф.н., доц. С.А. Никифорова. По каждому из выполненных проектов сданы итоговые и промежуточные отчеты. Отчеты утверждены соответствующими государственными организациями и фондами.

Практическим результатом работы над служебными минеями является подготовленная автором полнотекстовая база данных, содержащая несколько видов текста ПМ (оригинальный, преобразованный, нормализованный) и справочные материалы (полный грамматический указатель, обратные и количественные указатели начальных форм и словоформ). База доступна в сети Интернет по адресу: http://io.udsu.ru/ptm/.

Работа по исследованию проблемы формирования определительных категорий в истории русского языка выполнена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (проект № 02-07-90424в) (подготовка баз данных служебных миней, создание справочных материалов, выборка форм, количественный и статистический анализ данных) и Российского гуманитарного научного фонда (проект № 01-04-12027в) (графико-орфографический, фонетический и морфологический анализ памятников, подготовка базы данных Путятиной минеи).

Для получения первичных данных исследуемых текстов использован разрабатываемый в лаборатории по автоматизации филологических работ Удмуртского госуниверситета некоммерческий программный продукт "Манускрипт" (Система обработки древних текстов и текстовый процессор), создание которого на разных этапах было поддержано и поддерживается в настоящее время Российским фондом фундаментальных исследований (проекты № 02-07-90424в, № 02-07-

90318в), Российским гуманитарным научным фондом (проект № 01-

04-12027в), Институтом "Открытое Общество" (Фонд Сороса) (проект

№ 1ВЕ984).

На защиту выносятся следующие основные положения работы:

- В древнейших славянских письменных памятниках функционировали первичные нерасчлененные имена - категориальные синкре-ты, которые и в абсолютном употреблении, и как компоненты составного наименования обладали субстанционально-характеризующими грамматическими свойствами. Наиболее ярко категориальный синкретизм проявлялся у притяжательных имен, у характеризующих имен в звательной форме и у некоторых суффиксальных отыменных образований.

- Членные формы определительных имен на начальном этапе являлись субстанционально-характеризующими образованиями, семантика и грамматическое значение которых определялись контекстом. Независимое и приименное употребление членных образований постепенно формирует грамматическую омонимию субстантиватов и имен прилагательных.

- В качестве компонента составного наименования членные и нечленные характеризующие имена при постпозиционном употреблении сохраняли субстантивные свойства.

- Становление имени прилагательного как особой лексико-грамматической категории происходит в процессе семантико-грамматического и позиционно-функционального размежевания в древнерусской синтагме одноосновных приименного определителя, независимого субстантивата и нечленного предикатива.

- Окончательное формирование категории имени прилагательного происходит тогда, когда характеризующие отыменные формы начинают активно использоваться не только в качестве приименных, но и в качестве приглагольных определителей.

- Синкретичные характеризующие имена на начальном этапе были базой и для формирования некоторых групп отыменных приглагольных определителей. Характеризующие формы с мягкой основой, формы на и на -о являются сменяющими друг друга специализированными образованиями с разной степенью семантико-грамматической зависимости от (полу)предикативного центра синтагмы и с разной степенью формально-грамматической и словообразовательной определенности.

- Важнейшее значение в становлении исследуемых категорий сыграли славяно-книжные тексты, где в процессе перестройки грамматических связей внутри синтагмы происходили выработка, от-

бор и кодификация средств для выражения понятия о признаке как

особой семантической категории.

Структура работы.

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы, перечня источников и словарей и трех приложений.

Содержание работы.

Во введении раскрывается тема исследования, определяются цели и задачи работы, дается обоснование выбора основных источников и их характеристика, сообщается об основных методах исследования, отмечается научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, сообщаются сведения об апробации диссертации, формулируются положения, выносимые на защиту.

Кроме того, во введении приводятся сведения о степени разработанности вопроса о семантической и категориальной синкрете, о существующих взглядах на богослужебные тексты как источник для исследования проблем истории русского языка, приводятся необходимые первичные доказательства ценности древнейших служебных миней для изучения графики, орфографии и фонетики древнерусского языка.

В первой главе "Первичное нерасчлененное имя как категориальная синкрета" обосновано существование в исторический период развития русского языка первичного нерасчлененного имени - категориальной синкреты. Исходной категорией для определительных имен в древнерусском языке следует считать первичное нерасчлененное имя, выполнявшее в синтагме различные синтаксические функции. И в абсолютном употреблении, и как компонент составного наименования синкретичное имя имело субстанционально-характеризующие свойства. Помимо семантического синкретизма, такое имя характеризовалось и синкретизмом категориальным.

I. Категориальная (грамматическая) синкрета - это ряд словоформ, объединенных 1) смыслом, конкретизация которого при необходимости происходит в синтагме, и 2) морфологической недифференциро-ванностью с точки зрения частеречной характеристики. Грамматические признаки словоформ-синкрет вытекают в первую очередь из их функционально-позиционной роли в синтагме. Иначе говоря, первичное нерасчлененное имя следует признать а) семантической синкре-той, функционирующей в синтагме в форме, достаточно определенной с точки зрения отношений с другими членами синтагмы, б) синкретичным словом, имеющим в зависимости от роли в синтагме различные функциональные формы, которые следует квалифицировать как грамматические, категориальные омонимы.

II. В старославянских и древнерусских письменных памятниках функционирует ряд грамматических форм, которые проявляют свою архаичную синкретичную природу - притяжательные имена, характеризующие имена в звательной форме, многие суффиксальные отыменные образования.

Особенностью категориальной семантики характеризующих вокативов типа Елджене, сьАте, пръслдвкне является то, что они как в независимом употреблении, так и в соположении с другими именами обозначают не только и не столько признак, сколько представление о субстанции в единстве ее характеристик, свойств и качеств: ткогеви кръвнш. землт остнса е/гжеие • твонллн рдндмн оуга^кнСА е-бскнъш състдвг. • колАоулре достослдььне ПМ 48 л., кдпла н^лнвдт ты пр-ьн^Афьне ■ слъ^дмн ръкы • нсжшн кретнУкстко • прдЁне • ПМ 94 л.; ср. также, с одной стороны: мунуе прмдре ПМ 130 об., стрпуе пръ^кдлкне ПМ 133 об., елжене прдуе ПМ 106 л., с другой - еоглдсс • длех4Ньдре стрпуе ПМ 57 об.; Еонось.уе шус стлю кпнфдннк ПМ 56 л. Различие между существительными и звательными формами "имен прилагательных" заключается лишь в наличии у лексем специализированных именных аффиксов, указывающих современному исследователю на частереч-ную характеристику слова.

В пределах именного сочетания и в соположении с личными местоимениями такие образования сохраняют свой семантико-грамматический синкретизм (субстанционально-характеризующую семантику), о чем можно судить по их регулярной и последовательно проведенной в древнейших текстах синтаксической и семантико-понятийной самостоятельности, по соединению их сочинительным союзом и с существительным в пределах одной синтагмы, по наличию междометия о перед вокативом, по разночтениям в текстах Х1-ХШ вв.: нд иедьнжнмъмь. ^е кдмене • здпокъднн тн црк&к сбою оутккрдн • едннин клдже н ульколюЕкУб МД 14 л.; подбнжъно ьъ^нде . жуъ г^ткны^ъ о пркджене • гако сжнн пр-ьдгстдтелк • ПМ 32 об.; прнмн коноскуе н сте • мдлоге по^бдлкннк • ПМ 59 об., но: прнмн коноскуе оуе • мдлох по^&длкннк • М13 16 об.

Основаниями существовавшего грамматического параллелизма являются 1) происхождение имен прилагательных из нерасчлененного имени; 2) отсутствие в праславянском языке специализированных адъективных суффиксов в сфере имен; 3) семантика и синтаксическая функция суффиксальных образований типа рдткнъ, указывающие на

их предметность (ср., например, дефиницию и грамматическую характеристику этого слова в [ССС, 580]); 4) существование предложений именного типа, в которых сополагаемыми членами могли быть любые имена - как непроизводные, так и производные (отыменные и отглагольные); 5) существование синонимических отношений между клдгъ,— елдженъ - клджьнъ, се^оумль - еб^оуМкНЬ -се^оумкць; 6) дальнейшая история именных форм, которые на этапе появления у них члена еще могли оставаться грамматической синкре-той, а частеречные характеристики получали лишь в контексте.

Степень характеристичности и субстанциональности первичных синкрет в древнем славянском тексте определяется семантикой синтагмы (фразы), классом обозначаемых объектов (представлений), значением и разрядом сополагаемого имени существительного. Так, 1) образования непроизводные и утратившие соотнесенность с производящими словами последовательно употребляются в качестве независимых, статусных наименований (в ПМ среди них: елдженс, сб Ате, пръподокьне, мждре и др.; ср. наличие пометы в знач. сущ. в статьях этих лексем, например, в [ССС]), слова производные - в качестве зависимых (пр-ь^Бдльне, согопрнмткне, ьельглдсьне, мъмогострдстьне и др.); 2) первые, способные по своей семантике обозначать совокупность однородных по своим признакам предметов (в нашем случае - лиц и сверхлиц), используются независимо (или, как показывает материал, в препозиции к другому имени) и тем самым проявляют свою субстанциональную природу; вторые, семантика которых затрудняет обобщение на уровне предметов (лиц), используются в приименной позиции; 3) по отношению к сополагаемым собственным (ноднъ) и личным существительным (оть.цк, дпостолъ) вокатив ^характеризующего, статусного синкретичного имени выступает в качестве родового наименования в препозиции к собственным именам существительным - ел лжеие ноднс и в качестве атрибута в постпозиции к нарицательным- отьуе слджене, а характеризующий производный вокатив по отношению к словам типа отьць. употребляется и в пост- и в препозиции, выполняя функцию атрибута: пр-ЬЕлджене отьуе и otlve прЪЕлджеме; 4) по отношению к производным типа стрдстотрь.пкць характеризующая звательная форма выступает всегда в постпозиции, обозначая признак, подчиняясь частеречной определенности существительных: стрдстотркпкць пръелджене.

О субстанциональности звательных форм в древнерусских служебных минеях свидетельствует их активизация в период ХП-ХШ вв.

(см. табл. 1) на фоне снижения употребительности имен существительных в звательной форме (см. табл. 2), что объясняется однофунк-циональностью и категориальной аналогичностью этих двух групп образований.

Таблица 1

Количество звательных определительных форм

Абсолютные и относительные величины ПМ мд М12 М13 М14

Количество слов абсолютное 44 - 24 - 35 - 42 - 47 -

Количество употреблений абсолютное - 405 - 63 - 311 - 368 - 363

% от всех слов (форм) в тексте 1Д1 1,72 2,03 1,92 1,15 2,02 1,24 2 1,17 1,42

Таблица 2

Количество существительных в звательной форме на -е

Абсолютные и относительные величины ПМ МД М12 М13 М14

Количество слов абсолютное 114 - 23 - 57 - 91 - 104 -

Количество употреблений абсолютное - 758 - 87 - 401 - 577 - 622

Уо от всех слов (форм) в тексте 2,87 3,22 1,94 2,66 1,87 2,60 2,69 3,14 2,59 2,43

III. Достаточно ярко на начальном этапе развития славянской письменности проявляется субстанциональность притяжательных образований, которые в качестве приложения к имени существительному выполняют функцию называния предмета, но не характеристики, не признака.

Известно, что в древнерусских переводных текстах притяжательные формы используются в соответствии с родительным принадлежности греческого оригинала, ср.: н нд поуть нспрдьн • ьолга кжнм о удлд мокго . ПМ 184 об., н ндпрдкн • волею кжнгею • оулдд мок го

Ml3 115 об., но: na\ elg öööv xonxüöuvov * töv 9eXrin.dta)v XpicrtoO * xoC voög [ши, МГр с. 1842.

Функциональная близость формы в родительном падеже и формы с притяжательным суффиксом может быть понята как грамматическая аналогичность и даже тождественность этих двух форм для древнего славянского книжника: притяжательная форма, оставаясь даже на этапе суффиксального образования синкретичным именем, имеющим значение субстанции благодаря незатемненности семантики основы и недифференцированное™ грамматического значения морфемы, была еще в письменный период во многом субстанциональным образованием, ср. силою ддоььною од-ььъса • пое-ьдн плъки щяущь • дртеллоне доелнн ■ М12 3 об. Притяжательное образование вследствие своей исходной синкретичности, в которой неразрывны представления о предмете (в данном случае - о группе лиц) и его признаках, и по функции (что понятно), и по своему отношению к обозначаемому было близко к существительному в нашем понимании. Именно син-кретичность притяжательных форм, в которых наиболее отчетливо среди всех производных имен представление о качестве субстанции по сути совпадает с представлением о самом носителе признака, позволяла переводчикам использовать производное в качестве эквивалента родительному принадлежности греческого. По мере развития атрибутивности у суффиксальных производных в языке в целом и, как следствие, отдаления их от греческого эквивалентного существительного все актуальнее становится необходимость приблизить слово к греческому оригиналу, поэтому все чаще в славянских текстах используется (возможно, восстанавливается по греческому образцу) родительный принадлежности.

IV. Свидетельством существования в прошлом славянских языков недифференцированных с точки зрения грамматической принадлежности форм являются образования с суффиксом -ьн-. В служебных минеях существуют яркие примеры, которые однозначно свидетельствуют о грамматической тождественности образований на -ьи- и имен существительных: прн ногоу тн • пдде ьдлгдьаса дсжрннскъж щ • гоь-ьтн оуко д-ьтелн е-ьсть н рдтьнин • Бь.ск же пдде въ домоу ьъ ткмк же поункдкть, • ПМ 54 л.; в М12 находим контекст, в котором ряд однородных компонентов фразы, выраженных

2 Мтууаш тог) öXou iywxaov. ÄKoXovOiat Maiou ка\ 'Iowicvo. 'Ev 'Роад, 1899. Т. Е'. Е. 3-208.

только именами существительными, завершается формой рдккноуксткнъ: свфнкъ скфнг • стрдддльць ^дконьнг. • оужнкд ^нжнтелю нстникнъ • уюдотьорьцк достослдььнъ • СЬЪТНЛО ПреС&ЪТкЛО • ЕЛОуДАфНМЪ ьожь • соумеоне АБН ты СА • стлъпъ нсд&нжниъ ■ уТтьн-ьн црккн ■ Н КЪ1ШкНЕМ0у Цр'сТБОу НДСЛ*ДкННКЪ • Н ДНГЛОМЪ • рДЕкНОУкСТЬНЪ М12 40 об.

Таким образом, следует признать, что в богослужебных текстах, в частности в служебных минеях, в древнерусский период функционируют слова особой категории - семантико-грамматические синкреты.

Во второй главе "Формирование категорий субстантивата и имени прилагательного в русском языке" раскрывается механизм становления субстантивата, имени прилагательного и предикатива.

Специальным средством семантической, синтагматической и грамматической дифференциации имен выступает член */'ь, который присоединяется к синкретичному имени, выделяя его в ряду имен-синкрет. Постепенно член становится средством формализации отношений между компонентами сочетания, средством выражения и их семантического единства, и роли каждого в сочетании. Член является грамматическим актуализатором отношений.

В ХП-Х1У вв. в гимнографических текстах происходит неуклонное увеличение относительного количества употреблений членных форм и уменьшение именных (см. рис. 1).

70,00 60,00 50,00 Ее 40,00 1

§ 30,00 20,00 10,00 0,00

—♦— Именные формы Членные формы —Формы на -ии —х— Формы на -ы_—ж— Формы на -ою/-ею —•—Притяжательные

Тексты

Рис. 1. Соотношение именных и членных форм относительно всех согласуемых определительных форм

Важно отметить, что относительное количество употреблений характеризующих слов (прилагательных, причастий, субстантиватов) во всех текстах одинаково: ПМ - 26,03 % от всех употреблений в тексте, МД - 26,83 %, М12 - 24,68 %, М13 - 26,30 %, М14 - 25,81 %.

Использование в поздних рукописях членного образования в соответствии с именной формой в ранних не может быть объяснено влиянием греческого оригинала. Доказательства этого многочисленны:

КрЪБНЮ нскоупнсте • црст&нк ЕЛЙИН • ежнк непокол-ЬЕЛклдо ■ ПМ 81 об., но: кръБьмн нскоупнсте ■ цсрстьо Елдженнн • ежнк недбнжнмок • М13 50 л., ср.: А1ц<т с&у^аааФе * тт]У РаснХеСт', Махйрюц * тог) ©еогЗ -ст^ &айХетоу МГр с. 118;

н^еабн ■ литд осжждешш - сбокго сна непръстднкно • помолгафн ^л ма ПМ 123 л., но: н^едбн • лютддго осоуженнм • СБогего сна непр-ьстдн молацш М13 113 об., ср.: фиоси йеьутк катахдСаешс; * т5у аот Тюу МГр с. 182.;

а также: о1 жхрйуонхн йбСхаэд беацогкп МГр 148, но: ес^дконьин

нбпрдбедепо съба^днлть ПМ 90 об. - е63дк0неиъ1н НбПрДБЕДНО с1кба^днкть М13 78 л.

В древнерусский период членная форма остается семантической и категориальной синкретой. Членность не сразу стала грамматическим показателем прилагательного. Членная форма достаточно долго - и с точки зрения категориального статуса, и по семантике- сохраняла синкретичность и тем самым проявляла свои субстантивно-характеризующие свойства. Синкретизм все более определенно выступает как омонимия членных форм с активно развивающейся категориальной определенностью омонимов - субстантивата и адъектива. Сложность перехода от затухающего синкретизма к омонимии членных форм проявляется в отношениях между функцией и грамматическим статусом одиночных наименований и одноосновных им имен в составе аналитического наименования. В последнем случае членная форма по отношению к другому имени используется и в пре-, и в постпозиции. Формально-грамматическая связь продолжает определяться отношением между семантикой компонентов и контекстуально-функциональной нагрузкой образования.

На начальном этапе субстанциональность членных форм во многом превалировала. Их субстанциональная семантика - способность обозначать объекты, обладающие неким свойством, характеристикой, - проявлялась как при их независимом употреблении, так и в сочетании с другими именами. Об этом свидетельствует, в частности, боль-

шое количество членных субстантиватов в абсолютном употреблении в текстах миней: ороужнгемь оумкнъшк • феодоре гр-ьхокьнг^уъ плъкт.! • ти присекъ МТ2 20 л., моужкскою дшею • й снлкиою волею • Еегдконкмыут. шатлннк • рд^дроушишА • М13 52 об.-53 л.; стддо гона къ елгоутбин слддостн прпдЕне неу'тьыд Шгндль ксн же^ломг Ежннмк оууеннгемк сн М14 5 л.; роудоу

грЪ^ОБЪ • СКБкркНкНОу НфНСТНБЪШН • ДШН ЛАОЕН ■ КОНеБ-ЬСТкНДМ • СВОНЛЛН МЛТБДМН • УСТД АДА ЕБН ПреДЪСТДБ1

М12 4 л.; д-кбдш мтн отроковице ПМ 41 л.; къ^люенбъ прпдЕне • гню ннфетоу Бксю • ^емкныуг н временкнг,1къ абъ • нерожь феодоре • М12 20 л. и др. В ряде случаев в одном тексте используется большое количество членных образований в независимом употреблении, и без признания их субстантиватами понять текст невозможно:

нсоушн КДЛкНЪ1УЪ потоки Ее^ЕОЖкНЫУЪ • СЛОЕеСкНОМк сн ОГНкМк • 7ДркНЪ1УЪ НСТОУН • рЪКЪ1 Б-ЬркН'ЫХг • н Еорд%оудлкнг.1а • Б'ьркн-ьишг - дртелдоне премоудре М12 4 л. В связи со сказанным становятся понятными разночтения 'существительное- субстантиват': не поклоннстсса коумнроАд-ь ■ стрпцфс!- В.Б.] слдБьнн ПМ 79 об., но: не поклоннстсса -нстоукднкнъшъ стрдстотркпкцн слдБкннн М13 59 об. 'словосочетание- субстантиват': плгтн оудокнгемк • роднлд ксн ецс • недооуы-ьвдкмддго • н ненсл-кдовднд гд ПМ 90 об., но: плътню оудоЕннмк • роднлд • №сн Еце • недооуц-ьемдго ненсл<-ь>доБднддго М13 77 об., а также конструкции с однородными

существительными и субстантиватами: СБ-ьтороднтелкннце дво ■

-г т —.

съ Еесплгткнъшн днкгелг! • н дплы н пррки • н сбцшкы •

стр'пцн же н п|?поенгшн вкс-ьмн • единого • прстго ед • молнса

ДД Н^ЕДБНТк • дшд идшд • М12 40 л.

Постпозиция для характеризующих форм оказывается чрезвычайно значимой во многих отношениях: 1) от века к веку здесь наблюдается большая, чем в препозиции, активизация членных форм (ср. рис. 2 и 3), 2) проявляются существенные различия в функционировании отыменных и отглагольных образований (типа нстоунвг, рождкшн) при наименованиях лиц (последние менее "привязаны" к постпозиции и часто используются в качестве полупредикативного компонента синтагмы), 3) к постпозиции тяготеют архаичные с точки зрения сохранения исходного синкретизма Звательные формы (ср. рис. 2 и 3), 4) в составе апеллятивных наименований употребляются формы, синонимичные родительному принадлежности, а само такое наименова-

ние с конкретным определяемым существительным оказывается с точки зрения семантики принципиально иным, чем наименование с абстрактным существительным с членной формой в препозиции.

Тексты

-Членные формы -*- Именные формы —Звательные формы |

Рис. 2. Соотношение форм в постпозиции при личных именах

Тексты

| —♦— Членные формы —и— Именные формы —Звательные формы |

Рис. 3. Соотношение форм в препозиции при личных именах Последнему факту уделено особое внимание. Большая часть разночтений 'именная форма + неличное имя существительное - членная форма + неличное имя существительное' меж-

ду ПМ и М13 представляет собой примеры типа прутд срцд-унстдго срдцд, пр-ьсь-ьтклоу каплю- пр-ьсьътлоую каплю, стрдшкномъ ороужнкмъ - стрдшкнъшъ ороужннмк, где препозитивная характеризующая форма и имя существительное составляют цельное, аналитическое наименование, в котором семантика определительного слова не противопоставляет субстанцию другим, не выделяет ее из ряда однородных, а скорее эксплицирует присущее ей свойство.

Разночтения 'неличное имя существительное + именная форма-неличное имя существительное + членная форма' представляют иной корпус примеров: они чаще синонимичны по своей семантике сочетаниям 'существительное + родительный принадлежности', в них на первом месте находится конкретное имя существительное, ср.: ьъ оЕрд^ъ днглскъ - ьг осрд^ъ днглкскъш, ненстоькстко НДОЛкСКО- НеНСТОЬкСТЬО НДОЛкСКОК, ПЖТк МУНУСКЪ- поутк «ДУНУСК-ЫН, ну мрдкд Гр^^ОЬкНД- н^ ырдкд гр-ь^оькндго, ьг. црккн ежн - ьъ цркьн ежнн, ср. также: кньотг ежн (ПМ 87 л.) -кнвотъ ежнн (М13 53 л.), в МГр существительное в родительном с членом - тг|у хфютйу тот) ©еог) (с. 121).

Наличие именно в постпозиции форм типа днглкскын, синонимичных родительному принадлежности, активизация членных форм при словах, которые обозначают объекты, ассоциирующиеся у носителей языка с конкретными предметами, свидетельствуют об аналогичности семантической нагрузки таких составных наименований. Если составное наименование, в котором членная форма в препозиции к существительному является компонентом цельного абстрактного наименования, где дискретность признаков денотата слабо, а то и никак не обозначена, а следовательно, и характеризующая форма является скорее не классифицирующим предмет словом, а его непосредственной, часто непротивопоставленной характеристикой (примеры типа пр-ьсБЕТклд кдплга, сьаток жнтнк), то составное наименование, в котором членная форма находится в постпозиции, имеет другую семантическую нагрузку: оно выделяет предмет, объект из ряда других по одному из имеющихся или приписываемых ему признаков. Именно в этом наименования типа оЕрд^ъ англьск-ын и кньотъ ежн(н) аналогичны друг другу.

Таким образом, не вызывает сомнений, что для составного наименования постпозиция, будучи генетически позицией, связанной с функционированием логического предиката, выраженного нечленным синкретичным именем, оказывается тем положением, где в древнерус-

ском языке наблюдаются явления, демонстрирующие скорее субстанциональный характер форм, чем адъективный: 1) в этой позиции на смену нечленным синкретичным звательным формам приходят членные субстантиваты, 2) в этой позиции при личных именах нечленные формы заменяются в более поздних текстах на членные, а 3) одноосновные членные формы в независимой позиции используются для наименования лица или группы лиц, представляя оформившуюся словообразовательную модель субстантиватов.

Субстанциональность членных форм в постпозиции не только сохраняется в исторический период в виде остаточных форм, но и поддерживается существующей и все более усиливающейся категориальной дифференциацией с развивающей предикативные свойства нечленной постпозитивной формой.

Функционирование недодифференцированных в категориальном отношении суффиксальных и членных производных в составе аналитических наименований приводит к появлению разнообразных синтагматических связей, в которых имена с первичными суффиксами или членом все более осознаются не только как семантически, но и как грамматически зависимые; а суффикс и/или член становятся грамматическими показателями атрибута.

По мере грамматикализации атрибутивных отношений в словосочетании само восприятие признака, выраженного членной формой, становится все более двойственным по сути: с одной стороны, признак является неотъемлемым свойством понятия, выраженного сочетанием, и само понятие не может быть выражено иначе, чем через сочетание данных имен в их контекстуальном семантическом наполнении, с другой стороны, признак становится все более независимым и абстрактным понятием, так как синтагматически в качестве семантического, языкового знака может быть членом другого наименования.

Абстрагированию признака способствует также омонимия членных атрибутивных имен и членных независимых наименований; последние именуют совокупность однородных по каким-либо свойствам, характеристикам понятий. Атрибутивность зависимых членных форм, соотносимых с абстрактным признаком, осознается в соотношении с субстанциональностью независимых членных форм. Составляющие таких омонимичных пар находятся в сложном понятийном, синтагматическом и парадигматическом соотношении.

Другой причиной, влияющей на осознание членной зависимой формы как грамматического атрибута, является функционирование одноосновной нечленной формы, которая, будучи именем-синкретой в

составном наименовании, по мере усиления глагольности предложения-фразы грамматикализуется в качестве предиката-сказуемого. И в том, и в другом случае нечленная форма сохраняет свою семантическую и грамматическую независимость, характеризуя главное слово посредством приписываемых, временных, сополагаемых свойств. Именно постпозиция нечленного предиката соответствует как функционально-семантическому характеру определения, так и рема-тематическому порядку развертывания высказывания - от известного к новому.

По мере формирования понятия о признаке как независимом от субстанции компоненте синтагмы формируется и особая категория именных предикатов (предикативов), которые, в отличие от членных атрибутивных определителей, продолжают мыслиться как сополагае-мые имена, как собственно наименование характеристик, как свойство само по себе. Ср. замену препозитивного предикативного членного имени в ПМ на постпозитивную полупредикативную нечленную форму в М13: ц-ьлнтель плътн же н дша • ЕОШЕрд^кНын т] ¿и улкъ • гаръмкннкомъ сн • стрлстьноге съоуЕньъ• оу£тркылкнн№ • нцилн дша моудростк неьърьнжнк • (51 л.) -целитель плътн же н дшн • ЕооЕрд^кнг съ иксе - д^ршь. • гаркмкннкъмк • стрдсткнок сгоуЕньъ стрьмленик • нц-ьлн дша • некърно н съиислъ ■ (4 л.).

Таким образом, дифференциация нечленной синкреты на имя существительное (елдго), членное имя прилагательное (еллгок д*ло), субстантиват (елдгок) и нечленный предикатив (елдгъ ксн) обусловлена взаимодействием разнородных факторов логико-понятийного, лексико-семантического, формально-грамматического, синтагматического, словообразовательного характера. Выявление роли каждого из них в ходе специальных исследований позволяет по-новому подойти к объяснению спорных вопросов в области парадигматики и синтагматики определительных имен в современном русском языке.

В третьей главе "Развитие приглагольных определителей как свидетельство формирования специализированных лексико-грамматических классов слов-атрибутов" представлены доказательства причинно-следственной связи между окончательным формированием в древнерусском языке имени прилагательного как специализированного класса приименных определителей и все более активизирующейся категорией определительных наречий.

I

£

I. По мере становления прилагательного как части речи в процессе закрепления регулярного противопоставления членных форм нечленным как атрибутов предикатам семантическое отдаление прилагательного как признакового имени от существительного и субстантива-та как субстанциональных имен все более возрастает. Свою роль при этом играет "окачествление" все большего количества членных образований, у которых общеграмматическое значение отношения постепенно стирается.

Оформление понятия о свойстве, характеристике с помощью особой грамматической категории признакового имени является основой для еще большего обособления признака от субстанции, что проявляется сначала во все более активно устанавливающихся связях характеризующего имени определенной формы (образования на -о) с глагольными и отглагольными формами на уровне текста, в синтагме, а затем и в категориальном переходе таких образований в разряд примыкающих имен.

Об этом свидетельствует, например, значительное увеличение в период Х1-Х1У вв. числа приглагольных определителей на -о в гим-нографических рукописях. Так, относительное количество употреблений определительных наречий в одном и том же тексте майской минеи, представленной ПМ и М13, увеличивается с 1,69 % до 2,44 % от всех словоупотреблений в рукописях, а относительное количество наречных лексем с 2,87 % до 4,94 % от всех слов. Не менее показательным является рост форм на -о на фоне омонимичных прилагательных и субстантиватов, см. рис. 4.

II. Механизм увеличения количества приглагольных форм на -о в разновременных рукописях, содержащих один текст, заключается в замене нечленной или членной формы приименного определителя на форму на -о, которая в силу своей семантики становится определителем предикативного или полупредикативного центра синтагмы, ср.: ь'ск прнложнсА тъ.1 ьлцъ • кгоже ^дконг. уьсткнъ • иекр-ьднААЪ ти съелюдс • ПМ 107 л.- ььсь пр-ьложнсА ьлдц-ь • кгоже Здконъ • уьстьнин • неьр-ьднцо ськлюде М13 101 л.

Анализ разночтений показал, что подобные замены происходят без влияния греческого оригинала, ср.: стддго жслгпид съкъпие • прЁлжене глдсд • ПМ 90 л. - сто • оуслищАБгше - (при)клжене . глдсъ • М13 77 л., но: '1ерйс ёяахфсоас; * йушвеу, яаццйхар, (рсоутк МГр 147; н въркнъллг. срцд ось-ьтн • клгоуьстньо уьтоуфнллъ • пр-ьуьстьноувк ткою ^д • крмнга дднуе ПМ 134 л.- н

к-ьрьмъшллъ ерДЦА ПрОСЕ-ЬТНЬЪ. • ЕЛГО-УЬСТНБО УЬТОуфННМЪ

пръуьстьно твою пдмать М13 126 об., но: ха\ тшу татем * т&д харбСад * ёфотаад, хшу ешеРюд оси, х^цюутшу то 1е@оу * ха1 аеваотоу (хугцхбоггуоу. МГр с. 193.

Тексты

—*— Прилагательные —■-- Субсгангнваты

* Омонимичные наречия ■—"Линейный (Прилагательные)

—Линейный (Омонимичные наречия) Линейный (Субстантиваты)

Рис. 4. Соотношение омонимичных прилагательных, субстантиватов

и наречий

Основной причиной появления в поздних текстах формы на -о в подобных случаях является контактное расположение характеризующего слова с глаголом или отглагольной формой, ср.: уьстьнок • твортште тн твогега стрдстн поуннкннк ПМ 59 об. -уьстьно твордще тн • твом сътрдстн поунтднн» М13 16 об. Сказанное доказывают и обратные мены 'наречие- приименное определение', ср.: прдкно словд Ее^ндудль.мд • пропов-ьддм • ПМ 123 л. - прпдоЕьнд словд к{^ндуальнд пропов-ьддм • М13 113 об., в греческом наречие: ОаСмс Лбуоу т6у йуоохоу * ипрбшоу МГр 182.

Увеличение количества собственно наречий в тексте и языке в целом свидетельствует об окончательно сформировавшемся лексико-грамматическом классе имен прилагательных, обозначающих понятие о независимом от субстанции признаке.

Результатом этого процесса стало:

1. Все более частое использование в текстах конструкций с несколькими приименными определителями, ср. показательные разночтения: п-бснн вьсенощьнига сьвркшдм • крчГТгкстНМ-94 обч но;.

| СЛеТфбург { оэ «о № а

п-ьснн ьксеуьсткнит • нщишл • съкркШАга • кр-кпгктцм М13 83 об.; н црю • къроу простослдк'ноу • тепло ;кткрьлнлъ, есть. ПМ 106 л., то же в греч.: xod ВааьШ, * nCcrtiv -tfjv 6q6<5So|ov * Qeouo&c xgaTÖvovti МГр с. 163, но: ifpw • ь-ьроу • рдзлнукноу • простослдььноу • теплоу оут&ркднлх кстк М13 84 л.

2. Приоритетное употребление наречия при переводе предложно-падежного сочетания или падежной формы греческого оригинала, ср.: jidvteg * ¿у üyaXXiüaei * vöv цахаяСосоцеу, jiunol * МГр 118, ь'сн съ

рДДОСТНК) Ь-ЬркННН НЪ1Н а ЕЛЖНМЪ. • ПМ 81 об., но: ЬкСН

рдлосткно hiint елджнмъ • къркннн • М13 50об.; ö6ev¿vjxlviaei * ¿t|C(J)g ОЕ Üp-VOUflCV МГр С. 196, ТЪАЛк хкдловк достойно ТА покллъ ПМ 133 л., но: т-ьллк уьдлкно достойно та покллъ М13 131 л.

3. Использование наречий в соответствии со звательными характеризующими формами предшествующего периода, ср.: 'Н -уп * Mdgtttg, xfj tatpfl, * oißavbg 6fe xfj ijiuxfi xaOrjYCotarai * tfj afi, вебллгеислх' * МГр с. 150, ^ило ^елллт грокомъ ■ нсо же дшенк остнстдса тбоки Еодъ.х'ноьене • ПМ 92 л., но: ^шлд оуво MoyveHHve • погрсЕенннjuik ■ нсео же дшею стнстдса • т&окю Еодунокено • М13 80 об.

4. Появление у отыменных прилагательных, например с суффиксом -к-, вторичной соотнесенности с глаголами, а также активное образование наречий от отглагольных прилагательных на -ив-, -лив-, в семантике которых важно качество-состояние и в меньшей степени соотносительность. Именно такие прилагательные, как и "качественные", утратившие первичную соотносительность с мотивирующими именами, наиболее активно ведут себя как производящие для наречий - резко, лестно, хлопотливо и проч.

Все названные факты являются безусловными критериями, по которым можно судить о разрыве первичного понятийного единства синкретичного имени-признака и имени-субстанции, где функция каждого определяется в первую очередь семантически, и о "переходе" уже прилагательного в категорию семантически независимого, свободного в своих синтаксических связей слова. Чем дальше от имени, тем ближе данные формы и в словообразовательном (например, вторичная соотнесенность с глагольными основами), и в синтаксическом (например, возможность причастий выступать в качестве однородных к глагольным формам), и в функциональном отношении к глаголу

(например, грамматическая зависимость от глагола в синтагме, появление неизменяемых форм - наречий и деепричастий).

Все сказанное указывает на значительные изменения, произошедшие в древнерусской языковой системе в период от создания ранней ПМ до XIV века. Эти изменения касаются позиционной дифференциации и последующей грамматикализации определительных форм, находящихся в приименной и приглагольной позициях. Первые стали осознаваться как прилагательные, вторые - как наречия. Если процесс формирования прилагательных как особого лексико-грамматического класса в начальный период существования древнерусской письменности подходит к концу, то формирование широкого класса наречий, соотносимых с именами, только набирает свою силу. Немаловажную роль в активизации этого процесса сыграло то обстоятельство, что семантическая, грамматическая и словообразовательная база для этого была сформирована - это огромное количество форм, обозначающих признак как таковой, в его отрыве от субстанции. Синкретизм нерас-члененного имени уступил место сначала функциональной дифференциации форм - членов синтагмы, а затем грамматической определенности лексем - субстантивата, прилагательного, наречия.

III. В работе показано, что членные прилагательные и определительные наречия на -о являются закономерным результатом процесса поиска специализированных морфологизованных средств выражения приименного и приглагольного определений в русском языке. Они пришли на смену достаточно продуктивным в предшествующие периоды характеризующим формам 1) пръпрость, оудось, свободе, соугоукь, рд^лнук, 2) ср-ьдкик, дреьльнь, оутрьнь и 3) наречиям на-ъ.

Категориальная квалификация форм первой группы в словарях и теоретических работах различна: они признаются и прилагательными, и наречиями, и существительными, ср.: 'кплънн (! вм. -нк) н жнтннскы^ъ • i нкскихъ елдгь кшгшд, в [ССС, 267]- несклоняемое прилагательное, но: дд веселит нсплгнь кны МД Юоб. 3, в [СИХ1-ХП, 1, 317]3- наречие; "свободе прил. нескл. <...> свобода [sic! - В.Б.] сжтк снве Мт 17, 26 Ас (сбоеоденн Map...)... в знач. сущ.: бокбодд peve роБЪ лн ксн нлн свободе • сдвннг глдголд •

3 Словарь-индекс русской редакции древнеболгарского языка конца XI-начала XII в.: В 3 т. / Под ред. Имре X. Тота. - Т. I, А-И. Сегед, 1989, 338 с.; Т. II, К-О. Сегед, 1992, 246 с.; T.III, ч. 1, П-С. Сегед, 1993; Т. III, ч. 2, С-до конца. - Сегед, 1995. - 511 с.

сбоеодь №сые Супр 147, 10 и 11..." [ССС, 594]; ср. также известный текст- преложн бса кннгн нсполнь. u>(t) греукскд т^ыкд бъ. слоь-бнескъ -ею мцк. Пов. вр. л. 6406 г. ([Срезн, 1, 2, 1139] - наречие), где нспол нl также сохраняет приименную зависимость - ср., например, н бъ^ашд оукроудъ • ni • кошд нсплъик.

Мф. XIV. 20 Остр. ев. [Срезн, 1,2, 1139] и другие примеры.

Причина неоднозначной грамматической квалификации неизменяемых форм на -ь в отсутствии у них формальных частеречных показателей и в семантических свойствах, которые позволяют им в древнейших славянских текстах занимать позицию любого определения в синтагме: как приименного - атрибута и предиката, так и приглагольного. По этой причине сегодня нет возможности отнести их ни к одной из традиционных лексико-грамматических категорий, ср. использование Быспрк в качестве имени-атрибута (= 'высоким'): сын къкпрк съ от'цеыь бъннж ико еогъ Супр 458, 29 ([ССС, 160] -наречие), в качестве приглагольного определения - наречия: вк^кеде ovh къкпрк И 11,41 Зогр, Map, Ас ([ССС, 160] - наречие), в качестве обстоятельства - имени существительного: н на виспрь съ днгглы съуетд с а МД Зоб 21-22 ([СИХ1-ХП, 1,135] - наречие).

В древнейших славянских рукописях формы на -к являются архаичными, первичными именными синкретами, сохраняющими в текстах синтаксическую свободу, а следовательно, и категориальную неопределенность. Только синтаксическая позиция, и то отчасти, позволяет говорить о классифицирующих, грамматических особенностях этих форм. Лишь в определенных случаях, например при наличии в синтагме полнозначного глагола и при существовании однозначных семантических отношений определяемого и определяющего, следует говорить об узко определительной (обстоятельственной) функции форм на -к. Но их однозначная лексико-грамматическая характеристика как лексем вряд ли возможна.

Анализ образований на -к дает нам право говорить о том, что именно богослужебные тексты сохраняют и продолжают традиции употребления наиболее архаичных образований, которые, с одной стороны, обладают свойствами слов-синкрет, а с другой - на русской почве в текстах различных жанров вступают в синонимические и антонимические связи с другими словами.

На основе анализа отношений между формами типа рд^лнук, оутрк и рд^лнукнг., оутркннн в работе делается вывод о том, что именно первичные синкреты явились производящей базой для многих

суффиксальных образований с определительной семантикой. Считаем не соответствующим действительности мнение о том, что производящей базой прилагательных типа рд^дн'/ьмг, оутрьннн и под. являются наречия. Об этом свидетельствуют и реальное происхождение прилагательных из синкретичных имен, и то, что приименной атрибут первичен по отношению к обособившемуся в синтагме приглагольному атрибуту.

Своеобразие рассмотренных форм состоит в том, что они являются одновременно и синкретами, и определителями. Семантика основы способствовала их регулярному употреблению в качестве характеризующих слов, а синтаксическая функция в свою очередь способствовала морфологизации значения. Средством морфологизации стал формант -к. В конечном итоге мягкая основа имени явилась средством выражения отношения в классе производных отыменных образований (ср., например, использование аналогичного средства посессивами). В то же время невыразительность этого средства для выражения отношения вообще привела к вытеснению таких форм образованиями, в которых признак через отношение был выражен другими средствами, например именными суффиксами, специализировавшимися как суффиксы прилагательных.

В то же время формант -ь и в более позднее время продолжает осознаваться как средство выражения определительных отношений. Поэтому слова с пространственной и временной семантикой (формы

ПрЪЖДкИк, БЬУерДШЬИЬ, БЬУерАфЬНЬ, ДОЛЯДШкИк, НЪЖ-БШкНк, НЫМЪфкНЬ, Оутр-ЬШЬ.Нк; ГОркННН, ДОЛкИНН, БЬРХЪННН,

оутрьннн, прежкннн, рднкынн и под., рано проявившие тенденцию к оформлению специальными- лексическими, морфологическими, словообразовательными- средствами) активно используют формант -ьнк: мягкая основа + -к ~ это, в частности, показатель приглагольных определителей предшествующего этапа. Следует заметить, что такого рода формы, составляя с посессивами один класс ранних определителей, четко противопоставлены посессивам характером производящих основ: основой первых является апеллятивная лексика, в основе вторых - имена собственные. А на фоне широкого круга омоформ на -о, -■б (синкреты, имена существительные, нечленные прилагательные, новые наречные образования) мягкая основа остается еще какое-то время выразительной как средство оформления слов с характеризующим значением.

IV. Одним из способов специализации первичных имен являлось осложнение их при помощи суффиксов с компонентом -и-. Довольно

многочисленной группой производных от имен на -к была группа образований с суффиксом -кнь: сръдкни, дрекдкнк, пръмкнк, оутркнк и под. и с суффиксом -ьнъ: Н^ДрАДЬНЪ, соугоукьнь и др.

Традиционно считается, что такие прилагательные образуются от наречий (наречных основ). Однако и словообразовательные связи, и структура, и семантика, и в целом история взаимодействия этих двух грамматических классов слов с древнейших времен вплоть до сегодняшнего дня свидетельствуют об обратном - производящей базой для наречий были имена (после формирования специализированных категорий - существительные и прилагательные), но не наоборот. В работе показано, что словообразовательной базой для характеризующих форм с компонентом -и- явились первичные синкретичные имена с преобладающим у них субстанциональным значением места и времени: горьинн, ДОЛЬННН, Вкрхъннн ИЗ горд, ДОЛЪ, Бкрхъ; прежкннн, рднкннн, оутркннн из пръждъ = пръждк 'передняя часть, передняя сторона; нос корабля' [Срезн, 2, 2, 1645], рань пек. 'утро, ранее утро' [Даль, 3, 1590], ср. также наранъ, порану [Даль], оутрь, оутро ит. д.

Двоякая соотнесенность прилагательных - с производящими синкретичными именами на -к и с производящими именами с твердой основой (нсподг - нсподк, рдно- рднь и под.) - явилась одной из причин функционирования суффиксов -ьи- и -ьн'- в сфере производных как с временным и обстоятельственным значением, так и с иными значениями, ср.: околкннн и околкнът, горкннн и горкнын,

ДОиОЕкННН и ДСШО&кНЫН, НДУДЛкННН И НДУДЛкИЫН, КОНкУкННН И КОНкУкНЪШ, БркХОБкИНН И Ьрк^ОВкНЫН.

Если сопоставить все факты: 1) контаминированность, "производ-ность" суффикса -кнь, 2) универсальность суффикса -кнг. и специализацию суффикса -ьнь, 3) явно вторичную соотнесенность наречия,

4) однозначно отыменные прилагательные на -кнк (летом - летнии),

5) более позднюю фиксацию многих образований на -кнк и др., - то следует констатировать, что длительная история параллельного существования этих двух генетически родственных формантов (-кнк и -к иг) свидетельствует как о первичной связи обоих с именными основами (-кнк в первую очередь с синкретичными по семантике и грамматической функции именами на -ь), так и о постоянной конкуренции и выработке специализированной функции у -кнк, так как для -кнъ, как более универсального с точки зрения производящих основ,

специализация устанавливалась уже в соотношении с другими формантами прилагательных.

При признании существования в языке модели на -ь, оформляющей первично производные синкретичные имена с превалирующим у них признаковым семантическим компонентом, становится понятным закрепление мягкой основы в производных с компонентом -п- с аналогичными пространственными и временными значениями.

Известно, что образования с суффиксом -ьнь. на русской почве имели только членные формы. Этот факт можно объяснить тем, что, получая формант -ьнь, слово, в силу первоначальной семантико-грамматической специфики членной формы, остается в сфере имен с продолжающей быть актуальной для них семантикой наименований атрибутов-субстанций. Они, "отрываясь" от производящего слова-имени субстанции и определяя иное имя (которому новый, не свойственный ранее, внешний признак приписывается), сохраняют не только семантические (признак через отношение), но и грамматические связи с производящим - атрибут остается сополагаемым именем-субстанцией. Иначе говоря, член выступает как средство грамматикализации субстанциональности таких форм, член (и в силу своего генезиса, и в силу той роли, которую он начинает играть как словообразовательное средство) является компонентом, который актуализирует субстанциональность, предметность. Членные формы на этапе своего появления существовали как вторичные синкреты с преобладающей субстанциональной семантикой.

Большая субстанциональность таких членных синкрет существовала на фоне недифференцированных с точки зрения суффиксальных нечленных синкретичных образований с общеименными суффиксами (-ь.н-), которые были в свою очередь показателями, актуализаторами признаковое™, проявлявшейся в большей мере при соположении имен. В абсолютном употреблении такие формы по своей синтаксической функции и семантике продолжали оставаться именами-синкретами с субстанциональной семантикой.

Таким образом, путь первичных синкрет с преобладающим характеризующим значением от определителей в синтагме до членных прилагательных можно условно представить в виде следующих этапов:

- образование от первичных синкретичных имен характеризующих синкрет на -ь как одно из средств специализации характеризующих производных имен,

- образование производных с суффиксом -ьнъ как иной, альтернативный и структурно четче оформленный путь специализации,

- конкретизация некоторых имен на -ьнг с помощью "специализированной" для обозначения характеристики мягкой основы,

- грамматикализация субстанционального значения имен на -ьнг и -ьнь с помощью члена.

При таком подходе объясняется 1) наличие производных с обстоятельственной семантикой на -ьнг при наличии параллельных на -ьнь: Брь^оььнъ- врь^окьнь, горьнг - горьнь: последние вторичны, выравнены по специализированным формам на -ь и дифференцированы по грамматической семантике по отношению к первым, 2) наличие параллельных образований на -ьнь, не имеющих пространственного и временного значения: вътрьнь, проуьннн, лншьннн - наиболее общим значением финали -ьнь является значение отношения вообще, >

и 3) наличие членных образований у обстоятельственных форм на -ннн: в силу обозначения суффиксальными именами конкретных пространственных и временных значений на этапе производства присоединение члена является средством оформления субстанциональных компонентов понятия.

Таким образом, одним из средств дифференциации, продолжающим более раннюю традицию морфологизации определительного значения синкретичных имен с помощью -ь, в древнерусском языке явился суффикс -ьнь, который, с одной стороны, делал форму производной, а следовательно, переводил ее в активно формирующуюся группу имен-определителей, значение которых выражалось через отношение посредством формального показателя, а с другой - дифференцировал формы с обстоятельственным (пространственным и временным) значением основы и формы с собственно определительным 1 (качественным) значением, которые имели суффикс -ьнг.

V. Одним из показательных фактов отражения в минейных текстах формирования в древнерусском языке яркой группы приглагольных 1

определителей - наречий на -ъ - является изменение их абсолютного и относительного количества в разновременных рукописях, см. табл. 3 и 4.

Положение о том, что в древнерусских письменных памятниках Х1-ХШ вв. происходит постепенное сокращение наречий на -и, не подтверждается нашим материалом. Несмотря на их малое абсолютное количество, относительные величины использования этих форм чрезвычайно показательны: в гимнографических текстах употребление наречий на не становится более редким, наоборот, относительное количество употреблений растет от века к веку.

Таблица 3

Количество наречий на -о

Абсолютные и относительные величины ПМ М12 М13 М14

Наречия Употребления Наречия Употребления Наречия Употребления Наречия Употребления

Количество абсолютное 80 274 123 316 135 346 153 417

% от всех форм в тексте 2,02 1,16 4,04 2,05 3,87 1,88 3,7 1,63

% от всех определительных наречий - 68,8 - 82,3 - 77,1 - 71,5

% от определительных наречий на -о и -и 95,2 91,3 93,2 92,1 91,2 89,4 89,5 89,1

Таблица 4

Количество наречий на -ь

Абсолютные и относительные величины ПМ М12 М13 М14

Наречия Употребления Наречия Употребления § Я" и а- X Употребления Наречия Употребления

Количество абсолютное 4 26 9 27 13 41 18 51

% от всех форм в тексте 0,1 0,11 0,3 0,17 0,38 0,22 0,45 0,2

% от определительных наречий - 6,53 - 7,03 - 9,13 - 8,75

% от определительных наречий на -о и -б 4,76 8,67 6,82 7,87 8,78 10,6 10,5 10,9

Чтобы объяснить этот факт, был проанализирован материал старославянских рукописей. Показано, что существует три группы старославянских текстов, которые отличаются друг от друга соотношением

наречий на -о и на -ь: рукописи с преобладанием употребительности форм на -о, с преобладанием употребительности форм на -ъ и рукописи, в которых употребительность форм на -о и на -и примерно одинакова. На примере кирилловской Супрасльской рукописи и глаголического Синайского Евхология показано, что в пределах одного и того же текста или вообще отсутствуют одноосновные наречия на -о и -ь (Син.Евх), или существенно и системно преобладают формы на -ь (Супр). Показано, что в текстах, созданных в Преславской школе (Супрасльская рукопись, Хиландарские и Зографские листки), происходит рост форм на --е. При этом увеличивается и количество пар одноосновных образований. Но последнее можно наблюдать лишь при сопоставлении различных текстов, в одной рукописи предпочтение чаще отдается одной из двух вариантных форм.

Доказано, что формы на -ь и на -о не были столь "безразличны" к основе, как это считалось до сих пор, а на синхронном срезе основы оказываются избирательными по отношению к финалям -о и -к. С точки зрения динамики процесс видится таким: в древнейших глаголических рукописях формы на -ъ единичны или вообще отсутствуют (Синайская псалтырь - гав-ь, годи, доЕр-к, Ассеманиево Евангелие-гаь-ь, уъл-ь, досръ, литъ), в кирилловских старославянских памятниках происходит активный рост количества наречий на -■& и их употребительности (Супрасльская рукопись), в древнейших богослужебных восточнославянских рукописях Х1-Х1П вв. действует эта же тенденция, и лишь в текстах XIV в. и более позднего времени уменьшается и употребительность, и количество наречий на -ь: они сохраняются в русских текстах в качестве стилистической приметы славяно-книжного стиля.

Есть все основания полагать, что использование формантов -о и для осложнения разных производящих основ является способом грамматикализации смысловых отношений, которые уже существуют между словами в синтагме. На первом этапе при существовании продуктивной модели прилагательных на -о активен дифференциатор на -•ь, на втором- после перемещения в предикативную позицию нечленных имен и ухода их в пассивный слой происходит активизация наречий на -о.

Необходимость использования специального формального показателя для наречий на определенном этапе их развития доказывается, в частности, и долгим, а тем самым показательным сосуществованием некоторых одноосновных наречий на -о и в славянских языках. Основой для появления новой модели приглагольных определителей яв-

ляется существование омонимичных форм на -о как в разряде приименных определителей, так и в группе имен с предметным значением. Необходимость найти способ дифференциации наречий, с одной стороны, и прилагательных и существительных- с другой, требует использовать формы на -к в качестве морфологизованных приглагольных определителей и является причиной их дальнейшей активизации.

Понимание форм на -ъ как специализированных приглагольных определителей снимает вопрос о причинах их продуктивности в поздних старославянских текстах: формы с финалью -ъ служат средством дифференциации собственно приглагольных определителей, с одной стороны, и одноосновных образований на -о и форм на -ь. с широкой характеризующей грамматической семантикой - с другой.

На этом этапе - этапе функционально-семантической специализации наречных образований в пределах текста - приглагольные определители на -о, как менее показательные, чем одноосновные на --ь, с точки зрения формы на фоне большого количества омонимичных образований, уступают место последним.

Немаловажным фактором, который в славянских языках на первом этапе определил активизацию форм на -и, стал синкретизм форм на -о, их способность в различных синтаксических позициях обозначать или предмет, или его признак, или быть определением действия. Формы на -и изначально обладали меньшими омонимическими возможностями и при отсутствии в синтагме соотносимых падежных форм имени, будучи изолированными в синтагме от именной группы, однозначно могли быть определителем действия.

Все сказанное относится и к функционированию форм на -и в исследуемых нами текстах служебных миней. Минимальное количество этих образований в ПМ (4 слова, 26 употреблений) должно быть объяснено созданием текста в тот период, когда формы на еще не были продуктивны в славянской языковой системе, а увеличение слов и употреблений в рукописях ХП-ХШвв. объясняется как созданием этих текстов в период становления группы наречий на -ь, так и не-сформированностью в древнерусском языке категории прилагательного. Последнее препятствовало замене наречий на наречиями на -о, вытеснение становится заметным лишь в XIV в. (см. некоторое снижение относительной употребительности форм на -ь, табл. 4), когда нечленные приименные атрибуты окончательно уступили место членным прилагательным и "освободившаяся" от определяемого имени

именная форма начинает все более втягиваться в сферу грамматического влияния предиката и полупредикатов синтагмы.

В дальнейшем аналогичный фактор - функционирование в древнерусском языке имен на -о типа доЕро, ^ъло - способствовал сохранению лишь некоторых наречий на -и - доЕр-ь, ^ъл-е и под., - одноосновных формам имен существительных.

VI. В работе показано, что существовал один и тот же механизм появления предложно-падежных и беспредложных наречий.

Так, форма производящего синкретичного имени, грамматические характеристики которого зависят от синтаксической позиции и от семантических отношений форм, грамматически связанных в синтагме, определяет и форму производного приглагольного определителя: если производящее имя-субстанция, то форма производного может быть приставочной, а если имя-атрибут, то - бесприставочной (то же: если имя осложнено суффиксом, то и приглагольное определение имеет его, если нет - то для образования наречия используется бессуффикс-ная форма). Ср. въ прдвкдоу, по прдБкд-к, прдььдои- из существительного прдвкдд, прдЕь,- из синкретичного бессуффиксного имени прдвъ, прдвы - из бессуффиксной формы приименного определителя прдБЪ1, прдБкдЕно— из суффиксального приименного определителя прдькдкнг.; ср. то же разнообразие наречных форм с основой 1ЛАЛ-: КЛАЛО- АЛА ЛИ- МАЛА — БЪ МАЛЪ - НА МАЛ*- ПО

идл-ь - ллдломк [ССС, 320-322]. Именно разнообразием форм с субстанционально-характеризующей грамматической семантикой, ставших производящей базой приглагольных определителей, объясняется большое количество словообразовательных моделей наречий: в сферу приглагольного определения переходят слова с различными грамматическими значениями, функция которых - характеристика действия через субстанцию или атрибут субстанции, в любом случае движение это происходит через семантику первоначально синкретичного по своим грамматическим и семантическим свойствам имени.

Соотносимость с прилагательным как производящей базой для наречия, а тем более образование все новых и новых наречий от прилагательных могли стать возможными и оформиться в качестве системной словообразовательной связи, в качестве модели только после окончательного формирования класса прилагательных как специального номинативного средства для выделившегося, обособившегося от субстанции понятия о признаке. До того времени наречия производились от имен с широкой, синкретичной семантикой, включающей в себя одновременно понятие и о пространстве, и о времени, и об образе

действия и т. д. Если на начальном этапе было актуальным и возможным образование наречий от имен с пространственной и временной семантикой, то по мере появления имен собственно характеризующих, актуализирующих и иные признаки в первичном имени, то есть при обособлении широкого круга характеризующих прилагательных (членных форм), стала возможной и актуальной модель неизменяемых, тем самым оторвавшихся от субъекта и примыкающих к глагольному центру определителей-отадъективов.

Таким образом, показателем сформированности понятия о согласуемом признаке имени существительного - о прилагательном - в логико-понятийной системе русского языка является не только образование отвлеченных существительных на базе имен прилагательных, но и продуктивность и оформленность производства отадъективных наречий.

VII. Проведенное исследование позволило выявить путь, этапы и механизм становления определительных наречий. Кроме того, удалось определить тот критерий (помимо увеличения количества членных образований и постпозитивных нечленных именных предикатов), по которому можно объективно судить о степени сформированности категории имени прилагательного в русском языке - это активность использования в древнерусских текстах наречий, одноосновных именам прилагательным.

Наше понимание связи активного образования определительных наречий со становлением прилагательного как особой части речи для выражения окончательно сформированного понятия о признаке соотносится с общими тенденциями увеличения словообразовательной базы наречий в истории. Это происходит, в частности, благодаря формированию широкой базы для лексем-характеристик - имен прилагательных. Наречие образовывалось только на базе слова, в котором доля признаковое™ была существенной и актуальной в семантическом и грамматическом плане. В наречии происходит концентрация того понятия-характеристики, понятия об атрибуте, которое развивается в производящей присубстантивной форме.

В связи с этим становится понятным позднее формирование наречных моделей, соотносимость наречий и с именем существительным, и с именем прилагательным и наличие вторичных словообразовательных связей с прилагательными разной семантики.

Представленное понимание фактов, описание процессов закрепления наречия как полноценного в системе лексико-грамматического класса на базе группы приименных атрибутов находится в полном соответствии с движением и изменением грамматической системы языка

в целом. Показанные изменения - одно из звеньев общего, единого грамматического процесса все большего обособления признака в качестве абстрактного понятия и проявления его на морфологическом уровне сначала как класса прилагательных и предикативов, а затем и как наречий.

В заключении содержатся основные выводы.

Формирование и окончательное утверждение определительных категорий имени прилагательного, наречия (группа определительных наречий) и субстантивата явилось закономерным результатом развития семантической и грамматической системы древнерусского языка. Дифференциация понятийных категорий субъекта, объекта, предиката и обособление особой категории атрибутов требовала специальных форм выражения, которые и развивались в рамках первичного нерас-члененного имени.

Становление специализированных определительных форм прошло несколько этапов: от использования разных формальных показателей определительности имени с различной степенью выражения характеристики-свойства-качества (формы на -ь, -кнь, -ьнг, членные образования) и оторванности от имени (приглагольные и приименные определители на -о, приглагольные определители на -ъ) до морфологизованных средств выражения приименных атрибутов -имен прилагательных в членной форме, приглагольных определителей - наречий, именных предикатов - предикативов и характеризующих существительных - субстантиватов.

Помимо логико-понятийных предпосылок и оснований, в ходе развития определительных категорий принципиально важными стали собственно языковые условия: функции именных характеризующих форм в синтагме, отношения между сополагаемыми именами, классы и группы сополагаемых и независимых имен, их семантика, позиция характеризующих образований относительно других компонентов синтагмы и др.

Важнейшую роль в формировании членных атрибутов и приглагольных определителей сыграли синтагматические факторы, которые при семантической нерасчлененности имени и при возможности установления характеризующим именем одновременно нескольких грамматических связей внутри синтагмы способствовали прояснению того или иного - субстанционального или характеризующего - компонента грамматического значения.

Принципиально важным является вывод о взаимобусловленном развитии в древнерусском языке всех определительных категорий, об

их постоянном взаимодействии в процессе категориальной специализации.

В ходе исследования подтверждена исключительная древность языка Путятиной минеи, проявляющаяся в отражении архаичного состояния определительного звена морфологической системы.

Исследование показало, что тексты богослужебного содержания являются не только полноценным, но в ряде случаев незаменимым источником для исследования языковых процессов в силу своей жанровой природы. Несомненно, что именно эти тексты были тем "полигоном", на котором изменялись и развивались многие особенности русской грамматики.

В трех приложениях приводятся все общие и частные количественные и статистические данные об употреблении форм и количестве слов исследуемых определительных категорий и их групп в каждом из исследуемых памятников; соответствующие данные лексикографических источников; представлена методика вычисления употребительности и активности каждой группы анализируемых образований.

Положения работы отражены в следующих основных публикациях:

1. Автоматизированная обработка древнерусского текста. (Цели и задачи, проблемы, пути решения) // Вестн. УдГУ. - 1994. - № 6. -С. 36-50. (1,25 п. л.)

2. Палеографические особенности почерков Путятиной Минеи XI века // Вестн. УдГУ. - 1996. - № 7. - С. 31-64. (2,8 п. л.)

3. Древнерусские богослужебные тексты как источник изучения истории русского языка и культуры: подготовка к изданию Майской служебной Минеи XI в. (Путятиной) // Мат-лы Всерос. конкурса науч.-иссл. проектов в области гуманитарных наук. Гуманитарная наука в России: Соросовские лауреаты. - Москва, 1996.- С. 96107. (В соавт. с Марковым В.М., Князевой О.А., Мироновым А.Н., Никифоровой С.А., Пуленковым О.И.). (1,5/1 п. л.)

4. Компьютерная лексикография и древнерусские тексты // Между-нар. конгресс П Дни славистики в Андалусии (II Jornadas Andaluzas de Eslavística). - Baeza, 1997. - С. 8-9. (0,1 п. л.)

5. Об универсальности электронного издания древнерусских текстов// Актуальные проблемы истории русского языка: Науч. конф., посвященная 70-летию проф. В.М. Маркова. - Казань, 1997. - С. 26-28. (0,2 п. л.)

6. Лексикографическое описание древнерусских текстов (к вопросу о графико-орфографических и грамматических сведениях в автома-

газированных словарях)// Междунар. конф. "Сопоставительное описание статики и динамики современного русского языка в теоретическом и прикладном аспектах". - Братислава, 1997. - С. 3-4. (0,1 п. л.)

7. Лексикографическое описание древнерусских текстов (к вопросу о графико-орфографических и грамматических сведениях в автоматизированных словарях)// Porovnávaci opys statiky a dynamiky súcasného ruského jazyka z teoretického a praktického hl'adiska. Zborník ruského jazyka a literatúry Filozofískej fakulty Univerzity J.A. Komenského v Bratislave.- Bratislava, 1998.- С. 13-17. (0,3 п. л.)

8. К проблеме издания и обработки древнерусских текстов с помощью ЭВМ И Традиционная 4-я Всерос. конф. с междунар. участием. - Ижевск, 1998. - С. 321-322. (0,1 п. л.)

9. Древнерусская лексикография: теория и практика // Opera Slavica. - 1998. - VIII, 2. - С. 30-41. (0,75 п. л.)

10. Лингвистическое описание древнерусских текстов (к вопросу о требованиях к лингвистическим информационно-поисковым системам) // Изучение славянских языков, литератур и культур в инославянской среде. - Белград, 1998. - С. 14-15. (0,1 п. л.)

11. К вопросу о требованиях к автоматизированным информационно-поисковым системам обработки древнерусских текстов (поиск информации) // Prouchavanje slovenskih jezika, knjizhevnosti i kul-tura u inoslovenskoj sredini.- Beograd: Filoloshki fakultet, Slavis-tichko drushtvo Srbije, 1998. - C. 52-57. (0,4 п. л.)

12. К вопросу о соотношении почерков и инициалов в майской служебной Минее XI века // Удмуртия накануне третьего тысячелетия. - Ижевск, 1998. - С. 74-75. (0,1 п. л.)

13. Графико-орфографические особенности новгородских служебных миней XI-X1V вв. // Porovnávaci opys statiky a dynamiky súcasného ruského jazyka z teoretického a praktického hl'adiska. Zborník ruského jazyka a literatúry Filozofískej fakulty Univerzity J.A. Komenského v Bratislave. - Bratislava, 1998. - S. 19-25. (В соавт. с Никифоровой C.A.). (0,4/0,3 п. л.)

14. К вопросу о фонеме "ять" в новгородских служебных Минеях XI-XIV вв. // Изучение славянских языков, литератур и культур в инославянской среде,- Белград, 1998.- С. 15-17. (В соавт. с Никифоровой С. А.). (0,2/0,1 п. л.)

15. К вопросу о фонеме "ять" в новгородских служебных Минеях XI-XIV вв. // Prouchavanje slovenskih jezika, knjizhevnosti i kultura u inoslovenskoj sredini.- Beograd: Filoloshki fakultet, Slavistichko

drushtvo Srbije, 1998. - S. 57-66. (В соавт. с Никифоровой СЛ.). (0,6/0,4 п. л.)

16. Электронные издания древнерусских памятников и их соотношение с печатными // 4-я Рос. унив.-акад. науч.-практ. конф. - Ч. 3. -Ижевск, 1999.-С. 133-134. (0,1 п. л.)

17. Отражение фонетических и фонематических изменений древнерусского языка в новгородских служебных Минеях XI-XIV вв. // 4-я Рос. унив.-акад. науч.-практ. конф. Ч. 3.- Ижевск, 1999.-С. 136-137. (0,1 п. л.)

18. Богослужебные тексты как источник для изучения исторической фонетики русского языка. (На материале текстов XI-XIVbb.)// Prispövky ke slovanskö filologii. Üstav slavistiky Filozoficke fakulty Masarykovy univerzity. - Brno, 1999. - S. 9-20. (0,75 п. л.)

19. Издание древнерусских памятников и некоторые вопросы лексикографии// PfispSvky kaktuälnim otäzkam jazykovedne rusistiky. Üstav slavistiky Filozoficke fakulty Masarykovy univerzity. - Brno, 1999.-S. 113-121.(0,6 п. л.)

20. Древнейший русский письменный памятник — Новгородская служебная Минея за май (Путятина) в сети Интернет // Интернет. Общество. Личность. ИОЛ-2000. Новые информационно-педагогические технологии. - СПб., 2000. С. 91. (В соавт. с Во-тинцевым A.A., ЗугаО.В., Мироновым А.Л., Мироновым А.Н., Никифоровой С.А., Пуленковым О.И., Романенко A.B., Рябовой Е.В., Шаровой A.B.). (0,2/0,1 п. л.)

21. К проблеме субстантива-субстантивата-субстантивации в истории русского языка (на материале древнейших гимнографических текстов) // 5-я Рос. унив.-акад. науч.-практ. конф. Ч. 1 / Отв. ред.

B.А. Журавлев, С.С. Савинский. - Ижевск, 2001.- С. 41-43. (0,2 п. л.)

22. Звательная форма имен в древнерусских минеях// 5-я Рос. унив.-акад. науч.-практ. конф. Ч. 1 / Отв. ред. В.А. Журавлев,

C.С. Савинский. - Ижевск, 2001. - С. 45-46. (0,1 п. л.)

23. Прилагательное или нерасчлененное имя? (К проблеме звательной формы имен прилагательных в древнерусском языке)// Теория языкознания и русистика: наследие Б.Н. Головина: Сб. ст. по мат-лам Междунар. науч. конф., посвященной 85-летию проф. Б.Н.Головина.- Н.Новгород: Изд-во НГУ, 2001.- С. 26-31. (0,4 п. л.)

24. От нерасчлененного имени к семантико-грамматической определенности прилагательного и субстантив(ат)ов // Бодуэновские чтения: Бодуэн де Куртенэ и современная лингвистика: Междунар.

науч. конф. (Казань, 11-13 дек. 2001 г.): Тр. и мат-лы: В 2 т. -Т. 1. - Казань: Изд-во КГУ, 2001. - С. 56-57. (0,1 п. л.)

25. Именная синкрета в истории русского языка // Лингвистические и эстетические аспекты анализа текста и речи: Сб. ст. Всерос. (с ме-ждунар. участием) науч. конф.: В 3 т. - Т. 3. - Соликамск, 2002. -С. 10-19.(1,25 п. л.)

26. Функционирование прилагательных и наречий в богослужебных текстах XI-XIV вв. // Язык в пространстве и времени. Ч. 1. - Самара: Изд-во СамГПУ, 2002. - С. 6-10. (0,3 п. л.)

27. Структура и функции информационно-поисковой системы "Манускрипт" // Мат-лы Х1П конф. Ассоциации АИК. Санкт-Петербург, 26-29 июня 2002 г. Информационный бюллетень Ассоциации "История и компьютер". № 30. Специальный выпуск. - М., 2002. - С. 87-89. (В соавт. с Вотинцевым A.A., Гнутиковым P.M., Зуга О.В., Мироновым А.Н., Никифоровой С.А., Ощепковым C.B., Романенко A.B., Рябовой Е.В.). (0,2/0,1 п. л.)

28. Функционирование образований с начальным присно- в древнерусском тексте // Лингвистические и эстетические аспекты анализа текста и речи: Сб. ст. Всерос. (с междунар. участием) науч. конф.: В 3 т. - Т. 3. - Соликамск, 2002. - С. 4-9. (В соавт. с Никифоровой С.А.). (0,4/0,3 п. л.)

29. Еще раз о фонеме "ять" в древнерусских текстах (на материале Новгородской служебной Минеи, Соф. 199)// Вестн. УдГУ.-2002. - № 6. - С. 136-148. (В соавт. с Рябовой Е.В.). (1,1/0,8 п. л.)

30. Электронные издания древних письменных памятников и технология создания полнотекстовых баз данных// Круг идей: электронные ресурсы исторической информатики / Ред. Л.И. Бородкин, В.Н. Владимиров. - М., Изд-во МГУ, 2003. -С. 234-260. (В соавт. с Вотинцевым A.A., Гнутиковым P.M., Зуга О.В., Мироновым А.Н., Никифоровой С.А., Ощепковым C.B., Романенко В.А., Рябовой Е.В.). (1,7/1,3 п. л.)

31. Функционирование определительных наречий в древнерусских богослужебных текстах// Сравнительно-историческое исследование языков: современное состояние и перспективы. - М.: Изд-во МГУ, 2003. - С. 12-14. (0,2 п. л.)

32. Формирование определительных категорий в истории русского языка. - Казань: Изд-во КГУ, 2003. - 390 с. (22,78 п. л.)

Подписано в печать 07.04.2003 г. Тираж 150. Заказ № 716. Отпечатано с оригинал-макета заказчика.

Типография ООО «Буква». Ижевск, ул.К. Маркса, 1-а.

6357

Q.003 -/1

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Баранов, Виктор Аркадьевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. Первичное нерасчлененное имя как категориальная синкрета.

1. Предварительные замечания.

2. Вопрос о синкретизме первичного имени.

3. Нерасчлененное имя как исходная категория для формирования субстантиватов и имен прилагательных.

4. Соположение имен как основа грамматической специализации имени.

4.1. Составная именная конструкция как один из способов наименования.

4.2. Синтагматическая функция составной именной конструкции.

4.3. Отношения между компонентами составного именного наименования.

4.4. Зависимость как один из видов отношений.

4.5. Суффиксальные образования как компоненты составного наименования.

5. Образования с суффиксом -ьн- как первичные нерасчлененные имена.

6. Соотношение форм на -ьн- и -ен-.

6.1. Грамматическая семантика форм на -ен- и -ь н-.

6.2. Формы на -н ь н-.

7. Вопрос о синкретизме притяжательных имен.

8. Категориальный синкретизм звательных форм.

8.1. Динамика употребительности звательных форм в текстах служебных миней XI-XIV вв.

8.2. Звательные формы типа клджене в разновременных списках майской минеи.

ВЫВОДЫ.

ГЛАВА 2. Формирование категорий субстантивата и имени прилагательного в русском языке.

1. Член как показатель субстанциональности имени

1.1. Член как грамматический актуализатор отношений имен.

1.2. Синкретизм членных образований как одна из форм грамматической омонимии.

1.3. Разночтения 'именная форма- членная форма' в разновременных списках майской служебной минеи.

1.4. Вопрос о словообразовательных отношениях субстантиватов и составных наименований.

1.5. Субстанциональность притяжательных образований.

1.6. Вопрос о категориальном статусе членных субстантиватов.

2. Член как актуализатор семантического неравноправия компонентов составного наименования.

2.1. Семантические следствия грамматикализации членных форм в функции согласуемого атрибута.

2.2. Семантическое соотношение членных адъективов и членных субстантиватов.

3. Функционально-грамматическое обособление нечленных форм как основа грамматикализации именного предикатива.

4. Позиционное распределение именных и членных форм в служебных минеях.

4.1. Членные и нечленные формы в списках майской служебной минеи.

4.1.1. Разночтения 'личное имя существительное + именная форма - личное имя существительное + членная форма'.

4.1.2. Разночтения 'именная форма + личное имя существительное - членная форма + личное имя существительное'.

4.1.3. Разночтения 'именная форма + неличное имя существительное- членная форма + неличное имя существительное'.

4.1.4. Разночтения 'неличное имя существительное + именная форма - неличное имя существительное + членная форма'.

4.1.5. Разночтения 'именная форма в постпозиции- членная форма'.

4.2. Постпозиция как позиция противопоставления именных и членных форм и позиция грамматикализации их категориальных значений.

4.2.1. Разночтения 'имя существительное + членная форма- имя существительное + именная форма'.

4.2.2. "Втягивание" определительных слов в сферу глагольного управления.

4.2.3. Разночтения 'членный субстантиват - именной атрибут'.

4.2.4. Разночтения 'членный субстантиват - именной предикатив'.

5. Формирование именного предикатива как одно из следствий развития субстантиватов и адъективов.

6. Роль глагольной связки в окончательной специализации адъективов, субстантиватов и предикативов.

ВЫВОДЫ.

ГЛАВА 3. Развитие приглагольных определителей как свидетельство формирования специализированных лексико-грамматических классов слов-атрибутов.

1. Предварительные замечания.

2. Изменение употребительности наречий в служебных минеях.

3. Наречия на -ь как формализованные приглагольные определители

4. Формы на -ь. как первичные многофункциональные характеризующие синкреты.

5. Имена на -ьнь как производные от синкретичных имен-определителей

6. Функциональная динамика форм на -о в служебных минеях.

6.1. Основания и условия активизации приглагольных определителей на -о.

6.2. Условия и причины изменения связей характеризующих форм в синтагме и следствия этого процесса.

6.2.1. Разночтения типа 'имя - форма на -о'.

Подтип 'наречие - прилагательное - наречие'.

6.2.2. Разночтения типа 'форма на -о - имя'.

Подтип 'прилагательное - наречие - прилагательное' с неконтактным расположением приименного определения и определяемого имени вМ13.

6.2.3. Разночтения типа 'имя существительное — форма на -о*.

6.2.4. Разночтения типа 'форма на -о - имя существительное'.

ВЫВОДЫ.

Введение диссертации2002 год, автореферат по филологии, Баранов, Виктор Аркадьевич

Традиционно принято считать, что тексты конфессионального характера не подвергаются значительному лексическому и грамматическому изменению в процессе бытования - копирование рукописи не может приводить ни к изменению лексического состава, ни к перестройке грамматической структуры синтагм.

При таком понимании истории текста существующие разночтения в списках одного текста интерпретируются как результат справы и редактирования или объясняются различными протографами рукописей. Отличающиеся же друг от друга языковые закономерности, выявленные в ходе анализа разновременных списков с разными переводными текстами одного жанра и стиля, понимаются как результат различных переводческих традиций, объясняются разным временем и местом переводов, традициями писцовых школ, иначе говоря - характером языковой ситуации, в которой создается и бытует конкретный перевод.

1. Исследование древнейших богослужебных письменных памятников, текстов церковно-книжных жанров русского средневековья, имеющее давнюю традицию, часто было направлено на выявление их роли в формировании русского литературного языка в его письменной форме. В то же время древнейшие памятники церковно-книжного (конфессионально-гимнографического, например минеи, и конфессионально-литургического жанров, например Евангелия) являются ценнейшим, а в ряде случаев незаменимым источником для изучения формирования норм русского языка в целом, а не только его литературно-письменных норм. Об этом свидетельствуют, в частности, многочисленные и достаточно показательные параллели в лексике, словообразовании, морфологии, синтаксисе современного русского разговорного литературного и диалектного языка, соотносимые с соответствующими особенностями славяно-книжного языка Средневековья.

Практически в любой лингвистической работе, посвященной проблемам развития русского языка, в большей или меньшей мере привлекаются данные богослужебных рукописей, см., например, работы

A.И. Соболевского, А.А. Шахматова, Н.Н. Дурново, И.И. Срезневского, Р.Ф. Брандта, М. Козловского, И.В. Ягича, С.П. Обнорского, Н.А. Мещерского, А.С. Львова, П.С. Кузнецова, Л.П. Жуковской, Б.А. Успенского, В.В. Колесова, Г.А. Хабургаева, Е.М. Верещагина,

B.Б. Крысько, О.Ф. Жолобова и др. Некоторые из работ, в которых рассматриваются общеязыковые и частные вопросы развития русского языка, выполнены на материале текстов традиционного содержания (В.М. Марков, Н.А. Нечунаева). Наиболее подробно с точки зрения отражения собственно русских языковых особенностей к настоящему времени изучены древнерусские евангельские рукописи, что понятно: среди древнейших памятников Евангелия занимают первое место по количеству дошедших до нашего времени экземпляров. Работы М. Козловского, А.Х. Востокова, Г.А. Воскресенского, Н.Л. Горина, А.С. Львова, Н.И. Толстого, Л.П. Жуковской, С.Ю. Темчина и др. доказали огромную ценность древнерусских Евангелий для исследования истории русского языка. Нет практически ни одной лингвистической работы, в которой при исследовании разных уровней русского языка ученые не привлекали бы данные древнейших евангельских рукописей.

По числу сохранившихся до нашего времени рукописей служебные минеи занимают, как известно, второе место. Начало исследований языка и текстологии служебных миней положено И.В. Ягичем [Ягич 1886, Ягич 1889]. Его великолепное издание трех миней конца XI в. и глубокое текстологическое и лингвистическое их исследование по праву стало образцовым для многих поколений филологов.

К сожалению, начало не получило достойного продолжения. А после работ М.Г. Попруженко, М.И. Карнеевой, В.А. Комаровича и С.П. Обнорского минеи практически оказались забыты как текстологами, так и лингвистами. Среди причин этого не всегда бесспорные выводы И.В. Ягича относительно достоинств языка служебных миней и их роли в формировании норм русского литературного языка (см., например, [Нечунаева 2002, 180; Матейко 2002])1.

К концу XX в. интерес к служебным минеям несколько возрос. Несомненно, толчком к этому послужил выход в свет в 1964 г. монографии В.М. Маркова "К истории редуцированных гласных в русском языке", в которой на материале Путятиной минеи XI в. раскрываются причины одного из основных языковых процессов древнерусского периода - падения редуцированных гласных.

На протяжении последующих тридцати с небольшим лет древнейшие служебные минеи стали предметом исследования многих ученых. Материал миней составил основу графико-орфографических и фонетических (В.В. Колесов), словообразовательных (В.К. Машет, Н.А. Нечунаева, Ц. Досева), текстологических (М.Ф. Мурьянов, Е.М. Верещагин, Н.А. Нечунаева, Ц. Досева), лексикологических (Е.Э. Гранстрем, Ц. Досева, Н.А. Нечунаева, Л.И. Щеголева, Т.А. Сумникова), общефилологических (М.И. Мулич, Л.И. Щеголева, В.А. Матвеенко), сравнительно-исторических (Ц. Досева, Л.И. Щеголева, В.А. Матвеенко) исследований, было продолжено начинание И.В. Ягича по изданию комплекта служебных миней (Е.М. Верещагин, X. Ротэ). В работах Н.А. Нечунаевой проведено глубокое текстологическое изучение всех сохранившихся славянских списков служебных миней XI-XV вв., исследованы их редакции, сделаны выводы о древно

1 "Наблюдения опровергают представление о минейном тексте как о невыразительном тексте, суть которого скрыта из-за плохого перевода, явившегося следствием непонимания значений греческих лексем и переноса синтаксических отношений из языка оригинала в язык перевода" [Нечунаева 2002,180]. ста того или иного типа миней и конкретных рукописей, а также о соотношении редакций с первоначальными переводами гимнографических текстов.

Однако в связи с тем, что славяно-книжные тексты XI-XIV вв. традиционно рассматривались лишь как второстепенный по значимости (после оригинальных средневековых русских сочинений) источник для изучения истории русского языка, их собственно текстовые и, соответственно, языковые черты до настоящего времени исследованы фрагментарно и в недостаточной мере. Если некоторые графико-орфографические, фонетические и словообразовательные особенности древнейших служебных миней были предметом изучения, то этого никак нельзя сказать об их морфологических, синтаксических и семантических особенностях.

2. Нет сомнения в том, что роль текстов традиционного состава в формировании грамматических категорий русского языка явно недооценена. Именно такие тексты, в которых изменения на всех уровнях происходят медленно, с трудом в силу священности жанра, являются показательными с точки зрения отражения в них активно развивающихся в русском языке грамматических категорий2.

2.1. Уже при первом знакомстве с грамматическим материалом разновременных служебных миней становится ясно, что изменения языковых форм, их грамматической семантики, синтагматических связей, наблюдаемые в древнейших сохранившихся до нас гимнографических текстах, могут стать ценным материалом для решения вопроса о направлении и причинах происходящих в древнерусском языке грамматических изменений. Такие изменения раскрывают механизм становления многих морфологических категорий, а выработанные в богослужебных текстах способы выражения новых значений и категорий в истории русского языка стали непосредственным источником и катализатором развития и закрепления определенных структурно2

О бесспорной значимости богослужебных текстов для изучения истории русского языка см., например, [Толстой 1988,41-52; Алексеев 1988]. грамматических, парадигматических и синтагматических форм современной языковой системы как в ее письменной, так и в устной форме.

Неоценимый и во многом незаменимый материал дают минеи и для исследования определительных категорий в истории русского языка. Несмотря на большое количество работ, посвященных истории прилагательных [Ист-рина 1921; Трубецкой 1937; Жирмунский 1946; Валгина 1953; Валгина 1956; Романовская 1954; Георгиева 1958; Пигин 1958; Фролова 1959; Фролова 1967; Бородин 1963; Иванова Н. 1963; Марков 1961; Марков 1997а; Марков 19976; Жихарева 1964; Зверковская 1964; Зверковская 1986; Санников 1978; Иванов 1979; Алымов 1976; Юдакин 1979; Мароевич 1981; Заиконникова 1982; Снетова 1982; Снетова 1992; Кузнецов А. 1983; Кузнецов А. 1984; Не-чунаева 1984; Гурьева 1988; Жолобов 1991; Игнатьева 1991; Гиппиус 1993; Кукушкина 1993; Николаев-Трошкина 1996; Котов 1998; Толстой 1999; Толстой 1999а и др.] и истории наречий [Юдакин 1978; Янович 1978; Волошина 1985; Демидов 1988; Коневецкий 1988; Ефимова 1989; Чурмаева 1989; Шмелев 2002 и др.] (исследования проводились в первую очередь на материале оригинальных древнерусских памятников), до настоящего времени окончательно не выяснены семантико-грамматические предпосылки процесса их становления как особых лексико-грамматических классов и механизм их формирования, остаются нераскрытыми роль синтагматических связей и отношений, а также этапы и формы грамматикализации категорий, не раскрыта их связь с категорией первичного нерасчлененного имени, практически отсутствуют сведения об изменении активности прилагательных и наречий в древнерусском языке и об объективных критериях, позволяющих судить о стадиях их становления, и многие другие вопросы. Дело осложняется тем, что традиционное представление об определительных категориях древнерусского языка, во многом обусловленное знаниями современной грамматической системы, не соответствует реальной функционально-грамматической нагрузке этих образований в древнейший период. Одна из причин этого - отсутствие формальных различий, например, между современными местоименными формами прилагательных и древнерусскими членными определительными именами, между современными наречиями на -о и функционировавшими в древнерусских текстах аналогичными нечленными образованиями, между современными так называемыми субстантивными прилагательными и древнерусскими членными именами в независимой позиции.

2.2. В русском языкознании существует проблема соотношения употребления слова в речи и представления лексемы как единицы языка в лексикографических и теоретических работах.

Например, в современном русском языке с точки зрения структуры нет различия между предложениями "Нищий сказал", "Учащийся написал" и "Бегущий прокричал". Соответственно нет различия ни в употреблении, ни в грамматическом значении слов нищий, учащийся и бегущий - все являются подлежащими, выраженными именами существительными. Но традиционно системный статус подобных слов определяется по-разному. Так, в словаре С.И. Ожегова в статье нищий слово определяется как "2)м. Человек, живущий подаянием, собирающий милостыню" [Ожегов, 429], слово учащийся имеет значение "л<. Человек, который учится в учебном заведении" [Ожегов, 876]. А существительное бегущий в этом же словаре вообще отсутствует.

Среди большой группы существительных адъективного типа склонения имеются существительные мужского, женского, среднего рода, образованные, с традиционной точки зрения, от прилагательных и причастий: слепой, военный, ссыльный, служащий, пострадавший, арестованный', детская, приемная, булочная, накладная; старое, летнее, сладкое, происходящее, происшедшее, сказанное', а также субстантивы, употребляемые в форме множественного числа: цитрусовые, позывные, премиальные.

В особую группу выделяют субстантивы типа пассажирский ("Поедем пассажирским"), выходной ("В выходной будет хорошая погода"), контрольная ("Контрольная всеми была написана хорошо") и подобные, обладающие четкой соотнесенностью со словосочетаниями пассажирский поезд, выходной день, контрольная работа. Существительные именно этой группы чаще всего отсутствуют в словарях. Но и из слов предыдущей группы не все квалифицируются как существительные. Так, в словаре С.И. Ожегова есть существительное военный, но нет арестованный, есть детская, но нет накладная.

Понятно, что решать вопрос о статусе таких имен можно, лишь учитывая их соотношение с производящими именами прилагательными, категориальное предметное значение, синтаксическую роль в предложении, отношения с синонимическими словосочетаниями с тем же номинативным значением, стилистическую окраску и т. д.

2.3. В подобной ситуации особое значение для выяснения статуса членов этой группы образований приобретает их исследование в истории русского языка.

Как известно, уже в древнейших славянских переводах встречаются слова типа глоу^ъш, клдгдга, несесь.ндт с предметным значением: глжснн СЛЫШАТЬ н MftkTRHH ЬкСТАЖТк РЕ 16аЗ, дша его бъ елгынхъ Бъдьорнть, са БПс 8 об.6, улкоу ьъ. н'ьже оелъус cm събъ^денж6 н съпосадн на нескнънуъ ЕПс 9а9-10 (примеры приводятся по [СИХ1-ХП]).

В словарях старославянского и древнерусского языка эти субстантивы выделяются с разной степенью последовательности. Так, в ССС особо описываются слова ЕЪ1Шкннн в знач. сущ.: ты ot(*oya пророкъ Бышкнъго МАреуешн са, ь-ышьнгага ср. мн. в знач. сущ.: ocana ь-ышъннн^ъ [ССС, 161), прА&кдкыъш муж. в знач. сущ.: не поьнненъ есмъ отъ кръье сего прдьедънАдго [ССС, 497], но отсутствует определение слова нищий как существительного: NHijjk прил. 'бедный, нищий': еогатш н нншктнн . н Зълнн н досрнн . отъ того слоужъсж прнгемкнкт' Супр 262, 5 [ССС, 382].

Показательны в связи с неизученностью проблемы формирования определительных категорий и категориального статуса прилагательных, субстантиватов и наречий неточности в толковании и интерпретации данных образований в словарях.

Так, например, в СИХ1-ХП ни в статьях глаголов (в разделе причастий), ни в статьях прилагательных не встречается традиционная и необходимая помета "в качестве существительного", которая указывала бы на особое употребление прилагательных и причастий, как это делается в некоторых других словарях и предлагается в некоторых теоретических работах. В то же время многочисленные контексты дают право выделять субстантиваты в качестве особой категории образований: н не уоу еыььшн^ъ ьъ немь. Сав 155а 16-17 [СИХ1-ХП, 1, 59], нде ы> секе днба са б-ыьъшоуоумж Сав 154об. 17-18 [СИХ1-ХП, 1, 59], N6 б-ь(>обабъшн;(ъ пр[н]шестьню гню • ь-ь[^дд]сть. reonlckaa об-ьштаныа • ЕПс 1461 [СИХ1-ХП, 1, 151], же прос&ътн с(и]а • ежннмк поь-ьданннмь • МД 8об. 14 [СИХ1-ХИ, 1, 153], н неуьстньънмъ н гр-ьшьнънмъ по д-ьдикю н^ъ ЕПс Зв 13 [СИХ1-Х11, 1, 180], осиобабъ ^емльнаи послъдобалъ ёсн xt-.] ^наменаьъ са МД 1а 21 [СИХ1-ХН, 1, 254], не тр-ЪЕжнкть съдрдвнн ьрАУА • нъ ЕолАфен ТЛ Юоб. 8 [СИХ1-ХП, 3, 2, 285], см. также формы мн. в статьях кротъкъ [СИХ1-ХП, 2, 17], прАБкдкиъ- ьъ^ьеселнтн с а прАьедкннн о гн • ЕПс 5г 17 [СИХ1-ХП, 3, 1, 79-80] (ср. в [ССС] -прАкедкиын муж. в знач. сущ. ие повнненъ есмъ. отъ кръ&е сего прА&едъиААго Map, Ас, Сав [ССС, 497]); ruuilnl — н Еждете снве бъ.1шь.нааго ТЛ 10а 5 [СИХ1-Х11, 1, 136], слаба ьь. бышкин^ъ кж н на ^(млн мнрь РЕ 56 17 [СИХ1-ХИ, 1, 136] (ср. Бишкинн в знач. сущ.: ты отроуА пророкъ ьъ1шь.нъго ндреуешн са, ruiulniaia ср. мн. в знач. сущ.: urcANA въ. б-ыш-ьннн^-ь [ССС, 161]). Во многих случаях о субстанциональности таких образований говорит их употребление с предлогом: дша гего ы блгъш^ъ ьъдьорнть. са БПс 8об. 6 [СИХ1-Х11, 1, 27], ибскнъш^ъ ьеселА са МД 6а 21 [СИХ1-Х11, 2, 137], улкоу н'ьже ОЕл-bve си • съЕЪзд&нже [Так. - В.Б.] н съпосадн на нбскиън^ъ ЕПс 9а9-10 [СИХ1-XII, 2, 137], сто стого ьъ. ст-ын^ъ ♦ поуньаюштаго • ьдрндвд пропоь-ьддъ бен • МД 12а 5 [СИХ1-Х11, 3, 1, 225]. Особо следует отметить, что в некоторых статьях СИХ1-ХИ формы, которые следует трактовать как субстантиваты, просто преобладают: см., например, статьи слова неуъ.стньъ [СИХ1-ХН, 2, 159-160], nhiiitl [СИХ1-Х11, 2, 166-167].

Надо сказать, что авторы СИХ1-ХП, наблюдая такое несоответствие употребления, синтаксической роли, значения, с одной стороны, и грамматических помет, с другой, все же в ряде случаев дают соответствующий комментарий: "&елнкъ1н спсьъ дпле • м&ленннллк oylml съподоен са ьъ^люклене МД 14об. 12 /=возлюбленный, милый/" [СИХ1-Х11, 1, 106] (ср. в [Ожегов, 85]: возлюбленный сущ. "любимый человек"), - а то и, несмотря на последовательно проведенный принцип не выделять субстантивы, все же обозначают их как существительные: "къседендм сущ. жен. вселенная, целый свет, вся земля, космос" [СИХ1-ХП, 1, 121], "погань сущ. муж. язычник, православный" [СИХ1-ХИ, 3, 1, 26].

Подчеркнем, что вопрос о категориальном статусе таких образований во многом еще не разработан и последовательное выделение субстантиватов не проведено ни в одном словаре в силу неоднозначности решения проблемы в целом, см. также, например, [СИХ1-ХИ].

Другой не разработанной в историческом языкознании проблемой остается определение категориального статуса звательных форм типа ЕЛАжене, сь а те и под. Традиционно их называют формами имени прилагательного. В то же время известные факты (значение, синтагматическая позиция, функциональная нагрузка и др.) свидетельствуют о том, что безоговорочное отнесение их к именам прилагательным в начальный период письменной истории русского языка, когда они наиболее активно используются, вряд ли оправданно.

3. На наш взгляд, не соответствует действительности традиционное мнение о том, что к началу письменного периода лексико-грамматический класс имен прилагательных и категория определительных наречий уже сложились и представляют собой аналогичные современным группы образований, а их пополнение представляет собой словообразовательный процесс по существующим в языке моделям.

Известно, что категории имени существительного и имени прилагательного сложились на базе первичного нерасчлененного имени. Кроме того, считается, что к историческому периоду процесс становления именных частей речи зашел довольно далеко и лексико-грамматические категории имени прилагательного и наречия, которое образуется на базе именных категорий, уже сформировались.

В то же время выделение существительных и прилагательных как обособленных классов слов из прежде нерасчлененной категории имени в процессе их синтаксической, словообразовательной и семантико-понятийной специализации может быть подтверждено, например, фактами древних славянских, в частности древнерусских, текстов, так как в них существуют хоть и затемненные словообразовательными и грамматическими дифференциаторами, но все же показательные примеры нерасчлененности имени.

Традиционно при изучении становления грамматических категорий названных классов слов и их формальных показателей с целью описания грамматической истории определительных имен в русском языке обращают внимание на различия в функционировании и на различия в формах. В стороне остаются особенности, заставляющие скорее объединять, нежели дифференцировать факты.

Анализ синтаксических и морфологических явлений в древнейших переводных гимнографических текстах дает возможность увидеть тот этап существования нерасчлененного имени, когда оно еще продолжает функционировать как единый грамматический класс слов, тот этап, который, как принято считать, предшествует времени создания первых письменных памятников.

4. Древнеславянский текст, текст священного писания, литургические тексты представляют собой объект лингвистического исследования особого рода. Какая бы проблема ни стояла перед историком языка, в центре внимания неизбежно оказывается понимание текста. Именно понимание и интерпретация становятся наиболее сложными для современного человека, так как древний текст - это принципиально иной речевой и языковой объект. Одной из его особенностей является построение из воспроизводимых символов, которые делали повествование содержательно глубоким и философски значимым, объемным для средневекового читателя. В отличие от современного текста, в основе которого лежат понятийно-логические принципы построения, родо-видовая иерархия и системная противопоставленность языковых знаков, древний текст состоял из синкретичных словесных компонентов [Ко-лесов 2001, 152-153]. Видением целого образа через образность каждой составляющей его синкреты достигались содержание, перспектива и цельность текста [Там же, 134].

В то же время каждый словесный образ оформлялся, а тем самым существовал и воспринимался только в контексте. Только текст в совокупности всех словесных знаков создавал семантическое наполнение конкретной формы [Там же, 191-192]. В употреблении проявлялись смысловые, а соответственно, и грамматические характеристики формы (о контекстной обусловленности древнего слова см., например, [Колесов 2002, 174 и далее]). В тексте слово представало как синкрета, семантическая особенность которой заключалась в его множественной валентности при одновременной смысловой цельности [Колесов 2001,159]. Одной из причин разрушения семантического синкретизма является, по мнению В.В. Колесова, столкновение двух культур - языческой и христианской: "Совмещение объемов понятия при нерелевантности содержания понятия давало возможность для дальнейшего развития символа и его укоренения в славянской ментальности. Происходило это на основе метонимических переносов, обслуживавших именно предметное значение слова, а непосредственным результатом стало- разрушение семантического синкретизма имени и создание слов "широкого" значения." [Колесов 2001,264].

5. Если вопрос о семантическом синкретизме древнего слова достаточно хорошо разработан (А.А. Потебня, В.В. Колесов, Г.А. Николаев и др.) и можно говорить о том, что в науке выработан достаточно точный и адекватный материалу метод интерпретации смысла древнего текста и его составляющих (Н.А. Мещерский, А.С. Львов, Б.А. Успенский, А.А. Зализняк, В.В. Колесов, Е.М. Верещагин, А.А. Алексеев, В.Ф. Дубровина, М.А. Момина, Н.И. Толстой, В.М. Живов, М.В. Иванова, Л.Г. Панин, В.Б. Крысько и др.), то проблема грамматического, категориального синкретизма еще не разработана в достаточной мере.

Одним из наиболее актуальных вопросов исторической грамматики является вопрос о категориальном статусе имен прилагательных в различные периоды истории русского языка. В силу генетической связи с категорией нерасчлененного имени, в силу той значимости, которую прилагательные имеют в средневековых текстах конфессионального, философско-поучительного жанров, а следовательно, и в литературных, образцовых текстах в целом, в силу той роли, которую прилагательные сыграли в истории русского языка в ходе формирования абстрактно-понятийного аппарата мышления, именно эта грамматическая категория нуждается в специальном лингвистическом исследовании с точки зрения функции и определения категориального статуса в разные периоды становления этой части речи.

Наше сегодняшнее видение и понимание древнего текста не адекватно пониманию его древним книжником и читателем. Расхождение, в частности, вызвано тем, что мы накладываем на текст категориальные, грамматические, синтагматические, смысловые рамки современной языковой системы, мы думаем, что с точки зрения функции, роли в синтагме, а следовательно, и смысла, согласуемая форма является аналогичным современному прилагательному компонентом. Однако мы заблуждаемся, и наши попытки средствами современного языка передать ускользающее содержание древнего славянского слова, смысл синтагмы, фразы и текста- лишь приближение к истинному пониманию3.

3 Ср., например, показательные широкие рамки семантической интерпретации значения древнерусских слов в СИХ1-ХН под ред. Имре X. Тота, в котором авторы отказываются от разделения омонимов и значений одного слова: при слове, как пишет Имре X. Тот, "дается значение или несколько значений, однако разные значения не трактуются отдельно" [СИХ1-ХП, 1, стр. III]. На практике это претворяется таким образом, что слово получает широкое семантическое толкование. Для этого есть все основания: в одних случаях контекст иллюстрирует такое недифференцированное, широкое значение, в других - контексты представляют несколько конкректных, более узких значений или одно из приведенных в определении значений, в иных же случаях контекст, часто единственный, не дает возможности толковать слово однозначно. Так, слово Ее^дконнк получает толкование 'беззаконность, незаконность, произвол, безбожие' на основании контекста задлъжнша Ее^дконнесьое ЖК 2а21 [СИХ1-ХН, 1, 14], значение слова в котором можно трактовать, действительно, так широко; значения слов ЕЛАГосло&леынге 'благословление, одобрение' [СИХ1-ХП, 1, 24-25], кнденнге 'зрение, привидение, сновидение, образ, вид, призрак' [СИХ1-ХН, 1, 72] также получают подтверждение в контекстах, иллюстрирующих возможность широкого понимания словоупотребления с точки зрения семантики; слово ыдкдртн са 'селиться, наставать' употреблено в контексте съ. ннмнже ьъ.дьдр лешн с a JIM 1об24 [СИХ1-ХН, 1, 93-94], который не дает возможности конкретизировать значение; то же самое можно отметить для слов &ец1Аынгс 'голос, звук, сказывание, проповедание, проповедь, поучение, предсказание' [СИХ1-XII, 1, 154], глашатн 'издавать звуки, голос, кликать, звать, призывать, возглашать, восклицать, называть' [СИХ1-Х11, 1, 164], горе "горе, болезнь, несчастье, беда, печаль" [СИХ1-ХИ, 1, 168], домъ 'дом, здание, храмина, жилище, семья, домочадцы, храм' [СИХ1-ХН, 1, 199], доухъ. 'дух /святой, нечистый, злой/, дыхание, душа, струя, ветер, воздух, сознание' [СИХ1-ХИ, 1, 207], неукстньъ. 'нечестивый, нечистый, злой, грешный, безбожный' [СИХ1-ХП, 2, 159], оЕрестн 'обрести, найти, приобрести, достать, застать, получить' [СИХ1-ХИ, 2, 191], пньо 'питье, напиток, благодать' нстоуннкъ. н^нде спсенддго пньд Бдрфололлъ премоудре МД 7 об. 4 [СИХ1—XII, 3, 1, 10), сжгстд 'суета, тщетность, ничтожность' [СИХ1-ХП, 3, 2, 270], с-ьд-ьтн 'сидеть, пребывать, обитать, жить' [СИХ1-ХП, 3,2, 330] и мн. др.

6. Процесс познания является основой для выявления, осознания и наименования признаков, свойств и качеств субстанций объективного мира [Колесов 1986, 11-15]. На первом этапе признак является конкретным, связанным с тем чувственно-конкретным образом, свойством которого он является. Каждый предмет имеет только ему присущее определение [Колесов

2002, 89]. Лишь по мере все более точного и существенного с точки зрения человека познания мира вещей и процессов и разделения существенных и несущественных характеристик признак становится независимым и формируется в качестве абстрактного понятия: "Познание, — пишет В.В. Колесов, - и состоит в отыскании и определении признаков, которые в последовательности качественной смены одного другим все надежнее обрисовывали в человеческом сознании контуры внешнего мира: сначала это просто признак предмета, затем его важное свойство и как завершение поисков - существенность его качества. Категория "качество" становится философской и общей по мере того, как из множества словесных образов создается законченное по точности знание мира" [Колесов 1986, 12].

Утверждение, закрепление найденного в процессе познания признака проявляется в появлении специальной лексемы. Историческое рождение каждого конкретного слова-лексемы с абстрактным, обобщенным значением непосредственно связано с процессом поиска, нахождения и выделения существенных свойств абстрактного понятия и со все большей систематизацией дифференцирующих признаков значения формирующегося слова. Исконно образное сознание только постепенно становится понятийно-логическим [Колесов 2002, 33].

В истории языка процесс отторжения признака от субстанции, с точки зрения В.В. Колесова, проходит несколько стадий, которые проявляют себя в существовании признаков различной степени связанности/свободы по отно-* шению к предмету - признака типичного, выделительного, образного [Колесов 2002, 84].

Как известно, окончательное формирование имени прилагательного как особой лексико-грамматической категории происходит только в исторический период [Колесов 2002, 217]. Различные стадии становления качества как понятия и как грамматического признака проявляют себя в древних текстах различными средствами: лексически и грамматически, словами-синкретами и причастиями, глаголами4.

Историко-лингвистическое исследование каждого из языковых уровней дает возможность увидеть проявление выделяемых сознанием новых понятийных категорий и становление особых, необходимых для выражения понятия о качестве (качествах) специализированных грамматических категорий имени прилагательного, субстантивата, предикатива и наречия5.

Сложность наблюдений и анализа состоит в том, что многие существенные изменения категориального и внутрикатегориального характера в ис

4 В.В. Колесов отмечает, что в древнерусской языковой системе "с одной стороны, философская категория качества уже соотносится с грамматически выраженными эквивалентными ей понятиями, с другой же - еще растворена в различных языковых проявлениях, отражается через посредство самых разных - лексических и синтаксических - форм. Однако исходное определение качества через прилагательное уже найдено, и во всяком случае постулируется, хотя сама категория имени прилагательного только начинает развиваться как самостоятельная (речь идет о древнерусском языке). Постоянно присутствуя в сознании, направляемая подобным категориальным осознанием качества как идеи, конкретная форма имени - прилагательное - со временем окончательно становится единственным средством воплощения качества в самостоятельной части речи. Сначала в общем перечне имен дается особая парадигма склонения прилагательных (в ранних переводных грамматиках с конца XVI в.), а затем происходит совмещение семантической (т.е. философской, категориальной) основы восприятия с его формальным (грамматическим) субстратом (в грамматике Мелетия Смотрицкого 1619 г.)" [Колесов 2002, 90].

5 "Грамматические классы слов распределяются по фонетическому принципу - в зависимости от гласных или согласных, которыми завершаются основы; грамматические категории определяются и опознаются по формальным признакам, например, по характеру синтаксической сочетаемости слов (категории рода, числа, падежа, лица и пр. долгое время остаются на уровне морфологической мотивированности смежными формами, они не способны выступать самостоятельно и вне контекста)" [Колесов 2002,191]. тории русского языка происходили без изменения формы выражения6. А потому одна из основных целей нашей работы - увидеть за неизменностью формы развитие категории.

7. Если говорить о функционировании прилагательных, субстантиватов и наречий, то можно ожидать, что разновременные рукописи богослужебных текстов будут давать относительно однородный материал, ориентированный на традицию, но не на новации, а значит, ни в разновременных списках одного текста, ни в рукописях с разными текстами не будут выявлены однонаправленные тенденции изменения и развития определительных категорий как особых классов слов, не будут проявляться частные особенности функционирования групп и разрядов прилагательных и наречий и отдельных их форм. Как будто бы это должен быть от рукописи к рукописи, с одной стороны, пестрый и несистематизируемый материал, а с другой - достаточно стабильный в своих формах и грамматической и лексической семантике.

Однако данные богослужебных текстов не подтверждают этого предположения: анализ позволяет не только увидеть тенденции в изменении функциональной нагруженности прилагательных, субстантиватов и наречий, в их активности и в их образовании, но и выявить причины изменений в сфере этих лексико-грамматических классов слов в целом.

Обнаруженные тенденции и направления изменений дают возможность во многом иначе посмотреть на неизбежную пестроту материала и на частный факт конкретного употребления или разночтения: это уже не только результаты справы, редактирования, отражения местных особенностей и т. п., но факты общей перестройки данного звена языковой системы, в которой функционирует, бытует текст. Взаимообусловленность тенденций развития прилагательных и наречий дает право говорить о ярком отражении в текстах

6 "Изоморфизм понятий, объединяемый общим, уже отвлеченным от исходной субстанции признаком, может чрезвычайно усложняться, и вся древняя славянская литература, в сущности, представляет последовательные этапы такого семантического усложнения при видимой неизменности формы" [Колесов 2002, 292]. служебных миней общих и частных языковых изменений, связанных с формированием и становлением нескольких определительных категорий русского языка - имен прилагательных, субстантиватов, предикативов и наречий.

Таким образом, необходимость специального исследования, посвященного истории указанных грамматических категорий, и его актуальность определяется:

- неразработанностью до настоящего времени проблемы формирования в древнерусском языке основных лексико-грамматических определительных категорий - категории имени прилагательного, субстантиватов, предикативов, а также группы определительных наречий;

- отсутствием исторического подхода к категориальной квалификации определительных имен в древнерусских текстах различных жанров;

- отсутствием понимания механизма протекания процесса дифференциации первичного нерасчлененного имени и взаимосвязи факторов, определяющих направление, основные этапы и результаты изменений, а также

- отсутствием представлений о роли в процессе формирования имени прилагательного, субстантивата, предикатива, наречия традиционных для русской письменности богослужебных текстов, в частности служебных миней.

8. Определительными словами мы называем слова определительных категорий, грамматическая семантика которых связана с понятием о характеристике. Характеризующая роль таких слов проявляется как при выполнении ими функции определения при именах существительных и при глагольных формах, так и при их независимом употреблении в синтагме. Более общо такие формы в целом могут быть названы характеризующими словами, так как функция синтаксического определения свойственна только приименным и приглагольным атрибутам, а субстантиваты наряду с характеризующей семантикой обладают субстанциональным (предметным) значением. Следует добавить, что в древних текстах последние сохраняют свою субстанциональность и в соположении с другими именами. Соотношение характеристики и субстанциональности в каждом отдельном случае зависит от большого количества различных факторов.

В связи с тем, что круг собственно характеризующих слов значительно шире - к ним должны быть отнесены многие существительные, обстоятельственные наречия и даже глаголы, - по отношению к анализируемым формам применяется термин определительные слова. Объединить этим термином (определительные слова, слова определительных категорий) прилагательные, субстантиваты, производные определительные наречия и причастия позволяет высокая степень омонимичности всех трех групп слов, генетическое родство многих из них, их словообразовательная производность и соотноси-мость, а также отсутствие во многих случаях их четкого функционального противопоставления в пределах древней синтагмы.

Термины характеризующее слово, характеризующая форма, характеризующее имя также используются как наиболее общие наименования слов и форм с характеризующей семантикой.

В разделах, которые посвящены количественным данным, по отношению к исходно синкретичным именам мы используем традиционные для современной грамматики термины - прилагательное, причастие, субстантиват, наречие. Это связано с тем, что категориальная характеристика слова даже в его конкретных, контекстных употреблениях во многом для периода XI-XII, а то и XIII-XIV вв. еще неопределенна. В то же время поиск, выявление и описание тенденций и направлений методом обработки большого количества данных нескольких текстов требует идентичного терминологического аппарата при анализе как древнейших, так и более поздних текстов. Основанием идентичного подхода может быть дифференциация форм по все более и более проявляющимся в них категориальным свойствам (например, свойствам имени прилагательного) и условное именование грамматических и семантических синкрет в текстах всего анализируемого периода идентичными терминами. При этом то, что мы в таких разделах называем прилагательным, по сути является категорией, объединяющей весь круг форм - от собственно приименных атрибутивных членных образований (прилагательных) в поздних текстах до синкретичных нечленных имен в ранних текстах. Чем менее общим является описание количественных данных, тем более конкретно выявляются синкретичные, атрибутивные, субстанциональные характеристики группы аналогичных образований.

9. Объектом нашего исследования стали формирующиеся в древнерусском языке грамматические категории имени прилагательного, субстан-тивата и наречия. В центре исследования - особенности употребления (функция в синтагме), семантика (в первую очередь грамматическая) и категориальный статус форм с характеризующим значением.

Предметом исследования стало функционирование нечленных и членных форм характеризующих имен в качестве приименных и приглагольных определителей, а также в независимом (абсолютном) употреблении в древнейших славянских памятниках. Целью исследования является:

- выявление причин и механизма формирования определительных категорий имени прилагательного, субстантивата и наречия в древнерусском языке на базе первичного нерасчлененного имени;

- определение роли каждого из факторов развития определительных категорий и характера взаимодействия этих факторов в ходе окончательного утверждения категорий;

- обоснование значимости богослужебных текстов для формирования определительных категорий, доказательство исключительной ценности таких текстов для исследования грамматической системы древнерусского языка в целом.

Задачи исследования:

- доказать существование в древнерусском языке особой категории не-расчленного имени с характеризующим значением;

- выявить формальные специализированные способы выражения характеристики в первичных именах;

- доказать первичную субстанциональность членных характеризующих имен;

- выявить основные факторы, определяющие распад первичного имени на субстантиват, имя прилагательное и предикатив;

- определить синтаксические условия дифференциации первичного характеризующего членного имени на субстантиват и приименное определение - имя прилагательное;

- выявить роль пре- и постпозиции в становлении каждой из формирующихся категорий;

- выявить факторы активизации определительных наречий в истории русского языка;

- доказать связь между активизацией приглагольных определителей, образованных от прилагательных, и окончательной сформированностью лексико-грамматической категории имени прилагательного. Особенностью работы с памятниками стало привлечение к анализу в разных формах всех имеющихся в текстах определительных образований, так как мы считаем принципиально важным решать проблемы исторической грамматики не только на основе анализа отдельных показательных фактов, анализа разночтений и сопоставления архаизмов и новаций в рукописях, но и на основе показательных изменений в функционировании всего корпуса анализируемых образований.

10. Пытаясь разобраться в условиях, причинах и механизме формирования определительных категорий в русском языке, мы должны учитывать, что любое изменение в одном из звеньев грамматической системы языка неизбежно приводит к подвижкам в других ее звеньях. И, пожалуй, самое сложное в историческом исследовании - это увидеть и описать взаимосвязь и взаимозависимость происходящих сдвигов, представить развитие исследуемых объектов 1) как процесс, обусловленный множеством разнородных факторов, не всегда имеющих непосредственную связь с анализируемым фактом языка, но опосредованно влияющих на его проявление в истории, 2) как процесс, единый в своей направленности от древнего состояния функционирующей системы к ее современному виду. Увидеть, показать и понять эти связи и отношения было основной целью работы.

11. Источниками исследования стали древнерусские служебные минеи XI-XIV вв., а также другие древнейшие славянские письменные памятники.

11.1. В качестве основных источников исследования выбрано несколько текстов новгородских служебных миней XI-XIV вв.:

• служебная минея на май XI в., Путятина минея (РНБ, Соф. 202, 135 л.; СК № 21) (в дальнейшем - ПМ),

• служебная минея на июнь, минея Дубровского (РНБ, F.n.1.36.,. 15 л.; СК № 22) (в дальнейшем - МД),

• служебная минея на апрель XII в. (РНБ, Соф. 199, 48 л.; СК № 88) (в дальнейшем - М12),

• служебная минея на май XIII в. (РНБ, Соф. 204, 133 л.; СК № 282) (в дальнейшем-Ml 3), *

• служебная минея на март XIV в. (РНБ, Соф. 198, 133 л.) (в дальнейшем-М14).

Кроме того, в работе использованы данные трех изданных И.В. Ягичем миней конца XI в.:

• служебных миней на сентябрь, ок. 1095 г. (РГАДА, ф. 381 (Син. тип.), № 84, 176 л.; СК № 7) (в дальнейшем - Ml095),

• октябрь, 1096 г. (РГАДА, Ф- 381 (Син. тип.), № 89, 127 л.; СК № 8) (в дальнейшем - Ml096) и

• ноябрь, 1097 г. (РГАДА, ф. 381 (Син. тип.), №91, 174 л.; СК №9) (в дальнейшем - Ml 097).

Выбор служебных миней в качестве основного источника обусловлен особым характером и лексико-грамматическим составом гимнографических памятников. В чтениях в память почитаемых церковью лиц и сверхлиц используется большое количество характеризующих слов. Именно такие имена составляют семантическую и грамматическую базу аллюзивных по характеру текстов7.

11.2. Особого внимания среди всех памятников заслуживает, конечно, Путятина минея, древнейшая из всех сохранившихся русских миней.

Новгородская служебная минея за май (Путятина минея) является одной из 22 древнерусских сохранившихся до нашего времени рукописей XI в. Рукопись не датирована. Палеография, графика, орфография, языковые особенности памятника неоднократно становились предметом исследования ученых (А.Х. Востоков, А.А. Шахматов, Н.Н. Дурново, И.К. Куприянов, митр. Макарий, И. Огиенко, А.И. Соболевский, Е.Е. Голубинский, Н.Н. Розов, И.И. Срезневский, Е.Ф. Карский, К.М. Куев, Е.Э. Гранстрем, Н.А. Нечунаева). Относительно времени создания рукописи ученые расходятся во мнениях: И.К. Куприянов считал, что ПМ написана по крайней мере в XI в. или даже в конце Х - нач. XI в. [Куприянов 1857а, 40, 42; Куприянов 18576, 10-12], И.И.Срезневский предполагает, что рукопись написана до 1100 г. [Срезневский 1861, 21, 149], Л.В. Столярова датирует выходную запись писца, современную рукописи, второй половиной XI в. [Столярова 1997, 30]; Е.Ф. Карский, К.М. Куев, Е.Э. Гранстрем, Н.А. Нечунаева датируют

7 Из привлекаемых текстов, пожалуй, лучше всего сегодня исследованы М1095, М1096, М1097, МД и ПМ: описаны их состав, структура, содержание, палеография, графика, орфография и фонетика (редуцированные, носовые и др.), словообразование, лексика, оформление и др. [Срезневский 1861; Волков 1897; Сергий 1997; Ягич 1886; Ягич 1889; Попруженко 1889; Карнеева 1917; Комарович 1926; Обнорский 1925; Марков 1964, Марков 1968 и др.; Колесов 1968, Колесов 1971, Колесов 1980 и др.; Гранстрем 1953; Мурьянов 1981; Машет 1967; Нечунаева 1978, Нечунаева 1982, Нечунаева 1986, Нечунаева 1990, Нечунаева 2000 и мн. др.; Щеголева 1992, Щеголева 2001; Баранов 1996а, Баранов 19996, Баранов 1999в, Баранов 2001 в и др.]. Тексты XII, XIII, XIV вв. исследованы значительно меньше: описан состав и сделано описание Ml 2 [СК, 125; Опись БНСС, 80], описан состав и сделано краткое описание М13 [СК, 267; Опись БНСС, 82] и М14 [Опись БНСС, 80]. Тексты М1095, Ml096, Ml097, МД и ПМ изданы [Ягич 1886; DM; ПМ (Мур.)]. текст временем около 1100 г. [Карский 1928, 303; Куев 1979, 21; Гранстрем 1953,18; ПС, 188; Нечунаева 1982, 6, 9].

Древнейшим памятником, переписанным на территории Руси, считает минею В.М.Марков [Марков 1964; Марков 1968, 550-551]. На основании анализа графико-орфографических и фонетических особенностей им сделан вывод о том, что текст написан по крайней мере в середине XI в. [Марков 1964, 15], а может быть, и раньше [Марков 1964, 7-8]. К первой половине XI в. относит рукопись В.В. Колесов [Колесов 1980, 85]. О древности памятника свидетельствует его графика (сохранение юса большого йотированного, соответствующее этимологии написание букв редуцированных) и язык (отражение последнего этапа деназализации носовых, отражение начального этапа падения редуцированных и др.) [Марков 1964; Марков 1968, Колесов 1980].

О том, что ПМ является ранней рукописью XI в., говорит и палеографический анализ почерков, второй из которых в особенностях начертания отдельных букв близок древнейшим южнославянским памятникам кириллического письма, таким, как Саввина книга - восточно-болгарский памятник XI в. (основная часть), Супрасльская рукопись XI в. и др. [Баранов 1996].

Мы поддерживаем мнение И.В. Ягича [Ягич 1886, LXVIII], митр. Ма-кария [Макарий 1995, 57), Н.А. Нечунаевой [Нечунаева 1994, 96-97], К.И. Пападопуло-Керамевс [Пападопуло-Керамевс 1906, 144], что оригиналом была южнославянская (болгарская) рукопись, появившаяся на Руси в числе первых болгарских книг [Момина 1992,218; Баранов 1996а].

Об этом свидетельствуют, в частности, состав и расположение чтений в ПМ, которые отличают ПМ от других известных майских миней XI, XII и последующих веков (ср., например, порядок расположения чтений- канон, стихиры, седален, который отражает древнейший тип их следования [Ягич 1886, LXVII-LXVIII; Момина 1992, 218; Нечунаева 2000, 19, 38-41, 52-56, 152-154; Верещагин-Крысько, 18-19]), а также то, что она принадлежит к другой редакции гимнографических текстов [Нечунаева 2000, 43], в отличие от тех, что были распространены на Руси уже в конце XI в. [Момина 1992, 210-214, 215, 218], после введения Студийского Устава на Руси8.

Студийский устав был составлен во второй четверти XI в. константинопольским патриархом Алексеем и переведен с греческого в 60-х гг. XI в. при Феодосии Печерском [Сергий, 150-161; Макарий, 155-156; Ищенко 1976, 109-110; Верещагин-Крысько, 17; Момина 1992, 207-208]. Именно с введением этого Студийского Устава Феодосием М.А. Момина и связывает появление и начало использования новой редакции некоторых богослужебных, в частности гимнографических, текстов на Руси [Момина 1992,215].

Все эти соображения исторического характера приводят к выводу о том, что иная, восходящая к X в., редакция гимнографических текстов, которая отражена в ПМ, существовала и использовалась на Руси до принятия Студийского устава, то есть до 60-х гг. XI в.

Таким образом, следует признать, что оригиналом ПМ была болгарская рукопись, написанная не позже первой четверти XI в., до создания Студийского устава, а ПМ, как и некоторые другие гимнографические тексты ранней редакции9, переписана с нее на Руси не позже 50-60-х гг. XI в., то есть до создания русского перевода Студийского устава и принятия его в качестве образцового.

Относительно места создания протографа также высказываются различные мнения. Некоторые исследователи связывают первоначальный перевод миней с греческого языка с западнославянскими территориями (Моравия, Паннония), другие - с охридской школой. И те и другие признают, что в текстах, помимо прочего, отражаются восточноболгарские традиции переводов [Мулич 1970, 240; Нечунаева 1982, 6; Щеголева 2001,9]. о

Подробный анализ состава и структуры ПМ в сопоставлении с другими списками майских служебных миней XI-XIV вв. см. [Нечунаева 2000, 3841 и далее].

9 Возможно, рукопись Q.n.1.25 (отрывок) из собрания А.Ф. Гильфер-динга [Нечунаева, 19986].

Все факты, касающиеся истории создания и существования протографа и русского списка ПМ, указывают на то, что майская минея как текст, читаемый при богослужении, могла использоваться в период, предшествующий созданию первого известного датированного письменного восточнославянского памятника - Остромирова Евангелия 1056-1057 гг.

Особенности графики, орфографии и фонетики ПМ отражают более раннее состояние письма и языка, чем Остромирово Евангелие [Марков 1964; Марков 1968]. Нам удалось показать, что морфологическая система ПМ также является достаточно архаичной на фоне всех других служебных миней.

11.3. Помимо указанных памятников, для исследования привлекаются данные некоторых древнейших русских и старославянских рукописей. Это, в первую очередь, 11 рукописей и отрывков конца XI в. и первой половины XII в. (включая МД): Слуцкая псалтырь (СПс), Туровские листки (TJI), Евге-ниевская псалтырь (ЕПс), Житие Кондрата (ЖК), Житие Феклы (ЖФ), Быч-ковская псалтырь (БПс), Реймсское евангелие (РЕ), Листок Викторова (JIB), Русская часть Саввиной книги (Сав), Ленинградская минея (ЛМ), которые объединены тем, что все они написаны на Руси; а также 18 старославянских текстов, составивших корпус Старославянского словаря [ССС]: Зографское, Мариинское, Ассеманиево Евангелия, Супрасльская рукопись, Синайская псалтырь, Синайский евхологий и др. [ССС, 13-25].

Использование в исследовании о древнерусском письменном языке материала старославянских текстов является необходимым условием выявления и правильной оценки собственно восточнославянских фактов и изменений, отличающих древнерусские тексты от старославянских, и верной интерпретации обнаруженных в разновременных русских богослужебных памятниках происходящих в XI-XIV вв. изменений и тенденций.

Анализ особенностей употребления и форм выражения определительных категорий в родственной старославянской языковой системе обеспечивает ретроспективу взгляда на историю определительных форм и позволяет выявить в древнерусских образованиях архаизмы и новообразования, позволяет говорить о преемственности языковых и речевых традиций в сфере славяно-книжных богослужебных жанров.

Полнота представленного в словарях материала дает возможность использовать его как для сравнения с данными минейных текстов, так и для получения общей картины функционирования форм анализируемых определи-# тельных категорий в старославянской и древнерусской системах.

12. В качестве основных методов исследования выбраны исторический, сравнительно-исторический и метод системного анализа. Кроме того, используется количественный метод и элементы статистического метода.

При исследовании разновременных текстов одного жанра и одной локализации продуктивным в рамках исторического метода является выявление разночтений, свидетельствующих о происходящих в древнерусской языковой системе изменениях. Посинтагменный анализ практически всех разночтений, представляющих интересующий нас материал, дает возможность увидеть не только результаты изменений, но и причины и механизм, которые определяют направление и являются основой изменений. 4 Хорошо известно, что при работе с древнейшими рукописями плодотворным и результативным является сравнительный анализ текстов одного жанра, имеющих одно происхождение, написанных (переписанных) на одной территории, но в разное время. При таком сопоставлении, с одной стороны, выявляются необходимые для анализа разночтения, с другой - на фоне разножанровых памятников того же периода выявляются общие особенности исследуемых текстов.

В каждом конкретном случае исследователь выбирает соответствующий материалу метод анализа разночтений. В большинстве случаев применяется путь от разбора конкретных разночтений к обобщающим выводам.

Может быть применен и другой метод - от показа и анализа общей щ картины функционирования интересующей группы образований на протяжении некоторого исторического периода и выводов относительно тенденций и закономерностей общеязыкового порядка к объяснению частных особенностей обнаруженных изменений.

Этот метод может быть использован, например, при наличии у ученого полных количественных данных об интересующей группе образований, при работе со всем массивом текстовых примеров. Наблюдения за таким мате-М риалом дают возможность увидеть общую картину перестройки того или иного звена языковой системы, а также направление и характер изменений. Последнее тем более важно в том случае, если лингвистическому анализу подвергаются богослужебные рукописи, которые, как принято считать, в малой степени, спорадически, несистемно и крайне медленно подвергаются воздействию со стороны изменяющейся языковой системы, в которой они бытуют.

Использование всего корпуса определительных форм позволяет сопоставить относительные данные по каждому из текстов и увидеть динамику и направления изменений форм выражения и грамматического значения определительных образований от памятников старославянского языка различной # локализации и времени создания до древнерусских текстов XIV в. Их использование дает возможность на каждом этапе исследования соотносить результаты анализа, полученные традиционными лингвистическими методами, с выявленной в текстах нормой употребления рассматриваемых форм и с теми изменениями в активности анализируемых образований, которые происходят в разновременных текстах служебных миней XI-XIV вв.

Таким образом, объективность наших выводов обеспечивается, во-первых, полнотой выборки по каждому из текстов и, во-вторых, соотносимо-стью полученных количественных и статистических данных в текстах разных периодов и языковых систем (древнерусской и старославянской) между собой. Выводы, полученные с помощью количественного и статистического щ методов, не противоречат выводам в разделах, где применены традиционные для исторического языкознания методы. Особо необходимо отметить яркую и показательную иллюстративность результатов количественного и статистического анализа в отношении тех процессов, тенденций и изменений, которые исследуются в работе.

13. В целом древнерусские служебные минеи XI-XIV вв. можно считать в определенной степени единым корпусом текстов. Можно говорить о том, что до конца XIV в., до подготовки сербского перевода, традиции этого жанра только видоизменялись, но существенно не нарушались [Ягич 1886, XCVII-XCVIII, см. также CIV-CV].

В этом смысле служебные минеи русского извода, написанные в пределах одной, новгородской, писцовой школы, безусловно, следует рассматривать как некое единство. Это и позволяет сопоставлять тексты друг с другом, принимая тезис, что существующие между текстами различия скорее связаны с вариативностью и изменениями палеографических, графических, орфографических, фонетических, морфологических и других особенностей в пределах одной писцовой школы, одной языковой системы, нежели вызваны различающимися между собой протографами исследуемых разновременных текстов. 1

Понятно, что церковно-книжные тексты, переписанные на Руси, отражают органично контаминированную языковую подсистему (функциональный стиль древнерусского языка), связанную, с одной стороны, с традициями старославянской книжности, а с другой - с собственно русской системой в различных ее речевых формах. Традиции, связывающие церковнославянский язык русского извода с исходной старославянской (и далее - древнегреческой) языковой системой, выполняют стабилизирующие функции, а богослужебные тексты играют роль образцовых. Собственно русская языковая стихия приспосабливает богослужебные тексты к культурным и речевым особенностям восточного славянства.

Исследуемые памятники ярко иллюстрируют органичное соединение традиций и новаций. Примеры можно найти на уровне палеографии, графики, орфографии и фонетики рукописей.

13.1. Так, например, анализ оформления и исполнения ПМ и начертаний второго почерка рукописи, сопоставление его с почерками в южнославянских памятниках показал, что и частные особенности начертаний, и тип букв второго писца ПМ в целом, и оформление рукописи характерны для южнославянских, греческих или ориентированных на них русских рукопи

4 сей, в то время как типы букв первого писца- для русских рукописей, не имеющих такой ориентации [Баранов 1996а; Баранов и др. 19966; Баранов-Шарова 1999е; Баранов-Шарова].

13.2. Аналогичная двусторонняя природа языка древнерусских служебных миней может быть проиллюстрирована на примере их графико-орфографических особенностей и на примере отражения в рукописях XI-XIV вв. происходящих в древнерусском языке фонетических изменений и фонологических сдвигов.

Анализ графико-орфографических особенностей новгородских служебных миней XI-XIV вв. показал, что эти тексты отражают фонетические изменения, происходящие в этот период в русском языке (утрата носовых, 4 вторичное смягчение согласных, изменения фонемы "ять" и др.) [Марков

1960; Марков 1962; Марков 1964; Марков 1968; Колесов 1968; Колесов 1980; Баранов-Никифорова 1998ж; Баранов-Никифорова 1998з; Баранов-Никифорова 1998и; Баранов-Рябова 1998к; Баранов 19996; Баранов 1999а; Баранов-Рябова 2002е].

При анализе графических и орфографических особенностей этих памятников устанавливается степень отражения текущего состояния фонематической системы, а также выявляются фонетические сдвиги фонем в определенных позиционных условиях (падение редуцированных гласных, деназализация носовых, перераспределение фонем <q - ё - а>, мены <ё - е>, отражающие позиционный этап изменения этих фонем и др.).

Сопоставление данных служебных миней с текстовым материалом других жанров и типов этого же периода, например древнейшими Евангелиями, летописями, деловыми и договорными грамотами, дает право говорить о различных традициях в передаче фонетических особенностей и фонематического состава слов и морфем: писцы богослужебных текстов, имеющие при переписывании перед глазами оригинал с каноническим текстом и вынужденные строго следовать ему, в своих "описках" отражают позиционные, фонетические сдвиги (иногда раньше, чем эти изменения появляются как массовое явление в текстах непереводных), происходящие в это время с той или иной фонемой, но не приведшие еще к перестройке данного звена фонематической системы; писцы же некоторых оригинальных текстов ориентируются на сложившуюся фонематическую систему и пользуются выработанными к этому периоду определенными правилами письма, которые связаны с произошедшими изменениями в системе фонем.

Естественно, что богослужебные тексты в силу известных причин отражают те или иные фонетические особенности не столь активно и частотно, как тексты оригинальные. Речь идет в первую очередь о меньшем количестве отступлений от этимологических написаний по сравнению с текстами других, непереводных, жанров. Но дело, как показывает анализ, не только в этом. Ценность показаний текстов традиционного содержания основывается на особых принципах отражения собственно русских изменений в языковой системе.

13.3. В работах [Баранов-Никифорова 1998ж; Баранов-Никифорова 1998з; Баранов-Никифорова 1998и; Баранов-Рябова 1998к; Баранов 19996; Баранов 1999а; Баранов-Рябова 2002е] мы показали, что причиной смешения •ь и е в древнерусских текстах следует считать фонетические причины позиционного характера, проявляющиеся на уровне слога.

В период XII-XIV вв., то есть до периода совпадения фонем -ь и е, изменение eBtutBe было связано не только с определенными позиционными условиями, в которых эти две фонемы совпадали в одном звуке, но и с влиянием гласных соседних слогов. Это тем более показательно, если учесть, что именно в этот период процессы ассимиляции гласных - межслоговой сингармонизм - представляли собой общую фонетическую закономерность, проявляющуюся в тех случаях, когда фонема потенциально могла изменяться.

Таким образом, мены ъ и е в ранних текстах являются отражением не столько книжного, церковнославянского произношения некоторых групп слов [Шахматов 1885, 149-150, 224; то же: Шахматов 1915, 324-325], сколько собственно русских фонетических закономерностей, связанных с позиционным изменением фонемы ъ и с действующими ассимилятивными тенденциями в пределах формы.

При рассмотрении вопроса о ъ исследователи выделяют памятники богослужебного характера как непоказательные для исторической фонетики. Более того, их данные вообще не берутся во внимание при рассмотрении вопроса, касающегося ъ в древнерусском языке, ср., например, категоричное высказывание В.В. Колесова: "Этими фактами, за их малочисленностью и противоречивостью, а также учитывая, что они извлечены из рукописей церковного характера, можно вслед за учеными, введшими их в научный оборот, пренебречь" [Колесов 1966, 179].

Как нам кажется, в свете яркого отражения в написаниях изменений, происходящих с фонемой ъ, следует коренным образом пересмотреть этот взгляд. Показания богослужебных текстов могут считаться не менее надежными в отношении передачи языковых изменений, чем показания светских памятников, даже несмотря на содержащееся в первых небольшое количество примеров.

Естественно, что писцы богослужебных памятников, имеющие перед собой текст с образцовой орфографией, должны или строго следовать этому письменному образцу, или отказаться от него в пользу сложившейся русской графико-орфографической традиции на основе новых фонематических противопоставлений. Но ориентация на собственно русскую систему невозможна, это значило бы отказаться от текста копируемой рукописи как образца. Поэтому-то единственно возможными отклонениями от традиционных написаний в богослужебных текстах становятся "случайные", редкие отражения на письме позиционных изменений фонем в некоторых словах и морфемах в угоду русской речи. Ухо писца таких текстов оказывается более чутким к звучанию, чем ухо писца, ориентирующегося на собственно русскую фонематическую систему.

Нужно отметить, что ранние фонетические тенденции, проявляющиеся в редких, но очень показательных написаниях богослужебных текстов, или появляются как последовательно проводимые написания лишь в текстах более позднего времени (это касается, например, взаимной мены -ь - е), или не получают систематического отражения ни в ранний письменный период, ни в более позднее время (это касается передачи на письме межслоговых ассимиляций).

Таким образом, богослужебные тексты являются не только полноценным источником для изучения фонетики русского языка, но иногда и более чутким к начавшимся фонетическим изменениям, чем тексты светские.

Этот вывод подтверждают и проведенные ранее исследования В.М. Маркова, В.В. Колесова, В.К. Машет, Н.А. Нечунаевой и др.

14. Извлечение необходимого для исследования материала из текстов большого объема представляет значительную трудность. Применение количественных методов при работе с текстами не позволяет использовать единичные, выборочные, пусть даже наиболее показательные факты: сопоставительный количественный анализ должен проводиться с учетом всех употреблений анализируемых образований.

Работа с большим количеством данных требует применения особых методов, которые в настоящее время разрабатываются в рамках особых разделов лингвистики - корпусной, вычислительной, компьютерной и т. п. Использование средств компьютерной обработки материала позволило решить основные задачи, связанные с выборкой и предварительной количественной и статистической обработкой и оценкой данных, что, в свою очередь, представляет отдельный круг задач, которые в целом к настоящему времени решены в рамках выполнения работ по автоматизации обработки текстовой информации.

Теоретический анализ проблемы компьютерного представления сложных по структуре и составу древних славянских текстов и практические результаты отражены в [Баранов 1994а; Баранов 1995; Баранов и др. 19966; Баранов 1997а; Баранов 19986; Баранов 1998г; Баранов 1998д; Баранов и др. 2000в; Баранов и др. 2002в и др.].

Для обеспечения ввода, хранения, поиска, выборки и первичной обработки больших объемов текстового материала необходимо было:

- провести исследования состава и структуры древних славянских памятников с целью представления их в компьютерных базах данных;

- разработать принципы минимизации графико-орфографических и структурно-композиционных составляющих рукописей;

- провести предварительную лингвистическую обработку текстов с целью их ввода и представления в формате баз данных;

- провести исследование электронных образов текстов с точки зрения конвертирования данных в структуры словарного и справочного типа;

- разработать требования к специализированному текстовому процессору, способному обеспечить работу со сложной структурой древних славянских текстов;

- разработать и создать базы данных и текстовый процессор;

- заполнить базы данных исследуемыми текстами;

- создать полнотекстовые базы данных, включающие, в частности, сведения о морфологических значениях слов и словоформ текстов. Создание текстового процессора (редактора), проектирование и создание баз данных было осуществлено творческим коллективом, который возглавляет автор данной работы.

Особенностями Системы обработки текстов являются'.

- адекватное оригиналу представление рукописи на экране монитора, на печати и в форматах баз данных;

РОССИЙСКАЯ 41 ГОСУДАРСТВЕННАЯ

БИБЛИО*0КА

- возможность ввода и редактирования сложных по структуре текстов;

- фрагментирование текста рукописи на структурные и лингвистические составляющие (листы, строки, словоформы, синтагмы, заглавия, почерки и т. д.) с последующей возможностью поиска каждой из выделенных составляющих;

- присвоение выделенным в рукописи составляющим необходимых характеристик, обеспечивающих поиск и выборку материала не только по формально представленным единицам рукописи, но и по лингвистическим (грамматические значения слов и словоформ, значения знаков и ими эксплицируемых фонем и т. п.) и экстралингвистическим (время написания, тип письма, расположение на листе и т. п.) значениям единиц и фрагментов;

- возможность работы с несколькими текстами;

- возможность получения выборок и их предварительного сравнения (разность, пересечение, наложение);

- получение справочных материалов - конкордансов, перечней лингвистических единиц (алфавитных, количественных, координатных и т. д.), словарных статей, сравнительных указателей и т. д.;

- подготовка текстовых, справочных и комментирующих материалов полнотекстовых баз данных для представления их в сети Интернет и другие возможности.

Использование Системы обработки текстов и баз данных, созданных на ее основе, позволило получить необходимые для исследования проблемы формирования определительных категорий в древнерусском языке первичные данные:

- была проведена выборка всех форм, удовлетворяющих необходимым условиям - именных и членных образований, звательных форм, наречий и др.;

- была сделана первичная количественная оценка форм каждой из групп анализируемых образований;

- были созданы сравнительные указатели, которые позволили выявить круг представленных во всех текстах образований и форм, встречающихся только в нескольких или в одной рукописи.

Наглядное представление полученных количественных данных осуществлено с помощью стандартных компьютерных программ работы с таблицами.

Полученные первичные количественные данные по каждому из текстов были сопоставлены между собой и представлены как соотношение относительных данных - относительного количества употреблений, употребительности и активности использования тех или иных форм для выражения определенного грамматического значения.

Сопоставление количественных данных древнерусских и старославянских текстов и выводы относительно динамики изменений количественных показателей каждой группы образований были использованы для выявления тенденций и направления изменений в русском языке на протяжении XI-XIV вв. Полученные результаты дали возможность показать частные факты текста, отдельные разночтения как проявления генеральных тенденций формирования и развития определительных категорий в истории русского языка. 15. Научная новизна исследования заключается

- в доказательстве существования в начальный древнерусский период категориальной синкреты как особой именной категории, функционирующей в богослужебных текстах в качестве определительного и/или субстанционального компонента синтагмы;

- в выявлении причин, механизма и этапов формирования специализированных форм приименных и приглагольных определительных категорий - членных имен прилагательных и группы определительных наречий, а также субстантиватов и нечленных предикативов;

- в выявлении основных специализированных форм для выражения характеристики в древних славянских текстах и причин замены одной морфологизованной определительной формы на другую;

- в обосновании первичности субстанциональной семантики членных имен и в доказательстве происхождения субстантиватов как особой грамматической категории непосредственно от нерасчлененного первичного имени;

- в выявлении роли синтагматических условий во взаимообусловленном формировании прилагательного, предикатива и субстантивата;

- в выявлении критериев оценки сформированности имени прилагательного как особой лексико-грамматической категории на основе изменения активности приглагольных определительных наречий;

- а также в показе роли средневековых конфессиональных текстов в становлении определительных категорий в истории русского языка и в доказательстве их неоспоримой и исключительной ценности для исследования вопросов исторической грамматики русского языка.

16. Теоретическая значимость исследования заключается в том, что процесс формирования имени прилагательного, субстантивата, предикатива и определительного наречия представлен как результат закономерного развития категории характеризующего нерасчлененного имени и как результат выработки специализированных средств для выражения понятия о признаке, все более и более отторгаемом от понятия субстанции.

Знание условий, причин и механизма формирования определительных категорий во взаимообусловленности семантических, синтагматических и грамматических факторов дает возможность объективно представить древнерусскую языковую систему в ее цельности и одновременно семантико-грамматической гибкости и подвижности.

Выявление функционально-грамматической нагрузки определительных имен на каждом из этапов от первичного нерасчлененного имени до окончательно оформившихся в древнерусском языке специализированных категорий позволяет во многом более адекватно древнему языковому сознанию понять, а следовательно, и интерпретировать сегодня древние славянские тексты.

Теоретическая значимость работы заключается также в том, что доказана необходимость более активного привлечения богослужебных текстов к исследованиям в области исторической грамматики как текстов исключительных по отражению в них развивающихся в древнерусском языке категорий.

17. Практическая значимость. Результаты исследования могут быть основой для дальнейшей разработки нерешенных проблем исторической грамматики, лексикологии, синтаксиса и словообразования.

Результаты исследования могут стать базой для решения широкого круга задач, связанных с проблемой соотношения древнейших славянских переводов и их греческих оригиналов.

Результаты исследования могут быть использованы в курсах по исторической грамматике, истории русского литературного языка, исторической стилистике, историческому словообразованию, исторической лексикологии, а также в курсах современного русского языка для интерпретации сложных случаев недифференцированного выражения грамматических значений в современном русском языке.

Практическая значимость заключается также в том, что в работе обоснована необходимость учитывать при анализе средневековых текстов существование категориальных синкрет с широкой определительной семантикой, что снимает многие вопросы грамматической и семантической квалификации и интерпретации определительных имен на уровне синтагмы.

Результаты исследования могут быть использованы при разработке общетеоретических и практических вопросов исторической лексикографии, при разработке новых типов исторических словарей.

18. Апробация работы.

18.1. Результаты проведенных исследований были представлены на 27 международных, российских, региональных и межвузовских конференциях, среди них: международная научная конференция "Сопоставительное описание статики и динамики современного русского языка в теоретическом и прикладном аспектах", Братислава (Словакия), 1997 г.; симпозиум, посвященный 70-летию проф. Р. Вечерки, Брно (Чехия),

1998 г.; международный симпозиум "Изучение славянских языков, литератур и культур в инославянской среде", посвященный 120-летию кафедры русского языка и 50-летию Славистического общества Сербии, Белград (Югославия), 1998 г.;

IV международная конференция "Теория и практика преподавания славянских языков", Печ (Венгрия), 1998 г.; симпозиум, посвященный 70-летию проф. С. Жажи, Брно (Чехия),

1999 г.; международная конференция "Интернет. Общество. Личность. ИОЛ-2000. Новые информационно-педагогические технологии", Санкт-Петербург, 2000 г.; * всероссийская конференция, "Новые информационные ресурсы и технологии в исторических исследованиях и образовании", Подмосковье, "Боровое", 2000 г.; международная научная конференция, посвященная 85-летию профессора Б.Н. Головина "Теория языкознания и русистика: наследие Б.Н. Головина", Н. Новгород, 2001 г.; международная научная конференция "Бодуэновские чтения. Бодуэн де Куртенэ и современная линвистика", Казань, 2001; всероссийская научная конференция "Лингвистические и эстетические аспекты анализа текста и речи", посвященная 85-летию высшего профессионального образования на Урале. Соликамск, 2002 г.; XIII конференция Ассоциации АИК, Санкт-Петербург, 2002 г.; международная научная конференция "Язык в пространстве и времени", Самара, 2002 г.;

- международная научная конференция "Сравнительно-историческое исследование языков: современное состояние и перспективы", Москва, МГУ, 2003 г.;

- российские университетско-академические научно-практические конференции в Удмуртском университете, Ижевск, 1995, 1999, 2001 гг.

18.2. По теме диссертации опубликована 41 работа (15,2 п. л.), а также монография "Формирование определительных категорий в истории русского языка", 2003 г. (22,8 п. л.).

Автором (в соавторстве с проф. В.М. Марковым) подготовлено издание ПМ, включающее текст, археографический, палеографический и иные комментарии, а также справочные материалы - полный грамматический указатель, обратные и количественные указатели (38,5 а. л., Издательский дом "Удмуртский университет").

18.3. Теоретические и прикладные исследования палеографических, графико-орфографических, фонетических и грамматических особенностей древних славянских текстов, результаты которых отражены в диссертационной работе, неоднократно поддержаны Министерством образования РФ, российскими и международными научными фондами (автор работы являлся и является руководителем, соруководителем и исполнителем данных научно-исследовательских проектов), среди них:

- проект "Древнерусские богослужебные тексты как источник изучения истории русского языка и культуры: подготовка к изданию Майской служебной Минеи XI в. (Путятиной)", международный научный фонд (фонд Сороса), №Z17000/551, 1994, соруководитель, руководитель -проф. В.М.Марков;

- проект "Древнерусские богослужебные тексты как источник изучения истории русского языка и культуры", Государственный комитет по высшему образованию, программа "Русский язык, история, культура", головная организация- Московский госпедуниверситет; № 19с/94, 1994-1995 гг., соруководитель, руководитель - проф. В.М.Марков;

- проект "Малоизвестные древнерусские рукописи — мировой науке и культуре", Институт "Открытое Общество" (Фонд Сороса), № 1ВЕ984, 2000-2002 гг., руководитель;

- проект "Издание новгородской служебной Минеи за май (Путятиной Минеи), XI в.", РГНФ, №00-04-16220, 2000 г., руководитель;

- проект "Информационно-поисковая система по древнерусским текстам", РГНФ, № 01-04-12027в, 2001-2003 гг., руководитель;

- проект "Лингвотекстологическое сопоставление графико-орфографических и фонетических вариантов в текстах Новгородских Евангелий XII-XIII вв. (редуцированные гласные)", Министерство образования РФ, Федеральная целевая программа "Русский язык", госконтракт № 183, 2001 г., руководитель;

- проект "Специализированный редактор для обработки и исследования древнейших славянских рукописных памятников", РФФИ, № 02-07-90318-в, 2002-2003, исполнитель, руководитель- к.ф.-м.н. А.А.Вотинцев;

- проект "Многотекстовая информационно-поисковая система по древнерусским письменным памятникам "MANUSCRIPT", РФФИ, № 02-07-90424-в, 2002-2004 гг., руководитель;

- проект "Полнотекстовые базы данных и проблемы издания славянских рукописных памятников", РФФИ, № 02-07-99602, 2002 г., исполнитель, руководитель - к.ф.н., доц. С.А. Никифорова.

По каждому из выполненных проектов сданы итоговые и промежуточные отчеты. Отчеты утверждены соответствующими государственными организациями и фондами.

18.4. Практическим результатом работы над служебными минеями стала подготовленная автором полнотекстовая база данных, содержащая несколько видов текста ПМ (оригинальный, преобразованный, нормализованный) и справочные материалы (полный грамматический указатель, обратные и количественные указатели начальных форм и словоформ). База доступна в сети Интернет по адресу: http://io.udsu.ru/ptm/.

19. На защиту выносятся следующие основные положения работы:

- В древнейших славянских письменных памятниках функционировали первичные нерасчлененные имена- категориальные синкреты, которые и в абсолютном употреблении, и как компоненты составного наименования обладали субстанционально-характеризующими грамматическими свойствами. Наиболее ярко категориальный синкретизм проявлялся у притяжательных имен, у характеризующих имен в звательной форме и у некоторых суффиксальных отыменных образований.

- Членные формы определительных имен на начальном этапе являлись субстанционально-характеризующими образованиями, семантика и грамматическое значение которых определялись контекстом. Независимое и приименное употребление членных образований постепенно формирует грамматическую омонимию субстантиватов и имен прилагательных.

- В качестве компонента составного наименования членные и нечленные характеризующие имена при постпозиционном употреблении сохраняли субстантивные свойства.

- Становление имени прилагательного как особой лексико-грамматической категории происходит в процессе семантико-грамматического и позиционно-функционального размежевания в древнерусской синтагме одноосновных приименного определителя, независимого субстантивата и нечленного предикатива.

- Окончательное формирование категории имени прилагательного происходит тогда, когда характеризующие отыменные формы начинают активно использоваться не только в качестве приименных, но и в качестве приглагольных определителей.

- Синкретичные характеризующие имена на начальном этапе были базой и для формирования некоторых групп отыменных приглагольных определителей. Характеризующие формы с мягкой основой, формы на -ъ и на -о являются сменяющими друг друга специализированными образованиями с разной степенью семантико-грамматической зависимости от предикативного центра синтагмы и с разной степенью формально-грамматической и словообразовательной определенности.

- Важнейшее значение в становлении исследуемых категорий сыграли славяно-книжные тексты, где в процессе перестройки грамматических связей внутри синтагмы происходили выработка, отбор и кодификация средств для выражения понятия о признаке как особой семантической категории.

Работа по исследованию проблемы формирования определительных категорий в истории русского языка выполнена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (проект № 02-07-90424-в) (подготовка баз данных служебных миней, создание справочных материалов, выборка форм, количественный и статистический анализ данных), Российского гуманитарного научного фонда (проект № 01-04-12027в) (графико-орфографический, фонетический и морфологический анализ памятников, подготовка базы данных Путятиной минеи).

Для получения первичных данных исследуемых текстов использован разрабатываемый в лаборатории по автоматизации филологических работ Удмуртского госуниверситета некоммерческий программный продукт "Манускрипт" (Система обработки древних текстов и текстовый процессор), создание которого на разных этапах было поддержано и поддерживается в настоящее время Российским фондом фундаментальных исследований (проекты № 02-07-90424-в, № 02-07-90318-в), Российским гуманитарным научным фондом (проект № 01-04-12027-в), Институтом "Открытое Общество" (Фонд Сороса) (проект № 1ВЕ984).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Формирование определительных категорий в истории русского языка"

ВЫВОДЫ

В системе языка, отраженной в первоначальных переводах, имя проявляло свои синкретичные свойства, будучи в определенных синтаксических позициях нерасчлененным именем. Имя прилагательное как особая часть речи, как категория парадигматическая еще не сформировалось окончательно.

По мере становления прилагательного как части речи в процессе закрепления регулярного противопоставления членных форм нечленным как атрибутов предикатам семантическое отдаление прилагательного как признакового имени от существительного и субстантивата как субстанциальных имен все более возрастает. Свою роль при этом играет "окачествление" все большего количества членных образований, у которых общеграмматическое значение отношения постепенно стирается.

Оформление понятия о признаке с помощью особой грамматической категории признакового имени является основой для еще большего обособления признака от субстанции, что проявляется сначала в активно устанавливающихся связях признакового имени определенной формы с глагольными и отглагольными формами на уровне текста, в синтагме, а затем и в категориальном переходе определительных имен в разряд примыкающих имен - наречий.

Именно увеличение количества собственно наречий в тексте и языке в целом свидетельствует об окончательно сформировавшемся лексико-грамматическом классе имен прилагательных, обозначающих понятие о независимом от субстанции признаке.

Все сказанное указывает на значительные изменения, произошедшие в древнерусской языковой системе в период от создания ранней ПМ до XII в. Эти изменения касаются позиционной дифференциации и последующей грамматикализации определительных форм, находящихся в приименной и приглагольной позициях. Первые стали осознаваться как прилагательные, вторые - как наречия. Если процесс формирования прилагательных как особого лексико-грамматического класса в начальный период существования древнерусской письменности подходит к концу, то формирование широкого класса наречий, соотносимых с именами, только набирает свою силу. Немаловажную роль в активизации этого процесса сыграло то обстоятельство, что семантическая, грамматическая и словообразовательная база для этого была сформирована - это огромное количество форм, обозначающих признак как таковой, в его отрыве от субстанции. Синкретизм нерасчлененного имени уступил место сначала функциональной дифференциации форм - членов синтагмы, а затем грамматической определенности лексем - субстантивата, прилагательного, наречия.

Представляется, что существовал один и тот же механизм появления предложно-падежных и беспредложных наречий.

Так, форма производящего синкретичного имени, грамматические характеристики которого зависят от синтаксической позиции и от семантических отношений форм, грамматически связанных в синтагме, определяет и форму производного приглагольного определителя: если производящее скорее имя-субстанция, то форма производного может быть приставочной, а если скорее имя-атрибут, то - бесприставочной (то же: если имя осложнено суффиксом, то и приглагольное определение имеет его, если нет - то для образования наречия используется бессуффиксная форма). Ср. къ прдвкдоу, по прдБкд-ь, прд&кдою- из существительного прдБкдд, прдвк — из синкретичного бессуффиксного имени прдвъ, прдБы — из бессуффиксной формы приименного определителя прд&ъ1, прдвкдкно - из суффиксального приименного определителя прдБкдкиъ; ср. то же разнообразие наречных форм С ОСНОВОЙ МАЛ-: МАЛО - МАЛЫ - МАЛА - БЪ. МАЛИ - НА МАЛИ - ПО мали - мАломк [ССС, 320-322]. Именно разнообразием форм с субстанционально-характеризующей грамматической семантикой, ставших производящей базой приглагольных определителей, объясняется большое количество словообразовательных моделей наречий: в сферу приглагольного определения переходят слова с различными грамматическими значениями, функция которых - характеристика действия через субстанцию или атрибут субстанции, в любом случае движение это происходит через семантику первоначально синкретичного по своим грамматическим и семантическим свойствам имени37.

К аналогичному выводу приходит и B.C. Ефимова, анализировавшая наречия в старославянских рукописях: "Употребляющиеся в Старославянских] Р[укописях] в качестве наречий предложно-падежные форм, как соотносительные на уровне Старославянского] Я[зыка] с существительными, так и с прилагательными (в краткой и полной форме) имеют сходную морфологическую структуру и соответствуют одному и тому же

Таким образом, соотносимость с прилагательным как производящей базой для наречия, а тем более образование все новых и новых наречий от прилагательных могли стать возможными и стать системной словообразовательной связью, моделью только после окончательного формирования класса прилагательных как специального номинативного средства для выделившегося, обособившегося от субстанции понятия о признаке. До того времени наречия производились от имен с широкой, синкретичной семантикой, включающей в себя понятие и о пространстве, и о времени, и об образе действия и т. д. Если на начальном этапе было актуальным и возможным образование наречий от имен с пространственной и временной семантикой, то по мере появления имен собственно характеризующих, актуализирующих и иные признаки в первичном имени (а значит, при обособлении широкого круга характеризующих прилагательных - членных форм), стала возможной и актуальной модель неизменяемых, тем самым оторвавшихся от субъекта и примыкающих к глагольному центру определителей-отадъективов.

Показателем сформированности понятия о согласуемом признаке имени существительного- о прилагательном- в логико-понятийной системе русского языка является не только образование отвлеченных существительных на базе имен прилагательных38, но и продуктивность и оформленность производства отадъективных наречий. набору" форм: до + род., из + род., отъ + род., съ + род., по + дат., въ + вин., на + вин., о + вин., въ + местн., на + места. Единство словообразовательных моделей, а также сохранение в некоторых наречиях этого типа древней семантики (что исключает их мотивированность на уровне Старославянского] Я[зыка]), указывает, что возникновение этого способа образования наречий относится к достаточно древней эпохе, когда общая категория имени морфологически еще не была разделена на собственно прилагательное и существительное. Следует отметить, что данный способ образования наречий не был исключительной особенностью п[ра]сл[авянского] языка, так как наречия подобной структуры встречаются и в других древних и.-е. языках." [Ефимова 1989,12-13].

Ср.: "Выделение признаков происходит постепенно, переходит с одной грамматической категории на другую, более отвлеченную по способу

Таким образом, проведенное исследование позволило выявить путь, этапы и механизм становления определительных наречий. Кроме того, удалось определить тот критерий (помимо увеличения количества членных образований и постпозитивных нечленных именных предикатов), по которому можно объективно судить о степени сформированности категории имени прилагательного в русском языке - это активность использования в древнерусских текстах наречий, одноосновных именам прилагательным39.

Наше понимание связи активного образования определительных наречий со становлением прилагательного как особой части речи для выражения окончательно сформированного понятия о признаке соотносится с общими тенденциями увеличения словообразовательной базы наречий в истории: "По мере оформления частей речи, - пишет А.К. Коневецкий, - база для образования наречий становится шире. С установлением изменяемых классов слов источником пополнения наречий стали падежные формы субстантивированных и прономинализированных дейктических слов. На этом этапе и возникает такой способ образования наречий, как адвербиализация. С этого периода перед нами уже собственно наречия. В дальнейшем, в связи с тем, что грамматический строй в своем развитии претерпевал значительные изменения как в отношениях между отдельными классами слов, так и внутри частей выражения: тот, кто смеет, - смел; смел выражает качество, которое становится признаком, проявляется в прилагательном смелый; однако понятие о смелом в сознании окончательно сформировалось только тогда, когда на основе всех этих "предварительных" языковых форм создается имя-понятие, в данном случае существительное смелость" [Колесов 1986, 12].

39 Ср. мнение В.В. Колесова о том, что об определении как о грамматической и семантической категории можно говорить с того времени, когда слова-характеристики начинают использоваться в качестве производящих для производства суффиксальных имен существительных: "По-видимому, окончательно определение как средство выделения десигната или как эпитет выразительной образности стало осознаваться в связи с возможностью обратного семантического обобщения, появления суффиксальных имен существительных от имен прилагательных. Опредмечивание уже фиксированного в языке признака знаменовало довольно высокий уровень отвлеченности" [Колесов 2002, 87]. речи, языковой материал, предлагаемый наречному словообразованию, расширялся, в морфологическом оформлении наречий происходили качественные сдвиги, возникали новые возможности, которые обеспечивались новым состоянием языка" [Коневецкий 1988, 59].

Эти новые возможности связаны, в частности, с формированием широкой базы для лексем-характеристик - имен прилагательных. Наречие образовалось только на базе слова, в котором доля признаковости была существенной и актуальной в семантическом и грамматическом плане (ср. с точки зрения интерпретации указанных фактов высказывание Д.Г. Демидова относительно места отыменных наречий и предлогов и их отношений к производящему имени40). Не со всеми положениями Д.Г. Демидова можно согласиться. Например, трудно согласиться с периферийной ролью наречий, которые, по мнению исследователя, семантически опрощены. Напротив, в наречии происходит концентрация того понятия-характеристики, понятия об атрибуте, которое развивается в производящей присубстантивной форме. В то же время полностью соотносима с нашими выводами мысль

40 "Наречие "выпадает" из формальной парадигмы конкретного слова, но не из предложно-падежной системы в целом. Оно, может быть, не имеет ценности в парадигме форм "своего" имени, но имеет ценность в парадигме падежных значений этого имени. Поэтому если под существительным подразумевать не сумму словоформ (синтез) и не сумму семантических и синтаксических функций слова (анализ), а слово с суммой этих функций (коррекция), то наречие вообще останется формой существительного" [Демидов 1988, 53]; "Не "поспевшие" за развитием парадигмы существительного формы не укладываются в синтаксические определения предлогов и наречий, а представляют собой периферийную область семантически опрощенных, лишенных денотата имен" [Там же, 54]; "В заключение отметим, что переход существительных в наречия и предлоги - проблема прежде всего семантическая. Этот переход начинается при сохранении материального состава синтаксической конструкции. Переход в наречие сопровождается упрощением конструкции, закреплением существительного в обстоятельственной позиции, что укрепляет арсенал признаков, то есть в конце концов также углубляет синтаксическую перспективу. И наречие, и предлог разгружают имя для выполнения прямой номинативной задачи" [Там же, 54].

Д.Г. Демидова о появлении дифференцированных грамматических средств для передачи семантики синтагмы и фразы.

Форма синтагматична и первична. Лексема парадигматична и вторична. Все образования, которые не входят по тем или иным причинам (формальным, семантическим, сочетаемостным) в формирующиеся парадигмы склоняемых частей речи, неизбежно функционируют в синтагме в качестве обстоятельственных компонентов. Большое количество разнообразных по форме "наречий" - это формы, оставшиеся за пределами парадигм лексем как класса существительных, так и класса прилагательных, то есть за пределами круга форм, объединенных семантическим и парадигматическим единством.

В связи с этим становится понятным позднее формирование наречных моделей, соотносимость наречий и с именем существительным, и с именем прилагательным и наличие вторичных словообразовательных связей с прилагательными разной семантики.

Известно, что в истории русского языка четко прослеживается тенденция к появлению у отыменных прилагательных, например с суффиксом -к-, вторичной соотнесенности с глаголами [Зверковская 1986, 81], а также к активному образованию наречий от отглагольных прилагательных на -ив-, -лив-, в которых важно качество-состояние и в меньшей степени соотносительность [Там же, 61 и далее]. Именно такие прилагательные, как и "качественные", утратившие первичную соотносительность с мотивирующими именами, наиболее активно ведут себя как производящие для наречий - резко, лъстъно, хлопотливо и проч. Образование наречий связывается учеными с широким, собственно качественным, не относительным значением [Там же, 80].

На наш взгляд, образование наречий от таких прилагательных является тем критерием, по которому можно судить о разрушении первичного понятийного единства синкретичного имени-признака и имени-субстанции, где функция каждого определяется в первую очередь семантически, и о "переходе" уже прилагательного в категорию семантически независимого, свободного в своих синтаксических связей слова. Чем дальше от имени, тем ближе и данные формы в словообразовательном (вторичная соотнесенность с глагольными основами), и в синтаксическом (возможность причастий выступать в качестве однородных к глагольным формам), и в функциональном отношении (грамматическая зависимость от глагола в синтагме, появление неизменяемых форм - наречий и деепричастий) к глаголу.

Проанализированный материал и сделанные выводы дают нам право поддержать мнение В.В. Колесова о глубинной синтагматичности древней языковой системы и о ее принципиальной перестройке в письменный период [Колесов 19886, 10].

Еще раз хотелось бы подчеркнуть, что представленное понимание фактов, описание процессов закрепления наречия как полноценного в системе лексико-грамматического класса на базе группы приименных атрибутов (прилагательных) находится в полном соответствии с движением и изменением грамматической системы языка в целом. Показанные изменения - одно из звеньев общего, единого грамматического процесса все большего обособления признака в качестве абстрактного понятия и проявления его на морфологическом уровне как класса прилагательных, предикативов и наречий.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Формирование и окончательное утверждение определительных категорий имени прилагательного, наречия (группа определительных наречий) и субстантивата явилось закономерным результатом развития семантической и грамматической системы древнерусского языка. Дифференциация понятийных категорий субъекта, объекта, предиката и обособление особой категории атрибутов требовали специальных форм выражения, которые и формировались в рамках первичного нерасчлененного имени.

Становление специализированных определительных форм прошло несколько этапов: от использования разных формальных показателей определительности имени с различной степенью выражения характеристики-свойства-качества (формы на -ь, -ьнь, -ьнъ, членные образования) и оторванности от имени (приглагольные и приименные определители на -о, приглагольные определители на -ь) до морфологизованных средств выражения приименных атрибутов- имен прилагательных в членной форме, приглагольных определителей- наречий, именных предикатов - предикативов и характеризующих существительных - субстантиватов.

Помимо логико-понятийных предпосылок и оснований, в ходе развития определительных категорий принципиально важными стали собственно языковые условия: функции именных характеризующих форм в синтагме, отношения между сополагаемыми именами, классы и группы сополагаемых и независимых имен, их семантика, позиция характеризующих образований относительно других компонентов синтагмы и др.

Считаем, что важнейшую роль в формировании членных атрибутов и приглагольных определителей сыграли синтагматические факторы, которые при семантической нерасчлененности имени и при возможности установления характеризующим именем одновременно нескольких грамматических связей внутри синтагмы способствовали прояснению того или иного — субстанционального или характеризующего - компонента грамматического значения.

Принципиально важным является вывод о взаимобусловленном развитии в древнерусском языке всех определительных категорий, об их постоянном взаимодействии в процессе категориальной специализации.

В ходе исследования подтверждена исключительная древность языка Путятиной минеи, проявляющаяся в отражении архаичного состояния определительного звена морфологической системы.

Исследование показало, что тексты богослужебного содержания являются не только полноценным, но в ряде случаев незаменимым источником для исследования языковых процессов в силу своей жанровой природы. Несомненно, что именно эти тексты были тем "полигоном", на котором изменялись и развивались многие особенности русской грамматики.

Список научной литературыБаранов, Виктор Аркадьевич, диссертация по теме "Русский язык"

1. Азарх 1984- Азарх Ю.С. Словообразование и формообразование существительных в истории русского языка. М.: Наука, 1984. - 247 с.

2. Алексеев 1984 Алексеев А.А. Принципы историко-филологического изучения литературного наследия Кирилла и Мефодия // Советское славяноведение. - 1984. - № 2. - С. 94-106.

3. Алексеев 1988 Алексеев А.А. Цели и методы текстологического исследования лингвистических источников XI-XVII вв. // Русистика сегодня. Язык: система и ее функционирование. - М.: Наука, 1988. - С. 188-209.

4. Алымов 1976 — Алымов В.В. Формирование имени прилагательного как части речи в русском языке. Ростов-н/Д, 1976. - 22 с.

5. Балаж 1990 Балаж Г. О склонении существительных в Минее Дубровского // Dissertationes Slavicae. - XXI. - Szeged, 1990. - С. 339-345.

6. Балалыкина 1966 Балалыкина Э.А. Именные образования с суффиксом -in-в славянских и балтийских языках: Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Казань, 1966. - 28 с.

7. Балалыкина 1976- Балалыкина Э.А. Некоторые замечания по поводу суффиксальных образований с элементом -1- в славянских языках // Именное словообразование русского языка. Казань: Изд-во КГУ, 1976.-С. 45-57.

8. Балалыкина-Трошкина 1978 Балалыкина Э.А., Трошкина Т.П. К вопросу о соотношении именных и производных прилагательных в славянских языках // Русский язык (Грамматика и лексикология). - Казань: Изд-во КГУ, 1978.-С. 63-69.

9. Баранкова 1973 Баранкова Г.С. К текстологическому изучению "Шесто-днева" Иоанна экзарха Болгарского // Восточнославянские языки и источники для их изучения. - М.: Наука, 1973. - С. 172-215.

10. Баранов 1994а Баранов В.А. Автоматизированная обработка древнерусского текста. (Цели и задачи, проблемы, пути решения) // Вестн. УдГУ. -1994.-№6.-С. 36-50.

11. Баранов и др. 19946 Баранов В.А., Князева О.А., Пуленков О.И. Обработка древнерусского текста на ПЭВМ // Рос. конф. по новым информационным технологиям в образовании. - Ижевск, 1994. - С. 101.

12. Баранов 1995 Баранов В.А. О значении внеязыковых параметров для лингвистической информации // 2-я Рос. унив.-акад. науч.-практ. конф. -Ижевск, 1995.

13. Баранов 1996а (Баранов 1996) Баранов В.А. Палеографические особенности почерков Путятиной Минеи XI века // Вестн. УдГУ. - 1996. - № 7. - С. 31-64.

14. Баранов 1997а Баранов В.А. Компьютерная лексикография и древнерусские тексты // Междунар. конгресс II Дни славистики в Андалусии (II Jorna-das Andaluzas de Eslavistica). - Baeza, 1997. - C. 8-9.

15. Баранов 19976 Баранов В.А. Об универсальности электронного издания древнерусских текстов // Актуальные проблемы истории русского языка: Науч. конф., посвященная 70-летию проф. В.М. Маркова. - Казань, 1997.-С. 26-28.

16. Баранов 19986 Баранов В.А. К проблеме издания и обработки древнерусских текстов с помощью ЭВМ // Традиционная 4-я Всерос. конф. с междунар. участием. - Ижевск, 1998. - С. 321-322.

17. Баранов 1998в Баранов В.А. Древнерусская лексикография: теория и практика // Opera Slavica. - 1998. - VIII, 2. -С. 30-41.

18. Баранов 1998г Баранов В.А. Лингвистическое описание древнерусских текстов (к вопросу о требованиях к лингвистическим информационно-поисковым системам)// Изучение славянских языков, литератур и культур в инославянской среде. - Белград, 1998. - С. 14-15.

19. Баранов 1998е (Баранов 1998) Баранов В.А. К вопросу о соотношении почерков и инициалов в майской служебной Минее XI века // Удмуртия накануне третьего тысячелетия. - Ижевск, 1998. - С. 74-75.

20. Баранов-Никифорова 1998з Баранов В.А., Никифорова С.А. К вопросу о фонеме "ять" в новгородских служебных Минеях XI-XIV вв. // Изучение славянских языков, литератур и культур в инославянской среде. -Белград, 1998.-С. 15-17.

21. Баранов-Рябова 1998к- Баранов B.A., Рябова Е.В. Еще раз о фонеме "ять" в древнерусских текстах (на материале Новгородской служебной Минеи, Соф. 199)// Удмуртия накануне третьего тысячелетия.- Ижевск,1998.-С. 76-77.

22. Баранов 1999а Баранов В.А. Электронные издания древнерусских памятников и их соотношение с печатными // 4-я Рос. унив.-акад. науч.-практ. конф. Ч. 3.-Ижевск, 1999.-С. 133-134.

23. Баранов 19996 Баранов В.А. Отражение фонетических и фонематических изменений древнерусского языка в новгородских служебных Минеях XI-XIV вв. // 4-я Рос. унив.-акад. науч.-практ. конф. Ч. 3. - Ижевск,1999.-С. 136-137.

24. Баранов 1999г Баранов В.А. Издание древнерусских памятников и некоторые вопросы лексикографии // Prispevky k aktualnim otazkamt jazykovedne rusistiky. Ustav slavistiky Filozoficke fakulty Masarykovyuniverzity. Brno, 1999. - S. 113-121.

25. Баранов-Шарова 1999е — Баранов В.А., Шарова А.В. Оформление Новгородской служебной минеи XI в. (ГПБ, Соф. 202) // 4-я Рос. унив.-акад. науч.-практ. конф. Ч. 3. Ижевск, 1999. - С. 130-131.

26. Баранов 20016 Баранов В.А. Звательная форма имен в древнерусских минеях // 5-я Рос. унив.-акад. науч.-практ. конф. Ч. 1 / Отв. ред. В.А. Журавлев, С.С. Савинский. - Ижевск, 2001. - С. 45-46.

27. Баранов 2002а Баранов В.А. Именная синкрета в истории русского языка // Лингвистические и эстетические аспекты анализа текста и речи: Сб. ст. Всерос. (с междунар. участием) науч. конф.: В 3 т. - Т. 3. - Соликамск,2002.-С. 10-19.

28. Баранов 20026 Баранов В.А. Функционирование прилагательных и наречий в богослужебных текстах XI-XIV вв. // Язык в пространстве и времени. Ч. 1. - Самара: Изд-во СамГПУ, 2002. - С. 6-10.

29. Баранов-Никифорова 2002д Баранов В.А., Никифорова С.А. Функционирование образований с начальным присно- в древнерусском тексте // Лингвистические и эстетические аспекты анализа текста и речи: Сб. ст.

30. Всерос. (с междунар. участием) науч. конф.: В 3 т. Т. 3.- Соликамск,2002. С. 4-9.

31. Бородин 1963 Бородин В.В. О категории определенности-неопределенности в старославянском языке // Славянская филология. -М.: Изд-во МГУ, 1963.

32. Бражникова 2000 Бражникова Н.В. Из наблюдений над списками славянского перевода Хроники Георгия Синкелла // Лингвистическое источниковедение и история русского языка: Сб. ст. - М.: Древлехранилище, 2000.-С. 106-118.

33. Брандт 1982- Брандт Р.Ф. Лекции по исторической грамматике русского языка. Вып. I. Фонетика. М., 1982. - 146 с.

34. Булаховский 1953 Булаховский Л.А. Курс русского литературного языка. Т. 2: (Исторический комментарий). Изд. 4-е, испр. и доп. - Киев, 1953.-436 с.

35. Буслаев 1959 Буслаев Ф.И. Историческая грамматика русского языка. - М., 1959.-626 с.

36. Былинин 1988 Былинин В.К. К проблеме стиха славянской гимнографии // X Междунар. съезд славистов. Славянские литературы. - М., 1988. — С. 33-51.

37. Вайан 1952- Вайан А. Руководство по старославянскому языку: Пер. с фр. В.В. Бородич / Под ред. и с предисл. В.Н. Сидорова. М.: Иностр. литра", 1952.-446 с.

38. Валгина 1953 — Валгина Н.С. Притяжательные прилагательные в памятниках русской письменности XVI-XVIIbb.: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1953.- 16 с.

39. Валгина 1956- Валгина Н.С. Притяжательные прилагательные в русской письменности XVI-XVII вв. // Уч. зап. МГПИ. Т. LXXXIX. -Вып. 6. -1956.

40. Ван-Вейк 1957 Ван-Вейк Н. История старославянского языка. - М., 1957. -368 с.

41. Васильев 1913 Васильев JI.JI. Два явления др. ц.-слав. памятников в освещении древнерусских текстов // РФВ. - Т. 70. - 1913. - С. 373-379.

42. Васильев 1972- Васильев JI.JI. Труды по истории русского и украинского языков. Мюнхен, 1972. - 677 с.

43. Вендина 2002 Вендина Т.И. Признак и его культурно-историческая мотивация в старославянском языке (субъектные номинации) // Признаковое пространство культуры/ Отв. ред. С.М.Толстая. - М.: Индрик, 2002.-С. 61-70.

44. Вендина 2002 Вендина Т.И. Средневековый человек в зеркале старославянского языка. - М.: Индрик, 2002. - С. 336.

45. Верещагин 1971 Верещагин Е.М. Из истории возникновения первого литературного языка славян. Переводческая техника Кирилла и Мефодия. -М.: Изд-во МГУ, 1971. - 255 с.

46. Верещагин 1989- Верещагин Е.М. Пять общих тезисов относительно истории русского литературного языка старшего периода// История русского литературного языка старшей поры: Основные проблемы и перспективы исследования. М., 1989. - С. 25-27.

47. Верещагин 1991 Верещагин Е.М. "Въ мал-ьхъ словесехъ великъ разоумъ.". Кирилло-мефодиевские истоки русской философской терминологии // Традиции древнейшей славянской письменности и языковая культура восточных славян. - М.: Наука, 1991. - С. 9-35.

48. Верещагин 1993 Верещагин Е.М. Языкотворческая деятельность первоучи-• телей славян Кирилла и Мефодия: к уточнению вклада древнееврейского языка // Славянское языкознание. XI Междунар. съезд славистов: Доклады российской делегации. М., 1993. — С. 89-106.

49. Верещагин 1994 Верещагин Е.М. Последование под 30-м января из Минеи № 98 (ф. 381) РГАДА (Москва) - предполагаемый гимн первоучителей славян Кирилла // Старобългаристика. XVIII. - 1994. - № 1. - С. 3-22.

50. Верещагин 1995а- Верещагин Е.М. Стремительность и замирание информационного времени в древних славяно-русских текстах евхографическо-го жанра / Русистика сегодня. 1995. - № 2. - С. 31-46.

51. Верещагин 1996 Верещагин Е.М. Христианская книжность Древней Руси. -М.: Наука, 1996.-208 с.

52. Верещагин 1997- Верещагин Е.М. История возникновения древнего общеславянского литературного языка. Переводческая деятельность Кирилла и Мефодия и их учеников. М.: Мартис, 1997. - 314 с.

53. Верещагин-Крысько 1999 Верещагин Е.М., Крысько В.Б. Наблюдения над языком, текстом и невмами архаичного источника - Ильиной книги // В Я. - 1999. - № 2, 3. - С. 3-27, 38-60.

54. Верещагин 2001 Верещагин Е.М. Церковнославянская книжность на Руси. Лингвотекстологические разыскания. - М.: Индрик, 2001. - 608 с.

55. Виноградов 2001 Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове) / Под ред. Г.А. Золотовой. 4-е изд. - М.: Рус. яз., 2001. - 720 с.

56. Волков 1897 Волков Н. В. Статистические сведения о сохранившихся древнерусских книгах XI-XIV веков // Памятники древней письменности. № 123. - СПб., 1897. - 962 с.

57. Волошина 1985 Волошина Т.А. Образование наречия на основе морфологи-зации обстоятельства (на материале древнерусских памятников XI-XIV вв.): Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Ростов-н/Д, 1985.19 с.

58. Вольф 1978 Вольф Е.М. Семантика и грамматика прилагательного. - М., 1978.-С. 200.

59. Воротников 1992- Воротников Ю.Л. Степени качества у качественных, относительных, притяжательных прилагательных// ФН. 1992. - № 3. — С.117-120.

60. Воскресенский 1879 Воскресенский Г.А. Древний славянский перевод Апостола и его судьбы до XV в. Опыт исследования языка и текста славянского перевода Апостола по рукописям XII-XV в. - М.: Унив. тип., 1879.-344 с.

61. Воскресенский 1895 Воскресенский Г.А. Характеристические черты четырех редакций славянского перевода от Марка по ста двадцати рукописям Евангелия XI-XVI вв. - М.: Унив. тип., 1896. - 305 с.

62. Востоков 1843 Востоков А.Х. Остромирово Евангелие 1056-57 года с приложением греческого текста евангелий и с грамматическими объяснениями, изданное А. Востоковым. - СПб.: Тип. Имп. Академии Наук, 1843.-VIII е., 324 е., 296 л.

63. Востоков 1856 Востоков А.Х. Описание новгородской софийской минеи XI в. // Уч. зап. Имп. АН по Второму отделению. - Кн. II. - Вып. И. -С. 126-128.

64. Востоков 1865а- Востоков А.Х. Филологические наблюдения / Издал по поручению 2-го отделения АН И.Срезневский.- СПб., 1865. — LXXXIII+216+114 с.

65. Георгиева 1958 Георгиева B.JI. О субстантивации качественных прилагательных среднего рода в начальный период русской письменности // Уч. зап. ЛГПИ им. А.И. Герцена. - Т. 144. - Л., 1958. - С. 97-116.

66. Георгиева 1968 Георгиева В.Л. История синтаксических явлений русского языка. - М.: Просвещение, 1968. - 167 с.

67. Гиппиус 1989 — Гиппиус А.А. Система формальных признаков языка древнерусской письменности как предмет лингвистического изучения // ВЯ.1989.-№2.-С. 93-110.

68. Гиппиус 1990 Гиппиус А.А. Из истории взаимодействия региональных изводов церковно-славянского в древнейшую эпоху (формы номинатива действительных причастий на -onts) // Советское славяноведение. —1990.-№1.-С. 58-69.

69. Гиппиус 1993 Гиппиус А.А. Морфологические, лексические и синтаксические факторы в склонении древнерусских членных прилагательных // Исследования по славянскому историческому языкознанию: Памяти проф. Г.А. Хабургаева. - М.: Изд-во МГУ, 1993. - С. 66-84.

70. Глинкина 1986 Глинкина Л.А. К проблеме соотношения замещенных и незамещенных синтаксических позиций в древнерусском синтаксисе // Проблема семантики предложения, выраженный и невыраженный смысл. - Красноярск, 1986. - С. 100-103.

71. Голубинский 1881 Голубинский Е. Е. История русской церкви. Т. I. Период первый, Киевский или домонгольский. Вторая половина тома. - М., 1881.- 791+XIV с.

72. Горина 1996- Горина Н.Л. Опыт оценки текстологической значимости разночтений (на материале списков славянского Евангелия XI-XV вв.) // ТОДРЛ. Т. 49. - Л., 1996. - С. 323-338.

73. Горский 2001 — Горский А.А. "Всего еси исполнена земля русская.": Личности и ментальность русского средневековья: Очерки (Studia historica. Малая серия). М.: Языки славянской культуры, 2001. - 176 с.

74. Горский-Невоструев 1869- Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки. Отдел 3. Книги богослужебные. Ч. 1. -М.: Син. тип., 1869. XXII, 584 с.

75. Горшкова-Хабургаев 1981 Горшкова К.В., Хабургаев Г.А. Историческая грамматика русского языка. - М.: Высш. шк., 1981. - 359 с.

76. Граве 1970- Граве Л.В. Аппозитивные причастия в "Поучении Владимира Мономаха"// Вопросы теории и методики изучения русского языка. Уч. зап. Вып. 22. - Смоленск, 1970.

77. Грамматическая лексикология 1978 Грамматическая лексикология русского языка. - Казань, 1978. - 189 с.

78. Гранстрем 1953 Гранстрем Е.Э. Описание русских и славянских пергаменных рукописей ГПБ. Рукописи русские, болгарские, молдовлахий-ские, сербские. - Л., 1953. - 130 с.+ илл.

79. Гранстрем 1971 Гранстрем Е.Э. Греческие параллели к гимнографическим текстам "Минеи Дубровского" // Русский язык. Источники для его изучения. - М.: Наука, 1971. - С. 24-43.

80. Грот 1908 Грот Я.К. Русское правописание. Руководство. 18-е изд. - СПб., 1908.-Х, 144 с.

81. Гурьева 1988 — Гурьева Н.Ю. Эволюция синтаксической функции членных и нечленных прилагательных в русском языке (XII-XVII вв.). М., 1988.-16 с.

82. ДГ1995 Древнерусская грамматика XII-XIII вв. / В.В. Иванов, С.И. Иорданиди, JI.B. Вялкина, Т.А. Сумникова, В.Б. Силина, В.Б. Крысько; Отв. ред. В.В. Иванов. - М., 1995. - 520 с.

83. Дегтерев 1991 Дегтерев С.В. Замечания о двух переводах в составе сочинения Григория Назианзина "Тринадцать слов" // Традиции древнейшей славянской письменности и языковая культура восточных славян. — М.: Наука, 1991.-С. 36-41.

84. Демидов 1988 — Демидов Д.Г. Заметки о переходе существительных в наречия и предлоги// Развитие частей речи в истории русского языка: Межвуз. сб. науч. тр. Рига: ЛГУ, 1988. - С. 51-55.

85. Демидова 1998 Демидова Г.И. Филологический анализ древнерусского текста // Историческая грамматика русского языка: Сб. науч. тр. - Петрозаводск: Изд-во ПТУ, 1998. - С. 122-130.

86. Державина-Филиппович 1997 Державина Е.И., Филиппович Ю.Н. Истори-ко-лексикографические исследования и компьютер (на материале Словаря русского языка XI-XVIIbb.// Новая деловая книга. - 1997.-№ 23-24.

87. Досева 1989- Досева Ц. Новгородские списки миней и вопрос о вокабуляре древнеболгарского языка // Кирилло-Мефодиевские традиции в славянских языках и литературах. Варшава, 1989. - С. 167-177.

88. Досева 1990- Досева Ц. Суффиксальные существительные в новгородских минеях 1095-1097 гг.// Закономерности языковой эволюции. Рига, 1990.-С. 146-147.

89. Дубровина 1964- Дубровина В.Ф. Из наблюдений над употреблением грецизмов в переводном тексте русской рукописи XI в. // Источниковедение и история русского языка. М.: Наука, 1964. - С. 44-58.

90. Дубровина 1987- Дубровина В.Ф. Следы греческих конструкций в сочинении древнерусского автора// История русского языка и лингвистическое источниковедение. М.: Наука, 1987. - С. 88-98.

91. Дубровина 1991 Дубровина В.Ф. О синтаксических явлениях в переводном тексте // Источники по истории русского языка XI-XVII вв. - М.: Наука, 1991. -С. 14-49.

92. Дурново 1924 Дурново Н.Н. Русские рукописи XI и XII вв. как памятники старославянского языка // Дужнословенски филолог. - Кн. IV, V, VI. -Београд, 1924, 1925-1926, 1926-1927. - С. 72-94, 93-117, 11-64.

93. Дурново 1925а- Дурново Н.Н. К вопросу о древнейших переводах на старославянский язык библейских текстов // ИОРЯС. Т. XXX. - СПб., 1925.-С. 353-429.

94. Дурново 1969- Дурново Н.Н. Введение в историю русского языка. М.: Наука, 1969. - 295 с.

95. Еселевич 1962 Еселевич И.Э. Древнерусские надписи XI-XIV веков как ис-торико-лингвистический источник // Вопросы теории и методики изучения русского языка. Вып. 2. - Чебоксары, 1962. - С. 458—471.

96. Еселевич-Марков 1976 Еселевич И.Э., Марков В.М. История редуцированных гласных в русском языке: Уч. пос. по исторической фонетике русского языка. - Казань, 1976. - 73 с.

97. Ефимова 1989 Ефимова B.C. Наречия в языке старославянских рукописей: 4 Автореф. дис. канд. филол. наук. -М., 1989. - 23 с.

98. Жеребков-Постникова 1992 Жеребков В.А., Постникова С.В. К соотношению понятий признаковости и предикативности в системе качественных прилагательных // ФН. - 1992. - № 5/6.

99. Жирмунский 1946- Жирмунский В.М. Происхождение категории прилагательных в индоевропейских языках в сравнительно-историческом освещении // Известия АН. 1946. - № 3. - С. 183-203.

100. Жихарева 1980- Жихарева Н.Д. Синтаксис простого предложения в языке Уложения 1649 г. и его связь с народно-разговорной речью // Сравнительно-исторические исследования русского языка. Воронеж, 1980. -С. 29-33.

101. Жолобов 1990 Жолобов О.Ф. Вариантность и текст // Словообразование. Стилистика. Текст. Номинативные средства в текстах разных функциональных стилей. - Казань: Изд-во КГУ, 1990. - С. 83-91.

102. Жолобов 1991 Жолобов О.Ф. К истории категории определенности в древнерусском языке // История русского языка. Лексикология и грамматика. - Казань: Изд-во КГУ, 1991. - С. 42-49.

103. Жолобов 1998 Жолобов О.Ф. Композиция текста и грамматическая реконструкция // Язык и текст: Межвуз. сб. / Отв. ред. В.В. Колесов. - (Проблемы исторического языкознания; Вып. 5).- СПб.: Изд-во СПбГУ, 1998.-С. 25-40.

104. Жолобов 1998а Жолобов О.Ф. Заметки о сакральном типе номинации // Историческая грамматика русского языка: Сб. науч. тр. - Петрозаводск: Изд-во ПГУ, 1998. - С. 78-83.

105. Жолобов 2000 Жолобов О.Ф. К теории и истории гендиадиса // Русская историческая лексикология и лексикография; Вып. 5: Межвуз. сборник/ Под ред. О.А. Черепановой. - СПб.: Изд-во СПбГУ, 2000. - С. 103-114.

106. Жуковская 1969 Жуковская Л.П. Древнерусские пергаменные рукописи как лингвистический источник (Археографическое, текстологическое и лингвистическое исследование): Автореф. дис. . докт. филол. наук.— Л., 1969.-30 с.

107. Жуковская 1969 Жуковская Л.П. Памятники письменности традиционного содержания как лингвистический источник (их значение и методика исследования)// Исследования по лингвистическому источниковедению. - М., 1963. - С. 20-35.

108. Жуковская 1969 Жуковская Л.П. Лингвистические данные в текстологических исследованиях // Изучение русского языка и источниковедение. — М.: Наука, 1969. - С. 3-26.

109. Жуковская 1976 Жуковская Л.П. Текстология и язык древнейших славянских памятников. - М.: Наука, 1976. - 368 с.

110. Заиконникова 1982- Заиконникова Т.П. Отражение синонимии притяжательных прилагательных и заменяющих их конструкций во "Всеобщей истории о мореходстве" // Уч. мат-лы по проблеме синонимии. Ч. I. -Ижевск, 1982. С. 9-10.

111. Зализняк 1995 Зализняк А.А. Древненовгородский диалект. - М.: Языки русской культуры, 1995. - 720 с.

112. Зализняк 1998- Зализняк А.А. Проблемы изучения берестяных грамот// Славянское языкознание. XII Междунар. съезд славистов: Доклады российской делегации / Отд-ние лит. и яз. РАН; Национальный комитет славистов РФ. М.: Наука, 1998. - С. 248-266.

113. Замешаев 1998 Замешаев А.И. Символ и архитектоника средневекового текста // Историческая грамматика русского языка: Сб. науч. тр. - Петрозаводск: Изд-во ПГУ, 1998. - С. 89-97.

114. Зверковская 1964- Зверковская Н.П. Параллельные прилагательные с суффиксами -ов- и -ьн- // Лексикология и словообразование древнерусского языка. М., 1964. - С. 224-237.

115. Зверковская 1986- Зверковская Н.П. Суффиксальное словообразование русских прилагательных XI-XVIII вв. М., 1986. -111 с.

116. Золотова 2001 Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. Изд. 2-е, стереотип. - М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 368 с.

117. Золотова и др. 1998 Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. - М., 1998. - 528 с.

118. Иванов 1990- Иванов В.В. Историческая грамматика русского языка. Изд. 3-е, перераб. и доп. М.: Просвещение, 1990. - 399 с.

119. Иванов 1992— Иванов В.В. Лингвистическое источниковедение в его отношении к истории русского языка // ФН. 1992. - № 4. - С. 52-61.

120. Иванова М. 1998а- Иванова М.В. Древнерусская агиография конца XIV-XV в. как источник истории русского литературного языка// ВЯ. -1998. -№2.-С. 79-87.

121. Иванова М. 19986- Иванова М.В. Древнерусская агиография конца XIV-XV вв. как источник истории русского литературного языка. М., 1998.-44 с.

122. Иванова Н. 1963 Иванова Н.Ф. О субстантивации имен прилагательных // Уч. зап. КГУ. - Т. 47. - Вып. 1. - Кишинев, 1962. - С. 87-102.

123. Иванова Т. 1979- Иванова Т.А. К истории древнерусской звательной формы // Советское славяноведение. М., 1979. - С. 76-79.

124. Иванова Т. 1998- Иванова Т.А. Старославянский язык: Учебник. 2-изд., испр. и доп. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1998. - 224 с.

125. ИГДР Т. 1 2000 Историческая грамматика древнерусского языка / Под ред. В.Б. Крысько. — М.: Азбуковник, 2000-. Т. I: Множественное число именного склонения / С.И. Иорданиди, В.Б. Крысько. - 2000. - 310 с.

126. ИГДР Т. 2 2000 Историческая грамматика древнерусского языка / Под ред. В.Б.Крысько. — М.: Азбуковник, 2000-. Т. II: Двойственное число/ О.Ф. Жолобов, В.Б. Крысько. - 2001. - 236 с.

127. Игнатьева 1991 Игнатьева Л.И. Субстантивация как фактор вариантности в группе неизменяемых прилагательных // Имя и глагол в исторической перспективе: Науч. тр. / Отв. ред. В.Б. Крысько. - Рига: Изд-во ЛГУ, 1991.-С. 64-71.

128. ИГРЯ 1978 Историческая грамматика русского языка. Синтаксис. Простое предложение / Под ред. В.И. Борковского. - М., 1978. - 447 с.

129. Ильина 1978— Ильина Т.В. Декоративное оформление древнерусских книг. Новгород и Псков. XII-XV. Л.: Изд-во ЛГУ, 1978. - 175 с.

130. Истрина 1921 Истрина Е.С. Употребление именных и местоименных форм имен прилагательных в Синодальном списке I новгородской летописи // Изв. ОРЯС. - Т. XXIII. - Кн. 1. - Пг., 1921. - С. 33-62.

131. Истрина 1923 Истрина Е.С. Синтаксические явления Синодального списка 1-й Новгородской летописи. - Пг., 1923. - IV, 204 с.

132. Ищенко 1976 Ищенко Д.С. Устав Студийский по списку XII в. (фрагменты)// Источники по истории русского языка.- М.: Наука, 1976.— С. 109-130.

133. Камынина 1983- Камынина А.А. Современный русский язык. Синтаксис простого предложения. Осложнение простого предложения полупредикативными членами. М.: Изд-во МГУ, 1983. - 102 с.

134. Капорулина 1990- Капорулина Л.В. Присубстантивные распространители в разных списках "Моления Даниила Заточника" // Историческая стилистика русского языка: Межвуз. сб. науч. тр. Петрозаводск, 1990.-С. 71-76.

135. Каринский 1925 Каринский Н.М. Образцы письма древнейшего периода истории русской книги (68 фототипических снимков с древнерусских памятников, преимущественно XI в., на 29 таблицах). - Л.: Изд-во АН СССР, 1925. -XIV+29 с.

136. Карнеева 1917- Карнеева М.И. Язык Служебной Минеи 1095 г.// РФВ,-Т. 78. № 3-4. - Варшава, 1917-1918. - С. 23^5.

137. Карский 1928 Карский Е.Ф. Славянская кирилловская палеография. - Л.: Изд-во АН СССР, 1928. - XIV+494 с. - 125 табл.

138. Карский 1929 Карский Е.Ф. Наблюдения в области синтаксиса Лаврентьев-ского списка летописи // ИОРЯС АН СССР. - Т. II. - Кн. 1. - 1929. -75 с.

139. Кацнельсон 1965 Кацнельсон С.Д. Содержание слова, значение и обозначение. - М.; Л.: Наука, 1965. - 110 с.

140. Клосс 2001 Клосс Б.М. Избранные труды. Т. II. Очерки по истории русской агиографии XIV-XVI веков. - М.: Языки русской культуры, 2001.488 с.

141. Князевская 1964- Князевская О.А. Орфография и отражение в письме явлений языка (на материале рукописей XI-XIV вв.) // Источниковедение и история русского языка. М.: Наука, 1964. - С. 59-68.

142. Ковтунова 1974- Ковтунова И.И. Порядок слов и лексико-семантическая структура предложения// Грамматическое описание славянских языков. М., 1974. - С. 182-190.

143. Козловский 1885 Козловский М. Исследование о языке Остромирова евангелия // Исследования по русскому языку. - Т. I. - СПб., 1885. - С. 1— 127.

144. Колесов 1961 Колесов В.В. Новый ять в рукописях новгородского происхождения//Вестн. ЛГУ. - № 14.-Л., 1961.-С. 130-141.

145. Колесов 1966 Колесов В.В. Изменение фонемы /ё/ в древнерусском языке // Slavia. - 1966. - R. XXXV. - S. 2. - С. 177-187.

146. Колесов 1968 Колесов В.В. К фонетической характеристике редуцированных гласных в русском языке XI в. // ВЯ. - 1968. - № 4. - С. 80-86.

147. Колесов 1971 Колесов В.В. Изменение носовых гласных по материалам русских рукописей XI века // Studia Rossica Posnaniensia. - Z. 2. -Poznan, 1971.-С. 97-115.

148. Колесов 1980 Колесов В.В. Историческая фонетика русского языка. - М., 1980.-215 с.

149. Колесов 1982 Колесов В.В. Введение в историческую фонологию. - Л., 1982.- 121 с.

150. Колесов 1986- Колесов В.В. Мир человека в слове Древней Руси.- Л., 1986.-312 с.

151. Колесов 1988а- Колесов В.В. Древнерусский литературный язык. Л.: Изд-во ЛГУ, 1989.-294 с.

152. Колесов 19886 — Колесов В.В. Изменения грамматических категорий имени в русском языке // Развитие частей речи в истории русского языка: Меж-вуз. сб. науч. тр. Рига, 1988. - С. 4-14.

153. Колесов 1995 — Колесов В.В. Русская ментальность и развитие русского языка // Russistik. Berlin: Dieter Lenz Verlag, 1995. - С. 20-25.

154. Колесов 1998в — Колесов В.В. Различительные особенности письма в русских рукописях XI-XIV веков // Историческая грамматика русского языка: Сб. науч. тр. Петрозаводск: Изд-во ПТУ, 1998. - С. 23-51.

155. Колесов 1999 Колесов В.В. "Жизнь происходит от слова.". (Язык и время. Вып. 2). - СПб.: Златоуст, 1999. - 368 с.

156. Колесов 2002 — Колесов В.В. Философия русского слова. СПб.: ЮНА, 2002.-448 с.

157. Комарович 1926- Комарович В.А. Язык служебной октябрьской минеи 1096 г. // Изв. ОРЯС. Т. 30. - М., 1926. - С. 23-44.

158. Коневецкий 1988 Коневецкий А.К. Проблема становления наречий как отдельной части речи // Развитие частей речи в истории русского языка: Межвуз. сб. науч. тр. - Рига: Изд-во ЛГУ, 1988. - С. 55-61.

159. Костючук 1988 Костючук Л.Я. Из истории формирования служебных частей речи (предлог вслед) // Развитие частей речи в истории русского языка: Межвуз. сб. науч. тр. - Рига: Изд-во ЛГУ, 1988. - С. 47-51.

160. Котков 1964- Котков С.И. О предмете лингвистического источниковедения // Источниковедение и история русского языка. М.: Наука, 1964. — С. 3-13.

161. Котков 1973 Котков С.И. Об источниковедческом аспекте в исследованиях по истории русского языка// Восточнославянские языки. Источники для их изучения. - М.: Наука, 1973. - С. 4-13.

162. Котков 1991 Котков С.И. Источниковедческие исследования и науч. издание памятников в области русского языка // Источники по истории русского языка XI-XVII вв. - М.: Наука, 1991. - С. 3-14.

163. Котков-Попова 1986 Котков С.И., Попова З.Д. Очерки по синтаксису южновеликорусской письменности XVII века. -М.: Наука, 1986. - 154 с.

164. Котов 1998 Котов А.А. О стилистических функциях полных и кратких прилагательных в роли предиката в русском литературном языке XVII века // Историческая грамматика русского языка: Сб. науч. тр. - Петрозаводск: Изд-во ПГУ, 1998. - С. 152-163.

165. Кравецкий 1991 Кравецкий А.Г. К изучению текста богослужебных книг (Паримейная версия книги пророка Ионы) // ВЯ. -1991.-№5.-С. 7284.

166. Крашенинникова 1993 Крашенинникова О.А. Рукописные октоихи XIII— XIV вв. и проблема ранних славянских переводов гимнографических текстов // ФН. - 1993. - № 1. - С. 3-10.

167. Крысько 1994 — Крысько В.Б. Развитие категории одушевленности в истории русского языка. М.: Lyceum, 1994. - 224 с.

168. Крысько 1997 — Крысько В.Б. Исторический синтаксис: Объект и переходность. М.: Индрик, 1997. - 423 с.

169. Крысько 1998 Крысько В.Б. Древний новгородско-псковский диалект на общеславянском фоне // Славянское языкознание. XII Междунар. съезд славистов: Доклады российской делегации. - М.: Наука, 1998. - С. 367380.

170. Крысько 1999 Крысько В.Б. Рец. на: Путятина Минея на май / Подг. текста и параллели М.Ф. Мурьянова; Ред., предисловие и комм. А.Б.Страхова. Palaeoslavica VI (1998), 114-208// Russian Linguistics/ Vol. 23. - 1999. - № 2. - С. 223-232.

171. Куев 1979 Куев К.М. Съдбата на старобългарските ръкописи през вековете. 1999. - София, 1979. - 223 с.

172. Кузнецов А. 1983 Кузнецов A.M. Краткие и полные формы прилагательных в деловых и бытовых памятниках северо-западной Руси XI-XIV вв. // Вестн. МГУ. Сер. 9. Филология. - 1983. - № 4. - С. 46-53.

173. Кузнецов А. 2002 Кузнецов A.M. Инновации в парадигме членных прилагательных по данным древнерусской письменности XI века // Russian Linguistics. - 2002. - № 26. - С. 311-326.

174. Кузнецов А. 2002 Кузнецов A.M. Прилагательное и пропозиция // Тр. по русской и славянской филологии. Лингвистика. Новая серия. 1. - Тарту, 1997. - С. 115-121.

175. Кузнецов П. 1953 Кузнецов П.С. Историческая грамматика русского языка: Морфология. - М., 1953. - 306 с.

176. Кузнецов П. 1959 Кузнецов П.С. Очерки исторической морфологии русского языка. - М.: Изд. АН СССР, 1959. - 275 с.

177. Кузнецов П. 2002 Кузнецов П.С. Очерки по морфологии праславянского языка. 2-е изд., стереотип. - М.: Эдиториал УРСС, 2002. - 148 с.

178. Кукушкина 1993а- Кукушкина О.В. Атрибутивная позиция, функция, семантика // Системные семантические связи языковых единиц. М., 1992. — С. 87-97.

179. Кунавин 1993 Кунавин Б.В. Функциональное развитие системы причастий в древнерусском языке. - СПб., 1993. - 50 с.

180. Кунавин 1998 Кунавин Б.В. Составное второстепенное сказуемое в древнерусском языке // Язык и текст. Межвуз. сб.: Памяти М.А. Соколовой. Вып. 5. Проблемы исторического языкознания. - СПб.: Изд-во СПбГУ, 1998.-С. 117-126.

181. Куприянов 1857а- Куприянов И.К. Обозрение пергаменных рукописей Новгородской Софийской библиотеки // Изв. 2-го Отделения имп. АН. -Т. VI. Вып. 1. - СПб., 1857. - С. 34-66.

182. Куприянов 18576 Куприянов И.К. Обозрение пергаменных рукописей Новгородской Софийской библиотеки.- СПб.: Тип. Имп. АН, 1857. — С. 10-17.

183. Лаптева 1959 — Лаптева О.А. Расположение древнерусского одиночного атрибутивного прилагательного // Славянское языкознание: Сб. ст. М., 1959.-С. 98-112.

184. Лозебной 1971 Лозебной И.С. Частотность употребления и факторы выбора морфолого-синтаксических типов при выражении атрибутивных отношений в русском языке XI-XX веков. - Киев, 1971. - 18 с.

185. Ломтев 1956 Ломтев Т.П. Очерки по историческому синтаксису русского языка. - М.: Изд-во МГУ, 1956. - 596 с.

186. Лопушанская 1988- Лопушанская С.П. Отражение древних конкретно-пространственных представлений в Слове о полку Игореве // Развитие частей речи в истории русского языка: Межвуз. сб. науч. тр. Рига: Изд-во ЛГУ, 1988. - С. 73-78.

187. Львов 1978- Львов А.С. Общеславянское и диалектное в лексике памятников старославянской письменности// Славянское языкознание. VIII Междунар. съезд славистов. Загреб-Любляна, сентябрь 1978 г.: Доклады советской делегации. М.: Наука, 1978. - С. 265-284.

188. Львов 1979 Львов А.С. О переводе отдельных мест евангельских текстов // Памятники русского языка. Исследования и публикации. - М.: Наука, 1979.-С. 186-192.

189. Маевская 1959- Маевская Н.И. Аппозитивное употребление кратких причастий действительного залога по памятникам XI-XV вв. // Уч. зап.

190. КГУ: Памяти В.А. Богородицкого (к столетию со дня рождения): Сб.ст. Т. 119. - Кн. 5. - Казань, 1959. - С. 149-164.

191. Макарова 1954 Макарова С.Я. Родительный падеж принадлежности в русском языке XI-XVII вв. // Тр. ин-та языкознания. - Т. 3. — М., 1954. — С. 7-31.

192. Мансветов 1885 Мансветов И. Церковный устав (типик), его образование и судьба в греческой и русской церкви. - М., 1885. - IV, 449 с.

193. Марков 1960- Марков В.М. Особенности письма и языка Путятиной Минеи Н Вопросы теории и методики изучения русского языка. Казань, 1960.-С. 213-237.

194. Марков 1961 Марков В.М. К вопросу о субстантивации имен прилагательных в русском языке (2) // Уч. зап. ЮГУ. - Т. 119. - Кн. 5. Памяти В.А. Богородицкого. - Казань, 1961. - С. 94-109.

195. Марков 1962 Марков В.М. Язык Минеи из собрания Дубровского (XI в.) // Вопросы теории и методики изучения русского языка. - Вып. 2. - Чебоксары, 1962. - С. 435-457.

196. Марков 1964- Марков В.М. К истории редуцированных гласных в русском языке. Казань, 1964. - 279 с.

197. Марков 1967а- Марков В.М. Заметки по истории русского языка (1) // Вопросы истории, филологии и педагогики. Вып. 2. - Казань: Изд-во КГУ, 1967.-С. 123-125.

198. Марков 19676 Марков В.М. Заметки по истории русского языка (2) // Вопросы истории, филологии и педагогики. - Вып. 2. - Казань: Изд-во КГУ, 1967.-С. 125-128.

199. Марков 1968 Марков В.М. Путятина Минея как древнейший памятник русского письма Н Slavia. Casopis pro slovanskou filologii. - R. XXXVII. -S. 4. - Praha: Vydav& Ceskoslovenska akademia ved, 1968. - C. 548-562.

200. Марков 1970а- Марков В.М. Заметки по истории русского языка (3)// Вопросы теории и методики изучения русского языка. Казань, 1970.-С. 3-7.

201. Марков 19706 Марков В.М. Заметки по истории русского языка (4) // Вопросы теории и методики изучения русского языка. - Казань, 1970.— С. 7-10.

202. Марков 1974 Марков В.М. Историческая грамматика русского языка. Именное склонение. - М.: Высш. шк., 1974. - 145 с.

203. Марков 1983 Марков В. М. К истории неорганической гласности в русском языке // В Я. - 1983. - № 4. - С. 109-120.

204. Марков 1992 Марков В.М. Историческая грамматика русского языка. Именное склонение. Переизд. - Ижевск: Изд-во УдГУ, 1992. - 145 с.

205. Марков 1997а Марков В.М. К вопросу о происхождении "полных" прилагательных // История русского языка. Словообразование и формообразование: Сб. мат-лов / Под общ. ред. проф. Г.А. Николаева. - Казань: УНИПРЕСС, 1997.-С. 10-20.

206. Марков 19976- Марков В.М. К истории имени прилагательного в русском языке // Актуальные проблемы истории русского языка: Тез. докл. науч. конф., посвященной 70-летию проф. В.М. Маркова. Казань, 8-10 апреля 1997 г. Казань, 1997. - С. 3-4.

207. Мароевич 1981 Мароевич P.H. Оппозиция определенных и неопределенных форм притяжательных прилагательных // ВЯ. - 1981. - № 5. — С. 106— 118.

208. Мароевич 1989 Мароевич Р-Н. К реконструкции праславянской системы посессивных категорий и посессивных производных // Этимология. 1986-1987.-М.: Наука, 1989.-С. 121-139.

209. Мароевич 1992 Мароевич Р.Н. Лексико-семантические проблемы перевода на близкородственный славянский язык// Системные семантические связи языковых единиц. - М., 1992.-С. 136-143.

210. Мароевич 1998 Мароевич Р.Н. Этюды по грамматике древнерусского языка. II. (Посессивы типа Творимиричь) // ВЯ. - 1998. - № 2. - С. 51-59.

211. Матвеенко-Щеголева 1991 Матвеенко В.А., Щеголева Л.И. О реконструкции протооригинала Путятиной Минеи. Тез. сообщения П XVIII Междунар. конгресс византинистов: Резюме сообщений. МГУ. 8-15 августа 1991 г. - М., 1991. - С. 741-742.

212. Матейко 2002 — Матейко Л. Славянская гимнография: непочатый край и неожиданные открытия // Opera Slavica. 2002. - XII. - № 1. - С. 1-11.

213. Мейе 1938 Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков. - М., Л.: Гос. соц.-экон. изд-во, 1938. - 509 с.

214. Мейе 2000 Мейе А. Общеславянский язык: Пер. с фр. / Общ. ред. С.Б. Бернштейна. - М.: Изд. группа "Прогресс", 2000. - 500 с.

215. Мельничук 1974- Мельничук А.С. Специфика порядка слов как компонента структуры славянского предложения // Грамматическое описание славянских языков. М., 1974. - С. 208-211.

216. Мещерский 1964- Мещерский Н.А. Проблемы изучения славяно-русской переводной литературы XI—XV вв. // Актуальные задачи изучения русской литературы XI-XVII веков. М., Л., 1964. - С. 213-222.

217. Мещерский 1967- Мещерский Н.А. О синтаксисе древних славяно-русских переводных произведений // Теория и практика перевода. Л., 1967.

218. Мещерский 1978- Мещерский Н.А. Источники и состав древней славянорусской переводной письменности IX-XV вв. Л.: Изд-во ЛГУ, 1978. -112 с.

219. Мещерский 1986 Мещерский Н.А. О художественно-изобразительных языковых средствах гимнографии Киевской Руси // Межвуз. сб. Проблемы исторического языкознания. Вып. 3. Литературный язык Древней Руси. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1986. - С. 86-92.

220. Милославский 1981 Милославский И.Г. Морфологические категории современного русского языка. - М.: Просвещение, 1981. - 254 с.

221. Минея (греч.) 1928- Mr|vala теш бХои £viairto€. Mt)v Mduog. 'Ev AOfyvaig, 1928. -E. 1-51.

222. Минея (рус.) 1987 Минея. Май. - Ч. 1. - М.: Изд-во Московской Патриархии, 1987.-С. 5-246.

223. Михайлова-Алексеева 1990- Михайлова М.Б., Алексеева Л.Е. О динамике стилистических функций обращений в древнерусской житийной литературе // Историческая стилистика русского языка: Межвуз. сб. науч. тр. Петрозаводск, 1990. - С. 83-87.

224. Михайловская 1980 Михайловская Н.Г. Системные связи в лексике древнерусского книжно-письменного языка XI-XIV вв. (Нормативный аспект). - М.: Наука, 1980. - 253 с.

225. Модин 1995 Модин Р.В. Трансцендентальная синтактика адъективных элементов (по "Житию преподобного Феодосия, игумена Печерского") // Бодуэн де Куртенэ: Теоретическое наследие и современность: Тез. докл. Междунар. науч. конф. К 150-летию со дня рождения

226. И.А. Бодуэна де Куртенэ. Казань, 25-28 мая 1995 г. Казань, 1995. -С. 134-135.

227. Моисеев 1995 — Моисеев А.И. Рец. на: Лыков А.Г. Введение в историю русского литературного языка. Ростов-н/Д, 1992. 160 с. // Russistik. — Berlin: Dieter Lenz Verlag, 1995. С. 93-95.

228. Момина 1983 Момина М.А. Греческие разночтения в славянских гимнографических текстах// Византийский временник. - Т. 44. - М.: Наука, 1983.-С. 126-134.

229. Момина 1992 Момина М. А. Проблема правки славянских богослужебных гимнографических книг на Руси в XI в. // ТОДРЛ. - Т. XLV. - Л.: Наука, 1992.-С. 200-219.

230. Мулич 1970- Мулич М.И. К вопросу о художественном мастерстве в древнейших славянских переводах служебных Миней // Македонска акаде-Mnja на науките и уметности. Симпозиум 1100 годшинина од смртта на Кирил Солунски. 1. - Скопле, 1970. - С. 239-256.

231. Мурьянов 1981а- Мурьянов М.Ф. Из наблюдений над структурой служебных миней// Проблемы структурной лингвистики 1979.- М., 1981.-С. 263-278.

232. Мурьянов 19816- Мурьянов М.Ф. О Минее Дубровского// В Я.- 1981. — № 1.-С. 121-141.

233. Мурьянов 1985 Мурьянов М.Ф. Минея как тип средневековой книги // Советское славяноведение. - 1985. - № 5. - С. 66-78.

234. Мурьянов 1991 Мурьянов М.Ф. Страницы гимнографии Киевской Руси// Традиции древнейшей славянской письменности и языковая культура восточных славян. - М.: Наука, 1991. - С. 69-143.

235. Нечунаева 1978 Нечунаева Н.А. Типы словообразовательных разночтений в древнерусских майских минеях // Вестн. ЛГУ. Сер. истории, языка, литературы. - 1978. - № 2. - Вып. 1. - С. 105-114.

236. Нечунаева 1978а- Нечунаева Н.А. Некоторые текстологические и лингвистические особенности древнерусских майских миней // Рукопись деп. в

237. ИНИОН. № 1800.- 16с.- Новая советская литература по общественным наукам. Языкознание. - 1978. - № 5.

238. Нечунаева 1979 Нечунаева Н.А. К лексической вариативности в древнесла-вянских переводах {лесть) И Советское славяноведение.- 1979.— №2.-С. 94-100.

239. Нечунаева 1982 Нечунаева Н.А. Лингвистический анализ древнеславянско-го перевода майской Минеи: Автореф. дис. канд. филол. наук. — Л., 1982.-22 с.

240. Нечунаева 1982а Нечунаева Н.А. Варьирование приставочных глаголов в древнерусских списках майской Минеи (глаголы с приставкой въз-) II История русского языка. Среднерусский период. - Л., 1982.- С. 118124.

241. Нечунаева 1984- Нечунаева Н.А. Вариативность приставочных прилагательных в древнерусских списках служебных миней // Проблемы развития языка. Саратов, 1984. - С. 119-128.

242. Нечунаева 1985 Нечунаева Н.А. Эволюция употребления бесприставочной и приставочной лексики в древнерусском языке по спискам майской минеи XI-XIV вв. // Эволюция и предыстория русского языкового строя. - Горький, 1985. - С. 77-85.

243. Нечунаева 1986- Нечунаева Н.А. Языковые разночтения в древнерусских списках Майской минеи // Функционирование языковых единиц и категорий. Таллин, 1986. - С. 75-82.

244. Нечунаева 1988- Нечунаева Н.А. Лексико-семантическое варьирование в тексте Минеи // Функционирование языковых единиц и категорий. -Таллин, 1988.-С. 23-31.

245. Нечунаева 1988а- Нечунаева Н.А. Становление норм древнерусского литературного языка (сравнительный анализ списков Минеи) // Коммуникативный аспект грамматических единиц. Таллин, 1988. - С. 115-121.

246. Нечунаева 1989- Нечунаева Н.А. Некоторые особенности переводных текстов Киевского периода// Вопросы сопоставительного исследованияязыков: лексико-грамматический и текстовый аспект. Таллин, 1989. — С. 76-83.

247. Нечунаева 1990- Нечунаева Н.А. Проблемы источниковедения в Минее// Восточная Европа в древности и средневековье. Проблемы источниковедения. Чтения памяти В.Т. Пашуто. М., 1990. - С. 101-105.

248. Нечунаева 1990а- Нечунаева Н.А. Некоторые особенности русских списков Минеи // Функциональные и семантические проблемы описания русского языка. Тр. по русской и славянской филологии. Уч. зап. ТГУ. -Вып. 896. Тарту, 1990.-С. 131-138.

249. Нечунаева 1992- Нечунаева Н.А. Минея славянского культурного круга// Diachronica. Таллин, 1992. - С. 49-57.

250. Нечунаева 1992а- Нечунаева Н.А. Лексический аспект минейного текста// Функционирование языковых единиц и категорий. Таллин, 1992.-С. 79-88.

251. Нечунаева 1993 Нечунаева Н.А. Лексическая вариативность в списках майской минеи и "Материалы для словаря древнерусского языка" И.И. Срезневского // Славянские языки, письменность и культура. -Киев, 1993.-С. 196-200.

252. Нечунаева 1994 Нечунаева Н.А. Майская минея. Текст и язык // Динамика русского слова: Межвуз. сб. ст. к 60-летию проф. В.В. Колесова. -СПб., 1994.-С. 94-101.

253. Нечунаева 1994а- Нечунаева Н.А. Майская минея: текст и язык (по спискам XI-XVI вв.) // Функционирование языковых единиц в тексте. Таллин, 1994.-С. 23-40.

254. Нечунаева 1998- Нечунаева Н.А. Путятина минея в истории русского языка // Язык и текст: Межвуз. сб. памяти проф. М.А. Соколовой. СПб., 1998.-С. 80-92.

255. Нечунаева 1998а- Нечунаева Н.А. Корпус минейных текстов болгарского происхождения. (XI-XIII вв.) // Языки большие и малые. Тарту, 1998.-С. 236-247.

256. Нечунаева 19986 Нечунаева Н.А. Майская минея и рукопись Q.n.1.25 из собрания А.Ф. Гильфердинга // Русь и южные славяне: Сб. ст. к 100-летию со дня рождения В.А. Мошина (1894-1987)/ Сост. и отв. ред. В.М. Загребин. - СПб., 1998. - С. 329-339.

257. Нечунаева 1999 Нечунаева Н.А. Некоторые наблюдения над языком и текстом минейных списков XI-XIII вв. // Palaeoslavica VII. Cambridge -"Palaeoslavica" - Massachusetts, 1999. - С. 323-328.

258. Нечунаева 2000- Нечунаева Н.А. Минея как тип славяно-греческого текста. Таллин, 2000. - 177 с.

259. Низинская 1978- Низинская В.А. Словообразовательная структура существительных адъективного типа склонения в русской деловой письменности XV-XVIIbb.: Автореф. дис. канд. филол. наук. — Ташкент, 1978.-19 с.

260. Николаев 1991 Николаев Г.А. Формы именного словообразования в древнерусских текстах // История русского языка. Лексикология и грамматика. - Казань: Изд-во КГУ, 1991. - С. 68-75.

261. Николаев 1998 Николаев Г.А. Формы субстантивного словообразования в языке "Домостроя"// Язык и текст. Межвуз. сб.: Памяти М.А. Соколовой. - Вып. 5. Проблемы исторического языкознания. — СПб.: Изд-во СПбГУ, 1998. - С. 16-25.

262. Николаева 1976- Николаева Т.М. К вопросу о генезисе так называемых "эловых" форм // Именное словообразование русского языка. Казань: Изд-во КГУ, 1976.-С. 182-201.

263. Николаев-Трошкина 1996 Николаев Г.А., Трошкина Т.П. Адъективы, субстантивы и субстантиваты в древнерусских текстах// Herbert Jelitte,

264. Emilija A. Balalykina (Hrsg.) Das Adjektiv im Russischen. Geschichte, Struturen, Funktionen. Sonderdruck, 1996. - S. 253-270.

265. Никольский 1885- Никольский K.T. О службах русской церкви, бывших в прежних печатных богослужебных книгах. М., 1885. - 411 с.

266. Никольский 1906 Никольский Н.К. Материалы для повременного списка русских писателей и их сочинений (X-XI вв.). - СПб., 1906. - 596 с.

267. Обнорский 1925 Обнорский С.П. Исследование о языке Минеи за ноябрь 1097 г. // Изв. ОРЯС. - Т. 29. - 1925. - С. 167-226.

268. Опись БНСС Библиотека Новгородского Софийского собора. Опись. - JL, 1984.-298 с.

269. Осипов 1992- Осипов Б.И. История русской орфографии и пунктуации.-Новосибирск, 1992. 253 с.

270. Павлов 1960 Павлов В.М. О разрядах имен прилагательных в русском языке // ВЯ. - 1960. - № 2. - С. 65-70.

271. Панин 1988 Панин Л.Г. Лингвотекстологическое исследование минейного Торжественника: Рукописи XIV-XVI вв. - Новосибирск: Наука. Сибирское отделение, 1988. - 262 с.

272. Панин 1993 Панин Л.Г. О формах имени прилагательного в русском языке // РЯШ. - 1993. - № 1. - С. 53-56.

273. Панин 1995 Панин Л.Г. История церковнославянского языка и лингвистическая текстология. - Новосибирск: Изд-во НИИ МИОО НГУ, 1995. -217 с.

274. Пападопуло-Керамевс 1906 Пападопуло-Керамевс К.И. Происхождение нотного музыкального письма у северных и южных славян по памятникам древности, преимущественно византийским // Вестн. археологии и истории. - Т. XVII. - СПб., 1906. - С. 134-171.

275. Пентковский 2001 Пентковский A.M. Типикон патриарха Алексия Студита в Византии и на Руси. - М.: Изд-во Московской Патриархии, 2001,— 432 с.

276. Пигин 1958 Пигин М.И. Категория определенности в древнерусском языке, выражаемая членными формами прилагательных и причастий. - Петрозаводск: Гос. изд-во Карельской АССР, 1958. - 38 с.

277. Пиккио 1995 Пиккио Рикардо. Церковнославянский язык // Вест. МГУ. Сер. 9. Филология. - 1995. - № 6. - С. 135-170.

278. Писаркова 1974 Писаркова К. Поссесивность как грамматическая проблема (на примере польского языка) // Грамматическое описание славянских языков. - М., 1974. - С. 171-176.

279. Пичхадзе 2000 Пичхадзе А.А. Рец. на: Das Dubrovskij-Menaum. // Лингвистическое источниковедение и история русского языка: Сб. ст. - М.: Древлехранилище, 2000. - С. 367-369.

280. ПК 1999 Православный церковный календарь 1999. М.: Изд-во Московской Патриархии, 1998. - 112 с.

281. ПМ (Мур.) 1998 Путятина Минея на май (1-9 мая) / Подг. текста и параллели М.Ф. Мурьянова; Ред., предисл. и комм. А.Б. Страхова // Ра-laeoslavica VI. - Cambridge (Massachusets), 1998. - P. 114-208.

282. ПМ (Мур.) 1999 Путятина Минея на май (10-17 мая) / Подг. текста и параллели М.Ф. Мурьянова; Ред., предисл. и комм. А.Б. Страхова // Ра-laeoslavica VII. - Cambridge (Massachusets), 1999. - P. 136-217.

283. ПМ (Мур.) 2000- Путятина Минея на май (18-31 мая) / Подг. текста и параллели М.Ф. Мурьянова; Ред., предисл. и комм. А.Б. Страхова // Ра-laeoslavica VIII. Cambridge (Massachusets), 2000. - P. 123-221.

284. Подскальски 1996 Подскальски Г. Христианство и богословская литература в Киевской Руси (988-1237) / Пер. А.В. Назаренко; Под ред. К.К. Акентьева.- 2-е изд., испр. и доп.- СПб.: Византинороссика, 1996.-572 с.

285. Покровский 1916- Покровский А.А. Древнее псковско-новгородское письменное наследие. Обозрение пергаменных рукописей Типографской и Патриаршей Библиотек в связи с вопросом о времени образования этих книгохранилищ. М.: Син. тип., 1916.-281 с.

286. Попов 1974- Попов А.С. Подлежащее и сказуемое в структуре простого предложения современного русского литературного языка. — Пермь, 1974.- 116 с.

287. Попруженко 1889- Попруженко М.Г. Заметки об языке новгородской служебной Минеи 1095г.// Филологические записки.- Вып. Ill—IV.— СПб., 1889.-С. 1-34.

288. Потебня 1958, Т. 1-2- Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т. 1-2. М.: Просвещение, 1958. - 536 с.

289. Потебня 1968 Т. 3 Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т. III: Об изменении значения и заменах существительного. - М.: Просвещение, 1968.-551 с.

290. Правила 1961 Правила лингвистического издания памятников древнерусской письменности. - М., 1961. - 64 с.

291. Прокопович 1956 Прокопович Н.Н. Из наблюдений над синтаксисом имени прилагательного в современном русском языке (Беспредложные словосочетания с прилагательными и зависимым существительным) // Уч. зап. МГПИ. - Т. 39. - Вып. 6. - 1956.

292. ПС Предварительный список славяно-русских рукописей XI-XIV вв., хранящихся в СССР (для "Сводного каталога рукописей, хранящихся в СССР, до конца XIV в. включительно") // Археографический ежегодник за 1965 г. - М.: Наука, 1966. - С. 177-309.

293. Рамазанова 1990 Рамазанова Н.В. Кондак в древнерусской рукописной традиции XI-XVII вв. (из истории жанра) // Источниковедческое изучение памятников письменной культуры. - Л., 1990. - С. 12-25.

294. Ревзин 1979- Ревзин О.Г. Функциональный подход к языку и категория определенности-неопределенности // Категория определенности-неопределенности в славянских и балканских языках.- М., 1979.-С. 64-89.

295. Рогов 1973 Рогов А.И. Минеи (справка) // Методическое пособие по описанию славяно-русских рукописей для сводного каталога рукописей, хранящихся в СССР. - Вып. 1. -М., 1973. - С. 297-305.

296. Рождественская 1991 Рождественская Т.В. О социолингвистической ситуации на Руси в IX-X вв. // Традиции древнейшей славянской письменности и языковая культура восточных славян. - М.: Наука, 1991. — С. 188-200.

297. Розенфельд 1899- Розенфельд А. Язык Святославова Изборника 1073 г.// РФВ. № 1. - 1899. - С. 166-181.

298. Розов 1973 Розов Н.Н. Русская книга XI-XIV вв. Опыт историко-культурного исследования: Автореф. дис. . докт. филол. наук. — JL, 1973.-46 с.

299. Розов 1977 Розов Н.Н. Книга Древней Руси (XI-XIV вв.). - М.: Книга, 1977.- 122 с.

300. Романовская 1954- Романовская В.А. Образование относительных прилагательных в древнерусском языке // Тр. ин-та языкознания. — Т. 3. М., 1954.-С. 32-59.

301. Ромодановская 1998 Ромодановская В.А. О некоторых особенностях семантики слов-названий чинов ангельской иерархии // Историческая грамматика русского языка: Сб. науч. тр. - Петрозаводск: Изд-во ПГУ, 1998.-С. 67-77.

302. Руделев 1997— Руделев В.Г. Динамическая теория частей речи// Грамматические категории и единицы: синтагматический аспект: Мат-лы Меж-дунар. конф. Владимир: ВГПУ, 1997. - С. 215-217.

303. Руднев 1947 Руднев А.Г. Обособленные члены предложения в истории русского языка. Функции и способы их грамматического выражения в современном русском литературном языке. - JL, 1947. - 91 с.

304. Руднев 1948 Руднев А.Г. К вопросу о принципах употребления именных и местоименных прилагательных в древнерусском языке // Уч. зап. ЛГПИ. - Т. 69. - 1948 - С. 139-151.

305. Ружичка 1974 Ружичка Й. Порядок слов в структуре предложения // Грамматическое описание славянских языков. - М., 1974. - С. 191-199.

306. Русинов 1977 — Русинов Н.Д. Древнерусский язык. М.: Высш. шк., 1977. -207 с.

307. Русинов 1986 Русинов Н.Д. Хронология фонетических процессов древнерусского языка: Уч. пос. - Горький: ГГУ, 1986. - 79 с.

308. Русинов 1989 — Русинов В.Н. О некоторых особенностях языка и стиля "Жития Феодосия Печерского" и "Сказания о Борисе и Глебе" по "Успенскому сборнику" XII-XIII вв. // В памяти Отечества. Горький, 1989. -С. 56-65.

309. Рылов 1997- Рылов С.А. Развитие грамматической структуры простого предложения-высказывания: синтагматический аспект// Грамматические категории и единицы: синтагматический аспект. Мат-лы Междунар. конф. Владимир: ВГПУ, 1997. - С. 220-222.

310. Савельева 1962- Савельева JI.B. Приложение в древнерусском языке XIV-XVI вв. (на материале летописей, хождений, некоторых деловых документов)// Вопросы теории и методики изучения русского языка. Вып. 2. Чебоксары, 1962. - С. 394-408.

311. Савельева 1963 Савельева JI.B. Паратаксические субстантивные словосочетания в древнерусском языке XIV-XVII вв.: Автореф. дис. . канд. фи-лол. наук. - JI., 1963. - 17 с.

312. Санников 1978 Санников В.З. Согласованное определение // Историческая грамматика русского языка. Синтаксис. Простое предложение. - М., 1978.-С. 148-186.

313. Северьянов 1904- Северьянов С. Супрасльская рукопись. СПб., 1904.-VIII, 570 с.

314. Селищев 1951, Т. 1 Селищев A.M. Старославянский язык. Ч. I: Введение. Фонетика. - М.: Гос. уч.-пед. изд-во Мин. проев. РСФСР, 1951. - 334 с.

315. Селищев 1952, Т. 2 Селищев A.M. Старославянский язык. Ч. 2: Тексты. Словарь. Очерки морфологии. - М.: Гос. уч.-пед. изд-во Мин. проев. РСФСР, 1952.-206 с.

316. СИС. Члены предложения Сравнительно-исторический синтаксис восточнославянских языков. Члены предложения / Под ред. В.И. Борковского. - М., 1968. - 297 с. СК- Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в

317. Часть 1. Киев: Унив. тип., 1884. - 156 с. Соболевский 1907- Соболевский А.И. Лекции по истории русского языка.

318. Изд. 4-е.-М., 1907.-309 с. Соболевский 1908а- Соболевский А.И. Славяно-русская палеография:

319. Соболевский 1980 Соболевский А.И. История русского литературного языка. - М.: Наука, 1980. - 194 с.

320. Соболевский 1999- Соболевский С.И. Древнегреческий язык. Фототипическое издание. (М., 1948 г., Изд-во литературы на иностранных языках). СПб.: Алетейя, 1999. - 614 с.

321. Сорокина 2001 Сорокина Е.А. Индоевропейские истоки обращения в древнерусском и древнеанглийском языках: Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Волгоград, 2001. - 18 с.

322. Спиридонова 2002 Спиридонова Н.Ф. Проблема семиотизации признака в свете языковых данных (на материале русских прилагательных) // Признаковое пространство культуры / Отв. ред. С.М.Толстая. - М.: Инд-рик, 2002.-С. 184-191.

323. Срезневский 1861 Срезневский И.И. Древние памятники русского письма и языка (X-XIV вв.) // Изв. ОРЯС. - Т. X. - СПб., 1861-1863. - С. 1-36, 81-109.

324. Срезневский 1887 Срезневский И.И. Мысли об истории русского языка. -М.: Учпедгиз, 1959. - 135 с.

325. Стасов 1887 Стасов В.В. Славянский и восточный орнамент по рукописям древнего и нового времени (156 листов рисунков с объяснениями к ним).-СПб., 1887.

326. Стеценко 1977 Стеценко А.Н. Исторический синтаксис русского языка. -М.: Высш. шк., 1977. - 352 с.

327. Столярова 1997 Столярова JI.B. Как работал древнерусский книгописец? // Очерки феодальной России. Вып. 1. - М., 1997. - С. 24-64.

328. Столярова 2000- Столярова JI.В. Свод записей писцов, художников и переплетчиков древнерусских пергаменных кодексов XI-XIV веков. М.: Наука, 2000. - 543 с.

329. Сумникова 1991 Сумникова Т.А. К изучению древнейших служебных миней // Источники по истории русского языка XI-XVII вв. - М.: Наука, 1991.-С. 50-60.

330. Тарланов 1999 — Тарланов З.К. Становление типологии русского предложения в ее отношении к этнофилософии. Петрозаводск, 1999. - 207 с.

331. Темчин 1993 — Темчин С.Ю. Было ли краткоапракосное Евангелие первой славянской книгой, переведенной с греческого // Исследования по славянскому историческому языкознанию: Памяти проф. Г.А. Хабургаева. М.: Изд-во МГУ, 1993. - С. 13-29.

332. Темчин 1995 Темчин С.Ю. Неоднородность текста Ассеманиева Евангелия: употребление юса малого йотированного // Вестн. МГУ. Сер. 9. Филология. - № 3. - М., 1995. - С. 69-76.

333. Темчин 1998— Темчин С.Ю. Пасхально-воскресный апракос и неизвестный структурный тип славянского служебного Евангелия// Уч. зап. Рос. Православного ун-та им Иоанна Богослова. Вып. 4 (Славянская филология). М., 1998. - С. 61-79.

334. Толкачев 1959 Толкачев А.И. Об образовании некоторых падежных форм прилагательных в славянских языках// Славянское языкознание: Сб. ст.-М., 1959.-С. 72-85.

335. Толстая 2002— Толстая С.М. Категория признака в символическом языке культуры // Признаковое пространство культуры / Отв. ред. С.М. Толстая. М.: Индрик, 2002. - С. 7-20.

336. Толстой 1982 — Толстой Н.И. Древняя славянская письменность и становление этнического самосознания у славян // Развитие этнического самосознания у славянских народов в эпоху раннего средневековья. М., 1982.-С. 239-241.

337. Толстой 1988 — Толстой Н.И. История и структура славянских литературных языков. М.: Наука, 1988. - 239 с.

338. Толстой 1999 — Толстой Н.И. К вопросу о судьбе славянских кратких и полных прилагательных // Толстой Н.И. Избр. тр. Т. III. Очерки по славянскому языкознанию. М.: Языки русской культуры, 1999. - С. 171-193.

339. Толстой 19996 Толстой Н.И. Из наблюдений над членом-артиклем и указательным местоимением в южнославянских диалектах // Толстой Н.И. Избранные труды. Т. III. Очерки по славянскому языкознанию. - М.: Языки русской культуры, 1999. - С. 195-196.

340. Тополиньска 1974 Тополиньска 3. Порядок слов в именном словосочетании как отражение его древнейшей истории // Грамматическое описание славянских языков. - М., 1974. - С. 235-244.

341. Торнэлль 1997 Торнэлль М. "Иже херувимы" (К истории переводной славянской гимнографии) // Русская филология 8: Сб. науч. работ молодых филологов. - Tartu, 1997. - С. 13-21.

342. Тот 1973 Имре X. Тот. К вопросу изучения памятников русской редакции старославянского языка// Studia Slavica. - XIX.- Budapest, 1973.-С. 337-344.

343. Тот 1987 Имре X. Тот. Малоизвестный фрагмент служебной минеи за месяц октябрь // Studia Slavica. - XXXIII/- Budapest, 1987. - С. 11-35.

344. Тот 1997 Имре X. Тот. Словарь-индекс русской редакции древнеболгарско-го языка конца XI-начала XII в. Приложение: Источники. - Сегед, 1997.-73 с.

345. Трубецкой 1937- Трубецкой Н.С. О притяжательных прилагательных (possessiva) староцерковнославянского языка // БелиЬев зборник. Бео-град, 1937.-С. 15-20.

346. Трубецкой 1995 Трубецкой Н.С. Общеславянский элемент в русской культуре // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. - М.: Изд. группа "Прогресс", 1995.-С. 162-208.

347. Успенский Б. 2002 Успенский Б.А. История русского литературного языка (XI-XVII вв.). 3-е изд., испр. и доп. - М.: Аспект Пресс, 2002. - 558 с.

348. Успенский Н. 1971 Успенский Н.Д. Древнерусское певческое искусство. -М.: Сов. комп., 1971.-623 с.

349. Уфимцева 2000 Уфимцева Н.В. Языковое сознание и образ мира славян // Языковое сознание и образ мира: Сб. ст. / Отв. ред. Н.В. Уфимцева. — М., 2000.-С. 207-219.

350. Ферран 1997 Марсель Ферран. Монументальная фраза древнерусских писателей. - М.: Индрик, 1997. - 144 с.

351. Филарет 1864- Филарет архиеп. Исторический обзор песнопевцев и песнопения греческой церкви. Репринт, изд. Сергиев Посад.: Свято-Троиц. Сергиева Лавра, 1995. - 393 с.

352. Филарет 1996 — Филарет архиеп. Историческое учение об отцах церкви Филарета (Гумилевского), архиепископа Черниговского и Нежинского. -М.: Паломник: ТУГА, 1996. 909 с.

353. Филин 1972- Филин Ф.П. Происхождение русского, украинского и белорусского языков. Л.: Наука, 1972. - 655 с.

354. Финдейзен 1928 Финдейзен Н. Очерки по истории музыки в России с древнейших времен до конца XVIII в. - Т. 1. - Вып. 1. - М., 1928. - 66 с.

355. Фролова 1959 Фролова С.В. История притяжательно-относительных прилагательных с суффиксом -j/bj по древнерусским письменным памятникам XI-XVIIbb.// Уч. зап. КГПИ.- Вып. 27.- Куйбышев, 1959.-С.183-335.

356. Фролова 1967— Фролова С.В. Древнерусские притяжательные прилагательные с суффиксом -j от простых собственных имен с основой на -о // Очерки по русскому языку и стилистике: Памяти проф. А.Ф. Ефремова. Саратов, 1967. - С. 213-222.

357. Хабургаев 1982 Хабургаев Г.А. Старославянский язык / Изд. 2-е, перераб. и доп. - М.: Просвещение, 1982. - 288 с.

358. Хабургаев 1990 Хабургаев Г.А. Очерки исторической морфологии русского языка. Имена. - М.: Изд-во МГУ, 1990. - 296 с.

359. Христианство Т. 2 Христианство: Энциклопедический словарь: В 3 т.: Т. 2 / Ред. кол.: С.С. Аверинцев (гл. ред.) и др. - М.: Большая Российская энциклопедия, 1995. - 671 с.

360. Христианство Т. 3 Христианство: Энциклопедический словарь: В 3 т.: Т. 3: Т-Я/ Ред. кол.: С.С. Аверинцев (гл. ред.) и др. - М.: Большая Российская энциклопедия, 1995. - 783 с.

361. Черепанова 1976- Черепанова О. А. Морфологическое и лексико-словообразовательное варьирование в Успенском сборнике XII-XIII вв. И История русского языка. Древнерусский период. Л., 1976. — С. 101-117.

362. Чернов 1970 Чернов В.И. Предикативное употребление прилагательных со связкой был в современном русском языке // Вопросы теории и методики изучения русского языка. Уч. зап. Вып. 22. - Смоленск, 1970.

363. Черных 1954 Черных П. Я. Историческая грамматика русского языка. Изд. 2-е. - М., 1954.-336 с.

364. Черных 1954 Черных П.Я. Историческая грамматика русского языка. Краткий очерк: Пос. для пед. ин-тов. Изд. 2-е. - М.: Гос. уч.-пед. изд-во, 1954.-336 с.

365. Черных 1956- Черных П.Я. Очерк русской исторической лексикологии. Древнерусский период. М.: Изд-во МГУ, 1956. - 243 с.

366. Чернышева-Филиппович 1998 Чернышева М.И., Филиппович Ю.Н. Исто-рико-лексикологическое (тематическое) исследование (экспериментальный опыт на основе новой информационной технологии) // ВЯ. -1999. -№1. С. 56-83.

367. Чурмаева 1989 Чурмаева Н.В. История наречий в русском языке. - М.: Наука, 1989. - 176 с.

368. Шантрен 2001 Шантрен П. Историческая морфология греческого языка. 2-е изд., стереотип. - М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 344 с.

369. Шахматов 1885 Шахматов А.А. Исследование о языке новгородских грамот XIII и XIV веков// Исследования по русскому языку. - Т. I. - СПб.: Изд. ОРЯС Имп. АН, 1885-1895. - С. 131-285.

370. Шахматов 1910 Шахматов А.А. Курс истории русского языка. Часть 1. (Читан в С.-Петербургском университете в 1908-1909 уч. г.). Изд. 2-е. -СПб., 1910-1911.-407 с.

371. Шахматов 1915 Шахматов А.А. Очерк древнейшего периода истории русского языка// Энциклопедия славянской филологии. Вып. 11. 1. - Петроград, 1915. -L+367 с.

372. Шахматов 1941 Шахматов А.А. Синтаксис русского языка / Ред. и комм. Е.С. Истриной. Изд. 2-е. - JL: Гос. уч.-пед. изд-во, 1941. - 620 с.

373. Шахматов 1957- Шахматов А.А. Историческая морфология русского языка. М.: Гос. уч.-пед. изд-во, 1957. - 400 с.

374. Шведова 1952 Шведова Н.Ю. Полные и краткие формы имен прилагательных в составном сказуемом в современном русском литературном языке // Уч. зап. МГУ. - 1952. - Вып. 156.

375. Широкова 1960 Широкова Н.А. Типы синтаксических конструкций с сравнительным союзом в составе простого предложения. - Казань: Изд-во КГУ, I960.-156 с.

376. Шмелев 2002 Шмелев Д.Н. К вопросу о наречиях на -ь в русском языке // Избранные труды по русскому языку / Вст. ст. Л.П. Крысина. - М.: Языки славянской культуры, 2002. - С. 517-530.

377. Щеголева 1992- ЩеголеваЛ.И. Путятина минея. От текста к истолкованию // Герменевтика древнерусской литературы. XI-XIV вв. Сб. 5 / Инт мировой литературы. М., 1992. - С. 413-497.

378. Щеголева 2001 Щеголева Л.И. Путятина минея (XI в.) в круге текстов и истолкования. 1-10 мая. - М.: Территория, 2001. - 496 с.

379. Юдакин 1978 Юдакин А.П. Становление наречия как части речи // Языковая практика и теория языка. - Вып. 2. - М., 1978.

380. Юдакин 1979 Юдакин А.П. Определенные и неопределенные прилагательные // ВЯ. - 1979. - № 6. - С. 86-96.

381. Юкна 1988 Юкна М.Ю. - Наречия русских старожильческих говоров Латвийской ССР // Развитие частей речи в истории русского языка: Межвуз. сб. науч. тр. - Рига: Изд-во ЛГУ, 1988. - С. 61-63.

382. Юрченко 1972 Юрченко B.C. Простое предложение в современном русском языке. Двусоставное именное, односоставное глагольное, односоставное именное. - Саратов, 1972. - 275 с.

383. Ягич 1886- Ягич И.В. Служебные минеи за сентябрь, октябрь и ноябрь в церковнославянском переводе по русским рукописям 1095-1097 гг. -СПб., 1886. CXXXVI, 242, 608 с.

384. Ягич 1889- Ягич И. В. Критические заметки по истории русского языка// Сб. ОРЯС Имп. АН. Т. XLVI. - Кн. 4. - СПб., 1889. - 171 с.

385. Якубинский 1952- Якубинский Л.П. Из истории имени прилагательного// Докл. и сообщения. Ин-т языкознания. I. М., 1952. - С. 52-60.

386. Якубинский 1953- Якубинский Л.П. История древнерусского языка. — М., 1953.-368 с.

387. Янович 1978 — Янович Е.И. Наречие в истории русского языка: Генезис и функционирование основных морфологических типов производных наречий. Минск, 1978.

388. Янович 1986 Янович Е.И. Историческая грамматика русского языка. -Минск: Университетское, 1986. - 319 с.

389. Brodowska-Honowska Brodowska-Honowska М. Slowotworstwo przymiotnika w ezyku staro-cerkiewno-slowianskim. - Krakow-Wroclaw-Warszawa, 1960.

390. DM Das Dubrovskij-Menaum. Edition der Handschrift F.n. I 36 (RNB)/ Be-sorgt und kommentiert von M.F.Mur'janov / Herausgegeben von Hans Rothe. - Opladen/Wiesbaden, 1999. - 322 p.

391. Kurz 1937-38 Kurz J. К otazce clenu jazycich slovanskych, se zvlastnim zretelem k staroslov6n§tin6 // Byzantinoslavica. - VII,- Praha, 1937-1938.-S. 212-340.

392. Kurz 1946- Kurz J. Problem clenu v jazyce staroslov&iskem // Zvlastnl otisk ze sborniku ,3yzantinoslavica". VIII. - Praha, 1946. - S. 172-288.1.mprecht 1987 Lamprecht A. Praslovanstina. - Brno, 1987. - 197 s.

393. MDez Т. 1 Gottesdienstmenaum fur den Monat Dezember nach den slavischen Handschriften Rus' des 12. und 13. Jahrhunderts. Teil: 1. Bis 8, Teil: 9. Bis 19, Teil: 20. Bis 24. Dezember. Hrsg. Von H. Rothe und E.M. Verescagin. -Opladen, 1996, 1997, 1999.

394. MXII (CGADA 96) Gottesdienstmenaum fur den Monat Dezember nach den slavischen Handschriften Rus' des 12. und 13. Jahrhunderts / Facsimile der Handschrift CGADA f. 381 Nr. 96 und 97. - Koln, Weimar, Wien, 1993. -C. 15-124.

395. МХИ (Sin. 162) Gottesdienstmenaum fur den Monat Dezember. T. 5: Facsimile der Handschrift Sin. 162 de Historischen Museums Moskau (GIM)/ Herausgegeben von Hans Rothe. - Wiesbaden, 2000. - XLVI, 610 c.

396. MXIII (CGADA 97) Gottesdienstmenaum fur den Monat Dezember nach den slavischen Handschriften Rus' des 12. und 13. Jahrhunderts / Facsimile der Handschrift CGADA f. 381 Nr. 96 und 97. - Koln, Weimar, Wien, 1993. -C. 124-594.

397. Vecerka 1961- VeCerka R. Syntax aktivnich participii v staroslovenstine.-Sbornik praci filosoficke fakulty university J.E. Purkyne v Brne. -75. -178 s.1. СЛОВАРИ

398. Ахманова Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. 2-е изд., стереотип. - М.: Советская энциклопедия, 1969. - 606 с.

399. Вейсман Вейсман А.Д. Греческо-русский словарь. Репринт V издания 1899 г.-М., 1991.- 1370 с.

400. Даль Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: Т. 1-4. -М.: Изд. группа "Прогресс", "Универс", 1994. - Т. 1-4.

401. ЛЭС Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. -М.: Советская энциклопедия, 1990. - 685 с.

402. ПОССИХ1-ХН Прямой и обратный словник к Словарю-индексу русской редакции древнеболгарского языка конца XI-начала XII в. В 3 т. / Под ред. Имре X. Тота. - Сегед, 1989-1995.- 511 с.. - Волгоград: Изд-во ВоГУ, 2001. - 92 с.

403. Ожегов Ожегов С.И. Словарь русского языка. 14-е изд., стереотип. - М.: Русский язык, 1983. -816 с.

404. Ожегов-Шведова Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. -М., 1992. -960 с.

405. ПОСССС- Прямой и обратный словник к Старославянскому словарю (по рукописям X-XI веков) / Под ред. P.M. Цейтлин, Р. Вечерки и Э. Благовой. М.: Рус. яз., 1994. - 842 с. / Сост. С.П. Лопушанская, О. А. Горбань. - Волгоград, 1997. - 178 с.

406. РГ-70 Грамматика современного русского языка. - М.: Наука, 1970. - 767 с.

407. РГ-80 Русская грамматика. В 2 т. - М.: Наука, 1980. - Т. 1-2.

408. СДРЯ Словарь древнерусского языка (XI-XIV вв.): В Ют. / Гл. ред. Р.И. Аванесов. - Т. 1-6-. - М.: Русский язык, 1988-2000-.

409. Срезн Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка: В 3 т. Репринт, изд. - М.: Книга, 1989. - Т. 1-3.

410. Фасмер Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. В 4 т. 2-е изд., стереотип. - М.: Прогресс, 1986. - Т. 1-4.

411. ЭРЯ Русский язык. Энциклопедия / Гл. ред. Ю.Н. Караулов. 2-е изд., пере-раб. и доп. - М.: Большая Российская энциклопедия; Дрофа, 1997.703 с.

412. Этим.ССЯ Etymologicky slovnik jazyka staroslovenskeho. - S. 1-11-. - Praha, 1989-2002