Формирование сферы гражданской деятельности в уральском городе во второй половине XIX - начале ХХ в.

Казакова-Апкаримова, Елена Юрьевна

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Формирование сферы гражданской деятельности в уральском городе во второй половине XIX - начале ХХ в.

Год: 2011
Автор научной работы: Казакова-Апкаримова, Елена Юрьевна
Ученая cтепень: доктора исторических наук
Место защиты диссертации: Екатеринбург
Код cпециальности ВАК: 07.00.02

Диссертация по истории на тему 'Формирование сферы гражданской деятельности в уральском городе во второй половине XIX - начале ХХ в.'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Формирование сферы гражданской деятельности в уральском городе во второй половине XIX - начале ХХ в."

Казакова-Апкаримова Елена Юрьевна

ФОРМИРОВАНИЕ СФЕРЫ ГРАЖДАНСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В УРАЛЬСКОМ ГОРОДЕ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX В.

Специальность — 07.00.02 — Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

2 7 ОКТ 2011

Екатеринбург — 2011

4858216

Работа выполнена в Отделении истории Учреждения Российской академии наук Институт истории и археологии Уральского отделения РАН

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Андреева Татьяна Васильевна

доктор исторических наук, профессор Любичанковский Сергей Валентинович

доктор исторических наук, профессор Поршпева Ольга Сергеевна

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО Пермский

государственный национальный исследовательский университет

Защита состоится 16 ноября 2011 г. в 10.00 часов на заседании Диссертационного совета Д 004.011.01 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Учреждении Российской академии наук Институт истории и археологии Уральского отделения РАН (620026, г.Екатеринбург, ул. Розы Люксембург, 56).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Учреждения Российской академии наук Институт истории и археологии Уральского отделения РАН

Автореферат разослан «_»_2011 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета доктор исторических наук'

Е.Г. Неклюдов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ

Актуальность темы. Современная актуализация теоретических и конкретно-исторических аспектов проблемы формирования гражданского общества в России вызвана как научным, так и практическим интересом. Обращение к историческому опыту становления гражданского общества в России обусловлено политическими и социокультурными задачами, стоящими перед нашей страной сегодня. В стратегии национальной безопасности современной России развитие гражданского общества рассматривается в ряду национальных приоритетов.

Оценка состояния современного гражданского общества в нашей стране является предметом общественно-политических дебатов в силу его объективной слабости, что сопровождается привлечением внимания к этой теме широкой общественности и властных структур. Перед гуманитарными науками стоит задача объяснить причины слабости гражданского общества в современной России и специфичности российского исторического пути его построения и развития.

Марк Ховард, отвечая на вопрос, почему специалисты должны изучать гражданское общество, в русле современной историографии показывает позитивное влияние гражданского общества на процесс демократической консолидации, указывает на важность гражданского общества для создания и поддержания демократической системы1. Если рассматривать проблему шире, то в современном научном дискурсе теоретико-концептуальные разработки, связанные с понятием гражданского общества, по выражению Адама Зелигмана, считаются тем «аналитическим ключом, который откроет тайны социального порядка».

1 Ховард Марк М. Слабость гражданского общества в посткоммунистической Европе. Пер. с англ. И.Е. Кокарева. М., 2009. С. 58—62.

Всплеск теоретического интереса к концепции гражданского общества произошел в ходе перестроечных процессов в СССР и странах Восточной Европы с середины 1980-х гг., а в конце XX столетия — с появлением теории интернационализации гражданского общества и соответствующего неологизма — "глобального гражданского общества"2. Вместе с тем, сохранился интерес к проблеме поливариантности формирования гражданского общества вообще и к российской модели в частности. Многообразие и специфика формирования гражданского общества в различных странах исторически были в значительной степени обусловлены особенностями протекания в них модернизационных процессов и цивилиза-ционными отличиями. В этой связи исследование истоков гражданского общества в России способствует углублению представлений о закономерностях и особенностях перехода от традиционного к современному обществу, от абсолютизма к новому политическому порядку, формированию ценностей правового государства и гражданского общества, современной демократии. Без анализа имперского и советского исторического опыта взаимоотношений общества и государства невозможно ответить на вопрос, почему в России гражданское общество по-прежнему относится к числу «самых страшных дефицитов" (выражение B.C. Библера). В этой связи А.Г. Володин пишет, что если проследить с помощью общеполитической и общеисторической теорий, в сравнительно-политологическом и сравнительно-историческом планах процессы формирования гражданского общества в России и развития его отношений с государством, то удастся лучше понять те драматические события, которые происходили в страпе на исходе второго тысячелетия нашей эры (сегодня — уже на заре третьего тысячелетия — Е.К.), и «четче выявить генетический код», определяющий динамику ее политической жизни и специфику отечественной модернизации»3.

Формирование сферы гражданской деятельности генетически связано с возрастанием социальной активности граждан, способствующей политическому, экономическому и социокультурному развитию страны в целом, ее отдельного

2 Globalisation and Its Challenges. University of Sydney. Desember 1214, 2001. P. 3-40.

3 Володин А.Г. Гражданское общество и модернизация в России. Истоки и современная проблематика // Полис. 2000. № 3. С. 104.

региона или города. Важно обратиться не только к анализу общих схем и в целом российского исторического пути в этом направлении, но и разобраться в конкретных проявлениях этого процесса в российской периферии. Самостоятельного специального исследования требует городской аспект проблемы формирования гражданского общества в любой стране (и в России, в частности). Известный зарубежный исследователь Джон Кин, аргументируя свои убеждения примерами из европейской истории, подчеркивает тесную историческую взаимосвязь генезиса гражданского общества с урбанизацией, о чем свидетельствует и сама этимология ключевых слов. Институты гражданского общества возникают в городах. Гражданское общество — это общество горожан (гражданин — это горожанин — стз). В городах исторически формировались институты управления, города отстаивали свои свободы. Ученый использует термин «городское гражданское общество», вместе с тем отмечая, что «волнообразное» влияние городов значительно шире и распространяется на его округу, достигая национального, масштаба и превосходя его4.

Объектом исследования являются уральский город во второй половине XIX — начале XX в. Города играли важную экономическую, социальную, культурную и политическую роль в дореволюционной России и эта роль возрастала в процессе урбанизации. Город рассматривается как активный и динамичный фактор развития в процессе перехода от традиционного, аграрного общества к современному, индустриальному, как фактор формирования и развития своеобразной российской цивилизации. В данной работе исследовательское внимание фокусируется на официально признан-

4 Civil society: Berlin Perspectives, Oxford / New York, 2006. P. 1-39.

ных городах, т.к. лишь они обладали особой административно-управленческой функцией.

Предмет исследования — формирование сферы гражданской деятельности в российском провинциальном городе — общественной сферы, занимающей промежуточное звено между государством и личностью. Предмет исследования ограничивается социальным феноменом гражданского общества, в структурном отношении — историей легальных общественных структур, которые существовали в уральских городах во второй половине XIX — начале XX в.: городских сословных корпораций, городского общественного управления, различных светских общественных организаций (за исключением политических партий и кружков) и религиозных обществ. Выбор предмета исследования обусловлен тем, что в отличие от Европы, где ключевую роль в процессе формирования гражданского общества играла политическая активность, в России гражданская активность проявлялась, прежде всего, через неполитические организации.

Хронологические рамки исследования охватывают период второй половины XIX — начало XX в., который часто определяют как самостоятельный, достаточно автономный период российской модернизации (и ее субпроцесса — урбанизации). Нижняя хронологическая грань объясняется реформами 1860-1870-х гг., которые внесли значительные изменения в общественную жизнь российского города, дали толчок развитию гражданских инициатив. Что касается верхней грани, то ее надо связывать с теми значительными переменами в развитии страны в целом и Урала, в частности, которые наблюдались в связи с началом Первой мировой войны. Вторая половина XIX — начало XX в. характеризуется исследователями как эпоха общественных перемен, перелом, который в ходе реформирования и индустриализации привел к формированию новых социальных слоев и институтов формирующегося гражданского общества, возникновению общественности. В этот период «динамичной модернизации», или точнее — раннеиндустриальной модернизации, заметно эволюционировала сама модель модернизации, которой были присущи черты европеизации, главенствующая роль государства и бюрократии в осуществлении модернизационного пе-

рехода, но, вместе с тем, все заметнее становилась роль общественных элементов в процессе модернизации.

Территориальные рамки включают границы Пермской губернии — самой обширной губернии Уральского региона с наибольшим количеством городов. Определение территориальных рамок объясняется важностью проведения конкретно-исторических региональных исследований проблемы, в том числе на материалах Урала с учетом его специфики. Процессы модернизации и вызревания гражданских отношений в обширной Российской империи корректировались в различных ее частях восприимчивостью/нечувствительностью местных цивилизационных субстратов к инновациям и новому образу мышления. Региональные особенности Уральского края обусловлены следующими причинами: социально-экономическими факторами (ролью промышленности и длительным господством крепостничества), а также единством природно-климатических условий и общностью исторических традиций. В силу горнозаводской специализации региона уральские города также имели свою специфику.

Пермская губерния делилась на 12 уездов, с соответствующим числом уездных и тремя безуездными городами. По первой Всеобщей переписи населения Российской империи (1897 г.) городское население Пермской губернии составляло приблизительно 6% от общего числа жителей в губернии. Более значительными по числу жителей были города Пермь, Екатеринбург, Ирбит (с известной ярмаркой), Кун-гур и Шадринск. Из уральских губерний Пермская губерния является наиболее показательной для исследования. Города этой губернии были в числе передовых по многим экономическим и социокультурным показателям.

Целью данного исследования является выявление региональной специфики формирования сферы гражданской деятельности в городах Среднего Урала во второй половине XIX — начале XX в. Уральский город рассматривается через призму понятия «местное общество», как его интерпретирует Лутц Хефнер: «Местное общество и связанный с ним стиль жизни нельзя рассматривать как существовавшую априори социальную формацию с четко обрисованным каноном ценностей в духе «реального коллектива». «Местное

сообщество» означает систему истолкований и коммуникаций гетерогенных социальных групп, различных дискуссионных пространств и систем ценностей, которая в идеале через общественность приводит к единому типу деятельности. Основным принципом местного общества являлась самоорганизация, которая находила выражение в различных ассоциациях и самоуправляющихся институциях»5.

Поставленная цель предполагает решение следующих исследовательских задач:

1) выявить существовавшие во второй половине XIX — начале XX в. основные формы общественной организации горожан и проанализировать их эволюцию;

2) раскрыть состав, деятельность и значение сословных корпораций и институтов их самоуправления в общественной жизни уральских городов;

3) определить вклад городского самоуправления в формирование сферы гражданской деятельности;

4) исследовать модерные формы самоорганизации в городах Урала, связанные с появлением общественных организаций, дать типологию и характеристику отдельных видов общественных организаций;

5) оценить значение феноменов общественной благотворительности и социального предпринимательства;

6) исследовать религиозный аспект генезиса сферы гражданской деятельности в уральском городе;

7) дифференцировать исторические этапы в процессе формирования сферы гражданской деятельности в уральском городе;

8) определить характер взаимоотношений общественных институтов и государственной власти;

9) установить историческое значение процесса формирования сферы гражданской деятельности в уральском городе и влияние гражданских институтов на социокультурное и экономическое развитие российской периферии.

Методология исследования базируется на использовании основных научных принципов познания (историзм, объективность, системность и комплексность). В исследовании присут-

5 Гражданская идентичность и сфера гражданской деятельности в Российской империи. Вторая половина XIX — начало XX века. М., 2007. С. 52.

ствуют элементы междисциплинарного подхода, который выражается в сочетании методов и приемов, используемых в исторических трудах в русле социальной истории, социологических, политологических и философских исследованиях.

Теоретико-методологические основы исследования связаны с концепцией гражданского общества. Использование в исторических исследованиях категории гражданское общество имеет два основания: 1) конкретно-историческое, заключающееся в факте существования в имперской России общественных структур, в которых воплощался импульс к формированию гражданского общества; 2) методологическое — использование понятия гражданского общества к исследованию общества в России, которое способно быть тем веберовским идеальным типом, сопоставление с которым может характеризовать феномен6. С теоретико-концептуальной точки зрения важно подчеркнуть, что процесс формирования сферы гражданской деятельности — важный субпроцесс модернизации, один из ярких индикаторов ее социокультурных последствий. ,

В работе использовались традиционные для исторической науки методы познания, среди которых решающую роль занимали историко-генетический, историко-сравнительный, историко-типологический и историко-системный.

Научная новизна исследования заключается в использовании концепции гражданского общества для изучения общественной жизни уральского города во второй половине XIX — начале XX в. Диссертационная работа углубляет понимание специфики формирования сферы гражданской деятельности как важного субпроцесса российской модернизации. Впервые в историографии на примере городов Среднего Ура-

* Гражданское общество в России: структуры и сознание. М., 1998. С. 5-6.

ла второй половины XIX — начале XX в. дан обобщающий теоретико-эмпирический анализ социального аспекта проблемы формирования сферы гражданской деятельности: комплексно рассмотрены гражданские институты, дана их типология и характеристика, проанализирована численность и результаты деятельности. В исследовании дифференцированы этапы гражданского развития, обусловленные в значительной степени государственной политикой и общим ходом исторического процесса, рассмотрена модель взаимодействия городских общественных структур с органами государственной власти, дана оценка эффективности отдельных гражданских институтов, показано значение процесса формирования сферы гражданской деятельности в уральском городе во второй половине XIX — начале XX в.

Практическая значимость работы. Работа может быть полезна и интересна представителям местного самоуправления и вообще общественным деятелям с точки зрения исторического опыта самоорганизации общества. Теоретические наблюдения автора доказывают возможность и целесообразность применения концепции гражданского общества для исследования общественной жизни российского города в имперский период истории и актуальны в свете современных дискуссий о перспективах гражданского общества в России.

Научные результаты диссертации, введенные в научный оборот источники могут быть использованы при подготовке учебников и учебных пособий по истории России и Урала во второй половине XIX — начале XX в., исторической урбанистике и исторической регионалистике. Итоги диссертационного исследования могут применяться при подготовке специальных курсов по проблемам генезиса гражданского общества в России, формировании гражданской культуры, истории взаимоотношений общества и власти.

Апробация исследования. Ключевые положения и результаты исследования отражены в 2 авторских монографиях, в разделах 5 коллективных монографий, 88 статьях и материалах докладов на научных конференциях (104 работы объемом 98 п.л.).

Основные положения диссертации представлялись в виде докладов и сообщений на конференциях: за рубежом (Ли-

верпуль, Англия, 2006; Хельсинки, Финляндия, 2010; Ба-рановичи, Респ. Беларусь, 2010); международных (Санкт-Петербург, 2004, 2005; Екатеринбург, 2003, 2006; Миасс, 2008; Березники, 2009; Пятигорск, 2010; Череповец, 2010); российских (Тобольск, 2000; Ижевск, 2001; Екатеринбург, 2000, 2002, 2005, 2008, 2009, 2010, 2011; Челябинск, 2003; Нижний Тагил, 2007; Москва, 2008, 2009, 2010; Пермь, 2008; Сочи, 2009, Курган, 2011), региональных (Екатеринбург, 2000,2001; Соликамск,2003; Кунгур, 2004, 2009, 2011; Оренбург, 2009, 2011).

Рукопись диссертации обсуждена на заседании Отделения истории Института истории и археологии УрО РАН.

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, пяти глав, заключения, списка источников и литературы, приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении обоснована актуальность и новизна темы диссертации, определены ее объект и предмет, цели и основные задачи, аргументированы хронологические и территориальные рамки, изложена методология, даны дефиниции основных понятий и терминов, сформулирована научно-практическая значимость работы.

В первой главе «Историографические и источниковедческие аспекты проблемы формирования сферы гражданской деятельности в России» анализируется историческая литература по теме, характеризуется источниковая база исследования. В первом параграфе рассматривается «Историографическое осмысление проблемы формирования гражданского общества в России», анализируются ключевые дискуссионные аспекты проблемы, рассматривается история изучения отдельных институтов гражданского общества. Теоретическое и эмпирическое исследование проблемы формирования гражданского общества в России фактически началось в постсоветское время. В работах ученых-гуманитариев модель гражданского общества в имперской России рассматривается преимущественно как социальный феномен, что обусловлено особенностями политических процессов в дореволюционной России.

Уже первые исследовательские шаги в этом направлении породили серьезные научные дискуссии, актуальность и острота которых сохраняется по настоящее время и требует своего осмысления. В полифонии мнений различается и голос ученых-скептиков, которые поставили под сомнение вопрос о существовании гражданского общества в имперской России (например, H.A. Проскурякова, Е.А. Де-гальцева, Ю. Обертрайс). Убедительнее звучат многочисленные голоса историков из другого лагеря, которые признают, что после Великих реформ в России шел интенсивный процесс формирования сферы гражданской деятельности. Многие исследователи достаточно объективно оценивают историческую действительность, подчеркивая, что на рубеже XIX—XX в. гражданское общество в России находилось на начальной стадии становления, что речь идет о вызревании отдельных элементов гражданского общества. Такую позицию занимают отечественные историки — З.Т. Голен-кова, В.В. Витюк, Ю.В. Гридчин, А.И. Черных, JI.M. Рома-ненко, А.Г. Володин, Л.Г. Захарова, В.Г. Чернуха, Б.Н. Миронов, A.C. Туманова, Г.Н. Ульянова, И.В. Побе-режников, H.A. Невоструев, О.С. Поршнева, C.B. Любичан-ковский и другие; зарубежные — Дж. Бредли, А. Линден-мейер, Д. Брауэр, Л. Хэфнер. З.Т. Голенкова, В.В. Витюк, Ю.В. Гридчин, А.И. Черных, Л.М. Романченко отмечают, что в нем еще очень слабы были и третье сословие, и средние слои; на начальной стадии находились политические партии, общественные движения и организации; достаточно ограничен был их опыт парламентской и государственной деятельности7.

Интересный спектр мнений обнаружился в ходе дискуссии на секции «Горожанин и гражданин: Города и формирование гражданского общества» в рамках международного коллоквиума «Культуры городов Российской империи на рубеже XIX — XX веков» (Санкт-Петербург, 2004 г.). Опубликованные материалы этой дискуссии в значительной степени отражают современные оценки и спорные аспекты проблемы эволюции российского города и генезиса гражданского общества в России.

7 Голенкова З.Т., Витюк В.В., Гридчин Ю.В., Черных А.И.. Романченко Л.М. Становление гражданского общества стратификация // Социс. 1995. № 6. С. 21.

Одним из остро дискуссионных аспектов проблемы является вопрос о предпосылках и времени зарождения гражданского общества в России. Б.Н. Миронов полагает, что «о зарождении гражданского общества вместе с интеллигенцией и общественным мнением, независимым от официальной точки зрения, которое официальные власти признавали и учитывали, можно говорить не ранее последней трети XVIII в. »8. А. Каменский считает, что «гражданское общество, благодаря реформам Екатерины в России, конечно же, не возникло, да и не могло возникнуть в условиях самодержавия и социального порядка, основанного на крепостничестве»9.

После отмены крепостного права, считает Б.Н. Миронов, в России «в развитой форме проявились основные элементы гражданского общества — общественное мнение, независимая пресса, политические партии, представительные организации и добровольные ассоциации»10. По мнению Л.Г. Захаровой, Великие реформы «открывали путь для создания гражданского общества в России»11. Эпоха Великих реформ в России рассматривается многими исследователями как важный шаг к правовому государству и гражданскому обществу. В.Г. Чернуха пишет: «...эпоха «великих реформ, решая многочисленные вопросы модернизации своей военной, экономической, социальной системы, объективно отчасти решала и проблему создания правового государства». В этот период меняются взаимоотношения власти и общества, российская власть все более сталкивалась с тем фактом, что «часть подданных перешла в категорию граждан и что с этой частью населения следует считаться, давая ей некоторую информации, пояснение своих действий, раздавая обещания, переходить от монолога к диалогу»12.

8 Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII — начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства: В 2 т. СПб., 1999. Т. 2. С. 262.

• Каменский А. Юбилей упущенных возможностей // Родина. 2010. Февраль. С. 31.

10 Миронов Б.Н. Добровольные ассоциации и гражданское общество в позднеимперской России // Журнал социологии и социальной антропологии. 2008. Том XI. № 1. С. 191-192.

11 Захарова Л.Г. Великие реформы в России // Отечественная история. 2005. № 4. С. 151-167.

12 Чернуха В.Г. Эпоха «великих реформ» — шаг на пути от полицейского к правовому государству // Гражданогенез в России. Брянск, 2009. Кн.1. С. 65, 75.

Грегори Фриз отмечает, что Великие реформы способствовали появлению широкого спектра социальных, административных и культурных институтов. Большинству из них были присущи принципы всесословности, гласности и отчетливая готовность следовать западным моделям. Более того, — пишет он, — «большинство реформ стремились передать власть — и ответственность — от государства к обществу или конкретным социальным группам» . Зная, что государству не доставало способности или даже финансовых средств для модернизации, реформаторы пытались высвободить собственные живые силы общества и создавать структуры (от земства до приходских советов), где местная инициатива могла бы субсидировать развитие13.

В России процесс формирования основ гражданского общества, подчеркивает А.Н. Невоструев, инициировался государственной властью в ходе земской и городской реформ 60-70-х гг. XIX в., что обеспечивало ей контроль над происходившими процессами в стране, и удерживало новые учреждения от вхождения в политическую сферу. Историк акцентирует внимание на российской специфике: «Еще одной существенной особенностью является то обстоятельство, что наряду с городским самоуправлением в России создаются уникальные учреждения, не имеющих аналогов в мировой практике, ставшие одним из важнейших элементов гражданского общества, — земские организации14.

В спектре мнений, высказанных в современной историографии, есть точка зрения о зарождении гражданского общества в начале XX в. Недооценивая социальные изменения второй половины XIX в., способствующие формированию гражданского общества в России, В. Хорос связывает его появление с реформированием политической системы в России в начале XX в. По его мнению, история гражданского общества в России начинается лишь после 1905 г.15

13 Freeze G. Reform and Counter Reform 1855-1890 // Russia a history. Oxford, 2009. P. 212-213.

" Невоструев H.A. Образование и развитие элементов гражданского общества на Урале во второй половине XIX — начале XX вв. Автореф. дис. ... докт. ист. наук. Ижевск, 2006. С. 4—5.

15 Хорос В. Гражданское общество: общие подходы // Мировая экономика и международные отношения. 1995. № 11. С. 53.

Еще одним аспектом проблемы генезиса гражданского общества в России является вопрос о его социальной базе. В.Я. Гросул заключает, что именно в петровскую эпоху (в первой четверти XVIII в.) происходило зарождение общества как особого социального организма (промежуточного звена между властью и народом), основой которого первоначально являлось дворянство и к которому постепенно в XVIII-XIX вв. присоединялись выходцы из других сословий (включая духовенство, купцов, мещан, крестьян и рабочих). По мнению Б.Н. Миронова, в состав общества первоначально входило все дворянство, духовенство и верхи торгово-промышленного населения16. Оно было корпоративным, но со временем в нем все больше стирались межсословные отличия и общество «превращалось в организм буржуазного типа»17. H.A. Невоструев указывает, что «в этом случае за рамками исследования остался довольно влиятельный и многочисленный слой земских служащих. Из гражданской жизни выпало женское движение и его организации»18. А. Линденмейер подчеркивает, что с ростом урбанизации, отменой крепостного права, ускорением экономического развития расширялась социальная база гражданского общества, в нее все активнее включались образованные женщины, которые занимались благотворительностью и иными видами общественной деятельности19. В сферу гражданского общества А. Линденмейер включает не только светские, но и религиозные общества.

В диссертационной работе В.В. Волкова акцентируется внимание на терминах «общество» и «общественность»20. По сути исследователь, разделяет убеждения авторов известной книги «Между царем и народом», которые под «обществом» и «общественностью» подразумевают «образованное общество» в его значении, близком к «публичной сфере»

15 Гросул В.Я. русское общество XVIII-XIX веков: Традиции и нова-

ции. М, 2003. С. 492-493.

17 Там же. С. 496.

18 Невоструев H.A. Образование и развитие элементов гражданского общества на Урале во второй половине XIX — начале XX вв. Автореферат дисс. ... докт. ист. наук. Ижевск, 2006. С. 6.

19 Lindenmeyr A. Poverty is not a vice. Princeton, New Jersey, 1996. P.

123.

20 Волков В. Формы общественной жизни: публичная сфера и понятие общества в Российской империи: Дис. ... канд. социол. наук: Кембридж, 1995. 192 с.

или «гражданскому обществу»21. Сегодня все чаще в исторической науке используется понятие "общественность", которое отражало общую идентичность для различных социальных групп, образующих среднюю страту «между царем (или верхушкой бюрократии) и народом». Исследователь подчеркивает, что понятие общественность становилось все более популярным в связи с двумя новыми процессами, сопровождавшими реформы 1860-х гг.: первый касается развития независимой коммерческой прессы, особенно массовых по тиражу газет, что способствовало формированию общественности как публичной сферы (сферы публичных дебатов и общественного мнения); второй аспект развития общественности был связан с практиками местного самоуправления. В.В. Волков суммирует свои наблюдения: «к началу XX в. общественность ассоциировалась с критическим общественным мнением и группами людей, выполняющих общественные обязанности или работающих на общие нужды»22. Автор пишет об объективной сложности и специфике рассматриваемого предмета: «Дискурсивно общественность не принадлежит к риторике социальных классов. За этим понятием стоит то, что можно назвать диффузными (размытыми) социальными формами». Принадлежность к общественности, по убеждению автора, не является формальной (как членство), скорее это дискурсивная (через мнение) или практическая (через действие) принадлежность23.

Проводя аналогии с Европой, исследователи приходят к выводам: «Если в Европе основную роль в формировании идей гражданского общества играли представители «третьего сословия» , то в Российской империи, в силу чрезвычайной слабости «третьего сословия», традиционном консерватизме дворянства, к 1860-м гг. сложилась парадоксальная, на первый взгляд, ситуация: движение в сторону государственных преобразований возглавило... само государство». Самодержавная монархия подталкивалась к этим преобразованиям «обществом», и одним из «толкачей» оказалась интеллигенция24.

21 Between Tsar and People. Educated society and the quest for public identity in late imperial Russia. Princeton, New Jersey, 1991.

22 http://www.cisr.ru/files/publ/wp3/wp3 Volkov.pdf

23 Там же.

24 Голенкова 3.T., Витюк В.В., Гридчин Ю.В., Черных А.И., Роман-ченко Л.М. Указ. соч. С. 18.

А.И. Черных подчеркивает: «Небуржуазность российского общества, похоже, во многом предопределила в нем громадную весомость «мыслящего меньшинства»25. Анализируя общественную жизнь в имперской России, еще исследователи советского периода указывали на значимость гражданской деятельности интеллигенции, ее культурно-просветительской миссии26. Интеллектуальная элита вынашивала свои идеи гражданского развития. По мнению авторов издания «Судьбы гражданского общества в России» общественная мысль России XIX—XX вв. выдвинула большое число проектов модернизации и обновления страны, каждый из проектов опирался на определенный социальный идеал, в русле которого конструировались соответствующие ему версии гражданского общества будущей России. При этом сам термин «гражданское общество» мог и не употребляться. Главной отличительной чертой либерально-консервативных версий гражданского общества, например, было признание за государством ведущей силы в социальном преобразовании России и формировании гражданских институтов. Другой существенной чертой теоретиков того времени был духовный реформизм и убежденность в приоритете духовных ценностей над политическими, вера в то, что политическим, институциональным преобразованием должны были предшествовать изменения в массовом общественном сознании27. Эти изменения в массовом общественном сознании были обусловлены некоторыми успехами российской модернизации в целом и ее отдельных регионов 28.

В историографии получил освещение вопрос о формировании структур гражданского общества в имперской России. Важно отметить вклад этнографов в исследование истории отдельных общественных институтов и форм самоор-

25 Черных А.И. Долгий путь к гражданскому обществу (реформы 1860-х годов в России) // Социс. 1994. № 8-9. С. 174.

28 См. подробнее: Лейкина-Свирская В.Р. Русская интеллигенция во второй половине XIX в. М., 1971.

27 Судьбы гражданского общества в России. Т. 1. Версии гражданского общества в общественной мысли России XIX—XX вв. Екатеринбург, 2004. С. 8-10.

28 Опыт российских модернизаций. ХУ1П-ХХ века. М., 2000. С. 5072; Гаврилов Д.В. Горнозаводский Урал ХУП-ХХ вв. Екатеринбург, 2005. С. 85-213.

ганизации горожан. Л.А. Анохина, В.Ю. Крупянская и М.Н. Шмелева обращались к анализу общественного быта горожан29. Другие исследователи изучали такие аспекты общественного быта российского города как городское самоуправление, особенности общественной жизни отдельных со-словно-профессиональных групп горожан, религиозную жизнь, общественные формы проведения досуга и отдыха, городские праздники 30.

Что касается первоначальной школы гражданственности в России, то речь идет прежде всего об институтах общегородского уровня самоуправления и сословных самоуправляющихся обществах. Грегори Фриз отмечает двойственную природу сословных корпораций в России. Русское слово «сословие» сочетало этимологические идеи «государственного института» и «общественной группы»31. Вместе с тем, в историографии подчеркивается, что объединяющей силой для самых многочисленных сословий (крестьян и мещан) были не права и привилегии, а обязанности перед государством (податной статус); констатируется межсословная мобильность, присущая российским подданным, дисбаланс между сословными правами и функциями и их реализацией (ярким примером является сословие мещан).

Анализируя социальный аспект в деятельности сословных корпораций, исследователи признают их некоторую значимость с точки зрения защиты и собственно общественных интересов и хотя бы частичного решения некоторых социальных вопросов. Г.Н. Ульянова, исследуя благотворительность московских предпринимателей в 1860—1914 гг., обращаясь к двум наиболее важным с точки зрения поглощения и реализации предпринимательских благотворительных капиталов института — Московскому городскому об-

29 Анохина Л.А., В.Ю. Крупянская, Шмелева М.Н. Быт и его преобразование в период построения социализма // Советская этнография. 1965. № 4. С. 18.

30 Рабинович М.Г. Очерки этнографии русского феодального города. Горожане, их общественный и домашний быт. М., 1978; Куприянов А.И. Общественный быт горожан Западной Сибири первой половины XIX в. Новосибирск, 1987; Очерки городского быта дореволюционного Поволжья / А.Н. Зорин, Н.В. Зорин, А.П. Каплуновский, Э.Б. Каплуновская, Е.В. Клюшина, Л. Хэфнер. Ульяновск, 2000; Гаврилова Н.И. Общественный быт горожан Иркутской губернии во второй половине XIX в.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Иркутск, 2002.

31 Там же. С. 125, 131, 133.

ществеиному управлению и Московскому купеческому обществу — подчеркивает, что «оба эти института представляли собой в российских условиях структурообразующие элементы гражданского общества». По мнению исследователя, на это указывают принципы, лежащие в основе их деятельности, прежде всего, самоуправление и самофинансирование32 .

H.A. Иванова и В.П. Желтова называют всю ключевые признаки сословия: законодательное закрепление социальных функций, то есть занятий, сословных обязанностей и прав; передача их по наследству; наличие сословных корпоративных организаций, осуществлявших сословное общественное управление; участие сословий в местном сословном и государственном управлении33. H.A. Иванова и В.П. Желтова видят в сословиях сочетание государственного института, общественного, корпоративного начала, а деятельность сословных корпораций считают одним из главных показателей степени зрелости сословного общества34.

История самоуправляющихся сословных корпораций в отдельных российских регионах остается слабо исследованной. В частности, что касается мещанских обществ, то в литературе (работах П.Г. Рындзюнского, Д. Брауэра, М. Хайттл) приводятся лишь самые общие сведения. А.П. Каплуновский впервые на конкретно-историческом региональном уровне (на материалах Казанской губернии 1870-1918 гг.) обратился к изучению истории русской мещанской общины. Автор пришел к выводу о том, что и после городской реформы 1870 г. «мещанская община продолжала оставаться неотъемлемой частью городского общественного быта, распространяя свое влияние также и за его пределы — в сферу экономических занятий горожан»35.

Б.Н. Миронов доказывает, что пребывание мещан и ремесленников в обществах потеряло экономический смысл, так как их деятельность стала носить преимущественно

32 Ульянова Г.Н. Благотворительность московских предпринимателей: 1860-1914 гг. М., 1999. С. 9.

33 Иванова Н., Желтова В. Сословное общество Российской империи (XVIII - начало XX века). М., 2010. С. 12.

34 Там же. С. 14.

36 Каплуновский А.П. Русская мещанская община в городах Казанского Поволжья. 1870-1918 гг. (зтно-ксторическое исследование). Авто-реф. ... канд. ист. наук. М., 1998. С. 7-8, 20.

благотворительный характер. «Дело в том, — пишет исследователь, — что сословный строй де-факто умирал, но еще сохранялся де-юре. А раз он продолжал существовать, то закон требовал, чтобы сословные организации также продолжали действовать и выполнять возложенные на них государством функции. Эти функции кое-как и выполнялись. Что же касается самых важных прежде функций — производственной, фискальной, социальной защиты и судебной, то они либо умерли, либо умирали»36. Близкая точка зрения была высказана В.В. Белослудце-вой, на примере Перми начала XX в. проанализировавшей эволюцию мещанства и мещанского самоуправления37 . Отмеченные расхождения объясняются узостью источниковой базы исследовательской проблемы. Очевидна необходимость ее расширения, в том числе за счет привлечения данных по таким крупным регионам, каким является Урал.

Что касается степени исследованности проблемы общегородского общественного самоуправления на Урале во второй половине XIX — начале XX в., то в постсоветский период исследователями был сделан существенный научный задел, проведены эмпирические исследования на материалах отдельных губерний и городов, защищены кандидатские диссертации, написаны фундаментальные научные труды, позволяющие делать определенные теоретические обобщения38 .

Российская модель формирования гражданского общества и история городского самоуправления анализируется другими учеными в цивилизационном измерении. Е.С. Шмато-ва заключает: «В условиях евразийской цивилизации рос-

36 Миронов Б.Н. Социальная история ... С. 502—507.

27 Белослудцева В.В. Мещане и мещанская управа в Перми в начале XX века // Страницы прошлого: Избр. мат. краевед. Смышляевских чтений в Перми. Пермь, 2003. Вып. 4 С. 94-97.

38 Сельское и городское самоуправление на Урале в XVIII — начале XX века / Е.Ю. Апкаримова, C.B. Голикова, H.A. Миненко, И.В. Побережни-ков. М., 2003; Апкаримова Е.Ю. Городское самоуправление на Среднем Урале в последней трети XIX - начале XX вв. Екатеринбург, 1999; Гал-лямова З.В. Городское самоуправление второй половины XIX — начала XX вв. (по материалам города Вятки). Киров, 2005; Мясников C.B. Самоуправление уездных городов Вятской губернии в 70-х — начале 1890-х гг. Казань, 1997; Ярома О.В. Городское самоуправление Пермской губернии в период с 1905 г. по февраль i917 г. Пермь, 2005.

сийский муниципализм формировался под глобальным влиянием этатизима и патернализма как генерализующих основ российского имперского государственного механизма, непосредственной зависимости населения от государственной политики, влияния ценностей православия, соборности и общинного менталитета39. В ее работе и в современной историографии в целом продолжается осмысление трудов дореволюционных ученых и общественных деятелей о природе городского самоуправления, в частности, А.И. Василь-чикова и В.М. Гессена. Актуальны и в настоящее время исследования М.Б. Горенберга40, П.П. Тройского41, Б.Н. Чичерина42.

В контексте анализа историографии городского самоуправления как важной составляющей сферы гражданской деятельности в имперской России следует отметить новые достижения и труды санкт-петербурских историков и, в частности, известного специалиста в этой области В.А. Нардовой43 — автора фундаментальных работ по истории городского самоуправления пореформенного времени44. В.А. Нардова обратилась к истории звания «почетный гражданин города». Исследователь подчеркивает, что предоставленная органам городского общественного самоуправления в результате проведения городских реформ известная самостоятельность разбудила общественную самодеятельность и инициативу, способствовала существенным переменам в жизни российского города, росту гражданского самосознания.

Среди зарубежных работ необходимо назвать книгу Д. Брауэра, посвященную истории российского города вто-

39 Шматова Е.С. Муниципализм на Западе и в России: цивилизацион-ные модальности и социальные организации: дис. ... канд. философ, наук. Ростов-на-Дону, 2005. С. 3-25.

40 Горенберг М.Б. Очерки русского городового права. Петроград, 1916.

41 Гронский П.П. Децентрализация и самоуправление. СПб., 1913. С. 4-5.

42 Чичерин Б.Н. О народном представительстве. М., 1899. С. 750.

43 См. например: Петербургская городская дума, 1946-1918. СПб., 2005. С. 18; Нардова В.А. Городские головы — почетные граждане городов в дореволюционной России // Культуры городов Российской империи на рубеже XIX—XX веков. СПб., 2009. С. 32-46.

44 Нардова В.А. Городское самоуправление и городские думы в России в 60-х - начале 90-х годов XIX в. Л., 1984; Нардова В.А. Самодержавие и городские думы в России в конце XIX — начале XX века. СПб., 1994.

рой половине XIX в. Автор монографии подчеркивает, что если до середины XIX в. российский город в его институциональных формах представлял власть имперского государства, то в конце столетия, несмотря на сохранение контроля со стороны государства, усилилось значение общественных институтов, в частности, городского самоуправлеш-1. Д. Брауэр считает целесообразным применение теории Юр-гена Хабермаса (его концепта «гражданской общественной сферы») для исследования общественной жизни в России конца XIX в. Вслед за Ю. Хабермасом исследователь акцентирует внимание на доступности общественной сферы для других социальных групп и слоев, помимо буржуазии, и гласности общественных дел. Что касается российского города, то Д. Брауэр подчеркивает, что городское общество (сфера гражданской деятельности) включало цензовые слои горожан и образованных граждан. Муниципальная общественная сфера была достаточно автономной и обособленной от царистской администрации. Городское общественное управление внесло свой огромный вклад в развитие сферы гражданской деятельности в дореволюционной России

В отечественной и зарубежной историографии общественные организации рассматриваются как важные социальные акторы и основные компоненты гражданского общества, констатируется, что «взрыв», «бум» общественной самодеятельности приходится на начало XX в. «Нельзя забывать, — справедливо отмечает A.C. Туманова, — что в России более века назад происходил трудный процесс формирования гражданского общества, одним из проявлений которого было создание широкой сети общественных организаций, удовлетворявших разнообразные интересы российских подданных»46. По убеждению A.C. Тумановой добровольные ассоциации являлись институциональной основой формирующегося в дореволюционной России гражданского общества. Однако по ее мнению «приоритет патерналистских методов управления перед правовыми сдерживал развитие

45 Brower D. The Russian City between Tradition and Modernity, 1850 -1900. Berkeley. Los Angeles. Oxford. 1990. P. 93-95.

46 Туманова A.C. Самодержавие и общественные организации в России. 1905-1917 гг. Тамбов, 2002. С. 4,7.

гражданского общества, приводил к конфронтации власти и общественности, искажал вектор модернизационного процесса, обусловливая в конечном итоге его протекание по наиболее радикальному варианту и сползание страны в революцию»47. История отдельных типов общественных организаций дореволюционной России (на общероссийском или региональном уровнях) исследована в исторических трудах И.Г. Филиппова, А.Д. Степанского, М.В. Михайловой, И.Г. Косихиной, A.C. Тумановой48.

Что касается дефиниции «общественная организация» применительно к имперской России, то в историографии устоялось определение А.Д. Степанского. Под общественными организациями понимаются добровольные, самоуправляющиеся и соответствующим образом оформленные объединения, создающиеся на постоянной оспове для решения насущных проблем жизни граждан непроизводственного и некоммерческого характера 49.

Дальнейшее осмысление получила проблема реформирования законодательства об обществах и союзах и административная практика самодержавия в начале XX в. Если представители советской историографии смотрели на добровольные объединения как на «придаток государственного аппарата», то современные исследователи отводят им самостоятельное место в общественной жизни города50. A.C. Туманова справедливо отмечает, что «условия провинциальной России, где ритм

47 Туманова A.C. Общественные организации и русская публика в начале XX века. М., 2008. С. 290-291.

48 Филиппов И.Г. Научно-технические общества России (1866—1917). М., 1975; Степаяский А.Д. История общественных организаций дореволюционной России. М., 1979; Степанский А.Д. История научных учреждений и организаций дореволюционной России. М., 1987; Михайлова М.В. Общественные педагогические и просветительные организации дореволюционной России (середина XIX — начало XX вв.). М., 1993; Косихина И.Г. Общественно-культурные организации Курской губернии в 60-х гг.

XIX - февраль 1917 г.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Курск, 1998; Туманова A.C. Общественные организации города Тамбова на рубеже XIX—

XX веков. Тамбов, 1999.

49 Степанский А.Д. Самодержавие и общественные организации России на рубеже XIX-XX вв. М., 1980; Степанский А.Д. Общественные организации России на рубеже XIX—XX вв. Автореф. дис. ... докт. ист. наук. М, 1982.

60 См. Туманова A.C. Самодержавие и общественные организации в России. 1905-1917 гг. Тамбов, 2002; Степанский А.Д. Общественные организации в России на рубеже XIX-XX веков. М., 1982; Туманова A.C. Общественные организации города Тамбова на рубеже XIX—XX веков. Тамбов, 1999.

общественной жизни не отличался особым накалом и напряженностью, культурно-просветительская миссия местной общественности по развитию образования, научных знаний и эстетической культуры приобретала особую значимость», «добровольные общества способствовали также разрушению культурной обособленности российской провинции»51

В современной историографии преимущественно на столичном уровне и на примере отдельных регионов исследовалась история клубов в имперской России52. В царской России, по примеру западно- и центрально-европейских отношений, основание клубов и объединений вообще и в особенности с политическими целями — происходило с заметной временной задержкой. По замечанию Л. Хэфнера, со временем экономическая, социальная и функциональная элита перенимала дворянскую или западноевропейскую культуру, расширяя при этом привычные общие сословные критерии и формируя, как следствие, сглаживающие или уравнительные формы53.

Труды Джозефа Бредли, посвященные общественным организациям дореволюционной России, выполнены в русле теории гражданского общества. По его мнению, ядро гражданского общества в самодержавной России создавали светские автономные ассоциации, способствуя формированию гражданской идентичности, вырабатывая навыки самостоятельности в процессе осуществления поставленных целей, создавая свое правовое пространство54. В России добровольные организации находились под всевидящим оком самодержавия, средний класс был не многочисленным по срав-

51 Туманова А.С. Общественность и формы ее самоорганизации в имперской России конца XVIII — начала XX века // Отечественная история. 2007. № 6. С. 58.

62 Розенталь И.С. «И вот общественное мненье!» Клубы в истории российской общественности. Конец XVIII — начало XX вв. / И.С. Розенталь. М., 2007. С. 188-192; Очерки городского быта дореволюционного Поволжья / А.Н. Зорин, Н.В. Зорин, А.П. Каплуновский, Э.В. Каплуновская, Е.В. Клюшина, Л. Хэфнер. Ульяновск, 2000. С. 483.

53 Очерки городского быта дореволюционного Поволжья / А.Н. Зорин, Н.В. Зорин, А.П. Каплуновский, Э.Б. Каплуновская, Е.В. Клюшина, Л. Хэфнер. Ульяновск, 2000. С. 480, 525.

64 Гражданская идентичность и сфера гражданской деятельности в Российской империи. Вторая половина XIX — начало XX века. М., 2007. С. 30, 99; Bradley J. Voluntary associations in tsarist Russia. Science, Participation And Civil Society. Harvard university press, 2009. 366 p.

нению с Западом. Но даже при авторитарном режиме добровольные ассоциации могли осуществлять коллективные цели и реализовывать проекты, имеющие благотворительную, культурную и научно-прикладную значимость. В жизни ассоциаций активно участвовала не только буржуазия, но и другие группы населения. Важно отметить не только разницу между Россией и Западом, полагает Д. Бредли. По его мнению, опыт российских ассоциаций свидетельствует о многочисленных сходных чертах. Идеи Д. Бредли пересекаются с оценками еще одного зарубежного исследователя Манфреда Хильдермайера, который видит в эволюции публичной сферы в России XIX в. сходные и сравнимые с Германией процессы55.

Что касается истории религиозных обществ и светских общественных организаций в городах Урала во второй половине XIX — начале XX в., то и здесь можно говорить о возрастающем научном интересе к истории отдельных обществ, в частности, тех, которые осуществляли благотворительную, научную, культурно-просветительскую, деятельность, занимались организаций досуга горожан, внимании к общественным активистам56. Есть первые обобщающие исследования, посвященные отдельным типам светских общественных организаций. В этой связи можно отметить диссертацию Е.П. Пироговой, посвященную истории научно-краеведческих обществ Пермской губернии в пореформенный период57. Автору диссертациоино-

65 Hildermeier М. Burgher and Town: Typological Differences and Functional Equivalents // Historical concepts between Easten and Westen Europe. New German Historical perspectives. Volume 1. Berghahn Books, 2007 P 23_35

6® Зорина Л.И. Онисим Егорович Клер. 1845-1920. М„ 1989; Зорина Л.И. Уральское общество любителей естествознания. 1870—1929. Из истории науки и культуры Урала. Екатеринбург, 1996; Дашкевич JI.A. Бла-готоврительные общества на Урале в первой половине XIX в. // Вестник Уральского института туризма. Вып. 4. Екатеринбург, 2006. С. 63—73. Братилова Ф.С. Кунгурское городское попечительство о бедных // Ярмарки на Урале. История и современность. Тезисы докладов и сообщений III региональной научно-практической конференции «Грибушинские чтения». Кунгур, 2002. С. 129-133; Кашихин Л.С. «Дедушка пермского прогресса». Доктор П.Н. Серебренников. Пермь, 1991; Семенов В.Л. Мировоззрение Д.Д. Смышляева (Идейное наследие и судьба пермского либерала). Пермь, 2001; Его же. И.И. Любимов — человек, предприниматель, общественный деятель и меценат. Пермь, 2002.

67 Пирогова Е.П.^ Научно-краеведческие общества Пермской губернии в пореформенный период. Дисс. ... канд. ист. наук. Свердловск, 1989.

го труда удалось установить факт создания 36 научно-краеведческих обществ, возникших по инициативе преимущественно общественности, реже — по инициативе государства, земств.

Заметный вклад в исследование истории некоторых видов общественных организаций внес В.П. Микитюк58. История общественных организаций творческой интеллигенции исследована Г.Б. Зайцевым на примере художественной жизни Екатеринбурга в конце XIX — начале XX в. 59. Исследования по истории музыкальных кружков (которые во многом действовали как клубы) на Урале позволили существенно углубить представления о формах проведения досуга и городской повседневности в целом, об уровне музыкальной культуры горожан60.

В контексте проблемы формирования сферы гражданской деятельности в уральском городе нельзя недооценивать экономическое и социокультурное значение городской всесословной и рабочей кооперации (потребительских обществ). В этой связи Д.А. Ковылин подчеркивает: «На протяжении всей истории существования кооперативных обществ, они вели широкую культурно-просветительскую работу, способствовали воспитанию патриотизма, что особенно ярко проявилось в годы Первой мировой войны»61.

Из новейших работ по истории православных общественных организаций Среднего Урала середины XIX — начала XX вв. следует назвать монографию М.Ю. Нечаевой, по-

69 Микитюк В.П. Деятельность Екатеринбургского семейно-педагоги-ческого кружка в области физического воспитания и оздоровления детей (историческая справка) // Лето - 2005. Итоги оздоровительной компании. Екатеринбург, 2005. С. 21—30; Микитюк В.П. Вольные пожарные общества Урала второй половины XIX — начала XX в. // Формирование сферы гражданской деятельности в Российской империи (на материалах Урала второй половины XIX — начала XX в.). Екатеринбург, 2009. С. 63-80; Микитюк В.П. Екатеринбургское общество велосипедистов и любителей физического развития // Вторые Татищевские чтения. Екатеринбург, 1999. С. 240-243.

69 Зайцев Г.Б. Художественная жизнь Екатеринбурга в конце XIX — начале XX в. // Известия Уральского государственного университета. 1997. Вып. 7. С. 109-115.

50 См. подр.: История Урала в период капитализма. М., 1990. С.222-238; Беляев С.Е. Урал музыкальный // Очерки истории Урала. Екатеринбург, 1996. С. 18-20; Шебалина JI.К., Лазаркевич О.Ю. Екатеринбургский музыкальный кружок и его организаторы // Первые Татищевские чтения. Екатеринбург, 1997. С. 155-158.

61 Ковылин Д.А. Кооперация и ее развитие в казачьих станицах Южного Урала во второй половине XIX — начале XX века. Оренбург, 2007. С. 180—181.

священную истории епархиальных отделений Палестинского и Миссионерского обществ, религиозных братств, цер-ковно-археологических обществ, приходских попечи-тельств. Автор доказывает, что эти общества сыграли большую роль в духовном воспитании и просвещении населения Среднего Урала (в сельской местности и в городах), в миссионерской деятельности в XIX — начале XX в. в рассматриваемом регионе62. В своих публикациях63 М.Ю. Нечаева обращает внимание и на факты насаждения некоторых общественных организаций «сверху», в русле государственной политики, что дает основание для дальнейшего осмысления специфики становления гражданского общества в нашей стране. Автор дает типологию религиозных общественных организаций в контексте проблемы гражданского общества64.

Предметом исследования целого коллектива специалистов стала благотворительность на Урале во второй половине XIX — начале XX в.65. Отдельные факты об истории благотворительности на Урале содержатся в исследовании А.Р. Соколова66. Феномен общественной благотворительности и некоторые аспекты общественного быта городов Прикамья рассматриваются пермскими учеными в исторических очерках, посвященных отдельным провинциальным городам. В них повествуется о некоторых городских общественных организациях (Чердыни, Соликамска, Кунгура, Осы и Оханска), показана их роль в общественной жизни. Значительный вклад в исследование общественно быта го-

62 Нечаева М.Ю. Единение во имя Христа: Православные общественные организации Среднего Урала середины XIX - начала XX веков. Екатеринбург, 2008.

63 Нечаева М.Ю. Русская православная церковь и общественные организации на Среднем Урале середины XIX — начала XX в. // Урал индустриальный: Бакунинские чтения. Екатеринбург, 2009. Т. 2. С. 226-234; Нечаева М.Ю. Роль церковно-археологических обществ Среднего Урала в формировании культурной среды региона // Формирование сферы гражданской деятельности в Российской империи (на материалах Урала второй половины XIX - начала XX в.). Екатеринбург, 2010. С. 27-47.

64 Нечаева М.Ю. Роль церковно-археологических обществ Среднего Урала в формировании культурной среды региона // Формирование сферы гражданской деятельности в Российской империи (на материалах Урала второй половины XIX - начала XX в.). Екатеринбург, 2010. С. 27.

65 Благотворительность на Урале. Екатеринбург, 2001.

86 Соколов А.Р. Благотворительность в России как механизм взаимодействия общества и государства (начало XVIII — конец XIX вв.). СПб., 2006. С. 80.

родов Прикамья внес Г.Н. Чагин67. На уральском уровне феноменом женской благотворительности занимается ряд исследователей68.

О достижении нового уровня самоорганизации городским социумом в условиях чрезвычайного времени, характере взаимоотношений власти и общества в военные годы свидетельствует диссертационное исследование К.Е. Баженовой, посвященное деятельности организаций Всероссийского Земского Союза и Всероссийского Союза Городов на Среднем Урале в условиях Первой мировой войны69.

Подытоживая обзор историографии, можно заключить наличие многогранного исследовательского интереса к проблеме формирования в России гражданского общества. Продолжаются теоретико-методологические поиски в этом направлении исследований, ведутся дискуссии по поводу самих определений «гражданское общества», «сфера гражданской деятельности», «гражданская культура», времени зарождения и особенностях генезиса гражданского общества в России. В конкретно-историческом плане достаточно глубоко на примере отдельных регионов и особенно столичных городов исследованы некоторые аспекты данной проблематики. Значительный скачок в современной историографии был сделан в плане исследования гражданских институтов (городского самоуправления и общественных организаций) на примере столичных городов и отдельных регионов стра-

ST Из летописи земли Кунгурской. Пермь, 1967; Из прошлого Чер-дынского края. Пермь, 1974; Из летописи земли Кунгурской. Пермь, 1967; Из прошлого Чердынского края. Пермь, 1974; Чагин Г.Н. Чердынь: Краткий ист. очерк. Пермь, 1972; Чагин Г.Н. Города Перми Великой. Чердынь и Соликамск. Пермь, 2004; Чагин Г.Н., Шилов A.B. Уездные провинции Кунгур, Оса, Оханск. Пермь, 2007; Чагин Г.Н. Общественная жизнь г. Чердыни конца XIX - начала XX в. // Общественная и культурная жизнь дореволюционного Урала. Межвузовский сборник научных трудов. Пермь, 1990. С. 129.

№ Дашкевич JI.A. Начало деятельности Пермского дамского попечительства о бедных // Четвертые Татищевские чтения. Екатеринбург, 2002. С. 158—161; Женщина в истории Урала и Сибири XVIII — начала XX в. Сборник научных статей. Екатеринбург, 2007; Сулейманова Р.Н. Деятельность благотворительных обществ на южном Урале в конце XIX — начале XX века: женский вопрос // Вестник Челябинского государственного университета. История. Вып. 23. № 5. 2008. С. 51-57; Сулейманова Р.Н. В единении — сила! Женские общества в Башкортостане на рубеже XIX—XX вв. Краткий исторический очерк. Уфа., 2008.

69 Баженова К.Е. Деятельность организаций Всероссийского Земского Союза и Всероссийского Союза Городов на Среднем Урале в годы Первой мировой войны (1914 - февраль 1917). Дис. ... канд. ист. наук. Екатеринбург, 2010.

ны. Однако проблема формирования сферы гражданской деятельности в уральском городе во второй половине XIX — начале XX в. не получила специального, комплексного научного освещения. Уральские исследователи уделяли внимание отдельным светским и религиозным общественным институтам, известным общественным деятелям Уральского региона. Учитывая предшествующие фрагментарные исследования, предлагаемая работа отличается системным, обобщающим подходом, позволяющим оценить исторические особенности формирования сферы гражданской деятельности в уральском городе во второй половине XIX — начале XX в.

Второй параграф освещает «Источниковую базу исследования». Из многочисленного комплекса исторических источников второй половины XIX — начала XX в., в диссертационной работе использовались в первую очередь те из них, которые отражают социальные трансформации и институциональные изменения, позволяющие говорить о формировании сферы гражданской деятельности в уральском городе.

Реконструировать общественную жизнь горожан на Среднем Урале во второй половине XIX — начале XX в. позволяют исторические источники разных видов: законодательные материалы, статистика, делопроизводственная документация, источники, представленные в периодической печати, источники личного происхождения, справочные материалы.

Среди использованных законодательных источников выделяются Городовое положение 1870 г., опубликованное в «Полном собрании законов Российской империи», и Городовое положение 1892 г. из «Свода законов Российской империи». В них содержатся правила и нормы, регулирующие порядок выборов органов городского самоуправления, их структуру и состав, сферы компетенции и распределение полномочий, взаимоотношения с государственной администрацией. О государственном регулировании отношений внутри сословных корпораций, правовом статусе и государственной политике в отношении мещан, купцов и ремесленников свидетельствуют: сборник законодательных актов о мещанских управлениях, составленный Я.М. Вилейшисом; опубликованные в «Своде законов Российской империи» раздел «О городских обывателях» и «Устав о промышленности». Важное

значение для исследования истории религиозных общественных организаций имеют Положение о приходских попечи-тельствах при православных церквах 2 августа 1864 г. и закон «О правилах для учреждения Православных церковных братств». Эти законодательные акты, выявленные в «Полном собрании законов Российской империи» регламентировали состав, сферу компетенции, порядок учреждения и правила функционирования религиозных общественных организаций. В высочайшем указе правительствующему сенату от 4 марта 1906 г. «О временных правилах об обществах и союзах» были даны определения самих понятий общество и союз, профессиональное общество, устанавливался порядок открытия, регистрации и функционирования обществ, их взаимоотношений с полицией и губернской администрацией. В исследовании использовались Положения о городских общественных банках 1862, 1883, 1912 гг.70

Наиболее обширным и репрезентативным является массив делопроизводственных материалов сословных корпораций, органов городского самоуправления, общественных организаций светской и религиозной направленности. Это комплекс протокольной документации: журналы и протоколы заседаний городских дум, протоколы заседаний городских управ, мещанских, ремесленных и купеческих управ, общественные приговоры (мещанских, купеческих и ремесленных обществ), журналы и протоколы общественных собраний. Широко использовалась в работе отчетная документация рассматриваемых общественных институтов: отчеты губернаторов, отчеты городских управ, управ мещанских, купеческих и ремесленных, балансы городских общественных банков, годовые отчеты общественных организаций и религиозных обществ (церковно-приходских попечительств, братств и т.д.). Природу взаимоотношений государственной власти и общественных структур раскрывает деловая переписка — предписания губернаторов, переписка органов городского само-

70 Высочайше утвержденное Положение о городских общественных банках // Полное собрание законов Российской империи, Т. 37. № 37950. 1965. С. 110-125; Положение о городских общественных банках // Свод законов Российской империи. Устав кредитный. Т. XI. Ч. II. СПб., 1903. С. 219-245; Положение о городских общественных банках // Свод законов российской империи. Кн. 4. Т. XI. Ч. I—XII. СПб., Б.г. С. 886— 900.

управления с сословными органами самоуправления и исполнительными органами (комитетами и правлениями) общественных организаций. В комплексе делопроизводственной документации присутствуют сметы, доклады, прошения и жалобы горожан, паспорта, рапорты должностных лиц.

Значительная часть делопроизводственных материалов общественных организаций Среднего Урала дореволюционного периода опубликована. Городские общества на Урале (особенно самые активные) охотно печатали свои уставы и отчеты, заботясь о гласности своей деятельности. В отчетах общественных организаций отражена информация о реализации постановлений общих собраний членов того или иного общества, деятельности его руководства, исполнительных органов (в лице совета или правления, которое и составляло ежегодно отчет о деятельности общества), информация об общественном бюджете и его расходовании. Часто к отчету прилагался поименный список членов общества (к сожалению, преимущественно без указания данных о социальной принадлежности и иных данных, которые бы позволяли глубже проанализировать социальный портрет обще-

71 В областных библиотеках Перми и Екатеринбурга, РГБ и РНБ удалось ознакомиться с Отчетами о деятельности Екатеринбургского благотворительного общества за 1869, 1871, 1886 и 1900 гг.; Отчетом Общества вспомоществования недостаточным ученикам Алексеевского Екатеринбургского реального училища за срок от 18 октября 1887 года до 21 октября 1888 год; Отчетом Пермского городского попечительства о бедных. За период с 27 ноября 1911 г. по 1 января 1914 г.; Отчетом о деятельности Пермского дамского попечительства о бедных за 1868 г.; Отчетом о деятельности «Общества вспомоществования нуждающимся учащимся в учебных заведениях г. Соликамска и его уезда» за 1900 г.; Отчетом о деятельности Общества Милосердия за 1912 год со дня открытия его 13 ноября 1911 г.; Отчетами о деятельности Екатеринбургского общества борьбы с чахоткой за 1912, 1913 1914 гг.; Отчетом правления Общества взаимного вспоможения приказчиков в Екатеринбурге за 1888 и 1902 гг.; Отчетом Профессионального О-ва служащих в торговых и торгово-промышленных предприятиях г. Екатеринбурга за 1910 год; Отчетом Пермского ремесленного ссудо-сберегательного товарищества за 1906 год; Отчетом о дель-пости Общества уральских горных техников за 1904 и 1905 гг.; Отчетом о деятельности Пермского библиотечного общества имени Д.Д. Смышляева за 1901 год; Отчетом о деятельности общества Пермский «Народный Дом» за 1911 год; Отчетом о деятельности Пермского общества любителей живописи, ваяния и зодчества за 1913 год; Отчетом руководителя по устройству хоров Пермского попечительства о народной трезвости с 1896 по 1908 год; Отчетом по операциям Екатеринбургского Общества потребителей рабочих и служащих торгово-промышленных и фабрично-заводских предприятий и кустарных мастерских за 1907 год; Общими отчетами о деятельности общества «Уральский Майский Союз» за 1913 и 1914 гг..; Отчетом Камышловского общества любителей охоты за 1913 г. и др.

ственников)71. Отчеты составлялись ежегодно и утверждались общими собраниями членов обществ. Иногда общества издавали краткие очерки о деятельности обществ за определенный срок (несколько месяцев или лет, десятилетие или всю историю общества), обобщающие отчетную информацию 72.

Делопроизводственные материалы сословных самоуправляющихся корпораций в отличие от общественных организаций преимущественно хранятся в архивах центрального и регионального значения. Журналы и отчеты (обычно годовые) органов городского общественного самоуправления в значительной степени опубликованы.

Отдельные доклады и очерки, посвященные тем или иным городским вопросам, создавались по указанию органов городского самоуправления. Например, интересным историческим источником является «Доклад о реорганизации дела призрения бедных в г. Екатеринбурге. Гласного городской думы присяжного поверенного K.M. Гавриленко. 1915—1916 гг.»73. Источниковую базу по истории общественной благотворительности дополняет другой труд K.M. Гавриленко «Современная благотворительность и ея задачи» 74. В нем автор освещал формы и методы благотворительности, положенные в основу деятельности Екатеринбургского городского попечительства о бедных.

В исследовании использовались архивные материалы Российского государственного исторического архива (РГИА): Ф. 1284 - Департамент общих дел МВД, Ф. 1282 — канцелярия министра внутренних дел, Ф. 1287 — Хозяйственный департамент МВД. В ГАПК (Государственном архиве Пермского края) были исследованы несколько фондов. Основные из них: Ф. 35 — Пермская городская управа; Ф. 65.

12 Третьяков А.Н. Краткий очерк учреждения, развития и деятельности Пермского городского общества взаимного страхования имуществ от огня. Пермь, 1914; Очерк о деятельности Екатеринбургского Дамского Кружка по сбору пожертвований для отправки на передовые позиции, за время с 5 октября 1914 года по 25 апреля 1916 года. Екатеринбург, 1916; Краткий очерк десятилетней деятельности общества взаимного вспоможения приказчиков в Екатеринбурге. Б.м., б.г.

73 Гавриленко K.M. Доклад о реорганизации дела призрения бедных в г. Екатеринбурге. Екатеринбург, 1917.

74 Гавриленко K.M. Современная благотворительность и ея задачи. Екатеринбург, 1917.

— Канцелярия Пермского губернатора; Ф. 141 — Пермская городская мещанская управа; Ф. 207 — Пермская городская ремесленная управа; Ф. 512 — Пермская городская дума. В фондах Государственного архива Свердловской области (ГАСО): 8 (Екатеринбургская городская дума), 62 (Екатеринбургская городская управа) (202), 386 (Екатеринбургская мещанская управа), 644 (Ирбитская городская дума), 645 (Ирбитского мещанского старосты), 658 (Ирбитская городская управа), а также в фонде исторического архива Чердынского государственного музея (ИА ЧГМ): 3 (Чердын-ская городская управа).

К сожалению, сохранились архивные фонды немногих общественных организаций. Представительные фонды имеют некоторые научно-краеведческие общества, например, в ГАСО — фонд УОЛЕ — Уральского общества любителей естествознания (Ф. 101), в Государственном архиве Пермскрй области — фонд Пермской губернской ученой архивной комиссии (Ф. 297), фонд Пермского научно-промышленного музея (Ф. 680). В фонде Пермского научно-промышленного музея хранятся источники, связанные с иными общественными организациями Перми: проекты уставов Пермского естественно-исторического общества и Общества любителей изящных искусств и наук, устав Пермского фотографического общества, проект устава Общества изучения Пермского края, информация о его работе. В ГАПК находятся немногочисленные фонды других общественных организаций: Пермского ремесленного ссудо-сберегательного товарищества (Ф. 66), Пермского общества взаимного кредита (Ф. 61), Пермского общества взаимного страхования от огня (Ф. 51), Пермского общества приказчиков и служащих в торгово-промышленных предприятиях (Ф. 272). В ГАСО имеются фонды попечительств — Екатеринбургского горного детского приюта Нурова (Ф. 48) и Екатеринбургского городского (Ф. 392), фонд Екатеринбургского отделения императорского русского музыкального общества (Ф. 71), Екатеринбургского общества потребителей, рабочих и служащих торгово-промышленных и фабрично-заводских предприятий и кустарных мастерских (Ф. 20), правления Ирбитского общества взаимного страхования от огня (Ф. 656), Ирбитского попечительского общества о бедных (Ф. 662)75. В Соли-

камском краеведческом музее имеются документы по истории Стефановского общества вспомоществования бедным жителям города Соликамска (Ф. 15).

Ключевым источником для исследования общественных организаций являются их уставы. Специфика этих источников во многом вытекает из взаимоотношений обществ и администрации. Однотипность уставов была обусловлена законодательными требованиями (указ 1906 г.)76. Значительная часть уставов общественных организаций Пермской губернии опубликована и находится в краеведческих отделах областных библиотек и краеведческих музеях Перми и Екатеринбурга.

Специфичными (насыщенными субъективными оценками) источниками по истории сословных корпораций, органов городского самоуправления, городских общественных организаций и общественной жизни городов Среднего Урала изобилует периодика. Повременные издания научно-краеведческих обществ Пермской губернии во второй половине XIX — начале XX в. рассмотрены в диссертационном исследовании Т.Г. Кожевниковой77.

В газетах «Екатеринбургская неделя», «Уральская жизнь», «Пермские губернские ведомости», «Уральский край», «Зауральский край» встречаются выдержи из законодательства, делопроизводства органов городского самоуправления и общественных организаций. В них публиковались выдержки из уставов общественных организаций, га-зетно-журнальные заметки, объявления в хроникальных и информационных рубриках. Некоторые из них повествовали об открытии тех или иных общественных организаций, отчеты об их заседаниях, о деятельности и общественных мероприятиях, некоторых общественных активистах. К группе личных повествовательных источников можно отнести письма граждан в редакции периодических изданий (эпистолярная по форме группа источников, по содержанию

75 Краткий справочник по фондам Государствегшого архива Свердловской области. Екатеринбург, 1996; Государтсвенный архив Пермской области: Путеводитель. Т. 1. Фонды досоветского периода. Пермь, 2005.

7S ПСЗ-III. Т. 26. № 27479.

77 Кожевникова Т.Г. Печатные издания научно-краеведческих обществ Пермской губернии как источник по истории Урала: Вторая половина XIX — начало XX в. Дисс. ... канд. ист. наук. Екатеринбург, 2005.

иногда близкая к публицистике). В работе использовалась собственно публицистика как самостоятельный вид повествовательных источников. Частично привлекались научные исследования, встречающиеся в повременных изданиях научно-краеведческих общественных организаций (например, Записки УОЛЕ). Использовалась художественная литература, представленная фельетонами, очерками, имеющими не только литературоведческий, но и собственно исторический интерес.

В диссертации анализируются экономическая статистика, отражающая деятельность городских общественных банков78. Большую информативную ценность имеют «Ис-торико-статистические таблицы по Пермской губернии», составленные по отчетам, ежегодникам и специальным изданиям разных министерств П.А. Голубевым, в частности, материалы о городских доходах и расходах Пермской губернии за 1870-1900 гг.79 В другом издании «Материалы по изучению Пермского края» помещены статистические таблицы доходов и расходов по отдельным городам Пермской губернии, составленные также П.А. Голубевым80. В работе используется также демографическая статистика Центрального статистического комитета (данные Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г.)81.

Значительной информационной ценностью обладают статистические таблицы о составе избирательных собраний и органов городского самоуправления, выявленные в фонде хозяйственного департамента МВД (РГИА. Ф. 1287). О численности и составе сословных корпораций свидетельствуют данные Центрального статистического комитета МВД (РГИА. Ф. 1290).

В.А. Весновский в справочнике «Весь Екатеринбург» привел сведения об общественных организациях Екатеринбурга, их расположении, времени открытия, составе руководящих

78 Голубев А.К. Русские банки. Справочные и статистические сведения о всех действующих в России государственных, частных и общественных кредитных учреждениях. СПб., 1897. С. 170—185.

79 Голубев П.А. Историко-статистические таблицы по Пермской губернии. Пермь, 1904.

80 Материалы по изучению Пермского края. Пермь, 1905. Вып. и.

81 Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. XXXI. Пермская губерния. СПб, 1904.

органов82. Еще одна справочная книга, в которой собраны данные по всему Уральскому региону и, в частности, информация о существовавших в городах Среднего Урала общественных организациях — книга «Урал Северный, Средний, Южный»83 . Статистические данные о численности общественных организаций, руководящем составе отдельных обществ содержится в «Адрес-Календарях и справочных книжках Пермской губернии». Разнообразие сведений в них со временем увеличивалось, в издание включались данные о выборных должностях, благотворительных учреждениях, а в начале XX в. — о зарегистрированных общественных организациях.

Важные оценки и зарисовки общественной жизни конца XIX — начала XX в. оставили в своих воспоминаниях, путевых заметках В.И. Немирович-Данченко, Д.Н. Мамин-Сибиряк84. Н. Нестерова-Анфиногенова оставила интересные воспоминания о музыкальном кружке и его активистах, взаимоотношениях в нем85; А.Г. Кореванова — автор книги-автобиографии «Моя жизнь», член Союза писателей — о Екатеринбурге в годы Первой мировой войны. Об Обществе любителей изящных искусств в Екатеринбурге и его председателе, избранном 6 января 1896 г., Ю.О. Дютеле писал Алексей Никифорович Батманов, екатеринбургский нотариус, один из создателей Екатеринбургской публичной общественной библиотеки им. В.Г. Белинского86. Ценным источником для исследования проблемы взаимоотношений общественности и губернской власти являются воспоминания пермского губернатора И.Ф. Кошко87.

Во второй главе «Сословные корпорации в уральских городах в конце XIX — начале XX в.» исследованы мещанские, купеческие и ремесленные общества. В первом

82 Весновский В.А. Справочник ежегодник. Весь Екатеринбург с планом города Екатеринбурга. Екатеринбург, 1903.

83 Урал Северный, Средний, Южный. Справочная книга. Пг., 1917.

84 Немирович-Данченко В.И. Кама и Урал: Очерки и впечатления. СПб. 1904; Мамин-Сибиряк Д.Н. Старая Пермь: Путевые заметки // Мамин-Сибиряк Д.Н. Собрание сочинений. Свердловск. 1951. Т. 12.

85 Нестерова-Анфиногенова Н. Воспоминания // Уральская старина: литературно-краеведческие записки. Екатеринбург, 2000. Вып. 4. С.181— 183.

89 Злоказов Л.Д., Семенов В.Б. Старый Екатеринбург: Город глазами очевидцев. Екатеринбург, 2000.

87 Кошко И.Ф. Воспоминания губернатора Пермь 1911-1914. Екатеринбург, 2007. С. 116, 201-202.

параграфе «Мещанские общества» характеризуется численность, состав и деятельность мещанских корпораций, их взаимоотношения с государственной властью. Установлено, что в конце XIX - начале XX в. в Пермской губернии мещанские общества действовали во всех 15 местных городах. Наиболее многочисленными были мещанские общества в Перми, Екатеринбурге и Кунгуре. Однако полноценных плательщиков в мещанских обществах насчитывалось от 16,7% (в Чердыни) до 33,4% (в Соликамске) от всего общественного состава, в среднем — 22,2%.

Основой самоуправленческой жизнедеятельности мещанских обществ являлся традиционный общественный сход. На этом (сословном) уровне самоуправления существовала непосредственная демократия, не замененная представительной. В Перми, Екатеринбурге и Кунгуре действовали выборные исполнительные органы по мещанскому самоуправлению — мещанские управы, в Ирбите, Камышлове, Крас-ноуфимске, Осе, Оханске, Соликамске, Чердыие, Шадринс-ке - мещанские старосты, в Верхотурье, Алапаевске, Дедю-хине, Далматове обязанности по мещанскому управлению возлагались на городского старосту.

Эффективность работы мещанского самоуправления зависела от имущественной и финансовой состоятельности мещанских обществ. В Пермской губернии в 1901 г. 14 мещанских обществ обладали общественными капиталами, исключение составил только Камышлов. «Общие складочные капиталы» обществ составляли от 15 руб. 18 коп. (в Оханске) до 26484 руб. 91 коп. (в Перми). Правда, Камыш-ловское мещанское общество, как и 8 других мещанских обществ этой губернии имели специальные капиталы (предназначенные на определенные цели, чаще всего благотворительные), которые достигали от 426 руб. 45 коп. (в Крас-ноуфимске) до 43000 руб. (в Перми). Однако собственной недвижимостью распоряжались только 3 мещанских общества Пермской губернии: Пермское, Красноуфимское и Охан-ское. Проанализированы основные направления деятельности органов мещанского самоуправления, в том числе благотворительность, заботы о духовных нуждах и просвещении своих членов. В последней трети XIX — начале XX в. мещанские самоуправляющиеся общества на Урале играли

заметную роль в общественной жизни городов. Несмотря на скудные бюджеты, они осуществляли основные функции, предоставленные им законодательством, отстаивали свои интересы перед государственной и общегородской выборной властью, оказывая социальную помощь своим членам.

Второй параграф посвящен «Купеческим и ремесленным корпорациям», роль которых в общественной жизни со временем также уменьшалась. В конце XIX — начале XX в. купеческие общества действовали лишь в Перми и Ирби-те. Эти общества были немногочисленными. В Пермском купеческом обществе насчитывалось 97 муж. и 12 жен., в Ирбитском — 82 муж. и 107 жен. Общественный сход являлся представительной властью. Исполнительную власть в обществах выполняли купеческие старосты и их товарищи. В других городах Среднего Урала (даже в Екатеринбурге) к началу XX в. купеческие общества фактически прекратили свое существование. Купцы в меньшей степени было заинтересованы в сохранении сословной корпоративности. Купечество быстрее других сословий трансформировалось в новый социальный слой — буржуазию. Ослабление интереса к купеческой корпорации со стороны ее членов во многом объяснялось активным участием купечества в деятельности добровольных общественных организаций различной целевой направленности.

Жизнеспособнее купеческих были ремесленные сообщества. Однако в конце XIX — начале XX в. численность ремесленных обществ, имеющих свое управление, была невелика. В Пермской губернии существовали три таких общества: в Перми, Екатеринбурге и Кунгуре. Состав ремесленных обществ отличался преобладанием в нем мужчин. Ремесленное управление могло быть полным (при цеховом устройстве) во главе с ремесленным головой и упрощенным (без создания цехов) во главе с ремесленным старшиной. В городах Среднего Урала в конце XIX — начале XX в. полное ремесленное управление действовало только в Екатеринбурге, а в других — Перми, Кунгуре — функционировало упрощенное управление. Давней и устойчивой традицией ремесленного самоуправления был созыв общественного схода как распорядительного органа. Ремесленники прибегали к самообложению для решения сословных нужд. Пермско-

му ремесленному обществу принадлежал капитал в размере 13741 руб., а екатеринбургскому - 21351 руб. В основном сфера компетенции различных сословных институтов самоуправления совпадала. Она предусматривала сочетание собственных сословных интересов (в осуществлении многосторонней социальной политики) с государственными (в частности, при реализации налогообложения). Ремесленные общества и институты их самоуправления не были исключением, выполняя разнообразные функции контроля, социальной защиты, а также хозяйственно-экономические и социокультурные функции. Общества, обладавшие более значительным бюджетом, вели благотворительную и культурную работу. В целом материальная обеспеченность ремесленных обществ являлась достаточно слабой. В конце XIX - начале XX в. сохранялось традиционное корпоративное сознание ремесленников. Однако в новых социально-экономических условиях рубежа XIX—XX вв. происходила постепенная замена более архаичных по характеру ремесленных обществ с их органами самоуправления модерными формами самоорганизации ремесленников, например, в лице ссудо-сберегательных товариществ.

Государственная политика в отношении городских сословных корпораций отличалась высоким уровнем централизации и иерархизации власти и населения. Во взаимоотношениях государственной власти и сословных самоуправляющихся корпораций доминировал принцип подданничества. Уровень гражданской культуры подданных (членов сословных корпораций) определялся преимущественно пассивной политической позицией. Вместе с тем, нельзя недооценивать примеры пробуждения гражданской инициативы и роста их самосознания, что позволяет характеризовать сословные общества мещан, купцов и ремесленников как начальную школу гражданственности.

В третьей главе «Городское общественное управление» рассматривается история городского самоуправления на Среднем Урале после городских реформ 1870 и 1892 гг. В первом параграфе «Формирование и состав органов городского самоуправления» исследована законодательная база городского самоуправления, избирательная система и отношение горожан к выборам после городской реформы

1870 г. Проведение выборов гласных городских дум по закону 1870 г. в большинстве городов осуществлялось по двухразрядной системе. Трехразрядная система оказалась приемлемой лишь для Екатеринбурга и Перми. Несмотря на новые принципы всесословности и имущественного ценза, присущие избирательной системе, при выборах гласных сказывалась «сословная психология» уральских избирателей.

Подавляющее большинство лиц, получавших избирательное право в губернских городах Урала, принадлежало к плательщикам сборов с недвижимых имуществ. При выборах на третье четырехлетие, например, из 11 городов Пермской губернии в 9 на долю этих плательщиков приходилось от 70,9% (в Шадринске) до 86,8% (в Осе) от общего числа избирателей. Исключение составляли лишь Алапаевск и Далматов, в которых их удельный вес в общем составе избирателей составлял соответственно 54,4% и 42,9%. Что касается плательщиков сборов с торговых документов, то в Алапаевске на их долю приходилось 37,4% избирателей, в Далматове 35%; в остальных же 9 городах Среднего Урала доля этих избирателей составляла от 3,4% избирателей (в Осе) до 13% (в Шадринске). Третья категория - плательщики оценочного сбора с недвижимых имуществ и сборов с торговых документов - составляла от; 8,1% избирателей (в Алапаевске) до 20,5% (в Соликамске).

Выявленные закономерности действовали и в последующее время. На долю избирателей первого разряда в 8 из 11 городов Пермской губернии (по данным выборов на третье четырехлетие по закону 1870 г.) приходилось от 2,3% избирателей (в Ирбите) до 8,8% (в Алапаевске), т.е. их доля в общем составе избирателей не превышала 10%, составляя в среднем 4,1% избирателей. Даже в тех городах, где выборы проходили по двум разрядам, на долю избирателей первого разряда приходилось от 4,6% (в Кунгуре) и до 7,3% (в Верхотурье). Исключение составил Далматов. В городах Пермской губернии, где функционировала трехразрядная избирательная система, на долю избирателей второго разряда приходилось от 6,6% (в Ирбите) до 14,2% (в Алапаевске) от общего количества; в среднем эта доля составляла 9,6% от всего числа избирателей. На долю избирателей третьего раз-

ряда приходилось от 76,8% (в Алапаевске) до 91% (в Ирби-те), в среднем их доля составляла 86,1% избирателей.

В тех городах, где действовала двухразрядная избирательная система, избирателей второго разряда насчитывалось от 78,9% (в Далматове) до 92,6% (в Верхотурье) и даже 95,3% (в Кунгуре) от всего количества. В среднем один гласный в первом разряде приходился на 1,5 избирателя, во втором на 8 и в третьем на 40,4. Характерной чертой городских выборов была низкая явка избирателей. Даже в губернском городе Перми основная масса избирателей уклонялась от участия в выборах думских гласных. Свое право голоса реализовывала немногим более г/4 пермских избирателей.

Данные по уездным городам подтверждают вывод о невысокой в целом активности избирателей. Примечательно, что на долю избирателей, реализовавших право голоса на основании выплачиваемого оценочного сбора в доход города (выборы по Пермской губернии на третье четырехлетие), приходилось от 35,2% (в Шадринске) до 80,2% (в Верхотурье), в среднем - 58,5% избирателей. Что касается категории плательщиков сборов с торговых документов, то их удельный вес в общем составе голосовавших колебался от 1,6% (в Красноуфимске) до 43,1% (в Кунгуре), в среднем составляя 15,2%. Плательщики оценочного сбора с недвижимости и сборов с торговых документов в числе голосовавших составляли от 12,3% (в Алапаевске) до 51,7% (в Шадринске), в среднем - 28,7%. Получалось, что доминирующая часть избирателей, реально участвовавших в выборах, также относилась к категории плательщиков оценочного сбора с недвижимого имущества. Результатами голосования в Пермской губернии при выборах думских гласных на четвертое четырехлетие были аналогичными.

Низкая явка избирателей была обусловлена рядом причин: недовольством избирателей существовавшими порядками, уровнем политической культуры городского населения, трудностями технического характера при проведении выборов. Число избирателей, участвовавших в выборах гласных на четвертое четырехлетие в Пермской губернии, колебалось в пределах 5,8% от общего количества горожан, обладавших избирательными правами (минимальное в процентном соотношении число) до 49% (максимальное) и в

среднем составляло 24% от общего количества избирателей. В целом ситуация с выборами в городах Урала после реформы 1870 г. напоминала аналогичные процессы, происходившие в других российских городах: избиратели здесь также составляли небольшой процент от общего числа горожан. Для городов Урала было характерно и такое явление, как абсентеизм.

Анализируя данные о количестве избирателей в уральских городах до реформы 1892 г. и ситуацию после нее, можно сделать вывод, что изменение избирательного права вызвало значительное сокращение контингента избирателей. По сравнению с числом избирателей, пользующихся этим правом по закону 1870 г. численность избирателей по Городовому положению 1892 г. во второе четырехлетие в городах Пермской губернии сократилась в 4,2 раза, в третье четырехлетие — в 3,34 раза.

В результате реформы 1892 г. на Урале наблюдалось резкое сокращение и членов городских дум и управ. Положительное значение имело, однако, упразднение Городовым положением 1892 г. трехразрядной избирательной системы, так как создание одного избирательного собрания вместо деления избирателей на разряды значительно облегчало проведение выборов. Несмотря на некоторые недочеты в законодательстве, определенные ограничения в избирательном праве, значительный контроль со стороны государственной администрации, в результате участия в городских выборах формировалась активная гражданская культура той части городского населения, которая обладала правом голоса и реализовывала это право. В городской среде стали появляться общественные деятели нового типа, которым была свойственна активная гражданская позиция с акцентом на общественное служение.

В процентном отношении это была небольшая часть горожан. Преобладающая масса городского населения либо не имела права голоса, либо была индифферентна к делам самоуправления. И все же из всех общественных институтов в российском провинциальном городе именно городское общественное самоуправления было тем стержнем, вокруг которого формировалась сфера гражданской деятельности. Городскому общественному управлению и его представите-

лям были присущи главные черты гражданского общества: добровольность, самоуправление, инициативность. Городская жизнь живо обсуждалась на страницах периодических изданий, привлекая внимание широкой общественности.

Во втором параграфе «Деятельность выборных органов власти» проанализированы сфера компетенции и результаты работы городского самоуправления. В городовом положении 1870 г. говорилось, что городское общественное управление «в пределах предоставленной ему власти действует самостоятельно». Губернатору предоставлялось право надзора за законностью его действий. Вместе с тем, многие стороны этой деятельности (в т. ч. составление и утверждение городского бюджета, его выполнение) регламентировались законом. Согласно Городовому положению 1892 г., городские головы и члены управы считались людьми, «состоящими на государственной службе». Кроме того, с этого времени губернатор имел право не только утверждения избранных городских голов и членов городского самоуправления, но и их назначения. Губернатору предоставлялось право надзора «за законностью» и «правильностью» действий городского управления.

Сфера компетенции органов городского общественного управления по Городовым положениям 1870 и 1892 гг. была довольно широкой. Ситуация на практике соответствовала той, что устанавливалась законом. С введением Городового положения 1892 г. произошло усиление контроля государственной администрации над городским самоуправлением. В целом же на протяжении последней трети XIX — начале XX в. в работе органов городского общественного управления принципиальных изменений не наблюдалось.

Рассмотрены механизм функционирования органов городского общественного управления: частота и периодичность заседаний городских дум, насйщенность повестки дня заседаний и тематика вопросов, посещаемость гласными заседаний, режим работы городских управ. Несмотря на закономерные недостатки в работе городского самоуправления, в лице отдельных его представителей формировался довольно активный и эффективный управленческий аппарат.

Проанализирована материальная база городского самоуправления, необходимая для успешного решения городс-

ких проблем. Доходы городов Пермской губернии в конце

XIX — начале XX в. постоянно росли. За период с 1870 по 1905 г. они увеличились в 11,2 раза: Верхотурья — в 3,4, Екатеринбурга - в 7, Ирбита — в 3,6, Камышлова - в 7,6, Красноуфимска — в 5,4, Кунгура — в 3,9, Осы — в 4,8, Оханска — в 2,6, Соликамска — в 4,3, Чердыни — в 6,5, Шадринска — в 8,6 раза. Городские власти научились справляться с проблемами бюджетных дефицитов. Финансовая деятельность городского самоуправления на Урале в последней трети XIX — начале XX в. во многом определялась успехами в развитии городских общественных банков, которые представляли собой одну из форм муниципальной собственности.

Важным направлением деятельности органов городской выборной власти являлось благоустройство городов. Органы городского самоуправления следили за тем, чтобы при частном строительстве не нарушались генеральные планы городов. Украшением городской архитектуры являлись храмы, общественные и учебные здания, в строительстве которых принимали самое непосредственное участие городские думы и управы. Сфера народного образования в деятельности городского общественного управления занимала далеко не последнее место. Просветительская работа городского самоуправления выражалось также в развитии библиотечного дела. Исследование этих направлений в работе городского самоуправления проливает свет на его общественную природу. Этот тезис аргументируется и при анализе благотворительности, в частности, деятельности комитетов по разбору и призрению нищих, городских попечительств о бедных. Органы городского самоуправления открывали и финансировали благотворительные заведения или по возможности покровительствовали тем, которые создавались по инициативе других общественных сил и государственных структур. Заботясь о благе рядовых горожан, городские власти решали другие актуальные социальные вопросы. В условиях политизации общественной жизни в начале

XX в., городские думы и управы занимались поддержанием стабильности.

Органы городского общественного управления охотно пользовались правом присваивать по своему усмотрению, хотя

и с «высочайшего соизволения», звание «почетный гражданин города». Помимо всех прочих социально-профессиональных категорий лиц, это почетное звание получали и некоторые руководители городского общественного управления.

Анализ уральских материалов свидетельствуют, что нельзя недооценивать вклад городского самоуправления в развитие экономики и культуры страны. Конечно, выборные органы городов были инкорпорированы в общую систему государственного управленческого аппарата и, в первую очередь, они являлись проводниками политики центральной и губернской власти. Однако, во-первых, не следует сводить эту политику к «защите интересов эксплуататоров» — государство решало также задачи, связанные с развитием национальной экономики, культуры, повышением обороноспособности страны и пр. Во-вторых, в повседневной деятельности органов городского самоуправления интересы горожан занимали отнюдь не второстепенное место (хотя, безусловно, более близкими им оказывались заботы состоятельной части городского населения).

Реформа 1870 г. (несколько скорректированная в 1892 г.) сыграла прогрессивную роль; она отвечала потребности поступательного развития российских городов и, в частности, городов уральского региона. Органы городского самоуправления успешно сотрудничали с частными лицами, общественными организациями и государственными институтами. Показательно, что при них действовали общественные структуры (комиссии, комитеты и попечительства), которые решали острые социальные вопросы городской жизни. Из всех других структур, имеющих прямое отношение к формированию сферы гражданской деятельности в уральском городе в рассматриваемое время, городское самоуправление обладало наиболее значительной материальной базой и социальным капиталом.

В четвертой главе «Общественные организации» изучен широкий спектр общественных организаций в городах Среднего Урала во второй половине XIX — начале XX в. Ее открывает первый параграф «Численность и типология общественных организаций, взаимоотношения с местной властью», в котором дано определение «общественная организация», перечислены ее главные признаки, проанализи-

рована численность, приведена типология, раскрыты взаимоотношения этих институтов с государственной администрацией и городским самоуправлением. Городским общественным организациям на Среднем Урале в рассматриваемое время были присущи главные признаки общественной организации: добровольность, самоопределение, самоорганизация и самоуправление. В городах доминировали неправительственные, формальные зарегистрированные, некоммерческие общественные организации, которые создавались для достижения социальных, благотворительных, культурно-просветительских, образовательных, научных и иных целей, для развития физической культуры, спорта и туризма, культурного досуга. Некоторые из них можно классифицировать по отраслевой принадлежности — промышленные, сельскохозяйственные.

По самостоятельности принятия решений в уральских городах действовали головные и дочерние общественные организации. По численности членов функционировали крупные (от 100 до 300 членов), средние (около 100), малые (до 50 членов) организации. В списке обществ, внесенных в реестр Пермского губернского по делам об обществах Присутствия на 1914 г., насчитывалось 85 обществ, расположенных в городах Среднего Урала. Анализ сведений показал их неравномерное распределение по населенным пунктам: правления 33 обществ располагались в губернском городе, 20 — в Екатеринбурге. Остальные общества более или менее равномерно (за исключением Дедюхина и Далматова, где какие-либо общественные организации отсутствовали) распределялись по другим городам губернии. Кроме того, в каждом уездном городе (за исключением Осы) Пермской губернии существовало потребительское общество, а в губернском городе их было пять. В некоторых городах Пермской губернии действовали также ссудосберегательные товарищества.

Всего в городах Среднего Урала в рассматриваемое время насчитывалось свыше сотни общественных организаций, преобладали общественные организации инструментального типа. Численность общественных организаций в Перми достигала восьмидесяти, а в Екатеринбурге — пятидесяти (не все из них были долговечными). В Екатеринбурге, где по данным Первой всеобщей переписи населения Российс-

кой империи проживало 43239 жителей обоего пола, одна общественная организация приходилась на 864 человека. Что касается динамики роста общественных организаций, в Екатеринбурге в первой половине XIX в. было создано одно общество, во второй половине XIX в. — 22 (42%), а в начале XX в. — 30 (56%); самыми многочисленными были благотворительные общества.

Общественные организации на Среднем Урале со второй половины XIX в. и особенно в начале XX в. становились серьезной общественной силой. Их многочисленность (особенно в крупных городах рассматриваемого региона) и инструментальный характер этих ассоциаций позволяют говорить о значительном гражданском потенциале уральской общественности. Показательна включенность представителей бюрократии в некоторые общественные организации и их поддержка со стороны местной государственной власти. Несмотря на факты противостояния местной власти и общественности, в целом следует говорить о доминирующей тенденции их взаимопонимания и сотрудничества (оообен-но на ниве благотворительности). С большим подозрением губернская администрация и полиция относилась к просветительским и профессиональным обществам с широким спектром целей и задач деятельности.

Последующие параграфы главы посвящены характеристике отдельных типов общественных организаций: времени и обстоятельствам появления, их целям и задачам, принципам управления, бюджетам, формам и результатам деятельности. Во втором параграфе «Благотворительные общественные организации» исследованы основные типы благотворительных обществ и феномен социального предпринимательства (в лице попечительных обществ о Домах трудолюбия). Значение благотворительности в процессе формирования сферы гражданской деятельности в уральском городе трудно переоценить. Участие горожан в благотворительности является своеобразным ключом к пониманию гражданской культуры и духовных ценностей, основанных на православной этике, филантропии и идеях гуманизма, патриотизме граждан уральской периферии. В пореформенный период в городах Среднего Урала изменились взгляды на благотворительность, что было связано со всплеском об-

щественной благотворительности. Представления и реальная благотворительная практика эволюционировали с учетом мирового опыта и российской специфики.

В пореформенный период в уральских городах стали открываться многочисленные благотворительные общества. Они консолидировали деятельность городской общественности (интеллигенции, духовенства и более состоятельных представителей городского населения). Заметную роль в них играли женщины. В своей деятельности эти организации постепенно эволюционировали от универсальных форм и способов благотворительности к специализированным методам в деле социального призрения. Со временем количество благотворительных обществ и их членов увеличивалось, возрастали их бюджеты, их деятельность приобретала более рациональный характер, становилась эффективнее и плодотворнее. Распространение традиций благотворительности на сферу образования было характерной чертой общественной жизни уральского города и важным элементом общественного сознания.

Если членский состав благотворительных обществ формировался на более широкой основе, то состав обществ взаимопомощи, чему посвящен третий параграф «Общества взаимопомощи» обычно охватывал одну или несколько сословных или профессиональных групп (торговых служащих, ремесленников, учителей, техническую интеллигенцию). Исключение составляли Общества взаимного страхования имуществ от огня, которые объединяли широкие слои горожан. Это были крупнейшие общества на Урале, которые внесли значительный вклад в развитие страхования, выполняя также функции взаимопомощи. Спектр обществ взаимопомощи в городах Среднего Урала отличался широтой.

На материалах Среднего Урала второй половины XIX — начала XX в. можно видеть процесс формирования профессиональной субкультуры горожан, которая, в значительной степени, поддерживалась формальными профессиональными ассоциациями. Исторический опыт профессионализации на «горнозаводском Урале» интересен своей спецификой, связанной, в частности, с ролью технической интеллигенции в экономической и общественной жизни региона (яркий пример — деятельность Общества уральских горных

техников, которое действовало в Екатеринбурге). Принадлежность к профессиональной общественной организации становилась мощным средством социальной идентификации отдельных групп горожан.

Общества взаимопомощи представляли собой инструментальную модель общественной организации, но с некоторыми экспрессивными функциями. Они способствовали удовлетворению потребности своих членов в профессиональном и шире — социальном одобрении, поддержке и взаимопомощи. Не только общества взаимопомощи, созданные интеллигенцией, но и большинство обществ, сформированных представителями других городских слоев, ставили перед собой задачи повышения культурного уровня своих членов. Наряду с оказанием материальной помощи они активно содействовали развитию новых форм общественного досуга, повышению грамотности и образования.

В четвертом параграфе «Культурно-просветительские общественные организации» рассмотрена деятельность обществ, объединявших художественную и творческую интеллигенцию. Общества и кружки (большинство из которых имели оформленный, легальный характер) имелись не только в таких крупных центрах как Пермь и Екатеринбург, где действовало по нескольку таких организаций, но и в других, даже малых городах Среднего Урала. Они были заметным явлением в общественной жизни уральского города конца XIX - начала XX в. и внесли значительный вклад в развитие городской культуры. Именно с их деятельностью во многом связано появление на Урале музеев и общественных библиотек, развитие профессионального образования, науки и просвещения в городах. Общественные организации в значительной степени восполняли пробелы и недочеты государственной политики в социокультурной сфере, дополняли работу органов городского самоуправления в этой области. О существовании некоторых из этих общественных организаций знали далеко за пределами России. Общественные связи Урала (например, УОЛЕ) с зарубежными странами показательны с точки зрения интеграции российской периферии в мировой культурный процесс.

В пятом параграфе «Общественные организации в сфере досуга» рассмотренный материал позволил заклю-

чить, что во второй половине XIX — начале XX в. в городах Среднего Урала увеличилось число обществ, целью или одной из задач деятельности которых являлась организация досуга горожан. Эти добровольные, самоуправляющиеся организации возникали по инициативе самих горожан. Они успешно сотрудничали с органами городского самоуправления и друг с другом в проведении культурных мероприятий. Первоначально клубы носили сословный характер. В XIX в. Благородные собрания стали одним из первых типов городских общественных организаций в уральских городах, будучи элитарными, закрытыми клубами, действовали в рамках закона, пользуясь покровительством губернатора. Не ограничиваясь развлекательной функцией, эти клубы способствовали развитию просвещения и культуры городского населения в целом, являясь каналами распространения европейских культурных ценностей, идеалов и моды в российской провинции. Со временем городской досуг стал отличаться большим демократизмом. Это видно на примере общественных собраний. Типичными формами культурного досуга горожан становились посещение публичных лекций и выставок, литературных и танцевальных мероприятий, концертов и спектаклей, чтение. Общественные организации имели собственные библиотеки. На основе общности интересов формировалась новая коллективная идентичность. Проведение открытых публичных, культурных мероприятий в залах Общественных собраний, привлекало широкую аудиторию, способствуя проникновению элементов современной культуры в городскую культуру уральцев. В процессе социокультурной модернизации российского провинциального города клубы вносили значительный вклад в развитие культуры досуга горожан и городской субкультуры в целом. Благодаря активной деятельности спортивных обществ в отдельных городах Среднего Урала заметно возрос интерес горожан к спорту. В последней трети XIX — начале XX в. общественные инициативы способствовали зарождению туризма на Урале. Благодаря работе различных общественных организаций городской досуг приобретал все больше публичности.

В результате анализа проблемы, сформулированной в шестом параграфе «Общественные организации в социаль-

но-экономической жизни уральского города», установлено, что общественные организации в городах Урала во второй половине XIX — начале XX в. являлись важным фактором социально-экономической жизни, приносили очевидную пользу, способствуя удовлетворению экономических интересов горожан на локальном уровне. У горожан была устойчивая мотивация к добровольной общественной деятельности и кооперации сил (яркий пример — потребительская кооперация). Многие из них, наряду с экономическими целями, ставили широкие социокультурные задачи, решая социально-экономические проблемы и удовлетворяя духовные потребности своих членов. Некоторые общества развивали экономические идеи, которые по своей сути являлись неотъемлемой составляющей зарождающегося уральского регионализма. Общественные организации были действенными структурами формирующего в России гражданского общества, процесс создания которого как в миниатюре отражался в уральской периферии. Отделяя гражданское общество от экономического, на конкретном историческом материале показано, что было поле их пересечения и взаимовлияния, что структуры гражданского общества способны оказывать позитивное влияние на экономическое развитие.

В пятой главе «Этноконфессиональные общества» анализируется история религиозных общественных организаций в городах Среднего Урала. Рассмотренный в первом параграфе «Православные сообщества» материал позволил заключить, что в общественой жизни уральского города во второй половине XIX - начале XX в. большую роль играли православные сообщества различного типа: церковно-при-ходские попечительства, православные церковные братства, благотворительные религиозные общества, общества хоругвеносцев, общества трезвости. Церковные реформы 1860-х гг., способствовавшие созданию церковных попечительств и братств, содействовали оживлению повседневной жизни прихода.

Эти и другие православные организации объединяли представителей духовенства и прихожан, верующих людей независимо от пола и сословной принадлежности. В них насчитывались десятки, а иногда и сотни людей. В ходе создания и деятельности православных сообществ в рассматри-

ваемый период проявились новые черты: нередко инициатива их открытия исходила не только от представителей духовенства, но и от светских людей, со временем все более широким становился спектр этих обществ, наблюдалось более активное подключение мирян к решению церковных проблем (в том числе материальных), показательным было частое руководящее участие мирян в общественных делах (на посту председателя того или иного общества).

Православные общества являлись добровольными, самоуправляющимися организациями с достаточно широкими функциями: собственно религиозными, просветительскими, благотворительными, функцией организации общественного (полезного) досуга. Со временем эти православные общества стали уделять больше внимания вопросам просвещения и развитию культуры городского населения. История православных сообществ свидетельствует, что в РПЦ в рассматриваемое время были общественные силы, способные активно противостоять негативным социальным явлениям. Православные сообщества, различными способами поддерживая общественно-религиозный быт, способствовали сохранению и развитию русской традиционной культуры.

Во втором параграфе «Неправославные этноконфесси-ональные общества» показано, что после издания закона о веротерпимости в начале XX в. в городах Среднего Урала (прежде всего, в Перми и Екатеринбурге) появилось и успешно действовали национальные и религиозные благотворительные общества, деятельность которых иногда выходила за пределы одного города. Среди них преобладали общества пособия бедным. Деятельность католических и мусульманских благотворительных обществ на Среднем Урале проявлялась в религиозных формах, хотя нередко эти общества проводили мероприятия светского характера. И национальные, и религиозные общества, действовавшие в городах Пермской губернии в начале XX в., прежде всего, осуществляли собственно благотворительную функцию, однако со временем заметно расширялась их социокультурная работа.

Общества уделяли внимание развитию культуры и народного просвещения, а также мерам социально-экономической взаимопомощи. Например, общество пособия бедным

магометанам в Перми со временем преобразовалось в мусульманское культурно-экономическое и благотворительное общество. Общества выполняли интегративную функцию, укрепляя национальную и религиозную идентичность горожан. Несмотря на скромный размах собственно благотворительной помощи, рассматриваемые общества в целом играли заметную роль в общественной жизни уральского города начала XX в. Религиозная благотворительность была характерным явлением для представителей всех мировых религий, проживавших на территории Среднего Урала в начале XX в. За исключением немногих направлений благотворительной работы (небольшая финансовая помощь нуждающимся евреям или полякам для возврата на историческую родину, финансовая поддержка населения Польши в связи с началом Первой мировой войны), неправославные этноконфессиональные общества имели много общего с православными сообществами.

В Заключении подведены итоги диссертационного исследования, сформулированы выводы и обобщения по ключевым проблемам рассматриваемой темы.

Концепция гражданского общества позволяет анализировать общественные институты и их деятельность, особенности общественной жизни уральского города, обусловленные спецификой российской модернизации. Проведенное исследование показало, что истоки своеобразия российской модели гражданского общества и партисипаторной демократии в нашей стране своими корнями связаны с неполитическими структурами. Очевидно и то, что в условиях существования самодержавного государства в России доминирующей была патерналистская модель взаимоотношений гражданского общества и государства, хотя на отдельных исторических этапах в ней могли появляться и иные оттенки и элементы. В России процесс формирования основ гражданского общества в значительной степени инициировался государственной властью.

ного самоуправления и общественных организаций (особенно в сфере благотворительности). Этот процесс охватывал не только столицы, но и провинциальные города, что видно на примере Урала. Общественность все сильнее осознавала себя как единое целое, несмотря на внутреннюю дифференциацию. Инерция Великих реформ была настолько сильна, что и в последующие годы росла численность частно-правовых обществ, не снизилось, несмотря на усиление государственного контроля, значение и публично-правовых обществ. По мере усиления взаимного отчуждения общества и власти, все заметнее проявлялся конфликтный потенциал общественности. В начале XX в. во взаимоотношениях государственной власти и структур гражданского общества усилился элемент конфронтации. Одной из причин революционных потрясений начал XX в. являлась неурегулированность отношений государственного и общественного начал. Доминирующей моделью взаимодействия государства и гражданского общества в дореволюционной России являлась патерналистская модель, далекая от «модели приводных ремней», типичной для советского периода. Эта модель обеспечивала поступательное развитие гражданского общества во второй половине XIX — начале XX в.

Во второй половине XIX — начале XX в. в городах Среднего Урала наблюдался рост гражданской инициативы, происходил постепенный процесс формирования сферы гражданской деятельности — особой публичной сферы, промежуточной между индивидом и государством. В ходе государственной реформаторской политики и социальных трансформаций в городах формировались общественные институты, в которых принимала участие значительная часть горожан (прежде всего, представители цензовых слоев, но со временем к участию в них подключались и другие социальные группы), осознавая и отстаивая свои интересы. Реформы Александра II дали импульс развитию общественной самодеятельности, значительно пошатнув государственную монополию на выражение общественных интересов, что началось с реформирования городского общественного самоуправления.

В исследовании раскрыта дуалистичная природа сословных самоуправляющихся корпораций и общегородского общественного самоуправления, которые были инкорпориро-

ваны в общую систему государственного управленческого аппарата, будучи проводниками политики центральной и губернской власти, а с другой стороны отстаивали интересы горожан, выполняя многие функции и решая социальные задачи не по указке государственной власти, а по собственной инициативе. И все же если городским сословным корпорациям и их органам самоуправления в большей степени были присущи признаки пассивной гражданской культуры, то функционирование общегородского общественного самоуправления было символом активной гражданской культуры. Неудивительно, что этот дуализм, присущий городскому общественному самоуправлению, порождал дискуссии в научной литературе (общественная и государственная теории городского самоуправления).

В результате участия в городских выборах формировалась активная гражданская культура той части городского населения, которая обладала правом голоса и реализовыва-ла это право. В городской среде стали появляться общественные деятели нового типа, которым была свойственна активная гражданская позиция с акцентом на общественное служение. В процентном отношении это была небольшая часть горожан. И все же из всех общественных институтов в российском провинциальном городе именно городское общественное самоуправления было тем стержнем, вокруг которого формировалась сфера гражданской деятельности.

При городском общественном управлении действовали общественные структуры (комиссии, комитеты и попечительства), которые решали острые социальные вопросы городской жизни. Из всех других структур, имеющих прямое отношение к формированию сферы гражданской деятельности в уральском городе в рассматриваемое время, городское самоуправление обладало наиболее значительной материальной базой и социальным капиталом.

Постепенно сфера гражданской деятельности расширялась с появлением различных обществ как религиозного, так и светского характера. Возникновению самоуправляющихся общественных организаций способствовала в целом достаточно лояльная политика органов городского самоуправления и губернской администрации. Проанализировав спектр обществ в городах Среднего Урала в рассматривае-

мое время, можно говорить о его широте и разнообразии. Большую роль в повседневной жизни уральского города играли православные сообщества различного типа. Национальные и религиозные формы общественного быта обусловливались особенностями многонационального и поликонфессионального состава городского населения Среднего Урала. Показательно что среди светских общественных организаций в городах Среднего Урала в рассматриваемое время преобладали общества инструментального типа, которые ставили важные задачи преобразования социально-экономической и социокультурной действительности. Еще одна особенность ассоциативной жизни в уральских городах второй половины XIX — начала XX в. связана с всплеском светской общественной благотворительности.

В общественной жизни и общественном сознании горожан удивительным образом переплетались традиции и новации, общинные традиции демократизма, традиционной взаимовыручки сочетались с новыми прогрессивными чертами, связанными, например, с профессионализацией. Социально-экономическая специфика Уральского региона влияла на особенности общественной жизни городов, что можно видеть на примере обществ взаимопомощи.

Развитие культуры сопровождалось появлением обществ, объединявших интеллигенцию. Добровольные ассоциации давали возможность талантливым людям удовлетворять свои культурные интересы, демонстрировать свои таланты и знания, проявлять лидерские способности на общественном поприще, помогали развитию независимой личности. Ассоциации предлагали новые формы самоопределения и общения между людьми в сфере филантропии, покровительству культуре, демократизации знаний.

На особенности общественной жизни влиял административный статус городов, их «биография» с учетом возраста, численности и специфики демографического состава населения. Это заметно при анализе общественного досуга горожан, хотя и здесь имелись некоторые общие черты, характерные для городов Среднего Урала второй половины XIX — начала XX в. И в больших, и в малых городах увеличилось число обществ, целью или одной из задач деятельности которых являлась организация отдыха горожан. В такие крун-

ные, относительно молодые городские центры, как Пермь или Екатеринбург, новые формы досуга проникали значительно быстрее, тогда как в других городах дольше сохранялись традиционные формы времяпрепровождения. Само многообразие общественных организаций в сфере городского досуга явилось следствием дифференциации культурных ценностей, развития городской культуры в целом.

После издания Манифеста 17 октября и в связи с ростом гражданских прав и свобод заметно увеличилась численность общественных организаций в городах Среднего Урала. Общественные организации вносили значительный вклад в экономическое и социокультурное развитие городов. С их деятельностью во многом связано появление на Урале музеев и общественных библиотек, развитие профессионального образования, науки и просвещения, зарождение спорта и туризма. Общественные организации в значительной степени восполняли пробелы и недочеты государственной политики в социокультурной сфере, дополняли работу органов городского самоуправления в этой области.

Специфическими элементами общественного сознания горожан (или групп горожан) в новое время являлось осознание себя общественностью, понимание необходимости консолидации для защиты общественных интересов и диалога

с властью. В это время закладывался фундамент социального доверия и сотрудничества. Несмотря на усиление в общественном сознании элементов, обусловленных формированием собственно активной гражданской культуры, на протяжении всего периода оставались значимыми компоненты, связанные с осознанием горожанином себя как прихожанина и подданного (управляемого). Уральские примеры свидетельствуют о том, что активные граждане-горожане сохраняли свои традиционалистские связи, участвуя в деятельности не только светских, но и религиозных общественных структур, в приходской жизни. Показательно, что многие представители городского самоуправления совмещали членство в различных городских обществах, что иногда предполагал социальный статус, но чаще люди занимались общественными делами по велению души и сердца. В городской среде формировался новый тип общественного деятеля, которому были близки идеи просветительства и общественного служения.

Исследование показало, что общественной жизни уральского города во второй половине XIX — начале XX в. были присущи черты переходного времени, обусловленные сочетанием традиционных явлений и инновационных начал, процессом формирования сферы гражданской деятельности.

ПУБЛИКАЦИИ АВТОРА ПО ТЕМЕ ДИСЕЕРТАЦИИ

Монографии:

1. Формирование гражданского общества: городские сословные корпорации и общественные организации на Среднем Урале во второй половине XIX — начале XX в. Екатеринбург, 2008. 289 с. (18,25 п.л.)

2. Сословные корпорации в городах Урала (конец XIX — начало XX в.). Екатеринбург, 2004. 92 с. (5,34 п.л.)

Разделы в коллективных монографиях:

1. Город и русская культурная традиция на Урале в XVIII — начале XX в. (Очерки). Екатеринбург, 2002 (авт. — 2,5 п.л.)

2. Сельское и городское самоуправление на Урале в XVIII — начале XX века. М., 2003. (авт. — 4,3 п.л.)

3. Россия в XVII — начале XX в.: региональные аспекты модернизации. Екатеринбург, 2006. (авт. — 1,3 п.л.)

4. Повседневная жизнь уральского города в XVIII — начале XX века. М., 2006. (авт. - 9 п.л.)

5. Формирование сферы гражданской деятельности на Урале второй половины XIX — начала XX в. Екатеринбург, 2011 (авт. — 10,8 п.л.).

Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых журналах (в соответствии с перечнем ВАК):

1. Городское самоуправление на Урале последней трети XIX — начале XX века в историографии // Уральский исторический вестник. № 7. 2001. С. 187-215 (1,8 п.л.).

2. Власть и общество в уральской провинции во второй половине XIX - начале XX в. // Уральский исторический вестник. № 10-11. 2005. С. 81-92 (0,8 п.л.).

3. Общества взаимопомощи Перми и Екатеринбурга в конце

XIX - начале XX века как социокультурный феномен // Известия Уральского государственного экономического университета. 2006. № 5.(17). С. 200-209 (0,7 п.л.).

4. Благородные собрания Перми и Екатеринбурга в XIX — начале XX в. // Гуманитарные науки в Сибири. № 2. 2010. С. 81-84 (0,5 п.л.). „ "

5. Общественная жизнь уральского города в годы Первой мировой войны // Известия УрГУ. Сер. Гуманитарные науки. 2010. № 2. С. 113-126 (1 п.л.).

6. Моделирование гражданского общества в современном историографическом дискурсе (Россия второй половины XIX — начала

XX в.) // Уральский исторический вестник. № 3 (28). 2010. С. 57— 63 (0,7 п.л.).

7. Общественные организации как фактор социально-экономической жизни уральского города во второй половине XIX — начале XX века // Известия Уральского государственного экономического университета. 2010. N2 2 (28). С. 151-156 (0,6 п.л.).

8. Исторический опыт социального предпринимательства на Урале // Известия УрГЭУ. 2010. № 6 (32). С. 130-134 (0,5 п.л.).

9. Женщина в общественной жизни уральского города во второй половине XIX — начале XX в.: культурно-просветительская деятельность // Вестник Оренбургского государственного университета. 2011. № 1. С. 4-11 (0,8 п.л.).

10. Общественные собрания в повседневной жизни Уральского города во второй половине XIX — начале XX в. // Уральский исторический вестник. 2011. № 1 (30). С. 111-116 (0,5 п.л.).

11. Городское самоуправление и общественная благотворительность на Среднем Урале в последней трети XIX — начале XX в. // Известия Самарского научного центра РАН. 2011. № 3. С. 69—75 (0,5 п.л.).

Публикации в сборниках научных трудов и материалах конференций:

1. Источники по истории городского самоуправления на Урале в последней трети XIX — начале XX в. // Документы. Архив. Ис-

тория. Современность: сб. мат. регион, науч.-практ. конф. Ч. I. Екатеринбург, 2000. С. 86-93 (0,3 п.л.).

2. Городское самоуправление на Южном Урале в последней трети XIX — начале XX в. // Третьи Татищевские чтения: тез. док. и сообщ. Екатеринбург, 2000. С. 93-97 (0,2 п.л.).

3. Городское общественное управление в годы Первой мировой войны // Вторые уральские военно-исторические чтения: мат. регион. науч. конф. Екатеринбург, 2000. С. 7—9 (0,1 п.л.).

4. Мещанское самоуправление в городах Урала и Зауралья (последняя треть XIX — начало XX в.) Ц Русские старожилы: мат. Ш-го Сибирского симпозиума. Тобольск-Омск, 2000. С. 135—137 (0,2 п.л.).

5. Губернаторские отчеты как источник по истории городского самоуправления на Южном Урале в конце XIX в. // Урал на пороге третьего тысячелетия. Тез. док. и сообщ. Всерос. науч. конф. Екатеринбург, 2000. С. 21-23 (0,1 п.л.).

6. Городские общественные библиотеки на Урале во второй половине XIX — начале XX века // Человек и общество в информационном измерении: мат. регион, науч. конф. Екатеринбург, 2001. С. 79-86 (0,2 п.л.).

7. Государственная власть и городское самоуправление (по материалам Урала последней трети XIX — начала XX в.) // Российская государственность: уровни власти. Историческая динамика: мат. Всерос. науч.-практ. конф. Ижевск, 2001. С. 138—145 (0,3 п.л.).

8. Традиции и новации в сознании горожан (по материалам уральских газет последней трети XIX — начала XX в.) // Традиционная культура Урала. Альманах. Екатеринбург, 2001. Вып. I. С. 131-139 (0,4 п.л.).

9. Сфера компетенции и организация работы органов городского самоуправления (по материалам Среднего Урала в последней трети

XIX — начале XX в. // Историческая наука на рубеже веков: ст. и мат. науч. конф. Екатеринбург, 2000. С. 201-209 (0,6 п.л.).

10. Традиции и новации в городском самоуправлении (по материалам Урала последней трети XIX - начала XX в.) // Социально-экономическая и политическая модернизация в России. XIX —

XX вв.: сб. ст.. СПб., 2001. С. 6-20 (0,9 п.л.).

11. Изменения во внешнем облике и инфраструктуре городов Среднего Урала в последней трети XIX - начале XX в.// Уральский город XVIII — начала XX в.: история повседневности. Екатеринбург, 2001. С. 108-120 (0,8 п.л.).

12. Повседневная жизнь уральского города в годы первой мировой войны // Уральский город XVIII - начала XX в.: история повседневности. Екатеринбург, 2001. С. 121-132 (0,8 п.л.).

13. Праздники в Екатеринбурге (по материалам периодических изданий начала XX в.) // Екатеринбург: от завода-крепости к евразийской столице: мат. Всерос. науч.-практ. конф. Екатеринбург, 2002. С.153—156 (0,2 п.л.).

14. Городское самоуправление Перми в последней трети XIX — начале XX в. // Путь в историю, пути в историю...: сб. ст. и воспоминаний. Пермь, 2002. С. 156-162 (0,3 п.л.).

15. Мещанское самоуправление в Екатеринбурге в период правления Николая П // Династия Романовых в истории и культуре России: мат. науч.-богосл. конф. Екатеринбург, 2002. С. 92-97 (0,2 п.л.).

16. «В увековечение памяти Государя императора Александра II»// Династия Романовых в истории и культуре России: мат. науч.-богосл. конф. Екатеринбург, 2002. С. 142-148 (0,2 п.л.).

17. Благотворительность в городах Пермской губернии в последней трети XIX - начале XX в. // Милосердие и благотворительность в российской провинции: тез. док. Всерос. конф. Екатеринбург, 2002. С. 31-35 (0,2 п.л.).

18. Городская власть и общественные библиотеки на Урале в последней трети XIX - начале XX в. // Библиотечное краеведение Урала как феномен провинциальной культуры: избр. мат. межрегион, науч.-практ. конф. Екатеринбург, 2002. С. 14—22 (0,4 п.л.).

19. Деятельность земств по распространению агрономических знаний на Урале (вторая половина XIX - начало XX в.) // Агрикультура Урала в XVIII - начало XX в. Екатеринбург, 2002. С. 62-81 (1,2 п.л.).

20. Вклад земств в распространение агрономических знаний среди населения Среднего Урала в конце XIX - начале XX в. // Четвертые Татищевские чтения: тез. док. и сообщ. Екатеринбург, 2002. С. 39-44 (0,2 п.л.).

21. Празднование столетнего юбилея Отечественной войны 1812 г. в Екатеринбурге // Урал в военной истории России: традиции и современность: мат. междунар. науч. конф. Екатеринбург, 2003. С. 282-287 (0,3 п.л.).

22. Благотворительные общества в уральских городах во второй половине XIX - начале XX в. // Историческое пространство России: инерция и трансформация: мат. Всерос. науч. конф. Челябинск, 2003. С. 52-55 (0,2 п.л.).

23. Екатеринбургская городская дума // Екатеринбург. Энциклопедия. Екатеринбург, 2002. С. 178-180. (авт. - 0,2 п.л.).

24. Городовые положения // Екатеринбург. Энциклопедия. Екатеринбург, 2002. С. 135 (0,1 п.л.).

25. Городское общественное управление // Екатеринбург. Энциклопедия. Екатеринбург. 2002. С.135-137 (0,3 п.л.).

26. Городской голова // Екатеринбург. Энциклопедия. Екатеринбург, 2002. С. 139-140 (0,2 п.л.).

27. Городское самоуправление Соликамска после городской реформы 1870 г. // Государственные органы власти и местное самоуправление: мат. науч.-практ. конф. Соликамск, 2003 (0,1 п.л.).

28. Религиозные благотворительные общества на Урале в конце XIX — начале XX в. // Благотворительность в России. СПб., 2003. С. 256-258 (0,1 п.л.).

29. Введение // Главы Екатеринбурга». Екатеринбург, 2003 (0,2 п.л.).

30. Праздники в Екатеринбурге в конце XIX - начале XX в. // Традиционная культура Урала. Альманах. Екатеринбург, 2003. Вып. III. С. 129-138 (0,5 п.л.).

31. Православная Церковь и городское самоуправление на Урале во второй половине XIX — начале XX в. // Проблемы экономической и общественно-политической истории дореволюционной России: сб. науч. тр. Тюмень, 2004. Вып. 2. С. 184-195 (0,7 п.л.).

32. Православные сообщества в городах Урала во второй половине XIX - начале XX в. // Уральский город XVIII - начала XX в.: проблемы социальной истории: сб. науч. ст. Екатеринбург, 2004. С. 114-152 (2 п.л.).

33. Православные братства на Южном Урале в конце XIX — начале XX в. // Уральские Бирнжовские чтения: сб. науч. ст. Челябинск, 2004. С. 371-379 (0,6 п.л.).

34. Роль православных обществ в формировании морали и нравственности (на примере городов Среднего Урала конца XIX — начала XX в. // Пятые Татищевские чтения: тез. док. и сообщ. Екатеринбург, 2004. С. 133-140 (0,2 п.л.).

35. Православные сообщества в городах Среднего Урала во второй половине XIX - начале XX в. // Вторые Чупинские краеведческие чтения: мат. конф. Екатеринбург, 2004. С. 114-126 (0,5 п.л.).

36. Интеллигенция и общественные организации Екатеринбурга в конце XIX — начале XX века // Интеллигенция России и Запада в XX—XXI вв.: выбор и реализация путей общественного развития: мат. науч. конф. Екатеринбург, 2004. С. 160-163 (0,2 п.л.).

37. Ремесленные общества в уральских городах в конце XIX — начале XX в. // Социально-экономическое и политическое развитие Урала в XIX—XX вв.: сб. науч. ст. Екатеринбург, 2004. С. 101-113 (0,6 п.л.).

38. Сельскохозяйственные общества на Урале в начале XX в. // Пахари и агрономы Урала в XVIII - начале XX в.: сб. науч. статей. Екатеринбург, 2004. С. 99-137 (2 п.л.).

39. Благотворительность в Кунгуре во второй половине XIX — начале XX века // Грибушинские чтения — 2004: тез. док. и сообщ. IV регион, науч.-практ. конф. Кунгур, 2004. С. 193-197 (0,2 п.л.).

40. Традиции общественного самоуправления на уральских заводах во второй половине XIX — начале XX в. // Общественное сознание и быт населения горнозаводского Урала (XVIII — начало XX в.). Екатеринбург, 2004. С. 111-129 (1 п.л.).

41. Горнозаводское население Урала и выборы в первую Государственную думу // Общественное сознание и быт населения горнозаводского Урала (XVIII - начало XX в.). Екатеринбург, 2004. С. 130-138 (0,5 п.л.).

42. Празднование 900-летия крещения Руси в городах Урала // Радуйся, Заступнице Усердная рода христианского: мат. Все-рос. правосл. науч.-богосл. конф. (с междунар. уч.). Екатеринбург, 2005. С. 265-267 (0,1 п.л.).

43. Духовное просвещение и благотворительность в городах Среднего Урала в конце XIX — начале XX в. // История Православия на Урале: мат. церковно-истор. конф. Екатеринбург, 2005. С. 11-14 (0,3 п.л.).

44. Уральское областничество в 1918 г.: в поисках региональной идентичности // Глобальное пространство культуры: мат. междунар. науч. форума. СПб., 2005. С. 338-341 (0,2 п.л.).

45. Новации в городском быту на Урале в конце XIX — начале XX в. // Урал в контексте российской модернизации. Сб. статей. Челябинск, 2005. С. 103-115 (0,7 п.л.).

46. Религиозные и национальные благотворительные общества в городах Среднего Урала в начале XX в. // Национальные куль-

туры Урала: самобытность, история и перспективы взаимодействия: мат. конф. Екатеринбург, 2005. С. 24-39 (0,6 п.л.).

47. Уральское областничество: идеология и общественное движение // Урал индустриальный. Бакунинские чтения.: мат. VII Всерос. конф. Екатеринбург, 2005. Т. 1. С. 154-159 (0,2 п.л.).

48. Городские общественные банки на Урале накануне и в эпоху Великих реформ// Промышленная полигика в стратегии российских модернизаций ХУШ-ХХ1 вв.: мат. междунар. научн. конф. Екатеринбург, 2005. С. 74-78 (0,2 п.ч.).

49. Общественное движение и проблемы охраны природы в Екатеринбурге в начале XX в. // Третьи Чупинские краеведческие чтения: мат. конф. Екатеринбург, 2006. С. 88—101 (0,5 п.л.).

50. Общества взаимопомощи ремесленников на рубеже XIX-

XX вв. (на примере Перми и Екатеринбурга) // Шестые Татищев-ские чтения: тез. докл. и сообщ. Екатеринбург, 2006. Т. 1. С. 215220 (0,2 п.л.).

51. Социальные трансформации в процессе модернизации и роль женщины в общественной жизни уральского города во второй половине XIX - начале XX в. // Строгановское историческое собрание: мат. конф. историков и краеведов Пермского края. Пермь, 2006. С. 117-125 (0,3 п.л.).

52. Роль городского самоуправления и общественных организаций в развитии благотворительности в городах Среднего Урала в последней трети XIX - начале XX в. // Административно-территориальные реформы в России. Пермь, 2006. С. 197—204 (0,3 п.л.).

53. Урал в XVIII - начале XX в.: Поиски региональной идентичности // Уральский исторический вестник. 2007. № 15. С. 56— 66 (0,8 п.л.).

54. Общественный быт уральского города второй половины XIX - начала XX в. в историографии // Урал индустриальный. Бакунинские чтения: мат. VIII Всерос. науч. конф. Екатеринбург, 2007. Т. 1. С. 34-40 (0,3 п.л.).

55. Русская женщина в общественной жизни уральского и сибирского города в XVIII - начала XX в.: достижения историографии // Женщина в истории Урала и Сибири XVIII - начала XX в. Екатеринбург, 2007. С. 3-13 (0,5 п.л.).

56. Феномен женской благотворительности (по материалам уральского города во второй половине XIX — начала XX в.) // Женщина в истории Урала и Сибири XVIII - начала XX в. Екатеринбург, 2007. С. 14-29 (0,9 п.л.).

57. Праздничная культура и историческая память городского населения Урала в конце XIX - начале XX в. // V междунар. науч.-практ. конф. Проблемы устойчивого развития городов: сб. науч. ст. и мат. Миасс, 2008. С. 261-264 (0,2 п.л.).

58. Роль интеллигенции и общественных организаций в популяризации научных знаний среди городского населения Урала во второй половине XIX - начале XX в. // Культура Урала в XVI -

XXI вв.: исторический опыт и современность. Екатеринбург, 2008. Кн. 1. С. 207-216 (0,3 п.л.).

59. Взаимоотношения местной власти и городских общественных организаций во второй половине XIX — начале XX в. // Россия между прошлым и будущим: исторический опыт националь-

ного развития: мат. Всерос. науч. конф. Екатеринбург, 2008. С. 365-373 (0,5 п.л.).

60. Роль чиновников в городском общественном управлении Перми во второй половине XIX в. // Бюрократия и бюрократы в России в XIX—XX веках: общее и особенное. М., 2008. С. 180— 186. (0,3 п.л.)

61. Благородные собрание Перми и Екатеринбурга во второй половине XIX в. // Русский мир: сб. мат. Всерос. науч.-практ. конф. Пермь, 2008. С. 153-159 (0,3 п.л.).

62. «Этой теме не избегнуть газетных страниц»: фельетон как исторический источник по повседневности уральского города второй половины XIX — начала XX в. // Россия и мир: панорама исторического развития: сб. науч. ст. Екатеринбург, 2008. С. 346— 353 (0,4 п.л.).

63. Модернизация и формирование гражданского общества в России во второй половине XIX — начале XX в. // Российские модернизации XVIII—XX вв.: взаимодействие традиций и новаций: сб. науч. ст. Екатеринбург, 2008. С. 63-74 (0,5 п.л.).

64. Роль городских общественных организаций в развитии образования на Среднем Урале в конце XIX - начале XX в. // Государство и развитие образования в России XVIH—XX вв.: политика, институты, личности: мат. XIII Всерос. науч.-практ. конф. М., 2009. С. 74-83 (0,4 п.л.).

65. Культурно-просветительская деятельность музеев в городах Среднего Урала в конце XIX — начале XX в. // Грибушинские чтения-2009: тез. докл. и сообхц. VII межрегион, науч.-практ. конф. Кунгур, 2009. С. 409-415 (0,3 п.л.).

66. Дискуссии о происхождении гражданского общества в России // Материалы Всероссийской конференции «Проблемы становления правового государства и гражданского общества в России». Краснодар, 2009. С. 185-188 (0,1 п.л.).

67. Положение и роль женщины в городском социуме в процессе модернизации // Цивилизационное своеобразие российских модернизаций: региональное измерение: мат. Всерос. науч. конф. Екатеринбург, 2009. С. 336-344 (0,5 п.л.).

68. Истоки страхования на Урале // Региональное измерение экономической истории России XX века. Екатеринбург, 2008. С. 12-21 (0,4 п.л.).

69. Европейские инновации в повседневной жизни российского провинциального города (по материалам Урала второй половины XIX — начала XX в.) // Диффузия европейских инноваций в Российской империи: сб. мат. Всерос. конф. Екатеринбург, 2009. С. 366-390 (1,2 п.л.).

70. Диффузия социальных институтов в новое время: российский и европейский опыт городского самоуправления // Тюменский исторический сборник. Тюмень, 2009. Вып. XII. С. 98-108 (0,5 п.л.).

71. Праздники интеллигенции в российской провинции в конце XIX — начале XX в. // Урал индустриальный: Бакунинские чтения: мат. IX Всерос. науч. конф. Екатеринбург, 2009. Т. 2. С. 321-324 (0,2 п.л.).

72. Праздник древонасаждения в городах Урала в начале XX в. // Четвертые Большаковские чтения. Оренбург, 2009. С. 179— 184 (0,3 п.л.).

73. Праздничный досуг жителей Перми и Екатеринбурга во второй половине XIX - начале XX в. // Сб. мат. междунар. науч.-практ. конф.: «Регионы России: история, культура, экономика». Березники, 2009. С. 339-342 (0,3 п.л.).

74. Общественные организации как фактор социально-экономической жизни уральского города во второй половине XIX — начале XX в. // Экономика и культура.: мат. III Всерос. науч.-практ. конф. Екатеринбург, 2010. С. 121-133 (0,8 п.л.).

75. Туризм и вопросы охраны природы: историческии опыт уральского региона // Эко- и агротуризм: перспективы развития на локальных территориях: тез. док. II междунар. науч.-практ. конф. Барановичи, 2010. С. 146-150 (0,2 п.л.).

76. Общественные связи Урала с зарубежными странами в конце XIX - начале XX в. // Сотрудничество и связи России и СССР с народами зарубежных стран XX вв.: мат. XVI Всерос. науч.-практ. конф. Москва, 2010. С. 38-43 (0,3 п.л.).

77. Общественные организации Екатеринбурга в XIX - начале XX в.: численность, типология и специфика // Восьмые Татищев-ские чтения: док. и сообщ. Екатеринбург, 2010. С. 234—239 (0,3 п.л.).

78. Православное духовенство в общественной жизни городов Среднего Урала в конце XIX - начале XX в. // Православие в судьбе Урала и России: история и современность: мат. Всерос. науч.-практ. конф. Екатеринбург, 2010. С. 61-63 (0,3 п.л.).

79. Вклад городских общественных организаций в распространение книжной культуры на Среднем Урале в конце XIX - начале XX в. // Формирование сферы гражданской деятельности в Российской империи (на материалах Урала второй половины XIX — начала XX в.): сб. науч. ст. Екатеринбург, 2010. С. 48-62 (0,8 п.л.).

80. Источники по истории городских общественных организаций на Среднем Урале во второй половине XIX - начале XX в. // Документ. Архив. История. Современность.: мат. III Всерос. науч.-практ. конф. Екатеринбург, 2010. С. 167-174 (0,3 п.л.).

81. Общественные инициативы в истории уральского туризма // Современные проблемы и перспективы развития туризма, сервиса и консалтинга в поликультурном пространстве: мат. I междунар. науч.-практ. конф. Пятигорск, 2010. С. 75-82 (0,5 п.л.).

82. Женский социальный опыт и формирование гражданской идентичности в ходе российской модернизации второй половины XIX - начала XX в. // Женская история и современные тендерные роли: переосмысливая прошлое, задумываясь о будущем: мат. Третьей междунар. науч. конф. М., 2010. С. 14-22 (0,3 п.л.).

83. Сельскохозяйственные общества и модернизационные процессы в аграрной сфере на Урале в начале XX века // Аграрная сфера в контексте российских модернизаций XVIII—XX вв.: макро- и микропроцессы: сб. ст. Оренбург, 2010. С. 354—361 (0,5 п.л.).

84. Потребительская кооперация на Урале в конце XIX — начале XX века // Грибушинские чтения-2011: тез. док. и сообщ. VIII Всерос. науч.-практ. конф. Кунгур, 2011. С. 169-174 (0,3 п.л.).

85. Общественные организации интеллигенции как отражение процесса профессионализации в Уральском социуме в начале XX в. //Личность в истории: теоретико-методологические и методи-

ческие аспекты: сб. науч. ст. Екатеринбург, 2011. Ч. I. С. 167-173 (0,3 п.л.).

86. П.А. Столыпин — почетный гражданин Екатеринбурга // Россия. Земля. Крестьянство. Курган, 2011. С. 212—216 (0,3 п.л.).

87. Формирование сферы гражданской деятельности в Оренбурге в конце XIX — начале XX в. // Пятые Болыпаковские Чтения. Альманах. Оренбург, 2011. С. 195-203 (0,4 п.л.).

88. Формирование гражданского общества в контексте российской модернизации // Модернизация в цивилизационном контексте: российский опыт перехода от традиционного к современному обществу. Екатеринбург, 2011. С. 126-138 (0,7 п.л.).

Подписано в печать 30.09.2011. Формат 60x84 '/„. Усл. печ. л. 3. Уч.-изд. 3. Тираж 200 экз.

Банк культурной информации. 620026, Екатеринбург, ул. Р.Люксембург, 56. Тел./факс +7(343) 251-65-26. E-mail: bki@sky.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Казакова-Апкаримова, Елена Юрьевна

Введение

Глава I. Историографический и источниковедческий аспекты проблемы формирования сферы гражданской деятельности в России

1.1. Историографический аспект

1.2. Источниковедческий аспект

Глава II. Сословные корпорации в уральских городах в конце XIX - начале XX в.

2.1. Мещанские общества

2.2. Купеческие и ремесленные корпорации

Глава III. Городское общественное управление

3.1. Формирование и состав органов городского самоуправления

3.2. Деятельность выборных органов власти

Глава IV. Общественные организации

4.1. Численность и типология общественных организаций, взаимоотношения с местной властью

4.2. Благотворительные общественные организации

4.3. Общества взаимопомощи

4.4. Культурно-просветительские общественные организации

4.5. Общественные организации в сфере досуга

4.6. Общественные организации в социально-экономической жизни уральского города

Глава V. Этноконфессиональные общества

5.1. Православные сообщества

5.2. Неправославные этноконфессиональные общества Заключение

Список источников и литературы Приложения

Введение диссертации2011 год, автореферат по истории, Казакова-Апкаримова, Елена Юрьевна

Актуальность исследования.

Современная актуализация теоретических и конкретно-исторических аспектов проблемы формирования гражданского общества в России вызвана как научным, так и практическим интересом. Обращение к историческому опыту становления гражданского общества в России обусловлено политическими и социокультурными задачами, стоящими перед нашей страной сегодня. В стратегии национальной безопасности современной России развитие гражданского общества рассматривается в ряду национальных приоритетов.

Оценка состояния современного гражданского общества в нашей стране является предметом общественно-политических дебатов в силу его объективной слабости, что сопровождается привлечением внимания к этой теме широкой общественности и властных структур. Перед гуманитарными науками стоит задача объяснить причины слабости гражданского общества в современной России и соответственно специфичности российского исторического пути его построения и развития.

Известный американский социолог Марк М. Ховард, отвечая на вопрос, почему специалисты должны изучать гражданское общество, в русле современной историографии показывает позитивное влияние гражданского общества на процесс демократической консолидации, указывает на важность гражданского общества для создания и поддержания демократической системы. Сопоставляя процессы становления и развития граждаснкого общества в России и Восточной Германии на фоне других демократических государств Европы и мира в целом, Марк М. Ховард пишет: «И Россия, и Германия видят себя и свои проблемы как уникальные. Восточные немцы — из-за Запада, так как ни одна посткоммунистическая страна не имеет таких преимуществ и недостатков, как они, в связи с объединением двух частей

Германии. Русские — благодаря острому чувству своей исторической судьбы, предназначения и мнения о своей культуре»

Если рассматривать проблему шире, то в современном научном дискурсе теоретико-концептуальные разработки, связанные с понятием гражданского общества, по выражению Адама Зелигмана, считаются тем «аналитическим ключом, который откроет тайны социального порядка». Позитивный эффект гражданского участия на личность, демократическое развитие общества и накопление социального капитала связываются с положительным воздействием гражданского общества на политическое и экономическое развитие страны — проблема пристального внимания известных зарубежных исследователей (Ларри Даймонда, Тиды Скокпол и Роберта Патнэма) 2.

2 Там же. С.58-62.

3 Globalisation and Its Challenges. University of Sydney. Desember 12 - 14, 2001, P. 3 - 40. ценностей правового государства и гражданского общества, современной демократии. Без анализа имперского и советского исторического опыта взаимоотношений общества и государства невозможно ответить на вопрос, почему в России гражданское общество по-прежнему относится к числу «самых страшных дефицитов" (выражение В.С.Библера). В этой связи А.Г.Володин писал, что если проследить с помощью общеполитической и общеисторической теорий, в сравнительно-политологическом и сравнительно-историческом планах процессы формирования гражданского общества в России и развития его отношений с государством, то удастся лучше понять те драматические события, которые происходили в стране на исходе второго тысячелетия нашей эры (сегодня — уже на заре третьего тысячелетия — Е.К.), и «четче выявить генетический код», определяющий динамику ее политической жизни и специфику отечественной модернизации» 4.

В отечественной и зарубежной науке активизировались исследования истоков формирования в России гражданского общества, исторической специфики взаимоотношений общества и государства. Формирование сферы гражданской деятельности генетически связано с возрастанием социальной активности граждан, способствующей политическому, экономическому и социокультурному развитию страны в целом, ее отдельного региона или города. Важно обратиться не только к анализу общих схем и в целом российского исторического пути в этом направлении, но и разобраться в конкретных проявлениях этого процесса в отдельных российских регионах -— формировании сферы гражданской деятельности в,российской периферии.

Самостоятельного специального исследования требует городской аспект проблемы формирования гражданского общества в любой стране (и в России, в частности). Известный зарубежный исследователь Джон Кин, аргументируя свои убеждения примерами из европейской истории,

4 Володин А.Г. Гражданское общество и модернизация в России. Истоки и современная проблематика / Полис., 2000, № 3. - С. 104. подчеркивает тесную историческую взаимосвязь генезиса гражданского общества с урбанизацией, о чем свидетельствует и лингвистический феномен. Институты гражданского общества возникают в городах. Гражданское общество — это общество горожан (гражданин - это горожанин - civis). В городах исторически формировались институты управления, города отстаивали свои свободы. Джон Кин использует термин «городское гражданское общество», вместе с тем отмечая, что «волнообразное» влияние городов значительно шире и распространяется на его округу, достигая национального масштаба и превосходя его \

Европейский и российский исторический опыт подтверждают, что формирование институтов гражданского общества происходило, прежде всего, в городах. В городской среде вызревали гражданские ценности, формировались гражданские отношения, появлялись новые современные общественные структуры, которые сосуществовали с традиционными, постепенно вытесняя их или влияли на их модернизацию. H.A. Проскурякова справедливо подчеркивает, что становление гражданского общества - это длительный процесс, который по-разному протекает в определенном социокультурном контексте, имеет свои особенности в каждом социуме, «которые проявляются в сочетании элементов традиционализма и модернизации и механизма их взаимодействия» 6.

Объект и предмет исследования.

Трудно переоценить историческое значение города для формирования сферы гражданской деятельности. Города играли важную экономическую, социальную, культурную и политическую роль в дореволюционной России и эта роль возрастала в процессе урбанизации. Город рассматривается

5 Civil society: Berlin Perspectives, Oxford/New York, Berghahn Books, 2006, P. 1 - 39.

6 Проскурякова H.A. Проблема формирования гражданского общества в России во второй половине XIX — начале XX вв. (теоретико-методоло! ический аспект) // Россия между прошлым и будущим: исторический опыт национального развития. Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 20-летию Института истории и археологии УрО РАН. Екатеринбург. 2008. С.456. историками как активный и динамичный фактор развития в процессе перехода от традиционного, аграрного общества к современному, индустриальному, как фактор формирования и развития своеобразной российской цивилизации. Этнографы Л.А.Анохина и М.Н.Шмелева, обращаясь к проблеме общественного быта дореволюционного российского города, справедливо отмечают: «Городское население всегда вносило большой вклад в формирование культуры и быта народа, участвовало и участвует в создании национальных традиций. В городе вырабатываются многие прогрессивные черты общественного быта, материальной культуры, в ряде случаев получают более яркое и полное выражение отдельные народные обычаи и обряды, многие культурные новшества, оказывающие влияние на духовную жизнь всего народа» 1.

Объектом исследования в данной работе являются официально признанные города. Эта категория городов обладала особой административно-управленческой функцией. В отечественной историографии накоплен значительный опыт изучения официальных городов в конкретно историческом плане 8. Данного подхода придерживаются, например, Б.Н.Миронов 9, Е.Ю. Алферова 10. П.Г.Рындзюнский также признает, что изучение населенных пунктов, официально признававшихся городами, имеет свой особый смысл и значение, т.к. в этих поселениях существовали «особые административные порядки, свойственные городам, в них обосновывались свои сословные корпорации, особая организация общественной жизни, имелся специфический городской состав населения». Поэтому, по его мнению, «рассмотрение городов в том их составе, каким он

7 Анохина Л.А., Шмелева М.Н. Быт городского населения средней полосы РСФСР в прошлом и настоящем. М., 1977. С.4.

8 Алферова Е.Ю. Социально-экономическое развитие городов Урала в 60-90-е годы XIX в. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Екатеринбург, 1992. С.4.

9 Миронов Б.Н. Русский город в 1740-1860-е годы. С. 196

10 Алферова Е.Ю. Социально-экономическое развитие городов Урала в 60-90-е годы XIX в. Свердловск, 1991. был официально признан получает свое оправдание и представляется единственно возможным»

Объектом данного исследования являются 15 городов Пермской губернии, имеющих официальный статус (12 уездных и 3 безуездных города). Их уровень и темпы развития, стратификация населения в различных городах, социальный статус и реальное положение представителей отдельных сословий, степень их корпоративности и роль в общественной жизни, доминирующее функциональное назначение были далеко неоднородны. Все эти факторы обусловили специфику общественного быта в разных городах Урала. На общем фоне выделяются административный центр - губернский город Пермь, «горнозаводская столица» Урала - Екатеринбург, торговый город Ирбит, славившийся своей ярмаркой (на протяжении долгого периода времени она оставалась одной из самых крупных ярмарок в России), особый экономический облик и состав населения имели другие города Пермской губернии (старый административный и торговый центр Кунгур, такие древние религиозные центры, как Чердынь, Соликамск, Верхотурье, и, наоборот, молодые города Оса, Оханск, Камышлов).

11 Рындзюнский П.Г Крестьяне и город в капиталистической России второй половины XIX века. М., 1983. С. 126-127. религиозных обществ. Выбор предмета исследования обусловлен тем, что в отличие от Европы, где ключевую роль в процессе формирования гражданского общества играла политическая активность, в России гражданская активность проявлялась, прежде всего, через неполитические организации.

При всем многообразии дефиниций «гражданского общества» (существуют, например, определения Э.Геллнера, П.Шмиттера, Л.Даймонда, Л.Ронигера, К.Гаджиева, В.Дзодзиева) и дискуссионности вопроса о том, какие общественные структуры к нему относятся, под гражданским обществом в широком смысле понимается общество с развитыми экономическими, культурными, правовыми и политическими отношениями между его членами, независимое от государства, но взаимодействующее с ним, общество граждан высокого социального, экономического, политического, культурного и морального статуса, создающих совместно с государством развитые правовые отношения. В научной литературе устоялся тезис о том, что гражданское общество формируется на основах демократизма, гуманизма, развития общественного, в том числе и местного самоуправления, децентрализации и.

В теоретической литературе, посвященной проблеме гражданского общества нет единства и его систематического понимания. Нет даже относительного консенсуса и в историческом дискурсе. По сути, все кажущееся многообразие современных подходов к проблеме взаимоотношения гражданского общества и государства исторически идет от двух традиций: Л-традиции, восходящей к Джону Локку, согласно которой гражданским обществом является некое этическое общество, живущее по естественным законам до и вне политики, а государство появляется только тогда, когда гражданское общество вызывает его к жизни; М-традиции, названной по имени Шарля Монтескье, в соответствии с которой

12 Гражданское общество в России: структуры и сознание. М., 1998; Гражданское общество // Политология-Энциклопедический словарь. М., 1993. С 75. гражданское общество представляется сообществом независимых ассоциаций граждан, опосредующих отношения между индивидом и государством, защищающих свободу и права индивида от произвола власти. В сущности, разделяя позицию сторонников второго подхода, в работе используется ее основные положения, усовершенствованные в последующее время. В общетеоретическом плане нельзя недооценивать гегелевскую традицию. Его парадигма государственности рассматривает индивида в двух ипостасях — как единицу гражданского общества и как сознательного гражданина государства, в силу объективных обстоятельств вынужденного поддерживать равновесие между двумя взаимоконфликтными аспектами своего бытия. Основные черты гегелевской парадигмы (А.Г.Володин называет ее условно "государство плюс гражданское общество") — «поддержание внутренней устойчивости общества путем регулирования стихийных процессов в экономической среде и социальные гарантии государства для малообеспеченных слоев населения, при том, что охранительные функции производны от социального реформаторства и защиты населения» 13.

При анализе структур гражданского общества в диссертации использовались теоретические и практические разработки Алексиса де Токвиля, которые и сегодня активно используются учеными в исследованиях, посвященных социологическому измерению проблемы формирования гражданского общества. Безусловно, А. де Токвиль внес значительный вклад в эволюцию теории гражданского общества, понимая под гражданским обществом особую, внегосударственную сферу социума, проводя параллели между формированием гражданского общества и развитием демократии. Анализируя демократию в Америке, Алексис де Токвиль писал: «В демократических странах умение создавать объединения — первооснова общественной жизни; прогресс всех остальных ее сторон ь Володин А.Г. Гражданское общество и модернизация в России. Истоки и современная проблематика / Полис., 2000, №3,-С. 104. зависит от прогресса в этой области. Среди законов, управляющих человеческим обществом, есть один, абсолютно непреложный и точный. Для того, чтобы люди оставались или становились цивилизованными, необходимо, чтобы их умение объединяться в союзы развивалось и совершенствовалось с той же самой быстротой, с какой среди них устанавливается равенство условий существования» 14.

Известный современный исследователь А.Н.Медушевский подчеркивает: «Взгляд Токвиля на формирование демократии и срывы на этом пути вполне соответствует современной концепции граэюданского общества. Гражданское общество включает три основных измерения — правовое (равенство перед законом), политическое (всеобщее избирательное право) и социально-экономическое (параметры, характеризующие социальное государство). Данный подход получил развитие и корректировку в новейших исследованиях. Эта корректировка в основном связана с акцентом на выявление специфических особенностей формирования гражданского общества в отдельных регионах по сравнению с европейской моделью движения к гражданскому обществу и демократии. «Современный подход к гражданскому обществу, — пишет А.Н.Медушевский, — близок к социологической концепции Токвиля, включая конфликтные параметры демократии и рассмотрение динамики их изменения: классовое, половое, возрастное деление общества, его этнический состав, проблемы самоидентификации различных социальных меньшинств и реализации их прав, наконец, политизации этих прав в рамках национальных государств и в глобальной перспективе» 15.

В современных исследованиях можно встретить два принципиально различных взгляда на саму природу гражданского общества. Сторонники одного из них называют гражданским обществом то или иное общество, достигшее определенного уровня политического, социально-экономического

14 Токвиль А. де. Демократия в Америке / Пер. с франц. М., 2000. С.381-382.

15 Медушевский А.Н. Алексис де Токвиль. Социология государства и права // Социологические исследования. 2005. № 10. С. 125. и культурного развития, рассматривая его как общественную систему. Другие исследователи сужают понятие гражданского общества, подразумевая под ним лишь особую сферу социума, противостоящую государству. Распространенной точкой зрения является отождествление гражданского общества с внегосударственной сферой социума, а точнее с общественной сферой, занимающей промежуточное звено между государством и личностью. Данный подход, положенный в основу диссертационного исследования, базируется на теоретико-методологических разработках современных зарубежных и отечественных специалистов.

Разновидностью «сферного» подхода к исследованию гражданского общества, например, является взгляд Дж. Коэна и Э. Арато, которые под гражданским обществом понимают сферу социальной интеракции между экономикой и государством, состоящую, в первую очередь, из сфер наиболее близкого общения (семья), объединений (добровольных), социальных движений и различных форм публичной коммуникации |6. Эти американские исследователи под гражданским обществом понимают такие структуры, как "социализация, ассоциация и организованные формы в той мере, в какой они институционализированы или находятся в процессе институционализации". Дж. Коэн и Э.Арато отличают гражданское общество от политического общества (жизнь политических партий и политических организаций, органов публичной политики, в частности, парламентов), выполняющего функцию посредника между гражданским обществом и государством. Экономическое же общество, по их мнению, играет посреднические функции между гражданским обществом и рыночной системой 17.

Марк М. Ховард, придерживаясь «сферного» подхода к пониманию гражданского общества, пишет: «Иными словами, если политическое и экономическое общества состоят преимущественно из акторов и институтов, преследующих цели достижения власти или прибыли, то гражданское — это

16 Коэн Дж, Арато Э. Гражданское общество и политическая теория. Пер. с англ. М., 2003. С. 7.

17 Там же. С.8. сфера действия простых людей, объединенных в группы и ассоциации для выражения своих интересов, защиты и реализации повседневных потребностей. Таким образом, в отличие от политики и бизнеса, организации гражданского общества, хотя они часто стремятся к политическому влиянию и постоянно нуждаются в финансовой поддержке, не имеют своей целью ни

1 X власть, ни прибыль» . Справедлива оговорка, сделанная исследователем: «Хотя трудно не заметить принципиальную разницу между этими сферами, это не значит, что они жестко отделены друг от друга в реальности. Наоборот, есть небольшая, но важная зона совмещения всех трех сфер» (см. приложение 1 и2)-19.

В некоторых российских политических исследованиях опровергается наличие посредника между гражданским обществом и государством в лице политического общества. Например, С.П.Перегудов заявляет: «Такая интерпретация взаимодействия гражданского общества и государства, на мой взгляд, абсолютно неадекватна. Никакого "промежуточного" политического общества между ними нет. Парламент, упоминаемый в книге (Дж.Коэна и Э.Арато — Е.К.), - это государственный институт, что же касается партий, то их массовые организации есть часть гражданского общества, а парламентские фракции - государства. В этом и заключается уникальность политических партий как важнейшего связующего звена между гражданским

ЛЛ обществом и государством» ~ . Тезис о гражданском обществе как о политическом феномене принимается далеко не всеми учеными. Абстрагируясь от детальной дискуссии по данному вопросу, отмечу, что вполне очевидна целесообразность проведения самостоятельных, законченных исследований, посвященных социальному аспекту проблемы формирования гражданского общества. Данный подход и соответственно предмет исследования вполне обоснованы, тем более, когда речь идет о генезисе сферы гражданской деятельности в России во второй половине XIX

18 Ховард М. Слабость гражданского общества в посткоммунистической Европе. С.51.

19 Там же. С.51-52.

20 Перегудов С.П. Гражданское общество как субъект публичной политики // Полис (Политические исследования), № 2 (92). 2006. С. 139 - 140.

- начале XX в., т.е. когда на протяжении 2/3 рассматриваемого исторического периода политические партии отсутствовали или только начинали формироваться.

Говоря о росте гражданского самосознания в рассматриваемый период, генезисе гражданской культуры горожан важно анализировать не только новые общественные структуры, но и сущность традиционалистских, неполитических связей и отношений. Именно поэтому предметом данного исследования являются не только светские гражданские организации, но и религиозные общества. «Поразительной чертой гражданской культуры», описанной известными американскими политологами Г. Алмондом и С. Вербой, является ее разнородный характер: «Во-первых, она является смешением ориентации прихожанина, подданного и гражданина. Ориентация прихожанина на первичные взаимоотношения, пассивная политическая позиция подданного, активность гражданина - все это слилось в гражданской культуре» 21. Сущностью гражданской культуры является воспроизводство и развитие социальных связей и институтов, обеспечивающих устойчивость гражданского общества. «Живя в гражданской культуре, — отмечают Г.Алмонд и С.Верба, — обычный человек в большей, чем в иной ситуации, степени склонен поддержать на высоком и постоянном уровне политические связи, входить в какую-то организацию и участвовать в неформальных политических дискуссиях. Эти виды деятельности сами по себе не указывают на активное участие в общественном процессе принятия решений, однако они делают такое участие более вероятным. Они готовят индивида к вторжению в политическую среду, в которой включение в участие гражданина становятся более осуществимыми» 22.

Под гражданской культурой часто понимается сфера гражданских прав и свобод человека, предполагающих самостоятельность личности, его свободу деятельности, осознание ответственности. Гражданская культура

21 httpV/www polilstudies.ru/fulltext/1992/4/14 htm)

22 Там же пронизывает все гражданское общество, все его структуры. Деятельностная концепция гражданской культуры актуальна в настоящее время, используется не только в культурологических, социологических, но и конкретно-исторических исследованиях. Генезис гражданской культуры в историческом процессе, по сути, означает формирование сферы гражданской деятельности (гражданских прав, гражданских институтов, гражданских практик и гражданских ценностей). Гражданская культура является способом формирования и развития гражданина в ходе его социальной деятельности.

Хронологические рамки исследования охватывают период второй половины XIX - начало XX в., который часто определяют как самостоятельный, достаточно автономный период российской модернизации (и ее субпроцесса — урбанизации). Нижняя хронологическая грань объясняется реформами 1860-1870-х гг., которые внесли значительные изменения в общественную жизнь российского города, дали толчок развитию гражданских инициатив. Известный специалист по проблеме урбанизации в России А.С.Сенявский отмечает, что промышленная революция, комплекс социально-экономических и политических преобразований 1860-1870-х гг. положили начало второму периоду в российской урбанизации. Именно тогда был дан толчок тому процессу, который и можно назвать «урбанизационным переходом» или «переходом к городскому обществу», когда город начинал играть определяющую и доминирующую роль. Что касается верхней грани, то ее надо связывать с теми значительными переменами в развитии страны в целом и Урала, в частности, которые наблюдались в связи с началом Первой мировой войны. Вторая половина XIX - начало XX в. характеризуется исследователями как эпоха общественных перемен, перелом, который в ходе реформирования и индустриализации привел к формированию новых социальных слоев и институтов формирующегося гражданского общества, возникновению общественности. В этот период «динамичной модернизации» или, точнее — раннеиндустриальной модернизации (в терминологии

В.В.Алексеева и И.В.Побережникова), заметно эволюционировала сама имперская модель модернизации, которой были присущи черты европеизации, главенствующая роль государства и бюрократии в осуществлении модернизационного перехода, но, вместе с тем, все заметнее становилась роль общественных элементов в процессе модернизации 23. Именно в этот исторический период была очевидна интеграция общественных элементов в систему управления, возникновение общественных организаций как организаций нового типа, происходило формирование сферы гражданской деятельности, как особого пространства между индивидом и государством.

Внутри обозначенного периода просматриваются самостоятельные исторические этапы, обусловленные реформаторской политикой самодержавия и соответствующими изменениями во взаимоотношениях власти и общества на каждом из них:

1) Период Великих реформ — период либеральных преобразований, начальный период формирования новых социальных институтов под воздействием реформаторской политики правительства (всесословных органов городского самоуправления и общественных организаций);

2) Период «контрреформ» и до первой русской революции 1905-1907 гг. — период консервативных реформ, последующего нарастания конфронтации власти и общества, что привело к первому революционному взрыву и новым либеральным преобразованиям.

3) После первой русской революции до начала Первой мировой войны - со времени издания Манифеста 17 октября, серьезных изменений в политической системе, расширении гражданских прав и свобод.

23 Опыт российских модернизаций. ХУШ-ХХ века. М., 2000. С.50-72.

Территориальные рамки включают границы Пермской губернии -самой обширной губернии Уральского региона с наибольшим количеством городов. Определение территориальных рамок объясняется важностью проведения конкретно-исторических региональных исследований проблемы, в том числе на материалах Урала с учетом его специфики. Процессы модернизации и вызревания гражданских отношений в обширной Российской империи корректировались в различных ее частях восприимчивостью/нечувствительностью местных цивилизационных субстратов к инновациям и рационалистическому образу мышления. «В силу территориально-географических особенностей промышленная революция в стране развивалась очень неравномерно, в процесс формирования социальных общностей современного типа с разной интенсивностью вовлекались многие губернии, уезды и волости» 24, — справедливо подчеркивает А.Г.Володин.

Региональные особенности Уральского края обусловлены следующими причинами: социально-экономическими факторами (ролью промышленности и длительным господством крепостничества), а также единством природно-климатических и общностью исторических традиций. В силу горнозаводской специализации региона уральские города также имели свою специфику. Предприятия основной отрасли экономики на Урале - горнозаводской промышленности - размещались не в «официальных» городах. На Урале существовали так называемые горнозаводские поселки - крупные населенные пункты, которые не имели статуса города.

Пермская губерния сформировалась в 1796 г. путем преобразования Пермского наместничества (без изменения внешних границ). В связи с этим 3 уезда - Алапаевский, Далматовский и Обвинский - были упразднены, их территория была присоединена к соседним, а города были обращены в заштатные, за исключением Обвинска, «имевшего характер чисто сельского

24 Володин А.Г. Гражданское общество и модернизация в России. Истоки и современная проблематика/ Полис., 2000, № 3. - С. 104-110.

О ^ поселения, а потому и обращенного в село» ~ . В рассматриваемый период Пермская губерния делилась на 12 уездов, с соответствующим числом уездных и тремя безуездными городами. По первой Всеобщей переписи населения Российской империи (1897 г.) городское население Пермской губернии достигало приблизительно 6% от общего числа жителей в губернии. Это свидетельствует о том, что преобладающая часть населения занималось обработкой земли и разработкой ее недр. Более значительными по числу жителей были города Пермь, Екатеринбург, Ирбит (с известной ярмаркой), Кунгур и Шадринск ~ .

Выбор именно таких территориально-географических рамок исследования позволяет сочетать в исследовании уровни макро- и микроанализа. Подобные исследования могут способствовать решению вопроса, который сформулировал Лутц Хефнер, в какой мере структуры гражданского общества определяли российскую общественную жизнь в XIX в. По его мнению, «особенно перспективным представляется исследование в обозримых региональных рамках одной губернии, или города и даже уезда, то есть изучение «местного общества». На основе дифференцированной методологии исследования, по убеждению этого ученого, «такая территориально ограниченная аналитическая модель в конечном итоге способна дать более материала для построения макромоделей». «Ориентация на относительно мелкие формы общественной самоорганизации, справедливо пишет Лутц Хефнер, - не только позволит создать более свободное представление об исторических особенностях российской истории, но и прежде всего облегчит анализ социальных групп - носителей идеалов гражданского общества. В этих мелких территориальных образованиях существовали феномены, которые ввиду отсутствия межрегиональных форм и сетей коммуникации не были представлены в

25 Первая всеобщая перепись населения Российской империи. 1897 г. Т.ХХХ1. Пермская губерния. Б.м., 1904. С.111.

26 Там же. С. IV. национальном масштабе или присутствовали только в рудиментарном виде»

->7 . Можно согласиться с утверждением отечественного исследователя Н.А.Невоструева, который полагает, что из уральских губерний Пермская губерния является наиболее показательной для исследования. Земские и городские организации этой губернии были «в числе передовых и финансово состоятельных учреждений России, что позволяло им выступать с важными гражданскими инициативами, имеющими общегосударственное звучание» 28.

Целью данного исследования является выявление региональной специфики формирования сферы гражданской деятельности в городах Среднего Урала во второй половине XIX - начале XX в. Уральский город рассматривается через призму понятия «местное общество», как его интерпретирует Лутц Хефнер: «Местное общество и связанный с ним стиль жизнь нельзя рассматривать как существовавшую априори социальную формацию с четко обрисованным каноном ценностей в духе «реального коллектива». «Местное сообщество» означает систему истолкований и коммуникаций гетерогенных социальных групп, различных дискуссионных пространств и систем ценностей, которая в идеале через общественность приводит к единому типу деятельности. Основным принципом местного общества являлась самоорганизация, которая находила выражение в различных ассоциациях и самоуправляющихся институциях» 29.

Поставленная цель предполагает решение следующих исследовательских задач:

27 Гражданская идентичность и сфера гражданской деятельности в Российской империи. Вторая половина XIX - начало XX века / Отв. редакторы Б.Пиетров-Эннкер, Г.Н.Ульянова. М., 2007. С.50-51.

28 Невоструев H.A. Образование и развитие элементов гражданского общества на Урале во второй половине XIX- начале XX вв. Автореферат дисс. .докт ист. наук. Ижевск, 2006. С.23.

29 Гражданская идентичность и сфера гражданской деятельности в Российской империи. Вторая половина XIX - начало XX века / Отв. редакторы Б.Пиетров-Эннкер, Г.Н.Ульянова. М., 2007. С.52.

2) раскрыть состав, деятельность и значение сословных корпораций и институтов их самоуправления в общественной жизни города;

3) определить вклад городского самоуправления в формирование сферы гражданской деятельности в уральском городе;

4) исследовать модерные формы самоорганизации в городах Среднего Урала, связанные с появлением общественных организаций, дать типологию и характеристику отдельных видов общественных организаций;

5) оценить значение феноменов общественной благотворительности и социального предпринимательства;

6) исследовать религиозный аспект генезиса сферы гражданской деятельности в уральском городе;

8) определить характер взаимоотношений общественных институтов и государственной власти;

9) определить историческое значение процесса формирования сферы гражданской деятельности в провинциальном российском городе и влияние гражданских институтов на социокультурное и экономическое развитие уральского города.

Методология исследования базируется на использовании научных принципов познания (историзм, объективность, системность и комплексность). В исследовании присутствуют элементы междисциплинарного подхода, который выражается в сочетании методов и приемов, используемых в исторических трудах в русле социальной истории, социологических, политологических и философских исследованиях.

Эффективность междисциплинарного метода при изучении сложных общественных явлений очевидна и признана гуманитариями. Например, один из исследователей проблемы гражданского общества в России А.Г.Володин пишет, что «кооперационное взаимодействие различных дисциплин социальногуманитарного цикла увеличивает возможности анализа, освобождая его от одномерности, обусловленной абсолютизацией подходов,

30 присущих отдельным наукам» .

Теоретико-методологические основы исследования связаны с концепцией гражданского общества. Использование в исторических исследованиях категории гражданское общество имеет два основания: 1) конкретно-историческое, заключающиеся в факте существования в имперской России общественных структур, в которых воплощался импульс к формированию гражданского общества; 2) методологическое — использование понятия гражданского общества к исследованию общества в России, которое способно быть тем веберовским идеальным типом, сопоставление с которым может характеризовать феномен 31.

Важно подчеркнуть и тот факт, что гражданское общество, с теоретической и практической точек зрения, по сути, является западным историческим явлением 32. Используя основные положения теории модернизации, опыт исследования исторических форм вестернизации согласно эволюционистскому подходу к изучению российской модернизации, можно утверждать, что применительно к истории России анализ истоков гражданского общества по западным образцам, в сопоставлении с западным идеалом представляется возможным и целесообразным. Многие современные исследователи справедливо подчеркивают, что процесс становления гражданского общества во всех

30 Володин А.Г. Гражданское общество и модернизация в России. Истоки и современная проблематика / Полис., 2000, № 3. - С. 104.

31 Гражданское общество в России: структуры и сознание. М , 1998. С.5-6.

32 Ховард Марк М. Слабость гражданского общества в посткоммунистической Европе / Марк М. Ховард, пер. с англ. И.Е Кокарева. М., 2009. С.56. странах был непосредственно связан с процессом перехода традиционных феодальных обществ в индустриальную фазу развития. Например, З.Т. Голенкова, В.В. Витюк, Ю.В. Гридчин, А.И. Черных, Л.М. Романченко утверждают: «Именно индустриализация вызывала колоссальные изменения в социальной структуре общества, а, следовательно, привела к ломке социальной психологии и образа жизни многих миллионов людей. Она изменила соотношение городского и сельского населения, способствовала созданию не только рынка товаров и услуг, но и рынка труда, повысила статус науки и образования. Новые общественные условия повлекли за собой трансформацию политической организации общества и многих других условий жизни и быта. Словом, процесс индустриализации принципиально, хотя и опосредованно определял процесс формирования экономических, политических и социальных субъектов гражданского общества, определял остроту и конфликтность ломки традиционного и формирования нового общества и его гражданских и политических институтов» . Однако, используя метод сравнительного анализа, сравнивая классические образцы модернизации и гражданского общества с российской действительностью нужно быть готовыми к осознанию их специфики вплоть до готовности признать наличие собственных (российских) вариантов или моделей, отчасти сходных с европейскими аналогами. По убеждению А.Г.Володина гражданское общество «есть состояние зрелости социума, ищущего равновесия на индустриальнокапиталистическом базисе». С этой точки зрения процесс его формирования в имперской России представляется вполне закономерным. Однако в отличие «от Запада траектория развития гражданского общества в России имеет свои особенности: здесь оно обретает социальные и культурные основания в процессе "догоняющей" модернизации», — точка зрения А.Г.Володина. С теоретико-концептуальной точки зрения важно подчеркнуть, что процесс формирования сферы ъ Голенкова З.Т, Витюк В.В., Гридчин Ю.В., Черных А.И., Романченко Л.М. Становление гражданского общества стратификация // Социс. 1995. № 6. С.20. гражданской деятельности — важный субпроцесс модернизации, один из ярких индикаторов ее социокультурных последствий.

Гражданское общество рассматривается как феномен поведенческий и институциональный. В эмпирическом плане внимание фокусируется на общественных институтах, организациях и ассоциациях. Институциональный подход акцентирует способность организаций гражданского общества служить защитой гражданских интересов. Скокпол и Фиорина пишут: «С институциональной точки зрения добровольные ассоциации имеют значение как источник общедоступного средства воздействия, а не просто как аккумуляторы гражданского участия и социального доверия» 34. Иными словами речь идет о воздействии на политическое и экономическое развитие общества. Историко-институциональный подход внес свой вклад в понимание симбиоза государства и гражданского общества. Данный подход просматривается в работах Дж. Бредли, посвященных истории общественных организаций позднеимперской России. Точка зрения данного исследователя на природу гражданского общества и его взаимодействие с государством представляется наиболее аргументированной и применимой к российской модели гражданского общества. Гражданское общество Дж. Бредли описывает «как систему институтов, в которых могут взаимодействовать частные лица». Исследователь полагает: «Конечно, это не часть политического общества, гражданское общество можно назвать аполитичным, но оно< может политизироваться. Так, при столкновении гражданского общества с государством действия гражданского общества могут приобрести политическое значение. Вместе с тем, я бы не противопоставлял гражданское общество государству. Нужно иметь сильное государство, чтобы иметь сильное гражданское общество» 35.

4 Цит. по: Ховард М. Слабость гражданского общества в посткоммунистической Европе / Марк М. Ховард; пер. с англ. И.Е. Кокарева. М., 2009. С.61.

35 Дискуссия но секции VI: Горожанин и гражданин: Города и формирование гражданского общества/ Культуры городов Российской империи на рубеже XIX — XX веков (Материалы международного коллоквиума, Санкт-Петербург 14-17 июня 2004 года). СПб. 2009. С. 423.

Научная новизна исследования заключается в использовании концепции гражданского общества для изучения общественной жизни уральского города во второй половине XIX - начале XX в. Диссертационная работа углубляет понимание специфики формирования сферы гражданской деятельности как важного субпроцесса российской модернизации. Впервые в историографии на примере городов Среднего Урала второй половины XIX — начале XX в. дан обобщающий теоретико-эмпирический анализ социального аспекта проблемы формирования сферы гражданской деятельности: комплексно рассмотрены гражданские институты, дана их типология и характеристика, проанализирована численность и результаты деятельности. В исследовании дифференцированы этапы гражданского развития, обусловленные в значительной степени государственной политикой и общим ходом исторического процесса, рассмотрена модель взаимодействия городских общественных структур с органами государственной власти, дана оценка эффективности отдельных гражданских институтов, показано значение процесса формирования сферы гражданской деятельности в уральском городе во второй половине XIX - начале XX в.

Практическая значимость работы.

Работа может быть полезна и интересна представителям местного самоуправления и вообще общественным деятелям с точки зрения исторического опыта самоорганизации общества. Теоретические наблюдения автора доказывают возможность и целесообразность применения концепции гражданского общества для исследования общественной жизни российского города в имперский период истории и актуальны в свете современных дискуссий о перспективах гражданского общества в России.

Научные результаты диссертации, введенные в научные оборот источники могут быть использованы при подготовке учебников и учебных пособий по истории России и Урала во второй половине XIX - начале XX в., исторической урбанистике и исторической регионалистике. Итоги диссертационного исследования могут использоваться при подготовке специальных курсов по проблемам генезиса гражданского общества в России, формировании гражданской культуры, истории взаимоотношений общества и власти.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Формирование сферы гражданской деятельности в уральском городе во второй половине XIX - начале ХХ в."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В заключении уместно вспомнить известное выражение Р. Дарепдорфа: «В идеале гражданских обществ никто не строит, они развиваются самостоятельно. Гражданское общество всегда остается чем-то не завершенным, и это правильно, ибо его суть в открытости, в свободе». Говоря о незавершенности российской модернизации в позднсимперский период, несбалансированности политической, социально-экономической и социокультурных составляющих этого процесса, вместе с тем очевидно, что российский провинциальный город заметно эволюционировал в этом направлении под воздействием Великих реформ (городской, судебной, реформ в области народного образования и цензуры, в церковной сфере), а затем политических преобразований начала XX в. Формирование гражданского общества в имперской России происходило с заметным отставанием от стран Западной Европы и США, это особенно очевидно при анализе политического аспекта процесса. Общественно-политическая мысль в России второй половины XIX - начале XX в., развиваясь иначе, чем на Западе, российская дореволюционная наука не преуспела в 1еоретпко-концептуальных разработках в сфере исследования феномена гражданского общества, хотя проекты общественного устройства всегда волновали умы представителей различных направлений общественно-политической мысли.

Проводя параллели между современностью и историческим опытом, обнаруживая некоторую генетическую преемственность, можно видеть, что истоки своеобразия российской модели гражданского общества и партисипаторной демократии в нашей стране своими корнями связаны с неполитическими структурами. Очевидно и то, что в условиях существования самодержавного государства в России доминирующей была патерналистская модель взаимоотношений гражданского общества и государства, хотя на отдельных исторических этапах в ней могли появляться и иные оттенки и элементы. В России процесс формирования основ гражданского общества в значительной степени инициировался государственной властью.

Подъем общественной жизни в годы реформ Александра II внес в патерналистскую модель взаимоотношений государства и гражданского общества элемент, несколько напоминающий «модель садовника». Государственная власть способствовала институционализации городского общественного самоуправления и общественных организаций (особенно в сфере благотворительности). Этот процесс охватывал не только столицы, но и провинциальные города. Общественность все сильнее осознавала себя как единое целое, несмотря на внутреннюю дифференциацию. Инерция Великих реформ была настолько сильна, что и в последующие годы росла численность частно-правовых обществ, не снизилось, несмотря па усиление государственного контроля, значение и публично-правовых обществ. По мере усиления взаимного отчуждения общества и власти, все заметнее проявлялся конфликтный потенциал общественности. В начале XX в. во взаимоотношениях государственной власти и структур гражданского общества усилился элемент конфронтации. Одной из причин революционных потрясений начал XX в. являлась неурегулированность отношений государственного и общественного начал. Доминирующей моделью взаимодействия государства и гражданского общества в дореволюционной России являлась патерналистская модель, далекая от «модели приводных ремней», типичной для советского периода. Эта модель обеспечивала поступательное развитие гражданского общества во второй половине XIX — начале XX в.

Под воздействием модернизации и ее субпроцессов (структурной дифференциации, урбанизации, профессионализации, демократизации и рационализации) уральский город заметно прогрессировал на пути к гражданскому обществу. Дальнейшее размежевание города и деревни, разделение труда, развитие рыночных отношений, урбанизация и дифференциация культурных ценностей способствовали развитию городских форм самоорганизации, постепенной замене или трансформации традиционных социальных институтов новыми модерными институтами.

Во второй половине XIX - начале XX в. в городах Среднего Урала наблюдался рост гражданской инициативы, оживление общественной жизни. В городах протекал постепенный процесс формирования сферы гражданской деятельности — особой публичной сферы, промежуточной между индивидом и государством. В процессе государственной реформаторской политики и социальных трансформаций в городах формировались общественные институты, в которых принимала участие значительная часть горожан, осознавая и отстаивая свои интересы. Реформы Александра II дали импульс развитию общественной самодеятельности, значительно пошатнув государственную монополию на выражение общественных интересов, что началось с реформирования городского общественного самоуправления. Примечательна специфическая черта российской модернизации в целом и в частности процесса формирования, элементов гражданского общества, связанная с инициативами самого государства, которое па начальном этапе пробуждало общественность, а в дальнейшем контролировало, регламентировало и даже ограничивало ее деятельность и соответствующие общественные структуры. В этой связи показательна дуалистичная природа сословных самоуправляющихся корпораций и общегородского общественного самоуправления, которые были инкорпорированы в общую систему государственного управленческого аппарата, будучи проводниками политики центральной и губернской власти, а с другой стороны отстаивали интересы горожан, выполняя многие функции и решали социальные задачи не по указке государственной власти, а по собственной инициативе. И все же если городским сословным корпорациям и их органам самоуправления в большей степени были присущи признаки пассивной гражданской культуры, то функционирование общегородского общественного самоуправления было символом иной — активной гражданской культуры. Неудивительно, что этот дуализм, присущий городскому общественному самоуправлению, порождал дискуссии в научной литературе (общественная и государственная теории городского самоуправления).

Несмотря на некоторые недочеты в законодательстве, определенные ограничения в избирательном праве, значительный контроль со стороны государственной администрации, в результате участия в городских выборах формировалась активная гражданская культура той части городского населения, которая обладала правом голоса и реализовывала это право. В городской среде стали появляться общественные деятели нового типа, которым была свойственна активная гражданская позиция с акцентом на общественное служение. В процентном отношении это была небольшая часть горожан. Преобладающая масса городского населения либо не имела права голоса, либо была индифферентна к делам самоуправления. И все же из всех общественных институтов в российском провинциальном городе именно городское общественное самоуправления было тем стержнем, вокруг которого формировалась сфера гражданской деятельности. В условиях отсутствия парламентской жизни и политических партий вплоть до начала XX в. и слабой ассоциативной жизни в России формировалась специфическая модель гражданского общества. Городскому общественному управлению и его представителям были присущи (с учетом возможных оговорок) главные черты гражданского общества: добровольность, самоуправление, инициативность. В сферу городской деятельности постепенно включались представители различных слоев городского населения, сословных и профессиональных групп, предприниматели. Городская жизнь живо обсуждалась на страницах прессы, привлекая внимание широкой общественности.

Есть все основания утверждать, что реформа 1870 г. (несколько скорректированная в 1892 г.) сыграла прогрессивную роль; она отвечала потребности поступательного развития российских городов, и в частности городов уральского региона. Показательно, что при них действовали общественные структуры (комиссии, комитеты и попечительства), которые решали ОСфЫС социальные вопросы городской жизни. Важно отметить и то, что из всех других структур, имеющих прямое отношение к формированию сферы гражданской деятельности в уральском городе в рассмафиваемое время, городское самоуправление обладало наиболее значительной материальной базой и социальным капиталом. Органы городского самоуправления успешно сотрудничали с частными лицами, общественными организациями и государственными институтами.

Постепенно сфера гражданской деятельности расширялась с появлением различных обществ как религиозного, так и светского характера. Появлению самоуправляющихся общественных организаций также способствовала в целом достаточно лояльная политика органов городского самоуправления и губернской администрации. Несмотря на отдельные факты противостояния местной власти и общественности, в целом можно говорить о преобладающей тенденции их взаимопонимания, кооперации и сотрудничества, что особенно проявилось в социокультурной сфере (в частности, на ниве благотворительности и общественного призрения). С некоторым подозрением губернская администрация и полиция относились к просветительским и профессиональным обществам с широким спектром целей и задач деятельности.

Проанализировав спектр обществ в городах Среднего Урала в рассматриваемое время, молено говорить о его широте и разнообразии. Большую роль в повседневной жизни уральского города играли православные сообщества различного типа: церковно-приходские попечительства, православные церковные братства, благотворительные религиозные общества, общества хоругвеносцев, общества трезвости и др. Церковные реформы 1860-х гг., способствовавшие созданию церковных попечительств и братств, содействовали оживлению повседневной жизни прихода. Эти и другие православные организации объединяли представителей духовенства и прихожан, верующих людей независимо от пола и сословной принадлежности. В ходе создания и деятельности православных сообществ в рассматриваемый период проявились новые черты: нередко инициатива их открытия исходила не только от представителей духовенства, но и от светских людей, со временем все более широким становился спектр этих обществ, наблюдалось более активное подключение мирян к решению церковных проблем. Православные общества осуществляли собственно религиозные, просветительские, благотворительные функции, занимались организацией общественного (полезного) досуга. Во многом благодаря их деятельности па Урале увеличилось число церковно-приходских школ, появились новые библиотеки, проводились народные чтения. История православных сообществ также свидетельствует о том, что в самой РПЦ в рассматриваемое время были общественные силы, способные активно противостоять негативным социальным явлениям. Православные сообщества, различными способами поддерживая общественно-религиозный быт, способствовали сохранению и развитию русской традиционной культуры.

Национальные и религиозные формы общественного быта обусловливались особенностями многонационального и поликонфессионального состава городского населения Среднего Урала. В начале XX в. (после издания закона о веротерпимости) здесь, прежде всего в таких крупных центрах, как Пермь и Екатеринбург, действовало значительное число национальных и религиозных благотворительных обществ, деятельность которых иногда выходила за пределы одного города. Среди благотворительных обществ, созданных в Пермской губернии по религиозному и национальному признакам, преобладали общества пособия бедным. Деятельность католических и мусульманских благотворительных обществ на Среднем Урале проявлялась в религиозных и иных формах, нередко эти общества проводили мероприятия светского характера. И национальные, и религиозные общества, действовавшие в городах Пермской губернии в начале XX в., прежде всего, осуществляли собственно благотворительную функцию, однако со временем заметно расширялась их социокультурная работа. Эти общества, как и православные, стали больше внимания уделять развитию культуры своих членов (в частности, занимаясь народным просвещением), а также мерам социально-экономической взаимопомощи. Показательно, что общество пособия бедным магометанам в г.Перми, например, со временем преобразовалось в мусульманское культурно-экономическое и благотворительное общество. Эти общества, наконец, выполняли интегративную функцию, укрепляя национальную и религиозную идентичность горожан. Можно с уверенность констатировать, что несмотря на скромный размах благотворительной помощи, рассматриваемые общества в целом играли важную роль в общественной жизни уральского города начала XX в. Их роль и общественная активность еще больше возросла с началом Первой мировой войны, когда в их деятельности появились новые направления, обусловленные нуждами военного времени.

В условиях полиэтнического и поликонфессиональиого Урала встает вопрос о соотношении религиозной и национальной, гражданской и государственной идентичностей. Очевидно, что государственная — российская - идентичность складывалась значительно проще и быстрее, чем гражданское самосознание россиян. Различение государственного и гражданского сознания в позднеимперской России (в том числе на Урале) еще только начинало происходить. Процесс формирования гражданского самосознания происходил намного сложнее, что связано с живучестью патерналистских настроений. Очевидно, что государственная и гражданская идентичности утверждались и укреплялись параллельно, взаимодополпяя друг друга. Что касается этнической и гражданской идентичностей, то когнитивное наполнение той и другой не исключали, а скорее дополняли друг друга, что позволяет говорить о совместимости этих идентичностей. Гражданская активность подпитывалась не только либерализацией общественной жизни, она проявлялась в новых условиях, но часто в традиционных, консервативных формах, особенно это видно при анализе конфессиональных аспектов общественного быта уральского города рассматриваемого времени. Материалы по истории уральского города второй половины XX - начала XX в. позволяют оспорить тезис Луща Хефнера о том, что этническое и конфессиональное многообразие населения страны являлось тормозящим фактором развития гражданского общества в автократической Российской империи.

Что касается светских общественных организаций в городах Среднего Урала в рассматриваемое время, то следует подчеркнуть ряд особенностей, которые проливают некоторый свет на значение этих элементов гражданского общества. Показательно, что среди них преобладали общества инструментального типа, которые ставили важные социальные задачи преобразования социально-экономической и социокультурной действительности. Еще одна особенность ассоциативной жизни в уральских городах второй половины XIX - начала XX в. связана с всплеском светской общественной благотворительности. Представления и реальная благотворительная практика горожан заметно эволюционировали с учетом мирового опыта и российской специфики. В пореформенный период в уральских городах стали открываться различные благотворительные общества. Они консолидировали деятельность городской общественности (интеллигенции, духовенства и более состоятельных представителей городского населения). Заметную роль в них играли женщины, что сказывалось на изменении их социального статуса. В своей деятельности благотворительные организации постепенно эволюционировали от более универсальных форм и способов благотворительности к специализированным методам в деле социального призрения. Преобразованные по законам Александра II органы местного самоуправления (городские думы и управы, земства) также более активно подключились к решению социальных проблем в городах Урала, в ряде случаев содействуя и сотрудничая с благотворительными обществами и заведениями, а также с государственными и полугосударственными благотворительными структурами. В результате совместной деятельности городских органов самоуправления и общественных организаций удавалось несколько сглаживать острые социальные вопросы. Закрытое призрение (через богадельни, приюты и т.д.) в городах Среднего Урала сочеталось с открытым (выдачей пособий беднякам). Далеко не все горожане поддерживали общественную благотворительность, зачастую выражая недоверие к новым общественным структурам, придерживаясь традиционного способа благотворительности в виде древнего обычая милостыни, обусловленного представлениями о христианской добродетели. Однако со временем традиции уступали новациям, население городов Среднего Урала все больше содействовало развитию общественной благотворительности, увеличивалось число общественных институтов и благотворительных заведений, действовавших при органах городского самоуправления, а также количество благотворительных обществ и их членов, возрастали общественные бюджеты. Деятельность общественных институтов в сфере благотворительности становилась более эффективной и плодотворной, приобретая более рациональный характер. Распространение традиций благотворительности на сферу образования было характерной чертой общественной жизни уральского города в дореволюционное время и важным элементом общественного „ сознания. Особое внимание общественности к делу благотворительности — не просто ментальная особенность горожан (с учетом православной этики), думается, прогрессивная общественность осознавала, что необходимой предпосылкой для формирования гражданского общества является экономическое благосостояние. Это понимали и передовые государственные деятели (там, «где достаток, там, конечно, и просвещение, там и настоящая свобода», — знаменитая фраза П.А. Столыпина).

1В общественной жизни и общественном сознании горожан удивительным образом переплетались традиции и новации, общинные традиции демократизма, традиционной взаимовыручки соче тлись с новыми прогрессивными чертами, связанными, например, с профессионализацией. Социально-экономическая специфика Уральского региона влияла на особенности общественной жизни городов, чю можно видеть на примере обществ взаимопомощи. Их появление в целом было связано с процессами разделения труда и профессионализации. В 1902 г. в Екатеринбурге было открыто Общество уральских горных техников. Неудивительно, что оно появилось в самой «горнозаводской столице Урала». Общества взаимопомощи занимали особую нишу в социальном пространстве уральского города, демонстрируя корпоративность отдельных социально-профессиональных сред. Спектр обществ взаимопомощи в городах Среднего Урала отличался широтой. Они отстаивали интересы различных сословий и профессиональных групп: приказчиков, торговых служащих, ремесленников, учителей, горных техников, рабочих. Большинство обществ взаимопомощи в городах Среднего Урала ставили перед собой не только экономические задачи, но и признавали необходимость повышения культурного уровня своих членов. Наряду с оказанием материальной помощи они активно содействовали развитию новых форм общественного досуга, повышению образования и профессиональной культуры горожан. Многочисленность и разнообразие обществ взаимопомощи свиде1ельствует также о роли коллективистских традиций в имперской России. Об этом же свидетельствует пример кооперации (преимущественно потребительской в городах Среднего Урала во второй половине XIX - начале XX в.).

Развитие культуры способствовало появлению обществ, обьединявших интеллигенцию. Показательно, что общества и кружки (большинство из которых имели оформленный, легальный характер) имелись не только в таких крупных центрах как Пермь и Екатеринбург, где действовало по нескольку таких организаций, но и в других, даже малых городах СреД11ег0 Урала. Они были заметным явлением в общественной жизни уральского города конца XIX - начала XX в. и внесли значительный вклад в развитие городской культуры.

Добровольные ассоциации давали возможность талантливым людям удовлетворять свои культурные интересы, демонстрировать свои таланты и знания, способствуя развитию городской культуры, проявлять лидерские способности на общественном поприще, использовать представительские функции для взаимодействия с местной властью, помогали развитию независимой личности. Они предлагали новые формы самоопределения и общения между людьми в сфере филантропии, покровительству культуре, демократизации знаний.

На особенности общественного быта влиял административный статус городов, их «биография» с учетом возраста, численности и специфики демографического состава населения. Например, это особенно заметно при анализе общественного досуга горожан, хотя и здесь имелись некоторые общие черты, характерные для городов Среднего Урала второй половины XIX - начала XX в. И в больших и в малых городах заметно оживилась общественная жизнь, увеличилось число обществ, целью или одной из задач деятельности которых являлась организация досуга горожан - Эти организации возникали по инициативе самих горожан. Они успешно сотрудничали с органами городского самоуправления. Именно благодаря работе различных общественных организаций городской досуг приобретал все больше публичности. Первоначально клубы носили сословный (элитарный) характер, сохранение сословных стереотипов и традиций сословной корпоративности вообще было характерным явлением для уральского города второй половины XIX - начала XX в. Со временем, однако, городской досуг стал отличаться большим демократизмом. 3 такие крупные, относительно молодые городские центры, как Пермі» или Екатеринбург, новые формы досуга проникали значительно быстрее, тогда как в других городах дольше сохранялись традиционные формы времяпрепровождения. Само многообразие общественных организаций в сфере городского досуга явилось следствием дифференциации культурных ценностей, развития городской культуры в целом (успехами в науке, издательском деле, просвещении, развитии меценатства, спорта и т.д.).

После первой русской революции, издания Манифеста 17 октября в связи с серьезными изменениями в политической системе, что сопровождалось расширением гражданских прав и свобод, заменю увеличилась численность общественных организаций, которые представляли собой деятельную общественную силу. Ассоциативная жизнь в городах Среднего Урала в начале XX в. протекала бурно. Общественные организации вносили значительный вклад в развитие городской культуры. Именно с их деятельностью во многом связано появление на Урале музеев и общественных библиотек, развитие профессионального образования, науки и просвещения в городах, зарождение спорта и туризма. Рассматриваемые общественные организации в значительной степени восполняли пробелы и недочеты государственной политики в социокультурной сфере, дополняли работу органов городского самоуправления в этой области. О существовании некоторых из этих общественных организаций знали далеко за пределами России. Общественные связи Урала с зарубежными странами показательны с точки зрения интеграции российской периферии в мировой культурный процесс.

Наряду с увеличением числа иадсословпых, надэтнических и надрелигиозных общественных организаций, в городах Среднего Урала и во второй половине XIX - начале XX в. на Урале сохранялись сословные корпорации мещан, купцов и ремесленников. И после городских реформ 1870 и 1892 гг. они сохраняли традиции сословного самоуправления. Параллельно городским думам и управам в уральских городах действовали мещанские сходы и управы (в других городах - мещанские старосты), а также общественные собрания купцов во главе с купеческими старостами, ремесленные сходы во главе со своими выборными должностными лицами. Эти сословные корпорации можно с уверенностью отнести к числу демократических институтов, роль которых в общественной жизни дореволюционного уральского города нельзя недооценивать.

Выполняя разнообразные традиционные функции, они существенно дополняли вертикаль государственной власти. Однако, харашсризуя эти общественные институты, как двойственные по своей природе (имеется в виду их общественный и государственный характер), следует отметить, что в результате реформ государственного устройства (упразднением некоторых фискальных и полицейских функций в ходе военной и податной реформы) они в большей степени стали эволюционировать как институты, отстаивающие общественные интересы. В этом смысле весьма показательна идея созыва представителей мещанских обществ на общероссийский съезд для защиты собственных интересов.

Сословные общества и институты их самоуправления осуществляли контроль и социальную защиту, выполняли хозяйственно-экономические и культурно-религиозные функции. Общества, обладавшие более значительным бюджетом, вели заметную благотворительную и культурную 1 работу (наиболее деятельными и жизнеспособными были мещанские общества). Однако в целом их материальная база (за редким исключением) являлась достаточно слабой. После городской реформы 1870 г. мещанские общества потеряли право распоряжения городской землей. Лишь некоторые из них имели свою недвижимость в городах. Даже мещанские общественные капиталы были небольшими. Если бы не ограниченность денежного и имущественного обеспечения сословные общества МОГЛИ бы вес III более успешную экономическую и социокультурную политику.

И все же вплоть до начала XX в. самоуправляющиеся корпорации мещан, купцов и ремесленников были важными социальными институтами, игравшими большую роль в жизни уральских городов. Они активно проявили себя в условиях Первой мировой войны, усилив деятельность по социальной защите своих членов. Даже в начале XX в. сохранялось традиционное корпоративное сознание членов-общественников, проявляясь в экономической и внеэкономической сферах общественной жизни. Анализ истории городских сословных корпораций в имперской России важен для понимания истоков гражданского общества в имперской России. Показательна их живучесть на рубеже XIX - XX в.

Трансформация традиционных форм общественной самоорганизации и появление общественных организаций нового типа, основанных на принципах демократизма, являются важными индикаторами эволюции гражданского общества в России второй половины XIX - начале XX в. (о г сословно-корпоративного типа к новому, современному обществу). Этот / процесс происходил, несмотря на традиции сильной государственной власти в России, немногочисленность буржуазии и крепость консервативных начал. Институты гражданского общества в имперской России занимали все более прочные позиции, они выполняли многие общественные задачи, которые ранее являлись монополией государства. Добровольные, самоуправляющиеся общества способствовали изменению общественного сознания, появлению общественности (не обязательно буржуазной). Путем проведения различных акций и мероприятий, реализации социокультурных проектов, общественные организации способствовали установлению и укреплению горизонтальных связей в городском социальном пространстве. Будучи школой гражданственности, они способствовали воспитанию чувства общественного служения и долга, национальной и региональной гордости. В российском провинциальном городе в позднеимперской России, о чем красноречиво свидетельствует анализ общественной жизни городов Среднего Урала, гражданская активность проявлялась через очень многочисленные неполитические организации (комитеты, общества, кружки, группы) и органы самоуправления. В эту сферу гражданской деятельности постепенно включались представители не только «верхушки» городского общества, но и представители средних и низших слоев городского населения.

Общественные деятели рекрутировались из различных социальных слоев и групп, иногда их объединяли религиозные, сословные или профессиональные, но со временем все чаще надсословпые, культурные, не только профессиональные интересы, их авторитет базировался на высокой профессиональной квалификации, образованности и компетентности в делах городской жизни. Их объединяли культурные идеалы, консервативные или либеральные ценности. Среди известных городских общественных работников было немало женщин. Общественные деятели становились носителями новой культуры, осознавая свою коллективную (гражданскую) идентичность. Гражданская идентичность сочеталась, а иногда усиливала другие виды идентичности (этническую или национальную, религиозную, тендерную, профессиональную или сословную), удачно гармонируя с ними, или, наоборот, постепенно нивелировала или стирала их значимость (имеется ввиду сословная идентичность).

Специфическими элементами общественного сознания горожан (или групп горожан) в новое время являлось осознание себя общностью, понимание необходимости консолидации для удовлетворения своих культурных запросов, защиты общественных интересов, диалога с властью. В это время закладывался фундамент социального доверия и сотрудничества, будучи важным компонентом гражданской культуры. Говоря об истоках и эволюции гражданской культуры горожан, можно видеть, что на протяжении рассматриваемого периода в ней постепенно усиливался элемент собственно активной гражданской культуры, однако, на протяжении всего периода оставались значимыми компоненты, связанные с осознанием горожанином самого себя в роли прихожанина и подданного (управляемого). Любопытно проследить как в судьбах и общественной деятельности конкретных общественных деятелей переплетались эти функции пассивного подданного, активного гражданина и прихожанина.

Уральские примеры свидетельствуют о том, что активные граждане-горожане сохраняли свои традиционалистские связи, участвуя в городском самоуправлении, в деятельности не только светских, но и религиозных общественных организаций (православных братствах, обществах трезвости, приходских попечительствах), в приходской жизни в целом. Например' среди инициаторов создания и активистов Градо-Пермского Ро^-11601130" Богородицкого попечительства, одного из крупнейших в Пермской епархии в конце XIX в., были известные общественные деятели губернского города К.А.Сорокин, И.И.Любимов, А.П.Кропачев, Г.В.Бердипский, А.Е.ТУпИЦЫН' П.А.Вологдин и др. Среди них яркой личностью являлся прсдприпИма1ель' пароходовладелец, коммерции советник И.И.Любимов, который в пеРвые годы после введения в Перми Городового положения 1870 г. возглавлял городское самоуправление, а затем повторно избирался на эту дол?1<ность' Показательно, что его брат М.И.Любимов в 1879-1880 гг. успешно coi3^16"^ пост городского головы с обязанностями старосты Пермского Кафедра1 Ь1Ю1 ° собора. Подобные примеры лишний раз свидетельствует о значении личностного фактора в локальной истории.

Материалы по истории уральских городов в рассматриваемое; время свидетельствуют, что довольно успешным было сотрудник чеС1ВО общественности с городскими органами самоуправления. Показатель^0' что многие представители городского самоуправления являлись ч лунами различных городских обществ, иногда это предполагал социальный но чаще люди занимались общественными делами по велению дуг1Х1И и сердца, особенно когда дело касалось благотворительности. И.И.Сиг^аНОВ' городской голова Екатеринбурга (с 1884 г.) относился к категории «/^1<эдеи труда», характеризовался как человек, который «никогда не относился халатно". С его именем были связано открытие Екатеринбургского Ком:^1Тета по разбору и призрению нищих. Городской голова Екатеринбурга с г"

Г.Г.Казанцев был председателем Екатеринбургского уездного ком^^гета попечительства о народной трезвости (с Г января 1898 г.). Л.И.Сар-з^"21КОВ (городской голова Кунгура с 1898 г.) являлся попечителем городС'<зКОИ богадельни, председателем комитета по разбору и призрению ни:^ддих' А.В.Синакевич, городской голова Перми (с 1893 по 1898 гг.) сос^^гОЯЛ председателем в Пермском дамском попечительстве о детях бедных и в комиссии по разбору и призрению нищих, членом комитета Общества попечения о лицах, освобождаемых из мест заключения.

Говоря о субъективном факторе в связи с гражданской культурой, создании соответствующего типа личности, формировании гражданина, то па примере России второй половины XIX - начала XX в. можно видеть, что именно в городской среде формируется новый тип активного и достаточно независимого общественного деятеля. К нему вполне применимо современное понятие «модульного» человека Э.Геллпера, под которым исследователь понимает особый тип личности, который обладает свойствами, позволяющими ему легко «встраивался» в многообразные горизонтальные социальные связи, будучи одновременно членом нескольких общественных институтов. Подобными примеры в изобилии воречаются в «летописях» уральских городов второй половины XIX - начала XX в. И.А.Анфиногенов, городской голова Екатеринбурга, являлся председателем Комитета по разбору и призрению нищих, членом Горного попечительства детских приютов, Церковного братства святого праведника Симеона, членом комитета попечительства о народной трезвости, начальником трубного отряда Вольного пожарного общества. H.A. Русских, будучи врачом Детского убежища благотворительного общества и детских яслей благотворительного общества, председательствовал в Окружном правлении Императорского В. Общества спасения на водах и в Уральском медицинском обществе. Являясь председателем городской Александровской богадельни и Сирото-воспитательного дома С.А. Петрова, И.С. Степанов, был членом правления Общества правильной охоты и членом комиссии Вольного пожарного общества. К.И. Рощенский был членом Комитета общества красного креста и членом Общества вспомоществования недостаточным ученикам мужской гимназии, председательствовал в Обществе вспомоществования недостаточным ученикам реального училища. В числе активных общественных деятелей Екатеринбурга (шире Урала и России) можно видеть представителей чиновничества, интеллигенции и предпринимателей нового типа. Многим из них были близки идеи просветительства. В городах устраивались лекции, народные чтения, организовывались школы грамотности и воскресные школы, библиотеки. Добровольцы занимались просветительством бескорыстно. Просветительство и благотворительность развивались рука об руку. Подобные факты, безусловно, свидетельствуют о росте гражданского самосознания и в российской периферии в эпоху Великих реформ. Известному общественному деятелю, краеведу и историку Пермского края Д.Д. Смышляеву принадлежат замечательные слова: «Каждый из нас, к какому бы сословию и профессии не принадлежал, должен чувствовать себя гражданином своей земли и имеет право вложить посильную лепту в сокровищницу народного благосостояния».

Общественной жизни уральского города во второй половине XIX — начале XX в. были присущи черты переходного времени, обусловленные сочетанием традиционных явлений и инновационных начал. С одной стороны, городские общественные структуры отражали или воспроизводили социальную, религиозную и этническую гетерогенность городского социума. С другой стороны, уральский город во второй половине XIX - начале XX в. постепенно превращался в носителя культурного кода современности, с его составляющими индивидуализации, рационализации, универсализации и демократизации, способствуя развитию институтов гражданского общества.

Модель формировавшегося в России гражданского общества являлась в' значительной степени следствием процесса имперской модернизации с учетом особой роли в нем государства, формирование же сферы гражданской деятельности на Урале носило отпечаток общей логики этих процессов, в главном разделяя общероссийские тенденции общественных изменений. Вместе с тем, эволюция общественной жизни на Урале предполагала и некоторую преемственность традиций, а прогресс и инновации предполагали сохранение региональной самобытности. Сфера гражданской деятельности в уральском городе второй половины XIX - начала XX в. предстает исследовательскому взору как достаточно сложный, многоуровневый, живой и деятельный организм, активно реагирующий на вызовы модернизации. Показательно, что в городах появлялись гражданские институты регионального значения, например, общественные организации типа Уральского общества любителей естествознания или Общества уральских горных техников. Уральская идентичность, обусловленная самобытностью Уральского региона, укреплялась в процессе генезиса сферы гражданской деятельности. Говоря об особенностях развития гражданского общества в современной России, нельзя забывать об историческом опыте его построения в имперской России.

Список научной литературыКазакова-Апкаримова, Елена Юрьевна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Неопубликованные источники

2. Российский государственный исторический архив

3. Ф. 1282. Канцелярия министра внутренних дел. Он. 1. Д. 920. Оп. 3. Д. 660.

4. Ф. 1284. Департамент общих дел МВД. Оп. 187. Д. 191,324.

5. Ф. 1287. Хозяйственный департамент МВД.

6. Оп. 38. Д. 1212, 1947, 2169, 2409, 3626.

7. Ф. 1290. Центральный статистический комитет МВД.1. Оп. 5. Д.155, 178, 179.

8. Библиотека. Коллекция губернаторских отчетов. Оп. 1. Д. 62.

9. Государственный архив Пермского кран.

10. Ф. 35. Пермская городская управа. Оп. 1. Д. 68, 130.

11. Ф. 51. Пермское общество взаимного страхования от огня. Оп. 1. Д. 4, 5.

12. Ф. 65. Канцелярия Пермского губернатора. Оп. 1. Д. 1216.

13. Оп. 2. Д. 56, 65, 69, 75, 146, 473, 474, 478, 485, 841, 865, 1256.

14. Ф. 71. Пермское епархиальное братство во имя Святителя Стефана, епископа

15. Пермского, и святых его преемников Герасима, Питирима и Ионы.1. Оп. 1. Д. 2, 5.

16. Ф. 141. Пермская городская мещанская управа. Оп. 1. Д. 56, 61, 65, 66, 71, 75, 76, 86, 87.1. Ф. 160. Оп. 1. Д.2.

17. Ф. 207. Пермская городская ремесленная управа. Оп. 1. Д. 9, 15.

18. Ф. 272. Пермское общество приказчиков и служащих в торгово-промышленных предприятиях. Оп. 1. Д. 3.

19. Ф. 512. Пермская городская дума. Оп. 1. Д. 452.

20. Ф. 645. Пермское церковно-археологическое общество.1. Оп. 1.Д. 3, 9.1. Ф.680.1. Оп. 1. Д. 287.

21. Государственный архив Свердловской области.

22. Ф. 8. Екатеринбургская городская дума. Оп. 1. Д. 1961, 1974.

23. Ф. 62. Екатеринбургская городская управа. Оп. 1. Д. 118,358, 436.

24. Ф. 386. Екатеринбургская мещанская управа.1. Оп. 1.Д. 2,3,4,5,6, 7.

25. Ф. 644. Ирбитская городская дума.

26. Оп.1 .Д. 263,264, 271,284.

27. Ф. 645. Ирбитский мещанский староста.

28. Оп. 1. Д. 34, 37, 39, 46, 48, 49, 55.

29. Ф. 658. Ирбитская городская управа.

30. Оп. 1. Д. 62, 154, 200, 267, 269, 273.

31. Ф. 662. Ирбитское попечительское общество о бедных.1. Оп. 1. Д. 1,2.

32. Исторический архив Чердынского государственного музея. Ф.З. Чердынская городская управа.1. Оп. 1. Д. 27.

33. Архив Соликамского краеведческого музея.

34. Ф. 28. Соликамское общество потребителей.1. Д.114.

35. Ф. 15. Стефановское общество вспомоществования бедным жителям города Соликамска.1. Д. 58, 79.2. Опубликованные источники

36. Законодательные акты и нормативные документы

37. Высочайше утвержденное Положение о городских общественных банках Текст. // Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2-е. СПб.: В тип. II отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии, 1865. Т. 37. №37950. С. 111-125.

38. Высочайше утвержденное Положение Комитета Министров. О правилах для учреждения Православных церковных братств Текст. // Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2-е. СПб., Т.39. 1867. №40863. С. 409-410.

39. Высочайше утвержденное Положение о Приходских попечительствах при Православных церквях Текст. // Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2-е. СПб., 1867. Т.39. № 41144. С.688-691.

40. Оренбургский учебный округ. Сборник законоположений и распоряжений по Министерству народного просвещения. С октября 1909 г. по октябрь 1911 г. Текст. Уфа: [Б. и.|, 191 I. 671 с.

41. Высочайше утвержденное Городовое Положение Текст. // Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2-е. СПб., 1974. Т.45. №. 48498. С.821-839.

42. Свод законов о состояниях. Раздел III. О городских обывателях Текст. // Свод законов Российской империи: в 5 кн. Кн.З. / Под ред. и с примечаниями И.Д. Мордухай-Болтовского. СПб.: Русское книжное товарищество «Деятель», 1912. Т.9. С.59-82.

43. Устав кредитный. Разд. 11. Положение о городских общественных банках Текст. // Свод законов Российской империи: в 5 кн. Кн.4. СПб., 1912. Т.П. С. 886-887.

44. Устав о промышленности. Книга вторая. О ремесленной промышленности Текст. // Свод законов Российской империи: в 5 кн. Кн. 4. СПб., 1912. Т.П. С.1234-1250.

45. Статистические и историко-статистические материалы

46. Голубев П.А. Историко-статистические таблицы по Пермской губернии Текст. / П.А. Голубев // Материалы по изучению Пермского края. Пермь: [Б. и.], 1905. Вып. И. С. 1-212.

47. Первая всеобщая перепись населения Российской империи. 1897 г. T.XXXI. Пермская губерния Текст. / Под ред. H.A. Тройницкого. СПб.: Издание Центрального статистического комитета Министерствавнутренних дел, 1904. 323 с.

48. Русские банки. Справочные и статистические сведения о всех действующих в России государственных, частных и общественныхкредитных учреждениях Текст. / Сост. А.К. Голубев. СПб.: Лештуковская паровая скоропечатня Н.О. Яблонского, 1899. 204+70 с.

49. Скалозубов И.Л. Перепись жителей бедного состояния в г.Красноуфимске в голодный 1892 год Текст. / И.Л. Скалозубов // Пермский край. Пермь, 1893. С.321-338.

50. Записки, путевые заметки, мемуары, очерки современников,Упублицистика

51. Витте С.Ю. Конспект лекций о народном и государственном хозяйстве, читанных Его Императорскому Высочеству Великому Князю Михаилу Александровичу в 1900-1902 гг. Текст. / С.Ю. Витте. СПб.: Тип. Брокгауз-Ефрон, 1912. XV, 568 с.

52. Гавриленко K.M. Современная благотворительность и ее задачи Текст. Екатеринбург: Тип. товарищества «Уральский край» 1918. 66 с.

53. Короваев И .Я. Очерк общественной жизни пермяков Текст. / И.Я. Коровваев // Екатеринбургская неделя. 1883, 20 июля. № 28. С.453-455.

54. Кошко И.Ф. Воспоминания губернатора Пермь 1911-1914 Текст.: мемуары / И.Ф. Кошко; [сост. Н. Г. Павловский; авт. проекта и отв. ред. A.C. Черкасова]; Демидовский ин-т. Екатеринбург: [Демидовский институт], 2007. 382 с.

55. Мамин-Сибиряк Д.Н. Собр. соч.: в 12 т. Т. 12. Автобиографические произведения. Публицистика Текст. / Д.Н. Мамин-Сибиряк. Свердловск: ОГИЗ, 1951. 375 с.

56. Немирович-Данченко В.И. Кама и Урал: Очерки и впечатления Текст. /В.И. Немирович-Данченко. СПб.: Изд-во Суворина, 1890. 770 с.

57. Нестерова-Анфииогенова Н. Воспоминания Текст. / Н. Нестерова-Анфиногенова // Уральская старина: литературно-краеведческие записки. Екатеринбург: «Академкнига», 2000. Вып.4. С. 181-183.

58. Трапезников В.Н. Летопись города Перми Текст. / В.Н. Трапезников. Пермь: Гос. архив Пермской обл., 1998. 272 с. (К 275-летию основания г. Перми)9. 12 января в Екатеринбурге Текст. // Зауральский край. 1915. 15 января. №11. С.З.

59. Ю.Шалавин В. О Чердыни Текст. / В. Шалавип // Екатеринбургскаянеделя. 1883, 28 сентября. № 38. С.616-617. 1 ГШадринск Текст. // Зауральский край. 1915, 31 марта. № 70 .С.4.24. Периодические издания

60. Зауральский край Текст. 1914, 2 сентября. № 195.

61. Зауральский край Текст. 1915, 22 января. № 17.

62. Зауральский край Текст. 1915, 20 марта. № 64.

63. Зауральский край Текст. 1915, 28 марта. № 68.

64. Екатеринбургские епархиальные ведомости Текст. 1898. № 21.

65. Екатеринбургские епархиальные ведомости Текст. 1905, 16 июня. № 12.

66. Екатеринбургские епархиальные ведомости Текст. 1911, № 2.

67. Екатеринбургские епархиальные ведомости за 1912 год Текст. Екатеринбург, 1913.

68. Екатеринбургская газета Текст. № 16. 1906, 24 марта. С.З.

69. Екатеринбургская неделя Текст. 1879 19 дек. № 22 2311 .Екатеринбургская неделя Текст. 1880 12 нояб. № 45.

70. Екатеринбургская неделя Текст. 1880 3 дек. № 48.

71. Екатеринбургская неделя Текст. 1880 5 пояб. № 44.

72. Екатеринбургская неделя Текст. 1881 10 июня. № 22.

73. Екатеринбургская неделя Текст. 1881 18 ноября. № 45.

74. Екатеринбургская неделя Текст. 1881 4 февр. № 5.

75. Екатеринбургская неделя Текст. 1881 8 июля. № 26.

76. Екатеринбургская неделя Текст. 1881 10 июня. № 22.

77. Екатеринбургская неделя Текст. 1881 15 июля. № 27.

78. Екатеринбургская неделя Текст. 1881 2 сент. № 34.

79. Екатеринбургская неделя Текст. 1881 22 июля. № 28.

80. Екатеринбургская неделя Текст. 1882 12 мая № 18.

81. Екатеринбургская неделя Текст. 1883 30 ноября. № 47

82. Екатеринбургская неделя Текст. 1884 1 февраля. № 5.2 5. Екатеринбургская неделя Текст. 1888 8 мая. № 18.

83. Екатеринбургская неделя Текст. 1894 3 апреля. № 14.

84. Екатеринбургская неделя Текст. 1895 26 февраля. № 9.

85. Екатеринбургская неделя Текст. 1895 5 февраля. № 6.

86. Екатеринбургская неделя Текст. 1896 21 апреля. № 15.

87. Пермские губернские ведомости Текст. 1869, 31 декабря. № 105.

88. Пермские губернские ведомости Текст. 1873, 14 февраля.

89. Пермские губернские ведомости Текст. 1885, 22 июня. № 50.

90. Пермские губернские ведомости Текст. 1886, 18 июня. № 49.

91. Пермские губернские ведомости Текст. 1889, 18 ноября. № 92.

92. Пермские губернские ведомости Текст. 1889, 25 ноября, № 94.

93. Пермские губернские ведомости Текст. 1889, 11 ноября. № 90.

94. Пермские губернские ведомости Текст. 1889, 15 ноября. № 91.

95. Пермские губернские ведомости Текст. 1891, 13 февр. № 13.

96. Пермские губернские ведомости Текст. 1891, 27 марта. № 25.

97. Пермские губернские ведомости Текст. 1891, 3 августа. № 62.

98. Пермские губернские ведомости Текст. 1893, 19 декабря. № 102.

99. Пермские губернские ведомости Текст. 1893, 27 февраля. № 17.

100. Пермские губернские ведомости Текст. 1893, 31 июля. № 61.

101. Пермские губернские ведомости Текст. 1893, 3 ноября. № 88.

102. Пермские губернские ведомости Текст. 1893, 9 января.

103. Пермские губернские ведомости Текст. 1893, 24 февраля. № 16.

104. Пермские епархиальные ведомости Текст. 1879, 10 января. № 2.

105. Пермские епархиальные ведомости Текст. 1879, 16 мая. № 20.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Формирование сферы гражданской деятельности в уральском городе во второй половине XIX - начале ХХ в."

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Казакова-Апкаримова, Елена Юрьевна

Введение диссертации2011 год, автореферат по истории, Казакова-Апкаримова, Елена Юрьевна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Формирование сферы гражданской деятельности в уральском городе во второй половине XIX - начале ХХ в."

Список научной литературыКазакова-Апкаримова, Елена Юрьевна, диссертация по теме "Отечественная история"

Похожие темы диссертаций