автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Формирование структуры фонетического слова в русском языке: синхрония и диахрония

Полный текст автореферата диссертации по теме "Формирование структуры фонетического слова в русском языке: синхрония и диахрония"

На правах рукописи

КНЯЗЕВ Сергей Владимирович

ФОРМИРОВАНИЕ СТРУКТУРЫ ФОНЕТИЧЕСКОГО СЛОВА В РУССКОМ ЯЗЫКЕ: СИНХРОНИЯ И ДИАХРОНИЯ

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва - 2006

Работа выполнена на кафедре русского языка филологического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук профессор Е. Л. БАРХУДАРОВА

доктор филологических наук профессор Л. Э. КАЛНЫНЬ

доктор филологических наук профессор Л. Ф. КОЛОСОВ

Ведущая организация:

Московский государственный лингвистический университет

Защита состоится 14 июня 2006 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета Д-501.001.19 в Московском государственном университете имени М.В. Ломоносова по адресу: 119992 Москва, Ленинские горы, МГУ, 1-й корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале библиотеки 1-го корпуса гуманитарных факультетов Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова

Автореферат разослан «_» мая 2006 года

Ученый секретарь диссертационного совета

Е. В. КЛОБУКОВ

Одной из важнейших задач современной лингвистики является создание системно-функциональных описаний, в основе которых лежит моделирование использования языка человеком в процессе коммуникации. В функциональной лингвистике язык понимается как особый механизм, используемый для связывания двух внеязыковых сущностей: коммуникативного намерения говорящего и звукового сигнала. Условно - это модель "смысл —* звучание", где "—»" и есть язык. Основные функции языка осуществляются в процессе порождения и смысловой интерпретации текста, поэтому моделирование фонетического компонента языка можно осуществлять через описание тех преобразований, которым подвергаются характеристики текста при его синтезе и анализе.

Основные цели настоящей работы состоят в том, чтобы 1) продемонстрировать, каким образом некоторые проблемы описания фонетики современного русского языка могут быть решены с учетом современных фонологических представлешш (в частности, стандартной модели порождающей фонологии, теории оптимальности, развития идей Московской фонологической школы) и их обобщения в рамках интегральной модели звукового поведения человека; 2) показать необходимость учета последних достижений в области синхрошюй фонетики для описания исторического развития фонетической системы русского языка.

Материалом исследования послужили разнообразные, в том числе ранее не описывавшиеся, явления литературной и диалектной фонетики русского языка в различные периоды его развития.

Актуальность исследования состоит в том, что оно включено в контекст новейших направлений развития фонетики как научной дисциплины - в частности, находится в русле разработки интегральной фонетической модели звукового поведения.

Научная новизна диссертации заключается втом> что в ней содержатся принципиально новые решения ряда проблем фонетики современного русского языка: 1) сформулирована новая теория слогоделения в русском языке; 2) произведено эксплицитное разграничение фонетических и фонологических явлений - единиц, признаков, позиций, чередований; 3) приведены данные о порядке применения фонологических правил в русском языке; 4) предложено новое описание системы дифференциальных признаков гласных фонем современного русского литературного языка, а также компактное описание механизма реализации безударных гласных. Научная новизна исследования заключается также в том, что в научный оборот вводятся новые сведения о явлениях в области русской фонетики: а) выявлены, описаны и интерпретированы неизвестные ранее данные о реализации гласных в конечных открытых и начальных неприкрытых слогах и факты фонетической сочетаемости согласных по глухости // звонкости и твердости // мягкости, обусловленные различными фонетическими механизмами на стыках фонетических слов; б) получены новые экспериментальные данные о характере слогоделения, а также о способах фонетической реализации ударения в различных фразовых позициях в литературном русском языке и в севернорусских говорах. Кроме того, в диссертации предложены новые

объяснения ряда фонетических изменений (механизма формирования аканья, перехода [кы], [гы], [хы] в [к'и], [г'и], [х'и], звуковых изменений, связанных со структурой слога, и др.)/ которые основываются на представлениях и достижениях современной фонетической науки.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что предложенные в нем принципиально новые решения некоторых вопросов современной фонетики русского языка позволяют уточнить ряд положений фонологической теории и по-новому интерпретировать некоторые явления русской синхронной и диахронической фонетики. Таким образом, вводимые в научный оборот дашше о фонетике современного русского языка, имеющие самостоятельное научное значение, рассматриваются не изолированно, а в качестве базы для описания исторического развития русской фонетической системы, а в перспективе позволяют предложить новые объяснения другим фонетическим явлениям, в том числе и в других языках.

В работе используются различные методы исследования: описательный метод, сравнительный метод, метод синхронного анализа звучащей речи, метод лингвистического эксперимента, экспериментально-фонетический метод, включающий в себя элементы спектрографического, осциллографического и аудитивного анализа, и метод моделирования языкового поведения.

Практическое значение настоящего исследования заключается в том, что полученные в его ходе результаты могут быть и уже были использованы в различных теоретических курсах общей и русской фонетики, а также в курсах обучения иностранных учащихся русской звучащей речи.

Основные положения, выносимые на защиту, состоят в следующем:

1. В любой фонетической системе представлены сущности двух принципиально различных типов: фонологические (языковые, ментальные, символьные) единицы, их признаки, позиции и операции над ними и собственно фонетические элементы, параметры, позиции и процессы; подобное разграничение может быть произведено не только на сегментном, но и па просодическом уровне.

2. Одно и то же фонетическое явление как на сегментном, так и на просодическом уровне может быть результатом действия только фонологических закономерностей, только фонетических процессов, тех и других одновременно (причем в ряде случаев -противоположнонаправленных).

3. Разграничение фонологических и собственно фонетических явлений позволяет как описать механизмы звукового поведения участников акта коммуникации, так и предложить объяснения многочисленным фактам фонетики конкретных языков - в том числе описанных в настоящем исследовании синхронных (например, отсутствие оглушения шумного перед оглушенным шумным в язв, служб или прогрессивное оглушение в сочетаниях <в> + <в> на стыках слов в Петров-Водкин, таков вопрос) и диахронических (например, изменений [кы], [гы], [хы] в [к'и], [г'и], [х'и] и ['е] в ['о]) явлений.

4. Фонологические правила являются результатом лингвистической символизации коартикуляционных явлений. В процессе порождения

структуры фонетического слова они всегда применяются до правил коартикуляции и при этом в современном русском литературном языке -по крайней мере, в ряде случаев - в фиксированном линейном порядке, отличном от их исторического порядка: внутрисловная ассимиляция по голосу, мягкости и месту образования, конечное оглушение, ассимиляция по голосу и месту образования на стыках фонетических слов, звуковой эллипсис.

5. Теория слогоделения в современном русском литературном языке (далее -СРЛЯ), максимально полно объясняющая все известные факты, включая вариативность разбиения текста на слоги, наблюдаемую среди носителей СРЛЯ, должна строиться с учетом максимального числа принципов формирования слоговой структуры, связанных между собой иерархическими отношениями.

6. Наиболее полное и непротиворечивое описание явлений силлабификации и ресиллабификации в совремешюм русском языке может быть осуществлено с учетом формирования шкалы сонорности на основании степени сужения в речевом тракте с выделением максимально возможного количества ступеней сонорности.

7. Результаты сопоставительного анализа формантной структуры начальных гласных внутри и на стыках фонетических слов дают основания утверждать, что ресиллабификация в русском языке может происходить в пределах не только фонетического слова, но и синтагмы; этому не противоречит сохранение некоторых фонетических свойств конечных и начальных сегментов контактирующих слов (таких, как оглушение согласного или сохранение тембра [а] после мягкого согласного), которые

ВЫПОЛНЯЮТ фуНКЦИЮ ПОГраНИЧНЫХ СИП 1ЭЛОВ.

8. Особенности фонологической системы языка сами по себе обычно не являются причиной фонетических изменений -' они могут лишь допускать эти изменения или, в той или иной мере, препятствовать им; в большинстве случаев собственно фонетические изменения, происходящие на протяжении истории языка, являются причиной перестройки фонологических отношений, а для самих этих изменений может быть сформулировано чисто фонетическое объяснение их механизма.

9. Изменение [кы], [гы], [хы] в [к'и], [г'и], [х'и], а также некоторые другие факты истории русского языка с фонетической точки зрения могут быть объяснены формированием на фонетическом уровне противопоставления твердых и мягких согласных по веляризации // палатализации.

10. Одним из наиболее существенных различий между фонетическими системами русского языка является способ просодического выделения внутри фонетического слова, в частности - наличие или отсутствие двусложного просодического ядра. В современном русском литературном языке гласные внутри просодического ядра противопоставлены только по длительности и спектральным характеристикам и только в сильной фразовой позиции.

11. С учетом современных представлений о структуре и характере выделения просодического ядра в различных диалектах русского языка и с опорой на данные о синхронных, а не праславянских отношениях гласных но длительности, прямо пропорциональной степени открытости гласного, возможно адекватное - и при этом строго фонетическое -описание механизма формирования всех существующих моделей аканья и яканья в русском языке.

Апробация работы. Теоретические положения и результаты исследования сообщались в докладах, прочитанных на следующих конференциях: 1) Проблемы доказательства и типологизации в фонетике и фонологии. Москва, 1989; 2) Congressus Septimus ¡nternationalis Fenno-Ugristarum. Debrecen, Hungary, 1990; 3) Фонетика сегодня: актуальные проблемы и университетское образование. Звенигород, 1998; 4) Кузнецовские чтения. Москва, МГУ, 1999; 5) Активные языковые процессы конца XX века. IV Шмелевские чтения, 23-25 февраля 2000 г. Москва; 6) Древние языки в системе университетского образования: их исследование и преподавание. Москва, 2000; 7) Русский язык: исторические судьбы и современность. Международный конгресс. Москва, МГУ, 13-16 марта 2001 г.; 8) The typology of intonation, stress and lexical tones in Slavic, Baltic and Germanic languages. Stockholm, Sweden. 12-15 October, 2001; 9) Теория языкознания и русистика. Наследие Б.Н.Головина. Международная научная конференция. Нижний Новгород, 2001; 10) Ломоносовские чтения. Москва, МГУ, 2001 г.; 11) Аванесовские чтения. Международная конференция. Москва, 14-15 февраля 2002 г.; 12) Славянское языкознание. К XIII Международному съезду славистов. Москва, июнь 2002; 13) Фонетика сегодня: актуальные проблемы и университетское образование. IV Международная научная конференция. Звенигород, 11-13 апреля 2003 . г.; 14) Проблемы современной русской диалектологии. Международная конференция 23-25 марта 2004 г. Москва; 15) Русский язык: исторические судьбы и современность. Международный конгресс. Москва, МГУ, 26-28 марта 2004 г.; 16) Культура русской звучащей речи: традиции и современность. Международная научная конференция 26-28 апреля 2004, г. Москва.

Содержание диссертации отражено в учебном пособии Современный русский литературный язык. Фонетика. Графика. Орфография. Орфоэпия. М., 2005 (в соавторстве с С.К.Пожарицкой, 16,8/11,2 п.л.) и в 42 статьях общим объемом 29,2

П.Л.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, в котором суммированы основные результаты исследования, и списка использовашюй литературы.

Во введении обосновывается выбор темы диссертации и ее актуальность, определяются цели и задачи работы, характеризуется материал и методы исследования; описывается структура диссертации, ее научная новизна, теоретическая и практическая значимость; вводятся основные понятия и термины, используемые в тексте, а также базовые теоретические положения, с опорой на которые строится дальнейшее изложение.

Проведенное исследование основывается на следующих положениях. Фонетическое слово (ФС) представляет собой часть речевого потока, объединенную одним словесным ударением. Под структурой ФС понимается

единство его просодического оформления (слоговой и ритмической организации) и сегментных характеристик (задаваемых набором сегментов и совокупностью фонологических и фонетических правил), а под формированием структуры ФС - два типа явлений: А) синхронные явления, имеющие место при порождении речевого сообщения говорящим и интерпретации его слушающим; Б) диахронические изменения этой структуры. Все синхронные явления, регулирующие формирование структуры ФС, могут быть объединены в три большие группы: А1) фонологические; А2) собственно фонетические (коартикуляционные) и АЗ) просодические правила. При этом синхронные фонологические правила являются результатом звуковых изменений, имевших место в истории данного языка, причиной которых, в свою очередь, являются чаще всего коартикуляционные процессы.

В соответствии с этим строится структура диссертационного исследования, которое распадается на две части: первая часть посвящена синхронным явлениям в области русской просодики (Глава I) и фонетико-фонологической проблематике в области сегментной системы русского языка (Глава II); вторая -анализу причин и механизмов важнейших звуковых изменений в истории русского языка, осуществленному с опорой на теоретические положения, изложенные в первых двух частях (Глава П1).

Согласно современным представлениям об устройстве фонетического компонента языка1 при фонетическом кодировании и декодировании осуществляются следующие операции (см. Таблицу 1 на стр. 6).

Задачи фонетики как одного из разделов лингвистики состоят в том, чтобы выявить набор звуковых средств языка, определить системные отношения между ними и описать'функционирование этих средств в реальных речевых актах. Звуковые средства языка подразделяются на фонетические единицы и фонетические признаки (свойства). Фонетическими единицами называются линейные объекты. Они делятся на сегментные и просодические (суперсегментные). Сегментные единицы - это минимальные линейные (последовательные) единицы звуковой системы - звук, звукотип и фонема. Суперсегментные единицы - слог, фонетическое слово, синтагма, фраза - состоят из сегментных единиц. Просодические единицы сами по себе не составляют инвентаря; в языке представлены не сами эти сущности, а лишь абстрактные типы или схемы, по которым они строятся (формируются) при построении высказывания.

Фонетические признаки также делятся на сегментные, характеризующие звуки, звукотипы и фонемы, и суперсегментные (ударение и интонация), организующие сегментные единицы в более крупные комплексы - единицы суперсегментные. Признаки (как сегментные, так и суперсегментные) являются названиями (ярлыками) для комплексных явлений, на су бега I тт (иона льном уровне они состоят из иерархически организованных физических (фонетических) параметров2.

1 См. Кодзасов C.B., Кривнова О.Ф. Общая фонетика. М., 2001.

2 Кодзасов C.B. Об универсальном наборе фонетических признаков // Экспериментальные исследования в психолингвистике. М., 1982.

Таблица 1. Операции, осуществляемые при фонетическом кодировании/декодировании

Д I. Формирование коммуникативной цели сообщения_

I 2. Лингвистический этап синтеза:

I 2.1. Словарные подстановки —> глубинная символическая репрезентация: [ <с> + <с'ер'6ж> + <к> + <о]> —> <с с'ср'ожко]> (в случае словаря морфем) | 2.2. Контекстные преобразования —» поверхностная символическая репрезентация | [с'с'ир'бшкъи].

| 3. Артикуляционный синтез:

I 3.1. Переход от символьного представления к моторно-двигательному —► целевые | артикуляции.

3.2. Выработка моторной программы, коартикуляция —> артикуляционные жесты._

4. Речевой сигнал_

5. Слуховой анализ:

Спектралыю-временное изображение речевого сигнала, извлечение из сигнала полезных

признаков, переход к символьному представлению звуковых единиц._

6. Лингвистический этап анализа:

Идентификация символьных звуковых единиц по полезным признакам, восстановление

I фонемного состава высказывания [с'с'ир'бшкъи] <с с'ср'ожко]>.

7. Понимание:

Соотнесение языковой формы высказывания со смыслом.

Б первой части диссертации, в которую входят первая и вторая главы, демонстрируется, каким образом многие существенные проблемы описания фонетики современного русского языка могут быть решены с учетом современных фонетико-фонологических представлений.

Первая глава посвящена явлениям русской просодики - таким, как 1) распределение сегментов русского языка по группам на основании степени их сонорности; 2) проблема силлабификации, ресиллабификации и слогоделения в русском языке; 3) характер выделения просодического ядра в различных фонетических системах современного русского языка и различных фразовых условиях.

В первом разделе первой главы рассматриваются вопросы слоговой структуры фонетического слова в русском языке. Слог является минимальной просодической единицей, служащей для иерархической организации сегментов, и характеризуется фонетическими (универсальными) и фонологическими (специфическими для конкретных языков) свойствами.

В "квантовых" языках (например, германских), где фонологические признаки слога присутствуют, слоговые границы отчетливо выражены как в акустическом сигнале - при помощи целого ряда акустических параметров, так и в сознании носителей языка, которые не затрудняются в определении мест слогораздела в конкретных случаях; в "волновых" языках, к числу которых относится и СРЛЯ, фонологические признаки слога отсутствуют, слоговые границы часто не выражены ни в акустическом сигнале, ни в сознании носителей языка, что ведет к тому, что одну и ту же последовательность сегментов при слогоделении разные носители языка могут членить по-

разному3. Таким образом, носителями "волновых" языков отчетливо осознаются только слоговые вершины, которые реально существуют в речи, в отличие от слоговых границ, которые в обычном речевом поведении в таких языках отсутствуют.

Одна и та же последовательность сегментов может в разных языках образовывать разное количество слогов и по-разному разбиваться на слоги. Однако, хотя слогоделение в каждом конкретном языке специфично и зависит от некоторых свойств этого языка, существуют и некоторые универсальные принципы формирования слога и членения слов на слоги:

1. Принцип максимального начала слога (Maximal Onset Principle, MOP) заключается в том, что открытый слог, в целом, предпочтительнее закрытого.

2. Дистрибутивный принцип (DP): в начале/конце слога возможны только сочетания согласных, представленные в данном языке в начале/конце слова.

3. Принцип восходяще-нисходящей дуги звучности (сонорности) в слоге (Sonority Sequence Principle, SSP): степень сонорности увеличивается от инициали к ядру слога и уменьшается от ядра к его финали. Степенью звучности называется уровень громкости, обратно пропорциональный степени сужения в речевом тракте при артикуляции данного звука4. Для русского языка шкала относительной звучности сегментов выглядит следующим образом (в порядке возрастания звучности): {согласные} взрывные [п т к п' т1 к1 (б д г б1 д' г')] -аффрикаты [ц ч'] - фрикативные [ф с m х ф' с' ш' х1 (в з ж в' з' j)] - носовые [м н м' н'] - плавные [р л р' л'] - аппроксиманты [и у] - (гласные) верхнего подъема [и ы у] -среднего подъема [е о ъ ь] - нижнего подъема [а]. '

, Комментарии к шкале сонорности.

Чем Более звучным является сегмент, тем легче он образует слог (если это согласный) и тем реже он бывает неслоговым (если это гласный) так, самый сонорный [а] вообще не может быть неслоговым, а [о] и [е] бывают таковыми гораздо реже, чем [и] и [у].

Щелевой [j] на шкале сонорности занимает место ниже, чем носовые и плавные. Слова мыслью, песнью можно произнести либо в два слога, и тоща после [л'], [н'] произносится аппроксимант [и], либо с фрикативным [j] после [л'], [н1] - и тоща эти слова явно трехсложны, что возможно только в том случае, если [л1] и [н1] сонорнее обоих окружающих согласных.

Звучность плавных согласных выше, чем звучность носовых: слово пальм произносится в один слог, а слово Кремль при естественном произношении обычно двусложно. >

Сонорность щелевых согласных выше сонорности взрывных: в словах ветвь, ветх, букв... последние сочетания глухих согласных создают слог5; в словах с конечным сочетанием "гласный + фрикативный + носовой" (напр., песнь, жизнь и т.п.) это сочетание скорее односложно, чем двусложно (либо вследствие оглушения носового - в первом случае, либо в силу вокализации фрикативного во втором контраст по степени звучности снимается); в то же время сочетание "гласный + взрывной + носовой" (напр., ритм), несомненно, двусложно. Наконец, об этом же свидетельствует тенденция к утрате конечного согласного или образованию дополнительного слога в сочетании [стф] (напр., чувств, яств и т.п.), хотя сочетание из трех других согласных, каждый из которых является менее звучным, чем предыдущий, в СРЛЯ не упрощается и не образует дополнительного слога: холст, горсть.

3 Кодзасов С.В., Муравьева И.А. Слог и ритмика слова в алюторском языке // Публикации ОСиПЛ МГу. Филологический факультет. Вып. 9. М., 1980.

4 Ladefoged, Peter. A course in phonetics. New York: Harcourt Brace Jovanovich. 1975. P. 219; Goldsmith, John. Autosegmental and metrical phonology: an introduction. Oxford:BlackwelL 1990. PP. 110.

5 Панов M.B. О слогоделении в русском языке // Проблемы фонетики II. М., 1995. С. 30.

Звучность взрывных согласных меньше звучности аффрикат. Так, фамилия Чкалов в естественном произношении обычно трехсложна в речи большинства носителей СРЛЯ (с гласным призвуком между [ч'] и [к]) именно в силу этой причины.

По отношению к степени звучности сегментов их различие по способу артикуляции (щелевой/взрывной) является более существенным, чем различие по наличию / отсутствию голоса - вероятность двусложного произнесения слова ритм гораздо больше, чем такая же вероятность для слова косм, драхм или песнь (так как при оглушении конечного носового получается глухой смычный, менее звучный, чем предшествующий фрикативный), в то время как слова типа ритм и догм, песнь и жизнь по своей слоговой структуре не отличаются друг от друга (а если и отличаются, то только в том отношении, что произношение в два слога более вероятно именно для слова жизнь, так как в этом случае менее вероятен глухой носовой после звонкого фрикативного). Отметим также, что и сами по себе различия в степени звучности между глухими и звонкими фрикативными согласными связаны в первую очередь именно с величиной сужения в речевом тракте (большем при артикуляции глухих согласных).

На основании изложенного выше можно в общем виде сформулировать правило появления "дополнительного" слога в словах, оканчивающихся на группу согласных. Этот слог (который в СРЛЯ образуется обычно вставным гласным) чаще всего имеет место в тех случаях, когда конечный согласный находится на шкале звучности более чем на одну ступень выше, чем предшествующий согласный, например: плавный (5) после взрывного (1): метр, кадр, рубль', плавный (5) после фрикативного (3): жезл, динозавр; носовой (4) после взрывного (1): ритм, догм; фрикативный (3) - кроме [с], [с']6 - после взрывного (1): ветвь. Если же конечный согласный превосходит предшествующий лишь на одну ступень, то образование слога менее вероятно: плавный (5) после носового (4): жанр; носовой (4) после щелевого (3): песнь, жизнь.

4. Принцип дисперсии сонорности (Sonority Dispertion Principle, SDP): в инициали должно происходить резкое изменение звучности, в финали - нет.

В русистике существует несколько теорий, описывающих слогоделение в СРЛЯ - теория имплозии/эксплозии7, теория мускульного напряжения8 и теория слога как волны сонорности, сформулированная на русском материале Р.И.Аванесовым9 и подробно разработанная в трудах М.В.Панова. Все они строятся на каком-либо одном критерии слогораздела, что не позволяет правильно предсказать место слоговой границы во всех конкретных случаях и ведет к тому, что 1) критерий этот становится довольно аморфным (так, принцип восходяще-нисходящей звучности часто подменяется принципом открытого слога); 2) многие языковые факты остаются без объяснения; 3) искажается представление о других элементах фонетической системы (например, о шкале сонорности) и других языковых системах; 4) порождаются невозможные с точки зрения носителя языка слоговые инициали типа э-ксплуатация, а-бстра-ктный, бе-гапво, о-бстоятелъство, чи-стка, о-ткрытъ, о-тпуск, ва-нна, [а-тсб-хпгь-иъ], [па-тс'н'ё-жн'ик]10; 5) игнорируется неединствешюсть решений при слогоделении в СРЛЯ. Этот последний факт представляется едва ли не наиболее существенным недостатком, поскольку в тех случаях, когда носитель языка дает разные варианты слогоделения, "лингвист не должен стремиться снять эту неоднозначность в пользу того или иного единственного слогоделения -

6 В истории русского языка есть основания рассматривать эти согласные как особые, не маркированные с точки зрения слоговой структуры (прозрачные), сегменты.

7 Соссюр, Фердинанд де. Курс общей лингвистики. М., 1933. С. 64-76.

8 Шерба П.В. Фонетика французского языка. М., 1953.

' Аванесов Р. И. О слогоразделе и строении слога / / Вопросы языкознания. 1954, N 6; Он же. Фонетика современного русского литературного языка. М., 1956.

10 Панов М.В. Современный русский язык. Фонетика. М., 1979. С. 78.

8

наоборот: приняв неоднозначность слогоделения в качестве данного, лингвист должен объяснить этот факт и в конечном счете найти для него место в своей теории"11.

Можно предположить, что механизм слогоделения в СРЛЯ устроен следующим образом. Попадая в ситуацию, требующую подобного речевого поведения, носитель языка обращается к общим принципам организации слога, являющимся частью универсальной грамматики. Б тех случаях, когда все эти принципы дают один результат (например, в последовательности cvcv), членение осуществляется единственным образом. Если же результаты слогоделения, получаемые в соответствии с различными принципами, противоречат друг другу, то может наблюдаться неединственность решений - так, слогоделение типа то-пка удовлетворяет принципу открытости всех слогов (МОР), но противоречит дистрибутивному ограничению (DP: пк невозможно в начале слова) и принципу восходяще-нисходящей звучности (SSP, т.к. [п]=[к] по степени звучности), а топ-ка - наоборот, удовлетворяя SSP и DP, противоречит МОР, и оба эти слогораздела не соответствуют принципу дисперсии сонорности (SDP), т.к. в первом случае возникает сочетание пк, в котором степень звучности не увеличивается, а во втором происходит резкое падение звучности в финали.

Таким образом, универсальные принципы слогоделения могут быть по-разному иерархически организованы не только в разных языках (например, в гавайском, где есть только открытые слоги, самым важным является МОР, а в русском и немецком — нет), но и в разных индивидуальных грамматиках, поэтому в тех языках, где отсутствуют фонологические признаки слога (в том числе, в СРЛЯ), разные люди могут членить одно и то же слово по-разному; в квантовых языках, где эта иерархия жестко фиксирована, говорящие делят слова на слоги одинаково. Тем же могут объясняться и различия в слогоделении между разными русскими диалектами - в частности, северными с преобладанием закрытых слогов и южными с преобладанием открытых12.

Описание действия подобного механизма удобно представить в терминах широко распространенной в современной фонологии теории оптимальности (Optimality Theory, ОТ)13. Согласно классическому варианту порождающей грамматики14 всякий раз в процессе построения высказывания каждая конкретная поверхностная форма порождается только один раз в одном уникальном виде путем применения строго определенной последовательности правил. В противоположность этому, ОТ допускает порождение всех возможных поверхностных форм, которые затем анализируются специальным фильтром, включающим в себя ряд иерархически организованных ограничений или

11 Касевич В.Б. Фонологические проблемы общего и восточного языкознания. М., 1983. С

107.

12 Пауфошима Р.Ф. О структуре слога в некоторых русских говорах / / Экспериментально-фонетические исследования в области русской диалектологии. М., 1977.

« McCarthy, John & Alan Prince. Prosodic morphology. University of Massachusetts, Amherst. 1986; Prince Alan and Paul Smolensk}/. Optimality theory: Constraint interaction in generative grammar. Rutgers University & University of Colorado. 1993; Prince Alan and Paul Smolensky. Optimality theory: Constraint interaction in generative grammar. Cambridge, Mass.: MIT Press. 1999.

" Chomsky Noam and Morris Halle. The Sound Pattern of English. Harper & Row, Publishers. New York, Evanston, and London. 1968.

запретов (constraints) преимущественно фонотакгического характера, и этот фильтр выбирает ту, которая нарушает (violates) только ограничения, занимающие более низкое место в иерархии (шти наименьшее их количество при прочих равных условиях). Ограничения 1) представляют собой часть универсальной грамматики, а специфика каждого конкретного языка состоит в их иерархической структуре, выводимой на основании анализа конкретных фактов данного языка; 2) не являются безысключительными и непротиворечивыми, однако чем выше место данного запрета в иерархии, тем реже он нарушается.

В иерархии ограничений на структуру слога, свойственной носителям СРЛЯ, МОР не может быть высшим по рангу, т.к. в этом случае алгоритм будет порождать исключительно открытые слоги, в то время как неконечные закрытые слоги в СРЛЯ все же существуют (лам-па, чис-тка и т.п.). Не может быть высшим по рангу и SSP, т.к. не любое сочетание согласных, удовлетворяющее ему, может начинать слог (например, [тн] не представлено в СРЛЯ в начале слова, поэтому пят-но, по-видимому, предпочтительнее, чем пя-тно)-, кроме того, сочетания, нарушающие это ограничение, широко представлены в СРЛЯ в начале слова ([жд], [шк], [фт], [шт] и т.п.). Поскольку SDP не является самостоятельным принципом, наиболее высоко ранжированным в СРЛЯ следует признать DP.

Наиболее сложным в этой связи является вопрос об иерархии SSP и МОР -именно в зависимости от принятого в этом отношении решения алгоритм будет давать либо слогоделение кош-ка (SSP > МОР), либо ко-шка (МОР > SSP). В этой ситуации возрастает значение акустических показателей слогораздела. Недавние исследования показали, что в английском языке таким показателем может служить характер тонального движения внутри слога (timing) - точнее положение минимума Fo между двумя тональными пиками15. На материале синтезированных слов СРЛЯ было отмечено, что односложные слова (например, тон) звучат более естественно, если пик Fo при восходящем акценте достигается на сонорном, а двусложные (например, топа) - если тональный максимум приходится на гласный16. Таким образом, тональный максимум общего вопроса стремится к концу слога, и можно предположить, что его положение на гласном или согласном в последовательности -vc(cv)- зависит от наличия/отсутствия финали в этом слоге.

Гипотеза, согласно которой положение тонального максимума восходящего тона в слоге может служить показателем наличия/ отсутствия финали в данном слоге (а следовательно - и места слоговой границы), была протестирована экспериментально. В ходе эксперимента, в котором принял участие 21 информант, исследовалось значение М - место тонального максимума (Т) восходящего тона относительно границы (Г) между ударным гласным и следующим согласным на тестовых словах в рамочных предложениях типа Это X? Значение М (равное Т минус Г в миллисекундах) является отрицательным при тональном максимуме на гласном и положительным - при пике на согласном. Ниже приводятся усредненные результаты эксперимента:

15 Ladd, D.R. & A.Schepman. Segmental anchoring of tones as a word-boundary correlate in English / / Proceedings of the XTVth International Congress of Phonetic Sciences. 1999.

16 Фонология речевой деятельности. С.-П6., 2000. С. 145-157.

10

тестовое слово рама рамка право правда травма

М = Т - Г (ms) -21 +42 -25 +39 -18

Очевидно, что в словах с тестируемым интервокальным сочетанием двух шумных [вд] тональный максимум приходится на согласный - в отличие от типа рама (открытый слог) и аналогично типу рамка (закрытый слог). Следовательно, слогораздел в интервокальном сочетании [вд] проходит между двумя шумными. Можно было бы предположить, что место слоговой границы в слове правда обусловлено особым характером русского [в], занимающего промежуточное положение между шумными и сонорными согласными. О том, что это предположение неверно, свидетельствует тот факт, что в слове травма тональный максимум приходится на гласный, следовательно тра-вма.

Таким образом, в качестве иллюстрации действия алгоритма слогоделения представляется разумным выбрать вариант DP > SSP > МОР > SDP17. Действие фильтра осуществляется последовательно, от одного запрета к другому для всех возможных кандидатов; от занимающих наиболее высокое место в иерархии к менее существенным; при этом анализ данной формы на предмет ее соответствия запрету более низкого уровня имеет смысл только в том случае, если данная форма удовлетворяет запрету более высокого уровня (или этот запрет нарушают все возможные кандидаты). Тем самым, сначала проверяется соответствие кандидатов первому, самому важному, запрету. Если ему удовлетворяет только один кандидат, то именно он является победителем и остальные запреты просто не рассматриваются; если же первому запрету удовлетворяют более одного кандидата (или если все они его нарушают, что для наиболее высоко ранжированного ограничения крайне маловероятно), то анализируется их соответствие второму в данной иерархии запрету, затем третьему и только в случае одновременного соответствия двух или более кандидатов всем трем первым запретам рассматривается их соответствие четвертому, наименее важному. Нарушение запрета отмечается звездочкой, соответствие - плюсом. Таким образом, проигрывает тот кандидат, который первым получает звездочку. Это место (место, где было принято решение) отмечается восклицательным знаком (!). В графе SDP звездочку получает тот кандидат, который удовлетворяет данному условию в меньшей степени. Для удобства восприятия "победитель" приводится в верхней строке таблицы, а звездочки и плюсы в таблицах проставлены и в тех случаях, когда действие запретов нерелевантно, поскольку решение уже было принято на более высоком уровне иерархии; в этом случае они заключаются в скобки. Примеры действия данного алгоритма слогоделения в СРЛЯ приведены в Таблице 218.

Данная модель позволяет описать не только факты речевого поведения взрослых носителей СРЛЯ, но и явления, связанные с процессом усвоения языка ребенком. Слоговая структура ФС формируется поэтапно на протяжении первых десяти лет жизни ребенка. В процессе интуитивного слогоделения детьми

17 Иногда решение о слогоделении невозможно принять и на основании всех четырех принципов; в этих случае необходимо учитывать пятый (занимающий самое низкое место в иерархии), в соответствии с которым наблюдается тенденция к совпадению слога с морфемой.

18 Эта и другие таблицы по техническим причинам приводятся в конце автореферата.

11

разного возраста используются разные правила: самые младшие дети, способные разделить слово на слоги, делят ' шобую последовательность сегментов на открытые слоги, например, ка-рто-шка; с увеличением возраста появляются и закрытые слоги, число которых все время возрастает19. Это может означать, что принципы слогоделения усваиваются ребенком не сразу, а постепенно, начиная с МОР. Сходная последовательность формирования принципов слогоделения наблюдается и в истории русского языка.

Описанным выше образом механизм силлабификации в СРЛЯ действует внутри слова. В процессе формирования структуры ФС может происходить и ресиллабификация (перераспределение сегментов по слогам разных слов). По мнению сторошшков Санкт-Петербургской фонологической школы, ресиллабификация в СРЛЯ происходит внутри синтагмы, в том числе - на стыке двух знаменательных (=фонетических) слов; [бра-ты-вап] брат Иван, [кб-ту-б'и-жйл] кот убежал20. Сторонники сонорной теории слога, напротив, считают, что ресиллабификация происходит только внутри фонетического слона: а на стыке двух ФС она отсутствует: [брйт-ы-ван]21. Проведенное нами экспериментально-фонетическое исследование показало, что факты русского языка однозначно свидетельствуют в пользу гипотезы о том, что при отсутствии пословного произнесения явление ресиллабификации в СРЛЯ ограничивается рамками синтагмы, а не фонегического слова.

Во втором разделе первой главы рассматриваются вопросы ритмической структуры фонетического слова в русском языке. Слоги объединяются в ФС при помощи ударения - выделения просодическими средствами в речи той или иной единицы в последовательности однородных. Физическим носителем ударения является слог: все компоненты ударного слога противопоставляются соответствующим безударным, но особенно ярко - вершины слогов, то есть в большинстве случаев - гласные.

Фонетическими коррелятами ударения могут служить интенсивность, длительность, повышение (изменение) частоты основного тона, тембр гласного. Русское ударение иногда описывается как количественно-динамическое или даже как чисто динамическое. Однако экспериментальные исследования показали, что интенсивность в СРЛЯ не участвует в формировании словесного ударения, а ее распределение в слове подчинено закономерностям более крупного - фразового - уровня. Точно так же не представляется возможным вычленить и изменение частоты основного тона, связанное именно со словесным ударением: оно обусловлено, главным образом, типом и характером реализации фразового акцента.

Таким образом, основными фонетическими коррелятами ударения в СРЛЯ служат длительность и спектральные характеристики гласных22. По этим параметрам в СРЛЯ выделяется двухкомпонентное просодическое ядро слова, состоящее из ударного и 1-го предударного слогов. Дашгая ритмическая схема

19 Вшшрская E.H., Лепстя H.H., Богомазов Г.М. указ. соч. С19.

30 Бондарко Л.В., Вербицкая Л.А., Гордина М.В. Основы общей фонетики. СПб., 1991. С. 104.

я Аватсов Р.И. Указ. соч. С. 30.

22 Аванесов Р. И. Русская литературная и диалектная фонетика. М., 1974. С. 80.

12

слова была описана еще в конце XIX века при помощи выражения, получившего название "формулы Потебни" (112311)и. Дальнейшие исследования24 показали, что длительность первого предударного гласного в большинстве русских говоров и литературном языке сопоставима с длительностью ударного. Такая ритмика фонетического слова является ярчайшей типологической особенностью СРЛЯ, отличающей его едва ли не от всех других языков мира. Тем самым, ударение в СРЛЯ является качественно-количественным, причем качество гласных в значительной степени определяется длительностью: в ударной позиции они занимают свои целевые ("идеальные") точки в вокалическом пространстве, что обеспечивается достаточной длительностью звука, в других позициях происходит сокращение длительности гласного, а в результате — уменьшение амплитуды движения в направлении целевой точки артикуляции (undershoot). При этом длительность гласных зависит и от консонантного контекста, кроме того, гласные характеризуются еще и так называемой "собственной" (intrinsic) длительностью в зависимости от степени их открытости.

Фонетическая реализация сегментных единиц в речи, представляющая собой один из аспектов фонетической структуры слова, может зависеть не только от их позиции по отношению к соседним сегментам или по отношению к ударению, но и от положения во фразе25. В этом случае мы имеем дело с позициями особого рода — просодическими или фразовыми. Фразовые позиции принято подразделять на сильные, в которых слово реализуется в своем идеальном, эталонном виде, и слабые, где оно может подвергаться значительной редукции. Вопрос о влиянии фразовых условий на реализацию фонетических единиц поставил С.С.Высотский26; на материале севернорусских говоров эта проблема подробно исследована Р.Ф.Пауфошимой27).

В ряде работ по русской фонетике (выполненных преимущественно на материале изолированных слов) обнаруживаются существенные различия между гласными ударного и первого предударного слогов как по длительности, так и по тембру; в других случаях, особенно при анализе спонтанной речи, этих различий обнаружить не удается. Вероятно, фонетическая реализация ударения в СРЛЯ зависит от типа фразовой позиции, в которой находится данное ФС.

Для проверки этого предположения было проведено экспериментально-фонетическое исследование реализации трех фонетических параметров ударения - средней интенсивности (среднеарифметическое значений интенсивности, измеренных через каждые 10 мс звучания гласного), длительности, спектра (значения первой и второй форманты на стационарном участке гласного) - в трех разных фразовых позициях - слабой (неначальное

23 Потебня А.А. О звуковых особенностях русских наречий / / Филологические записки. Вып. 1. Воронеж, 1865. С. 6Z

24 Ьрок, О. Говоры к западу от Мосальска. Пг„ 1916. С. 9; Златоустова Л.В. Фонетическая природа русского словесного ударения. М, 1953.

23 Златоустова Л.В., Фролова И.Г., Лепит Е.В., Оловятшкова И.П., Бывшева И.Ф. Исследование длительности неударных гласных в зависимости от фразовых условий // Семантические и фонологические проблемы прикладной лингвистики. МГУ, 1968.

26 Высотский СС. Работы Е.Ф.Будде о рязанских говорах в свете новых данных // Бюллетень диалектологического сектора ИРЯ АН СССР. М., 1949, вып. 6.

27 Пауфошима Р.Ф. Фонетика слова и фразы в севернорусских говорах. М., 1983.

13

неконечное неакцентированное фС в составе фразы) сильной (неначальное конечное акцентированное ФС в составе фразы); "сверхсильной" (акцентированное ФС в изолированном произнесении - т.е., одновременно начальное и конечное). На основании полученных в его ходе данных можно сформулировать следующие выводы: 1) интенсивность гласного (как средняя, так и пиковая) не является параметром, противопоставляющим ударный и 1-й предударный гласные, ни в одной из рассмотренных позиций: интенсивность предударного гласного всегда больше или равна интенсивности ударного (100%-105%); то же относится и к другим предударным гласным; 2) гласные просодического ядра практически не отличаются друг от друга по значениям Fi и F2 ни в одной из фразовых позиций (эти различия не превышают 10% и наиболее ярко выражены у [у]); в слабых фразовых позициях наблюдается небольшая централизация обоих гласных просодического ядра по сравнению с более сильными фразовыми позициями (максимально ярко выраженная у гласных [у], [и], в меньшей степени у [а]); формантные области ударного и 1-го предударного гласных того же слова пересекаются во всех фразовых позициях (кроме [у] в изолированном произнесении); 3) длительность является единственным параметром, позволяющим надежно противопоставить ударный гласный 1-му предударному, но только в сильной фразовой позиции - при изолированном произнесении слов (длительность 1-го предударного гласного в этом случае составляет от 50% до 75% длительности ударного) или под фразовым акцентом в составе синтагмы, где этот котраст выражен слабее (70-87%); в слабой фразовой позиции данный контраст отсутствует (95-130%).

Обращает на себя внимание тот факт, что уменьшение контраста по длительности между ударным и 1-м предударным гласными в слабой фразовой позиции часто создается не только за счет сокращения ударного гласного, но и за счет удлинения предударного, что свидетельствует о реальном существовании такого явления, как просодическое ядро слова.

Особое положение в ритмической структуре фонетического слова занимают гласные некоторых слогов, не входящих в просодическое ядро слова -предударных неприкрытых и заударных конечных открытых; степень их выделенности может приближаться к степени выделенносги гласных первого предударного слога28, а вопрос о природе этого выделения до сих пор оставался открытым. С целью выявления характера этого выделения нами был выполнен ряд экспериментально-фонетических исследований реализации гласных в этих позициях. Результаты этих исследований29 позволяют сформулировать следующие выводы:

1. В предударном (начальном) неприкрытом слоге, не входящем в просодическое ядро, длительность гласного составляет 62-73% от длительности гласного первого предударного слога и 108% от длительности гласного [ь] второго предударного прикрытого слога. Тем самым, гласные неприкрытых предударных (кроме первого) слогов по длительности отличаются от гласных первого предударного слога и не отличаются от гласных других прикрытых безударных слогов. Таким образом, неприкрытые предударные гласные вне

28 Авапесов Р.И. Русское литературное произношение. М., 1984. С. 91, 335.

29 Частично они изложены во второй главе диссертации.

14

просодического ядра слова занимают промежуточное положение между прикрытыми гласными первого предударного слога и гласными других предударных слогов: количественно они приближаются ко вторым, а качественно — к первым.

2. В конечном заударном слоге после мягких согласных на месте фонем <а>, <о> и <э> произносится один и тот же гласный, по своим артикуляционно-акустическим свойствам являющийся промежуточным между [и] и [ъ] (ближе к

гласный на месте (Гц) 1Ъ (Гц)

заударной <а> 388^09 1571-1658

заударной <о> 388-430 1636-1658

заударной <э> 366-409 1636-1679

ударной <э> 423^56 2044-2088

ударной <и> 306-319 2212-2232

N 473-487 1466-1483

Различия между гласными, реализующими фонемы <а>, <о> и <э> в конечных открытых заударных слогах после мягкого согласного оказались перцептивно незначимыми; даже при действии наиболее благоприятных факторов (конечная фразовая позиция, наличие фразового акцента, восходящий или ровный высокий тон) происходит нейтрализация фонем <а>, <о>, <э> в звуке [ь]. Предварительный анализ позволяет предположить такую же реализацию фонемы <и> в данной позиции. Следовательно, функционирование гласных в конечном открытом безударном слоге после мягких согласных не отличается от их функционирования в остальных безударных слогах после мягких согласных.

3. Длительность гласного, реализующего фонему <а> в конечном открытом безударном слоге после твердых согласных находится в непосредствешюй зависимости от положения этого слова перед словом с ударным или безударным начальным гласным; в позиции перед словом с ударением на первом слоге она составляет 124% от длительности того же гласного в позиции перед словом с ударением на втором слоге. Значение ДР, равное разнице значений Бг и Р1, составляет 1009 Гц для гласного, реализующего фонему <а> в конечном открытом безударном слоге перед словом с ударением па втором слоге и 899 Гц для того же гласного перед словом с ударением на первом слоге при

1 Р1 р2-р1

[ь] перед ударным гласным следующего слова 42,5 39 7 1296 899

[ъ] перед безударным гласным следующего слова 34,4 366 1375 1009

Эти данные свидетельствуют о том, что гласный, реализующий ( юнему <а>

в конечном открытом безударном слоге, в обеих позициях является редуцированным [ъ]-образным гласным, однако в позиции перед словом с ударением на первом слоге он характеризуется большей степенью выделенности (как количественной, так и качественной) и значительно в большей степени сближается с гласным [а], чем в положении перед словом с ударением на втором слоге (при условии, что эти слова находятся в пределах

одной синтагмы, а фразовый акцент падает на второе слово словосочетания). Этот конечный гласный формирует с ударным гласным первого слога следующего ФС структуру, сходную с просодическим ядром слова, то есть, в подобных случаях действуют коартикуляционные ритмические закономерности, параллельные с явлениями, описываемыми в рамках фонетического слова формулой Потебни, что позволяет предположить наличие в СРЛЯ еще одного - промежуточного между фонетическим словом и синтагмой - уровня объединения сегментных единиц.

Б заключение данной темы в диссертации рассмотрены некоторые другие способы ритмической организации ФС, свойственные северо-восточным говорам русского языка. Их инструментальное исследование подтвердило неединственность ритмического устройства русского слова, описываемого «формулой Потебни». Наряду с уже известным «волнообразным» просодическим контуром слова (усилением слогов через один от ударного) в севернорусских говорах имеет место просодическое оформление слова путем усиления (в первую очередь продли гая) гласного первого и/или последнего слога слова независимо от его положения по отношению к ударению.

Основная часть второй главы посвящена фонетико-фонологической проблематике в области сегментной системы русского языка. В первой части главы обсуждаются вопросы, связанные.. ,с теоретическими проблемами фонетических описаний. В рамках интегральной модели звукового поведения предполагается последовательное разграничение фонологических (иначе -языковых, абстрактных, символьных, , ментальных) явлений и их физических (собственно фонетических) коррелятов; это разграничение может и даже должно быть распространено на все элементы фонетического описания - такие/ как единицы, их признаки, позиции и правила операций над ними (которые, в свою очередь, образуют, сложную иерархически организованную систему).

В современной теории МФШ фонологические позиции принято подразделять на сигнификативные и перцептивные. В работах создателей классической теории МФШ Р.И.Аванесова и В.Н.Сидорова подобного противопоставления нет. Оно появилось позднее в работах А. А.Реформатского; в рамках данного варианта МФШ перцептивные позиции определяются: с точки зрения наличия / отсутствия 1) обусловленности соседними сегментами; 2) ухудшения условий восприятия данной фонемы по сравнению с ее положением в перцептивно сильной позиции.

Аргументы в пользу этой точки зрения, основанные преимущественно на выделении из контекста и изолировашюм предъявлении отдельных сегментов, нельзя считать доказательными - при восприятии речи слушающий анализирует не отдельные звуки, а более крупные последовательности. Вообще, перцептивная функция фонемы - это функция узнавания морфемы, а не самой фонемы, таким образом, с точки зрения восприятия (узнавания знаковых единиц) все сигнификативно сильные позиции являются перцептивно сильными. С другой стороны, с точки зрения наличия / отсутствия обусловленности соседними сегментами все позиции являются перцептивно слабыми, так как в речи звуки не встречаются вне контекста.

Этот факт, однако, не означает того, что нет необходимости выделять разные типы позиций, поскольку сигнификативные позиции - это позиции фонем (с точки зрения наличия или отсутствия их нейтрализации), а позиции, которые принято называть перцептивными, - это позиции звуков30, что позволяет поставить вопрос о том, чем обусловливаются контекстные позиции фонем -соседними фонемами или их конкретными звуковыми реализациями. В настоящее время обычно (хотя и чаще всего имплицитно) принимается вторая возможность31. Подобное словоупотребление основано, видимо, па том факте, что, в принципе, в положении перед одной и той же фонемой <2> одна и та же фонема <1> может быть реализована разными звуками перед разными звуками, реализующими вторую фонему <2>. Так, фонема <в> в позиции перед <з> может быть представлена звуком [в], если <з> реализована звуком [з] - [взгл'ат] (взгляд) или звуком [ф], если <з> реализована звуком [с] - [фскр'ик] (вскрик).

Представляется, однако, что в подобных случаях нельзя говорить о том, что позиции в приведенных выше словах отличаются друг от друга тем, что <в> находится перед разными реализациями <з>: различия здесь заключаются в том, что в слове взгляд сочетание фонем <вз> находится перед фонемой <г>, а в слове вскрик - перед фонемой <к>. Тем самым, следует считать, что правила ассимиляции действуют в сочетаниях шумных согласных русского языка не последовательно от крайнего правого сегмента к крайнему левому (<з> —> [с] перед [к], затем <в> -» [ф] перед [с]), а одновременно от крайнего правого сегмента на все предшествующие (<вз> —> [фс] перед <к>).

Те позиции, в которых реализации фонем обусловлены положением по отношению к другим фонемам и являются результатом действия фонологического правила или закона, можно назвать фонологическими. С другой стороны, позиции, в которых произношение звуков обусловлено не фонологическими правилами, а моторной программой произнесения, могут быть названы фонетическими. К их числу относятся, например, позиции, в которых происходят частичное озвончение взрывных в положении после гоморганных носовых (контракт, компресс), незначительное изменение [а], [и] и [у] в 1-м предударном слоге, упереднение начальной / конечной фазы гласного в соседстве с мягким согласным и т.п.

В концепции МФШ особое внимание уделяется идее о чередовании как о явлении, имеющем характер отношения, а не процесса32; согласно этой точке зрения, отношение (мена, замена, правило) - это факт современного языка, а процесс (изменение) - диахронии. Тем не менее, далеко не все факты синхронных чередований должны рассматриваться как отношения. Так, в случае, например, положения гласного между мягкими согласными мы имеем дело именно с синхронным изменением. Тем самым, очевидно, что для решения задач фонетического описания необходимо разграничивать среди синхронных явлений чередования фонологические (мены абстрактных символьных языковых

30 Полковникова С.А. О перцептивной функции и перцептивной позиции фонемы // Язык: изменчивость и постоянство. М., 1998. С 228.

31 Реформатский А.А. Из истории отечественной фонологии. М., 1970. С. 376; Панов М.В. Современный русский язык. Фонетика. М., 1979. С. 97.

32 Панов М.В. Современный русский язык. Фонетика. М., 1979. С. 145.

17

единиц), обусловленные языковыми правилами и происходящие . в фонологических позициях, и фонетические (коартикуляционные изменения речевых единиц, синхронные процессы), обусловленные действием моторной программы произнесения и представленные в фонетических позициях.

В современной фонетике принято выделять дифференциальные и интегральные признаки звуковых единиц. При этом не всеща ясно, какие именно звуковые единицы характеризуются наличием интегральных признаков: признаки, не являющиеся дифференциальными, достаточно разнородны, чтобы объединять их одним понятием - при подобном понимании в разряд интегральных попадают и такие признаки звуков, которые в данном языке никогда не участвуют в противопоставлении фонем. Как представляется, их следует отграничивать от признаков, участвующих (реально или потенциально) в противопоставлении фонем как признаки фонетические (характеризующие звуки) от признаков фонологических (характеризующих фонемы). Среди последних различаются дифференциальные признаки (ДП), реально участвующие в противопоставлении фонем, и признаки интегральные, которые участвуют в противопоставлении фонем потенциально (то есть, в принципе, могут быть в данной фонетической системе дифференциальными) и необходимы для формулировки фонологических правил.

Во второй части второй главы изложенные выше теоретические представления иллюстрируются фактами русского языка. Среди фонологических правил, регулирующих чередования шумных, согласных по глухости / звонкости в СРЛЯ, центральное место занимают правила конечного оглушения и уподобления по наличию / отсутствию голоса.

А.А.Реформатский обнаружил, что в словах язв и трезв в позиции перед глухим шумным согласным [ф] (на месте фонемы <в>) произносится не полностью глухой шумный согласный на месте фонемы <з>ю и связал этот факт с тем обстоятельством, что в СРЛЯ [в] в силу своего особого происхождения занимает промежуточное положение между шумными и сонорными согласными - может выступать в роли "прозрачного сегмента", "пропускать через себя" ассимиляционное воздействие одних согласных на другие. Однако отмеченные А.А.Реформатским случаи все же вряд ли мо1ут быть объяснены положением соответствующего согласного перед согласным, реализующим фонему <в>: точно такие же случаи наблюдаются и перед другими глухими согласными, которые реализуют в позиции конца слова звонкие фонемы: (спец)служЬ, реже просьб, дрязг, и т.п. Произношение согласного, не по всем параметрам совпадающего с глухим, в этих случаях не является обязательным, но все же оно возможно - в отличие от случаев типа визг, поезд, ложка, где первый согласный консонантного сочетания ничем и никогда не отличается от обычного глухого.

В нашем эксперименте в большинстве случаев согласный, реализующий звонкую фонему в позиции перед конечным оглушенным согласным, был полностью глухим - и тем не менее воспринимался аудиторами как не вполне

33 Рефармитский А.А. Фонологические этюды. М., 1975.

18

глухой или даже как звонкий. Таким образом, в словах типа язв, трезв, служб и т.п. мы имеем дело с неполным уподоблением одного согласного другому - это уподобление не по фонологическому признаку, а только по одному из реализующих его параметров (наличие / отсутствие голоса). Данное явление нельзя считать ассимиляцией (фонологическим правилом, заменой одного значения признака друтим), где мы имеем дело с полным уподоблением одного сегмента другому по какому-то фонологическому признаку (то есть, с уподоблением по всем параметрам, реализующим данный признак); оно относится к числу чисто фонетических - коартикуляционных - процессов, регулируемых моторной программой высказывания.

Для ответа на вопрос о том, почему в словах язв, трезв, служб и т.п. - в отличие от слов типа лодка, сказка, кружка и т.п. - не действует правило ассимиляции по ДП глухость / звонкость, необходимо иметь представление о том, в какой момент построения высказывания это правило может быть применено. Фонологические правила действуют на этапе 2.2 (см. выше Табл. 1). Одним из наиболее существенных вопросов в фонологии является вопрос о порядке применения этих правил. Б классическом варианте порождающей фонологии34 было предложено считать, что этот порядок является фиксированным линейным, то есть правила действуют одно за одним в строго определенной последовательности. В дальнейшем были предложены и другие решения относительно порядка применения правил.

Существует точка зрения, согласно которой в русском языке нет данных для того, чтобы судигь о порядке применения ■ фонологических правил при построении высказывания на этом языке35. Однако анализ отмеченных А.А.Реформатским случаев может способствовать иному решению этого вопроса. В СРЛЯ правило ассимиляции по ДП глухость / звонкость применяется в одних словоформах (лодка, сказка, кружка) и не применяется в других (язв, трезв, спецслужб), то есть, действует не во всех тех случаях, когда для него имеются условия. Действие этого правила не осуществляется в тех случаях, когда второй (последний) согласный в сочетании двух шумных сам является результатом фонологической деривации, то есть действия другого правила - в данном случае правила конечного оглушения; следовательно, в СРЛЯ правило ассимиляции действует до правила конечного оглушения, а порядок применения правил является фиксированным линейным.

Аналогичные описанному явления наблюдаются в СРЛЯ не так уж редко. Так, в естественном произношении сочетаний ус шевельнулся, уж шевельнулся и куст шевельнулся в первых двух случаях в позиции конца слова перед [ш] последующего слова фонемы <с> и <ж> совпадают (нейтрализуются) в звуке [ш]: у[ш] гиевелънулся. В то же время в сочетании куст шевельнулся при реализации фонемы <т> нулем звука в позиции перед [ш] произносится [с]: ку[с] шевельнулся. Здесь наблюдается та же самая закономерность: правила ассимиляции (в данном случае по месту артикуляции) в СРЛЯ действуют одними из первых - не только до правил конечного оглушения, но и до правил звукового эллипсиса.

34 Chomsky Noam and Morris Halle. The Sound Pattern of English. Harper & Row, Publishers. New York, Evanston, and London. 1968.

35 Кодзасов C.B., КриВнова О.Ф. Современная американская фонология. М„ 1981. С. 49-50.

19

О том же свидетельствуют и многочисленные случаи отсутствия ассимиляции в группах согласных, возникших в результате выпадения гласного: по глухости / звонкости: выхо[д'т], ко[жц]а, схя[жт']е, ло[г'к]а, до [с'д]днмя (и в этих случаях первый согласный иногда оглушается (озвончается) перед последующим глухим (звонким), но при этом полностью не совпадает с соответствующим глухим (звонким), так как данное оглушение (озвончение) является результатом коартикуляции по параметру {наличие / / отсутствие голоса), а не ассимиляции по ДП глухость // звонкость); по твердости // мягкости: [и'н]авижу, хва[т'т], [с'с]тра, [пи']изала, #я[нч']ку (= ванночку), зя[нч'] (= за ночь); по месту артикуляции: вы[сш]ить (= высушить).

В качестве еще одного примера того же рода можно рассматривать выдвинутую М.В.Пановым гипотезу, согласно которой в конце звательных форм Лиз! Федь! Сереж! Люб! произносится звонкий, а не глухой согласный36. Инструментальный анализ показывает, что согласный этот произносится всегда без голоса, но от обычного глухого часто отличается по ряду других параметров -в первую очередь, по меньшей длительности и меньшей интенсивности шума. М.В.Панов предложил считать, что в глубинной репрезентации приведенных форм присутствует конечный гласный <а>, который реализуется нулем звука. Тем самым, можно предположить, что глухость конечного согласного в этих формах обусловлена не фонологическим правилом (так как правило конечного оглушения не могло быть применено в положении перед гласным), а чисто фонетическим процессом. Таким - образом, и правила конечного оглушения действуют в СРЛЯ раньше правил звукового эллипсиса.

В связи с проблемой порядка применения правил в СРЛЯ следует разграничивать случаи внутри- и межсловных явлений. Некоторые правила, регулирующие ассимилятивные изменения в русском языке, по-видимому, действуют не один раз, а два - сначала внутри слова, а затем на межсловных стыках. Такие правила принято называть циклическими37; к их числу следует, в частности, отнести правила уподобления по голосу и месту образования - в отличие от правил ассимиляции по мягкости, которые на стыках слов не действуют и циклическими не являются. О том, что стирание межсловных границ и уподобление по голосу на стыках слов происходит после конечного оглушения, свидетельствуют случаи типа горо[д] Брянск, но горо[т] Вельск и горо[т] Омск: если бы правила конечного оглушения, как и правила ассимиляции по голосу, действовали после стирания этих границ, реальными были бы формы *горо[р] Вельск и *горо[д] Омск.

Итак, последовательность применения правил в СРЛЯ такова: 1) внутрисловная ассимиляция по голосу, мягкости и месту образования, 2) конечное оглушение, 3) стирание межсловных границ, 4) ресиллабификация, 5) ассимиляция по голосу и месту образования на стыках ФС, 6) звуковой эллипсис.

В заключение данной темы в диссертации рассматривается вопрос о том, почему неполное (коартикуляциошюе) оглушение наблюдается в редких словоформах типа язв, трезв, служб, дрязг и не встречается в формах типа визг, мозг и т.п. Причиной этого различия является тот факт, что словоформы язв, служб и

36 Современный русский язык / Под ред. В.А.Белошапковой. М., 1997. С. 108.

37 Mascaro, Joan. Catalan phonology and the phonological cycle. Cambridge, Mass. 1976.

20

под. сами по себе не хранятся в памяти, а выводятся по правилам из форм язва, служба, в то время как формы типа мозг и визг сами по себе являются элементами лексикона и хранятся непосредственно в памяти - причем, по всей видимости, в своей словарной записи уже содержат глухие конечные согласные. Этим же может объясняться и наличие колебаний в произношении одних и тех же словоформ (с наличием или отсутствием неполностью оглушенного шумного перед конечным шумным) у разных носителей СРЛЯ: "индивидуальные словари сильно отличаются не только по объему и составу, но и по структуре - по соотношению морфемной и словесной частей"38.

А.А.Реформатский является автором и еще одного парадокса: в словах купаться и пяться на месте орфографических сочетаний тъс произносятся разные звуковые последовательности: [ц:] в первом случае и [т'с'] - во втором; он объяснял этот факт тем, что "в купаться имеется стык фузионный, а в пяться -стык агглютинирующей тенденции"39.

Можно предположить, что решение парадокса может быть и иным. Случаям типа пяться: яя[т'с']я аналогичны случаи типа разросся: разро[сс']я - в позиции перед <с'> отсутствует ассимиляция: по способу образования (в первом случае -ср. купаться: купя[цць]) и твердости / мягкости (во втором случае - ср. бессистемный: бе[с'с']истемный), а реализации согласных фонем отличаются от их реализации в той же фонетической позиции в основном массиве словоформ. В обоих случаях отсутствие ассимиляции наблюдается в словоформах, в которых фонема <с'> возвратного постфикса отделена от предшествующей согласной фонемы не только морфемной границей (эта граница существует и в случаях типа купаться, 6е[с'с']истемный, но не препятствует ассимиляции), но и одной или несколькими нулевыми морфемами - нулевым суффиксом императива в пяться и нулевыми показателями прошедшего времени и единственного числа / мужского рода в разро[сс']я. Естественным выглядит предположение о том, что нулевые морфемы на фонологическом уровне реализованы определенной разновидностью фонем - нулевыми фонемами, которые не имеют собственной звуковой манифестации, однако могут блокировать, а возможно, и "катализировать" действие некоторых фонологических правил (аналогично тому, как нулевая морфема императива вызывает грамматическое чередование твердой фонемы с мягкой: вста<к>у / вста<п'>). Эти фонемы не обладают, по видимому, ни одним ДП - и именно поэтому не могут "пропускать" через себя действие фонологических правил ассимиляции по мягкости или способу образования: правила эти, вызываемые фонемой <с'>, распространяются в данном случае только на зубные фонемы, в то время как нулевая фонема не является зубной по определению.

Направление ассимилятивных процессов в СРЛЯ является регрессивным, однако в нем, как и в любом другом языке, имеются и многочисленные случаи частичного уподобления, не ведущие к совпадению согласных по тому или иному ДП и поэтому не осознаваемые носителями языка. Такое уподобление может быть и прогрессивным. Одним из наиболее ярких случаев этого рода является прогрессивное озвончение смычных в позиции после гоморганных

38 Кодшсов С.В., Кривцова О.Ф. Современная американская фонология. М., 1981. С. 143.

39 Реформатский АЛ. Из истории отечественной фонологии. М., 1970. С. 383-384.

21

носовых (компас, бантик и т.п.). Озвонченная часть смычки взрывных согласных в положении после носового перед сонорным (компрессор, контракт и т.п.) может достигать 100% общей длительности смычки, однако контраст с реализацией фонологически звонких взрывных в той же позиции (сомбреро, Кондрат) все же сохраняется за счет разных значений других параметров, поэтому нейтрализация по ДП глухость / звонкость отсутствует. Очевидно, что это явление не является ассимиляцией, а относится к числу чисто фонетических (коартикуляционных) изменений, именно поэтому обнаружить его путем слухового анализа довольно сложно.

В СРЛЯ есть еще один согласный, функционирование которого сходно с функционированием сонорных - это губно-зубной <в> (<в'>). Явление, близкое к тому, что происходит в кластерах "носовой + гоморгаипый взрывной", наблюдается и в представленных только в позиции внешнего сандхи сочетаниях "глухой губной + <в/в'>", где возможно оглушение звонкого губно-зубного в положении после гоморганного глухого.

В ходе диссертационного исследования был проведен тшструментальньш анализ характера реализации в СРЛЯ интервокальных сочетаний "неносовой губной на конце слова + <в/в'> следующего слова". В соответствии с нормами СРЛЯ можно предполагать, что звонкие 1убные согласные на конце слова перед <в> и <в'> следующего слова должны быть реализованы своими глухими аллофонами, . как и все другие звонкие шумные, т.е. можно ожидать произношение типа ду[п#в]ысох и пло[ф#в]ышел в соответствии с несомненным пру[т#в]ысох40. Однако и слуховой, и экспериментально-фонетический анализ показывают, что на стыках слов произношение сочетаний гоморганных согласных, вторым из которых является <в>/<в'>, часто отличается от произношения сочетаний согласных разного места образования: если в случаях типа друг Васи, груз выслан и т.п. в СРЛЯ на месте <г> и <з> перед <в>/<в'> обязательно наличие глухого согласного, то на месте <ф> и <в> возможно произношение звонкого [в], например, семь [ч'исов в'ёч'ьра], [ч'исов вбс'ьм'] утра, [напрот'ьв варот], [прбт'ьв вйс], [п'итрбв вбтк'ьн], что может быть объяснено наличием регрессивной ассимиляции по голосу.

Целью исследования была проверка гипотез о том, что фонемы <в> и <в'> в позиции начала слова после гоморганных глухих реализуются полностью или частично оглушенными аллофонами; сочетания <ф#в> <в#в> (и сочетания с соответствующими мягкими согласными) реализуются в естественном произношении в СРЛЯ как [вв] или как [фф], но не как [фв] (согласно общим принципам реализации подобных сочетаний).

Псшучешше результаты позволяют сформулировать следующие закономерности: 1) характер реализации фонем <в/в'> не зависит от фонологической глухости/звонкости предшествующего губного - после <п>, <п'>, <ф> и после <б>, <б'>, <в> фонемы <в> и <в'> реализуются одинаково; 2) если фонемы <п>, <п'>, <б>, <б'> в положении на конце слова перед <в> (+ гласный или сонорный) следующего слова всегда реализуются глухими аллофонами, то фонемы <в>, <ф> и <в'>, <ф'> могут быть реализованы в этом

40 Авшшсов Р. И. Русское литературное произношение. М., 1972. С. 97-98.

22

положении и звонкими аллофонами, сочетание [ф#в] отмечено только в случае очевидной паузы между словами;-3) наличие глухого/звонкого согласного определяется характером просодической организации сочетания: наличие синтагматической границы между словами ведет к блокировке регрессивной ассимиляции в сочетании <ф/ в+#+в>, оглушению <в> в конце слова, а затем к прогрессивному изменению в сочетании [фв].

Таким образом, можно полагать, что и в этом случае различия в фонетической реализации одних и тех же фонемных последовательностей связаны с характером применения основных правил, регулирующих реализацию глухих/звонких фонем в СЕЛЯ - правил оглушения и ассимиляции. Эти правила образуют иерархию (связанную с порядком их применения): 1) регрессивное изменение; 2) конечное оглушение; 3) прогрессивное изменение, т.е., сначала применяется правило (1) - если между сегментами отсутствует синтагматическая граница, затем (2) - если остался материал, к которому оно приложимо, после этого (3) - с тем же ограничением. Если же между фонемами имеется синтагматическая граница, то правило (1) не применяется; действует сначала (2), потом (3). При этом в случае регрессивного изменения происходит полное уподобление по ДП глухость/звонкость (согласный [в], являющийся результатом его действия, ничем не отличается от реализации <в> в сильной позиции), а в случае прогрессивного - частичное (по параметру наличия/отсутствия голоса, результирующий глухой губно-зубной согласный отличается от [ф] меньшей интенсивностью шума и меньшей длительностью, так что сочетания Петпров-Водкин и гипотетическое Петров-Фоткин не совпадают полностью). Тем самым, изменение <ф#в>. —* [вв] является регрессивной ассимиляцией, а [фв] —> [фф] -прогрессивной коартикуляцией.

Предварительные исследования зависимости оглушения начального в слове <в> (<в'>) в позиции внешнего сандхи от левого и правого контекста показывают, что наличие/отсутствие оглушения начального [в] зависит от 1) способа и места образования конечного согласного предшествующего слова -контекстные изменения между двумя сегментами тем более вероятны, чем больше у них общих признаков; 2) от правого контекста - в позиции перед (сонорным) согласным оглушение значительно более вероятно, чем в положении перед гласным41. Произношение [фв] па стыках фонетических слов является показателем наличия паузы между этими словами. Таким образом, описанное выше исследование показало, что реализация одних и тех же согласных в одной и той же позиции может определяться либо фонологическими правилами, либо коартикуляциогшыми процессами. В других случаях реализация фонем в одной и той же позиции может определяться и фонологическими правилами, И коартикуляциошгыми процессами одновременно. •■

Одной из важнейших особенностей современного этапа развития корреляции твердости / мягкости в СРЛЯ является увеличение значения

41 Князев СВ., Воронцова ИМ. О факторах, регулирующих изменения по голосу в сочетаниях <в> (<ф>) + <в> на стыках слов в современном русском литературном языке // •Культура русской: звучащей речи: традиции и современность. Тезисы докладов международной научной конференции 26-28 апреля 2004 г. М., 2004 г.

23

пограничных сигналов42, что проявляется во все большем увеличении различий между позициями внутри морфемы и на морфемном стыке, а также в выделении в особую позицию положения начала слова. Так, внутри морфемы не в начале слова зубные согласные [с] и [з] перед мягкими зубными [с'], [з'], [т1], [д1], [н'] произносятся только мягко, а в начале слова те же [с] и [з] перед [т'], [д1], [н'] могут произноситься и мягко, и твердо43. Внутри слова фактором, который может влиять на смягчение согласных в этой позиции, является наличие или отсутствие твердого согласного перед сочетанием зубных согласных44.

В фонологической системе СРЛЯ правила, регулирующие ассимилятивное смягчение согласных, действуют только внутри слова. Однако экспериментальное исследование45 слов с начальным сочетанием [сОн1] в спонтанной речи показало, что на наличие или отсутствие этого смягчения в данном сочетании влияет твердость / мягкость последнего согласного предшествующего слова. Это влияние тем сильнее, чем ближе смягчаемый и предшествующий ему согласный по типу основной артикуляции - по месту и способу образования; оно также несколько сильнее после парных по ДП твердость / мягкость согласных, чем после соответствующих непарных. Тем самым, закономерности, регулирующие смягчение согласных, действуют не только внутри слова, но и на стыках слов (в том числе фонетических). Если фонологическое правило ассимиляции согласных по твердости / мягкости на стыках слов не действует, а зависимость твердости / мягкости начального в слове согласного в позиции перед мягким согласным от конечного сегмента предшествующего слова, тем не менее, существует, то эта зависимость может быть охарактеризована как фонетическое (коартикуляционное) явление. На основании изложенного выше можно заключить, что описанные в настоящем разделе случаи типа пошел [с]нег тгэ. белый [с']пег представляют собой достаточно редкое в СРЛЯ явление, когда реализация фонем определяется одновременно фонологическим правилом (регрессивная ассимиляция по твердости / мягкости) и фонетическим процессом (прогрессивная коартикуляция).

Третья часть второй главы посвящена проблемам признакового описания фонологических единиц СРЛЯ.

Анализ функционирования зубных согласных позволяет сделать вывод о том, что разные классы зубных согласных могут по-разному вести себя в отношении законов, регулирующих ассимилятивные изменения по твердости / мягкости. В этой связи представляется не вполне обоснованным признание позиции "зубной + твердый зубной" сильной по твердости / мягкости для всех зубных только на

42 Фонетика современного русского литературного языка. Народные говоры. М., 1968 [Русский язык и советское общество: Социолого-лингвистическое исследование / Под ред. М.В.Панова]. С. 67.

43 Кдленчух МЛ., Касаткина Р.Ф. Словарь трудностей русского произношения. М., 1997. С.

16.

44 Орфоэпический словарь русского языка. Произношение, ударение, грамматические нормы / Под ред. Р.И.Аванесова. М.Д985. С. 671.

45 Князев СВ., Моисеева Е.В., Петрова И.В. Левый контекст как фактор, регулирующий смягчение согласного перед мягким согласным в начале слова в современном русском литературном языке // Вестник МГу. Сер. 9. Филология. 2004, N 5.

24

том основании, что [н] и [н1] различаются в положении перед 1с] и [ц]46; для других сочетаний "зубной + твердый зубной" эта позиция остается слабой. Тем самым, следует признать, что термин "зубной согласный" при описании ассимилятивных изменений согласных СРЛЯ по твердости / мягкости является излишней генерализацией. В этом отношении внутри дашюго класса следует не только противопоставлять боковые согласные всем остальным, но и выделять по меньшей мере четыре подкласса: шумные щелевые, шумные взрывные, носовые, боковые.

Более детализованным должен быть, по-видимому, и сам набор ДП согласных, используемый при описании фонетической системы СРЛЯ. Традиционно у русских согласных принято выделять четыре ДП: место и способ образования, глухость/звонкость и твердость/мягкость. Однако для описания некоторых явлений русской фонетики этого набора признаков оказывается недостаточно. М.В.Панов показал47, что часть проблем может быть решена при помощи универсальной бинарной акустической классификации48.

Действительно, в рамках этой системы многие противоречия легко устраняются. Однако не следует ставить знак равенства между бинарной и акустической классификацией. Названия бинарных фонологических признаков могут быть ориентированы и на акустическую терминологию, хотя выделение самих признаков в ней осуществляется на основании функционироваггия фонем в системе языка, а их акустические корреляты просто приписываются (часто совершенно произвольно) уже выделенным классам сегмсгггов, так что один и тот же сегмент может в разных языках характеризоваться противоположными значениями того же признака49 - так что, по-видимому, не следует считать, что акустическая классификация сегментов более объективна, нежели какая-то другая. Наконец, эта классификация основана на поисках акустических инвариантов фонологических противопоставлений, которых часто просто не существует - каждому фонологическому признаку на фонетическом уровне соответствует набор иерархически упорядочешгых фонетических параметров (артикуляционных, акустических, перцептивных), различных в разных языках и позициях50. В качестве альтернативы признаковому описанию, основанному на акустической классификации, в диссертации приводится один из возможных вариантов описания вокализма СРЛЯ, основанный на (артикуляционной) классификационной системе Н.Хомского и М.Халле51.

Признаковая база Хомского-Халле включает в себя 27 признаков; для адекватного описания фонетики СРЛЯ минимально достаточным является набор из 16 бинарных принаков.

46 Панов М.В. Современный русский литературный язык. Фонетика. М., 1979. С. 100.

47 Панов MB. Указ. соч. С. 185-187.

48 Jacobson, Roman, С Gunnar М. Fant, Morris Halle Preliminaries to speech analysis. The distinctive features and their correlates. Technical report No. 13. Second printing with additions and corrections. Acoustics laboratory. Massachusetts Institute of Technology. May 1952.

« Панов M.B. указ. соч. С. 55, 62.

50 Кодзасов С.Б. Об универсальном наборе фонетических признаков // Экспериментальные исследования в психолингвистике. М., 1982.

51 Chomsky Noam and Morris Halle. The Sound Pattern of English. Harper & Row, Publishers. New York, Evanston, and London. 1968.

распределенных по трем группам (в скобках сначала перечисляются сегменты, характеризующиеся положительным значением признака, затем — отрицательным), см. Табл. 3,

Признаки, общие для всех сегментов: son — sonorant; сонорный: сегменты с возможностью "спонтанного озвончения" (гласные, аппроксиманты (обозначаемые | i |, | w | - неслоговые [и] и [у] соответственно), сонорные согласные vs. шумные согласные); voc — vocalic, вокальный: признак, позволяющий отграничить гласные от аппроксимантов, плавные от остальных сонорных (что необходимо для описания некоторых фактов, связанных с силлабификацией), а также I в I и | в' | от других шумных (гласные и плавные vs. шумные, аппроксиманты и все другие сонорные, не охарактеризованы | в | и | в11 ); cons = consonantal, консонантный: сегменты с наличием шума вследствие существенного сужения в речевом тракте (шумные и сонорные согласные vs. гласные и аппроксиманты; back = back, задний (твердые согласные и непепередние гласные vs. мягкие согласные и передние гласные).

Признаки гласных: high = high, высокий (гласные верхнего подъема vs. остальные); low = low, низкий, (гласные нижнего подъема vs. остальные); md = rounded, лабиализованный (лабиализованные гласные vs. нелабиализованные); tns = tense, язык, смещенный из положения речевой позы (гласные полного образования vs. редуцированные |ъ| и |ь|); sir = stress, ударный (ударные гласные vs. безударные) — этот признак не включен в таблицу.

Признаки согласных: cor = coronal, переднеязычный (зубные и передненебные vs. губные, среднеязычные и заднеязычные); ant = anterior, передний (губные и зубные os. небные); nsl = nasal, носовой (носовые es. неносовые); Itr — lateral, боковой (боковые vs. срединные); cerní = continuant, продолженный (щелевые t)s. смычные); drls = delayed release, задержанный отступ (аффрикаты vs. чистые смычные); ved = voiced, звонкий (звонкие vs. глухие).

В число описываемых сегментов - в соответствии с идеологией порождающей грамматики . - включены не только фонемы, а все фонетические единицы, являющиеся результатом применения фонологических правил.

Ниже в качестве примера приводятся базовые правила, позволяющие описать одним из возможных способов формирование вокалической структуры фонетического слова в СРЛЯ. На вход системы поступают последовательности из символьных единиц |и|, |е|, |а|, |о|, I у I (прямые скобки показывают, что они не совпадают с единицами, традиционно называемыми фонемами). Далее к ним в определенной последовательности применяются фонологические правила, в результате действия которых на выходе имеются поверхностные единицы \и\, \ы\, \е\, \э\, \о\, \а\, \и\, \ъ\, \ь\, \ä\, \у\:

(1) замена |е|, |а|, |о| на \и\ в первом предударном слоге после мягких согласных:

Г- cons] Г+ high] /Г+ cons] - п [- high J ^ back J/back J-

(2) замела | e | и | о | на \ы\ в 1-м предударном слоге после

+ son -cons + str

-cons + high"

-high —> -back

-low -rnd

+ cons + back + cor -ant + cont

+ cons

+ СОГ

+ ant -cont + drl

И |ц|:

+ son -cons + str

(3) замена | о | на \a\ во всех безударных слогах с любым левым контекстом (в начале слова, после гласных и всех согласных); этой замены не происходит в первом предударном слоге после шипящих и | ц |, так как в этой позиции | о | уже заменен на \ы\:

-cons

-high + rnd + back -str

Г+ low]

rndj

(4) замена | е | на \и\, \ы\ во всех безударных слогах, кроме первого предударного, с любым левым контекстом (в начале слова, после гласных и всех согласных):

-cons -back -str

•[-»L

Вторая группа правил оперирует уже только гласными нижнего и верхнего подъема (гласные среднего подъема устранены из всех позиций первыми четырьмя правилами). В результате действия этих правил появляются редуцированные гласные (пока еще не дифференцированные на \ъ\ и \ь\).

(5) замена | а | и | и | на \ъ\ в предударных слогах после согласных:

[:^]-*[-tns]/i+cons]__CS

+ son

-cons

-str

(6) замена | a | и | и | на \ъ\ 8 заударных прикрытых слогах: Г-cons]

[-rnd J

>[-tns]/

+ son

-cons

-str

CSV0n[+cons]_

Для систем без редукции | и | правила 5 и 6 будут выглядеть следующим образом:

+ son

[- hfch] -*• i" tas]/t+ cons]_Cg

-cons -Stl

с

-cons"! highj-

>[-tns]/

h Son

-cons

-str

C3V0n[+cons]_

Собственно базовая система фонологических правил для вокализма СРЛЯ может быть ограничена приведенными выше правилами. Остальные явления относятся, вероятно, к сфере коартикуляции (замены поверхностных единиц типа \а\ -+ \Ь\, а не замены глубинных единиц поверхностными типа |п| -* \т\); однако и 01Ш могут бьпъ зафиксированы с использованием этого формализма, например:

(7) уподобление редуцированного гласного последующему лабиализованному ([ггь°у]лшш1)

+ son -cons + rnd

(8) коартикуляция нередуцированных гласных соседним твердым и мягким согласным:

(9) коартикуляция соседним согласным редуцированных гласных с возможностью различения \"ь\ и \ь\ в конечных открытых слогах после мягких согласных:

В заключительной части главы показано, как при помощи бинарных фонологических противопоставлений может быть описана синхроштя система сильных и слабых гласных фонем СРЛЯ. Классификация русских гласных строится на основании трех признаков - ряд, подъем и лабиализация. Для признакового описания фонем в сильных позициях достаточно и двух признаков, а поскольку признаки ряда и лабиализации в определенной степени дублируют друг друга, то для признакового описания обычно выбираются признаки подъема и лабиализации52. В такой системе сильные гласные фонемы СРЛЯ характеризуются двумя ДП, один из которых является бинарным (+/-лабиализация}, а другой - градуальным {верхний / средний / нижний подъем).

52 Аванесов P.M. Фонетика современного русского литературного языка. М., 1956. С. 94-95.

27

Подобное описание позволяет вполне непротиворечиво охарактеризовать признаковое строение сильных гласных фонем, но не слабых гласных фонем: так, если сильная фонема <а> характеризуется признаками {- лабиализация} и {нижний подъем}, а фонема <о> - признаками {+ лабиализация} и {средний подъем}, то описать их нейтрализацию как утрату одного из ДП (при сохранении другого) невозможно ввиду отсутствия общих ДП. Причиной этого парадокса является требование минимальной достаточности признаковой базы фонологических единиц, главное неудобство которой состоит в том, что один из ее признаков является бинарным, а другой - градуальным. Однако любой градуальный признак может быть без ущерба для содержания представлен в виде нескольких бинарных признаков: признак {верхний / средний / нижний подъем} очевидным образом разлагается на признаки {+/- верхний подъем} и {+/- нижний подъем}. Таким образом, традиционная матрица сильных фонем СРЛЯ (см. Табл. 4) может быть представлена в ином виде (см. Табл. 5).

В Таблице 6 показано, какими ДП характеризуются слабые фонемы в современной (младшей или икающей) орфоэпической норме: в левом столбце перечисляются основные позиции нейтрализации гласных фонем53, а в правом - слабые фонемы, представленные в этих позициях (номер означает количество противопоставленных фонем; в скобках после номера - нейтрализованные сильные фонемы).

Как видно из таблицы, в позициях 1 и 2 противопоставлено одинаковое количество слабых фонем - по три. Однако их содержание различно: в позиции 1 в слабой фонеме <аз> нейтрализованы сильные фонемы <о> и <а>, а в слабой фонеме <из> нейтрализованы сильные фонемы <е> и <и>; в позиции 2 слабая фонема <аз> реализует сильную фонему <а>, а в слабой фонеме <из> нейтрализованы сильные фонемы <о>, <е> и <и>. В этой связи возникает вопрос о том, являются ли слабые фонемы <аз> и <из> в разных позициях (позициях 1 и 2) - одними и теми же фонологическими единицами. Если да, то слабых гласных фонем в СРЛЯ (в указанных позициях) всего пять: <из>, <аэ>, <уз>, <И2>, <уг>. Их признаковые матрицы приведены в Табл. 7. Отметим, что у слабых фонем с индексом 3 (противопоставленных двум слабым фонемам) два ДП, а у слабых фонем с индексом 2 (противопоставленных одной слабой фонеме) - один. Теперь допустим, что слабые фонемы <аз> и <из> в разных позициях (1 и 2) - это разные слабые фонемы. Обозначим их при помощи верхнего индекса (см. Табл. 6*). Тогда слабых гласных фонем в СРЛЯ (в указанных позициях) восемь: <из>, <аз>, <уз>, <и3>, <а3>, <у3>, <иг>, <уг>. Таким образом, предложенная признаковая система позволяет разграничить разные слабые фонемы в зависимости от нейтрализованных в них сильных фонем (см. Табл. 7*).

Во второй части исследования, которую составляет третья глава, с опорой на теоретические положения, изложенные в первой части диссертации, излагаются результаты анализа причин и механизмов важнейших звуковых

53 Для простоты считаем, что в конечных заударных открытых и заударных неприкрытых слогах нейтрализация отсутствует, поэтому эти позиции из рассмотрения пока исключены.

28

изменений в истории русского языка. Наиболее существенным среди этих изменений стало формирование аканья, в наибольшей мере определившее структуру фонетического слова - как ритмическую, так и фонологическую (схему редукции гласных). Несмотря на большое число различных попыток, единой теории, позволяющей полно и непротиворечиво описать фонетический механизм возникновения разных типов аканья, в русистике до настоящего времени не существует. Этой проблематике посвящена первая часть третьей главы, в которой подробно рассматривается самая распространенная и максимально проработанная "редукционная" теория А.А.Шахматова и предлагается новая гипотеза механизма возникновения аканья, основашия на современных фонетических представлениях, изложешшх в Главе I.

Основные положения теории А.Л.Шахматова54 сводятся к следующим пунктам: архаическое обоянское аканье, из которого сформировались все остальные типы, возникло в эпоху после падения редуцированных; в вокалической системе древнерусского языка этого периода на произносительном (нефонологическом) уровне сохранялись праславянские различия по долготе/краткости, т.е. долгими были гласные и:, ы:, у:, с:, а:, а краткими - о и е. В дальнейшем произошло удлинение о в б: и сокращение я; во всех позициях и ё: в безударном слоге, а затем сокращение безударных гласных вследствие смены музыкального ударения "экспираторным", в результате долгие гласные изменяются в краткие, сохраняя противопоставленность друг другу и гласным среднего и нижнего подъема, а краткие - в сверхкраткие, совпадая в редуцированном [ъ] (['ь]). В дальнейшем утрачиваются количественные различия в ударном слоге (сокращаются долгие и:, ы:, у:, ё:г б:) и происходит компенсационное удлинение гласного первого предударного слога, но только в том случае, если он был редуцированным: ь\'ъ -» а перед и, ы, у, &, д. Все остальные типы аканья-яканья, в том числе и недиссимилятивный, рассматриваются как нарушения исходной модели в результате аналогического выравнивания.

Основные недостатки изложенной выше концепции состоят в следующем: 1) предположение о сохранении в фонетической системе русского языка эпохи после падения редуцированных праславянских долгот вряд ли можно считать обоснованным; 2) постулируется раннее сокращение е: в безударных слогах и я:, не обоснованное ничем, кроме необходимости объяснить механизм формирования аканья; 3) приходится предполагать удлинение д, возникшего из краткого о (вообще, история о в соответствии с концепцией А.А.Шахматова выглядит довольно неправдоподобной: сначала предполагается его удлинение на фоне отсутствия фонологических противопоставлений по долготе, затем сокращение в ударном слоге); 4) неясно, почему "экспираторное" ударение вызывает сокращение ударных гласных; 5) приходится предполагать независимое возникновение сильного яканья на западе и востоке акающей территории; 6) предложенная гипотеза объясняет возникновение только архаического типа аканья; остальные его типы в соответствии с ней

54 Шахматов АЛ. Очерк древнейшего периода истории русского языка // Энциклопедия Славянской филологии: Издание ОРЯС Имп. АН / Под ред. И.В.Ягича. Пг.: Тип. Ими. АН, 1915.

представляют собой результат немотивированного разрушения исходной модели. При этом если недиссимилятивное аканье может быть рассмотрено просто как упрощение исходной диссимилятивной модели, то разнообразные типы диссимилятивного, умеренного и ассимилятивно-диссимилятивного яканья не могут быть выведены из архаического.

Еще в 1916 г. О.Брок предположил, что отношения между ударным и предударным гласными "с первоначальными количественными отношениями общеславянской и общерусской эпох... не имеют никакой прямой связи... Речь идет о количестве "натурой". Можно предположить, что такая разница зависит от того, что... гласный вообще тем длиннее, чем его образование шире"55. С точки зрения современных фонетических знаний это допущение представляется совершенно обоснованным: при прочих равных условиях, в СРЛЯ собственная длительность гласных верхнего подъема составляет около 75%, а длительность гласных среднего подъема - около 90% от длительности гласного нижнего подъема [а]56. На основании этого факта можно считать, что распределение длительностей гласных в фонетической системе древнерусского языка в эпоху возникновения аканья было иным, нежели то, которое постулируется А.А.Шахматовым, т.е. самым долгим был широкий гласный [а], самыми краткими узкие гласные [и], [ы] и [у], а [е], [о], [ё] и [6] занимали промежуточное положение, причем гласные среднего подъема были несколько более долгими, чем гласные средне-верхнего подъема; при отсутствии фонологических противопоставлений по долготе такая ситуация, представляющая собой строгую фонетическую универсалию, является единственно возможной.

Можно предположить далее, что механизм возникновения аканья был гораздо более простым и непротиворечивым, чем это допускается в соответствии с концепцией А.А.Шахматова. В работе О.Брока нет никаких указаний на то, что он считал первичным именно диссимилятивное аканье, более того, на основании современных фонетических представлений можно объяснить не только и даже не столько происхождение диссимилятивного аканья, сколько - и в первую очередь - аканья недиссимилятивного как системы вокализма, возникшей раньше более сложного диссимилятивного; именно эта точка зрения представляется более адекватной из системных соображений - различные диссимилятивные модели достаточно просто и непротиворечиво выводятся именно из недиссимилятивной, причем исключительно на основании фонетических фактов, без обращения к понятию аналогии. Данная гипотеза позволяет не только отнести возникновение аканья к эпохе после падения редуцированных, но и рассматривать его как непосредственное следствие или продолжение тенденции, наблюдавшейся в эту эпоху - редукции кратких гласных в положении перед последующим долгим.

В процессе формирования количественно-динамического ударения произошло удлинение ударных гласных, что вело к сокращению безударных и редукции их до степени [ъ] (['ь]), в особенности - тех гласных, которые находились перед ударными - точно так же, как сокращались сверхкраткие ъ и

55 Брок, Олаф. Говоры к западу от Мосальска. Пг., 1916. С. 57-59.

56 Кузнецов В.Б., Отт В.А. Автоматический сшггез речи. Алгоритмы преобразования "буква-звук" и управление длительностью речевых сегментов. Таллинн, 1989. С. 68.

30

ь в позиции перед гласными полного образования в эпоху падения редуцированных. Сокращению обычно подвергались все гласные, кроме самых кратких и, ы и у, т.к. их сокращение могло привести к полной утрате гласного. Таким образом сформировался наиболее архаичный тип аканья недиссимилятивное аканье в широком смысле - с нейтрализацией фонем неверхнего подъема в звуках типа [ъ] после твердых согласных и типа [ь] или краткого [и] после мягких.

Особые отношения между гласными ударного и первого предударного слогов (в частности, зависимость длительности предударного гласного от длительности ударного, а также типичная для русского языка реализация одного фразового акцента на двух этих слогах акцентированного слова57) способствовали формированию просодического ядра слова - преимуществешю в тех русских говорах, в которых в дальнейшем и формируется аканье.

В части акающих говоров, не сформировавших просодическое ядро слова, отношения между ударным и первым предударным слогами далее не развиваются, что дает современное недиссимилятивное (сильное) аканье с нейтрализацией предударных гласных неверхнего подъема в звуке типа [ъ] после твердых согласных и эканье с нейтрализацией тех же гласных в [ь] или близком ему по спектральным характеристикам безударном ненапряженном [и] (или [и3]) после мягких согласных (а в части говоров - иканье). В другой части этих говоров в результате формирования просодического ядра происходит удлинение редуцированного гласного первого предударного слога, что приводит к понижению его подъема сначала до средне-нижнего, т.е. до степени [л] ([аь]), а затем (например, в современном московском произношении) и до обычного [а]. Этот тип аканья фиксируется преимущественно в тех говорах, где контраст между гласными первого предударного слога и другими безударными гласными выражен наиболее ярко - в восточных акающих и в псковских говорах.

В московском варианте литературного языка впоследствии произошло совмещение вокализма после твердых согласных второй системы и после мягких - первой. Наконец, в говорах третьего типа гласные первого предударного и других безударных слогов количественно противопоставлены не так ярко, при этом отношения между гласными просодического ядра слова оказываются в этих системах наиболее тесными - между ними наблюдаются компенсаторные отношения по длительности. Наличие или отсутствие удлинения редуцированного гласного первого предударного слога в этих системах зависит от собственной длительности ударного гласного: в положении перед самым долгим из гласных [а] удлинения не происходит (сохраняется [ъ]), перед самыми краткими [и], [ы], [у]) предударный [ъ] удлиняется и переходит в [а], а промежуточные ударные гласные среднего (и - при их наличии - средне-верхнего) подъема могут вести себя в этом отношении как открытые или как закрытые гласные. Так формируются наиболее простые типы диссимилятивного аканья - архаическое, жиздринское, донское (при том, что в положении после мягкого согласного редуцированный гласный [ь] изменяется в

•>7 Ърок О., Указ. соч. С. 8.

близкий ему по спектральным характеристикам безударный краткий ненапряженный [и] перед долгими и в долгий [а] перед краткими).

Особых замечаний требуют суджанский, мосальский, Дмитриевский и щигровский типы яканья. Различия в реализации гласных фонем неверхнего подъема в положении перед ударными гласными одного и того же подъема, присущие этим типам диссимилятивного яканья (во всех случаях [и] произносится перед ударным гласным, находящимся в положении после мягкого согласного, а [а] - в позиции перед ударным гласным того же подъема, находящимся в положении после твердого) могут быть объяснены тем, что собственная длительность ударных гласных в положении после мягких согласных больше длительности гласных в позиции после твердых58. В истории славянских языков сходные явления отмечались неоднократно: интерпретация гласного как долгого или краткого могла зависеть в них не только от различий в собственной длительности гласного, но даже и от различий в длительности гласного в зависимости от типа следующего согласного (наличие или отсутствие компенсаторного удлинения гласного полного образования в результате падения слабого редуцированного следующего слога в ряде славянских диалектов зависело от длительности находящегося между ними согласного59).

Таким образом, все разнообразие диссимилятивных моделей вокализма связано, в первую очередь, с тем, к какому классу относятся гласные неверхнего и ненижнего подъема - к классу долгих или кратких гласных (при том, что гласные верхнего подъема всегда функционируют как краткие, а гласный нижнего подъема - как долгий). Изложенная здесь гипотеза позволяет не только предложить чисто фонетическое объяснение возникновения различных типов диссимилятивного аканья-яканья (причем единое для всех этих типов); она позволяет отказаться и от представления о том, что причиной их возникновения была утрата противопоставления между гласными среднего и верхне-среднего подъема, а это, в свою очередь, позволяет объяснить наличие семифонемного ударного вокализма в говорах с жиздринской, донской, суджанской и другими моделями; становится также необязательным предполагать для говоров с Дмитриевским яканьем шесгифонемной системы ударного вокализма с <6>, но без <ё>.

В соответствии с этой гипотезой можно предположить, что и умеренное яканье является разновидностью диссимилятивного яканья применительно к тем говорам, которые обобщили зависимость длительности гласного только от его положения после твердого или после меткого согласного. В дальнейшем же в этих говорах зависимость качества предударного гласного от длительности ударного была переосмыслена как зависимость от твердости-мягкости согласного ударного слога, о чем свидетельствуют факты произношения гласных перед сочетаниями согласных, последний из которых является мягким, а первый твердым. Можно предложить и другую (чисто фонетическую)

58 Щерба Л.В. Русские гласные в качественном и количественном отношении. СПб., 1912. С.135. ,.■•■:.

59 Timberlake, Alan. Compensatory Lengthening in Slavic, 2: Phonetic Reconstruction // American Contributions to the Ninth International Congress of Slavists. Kiev, September 1983. Vol. 1. Linguistics. Edited by Michael S. Flier. Slavica. P. 300.

32

гипотезу о механизме возникновения умерешюго яканья, согласно которой оно является просто результатом развития в говоре с сильным аканьем-яканьем тенденции к зависимости качества предударного гласного от твердости / мягкости последующего согласного. В этом случае механизм изменения [С'аС] —> [С'иС] выглядит совершенно прозрачным: между двумя мягкими согласными гласный [а] имеет начальный и конечный [и]-образные переходные участки (['иая']), что при сокращении длительности его стационарной части может приводить к изменению в ['и'] (через ступень ['е']).

Традиционно возникновение умеренного яканья принято объяснять наслоением аканья-яканья на окающую модель владимирско-поволжского типа. Как полагал Е.Будде, а вслед за ним и В.Н.Сидоров60, современные диалекты с умеренным яканьем были изначально севернорусскими говорами с про изн о и гением [о] перед твердыми согласными и [е] перед мягкими на месте как *е и *ъ, так и *ё. Под влиянием акающей модели, в которой безударное [о] отсутствует, в этих диалектах любое [о] заменилось на [а], в том числе и после мягких согласных, а [е] заменилось на [и] перед мягкими. В гипотезе Будде-Сидорова имеются слабые места и с чисто лингвистической, и с лингвогеографической точки зрения. Гипотеза эта основана на презумпции, которую нет оснований считать неоспоримой: сторонники ее исходят из того, что обусловленность качества гласного твердостью или мягкостью последующего согласного - это исключительное свойство только окающих моделей вокализма; однако коартикуляционные явления, выражающиеся в наличии [и]-образных фаз у гласного в соседстве с мягкими согласными, - это свойство всех диалектов русского языка с выраженной палатализацией. Модель предударного вокализма, которая должна была образоваться в результате простого «наслоения» аканья на оканье путем замены [о] на [а], еще не дает умеренного яканья: этому противоречило устройство вокализма между мягкими согласными: [е] на месте *е и *ё и [а] на месте *а. Дальнейшее преобразование возникшего типа вокализма в умеренное яканье стандартного типа получало объяснение через аналогию.

Лингвогеографический аспект проблемы также не позволяет принять данную гипотезу как способ объяснения, пригодный для всех говоров той территории, на которой засвидетельствовано умеренное яканье: говоры с произношением безударного ['о] на месте *ё встречаются достаточно редко, умеренное же яканье является одним из самых распространенных типов предударного вокализма после мягких согласных, оно включено в массив других типов яканья, среди которых преобладают модели, где также проявляется принцип зависимости качества гласного от твердости/мягкости последующего согласного. Впрочем, даже и в восточной части территории распространения умеренного яканья говоры с различением гласных влад.-поволж. типа почти нигде непосредственно не граничат с умеренным яканьем. Далее, пи в одном говоре [о] на месте *ё не бывает регулярным - оно весьма четко связано с

60 Будде £. К истории великорусских говоров. Опыт историко-сравнительного исследования народного говора в Касимовском уезде Рязанской губернии. Казань, 18%; Сидоров В.Н. О происхождении умеренного яканья в среднерусских говорах / / Известия ОЛЯ All СССР. Вып. 2. М., 1951.

определенным кругом слов, то есть в значительной степени лексикализовано. Карпы ДАРЯ убедительно свидетельствуют о том, что исходная, по мнению В.Н.Сидорова, модель северного вокализма не имеет достаточно четкого ареала и потому вообще едва ли существовала «в чистом виде».

Формирование ассимилятивно-диссимилятивных моделей может быть связано с широко распространеш1ым в русских говорах явлением межслоговой вокальной ассимиляции. При этом возникновение [а] на месте [ъ] перед ударным [а] при отсутствии безударных [е], [о] перед соответствующими ударными гласными может объясняться тем, что безударное [а] (в отличие от [е] и [о]) уже было возможным в первом предударном слоге в говорах с диссимилятивными типами предударного вокализма. Иначе объясняли возникновение ассимшштивно-дисшмилятивного яканья H.H. Дурново и В.Н.Сидоров61, считавшие, что оно можег быть возведено только к задонскому подтипу архаического диссимилятивного яканья. Основным недостатком эгой гипотезы является тот факт, что в русских говорах ассимилятивно-диссимилятивное яканье на базе архаического не зафиксировано. Кроме того, исходя из этой точки зрения, очень сложно объяснить возникновение кидусовского, култуковского и новоселковского типов непосредственно из архаического. В заключение данной темы в диссертации предпринят анализ современных лингвогеографических данных в связи с проблемой территории возникновения аканья и вопросом о том, какой из типов аканья является первичным.

В.первом разделе Главы I было предложено описание си лл а б и ф икании в СРЛЯ, оперирующее понятием сонорности,. основанным на степени сужения в речевом тракте, и учитывающее все иерархически организованные универсальные принципы слогоделения. Такого рода описание позволяет не только максимально полно объяснить известные факты СРЛЯ, но и предложить новое объяснение некоторых звуковых изменений в русском и праславянском языках. Этой проблематике посвящена вторая часть третьей главы.

В праславянском языке произошел ряд звуковых изменений, связанных с характером слоговой структуры этого языка: (*ds, *ts ->) *ss —>■ [s] ("vedsb —> vösb); (*bs —>) *ps -> [s] (*grebsb —> grésb, *opsa -» osa); *kx -> [x] (*гекхъ —> гёхъ); (*dt ->) *tt —> [st] (*vedti —> vesti); *pn, *bn, *tn, *dn —> [n] (*эърпъ -» бъгуь, *vçdnçti —► vçnçti); *skn -> [sn] (*blbsknçti blbsnçti); *tm, *dm —> fm] (*dadmb damb); *pt, *bt —> [t] fpogrebti pogreti); *bv —> [b] ('obvçzati obçzati). Спецификой слоговой структуры праславянского языка, обусловившей эти изменения, принято считать "закон восходящей звучности". Однако не все звуковые изменения могут быть объяснены исходя из этой точки зрения: в частности, сочетания *pn, *bn, *tn, *dn, *skn, *tm, *dm, *bv не противоречат принципу восходящей звучности. Если принять, что в праславянском языке и всех славянских диалектах эпохи до падения редуцированных был актуален не только закон восходящей звучности, а все универсальные принципы

" Дурново H.H. Ответ проф. Е.Ф.Будде // Известия ОРЯС. T. XXIV, кн. 2. Пг„ 1923. С. 369; Сидоров В.Н. Два пути образования умеренного яканья из ёканья / / Из русской исторической фонетики. М., 1969.

организации слога, то можно предложить непротиворечивое объяснение для всех указанных звуковых изменений: 1) сочетания *Ы нарушают две

основные закономерности организации слога - принцип восходящей звучности в инициали (второй согласный не сонорнее первого) и принцип дисперсии сонорности; при этом в первом случае сохранение сегментной структуры слога (числа содержащихся в нем фонем) может быть достигнуто путем замены первого смычного на немаркированный спирант того же места артикуляции, в других же случаях это оказывается невозможным вследствие запрета на наличие фрикативного (кроме [э]) в положении перед смычным в инициали - в этих случаях первый согласный просто устраняется; 2) сочетания *сЬ/ Чэ, *Ьэ, *рэ62, *кх, *рп, *Ьп, *1п, *с!п, *экп, *Ьп, Мт, противоречат принципу дисперсии сонорности, так как нарастание сонорности в них не является максимально резким; 3) исключение в этом ряду, возможно, составляет сочетание *Ьу, т.к. сочетания других взрывных с [V] не были запрещены - в этом случае, по-видимому, имела значение близость согласных по месту артикуляции.

В Главе II было показано, что в рамках интегральной модели звукового поведения человека проводится последовательное разграничение фонологических правил, оперирующих символьными языковыми единицами (фонемами их признаками), и фонетических (коартикуляционных) процессов, регулирующих взаимодействие физических речевых единиц. При этом фонологические чередования в истории языка возникают из фонетических процессов, а механизмы звуковых изменений обусловливаются, в первую очередь, именно речевыми, коартикуляциошплми явлениями, в то время как те или иные особенности фонологической системы могут лишь накладывать определенные ограничения на реализацию этих изменений, но не являются их причиной. В третьей части третьей главы эти представления иллюстрируются фактами исторической фонетики русского языка.

Фонетическая система СРЛЯ и большинства современных русских говоров характеризуется наличием фонологического противопоставления согласных по ДП твердость / мягкость. На фонетическом уровне большинство мягких согласных (кроме Щ) характеризуются наличием дополнительной артикуляции палатализации, а большинство твердых (кроме [к], [г], [х]) - наличием дополнительной артикуляции веляризации. Противопоставление палатализованных согласных веляризованным в рамках тембровой корреляции встречается в языках мира достаточно редко (гораздо чаще палатализованные согласные противопоставляются нейтральным®) и является ярчайшей типологической особенностью русского языка. Формирование фонологического контраста согласных по ДП твердость / мягкость явилось следствием падения редуцированных. До этого согласные системно не противопоставлялись по твердости / мягкости: в позиции перед гласными переднего ряда произносились в той или иной степени палатализованные согласные, в остальных позициях - нейтральные (то есть, пепалатализованные и

и Для сочетаний со вторым [в] существенно отметить, что он ведет себя как немаркированный элемент только в маргинальной позиции - в начале инициали и конце финали.

Кодзасов С.!?., Кривнова О.Ф. Общая фонетка. М„ 2001. С. 446.

35

невеляризованные). Необходимость максимально эффективного в перцептивном отношении противопоставления мягких согласных твердым и приводила, вероятнее всего, к формированию дополнительной артикуляции веляризации у фонологически твердых согласных. Наличие дополнительной артикуляции веляризации у фонологически твердых согласных, как представляется, еще далеко не в полной мере учтено при анализе причин фонетических изменений, последовавших в русском языке в эпоху после падения редуцированных гласных. Некоторые из этих изменений рассмотрены в диссертации.

Вопрос о причинах изменения [кы], [гы], [хы] в [к'и], [г'и], [х'и] до сих пор не имеет удовлетворительного решения в исторической фонетике, несмотря на многочисленные попытки предложить объяснение этому явлению. А.А.Шахматов объяснял это изменение утратой заднеязычными согласными лабиализации. Однако неясно, действительно ли велярные согласные в древнерусском языке были лабиализованными в позиции перед нелабиализованными гласными. Основания для этого предположения А.А.Шахматов видел в том, что 1) I произносится как I перед гласными заднего и среднего ряда в русском языке; 2) сочетания [кы], [гы], [хы] не перешли в [к'и], [г'и], [х'и] еще в общеславянском праязыке; 3) е изменилось в о в положении не перед мягким согласным; 4) ъ изменился в о после падения редуцированных; 5) о изменилось в уо в нижнелужицком языке после губных и велярных согласных; 6) о изменилось в уо в говорах русского языка64. Легко видеть, что два последних аргумента не являются убедительными, поскольку в позиции перед лабиализованным гласным любой согласный является лабиализованным вне зависимости от того, имеет ли он дополнительную артикуляцию лабиализации перед другими гласными. Не обязательно предполагать лабиализацию предшествующего согласного и в качестве причины изменения ъ в о. Что же касается первых трех аргументов, то здесь в аргументации А.А.Шахматова наблюдается замкнутый круг: с одной стороны, некоторые фонетические изменения происходят потому, что согласные были лабиализовашшми, с другой - согласные были лабиализованными только потому, что иначе нельзя объяснить эти фонетические изменения. Наконец, механизм возникновения лабиализации согласных не может быть объяснен сколько-нибудь удовлетворительно.

Другие объяснения причин изменения [кы], [гы], [хы] в [к'и], [г'и], [х'и] исходят из фонологических свойств системы, сложившейся в эпоху после падения редуцированных; в их основе лежит идея обобщения основного вида гласной фонемы65. Однако данные русских диалектов свидетельствуют о том, что такое обобщение вовсе не обязательно. Кроме того, этой гипотезе

64 Шахматов АЛ. Очерк древнейшего периода истории русского языка // Энциклопедия славянской филологии: Издание ОРЯС Имл. ÀH / Под ред. И.В.Ягича. Пг.: Тип. Имп. АН, 1915. С. 61.

65 Jacobson, Roman. Remarques sur l'évolution phonologique du russe, comparée à celle des autres langues slaves // Travaux du Cercle Linguistique de Prague, 2. Praha. 1929. P. 61-62; Аванесов Р.И. Русская литературная и диалектная фонетика. М., 1974. С. 257; Касаткин J1JI. Современная русская диалектная и литературная фонетика как источник для истории русского языка. М., 1999. С. 195-196.

противоречит тот факт, что в данном случае при обобщении основного варианта гласной фонемы основной вариант согласной фонемы (твердые [к], [г1/ М) заменяется неосновным (мягкими [к1], [г1], [х1]). Наконец, нельзя полностью согласиться с тем, что не существует чисто фонетических предпосылок изменения [кы], [гы], [хы] в [к'и], [г'и], [х'и].

До падения редуцировашплх и фонологизации противопоставления твердых и мягких согласных сочетания [кы], [гы], [хы] были фонетически и фонологически закономерны. После формирования ДП твердость / мягкость и дефонологизации противопоставления по ряду гласных твердые согласные стали противопоставляться мягким по характеру дополнительной артикуляции. При этом гласные [и] и [ы] стали воплощать одну фонему, которая после палатализованных и палатальных согласных реализовалась звуком [и], а после веляризованных - [ы]. Вообще различие между [и] и [ы] является одной из типологических особенностей русского языка. В других языках (даже и с наличием палатализовагаплх согласных) после немяпсих согласных произносится, как и после мягких согласных, звук [и]. Тем самым, наличие в русском языке гласного [ы], а не [и] в позиции после твердого согласного оказалось, по-видимому, связано с веляризацией этого согласного, которая осуществляется в той же области, что и артикуляция [ы].

Велярные согласные представляют собой особый, единственный в русском языке класс - в него входят звуки, которые не будучи мягкими, в то же время не могут бьггь и веляризованными в силу того, что их основная артикуляция осуществляется в месте дополнительной артикуляции веляризации. Кроме того, в русском языке гласный [ы] является дифтогоидом [ыи], а начальная фаза его артикуляции "полностью зависит от предшествующего согласного"66. Чрезвычайно важным в этой связи оказывается тот факт, что и велярные согласные являются звуками, в наибольшей степени склонными к коартикуляции соседнему (в особенности последующему) гласному67 во всех языках68. Таким образом, сочетания [кы], [гы], [хы] с фонетической точки зрения не являются стабильными, так как характеристики начальной части [ы] зависят от свойств предшествующего согласного, а свойства велярных согласных - от последующих гласных. На основании изложенного можно сформулировать гипотезу о том, что изменение [кы], [гы], [хы] в [к'и], [г'и], [х'и] вызвано фонетической неустойчивостью сочетаний [кы], [гы], [хы] и запретом на произношение [ы] после певеляризованного согласного.

Изменению [кы], [гы], [хы] в [к'и], [г'и], [х'и] во многом параллельно изменение ['е] в ['о] в позиции перед твердым согласным. Оно тоже, по-видимому, произошло после утраты редуцированных гласных и в значительной мере являлось следствием этой утраты, формирования фонологического контраста согласных по ДП твердость / мягкость и дефонологизации признака ряда у гласных. А.И.Томсон предположил, что изменение ['е] в ['о] было вызвано

66 Вондарко Л.В. Фонетика современного русского литературного языка. М., 1998. С. 114.

« Кодзасов C.B., Кривнова О.Ф. Указ. соч. С. 170.

68 Kewley-Port, D. Measurement о£ formant transitions in naturally produced stop consonant-vowel syllables / / Journal of Acoustiical Society of America. 1983, Ns 72.

37

лабиализованным характером согласного, перед которым 1'е] изменялся в ['о]69. В настоящее время большинство лингвистов разделяют его мнение, видя причину утраты лабиализации согласных в том, что в фонологических системах обычно не сочетаются признаки палатализованносги / непалатализованности и лабиовелярности / нелабиовелярности у согласных и развитие в истории Древнерусского языка противопоставленности по палатализованносги / непалатализованности должно было привести к утрате согласными качества лабиовелярности70.

Однако, во-первых, признак лабиализованности не был в древнерусском языке фонологическим признаком согласных и формирование ДП твердость / мягкость само по себе вряд ли могло вызвать делабиализацию твердых (тем более что лабиализованные согласные акустически очень сходны с веляризованными), а во-вторых, системы с противопоставлением палатализованным согласным лабиализованных представлены в языках мира достаточно широко71.

В этой связи следует отметить, что на акустическом уровне различие между гласными [е] и [о] связано, в первую очередь, с положением Бг гласного: у [е] ее значение составляет около 2000 Гц, а у [о] - менее 1000 Гц (при почти одинаковом значении Б] в области около 500 Гц). Таким образом, с акустической точки зрения изменение ['е] в ['о] - это понижение Бг гласного сначала на переходном к соседнему согласному участке, а затем и на всем его протяжении. Существенно,: что дополнительная артикуляция веляризации имеет тот же самый акустический эффект, что и дополнительная артикуляция лабиализации: она существенно понижает значение второй форманты веляризованного звука. Таким образом,; изменение ['е] в ['о] может бьггь объяснено влиянием последующего веляризованного согласного. Это объяснение представляется более убедительным, чем традиционное, потому что апеллирует к качеству звука, которое, безусловно, имеется у русских согласных и возникло в эпоху после падения редуцированных, а не к тому качеству, наличие которого нужно предполагать только для объяснения данного явления. Еще одним аргументом в пользу такого решения можно считать и тот факт, что дополнительная артикуляция лабиализации иначе распределена во времени относительно основной артикуляции согласного, чем дополнительная артикуляция веляризации: если веляризованные согласные веляризованы на всем своем протяжении, то лабиализованные лабиализованы только в конечной части (а взрывные даже после размыкания смычки) -вследствие этого лабиализованные согласные оказывают коартикуляционное воздействие только на последующий гласный, а коартикуляция предшествующего гласного лабиализованному согласному практически отсутствует даже в закрытом слоге72.

69 Томсон А. И. Общее языковедение. Одесса, 1910. С. 258.

70 Горшкова К.В., Хабургаев ГЛ. Историческая грамматика русского языка. М., 1981. С. 76.

« Кодзасов С.В., Кривнова О.Ф. Общая фонетика. М., 2001. С.446.

72 Ladefoged, Peter and Ian Maddieson. The Sounds of the World's Languages. Blackwell. Oxford, UK and Cambridge, Mass., USA. 1996. P. 357-360.

Таблица 2. Примеры действия алгоритма слогоделения в СРЛЯ

" -------- принципы кандидаты ' ОР ЖР МОР БОР

па-троп. + + + (+)

пат-рон + + *! (*)

зе-мля + + + (*)

зем-ля + + (+)

век-иш + (+) (*) (+)

ве-кша (+) М п

лам-па + (+) п М

ла-мпа *! п <+) Г)

кар-ман + (+)

ка-рман о <+> (*)

кам-ни + + п (+)

ка-мпи + *! (+) П

топ-ка + (+) Г) (+)

то-пка *! (*) ' <+) О

Ьцр'-щн + + (*) (+)

бу-р^ан + (+) О

зав-тра + + +

завт-ра + + # *!

за-втра + *! (+) О

абстракт-ный + Г) (*) (*)

абстрак-тный *! м (Ч <+>

абстра-ктный *! (+) о

корм-лю + + *. +

кор-млю + + * *!

ко-рмлю *! <+> (*)

чист-ка + + (+>

чис-тка + *! п (*)

чи-стка *! п (+) Г)

| [рац-тво] + (+) (*) (+)

[рацг-во! *! (+) (*) п

[ра-даво] *1 (*) (+) п

экс-плуатация + + * +

эк-сплуатация + + * »1

з-ксплуатация о (+) п

[мыс-л'иу] + (+) (*) (*)

[мысп'-иу] *! о (*) (*)

[мы-сл'иу] *! (+) <+) о

ЭР ЭВР МОР ЭОР

Легко видеть, что при другой иерархии запретов возможно и другое слогоделение -например, такое, которое дает сонорная теория - для этого нужно лишь поменять местами МОР и БЭР, т.е. ранжировать принцип открытого слога выше принципа восходящей звучност и:

БР МОР ЭвР БОР

за-втра + + С) Г)

зав-тра + *! (+) (+)

завт-ра + *! (+) Г)

Таблица 3. Сводная признаковая матрица сегментов СРЛЯ

БОП УОС сопя сог ап: ЫЙЬ Ьаск гп<1 пэ1 1тг сот УС(1

н + + - + _ _ _ +

ы + + - + - + _ +

t + + - _ _ - - +

э + + - - - + _ +

а + + _ _ + _ _ +

В + + _ _ + + _ +

У + + - + _ + + +

У + + - + _ - +

о + + _ _ _ + + +

ъ + + - - - + _ -

ь + + - - - - - -

№ + - - - - - - - +

У + - - - + + - - +

п _ _ + _ + + _ _ - - -

п' _ _ + _ + _ - - - _ -

б _ - + _ + + - - - - +

б' _ + _ + - - - - +

ф _ _ + - + + - - + -

_ _ + - + - _ - + -

в _ + - + + - - + +

в* _ + - + - - - + +

м 4- _ + - + + + _ - -

м' + - + - + - + - - -

т _ _ + + + + - _ - _ -

т1 _ - + + + - - _ - - -

л - - + + -ь + - - - - +

д1 - - + + + _ - -- _ - +

с - - + + + + _ _ + _

с* _ _ + + + - - _ + -

1 _ _ + + + _ _ + +

3* _ _ + + + - _ - + +

н + - + + + + + - - -

и* + - + + + - + _ _ -

л + + + + + + - +

л' + + + + + - - +

и - _ + + + + _ _ - + -

д* - - + + + + - - - +

111 _ - + + - + _ _ + _

ш1 - - + + - _ - _ + -

ж - - + + - + - _ + +

ж* - - + + - - - - + +

V - - + + - - - _ - + -

дж' - - + + - - - _ - + +

р + + + + - + - _ - -

р' + + + + - - - - - -

\ + _ + _ _ _ _ _ +

к - - + _ - + _ _ _ - -

к1 - - + _ - - - - _ _ _

г - - + - - + - _ - - +

г* - - + _ - - _ _ _ +

X - - + - - • _ _ + -

X' - - + - - - _ _ + _

т - - + - - + - - + +

я + - + - - + + - - -

воп УОС СОПБ сог аги 1о\¥ Ьаск ГП(1 ПБ1 Иг сот (М5 уо5

~ --------фонема признак "—— <и> <е> <а> <0> <У>

подъем верхний средний нижний средний верхний

лабиализация - - (-) + +

Таблица 5. Трехпризнаковая матрица сильных гласных фонем СРЛЯ (в скобках

------- фонема признак " -—■—__ <и> <е> <а> <о> <у>

верхний подъем + - +

нижний подъем Н - + -

лабиализация - - +

Таблица 6. Позиции нейтрализации гласных фонем и слабые фонемы, представленные в

Позиции Слабые фонемы

1. Первый предударный слог после парных твердых согласных и предударные неприкрытые слоги Уз - Вз (о/а) - Из (е/„)

2. Первый предударный слог после шипящих согласных Уз — Эз — Из (о/с/,,)

3. Безударные прикрытые слоги после мягких и (кроме 1-го предударного) после твердых согласных У2 - И2 (о/а/еЛО

Таблица 7. Трехпризнаковая матрица сильных и слабых гласных фонем СРЛЯ

~~ —фонема признак --- и е а о У Из аз Уз и2 У2

верхний подъем + - - - + + _ +

нижний подъем - - + - -

лабиализация - - - + + - - + - +

Таблица 6*. Позиции нейтрализации гласных фонем и слабые фонемы, представленные

Позиции Слабые фонемы

1. Первый предударный слог после парных твердых согласных и предударные неприкрытые слоги УЗ -аз (о/а) — Из (е/и)

2. Первый предударный слог после шипящих согласных у} _а3 _пиМ»)

3. Безударные прикрытые слога после мягких и (кроме 1-го предударного) после твердых согласных У2 ~ Иг (о/а/с/и)

Таблица 7*. Трехпризнаковая матрица сильных и слабых гласных фонем СРЛЯ

_____фонема признак ---_ и е а 0 У и1 а3 у1 из аз Уз И2 У2

верхний подъем + - - — + + _ +

нижний подъем - - + _ - — + -

лабиализация - - - + + - - + - - + - +

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Князев С.В., Пожарицкая С.К. Современный русский литературный язык. Фонетика. Графика. Орфография. Орфоэпия. М., 2005.16,8/11,2 пл.

2. Князев С.В. Корреляция согласных по твердости/мягкости в современной орфоэпической норме // Русский язык как иностранный в отраслевом вузе. М., 1987. 0,4 п.л.

3. Князев С. В. Некоторые результаты экспериментально-фонетического исследования реализации противопоставления глухих/звонких согласных // Бюллетень Фонетического фонда русского языка. № 2. Bochum, 1989.1,1 пл.

4. Князев С. В. Фонетический параметр длительности в связи с противопоставлением глухих/звонких согласных в русском, венгерском и германских языках / / Семантика преподавания русского языка как иностранного. Вып. 3. Ч. 1. Харьков, 1989. 0,2 п.л.

5. Князев С.В. Характер нейтрализации и дифференциальный признак. Глухость/звонкость и напряженность/ненапряженность согласных // Проблемы доказательства и типологизации в фонетике и фонологии. М., 1989. 0,3 пл.

6. Князев С.В. Напряженность/ненапряженность согласных в севернорусских говорах и возможное финно-угорское влияние // Congressus Septimus Internationalis Fenno-Ugrístarum. 2A. Lingüistica. Debrecen, 1990. 0,2 пл.

7. Князев C.B. Некоторые особенности фонетики севернорусских говоров в связи с характером их артикуляционной базы // Закономерности языковой эволюции. Тезисы докладов. Рига, 1990.0.2 пл.

8. Князев С.В. Реализация противопоставления глухих/звонких согласных в некоторых германских, славянских и финно-угорских диалектах / / Congressus Septimus Fenno-Ugristarum. ЗА. Sessiones Sectionum. Dissertationes. Lingüistica. Debrecen, 1990. 0,6 пл.

9. Князев C.B. О связи особенностей артикуляционной базы говора с характером противопоставления глухих/звонких и твердых/мягких согласных // Современные русские говоры. М., 1991. 0,9 пл.

10. Kniazev S.V., Pozharitskaya S.K. On the Phonetic System evolution in Some Archaic Russian Dialects // Actes du XII Congress International des Sciences Phonctiques. Vol. 4. Aix-en-Provence, France, 1991. 0,8/0,4 пл.

11. Князев C.B., Шатайкина М.С. О сильном примыкании // Проблемы фонетики. I. М., 1993. 0,9 пл.

12. Заппок К, Князев С.В., Кодзасов С.В. Исследование модальных интонаций // Просодический строй русской речи. М., 1996. 2,5/0,8 пл.

13. Князев С.В., Пожарицкая С.К. О содержании курса "Фонетика современного русского литературного языка" на филологическом факультете МГУ // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 1996, N 5. 0,6/0,3 пл.

14. Князев С.В., Левина А.Н., Пожарицкая С.К. О говорах Верхней Пинеги и Выи / / Русские диалекты: история и современность. Вопросы русского языкознания. Вып. VII. МГУ, 1997.1,5/0,5 п.л.

15. Князев С,В. Фонетическая реализация ударения в различных фразовых позициях в современном русском языке // Фонетика сегодня: актуальные проблемы и университетское преподавание. М., 1998. 0,2 п.л.

16. Князев C.B. О критериях слогоделения в современном русском языке: теория волны сонорности и теория оптимальности // Вопросы языкознания. 1999, № 1.1,5 п.л.

17. Князев C.B. Ресиллабификация в современном русском языке // Проблемы фонетики. III. M., 1999. 0,5 пл.

18. Князев C.B. О прогрессивной ассимиляции в современном русском языке / / Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 1999, N 4.1,0 п.л.

19. Князев C.B. Один согласный или два? // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 2000, N1. 0,6 пл.

20. Князев C.B. К вопросу о палатальном дрожащем в славянских языках / / Древние языки в системе университетского образования: их исследование и преподавание. М., 2000. 0,15 п.л.

21. Князев C.B. К вопросу о механизме возникновения аканья // Вопросы языкознания. 2000, Ne Л. 2,5 пл.

22. Князев C.B. О некоторых нестандартных реализациях губных спирантов в современном русском литературном языке / / Активные языковые процессы конца XX века. Тезисы Международной конференции. IV Шмелевские чтения, 2325 февраля 2000 г. М., 2000. 0,15 пл.

23. Князев C.B. Побочное ударение в русском слове // Русское слово в языке и речи. Брянск, 2000. 0,4 пл.

24. Князев C.B. О причинах некоторых звуковых изменений в праславянском языке // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 2000, N 5. 1,2 пл.

25. Князев C.B. К истории формирования некоторых типов аканья и яканья в русском языке / / Вопросы русского языкознания. Вып.Х1. МГУ, 2001. 2,0 п.л.

26. Князев C.B. Некоторые проблемы классификации звуковых единиц в русском языке / / Языковая система и ее развитие во времени и пространстве. М., 2001. 0,6 пл.

27. Князев C.B. Об одном акустическом критерии слогораздела в русском языке // Русский язык: исторические судьбы и современность. Международный конгресс. Москва, МГУ, 13-16 марта 2001 г. 0,2 пл.

28. Князев C.B. Еще раз о соотношении фонетики и фонологии // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 2001, N 5. 0,7 п.л.

29. Князев C.B. О некоторых фонологических единицах в русском языке // Русский язык: исторические судьбы и современность. Международный конгресс. Москва, МГУ, 13-16 марта 2001 г. 0,2 пл.

30. Князев C.B., Моисеева Е.В. О статусе и функциях гортанной смычки в русском языке // Теория языкознания и русистика. Наследие профессора Б.Н.Головина. Нижний Новгород, 2001. 0,4/0,2 пл.

31. Князев C.B. О дополнительной артикуляции в связи с некоторыми фонетическими изменениями в русском языке // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 2002, N 5.1,1 пл.

32. Князев C.B. О причинах перехода [кы], [гы], [хы] в [к'и], [г'и], [х'и] в русском языке // Аванесовские чтения. Международная конференция 14-15 февраля 2002 г. Тезисы докладов. М-, 2002. 0,15 п.л.

33. Князев C.B., Пожарицкая С.К. О механизме формирования умеренного яканья в русских говорах // Аванесовские чтения. Международная конференция 14-15 февраля 2002 г. Тезисы докладов. М., 2002. 0,15/0,1 пл.

34. Князев C.B., Пожарицкая С.К. Еще раз о механизме формирования умеренного яканья в русском языке / / Аванесовский сборник. К 100-летию со дня рождения члена-корреспондента АН СССР Р.И.Аванесова. М., 2002. 0,8/0,4 пл.

35. Князев C.B., Урбанович Г.В. О ритмической модели слова в некоторых архангельских говорах // Материалы и исследования по русской диалектологии. I (VII). М., 2002. 0,9/0,5 пл.

36. Князев C.B. О формировании важнейших типов аканья и яканья в русском языке // Славянское языкознание. Материалы конференции (Москва, июнь 2002). К XIII Международному съезду славистов. М., 2003, 0,6 пл.

37. Князев C.B. О статусе некоторых позиций в теории МФШ // Фонетика сегодня: актуальные проблемы и университетское образование. Тезисы IV Международной конференции. Звенигород, 11-13 апреля 2003 г. 0,15 пл.

38. Князев C.B. Об иерархии фонологических правил в русском языке (несколько новых соображений по поводу язв А.А.Реформатского) // Семиотика, лингвистика, поэтика: К столетию со дня - рождения А.А.Реформатского. М., 2004.1,1 пл.

39. Князев C.B. Звуковые изменения в русском и праславянском языке в свете современных фонетических представлений // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 2004, N 2.1,4 пл.

40. Князев C.B. О механизме изменения [о] в [у] в начальном неприкрытом слоге в говорах с неполным оканьем // Проблемы современной русской диалектологии. Тезисы докладов международной конференции 23-25 марта 2004 г. М., 2004. 0,15 пл.

41. Князев C.B., Моисеева Е.В., Петрова И.В. Левый контекст как фактор, регулирующий смягчение согласного перед мягким согласным в начале слова в современном русском литературном языке // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 2004, N 5.1,4/0,5 пл.

42. Воронцова И.В., Князев C.B. Оглушение начального согласного в позиции внешнего сандхи в зависимости от левого и правого контекста в современном русском литературном языке / / Русский язык: исторические судьбы и современность. Международный конгресс. Москва, МГу, 26-28 марта 2004 г. 0,2/0,1 пл.

43. Ворспщова И.В., Князев C.B. О факторах, регулирующих изменения по голосу в сочетаниях <в> (<ф>) + <в> на стыках слов в современном русском литературном языке // Культура русской звучащей речи: традиции и современность. Тезисы докладов международной научной конференции 26-28 апреля 2004 г. М„ 2004. 0,1/0,05 пл. ^ '

F

Отпс^^ю в копицент|фЬг ПРИНТ» Москва, Ленинские горы, МГУ, 1 Гуманитарный корпус. www.stprint.ru e-mail: zakaz@stprint.ru тел.: 939-33-38 Тираж 100 экз. Оаапиыньв печать 29.04.2006 г.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Князев, Сергей Владимирович

ВВЕДЕНИЕ.2

Основные термины, используемые в работе.13

Базовые теоретические положения работы.16

ГЛАВА I. АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ФОРМИРОВАНИЯ ПРОСОДИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЫ ФОНЕТИЧЕСКОГО СЛОВА В РУССКОМ ЯЗЫКЕ: СИНХРОНИЯ.28

РАЗДЕЛ I. СЛОГ.28

Слог как суперсегментная единица и универсальные принципы слогоделения.28

Формирование структуры слога и критерии слогоделения в современном русском языке: теория волны сонорности и теория оптимальности.39

§ 1. Основные положения теории сонорности и их оценка.39

§ 2. Шкала сонорности сегментов в русском языке.48

§ 3. Теория оптимальности и алгоритм слогоделения в СРЛЯ.58

§ 4. Примеры действия алгоритма слогоделения в СРЛЯ.67

§ 5. Формирование алгоритма слогоделения в русском языке.74

Об одном акустическом критерии слогораздела в современном русском литературном языке.75 о перераспределении сегментов в процессе формирования слоговой структуры фонетического слова: ресиллабификация в современном русском литератур1 юм языке.79

РАЗДЕЛИ ФОНЕТИЧЕСКОЕ СЛОВО.95

Формирование ритмической структуры фонетического слова: фонетическая реализация ударения в различных фразовых позициях в современном русском литературном языке.102

Формирование ритмической структуры фонетического слова: о характере выделения гласных неприкрытых предударных слогов.121

Эксперимент 1.123

Эксперимент 2.129 о территориальных различиях в типах ритмических структур фонетического слова в русском языке.134

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Князев, Сергей Владимирович

Одной из важнейших задач современной лингвистики является создание системно-функциональных описаний, в основе которых лежит моделирование использования языка человеком в процессе коммуникации. В функциональной лингвистике язык понимается как особый механизм, используемый для связывания двух внеязыковых сущностей: коммуникативного намерения говорящего и звукового сигнала. Условно - это модель "смысл —> звучание", где "—>" и есть язык. Основные функции языка осуществляются в процессе порождения и смысловой интерпретации текста, поэтому моделирование фонетического компонента языка можно осуществлять через описание тех преобразований, которым подвергаются характеристики текста при его синтезе и анализе.

Основные цели настоящей работы состоят в том, чтобы

• продемонстрировать, каким образом некоторые проблемы описания фонетики современного русского языка могут быть решены с учетом современных фонологических представлений (в частности, стандартной модели порождающей фонологии, теории оптимальности, развития идей Московской фонологической школы) и их обобщения в рамках интегральной модели звукового поведения человека;

• показать необходимость учета последних достижений в области синхронной фонетики для описания исторического развития фонетической системы русского языка.

Материалом исследования послужили разнообразные, в том числе ранее не описывавшиеся, явления литературной и диалектной фонетики русского языка в различные периоды его развития.

Актуальность исследования состоит в том, что оно включено в контекст новейших направлений развития фонетики как научной дисциплины - в частности, находится в русле разработки интегральной фонетической модели звукового поведения.

Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней содержатся принципиально новые решения ряда проблем фонетики современного русского языка:

• сформулирована новая теория слогоделения в русском языке;

• произведено эксплицитное разграничение фонетических (коартикуляционных) и фонологических явлений -единиц, признаков, позиций, чередований;

• приведены данные о порядке применения фонологических правил в русском языке;

• предложено новое описание системы дифференциальных признаков сильных и слабых гласных фонем современного русского литературного языка, а также компактное описание механизма реализации безударных гласных.

Научная новизна исследования заключается также в том, что в научный оборот вводятся новые сведения о явлениях в области русской фонетики:

• выявлены, описаны и интерпретированы неизвестные ранее данные о реализации гласных в конечных открытых и начальных неприкрытых слогах и факты фонетической сочетаемости, обусловленные различными фонологическими и собственно фонетическими механизмами - коартикуляционные уподобления на стыках фонетических слов по глухости // звонкости и твердости / / мягкости согласных;

• получены новые экспериментальные данные о характере слогоделения, а также о способах фонётической реализации ударения в различных фразовых позициях в литературном русском языке и в севернорусских говорах.

Кроме того, в диссертации предложены новые объяснения ряда фонетических изменений (механизма формирования аканья, перехода [кы], [гы], [хы] в [к'и], [г'и], [х'и], звуковых изменений, связанных со структурой слога, и др.), которые основываются на представлениях и достижениях современной фонетической науки.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что предложенные в нем принципиально новые решения некоторых вопросов современной фонетики русского языка позволяют уточнить ряд положений фонологической теории в области разграничения различных типов позиций, признаков и чередований и по-новому интерпретировать ряд явлений русской синхронной и диахронической фонетики. Таким образом, вводимые в научный оборот данные о фонетике современного русского языка, имеющие самостоятельное научное значение, рассматриваются не изолированно, а в качестве базы для описания исторического развития русской фонетической системы, а в перспективе позволяют предложить новые объяснения другим фонетическим явлениям, в том числе и в других языках.

В работе используются различные методы исследования: описательный метод, метод синхронного анализа звучащей речи, метод лингвистического эксперимента, экспериментально-фонетический метод, включающий в себя элементы спектрографического, осциллографического и аудитивного анализа, и метод моделирования языкового поведения

Практическое значение настоящего исследования заключается в том, что полученные в его ходе результаты могут быть и уже были использованы в различных теоретических курсах общей и русской фонетики, а также в курсах обучения иностранных учащихся русской звучащей речи.

Основные положения, выносимые на защиту, состоят в следующем:

1. В любой фонетической системе представлены сущности двух принципиально различных типов: фонологические (языковые, ментальные, символьные) единицы, их признаки, позиции и операции над ними и собственно фонетические элементы, параметры, позиции и процессы; подобное разграничение может быть произведено не только на сегментном, но и на просодическом уровне.

2. Одно и то же фонетическое явление может быть результатом действия

• только фонологических закономерностей,

• только фонетических процессов,

• тех и других одновременно (причем в ряде случаев -противополож! юнаправленных) как на сегментном, так и на просодическом уровне.

3. Разграничение фонологических и собственно фонетических явлений позволяет как описать механизмы звукового поведения участников акта коммуникации, так и предложить объяснения многочисленным фактам фонетики конкретных языков - в том числе описанных в настоящем исследовании синхронных (например, отсутствие оглушения шумного перед оглушенным шумным в язв, служб или прогрессивное оглушение в сочетаниях <в> + <в> на стыках слов в Петров-Водкин, таков вопрос) и диахронических (например, изменений [кы], [гы], [хы] в [к'и], [г'и], [х'и] и [*е] в ['о]) явлений.

4. Фонологические правила являются результатом лингвистической символизации коартикуляционных явлений. В процессе порождения структуры фонетического слова они всегда применяются до правил коартикуляции и при этом в современном русском литературном языке - по крайней мере, в ряде случаев - в фиксированном линейном порядке, отличном от их исторического порядка:

• внутрисловная ассимиляция по голосу, мягкости и месту образования,

• конечное оглушение,

• ассимиляция по голосу и месту образования на стыках фонетических слов,

• звуковой эллипсис.

5. Теория слогоделения в современном русском литературном языке (далее - СРЛЯ), максимально полно объясняющая все известные факты, включая вариативность разбиения текста на слоги, наблюдаемую среди носителей СРЛЯ, должна строиться с учетом максимального числа принципов формирования слоговой структуры, связанных между собой иерархическими отношениями.

6. Наиболее полное и непротиворечивое описание явлений силлабификации и ресиллабификации в современном русском языке может быть осуществлено с учетом формирования шкалы сонорности на основании степени сужения в речевом тракте с выделением максимально возможного количества ступеней сонорности. ¥

7. Результаты сопоставительного анализа формантной структуры начальных гласных внутри и на стыках фонетических слов дают основания утверждать, что ресиллабификация в русском языке может происходить в пределах не только фонетического слова, но и синтагмы; этому не противоречит сохранение некоторых фонетических свойств конечных и начальных сегментов контактирующих слов (таких, как оглушение согласного или сохранение тембра [а] после мягкого согласного), которые выполняют функцию пограничных сигналов.

8. Особенности фонологической системы языка сами по себе обычно не являются причиной фонетических изменений - они могут лишь допускать эти изменения или, в той или иной мере, препятствовать им; в большинстве случаев собственно фонетические изменения, происходящие на протяжении истории языка, являются причиной перестройки фонологических отношений, а для самих этих изменений может быть сформулировано чисто фонетическое объяснение их механизма.

9. Изменение [кы], [гы], [хы] в [к'и], [г'и], [х'и], а также некоторые другие факты истории русского языка с фонетической точки зрения могут быть объяснены формированием на фонетическом уровне противопоставления твердых и мягких согласных по веляризации // палатализации.

10. Одним из наиболее существенных различий между фонетическими системами русского языка является способ просодического выделения внутри фонетического слова, в частности - наличие или отсутствие двусложного просодического ядра. В современном русском литературном языке гласные внутри просодического ядра противопоставлены только по длительности и спектральным характеристикам и только в сильной фразовой позиции.

11. С учетом современных представлений о структуре и характере выделения просодического ядра в различных диалектах русского языка и с опорой на данные о синхронных, а не праславянских отношениях гласных по длительности, прямо пропорциональной степени открытости гласного, возможно адекватное - и при этом строго фонетическое - описание механизма формирования всех существующих моделей аканья и яканья в русском языке.

Апробация работы. Теоретические положения и результаты исследования сообщались в докладах, прочитанных на следующих конференциях:

Проблемы доказательства и типологизации в фонетике и фонологии. Москва, 1989;

2. Congressus Septimus Internationalis Fenno-Ugristarum. Debrecen, Hungary, 1990;

3. Фонетика сегодня: актуальные проблемы и университетское образование. Звенигород, 1998;

4. Кузнецовские чтения. Москва, МГУ, 1999;

5. Активные языковые процессы конца XX века. IV Шмелевские чтения, 23-25 февраля 2000 г. Москва;

6. Древние языки в системе университетского образования: их исследование и преподавание. Москва, 2000;

7. Русский язык: исторические судьбы и современность. Международный конгресс. Москва, МГУ, 13-16 марта 2001 г.;

8. The typology of intonation, stress and lexical tones in Slavic, Baltic and Germanic languages. Stockholm, Sweden. 12-15 October, 2001;

9. Теория языкознания и русистика. Наследие Б.Н.Головина. Международная научная конференция, посвященная 85-летию профессора Бориса Николаевича Головина. Нижний Новгород, 2001;

10. Ломоносовские чтения. Москва, МГУ, 2001 г.;

11. Аванесовские чтения. Международная конференция. Москва, 14-15 февраля 2002 г.;

12. Славянское языкознание. Москва, июнь 2002. К XIII Международному съезду славистов. М., 2003;

13. Фонетика сегодня: актуальные проблемы и университетское образование. IV Международная научная конференция.

Звенигород, 11-13 апреля 2003 г.;

14. Проблемы современной русской диалектологии.

Международная конференция 23-25 марта 2004 г. Москва;

15. Русский язык: исторические судьбы и современность.

Международный конгресс. Москва, МГУ, 26-28 марта 2004 г.;

16. Культура русской звучащей речи: традиции и современность.

Международная научная конференции 26-28 апреля 2004, г.

Москва.

Содержание диссертации отражено в учебнике Современный русский литературный язык. Фонетика. Графика. Орфография. Орфоэпия. М., 2005 (11,2/16,8 пл., в соавторстве с С.К.Пожарицкой) и в 42 статьях общим объемом 37 п.л.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, и списка использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Формирование структуры фонетического слова в русском языке: синхрония и диахрония"

Основные выводы

В настоящей главе изложены результаты исследования фактов исторической фонетики русского языка, осуществленного с использованием современных представлений об устройстве фонетического компонента в модели речевой деятельности и новейших экспериментально-фонетических данных, описанных в предшествующих главах диссертации.

Эти результаты дают основания для следующих выводов:

1. Особенности фонологической системы сами по себе не являются причиной фонетических изменений - они могут лишь допускать эти изменения или, в той или иной мере, препятствовать им; более того, обычно собственно фонетические изменения, происходящие на протяжении истории языка и сами по себе не обусловленные фонологией, являются причиной перестройки фонологических отношений, а сами фонетические изменения всегда могут и должны быть объяснены чисто фонетическими причинами.

2. Предложенная А.А.Шахматовым теория возникновения аканья, основанная на гипотезе о первичности архаического диссимилятивного аканья-яканья, сформировавшегося на базе системы с сохранением праславянских долгот на "орфоэпическом" уровне, не позволяет объяснить формирование разнообразных моделей безударного вокализма в акающих говорах русского языка ни с системной точки зрения, ни с точки зрения данных современной лингвистической географии.

3. Учет новейших сведений о характере просодического выделения ядра фонетического слова в разных фонетических системах русского языка и о разграничении фонологических и собственно фонетических единиц, их признаков и операций над ними позволяет предложить полное, непротиворечивое и при этом чисто фонетическое описание механизма формирования разнообразных моделей акающего вокализма, основанное исключительно на зафиксированных фактах русского языка.

4. На основании современных представлений о фонетической реализации дифференциального фонологического признака твердость / / мягкость согласных, основным фонетическим параметром которого служит дополнительная артикуляция веляризации / / палатализации, предложена новая гипотеза, позволяющая объяснить изменения [кы], [гы], [хы] в [к'и], [г'и], [х'и] и ['е] в [о1] без предположения об особом характере (лабиализации) твердых согласных в древнерусском языке, выдвигаемом исключительно для объяснения указанных фактов.

5. Для целого ряда изменений в истории праславянского и русского языков - (*ds, *ts -») *ss -» [s] (*vedsb -» уёвъ); (*bs -») *ps -> [s] (*^еЬвъ -» gres^ *opsa -» osa); *kx -» [x] (*гекхъ -» гёхъ); (*dt -») *tt -» [st] (*vedti -> vesti); *pn, *bn, *tn, *dn -» [n] (*върпъ -> въпъ, *vedn<jti -> v?n9ti); *skn -> [sn] (*blbskn9ti -> blbsnyti); *tm, *dm -> [m] (*dadmb -> damb); *pt, *bt -> [t] podbgrebti -> podbgreti); *bv -> [b] (*obv?zati -> ob^zati); Hp -> ндр (идрав), cp -> стр (страм) и др. - предложено новое обяснение на основании приведенных в Главе I данных об устройстве шкалы сонорности, слоговой структуре и явлениях силлабификации в современном русском литературном языке.

6. Ритмическая организация фонетического слова и обусловленный ею механизм реализации гласных начальных неприкрытых слогов в говорах с неполным оканьем сходны с ритмической организацией фонетического слова и механизмом реализации гласных в современном русском литературном языке.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В настоящем исследовании, выполненном с применением экспериментально-фонетического метода, использован обширный, в том числе совершенно новый, материал русского литературного и диалектного языков в их современном состоянии и историческом развитии. В нем предложен ряд принципиально новых решений проблем современной русской фонетики, что позволило не только внести некоторые уточнения и дополнения в теорию Московской фонологической школы, но и по-новому интерпретировать целый ряд важнейших явлений русской синхронной и диахронической фонетики - таких, как формирование различных типов аканья и яканья, изменения [кы], [гы], [хы] в [к'и], [г'и], [х'и] и ['е] в ['о], упрощение консонантных кластеров.

В ходе настоящего исследования было последовательно проведено противопоставление фонологических (ментальных) единиц, признаков, позиций и операций над ними и собственно фонетических элементов, параметров, позиций и процессов. В связи с этим возникла необходимость еще раз обратиться к таким фундаментальным для фонологии понятиям, как фонологическая закономерность, фонетический процесс, позиция и чередование. Анализ позиций с точки зрения их сигнификативной и перцептивной функции приводит к выводу о том, что все сигнификативно сильные позиции являются одновременно и перцептивно сильными, поскольку перцептивная функция фонемы это функция узнавания морфемы, а не самой фонемы. Поэтому для самих перцептивных позиций несущественно разграничение на позиции сильные и слабые. Последовательное разграничение явлений фонетического и фонологического уровней позволяет отказаться от противопоставления сигнификативных и перцептивных позиций в рамках одной фонологической модели.

В работе показано, что одно и то же фонетическое явление может быть результатом действия 1) только фонологических закономерностей; 2) только фонетических процессов; 3) тех и других одновременно, причем в ряде случаев их направление может быть противоположно направленным.

Анализ степени выделенности гласных конечных заударных открытых слогов в зависимости от места ударения в следующем слове показал, что подобное разграничение может быть произведено не только на сегментном, но и на суперсегментном уровне, что позволяет предположить наличие в современном русском литературном языке нового уровня объединения сегментных единиц, занимающего промежуточное положение между фонетическим словом и синтагмой. Эксперментально-фонетическое исследование гласных предударных неприкрытых слогов показало, что помимо традиционно выделяемых двух типов безударных гласных (гласные первого предударного слога и все остальные гласные) в современном русском литературном языке могут быть выделены гласные третьего типа - неприкрытые предударные гласные вне просодического ядра, которые занимают промежуточное положение между прикрытыми гласными первого предударного слога и гласными других предударных слогов; экспериментальная проверка существующего положения о том, что степень выделенности гласных безударных неприкрытых слогов слова может приближаться к степени выделенности гласных первого предударного слога, показала, что выделенность начальных неприкрытых гласных осуществляется за счет их качественных, но не количественных характеристик

Последовательное противопоставление фонологических и собственно фонетических сущностей дает возможность адекватно описать речевое поведение участников акта коммуникации и предложить новое объяснение конкретным фактам русской фонетики, а также представить компактное описание вокалической системы русского языка с использованием дихотомического признакового описания звуковых единиц. С другой стороны, экспериментально-фонетический анализ на материале конкретных фактов русского языка - таких, как, например, отсутствие оглушения шумного согласного перед конечным оглушенным шумным в язв, служб, разнообразные (в том числе и противонаправленные) изменения по глухости / / звонкости и твердости / / мягкости на стыках фонетических слов - позволил получить совершенно новые сведения об устройстве русской фонологической системы; в частности, о порядке применения правил, который в процессе порождения высказывания в современном русском литературном языке, по крайней мере, в ряде случаев является фиксированным линейным.

Изложенные в данной работе факты свидетельствуют о том, что описание явлений силлабификации и ресиллабификации как на синхронном уровне, так и в исторической перспективе, осуществленное с учетом всех - иерархически организованных -принципов организации слоговой структуры имеет целый ряд существенных преимуществ по сравнению с традиционными описаниями, основанными лишь на одном из этих принципов. Теми же преимуществами характеризуется шкала сонорности сегментов, формируемая на основании степени сужения в речевом тракте, по сравнению со шкалой на базе соотношения "количества голоса и шума". Анализ слоговой структуры русского фонетического слова в синхронном и диахроническом аспектах позволил сформулировать новую теорию слогоделения в русском языке с использованием методики новейшего направления современной лингвистики -теории оптимальности. Результаты проведенных в ходе исследования экспериментов показали, что ресиллабификация в русском языке может происходить в пределах не только фонетического слова, но и синтагмы.

В диссертации развивается предположение О.Брока о синхронных, а не праславянских, отношениях гласных по длительности при диссимилятивном типе вокализма, предлагается и подробно обосновывается гипотеза, позволяющая дать строго фонетическое описание механизма формирования известных в настоящее время типов аканья и яканья с учетом современных представлений о структуре и характере выделения просодического ядра фонетического слова в различных диалектах русского языка.

Таким образом, вводимые в научный оборот данные о фонетике современного русского языка, сами по себе имеющие вполне самостоятельное научное значение, рассматриваются не изолированно, а в качестве базы для создания теоретического описания и интерпретации исторического развития русской фонетической системы, а в перспективе позволяют предложить новые объяснения другим фонетическим явлениям, в том числе и в других языках. Данное исследование включено в контекст новейших направлений развития фонетики как научной дисциплины - в частности, находится в русле разработки интегральной модели звукового поведения, учитывающей последние достижения порождающей грамматики и теории оптимальности.

Новая интерпретация целого ряда фактов, существенных для синхронного и диахронного описания звукового строя русского языка, создает перспективу дальнейшей эволюции научной мысли в области русской и общей фонетики.

Список научной литературыКнязев, Сергей Владимирович, диссертация по теме "Русский язык"

1. Аванесов Р.И. Очерки русской диалектологии. М., 1949.

2. Аванесов Р.И. Лингвистическая география и история русского языка / / Вопросы языкознания. 1952, N 6.

3. Аванесов Р.И. О слогоразделе и строении слога // Вопросы языкознания. 1954, N 6.

4. Аванесов Р.И. Проблемы образования языка великорусской народности // Вопросы языкознания. 1955, № 5.

5. Аванесов Р.И. Фонетика современного русского литературного языка. М., 1956.

6. Аванесов Р.И. Русское литературное произношение. М., 1972.

7. Аванесов Р.И. Из истории русского вокализма. Звуки 1. и у. / / Русская литературная и диалектная фонетика. М., 1974.

8. Аванесов Р.И. Русская литературная и диалектная фонетика. М.,1974.

9. Аванесов Р.И. Русское литературное произношение. М., 1984.

10. Аванесов P.M., Сидоров В.Н. Очерк грамматики русского литературного языка. 4.1: Фонетика и морфология. М., 1945.

11. Аванесов P.M., Сидоров В.Н. Система фонем русского языка // Реформатский А.А. Из истории отечественной фонологии. М., 1970.

12. Азарх Ю.С. О корреляции согласных по твердости-мягкости в одном вологодском говоре / / Исследования по русской диалектологии. М., 1973.

13. Альмухамедова З.М., Кулыиарипова Р.Э. Редукция гласных и просодия слова в окающих русских говорах. Казань, 1980.

14. Атлас русских народных говоров центральных областей к востоку от Москвы. Вступительные статьи и комментарии. М., 1957.

15. Баранов А.Н., Добровольский Д.О., Михайлов М.Н., Паршин Я.Б., Романова О.И. Англо-русский словарь по лингвистике и семиотике. Т. I. М., 1996.

16. Барановская С.А. Позиционные влияния на варьирование согласных по голосу в современном русском литературном языке / / Труды Университета дружбы народов им. Патриса Лумумбы, т. XXIX. Языкознание, вып. 3. М., 1968.

17. Баринова Г.А. Фонетика // Русская разговорная речь. П/ред. Е.А.Земской. М., 1973.

18. Бархударова ЕЛ. Нейтрализация звуковых единиц в языках с различной типологической характеристикой звукового строя / / Язык: изменчивость и постоянство. К 70-летию Леонида Леонидовича Касаткина. М., 1998.

19. Бархударова ЕЛ. Консонантизм русского языка. Типологический и структурный анализ. М., 1999.

20. Беляев ДД. Круговорот идей в концепции МФШ / / Фортунатовский сборник. Материалы научной конференции, посвященной 100-летию Московской лингвистической школы 18971997 гг. М., 2000.

21. Бернштейн С.Б. Очерк сравнительной грамматики славянских языков, I. М., 1961.

22. Биршерт А.Ф. К вопросу о системе фонем английского литературного языка / / ученые записки 1-го МГПИИЯ. Т. 1,1940.

23. Богородицкий В.А. Фонетика русского языка в свете экспериментальных данных. Казань, 1930.

24. Болла К. Атлас звуков русской речи. Будапешт, 1981.

25. Бондарко JI.B. Звуковой строй современного русского языка. М.,1977.

26. Бондарко JI.B. Фонетика современного русского литературного языка. М., 1998.

27. Бондарко Л.В., Вербицкая Л.А., Гордина М.В., Зиндер Л.Р., Касевич В.Б. Стили произношения и типы произнесения // Вопросы языкознания. 1974, № 2.

28. Бондарко Л.В., Вербицкая Л.А., Гордина М.В. Основы общей фонетики. СПб., 1991.

29. Бондарко Л.В., Вербицкая Л.А., Гордина М.В. Основы общей фонетики. СПб., 2000.

30. Бондарко Л.В., Павлова Л.П. О фонетических критериях при определении места слоговой границы / / РЯЗР, 1967, N 4.

31. Борковский В.М., Кузнецов П.С. Историческая грамматика русского языка. М., 1965.

32. Борунова С.Н. Владимир Николаевич Сидоров // Фортунатовский сборник. Материалы научной конференции, посвященной 100-летию Московской лингвистической школы 1897-1997 гг. М., 2000.

33. Брок, О. Говоры к западу от Мосальска. Пг., 1916.

34. Брызгунова Е.А. Практическая фонетика и интонация русского языка. М. 1963.

35. Брызгунова 1977 Брызгунова Е.А. Звуки и интонация русской речи. М., 1977.

36. Будде Е. К истории великорусских говоров. Опыт историко-сравнительного исследования народного говора в Касимовском уезде Рязанской губернии. Казань, 1896.

37. Ван Вейк, Н. История старославянского языка. М., 1957.

38. Винарская Е.Н., Лепская Н.И., Богомазов Г.М. Правила слогоделения и слоговые модели (на материале детской речи) / / Проблемы теоретической и экспериментальной лингвистики. М., 1977.

39. Виноградов В А. Типология сингармонических тенденций в языках Африки и Евразии // Проблемы африканского языкознания. М., 1972.

40. Виноградов В.А. О фонологическом мышлении / / Язык: изменчивость и постоянство. К 70-летию Леонида Леонидовича Касаткина. М., 1998.

41. Войтович Н.Т. К вопросу о путях развития аканья в восточнославянских языках / / Общеславянский лингвистический атлас. Материалы и исследования. 1970. М., 1972.

42. Высотский С.С. Юго-западные подмосковные говоры. К проблеме переходных говоров. Дисс. канд. филол. наук. М., 1941.

43. Высотский С.С. Работы Е.Ф.Будде о рязанских говорах в свете новых данных / / Бюллетень диалектологического сектора ИРЯ АН СССР. М., 1949, вып. 6.

44. Высотский С. С. Определение состава гласных фонем в связи с качеством звуков в севернорусских говорах (по материалам экспериментально-фонетического исследования) / / Очерки по фонетике северно-русских говоров. М., 1967.

45. Высотский С.С. О звуковой структуре слова в русских говорах // Исследования по русской диалектологии. М., 1973.

46. Гаспаров Б.М., Сиголов П.С. Сравнительная грамматика славянских языков, I. Тарту, 1974.

47. Георгиев В.И. Русское аканье и его отношение к системе фонем праславянского языка / / Вопросы языкознания, 1963, № 2.

48. Георгиев В.И. Общеславянское значение проблемы аканья // Вопросы языкознания, 1964, N 4.

49. Георгиев В.И. Аканье и иканье в истории русского языка // Проблемы современной филологии. М., 1965.

50. Георгиев В.И. Праславянский вокализм и проблема аканья // Георгиев В.И., Журавлев В.К., Филин Ф.П., Стойков С.И. Общеславянское значение проблемы аканья. София, 1968.

51. Горшкова К.В., Хабургаев ГЛ. Историческая грамматика русского языка. М., 1981.

52. Горшкова К.В., Хабургаев Г.А. Историческая грамматика русского языка. М., 1997.

53. Грязнова НА. Аккомодация / / Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

54. Деркач М.Ф., Гумецкий Р.Я., Гура Б.М., Чабан М.Е. Динамические спектры речевых сигналов. П/ред. М.Ф.Деркача. Львов, 1983.

55. Дурново НИ. Описание говора дер. Парфенок Рузского уезда Московской губ. Варшава, 1903.

56. Дурново Н.Н. Диалектологические разыскания в области великорусских говоров. Часть 1. Южновеликорусское наречие. М., 1918, вып.2.

57. Дурново Н.Н. Ответ проф. Е.Ф.Будде // Известия ОРЯС. Т. XXIV, кн. 2. Пг., 1923.

58. Дурново Н.Н. Очерк истории русского языка. М., 1924.

59. Дурново Н.Н. Избранные работы по истории русского языка. М.,

60. Ершова ИЛ. Введение в германскую филологию. Вып. I. Фонетика древнегерманских языков. М., 1997.

61. Живов В.М. Палатальные сонорные у восточных славян: данные рукописей и историческая фонетика // Русистика. Славистика. Индоевропеистика. Сборник к 60-летию А.А.Зализняка. М., 1996.

62. Жирмунский В.М. История немецкого языка. М., 1965.

63. Зализняк АЛ. Размышления по поводу язв А.А.Реформатского // Предварительные публикации проблемной группы по экспериментальной и прикладной лингвистике. Вып. 71. М., 1975.

64. Зализняк АЛ. От праславянской акцентуации к русской. М.,1985.

65. Зализняк АЛ. Древненовгородский диалект. М., 1993.

66. Захаров JI.M. Акустическая вариативность звуковых единиц в русской речи // Язык и речь: проблемы и решения: Сборник научных трудов к юбилею профессора Л.В. Златоустовой / Под ред. Г.Е. Кедровой и В.В. Потапова. М.: МАКС Пресс, 2004, с. 240 - 269.

67. Захарова К.Ф. Архаические типы диссимилятивного яканья в говорах Белгородской и Воронежской областей / / Материалы и исследования по русской диалектологии. Новая серия. Т. I. М., 1959.

68. Захарова К.Ф. Некоторые случаи утраты архаического типа диссимилятивного яканья (По материалам "Атласа русских народных говоров юго-западных областей РСФСР") / / Материалы и исследования по русской диалектологии. Новая серия. Вып. II. М., 1961.

69. Захарова К.Ф. Типы диссимилятивного яканья в русских говорах / / Вопросы языкознания, 1971, № 2.

70. Захарова К.Ф. К вопросу о генетической основе типов ассимилятивно-диссимилятивного яканья / / Диалектологические исследования по русскому языку. М., 1977.

71. Захарова К.Ф., Орлова В.Г. Диалектное членение русского языка. М., 1970.

72. Зипдер J1.P. Общая фонетика. М., 1979.

73. Златоустова JI.B. Фонетическая природа русского словесного ударения. Казань, 1953.

74. Златоустова JI.B. Фонетическая структура слова в потоке речи. Казань, 1962.

75. Златоустова JI.B. Изучение звучащего стиха и художественной прозы инструментальными методами // Контекст-1976. М., 1977.

76. Златоустова JI.B. Фонетические единицы русской речи. М., 1981.

77. Златоустова JI.B. Особенности слогоделения в русской речи // Сборник трудов X сессии Российского акустического общества. М., 2000.

78. Златоустова JI.B. Русское слогоделение и учение И.А.Бодуэна де Куртенэ об антропофонических единицах / / Ученые записки Казанского государственного университета. № 143. Казань, 2002.

79. Златоустова JI.B., Кодзасов С.В., Кривнова О.Ф., Фролова И.Г. Алгоритмы преобразования русских орфографических текстов в фонетическую запись. М., 1971.

80. Златоустова JI.B., Потапова Р.К., Трунин-Донской В.Н. Общая и прикладная фонетика. М., 1986.

81. Златоустова JI.B., Потапов В.В., Потапова Р.К., Трунин-Донской В.Н. Общая и прикладная фонетика. М., 2001.

82. Златоустова JI. В., Фролова И. Г., Ленина Е. В., Оловянникова И. П., Бывшева И. Ф. Исследование длительности неударных гласных взависимости от фразовых условий / / Семантические и фонологические проблемы прикладной лингвистики. МГУ, 1968.

83. Иванов В.В. Разграничение синтагматических законов и фонетических процессов в истории развития звуковой системы языка / / Проблемы фонетики II. М., 1995.

84. Иванов В.В. Еще раз о фонемном статусе звуковой единицы // Фортунатовский сборник. Материалы научной конференции, посвященной 100-летию Московской лингвистической школы 18971997 гг. М., 2000.

85. Каленчук МЛ. О фонетической обусловленности и орфоэпической прикрепленности // Проблемы фонетики I. М., 1993.

86. Каленчук МЛ. Фонетика и грамматика: звуковые приметы аналитических прилагательных // Проблемы фонетики. II. М., 1995.

87. Каленчук МЛ. Об одном из лингвистических парадоксов А.А.Реформатского / / Язык: изменчивость и постоянство. К-70-летию Леонида Леонидовича Касаткина. М., 1998.

88. Каленчук МЛ. О расширении понятия позиция / / Фортунатовский сборник. Материалы научной конференции, посвященной 100-летию Московской лингвистической школы 18971997 гг. М., 2000.

89. Каленчук М.Л., Касаткина Р.Ф. Побочное ударение и ритмическая структура русского слова на словесном и фразовом уровнях // Вопросы языкознания. 1993, N 4.

90. Каленчук М.Л., Касаткина Р.Ф. Просодия слова и побочное ударение / / Просодический строй русской речи. М., 1996.

91. Каленчук М.Л., Касаткина Р.Ф. Словарь трудностей русского произношения. М., 1997.

92. Каленчук МЛ., Касаткина Р.Ф. Особенности звукового оформления русских приставок // Russian Linguistics 23:1-9,1999.

93. Калиыпъ Л.Э. Коломенские говоры в их истории и современном состоянии. Дисс. канд. филол. наук. М., 1952.

94. Калнынь Л.Э. Организация фонемного состава иноязычных заимствований в диалектном языке / / Советское славяноведение, 1968, №2.

95. Калнынь Л.Э. Фонетическая программа слова как пространство фонетических изменений в славянских диалектах. М., 2001.

96. Калнынь Л.Э., Масленникова Л.И. Опыт изучения слога в славянских диалектах. М., 1985.

97. Касаткин Л.Л. Фонетика / / Русский язык. Под ред. Л.Ю.Максимова, т. 1. М., 1989.

98. Касаткин ЛЛ. Развитие в современном русском языке корреляции согласных по твердости/мягкости / / Проблемы фонетики. I. М., 1993.

99. Касаткин ЛЛ. Некоторые фонетические изменения в консонантных сочетаниях в русском, древнерусском и праславянском языках, связанные с противопоставлением согласных по напряженности / ненапряженности / / Вопросы языкознания. 1995, N 2.

100. Касаткин ЛЛ. О некоторых понятиях и терминах Московской фонологической школы / / Проблемы фонетики. II. М., 1995.

101. Касаткин ЛЛ. Фонетика / / Краткий справочник по современному русскому языку / Под ред. П.А Леканта. М., 1995.

102. Касаткин ЛЛ. Некоторые фонетические особенности современных русских говоров, описанных в начале XX века О. Броком //A Centenary of Slavic Studies in Norway. The Olaf Broch Symposium. Oslo, 1998.

103. Касаткин Л.Л. Современная русская диалектная и литературная фонетика как источник для истории русского языка. М., 1999.

104. Касаткин J1.J1., Клобуков Е.В., Лекант П.А. Краткий справочник по современному русскому языку. М., 1995.

105. Касаткин Л.Л., Касаткина Р.Ф. Противопоставление согласных по напряженности / ненапряженности в севернорусских говорах / / Русистика сегодня: Функционирование языка: лексика и грамматика. М., 1992 (в части тиража -1993).

106. Касаткина Р.Ф. Русская диалектная суперсегментная фонетика. Дисс. доктора филол. наук. М., 1988.

107. Касаткина Р.Ф. Межслоговая ассимиляция гласных в русских говорах // Просодический строй русской речи. М., 1996.

108. Касаткина Р.Ф. Просодия слова и побочное ударение // Просодический строй русской речи. М., 1996.

109. Касаткина Р.Ф. Тенденция к смещению побочного ударения к началу слова // Просодический строй русской речи. М., 1996.

110. Касаткина Р.Ф. Одно из воплощений русской фонемы <j> // Язык: изменчивость и постоянство. М., 1998.

111. Русские народные говоры. Звучащая хрестоматия. Часть 1. Севернорусские говоры. П/ред. Р.Ф.Касаткиной // Бюллетень фонетического фонда русского языка. Приложение N 1. Москва -Бохум, 1991.

112. Касаткина Р.Ф., Касаткин Л.Л., Красовицкий A.M., Савинов Д.М., Щигелъ Е.В. Русские народные говоры. Звучащая хрестоматия. Часть II. Южнорусское наречие. М, 2000.

113. Касаткина Р.Ф., Щигелъ Е.В. Ассимилятивно-диссимилятивное аканье // Проблемы фонетики II. М., 1995.

114. Касевич В.Б. Фонологические проблемы общего и восточного языкознания. М., 1983.

115. Касевич В.Б., Шабелъникова Е.М., Рыбин В.В. Ударение и тон в языке и речевой деятельности. Л., 1983.

116. Клейнер ЮЛ. Шкала сонорности / / Фонетика сегодня: актуальные проблемы и университетское образование. Тезисы докладов Международной конференции. Звенигород, 25-27 ноября 1998 года. М.,1998.

117. Клейнер ЮЛ. Просодика: метафоры и реальность // Проблемы фонетики III. М., 1999.

118. Клейнер ЮЛ. Типы просодических и супрасегментных явлений (на материале германских языков). Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук. С.-Пб., 2000.

119. Князев С.В. О связи особенностей артикуляционной базы говора с характером противопоставления глухих и звонких, твердых и мягких согласных / / Современные русские говоры. М., 1991.

120. Князев С.В. Фонетическая реализация дифференциального признака. Глухость/звонкость и напряженность/ненапряженность согласных в севернорусских говорах. Дисс. канд. филол. наук. М., 1991.

121. Князев С.В. О критериях слогоделения в русском языке: теория сонорности и теория оптимальности / / Вопросы языкознания. 1999, N 1.

122. Князев С.В. О прогрессивной ассимиляции в русском языке // Вестник МГу. Сер. 9. Филология. 1999.

123. Князев С.В. К вопросу о механизме возникновения аканья в русском языке // Вопросы языкознания. 2000, N1.

124. Князев С.В. О некоторых нестандартных реализациях губных спирантов в современном русском литературном языке // Активные языковые процессы конца XX века. Тезисы Международной конференции. IV Шмелевские чтения, 23-25 февраля 2000 г. М., 20006.

125. Князев С.В. О причинах некоторых звуковых изменений в праславянском языке // Вестник МГу. Сер. 9. Филология. 2000.

126. Князев С.В. Один согласный или два? // Вестник МГу. Сер. 9. Филология. 2000, N1.

127. Князев С.В. К истории формирования некоторых типов аканья и яканья в русском языке // Вопросы русского языкознания. Вып. IX. Диалектная фонетика русского языка в диахронном и синхронном аспектах. М., 2001.

128. Князев С.В. Некоторые проблемы классификации звуковых единиц в русском языке / / Языковая система и ее развитие во времени и пространстве. М., 2001.

129. Князев С.В. О формировании важнейших типов аканья и яканья в русском языке / / Славянское языкознание. Материалы конференции (Москва, июнь 2002). К XIII Международному съезду славистов. М., 2003.

130. Князев С.В. Об иерархии фонологических правил в русском языке (несколько новых соображений по поводу язв А.А.Реформатского) / / Семиотика, лингвистика, поэтика: К столетию со дня рождения А.А.Реформатского. М., 2004.

131. Князев С.В. Звуковые изменения в русском и праславянском языке в свете современных фонетических представлений / / Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 2004, N 2.

132. Князев С.В., Левина А.Н., Пожарицкая С.К О говорах Верхней Пинеги и Выи / / Вопросы русского языкознания. Вып. VII. Русские диалекты: история и современность. М., 1997.

133. Князев С.В., Моисеева Е.В., Петрова М.В. Левый контекст как фактор, регулирующий смягчение согласного перед мягким согласным в начале слова в современном русском литературном языке // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 2004, N 5.

134. Князев С.В., Пожарицкая С.К. Еще раз о механизме формирования умеренного яканья в русском языке / / Аванесовский сборник. К 100480летию со дня рождения члена-корреспондента АН СССР Р.И.Аванесова. М., 2002 (в соавторстве с С.К.Пожарицкой).

135. Князев С.В., Пожарицкая С.К. Современный русский литературный язык. Фонетика. Графика. Орфография. Орфоэпия. М., 2005.

136. Князев С.В., Шатайкина М.С. О "сильном примыкании" // Проблемы фонетики I. М., 1993.

137. Кодзасов С.В. Фонетический эллипсис в русской разговорной речи / / Теоретические и экспериментальные исследования в области структурной и прикладной лингвистики. М., 1973.

138. Кодзасов С.В. Об универсальном наборе фонетических признаков / / Экспериментальные исследования в психолингвистике. М., 1982.

139. Кодзасов С.В. Слог // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

140. Кодзасов С.В. Комбинаторная модель фразовой просодии // Просодический строй русской речи. М., 1996.

141. Кодзасов С.В. Просодические классы слов и место ударения // Просодический строй русской речи. М., 1996.

142. Кодзасов С.В. Фонетическая база данных ИРЯ РАН / / Просодический строй русской речи. М., 1996.

143. Кодзасов С.В. Краевые акценты в русском языке (в печати).

144. Кодзасов С.В., Кривнова О.Ф. Современная американская фонология. М, 1981.

145. Кодзасов С.В., Кривнова О.Ф. Общая фонетика. М, 2001.

146. Кодзасов С.В., Муравьева ИЛ. Слог и ритмика слова в алюторском языке // Публикации ОСиПЛ МГу. Филологический факультет. Вып. 9. М„ 1980

147. Конечна Г. Ассимиляция и диссимиляция / / Вопросы языкознания. 1958, N1.

148. Котков СМ. К изучению орловских говоров // Уч. зап. Орловского пед. ин-та. Т. VII, вып. 3. Орел, 1952.

149. Кривнова О.Ф. Снова о старом: проблемы анализа и моделирования интонации // Язык: изменчивость и постоянство. М., 1998.

150. Кузнецов В.Б., Отт В.А. Автоматический синтез речи. Алгоритмы преобразования "буква-звук" и управление длительностью речевых сегментов. Таллинн, 1989.

151. Кузнецов П.С. О гласных первого предударного слога в некоторых владимирских говорах / / Бюллетень диалектологического сектора Инта русского языка АН СССР. Вып. 4. М., 1948.

152. Кузнецов П.С. О говорах Верхней Пинеги и Верхней Тоймы // Материалы и исследования по русской диалектологии. Т. 1. М., 1949.

153. Кузнецов П.С. К вопросу о происхождении аканья // Вопросы языкознания, 1964,1.

154. Кузнецова A.M. Некоторые вопросы фонетической характеристики явления твердости/мягкости согласных в русских говорах / / Экспериментально-фонетическое изучение русских говоров. М., 1969.

155. Кузнецова 1977 Кузнецова A.M. Типология палатального ряда в русских говорах / / Диалектологические исследования по русскому языку. М., 1977.

156. Кузьмина С.М. О фонетике заударных флексий / / Развитие фонетики современного русского языка / Под ред. С.С. Высотского, М.В. Панова, В.Н. Сидорова. М.: Наука, 1966, с. 5 - 24.

157. Курило О.Б. До питания про умови диссимшятивного акання // Зап. 1сторико-филолопчного вцщшу Укр. АН, XVII. Кшв, 1928.

158. Курилович Е. Вопросы теории слога / / Курилович Е. Очерки по лингвистике. М., 1962.

159. Курилович Е. Заметки о группах согласных в польском языке / / Курилович Е. Очерки по лингвистике. М., 1962.

160. Ладефогед П. МФА и фонетико-фонологический интерфейс / / Проблемы фонетики III. М, 1999.

161. Краткий справочник по русскому языку. П/ред. П.А.Леканта. М., 1991.

162. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

163. Лихтман P.M. О фонетической позиции // Фортунатовский сборник. Материалы научной конференции, посвященной 100-летию Московской лингвистической школы 1897-1997 гг. М., 2000.

164. Логинова И.М. Акустическая природа второстепенного русского словесного ударения. М., 1977.

165. Лыткип В.И. Еще к вопросу о происхождении русского аканья // Вопросы языкознания, 1965,4.

166. Матусевич ММ. Современный русский язык. Фонетика. М., 1976.

167. Мораховская О.Н. Соотношение типов яканья в говорах рязанской мещеры / / Материалы и исследования по русской диалектологии. Новая серия. Т. III. М., 1962.

168. Николаева Т.М. Фразовая интонация славянских языков. М., 1977.

169. Николаева Т.М. Фонетическая природа греческого и латинского ударения / / Палеобалканистика и античность. М., 1989

170. Николаева Т.М. Типология интонации и акцентное выделение / / Экспериментально-фонетический анализ речи. 2. Л., 1989.

171. Николаева Т.М. Ударение: разность трактовок единство теории? // Проблемы доказательства и типологизации в фонетике и фонологии. М., 1989.

172. Николаева Т.М. Просодия Балкан. Слово высказывание - текст. М., 1996.

173. Николаева Т.М. Р.О.Якобсон и загадки словесного ударения // Материалы Международного конгресса "Сто лет Роману Якобсону". М., 1996.

174. Николаева Т.М. Просодические характеристики ударения в русском словосочетании / / Тезисы совещания Комиссии по фонетике и фонологии. Загреб, октябрь 1997.

175. Николаева Т.М. От звука к тексту. М., 2000.

176. Новопокровская В.Н. Диалектные особенности рязанских говоров XVII века (по рукописи Рязанского областного архива УМВД). Диссертация. канд. филол. наук. Рязань, 1955. *

177. Новопокровская В.Н. О некоторых особенностях вокализма рязанских говоров XVII в. // материалы совещания по изучению южнорусских говоров и памятников письменности при Воронежском университете. Воронеж, 1959.

178. Образование севернорусского наречия и среднерусских говоров (по материалам лингвистической географии). М., 1970.

179. Орлова В.Г. Русско-белорусские языковые отношения по данным диалектологических атласов / / Материалы и исследования по русской диалектологии. Вып. II. М., 1961.

180. Орфоэпический словарь русского языка. Произношение, ударение, грамматические нормы. Под ред. Р.И.Аванесова. М.,1985.

181. Панов М.В. Русская фонетика. М., 1967.

182. Панов М.В. Современный русский язык. Фонетика. М., 1979.

183. Панов М.В. О разграничении сегментных и суперсегментных единиц / / Исследования по славянскому языкознанию. М., 1984.

184. Панов М.В. О слогоделении в русском языке // Проблемы фонетики II. М., 1995.

185. Панов М.В. Фонетика // Современный русский язык. Под ред. В.А.Белошапковой. М., 1997.

186. Парикова Н.Б. Умеренное яканье в тульских говорах // Материалы и исследования по русской диалектологии. Новая серия. Вып. II, М., 1961.

187. Пауфошима Р.Ф. Согласные неполного смягчения перед гласными переднего образования в говорах Харовского района Вологодской области // Материалы и исследования по русской диалектологии. Новая серия. М, 1961. Вып. 2.

188. Пауфошима Р.Ф. Некоторые вопросы, связанные с категорией глухости/звонкости согласных в говорах русского языка // Экспериментально-фонетическое изучение русских говоров. М., 1969.

189. Пауфошима Р.Ф. О структуре слога в некоторых русских говорах // Экспериментально-фонетические исследования в области русской диалектологии. М., 1977.

190. Пауфошима Р.Ф. Перестройка системы предударного вокализма в одном вологодском говоре / / Физические основы современных фонетических процессов в русских говорах. М., 1978

191. Пауфошима Р.Ф. Активные процессы в современном русском литературном произношении (ассимилятивные изменения безударных гласных) // Известия ОЛЯ АН СССР. Серия литературы и языка, 1980. Т. 39, N1.

192. Пауфошима Р.Ф. О произношении гласных второго предударного слога в некоторых русских говорах / / Диалектология и лингвогеография русского языка. М., 1981.

193. Пауфошима Р.Ф. Фонетика слова и фразы в севернорусских говорах. М., 1983.

194. Пауфошима Р.Ф. О связи характера примыкания и звукового эллипсиса с особенностями фонологической системы (на материале говоров русского языка) // Русские диалекты. Лингвогеографический аспект. М., 1987.

195. Пеньковский А.Б. О некоторых закономерностях звуковых замен при взаимодействии диалектов / / Очерки по фонетике севернорусских говоров. М., 1967.

196. Пирогова Н.К. Вокализм современного русского литературного языка (синтагматика и парадигматика): Учебное пособие. М.: Изд-во Моск. ун-та.

197. Плунгян В.А. Общая морфология. М., 2000.

198. Пожарицкая С.К. Русская диалектология. М., 1997.

199. Пожарицкая С.К. Русская диалектология. М., 2005.

200. Полковникова С.А. О перцептивной функции и перцептивной позиции фонемы // Язык: изменчивость и постоянство. М., 1998.

201. Потапов В.В. Динамика и статика речевого ритма: Сравнительное исследование на материале славянских и германских языков. М., 2004.

202. Потапова Р.К. Лингвистические и нелингвистические критерии слогоделения / / Иностранный язык в высшей школе. Вып. II. Рига. 1975. i

203. Потапова Р.К. О типологических особенностях слога / / Распознавание образов. М., 1977.

204. Потапова Р.К. О комплексном характере временных модификаций слога в потоке речи / / Русский язык для студентов-иностранцев. 1977. № 17.

205. Потапова Р.К. Слоговая фонетика германских языков. М., 1986.

206. Потапова Р.К. основные направления в развитии советской силлабологии: теория, эксперимент, прагматика / / Актуальные вопросы фонетики в СССР. К XI Международному конгрессу фонетических наук. Таллинн. 1987.

207. Потапова Р.К., Камышная Н.Г. Слог и его перцептивно-временные корреляты // Вопросы языкознания. 1975. № 4.

208. Потебня АЛ. О звуковых особенностях русских наречий // Филологические записки. Вып. 1. Воронеж, 1865.

209. Пшеничнова Н.Н. О фонеме <о> в безударном начале слова в русских говорах (к вопросу о делимитативной функции языковых средств) / / Диалектология и лингвогеография русского языка. М., 1981.

210. Реформатский АЛ. Фонологические заметки // Вопросы языкознания 1957, N 2.

211. Реформатский АЛ. Введение в языкознание. М., 1960.

212. Реформатский АЛ. Введение в языковедение. М., 1996.

213. Реформатский АЛ. Из истории отечественной фонологии. М.,1970.

214. Реформатский АЛ. Фонологические этюды. М., 1975.

215. Русская разговорная речь / под ред. Е.А.Земской. М., 1973.

216. Руделев В.Г. К фонологической интерпретации русского аканья / / Вопросы языкознания, 1963,2.

217. Русская грамматика. Т. 1. М., 1982.

218. Савинов Д.М. Вокализм первого предударного слога некоторых тульских говоров (Белевский и Веневский районы). Автореф. дисс. канд. филол. наук. М., 2000.

219. Сидоров В.Н. О происхождении умеренного яканья в среднерусских говорах // Известия ОЛЯ АН СССР. Вып. 2. М., 1951.

220. Сидоров В.Н. Умеренное яканье в среднерусских говорах и севернорусское ёканье // Сидоров В.Н. Из истории звуков русского языка. М., 1966.

221. Сидоров В.Н. Два пути образования умеренного яканья из ёканья //Из русской исторической фонетики. М., 1969.

222. Скалозуб Л.Г. Палатограммы и рентгенограммы согласных фонем русского литературного языка. Киев, 1963.

223. Скобликова Е.С. О судьбе этимологического *ё в первом предударном слоге перед твердым согласным в говорах владимирско-поволжской группы / / Материалы и исследования по русской диалектологии. Новая серия. Вып. III. М., 1962.

224. Соссюр, Фердинанд де. Курс общей лингвистики. М., 1933.

225. Теплова В.Н. О заударном вокализме после твердых согласных в русских говорах // Диалектология и лингвогеография русского языка. М., 1981.

226. Тер-Аванесова А.В. Об одной славянской акцентной инновации / / Славянское и балканское языкознание. Просодия. М., 1989.

227. Томсон А.И. Общее языковедение. Одесса, 1910.

228. Тредиаковский В.К. Сочинения В.К.Тредиаковского, т. 3. Спб., 1849.

229. Трубецкой Н.С. Основы фонологии. М., 1960.

230. Трубецкой Н.С. О звуковых изменениях русского языка и распаде общерусского языкового единства // Трубецкой Н.С. Избранные труды по филологии. М., 1987.

231. Трубецкой Н.С. Основы фонологии. М., 2000.

232. Филин Ф.П. О происхождении и развитии восточнославянского аканья / / Георгиев В.И., Журавлев В.К., Филин Ф.П., Стойков С.И. Общеславянское значение проблемы аканья. София, 1968.

233. Филин Ф.П. Происхождение русского, украинского и белорусского языков. М., 1972.

234. Флайер М.С. Морфонологическое изменение как свидетельство фонологического изменения: статус мягких велярных в современном русском языке / / Проблемы фонетики. III. М., 1999.

235. Фонетика современного русского литературного языка. Народные говоры. М., 1968 Русский язык и советское общество: Социолого-лингвистическое исследование / Под ред. М.В.Панова.

236. Фонология речевой деятельности. С.-Пб., 2000.

237. Хабургаев ГЛ. К истории некоторых фонетических особенностей курских говоров / / Вопросы русского языка и методики его преподавания. Курск, 1960.

238. Хабургаев ГЛ. О фонологических условиях развития русского аканья / / Вопросы языкознания, 1965,6.

239. Хабургаев ГЛ. Старославянский язык. М., 1974.

240. Хабургаев ГЛ. Географическое варьирование системных отношений как материал исторической диалектологии / / Русские говоры. К изучению фонетики, грамматики, лексики. М., 1975.

241. Хабургаев ГЛ. Становление русского языка (пособие по исторической грамматике). М., 1980.

242. Чекмонас В.Н. Территория зарождения и этапы развития восточнославянского аканья в свете данных лингвогеографии / / Russian linguistics, 1987, № 11.

243. Чекмонас В.Н. Аканье (яканье) и редукция безударных гласных неверхнего подъема // Kalbotyra. N 40 (2). Vilnius, 1989.

244. Чекмонас В.Н. Аканье и оканье в северной части Псковской области (полновские говоры) // Kalbotyra. N 47 (2). Slavistica Vilnesis. Vilnius, 1998.

245. Чурганова В.Г. Очерк русской морфонологии. М., 1973.

246. Шахматов АЛ. Исследования в области русской фонетики. Варшава, 1893.

247. Шахматов А.А. Курс истории русского языка. Ч. 2. Спб., 1912.

248. Шахматов АЛ. Очерк древнейшего периода истории русского языка / / Энциклопедия славянской филологии: Издание ОРЯС Имп. АН / Под ред. И.В.Ягича. Пг.: Тип. Имп. АН, 1915.

249. Штудинер М.А. О двух типах долгих аффрикат в русском языке // Филологические науки. 1983, N1.

250. Щерба J1.B. Русские гласные в качественном и количественном отношении. СПб., 1912.

251. Щерба J1.B. Фонетика французского языка. М., 1953. Якобсон Р., Фант Г.М., Хаме М. Введение в анализ речи. Различительные признаки и их корреляты. Гл. II. Опыт описания различительных признаков / / Новое в лингвистике. Вып. II. М., 1962.

252. Якобсон P.O. Фонетика одного северно-великорусского говора с намечающейся переходностью // Roman Jakobson. Selected Writings. I. Phonological Studies. Mouton. The Hague-Paris. 1971.

253. Anderson, Stephen. West Scandinavian vowel systems and the ordering of phonological rules. Cambridge, Mass.: MIT Press. 1969

254. Anderson, Stephen. The organization of phonology. N.Y., S.-Fr., L. Academic Press, 1974.

255. Beckman, Mary E. Stress and Non-Stress Accent. Foris Publications. Dordrecht Holland / Riventon - U.S.A. 1986.

256. Chomsky Noam and Morris Halle. The Sound Pattern of English. Harper & Row, Publishers. New York, Evanston, and London. 1968.

257. Clements, George N. The role of the sonority cycle in core syllabification / / Papers from the First Conference in Laboratory Phonology. Cambridge & New York: Cambridge University Press. 1990.

258. Clements, George N. & Samuel G. Keyser CV phonology: A generative theory of the syllable. Cambridge, Mass.: MIT Press. 1983.

259. Dell, Francois & Mohammed Elmedlaoui. Syllabic consonants and syllabification in Imdlawn Tashelhiyt Berber // Journal of African Linguistics 7.105-130.1985.

260. Goldsmith, John. Autosegmental and metrical phonology: an introduction. Oxford: Blackwell. 1990.

261. Halle, Morris. Akan'e. The treatment of unstressed nondiffuse vowels in Southern Great Russian dialects / / Symbolae linguisticae in honorem Georgii Kurylowicz. Wroclaw-Warszawa-Krakow. 1965.

262. Hjelmslev L. The syllable as a structural unit / / Proceedings of the 2nd International Congress of Phonetic Sciences. Cambridge, 1936.

263. Hooper, Joan Bybee. The syllable in phonological theory / / Language 48,525-540.1972.1.o, Junko. A prosodic theory of epenthesis // Natural Language & Linguistic Theory 7.217-260.1989.

264. Jacobson, Roman. Remarques sur revolution phonologique du russe, comparee a celle des autres langues slaves / / Travaux du Cercle Linguistique de Prague, 2. Praha. 1929.

265. Jacobson, Roman. Observations sur le classement phonologique des cosonants 1938. / / Jacobson, R. Selected Writings. s'Gravenhage. 1962. V. I.

266. Jacobson, Roman. Die Verteilung der stimmhaften und stimmlosen Gerauschlaute in Russischen / / Festschrift fur Max Vasmer. Berlin. 1956.

267. Jespersen, Otto. A Modern English grammar on historical principles, vol. 1, Sounds and spelling. Heidelberg: Winter. 1909.

268. Kahn, Daniel. Syllable-based generalizations in English Phonology. New York: Garland. 1976.

269. Kassatkin L.L. & R.F.Kassatkina. The correlation of the tense-lax consonants in some Russian dialects and Slavic languages / / Proceedings of the Xl-th Intenational Congress of Phonetic Scienses. Tallinn, 1987. Vol. 5.

270. Kenstowicz, Michael. Phonology in generative grammar. Cambridge, Mass. & Oxford, UK: Blackwell. 1993.

271. Keivley-Port, D. Measurement of formant transitions in naturally produced stop consonant-vowel syllables // Journal of Acoustiical Society of America. 1983, № 72.

272. Kiparsky, Paul. Linguistic universale and linguistic change // Universale in linguistic theory. Ed. by E.Bach and R.T.Harms. N.Y. 1968.

273. Kiparsky, Paul. Historical linguistics //A survey of linguistic science. Ed. by W.O.Dingwall. University of Maryland Press. 1971.

274. Kodzasov, Sandro V. Russian // In: Harry van der Hulst (Ed.). Word Prosodic Systems in the Languages of Europe. Berlin, New York. Mouton de Gruyter. PP. 852-868.1999.

275. Maddieson, Ian. Phonetic cues to syllabification / / UCLA Working Papers in Phonetics. 59. March 1984.

276. Mascaro, Joan. Catalan phonology and the phonological cycle. Cambridge, Mass. 1976.

277. McCarthy, John & Alan Prince. Prosodic morphology. University of Massachusetts, Amherst. 1986.

278. Mol, H. and E.V.Uhlenbeck. Hearing and yhe concept of the phoneme // Lingua. VHI.N2.19

279. Moulton, William G. The sounds of English and German. Contrastive Structure Series. The Universty of Chicago Press. 1979.

280. Prince Alan and Paul Smolensky. Optimality theory: Constraint interaction in generative grammar. Rutgers University & University of Colorado. 1993.

281. Prince Alan and Paul Smolensky. Optimality theory: Constraint interaction in generative grammar. Cambridge, Mass.: MIT Press. Forthcoming.

282. Pulgram, Ernst. Syllable, word, nexus, cursus. The Hague: Mouton.1970.

283. Sievers, Eduard. Grundzuge der Phonetik. Leipzig: Breitkopf & Hartel. 5th ed., 1901.

284. Steriade, Donca. Syllables in phonology / / International Encyclopedia of Linguistics. Oxford University Press. PP. 107-11.1990.

285. Timberlake, Alan. Compensatory Lengthening in Slavic, 2: Phonetic Reconstruction / / American Contributions to the Ninth International Congress of Slavists. Kiev, September 1983. Vol. 1. Linguistics. Edited by Michael S. Flier. Slavica.

286. Trask, R.L. A Dictionary of Phonetics and Phonology. Routledge. London and New York.

287. Vaillant, A. Grammaire comparee des langes Slaves. Т. I. Paris, 1950. van Wijk, N. Zur Entwicklungsgeschichte des Akanje und Jakanje. Slavia, 1934-1935, XIII, N 4:640-654.

288. Vennemann, Theo. On the theory of syllabic phonology // Linguistische Berichte 18.1-18.1972.

289. Whitney, William Dwight. On the relation of vowels and conconants // Journal of the American Oriental Society 8. 357-373. Reprinted in: Whitney on language: Selected Writings. Cambridge, Mass.: MIT Press. 1865.